Секреты зеленой феи
рассказ
С чего начинается день обычного полицейского? Я скажу вам.
С бокала Шато Шеваль Блан, урожая 1967 года, с нежнейшим вишневым букетом, играющим оттенками ванили и меда. Густого, кроваво-красного цвета, почти фиолетового у краев.
Пока я смакую славное винцо на балконе в костюме Адама, какая-то добрая душа в костюме Евы – хоть убей, не помню ее - готовит мне на кухне консоме из омаров с имбирем и лимонной травой и спаржу а-ля Фонтенель с перчеными яйцами под зеленым майонезом.
Утро теплое, солнце играет на черепичных крышах. В голову закрадываются крамольные мыслишки о предстоящем отпуске. Я улыбаюсь, осушаю бокал и иду завтракать.
Как обычно, как только я намереваюсь приступить к десерту, звонит телефон. Кто бы это мог быть?
-Пискооо-оо-о!!! – ору я в трубку. – Ты в курсе, который час, бессовестное merde?
-Ви, дело срочное…
-Нет, ты послушай. Мне необходим отпуск. Я измотал себя, я исчерпал все ресурсы своего организма. Изнурительный режим, диеты, постоянный нервный стресс… Я устал!
Писко нейтрален, как китайцы в битве под Полтавой.
-Я всего лишь пытаюсь донести до тебя одно очень важное известие, которое тебе, несомненно, необходимо услышать…
-Известие? – Я настораживаюсь. – Что за известие? Писко, ей-богу, именно ты будешь ответственен за мое настроение сегодня.
Я слышу через трубку, как закипают мозги Писко.
-Ыыыы-ыы-ы…
-Писко? Господи, что с тобой, мой славный друг?
-Ви, ты убиваешь меня. Поверь, у меня слабое сердце. Я умру.
-Не раньше, чем воробьи совьют гнездо в твоем дупле, - мгновенно парирую я. – Итак? Ты хотел сообщить мне что-то крайне важное?
В этот самый момент - надо же было такому случиться - мой Десерт, о котором я не забывал на протяжении всего разговора, начинает издавать характерные звуки.
Писко в ужасе.
-Ви! Ты что, трахаешься?!
-Аааа-аа-а… - подтверждает Десерт.
-Ты все это время разговаривал со мной и трахался?!.
Признаться, я смущен.
-Перси, ты пошляк. Не подслушивай!
-Жду тебя в офисе, - он спешно бросает трубку. Младший всегда был щепетилен в вопросах интима.
Через полчаса я в департаменте. Атмосфера в здании кажется очень необычной, но я еще не могу понять, в чем дело. Возможно, просто сказался трехдневный прогул.
Писко отчего-то избегает здороваться со мной за руку.
-Брось, - пытаюсь я приободрить его. – Я ведь не лысого гонял.
Младший нервно улыбается.
-Ви, присядь.
Я падаю в кресло и закуриваю Туа-ран.
-Итак, ради чего ты вытащил меня в эту гребаную дыру?
Писко явно что-то скрывает. Его глаза бегают; тонкие пальцы порхают по столу, не находя пристанища.
-Что случилось-то? – я прикусываю сигару в ожидании чего-то весьма увлекательного.
Писко смотрит в сторону. Голос его подрагивает:
-В общем-то, ничего особенного… Старый Зак Пибоди из дома престарелых вчера насмерть забил своего приятеля Малу Роджерса судном…
-Вот так новость, - я затягиваюсь. – Старперы не поделили утку? Дальше.
Писко выделывает пальцами странные веерообразные движения.
-Миссис Моуди… Помнишь, та, что жаловалась на мужа-извращенца?
-Было дело. И?
-Всадила старому хорьку двадцатидюймовый вибратор прямехонько в задние ворота.
Я развожу руками.
-Брось, Писко, от этого не умирают.
-Умер!
Поперхнувшись дымом, я начинаю кашлять.
-Шутишь?!
-Вовсе нет. Сегодня утром, в больнице Святого Маркуса. От многочисленных разрывов и внутренних кровотечений.
-Хм… Горячая штучка эта Моуди. Надо бы заглянуть к вдовице. И все же, Перси, это ведь совсем не то, что ты хотел мне сообщить, верно? Говори уже, я готов!
Пальцы Писко начинают завязываться узлами.
Тяжело вздохнув, я растираю окурок в пепельнице, встаю и наливаю себе кофе.
В этот момент я понимаю, что меня гложет.
Необычная тишина в офисе. Полный кофейник; пустая мусорная корзина. И – что самое страшное – никакого запаха пончиков и цыпленка.
Я медленно поворачиваюсь к Писко. Он смотрит на меня, и глаза его увеличиваются до размеров чайного блюдца.
-Перси, - говорю я тяжелым голосом. – Мы что, одни?
Он с трудом сглатывает и кивает.
-Дааа-аа-а..
Я быстро открываю дверь, выглядываю в коридор. Он пуст, как мозг сопливого подростка при виде сисек пятого размера. На посту в приемной тоже никого. Повсюду запустение и мертвая тишина. Ни единой души.
Я возвращаюсь в офис, закрываю дверь и прижимаюсь к ней спиной.
-Писко.
-А?..
-Только попробуй сказать, скользкий ты ублюдок, что мой отпуск накрылся.
-Ааа?..
-Что здесь произошло, вашу мать?! Меня не было три дня. Что, всех сожрала чума? Где они, Писко? Где все?!
Младший неловко елозит локотком по столешнице, срывается и падает под стол.
-Ви… Я вот как раз хотел тебе все рассказать… Честно!
-Тебе представилась эта уникальная возможность, тупой фрик. Я весь внимание.
-Ви, понимаешь… - Писко карабкается вверх по ножке стола. – Сегодня на рассвете были учебные стрельбы…
Я в ужасе. Я хватаюсь за волосы.
-Нет! Нет! Они завалили друг друга?! Скажи, что это неправда!
-Нет, Ви… Туда, на полигон, забрела фрау Кржыжановски…
-Фрау Кржыжановски?! – Я начинаю плакать и сползаю по двери.
-Никто не знал, Ви! Они опробовали новый полигон, с декорациями в виде городских улиц… Старуха собирала бутылки и случайно оказалась на полигоне. Ты ведь знаешь ее…
-О, да, - я не сдерживаю рыданий.
-Старая сволочь решила подшутить над нашими парнями. Она спряталась в одном из муляжей домов, а когда они крались мимо, выпрыгнула из окна с воплями…
-И? – Всхлипываю я.
-Восемьдесят четыре пули. Пятьдесят семь точно в цель…
Я в отчаянии.
-Откуда такая меткость?! Эти упыри даже в корову с пяти шагов мажут!
-Не знаю, Ви… Наверное, сказалась подготовка сержанта Стоуна.
-А он где?!
-Всех увезли.
-Всех?! Всех пятнадцать?
-Прокуратор сказал, что виновны все. Их будут судить военным трибуналом.
Я хватаю новую сигару и нервно закуриваю. Сажусь в кресло, выливаю кофе в окно и достаю из ящика стола початую бутылку абсента. После дозы мысли начинают приходить в порядок. За ней следует вторая, потом третья… Потом появляется зеленая мразь в старушечьем чепчике и умелым хуком справа отправляет меня в нокаут.
В какой-то момент я выныриваю из небытия.
На часах половина шестого вечера.
Писко сидит на полу и глядит на меня совсем по-собачьи.
Я наливаю еще.
-Вагнер тоже?
-Да…
-Черт… А ты почему здесь?
-Меня не было на стрельбах, Ви. Джексон попросил меня посидеть за него на посту, - уж очень ему хотелось побывать на этом полигоне… Что нам теперь делать?
-Понятия не имею, свиное рыло.
Звонит телефон. На том конце провода я узнаю срывающийся голос Вагнера.
-Винни! Винни, слышишь меня?..
-Слышу, Курт! Где ты?
-Мы все в жопе, Ви!
-Не может быть!
-Ви, они бросили нас в Костас! Нам крышка, Ви… Я воспользовался правом единственного звонка!
-Как ты мог спутать старуху с мишенью, ослиная башка?
-Она выглядела невероятно реалистично, Ви!
-Очевидно, да. Расскажи, как она выглядела после пятидесяти семи леденцов, которыми вы ее нашпиговали, образина!
-Ви, у меня кончается время. Я должен тебя предупредить…
-О чем?
-В городе Бартоломью!
-Что?!. – У меня холодеют пятки. – Откуда ты знаешь?!
-Он пронюхал, что случилось в департаменте, и сразу же дернул в город . Скоро он будет у вас! Берегитесь, Ви…
Короткие гудки.
Я смотрю на Писко, белого, как бумага. Он все слышал.
Кладу трубку. Есть над чем пораскинуть мозгами.
Валентин Бартоломью – это легенда преступного мира. Знаменитый неуловимый убийца и грабитель, обчистивший более двадцати полицейских департаментов Республики. У меня начинает сосать под ложечкой.
-Перси, быстро. Что у нас в хранилище?
Младший ныряет в шкаф. Секунда, и у меня на столе список вещдоков, пылящихся в недрах департамента.
Читаю и чувствую, как потихоньку встают волосы на голове.
Хватаю ключи, лечу в хранилище. За толстой стальной дверью обнаруживается множество интересных вещей, беспрерывно копившихся здесь в течении более чем семи лет.
Пять с половиной килограммов золотых украшений, серебряный столовый набор, китайский фарфор времен династии Минь, семнадцать унций героина, бочонок кокаина, десять ящиков контрабандного виски и неплохой набор стрелкового и холодного оружия в придачу, всего что-то около шестидесяти единиц.
Писко трется за моей спиной, заглядывая через плечо.
-Ви, что все это значит?
Я роняю скупую мужскую слезу.
-Бартоломью на свободе, Перси. Тебе известно, что этот монстр специализируется на убийствах полицейских и воровстве вещдоков? А мы с тобой вдвоем в центральном департаменте города. Одни. Это значит, что тебе необходимо в ужасе сорваться отсюда обратно в офис и вызвать подкрепление.
Писко рисует сквозняк. Он уже на полпути к офису, когда в тесном коридоре тухнет свет. Просто лампы разом гаснут, и все.
Где-то там, в темноте, раздается грохот. Писко начинает орать. Он визжит как свинья, которую режут.
Я спохватываюсь: обе кобуры с пистолетами в кабинете. Неприятно признавать, но я –лох.
-Виии-ии-и!!!
-Что с тобой, Перси?!
-Что происходит?!!
Я вслепую прорываюсь к офису, попутно хватаю Писко за шкирку.
В офисе светло, – включились аварийные фонари. Мы переводим дыхание. Младший в слезах и соплях. Я пинаю его в гузно:
-Звони, придурок!
Он бросается к телефону. С минуту слушает трубку, потом говорит перекошенным от страха ртом:
-Ви, связи нет!
Я достаю стволы, проверяю затворы и обоймы.
-И по херу. Подмога будет не раньше, чем завтра. А нам, похоже, не дожить и до утра.
Писко синеет, потом багровеет.
-Ви, мы умрем?
-Если только смертью храбрых, - я сую обе волынки за пояс, наливаю абсента, выпиваю, наливаю Писко.
-Занимаем оборону, Перси. Все двери закрыты?
-Вроде да…
-Надо забаррикадироваться.
Совершив вылазку на пост, мы заваливаем двери мебелью. Окна в решетках, поэтому за них особо переживать не стоит. За окнами стремительно темнеет.
Вернувшись в офис, мы запираем дверь на ключ и придвигаем к ней тяжелый картотечный шкаф.
-Надо держаться ближе к полу, - могут пальнуть в окно! – умничает Писко.
Мы уютно устраиваемся на полу, в углу за столом, в компании двух моих волынок, карабина и второй бутылки абсента.
Время тикает, уже десять вечера. Тишина и красноватый сумрак аварийных фонарей действует на нервы. Спасает только абсент.
Писко вдруг предлагает развести под столом костер. Я отбираю у него бутылку. Странно хихикая, придурковатый фрик вынимает из трусов бумажный кулек с марихуаной.
-Ви, дунем?
-Рехнулся? Тебя унесет к чертовой бабушке.
-Ви, у тебя лицо зеленое.
Вздохнув, я беру со стола газету и зажигалку.
…Когда мы допинываем косяк, за окнами темнеет окончательно.
Писко, свернувшись калачиком, лежит в углу и дрожит.
-Ви, здесь так темно и холодно… Мне снилось лето, но я проснулся…
-Держись, Перси. Скоро начнется.
Часы бьют полночь. И тут…
Три мощных удара сотрясают здание. Кто-то большой, очень большой стучит в парадное.
-ААА!!! – воет Писко, пытаясь дотянуться до карабина. –Это Валентин Бартоломью!!
Стук повторяется, на этот раз еще сильней. Я выдергиваю волынки из-за пояса, снимаю с предохранителей и браво прокручиваю их в руках. Выстрел, слива в пол. Писко кричит от страха.
-Не надо слез, детка. Я спасу тебя. – Я пытаюсь встать, однако красный аварийный свет вдруг зеленеет, а на месте Писко возникает странное существо с множеством волосатых ножек, головой Риты Хейворт и огромнейшим конским елдаком, болтающимся из стороны в сторону, как маятник Фуко. Я шарахаюсь в сторону от этого чуда и роняю один из стволов на пол. С негромким чавкающим звуком волынка исчезает в полированной древесине, как в желе. Это нехорошо.
Я люблю оттягиваться, но такой бычий кайф не по мне. Я чувствую себя уязвимым. Стук прекратился, зато Рита Хейворт улыбается мне так, что хочется плакать.
-Что это за звук, Ви?! – истерически вопит она голосом Писко.
Мне наконец-то удается встать. Ноги вязнут в паркете, переступать трудно. Зелень режет глаза, она повсюду. Я прислушиваюсь.
Звук доносится со стороны хранилища вещдоков. Странное жужжание, которое наводит на определенные мысли.
-Пчелы! – вопит чудовище, перебирая многочисленными лапками полицейский карабин.
Навалившись плечом на шкаф, я отодвигаю его от двери. Осторожно выбираюсь в коридор… Темно.
Сороконожка с фитилем чуть покороче моего ползет следом, подсвечивая мне путь подствольным фонариком карабина. Я, как могу, прикрываю задницу свободной рукой.
Коридор преодолеваем без особых приключений, не считая здоровенных муравьев, которые, пользуясь темнотой, лезут в штаны, за шиворот и норовят заползти в рот и уши.
Отплевываясь, я выглядываю за угол и… О, боги!
Нет, этого не может быть. Дверь в хранилище открыта!
-Тсссс!!. Перси, он здесь!
-Бартоломью?!
-Да! Нет… - Я мучительно пытаюсь припомнить, закрывал ли хранилище после осмотра. – Посвети-ка сюда…
Луч света выхватывает из нутра хранилища огромную жирную пчелу, сидящую на ящиках виски. Плюшевая мразь, не замечая слежки, сосет контрабандное пойло, просунув хоботок между досок.
-Ты нас не проведешь, ублюдок!! – визжит Писко неожиданно громко и спускает курок. Пчела подпрыгивает вверх, врезается в потолок и падает обратно. Выстрел разносит тварь на куски, зеленая жижа и обломки крыльев разлетаются по всему хранилищу.
-Есть! – Писко в первобытном восторге не замечает нарастающего гула. Со стороны поста к нам приближается целый рой полосатых тварей величиной с кошку.
-Тикаем!!! – Спотыкаясь, я что есть мочи рву когти к хранилищу. За спиной раздаются беспорядочные выстрелы, - Писко разряжает карабин в летающих мразей.
Я волоком затаскиваю извивающееся членистоногое в хранилище и захлопываю дверь. Пчелы бьются о металл и осыпаются, как осенняя листва. Я слышу их мерзкое шуршание. Наступает тишина.
-Надо уходить, Перси! Долго мы не продержимся!
-Ви, нам крышка! –всхлипывает долбаный мутант. – Глянь сюда!
Я смотрю вниз: под ногами колышется болотная зелень. Кислотного цвета водоросли ползут по моим башмакам.
-Это конец!!! – визжит Писко, схватившись щупальцами за голову Риты Хейворт.
-Не дрейфь, придурок, - я неожиданно для себя осознаю весь смысл происходящего. – Напротив, мы спасены!
…Водоросли подхватывают меня и приподнимают над полом. Становится тепло и мокро, - я погружаюсь в таинственную зеленую субстанцию с запахом полыни и нашатыря.
-Ты обоссался, урод! – укоризненно сообщает мне плавающий рядом Писко с тыквой вместо головы. Его глазные прорези светятся желтым огнем.
Я навскидку стреляю ему в башню. Она лопается и расцветает большим пышным кустом салата.
-Твою-то мать, - я закрываю глаза и проваливаюсь в вечность.
Звуки джунглей наполняют пространство. Вокруг отплясывают дикие овощи и Писко с салатной головой. Между ног его болтается исполинских размеров пупырчатый огурец.
-Я готов встретить тебя, смерть! – торжественно говорю я и раскидываю руки в стороны.
-Еще слишком рано, - отзывается неведомый голос, эхом проносящийся в моей голове. – Ты должен вернуться и отвратить неизбежное зло!
-Но мне хорошо и здесь, - возражаю я . –А ты кто?
-Я – Винсент Анна Мария Закусило. Точнее, лучшая из его сторон. Можешь называть меня Зеленой Феей.
-Ты, должно быть, знаешь обо мне многое?
-Да, точно.
-Скажи тогда, как звали мою маму?
-Ее звали Анна, тупой ублюдок.
-А мою бабушку?
-Мария, господи.
-А моего папу?
-Гм… Их было немало. Ты хочешь знать правду?
-Нет.
-Тем лучше для тебя, черт возьми.
-Почему тебя зовут Зеленой Феей?
-Предпочтительнее было бы, чтобы я называлась Розовой, или Голубой?
-Что ждет меня там, внизу?
-Это откуда посмотреть. В любом случае, тебе напихают по самые помидоры.
-Бартоломью?
-Возможно.
Я вынимаю мозги, чешу их и кладу обратно. Отмечаю про себя, что спинной мозг достаточно прочен и напоминает резинку от трусов, так что при желании мозгами можно играть как йо-йо.
-Еще один вопрос, умник. Те фаллические предметы, что я постоянно вижу вокруг себя, это признак моей нерастраченной энергии и стремления к лидерству, я прав?
Таинственный голос начинает пошло хихикать.
-Время истекло! Пора возвращаться!
Я открываю глаза. Мы все еще в хранилище. Писко обрел свои нормальные человеческие очертания, хотя и валяется на бетонном полу без чувств. По стенам бегают юркие голубые змейки, в воздухе плавает сахарная вата и марципаны. Странная вонь и глухое шипение заставляют меня обратить внимание на дверной замок: он красный и светится.
Кто-то снаружи выпиливает дверь в хранилище газовой горелкой!
Я шарю по полу в поисках ствола. Ничего нет! Коллекция автоматов, ружей и пистолетов, висящая на стене, забрана решетками. Ключей нет.
Встаю, хотя меня все еще мутит, и притом здорово. Пинаю младшего.
-Вставай, Перси, поднимайся скорее! Это Бартоломью! Где ключи?
Писко не двигается и начинает лепетать какую-то тарабарщину, по-моему, на иврите.
Я подбираю фонарик, озираюсь по сторонам. Судя по всему, времени очень мало, дверь не продержится и трех минут.
Достаю из ящика пару бутылок виски, отпиваю половину из обеих, после чего кромсаю рубаху Писко на клочки и сую тряпье в бутылки. Вынимаю из кармана зажигалку. Взрывной коктейль готов, осталось только дождаться, когда чертов фрик Бартоломью вскроет дверь.
Наконец, замок вываливается наружу вместе с добрым куском железа. Чиркаю зажигалкой, тряпье вспыхивает, бутылку – в дыру.
Раздаются страшные вопли. Ей-богу, таких криков я не слышал давно. Я пинком распахиваю дверь, одновременно поджигая второй снаряд и размахиваясь.
О, чудное виденье! По коридору, охваченное ревущим пламенем с головы до пят, мечется тощее тело, врезается в стены и изрыгает страшные проклятия. Не мешкая, я обхожу его с тыла и всаживаю вторую бутылку прямехонько в репу злоумышленника. Вспышка, вихрь, огненный фонтан! Гаденыш воет и падает ниц. Когда пламя становится меньше, я с ужасом узнаю в поверженном…
Кого бы вы думали?!
Фрау Кржыжановски!!
Откуда взялась старая сука – та еще загадка, вот ей-ей. Особенно после того, как наши бравые инвалиды напихали ей полное гузно слив.
Но если это –фрау Кржыжановски, то где же…
Характерный звук передергиваемого затвора я успеваю услышать уже слишком поздно. В дверях хранилища стоит тип, прикинутый по последнему слову техники: очки ночного видения, кевларовый жилет, лосины из кожи королевской кобры и розовые сапоги, отороченные белым заячьим мехом. В руках – странное оружие, размерами напоминающее слоновий хобот.
-Бартоломью!.. – Я принимаю боевую стойку. – Ты ведь не думаешь, что мог провести меня таким детским способом?! Именем Республики, сдавайся!
Зловещий смех предшествует ответу сумасшедшего фрика.
-Винсент Закусило, насколько я понимаю? Это последний день твоей бесполезной жизни, коп. Молись!
Пока я припоминаю все известные мне молитвы, Валентин целит прямехонько мне в табло. Хобот в его руках наливается холодным голубоватым сиянием…
ДДДДдддонннннннннннгггггг-гг-ггггггггггггггггггг!!!
Половина коридора между мной и Бартоломью внезапно обрушается в клубах пыли. Я вижу десятки мечущихся в пыли красных лазерных прицелов. Слышны крики, топот, автоматные очереди и стоны.
Зеленая Фея предусмотрительно прикрывает мне веки, и я погружаюсь в блаженное небытие. В который раз за сегодня.
…После недели, проведенной в отделении наркологической реабилитации, меня и Писко вызывают в департамент и представляют к государственной награде. Оказывается, мы, сами того не ведая, приняли участие в операции республиканского масштаба по поимке злодея Валентина Бартоломью.
Недоразумение на стрельбах не было частью плана, а вот арест всего личного состава департамента полиции как раз и стал тем куском сыра, на который клюнул проклятый маньяк.
В роли наживки, как вы понимаете, выступил ваш покорный слуга и его придурковатый младший коллега. Я всегда ненавидел федералов.
Впрочем, через два дня Валентин бежал из федеральной тюрьмы, замочив двенадцать копов и девочку, торгующую мороженым. Единственным трофеем федералов стала фрау Кржыжановски, которую отправили на изучение в институт молекулярной биологии.
С тех пор, друзья мои, я избегаю смешивать такие вещи, как марихуана и абсент, а также стараюсь не прогуливать работу дольше одного дня. Дабы всегда находиться в центре событий.
Валентин же напоминает о себе гораздо раньше, чем я ожидал.
Однажды вечером весь отдел собирается у телевизора в холле, дабы поглядеть, как мэр Медоу в прямом эфире будет взаимодействовать с активистами гей-движения Малибан.
-Вот к чему приводит демократия! – кричит в камеру Медоу, запряженный в колесницу, украшенную перьями и ангорским мехом.
Представление сопровождается сладострастным стоном толпы и фотовспышками.
Пока мэр в чем мать родила нарезает круги по площади Плотских повстанцев, куча фриков, зовущихся полицейскими, покатывается со смеху, размазывая по хавальникам абрикосовый джем и давясь пончиками.
Я не спеша потягиваю травяную настойку и, нет-нет, да и прысну в подмышку.
Вагнер, сидящий справа от меня на полу, громко рыгает и спрашивает:
-Винни, я не понимаю. Педики – это ведь нехорошо. Почему их показывают по ящику?
-Это весело, - я пожимаю плечами.
-Но безнравственно, - Писко слева от меня кладет голову на мое колено. – Ви, неужели ты не замечаешь, насколько сильно пострадала наша культура от действий гомосексуальных бандформирований? Сначала они требовали признания, теперь - линчуют мэров и разрушают наши города.
-Ты прав, Перси, - у меня не то настроение, чтобы спорить. – Для начала убери свою кочерыжку отсюда.
-Это всего лишь дань уважения, Ви, - Писко обнимает меня за щиколотку. – В нашем испорченном мире даже простые проявления дружеских чувств стали интерпретироваться как нечто интимное. Я люблю тебя, Ви, и не стесняюсь этого!
Абсент промахивается горлом. Задыхаясь, я отвешиваю Писко пендаля в харю свободной ногой и ковыляю к выходу.
-Ви, ты неправильно понял меня! – истерит Перси.
На улице прохладно. Со стороны площади доносятся вопли мэра и похабные частушки.
Когда я проезжаю мимо, вечернее небо расцветает фейерверками. Вдруг, откуда ни возьмись, в стройные ряды педерастирующего населения вливаются странные типы в белых плащах и колпаках.
Ку-клукс клан, сперва решаю я, неохотно притормаживая.
Потом плащи распахиваются, и все встает на свои места: оказывается, просто старые добрые эксгибиционисты вышли в город, чтобы накормить колбасой своих лютых врагов. Начинается суматоха, крики ужаса рвут покровы ночи. Размахивая писюнами, голожопые санитары леса догоняют рассыпавшихся по подворотням участников парада, валят их с ног и на месте изгоняют нечистого.
Когда активисты Малибан хватают мэра и пытаются засунуть ему в дупло чучело Зимы, на площадь с воем заныривает полицейский фургон. Из него вываливаются наши. Тут уж и я хватаю волынку и рвусь в бой.
Пока Вагнер точными ударами прокладывает борозду в основных силах противника, нас атакуют с флангов. Потные тела выскальзывают из рук, работать с таким материалом весьма затруднительно. Размалеванные под шлюх соцработники, разносчики пиццы и половых заболеваний прут на рожон, сминая все на своем пути. Эксгибиционисты, оказавшиеся нашими неожиданными союзниками в этой битве, несколько растерялись после появления полиции и не спешат демонстрировать свои прелести. Пользующиеся моментом педики уже подбираются к нам с тыла.
В какую-то минуту, когда мы оказываемся в потном кольце, я вдруг вижу на заднем плане… Кого бы вы думали? Никаких сомнений, - Валентин Бартоломью, эта скользкая мразь! Я и раньше подозревал в нем странные наклонности, а сейчас боа из павлиньих перьев и балетная пачка довершают картину.
-Отступаем, ребята!! Это ловушка!
Меня сбивают с ног, волынка летит в сторону. Я слышу вопли Писко, - похоже, кто-то вплотную подобрался к его черному входу.
На меня верхом усаживается жирный трансвестит с коровьими ресницами и ярко-красными губами размером с бигмак.
-Получи, противный коп! – писклявая размазня отвешивает мне оплеуху. Собравшись с силами, я стаскиваю с ублюдка шиньон. Череп лысый, как бабушкина коленка. Блеванув пару раз, я забиваю волосню ему в пасть.
Раздается серия оглушительных взрывов, асфальт подо мной проседает.
Спихнув тушу со своего атлетически сложенного тела, я вскакиваю, разбрасываю пахнущие Шанелью и вазелином тела в сторону, выуживаю из толпы полумертвого Писко и прорываюсь к машине.
Возле моего раритетного 4,5-литрового «Джугашвили» - я не верю своим глазам! – вытанцовывает Валентин со своей дьявольской пушкой. Рядом, на парковке, горят несколько искореженных автомобилей.
-Ба, да твоего дружка едва не порвали на лоскутья, как крошку Жана Гренуя! – Валентин обдувает дымящийся ствол оружия, украдкой касаясь его языком.
Недолго думая, я пинаю фрика в авоську с пометкой «осторожно, хрупкое». Бартоломью сгибается пополам. Выхватываю пушку, прикладываю голубка башкой о капот.
-Закусило, ты умрешь! – сыпет зубами Валентин.
-Ви, сзади!! – орет Писко. Дело плохо. Я оборачиваюсь. Поздно.
Фрау Кржыжановски! Почему меня это не удивляет?
Ведьма в белой накидке обрушивается на меня всей своей тридцати пяти килограммовой массой.
-Как тебе такой расклад, мудел?!
Резко расправив грудь, я отбрасываю старуху на пять метров. Она врезается в фонарный столб, причем полы ее плаща разлетаются в стороны. Зажмуриться я, конечно же, не успеваю. И эта роковая ошибка стоит мне очень дорого.
Да, я видел многое. И кто-то из вас умников, я уверен, скажет, что он, мол, видел и не такое. Тому я отвечу: иди на кол, браток.
Только в тот момент я пожалел, что не родился слепым.
Что-то в моей башне замыкает, в глазах расцветают огненные цветы. Девяносто градусов до асфальта оказываются долгой, очень долгой дорогой в царство Зеленой Феи…
Калейдоскоп из разбитой на тысячи осколков радуги кромсает мой пропитанный абсентом мозг, в нем порхают сотни электрических разноцветных бабочек. Я силюсь увидеть мир таким, каким он был до Кржыжановски. Я представляю себе вывеску на фасаде Департамента; шлем Героя-полисмена; куколку Жанну из театрального буфета, обожающую трубочки с кремом; красный пожарный гидрант; кошку Мари, которую в детстве хотел утопить в бассейне, чтобы установить точное время смерти. Все, что угодно, только не… Ааааааа!!!
«Заткнись, маленький. Хочешь сисю?» - Зеленая Фея убаюкивает меня в своих объятиях. Похоже, к капельнице прицепили бутылку с настойкой. Писко, Вагнер, ублюдки, я люблю вас. Я так люблю вас…
-Я выживу?
-Куда ты денешься. Мир вынужден терпеть присутствие таких никчемных паразитов, как ты. Это необходимо для сохранения баланса.
-Иди к черту, я не паразит.
-Ты опухоль на теле общества, гребаная катаракта в его глазу, геморрой в…
-Достаточно. Срать я хотел на тебя и твои лекции, тупая зеленая лошадь. Лучше скажи, как мне теперь жить? Я видел… О, боже… Ты знаешь, ЧТО я видел?..
-Знаю. Не спорю, это нелегко для тебя. Отдохни.
-К черту отдых. Скажи, я смогу после этого… Ну…
-О, думаю да. Хотя надежды немного.
-Черт! А детей? Я смогу иметь детей?
Зеленая сука пожимает плечами.
-Ты уверен? Почему именно их?
-А, пошла ты…
Я открываю глаза. Испуганные рожи Писко и Вагнера – первое, что встречает меня в этом мире. Не лучший выбор, но все же.
-Ви! Ты вернулся! – младший тянется ко мне своим слюнявым ртом, однако вовремя спохватывается.
Я снимаю с капельницы бутылку и делаю пару хороших глотков.
-Чтоб меня. Я долго спал?
-Три дня, Ви.
-Три дня?! Черт, что… - Едва лишь вспомнив, я спешно прогоняю воспоминания.
-Почему вы не разбудили меня раньше, кретины?
-Ты бредил, Ви. Метался на мокрых простынях, как в горячке, и что-то бормотал, иногда кричал и ругался матом, и даже плакал…
-Немудрено, - бормочу я. –Что с гей-парадом?
-Мы не смогли спасти мэра, - Перси ковыряет крюком мое одеяло.
-Вы сумели свалить оттуда, дятел, – это уже хорошо.
-Да. Винни, есть еще новость…
-Ну?
-Валентин Бартоломью выдвигает свою кандидатуру на предстоящих выборах.
Я вздыхаю.
-Мэр-педераст – это именно то, чего нам не хватало, а, сироты?
Вагнер разводит руками и тупит.
-Поможем сеньору Бартоломью задвинуть его кандидатуру обратно туда, где ей самое место. – Я сажусь в кровати. – Но как ему удалось? Он ведь только что сбежал из каталажки.
-Есть определенные проблемы, Ви. – Перси чешет чайник. – Бартоломью уже запугал власти и напустил им пыли в глаза. Он объявил себя Президентом гей-движения Малибан, а преследовать геев не политкорректно… С избирателями еще проще. Он запугает всех и заставит голосовать за него.
-Допустим, меня не заставит. – Я закуриваю Туа-ран. – Самое время воспользоваться своими гражданскими правами.
-У него есть брат, Марти. Если найти его, можно предложить Валентину непростой выбор…
-Хм… Ты на редкость коварен сегодня, Перси. Найдите его.
-Это не все, Винни. У нас новый Начальник Департамента.
-Вот как? – я немного удивлен. – А у нас был Начальник Департамента?
-Ну да. Новый Босс – казачок Бартоломью. С ним надо держать ухо востро.
-Господи, за что столько дерьма враз? – я растираю окурок о спинку койки и начинаю одеваться.
-Ты хорошо себя чувствуешь, Ви?
Я поигрываю мускулами. Писко пунцовеет и отворачивается.
-Я домой. Больше никаких новостей на сегодня, договорились?
Вечером, после плотного ужина и визита к соседке сверху (слава богу, я все еще могу делать это, несмотря на козни Кржыжановски), я читаю в кровати. Время около девяти, однако, меня сильно клонит в сон. Наверное, сказывается долгое пребывание на больничной койке.
Отложив в сторону «Путешествие красноголового воробья» Бианки, я гашу лампу на столике рядом с кроватью и засыпаю…
…Нет еще и шести утра, когда я пробуждаюсь от тревожного сна. В комнате адски холодно. Черт, окно открыто. Проклятый ветер.
Я встаю с кровати, иду к окну…
-ААААААААААААааааааааааааааааааа!!!!
Случились по крайней мере две вещи, заставившие меня так орать. Первая: на мне нет трусов, и в полумраке мне чудится, что в комнате змея. Второе: мои копыта по колено в грязи. Если бы я не принял душ перед сном, то, возможно, и засомневался бы в ее происхождении.
Господи, я ходил во сне!
По ящику показывают луноликого Бартоломью. Кандидат раздает автографы и масляные улыбки. «Вечером господин Бартоломью даст интервью в прямом эфире нашего телеканала. Не пропустите!»
-Смотри, Ви, - Писко протягивает мне газету. – Сегодня ночью в парке видели эксгибициониста.
-А?.. Что? – Я падаю со стула.
-Чертовы жоподеры совсем обнаглели. Представляешь, этот фрик разгуливал по всему парку нагишом и пугал парочки писюном совершенно невообразимых размеров. У одной восемнадцатилетней девицы случился инфаркт. Хорошо, что там не бывает детей по ночам.
Чашка кофе в моей руке трясется. Я ставлю ее на стол и нервно закуриваю.
-Почему сразу жоподеры? Они не такие. Эксгибиционизм – это средство самовыражения, Перси.
-Брось, Ви. Ты ведь всегда говорил, что эти извращенцы не лучше педиков.
Слезы наворачиваются на мои прекрасные карие глаза.
-Перси, я должен тебе кое-что рассказать…
Небольшое землетрясение предшествует появлению Вагнера.
-Ребята, вы должны это увидеть! Новый начальник, этот мудак Фриски, наводит свои порядки. Черт возьми, мы все сдохнем!
Наша неразлучная троица вываливается в коридор. Отдел построен, вдоль строя прохаживается отвратительный тип в обтягивающем тренировочном костюме и парике Бриджит Бардо.
-Мальчики, надеюсь, ни у кого не возникнет вопросов по поводу новой формы одежды? Парик не обязателен, но губная помада должна присутствовать в сумочке у каждого полицейского, я буду проверять это ЛИЧНО! Полицейский не должен сковывать себя рамками ханжеских стереотипов, дабы эффективно бороться с окружающей несправедливостью!
-Что насчет навязывания педерастии и борьбы с ней? – Я пускаю в потолок кольца табачного дыма.
Злобный карлик подкатывает ко мне.
-Фамилия, офицер!
-Недайзабитьсебевдупло, сэр!
-Вы уволены!
Вагнер громко портит воздух.
-Ви, нет!.. – шепчет Писко.
-Иди к черту, клоун. – Я усмехаюсь Фриски в тщательно оштукатуренное тональным кремом хавало. – Как там поживает душка Валентин? Передай ему, что я приду очень скоро. И без вазелина. Навестить Валентина… - я в восторге от нечаянной рифмы.
Ублюдка уже потряхивает.
-С этой минуты вы освобождены от своих обязанностей, офицер! Покиньте Департамент немедленно!
Я пожимаю плечами, поворачиваюсь и валю в свой кабинет.
-Да на здоровье.
Беру из ящика коробку сигар, упаковку презервативов, бутылку абсента и шурую на выход.
Двигать граблями довольно сложно, - Писко и Вагнер повисли на правой и левой соответственно.
-Ви, не уходи! – рыдает Писко.
-Нам конец, он трахнет нас, Винни! – всхлипывает Вагнер.
-Перси, Курт. Я должен уйти, простите.
-Вернись, Ви! Ты не можешь бросить нас сейчас.
Я волоку их за угол и прижимаю к стене.
-Тихо, упыри. Слушайте план. Сегодня вечером Бартоломью выступает в прямом эфире с предвыборной речью. Во время съемки он будет без охраны. Мы проберемся на телестанцию и возьмем его тепленького.
-Ты уверен, что мы справимся втроем? – горящие глаза Писко меркнут.
-Если вы все сделаете правильно, то – да. Постарайтесь найти Марти. А сейчас возвращайтесь на места и не подавайте виду. И не забудьте обзавестись помадой.
Я ободряюще сталкиваю их головами, сажусь в тачку и – прощай, милая контора.
Оказывается, быть безработным – не так уж и плохо. Целый день я гуляю по городу, разговариваю с птицами в парке, ем мороженое, читаю газеты и загораю на скамейке у пруда.
Ночное происшествие не то что бы гложет меня, но наводит на определенные мысли. Я все же тешу себя надеждой, что подобное больше не повторится.
И все-таки, работает ли Кржыжановски на Бартоломью, или их тандем, столь закономерный в последнее время, - всего лишь случайность? Сложный вопрос. Что общего может быть у полоумной бродяжки и гения преступного мира? Они в разных коалициях, но оба ненавидят меня. А раз так, то могли и объединиться…
Черт.
Когда солнце клонится за горизонт, я еду домой, беру пару ножей и связку гранат в довесок к своей волынке, надеваю свой любимый кожаный плащ, после чего отправляюсь в центр города - туда, где расположилась крупнейшая в Республике телестанция.
Писко и Вагнер, замаскированные под кусты, притаились в саду и поджидают меня. Розовый маникюр и завитые ресницы не придают им мужественности.
-Это что, камуфляж, бараны?
-Это новый дресс-код в Департаменте, Винни.
Я замечаю в траве жирное связанное тело.
-Это еще что за чудо?
-Марти Бартоломью. Мы нашли его, Ви!
-Отлично, это наш козырь. Оружие взяли? – Я озираюсь по сторонам.
-Да, Ви. Как мы проберемся туда?
-Через дверь, уроды. Валентин здесь?
-Приехал десять минут назад. Охрана осталась в машине.
-Хорошо. Пошли.
-А что делать с этим? – Вагнер пинает бесчувственного фрика.
-Прикройте его ветками, пусть лежит здесь.
Холл пустует. Мы прыгаем в лифт и поднимаемся на пятый этаж, где проходит пресс-конференция.
В коридоре, среди снующих туда-сюда осветителей, гримеров и прочей челяди мы незаметными пробираемся к студии, в которой идет съемка.
-Я всегда хотел оказаться внутри Фабрики грез, - мечтательно сообщает Писко. – Хотя бы разок причаститься миру большого шоу-бизнеса…
-Это же мисс О`Доннел, гляди! – Вагнер толкает меня локтем в бок, указывая на ковыляющую к дверям студии шмару.
-Ну и что?
-Ви, ты разве не смотришь «Минуту истины»?! – Писко сокрушенно качает головой.
-В этом месте я должен разрыдаться? – вздыхаю устало.
Между прочим, курица уже рядом с нами.
-Господа?
Мы переглядываемся. Я вижу в глазах своих фриков панику.
-Простите?.. – встаю с карачек.
-Вы оппоненты господина Бартоломью, я полагаю?
Я пожимаю плечами.
-По крайней мере, один из нас точно.
Писко и Вагнер усердно кивают башнями.
-Мы тоже. Да.
-Кандидат Закусило, - выпаливаю я, собравшись я с духом.
-Сильвия О`Доннел, ведущая телеканала СиСиЭс, - видавшая виды куртизанка с улыбкой протягивает мне руку. – Пойдемте же, эфир уже начался.
Двери распахиваются навстречу ослепляющему свету прожекторов. Я чувствую, как сжимается желудок. Писко и Вагнер разевают пасти шире, чем когда бы то ни было, в их зенках отчаяние. Шлюха О`Доннел вталкивает нас в студию.
-Кажется, твоя мечта сбылась, Перси, - вздыхаю я.
Спустя три секунды мы оказываемся в креслах на полыхающей вспышками фотокамер сцене. Напротив восседает Валентин Бартоломью в безупречном костюме из заячьих пупков и с напомаженными волосами. За выражение лица, какое у него сейчас, я бы трижды продал родную бабушку в кредит и лизинг.
-Мотор! – сообщает скрючившийся за камерой оператор.
Пока О`Доннел лепечет что-то телезрителям, я украдкой показываю Валентину вытянутый средний палец. Фрик напряженно скалится и проводит большим пальцем по шее. Я делаю из указательного и большого пальцев левой руки кольцо и сую в него указательный палец правой.
Прожектора вновь ослепляют нас.
-Господин Бартоломью, для вас, наверное, не стало неожиданностью появление в студии ваших оппонентов? – Ведущая сует микрофон в моську Валентину.
-Ну, не то что бы… - блеет ублюдок, сдерживаясь от явного желания лизнуть микрофон.
-Вы хотели бы вкратце рассказать телезрителям о своей предвыборной кампании?
-Ээ… В общем, я…
-Господин Закусило, что скажете? – О`Доннел уже возле меня.
Я коварно улыбаюсь вспотевшему Валентину.
-Если позволите, я с удовольствием отвечу на некоторые вопросы, которые, несомненно, мучат наших телезрителей…
-Нет! – мудозвонко извергает Бартоломью на самой высокой ноте, когда-либо слышанной в этих стенах. Зал взрывается смехом.
-Что случилось, детка? – Я потираю ладони в предвкушении знатного цирка. – Тебе ведь нечего скрывать от своих избирателей, верно? Ну, кроме сорока восьми убийств и двадцати ограблений, пожалуй…
-Это все в прошлом, Закусило! – Валентин брызжет слюной. –Я честный гражданин, искупивший свои грехи! Мои избиратели верят в меня!
-Как ты заставишь их голосовать за тебя? С оружием у... – я посылаю многозначительную гримасу в аудиторию. – Ну вы понимаете.
Зал сотрясается хохотом.
Бартоломью чуть не плачет.
-Это намеки, Закусило! Грязные намеки на мою ориентацию, мое естество, проклятый гомофоб! Ты ответишь перед судом!
-Если в Департаменте полиции заправляет твой протеже Фриски, страшно даже предположить, что ждет меня в суде, - я развожу руками. – Меня осудят на тысячу поцелуев Элтона Джона, или электрический стул с сюрпризом?
-Можно мне жевательную конфетку? – Это Вагнер.
-Закусило в мэры! – Голос из аудитории.
-Прекратите сейчас же!! – визжит Валентин, подпрыгивая в кресле. – Я пришел сюда, чтобы рассказать о своей кампании, а не выслушивать оскорбления! Кто пустил сюда этих… Этих!..
-Господин Бартоломью, держите себя в руках, - успокаивает его ведущая. – Это ваши оппоненты, они имеют право высказаться…
Я спешу перехватить инициативу.
-Общественности известно о твоей кампании предостаточно, приятель. Из задницы покойного мэра вытащили столько заноз, что хватило бы соорудить небольшую елку.
Валентин кусает себя в бедро.
О`Доннел, разрывающаяся между нами, поскальзывается и падает возле Писко. Тот глядит на протянутый ему микрофон, как на гранату без чеки.
-Сэр?
-ААааа… - судя по возгласу, Писко кончает.
-Достаточно, - Бартоломью хватает микрофон. – Сейчас все узнают, кто ты есть, Закусило!
Я поудобнее устраиваюсь в кресле.
-Я весь внимание, прыщ.
-Не далее как месяц назад ты и твой дружок были найдены на рабочем месте в состоянии алкогольного и наркотического опьянения, более того – вас принудительно поместили в клинику!
Зал ошеломленно вздыхает.
-Откуда такие сведения? – Я пожимаю плечами. – Впервые слышу.
-Всем известно о твоих пагубных пристрастиях и аморальном поведении, Закусило. И ТАКИЕ люди работают в полиции, защищают наших жен и детей!..
-Ну, насчет жен и детей это ты загнул…
Шлюха О`Доннел в ужасе закатывает глаза:
-Господин Закусило, это правда? Как вы посмели прийти сюда?!
Вагнер маячит ей сложенной газетой:
-Мисс… Вы не могли бы… Вазочка с жевательными конфетами, сразу позади вас, на столике…
Писко странно улыбается, рассматривая свои ногти. Похоже, он не здесь. Помощи ждать неоткуда.
Аудитория шумит. Дело принимает скверный оборот.
-Тебе не одолеть меня, несчастный! – злорадствует Валентин, посылая мне воздушные поцелуи.
-У меня дома есть топор, большой и красивый.
-Моя взяла!
-Ненадолго. Чуть не забыл, - Марти передавал тебе привет.
-Что?.. – глаза Бартоломью наливаются красным.
Очевидно, разговоры уже не занимают его. Секунда – и в руках безумца пушка. Выстрел разносит на куски камеру и оператора вместе с ней. Аудитория замирает: наконец-то началось хоть что-то интересное!
Вагнер, пользуясь моментом, бросается к столику с конфетами.
Сделав глубокий вздох, я встаю и театральным жестом распахиваю полы плаща.
А под плащом, между прочим, ничегошеньки нет!
Бартоломью вскрикивает, пытаясь укрыться от режущего глаза сияния.
-Помогите!! А, а… Господи!!!
По залу проносится шепоток экстаза. У Сильвии лопаются глаза, она валится ниц. Люди начинают карабкаться на сцену.
-Остановись!! Прекратииии!!! – вопит Валентин. – Боже, я ослеп. Ослеп!! Ты дьявол, Закусило!!!
Придурок роняет пушку, падает на колени и ползает вокруг кресла, как новорожденный котенок. И откуда у меня такие ассоциации?
Признаться, я и сам не ожидал подобного эффекта. Быстренько запахиваю плащ, бросаю Вагнеру наручники:
-Курт, Перси, берем его!
Наручники брякают о пол. Вагнер испуганно оборачивается.
-Уу? – изо рта исполина вываливаются конфеты.
-Ви, ты только что показал этим людям перец?!. – просыпается Писко.
Зрители уже окружают нас. Их взоры безумны!
Я вытаскиваю из кармана волыну и шмаляю вверх.
-Ни шагу дальше, электорат!
Люди тянут ко мне руки, нюхают меня, падают на колени.
-Закусило, будь нашим мэром! – стонет какая-то красотка.
-Если хочешь, я буду им для тебя, дорогая. В гримерке, через минуту.
Спустя примерно полчаса мы с Перси и Вагнером катимся в участок. Бартоломью, связанный и слепой, мычит в багажнике.
-Мы забыли Марти! – орет внезапно Писко.
-Черт с ним. Пусть живет пока.
-Э… Впрочем, да. Такого трофея, как Валентин, вполне достаточно на сегодня.
-Осталось только разобраться с Фриски, -говорю я.
-Ерунда, - отмахивается младший. – Он сам свалит, когда узнает, что Бартоломью не у дел. Винни, ты спас нас!
-Знаю, - я снисходительно улыбаюсь. – Как обычно, дружок.
-Но почему ты… Господи, Ви, почему ты пришел на конференцию без трусов? Зачем ты сделал это?.. Кажется, ты что-то скрываешь…
У меня начинается легкая мигрень.
-Кажется, твоя телевизионная карьера умерла, так и не начавшись. Я же молчу?
Писко густо краснеет и затыкается.
-У каждого есть свои маленькие секреты… Верно, Курт?
-Я опять что-то пропустил, - грустно подытоживает Вагнер, высыпая в свою бездонную глотку остатки жевательных конфет.
Роман Макарoff 14.07.2009г.