Полный странных предчувствий Кройкс, после обеденного приема кающихся, отвел в сторону своего верного старшего товарища Пальмира.
- Послушайте, многоуважаемый Пальмир! Я хотел бы прийти к вам в гости. У меня дело есть. Важное. К вам и к вашей дочери, – немного нервничая, начал молодой священник с серым цветом лица.
- Приходи, пожалуйста. Будем ждать тебя в воскресенье! Не намекнешь, чего нам ожидать-то? – уже догадываясь о причине, все же переспросил мудрый старец. Их духовное единение было почти на уровне мысли.
- Я приду и тогда все расскажу, – отрезал повзрослевший Кройкс, уже готовившись к своей будущей роли.
На следующий день, двое молодых людей в назначенный час стояли у двери пальмировой комнаты. Кройкс с собранными ночью прелестными полевыми цветами с побережья, его друг – благородный Нобль – с большой коробкой сгущенки, ценившейся у лимитов на вес золота.
На стук Кройкса открыл хозяин.
Пальмировы морщины стали лучиться в улыбке, когда он различил двух приодевшихся юношей:
- Приветствуем вас! Кройкс! Нобль! Проходите, мы ждали вас! – вся компания прошла в небольшую комнату, в которой проживали отец и дочь, Пальмир и Осмия.
- Здравствуй, Осмия! – очень мягко и нежно произнес Кройкс, протянув букет по направлению к очень бледной тонкой девушке. Она протянула руки к нему, но они находили только воздух, только потом их приподняли руки Кройкса.
Она ощутила букет цветов в своих руках, и, зарывшись в цветы, мечтательно вдохнула их пряный неповторимый аромат, прикрыла невидящие глаза. Вдруг голубые незабудки засветились в глазах, губы порозовели от соприкосновения с алым маком, нежно-розовые соцветия кашки оттенили ее восковую кожу, сделав ее чуть мягче и естественнее - все это так шло ей.
- Как бы я хотел, чтобы когда-нибудь ты увидела эти цветы! Я буду носить тебе их каждый день и, может быть, однажды ты…
- Не надо, Кройкс! Спасибо тебе. Для меня очень важно, то, что ты сделал сегодня. Не будем говорить о будущем… - ответила огорчившаяся Осмия, которая старалась не привлекать внимание своим физическим пороком.
…Мысленно возвратился Кройкс в те первые дни пребывания в стане лимитов, когда он встретился с дочерью Пальмира впервые.
Бледность кожи этой девушки поражала, она была снежно-белого с голубоватым отливом и совсем не знала солнечных лучей. Утонченная и внешне, и внутренне тогда она просила Кройкса: «Помоги!» К несчастью, ее красоту она никогда не видела сама. Осмия была слепа от рождения. Ее глаза были до того прозрачные, большие и живые, будто они видели. Но мутная поволока, портившая ее небесные голубые радужки, все-таки подтверждала неизлечимый недуг.
Тогда в первый день их встречи, когда Пальмир познакомил Кройкса с дочерью, она первым делом сказала с мольбой и слезами в бездонных больных глазах:
- Милый господин! Я верю, что вы сможете исцелить мою болезнь! Я поверю в Вашего Бога! Только помогите мне увидеть этот мир! И я буду самой лучшей последовательницей вашего Бога! – тонкие пальцы потянулись к его лицу, чтобы исследовать все его характерные черты. Юноше было немного неприятно, но он сдержался. Стало жаль эту несчастную, зная, что врожденные болезни практически неизлечимы, он все же ответил ей с нежностью и поддержкой:
- Молитесь Господу нашему. И я уверен, он услышит ваши молитвы. А чтобы вам было легче в вашей вере, я оставлю в этой комнате свой крест, распятие. Вы можете трогать его и молиться, обращаясь к нему.
Кройкс не смог сдержаться и погладил ее по пепельным волосам, напоминавшим легкую паутинку или пух одного из лесных цветов.
Именно тогда он выложил свой Меч дождя на свет Божий и поместил его в нишу в земляной стене. Это стало первой и последней реликвией импровизированного храма, которым по велению судьбы стала гостиная комната Кройкса.
С того дня Осмия приходила туда каждый день, ежедневно молясь и пересказывая Кройксу все свои страшные «грехи».
Через месяц начинающий священник впервые понял, что человек «без греха» существует - это была святая дочь Пальмира.
«Все-таки, неизвестно, была бы она такой благостной, если бы видела? Она красива, очень красива своей неиспорченностью, искренностью и тонкостью. Все это вряд ли бы имело место у зрячей красавицы. Красавицы, как правило, жестоки!» - думал он отвлеченно на досуге.
- Кройкс, вы, кажется, задумались? – вежливо спросила Осмия, чувствуя наступившую паузу.
- Да-да, простите.
- Давайте присядем! Милости просим к нашему столу! – радушно и без формальностей сказал тоже едва видевший Пальмир. Круглый стол был накрыт очень чистой фамильной скатертью с вышивкой, оставшейся от матери Осмии, гражданской жены Пальмира. Ныне одна местная женщина помогала семье со стиркой и уборкой. К встрече дорогих гостей приготовились основательно: и еда, и напитки были натуральными, разнообразными и приготовленными очень аппетитно.
- Я хотел бы перейти непосредственно к тому делу, ради которого мы пришли, – набравшись смелости, сказал Кройкс. «Осмия очень хороший человек. К тому же я смогу облегчить ее жизнь. Я нужен ей», - так рассудил Кройкс два дня назад, делая нелегкий выбор между страстью и милосердием. Жгучей Надэль и воздушной Осмией.
- Подождите, пожалуйста… Ладно, продолжай, Кройкс – отец понял, что парень уже принял определенное архиважное решение.
- Уважаемый Пальмир! Я знаю, что на вашей земле я новенький, пришелец и так далее. Многие считают меня странным. Спорить с этим мнением бесполезно, - весомо сказал Кройкс.
- Но пусть это нас с вами не тревожит, - поддержал его отец семейства, пытаясь подбодрить его, в убеждении, что все эти трудности - временные.
- Скажу прямо: у вас прекрасная дочь. Она замечательный человек. Я человек одинокий, небогатый, но не буду скрывать, уважительный и почтительный по отношению к женщинам. Особенно к таким, как Осмия. Потому отважился и пришел, чтобы… попросить руки вашей дочери, – как будто пулей просвистело слово, и молчание повисло в полной тишине. Несмотря на то, что Пальмир предполагал что-то подобное, все же и для него это оказалось неожиданностью.
- …Я от души благодарю тебя за высокую честь. Но делать выбор должна сама Осмия. Только она владелица своей судьбы, – почтенный старец посмотрел на бледную девушку, которая, казалось, стала ее более хрупкой от такого неожиданного подарка.
- Осмия! Ты будешь моей женой? – повторил свой вопрос Кройкс, не совсем веря в удачу, – Я обещаю тебе свою помощь, поддержку, - здесь бы надо было вставить «любовь», но он не смог так нагло соврать, - я хочу сделать тебя счастливой! Правда.
Он так нежно посмотрел на хрупкую девушку, похожую на лесной одуванчик, что даже Ноблю и Пальмиру показалось, что его чувства к ней серьезны.
Реакция Осмии была не совсем ординарной для такого случая: в ее глазах были слезы. Жемчужины благодарности, счастья от того, что сам Кройкс обратил на нее свое внимание, или от того, что он делает это из ряда этических соображений.
- Я не знаю, что ответить, папа! – она улыбнулась сквозь слезы, и в этот момент не было никого прекраснее этой девушки. Она смутилась, - Кройкс! Спасибо вам. Я… не могу сейчас ответить.
Никто не ожидал услышать этого. Молодые мужчины были уверены, что она ответит сразу, а пожилой был уверен, что она ответит «да». Не случайно же, каждый день его дочь с неизменной довольной улыбкой вспоминала о том или ином мудром высказывании молодого священника. Разговор за столом не клеился, потому что из глаз девушки беспрестанно текли слезы.
«Хорошее начало…» - подумал с долей разочарования Кройкс.
Тут едва теплившийся разговор прервала сама плачущая Осмия:
- Скажите мне честно, вы хотите жениться на мне из-за того, что жалеете меня? Ведь вы не любите меня?
Этот вопрос посеял в комнате новую тишину. Кройкс был поражен и обескуражен проницательностью Осмии. Он уже слышал когда-то подобное обвинение в нелюбви, и волна непрошеных воспоминаний захлестнула все его существо. Он вспомнил тот вечер, когда его прекрасная Надэль была так близка и понятна, когда она, казалось, любила его… Стоило только протянуть руку… и он бы был с нею навсегда… Стоило только сказать в ответ:
- Я люблю тебя! – выпалил он с таким жаром, что удивил всех присутствующих, не видавших ранее таких страстей от всегда спокойного с виду Кройкса.
Из бледной слепой девушки полился целый поток слез благодарности, которые не стоило останавливать:
- Спасибо тебе! Спасибо тебе,… милый! Кройкс…
Кройкс со стеклянными глазами подсел к ней ближе и обнял ее. А она плакала на его плече, как та, которой он не смог высказать когда-то неожиданно вылившееся сегодня, самое сокровенное чувство, обличенное в самые банальные и самые необходимые порой слова на свете.