Сергей Решетнев
Рынок
Остановка Рынок – это деловой центр города, хотя никакого рынка тут уже нет. Зато есть милиция, которая дела заводит, городской суд, который дела рассматривает, типография, которая печатает папки для хранения дел и рекламу для тех, кто будет проходить по делам. Здесь же «Разноторг» – по горно-алтайским меркам – крупная торговая корпорация, Дом Печати – информационный центр республики. Отсюда вещает МЕГА – единственная радиостанция УКВ в городе. А разве центр деловой активности и власти не там, где расположились силовое министерство и средства массовой информации? Добавим к этому несколько факультетов Горно-алтайского университета, педколледж, Национальную гимназию с их общежитиями и осенне-зимне-весенним демографическим обострением, а так же Республиканскую библиотеку, то можно легко прикинуть, сколько рабочих и учебных мест находятся в этой части города.
Да и уникальных уголков в этом районе множество. Здесь расположен стадион «Динамо», единственный в своем роде, так как ни с какого другого стадиона в мире футболист не смог бы ударить по мячу так, чтобы мяч перелетел через основную городскую магистраль. Здесь расположен волшебный дом, где живет много политических и общественных деятелей, этот дом замечателен тем, что не состоит ни на каком балансе в ЖКХ, так что его обитатели совсем не оплачивают коммунальные услуги, но квартиры их весьма благоустроены. И эта правовая аномалия существует несколько лет.
Здесь есть таинственный спортивный зал, который словно бы никому не подчиняется, в котором течет своя особая, независимая от республики и города жизнь. Когда рядом на стадионе проходят городские праздники Масленица или Чага-Байрам, в спортзале – соревнования, которые никак с этими праздниками не связаны. При этом в спортзал вход закрыт, так что артисты, которые выступали на открытии этого самого спортзала, вынуждены зимой переодеваться и греться в автобусах. С этим открытием тоже как-то все странно. Спортзал этот стоял на этом самом месте и двадцать лет назад, но открытие его почему-то состоялось в прошлом году.
А таинственный остров Пионерский, который совсем не остров? Разве развалины за столовой летнего лагеря не манили несколько поколений юных следопытов? Разве я сам в детстве не прятал там под камнями секретные пакеты, в которых не было ничего секретного, разве не на моих глазах один чрезвычайно везучий мальчик достал здесь из Маймушки деревянный ящичек в котором оказался настоящий, хотя и ржавый, маузер? Здесь есть двор, где на скрипке играла Надя Мотько. Часто ли вам доводилось видеть в нашем городе, чтобы кто-то во дворе играл на скрипке?
А Дом Печати? Какие только люди не выходили из него. Это там Татьяна Аркадьевна Немова, редактор нашего «Вестника», вела литературный клуб «Исток». А в этот клуб приходил и Сергей Михайлов, будущий редактор скандальной газеты «Листок», и Александра Богатырь, в девичестве Казанцева, выпускающая теперь турачакскую газету «Истоки». Ну не аномалия ли?
16 лет прожил я в этом районе. Зимой и осенью бегал на ярмарки. Чудесное было время. Бутылку из по лимонада можно было сдать за 20 копеек, а мороженное стоило 13. И это при полном отсутствии бомжей, то есть – никакой конкуренции.
Много-много-много лет назад, когда тополя на месте нынешней налоговой службы были такими, что шапка падала от желания увидеть верхушку кроны, я был любознательным мальчишкой. Мой папа заведовал кабинетом технических средств обучения. Он показывал, как с помощью обыкновенного электрического тока можно сделать из любой железяки магнит. Ну, разве не чудеса?! И благодаря этому чуду я взялся за усиленное изучение Физики, хотя все вокруг еще только-только проходили Природоведение. Едва ли я понимал десятую часть того, что читал в учебниках для старших классов. Зато увлекся фантастикой. Физика – фантастика – литература – вот этапы моего внутреннего интереса. А вокруг продолжались чудеса. Я помню землетрясение. Не 2003 года, а другое – в восьмидесятые годы. Ночное позвякивание посуды в шкафу, ощущение смещения тела в пространстве помимо собственной воли. А потом была еще взрыв газа, от которого повылетали оконные стекла окрестных домов, в том числе и Дома печати. Это было летом, диван на котором я сидел, вздрогнул и сбросил меня на пол. А потом я смотрел, как тушили горящую газовую станцию.
Силы природы были повсюду, они подмигивали, завлекали, грозили кулаком. А потом я услышал про Семипалатинский полигон. В школе мы на каждой политинформации боролись за мир, а «угроза американской агрессии все возрастала». Я смотрел по телевизору на улыбающегося Рейгана и думал: «Пусть только приедет к нам в Горно-Алтайск, я ему устрою, ему гонку вооружений!»
Я спрашивал у папы: «А что будет, если атомную бомбу взорвать рядом с нашим домом на улице?» Оказалось, что ничего не будет, только воронка с толстым слоем стекла. Тогда я спросил: А что останется от нашего дома, если бомба упадет в Майме? Опять оказалось, что от нашего дома ничего не останется. Только когда я дошел до города Бийска, папа объяснил, что вообще-то бывают заряды разной силы и измеряются они в тротиловом эквиваленте. Какие там «трахтибидох», «мутабор» или «крекс-пекс-фекс», вот настоящее волшебное слово – «тротиловый эквивалент».
Вообще, если бы не было фильма Стэнли Кубрика с таким названием, я вполне бы окрестить этот рассказ: «Как я перестал бояться атомной бомбы».
Я, конечно, был не абсолютный трус. Хотя на медведя с рогатиной не ходил, но щуку голыми руками ловил. Это я вам скажу тоже удовольствие не слабое. Каждое лето я ездил в деревню к бабушке, а там русло реки все время менялось и образовывались старицы, которые постепенно высыхали. Вот тут то эта речная акула и обитала.
Как-то летом я освоил очередной раздел физики. Я был уже настолько самоуверен, что думал, что спокойно могу собрать бомбу в домашних условиях, нужно только найти урановую руду. В библиотеке мне попался старый учебник по гражданской обороне. Мало какие книги я читал тогда с таким захватывающим интересом, разве что «Мифы древней Греции» и «Вечный хлеб».
Как-то к нам приехали гости, и с ними мой двоюродный брат. На правах старшего я стал просвещать его на предмет международного положения, электромагнитного импульса и лучевой болезни. В общем, довел его до слез. «Не ужели мы все погибнем?» - с нескрываемой надеждой спрашивал он. «Безусловно, - с важным видом мессии ответствовал я, - погибнем, если вовремя не спустимся в бомбоубежище».
И тут, надо же было такому случиться, как-то посреди ночи я проснулся от страшного треска за окном. Сильнейший ветер ломал ветки и пригибал деревья («взрывная волна, естественно»), потоки воды обрушивались на землю («радиоактивные осадки, не иначе»). Я пожалел, что проспал световую вспышку. И тут за окном вспыхнули искры, что-то снова затрещало, потом искры стали сыпаться непрерывно, как в голливудских фильмах, которых я к тому времени еще не видел ни одного. «Пора», - подумал я и пошел всех будить. «Вставайте, война!». В зловещем законном сиянии лица мамы и тети были такими одинаковыми. Двоюродный братец захныкал. А я быстро достал приготовленный заранее запас воды, пищи, одежды, лекарств. Я был готов, а они все еще мне не верили и не собирались спускаться в бомбоубежище. «Что ж, - сказал я, - я пойду один, каждая секунда может стать последней» Честно говоря, коленки у меня тряслись, но я четко помнил слова из учебника: «Главное, не допустить паники».
Конечно, все выяснилось довольно скоро. Оказалось, сильный ливень, ураганный ветер повалили дерево на линию электропередачи. Никакой войны. И тогда что-то во мне переключилось. И я понял, что это полная глупость спасаться от ядерного взрыва. Ракета летит с континента на континент так быстро, что не помогут никакие средства оповещения. В такой войне никто просто не успеет дойти до бомбоубежища. Да и какие это были бомбоубежища – подвалы домов с разбитыми окнами. Я подумал, что Гражданская оборона – это глупость, все средства противорадиационной защиты – глупость, война – глупость.
В фильме Стенли Кубрика генерал по глупости отдает приказ сбросить ядерную бомбу на СССР, а подчиненные настолько нерадивы, недалеки, что не могут этого сделать. И это у американцев. Что говорить про нас. Одна глупость уничтожает другую. Одни приказывают перебросить реки с севера на юг. Другие так затягивают это решение, что лишают проект всякого смысла. Абсурд нашей личной и общественной жизни чрезвычайно высок. Наша смерть от нас не зависит, только наше внутренне отношение ко всему происходящему, вот и все, чем мы по-настоящему можем управлять. Поэтому – ничего не надо бояться. Случиться может всё.