.................................Экспромтик
.................................Ноябрь, 2008 г., Дни немецкой культуры
.................................во Владике, Примфилармония
Хорошо, что миниатюрку Володи Циглицкого про оперные ужасы заранее прочёл.
А то вот позавчера пришлось идти по службе в филармонические лона культуры на открытие дней германской культуры.
...
Опера, все дела, "Волшебная флейта".
В холлах ходят важные мужички в смокингах. Бывший посол германический прибыл, другие официальные лица. Пропст знакомый подошёл: "Здравствуйте, Давдангийлович! А, давайте-ка, еще после оперы соберемся у нас в костеле - орган, скрипка, водочки выпьем!"
Дамы с веерами. С бюстами и станами. Прям по Пушкину. Лица серьёзно-одухотворенные.
***
Чтоб в сон себя не окунуть и не подвергнуть всяческим оперным катаклизмам, чреватым перспективой оперных же шрамов, заострил я с самого со началу взор свой, внимание и слух на обзор бровей певунов и певуниц.
Бли-и-ин! Это я опрометчиво... Тут другой минус приключился. Сон-то, он, вроде как, и ушёл. А вот смех неудержимо стал прорываться. Брови ж ведь!!! Великая оперная сила - брови!
Пришлось кашель, типа, изображать. Ну, невозможно же - выходит мавр, как бишь его, Моностатос в лице тенора Федосея Титикакова, видимо эвенк, хотя вряд ли, либо адыгеец, не путать с удэгейцами, тех уж почти не осталось, как и гольдов с тазами, они все в поселке Красный Яр обитают на севере Приморья, а этот тут, на сцене тенорствует - значит не "у", а "а"дыгеец.
Выходит, значит, мавр Моностатос, читай Титикаков, и бровесами своими ка-а-ак начинает шевелить завихренчески - туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. Молча. Без пения. Вернее, пред ним, пред пением. В тиши, замершей открытыми ртами и прибалдением дам.
Ка-та-клизм прям какой-то и маппет-шоу.
Покашлял я для серьёзности момента и лицевого анфаса. Моностатос отпел, бровями отшевелил. Выходит в ширь публичную следующий - пузоковатый бас Зарастро, представляемый русско-фамильным парнягой.
«ПЕтр Струйко-Иванцов!» - объявляет откуда-то сверху и из-за спины некто.
«Почему, интересно, ПЕтр, а не ПЁтр» - подумал, помню, ещё, но сосредоточиться и развить мысль не успел, да и не стал бы, дабы не заснуть опять же.
Выходит ПЕтр, он же Зарастро и, как и предыдущий оратор оперного искусства, давай бровями играть - вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз. А лицо - лу-у-учистое. Интересно, чего радуется и струится, кому помигивает? В зале ж - одни оперные дамы, возраста пост-... А, ну да впрочем, ладно. Интересно просто - парняга-то молодой, юный почти, несмотря на пузоковатость. Кому ему там, в зале филармоническом помигивать-подмигивать? Продолжает, гадюкин. Шнырк-шнырк, - бровесами тяжеловесными, - шнырк-шнырк.
Кашель опять. Даже неудобно как-то чуть. Народ-то смотрит. Шукает-шушукает зловеще и неодобрительно - мол, не мешайте, товарищ, оперному одухотворению истомившихся от культурного ненасытья масс.
Ну, всё! Решил. Твёрдо решил - держусь! Нельзя в официозе филармоний хохотаньем обстановку дисбалансировать.
Стал по сторонами смотреть. Ну, йошкин же, трёшкин! Там еще смешнее.
Мужик рядом сидит, слева, со супругой своей. Та - экзальтирована. Вся вперёд подалась. А мужик, блин, извините, гимнастику шеи выполняет. Глаза закрыты, а башка резковатыми корректировками пытается остаться несклонЕнной - вправо-влево, вперед-назад, короткими рывками. Потом - хи-и-и-ракс! - резко клювом вперед! Да, по переднему креслу, по спинке! Да, во хруст! Оооууух! Йо-ёх-тыж! - Запереживал я кашельно, почти уж неудержимо - так за мужичка, хрустнувшего носопырой о твердь, обидно стало.
Неудобно так - все шушукают на меня, уже активнее шушукают...
А я то не при чём! Я ж не сплю!!! Я ж Оперу наблюдаю! Блюду по-честному бдение!
Ладно! Вернулся вниманием на сцену, а тут как-раз завершение первого акта случилось. К счастию!
К счастию-то, к счастию. Но завершение ж первого акта должно непременно апофеозом промежуточным венчаться!
Выходит Прима! Катриона Штутгартская! Овации, буйство! У-у-у, - Подумалось мне настороженно...
Затихают.
Заслуженный симфонический дирижер оттопыривает кормовую зону организма! Держит паузу ею, кормою. Вполоборота к Катрионе. Уважение подчёркивает статусом взмахнутого торса и приободрённого заднего противовеса.
А та ж - тоже молодец, Катриона! Тоже паузу держит. Но, просто так-то её не интересно, паузу-то держать. И давай она бровями гулять. Давай ими мультяшные подпрыжки анимировать! Весело так, живенько, с восторгом, с брызгучестью, с артистизмом - вверх-вних, вверх-вниз!
Да что ж такое! Совсем я тут на кашель чего-то сподвигся. Не могу удержаться, аж слёзы - из глаз. И так уж, и сяк. Аж из ноздрей смех лезет. Вослед за бровесами Катриониными, штутгардскими.
Так неудобно и неловко - чуть всё представление не сорвал.
Нда-а-а...
***
Но!!!
Хочу заметить, вышел с первого отделения я вполне-вполне бодреньким, ни грамма сна в глазу.
Подумывал даже на вторую часть остаться. А то и замахнуться, да к пропсту на органно-скрипочное продолжение в костел завернуть.
***
Решил, однако, всё ж не рисковать. А то ж - дружба, все дела, официальные дни официальной культуры европейского государства. А тут, понимаете ли, сидит официальный перец и на ха-ха весь исходит.
Вот.
Такие вот катаклизмы и страданья коленкоров бытия.