11. ЧЛЕНЫ ОБЩИНЫ
«Почему каждое воскресенье я хожу в эту церковь?» – время от времени спрашивал себя Сергей, но так и не мог дать вразумительного ответа. Всегда строивший планы на будущее, в отношении общины «Эммаус» он не составил себе никакой программы. Просто радовался воскресным собраниям, ждал их, как школьник ждет каникул, которые освободят его от школьной рутины. Ему нравилось бывать в обществе этих людей, и, конечно, ему льстило, что они радостно встречали его, относясь к нему с видимым почтением.
Понемногу Сергей привык к членам общины, к своим новым братьям и сестрам… Хотя ни с кем он особенно близко не сошелся, да и не стремился, он стал лучше их понимать. Обитатели Дома Молитвы на Пустырной тоже к нему привыкли, признав, что он ходит не из любопытства, что ему тоже открылась вера…
«Что их сюда привело? – размышлял Сергей об этих людях, – неужели только проблемы? Не похоже»… Впрочем, путь веры у каждого из этих людей был свой. Вот Мария Кутейникова. Ей около сорока лет, еще довольно красива… Всю жизнь мучается с мужем – безвольным забулдыгой, давно потерявшим работу. Супруг целыми днями слоняется по дому или торчит около магазина. Напившись к обеду, пускается в рассуждения…
Как-то Мария приболела, и Макурин предложил Сергею сходить с ним навестить сестру. Мария жила неподалеку от Пустырной, в маленьком деревянном доме. Хозяйка пригласила гостей к столу выпить чаю. Поговорили об общине, о том, что было сегодня на собрании, о чем была проповедь, о погоде, о том, как и что растет в ее огороде. Вдруг из соседней комнаты, которую разделяла тонкая перегородка, послышались невнятные хриплые выкрики. Наконец, гости разобрали прямой выпад в свой адрес:
– У, сектанты! Веру нашу продали!
– Коля, дай с людьми поговорить! – крикнула Мария в сторону выкриков и обратилась к гостям, – и сержусь на него, и жалею… ведь если выгнать его – пропадет в одну неделю… А между прочим, у меня диабет уже пятый год… откуда, думаете, он взялся? Только из-за муженька родимого… Коля, да помолчи ты, я сказала!
«Ну и женщина!» – поразился Сергей. Работает на фабрике, все домашнее хозяйство на ней, огород… да еще обстирывает этого алкоголика, кормит его. Таких баб поискать. Стала бы Ксения за мной так ухаживать? Смешно и подумать… Сергей вспомнил, как однажды он пожаловался бывшей супруге, что неважно себя чувствует, на что та ответила: «я не врач, иди в больницу»…
* * *
Вот Саша Заливкин, мужчина сорока лет. Добродушный, отзывчивый. Неверующая жена всячески препятствует ему посещать собрания. Саша рассказал Сергею свою печальную историю:
– Жена мне прямо говорит: «лучше бы ты выпивал, мне было бы спокойнее»… И чего только я не натерпелся от нее… иной раз такие сцены устраивает, что и не знаешь: плакать или смеяться… один раз даже поленом мне по хребтине врезала, во как ее бес разжигает… а я молчу, не драться же с ней? В другой раз костюм спрятала, думала, остановить… пришлось идти в рабочей одежке, другого костюма у меня нету. А недавно закрыла меня на ключ, так я со второго этажа сигал, а в собрание все равно пошел. И главное, как воскресенье, так она дела придумывает, как будто не знает, что мне надо в собрание. Ага, ставит меня перед фактом: «сегодня идем к моей маме, надо помочь с ремонтом», или еще какую-нибудь ерунду выдумает, на базар ей вдруг понадобится, по гостям шататься… Объясняю ей, что воскресенье – День Божий, надо в собрание, а она как будто первый раз слышит об этом. Сразу вопить начинает: «Ты меня на свою секту променял!» Так и живем…
Саша невесело вздохнул.
– Я ей говорю: сходи, сама посмотришь…
– И что она? – спросил Сергей.
– Да ну, пойдет она. Только одно и талдычит: «ни за что не пойду в вашу секту»… Молюсь о ней, может, Господь смягчит ее сердце?
* * *
И еще с одним членом общины Сергей сошелся поближе. Это был Николай Иванович Смородин, которому за вечно печальное лицо и худобу молодежь ославльской общины дала прозвище Пьеро.
Николай Иванович учился заочно в московской семинарии. Семинария ему не нравилась, он считал ее либеральной и ругал преподавателей за их «отступления» от Библии и прочие провинности. Поэтому Смородин дал себе слово, что после получения диплома забудет все, чему там учат.
В кругу своих сторонников, состоящем из пожилых сестер и Петра Григорьевича, он иногда позволял себе критиковать пастора.
– Распустил Петрович общину, – говорил Пьеро на занятиях своей домашней группы, – допустил сомнительных людей, потакает им, а ведь идет последнее время, не забыли? Не сегодня-завтра откроется человек погибели, а у нас что творится? Помяните мое слово, кое-кому придется отвечать пред Господом по полной программе…
Сергей, судя по настороженному к себе отношению Смородина, понимал, что тот ему по-прежнему не доверяет… Решив изменить ситуацию, он пару раз подошел к нему с просьбой пояснить некоторые места из Библии. Почтительно слушал его пояснения, соглашался с каждым словом. Это сработало. Вскоре Смородин, отозвав его в сторонку, пригласил к себе на домашнее молитвенное собрание.
Смородин жил на другом конце города в старенькой панельной пятиэтажке. Дверь открыла приветливая жена Николая Ивановича – Нина Пантелеймоновна. В большой комнате, отведенной под занятия, Сергей застал следующую картину: сестры выстроились в ряд у стены, а Пьеро стоял перед ними, будто политработник советской армии, и вопрошал:
– Что есть экумения?
– Блудница вавилонская, – бодро отрапортовала одна бабулька.
– Хорошо, садитесь. Приступаем к занятиям.
Поприветствовав Сергея, указал ему на свободный стул. Разбирали Первое Послание Иоанна. Въедливым монотонным голосом Пьеро минут десять объяснял, кто такие «беззаконники».
После занятий и молитв пили чай, и одна из сестер спросила Сергея:
– Брат, а как вы относитесь к спиртному?
– Я – против, – нерешительно ответил Сергей, – разве что рюмочку…
Старушки переглянулись.
– Нет уж, – решительно возразила другая сестра в теплой вязаной кофте, – я один раз на работе выпила бокал шампанского, и такого всем наговорила. Все, что думала о них, брякнула.
– Вообще надо отказаться от этой гадости, – сказала третья сестра.
– Лучше пулю в лоб, чем глоток вина, – выпалила четвертая… – Вот так!
Все засмеялись. Даже Пьеро рассмеялся тонким смешком, выпуская какие-то «и-и-и»…
– Это экстремизм, сестра дорогая, – объяснил он учительно.
«Да, – подумал Сергей, – дай Пьеро власть, он такую общину начнет строить…»