И рвется тонкая струна,
Когда натянута сверх звонко-
У золоченого руна,
Что мы зовем душой ребенка.
И гулким эхом в пустоте-
В таком неистовом надрыве,
Кричится взрослой глухоте-
Как слепы вы и как вы лживы.
В невыносимых условиях пьющих родителей, он рос хорошим мальчиком. У него были и мать и отец, и замужняя сестра, и родные дядья с тетками. Да только так и вырос он в этом людском лесу, как маленький беззащитный звереныш. Глядя на него, весь дом по доброте досужливого безучастия искренне удивлялся – в такой-то семье и такой тихий мальчик. Не спился бы. Ну, кто не знает, что - в конечном счете - яблоко от яблони недалеко падает…
Падает? Значит, думалось, наверное, неосознанно потаенно – насколько же его хватит. А его и не хватило. В некое одночасье.
Гремела музыка. Подъезд привычно ходил ходуном от какофонии ударных звуков. С раннего утра и до глубокой ночи и так все пять последних дней каждого рабочего месяца. Права же пословица, говаривалось уже раздраженно зло меж соседей при случайности их встреч. А он уже безудержно невменяемый, спивающийся и падающей вниз по нарастающей наклонной привычной своей нетрезвости, ожесточенно бросал вызов всем и вся.
октябрь 2009