Лиля Брик была девицей независимой: ни мужа, ни детей, ни родителей. Но при этом имела все и жила себе припеваючи: куда хотела – туда и шла,к кому захотелось – поехала, с кем считала нужным – с тем и дружила. Квартира в центре Москвы, с окнами на Кремль. Спросите, как такое можно в наше непростое время? Отвечаю: запросто. Стоит только захотеть. Лиля в свое время очень хотела стать богатой и самостоятельной. Родилась Лиля в глухом украинском хуторе под Винницей и фамилию носила соответствующую Бриковенко. Девица она была смышленой, веселой по характеру, и главное – целеустремленной. Еще в школе хлопцы, которые ухаживали за гарной дивчиной, все пытались прибрать ее к рукам, но не тут- то было. Лиля не оскорбляя и не вызывая злости уходила от их ухаживаний, ссылалась то на внезапно возникшую боль в сердце или на религиозные убеждения.
- Нет, Зорко не могу я тебя полюбить, ты хлопец замечательный, красивый, сильный, но я верующая и мне Боженька запрещает с ребятами цацкаться. Сам понимаешь, о чем я? Она смотрела хлопцу в глаза, чмокала в щечку, и напевая что-то веселое, убегала, как ни в чем не бывало.
Раза два парни пытались ее все же взять в оборот. Узнали, что ни в одну церковь Лиля не ходит и даже в религиозные праздники не выполняет заветы. В Великий пост была замечена в употреблении мясных котлет. На что она радостно отвечала:
- Пост и церковь для взрослых, а школьникам разрешается все есть, главное в душе быть верующей…
Окончив школу, Лиля решила, что поступать в институт не стоит, да и не тянуло ее к учебе. Она решила стать богатой, не утруждая себя головной болью о каких-то формулах и изречениях древних философов. У нее была своя доморощенная философия: не подмажешь, не поедешь. И Лиля решила для себя эту задачу просто: девица она видная, фигуристая, как говорят в народе, с красивой пышной грудью и объемными бедрами и хорошим нравом. Мужчины западали на ее чары очень быстро и часто. Чем не идеальная ситуация – эксплуатация своих женских достоинств, которые приносят деньги и влияние. Со временем из областного центра она перебралась в Киев, а как началась катавасия с разделом государств, смекнула, что ловить на Украине ей больше нечего, там, таких как она гарных дивчин, хоть пруд пруди, и тогда она рванула в столицу России, город-герой Москву. Устроилась по объявлению секретаршей в небольшую фирмочку, но очень любвиобильному шефу, еврейчику Абраму Ильичу, который на дух не переносил свою жену Хасю, но зато с легкостью предался любовным утехам с грудастой и веселой хохлушкой. Через полгода, она от стареющего Абрама Ильича перешла к не менее любвиобильному Гоги Макаришвили, грузину и совладельцу одного из столичных рынков, и тут уж она свой шанс не упустила, хапнула все, что могла. Гоги маленький, тщедушный мужичок, лет сорока пяти не мог налюбоваться на свою помощницу. Мало того, что сексом занималась при первой его прихоти, так еще была душевной и веселой женщиной, не пьющей и не курящей, от которой всегда пахло свежестью и женственностью. Гоги балдел от одного только ее вида. Лиля к этому времени через связи Гоги стала из Бриковенко, Брик- коротко и красиво. Ей посоветовал такую фамилию знакомый Гоги, поэт-песенник Маладзе, мол, будешь, как Лиля Брик – муза у Маяковского.
Идея понравилась и вот теперь она известная в определенных кругах Лиля Брик, одинокая дама. Знакомства Гоги были бесчисленными, через них она выходила на нужных людей. Со временем обзавелась квартирой, которой бы позавидовала самая крутая звезда эстрады. Но и этого мало. Лиля умудрилась завести знакомства с депутатами Госдумы и членами правительства. И те неравнодушные к женским прелестям с удовольствием проводили время в ее кругу, на даче в Барвихе. Круг знакомств все расширялся и расширялся, и дело дошло до того, что в один прекрасный момент ей было предложено отужинать на одном вечере в присутствии министра.
Сперва Лиля, смутилась, понятное дело бизнесмены, политики, художники и поэты. С этой категорией людей у нее были простые и очень доверительные отношения. Главное для них было быть самой-собой. Не выпендриваться, одеваться со вкусом, но не вульгарно, в меру быть любезной, в меру сексопильной. Только писатели и поэты, особые любители авангарда, требовали каких-то неопределенных действий. Один поэт так и сказал, когда остался с ней в постели:
- Мне классика не нужна, давай ты будешь висеть на тросах, под потолком и я тоже. Там и займемся не земным, а воздушным сексом.
Лиля вежливо, но непреклонно отклонила такое предложение.
- Нет, Лиля, ты пойми меня, не могу традиционно заниматься, чем либо. Мне подавай, что-нибудь не обычное, иначе скучно и мерзко, как все земное.
- Скучно милый котик, когда нет страсти и любви. А если это есть, то в воздухе, на земле или в космосе, или еще лучше просто на деревенском сеновале – везде хорошо. Согласись – и она ласково целовала в щечку, разгоряченного собственными фантазиями, молодого, но очень известного поэта авангардиста и уходила.
Всем с ней было хорошо. И она это понимала. Но вот министр, государственный человек, это что-то новое и неожиданное. Как себя вести? И тут Лиля вспомнила свое детство, свою мать, простую крестьянку, когда она вырядившись в расписную украинскую рубашку, встречала многочисленные делегации, приезжающие в колхоз. Колхоз был богатым,числился миллионером. И известная доярка, да еще красавица Наталка Бриковенко, была очень кстати. Ее умение держаться перед высокими гостями, среди которых были и иностранцы, Лилька завидовала всегда.
- Мама, а ты, что не боишься их? Мало ли не то скажешь, не так подойдешь. Это же ответственность, какая! Как ты так спокойно все делаешь?
Мать отвечала с загадочной улыбкой на красивом лице:
- Мы женщины, нам все простят…
Сейчас вспомнив слова матери, Лиля решила, что обязательно пойдет на встречу с министром, вот только оденется попроще, но со вкусом и женственно, как когда-то ее мать. Встреча прошла лучше, чем себе предполагала сама Лиля. Они понравились друг другу. Министр, сидевший напротив нее, нет, нет, и пронзительно поглядывал, в ее сторону, словно ища ее поддержки своим словом. Лиля, без ложного кокетства, улыбалась одними глазами, но всем своим внутренним существом показывала, что она с ним согласна и поддерживает его. Импульс, исходящий от этого человека был столь сильный и соблазнительный, что Лиля не стала ему сопротивляться. Вечер они закончили далеко за полночь, в одном из загородных домов, в очень узком кругу его ближайших помощников.
- Вам чем-нибудь помочь? – спросил министра, когда они на какое-то время остались одни.
- Нет, спасибо! Мне ничего не нужно. Я просто счастлива, познакомиться с Вами. Лиля говорила это искренне, опустив глаза и стараясь никоем образом, хоть какой-то мимолетной нетактичной мыслью оскорбить, сидящего перед ней человека. А то, что это был просто человек, очень уставший от работы, общения с обширным кругом людей, проводящий большую часть своей жизни на виду всей страны, вынуждало его к некой замкнутости, постоянной готовности видеть подвох везде и всюду, в любом вопросе, взгляде, в ночной тишине…
- Спасибо, если так… Вы знаете, заходите ко мне почаще… Я понимаю, что это не совсем может удобно для вас, но я буду рад с вами, Лиля провести время. Вы чем-то очаровали меня, не знаю конкретно чем. Но я словно скинул с плеч целую гору при общении с вами. Если согласны, то мой помощник, Вадим Юрьевич, вот его координаты, устроит встречу, когда вы захотите. Он протянул визитку. Ну а теперь нам пора распрощаться. Поздно, завтра с утра государственные дела.
Он поднялся, поцеловал руку Лиле, позвав помощника, улыбнулся очень милой улыбкой доброго и усталого человека, вышел, помахав рукой на прощание.
Судьба, казалось, вынесла Лилю на пик человеческой славы. И вот тут-то за ее спиной стали шептаться многочисленные сплетники:
- Не по себе сук рубит, Лиля! Деревенщина, на кого замахнулась? Хапнуть министра, это надо же?! Он не вещь, тут тебе ничего не обломится…
Однако, министр, словно не замечая ничего вокруг, отдал предпочтение этой простой, деревенской по сути, но милой и очень обаятельной женщине. Может быть, дело пошло бы по традиционному в таких случаях, руслу: государственный муж приближает к себе полюбившего человека, дает ему чин и награды, назначает на какую-нибудь должность и все счастливы и довольны. Наверное, оно так бы и было в данном конкретном случае, но Лиля Брик решила не останавливаться на достигнутом: ей захотелось международной славы. Однако все попытки Лили пройти через многочисленные барьеры с выходом на первых лиц других государств, заканчивались пока ничем. Нет, она, конечно, могла поехать, куда ей хочется, Шенгенская виза давала ей такое право, и встречаться с кем захочет. Но вот в составе государственной делегации, рядом с первыми лицами – этого никак пока не получалось.
И тут Лиля решила пойти на несвойственный ее натуре шаг: она первый раз в жизни поставила условия для министра или она,как должностное лицо и рядом с министром везде и всюду, или она- уходит из его поля зрения навсегда. Судьбу Моники Левински и сотен других подружек властителей, ей никак не хотелось повторять. Оказалось, что Лиле обольстить человека с высоким государственным положением оказалось по силам, но диктовать ему условия – невозможным…
Лиля Брик осталась одна со своими претензиями на власть, но со свойственной ее характеру непринужденностью, она вскоре переключилась на другого человека. Не менее важного для страны и народа, благо он имел реальное влияние на все, больше, чем министр. Это был один из известных олигархов страны. Фигура не столь публичная, как ее бывший министр, но значение и влияние, ее новый друг жизни имел огромное.
В загородном доме в Завидово, поздно вечером Лиля осталась одна со своим новым другом в уютном зале с камином. Камин ярко горел, потрескивая березовыми сучьями, и тепло плавно расходилось по большой комнате.
- Послушай милый, давай не будем зажигать свет, а посидим на коврике, прямо у камина. Так романтично.
Лиля села в такую позу, что бретельки на ее платье, упали с плеч, обнажив соблазнительную грудь. Олигарх, принявший в течение вечера изрядное количество коньяка и шампанского, уставился на ее обнаженные прелести, и чуть икая, произнес:
- Не вижу препятствий. На ковер, так на ковер. Он подал руку Лиле, та томно взглянув на мужчину, подала свою. Олигарх решительно притянул Лилю к себе, так плотно, что услышал ее легкое сердцебиение, аромат дорогих духов, и женского тепла ударили в голову мужчине, и тот не думал больше ни о чем. Страсть олигарха была столь велика, что он не мог совладеть с собой. Его руки дрожали, он никак не мог расстегнуть свою рубашку, и рванул ее так, что пуговицы полетели по сторонам. Потом запутавшись в штанине собственных брюк, выругался:
- Кто их шьет, мать твою… - и наконец, сняв их с себя, закинул их куда-то под кресло.
Лиля сделала все так, чтобы обнажиться в одну секунду, лишь дав волю рукам олигарха, когда он снимал с нее трусики.
- Вот она долгожданная женщина, теперь она моя – пронеслось в голове олигарха, и он с наслаждением предался любовным утехам.
Огонь камина согревал их разгоряченные тела, загадочный лунный свет надолго заполнил все пространство зала, придавая дополнительное очарование неземной женщине.
Утром они проснулись в его спальне. Первым делом олигарх проверил, рядом ли с ним Лиля. Убедившись, что она беззаботно спит у него под боком, успокоился.
- Все, она будет только моей! Никто больше не дотронется до нее даже пальцем - решил счастливый олигарх. Никто! – И радостно улыбнувшись, снова уснул.
Время расставило все по своим местам. Лиля Брик стала официальной любовницей олигарха и то,чего не мог дать ей министр, олигарх решал с легкостью мановения руки. Нужны в друзья главы государств и их жены - не проблема! Не обремененный государственной ответственностью и предрассудками чиновничества, олигарх сумел за год познакомить Лилю со всеми правителями Европы и Америки и даже Среднего Востока. Лишь Китай и Индия оставались пока закрытыми для олигарха, а значит и для Лили. Есть, к чему еще стремиться! Посиделки в разных официальных и неофициальных встречах глав госудаоств и их жен , сперва, так нравились Лиле, что она ими просто упивалась. Вена, Париж, Прага, Куршавель, Монако, премьер министры, принцы, короли и баронессы, словно сказочные персонажи сошедшие со страниц детских книг, они веселились на вечеринках, сверкая золотом галунов и бриллиантовыми колье, как реквизитами в провинциальном театре…
Деньги, деньги -все разговоры о них, о курсе валют, стоимости яхт, домов, замков, дорогих костюмах, часов, духов, прислуги и прочей дребедени.
У Лили захватывало дух от изобилия богатств и знати, но постепенно пообвыкнув, она поняла, что они такие же люди, как все, только очень богатые и очень знаменитые. За ней стали ухаживать молодые и не очень мужчины, каждый из которых сама знаменитость… Лиля была слишком опытной женщиной, чтобы не понимать всех этих ухаживаний, но делала вид, что они ей приятны. Олигарх все больше и больше пил, впадал в прострацию после пьяных дебошей, и стал все равнодушнее и равнодушнее к своей Лиле.
- Брик, какая звучная фамилия – произнес очень молодой, но не очень красивый молодой человек с густыми, длинными волосами на голове, одетый в черный смокинг, в безупречно чистой белой рубашке, с галстуком-бабочкой, на одной тусовке у королевской четы в Марокко.
- Вы говорите по-русски? – удивилась Лиля.
- Да, с детства, я русский, художник Эдуард Туманов ,для вас просто Эдик– он протянул холодную белую руку.
Лиля кивнула головой, но свою руку не протянула. Нахал, подумала она. Чуть что сразу же тянит руки, как будто я его собственность.
- Что рисуете? – чтобы как-то скрыть свое недовольство, спросила Лиля, вежливо улыбаясь.
- Хм – хмыкнул Эдуард. Пишу портреты современников, если можно так выразиться. Людей известных миру. Король Хуан заказал свой портрет и вот я здесь. Делаю эскизы, наброски… - пронзительно пожирая глазами сладкую сдобу женского тела, произнес неторопливо, но с волнением, художник.
- Вот как, значит пишите…
- Да, да пишу. Хотите ваш портрет напишу? У вас величественная фактура женщины из прошлых эпох.
- Это почему же из прошлых? – удивилась Лиля
- Ну как вам объяснить. Вы видите вон ту даму – и художник показал на очень известную фотомодель.
- Да, я ее хорошо знаю – ответила Лиля.
- То, что вы ее знаете, я не сомневаюсь. Но что в ее душе, вы не знаете, а я знаю – ответил загадочно художник, с какой-то легкой иронией на лице.
- Нет, конечно, я не знаю, что в ее душе. А вы, как можете это разгадать? – спросила Лиля, все еще не веря, что есть смысл беседовать с этим молодым нахалом. Но какая-то тайная сила тянула к нему, она не могла это точно осознать, но подсознательно чувствовала, как любая женщина, настоящую мужскую силу…
- Нет ничего проще – ответил художник. В ее душе одни лишь деньги. Все мысли и чувства подчинены этой цели. Она сейчас оценивает, кто и сколько может заплатить ей завтра, за ее дефиле в какой-нибудь узкой компании. Вот и на вашего друга посматривает - художник показал кивком в сторону любовника Лили, уже изрядно опьяневшего олигарха.
- Вы проницательны молодой человек.
- Я художник – он поклонился. Честь имею, и удалился.
Лиля не придала ровным счетом никакого значения их встречи, но она оказалась раковой.
Их роман стремительно стал развиваться уже в Москве. Художник сам ее нашел, позвонил, назначил встречу.
- Хочу нарисовать ваш портрет! Без церемоний – сказал он в трубку.
- Да что вы. А если я откажусь?
- Не может этого быть.
- Почему?
- Вашу красоту должен видеть мир!
- Вот как. Разве мало красивых женщин вокруг?
- Мало, катастрофически мало. Вы даже не представляете себе, их просто, кажется, уже не существует. Я вас прошу, дайте согласие. И это творение войдет в историю, обязательно, обещаю.
- Я подумаю – ответила тогда Лиля.
Они стали встречаться в мастерской художника, в большой просторной комнате со стеклянными потолками. Лиля, сперва, стеснялась пристального взгляда художника, который словно проникал на самое дно ее души, но постепенно привыкла. Потом пошла обнаженная натура, с разговорами об искусстве. И Лиля Брик незаметно для себя полюбила этого увлеченного молодого человека.
Отдалась она ему не скоро, лишь после того, как увидела общие черты своего портрета. Лиля была потрясена увиденным. С полотна на нее смотрела не то Мона Лиза Леонардо да Винчи, не то рафаэлевская Мадонна, но что-то чрезвычайно женственное, нежное и очень обаятельное.
- Неужели, это я…?
Эдуард подошел сзади.
- Вас что-то смущает?
- Конечно! Не пойму, что. Но такое чувство, что черты, облик мои, а все остальное близкое, знакомое, очень родное, но вроде бы как не мое… - стараясь, как можно спокойнее, с внутренним напряжением выговорила Лиля, смотря прямо в глаза художнику.
Тот слегка улыбнулся.
- Духовный мир человека, вот задача художника, когда он пишет портрет. Если удалось угадать, изобразить – он гений. Многие правители в давние времена тут же кинжалом убивали художника, как только он срывал покрывало с картины. Настолько были потрясены правдивостью образа, что не выдерживали самих себя. В этом сила искусства, а не в фотографическом сходстве.
Любовный роман вспыхнувший между художником и Лилей Брик стал достоянием олигарха.
Как то на одном ужине с высокопоставленными чиновниками и позванными для обслуживания вечеринки известными певичками, топ-моделями и художниками к олигарху подошел вечно мятый, с небритой и оплывшей физиономией известный адвокат, когда-то работающий в президентской администрации.
- Послушай, дружище, а ты чего так равнодушно смотришь на эту сладкую парочку? – и он показал на Лилю с трогательной улыбкой, беседующую с художником. Пора ставить на место. Это мой совет.
- Ты советы давай своей жене – резко отреагировал олигарх. Я без них обойдусь – и пошел к мило беседующей парочке. Лиля, нам пора, у меня сегодня встреча в правительстве, ты должна быть со мной.
Лицо Лили вспыхнуло.
- Я не должна никому и ничего. И первый раз слышу от тебя только сейчас о каком-то приеме в правительстве. Я не готова…
- Или ты едешь сейчас же со мной или … - олигарх сделал паузу, уставившись на художника.
- Что или? - вскинулась, сузив вдруг глаза и, наверное, в первый раз за все их совместные годы, резко и зло спросила Лиля.
Олигарх, понял, что перебрал.
- Хорошо, хорошо, можешь оставаться, раз не готова. Я обойдусь - и не слова больше не говоря, ушел с вечеринки.
Через пару дней все тот же адвокат, уже при встрече с Лилей, вдруг обронил:
- А ты знаешь красавица, что по закону можешь претендовать на половину богатства твоего дружка олигарха?
- Мне не нужно его богатство – с улыбкой и как можно вежливее ответила Лиля.
- Напрасно, деньги нужны всем, мне вот например. Дело скажу трудное, но выигрышное. За сотню лимонов зеленых, я готов вам послужить.
- Но я не жена, разве вы об этом не знаете?
- Не жена, но вы живете в гражданском браке. Есть свидетели… Разве не так?
Лиля ничего не ответила. А вы подумайте, хорошо подумайте над моим предложением. Олигарху миллиард туда, миллиард сюда сущая ерунда, а для бедного художника - Ух как – он потянул носом, словно осязал эти миллиарды зеленых долларов – нужна свобода! Да, да, да…
Так или иначе, с помощью и при поддержке друзей олигарх установил наблюдение за Лилей с художником и уточнив их связь, решил убрать обоих, но так, чтобы все поняли, что его месть жестокая, но справедливая. Их автомобиль был взорван на участке дороги к ее загородному коттеджу, в тихом лесу,без свидетелей. Огромная яма с диаметром около пяти метров и разбросанные на десятки метров осколки машины, попытались собрать работники МУР(а), но потом махнули рукой, собирать было нечего. Огонь, вспыхнувший после взрыва, довел черное дело до полного уничтожения улик. Да их, по правде говоря, никто и не искал.
Кому нужна любовница олигарха и какого-то талантливого художника?! Посудачила в кулуарах элита, да на столичных тусовках поохали, и тут же забыли…
Таковы превратности светской жизни, она не останавливается ни на минуту, течет, меняется, но ни как не может остановиться, одуматься, только вперед за новыми развлечениями. В этом она видит свой смысл жизни.
P.S. В Крыму, в тихом местечке под Ялтой, молодая, красивая пара купила неприметный домик на самом берегу моря, в зеленой сосновой рощице. Молодого человека часто можно было видеть с мольбертом, он рисовал и рисовал свою любимую женщину, статную красавицу с маленьким кучерявым ребенком на руках. И все они выглядели так счастливо и беззаботно, что Господь Бог частенько любовался ими с высоты своего положения.
- Везет же людям – повторял он часто про себя и радовался их счастью.