Здравствуй, моя Марта!
Как ты там, на небесах? Кормят ли тебя там кедровыми орешками? Наверное, да... наверное, сам Господь кормит теперь тебя с ладони, моя дорогая Марта. Скучаешь ли ты по мне? Помнишь ли еще, как весело и спокойно было нам играть в саду? Помнишь ли, моя Марта, как караулили мы океанский бриз? Помнишь...
Я очень скучаю по тебе, моя певунья. С тех пор, как ты покинула меня, я словно тоже перестал жить, перестал чувствовать и радваться. Каждый раз, видя вольных твоих сестер, с грустью вспоминаю я, как выпускал тебя, хотел освободить, а ты отказывалась лететь, милая Марта, не хотела покидать меня, опускалась мне на плечо и пела, пела свои нескончаемые песни, понятные лишь нам двоим, пела мне о дружбе и предательстве, о ненависти и любви, о свободе и рабстве, о людях, что живут по соседству и о холодных северных морях...
Лишь теперь понял я, о моя Марта, как счастлив я был тогда, как глуп и счастлив. Песни вольных птиц не радуют меня, не для меня сложены они, не для меня спеты, не хранятся они, трепетно и бережно, в моем сердце, в моей памяти. А как пела ты, добрая Марта, помню я каждый миг, каждую секундочку в жизни моей. Я засыпаю, а ты во сне моем спускаешься ко мне с небес и щебечешь, льешь свою звонкую песенку неумолчно, без устали, до самого утра. Ты все поешь для меня, опускаешься на мои плечи и колеблешь теплый воздух своими крылышками. И снова я счастлив, солнечная моя Марта, счастлив и весел, совершенно как тогда. А с рассветом просыпаюсь я и понимаю, что нет тебя со мной больше, нет тебя на свете, моя звонкая птичка, не споешь ты для меня, никогда больше не споешь ты. Лишь теперь знаю я, как дорога и необходима ты мне, моя Марта, столь искренняя и беспечная, сколь беспечен и искренен был когда-то и сам я. Ах, если б можно было вернуться мне в те дни, когда пела ты для меня, когда весь мир, яркий и сияющий подпевал тебе, весь мир тогда пел твою песню. Марта, моя Марта... как же давно это было... Все опустело без тебя, потускнело с уходом твоим, и даже солнце светит теперь не так сильно и щедро, как в то прекрасное время... И я один теперь, один в холодном мире, тусклом и тихом. И не с кем разделить мне ни печали, ни радости, потому и пишу я тебе, родная моя Марта. Лишь одна ты, только ты, и нико другой, сумеешь меня понять, успокоить и отогреть. Никто, моя Марта, никто не в силах понять, о чем думаю я и чем живу. Я и сам этого понять не в силах. Ах, если б ты только могла вернуться! Отец поймал для меня новую канарейку, светлая моя Марта, он хотел заменить тебя, представляешь, выбросить и заменить как испорченную деталь механизма. Я взял ту канарейку и вышел в сад. Открыл клетку, и канарейка улетела в небо, улетела, подхваченная ветерком и теплым лучиком. Она не нужна мне, Марта, не нужна так же, как я ей не нужен. Она вовсе не такая, как ты, она не любит кедровые орешки и не сидит у изголовья кровати моей, чтобы разбудить меня на рассвете. Она - не ты, Марта, она - не ты. Но обе вы улетели, оставив мне лишь легкое маленькое перо. Она может вернуться, но это ни к чему. Ты же - нужна мне... но вернуться... увы... увы...
Я стал молчалив, я стал задумчив и скучен. Мама говорит, я повзрослел. быть может, это так, быть может. На самом же деле - понял я, как любил тебя, Марта, моя Марта, как любио сих пор. Как хотел бы я быть тоже птицей, чтобы летать по садам вместе с тобою. И с тобою вместе улететь в обитель Господа Бога... Но я человек, Марта... и ничего не поделаешь - придется жить рядом с людьми... существовать с ними рядом. есть в одиночестве кедровые орешки и хранить, хранить в моей зыбкой памяти твой щебет и тихий шорох крыльев твоих.
Не знаю, куда отправить это письмо, ведь на небеса не шлют писем ни людям, ни канарейкам. Ах, Бог, Господь Бог, почему, почему не создал ты почты в своих райских чертогах? Марта, чудесная моя Марта, я положу на подоконник это письмо, а ветер, ветер, океанский бриз принесет его тебе. надеюсь, будет так. И верю - ты увидишь это письмо, сможешь его прочесть.
До свидания, моя Марта, прелестная моя певунья. Прошу, пошли мне весточку, что ты не забыла меня. До свидания...
Навсегда твой...
Укрытый грустью...
Эмиль...