Он сидел у окна, разглядывая собственные руки.
Глядя на его лицо можно было подумать, что он видит их впервые.
На костяшках кистей были заметны мелкие шрамы, а пальцы чем-то напоминали женские - длинные и тонкие.
Они беспокойно перебирали пустоту своими лепестками, периодически сжимаясь в закрытые бутоны кулаков, которые, вновь раскрываясь, делали видимыми желтоватые островки мозолей на его ладонях.
Цвет стола был подобран как раз в тон этому времени суток: за окном возлежала безлунная ночь и, ее шею негритянки, украшало янтарное ожерелье света, принадлежавшего глазницам далеких домов, бессмысленно уставившихся в темноту.
Это мутное желто-оранжевое сияние представлялось ему каплями жира на черной скатерти городского пейзажа и, разбавляя собой дёготь мрака, намекало на чью-то бессонницу, столь неуместную в середине рабочей недели.
Гуталиновое небо сейчас как никогда напоминало темную накидку, каковые обычно набрасывают на клетки с попугаями их хозяева.
За его спиной находилась кровать со спящей на ней женщиной.
Сны, которые ей снились, были похожи на необязательные покупки, с той лишь разницей, что за них не нужно было платить.
Она их почти незапоминала.
Чего нельзя было сказать о последних, так как они прекрасно ее помнили, и пытались просочиться в ее реальность.
Так, например, ей уже четвертую ночь подряд снился странный сон, в котором, за столиком, в ее спальне, сидит мужчина и смотрит то на свои руки, то в окно.
Кажется, он находится в странном нервном состоянии и испытывает то ли отчаяние, то ли крайнюю и безнадежную тоску.
Мужчина, который ей так настойчиво снился, был ее погибшим в автокатастрофе мужем.
Но она никогда не запоминала этот сон, сетуя по пробуждении, что ее супруг, так ни разу ей и не приснился, после своей смерти.
Хотя, если бы она не так уставала на работе, то, возможно, и запоминала бы содержание своих сновидений.
Впрочем, чтобы увидеть своего мужа, ей достаточно было просто проснуться среди ночи.
Но этого, так никогда и не произойдет.
О чем прекрасно осведомлен сидящий у изголовья постели призрак, сторожащий крепкий сон своей жены и ее молодого друга, судорожно и жадно прижимавшегося к ней всем телом.
Человек обнимал ее спелую плоть ветвями своих худых рук, сонно сжимая сочные плоды ее грудей и причмокивая во сне языком.
Мужчина предпочитал не наблюдать этой картины.
Он рассматривал темноту, похожую на огромный зад мертвой зулусской красавицы, нарисованной Пикассо на полотне ночного города.
Во мраке, ставшем для него домом, были скрыты удивительные вещи и они ждали своей разгадки.
А то, что находилось за его спиной, не имело уже к нему никакого отношения.
И он понял, что и вся его прожитая жизнь с женой, так же, не имела к нему отношения:
" - Вероятно, она мне снилась всю жизнь. Хорошо, что хоть сейчас, я проснулся. И четко теперь понимаю, что жизнь - это сон. Сон, каковой, наверное, не стоит и запоминать. Вот поэтому, мы и не помним свои предыдущие жизни. Уж слишком много в них сна."
26.10.2009г.
Собственно, под эту композицию и написана миниатюра http://www.youtube.com/watch?v=xxoroLqkDfk