первая часть.
В больничном коридоре витал еле уловимый запах жасмина с примесью чего кисло — терпкого, не позволяющего вдохнуть воздух всей грудью.
Это не позволяло сосредоточиться на происходящем. Особенно сбивала с толку медсестра, которая вела меня, молча за руку как маленькую девочку
по полукруглому, серо-белому коридору. Я была растерянна и напугана.
Остановившись перед дверью с табличкой номер два, она открыла дверь.
Войдя в помещение, я огляделась;
На обычную палату оно не походило, скорее, смахивало на жилище старого холостяка. Потертый, коричневого дерева двустворчатый шифоньер с вставленным в него зеркалом, во весь рост, был зажат между двуспальной кроватью и тумбочкой с колбами, наполненными какой-то жидкостью.
Не было окон, но яркий дневной свет шёл с потолка.
Меня не так смутила обстановка палаты, как поразило другое обстоятельство;
на правой стороне кровати полулежал на подушках седой мужчина среднего возраста.
Его бледно- желтое лицо с приподнятыми бровями домиком, выражало искреннее удивление и сочувствие.
Словно кто-то, нажал на рубильник, подключив меня к переменному току!
То холод, то невыносимый жар, поочередно испытывали моё тело. Неприятные мурашки, бегающие по телу, взяв на абордаж мои страхи и устроившись в голове, пытались окончательно запутать в клубок мои извилины.
Растерянно оглянувшись на медсестру, я мысленно задала
себе вопрос: «Какого чёрта я тут делаю?»
Будто услышав меня, она указала рукой на левую половину кровати, приглашая присесть:
- Тамара Васильевна Пархоменко? – услышала я вкрадчивый и грустный голос.
- Нет, я Бондаренко Елена Владимировна.
- Думаю, ошибаетесь, вы — Пархоменко.
- Да нет же, я Бондаренко… вот сейчас… покажу …
Я сняла с плеча маленькую чёрную сумочку, которую в помине не имела, но была уверена, что она моя. Открыв её и увидев зияющую пустоту, тупо уставилась на медсестру:
- Странно…
- Хорошо, успокойтесь, я проверю. Хотя у нас никогда не бывает ошибок.
Медсестра, уходя, посмотрела на меня.
Взгляд её, мне показался, был более пристальный и изучающий.
Стук закрывающейся двери опять заставил меня вздрогнуть. Не зная, куда спрятать испуганный взгляд, я сосредоточенно уставилась на рядом стоящий шифоньер,
который стал медленно темнеть. Мне показалось, что тёмное пятно, отделившись
от мебели, приближается ко мне и хочет до меня дотронуться.
Понимая, что тревога переросла в непонятный страх, скорее всего в панику,
я закрыла глаза, пытаясь отвлечься и сосредоточиться на мыслях.
Мучили и терзали душу три вопроса: Кто я? Что тут делаю? Как сюда попала?
Ища логику в происшедшем, я решила всё разложить по полочкам,
насколько хватало моих познаний в дедукции. Думаю, что меня банально ограбили,
стукнув по голове. Это хоть как-то объясняет потерю памяти. Но тогда почему
я помню свою фамилию? Или не помню, а машинально ответила, что на ум взбрело? Откуда медсестра знает, что я Пархоменко? Почему я сопротивляюсь?
Нет, нельзя столько много думать, когда отбили мозги — можно поверить
во что угодно!
Чтобы немного отвлечься от тревожного состояния я повернулась к соседу.
Он одобрительно кивнул и улыбнулся:
- Я… Александр Васильевич. Будем знакомы.
- А я Лена, может быть…
Пытаясь приветливо улыбнуться, я растянула губы, но вместо улыбки рот замер
в позе извлечения звука — Ыыы! Мне стало неловко. Прикусив нижнюю губу,
я попыталась отвести взгляд в сторону, но Александр, придвинувшись на локте ближе, взял мою левую ладонь в свои руки. От его холодной и липкой ладони
по моему телу пробежал неприятный зуд, словно тело окатили холодной водой,
и оно покрылось гусиными пупырышками.
Заныло в сосках.
- Не бойтесь, Леночка, я не причиню вам вреда. Успокойтесь и расслабьтесь.
Здесь просто приёмная. Скоро нас распределят по другим палатам.
- А вы давно ждёте?
- Скоро год.
- Ни хрена себе!
Меня стало подташнивать. Ничего себе! А если мне придётся ждать неопределённое время? Да ещё с каким-то мужиком в одной палате, на одной кровати!
Я не заказывала такой «десерт»!
Мои ладони машинально выскользнули из его рук. Лицо превратилось в эскиз бездарного художника, и сосед, видимо заметив это, добродушно улыбнулся:
- Я по пояс парализован, а вот неделю назад и руки стали понемногу отказывать.
Могу, конечно, шевелить руками, но движения причиняют сильную боль.
Не могу ничего уже удержать. Вот такие дела. Так что особо на меня не рассчитывайте, — он, попытавшись рассмеяться, звучно крякнул.
Устроившись на подушках удобнее, Александр продолжал загружать мой мозг своими воспоминаниями, будто вечность ни с кем не разговаривал:
- Последние месяцы никто не приходит. Сыновья где-то по России скитаются,
все им не сидится дома, а Валюша в Москве, зарабатывает мне на операцию.
Не заработать ей, как пить дать, лучше бы со мной побыла, недолго мне осталось. Соскучился по ней, да и что говорить, слёг рановато.
Она же у меня всегда фифой была, в городской префектуре двадцать лет проработала, беды со мной не знала. Я вкалывал, да за детьми присматривал, чтоб она о других могла подумать. А вот пришла беда — и никому мы не нужны. И префектуры этой давно нет. Работы нет, и будущее непонятно. Мыкается по чужим семьям, моет, стирает, варит,
а денег ей все одно не заработать. Лучше б скорей помер, нашла бы себе мужика на старости лет и не корежилась бы.
- А сыновья? – я прониклась жалостью, и глаза мои увлажнились.
- А что они? Как слёг — так все пропили, даже мать не пожалели. Я их в ежовых рукавицах держал, а Валюша мягкотелая, вот и отбились от рук. А сама ты не из наших будешь? Житомирских?
- Что? Житомирских? Нет, я из Москвы.
- А что тут делаешь?
- Где?
- У нас в Житомире.
- Я что — в Житомире?!
Мне казалась, что я собралась в кубик-рубик и очень неправильно.
Память, как заброшенная книга с выдранными страницами утомила не на шутку.
Именно отсутствующие страницы меня больше всего волновали. Житомир? Что-то знакомое, но я не знаю, в какой он даже стороне. И вообще, что я все-таки делаю в Житомире? Лучше не думать, не рассуждать и не вникать!
Вкрадчиво подкрадывалось слово «психушка».
Александр уловил моё замешательство и шутливо изрек:
- Да, девушка, вы совсем плохи. Соберите свои мысли, расслабьтесь.
- Да какие мысли! У меня одни вопросы, на которые нет ответов! Чувствую себя неудачницей в передаче «Что? Где? Когда?».
- Всему своё время. Вы найдете ответы на свои вопросы, поверьте мне.
Прикрыв глаза, он склонил голову как сам батюшка перед словом «аминь»,
дав понять, что сам толком ничего не знает.
Вконец запутавшись в вопросах и расстроившись, как заброшенная гитара на чердаке,
я решила выйти в коридор, чтоб найти, хоть кого-нибудь, кто бы наконец-то, мной занялся. Привстав с кровати, вновь плюхнулась на неё от неожиданности;
Дверь приоткрылась. В помещение неуверенно озираясь вошла молоденькая девушка
лет восемнадцати или того меньше. Руки её дрожали, лицо было опухшее от слёз.
В широко открытых глазах на нас смотрело безумие.
Распухшие губы, еле шевелясь, тревожно прошептали:
- Где я?!!
- Хороший вопрос. — Я встала и, идя ей навстречу, уточнила…
- Ты что, ничего не помнишь?
- Помню… в палате…там пустота… никого…мне страшно! – Она, запинаясь, пыталась подобрать, наверное, самые главные слова, но у неё плохо получалось.
Я прижала её к себе. Проведя рукой по вьющимся белокурым волосам, тихо попросила:
- Давай сначала присядем, успокоимся и все разложим по полочкам.
Посадив девочку на кровать, я заметила, что руки мои тоже лихорадило.
Нужно было их чем-то занять, чтобы не показать, как сама до смерти напугана.
Ничего лучшего, чем подойти к зеркалу и поправить свои волосы, мне не пришло на ум. Коленки тоже дрожали и поэтому, сделав рывок, я резко очутилась перед зеркалом.
О, ужас! Там меня не было!
Резко подпрыгнув, я ткнула пальцем в зеркало и, выпучив глаза в пустоту
перед собой, фальцетно вскрикнула, жадно хватая воздух ртом.
Александр повернувшись в мою сторону, пожал плечами и спокойно спросил:
- Наверное, увидели самого дьявола?
- Меня там нет!!!
- Я не смотрюсь в него. Может это просто муляж?
Повернувшись к зеркалу и приложив к серебряной поверхности пятерню,
я ощутила холод стекла. Было похоже на имитацию и весьма качественную.
Сглотнув нарастающий комок тревоги, я сделала три глубоких вдоха
и выдоха грудью и почти успокоилась, пока девушка тоже не подбежала к зеркалу и, отшатнувшись, замерла статуей.
С зеркальной поверхности на неё смотрело её отражение, очень размытое и испуганное. Оно было в гематомах. Бордово-кровавые пятна, выступающие из-под ситцевого платья, четко вырисовывались на руках и ногах, а правая половина головы была разбита, будто били битой. Отскочив, она запрыгала на месте и руками стала стряхивать с себя что-то невидимое, потом посмотрела на руки и ноги и навзрыд крикнула:
- Там не я, там кто-то другая! У меня всё в порядке! Вот смотри!– поднеся свои руки к моему лицу, она ждала подтверждения.
- Конечно там не ты! – И в самом деле, девушка была в порядке. Непорядок возник вновь в моей голове. Там родился новый неразрешимый вопрос: Кто же там за зеркалом?
Не вдаваясь больше в подробности происходящего, я, взяв девушку за руку,
и усадила рядом с собой на кровать. Мы, прижавшись друг к дружке несколько минут, уставившись в пространство, молчали. Немного придя в себя, я решила нарушить напряженное молчание:
- Как тебя зовут?
- Тома, — всхлипнув, тихо пробормотала девушка.
- А я Лена. Так что теперь мы втроём, и будет веселее. — Я хотела подбодрить её, но последнее слово упало куда-то вниз и получилось очень невесело.
- С тобой что-то случилось? Почему ты в больнице?
- Не всё помню. Помню только, что вчера легла спать почти под утро, а проснулась в палате. В ней ничего не было кроме кушетки, на которой я спала, а вокруг серые стены и всё. Мне стало неуютно, и я вышла в коридор. Хотелось кого-нибудь найти и, открыв соседнюю дверь…и открыв дверь..…
Тома замолчав, тяжело задышала, словно слово, которое она должна произнести
могло причинить ей физическую боль. Я насторожилась и, пытаясь не испугать её, медленно и тихо выдавила уверенным голосом:
- Ну? Что …там было… за дверью?
- Ничего, просто стена, — теперь она говорила навзрыд. – Везде за дверьми стены… одни стены… и никого кругом, только вы!
- Что?! Хочешь сказать, что во всем помещении только одна наша палата?!
Вскочив как ужаленная и распахнув дверь, я бросилась к соседней двери.
Распахнув её, я тупо уставилась на кирпичную кладку. Уже ничего не понимая и подбегая к каждой следующей двери, я упиралась взглядом в ту же самую картину серо-бордового кирпича. Меня стало тошнить, как на третьем месяце беременности.
Необъяснимый токсикоз мучил и рвался наружу. Казалось, он вылезет даже через уши.
В каждой открытой двери с надеждой я пыталась увидеть выход.
Но картина не менялась.
Нервы натянулись до предела, как струны гитары у пьяного настройщика,
и рвущийся их звук отдавался в моих мозгах звенящим скрежетом.
Сердце резал испуганный крик Томы:
- Леночка! Не бросай меня! Не бросай, пожалуйста!
Двери, двери, одни только двери и нет выхода! Руки немели от постоянного движения, и я уже почти не чувствовала пальцев на руках.
Вот вновь очередная дверь и, распахивая её… вижу
Александра, спокойно лежащего на кровати.
Бег был по кругу!
Резко перед захлопнув дверь, я обессилено опустилась вниз на корточки и дала волю слезам. Ко мне прижалась Тома и тоже всхлипывала, тяжело дыша.
- Может, мы не пойдем в палату? Мне не нравится этот тип, — прошептала осторожно Тома.
- Не бойся, он парализован, — Я пыталась взять себя в руки.
- А вдруг он обманывает, и у него в шкафу разные ножи и топоры?
Вдруг он нас специально усыпил и сюда привез? Спокойно лежит и наслаждается нашим страхом. А потом замучит и убьет. Он, наверное, и сделал эту ловушку…
Ловушка? И в самом деле, это походило на ловушку. Тогда кто такая медсестра?
И где она? А эти литровые колбы на тумбочке? Может это для органов?!
- Не думаю, что это маньяк. Мы должны успокоиться и постараться найти выход из этой ситуации. Не бывает такого, чтоб не было выхода! — Я постаралась вселить веру в свои слова, чтобы успокоить Тому, хотя сама себе уже не верила.
- Я так устала и хочу домой, — простонала Тома.
- Где твой дом?
- В Москве.
- Я тоже из Москвы, но меня уведомили, что мы в Житомире.
Вот сижу и вспоминаю… может у меня командировка здесь?
Я напрягла память и к своему удивлению поняла, что не помню только то, как здесь очутилась. Я, Лена Бондаренко, работаю рядовым архитектором в небольшой коммерческой строительной организации. Это уже лучше! И в командировки я не ездила, так как меня заваливали всегда работой по самое горло и иногда, как лохушка, перерабатывая рабочее время, я спасалась от своего дикого одиночества.
Черт!.. Мне завтра нужно сдать эскизы фасада! Главный архитектор, в очередной раз, наорав на меня, пригрозит уволить к чертовой матери! Нет, нет….нет лучше о работе не думать!
Я осмотрелась и увидела слева от себя, в повороте больничного коридора, мутно вырисовывающийся зеркальный овал в виде декоративной двери.
- Что это? Как ты думаешь, тоже зеркало? — подтолкнула я локтем Тому.
- Думаю, что да, но я не пойду туда.
- Ладно, я проверю, а ты будь рядом.
Медленно подойдя, я прикоснулась к поверхности стены. Странно… на ощупь она была тёплая и даже приятная. Зеркальная поверхность не давала отражения и красиво вписывалась в серую стену. Нигде не были заметны какие либо соединения – зеркальная поверхность была монолитна со стеной.
- Не бойся, подойди, — протянув руку, я позвала Тому.
Девушка робко подошла ко мне и заглянула в овальное зеркало.
Не увидев своего отражения, успокоилась и тоже прикоснулась к нему:
- А оно очень теплое. Там, наверное, отопление?
- Наверное. Давай присядем где-нибудь рядышком и немного расслабимся.
Мы присели на пол и спинами прижались к стене. По телу растекалось тепло и приятное чувство покоя. Умиляла радость маленькой передышки.
Передо мной расстилался кривой коридор, и наша палата, находящаяся по левую сторону, меня настораживала.
- От греха подальше, — Подумала я. – Всё возможно.
Я посмотрела на Тому. Красивое юное лицо не выражало уже того беспокойства и паники, как раньше. Чуть прикрытые глаза, запрокинутая белокурая голова и полуоткрытый рот выражали в данный момент воспоминания о чем-то приятном и очень личном.
Заметив, что я наблюдаю, она, наклонив в мою сторону голову, сказала с тоской и тёплой грустью:
- Хочу, чтоб тут был Лёшка, чтоб он спас меня и чтоб было как прежде.
- Вы поссорились?
- Типа того.
- Ну, если б он знал что ты в беде, то забыл бы про ссору.
- Думаю, что забыл бы. Почему всегда нужна беда, чтоб снова было как прежде?
- Может, в беде и проявляются настоящие чувства. А может быть и так:
живет кто-то рядом незаметный и тихий, даже сказать безликий, а когда к порогу подкатывает беда – и он тут как тут. А потом ты удивляешься себе, как же раньше не замечала его красивых глаз и приятной улыбки. Как не чувствовала, что он, провожая тебя взглядом, молит вот о такой беде, чтоб только ты его заметила.
- А ты о ком-нибудь скучаешь?
- Да, конечно, но он не знает, что я его люблю. Поэтому мне глупо мечтать,
что он спасёт меня.
- Почему ты ему об этом не скажешь?
- Не могу, просто знаю, что я не в его вкусе. И потом, как я ему скажу? Он подумает, что я хочу с ним просто переспать. Хотя и в самом деле хочу.
- Ну и переспи, чего теряешь? Ты же довольно взрослая и можешь делать что угодно.
- Переспать можно и с тем, кого не любишь, а кого любишь тяжело просто проводить за дверь, хочется им обладать всегда. Если на тебя не обращают внимания, то не надо ловить иллюзии. Они рассыпаются серпантином- только что разноцветные и блестящие...
Можно просто наслаждаться тем, что имеешь. В моем случае это коллега по работе.
Я вижу его каждый день и знаю, что он бесшабашный и даже, может быть, бабник но, наверное, мне это и нравится в нём?
- Тебе нравится страдать и мучиться?
- Нет, как раз я этого и боюсь.
- Ты боишься любить?
- Может быть.
Мы ещё долго бы говорили о любви, но я услышала далёкий и нарастающий гул,
похожий на начало грозы.
- Думаю, на улице будет гроза, — Сделав утвердительный вердикт надвигающему звуку,
я хотела рассказать о дожде или хотя бы о простом душе, который сейчас не помешал бы нам, но звук открывающейся двери заставил меня окаменеть.
Возле нашей палаты стоял Александр.
вторая часть.
Твердым и уверенным шагом Александр двинулся в нашу сторону.
Резко вскочив, я машинально скрестила на груди руки. Тома, спрятавшись за спину, обхватила меня за талию и, уткнувшись в шейный позвонок,
просипела истеричным голосом:
- Я же говорила, что он врёт!!
- Тома, если что-то произойдёт, просто беги по круглому коридору!
Я понимала, что здесь просто невозможно нигде спрятаться, и это убивало всякую надежду на спасение. Но надежда всегда умирает последней, поэтому нужно было надеяться хотя бы на один шанс, который нужно было найти без промедления.
Ведь и он когда-нибудь должен устать!
Потеряв чувство времени, я теряла понемногу рассудок. Постоянный прилив адреналина уже порядком поднадоел. В меня будто заложили три кило тротила,
и через секунду… другую я взорвусь, разлетаясь на мелкие кусочки!
Отказываясь верить в происходящее, я крепко сжала пальцы в кулаки, теряя равновесие от подкашивающих ног.
Не сводя глаз с Александра, я пыталась уловить выражение его лица, внимательно и сосредоточенно наблюдая за каждым его движением.
Он приближался медленно и уверенно. Не увидев агрессии с его стороны, я ещё больше насторожилась. В глазах Александра появился какой-то странный блеск – казалось, он ухмылялся. Типично для маниакально-зависимых.
Подойдя на расстояние руки, он посмотрел мне в глаза и, простодушно сказав, странно улыбнулся:
- Я и сам себе не верю.
«Ну, конечно», - Подумала я с ужасом, - «сейчас сексуально улыбнётся как Микки Рук и, вытащив пушку или на худой конец нож, скажет: -<Давайте, девочки, танцуйте! А потом….>
Но он, молча, пошёл дальше, глядя вперёд поверх наших голов…
Мы инстинктивно шарахнулись в сторону вдоль стены.
Не обращая на нас внимания, Александр прижался щекой к зеркальной поверхности, возле которой мы недавно грелись. Повернув в нашу сторону голову и, прикрыв глаза, он тихо с блаженством произнёс:
- Эта музыка заставила меня встать. Вы слышите...?
Я прислушалась. Через стену были слышны лишь нарастающие, странные звуки.
Они были больше похожи на нарастающий скрежет, чем на какую либо музыку. Шум увеличивался. Можно было уже расслышать скрип и лязг расстроенных инструментов. Скорее всего, это напоминало подготовку оркестра к выступлению, чем на приятную слуху увертюру.
Уже трудно было осознавать, что происходит. Страх прилепил язык к гортани и отстукивал зубами чечётку. Вытаращив глаза, я смотрела, как он нежно гладил руками поверхность стены, словно грудь возлюбленной.
Потом, отойдя от стены, он перевёл взгляд на нас и также спокойно произнёс:
- Я должен взять с собой Тамару.
Девушка, сильней ко мне прижавшись, испуганно крикнула:
- Лена, я не пойду с ним! Он убьёт меня!
- Куда ты её заберёшь? Что происходит?! - Я истерично закричала.
- Хорошо, только успокойтесь и не пугайтесь. Я сам мало что понимаю, но знаю, что эта зеркальная поверхность - мой выход отсюда и Тамарин тоже. А где твой выход я не знаю.
- Выход? Здесь всё-таки есть выход?!- Я вопросительно посмотрела на Александра.
- Да, я знаю, куда мне нужно идти, но тебе помочь не могу.
- Хочешь сказать, что я тут застряла на вечность? Миленько!
Если это очередная шутка самого Всевышнего, то хотя бы телек сюда поставил! –
Неизвестность и страх упорно меня душили!
- Здесь нет времени, только покой и каждый должен сделать выбор сам.
- Выбор?!! – Подскочив на месте, словно ужаленная, я теряла контроль над собой: - Значит, я буду целую вечность искать отсюда выход, кружа бесконечно в этом коридоре, не находя выхода и это будет считаться покоем? И это выбор?!
- Тебя здесь не должно было быть. Можешь с нами пройти, но я не знаю, куда ты попадешь:- Он протянул руку Томе, и стал терпеливо ждать.
Я превратилась в сплошной вопросительный знак. Единственное, что приходило на ум, это выпрямить воображаемый восклицательный крюк в прямую направляющую, и миленько пройти всем сквозь стену, дружно взявшись за руки. Абсурд!
Ни в какую мистику я не верила, тем более в какие-то параллельные миры, в которых можно было бы банально застрять. От волнения, нервно сжимая и разжимая свои пальцы, я не могла осознать реальность.
Дышу, вижу, чувствую, значит, живая! И вполне вероятно - просто съехала крыша. А* Александр – обыкновенный псих, который хочет протащить нас сквозь стену! Думаю, что здесь везде напиханы видеокамеры, и ученые, блять, развлекаются, наблюдая, как мы тут подыхаем от страха!
Теперь обида с досадой скребли мне наждачной бумагой душу, помогая панике. Все эмоции, накопленные за последнее время, сбились в атомный комок ярости и, детонировав, вырвались наружу! Какая стена?!…какой на хрен через неё выход?!
Я подбежала к чёртовой стене и стала бить по поверхности руками, яростно пинать, насколько только хватало моей изобретательности. Вдруг моя рука провалилась во что-то мягкое и, не удержав равновесия, я въехала наполовину тела в стену как нож в бисквитный торт.
Перед глазами на миг нависла плотная сумрачность. Словно живое существо, она заскользила по лицу липко и влажно. Давил на уши странный и пугающий мерзкий звук, доносившийся откуда-то снизу серого и туманного вещества.
Александр, быстро выдернув меня из стены и прижав к себе, попытался успокоить:
- Держи себя в здравом рассудке, и ты всё поймешь…
Но чувство страха опять усилилось от нарастающего шума, раздражая ушные перепонки. Было так же странно ощущать появившееся движение воздуха в коридоре, словно закружил вокруг ветер, мягко прикасаясь к телу. Тамара обернулась, и я увидела её лицо. Она сияла:
- Лена, я слышу красивую музыку! Лена… ты слышишь?
Я, отрицательно покачав головой, отошла от них и, прижавшись спиной к противоположной стене, пыталась рассмотреть на стенах и потолке глазки видеокамер. Но плавный переход стен в потолок, без единого угла, трещинок, и тем более - дырочек, заставил меня сильней вжаться в стену. Захотелось ничего не слышать, не видеть и не чувствовать! Но не получалось.
Грохот за стеной медленно как взлетающий лайнер стал набирать высоту звука,
и когда перешёл на невыносимый слуху свист, зеркальная стена раздвинулась.
Там, в округлости дыры, тот же густой, двигающийся туман завис серой непроглядной мглой.
Я обреченно смотрела на бездну, но Саша с Томой с наслаждением улыбались ей.
Тамара подошла и, обняв меня, первый раз растянула губы в широкой и счастливой улыбке:
- Ты пойдёшь с нами или давай прощаться?
- Почему? Ты уверенна? Ты хочешь туда? Это безумие!
- Оставаться здесь, это и есть безумие. Неужели ты ничего не слышишь?
-Конечно, слышу! Этот звук, заставляющий леденеть душу, убивает во мне любое желание подойти ближе к выходу! Очнись, Тома, там что-то ужасное!
-Но это единственный путь…больше шанса не будет, поверь мне Лена.
-Ты меня пугаешь…- Обернувшись на Александра, который как заворожённый
улыбался дыре, я истерично закричала—Вы меня оба пугаете!!!
Крепко прижав к себе Тому, я скороговоркой выпалила ей в ухо, словно
боялась не успеть:
- Подумай, что ты делаешь?! Подумай о родителях, о Лёшке, с которым ты обязательно будешь счастлива. Поверь, нас уже ищут и обязательно спасут!
- Нас не спасут, Лена. Мы умерли! Неужели ты не чувствуешь это?
Словно шальная пуля, новость пробило моё сознание. Почувствовав нестерпимую боль в груди, я, теряя равновесие, отпрянула от Томы и соскользнула вниз по стене. Выдавив боль сквозь слёзный ком в горле, я плача просипела:
-Этого не может быть…не может. Я чувствую всё …мне больно...
-Ну да - Улыбнулась она - Я тоже слышу и чувствую, только боли нет и страха. Так, наверное, и должно быть? Почему ты чувствуешь боль? Тебя что-то держит? Неужели ты не помнишь, как умерла? А я всё вспомнила и меня ничего не удерживает.
В её зрачках чёрными бликами отразился мой страх, и я отворачивалась, пыталась избежать Томиного взгляда. Но, какая - то непонятная сила вновь приковывала к её глазам, которые излучали тёплую грусть и сожаление:
- Признай истину и ты услышишь эту неповторимую музыку. Она живая и тёплая, поверь.- Она тихо прошептала и улыбнулась.
-Я не слышу никакой музыки! Это ужасный звук, разрывающий душу в клочья!- Беспомощно закрыв лицо руками, я опять заплакала: - Я не могу в это поверить!
-Перестань…теперь ты словно маленькая девочка. Значит, ты ещё не готова.
-Смерть это ничто! Как можно помнить после смерти саму смерть? Это не поддаётся логики!
-Да, видно можно. Я всё вспомнила, когда соединилась с музыкой.
-Что случилось?
-Лёша, бросил меня. Я бы не обиделась, честно. Даже после того, когда он оставил меня в кругу обкуренных друзей, исчезнув с новой подругой и, выдержав все мучения, я на него всё равно не злюсь. Я тогда сама желала смерти, но они меня не добили. Пришлось это сделать самой. Совсем не больно и не страшно было, словно кошмарный сон.
- А Отец? Мать?
- Мама умерла давно, а папку…да жалко. Очень строг ко мне, он даже за четвёрку меня наказывал, а тут такое…Думаю, он бы не пережил этого, и я тоже.
Пусть лучше начнёт всё сначала. Найдет себе жену и родит ещё детей, а я буду за папку и Лёшку молиться. Он из-за меня не решался жениться снова.
Разве можно от всего уберечь?
Закрыв лицо руками, я монотонно стала раскачиваться, словно убаюкивала свою душу после очередного кошмара. Взяв меня за руку, Тома притянула к себе и, обнявшись, мы почувствовали щемящее - горькое чувство разлуки.
Слова напряженно зависли в воздухе. Невыносимо высокий звук ждал своих пассажиров. Александр улыбнувшись мне, взял бережно Тому за руку.
Подойдя к отверстию в стене, они шагнули в неизвестность, растворяясь в густом и сером тумане. Я стояла потерянная и одинокая, а на меня смотрела живая вечность пугающей чёрной дырой, давая шанс на прыжок. Но страх был сильнее!
Повернувшись, я побрела по коридору в палату, чувствуя спиной удаляющийся звук и странный шорох, даже точнее сказать скрежет, словно кто-то двигал мебель.
Я обернулась и застыла в ужасе! Коридор сужался, и появившаяся ниоткуда перегородка, двигаясь по центру, сносила всё вокруг, словно бульдозер грёб мусор!
В панике, заскочив в палату и захлопнув дверь, я в мучительном ожидании стала ждать приближающейся смерти. Какая же она, сука, ужасная!!!
Сердце, словно колокола в руках неопытного звонаря, билось неритмично обрывочной болью, а звенящий, высоковольтными проводами звук в голове, приглушал шум извне. Отвернувшись от двери, я съёжилась и прижалась лицом к зеркалу, дожидаясь чудовищного грохота за спиной, как смертник на плахе удара топора по шеи. Звук за спиной, как взрыв бомбы, заставил вздрогнуть и отскочить от зеркала, в котором появившееся отражение было ещё чудовищней.
По ту сторону зеркала, обезумевшая и безобразная старуха, крича беззубым ртом, пыталась пробить зеркало, барабаня лихорадочно по стеклу.
<Разве ты не смерть и не за моей спиной?!>- Мелькнуло яркой вспышкой у меня в голове, но времени рассуждать не осталось. Обернувшись и увидев, что дверь и стены двигались, сжимая вокруг пространство, я поняла, что у меня уже нет выбора.
Словно, озвучивая старуху, я, ударив руками по зеркалу, закричала:
-Да, сколько уж можно…блять…сожри меня скорее…старая плесень! Чего ты издеваешься, суууука!
Сильный толчок в спину заставил меня заткнуться. Пробив зеркало телом и, залетев внутрь шифоньера, я стала падать в черную пустоту. Невыносимая боль пронзила всё тело, когда потеряв чувство падения, я ощутила твердую поверхность. Не открывая глаз и не двигаясь, я прислушалась к необычным звукам. Где то сбоку надрывно выла сирена, заглушая еле слышные всхлипы из соседней комнаты. Я опять так же всё чувствовала и слышала, а назойливо больное воображение рисовало ещё более изощрённые муки и страдания. Господи, сколько же можно умирать?!
Нащупав руками пол, привстала и огляделась. Вроде моя комната, но стоит ли верить уже чему-либо?
В коридоре, я на миг остановилась возле комнаты квартиросъёмщицы с Украины- Валентины. Она тихо плакала.
Стараясь не потревожить жиличку своим присутствием, я тихо вышла на лестничную площадку, и медленно спускаясь по ступенькам, пошла навстречу утреннему свежему воздуху.
Возле соседнего подъезда суетились люди. Скорая и милиция. Что-то произошло.
Меня уже ничего более не интересовало, кроме тишины, по которой я безумно соскучилась. Но сквозь трели проснувшихся птиц, шум моторов и хлопанья входных дверей подъездов, до моих ушей обрывочно долетал еле слышный отзвук расстроенных инструментов. Но он становился всё слабее и слабее с каждым моим ненасытным глотком воздуха.
Отойдя подальше от дома, на детской площадке, я уютно устроилась на ближайшей скамейке и закрыла глаза. Было удивительно приятно вот так сидеть и никого не трогать, и чтоб тебя никто не трогал, наслаждаясь приятным утренним ветерком.
Может быть и я когда-нибудь, услышу эту прекрасную симфонию смерти, которая, растворив в себе, поможет понять и увидеть непонятно-пугающий мир за той гранью, а пока …мне нужно просто выспаться, дождаться тёплых лучей солнца и, посмотрев в зеркало, не побояться увидеть своё настоящее отражение.