Сценки из Одесского юмора

Вик Михай
     Есть фильмы в нашем кинематографе, диалоги в которых  сразу же, буквально разрывают на цитаты. 
     Вот, в который раз смотрю фильм Сергея Урсуляка «Ликвидация» и поражаюсь замечательной игре  целого ансамбля наших актеров. Чего стоит только сцена утреннего диалога Фимы Полужида – героя Сергея Маковецкого  и пожилой еврейки – героини Светланы Крючковой в пресловутом Одесском дворике:

-Доброго Вам утречка, Фима!
- И вам – доброго!
- А где у нас случилось?
- Пара незаметных пустяков… Вам шьо-то захотелось, мадам шурприз?
-Немножечко – щепотку соли. Эмик такое счастье надыбал – глосика.
-Скажите пожалуйста, Два Больших Расстройства надыбал глосика?
- Таки-да!
-Целого?
- Виляет хвОстом, как скаженый!
-Так надо жарить! При такой густой жаре глосик долго не выдержит.
-А я за чьто? Так Эмик ухнул пачку соли в помойное видро!
-А шьо, если помои посолить они будут луче пахнуть?
-Я вас умоляю, Фима, вы не знаете Эмика. Он если не сломает, то уронит…
Тут выбегает Эмик с  ножом и большим карпом в руке  и кричит:
- Мама, он проснулся и не хочет!
-Не трогай ножика, Халамидник! Мама сказала – ничего не трогай!
-Чьто вы кричите, мама, я понимаю слов! – возмущается Эмик.
-Щас же брось! Щас же брось! – заорала мама. Эмик, повинуясь, тут же  выбросил на лестницу рыбу.
- Идьёт! Не рыбу, а ножик! – закричала мама, -Подожьди, подожди, шя! Тихо, шя! Мама сама, мама сама! Де ножик?! Нет, ну вы видели, а? Вы видели этого адиёта?!!!

    А сцена, когда Фима Полужид в кабинете следователя «колет» вора Сеньку Шалого?

- Ты не гони мне, Сеня, не гони! – взъерошился не понарошку Фима щипач, - Тут уголовный розыск, а не баня – нима ни голых, ни дурных… В квартире у покойной женщины мадам Коцюбы – битком шкаф. Следи за мыслью, Сеня! Там есть шкаф, у шкафов – дверцы, а по тем дверцам – отпечатки, твои Сэмэн. Ты догоняешь, или  таки повторить?
- Та не был я  на той хате! – отчаянно отбивался Сенька Шалый.
- Но отпечатки, Сеня, отпечатки, как клопы по всей шкафе!
- Да я на стреме стоял! Я не трогал шкафов! – прокололся Шалый.
- Вот, молодец! На стреме! Это – веселей. Пиши, - обратился он к следователю, пишущему протокол, - «На стреме стоял» - указал Фима толстым пальцем прямо в начатую следаком строчку документа.
- Фима! – раздраженно воскликнул следователь, убирая с бумаги палец добровольного помощника и уже обратившись к подследственному спросил:
- Хто стреляв?
- Я не помню! Или Фиго, или Дутый… Там не могло быть моих отпечатков!
- Верю! Вот теперь верю! – воскликнул Фима, - Пиши –«не могло быть его отпечатков».
- О, а шо вы мне рисуете тут отпечатки?! – возмущенно  воскликнул Шалый.
-Да, Фима ошибся, это было не у мадам Коцюбы, а у Якова Бедоя… - успокоил  его следователь.
- Вот, вспомним за Якова Бедоя! – опять встрял Фима.
- Фима перестань! – раздраженно крикнул следователь. – Куда дели награбленное? – снова обратился он к  допрашиваемому.
- Награбленное??? – удивленно среагировал  Сенька Шалый.
- Нет, заработанное передовым трудом! – опять вмешался Фима, - Шьо ты мне тут строишь Клару Целку?
- Ну, не знаю я! Вы других спросите.. – взмолился Шалый.
- Сеня, друг, не дай бог, конечно… Шо ты мне тут истерику мастеришь? Ты посмотри вокруг и трезво содрогнись. Ты вже себе нагуляв на вышку. Теперь тяни на пролетарское снисхождение суда – мудрого и несговорчивого… - продолжал Фима.
- Я правду…Я не знаю…- забормотал Сенька.
- Сема, верни награбленное в мозолистые руки. Тебе с них еще кушать, Сэмэн…