32
ЖАН
Жан проснулся на холодном цементном полу. Лицо под краской пылало, тело болело от ссадин и синяков. Надо было выбираться из этого каменного мешка, в котором он оказался не по своей воле. Как только Жану удалось перейти через границу в обход пограничников, он не должен был расслабляться, он ни в коем случае не должен был останавливаться. Бежать, бежать от границы как можно дальше, куда глаза глядят. Но он пребывал в состоянии эйфории, расслабился, уткнулся в стог сена под снежной шапкой и решил немного отдохнуть. Пограничники вытянули его из стога за ноги, как зайца, которого собираются прихлопнуть головой о каменную стену. Прихлопнуть Жана, конечно, не прихлопнули, но тумаков надавали. Теперь его тело горело от ссадин и ушибов, а душа болела от обиды на самого себя. Та девушка, которая перевернула все его представление о человеческом счастье, находилась сейчас где-то совсем рядом, а он не мог ее догнать. Он отдал бы все на свете, чтобы оказаться сейчас рядом с ней. Но у него ничего не было, кроме его бессмертной души и страдающего тела. И все это содержалось в сырой и холодной темнице, из которой не было никакой возможности бежать. Обиднее всего было то, что Жан так и не воспользовался снегом, чтобы смыть с лица белую краску. Теперь лицо горело, болело и чесалось.
«Что они сделают со мной? Что они сделают со мной? Может, расстреляют? Но я не сделал ничего плохого! Только нарушил границу».
Прошло немало времени, прежде чем Жана вызвали на допрос. В помещении, куда его привели из каменного мешка, было тоже не очень уютно, но здесь была хотя бы какая-то мебель: стол, стулья, деревянная скамья. И еще здесь было светло. Жану предложили деревянную скамью.
-Фамилия? – строго обратился к нему мужчина в форме.
-Прохоренко…
-Имя?
-Жан.
-Отчество?
-Владимирович.
-Так. Прохоренко Жан Владимирович. Что же вас, Жан Владимирович, заставило нарушить границу?
-Любовь, - тихо сказал Жан.
-Любовь к чему? – спросил мужчина.
-Любовь к женщине.
-Странно. Я никогда еще не слышал такой глупости. И я не могу вам поверить. Если бы вы сказали честно, я бы велел вас выдворить за пределы страны и отпустить. Но вы мне врете, а я не люблю, когда мне врут.
-Я говорю правду, - упрямо сказал Жан. – Я полюбил женщину, я иду по ее следам.
-Ага, значит, есть еще сообщники. Она тоже нарушила границу? Ее приметы! – грубо спросил мужчина в форме.
-Ничего я вам не скажу.
-В карцер! – зло воскликнул мужчина и вскочил со стула.
-Постойте! А если я скажу правду, вы действительно отпустите меня?
-Конечно. А зачем вы мне здесь нужны? Зачем мне проблемы? Признаетесь, что нарушили границу, чтобы продолжить звездную карьеру на нашей территории. Подпишите признания – и мы с радостью выдворим вас из страны.
-Тогда… Я нарушил границу, чтобы сделать звездную карьеру. Где подписать?
-Поздно. В деле уже фигурирует женщина. Пока не найдем женщину, вы посидите у нас. Правда, можно обойтись и без карцера. В камеру его!
В камере было лучше, чем в карцере, но хуже, чем в помещении для допросов.
-Эй! - услышал Жан голос с верхней полки.- А тебя за что?
-Я нарушил границу, - признался Жан и занял нижнюю полку.
Тот, что спрашивал, спустился к нему.
-Я уже шесть месяцев здесь. И все время один. Ты первый, кого мне подселили. Я тоже нарушил границу. Но держат меня не из-за этого. Они считают, что я солгал. Но я сказал правду!
-То же и со мной. Я сказал правду, а мне не поверили
-Так ты тоже в Зеленую Полянку?! – радостно воскликнул сосед по камере.
-И ты?! И ты в Зеленую Полянку? – обрадовался Жан. – Расскажи, расскажи мне о ней! Это правда, что она существует?
-Правда. Я точно знаю, что она есть. Я знаю еще, что есть другие люди, которые стремятся туда от звездной чумы. Не очень много, конечно, таких, но есть. Летом я познакомился с девушкой, которая шла туда же. Девушка накормила меня, а потом исчезла, оставив мне свою лошадь.
-Дольчевита! Это была Дольчевита?!
-Не знаю. Я не успел познакомиться с ней. Мне было очень плохо, я попросил воды, и она ушла искать воду для меня. Но не вернулась. А лошадь осталась со мной.
-Комета? Лошадь звали Комета? – с надеждой спросил Жан.
-Не знаю. Я не успел познакомиться и с лошадью. На нас налетели пограничники в мережаных сорочках. Оказалось, что мы с ней перешли границу. Лошадь повели в одну сторону, а меня сюда. Сразу бросили в каменный мешок. Там было темно и сыро. Но летом еще можно было там находиться, а когда наступила осень, я попросил, чтобы мне дали другое помещение. И вот я здесь. А ты? Как ты попал сюда?
-Я тоже хотел нарушить границу. Я ищу девушку. Она уже давно в Зеленой Полянке. Там у нее отец.
-Ты тоже веришь в Зеленую Полянку? А пограничники утверждают, что такого города на карте нет. И считают, что я вру. А если я вру, то меня нельзя выпускать, пока я не скажу им правду.
-Так сказал бы им то, что они хотят услышать, - предложил Жан.
-О звездной карьере? – догадался сокамерник.
-О звездной карьере.
-Сказал. Не помогло. Они сказали, что не надо было врать с самого начала, - вздохнул сокамерник.
-А зачем мы им здесь нужны? – спросил Жан.
-А как же! Им за поимку нарушителей границы добавляют звезд на погоны, - объяснил парень.
-И здесь звезды, снова звезды… Звездная чума!
-Давай познакомимся, - предложил парень. - Теперь нам долго придется жить бок о бок.
-Не придется. Мы устроим побег. Теперь, когда нас двое, мы сможем выбраться отсюда.
-Да. Но для этого нам все равно не мешает познакомиться, - напомнил парень.
-Жан, - сказал Жан и протянул парню руку.
-Антропос, - представился парень и крепко пожал протянутую руку.
Ни паричка, ни шейного платка на Антропосе не было. Не было этого и у Жана. Только потрескавшаяся белая краска на лице.
-Как же мы устроим побег? Копать цемент не удастся, да и нечем, - сказал Антропос.
-А на прогулку выводят? – поинтересовался Жан. – Можно попытаться убежать с прогулки.
-Нет, на прогулку не водят. Водят на концерт, регулярно, один раз в неделю.
-Куда?
-Да здесь же, недалеко. Мы слушаем сводный хор пограничников и смотрим пляску пограничников. А потом нам показывают картины пограничников в небольшой картинной галерее.
-Неужели оттуда нельзя сбежать? – удивился Жан.
-Мне и в голову это не приходило. Я всегда с удовольствием смотрю концерт и мазню местных художников. Наверное, есть какой-то выход, если его хорошенько поискать.
-Бежать будем тогда, когда будем полностью уверены в положительном результате. Чтобы уже наверняка. Согласен? – спросил Жан Антропоса.
-Конечно! Чтобы уже наверняка! Эх! Жалко, что лошадь девушки увели в другую сторону. Можно было бы и ее освободить, - вздохнул Антропос.
-Жалко… Вообще-то это моя лошадь. Это я дал ее Дольчевите. Значит так: во время ближайшего концерта посмотрим, как можно отсюда вырваться. Вернемся в камеру, все обсудим, обдумаем план побега. Договорились?
-Договорились, - согласился Антропос.
Через два дня их вывели из камеры.
-Руки за спину, - приказал конвоир и надел на них наручники.
Их повели по коридору прямо в зрительный зал. На входе стоял конвоир и указывал каждому заключенному его место.
Было тридцатое января…
«Почему? Этот вопрос я задавала себе чаще,
чем другим. Другие не могли на него ответить.
Я тоже».
Дольчевита Фелинина, «Мое звездное детство»