Морская смекалка

 
     Конец мая. Над Кольской землей   неугасимо серебрится полярный день.  В бухте Сайда,  у   одного из вдающихся в воду пирсов стоит наша «букашка», недавно пришедшая с морей.  Ввиду воскресенья на ней  мается только лодочная вахта.
     Решив перекурить, я  покидаю свой отсек  и направляюсь в центральный. На мою просьбу, сидящий в командирском кресле вахтенный офицер, листающий потрепанный «Огонек»,  милостиво кивает головой  и разрешает подняться наверх.
     Одолев восьмиметровый тубус, я  ступаю на мостик  и, придерживаясь за скользкий поручень, спускаюсь по звенящему трапу вниз.  Затем, щурясь от  яркого солнца, выхожу из низкой  двери рубки  на узкий, тянущийся вдоль нее обвод  и,  миновав  пружинящую под ногами сходню, ступаю на пирс.
      На нем, ближе к носу лодки, краснея  суриком на лапах и  звеньях вытравленной  из клюза  цепи, покоится лодочный якорь, у которого, лениво переговариваясь, стоят рулевой-сигнальщик   Серега Алешин  с двумя  подвахтенными. Рядом с ними  лежит пневмомашинка  и стоит зиповский ящик с инструментом. По указанию штурмана  им предстоит отдраить якорь и заново  его выкрасить.
      Я подхожу к парням, достаю пачку «Примы» и  угощаю их сигаретами.  С минуту мы молча дымим, наблюдая, как  на противоположной стороне пирса, на корпусе соседней лодки,   моряк  с «пээмки» приваривает к швартовой  вьюшке оторванный стопор.  Затем наше внимание привлекают две появившиеся  в поле зрения фигуры, вышедшие из дверей «кдп»  и  спускающиеся к пирсу.
       Впереди,  в черном  альпаке  и  сдвинутой на затылок пилотке, величаво  шагает  наш боцман - мичман Пухов, за которым, подволакивая ноги в тяжелых сапогах,  плетется  незнакомый нам матрос в новом ватнике и  зимней шапке.
      - Вот, Алешин, принимай еще одного бойца, - подойдя к нам,  и тыча в матроса корявым пальцем,  хрипит боцман. - Из молодого пополнения. И давайте шуршите, что вы как неживые, - кивает он головой на якорь. 
      - Щас начнем, товарищ мичман - ухмыляется Серега, - с интересом разглядывая молодого. 
      Когда боцман исчезает в зеве рубочной двери,  он сплевывает и критически оглядывает матроса. 
     - Рулевой?
     -  Ага, - шмыгает тот носом.
     - Вот и ладненько, -  довольно щурится   Серега. - Знаешь что это такое?  -  пинает он ногой якорную тушу.
     -  Ну да, - бормочет  молодой, - якорь.
     - А для чего он тут?  -  следует очередной вопрос.
     -  Не знаю, - пожимает плечами молодой. - Наверное, так надо.
     -  Точно, - смеется Серега. - Он тебя ждет не дождется. На вот, держи, -  и наклонившись,  извлекает  из ящика ножовку по металлу.
     Матрос  берет ее в руки и вопросительно смотрит на Серегу.
     - А теперь  отпилишь у этого красавца вот эти штуки, -  кивает тот на якорные лапы. - ПонЯл?
     - Угу, - бормочет матрос и  с сомнением смотрит на якорь.
     - Ну, так давай, вперед!  - повышает голос Серега. И чиркает  извлеченным из кармана мелком у оснований лап.
     Когда, наклонившись над якорем, молодой начинает шоркать ножовкой, Серега удовлетворенно хмыкает, а мы едва сдерживаемся от смеха. Розыгрыш явно удался.
     После этого, швырнув бычок в стоящий неподалеку обрез, я спускаюсь вниз - пора вентилировать торпеды.
     Но на этом дело не закончилось. Через полчаса Алешина  вместе с подвахтенными для чего-то вызвали вниз  и молодой остался на пирсе сам.
     А когда они в очередной раз поднялись наверх - лап у якоря не было.     Выпросив у  ребят с «пээмки»  сварочный аппарат, молодой  их срезал  начисто…

К слову:
Букашка - расхожее название  подлодки  667-Б проекта.
Альпак -  морская меховая куртка.
Пээмка - плавучая мастерская.
КДП – контрольно-дозиметрический пункт.