Я родился для того, чтобы не родиться…
Остывшее солнце на блюдце вечности посылало своё счастье больному сердцу. Тысячи созвездий и их миллионы возгласов пытались родить в нем жизнь. Оно, сердце, было большое и красное. Каждый поцелуй, когда-то, рождал в нём нежный розовый призрак, который воспарял в голубую негу все выше и выше, желая донести другим мирам свое счастье, слезы и робкое «люблю»… Этот желток, который порой светился на фоне белой, безжалостной действительности, пытаясь разбить оковы страха и преобразить грешный мир – стал умирать и темнеть, затемняя и омертвляя все вокруг себя.
Всего лишь несколько ясных мгновений вернуть бы назад, и было бы понятно, по чему я умер. Я только потом воскрес, когда ушел из мира. Всего секунду твоего люблю, и я был бы жив, я был бы рядом: весь твой! Опустевший и поржавевший корабль судьбы совсем забыт. Стоит на пустынном берегу и грустит. Что его, такого большого и старого, никто не жалеет, и даже знойные пески часов не могут засыпать и погрести его в свое жестокое время. У него была жизнь, и может очень важная и тяжелая. Он странствовал в поисках счастья на этой земле и в этом мире. Ох! Если бы он знал, что это ошибка.… Если бы он заплыл чуть дальше и изучил те тайны, которые хранит бездна уже миллионы мгновений; если бы он утонул в ее сладких и обволакивающих струйках нежности, и сумел наполнить свой пустой и тяжелый трюм ее жизнью, он бы не был так одинок на пустынном берегу счастья.
Тишина забирала тени под свое крыло, и ветер устал кружить и щекотать скелет старого, больного судна. А ведь у него было когда–то сердце, которое жило и сияло своим рубиновым оттенком, озарявшее душу и плоть, питающее его и волнующее многих, кто был рядом с ним, видел или слышал его. Это сердце уже не молодо… Тихо бьется…
Я умер, чтобы родиться заново.
* * *
Наступила зима.
Первый снег своей бархатной негой покрыл старые, уставшие от вечного молчания, горы и холмы. Детский девственный смех и крики, вызванные этим чудом, будили, уже было, заснувшую природу под одеялом цвета облачка. Заботливые родители, одевшие своих чад хоть и тепло, все-таки пытались их заманить правдами и неправдами домой – ведь холодно! Бабульки, усевшись на старой и дряхлой, как они сами, скамеечке, что-то живо обсуждали, кивая своими обвязанными пуховыми платками головами в сторону детворы.
Пробудившись после долгого молчания, бело-румянная красавица зимушка, зажгла печи домов и усадеб, и, дымок из труб заполнил морозный воздух запахом усталости и сна…
Светло-голубое небо, чистое, без единого облачка, заставляет смотреть на него, не отрывая взгляда. И иногда, кажется, что вот-вот в нем покажется узор, который «сядет» на окна и будет смотреть в твою комнату, мигая и улыбаясь под лучами яркого, горячего солнца, но оставаясь при этом холодным и безмолвным. Молчание и какая-то светлая грусть будут волновать мое сердце, мою душу, когда застывший взгляд окунется в даль, в глубину горизонта, и там ему привидится тихий уголок, где будет искриться и переливаться первый выпавший снег.
* * *
Звезда. Одинокая звездочка. Она светит. Сколько вечностей она заставляет собой любоваться. Высоко-высоко, далеко-далеко – она всегда рядом. Даже во сне многих образов и безмолвных вселенных она остается видимой и осязаемой, освещающей их путь к неозаримым краям ночных мечтаний. Ее маленькие лучики, как детки, наивно прикасаются ко всему, изучая своей пытливостью каждое живое. Ни один из нас не мог не любоваться ею и желать дотронуться или, хотя бы, долететь до нее. Но она ждет. Она шепчет тебе ночами и сумерками: «Иди ко мне, мой милый. Я расскажу тебе тайну вселенной, тайну вечной жизни, тайну сияния своего и тайну… любви.
Искрящиеся язычки моего девственного тела наполнят твое сердце и озарят до блеска твою уставшую душу». Звезда. Казалось, просто звездочка. А сколько в ней света, силы и нежной любви. Если бы мы могли представить себе, сколько чувств и желаний она бы дала нам. Сколько прекрасных мгновений ее мощное светило оставило бы в наших снах. Полет звезды, полет к звезде – вот чего хочет каждый, кто хоть раз видел ее и слышал созвучие ее благоухающего нежного света и мерцающего в своде неба шепота вечности. Но она так далека и необъятна!
Звездочка, свети и не умирай. Прошу тебя!
* * *
Ух, ты!.. Снег! Он падает мне на лицо. От него оно становится бледнее. Холодно. Брррр.… Хм. И снег холодный. Даже обжигает. Не ясно, почему так долго нет трамвая? Вопрос глупый. В такое время его обычно не дождешься. А я все-таки жду. По крайней мере, надеюсь, что он подойдет. Ага! Что-то едет… Точно, пятерка!
Я поднимаюсь по ступенькам и вхожу в жестяное тело пустого трамвая. Все глухо. Пока. Следующая остановка. И тут… «Ха-ха! О..! А-а-а», - вошли пьяные и довольные. Как хорошо, что я не замечен. А трамвай идет и идет. Туда, сюда. У него такая судьба. Он как маятник. Ему задан ритм – вот он и едет так. А за стеклом - снежинки и холод. И в трамвае не теплее, кажись. Он ведь жестяной, как консервная банка. А все-таки едет, да еще по рельсам. Хм. Как-то грустно. Я никому не нужен. Разве что трамваю. Ведь я за проезд заплатил. Мы с ним проехали много остановок. Вот и моя. Ладно.… Пойду я. Прощай, старый трамвай! А снег все идет и идет. Они как-то похожи - трамвай и снег. Только снег обжигает и трогает меня, а трамвай нет. Вот. Хм… Да-да! Именно так!