Случилось это примерно в тысяча девятьсот семьдесят седьмом, семьдесят восьмом году. Тогда ещё не было у нас в каждом доме телефона. Не знали мы, что такое междугородный код и как можно дозвониться по телефону до любого абонента в любом городе Союза. Для нас это было недоступно. Если была необходимость позвонить, шли на почту, говорили телефонистке город, номер телефона, фамилию адресата и, заплатив предварительно за разговор, терпеливо ждали, иногда очень долго, звонка. Обычно же общались с родными только с помощью писем и, если надо было срочно что-то сообщить, с помощью телеграмм. Однажды вот такой курьёзный случай произошёл с одним моим знакомым.
Николай шёл домой на «автопилоте», не замечая ни идущих навстречу прохожих, ни медленно угасающего летнего дня. Он возвращался сегодня из командировки и в вагоне поезда случайно оказался в одном купе со своим одноклассником, Женькой Макаровым. Не виделись они лет десять и причина, чтобы пойти в ресторан, конечно же, была.
За беседой и школьными воспоминаниями быстро пролетело время. Оказалось, что Женя после окончания института работает на стройке прорабом, женат на Лене Антиповой, с которой Николай до восьмого класса сидел за одной партой и которую частенько дёргал за волосы. За что и получал от неё то - книгой, а то и портфелем по голове. А теперь она по паспорту была не Антипова, а Макарова. Как за это было не выпить. Он и любимой своей жене, Кате, как только приедет домой, расскажет о Жене и Лене. Чтобы она сильно не ругала его. Да она и не ругает его с вечера, когда он приходит пьяненьким. Только утром всегда будит его на час раньше, чем обычно, и начинает тихо, настойчиво воспитывать. Всё вспомнит, что и дети ещё у них маленькие, и родители старенькие, и зарплаты едва хватает на еду и одежду. Как муха, жужжит и жужжит. Лучше бы скалкой по голове била, всё равно голова с утра квадратная.
- Ну вот, сейчас начнётся воспитание, - грустно подумал Николай утром, когда Катя легонько толкнула его в бок и сказала, что завтрак она давно уже приготовила и в походный его чемоданчик собрала всё необходимое для поездки.
- А куда ехать? Что, начальство опять в командировку посылает, – ничего не понимая, спросил жену Николай.
Я же тебе вчера рассказывала. Заспал ты. На, читай телеграмму.
- Срочно приезжай, Петя, - прочитал Коля телеграмму и почесал всей пятернёй затылок.
- Зачем, куда и почему, - ничего не понимая, смотрел Николай на Катю глупыми глазами.
- Да не знаю я. Только, думаю, не случилось ли что с твоей сестрёнкой, Лидой. Она писала, что должна поехать в санаторий подлечиться. Было это с месяц назад.
Здесь, в телеграмме, указан адрес почтового отделения, откуда она пришла – Ясная поляна. В Ясную поляну ехать не надо, да и где она, эта Ясная поляна, Петя не пишет. Значит, забрал он Лиду домой, а телеграмму заранее дал, перед отъездом. Я вчера у твоего начальника была, телеграмму показала. Он сказал, что ты с сегодняшнего дня уже в отпуске, и он с утра машину пришлёт, чтобы тебя в аэропорт отвезти. Он и билет заказал до Риги. А заявление напишешь задним числом, когда на работу выйдешь. Знаешь, как женщина из отдела кадров возмущалась, что ей приходится нарушать закон, что нельзя без заявления писать приказ на отпуск и деньги отпускные начислять. А начальник у тебя очень человечный, со мною и в кассу ходил, чтобы кассир деньги мне выдала. Так что тебе осталось только в машину сесть и на самолёт не опоздать.
Николай едва успел позавтракать, как в дверь постучали. Приехал водитель начальника, молодой, всегда улыбающийся парень. Он всегда был чисто одет, в сером, наглаженном костюме и в начищенных до блеска ботинках.
- Доброе утро! Мне приказано Вас доставить до аэродрома и сразу возвратиться назад. Куда–то спешит мой шеф. Едем, Николай Иванович, – он, прищурив глаза, с улыбкой смотрел на вылезающего из-за стола Николая.
- Ну что же, едем,- Николай тяжело вздохнул, поцеловал Катю и, забрав чемоданчик, поспешил к машине.
Два часа до аэродрома, потом время ожидания своего рейса, три часа полёта до Риги. А там - уже поездом или автобусом – к сестре. Ничего, доберусь, - подумал Николай.
Ждать самолёта пришлось не долго. Через два часа он был высоко в небе и смотрел через иллюминатор на плывущие внизу облака. Как странно устроена жизнь. Вчера он ехал в поезде, сидел в ресторане с одноклассником и не предполагал, что сегодня будет лететь в самолёте в Ригу. Вспомнилось, как сестра в первую свою получку купила ему настоящее полупальто, хотя и сама зимой ходила в маминой плюшевой курточке. Сколько было радости от такого подарка. До этого он всю зиму бегал с ребятами на улице и в школу ходил в фуфайке, подвязав её, чтобы теплее было, ремешком.
Каким богачом он чувствовал себя, как завидовали ему ровесники, щупая пальцами материал и расспрашивая, сколько в полупальто карманов. Правда, через неделю карманы порвались. Но так даже и лучше стало, так как образовалась полость под порванным карманом, куда можно было положить, что душе угодно, чего в обычный карман не положишь. А перед выпускными экзаменами в школе сестрёнка купила ему первый в его жизни костюм. Был он серого цвета и, как сказала ему сестра, была под цвет его глаз, тоже серых. А он никогда и не смотрел на свои глаза и не знал, что они у него серого цвета. Что случилось с нею, почему пришла такая телеграмма. Он рисовал себе самые неприятные картины и тут же говорил себе, что такого не может быть.
Через три часа после приземления самолёта Коля сошёл с автобуса и зашёл в телефонную будку.
- Звонить или нет? А вдруг ещё не приехали они домой, – колебался он. Набрал номер и, как ему показалось, целую вечность, ждал соединения.
- Алло. Вас слушают, – раздался в трубке Лидин голос.
Алло. Что же Вы молчите? Наверное, ошиблись номером. Или хулиганят, - сказала она, видимо, Пете.
- Лида, это я, Коля. Здравствуй. Как ты себя чувствуешь,- закричал он в трубку.
- Ой, Коля! Коля это звонит, Петя. Как хорошо слышно тебя, как будто рядом ты.
- А я не так и далеко. Я здесь, в городе, у телефонного автомата,- кричал я, уже поняв, что она жива и здорова, раз сама подошла к телефону.
- Ой, как я рада, что ты приехал. Скорее приезжай. Ещё не забыл, каким троллейбусом ехать. Надеюсь, что надолго к нам. А ты с Катей приехал, – говорила она в трубку.
- Я к вам в отпуск. Один, без Кати. Как твоё здоровье? Почему не рассказываешь?
- Нормально всё у меня. И Петя не болеет. А почему ты так настойчиво спрашиваешь о здоровье? Что случилось, – забеспокоилась она.
- Всё нормально. Скоро буду. Чаю хочу, вскипятишь, – и Коля, успокоенный, положил трубку.
За столом Николай рассказал о телеграмме, и они по очереди крутили её, гадая, от кого она. Какой Петя мог прислать её, да ещё и с Ясной поляны. Гадали много, но ничего не могли придумать. На следующий день Николай послал телеграмму домой, чтобы его Катюша не беспокоилась ни за Лиду, ни за него.
Пробыл он у сестрёнки в гостях две недели, попил с Петей вдоволь латвийского пива, сходил с ним в финскую баню с сухим паром, где своими глазами увидел на градуснике, что температура на полке, где он сидит, достигла ста шестидесяти градусов. Он очень удивился тому, что они с Петей не сварились заживо, и этим сильно рассмешил его.
Домой поехал поездом. Зачем на самолёт лишние деньги тратить. Да и куда ему спешить? Жаль только, что без Кати, один, приезжал. И она бы отдохнула от домашних дел. Да нет, тогда всем семейством надо было ехать, какой отдых без маленьких ребят.
За время его поездки на производстве накопилось много работы. И самыми неотложными, важными были профсоюзные дела. Ведь он был уже два года председателем местного комитета. Осень была не за горами, и настало время обеспечивать семьи рабочих овощами на зиму.
Пошёл Николай к своему начальнику и выпросил у него грузовик в распоряжение профкома, чтобы ехать в совхоз на заготовку овощей. Дней пять ездил он с шофером и грузчиком в кабине ЗИЛа по области, завёз на склад и помидор, и капусты, и картошки, а вот арбузов привезти не мог. Везде говорили, что немного опоздал, отправили арбузы то в область в магазины, то загрузили в железнодорожные вагоны, отправили в города.
Пришлось ехать в самый отдалённый совхоз, Магнитстрой, в надежде на то, что оттуда ещё не успели вывезти арбузы. Встретил Николая директор совхоза Пётр Никифорович Шляпкин чуть ли не с кулаками.
- Слушай, но ведь мы же с тобою договаривались, что ты приедешь, как только получишь телеграмму. Помнишь, ты ещё мне давал свой домашний адрес. Телеграмму я послал, а ты соизволил почти через месяц приехать. Да знаешь, во что мне обошлось хранение твоих арбузов,- сердито выговаривал он, размахивая кулаками.
- Пётр Никифорович, а почему в телеграмме стоял обратный адрес Ясная поляна, - поинтересовался Коля.
- А какой же должен быть адрес? Это совхоз называется «Магнитстрой», а название посёлка – «Ясная поляна». Соответственно и почтовое отделение - «Ясная поляна».
Упав на стул, Коля зашёлся смехом, хохотал до слёз и никак не мог остановиться. Растерянный, стоял над ним Пётр Никифорович и не мог понять, отчего это Николаю так смешно стало. А через пятнадцать минут, после того, как Николай сумел, наконец-то, рассказать ему о телеграмме и поездке в Латвию, смеялись уже оба. Вот так, благополучно, закончилась эта «арбузная» история.