Он знает: если позвонить наугад, набрать от балды номеров двадцать, на трех из них ответят бодрые секретарши, по двум – прошамкают равнодушные ко всему бабули, четыре – просто промолчат, а остальные... остальные что-нибудь да таят. Алекс знает: в это время можно застать дома лишь смешливых школьниц, что целятся в него большими круглыми глазами, одновременно - с вызовом и испугом, да юрких студенток, забежавших переодеться и перехватить бутерброд. Ах да, есть еще домохозяйки, особый вид. От этих можно ждать чего угодно: и возмущения, и издевки, и желания сыграть. Играть они умели хорошо, это правда, но угадать заранее нельзя, даже не фифти-фифти…
Русская рулетка. Пан или пропал. Я видела, что Алекс ловит возбуждение, оно искорками поблескивало в его серых глазах. Он то и дело посматривал на телефонную будку и, наконец, решившись (вернее, добрав желание до нужной риски), ныряющим движение отделился от скамейки и шагнул вперед.
Мы провожали его ревнивыми взглядами. Я и Виталик: девочка-паж и мальчик-паж. Длинные стылые взгляды прищуренных глаз. Я не желала видеть рядом еще одну девушку, могущую стать удачливой соперницей, он – не хотел подпускать в кумиру кого бы то ни было. Он и меня-то едва терпел, что делать – Алекс зачем-то таскал меня за собой, приходилось мириться. И только Димочка довольно лыбился, вот кому было все равно, по барабану: мальчик, девочка, группа людей. Сегодня его не гнали и даже не чморили почти – и слава богу. Он тихо сидел на краю, изображая оптимизм, сплевывал в сторону. Димочка симпатичный, чернявый, но еле уловимая прибитость портит все дело. Им все помыкают – мамаша, Алекс, даже младший братишка, а он, балбес, не пытается бороться. Лыбится только. Я дотянулась до Димочки и хотела было щелкнуть его по затылку, но удержалась.
Алекс тем временем добрел до будки, снял трубку и притулился спиной к стене. Первый звонок – осечка. Второй – осечка. Он молча слушал голоса. Не та. Не то.
- Привет, - наконец-то произнес он вкрадчиво и снова замолчал. Слушал.
– Пойдем гулять? – ответил он, должно быть, на обычное «а кто это?».
- Такая погода хорошая, - продолжал Алекс, игнорируя вопросы. Он всегда так делал, я не раз слушала, прильнув к его груди, тянула ухо к динамику или, сильнее прижавшись, ловила слова непосредственно кожей. Он обнимал меня одной рукой, а другой держал трубку, с помощью которой, как волшебной флейтой, выманивал красоток.
Вру, не все они оказывались приятными на вид. Но тут не угадаешь, пан или пропал.
- Да мы тут солнышко ловим, - объяснял он, голосом спокойным и чуть мурлыкающим. – И ролики есть, и пиво. Приходи.
Если девушка «не тянула», он знал, как безболезненно отделаться, выскальзывал из пут. Чем страшнее она была, тем сильнее приклеивалась, но Алекс на этом собаку съел и «уродине» ничего не светило.
Но вдруг… я представила, как она придет – взволнованная приключением и тем, что решилась выбраться из дома, сесть на метро и явиться сюда, на свидание вслепую. Как будет она стрелять глазами, лаская взглядом Алексовы метр девяноста два… подыскивать способы, выбирать арканы… Он тоже включится: еще одна девушка. Еще одна история.
Еще одна – осенило меня. Всего лишь «еще одна». А я неизменная. Я рядом.
Возможно, однажды он поймет это.
Я встала со скамейки и подошла к Алексу. Подняла голову, заглянула в глаза. Он обнял меня за плечи и ответил на незаданный вопрос:
- Через полчасика приедет.
- Наверняка страшила, - лениво процедил Виталик и глотнул из бутылки, облив футболку пивом.
Я отвернулась, пряча расстроенную улыбку.
А Димочка ничего не сказал.