(Очерк опубликован в альманахе «Окно на Север», № 4, 2006, под названием «Алкоголь»).
*****
Среди гостей, приглашённых к нам на Новый год, оказались супруги Толик и Наташа Косолаповы. Толя работал плотником, а Наташа — маляром. Он — невысокого роста, молчаливый, можно сказать, даже угрюмый, его жена ростом тоже не отличалась, но в отличие от мужа была очень полная. Не просто полная, а словно какой-то надутый воздушный шарик. Пару эту пригласила моя жена, поскольку и она, и Косолаповы работали на одном участке. Супруга работала там кладовщицей.
Мы приготовили праздничный стол и пока подходили остальные гости, болтали с прибывшими о работе, о политике, а потом разговор перекинулся на спорт. Кто-то из гостей был горазд в шахматах, кто-то в футболе. И тут Наталья говорит:
— А я в молодости долго занималась в балетной школе, даже танцевала. Жаль, рано замуж выскочила, теперь ни балета, ни образования...
Все гости разом притихли и с недоверием уставились на неё, шутка ли — такое пышное тело и вдруг балет. Я возьми да и ляпни:
— И шпагат делала?
— Я и сейчас могу сделать, — спокойно ответила Наташа и вышла на центр комнаты.
Не успели мы моргнуть глазом, как она озорно поддёрнула юбку и, скользнув одной ногой вперёд, а другой назад, растянулась на полу в шпагате. Потом легко встала и неожиданно сделала вертикальный шпагат: стоя на одной ноге, вторую откинула назад и, резко подняв её над головой, ухватила там ступню руками. Получилась фигура — ну очень располневший тюльпан. Чуть люстру не сшибла. Юбка задралась выше пупка. Сплошная эротика, удивительно — как только колготки остались целыми?..
— Так можно и себя порвать, — сказал я, пытаясь польстить «балерине» и в какой-то мере сгладить неловкую ситуацию.
— Что нужно, всё давным-давно порвано, — съязвила Наташа. Гости покатились со смеху. Лишь Толик сидел молча, веселье его не задевало.
Так за шутками-прибаутками встреча Нового года прошла великолепно. Гуляли долго. Чуть не под утро гости стали расходиться. Косолаповым идти далеко, на другой конец города. Мы предложили им остаться ночевать у нас, на что они охотно согласились, тем более что оба были изрядно выпивши. Мы сами легли отдыхать в комнатке сына, а гостям постелили в зале прямо на полу, изголовьем к шкафам.
Утром мы с женой проснулись часов в десять, разогрели чай, по рюмашке налили, сильно не шумим — в зале спят гости. Наступило одиннадцать, потом уже и двенадцать часов дня. Гости спят. Наконец, встала Наталья, заспанная, распухшая, а Толик спит. Часа в три дня встал и Косолапов. Глаза красные, покачивается, дышит шумно, изо рта несёт «амбре». «Вот это погуляли, — думаю, — половину суток товарищ проспал, а дрожжи не рассосались». Перекинувшись несколькими словами, гости поблагодарили нас за гостеприимство (чай пить отказались) и медленно - шаг назад два шага вперёд - побрели домой.
Вскоре жена прибралась в зале, потом подходит ко мне и спрашивает:
— У нас вчера в шифоньере сколько водки оставалось?
— Бутылок шесть, кажется, — сказал я, помня количество нашего «стратегического запаса», — а что?
— Сейчас там только четыре.
Мы проверили закутки и обнаружили под шифоньером две бутылки из-под водки, опустошённых явно не в общей компании. Долго мы потом недоумевали — какой же это надо иметь организм, чтобы он мог за небольшой отрезок времени без закуски усвоить литр водки, пусть и на двоих? Какая-то алкогольная распущенность. Для нормального немца, как гласит энциклопедия, стакан водки — смертельная доза. Но не для русских Вани и Мани, в смысле, Толяна и Натальи. Говорят, на халяву может быть усвоено и больше. Даже уксуса.
Я сам выпиваю в меру, да и то по праздникам. Норма — две-три рюмки. Давно заметил за своим организмом одну странность: он плохо усваивает алкоголь. Если я выпивал больше трёх рюмок водки или, что ещё хуже, выпивал кроме них стакан пива, считай, что отравился — утром от головной боли не знал куда деться. («Пиво без водки — деньги на ветер» — не мой девиз). Цвет лица становился жёлто-зелёным, болезненным, и никакие попытки что-то принять «на похмелье» — ни выпитая рюмка, ни крепкий чай, ни даже рассол — не помогали. В этой связи у меня иногда возникали некоторые недоразумения: в компаниях часто считали, что ломаюсь или кокетничаю, порой удивлялись — как это можно было не выпить, если появлялась такая возможность?! Но не объяснишь же всем, что, в общем-то, не абстинент... К этому добавлю, что в плане алкоголя жизненная установка такая — никогда не пить на работе и за рулём. Соблюдаю её всегда. И в армии, пока служил, не выпил ни одной рюмки — нельзя, значит, нельзя! И ничего, не умер, как говорится. Уверен: любой человек при желании может дать себе такую жизненную установку! И вовсе не обязательно для этого иметь организм со "странностями".
А сколько я повидал в жизни пьяниц и алкоголиков, которые и хотели бы, но не могли бросить пить! У-у-у! Из-за того, что рядом со мной нередко работали выпивохи, я всегда испытывал определённый дискомфорт. Был такой случай.
Когда я пришёл работать сварщиком в автоколонну, сюда же приняли и второго сварного, Витю. Фамилию его не помню, все звали его Муксуном. Я работал по пятому разряду, а Витя — по шестому. До прихода сюда Муксун вкалывал где-то на газопроводах, варил толстые трубы высокого давления. Когда он пытался варить здесь тонкие трубки или треснувшую жесть на капотах автомашин, у него почти ничего не получалось. Тогда водители обращались ко мне. А жестянки и тонкие трубки я варил, как говорится, только так — до этого приходилось работать с мелкой сантехникой.
Ко всему прочему, Витя здорово пил. Только утро, а он уже с запахом. Я всё не мог догадаться, когда же он успевает? Потом заметил: Витя приносил бутылку с собой, прятал её за сварочным аппаратом и затем в течение дня по глоточку всю выпивал. Растягивал, так сказать, удовольствие. Всё это ничего. Но наступил такой момент, когда водители перестали обращаться к моему напарнику, и всю работу я стал делать один, хотя зарплата у Вити была гораздо больше, чем у меня. Это однажды заметил механик автоколонны и поделил всех водителей на две группы: одну стал обслуживать я, а другую Витя. Ох, и попотел же Муксун тогда. Но пить не бросил.
Вспоминается другой забавный случай. Однажды меня и сантехника Юру начальник участка попросил немного задержаться — надо было доделать отопление на складе. Мы без передышки часа полтора поработали, а потом зашли в бытовку передохнуть. Только присели, как вдруг распахивается дверь и влетает Галина, жена Юры. Бледная, губы трясутся, глаза, как у кошки на пожаре. Чуть не с кулаками набросилась на опешившего мужа:
— Паразит, хоть бы предупредил, что останешься здесь после работы. Я думала, что ты с Женькой Нестеровым в машине перевернулся.
— Как перевернулся? — вскочил Юра.
— Иди, посмотри на дружка - завалился на выезде.
Мы рванули к месту аварии. Недалеко от жилого посёлка протекал ручей, через который была проложена дорога. Шофёр Женя Нестеров, будучи пьяным, надумал прокатиться на своём огромном «КРАЗе», и немного «промахнулся» — машина съехала с дороги и завалилась в ещё не замёрзший ручей. Когда мы подбежали, увидели лежащую на боку с торчащими в сторону колёсами — похожую на огромного беспомощного слона — машину. Из откинутой дверцы, словно из люка танка, медленно вылезал Нестеров. Шатаясь, он вышел на обочину дороги и тупо уставился на свою технику, изредка встряхивал головой, как бы желая сообразить, что же всё-таки произошло, как это она, его кормилица, так несерьёзно с ним поступила. Тут подоспели другие водители, они отвели Женю в сторону, чтобы не мешал, принесли трос, завели трактор и через полчаса, поставив машину на колёса, оттащили её на стоянку. Женя всё время бормотал:
— Не пойму, как случилось... Не пойму, как случилось...
Волнение Гали было понятно: Юра и Женя дружили и нередко вместе «квасили». Когда она услышала, что Нестеров перевернулся, решила, что в кабине ехал и её муженёк. После того, как шум улегся, и все стали расходиться, Юра грустно вздохнул:
— Опять Галка дома будет меня полоскать...
— Слушай, свою половину я тоже не предупредил, что задержусь, — вспомнил я, и мы невесело рассмеялись.
Ну, а Косолаповы... Как-то приходит жена с работы и говорит, что умер Косолапов. Причина — острое алкогольное отравление. Хоть и не были мы с ним большими приятелями, всё равно жалко человека, возраст-то какой — лишь сорок четыре. А вскоре и Наталья почила, царство им небесное. Ведь для чего-то они всё-таки жили на свете, планы какие-то строили в жизни... Она даже балет любила...
Да, чуть не забыл — Витя тот, который Муксун, тоже того... Отошёл в вечность в возрасте 52 лет... Как и Юра-сантехник, доживший, правда, до пенсии, но получивший её только пять раз... Поверьте — в рассказе ни доли вымысла.
*****
Фото из Интернета