Вот странник мудрого востока,
И по причине таковой,
Водою с чистого истока
Омыл лицо в жесткий зной,
Затем сказал: Я, мир мазаров,
Несущих в недрах тленья груз,
И пыльный шум мирских базаров,
По воле Неба унесу,
Как сонм бесчувственных мгновений,
В нетленность сладких сноведений.
И явств обилье дастархана,
В покоях царственного хана,
Как квинтэссецию порока,
В словах ушедшего пророка –
Приподнесу на суд всевышний,
Во время красное садов.
Когда плоды поспевших вишен,
Сорвуться шквалами ветров,
На радость детворы чумазой.
И скороспелый дар небес,
Прибудет в мир, как вечность, старый,
И убежит в дремучий лес...
Тогда любви хмельной искатель,
Что продолжая в мире жить,
Решит нетрудную задачу –
Любить, иль все же не любить?
Ему соседская девчонка,
Которой возрасть восемь лет,
-Тебе любить, - сказала, - поздно:
Не молодой, почти, что дед.
Деды не любят, бабки – тоже.
Ужели вам понять нельзя –
Не та уж стать, не те уж рожи,
Не та любовная стезя.
А любят только молодые –
Они красивы и умны,
У них сережки золотые,
И джинсы – модные штаны.
Тут он подумал – ведь резонны
Ее нехитрые слова,
И у любви свои сезоны,
Свои безумные глаза...