Витолог

Полное название (не влезающее в строку названия):
ВИТОЛОГ, ИЛИ ВИКОЛОГ, ИЛИ V ЗНАЧИТ ВЫЗДОРАВЛИВАЮЩИЙ, МОЖНО ВЫБИРАТЬ ЛЮБОЕ, ПОДХОДЯТ ВСЕ И ОЧЕНЬ ТОЧНО И, ВООБЩЕ, ПОЛУЧАЕТСЯ ЧЕРТОВСКИ ДЛИННОЕ НАЗВАНИЕ, НО ГЛАВНОЕ, ЧТО ОНО ОЧЕНЬ ТОЧНО ОТОБРАЖАЕТ СУТЬ.

Об обычных не слишком известных людях в основном пишут в трёх случаях: 1) когда они становятся массовыми убийцами и террористами, 2) когда они становятся жертвами массовых убийц и террористов, 3) и когда они становятся спасителями тех, кто стал жертвой массовых убийц и террористов.
Как ни крути, а пишут о тех, рядом с которыми прошла Жизнь, представшая в тот или иной момент в своёй непосредственной стати. А вот о том, что человек живёт, здравствует, работает, ходит в кружок юных гитаристов, истово учит по вечерам микробиологию и немецкий язык, читает Гёте, Фромма, Тома Вулфа и кулинарный самоучитель "Повар без хлопот", а ещё слушает рок-н-ролл и мечтает полететь в Космос – вот о том не напишут нигде и никогда, будто для того, чтобы стать достойным пера даже самого провинциального журналиста надо оказаться изнасилованным в яме или самому проделать такой трюк.
Никто не пишет о том, что такой человек жил и, что самое важное, живёт до сих пор, что он молод и впереди у него неясное будущее, в которое он идёт. Вот ведь как некстати. Может же случится и такое, что этот человек сегодня интересен тем, что он поёт в ванной, раздражая соседей, а завтра дирижирует оркестром в "Мэдисон Сквер Гарден", получает восторженные письма, а журнал "Life" так и норовит ухватить у него интервью, стоя в огромной очереди. Да и не это же важно, в самом-то деле. Известен человек или не очень, скверно он играет на виолончели и ещё вообще не играет, построил он гидроэлектростанцию, строил её или совсем не имеет к этому никакого отношения. Ведь даже просто заглянув в нутро человека, в его мир, которым он живёт, покуда все прочие думают, что он работает – можно выудить массу преинтересного и разнообразного, удивительного и даже шокирующего. Но крайне интересного – вполне достаточного для того, что бы понять: Да, это человек непременно может быть запечатлён в тексте, где нет ни слова о… впрочем, ни слова о них и не будет, а речь пойдёт о Виктории.
Вуаля! Суть раскрыта. Виктория улыбается, а все прочие недоумевают "Кто? Это которая королева? Нет? А кто?". Конь в пальто! Ох, простите, сорвалось. Но Виктория (уж совсем неважно, которая именно из всех Викторий) вовсе не конь и совсем не в пальто. Это девушка, о которой можно смело сказать "замечательная", при этом содрогнувшись и задумавшись над таким неясным описанием картины человеческого характера. Но подробнее – дальше.
А случилось так, что Виктория попала в больницу. Попала не камнем и не ядерной ракетой, а всем своим естеством, которое в строго определённой области стало скрупулёзно осматриваться и направленно разрешаться от затруднений. И по той причине, что здоровье вещь важная и очень полезная, и стоит задуматься. Задуматься над персоной, над тем, что в кои-то веки можно написать о живом человеке, который лежит в больнице, но вопреки подозрительным уколам выздоравливает и скоро вновь вернётся на тропу в своё многолетнее будущее.
Начнём стандартно. Родилась Виктория в стране, ныне отсутствующей. Ходила в детский сад, потом в школу, потом домой, потом в институт, потом на дискотеку, а потом пошла в больницу, где в сей момент и пребывает. Прошлое её, во-первых, не столь важно, а, во-вторых, во многом неизвестно. Мне только известно то, что в самой юности Виктория любила сало и борщи и говорила со странным акцентом. Доподлинно известно, что она бывала на Очень Крайнем Севере, где жила в юрте из оленьих шкур, спасалась огнём от полярных медведей, ела строганину и получила первый разряд в лыжном спорте и стрельбе из лука. И вот, наконец, Виктория обрела цивилизацию в виде Екатеринбурга, а цивилизация обрела Викторию.
Писаная история (известно – что не писано, то не история) Виктории начинается с года 2000. Год примерный, точно неизвестно. В том неизвестном 2000-м году она отправилась в тяжкий поход в аномальную зону, что в редкой глуши. С ней в том походе присутствовали 5 человек. Вот комментарий одного из них:
- Да, помню такую. Мой друг её пригласил. Хе-х… (Вздыхает). Знаете, честно вам заявлю со всей строгостью истины. Была она совсем непримечательна. Ну никак. И глаза такие блеклые. Молчала как Зоя Космодемьянская на фашистских пытках, ничем не занималась, даже ела мало. Я так и не понял, зачем она пошла с нами. А вот другу моему она, как кажется, нравилась и даже очень… (Задумался) Думаю, она что-то замышляла. Точно. Когда мы пытались установить контакт с внеземным разумом, она внесла дезинформацию в наш запрос, отчего совершенно ясно – чистый саботаж. Диверсия и подлог. А ещё я её в карты обыграл. Ну, совсем играть не умеет. Я короля держу, а она козырями кроет в первых взятках. Вы представьте себе! Представили? Смех, да и только.
- А что касается её личности? Так сказать, обрисовать характер?
- Ну да. Конечно. Молчала она часто. Или всегда? Может, немая была? Может быть, может быть. А как я её в карты обыгрывал! Надо с умом играть. Козырей держать – закон! Как не знать, она, видите ли…
- Спасибо, спасибо. Этого хватит.
- Да, хорошо. А может, сыграем? Перекинемся?
- Хм… давай.
В итоге я выиграл. И нечего протестовать, козыри ему, видите ли, не попадались. Головой надо думать! Никаких переигровок.
Следующие несколько лет история Викторию знает плохо. В тот смутный период она училась в вузе на самую бесполезную профессию в мире после доильщика змей. Да, как вы догадались, училась она на юриста, чья бесполезность исходит из растущей бесполезности всех тех документов, указов и прочих бумажек, которые юрист призван блюсти сам и помогать блюсти их всем прочим. Сейчас бумажек с печатями и подписями всё больше, а смысла в них всё меньше.
Вновь на арене истории Виктория явилась, когда оказалась на хамском тренинге "Лидерство". Комментарий соучастника:
- Они меня выперли. Хотя, можно сказать, я сам ушёл. Сначала выперли, а потом я ушёл. Примерно так.
- Кхм-кхм. Вопрос в другом. О Виктории, пожалуйста. Что вы можете сказать?
- Оу! Много. Очень много… Да… Ага… Не помню ни черта.
- А подробнее?
- Подробнее? Её не выперли, а меня вот попросили. Вот и суть… Впрочем, мы мало общались. Малоразговорчивая… Замкнутая… Скрытная… Безусловно… Хитрая и, несомненно, коварная. Женщина, одним словом. Стерва. Да. Были у нас такие группы, она была в "стервах", а я стриптиз танцевал. Ну и бред, чуть со скуки не сдох. А ещё выперли меня, оглоеды чёртовы. И слава богу, вся эта затея, знаете…
- Кхм-кхм…
- А ну, да. Виктория, Виктория. На редкость упёртая. Беседовали мы однажды, так она и слушать меня не слушала. Вообще. Может, глухая? Навряд ли. Но я же прав оказался потом. Так нет! Она же всё на своём стояла намертво. Как стена. Берлинская. Нет, берлинская рухнула… Как китайская. Она же не рухнула?
- Определенно, нет.
- Вот и я о том же!... Мда… Мало общались, необщительная она совсем, но глаза сверкают, знаете. Коварством. Женщина, одним словом.
После странного тренинга следы Виктории прослеживаются с большей ясностью. Ясно то, что дальнейший период охвачен метаниями, которые, может статься, имели место и прежде, но это неизвестно точно. А точно известно, что после тренинга они были всенаверняка.
Виктория неслась мечтами. Она страстно и всей душой мечтала иметь собственную конюшню с собственными лошадями. Однако увлечённость идеей, что часто случается со всеми, привела её к иллюзии, и Виктория устроилась работать на чужую конюшню с чужими лошадями. То, что всё вокруг было чужим, она сразу не заметила, ей казалось, что её мечта близка. Мечта и была близка, но только чисто материально, то есть физически. Меж тем юридически и фактически возможность обрести всё окружающее в свою собственностью ускользала от Виктории в будущее, покрываясь всё более сгущающейся дымкой. Виктория ушла с конюшни. И совсем скоро оказалась в кафе официанткой. Среди официанток, как мне это представляется, не слишком много хозяек конюшен и коней. Спустя самое короткое время возможность стать первой официанткой-хозяйкой конюшни исчезла из перспективы – Виктория вновь стала юристом. И поныне сидит она за письменным столом перед списанным компьютером, смотрит в старющий монитор и наклацивает отчёты, представляя партию "Единая Россия". Комментарий однопартийца:
- Я вступил в партию по сугубо идеологическим причинам. Так и запишите!
- Речь о Виктории, вообще-то.
- А я о чём? Виктория вступила в партию по сугубо идеологическим причинам. Так и запишите!
- Значит, она за демократию?
- Нет, она за "Единую Россию".
- А разве не одно и то же?
- Я не в курсе, но в партию я вступил сугубо по идеологическим причинам. Записали?
- Уже дважды. Что вы можете сказать о Виктории?
- Она вступила в партию по сугубо…
- Да, да. А кроме этого?
- Кхм… Она женщина.
- Сугубо по идеологическим причинам?
- Я не в курсе. Но в партию она вступила…
- Всемерно благодарен.
- А вы хотите вступить?
- Почему?
- По сугубо идеологи…
- А возьмёте?
- Вы уже записаны.
- Взносы надо вносить?
- А дадите?
- Ни за что.
- Жаль. Но вы уже записаны. Причём по сугубо идеологическим причинам.
И так неплохо.
Профессиональный портрет Виктории уже сложился всесторонне. Доподлинно известно, что она женщина, что она хочет конюшню с лошадями, что она куда-то вступила по идеологическим причинам, что взгляд её коварен, а рот обычно закрыт.
Но это не всё. Не хватает последнего штриха. Какая она личность? Что она хочет в жизни? В конце концов, почему её взгляд коварен и о чём она беспрестанно молчит?
А вот об том надо спросить у меня. Уж я-то скажу. Поскольку спрашивать у меня некому, я сам возьму у себя интервью.
Мой комментарий:
- Сразу к делу. Расскажите о Виктории.
- У! Виктория! Конечно. Уж я-то скажу.
- Говорят, она мало говорит.
- Вот это зря! Порой так её несёт, что не остановишь. Трещит и трещит. У неё есть такое свойство – если увлечётся монологом, то всё, лучше дослушать. Можно даже на время в буфет сходить, а потом дослушать. Слушать её приятно. Да.
- Странно вот получается. Разве она не молчалива?
- Ещё как! Бывает, как замолчит, - так увлечётся, что всё, лучше дослушать.
- Так она всё-таки говорливая или молчаливая?
- По-разному. В общем, личность разносторонняя.
- А характер? А внутренний мир?
- Оу… Вопрос такой, понимаете… Личный вопрос. Вот. Не отвечу. Воздержусь. Но внутренний мир богатый. Очень. Я даже не знал поначалу, но это чувствовалось. Девушка сама себе на уме. И это прекрасно. Редкое свойство. Самостоятельная, да… Знаете, она Пахельбеля слушает. Я так удивился.
- И впрямь слушает?
- Да. Но не в Пахельбеле дело. В музыке. В книгах. В фильмах. Определённо, вкус у неё тонкий. Есть изящество, знаете, в восприятии мира, в чувственных ощущениях. Созерцательная натура, поэтому и молчит порой. Созерцает. Ох!... Красиво.
- А взгляд и впрямь коварен?
- Безусловно! А как же! Хотя нет. Вообще не коварен. Чтобы у Виктории  - и вдруг коварен? Она человек добрый. Может, есть во взгляде ненависть, мстительность, желание поубивать всё и вся, но коварства нет. Какое коварство, что вы говорите?!
- Подробнее о характере, о вкусах.
- Эй, кажется, я сказал, что на подобные вопросы я отвечать не стану, это личное дело. Ясно? Вкусы, характер… Напишите потом, что я не говорил. Вкусы, характер… Но девушка умная. Да и вообще… (Задумался)
- А?
- …
- Кхм-кхм.
- …да… да….
- Авианалёт!!!
- Что? Вы о чём? Ах, Виктория. Ну, это Виктория, одна такая. Оригинальная. Хорошая. Просто хорошая, можете написать.
- Значит, хорошая?
- Стойте, вы, кажется, всё записываете и записываете. Напишите так: "Он многозначительно хмыкнул".
- Но вы не хмыкали.
- Гм…
- Совсем не многозначительно.
- Гм!!!
- Сойдёт.
Вот и всё стало ясно.
Есть такой человек на Земле-матушке – Виктория. Она не умерла, не взялась за топор, её не забрали в иракский плен, она не стала соучастником ни в чём кровопролитии. Просто вот живёт и всё тут. Вопреки обстоятельствам. Или благодаря обстоятельствам. Кто знает.
А прямо сейчас она лежит в больнице, читает эти строки и улыбается.
Да? Ну, конечно. Ха, Вика, улыбаешься? Ну и ну, вид у тебя неважнецкий, но все признаки выздоровления. Как себя чувствуешь? Палец кверху подними! Желательно большой. Желательно оба. Вот так! Потренируйся перед зеркалом.
Сейчас это сейчас. Сейчас я пишу. Сейчас я думаю, что надо бы тебе принести блокнот с ручкой, вдруг ты захочешь почеркаться. Обязательно принесу. Может, ты воспрянешь, чтобы сделать записи в дневник. И напишешь: "Итак, день тянется. Утром снова делали уколы. Было больно, больно и до сих пор, а ведь уже прошло несколько часов. Кажется, мне становится от них только хуже. Если в следующий раз она снова вколет в мою задницу эту омертвляющую гадость, я убегу. Хотя нет. Убежать не смогу, даже уйти вряд ли получится, но уползти – вполне".