- А, это ты? Иди в ту комнату и раздевайся. В угол на колени. Я приду через десять минут.
Саша поцеловал руку Карине и прошел в комнату со скамьей. Для него эти посещения давно стали чем-то самым обыкновенным, обязанностью, которую он послушно выполнял каждую неделю. Для того, чтобы вовремя попасть к ней, он отбрасывал все развлечения, даже самые интересные, говорил друзьям: «У меня срочное дело», чем вызывал немалое любопытство, но даже не намекнул, куда он оправляется. При мысли о том, что кто-нибудь может узнать о тайне его отношений с Кариной, Саша все еще испытывал жгучий стыд. Он уже привык, что Карина порет его розгами, считал естественным стоять перед ней на коленях и очень любил целовать её руку, но всё это – в пределах её квартиры. Там он отбрасывал свои комплексы и становился другим. Всё больше другим…
Саша разделся догола, уже привычно складывая свою одежду на табуретку. На одной из стен висело узкое, но очень высокое зеркало. В нем Саша увидел, что его на его заднице все еще красуется незаживший рубец от самого толстого прута в розге. Это было в прошлый раз, когда Карина не рассчитала силу удара. Выше и ниже была целая масса других следов, настоящие рубцы, давно зажившие, исчезающие, которые вновь и вновь перекрывались новыми. Саша никогда не знал, будет ли Карина сегодня жестока или же решит пороть его с пощадой, чтобы дать попе и бедрам прийти в норму. На всякий случай он решил побыстрее стать в угол, потому что непослушание Карина считала самым большим грехом и без всякой пощады набавляла наказание за малейшую нерасторопность.
Став в угол и сложив руки за спину, Саша прислушался к голосам, которые доносились из другой комнаты. У Карины в гостях была другая девушка. Саша знал, что Карина с девушками не работает – значит, это ее подружка. Что если она зайдет и увидит его – голого, в униженной позе, лицом в угол? Но Саша не очень испугался. Сеансы, проведенные Кариной, постепенно сняли с него напускную важность. Карина приучила его прислуживать за столом, целовать руки дамам и вымаливать прощение на коленях. И Саше это нравилось. Он становился все более воспитанным, спокойным и учтивым. От порки до порки у него уже не было желания хулиганить, не было отвращения к учебе и дому. Прежде он не знал, куда себя деть, теперь каждую неделю он считал время до того дня, когда он опять ляжет на скамью и полуобнаженная девушка возьмет в руки розгу.
Неожиданно дверь приоткрылась, и на пороге кто-то появился. Саша оглянулся. Как он и думал, это была не Карина, а ее подружка – невысокая блондиночка. Вслед за ней вошла и Карина. Саша задергался, намереваясь вскочить, но не решаясь сделать это без разрешения Карины.
- Ну, Лена, как тебе мальчик? – спокойно спросила Карина, подходя к ведру и проверяя, достаточно ли вымокли прутья.
- Ты его будешь сечь?
- Ага. Хочешь посмотреть?
- Ну конечно хочу, - хихикнула девица.
И тут Саша в первый раз взбунтовался. Он поднялся на ноги и встал, хотя и не решался отойти от того места, где ему велели стоять.
- Карина, ну так нельзя! – возмущенно воскликнул Саша. – Я не хочу, чтоб она на меня смотрела.
- Почему не хочешь? – спокойно спросила Карина.
- Мы так не договаривались.
- А как мы договаривались?
- Ну-у-у… никак, но вообще…
- Почему ты не хочешь, чтобы она смотрела, как я выдеру тебя? Ты ведь заслужил! – улыбнулась Карина.
- Но… Я не хочу, чтобы эта сучка смотрела на меня! – злобно выпалил Саша.
Блондинка покраснела и отвернулась.
- Карина, извини, я пойду, - сказала она оскорбленным тоном.
- Не обращай на него внимания, - ответила Карина. – это сырой материал, над ним еще работать и работать. Подожди, я его сейчас так выпорю – он будет туфли твои вылизывать!
- Нет, извини. Я потом.
Карина пошла проводить Лену. Хлопнула входная дверь. Саша задрожал, в страхе не перед розгами, а перед тем, что Карина выгонит его. Лучше любая порка, даже удвоенная или утроенная. Он уже привык к боли и к тому особенному состоянию, которое у него наступало после экзекуции. Он и сам не мог объяснить, почему это облегчение после розог приносило ему такую радость, что он забывал обо всем остальном. Сам того не замечая, он попал в зависимость от Карины и её сеансов. Сначала он подчинялся вынужденно, теперь он страстно желал, чтобы Карина била его. Саша долго не мучился сомнениями. С детства он привык делать то, что ему нравилось, и если ему что-то нравилось, он не задумывался над тем, хорошо это или плохо.
Вернувшись, Карина резким движением достала розги и стала связывать их. Саша понял, что он уронил её авторитет и поэтому теперь любая его ошибка может быть роковой. Он решил искупить свою вину смирением, выполнить любое требование своей наставницы.
- Ну что, хам, сейчас я тебя отстегаю, как ты этого заслуживаешь, - мрачно проговорила Карина, - а потом устрою тебе экзамен.
- Экзамен? – упавшим голосом переспросил Саша. Он ненавидел любые экзамены.
- Если не сдашь его, больше тут не появишься. Понял?!
- О, нет! Карина! Я умоляю! Я не хотел!
- На скамью! И держись, сейчас тебе будет фигово!
Через минуту Саша распластался на скамье, ожидая, что Карина сейчас его привяжет и заткнет рот, но она не стала этого делать. Как всегда, она разделась донага – во время порки её почти всегда посещал оргазм, и ляжки Карины после этого часто бывали мокрые от обильно изливающихся соков.
- Привязывать я тебя не буду, - объявила Карина. – Ты должен выдержать сам. Если вскочишь, то один-единственный раз. Оденешься и уйдешь. Ясно?
- Я не вскочу.
- И кляп сам надень. – Карина протянула ему хорошо знакомый шарик с ремешками, и Саша торопливо вставил его себе в рот.
- Ну всё, теперь я тебе покажу! – Карина была вне себя от возмущения. Сколько работаешь над жопами этих сопляков, и всё равно никак не выбьешь из них этого сознания мужского превосходства. Каждый воображает, что они – орлы, а женщины – телки для их употребления. Сегодня она задаст этому ничтожеству… Розга засвистела.
Для Саши самым трудным было не оторваться от скамьи, потому что под этими жесточайшими ударами он уже был почти не в состоянии думать, а тело рвалось прочь из-под розог, страдания были невыносимы. Карина секла его так сильно, что Саша задыхался, кляп душил его крики и спазмы перехватывали горло. Саша вертелся на скамье, подсознательно пытаясь подставить прутьям менее пострадавшие участки тела, но Карина знала это и с холодным удовлетворением опускала розгу на те места, где соприкосновение со свистящим орудием экзекуции вызывало самую сильную боль. Саша стонал, мычал, извивался, всем своим видом стараясь показать, как ему больно, но сегодня пощады ждать он не мог. Карина наслажалась его мучениями и её пальчик бессознательно уже проник туда, где обычно находился в завершающей стадии порки.
После того, как на попе Саши в нескольких местах лопнула кожа и выступила кровь, Карина спустилась ниже и секла Сашу теперь в основном по бедрам, но через каждые пять-шесть ударов возвращалась и наносила особо хлесткий удар по рассеченным местам. Каждый раз при этом Саша испускал особо громкий и проятжный стон, однако упрямо терпел дальше и побуждал Карину пускать в ход свои приемчики, которые она не каждому клиенту демонстрировала на его заднице. Жестокими ударами Карина соврершенно располосовала тот рубец, который почти уже зажил, и он опять кровоточил, а кончики самых длинных прутьев время от времени попадали в ложбинку между ягодицами. Протяжный жалобный звук, который издавал Саша при таком ударе, показывал ей, что трудится она не зря.
Карина злилась оттого, что Саша не сдается и не просит пощады. Она хотела бы довести его до того, чтобы он спрыгнул со скамьи и бегал по комнате, как ошпаренный, а потом заставить его валяться в ногах, униженно умолять и просить о новом сеансе как об особенной милости. Ей, как и большинству женщин, была приятна не физическая, но духовная власть над мужчинами. У такой садистки, как Карина, потребность в унижении мужчин была особенно велика. Продолжать порку нельзя было бесконечно: Карина в ожесточении была способна засечь юношу до потери сознания, такое у нее уже случалось. Поэтому она составила новую программу. Саша, дрожа в предчувствии очередного ожога розги, вдруг ощутил, что Карина не стегает его больше. Он приник к скамье, плача и вздрагивая. Карина глубоко вздохнула, стряхивая с себя опьянение порки, позволила Саше вынуть кляп, обработала его раны, еще раз насладившись его стонами и охами, а затем велела идти за собой – в ту комнату, где Саша когда-то (как давно это было?) писал от руки свое заявление.
Саша, с красными полосами на ягодицах и бедрах, послушно стоял посреди комнаты и ждал приказа. Карина, набросив на себя халат, открыла ящик стола и взяла в руку горсть острых мелких камешков. Она высыпала их в руку Саше, затем, усевшись в кресле, небрежным тоном велела:
- Насыпь их на пол и стань на камешки обеими коленями.
Саша уже не в первый раз получал такой приказ. Обычно это длилось пять минут, от силы десять, но теперь он знал, что так легко не отделается. Карина явно собиралась вести с ним долгую беседу.
После того, как Саша выполнил приказание, Карина с довольной усмешкой стала наблюдать, как на его лице появляется страдание, как он пытается приспособиться к новой боли. Саша уже знал по опыту: первое время терпеть совсем не так трудно, но по прошествии десяти, пятнадцати минут боль становится все более жестокой. Карина любила эту пытку еще и потому, что она не требовала от мучительницы никаких усилий, можно было просто сидеть и наблюдать. Но сегодня она решила преподать Саше урок, который должен был отучить его называть женщин сучками. Пора было приступать.
- Ты знал, что эта девушка – моя подруга? – спросила она таким тоном, от которого Саша весь сжался.
- Ддда, - выдавил он из себя.
- Откуда?
- Ну, я подумал, что она у вас в гостях, значит, она подруга.
- Логически мыслить ты умеешь. А почему тогда ты ее оскорбил?
- Я не хотел, чтобы вы меня секли при ней, - выдавил Саша, заикаясь.
Карина встала. Она взяла со стола гибкий прут – последний оставшийся после сашиной порки. Не торопясь, она обошла Сашу сзади. Он сжался, ожидая новой боли, и не ошибся. Прут свистнул и опустился на иссеченные ягодицы стоящего на коленях парня. Саша охнул.
- А что значит слово «сучка»? – вкрадчиво спросила Карина.
- Я не то сказал… Простите, пожалуйста!
- Нет. Я хочу ответа. Что значит «сучка», ты знаешь? – Карина опять полоснула по свежей ране, заставив Сашу взвыть от боли. Он мог бы стерпеть такой удар, если бы стоял на ногах, но острые камешки при каждом шевелении врезались новыми гранями. Он напряг все силы, чтобы не упасть.
- Ннуууу…
- Отвечай на вопрос, урод! – Карина била все сильнее.
- Это значит «проститутка», - прошептал Саша.
- Так по твоему, любой женщине можно сказать, что она сучка? Что она проститутка? Отвечай!
Саша кривился от боли, острые камешки впивались в его колени все сильнее, он надеялся, что Карина позволит ему встать, но видел, что разговор только начинается. Последние три раза она, поставив Сашу на колени, заставляла его просить о пощаде, затем он должен был ложиться на пол и лизать её туфли. В первый раз Саша попробовал отказался, но Карине достаточно было только пригрозить прекращением визитов – и он униженно согласился. На второй раз это уже не казалось Саше таким неприятным, в третий раз он получил удовольствие. Каждый раз Карина требовала от него большего; медленно, но верно Саша становился её рабом.
- Я думаю, что многие девушки ведут себя как проститутки, - ответил наконец Саша. – Они красятся, оголяются, как шлюхи. Сначала сами пристают, а потом динамят. Это нечестно!
- Что нечестно? – уточнила Карина.
- То, что у них слишком легкая жизнь.
- Ты уверен?
- Ну конечно, - ухмыльнулся Саша. – Всю работу за них делают мужики, а они только сидят перед зеркалом.
- Вот как? – Карина положила прут на стол и опять уселась в кресло, закинув ногу на ногу. – А ты пробовал когда-нибудь сидеть перед зеркалом, как девушка?
- Нет.
- Сейчас попробуешь.
- Зачем это?
- Чтобы проверить на себе, как это: легко или нет.
Саша был возмущен.
- Я что, транс-вестит?
- Ты хуже. Ты просто сопляк.
Карина больше ни о чем не спрашивала Сашу: она взяла сумочку, достала губную помаду и принялась подкрашивать губы. Саша молча смотрел, терпя ужасную боль, но через несколько минут осознал, что ему придется сделать то, что предложила Карина, иначе она просто не разрешит ему встать. Еще ни разу она не позволила ему пренебречь своим приказом. Он сделал еще одну попытку, заранее понимая ее безнадежность:
- Карина! Пожалуйста, можно мне встать?
Саша прождал минуту, пока Карина занималась макияжем, не обращая на него внимания, потом простонал:
- Карина, я согласен. Пожалуйста.
- На пол!
Преисполненный благодарности, Саша с мучительным стоном поднялся на ноги. Камешки рассыпались по полу. Он сделал два шага к Карине, снова упал перед ней – на этот раз плашмя, как на скамью под розги, и провел языком по ее туфле.
- Хорошо, встань!
Он встал. Карина протянула ему тюбик губной помады, которой только что красила свои губы, и Саша, сам не ожидая, ощутил сладкое томление. Он твердой рукой взял помаду и уже хотел провести по своим губам, но Карина кивнула ему на зеркало, висевшее на стене. Когда Саша увидел свою физиономию в зеркале и осознал, какую непристойную процедуру он сейчас должен совершить, отвращение едва не взяло верх. Но приказ Карины, подкрепленный болью от розог, был выше любых сомнений. Саша поднес тюбик ко рту и в первый раз провел им по своей нижней губе. Вышло очень неуклюже. Когда через три минуты он обернулся к Карине, на её лице появилось выражение насмешки.
- Ты только размазал. Умойся и попробуешь снова.
Через две минуты Саша повторил эксперимент, и опять Карина осталась недовольна. И Саша стал понимать, что девчонки, которых он вместе с друзьями считал проститутками, на самом деле тратят время совсем не впустую, пытаясь стать более привлекательными. С каждым мазком Саша терял уверенность в себе. Когда ему наконец удалось накрасить губы так, что они выглядели (в его глазах) достаточно пристойно, Карина отдала новый приказ:
- Теперь ресницы!
- Ресницы тоже? – упавшим голосом протянул Саша. Он так надеялся, что унизившись перед Кариной, сможет уйти домой и вернуться лишь для новой порки.
- Потом подведешь глаза. – Карина показала ему косметичку. – Вот тут всё есть.
- Карина, но я не педераст! – попробовал он возразить.
- Я и не сказала, что ты педераст. Ты теперь просто девушка. – издевательски ответила Карина. – И будешь девушкой до тех пор, пока я не скажу, что ты снова парень.
Прошло не меньше часа, прежде чем Саша наложил макияж так, что Карина осталась довольна. Ему пришлось слегка припудриться в том месте, где у него пробивалась щетина, а также слегка намазать духами волосы в тех местах, где указала его наставница.
- Хорошо, - Карина наслаждалась послушанием Саши и его явным стремлением попробовать всё то новое, что она ему предлагала. – А теперь, моя дорогая, ты оденешь женское платье. У меня осталась блузка моей сестры, которая тут гостила, а юбку надень мою. Туфельки тоже.
- К-к-карина, я н-н-не могу…
- Да? Тогда прощай.
- Нет, нет! Просто зачем это надо?
- Хочу, чтобы ты немножко побыл девочкой, - жестко ответила Карина. – Сучкой и проституткой. Чтобы потом всегда думал перед тем, как сказать о любой девушке хоть что-нибудь плохое. Всё еще не въехал?
- Хорошо. – Саша покорно топтался на середине комнаты…
Через десять минут Карина с торжеством разглядывала стоявшего перед ней юношу с подкрашенными губами и глазами, в розовой блузке, светло-серой юбке и в красных туфельках на высоких каблуках. Саше было мучительно стыдно, он боялся, что к Карине придет новая подруга или клиент и увидит его в таком виде. Ноющая боль в иссеченном заду не давала покоя, но ему по крайней мере удалось угодить Карине, а сознание того, что она унизила его таким чудовищным способом, доставляла Саше неожиданно яркое, томительное наслаждение.
- Сейчас ты девочка, - ласково сказала Карина. – Это совсем другое дело. Ты не будешь больше хамом, не будешь презирать женщин, не будешь говорить про них плохие вещи. Правда? А чтобы закрепить пройденный материал, - она взглянула на часы, – побудешь в женском облике еще час.
- А если?… – Саша не договорил.
- В этот час ко мне никто не придет. А потом ты успеешь помыться и переодеться. Но это не всё. Теперь ты будешь переодеваться в женскую одежду каждый раз после порки. На один час в неделю. Этого пока достаточно, а там посмотрим. Ну что же, экзамен ты сдал. А это тебе в подарок, - Карина протянула ему тюбик губной помады.
У Саши перехватило дыхание. Помада, которая касалась её губ! Помада, которой Карина красилась много раз! Это был прекрасный подарок. Он теперь знал, что будет краситься ею каждый день, добиваясь того, что губы его будут накрашены так же красиво, как и губки его Госпожи.
- Пойди посиди там, где скамья, - велела Карина, уже повернувшись спиной. – И помни: через неделю – новая порка!