I
Яркие звёзды рассыпались по небу, предзнаменовая наступление ночи. Уличная суета сбавляла обороты и насыщалась усталой атмосферой и беспокойным гудением автомобильных двигателей. Тусклый фонарь освещал переулок, в котором некоторые видели мрачные образы, кого-то привлекала романтика, но для двоих человек он стал местом скованной свободы и ранимых бесед, уже на протяжении нескольких томных лет. Они любили друг друга самой искренней любовью, которую даже смерть не смогла бы разлучить. Это настоящая любовь матери и сына, непримиримая ни с чем на свете, своей добротой и преданностью.
На балконе четвёртого этажа сидел шестнадцатилетний мальчишка в кресле на колёсах, к которому была прикована практически вся его жизнь. Он часто вечерами наблюдал за переулком, домом напротив, облаками, звёздами... Он мечтал и фантазировал, имея богатое воображение, которое подарила ему природа, и это было для него самым великим наслаждением. Рядом стояла женщина, ещё молодая и очень красивая, но изнеможённая. Жизнь терзала её, как только могла, всеми невзгодами и потерями, но, несмотря на это, хватило сил, чтобы выстоять и удержаться. Единственный близкий и родной человек, который был у неё - сын Миша.
Они держали друг друга за руку, смотрели на улицу и разговаривали.
- Мама, вот если бы у людей были крылья, я бы мог взлетать каждый день отсюда, помогать тебе, а потом прилетать обратно и садиться прямо в свою коляску. Тебе было бы легче...
- Сынок, у тебя итак есть крылья, и хоть они не настоящие, но с их помощью ты украшаешь своё мировоззрение. Это твои мысли, твои фантазии, и я верю, ты найдёшь им применение в будущем. Ты мой ангел!
Миша посмотрел на маму и его глаза заблестели ярче звёзд. Глаза, которые Виктория любила больше всего на свете. Глаза, которые, полные радости, каждый день встречают её с работы, и для Виктории нет ничего добрее и радостнее этих глаз.
- Ты у меня самая замечательная на свете... Мы ведь будем счастливы, скоро, правда, мамочка?
- Конечно, мой дорогой, мы всегда заслуживали счастья, и оно придёт когда-нибудь обязательно, а пока я счастлива тем, что ты есть у меня, мой самый близкий человек на свете.
Миша смотрел на звёзды и верил, что там, на небесах есть жизнь, полная радости, где человек может легко расслабиться, и он просил у небес подарить хотя бы частичку этой жизни для его мамы. Ему тяжело смотреть на то, как Виктория изо всех сил старается заработать копейку, чтобы купить лекарства и дожить до следующей зарплаты. Это испытание самого ужасного чувства беспомощности, от которого оставалось только надеяться на что-то лучшее, чего очень не хватало.
Не так давно Виктория познакомилась с мужчиной, который показался на первый взгляд добрым и благородным. Его звали Григорием, он дважды был женат, но до сих по не имел детей. Зато имел стабильный заработок и прибыль, занимаясь делами малого бизнеса. После оказалось, что и афёра так же имела место для его заработка, но знакомство с обворожительной Викторией заставило Григория изменить своё отношение к грязным деньгам и он начал ценить честный
труд.
- Виктория очень необыкновенная женщина, она может заставить изменить взгляды на жизнь... - часто упоминал Григорий в кругу друзей.
Но тёплые отношения у них складывались не всегда. Когда Григорий впервые пришёл в гости, он не проявлял даже знаков уважения к Мише и старался избегать его взглядов, несмотря на то, что Виктория просила достойно и с пониманием отнестись к ребёнку. Кроме того Григорий невольно проявлял брезгливость и старался как можно скорее покинуть квартиру, хотя и не показывал этого. Всё закончилось скандальной сценой за дверью, в надежде, что Миша не услышит или хотя бы не поймёт.
Вечером в этот же день Григорий звонил просить прощения.
- Вика, дорогая, прости меня... Я просто испугался... Я знаю это глупо, но я исправлюсь, я обещаю... Ты прости только...
Выхода другого не было кроме того как дать шанс исправиться, и Григорий сдержал обещанное. После этого каждый раз, заходя в гости, он разговаривал с Мишей, и они рассказывали друг другу много интересного.
Когда фонарь погас, Миша с Викторией покинули балкон. Улицы совсем опустели, и над городом царила ночь. В приоткрытую форточку влетел мотылёк и начал настойчиво биться о лампу.
- Вот глупый! - со смешком произнёс Миша, укладываясь в кровать.
- Кто?
- Вон, посмотри! Мотылёк! Он сколько бы ни бился, всё равно не поймёт, что не по силам ему попасть к свету, а если даже и попадёт, то совсем не подозревает, что это может отнять у него жизнь.
- Мишенька, мотылёк видит цель вот и хочет достичь её, даже ценой собственной жизни - объяснила Виктория, укрывая заботливо сынишку одеялом, - хоть его поступок и глупый, но есть ситуации, ради которых отдашь всю свою жизнь лишь бы изменить что-то к лучшему. А вот я сейчас погашу лампу, и он перестанет тревожиться
- А вдруг он как раз этого и хочет? Хочет, чтобы свет погас?
- Всё может быть... Спокойной ночи, сынок! Пусть господь оберегает твой сон.
Мама перекрестила сына.
- Спокойной ночи, мамочка!
II
Ночью Мише снова приснился кошмар, от которого он закричал. По всему телу жар вытеснил пот и только ноги остались холодными. Виктория обнимала и успокаивала сына. Она точно знала, что кошмаром были вновь события ужасного прошлого, преследовавшие Мишу уже на протяжении девяти лет. Ему всё ещё снилось, как он играет с ребятами, как бежит за мячом по дворовой подъездной дороге и из-за угла на бешеной скорости выскакивает автомобиль. Он частыми ночами испытывает удар, боль, страх, от которых кричит и теряет сознание.
- Всё хорошо, сынок, я с тобой. Я рядом... Тише, тише...
Виктория всегда была готова, ведь это и её кошмар. Она на ночь заваривала ромашковый чай, и когда случалось подобное, Миша с удовольствием выпивал чашечку и спокойно засыпал.
Утром, уходя на работу, мама оставляла сыну записку вместе с завёрнутым в полотенце завтраком на столе. Миша самостоятельно умел перебираться из кровати в коляску и первым делом отправлялся мыть руки, после чего садился за стол.
- Спасибо мамочка! - произносил он так, словно мама слышит, и принимался с удовольствием опустошать аппетитное содержимое миски.
После вкусного завтрака Миша пил любимый ромашковый чай и читал записку.
" Доброе утро, сыночек, и приятного аппетита! Я сегодня освобождаюсь с работы раньше, но возможно приеду поздно. Утром звонил Григорий и пригласил меня в ресторан. Ты только не обижайся, пожалуйста, сам понимаешь, что это важно для нас с тобой. Я постараюсь вернуться как можно раньше. Ты у меня умница, я тебя очень люблю!"
- Значит, весь день придётся предоставить самому себе.
В спальной комнате у Миши был уголок, который он называл своим кабинетом. Там стоял письменный стол, и на нём всегда была рабочая обстановка, так как познавательная деятельность требовала непрерывного процесса.
За ним Миша проводил большую часть своего времени. Ему интересно было знать всё, но больше всего привлекала история и география различных стран мира. А к вечеру мальчишка либо рисовал, либо мечтал и бездельничал и ждал возвращения мамы.
Григорий забрал Викторию с работы в семнадцать тридцать на такси. В ресторане уже был заказан столик на двоих, а рядом стоял официант и ждал своих клиентов. Романтическая обстановка произвела приятное впечатление на Викторию от чего её прелестное личико стало радостным ещё более прекрасным, чем прежде.
- Это так потрясающе, - сказала она Григорию, - словно сегодня очень особенный день, или я просто нахожусь во сне?
- Всё настоящее и всё для тебя - для самой прекрасной женщины на свете!
Изящество интерьера ресторана, милые разговоры друг с другом, приятные комплименты шли к одному важному моменту в жизни влюблённых. На стол подали бокалы с шампанским и два пирожных сделанных в форме кисти правой руки. На одном, которое подали Виктории, на безымянном пальце было одето кольцо.
- Виктория, - произнёс Григорий, подойдя к любимой и встав на колено, - вы самая удивительная женщина, которая подарила мне все самые добрые и прекрасные краски жизни. Я полюбил вас всем сердцем и душой, и в этот чудесный момент я прошу вашу руку. Вы выйдете за меня замуж?
Виктория не смогла произнести ни слова, а только сияла самой обворожительной улыбкой и смотрела красивыми карими глазами на Григория, которые сами говорили "да!". Она впервые настолько глубоко была тронута.
Влюблённые поцеловались, и этот поцелуй поддержали яркие аплодисменты всех, кто находился в ресторане.
Григорий и Виктория допили шампанское и покинули ресторан. Джентльмен провожал леди по вечерней улице через пожелтевший по-осеннему парк. Была очень приятная погода для прогулки. Аллею освещали фонари, усиливая романтичность окружающей природы.
- Любимая, я хочу тебе кое-что предложить, - волнуясь, произнёс Григорий, - давай уедим через неделю отдыхать в Египет? Я сделаю всё для того чтобы тебе дали отпуск, это для меня не составит труда, и только представь как прекрасно мы с тобой там проведём время...
- Только мы с тобой? Я и ты?
- Да! Только я и ты, и нам ничто не помешает... Правда?
Я не могу! - отчаявшиеся глаза Виктории отвернулись в сторону, - ты же знаешь, что я не смогу оставить Мишу одного здесь, или где бы то ни было.
- Я могу придумать что-нибудь, чтобы Миша тоже отдохнул, например в санатории. Я обеспечу, чтобы за ним был наилучший уход.
- Это исключено! - вскрикнула Виктория, - неужели ты думаешь, что я соглашусь? Ты не понимаешь, я не брошу его одного! Он очень болен и никто не знает, как о нём нужно заботиться, кроме меня.
- Ну почему же?..
- Потому, что у него нарушено кровообращение, ему нужно каждый вечер принимать лекарства... Потому, что ночью ему снятся кошмары и кроме меня он никого не хочет видеть рядом. У него очень серьёзная психологическая травма. Извини, но я без него никуда!
- Вика, Вика! Не всю же жизнь ты на него будешь тратить... Я между прочим уже билеты заказал.
- Я буду тратить столько, сколько потребуется. Если взял билеты можешь ехать сам, а меня сейчас оставь в покое. Я хочу побыть одна...
Виктория ускорила шаг. Григорий попытался задержать её рукой, но не сумел.
- Вика! - кричал он вслед, но девушка не оборачивалась.
III
- Мамочка! - возрадовался Миша, услышав, как открылась входная дверь, - Я не думал, что ты так рано вернёшься. Ты почему такая расстроенная?
- Сынок, я не расстроена. Я просто очень устала.
- Ну, мам, я же вижу... Рассказывай, что случилось?
- Да... - Виктория показала кольцо
- Ни чего себе! Он тебе предложение сделал? - Миша хитро улыбнулся, - ну и что же тебя так расстроило.
Виктория повесила пальто и сняла полусапожки, после чего отправилась переодеваться.
- Мы с Гришей шли через парк, и он мне предложил поехать с ним отдохнуть в Египет...
- Ух ты! Египет, это ведь так чудесно...
- Да. Но он поедет туда сам, если хочет. Я без тебя даже из города не выеду.
- Мама! Ты чего! Ты должна согласиться... Ты должна отдохнуть, я справлюсь, не волнуйся! Я ведь уже большой и самостоятельный.
- Об этом не может быть и речи. Я мать, я знаю своего сына как никто другой. И вообще как я там буду отдыхать, не зная, что с тобой, как ты себя чувствуешь... Нет!
Они перешли на кухню, где и разговаривали, пока не сварилась рисовая каша. Виктория накрыла стол, подала Мише тарелку и собралась идти в соседнюю комнату за табуретом.
- Мама!.. - окликнул Миша Викторию у двери, - я тебя люблю!
Виктория посмотрела на сына. В её глазах печаль чуть-чуть начала выдавливать слёзы, и чтобы Миша их не заметил, она опустила голову.
- Я тоже тебя люблю, сынок! - произнесла Виктория и вышла из комнаты.
VI
Прошло шесть дней. Григорий сдал билеты на самолёт, так как уже пропала любая надежда уговорить Викторию. Они до сих пор ещё не виделись, и всего один раз говорили по телефону.
Возвращаясь с аэропорта, Григорий решил посетить одну знакомую забегаловку, куда давно уже не заглядывал. Раньше он часто убивал депрессию именно в этом месте, выпивая в одиночку пол-литровую бутылку водки. Возле барной стойки Григорий увидел старого собутыльника, и по поводу встречи они заказали на двоих бутылку доброго коньяка.
- Ты так до сих пор и живёшь один, Григорий, - произнёс пропитанный насквозь алкоголем, знатный любитель спиртного, Валера.
- Да... Недавно своей сделал предложение и пригласил отдохнуть в Египте, а она отказалась.
- Ни чего себе! Это что ж за баба такая, которая от Египта отказывается?
- Да у неё сынишка есть, инвалид. Вот она, видете ли, не может оставить его одного.
Григорий всё с большей страстью рассказывал об этом. С каждой рюмкой выражения становились более грубыми, а слова размытыми.
- Да как она смеет!.. Мне, мужику!.. Бармен, такси! Срочно!
Таксист прибыл спустя час.
- Куда едем? - спросил водитель.
- Туда. К Виктории.
- Адрес?
Григорий неразборчиво произнёс название улицы так, что таксист только переспросив три раза, понял его.
Виктория с Мишей только поужинали, как в дверь постучали.
- Кто там?
- Виктория, открывай! Это я.
- Григорий ты с ума сошёл? Зачем ты сюда пришёл?
- Открывай и я расскажу зачем.
Виктория приоткрыла дверь.
- Ты что пьяный?
- Вика, я пришёл поговорить! - невнятно объяснил Григорий, настойчиво пытаясь попасть в прихожую.
- Я тебя слушаю!
- Ты не права! Ты должна была меня послушать.
- Я тебе сказала, Гриша, даже не вздумай об этом и слова сказать.
- Молчать! Я говорю! Ты должна...
-Не смей кричать на меня, пьянь!
Миша подъехал к краю комнаты, чтобы слышать разговор. Он хотел сорваться и защитить маму, но не мог сделать этого.
- Кто пьянь? Я? Да как ты смеешь? Ты ничто без меня, женщина. Ты и будешь вечно ждать счастья, убивая себя заботами, так и состаришься. А всё из-за твоего сынишки, он жить тебе не даёт!
- Уйди! Уйди отсюда! Я видеть тебя не хочу, не смей так отзываться о моём сыне!
- Виктория, он инвалид! Он обуза для тебя, а ты даже на месяц не хочешь отдохнуть от хлопот.
- Замолчи!
Виктория бросилась в истерику. Схватила на кухне нож и стала угрожать Григорию.
- Я сделаю это, - кричала она, - и меня любой суд оправдает! Уйди немедленно!
Григорий смеялся. Он наслаждался восторгом от того, что высказался, и как это повлияло на женщину. Простояв полминуты в состоянии истерического хохота, он развернулся и вышел за дверь.
Виктория сидела на полу прихожей, держа в руке нож, и ревела. Миша подобрался к ней поближе и гладил волнистые тёмные волосы.
- Мамочка, успокойся. Всё будет хорошо. Не плачь, пожалуйста...
V
Прошёл выходной. Телефон всё это время был отключен. Виктория пролежала весь день с высоким давлением и ужасной головной болью. Утром ушла на работу, оставив завтрак на столе, но записку не писала.
Миша проснулся, умыл руки, развернул завтрак.
- Спасибо мамочка, - впервые он произнёс эти слова столь печально.
Позавтракав, Миша подъехал к телефону, подключил его, нашёл в записной книжке рабочий номер Григория и позвонил.
- Да! Я вас слушаю, - произнесли в трубке.
- Григорий? - спросил Миша.
- Да! А вы кто?
- Это Миша! Я звоню сказать, что вы добились, чего хотели.
Мальчик положил трубку. Пока он пытался выключить телефон из сети, Григорий дважды пробовал перезвонить.
Погода была пасмурной. Осень нагоняла свои буйные тучи, расстилая меланхолию каждой каплей дождя. Миша открыл дверную щеколду и выехал на балкон...
- Если бы у людей были крылья... - произнёс он и вдохнул закрытыми глазами, на полную грудь, воздуха
" Если бы у людей были крылья" вскрикнуло внутри Виктории. Ей стало не по себе, сердце беспокойно забилось в груди, и всё тело пробрала ужасная дрожь.
- Что-то случилось...
- С вами всё нормально? - спросила одна из сотрудниц.
Виктория, ничего не объясняя, оделась, собрала вещи и выбежала. Она неслась на всех парах домой. Возле подъезда стояли старушки и что-то обсуждали, кто-то звал: "Виктория!", но она ни на что не обращала внимания. Судорожно тряслись руки, с трудом ключ попал в замочную скважину, провернулся два раза, и дверь открылась.
- Миша! - истерически, на срыве голоса кричала Виктория, обегая все комнаты, - Миша!
На открытом настежь балконе стояла пустая коляска, а на столе лежала записка: "Мамочка, я всего лишь хочу, чтобы ты была счастлива!"
VI
Северное кладбище было совершенно безлюдно. Опавшие листья подчёркивали сумрак пасмурного вечера. Над свежей могильной насыпью склонилась девушка, ещё молодая и очень красивая, но полностью разбитая, так как больше у неё не осталось никого. Она смотрела на истощённую догорающую свечу и видела, как пролетавший мотылёк небрежно спикировал на пламя, опалил крылья и замертво упал на землю.