Семен Михайлович Тюменев родился в Пензенской области, в многодетной семье.
- «В 1936 году голод был страшный, - рассказывает он. – Доходило до того, что люди ели людей. Чтобы спасти меня от голодной смерти, отец отправил меня к дяде на Урал. В то время Верх-Нейвинск только строился, и на его месте стояли одни палатки. Так вот, приняли меня на завод слесарем, и проработал я там до 1940 года, то есть до армии. Взяли меня в зенитные войска. Службу нес под Киевом, на Днепре, в городе Каневе. Нашей задачей была охрана моста.
И вот, наступил тот зловещий день.
Где-то в 2 часа ночи звучит приказ: «Внимание, воздух!» и посылают нас в спешном порядке на другой берег. Пока перевезли зенитные установки, пока приготовились к стрельбе, слышим: «Отбой!» Когда в третий раз прозвучала та же команда, почувствовали: то ли земля гудит, то ли воздух сотрясается, взглянули на небо, а его, неба-то, и не видно. Над нами словно сеть повисла. Командир кричит: «Не стрелять, это провокация!». Мы обомлели, ведь уже прозвучала команда: «Прицел». А фашистские самолеты тем временем летели бомбить наши города. Но мы открыли огонь и сбили 4 самолета».
Дальше Семен Михайлович рассказал мне, как он ходил в разведку.
- «Командир выстроил нас в шеренгу и спрашивает: «Кто в разведку пойдет?». Я сделал шаг вперед. Комбат поставил перед нами задачу – взять «языка». Прежде чем его взять, нужно изучить обстановку, посмотреть проходы, узнать, какие войска находятся против нас. И вот наступила третья ночь, как мы ушли из части. Подкрадываемся к окопам немцев, вдруг слышим: «Хальт!». И сразу стрельба. Мы поняли, что нарвались на встречную разведку противника, завязался бой. Ясно, что у них была та же цель, но им пришлось отступить, оставив на поле раненого офицера. Мы подбежали к нему, он испуганно забормотал: «Гитлер капут. Сталин гут». Приволокли его к нашим окопам и сразу в санчасть, но... под утро он умер. Пришлось идти во второй раз. Только подобрались поближе к вражеским траншеям, в воздухе загрохотало, засверкали ракеты, земля фонтаном поднялась в небо. Это немцы начали артподготовку. Стало быть, не успели мы.
Поблизости находилось село, мы «нырнули» в одну из изб, решили переждать в погребе. И когда немного поутихло, поспешили к окну: через дверь не выйти, постройки горят. Я крупный, а створка маленькая, мне не пролезть, так ребята вытягивали меня наружу за руки. Одни тащат, другие сзади толкают. Вдруг на бегу почувствовал жгучую боль в бедре, через какое-то время понял, что не смогу передвигаться дальше. Говорю своим товарищам: «Идите без меня. Жирно им будет, если мы все здесь погибнем». В это время началась атака с воздуха. «Мессеры» бомбили наши укрепления, а летчик одного из них, видимо, разглядел меня, распростертого на земле. В то время, пока он делал круг надо мной, я успевал переползти из одной воронки в другую. А он, развернувшись, строчил из пулемета. Видимо ему надоело охотиться за мной, или он поверил, что я мертв, когда в очередной раз, пролетая надо мной, увидел, что я не шевелюсь... В общем, отстал он от меня. Я огляделся: лежу в глубоком рве, рядом стоит искореженное дерево, корни его оголены и торчат наружу. Подполз поближе, крепко ухватился за них руками, подтянулся, сделал последнее усилие и... вот я уже на поверхности».
Семен Михайлович прошел всю войну. Трижды был ранен, контужен. О нем можно было бы написать целую книгу; рассказать в ней, как при налете вражеской авиации он сбил самолет из крупнокалиберного пулемета, за что и получил медаль «За отвагу». Как при форсировании Днепра их рота занимала плацдарм на другом берегу, как при взятии Берлина на большом участке фронта ослепили немцев массой прожекторов, и этим лишили их возможности маневрировать.
Я видела, как тяжело Семену Михайловичу вспоминать военные годы, он с удовольствием забыл бы их, если бы это было возможно.
Тюменев Семен Михайлович, 1921 года рождения. Наводчик зенитно-артиллерийского орудия 248 стрелковой дивизии. Награжден орденами Отечественной войны I степени, Красной Звезды, медалью «За отвагу», другими медалями.