Артналет началась неожиданно.
Подло, коварно, на рассвете.
Я вжался в стену окопа - взрывы грохотали совсем рядом. Комья земли сыпались на голову, и я сильнее обхватил ее руками. Почему я без каски?! Больно-то как...
Горячий осколок впился в печень. Черт! А где бронежилет?!
Взрывы прекратились так же внезапно, как и начались. В пугающей тишине вдруг зазвенели колокольчики. Они пожурчали, переливаясь обертонами, успокаивающе затихая, и тут грянул бравурный марш.
Противник пошел в психическую атаку?! Надо бежать. Но куда?
Я осторожно открыл глаза.
Телефон подпрыгивал на тумбочке, извергая невыносимую какофонию.
Кто зарядил его этими мерзкими звуками?! И вообще, какой идиот придумал телефон?
Аппарат можно выключить – вдруг сообразил я. Но для этого надо протянуть руку и нажать какие-то кнопки. Какие? Не знаю.
Так. Ладно.
А где я? Наверно, дома. У всех людей есть дом. Если эту предпосылку взять за основу, у меня должен быть дом.
Но это не мой дом. Я так думаю. И потолок какой-то другой, и пододеяльник, и простыня…
Может, я в больнице? Тогда почему здесь нет красной кнопки под рукой?
Вошла бы медсестра в прозрачном белом халатике, коротеньком и наполовину расстегнутом. Она бы наклонилась, (грудь третьего размера, лифчик не предусмотрен), поцеловала в лоб алыми губами, и протянула рюмку водки. Запотевшую, холодную рюмку с капельками влаги на тонком стекле…
От этих мыслей вдруг стало плохо, зябко, и желудок моментально прыгнул вверх, и выскочил бы, но помешал язык. Язык распух и еле помещался во рту. Пить! – застучало в голове.
Позвать жену? И она принесет пива. Высокий стакан пива с шапкой пены…
У меня должна быть жена. Ведь я не умею стирать, гладить и готовить еду.
Еда – это такая закуска. Я знаю. Много разной еды на столе, сырокопченая говядина, квашеная капуста в колечках лука, сыр с дырками, огурчики хрустящие…
И бутылка. Из морозилки, вся в инее, оттаявшая с краю…
Сразу замутило, и рот наполнился слюной.
Может быть, мне выпить кефира? Полный пакет, литровый, он всегда стоит в дверце холодильника. Я знаю…
Сознание померкло, и стало совсем худо.
А кто я? Как меня зовут?
Допустим, Полуэкт.
Хм…
Память защелкала кадрами, сфокусировалась, выдала четкий фрагмент: я с бритвой в руках разглядываю себя в зеркало, а с кухни доносится запах яичницы и женский плач.
- Сволочь! Сволочь и настоящая скотина!
И то, и другое слово – бранное, с ярко выраженной экспрессивной, негативной окраской. Могут ли меня звать такими странными именами? Сомнительно. Ведь слова-то женского рода!
А может быть, я Эрнест? Хм… Эдуард? Соберись, тряпка, сказал я себе. Надо рассуждать логически.
Если я спал и проснулся, значит уже утро. По утрам все встают, и уходят на работу. А я работаю? Где я работаю, и кем?
Ладно. Поступим проще. Если пойти куда-нибудь - встретятся люди. Я помню. Они веселятся, танцуют и предлагают выпить.
Я откинул одеяло, предполагая встать, и обомлел.
На мне красовались легкомысленные прозрачные колготки с эффектом гольфиков и шортиков. Под «шортиками» ясно проступали маленькие черные трусики.
Я проститутка?
А почему ноги волосатые?
Или… Или я голубой?!
В голове совсем опустело.
Крутилась одна мысль: вдруг я сейчас умру… Тогда меня так и похоронят в колготках.
И никогда, никогда не узнаю, проститутка я, или голубой… Или, может быть, совсем ужасное - я голубая проститутка?!