Подъезжая к дому, я увидела, что муж дома, но ничего плохого не подумала, так как надеялась, что он в курсе, где я была.
-Макс, ты дома? – крикнула я, зайдя в дом.
И тут же мимо моего уха просвистел стакан и разбился о стену, превратясь в хрустальную пыль.
-Ты что спятил? – крикнула я Максу, который стоял на лестнице и сжимал в ярости кулаки.
-Где ты была?! – заорал он.
-Ты же з-знаешь! – попятилась я от него, но он в два прыжка оказался рядом со мной и схватил меня за волосы. Я заорала.
-Заткнись, сука! Ты мне врешь! Кто он?! – он так дернул меня за волосы, что у меня потемнело в глазах.
-Я не понимаю, о чем ты говоришь! – закричала я не своим голосом.
-Не понимаешь?!- он развернул меня так, что я смотрела прямо ему в глаза, который сверкали яростью.- Продала клинику?! Продала тещину квартиру?! Сняла все деньги со своего счета?! К чему ты готовишься, тварь?! Кто тебе помогает?! Отвечай!
Я поняла, что погибла.
Макс потащил меня в туалет.
-Сейчас ты у меня заговоришь, подлая тварь! Развод она захотела! Я тебя по миру пущу, лишу тебя всего! Заберу детей!- Макс окунул меня лицом в унитаз и смыл воду.- Отвечай! Кто он?
Я захлебывалась, но ничего не отвечала. Макс бесился еще больше, ног бить меня не бил, видимо не хотел, чтобы на моем теле были следы побоев. Он орал и макал меня лицом в унитаз, но я упорно молчала. Вскоре он выдохся, но то до чего он додумался, привело меня в ужас.
-Я упеку тебя в психушку, тварь!
Макс бросил меня в угол, а сам принес стул. Привязал меня к стулу и достал лезвие. Тут я по-настоящему испугалась.
-Макс, не надо, прошу тебя, - прошептала я.- Подумай о детях!
-А ты о них подумала? Я же тебя предупреждал!
Макс полоснул лезвием по моей руке, на светлый кафельный пол полилась темная венозная кровь, и через минуту я потеряла сознание.
Пробуждение было тяжелым, я медленно возвращалась из липкой, густой темноты. Я попыталась открыть глаза, но веки были, словно налиты чугуном. С невероятным усилием, я, наконец, смогла взять этот вес. В глаза ударил свет, и мне захотелось зажмуриться, но помня, сколько сил я потратила, чтобы открыть глаза, стерпела. Слезы непроизвольно потекли из глаз.
-Очнулись? – услышала я женский голос, который доносился справа от меня.
С огромным трудом я повернула голову и увидела тетку лет шестидесяти в белом халате, которая сидела в кресле и читала книгу. Она поднялась и стала подтыкать мне одеяло.
-Что же ты милая с собой утварила? Разве ж так можно? – стала она причитать.- Хоть бы о детях подумала. А муж то, бедняжка! Так переживал! Так переживал! Столько денег за тебя отвалил, только бы тебе было комфортно!
-В-вы кто? - прошептала я, с трудом.- Где я?
-В больнице, милая, - тетка стояла, скрестив руки на животе. - В психбольнице.
-В психиатрической больнице?! – у меня все похолодело внутри, и только сейчас я поняла, что не могу пошевелить ни ногой, ни рукой, они были привязаны. – Но почему?
-А где же быть самоубийцам? – тетка смотрела на меня с отвращением.
-Самоубийцам? Но…
-Римма Марковна, я же просил, когда пациентка очнется, сразу позвать меня! – в палату вошел мужчина лет пятидесяти, вид которого мне сразу не понравился.
Маленького роста, круглый, как колобок, руки с толстыми пальцами, полулысый, а на лице сверкали маленькие, злые глазки из-под кустистых бровей. Мерзкий тип, сразу охарактеризовала я его.
-Извините, Феликс Матвеевич, - тетка тут же притухла и ретировалась из кабинета.
Я, молча, наблюдала за доктором, я поняла, что он и есть психиатр.
-Здравствуйте, Кристина Викторовна, я Лисерман Феликс Матвеевич, главный врач клиники и Ваш лечащий врач, - сказал он, уселся рядом, нацепил очки и открыл историю болезни.
-Мне не нужен доктор, - отрезала я, пытаясь преодолеть сильное головокружение и тошноту, видимо я потеряла много крови, об этом говорил и мешок с эритрацитарной массой, который был подключен к моей вене.
-Да? А мне, кажется, Вы остро нуждаетесь в психиатрической помощи, как социально опасный человек, который может причинить вред себе и окружающим, - эти слова хлестнули меня, словно пощечина.
-Это полный бред, - я старалась оставаться спокойной.
-Я так не думаю, - он начал просматривать историю болезни, - три попытки самоубийства, одно нападение с ножом на дочь и одно на мужа, - стал перечислять эскулап то, чего никогда не было.- И это Вы считаете нормальным? Нет, дорогая, Вам придется почтить нас Вашим присутствием.
-Это не правда! - настолько беспомощной я себя еще не ощущала.- Позовите Максима! Я не сумасшедшая!
-Максим Дмитрич не хочет Вас больше видеть, он подал на развод и на лишение Вас родительских прав, - спокойно сказал Феликс, а у меня упало сердце.
-Он Вам заплатил! – меня осенила внезапная догадка.- Сволочь! Гад! Продажная тварь! Ты не достоин звание врача!
-О! О! О! У больной параноидальный бред, - Феликс ехидно улыбался и нажал на кнопку.
Тут же возникли два санитара, у одного в руках был шприц.
-Нет! Не надо! – заорала я.- Не смейте подходить ко мне!
Но все было бесполезно, мне всадили лекарство и я отключилась.
Теперь все дни слились в один. Очнувшись от действия лекарств, я начинала взывать к совести врача и опять впадала в беспамятство под действием укола. Сколько так продолжалось, не помню, но в один день я решила больше не буянить, потому, что это ни к чему хорошему не приводит. Я смирилась. Просто замолчала, тупо выполняла все, что скажут и не возражала. Сама себе стала напоминать безвольное растение.
Римма Марковна была единственным человеком, который был рядом со мной, но мне было все равно. Правда иногда ее заменяла другая женщина, Лариса, видимо, когда у Риммы был выходной. Опять же к смене надзирателей я была равнодушна. Мне по-настоящему не хотелось жить, смысл жизни потерялся. Я существовала. Как долго это продолжалось бы, я не знаю, но помог случай.
Был вечер, я сидела в кровати и тупо смотрела в окно, погода была отвратительной, лил дождь и дул сильный ветер. Уже наступила осень, но я не заметила, мне было все равно. Римма сидела рядом и что-то вязала. Вдруг открылась дверь, и в палату вошел Макс.
-Я хочу поговорить с женой, - начал он с порога.
Римма тут же вскочила и вышла из палаты. Я, молча, смотрела на мужа и понимала, что так я еще никого не ненавидела, но виду не показывала. Макс сел в кресло и вальяжно закинул ногу на ногу.
-Как твои дела? – цинично спросил он.
-Твоими молитвами, - фыркнула я.
-Я же тебя предупреждал, а ты не верила. Тебе не нравилась твоя жизнь со мной? А теперь ты не выйдешь отсюда никогда! Я сделаю так, что ты сгниешь в этой клоаке. Со мной нельзя играть в опасные игры, обычно я уничтожаю врагов.
-Ублюдок! – плюнула я в его сторону.- Как ты объяснишь детям, что их мать исчезла?
-А дети уже знают, что ты умерла, - совершенно спокойно сказал Макс.
-Как ты можешь? Ведь Ульяна больна, ей нельзя испытывать стрессы, она же заикается! – я не верила своим ушам.
-Она не заикается, она замолчала. Но я найму лучших специалистов и решу эту проблему, - Макс рассматривал ногти на своих руках.
-Макс! Как ты можешь? Она же твоя дочь! – я заревела в голос и закрыла лицо руками.- Моя девочка! Моя бедна девочка!
-Раньше надо было думать, когда ты задумала со мной развестись! – вскочил Макс.- Ты дура, и я тебя уничтожу!
Он кинул мне в лицо копии каких-то документов.
-Здесь постановления о разводе, лишения родительских прав и справка о признание тебя психически больной. Наслаждайся и прощай!
Он развернулся на каблуках и покинул палату. А я лихорадочно стала читать документы. Слезы застилали мне глаза. Макс был прав, он меня уничтожил. Я прижала к груди бумаги и издала протяжный вой, от которого кровь стыла в жилах, а затем лишилась чувств, без помощи лекарств.
Почему я не умерла? Зачем мне жить? Гнить в этой клоаке мне не хотелось. Я пришла в себя, но глаз не открывала. Я слышала, что рядом сидит Римма и тяжко вздыхает. Что это? Она жалеет меня? Не может быть!
-Римма?! – я открыла глаза и села в кровати.
-Ш-ш-ш, тихо моя девочка, - Римма села рядом со мной.- Я все слышала. Бедная моя, как же ты попала!
Меня развезло, я положила голову ей на грудь, разрыдалась и все выложила ей, как на духу. Римма чертыхалась и сыпала проклятиями на голову Максима и Феликса Матвеевича.
-Поплачь, поплачь, дорогая, - Римма хлопала меня по спине и укачивала, как ребенка.
Я вволю наплакалась и первый раз за много времени, почувствовала маленькую тягу к жизни.
-Кристина, послушай меня, - Римма вытерла мне лицо.- Я тебе помогу отсюда сбежать, но только от тебя необходима выдержка, терпение и много сил. Ты не представляешь, какой страшный человек Лисерман. Если он что-то пронюхает, слопает нас с тобой, мы не успеем вякнуть. Поэтому надо подумать, что можно сделать, разработать план и ждать удобного случая. На это могут уйти месяцы, ты только терпи и не вызывай подозрения. Я не буду показывать к тебе особого расположения, ты не обижайся. У Феликса здесь творятся разные дела и повсюду свои люди. Поняла?
-Римма Марковна, а Вы можете съездить к Олегу? Он должен знать, где я. Боюсь, его терпение лопнет, и он нагрянет к Максу, - я умоляюще смотрела на нее.- Мне нужна его помощь, а он может все испортить.
-Хорошо. Завтра у меня выходной, говори адрес. Только ему сюда нельзя! – предупредила Римма.
-Конечно, просто он должен знать, где я и быть готовым к моему появлению в любой момент.
-Все, девочка, ложимся спать. Завтра у тебя будет Лариска, не доверяй ей. Поняла?
-Поняла. Спасибо, Римма Марковна. Только почему Вы помогаете мне? – решилась я на вопрос.
-Я нанималась ухаживать за больными, а не помогать уничтожать неугодных и невиновных, - резко сказала Римма.- Давай, спи и не задавай глупых вопросов.
Я улеглась и на удивление, быстро уснула.
Хотя я себе и дала зарок вести себя, как обычно, но сдерживать себя оказалось невероятно трудно. Весь день я не находила себе места. Лариса меня невероятно раздражала, и я считала минуты до окончания ее смены. Но, глянув на меня никто, не сказал бы, какие эмоции разрывают мою душу на части. Мне бы только выбраться отсюда, я бы придумала, как отомстить и вернуть себе детей и мою жизнь. Месть! Какое сладкое слово, но как сказал один мудрец: «Месть-это блюдо, которое подают холодным». Ничего, я уничтожу тебя Макс, ты будешь умолять меня, тебя пощадить, но не дождешься жалости. В тот день, когда ты перерезал мне вены, Кристина умерла, теперь на ее месте я. И я сотру тебя с лица Земли, как личность. Такие мысли были в моей голове, когда я умывалась, глотала еду и тупо смотрела в окно.
На вечернем обходе, заглянул Феликс и поинтересовался у Ларисы, как я себя веду.
-Как растение, ест, пьет и смотрит в окно, - отрапортовала надзирательница.
-Отлично, клиент будет доволен, - потер руки Феликс и вышел из палаты.
«И ты мне за все ответишь!» - мысленно пообещала я.
Утром я проснулась рано и увидела, что Римма уже пришла.
-Римма! – воскликнула я.
-Тсс, вечером! – зашипела она.
Боже, как же это было трудно, видеть Римму, знать, что она мне принесла вести, но не иметь возможности поговорить. Но осторожность, прежде всего.
Наконец, настал вечер, Феликс сделал обход и убрался восвояси. Сегодня дежурил молодой доктор, который, видимо, еще не был посвящен в дела главврача, да и особого рвения к работе не проявлял. Поэтому мы могли спокойно поговорить, зная, что до утра нас никто не побеспокоит.
-Ну, Римма, не тяните! – тихо взмолилась я.
-Я виделась с Олегом, - зашептала Римма, все-таки опасаясь, что нас могут услышать ненужные уши.- Когда он все узнал, то впал в ярость, порывался ехать сначала к тебе, потом к Максиму. Насилу отговорила. Знаешь, Кристина, а он тебя любит, по-настоящему любит. Страдает очень, выглядит плохо, черные круги под глазами. Пытался тебя найти через знакомых, но Макс выстроил стену и никому не дает о тебе никакой информации. Короче, я как смогла, успокоила его, он готов к твоему появлению, сказал, если нужно будет ждать тебя всю жизнь.
-Надеюсь, ему не придется так долго ждать, улыбнулась я. - Спасибо, Римма, огромное спасибо. Вот бы еще про детей что-нибудь узнать!
-Здесь, детка, я тебе ничем не могу помочь, прости.
-Вам не за что извиняться, Римма, спасибо и на этом. Теперь мне надо выбраться отсюда.
-Кристина, надо ждать. Сбежать отсюда очень сложно, на окнах решетки, на входе охрана, все двери закрыты. Надо ждать. Бог поможет!
И он помог, только как-то странно, даже страшно.
Три месяца ничего не происходило, за мной следили, я прилежно играла в сумасшедшую, Римма периодически приносила мне вести от Олега, в основном признания в любви и пожелания крепиться, от чего мне становилось гораздо легче. Единственное, меня точило беспокойство о детях. Макс и в наши лучшие дни особого внимания на детей не обращал. Скорее они были необходимым дополнением к его статусу, чем любимыми чадами. Да, надо признать Макс отвратительный отец. Я с ужасом представляла, что теперь с моими детьми, одна надежда на свекров. Вот они любят внуков искренне, по-настоящему.
Наступил канун Нового года, когда-то это был любимый праздник нашей семьи, а теперь я встречаю его в палате психушки. В этот вечер мне стало особенно тяжело. В больнице стояла тишина, Феликс давно уехал, дежурный врач и другой медперсонал закрылись в ординаторской и приготовились отмечать. А мы с Риммой сидели и молчали.
-Римма, а у Вас, что нет родственников? – завязала я разговор, чтобы хоть как-то отвлечься.
-Так получилось, - хмыкнула Римма. – Я воспитывалась в детдоме, мои родители погибли в лагерях. Я ведь дочь врагов народа, и немка по национальности, а это было клеймо на всю жизнь. Хоть и училась хорошо, да высшее образование получить не дали. Поэтому работала на заводе в горячем цехе. Там познакомилась с будущим мужем. Все как у всех. Повстречались, поженились. Только детей я родить ему не смогла, сказалась работа при высоких температурах. Так и прожили друг для друга. Два года назад я его похоронила, инфаркт. Так, как мы из простых, то за всю жизнь так и не разбогатели. Накопили копейки, да и те государство отобрало. Пенсия маленькая, вот и пришлось мне идти работать, ведь я еще не старая, только 64 стукнуло. Феликс меня приставил к блатным, ты уж извини, так мне неплохая прибавка к пенсии. Только дура я, не вникала, кого охраняю. Верила ему на слово, но потом стала присматриваться. Тут такие дела творятся, что ужас. Феликс жаден патологически, он за деньги и мать родную продаст. Но у него, видимо, большой покровитель, потому что проверки дальше его кабинета не проходят. Я решила, что последний раз беру пациентку, а потом уйду. А когда узнала твою историю, возненавидела все это. Не надо мне таких денег. Всю жизнь честно жила и умереть хочу так, чтобы на одре не мучиться от сознания того, чего я могла натворить.
Мне было жаль Римму. Пробило двенадцать часов, на улице взвились фейерверки.
-С Новым годом, Римма, - тихо сказала я.
-С Новым годом, детка, - улыбнулась в ответ Римма.
Минут двадцать мы сидели, молча, как вдруг я почувствовала запах гари.
-Римма, Вам не кажется, что воняет горелым? – спросила я, потянув носом.
-Я пойду, посмотрю, - встрепенулась Римма и пошла к двери.
Она открыла дверь, и в палату ворвался дым, я вскочила с кровати.
-Кристина! Пожар! Горим! – сначала испугалась Римма, но потом остановилась.- Быстро причеши волосы!
Она выбежала из палаты, а я заметалась. Сейчас начнется паника. Это мой шанс. Или Пан или пропал! Римма вернулась в палату с медицинским халатом и тапочками.
-Одевай, быстро! – скомандовала она.
В коридоре послышались крики персонала и больных.
-Выходим! – Римма схватила меня за руку.- Старайся не дышать!
Мы выползли в коридор, там творился ад. Люди в панике пытались вырваться из палат, персонал не успевал открывать двери. Охрана плюнула и побежала спасать собственные шкуры. На нас они не обратили внимание.
-Сюда! – Римма потянула меня под лестницу, там оказалась дверь, ведущая во внутренний двор.- Иди, быстро! В кармане деньги на такси.
Она буквально вытолкнула меня на улицу, и я оказалась на морозе в пижаме и медицинском халате.
-Римма! А Вы?
-Я должна помочь людям! Беги! Там в заборе есть дырка, персонал проделал, чтобы не попадаться на глаза охране, когда опаздывал или охота за бутылкой сбегать. Найдешь! Уходи!
Я услышала вой сирен пожарных машин и машин скорой помощи и поняла, что надо бежать. Я оторвала свои заледенелые ноги в парусиновых тапках и побежала. Ветер свистел в ушах, снег лип к ногам, но я не чувствовала холода. Дырку в заборе нашла сразу, вылезла, повернулась и обомлела. Горел весь второй этаж. Много людей было во дворе, но большинство кричали из окон, закрытых решетками. Это было страшно! Но я зажмурила глаза и заставила себя не думать об этом. У меня дети, мне надо. Но гадливое чувство вины заползло в мою душу и поселилось там навсегда.