Прошло три воскресенья. Сергей продолжал регулярно посещать собрания церкви «Эммаус». Ему нравилось молиться и петь псалмы, несмотря на врожденное стеснение петь на людях. Но особенно было интересно слушать проповеди пастора.
Василий Петрович говорил просто, даже очень просто. Возможно, его проповедям не хватало глубины, но в ославльской общине на это никто не обращал внимания. Василий Петрович брал другим… он с большим чувством говорил о Христе, мог и всплакнуть на кафедре. Хорошо обличал греховную сущность человека, приводя многочисленные примеры из жизни разных людей. «Откуда только он берет эти истории?» – удивлялся Сергей.
Как-то после очередного собрания Василий Петрович попросил его задержаться.
– Дорогой брат Сергей! Вы приходите к нам, если не ошибаюсь, четвертое воскресенье. Вроде бы не пропустили ни одного собрания.
– Так точно, – подтвердил Сергей, стараясь понять, куда клонит пастор.
– Радуюсь за ваш интерес к Слову Божьему. Несомненно, Господь коснулся вашего сердца… Мы так верим: если человек начал читать Библию, молится, ходит в собрание христиан – значит, Господь коснулся его сердца.
– Что ж, я очень рад, – ответил Сергей, не зная, что в таких случаях полагается говорить.
– Я вот что подумал: почему бы вам не принять участие в разборе Писания? Если хотите, приходите сегодня в пять часов. У нас тут свой кружок…
Сергей согласился. Когда он пришел вновь в Дом молитвы, там уже были грузный Петр Григорьевич, тихий и вежливый армянин Грант Рушдунян, невысокого роста румяный человек лет пятидесяти – Юрий Макурин, и такого же возраста Николай Смородин, бывший военный.
Занятия проходили в первой половине дома, в небольшой комнатке с двумя окнами. Сергей подметил скромность обстановки. Диван с потертой обивкой, разнокалиберные стулья, круглый стол, приобретенный лет тридцать назад…
Перед занятием Василий Петрович вознес молитву, попросив у Бога дать им мудрости. Открыли Послание к Ефесянам, первую главу. Каждый из присутствующих прочитывал по очереди по одному стиху, после чего совместными усилиями пытались объяснить смысл прочитанного. Если не приходили к общему мнению, Василий Петрович находил соответствующий комментарий из лежащей перед ним толстенной книги. Грант с комментарием не соглашался, у него на все была своя затейливая точка зрения. Сергей подумал, что разбор Библии весьма похож на то, чем он занимался в студенческие годы на лекциях у профессора Багина, известного верхневолжского герменевта. Профессор заставлял студентов подолгу исследовать один и тот же абзац книги своего любимого Голсуорси, уча их «проникать» в сознание автора через структуру предложений, выбор и порядок слов.
Сергею достался пятый стих. «Предопределив усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа, по благоволению воли Своей», – прочитал он, стараясь придать голосу выразительность.
Обсуждение споткнулось на слове «предопределив». Что это означает? Когда усыновление было предопределено? До создания мира, после грехопадения Адама или после пришествия Христа? Мнения разделились. Обратились к справочнику, но тот говорил об этом невразумительно. Василий Петрович предложил отложить спор до следующего раза.
«Надо будет достать Новый Завет в оригинале, – подумал Сергей, – посмотрим, что за слова там стоят». В университете он проходил курс древнегреческого, и был уверен, что справится с предложением с помощью словаря Вейсмана, хранившегося у него в Верхневолжске.
Занятие закончилось. Макурин помолился, поблагодарив Бога за великолепную возможность собираться в этом месте для такого благочестивого дела, как изучение Святых глаголов. Говорил он витиевато, употребляя слова, явно заимствованные из православной литературы.
Выпив по стакану зеленого чая, принесенного Анной Серафимовной, женой пастора, гости стали расходиться. Василий Петрович пригласил Сергея отужинать у них, на что тот с удовольствием согласился. Впрочем, ужин оказался более чем скромным – салат, жареная картошка с солеными огурцами и чай. Выпивки не было.
– Как вам в нашей общине? – спросил Василий Петрович, после молитвы и чтения отрывка из Библии, – я вижу, вы общаетесь в основном со Смирновыми…
– Да, в основном с ними.
– Это хорошие люди, я их очень люблю. Андрей никому не откажет в помощи, такое доброе сердце… в общине все к нему обращаются.
– Давно хотел спросить, – сказал Сергей, – что такое община?
– Так это одно из самых главных в христианстве положений. Община, или поместная церковь, – это собрание христиан, твердо решивших держаться вместе. Каждая община имеет свой устав, церковную книгу, служителей, избранных на общем собрании…
– Наверное, у вас есть какое-то вероучение? – предположил Сергей.
– В этом вопросе мы проявляем осторожность, – несколько смущенно ответил Василий Петрович, – знаете, существует слишком много разных направлений, и все они между собой спорят. Мы здесь решили просто держаться Библии, проповедовать о любви Божьей и обличать наши грехи… верней будет.
Это объяснение показалось Сергею не слишком убедительным, но он промолчал, решив самостоятельно разобраться с теологией.
Василий Петрович рассказал, что начал служение в этом городе сразу после перестройки. На свой страх и риск развесил несколько объявлений по городу, приглашая желающих собираться вместе для изучения Слова Божьего. Пришло несколько человек, за ними потянулись их близкие. Так сложилась община. Со временем занятия переросли в организованное служение. Члены общины помогли ему пристроить вторую половину дома – для регулярных собраний.
Родители Василия Петровича тоже были библейскими христианами. Отец всю жизнь читал Библию, проповедовал… При советской власти его даже посадили в тюрьму на четыре года, после чего запретили жить в больших городах. Из Верхневолжска семья перебралась сюда… Василий Петрович предался невеселым воспоминаниям о тех временах, когда отцу приходилось проводить собрания конспиративно. Частенько к ним наведывались участковый и уполномоченный по делам религии. Грозили штрафами и выселением. «Слава Богу, – сказал Василий Петрович, – наступила перестройка, и теперь нас никто не трогает».
Сергей узнал, что Василий Петрович зарабатывает на хлеб ремонтом часов. Две его замужние дочери живут в Верхневолжске. Одна верующая, другая – нет.
Затем пастор задал ему вопрос:
– Вы не задумывались, зачем вам Бог дал наследство?
– Нет как-то…
– Мы верим, что в этой жизни нет ничего случайного. Смотрите, что получается: если бы вы не получили наследство, не приехали бы сюда, согласны?
– Логично.
– А если бы не приехали, не встретили бы нас … Видите, как действует Господь, желая спасти человека? – улыбнулся пастор.
… «А может, он говорит мне это только для того, чтобы я не продал дом и не уехал? – размышлял Сергей, идя домой. – С какой стати тетка отказала бы мне в наследстве? Ведь у нее нет никаких родственников, кроме меня и матери. Вообще, почему я сближаюсь с этими людьми? Зачем они мне? Зачем я себя связываю с общиной? Может, и в правду, как советует Филя, держаться от них на расстоянии… приходить, но не каждое воскресенье. Мне магазин надо вытаскивать, а я чем занимаюсь?»
И все же он, не вполне понимая, почему это делает, продолжал каждое воскресенье посещать собрания церкви «Эммаус».
* * *
Регулярное хождение на Пустырную не укрылось от Татьяны Титовой.
– Так вы ходите к протестантам? – позвонила она в одну из суббот.
– Да, – ответил Сергей, тревожась от этого вопроса, – а что?
– Ну, мне же интересно! расскажите, что вы там делаете?
– Ничего особенного… молимся, читаем Библию.
– Слушайте, как у нас много общего! Я тоже читаю Библию. Знаете, я всегда хотела сходить в эту церковь, только не решалась. Возьмете меня с собой?
– Татьяна, там вход свободный, поручателей не нужно…
– Скажите честно, что не хотите меня взять. А ведь это грех – отталкивать человека от спасения… Помните, как сказано в Евангелии: «идите, научите все народы». Что же вы не хотите меня научить? стыдитесь!
Сергей смутился, не зная, что ответить:
– Хорошо, пойдем вместе.
«Как мне завтра объяснить Смирновым появление этой дамы?» – мучился он в раздумьях. Ничего не придумав, решил ничего и не объяснять.
Утром Татьяна ждала его на перекрестке. На ней был розовый костюм и белая шляпка. Смирновы переглянулись, удивляясь избраннице Сергея, но промолчали.
Началось богослужение. Татьяна прилежно молилась и с удовольствием пела псалмы. Во время проповеди она шепнула Сергею:
– Я вам очень благодарна за то, что вы меня сюда привели.
После службы они шли вместе.
– Сергей, – сказала Татьяна, – я хочу еще раз вас поблагодарить за возможность посетить собрание протестантов. Было чудесно, просто восхитительно. Никогда не думала, что у нас в Ославле может быть такое… Просто маленькое чудо, и как культурно! А еще меня поразили слова этого милого пастора. Я увидела в них знак, подтверждение моим чувствам…
– Какие слова?
– Помните, он сказал: «Вот вода, что препятствует мне креститься?»… А ведь это относится к нам с вами. Я сразу догадалась… ну как же вы не поймете: вы – одиноки, я – одинока… У нас много общего: немецкий, Библия, живем рядом… Вот вода! Что препятствует нам креститься, то есть быть вместе?
Татьяна засмеялась, широко раскрыв рот.
– Не поймите меня превратно, такие слова я никому никогда не говорила, – сказала она, поправляя шляпку.
– Благодарю за доверие, мы еще об этом поговорим.
– Я очень надеюсь… Знаете что? Давайте сходим в террариум! Здесь недалеко, пятнадцать минут ходьбы.
– Не уверен, уместно ли в день Божий посещать подобные места…
– Ну, что за предрассудки, идемте! Не обижайте меня…
Не желая обидеть Татьяну отказом, Сергей нехотя согласился.
«Зачем я все время ей уступаю?» – упрекал он себя, идя рядом с неумолкавшей Татьяной. Наконец, добрались до террариума. Явно бывшее складское помещение. При входе стоял высокий человек в очках с толстенными стеклами и, заметно заикаясь, бранил двух девушек, недостаточно тщательно, по его мнению, убирающих клетки. Недовольно посмотрев на вошедших, что-то пробурчал себе под нос, но пропустил, взяв с каждого по сорок рублей.
Собственно террариум состоял из длинного ряда ящиков из пластигласа, в которых застыли ящерицы, гекконы, змеи… далее шли клетки, обитые железной сеткой. В них носились обезьяны, ели свой корм крысы и мыши, раскачивались попугайчики. В самом дальнем углу стояли совсем маленькие стеклянные ящички с тараканами, пауками и прочей нечистью.
У одной обезьяны Сергей заметил на седалище огромные наросты.
– А что это у нее? – спросил он смотрителя.
– Успокойтесь! – крикнул тот, продолжая переругиваться с помощницами, – это не опухоль, это просто т-такая об-безьяна. Девушки! Ну, кто же так с животными обращается?!
Обезьяна почесала низ живота, и Татьяна кокетливо улыбнулась.
На осмотр всех достопримечательностей хватило десяти минут. Когда они вышли на улицу и уже дошли до угла, Татьяна сказала, что оставила в террариуме свой шарфик. Вернулись заявить о пропаже. Смотритель неожиданно занервничал, испугавшись, наверное, за репутацию своего заведения.
– Это все они! – закричал смотритель, указывая на помощниц, – я сколько раз им говорил, а они все равно делают по-своему: все что найдут, сразу выбрасывают в мусорный бак.
Сергей не знал, что и думать. «Чушь несет, будут они выбрасывать…» Смотритель потребовал, чтобы они пошли к мусорному баку.
– Не беспокойтесь, не надо, – попыталась уклониться Татьяна…
– Нет уж пройдемте…
Смотритель опрокинул бак на землю и стал копаться в мусоре. Сергей не знал, как остановить эту нелепую сцену.
– Так, ну где он, этот шарф! Это не то… а вот он, нашел.
И действительно, на свет появился шарф. У Сергея екнуло сердце.
– Вы что? с ума сошли, – возмутилась Татьяна, – это же просто грязная тряпка синего цвета.
Тут Татьяна, к счастью, вспомнила, что шарфа у нее и вовсе не было… Смотритель затрясся, едва справляясь с нахлынувшими чувствами.
– Была бы сейчас у меня крыса в руке, – сказал он, – так бы и запустил в вас, честное слово!
Отойдя на безопасное расстояние от террариума, Сергей и Татьяна расхохотались.
– Забавно, не правда ли? – спросила Татьяна, – и знаете, чему я радуюсь?
– Чему? Что смотритель не запустил в нас крысой?
– Что у нас появилось первое совместное приключение.