Мы с сестрами были рождены в доме попа Митрофана в деревне Кочубеевка близ Полтавы. Все равны, как на подбор. Что я, что сестрицы мои, сослужить должны были Господу нашему великую службу. На то и сподобил нас Митрофан со свей женою Ольгою. Стройные медовые тела наши любовью своей готовила Ольга к таинству святому.
Пришла Пасха. Младшие сестры стояли спереди, в углу справа – средние, а я стояла позади всех с самыми старшими. И уже после службы и бдений подошла девушка и спросила, можно ли свечку. Ольга указала на младших сестер: «Вот эти по пять». Затем на средних: «Эти по десять». А потом прямо на меня: «А вот эти по двадцать». Девчушка – лет двадцать, не больше – хорошенькая такая, только грустная больно, взяла меня аккуратно и сказала: «Мне вот эту». «Ну вот и мой черед» - подумалось мне. И так радостно вдруг стало на душе от мысли, что здесь, в родной церкви, я соединюсь с Богом, принесу жертву ради других, как Владыка наш Иисус Христос.
Но девушка повернула к выходу. Перекрестилась, поклонилась и вышла. Почему? И как же теперь служение мое?
Уже на улице она нежно положила меня в сумку. Дорогу я не видела, но чувствовала апрельскую оттепель и слышала, как стали петь снова птицы. Мы шли недолго.
Дверь закрылась, замок на сумке щелкнул. Белокурая девчушка достала меня, тихонько сжав мое тело и, смотря только на меня, поставила в баночку на столе. «Господи помилуй!», - стала она молиться. Я глянула в сторону, а там карточка, серая, почти черная. А на ней парень в косоворотке. Молоденький. А рядом с карточкой рюмка, да хлебушек.
«Отче наш, иже еси на небеси….» Я молилась вместе с ней. Бедная моя рыбонька, думалось мне. Кто ж это, брат твой или жених? Она прочла отче наш три раза. А заупокойную? Наверное не знала.
Потом чувствую, тепло мне стало. Мед по телу потек. Голове жарко. А девчушка смотрит на меня и пальчики огнем пытается обжечь. Больно ей, не телом, а душою. Плачет милая. И я вместе с ней. Ведь и господь наш, Христос, плакал по почившему Лазарю. Ничего, милая, Он примет жертву твою.
Закрыла лицо свое руками, дорогая девочка, плачет, слезы льет горькие. Потом вдруг успокоится и смотрит на огонек. Час, два….И долго так еще. Пока не пришел и мой час.
Вот же оно – служение.
«Господи, дай ему мира и покоя. Спаси его и сохрани!»