После обхода, Лиза попросила у медсестры лист бумаги,
решив написать Вике руководство, как произносить необходимые фразы на английском. Она переживала за нее, девочка не знала языка. Как там ее маленькая дочурка?
Писала крупными печатными буквами. Викуша разбирала только их.
Появилось ощущение deja vu. Вспомнился сон,приснившийся перед поездкой, в котором она думала о завещании, лежа на больничной койке. Все страхи того кошмара, сомнения и переживания претворились в жизнь здесь, в австрийской больнице. Подсознание уловило все подробности и детали.
Медсестры, действительно, завтракали в маленькой комнатушке рядом. До нее доносился аромат кофе и позвякивание чашек. В том сне она писала завещание, а здесь записку для маленькой дочери, оставшейся без нее.
Появилась доктор Рената , которая проверив шов, сказала:
-Супер!Пришли результаты анализов. Все превосходно. Операция оказалась сложнейшей. Я думала, вы ее не перенесете, но Всевышнему это было не угодно.
Лиза показала ей на свои отекшие ноги и пожаловалась на боли. Она понимала ,ее почки не справляются с объемом вливаемой жидкости. Она была худенькой,как девочка, а доза рассчитана на среднего человека. Доктор Приксл дала распоряжение снять капельницу и сделать обезболивающий укол.
С этого момента русская стала поправляться.
Из врачебного отчета.
Заключительный осмотр:лаваж, наложение специального кетгутового шва. После операции пациентка находилась в отделении интенсивной терапии, получала большие дозы антибиотиков; концентраты Ery (всего 6 процедур), которые хорошо перенесла. В дальнейшем постоперационная динамика без особенностей, появилась возможность перевода пациентки в отделение обычной терапии.
Диагноз: перитонит.
Когда Лизавету перевели в общую палату, она обрадовалась. Это значило, ей стало лучше, хотя она этого пока не чувствовала. Там была более жизнерадостная атмосфера и не было таких тяжелых, как в интенсиве. В палате находились семнадцатилетняя больная, получившая сотрясение мозга , катаясь на горных лыжах и пожилая фрау Хилда Хохенеккер, находящаяся на обследовании.
Никто из них не говорил ни на английском, ни на русском. Немецкий Лиза знала хуже , чем любимый English. После наркоза, мозг находился в заторможенном состоянии и иностранные слова вспоминались с трудом. Лизе оставалось объясняться знаками и фразами, которые помнила. Приходившая Хелга иногда выполняла роль переводчика.
Лиза убедилась в том, что мысль материальна. Если настроиться на волну собеседника можно уловить что он хочет сказать не зная языка. У нее в госпитале было достаточно времени для проведения таких экспериментов. Казалось, что она понимала, что говорили врачи, находясь с ней рядом и знала о их прогнозах.
Время от времени, с тоской поглядывая а свой страшный шов , она думала:
- Меня никто замуж не возьмет с таким уродливым шрамом.
Утром к ней подошла Ула и сказала:
-Сегодня начнем ходить.
Это была настоящая сестра милосердия, от Бога.
Лицо ее светилось добротой и спокойствием.
Она жила в небольшой горной деревушке недалеко от больницы.
На работу добиралась на мотоцикле.
Молодая женщина была очень внимательна , приносила мяту и мелиссу из собственного сада, чтобы заваривать чай.
Лизавета, преисполненная благодарности к ней отвечала на вопрос о самочувствии, независимо от состояния:
-Сегодня значительно лучше. Это было то, что персонал хочет слышать. Их усилия увенчались небольшим успехом.
Медсестра посадила Лизу, попросив задержать дыхание и положить руки на область шва. Затем аккуратно подхватила ее одной рукой за спину, другой под колени ,развернув ловким движением, опустила на пол. Пациентка оказалась на ногах в одно мгновение, не почувствовав боли. Голова закружилась. Прийдя в себя, Лизавета стала двигаться по палате под одобрительные возгласы седоволосой фрау Хилды.
Самостоятельные походы в туалет стали грандиозной вехой на пути к выздоровлению. Сначала она совершала их с медсестрами, потом вместе с подставкой на колесиках , на которую опиралась.
Лизавета понимала, необходимо больше упражняться, тогда быстрее пойдет процесс заживления.
-Уход великолепный. Ловко Ула меня поставила на пол,- думала Лиза , вспоминая, как сама сползала с кровати после кесарева, зажав живот и морщась от боли в роддоме в Москве.
Вдруг ,послышался приятный баритон, играючи выводивший арию из "Фигаро".
Она подумала, это радио.
-Кто поет?
-Это медбрат Петер, он готовится поступать в консерваторию.- с улыбкой ответила медсестра.
Дверь открылась , с подносом появился певец:
-Елизав-ее-етта, я тебе за-а-автра-а-ак при-и-и-нес!,-прозвучало, как в опере.
Все заулыбались.
Лиза сказала:
-У меня сразу поднялось настроение, данке *.
Персонал был чрезвычайно внимателен.
С добрейшей фрау Хилдой, у которой всегда была аккуратно уложенная седая головка, Лизавета говорила о погоде, вспоминая фильм о войне, в котором русский офицер кадрил работящую немку на ферме , говоря, указывая на солнце:
-Прима веттер!Прима веттер!
Фрау рассказывала о сыне, на диалекте, который казался Лизе шведским языком. Ульрих живет и работает в Вене.
Хилда заботилась о ней, как мама.
Перед сном, после того как Лиза возвращалась из коридора, опираясь на подставку, немолодая дама заботливо укрывала ее одеялом. Это было не под силу Лизавете.
Хилду выписали раньше.Она потом навестила Лизу в больнице и подарила ей собственноручно связанную ажурную салфетку на память. Они обменялись адресами.
Больничная еда в провинциальном госпитале была на должном уровне.
В меню было все , что полагалось. Пациенты выбирали, что хотели из того, что им было положено и разрешалось.
Не надо было просить кого-либо приносить продукты из дома. Лиза убедилась в том, что люди из деревень, все , кто окружал ее в этой австрийской провинции, гораздо искреннее и душевнее столичных жителей. Ей пришлось согласиться с этим, несмотря на то, что она была коренной москвичкой.
В общем Лизе повезло.
Ее выписали и она осталась жива.
* Спасибо , немецкий язык