Вниисимс на рубеже веков

Панагия "Покрова Богородици". Изготовлена в память ветеранов ВНИИСИМС из камней разработанных в интституте, за которые плучены были Ленинская и Государственные премии. Камни: аметист, цитрин, празеолит, фиониты. Металл серебро с позолотой. Оконтовка мелкий речной жемчуг.            


           ВНИИСИМС.
     НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ.






ВВЕДЕНИЕ




Какое время на дворе - таков мессия!
А.  Вознесенский.









14 октября 2009 года наш институт официально прекратил свое существование. Он пал жертвой тихого рейдерского захвата, так как до середины 2003 года был самым экономически успешным предприятием Владимирской области. С этого времени началась его агония. А ведь ему не было даже 50 лет… Даже для человека это не возраст, на пенсию уходят много позднее. И все-таки это очень много. Так уж вышло, что легли поперек его биографии не только века, рубеж тысячелетия прошелся. Но что гораздо существеннее – смена государственной системы. Если даже сегодня многие вещи незнакомы и непонятны тем, кто работал в его стенах, не сложно предположить, что будущим читателям это покажется тем более туманным. А между тем уже сегодня понятно: этот труд создается для потомков. Это им будет важно знать, какими были те, кто создавал славу нашей Страны. Правители приходят и уходят, но вечна Страна…. и эта  книга о тех, благодаря кому наша национальная  гордость имеет право на существование.



















                Через несколько десятков лет
 геологи не будут больше с опасностью для жизни взбираться на вершины Альп, Урала или Кавказа в погоне за кристаллами, не будут добывать их в пустынях Южной Бразилии или в наносах Мадагаскара. Я уверен, что мы будем по телефону заказывать нужные куски кварца на государственном кварцевом заводе.
                А.Е.Ферсман.

               
 Товарищ Ферсман!
 Поиск был удачен.
(А  нас в него отправила страна.)
Мы вырастили кварцы,
 и задача
Поставленная вами решена.
И нам сегодня есть чем погордится –
Заслуги наши не перечеркнуть:
С самой Природой мы смогли сравниться,
И взявши в долг – с процентами вернуть!
Осуществили мы мечту столетий,
такой работе подвели черту,
и наших чистых кварцев многоцветье
давно уж не в одной России чтут.
По нашим технологиям заводы
Растят кристаллов тонну не одну.
Еще есть кое – что, что на подходе,
Чем можем мы порадовать страну.
Он уникален – кварцевый кристалл,
Хотя в природе кварца выше крыши.
И все же то, что он в себя вобрал
Сегодня даже гений не опишет.
Как и приборов, что царят в быту,
Воссозданные на его основе.
А примененья области растут
И требуют опять кристаллов новых
Еще прозрачней, качественней, чище,
Особых свойств (так требует наш век!).
А у кристалла тайн побольше тыщи –
         Попробуй-ка, раскрой их, человек!

Товарищ Ферсман, новые задачи!
Мы  в поисках великого опять
И то, что кварц в себе упрямо прячет,
Мы пробуем упорно разгадать!!!            






Глава 1.
Общие сведения.

Кристалл образуется действием сильного холода. По крайней мере, оный только  там находится, где наиболее смерзается зимних снегов. А что он есть лед, сие достоверно: оттого греки его так и назвали.… Почему он родится шестигранным, сему трудно найти причину, тем более что и концы не одинаковый вид имеют, и гладкость боков столь совершенна, что никаким искусством произвести нельзя.
Плиний Старший.

О, какое совершенство линий
И как - будто призрачность всегда.
Нам оставил утвержденье Плиний
Что хрусталь – замерзшая вода.
Он и впрямь попахивает льдинкой,
Кажется: вот-вот и потечет,
Он настолько родом из былины,
Что при нем реальность и не в счет.
Он – леченье душ от мыслей мрачных,
Избавленье от соблазнов зла.
Он рассветно ясен и  прекрасен,
Постоянен в гранях и углах.
Чтобы не случилось, но забвенья
Избежим как черного пути.
Мы – из детства.
Там же, на ступенях,
Золушкина туфелька блестит!

Крис – талл…хрус – таль…есть что-то в этих словах гулкое и одновременно хрупкое, свежее, словно позвякивают  под ногами  утренние льдинки после первого заморозка. Отламываются с легким звоном, ворожа таинственным узором, но миг – и на твоей ладони только влажный след…Хруста – таль… Красивое, магическое слово, непостижимым образом обладающее цветом, запахом, звуком. « Ценность его заключается в прозрачности и сходстве с двумя основами жизни – водой и воздухом», писал Аль Бируни в 11 веке.
Есть камни дороже, но в народных сказках перебрасываются через реки хрустальные мосты, встают хрустальные дворцы и утро нашего детства – Золушка – среди всех даров волшебницы получает только один неподвластный звону часов королевского дворца – хрустальные туфельки. Нежна и верна любовь человечества к хрусталю.…Почему? Почему ни к алмазу, ни к изумруду, ни к рубину? Почем именно этот прозрачный прохладный камень имеет такую власть над нашей душой?
Его формой, такой совершенной, невозможно не залюбоваться. Человеку, далекому от мира геологии, трудно поверить в естественность подобного чуда. Вероятно, каждому геологу приходилось слышать от  знакомых забавный вопрос:
- Кто это сделал?
            -           Кто? Природа.
История знакомства человека с хрусталем теряется в глубинах веков, с каждым новым открытием археологов отодвигаясь, все дальше и дальше. « Девять тысяч лет», - говорят сегодня ученые.
Посвященный Луне хрусталь царил на Мадагаскаре, откуда его  вывозили в страны Азии и Средиземноморья во времена Плиния Старшего. Огромную роль играл он в культе умерших древнего Египта. Особенно важным считалось изготовить  из него точное изображение покойника, чтобы душа могла поселиться в этом пристанище после гибели тела.… А таинственные хрустальные черепа древних майя и ацтеков весом в  15 килограммов каждый? Перед этим меркнут парные гадальные шары древнего Востока!… Задолго до того, как ученые разгадали тайну кварцевых лучей,  древние медики лечили раны, пропуская свет сквозь хрустальные линзы.
Камень этот считался символом скромности, чистоты и целомудрия. Плиний Старший высказал общее мнение своих современников: кристалл – это лед, утративший способность таять. Так есть ли что-то странное в желании человечества разгадать тайны этого чуда?
Путь решения этой задачи – это, по сути, путь рождения и развития науки.
«Кристаллос»  в переводе с греческого дословно переводится «лед». Термин « кварц», введенный в минералогическую литературу Агриколой в 1529 году, впервые появился у горщиков в Рудных горах. По предположению ряда ученых, он происходит от древнеславянского (вендского) слова «тварди» - твердый. От славянских рудокопов Богемии название могло попасть в лексикон немецких рудокопов, переделавших его в «кварц». Но то, что горный хрусталь – настоящий камень, было доказано только в ХУ11 веке английским физиком и химиком Робертом Бойлем, сравнившим плотность горного хрусталя и льда. Именно с этого времени начинается планомерное изучение кварца.
Измеряя кристаллы, датский натуралист Николай Стенон в 1669 году установил закон постоянства углов между соответствующими гранями и ребрами во всех природных многогранников одного и того же вещества. Так было положено начало новой науки – геометрической кристаллографии. Столетие спустя француз Жан-Батист Ромэ-Делиль (1736 – 1790) доказал, что это свойство присуще всем кристаллическим веществам. Это доказательство получило название закона постоянства углов кристаллов. Ввиду особой важности этого закона его именуют основным законом кристаллографии.
В ХУ111 веке люди научились гранить горный хрусталь. Украшениями, драгоценной посудой, линзами астрономов входит в повседневный мир кварц. С начала Х1Х века он начинает победное шествие по Европе. И чем яснее человек понимал свою зависимость от этого камня, тем сильнее его тянуло понять и воссоздать кристалл самому. В 1758 году австрийский химик Иозеф Штрасс разработал способ изготовления стеклянного сплава, чистого и бесцветного, с относительно высоким показателем преломления. Первый искусственный камень получил название «страз». Однако до решения задачи было еще далеко. Только к середине Х1Х века  установлены законы симметрии внешней формы кристаллов и лишь к концу этого же века – полностью разработана теория строения кристалла.
Первые искусственные кристаллики кварца (очень мелкие) были получены в 1845 году К.Е.Шауфхеутлем путем нагревания свежеосажденного геля кремниевой кислоты в воде. Эти работы имели чисто минералогическое значение и проводились с целью выяснения условий кварца в природе. В следующие годы к синтезу мелких кристалликов подошли Г.Сенарман, Г.Машке, М.Фридель и А.Саразен, К.Д.Хрущев, В.Брунс…
Читатель вправе спросить: а почему ученых привлек именно кварц, ведь есть же более редкие и дорогие камни?
Дело в том, что на каждом этапе развития человечества он оборачивался к людям новой ипостасью, обнаруживая все новые и новые свойства. Человечество доросло до точных наук и обнаружило, что кварц обладает редчайшим качеством – пьезоэффектом.
Открытие пьезоэффекта исторически связано с тем интересом, который физика последней четверти Х1Х века проявила к исследованиям различного рода энергетических эффектов, в частности, в кристаллических материалах. Непосредственной предпосылкой открытия пьезоэффекта послужило изучение сходного с ним явления – пироэффекта. Последний был открыт Брюстером (английский физик, 1781 – 1866) в 1820 году и сыграл важную роль в открытии пьезоэффекта. В процессе изучения пироэффекта Кулоном было высказано предположение, что электрические заряды могут создаваться также давлением. В конце 70 годов прошлого века, руководствуясь уже известными к тому времени общими положениями о связи между симметрией кристалла и его свойствами, братья Кюри начинают поиск пьезоэлектрических материалов.
В 1880 году они обнаруживают новый эффект – получение полярного электричества путем приложения давления вдоль определенной оси кристалла и делают вывод об однозначном соответствии между пироэффектом и открытым ими явлением.
К концу 1881 года братья Кюри обнаруживают обратный пьезоэффект и находят, что пьезокоэффициент кварца имеет одинаковую величину для обратного и прямого пьезоэффекта.
В 1890 – 1892 гг. Фогтом (норвежский геолог, 1858 – 1932) издана книга «Учебник кристаллографии»(1910г.), в которой излагаются основы пьезоэлектрического и прочих эффектов в кристаллах, обусловленных взаимодействием механических, электрических и температурных воздействий.
При своем возникновении и в первые годы своего существования область пьезоэлектричества не была явным образом связана с практикой, и потому сначала развивалась медленно и в одностороннем направлении. Единственным практическим применением пьезоэлектричества за период от 1880 года до начала первой мировой войны представляет собой предложенный братьями Кюри биморфный элемент, с помощью которого можно было измерять напряжение по деформации конца элемента (или механическую силу, приложенную к его концу, по напряжению). Таким образом, пьезоэффект, по словам английского физика Кэди, длительное время оставался научным курьезом.
Переход к более широкому исследованию свойств и попыткам практического применения пьезокристаллов был стимулирован первой мировой войной. В 1916 году Ланжевен – французский физик (1872 – 1946) –  производит эксперименты с изобретенным им гидролокатором. В 1917 году Ланжевен и Никольсон обнаруживают эффект настройки контура на собственную частоту кристалла. В 1919 году Никольсон конструирует и демонстрирует громкоговорители, микрофоны и звукосниматели на пьезоэлементах из сегнетовой соли
В 1922 году Кэди предлагает эквивалентную схему и разрабатывает первую теорию пьезорезонатора. В июне 1924 года кварцевый резонатор Х-среза был впервые применен для стабилизации частоты. Таким образом, в 1924 году было разрешено противоречие между назревшей необходимостью повышения стабильности частоты с одной стороны и уровнем техники, уже переставшей удовлетворять практическим потребностям общества, с другой.
Бурное развитие пьезоэлектричества началось во время первой мировой войны, когда известный  французский физик П. Ланжевен показал, что кварцевые пластинки могут быть приведены в колебание переменным электрическим полем, и предложил применить получаемый при этом мощный ультразвук для измерения глубин и подводной сигнализации.
Из русских ученых, работавших по пьезоэлектричеству в это время, следует назвать Г.В. Вульфа (1863 – 1925) – советского кристаллографа, члена-корреспондента АН СССР. Он  изобрел наглядный графический метод обработки результатов измерения кристаллов с помощью стереографической сетки, дав новый способ вывода всех групп симметрии кристаллов, внес большой вклад в область роста кристаллов, изучение жидких кристаллов и кристаллооптики; Н, Н, Андреева (1880 -         ) – советского физика, создавшего школу советских акустиков, положивших начало работам по гидроакустике: Б. Коленко и др.
После открытия Кэди кварц стал предметом особого внимания во многих странах. На долю советских ученых выпала почетная задача открыть собственные месторождения кварца, организовать добычу  кристаллов, изучить их кристаллографически и разработать собственную технологию обработки кварца. Среди них: Г, Г,Леммлейн (месторождения, морфология кварца), Ф,М,Ильин, П.П.Куровский, Н.Г.Коваленок, А.Я.Вайнберг (технология и применение пьезокварцевых пластинок), Н.Н.Андреев (ультраакусти¬ка), С.Я.Соколов ("прозвучивание" металлов), Н.А.Иванов, П.С.Вадило, В.Н.Чернова и др.(месторождения кварца), И.Г.Васин (технология), Е.В.Цинзерлинг (механическое двойникование кварца). Основоположником геохимии, биогеохимии, радиогеологии явил¬ся советский естествоиспытатель, выдающийся мыслитель В.И.Вернадский (1863-1945). В своих исследованиях  он обозначил крупнейшие науч¬ные проблемы, представляющие большое практическое значение. Боль¬шим успехом пользовались его "Основы кристаллографии" (1904), от¬крывающиеся замечательным по глубине и широте подхода очерком ис¬торического развития науки о кристаллах. В "Основах кристаллографии « В.И.Вернадского проводились идеи о приложении физико-химических основ к кристаллографии.
Подлинным минералогическим кристаллографом был советский геохимик   и минералог А.Е.Ферсман (1884-1945). По его инициативе в 1915 году была организована Комиссия сырья и химических минера¬лов при Комитете военно-технической помощи, которую он возглавил. Являясь  секретарем комиссии по изучению естественных производитель¬ных сил при АН, он участвовал в исследованиях Кольского полуострова, Тянь-Шаня, Кызылкумов и Каракумов, Урала, Забайкалья и других районов. В 1930-1939 годах он являлся директором института кристаллографии, минералогии и геохимии им. М.В.Ломоносова и института геологических   наук АН СССР.
В ассортименте естественных и искусственных кристаллов, на¬шедших себе применение в технике, значительную роль играют кристал¬лы кварца. Область применений кварца распространяется на прикладную оптику, радиотехнику, механику, ультраакустику и другие смеж¬ные дисциплины. Из кварца изготовляют призмы для спектрографов, линзы и пластинки для ультрафиолетовой оптики, клинья для поляризационных микроскопов, стабилизаторы и резонаторы для радиотех¬нических целей, пластинки и мозаики для получения ультраакустических волн, применяемых в технике подводной сигнализации, для измерения глубины морей, в дефектоскопии металлов, при химических исследованиях. Из кварца делают пьезометрические препараты, с  помощью которых измеряются давления при взрывах в цилиндрах дви¬гателей и каналах орудий, атмосферное давление, нагрузка на резцы станков, записываются механические вибрации и электрические колебания.
Параллельно с развитием техники использования кристаллов идет интенсивная научно-исследовательская работа в этой области. Сотни геологов и минералогов заняты изучением месторождений кварца, пригодного для изделий. Кристаллографы изучают морфологию и дефекты кварца, вместе с физикохимиками изыскивая новые методы искусственного выращивания кристаллов кварца. Кристаллофизики изучают механические и электрические свойства, радиотехники и специалисты по ультроакустике изучают колебания препаратов кварца, оптики исследуют светопоглощения в кварце, интенсивно разрабатываются новые методы обработки кварца.
Растут кадры специалистов-кварцевиков с научной подготовкой чрезвычайно своеобразного профиля, разбирающиеся в геологии, кристаллографии, кристаллофизике, в радио и электротехнике, ультроакустике и шлифовальном деле.
Выдающимся советским кристаллографом, основоположником и руководителем новейших направлений в отечественной науке о кристаллах, основателем и первым директором единственного в мире Института кристаллографии при АН СССР являлся академик Алексей Васильевич Шубников (1887 – 1970). Именно он  стал основателем технической кристаллографии.
Во второй половине 20-тых годов в стране начинается бурное развитие отечественного радиостроения, которое открыло широкую дорогу для создания совершенно новой отрасли  радиоэлектроники – промышленного изготовления отечественных пьезорезонаторов, необходимых для поддержания стабильной частоты радиостанций. Быстро развивавшаяся техника радиосвязи стала практически невозможной без кварцевой стабилизации частоты. Пьезоэлектрические кварцевые резонаторы, представлявшие собой электромеханическую колебательную систему, становятся важнейшими элементами радиоэлектронной аппаратуры, определяющими основные, весьма существенные, характеристики приемно-передающих устройств всех видов и назначений.
Освоение технологии изготовления кварцевых  стабилизаторов частоты в СССР началось в начале  30-тых годов, а массовое их производство – в конце 30-тых годов.




Глава 2. Пьезокристаллы.
Греческое «пьезо» переводится как « сжатие, давление».

В 1925 году при минералогическом музее АН СССР в Ленинграде профессором А.В.Шубниковым была организована небольшая кристаллографическая лаборатория. В этой лаборатории к 1927 году была освоена техника изготовления пластин из кристаллов кварца для стабилизации частоты, вследствие чего лабораторию стали называть кварцевой. Некоторое время она являлась единственным изготовителем кварцевых пластин. Однако потребность в кварцах, как тогда называли кварцевые резонаторы, росла и небольшая лаборатория численностью не более 20 человек, не могла обеспечить все запросы страны. Поэтому вскоре на нескольких радиотехнических предприятиях возникли группы и мастерские по изготовлению кварца: Центральная лаборатория, Остехбюро, завод имени Коминтерна, завод имени Козицкого.
К концу 30-тых годов на первый план начинают выдвигаться  соображения  в начале стоимости, а затем уже и просто нехватка кварца. Дело в том, что наступило противоречие между большим спросом изделий и, следовательно, сырья и ограниченностью запасов кварцевого сырья. Указанное противоречие назревало постепенно, и необходимость его разрешения ощущалось  задолго до начала 2 мировой войны. Ученые всего мира искали способ разрешения проблемы. Золотой жилой для физиков оказалась сегнетовая соль, названная в честь открывшего ее в 1655 году французского аптекаря Э, Сеньета (1632 – 1698).Это бесцветные кристаллы, разлагающиеся при 55,6 С, хорошо растворимые в воде. То есть кристаллы термически не стойкие и  уничтожаемые даже атмосферной влагой. Но при этом сегнетовая соль отличный пьезоэлектрик. Фирма «Бриш» в США взяла патент на изготовление и промышленное использование пьезокристаллов сегнетовой соли,  и на базе этого сырья было налажено производство таких важных технических устройств, как микрофоны и телефоны, адапторы (звукосниматели) и слуховые аппараты и т.п. Наша страна в те годы закупала выращиваемые в Америке кристаллы сегнетовой соли по цене 2 тысячи долларов за килограмм.
Нищая, разоренная войной и революцией, голодающая  Советская республика, отказывая себе в самом необходимом, семимильными шагами преодолевала техническое отставание. Огромные территории нуждались в связи и радио. Даже патефон и тот мог работать только  при наличии кристалла. А ведь были еще и  рации.…Почему шли такие масштабные закупки? Да потому, что к середине 30-тых годов запасы  кристаллов кварца, изымаемых ранее из минералогических музеев и ювелирных предприятий для изготовления кварцевых пластин, были исчерпаны, и в радиопромышленности возник мировой кризис.
В какой-то степени сгладить его были призваны кристаллы сегнетовой соли. Кстати, пьезоэлектрические свойства у монокристаллов этой соли в 3000 раз сильнее, чем у кварца. Но для этих кристаллов характерна высокая чувствительность к небольшим изменениям внешних условий  электрического поля, температуры, упругих напряжений и т.п. То есть замена кварцу это далеко не лучшая, однако  выбирать не приходилось.
Превратить мелкие кристаллики сегнетовой соли в крупный и совершенный моно кристалл  чрезвычайно сложно. Но то, чего добился один ученый, обязательно сделает и второй. Так в 1931 году в Ленинградском физико-техническом институте под руководством А.В.Шубникова создается первая лаборатория по выращиванию кристаллов сегнетовой соли. К 1940 году в ней уже добились определенных результатов: большие (весом до 2 кг) кристаллы выращивали за 4 – 6 недель, а не за полгода, как в начале. Но для достижения  успеха  были предприняты огромные усилия.
Государство было вынуждено создать при Наркомате оборонной промышленности СССР специальную организацию – Трест № 13, на базе геологоразведочной экспедиции треста « Русские самоцветы». В его состав вошли База по разделке и обогащению сырья  и три экспедиции: Волынская, Полярно – Уральская и Памирская. По предложению заведующего Лабораторией кристаллографии (ЛК), член – корреспондента АН СССР А.В.Шубникова при Тресте № 13  в 1937 году создали  специальную научно – исследовательскую лабораторию прикладной кристаллографии (ЦНИЛ).
Разместилась новая лаборатория в Москве, в помещениях  лаборатории кварца на Старомонетном переулке, расширенных и перестроенных совместными усилиями АН  ССС  и Треста № 13.Работало в ЦНИЛ около 60 сотрудников. В задачу лаборатории входили:  изучение и исследование свойств оптических, пьезоэлектрических и других кристаллов, разработка способов их  искусственного выращивания; обработка и использование, а так же создание пьезоэлектрических изделий. Итак:
Приказом № 339 Наркомата оборонной промышленности СССР от 22 сентября          1937 года в составе Треста № 13 организована пьезо – кварцевая лаборатория.
                Основание: ЦГАНГ СССР, ф. 7515, оп. 2,д.11,л.129.Подлинник.
Приказом № 246 Треста № 13 Наркомата авиационной промышленности СССР от 29 декабря 1939 года лаборатория переведена на самостоятельный баланс и с этого времени она стала называться Центральной научно – исследовательской лабораторией Треста № 13 (ЦНИЛП).
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.194,оп.1,д.22,л.275.Подлинник.
(С 1939 года Трест № 13 числится в авиационной, а с 1941 –в  министерстве электропромышленности СССР.)
Приказом № 28 Наркомата авиационной промышленности СССР 25 февраля 1940 года утверждено положение о ЦНИЛ Треста №13. Основной задачей лаборатории в предвоенный период являлись: исследование кварцевого сырья, совершенствование технологии изготовления пьезокварцевых изделий, разработка новых типов  аппаратуры с использованием пьезокварцевых изделий.
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.8044, оп.1,д.282, л.52 и ф.194, оп.1,
                Д.28,лл.6-9. Подлинник.
Приказом № 309с Наркомата электропромышленности СССР от 9 октября 1941 года на базе ЦНИЛ Треста №13 организован завод пьезокварцевых элементов и приборов № 633.
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.8848,оп.1с, д.113,лл.69-70.                Подлинник.

И был еще один человек, который в одиночку в 1939 году разработал скоростной метод выращивания кристаллов сегнетовой соли – Алексей Александрович Штернберг.

Глава 3. История в биографиях.
Слово - Штернбергу.

«Работать в геологии я начал задолго до университета и продолжал  это во время обучения, используя летнее время. Сам я ленинградец, поступил, в Ленинградский университет на геологический факультет. Меня все время  занимала проблема роста кристаллов в природе. Например, как извест¬няки превращаются в мраморы?
В конце обучения увлекся работой на кафедре по проблемам выращивания кальцита низкотемпературным   путем. В это время я был  связан с исландским шпатом и часто ездил за ним в экспедицию. Однажды, по пути в экспедицию, я заехал с первыми положительными результатами своей работы, в военное ведомство (тогда они ведали этой проблемой) и был принят С.И.Вавиловым. Он принял меня очень доброжелательно, выслу¬шал и пообещал поддержку. ГОИ/государственному институту оптического сырья/ было поручено вести эти работы. Все мои материалы переслали им, и я стал ждать результатов. Вскоре из ГОИ пришло письмо - они отказыва¬лись от этой работы, ссылаясь на нехватку специалистов по росту крис¬таллов. Короче говоря: Г0И  роль ведущего института принять не может. И подпись: С.И.Вавилов. Мне это показалось очень забавным: Сергей Иванович сам направил меня в ГОИ и сам же "давал от ворот поворот". Когда я снова был в Москве, я снова позвонил, ему и разыграл дурачка:
-Сергей Иванович, вы рекомендовали мне обратиться в ГОИ, а ваш одно¬фамилец меня завернул.
Вавилов засмеялся:
- Вы где сейчас находитесь?.. Приезжайте...
Со мной заключили предварительный договор, в качестве ведущей организации был выбран наш университет. Зав. кафедрой Аншелес столь высокой чести не обрадовался .Отказаться прямо не решился, но поставил заведомо неприемлемые условия: выделить две комнаты,6-7 штатных единиц и прочее. Директор удовлетворить эти  требования не мог, и тема не¬заметно сошла на  нет. Вскоре Аншелес передал мне задание: оптический завод обратился к нам с просьбой о выращивании квасцов для фронтальных микроскопов.  Я все прикинул, провел расчет и написал ответ, в котором указывал на срок работы/шесть месяцев/ и стоимость их. Проведя опыты, я убе¬дился, что поставленная задача мне по силам. Ответа я не получил. Как потом выяснилось, заводу навязывали изготовление фронтальных микроскопов, а он сопротивлялся. Письмо нам было послано в надежде, что мы затянем работу года на два, и таким образом они смогут из¬бавиться от задания.
 После университета я начал работать в тресте «Русские самоцветы», ездил по месторождениям драгоценных камней и исландского шпата. Как-то, к нам из Армении поступили великолепные кристаллы исландского шпата черного цвета. Их требовалось обесцветить. ГОИ, куда до нас обращались с той же просьбой, дало заключение, что этот кальцит не годиться. «Русские самоцветы » очень нуждались в нем и ме¬ня попросили попробовать их обесцветить. Я пробовал вначале обраба¬тывать их в масле - ничего не выходило. Зато при нагревании до 400° в печке кристаллы стали прозрачными. Я поехал на это месторождение и в течение сезона занимался разработкой и добычей этих кристаллов.  Поскольку людей у нас был минимум, то я сам не только разрабатывал, но и сам у себя принимал. В "Русские самоцветы» сырье отправляли уже обогащенным, то есть выколки.
Как-то к нам приехал  геолнадзор, увидел кучи брака и выколок, и они произвели на представителя столь сильное впечатление, что тот немедленно поехал в Ленинград к нашему глав¬ному инженеру с таким известием:
- Штернберг   бьет, колет кристаллы!!!
Главный инженер отреагировал на это просьбой выйти. Предста¬витель вышел, минут через пять заглядывает:
-Можно?
- Совсем выйдете, - раздраженно бросил главный инженер.
          Тогда представитель геолконтроля побежал в ГОИ. Там поняли, что объ¬яснять азбучные истины в данном случае бесполезно и сказали, что могут послать на место специалиста по исландскому шпату. Так пред¬ставитель геолконтроля привез на месторождение  двух девушек из ГОИ. Перед отъездом они, используя великолепные мастерские ГОИ, заказали по чертежам преогромные инструменты /история стала известной ,и де¬вушки умышленно довели все да гротеска/. С этим инструментами и явились. Я сказал:
- Единственный способ проверить мою работу, это просмотреть выход годного сырья и брак....вот он тут. Пусть они работают, а я могу уехать.
Один из наших инженеров тихо ответил:
- Алексей Александрович, побудьте еще месяц...
И вот девушки со своими огромными инструментами, утрированны¬ми до предела, приступили к работе. Правда, с хорошими кристаллами они бежали ко, мне:
- Алексей Александрович, тут требуется тонкая работа, сделайте....
 И я своим маленьким молоточком делал обработку. Вдобавок, не смотря на добросовестную работу, выход полезного объема у них был в 10 раз меньше, чем у меня. Это было естественно для нас: месторождение конча¬лось... Все обвинения, возведенные на меня, сами собой отпали. Да вдо¬бавок вместо врагов мне привезли двух умных и дельных помощниц. Проработали они два месяца, а не две недели, как было условленно.  Поскольку главное, зачем их привезли, они не сделали, им решили не оплачивать времени свыше двух недель. Однако люди работали! Я выступил как сви¬детель, и им оплатили, но без полевых и коэффициента. Я настоял, чтобы законность была соблюдена. Комплиментом со стороны геолконтроля было раздраженное:
- Да вы что, адвокат что ли?!
Таким образом, с работниками ГОИ у меня завязались доброжелательные дружеские отношения, поэтому, когда мне предложили работу в ГОИ, я согласился. Принимал меня на работу ученый, профессор Афанасьев и поручил мне цех призм волостона, где они   имели колоссальный брак.
Следовало отыскать и ликвидировать причину брака. Призмы изготов¬ляли из двух пластин, склеивающихся перпендикулярно оптическими осями,  наклонно...Я рассчитал, пользуясь формулами сферичес¬кой геометрии, и нашел ошибку допускаемую при склеивании /совмещении/ пластин, которая и вела к браку.
Трест "Русские самоцветы" предложил ГОИ брать недомерки кристаллов, которые мы могли бы использовать /цена килограмма- 3 000 руб.|. Я поехал, за ними, так как на месторождении я научился возвращать однородность механическим двойникам кристаллов.
Вернулся назад в институт -   все мои десять сотрудников смотрят на меня как-то странно. Спрашиваю Морозову ,(она приезжала на место¬рождение):
- В чем дело, что случилось?
-Алексей Александрович, пойдите, посмотрите, доску приказов...
 Я подошел к доске приказов и прочитал о своем сокращении. Афанасьев недавно умер, а я был принят с.н.с. с большой зарплатой. При сокращении же старались увольнять тех, кто работает меньше по сроку... ГОИ огромное учреждение, что бы уволиться, надо было подпи¬сать два огромных листа. Я пошел к Вавилову:
- Я проработал здесь столько то. В этих двух листах надо отве¬тить на огромное количество вопросов. Но тут нет главного вопроса; что я сделал за это время? Я бы хотел  пояснить: я разработал метод устранения двойников в кристаллах кальцита и применение новой тех¬нологии призм волластонита. Мне нужно два месяца, чтобы закончить отчеты по этим работам.
Вавилов вызвал бухгалтера, и мы заключили договор на эти два месяца. Завершив отчеты, я вернулся работать на кафедру кристалло¬графии в университет. Это было в конце 1939 год. В это время  главным вопросом дня стало изготовление кристаллов сегнетовой соли, применяемой для адапторов /звукоснимателей/. Растила их Америка. Мы закупали для Академии наук по 2 000 долларов за килограмм. Местпром получал обрезки, из которых изготавливал адап¬теры. Университет/в данном случае в моем лице/ заключил договор, согласно которому я получал зарплату только за каждый выполненный этап. Их было три: первый- изучение всего материала по кристаллам сегнетовой соли; второй-приобретение или изготовление необходимой аппаратуры; третий - получение полкилограмма выращенных кристаллов. Если бы я не вырастил эти кристаллы, то и я и люди с кафедры, занятые на пол - ставках, остались бы без денег. Конечно, договор кабальный, но мне ка¬жется, он был именно таким, который мог подхлестнуть  меня.
С помощью мотора я приспособил для дела токарный станок и провел первый опыт, который сразу же показал мне: нужна динамика. Кристалл образуется на дне, над ним – потоки. Терморегулятор - колбочка со спиртом. На дне ртуть и контакт. Пришлось подвесить бачок высоко и шлангом из него направлять воду на колесо. Таким образом, кристалл начал кру¬титься . . Наметился первый сдвиг. Тут особенно часто стали прибегать сотрудники с   кафедры, и я   впервые чуть-чуть не разбогател. Начальник местпрома устроил работать ко мне лаборанткой свою жену и зак¬лючил со мной договор: я иду к нему работать, организую отдел, и мы получаем 3 кг соли. И за каждый килограмм нам выплачивают по 1000 руб. Договор был предварительный. Но за полтора месяца до его реализации меня на три месяца призвали в армию. А поскольку я сидел на сдельной зарплате, то я перестал ее получать.
В армии в то время за командирский стол полагалось платить. Од¬нако мое положение было не из завидных, и я вынужден был сказать:
-У меня денег нет, у жены брать вроде уже неудобно. Так что прикрепите меня к армейской столовой.
Долго этот вопрос взвешивали и, в конце - концов, прикрепили к офицерской столовой.
Университет в это время хлопотал о моем отзыве из армии. За месяц до начала воины это удалось. Я числился ком. взвода пехоты. Чтобы освободить меня от сборов, меня перевели в инженерные войска. Было уже ясно, что мои работы имеют важное военное оборонное значение. Меня отпустили, и я снова продолжил работу над сегнетовой солью. График работы у меня был вольный. Надо сказать, что кабальный договор  -не выполнил, не получи- послужил неплохой заквас¬кой. Работал от души. Помню, как-то вышел на набережную Невы и вдруг почувствовал, что дрожат колени. Сначала решил, что заболел. Начал анализировать ситуацию и  вспомнил: во рту давно уже ничего не было. Я просто забыл о пище...
Когда началась война, жена на четвертый день уехала в Севастополь к родственникам. Вернулась очень быстро: Севастополь бомбили в числе первых, а она была в положении. Когда прозвучал первый сигнал воздушной тревоги, полковник, живший в квартире родственников, сказал:
-Не могу понять... Как-  будто сигнал большого учебного сбора.
Это было в субботу. Полгорода при налете было освещено, и огни погасили значительно позже, чем начали рваться первые бомбы. Про¬жектора вылавливали вражеские самолеты, а пулеметы не дострелива¬ли.… Уже гибли люди, а в квартиру родственников жены пришла жен¬щина, и все обсуждали: "Какая странная учебная тревога!"... Что это уже не армейские учебные тревоги понять, мирному человеку было не просто.
Я сразу же был призван в инженерные войска, в военное учили¬ще. Помню, нас человек 12 или 15 собрал капитан /наш начальник/ и знакомился с каждым. На вопрос о моей профессии я ответил:
       -Кристаллограф,
-А что вы умеете делать?
-Умею выращивать кристаллы.
- Как вы к нам попали?!
       Я объяснил. Капитан понял, что пользы от меня не будет, и решил:
-Ладно, будете моим помощником.
Я всегда любил Швейка, поэтому решил не торопить события в духе любимого героя. Сел на подоконник, закурил... Вскоре принесли карты, на которых красным карандашом надо было провести линию, по которой на местности надлежало строить укрепительные сооружения .На каждую часть это выходило по 20-30 километров. Карты были трехверстками. Итак, притащили стопку карт, начали раскладывать, вскоре запутались. Капитан не выдержал:
-Давайте запрем комнату и отправимся обедать!
 Тут, наконец, я решил вмешаться:
- Идите обедать. Если дадите толкового помощника, я попробую разобраться.
Мне дали помощника и мы остались. Я разложил карты с севера на восток и стал переносить линию, используя особенности рельефа. Разделил линию на II или 12 участков, рассчитал, как раздать, командирам. Пришел капитан:
-Почему линия не прямая?
-Здесь, видите, трясина, а здесь, между озер, можно использовать рельеф как естественное укрепление...- объяснил  я как мог.
Капитан посмотрел на меня уважительно:
-Будете моим заместителем.
Итак, моя карьера стремительно росла. Капитан скомандовал:
-Командиры части, ко мне! - и увел их  в другую комнату.
Там объяснял задачу каждого. Я сидел, курил....
В этот же вечер мы выехали смотреть местность на полуторке. В машине - два представителя инженерных войск /мы/ и курсанты, кото¬рые в отличие от командиров неплохо разбирались в деле. Их было человек двадцать .Приехали на место к вечеру и мой новый коллега неожиданно для нас спятил: выхватил наган, кричит"' враги"...не выдержали нервы,… Мы обезоружили его и в сопровождении двух курсантов отправили в госпиталь... Мне было сказано:
- Вы будете начальником участка.
Надо сказать, что до университета я работал прорабом на изысканиях Беломорканала. Так что опыт работы у меня был. Я знал, что на деле всегда оказывается иначе, чем на карте. Приходится многое менять в быстром темпе, приспосабливаясь к обстоятельствам. Мне приходилось принимать котлованы под строительство, подписывать акты приемки. Когда я сделал это в первый раз, начальник мой,   предпочитавший  жить в Ленинграде, приехал, проверил, и в дальнейшем я всегда принимал сам. Работали мы там с Сережей Брюном /его предки - французы, остались в России после Севастопольских событий/. Сережа, по крайней мере, окончил курсы коллекторов. Он был прорабом Южного, а я Северного склонов канала. Правда, там я никем не командовал. Когда работы были свернуты, нас передали в распоряжение ГПУ. Работая у них, люди получали звания. Нам были положены погоны ком. полка, но мы были слишком молоды для этого. Так и работали штатскими... Строили его в основном раскулаченные, они с лопатой обращаться умели. От интеллигенции толку было мало, работали трудно. Помню, когда перекрыли и начали накапливать воду, вдруг оказались без питьевой воды ...Вспыхнула дизентерия... Это я поясняю к тому, что представлял трудность возложенной на  меня задачи.
С вечера начали поступать первые группы людей на работу: "Принимайте!». Приходили с музыкой, песнями...Два курсанта с мерной лентой по метру делили участок. Утром оказалось, что нет воды.   
Я распорядился вскрыть пожарный сарай и вытащить бочку. Ее наполнили и возили вдоль рядов .На второй день людям стало нечего есть. Пришлось организовать полевую кухню. Мы получали продукты, резали эвакуируемый скот, который уже не мог идти. На гончарном заводе взяли какие-то плошки -  не было посуды...
 Я трое суток не спал с того вечера, как приехали. Почернел, потерял какие-то чертежи... Мне грозил три¬бунал. 3а все время, помню ,только часа три был перерыв, когда люди не поступали. Потом пошли снова...Несколько тысяч людей, за которых я нес ответственность!
 Первая организованная группа в 800 человек поступила из Северостроя. Там были капитаны и четкая организация...
Недалеко от нашей линии стоял домик. Позднее мы узнали, что принадлежал он фазаньему заповеднику...Как я уже упоминал, за утерю чертежей мне грозил расстрел. Но странное дело, мне тогда все происходя¬щее казалось не реальным, точно все происходило не со мной….Наконец пришла воинская часть, заняла линию обороны и я смог лечь и уснуть.… Проснувшись, вышел на крыльцо, увидел домик светящийся насквозь с клочьями, обоев трепетавших на ветру:
-Это что, такое?
Мне рассказали, что когда начался обстрел, меня разбудили. Я вы¬шел на крыльцо, покрутился, сказал:
-Это свои. Мы в ложбине, только ложитесь, - и  ушел снова спать.
Я этого не помнил. Сейчас же, стоя на крыльце, увидел ползущих к нам по траве красноармейцев. Громко спросил:
- Вы что, ребята?!
Они смущенно встали:
-А нам сказали, что тут немцы.
-Нет, тут только мы .Немцев мы не видели.
-Но мы слышали стрельбу!
-Так это же вы и стреляли.
Наши работы продолжались. Мимо нас все-время шло движение: прошла колонна танков, потом она же - в другую сторону. Появился какой-то капитан весь в пыли:
-Танки были? Куда ушли?
- А вы кто такой? Я не имею права давать информацию о военном передвижении неизвестному лицу…
  -Да ты что, такой - сякой, я же их капитан!!
   -Да вот же следы гусениц, по ним.…Стойте! - /шоферу/ - Возьмите машину, помогите капитану догнать колонну.
Над нами летали самолеты. Я отрядил несколько человек в военкомат с просьбой дать оружие. Вскоре они привезли ружья времен япон¬ской войны и ящик патронов. Следом предписание: "Сдать оружие». Его не хватало формирующимся частям.
На наш участок начали приходить бойцы, потерявшие свою часть. Мы подкармливали их и показывали, как пройти на пункты   формирования. В глазах людей страх и усталость... Появились четыре-пять красноар¬мейцев на немецких мотоциклах. Рассказали, что заманили в засаду  группу фашистов, разбили их и приехали на их мотоциклах. Их появление произвело в народе общий подъем: оказывается немцев можно бить!!! До этого все рассказы были о том, как немцы ударили, смяли, разбили наши части. И вот с неопровержимостью факта эти молодые красноармейцы свидетельствовали, что мы не только должны, мы МОЖЕМ бить фашистов!
Мы построили свой укреп район и нам выделили следующий, за Лугой. /Кстати, немцы не интересовались нашими укреплениями, они брали город в большое кольцо/.
Первыми за Лугу поехали мы вдвоем с шофером.  Я стоял в кузове ,в кабине можно было не услышать вражеского самолета. Мы были как раз над Лугой на возвышении, когда город бомбили. Это было страшно: как карточные домики рушились жилые дома...Въехали в город, в нем царила паника...У пекарни, в очередь за хлебом, выстроилась огромная колонна машин. Мы забеспокоились, но тут кто-то сказал, что есть еще и вторая пекарня. Я попросил: "Проводите", и нам показали до¬рогу. Вход на вторую пекарню преграждал охранник с ружьем:
-Впустить без приказа начальника не могу.
-Где начальник?
-Он и его заместитель вместе с семьями погрузили в машину хлеб, масло, сахар и выехали в  Ленинград.
-Хлеб есть?
~В печах. Скоро начнет гореть.
Я взял его за винтовку и отвел ствол в сторону:
-Проходите, ребята.
Охранник шел за нами, он все донимал:
-Тут пирожки есть, - сказал он.
Мы загрузили машину, я оставил охраннику расписку, и мы уехали.
В конце августа поступило распоряжение: меня забирали для организа¬ции производства выращивания сегнетовой соли на военные нужды. Дела¬лось это  по линии Местпрома. Работы были развернуты довольно быстро .Меня демобилизовали на основании приказа по усилению средств связи. Кристаллы предназначались для гидроакустических приборов и телефонов. Выделили помещение на Владимирской площади. Спросили:
-Можете организовать производство?
-Могу.
- Идите, подготовьте список необходимого.
Я подал список, и сразу же начали поступать предметы, в нем указанные. Для изготовления ванн вынимали из окон огромные витринные стекла. Я попросил механика, и мне дали очень опытного .Механик привез с собой станок, десять ящиков инструмента. Все это аккуратно разместил на полочках выделенной комнаты и только тогда пришел ко мне:
-Давайте работать.
В нашу лабораторию собрали тех, кто не верил, что немцы возьмут город, и не хотел уезжать. Создана также была и группа по обработке кристаллов. В сентябре мы приступили к работе. У нас были  круглосу¬точные пропуска.
Странное дело: напряженная работа тех месяцев полностью выпала из моей памяти. Много лет спустя кузина, работавшая в те дни вместе со мной, рассказывала мне о том, как мы работала, и как они боялись меня... Я не помню ничего, кроме того, что мы давали кристаллы...
 Жена, вернувшись из Севастополя, вскоре попала в роддом. Помню записку от нее: «Забирай меня. Нас все  время бомбят» . На второй день после родов я забрал ее и сына домой.
К январю 1942 года наша работа была налажена. Часть заготовок поступала в ведомство Местпрома, часть на истребителях отправлялась в неизвестном направлении. Как  выяснилось потом, в Москву, на детище института кристаллографии – завод № 633. Там не могли понять, откуда поступает это сырье…
В начале 1942 года, в самое тяжелое время, жена обратилась к начальнику сектора обороны. Он был предельно занят, но в это время прозвучал сигнал воздушной тревоги, и они вместе оказались в бомбоубежище Смольного. Жена рассказала о том, в каком критическом положении нахожусь я. Он в ответ грустно констатировал: боеприпасов на три месяца, продовольствия на два дня… Конец этой страшной зимы: снег обнажает истощенные трупы… не было сил их поднимать…
Весна 42 года: у домов на солнышке греются истощенные ленинградские дети. Навечно врезалась в память фраза одного из них:
- Мама говорила, что до войны хлеба можно было есть сколько хочешь…
Главное даже не слова, а то, как они звучали: сказка, в которую поверить невозможно.
На работу нам привезли бочки с винным камнем. Мы пытались его отмыть, воду меняли до десяти раз. Первые воды были сладкими, как сироп… Я приносил его домой, им были спасены сын и мы оба…
Трудно человеку не пережившему блокаду понять, что значит это слово. У нас в доме с давних пор лежала привезенная из Карелии шкура медведя. Она тоже пошла в ход. Мы размачивали ее и ели.… Когда наш дом разбомбили, мы переселились к приятельнице – актрисе. Она болела блуждающей почкой и почти ничего не могла есть. Продукты, приносимые ей, бросала в корзины. Теперь эти корзины стали солидным подспорьем всем нам…Весной 42 нас через дорогу жизни эвакуировали.»


П.Г.Поздняков.
«Военная ситуация к осени 1941 года и блокада Ленинграда поставили под угрозу снабжение армии средствами телефонной связи. Эвакуация в тыл телефонного завода «Красная заря» из Ленинграда была уже невозможна и возникла срочная необходимость организации в тылу нового телефонного завода. По предложению сотрудника ЦНИЛ А.С.Шеина рекомендовалось использовать на новом заводе пьезоэлектрические телефоны вместо электромагнитных, что ускорило бы освоение производства телефонных аппаратов и улучшило их электроакустические и эксплуатационные характеристики. Для  подтверждения этого в ЦНИЛ были изготовлены образцы переносных телефонных аппаратов, в которых были заменены электромагнитные телефоны и угольные микрофоны на пьезоэлектрические. Эти аппараты при активном участии военпредов из НИИ Связи Красной Армии (в Мытищах) были основательно испытаны и дали положительные результаты. Пьезотелефоны позволяли увеличить уровень передачи речи на другом конце линии и улучшить разборчивость (артикуляцию) речи. Военные настаивали на немедленной организации изготовления телефонных капсюлей. Однако это оказалось невозможно из-за отсутствия кристаллов.
Военные предложили получать кристаллы ПЭ из Ленинграда, где по их сведениям было организовано их выращивание. У руководства и специалистов нашей организации это известие вызвало некоторые сомнения, в связи с чем из Ленинграда был вызван специальный курьер, получивший сведения о состоянии вопроса. Через неделю прибыл курьер – капитан Волошин, прилетевший на специальном самолете из блокированного Ленинграда. Он подтвердил, что по решению комитета обороны города из части, в которой кристаллограф Штернберг занимался строительством укреплений, последний был отозван для организации выращивания кристаллов сегнетовой соли, необходимых для нужд предприятий. Производство было организовано на предприятии местной промышленности, которым руководил Г.Я.Волхонский. Кристаллы выращивались в стеклянных кристаллизаторах емкостью 4 литра. Кристаллы вращались при выращивании, совершая 60 оборотов в минуту. Число работающих кристаллизаторов около 20, но может быть увеличено. Цикл роста кристаллов 10 – 14 суток, а вес кристаллов от 1 до 1,5 кг.
Им был привезен образец кристалла. Было решено заказать в Ленинграде кристаллические заготовки размером 21 на 21 на 1 мм. А.С.Шеин и Н.Н.Шефталь тут же составили технические требования и заказ на неограниченное число заготовок. Автор подписал гарантийное письмо на оплату стоимости заготовок. Транспортировку заготовок должно было осуществлять Управление связи КА. На следующий день курьер отбыл в Ленинград и прибыл туда благополучно.
Перелеты Москва – Ленинград были опасны из-за господства немецкой авиации. Через месяц тот же курьер прибыл в Москву, доставил в ЦНИЛ коробку с 5 тысячами штук заготовок. Посылка была вскрыта, заготовки сосчитаны, проверены и из них срочно было сделано несколько  штук ПЭ, электрические параметры которых были сличены с параметрами ПЭ из московских кристаллов. Они оказались идентичны. Курьер, забрав акт приемки заготовок, отбыл в обратный рейс. Кстати, я обратил внимание, что наш постоянный курьер – капитан Волошин – заметно прихрамывал. На вопрос о причине хромоты он сказал, что самолет подвергся преследованию и  совершил вынужденную посадку, при которой он получил ушиб ноги. Позже нам стало известно, что при возвращении в Ленинград самолет был сбит, пилот и курьер погибли».

Штернберг (продолжение):
«Мы приехали в Гурьев, к моему отцу. Помню состояния блаженства в этой глуши, где на простыни можно было выменять продукты…. Потом – осень. И потрясение: чистят капусту и листья – выбрасывают! Это мотовство невозможно было понять!
Вскоре мы уехали в Саратов, куда в свое время был эвакуирован наш университет. Я работал над статьями для журнала. Потом меня опять забрали в армию. Это был уже 1943 год.  В это время из Средней Азии привезли громкоговорители, и потребовалось усилить их звук, чтобы население могло слушать. Саратовский Местпром обратился к физикам. Физики отправили их к кристаллографам. Тогда Местпром обратился к известному кристаллографу профессору Аншелесу. Приехал к нему, кажется,  секретарь обкома партии: « Помогите!». Он ответил:
-Это может сделать только один человек – Штернберг.
-Где он?
-В военных пересыльных лагерях.
Аншелес показал ему кристаллы, рассказал о процессе их роста. Через день этот человек снова заехал к Аншелесу в гостиницу (где размещались эвакуированные) и попросил:
-Покажите мне еще раз кристаллы.
Аншелес согласился, но из ящичка доставал их несколько неловко, что послужило поводом к неожиданному выводу:
-А я ведь не поверил, что они растут. А они вон как  выросли – еле вылезли из коробочки.
Аншелес решил не разочаровывать его и столь неожиданный вывод не прокомментировал.
Меня же вскоре вызвали к командиру полка, который с усмешкой сказал:
- Вас просят откомандировать в распоряжение обкома, как подлежащего забронированию. Но вот в чем штука: здесь ведь все подлежат забронированию!
Однако ссориться с обкомом не стал, и меня откомандировал.
В обкоме мне был задан вопрос:
-Возьметесь за решение этой задачи?
Я рассмотрел тарелку репродуктора и ответил:
-Самое главное - сегнетовая соль. Если наладим производство – сделаю.
Мне дали подвал клуба извозчиков /до войны в городах исполь¬зовалось немало  лошадей/. Я пошел по магазинам и вдруг в одном из них увидел: все полки забиты пакетиками виннокислого калия для ок¬раски тканей. Я понял, что смогу выполнить поставленную задачу.
-Что вам нужно еще?
-Человек  6 - 7 дежурных... Я знаю, как вырастить кристаллы.
 Дали мне человек  6 - 7 пленных немцев. Одна наша лаборантка зна¬ла немецкий и служила нам переводчицей. Работать было не просто: часто отключали электричество. Я поехал на свалку, выбрал все, что мне могло пригодиться.
Кастрюлька, заменявшая сосуд, стояла на плитке. От нее шли трубки и т.д. Работали предельно четко: как только отключали электроэнергию, под плиткой зажигали примус и ручкой крутили трансмиссию... Когда мы получили первые кристаллы, я пошел в обком с требованием:
-Давайте специалиста по работе с репродукторами.
-Думайте и делайте сами, - был ответ.
 Пришлось засесть за чертежи, диффузоры придумывать  из бумаги…Руками размачивали бумагу для изготовления бумажных тарелок. Собрали  конструкцию и выпустили репродукторы.  В 1944 году я ездил с ними в Москву, в инсти¬тут связи. Специалисты исследовали наши репродукторы. Оказалось, что они превосходят все остальные; они передавали естественный голос. Причина этого крылась в том, что для изготовления перегородки в реп¬родукторе мы использовали не дерево, а рулоны листового железа. Вскоре я заключил; договор с заводом № 663, частично эвакуированном в Саратов, с тем, чтобы развернуть производство. Я поступил на этот завод в цех выращивания кристаллов.  Работы в Саратове были развернуты. В Саратове мы встретили день Победы. ...Здесь шли работы с виннокислым калием, участок превращался в лабораторию. У нас работало уже двадцать человек. Главным инженером был Поздняков. Конечным итогом нашей продукции были акустические приборы и фильтры. Америка в это время еще не могла делать такие приборы, как мы. После Победы мы вернулись в Москву. На Большой Полянке предстояло организовать опытный участок по выращиванию сегнетовой соли.»

     Здесь необходимо уточнение: в документах военного времени возникает завод №437.
В начале войны завод №633 возглавил П.Г.Поздняков. В декабре 1941 года пришло решение государственного комитета обороны об эвакуации завода в Ташкент. Однако завод останавливать было нельзя, его продукции не хватало, и  он стремительно  наращивал темпы. Поэтому было принято решение эвакуировать только его часть для создания завода – дублера. В роли главного инженера Ташкентскую группу возглавил Поздняков, а московскую – Шейн. В мае 1942 года  ташкентская часть завода № 633  начала поставлять продукцию. Со временем он стал серийным заводом и получил № 437, а московская часть – опытным заводом № 633, в составе которого была научно – исследовательская группа по разработке пьезоприборов различного назначения. После окончания войны потребность в этом виде сырья резко сократилась, и завод № 437 ликвидирован. Специалисты возвращены в Москву. П.Г.Поздняков утвержден главным инженером завода №633. Директором завода был И.И.Гальперин. В 1947 году и Штернберг и Поздняков оказались в Москве, в одной квартире – дверь в дверь. Квартиры и в те времена были редкостью.  Ухавшие в эвакуацию люди обязаны были вносить квартплату. Если этого не делалось – жилье изымалось и отдавалось другим. Вдобавок началась «чистка» Москвы Сталиным от евреев, когда сажали за национальность. Один из сотрудников завода получил предписание ехать в Ленинград, он имел две комнаты и оставил их Позднякову и Штернбергу. Так как Штейн все эти годы вносил квартплату, то надлежало просто вернуть ему внесенные деньги. Оба влезли в долги, но зато оказались с жильем.
Из эвакуации возвращались организации. Встал вопрос о возврате занятых заводом помещений геологического института академии наук. Одновременно требовалось расширять  профиль завода. Попытки найти выход из этой непростой ситуации стоили места Илье Евсеевичу Гальперину. Его место занял Поздняков. Приказ начальника Главка Лобова о реорганизации завода №633 в ЦНИЛП (пьезотехники) с опытным заводом давал шанс на размещение его в Москве, но снижал статус и зарплату ИТР до самого низкого разряда. Жалобы на руководство МПСС в ЦК ВКПБ и госконтроль не помогли.
Приказом № С-105 Министерства промышленности средств связи СССР от 22 марта 1949 года завод № 633 реорганизован в Центральную научно – исследовательскую лабораторию пьезотехники (ЦНИЛП) с опытным заводом.
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.300,оп.1,д.120,лл.197 – 198. Подлинник.
Слово П.Г.Позднякову.
«Для ЦНИЛП выделили полуподвал и первый этаж в доме №38 по улице Володарского, близь Таганской площади, и помещение склада стройматериалов на Котельнической набережной. Начальником ЦНИЛП назначили Джоник Тарасовича Джаникяна, турецкого армянина, плохо говорящего по-русски. Человек это был злой и опасный, имеющий родственников и другие связи  в органах, и поддержку высокопоставленных лиц. Ко мне он сразу отнесся плохо из - за анкетных данных (от автора: отчим Петра Григорьевича был репрессирован.), счел «засорение» кадров завода №633 и ЦНИЛП «вредительскими» сотрудниками. Проведенная им чистка кадров повлекла как тяжелые потери (трое сотрудников были арестованы), так и немедленно увольнение ряда весьма квалифицированных и добросовестных сотрудников, как ИТР, так и рабочих. Моя хозяйственная и производственная деятельность с начала приема в ЦНИЛ Треста № 13 подверглась тщательной проверке рядом созданных им комиссий, результаты которых направлялись в Главк. За некоторые Главк ставил на вид, но поскольку серьезного ничего не было – дело кончилось ничем. Джаникян послал своего агента в Орел, для наведения справок о моих родных и близких. Отличия от анкет не нашлось.
Наибольший кадровый урон был нанесен увольнением А.А.Штернберга – талантливого кристаллографа, которому завод №633 и ЦНИЛП были обязаны разработкой и способом выращивания ряда новых пьезокристаллов и первыми удачными опытами выращивания кварца. Произошло это так:
Джаникян попросил меня ознакомить его с лабораторией роста кристаллов, которой руководил А.А.Штернберг. При показе ему установок Джаникян начал критиковать и установки и способ выращивания. Штернберг возражал в корректной форме, но Джаникян заявил, что он химик и понимает недостатки принятых приемов кристаллизации. После этого Штернберг вспылил и ответил Джаникяну, что тот просто невежа и ничего не понимает в процессах роста кристаллов. Джаникян побледнел и еле выдавил из себя:
-Вы еще пожалеете о сказанном! – резко повернулся и выскочил из помещения, громко  хлопнув дверью.
Через два дня на стене был вывешен приказ об увольнении Штернберга за сокрытие анкетных данных.
Что же это были за данные?
Штернберг был на строительстве Беломорканала!
Перенос столицы из Петербурга в Москву вынес на первое место проблему  водоснабжения. Возросло число жителей и воды начало резко не хватать. Беломорканал был призван решить эту проблему переброской волжской воды в Москву. Взяты на строительство были жители северных регионов, которые резко обезлюдили. В то время специалистов особо не спрашивали и когда потребовались геодезисты, пришли и взяли ночью студентов. Так там оказался Штернберг. Однако людские ресурсы не безграничны и правительство впервые столкнулось с нехваткой рабочих рук в Архангельске, Вологде, Череповце и т.д. Поэтому по окончанию строительства все были амнистированы. Штернбергу тоже дали справку, которой он не скрывал. Был указ, бывших зэков приветствовали. Даже фильмы показывали. И дали доучиться…»(От автора: строители москанала были расстреляны.)
Слово Штернбергу:
  «В 50-тые годы пришел к нам начальником Джаникянн.  Он нашел нужным убрать меня, Позднякова Петра Григорье¬вича, довольно быстро разогнал коллектив. С Поздняковым было поступлено предельно бесчестно, присвоили его записную книжку, где были записаны телефоны наших потребителей - заводов, и на этом основа¬нии обвинили.
Был у нас Николай Иванович Бабкин, великолепный инже¬нер. 0днажды на телефонный звонок он весело отрапортовал:
          -Генерал Бабкин слушает!
Этого оказалось достаточно.…К нам в лабораторию пришел чело¬век, который часто сопровождал нашу колонну на демонстрации:
         -Расскажите мне о вашей работе.
Начал говорить о кристаллах - его не интересует. Что же тогда? Люди? В таком случае, «Простите, у нас все хорошо». Вскоре раздался зво¬нок по телефону:
          -Алексей Александрович, я у вас недавно был…Меня не называй¬те!... Прошу вас прийти в райисполком.
          - У нас сегодня партбюро, я не   смогу перестроить свой день.
          -Ничего, как освободитесь.
Освободиться я смог только к 22 часам вечера и поехал. Его встретил спускающимся           по лестнице. Он извинился: «3а папиросами  хо¬тел", и мы поднялись  в его кабинет. Он начал спрашивать меня по биографии, что-то выискивая. Я спросил его прямо:
           -Я что, не заслуживаю  доверия?
           - Нет, что  вы, мы надеемся на вашу помощь.
           -В качестве  информатора?
Разговор явно шел не так, как он хотел. Тем более что, как выяснилось, я оказался на редкость бескомпромиссным товарищем.
-Вы слышали,  что ругают советскую власть? - он явно меня провоцировал.
-Нет, не слышал.
-Знаете, а мне иногда приходится...
Все имеет предел – человеческое терпение тоже. Раз это его так интересовало, я и выложил, что слышал, а потом и где: на строительстве Беломорканала от раскулаченных... Разговор продолжался всю ночь. Он вытащил наган, положил рядом и углубился в свои записи Я взял газету и демонстративно начал ее читать... Вошел еще один,  спросил:
-Ну, как?
-Никак, - ответил мой собеседник, повернулся ко мне: - Мы вас про¬веряли: продолжайте работать, можете идти.
-В 5 утра транспорт не ходит, а метро - открывается в 6...Вы ме¬ня задержали, так что извините, до открытия метро придется мне побыть у вас.. .  Я не помешаю, работайте. Я же отдохну вот на этом диванчике.
Подошел к дивану, снял пиджак, лег и заставил себя заснуть.
-Алексей Александрович, сейчас без десяти шесть, Вы как раз успеете на метро, - предупредительно разбудили меня через 50 минут.
Через пять дней вышел приказ: «уволить, как не заслуживающего доверия»... Я разорвал трудовую книжку с такой фразой и швырнул ее на пол.. ..мне выписали другую,  фраза звучала иначе, но суть осталась та же. С такой формулировкой никуда не брали на работу... Пришел по объявлению, написал заявление, но как только в отделе кадров прочи¬тали запись, сразу: "принять не можем!"
-Что же, мне работать нельзя?
-Была бы шея, а хомут найдется!   
-Так вот я нашел хомут - буду работать у вас.
-Видите ли, мы при Совете министров...
-Хорошо, я пойду в Совет министров, узнаю, имею ли я право на труд.
Меня зачислили временно, потом продлили, потом – не издавая приказа о зачислении на постоянную работу – перевели на должность главного инженера в той же организации. Вместе с Василием Васильевичем Чернышевым мы хорошо поработали над плиткой, которой сейчас облицовано здание университета.
-Изделия, которые мы сейчас делаем, должны простоять пять веков. Если простоят 20 лет – уже очень хорошо, - говорил он.
Мы занимались каменным литьем – диопсидом. Вскоре снова началось прежнее – я попал под сокращение.»

ГЛАВА 4.На подступах.
Все еще не ясно, можно ли вырастить в достаточно короткий срок кристаллы кварца, годные по величине для практических целей, не затрачивая на это много лет, как это, по – видимому, происходит в природе.
 А. В.Шубников, член – корреспондент АН СССР, 1948 год.

Перед Второй мировой войной в ряде стран были предприняты попытки выращивания кварца. Так, в 30—40-х годах в Германии интенсивно проводил исследования в области выращивания кристаллов кварца Р. Наккен. В нашей стране в 1940 году по предложению А.В. Шубникова к подготовительным работам по выращиванию кристаллов кварца приступила ЦНИЛ. Руководителем этой работы был назначен Н.Н. Шефталь, старший научный сотрудник лаборатории кристаллографии АН СССР, работавший в ЦНИЛ по совместительству.
В доме № 35 по Старомонетному переулку, где размещались и лаборатория кристаллографии и ЦНИЛ, на первом этаже находилась комната с термостатами, в которых выращивались кристаллы сегнетовой соли. Там же, в довольно тесном помещении был смонтирован железный шкаф кубической формы (2,5 х 2,5 х 2,5 м), для автоклавов. Был написан предварительный технический отчет. Опыты по выращиванию планировалось начать в 1941 году. Начаты они не были — помешала война. В октябре 1941 года ЦНИЛ реорганизована в Государственный союзный завод N° 633, первым директором которого стал П.Г. Поздняков. Это была первая в СССР и третья в мире фабрика искусственных кристаллов (воднорастворимых). На этой фабрике А.С. Шейн, талантливый  ученик А.В. Шубникова, ставший главным инженером в годы войны, на основе выращиваемых кристаллов создал первые советские приборы с механическими часовыми механизмами (гидрофоны, миноискатели, головные безбатарейные телефоны и громкоговорители).
В 1944 году в Москве был создан институт кристаллографии АН СССР. Возглавил его молодой профессор А.В. Шубников. Фактически в институт была реорганизована кристаллографическая лаборатория, которую он возглавлял с момента ее образования. Работы этой лаборатории во время войны были высоко оценены правительством. Главной задачей нового института стало восстановление зародившейся перед войной промышленности искусственного рубина. Одновременно начались и первые опыты по синтезу искусственного пьезокварца. Ими непосредственно занялся старший научный сотрудник Н.Н. Шефталь.
В 1949 году завод №633 официально был реорганизован в ЦНИЛП (Центральная научно-исследовательская лаборатория пьезотехники) с опытным заводом, и параллельно от него была отделена часть завода, преобразованная в ЦНИЛК (Центральная научно-исследовательская лаборатория кварца). Обе организации подчинялись Министерству промышленности средств связи (МПСС).
Работы по выращиванию кристаллов кварца на заводе были предприняты до его реорганизации в ЦНИЛП по инициативе А.А. Штернберга при полной поддержке П.Г. Позднякова. Петр Григорьевич, хотя и окончил МЭИ (Московский энергетический институт), был кварцевиком в душе, и он просто не мог не поддержать предложения Штернберга.
Откроем монографию "А.В. Шубников" под редакцией Н.В. Белова и И.И. Шафрановского (Л„ Наука, 1984): "Успехам в росте новых пьезокристаллов завод, а позже ЦНИЛП, во многом обязан А.А. Штернбергу. Им были выращены кристаллы аммония и калия, нашедшие применение в различных акустических приборах. Затем были разработаны способы выращивания кристаллов виннокислых солей калия и этилен-диамина. Процессы роста кристаллов сегнетовой соли и фосфата аммония были доведены до совершенства". Поэтому инициатива Алексея Александровича нашла полную поддержку у П. Г. Позднякова. На свой страх и риск они самовольно начинают опыты. Оба знают о работах, ведущихся в ИКАНе, знают и то, что работы эти существенных результатов не дали. Зато у А.А. Штернберга, не имеющего ни специальной аппаратуры, ни хорошего помещения, довольно скоро намечаются первые реальные успехи в решении этой сложнейшей задачи.
Выращивание осуществлялось в трехлитровых автоклавах из растворов едкого натрия; шихтой служили обрезки кристаллов кварца, а затравками — кварцевые пластины, почти параллельные граням малого ромбоэдра (пластины АТ-среза). Нагреватель находился в нижней части автоклава. Опыты не были продолжительными, поскольку было много неясного и в режиме роста, и в составе раствора. Было проведено несколько циклов, на основании которых был сделан вывод, что "... затравки удовлетворительно регенерировали, и наблюдался слой наросшего кристалла, прозрачный, толщиной около одного миллиметра". Были заказаны автоклавы большей емкости — десятилитровые. Однако вскоре работы пришлось прекратить, ЦНИЛП был переведен в новые помещения на улицу Володарского в дом № 38 и на Котельническую набережную. Переезд и строительство ряда зданий, которые велись собственными силами, прервали научные работы. Была и еще одна причина: внеплановые работы по кварцу вызвали неудовольствие руководства ЦНИЛП.  А.А. Штернберг из ЦНИЛПа вынужден был уйти.
Закрывая за собой дверь ЦНИЛПа, Штернберг не знал, что его провожает взглядом один из тех людей, которому было суждено  стать одним из его преданных учеников  — Алексей Владимирович Симонов.
После окончания Московского электротехнического института инженеров связи А.В. Симонов был распределен в Мытищи. Однако выполняемая работа не соответствовала профилю его специальности, и он начал подыскивать новую. Так он оказывается в ЦНИЛПе в должности инженера-электрика.
Через год А.В. Симонова назначили начальником акустической лаборатории и поручили разработку и изготовление шумомеров на переменном и постоянном токах с микрофонами на основе кристаллов сегнетовой соли. Затем он занимался фильтрами междугородной телефонной связи.
Между тем работу А.А. Штернберга, по предложению П.Г. Позднякова, продолжила молодой специалист, выпускница МГУ, Е.Д. Виноградова-Дукова. Ею было выращено несколько кристаллов удовлетворительного качества с толщиной наросшего слоя около 5 мм на одну сторону. Из наросшего слоя был выполнен образец кварцевого резонатора, испытания которого провела Е.Г. Бронникова. Акт свидетельствует, что основные параметры пластины (частотный коэффициент, активность) не отличаются от параметров пластины из природного кварца.
В 1952 году уходит из ЦНИЛПа П. Г. Поздняков.
Не так просто бросить работу, которой отдана большая часть жизни. Но дадим слово ему самому. События происходят после уличения в краже его записной книжки.
«Я обратился к министру с письмом с просьбой оградить меня от Джаникяна. Прибыла комиссия, две недели  изучала обстановку. В результате вынесли Джаникяну и мне по выговору за неумение наладить  отношения. Похитительнице тоже. С приказом меня ознакомил Джаникян. Льстиво улыбаясь, подавая руку, он предложил мне « вечную дружбу». Я был обескуражен таким  финалом. Пожать руку я, естественно, не мог. Молча расписался на приказе и вышел из его кабинета. Похитительница записной книжки была освобождена от должности инспектора спецотдела и вскоре переведена в Главк с повышением оклада. У меня до сих пор хранится ее записка с извинением за совершенный поступок… Через полгода звонок от клерка из отдела руководящих кадров МПСС с предложением прийти для переговоров о переводе в аппарат Министерства. Такое же приглашение получил Г.Н.Стайков, начальник конструкторско-технического отдела ЦНИЛП, один из свидетелей  уличения в краже. Переговоры велись в мягком тоне, предлагали должность главного инженера Главка. Я отказался, не желая менять профиль специализации. Месяца через  три вызов повторился и принимал меня уже начальник отдела. Разговор шел жестко. Мне дали понять, что если откажусь – могут назначить на должность главного инженера в Иркутске.
Я отказался. Через непродолжительное время третий и последний вызов к зам.министру по кадрам: три дня на размышления,а назначение будет зависеть от ответа.
Я посоветовался с женой. Она ,после рождения ребенка в Ташкенте, перенесла туберкулез, много болела, стала инвалидом и не могла работать.
-Если тебя переведут в Сибирь, я останусь в Москве и никуда не поеду. Решай.
Дальнейшую борьбу я счел бесперспективной и согласился на перевод в аппарат МПСС.
Потом мне объяснили: перевод наверх был обычным приемом удаления неугодного сотрудника с занимаемой должности из-за отсутствия компромата. Зам.директора Главка , похлопав меня по плечу, сказал:
-Считай, что тебя спасли. Иначе он (начальник ЦНИЛП) посадил бы тебя.
В январе 52 вышло два приказа: о моем назначении главным инженером Главка и моем назначении председателем секции по кварцу при НИС МПСС, превратившем меня как бы в куратора по пьезотехническим вопросам. Кроме прочего, мне поручили отслеживать процесс подготовки решения по реорганизации ЦНИЛП в НИИпьезотехники. Сложность была в том, что следовало выбрать: Москва или периферия? Решение о размещении так и не было принято, но приказ об организации Всесоюзного НИИпьезотехники (ВНИИП) Сталин подписал незадолго до смерти в  конце 1952 года. Однако из-за смерти последнего его рассылка задержалась».
 На  место Позднякова назначают А.В. Симонова. Однако Джаникян не учел, что есть люди, способные понимать великие идеи и их значение для страны.  Знакомясь с лабораторией, Симонов зашел и туда, где (как тогда было принято говорить) "варили" кварц. К этому моменту кварцем занимался инженер В.Д. Митькин. Зашел А.В. Симонов на несколько минут, а остался на всю жизнь в мире кварца. С этой встречи заместитель директора ЦНИЛП по научной части А.В. Симонов становится членом небольшого кварцевого коллектива, изыскивая способы помочь ему.
Достижения лаборатории тогда были более чем скромные: в год планировалось  вырастить кристаллы массой до 30 граммов, далее до 50 и 150 граммов. Воспроизводимость результатов была крайне низкая. Часто в процессе исследований кристаллы росли, а в контрольном цикле результаты не подтверждались. В точности повторить удачный опыт, практически никогда не удавалось. Следует напомнить, что эта же проблема стояла и перед ИКАНом, Над ее решением бились, но тщетно. Заведующий кварцевой лабораторией ИКАН СССР В.П. Бутузов внимательно следил за работами в ЦНИЛПе.
Владимир Петрович Бутузов — кандидат физико-математических наук, один из первых учеников академика Н.В. Белова. До 1950 года он занимался проблемой выращивания кристаллов корунда. После завершения темы он, по предложению Н.Н. Шефталя, переключился на проблему выращивания кристаллов синтетического кварца.
В.П. Бутузов считал, что работать следует на высоких давлениях, с чем решительно не соглашались В.Д. Митькин и А.В. Симонов. "Штернберг работал на низких давлениях, судя по статье, американцы — тоже", — таков был один из главных аргументов В.Д. Митькина.
Ознакомившись с фотографией и статьей американских исследователей А.С. Уокера и Е. Бюллера, В.Д. Митькин и А.В. Симонов пришли к выводу, что сосуды у американцев, скорее всего, были рассчитаны на 400° и давление 4-Ю7 Па. А.В. Симонов начал поиски подобных автоклавов по Министерству нефтехимической промышленности. Нечто соответствующее желаемому удалось обнаружить в Ангарске. После довольно долгих переговоров в Ангарск вылетел Г. А. Коробов.
Геннадий Александрович Коробов, техник-электрик, пришел в лабораторию недавно и сразу же стал незаменимым помощником А.В. Симонова. Сохранив армейскую привычку четко исполнять задания, он дополнил ее своей верой в то, что работы лаборатории имеют громадное значение для страны.
Г.А. Коробову удалось отыскать на складах Ангарска нужное оборудование, разрезать и максимально подогнать его к нарисованным Симоновым эскизам. Вскоре в лабораторию поступили заготовки для автоклавов емкостью 10-12 литров, рассчитанные на нагрев до 400° С и давление 4-Ю7 Па. Размещены они были в помещении бывшего гаража на Котельнической набережной.
Между тем ставший председателем секции по кварцу при научно-техническом совете МПСС П.Г. Поздняков подал министру докладную, в которой настаивал на необходимости расширить объем работ в области синтеза кварца. В рамках ЦНИЛП решить эту задачу не представлялось возможным. Нужны были специалисты, оборудование, помещения, деньги.. . Неожиданно он получил очень сильную поддержку со стороны геологов — начальник 8-го Главного управления Г.М. Сафронов не только поддержал его, но и от лица своего управления брался за решение поставленной задачи...
Таково было положение к моменту создания нового института. Мы не ставим задачей доказать, кто был первым в вопросе синтеза кварца. Эти попытки начали приносить результаты с 1845 года. И в нашей стране ученые немалого достигли. Но напоминаем главное: повторить удачный цикл никому из них, как правило, не удавалось. С какого-то момента процесс выходил из-под контроля исследователя. Не было разработанной технологии роста кристаллов; ЦНИЛП и ИКАН подошли к барьеру, взять который им было не суждено.
,
ГЛАВА  ПЯТАЯ
ГЕОЛОГИ
Солдаты геологии, мы знали,
что значит мерзнуть и не есть – не пить.
Но все, что нам Страною поручалось,
Мы брались в повседневность воплотить.


Геологи работают на тех, кто еще не
родился.
Б. Бурлак

Для того чтобы правильнее понять истоки поступков людей, я пред¬лагаю тебе, читатель, снова вернуться в прошлое, к Тресту № 13, образо¬ванному в 1937 году на базе Таджикско-Памирской экспедиции. Этот Трест был призван решить задачу обеспечения страны пьезоэлектриками.
Передо мной протокол производственно-технического совещания работников Треста №13 от 26 апреля 1938 года. Присутствовал сорок один человек из одиннадцати организаций. Многие из присутствовавших станут известными людьми, достигнут больших ученых степеней... Сейчас они спорят, аргументируют, прогнозируют.. . Но есть нотки, ко¬торые многое скажут нам, живущим сегодня: "... место¬рождения очень невыгодно территориально расположены. Месторожде¬ния Полярного Урала находятся далеко, Памирское - на большой высо¬те, а Волынские — расположены вблизи границы ..." — это из доклада Р.В. Нифонтова, главного инженера Треста № 13.
Ты уже угадал их тревоги, читатель. . . Ты-то знаешь, что Волынские месторождения будут оккупированы через неделю после начала Великой Отечественной войны. Правда, фашисты так и не смогут отыскать приго¬товленное для отправки сырье, его успеют спрятать рабочие. . .
"... Нужно поинтересоваться одной точкой, находящейся на дороге от Невера к Алдану, откуда привозились отдельные гальки хрусталя", — предлагает представитель ЦНИГРИ Д.В. Никитин.
.. . Суммы, отпускаемые на геологические работы, были невелики. Да и не располагала страна в те годы большими. Тем большее удивление вызывает объем выполненных работ. Геологи не могли не заглядывать в будущее. А оно, это будущее, в настоящем в немалой степени зависело и от них.
Весной 1941 года небольшой геологический отряд из пяти человек прибыл на Алдан. Начальником отряда была назначена 24-летняя девуш¬ка — геолог Людмила Чернышкова.
Отряд прибыл в Якутию на полевой сезон. Была поздняя весна, когда щедрая природа Южной Якутии вскипает буйством красок и зе¬лени. . . Напряги воображение, читатель. Представь это сочное синее небо, чистейшие ручьи и реки, изломы сопок в ковровой плотности стланика, жемчужно-серые свалы курумника и плюшевую мягкость якут¬ских болот - марей... И представь  жаркий , плюс 25 градусов, день ... А теперь доверши картину и представь себя в этом "раю" в маршруте: сверху — солнце, ноги - в ледяной воде (мари, реки и ручьи питаются за счет тающих льдов, так что "ледяная" не преувеличение, а констата¬ция факта). Между солнцем и марью — комары и гнус, а твой маршрут из мари на сопку, через стланик, продираясь сквозь его густое сплете¬ние, по куруму снова в марь, и нет ни одного метра, где бы ты мог сме¬ло, не глядя, сделать шаг ... А ведь они не гуляли, они работали... Вот так они шли, покрывая территорию кольцевыми маршрутами, не имея связи и радио. В одном из маршрутов, выйдя на берег Алдана, от проплывающих плотовщиков они узнали о начале войны. С кем — пло¬товщики точно не знали: с японцами или немцами,  В народе ждали беды и от тех и от других. Геологи поняли одно: задача меняется. Теперь нужна не рекогносцировка, а месторождения.
Ты спросишь, читатель: а разве так бывает, чтобы захотел — и от¬крыл месторождение? Позволь тебе напомнить: но ведь и так, чтобы одна страна отбилась от сверхвооруженной всей Европой армии, тоже до этого не было. Может потому мы и сумели победить, что в тылу забы¬ли слова "так не бывает".
В титаническом напряжении первых месяцев войны об этом отряде попросту забыли. Сейчас трудно понять, каким образом люди, лишенные техники и почти полностью — продовольствия, нашли в себе силы и му¬жество продолжать кольцевые маршруты, готовиться к зимовке. Но мы достоверно знаем одно: первое известие от них было получено не в виде просьбы о продовольствии, а требование: "Нужны кадры. Есть серьез¬ные проявления кварца".
В 1942 году сюда были направлены геологи: молодой специалист, только что окончивший Свердловский горный институт Константин Кашкуров, из Магаданской оловоразведочной экспедиции переведен молодой специалист Михаил Харин, Впрочем, Харину в этот раз долго работать не пришлось — его мобилизовали. На фронте он окажется в одной части с Л.Н. Хетчиковым (еще одна знакомая тебе, читатель, фамилия).
В 1943 году, после ликвидации Куликолонской экспедиции, на Алдан прибыли Г.М. Сафронов, А.А. Шапошников, А.С. Гудков, Г.Б. Митич и другие геологи.
Георгий Михайлович Сафронов с Урала, родился в семье лесника. Его трудовой стаж начался с 12 лет. В 1938 году по путевке ЦК ВЛКСМ Туркмении он был направлен на подго¬товительные курсы, по окончании которых поступил в Средне-Азиатский государственный университет в Ташкенте. Не просто было ему учиться — помощи ждать не приходилось, и он ездил вначале коллектором, а затем прорабом с экспедициями, зарабатывал право зимой сидеть в аудитории. С началом войны учебу пришлось отложить. В апреле 1942 года он был переведен в систему Треста № 13 МЭП в Куликолонскую экспедицию заместителем начальника ташкентской группы.
Анатолий Шапошников, студент МГРИ, прибыл в Кулико¬лонскую экспедицию в мае 1941 года на преддипломную практику. В связи с временным прекращением работы МГРИ он остался в экспедиции. В 1942 году поступил, а в 1943 году окончил без отрыва от работы Средне-Азиатский индустриаль¬ный институт.
На Алдан Г.М. Сафронов был направлен начальником пар¬тии, а А.А. Шапошников — начальником разведочного отряда.
В декабре 1943 года из Памирской экспедиции на Алдан был также переведен молодой специалист, горный инженер Иосиф Фрадкин, только что окончивший Свердловский горный институт.
Приказы по экспедиции, записанные в нескольких тоненьких школь¬ных тетрадях, составляют целую эпоху. В те времена не вызывал удивле¬ния, скажем, такой приказ начальника экспедиции Н.П. Ермакова (впо¬следствии профессора МГУ): "... Выдать по 100 граммов сахара брига¬дирам и проходчикам в виде премии... " К работникам экспедиции из западных областей, из разрушенных войной домов, ехали родственники, старики и дети. Им паек не полагал¬ся. Но лучшее члены экспедиции отдавали им...
Геология тех лет... Когда в 1952 — 1953 гг. начнут проводить ис¬следования с помощью рентгена,  все проходчики попадут в группы силикозников... Еще бы, работы велись вручную, 13 сантиметров в сутки по одиннадцатой категории плотности — тогдашняя норма про¬ходки ...Я приглашаю тебя, читатель, в маленький бревенчатый барак Суон-Тиита в конце 1943 года. Вечер. У "буржуйки" собрались геологи и гор¬няки. Из знакомых тебе здесь Чернышкова, Сафронов, Шапошников, Кашкуров, Фрадкин.. . Не часто им удается собраться вот так, вместе. Они пьют чай, заваренный брусничным листом, поют, смеются, спорят... Ты ожидал застать их суровыми? Нет, они молоды и этот вечер их. Они верят в себя, в будущее... Не сомневаются ни на минуту, что фашисты будут разбиты и пытаются представить мир без войны.,. Хочешь знать, что их интересует? Пожалуйста: хорошо бы иметь обобщенные данные по всем кварцевым месторождениям — суммированный итог полевых геологических книжек; ... ученые начинают растить кристаллы — они  слышали об этом — поскорей бы. . . Зная, что потребности в кварце в будущем возрастут и удовлетворить их будет не просто, верят, что наука поможет.. .
Они только не знают, что к реализации задачи по выращиванию ис¬кусственного кварца им тоже придется приложить силы!
Не просто добираться до участков работ. Делать это приходится пешком, а перепады высот немалые. Ровных площадей на Алдане мало, все в основном в гору да с горы. Иногда местные оленеводы заезжают, но этот вид транспорта сложен. Спускаясь с горы Высокой, олени понес¬ли, и Людмила Чернышкова оказалась на дороге со сломанной ногой. Девушка приготовилась ночевать в снегу, не рассчитывая, что ее хватятся до утра. .. К счастью, олени добежали до поселка, и ее пошли искать... Долго лежала в бараке, обрабатывала собранный материал и свой, и кол¬лег, пока не срослась нога.
Жаль, что ты, читатель, не можешь видеть их в эти часы, слышать их голоса, их смех... Назло всему — фашистам, голоду, морозному ветру за бревенчатыми стенами, — они молоды, эти солдаты геологии, и полны оптимизма. Завтра они снова разойдутся по участкам, будут мерзнуть вместе с рабочими на штольнях, вглядываться в забои при тусклом свете карбидных ламп, экономя карандаш, коротко записывать в полевые книжки, подбадривать усталых проходчиков. . . Отвечать за судьбы вве¬ренных им людей. Солдаты геологии... Да, они были именно солдата¬ми, призванными Родиной. Их заявления военкоматы приняли, но напра¬вила их Страна сюда — ибо кто-то должен был делать и это Дело. Государ¬ство знало — у него большое будущее, и во имя этого будущего направ¬ляло геологов работать, а не сражаться. Что ж, за плечами каждого из них конкретное дело. Те, кто знали Анатолия Александровича Шапошни¬кова в более позднее время, едва ли узнали бы его в этом молодом, обветренном, легком на подъем человеке. А между тем за плечами у А.А. Шапошникова уже открытое месторождение "Новое" . .. Характе¬ры этих людей выковывают обстоятельства. Те волевые решения, за ко¬торые многие позднее будут их осуждать, сегодня в них воспитывает сама жизнь.
К концу войны уехал на Урал в Светлинскую партию начальник отря¬да К.Ф. Кашкуров, восстанавливать Волынь ушел горный инженер И. И. Фрадкин, в производственно-технический отдел Треста № 13 отозва¬ли участкового геолога Л.П. Чернышкову. .. Но расстояния не оборвали связей между ними. Узы алданского братства они сберегут на всю жизнь.
В 1946 году М.Я. Харин, завершив свой долгий вынужденный "мар¬шрут" по Западной Германии, вернулся к прерванному — якутскому. Ехал М.Я. Харин по договору на три месяца, не зная, что останется на 40 лет. На Колынском месторождении отряд М.Я. Харина занимался поисками, а отряд А.А. Шапошникова — разведкой. Здесь оба начальника познакомились и подружились. Эта дружба тоже выдержит испытание временем. В 1948 году А.А. Шапошников станет начальником этой пар¬тии, а позднее - главным инженером экспедиции, заменив ушедшего на повышение Г.М. Сафронова. "... В Анатолии меня удивляли работо¬способность и подход к работе. Ни разу я не слышал, чтобы он отругал рабочего. Указания давал четкие, ясные. Случая, чтобы их не выполни¬ли, не помню... Он умел не только сделать, но и проанализировать сде¬ланное. Собранный, выдержанный, он никогда не позволял своему настроению взять верх", — вспоминает М.Я. Харин.
Их праздники... Распределяли, что кому нести: ягоды, рыба, посу¬да, птица. Уходили в тайгу за мясом, возвращались усталые , довольные. И приходила песня. Песня была их подспорьем, все, что словами не гово¬рилось — песня выражала. Их любовь к песне будут отмечать все, с кем они столкнутся в жизни. Менялись времена, оставались верными себе люди. Вот только работа делала все более известными их имена.
Весной 1946 года по Южному Уралу к поселку Имбекчиль двигалась небольшая партия. Бык, запряженный в телегу, тащил все имущество и оборудование, рядом шагали начальник партии К.Ф. Кашкуров, его жена — техник Е.А. Кашкурова, молодой специалист — геолог Юрий Ануфриев и 8 рабочих. После проведенных К.Ф. Кашкуровым поиско¬вых работ предыдущего сезона, им была открыта одна из хрусталеносных жил Имбекчиля. В этом году они планировали изучить экзоконтактную зону Джабык-Карагайского массива. До Имбекчиля оставалось 30 километров, вечерело, начинал накрапывать дождь. Где-то далеко в стороне светились огоньки деревни Куликовка. Но дождь усиливал¬ся, и партия поспешила укрыться в каком-то полуразрушенном сарае, бывшем, видимо, свинарнике.
Рано утром двинулись дальше. Дорогу размыло и им пришлось повернуть в гору. Поднявшись вверх, трое специалистов, как всегда, разошлись посмотреть окрестности, ибо даже переход к месту назна¬чения геологи использовали для частичной рекогносцировки местности. Когда они снова сошлись, карманы всех троих были полны кристаллов. К.Ф. Кашкуров распорядился оставить для более детальных изысканий Ю.Н, Ануфриева и часть рабочих. .

История в биографиях. Слово Е.А.Кашкуровой:
«- Юра, оставайся. Всю гору покрой закопушками. А мы идем дальше.
Через неделю Юра приходит, приносит большой кристалл;
- Мне кажется, там – гнездо.
Мы ликвидировали следы своих работ (геологи в те годы за собой ям и канав не оставляли) и на той же запряженной быком телеге поехали в Астафьевку. По дороге на быка напали оводы, он понес… В Астафьевке с трудом нашли квартиру: все ободрано, клопы…Из обстановки – скамейка, ящик да печка.
Восьмой закопушкой «сели» на гнездо и на 390% выполнили план экспедиции. Потом решили: укроем кристаллы соломой, чтоб не лопались и закроем гнездо. А то трактористы их таскать начали: нагреют, а потом в ведро с холодной водой, и любуются, как  кристаллы трещат,… Но тут приехал Паращенко:
- Вы что, с ума сошли?!
- Так их же некуда уже класть!!!
Обычно после обеда привезу, вымою, опишу… а на следующий день – новая партия. Так и получилось, что все полы у нас кристаллами выложены!
Ну, нашли мы старика, он наплел корзин. Запаковали мы кристаллы и повезли в Свердловск. 18% средний выход моноблоков дало наше сырье. Кашкуров и Ануфриев стали первооткрывателями, а я, как носящая с мужем одну фамилию, сопутствующей. Ануфриев свою премию (2,5 тысячи) проел на конфетах, а Кашкуров сложил с моей, и купил себе ружье».  . Так было открыто одно из крупнейших кварце¬вых месторождений — Астафьевское.
Ануфриев, прошедший войну и го¬ды голодного студенчества. . . проел свою премию с друзьями на конфе¬тах!!! Не знаю, как тебе, читатель, а мне по-человечески много говорит этот факт.
Впоследствии выяснится, что на этой территории, ранее два сезона работали геологи металлургического института Магнитогорска Прохо¬ров и Мещеряков. В 1940 году они дали отрицательную оценку этому району на кварц.
В начале 50-х годов Г.М. Сафронов стал начальником 10-го Главно¬го управления, возникшего на базе реорганизованного Треста №13.
Из воспоминаний П.Г.Позднякова:
« В конце 1953 года началась реорганизация министерств – создание «трехголового»: электростанций, электропромышленности и промышленности средств связи. Она вызвала неразбериху в управлении и фактически не могла быть реализована. Зато возникший избыток руководящих кадров для меня оказался счастливым: удалось без сложностей получить согласие на перевод из МПСС в НИИ – 85.
Работая в МПСС мне часто приходилось иметь дело с 8 – мым Главком, которым руководил Ф.И.Собенин. Федор Иванович был специалистом по телефонии, человек не молодой, должность его не радовала. Он стремился на знакомую работу и просил о замене. В искусственный кварц он не верил. Помню его слова:
- Ты знаешь, что немцы изобрели эрзац сливочного масла – маргарин? Но разве они идентичны? Так и искусственный кварц – это эрзац кварца и никогда не заменит природный по качеству.
После этих фраз я прекратил с ним разговоры об этой проблеме. Решение о его замене, наконец, было принято и в 52 году с Памира прибыл кандидат на эту должность – геолог и начальник Памирской экспедиции бывшего треста №13, а ныне 8 ГУ Сафронов. Его направили ко мне, мы встретились в помещении бывшего  Треста №13 на Кузнецком мосту в присутствии главного инженера 8 ГУ А.С. Гудкова, ярого противника передачи вопроса искусственного кварца в руки геологов. Он твердо верил, что это дело химиков, а не геологов, которые в этом деле ничего не понимают. Сафронов выслушал все заинтересованно. В конце года вопрос о назначении Сафронова начальником главка был подписан и он уже сам обратился ко мне с просьбой ознакомить его с проблемой выращивания кварца в ЦНИЛП и представить директору ИКАН члену-корреспонденту А.В.Шубникову.
Мы вдвоем посетили ЦНИЛП, где ограничились осмотром лаборатории роста кристаллов. На тот момент ею руководил ставленник Джаникяна В.Д.Митькин – человек с незаконченным средним образованием. Он хотя и проработал на заводе №633 десять лет, к росту кристаллов прежде никогда отношения не имел.
Сафронов впервые, видимо, столкнулся с процессом выращивания. Он рассматривал устройство  автоклавов, задавал вопросы. В лаборатории не было ни одного заряженного автоклава. На вопрос « Почему так?», Митькин смущенно ответил, что уволились два специалиста – кристаллографа (Е.Д.Виноградова – Дукова и О.Г.Козлова). Последний оставшийся кристаллограф А.В.Воронков, который не занимался ростом кристаллов, в этот день на работе отсутствовал. Сафронову были подарены образцы кварцевых затравок со следами регенерации и тонким слоем наращенного кристалла.
Я созвонился с Шубниковым. Тот пообещал принять Сафронова и ознакомить с результатами. Но удивился, что сам Сафронов не обратился к нему лично с этой простой просьбой. Я передал его слова Сафронову и предложил встретится после встречи с Шубниковым с лучшим кристаллографом – ростовиком А.А. Штернбергом. Моя уверенность в этом подкреплялась тремя годами работы: Штернберг единственный, кто может решить эту проблему.
Договорились встретиться у Сафронова на Кузнецком мосту, но встречу пришлось отложить – умер Сталин. Встретились после похорон. Сафронов внимательно слушал Штернберга. На вопрос:
-Сколько времени потребуется на решение проблемы?
 Штернберг, не задумываясь, ответил:
-Три года на выяснение условий роста и еще три на создание оборудования для промышленного выращивания кристаллов пьезокварца и его освоение.
На все вопросы Сафронова он отвечал уверенно, со знанием дела. Сафронов предупредил, что работы по кварцу начнутся позже, а  до этого предложил поработать геологом в любой экспедиции по добыче кварца 8 Главка. Выбор места – по карте на стене его кабинета, где были отмечены месторождения кварца. Штернберг выбрал Кавказскую экспедицию (Грузия).
-Это удобно, так как вас просто и быстро можно будет отозвать, когда возникнут условия для выращивания кварца, - сказал Сафронов и предложил Штернбергу, не откладывая дела в долгий ящик, написать заявление и заполнить анкету, что Штернберг сделал тут же в кабинете.
Потом Сафронов предложил «отметить» и мы  втроем отправились в «Савой», ближайший ресторан с хорошей репутацией. Заказывал и оплачивал плотный обед Сафронов. Мы были молоды и голодны.»
 Так за еще несуществующим инсти¬тутом был закреплен его основной специалист.
Трудными были первые послевоенные годы. Помнят люди и неуро¬жаи, и тяжелые погодные условия. Нелегко пришлось и геологам. Здесь необходимо сделать отступление и упомянуть еще о двух лю¬дях, которые в это время работали в Алданской экспедиции. Подробнее мы расскажем о них позднее. В 1946 году в Суон-Тиит прибыл геолог Е.М. Цыганов. В 1951 году, после окончания МГУ приехал сюда моло¬дой геолог Л. И. Цинобер.
 В конце 1953 года по ряду причин в бедственном положении оказалась Алдан¬ская экспедиция. Мало того, что она задолжала государству, под угро¬зой находились не только план, но и жизнь людей. Требовалось срочно принимать самые действенные меры, а Главк практически не располагал ресурсами для помощи. И тогда Г.М. Сафронов вызвал с Урала К.Ф. Кашкурова. Тот вначале наотрез отказался — слишком хорошо знал создав¬шееся положение. Г.М. Сафронов не настаивал, сказал: "Ладно, по¬думай".
История в биографиях. Слово К.Ф.Кашкурову:
« Ночевал я в Тушино, у брата. Вечером, после того, как я все рассказал, у нас произошел приблизительно такой диалог:
Брат спросил:
- Сафронов тебе друг?
- Да.
-На какое время он тебя отправляет?
- На год.
- Следовательно, он обратился к тебе за помощью как к другу. Ты же поступаешь не по товарищески.
Результатом этой беседы был мой утренний визит к Сафронову:
- Георгий Михайлович, я согласен.
В марте 1954 года я прибыл в базовый лагерь экспедиции в поселок Хатыми. К этому времени на экспедиции «висело» полтора миллиона задолжности по зарплате. Вдобавок, несмотря на обилие продуктов в складах базового лагеря, в партиях голодали. Момент, когда можно было завезти продукты и оборудование по льду, был упущен.
Честно говоря, я струсил. Бросился в Алдан, заказал переговоры с Сафроновым:
- Все, что вы рассказывали в Москве – ерунда. Но то, что я увидел – превосходит все мои опасения! Помочь чем-нибудь можете?
— Нет, но я послал тебя.»

Уехать, бросить все... Нет, этого он уже не мог. Бросился в горком партии:
— Два самолета!
— Суровая зима, Катырхай спасти не можем, на рудниках более 10 тысяч человек. Поймите..., - ответили ему.
Он понимал. Но в партиях сидели люди, которые надеялись только на него. Он отвечал за их жизнь... Кашкуров жил в аэропортовской гос¬тинице, его уже все знали... Каждый день взлетали самолеты и все — не к нему. И тогда, отчаявшись, он обращается к главе правительства — Н.С. Хрущеву. Терять ему было нечего.
Его разбудили ночью: "Начальник аэропорта просит к телефону". Услышав: "вам дают два самолета", он впервые за это время расслабил¬ся, прислонился к стене и почувствовал, как движется во Вселенной Земля.
Два РП-5, грузоподъемностью 0,5 тонны, полмесяца работали на экс¬педицию. Прежде всего, были отправлены продукты... Потом удалось отправить даже несколько бочек бензина. Удача воодушевила. Вернув¬шись в Хатыми, он организовал транспортный поезд, решив использовать апрельские наледи. На первый "газон", возглавлявший поезд, сел сам. Решил: "Тонуть будем - так с меня"... Это не было бравадой, это было его сутью... Поезд прошел до Суон-Тиита. Никогда Константин Федо¬рович не спрашивал с себя или близких меньше, напротив, с себя - вдвойне. Нелегко было стоять с ним рядом.
Кто сказал, что время декабристок миновало, что нет больше таких женщин на Руси? А жены геологов, идущие рядом с мужьями по самым трудным дорогам? Когда в экспедиции узнали, что с новым начальни¬ком едет его жена, могли ли люди подумать, что на самый трудный учас¬ток пошлет он ее? А кого же еще мог он направить? Самый строгий спрос с близких — это было его правилом.
В 1953 году после тяжелой болезни в Москву, в ЦНИЛК, сдав Во¬лынскую экспедицию, переехал И.И. Фрадкин. Размещалась кварцевая лаборатория на Покровке, на Чистопрудном бульваре. Занималась она двумя проблемами: обогащением кварца и изготовлением резонаторов.
Работало в лаборатории 35 человек, среди них Я.П. Снопко, Н.И. Андрусенко и другие. Сырье брали из хозрасчетного цеха, расположенного на Полянке, куда кварц поступал из всех экспедиций. Теперь Г.М. Сафронов и И.И. Фрадкин встречались часто. Внимательно следя, как ведутся работы в области синтеза за границей, они приступили к составлению служебной записки. В это время произошла еще одна реорганизация, и 8-й Главк перешел в подчинение Министерства радиотехнической промышленности. Г.М. Сафронов записался на прием к министру — при¬шла пора действовать. Через день министр принял его, ознакомился с предоставленными документами, и через неделю, в марте 1954 года принято решение об организации нового института с опытным заводом. Таким образом, 2 марта 1954 года  - фактическая дата рождения нашего предприятия.
Надо сказать, что в глазах очень многих людей это выглядело аван¬тюрой. Главный инженер 8-го Главного управления А.С. Гудков сфор¬мулировал это мнение предельно четко:
— Вы беретесь не за свое дело. Это дело химиков, а не геологов... Если когда-нибудь нас и будут судить, то только за искусственный кварц...
Могли ли сомневающиеся знать, какая огромная подготовительная работа стояла за начатым делом? Теперь остановить его не мог уже ни¬кто: страна признала его необходимость. А риск, ответственность? Что же, геологи привыкли к ним. Новый институт было решено создавать на базе ЦНИЛК и отчасти ЦНИЛП. Временно директором нового института Г.М. Сафронов назначил И.И. Фрадкина, правда, сразу сказав: "Дирек¬тором ты числиться будешь, но быть им — нет". Фрадкин согласился. Вот еще одна черта этого поколения: должности их интересовали мень¬ше, чем сама работа. Со временем Сафронов собирался возглавить институт сам.  Но пока было решено: как только будет найден хороший директор института, И.И. Фрадкин станет начальником конструкторско¬го отдела. Это была та работа, которую он знал и любил. Из Киева, теле¬граммой за подписью министра, была вызвана Л.П. Чернышкова.
— Нам нужны наши кадры, — сказал ей Сафронов, узнав, что она перешла на преподавательскую работу, — приезжай, будешь помогать Фрадкину организовывать институт.
Людмила Платоновна поняла это "надо" и вскоре выехала в Москву. Алданское геологическое братство приступало к решению новой задачи. 



ГЛАВА   ШЕСТАЯ
ВНИИП
Природа предстает нам в виде какой-то священной книги, богато иллю¬стрированной, но написанной на непо¬нятном нам языке.
Д. Леббок
Как хочется заглянуть в самое начало, в самый первый день и по каким-то особым приметам угадать в нем будущее наше величие. Как будто есть такой особый день, не подготовленный прошлым.
И.И. Фрадкин, Л.П. Чернышкова, Я.П. Снопко — первые кадровые работники ВНИИПа — Всесоюзного научно-исследовательского инсти¬тута пьезооптического минерального сырья. Первые дни существования нового института не были отмечены для них чем-то особым. Каждому из них не раз приходилось начинать жизнь как бы с нуля. Вот и сейчас они приехали в первое помещение нового института: подвал на 9-й Пар¬ковой улице ... Вошли, огляделись и для начала засучили рукава — пред¬стояла уборка. Наведя порядок и подготовив первое рабочее место, сели к столу.
Кроме решения, у них ничего не было... Впрочем, читатель, ты прав, не соглашаясь со мной. Слишком долго они шли к этому моменту, чтобы оказаться неподготовленными. Конечно, было! Были поставлен¬ные перед новым институтом задачи — вести работы предстояло в двух направлениях: в области получения искусственного сырья и в области поиска природных пьезооптических минералов (кварца, флюорита, исландского шпата). Были люди, о которых они точно знали: будут ра¬ботать в новом институте. Были планы, долго вынашиваемые, которые наконец-то, должны были воплотиться в жизнь. И была вера: институту предстоит огромное будущее.
Солнечный квадрат на полу наполнял комнату мягким сиянием. Трое людей у стола планировали будущее.
За схему должностных окладов решили принять систему оплаты в Министерстве радиотехнической промышленности СССР. Самые высокие оклады в этой системе 2200 и 2300 рублей. Затем "прикинули" тема¬тику работ и людей, которые обязательно придут. И приступили к действиям. Для начала "отвоевали" маленькую комнатку у ЦНИЛПа, затем тех, кто непосредственно занимался кварцем — часть лаборато¬рии В.Д. Митькина в составе десяти человек и их помещения, в том чис¬ле гараж с автоклавами.
На  Кавказ А.А.  Штернбергу  был  послан  вызов, и  по  завершении полевого сезона Алексей Александрович, работавший к этому времени начальником партии, прибыл в Москву.
История в биографиях. Слово Штернбергу:
«На Кавказе первый год я проработал геологом, на второй год меня поставили начальником партии. После полевого сезона меня вызвали в Москву.
Институт организовали, меня зачислили на должность начальника лаборатории. Директором института в это время был Фрадкин. Первый наш разговор с  Сафроновым и Фрадкиным выглядел так:
- Что вы будете делать?
- Я должен осмотреться, там видно будет.
- Не нужно ли вам крепкого партийного человека?
- Хорошо, но чтобы его зарплата была меньше моей на 20 рублей. Я не спрашиваю, какая будет у меня.
- Почему?
- Чтобы подчинялся, и все это видели.
- Советоваться будете?
- Нет, не буду. Лучше ошибаться самому, чем делать ошибки по чужой подсказке.
Фрадкин растерянно обернулся к Сафронову:
- Георгий Михайлович, мы его еще не назначили, а он уже так говорит!!!
- Отчитываться будете? – спросил Сафронов.
- За два дня предупредите – буду.
Вроде бы выяснили все темные места. Однако прихожу на следующий день – приказ: временно назначить начальником лаборатории. Снова к ним:
- Так не пойдет. На этом основании лабораторию не приму. Если я приду временно, как посмотрят на меня в коллективе, который работает уже три года?
Приказ изменили. Я приступил к работе. Лаборатория была организована на базе ЦНИЛПа. Поставили первый опыт. Неожиданно звонок из министерства:
- Аншелес из Ленинграда дал согласие взяться за проблему выращивания кварца, если вы переедете к нему.
- Я и здесь могу заниматься этой проблемой, оборудование даже лучше. Дайте 10 литров спирта и 10000 безлюдного фонда, и я выращу кристаллы кварца.
Под эти разговоры мы взяли нового конструктора, поставили автоклавы и начали работы…»

 Не каждый руководитель рискнет   взять  в  подчинение  человека,  проявляющего  столь  сильный характер. Г.М. Сафронов понял главное: человек, диктующий условия, имеет на это право, потому что выговаривает их не для себя — для дела. Сейчас, когда то, к чему он шел так долго, так мучительно, было близко, А.А. Штернберг все равно не сумел бы заставить себя притво¬ряться или лавировать. Не мог он поступиться достоинством человека и специалиста даже в мелочи. Такой уж это был человек. Г.М. Сафронов понял его.   В дальнейшем им  предстоит разойтись, между ними будут неизбежные конфликты   (оба — личности!), но интересно то, что спустя много лет, они снова, как и в эту встречу, поймут и оценят друг друга. А.А.   Штернбергу,  кроме всего прочего, дано было право самому подбирать себе сотрудников.
Звонок из министерства — еще одно свидетельство мудрости и про¬зорливости Г.М. Сафронова. Работы, ведущиеся в Ленинграде, не вышли за рамки обычных.
Позднее, когда у Г.М. Сафронова появятся затруднения, многие бу¬дут отрицать все его достоинства. Я беру на себя смелость подтвердить мнение А.А. Штернберга, которого трудно обвинить в предвзятости (он долго и часто конфликтовал с Сафроновым): Георгий Михайлович Сафронов был блестящим администратором, человеком, умевшим оце¬нить ситуацию, принимавшим смелые решения, и, что не такое уж частое качество, верно оценивающим людей. Сейчас, когда  начали понимать важность административного таланта, мы не можем не признать, что Г.М. Сафронов был  талантливым руководителем. И то, что его фигура стоит в исходной точке возникновения нашего института, — закономерность, делающая нам честь. Конечно, и у него были свои недостатки и просчеты, но, оценивая сделанное им, мы не в праве отка¬зать ему в уважении.
Следует  сделать еще одно отступление, вернувшись в прошлое. Дадим слово П.Г.Позднякову:
« Он (Сафронов)  советовался по разным вопросам организации НИИпьезотехники – помещения, отношения с ЦНИЛП, кадры. Стало ясно, что он не стремился к переводу всех подразделений ЦНИЛП и предпочитает ограничится переводом из него лаборатории по росту кристаллов, считая, что остальная пьезотехника чужда профилю Главка. Я заметил, что это может быть рассмотрено как невыполнение решения правительства и министерства, поскольку была необходимость создания объединения по разработке разнообразных пьезотехнических изделий, новых конструкций и технологий кварцевых резонаторов, т.к. разрозненные по разным главкам цеха не способны решить эту задачу. Сафронов задумался, но затем возразил, что ЦНИЛП не занимается кварцевыми резонаторами и не способен решить эту задачу. В следующую встречу я посоветовал Сафронову обсудить с Джаникяном вопрос передачи ЦНИЛП с опытным заводом главку 8. Переговоры состоялись, чему предшествовал показ всех подразделений ЦНИЛП. Сафронов передал мне суть этих переговоров: Джаникян соглашался – только немедленно! – передать группу ИТР и рабочих, занятых ростом кварца вместе с начальником лаборатории В.Д.Митькиным, а так же все оборудование – автоклавы и прочий инвентарь. Была достигнута договоренность на временную передачу части помещения гаража, в котором располагались автоклавы, и небольшую комнатку для ИТР. Обе стороны согласились с тем, что 3-головое министерство не найдет нужным срочно заниматься организацией нового НИИ. Действительно, приказ был подписан 2 марта 1954 года.. В 53 году Джаникян был снят по решению ЦК ВКПБ, нового начальника долго не назначали. Позже его занял работник ЦНИЛП Г.Н.Стайков. В 1959 году он стал директором второго поколения НИИпьезотехники (НИИ 484), организованного на базе того же ЦНИЛП с опытным заводом.
Первые 2 – 3 года абривиатуру ВНИИП расшифровывали точно с его названием по постановлению как ВНИИ пьезоэлектричества, но постепенно все чаще стали называть ВНИИ пьезооптического сырья.
Позднее я спросил Сафронова, как ему удалось, не выполняя постановления правительства оставить коллектив ЦНИЛП вне реорганизации его в НИИ пьезотехники. Сафронов ответил, что объединение 3 министерств в одно на долгое время вызвало дезорганизацию нового бюрократического монстра и лиц, ответственных за выполнение постановлений правительства, не нашлось. Джаникян тоже был уверен, что реорганизация затянется, коллектив ЦНИЛП не заинтересован в ней из-за перспективы переезда из Москвы на периферию и « я тоже не заинтересован в переходе во ВНИИП».

Думаю, читателю из этого отрывка становится понятным,  что Сафронов, воспользовавшись ситуацией, создал институт, о котором мечтал сам. Он рискнул и, как показало дальнейшее, не прогадал.
Жизнь ВНИИПа мы непроизвольно делим на жизнь института, лабо¬ратории Штернберга и завода. Это происходит потому, что синтез соста¬вил славу нашего предприятия. Мы тоже пойдем этим путем, делая упор на основном направлении работ института. О прочих отделах ВНИИПа упомянем более кратко. Кое в чем придется нарушить хронологию, что¬бы повествование было более связным.
Начнем с 1954 года, когда штат нашего института еще не был укомп¬лектован даже наполовину. Лучше всего о настроении тех дней расска¬жет небольшой эпизод из жизни трех молодых специалистов — одесси¬тов: В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и В.Г. Лушникова. После окончания университета  три друга выбрали распределение в Алданскую экспедицию. О пьезокварце в то время говорили мало, но что это важное стратегическое сырье все же в открытую литературу просачивалось. Готовились молодые люди солидно, штудировали ли¬тературу, строили планы. Но действительность встретила их жестко.  К.Ф. Кашкуров, всего полтора месяца назад принявший экспедицию, не скрыл действительного положения вещей: голод в пар¬тиях, бездорожье, тяжелая повседневная работа... Черная, неблагодар¬ная, повседневная работа геологии — вот что предстояло им.  И все же конфликт вспыхнул не из-за этого. Кашкуров ставил их техниками.…Надо сказать, что техниками - геологами в те годы работали чаще всего молодые женщины, окончившие спец. курсы. Для молодых людей с университетским образованием  предложение показалось оскорбительным. Они отказались в довольно резкой форме, но что Кашкуров… Вобщем, дальнейшее представить не сложно. На счастье молодых людей, они не вручили распределительное предписание. В этом случае уже сделать что-либо бы они не смогли. Продав арктическое нижнее белье, приобретенное на знаменитом одесском рынке, они бросились в Москву, готовясь отстаивать свои права до последнего.
Г.М. Сафронов, в расчете на работу в будущем институте, предоста¬вил им отпуск без сохранения содержания. ( Кстати, им были выданы об этом справки, которые они предъявили в университет в тот же день, как приехали в Одессу. Самовольное бегство специалиста с места распределения грозило тюрьмой,  и шутить этим никто не собирался). В декабре 1954 года им пришла телеграмма такого содержания: "Сообщите желание работать в институте пьезосырья. Квартиры не предоставляем. Фрадкин".
Они прибыли немедля. И вот они стоят перед директором, ожидая решения своей судьбы.
— Ну, где бы вы хотели работать? — такими словами их встретил Иосиф Исаакович Фрадкин.
Они переглянулись: неожиданный вопрос!
— Отделы геологический, горный, проектно-конструкторский... Хотите? . . . Есть еще одна лаборатория — Штернберга, занимающаяся синтезом кварца. . .
— Дайте подумать, — взмолились молодые специалисты, растеряв¬шись от столь широкого выбора.
— Думайте неделю-две . . . , а пока помогите Куварзину раскраши¬вать карты. ..
Они помогали технику-геологу раскрашивать карты и потихоньку пытались выяснить, что к чему. Однако выяснить ничего не удалось по той причине, что Анатолий Куварзин и сам мало что знал: институт находился в стадии формирования. Тогда одесситы начали ходить по от¬делам и лабораториям. Приехали и в лабораторию Штернберга. Тот вы¬шел к ним, спросил:
— В чем дело?
— Нам предоставили возможность выбора, — пояснили молодые спе¬циалисты.
Штернберг усмехнулся, поняв их состояние:
— Что же, — сказал он, — пожалуйста. Только я сам геолог, поездил в геологические поля. Представляю состояние геологов, у которых вес¬ной колеса под ногами стучат. Сам люблю поле. Но здесь этого не будет. Не надейтесь. Говорю, чтоб весной недоразумений не было.
Потом Алексей Александрович рассказал о своей работе. Впечатле¬ние он произвел сильное. Л.А. Гордиенко, зараженный его энергией, сделал свой выбор. Даже искать кристаллы — удивительно, а создавать?! Правда, что и как будет, пока неизвестно. Но он решился.
Спустя некоторое время, стоя рядом с лабораторией, одесситы рас¬строено курили: обилие возможностей — тоже не всегда хорошо. В.Е. Хаджи и В.Г. Лушников решили идти по профилю, в геологический отдел. Л.А. Гордиенко, хотя и принял несколько иное решение, тоже радости не испытывал: что сулил его выбор, было неизвестно.
Зарплата в новом институте была невелика, жильем обеспечить не могли, поэтому сотрудники приходили работать "по знакомству", то есть те, кто узнавал о профиле работы через кого-то и шел, заинтере¬совавшись самой работой. Возможно, многим сегодня это покажется сказанным "ради красного словца", однако, учитывая, что большинство пришедших в институт на первых порах потеряло в зарплате, прихо¬дится признать это фактом. Людей привлекала возможность работать в совершенно новом направлении с полным использованием собствен¬ного творческого потенциала.
К лету 1955 года в состав института входили следующие подраз¬деления.
Лаборатория А.А. Штернберга по искусственному выращиванию кварца. Она размещалась в бывшем гараже на Котельнической набе¬режной.
Конструкторское бюро, которое возглавлял А.А. Шапошников, также отозванный в новый институт с Алдана Г.М. Сафроновым. Бюро занималось разработкой и проектированием нестандартного оборудова¬ния для экспедиций и будущего завода. Кстати, проектированием само¬го завода — тоже.
Исследовательская лаборатория, которую по совместительству воз¬главлял Г.М. Сафронов. В нее входило 4 —5 сотрудников, занимающихся изучением газово-жидких включений в кристаллах кварца и других ми¬нералов.
Геологическая лаборатория в составе 50 человек. Возглавлял ее М.М. Хотенок. Лаборатория оказывала консультационную помощь экс¬педициям Алдана, Алтая, Урала. Занимались кварцем, флюоритом, ис¬ландским шпатом.
Лаборатория внедрения искусственного кварца, которой руководил Я.П. Снопко. В ней было около десяти человек, изготовлявших из кварца резонаторы. Резонаторы изучали и возили по предприятиям, возмож¬ным будущим потребителям. Лаборатории подчинялась группа по обра¬ботке кварца из 3—4 шлифовщиков.
Горная лаборатория, которая составляла технико-экономическую документацию на проведение горных работ для экспедиций Главка. В ней было 5—7 человек.
Геофизическая лаборатория — тоже из 5—7 человек.
Кроме того, был создан отдел научно-технической информации, в задачу которого входила систематизация всего имеющегося и появ¬ляющегося материала по проблемам, которыми предстояло заниматься институту.
Располагались эти лаборатории на 9, 11, 13 и 15-й Парковых улицах. Директором института был И.И. Фрадкин, Главным инженером — канди¬дат геолого-минералогических наук Л.П. Чернышкова. С первых же месяцев были созданы научная библиотека и фонды. Все отчеты экспе¬диций, посылаемые в Главк, передавались в наш институт.
Чуть позднее была создана лаборатория по синтезу искусственной слюды на Бауманской, начальником которой стал В. В. Дибров. Бауман¬ский городок занимает в истории ВНИИПа довольно большое место: работы там велись на протяжении многих лет, Не имея территории, ин¬ститут получил в свое распоряжение бывшие очистные сооружения на Измайловских прудах. Запущены они были страшно. С помощью добро¬вольцев, выходивших на субботники, эти полуразрушенные еще со вре¬мен войны очистные сооружения привели в порядок и своими силами возвели небольшое здание, где и разместилась лаборатория. Там же были построены складские помещения для хранения минерального, каменно¬го сырья.
Мы еще будем говорить о ВНИИПе, сейчас же более подробно оста¬новимся на его центральной лаборатории и заводе. Мне хотелось бы за¬острить внимание на одном любопытном факте: речь идет о строитель¬стве завода. Завод начали строить в то время, когда промышленной тех¬нологии выращивания кварца еще не было. Что это? Уверенность в том, что задача обязательно будет решена в ближайшее время или расчет на то, что опыты не опередят окончания строительства? .,, Мы знаем одно: стране был очень нужен искусственный кварц, и она верила в своих специалистов. Иногда создается впечатление, что это поколение вообще не знало преград. Оно выросло вместе с Государством, которому еже¬дневно приходилось доказывать свое право на существование на протя¬жении многих лет. Оглянитесь на прошлое: это поколение строило Днепрогэсы, Уралмаши, Магнитки.,, Ручным трудом, энтузиазмом, оно создавало гиганты, поражая мир. В чудовищной войне, когда самые развитые страны дрогнули и стали на колени, Советское государство не просто выстояло и победило, оно еще и выросло технически. Едва ли найдется еще один народ, который шел бы так гордо таким трудным и таким горьким путем. Поколение, которое беззаветно верило в величие своего народа, своей страны. Они были очень разные, эти люди железно¬го "надо". Редкий случай в истории, когда на первом месте было не "я", а "мы". То самое поколение, о котором погибший на фронте Павел Коган сказал:
и мальчики иных веков,
наверно, будут плакать ночью
о времени большевиков.
Они нас выдумают снова...
Нам не надо выдумывать. Они жили и живут среди нас. Давайте про¬сто вглядимся в них, создававших наш институт и завод. Это и есть то самое легендарное поколение. Просто как-то сложно сразу это осознать.
ГЛАВА  СЕДЬМАЯ
ЛАБОРАТОРИЯ ШТЕРНБЕРГА

Итак, с богом! Судьба наша решена! К сомнениям нашим, теперь, конечно, прибавятся все препятствия. Но мы начнем.. ,
К.Ф. Рылеев
Выращивание кристаллов — это не столько наука, сколько искусство. Процесс роста слишком сложен, чтобы его можно было физически обсчитать. Здесь требуется недюжинная интуиция.
Интересно отметить, что и у нас, и в Америке первыми подошли к решению задачи выращивания кварца специалисты, прежде занимав¬шиеся воднорастворимыми кристаллами: у нас — А.А. Штернберг, в Аме¬рике — А.С. Уоккер. При решении задачи им помог огромный опыт на¬блюдения за ростом водных кристаллов, при работе с которыми видны и образования дефектов, и диффузионный слой около кристалла. Все это можно исследовать, на основании получаемых данных можно сделать выводы о росте... Не следует забывать, что на первом этапе работы лаборатории кристаллы кварца выращивали в закрытых системах прак¬тически вслепую.
Давайте несколько подробнее остановимся на руководителе лабо¬ратории — Алексее Александровиче Штернберге как на специалисте. Кроме того, что читатель о нем уже знает, следует упомянуть, что он обладал великолепными инженерными способностями: знал столярное, слесарное, стеклодувное дело. Был у него опыт работы с печами, умел он сам рассчитывать и сложить печь. Одно из основных качеств этого человека — оригинальность мышления, которая неоднократно приводи¬ла к столкновению с научными кругами. Например, А.А. Штернберг по¬пытался опровергнуть второй закон термодинамики, изобретая вечный двигатель. . . И не потому, что двигатель ему был нужен, а из озорства и любопытства: "Что будет, если попробовать?" Обладал он также по¬разительной интуицией. Правильно понимая явление, он мог упростить задачу. И еще одно качество: он не переносил мата. Странное для человека, прошедшего такую школу, свидетельствующее об огромной нравственной чистоте его. Он не останавливал, не требовал, но в его присутствии не появлялось желания рассказать скабрезный анекдот или щегольнуть матерком. Как – то сразу становилось ясно, что это иной, более высокий уровень общения и его не следует пачкать. Его лаборатория этим качеством своего учителя гордилась. Кстати, в дальнейшем мы будем, упоминая имя А.А. Штернбер¬га, подразумевать и пришедших к нему людей.
Всего в лаборатории было около пятнадцати человек. Шестеро науч¬ных работников - он сам, Л.И. Цинобер, В.Г. Ноздрина, Л.А. Гордиенко, Л.Д. Азарова, Е.И. Макеева, ведущий конструктор-инженер В.М. Сабуренков, лаборантка А.И. Иванова, несколько операторов и электриков и двое механиков. Все они были преданными помощниками, и, ссылаясь на их собственные свидетельства, безоговорочным лидером и генерато¬ром идей в лаборатории был сам Алексей Александрович. Первым его помощником стал Леонид Иосифович Цинобер.
Л.И. Цинобер один из тех людей, чей выпускной бал и нача¬ло войны совпали. Он с одноклассниками бродил по Москве и планировал будущее, когда начали рваться первые бомбы. Семнадцатилетний, он даже успел поступить в МГУ. Потом была первая бомбежка. Армия, фронт. Два ранения и Победа в образе солдата в плащ-палатке, вскочившего на вальденбургский подоконник. На всю жизнь он запомнит ошеломляющую весну 1945, залитые солнцем и цветами советские войска, при¬ветствуемые освобожденной Европой.
Он восстановился на геологическом факультете МГУ, проучился год, попал на лекцию по кристаллографии и понял, что встретился с судьбой.
Проблемой выращивания искусственного кварца его "за¬разил" Г.Г. Леммлей, отметивший дружбой жадного до знаний студента. Вторым человеком, определившим его выбор, был Б.Н. Делоне. К сожалению, будучи сыном репрессированных родителей,  молодой фронтовик не мог иметь допуск к работе с секретными   
Но он пришел в Министерство, объяснил причину и был направлен в Якутию. Оказавшись в Алданской экспедиции, Л.И. Цинобер мечты не оставил. Изучал в редкие свободные часы природный кварц, следил за публикациями. Правда, не много свободного време¬ни бывало у участкового геолога. Кстати, допуск получил только после смерти вождя – до того работал без оного. Руководство экспедиции закрывало глаза на это нарушение, нуждаясь в крепких специалистах.
 Узнав об образовании ин¬ститута кварца, он послал начальнику 10 Главного управления Г.М. Сафронову просьбу о переводе. И вот он в лаборатории А.А. Штернберга, третьего в его жизни человека, который сыграет определяющую роль. Он стал правой рукой Алексея Александровича, занявшись изучением морфологии выращи¬ваемых кристаллов.
Лаборатория занимала две крохотные комнатки на Котельнической набережной и экспериментальный зал, располагавшийся в бывшем гара¬же. В ней было: 1 автоклав емкостью 4,5 литра на давление 1800 атм., 1 – емкостью 10 литров на давление 1000 атм. И 4 – емкостью 10 -12 литров на давление до 400 атм.
  Ознакомившись с оборудованием, А.А. Штернберг спросил: "Кто этим занимался? Где этот человек сейчас?" Узнав, что А.В. Симонов в настоящее время учится в недавно созданной Энергетической Академии для подготовки и переподготовки руководящего состава при Министер¬стве электростанций СССР, А.А. Штернберг отправил ему записку.
Стоял сентябрь 1954 года, А.В. Симонов ехал в лабораторию, Он недоумевал, пытаясь понять, зачем понадобился. Их встреча была корот¬кой, но важной. Алексей Александрович предложил ему работу по сов¬местительству. Для А.А. Штернберга не существовало причин, которые могли бы помешать работе, ему вообще было свойственно вовлекать в круг своих интересов тех, с кем он хотел работать. Под его обаяние попадали быстро. . Теперь А.В. Симонов сбегал с последней лекции, чтобы успеть перекусить, и, меняя автобус, троллейбус и метро, мчался в лабораторию.
Вначале были "пристрелочные" опыты на имеющемся оборудова¬нии. С помощью их и построенных моделей, А.А. Штернберг быстро по¬нял основную сущность метода температурного перепада при высоких давлениях. Учебник по гидродинамике для техникумов с обычной алгеб¬рой помог подсчитать массоперенос и приближенно понять организацию конвекции в сосуде.
Автоклав — сосуд высокого давления, с ним не просто работать. У А.А. Штернберга есть ряд авторских свидетельств, сыгравших важную роль в науке о росте. Температуру раствора, например, прежде опреде¬ляли, закрепляя термометр или термопару на наружной стенке сосуда. Эти данные всегда были ошибочны. Ясной картины о том, что происхо¬дит внутри сосуда, никто не имел. Создав термопарную трубку, А.А. Штернберг сумел "влезть" в автоклав термопарой и сделать замеры. Сделав их, он понял, насколько неверны все прежние температурные данные.
Увидев, что температурные условия не соответствуют тем, которые ему требуются, он поставил струерегулирующее устройство типа пере¬городки с трубками. Меняя длину и сечение трубок, ему удалось создать в автоклаве нужные температурные перепады. Теперь экспериментатор, имея в руках надежный аппарат, мог задавать нужные параметры, опре¬деляя зависимость одного от другого. Если до А.А. Штернберга научные данные по выращиванию кристаллов, публикуемые в журналах, воспро¬изводить было довольно сложно, то отныне это не представляло особого труда. Случайные факторы уже не играли такой роли, как прежде. Те¬перь .знали, что вырастет, могли ориентироваться, прикидывать. Ситуа¬ция резко изменилась: из уникального явления процесс выращивания кристаллов кварца начал переходить в разряд повседневных.
Конечно, все произошло не так быстро, как я излагаю. Конструктор¬ское бюро института еще не сформировалось, и на первых порах разра¬батывать и изготавливать автоклавы пришлось самим работникам лабо¬ратории.
Расчеты автоклавов емкостью от 10 до 25 л и высотой 1,7 м сделали сообща. Затем были разработаны чертежи, и мастер на все руки инже¬нер Е.М. Сабуренков вместе с токарем на станках ДИП-250 изготовили первые автоклавы. 
У автоклавов стояла раскладушка, пустовавшая редкую ночь. А.А. Штернберг дневал и ночевал в лаборатории. Фанатик своего дела, он увлек и остальных. "Шипели" первые автоклавы, нарушались тре¬бования техники безопасности, но накапливался опыт, заимствовать который было не у кого. Немаловажным было и то, что суть задания была предельно кратка: "вырастить кварц и быстро". Все подчинялось ей. А.А. Штернберг мало обращал внимание на свой внешний вид, на отношение к нему окружающих. Работать с ним было легко, в лабора¬тории царила свобода. Рабочего дня (как такового) не было: сделал — можешь идти. Но вот что любопытно: никто этим, вроде бы попуститель¬ством, не пользовался. Когда, приходя на работу, слышали:
— Ты знаешь, мы вчера в девять кончили ставить опыт, новые пара¬метры решили попробовать...
 Как говорит Гордиенко «казалось бы, радоваться надо: люди работали, а ты отдыхал. Но ниче¬го, кроме горечи — проворонил, пропустил... без тебя прошло что-то интересное — не было».
 Принцип Штернберга: оценивать по результату сде¬ланного. Короче говоря, в лаборатории создалась та самая творческая обстановка, когда людям хотелось работать.
Недавно, читая журнал, я встретила интересную фразу: « .. "незаме¬нимых людей нет" придумали ленивые и посредственные люди>. А ведь, действительно, разве возможно было заменить кем-то Ломоносова, Циолковского... Роль личности всегда была огромна. Осмелюсь утвер¬ждать, что к категории незаменимых с полным основанием можно отнес¬ти и А.А. Штернберга. Этот человек, помимо всех необходимых для уче¬ного качеств, обладал еще одним: умением сплачивать вокруг себя, зара¬жать делом, создавать единомышленников. Не ради же зарплаты люди сутками оставались в лаборатории! "Он дал нам урок преданности де¬лу", - скажет, много лет спустя, Леонид Иосифович Цинобер. Нет, не ради денег! Они верили в результат и торопили время. Каждый опыт тщательно фиксировался, потом изучался, сравнивался...
Однако подобные единение и азарт начали вызывать у администрации института негативные чувства. Мало того, что лаборатория как бы замкнулась на себе, так ее сотрудники еще и начали вести себя  как избранные. Ничего кроме кварца их не интересовало, а имя Алексея Александровича они произносили с не меньшим трепетом, чем верующий имя Всевышнего. Результат следовало предвидеть…
История в биографиях. Слово Штернбергу:
« Директора Фрадкина вскоре сместили, на его место пришел Воробьев. Наша работа шла полным ходом, когда директор, Сафронов и еще целая компании появились в институте и созвали  производственное совещание по нашей теме. Не сложно было понять, что пришли меня смещать. Мне задавали вопросы, я – отвечал, сотрудники – безмолвствовали. Потом встал механик и сказал:
- Я первый раз присутствую на таком производственном совещании. Это больше похоже на трибунал, который судит Штернберга. Я даже знаю – почему.
- С чего вы взяли?
- Вы пришли снять Штернберга с работы.
- Откуда вы знаете?
- Я даже знаю, кого вы хотите поставить на его место.
- Откуда вы это взяли?
- От Борщевского.
Борщевский, сидевший тут же, красный как рак, поднимается:
- Если мне будет приказано, я скажу, откуда я это знаю.
Сафронов быстро соорентировался:
- Это какое – то недоразумение! – однако спрашивать Борщевского не стал.
Мне все это настолько обрыдло, что я взял слово:
- У нас сейчас зачетный опыт. Мы знаем, что кварц должен быть. Если кристаллы вырастут, я сам подам заявление об уходе. Но на вашем месте я бы это заявление не принял. Никто, кроме меня, пока не решил этой проблемы.
Через две недели мы получили большие кристаллы кварца и я подал заявление об увольнении начальнику главка Сафронову. Он меня немедленно вызвал, просил  приехать, увел в садик чтобы поговорить наедине. Сказал, что директора снимают, на его место приходит мой друг по экспедиции…. Действительно, вскоре директором стал Павел Иванович Никитичев, главный геолог кавказской партии. Но тут на Сафронова пошли тучи – анонимки. Он приехал к Павлу Ивановичу с женой, с коньяком… Никитичев написал хорошую бумагу, в которой отстаивал Сафронова. Бумага эта на партбюро сыграла роль – спасла Сафронова. Тот встал на ноги и … выставил Никитичева. И у меня обострились отношения с Сафроновым. Он решил вместе с другой группой, заведующего кафедрой минералогии в Университете, оттеснить нашу лабораторию на задний план»
 Работы в лаборатории шли полным ходом. Журналы опытов вела В.Г. Ноздрина, очень скромная и на редкость, просто поразительно, аккуратная женщина. В лабораторию она пришла по приглашению Алексея Александровича из мастерской каменного литья. Журналы эти были средоточием жизни лаборатории. И вот насту¬пил момент, когда удачные циклы начали повторяться стабильно.
Лаборатория приступила непосредственно к опытам в начале 1955 года, а в начале 1956 года они уже получали кристаллы массой до трех килограммов! Успехи были налицо: большие кристаллы и — за год! Первые! Это было сенсацией.
До сих пор Л.И. Цинобер вспоминает, как в нетерпении бросился мыть один из первых долгожданных, еще горячих кристаллов, под стру¬ей холодной воды... Кристалл треснул, и лаборатория, мягко говоря, была очень недовольна. Не сердился только А.А. Штернберг: он-то знал, теперь их будет немало, этих кристаллов.
Они были не так уж и красивы, эти первые крупные кристаллы, вызвавшие общий восторг. Но они давали ни с чем не сравнимое ощуще¬ние. Идти предстояло далеко: вплотную подступили вопросы химии кристалла, химии примесей. Следовало проверить, как все это скажется на резонаторах... Нет, не сразу зазвучали рапорты из этой лаборатории и не сами сотрудники рапортовали.
А.И. Шокин, в те годы заместитель министра радиотехнической про¬мышленности, приехал к их гаражу на машине. Все внимательно осмот¬рел. Сразу же были выделены средства для дальнейшего разворачивания производства. В Александрове приступили к строительству первого корпуса. На новый завод главным инженером пошел сотрудник лабора¬тории, прошедший с нею вместе весь путь, — А.В. Симонов. К этому вре¬мени он закончил обучение в Академии и защитил диплом на тему: "Технологическая часть опытного завода по выращиванию кристаллов кварца. Групповые печи с отдельно стоящими автоклавами".
После столь блестящих результатов министр радиотехнической про¬мышленности решил премировать исполнителей и поручил начальнику 10-го Главного управления Г.М. Сафронову подготовить приказ.
Слово Штернбергу:
«Как – то мне позвонили из технического управления Главка:
- Алексей Александрович, идет приказ о премировании 3 –х месячным окладом за выращивание кварца. В списке вы на последнем месте, включены такие – то… Как вы относитесь к такому приказу?
Я ответил так, как думал.
- Хорошо, мы его не завизируем.
Сафронов же, когда я его прямо спросил, взорвался:
- Как ты со мной говоришь?!! Я, когда говорю со своим начальником, на вытяжку стою! Мы тебя по узкой дорожке на широкий путь выведем!!!
Говорить  дальше было бессмысленно. Я повернулся и ушел».
 Приказ вышел 20 сентября 1956 года и начинался словами « За разработку и внедрение в опытное производство промышленной технологии выращивания искусственных кристаллов пьезосырья…премировать..» дальше шли семь фамилий, из которых только две – Штернберга и Симонова – непосредственно относились к проделанной работ.
Штернберг, получив приказ, помрачнел, сел к столу и написал письмо министру радиотехнической промышленности: « …Я был крайне удивлен, прочитав список премированных Вами сотрудников…». Дальше он коротко и четко изложил почему: включены те, кто к работе отношения не имеет и зачастую даже препятствовали и в то же время не  включены ведущие работники лаборатории. Заканчивалось письмо так «… считая такое положение вещей величайшей несправедливостью, от премии отказываюсь». Симонов, прочитав это письмо, приписал: «Полностью присоединяюсь к мнению тов. Штернберга А.А.. Считаю, что распределение премий за работу, проведенную по искусственному выращиванию пьезокварца произведено неправильно», и подписал: бывший сотрудник лаб.№ 1 ВНИИПа, а ныне главный инженер опытного з-да ВНИИПа в г. Александрове А.Симонов.
Отпечатав письмо, его отнесли в приемную министра и отдали под расписку. Дней через 5-7 в лабораторию пришел начальник инспекции. Он  изучал обстановку, расспрашивал людей на заводе и в институте. 17 октября 1956 года вышел новый приказ, отменявший прежний .На этот раз все семь человек, фигурирующих в нем, были работниками лаборатории Штернберга. Сафронову, за неправильную подготовку приказа от 20 сентября было поставлено на вид.
Следует упомянуть, что на первых порах лабораторию снабжали опе¬ративно, без бюрократических проволочек, и, можно смело сказать, часто с "нарушением" существующих установок и ограничений действо¬вало руководство Главка. В этом была несомненная заслуга Г'.М. Сафронова. Однако со временем его внимание к лаборатории несколько ослабло. Из-за прямолинейного же характера Алексея Александровича Штерн¬берга в институте, среди администрации, у него появился ряд недоброже¬лателей. Все это, что называется, начало "создавать репутацию" Штерн¬бергу. . .    Однако Алексею Александровичу было не до этого: он ведет работы по внедрению, часто ездит в Александров.  Сотрудники лабора¬тории стали постоянными работниками на заводе. Поскольку в лаборатории была сконструирована и испытана первая групповая печь . состоящая из 4 автоклавов, которая после двухмесячного режима дала 9 кг  кристаллов хорошего качества, решили – целесообразней переходить от одиночных на аналогичные. В проект строящегося завода были внесены коррективы, предусматривающие монтаж не одиночных автоклавов, а групповых печей.  По мере надобности А.А. Штернберг передает на производство своих людей, которые могут принести на заводе неоценимую помощь. Ранее был отправлен А.В. Си¬монов, а чуть позднее — Л.А. Гордиенко. Занятый проблемами внедре¬ния, А.А. Штернберг был единственным человеком, который не обращал внимания на сгущавшиеся над его головой "тучи". Во всяком случае, он ничего не делал, чтобы их разогнать, даже напротив...    Понятия о справедливости  у  Алексея  Александровича  были  свои,  и  от них  он не отступал никогда. Лишь в одном он был предельно жесток: не прощал нечестности. Всегда добрый и ровный, он жестоко пресекал малейшую ложь.
В лаборатории А.А. Штернберга было только одно ЧП подобного рода: увольнение оператора Саши. Обычно дежурившие по ночам опера¬торы записывали показания через каждый час. Придя утром, Штернберг открыл журнал и увидел, что все показания отпечатались на соседней странице. Писали тогда чернилами, и он сразу понял, что оператор поле¬нился, и все записи были сделаны в одно время — утром. Несмотря на заступничество всей лаборатории, оператор был тут же уволен.
Нетрудно представить, что если в соседних лабораториях на А.А. Штернберга глядели с почтением, то его подчиненные во всем сле¬довали его примеру. Так же, уходя с работы, все на всякий случай сооб¬щали, где их можно найти. А нередко и из дому звонили — узнать, как там, нет ли чего нового...
1956 год заканчивался успешно. На первой послевоенной Всесоюз¬ной сельскохозяйственной выставке СССР демонстрировались первые отечественные кристаллы. Диплом ВСНХ — первая награда ВНИИПа.
Мы рассказали о первых годах существования лаборатории. Даль¬нейшее ее существование уже нельзя рассматривать вне завода ВНИИПа.

ГЛАВА  ВОСЬМАЯ
ЗАВОД
               
Думаю, быстрое и успешное решение задачи во многом обязано тому, что у нас была одна четко сформулированная цель, руководил нами знающий и инициативный человек, и действовали мы, в известном смысле, партизанскими методами.
Л.И.Цинобер.

Историю становления нашего завода можно разбить на несколько этапов, так как они запечатлелись в памяти наших ветеранов. Это непроизволь¬ное деление как нельзя лучше расставляет все акценты. Последуем же ему и мы.

СТРОИТЕЛЬСТВО ЗАВОДА
Назвать точную дату начала строительства затруднительно. Ею можно считать тот день, когда лаборатория А.А. Штернберга вырастила первые кристаллы. Сразу же были выделены средства, и ВНИИП приступил к обсуждению места расположения будущего завода. Институту предло¬жили место в Дегунино. Г.М. Сафронов в это время находился в коман¬дировке, а замещавший его главный инженер А.С. Гудков нашел согла¬сие ВНИИПовцев несколько поспешным. Пока вопрос обсуждался, вышло решение о запрещении строительства промышленных предприя¬тий в Москве и Московской области. ВНИИП срочно приступил к поис¬кам места, расположенного неподалеку от Москвы, но уже не в Москов¬ской области. Так снова всплыл Александров.
Следует несколько ввести читателя в курс дела, тем более, что на заводе до сих пор многие спорят на эту тему.
Да, действительно, впервые вопрос о строительстве опытного завода в Александрове был поднят в 1952 году сотрудником института крис¬таллографии В.П. Бутузовым в поданном им официальном проекте.
Однако выбором места мы были обязаны заместителю директора ЦНИЛП по научной работе А. В, Симонову, неоднократно бывавшему на Александровском радиозаводе по долгу службы. Когда В.П. Бутузову для проекта понадобилось предполагаемое место строительства, А.В. Си¬монов вспомнил маленький уютный городок (а коренные александровцы помнят, что он в 50-х гг. именно таким и был) и предложил его. Так впервые официально мелькнуло название города. Затем на некоторое время все стихло. Но вот опять он появился на арене.
Промышленные предприятия, близость железнодорожной магистра¬ли — все это говорило в пользу г. Александрова. Г.М. Сафронов и И. И. Фрадкин выехали на место, ознакомились и приняли решение. Но и здесь оказалось немало сложностей. Довольно много пришлось поез¬дить в Александров Л.П. Чернышковой, прежде чем после всесторонних обсуждений и осложнений было выбрано наиболее удобное со всех точек зрения место рядом со строящимся заводом имени 50-летия СССР. Коренные александровцы помнят, что в те годы как раз на месте частич¬но снесенных домов двухэтажного поселка радиозавода рыли котлован под фундамент будущего завода. Вот рядом с этим котлованом и выде¬лили место под наш завод. Как ни странно, город особой заинтересован¬ности не проявлял, и будущему предприятию приходилось преодоле¬вать один барьер за другим.
Наконец разрешение было получено, институт заключил договор со строительной организацией и приступил к закладке фундамента. Непо¬средственный контроль на начальном этапе строительства от ВНИИПа осуществляла Л.П. Чернышкова. Возглавлял строительство нашего заво¬да директор строящегося будущего завода имени 50-летия СССР И. Г. Рубаненко, пятидесятилетний, энергичный, с военной выправкой человек, в облике сохранивший армейскую привычку: начищенные сапоги, порту¬пея, гимнастерка с орденом Красного Знамени... Старый коммунист, участник Гражданской войны, воевавший в Чапаевской дивизии, он по¬лучил орден в числе первой сотни, награжденной столь высоко.., У него был один документ, которым он дорожил необыкновенно: хранил в сей¬фе и показывал редким людям — его заявление на имя министра здраво¬охранения Семашко. На заявлении была резолюция, написанная рукой Ленина: "Изыщите возможность предоставить отдых тов. И. Г. Рубаненко". Ленинская строчка почиталась им как святыня, расстаться с кото¬рой даже в обмен на отдых он не смог.
Мало подробностей нам известно об этом периоде. Да и не играет он особой роли в нашем повествовании. Поэтому перейдем сразу к 1956 году, когда в Александрове появились первые сотрудники ВНИИПа, связавшие свою жизнь непосредственно с опытным заводом.
Размещалось заводоуправление в начале 1956 года на 2-й Коопера¬тивной улице в частном доме, принадлежащем П.И. Емелину, где по договоренности снимали часть помещения. Это был маленький дом с тремя выходящими на улицу окнами. В штате заводоуправления насчитывалось несколько человек: старший инженер Успенский, пятидесятилетний ин¬женер-электрик с большим стажем работы; К.Д. Лукьянов — кассир и кладовщик; Е.В. Трофимчук, секретарь .и машинистка. Был также бухгалтер. Люди эти не принадлежали нашему заводу, поскольку И.Г. Рубаненко только курировал строительство нашего предприятия. Все они относились к штату строящегося будущего завода имени 50-летия СССР.
На территории нашего будущего завода возвышался корпус первого цеха, вернее, его стены и перекрытия. Таким увидел его А.В. Симо¬нов. Закончив обучение в Академии и придя во ВНИИП уже не совмести¬телем, а кадровым работником, он был вызван к директору.
Павел Иванович Никитичев, второй директор ВНИИПа, по профес¬сии был геологом и приглашен Г.М, Сафроновым на эту должность с Кавказа. Работая на Кавказе вместе с А.А. Штернбергом, он от последне¬го неплохо знал проблемы отечественного синтеза. Поэтому, приняв при¬глашение и возглавя институт, был озабочен медленными темпами строи¬тельства. Хорошо понимая, что без заинтересованных людей работу не ускорить, П.И. Никитичев, подписывая командировку А.В. Симонову в Александров, предложил:
— Поезжай, разрешаю тебе принять 15 человек. Набирай людей.
— Но у меня на руках нет никаких документов, как я могу это сделать, — взмолился А.В. Симонов.
П.И. Никитичев выдал Симонову записку, и Алексей Владимирович поехал в Александров. Коренные александровцы помнят, какое болото было на месте сегодняшнего микрорайона. ..Белый макинтош А.В. Симонова, забрызганный грязью из-под ко¬лес машин, лег разделительной чертой между теорией и практикой. Вид, когда он добрался до заводоуправления, у него был довольно пла¬чевный и в немалой степени олицетворял внутреннюю растерянность. Так они встретились: завод и главный инженер. К обоим необходимо приставить "будущий". Но завод получил первого преданного человека, первого, кто мысленно уже видел его во плоти и торопил время.
В этот приезд А.В. Симонов принял на работу Владимира Федорови¬ча Малеева, и трудно было сделать лучший выбор. В прошлом испытатель танков, В.Ф. Малеев имел опыт руководства людьми, умел сосредото¬читься на поставленной задаче. Став "правой рукой" А.В. Симонова, он во многом облегчил молодому руководителю работу. В.Ф. Малеевым была набрана бригада из восьми человек, в числе которых Ю.Н. Монахов и В.П. Андреев.
Следует напомнить читателю, что устроиться на работу в Александро¬ве в то время было сложно. Строительство нового завода представляло перспективу получения новой профессии. На завод рвались, особенно молодежь. Однако принимали далеко не всех.
Первые работы были преимущественно погрузочно-разгрузочные. Следовало получать прибывающие на станцию грузы и с помощью ма¬шин, присланных институтом, доставлять на территорию завода. На са¬мой территории стояли стены первого корпуса, никаких складских или подсобных помещений не было. Крохотное пространство вокруг этих стен огорожено было колючей проволокой, игравшей скорее символи¬ческую роль. Для начала группа В.Ф. Малеева сделала ограду и построила деревянную будку для охраны. Эта же группа по очереди охраняла при¬везенные материальные ценности: комплекты оборудования и финские домики. Складировалось это тут же, за оградой, на болоте. Постепенно группа Малеева расширялась. Буквально в первые дни В.Ф. Малеевым была создана и первая партячейка из трех человек, в которую вошли он сам, Н.Т. Андреев и А.А. Буклинов.
Сразу же возникли трения с И. Г. Рубаненко, который не разрешал вести вновь созданному коллективу монтажные работы. "Вот построю завод, тогда и приходите", — говорил он.
Не имея представления о профиле нового завода, Рубаненко пред¬ставлял себе дело так: он полностью построит завод, вручит ключи от двери, рабочие войдут и сразу начнут работать... Однако ни институт, ни сами рабочие с этим согласиться не могли. Пусть будущий завод имени 50-летия СССР строится планово, их же такие темпы решительно не устраивали. Бригада В.Ф. Малеева под руководством А.В. Симонова, форсируя события, приступила к монтажу. К территории нашего завода были подведены кабели электропроводки, но пользоваться ими заводчане еще не имели права. На первых порах пошли на нарушения: когда поступили токарные станки, их втащили в цех прямо в ящиках, откры¬ли и, не устанавливая на фундамент, подключив к электросети, тут же приступили к изготовлению необходимых крепежных деталей.
Монтаж велся одновременно со строительством, когда в корпусе №1 опытного завода еще работали бульдозеры, очищая и бетонируя полы. Во дворе завода резались трубы высокого давления, устанавливались временно, прямо на земле, станки, монтировалась временная дизельная электростанция.
К середине июня заводоуправление переехало на второй этаж перво¬го корпуса. Заместителем директора по хозяйственной части стал И.А. Шуф, бывший директор кирпичного завода. Устраивавшимся на ра¬боту электриками В.Д. Живлову и С.С. Трускову Шуф, давая оклад по 450 рублей (45 р. — в пересчете на сегодняшний курс), сказал:
— Это до первой продукции. Через полгода, может быть, добавим. А пока, если хотите здесь работать, придется потерпеть.
Бригада В.Ф. Малеева монтировала оборудование. Половину перво¬го корпуса занял мехцех, четвертую часть — участок распиловки, осталь¬ное было отдано под групповые печи. Монтировали их не по 4, а по 12 автоклавов, из которых 3 были снабжены манометрами и термопарами, для контроля за режимом. Надо сказать, что первые техно¬логические приемы выращивания были полностью скопированы с лабо¬раторных. Печи изготавливались так: сначала варили короб из десяти¬миллиметровой стали, с крышкой. В крышке от 6 до 12 отверстий в каждое из которых устанавливались автоклавы, изготовленные из заготовок для орудийных стволов. Пилили стволы на улице, где была установлена механическая ножовка. Воистину: "Перековывали мечи на орала!..." Чуть позднее этим начал заниматься наш первый сварщик Слава Дорофеев. Он не имел своего помещения, работал  в установленной рядом с цехом палатке. Летели искры из-под автогена... потом отре¬занный кусок отправлялся на токарный станок, где с двух сторон наре¬зали резьбу, закрывали крышками и ставили в короб. На заводе часто бывали командированные ВНИИПовцы, которые показывали, учили, рассказывали. Из конструкторов на заводе "прописался" А.А. Облеухов. В начале 1956 года на выставке "Союзмонтажстроя" А.А. Облеухов познакомился с начальником конструкторского отдела ВНИИП Н.И. Во¬робьевым. Завязавшаяся беседа обнаружила общие интересы и закончи¬лась предложением перейти во ВНИИП. 29 мая 1956 года А.А. Облеухов пришел работать к нам, привлеченный интересным делом. Некоторое время он знакомился с институтом и, наконец, выехал на завод. Из воспоминаний А.А. Облеухова: "Помню, как ехал первый раз в Александров с Симоновым. Молодой, увлеченный, он всю дорогу мне что-то рассказывал о заводе. Я молча слушал. Помню первое впе¬чатление: налет хлестаковщины. Но, идя с ним рядом по территории завода, понял: он увлечен заводом до бесконечности, он же в будущее заглядывает".
На первых порах, как мог, заводу помогал Г.М. Сафронов.
— Что надо? Дизеля? .. . Поезжайте в Свердловск.
Геннадий Коробов, отданный в распоряжение А.В. Симонова, выле¬тает в Свердловск. Вскоре от него телеграмма: "Встречайте, идут два дизеля".
— Как у вас? В чем необходимость? — Это снова Г.М. Сафронов.
— Два мотоцикла необходимы позарез!
И снова Г.А. Коробов едет в командировку. И снова телеграмма: "Гоню пять мотоциклов, два — нам и три — экспедициям".
22 июня 1956 года с будущего завода имени 50-летия СССР к нам были переведены девять человек, в их числе В.С. Дорофеев, Е.В. Трофимчук, И. И. Марков. В эти же дни был организован цех подготовки производства из пяти участков: автоклавного, разделки монокристал¬лов, ремонтно-механического, электроремонтного и ремонтно-слесарного. Начальником ремонтно-механического участка назначен В.Ф. Малеев. Созданная тарифно-квалификационная комиссия приступила к закреп¬лению рабочих за участками цеха. Возглавлял комиссию А. В. Симонов.
9 августа 1956 года по приказу главного инженера 10-го Главного управления А.С. Гудкова П.Н. Никитичев принял ". .. от директора строящегося завода .. . тов. Рубаненко строительство ВНИИПа по ба¬лансу на 1 августа сего года со всей технической документацией". 17 ав¬густа вышел приказ директора ВНИИПа: "... старшего инженера тов. Симонова А.В. с 16 августа 1956 года зачислить во ВНИИП на посто¬янную работу на должность гл. технолога с окладом 2200 рублей" и: ". . . возложить на Симонова А.В. исполнение обязанностей главного инженера опытного завода ВНИИП, включая предпусковой период". Ответственным от ВНИИП за строительство в Александрове был назна¬чен уполномоченный МРТП по опытному заводу ВНИИП по осуществле¬нию мероприятий предпускового периода Иван Никанорович Коробов, начальник одной из лабораторий ВНИИП. Впрочем, уже в августе его сменил старший инженер Иван Григорьевич Коробов, бывший директор радиозавода.
На 25 августа расстановка сил на заводе официально была такой: уполномоченному МРТП подчинялись отделы: планово-производствен¬ный, технического контроля, кадров и бухгалтерия. И.А. Шуфу подчи¬нялись отделы снабжения и сбыта, капитального строительства с ремонтно-строительным участком, АХО, складское хозяйство, охрана и транспорт. Лаборатории, производственные участки, БРИЗ, ТБ и промсанитария, технический и отделы главного механика и энергетика — А.В. Си¬монову.
Фактически из этих трех человек А.В. Симонов был единственным, кто имел реальную власть, общее уважение и смелость в осуществлении задуманного. Многие руководители, которых мы будем упоминать мельком, особой роли в судьбе завода не играли, хотя мы не вправе отказать им в профессионализме или добросовестности. Просто не часто случается, чтобы работа совпала с призванием настолько, чтобы человек отдал этому душу. Нашему предприятию повезло на таких людей, поэто¬му будем добрее к тем, кто делал, что мог, и ушел в прошлое, не оста¬вив заметного следа на фоне ярких личностей, невольно отодвинувших их в тень.
То лето было на редкость дождливым. Территория вокруг строяще¬гося завода утопала в грязи. Приходилось без конца подсыпать дороги: машины буксовали, не могли подъехать к корпусу ... К концу лета приехал на завод из ВНИИПа инженер-электромеханик М.И. Голиков. Он только что вернулся из Суон-Тиита, где оказывал помощь экспеди¬ции в налаживании электромеханических работ. Привело его на завод любопытство: уж очень много говорилось о заводе во ВНИИПе.
Михаил Иванович Голиков закончил МГИ в 1955 году и работал сейчас в бюро проектирования и разработки под ру¬ководством А.А. Шапошникова. А до МГИ. . . до МГИ был фронт. В 1943 году семнадцатилетним он был призван в армию, учился в Телавском пехотном училище и ушел на фронт курсантом... Орловско-Курская дуга. Брянский фронт, форсирование Днепра, 12-килограммовый пулемет с дисками, чудовищная усталость, когда даже смерть — сама смерть! — воспринимается как отдых (лечь... расслабиться ... ус¬нуть. ..). Тяжелое ранение при захвате Днепровского плац¬дарма, госпиталь, орден Красной Звезды... В 1945 году ему исполнилось 20 лет. Потом была учеба: молодой фронтовик в выцветшей гимнастерке с орденом производил впечатление человека высокомерного и нелюдимого. Он не принимал участия в развлечениях, игнорировал кампании. И только самые близкие знали: он хронически голодал. На большую часть стипендии он покупал котлеты - полуфабрикаты и вез их в выходные в деревню матери. Денег хватало только на самые дешевые папиросы…Зато учился он с фронтовым упорством и стал одним из лучших выпускников.

Обходя завод, М.И. Голиков прежде всего обращал внимание на электромонтажные работы, по своему профилю. Найдя ряд устранимых недоделок, заговорил о них с А.В. Симоновым. (Прежде в институте они встречались, однако близко знакомы не были). Чтобы кое-что сде¬лать, задержался на заводе на пару дней. . . Экскурсии не получилось. Уезжал с чувством неудовлетворенности: казалось, мог бы больше ус¬петь. . . Это же чувство было и у А.В. Симонова. Он позвонил П.И. Никитичеву и попросил откомандировать Голикова на завод на три месяца. Вскоре эти командировки слились так, что и для самого М.И. Голикова и для заводчан момент его окончательного переезда в Александров про¬шел незаметно. .  Завод собирал свои профессиональные кадры.
Вспоминает Л.С. Бирюкова: "... Собрала я документы, пришла устраиваться на опытный завод. Принимал меня Иван Григорьевич Ко¬робов.
— На работу можно уже завтра выходить? — спрашиваю. А он так удивленно на меня взглянул:
— Как это завтра? Сегодня, прямо сейчас приступить надо...
Так 22 июня я и приступила. Было нас семь человек, назывались мы препараторами. Первое время убирали территорию от строительного мусора. Когда печи поставили, начались дежурства по двенадцать часов, с восьми до восьми".
Жили наши молодые руководители завода все вместе, в гостинице. А.В. Симонов, М.И. Голиков, Г.А. Коробов, А.А. Облеухов, Л.А. Гордиенко. Утром на рынке, по пути на работу, выпивали по кринке молока. На заводе вместе с рабочими делали одну и ту же работу. Называли себя "рядовыми завода". Многие проблемы решали иногда по-партизан¬ски. . Как пример, обозначим один из их грехов: необходимые заводу выключатели они –увы! – похитили с александровской танцплощадки. Причем в лучших традициях детективного жанра: со стоянием на «стреме» и прочим. Танцы, конечно, дело нужное, но  производство важнее…
 . Может, это и не совсем правильно с точки зрения законности, но давайте вспомним, что было каждому из них  было менее тридцати, они чувст¬вовали, что стоят у истоков рождения нового направления. К тому же не лишним будет напомнить: завод для них не кончался сменой. Честное слово, их азарту можно только позавидовать...
Установками первых печей ведал Александр Андреевич Облеухов. Электрики В.Д. Живлов и С.С. Трусков делали обмотку. Одновременно устанавливали и доводили "до ума" дизельную. Ею занимался команди¬рованный из ВНИИПа старший мастер Гробарь Н.М. Малов, с выделен¬ными в его распоряжение четырьмя рабочими, был направлен на район¬ную подстанцию монтировать ячейки для подстанции нашего завода.
Завод обрастал плотью. Долгое время на его территории, где-то между сегодняшними зданиями 2-го и 4-го корпусов, стояли большие солдатские палатки, в которых временно разместились склады. К сере¬дине июля энергоснабжение первого корпуса уже шло через дизельную. Первым работником участка энергоснабжения стал В.П. Акимов. Электрики приступили к работе. М.И. Голиков формулировал задания, они сами разрабатывали схему по лучшей их реализации.
Это было время авралов, частых невольных нарушений техники безопасности — время времянок для оборудования. , т.е. повторялась картина первых лет работы лаборатории синтеза ВНИИПа. Была задача: построить завод и пустить его как можно скорее. Были люди, яростно хотевшие этого и сумевшие "заразить" своим азартом вновь приходя¬щих на завод. Была уверенность, что это им по силам. А главное: они свято верили, что этого от них ждет страна. Чувство причастности и даже где-то ответственности за будущее их страны прибавляло силы, обостря¬ло ум и изобретательность.
Коллектив был небольшой, почти все работы выполнялись под непо¬средственным руководством А.В. Симонова и М.И. Голикова и с пря¬мым их участием. Работа сплачивала. Все, что руководители знали в тео¬рии, теперь они вместе с подчиненными познавали на практике.
Автоклавный участок представлял собой сравнительно небольшое углубление с несколькими печами. Рабочие уже знали, что здесь будут растить кварц, но что такое кварц — никто представления не имел. Работали и по полторы, и по две смены. Первое время часто оставались после работы из-за выхода из строя нихромовых нагревателей — горе¬ли. .. Время это не оплачивалось. Правда, иногда давали премии, но это было не в счет. Общим желанием было увидеть, как заработает их за¬вод. . . Во время обеда, проходившего тут же в цехе, молодых руково¬дителей брали в кольцо и начинались расспросы. Надо признать, что на¬чало рационализаторского движения на заводе, пожалуй, заложено было на этих незапланированных курсах. Не раз А.В. Симонову и М.И. Голи¬кову приходилось штудировать учебники, ехать за консультацией в лабо¬раторию, чтобы найти ответы на эти вопросы. Процесс шел и в другом направлении: в учебники начали заглядывать молодые рабочие.
К концу июля на заводе работало уже 80 человек. Своими силами построили небольшое здание барачного типа под "Красный уголок". У охраны — времянка, служащие охраны больше ходят по заводу. Не¬сколько машин "ночует" тут же, на территории. . . Зато завод - уже реальность. . . Рабочие с усмешкой посматривают на разрушающийся фундамент соседнего завода: "Начали строиться раньше, а теперь от¬стали просто до смешного". У нас же речь идет о начале заводского цикла.
Каждый приходящий на завод в эти дни сразу же подключался к де¬лу. Рабочих рук не хватало. . . Может возникнуть вопрос: приходили люди со стороны, которые не были в курсе дела. Можно ли было сразу вовлечь их в круг своих интересов?
Можно. Общие обсуждения сделали свое дело, время торопили не только инженеры, но и рабочие. По Александрову, Карабанову и Струнино ползли слухи, один невероятнее другого. Будущему заводу при¬писывались качества, с которыми не смогло бы соперничать ни одно предприятие — это было следствием азарта работ и гордости членов этого маленького коллектива.
Из Московской лаборатории приезжали сотрудники, показывали, что и как делать. Растворы в колбах из Москвы везли — здесь ничего не было. Чаще всего доставлял их на завод Л.А. Гордиенко. Колбу поднимали над печью, вставляли трубки, отсасывали (ох, сколько же раствора на первых порах наглотались!) и заливали автоклавы. Потом привезли маленькие узенькие пластиночки-затравки. Даже проволочку, которой затравки крепились, приходилось возить из Москвы.
Первым учителем для заводских препараторов стал Леонид Алек¬сандрович Гордиенко. Он объяснял, показывал, учил, что и как делать. Надо сказать, что даже техники (Вера Буланова и Валя Ефремова при¬шли в цех после окончания Краснозаводского химико-технологического техникума) с подобным столкнулись впервые. Не было еще подобного завода в стране, и негде было позаимствовать опыт. . . Сделали первые рамочки, подвесили на них затравки. Из Москвы привезли шихту, подго¬товили, залили. А как переживали за этот первый опыт, как готовились к нему! Под пристальным вниманием всего завода шихту мыли, асбест просеивали. Непростой была операторская работа в те дни. Темпера¬турный режим автоклавов регулировали асбестом: подгребали к печи, если температура падала, и отгребали — если росла. Так с деревянными лопаточками всю смену и бегали...
Первый съем прошел в сентябре 1956 года. Дату не помнят, помнят только, что солнечно было. Впрочем, это могло им и показаться. Со слов Г.М. Мазаева, тогда работавшего на монтаже нашего завода от строитель¬ной организации, радость была столь велика, что вызвала жгучую за¬висть. Общее ликование, возник стихийный митинг.. . Кажется, руково¬дил им А.Г. Лере-Планд. Общим было ощущение: перешагнули барьер! Завод живет! Можем работать!
25 октября 1956 года начальником 10-го Главного управления Г.М. Сафроновым был подписан акт о приемке лабораторного корпуса завода ВНИИП. Это и есть дата официального рождения завода.
Буквально на второй день, 26 октября А.В. Симонов был переведен на постоянную работу в Александров на должность главного инженера опытного завода. Официально утверждены штаты завода, сразу в три раза возросла зарплата рабочих (до 1500 рублей, по тем временам — довольно большая). Но главным было то, что общее ликование заводчан, выйдя за пределы завода, привлекло к себе общее внимание. Надо при¬знать, что в городе бытовали всякие нелепые слухи (ведь что такое кварц — никто не знал), будто страшное что-то готовится на заводе, будто взлететь на воздух можно в любую минуту. . . Сейчас же пьянящее  ощущение победы ВНИИПовцев захлестнуло город, к заводу потяну¬лись люди, страхи были забыты, слухи прекратились в одночасье. Инте¬ресно свидетельство Г.П. Агафоновой, в те дни работавшей регистрато¬ром в гостинице "Дом колхозника":
"... Все начальство института и завода проживало у нас, я встречалась с ними часто, и так как ни о чем другом, кроме своего завода, говорить они не могли, постепенно начала вхо¬дить в курс их дел. Каждая удача превращалась в праздник, о каждой неудаче говорилось с искренней болью. А уж каким со¬бытием был их первый съем...
— У нас первый съем! Есть кристаллы! Отличные, краси¬вые, без трещин!
Радости предела не было, приносили их в гостиницу и хвас¬тались ими, как дети. Я заинтересовалась их работой и стала просить Алексея Александровича Штернберга устроить меня на завод.. . Он написал записку и я пошла устраиваться. . ."
История в биографиях. Слово Штернбергу:
«Сафронов с чисто геологическим размахом организовал институт. Когда же мы отладили технологию – начал строить завод, с еще никем не утвержденной технологией. Потом он решил, что все это принадлежит ему. Многое из того, что сделано в лаборатории, в большей степени потеряно на производстве. Пытаясь утвердить автономию завода, Сафронов предлагал делать все что угодно, только не то, что рекомендует наша лаборатория.
Мы приезжали в Александров, привозили с собой затравки, раствор. Наши рабочие выступали как инструктора, обучая всему, что знали сами. Мы собрали автоклавы, пустили, обучали дежурных. Между 15 литровыми печками стояла моя раскладушка, где я спал. Наконец сняли первые кристаллы. Тогда Сафронов собрал совещание:
- Лаборатория искала полгода, а вы, заводчане, с первого же цикла все сделали!
Предполагался банкет, но мне стало  так противно, что я сел и уехал».
Во время первого съема на заводе были: главный инженер А.В. Си¬монов, главный механик-энергетик М.И. Голиков, главный конструктор ВНИИПа А.А. Облеухов, начальник первого цеха Г,А. Коробов и вся московская лаборатория А.А. Штернберга. Кстати, любопытная деталь: когда были получены первые кристаллы, директор завода И.Г. Коробов пригласил корреспондента газеты "Голос труда" и рассказал об успехах. А буквально на следующий день "Голос Америки"' известил весь мир о том, что в городе Александрове  Владимирской области получены первые советские кристаллы квар¬ца. . . Как видите, за успехами нашего молодого завода пристально следили не только в нашей стране. Не будем уточнять, с какими чувства¬ми, но то, что ему придавали важное значение — безусловно.
Первая удача окрылила. Все чувствовали, что заводу предстоит стать флагманом нового направления. Двух рабочих, Кондаеву и Дулимову, отправили в Москву, в институт, обучаться профессий сверловщиц. До этого каждые две недели Кондаева с новой порцией затравок ездила в Москву. Заворачивала затравки в газету и возила в дамской сумочке, пока Симонов не выдал ей 50 рублей на покупку чемоданчика. Для Зои Кондаевой эта сумма была огромной, сама она получала 300 рублей в месяц... Спустя много лет, она увидит на складе этот зеленый чемо¬данчик, и очень многое всплывет в памяти.. .
И вот в работу пошли четыре или пять печей по 12 автоклавов каж¬дая. Затем заработали еще три печи с автоклавами емкостью по 18 лит¬ров каждый. Режим велся по одному автоклаву. Но первый съем остал¬ся в памяти навсегда, как превзошедший все ожидания. Второй съем прошел в ноябре. С каждой печи было получено от 30 до 50 килограмм.
На завод начали принимать людей. Однако использовать их всех по назначению еще не могли: не хватало рабочих мест, и все, вновь принятые, обязывались отработать по несколько месяцев на стройках. Так группу девушек сначала передали в СУ-13, а оттуда направили в Москву. Обещали, что по мере надобности будут отзывать. .. Они работали и ждали.. .
Первые общественные заботы завода 1956 года: подготовка к зиме, посадка по плану горисполкома 200 деревьев вокруг завода. . .
В октябре первый цех был разделен на два самостоятельных произ¬водства: автоклавный и разделки кристаллов во главе с Г.А. Коробо¬вым, и цех вспомогательного производства с участками ремонтно-механическим, электроремонтным, сантехническим, ремонтно-строительным и дизельным. Этим цехом руководил М.И. Голиков. Мастером участка разделки кварца стал А.Г. Лере-Планд.
Следует сказать, что на директоров нашему заводу долго не везло. Не приходились люди ко двору, не справлялись. И тогда Г.М. Сафронов решился на проверенный шаг: в декабре 1956 года он вызвал с рудника Светлый начальника экспедиции К.Ф. Кашкурова.
К этому времени за плечами у К.Ф. Кашкурова было еще одно открытие: Косыревская россыпь. Людям, не знакомым с геологией, это ничего не скажет, но пусть они поверят на сло¬во: стать первооткрывателем раз — это редкость, стать же им дважды — это великое доказательство профессионализма.
Итак, К.Ф. Кашкуров прибыл к Г.М. Сафронову:
— Предлагаю тебе выехать в Александров строить кварцевый завод. Там сменилось несколько директоров, дело не идет, — сказал Георгий Михайлович.
— Так я же никогда на заводе не был. Я геолог. Что я понимаю в этом деле? — искренне удивился Константин Федорович.
— Поэтому и предлагаю, что ты — геолог, и как геолог разбираешься в кристаллах. Лабораторные образцы уже есть. Необходимо наладить их промышленный выпуск.
— Жена не поедет! Сколько можно моей семье мотаться по экспе¬дициям?! Квартиры же опять нет? — уточнил Кашкуров.
— Квартиры нет, зато дело есть. Думай.
"... Жилья нет, семья ехать отказывается, дело незнакомое.. . Интересно, а кому оно знакомо? Аналогов подобного завода он что-то не припомнит. . . Сложная ситуация, тут, пожалуй, больше стоит ждать шишек, чем наград.. . Кварц растить.. . Кристаллы.. . " — Кашкуров подумал и... поехал сдавать экспедицию. В феврале 1957 года он при¬был в Александров.
В   начале   этого   же   года   начальником   автоклавного   цеха  стал Л.А. Гордиенко. До 1957 года он пребывал на заводе в качестве коман¬дированного, но тут А.А. Штернберг вызвал его и сказал:
— Что толку в лабораторных методах, когда сейчас необходимо ста¬вить работы в заводских условиях. Вот когда там дело пойдет, — это будет да! Нужно не приезжать на завод в командировку, а взять цех и жить в Александрове. Влиять на политику изнутри, как сотруднику.
Л.А. Гордиенко признал правоту сказанного и переехал в Александ¬ров, куда переместился "центр тяжести кварцевой проблемы".
СТАНОВЛЕНИЕ
Вероятно, проницательный читатель уже успел заметить, что в институте и на заводе руководителями традиционно были геологи. С чем это было связано? Прежде всего, конечно, с тем, что создавался минерал — кварц. Но не менее важным было и то, что работа нашего предприятия была как бы броском в неведомое, маршрутом в неизвестность по непроло¬женным дорогам. Кому же было вести этот маршрут, как не геологам, привыкшим отвечать за каждый свой поступок, принимать как неиз¬бежное риск?! Надо сказать, что принимать на себя ответственность спо¬собен далеко не каждый руководитель. Но таким, безусловно, был новый директор завода ВНИИП (как стал официально именоваться наш завод) Константин Федорович Кашкуров. Были директора и до, и после него, но память заводчан сохранила его, справедливо отдав ему пальму первенства.
К.Ф. Кашкуров был тем директором, при котором наш завод и кол¬лектив окончательно оформились, стали на путь поступательного движе¬ния. Если в истоках технологии кварца стоит А.А. Штернберг, то в исто¬ках славы завода стоит коллектив под руководством К.Ф. Кашкурова.
А.В. Симонов, М.И. Голиков, ГА. Коробов, А.А. Облеухов, Л.А. Гордиенко — они были молоды, может быть, немножко авантюрис¬тичны. Они были преданы заводу, но были на равных. К.Ф. Кашкуров был их старше, он был требовательным до жестокости, но корректен. Он по справедливости возглавил группу, ставшую авангардом нового дела. К нему, как к арбитру, прибегали довольно часто. Кашкуров не боялся признать, что многого не знает, учился вместе со всеми. Толь¬ко требовал с себя больше, чем с остальных. Это быстро понял коллек¬тив и принял его.
Сейчас однако, вернемся к тому моменту, когда начальник первого цеха Л.А. Гордиенко пришел на вокзал встречать нового директора. Встреча эта, по словам Леонида Александровича, была незабываемой:
— Вот, привез нового директора завода, знакомьтесь, — представил П.И. Никитичев.
— А мы знакомы, — мрачно сказал Кашкуров.
И Гордиенко внутренне содрогнулся: непосредственный начальник! Он-то знал, что Кашкуров не прощал тех, кто сбежал от работы. Его не интересовало, что и одесситы оказались в тяжелом положении, и, продав "арктическое белье", приобретенное на знаменитом одесском рынке, раздобывали деньги на обратную дорогу до Москвы. Для Кашкурова они были дезертирами. И вот сейчас, когда Хаджи и Лушников, по крайней мере защищены, ему, Гордиенко, ждать хорошего не приходи¬лось. Он приготовился к самому худшему...
В это время работавшие на московских стройках александровские девушки начали беспокоиться. Время шло, они знали, что на завод при¬нимают людей, а их все не отзывали. Строительные организации сулили золотые горы, предлагая остаться в Москве, но девчата рвались назад, в Александров. Возможно, сейчас многим это покажется странным, однако было... На завод им пришлось возвращаться с боем. Новый ди¬ректор об их судьбе ничего не знал и считал, что обещание предыдущего руководства держать не обязан. И все-таки одна за другой они начали пробиваться.. .
Затягивалось пребывание наших работников и на стройках СУ-13 г. Александрова. К.А. Зуева, химик-биолог по образованию, пришла к А.В. Симонову:
— Я хочу устроиться на постоянную работу.
. — Ладно.   Идите   к  начальнику  цеха  Гордиенко.   Если  возьмет — оформим.
Как вспоминает Л.А. Гордиенко, из первой встречи с Клавдией Анд¬реевной Зуевой его больше всего поразило несоответствие облика этой женщины и грубой рабочей одежды: ватника и стеганых брюк. Он посо¬ветовался с технологом Громовым, и ее взяли техником-химиком. Напутствие Л.А. Гордиенко было предельно лаконичным:
— Учитесь всему, занимайтесь любой работой, которая тут есть.
      На заводе шло первое разделение препаратов на операторов и зарядчиц.  Начала  Клавдия Андреевна с нуля: вместе с девушками села мыть рамки и сосуд после съема. Так, осваивая одну операцию за дру¬гой, она начинала вживаться в завод.
Из собственной котельной уже получали дистиллированную воду. В 30-литровых баках девушки несли ее, горячую, в цех. Выливали в 200-литровые баки из нержавейки и уже здесь готовили раствор. Непро¬стым было это путешествие с горячей водой: как-то Качина и Сивякова, неся бак, шагнули не в такт, и выплеснувшаяся вода ошпарила Качиной ногу...
В зарядной (отгороженном углу цеха площадью 30—40 квадратных метров) здесь же, прямо на полу, лежала шихта. Шорина (Калмыкова), Куртасова, Сивякова (Агафонова), Смирнова (Буланцева), Лясина, Арсенова (Андреева), Миронова (Куликова)-последняя полгода работа¬ла без зарплаты, боялась, что рабочее место "ускользнет" — большин¬ству девушек не было и 18-ти лет. Они брались за любую работу. На месте сегодняшнего торцевого угла главного здания института в те вре¬мена лежала груда шихты. В ясную погоду все брали молотки, сами и дробили, и носили шихту в цех. В зарядной девчата повесили плакат "Не пищать". Если кто чуть расслабился — на плакат покажешь, и опять все в порядке. А.В. Симонов как-то сделал замечание Л.А. Гордиенко:
— Что это вы за детский сад там развели? Плакаты развесили...
Однако плакат остался висеть, он помогал.
Многое тогда приходилось решать самим, спрашивать было не у ко¬го. Чуть что — к своим руководителям. А те тоже далеко не все знали.
— Девчонки, лучше перелить, чем не долить, — ответил Симонов, когда зарядчицы обратились с вопросом: как и сколько наливать? И тут же добавил, — только внимательно посмотреть надо, как этот перелив скажется.
Одна стальная крышка печи сколько весила! А девчата и снимали ее, и с асбестом за смену намучаются. А затравки чего стоили? ... Радо¬вались любым — их не хватало. Получат и начинают мыть, чистить, доводить до кондиции.. . А авралы? И все своими силами...   Подвезут к проходной кирпич, Симонов в цех:
— Девчонки,   милые!   Пришли   2—3  шаланды.   Разгрузим   быстрее!
Ну что ж, надевают рукавицы, и, передавая кирпич из рук в руки, чтоб битого не было, сгружают.,. Не богаты мы были в те годы, но что получали - сберечь могли. Субботники были частыми, да и после работы комсомольцы не дремали. Конечно, многие скажут: мало было развле¬чений в Александрове, а тут одна молодежь, потому, мол, и шли. Ну что ж, это тоже так. Но было и еще одно: хотелось, чтобы родной завод ни перед кем в грязь лицом не ударил. Перед ноябрьской демонстрацией колонна вокруг цеха репетировала: еще бы, первый раз коллектив выходил на демонстрацию! Они все потом сохранят фотографии тех первых демонстраций. Всматриваясь в эти лица, молодые, веселые, открытые, невольно задаешься вопросом: неужели это они "вкалывали" сутками в грязи и холоде? Откуда же этот свет в глазах и улыбки? Слов¬но смотрят в будущее, спрашивая нас: "Ну, как вы там? Так ли все, как мы представляли?"
В сентябре 1956 года Никитичевым и начальником конструкторского бюро Н.Н.Воробьевым были приобретены 6 больших немецких автоклавов (у нас они получили маркировку »БА») емкостью 750 литров каждый и на давление 400 кг/см.кв. Многие не верили в успех их переделки. Но энтузиасты полностью перенесли на них схемы устройств наших 25 литровых и к концу года 2 переоборудованных новых автоклава запустили в первые циклы. Поскольку твердой уверенности в  БА все – таки не было, параллельно шла сборка 3 – х групповых печей с 12 автоклавами емкостью 46 литров каждый на давление 300 кг/см.кв.
Год закончили вводом 5 групповых печей с 60 автоклавами емкостью от 18 до 25 литров и опрессовкой двух БА. Общая емкость смонтированного оборудования к концу 56 года составила 2829 литров.
С первых дней свой медпункт появился. И своя библиотека. Ничего еще завод не имел, а о людях уже подумали. Приняли на должность библиотекаря Н. Смирнову, да не могла она часто в Москву ездить, в цех попросилась. Но о библиотеке не забыли: Сара Самойловна Ших-Карп — наш первый библиотекарь и организатор библиотеки. Она езди¬ла в Москву подбирать книги, а потом шла по рабочим местам.., Заво¬ду нужны были грамотные люди. Молодое руководство взяло четкое направление: растить свои кадры. Учиться шли многие. Помогали им, как могли. Очень важно, что все это сознавали. Целыми сменами гото¬вились в техникумы и институты. Получаемые знания тут же применя¬лись на практике. И еще один фактор: спорт. С первого дня в почете были всевозможные спортивные мероприятия. Руководители понимали, как важно сплотить коллектив. Делалось все это не для "галочки". Как и не для "галочки" были общие походы в кино,..
Директор завода К.Ф. Кашкуров прежде всего, начал с работ по под¬ключению завода к постоянной электроэнергии. Дизеля грохотали день и ночь, гул стоял неимоверный. М.И. Голикову поставили раскладушку в сарае, и он ночевал возле "шкодовских" дизелей, чтобы устранять малейшую возникающую неисправность. Если грохот давал о себе знать даже за пределами завода, то что же должен был испытывать человек, находящийся с ними рядом почти круглосуточно? Нелегко ему приходи¬лось. ., Спешно готовили и устанавливали трансформаторы,
В конторе цеха не просто работали, но и жили. Так долгое время здесь жили семьи Симонова и Андреева, Голиков, Комаров. Среди ночи обязательно кто-нибудь из них приходил в цех.,.   Беспокоились, переживали.
Многие наши ветераны завода с улыбкой вспоминают, как шел по цеху в первый класс сын главного инженера Вова Симонов. .. Как воз¬вращаясь, терпеливо ждал, пока кто-нибудь из взрослых откроет ему дверь в цех, которую сам он открыть еще не мог. Поэтому первая квар¬тира, полученная заводом от города, была единогласно отдана семье Симоновых. Радовались этой квартире заводчане: еще бы, первая ласточ¬ка! Осязаемое будущее многих намечающихся семей.
Одной из первых задач, которую Кашкуров поставил перед Гордиен¬ко и Громовым, было создание такой таблицы, взглянув на которую, можно было бы в любой момент определить, с какой скоростью и как растет сырье в каждом автоклаве. Для выполнения подобного задания требовались годы. Однако Константин Федорович счел невыполнение -нарушением. Кончился этот конфликт решением Л.А. Гордиенко уйти с завода в лабораторию... Но Константин Федорович, как не велико было его самолюбие, на страже интересов завода стоял прочно: отдать специалиста, который полезен производству? Да никогда! Он приехал во ВНИИП и гневно заявил: "Специалистов переманиваете?!"
В разрешении конфликта приняли участие почти все руководители, и мир был заключен, так как прежде всего и Кашкурову не хотелось терять Гордиенко, и самому Леониду Александровичу от завода отры¬ваться было больно. Л.А. Гордиенко стал начальником ОТК. Забегая вперед, скажем, что окончательно их примирят пять килограммов неуч¬тенного сырья, которые обнаружит Л.А. Гордиенко в отправляемом грузе. Увидев, что для него дороги интересы завода, Константин Федо¬рович впервые глянет благосклонно и навсегда признает его "своим".
В конце 1956 года должен был быть утвержден окончательный вари¬ант технологии выращивания искусственного кварца. Он был написан и даже рекомендован научно-техническим советом ВНИИПа для утверж¬дения в Техническое управление министерства. Однако решения мини¬стерства не было. Между тем завод уже работал. Более того, с 1957 года у завода был план сдачи сырья государству!
Вот здесь, читатель, и кроется начало конфликта, который затя¬нется на долгие годы. Давай и мы попробуем понять его истоки. Дело в том, что Г.М. Сафронов, едва был пущен завод, не просто отрапортовал о его работе, но и пообещал вполне конкретное количество выпускае¬мой продукции. Результатом этого был спущенный товарный план. Не сложно догадаться, что опытный завод и институт в целом оказались в положении более чем сложном. С одной стороны, научные работы нуж¬дались в четкой экспериментальной проверке, с другой — времени и возможностей на это не оставалось. Его величество Государственный план требовал неукоснительного исполнения.
Заводчане форсируют события, к этому их вынуждает жизнь. Теперь и к институту они предъявляют требования. Жесткие условия, в которых они оказались, заставляют их занимать твердую позицию: завод должен давать продукцию! Они перестраиваются на ходу, пробуя все возможные варианты, пытаются искать выход сами. Просто физически можно ощу¬тить биение пульса завода с пожелтевших страниц приказов. Конечно, ситуация у них незавидная. Если ученые еще могут спорить и размыш¬лять, то у заводчан этого времени нет. Коллектив завода сплачивается перед лицом беды: план первого квартала завален, план второго — тоже под угрозой... Да, так начиналось — с неудач.
Весной на завод был при¬глашен Владимир Андреевич Проскурников.
Здесь следует дать короткую справку: в конце 1941 года Александровский радиозавод вместе с оборудованием и спе¬циалистами был эвакуирован в Петропавловск в Казахстане. Впоследствии на месте выехавшего завода был создан факти¬чески новый завод. Многие уехавшие александровцы после войны начали возвращаться в город. В.А. Проскурников работал на радиозаводе в должности заместителя директора по общим вопросам и давно хотел вернуться в .город, где у не¬го был дом.
Принятый на наш завод, он оказался тоже именно тем человеком, который пришелся "ко двору". Молодежь, составлявшая основную часть завода, быстро "раскусила" его характер и окрестила "Батей". "Батя" мог отругать, накричать, поворчать, но дело свое знал досконально. Шли к нему не только с производственными проблемами. Он и дельный совет даст, и ободрит. С приходом В.А. Проскурникова окончательно было сформировано руководство завода.
Заместитель директора завода по хозяйственной части В.А. Проскур¬ников вместе с водителем мотоцикла "наматывают" километры. Рабо¬та снабженца - кто может в полной мере ее оценить? Основная пробле¬ма в том. что сложно заранее определить потребности в тех или иных ма¬териалах на следующий год. На нашем предприятии это особенно труд¬но. Заказывают отделы, цеха и подразделения одно, а в процессе экспе¬риментальных работ вдруг выясняется, что в одном надобность отпала, зато в другом резко возросла. Так что мало порой получить фонды, хотя это само по себе не просто. А здесь — новая задача. Вспомним же добрым словом честную работу людей, которыми руководил "Батя". По их вине ни разу не были приостановлены работы нашего предприятия.
Прижимист "Батя", все у него на счету — доски, кирпич, шихта.. . Зато теперь не приходится идти на поклон к соседям, все это взял на се¬бя В.А. Проскурников. Сколько это ему стоило - знают только несколь¬ко человек, рядом с которыми он работал.
Все было впервые, а потому - ох, как трудно! Но уделим еще не¬много внимания тем временам, когда рабочие в цехе вместе варили картошку, а Симонов и Голиков, обедавшие с ними, отвечали на вопро¬сы, консультировали, советовались, когда Зоя Кондаева плакала от бессилия над очередной треснувшей затравкой, просверленной нашим пер¬вым сверлильным станком... Потом придет опыт, и она обучит Люсю Гурьеву и Клаву Степанову, ныне шлифовщиц высшей категории... Многого тогда не хватало. В поисках ареометра (прибор для определе¬ния плотности раствора) девушки бежали на молокозавод или пивзавод. А он так часто бился, этот ареометр.. . Однако всегда ухитрялись отыскать выход... Специальной посуды для заливки не было, и Галя Сивякова таскала из дома четверти (были когда-то такие бутыли), а на вопрос матери отвечала: "Ой, мама! Нужны они нам на работе очень!" Мать вздыхала, и только качала головой.
Наращивался опыт, теперь уже требовалась посуда с узким горлыш¬ком, чтобы погрешность при подсчете заливаемой жидкости была мини¬мальной.
Искали причины, почему температура и давление в сосудах не соот¬ветствуют заданным. Уже есть первое ЧП: 20 февраля остановились дизе¬ли и стояли в течение 50 минут. Случилось это ночью, и дизелист Леонтьев скрыл остановку. Промолчала и старший оператор Бурыкина, и рядо¬вые операторы. В результате сырье было получено некачественным. Не располагая аппаратурой достаточно высокой надежности, не смогли уловить брак здесь, на заводе, во время проверки. И вот завод-потреби¬тель забраковал всю партию. Заводчане начали поиски причин брака и все всплыло.
Вернувшиеся из Москвы девушки вначале работали на строитель¬стве. Помогали и соседу, будущему заводу имени 50-летия СССР. Там строительство замедлилось. Не было у них фанатиков дела, которыми был богат наш завод. Потому и обогнали мы их в пуске на целое десяти¬летие, хотя начали строительство значительно позднее, По утрам девуш¬ки собирались у котельной завода и ждали. Сюда приходили из цехов и отделов, когда появлялись вакантные места:
— Есть место в конструкторском бюро чертежницей, — это В.Д. Лукь¬янов.
— Нужна девушка в лаборантки к Юлии Андреевне, технологу, — так пришла в лабораторию слюды Т. Зайцева.
1957 год. .. Уже около 200 рабочих. Мы знаем, что существуют табельные номера. Есть и сырье, мелкие белые кристаллы. И есть уже государственный план. По инициативе Голикова создается первое конст¬рукторское бюро завода; в его составе Успенский, Кострова, Комарова, Волынец, Тимофеев.
Там, где сейчас располагается котельная, лежали привезенные из Германии репарационные сосуды для перегонки угля в жидкое топливо. Разыскал и "добыл" их для завода Н.И. Воробьев. Не было документа¬ции, схем. . . Конструкторы открыли их, обмерили. Это те самые БА, которые и поныне стоят у нас. Не просто было установить их, немало нашим конструкторам пришлось поломать головы, пока их смогли до¬вести до необходимого заводу качества. Так начали закладываться осно¬вы будущих отечественных сосудов, В начале 1957 года Павел Иванович Никитичев в связи с предстоящей загранкомандировкой сдал свои пол¬номочия Николаю Ивановичу Воробьеву, отлично знавшему химическое оборудование.
На опытном же заводе в это время уже перешли от 12-литровых сосудов на 25-литровые. Необходимо было увеличивать емкости, В первой половине 57 года закончен монтаж и пущены в эксплуатацию 3 групповые печи с 36 автоклавами, емкостью 46 литров каждый. В апреле был завершен переход на постоянное электропитание и демонтирована временная дизельная электростанция. В мае – запущен последний из 6 БА.

ОБЩИЕ  БЕДЫ

Освоение автоклавов БА проходило в течении всего 1957 года, поднося один сюрприз за другим. Первой проблемой стала герметизация. Самоуплотняющиеся затворы установленного немецкого типа давали течь при температуре 300 градусов. После долгих поисков  специалисты пришли к разработке специальной технологии обработки поверхности кольцевого обтюратора (заключающееся в ее тщательной шлифовке, полировке и гальваническом покрытии никелем и медью), которая давала надежное уплотнение затворов. Почти сразу возникла вторая трудность – с нагревателями, перегоравшими на первых опытах задолго до их проектируемого окончания. То есть нагреватели не выдерживали рассчетного времени работы. Стало ясно, что простой перенос схем себя не оправдал. На БА с трудом удавалось разместить нихромную ленту с  плотностью тока 6 – 6 а/мм кв.  Такие нагреватели работали не более 2000часов, после чего перегорали. Первые циклы БА большей частью срывались на половине цикла. В марте – апреле массовые перегорания удалось ликвидировать. Как всегда идея А.А.Штернберга оказалась до гениальности проста и сработала: он предложил использовать гофрированную нихромную ленту. Осуществлялась это путем пропускания ленты между зубцами двух шестеренок (ведомая и ведущая –в патроне токарного станка). Это позволило снизить плотность тока до 3 – 4 а/мм кв.
Однако перегорания все равно хоть и редко, но происходили. Тогда на этих автоклавах был смонтирован новый, «воздушный» тип нагревателей. Та же гофрированная (увеличивающая длины нихрома на той же поверхности автоклава) лента наматывалась в пазах керамических колодок, которые укреплялись на стальном каркасе, охватывающем автоклав.
С течением времени выяснилось, что тщательно выполненные гофрированные обмотки по асбесту стоят не хуже, чем в керамических  колодках, поэтому от них отказались из – за их сложности и трудоемкости.
БА во многом заставили переосмыслить процесс. Так большая площадь их затворов позволило впервые на заводе ввести внутрь автоклавов термопары. А это, в свою очередь, повышало контроль за режимом цикла. Более того: на каждый БА начали ставить по 2 манометра типа ЭКИ, которые позволяли вести два контакта – минимум и максимум. С их помощью была осуществлена первая автоматическая система регулирования режима по давлению. И все же проблемам не видно было конца и края.
Давай вместе с тобой, читатель, посетим научно-технический совет ВНИИПа, состоявшийся 11 апреля 1957 года. Вел его новый директор института Н.И. Воробьев. На повестке дня первым вопросом стоял отчет начальника лаборатории № 1 А.А. Штернберга. На заседании совета при¬сутствовали все основные научные работники института и завода. В от¬четном докладе лаборатории были подведены итоги работ за 1956 год. Как не трудно догадаться, незаметно разговор перешел на опытно-экс¬периментальный завод. Обстановка напряжена: план по выпуску про¬дукции по-прежнему продолжает срываться. С горечью констатирует Алексей Александрович:
"... С начала своей деятельности опытное производство работает по той технологии, которая передана ему без утверждения НТС... Фак¬тически эта технология является единственным документом для теку¬щей работы... ".
Вспыхнувшая после доклада дискуссия обнажает всю сложность создавшейся обстановки. С горечью говорит П.И. Никитичев о трудных условиях, в которые поставлены заводчане. С нескрываемой болью напоминает Н.И. Воробьев об упущенной возможности приобретения нового оборудования. Представители завода требуют оптимальной тех¬нологии синтеза кварца в промышленных условиях. Тщетно пытается А.А. Штернберг напомнить присутствующим о том, что обсуждать долж¬ны работу лаборатории. Впрочем, он и сам признает, что сейчас завод и лаборатория уже не разделимы. Более того, подводя итоги возникшей дискуссии, Алексей Александрович констатирует, что завод, по сути, является гигантской лабораторией и потому выдаваемая лабораторией № 1 технология описательного типа должна совершенствоваться на основном производстве, где оборудование резко отличается от лабора¬торного.
Следует отметить, что на этом совете впервые было отмечено пре¬восходство разработанной в лаборатории технологии над всеми резуль¬татами работ отечественных исследователей и, по имеющимся в литера¬туре сведениям, над результатами зарубежных ученых. Присутствовавший на совете представитель Института кристаллографии АН СССР В.П. Бутузов в своем выступлении сказал: "... Скажу свое мнение о тех задачах, которые стояли перед лабораторией, и как эти задачи лабо¬ратория решила. Какие задачи? Получить кристаллы кварца в тех усло¬виях, какие, возможно, легко применить в промышленности. Решила эту задачу лаборатория? Решила. Причем решила так, как не решено в Америке. Я должен признать, что оценку лаборатории следует дать от¬личную, потому что у нас таких результатов нет и не было, и в этом отно¬шении есть личная заслуга А.А. Штернберга. И независимо от того, каки¬ми недостатками обладает технология, надо выразить благодарность А.А. Штернбергу, что он в короткий срок, в течение двух лет, решил задачу получения искусственного пьезокварца. . . "
Надо отдать должное В.П. Бутузову, который так высоко оценил работу лаборатории. Ведь он тоже занимался кварцем, но проблему эту решить не смог. И здесь, на совете во ВНИИПе, он откровенно, по-дело¬вому, заслуженно высоко оценивает работу другого ученого, которому удалось в кратчайшие сроки блестяще решить эту сложнейшую задачу.
Но это было не то время, когда ученые и заводчане могли ликовать по поводу успехов лаборатории, Ведь на заводе складывались дела совсем не так, как хотелось бы, Завод и его директор К.Ф. Кашкуров требовал от лаборатории технологию, указывая на то, что он уже работа¬ет как завод, имеющий государственный план.
Да, читатель, вот она — главная проблема завода и института. Наука имела право заниматься исследованиями, а завод уже обязан был выда¬вать продукцию. Вот почему, не ожидая решений НТС, через головы ру¬ководителей института они шли на внедрение любых разработок лабо¬ратории №1, требуя, чтобы институт отдавал им все нужные кадры. Они шли и на нарушение технологии, сами изыскивали любые возмож¬ности и зачастую опережали официальную науку. В этих условиях начи¬нали коваться первые кадры технологов завода. Конечно, завод от этого часто страдал. Трудности были невероятные. Но никто с завода не бежал, не искал лучшего местечка. Для того, чтобы полнее был виден после¬дующий триумф заводчан, надо видеть, с чего все это начиналось.
На этом же совете Н.И. Воробьевым был снова поднят вопрос о внед¬рении в промышленность автоклавов больших емкостей. После долгих дискуссий между сторонниками и противниками этого предложения было принято решение о переводе завода на работу с автоклавами ем¬костью 700-1000 литров. Было решено привлечь также к решению задач завода весь институт.
На заседании НТС от 14 ноября 1957 года А.В. Симонов и Л.А. Гордиенко поставили вопрос об организации на заводе резонаторного участ¬ка. Данных по испытанию выращенного кварца они не имели, это тор¬мозило работу. Кроме того, был поднят вопрос о создании технологической лаборатории №3 на заводе. Слишком затягивалась организация этой лаборатории. Геологической лаборатории было предложено принять участие в исследовании природного кварца различных месторождений на предмет использования его в качестве шихты. Синтез и геология шли в ногу, взаимно обогащая друг друга.

ЗАВОДЧАНЕ
Мы постоянно говорим о производстве. А ведь основное, на чем держа¬лись наши успехи, был коллектив. Он жил как единый организм, одними мыслями и стремлениями. Чем же это объяснялось? Может быть тем, что во главе его стояли одержимые люди? Они верили сами и заставляли поверить остальных: это новое направление, от нас ждет Страна.. . Мо¬лодежь не боится высоких слов, она умеет работать во имя будущего.
От основной работы не освобождали даже председателей завкома. Первым из них был К.Д. Лукьянов, после него выбран И. И. Марков. Трудно жилось, но весело — молодежь. Все вроде бы организовывалось само собой. В первом цехе стихийно возник хор. Репетировали в конторе заводоуправления, в коридоре на втором этаже цеха. На праздники арендовывали помещения комбината "Искож" или фабрики им. Ф. И. Кали¬нина. Вскоре нашелся и свой собственный руководитель — слесарь Вик¬тор Иванович Сизов, игравший на баяне. Разучивали песни, танцы. Выступления самодеятельных артистов пользовались популярностью не только у заводчан. Многие с других предприятий старались попасть на наши вечера. Завком закупил инструменты для духового оркестра, и у завода появился свой оркестр.
В маленьком деревянном домике, стоявшем на месте сегодняшней малой проходной, устраивали елку. А уж за Снегурочками и Дедами Морозами дело не стояло, такие костюмы сочиняли — до сих пор многие помнят.
На сельхозработы выезжали все. Видя в борозде К.Ф. Кашкурова, который работал без всяких скидок на возраст и должность, никто не пытался отлынивать и, тем более, требовать отгулы за сверхурочные ра¬боты. После окончания рабочего дня на картофельных полях, которые располагались в районе сегодняшних Александровских Черемушек, развертывались футбольные баталии. Да и во всех мероприятиях города участвовали охотно. Правда, на первых порах завод на городских сорев¬нованиях больше брал массовостью, чем мастерством.
Все проблемы выносились на общее обсуждение. Вручение премиаль¬ных — по нынешним временам о столь малых суммах и упоминать нелов¬ко — превращались в подлинный праздник труда. Вручались они на об¬щем собрании, при всех, и обязательно с объяснением за какие заслуги. Ценились эти премиальные не за сумму — за признание заслуг перед заводом. Все, что мешало работать, также становилось предметом обсуж¬дения.
Можно смело и с гордостью сказать: руководители завода шли тем путем, который сегодня  признан единственно правильным.
Мне хочется сделать маленькое отступление и поделиться одним наблюдением: как-то, задержавшись у проходной радиозавода, когда там заканчивалась смена, я поймала себя на том, что в толпе легко различаю рабочих и итээровцев. Не по одежде — по манере поведения. Невольно подумалось: а у нас отличу? Ты можешь проверить это сам, читатель. Подойди к нашей проходной, когда заканчивается смена. Уверяю тебя, ни за что не отличишь. Почему? Наши операторы, зарядчицы, токари и рабочие других специальностей, чтобы работать хорошо, должны обла¬дать немалыми знаниями. Наши ветераны набрали громадный опыт вместе с созданным ими заводом. Этот опыт сказывается и в манере одеваться и в сдержанной, полной достоинства, манере поведения. Я не утверждаю, что наши люди лучше, чем рабочие других предприятий. Хочу лишь заметить, что у каждого коллектива есть свой особый микроклимат, формирующий людей. Наш микроклимат - одно из наших глав¬ных достижений.
Когда на заводе были набраны свои штаты конструкторов по мон¬тажу и оборудованию, отпала необходимость в командировках работни¬ков ВНИИПа. Постоянно бывает в Александрове только А.А. Облеухов. Не спускает глаз с завода и Г.М. Сафронов. Он здесь бывает еженедельно, Был случай, когда один из дизелей встал, и тогда по его разрешению Г.А. Коробов привез новый дизель самолетом из Свердловска, Как вспоминает Г. Коробов, он впервые спокойно вздохнул, когда, вернув¬шись в Александров, услышал грохот нашей дизельной.,, Но теперь все позади. Теперь завод подключен к центральному энергоснабжению. Отхо¬дит в прошлое время дизельного грохота, появилось время оглядеться.
Не простыми были отношения с городом. Поглядывали на нас, как на чужаков, косо. Хотя мы и в подшефный совхоз выделяли людей, и работали они не хуже других. Исполком и тот относился подозрительно: наука — дело неизвестное, что от них ждать? Но К.Ф. Кашкуров пони¬мал, как важно сломать стену предубежденности. Он вызвал к себе М.И. Голикова:
— Нам пора наладить отношения с горкомом. Поезжай в совхоз и посмотри, что мы можем сделать...
В это время замещал недавно умершего председателя совхоза "Прав¬да" второй секретарь горкома партии В.А. Архаров. Так что неожиданно М.И. Голиков вступил в прямой контакт непосредственно с партийным руководством города.
Приехав в совхоз, Михаил Иванович встретился со вторым секрета¬рем, попросил показать хозяйство и расспросил о главных проблемах совхоза. Больше всего колхозники мечтали иметь на скотном дворе го¬рячую воду. Голиков взял это на заметку.
Вскоре заводская бригада установила в колодце насос, использовав списанные, уже не пригодные для завода нагреватели "ТЭНы", и орга¬низовала подачу горячей воды. Минимальная механизация при четкой организации и продуманности помогли превратить скотный двор в образцовое хозяйство. Область начала демонстрировать это хозяйство экскурсантам, и городские власти признали, наконец, "чужаков".
Первые руководители завода.. . За что их так помнят, ценят и лю¬бят до сих пор? В чем-чем, а в мягкости или вернее мягкотелости их не заподозрит никто. Случалось, что председатель цехкома резко кон¬фликтовал с директором, отстаивая увольняемых за их проступки. И права свои отстаивал. Константин Федорович мог распорядиться уво¬лить за любое недобросовестное отношение к работе. Но ни разу не пере¬путал имени и отчества того, кому протягивал руку. Одобрением его, А.В. Симонова, М.И. Голикова, Л.А. Гордиенко гордились не меньше, чем официальной благодарностью. А, может, причина была в том, что все были равны — директор, главный инженер, рабочий? Все делали одно дело и мнением друг друга дорожили. Прямота не была односторонней и уважали друг друга за работу. Наши кадровые рабочие до сих пор помнят распорядок тех лет: руководители приходили задолго до смены. Пока не обойдут завод — в кабинет не поднимутся. Сердцем завода был пульт управления. С него начинался и заканчивался рабочий день. Затем все руководители поднимались в кабинет К.Ф. Кашкурова и в течение 40-50 минут коротко докладывали о вчерашнем, намечали конкретные планы на сегодня. Возникали споры при согласовании и увязывании проблем, но из кабинета выходили, четко зная обстановку, и каждый руководитель имел конкретное задание.
Любопытны были взаимоотношения администрации завода между собой. Вечерами частенько собирались они у кого-нибудь на квартире. Но при этом каждый знал: уважение и дружба не помешают Константину Федоровичу завтра уволить любого из них, если он сочтет, что друг меша¬ет заводу. Дело на первом месте — это они приняли железно.
Все рабочие знали два слова, которыми отвечал на просьбу Кашкуров. Это «Сделаю» или «не могу». Слово свое он держал всегда.
Самой престижной считалась работа на пульте управления. Первым сменным инженером здесь был Гурий Васильевич Столетов. Работы он требовал предельно аккуратной. Была у него "черная" тетрадочка, в которую он заносил малейшие промахи. Попасть в эту тетрадь желаю¬щих не было.
— Девчонки, учитесь все делать сами, — постоянно говорил им А.В. Симонов.
И они учились. Им было дело до всего, всегда старались освоить что-нибудь новое. Переживали, когда при съеме кристаллы были не так хороши. Шли с вопросами: "Почему? Кто виноват?" ... Однажды в пять утра прибежала к Симонову (благо, он жил недалеко) взволнованная Зина Дулова:
— Начинает пропадать нагрузка на БА. Я все перепробовала . ..
— Не волнуйся, сейчас приду и разберемся, — успокоил ее Алексей Владимирович.
Они учились друг у друга, опыта позаимствовать было не у кого. Это потом, семь лет спустя, начнут проводить занятия и лекции. Пока же они собирали знания по крохам: собирались вместе и начинали разби¬рать. Знали, от них многого ждут и не могли подвести. Если не ладилось. Столетов собирал их и говорил:
— Давайте, девчонки, подумаем! Может, что и придумаем вместе.
Они были немаловажным звеном в работе и хотели, чтобы их звено было прочным и надежным. Вот ведь парадокс: требовали много, плати¬ли скромно, поблажек совсем не давали, а они этим гордились. И до сих пор остались верны... "Нам не страшно стареть. Мы ведь как пришли, так все вместе и работаем", — скажет много лет спустя одна из старей¬ших наших операторов.
Первую автоматику начали вводить постепенно. Сразу стало интерес¬нее работать. Но ей хоть и доверяли, но проверяли. Бывали случаи, когда автоматика не срабатывала, а операторы шестым чувством непо¬ладки ловили. И когда начинали ремонт — спокойно переходили на руч¬ное управление... Много сил и времени вложил Г.В. Столетов в улучше¬ние автоматики.
После смены расставаться не спешили: у них был хор. И пели, и вы¬ступали. Знали друг о друге все, разницы между собой не чувствовали. . . Шло время. Вместе с успехами накапливались и разочарования. Но из каждого поражения завод выходил, все более мужая, наращивая знания.
А что стоило внедрение нового сырья на заводы-потребители? Десят¬ки лет люди работали на природном сырье, была отработана длинная технологическая цепочка: распиловка, ориентировка и т.д. Синтетичес¬кий кварц значительно отличался от природного и, на первых порах, далеко не в лучшую сторону. Были люди, смело шедшие на трудности, как, например, начальник кварцевого производства завода имени Козиц¬кого (Ленинград) И.С. Трошин, большой энтузиаст нашего сырья, сразу увидевший в нем большие возможности. Л.А. Гордиенко и Я.П. Снопко, занимавшиеся внедрением нашего сырья, с благодарностью вспоминают этот завод.
"... На заводе делали резонаторы, везде царила идеальная чистота, ведь достаточно прикоснуться пальцем к пластине, чтобы кожным жи¬ром превратить работу в брак. Соберутся люди в белых халатах и мрачно смотрят на нас с Яковом Петровичем, - вспоминает Л.А. Гордиенко. — Люди чисто технически не хотели перестраиваться: материал неизвест¬ный, что выйдет — неясно. А они не ширпотреб — приборы высшего ка¬чества изготавливали. Мог не пойти план, тогда летели бы премии, зар¬плата. И.С. Трошин прилагал массу усилий, иногда приходилось приме¬нять власть, чтобы провести внедрение. . . "
Впоследствии даже самые ярые скептики станут энтузиастами наше¬го сырья. Но пока. . . Пока во многих городах их встречают "в штыки". И Л.А. Гордиенко с Я.П. Снопко идут в обком партии: "Завод уклоня¬ется от государственного задания, помогите начать испытания... "
К концу 1957 года коллектив завода встал на ноги. С третьего квар¬тала выполняется план. Теперь уже это становится нормой. Больше ни разу он не позволит себе расслабиться, растеряться ни перед людьми, ни перед обстоятельствами. Теперь заводчане сосредотачиваются на качестве. Получив результаты испытания резонаторов из природного и искусственного кварца, они понимают главное: данные совпадают только на изготовлении низкочастотных, до 100 – 200 кгц, резонаторах, имеющих невысокую добротность. Последняя зависит от скорости роста кристаллов. Специалисты  принимают решение снизить скорость роста товарных кристаллов вдвое, что означало при нужной толщине кристалла 34- 40 мм увеличение длительности циклов выращивания до 100 – 115 суток.
Были заказаны еще несколько трофейных немецких автоклавов, среди них один емкостью 2000 литров, 3 на 4000литров и 6 на 600 литров. Из последних были собраны две промышленные и одна опытная спаренная установка.. Идея создания таких установок была почерпнута работником ВНИИП из опубликованных материалов американской фирмы «Барии». ( Фамилию лучше не устанавливать, т.к. идея не сработала). Каждая установка состоит из 2 автоклавов, в одном из которых помещается шихта, а во втором – затравочные пластины. Автоклавы соединялись между собой трубками. Наладка установок отняла много времени и сил, но так и не была завершена. Соединительные трубки к середине цикла запаразичивались и становились непроходимыми. Выявились и другие неудобства работы на этих установках. От них вскоре отказались и впоследствии они были демонтированы.
Для зарядки все увеличивающегося количества автоклавов требовалось все больше затравочных пластин и шихты, которые получали из природных месторождений. Одновременно разрабатывались требования к шихте, методики ее проверки и очистки.
Значительно труднее оказалось обеспечить вводимое оборудование затравочными пластинами. В стране было очень мало крупных природных кристаллов кварца. Поэтому последние были даны только для изготовления затравок на первые циклы групповых печей с 25 литровыми автоклавами. Остальные заряжались затравочными пластинами из искусственного кварца. Как уже упоминалось, был создан участок по их изготовлению. На нем выращенные кристаллы травили в плавиковой кислоте, наклеивали на дощечки и распиливали алмазными дисками собственного изготовления на пластины. Далее пластины шлифовались на шлифовальных станках корундовым порошком, и сверлили на сверлильных – а в последствии ультрозвуковых – станках с помощью карбида бора. После мойки и протирки спиртом пластины помещались в автоклав. Несмотря на форсирование  работ по изготовлению затравочных пластин, их все же нехватало и часть автоклавов простаивала.
В истории завода огромную роль сыграл так называемый 50-й цикл. Сосуд по ряду причин стоял долго. Он не выдержал, разгерметизировал¬ся или "прошипел", как говорили на заводе, через затвор. Когда его вскрыли — оторопели: кристаллы были лучшими по качеству да вдоба¬вок чистыми, блестящими. Прежде все кристаллы были в матовых "ру¬башках" (налет от высокотемпературного раствора соды), их приходилось мыть. Этот "прошип" навел на мысль об искусственном "стравливании". Начальник котельной А.Я. Посадский и манометрист А.З. Фрад¬кин подали рацпредложение о частичном удалении раствора из сосуда при выводе из режима. Отныне все кристаллы начали получать чистыми и блестящими. На съем, полюбоваться на это звенящее, искрящееся чудо старались попасть все работающие...
В цехе были установлены 4 сосуда сверхбольшой емкости (на 4000 и 2000 литров). Но... за 11 месяцев у нас 13 несчастных случаев, в том числе один групповой, когда двое рабочих дизельной при зарядке свин¬цовых аккумуляторов получили легкое отравление. Слесарь Антонов сломал руку, упав в приямок. Рабочий автоклавного цеха, чистя 50-ки¬лограммовое подкладное кольцо, уронил его и сломал им кости трех пальцев на ноге.. . Не так просто навести жесткую дисциплину при постоянных авралах. Но мириться с тем, чтобы ЧП пятнали завод, заводчане не собирались. Разбирая каждый случай и убеждаясь, что в основе лежит несоблюдение требований техники безопасности, они начинают с этим беспощадную борьбу.
Были и еще причины иного характера – слово А.А.Штернбергу:
« При первых  циклах на 700 – литровых автоклавах кристаллы все потрескались. Мы знали, в чем причина: на затравки разрезали никуда не годный кристалл мориона и только шесть затравок были годными. Кристаллы на них выросли прекрасные. Плохие кристаллы использовались для того, чтобы не портить дефицитный кварц…. Когда Сафронов уехал в командировку, главный инженер главка издал приказ: ни одного цикла не ставить без моей подписи. Завод экспериментировал, спаривали, счетверяли сосуды…Лаборатория дала четкий состав раствора: 10% соды и 1% поваренной соли. Но на заводе просто меняли раствор , делая то 5, то 7% соды, то добавляли литий, то убирали…Каждый раз получали экономию…».
К концу 1957 года на заводе действовало 8 групповых печей с 96 автоклавами и 8 автоклавов БА общей емкостью 7512 литров, что намного превышало имеющиеся сведения о мощности  иностранных фирм, производящих пьезокварц .
Подводя итоги 1957 года, главный инженер ВНИИП М.Н. Вишнев¬ский скажет на совещании:
"В институте намечается значительное отставание эксперименталь¬ных работ от опытного производства. На опытном заводе в настоящий момент монтируются автоклавы больших емкостей, а технологическая лаборатория № 3 не оказывает никакого влияния на внедрение этих авто¬клавов в производство".
Завод быстро набирал темпы.

ГЛАВА  ДЕВЯТАЯ
ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ
Прошлое не переделать, но и настоя¬щее лежит в беспорядке, как мате¬риал у ног строители, и вам надлежит ковать будущее.
А. де Сент-Экзюпери
До сих пор мы, говоря о науке, ориентировались целиком на лаборато¬рию № 1. Пришла пора более подробно рассказать, что же из себя пред¬ставлял ВНИИП в целом в первые годы его существования.
К концу 1956 года, когда директором ВНИИПа стал геолог с Кавка¬за П.И. Никитичев, распределение обязанностей было таковым: непо¬средственно Павел Иванович осуществлял общее руководство и отвечал за такие подразделения, как плановая группа, отдел труда и заработной платы, отдел кадров, бухгалтерия и лаборатории № 1 (Штернберга) и №2 (Диброва).
Главный инженер Мирон Николаевич Вишневский осуществлял тех¬ническое руководство и отвечал за опытный завод, проектно-конструкторское бюро, технику безопасности, бюро рабочего изобретательства, отдел материально-технического снабжения, строительство, транспорт, охрану, АХО.
В функции заместителя директора по научной части Людмилы Платоновны Чернышковой входило научное руководство и контроль за ходом выполнения тематических планов. Непосредственно она .отвечала за следующие подразделения: геологическую лабораторию, горную лабораторию, лабораторию проектных работ по горным предприятиям, лабораторию обогащения, отдел научно-технической информации, науч¬но-технический совет, фонды и камеральную группу.
ВНИИП рассылал специалистов по всему Советскому Союзу, держа руку на пульсе всего нового в той области, которую избрал. Не просто быть первым, а он шел именно первым в новой области науки. В числе людей, постоянно оказывающих консультационную помощь ВНИИПу и часто работавших в нем по совместительству были такие известные специалисты, как академик П.А. Ребиндер, доктора геолого-минерало¬гических наук А.Е. Корякин, Н.П. Ермаков, Е.М. Лазько, И.Ф. Богданов, доктор технических наук В.В. Ржевский и другие. . . О том, насколько важную роль играл и играет специалист в судьбе страны, лучше всего расскажет такой эпизод. В мае 1956 года старшего инженера геологи¬ческого отдела Н.И. Андрусенко вызвали для очень серьезного разгово¬ра в Главк.
Надежда Ивановна Андрусенко после окончания МГРИ была распределена в ЦНИЛК, но вскоре перевелась в экспеди¬цию на Полярный Урал. Вместе с Е.М. Цыгановым работала в Саранпауле, потом на Волыни — с Л.П. Чернышковой, на Тунгуске — с Е.Я. Киевленко.. . Как видите, пути геологов постоянно пересекались. Затем работала старшим инженером в геологическом отделе Треста № 13. В геологическом отделе ВНИИПа Н.И. Андрусенко продолжала заниматься оптическим кальцитом, с которым впервые столкнулась на Нижней Тун¬гуске.
Но дадим слово самой Надежде Ивановне:
"... Работая по природному кальциту, я выясняла условия образо¬вания высококачественного исландского шпата. Затем заинтересовалась минералогией и совершенствованием его качеств. Ведя работы по рацио¬нальному использованию сырья, я вывела методику диагностирования очень тонких дефектов оптического кальцита: свили, видимые лишь в ультрафиолете. Эти знания очень пригодились мне, когда возникла необ¬ходимость оценить партию сырья, закупаемую в Китае. Я постажировалась в цехе обогащения и выехала для оценки сырья на месте. Отноше¬ния наши с Китаем тогда уже были осложнены, наши специалисты ото¬званы, поэтому меня временно назначили главным инженером цеха обогащения и направили через "Союзэкспорт" с непосредственным под¬чинением нашему посольству. Надо сказать, что первый сорт и сорт экстра оценивались очень дорого, третий сорт стоил намного дешевле. Предлагаемое нам сырье в огромном количестве шло высшими сорта¬ми. И вот здесь меня выручил опыт: работая в горнорудной компании, где ко мне была приставлена девушка-переводчица, внимательно следив¬шая за каждым моим шагом, я выяснила, что все сырье поражено этими свилями. Дефект этот в технической документации не был предусмот¬рен, но я отказалась признать это сырье сортом выше третьего. Меня вызвали в посольство: поступок мой грозил межгосударственным конфликтом. Я продолжала стоять на своем и потребовала:
- Пусть идет в арбитраж!
В ГОИ была направлена опытная партия, изготовили из посланного сырья призмы и выяснилось, что я права: они не работали. Посольство было довольно. Китайские специалисты, когда я уезжала, провожали меня весьма недобрыми взглядами. Но экономия государственных средств была огромной, а остальное меня мало трогало".
Столь подробно мы остановились на этом эпизоде для того, чтобы тем, кто непосредственно с наукой не сталкивается, было понятно: работники ВНИИПа, оказывая консультационную помощь, выполняли самые насущные работы, и экономия государственных средств от их вмешательств зачастую выражалась в цифрах со многими нулями.
Георгий Михайлович Сафронов не просто часто бывал в институте. С 1956 года он фактически руководил небольшой технологической группой. Из специалистов в эту группу был включен В.Е. Хаджи. Иссле¬довался природный и синтетический кварц, Г.М. Сафронов передал Валентину Евстафьевичу свою личную богатейшую коллекцию природ¬ных кристаллов. Его интересовала сравнительная характеристика мор¬фологических особенностей и дефектов природных и синтетических кварцев. Работа эта, тесно соприкасаясь с исследованиями лаборатории № 1, вскоре приобрела практическую значимость.
Работая во ВНИИПе на исследовании выращиваемых А.А. Штерн¬бергом кристаллов, В.Е. Хаджи первым отметил наличие некоторых дефектов. Благодаря его работам дефекты впоследствии удалось устра¬нить. Это сделало имя молодого специалиста известным и вызвало к нему доверие.
В марте 1957 года в составе ВНИИП была организована научно-ис¬следовательская лаборатория в Ленинграде, на площадях Ленинградской геологической лаборатории 10-го Главного управления, Этой лабора¬тории был передан ряд тем с объемом ассигнований в 410 тысяч рублей. Начальником вновь созданной лаборатории стал старший научный сот¬рудник М.М. Хотенок. Геологический отдел принял Е.Я. Киевленко. Вызвано рождение новой лаборатории тем, что часть специалистов-гео¬логов была ленинградцами, Обеспечить их жильем на камеральный пери¬од ВНИИП не мог, но в услугах нуждался. Новая лаборатория была включена в структуру института.
В мае 1957 года была организована лаборатория №3, начальником которой был назначен О.П. Комаров. Эта лаборатория была технологиче¬ской, ей передали одну из тем геологического отдела. Занималась она изучением дефектов сырья, В нее из геологического отдела на должность младшего научного сотрудника перешел Лушников. Руководителем те¬матической группы назначен старший научный сотрудник В.Е. Хаджи. Место работы тематической группы — Александров. Заводу следовало обеспечить лабораторию оборудованием.
Теперь подробнее остановимся на лаборатории обогащения, которую возглавлял Я.П. Снопко. Как мы уже упоминали, Яков Петрович при¬шел во ВНИИП из ЦНИЛКа одним из первых. Его лаборатория должна была решать следующие задачи.
1. Испытание различных способов резки пьезокварца.
2. Обесцвечивание исландского шпата.
3. Испытание пьезокварцевых пластин в лаборатории.
4. Проведение спектрально-оптических исследований. В лаборатории  были организованы радиофизическая, эксперимен¬тальная и спектрально-оптическая группы.
Несколько сложнее обстояли дела в лаборатории № 2 — лаборатории по синтезу слюды. Возглавлял ее В.Е. Дибров. За 1956 год лаборатория провела 4 плавки, причем три из них оказались неудачными. Всего в ла¬боратории работало 11 человек, Работы велись на теоретической основе, разработанной Д.П. Григорьевым и другими учеными ВНИИасбестоцемента. Выращенной слюды, однако, у названных товарищей, которые предложили методику с выдвигающейся затравкой, не было. Осущест¬вить это на практике ВНИИП поставил одной из первейших задач, К кон¬цу 1956 года в лаборатории №2 были получены пластины слюды разме¬рами до 3—4 мм.
Было известно, что высококачественную слюду синтезируют в Аме¬рике. Перед ВНИИПом ставится задача добиться того же, Между тем, лаборатория не имеет своего помещения, почти не оборудована техни¬чески. 7 марта 1956 года на заседании НТС ВНИИП А.А. Штернберг, подчеркивая серьезность проблемы, отсутствие базы и оборудования, а главное то, что проблема для исполнителей мало знакома, предложил пригласить в институт и поставить во главе работ специалиста-экспери¬ментатора И.Н. Аникина. Мнения присутствующих разделились, Боль¬шинство знало, что в лаборатории А.А. Штернберга поставили несколько экспериментов по выращиванию слюды. В конечном итоге принимается решение: привлечь прежде всего Аникина, раз его работы известны. Затем помочь лаборатории слюды специалистами всех необходимых про¬фессий и приступить к экспериментальным работам в Александрове. В лабораторию слюды, в частности, переходит известный в институте специалист — физик Б.У. Барщевский.
С конца 1957 года при заводе уже выделены площади для прове¬дения опытов по синтезу слюды. Так, в Александров переведена экспе¬риментальная группа лаборатории № 2, которой руководит Ю.А. Беляко¬ва. Опыты были недолгими, слюда не достигла желаемых размеров. Тем не менее запланированные работы были выполнены,
В июне был выпущен первый сборник трудов ВНИИПа. Из-за спешки он был плохо откорректирован и вместо радости принес большие огорче¬ния. Это послужило уроком. Было принято решение выпускать научно-технические сборники "Труды ВНИИП" и монографии типографским способом, уделяя им самое пристальное внимание. На ротапринте изда¬вались информационные бюллетени ВНИИП.
2 сентября 1957 года наш институт отнесен ко 2-й категории. Всего во ВНИИПе к этому времени работал 241 человек.
Геологи ВНИИПа работали в 23 местах, в основном это Казахстан, Среднеазиатская, Тувинская, Аламджахская, Нижне-Тунгусская, Дальне¬восточная, Восточно-Сибирская и Полярно-Уральская экспедиции. В из¬дававшихся трудах ВНИИПа были отражены все результаты работ в об¬ласти пьезосырья как природного, так и синтетического. Здесь печата¬лись статьи по волнующим проблемам, достижениям, высказывались гипотезы. Кроме того, институтом был задуман большой обобщающий труд по пьезокварцевому сырью. Подразумевалось собрать и обобщить данные по всем месторождениям Советского Союза. Для этого институт привлек к сотрудничеству весь цвет советской геологии. Были намечены план, сроки, разделы, ответственные люди. Но осуществить задуманное не удалось. По мнению специалистов, в подобной работе геология нужда¬ется до сих пор.
В конце 1957 года 10-е Главное управление реорганизовано в 6-е Главное управление, которое вместе с его предприятиями было переда¬но в ведение Министерства геологии и охраны недр СССР. Учитывая значимость нашего института, Сафронову удалось и его перевести в новое министерство.
В 1958 году лаборатории № 1 было предложено принять участие в Первом Всесоюзном совещании. Узнав, что два базовых доклада будут на тему « выращивание кварца», специалисты возмутились. Как же так, мы вырастили, а учить собираются другие:
И они решили, что называется, расставить точки над  «и».
Готовились тщательно. Сделать доклад, учитывая общую засекреченность темы – дело вообще не простое, а они задумали превратить его в триумф. И вот  как они это осуществили:
На конференции первым выступал с докладом Шефталь. Он продемонстрировал фотографии и графики. Ему задали какие – то вопросы, он в ответ назвал какие-то параметры.
Следом  выступил Бутузов с докладом о расслоении фазы… Все шло в меру скучно и пристойно.
После перерыва дали слово Штернбергу. Уже темнело за окнами, и в зале чувствовалась усталость. (Гордиенко в это время готовился за сценой. Группа привезла с собой рамку с выращенными кристаллами. Поскольку приема стравливания в то время еще не знали, кристаллы почти сутки отмывали в вытяжном шкафу. Везли рамку тайно, тщательно упаковав  решетку высотой более метра в бумагу  и ткань).
В зале, возле мощного проектора с насадкой, готовился Цинобер.
Штернберг взял мел, подошел к доске и нарисовал удлиненный прямоугольник. Отошел , полюбовался и задумчиво сказал:
Это автоклав…
Зал,  в котором сидели люди, хорошо знавшие слова « сов. секретно», молча с ним согласились.
Тогда Штернберг нарисовал овал в прямоугольнике и стрелки вдоль него, и также задумчиво продолжил:
-Это массоперенос…
Зал опять молчаливо согласился.
Штернберг положил мел и, вытирая руку, так же спокойно , словно размышляя в слух, продолжил:
Мы изучили все материалы, которые публиковались в наших и зарубежных журналах. Странно, что при таком знании предмета, кристаллы до сих пор не были получены. Нас заинтересовало – что же мешает этому? Анализ позволил навести порядок в автоклаве. Сегодня мы знаем то, чего не поняли остальные.
В зале погас свет. Гордиенко быстро выбежал на сцену, передал Алексею Александровичу  увесистую рамку с кристаллами и побежал за остальными отдельными крупными кристаллами. Цинобер несколько замешкался, однако зал был спокоен. Академически спокоен.
Прожектор вспыхнул и в его луче рамка с крупными кристаллами в руках Штернберга рассыпала сверкание по всему залу. Они искрились, преломляясь в направленном свете и радуги плыли по лицам, стенам, зависая в воздухе…
Эффект был потрясающим: зал исторг один общий полувздох- полустон и лишь спустя какое-то время взорвался шквалом аплодисментов… Потом раздался топот: люди ринулись на сцену. Когда зажгли свет, она оказалась заполненной. Всем хотелось своими руками потрогать первые отечественные кристаллы…В суматохе, кстати, исчезло несколько образцов. Но группа Штернберга решила не обращать на это внимания. Они знали: теперь кристаллов будет предостаточно.
Долго не могли навести порядок. Специалисты – а здесь были именно они – хотели знать все. Сыпались вопросы, ответы, вспыхивали дискуссии… Петр Григорьевич Поздняков жал руки Штернберга, по щекам его бежали слезы и он не замечал их….
Успех был полный.
Наконец люди услышали просьбы организаторов и начали возвращаться в зал на свои места. Но это были уже другие люди. Прорыв Штернберга был прорывом советской науки и каждый ощущал свою сопричастность этому мигу.
Слово попросил Н.Н.Шефталь:
Алексей Александрович, в какой мере работы института кристаллографии способствовали этому успеху?
Штернберг усмехнулся:
В какой мере?… У  нас действительно было преимущество перед предыдущими исследователями, потому что мы, благодаря этим работам уже знали, по какому пути не надо идти!
Зал опять взорвался аплодисментами, через которые прорывались голоса Шефталя и Бутузова:» Это безобразие! Хулиганство! Так отозваться об Академии наук!».
Штернберг сошел со сцены. Подошедший к нему Цинобер с тревогой констатировал:
Алексей Александрович! Что вы наделали! Вы поссорились со всем институтом кристаллографии!
Ленечка, вы не знаете научного мира. Если я обругал одного, то все остальные мои друзья.
Возвращаясь, молодые люди были страшно обеспокоены. ( Гордиенко было 23 года, Циноберу – 27). Им казалось, что все рухнуло.
Алексей Александрович, зачем вы раздразнили гусей?! Вы замахнулись на таких людей…. Теперь они развернут тяжелую артиллерию и всех нас разобьют к черту, - мрачно прогнозировал Гордиенко.
Ничего не будет, - успокаивал их Штернберг, - Бутузов и Шефталь еще не весь институт кристаллографии. Человек 20 только рады.
Он имел в виду специалистов равного ранга.
История в биографиях. Слово Штернбергу:
«Вскоре последовало приглашение в институт кристаллографии.
Как – то мне передали:
- Алексей Александрович, Сафронов хочет с вами побеседовать.
- Он начальник Главка, пусть вызовет.
- Нет, он хотел бы неофициально.
- У меня такого желания нет.
Сидим, обсуждаем с химиком Богдановым рабочие проблемы – звонит секретарь Воробьева, просит зайти. Я извинился перед Богдановым, встал идти, а он мне:
- Алексей Александрович, у нас никто сразу же  не бежит по вызову. А то у директора сложиться мнение, что у вас нет дела! Сядьте.
Снова заговорили о деле, потом он взглянул на часы:
- Прошло 25 минут, пора идти, а то будет неуважением.
Вхожу. Рабочий день закончился, секретарь открыла мне дверь в кабинет и сразу же за мной закрыла ее на ключ. В кабинете Сафронов и директор.
-  Как вы считаете, достойна ли ваша работа, чтобы быть представленной на Ленинскую премию?
-Да.
- Тогда вам надо собраться коллективом и дать представление.
-Этого я делать не буду. Вы из наших журналов берете данные, публикуете, разглашаете тайны. Не уверен, что наш авторский коллектив не вычеркнете, когда начнете прорабатывать. Пишите сами.
Уговорить им меня заняться этим делом не удалось».
Вскоре от академика А. В. Шубникова поступило предложение А. А. Штернбергу перейти в ИКАН и принять кварцевую лабораторию. Узнав об этом, Алексея Александровича вызвали в Министерство геоло¬гии СССР, просили остаться во ВНИИПе, обещая создать все условия. А.А. Штернберг отказался, мотивируя это тем, что он до сих пор не име¬ет ученой степени и пора ему об этом подумать. К тому же во ВНИИПе он сделал все, что мог, остальное довершат его коллеги и ученики, кото¬рые остаются.
В ИКАНе А.А. Штернберг вскоре защитит кандидатскую, а спустя некоторое время и докторскую диссертации.
Лабораторию № 1 принял Леонид Иосифович Цинобер. С переходом А.А. Штернберга в ИКАН СССР связь его с лабораторией и заводом не прерывалась. Мы еще так или иначе встретимся с Алексеем Александровичем и на страницах этой книги. Но сейчас давайте познакомимся с до¬кументом, который наиболее точно подводит итог его работы во ВНИИПе:
ПРИКАЗ  МИНИСТРА  ГЕОЛОГИИ  И  ОХРАНЫ  НЕДР СССР № 583 от 30.06.59 г. г. Москва
Изобретатели А.А. Штернберг, Е.М. Сабуренков, Л.И. Ци¬нобер, А.В. Симонов, Л.А. Гордиенко разработали способ вы¬ращивания искусственного сырья, на который Комитетом по делам изобретений и открытий при Совете Министров СССР им выдано авторское свидетельство.
По способу, предложенному изобретателями, организовано в   промышленном    масштабе   производство   искусственного сырья, которое потребляется заводами радиотехнической про¬мышленности.
Учитывая, что внедрение А.А. Штернберга и др. полезно, а экономический эффект от его применения объективному подсчету не поддается, на основании ст. 11, 12 и 22 "Инструк¬ции о вознаграждении за изобретения, технические усовершен¬ствования и рационализаторские предложения", —
ПРИКАЗЫВАЮ:
В соответствии со значимостью изобретения, выплатить авторам вознаграждение в размере 50 000 рублей .. .
(П. Антропов).
. Вот как вспоминает этот эпизод Л.И.Цинобер:
«Штернберг должен был « расписать» эту сумму, что он легко сделал распределив ее по 10 тысяч каждому. Тогда из министерства позвонили и сказали:
-Так нельзя. Что за уравниловка?! Вы руководитель и должны получить больше.
Штернберг написал новую бумагу, распределив так: себе – 15000, мне и Сабуренкову по 10000, Симонову и Гордиенко по 7500 рублей. Наконец нам звонят из министерства:
-Приезжайте, получайте деньги.
Мы приехали, получили. Штернберг говорит:
-Поехали в « Арагви», отметим!
Уговорили таксиста и в пятером влезли в одну машину: Штернберг впереди, мы в четвером на заднем сидении. Он к нам поворачивается:
-А теперь давайте все деньги сюда.
Мы ему подали. Он их сложил вместе со своими и отсчитал каждому по 10000 .
Это был прекрасный урок справедливости молодым!»
Для того времени это не просто приказ, это триумф молодого инсти¬тута, официальное признание его успеха. Нашим институтом была разра¬ботана технология выращивания искусственного кварца. И это никто оспаривать уже не может, ибо приоритет наш признала страна.
Подведем итоги существования лаборатории № 1 ВНИИП за первые 5 лет, когда наметились все основные пути выращивания кварца:
1) получены первые крупные кристаллы кварца;
2) определены все основные параметры синтеза;
3) разработаны основные составы рабочих растворов;
4) получены окрашенные разновидности кварца: зеленые и корич¬невые;
5) синтезированы первые кристаллы аметиста;
6) выращены отдельные оптические (более однородные) кристаллы.
Слово П.Г.Позднякову:
« Штернберг принадлежит к числу тех немногих ученых, достигших больших результатов, подтвержденными дальнейшими исследованиями, которые оставили по себе небольшое число публикаций, не отражающего всего многообразия их деятельности. Нежелание писать и публиковать результаты своих исследований было их характерной чертой…..Аргументом отказа зачастую было якобы отсутствие интереса к уже решенной проблеме и занятость решением новых, более интересных проблем».
Мало того, что он решительно вычеркивал свою фамилию из заголовков статей учеников, он не собирался «столбить» и достигнутое. Когда Цинобер робко заикнулся, что следовало бы получить авторское на цветные разновидности кварца, Алексей Александрович отреагировал следующими словами:
- Ленечка, не забивайте мне голову этими мелочами. Напишите статью, этого вполне хватит!
Что Леонид Иосифович и сделал. Кстати, иначе в будущем постарались бы забыть и это достижение лаборатории.
Институт набирает силу. Имя ВНИИПа становится в один ряд с самы¬ми крупными научными организациями. Меняется и его структура.
8 октября 1958 года на заседании НТС ВНИИП был поднят вопрос о новой структуре института и его основных научных темах на 1959 год Профиль   работы  несколько  менялся.   По-прежнему  предлагается два основных направления: синтез минералов и естественное сырье, но те¬перь предпочтение будет отдаваться искусственному сырью, так как в промышленности нашего государства оно начинает играть все большую роль; удельный вес работ по синтезу и исследованию минералов должен значительно  возрасти.   Будет создан ряд новых лабораторий.  На базе лаборатории кварца создается еще одна лаборатория — гидротермально¬го  синтеза.   Она   будет   заниматься   усовершенствованием   технологии выращивания кварца, а также разработкой методик получения корунда, шеелита и других минералов гидротермальным способом. На базе лабо¬ратории  №2  предполагается  организовать лабораторию синтеза пирогенным методом. Синтезом слюды в СССР занимаются уже десятки лет, но результаты незначительны, поэтому лаборатории предстоит большая работа. Главным для нее станет синтез слюды.
Планируется создание новых лабораторий: лаборатории синтеза из неводных растворов и лаборатории синтеза алмазов. На базе лаборато¬рии № 3 будет создана технологическая лаборатория, которая, используя опыт  других   подразделений   института,  будет отрабатывать  полупро¬мышленную   и   промышленную  технологию  выращивания  минералов. Лаборатория   экспериментальной   минералогии  будет изучать физико-химические системы и воспроизводить условия, близкие к природным условиям кристаллизации минералов. Для института необходима хими¬ческая лаборатория,  и  она  будет создана в самое ближайшее время. На базе лаборатории обогащения предполагается создать лабораторию физических  исследований.  Эта  лаборатория должна иметь следующие подразделения: группу по изучению пьезоэлектрических свойств крис¬таллов, группу по изучению оптических свойств, группу по изучению структуры   кристаллов,   группу   по   изучению   механических   свойств кристаллов, группу электронной микроскопии и другие.
Геологическими по-прежнему остаются две лаборатории: москов¬ская и ленинградская. В московской лаборатории будут группы: геоло¬гическая, минералогии, петрографии и кристаллографии, геофизическая. Конструкторское и проектное бюро сольются в один отдел. Должен быть создан отдел технической помощи экспедициям. ОНТИ предпола¬гается увеличить и ввести в его состав инженеров. Опытный завод оста¬ется в прежнем составе, но в нем должны быть созданы два отдела: технологический и конструкторский.
Институт входил в пору зрелости. Здесь нужна была четкая направ¬ляющая рука, которая сумела бы координировать внутренние пере¬стройки на ходу. Человеком, который сумел это сделать, был новый директор института Владимир Петрович Бутузов. С этим именем мы сталкиваемся не впервые.
Владимир Петрович Бутузов выходец из семьи рабочих, родил¬ся 28 июля 1910 года в Туле. После школы работал слесарем на 1-м механическом товариществе города. В 1929 году посту¬пил в Воронежский сельскохозяйственный институт, через год перевелся на физический факультет МГУ. Окончив его, в 1935 году Бутузов пришел лаборантом в НИИ. В 1940 году перешел работать в ИКАН СССР. В 1943 году В.П. Бутузов защитил кандидатскую диссертацию и получил звание канди¬дата физико-математических наук. В 1945 году стал старшим научным сотрудником. Он довольно основательно занимался рентгеноструктурным анализом, работая в группе А. В. Шубникова, занимающейся синтезом корунда. В начале 50-х годов в ИКАНе он возглавил кварцевую лабораторию. Человек упор¬ный, работоспособный, но не всегда умеющий вовремя оста¬новиться. Самолюбивый до крайности, не желающий даже в ме¬лочах признавать своих ошибок, он часто конфликтовал с подчиненными. Не раз партийное бюро ИКАН вмешивалось, улажи¬вая конфликты.
Это был недостаток, который мешал по-насто¬ящему оценить его достоинства.
Между тем В.П. Бутузов обла¬дал всеми достоинствами делового человека, необходимыми для руководителя крупного предприятия. Он умел не только жить днем сегодняшним, но предвидеть будущее. Умел риско¬вать и брать на себя ответственность.
20 мая 1958 года В.П. Бутузов пришел работать во ВНИИП по сов¬местительству старшим научным сотрудником. Дело в том, что из ИКАНа он вынужден был уйти после серьезного конфликта с подчиненной лабораторией. Конфликт вышел за рамки академии и выплеснулся на самый высокий уровень. Фактически, Бутузов оказался за воротами. На его бывшую должность Шубников пригласил Штернберга. Штернберг же порекомендовал Бутузова на свое место.  Г.М.Сафронов, заботясь о реноме своего детища, решил , что Бутузов в качестве будущего зам.директора по науке, будет во ВНИИПе на месте. Бутузов принял приглашение с радостью .Он был согласен на все. Не надо особо хорошо знать Сафронова, чтобы понять каким жестким и нелицеприятным был этот разговор начальника с подчиненным. Однако на тот момент Бутузову не оставалось ничего иного, как его принять. И он пришел во ВНИИП, сразу же став замет¬ной фигурой. К его мнению прислушивались многие. Однако вскоре начинается очередная реорганизация на верху, экспедиции передают в организованное министерство Геологии. Сафронову удается  перевести в него и наш институт. Однако вскоре недоброжелатели Сафронова выигрывают и тот лишается поста. Более того, теперь он  лишен возможности занять место директора ВНИИПа. В министерстве, подыскивая человека на эту должность, обращают внимание на остепененного специалиста и  17 сентября 1958 года директором института  назначают Бутузова.. Пожалуй, это был первый директор ВНИИП такого уровня, подготовки и эрудиции. Под его руководством институту предстояло занять заметное место в научных кругах нашей страны. Однако следствием рокировки  Сафронов попадает  в подчинение  Бутузова, который, разумеется, нежных чувств к нему не питает. Зато их питают заводчане, из всего института считавшими своими только лабораторию Штернберга. Так возникло противостояние институт – завод, отголоски которого можно отыскать даже сегодня.
Успехи ВНИИП этого периода — это, прежде всего, успехи завода. С 1958 года, выйдя из прорыва, набирая скорость и наращивая произ¬водительность, завод практически повел институт за собой. К опытному производству стянуты все силы ВНИИП, приковано внимание всех лабо¬раторий. И все же, как и с уходом А.А. Штернберга невольно заканчивал¬ся целый этап в жизни ВНИИПа, сейчас мы готовимся сделать то же са¬мое по заводу.
С 15 марта 1958 года на опытном заводе организуется техническая учеба, в программу которой входили изучение сверхвысоких давлений, особенности монтажа и эксплуатации установок высокого давления, применения высоких давлений и температур в промышленности, аппа¬ратуры высокого давления различного назначения. Читать лекции приез¬жают лучшие специалисты ВНИИПа. Нередко случается, что руковод¬ство института привлекает к этой работе специалистов иных органи¬заций.
30 июня заводу отдан приказ готовить помещение к приему моло¬дых специалистов. На заводе выделяют человека, отвечающего за нор¬мальное функционирование общежития. Ты скажешь, читатель: "Нашли о чем рассказывать! Подумаешь, молодые специалисты!" Но ты забыва¬ешь о том, что это были первые молодые специалисты, распределенные на наш завод. Не так просто было выделить им, жилье под общежитие — многие заводчане жили в плохих условиях. Но для будущих командиров производства завод сделал все, что мог. Заводчане видели в них будущее завода, и ,с рачительностью добрых хозяев, смотрели на приехавших ревниво и ласково: как-то вы оцените то, что сделали мы? Сумеете ли по¬нять, полюбить?.,.
С 15 сентября начальником лаборатории №3 становится Г.М. Сафронов. Он приходит на эту должность ровно на год, с тем чтобы завершить работу над своей кандидатской диссертацией. Его приход свиде¬тельствует: в целом по стране начинается движение за то, чтобы во главе всех организаций и предприятий стояли не просто практики, а люди, имеющие ученые звания, т.е. умело ориентирующиеся в море знаний. Появление Г.М. Сафронова ознаменовалось переходом лаборатории № 3 официально в непосредственное подчинение заводу. И вот уже К.Ф. Кашкуров приказом обязывает Г.М. Сафронова и А.В. Симонова составлять ежемесячные планы по текущим экспериментальным рабо¬там. Одновременно М.А. Волынец, начальник конструкторского отдела завода, принимает в свое подчинение конструкторскую группу ВНИИПа, временно переданную заводу.
В апреле завод приступает к монтажу приборов на заводском пульте управления в новом здании. М.И. Голиков, А.В. Симонов и Г.М. Сафронов провели перепланировку помещений с расчетом на дальнейшее рас¬ширение опытных работ по другим участкам. А.В. Симонов, Г.М. Сафронов и И.С. Лосева обобщают результаты опытных работ. Ведущий конст¬руктор М.С. Барышев готовит документацию на перезарядку, перемон¬таж и заканчивает паспортизацию сосудов. Главным энергетиком М.И. Голиковым и старшим инженером по капитальному строительству Я.П. Бураковым утверждены паспорта и поэтапные планы на незавер¬шенные объекты.
Найденные М.И. Голиковым и А.А. Облеуховым 4- и 12-кубовые сосуды начинают поступать на завод. С большим трудом, не имея специальных приспособлений, первые 4-кубовые сосуды в кратчайшие сроки устанавливают в цехе. Сосуды эти получают маркировку СБА.(сверхбольшие). Каждый из них весил не менее 50 тонн и доставка их на завод, не имевший подъездных  железнодорожных путей была очень сложна.
Длина СБА семь метров. От железной дороги до завода 3 километра .Перевозку осуществляли зимой с помощью 2 – 3 тракторов, которые бригадир монтажников В. Ф. Малеев собирает со всей округи. Для установки сосудов копались колодцы глубиной до 6 метров, в которые их и устанавливали.
Первые циклы СБА начаты в канун Первомайской годовщины. От внешних нагревателей низа автоклавов пришлось отказаться. Грубо говоря,  прежние схемы вели к ослаблению механической прочности стенок и понижению рабочих параметров  автоклава – температуры и давления. Стали необходимы конструкции внутреннего нагревателя камеры растворения автоклавов. Заводчане искали выход. Первыми его нашли электрики А. Зайцев и А. Ксенофонтов. Их идею развили, доработали и запустили рабочие циклы.
Вскоре  на сосудах типа СБА получают первое сырье, однако праздник недолог.. Я.П. Снопко, занимающийся испытанием кристаллов, обнару¬живает, что успех "липовый". Качество оставляет желать лучшего. Тех¬нологи завода принимают решение снизить скорость роста кристаллов. На 143 цикле, проведенном на сосуде СБА-3, технологи делают еще одно "открытие": когда достали продукцию, оказалось, что все кристал¬лы поражены трещинами. Этот брак сиял, как драгоценности в дурных фильмах, сверкание от него шло по всему цеху. По иронии судьбы имен¬но в этот день на заводе были телевизионщики, снимавшие завод на цвет¬ную пленку. Один из работников телевидения протиснулся сквозь коль¬цо застывших заводчан и с гордостью сказал, неправильно истолковав их молчание:
— Ваш хлеб! Сколько же выросло!
Никто не стал выводить его из заблуждения, но, переглянувшись, наверно, каждый подумал с горечью так же, как К.А. Зуева:
— Хлеб! Будь наш хлеб таким, мы бы с голоду померли или по миру пошли!
Тщательный анализ показал: сосуд изнутри был смазан маслом, би¬тумные включения которого и привели к браку. Отныне перед пуском в рабочий цикл нового сосуда был введен обязательный промывочный цикл на всех рабочих параметрах.
В 1958 году заводчане приходят к окончательному выводу, что спаренные сосуды себя не оправдали, их демонтируют и начинают переделывать на сдвоенные установки СД. Переход на малые скорости вылился в отработку нового режима, который велся с 57  и весь 58 год. В это время завод регулярно поставлял государству кристаллы кварца выросшие при температурах от 322 до 336 градусов Цельсия и давлениях 350 – 400 атм. В общей сложности при емкости 21512 литра  завод поставил более 7000 кг моноблоков. При этом с СБА 4000 литрового съем иногда был до 500 килограмм.
Прошло сравнительно немного времени, но наши знания обогати¬лись большим количеством совершенно новых данных. Их необходимо было творчески проанализировать. Это было блестяще сделано в кан¬дидатской диссертации А.А. Штернберга — первой кандидатской диссер¬тации по промышленному выращиванию кристаллов кварца. Успешная защита этой диссертации состоялась в Институте кристаллографии Академии наук СССР. Несколько позже кандидатские диссертации, посвя¬щенные изучению дефектов промышленных кристаллов кварца, защи¬тили сотрудники ВНИИПа Л.И. Цинобер и В.Е. Хаджи.
В 1958 году было принято постановление правительства о строительстве серийного завода на Урале. Коллектив завода и ВНИИП приступили к подготовке проектного задания.
В 1959 году на завод были доставлены два очень крупных немец¬ких сосуда емкостью  на 12000 литров каждый и весом 180 тонн. Их разыскали в Башкирии, в горо¬де Ишимбае. Один из них был с вмятиной от попадания бомбы. Доку¬ментация была с пометками Геринга, бывшего министра авиационной промышленности фашистской Германии. . . С легкой руки А.В. Симо¬нова сосуды окрестили "ИШ"(ишаками). Для доставки их в город Александров бы¬ли использованы два грузоподъемника по 230 тонн каждый — единствен¬ные в Советском Союзе 16 - осные платформы. Колодцы для ИША рыли 18 – метровые, диаметром до 6 метров. Кессон опускался под собственной тяжестью. Не существовало необходимых кранов и заводчане делали специальные двухмачтовые порталы. Чтобы сосуды переместить или просто погру¬зить, потребовались особые условия. Первый сосуд, привезенный по железной дороге в Александров, загнали в тупик. Сделали специальную шпальную выкладку. Второй сосуд поступил через месяц. . . До завода их транспортировал Мосгруз на двух сцепах тягачей. Командовали погрузкой В.Ф. Малеев и А.В. Симонов. Разрабатывал технические приспособления А.А. Облеухов.
Уже после их пуска, над ними возвели  крышу.
Потихоньку отходили в прошлое неудачные циклы. Теперь они уже были случайностями. А тогда. . . 1959 год, 30 апреля. На торжественный съем прибыла вся администрация института. Вскрытие обставлено было, можно сказать, парадно. Открывают сосуд — а в нем ничего нет. Пустота! Опешили, стоят, смотрят друг на друга: все затравки растворились. . . Как вспоминает К.Ф. Кашкуров, "эффект был, пожалуй, даже слишком сильный!" . . . Ничего, засели за технологию покрепче. К.Ф. Кашкуровым, А.В. Симоновым и К.А. Зуевой был разработан новый режим разо¬грева сосуда, суть которого заключалась в том, что протравливание затравок проводилось в условиях гомогенизации среды. Идея Кашкурова — протравливание затравок в более однородной гомогенной среде — хоть и обросла многими поправками, по сути осталась той же и сегодня.
Нормой стали ежеквартальные премии за перевыполнение плана и снижение стоимости товарной продукции. Заводские рационализаторы из месяца в месяц вносят предложения по улучшению работы тех или иных узлов производственных цепочек.
К сожалению, мы лишены возможности перечислить всех, кто внес достойную лепту в дело изобретательства на нашем заводе. Вот, напри¬мер, из приказа за 10 марта 1959 года: "За внедренное предложение №86 "Применение гофрированного нихрома для обмотки нагревате¬лей" премировать из средств БРиЗ по 250 рублей старшего инженера Н.М. Малова и электромонтера С.С. Трускова".
В конце ноября по заводу объявлен месячник по изобретательству и рационализаторству. В его рамках объявлены два конкурса: на лучшее изобретение месяца и на лучшее решение темы "Измерение роста кристаллосырья в автоклавах".
К Новому году заводчане подвели итог: на лучшее предложение месяца было подано 17 заявок. Рассмотрев их, жюри выдало первую премию А.А. Антонову, Ю.А. Монахову, А.С. Говоркову и К.А. Барано¬ву на рационализаторское предложение "Новая конструкция пробки для автоклавов".
Вторая премия была присуждена Епифанову и Баранову за "Приспо¬собление для обработки обтюраторного кольца".
Третья премия — Раткину и Исаеву за рационализаторское предло¬жение "Регенерация трансформаторного масла от кварцевой пыли при помощи подогрева" и т. Куртасовой за рацпредложение "Очистка авто¬клавов от "твердой фазы" растворением в перекиси водорода".
По второму конкурсу жюри рассмотрело 11 предложений и из них 10 поставило на доработку и испытания.
Еще раз просмотри названия рацпредложений, читатель, — это всё болевые точки производства. Завод решает эти проблемы сам. И чем внушительнее проблема, тем быстрее она выносится на обсуждение. 2 апреля 1960 года на заводе объявлен месячник смотра резервов. Цент¬ральное место отводится конкурсу на лучшее рацпредложение по выяв¬лению резервов производства и экономии электроэнергии.
Месячники, смотры, конкурсы... премии... кстати, читатель, очень любопытный факт: просматривая журналы приказов, невольно отмечаешь, как постоянно обходит "золотой дождь" премиальных ру¬ководителей завода. С них спрос особый, требования к ним со стороны руководства института жесткие.
Из работ научных подразделений особенно интересны, пожалуй, работы, начатые в 1957 году В.Е. Хаджи по синтезу голубого кварца. Геологам известен кварц с дефектом, называемым "голубые лучи". Молодого ученого заинтересовало, нельзя ли редкую в кварцевой палитре голубизну синтезировать, придав кристаллу кварца оттенки майской голубизны. Вскоре опыты показали, что он на верном пути. В 1959 году к этим работам было привлечено несколько специалистов-технологов.
9 августа 1960 года закончено строительство 4-х щитовых домов в поселке Ликоуши — наших первых объектов гражданского строитель¬ства. Первые квартиры для рабочих. . .
На заводе хорошо налажено социалистическое соревнование. Пере¬ходящее Красное Знамя среди основных подразделений твердо держит пульт управления, среди вспомогательных — чаще всего бригада элект¬риков под руководством Н.М. Малова. 30 ноября 1960 года решением коллегии Министерства геологии и охраны недр СССР и Президиума ЦК профсоюза рабочих геологоразведочных работ заводу присуждено переходящее Красное Знамя МГ и ОН СССР и ЦК профсоюза и первая (денежная -премия. Так в первый раз пришло на завод переходящее (Красное Знамя. Первый, но далеко не последний раз. | В начале декабря 1960 года на заводе создается комиссия по разработке монтажа установок ИШ-31 и ИШ-32, в состав которой входят Симонов, Голиков, Барышев, Зернов, Малеев. Работа им предстоит нелегкая. Мы уже знаем, чего стоила доставка этих сосудов на завод, теперь же их предстоит установить. Учитывая, что техники заводчане практически не имеют, задача перед ними стоит наисложнейшая.
На заводе к этому времени работает уже 301 человек. По нашим сегодняшним масштабам — не очень большой коллектив. Однако о нем знают не только в городе. Если о производственных успехах завода говорить особо не полагалось, то о спортивных и культмассовых делах слава пошла далеко.
Спорт на заводе любили все. Потому у нас и не возникло касты спортсменов-профессионалов. Возглавляли мероприятия сами руково¬дители завода. 40-летний В.Ф. Малеев, бригадир монтажников, утром бежал во главе бригады на зарядку. А. В. Симонов и К.Ф. Кашкуров были застрельщиками многих спортивных состязаний. . . Зимой любили выйти всем заводом или сменами на лыжные прогулки, летом — выде¬лялся автобус для экскурсий или поездок в московские театры.
Как-то незаметно, но естественно и последовательно заводчане начали оттеснять с призовых мест на спортивных соревнованиях вначале в городе, а затем и в области признанных лидеров. Отходит в прошлое время, когда мы брали количеством, наступает эра качества. Она прояв¬ляется и здесь. Лыжники, футболисты, баскетболисты, волейболисты. . . С переездом в Александров В.Е. Хаджи организованная им волейболь¬ная команда достойных соперников в области вскоре уже не имеет. В 1960 году от области за спортивное общество "Труд" команда выез¬жает на республиканские соревнования. А ведь путь к этой поездке лежал через областные соревнования, где заводчане обыграли команды Владимира, Кольчугина, Мурома, Вязников, Коврова. Пожалуй, надо перечислить членов команды по фамилиям, их стоит знать, многие из них работают и сегодня: Хаджи — капитан, Парфенов, Быстрое, Запевалов, Ворожейкин, Чуркин и другие. Мы будем еще не раз упоминать этих людей... Не знаю, как тебе, читатель, а мне почему-то приятно, что и в работе, и в спорте наши .(вот оно, чувство невольного сопричастия!) держались на высоте. Капитан Валентин Хаджи возглавил и ко¬манду спортсменов и вел весьма результативную работу в науке. Это подтверждает полученное в 1959 году им и Лушниковым авторское сви¬детельство на способ получения голубого кварца.
Новый, 1961 год вступает в свои права. Заводчане встречают его успешным монтажом сосудов сверхбольшой емкости. Отмечены премиями и благодарностями В.Ф. Малеев, Г.С. Свирбуль, А.А. Антонов. Чтобы понять, насколько сложен был процесс этого монтажа, необходимо от¬метить, что в то время не было особых приспособлений, подобные ги¬ганты устанавливали с помощью выдумки, здравого инженерного расче¬та и огромного энтузиазма. Казалось бы, все идет хорошо, у заводчан отношения с В.П. Бутузовым хорошие, но. . . у него не сложились отно¬шения с Г.М. Сафроновым. В это время работавший в Александрове в лаборатории Хаджи Г.М. Сафронов дал на отзывы свою диссертацию. Из всех отзывов только группа Бутузова дала отрицательную оценку его работе. Тогда Сафронов обратился к заводчанам. Кашкуров, в ответ на просьбу, задумчиво констатирует:
- Ты понимаешь, что это будет стоить мне места директора?
- Решай сам, у меня иного выхода нет, - отвечает ему Сафронов.
К.Ф. Кашкуров собрал совет. Мнение руководителей завода было единодушным — под¬держать.
Симонов и  Голиков настоятельно высказывались "за". Тогда был написан положительный отзыв, но подписал его один Кашкуров.
— Что бы ни случилось, на заводе должны оставаться преданные делу люди, — пресек Кашкуров возражения своих подчиненных.
Как всегда, Константин Федорович оказался прав. Неприятные раз¬говоры, угрозы... Даже вмешательство ВАКа уже не могло ничего изменить... Конфликт « администрация института – администрация завода» переходит в стадию открытого противостояния. Имели ли право заводчане высказать свое собственное мнение? Почему они не признали администрацию института высшей инстанцией? Потребность выстроить жесткую иерархию единого организма ВНИИП поднимается на повестку дня.
Шло время, завод работал ритмично, но 14 февраля 1961 года при съеме товарных циклов пошел большой процент брака сырья, причины которого были не ясны. . . Это сразу резко сказалось на выполнении плана. 17 июля 1961 года стало ясно, что план за 4 месяца не выполнен. К этому дню комиссия в составе А.А. Шапошникова, А.В. Симонова, А.И. Ковалевского, В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и А.М. Громова, пройдя по всей цепочке, нашла причину в грубом нарушении технологии. За мас¬совый брак ответили многие. Но главное наказание понесли директор завода К.Ф. Кашкуров, главный бухгалтер М.Г. Ульман и и.о. начальника ППО И.С. Переборов. Все они были освобождены от занимаемых должностей. Следует отметить, что К. Ф. Кашкуров был снят  с формулировкой «за нарушение государственной отчетности». Статья своеобразная, что не говорите. Вины директора в браке комиссия не нашла. Сам Константин Федорович рассказывает эту историю так: « Одной из причин моего краха стал роман экономистки завода с новым инженером – строителем. Я его невзлюбил: одно говорит, а делает совсем  другое. Раз сделал замечание, второй…Она за него переживала. Как приказ ЦК партии по припискам вышел – она и накатала донос. Мне надо было в Главке письмо взять, как оформлять новую документацию, а я думал по своему, все списывал на будущее. Сражалась она за него, вот и накатала донос. А прицепится всегда можно…».
Обязанности директора завода возложили на главного инженера ВНИИП А.А. Шапошникова.
К.Ф. Кашкуров не ушел с завода, он остался инженером в лаборато¬рии № 3. Конечно, случившееся он переживал очень тяжело. Но заводчане уважали его и целиком были на его стороне. В апреле 1962 года по при¬глашению заместителя начальника Управления Челябинского СНХ В.И. Макарова Константин Федорович принял должность директора строящегося серийного будущего завода "Кристалл" и выехал на Урал.
Но год 1961 еще не кончился. Заводчане под руководством А.В. Си¬монова и М.И. Голикова "бьются" над новой, неясной проблемой. В ав¬густе вновь собирается комиссия для выяснения и установления причин растрескивания кристаллов кварца цикла С-400 (СБА-1). Трещины сырья подозрительны по многим причинам. Ветераны хорошо помнят то смутное время. По заводу поползли слухи. Еще бы, вскрывают со¬суд — сырье хорошее. Оставляют кристаллы до утра в сосуде — утром находят все кристаллы в трещинах. Такие трещины появляются, если  в неостывший автоклав плеснуть ведро холодной воды… Рабочие впрямую заговорили о вре¬дительстве.
Есть одна история, которую мне бы хотелось напомнить. В одном из немецких городов был убит врач, всеми равно почитаемый. И был схвачен с явными уликами убийца. Но судья, глядя на него, сказал:
— Нет, я не верю, что человеческая рука могла убить на¬шего врача. Если бы я поверил в это, я потерял бы веру в лю¬дей. Иди, ты свободен.
И горожане подтвердили:
— Мы не верим, что человек мог это сделать. Иди. . .
Поэтому, хотя и был человек, пойманный главным инженером "за руку", администрация просто уволила его.
И вопреки всем фактам, мы отказываемся верить и сегодня, что воз¬можно было иное толкование этой истории. Не могло быть среди них вредителя, не могло. . . История эта не сломала коллектив, живший словно с опережением времени, ощущавший в сердце и мозгу зов вре¬мени "Вперед!". И они шли вперед. В сентябре был испытан СБ-9, закан¬чивался монтаж СБ-10. Александровский торг передал заводу маленький детский сад в Советском переулке, ставшим первым детским садом за¬водчан. Игрались небогатые свадьбы, росло число семей, подрастали дети — закладывались будущие рабочие династии завода.
23 сентября во время общего собрания на одном из аппаратов техно¬логического оборудования произошла авария, которая могла бы принес¬ти большие убытки. Могла бы, если бы заводчане не обладали способ¬ностью вслушиваться в шум завода, как мать в дыхание спящего ребенка с ей одной доступной способностью, еще не приложив руки, угадать болезнь. Благодаря быстрым и решительным действиям нескольких человек авария была ликвидирована в течение 4-5 минут. Симонов, Голи¬ков, Волынец — им была вынесена благодарность за быстрые и правиль¬ные действия. Однако, читатель, согласись: для того, чтобы три человека сумели в течение 4-5 минут действовать быстро и умело, необходимо не только знание аппарата, нет, здесь необходимо, чтобы они мыслили и понимали друг друга по жесту, взгляду — это пример высшей срабо¬танности людей. Так подробно мы останавливаемся на этом эпизоде, о котором действующие лица плохо помнят, единственно для того, что¬бы проиллюстрировать, как умел работать этот коллектив. Тебе, чита¬тель, не надо особо напрягать воображение, представив иную картину: все собрание кидается в цех, в сутолоке возникает естественная замин¬ка и ... Еще раз сравни эти две ситуации и оцени поведение заводчан. Оно достойно высшей оценки.
Осенью 1962 года по приглашению К.Ф. Кашкурова на строящийся серийный завод в город Южноуральск на должность главного инженера уехал Алексей Владимирович Симонов. Не просто было Алексею Владимировичу оставить родное детище — завод. Он стоял у его рождения, он наблюдал первые шаги, он помогал ему прочно стать на ноги. И все-таки вынужден был уехать. Он уезжал с чувством, что поставленную задачу в г. Александрове выполнил. Теперь Кашкурову нужен был соратник и он звал помощников. На очереди было строительство и пуск серийного завода. Забегая вперед, скажем: они построят и пустят этот завод. Но где бы они ни работали, К.Ф.  Кашкуров и А.В. Симонов навсегда остаются на¬шими,  заводскими.   Уезжая, они оставили работавший с нарастающей мощностью  завод,  сильный,  сплоченный коллектив и добрую  память о себе. Они остались критерием, по ним до сих пор кадровые рабочие проверяют   новых  руководителей.    Непросто    выдержать  сравнение  с людьми такого полета, но хорошо, что они были у нас.. .
Вскоре со строящегося завода на обучение приехали в трехмесячные командировки люди, которым предстояло работать на новом заводе. Их было 39 человек по профессиям от технологов до распиловщиков. Но ближе к завершению обучения Кашкуров обращается к специалистам завода с предложением переехать к нему в Южноуральск. Обещает дать квартиры и общежития сразу по приезде. Слово его хорошо известно, раз обещает – сделает. После недолгих размышлений группа заводчан принимает предложение. Уезжают Евсеевы Б.А. – электрик и его жена сменный инженер Евстолия Алексеевна, сменный инженер Н.А. Пулин и его жена врач, Князевы М.И. электрик и жена рентгенолог 3 цеха, операторы Римма Мареева и Рая Макарук. Спустя два года к ним присоединится чета Раткиных. Надо отметить, что Константин Федорович слово, как всегда, сдержал. Семейные сразу получили квартиры, девушки – общежитие. Но как только вышли замуж – квартиры были предоставлены им тот час же. И они не подвели своего директора, сумев не только обучать и контролировать, но и стать  основой  крепкого коллектива, на который он всегда мог положиться.
Не надо грустить, читатель, мы не прощаемся с ними. Мы продолжа¬ем свой путь по годам и вехам, и сейчас тебе предстоит знакомство с человеком, который продолжил их дело и дал столь блистательную опра¬ву созданному заводу, что впоследствии, в наше время, ВНИИСИМС назовут "жемчужиной Владимирской области". Итак ... .


..
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ОПРАВА ЖЕМЧУЖИНЫ
Нужно любить то, что делаешь, и тогда труд — даже самый (тяжелый) грубый — возвышается до творчества.
М. Горький
Как мы уже упоминали, читатель, около года должность директора завода по совместительству занимал главный инженер ВНИИП А.А. Ша¬пошников.
Анатолий Александрович осуществлял чисто административное руководство, не вмешиваясь в заводские разработки. Человек умный, он понимал, что отлично налаженный механизм завода не нуждается в корректировке. В августе 1962 года в Александров прибыл новый ди¬ректор завода Г.А. Унанов.
После окончания МГРИ Георгий Арсентьевич Унанов, гео¬лог, был назначен начальником Ачтк-Ташской геологоразве¬дочной партии. Впоследствии он работал старшим инженером технического отдела Министерства геологии СССР, заведую¬щим горнорудным отделом ЦК партии Киргизии и начальни¬ком горно-геологического отдела Киргизского совнархоза.
Невольно возникает вопрос: переход Г.А. Унанова на должность директора завода - понижение в должности, ведь так? Да, официально с этим можно согласиться. Почему он на это с такой готовностью пошел? Вот здесь, читатель, и кроется главное: геолог Георгий Арсентьевич Уна¬нов, так блистательно совершая путь по официальной лестнице вверх, тосковал по живому делу! Да-да, имея роскошную квартиру в Ташкенте, служебную машину и уважение коллег, он мечтал о более конкретном приложении сил и, когда появилась возможность, с легким сердцем отказался от того, что приобрел, и с азартом бывшего полевика - геолога начал "пробивать" новое назначение. Надо отметить и тс, что Г.А. Уна¬нов знал, на что шел: в августе 1962 года он побывал на заводе. Август был изрядно дождлив. Город и вся территория завода утопали в грязи. Сказать, что город и завод произвели на Георгия Арсентьевича удручаю¬щее впечатление — значит, ничего не сказать. Он шел и думал: "Как мож¬но вообще жить и работать в такой грязи!"
Да и внутри производственных помещений было не очень чисто, а уж об эстетике и говорить нечего. Ты помнишь, читатель, первую встре¬чу А.В. Симонова с будущим заводом? Непролазную грязь, веером разлетающуюся из-под колес машины? История повторяется. . . ГА. Унанов заходил в цеха, говорил с рабочими. Ему рассказали, как к приезду министра вдоль территории укладывались деревянные тротуары — иначе из цеха в цех не попадешь. Он слушал, мрачнел. . . Но через бытовые неудобства, сквозь повседневную маяту и грязь территории он видел коллектив — геолог с солидным стажем, он не мог не почувствовать этого самого важного в человеческой жизни: могучего коллектива единомышленников. "Да, тут есть, над чем поработать" — вот с какой мыслью он уезжал. Еще ничего не было решено официально, а он уже был нашим. Завод взял его в плен, поставив перед ним задачи, требую¬щие полной отдачи сил.
После двухмесячной переписки Министерства геологии СССР и Киргизского совнархоза Г.А. Унанов был отпущен, и назначение в его новой должности подписано. Перед приездом непосредственно в Алек¬сандров у Унанова была беседа с начальником 6-го Главного управле¬ния П.Э. Григорьевым. Он подробно рассказал о состоянии дел на заво¬де, акцентировал внимание Унанова на стоящих задачах, дал ряд полез¬ных советов.
Но давайте дадим слово самому Г.А. Унанову: "... Я внимательно присматривался к руководителям подразделений — начальникам цехов, отделов, отделений, участков, и все больше и больше убеждался, что судьба свела меня с прекрасными специалистами и замечательными людьми. И первыми среди них я, спустя много лет, назову товарищей Проскурникова, Голикова, Харитонова, Мазаева, Зернова, Панова, Григорьева, Лере-Планд, Буракова, Малова, Зуеву, Белякову, Лосеву, Смирницкую, Малеева, Посадского.. . " Он прав, новый директор. Этот список может быть бесконечным.
К его приезду на заводе был и новый главный инженер — Виктор Алексеевич Пименов, крупный специалист по сосудам высокого давле¬ния. Он пришел по приглашению А.А. Облеухова, заинтересовавшись работой. И все-таки оказался единственным человеком, которого, по признанию Унанова, он уволил. В.А. Пименов был прекрасным специа¬листом, но. .. он не смог заменить А.В. Симонова. А требования к нему и со стороны заводчан, и со стороны директора оказались именно таки¬ми. Потому и сказал Георгий Арсентьевич слова резкие и обидные:
— По сосудам — у меня есть Облеухов и целое СКБ. Мне нужен глав¬ный инженер завода, выполняющий весь сложный комплекс производ¬ственных функций. Если Вы не в состоянии, давайте расстанемся.
Пока еще далеко до этих слов. Пока Г.А. Унанов вызывает к себе в кабинет заводских специалистов, осваивает азы нового для него про¬изводства и приступает к осуществлению своих замыслов. Он понимает, что завод на ходу и принимается за благоустройство заводской терри¬тории.
Завод расположен на месте бывшего болота и, частично, кладбища. После первого дождя обычно территория превращается в непроходимое болото. До цеха приходилось идти по колено в грязи. Попытки избавиться от грязи предпринимались неоднократно. Вначале возили щебенку с Двориковского каменного карьера. Сделали дорогу, укатали. Через два месяца она ушла в болото. Тогда стали завозить песок, камень и бут. Но и вторая дорога ушла в болото, Г.А. Унанов решил подойти к этой проблеме основательно подготовившись, и поручил В.А. Проскурникову достать железобетонные плиты, песок и гравий. Харитонов, главный бухгалтер, напомнил Унанову, что прежнее строительство дорог уже чис¬лится на балансе с суммой затрат в размере 28 тысяч рублей и предупре¬дил, что строительство новой дороги вызовет серьезные осложнения. По совету Харитонова Унанов распорядился тщательно зафотографировать всю территорию и приступить к работе.
С Хотьковского завода железобетонных изделий через неделю стали поступать плиты. Своими силами заводчане укладывали их. Когда при¬ступили к благоустройству всей территории завода и площади с наруж¬ной стороны, сотрудники института во главе с В.П. Бутузовым приняли самое активное участие в работе. Таким образом, с грязью на террито¬рии завода было покончено раз и навсегда.
В 1963 году на заводе были начаты первые работы по промышлен¬ной эстетике: введены разъемные двухсекционные кожуха для тепло¬изоляции сосудов. Их предложил главный инженер В.А. Пименов. Покра¬шенные желтой краской, они изменили облик цеха. Преображение до¬вершил Г.А. Унанов, распорядившийся сделать плиточное покрытие пола, которое полностью избавило цех от пыли. В этом просветленном, преображенном цехе заводчане приступили к выращиванию цветного сырья.
Навсегда вошел в историю завода цикл №613 на БА-5. Сняли с него изумительной красоты густо-синие кристаллы, с легкой руки В.А. Пименова окрещенные "мечтой". Сами заводчане были очарованы выращен¬ными кристаллами, а ведь они не были новичками, через их руки прошло многое... Введенные в строй ИШа при съеме давали сразу большое ко¬личество товарной продукции. Необыкновенно трудоемки были работы на таких громадных сосудах, но съем оправдывал все: кристаллы были хорошие, отличного качества. Впервые вздохнули спокойно, а оказа¬лось — зря . ..
В этом же году один из заводов впервые обратился к нам с претен¬зиями на "присыпки". Этот термин из бытового превратился в грозный барьер: механические микроскопические включения в кристаллах при¬водили к образованию дефектов в изделиях. Словно только этого и жда¬ли, за этим заводом последовали аналогичные претензии и с других заво¬дов-потребителей. Наш завод залихорадило, просматривались все звенья цепочки, перепроверялись параметры. Найти причину не могли, а это было жизненно необходимо для дальнейшего существования пред¬приятия.
Вместе с заводскими технологами в борьбу включалась технологи¬ческая  лаборатория института.  Основная научная  работа легла на нее. Валентин    Евстафьевич    Хаджи   настоял   на   переходе   в  свою   группу К.А.  Зуевой,  ввел несколько рабочих, известных   своей   добросовест¬ностью. Теперь все сосредоточилось на решении одной проблемы. Начали с чистоты исходных продуктов синтеза. Тщательно мыли шихту, исполь¬зовали  только  дистиллированную   воду.   Даже  стенки сосудов начали тщательно чистить металлическими карщетками. Но от последнего быст¬ро отказались, как только заметили, что обнажают при этом свежий металлический слой   (он явился источником образования новых дефек¬тов). Теперь со стенок сосудов удаляли только сыпучие компоненты. Пробовали проводить циклы в серебряных вкладышах. Но тогда в крис¬таллах появились включения серебра, а это при изготовлении изделий становилось источником возникновения трещин. В лаборатории В.Е. Хад¬жи началась работа по тщательной селекции кристаллов.
Над решением проблемы работали люди, которые отдали кварцу не просто годы жизни — они отдали ему часть души. Лаборатория имела экспериментальные данные по получению кристаллов методом экранировки, но внедрение этого метода требовало дополнительных опытно-технологических условий, трудоемких и длительных для определения возможностей массового выращивания кристаллов на горизонтально расположенных затравках с приемлемой производительностью и созда¬ние принципиально новой конструкции оснастки сосуда. Поэтому внача¬ле пытались решать проблему другими, как тогда казалось, более про¬стыми путями: варьированием состава растворов, введением "ловушек" и так далее.
Внимательно просматривались циклы, пробовались различные ва¬рианты. Прикрывали затравки крышками, чтобы "присыпки" оседали на них и "не лезли в кристаллы" ... Не выходило! Рамки, располагаю¬щиеся в несколько ярусов, прикрывали крышками типа "домиков". . . не выходило! Вешали затравки в отдельные баночки — все равно "при¬сыпка" оставалась. При завеске затравки вертикальным способом изба¬виться от дефектов не удавалось. Пытались завешивать затравки наклон¬но — эффекта не давало... Боролись с жесткостью воды. .. Пробовали чистить автоклавы спиртом. (Выдавая спирт на эти процедуры, Проскурников, человек экономный, просто старел на глазах от этих незапла¬нированных затрат).
Необходимо отметить, что именно к этому времени на заводе окон¬чательно сформировались собственные технологические кадры, вошли в силу такие известные и любимые заводчанами люди, как К.А. Зуева, Ю.А. Белякова, В.Н. Сальникова. Это были люди, знавшие производство почти от нулевого цикла.
Невольно возникает вопрос: что же, раньше "присыпок" не было? Были. Но раньше искусственное сырье было дефицитом, его буквально "хватали". Многие рачительные хозяева, такие как Ленинградский за¬вод, например, создали запас, в пять раз превышающий необходимую норму.  А тут заработал серийный завод "Кристалл", сразу удвоив по¬ступление  сырья  на внутренний рынок.  Спрос резко упал,  появилась возможность выбора. Впрочем, некоторые заводы остались верными на¬шими потребителями. Тем не менее ситуация для нашего опытного за¬вода сложилась нелегкая:  резко сузился рынок сбыта, а он диктовал свои условия. Нужно было искать выход. Наш завод работал на хозрас¬чете.   Он  впрямую зависел  от  потребителей.   Берут сырье — хорошо, есть   перспектива  развития,  падает спрос — развитие останавливается. Между тем завод наращивал темпы, впервые широко развернулось жилищное строительство. Ведь на конец 1962 года мы имели в эксплуа¬тации единственный 80-квартипный дом на улице Красной молодежи! Правда, это был один из первых многоэтажных домов в городе. Но тем не менее единственный. А жилье было необходимо практически всем семьям заводчан. И тогда главный инженер завода М.И. Голиков, заме¬нивший уехавшего В.А. Пименова, нашел единственно приемлемое решение: он обратился за помощью к радистам, завод брался за изготов¬ление изделий, если ему помогут аппаратурой и средствами. Радисты, как говорится, за это предложение ухватились обеими руками. Акаде¬мик Минц из Радиотехнического института АН СССР предложил все, что просили и даже больше.
Так заводчане начали осваивать еще один вид работы.
Между тем был сдан 40-квартирный дом на улице - Первомайской, хозспособом строились два 16-квартирных дома в Комсомольском по¬селке, подрядным способом за три года было построено три 80-квартирныхдома в Черемушках.
Да и на территории самого завода достроили кузницу, отстроили корпус №4 и приступили к строительству корпуса №2, т.е. центрально¬го здания института. На Двориковском шоссе была создана база завода, куда вскоре начали переводить складские помещения и транспорт.
Мы обещали тебе, читатель, в главе "Геологи", где ты впервые встре¬тился с Евгением Матвеевичем Цыгановым, рассказать о нем подробнее. Пришло время выполнить это обещание. Е.М. Цыганов начал работать в технологической лаборатории завода.
Е.М. Цыганов родился в 1919 году в Сталинграде, в рабо¬чей семье. В 1942 году окончил Воронежский университет. По направлению работал в Полярно-Уральской экспедиции сначала прорабом, потом начальником отряда поисков, добычи и разведки пьезокварца. С 1946 по 1947 год работал руднич¬ным геологом на Алдане, затем переведен в той же должности на Волынь. Два его брата сложили головы на полях Великой Отечественной. Ему была уготовлена другая участь. Медаль "За доблестную работу на Крайнем Севере в 1941-1945 гг." — что стоит за такой наградой, знают только геологи того поко¬ления.
Узнав о создании ВНИИП, в мае 1955 г. он переходит в наш институт, навсегда связав свою жизнь с ним. С 1959 по 1961 год он, по направлению, работает в Монгольской Народ¬ной Республике. Вернувшись в институт, он по ряду причин переквалифицируется и переходит на работу по синтезу, риск¬нув стать "молодым специалистом" с огромным стажем ра¬боты.
За год работы Е.М. Цыганов, будучи частым гостем завода, вместе с технологом К.А. Зуевой разработал и выдал рекомен¬дации по использованию жильного кварца в качестве шихты.
Таким образом, всех специалистов технологической лаборатории ты уже знаешь неплохо. Остается только напомнить их фамилии: зав. лабораторией В.Е. Хаджи, сотрудники: Л.А. Гордиенко, Е.М. Цыганов, К.А. Зуева, которая, правда, продержалась здесь всего год. Проходить мимо "своих" сосудов для нее оказалось слишком тяжело — попроси¬лась обратно в цех. Фактически эти люди и приняли на свои плечи весь груз борьбы с "присыпками".
Кроме проблем с кварцем, перед директором завода стояли и задачи социального плана. Необходимо было обеспечить детей работников заво¬да детскими садами и яслями. Молодые семьи, которыми вскоре оказал¬ся так богат завод, не могли полноценно трудиться без решения этих важных социальных задач. Был у завода небольшой детский сад с двумя группами, одна из которых ясельная, но удовлетворить потребности он уже никак не мог. Не мог помочь и город, на всех предприятиях ощу¬щалась острая нужда в детских учреждениях. Не имело возможности выделять специальные капитальные средства и Министерство геологии СССР. Нет выхода, читатель, не правда ли? Возможно, где-то бы с этим и примирились, но не на нашем заводе.
Завком по поручению директора взял на учет всех нуждающихся в детских садах, составил списки, в которые вошло более двухсот чело¬век. Затем сели за подсчеты и поняли: затраты на приобретение строй¬материалов и необходимого оборудования произвести за счет фонда предприятия можно. А вот зарплату строителям платить нельзя — нет свободного фонда. На общем собрании коллектива завода было принято решение: строить силами родителей на добровольных началах, бесплатно. Желающих работать оказалось более, чем достаточно. Составили график выхода на стройку в три смены, выбрали сменных бригадиров из родительского комитета, а возглавить это мероприятие поручили прорабу ОКСа т. Андрееву.
Наш маленький детский сад примыкал к большой территории част¬ных садов и огородов. Горисполком удовлетворил просьбу завода, и выделил ему 300 квадратных метров этой территории под строитель¬ство. Энтузиазм был настолько велик, что вместе с родителями на ра¬боту выходили дети. Не осталась (а когда она оставалась?) в стороне и заводская комсомолия. Вначале вроде подменяли кое-кого из родите¬лей, а потом и так, без подмены. . . За полгода построили детский сад, да какой! Благо, задержек в стройматериалах ни разу не было. Этим за¬нимался В.А. Проскурников. Тут все было рассчитано с предельной точностью.
По сути это было "пришивание жилетки к рукавам", как выразил¬ся Г.А. Унанов. К маленькому деревянному зданию пристроили новое, двухэтажное каменное. А потом вошли в азарт и достроили третий этаж. Правда, детские учреждения строить выше двух этажей не поло¬жено. Но Г.А. Унанову представился прекрасный детский спортивный зал, и он решился. В результате детсад чуть было не закрыли. Но, к счастью, в Александров приехал первый секретарь Владимирского обкома партии М.А. Пономарев, который пожелал осмотреть "спорное" здание. Он пришел с комиссией: полы, деревянные скамеечки, пианино — все сияло. Оглядев "спорный" зал, М.А. Пономарев со вздохом восхище¬ния сказал:
— Закрыть такой чудесный зал просто неразумно, в порядке исклю¬чения надо разрешить его использовать по прямому назначению.
Наш первый детский сад напротив гостиницы "Александров", конеч¬но, полностью не решил всех проблем, но надолго снял их остроту. А уж то, что это был лучший детсад города — бесспорно! Умели заводчане все делать по высшему разряду — ничего не скажешь!
Из приказа по заводу от 3 февраля 1964 года:
"... за столь короткий срок (5 мес.) строительство 3-этажного кирпичного корпуса с полуподвалом при отличном качестве работ стало возможным благодаря высокому патриотическому отношению нашего коллектива к строительству детского сада. Практика... показала, что наш коллектив способен самостоятельно выполнять и более сложные строительные объекты.. . "
Остро стояла проблема летнего отдыха детей. Г.А. Унанов направил В.А. Проскурникова в Струнино на комбинат "5-й Октябрь" обсудить этот вопрос. Заводу предложили построить летний дом на 40 коек или баню. В.А. Проскурников, в ответ на это предложение, предложил вы¬строить им бассейн. По дороге он присмотрел ручеек и удачный рельеф. Договор был подписан. Завод подвез сотню машин песка, выполнил ряд технических мероприятий и бассейн был готов. Так завод получил места в пионерские лагеря комбината "5-й Октябрь".
Одновременно на территории завода в это же время продолжается строительство производственных помещений. Причем все делалось свои¬ми руками, и темп работ самого завода продолжал расти. Чем же это бы¬ло вызвано? Что побудило заводчан во главе с директором строить — не жилье, это понятно! — производственные помещения, и притом так быстро?
Дело в том, что в апреле 1963 года ВНИИП несколько изменил ори¬ентацию и был реорганизован во ВНИИСИМС с окончательным пере¬ездом в Александров. Прежде чем мы простимся с ВНИИПом, давайте посмотрим, с какими результатами он подошел к реорганизации. Имя этого института, по праву, пользовалось уважением в научном мире.
ВНИИП осуществлял методическое руководство над целым рядом научных организаций. В частности, — над Кавказским институтом мине¬рального сырья. В самом ВНИИПе было сделано много удачных разра¬боток, которые до этого казались бесперспективными.
В 1962 году в нашем институте впервые одной из лабораторий (гео¬физической) было присвоено звание лаборатории коммунистического труда. Возглавлял эту лабораторию С.Н. Кондрашев, кандидат геолого - минералогических наук, один из основных участников разработки ново¬го пьезоэлектрического метода. Пришедший к нам в 1958 году, он через год принял геофизическую лабораторию. Забегая вперед, скажем: в 1973 году он станет одним из лауреатов Государственной премии СССР за разработку и внедрение пьезоэлектрического метода.
В январе 1963 года в приказе по институту впервые отмечены успехи лаборатории слюды: "... получены деловые пластины слюды размером от 55 до 40—30 мм, которые переданы заинтересованным предприятиям для использования в приборах. Выход деловых пластин составляет 6—7 %, что превышает полученные где-либо результаты". С такими ито¬гами ВНИИП заканчивал свое существование. Рождался ВНИИСИМС. И все же. . . все награды, которые покроют знамена ВНИИСИМСа, заслу¬жены скромным ВНИИПом. Прощаясь с ним, отдадим ему дань нашей признательности и уважения. Конечно сейчас, когда позади годы станов¬ления и напряженной работы, организация вырастала, и, как ребенок или молодой человек вырастает из короткого детского имени, обретая отче¬ство, ВНИИП превращался во ВНИИСИМС - ВСЕСОЮЗНЫЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ СИНТЕЗА МИНЕРАЛЬНОГО СЫРЬЯ.
Приказ от 10 апреля 1963 года заслуживает того, чтобы мы привели его почти полностью. Итак, к этому времени: "... на 50 % планируется удовлетворить потребность промышленности за счет искусственного сырья. Объем исследований еще не достаточен. Нет нужной аппаратуры... Коллегия Государственного Комитета по координации научно-исследовательских работ СССР решением от 18 февраля 1963 года № 11 признала целесообразным преобразовать ВНИИП во ВНИИСИМС.
В целях усиления научно-исследовательских работ в области синтеза монокристаллов и минерального сырья, более детального и всесторон¬него изучения природных процессов минералообразования, а также более широкого изучения геологии, условий образования и перспектив месторождений пьезооптических и других природных монокристаллов,
РЕШЕНО:
1. Преобразовать ВНИИП во ВНИИСИМС.
2. Возложить на Всесоюзный научно-исследовательский институт синтеза минерального сырья проведение и координацию в системе Госу¬дарственного геологического комитета СССР научно-исследовательских и опытных работ в области:
а) экспериментальной минералогии и изучения условий образования природных монокристаллов;
б) геологических исследований и перспектив оценки месторождений пьезокварца, исландского шпата, оптического флюорита и других важ¬нейших для народного хозяйства природных монокристаллов;
в) синтеза важнейшего для народного хозяйства минерального сырья и опытного полупромышленного его производства;
г) конструирования нестандартного лабораторного, технологическо¬го и полупромышленного оборудования для работ по эксперименталь¬ной минералогии и синтезу минерального сырья.
3. Считать завод ВНИИПа в городе Александрове основной экспери¬ментальной базой ВНИИСИМС.
4. Организовать в составе ВНИИСИМС специальное конструкторское бюро для обеспечения работ по конструированию нестандартного обору¬дования по экспериментальной минералогии и синтезу минерального сырья.
5. Руководство  ВНИИСИМС    возложить на 6  Главное управление.
6. Назначить директором ВНИИСИМС кандидата физико-математи¬ческих наук тов. Бутузова В.П.
7. Начальнику 6-го Главного управления тов. Григорьеву и директо¬ру института тов. Бутузову представить к 20 апреля 1963 года проект положения и структуры ВНИИСИМС.
8. Преобразование института провести в пределах численности работников, фонда заработной платы и ассигнований, установленных ВНИИПу на 1963 год, сохранив II категорию, утвержденную решением Госкомитета Совмина СССР по вопросам труда и зарплаты от 28 августа 1958 года №285... "
Хочется кратко проиллюстрировать пункт 2 г. Конструкторским бюро ВНИИПа за время его существования было выдано 34 проекта. Из них 23 уже осуществлены, 9 — к этому времени в стадии осуществле¬ния, 2 — пока не подлежат осуществлению ввиду большого объема работ. • Облеухов, Паншин, Сорокин, Фельдман, Барышев — трудно перечислить все 37 фамилий, их имена то и дело всплывают с пожелтевших страниц. Мы мало писали о конструкторах. Восполним этот пробел.
Под техническим руководством А.А. Облеухова и при его непосред¬ственном участии разработаны и выданы институтом рабочие проекты сосудов емкостью 4000 л на рабочее давление 107 Па с затворами диаметром 700 и 900 мм, а также сосудов емкостью 500 л на рабочее давление 107 Па. Конструкции разработанного оборудования сверх¬высокого давления являются уникальными. По рабочим чертежам и тех¬ническим условиям СКБ института заводом-изготовителем впервые в Советском Союзе была изготовлена опытная партия указанных сосудов для нашего завода, а затем серия сосудов для завода "Кристалл" Челя¬бинского Совнархоза.
На основе опыта эксплуатации сосудов особых поставок емкостью 12000 л на нашем заводе ведущие конструкторы разработали методику расчета сосудов с двойными коническими затворами на прочность и гер¬метичность для широкого диапазона давлений, температур и диаметров горловин. Были разработаны рабочие проекты сосудов с цельнокованными корпусами и двойными коническими затворами емкостью 4000 и 2500л на рабочее давление 107 и 108Па.
По согласованным т. Облеуховым рабочим чертежам и техническим условиям и при его непосредственном участии заводом-изготовителем в 1963 году были изготовлены для завода "Кристалл" серия сосудов на рабочее давление 107 Па, а для нашего завода на рабочее давление 107 Па. А.А. Облеухов совместно с отделом главного металлурга завода-изготовителя и отделом металловедения ВНИИТМАШ Нижне¬волжского Совнархоза на основе проведенных исследований рекомендо¬вали оптимальную марку стали для сосудов с цельноковаными корпу¬сами на рабочее давление до 15-107 Па.
Наши конструкторы разработали внутренний обогрев сосудов высо¬кого давления, позволивший перейти к новому технологическому про¬цессу (авторское свидетельство ВНИИПа). По предложенному конструк¬тивному решению опытная партия внутренних электронагревателей была изготовлена нашим заводом и ЦНИИТМАШ и опробована на уста¬новке емкостью 4000 л. В дальнейшем внутренние электронагреватели предложенной конструкции были приняты для всех промышленных установок нашего завода и серийного завода "Кристалл". Проведены работы по созданию новых промышленных сосудов высокого давления, до этого не проектируемых и не изготовляемых в СССР, позволили на¬шему предприятию и серийному заводу "Кристалл" использовать сосуды отечественного производства в качестве основного технологического оборудования.
Эти данные мы приводим для того, чтобы читатель, окинув взглядом путь от первых сосудов лаборатории А.А. Штернберга до сегодняшних красавцев, установленных на нашем заводе, отдал дань уважения тем людям, которые за конструкторскими кульманами не всегда были вид¬ны в дни парадов. Мы зачастую не знаем их в лицо, они не выдают конеч¬ную продукцию, но они стоят в начале успехов наравне с нашими при¬знанными героями. Мне хочется, читатель, чтобы ты понял и низко по¬клонился им за их преданность делу, за ту рабочую доску в больнице, когда уже приговоренный врачами ведущий конструктор Э.Б. Фельдман спешил довести расчеты... Разработками Э.Б. Фельдмана мы пользуем¬ся до сих пор и будем пользоваться еще довольно долго. Запомни эту фамилию, читатель, этот человек стоял в начале создания нового опытно-промышленного оборудования. Скажем же тем, кто жив, кто трудится рядом с нами, их ученикам и соратникам, что мы все знаем, все помним и уважаем дело, которому они посвятили свою жизнь.
А теперь вернемся в Александров. К заводу, который потихоньку готовится принять институт, чтобы, слившись и став единым организ¬мом, наше предприятие начало путь восхождения. Теперь уже и город Александров узнать непросто; улицы похорошели, исчезла грязь, заас¬фальтированы дороги, на центральных улицах засиял электрический свет. И во всем этом немалая заслуга наших заводчан. Мы так благоустроили улицу Революции, сделав ее лучшей в городе, что ее переименова¬ли в улицу Ленина. А как гордились они тогда, представляешь, читатель, если спустя много лет, мы говорим: это самая красивая улица, и благо¬устроена она нашим заводом! Хотя и есть опасность перегрузить цити¬рованием приказов эти страницы, но как тут удержаться? Приказ №215 от 15 июля:
"... В течение июня-июля 1964 года работники отделений № 1 и № 6 по собственной инициативе включались в работу по благоустройству города. За короткое время силами 1 и 6 отделений в основном во вне¬урочное время был оборудован тротуар по Вокзальному переулку. Ра¬ботники паросилового хозяйства также включились в работы по обо¬рудованию тротуара по ул. Ленинской и Советскому переулку, выпол¬нив на сегодняшний день значительный объем работ. Это является ком¬мунистическим отношением к труду и должно служить примером для работников остальных подразделений нашего завода".
Далее идет список тех, кому вынесена благодарность, и подпись директора. Интересные вещи — приказы.. . Частично фамилии повторяются в еще одной благодарности от лица завода: за завоевание первого места в соревновании на первенство города по футболу по группе про¬мышленных предприятий нашего города. Капитан команды С.С. Трусков, футболисты — Иванов, Цапалин, Савельев, Епифанов, Астынев, Макаров, Дайлов, Иванцов. Весь завод "болел". Сейчас это стало нор¬мой: наши же, конечно, не могли не победить! Они уже привыкли везде быть первыми. И очень ревниво относились к любому просчету. Жаль, что в местной газете нельзя было упоминать о нашем предприятии. Но когда там говорится о таинственных командах москвичей, это идет речь о наших заводских командах. Гремела слава футболистов Трускова, волейболистов Хаджи, и задирали носы заводчане перед другими предприятиями. Отчитываясь за 1964 год, не отказали себе в удоволь¬ствии щегольнуть и тем, что "... значительно увеличилось число уча¬щихся в вечерних школах, техникумах и вузах". Завод хранил и обере¬гал свои традиции.
Забота о людях всегда окупается с лихвой. А уж заводчане должни¬ками быть не умели. На заботу они отвечали успехами в работе. Чтобы не быть голословными, давайте посмотрим, в чем же конкретно выра¬жалась эта забота.
У нас всего два маленьких автобуса, но эти автобусы несколько раз в день совершают четкие маршруты: утром, до смены, они приходят в самые отдаленные пункты, где их ждут наши работницы с детьми, завозят малышей в детские учреждения и везут матерей и отцов к про¬ходной завода. У нас еще нет по-настоящему хорошей столовой, но в обед наши автобусы везут рабочих в столовые комбината "Искож" или к железнодорожникам.
На территории предприятия, в центральном корпусе, директор заво¬да три комнаты выделяет под медпункт. Хватит ему тесниться в кро¬хотной комнатке заводского корпуса. Три аптечки уже выглядят нищен¬ством. Единственный медработник Мария Ивановна Семенова, совме¬щавшая в своем лице всех, от заведующей до медсестры, получает при¬каз: составить список всего необходимого для зубоврачебного и про¬цедурного кабинетов. Закупили оборудование, автоклав, приборы. Расширили штат медпункта. И стал заводской медпункт одним из луч¬ших здравпунктов из всех промышленных предприятий города.
Но была у Г.А. Унанова еще одна мечта, неотступно заполнявшая все его мысли... Дело в том, что молодежи после работы в городе Алек¬сандрове в те годы пойти было некуда. Директор ощущал необходи¬мость сохранить прекрасный коллектив, не дать ему распасться. И при¬шла идея: построить на заводе свой спорткомплекс со спортивным за¬лом, бассейном.
По существующему законоположению на территории каждого пред¬приятия должен быть противопожарный бассейн. По смете на него было предусмотрено 14 тыс. рублей. Так почему бы не построить его таким, чтобы он еще нес и функциональную нагрузку ежедневно? Г.А. Унанов собрал собрание и поделился идеей. Строить решили своими силами за счет субботников. Конструктору СКБ Барышеву М.С. было поручено привезти из Москвы несколько разных типовых проектов. Их увязали, модернизировали и приступили к строительству. Надо сказать, что инсти¬тут с восторгом поддержал идею, и работали все безотказно. Техничес¬кое руководство было возложено на инженера ОКСа В. В. Конюха. Он вместе с В.А. Проскурниковым обеспечивали стройку стройматериа¬лами.
Так приступили заводчане к строительству. Из Москвы приезжали работники института, да и сам директор В.П. Бутузов не раз принимал участие в работе. Еще бы, здесь было, чем похвалиться... Строительство идет, а мы еще раз всмотримся в лица заводчан, немножко подробнее остановившись на участке № 6, участке механической обработки крис¬таллов. Организовал его и руководил Анатолий Георгиевич Лере-Планд, в прошлом военный. Образования он специального не имел, но общий портрет этого человека, складывающийся по памяти тех, кто с ним рабо¬тал, можно выразить одним словом: учитель. Педагогические способ¬ности у него были несомненно. Дадим слово тем, кто работал под его ру¬ководством:
"... Не знаю, был ли у Лере-Планда кабинет. Думаю, едва ли. Он постоянно был среди рабочих. Учил, если чего-то не знали - показывал. Магнитострикторы часто перегорали. Он сам их ремонтировал и нас обучал. Он был постоянно с нами, знал о нас всю подноготную, всегда мог вникнуть, помочь. И ругал, и наказывал, но жил нашими бедами и проблемами. Иной раз чуть не плакал, слушая. Все мы его очень люби¬ли. Потом ездили учиться в Москву, стали точнее делать допуски. . . но первым учил нас он".
А.Г. Лере-Планд не просто создал участок распиловки, он один из тех, кто освоил все самые современные приемы обработки кристалла, выполняя их просто на ювелирном уровне.
Анатолия Георгиевича уже нет с нами. Но те девочки, в которых он вложил столько души, работают сегодня. Слова Веры Ивановны Лаза¬ревой, сказанные о нем, с полным правом могут повторить многие. Значит, большая часть его души осталась здесь, на заводе. Как пример того, насколько дружный коллектив он создал, можно вспомнить такой эпизод из заводской биографии. Однажды решили двух человек перевес¬ти в операторы. Выделили из цеха лучших работниц: В. Лазареву и Г. Герасимову. Оператор тогда был самым престижным человеком на заводе. А эти. .. просидели один день и взмолились:
— Верните нас назад в нашу распиловку!
— Да ведь мы же вам самую престижную работу даем!
— Ничего нам не надо, отпустите в наш цех!
Г.А. Унанов страшно на них рассердился:
— Да вы что, девушки? Там же и в колхоз, и на уборку посылать будут, а здесь — нет! Престижная работа! Уже и приказ есть, не буду переводить!
Девушки — в слезы! А М.И. Голиков засмеялся и шепнул:
— Не бойтесь, нет еще приказа о вашем переводе в операторы. Бегите в свой цех!
И счастливые девушки, боясь, как бы начальство не передумало, бросились в родной цех, на родной участок.
Ты, наверное, улыбаешься, читатель... А ведь, правда, невольно на душе хорошо? Так можно ли было для людей, столь преданных своему нелегкому делу, не обеспечить быт, и не стараться привести к максимальному удобству их рабочие места?
Да при их поддержке горы можно было свернуть!. . . Горы не горы, но делалось много. Разделение работ в администрации сложилось четкое. Г.А. Унанов возглавлял все строительство, М. Л. Голиков вел завод. План более ни разу не был "завален", и директор мог спокойно заниматься бытом заводчан. А заводчане стремились не подкачать и в том, и в дру¬гом случае.
На заводе строится корпус №4, автоклавный. Строительство идет трудно, зимой он оказался залитым водой. Но на ошибках учатся — и завод учится.
В мае 1964 года заводские рационализаторы подводят итоги. Проде¬ланы такие работы:
            1)паровые насосы котельной переведены на работу от сжатого воздуха, используя его излишки в дневное время; авторы Е.И. Антонов, В.Д. Бушуев, В.И. Кузьмин;
2). создано устройство для дистанционного измерения толщины кристаллов, выращиваемых в усло¬виях высоких температур и давлений. На это есть авторское свидетель¬ство, изобретение важно как для нашего, так и для серийного заводов. Авторы Голиков М.И., Романов Л.Н., Баранов К.А. Они получили пре¬мию 700 рублей (на всех).
Как видите, снова своими силами решают такие проблемы, которые до них никем не решались. Все успевают: строить, план выполнять, научные работы вести и при этом потихоньку принимать научные подраз¬деления института, начавшие переезжать в Александров окончательно. Причем институту передавались и новые подразделения. Так, в конце июня 1963 года комиссией ВНИИСИМС, которую возглавляет А.А. Ша¬пошников, произведена приемка Иркутской лаборатории синтетической слюды от Иркутского института редких металлов Государственного комитета черной и цветной металлургии при Госплане СССР по состоя¬нию на 1 января 1963 года. Выписка из приказа гласит:
"Ввести в состав ВНИИСИМС лабораторию синтетической слюды с местом нахождения в г. Иркутске. Зачислить в штат института с 1 июля 1963 года сотрудников лаборатории: С.И. Матвеева — начальника лабо¬ратории, А.А. Сергеева-Бобра, В.И. Кишко, З.А. Кишко, Е.П. Ступакова, В.В. Попова, Г.А. Капустину, И.В. Тимохину" и др. (всего 34 человека). На базе двух лабораторий вновь воссоздана лаборатория слюды, которой руководит И.Н. Аникин. Центральный корпус, в котором пока располагалась только лаборатория физических исследований О.М. Орло¬ва, пополнился за счет переехавшей Иркутской лаборатории. Здесь же, в центральном корпусе (корпус №2), в начале июля был организован участок лаборатории синтеза минералов из расплавов.
А на заводе в это время шел традиционный ежегодный месячник изобретательской и рационализаторской работы. Боролись с любым проявлением разгильдяйства... В свете сегодняшних проблем использо¬вания ведомственного транспорта не удержусь, приведу: "... лишить премии полностью шофера Калинина В.И. за использование автомашины не по маршруту!" Это — в 1963 году! Ну как тут не скажешь, что нашему заводу просто нужно возродить старые традиции, и он пойдет в ногу со временем.
Но как нас подводили самоуверенность и самонадеянность! В конце июня слесарь А.А. Антонов смонтировал кран на незакрепленную раму, которая при нагружении противовеса крана балластом перевернулась. При этом Антонов и кран упали в колодец. Конечно, хорошо, что чело¬век не пострадал, но подвел Антонов В.Ф. Малеева. Тот, понадеявшись на большой опыт старого рабочего, не стал лишний раз повторять про¬писные истины... Что ж, в таком случае наказание разделят оба. Это и других заставит подумать. Ведь из пяти подобных происшествий все совершены старыми работниками, не новичками! И все из-за небреж¬ности: мол, сами знаем, ничего, обойдется... Ну, что ж, пусть за подоб¬ные грехи расплачиваются и их непосредственные руководители. Это на людей куда сильнее подействует!
Завод работает ритмично. Отныне государственный план выполня¬ется и будет перевыполняться всегда. Во Всесоюзном социалистическом соревновании по Министерству геологии СССР наше предприятие твердо удерживает за собой 1-е и 2-е места. Ниже не спускается. Переходящее знамя победителей прописано у нас, и его уступать заводчане не намере¬ны. А внутри завода первые места по очереди завоевывают все подразде¬ления; из тех, кто никому не отдает Красное Знамя, только одно подраз¬деление - отделение № 2, пульт управления - сердце завода. Сейчас им руководит Г.М. Мазаев, старший инженер. Это то отделение, которым справедливо гордится весь завод. Они к каждому съему спешат: "Какое качество?". А потом с ножом к горлу: "Кто виноват?". Эти операто¬ры даже после работы не расстаются, семьями дружат: то в лес, то в кино.
И снова знакомая история: когда в отделе В.Е. Хаджи сделали пульт, К. Веретенникову и 3. Дулову попросили помочь — обучить его сотруд¬ников, поделиться накопленным опытом. Почти три года проработали, хоть и обещали - на время. Не отпускал Валентин Евстафьевич:
— Я вас техниками сделаю. Оставайтесь!
Отпустите назад, — вот и все слова.
Валентин Евстафьевич сердился;
— Вас, в конце концов, приказом перевести можно! (Еще бы, кому приятно, если чей-то участок над твоим превозносят!)
Но слишком любивший свое дело, он не мог не понять это страстное желание. Отпустил... после того, как совместно с руководством прове¬ли с девушками беседу и поняли: "Нет, эти там — на своем месте".
Они кинулись на заводской пульт управления счастливые. А Хаджи, Голиков и Унанов, когда закрылись двери за девчатами, расхохотались: "Ай да девчонки, вот это патриотизм, а?!".
Операторы привыкли появляться на рабочем месте за 15 минут до смены, чтобы точно знать, как прошла смена до них, где что не сработа¬ло. Прикинуть, на что обратить особое внимание. У них никогда не бы¬вает опозданий. Опоздать — не узнать, что было нового в предыдущей смене. "Может, это просто привычка к дисциплине?" — недоуменно скажет Валентина Сергеевна Петрова много лет спустя. Они все будут недоумевать, поняв, что ни разу не опоздали на работу за всю свою жизнь.
Конечно, если надо уйти с работы, они обращаются к смене с прось¬бой о подмене и идут друг другу навстречу. Но никогда не просят о под¬мене в праздничные дни. Каждая понимает, что в праздник любой хочет¬ся побыть с семьей. У них не бывает скандалов и недоразумений. Кол¬лектив стал семьей. Вместе работают, вместе обедают за общим столом. Никто не сидит в стороне. Мелочь? Нет, реальность их повседневного быта. Так во всем. Если говорят "надо" значит надо, о чем может быть речь? Может, поэтому коллектив такой прочный, сработанный.
Завершая обзор 1964. года, упомянем о пуске в эксплуатацию транс¬форматорной подстанции №3 корпуса №2, т.е. центрального. Мы всту¬паем в год 1965, год окончательного воссоединения завода и института.
Заместителем директора по науке во ВНИИСИМСе к этому време¬ни стал Лев Николаевич Хетчиков.
О том, что идея создания ОЭМ возникла до того, как фамилии двух его создателей оказались в штатном расписании ВНИИСИМС, как и полагается, выяснилось совершенно случайно.
Отдел экспериментальной минералогии... Это уже само по себе  звучит загадочно. В прежние века название было сему - алхимия. Это сейчас сложился в общественном сознании образ фанатика в тем¬ной, заставленной ретортами, мастерской, где в камине бушует пламя, и под булькающими колбами горят спиртовки... Не любит наука призна¬вать, что почти все ее естественные направления вышли из этих лабо¬раторий. А уж, сколько открытий - самые простые из которых бронза, фарфор, стекло и многое - многое другое. Да что там, сам знаменитый Парацельс был алхи¬миком! Что искали эти первые экспериментаторы? Секрет вечной  моло¬дости? Философский камень? Способ превращения свинца в золото? Но от¬давались этому поиску целиком, не отвлекаясь на отдых. "Фауст"  Гете - это о них, тех, первых... Как получается, что желание материализуется в страсть и человек начинает служить  идее, подчиняя  ей  всю  свою жизнь, мысли и чувства?
Льву Николаевичу Хетчикову предложили должность заместителя директора ВНИИСИМС по научной работе. Он прибыл ознакомиться с предполагаемым полем деятельности и во время ознакомительной экскурсии по институту и заводу этот кряжистый крупный мужчина, крепкий хо¬зяйственник с лицом первопроходца, вдруг осознал это желание. Много позднее он сформулирует его так:
- Когда я пришел в институт, то достижения в области кварца бы¬ли очень высоки. Остальные области заметно отставали. Я должен был проэксперементировать в области рудных образований "
«Должен» - вот что вдруг осознал он. Почему? Перед кем? Он и сам не смог бы ответить, но согласие на перевод уже не подлежало сомнению. По словам тех, кто его хорошо знал, Хетчиков был жестким реа¬листом и умел просчитывать варианты своих решений. Да, заместитель директора по науке - это большие возможности, но научный поиск и административная деятельность - тропинки,  редко сливающиеся без ущерба друг для друга. Нужны были единомышленники. И судьба снова пошла ему на встречу: в  Москве на конференции он знакомится с В. С. Балицким и уже к концу разговора понимает - нужный ему соратник найден.
Невысокий, сухощавый, гибкий Балицкий и внешне идеально  вписывался в облик геолога - полевика. Но главное он азартен, неутомим и любопытен, ему уже тесно в рамках предписанного дела, его энергетика ощущается на расстоянии.
Когда Хетчиков, сдав дела, вернулся в Александров и официально вступил в должность, Балицкий уже числился в штатном расписании института. И был это год 1964, год окончательного переезда в Алек¬сандров всех подразделений ВНИИСИМС. Можно сказать даже более определенно: это тот год, когда ВНИИСИМС окончательно оформился в том виде, в котором он пребывал до недавнего времени. Переезд был болезненным, не всем хотелось покидать столицу, да и с жильем в Александрове было туго: специалистов селят в квартиры спешно переоборудуемые   под   общежитие. Развернуто  строительство жилья. Да и в центральном корпусе еще не завершены отделочные работа. А ученые  уже  занимают  лаборатории  и кое - кто вынужден жить в этих лабораториях в буквальном смысле. Непростым оказался переезд сотрудников института из Москвы в Александров, ведь почти у всех в столице оставались семьи, квартиры. В.П. Бутузову пришлось заручиться поддержкой министра и крупных организаций, чтобы сотрудников не "сманивали".
— Я сам буду ездить в Александров. Институт кадрами этого профи¬ля небогат, придется поездить и ведущим специалистам. Есть мнение, что ряд ведущих специалистов должен пойти на это, чтобы институт встал на ноги.
Квартира №22 общежития была заселена полностью: Бутузов, Ани¬кин, Снопко, Ташкер, Облеухов, Цинобер, Гордиенко, Кашаев, Копырин.. . Людей устраивали на жительство и в других местах. Деваться было некуда.
"Без вас не обойтись, поэтому я вынужден так поступать ради госу¬дарственных интересов", — говорил В.П. Бутузов.
Это совпадало с их желанием изучить кварц, они укреплялись в мыс¬ли, что он неисчерпаем.
Именно в это время Хетчиков и Балицкий приходят во ВНИИСИМС.  Да¬вайте вкратце познакомимся с ними поближе:
Лев Николаевич Хетчиков 1918 года рождения, уроже¬нец Красноярского края, фронтовик. До войны работал в гидрографическом отделе Тихоокеанского флота. Начинал матросом, был  боцманом, потом поступил в университет, оканчивать который сумел уже после По¬беды. Путь в науку начинал с должности младшего научного сотрудника Дальневосточного филиала  Сибирского отделения АН СССР. В Александ¬ров с должности заместителя председателя филиала, уже будучи канди¬датом геолого-минералогических  наук. Пожалуй, этого  человека смело можно назвать счастливчиком: он всю жизнь занимался только  тем, что его влекло.

Владимир Сергеевич Балицкий 1932 года рождения. Сын военнослужащих, родился в городе Лубны Полтавской области, детство провел на Дальнем Востоке. Уже в школе для себя решил твердо: его будущее в мире науки. По окончанию Московского института цветных металлов и золота работал в геолого - разведочных и темати¬ческих партиях Средней Азии и на Кавказе. Начинал геологом, затем старшим геологом. В 1959 году перешел в научно – исследовательский институт города Краснодара, в лабораторию рудных и нерудных место¬рождений полиметаллов: свинца, меди, цинка. Закончил аспирантуру и буквально сразу после защиты судьба свела его с Л. Н. Хетчиковым и он становится старшим научным сотрудником сектора минералогии и геохимии геологического отдела ВНИИСИМС.
Первое время он числится ученым секретарем, готовя к публикации научные труды специалистов института. Это дает ему возможность досконально узнать основные достижения новых коллег. Но деятельная натура Владимира Сергеевича кабинетную работу не приемлет, и уже через пару месяцев он оказывается в геологическом отделе с головой погружаясь в изучение обра¬зования высококачественных кристаллов в хрусталеносных пегматитах Центрального Казахстана. Исследованием этого же региона занят еще один сотрудник геологического отдела – С. С. Горохов.
       Станислав Сергеевич Горохов 1928                года рожде¬ния, прибалтиец, закончил                геологический факультет Латвийского Государственного университета. По распределению работал в Башкирии, за¬тем на Южном Урале. Занимался геофизической съемкой на территории древних метаморфических комплексов. Окончил очную аспирантуру Мос¬ковского Государственного университета. После зашиты кандидатской диссертации приходит работать во ВНИИСИМС вначале в должности начальника отдела информации, затем переходит в геологический отдел.
Это образованный, остроумный человек, блестящий собеседник. Хетчиков, Балицкий и Горохов часто собираются вместе, обговаривая усло¬вия и перспективы создания новой лаборатории. Они просчитывают  варианты, стараясь предусмотреть максимум. И начинают действовать, пробивая организацию нового отдела..
В январе избранные тайным голосованием на заседании ученого со¬вета ВНИИСИМС по конкурсу, объявленному на замещение штатных и вакантных должностей, были назначены начальниками отделов и лабо¬раторий следующие сотрудники:
Г.Н. Безруков — начальник лаборатории ВД и ЭМ;
В.Е. Хаджи — начальник технологической лаборатории гидротермаль¬ного синтеза минералов;
С.И. Матвеев — начальник технологической лаборатории синтеза из расплава;
Л. И. Цинобер — начальник лаборатории физических исследований. В конце января во ВНИИСИМСе прошли семинарские занятия геофи¬зиков 6-го Главного управления по освоению пьезометода разведки. Организовывал его Сергей Никитович Кондрашев, один из разработчи¬ков метода. С.Н. Кондрашов не просто обеспечивал преподавателями, аппаратурой, помещениями. Он сам читал лекции, отвечал на вопросы. Непростое дело - разработать метод, но куда более хлопотливое — про¬вести его внедрение. Геофизики ВНИИСИМСа не просто застолбили но¬вое направление, они широко пропагандировали его.
До сих пор мы в основном уделяли внимание работам по направле¬нию синтеза минералов. Давайте же немножко остановимся и на геоло¬гических подразделениях. Их в институте было три:
Геологический отдел, в составе которого работало 79 человек; и.о. начальника — Н.И. Ильин. Среди ведущих специалистов такие известные нам сегодня люди, как Ю.Н. Ануфриев, В.С. Балицкий, В.А. Морохов и др. Поскольку мы с Юрием Николаевичем Ануфриевым встречаемся не первый раз, давайте посмотрим, как прошла его жизнь между этими периодами.
После открытия Астафьевского месторождения он работал сначала геологом, потом в течение ряда лет руководил развед¬кой месторождения. С 1952 по 1954 год работал главным гео¬логом Уральской экспедиции. Год по заданию страны он про¬вел в Корейской Народной Республике в качестве специалиста по оказанию техпомощи  молодому государству. После возвращения ¬работал главным геологом Южно-Уральской экспеди¬ции, а в 1962 — главным геологом Южного рудника Челябин¬ской СНХ. Затем два года начальником тематической партии этого же рудника. Несмотря на это перечисление, все эти годы он работает на открытом им месторождении. Ибо рудник Юж¬ный - это и есть Астафьевское месторождение. В 1964 году он защитил кандидатскую диссертацию и пришел во ВНИИСИМС.
В нашем институте Ю.Н. Ануфриев начал работать старшим научным сотрудником, затем зав. лабораторией и зав. сектором геологического отдела. Практически Юрий Николаевич продолжил ту же работу, кото¬рой занимался всю жизнь, но теперь он смог ее расширить изучением всего Урала. Геологи отдела работали во всех кварцевых регионах стра¬ны, оказывая консультационную, методическую и практическую помощь экспедициям. Имена многих из них пользовались широкой известностью и популярностью, не говоря уже об авторитете.
О геофизическом отделе мы уже упомянули, добавим, что в отделе был 21 человек. Отдел был очень мобильным, работы велись как назем¬ными методами, так и в подземных условиях. Практически усилиями отдела в экспедициях и рудниках широко создавались геофизические отряды, оснащенные новыми методами.
Горный отдел — 12 человек. Начальник отдела А.А. Миронов. Они занимались оказанием методической помощи горным предприятиям объ¬единения, разработкой и внедрением новых методов.
Объединение института и завода благоприятно сказалось на нашей библиотеке. В 1963 году библиотеку ВНИИП перевели в Александров и слили с заводской. Заведовать ею стала Галина Ивановна Погодина, филолог по образованию, до того работавшая техником в ОФИ. В 1964 году в библиотеку пришла Тамара Ивановна Поткина, зав. филиа¬лом городской библиотеки. В новом здании под библиотеку выделили три комнаты: абонемент, архив и читальный зал. Книжный фонд библиотеки — художественная и техническая литература — составлял 14 000 эк¬земпляров. Большие патриоты библиотечного дела, они быстро навели порядок и поставили обслуживание работников на такую высоту, что руководство не могло это не оценить. Когда Т.И. Поткиной предложили перейти на более спокойную и лучше оплачиваемую работу, Л.Н. Хетчиков сказал коротко:
— Из библиотеки не отпущу, она там на своем месте.
Частым гостем библиотеки был и директор. В.П. Бутузов любил привести сюда гостей. Когда в институт заезжал министр геологии А.В. Сидоренко, он обязательно заходил в библиотеку, интересовался, как и что читают. Работники библиотеки однажды пожаловались на скромные размеры фонда художественной литературы. Министр тут же обратился к директору:
— Зайдите с этим вопросом ко мне. Мы выделим дополнительные средства.
Действительно, на библиотеку средств не жалели. С виду довольно резкий, В.П. Бутузов специалистов уважал. Ни разу не распорядился по телефону, чтобы книгу ему принесли. Всегда заходил сам, брал и обя¬зательно благодарил. Для всех ведущих специалистов был введен обяза¬тельный библиотечный день, причем его использование строго контроли¬ровалось. В этот день специалисты приходили в библиотеку, просматри¬вали материалы и всю периодическую печать.
В марте сборная по волейболу ДСО "Труд", т.е. волейбольная коман¬да Хаджи, в очередной раз заняла первое место. А к 23 февраля силами коллективов ВД и ЭМ был подготовлен за короткий срок вечер отдыха. Помещения конференц-зала, сцены и столовой были убраны особенно парадно. Нашу самодеятельность встретили горячо. Долго в последствии обсуждали удачное, не стандартное празднование. Даже директор В.П. Бу¬тузов в приказе по институту отметил участников благодарностью и вы¬разил надежду, что начинание не заглохнет. Как в прежние годы, снова для александровцев стало престижно получать приглашения на наши ве¬чера. Не будем греха таить, приятно: на других предприятиях награждали пригласительными билетами на праздничные вечера ВНИИСИМСа.
Отделы... они потихоньку перебираются в Александров один за дру¬гим. И медленно, но неотвратимо приближается момент, когда завод и институт сольются... Нарушив еще раз, в последний, хронологию, давай окинем взглядом, читатель, завершение оправы жемчужины. Мы приближаемся к моменту, когда повествование потечет гладко и после¬довательно. Отчего-то это не приносит долгожданной радости. Не от того ли, что прерывистость, необходимость "заскакивать" вперед были вызва¬ны желанием вместить все события с их богатством и разнообразием? Давайте же в последний раз окинем взглядом "Унанштрассе" — дорогу до Черемушек, великолепные спортзал и бассейн, равных которым нет ни у одного предприятия Владимирской области, великолепные здания, которые принимают переезжающий институт, и завершающее округле¬ние заводской (еще заводской!) территории.
В течение ряда лет завод шефствовал над городской средней шко¬лой № 2, ветхое здание которой все больше и больше приходило в негод¬ное для нормальной эксплуатации состояние. Александровский горком партии и горисполком поручили заводу изыскать средства для строи¬тельства нового здания школы. Министерство геологии СССР предусмот¬рело в капитальных вложениях для ВНИИСИМСа эти средства. Завод приступил к строительству нового 3-этажного здания в Черемушках. Оборудовали его, как делали всё заводчане, по последнему слову: осна¬стили лаборатории, столовую, спортзал и площадки инвентарем, мебелью.
Старое же здание школы вместе со школьным фруктовым садом отошло нам. Плодовые деревья были рассажены по всей территории и, слившись с ранее посаженными насаждениями, довершили зеленое убранство завода. Часть саженцев неутомимый В.А. Проскурников при¬вез из Загорска - так встали перед институтом голубые ели. По весне одеваются в цветущий убор деревья и кустарники, укутывая здания, сыпля на асфальт лепестки. По осени клонятся ветки под грузом яблок и рябины. Ветераны помнят их тоненькими саженцами. Это овеществлен¬ное время шумит над нашей головой. В нашем музее хранятся фотогра¬фии, на которых запечатлена картина прошлого. Иногда стоит вглядеться в эти фотографии, чтобы еще лучше и глубже оценить сегодняшнее бла¬гополучие,
Мы не подводим итоги, читатель. Напротив, мы готовимся перейти к нашим триумфам. И Г.А. Унанов уйдет с завода только в 1967 году, когда завод как самостоятельная единица перестанет существовать. Но, завершая эту главу, необходимо оценить дело его рук. Если К.Ф. Кашкуров и А.В. Симонов создали наш завод, поставили его на ноги и сдела¬ли все, чтобы он шел вперед, то Г.А. Унанов придал нашему предприятию блеск, благоустроил его, преобразив весь его внешний облик. Время Унанова на заводе — время завершающихся в предельно короткие сроки строек с минимально допустимыми затратами. Деньги, которые главный инженер завода М.И. Голиков добывал, попадали в руки В.А. Проскурникова, тратившего их очень бережливо. Г.А. Унанов намечал и руко¬водил строительством, проверяя на общих заводских собраниях пра¬вильность выбранных целей. Горячий, вспыльчивый, по мальчишеской привычке заводчан давать прозвища, "Джигит" принимал близко к серд¬цу каждую неустроенность быта работников. Он оставил о себе добрую память. Когда вы слышите, что ВНИИСИМС называют "жемчужиной Владимирской области" — это признание и его заслуг.
А теперь, читатель, вперед по пути славы ВНИИСИМСа, признания его заслуг Родиной.

ГЛАВА  ОДИННАДЦАТАЯ
В СИЯНИИ СЛАВЫ
У человечества тысячи нужд и на каж¬дую нужду — по профессии. Важно, что человек дает человечеству при по¬мощи своей профессии...
М. Анчаров
Весна 1965 года — особенная весна. Вероятно, для очень многих жите¬лей страны она осталась такой же, как прочие: дождливой, слякотной, с поздними холодами. Но нашим ветеранам она запомнилась совсем иной: высокое небо, залитые солнцем улицы. Никто не помнит холода, все как сговорились, — запомнили солнце. А может, так оно и было, может, природа отозвалась на праздник душ?! Бывают же такие совпа¬дения.
Весна 1965 года — присуждение Ленинской премии в области науки и техники нашим первым лауреатам. Разумеется, ВНИИСИМовцы знали, что речь о выдвижении их работы на соискание высокой награды идет давно. Знали еще с 1957 года, когда Г.М. Сафронов впервые на заседа¬нии научно-технического совета ВНИИП заговорил о выдвижении канди¬датур на премию. Знали, но последнее время суеверно избегали говорить на эту тему. Одно дело, когда ты сам ценишь свою работу, и совсем иное, когда оценку дает Родина.,. А перед ее величием каждый невольно склоняет голову.
И вот — свершилось. Для получения высокой правительственной награды в Кремль приглашены пять сотрудников ВНИИСИМС.
По статусу премию могли получить 12 человек. Поданный руковод¬ством список состоял из гораздо большего числа. Отдельным списком выступили уральцы во главе с Кашкуровым. Основные руководители обоих списков – Бутузов и Сафронов - вошли в резкий конфликт, поэтому  награждение наших специалистов было отложено. Сафронов к этому времени занимался ускоренным строительством и пуском юноуральского завода «Кристалл». Затем он перешел в Институт общей и неорганической химии им. Н.С.Курнакова.
В 1964 году группа специалистов «Фонон», в т.ч. и П.Г.Поздняков, была удостоена Ленинской премии за разработку и внедрение в производство нового поколения кварцевых резонаторов. Т.е. за резонаторы на базе искусственных кристаллов. А схватка за премию по выращиванию самого кварца затягивалась. Единственный человек, который в ней упорно не желал участвовать был А.А.Штернберг, ставший к этому времени уже доктором  наук. Как скажет о нем впоследствии П.Г.Поздняков: «Штернберг принадлежал к числу тех немногих ученых, достигших многих практических  успехов, подтвержденных и новыми научными результатами, оставивших по себе небольшое число публикаций, не отражающих всего многообразия достигнутых результатов. Нежелание писать и публиковать результаты своих исследований было характерной чертой этих ученых…Могу засвидетельствовать неудачность многих попыток разных лиц склонить их к публикации своих важных и полезных результатов исследований. Аргументом отказов было отсутствие интереса к уже решенной задачи и занятость решением новых, более интересных проблем». Однако это не помешало комитету по присуждению Ленинских премий усмотреть центральную фигуру и Алексей Александрович получил приглашение в ЦК. Он приехал на встречу недоумевая. Сказано ему было следующее:
-Мы не занимаемся сутью этой работы, это делают другие товарищи. Нас интересуют только люди. Мы видим, что ваша фамилия в списках на последнем месте, это видимо потому, что он составлен по алфавиту?…Но судя по приказам, авторскому свидетельству и прочим материалам, ваша роль ведущая. Вот мы и решили поговорить с вами: как вы относитесь к этим спискам?
Здесь механики, сам я их не знаю, но видимо хорошие люди…Что же касается вот этих, то лучше не пропустить никого, чем дать им. Они уже столько вреда принесли, что если их позицию укрепить, то они загубят любое дело.
Так воспроизводит эту беседу сам Алексей Александрович. Его ученики приводят еще одну фразу, о которой он умолчал. Но уж больно характерна она для Штернберга, чтобы не быть правдой
А если вот этих включите – меня , пожалусто, вычеркните. Я им руки не подаю.
Его поблагодарили и отпустили. Вскоре комитет по делам присуждения Ленинских премий после тщательной проверки оставил восемь фамилий, зато все восемь человек хорошо знакомы тебе, чита¬тель. Вот они: Л.И. Цинобер, Л.А. Гордиенко, В.Е. Хаджи, М.И. Голиков, Я.П. Снопко. Из южноуральцев — А.В. Симонов, К.Ф. Кашкуров. Из ин¬ститута кристаллографии — А.А. Штернберг. То есть все ВНИИПовцы.
Наши герои (а теперь это слово мы употребляем с полным правом; получали награду в Свердловском круглом зале Кремля, вручал награ¬ды академик М.В. Келдыш. Они держались очень прямо — единственное, в чем проявилось внутреннее волнение, Еще бы, это была не только награда каждому из них, это была награда всему их делу, признание заслуг института и завода.
Сфотографировавшись  на   Красной   площади, они в этот  вечер не поехали в Александров. Праздновали.. .
А во ВНИИСИМСе каждый старый работник переживал подъем. Приезд лауреатов стал общим стихийным триумфом, хотелось гладить эти маленькие значки без конца. Они словно излучали волшебный свет, их грешно было закрывать полой пальто и лауреаты "топали" по ули¬цам города, открывая их встречным. Праздник перерос институт и выплеснулся на улицы. В один день общественный статус института подскочил на небывалую высоту. . . Подскочил? Нет! Родина, Страна поставила!
Если в самом институте празднование прошло скромно, (все-таки директор премию не получил!) то на заводе было все поставлено на "широкую ногу" — наши награждены! Наше дело признано страной! Рабочие, мастера, инженеры ходили в таком припод¬нятом настроении, словно каждый из них был награжден. Это так в сущ¬ности и было. В лице этих пятерых были оценены их бессонные ночи, их ненормированная работа, их слезы и боль.
Лауреаты Ленинской премии организовали несколько вечеров с банкетами. Даже по самым строгим нормам сегодняшнего дня это не может быть криминалом. Это было собранием семьи, когда речь шла о заслугах всех. И поднимая бокалы, они говорили о своих соратниках, вспоминали такой нелегкий пройденный вместе путь и мечтали о будущем. Плоть от плоти земли, на которой стояли, они не могли не говорить о ней. . . Праздновали александровцы, совсем незнакомые люди останавливали лауреатов на улице и поздравляли.
Осень 1965 года принесла еще одну победу. В этом году лаборатория В.Е. Хаджи окончательно расправилась с "присыпкой". На заводе была переоборудована вся внутренняя оснастка сосудов, отрегулирована тех¬нологическая цепочка горизонтальной завески экранированных затра¬вок. Резко повысилось качество выращиваемого кварца. Практически это был переход к выращиванию готовых полуфабрикатов — блоковой продукции. На сосуде СБА-5, в котором затравки были расположены над экраном, впервые получили чистые кристаллы.
Лабораториями гидротермального синтеза (руководитель Л.И. Цинобер), технологической (руководитель В.Е. Хаджи) и физических методов (Я.П. Снопко) были проведены экспериментальные работы по синтезу и изучению физических свойств кристаллов новых срезов. Такие кристаллы необходимы промышленности для изготовления датчиков давления, ультразвуковых возбудителей и некоторых типов резонато¬ров. Это сырье заменяет природное сортов "Экстра" и "Уникальное". Завод приступил к полупромышленному выращиванию искусственного кристаллосырья нового среза.
Готовились к изданию труды ВНИИСИМСа. В конце марта Александровским торгом на нашей территории открыта, наконец, столовая, своя. . . Конечно, для возросшего числа сотрудников она не велика, но сдвинули время обедов у цехов и отделов, чтобы очередей не возника¬ло—и справляются повара.
И было празднование дня Победы, самого любимого праздника. 131 ветеран был награжден подарками за мирный созидательный труд. Так и звучало со сцены:
"... Свято выполнили свой долг перед Родиной в годы войны, честно трудятся сейчас в лабораториях, у станков, приумножая богатства своего народа. . . "
Ануфриев, Аплин, Буклинов, Барышев, Голиков, Цинобер, Хетчиков.. . 131 человек — мирная гвардия нашего предприятия.
Год поворотный - год 1965. С чем завершили его? Опыты по слюде не дали желаемых результатов, хотя направление считали выбранным правильно. Причиной этого сочли разобщенность подразделений. На базе лаборатории кристаллизации из расплавов и технологической лаборатории кристаллизации из расплава была создана единая лаборатория синтеза слюды. Руководителем ее стал И.Н. Аникин.
Сдан корпус № 3, пульт управления. Завершено строительство 40-квартирного дома на улице Революции. Завершено строительство кор¬пуса № 4, автоклавного. Рационализаторами института и завода был внедрен ряд приспособлений, давший громадную экономию. В частности им  было выплачено в качестве премий 2700 рублей, а это всего 8,4/% от сэкономленной суммы. /
Как всегда, хочется говорить только о хорошем, его ведь было нема¬ло. В Дуденевском механизировали коровник и оборудовали мехмастерскую. СБА-21 пустили в эксплуатацию. За содействие внедрению изобретения Хаджи и Лушникова (голубой кварц) награждены десять человек (Зуева, Волынец, Качина, Белякова, Лере-Планд, Мазаев. . .). Но не все было так хорошо: в августе и сентябре завод выполнил впервые план на 81,6 % ... Причина — завеска в товарно-производственной цикл затравок, не отвечающих техническим условиям. Это и привело к брако¬ванной продукции. Разбирались долго, кропотливо. На объективные при¬чины не ссылаясь, нашли виновных. А что толку, если пощечину получил весь завод? Смыть пятно можно только работой. К концу года план квартала и план года выполнили. Приняли из монтажа сосуды СБА-16 иСБА-17.
Зима была тяжелой, снежной. По просьбе города наше предприятие вышло на борьбу со снежными заносами на железной дороге. Так и встретили 1966 год с лопатами в руках. . .
В феврале у нас в институте прошла расширенная сессия ученого совета: "Состояние сырьевой базы СССР для производства кварцевых стекол, перспективы ее развития и обеспечения промышленности этим сырьем". Собрались представители всех экспедиций объединения. Задача эта не простая, потребовалось немало сил для ее решения.
В марте в химотделении ВД возник пожар, для ликвидации которого пришлось вызывать городскую пожарную команду. Это послужило уроком. Спешно принялись избавляться от остатков строительного мусора на чердаках и в подвалах.
Год 1965. . . Этот год, когда Г. А. Унанов при поддержке заводчан решил строить спорткомплекс. Бутузов в приказе об этом упоминает так: "... разработанный строительно-технологическим отделом ВНИИСИМС проект пристройки к КВЦ бытовых помещений с противо¬пожарным резервуаром принять к строительству на промплощадке ВНИИСИМС". Деньги на строительство этого комплекса были найдены М.И. Голиковым с помощью радистов. Осуществлял идею непосредственно Лев Николаевич Романов.
Л.Н. Романов родился в поселке Нея Ярославской облас¬ти.  Окончив с отличием
Казанский техникум связи , в 1958 году пришел рабочим в КИП нашего завода. Временно, как сам полагал. Исполнительный, внимательный, вдумчивый, он начал постепенно подниматься по служебной лестнице. Так через год он уже настройщик БИП, еще через год — контрольный мастер, дальше — инженер. . . Чем сложнее становилась работа, тем упорнее он в нее "вгрызался". В 1963 году без отрыва от производства (а это для него было уже немыслимым: завод, что называется, вошел "в кровь"), он поступает в Московский энергетический институт. Худенького, высокого роста юношу с твердым взглядом и упорным характером руководители завода начали отмечать, поручая все более ответственные задания.
В 1964 году его ставят начальни¬ком резонаторного участка № 9, которому в дальнейшем предстоит разрастись в участок № 2. Здесь ведутся работы по изготовлению резонаторов, их испытания, предпринимаются первые попытки изготовления деталей из нашего сырья. В 1965 году он становится начальником участка новых видов продукции. Новый участок - новая работа.
Приезжали специалисты из института радиотехники, помогали осваивать изготовление принципиально нового акустоэлектронного прибора на кристаллах кварца, первого в стране, а может быть, и в мировой практике.
Надо особо отметить, что разработчики этих приборов, лауреаты Государственной премии В.С. Бондаренко, С.С. Карийский и другие, приезжали на завод и принимали самое активное участие во внедрении. Трудно было рабочим, трудно и инженерам. Новая работа требовала усидчивости и кропотливого, неослабевающего внимания. Первое время Л.Н. Романов часто садился рядом со шлифовщицей и со словами: "Давай-ка вместе, спокойно, внимательно. . . " — помогал освоить новое дело молодым работницам.
И в этом же 1965 году была начата работа, которая в последствии была удостоена Государственной премии.
Не сохранилось документов, но из воспоминаний В.Е. Хаджи мы знаем следующее: А.А. Шапошников не раз поднимал вопрос о возобновлении работ по синтезу аметиста. В 1965 году Е.М. Цыганов, ведя работу совместно с лабораторией над "присыпкой", берет научную тему по синтезу этого камня. Внимательно ознакомившись с работами Л.И. Цинобера, он приступает к делу. Чтобы ввести читателя в курс событий, мы расскажем немного об этом камне.
Аметисты человечество знает давно. Немало легенд сложено об этом камне, предохраняющем, по народным поверьям, от опьянения. Строгую красоту этого камня ценила и выде¬ляла церковь. Но среди огромного разнообразия аметистов был один, имевший особую славу. Встречался он только на Ура¬ле, потому и вошел в историю под названием "Уральской фиалки". Отличаясь редкостным цветом с переливом от густо-фиолетового до сине-сиреневого, чистотой оттенков, густотой окраски, он приобрел особую известность. Однако в начале нашего века месторождения этого камня были отработаны. Стоимость камня резко возросла. Камень, который природа поскупилась создать в большом количестве, стал необыкновенно дорогим. Ученые многих стран пытались воссоздать его. Однако все попытки оказывались безуспешными. Так обстояли дела, когда к решению проблемы приступили ученые/нашего института.
Л. И. Цинобер когда-то пробовал растить аметист на больших ромбоэдрах.   Е.М. Цыганов решил попробовать на малых. Исследовательские работы проводились совместно с Ж.В. Новожиловой. От завода с ними сотрудничали   вначале  технолог Сальникова, затем вплотную занялась технолог Ю.А. Белякова. Проблема скоро переросла лабораторию. К ее решению приступил и новый начальник отдела экспериментальной минералогии В.С. Балицкий, который перешел на эту должность из геологического отдела. В отделе ЭМ начали растить кристаллы в кислых раство¬рах в отличие от щелочных сред, с которыми работала первая группа. Первые удачные результаты по синтезу аметиста получил В.Е. Хаджи вместе с инженером М.В. Лелековой, поставивший несколько опытов. После того как он убедился в хорошем качестве и цвете кристаллов, получаемых стабильно в одном за другим циклах, он доложил о резуль¬татах, и все группы сконцентрировали усилия на найденном направлении. Вскоре начались работы по выращиванию аметиста на заводе. Внедрение от начала до конца велось при самом активном участии Е.М. Цыганова и под его непосредственным руководством.
Не простым делом было разработать технологию вначале на лабораторных, а затем усовершенствовать ее на промышленных сосудах. И снова тщательная, каждодневная работа. На пульте управления вместе с операторами практически постоянно прописалась инженер-технолог завода Юлия Андреевна Белякова. Если ее нет, все знают, куда звонить. Задание операторы знают на зубок и уже сами беспокоятся при любом отклонении. Звонят среди ночи. И Юлия Андреевна "летит" на завод. . . Что ж, это в традициях завода. Люди проверяли на практике расчеты, сделанные в лабораториях. Надо отметить, что работать с человеком, ко¬торый доходчиво объясняет, советуется и может выслушать, не просто хорошо, но это еще и стимулирует интерес к самой работе. Заводские технологи были люди разные, но их роднила добросовестность и пре¬данность делу.
В изыскания успешно включились и работники лаборатории физических исследований. Весной 1966 года ими были проведены и успешно завершены работы по теме "Исследование центров окраски и люминесценции природных и синтетических кристаллов в связи с задачами выращивания кристаллов с заданными свойствами". Одним из исполнителей этой темы был ведущий конструктор М.И. Самойлович.
М.И. Самойлович прибыл в наш институт по распределению после окончания Горьковского университета в 1960 году. Заканчивал он кафедру теоретической физики. Однако знаком¬ство с ВНИИСИМСом у него произошло несколько раньше. Приезжая в Александров, он быстро перезнакомился с молодыми руководителями лабораторий и, будучи человеком (по его словам) не спортивным, тем не менее, вскоре был вовлечен в спортивные страсти завода. Не сложно угадать, о чем  именно говорили специалисты даже в часы досуга. Результатом стало распределение М.И. Самойловича в наш институт.
Начал он работу в лаборатории В.Е. Хаджи, занимался рас¬четом гидротермальных потоков. Хорошо подготовленный тео¬ретически, он искал конкретного дела, ощущая необходимость развития в институте физики. В 1962 году он получает сектор физико-химических исследований. Пламенная фотометрия, электронная микроскопия, рентгеноисследования — это становится его делом. 1963 — 1964 год - он начальник химико-спектральной лаборатории. Практически лаборатория обраба¬тывает все анализы для завода и института.
В 1965 году, когда была создана лаборатория структурных исследований, возглавляемая Л.И. Цинобером, М.И. Самойло¬вич переходит сюда ведущим инженером.
В 1967 году он защищает кандидатскую диссертацию.
В 1965 году наши камни демонстрировались на Всемирной выставке в Канаде, в Монреале, в составе экспозиции Министерства геологии СССР. Засверкали александровские самоцветы, привлекая взоры. Правда, имя института не упоминалось. Камни служили доказательством достижений в области синтеза отечественной науки.
Весной 1966 года порадовала, наконец, и лаборатория слюды. Прошло несколько успешных плавок по получению синтетической слюды и деловых пластин, переданных для опытных испытаний в промышленность. На отдельных предприятиях слюду использовали для изготовления различных приборов и деталей. В ноябрьском номере газеты "Неделя" появилась фотография и первая, сравнительно небольшая публикация под названием "Лучше природной": "На свет появился первый квадратный дециметр нового неорганического полимера фторфлогопита. Добились этого сотрудники Всесоюзного института синтеза минерального сырья, разработав принципиально новую методику получения искусственной  слюды.  Новый полимер во многом превосходит природную слюду: может противостоять очень высоким и очень низким температурам, достаточно гибок, прозрачен, химически стоек". \    Первый фотоснимок: в руке — прозрачная пластина слюды. . .
Первый ощутимый итог лаборатории. На 1 апреля 1966 года у И. Н. Аникина в лаборатории слюды работает 109 человек. Это уже целый микрозавод. Вспомните первые годы нашего завода, когда в его соста¬ве насчитывалось всего 80 человек. Но в 1966 году мы уже солидное предприятие, которое может позволить себе иметь конкретные научные подразделения. В институте, в нашем специальном конструкторском бюро, произведена перегруппировка конструкторского состава применительно к требованиям опытного производства научных подразделений. Эту группу возглавил А.А. Шапошников.
Синтез минерального сырья — возможно, это было дробление основных сил. Кварцевое направление успешно развивалось и многим начи¬нало казаться, что кварц себя исчерпал. Разумеется, кроме тех, кто посвятил кварцу жизнь. В.П. Бутузов, отдавший немалую часть жизни корунду, не мог, да и не хотел, отойти от экспериментальных работ. Лаборатория высоких давлений, созданная в институте и официально возглавляемая Г.Н. Безруковым, фактически была его детищем и его любовью. Бутузов был официальным научным руководителем отдела. Первый синтетический алмаз был получен здесь в 1962 году. Со слов токаря Новожилова Владимир Петрович сам обратился к нему с просьбой изготовить контейнер из литографского камня. Сам же и забрал изготовленный контейнер и провел опыт. И еще был всеобщий восторг: чисто визуально в полученном спеке был виден алмаз! Располагала лаборатория на то время одним гидравлическим прессом модели П – 978 двухстороннего действия усилием р – 1800 и Р – 1200 тонносил.
Перенесенная из ИКАН СССР тема выращивания искусствен¬ных алмазов полностью завладела ученым-экспериментатором. Зачастую он выделял для этой лаборатории слишком много средств, оборудова¬ния и личного времени. Но и сотрудники лаборатории отвечали на эту заинтересованность добротной работой. Они сами разрабатывали и изготавливали опытные образцы прессов.
Дадим слово А.Д.  Мишанину, одному из старейших сотрудников этой лаборатории:
« Бутузов В.П. один – два раза в неделю  посещал лабораторию, вместе с сотрудниками проводил опыты. Каждый пресс был снабжен журналом, куда записывались все данные опыта: давление, сила тока, мощность, напряжение, шихта. Однажды Кирова Н.Ф. провела опыт с положительными результатами, но данные в журнал не записала, за что Бутузов В.П. ей устроил «нагоняй», что она неделю плакала за прессом. Воспроизводимость опытов была очень низкой. На многопуансонной    установке ЦКМ положительных опытов было мало. Экспериментальные работы на ней были прекращены из–за сложности изготовления сборки. Спеки обрабатывались кислотным методом. Лаборанты занимались изготовлением контейнеров для реакционной шихты. Одним из основных элементов АВД является пластически деформируемый контейнер, в котором размещается реакционная шихта с нагревательными элементами. Давление в реакционном объеме создается в процессе больших пластических деформаций контейнера. При нагреве реакционной ячейки электрическим током контейнер выполняет функции электротеплоизолятора, а также силового элемента предотвращающего разгерметизацию зоны высокого давления. Для изготовления контейнеров широко применяется литографский камень, реже пирофиллит и тальк.
Весной 1965 г был сдан в эксплуатацию главный  корпус. Мех. участок лаборатории со всем металлообрабатывающим оборудованием переехал в левое крыло. Станочный парк стал пополняться новыми станками, электропечами для проведения термических работ. В коллектив стали приходить новые сотрудники: Давыдченко А.Г., Ступаков Е., Королев Д.Ф., Семенов Г.М., Дудлин С.Н., Мармышев В.И., Веридарский М., Белов А., Курочкин А., Дмитриев Н., Дмитриев А., Дмитриев Ю., Семенов А., Горшунов В., Зудин И.И., Семенов Н. Петров. Е.К.. Ступаков Е.занимался разработкой темы « влияние охлаждающих жидкостей на АВД». Была изготовлена опытная автоматическая установка, которая фиксировала температуру воды на входе и выходе из корпуса холодильника, ее количество, скорость в определенное время. В разработке установки ему помогали электрик Семенов Г, М, и лаборант Николаев Н.
Безруков Г.П. после переезда в главный корпус предложил мне возглавить группу ремонта оборудования, группу операторов, группу изготовления, реконструкции технологической оснастки. Преемником моим стал Корнилов Ю.П. Сапрыкин Е. И Сизов В.М. – мастерами. При проведении экспериментальных работ на прессе П - 978 в начальный период выдержки наблюдались значительные падения давления в гидросистеме. Масло ручьем текло из главного цилиндра. Причина – попадание твердых частиц твердого сплава, материалов контейнеров в зазор между цилиндром и нажимным     кольцом. При возвратно – поступательном движении поршня образовывались продольные надиры. Вызванные с завода специалисты от ремонта отказались. Посоветовавшись с руководством,  решили провести ремонт собственными силами. Сотрудники: Мишанин А.Д. – ответственный за проведение работ, Ефремов В.М., Павлов В.В., Епифанов В.И., Никитин А.П., Семенов Г.М., Доронин В.В., Цибин А.С. приступили к демонтажу главного нижнего цилиндра. Поршень весом 4,5 т. без грузоподъемных средств был извлечен из цилиндра и доставлен в РМУ завода п.я. 18. Токарь Буклинов А.А. проточил, отшлифовал поршень. А мы, в свою очередь, вручную напильниками и шлифовальной шкуркой зачистили надиры цилиндра. Встретились с проблемой приобретения заготовок отлитых из бронзы диаметром 800 мм для нажимных колец. Куда ни обращались – везде отказывали. Выручил московский завод ВНИИЖелезобетон. С ними был заключен договор на проектирование и изготовление железобетонных прессов усилием Р – 500 тс – 2 штуки и Р – 1000тс – 2 штуки. Заготовки отлиты и доставлены в Александров, обработаны. Главный цилиндр собрали, испытали на пробное давление – результат положительный. Работал до 1975 года. АВД цилиндр – поршень, УОС – 20 (установка одноосного сжатия диаметром лунки 20 мм).
Прессы Р – 500 тс и 1000тс были изготовлены. Мы ездили комиссией института – Шапошников А.А. , Сорокин Ю.А., Безруков В.А., Мишанин А.Д. – на завод – изготовитель. У них было трудное финансовое положение, сложности с реализацией и им крайне важно была наша оплата. Показали нам работу прессов, при демонстрации  было выявлено множество недостатков и не выполнения требований тех. задания на  их проектирование и изготовление. Никакой параллельности, гидравлическая установка не соответствовала  нормам. Представители завода обещали эти недостатки ликвидировать. Клялись, что все исправят и просили перечислить деньги. О результатах комиссия доложила директору Бутузову В.П., сопроводив уверенностью, что они нас не устроят. Он сказал «Ладно». Через месяц завод – изготовитель прислал в Александров эскорт трейлеров с прессами. Их остановили у проходной.  По указанию Бутузова В.П. трейлеры с прессами на территорию института не пустили.  Пришлось им возвращаться в Москву. На  повороте у переезда  свалилось основание одного пресса. Поднять его своими силами они не смогли и потому бросили.  Дальнейшая судьба их неизвестна.
В 1965 году на выставке в Монреале был представлен  труд нашей лаборатории: стол из нержавейки с полированным эбонитовым листом, на нем карта территории СССР, обложенная кристаллами синтетического алмаза и спутник с четырьмя антеннами, обложенный по периметру алмазами.
Прибыли новые сотрудники Морохова Р.А., Козырин Н.А., Сергеев И.М. Контейнеры для АВД изготовляли на токарных станках Шилов В., Булов. Из института уехали Литвин Ю.А., Рагулина Э.,Кирова Н., Хателишвили Г., Терехов П.И., Кац И. Лаборатория высоких давлений, возглавляемая Безруковым, была детищем Бутузова В.П.. В начале 1966 года в лаборатории работало 60 человек. Были изготовлены два пресса Р – 500тс для синтеза алмазов. В 1966 г на проведение научно – исследовательских работ по синтезу алмазов Министерство Геологии СССР выделило большую сумму денег на приобретение оборудования и аппаратуры. В корпусе №3 создали автоклавный участок, где в сосудах сотрудники Кокорев, Королев, Узварик Т. А., Петрова Н.И. пытались при низких давлениях получать алмазы. Козырин Н.А. занимался изучением раствора горных пород в воде и агрессивных средах. Дунин – Барковский в электропечах  проводил свои опыты.... Ему, по его просьбе, выделили одну печку и он в платиновом тигле (весом около 3 кг.) растил свой аметист.  Днем  у печи, не сводя с нее глаз, дежурили операторы Лебедева К.И., Сморкалова Зоя и Сачкова А. А ночью он приходил сам с раскладушкой и стерег тигель.  Кокарев хотел получить алмаз при низких давлениях, из углекислоты. А последнюю пытались накачать из баллона с газированной водой. Не догадались съездить в Москву за сухим льдом. Опыт планировался с перепадом от 150 АТ до 0.  Но перепад был слишком быстрым – пошли трещины.
В здании школы, переданном  институту, проводилась реконструкция под объединенный механический цех. После завершения строительных работ оборудование РМУ завода п.я.18 и лаборатории ВД было смонтировано и сдано в эксплуатацию. По наряду получили два токарно-винторезных станка, которые установили в корпусе №3 для лаборатории ВД. Токаря Новожилов В.И. и Стрельников, Мишанин Ю.А., Лалуев А.Н.
Успехи в области физики высоких давлений  позволили создать самостоятельную отрасль по производству искусственных кристаллов алмаза. Они нашли хорошее применение в производстве абразивных и режущих инструментов. В институте одновременно решался вопрос о создании участка по производству синтетических алмазов и участка по выпуску  алмазного инструмента на металлической связке. Первым начальником участка синтеза алмазов был Попов В.В., сотрудники Воронов А., Антонов Д, Поморцев, Морохова Р.А. В корпусе КВЦ были смонтированы два пресса Р – 500 тс, изготовленные сотрудниками лаборатории ВД и два пресса модели ДОО – 43 – изготовитель Рязанский завод кузнечнопрессового оборудования. На этих установках производился синтез первых партий алмаза (операторы Егоров Е.В., Стрельников А.). Попова В.В. сменил Ворожейкин К.Ф.  В этот период участок  начал укомплектовываться новыми прессами модели ДО 137А, станками для изготовления контейнеров, оборудованием для изготовления графитовых шайб, приготовления шихты. Хим. обработка спеков, нейтрализация производилась на оборудовании, смонтированном в корпусе №4. После больших недостатков в работе Ворожейкин К.Ф. из института был уволен. Временно исполнял обязанности Варагин В.С. В 19   г. начальником участка № 3 стал Хван В.А., сотрудники Корнилов Ю. П., Морохова Р.А., Филиппова Е.Б., Филиппов Б.А., Ручкин А.А., Сергеева И., Гусева, Петрова А., Можаев В., Фроловичев В.В. Количество единиц оборудования увеличилось, новые технологии позволили увеличить объем выпуска продукции   до 1,2 млн. карат в год, разной зернистости. А.С. Семенов – начальник участка по выпуску алмазного инструмента с технологом Чубковой Т.Т., сотрудниками Сысоев А., Новожилов В.И., Епифанов Б., Пшеничнов,  Корягина В.И., Бузычкин Н.
Разрабатывали пресс – инструмент различных геометрий и типоразмеров. Номенклатура изделий была большой. Все заводы стекольной промышленности Владимирской области были обеспечены алмазным инструментом».
К 1 апреля 1966 г. в лаборатории ВД работало 60 человек.
2 апреля 1966 года впервые вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о праздновании Дня геолога. С этого момента День геолога становится нашим профессиональным праздником. Иногда в наше вре¬мя можно слышать недовольство молодых синтетиков: "Это праздник геологов!". Но наш синтез родился в недрах геологии, наши лучшие синтетики — геологи по образованию, и как ребенок не отрекается от своей матери только на том основании, что в силу полученных знаний пошел дальше, так и Синтезу, сыну Геологии, грешно пытаться отречься от нее. День геолога — общий праздник всех причастных к раскрытию великих тайн геологии. А разве не одно из самых таинственных — рожде¬ние камня?!. . .
В марте на заводе были испытаны и приняты два пресса для синтеза алмазов. При их испытании получили первую продукцию, а уже 5 мая 1966 года Министерство геологии СССР приняло решение:
1. О выделении в 1966 году на проведение научно-исследовательских работ по синтезу алмазов дополнительно 600 тысяч рублей, в том числе 300 тысяч рублей на приобретение оборудования и аппаратуры за счет резерва Министерства на геологоразведочные работы в 1966 году.
2. Об отнесении  ВНИИСИМСа в отношении оплаты труда научных  работников к 1 категории.
Безусловно, основная заслуга в вынесении этого решения принадлежит директору института В.П. Бутузову. Именно он сумел сориентировать коллектив института на важные для нашей страны работы. Он много уделяет внимания научным достижениям института, особенно в области синтеза алмазов. Это было время, когда институт начали широко признавать в научных кругах. В Александров часто приезжают ученые из Академии наук СССР, Государственного комитета по науке и технике, а также работники различного ранга других министерств и ведомств. В.П. Бутузову есть что показать в институте, ведь почти все исследовательские работы были из серии самых новых, самых передо¬вых областей знаний. Институт стал известен далеко за пределами нашей страны. В заседаниях ученого совета ВНИИСИМСа принимают участие такие известные ученые, как академик Н.В. Белов, профессор Д.П. Гри¬горьев, профессор Г.Г. Леммлейн, член-корреспондент АН СССР А.А. Чернов и другие. Более того, они в разное время являлись членами ученого совета нашего института.
К этому времени произошла перегруппировка и внутри некоторых научных подразделений: создана химико-аналитическая лаборатория и лаборатория исследования электрических и упругих свойств минералов. Совершенствуются и не научные подразделения. Так окончательно завер¬шен монтаж, наладка и пуск АТС. Все работы по переключению линий связи с ручного коммутатора на действующую АТС производились в нерабочее время. О.А. Басов, В.В. Данилов и Т.Д. Сергеева успешно справились с поставленной задачей.
В конце июня приказом Министерства геологии СССР наш завод преобразован в опытно-экспериментальный цех с производственными участками и центральной лабораторией измерительной техники. С само¬стоятельностью завода покончено. Нельзя сказать, чтобы заводчане при¬няли это спокойно. Причину такого решения Г.А. Унанову объяснил главный инженер ВНИИСИМС А.А. Шапошников. Было предположение о возможной передаче завода из системы Министерства геологии СССР в ведение другого министерства. В целях сохранения завода в нашей системе его и преобразуют в экспериментальный цех. Г.А. Унанов видел отрицательные стороны такого решения: завод, став цехом института, полностью лишится всех прав самостоятельных производственных пред¬приятий, лишится фондов предприятия и не будет иметь право на полу¬чение государственных ссуд. Институт же, как головная организация, также лишится всех финансово-экономических благ. От официальной борьбы за самостоятельность завода Г.А. Унанову пришлось отказаться, поскольку всплыли некоторые нарушения, связанные со строительством бассейна. Строительство бассейна и спортзала велось силами самих заводчан. Наступило время держать ответ. Мы уже упоминали, что бассейн фигурирует в документах как противопожарный водоем. Кстати, в слу¬чае пожара достаточно убрать заслонки и вода, устремляясь из бассейна, в течение 15 минут заполняет два противопожарных колодца. Так что функционально он несет двойную нагрузку.
Мы не будем останавливаться на том, сколько пришлось директору завода доказывать свою правоту. Заводчане знали, на что шли. Тем не менее, Георгий Арсентьевич чудом избежал судебного разбирательства за строительство бассейна. После того, как дело против него было прекращено, он подал заявление об уходе на пенсию.
Подведем некоторые итоги самостоятельности последних лет завода. По заданию горисполкома заводом куплена и передана городу землечер¬пательная машина для очистки дна реки от ила стоимостью 25 тыс. руб. Завод шефствовал над Александровской музыкальной школой, которая размещалась в одноэтажном ветхом здании. По предложению нашего завода на паевых началах с другими промышленными предприятиями было построено новое кирпичное двухэтажное здание. По ходатайству завода горисполкомом была выделена за городом земля под коллек¬тивные сады для трудящихся нашего предприятия.
Г.А. Унанов хорошо знал, как важно собрать и сохранить все, отно¬сящееся к истории завода. Идея создания музея, откровенно говоря, владела многими. Нынешнее помещение музея в то время занимала химическая лаборатория М.И. Самойловича. После того, как лаборато¬рию перевели в центральное помещение, здесь после капитального ремон¬та разместили первые экспонаты.. .
Итак, несмотря на сопротивление заводчан, завод лишился своей самостоятельности и был преобразован в опытно-экспериментальный цех, начальником которого становится М.И. Голиков. Мне трудно, чита¬тель, объективно судить: правильным ли был этот ход? Откровенно го¬воря, я невольно становлюсь на сторону заводчан: мы многое потеряли. Приведу один пример: строительство зданий слюды и оптического квар¬ца, которое по прежним меркам тянулось непозволительно долго.. . Однако решение было принято. Следствие борьбы заводчан — админист¬рация института всячески искореняла само слово "завод". И все-таки, все-таки... опытно-экспериментальный цех или завод, (как вскоре опять его стали именовать официально) из квартала в квартал звучал в приказах ВШПО, отмечаемый за хорошую работу коллектива.
Сменилась вывеска, но жив завод, жив коллектив, и он продолжает дело, украшая свои знамена все новыми регалиями успеха.
К 1 октября 1966 года в Александрове образован участок лабора¬тории высокотемпературной кристаллизации, а 8 октября на заводе была получена первая партия нового оптического сырья. В конце октября в составе института организована лаборатория исследования физических свойств и рационального использования пьезооптического сырья, руководителем которой стал Я.П. Снопко.
Середина ноября принесла ВНИИСИМСу диплом I степени, золотую медаль и денежные премии ВДНХ СССР за тематическую экспозицию в павильоне "Геология". Искусственная слюда "ИС-1", синтетические кристаллы окрашенного кварца для изготовления ювелирных изделий, разработанная технология получения в промышленных условиях синте¬тических алмазов, монокристальных "САМ" повышенной прочности — вот такие работы представил ВНИИСИМС на главной выставке страны. Следует напомнить, что большая часть этих работ защищена авторскими свидетельствами. Серебряной медалью ВДНХ СССР были награждены И.Н. Аникин, Ю.В. Копырин, В.А. Безруков, В.С. Варагин, Е.А. Ватолкин. Бронзовой медалью ВДНХ награждены А.А. Шапошников, Ю.А. Беляко¬ва, Н.Ф. Кирова, Ю.А. Литвин, Ю.Н. Монахов, В. Галин, Г. Хателишвили.
Конечно, сегодня, когда для нашего института дипломы ВДНХ СССР стали почти нормой, мы не рискнули бы так подробно останавливаться на этом. Но вышеуказанные сотрудники — первые представители ВНИИСИМС, получившие эти знаки отличия. Да и представленные рабо¬ты наглядно характеризуют облик нашего предприятия тех лет.
А сейчас сделаем небольшое отступление и расскажем о формировании нашего самого молодого отдела: 9 июня 1965 года в приказе по институту № 191 впервые упоми¬нается о будущей лаборатории. Звучит это так: "...Балицкого В.С. ..  назначить и.о. начальника сектора гидротермальных процессов лаборатории экспериментальной минералогии." Основанием для появления этого документа послужил приказ Геолкома СССР № 171 от 12. Щ;. 65 года об учреждении в структуре института новой лаборатории.
Однако лаборатория высоких давлений и экспериментальной мине¬ралогии, существующая в штатном расписании, к нашему будущему от¬делу отношения не имеет. В штатном расписании ЛЭМ (лаборатория экспериментальной минералогии) как самостоятельная единица появля¬ется впервые 10 апреля 1966 года. В ее состав входят два сектора: гидротермальных процессов, возглавляемая В. С. Балицким и ультраметаморфизмом, возглавляемая С. С. Гороховым. В новую лабораторию из разных подразделений института переходят старшие инженеры А. Н. Ковалевский, Л. А. Самойлович, Л. В. Горбунов, Г. П. Ступаков, Ю. Т. Остапенко; инженер В. П. Орлова, старшие техники В. Г. Андреев и В. С. Комаров, старший лаборант В. В. Мазулев. Начальником ЛЭМ официально назначен зам. директора по науке Л. Н. Хетчиков.
Любопытно проследить, какими путями приходили некоторые люди в новую лабораторию. Давайте рассмотрим хотя бы два случая:
Георгий Тихонович Остапенко первым на Алтае начал экспериментальные работы в области синтеза при высоких давлениях. Вскоре он убедился, что основные силы и время "съедает" техническая сторона работы. В ноябре 1965 года, после окончания очной аспирантуры Ал¬тайского горнометаллургического научно - исследовательского института, он приходит во ВНИИСИМС и, после обстоятельного разговора, Хетчиков принимает его старшим инженером в ЛЭМ, официально еще не утвержденную. Запись в его документах так и гласит: "Принят в ЛЭМ 25 ноября 1965 года".
Арсений Николаевич Ковалевский прорывался в новую лабораторию с боем. Он работал во ВНИИП с 1957 года, вначале в лаборатории № 3 (технологической), к 1965 году, когда зашла речь о новой лаборато¬рии, он был главным технологом завода (или, как тогда говорили, организации п. я. № 18.) и мечтал сменить эту должность на научно - исследовательскую работу.  На первых его рапортах этого года ре¬золюции доброжелательные, но не более. Дело застопорилось. И тогда в конце лета, он пишет уже не просто рапорт, это больше походит на ультиматум:
"Перед моим уходом в очередной отпуск я поставил Вас в из¬вестность о моем намерении уйти с должности гл. технолога орг.п.я. 18 и согласовал с вами возможность моего перехода во ВНИИСИМС на исследовательскую работу. После возвращения из отпуска я вто¬рично согласовал этот вопрос с Вами, после чего подал заявление об освобождении (подчеркнуто в оригинале) меня от обязанностей гл. технолога орг. п.я. 18 и переводе на исследовательскую работу во ВНИИСИМС, на что получил маловразумительную резолюцию т.Унанова. За истекшее время этот вопрос не решен. Если Вы не находите воз¬можным удовлетворить мою просьбу о переводе во ВНИИСИМС в устраи¬вающие меня сроки прошу освободить меня от обязанностей главного технолога орг. п.я. № 18 ." (от 02. 09. 65).
Резолюция Унанова от 6. 10. 65 на имя Бутузова "т. Ковалевс¬кий не работает и от работы отказывается. Прошу Вас решить вопрос о его переводе во ВНИИСИМС или дать согласие на его увольнение из орг. п. я. № 18." 9 ноября появляется, наконец, долгожданное «против перевода не возражаю. Хетчиков.» И с 25 ноября 1965 года Ковалевский зачислен в лабораторию экспериментальной минералогии старшим инженером. Любопытно отметить так же и то, что Балицкий переведен в ЛЭМ первого июля 66 года.
Лаборатории выделили часть комнат под будущие автоклавы на третьем этаже, налево от центрального  входа. Сотрудники же оставались на прежних рабочих местах,  разместить их более компактно пока возможности не было. Кстати, учитывая нехватку жилья в городе, некоторые работни¬ки института на том же третьем этаже жили.
Весь предыдущий опыт, накопленный ВНИИСИМСом, учил, что рассчитывать следует только на собственные силы. Они так и действова¬ли, создавая свою экспериментальную базу. По заданию Балицкого, успевшего ознакомится с экспериментальной техникой отделов, схему пульта готовил отдел автоматизации. Ватолкин, начальник этого отдела, основной разработкой занимался сам. Разработку сосудов от СКТБ делал И. М. Чугунов. И, надо признать, спокойной эти работы назвать было бы грешно: их торопили, постоянно внося изменения и уточнения. Печи изготавливали в механическом цехе. У сотрудников ОГС начинали сдавать нервы: они тоже не на все вопросы могли отве¬тить, а "эти" во все суют нос, везде норовят залезть посмотреть "как устроено". Электроцех берет лабораторию под пристальный контроль своих сотрудников: как бы не попытались поэкспериментировать на свой страх и риск.
Работа идет. Уже в августе начинается прием будущих операто¬ров. Возглавила этот список принятая старшим оператором Л.  Говоркова.
Однако Балицкий не может ждать. Он добивается, чтобы ему вы¬делили два небольших, по 200 мл, автоклава в отделе высоких давлений и с помощью серии первых опытов, которые осуществляет с Э. М. Ташкером, ищет ответ на мучающие его вопросы. Тема, над которой он работает в геологическом отделе, еще не завершена, но Балицкий уже значительно расширил подход к ее разработке. Ему хочется экспери¬ментально воссоздать природный процесс и, сравнив с данными, полученными в полях, уловить закономерности.
В сентябре он и Горбунов выезжают в Старый Оскол на рудник Губкина, чтобы добрать необходимый материал. В конце сентября отчет сделан и на Ученом Совете принят. Для нас в этой работе интересно то, на что обратил внимание Ученый Совет:
«Впервые в геологическом отделе были широко применены экспе¬риментальные работы, во многом способствующие завершению темы. В частности, выявлены физико-химических условий образования крис¬таллов кварца и флюорита».
Не вдаваясь в детали, уточним, почему речь идет не о ЛЭМ, а о геологическом отделе: утвержденная тема была начата в последнем. Кстати, развернутая к завершению отчета Балицким работа в новом ракурсе уже значительно отходила от традиционно геологического подхода. Направление исследований ЛЭМ начинает оформляться.
Геолог Г. П. Ступаков возвращается в геологический отдел, зато из геологического в ЛЭМ переходит младший научный сотрудник геохимик Б. А. Дороговин. На примере нового сотрудника интересно пронаблюдать, как вообще происходило прибытие молодого специалис¬та на место распределения в 65 году. Во-первых, характеристика. Как далека она от формального казенного языка последующих лет: "...вскоре стало ясно, что это человек с большой внутренней самодисциплиной и организованностью. Несмотря на пробелы в знаниях, связанные со значительными перерывами в учебе, Б. А. Дороговин уже с 1 курса встал в ряд лучших студентов. Серьезное отноше¬ние к занятиям и глубокая заинтересованность в вопросах геологии заметно выделили его среди других... Учебные и производственные практики, тематические поездки на Кольский полуостров и все вышеуказанное, вселяют уверенность в том, что Б. А. Дороговин будет настоящим геологом. "В направлении указано: обеспечить комнатой и установить оклад 100 рублей с 1 апреля 66 года».
Молодому специалисту выделили место в общежитии и оклад 90 рублей. Но из геологического отдела уже 16 мая он переходит в ЛЭМ.
Осенне-зимний период проходит под знаком монтажа пульта и изготовления печей и автоклавов. Молодежь преимущественно обитает на третьем этаже. Кроме работы в повседневности их объединяют обязательная сдача норм ГТО, участие в добровольной народной дружине (ДНД) со спущенным графиком который лаборатория обязана выполнить, учебные сборы (Это выпадает на долю Горбунова).
Первый пульт на две печи по 6 автоклавов каждая, обретает фи¬зическое воплощение: кабины сварены, чтобы плотно закрывались. Пе¬чи сделаны с приводом, рассчитанным, чтобы качались перемешивая раствор. Под ними установлены ванны с водой для закаливания сосудов. Теперь необходимо добиться, чтобы кремнезем не оседал на стенках. Работы хватает. В декабре на пульт приходят работать старший техник Л. М. Матвеева, старшие лаборанты   В. Н. Макаров, Г.
И. Малков и З.И. Зимина. В. Мазулева, поступившего на вечернее отделение Всесоюзного Московского энергетического заочного института, переводят старшим техником. Надо отметить, что зарплата старше¬го техника на то время была 70 рублей, а у механика - 86. Вос¬пользовавшись тем, что октябрь - ноябрь В. Г.Андреев и В. С. Кома¬ров были временно переведены в механическую мастерскую опытного участка отдела высоких давлений, их из техников переводят в меха¬ники. Помочь людям материально не нарушая закона - такой возможности не будут упускать и в дальнейшем. Уже в ноябре В. С. Балицкий в рапорте на имя Хетчикова пишет о Дороговине: "...наладил установку для декрепитации и гомогенизации включений и соответствен¬но проводит на них исследования... Прошу повысить оклад до 120 с переводом на должность старшего механика. "Резолюция Хетчикова: младшим научным сотрудником с окладом 110 рублей.
Следует еще раз подчеркнуть: В. С. Балицкий "пробивает" зарп¬латы своим сотрудникам. Не важно, как пишется должность – работу они выполняют все ту же, однако жесткие рамки штатных окладов уда¬ется преодолеть только так. И Л. Н. Хетчиков, по заданию которого, собственно, и работает молодой специалист, тем не менее, с ущербом для последнего (10 рублей в то время было суммой!), все же не позволяет уклонится от науки даже формально.
Познание химии на практике молодежь осваивала с азартом, порою выходящей боком экспериментаторам: смешали аммиак с йодом, часть просыпали, забыли подмести... Хетчиков зашел, под ногами - мелкие взрыва - хлоп!...хлоп!...
- Что вы тут опять просыпали?!
Новый год было решено отпраздновать в складчину в лаборато¬рии. Принесли домашнего вина, вкусностей каких кто мог. Организо¬вали все по высшему сорту, только сели за импровизированный стол и налили рюмки "Хетчиков идет!!!"
Надо сказать, что Хетчиков заходил в автоклавную ЛЭМ часто, но сегодня его явно не ждали. Заметались, ликвидируя следы не нача¬того пиршества... Вошедший Хетчиков поздоровался с " ужасно деловы¬ми" сотрудниками и, обводя взглядом комнату, наткнулся на стоящий в углу спальный мешок. Прямо в центр скатанного спальника была вставлена... полная рюмка! Спрятали, называется! Проследив взгляд Льва Николаевича все обалдели, Хетчиков разрядил обстановку сам: он подошел, взял рюмку:
-Что она тут у вас стоит, греется?, - понюхал и, обернувшись, сказал, не пряча улыбки, - а у вас-то есть что в руках?...Возьмите. Чокнулся с наиболее смелыми, попробовал "Ничего!", допил рюмку, аккуратно поставил назад в тот же спальник, и уже от двери:
-Празднуйте. Только не напивайтесь.
Дверь за ним закрылась. Девчонки выбирались из углов, переводя дух. Ребята тоже не сразу пришли в себя. По свидетельству Мазулева праздник получился отменный, но кто ухитрился воткнуть налитую рюмку в спальный мешок, до сих пор остается загадкой.
После завершения рабочего дня жизнь коллектива не прекраща¬лась: волейбол, баскетбол, ручной мяч... В рабочее время молодежь посылали на строительство бассейна, вернее - "котлована под проти¬вопожарный резервуар". По неделям, работая подсобниками, таскали кирпичи. От этой тяжелой и грязной работы не уклонялись, наоборот - старались ее ускорить.  Дело в том, что особо по вечерам пойти в Александрове было некуда, и у задействованной на строительстве молодежи были свои виды и на будущий спортзал, и на бассейн.
На новогодний вечер билетов не хватало - он был популярен. В концертном отделении прелестные романсы пела Наташа Богословская (секретарь Безрукова, ВД), с ариями из опер выступала Галина Алек¬сандровна Горохова (инженер ОНТИ, жена С. С. Горохова). Бывшая оперная певица, обладательница изумительного сопрано, она не один сезон отработала на сцене Большого театра, пока - увы! - не "сел" голос. Может, день за днем она уже и не могла вести сольные партии, но отдельные номера исполняла с блеском. Пел под гитару Виталий Токарев... Весело заканчивался 1966 год. И сотрудники недавно соз¬данной лаборатории вступали в новый 1967 год полные надежд и пла¬нов.
В начале 1967 года искусственная слюда с размером пластин 40х х40 мм была внедрена на трех предприятиях, где на ее основе созданы принципиально новые типы приборов, имеющие важное народно-хозяй¬ственное значение. Всего получено 100 килограммов деловой слюды. Мингечаурский завод "Азерэлектроизолит" заключает с ВНИИСИМСом договор: в I квартале этого года мы берем обязательство поставить ему 6000 кг слюды, размеры кусков не более 50 мм; во II квартале — не ме¬нее 150 кг молотой слюды, фракция менее 0,25 мм. Стоимость одного килограмма 12 рублей. Этот договор говорит о прямом вкладе ВНИИСИМС в народное хозяйство страны.
В апреле 1967 года В.П. Бутузову было присвоено звание доктора физико-математических наук по совокупности опубликованных работ. Полученное директором ВНИИСИМС звание еще одно свидетельство возрастающего авторитета нашего предприятия.
В мае приказом начальника ВШПО изменена структура некоторых лабораторий: В.Е. Хаджи становится заведующим лаборатории гидротермального синтеза, Л.И. Цинобер — лаборатории структурных исследований, начальником ОЭЦ остается М.И. Голиков.
Мне хочется остановиться на одной информации, читатель, которой, кроме упоминания в приказах, мне не удалось найти реального подтвер¬ждения. Речь идет об учреждении книги Почета ВНИИСИМС к 50-летию Великой Октябрьской революции. В ней первые пять мест занимают лауреаты Ленинской премии, затем А.А. Буклинов, Т.Н. Безруков, В.П. Акимов. .. Не знаю, как оформляются такие книги, но мне очень хотелось бы, чтобы она была. Давай мысленно откинем тяжелую бар¬хатную обложку и увидим на первых страницах лауреатов Ленинской премии в том возрасте, когда они ее получали, и не в торжественно за¬стывших парадных портретах, а в окружении соратников. Представь Валентина Евстафьевича на спортивной площадке, Михаила Ивановича на колхозном подшефном поле, Леонида Александровича поющим, а Леонида Иосифовича читающим стихи Пушкина — какой емкий, обоб¬щающий портрет ученого нашего времени, разносторонне одаренного интеллигента, чей талант сверкает самыми разными гранями! И неволь¬но хочется провести аналогию с нашими великими предшественниками. Живые, яркие личности, которыми вправе гордиться любое государство! С ними можно ссориться, конфликтовать, потому что они не обросли помпезным величием живых памятников, они остались людьми, живу¬щими интересами дела. Им даровано редкое человеческое качество, изначально присущее интеллигентам —чувство равенства с собеседником. Нам нужна такая книга Почета, читатель, Книга, в которой отражались бы не только профессиональные заслуги, но и чисто человеческие досто¬инства этих людей.
1967 год — это год спокойного умножения заслуг института. По стра¬ницам газет "зашагала" искусственная слюда. "Адыгейская правда", "Вечерний Киев", "Вечерний Свердловск" — вот далеко неполный пере¬чень газет, заговоривших о наших успехах.
А внутри института? Чему радуемся мы сами? Нашим достижениям в очень разных областях деятельности. Например, успешному окончанию обучения в заочных институтах, тому, что наша сандружина в смотре-со¬ревновании массовых невоенизированных формирований медицинской службы гражданской обороны в городе Александрове заняла третье место, умению делать работу в самых сложных условиях. Остановимся более детально на последнем. В пятницу 25 августа 1967 года к концу рабочего дня на разгрузочную площадку ВНИИСИМС была поставлена железнодорожная платформа с 60 т калиевого полевого шпата. Для ее разгрузки была организована бригада под руководством начальника опытного участка Ю.В. Козырева в составе механиков мехмастерских Б.Н. Сысоева, В.К. Матвеева, Н.Ф. Семенова, Н.П. Пугачева и шофера Евстигнеева.
Под проливным дождем бригадой была отцеплена и передвинута платформа на место для разгрузки, подготовлена площадка для подъ¬езда.
С 17-00 25 августа до 7-00 26 августа, т.е. 14 часов без перерывов, работали люди. Все 60 т были перегружены на самосвалы, переведены на базу ВНИИСИМС и частично на территорию института. Это позволило избежать штрафа за простой железнодорожной платформы. Согласитесь, так работать надо уметь. Этого одним приказом не достигнешь.
Отмечаются успешные работы и в лабораториях: лаборатория В.Е. Хаджи занимается расширением области применения кристаллов, решает задачу зависимости интенсивности окраски аметистов от кон¬центрации в них железа. М.И. Самойлович ведет исследования кристал¬лов синтетического и природного аметиста методом электронного пара¬магнитного резонанса. Работы эти способствуют расшифровке природы аметистовой окраски и дают возможность проводить качественную оцен¬ку концентрации центров аметистовой окраски в кварце по концентра¬ции в нем парамагнитного железа. Методом ЭПР проводят исследования по переходу примеси алюминия в кварце при отжиге из неструктурного положения в структурное.
Разрастается ЛЭМ. На этот год намечалось несколько тем, две из которых заслуживают нашего внимания особенно: исследование термобарических свойств растворов при повышенных давлениях и температурах, которую вела Лидия Александровна Самойлович и растворимость кремнезема в гидротермальных условиях, которую вел В. С. Балицкий.
Л. А. Самойлович в ЛЭМ перешла из отдела гидротермального синтеза, в котором работала после окончания Горьковского универси¬тета. Занимаясь проблемой выращивания оптического кварца, она особенно заинтересовалась термодинамикой растворов. В 1962 году ею, совместно с А. Н. Ковалевским, была опубликована статья, пос¬вященная этим исследованиям. Однако в рамках текущей работы ОГС эти исследования особого интереса не вызвали. К моменту появления в институте Хетчикова ей, по своей задумке, удалось осуществить только один опыт и построить первый график. Однако Хетчиков, увидев этот график, заинтересовался и сумел оценить перспективу. С созданием лаборатории Балицкому с великим трудом удалось добиться ее перевода к себе, чтобы она могла работать именно в этом направлении. Он подбирал команду из людей, способных сосредотачиваться на заинтересовавших их проблемах, тем более что совпадение направленности работы Лидии Александровны со своими уловил сразу. Около года, уже числясь в ЛЭМ, Самойлович продолжала работать в ОГС, за¬вершая прежнюю тему. Теперь появилась ее собственная. Целеустрем¬ленный, энергичный Арсений Николаевич Ковалевский с удовольствием занимается изготовлением необходимого оборудования.
Вторая тема, которую курировал сам Владимир Сергеевич, была вызвана к жизни тем, что никто никогда прежде не исследовал, какую роль в природных процессах играют минеральные воды естественные минералообразующие растворы. Темы тесно переплелись. И поехали лю¬ди по полям, собирая в бутылки, фляги и бидоны воду из самых раз¬ных минеральных источников.
Лидия Александровна вспоминает, как ей пришлось изрядно помучиться в Читинской области, когда Балицкому пришлось внезапно уе¬хать, и вся отправка легла на ее плечи, как везли все это булькающее сокровище в коляске мотоцикла в аэропорт... А Балицкий с рабочими на "уазике" уже колесил по Кавказу, загружая машину " под завязку" ящиками со все новыми образцами минеральных вод. Ах "Боржоми № ", "Нарзан" и № Есентуки № "... да что там, все курорты Кавказа и Минеральных Вод отметились в тщательно промаркированных бутылках, сухими привязками цифр заполнили полевые книжки. Только за одну поездку удавалось опробовать более сотни источников.
Работы разных отделов зачастую переплетались. Так ЛЭМ и геоло¬гический отдел сотрудничают довольно тесно. Геохимик Дороговин, занимающийся исследованием        газово-жидких включений в кристаллах кварца, работает в составе геологического отряда на Алдане в Южной Якутии. Алданский щит - самый древний щит планеты. Там еще видны следы древних ледниковых потоков, стащивших и окативших породы в гигантские поля валунов - курумов. Среди тайги, как столбы, возвы¬шаются останцы - скальные остатки вздыбленных пластов планеты. До сего дня геологические разрезы - карты - сделаны только по берегам рек, за тысячелетия прорезавших свои русла в скальных породах. Бо¬гат Алдан, несметно богат. Но упрятаны его кладовые под мощными наносами и потому исследования там особенно нужны.
А в институте жизнь идет своим чередом. Первого июня впервые вышла на работу новая сотрудница ЛЭМ - Елена Ивановна Зубкова, химик - коллоидник по образованию. Она приехала в Александров вслед за мужем,  Радянским Владимиром Михайловичем, приглашенным во ВНИИСИМС Хетчиковым.
Радянский Владимир Михайлович 1924 года рождения. После окончания Черновицкого государственного университета работал  старшим инженером – методистом в экспедиции № 21 Приморского геологического управления. С 1955 года он главный инженер и                 технический руководитель
                Центральной лаборатории. Это                высококвалифицированный                специалист, обладающий  хорошими организаторскими способностями и интеллегентный человек. Хетчикову он знаком по прежней работе и потому он обращается к Владимиру Михайловичу с предложением перейти на работу во ВНИИСИМС и наладить работу химико – спектральной лаборатории. Радянский предложение принимает и в феврале 1967 года приходит к нам заведующим химико – спектральной лаборатории. Забегая вперед, скажем:  он наладит работу лаборатории. Его работа будет связана с исследованиями , связанными с разработкой и совершенствованием методов анализа синтетических материалов. Были разработаны атомно – абсорбционные и спектральные методы анализа кварца, алмазов, фторфлогопита, вольфраматов щелочноземельных металлов, а также природных минералов. Лаборатория под его руководством работала стабильно высокорезультативно.
Впервые Елена Ивановна увидела Александров в мае - месяце цветения са¬дов. Город утопал в яблоневом облаке. Выйдя из электрички и огля¬девшись, она спросила у мужа:
-До города далеко ехать?
Он засмеялся:
-Пешком дойдем!
Вязкая грязь, в которую проваливались по щиколотку - главное, что врезалось в память Елены Ивановны от первого дня работы.  Соб¬ранная, аккуратная женщина не могла разглядеть своих белых босоно¬жек, и с трудом добравшись до первого корпуса, для начала бросилась искать раковину, чтобы привести себя в порядок.
Рабочее место (стол) для начала ей выделили в химической лаборатории - институт был плотно заселен. А поскольку главные спе¬циалисты ЛЭМ пребывали в разъездах, то выдать задания на работу было вначале не кому, а потом о ней как - то забыли. Сидеть без дела Е. И. Зубкова не могла - не так воспитана, а потому по собственной инициативе начала помогать химикам делать анализы. А пос¬кольку была высоким профессионалом, делала работу качественно и быстро, то вскоре и стало это ее основным занятием. В лаборатории о существовании нового сотрудника узнали в день выдачи зарплаты, обнаружив в ведомости незнакомую фамилию.
-Ну, наконец - то увидели своего сотрудника!!!,  - встретили ее коллеги.
Развернутые в ЛЭМ работы требовали огромного количества ана¬лизов. Необходимы они были и другим отделам. Постепенно Елена Ива¬новна начала обслуживать весь институт. Спустя некоторое время за помощью начали обращаться и специалисты московских научно - иссле¬довательских институтов, например ИГЕМ (Блохин).
И еще один специалист перешел в ЛЭМ в конце этого года - Елена Евгеньевна Лисицына, Алеся - как звали ее друзья и сослуживцы.
Алеся приехала в Александров со степенью кандидата геологических наук с Тырнаузского месторождения. Определили ее вначале в геологический отдел к Ануфриеву. При приеме на работу Хетчиков, посмотрев на красивую, энергичную, молодую женщину, вздохнул и констатировал:
-Через год сбежите!
Подумал и обещал дать квартиру не раньше, чем через год. Але¬ся согласилась и на место в общежитии, и на должность младшего на¬учного сотрудника. Слова зам. директора по науке ее задели - себя как специалиста она знала. Но понимала и то, что она - рудничный геолог, а тут - кварц. Первый год проживания в институтском обще¬житии она расценивает как проверку на выносливость: на улице минус 40 градусов, а в семиметровой комнате, где они с Г.Решетовой жили  вдвоем, -  плюс четыре.  На работе - врастание в новое направление под руководством Ю.  Н. Ануфриева, перспектива долгого ученичества и вдруг - Балицкий, создание нового направления. Хотя в последствии она скажет "Да нас, собственно, не очень то и спрашивали, переводя.", однако, согласие она дала и даже оказалось - есть то, чем ей было бы интересно заняться. Ромуальд Львович Дунин - Барковский, маленького роста с большой головой, буквально фонтанировал идеями. Он с азартом хватался за все, но получив первые результаты, быстро остывал. К тому же совершенно не умел, да и не любил, эти результаты документально оформлять. Так что их творчес¬кий союз оказался на благо обоим. Первая их совместная работа - выращивание синтетической шпинели...
А на пульте уже налажена бесперебойная работа: девять опера¬торов работают по двое в смене и один - на подмене. График де¬журств составлен на месяц вперед. Разумеется, его не всегда удает¬ся выдержать: 30 июня лаборатория гуляла в общежитии на свадьбе Андреева. Готовились загодя, чем - чем, а на розыгрыши да сюрпризы были богаты. Валерий Мазулев, на чью долю выпадало дежурство на этот день, о подмене договорился загодя. Да забыла женщина за домашними хлопотами о договоре и пришлось спешно вызывать подмену. Валерию вкатили прогул, никакие словесные оправдания не помогли.
Но чем же заняты автоклавы?... О, то время вся лаборатория помнит! Шли опыты по растворимости кварца во всевозможных мине¬ральных растворах. Поскольку на опыт расходовалось всего 300 грамм, остальную минералку допивали. Перепробовали все известные воды, за зиму стали специалистами и могли бы дегустаторами подра¬батывать. Данные же, полученные при обобщении опытов были таковы, что Балицкий начал готовить докторскую диссертацию.
Молодежь, кроме работы, несет на себе ряд общественных нагру¬зок: спорт, ДНД, работа с подшефной школой № 2. За Борисом Дороговиным школьники ходят по пятам, слушают раскрыв рот... По официаль¬ной просьбе директора школы администрация института объявляет ему благодарность.
Осенью, в октябре, Л. А. Самойлович отчитывается по своей те¬ме. НТС рекомендует опубликовать результаты, но Хетчикову это кажется мало. Перейдя в ЛЭМ, Лидия Александровна оставила в ОГС все свои наработки. Теперь она считала, что материалов для начала ра¬боты над кандидатской диссертацией у нее нет. Хетчиков считал иначе: вскоре  после защиты отчета,  он повез его в ВАК,  где работал его сокурсник.
- Автор считает, что тут не хватает на кандидатскую!
Его друг просмотрел отчет:
-Надо просто написать его, как кандидатскую!, - согласился он с Хетчиковым.
И под нажимом Льва Николаевича, Лидия Александровна начала работу над кандидатской диссертацией.
Ближе к Новогодним праздникам защищает отчет по теме "Раство¬римость кремнезема в гидротермальных условиях" Балицкий. Остатки минералки допивают за праздничным столом.
Работает творческая мысль ВНИИСИМСа. В первом полугодии в ра¬ционализаторстве и изобретательстве участвовало 62 человека, с начала года внедрено 54 рационализаторских предложения и подано 5 заявок на предполагаемое изобретение. Экономический эффект от поданных предложений составил 3,4 тысячи рублей. Так, например, рационализа¬торское предложение рабочего участка новых видов продукции Ю.Н. Панфилова и старшего мастера ремонтно-механического участка В.Я. Панова "Приспособления для нарезки двух пластин МУЛЗ одновре¬менно" дает годовой эффект экономии 675 рублей. А рационализаторское предложение, поданное инженером лаборатории БД А.Д. Мешаниным и младшим научным сотрудником Н.А. Козыриным "Фторопластовый поршень для отделения трубки манометра от воздействия агрес¬сивных растворов" имеет годовой эффект экономии в 1822 рубля.
Четыре человека принесли такую экономию своей смекалкой! Все¬го за 1967 год было подано 157 рационализаторских предложений и 11 заявок на предполагаемые изобретения, годовой эффект от внедрения которых составил 25,5 тыс. руб. Есть у нас и умение думать, и умение действовать.
Когда 23 сентября в результате разрыва шланга бензореза вспыхнул пожар и на сварщике А.И. Москалеве загорелась одежда, механик лаборатории гидротермального синтеза В. К. Круглов и механик мехмастерской А.С. Говорков проявили отвагу и решимость, спасая жизнь коллеги. Более того, им удалось ликвидировать очаг пожара.
Завершая 1967 год, коллегия Министерства геологии СССР, рассмотрев результаты социалистического соревнования в честь 50-летия Октябрьской революции, занесла в книгу Трудовой славы Министер¬ства геологии и ЦК профсоюза рабочих геологоразведочных работ ВНИИСИМС "... за большие достижения в области синтеза важнейших для народного хозяйства минералов и оказания практической помощи экспедициям ВШПО в апробации методики и направления геологоразве¬дочных работ на пьезооптическое минеральное сырье".
Сколько стоит за этими строками! Наши ветераны многое могли бы уточнить, но давайте не останавливаться. . . Вперед, читатель, откроем 1968 год.
Даже если только пробегать глазами по страницам прошлого, и то мы рискуем утомить тебя, читатель. Масса деталей дорогих для одного, неизбежно, скучна для другого. Это жизнь. Но мне кажется, некоторые детали будут не безынтересны. Мы столько говорим о событиях радую¬щих, что ощущение беспокойства уже появилось. Увы, привыкание к успеху всегда обходится не дешево.
В мае во ВНИИСИМС поступила претензия от завода-потребителя на несоответствие количества полученной молотой слюды. Вместо 2 т 500 кг было отправлено 2 т 50 кг. Ошибка? Не взвесили, не продума¬ли? Случайность? Нет, дорогой читатель. Это халатность, размагничива¬ние, не организованный учет. Второй случай: в ночную смену на заводе сменный инженер Л.П. Шевелькова нарушила технологический режим, произошло падение давления и температуры в одном из автоклавов. Оператор Э.А. Лясина, сняв показание в 6 часов утра, оставила сосуд без надзора на два часа, в результате  отключение обогрева и падение давления. Л.П. Шевелькова попыталась вывести сосуд на заданные пара¬метры, но потом попросту сняла диаграммную ленту с показаниями.
Дежурный электрик Бочаров недостаток исправил быстро, но. . . в журнале не записал. Только в 8 часов утра старший инженер пульто-управления Г.М. Мазаев обнаружил падение давления на сосуде и поднял тревогу.
Расслабились, снизилась ответственность. . . Грустно. . . Год 1968. . . Год окончательного сосредоточения в Александрове всех научных под¬разделений. В этом году даже ленинградская группа поставлена перед выбором: увольняться или переезжать в Александров.
Чем же порадовать тебя, читатель? Ведь в жизни, как и в этой книге, все строго дозировано. . . Опытным участком ВНИИСИМС проведены испытания пригодности выращенного алмаза в буровых коронках, ка¬рандашах для правки, сверлах. Проверка дала положительные резуль¬таты.
Осень основная часть института провела на картофельных полях. Вырос в Дуденевском совхозе палаточный город, жильцы которого сменялись каждые две недели. Весь цвет науки ВНИИСИМС отдавал покло¬ны матушке-земле. Даже директор В.П. Бутузов, несмотря на возраст, выехал поработать физически. Работал в борозде и главный инженер А.А. Шапошников. Бережно сохранит В.А. Проскурников фотографию этих дней, на которой он в должности повара у костра с большой поварешкой. . . Страда! Михаил Иванович Голиков за рулем автомашины, перевозящей груз; работники института и завода в бесконечных, уходящих к горизонту бороздах, и ощущение горячих, пропитанных солнцем дней. . . Таким мы оставили 1968 год.
Давно уже ВНИИСИМовцы подумывали о собственном пионерском лагере. Как люди хозяйственные мечтали построить его так, чтобы летом отдыхали дети, а зимой — взрослые. Решение о строительстве лагеря-пансионата было принято в январе 1969 года, под метельное завывание и морозное потрескивание. Место выбрали в 6 км от города, директор еще осенью съездил туда, все осмотрел. Сейчас же, в январе, после приня¬того решения, началось тщательное изучение всевозможных проектов.
Зима в наших краях часто устраивает проверки на прочность. Так Новый год отпраздновать не успели — обнаружилась течь в паровом кот¬ле промышленной котельной. Среди ночи пришлось вызывать работников РКСа. Уложились в 24 часа, обеспечили нормальный ритм работы всех подразделений. Когда необходимо, заводчане умеют сосредоточить силы и энергию.
Весной были разработаны проекты установки сосуда высокого дав¬ления на базе промышленного сосуда СБА-4 для полупромышленного синтеза асбеста. Успешно шествует по страницам печати выращенная в институте слюда, а 6 марта 1969 года на промышленном оборудовании получены первые опытные партии синтетического аметиста. Событие это важное, его необходимо отметить особо.
Об отношении к работе многое можно извлечь хотя бы из такого инцидента: 18 апреля 1968 года старший лаборант В. С. Горлатых опоздал на работу. Охрана его не пустила с соответствующими ком¬ментариями. Молодой человек выйдя из проходной, не долго думая, "попытался проникнуть", а проще говоря - перелезть через забор. И это ему удалось. Но бдительная охрана нарушителя выловила и со скандалом выдворила вон. После долгих разбирательств, через десять дней был объявлен официальный выговор. Через месяц нарушитель уво¬лился.
Вводится новая практика - рабочих и служащих начинают принимать на работу с 12 - дневным испытательным сроком. Именно так в апреле в ЛЭМ приходят старшими лаборантами Л.Д.Анисимова и В.А.Макеева. И еще одно: именно в это время Балиц¬кий приступает к реализации давно вынашиваемой идее - попробовать вырастить аметист во фтор - содержащих средах. Это принципиально новый подход, где предстояло переосмыслить многое. Но главное - попробовать воссоздать уникальный уральский камень особо сочного цвета.
В конце лета - начале осени ЛЭМ обзаводится еще двумя сотруд¬никами: переводом с электромонтажного участка опытно - экспериментального цеха приходит старшим лаборантом Е. М. Кожбахтеев и на преддипломную практику приходит студентка 5-го курса Горьковского университета И. Б. Махина. Оба, помимо рабочих качеств, обладают еще одним достоинством - они спортсмены. А спорт в институте игра¬ет далеко не последнюю роль. В октябре, после успешной защиты на¬учного отчета, на областной семинар по туризму во Владимир выезжа¬ет А. Н. Ковалевский, страстно увлеченный туризмом и альпинизмом. Во ВНИИСИМСе он "сколотил" группу, с которой в выходные совершает марш - броски далеко за пределы александровского района. Его ста¬раниями группа обзавелась необходимыми инвентарем и снаряжением. Альпинистка, байдарочница и туристка Ирина Махина оказывается " ко двору" не только в сфере производственных интересов. А принимая во внимание, что секретарем комсомольской организации ВНИИСИМС выбран Валерий Мазулев, оба новых члена ЛЭМ немедленно оказываются вовлечены в общественную жизнь института. Общих забот хватает на всех: колхозы с летними сенокосами, осенними уборками картофельных полей и зимним сбором еловых веток на корм скота, расчистка снежных за¬носов на железнодорожных путях, ДНД. За участие в добровольной народной дружине к отпуску прибавляют по два дня и в приказах это фиксируется. Так Балицкий и Еремеичев получают эту прибавку. Де¬журства спускаются на лабораторию в обязательном порядке. Как нес¬ложно понять, женщины от этой обязанности пытаются уклониться, они попросту бояться хулиганов. Мужчинам это радости тоже не доставля¬ет, но они вынуждены принимать удар на себя.
Практика И. Махиной заканчивается в январе. Старательная студентка, сделавшая не проходную работу да еще и успевшая стать одним из общественных молодежных лидеров, уезжает с отличными рекомендациями и просьбой о распределении ее во ВНИИСИМС.
А Е. Кожбахтеев попадает к Дунину - Барковскому и вместе со слесарем Сизовым приступает к изготовлению особых нагревателей из дисилид - молибдена. Их научный руководитель столь азартен, изоб¬ретателен и так увлекает, что уже в середине мая на заседании Уче¬ного Совета о них замечено: "...сотрудниками сектора магматических и метаморфических процессов ЛЭМ в короткий срок создана экспери¬ментальная база для синтеза высокотемпературных минералов из расп¬лава. На этом оборудовании проведены поисковые научно - исследова¬тельские работы, представляющие большой интерес для получения кристаллов различно окрашенных шпинелей и ряда других минералов, представляющий большой научный и практический интерес..."
В своих научных изысканиях Дунин-Барковский во многом был первопроходцем. Зачастую для постановки задуманных им опытов не хватало самого необходимого и, как скажет много лет спустя Е. Кожбахтеев, "...использовать приходилось то, что удавалось достать". А ведь выращивание шпинели велось при температурах до 1300 граду¬сов! Многое использовалось вообще впервые, например, плавень. Кристаллы шпинели удалось вырастить разного цвета - зеленые, голу¬бые, красные... до 1 сантиметра в диаметре - прекрасное сырье для ювелирной промышленности.
Третьего сентября 1969 года в лабораторию возвращается вче¬рашняя практикантка, а ныне младший научный сотрудник Ирина Махи¬на, которой предстояло расширить свою дипломную работу. Теперь ее тема называется " Влияние примесей на рост кварца" (во фторидных растворах).
Выращивание аметиста непосредственно осуществляла Валентина Петровна Орлова," правая рука" Балицкого. Стройная женщина с го¬рящими глазами и неуемной энергией, прирожденный дизайнер с тонким вкусом, всегда великолепно (при весьма скромной зарплате) одетая, Валентина Петровна - по утверждению очевидцев, - могла заливать автоклавы в вечернем платье. Работала она легко и вдохновенно.
Октябрь выдался снежный, с ветрами и метелями. Снежные завалы на путях грозили отрезать Александров от Москвы. Город обратился за помощью к предприятиям. Все отделы и лаборатории ВНИИСИМС также выходят на борьбу со снежными заносами.
Когда были получены аметисты, специалисты решили проверить их качество довольно рискованным экспериментом: Е.М. Цыганов съездил в Алмазный фонд и взял под расписку несколько ограненных камней настоящей "Уральской фиалки". На заводе точно так же огранили свою, выращенную, а затем обратились в Главювелирпром СССР. Смелый эксперимент? Бесспорно. Но наши специалисты твердо верили в дело своих рук. Главювелирпром СССР дал нашему сырью высокую оценку. Мы не рискуем брать на себя ответственность, уверяя читателя, что имен¬но эта огранка лежит в экспозиции Алмазного фонда, но что лежат наши аметисты рядом с натуральными — бесспорно.
6 марта — промышленное рождение изумительного уральского кам¬ня на нашем заводе.
Весною же, по просьбе Полтавского завода искусственных алмазов и алмазных инструментов, группа сотрудников лаборатории высокого давления занялась разработкой и внедрением технологических режимов синтеза алмазов для поставки на экспорт. Были разработаны режимы порошков марки "САМ" мелких зерностей в экспортном исполнении и первые партии отправлены потребителю. Отныне Полтавскому заводу планом производства предусмотрен выпуск подобной продукции. Приказом министра геологии СССР А.В. Сидоренко отмечена эта работа как особо важная и выражена благодарность исполнителям задания.
Алмазный инструмент. . . Почему о нем мы говорим часто и вскользь? Трудно назвать приблизительное число буровых, работающих ежечасно на всей территории Советского Союза. Не только в Министер¬стве геологии СССР, в многочисленных партиях и отрядах, но везде, где ведется строительство, обязательно первоначально бурятся скважины. Это и разведочные, и опорные, и даже вода в вашем доме не потечет из крана, если не заложена скважина. А для бурения любой из них необ¬ходима буровая коронка. Так что, читатель, теперь ты понимаешь, отчего мы подчеркиваем значение алмазного инструмента и особенно бурового, армированного алмазами марки "САМ".'
Благодарностью и премиями были отмечены сотрудники лаборато¬рии ВД во главе с ее заведующим Г.Н. Безруковым и два специалиста горной лаборатории М.Е. Мухин и М.Ф. Ярмак.
Сделаем еще одно отступление, чтобы рассказать о ВД. Слово А. Д. Мишанину:
«В соответствии с техническими заданиями ВНИИСИМС от 18 апреля 1966 года с Коломенского завода тяжелого станкостроения заключен договор на изготовление пресса усилием 16000 тс. Технический проект пресса усилием 16000тс выполнен ВНИИМЕТМАШем согласно договору с КЗТС №126 от 3 мая 1966г. После переезда РМУ завода в новый корпус, здание было разрушено. Площадка отдана под строительство фундамента пресса усилием  Р – 16000 те.. Общая глубина фундамента была около 14 метров. В него закладывались опорные плиты. 6 октября 1970 года фундамент был залит, принят представителем котлонадзора  Шитовым к производству монтажных работ. От института ответственным за  монтаж и пуско-наладочные работы назначили меня. Монтажные работы по договору производило Загорское монтажное управление. В начале октября 1970 г. в Александров – Карабановский тупик – прибыл тяжеловесный состав с деталями, узлами  ящикам. Разгрузка производилась краном грузоподъемностью 100 т, который входил в состав восстановительного поезда станции «Лосиноостровская». 26 октября 1970 года из Загорска прибыли монтажники, трейлер «Ураган» и два автокрана МКП – 40. Началась транспортировка деталей, ящиков на монтажную площадку и МТБ ВНИИСИМС. 10 ноября  1970 начались монтажные работы. С завода изготовителя прибыли два  шеф - монтера. Отдельные детали пресса весили  до 62 тонн. Монтаж крупногабаритных деталей пресса завершился  в начале ноября 1971 года. 11 ноября 71 прибыл представитель пуско-наладочного управления с договором на производство электромонтажных работ. 22 ноября 71 г прибыли электромонтажники. 3 февраля 72 года подписан акт на монтаж пультов управления. Продолжались и монтажные работы пресса. Все монтажные работы пресса были завершены в конце апреля 73 г. 7 мая 73 года пресс сдан комиссией в эксплуатацию. Внимание к монтажу пресса было огромным: приезжал министр геологии Сидоренко А.В., академик Белов Н.В., был первый секретарь Владимирского обкома партии Пономарев.  В процессе монтажа и пуско-наладочных работ встречались неувязки в тех. документации. Для решения этих вопросов приезжали ведущие сотрудники КЗТС и ВНИИМЕТМАШ. На прессе усилием 16000те была  разработана установка одноосного сжатия типа « наковальни с лункой» с диаметром  лунки 80 мм (объем около 90 см. куб.). Рабочее окно в высоту 3 метра и 2,4 метра в ширину. Электросхема управления камерой нагрева, разработанной лабораторией автоматизации оказалась неработоспособной из – за больших потерь напряжения в шинопроводе. Сотрудники отдела Семенов Г.М., Безруков В.А. разработали новую схему  с разъединителем шин и пультом управления. Изготовление и ремонт УОС – 80 производилось на участке №4, некачественное изготовление сопрягаемых конических колец, перекосы при запрессовке, приводили к разрушениям АВД. Характер разрушений для всех АВД был одинаков – сколы по краям и диаметральные трещины через всю их толщу. После экспериментального определения оптимальной величины  натяга посадки  АВД в  кольца   стойкость была доведена до 20 нагружений за все время эксплуатации пресса. АВД с диаметром лунки 80 мм предназначался для проведения научно – исследовательских работ при высоких давлениях. Первый опыт на нем был неудачен. Но в дальнейшем  при спонтанной кристаллизации и слоевой загрузке на ней получали до 25 карат алмаза фракций 250 – 2000 микрон, а при  гомогенной загрузке – до 60 карат. После получения на нем первых алмазов всей лаборатории выдали премии.
С 1968 г отдел ВД стал пополняться молодыми специалистами – выпускниками Горьковского университета: Лаптев В.А., Санжарлинский Н.Г., Заднепровский Б.И., Помчалов А.В. «Горьковская  мафия» - как с юмором окрестили их сотрудники -  оказалась ударной, все ребята работали упорно, добились больших успехов, защитили диссертации. Ученые ВД занимались синтезом полупроводниковых алмазов, выращиванием кристаллов на затравку, разработкой технологии производства высококачественных монокристаллов для бурового оборудования и камнеобрабатывающей промышленности, влияние   азота   на рост кристаллов, методики измерения температурных факторов».
А Дунин - Барковский и Лисицына в эту зиму решили попробовать вырастить изумруд. Ознакомившись со всей доступной литературой, они с азартом, нарушая все требования техники безопасности, прис¬тупают к опытам. И что характерно - добиваются результатов: полу¬чают мелкие кристаллики! Однако долго радоваться им не пришлось, когда Бутузов, узнав о результатах, ознакомился с условиями, в которых опыты ставились, по словам Алеси " рявкнул на нас и велел не¬медленно прекратить!". С некоторым опозданием и до обоих героев данного происшествия дошел тот факт, что выращивание изумруда иск¬лючительно вредное производство. О том, насколько небезопасны для здоровья экспериментаторов эти работы, в пылу азарта они попросту не подумали. Дунина - Барковского от выговора спасло только то, что он посвятил сделанную работу 100-летнему юбилею В. И. Ленина. Ход, конечно, наивный, но в данном случае сработал!!!
Впоследствии из Новосибирска приезжал на предзащиту канди¬датской диссертации Г. Букин , но ни одного своего кристаллика не привез. А в ЛЭМ такие кристаллики наличествовали, что его сотруд¬ники отметили про себя с громадным удовлетворением.
Выйдя из этого конфликта сравнительно малой кровью, они реши¬ли попробовать себя в облагораживании. Изменить судьбу камня, до¬бавив ему прозрачности или цвета - это ли не благородное дело? Тем более, что обоим хорошо были известны народные способы, например, на Урале запекали дымчатый кварц в кислое тесто и утром получали цитрин. Так неужто наука оплошает?!
Интересно отметить, что именно в это время впервые всплывает тема облагораживания бирюзы. На Ученом Совете ею предложили занять¬ся ЛЭМУ. Балицкий, занятый своими проблемами, сказал " ну что ж, попробуем", и" сплавил" предложение Алесе. Та немедленно нырнула в сбор информации. За яркой, веселой,  экстравагантной внешностью Алеси, с ее чуть-чуть по светски небрежной манерой общаться,  только очень проницательный человек смог бы угадать четкую аналитическую хват¬ку. Даже много позже появление Алеси ассоциировалось с брызгами шампанского, было что - то в этой женщине праздничное, вызывающее радость самим  своим  появлением.  И вот,  сделав первые прикидки, Алеся привлекает к поставленной задаче Елену Ивановну Зубкову. Су¬хощавая, подтянутая, типично европейского типа дама, которую неб¬режно одетой или наспех причесанной представить себе не сможет са¬мый последний злопыхатель, и в работе корректна и сдержанна. Любые результаты ею продуманны и просчитаны до мельчайших деталей. Ее первой реакцией была попытка отбиться:
-Алеся, но я же в этом вопросе профан!!!
Однако, обговаривая вопрос, они быстро заключили творческий союз: Алеся будет заниматься минералогией, Елена Ивановна - химией.
Предложены им были образцы бирюзы двух сортов: мелоподобная и зеленая, обе из Узбекистана. Мелоподобная в работе " не пошла", а зеленую окраску им удалось "снять" щавелевой кислотой. После пер¬вых успехов обе воодушевились и набросились на работу с удвоенной энергией.
Летом 1969 года в городе Звенигороде прошла III Летняя спарта¬киада геологических подразделений Центральных районов СССР по 6 видам спорта. Участвовало 15 команд, в том числе и наша. Читатель, ты довольно улыбаешься?! Правильно, команда ВНИИСИМС заняла общее первое место, став чемпионом по волейболу, городкам, легкой атлетике; второе место — по шахматам и стрельбе и третье — по настоль¬ному теннису. Привезла в родной город грамоту и переходящий кубок Теркома геологов Центральных районов СССР. Тридцать три человека, большинство из которых тебе уже хорошо знакомы: В.Е. Хаджи, В.Ф. Королев, В.Ф. Парфенов, Т.С. Комарова, К.Ф. Ворожейкин и дру¬гие. Одновременно неплохо поставлена у нас спортивная работа среди детей и молодежи. Команда под руководством лаборанта геологическо¬го отдела В.В. Григорьева заняла I место в городской спартакиаде среди команд микрорайона. Пример старших, как видите, воодушевляет.
Осенью в Москве нашим институтом совместно с трестом "Цветные камни" ВШПО и трестом "Зарубежгеология" организована выставка цветных камней и ювелирных изделий из них. Одни из основных органи¬заторов — Л.Н. Хетчиков и А.А. Шапошников. С 24 июля по 30 октября более тысячи руководящих работников министерств и ведомств, а так¬же представителей зарубежных фирм ознакомились с ее экспонатами. Через трест "Новоэкспорт" заключен ряд договоров на поставку цвет¬ных камней на экспорт.
Одним из первых был заключен договор с Чехословакией. Для ЧССР растили на нашем заводе уникальные 12-16-килограммовые кристаллы. В журнале "Наука" агентства печати их окрестили "поросятами". Так они и фигурируют в памяти заводчан под этой забавной кличкой. Это был один из интереснейших циклов по выращиванию пьезокварца, который длился 600 суток, почти два года. Опыт шел под непосредственным руководством К.А. Зуевой и Ю.А. Беляковой. От науки за ним внима¬тельно наблюдал Е.М. Цыганов, ведший в то время тему "Совершенство¬вание промышленной технологии выращивания кварца". Подумайте, какая огромная ответственность ложилась на завод: 600 суток следили, строго соблюдали режим по заданным параметрам. Ювелирная работа!
Забегая вперед, скажем: страшно было открывать сосуд, хотя и знали, что все выдержано по технологии. В музее хранится фотография этой уникальной рамки, возле которой стоят начальник цеха № 1 К.А. Зуева и старший технолог цеха Ю.А. Белякова. Потом уже шло на¬ше сырье в Венгрию, ГДР, на Кубу, в Австралию и Японию. Но этот цикл был уникален и запомнился особо.
Заговорила о наших успехах пресса: "Минералы по заказу" — газета "Неделя", "Здесь рождаются минералы" — "Ленинградская правда", "Алхимики XX века" — журнал "Огонек" №23 и так далее, не говоря уже о местной городской газете. Не будем повторять всех хвалебных слов, хотя они и вполне заслужены, чтобы не упрекнули нас в нескром¬ности. Однако в одном себе не будем отказывать: слава ВНИИСИМС вышла за пределы Советского Союза и эти 8 букв стали широко извест¬ны в перечисленных выше странах. Так что год 1969 — год нашего выхо¬да на международную арену!
Как признание наших больших заслуг можно рассматривать и посе¬щение ВНИИСИМСа Председателем Совета Министров РСФСР М.С. Соломенцевым. Сопровождал его первый секретарь Владимирского обко¬ма КПСС М.А. Пономарев. Надо отметить, что М.А. Пономарев знал наш институт, принимал очень близко к сердцу его проблемы. Часто бывал у нас и неоднократно вмешивался, принимая сторону ВНИИСИМСа, когда возникали конфликтные ситуации. Вот и этот визит: стоило ди¬ректору В.П. Бутузову заговорить о строительстве нового корпуса, М.А. Пономарев обратился к председателю Совмина с той же просьбой, подчеркивая необходимость расширения площадей такой перспективной организации. И секретарь обкома, и директор института, конечно, обос¬новали свое предложение довольно серьезными аргументами. Следстви¬ем этой беседы были выделенные вскоре средства на строительство.
Последнее время мы больше внимания уделяли институту, его научным подразделениям. Давайте же 1970 год начнем с рассказа о за¬воде. В феврале наш завод официально состоял из ряда участков. На¬чальником цеха № 1 была К.А. Зуева, старшим инженером-технологом Ю.А. Белякова. Участок №2 возглавлял Л.Н. Романов, старшим инжене¬ром-технологом здесь работала И.С. Комарова. Недавно созданный хозрасчетный участок по выпуску синтетических алмазов возглавлял К.Ф. Ворожейкин и инженер-технолог В.А. Хван. Из вспомогательных участков — паросиловое хозяйство, ремонтно-механический участок (№4), участок по ремонту технологического оборудования (№5), мон¬тажный участок (№6), электромонтажный (№7), ЦЛИТ и участок вспо¬могательного производства. Такова структура завода.
В середине февраля в институте создается отдел цветных камней на базе кадров, переведенных из ОГС, ВД, шлифовальной мастерской. Для нового отдела выделены три комнаты и автоклавный участок. На отдел возложено курирование работ по природному цветному камню. Разрабатываются темы с привлечением сотрудников геологического от¬дела. Заведующим одной из лабораторий назначен Е.М. Цыганов. Отдел ведет работы на стыке синтеза и природных образований, взаимодопол¬няющих и объясняющих многие явления.
В марте 1970 года во ВНИИСИМСе прошло еще одно немаловажное событие: 5 марта институт принимал участников специального заседа¬ния Постоянной Комиссии СЭВ по геологии. Практически, мы принима¬ем всех министров геологии социалистических стран. Не будем касаться вопросов научных, но один бытовой штрих читателю может быть любо¬пытен: власти города, желая блеснуть, возражали против торжественно¬го обеда в столовой ВНИИСИМСа. Кончилось тем, что обедали высокие гости в городском ресторане Александрова. Но ... готовили обед наши, ВНИИСИМовские, повара. Ибо, как оказалось, в деле кулинарии им должных соперников не нашлось — чего решительно не учли "отцы" города.
Весной переходящее Красное Знамя Министерства геологии СССР и ЦК Профсоюзов снова вернулось на завод, который стал победителем в социалистическом соревновании четвертого квартала 1969 года. Летом институт поздравил еще 13 своих сотрудников, успешно окончивших высшие и средние учебные заведения и школы рабочей молодежи. Как видите, этому придается большое значение. Приказом по Министерству геологии СССР от 6 августа 1970 года за активную идейно-политическую работу и наилучшие показатели по всем видам библиотечно-библиографических работ первое место и первая премия во Всесоюзном общест¬венном смотре работы библиотек в честь 100-летия со дня рождения В.И. Ленина присуждены нашей ВНИИСИМовской библиотеке. Работни¬ки библиотеки Г.И. Погодина, Т. И. Поткина и О.А. Белоусова принесли институту еще одну благодарность и почетную грамоту.
Институт... Давайте посмотрим, какие подразделения входили в его состав в это время.
1. Отдел высокотемпературной кристаллизации, заведующий И.Н. Аникин и около 50 сотрудников. При отделе — лаборатория поиско¬вых исследований, в составе 33 человека.
2. Отдел высоких давлений, заведующий Г.Н. Безруков, 24 сотруд¬ника. При ней — лаборатория поисковых решений, в составе которой 12 человек.
3. Отдел гидротермального синтеза, заведующий В.Е. Хаджи, 26 сот¬рудников. При отделе — лаборатория поисковых решений из 11 человек.
4. Отдел экспериментальной минералогии, заведующий В.С. Балицкий и 15 сотрудников. При отделе — лаборатория магматогенных и метаморфогенных процессов, состоящая из трех человек.
5. Отдел цветных камней из 8 человек. При нем — лаборатория рас¬плавных методов из 12 человек, которыми руководит Е.М. Цыга¬нов, и гранитно-шлифовальная мастерская из 8 человек.
6. Отдел физических исследований, заведующий А.А. Фотченков и 34 сотрудника. При отделе — лаборатория структурных исследований из 19 человек, руководимая Л.И. Цинобером, и лаборатория исследований физических свойств и рационального использования пьезооптического минерального сырья из 9 человек, которую возглавлял Я.П. Снопко.
7. Лаборатория автоматизации процессов синтеза из 14 человек, за¬ведующий лабораторией Е.К. Ватолкин.
8. Строительно-технологическая лаборатория из 10 человек, заведую¬щий И.С. Гуревич.
9. Химико-спектральная лаборатория из 19 человек, заведующий В.М. Радянский.
10. Геологический отдел, которым руководит Н.И. Кашаев. Он де¬лится на:
а) лабораторию структуры рудных полей, в составе 15 человек, заве¬дующий Ю.Н. Ануфриев;
б) лабораторию прогнозирования, методики поисков и разведки из 14 человек, заведующий лабораторией Л.В. Оганесян;
в) лабораторию  петрографии, минералогии и геохимии из 13 чело¬век, которой руководит Г.Н. Кокарев. 126
11. Геофизическая лаборатория, заведующий С.Н. Кондрашев, 10 че¬ловек сотрудников.
12. Лаборатория горных работ, заведующий М.Е. Мухин, 11 сотруд¬ников.
13. Лаборатория экономических исследований, заведующий С.Я. Аплин, 9 сотрудников. При лаборатории — группа НОТ из двух человек.
14. СКБ, им руководит Ю.А. Сорокин. Здесь 17 сотрудников. При бюро — лаборатория испытания аппаратуры и прочности исследований из 10 человек.
15. ОНТИ из 8 человек, заведующая Е.Д. Васюнина.
16. Патентное бюро из пяти человек.
Итого: во всех научно-исследовательских подразделениях 436 чело¬век.
Из научно-вспомогательных: в библиотеке — три человека; в науч¬ном музее и стендовом зале — два человека; в отделе оформления ре¬зультатов научно-исследовательских работ — 13 человек.
Как видите, состав не столь большой и довольно мобильный. Таким был наш институт в 1970 году, когда его покидает А.А. Шапошников, уходя заместителем начальника ВШПО при Министерстве геологии СССР. Конечно, его связь с институтом не прерывается. Он остается научным руководителем отдела цветных камней.
На его место главным инженером ВНИИСИМС, по предложению директора института, выдвинут Л.Н. Романов.
Таким образом 1 апреля 1970 года лаборатория экспериментальной минералогии превращается в отдел - ОЭМ, как отныне и будет именоваться.
Итак, в институте, в лаборатории отдела цветных камней и ОЭМ шли работы по синтезу аметиста. Цыганов отрабатывал технологию вы¬ращивания в щелочных, а Балицкий - в кислотных средах. В ОЭМ, учи¬тывая агрессивность используемых растворов, бились над усовершенс¬твованием оборудования. Вторая лаборатория ОЭМ, о работах которой мы детально пока не говорили - лаборатория магматогенных и мета¬морфических процессов, руководимая С. С. Гороховым, занималась вы¬яснением экспериментальным путем условий образования и роста ряда минералов магматических и метаморфических комплексов   (гранатов, пироксенов, слюд) с целью дальнейшего изучения возможностей их синтеза. Работа шла достаточно успешно и к середине семидесятого года комплексному исследованию была подвергнута более широкая группа минералов и пород - кристаллы алмазов, пиропов, эклозиты и т. д. Работала группа в тесном контакте с "алмазниками" - сотруд¬никами отдела высоких давлений Г. И. Безрукова. Вот в эту лабора¬торию ОЭМ 7 сентября 1970 года по направлению Министерства Геоло¬гии, приходит работать младшим научным сотрудником     А.А.Марьин. Анатолий Марьин учился у тех же преподавателей, что и Балицкий в свое время. Преддипломную практику он проходил в ВИМСе оператором. Сочетание геологии и синтеза - это не просто увлекало, это манило возможностью самому доискаться до способа создавать то, чего еще не существовало в природе. ОЭМ ВНИИСИМС соответствовал этим чаяни¬ям по всем параметрам. Цитируя Марьина:" Я пришел туда, куда и хо¬тел придти". На новом месте молодого специалиста, после краткой экскурсии по отделу, спросили:
-Чем бы ты хотел заняться?
Ответ у него уже был: его институтский руководитель профессор Ю.П.Диков рекомендовал выбрать как материал для будущей канди¬датской диссертации эвлитин, современный кристаллический материал для лазерной техники. Ему дали " добро" и он приступил к работе - первой  стадии любой научной разработки - широкому поиску.  Для  начала подключился к выращиванию граната в расплавных систе¬мах... Если в работе он осваивал азы ученичества, то в общественную жизнь отдела вписался сразу. Имея в активе второй разряд по стрельбе, третий по туризму, третий по парашютному спорту, будучи альпинистом и байдарочником, Марьин с легкостью вошел и в общест¬венную жизнь института. Вскоре выяснилось еще одно его качество: обладая спокойным ровным нравом, он с легкостью сплачивал вокруг коллектив, умея организовать и провести любое мероприятие. Спустя некоторое время он возглавил молодежную секцию по туризму при го¬родском Доме Пионеров. Вместе с коллегами он организовывал и про¬водил походы, во время которых обучал школьников навыкам общения с природой, умению ориентироваться, азам туризма и геологии.
После защиты докторской диссертации Владимира Сергеевича Балицкого на тему " Экспериментальное изучение геохимических условий формирования кристаллов кварца" весь отдел был приглашен отметить это событие в ресторане. Гульнули от души. Виновник торжества, оп¬ровергая шутки насчет того, что теперь он заважничает, под общие аплодисменты сделал... сальто!
Вскоре творческий отпуск для написания докторской диссертации берет Л. Н. Хетчиков.
В конце января 1971 года произошло уникальное для института событие: ни до, ни после никогда не срывалось такое количество экспериментов. Лучше всего об этом говорить сухим языком докумен¬та:"23 января 1971 года проводились работы по ревизии электрообо¬рудования на трансформаторной подстанции № 2   (ТП - 2). Проведение работ связано с прекращением электропитания ряда подразделений ВНИИСИМС, и должно быть согласовано с руководством ВНИИСИМС.
Начальник технического отдела Волынец М. А. самоустранился от организации работ по ревизии ТП - 2, а главный энергетик Жилин Ю.С. отнесся к ним халатно: не согласовал отключение электропита¬ния с отделами ЭМ, ВТК. В 8 часов 30 минут 23 января ТП - 2 был отключен и начаты ремонтные работы под руководством Малова. Дежур¬ный по институту (Малышев Р. П.) сообщил Малову о том, что отклю¬чено 15 печей в отделе ЭМ и вентиляция в комнате № 336 корпуса 2. Просьбы о включении отклонил Малов, ссылаясь на распоряжение Жилина, и продолжал работы до 11 часов.
По их вине сорвано проведение опытов на 37 автоклавах, от¬сутствие электропитания на вентиляционных установках создало аварийную ситуацию во взрывоопасных помещениях отдела ВТК" - из слу¬жебной записки зав. ОЭИ Балицкого.
Виновники случившегося понесли наказание, а специалистам пришлось разбираться с последствиями.
Мы чуть нарушаем хронологию, но только для того, чтобы не смешивать два события, одно из которых было очень значимо для ВНИИСИМС:
7 января 1971 года за достигнутые успехи наш институт награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Этот документ необходимо цитировать дословно:
УКАЗ
Президиума Верховного Совета СССР о награждении Всесоюз¬ного научно-исследовательского института синтеза минераль¬ного сырья орденом Трудового Красного Знамени за достиг¬нутые коллективом института успехи в развитии научных ис¬следований по созданию важных для народного хозяйства ви¬дов искусственного минерального сырья и разработку техно¬логии его промышленного производства наградить Всесоюз¬ный научно-исследовательский институт синтеза минерально¬го сырья орденом Трудового Красного Знамени.
Председатель Президиума Верховного
Совета СССР Н. Подгорный
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
М. Георгадзе Москва, Кремль.
Радостную весть многие узнали еще дома, утром 12 февраля, из со¬общений радио. Днем оно было размножено и вывешено на всех стендах завода и института. В конце рабочего дня в Доме культуры "Юбилей¬ный" началось собрание, посвященное этому событию. Открыл его сек¬ретарь партийного бюро ВНИИСИМС М.Е. Мухин. Под аплодисменты вставшего зала на сцену внесли и передали институту на вечное хранение знамена, которые до этого мы завоевали квартал за кварталом ударной работой. Теперь они наши навсегда.
Пока звучат торжественные речи и гремят аплодисменты, давайте и мы подведем итог нашим успехам, так высоко оцененным страной.
"... По своим оптическим свойствам кристаллы кварца являются незаменимым материалом для приготовления оптических деталей, линз и призм, обладающих повышенной прозрачностью для ультрафиолето¬вых лучей, причем в отличие от кристаллов горного хрусталя синтети¬ческий кварц характеризуется высокой стабильностью свойств. . . На основе разработанного метода синтеза кварца в Советском Союзе полу¬чены все окрашенные аналоги разновидностей этого минерала, а также кристаллы, имеющие окраску, не встреченную в природе. Окрашенный кварц пользуется большим спросом в ювелирном производстве. Однако основной потребитель кварца — радиоэлектронная промышленность. . . В результате исследований, выполненных в истекшей пятилетке, прове¬дено последовательное совершенствование промышленной технологии синтеза кварца, что позволило заменить дефицитное природное сырье практически во всех устройствах. Годовой экономический эффект от внедрения всех разновидностей кристаллического кварца, созданных в институте, составил в 1969 году 52,8 миллиона рублей, а в расчете на 1975 год — превысит 170 млн. руб. Достижением нашего коллектива являются. . . кристаллы, которые находят широкое применение в совре¬менной радиотехнике для стабилизации радиочастот, в системах много¬канальной связи, телевидения и пр. , а также в измерительной, ульт¬развуковой и оптической технике".
Это цитаты из публикации "Рассказы о награждениях" за подписями В.П. Бутузова и В.Е. Хаджи в газете "Призыв" от 16 февраля 1971 г. Мы не приводим весь материал, потому что ты, читатель, неплохо осве¬домлен о работах института. Достаточно будет напомнить еще о слюде и алмазных инструментах, чтобы ты держал в голове весь комплекс перечисленных работ. Не думай, что я увожу тебя из праздничного зала. Нет. Просто наша награда — не подведение итога, а оценка работы инсти¬тута, находящегося в поиске, в пути. Так устроена жизнь, что сегодняш¬нее чудо, завтра переходит в ряд обыденного и не способно удивить даже школьника. Но тот, кто по крупицам собирал эти знания, кто ставил опыты, сжигая на них годы собственной жизни, для того долгожданное, выстраданное становится чудом на всю жизнь.
Жаль, что кинокамера не запечатлела нам зал, пройдясь по заполнен¬ным рядам и сохранив крупным планом выхваченные лица. Что сцена? Зал — вот главное! В нем сидят те, кто по крупицам создавал институт и завод, кто помнит каждую неудачу и каждый успех, кто хранит со странной нежностью мутные, белесые первые кристаллики, не умевшие ни сверкать, ни звенеть. Эти люди совершили подвиг, сами не зная об этом. Даже сейчас, слушая и аплодируя, они едва ли до конца сознают, эпицентром каких важных дел они стали. Как могучие волны, расходят¬ся работающие на их сырье заводы, а от тех — следующие и так дальше, дальше, чтобы войти в каждый дом телевизором, радиоприемником, лампой... Слюда, алмазы, кварц. .. кварц, слюда, алмазы. ..
Вернемся, однако, в день 12 февраля 1971 года, в зал "Юбилейно¬го", где на сцену поднимается министр геологии СССР, академик А.В. Сидоренко, и подходит к знамени института с орденом в руках. Медленно начинают подниматься один за другим люди в зале, и вдруг зал взрывается аплодисментами. . . Мгновение, стой! Эти аплодисмен¬ты — жизни, мужеству, гордости нашей страны — ее людям. Им кажется, что они аплодируют этому моменту, но нет, эти аплодисменты сама Стра¬на посылает им. В их честь гремит гимн Советского Союза и от звона литавр пробегает холодок по спине. Кто они, поднявшиеся с мест? Рабо¬чие, ученые. . . Народ! О них еще мало написано, но обязательно на¬пишут.
На сцену один за другим поднимаются представители других органи¬заций. Мы не будем называть их имен, в нашей истории важен этот день и его герои. А эти герои слушают, и перечислить по именам их всех не¬возможно. Ты знаешь, читатель, численность института и завода. Разве можно назвать всех по именам?!
Это был особый год. Год, когда Ереванский завод "Алмаз" выпус¬тил первую партию синтетического алмаза "САМ", разработанного в сте¬нах ВНИИСИМС. Год напряженной работы, которая казалась легче, уж больно хорош был разбег года. . .
Как ни жаль, вперед, читатель, ибо продолжается жизнь, и продолжа¬ются дела.
После того, как Л.Н. Романов становится главным инженером ВНИИСИМС, Михаил Иванович Голиков по личной просьбе переходит на должность начальника участка № 2. Конечно, это понижение в офи¬циальной иерархии на служебной лестнице. Но есть иная шкала — шкала подлинных ценностей. И последний из старого административного руко¬водства завода уходит на созданный им самим участок, чтобы вскоре превратить его в микрозавод.
По-прежнему на высоком уровне держится физкультурная и куль¬турно-массовая работа. Коллектив физкультурников ВНИИСИМС на¬гражден переходящим Красным Знаменем областного Совета ДСО "Спартак" за лучшую подготовку физкультурно-массовой работы в 1971 году и успешные выступления института в зимней спартакиаде геологов Центральных районов СССР. Без нашего духового оркестра не обходится ни один праздник в институте, городе и подшефном совхо¬зе. Вечера молодых специалистов института блещут выдумкой и юмо¬ром. . . Идет жизнь, идет время. . . В канун 50-летия СССР на участке синтеза опытно-экспериментального завода завершен 1000 цикл выра¬щиваемого искусственного кварца. К концу года на заводе выпущена партия оптического сырья по новой, недавно внедренной технологии. . . Многие работы еще в стадии разработок, окончательных доводок, завер¬шающих нюансов, хотя мир уже любуется синим кварцем, аметистом, цитрином.. . да, да, я не оговорилась — именно мир. Ибо осень 1972 го¬да принесла нам золотую медаль Лейпцигской международной ярмарки в ГДР. Возле витрины с нашими самоцветами собирались толпы, и, естественно, были подписаны новые контракты на поставку наших само¬цветов.
Читатель, ты вправе остановить меня вопросом: о цитрине упоми¬нается впервые! Вношу дополнение: 6 августа 1971 года В.Е. Хаджи совместно с инженером Г.В. Решетовой было получено авторское свиде¬тельство на выращивание синтетического цитрина — солнечной разновид¬ности горного хрусталя. Итак, читатель, к трем камням имеет прямое от¬ношение наш старый (конечно же, не по возрасту!) знакомый — Вален¬тин Евстафьевич Хаджи. А голубой и желтый — так и вовсе почти пол¬ностью обязаны только ему своим рождением. Однако, опережая упре¬ки Валентина Евстафьевича, конечно же, напомним с удовольствием: и заводчанам! Без их ловких рук и смекалистых голов не засверкали бы эти самоцветы в Лейпциге!
Сбор урожая наград продолжается!
В расцвете научно-техническое творчество молодежи — НТТМ, руководимое старшими товарищами и комитетом ВЛКСМ. В 1972 году НТТМ ВНИИСИМС начинает получать первые награды. Пока еще не заявила о себе в полную силу формирующаяся плеяда молодых ученых, но первая ласточка — работа И.Б. Махиной "Кварц, легированный галлием" — получила уже серебряную медаль.
В павильоне "Геология" на ВДНХ СССР представлена обширная экспозиция "Комсомольская тематика в камне", выполненная группой мастеров ВНИИСИМСа, из совмещения природного и синтетического камня. Задерживаются посетители, любуясь тонкой работой Н. Ново¬селова, В. Росовецкого, К. Уханова, А. Гаева и Ю. Тулупова. Шесть орде¬ном комсомола ожили в камне, алая гвоздика рядом со штыком — не за¬бываемая символика революции.
С интересом рассматривают посетители шахматы и шашки, изготов¬ленные нашими умельцами. Что и говорить, есть, чем залюбоваться: по шахматному полю, изготовленному из синего и коричневого кварца, выстроены изящные фигурки из посеребренной меди с элементами фили¬грани. А по шашечному полю, составленному из черного обсидиана и белого кохалонга, застыли игровые фигурки, выполненные филигранью с горным хрусталем. "Царская работа", — говорили посетители.
Часть камней была представлена в огранке. Так, например, один из цитринов диаметром сорок миллиметров, имел 1500 граней. Это уже подлинное произведение искусства, согласитесь! "Внуками Данилы-мас¬тера" — назовут наших огранщиков газеты. В апреле 1972 года в конфе¬ренц-зале Министерства геологии СССР им были вручены дипломы ВДНХ СССР и значки. Награждал их Анатолий Александрович Шапош¬ников. Мастера-огранщики вспоминают особое чувство гордости, когда из переполненного зала для получения серебряной медали вышла то¬ненькая светловолосая молодая специалистка ВНИИСИМС Ира Махина — единственная серебряная медаль. Все остальные награжденные были людьми с большим стажем работы и огромным опытом.
В начале августа ВНИИСИМС посетили президент АН СССР акаде¬мик М.В. Келдыш, вице-президент АН СССР академик А.П. Виногра¬дов и министр геологии СССР академик А.В. Сидоренко. Сопровожда¬ли высоких гостей работники обкома КПСС г. Владимира. Ученые с большим интересом осмотрели лаборатории и завод, вели серьезные беседы с работниками ВНИИСИМСа по проблемам науки и техники. Задержались в музее, вернее, выставочном зале института. Не знаю, известно ли тебе, читатель, но часть экспозиции нашего музея особен¬ная: в ней собраны наши неудачи. Согласись, чтобы демонстрировать свои просчеты нужно немалое мужество. Ошибки, на которых училось наше производство, можно увидеть. . . 10 августа 1972 года в книге отзывов музея оставлена такая запись Мстислава Всеволодовича Келдыша:
"Институт вносит большой вклад в развитие технического процесса, создавая вещество, превосходящее то, что природа создала в течение веков и тысячелетий, то, что сказалось драгоценным даром природы, и получает все большее и большее значение для создания высочайших достижений техники. Желаем институту новых больших успехов в науке и промышленном производстве".
Год 1973 лучше всего начать с обзора еще одного вида работ, кото¬рые ведет институт — облагораживания. Избегая научных терминов (это ведь не ученый труд, а рассказ о жизни института), обозначить это можно одним словом: возрождение. Не всегда природа щедра, особенно когда дело касается драгоценных камней. Почти на каждом месторождении множество крупного прозрачного камня отбраковывается из-за сортового несоответствия. По предло¬жению начальника хозрасчетного предприятия № 119 (а попросту Во¬лодарско - Волынской экспедиции) А. Т. Рыбакова работали наши спе¬циалисты с зеленовато - желтыми бериллами Волыни и добились в сво¬их автоклавах их превращения в сказочно - красивые голубые аквама¬рины. Чтобы понять, насколько непроста была задача, сообщаем: один из кристаллов весил 8,4 килограмма. Пожалуй, только специалист может понять,  насколько  экономически эффективен этот способ.  Зато любой из нас во - первых способен представить " малышку"  с  таким весом, ведь  обращаться  пришлось  архи  нежно  чтобы не повредить кристалл, а во - вторых понять, что ученые заставили засиять ка¬мень, который природа по своей прихоти оставила было в Золушках. Ныне один из этих камней украшает выставку в Алмазном фонде Крем¬ля. А кроме берилла были еще кристаллы мориона, темно- бурые, поч¬ти непрозрачные, которые выходили из рук наших специалистов дымча¬тым раухтопазом, золотистым цитрином или родниковой свежести горным хрусталем.
Сосредоточившись на ключевых моментах успехов, мы немного забыли об общей атмосфере института. Разумеется, печальные факты лучше не замечать. Но они от этого, увы, только разрастаются. Грустно переходить от хорошего к плохому. Реорганизации, уход старых кадров, праздничные фанфары — все это, безусловно, сказалось. И летом 1973 года, когда ВШПО провело ряд проверок работы института, над ВНИИСИМСом грянул гром. Хочется избежать упоминания об этом, но долой сор из избы. Вы-то, ветераны, помните это... Проверкой были выявлены серьезные нарушения в оформлении приема рабочих на рабо¬ту, в нормировании и оплате труда. Так, в течение 1972 года на времен¬ные работы было зачислено 455 рабочих, не подавших заявлений о прие¬ме и не предъявивших трудовые книжки. 81 человек из этого числа принят без согласия начальников подразделений и 15 человек — без подписи; рабочих в ознакомлении с условиями работы. Большинство не прошли инструктаж по технике безопасности и противопожарный минимум.  Все решалось начальниками подразделений совместно с работниками планово-производственного отдела и утверждалось заместителем дирек¬тора института без участия работников отдела кадров. Проверка установила, что около 200 из них были фиктивными, т.е. никогда не работали!!! Разберемся на примере: 4 слесаря мех. участка получили основную зарплату в сумме 484 рубля по месту основной работы, где не работали, и дополнительно 1073 рубля за переделку основного входа в институт, которая   выполнялась  ими   в  рабочее   время.   Таким образом, налицо  переплата в 484  рубля. Зарплата в 1073 рубля за переделку главного  входа была начислена 10 рабочим, фиктивно оформленным на временную работу, а выплачена слесарям мех. участка.
Таких переплат в общей сложности комиссия насчитала на сумму  более 29 тысяч рублей! Не налаженный учет объемов выполненных работ, безграничное применение произвольных коэффициентов, оплата по  соглашению.. . Все это создало почву для злоупотреблений. По предложению комиссии ВШПО было уволено несколько человек, восстановлен порядок. Директору института В.П. Бутузову объявлен строгий выговор. Ты спросишь, читатель: куда смотрел коллектив?! Коллектив рабо¬тал,  а  когда человек  работает, он  не склонен смотреть по сторонам. Конечно, директор получил заслуженный  выговор, но. . .но он  был ученый и алмазы отнимали не только душу, но и время. Я рассказала грустный момент, но отчего так легко вскрывались у нас те недостатки, которые, как мы знаем сегодня, долго процветали на многих предприятиях страны? Почему о них мы  кричали  приказами, собраниями,  обсуждениями?   Почему  не  боимся   сейчас упоминать об этом? Да только потому, что эти болезни мы смогли лечить вовремя! Потому что мы были достаточно сильны, чтобы не дрогнуть, не позво¬лить им уйти вглубь.  Ты думаешь, комиссия нагрянула как гром среди ясного неба? Нет. Ее потребовали коммунисты ВНИИСИМСа. Согласись, на   это   требуется   мужество.   А оно в нашем институте всегда было. ВНИИСИМовцы сознавали свою роль и умели вовремя отсекать гнилые ветви. Знамена и награды не сделали институт самовлюбленным, само¬успокоившимся. Традиции, заложенные в первые годы, мы сумели про¬нести до сегодняшнего дня. Большие победы не бывают без поражений. Но "цель оправдывает средства" — никогда не был лозунгом института.
В  начале   1974  года заведующий  лабораторией  высоких давлений Г.Н. Безруков переводится на Томилинский завод алмазных инструмен¬тов. Его место официально, по приказу, занимает сам директор инсти¬тута.   Конечно,  ни  для   кого  не  секрет,  что директор такой  крупной организации, как наша, едва ли вправе позволить себе подобный шаг. К сожалению, люди зачастую мало задумываются, что такое администра¬тивное руководство крупным научным учреждением. Мы легко судим за ошибки или просчеты, и, как правило, не ставим в заслугу работу каждодневную. Их легко обвинять. . .
Однако давай задумаемся, читатель, над судьбой ученого, которому не оставляет возможности административная деятельность заняться тем, к чему лежит душа. Вспомни: Владимир Петрович Бутузов не молод, время идет к пенсии. Конечно, есть звание доктора, есть признание его заслуг, но ведь есть и то, чему он отдал годы жизни: кристаллы. Он столько лет занимался синтезом корунда, столько вложил в синтез алма¬за.  Он  как  ученый не хотел отойти, и как человек — не смог. У него оставалось  мало  времени,   век   человеческий   короток.  Он торопился, и алмазы были его отдушиной, его оазисом в пустыне. Да, мы согласны со многими, что эта сторона его деятельности шла в ущерб институту в целом.  И все-таки. . .    все-таки:  если есть высшая справедливость, то нельзя   осудить   Владимира   Петровича.   Заслуги  его перед институтом несомненны,  это признают все.   Безусловно,  было оправданным и то, что он не стал лауреатом Ленинской премии по кварцу. Но он был уче¬ным и служил науке. Перед наукой он чист: алмазы были нужны стране. Противоречивый, вспыльчивый, не всегда справедливый, он всю жизнь был   предан   высокотемпературной  кристаллизации.  Поэтому и запом¬нился   заводчанам  с  первых дней   приезда  своим   горячим   рассказом о   корундах,   маленькими алыми  кристаллами на ладони.  Почему им, растящим кварц рабочим, он, увлекшись, прочитал эту лекцию? Да еще так, что, спустя годы, люди помнят ее? Не руководству, не научным сотрудникам ВНИИПа — рабочим в цехе. . .    Корунды — это его моло¬дость. Алмаз — последняя любовь.. .
Любовь к камню. .. Любовь к выбранному делу. . . Что кроется за этими привычными фразами? Это ведь не любование собой в спокой¬ной тиши кабинета, не пристрастие к скаредному набиванию сейфа. И даже не желание украсить кинодиву очередным шедевром ювелирной промышленности. За каждой из привязанностей ученого видится аппа¬ратура высшей точности, инструмент, с помощью которого страна сде¬лает следующий технический рывок. Ощущение себя творцом будущего, ответственность за это будущее — вот, что заставляет специалиста идти вперед через все препоны.
Мы мельком упоминали отдел цветных камней. Давайте заглянем в предысторию его создания.
В 1969 году А.Г. Давыдченко — ученый секретарь института — пред¬ложил директору ВНИИСИМС форсировать работы по расплавным методам на основе управляемой кристаллизации. В.П. Бутузов учел го¬товящийся проект постановления по камнесамоцветному сырью и нашел возможность "вписаться" в него. Так было принято предложение ИКАН СССР о внедрении их разработки иттриево-алюминиевых грана¬тов для ювелирной промышленности на нашем заводе.
Гранаты. . . Кристаллы, по форме напоминающие зерна плода гра¬ната. Персы считали их королевскими. Яркие, огненно-красные, изум¬рудно-зеленые, но неизменно сверкающие, восхищающие игрой света. Еще один драгоценный камень, обретший второе рождение в нашем институте. Искусственные гранаты тесно связаны с деятельностью началь¬ника отдела цветных камней А.Г. Давыдченко, который большую часть своей жизни посвятил их внедрению.
Анатолий Георгиевич Давыдченко пришел во ВНИИСИМС в 1963 году по распределению, после окончания очной аспи¬рантуры ВСЕГЕИ Министерства геологии СССР в г. Ленинграде.
До аспирантуры он окончил геологический факультет Таджикского государственного университета, работал вна¬чале геологом, затем старшим геологом партии. Во всем много¬образии геологических наук, пожалуй, более других его при¬влекали петрология и геохимия. Во ВНИИСИМСе он работает вначале младшим научным сотрудником, а затем старшим инженером в лаборатории кристаллизации из расплава.
С 1968 по 1972 год занимает должность ученого секрета¬ря. В конце этого года он принимает отдел цветных камней и надолго связывает свою судьбу с гранатом, тайнами его рож¬дения.
Научные публикации этого времени в основном несли информацию о расплавных методах кристаллизации. Институт интересовали техничес¬кие кристаллы. В.П. Бутузов предложил использовать разработку ИКАНа для создания базы будущих технических кристаллов.
ИКАН обязывался передать ВНИИСИМСу технологию выращивания граната, разработанную профессором Х.С. Багдасаровым, и аппаратуру (две установки, разработанные его же группой). Минэлектронпром брал на себя обязательство поставить еще 75 установок. Так было за¬писано в проекте постановления 1971 года.
Начальник отдела цветных камней А.Г. Давыдченко обратился с просьбой о выделении институту 200 тысяч долларов на приобретение современной аппаратуры для выращивания технических кристаллов из расплавов. Выделено было только 70 тысяч. Самая примитивная установ¬ка западных фирм по каталогу стоила около 100 тысяч долларов. На по¬мощь институту пришел А.А. Шапошников, сумевший изыскать в Мини¬стерстве геологии СССР дополнительно 50 тысяч долларов. Его внима¬ние и любовь к ВНИИСИМСу никогда не ослабевала. Он имел непосред¬ственное отношение к синтезу. Кандидатская диссертация, защищенная им в 1968 году, называлась "Экспериментальные исследования по разра¬ботке методики  выращивания высококачественных  кристаллов пьезо¬кварца".  Хорошо понимая  проблемы современного синтеза, он сумел добиться, чтобы ни один из высококачественных природных кристаллов кварца не мог миновать ВНИИСИМС. Так был создан запас уникального затравочного сырья, без которого синтез не мог нормально развиваться. На   выделенную  валюту   ВНИИСИМС  приобрел  установку  фирмы "Уеесо". "Француженка", как ее стали называть в институте, сразу же стала основной установкой, на которой велись работы по выращиванию технических кристаллов.
Расстановка сил в ОЦК в 1973 году была такой: Е.М. Цыганов рабо¬тал над аметистами, Р.Л. Дунин-Барковский — над шпинелью (методом спонтанной кристаллизации), Е.В. Полянский — над техническими крис¬таллами, С.Ф. Ахметов — над ювелирными.
Два года продлилось освоение технологии, затем она была передана на завод, на участок, созданный на базе группы. ИКАН сразу же передал институту установку "Сапфир-1". (Разработка группы Х.С. Багдасарова получила полное признание и Государственную премию СССР. "Сапфир" был показан на международной выставке и удостоен Золотой медали). Минэлектронпром вместо 75 установок поставил ВНИИСИМСу только 20 "Протон-1" и этим ограничился. В нашем институте на "Протонах" выращивали только ювелирные камни.
Мы еще вернемся к этому отделу. Следует сказать, что технические кристаллы, выращиваемые в отделе, не вызвали интереса наших физи¬ков. Образцы приходилось отдавать на исследования в сторонние орга¬низации. Это не могло не тормозить движения вперед. Зато с ювелирны¬ми камнями все обстояло иначе. К середине февраля 1974 года тема: "Освоение и дальнейшее совершенствование технологии синтеза ИАГ" была закончена досрочно.
На созданном участке по выпуску граната, на серийных установках "Протон-1", отрабатывалась технология выращивания монокристаллов. Была получена первая опытная партия разноокрашенных высококаче¬ственных кристаллов и подготовлена технологическая документация на процесс для передачи заводу.
Следует особо подчеркнуть, что переданная ВНИИСИМС технология предусматривала выращивание розового граната, только розового. Наши специалисты приступили к разработкам технологии выращива¬ния граната разных цветов.
В отделе экспериментальной минералогии в 1974 году начали подводить первые итоги широко развернутых работ по облагораживанию ряда природных минералов. Так была пере¬дана в ВШПО и направлена на внедрение методика изменения окраски светло-серого жадеита и беломорита. Облагораживание некондиционных разностей этих минералов принесло значительный экономический эф¬фект. Руководитель отдела особо отметил работы Е.Е. Лисицыной, Е.И. Зубковой и еще пяти сотрудников.
Тему по исследованию возможности синтеза благородного опала, которую утвердили в 1973 году, Владимир Сергеевич особо не афиши¬ровал. Лучшие образцы этого камня на миром рынке продавались по цене, не уступающей ценам на изумруды и бриллианты. Немногочислен¬ные месторождения в Австралии, Мексике, Гандурасе, Индии и Чехословакии были хорошо известны. На территории Союза таких месторож¬дений не было. Конечно, простой опал встречался, да и отдельные редкие находки благородного опала были зафиксированы в Закарпатье и на реке Вилюй.
Собственно, ювелирная ценность и редкость благородного опала в природе и определили постановку исследований по выяснению воз¬можностей его искусственного получения. Стало известно, что опре¬деленного успеха в этом направлении добились австралийские ученые (патент) и французские (фирма П. Жильсона). В нашей стране по¬добная тема ставилась впервые и носила, так сказать, поисковый ха¬рактер. Со всем азартом Балицкий " влез" в поиск необходимой лите¬ратуры, подключив всех, кто мог помочь, раздобыл необходимые об¬разцы для исследований. Вскоре в его распоряжении оказались плот¬ные полупрозрачные опалы с молочным оттенком и опалы оранжевого цвета с Вознесенского месторождения(Ц. Казахстан), мо¬лочно - белые опалы и опалы бледно - зеленые Сарыкулбалды (Ц. Ка¬захстан), непрозрачные коричневые опалы из Ахалцихе (Грузия), смолено - черные опалы Волыни (Украины). Более того, задействовав А. А. Шапошникова и В. В. Менчинского, он раздобыл опалы из Мекси¬ки! Наметив основные направления деятельности, он вызвал Е. И. Зубкову:
- Мне нужна ваша помощь!
Елена Ивановна выслушала поставленную задачу молча, взяла имеющуюся литературу и отправилась ее изучать. Для начала предсто¬яло понять, что же такое благородный опал и чем он отличается от своего более простого собрата. Помочь в этом были призваны силь¬нейшие специалисты других отделов, так термографические исследова¬ния вела снс Г. Л. Ахметова, ИК - спектроскопию - мнс Л. В. Ни¬кольская, рентгенометрию - В. С. Коваленко, электроноскопию – мнс В. Г. Балакирев. Самым удивительным свойством благородного опала оказалось одно явление: под сильным увеличением он сложен как бы шарами одного размера. Они любовались электронномикроскопическими снимками как художественными полотнами признанных мастеров. Кста¬ти, эти фотографии на многих производят именно такое впечатление, не зря их не раз в последствии использовали в проспектах института.
Сводя во едино поступающую информацию, Елена Ивановна присту¬пила к поиску методик по получения гелей. Затем пришла очередь вы¬ращивания частиц: пробовала выращивать их из силикатов натрия, и от него же по окончанию процесса требовалось  избавиться.  Не  просто было разработать процесс очистки...
В общей сложности за срок менее года было проведено более 40 опытов с применением автоклавов, из них 10 - длительных, когда затрачивалось от 4 до 8 месяцев.
Как просто это звучит в отчете:" осуществлен синтез опало подобных веществ, аналогичных гидроопалам, опалесцирующих в красно¬вато - зеленоватых оттенках, а так же обводненной суспензии с иг¬рой цвета в отраженном свете, подобной благородным опалам." Именно так в 1974 году был подведен итог первых разведочных работ в об¬ласти синтеза благородного опала. Было признано, что для их про¬должения необходима аппаратура, которой исследователи не распола¬гали.
Но за этим стояло уже нечто иное, не зря же в отчете, во вве¬дении, Елена Ивановна приводит строчки стихов ссыльного минерало¬га, поэта - революционера П. А. Драверта, державшего в руках прек¬расный камень:
Как дивно играет опал драгоценный!
В нем солнечный блеск и отливы луны,
в нем чудится жизни поток переменный
и тихая прелесть ночной тишины... ..
.какая - то странная , чудная сила
от пышного, яркого мира струясь
незримо к нему в глубину нисходила
и с жизнью давала волшебную связь...
Под ласкою солнца, в мерцанье лампады
играет и блещет он, чуждый тревог
и скрытую влажность подземной прохлады
в себе сохраняет, как жизни залог.
Между тем работы по облагораживанию бирюзы, начатые Алесей, перешли что называется, на стадию практического воплощения. В 1974 году было получено авторское свидетельство, закрепившее за ней и Е. И. Зубковой достигнутые результаты: разработанный способ изме¬нения окраски, при котором зеленоватость снималась и бирюза приоб¬ретала свой нежный небесный цвет. Теперь Е. Е. Лисицына ездила по экспедициям, обучая местных работников - одним словом -внедряла. В этих поездках она знакомилась с ведущими специалистами страны по бирюзе и пользовалась каждой возможностью расширить свои знания. Так, выражаясь словами Алеси, " мы сели на хвост группы Менчинс¬кой".
Менчинскую за глаза без всякого сарказма даже в те времена называли " мадам Менчинская". Величественная дама, всегда окружен¬ная почтительно внимающим эскортом, считалась одним из лучших спе¬циалистов по бирюзе, была начальников партии экспедиции Центркварцсамоцветов. Будучи признанным авторитетом, партия ее облада¬ла куда большим достатком. Двое молодых ВНИИСИМовцев , Лисицына и Бабанский, скромно примкнули к эскорту блистательной мадам. Это давало им возможность без лишних хлопот ознакомится с рядом прояв¬лений, выслушать мнение полевиков по вопросам образования бирюзы в природе, ибо у Алеси зрело желание попробовать создать искусствен¬ную бирюзу на основе не сортовой. К сожалению, ювелирной бирюзы на любом месторождении крайне мало и к концу полевого сезона решение приступить к разработке технологии синтеза бирюзы у Алеси оформи¬лось окончательно.
Отдел экспериментальной минералогии продолжает работать над син¬тезом аметиста из фторидных растворов. Совместно с технологами завода уже поставлено несколько циклов на промышленном оборудова¬нии. Первые партии фиолетового камня, поступившие в КГЭ ВШПО, приняты преимущественно первым сортом. Это позволило институту в 1973 году значительно перевыполнить социалистические обязательства.
Сколько стоит за этими строгими фразами бессонных ночей, тревог, срывов, всего того, что люди скупо называют одним словом "работа". Порой у многих создается впечатление: открыли в лаборатории метод выращивания сырья — и дело сделано! Но в жизни, как правило, это бы¬вает только начало работы, та первая искра, раздуть которую в костер стоит неимоверных усилий. Каких огромных усилий стоит лабораторный период работ ученым — мы уже приблизительно знаем.
Теперь давайте посмотрим, чего стоит перенесение технологии с ла¬бораторного оборудования на промышленное. Любая попытка механи¬ческого переноса заведомо обречена на провал: синтез — дело тонкое, воистину ювелирное. А сказать, что автоклав просто механический агре¬гат, может только незнакомый с ним человек. Поговорите со старыми заводчанами, и вы с изумлением обнаружите, что, оказывается, у каждо¬го сосуда свой характер, свои особенности, свое поведение. Это у серий¬ных-то!!! Ни один технолог, пока не изучит сосуд на многих опытах и режимах, не возьмется за перенос технологического процесса. Десятки, если не сотни данных читают технологи с диаграммных лент. Вот откуда берутся десятки рационализаторских предложений, которыми обрастает каждое внедрение. Вот откуда берутся споры, порой переходящие в ссо¬ры, между теми, кто разрабатывает идею в лаборатории, и теми, кто внедряет ее на производстве. Это неизбежный процесс. И когда ученый, выносив в бессонницах свое детище, передает его заводчанам, то период бессонных ночей наступает у технологов и их соратников на заводе. Поэтому так долог путь рождения синтезированного камня.
В октябре 1973 года с неофициальным визитом во ВНИИСИМСе побывал министр геологии Франции. Находясь в Советском Союзе, он изъявил желание познакомиться с наиболее перспективными научны¬ми организациями. Министр геологии СССР академик А.В. Сидоренко привез француза во ВНИИСИМС.
5 декабря 1973 года во ВНИИСИМСе прошло заседание междуна¬родного научно-технического комитета СЭВ. Приехавшие министры природных ресурсов братских стран знакомились с наиболее перспек¬тивными разработками советской науки и, надо отметить, оценили их очень высоко.
Весной прошел на заводе первый конкурс, первое социалистическое соревнование на звание "Лучший по профессии". Обсуждали долго, ведь среди заводчан было немало мастеров своего дела. После подведения итогов таковыми были признаны: оператор К.Н. Веретенникова, зарядчица оборудования Г.П. Агафонова, слесарь-опрессовщик В.С. Ларин, распиловщики Ю.Г. Андреев, В.М. Кириллов и В.П. Тюленев, фрезеров¬щик Е.М. Капранов, слесарь В.П. Осипов и токари В.Н. Бутяков, В.И. Кузьмин, В.А. Графов.
Провели, как всегда, и смотр-конкурс на лучшее подразделение по рационализаторству за период с 23 февраля по 1 декабря 1973 года. По¬дано было за этот период 73 рационализаторских предложения, из кото¬рых 60 внедрено. Экономию от внедрения получили 15,8 тысяч рублей.
Лучшим участком признан участок №4, 18 работников которого подали 21 предложение. Из них внедрили 18 с экономическим эффек¬том в 2,5 тысячи рублей.
Второе место занял участок № 2. Здесь участие приняли 26 человек, предложений подано 14, внедрено из них 12, а экономия составила 3 ты¬сячи рублей.
Третье место занял участок алмазных инструментов. Четверо его работников подали 4 предложения, из которых внедрили 3, сэкономив 2,5 тысячи рублей.
Особыми премиями были отмечены слесари участка №4 Н.Н. Лисин и В.П. Осипов и работники участка № 2, М.И. Голиков — начальник участ¬ка, В.Г. Куликова — шлифовщица, А.Ф. Евдокимов — наладчик. Рациона¬лизаторские предложения этих людей принесли наиболее весомый эконо¬мический эффект.
На предприятиях радиотехнической промышленности экономичес¬кий эффект от внедрения новой, разработанной участком № 2, техноло¬гии составил 100 тысяч рублей. Не оскудел завод талантами!
Летом санитарная дружина ВНИИСИМС в городских соревнованиях по гражданской обороне заняла второе место. На территории нашей базы на Двориковском шоссе пришлось провести ряд субботников — уж больно запустили ее. Спешно приступили к строительству гаража и ряда других помещений: ночующие под открытым небом машины быстро приходили в негодность. Подсчитали убытки — за голову схватились. И в срочном порядке, не откладывая, взялись за строительство.
Как всегда, в приказах по ВШПО отмечалась ударная работа ОЭЗ. Впрочем, упоминать об этом становится излишним. Благодарности заво¬ду следуют из квартала в квартал с методичностью отлаженного меха¬низма.
В конце 1974 года на должность заместителя директора ВНИИСИМСа приходит Юрий Михайлович Путилин.
Ю.М. Путилин, рождения 1924 года. Это уже говорит само за себя. За средней школой идет школа военных летчиков, по¬том добровольцем на фронт, дальняя авиация, тяжелые бом¬бардировщики. Молодость, которая хотела жить, но не верила, что удастся выжить. . . Был страх и была ярость. И было страстное желание хотя бы одним глазком заглянуть в буду¬щее, увидеть мир без войны. Между ним и этим миром стояли вначале немцы, потом японцы... Долгожданная "Победа!" застала его в кабине самолета, и он, повинуясь внутреннему порыву, протянул руку и остановил часы на приборной доске самолета - выключил время войны. Спустя 40 лет, он отдаст эти часы в музей города Александрова.
Сорок лет они были с ним, где бы он ни был, напоминая о непрочности мирной жизни, придавая силы в самые тяжелые
минуты. Мир слишком дорого достался его поколению, и он спешил наверстать упущенное, оправдать свое существование в нем.
Казахский горнометаллургический институт, работа на его кафедре. Затем Институт металлургии и обогащения АН КазССР. С 1962 года он работает заместителем директора по научной работе этого института, одновременно заканчивая Высшую экономическую школу.
Во ВНИИСИМС он приходит кандидатом технических наук с почти готовой работой на степень доктора наук.
Ю.М. Путилин был приглашен во ВНИИСИМС в напряженный мо¬мент для института: срывался пуск корпуса слюды. Администрацию лихорадило, комиссии обкома и министерства следовали одна за дру¬гой. Недостаточная комплектация поступающего оборудования, пло¬хая организация строительных работ. . . Выяснилось, что проект кор¬пуса был, мягко говоря, некачественный. Ознакомившись с делами, Ю.М. Путилин обратил внимание на главное, что грозило полностью перечеркнуть всю работу: государственная комиссия в обязательном порядке при приемке корпусов в эксплуатацию рассматривает категорийность объекта по взрывоопасности. Здесь и была главная опасность. Учитывая, что опыты предстояло вести на водороде, прямым нарушени¬ем было то, что прямо в цехе горели факелы, велись сварочные и про¬чие работы. . . Расстояние между печами было менее 5 метров, что по закону давало право считать весь корпус водородным, т.е. взрыво¬опасным.
Тревога Юрия Михайловича оказалась обоснованной: техническая экспертиза министерства полностью подтвердила его расчеты. Работать на положенной в основу проекта технологии запрещалось. Требовалась полная реконструкция еще не завершенного корпуса. Не говоря уже о затраченных средствах, требовалось еще чуть ли не вдвое больше. Оставалось засучить рукава и начинать поиски выхода. Для начала реши¬ли пустить две большие печи и, посмотрев их в работе, наметить перво¬степенные задачи. Но и это дело — увы! — оказалось за пределами воз¬можного. Печи, доставленные с завода-изготовителя на вертолетах, не прошли испытания на герметичность. Для устранения недостатков заводу-изготовителю требовалось 2—3 года.
И тогда Юрий Михайлович решил действовать на свой страх и риск. Вызвал начальника механического цеха В.Я. Панова и изложил задачу. Спросил: "Беретесь?" Посоветовавшись с рабочими, В.Я. Панов нашел, что задача заводчанам под силу. Были обговорены срок и задание, и бригада из 6 человек приступила к работе. Непосредственно работой за¬нимались электрик А.Н. Скворцов, слесари Н.Н. Лисин, А.В. Иванцов, А.В. Гаврилов, сварщики Н.В. Кудинов и Е.В. Минчеров. Следует отме¬тить, что большую роль в работе сыграли рационализаторские предло¬жения, которые помогли преодолеть многие сложности. Одно из важных предложений было подано начальником цеха В.Я. Пановым.
Забегая вперед, скажем: через шесть месяцев после начала работы наша бригада сделает то, что завод-изготовитель брался сделать только за 2—3 года. Печи будут приняты с первого предъявления с опережением намеченного срока сдачи. Работа будет признана выполненной по высше¬му качеству.
Более того, бригада мехцеха использовала средств в 10 раз меньше, чем требовал завод-изготовитель! К сожалению, платить своим рабочим большие премии кое-кому не хотелось. Но вмешался Ю.М. Путилин. Узнав о проволочках, он прямо в коридоре института на бумагах на¬писал коротко и четко: "В бухгалтерию, к оплате". Он-то понимал, ка¬кую работу сумели сделать наши мастера.
Ряд специалистов, приглашенных Ю.М. Путилиным, начал поиск новой технологии. Основная часть лаборатории слюды продолжала рабо¬ту по плановым темам.
В январе 1975 года горкомом Александрова выдана благодарность ВНИИСИМС за проектно-сметную документацию на строительство дет¬ской городской больницы. После введения в эксплуатацию больницы можно было по достоинству оценить проделанную проектировщиками работу. К оформлению внутреннего помещения были привлечены худож¬ники института.
Как всегда, удачно выступили в зимних соревнованиях наши лыж¬ники. А среди научных подразделений в эти дни привычно подводят ито¬ги работ прошлого года. Давайте и мы вместе с некоторыми из них вспомним проделанный за 1974 год путь.
Лаборатория гидротермального синтеза завершила исследования по теме "Экспериментальные исследования по применению метода кристаллизации из раствора в расплаве для получения монокристаллов, обладающих ценными физическими свойствами". В результате этих ра¬бот разработана методика и выращены крупные образцы монокристалла вольфрамата магния, являющиеся уникальными как по размерам, так и по качеству. Использование этих кристаллов в качестве рабочих эле¬ментов квантовых парамагнитных усилителей бегущей волны вместо лейкосапфира позволило увеличить эффективность этих устройств в 3—4 раза и создать приборы, по своим параметрам превосходящие зару¬бежные аналоги. Вела эту тему группа, возглавляемая старшим инжене¬ром Л.И. Поткиным.
Усовершенствована была за этот год лабораторией и технология вы¬ращивания кристаллов нового оптического материала. Выращены и ис¬пытаны образцы кристаллов для опытных оптических деталей, проведены  испытания новых материалов, обеспечившие замену платиновой арматуры устройствами из сплава СТ-1.
Э.Б. Фельдманом и В.Е. Хаджи разработана конструкция опытно-промышленной установки синтеза с реакционным объемом порядка 100 л. Эту тему вели старший инженер В.В. Дронов и младшие научные сотрудники В. Бородин и В. Лютин.
Тему "Экспериментальные исследования условий формирований структурных несовершенств при выращивании кварца" вел В.Е. Хаджи. Его группой были проведены экспериментальные и теоретические иссле¬дования морфологической устойчивости поверхностей роста кварца, выращены и переданы на исследования опытные образцы кристаллов с заданными характеристиками. В процессе работ были разработаны общие принципы метода выращивания бездислокационных кристаллов кварца на затравках с ростовыми дислокациями.
Л.И. Цинобер ведет долгую и кропотливую работу по исследова¬нию влияния дефектной структуры синтетических и природных кристал¬лов на их физико-технические характеристики. Работы эти сложны для пересказа, ограничимся общими результатами. Им совместно с группой сотрудников, в число которых входит М.И. Самойлович, получены цен¬ные научные данные по физическим свойствам кристаллов кварца, алмаза, гранатов и амфиболитов. На основе полученных результатов разработан способ упрочнения синтетических и природных алмазов, улучшены технологические режимы выращивания аметистов, гранатов и синтетического оптического кварца.
Кстати, упомянем еще об одной из работ Л.И. Цинобера. В 1959 го¬ду им разработан метод выращивания особо чистого кварца для изго¬товления специальных стекол. Было получено авторское свидетельство. Но в то время сырье это не нашло должного применения.
К чему сегодня мы упоминаем о нем? Читатель, вероятно, слышал о световодах. Так, вот, световоды, о которых сегодня заговорила наука, изготавливаются из сырья, выращенного именно этим способом. Как видите, мысль ученого всегда опережает время, и часто идея претворя¬ется в жизнь спустя годы.
Мы ничего не говорим о геологическом отделе. Да и трудно о нем говорить, ведь его сотрудники твердо следуют когда-то намеченному плану работ. Это обычная, ежегодная, черновая работа науки: поля, сбор фактического материала, тщательная обработка полученных дан¬ных, сводимых в карты и отчеты по регионам их работ. Короче говоря: люди по совести делают свою работу и, как всегда, когда она добросо¬вестна и повседневна, о ней трудно говорить. Но мы еще расскажем об этом отделе позднее. Сейчас только упомяну, что двумя геологами отдела И.Л. Комовым и С.Ф. Носовым впервые применены геохими¬ческие исследования поисков и разведки хрусталеносных жил на Приполярном Урале и Памире. В основе поисков по обнаружению "слепых" жил и гнезд по ореолу лежат элементы-индикаторы: хлор, фтор, ртуть, титан, калий, натрий, иттрий.
Коронки, армированные нашим алмазом, прошли испытания в есте¬ственных условиях при бурении скважин. На породах десятой катего¬рии крепости подтверждено, что работоспособность наших коронок ни¬чуть не хуже армированных природными кристаллами.
В феврале 1975 года на заседании Ученого Совета Балицкий под¬вел итого своих семилетних исследований по выращиванию кварца во фторидных растворах. В частности, он констатировал, что полученные данные позволяют подойти к разработке промышленной технологии по¬лучения кристаллов кварца высокой химической чистоты, а так же аметистов особо густого и ровного цвета. Но для серийного выпуска таких кристаллов использование имеющегося автоклавного оборудова¬ния не целесообразно. Попросту говоря, сама разработка этой технологии под  угрозой  срыва.  У лаборатории нет укрупненных сосудов, даже 18 и 24 - литровых.  А в ближайшем будущем нужны 500 и 1000 -литровые. "...Если  мы  решим,  что  эти работы нужны и их следует продолжить, - настоятельно подчеркнул Владимир  Сергеевич,  -  но необходимо временно выделить нам автоклавы. Работы по синтезу аме¬тиста, проводимые Цыгановым, практически закончены и находятся на стадии внедрения, желательно было бы передать один 60 - литровый автоклав нам. Кроме того, следует попросить Хаджи дать нам 1 - 2 автоклава на 24 литра. Для разработки промышленной технологии син¬теза аметиста в щелочных растворах было проведено 68 опытов, мы же провели только три. Очень мал объем полученной информации. Нужно больше экспериментов, чтобы убедиться в повторяемости опытов".
Столь обширная цитата, надеюсь, объясняет многое и даже дале¬кому от производства человеку становиться ясно, что упреки в том, что научные разработки технологии синтеза во фторидных средах, ко¬торые велись в ОЭМ, и не могли быть столь же результативны, как конкурирующие в силу заведомо неравных условий технического осна¬щения.
На этом заседании впервые было заявлено о получении кристал¬лов кварца розового цвета. До сих пор добиться его никому не удава¬лось, и вот впервые И. Б. Махина получила первые образцы нежного розового цвета. Ученый Совет принял решение удовлетворить все просьбы отдела. Эх, как говаривали некогда " скоро сказка сказыва¬ется, да...". Продолжить можете сами.
По весне, при подведении итогов конкурса на лучшее подразде¬ление по научным лучшим становится ОЭМ. Для него год был на  редкость удачным -девять авторских свидетельств. Только по облагораживанию - четыре , да не просто в отчете - внедрено в партии № 2 экспеди¬ции № 121 ВШПО. Кстати, любопытное это дело, внедрение в те време¬на: в партию везли с собой все, начиная с реактивов и заканчивая оборудованием в виде муфельных печей, сушильных и вытяжных шкафов. Все это передавалось экспедиции. Елена Ивановна обучала работников партии с последующим принятием экзаменов.  Итог ее поездок: обрабо¬тано более 1500 штук кабошонов и вставок из агата и халцедона.
Премию честно раздели: по десять рублей получили Лисицына, Зубкова, Орлова, Марьин, Бабанский, Самойлович и Балицкий. Второе место досталось участку слюды, третье - первому участку.
В отчете ВНИИСИМС за этот год с названием " Наиболее важные отечественные и зарубежные достижения в области минерального сырья" мы можем прочитать следующее: "...Технология облагораживания скрытокристаллических минералов группы кремнезема (агат, халце¬дон, опал) основана на осуществлении цветных химических реакций внутри камня между красящими компонентами и веществом минерала, и, в ряде случаев на последующей термической обработке камней - все это значительно повышает стоимость ранее некондиционного сырья". Итак, и эти Золушки обретали подлинную красоту первосортного камня,  и по ним уже невозможно было скользнуть равнодушным взглядом.
Новая проблема, которую попробовал решить в этом году помимо стоящих в плане Балицкий - шихта для спец плавки и плавки. Обойти ее он не смог в виду остроты проблемы. Дело в том, что потреб¬ность отечественной промышленности в кварцевом сырье для спецплавки значительно превышала возможности ее обеспечения. Выпуск синте¬тического кварца в нужном количестве был ограничен производствен¬ными мощностями завода " Кристалл". Не было возможности увеличить и добычу горного хрусталя. Все это требовало строительства специ¬альных цехов на Гусевском заводе и заводе " Кристалл". С 1970 года возобновился импорт горного хрусталя. Между тем сроки окончания строительства затягивались, и дефицит сырья не только сохранялся , но и начинал возрастать. В страну ввозили горный хрусталь из Бразилии и Самали, из Японии везли синтетический кварц. Поэтому внеплановые работы ОЭМ отвечали самому насущному требованию време¬ни.
С  1975 году в результате внедрения аметиста годовая экономия составила 371 970 рублей. Красновато-фиолетовый камень с сильным аномальным плеохроизмом. . . Отныне, доведенный огранкой до совер¬шенства, он будет радовать глаз изумительной игрой света, сменой от¬тенка: "Уральская фиалка" вернулась в мир людей. В земном букете нет ни одной лишней краски или точки. С утратой любой из них беднее все человечество, вся земля. Сохранить красоту и передать ее потом¬кам — вот главная обязанность человека.
Давайте еще раз окинем взглядом кварцевую палитру нашего пред¬приятия: прозрачный кварц — горный хрусталь, золотистый кварц — цитрин, фиолетовый кварц — аметист, синий кварц — в природе аналога нет.
Мы много говорили о применении нашего сырья в технике и про¬мышленности. А теперь немного поговорим о красоте, ее роли в жизни человека. Помните, как рассказывали женщины с завода об ощущениях при съеме сырья: звон и сверкание, невольное ощущение праздника. Может быть, теория о том, что камень способен обладать тем или иным свойством и не соответствует истине ( хотя последнее время эту точку зрения не опровергают даже довольно солидные ученые!), но каждая женщина знает, как меняется самочувствие, когда она надевает перстень или серьги. Нет, здесь не просто украшательство своей особы – камень диктует: и вот красивые серьги придают гордую посадку голове, благородное мерцание бус выпрямляет стан, а перстень придает плавность движению руки. Заметьте: этой магией обладает только камень! Не стекло, не пластмасса – камень… Ибо рядом с подлинной красотой несовместимы суетность, мельтешение. Мужчинам это может показаться «лирикой», но женщины признают мою правоту. Камень живет своей жизнью в гармонии с природой и окружающим миром. И в эту гармонию органично включает человека. Поэтому мы вправе к длинному перечню заслуг нашего предприятия приписать еще одну: эстетическое воспитание красотой.
Прикоснувшись к красоте, уже трудно становится жить без нее. Так произошло и в ОЭМ .Елена Ивановна Зубкова, завершив тему по опалу, ощутила странную пустоту. Нет, работы у нее было предостаточно: заказы на анализы поступали в количествах явно превышающих ее возможности. Но чего -то вдруг стало не хватать....В отделе и у Балицкого, и у Алеси хранилось много образцов агатов и халцедонов, неброских се¬рых камешков, которые теперь настойчиво лезли в глаза. Они были некому не нужны, и когда она заикнулась, легко перешли в ее распо¬ряжение. Она уверила себя, что ей просто хочется проверить хими¬ческие реакции.
Выкраивая каждую минуту, Елена Ивановна начала никем не зап¬ланированные работы по самостоятельному облагораживанию. Ей дос¬тавляло удовольствие подбирать растворы, меняя их состав, темпера¬туры, пропитывать образцы, подвергать термообработке. Она кончика¬ми пальцев ощущала как "дышит" преображающийся камень. Время оста¬навливалось на период опыта. Результаты превзошли ее ожидания - ряд цветов сохранялся даже при обработке камня огранщиком.
Балицкий увидел результаты ее побочных работ случайно, зайдя за очередной порцией анализов. Узрев облагороженные камни, он, пе¬ребирая их, изумленно спросил:
-Это что такое?!
Елена Ивановна попыталась ответить коротко, работа - то была побочная. Но Владимир Сергеевич оценил ситуацию иначе: дотошно расспросив обо всех деталях, решительно подвел итог:
-Все, отныне никаких побочных работ! Будете заниматься только этим!
И, не откладывая дела в долгий ящик, на следующий же день с несколькими образцами поехал в Министерство. Вернулся с утвержден¬ной темой. Елена Ивановна вздохнула с облегчением и окончательно полностью погрузилась в мир кремния, агатов и халцедонов.
Первоначальные образцы были без привязок, то есть конкретного указания места, откуда они взяты. Но они и нужны были для того, чтобы изучить их микроструктуру, состав и разобраться что и к чему.
Довольно скоро она пришла к выводу, что далеко не каждый мо¬жет обрести вторую жизнь в ярком, сочном окрасе. Вооружившись тер¬пением, она сравнивала, анализировала, и каждый опыт обогащал чем - то новым. А на столе лежали те, первые черные агаты, словно живые, с чистым бархатным цветом....
Существует мнение, что черного агата в природе нет. Но много лет спустя она найдет описание каменной статуи Будды в Индии и уз¬нает, что после долгих споров ученые все же пришли к выводу, что камень, из которого выполнена статуя - черный агат. Сравнив харак¬теристики, она убедится в полной идентичности описанного и своего камня. Больше нигде описания этого излучающе -черного камня найти так и не удастся.
А ведь черный отнюдь не был единственным, хотя по технологии окрашивания именно в этот цвет в течении следующего года было по¬лучено три авторских свидетельства. В работе был целый спектр цве¬тов и оттенков! Да еще два авторских по облагораживанию некондици¬онных сортов бирюзы - согласитесь, весьма неплохой урожай для столь короткого периода!
Но и Алеся на облагораживании  уже не могла остановиться - она занялась синтезом. Первые образцы впечатление производили, но нес¬колько иное, чем хотелось бы ей. Когда один из этих образцов, же¬лая похвалиться, она подсунула чуть ли не под нос Владимиру Серге¬евичу, тот от неожиданности отпрянул с криком:
- Алеська, немедленно убери эту гадость!!!
В общем-то, испугаться было чего: небольшой глянцевый образец имел на удивление ядовитый синий цвет. Спустя некоторое время они оба рассматривали его с интересом и легким недоумением. Балицкий неуверенно поздравил сотрудницу с первыми шагами, что - то было  заикнулся про первый ком ,  но, глядя в целеустремленное лицо, Алеси подвел итог беседы на эту тему общей фразой, смысл которой она са¬ма себе растолковала как " так держать" и удалилась с твердой уве¬ренностью в поддержке.
За духовным ростом сотрудников института и завода внимательно следили работники нашей библиотеки. Так, в 1975 году книжный фонд, находящийся в их распоряжении, состоял уже из 78640 печатных единиц, количество читателей превысило тысячу человек. Теперь вспомним обязательный библиотечный день специалистов, запрос необходимой им литературы и книгообмен с другими библиотеками. . . Да, читатель, да: объем работы, рассчитанный на 5—7 человек, выполняли трое. Соб¬ственно, за редким исключением, так длится и до сих пор. На совещании библиотечных работников Министерства геологии СССР в очередной раз в 1975 году отмечена хорошая работа нашей библиотеки.
В конце сентября жилищно-коммунальное хозяйство ВНИИСИМС было реорганизовано в ЖКО ОЭЗ, которое подчинялось заместителю директора по общим вопросам.
Год 1975 — год Всесоюзного смотра использования изобретения и рационализаторских предложений на предприятиях и организациях системы Министерства геологии. Естественно, ВНИИСИМС тоже принял участие и. . . отраслевой оргкомитет Всесоюзного общественного смотра отметил хорошую работу и достижение лучших показателей в смотре коллектива ВНИИСИМС. Давайте же посмотрим, чем мы блеснули в смотре: подразделениями института подано 20 заявок на изобретения, получено 14 авторских свидетельств и положительных решений о выда¬че авторских свидетельств. В процессе работ за период смотра по 9 те¬мам разработаны изобретения, 13 тем выполнены с использованием изобретений. Патентуется за границей 9 изобретений, успешно экспо¬нируется продукция, защищенная этими изобретениями. Внедрено в производство 8 изобретений.
Согласитесь, таким букетом не каждый может похвалиться! А тут еще и Совет молодых специалистов ВНИИСИМС порадовал: комсомоль¬ская организация института за активное участие в научно-техническом творчестве молодежи отмечена дипломом ЦК ВЛКСМ, Главного коми¬тета ВДНХ, Всесоюзного совета НТО и ЦК ВОИР за лучшую постановку рационализаторской работы.
Лауреатами научно-технического творчества молодежи в этом году стали младшие научные сотрудники ОВД Николай Санжарлинский и Борис Заднепровский за работу "Выращивание синтетических алмазов марки САМ", младшие научные сотрудники ОГС Владимир Лютин и Вадим Бородин за работу "Синтез монокристаллов кальцита".
В третий раз стали лауреатами наши мастера-огранщики Н. Ново¬селов, В. Росовецкий, К. Уханов и Ю. Тулупов за экспозицию "Александ¬ровская слобода". (Второе, не названное нами, лауреатское звание они получили в 1974 году за новые виды огранки. Демонстрировались, на¬пример, "елочка", "спираль" и другие).
Молодежь набирает опыт. В прошлом году на традиционной научно-технической конференции молодых ученых и специалистов института, посвященной XVII съезду ВЛКСМ, с научными докладами выступило 17 человек. Движение растет. Если в 1974 году успешно сдали экзамены на кандидатский минимум 10 человек, то в 1975 году - 14 человек.
Так что, вроде бы, есть, чем похвалиться.
Но институт размышляет и, судя по документам, далек от почивания на лаврах. Давайте и мы посмотрим, что же волнует коллектив.
На конец 1975 года во ВНИИСИМСе работает 1485 человек, из них 431 человек — в институте и 1054 человека на заводе. Инженерно-техни¬ческих работников 500 человек, специалистов с высшим образованием 272, из них 4 доктора наук и 54 кандидата наук.
За год было принято на работу 385 человек, а уволено 333. Адми¬нистрацию настораживают некоторые причины увольнения: 51 человек уволился потому, что не устраивает работа, и 64 человека — не устраива¬ет зарплата. Мелочи? Нет, в институте так не думают. Беспокоит и то, что за появление на работе в нетрезвом состоянии и прогулы наложено 60 взысканий.
Особого внимания заслуживает часть доклада зам. директора ВНИИСИМС Ю.М. Путилина на партхозактиве института от 29 января 1976 года: "... Резкое увеличение выпуска товарной продукции на ОЭЗ института с 1970 по 1975 год на 185 % произошло не только за счет расширения производственных мощностей и повышения производитель¬ности, но также за счет уменьшения количества промышленного оборудо¬вания, выделенного ранее научным подразделениям для разработки про¬мышленных технологий синтеза кристаллов. В результате этого научные подразделения имеют ограниченную возможность быстрой отработки технологий на промышленном оборудовании, что сдерживает разработ¬ку промышленной технологии выращивания кристаллов кварца и аме¬тиста во фторидных средах, фторфлогопита методом спонтанной крис¬таллизации, кальцита, асбеста и ряда других минералов. . .
. . . Резкое увеличение выпуска товарной продукции на ОЭЗ инсти¬тута за пятилетие без соответствующего расширения научно-вспомога¬тельных подразделений привело к тому, что СКО, лаборатория автоматизациии, строительно-технологическая лаборатория, мехцех, энерго¬механический участок, отделы снабжения, комплектации, транспортный, стройучасток и другие не в состоянии своевременно выполнить даже заказы производственных подразделений, не говоря о научных. В связи с чем по вине этих подразделений срываются планы и программы работ многих участков и научных подразделений. Непропорциональное разви¬тие основных и вспомогательных служб привело к тому, что многое по¬лучаемое, особенно промышленное, оборудование подолгу простаива¬ет несмонтированным или незадействованным. . ."
Как видите, в самом ВНИИСИМСе работники не считают работу благополучной. К сожалению, они изначально поставлены в ситуацию, где лишены возможности перестроиться на ходу. Конфликт завод — институт им навязан, и они с горечью видят, как это осложняет суще¬ствование ВНИИСИМСа. Им засчитываются объективные причины, идет зарплата, премии, но. . . Но коммунисты хотят работать с полной отдачей. Их беспокоит то, что творческий потенциал науки не использу¬ется полностью. Они знают, что могут дать больше. . .
В январе 1976 года, как всегда, начали рапортовать о проделанной работе отделы. Давайте остановимся, скажем, на ОГС, на тех работах, которые вели В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и их соратники.
Отдел гидротермального синтеза ВНИИСИМС за 1973—1975 годы вел большие плановые научно-исследовательские работы по теме "Разра¬ботка промышленной технологии выращивания монокристаллов опти¬ческого кварца". В процессе работ отделом разработана и внедрена на опытно-экспериментальном заводе ВНИИСИМСа промышленная технология синтеза оптического монокристального кварца. Апробация технологического процесса показала надежную воспроизводимость ос¬новных технологических приемов выращивания бездислокационных оптически однородных кварцевых кристаллов на разнотипном автоклав¬ном оборудовании участка синтеза. На нашем заводе организован рит¬мично возрастающий выпуск товарного оптического кварца, предусмот¬ренный государственным планом. План этот постоянно перевыполня¬ется. Экономический эффект производства за истекшее пятилетие достиг 3220,7 тысячи рублей.
Проведенные всесторонние технические испытания синтетического оптического кварца на предприятиях оптико-механической промышлен¬ности показали, что ограничений к его применению в серийных и уни¬кальных приборах нет. Более того, по важнейшим характеристикам он превосходит разновидности природных кристаллов.
Скупыми цифрами подвели итог работники БРИЗ: "... За истек¬ший год в рационализаторстве и изобретательстве участвовало 186 чело¬век, подано 183 рац. предложения, из которых в производстве использо¬вано 162. Экономический эффект 433,2 тыс. руб. Лучших результатов в рационализаторской работе добились мастер участка гранатов Н.А. Кондрашин, слесарь этого же участка В.И. Верин, Г.М. Семенов -высококвалифицированный рабочий ОВД. . . "
Порадовали и те, кто сравнительно недавно ходил в молодых спе¬циалистах. Поскольку документ подобного рода встречается впервые, приведем и его полностью: "Довожу до сведения постановление пре¬зидиума Центрального правления научно-технического горного общества от 15 июня 1976 г. № 46: об итогах проведения 3-го этапа Всесоюзного смотра научно-технического творчества молодежи в угольной промыш¬ленности и геологической службе, посвященной окончанию 9-й пяти¬летки.
ПОСТАНОВИЛИ:
премировать   денежными   премиями   следующих   победителей   смотра
НТТМ-76:
- за работу "Кальцит оптический синтетический монокристальный" творческую бригаду сотрудников ВНИИСИМС в составе тт. Дронова Валерия Владимировича и Лютина Владимира Ивановича.
П.п. пред. Центрправления НТТО К.К. Кузнецов".
О синтезе кальцита мы говорим подробно впервые. Между тем ве¬дутся эти работы давно. Первых успехов добился старший научный сот¬рудник ОГС Ю.В. Погодин. Он первым нашел составы растворов, в ко¬торых удалось подавить спонтанную кристаллизацию кальцита. Разрабо¬танные добавки к средам позволили приступить к разработке техноло¬гии синтеза кальцита. Теперь же его эстафету приняли молодые специа¬листы.
1 августа 1976 года отметил 10-летний юбилей участок №2. Вспом¬нили начало: 50 человек и 25 звукопроводов, выпущенных за весь год. Сегодня здесь работает 184 человека, и за пять месяцев текущего года выпущено более 200 разных типов изделий из кварца. План прошлого, 1975 года, участок выполнил к 14 ноября, опередив график на полтора месяца.
В середине лета 1976 года уходит на заслуженный отдых директор В.П. Бутузов, а на его место приходит А.А. Шапошников. Он возвращается назад, чтобы уже до последнего вздоха посвятить себя институту. Анатолий Александрович тебе хорошо знаком, читатель. Практически вся его жизнь прошла по нашим страницам. Если Владимир Петрович Бутузов предпочитал волевые решения, то стиль Шапошникова — демо¬кратизм. В глубине души он навсегда остался геологом - полевиком, не¬притязательным к бытовым условиям. Он принес веру в мудрость кол¬лективных решений, законы старого алданского братства. Пожалуй, он так и остался самым последовательным человеком тех времен. Сред¬него роста, ясноглазый, улыбчивый, спокойный, он проходил по инсти¬туту, стараясь как бы не помешать никому. Все в нем — и улыбка, и даже далеко не новый костюм, и нежелание быть центром внимания — выдавало человека, который не считал свою карьеру удачной. На его пиджаке всегда мягко поблескивал значок первооткрывателя место¬рождения — знак принадлежности геологии. Любопытно отметить, что этот значок геологи ценили особо. Этот значок — единственная из полу¬ченных наград, которую владелец носил всегда.
Анатолий Александрович — откроем Вам этот маленький секрет — мечтал не о должностях и славе, он мечтал о работе. . . участкового гео¬лога! Он тосковал о мужской дружбе, спорах у маршрутных костров. Многие ВНИИСИМовцы знали, что директор был равнодушен к день¬гам и регалиям, что был прост и естествен в общении. С поры юности в нем жила основная заповедь геологии — "Надо!" Ты помнишь, чита¬тель, когда ушел К.Ф. Кашкуров и завод остался без директора — его заменил А.А. Шапошников. Теперь, когда ушел директор института, он снова пришел, и теперь уже навсегда. Ему все время приходилось посту¬пать так, как того требовали интересы дела.
В 76 году работа Алеси Лисицыной начинает прино¬сить первые ощутимые результаты. Как в последствии она отметит:" Работалось хорошо, с удовольствием. Коллеги из других подразделе¬ний шли на встречу. А ведь работа была далеко не безопасна. Когда "давили" в пресформе, Володя Лаптев чуть не погиб: сломавшаяся под дав¬лением пресформа на ураганной скорости просвистела в сантиметре от его виска". Интересно проследить за дискуссией, последовавшей на защите отчета Е. Е. Лисицыной на Ученом Совете в ноябре. Человеку, не знающему суть вопроса, она поможет разъяснить многие вопро¬сы:
"- Чем отличается синтетическая бирюза от искусственной? - спрашивает Менчинский.
-Эти термины имеют международный характер.  Синтетические вещества по структуре, составу и другим свойствам полностью соот¬ветствуют природным аналогам. Искусственные - похожи по внешнему облику на природные, но по структуре и составу отличаются.
- Можно ли вашу бирюзу назвать синтетической? По ренгено - структурному анализу в такой бирюзе обнаружены лишь линии природ¬ной бирюзы, - задает вопрос Давыдченко.
-По структуре наша бирюза на 99 процентов не является синте¬тической. Но это дело времени, через несколько месяцев мы сможем получать бирюзу со структурой, полностью соответствующей природно¬му аналогу.
- Синтетической бирюзой заинтересовалась одна западная фирма. Можем ли мы сейчас продавать ее в качестве синтетической? - инте¬ресуется Шапошников.
-Нужно продолжить работы от 3 до 6 месяцев, тогда мы сможем получить структурный аналог природной бирюзы. Но вобще - то оценка нашей бирюзы - дело экспертов, партию бирюзы следует продать юве¬лирам. "
Вопросы на защите темы детальны и конкретны. То, что до сих пор не сделали заявки на изобретение, вызывает заметное беспокойс¬тво. "Исследования следует сделать закрытыми. Может получится так, что по этой технологии на Западе будут выпускать нашу бирюзу высказывает всеобщее мнение Н. И. Кашаев. То, что в Советс¬ком Союзе синтетическая бирюза не пойдет по цене природной - это понимают все. Но и то, что на мировых рынках спрос будет - тоже. Отсюда и рекомендация: смоделировать получение природных дефектов.
Балицкий доволен всеобщей реакцией:
-Что касается структуры бирюзы, то это дело времени и более высокого давления. Самая главная заслуга в том, что удалось при¬дать веществу необходимую прочность без инородных связок. Теперь следует выпустить опытную партию изделий и установить коньюктуру синтетической бирюзы.
Итоги дискуссии подвел директор ВНИИСИМС А. А. Шапошников:
- Ну что ж, следует отметить несколько моментов: термины "синтетический" и " искусственный" в Советском Союзе являются си¬нонимами. Например, кварц называют и искусственным и синтетичес¬ким. Следующее: данная технология должна быть закрытой, пока мы не получим на нее авторское свидетельство. В ближайшее время жела¬тельно было бы выпустить опытную партию изделий из бирюзы и передать ее для оценки ювелирам. Оттого, как воспримет ювелирная про¬мышленность эту бирюзу, зависит ее дальнейшая судьба. Очень важной является также дальнейшее продолжение работ по облагораживанию, в Союзе имеется много некондиционной бирюзы. За рубежом подобные способы имеются. В новой работе записывать их не нужно, но прово¬дить как дополнительные работы следует обязательно.
Столь подробно мы остановились на бирюзе еще и потому, что процитированные высказывания многое объясняют нам и по другим об¬ластям работ. Вероятно, и сегодня мало кто сумеет так четко внести ясность, почему мы называем наш кварц то синтетическим, то искусс¬твенным и почему разработки наших специалистов так высоко ценятся во всем мире. Кстати, на этом же обсуждении, Шапошников заметил: " При обсуждении отчета не были упомянуты работы по малахиту, а в этом вопросе исполнители темы тоже добились хороших результатов, используя малахитовую крошку, ранее применения не находившую".
Администрация увидела и оценила работы камнесамоцветчиков ОЭМ. Им была дана " зеленая улица". Но о малахите мы здесь упоминаем впервые. Исправим это упущение.
Работы по синтезу малахита предпринимались во многих странах. Насколько известно, в качестве образца всеми брался уральский ма¬лахит. Обратить внимание на синтез малахита Балицкого заставило любопытство: с одной стороны - знатоки утверждали, что он едва ли возможен, с другой - появились сведения о том, что ленинградцы по¬лучили первые образцы синтетического камня. Начальнику отдела экс¬периментальной минералогии стало интересно и он предложил И. В. Тимохиной попробовать. Инесса Васильевна, кристаллограф по обра¬зованию, решилась после изрядных колебаний. Очень собранная, внут¬ренне организованная, в высшей степени работоспособная и целеуст¬ремленная, она не могла не знать, что задача эта по тем временам  считалась " провальной".  Кто - то получал мелкие образчики камня, мелькавшие на всесоюзных совещаниях, качественно задача кем - то и решалась, но если честно,  не очень верилось , что тайна " Хозяйки Медной Горы" будет когда - то раскрыта и человек сможет вырастить голубовато - зеленые желваки с изогнутой полосатостью, сопоставимые по красоте с колоннами Малахитового Зала Эрмитажа. Тимохина, для начала, погрузилась в более детальное освоение химии. Затем начала анализ всей доступной литературы по данному камню.  Затем приступила к первым опытам. И к это¬му времени наметила для себя два направления: собственно синтез и так называемое, обращивание. Как большинство прекрасных дам, она любила и ценила ювелирные украшения. Обладая отменным вкусом, мог¬ла подолгу любоваться изысканным каменным орнаментом кубка или ва¬зы, ящерки или браслета, и довольно быстро прикинула: если идти традиционным путем, то на создание куска малахита годного на ку¬бок, уйдут многие месяцы. А стоило представить, как при обработке трещина или каверна уничтожит в одно мгновение десятки дней тру¬да...Ей пришла в голову идея обращивания готовой формы - идея соз¬дания так называемых малых скульптурных форм. И этот оригинальный путь принес ошеломляющие результаты.
В феврале 1977 года институт покидает Л. Н. Хетчиков, защитивший докторскую диссертацию. По распоряжению Министерства он уезжает на Дальний Восток, где область применения его талантам значительно больше.
Об эстровагантности ученых сложено много баек. Они и сами с удовольствием дают для этого пищу, как например, Дунин - Барковс¬кий: зимой он приносил на работу лыжи, в обеденный перерыв подни¬мался на крышу и по ровной поверхности корпуса гранатов совершал неспешный променад по кругу, салютуя проходящим внизу знакомым ру¬кой.
Как быстро идет время. . . Месяцы сливаются в годы, годы — в де¬сятилетия. . . Недавно, кажется, работы за кварц удостоены Ленинской премии, а уже газеты "Известия" и "Правда" сообщают о поданной на соискание Государственной премии новой работе — по выращиванию цветных камней.
В мае 1977 года участком № 1 отправлена на экспорт первая партия аметиста. Об этом камне много пишут, говорят. . . Отделом экспери¬ментальной минералогии разработаны способы облагораживания природ¬ного жадеита, агатов, халцедонов. Работают над технологией облагора¬живания бирюзы Е.Е. Лисицына, Е.И. Зубкова, Р.Л. Дунин-Барковский, В.С. Балицкий — ведущие специалисты в этой области.
На территории института заканчивается строительство корпуса слю¬ды, к концу года его примут в эксплуатацию. . . Время! Как оно быстро¬течно. Вроде вчера еще молодыми и веселыми приходили они сюда впервые, а вот уже появились в приказах благодарности: "... за хоро¬ший, добросовестный труд и в связи с 50-летием. . . " В 1977 году эти приказы еще редки, но в 1978 году они почти сливаются в непрерывный поток. Полвека - возраст, когда слово "пенсия" обретает реальную форму где-то впереди, очень близко. В середине мая 1978 года впервые в нашем институте руководство вместе с групповым комитетом проф¬союза принимают решение о присвоении звания "Ветеран труда". Первы¬ми, кто удостоен этого звания, женщины: набивщица контейнеров участка №3 А.Г. Гусева, шлифовщица участка №2 А.Д. Соколова, стар¬ший инженер участка № 8 Л.Н. Кондрашина, инженер ОГС З.А. Кондаева и техник-технолог участка №1 Т.А. Зайцева. Ветеранов труда решено заносить в "Книгу Почета" ВНИИСИМС.
Книга быстро начинает пополняться. Вот и пришло к институту при¬знание. Это ощущается по многим признакам. И в присвоении "Знака качества" Государственным комитетом вначале кварцу и иттрий-алю¬миниевым гранатам (I категория качества, 1977 г.), а потом и аметистам ограночным, и алмазам марки АС-65 (1978 г.); и в том, как потихоньку уходит в прошлое спортивная слава ВНИИСИМС. Меняется время, меня¬ются люди. Затихает время ожесточенных споров, яростных всплесков. Институт, сосредотачивается на работе. Все привычнее становятся конфе¬ренции, на которые съезжается цвет советской науки по синтезу.
Кажется, даже приходящая в институт молодежь невольно приглу¬шает бьющий ключом молодой задор, боясь потревожить степенную тишину храма науки. . . Что это — веление времени или недостаток энер¬гии? Ведь лучшие наши специалисты жили щедро, с размахом, да так и живут по сей день, не остывая душой! А традиции завода? Дадим слово ветерану завода Зинаиде Петровне Дуловой: "... Общественную работу мы принимали с ответственностью, доходившей до курьезов. Мы еще сами не голосовали, а уже были агитаторами. В одном доме, боясь пропустить какие-нибудь квартиры неохваченными, аж на чердак забра¬лись. . . " Маленькая деталь, говорящая очень о многом. Надеюсь, моло¬дые рабочие и ученые не воспримут это несправедливой критикой. Разве упреком. . . Впрочем, им ведь нелегко: уж очень высокий темп задал в свое время институт в общественной жизни города, поддерживать его — дело сложное. И если сравнивать не с нашими собственными ре¬зультатами, достигнутыми когда-то, а, скажем, с сегодняшними обще¬городскими — положение наше отнюдь не позволяет нам расстраиваться. Но у института свои мерки, свои вершины, и будет несправедливостью считать, что сегодняшняя смена может их не взять.
Из "Книги почетных гостей" нашего музея от 28 февраля 1979 года:
Покорены мастерством и искусством сотрудников ВНИИСИМСа, которые мужественно вступили в соревнование с природой и доказали, на что способен советский человек!
Желаем дальнейших больших творческих успехов.
Академик АН Молдавской ССР С.н.с. ИЛФАН МССР
С.И. Радауцан
В.Е. Тэзлэван
В 1978 году, в августе, вновь была введена должность директора опытно-экспериментального завода. Им стал главный инженер ВНИИСИМС Л.Н. Романов, коренной заводчанин. Так в руководстве института снова появился человек, имеющий право отстаивать интересы заводчан по своей должности. Пожалуй, можно сказать: попытка лишить завод самостоятельности потерпела провал. С 1978 года завод и институт существуют как два равносильных партнера, связанных самыми тесными узами и глубоким уважением. Но проблема не снята. Она остается.
Мы уже упоминали о посещении нашего института М.В. Келдышем. Надо заметить, что он бывал у нас не раз. Оставил слова восхищения в "Книге почетных гостей" лауреат Нобелевской премии вице-президент АН СССР академик А.М. Прохоров. Замелькали надписи на иных язы¬ках, например, министр природных ресурсов Румынии оставил свой автограф. Итог лучше всего подвести словами председателя ЦК проф¬союза рабочих геологоразведочных работ Л.Н. Курзина, который, осмотрев ВНИИСИМС и музей, написал: "... еще раз убеждаешься, что твор¬ческие возможности людей не имеют границ".
Это дает повод гордиться, но еще более — обязывает. . .
Подводя итоги 1978 года, мы остановимся на двух событиях. Пер¬вое — это серебряная и две бронзовые медали ВДНХ за разработку и внедрение в производство технологии обогащения агатов, полученные Е.И. Зубковой, В.С. Балицким и В.М. Радянским.  Второе событие — избра¬ние известной в институте лыжницы и общественной деятельницы, рабо¬чей участка № 2 Валентины Георгиевны Куликовой председателем проф¬кома ВНИИСИМС. Это событие заслуживает внимания по той причине, что на подобную должность выбрана женщина, коренная заводчанка, начинавшая свою рабочую биографию именно на нашем заводе.
История в биографиях. Слово Г.М. Мазаеву:
- На  сосуде ИШ – 31 столкнулись с  проблемой: в середине цикла стала пропадать нагрузка, не хватало мощности. Ужасно жаль было потерять 3 тонны продукции. Собрались, стали решать, где может быть просчет. Я, сменный инженер Валентин Феногенович Демчук и электрик Василий Николаевич Солдатов. Перепроверили все, что можно и пришли к выводу, что, скорее всего, отгорели наконечники ТЭНов из – за попадания в кессон паров кислоты от соседней лаборатории ВД. От силового щита к ТЭНам внутреннего нагревания тянулись кабели.  Решили проверить и отремонтировать своими силами. Спускались по двое, от жара потрескивали волосы. Заменишь один – два  и вверх – глотнуть воздуха. А их около 10 наконечников. Однако смогли. Всю ответственность за содеянное мы взяли на себя. Помню, нам выписали по 15 рублей премии.
Весной 1979 года на основании постановления президиума Влади¬мирского совета профсоюзов и президиума областного совета ВОИР от 29 октября 1969 года "Об установлении почетных званий "Лучшего изобретателя и рационализатора области" в решении вопросов ускоре¬ния технического перевооружения производства" звание "Лучший рационализатор Владимирской области" присвоено шлифовщику участ¬ка № 2 Михаилу Ивановичу Раткину.
Поскольку фамилия эта упоминается на страницах нашей книги не в первый раз, напомним: семья Раткиных — одна из первых наших заводских семей. В свое время эта семья уезжа¬ла вместе с К.Ф. Кашкуровым и А.В. Симоновым помогать налаживать работу на новом заводе в Южно-Уральске. После пуска завода она вернулась в Александров.
Коренастый, невысокий Михаил Иванович Раткин обладал незаурядными способностями русского самородка. Все лади¬лось в его руках, везде его ум и хозяйский глаз мог найти спо¬соб сделать лучше, надежнее, качественнее. С 1969 года им, в частности, подано и использовано 67 рационализаторских предложений с общим экономическим эффектом в 74,4 тысячи рублей. Конечно, как и большинство заводчан, он работал не в одиночку, а со своими соратниками. Но из этой суммы на долю самого М.И. Раткина приходится не менее 20 тысяч рублей. Лучший рационализатор ВНИИСИМС, он в 1976 году за активное участие во Всесоюзном общественном смотре ис¬пользования рационализаторских предложений награжден знаком ВЦСПС. И вот новое признание, новое доказательство таланта наших заводчан.
11 мая 1979 года, знакомясь с наиболее перспективными организа¬циями Советского Союза, во ВНИИСИМСе побывал секретарь ЦК КПСС Владимир Иванович Долгих. Его посещение во многом определяет значимость нашей организации, серьезность разработок института. Сопро¬вождал его министр геологии, профессор Е.А. Козловский. (Следует отметить, что это уже второй визит Е.А. Козловского в наш институт. Первый раз он приезжал представлять А.А. Шапошникова в новую должность).
В.И. Долгих ознакомился с работами, с наиболее перспективными темами, беседовал с сотрудниками. В процессе серьезных деловых бесед был решен ряд важных задач по дальнейшим разработкам. Так, В.И. Долгих было дано персональное задание Л.Н. Романову по разра¬ботке автоматизированных систем управления технологическими про¬цессами. В течение месяца Министерством геологии СССР была выделе¬на институту вычислительная техника для управления производством и технологическими процессами. Следствием этого было усиление лабо¬ратории автоматизации и создание лаборатории АСУТП, а также заклад¬ка основ для будущего вычислительного центра ВНИИСИМС.
Весной ВНИИСИМС отпраздновал День геолога. День геолога - про¬фессиональный праздник ВНИИСИМС, хотя сейчас многие его работники имеют, на первый взгляд, отдаленное отношение к геологии. "Гео—логия" — наука о земле... Наши физики, химики, ростовики решают все те же вековые вопросы геологии: что стоит за рождением камня? Как он появляется? Более того, ученые и рабочие ВНИИСИМС дублируют природу, научившись в своих сосудах воспроизводить процессы, длящие¬ся в природе тысячи лет.
Однако День геолога 1979 года я хочу использовать несколько ина¬че. Ты поймешь меня, читатель: в этот день, традиционно считающийся в полевой геологии днем начала выезда в поле геологических партий и отрядов, ВНИИСИМС провожал в последний путь Юрия Николаевича Ануфриева. Старый геолог-полевик даже в смерти своей остался верен себе.
Была скверная погода, аэропорты закрыты и пассажирские рейсы отменены. Но преодолев многие препятствия, тем не менее, с далекого Урала, которому Ю.Н. Ануфриев посвятил всю свою жизнь, добрались до Александрова и встали у его гроба геологи. Те, с кем он работал, его соратники и друзья.
Геологи... Читатель, мы мало говорили о них и совсем не говори¬ли о геологическом отделе ВНИИСИМС. Это несправедливо. Так давай же в этот тяжелый день прощания с Юрием Николаевичем Ануфриевым будем говорить не слезные речи, а те добрые слова, которых заслужи¬вают наши геологи. Если ты будешь знакомиться с ними ближе, то не¬вольно отметишь, что люди эти веселые, доброжелательные и в большин¬стве предельно коммуникабельные. В унынии или печали их застать сложно. А вот песни их все грустные. Это связано с их профессией. Наши институтские геологи весной уезжают в Якутию, Забайкалье, на Памир, Волынь, Камчатку... Пожалуй, трудно перечислить все мес¬та, где они ведут летние работы в экспедициях. Ежегодно, по плану работ, согласованных с экспедициями, с тяжелыми рюкзаками и ящи¬ками покидают они стены института. С собою везут не только традици¬онные геологические молотки и компасы, но и все, что может потребо¬ваться для первичной обработки: от микроскопа до тяжелой ступки. Безусловно, красивы и экзотичны места их летнего пребывания. Но едут-то они туда работать, а не отдыхать. И поэтому со смехом вспоми¬нают зимними днями, скажем, такой эпизод: работая в полупустыне, отряд много раз проезжал мимо такого редкого чуда, как озеро, и ни разу не искупался! Не дал Александр Федорович Свириденко, началь¬ник отряда: работа прежде всего. Времени у них мало: два-три месяца. Из этого срока вычитается дорога.
Когда осенью они возвращаются в институт, похудевшие, потемнев¬шие от загара, то и загар-то у них крестьянский: то есть руки да лицо! Работа геологов.. . Собранные образцы, пробы, тысячи цифр в полевых пикетажных книжках, призванные в течение камерального периода, т.е. периода обработки собранного, дать ответы на волнующие вопросы: перспективно ли место работы или обследованное месторождение? Если да, то как лучше вести разведку полезного ископаемого? Где наиболь¬шая вероятность добычи? Сотни и сотни вопросов. В конце года все это будет суммировано на страницах отчетов и расчерченных карт.
Давайте дадим слово самим геологам. Используем материалы, кото¬рые публиковались ими в стенной газете ВНИИСИМС "Кристалл".
"Полевая работа совсем нелегка, но без нее геолог, как язычник без идола. Кто из геологов не мечтает открыть месторождение? Пожалуй, нет такого, а в нашей партии — тем более, народ молодой, увлекающий¬ся. .. Месторождение в Забайкалье — это наш мираж: почти, почти.. . — и все нет, как синяя птица: ждешь везде, а она, может быть, рядом. Наша партия сначала устремилась на машине ГАЗ-66 за месторождением гра¬нулированного кварца. Обложили одно жильное поле со всех сторон и не дали ускользнуть этой птице. "Поймали" 200 килограммов, завяза¬ли в брезентовые мешки и отправили в ЦЛКС", -так пишет А.Г. Малы¬шев, ст. научный сотрудник геологического отдела.
"... Наша партия (рабочий коллектив в составе двух человек, выполняющих функции лаборантов, рабочих, караванщиков и поваров), предварительно пройдя акклиматизацию в горной местности на высоте 3500 м, была заброшена вертолетом на самый-самый трудный участок — Дальний. Пробы (вес рюкзака достигал 20 кг) были отобраны по разре¬зам, пролегающим через отвесные скалы, вершины, саи. Задание выпол¬нено" — сообщает И.Л. Комов, ст. научный сотрудник ГО (второй сот¬рудник С.Ф. Носов).
Шуточные отчеты — как много проглядывает сквозь смех тяжелого труда.
Давайте посмотрим один из предпоследних отчетов полевой партии, которой руководил Ю.Н. Ануфриев. Он составлен для Дня полевика — нигде не утвержденного праздника геологов. Это праздник возвращения самого последнего полевого отряда. На нем отчитываются за сезон не перед начальством - перед коллегами. И отчеты эти ничуть не легче.
Вот он, этот неофициальный документ, читатель:
"Южно-Уральская геологическая и Астафьевская геофизическая пар¬тии - прочный и нерушимый союз геологов и геофизиков ВНИИСИМС!
Астафьевский хрусталеносный узел, основные задачи:
1) оценить перспективы месторождения,
2) отточить собственное мастерство,
3) написать ряд статей,
4) написать 2 (две) докторские и 3 (три) кандидатские диссертации,
5) запастись красивыми камнями,
6) приобрести новых друзей,
7) способствовать поднятию престижа ВНИИСИМС.
Состав союза: Ануфриев Ю.Н., Рыбалкин  Е.А., Крылова Г.И., Зюзин А.Я., Шатнов Ю.А., Сучкова Е.М.
Бывшие:  Кондрашев С.Н.,  Белин Д.М.,  Васильева В.Е.   Студенты. Рабочие.
Сделано:
1. Огромное  количество  работы  по всестороннему изучению всей подноготной месторождения (страшно прочесть).
2. Заточено в форме разнокалиберных лбов.
3. Написано 4 статьи ... и выписались.
4. Будут!!!
5. Хоть и не то, что раньше, но кое-что.
6. Вот уже, чем бог не обидел.
7. Никогда не падали носом в грязь, даже при предельных дозах! Основные результаты работ:
1. Выдали замуж - 1 (-)
2. Женили - 1 (+)
3. Передали в преподаватели - 1 (—)
4. Приобрели новых сотрудников — 1 (+)
5. Приняли дружественных делегаций за бутылкой чая - 25 (+)
6. Переманили новых сотрудников — 2 (++)
7. Выезжали на отдых по местам трудовой славы "Соленое озеро", "Юлдыбаево" — 4 (+)
8. Выступали с докладами о результатах полевых работ на НТС руд¬ника "Южный" в клубе.
Да здравствуют все сотрудники и сотрудницы не только Южно-Ураль¬ской и Астафьевской партий, но и всех других братских организаций системы Мингео!!!"
Этот веселый документ, читатель, датируется 1977 годом.
Вместе с геологическим отделом летом на полевые работы часто выезжают сотрудники и других подразделений. Есть такие, которые ездят из года в год.
Геологи — общее название профессии. Она подразделяется на поис¬ковиков и разведчиков, на петрографов и минералогов, на структурщиков и геохимиков и так далее. На Дне полевика иногда возникает не¬вольная, дружеская полемика — преданные делу люди всегда склонны отстаивать приоритет своего направления.
"Геохимия - это компиляция анализов неточных, невоспроизводи¬мых и не согласующихся", — сказал А. Бернар.
"Геохимики — это интеллигенты от геологии, а алданские — в боль¬шей степени. В основном это добродушные, среднего роста люди (1,75 м), частично сердечники или астматики, овладевшие смежными профессия¬ми, характерными для периода матриархата, имеющие на вооружении современнейшее оборудование того же периода.
История алданских геохимиков уходит своими корнями в далекое прошлое, в "аморфную" среду, когда лучший армянин Леван Ваганович Оганесян произнес: "Нельзя изучать природу, глядя в тигель". И с тех незапамятных времен до настоящего времени копают геохимики хрус¬тальную провинцию Алданского щита, постоянно приближаясь к заклю¬чительной фазе своего развития — фазе перекристаллизации.
И хрусталь уже приоткрыл чуть-чуть свою химическую историю. В руках нового поколения "интеллигентов от науки" забегали элемен¬ты вверх, вниз и даже в стороны.
Возникали и гасли в возбужденных головах от постоянных пересче¬тов и зачетов, от сложения и умножения, миражи погребов и гнезд.
Но надежды никогда не оставляли нас, если не качеством, так коли¬чеством познаем содержание элементов в природе. Ну, а там — один шаг до новых открытий, новых месторождений, даже там, где их и не ищут.
Ну а А. Бернар и иже с ними пусть живут, пусть не верят. За нами будущее. Мы — оптимисты", — полемизирует Б.А. Дороговин.
Борис Аркадьевич Дороговин, инженер ОЭМ, много вре¬мени занимался изучением газово-жидких включений. Отраба¬тывая методику, не один сезон провел в полевых изысканиях на Алдане в составе геологических отрядов. Для человека, не посвященного в тонкости этого метода, как, например, для меня, суть его работы сводится к следующему: когда начинают расти кристаллы, то они вбирают в себя микровключения воздуха на молекулярном уровне. Ученые, иссле¬дуя эти включения, могут очень многое рассказать об условиях формирования кристалла. А через кристалл — о составе недр.
Мы в общих чертах, читатель, рассказали о геологическом отделе. Тебя не удивить работоспособностью и преданностью делу, но геологи — это люди дороги. Оторванные на много месяцев от родных и близких, лишенные элементарных бытовых удобств, зачастую не только газет, но и радио, они вырабатывают в себе особую философию, особую предан¬ность делу. Это люди слова "надо". В этой профессии без веры в ее важ¬ность жить невозможно. Потому здесь иные и мерки, и требования. Любопытно наблюдать осенью старых геологов: редкий из них не клянет¬ся "завязать с полем". Но это лишь усталость от физических перегрузок, простуд и дорог. Зато весной они забывают все свои обещания и живут только будущим полем, планами работ. Мы уже говорили, что геологи работают на будущее. Им редко удается видеть те поселки, которые воз¬никают на разведанных месторождениях. Юрий Николаевич Ануфриев, открывший вместе с Константином Федоровичем Кашкуровым Астафьевское месторождение, видел огромный рудник, обязанный своим рож¬дением ему. И геологи, провожавшие его в последний путь, не позволили пролиться слезам. Они провожали друга, соратника. . . Когда боль сильна, ее не облегчить слезами. Она застывает в сердце. Так давайте же и мы считать, что наш старый знакомый геолог Ю.Н. Ануфриев просто отбыл в очередное поле. Такие не уходят навсегда. Они остаются с нами.
К концу лета 1979 года на предприятии Всесоюзного промышленно¬го объединения "Союзкварцсамоцветы" был внедрен метод облагоражи¬вания топазов, разработанный во ВНИИСИМСе М.И. Самойловичем. Го¬лубые топазы пользовались повышенным спросом во всем мире и эко¬номическая эффективность внедрения в течение одного года принесла 257 482 рубля. В организации производства по использованию внедрения активную роль сыграл начальник экспедиции "Экспорткварцсамоцветы" А.И. Куварзин. Помнишь, читатель, первые месяцы ВНИИПа, геологичес¬кий отдел, одесситов, помогавших ему раскрашивать карты? Это тот самый техник А.И. Куварзин, только годы прибавили знаний, опыта, седины и регалий.
Летнее участие в выставке ВДНХ приносит отделу  ОЭМ очередную наг¬раду. Так за разработку и внедрение в производство технологии об¬лагораживания агатов золотой медалью и премией в 100 рублей наг¬раждена Е. И. ЗУБКОВА, серебренной медалью и 50 рублями - В. С. БАЛИЦКИЙ, бронзовой медалью и 50 рублями - Радянский. Посетителям было чем полюбоваться: агаты сохраняли природный рисунок и полу прозрачность, но оживали сочными свежими красками. К поделочному камню интерес непреходящий, а лежащие рядом невзрачные образцы ярко свидетельствовали о достигнутом успехе и никого не оставляли рав¬нодушным.
В этом же году впервые была подана заявка на получение Госу¬дарственной Премии СССР за разработку технологий выращивания цвет¬ных кварцев. Однако государственный комитет, безусловно, оценив предоставленные материалы, счел их недостаточными, так как работы эти закономерно вытекали из работ, получивших Ленинскую премию за синтез кварца. Было предложено расширить тематику, дополнив список материалов. В новой редакции это уже звучало как " разработка и облагораживание камнесамоцветного сырья".
К 7 ноября в газетах появилось сообщение о присуждении Государ¬ственных премий СССР за 1979 год в области науки и техники. Лауреат¬ские звания получила группа ВНИИСИМС в составе Балицкого Владими¬ра Сергеевича — доктора геолого-минералогических наук, Хаджи Вален¬тина Евстафьевича — кандидата геолого-минералогических наук, Шапош¬никова Анатолия Александровича — кандидата геолого-минералогичес¬ких наук, Романова Льва Николаевича, Самойловича Михаила Исаакови¬ча — доктора физико-математических наук, Цинобера Леонида Иосифо¬вича — кандидата геолого-минералогических наук, Цыганова Евгения Матвеевича — кандидата геолого-минералогических наук, Беляковой Юлии Андреевны — кандидата технических наук, Новожиловой Жанетты Викторовны. Следует упомянуть, что среди лауреатов этой премии был и доктор химических наук Георгий Михайлович Сафронов.
Награда была присуждена за разработку и промышленное освоение методов синтеза и облагораживания камнесамоцветного сырья. С экра¬нов телевизоров глядели на ВНИИСИМовцев знакомые лица, сверкали выращенные и возвращенные облагораживанием ювелирные кристаллы, на страницах газет и журналов появились фотографии наших камней. Что и говорить, подарок, достойный праздника! И снова радость ВНИИСИМСа вышла за пределы его территории, праздновал весь город. Еще бы, это здесь, в пределах Александрова, награда институту, а в преде¬лах области и страны — александровцам! И звучит весомо, и городу слава! В самом институте праздновали с давно забытым размахом: награда - то какая! Признание заслуг всего коллектива! Заиграли драго¬ценности в свете "Юпитеров" и лауреатские значки на груди специалис¬тов, подаривших их миру, заговорили о нашем институте люди, далекие от науки.
Камни. . . Окинь взглядом историю человечества — она тесно пере¬плелась с драгоценным камнем. Сколько крови и боли, сломанных судеб и сожженных городов стоят за ними. Но эти, выращенные в институте, несли с собой только радость. В их игре не было ничего омрачающего. Они рождены радовать, украшать, веселить жизнь.
Газета "Призыв" писала в статье "Успех поиска":
"... Несколько лет назад известный английский специалист по ми¬нералогии Р. Вебстер в ответ на сообщение, что в СССР ведутся работы по синтезированию и облагораживанию камнесамоцветного сырья, выразился весьма скептически: "Посмотрим, удастся ли им это?" Кол¬лектив ВНИИСИМСа на самом деле испытывал трудности первооткры¬вателей, очень сложно было преодолеть своеобразный психологический барьер, ведь до сих пор никто в мире не шел таким путем. .. ". оставляли рав¬нодушным. И вот здесь, в свете то¬го, о чем с такой гордостью и удовольствием мы говорили до сих пор, невольно возникает вопрос: а где же фамилии тех людей, кото¬рые добились успехов именно в облагораживании? Если их работы упо¬минаются главными в тематике, почему обойдены тут? На цветной вкладке в журнале " Работница" на первом плане в глаза бросается нитка бирюзы...Не будем касаться всех, рассмотрим один фрагмент.. Так уж вышло, что из разных источников удалось выяснить, как приблизительно это происходило  здесь: Балицкий вызвал Алесю в свою комнату и, не глядя ей в глаза, попросил принести все материалы по бирюзе. "Надо, Алеся" - сказал он тихо. Алеся вышла в свою комнату и ... разревелась. От неожиданности поступка, от уни¬зительности ситуации. В институте трудно что либо скрыть. " Алеся, надо бороться. Вы должны сказать, что будете писать в Комитет", - советовал ей Аплин, и его поддерживали многие. Но Алеся, проревев двое суток, сказала " Нет!", собрала материалы, принесла в кабинет Балицкого и положила на стол со словами " Бог вам судья!".
Между тем стоило только пригрозить послать письмо, и ее фами¬лия попала бы в список награжденных, что и сделали некоторые. По правилам, стоило только такому письму попасть в Комитет по присуж¬дению премий и вся группа заявителей теряла право на нее. Много позже на вопрос, почему, она ответила, что никогда не жалела о своем поступке. Во - первых, пояснила она, список людей ограничен и на ком - то  его все - равно необходимо отсечь, а во - вторых, унизи¬тельно оказаться втянутой в закулисные игры. Забегая на много лет вперед: когда ее попробуют " стравить" по работе с Инессой Ва¬сильевной, она попросту уйдет из института. Уйдет с достоинством, не обвиняя и не сохранив обиды. Просто " Я в эти игры - не играю",
Вскоре после этого ей была предложена должность зав. лабора¬торией синтеза камнесамоцветного сырья отдела высоких давлений. Она приняла участие в конкурсе, где ее соперником выступил Л. В. Горбунов, и легко получила должность. И даже не потому что имела 63 научные работы, из которых 44 были печатными, 15 авторских свиде¬тельств на изобретения и монография. Просто все понимали ситуацию и искали компенсацию. Ей было все - равно, главным было завершить начатое, а нужная работа была только в отделе высоких давлений.
Давайте еще немного поговорим о каждом из наших лауреатов.
Владимир Сергеевич Балицкий, геолог, заведующий отделом экспе¬риментальной минералогии, "генератор идей" — так его зовут в отделе. Под его руководством и с его непосредственной "подачи" сотрудники отдела занимались выращиванием аметиста во фторидных средах, обла¬гораживанием жадеита, агатов, хризопраза и других самоцветов. Влади¬мир Сергеевич умел не только работать сам, но и правильно сконцентри¬ровать направление творческого потенциала своих сотрудников. В его отделе создалась атмосфера подлинной творческой свободы. Он никогда не унижал сотрудников мелочной заботой. Под его руководством выросла целая плеяда блестящих специалистов: Е.И. Зубкова, Е.Е. Лисицына, В.В. Комова и др. До сих пор пользуются синтетики таблицами зависимости давления от температур и степени насыщенности раствора, построенными Л.А. Самоилович, также немало сделавшей в области облагораживания. К слову сказать, красивые, оча¬ровательные женщины посвятили свой ум и свою жизнь выращиванию красивейших камней.
Мы пока не будем говорить о ряде работ молодых специалистов ОЭМ — А.А. Марьина, А.Н. Юдина, Е.М. Кожбахтеева — о них расскажем позднее. Но их работы тоже были начаты в это время.
О работах Валентина Евстафьевича Хаджи, Леонида Иосифовича Цинобера и Евгения Матвеевича Цыганова мы говорили подробно и часто.
Давайте несколько более детально остановимся на работах Михаила Исааковича Самойловича. Умение этого человека целиком сосредоточи¬ваться на поставленной задаче, с помощью тысяч данных, собранных по крупицам, отвечать на научные вопросы, принесли Михаилу Исааковичу не только звание доктора наук, но и сыскали уважение далеко за пре¬делами института. Мы уже говорили, что все анализы на протяжении ряда лет для завода и института делали в его лаборатории. Он принимал самое непосредственное участие в исследованиях и разработках методов облагораживания топаза, берилла, акмарина, нефрита, гелиодора и ряда других самоцветных камней. Известный ученый в области физики твердого тела, один из ведущих специалистов по изучению радиационных центров в синтетических и природных кристаллах, специалист в области спектроскопии, он имеет большое количество авторских свидетельств. 20 октября 1978 года решением Высшей аттестационной комиссии док¬тору физико-математических наук Михаилу Исааковичу Самойловичу присуждено звание профессора. Это наш первый профессор. Он пришел в институт молодым специалистом и вырос в его стенах.
Лев Николаевич Романов, ныне директор завода, один из основных разработчиков промышленного внедрения синтеза аметиста. Не просто знающий работу завода с самых низовых звеньев, но и внесший немало конкретных технических усовершенствований, сыгравших важную роль.
Анатолий Александрович Шапошников, по настоянию которого были возобновлены работы по синтезу аметиста, внес в эти работы не только энтузиазм, но и весь свой накопленный опыт.
Жанетта Викторовна Новожилова вела долгие, кропотливые работы по синтезу аметиста совместно с Е.М. Цыгановым.
Юлия Андреевна Белякова — цеховой инженер-технолог, единствен¬ная заводчанка в этом списке. На ее плечах лежит отработка и промыш¬ленное внедрение технологии возрождения знаменитого уральского камня.
Как видишь, читатель, к прекрасному камню имеют самое прямое отношение две элегантные женщины. К рождению красоты всегда причастна прекрасная Дама.
В журнале "Работница" был помещен большой очерк и фотография Ю.А. Беляковой. Но мы не будем повторяться, читатель. Просто приве¬дем любопытный, на наш взгляд, факт: это наша единственная завод¬ская семья, где муж — лауреат Ленинской премии, а жена — Государст¬венной. И премии эти получены независимо друг от друга. Вот они, наши заводчане. Оба кандидаты наук, оба лауреаты. Пусть попробует хоть один из других заводов похвастаться подобным. Такую семействен¬ность поискать! От нее ни одно предприятие не откажется. Но для на¬шего завода, как видите, это не такая уж редкость: одно слово заводчане!
Чтобы читатель не упрекнул меня в преувеличениях, расскажу не¬большую, относящуюся к этому времени, историю.
В 1978 году зарядчица сосудов Галина Леонидовна Старостина посо¬ветовала дочери поступать в наш радиотехнический техникум.
— С кем-нибудь вместе я бы пошла поступать, — отозвалась дочь на ее настойчивое "учись!".
— Пойдем со мной, — предложила мать.
— Ты что, смеешься, мама? — не поверила дочь.
Но Галина Леонидовна не смеялась. Вместе с дочерью пошла на подготовительные курсы, а затем успешно сдала экзамены. Поступили обе. Что греха таить, подсмеивались над матерью: "Брось! Не солидно!" Но Галина Леонидовна подавала пример дочери, училась успешно и за¬кончила даже с лучшими оценками. Обе они работают на нашем заводе. Характер, правда?! Разве можно такой женщиной не восхищаться? Вот они, наши заводчанки! Попробуй, читатель, упрекнуть меня в излиш¬нем пристрастии к ним. Ты ведь и сам чувствуешь такую же симпатию.. . Но вперед, читатель.
Уже сдан и вступил в строй на территории ВНИИСИМС корпус слю¬ды, начали потихоньку обживать корпус оптического кварца. С 1979 го¬да открыт цех № 10. Работать на десятом участке оказалось даже легче — там было установлено однотипное оборудование. А вспомнить начало  1979 года, когда в еще строящемся 10 корпусе запускали первый СВД - 8…. Все новенькое на пульте и горит один сосуд, а вокруг - тьма и все в цементе.… Два оператора у пульта. И свет внизу, в цехе, только возле него, в вокруг грязь, кабели. Лестницы еще не оборудованы, темные. Хорошо, что в корпусе дежурил солдат, он их и провожал. И были они на весь гигантский корпус  вчетвером: две хрупкие женщины, дежурный солдат и сосуд, в котором медленно вызревала шихта для затравочного цикла…. А вокруг осеннее посвистывание ветра по еще  нуждающемся в отделке корпусу
Из воспоминаний Г.М. Мазаева:
«В наладке и пуске обо¬рудования принимали участие, как всегда, специалисты всех подразде¬лений завода. Впрочем, в 1981 году первый и десятый участки были объединены. Самые  большие трудности были с установкой БА и СБА. Техникой подходящей мы не располагали, пришлось всем потрудиться. Трудно было и после объединения с 10 цехом. Людей туда набрали новых, они были плохо подготовлены. Часть перевели с первого пульта. Так перешла сменным инженером   Таня Мурашова, сменным инженером Юра Бочаров, электриком Алимов Александр. Меня назначили начальником участка управления технологическим процессом, старшим инженером  -  Юрьева Николая Павловича. У него знаний было маловато, так что учится приходилось всем. Я им постоянно говорил; « Не работайте втемную, переспрашивайте, если непонятно!». В 10-том корпусе были новые технологи – Сопелева, Муханова. И они учились, и у них. На старом пульте работали надежные люди, на новом – требовался постоянный контроль. И звонков домой с вопросами со второго пульта было гораздо больше. Старые кадры умели принимать решения и отвечать за них, новым только предстояло это осваивать».
Итак, начальником участка по управлению технологическими процессами стал Геннадий Михайлович Мазаев, а руководителем техно¬логического бюро — Клавдия Андреевна Зуева. Уговаривали в свое вре¬мя Клавдию Андреевну перейти на научную работу:
— Вы поймите, что технологическая обработка уже сделана. Ничего нового вы не получите. Уже построен завод, работающий по нашей тех¬нологии.
Она ответила резковато:
— Что ж, пусть я буду последней крысой на тонущем корабле, но оставьте меня в цехе.
Корнями врасти в цех. . . Сколько здесь материала для любой дис¬сертации, но она — практик. И если нет статей заводских технологов, это еще не значит, что они не внесли ничего нового. Ведь если что-то но¬вое есть, то это они, технологи цеха, сделали все своими руками. Сколь¬ко экспериментов, срывов, бессонных ночей стоит за их плечами. И сколько "белых пятен" в технологии, ждущих прояснения!
Дали группе сотрудников Государственную премию за цветное сырье. А технологи — снова рацпредложение. Снизили температуры - улучши¬лась окраска и уменьшилось количество двойников, повысилось каче¬ство сырья. Их задача - улучшать. Каждый цикл дает новую информа¬цию. Растут требования к искусственному кварцу. Что ж, они ищут, вно¬сят корректировки, мучаются и радуются. . . Клавдия Андреевна Зуева, наш технолог, наш уважаемый человек, женщина, которую все мы по-че¬ловечески любим!
Работает ВНИИСИМС, в каждодневном труде завоевывая и отстаи¬вая свои права на всеобщее уважение. А теперь об эвлитине:
Об этом направлении впервые заговорили в 1975 -76 годах в США, когда эвлитин был признан наиболее перспективным материалом для регистрации излучений. В нашей стране лидером в этих исследо¬ваниях был институт неорганической химии, с которым тесно сотруд¬ничала группа Марьина. Работа по выращиванию шла в двух направле¬ниях: из расплавов - во всем мире и гидротермальным - только мы и частично, ИКАН. По мере изучения нового материала потребность в нем возрастала. Силлениты обладали фотопроводимостью, пьезо и электрооптическими эффектами. Их планировали использовать в линиях задержки и приборах обработки информации (по словам специалистов  пространственно - временных модуляторах света). Во ВНИИ¬СИМСе планировалась разработка лабораторной методики выращивания силленита и получение на лабораторном оборудовании опытной партии кристаллов массой 0,5 кг для изготовления элементов. Когда - то, в самом начале работ, Марьин твердо решил: " В науке нужно быть спо¬койным и упрямым. Начинать и бросать - самое плохое." Долгое время результаты казались мизерны, теперь, когда он оказался первым, кто осуществил выращивание на затравке и перспективы начали видеть да¬же те, кто был далек от данной проблемы.
Тема - " Разработка лабораторной методики выращивания монокристаллов силленита в автоклавах емкостью 0,5 л.", возглавля¬емая А.А. Марьиным, в этом году зазвучала особенно сильно. Входя¬щие в коллектив С. В. Федотов, А. А. Юдин и Е. М. Кожбахтеев, каждый разрабатывая свою локальную тему, добиваются успеха и в от¬деле разработаны методики выращивания силленитов различного хими¬ческого состава. Впервые в гидротермальных условиях путем кристал¬лизации на ориентированную затравку выращены кристаллы ванадиево¬го, галлиевого, железного, фосфорного, кремниевого и цинкового сил¬ленитов. Неплохой результат? Еще какой неплохой!  Из стенограммы заседания Ученого Совета. Цитирую Балиц¬кого:
- Кристаллы, выпускаемые промышленностью в настоящее время, очень дороги и поэтому имеют весьма ограниченное применение в те¬левидении. Решить эту проблему позволила бы гидротермальная тех¬нология. В данный момент необходимо от лабораторных разработок пе¬рейти к промышленным, причем обязательным промежуточным звеном должен быть крупно - лабораторный этап, то есть на сосудах до 20 - 25 литров.
Чувствуя значимость работ, члены Ученого Совета полны энтузи¬азма:
- Показанные нам кристаллы убеждают, что даже на лабораторном уровне есть достаточно большое поле деятельности для доведения ка¬чества кристаллов, для увеличения их размеров и однородности. Это необходимо делать на лабораторном уровне, ориентируясь на мнение заказчика, - говорит Цинобер.
- Следующим этапом должны быть укрупнено - лабораторные исс¬ледования ... и подробнейшие испытания свойств физическими метода¬ми. В результате будет ясно, какого качества кристаллы мы имеем, какого качества нужны промышленности, что затем следует отразить в техническом задании, - продолжает Самойлович.
Итак, работа поддержана, что же не выражают особого восторга ее главные исполнители?! Подытоживая обсуждения, в заключительном слове снс А. А. Марьин особо подчеркнул:
- Все физические исследования ведутся в сторонних организаци¬ях. Эти контакты, по понятным причинам, мы форсируем неохотно. На¬лаживание систематических исследований в нашем институте по преж¬нему сопряжено с большими трудностями.
Образно говоря: добиться того, чтобы эти работы вообще были проделаны, молодые ученые смогли лишь проявив помимо научных разра¬боток, не слабые дипломатические способности. Полагаясь только на институт, им пришлось бы оставаться чистыми теоретиками. А они уже 28 мая 1982 года подали две заявки на предполагаемые изобретения по теме " Шихта для получения монокристаллов силленита" - марган¬цевый (С. В. Федотов, А. А. Марьин, В. С. Балицкий) и цинковый (А. Н. Юдин, А. А. Марьин, В. С. Балицкий). Утверждена и программа ОЭМ по теме " Разработка методики выращивания мономинералов крем¬ниевого силленита на автоклавном оборудовании ОЭЗ". В мире начи¬нался настоящий эвлитиновый бум и , даже при нехватке оборудова¬ния, игнорировать значимости этих работ было уже нельзя.
Шелестят страницы прошлого, вспыхивают ярким светом этапы признания, звездочки наград. Сколько стоит за каждой из них, об этом можно рассказывать долго и все равно всего не охватить. А наши герои в поиске, в труде ежедневном, они не останавливаются. . . Вот, скажем, звание лауреата премии имени Героев Социалистического Труда Влади¬мирской области, присвоенное Павлу Ивановичу Борисову за достиже¬ние наилучших показателей в социалистическом соревновании за 1979 год. Электромонтер по обслуживанию электрооборудования — правда, не очень звучная должность? Да разве дело в должности! Разве ради достижения звания работал человек? Конечно, нет. Он не смог бы работать по-другому. У него и объем знаний не меньше, чем у тех, кто заканчивает институт. . . Любовь к своему делу, любовь к предприятию, ответственность не перед начальником — перед своей совестью. Гордость человека и гражданина, вот что стоит за наградой Павла Ивановича Бори¬сова. Вот почему еще одна награда пришла во ВНИИСИМС в 1980 году. Кого же тут поздравлять? Его? А может быть, нас? Я бы, читатель, по¬здравила нас с тобой с тем, что есть у нас такие люди. . . Сейчас самое время поговорить о наших ветеранах — электриках-монтажниках. Но, читатель, мы оставим это для следующей главы. Сейчас же  упомянем  только одну работу:
Балицкий никогда не забывал о благородном опале. Теперь ситу¬ация сложилась благоприятная и он предложил Е. И. Зубковой возоб¬новить работу. Она выслушала отстранено и восторга не проявила, напротив - наотрез отказалась. " Болезнь мужа вывела меня почти на год из строя. А потом угасло желание продолжать работу. Я буду продолжать облагораживание халцедона и кремнезема, но на рывок у меня уже нет сил, я сгорела", - так честно сказала она. Уговоры не действовали, тема зависала. Балицкий, после некоторого обдумыва¬ния, вызвал Лидию Александровну Самойлович и предложил ей заняться опалом. Как вспоминает Елена Ивановна: " Лиля пришла ко мне и спросила:
- Но ты точно решила от опала отказаться? Может, подумаешь?
- Нет - ответила я, - ты можешь браться за него со спокойной совестью. - И передала ей все материалы и реактивы".
Убедившись, что уговоры бесполезны, Лидия Александровна  приступила к работе по новой теме.
А в институте, кроме просто работы, оставалась еще и общественная. По вечерам члены добровольной дружины патрулировали город Александров.    Приказом  и  благодарностью отмечены по институту Е. Кожбахтеев и С. Федотов, но мы упоминаем их тут не в связи с этим. Просто  наши ребята выполняли свои обязанности добросовестно с присущим им юмором. Немало было случаев откровенно забавных. Например, такой: одной из обязанностей дружинников было помогать милиции подбирать пьяных и отправлять их в вытрезвитель. Тех, кто еще мог дойти сам, ребята убеждали отправится по домам. Но один подвыпивший, прилично одетый гражданин, после такой беседы наотрез отказался расставаться с ребятами - так они ему понрави¬лись.
- Но мы же сейчас едем в вытрезвитель, - пытались уговорить его инженеры.
- Ничего, и я с вами,_ - безапеляционно заявил гражданин и ре¬шительно полез в " уазик".
Хорошо представляя последствия, похохотав, ребята договори¬лись с сотрудниками милиции, отвезли гражданина домой, и сдали на руке жене. Он согласился на расставание с великой неохотой. Над анекдотичными случаями отдел веселился долго.
От частного к целому: вперед, в год 1982-й. Этот год принес звания лауреатов пре¬мии Совета Министров СССР за разработку технологических процессов получения новых материалов и создание нового оборудования целой группе специалистов: заведующим лабораториями ОССМ Галине Леони¬довне Ахметовой, Валентину Григорьевичу Яроцкому и Виктору Пара¬моновичу Голенко, заместителю директора ВНИИСИМС по научной час¬ти Юрию Михайловичу Путилину, главному технологу Борису Аркадье¬вичу Дороговину, начальнику участка № 8 Ивану Игнатьевичу Красову, инженеру КБ Геннадию Александровичу Петрушенко, старшему инже¬неру ОССМ Анатолию Александровичу Дмитриенко, мастеру участ¬ка № 8 Владимиру Павловичу Горохову, огнеупорщику участка № 8 Николаю Ивановичу Васильеву и слесарю ОССМ Валентину Ивановичу Ермакову.
В постановлении Совета Министров СССР от 8 апреля 1982 года сказано: "Ю.М. Путилину премия присуждена как руководителю работ".
Читатель в целом знаком, с чем пришлось работать этой группе лю¬дей. Давайте коротко еще раз напомним главное. Синтез слюды чрезвы¬чайно сложен, поскольку он осуществляется из агрессивного многоком¬понентного расплава в течение многих месяцев. Вспомним еще и то, что прежде он осуществлялся в печи в среде водорода — среде очень взрыво¬опасной. Учитывая требования промышленности, ВНИИСИМС подгото¬вил проект реконструкции цеха, работы эти должны были осуществлять¬ся в течение трех лет и стоить около миллиона рублей. Разработанная группой специалистов ВНИИСИМС новая опытно-полупромышленная технология синтеза слюды в аргоновой среде позволила сберечь деньги, время и, что весьма немаловажно, обеспечивала безопасность. Вот за это и была присуждена премия Совета Министров СССР.
Награда вручалась в Свердловском зале Кремля. Вручая дипломы, председатель Государственного комитета по науке и технике акаде¬мик Г.И. Марчук сказал, обращаясь к окружающим:
— Перед нами цвет технической науки. Пожелаем, чтобы и дальше они употребили весь свой опыт и знания на пользу стране, особенно в области разработки новых технологических процессов.
— Гурий Иванович, — пожимая протянутую руку, ответил научный руководитель работы Ю.М. Путилин, — мы можем представить и другие, достойные разработки. Сами виноваты. По инструкции следующее награждение может быть не ранее чем через пять лет.
— Ничего страшного. Могут быть и исключения, — парировал, улыб¬нувшись, Г.И. Марчук.
Была весна, выходной день, зазеленевшие ветви деревьев и горячее, заливающее все сиянием солнце. . . Весна всегда приносила нам удачи. Вот и еще одна, и тоже первая такого рода. Еще раз просмотри список, читатель: ученые и рабочие, творческая мысль и воплощение ее в реаль¬ных делах. Не об этом ли когда-то, на заре рожде¬ния нашего государства, говорили В.И. Ленин и его соратники?!
В 1984 году были намечены пути получения благородного опала - еще одного камня, слава которого вышла за пределы института. Хочется особо отметить, что хотя в руки Лидии Александровны Самойлович были пере¬даны все материалы, по исследованиям проводимых ранее, идти ей пришлось своим путем. Конечно, результаты полученные ранее, бы¬ли важны. Но работы по синтезу были начаты опять с нуля. И снова - широкий научный поиск. Когда - то Марьин сказал: " В науке нужно быть спокойным и упрямым. Бросать и начинать снова - последнее де¬ло". Под этими словами подписались бы все ведущие специалисты от¬дела. На 1985 год отдел планирует внедрение на участке 8 методики синтеза малахита. Более того, рассчитывает получить 20 килограммов камня! Малахит привлекает, о нем говорят, им начинают козырять. И, как следствие, наконец - то выделяют хоть немного добавочной площа¬ди. Когда в декабре 1984 года И. В. Тимохина отчитывалась на Уче¬ном Совете, спектр интереса к проблеме был необычайно широк. Ин¬тересовало все: от нейтрализации отработанного раствора до стои¬мости продукции. Инесса Васильевна, темноволосая, несколько зас¬тенчивая дама с тихим голосом имела обстоятельные ответы на каж¬дый. С ее методичностью, многократной перепроверкой любых данных, тщательным фиксированием каждого опыта и дальнейшим его осмыслением, достаточно быстро добилась результата. ЕЕ метод был значительно перспективнее, чем метод, разработанный ленинградскими специалис¬тами. Из всех присутствующих на Совете только В. Е. Хаджи смог когда - то, пять лет назад, подержать в руках шкатулку размером 8 х 4 х 3 см, инкрустированную синтетическим тонкопластинчатым мала¬хитом. Он признал, что в пластинках были участки очень хорошего качества. Однако за прошедшее время ленинградцам не удалось нарас¬тить успех, их заготовки оставались плоской формы с параллельным рисунком. Как отметил А. А. Марьин:
- Наш метод более перспективен, мы растим по заранее заданным формам. Сложности заключаются в том, что будущее изделие заклады¬вается уже на стадии синтеза, поэтому необходим союз технологов и художников.
На предложение Ю.  М.  Путилина усилить ее группу, Инесса Ва¬сильевна ответила отказом:
- Если бы несколько лет назад, то да. А сейчас наиболее важно создание участка по отработке технологии.
И традиционно отсутствие необходимой аппаратуры. Все работы проделаны на оборудовании созданном энтузиастами отдела по идеям и разработкам Тимохиной. Вклад других служб - " В свое время товарищ Головицын предложил очень удачную модель, но дальше этого не пош¬ло". Так что выделение помещения под будущий опытный участок - насущная проблема уже не только ОЭМа.  Единственное изменение в группе , возглавляемой Инессой Васильевной то, Т. М. Бубликова в конце года уходит в аспирантуру, а на ее место переводят Л. Шутову. Все свои исследования Тимохина проводит сама от начала и до конца. Ос¬тальные члены ее группы работают, что называется, на подхвате. Просто идеи еще не до конца осмысленны ее, вопросов больше чем от¬ветов и она методично, день за днем ищет и находит ответы.
В 1985 году в результате очередной реорганизации в отдел вве¬ли лабораторию физико - химическиих исследований. В составе лабо¬ратории было 9 человек и возглавляла ее Г. Л. Ахметова. Поскольку и прежде контакты с этой лабораторией у сотрудников отдела были основательные, то новое перемещение просто несколько упростило характер сотрудничества, и только. А наступающий новый год  ОЭМовцы встреча¬ли в " Кристалле", нашем собственном пионерском лагере, недавно вступившем в строй. Каждый сам придумывал себе костюм, в тайне от других. Просто договорились, что общим вкладом будут только пель¬мени, которые каждый налепит дома. Юдин и Федотов были бармена¬ми... Как они потом вдвоем исполнили канкан! До сих пор все вспо¬минают с удовольствием. Лидия Александровна оделась бабой - ягой, встречать означенный час выскочили под звезды к елкам и салютовали шампанским... С ними были и дети. Кстати, за то, что они прочитают стихотворение, им выдавался приз. И вот самый маленький- Костик Федотов - додумался до гениальной идеи: он прочитал раз стишок - отнес подарок родителям, немножко посидел и снова вышел, чтобы прочитать его заново. Но когда вышел с ним же в третий раз - зал уже валялся от хохота - Евгений Кожбахтеев вынужден был объяснить " Ну, брат, это не дело".
Еще в этом году ВНИИСИМС подружился с космонавтами. Вначале у нас побывал герой советского союза Г.В. Сарафанов. В конференц-зале он рассказывал о своем полете, отвечал на вопросы. Потом посетил дважды герой советского союза В.А.Ляхов. А по осени два автобуса повели работников института в Звездный городок с ответным визитом. Устроили им экскурсию по всем правилам и люди вернулись очень довольные.
Однако завершать эту главу мне придется не радостным событием. 24 ноября 1984 года мы прощались с Анатолием Александровичем Шапошниковым.
Он чувствовал себя неважно последнее время, но деликатный и внут¬ренне застенчивый, не любил показывать это окружающим. Не хотел обременять своей особой... Единственный человек, с кем он говорил об этом, был его старый друг Михаил Яковлевич Харин, приехавший в Александров в отпуск.
Позвонил ему Шапошников к ночи, спросил: "Приеду, не возра¬жаешь?"
— Давай, — ответил Харин.
Они сидели на кухне всю ночь. Шапошников потирал грудь, словно пытался успокоить болевшее сердце. Но вопрос о враче досадливо отме¬тал и все время возвращался в прошлое:
— Помнишь, какие мы были: тощие, ободранные, одна ложка на дво¬их. .. вертолет тогда к нам пробиться не мог, продукты на исходе. . . А хорошо было — за плечом друг.. . все в глаза, открыто.. . Ты пом¬нишь? . ..
Ночь воспоминаний, ночь горечи и усталости. Двое поседевших, по¬жилых мужчин.
— Ты врачу-то все-таки покажись. . .
— Ладно, вот разделаюсь с делами, освобожу пару дней и съезжу. .. Помнишь ту жилу, как мы ее проглядели, а? Ведь по интуиции просто выскочили.. .
Начальник поискового и начальник разведочного отрядов сидели на этой маленькой кухоньке Александровской квартиры. Но гудели над ними якутские ветры и высоко шли алданские облака. Они не знали, что встреча эта последняя. Предчувствовал ли Анатолий Александрович свой исход? Но он говорил, вспоминал и, казалось, готов был душу отдать лишь бы вернуть то прошлое, ту неустроенность и неопределен¬ность . . .
Он поедет в больницу очень поздно. И смерть его будет неожиданнос¬тью, потому что поедет он в пятницу после окончания рабочего дня. И в последний путь ВНИИСИМС проводит его в сильные, очень сильные морозы. Словно сама природа застынет в холоде. Прощаться с ним при¬дет много людей. О чем будут они думать? Может вспомнят, как в ресто¬ране "Метрополь", где собрались отметить получение лауреатских, на шутливое:
— Ну, теперь вы можете заменить свой значок дорогим знаком.
Он резко ответил:
— Нет! Этот мне стоил дороже и дорог больше.
И погладил значок "Первооткрыватель месторождения".
Шапошников Анатолий Александрович. Он не был выдающимся уче¬ным, не стал знаменитым лидером, но он был очень хорошим человеком и добрым другом. Он не оскорбил и не унизил никого, он не оставил после себя зла. И его помнят и любят. Все, что он мог, он делал. И до конца остался верен принципам Алданского братства, принципам демо¬кратичности и доверия. Не будем перечислять его орденов и заслуг, не будем говорить обязательных в таких случаях и зачастую лживых слов. Вспомним его любимую награду — крохотный синий значок "Первоот¬крыватель месторождения", добрую улыбку и спокойный голос. Вспом¬ним, что больше всего он любил таежные тропы, карельские болота и без колебаний предпочитал костер ужину в ресторане. Он был нашим и остался им навсегда. Не знаю, сможешь ли ты это понять, читатель, но мы действительно любили его. . .

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ПОКОЯ.
Важно отдать твердо самому себе отчет, чего именно ты хочешь. Важно не быть пус¬тым или шатким внутри, когда ты начинаешь свой новый творческий день. Важно, утверж¬даясь все сильнее в верности тому, что ты избрал себе как жизненный путь, кончать свой день. Кончая его, совершенно четко отдавать себе отчет, в чем был тверд, в чем отступил от светлой идеи, для которой ты живешь и трудишься. Важно — жить каждый день, трудясь так легко и честно, как будто это был твой последний день жизни.
Народная индийская мудрость
Год 1987. Снегом заметает улицы.  Пушистый, голубой в эти предутренние часы снег.
Над высокими елями светятся, уже начинающие бледнеть, звезды. На елках шелестят бумажные новогодние игрушки, их немного.. . Они почти незаметны в это декабрьское утро. Зато ели определенно хо¬роши — высокие, статные. Как естественно вписались они в оформление площадки перед главным входом в институт. С трудом верится, что все это — кусты, деревья — посажено людскими руками. Кажется, что это просто сохранившийся кусочек леса.. . В свете фонарей отбрасывают резкие тени на стены здания рябины. По осени они своими рубиновыми кистями расцвечивают центральный вход и даже в дожди сохраняют ощущение праздника. Человеку, мало знакомому с проектированием озеленения, подбор кустарника и деревьев может показаться случайным. Но это не так. Здесь четкая продуманность. Не зря за саженцами ездили по всей области. И вот сейчас этот уютный микросад стал естественным преддверием центрального здания. Пока освещен только вестибюль, напоминающий с улицы огромный аквариум. Время приближается к половине восьмого утра. Вот уже появились первые люди, тихонько взвизгивают стеклянные двери, впуская их. Поток людей нарастает, вспыхивают окна и вот уже все здание освещено, ожило, загомонило — приближается начало рабочего дня.
Я стою в стороне от потока людей, всматриваюсь в их лица и, привет¬ствуя, киваю знакомым; незнакомых лиц почти нет, хотя и знаю по име¬нам малую часть проходящих мимо.
Так или иначе, но со всеми мы встречались в коридорах, в кабине¬тах, на территории. Ловлю себя на том, что все эти люди мне дороги. Смешно вот так стоять и объясняться им мысленно в любви. Но, начав работу над сбором информации для книги, я узнала немало интересно¬го о многих из них. Непростые судьбы, непростые биографии. Все, о чем мы читаем в книгах, так или иначе прошло через их жизни. В нашем институте можно встретить бывших солдат всех фронтов Великой Оте¬чественной войны, участников великих строек и целинников, людей почти всех национальностей Советского Союза. Пожалуй, я даже не пред¬полагала, что всю историю нашего государства можно прочитать по биографиям работников ВНИИСИМСа. Вот реальное воплощение идей интернационализма и братства народов — этот поток людей, который течет через проходную и сейчас, поднявшись по лестницам, заполнит комнаты и цеха. Начнется рабочий день.
Где-то около одиннадцати наступит время чаепития. Знаю-знаю, пожарные лишают их сейчас этого удовольствия. А зря. Перерыв необ¬ходим. К тому же чаепитие ВНИИСИМСа значительно отличается от чае¬питий на других предприятиях. Невольно вспоминаю, что в Смольном чай не изгонялся.. . Наверно, там тоже чай был передышкой в напряжен¬ной работе мысли. Неплохо бы пожарным напомнить этот пример. . . Интересно используется время чаепития в комнатах ВНИИСИМСа. Здесь можно обменяться мнением по поводу последних газетных или журналь¬ных публикаций, поговорить о работе, договориться о выполнении ана¬лизов. Здесь продолжается тот же рабочий диалог, только смягченный горячей душистой влагой в чашке. За чаем не может возникнуть ссоры, но легко возникает спор. . . Эти несколько минут дают необходимый заряд энергии, несколько спадающий после 3-часовой работы. Человек — существо тонкое, возможности его мыслительного аппарата не огра¬ниченны, но подвержены спадам. А ведь большая часть института работа¬ет творчески, полностью отдаваясь работе. Разумеется, когда сидишь за микроскопом — устают глаза и отдых необходим, его гарантирует трудовое законодательство. Но если ты увлечен творчески, кто вправе тебя остановить? Да и что это за отдых, если ты не имеешь возможности поделиться возникшими мыслями? А чаепитие дает эту возможность. . . Нет, не додумали чего-то работники пожарной части! Им бы понаблюдать за работой этих людей, и подсчитать, тогда, возможно, они признали бы неверность своего решения. Не зря и во всем мире, и у нас (ты это и по книгам, и по фильмам знаешь, читатель) приходящего на прием или по делу неизбежно угощали чаем. Классическая фраза: "Будьте доб¬ры, подайте нам в кабинет два стакана чая!" — И мягче течет беседа, рас¬полагая к взаимопониманию и доверию.
А какие ватрушки, какие булочки бывают в нашем институтском буфете! Просто грешно давать им черстветь до обеда! Но я спешу, читатель!   Конечно, обойти нашу   ВНИИСИМовскую    столовую  молчанием мы не можем, но это — потом.
Сейчас, однако, вернемся непосредственно к институту. Начнем с ди¬ректора, так сказать, с головы.
Евгений Павлович Мельников шел в институт с тем, чтобы пригля¬деться, поработать заместителем директора ВНИИСИМС по научной рабо¬те. Не спеша вникнуть в дело — институт огромен, задачи многоплановы. Тут так просто все не охватишь. В сферу его деятельности входили отде¬лы экономики, ОЭМ, геологи и горняки, т.е. проблемы родные. Враста¬ние в институт планировалось постепенное. . . Но судьба распорядилась иначе. Смерть Анатолия Александровича Шапошникова спутала все расче¬ты, и пришлось Е.П. Мельникову принимать дело, как говорится, почти с ходу.
Давай же, читатель, познакомимся с новым директором ближе, бо¬лее основательно.
Е.П. Мельников после окончания в 1959 году Саратовско¬го государственного университета имени Н.Г. Чернышевского (факультет геологии), работу в полевой партии начинал с са¬мой маленькой должности — старшим коллектором. Рост, правда, был быстрый: уже через два года он становится участ¬ковым геологом. Жизнь его прочно связана с геологией Урала. Особенно его увлекли изучение и задачи картирования глубо¬ко метаморфизованных комплексов. Работая до 1978 года в экспедиции № 101 (последние шесть лет — главным геоло¬гом экспедиции), он тщательно изучал метаморфогенные обра¬зования полезных ископаемых. В 1972 году защищает канди¬датскую диссертацию на тему "Геология, метаморфизм и зако¬номерности размещения месторождений гранулированного кварца южной части Уфалейского гнейсового комплекса".
В его багаже — открытие Кыштымского месторождения. Первооткрывателей четверо: он, профессор Г.Н. Вертушков и геологи А.А. Щеколдин из Государственного НИИ кварцевого стекла (г. Ленинград) и Н.А. Петров из Объединения "Уралкварцсамоцветы".
В 1978 году на базе головной организации № 122, в составе экспедиции № 101 и Южного рудника создано Уральское произ¬водственное объединение "Уралкварцсамоцветы" ВПО "Союзкварцсамоцветы" Мингео СССР. Главным геологом, с одновре¬менным исполнением обязанностей заместителя генерального директора объединения назначен Е.П. Мельников.
В 1982 году за промышленное освоение нового вида про¬дукции ему присуждено звание лауреата Государственной премии СССР.
В 1983 году им блестяще выполнена работа "Геология и генезис месторождений метаморфогенного кварца", за кото¬рую присуждено звание доктора геолого-минералогических наук. Чтобы не быть голословной, предоставляю слово спе¬циалистам.
Из стенограммы заседания специализированного совета при институте геологии и геофизики СО АН СССР от 24 мая 1983 года:
"Евгений Павлович Мельников выполнил очень крупное, интересное исследование, посвященное закономерностям раз¬мещения и условиям образования высококачественного квар¬цевого сырья. Работа, несомненно, весьма актуальная, выпол¬нена на высоком теоретическом уровне, имеет большое народнохозяйственное значение и внедрена в практику. . . Е.П. Мельников в своей работе показал, что кварц является таким же очень интересным индикатором геологических процессов, способным дать информацию, какую не могут дать другие минералы, в связи с их ограниченным распро¬странением в тех или иных породах или процессах, тогда как кремнезем является самым распространенным (после кислорода) элементом литосферы и поэтому его возможности для получения генетической информации трудно переоценить. Кварц в работе Е.П. Мельникова буквально, что называется, "заговорил": по физическим свойствам; по химическим при¬месям кварца оказалось возможным выявлять различные условия формирования кварца в земной коре. Главная цель работы Евгения Павловича — определение формационной при¬надлежности и генетических условий формирования пьезо¬кварца и гранулированного кварца, обоснование методов поисков и прогнозирования месторождений, несомненно, вы¬полнена. Евгению Павловичу удалось выделить новые гене¬тические типы кварца. .. ". (А.Д. Ножкин, канд. геолого - минералогических наук ИГ и ГСО АН СССР, Новосибирск).
"... Диссертация Е.П. Мельникова представляет собой теоретическое обобщение и решение крупной научной и народ¬нохозяйственной проблемы — обоснование метаморфогенного происхождения месторождений кварцевого сырья для произ¬водства плавленого кремнезема и оптического стекла..." (Академик В.А. Кузнецов, доктор геол. -минер, наук).
Из аннотации заседания: "... Наиболее существенные научные результаты работы заключаются в следующем: а) обос¬нован метаморфогенный генезис и определены закономерности размещения впервые выделяемых и наиболее практически важных формаций силектитов и монокварцевых метаморфитов... "
В июне 1984 года Е.П. Мельников приходит работать во ВНИИСИМС. В январе 1985 года — становится директором института.
Не простое и не благодарное дело — административное руководство. И наивно предполагать, что в таком институте, как наш, можно разоб¬раться во всем разом. Да еще учитывая, что не только в институте, но и в стране в целом назревают большие перемены.
Новый директор — традиционно геолог. С синтезом вплотную он прежде не сталкивался. А наш институт — это преимущественно синтез. Правда, директор — доктор геолого-минералогических наук, лауреат Государственной премии и звания эти получил в полевой геологии. Это уже говорит о многом. Чтобы, работая в экспедиции, написать кандидатскую   диссертацию,   нужна   изрядная   сила   воли.   Экспедиционных геологов кормят поля, а это разъезды, буровые скважины, горные вы¬работки. . .     Не дело — хвалить директора, да и рано это делать.  Но и умалять прошлые заслуги тоже нечестно. Однако уже сейчас специа¬листы института отметили: стиль его тоже традиционно геологический — демократический.  Умеет уважать специалистов и голоса не повышает. Кстати, читатель, ты, наверное, давно уже заметил, что у нас в инсти¬туте кричать не принято? Нет, конечно, и у нас такое случается, но все присутствующие знают: дурной тон! И одергивают. Не принято. Между тем   этого   не   скажешь  ни   об  одном  другом   предприятии   города. ВНИИСИМС — элита в хорошем смысле этого слова. Здесь всегда быто¬вали традиции советской интеллигенции. Одно его присутствие значительно изменило общественную жизнь города Александрова.
Рядом с директорским кабинетом - кабинет Ю.М. Путилина, замес¬тителя директора по научной части. Сюда стекаются все нити, ведущие от технологических научных подразделений. Юрий Михайлович — профес¬сор, доктор технических наук. Уже есть и ученики... Это — второй про¬фессор, выросший в стенах нашего ВНИИСИМСа за его историю. Но, несмотря на такое звание,    в нем еще чувствуется задор молодости: верно,   вот  также   резко   и   открыто  мог говорить он именно тогда. В Ю.М. Путилине чувствуется поколение, на чью юность пришлась война. Это поколение сохранило нерастраченную юность, способность загорать¬ся идеей, отстаивать ее в ущерб собственным интересам. . .    Невольно вспоминаю  его   выступление   на   одном   из  комсомольских собраний ВНИИСИМСа. Сидел Юрий Михайлович, молчал, слушал и вдруг не вы¬держал! Встал и возмущенно бросил:
— Да что вы, ребята! Вы же молодые, чего же все на полутонах! Кто-то ехидно поинтересовался: "Не с администрацией ли нам пред¬лагают сражаться?"
— А почему бы и нет?! — парировал Путилин.
Действительно, если за правое дело — почему не молодым? Мне запомнился этот случай оттого, что он характерен для Ю.М. Путилина.
Одна из основных установок Юрия Михайловича; "плохих специалис¬тов нет, а есть плохие руководители". Под его непосредственным руко¬водством находится Совет молодых специалистов. Поскольку это — бу¬дущее нашего института, давайте познакомимся с мнением Ю.М. Пути¬лина о молодых ученых:
"Наш институт обладает достаточным количеством молодых ученых, талантливых и способных решить стоящие перед институтом задачи, правильно определять направления в научно-исследовательской работе и находить пути и возможности для их решения. В основном люди это честные, порядочные, преданные своему делу и науке. Как пример, можно назвать фамилии: Марьин, Санжарлинский, Голенко, Лютин, Бородин, Репина, Юдин, Кожбахтеев и другие.
У нас в институте действует четкая система обучения и роста моло¬дых специалистов: приходящему к нам молодому специалисту состав¬ляется годичная программа стажировки, по окончании которой комис¬сия заслушивает результаты и аттестует. Тут же рассматриваются воп¬росы дальнейшего использования молодого специалиста, его интересы и направленность работ. Более способные и напористые, как правило, через 3—4 года защищают кандидатские диссертации".
Юрий Михайлович Путилин обладает обширными знаниями и под¬линно творческим мышлением. Совершенно разные люди, вступавшие с ним в контакт по работе, отмечают богатство идей, которыми он бук¬вально "начинен". Причем идеи и предложения имеют четкое практичес¬кое обоснование. Пожалуй, следует отметить еще одно качество Юрия Михайловича: он с удовольствием и весьма продуктивно работает с мо¬лодежью, направляя и, в то же время, не подавляя личной инициативы.
Кабинет главного инженера и директора опытно-экспериментально¬го завода Л.Н. Романова — чуть в глубине коридора, напротив. Это — форпост завода ВНИИСИМСа. Здесь определяется стратегия и тактика всех заводских работ. Общение идет на уровне чертежей кристаллиза¬ционных установок, данных технологических процессов и технико-эко¬номических расчетов. Л.Н. Романов прежде всего заводчанин, хозяй¬ственник, администратор, отлично знающий все звенья технологических процессов. К сожалению, мы только в последнее время начали понимать, насколько важен такой тип руководителя. Достаточно привести один пример: если в институте в области науки работают два заместителя директора, то на заводе каждое подразделение отвечает перед Л.Н. Ро¬мановым. Он, образно говоря, держит все бразды правления в собствен¬ных руках. Хозяйство у него немалое. За три пятилетки в 7 раз увели¬чился объем выпускаемой продукции завода. На сегодня заводом на разработках научных подразделений института выращивается несколько видов сырья, три из которых имеют дипломы качества.
Как человек не столько по должности, сколько кровно заинтере¬сованный в процветании завода, он имеет большое количество изобре¬тений. (Впрочем, читатель уже встречал его фамилию в отчетах смотров рационализаторского движения прошлых лет). Как правило, в вину Л.Н. Романову ставят то, что заводчане зачастую имеют оборудование лучше, чем лаборатории института. Да и материальные блага они имеют весомее. Но из месяца в месяц, из квартала в квартал перевыполняется государственный план, и опытно-экспериментальный завод упоминается в приказах только в связи с очередной благодарностью.
Партбюро ВНИИСИМС. Сегодня его возглавляет Сергей Федорович Носов, кандидат геолого-минералогических наук. До избрания он рабо¬тал в ОССМ. Геохимик по специальности, он долгое время работал в гео¬логическом отделе, только последнее время переключился на выращива¬ние технических кристаллов. Как и все наши знаменитые ростовики, пришел к ним от геологии. Познание тайн земли вызывает желание попы¬таться смоделировать природный процесс в лабораторных условиях. Конечно, для института его избрание хорошо, а все-таки жаль. Хороший специалист и добрый товарищ — это мнение геологического отдела ВНИИСИМС. Впрочем, геологи пока не жалуются; не стал их Сережа чиновником. К нему можно смело прийти со своими проблемами: вы¬слушает со вниманием и все, что в его силах, сделает. К тому же и с геологией, и с синтезом - донесли слухи - не расстается. Несмот¬ря на большую загруженность, за специальной литературой следит вни¬мательно .. .
Странное дело: нам всегда бывает жаль отдать хорошего специалиста на такие выборные должности. Как-то традиционно сложилось, что обычно стараются выдвинуть тех, от кого в науке или производстве толку мало. А потом мы сами же и обижаемся. . . Забавно! Вот сейчас идет перестройка, ломаются сложившиеся каноны. А мне все равно жаль, что Сергей Федорович — освобожденный секретарь. Я же его в работе видела, в геологическом поле. На новой должности, что там ни говори, на науку времени остается маловато...
Кабинет А.Г. Давыдченко, зам. директора ВНИИСИМС по науке, находится по другую сторону вестибюля. А за этим кабинетом — кабине¬ты геологов, горняков, экономистов. . • Это отделы, которые он кури¬рует, т.е. те отделы, которые в отличие от отделов синтеза мы назовем "естественниками", ибо они имеют дело с геологией.
Анатолий Георгиевич Давыдченко, как ты помнишь, читатель, занимался синтезом граната. Так, в частности, он, Ахметов, Нефедов, Полянский и Шабалтай разработали, с закреплением авторского права, несколько новых технологий зеленого и синего граната. Внедрение этих технологий только за период с 1974 по 1981 годы по гранатам принесло институту около семи миллионов рублей прибыли. К сожалению, повы¬шение цен на золото 1979 и 1981 года "сбило" интерес к синтетическому камню у населения. Это ударило по нашим работам. К 1982 году работать по ювелирному гранату во ВНИИСИМСе были свернуты. Следует отметить еще одно авторское свидетельство группы С.Ф. Ахметов, Г.Л. Ахметова, А.Г. Давыдченко, А.И. Поздняков, Ю.М. Путилин, А.А. Шапошников — это свидетельство на новую технологию граната.
Закреплены авторским правом также работы по выращиванию гра¬ната для акустоэлектроники (С.Ф. Ахметов, А. Г. Давыдченко, Л.Н. Ро¬манов). Более подробно мы остановимся на синтезе граната, когда речь пойдет о лабораторных работах. Сейчас необходимо лишь отметить, что время подтвердило правильность когда-то определенных работ по синте¬зу граната. Сегодня фронт работ снова расширен. И все-таки геолог всегда остается геологом. Поэтому когда в 1985 году А.Г. Давыдченко предложили новую должность, он ее принял не колеблясь. Геология одержала верх над синтезом.
А сейчас, читатель, перейдем к характеристике отделов. И начнем с "естественников".
Геологический отдел. Сегодня в его состав входит несколько десят¬ков человек и большинство ВНИИСИМовцев знают о его деятельности довольно мало. Медленно, постепенно гасла слава этого, когда-то одно¬го из самых представительных отделов ВНИИСИМСа. Причин этому много: основная, пожалуй, та, что упор всегда делался на синтез. Не раз и мне, и тебе, читатель, приходилось слышать такой недоуменный воп¬рос: "а зачем институту синтеза вообще нужен геологический отдел?!" Грустный, надо сказать, вопрос. Нередко отвечают, что мол "мы же в Министерстве геологии, поэтому". Нет, не поэтому. Прежде всего, нельзя забывать, что все наши лучшие ростовики — геологи. Синтез немыслим без глубокого знания геологии. Да и что лежит в основе любого синте¬тического процесса, как не естественное минеральное сырье. А откуда оно берется?. . . Вот то-то.
Давайте дадим слово А.Г. Давыдченко и попросим его объяснить, в чем же причины создавшегося положения с геологическим направле¬нием?
"Среди работников технологических подразделений института в по¬следние годы пропагандируется точка зрения о ВНИИСИМСе как чисто технологическом институте, необходимости закрытия природной тема¬тики. Эта точка зрения существенно затрудняет работу по укомплекто¬ванию института высококвалифицированными и молодыми специалиста¬ми по природному минеральному сырью в соответствии с задачами вышестоящих организаций по выполнению постановления директивных органов и приказов Министра геологии СССР. В связи с малочислен¬ностью геологического отдела ВПО "Кварцсамоцветы" в 1986 году приняло решение прекратить научно-исследовательские работы института на камнесамоцветное сырье и сосредоточить все силы на работах по кварцевому сырью. Резкое сокращение численности геологического отдела в основном за счет ведущих научных сотрудников, ограниченный приток молодых специалистов, отсутствие научного лидера и, как след¬ствие, научной школы привело к снижению научного уровня исследо¬ваний, падению авторитета института в производственных организациях, в ряде которых к настоящему времени выросли свои специалисты — кандидаты наук, по знаниям не уступающие работникам института. В последние годы принимаются меры по укреплению геологического отдела кадрами высококвалифицированных и молодых специалистов, повышению научного уровня работ, однако эти меры не столь радикаль¬ны, чтобы могли привести быстро к качественному скачку в этом на¬правлении".
Да, читатель, сегодня это маленький отдел. И все-таки, если поглуб¬же  вглядеться в историю, то причины сегодняшнего состояния отдела во многом закономерны. Действительно, в первые годы существования ВНИИПа это был самый крупный отдел. Но, если читатель помнит, он и нес 50 % нагрузки. Одна из двух задач ВНИИПа — поиски природных пьезоэлектриков:  кварца, флюорита, шпата и так далее. Для решения этой  задачи   были   привлечены крупные специалисты-геологи.  Но шло время, внося свои коррективы. Давайте представим это себе графиче¬ски:  вначале создания нашего института все промышленные предприя¬тия  страны  работали на природном сырье, т.е. 100%-ное потребление. С момента создания синтетического сырья и поступления его на внут¬ренние рынки страны эта цифра дрогнула и начала уменьшаться, вначале медленно, неохотно, потом все быстрее и быстрее и к сегодняшнему дню сократилась до долей процента. То есть ныне почти все промышленные предприятия   нашего  направления   работают на синтетическом  сырье. Способствовал этому наш институт, и это, естественно, не могло не ска¬заться на геологическом отделе. Его задачи менялись, становясь все бо¬лее локальными, и уже не требовали большого количества специалистов. Некоторые переключались на иные проблемы и уходили из отдела. От¬дел уменьшался, и еще сравнительно недавно ему грозила перспектива превращения в лабораторию проходного значения, но. . .    Но снова из¬менились требования, и за последние два года это направление начинает потихоньку набирать растерянные было силы. В чем же дело? С чем связаны эти изменения?
Прежде всего с изменением задач традиционной геологии. Не следу¬ет думать, что кварц стал менее нужен, чем прежде. Напротив, потреб¬ности в нем велики. И световоды, и создание кабельного телевидения, и прочие необходимые элементы для технического вооружения страны немыслимы без чистых высококачественных кварцевых стекол. Исполь¬зовать в качестве шихты синтетический кварц — слишком дорого и рас¬точительно. Природный хрусталь — не менее дорог. Промышленность же нуждается в огромном количестве чистого, высокосортного и относи¬тельно дешевого кварцевого сырья. Новый формационный анализ начал переворот   в мировоззрении   геологов-полевиков.   Потребовались   кон¬кретизация задач, выход на создание многофакторных моделей место¬рождений, создание прогнозно-поисковых комплексов, выработка необходимых критериев с использованием всех современных машинных методов и ЭВМ. Появилась новая область геологии — технологическая геология. Если прежде от геологов требовалось одно: найти и разведать месторождение, то теперь задача значительно усложнилась. Необходимо найти и максимально экономично разведать запасы сырья четко опреде¬ленных составов, передать его предприятию-потребителю вместе с пре¬дельно разработанной технологией обогащения. Как видишь, читатель, задача очень сложна для традиционной геологии. Как же ее намерен ре¬шать наш институт?
Надо сказать, что геологическому отделу института придется одному из первых приступить к реализации этой задачи. Но прежде всего пона¬добится решать ту задачу, которую некогда ставили геологи ВНИИПа: собрать, обобщить и обработать геологические данные по всем кварце¬вым месторождениям страны. На основе этих данных и будут созданы многофакторные модели месторождений. Следовательно, в самое бли¬жайшее время мы станем свидетелями как бы возрождения геологичес¬кого отдела, в который будут привлечены специалисты определенного уровня, технические кадры и соответствующая аппаратура. Все это укрепит отдел, позволит создать мобильные научные группы и начать работы на уровне, значительно превышающем тот, который наблюдался в последнее десятилетие.
Давайте посмотрим, что такое геологический отдел сегодня. Послед¬ний год отдел сконцентрировал все свои силы на кварцевом направле¬нии. Сегодня в нем два сектора: сектор изучения, прогнозирования и оценки кварцевых месторождений и сектор минералого-геохимических методов поисков месторождений кварцевого сырья. Их возглавляют кандидаты геолого-минералогических наук Ю.А. Шатнов и Г. И. Крылова. В отделе работают такие ведущие специалисты, как А.Ф. Свириденко, А.А. Смирнов, А. Г. Малышев и другие.
Невольно вспоминаю, какой радостью для всего отдела был тот день, когда А.Ф. Свириденко впервые вышел на работу после первого инфарк¬та. Каждый нашел возможность "совершенно случайно" зайти в его каби¬нет, чтобы сказать хотя бы одно доброе словечко. Запретили врачи Александру Федоровичу поле. . . Но как может геолог распроститься с ним навсегда? Разве в клетку посадить. . . И правдами-неправдами ста¬рый геолог снова "пробил" себе это право. Это один из сильнейших петрографов отдела.
Судьба к А.Ф. Свириденко никогда не была особо ласко¬вой. Война, служба на границе с Японией, долгое испытание на выдержку провокациями. . . И первая стрельба в воздух, ко¬гда прозвучали по рации долгожданные слова: "Победа! Герма¬ния капитулировала! ..." Он и его сослуживцы выскочили на улицу и стреляли в воздух, зная, что задача ими выполнена. Они держали границу и не имели права позволить втянуть страну в войну на два фронта. Поверьте, это было не просто...
А.Ф. Свириденко работает в институте более двадцати лет. Каждое лето — поле, каждая зима — микроскоп. Он щедро де¬лится своими знаниями с молодыми специалистами, никогда и никому не отказывает в помощи и консультации.
Почти о каждом из геологов можно говорить долго и интересно, ведь их судьбы — это дороги. Работают они на очень многих месторожде¬ниях. Но мне хотелось бы рассказать об одном рядовом геологе — Людмиле Шуляевой. Может быть от того, что в ее характере сконцентри¬рованы лучшие черты геолога. Людмила — не ведущий специалист. Работу свою она привыкла выполнять четко и добросовестно. Но есть в этой невысокой, ладно сложенной женщине тот геологический "шарм", .за который ее любят и в отделе, и в институте. Легкая на подъем, всегда ровная, умеющая быть твердой и в то же время органически не способ¬ная конфликтовать или оскорблять. Уж с такой в любую разведку идти можно.
Люди, мало сведущие в геологии, могут сказать: ее выделили пото¬му, что она играет на гитаре и поет! Отнюдь, хотя это тоже ее плюс. Но Люсю \так ласково зовут ее многие) надо услышать. Песня в жизни геологов играет особую роль. Как сказал один поэт: "... Ну, а песни — в них наша судьба, наше лучшее, наше "потом" ..." Песни Людмилы объединяют, сплачивают, вселяют силы и веру. Интересно отметить, что каждая песня  в ее исполнении — это драматическое произведение, рас¬сказанное негромким спокойным голосом. Людмила — душа любого коллектива и даже не потому, что она артистична, она добра, вниматель¬на, обладает хорошим юмором, и к ней тянутся. "Светлый человек", — так говорят о ней.
За прошедшие годы работа геологов отдела претерпела мало измене¬ний. Остались тяжелые маршруты по тайге и пустыням, остался гнус и неустроенность быта в поле, осталась нехватка продуктов в конце сезо¬на. Осталась работа на Алданском щите, одном из древнейших мест на Земле. Все месторождения, лежавшие на поверхности земли, давно от¬крыты, и сегодня геологи в прямом смысле "заглядывают" под землю, с помощью опыта и сложнейших анализов отыскивая проявления. А про¬гнозирование? Сколько же опыта и сил нужно для выполнения этой за¬дачи?
Ах геология, наука о земле, как интересны и непредсказуемы люди, посвятившие тебе жизнь! Не могу удержаться, расскажу один из эпизодов, который рассказывают как анекдот, а между тем это абсолютная реальность. В начале работы в геологическом отделе Галина Крылова, как и большинство наших специалистов, жила в общежитии. Так вот, умчавшись в очередную командировку, эта потрясающая женщина  из Перми  (выскочив из поезда на остановке) отправила  телеграмму «Выключите курицу». Курица благополучно сгорела еще вечером, но весь институт от души хохотал, когда в общежитии получили ее «предусмотрительную» телеграмму.. А ведь почти о каждом из геологов можно рассказать много забавного, в юморе никому из них не откажешь. Но это отступление.
Геология и синтез. . . Многие вопросы их так тесно переплетены, что сказать, кто на него должен ответить первым — невозможно. Минера¬логи, петрографы, геохимики геологического отдела, кроме своей основ¬ной работы часто помогают синтетикам искать решения их задач.
Следующий отдел — это уже отдел технологической геологии. Назы¬вается он — отдел горных работ, минералого-технического картирования и обогащения, и состоит на сегодня из двух лабораторий и одного секто¬ра — сектора минералого-технологического картирования, лаборато¬рии горных работ и обогащения кварцевого сырья и химико-спектраль¬ной лаборатории.
Лаборатория горных работ за прошедшие годы мало изменила на¬правление исследований. Анализ потерь сырья при добыче и установле¬ние их нормативов на месторождениях жильного кварца, выбор и внед¬рение системы подземной разработки месторождений горного хрусталя и жильного кварца — как видишь, читатель, эти работы конкретно при¬вязаны к экспедициям и рудникам. На протяжении многих лет возглав¬ляет лабораторию кандидат геолого-минералогических наук М.Е. Мухин. Вторая лаборатория возникла сравнительно недавно. Вернее, это сек¬тор минералого-технологического картирования. Ты знаешь, читатель, как мы расточительны. Мы — в данном случае — целая страна. Так вот, несмотря на огромные запасы, наши богатства все-таки истощимы. И сегодня, наконец, вопрос о рациональном использовании сырья стал в полный рост. Сотни заводов, работающих на кварцевом сырье, зачастую используют высокосортное сырье для третьесортной продукции. Сектор призван по мере сил навести порядок в этой области. В идеале дело должно было бы выглядеть так: завод обращается за советом о наиболее дешевом и удобном сырье. Специалисты нашего института дают ему соответствующие рекомендации. Таким образом, высокосортный горный хрусталь уже не будет использоваться в качеству шихты для приготовления второсортных стекол. Его вполне заменит жильный кварц, соответствующих чистоты и качества. Таковы обязанности этого сектора. Этому отделу предстоит выполнять вторую часть задачи, стоя¬щей перед геологами. Здесь начаты работы по замене гоного хрусталя, применяемого для плавки высококачественных кварцевых стекол, жильным кварцем.
Теперь, читатель, перейдем к отделу, стоящему на границе естествен¬ного и синтетического направлений — ОЭМ.
Последние годы этот отдел играет ведущую роль в институте. В 1982 году после того, как доктор геолого-минералогических наук В.С. Балицкий ушел из отдела, одно время стоял вопрос о расформиро¬вании ОЭМ. Ты помнишь, читатель, как дружно встали сотрудники отдела на его защиту? Метод они избрали особый — не по кабинетам воевать, а резко активизировали свою деятельность: на субботниках ли, на спор¬тивных соревнованиях, при подсчете ли рацпредложений или при подве¬дении итогов соцсоревнования — везде ОЭМ выходил на первые места. На выставке ВДНХ и на совещаниях научных работников, при подведе¬нии итогов работ и подсчете экономической эффективности ОЭМ прочно занял ключевые позиции. Молодому начальнику отдела Анатолию Алек¬сандровичу Марьину не приходилось никого просить, отдел сам выдви¬гал идеи и сам осуществлял их. Отдел боролся за существование и дока¬зал свое право на него.
Мы говорили с тобой, читатель, о ряде технологий облагоражива¬ния, которые были разработаны в этом отделе. Помнишь знаменитого графа Калиостро, прославившегося таинственным методом "лечения" драгоценных камней? За свое искусство он заслужил славу чародея и волшебника. Здесь, в ОЭМ, на практике осуществляют то же самое: "залечивают" дефекты в камне — исправляют самый большой недоста¬ток, допущенный природой. Процесс такого "лечения" максимально приближен к процессам, происходящим в самой природе.
Однако ОЭМ — многоцелевой отдел, сосредоточившись на одном направлении зачастую означает обречь все  остальные на неудачу. Не секрет, что внедрение — проблема наиболее сложная, хлопотная, отнимающая массу времени. А ученому необходимо работать ежедневно, ежесекундно.
Каждую весну сотрудники ОЭМ выезжают в поле. Их поле отлича¬ется от геологического тем, что везут они с собой муфельную печь и заранее определенную, разработанную методику облагораживания. Составляет ее, как правило, Елена Ивановна Зубкова. На месторожде¬нии устанавливается оборудование, и специально выделенных экспеди¬цией людей сотрудники ОЭМ обучают облагораживать камни. Однако зачастую с отъездом ВНИИСИМовцев глохнет и начатое ими дело. Но не везде: работы только в Медвежьегорске и Ленинграде, благодаря внедренной технологии, дали в первый же год экономический эффект в 2,5 миллиона рублей.
Разрабатывается отделом также методика поверхностного окраши¬вания агата, халцедона, жадеита, родонита, чароита — это направление работ Елены Ивановны Зубковой и Веры Владимировны Комовой. Рабо¬тает над возвращением небесной голубизны лазуриту И. Городцов. Бьется над проблемой получения благородного опала Лидия Александ¬ровна Самойлович.
Л.А. Самойлович — одна из плеяды первых молодых спе¬циалистов, пришедших во ВНИИП. Дипломную работу она писала под непосредственным научным руководством В.П. Бутузова. Работать в нашем институте начинала в лаборатории В.Е. Хаджи, ведя исследования в области получения оптичес¬кого кварца. Перейдя в ОЭМ, сделала очень интересную рабо¬ту, не потерявшую актуальности и сегодня: "Эксперименталь¬ное исследование соотношений параметров  термодинамических минералообразующих растворов".
Благородный опал с радужной игрой цветов является драгоценным камнем. В этом легко убедиться, ознакомившись с образцами Л.А. Са¬мойлович: вспыхивает огонь в глубине камня, словно зажигаются там крохотные фонарики; есть с алым огнем, есть с синим, есть с зеленым... Но Лидия Александровна не спешит: по ее мнению, работа еще далека от совершенства. Я слушаю ее пояснения, (что следует сделать, как) и не могу оторвать взгляда от ее образцов. Таким камням залежаться в ювелирных магазинах не удастся — уж больно хороши!
Создала аналог природного малахита И.В. Тимохина.
Инесса Васильевна Тимохина пришла во ВНИИСИМС вместе с Иркутской лабораторией синтеза слюды. В 1974 году перешла в ОЭМ из геологического отдела. В 1979 году по пред¬ложению В.С. Балицкого занялась малахитом. Любопытно от¬метить, что специалисты уверяли: синтез малахита вряд ли возможен. А с другой стороны, стало известно, что ленинград¬цам удалось получить синтетический малахит. В.С. Балицкого, что называется, "заело": "Неужели мы не сможем сделать то же?».  И.В. Тимохина приступила к работе. Вначале прочитала все, что известно о происхождении малахита в природе. За¬тем — химия. В то время она была еще преимущественно кристаллохимиком. А химия и кристаллография — ох, до чего же между ними огромна пропасть!
Первые образцы были получены к концу 1981  года. Тогда  и стало ясно — дело перспективное. В 1982 году из выращенного малахита была изготовлена ваза, да еще пришлифованная — это уже крупный образец.
В 1983 году И.В. Тимохиной, В.С. Балицким и Е.И Зубковой было получено авторское свидетельство.
Мне хочется немного подробнее остановиться на малахите — этом втором уральском камне, возрожденном в нашем институте. Густо-зеле¬ный, с пленительными бажовскими завитками и переливами, он завора¬живает. Поскупилась природа на зеленый прозрачный камень, но словно взяла реванш в этом сочном, бурном, густом малахите.
Как и у большинства людей, в детстве познакомившихся со сказа¬ми   Бажова,   к   малахиту   у  меня  пристрастие особое.  Что напоминает малахит? Первое ощущение — сквозь полузакрытые глаза хвойный лес, сочность, буйство северных трав.  Камень в срезе, словно ствол дерева. Целиковый кусок — мох, раковина, коралл. . .  Все это сохранено и в вы¬ращенном   в   институте   камне.   В  нем,  на полированной  поверхности, серебристый  отлив   через зелень. . .     Малахит. . .     Изделия, сделанные нашими мастерами, достойны занять место в любой экспозиции музея. Трогательное каменное деревце из  царства Хозяйки  Медной Горы, ее ящерка. . .   кабошоны, вазы. . . .   Какие славные, теплые, эти каменные цветы!  В  1986 году наш малахит в изделиях — бижутерия, лоток для колец, шкатулки — демонстрировался на ВДНХ. Результатом стали за¬воеванные дипломы и медали.
Сейчас на заводе идет промышленное внедрение разработанной тех¬нологии. Затем уйдет этот камень в Ташкент, и будут ташкентцы рас¬тить его и поставлять в виде ювелирных изделий на рынки страны. Кстати, технология выращивания малахита безотходная. Из отходов получается прекрасное удобрение для почвы.
Мы затронули два направления, но отдел работает еще и в третьем — синтез технических кристаллов. Возглавляет это направление заведую¬щий ОЭМ А.А. Марьин, пришедший в институт по распределению в 1970 году. Работы по синтезу велись вначале широким поиском, следуя традиционным направлениям ВНИИСИМС, затем сузились до синтеза определенных минералов, и сегодня молодые специалисты вышли на свою "жилу". Техническими кристаллами, необходимыми в радиотехнике и слож¬ной современной аппаратуре, занимаются многие институты страны.
Когда ты, читатель, смотришь по телевидению передачи о проблемах современной медицины, ты, конечно, едва ли думаешь, что решать их во многом приходится и нашим ученым. Между тем сегодня помогают спасать жизнь людей и те кристаллы, которые создаются в нашем инсти¬туте. Однако каждое новое изобретение требует и новой модификации кристалла.
Отличия работ специалистов ОЭМ А.А. Марьина, Е. Кожбахтеева, А. Юдина, С. Федотова от работ других институтов заключается в том, 'что они единственные в стране выращивают кристаллы гидротермальным способом и достигли в этом весомых результатов. На сегодня этой груп¬пой разработаны методики выращивания порядка 20 разновидностей кристаллов, каждый из которых обладает своим особым набором свойств. Следует упомянуть также, что каждый из названных специалис¬тов идет своим собственным сложным путем поисков. Немало сделано ими наблюдений и, так сказать, попутных, т.е. тех направлений, которые пока не отрабатываются, но составляют задел для будущего. Сейчас эти работы включены в систему работ государственного масштаба по охране окружающей среды.  Но если прежде тех¬ническая база отдела, создаваемая на голом энтузиазме, еще как - то выполняла поставленные задачи, то теперь нехватка технического оборудования буквально вязала по рукам ряд специалистов. Мир совершенствовался, и конкурировать с прекрасно оснащенными лаборато¬риями становилось все сложнее. Забегая вперед, можно с горечью констатировать, что и сегодня ни нежно - розовых, ни сиреневых кристаллов кварца на рынке нет, хотя и спрос и потребность в них ощутим.
Нельзя не сказать и о тех, кого в отделе справедливо называют людьми с "золотыми руками". Это рабочие, помогающие ученым созда¬вать необходимое лабораторное оборудование для опытов. В ОЭМ таким мастером является Василий Сергеевич Кононов — "Сергеич", как его зовут между собой. Старый кадровый работник ВНИИСИМС, "Сергеич" способен вдохнуть жизнь в самый сложный чертеж. Нередко он находит выход там, где и поднаторевшие в работе конструкторы опускают руки.
Продолжается в ОЭМ работа и по выращиванию кварца во фторидных растворах. ОЭМ — самый молодежный по духу отдел института. Мне хочется остановиться на достоинствах некоторых его сотрудников, которые на первый взгляд к работе отношения не имеют. Есть у нас ряд семей, таких как семьи Марьиных, Лютиных, Кожбахтеевых, в которых мамы и папы остаются верны своим юношеским пристрастиям, и приохо¬тили к ним своих детей. Общие байдарочные походы, туристические мар¬шруты и лыжные вылазки превратились здесь в настоящие праздники. Умению получать удовольствие от спортивных игр дети в этих семьях учатся буквально с первых шагов. Красивые, пластичные, собранные — очень часто на первый взгляд и не отличишь, где родители, а где дети! Более того, не раз эти семьи брали на себя ответственность и за детей школьных друзей, водили в походы целые классы.
Неправда ли, читатель, ты невольно вспоминаешь первые годы нашего ВНИИСИМСа? Да, не растеряны золотые зерна, протягиваются сквозь время устойчивые связи лучших традиций. Умеют хорошо рабо¬тать и красиво отдыхать
Сегодня в состав ОЭМ входит лаборатория физико-химических ис¬следований синтетических и природных минералов. Работает в ней срав¬нительно небольшая группа людей, из которых мы остановимся на двух ведущих специалистах — кандидатах наук, супругах Ахметовых Галине Леонидовне и Спартаке Фаттыховиче. Галина Леонидовна занимается общими и термографическими исследованиями, а Спартак Фаттыхович — рентгеновскими. Эти методы очень важны для выяснения условий вы¬ращивания сырья, характеристик минералов, растворов и т.д. Это серьез¬ные специалисты. Но сегодня мы остановимся на несколько иных гранях их дарований. Правда, одно оговорить следует: работы у них разноплановые, у каждого своя тема и свои пристрастия.
С.Ф. Ахметов пришел к нам в институт 29 сентября 1971 года пере¬водом из химико-металлургического института АН Казахской ССР. Мы говорили о его работе по синтезу граната, но сейчас наш интерес к его особе вызван еще и тем, что он профессиональный писатель. Книги фантаста Спартака Ахметова издаются на многих языках нашей много¬национальной страны.
Скажем честно, читатель, писателю живется всегда сложнее, чем человеку иной профессии. Трудно не взять черточки знакомых, которые потом разом обнаружат у себя несколько человек. История знает случаи, когда, скажем, в ответ на опубликованную юмореску одновременно до 10 человек подавали в суд на автора. Когда вы читаете книгу, не спешите искать прототип. Вы наверняка ошибетесь.
О чем же пишет человек, который занимается синтезом граната и алмаза? В его фантастике оживают камни. Одна из ги¬потез: кристалл — это информация, доставшаяся нам в наследство от предыдущей цивилизации. Фантастика? Да, но научная, ибо кристалл действительно послан нам природой из глубины веков. Друзы - это изваяния, рассказывающие нам о некогда гремевших лавовых потоках, катаклизмах, потрясавших землю. В рассказах С.Ф. Ахметова живут не супермены, а люди, чьими главными достоинствами становятся ум, доброе сердце и честность. Сложные испытания проходят в его рассказах те, кому доверяется воспитывать детей, будущих граждан Земли. И сло¬во "Учитель" на страницах его книг пишется с большой буквы.
Он и сам охотно выступает с лекциями об известных писателях-фан¬тастах. Лекции эти не только информативны, они ярки, образны, захва¬тывающе интересны. Ахметовы ведут большую научно-популяризатор¬скую работу. Их совместная работа, книга "Карбункулы, лалы и яхон¬ты" — тонкий сплав поэтического и научного видения камня. И при этом какая информация из литературных источников прошлого: от индийско¬го эпоса "Рамаяна" до самых современных советских и западных ав¬торов!
Для тебя, читатель, привычна эрудиция наших ученых. Ты знаешь, сколько книг, и какими тиражами издаются они в нашей стране. Но ши¬рокий, массовый читатель боится сложных формул. Ему доступнее худо¬жественная форма. Да я и сама с великой любовью отношусь к фантас¬тике. Поэтому книги Спартака Ахметова заслуженно пользуются успе¬хом, незаметно передавая любовь и преданность автора к камню и к са¬мым вечным ценностям человечества: чести, верности, доброте, сме¬лости, порядочности! Пропаганда. . . Что ж, да здравствует пропаганда любви человека к своей профессии, своей земле! Ибо нет ничего лучше этого. Нам остается только пожелать Спартаку Фаттыховичу с прежним упорством работать в избранном направлении, успешно осуществляя синтез науки с литературой. Пусть и широкий круг читателей будет знать, сколько труда стоит вырастить, например, изящный камень для перстня.
В отдел гидротермального синтеза сегодня входят лаборатории поисковых исследований, технологии синтеза кварца, технологии синте¬за кальцита, сектор автоклавного оборудования с опытным участком. В истоках ОГС лежит технологическая лаборатория. Лет 8—10 назад было мнение, что кварц себя исчерпал и его тематику развивать не сле¬дует. Тогда-то и сделали упор на другие минералы, но затем стало ясно, что это заблуждение и работы по кварцу, которые разумеется, не прекра¬щались, снова стали интенсивно наращиваться.
В отделе получены новые, особо прозрачные сорта оптического кварца, не имеющие аналогов в природе. Занимаются кварцем старей¬шие сотрудники нашего института: руководитель отдела В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и другие. Люди эти всегда считали и считают: кварц неисчерпаем! Для того чтобы оптический кварц "пошел", нужно заклю¬чение головной организации. Каждое новое сырье проходит необходи¬мую проверку на пригодность. Головной организацией в этой области является институт им. С.И. Вавилова в Ленинграде. Самые тщательные проведенные ГОИ исследования показали, что возможности применения оптического кварца практически не имеют границ. Начались упорные ра¬боты над технологией его синтеза.
Здесь мы сделаем необходимое отступление: дислокационные нару¬шения в кварце обычно наследуются. Справиться с ними очень сложно. И когда они были преодолены, кварцевики лаборатории пережили редкостные минуты счастья! Случилось это в 1969 году, и вот каким образом.
Работая в ИКАНе, А.А. Штернберг занялся синтезом одного минера¬ла. В качестве исходного материала ему понадобился лейкосапфир. Растворив его в автоклаве, Алексей Александрович получил очень сложный раствор. Для проверки замысла ему понадобился кварц, и он обратился к Л.А. Гордиенко. Собрав все необходимое, он поставил цикл. Минерал, которого он ждал, не получился, а кварц понадобилось зачем-то облучить. Количеству эффектов в кварце, побывавшем в высокотем¬пературных условиях, ученые просто поразились. Во-первых, при облу¬чении исчезла дымчатая окраска, а ведь добавки алюминия ее давали всегда. Во-вторых, поскольку среда очень агрессивная, внутри сосуда была выполнена футеровка из меди. Эта медь растворилась и внедрилась по дефектам. Впервые можно было наблюдать винтовые деформацион¬ные нарушения. Кварц не пластичный материал, и увидеть в нем подоб¬ное не ожидал никто. Одновременно впервые было замечено явление пластичности.
Очень важно глубже разобраться в природе кварца. Сегодня ученые бьются над проблемой получения особо прозрачного оптического кварца. Но существующие методы исследования в нашем институте не позволя¬ют изучить его должным образом. Специалисты ОГС знают, что он гораз¬до чище природного, но насколько, какова точная концентрация элемен¬тов, увы, сказать не могут. Наши химики не обладают методами, позво¬ляющими определить его чистоту. Для подобных исследований необхо¬димо создать особый комплекс оборудования и иметь специалистов для работы на нем.
На сегодня методы контроля значительно отстают: они могут пока¬зать примесь, находящуюся в кристаллах в четвертом знаке после запя¬той, а специалистам нужно на 1—2 порядка выше. Им крайне необходимо знать, во-первых, что представляют собой кристаллы, сколько в них примесей; во-вторых, нужны действенные приемы очистки кварца. Между тем механизм этого явления до конца еще не понят. Оперируя очень широко, на кристаллохимическом уровне ученые практически сле¬пы. Конечно, механизмов очистки много и они довольно разнообразны, но на молекулярном уровне они нам неизвестны. А ведь знание их могло бы много дать не только для кварца.
Часто работы ученых разных отделов смыкаются. Много работает с двойниками Л.И. Цинобер. Занимаются ими и специалисты ОГС. В на¬шем институте экспериментально получены практически все двойники, встречающиеся в природе. В их исследовании наш институт прочно дер¬жит лидерство. Ты, читатель, конечно, понимаешь, что изученный де¬фект — это дефект, уже частично устраненный.
Выращиванием синтетического сырья наш институт решил очень многие вопросы геологии кварца. Например, поставили точки над "и" в термобарометрии. Стало возможным связать температуру синтети¬ческого кварца с фиксируемыми температурами образования природ¬ного, поскольку все факторы роста известны; теперь уже можно в лабо¬раторных условиях смоделировать, практически, любой дефект.
Подводя итоги работ ОГС, мы можем процитировать слова Л.А. Гор¬диенко: "Леммлейн, в свое время, в докторской диссертаций поставил ряд вопросов, вызванных его наблюдениями. Интересно — сказал он, — было бы экспериментально проверить эти зависимости. Каталог этих вопросов в процессе выращивания оптического кварца сегодня пол¬ностью решен. . . Я считаю, что не проиграл оттого, что не стал геологом-кварцевиком. Используя гамма-облучение, мы немало сделали вы¬водов и для геологических образцов. Например, как Цинобер по бра¬зильским двойникам. Как геолог я значительно обогатился знаниями роста кварца".
"Кварц — стержневое направление нашего института, — считает и В.Е. Хаджи, — возможности его огромны. . .". Они верят в кварц, и их планы реальны, это показало и прошлое, и настоящее. Сегодня им не хва¬тает людей, средств, аппаратуры. Наша технология не хуже западной, а вот техника метрологическая отстает. Система регулировки и управле¬ния сосудами — увы, — тоже не на высоте. А ведь люди эти болеют не за себя, за дело. Хотя, впрочем, что я: кварц давно стал частью их судьбы. Знаешь ли ты, читатель, что Л.А. Гордиенко и Л.И. Цинобер до сих пор ездят в Москву домой только на выходные? Почти 30 лет живут они в маленьких семиметровых комнатах нашего общежития. Что, работы с соответствующей зарплатой в Москве найти не смогли? Я просто вижу, как ты, читатель, укоризненно качаешь головой. Действительно, здесь иронизировать неуместно. Люди "вросли в кварц" и уже не могут ему изменить. Я это упомянула только для того, чтобы еще резче подчеркнуть привязанность этих людей. Мне, как и тебе, нравятся эти очень раз¬ные люди. Это красивые люди, и мы по праву ими гордимся. И верим, они еще не раз докажут неисчерпаемые возможности кварца.
В состав ОГС входят еще две лаборатории, о которых мы почти не упоминали прежде. Давайте познакомимся и с ними.
Лабораторию синтеза кальцита сегодня возглавляет кандидат геоло¬го-минералогических наук В.Л. Бородин. Эту фамилию, читатель, мы уже упоминали на страницах нашей книги. Но вернемся в прошлое и еще раз вспомним: В.А. Бородин в 1976 году за свои работы был награж¬ден серебряной медалью и дипломом ВДНХ. Он и В.В. Дронов, работаю¬щий в этой же лаборатории, двое из той десятки молодых ученых, кото¬рые принесли ВНИИСИМС первое место во всесоюзном смотре научно-технического творчества молодых (НТТМ).
Следует напомнить читателю, что один килограмм природного опти¬ческого кальцита стоит порядка 40 тысяч рублей! Не лишне вернуться и еще раз перечитать эпизод, рассказанный Н.И. Андрусенко о том, сколько кальцита приходилось закупать нашей стране в 50-е годы! Возвращаясь к разработкам этой лаборатории, следует сказать, что испы¬тания выращенного ею кальцита в ЛОМО, ГОИ и других организациях показали: выращенное сырье обладает оптическими свойствами гораздо более стабильными, чем  природное. При внедрении этих разработок в промышленность острота проблемы, связанной с кальцитом, будет снята.
Третья лаборатория ОГС — лаборатория поисковых исследований. Она готовит как бы задел на будущее. Руководит лабораторией В.И. Лютин (тоже лауреат ВДНХ и НТТМ). В составе лаборатории несколько человек. Среди них такие известные в нашем институте специалисты, как Л.И. Поткин, научные сотрудники Е.В. Кортунова, В.П. Шванский, В.И. Дикк и другие. Задачи этой лаборатории сложны хотя бы уже потому, что здесь отрицательные результаты получают значительно чаще. Ведь они как бы проверяют перспективы будущих работ. А это уже само по себе непросто. Сегодня лаборатория занимается проблемой син¬теза цинкита, берлинита, иттрий-алюминиевых боратов и других техни¬ческих кристаллов, в которых нуждается акустоэлектроника, оптика и радиотехника. Работам предшествует внимательное изучение огром¬ной научной литературы, оценка перспективности работ, сам процесс синтеза с доведением до разработки полупромышленной технологии. Как видишь, читатель, одно перечисление показывает степень сложности их дел.
Однако предоставим слово специалистам в этой области И.П. Кузь¬миной и В.А. Никитенко. В книге "Окись цинка. Получение и оптиче¬ские свойства" они пишут: "... Область применения окиси цинка, в по¬следнее время значительно расширившаяся, охватывает металлургию, космическую технику, акусто-, микро-, оптоэлектронику, электрофото¬графию, фотокопирование, производство люминофоров, фотоэлементов, аккумуляторных батарей, топливных элементов, катализаторов, детек¬торов газов, изготовление композиционных и полимерных материалов, цементов, стекол, керамики, пигментов и красок.. . ".
Впечатляет, правда?
Казалось бы, все здесь обстоит просто великолепно. Но если ты, чи¬татель, думаешь, что мы в этой книге пишем только о наших  успехах — ты заблуждаешься. У каждой из лабораторий есть свои проблемы и до¬вольно непростые. Давайте, дадим слово В.Е. Хаджи. Что же особенно беспокоит его сегодня?
"К сожалению, в нашей отрасли есть большие упущения, за которые расплачиваемся мы, практики, — Валентин Евстафьевич говорит негром¬ко, словно размышляя вслух, — знаете ли вы, что специалистов по росту кристаллов до сих пор не готовит ни одно учебное заведение страны?! К нам приходят работать физики или химики по образованию. Прихо¬дится тратить очень много времени на их переучивание. Технологов вообще выпускают мало, а в области технологии роста — их нет совсем. Здесь же нужны технические знания и хорошая инженерная подготовка. Никто из приходящих молодых специалистов не может поставить опыт, не знает технологию материалов.
До сих пор у нас в Советском Союзе молодые ученые начинают рабо¬ту на уровне ученичества у крупных специалистов-практиков с азов, а последние не всегда имеют возможности для систематического заня¬тия с молодым специалистом. Мы делаем это урывками.
У нас есть заделы, но понадобятся годы, чтобы все это было запу¬щено в производство. По опыту промышленного внедрения уже разра¬ботанных технологических процессов можно сказать твердо: понадобит¬ся от 10 до 15 лет. Во ВНИИСИМСе необходимо создать участок, изучаю¬щий область применения кристалла, т.е. участок по производству опыт¬ных образцов и заготовок изделий из новых кристаллических материа¬лов, что значительно ускорит их внедрение в элементную базу новой тех¬ники.
Велики потери и при использовании выращенного сырья. Около по¬ловины выращиваемого кварца идет в отходы при изготовлении про¬дукции. Не имея хорошей разделочной технической базы (распиловоч¬ные станки и прочее), потребители кристаллов несут огромные, непроиз¬водительные потери.
Многие ученые не знают экономическую эффективность своих работ и не стремятся ускорить внедрение своих разработок.
Перестройка — это прежде всего гласность и демократия. К сожале¬нию, старый аппарат не способен выдержать этих требований. По ста¬ринке предпочитая кое-что утаивать, он наносит не только идеологичес¬кий, но и экономический вред. Численность персонала управленческого звена ряда отделов — плановый, ОТиЗ, бухгалтерия и прочие — давно пора сократить, введя компьютеризацию. Следует и нам, как Академии наук СССР, проводить тайное голосование при всех выборах, особенно в Ученый совет. Участвовать в выборах должен весь персонал ВНИИСИМС, включая технический. Не следует бояться некомпетентности, технический персонал знает специалистов как личностей. Нужно в корне менять об¬становку, порождающую дела, подобные эпохе застоя.
Нередко молодые специалисты используют свои знания не по назна¬чению, а в той области, где ему сулят выгоды. Хозрасчет осложнил нашу работу в переходный период, однако полагаю, что при гласности и демо¬кратии он ускорит решение тех проблем, от которых впрямую зависит технический прогресс в стране. Это хорошо!
Необходимо также организационно и экономически укрепить ин¬теграцию науки ВНИИСИМС с производством."
Мне хотелось бы, читатель, отметить и еще одно, что меня искренне порадовало: новая система оплаты, по словам В.Е. Хаджи, дает возмож¬ность платить специалисту не за звание, а за его вклад в дело. Резкий, вспыльчивый, противоречивый Валентин Евстафьевич предан кварцу всем сердцем. Его проблемы — это проблемы сегодняшней науки. То, что мешает лично ему, при более пристальном рассмотрении, ока¬зывается, мешает науке в целом. Над этим стоит поразмыслить.
А теперь, читатель, заглянем в отдел физических исследований, возглавляемый профессором М.И. Самойловичем. ОФИ   это коллектив, вооруженный самой современной аппаратурой и самыми современными методами. Здесь проникают в святая святых природы, ведя поиск на уровне атомов и молекул. Одно перечисление методов способно ошело¬мить: диэлектрический, электрический, акустический, электронной микроскопии, рентгеновский, спектроскопия и т.д.
Давай, читатель, более подробно остановимся на одном из этих на¬правлений, ибо, как говорит С.В. Колодиева, кандидат физико-матема¬тических наук, "спектроскопическая школа профессора Самойловича известна довольно широко". Согласись, читатель, это уже кое-что зна¬чит — "школа".
Мы живем фактически в море электричества. Если принять окру¬жающий фон за ноль, то в лабораториях ОФИ ведутся исследования то¬ков, очень крошечных, с цифровыми обозначениями до четырнадцати нулей после запятой. Представляешь, читатель, какая аппаратура сосре¬доточена здесь? Да, ОФИ имеет в своем распоряжении приборы, которые во всем Советском Союзе можно пересчитать по пальцам. Например, американский электронный мост — таких всего два в стране. Конечно, грустно признавать, что все возможности прибора не используются, сегодня он работает на два уровня ниже. Но для полной реализации его возможностей нужно специальное помещение, экранированное от всех внешних воздействий.
Здесь, в ОФИ стараются дать полную характеристику кристаллу, что он собой представляет, как поведет при использовании в той или иной аппаратуре. Скажем, характеристики поляризационные — исследования процесса накопления заряда. С их помощью ученые дают ответ на вопрос об использовании кристалла в конденсаторной технике. Или исследова¬ния пироэлектрических свойств — чувствительности кристалла. Эти крис¬таллы широко применяются в медицинских приборах, где необходима регистрация изменения температуры в долях градуса. Причем ученым приходится не только изучать ту или иную характеристику, физики должны еще и ответить: закономерность или случайность выявлена ими. Разумеется, основные законы физики незыблемы. Но физики-основопо¬ложники не имели возможности работать с реальным кристаллом, и се¬годняшним специалистам-физикам работы хватает. Реальный кристалл многогранен, за последние годы сделано немало дополнений в тех или иных областях физики кристалла.
Трудно говорить о проблемах, которые для меня, как и для боль¬шинства людей, слишком сложны. Поэтому мы перечислим вкратце основные направления работ ОФИ. Сегодня любой выращенный на заво¬де или в институте кристалл обязательно проходит здесь испытания. ОФИ дает ответ на вопрос: хороший или плохой кристалл. Часто опреде¬ляется сфера применения нового кристалла. Изучив все характеристики, специалисты ОФИ могут подсказать нетрадиционное применение того или иного нового минерала. Исследуя физические свойства кристалла, специалисты ОФИ уже сами ставят и используют весь комплекс совре¬менных способов исследований.
В отдел профессора М.И. Самойловича нередко обращаются за кон¬сультацией такие крупные научные организации, как ИКАН, институт геологии Карельской Академии наук и другие. Давай же, читатель, просто назовем ведущих специалистов ОФИ, все они кандидаты наук, все — люди, увлеченные делом и преданные ему. Рассказ о работе каждой из групп требует специальной подготовки: Ю.А. Детчуев возглавляет группу исследований полупроводниковых алмазов, С.В. Колодиева возглавляет группу исследований диэлектрических и электрических характеристик, А.А. Фотченков — группу акустических измерений, И. П. Хаджи и В.Г. Балакирев — группу электронной микроскопии. Рентгеновскими исследованиями руководит Л.И. Цинобер, за спектро¬скопию ответствен А.И. Новожилов. Возглавляет этот коллектив человек, умеющий видеть перспективы, ориентировать и направлять работу отдела так, что ОФИ сегодня работает на самом современном мировом уровне, — Михаил Исаакович Самойлович, один из самых блес¬тящих специалистов ВНИИСИМС, которыми мы по справедливости гордимся.
Кстати, читатель, такие сложные исследования, такая огромная точ¬ность еще не предел. Да-да! Чем совершеннее будут выращенные нашими синтетиками кристаллы, тем более точных исследований они потребуют.
Я смотрю на Светлану Васильевну Колодиеву, связавшую свою жизнь с нашим ВНИИСИМС сразу после окончания института, и вспоми¬наю голос одной из рабочих: "Грязь была дикая. Добраться до корпуса сложно, и Свету муж нес через наше болото на руках". Невысокая жен¬щина с очаровательной улыбкой — и комната, заставленная сверхслож¬ной аппаратурой!... Задаю вопрос, — знаю, глупый! — но не могу удержаться.
— И вы во всем этом разбираетесь?!
Слышу невольный смешок ее подчиненных. Светлана Васильевна улыбается:
— К сожалению, мы их не используем полностью, нет возможности... Из разговоров в отделе выявляются еще некоторые детали. Оказы¬вается, Михаил Исаакович Самойлович, несмотря на занятость, ухитряется не только внимательно следить за развитием работ в своей области, но и приглашать прочитать неофициальные лекции наиболее интересных ученых! Таким образом, отдел великолепно информирован обо всех наибо¬лее интересных работах, ведущихся в стране. Воистину, ученые самые загадочные люди!
Хочется сообщить еще один штрих. Одно время И.М. Самойлович был заведующим отделом высоких давлений. За короткое время пре¬бывания на этой должности он сумел сконцентрировать силы отдела и создать из разобщенных групп прочный коллектив. Самойлович — при¬рожденный лидер. Одно из его качеств известно даже тем, кто по работе с Михаилом Исааковичем не сталкивается: "гоняет" он своих жутко, но из года в год сотрудники у него защищают кандидатские диссерта¬ции. Элегантный, подтянутый, красивый (не будем бояться этого слова!) Михаил Исаакович за внешней мягкостью скрывает жесткость и эруди¬цию ученого эпохи НТР.
В этом отделе работает сегодня Леонид Иосифович Цинобер, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР. Интерес к личности этого человека достаточно высок. Поэтому дадим слово ему самому:
"Последние годы я по-прежнему в основном занимаюсь кварцем. Тема эта неисчерпаема как в научном, так и в прикладном смысле. Мое глубокое убеждение, что, занимаясь различными кристаллами, технологи и физики недостаточно уделяют внимания проблеме связи кристаллической структуры (как совершенной, так и дефектной) и свойств данного кристалла. Если прибегнуть к образному сравнению, то это вроде того, как жить в большом и достаточно сложно устроенном доме и не знать досконально его устройства. Пока исследователи крис¬таллов имеют дело с относительно просто устроенными объектами (так называемыми модельными веществами — ; -железо, MgCl и некоторыми другими), эти проблемы не стоят особенно остро: струк¬тура кристалла слишком проста. Но уже такие вещества, как алмаз, а тем более — кварц, имеют значительно более сложную кристаллическую структуру. А без ее досконального знания нельзя не только понимать наблюдаемые свойства, но и эффективно и оптимально их использовать.
Таким образом, в основном я занимаюсь рассмотрением проблемы, которая коротко может быть сформулирована как взаимосвязь реаль¬ной структуры и различных физических свойств кристаллов кварца. Более конкретно это:
1) структура ;-кварца и особенности роста кристаллов этого мине¬рала из водных растворов;
2) структура кварца и его оптические характеристики;
3) структура и некоторые механические (упругие) характеристики кварца.
Особенно много времени было отдано проблеме двойникования кварца. В связи с особенностями его кристаллической структуры име¬ются два типа двойников по бразильскому и дофинейскому законам. Первый из них —это двойник ростового происхождения и поэтому было интересно рассмотреть особенности формирования этих двойников. Удалось построить модель бразильской двойниковой границы и из этой структурной модели понять такие особенности- локализации и формы бразильских двойников, в которых также возможно прогнозировать условия, способствующие их формированию и, следовательно, парамет¬ры, которых следует "избегать", если нашей целью является получение совершенных монокристаллов кварца. В этой работе я достаточно плодо¬творно сотрудничал и с синтетиками (особенно с Л.А. Гордиенко), и с физиками: В.Г. Балакиревым (электронная микроскопия), Л.Д. Белименко и Г.С. Поликаниной (рентгеновские методы).
Второй тип двойников — дофинейский образуется в кристалле или в результате x > z перехода кварца, или под действием механических напряжений. Исследование природы этих двойников чрезвычайно важно с двух точек зрения: а) для выбора оптимальных условий механической обработки кристаллов кварца и подбора таких условий, чтобы эти двой¬ники не образовывались, и б) учета возможностей и опасности их обра¬зования в механических работающих пьезокварцевых элементах.
Исследованием именно этих интереснейших образований 'я и занят в основном в последнее время. Недавно мне удалось получить совместно с научными сотрудниками из Ижевского академического института интересный результат по секториальному механизму "захвата" структур¬ной примеси алюминия и щелочей при росте кристаллов синтетического кварца. Как известно, именно эти элементы являются основной струк¬турной примесью в кварце, мешающей эффективному использованию его в целом ряде современных технических устройств. Эти работы как бы дополняют мои наблюдения в этой области, выполненные еще много лет тому назад при изучении секториального строения синтетического кварца.
Кроме вышесказанного я постоянно занимаюсь, если можно так ска¬зать, "кристаллографическими" консультациями по новым кристаллам, выращиваемым во ВНИИСИМСе, таким, как берлинит, гранат и ряд других (как для завода, так и для института)".
Леонид Иосифович улыбается.. . Я невольно вспоминаю его рас¬сказ: 1943 год, переправа через Днепр, прижатые автоматным огнем на пляже армейские части. Его нерешительный доклад сержанту:
— Кажется, я ранен.. .
— Ты счастливый. Если доживешь до заката, ночью тебя перепра¬вят ...
Врезавшуюся в его память операционную в часовне, где распахнуты двери на четыре стороны света и тот физически ощутимый простор.. . Ученый нашей эпохи, нашего времени. .. Он очень хорошо читает по па¬мяти Твардовского. Может потому, что "переправа, переправа, берег ле¬вый, берег правый. . . " впечатана в его память собственным ранением и смертью друга Миши, не успевшего добежать до пляжа.. .
Мирная гвардия, говорим мы. Но давайте вспомним и то, что эта гвардия — военное поколение, У Леонида Иосифовича Цинобера нет военных наград, только две нашивки за ранения, и две премии: Ленин¬ская и Государственная.
Так уж повелось, что, рассказывая о том или ином отделе, мы не¬вольно более подробно останавливаемся на культурном уровне его сот¬рудников. Это не удивительно: если об их работе зачастую говорить трудно именно из-за ее специфики, то об их общественной деятельности говорить проще в силу доступности.
В нашем городе хорошо известен физик ОФИ В.С. Коваленко. Вла¬димир Семенович не просто пишет стихи, публикуемые в городских и областных газетах, но и является, говоря языком социологов, лиде¬ром современной культурной жизни Александрова. Слава цветаевских праздников давно перешагнула пределы Владимирской области, а орга¬низатором и вдохновителем этих праздников является именно Владимир Семенович. На эти праздники приезжают люди из разных уголков Совет¬ского Союза. Дань уважения Александрову за такое важное духов¬ное возрождение отдали почти все крупные периодические издания страны.
     Коваленко Владимир Семенович, 19.11.1941 г., поселок Исбаскент Андижанской области Узбекистана. Старший научный сотрудник ВНИИСИМС.
     После  школы в 1958 г. поступил на заочное отделение Томского политехнического института и пошел работать токарем на завод «Электромотор». В 1961-1964 гг. служил в рядах Советской Армии. После демобилизации поступает в Московский государственный университет на кафедру кристаллографии и кристаллохимии, в 1969 год заканчивает с красным дипломом. Его дипломная работа о расшифровке кристаллических структур опубликована в Докладах АН СССР и в 1970 году заслужила медаль за лучшую студенческую работу. После окончания был приглашен во ВНИИСИМС в ОФИ (отдел физических исследований), с тем, чтобы организовать и наладить рентгенографические исследования природных и выращиваемых минералов, что он сумел организовать. Старший научный сотрудник Коваленко В.С. имеет 7 авторских свидетельств и более 50 печатных работ, репутация его, как специалиста, безукоризненна. Участник всесоюзных совещаний, материалы исследований публиковались в Докладах АН СССР и технических журналах типа «Кристаллография», «Кристаллофизика» и т.д.
     Однако в городе Александрове и далеко за его пределами В.С.Коваленко известен как литературный и общественный деятель, немало способствовавший тому, чтобы наш город стал известен. С детства, общаясь с репрессированными деятелями культуры, он узнал и полюбил русскую поэзию серебряного века (запретную на те годы). Начал пробовать писать стихи и первые газетные публикации  его стихов появились, когда он заканчивал школу. Оказавшись в Александрове, он начал большую лекционную работу, рассказывая о поэзии М.Цветаевой. Несмотря на гнев официальных лиц, лекции вызывают живой интерес и отклик.  Вокруг него формируются люди, которым небезразлична судьба поэта. На сегодня начатое им дело выросло в знаменитые Цветаевские праздники. Он организует фонд для создания музея, на его призыв в Александров на первые полуофициальные Цветаевские праздники поехала культурная элита СССР, писатели и актеры, режиссеры и художники, певцы и поэты вносили свой вклад в это святое дело. Со всего бывшего СССР на Цветаевские праздники начали приезжать люди.
      В.С.Коваленко и его сподвижники организовали реставрацию домика 1850-тых годов, где снимала квартиру М.Цветаева. Они отыскали реставраторов по деревянному зодчеству прошлого века. В.С.Коваленко удалось сформировать сегодняшнее культурное лицо города, воспитать определенную среду людей, для которых культурное наследие прошлого перестало быть пустым звуком.
Как видишь, читатель, давний спор "физиков и лириков" во ВНИИСИМСе решен в пользу синтеза, и, как всегда, на самом высоком уровне. Современный ученый не просто в ладах с поэзией, а, как в дан¬ном случае, поэзия составляет часть его жизни. Во влиянии на уровень культуры Александрова роль ВНИИСИМСа переоценить невозможно. Я не раз наблюдала, как затихает аудитория, когда читает стихи Пушки¬на Л.И. Цинобер. Казалось бы хрестоматийно привычные строки... Но как современно, как живо звучат они в устах нашего известного учено¬го, обретая пушкинскую первозданную свежесть и сочность!
Сегодня без этих двух специалистов ВНИИСИМСа не может иметь должного уровня ни одно культурное начинание города. В.С. Коваленко часто просят выступить с чтением собственных стихотворений, как поэта его любят и уважают все поклонники поэзии. Ежегодны стали и творчес¬кие отчеты — выступления Владимира Семеновича в центральной город¬ской библиотеке.
Должна сказать, читатель, что мне не раз приходилось слышать из уст разных людей такие слова: "ВНИИСИМС — это творческая интелли¬генция". Мы с тобой лишь мельком упоминали ту или иную фамилию и сложность производимых работ. И почти не говорили, что вся эта рабо¬та творческая. Подразумевалось: что же говорить прописные истины?! Действительно, может ли институт с мировым именем не иметь высокий уровень и духовный?! Тем не менее, приятно подчеркнуть огромную степень культурного влияния ВНИИСИМС. Если спортивная слава наше¬го института, в силу ранее названных причин, несколько поблекла, то значительно возросла слава ВНИИСИМСа как организации, где работа¬ют яркие и разносторонне одаренные люди.
Конечно, человек посторонний вправе сказать: "А какое отноше¬ние это имеет к теме данной книги?" Ну что ж, я готова ответить: сейчас, когда правительство подняли на должный уровень вопросы культурного развития народа, мы можем с гордостью констатировать еще одно достоинство ВН ИИСИМС, ему изначально присущее.
Отдел высоких давлений располагается в следующем корпусе, по-прежнему называемом КВЦ. Сегодня его возглавляет Н.Г. Санжарлинский. В 1975 году он и Б.И. Заднепровский стали лауреатами НТТМ-75 ВДНХ СССР за работу "Выращивание синтетических алмазов марки САМ". В том году комсомольская организация института за активное участие в научно-техническом творчестве молодых была отмечена дипло¬мом ЦК ВЛКСМ, Главного комитета ВДНХ, Всесоюзного совета НТО и ЦК ВОИР за лучшую постановку рационализаторской работы. Об алма¬зах мы с тобой, читатель, на страницах этой книги упоминали не раз. Поэтому сегодня просто уточним, чем же отличаются работы наших уче¬ных от работ других институтов, работающих в этом направлении. Разработкой технологии производства высококачественных алмазов для бурового оборудования и камнеобрабатывающей промышленности зани¬маются почти все институты этого направления. Здесь мы не можем похвалиться чем-то особенным, хотя научные достижения наших ученых стоят на самом передовом уровне. Но есть у ОВД направление работ, в которых ВНИИСИМС, безусловно, является пионером. Вот о нем-то мы и расскажем.
Видишь ли, читатель, история синтеза кварца и успехи в этой области постоянно являются образцом работы для молодых ученых ВНИИСИМС. Нет ничего странного, что они пытаются довести свои разработки до столь же высокого уровня. Вот и ученые ВД, занимаясь выращиванием технического алмаза для абразивной промышленности, невольно заин¬тересовались и иным направлением: выращиванием полупроводниковых алмазов для радиоэлектроники. Сегодня используемые в радиотехнике технические кристаллы кремния и германия работают в определенном температурном интервале, не превышающем 50—70° С.  Если превысить этот уровень, прибор выходит из строя, начинает "врать". Разработанные же в лаборатории полупроводниковые алмазы сохраняют свои свойства до температур 400—450 °С. Такие алмазы в лаборатории получены.
Разумеется, процесс технологии синтеза еще далек от совершенства. По сравнению с синтезом кварца, он стоит в самом начале пути. Однако работы эти очень перспективны и у них большое будущее. Кроме того, повторюсь еще раз, наш ОВД является пионером этого направления. Непосредственно тему полупроводниковых алмазов сегодня ведет кандидат физико-математических наук В.А. Лаптев.
Выращивание алмаза ведется по двум направлениям: спонтанной кристаллизации и выращивания на затравках. Кроме того, всегда был трудоемок процесс обогащения полученного алмаза.
Пожалуй, на этом стоит остановиться несколько подробнее. Преж¬ний метод обогащения получаемых алмазов имел не только большие отходы, но и вредные испарения, приводившие к износу механиз¬мов. Не думай, читатель, что это было только у нас. Так было во всех лабораториях, связанных с синтезом камня. Однажды у нас обломилась труба, выводящая отходы. Производство было закрыто. Требовалось быстро решить возникшую проблему. Юрий Михайлович Путилин создал группу из двух человек: В.П. Дунина и Н.И. Петровой. Руководил ими он сам. Надо подчеркнуть, что проблема была решена за три месяца, от идеи до внедрения прошел минимально короткий срок. Сегодня разработанный и запатентованный солевой метод обогащения внедрен во всех других организациях, занимающихся синтезом алмазов и изго¬товлением из него алмазного инструмента.
Разработка лаборатории ВД принципиально новая, с помощью замк¬нутой системы отходы доводятся до таких кондиций, когда их слив становится безвреден для окружающей среды. Кандидатская диссертация Н.И. Петровой, в которой эта технологическая система хорошо обоснова¬на и разработана как наиболее экономически чистая, является вкладом нашего института в развитие целой отрасли.
Ведутся в лаборатории и работы поискового характера по получению керамики на основе природного и синтетического сырья — муллита, алмаза, фторфлогопита и пр. Это направление возглавляет кандидат химических наук В.А. Муханов. Разработки отдела передаются на учас¬ток № 3, где под руководством начальника участка В. Хвана быстро опробуются и проверяются в полупромышленных условиях.
А буровые коронки, камнеобрабатывающая промышленность? Неужели эти проблемы отошли на второй план? Конечно же, нет. Напро¬тив, сегодня отдел занимается ими предельно углубленно и ведет это направление кандидат физико-математических наук Н.Г. Санжарлинский. Будут наши коронки вгрызаться в земную твердь, преодолевая самые твердые породы.
У нас с тобой, читатель, остался один отдел, на который мы собира¬лись обратить твое внимание,— это отдел расплавных методов кристал¬лизации. Сегодня он делится на три лаборатории: синтеза слюды, синтеза кристаллов и синтеза волокнистых минералов. Давай начнем знаком¬ство со слюды, о которой мы не раз говорили.
Сегодня для увеличения размеров пластин требуется новое кристал¬лизационное оборудование, работающее на давлениях в (1— 2)-107 Па. В стране есть оно, но институт им не располагает. Поэтому проблема синтеза крупнопластинчатой слюды на сегодня в нашем институте пол¬ностью еще не решена, по синтезу мелкокристаллических слюд продол¬жают работу В.П. Голенко и Е.В. Полянский.
Вторая лаборатория - синтеза волокнистых минералов — занимает¬ся двумя минералами, внедрение технологий которых принято межве¬домственной комиссией. Это фторасбест и муллит. Надо сказать, что это первые в стране опытно-промышленные технологии. Ведут исследо¬вания в этом направлении Е.В. Полянский и В.Г. Яроцкий.
Для большинства людей выращиваемые в этой лаборатории материа¬лы не очень знакомы. Давай же, читатель, заглянем в книгу "Фторфлогопит и материалы на его основе" (М., Недра, 1984 г.): "Фторфлогопит — уникальный материал, не имеющий равных среди природных мате¬риалов. Он обладает редким сочетанием таких свойств, как высокая нагревостойкость (до 900° С), устойчивость при резких перепадах темпе¬ратур, прозрачность в широком интервале светового спектра, незначи¬тельное газоотделение при высоких температурах в вакууме, низкие диэлектрические потери, высокое объемное и поверхностное сопротив¬ление, способность сохранять изоляционные свойства в условиях разно¬го облучения и др.".
Насущная необходимость промышленности в новом материале те¬перь у нас не будет вызывать удивления. Тем более понятными стано¬вятся усилия, направляемые специалистами отдела на решение этой задачи.
Третья лаборатория — синтеза кристаллов, один из которых гранат. Сегодня тему синтеза технических кристаллов ведет С.А. Смирнова. В лаборатории преимущественно высококвалифицированные рабочие, такие, как аппаратчики по выращиванию кристаллов Г.А. Кокорин, В.П. Андреев и их товарищи. Постоянен и операторский состав, многие здесь работают не менее 10—15 лет. Это уже специалисты такого уровня, что, как говорит Софья Александровна: "Когда дежурят Е.С. Тарасо¬ва, Т.М. Чибисова — можно спать спокойно".
Технический кристалл — камень будущего. Он обладает многими осо¬быми свойствами. Например, выдерживает высокие температуры, способен отмечать ионизирующее излучение и прочее. Сегодня спрос на технические кристаллы быстро растет. Экраны приборов, изготовлен¬ные из этих кристаллов, передают более четкое и более контрастное изобра¬жение. Разумеется, пока кристалл дорог и его задействовали только для редкой и высокоточной аппаратуры.
Следует напомнить читателю ряд разработок этой группы: здесь выращены полихромные кристаллы (например, опалесцирующий фианит — имитация алмаза), монокристаллы гематита, тулия, молибдаты — кристаллы с лазерными свойствами. Сегодня ученые сосредоточены на разработках кристаллов с четко заданными свойствами.
Отдел расплавных методов кристаллизации работает в самом непо¬средственном контакте с цехом № 8, где апробируются разработки отде¬ла. Начальник цеха И.И. Красов и технолог Л.С. Новожилова не только быстро проводят внедрения, но и зачастую являются соавторами тем. Надо сказать, что этот цех воистину опытно-экспериментальный. Отсюда поступали ювелирные гранаты, бусы, которые нашли большой спрос среди населения; асбест, слюда, здесь же сейчас идет внедрение малахита.
Читатель, мы уже перешли на завод. Так, давай же войдем в самые главные наши цеха. И начнем — с первого, с самого старого и самого
ОСНОВНОГО;
С 1979 года, когда был пущен в строй корпус оптического кварца, одно время у нас были два участка № 1 и № 10. Но вскоре их объединили в один цех № 1.
Читатель хорошо знаком с работой этого цеха и его работниками. Поэтому сейчас мы избираем новую форму сегодняшней встречи с работ¬никами цеха. Будем не просто знакомиться с ними, а попробуем посмот¬реть на цех их глазами.
Начнем по порядку, с руководства. Должность начальника цеха се¬годня занимает Павел Федорович Булавин. После того, как З.А. Зуева в 1974 году ушла, вернее, вернулась в технологи, цеху долго не везло на руководителей — часто менялись. А ведь этот цех главный по стои¬мости основных капитальных вложений; здесь работают сотни лю¬дей. П.Ф. Булавину, до этого работавшему в службе Главного конт¬ролера, вступать в должность пришлось, как говорится, с ходу. Но, по мнению рабочих, человек этот на своем месте. Говорит Г.Л. Старостина: "Уже ходят слухи, что ему предложили другое, более хорошее место. Правда, говорят, он отказался. Но это очень тревожит. Хотелось бы, что¬бы он удержался у нас надолго, С ним можно работать и работать хоро¬шо. Он соответствует требованиям времени, это хороший руководи¬тель" ... Что ж, читатель, нам с тобой остается только порадоваться: если, соответственно духу времени, начнут рабочие выбирать руково¬дителя, Павлу Федоровичу — как видишь! — доверие уже оказано.
Начальник участка по управлению технологическими процессами — Г.М. Мазаев. Человек этот, когда-то присутствовавший на нашем сти¬хийном митинге по поводу первых выращенных кристаллов, давно уже стал заводчанином. Работая на заводе, он окончил вначале техникум, а затем и институт, потому и знает наши заводские плюсы и минусы на собственном опыте. Любопытно, какими качествами, по его мнению, должен обладать руководитель сегодняшнего типа? Итак, слово Г.М. Мазаеву:
"... Обращая взгляд на пройденный путь, я могу сказать, что ру¬ководителем быть не просто. В начальный момент ему необходимо обра¬щаться к старым рабочим, к тем, кто уже знает работу. Он начинает вхождение в дело с нуля. Тот, кто начинает с утверждения "я — началь¬ник", долго не проработает. Когда-то Симонов, Голиков — начинали с нуля. Спрашивать было не у кого, учились друг у друга. Шел обмен информацией, объединялись усилия для решения многих проблем.
Вторая необходимая черта — разбираться в людях, расти со време¬нем. Уметь выслушивать, благодарить и принимать на себя ответствен¬ность за решение. Если ты однажды грубо отмел чье-то мнение, к тебе больше никто не подойдет. Если есть здоровье и силы, руководитель обязан отстаивать и спортивную честь своего участка. Это имеет вдохнов¬ляющее значение, да и способствует сплочению коллектива... С 1981 го¬да, когда объединили цех, вечеров уже нет. Молодежь, работающая на разных участках, в большинстве друг друга не знает. Вечера нужны для сближения коллектива, причем с тематическим уклоном на жизненные проблемы. Как коммунист и как руководитель участка я вижу, что сплоченный коллектив, имеющий богатую общественную жизнь, лучше и продуктивнее работает. Никогда не боялся чужой инициативы, пока хватало здоровья, поддерживал, как мог. Все, что говорилось на послед¬нем съезде партии, я, можно сказать, своей жизнью проверил и полно¬стью согласен. Коллектив и после окончания рабочего дня должен оста¬ваться коллективом с общими не только рабочими, но и духовными потребностями!"
Согласись, читатель, что этот монолог Геннадия Михайловича Мазаева стоит того, чтобы его привести здесь полностью. Под ним подпишутся многие из наших руководителей, пришедшие рядовыми работниками и сегодня возглавившие те или иные участки.
Сейчас на участке Мазаева только операторами работает 10—12 чело¬век. "Раньше было 20. Люди уезжали, а мы и меньшим составом делали ту же работу! Потихоньку нам урезали штаты, устанавливали новые нор¬мы труда, а наша производительность все росла... ", - это слова одной из наших операторов Н.А. Буланцевой, ее рабочий стаж на нашем заводе 30 лет. Рядом работают Л.С. Синева, З.П. Дулова, И.К. Парфенова, К.Н. Веретенникова — наши старые кадровые операторы, милые славные женщины, отдавшие работе не только руки, но и сердце. А ведь работа по-прежнему — непрерывный график. И выходные и праздники часто для них — увы! — превращаются в рабочие дни. Да и может ли быть привлекательным делом смотреть и записывать показания приборов? Что здесь хорошего?
"Работа у нас интересная, — возражает мне Зинаида Петровна Дуло¬ва. — Вот вводишь сосуд: такая махина и послушна тебе! Когда сосуд чувствуешь — очень интересно работать! Ведешь его по графику — глав¬ное из графика не выпустить... Один и тот же цикл никогда не удается повторить. Он — индивидуален... Приятно думать, что мы имеем отно¬шение к этим крупным, светлым, прозрачным кристаллам, снимаемым с "ИШа"... Их даже приятно потрогать, а знать, что твой труд способ¬ствовал их рождению — разве это словами передашь?!.. . По-моему, так во всем надо: полюбил — и навсегда... Здесь на нашем заводе рабо¬тал мой муж, здесь — дочь. Так что ВНИИСИМС не просто место, где мы работаем, это наша биография".
Кстати, дочь Зинаиды Петровны с 1979 года работает в цехе №2 и уже пытается убедить мать, что ее работа лучше. "Но, — как смеется Зинаида Петровна, — видно это уже в крови: мы — однолюбы. Никто из первых не изменил. Препараторы, технологи, электрики — пригля¬дитесь, это те же люди. Даже сменив иногда профессии, они тут же, на своем родном заводе!"
Здесь, на пульте, люди ходят в белых халатах. Еженедельно проводят уборку и осмотр помещений. Уборщицу к сосудам не допускают. Все, что необходимо, делают сами.
"На моих глазах проходит жизнь моих коллег, — говорит Людмила Сергеевна Синева. — Вот Валентин Афиногенович Демчук. Пришел элект¬риком, теперь — сменный инженер. Это лучший из наших сменных... У нас вообще смены хорошие... Сейчас наш пульт ушел в тень. Как ни странно, это произошло потому, что работа наша налажена, и ни у кого не вызывает опасения возможности срыва или подозрения, что кто-то будет плохо работать. Так оно и есть, мы пришли так давно, что все вокруг стало нашим родным вторым домом. И пока мы на рабочем месте, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы в нашем втором доме был порядок и спокойствие".
"От ответственности оператора зависит все. Зарядчики завесили, опрессовщики закрыли и сдали, а мы ведем цикл иногда несколько месяцев", — продолжает разговор Мария Сергеевна Демчук.
"Работа у нас — гляди в оба. Чуть что, звони сразу же или беги в другое здание выключать или перекрывать сосуд. И жди, пока придут техники и разберутся, что к чему", — вступает в беседу Альбина Гаври¬ловна Антонова.
Можно ли сказать лучше о своей работе, чем говорят эти операторы? Давай же, совершая путешествие по цеху, и дальше предоставлять слово нашим ветеранам. Они и есть та главная драгоценность, которой мы справедливо гордимся. Их верой, их руками создается наша слава. Спа¬сибо им, что они есть, что, однажды переступив порог проходной, ни разу не помыслили о бегстве, деля с заводом беды и радости. И их законное право самим говорить о своей профессии. Мы встретились с оператора¬ми, теперь перейдем к зарядчицам сосудов. Сегодня их 12 человек. Руководит здесь Зоя Александровна Кондаева, бригадир — Галина Леонидовна Старостина. Обе наши старые знакомые. Впрочем, здесь много наших знакомых. В чем заключается их работа, говорит за себя их профессия.
"Численность людей сокращалась, производительность труда росла. Становилось ясно, что благодаря опыту мы и в меньшем составе справ¬ляемся с объемом работ. Теперь у нас висят графики зарядки сосудов... Утром приходим, на график взглянули и начинаем планировать рабочий день так, чтобы уложиться четко по времени. За годы работы я все так изучила, что с закрытыми глазами могу работать, - отвечает Галина Ивановна Каленова, зарядчица с 25-летним стажем, - работать было интересно с самого начала: все затравочки переглядишь, перещупаешь. Когда кристаллы снимаешь — и тут все пересмотришь. Ходили в распи¬ловку, смотрели, как их режут, шлифуют. А уж изделия наши получше всякого домашнего хрусталя!"
"Если вначале даже затравку взять и проволочку продеть было труд¬но, то теперь есть уже опыт, который продолжает накапливаться, — продолжает беседу Г.Л. Старостина. — ... Мы не только моем, готовим сосуды, заливаем и завешиваем, мы еще снимаем продукцию, взвешива¬ем и отдаем в ОТК на разбраковку."
Читатель, ты думаешь, эти женщины хвалятся? Ни чуть! Они говорят о деле, за которое искренне болеют. Им приходится трудиться физически и очень много. Они любят свою работу, потому и спрашивают с руко¬водителей. Давай-ка, вслушаемся в их проблемы, они тоже рабочие, заводские.
"Никто специально тормозить работу не будет, однако же палки в колеса попадают часто, — задумчиво говорит Галина Петровна Агафо¬нова, — сегодня у нас одна электрокара. А там сломалась кран-балка. Нам шихту загружать, а ее ни поднять, ни подвезти возможности нет. Идет простой сосуда. Не важно, что мы на окладе, это наше дело, наша работа, мы переживаем за нее. Давно уже цеху нужна своя машина. Или на базу за химикатами придешь, а кладовщика нет, в институт ушел. Ждешь.. . Хочется работать хорошо, в полную силу. Это наш завод и успехи его нам дороги. ... Я вспоминаю свое первое знакомство с ин¬ститутом, заочное, когда я слушала об успехах и неудачах и удивлялась: как они все близко принимают к сердцу! Сегодня это же происходит со мной... И мне хочется, чтобы у нас было еще лучше, еще сильнее, еще красивее.. . "
Рабочая инициатива? Перестройка? Не-ет! Это у них в крови, это всегда было и есть. Они слишком любят свое дело, чтобы спокойно относиться к любому, даже самому мелкому, просчету! Они думают о будущем. Всего год назад им поставили шихтомойку. И хотя засыпать и отсыпать приходится по-прежнему вручную, она изрядно облегчила работу. Но есть еще одна их беда: проблема с дистиллированной водой. Мы ее получаем с завода им. 50-летия СССР. Тут задета и гордость заводчан: как же так, позднее нас отстроились и имеют воду, да еще продают?!
"Душа болит смотреть на наше положение с этой водой, — признает¬ся Г.П. Агафонова. — Да и сам способ заливки до сих пор тот, какой ис¬пользовался, когда я пришла работать —дедовский!"
Ну что ж, товарищи руководители, стоит подумать над проблема¬ми, которые ставит наш ветеран труда. Тем более, что характер наших заводчан гордый, они ни в чем уступать соседям не привыкли. А тут... Мы же этому заводу-соседу помогали строиться, когда после долгой за¬минки работы были возобновлены! Обходили его по всем параметрам и вдруг — у него дистиллированную воду берем! Пожалуй, понять зарядчиц можно!
Кстати, читатель, а ты заметил: "хоть мы и на окладе, а обидно"?! Ну скажи после этого, что у нас на заводе люди не по коммунистически мыслят! Опять же по поводу инициативы снизу — как сейчас партия призывает: да у нас она всегда была и будет! На том стоим!
Знаешь, читатель, я представляю страницы нашей будущей "Книги трудовой славы". Под фотографиями мы обязательно сделаем не тра¬фаретные подписи, а напишем мысли, предложения наших героев. Каки¬ми они видят свой завод в будущем, что хотят от него. Эта "Книга" будет эстафетой поколений. Не зря же и дочь Г.Л. Старостиной пришла тоже на наш завод. Чувствуешь, у нас уже есть свои династии.
Так, "почему у соседей вода есть, а у нас нет? Ведь у нас на воде все держится!" — вопрос Галины Леонидовны требует ответа.
Раз в году у зарядчиц проходит учеба. На занятиях, которые вели и ведут инженеры-технологи Ю.А. Белякова, В.Н. Сальникова, Е.Г. Сопелева, им объясняют весь процесс выращивания кварца, его основные свойства. Слушательницы эти внимательные, вопросы задают сложные. Процесс накопления опыта продолжается.
У нас привыкли, что завод может все. И что греха таить: не балуем мы наших ветеранов какими-нибудь особыми льготами. Не привыкли и они что-то требовать для себя лично, Может, выгляди они постарше, поизмученнее, лучше бы им жилось. Но они такие, какие есть: подтяну¬тые, отнюдь не похожие на старух или стариков, выдержанные, улыбчи¬вые. .. И мы забываем, что они — ветераны! Пусть меня упрекают в пристрастии, но мы вправе гордиться такими людьми. Можно приоб¬рести самое современное оборудование, построить самые сверхсовремен¬ные корпуса, но если там не будет людей, подобных нашим, — грош всему цена. Дело живет человеком. Кристаллы кварца прекрасны, и пре¬красны люди, которые их выращивают.
Инженером-технологом, мастером в новом корпусе работает Ю.А. Бочаров. Должность эта соответствует прежнему сменному инже¬неру. Он тоже начинал работать в 1959 году. Здесь же окончил вечернюю школу, а потом и радиотехникум. Как многие заводчане, рос вместе с заводом. Сегодня он отвечает за смену. В смене обычно 4—5 человек, состоящих из одного электрика и операторов. И десятки сосудов в ре¬жиме, безостановочная технология, отсутствие постоянных выходных и праздников. "Сейчас в смене у меня, фактически, мои дети работают... Сложно совместить интересы 18-, 30- и 50-летних людей, Попробуй-ка, собери их вместе на какое-то мероприятие. Одним дискотека нужна, вторых забота о внуках одолевает. И все-таки девочки, когда-то 18-лет¬ними пришедшие на пульт, для нас так и остались девочками, хотя им уже скоро на пенсию. Они сохранили то же отношение к работе, тот внут¬ренний огонь... 27 лет работаю я на нашем заводе. Я — постоянный его кадровый рабочий. Было время — копал кессоны, ставил сосуды, здания... С 1962 года перешел на обслуживание сосудов высокого давления. Это мой второй дом. Я сам его создавал, и сам веду обслу¬живание поставленных сосудов", — говорит Ю.А. Бочаров.
Чувствуешь, читатель, сколько рабочей гордости в словах Юрия Алексеевича? Еще бы... В его памяти сохранилось много эпизодов и грустных, и веселых. Вот один из того давнего времени, когда еще был наш завод крохотным и располагался на болоте: "... Мы делали замеры на "ИШ" и, выжидая пока данные стабилизируются, вышли на солнышко. Ждем. На наших глазах работницы цеха собирают на нашей территории металлолом. Как раз напротив нас — четыре женщины. Надо сказать, что тогда тяжелых крышек для канализационных люков не было. Часто их прикрывали листами железа. И вот Надя Буланцева видит такой лист, берет его двумя руками, закрывая себе обзор, делает шаг вперед и... исчезает! Спокойно лежит лист. Отрешенно смотрит на него Бирюкова. Все это происходит у меня на глазах. Я подскочил, лист от¬бросил, а она, на ее счастье, руками за край колодца ухватилась, Я ее за руки выхватил из колодца, кто-то кричит: "Носилки!" Надя в ужасе: "Не надо носилок, мне еще хуже будет!!!" ... Ну, я ее на руках до мед¬пункта и донес! Отделалась больше испугом да ушибами... "
Комсомольская юность, как по-разному запечатлевается она в памя¬ти. О чем говорит нам этот крохотный эпизод? Современник упрекнет: "Сколько нарушений техники безопасности" или "сколько же было у них хлама на территории... " Но мы с тобой, читатель, увидим другое: их молодость, их желание навести порядок даже на этой болотистой (помнишь, по колено проваливались?) территории. Радость Нади Буланцевой: кусок железа — как он пригодится в цехе!
Когда мы идем по твердому асфальту, мы не должны забывать: он лег на прошлое. Но он еще и плоскость, на которую ляжет будущее. Поэтому и звучат естественно слова Зои Андреевны Григорьевой: "Вхо¬жу в цех — все родное, теплое, пусть и старый он. Люди работают — каждая болячка каждого человека тебе близка. Все свои, близкие. Надя Буланцева, Галя Старостина.,. На пенсию ушли Галя Агафонова, Вера Евдокимова, Клавдия Андреевна Зуева.. , Тут особо о каждой говорить хочется".
К.А. Зуева и сегодня работает тут же. Заглянем к ней, в технологиче¬ское бюро цеха: "Уже четвертый год я на пенсии. Можно было бы подыс¬кать рабочую должность, чтобы получать полностью пенсию, Но я люблю свою работу, я не могу уйти. Мне страшно представить, что однажды придется расстаться с цехом... Видимо, бывает для человека единствен¬ное место, единственная работа, которая каждый день проверяет чело¬века на качество, требуя ума и сердца. Я срослась с моим цехом, моим заводом всеми корнями, которые даются человеку. Высшее человечес¬кое счастье: с радостью идти на работу и с радостью — домой. Так вот: мне оно дано жизнью".
Знаешь, читатель, я невольно восхищаюсь этим простым определе¬нием счастья. Найти себя, найти свое дело и собственными руками строить свое будущее. При жизни видеть, как крепнет и заслуживает все большего уважения дело, которому ты посвятил жизнь.
Я знаю, меня могут упрекнуть: слишком уж возвеличиваешь ваших людей! А почему, с каких это пор стало постыдным отдавать должное людям?! Вы читаете о трудовых подвигах советских людей в газетах. Так что же наших людей боитесь признать теми же героями трудовых будней?... Вот они ходят рядом с нами, радуются и печалятся. И их трудом крепнет наша страна, потому что в итоге ее успехов — сумми¬рованный труд каждого честного человека. Не надо бояться видеть в капле воды океан. И не надо ждать момента потери, чтобы сказать тем, кто рядом с нами о нашей любви и нашем уважении к ним.
Много можно было бы рассказывать о людях цеха, но мы рассказы¬ваем обо всем коллективе. И потому — вперед,
Цех № 2, по сути, является вторым заводом, или, скорее, заводом в заводе. О нем мы не раз упоминали на наших страницах. Давайте дадим слово Вере Ивановне Лазаревой, она после окончания института уходила из ВНИИСИМСа. Вроде и карьеру сделала, и всего добилась:
"... Все было хорошо, и коллективы неплохие, однако, как я гово¬рю в таких случаях: карьеру мне ВНИИСИМС сломал. Никогда его не забывала, гордость за него, как за что-то свое, родное, жила постоянно. У нас ведь и коллектив на высоком уровне, субординации особой нет, демократия предельная: что доктор наук, что рабочий - одно дело дела¬ют, одной болью болеют. Высокомерия нет... Чувствуется: чем умнее люди — тем проще в общении. Здесь даже одеваются иначе, не напоказ. Семнадцать лет я проработала, и забыть не могла его уже никогда... В прошлом наши молодые начальники в обед играли в волейбол, мы — "болели". Они построили волейбольную площадку, сколотили команду. Хаджи отстаивал со своей командой спортивную честь института... И по традиции — всегда были вместе с нами, без резких градаций... В общем, три заявления об уходе за полтора года работы в райпо я написала. Голи¬кову звонила: "Заберите меня". Он долго думал и, когда я однажды позвонила, наконец, сказал: "Есть место технолога",
Встретил меня хорошо и с гордостью повел по цехам — внизу, на 3-м этаже, в КВЦ — показывать... Линий новых много, работа сейчас гораздо сложнее... Голиков спрашивал везде: "Ну, как впечатление? Как свежим взглядом?" Чувствовалось, что с большой гордостью пока¬зывает. А я смотрела и думала: "Я уходила из родного цеха со слезами и пришла со слезами... " И вот — я дома! Я понимаю Голикова. Он да¬же на пенсию от своего детища не сможет уйти, он же прирос к цеху всей душой.
Не так просто мне было снова стать своей в цехе, прогресс идет семимильными шагами, и много мне приходится наверстывать, очень много предстоит сделать. Я не жалуюсь, раз надо — значит надо. Через полгода меня назначили старшим инженером, руководителем группы технологов. Не думайте, что все проблемы решены, хватает сложностей и сейчас. Да и с Голиковым не всегда бывает легко. Михаил Иванович — человек очень строгий: раз сказал — повторять не будет. Может и сор¬ваться, но не злопамятный абсолютно. Рабочих любит и ценит, и они его любят. Есть, конечно, недовольные им. Но таких начальников, как Голиков, еще поискать. Человек на своем месте. И о зарплате без особо¬го напоминания сам позаботится, и в обиду за пределами цеха не даст. Это лучший на заводе начальник цеха, мы за ним как за каменной стеной... Надо сказать, что хорошо работать часто мешает сама структура завода: не совсем верно, почему мы с другими цехами должны конфлик¬товать из-за сырья, когда делаем общее дело?
Я вернулась и уже четыре года снова в своем цехе. Не хочу его рас¬хваливать — как-то неприлично хвалить свой дом. А я именно дома. Не все легко, хватает проблем. Растем мы, растет наш цех, и чем дальше мы идем, тем больше будут задачи и тем больше трудностей. Но это — уже мое, родное. Я люблю свой цех, наших людей.
ВНИИСИМС — моя судьба, Я это поняла давно. Не смогла я от него уйти и очень этому рада".
Что скажешь, читатель, в ответ на эту исповедь? Как думаешь, сочтут ли те, кто нас упрекал, достаточным аргументом тот факт, что человек предпочел завод карьере? Разве это не критерий, что В.И. Лазарева сама признает: "ВНИИСИМС сломал карьеру"? Кстати, она не единственная, кто пытался и не смог уйти.
Михаил Иванович Голиков один из тех, кто начинал строительство нашего завода. Последний человек из того административного аппарата, который в горкоме города называли "Горячими головами". Можно много говорить о нем, роль его в судьбе нашего завода неизмеримо велика. Он в 1972 году защитил диссертацию по технологии получения пьезокварца, кандидат технических наук. Организовал участок, а затем цех № 2, когда начавший выдавать продукцию завод "Кристалл" поста¬вил под угрозу финансовый план нашего завода. Слишком прочно свя¬зана его судьба с судьбой промышленного производства, часто он шел на риск, чтобы поддержать финансовое положение завода. Остался верен дружбе Симонова, Кашкурова, Унанова, когда те ушли и для большин¬ства вроде бы исчезли с горизонта. Свято соблюдал завет К.Ф. Кашкурова: "На заводе должен оставаться кто-то из нас". Он и остался. Трудно сохранять "ангельский" характер и делать большое дело — это еще нико¬му не удавалось. Голиков боролся за завод, за сохранение его статуса всю жизнь. Тогда, когда само слово "завод" было предано анафеме, он — один из немногих, не сдался.
Цех № 2 он создал, когда заводу стало жизненно необходимо сбы¬вать свою продукцию. Первые годы цех работал по чужим разработкам. Но уже с 1973—1974 годов он работает по собственным технологиям. Они осуществляются тут же, в цехе, от разработок до внедрения. На изделиях цеха № 2 работает сегодня не одно предприятие. Конструкторы и технологи цеха по техническим заданиям сторонних организаций разра¬батывают техдокументацию на новые виды изделий, которые затем в це¬хе изготавливаются и передаются организациям-заказчикам для исполь¬зования в новых приборах современной акустоэлектроники.
Сегодня в цехе работают сотни человек (начинали, как ты помнишь, читатель, с 50 человек). Здесь много молодежи, которая достойно принимает трудовую эстафету у ветеранов. Это завод в миниатюре. Многие видные специалисты завода вышли отсюда — Л.Н. Романов, Ю.А. Большов, И.О. Комарова, В.Г. Куликова и другие. Цех на хозрасчете, сам себе зарабатывает деньги. Более пятидесяти организаций работают на его продукции. Сам Михаил Иванович с горечью признает: "Я ведь вы¬нужден тормозить развитие цеха. При планировании от достигнутого — расширение немыслимо. Нам не увеличивают численность людей, нет нового оборудования... Вот мы и научились работать в рамках".
Да, истина горькая. А что делать? Выжимать из рабочих последние силы? Но производство сложное, и работать здесь людям не просто. Не зря Михаил Иванович так близко к сердцу принимает любую претен¬зию рабочих. Он-то знает: все, что создано, создано этими людьми. И беречь людей — первая задача руководителя.
Мне хотелось бы сослаться на один неофициальный документ. Это — адрес Михаилу Ивановичу к его юбилею. И возьмем мы из него некоторые фразы: "... Большинство из нас проработало вместе с вами во ВНИИСИМСе более 25 лет, то есть трудились, решали производствен¬ные вопросы, спорили, выполняли план в течение 8—9 лет непрерывно, сохранив при этом обоюдное уважение, что в наше время - редкость". Подписи под этим адресом такие:
воспитанники в настоящем:
воспитанники в прошлом:
А.М. Доброхотова, Е.П. Ксенофонтова, С.П. Соснина; И.О. Комарова, А.М. Платонов И.О. Тихонова.
Не просты условия работы цеха № 2.
"Сегодня, - говорит Фаина Ивановна Абрамова, полировщица, — мы работаем намного точнее. Стараемся, чтобы пластины были плоско¬параллельными, с определенной тонкостью. Для себя их моем, сушим, проверяем, смотря в микроскоп... Мы и прежде выполняли план, но такой загрузки раньше не было. Трудимся насыщенно, сами изыскивая резервы повышения производительности труда".
Ф.И. Абрамова работает на большом станке. После ее ухода на пенсию на это место будут принимать мужчину. Она это знает сама. Работа тяжелая для женщины, но требует не только мужской силы, но и женской ловкости рук.
Сегодня цех № 2 — это первое звено в работе многих предприятий, его продукция жизненно необходима для радиоэлектроники. Заметь, читатель, сейчас здесь идет изготовление изделий и на базе новых техни¬ческих кристаллов, разработанных учеными института. Цех не просто окупает себя, он приносит огромную прибыль институту. На его расширение готовы дать деньги многие организации. Но... что могут станки, если к ним не приложат свои руки люди?
Это хорошо понимает начальник цеха М.И. Голиков, находящийся между двух огней: с одной стороны - естественное желание нарастить мощность цеха, с другой — невозможность увеличить число рабочих. Трудная ситуация наложила свой отпечаток и на его характер. Но, чита¬тель, допускаешь ли ты мысль, что лауреат Ленинской премии будет приносить в жертву собственному честолюбию здоровье советских лю¬дей? На это он никогда не пойдет. Продукция цеха № 2 высокого каче¬ства изготовления. Собственное ОТК здесь работает жестко. У цеха огромная перспектива, и, вероятно, ему предстоит занять в будущем еще более важное место. Главное его достоинство: выращенное на заво¬де сырье здесь превращается в изделия. Мы как бы демонстрируем глав¬ные качества своей продукции, расширяя области ее применения.
Мы не будем, читатель, проходить по комнатам второго цеха, как не прошли по первому цеху. Работы здесь сложные, чистота предельная. Иной раз, чтобы загубить какое-то изделие, достаточно коснуться его пальцем... Просто еще раз подведем итог: выращиваемое сырье посту¬пает в этот цех, чтобы уйти к потребителям готовой продукцией.
Давай же остановимся на этом. Ты ведь, читатель, знаком со мно¬гими работниками цеха № 2. Тем более что очень многие службы ВНИИСИМС мы оставили за рамками повествования. Искренне жаль.. . Особенно если учесть, что целые семьи заводчан срослись с заводом, Возьмем для примера семью Виктора Павловича Акимова — мастера-электромонтажника. Вся его семья работает у нас, это уже династия. Сам Виктор Павлович на заводе с 1956 года, он был одним из первых на участке по электрохозяйству. Вел первый монтаж сосудов, здесь же пошел учиться. Как многие заводчане, чувствовал: не хватает знаний... Сегодня людей этой профессии нехватка по всему Союзу. Не идут учени¬ки: тяжело и ответственность немалая. "... От тех лет осталось: быть там, где нужен, делать работу, не взирая на трудности и бескорыстно радоваться чужим успехам, потому что нет чужого, все, что на нашем за¬воде — наше", — поясняет Виктор Павлович.
За ними обеспечение электричеством завода, пионерского лагеря, подсобного хозяйства, совхоза, института, план благоустройства горо¬да. .. А если убрать дежурных с подстанции, на участке всего 9 электро¬монтажников! Вдумайтесь — всего девять человек! Они отвечают за бес¬перебойную работу! Между тем, обслуживать только сосуды высокого давления, и то нелегко.
У В.Д. Живлова на нашем заводе работала жена, сын, до замужества здесь работала дочь... Это тоже — династия. "Недавно я нашел в мест¬коме приказ о первом присвоении бригаде звания коммунистического труда, — говорит Владимир Дмитриевич Живлов, — из семи человек пя¬ти уже нет в живых... Редко мы носим чистую одежду, нелегкая наша работа. Но не это меня беспокоит! Лет 15 уже не приходят к нам уче¬ники. Это серьезная проблема... "
Кому передать дело, когда откажут силы,— вот, что беспокоит элект¬ромонтажников. Заметьте: ни зарплата, ни звание — беспокойство за судьбу дела, за будущее завода.
Они пришли мальчиками, приняли на свои плечи груз работы и с честью несли его все нелегкие годы. Они привели сюда своих детей. Отдали заводу все, что могли, и сегодня, вглядываясь в будущее, болеют за его судьбу.
Да, читатель, нам с тобой повезло. Мы работаем рядом с теми, о ком еще не сказано слов в истории государства, но обязательно будет сказа¬но. Что заставляет этих людей работать на пределе возможного, чем вызвана эта преданность? Что же стоит в этом коротком и емком слове "работа" на нашем предприятии? О многих профессиях почти не пишут, славы нет, вспоминают по праздникам редко... Но сами люди, созна¬вая необходимость дела, отдают ему силы и жизнь.
Возьмем, для примера, наш механический цех. Он обслуживает всю техническую базу нашего института и завода. Все специалисты этого цеха, начиная с начальника В.К, Баринова, — практики, получившие сред¬нее специальное образование после того как освоили нелегкие навыки на рабочих местах. Дело в том, что их работа требует особого мастер¬ства: наши токари и слесари занимаются обработкой легированных материалов. Зачастую на работу с той или иной маркой легированных сталей еще нет утвержденных технологий и ГОСТов. Наше производство экспериментальное, здесь нет серийных работ, поэтому постоянно рабочим приходится использовать свою творческую мысль, весь свой опыт. Учитывая, что материальный и режущий инструменты крайне бед¬ны, в механическом цехе постоянно работают школы по изучению пере¬довых приемов труда. Так, скажем, в 1986 году эту школу вел Юрий Иванович Матвеев, рабочий-токарь 5 разряда. Он делился приемами труда по механической обработке жаропрочных сталей и сплавов, воль¬фрама, молибдена.
Достаточно будет процитировать задание одного из занятий, которое вел Ю.И. Матвеев: "Сверхглубокая сверловка, расточка, проточка, при¬менение СОЖ с добавлением различных компонентов при обработке жаропрочных сталей и сплавов. Выбор оптимального режима резания, необходимых углов заточки резца, сверла, способствующих плавному выходу стружки. Прием и сдача смены, позволяющие сменщику начать работу с наименьшими потерями времени".
Если же упомянуть, что в качестве смазывающей и охлаждающей жидкости задействована анилиновая кислота, то даже далекому от производства человеку станет понятен уровень мастеров-универсалов этого участка. Юрий Иванович проработал более 25 лет на нашем произ¬водстве и ему есть, чем делиться с коллегами.
Столь же высок профессиональный уровень токаря В.А. Графова и слесаря Н.Н. Лисина, которые также вели школу передового опыта. Более 80 % рабочих этого участка — кадровые рабочие-профессионалы высокого класса. Сегодня всех их заботит одно: мало идет молодежь на эту трудную профессию. У каждого здесь большое количество рацио¬нализаторских предложений. Скажем только, у слесаря И.А. Пантелеева их было около сотни.
В 1982—1983 годах на базе цеха прошли городские соревнования среди слесарей и токарей на звание "Лучший по профессии". Первые места завоевали наши рабочие В.А. Гусев, А.К. Герасимов и В. Козлов. А на последующих — областных Виктор Алексеевич Гусев занял второе место. Гусев — фрезеровщик, имеющий высшую квалификацию. Он освоил работу на фрезерном и резьбо-шлифовальном станках, прошел практику и умеет работать на станке с ЧПУ. Думающий, влюбленный в свою профессию, он умеет подойти к любому заданию с творческим огоньком.
В цехе специалисты ИТР — люди умеющие не только руководить, но и на деле передавать молодежи основы мастерства. Еще бы, здесь изготавливают по замыслам ученых, единичные, уникальные детали. Дети многих рабочих, учащиеся в техническом училище, проходят прак¬тику в этом цехе под непосредственным руководством отцов, А это строгие наставники. Придут ли они к ним работать? Этот вопрос беспо¬коит и руководство цеха и самих рабочих.
Коснувшись этого цеха, мы невольно переходим к работе тех людей, которые дают ему задания. Сегодня этой работой занимается СИРВАС (сектор исследований разработок и внедрения новых типов аппаратуры синтеза). Невозможно создание новых технологий без создания нового оборудования. А новые технологические процессы — это новые требова¬ния к создаваемым аппаратам, поиск новых материалов: Каждое изме¬нение параметров процесса дается с трудом, ибо необходимы сложные исследования и дорогие материалы. Кроме того, сотрудникам СИРВАС приходится рассчитывать и экономическую эффективность создаваемых новых аппаратов, дабы окупалась их себестоимость.
Сегодня СИРВАС возглавляет Л.М. Штеренлихт, в коллективе трое кандидатов наук. Это прямая преемственность наших первых конструк¬торских кадров. Отечественный автоклавный парк ВНИИСИМС на 70 % представлен сосудами нового поколения. Но ученые мыслят категория¬ми будущего и в задачи сектора входит создание технической базы этого будущего. Давайте посмотрим, над чем работают здесь сегодня.
1. Появились технические процессы, потребовавшие более высоких давлений. Кроме того, основные сосуды работают на содовых растворах, а надо, чтобы работали на щелочных.
2. Требуются сосуды более удобные в эксплуатации.
Наш институт — пионер в области создания промышленных сосудов повышенной эффективности. С конца 60-х годов во ВНИИСИМСе разра¬ботан ряд конструкций с коррозионно-защитными футеровками для синтеза в агрессивных средах. Как правило, вначале изготавливаются опытные образцы небольших размеров. Пройдя испытания, они полу¬чают техническую документацию и только потом заказ поступает на за¬вод-изготовитель. А изготавливаются опытные образцы по чертежам конструкторов рабочими механического цеха.
Здесь все не просто, потому что давления и температуры вызывают износы даже самых прочных сталей. А в задачи конструкторов входит обеспечение надежности и безопасности работы наших установок, конт¬роль за состоянием материалов. Для изменения только одного парамет¬ра, например, скажем для того, чтобы поднять температуру процес¬са, требуется совершенно новый материал для сосуда. А это значит полный пересмотр и, практически, полное изменение конструкции ап¬парата.
Читатель, по-моему, уже понял важность этой службы. Поэтому попробуем подвести итоги работ наших конструкторов.
Созданы первые отечественные промышленные сосуды для гидро¬термального синтеза асбеста и мелкокристаллической крупки кварца для плавки (на рабочие температуры до 500 °С).
Разработаны типовые серийные установки на средние рабочие пара¬метры с коррозионной защитой.
Создаются опытные установки с широкими рабочими параметрами для специалистов, работающих в области создания новых минералов.
В настоящее время в институте создано СКТБ — специальное конструкторско-технологическое бюро, связующее звено науки и произ¬водства.
Теперь наступило время познакомиться с теми, кто внимательно следит, чтобы наша продукция всегда соответствовала самым высоким требованиям — СГК, служба главного контролера. Это Ирма Сергеевна Комарова и ее сотрудники. Создана эта служба в феврале 1977 года.
В структуру СГК входит Центральная испытательная станция (ЦИС), оснащенная современным отечественным и импортным оборудованием. В составе ЦИС: группа радиоизмерений, химико-спектральная лабора¬тория и группа механических испытаний.
Из положения об отделе технического контроля промышленного предприятия системы Министерства геологии СССР:
"... 2. Главными задачами ОТК являются предотвраще¬ние выпуска (поставки) предприятием продукции, не соответ¬ствующей требованиям стандартов и технических условий, утвержденным образцам (эталонам), проектно-конструкторской и технологической документации, условиям поставки и договоров..., а также укрепление производственной дисцип¬лины и повышение ответственности всех звеньев производства за качество выпускаемой продукции".
Следует сразу сказать: за время существования СГК не было случая, чтобы наши партнеры, хотя бы раз, предъявили серьезные претензии по качеству поставленной продукции. Жесткость собственного контроля помогает нам избежать подобных претензий. Но что же за люди работают контролерами? Откуда они приходят в СГК?
Как правило, это производственники, знающие работу с самых ни¬зовых звеньев. Накопленный опыт позволяет им улавливать место возможного возникновения брака в технологической цепочке. Чтобы стать контрольным мастером нужен стаж не менее 10—15 лет работы. Сегодня в СГК их работает четверо: В.А. Грибкова — цех № 1, И.С. Тихо¬нова — цех № 2, Е.Т. Севрежов - участок № 3 и А.М. Платонов — учас¬ток №4.
Не будем углубляться в технические термины. Достаточно будет ска¬зать, что без надлежащей проверки ни один кристалл, и ни одна деталь из нашего камня не покидает пределы ВНИИСИМСа.
Ирма Сергеевна Комарова пришла по распределению на наш завод в 1958 году после окончания Московского текстиль¬ного института, факультет инженерной энергетики. Начинала она инженером по оборудованию в конструкторском отделе М.И. Голи¬кова. С начала 70-х по 1978 год работала на участке № 2 инже¬нером-технологом. С 1978 года — бессменный руководитель службы главного контролера.
Люди, работающие контролерами, не на словах знают проблемы про¬изводства, болеют душой за дело и уверены в большом будущем нашей организации.
Пусть простят меня те, о ком я не упомянула на этих страницах. Рамки книги не могут раздвигаться до бесконечности. Рано или поздно выпустим еще одну книгу и назовем, ее, скажем, "Коллеги". Но сейчас наш рассказ об истории нашего предприятия и его работе. Мы близки к завершению. Зимний день короток. Сумерки начинают сгущаться над городом. Тонет в мягких тенях ВНИИСИМС, напоминающий город в миниатюре. В свете, струящемся из окон, резко очерчены заснеженные деревья.
Завершается 1987 год. Он взят нами как рубеж . Чем мы его заканчиваем? План по выпуску то¬варной продукции выполнен досрочно, к 4 декабря 1987 года на 108,5 %. Сверх плана выпущено продукции на сумму 957 тысяч рублей, продук¬ции с государственным знаком качества — на сумму 77 тысяч рублей.
План по реализации продукции выполнен 7 декабря 1987 года на 105,3 %. Сверх плана реализовано продукции на сумму 594 тысячи рублей.
План по росту производительности труда выполнен на 111,1%. Снижение себестоимости на выполненный объем производства товар¬ной продукции составило 9,3 %.
В декабре 1987 года кварц искусственный переаттестован на выс¬шую категорию качества.
С 1982 года на ОЭЗ ВНИИСИМС действует система бездефектного труда. По итогам работы за достижение наилучших результатов в повы¬шении качества продукции и ее выпуска с государственным знаком качества за 1981 и 1983 годы коллектив ОЭЗ ВНИИСИМС награждался почетными грамотами Министерства геологии СССР и ЦК профсоюза рабочих геологоразведочных работ, а за 1982, 1984, 1985 гг. —диплома¬ми ВЦСПС Госстандарта СССР. Из периода застоя, как сегодня принято говорить, мы выходим с меньшими потерями, чем большинство орга¬низаций. Прямое подтверждение этому знамя ЦК КПСС Совета Минист¬ров, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ за 1986 год. И даже те показатели, которые нам ставят в упрек, при ближайшем рассмотрении не так уж плохи. Я хочу проиллюстрировать газетный пример, рассказом еще об одном нашем сотруднике: 218
"... Необходимо выполнять задачу, поставленную партией и прави¬тельством в деле наращивания производства товаров народного потреб¬ления. Она предельно ясна — предприятия, не специализирующиеся на выпуске товаров для народа, обязаны обеспечить их выпуск на 1 рубль на каждый 1 рубль фонда заработной платы. Сейчас в Балакиреве вы¬пускают товаров на 1 рубль зарплаты на 19 копеек..., опытно-экспери¬ментальный завод ВНИИСИМС - на 4 копейки.. . " (из газеты "Голос труда" за 27 апреля 1988 года).
Об этих товарах мы не говорили, читатель. Исправим ошибку, тем более что в 1987 году мы выпустили их на сумму 131 тысяча рублей. Это наши знаменитые связки бус, которые мы выпускаем с 1982 года.
Когда вышел закон о выпуске товаров народного потребления каж¬дым предприятием, наши специалисты задумались. Разумеется, наш институт не собирался выпускать сковородки — ясно было, что дело пойдет о камнях. И вот тут внесла предложение Нина Алексеевна Усти¬нова, старший мастер участка № 8.
Нина Алексеевна Устинова пришла на завод после школы. Работала оператором, без отрыва от производства окончила Московский энергетический техникум. Дело наше она знала и было ей очень жаль того сырья, которое шло в отходы.
Нет-нет, читатель, мы не выбрасываем даже брак, он идет на шихту, то есть повторно перерабатывается. Но у Нины Алексеевны возникла идея — все, что бракуется по качеству, запускать на изготовление бус. Была единственная проблема: как сделать, чтобы не стали они "золоты¬ми" по цене при обработке, то есть обработку требовалось предельно механизировать. А.С. Бунин вспомнил, что в одной из своих поездок видел, как используется метод галтовки. Нина Алексеевна выехала в Нейво-Шайтанскую экспедицию познакомиться с этим методом поближе. Оборудование оказалось не сложным и у нас его быстро внедрили.
Сегодня достаточно задать форму распиловки мастерам, а все осталь¬ное — уже механическая обработка. Наши бусы стоят необыкновенно дешево — 29—49 рублей против 110—130 рублей аналогичных изделий других заводов. Лев Николаевич Романов вопрос цены оговорил с пер¬вого дня: наши бусы должны носить, не тратя на них большую часть семейного бюджета. Сегодня мы выпускаем бусы из 6-10 разновиднос¬тей искусственного кварца и гранатов семи форм камней и разной круп¬ности зерен. Самое большое — это 250 ниток в квартал. Бусы пользуются большой популярностью и спросом. Их охотно берут специализирован¬ные магазины Ленинграда, Свердловска, Минска и других городов. И да¬же гораздо большее количество взяли бы охотно. Но мы не собираемся наращивать их выпуск, ибо для изготовления используются отходы нашего синтетического сырья.
Нина Алексеевна раскладывает на столе связки опалесцирующего кварца, серьги, кладет кольцо... Отходы? Это мягкое сияние, эта бла¬городная игра самоцвета?... Чешское стекло, которое сегодня стоит почти столько же, рядом с нашими украшениями проигрывает. И тем не менее цену повышать мы не собираемся. Ибо хочется заводчанам, чтобы наши украшения могли носить советские женщины. Так что 4 копейки, за которые нас упрекает газета, это не минус ВНИИСИМС. В данном случае это тот трезвый расчет, когда предприятие не гонится за прибылью, а думает о потребителе, видя за этим словом живого че¬ловека. Я и сама невольно замираю, когда вижу, как дрожат огоньки в изящной связке. Бусы живут — иначе не скажешь!
Это синтетический камень. Да, природа не потратила на него века. Но вдумайся, читатель: исходные материалы — природные, температура и давления помогли каким-то элементам воссоздать природу, воссоздать себя. В этом величайшее достижение нашей техники. В камне, выросшем, как цветок из семени, из затравки, сохранилась память о лавах, о про¬шлых катаклизмах, в нем живет генетическая память природы. Взгля¬нем на кольцо с нашим камнем. Могли ли мы представить, что этот полупрозрачный опалесцирующий кварц будет так изумителен? Движе¬ние руки — и свет переливается в нем, перетекает живым потоком. Дефекты, которые считаются браком в сырье, здесь превращаются в достоинства: легкая дымка включений сообщает непередаваемую игру камню. А эти серьги с удовольствием наденет женщина с самым изыскан¬ным вкусом...
Пора бы нам сделать постоянную выставочную витрину в самом ВНИИСИМСе, чтобы наши работники могли видеть эту красоту. Ведь это в немалой степени служило бы воспитанию эстетического вкуса. Наш товар народного потребления — товар высшей категории. Уж на что избалован западный покупатель, а тут не жалеет валюты. Умение показать красоту синтетического камня, выявить весь арсенал его юве¬лирных возможностей — вот достоинство наших ювелирных украшений. Мы не имеем им рекламы, но, как говорит Н.А. Устинова, "они сами себя рекламируют".
Не хочется расставаться с этой красотой. Но время торопит. И мы завершаем наше путешествие,
Мы обошли вниманием обеденный час, читатель. Не заглянули в на¬шу столовую, а это не просто место, где обедают. Это одна из сторон заботы о наших людях. Большинство работников обязательно заглянет сюда, хотя бы раз в день, В этом году здесь, в столовой, проводили не¬сколько раз дни национальной кухни. Сэкономленные деньги местком по общему желанию употребил на бесплатные комплексные обеды. До пятисот человек ухитрились обслужить здесь быстро и ловко в тече¬ние часа. И вот что интересно: обеды-то, хоть и комплексные, были вкусны и красивы. И сам зал столовой преобразили зеленые веточки в вазах, нарядные одежды раздатчиц и музыка, лившаяся из магнитофона. Слов нет, показали работники нашей столовой, как они могут работать, как могли бы кормить и обслуживать... С той поры каждый раз, заходя сюда, я невольно с грустью вспоминаю, как празднично было в те дни... Нет, не хочу брать греха на душу: наша столовая среди других, город¬ских, занимает одно из первых мест. И в поиске постоянно: то покажут свои способности в кулинарии, то продемонстрируют, что из обычных продуктов может хозяйка приготовить. Но в дни национальной кухни работники столовой продемонстрировали нам и иное: как можно созда¬вать настроение людям, пришедшим пообедать... Знаю, будь у них необходимые продукты, они бы нас радовали чаще.
Здесь же, на первом этаже, медпункт. Мы часто ворчим: его работни¬ки отыскивают нас для профилактических осмотров раз в год обяза¬тельно. Попробуй-ка уклониться — через начальника потребуют. Стоят на страже нашего здоровья строго и неукоснительно В.С. Крылова, Г.Ф. Савейко, Л.Н. Анфимочева. Все, что в их силах, делают...
Затихает институт, кончается рабочий день. Потихоньку иссякает поток людей в проходной... Не все сразу идут домой. Часть поспешит в спортзал и бассейн. До сих пор наш бассейн единственный в городе, и пользуются его услугами многие горожане, Но идет время, ветшают постройки. Вскоре бассейн придется ставить на капитальный ремонт... Что ж, на такие вещи средства экономить смешно. Не одно поколение в зимние дни заряжалось здесь здоровьем. Уже и внуки работников осваивают азы плавания в его водах. Не прекращаются и в спортзале спортивные игры. Всегда светятся его окна, мелькают силуэты людей... Мы часто предъявляем требования к нашему месткому, и требования справедливые. Привычка не принимать в расчет "объективные" причины, привычка требовать по высшей категории. Это правильно. Современная организация, какой является ВНИИСИМС, обязана быть современной во всем.
Но что делать, когда тянем мы двойную ношу. Уже давно висят на нас балластом, часто ломая все предусмотренные планы, подшефные колхозы. Страшно подсчитать, во сколько государству обходится ручная уборка картофеля нашими инженерами, учеными. Сейчас наша оте¬чественная пресса, наконец, заговорила об этом вслух. Однако, когда ВНИИСИМС будет иметь возможность целиком отдавать свои силы выполнению поставленных задач и только — сказать трудно... Что мы можем, что в наших силах?
Откроем газету "Труд" за 19 ноября 1987 года. На первой странице, в рубрике "По требованию профсоюзов" идет материал: "Прикажем — никуда не денетесь!" Подзаголовок: "Так, видимо, думали в Александ¬ровском горисполкоме, принимая волевое решение". О чем же идет
речь в этом материале? Стоит остановиться на нем подробно, это наш первый бой с бюрократизмом за долгие годы застоя.
"Два года назад в коллективе Всесоюзного научно-исследователь¬ского института синтеза минерального сырья праздновали долгождан¬ную победу: наконец-то вошел в строй пионерлагерь "Кристалл". Науч¬ные работники, полторы тысячи рабочих принадлежащего институту за¬вода с облегчением вздохнули — все проблемы с организацией отдыха ребят сняты. С тех пор отказа в путевках не было никому. Более того, институт принял в свой лагерь детей геологов с Украины, Таджикистана. Минувшим летом здесь отдыхали рабята из Западной Сибири. По догово¬ру, заключенному с производственным объединением "Хантымансийск-нефтегазгеология", сюда ежегодно будут приезжать до 300 школьников из далекого сибирского поселка, куда, почти как в песне, только верто¬летом можно долететь.
Легко понять, сколь велико было изумление людей, когда в инсти¬туте и на заводе узнали, что уже занесена над пионерлагерем руководя¬щая длань Александровского горисполкома... Что же произошло?
Летом исполком получил из области решение: в будущем году организовать оборонноспортивный оздоровительный лагерь для старше¬классников, учащихся ПТУ и техникумов. Мысль сама по себе прекрас¬ная. Ведь, значит, к уже существующей системе пионерлагерей, лагерей труда и отдыха добавится еще одно звено, расширятся возможности для отдыха молодежи. Оставалось только продумать, как организо¬вать дело. Может быть, попросить руководителей предприятий, профко¬мы посоветоваться в своих коллективах о кооперировании сил и средств. Может быть, использовать базу колхозов и совхозов, как это делалось при организации лагерей труда и отдыха. В общем, подумать сообща.
Но в исполкоме решили иначе. Чего тут мудрить: приказать — и дело с концом. Даже не подумав получить согласие коллектива, исполком вынес решение: новый лагерь организовать на базе пионерлагеря "Крис¬талл". В переводе на практический язык это означало: первую смену в лагере закрыть, число отдыхающих пионеров сократить на треть.
Председателю профкома Валентине Георгиевне Куликовой остава¬лось объявить людям: об отдыхе своих детей заботьтесь сами, ибо путе¬вок всем не хватит. Надо было сообщать сибирякам: детей ваших боль¬ше не возьмем. Говорите, у нас с вами договор, уже и средства в лагерь вложили? Ну, что делать, считайте, что средства пропали.
Может быть, несколько лет назад так бы и пришлось поступить. Но времена нынче иные. Собрался профком. Его мнение было едино¬душным: решение незаконно и должно быть отменено, права трудового коллектива грубо нарушены, его согласия никто не спрашивал.
И вот вместе с представителями ЦК профсоюза мы сидим в кабине¬те председателя горисполкома Б.А. Егорова. Борис Андреевич никак не может взять в толк, что мы от него хотим. Решение облисполкома есть? Есть. Лагерь обязали открыть? Обязали. Денег у исполкома нет? Нет. Ну, так что же еще надо? Напоминаем о других возможных путях, о том, что сначала надо было пойти к людям, в коллективы. Борис Андреевич смотрит на нас, как на младенцев:
— Да кто же из них добром свои деньги отдаст?
Конечно, если добром — надо убедить людей. Но ведь приказать-то легче. Именно поэтому тем же решением еще несколько предприятий города исполком обязал своими силами и средствами изготовить и уста¬новить в "Кристалле" гимнастический городок, полосу препятствий, другое оборудование. О законе, запрещающем кому бы то ни было рас¬поряжаться средствами трудового коллектива без его согласия, опять не вспомнили.
"Местничество" — это словечко мелькнуло в нашем разговоре с председателем. Ох, как любим мы ярлыки. Профком заботится о сво¬ем коллективе, стоит на страже его законных интересов, т.е. делает именно то, ради чего создан, а ему уже готов ярлык. Профком говорит, что нельзя создавать новый лагерь по методу тришкина кафтана, а ему в ответ: о себе думаете. В будущем году такие лагеря будут организо¬вываться повсеместно. А ну, как все местные органы встанут на тот же, с их точки зрения, самый простой путь? Последствия несложно просчи¬тать: на треть сократится в стране количество детей, отдыхающих в пионерлагерях, шести миллионам школьников будет отказано в пу¬тевках.
Ну, что ж, читатель, грядут новые времена, начертанные XXVII съез¬дом партии. С кем бы я не беседовала из рабочих и сотрудников ВНИИСИМС, люди единодушны в одном: ВНИИСИМС не использует всех своих возможностей! Мы можем и должны работать лучше, мы не боимся перестройки, мы готовы... Да, нам нужна перестройка. Но нам не надо перестраивать главное — сознание людей, не надо насаждать новые традиции — они есть. Многое предстоит просто возродить. Осо¬бенно коллективистские начала. К счастью, и наш "золотой фонд" еще не стар — многие ветераны способны возглавить движение. У нас есть костяк, и не будем излишне скромничать: есть свои школы. Да, у нас есть школа изучения кристалла спектроскопическими методами — про¬фессор Самойлович. У нас есть школа кварцевиков: Хаджи, Цинобер, Гордиенко. У нас три доктора наук — Ю.М. Путилин, М.И. Самойлович, Е.П. Мельников и 57 кандидатов, десять из которых работают на заводе. За три года одиннадцатой пятилетки у нас получено 68 авторских свидетельств на изобретение и 16 патентов. А с 1976 по 1987 год — 87 па¬тентов.
Из постановления № 575 ЦК КПСС и Совета Министров от 20 августа 1973 года об открытиях, изобретениях и рационали¬заторских предложениях:
"Патент — документ, удостоверяющий признание предло¬жения изобретением, приоритет изобретения, авторство на изобретение и исключительное право патентообладателя на изобретение".
По разработкам нашего института сегодня работают организации ряда стран. Наше сырье закупалось такими странами, как США, Япо¬ния, Франция, ЧССР, ПНР, ГДР, ФРГ, Швеция, Голландия, Канада, Италия, Великобритания. Мы затрудняемся назвать всех специалис¬тов ВНИИСИМС, имеющих патенты и авторские свидетельства, но ряд ученых назвать просто необходимо: В.Е. Хаджи, Л.И. Цинобер, Л.А. Гор¬диенко, М.И. Самойлович, Ю.М. Путилин, А.А. Шапошников, Е.М. Цыга¬нов, А.Г. Давыдченко и многие многие другие.
Вот и закончился рабочий день института. Разошлись люди, опустел вестибюль. Закончена и наша экскурсия. Что сказать тем, кто ею недо¬волен? Много их будет и многие упреки можно предусмотреть. Мы живем не в самом идеальном мире. Но это единственный мир, который у нас есть. И человеку не дано выбирать Родину и время. Человек прихо¬дит в мир и своим настоящим связывает прошлое и будущее. Будущее нашего ВНИИСИМСа в твоих руках, читатель. Тебе в наследство достался букет самоцветов. Умножь его! Пусть и твоя жизнь воплотится в реаль¬ность дела, которое ты сможешь передать дальше... Смотри, ели подня¬лись до высоты третьего этажа нашего здания. .. Время!. .. Многое ме¬няется в нашей жизни, но остаются вечными истины, на которых строи¬лась наша страна. Вечная тоска в сердце каждого по красоте, счастью, силе и гармонии толкает нас искать выхода и спасения здесь, в самой жизни, и указывает наш выход. Она открывает сердце человека не только для близких, открывает его глаза и уши, и дает ему исполинские силы и уверенность в победе..."
Выращиваемые в нашем институте кристаллы шагают по рекламным проспектам В/О "Техноэкспорта" — одного из старейших внешнетор¬говых объединений Советского Союза. В красочно оформленном проспекте на четырех языках сообщается миру: "... Всесоюзный научно-исследовательский институт синтеза минерального сырья (ВНИИСИМС) успешно решает эту проблему.
Институт получает:
— синтетический кварц, синтетический пьезокварц, синтетический оптический кварц, синтетический кварц для плавки, синтетический окрашенный кварц, синтетические аметисты;
— синтетические гранаты;
— синтетический кальцит;
— синтетический асбест;
— синтетический муллит;
— синтетический вольфрамат магния;
— синтетический фторфлогопит;
— синтетический цинкит".
Самое бы время познакомить тебя с техническими достоинствами этих камней — благо, все они перечислены. Но мы завершаем экскурсию, хотя ты не имел возможности познакомиться со всеми, читатель.
И тем не менее мы прощаемся с тобой. Погасли окна в центральном здании, но сотни людей на нашем заводе продолжают нести трудовую вахту исторических будней нового времени. Центральная проходная с улицы кажется аквариумом... Однако прежде чем мы расстанемся, давай заглянем в ближайшее будущее института,
С 1982 года Л.Н. Романов начал "пробивать" идею реконструкции завода, ибо за 30 лет оборудование устарело и "морально и физически". При активной поддержке А.А. Шапошникова, он пробивал эту идею в Главке. Однако окончательного успеха добился ВНИИСИМС только недавно. И вот, наконец-то, в июле 1988 года начнется реконструкция нашего предприятия. Продлится она 56 месяцев. На реконструкцию ВНИИСИМСу выделено 12 миллионов рублей. Сегодня, когда особенно внимательно наша страна просчитывает свой бюджет, перестраивая эко¬номику, это постановление для нас важно не просто суммой, а сутью: государство видит целесообразность развития нашей организации.
Реконструкция на выделенную государством сумму пройдет в два этапа.
Первый этап: над корпусами цеха № 1 и пульта управления поставят общую крышу, то есть возведут единое здание. Затем осторожно, не останавливая работы завода, разберут стены зданий, оказавшихся внут¬ри. На свободной сегодня территории между корпусами установят но¬вые, самой современной конструкции, автоклавы. Практически полностью обновится и ныне действующий автоклавный парк. Будет произведена замена технически устаревшего оборудования. Все это позволит наростить мощности производства кварца и приступить к промышлен¬ному производству кальцита.
Алмазное производство, расположенное во второй половине здания пульта управления, будет перенесено в новое здание № 13, которое возве¬дут на сегодняшнем пустыре за корпусом гранатного участка, В новом здании разместятся некоторые научные подразделения и новая станция нейтрализации.
Это позволит специалистам получить помещения, оборудованные современной техникой и аппаратурой, и, что особенно важно, использо¬вать эту аппаратуру на полную мощность,
Второй этап реконструкции будет заключаться в развитии сферы социальных услуг: на месте малой проходной возникнет капитальная пристройка к центральному зданию. За ее счет расширится помещение столовой, будут созданы пункты обслуживания работников ВНИИСИМС.
Третий этап реконструкции администрация планирует провести хоз. способом. Так, в корпусе слюды будут разобраны печи, эффективность которых оказалась не слишком велика. На их месте установят сосуды для синтеза технических кристаллов,
В корпусе № 10 также проведут частично реконструкцию с целью обеспечения территории под обработку технических кристаллов и обо¬гащения кварцевых элементов.
Реконструкция позволит ВНИИСИМСу увеличить объем производ¬ства. Автоматическая система управления, которая будет установлена, даст рост качественных характеристик выращиваемых минералов. Глав¬ной задачей планируемых работ является расширение сферы научных интересов, сокращение времени между идеями и внедрением их в произ¬водство. Институт заинтересован в углублении тех исследований по крис¬таллам, которые уже синтезированы сегодня. Высокие требования к тех¬ническим достижениям, в свою очередь, требуют повышения качествен¬ных характеристик выращиваемых нами кристаллов. Необходимо форсирование и синтеза новых минералов. Есть ряд разработок отделов, которые важно как можно скорее довести до промышленного выпуска, Например, муллит, асбест и другие.
По мнению Евгения Павловича Мельникова, новая система хозяй¬ствования поможет нам найти подход к решению целого ряда проблем,
Система хозрасчета увяжет науку и производство, поможет им стать единым организмом. При планировании снизу многие проблемы решатся как бы сами собой. ВНИИСИМС видит перспективу в комплексном раз¬витии науки и производства, когда они существуют, дополняя друг дру¬га, не ущемляя интересов обеих сторон. При хозрасчете это удастся достигнуть.
По нашим технологиям и на нашем затравочном материале сегодня на договорных началах работают несколько заводов. Эти связи будут продолжены.
Последние годы мы могли приглашать молодых специалистов с ве¬ликой осторожностью — не было жилья. Но молодые специалисты — это обеспечение нашего научного будущего. Ввод в строй нового общежития снял эту проблему. Сегодня практически все заявки отделов на попол¬нении новыми кадрами выполняются.
Так мы входим в наше 35-летие,
Не сетуй, читатель, что со многими интересными людьми ВНИИСИМСа ты так и не познакомился. После реконструкции наш музей получит новые помещения, и в его экспозициях ты сможешь увидеть наш музей Трудовой Славы, Люди, которые говорили с тобой со страниц нашей книги, очень разные. Но ты не мог не уловить нечто общее, что чувствовалось за каждой их фразой и каждым поступком. Их объединяет работа, такое простое и такое емкое слово. У Юрия Визбора есть песня, эта песня тех, кому повезло в жизни, чья судьба не осталась на обочине Истории Страны, Под словами этой песни могут подписаться и наши герои. Ею мы и завершаем главу.
Забудется печаль и письма от кого-то
на смену миражам приходят рубежи,
но первая тропа с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.
Покинет нас любовь, друзей займут заботы,
детей растащит мир — он им принадлежит,
но первая строка с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.
Пусть в перечне побед недостает чего-то,
нам не к лицу о том, дружище мой, тужить,
ведь первая печаль с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.
Когда уходим мы к неведомым высотам,
за нами в небе след искрящийся лежит
и первая любовь с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.

Так было в 87 году. Так мы думали и чувствовали, не подозревая о надвигающейся катастрофе. А она неумолимо приближалась… И, что греха таить, мы сами во многом способствовали этому.


ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.
ИСПЫТАНИЕ НА ПРОЧНОСТЬ.

Мы вышли в путь в закатной славе века
В последний час всемирной тишины,
Когда слова о войнах  и о гладе
Казались нам неповторимой сказкой.
М.Волошин. «Потомкам»

И мы проходим через пытки наши
Недоуменно думая о том,
Что по началу и не больно даже.
Не так, по крайней мере, как потом…
В.Коркия.


Удивительно, но как я не роюсь в памяти, вспомнить, как же ВНИИСИМС праздновал свое 35 -летие мне не удается. Не помнит этого и большинство моих коллег. Но ведь как-то же  было отмечено это событие? А может это произошло оттого, что не только над институтом, но и над страной сгущались тучи и дышать становилось все труднее?
Опустевшие прилавки магазинов, талоны на самое необходимое и очереди, очереди…Накапливалось это постепенно, но  к концу 80-тых – началу 90-тых достигло пика.  Отоваривать талоны было все сложнее, они не гарантировали получение продукта. Купить что-либо в Москве было не возможно, для этого требовалась московская прописка.
Администрация института, кроме своих прямых обязанностей, взвалило на себя бремя иных забот: поддержать людей физически. По отделам распределяли продукты с подсобного хозяйства, не редко можно было увидеть как научные сотрудники рубят привезенное мясо. К чести коллектива надо отметить, что в том унизительном состоянии удавалось не опускаться до ссор и разборок. Время бартеров, время распределения вещей и продуктов. И время надежд и планов. Ибо как только был упрощен выезд за рубеж, наших специалистов начали приглашать на все крупнейшие международные форумы. Причем оплату этих командировок приглашающая сторона  в большинстве случаев брала на себя. О том, что работы наших ученых были не проходными, свидетельствует многое. Но я приведу только два случая. Первый касается снс  кандидату физико – математических наук ОФИ Александра Талеса, к которому в перерыве организаторы обратились  немного смущаясь с такой просьбой:
- Доктор Талис, не могли бы вы говорить несколько проще. В аудитории  ученые  все таки не такой высокой квалификации, как вы.
И второй, еще более забавный:
Лидия Александровна Самойлович, а в повседневности Лиля Санна, к выступлению в Японии готовилась очень серьезно. Свое выступление на английском почти наизусть заучивала - английский - то на уровне школьной программы. Денег у института, как всегда, не хватало, и по счастью нашелся спонсор. Но Лиля Санна все - равно чувствовала себя неловко, не привыкла она что - то получать от посторонних бесплатно. И она подарила официальному спонсору несколько кабошонов своих чудесных опалов.
Доклад она прочитала в целом не плохо, но вопросы пошли явно не те, которых она ждала. Она не сразу поняла, что ее спрашивают: почему докладывали о выращенных, а демонстрируете природные опалы? Лиля Санна растерялась и обратилась за помощью к коллегам  из родного ВНИИСИМСа. Начали разбираться, и тут выяснилось: спонсор отдал образец в геммологический институт Нью-Йорка на анализ. Это  по оснащению лучший институт мира. Так вот, этот институт дал заключение, что прекрасный опал - натуральный австралийский! Представляете, как промахнулись? Ну, наших это восхитило, а Лиля Санна попросила копию заключения на память.
К сожалению, в самом институте большинство сотрудников не имело возможности полюбоваться новыми достижениями. Почему? Ведь прежде     одной из достопримечательностей института был демонстрационный зал, располагавшийся на третьем этаже первого цеха. Со времен первых директоров завода сюда собирали образцы как искусственных, так и природных камней. Оформлен зал был традиционно для крупных экспедиций, казалось, что даже воздух тут был особый – воздух забоев и карьеров. При предельной заполненности зал не производил впечатления хаоса, размещение образцов было продумано за многие годы и странный уют 60-тых, утвердившись здесь однажды, так его и не покидал. Руководил  им Анатолий Степанович Бунин, человек артистичный и влюбленный в институт. Он был первым официальным заведующим этим хозяйством. Директором музея он был неважным, да и не этого требовал от него Бутузов. Перед ним с самого начала стояла иная задача, с которой он, безусловно, справлялся: организатором выставок он был блистательным. Он умел не просто разместить образцы продукции – он создавал  композицию сродни музыкальному произведению и мог так рассказывать, с такой гордостью, что слушатель ощущал свою сопричастность к достижениям института. Именно Бунин   отвечал за нашу экспозицию на международной  выставке в Лейпциге и всех последующих. Сам он с уважением вспоминал, как учил его, молодого человека, директор Бутузов представлять институт.
            Однако в свете предстоящей реконструкции музею, как его называли все во ВНИИСИМСе, предстояло переехать.  Экскурсии, которые разрешали в силу невозможности отказать, очень беспокоили администрацию. Не дело, чтобы по территории режимного предприятия ходили посторонние. И было решено специально под музей выделить помещения. Его планировалось разместить на третьем этаже строящегося  корпуса 13. Продумано все  было до мелочей: и выход с улицы, и большие площади.   Бунин и двое его подчиненных составляли план  будущего музея. До сих пор помню его: залы  природного кварца и выращенного, последний - делился на технический и цветной, потом зал технических  материалов, зал  облагораживания и зал композитов. Там предусматривали даже просмотровый зал, у нас же имеются видеофильмы. Тогда мне пришла в голову сумасшедшая идея -  раздобыть для нашего музея  коронный образец.  Дело в том, что большая часть работающих в институте людей никогда не видела, как растет кварц  в природе. За исключением геологов. А ведь зрелище это незабываемое! В свете предстоящего увеличения территории теперь сделать это – перенести гнездо из забоя в музей – становилось возможным. Что интересно - меня поддержали и дали карт-бланш.
Перекатный - это второе месторождение пьезокварца России. Здесь располагалась  партия  118 экспедиции   нашего Главка. Многолетнее сотрудничество этой экспедиции с геологическим отделом ВНИИСИМС давно переросло в дружбу. Далеко не каждое научное учреждение пользовалось такой репутацией, как ВНИИСИМС и в этом была заслуга геологического отдела. Умением работать в трудных условиях, отсутствием высокомерия и привычкой самим решать возникающие проблемы, не становясь обузой партиям, они заслужили уважение живущих здесь людей. Геологи ВНИИСИМС никогда не пытались поживиться за чужой счет – а это редкое качество ценилось в полевых условиях особенно высоко.
 Теперь я ехала  к ним с чисто меркантильной целью, скрывать которую не собиралась. Прибыв в Перекатный, я обратилась к геологам:
 - Ребята, помогите. Наш институт нищ, платить не сможет.   90 процентов работников нашего института в глаза не видело, как растет кварц в природе. Они вообще не знают, что  это такое. Но в головном институте это не простительно!
 И они поняли. Они  помогли. Вместе с ними  удалось отобрать и запаковать в ящики одно из многочисленных гнезд штольни №6. Уже назревали проблемы между Россией и Якутией, и был риск, что груз могут тормознуть на границе. После недолгих размышлений, мы решили вывезти   ящики машиной.  Трое суток   по тайге, чтобы миновать границу и отправить груз с российской территории. И это – удалось!  Как выяснилось в последствии, только в одном музее мира – в Канаде - есть такой образец. Сделать метра два – три крепления, повесить лампочку на шнуре и каждый сможет перенестись в далекую выработку Южной Якутии, где мы впервые увидели это гнездо. Дело оставалось за малым – дождаться его прибытия  и установить на долгие годы.
В это время многое менялось и в самом ВНИИСИМСе.  Старел костяк института, уходила на пенсии рабочая элита. Те, которые  начинали с нуля. Пожалуй, последней вспышкой общественной жизни можно считать  Совет трудового коллектива, который возглавил Б.А. Дороговин в начале  90-тых. Так уж вышло, что все общественные организации и до  того и после играли у нас роль скорее декорационную. Но с  выбором на эту должность Бориса Аркадьевича Совет впервые начал играть  заметную роль. Дороговин и до того был неформальным лидером института. Не сдержанный на язык,  ценящий  меткое словцо, не боящийся ответственности и не придававший большого значения субординации, он обладал большим личностным обаянием. Его знали как надежного товарища и уважали как специалиста. Он  не рвался делать служебную карьеру. С выбором  Дороговина, Совет трудового коллектива начал играть заметную роль. Как следствие этого, жизнь самого Бориса Аркадьевича весьма осложнилась.
К концу 89 года по всей стране пошла мода на выборы директоров. Выбирали тогда на 4 года. Е.П. Мельников решил провести такие выборы у нас. Отговаривали его многие, но он упорно стоял на своем. При этом, разумеется, нужна была альтернатива. И он требовал, чтобы Дороговин ее предоставил. Много свидетелей того, как отбивался Дороговин. Как не странно, но серьезного конкурента найти не удавалось. Сроки поджимали. Именно в это время конфликт с непосредственным начальником у Бориса Аркадьевича дошел до той стадии, когда вопрос об увольнении он рассматривал всерьез. И на  волне этого он решился и выставил свою кандидатуру. Хотел ли он быть директором? Думается, что тогда он всерьез не предполагал, что это произойдет. Мельников пользовался уважением специалистов, в том числе и его.
Не для кого не секрет, что проигрышем своим Евгений Павлович  во многом обязан жене. Так уж вышло, что жены руководителей  традиционно если и работали,  то на очень низких должностях. Нелли Ивановна же была не просто специалистом, работая до приезда в Александров в крупном научном институте, она там еще и возглавляла парторганизацию. Привыкшая, что с нею считаются, ее уважают за собственные качества, она не понимала, почему должна вдруг измениться. Ей и в шутку и в серьез намекали «жена директора должна быть тихой».. Не поняла. Ей начали ставить в вину то, что другим прощалось с легкостью. Забегая вперед, скажем: темы, которыми она занималась, ушли вместе с нею. Она действительно хороший специалист, и  ряд сторонних организаций,  заключая договора, учитывали именно этот фактор. Однако общественное мнение вынесло ей приговор и рикошетом это ударило по директору.
 Любопытно, что на этой конференции не велся протокол, во всяком случае, мне его найти не удалось. И судить о ней мы можем  лишь со  слов очевидцев. Из обещаний Дороговина особенно запомнились 300 квартир и фабрика по производству женской обуви. Но ситуацию переломил Давыдченко, сообщив, что Мельников «влез» в четыре тезиса докладов. Забавно, учитывая, что за четыре года это произошло всего четыре раза, для специалистов не секрет, что подобное практикуется значительно чаще и куда в более широком диапазоне. Окончательно изменил ситуацию заместитель председателя СТК Штернлихт, напомнив о возможности сменить директора в любое время, если он не справится.
 С небольшим перевесом выборы выиграл Дороговин и неожиданно сам для себя стал директором.  Мельников  Е. П. вскоре в порядке перевода уехал в Саратовский госуниверситет.
 Дороговин  закончил  курсы молодых директоров и приступил к работе..
 Дороговин Борис Аркадьевич 27.06.1938г., г. Сталинград, кандидат геолого-минералогических наук, лауреат Премии Совета министров СССР, имеет награды: орден «Знак Почета» (1985), медаль  «За заслуги в разведке недр» (1985),   
   После службы в армии поступает и в 1966г. заканчивает Московский государственный университет, кафедру полезных ископаемых. По распределению приходит во ВНИИСИМС младшим научным сотрудником геологического отдела. Поступает  и в 1969 г. заканчивает дневную аспирантуру МГУ, после чего возвращается во ВНИИСИМС. Ведет большую и плодотворную работу по Алданским и Уральским месторождениям, изучая газо-жидкие включения в кристаллах, изыскивая способы очистки минеральных видов сырья. В 1973 г. защищает кандидатскую диссертацию. Один из крупнейших специалистов в своей области. Попутно занимается разработкой способов получения монокристаллов, получением шихты для окрашенного жадеита и т.д. В 1979 г. принимает пост главного технолога и по 1988 г. выполняет эту работу. Авторские этого периода чисто технические, типа «Способ определения температуры спиральными датчиками», «Электропечь для синтеза кристаллов» и др.
    В 1982 г. за совокупный вклад во внедрение и промышленное освоение новых технологий присуждено звание лауреата Премии Совета Министров СССР.
      Неформальный лидер ВНИИСИМС, в 1985 г. был выбран первым председателем Совета трудового коллектива и проявил себя на этом месте  достойно. В 1988 г. становится заведующим технологического отделом. В 1989 г. на общем собрании был избран директором ВНИИСИМС, с 1992 г. –генеральный директор. В своем активе имеет 12 авторских свидетельств и более 100 печатных работ.
Давайте взглянем, кто еще в самые трудные годы вместе с ним нес на плечах  бремя ответственности  за наш ВНИИСИМС и  постараемся понять, так ли правы те, кто  безоговорочно считает, что с задачей они не справились. Достаточно оглянуться, чтобы  убедится: мы одно из немногих предприятий устоявших в это не простое время.  Возникает  законный вопрос: а так ли уж  мы правы?
Итак:
Полянский Евгений Васильевич,10 января 1944 г., г. Буй, Костромской обл., кандидат геолого-минералогических наук, академик. (действующий член международной академии наук о природе и обществе. (МАНГ МАН ПО 10.97.)
  В 1967 г. закончил  Московский  государственный университет им. Ломоносова, факультет геологоразведки. Работал в составе Анадырской комплексной экспедиции (г.Анадырь, Магаданской обл.) в должностях от старшего техника до главного геолога разведочной партии. С 1970 про 1973 – очная аспирантура в МГУ, после защиты кандидатской диссертации в декабре 19783 г. приходит во ВНИИСИМС младшим научным сотрудником в Отдел цветных камней. С 1976 – старший научный сотрудник, с 1981 г. – заведующий лабораторией отдела расплавной кристаллизации. С 01.06.91 – заместитель директора по научной работе. С 1993 г. – заместитель генерального  директора ВНИИСИМС по научной работе. На протяжении ряда лет ответственный исполнитель тем по исследованию процессов кристаллизации и разработке технологий выращивания ювелирного и технического граната. С 1985 г. – разработка первых в стране промышленных технологий получения мелкокристаллических фторслюды, муллита и асбеста (так называемых композитов.) В своем активе имеет более 30 авторских свидетельств и патентов, более 54 научных работ, около 50 публикаций.   
Романов Лев Николаевич, которого  мы уже знаем. С 1970 года – главный инженер ВНИИСИМС – директор опытно-экспериментального завода. Гос. Премия  1979 (в коллективе сотрудников) за разработку и промышленное освоение методов синтеза и облагораживания камнесамоцветного сырья. Имеет 16 печатных работ, более 70 авторских свидетельств («Способ выращивания кристаллов кварца», « Устройства формирования и обработки сложных радиосигналов на кристаллах пьезокварца» и др.) Награжден орденами Трудового Красного Знамени (1986), Знак Почета (1971),медалями.
Файнберг Лев Аркадьевич, 11 февраля 1931 г. р., ст. Знаменка Минусинского района Красноярского края, русский. В 1955 г. окончил Московский институт цветных металлов и золота по специальности разработка месторождений подземных ископаемых, горный инженер. С января 1956 г. по распределению работал в Памирской экспедиции в должностях от прораба до главного инженера. Затем инспектором в комитете народного контроля Таджикской СССР, откуда  25.10.78г. переводом пришел во ВНИИСИМС заместителем директора института по общим вопросам. С 14.06.85 по 01.01.89- главный инженер ОЭЗ. Затем по 01.10.92 –зам. Директора по экономике.
После этого возглавлял отдел сбыта. В настоящее время начальник БРИЗ. В Союзкварц  23  года, трижды «Отличник разведки недр».
Вязовова Регина Вячеславна,13 апреля  1937 г.р., г. Актюбинск Казахской СССР, русская. В 1959 г. закончила Московский геологоразведочный  институт, горный инженер.1961-1965 аспирантура МГРИ, кандидат геолого-минералогических наук(07.12.87)С 08.07.65 по 01.10.93 ученый секретарь ВНИИСИМС. Затем год помощник директора по научной работе. С 23.12.94г. на пенсии. Редкий специалист института, работавший с ней, не вспомнит ее добрым словом. Эрудиция ее была огромной и  советы, которые она давала, во многом облегчали жизнь. Особенно  тем, кто начинал путь в науке.
Яроцкая Евгения Григорьевна,24 декабря 1946 г. г. Гребенка Полтавской области, украинка. В 1970 году окончила Московский институт тонкой химической промышленности, химик-технолог. Работала по распределению во Всесоюзном институте соляной промышленности в г. Артемовске Донецкой области. После дневной аспирантуры, оконченной 30.12.75(кандидатская диссертация «физико-химические исследования взаимодействия тетра-хлорида теллура с хлоридами элементов в области низких концентраций последних) по распределению работала в г. Кадневка Ворошиловоградской области. С 11.03.76 работает в о ВНИИСИМС, в ОСКиР младшим научным сотрудником. С 26.12.83- старшим научным сотрудником ОССМ, а затем ОРМК. С 01.12.93г. ученый секретарь ВНИИСИМС.
Бутяков Александр Иванович, 1 июня 1951 г.р., с. Большие Вески Александровского района Владимирской области, русский. В 1989 году окончил Карабановский текстильный техникум по специальности техник-плановик. Во ВНИИСИМС пришел переводом 31.08.87г. из Александровского ПОАТ старшим инженером отдела снабжения. С 02.01.91. возглавил этот отдел. С 14.08.95 г. исполняет обязанности заместителя генерального директора ВНИИСИМС по общим вопросам.

Лось Василий Васильевич, 3 ноября 1942 г.р. село Тельманово Тельмандовского района Донецкой области, украинец. В 1971 году окончил Днепропетровский ордена Трудового Красного Знамени горный институт им. Артема по специальности экономика и организация геологоразведочных наук. Работал в Северо-Уральской экспедиции СПОЧК самоцветы, начальником ПЭО (эксп.118).Во ВНИИСИМС перешел  04.01.80 года в отдел  экономики. С 9.09.91 года  помощник директора по созданию новых экономических структур. С 1 февраля 93 по 19.9.94 зам. директора по экономике. Затем принимает должность директора научно-экспериментального комплекса расплавных методов кристаллизации.  С 01.02.96 – ЗАО Гудвилл, ген. директор.
Куликова Валентина Георгиевна,  о которой мы тоже говорили ранее.
А теперь вкратце вспомним, как обстояли дела:
В 90 – 91 годах в наше министерство обратились ряд организаций министерства радиопромышленности с просьбой наладить производство современных резонаторов. И было принято решение купить линию по их производству (так называемую линейку) и установить в головном институте, то есть у нас.
У нас на предприятии тоже речь о  выпуске кварцевых резонаторов в новых типах корпусов  шла давно. В свое время в цехе 2 имелась линейка по выпуску кварцевых резонаторов. Но она морально устарела за длительный срок эксплуатации. В конце 80-тых, когда резко упал объем производства линий задержек, было принято решение о закупке нового оборудования. Оплату предполагалось провести  выращиваемым кварцем, изготавливаемыми резонаторами и уникальным затравочным сырьем.
И был август 1991, когда в течение трех дней рухнула империя, навсегда выбив почву из -под ног целого поколения. Тогда мы еще не осознавали, насколько это изменит нашу жизнь. Наверное, как и многие, я по настоящему не верила, что мои соотечественники способны  встать на защиту попранного достоинства. И уж конечно не верили, что им это удастся. Чтобы не говорили потом, но вечером 19 августа мы застыли у экранов телевизоров в ожидании кровавой развязки и знали – не знаю, поймут ли меня те, кто моложе – мы знали, что идущие на защиту Белого дома обречены. Странное, до того незнакомое чувство трагичной гордости за свой народ. Мы впервые поняли декабристов, вышедших на Сенатскую и не открывших огонь, вышедших чтобы сказать «Нет». И опьяняющее чувство радости 22 августа: не случилось страшнейшего, обошлось малой кровью… ВНИИСИМС, занятый своими проблемами, не играл в политические игры и дирекция в те дни более была озабочена сохранением своих людей. Особым приказом  всему руководству подразделений было предписано следить, чтобы все оставались на рабочих местах. Но слово «Россия» зазвучало, наполнилось смыслом и поднялось в невиданный рост. У наших сотрудников были разные политические пристрастия, но раздоров между собой  это не вызывало. Потому что друг друга мы знали давно, а политических лидеров лично – никого. И у всех хватило ума не приносить в жертву политическим страстям давние узы дружбы. Коллектив не раскололся, не утонул в политических баталиях. Он делал единственное, что было в его силах – работал.
Летом 92 года оборудование для производства кварцевых резонаторов в новых корпусах поступило на завод. Перед приездом группы специалистов из Японии для расконсервации и запуска приобретенной линейки, буквально за неделю, начальником будущего цеха назначили  Цапалина Игоря Юрьевича..
Родился в г. Струнино в 1955 году. Окончил Московский институт Радиотехники по специальности инженер – радиоэлектронщик. Во ВНИИСИМСе работал с 1981 года.  11 лет проработал в службе СГК начальником  лаборатории по испытанию всей выпускаемой продукции завода (радиотехническим, оптико-спектральным и климатическим методами).
Предоставим слово самому Цапалину:
«20 октября меня  утвердили, а уже 27 октября приехала группа японских специалистов. Необходимо было срочно набрать людей, менее чем за неделю. При этом людей, которые не окажутся случайными. Юрий Николаевич Панфилов,  назначенный начальником участка, помогал, как мог. Мы взяли несколько человек со 2-го участка. Просмотрели цеха и отделы. Лично с Романовым Л.Н. принимали тех, кто приходил с закрывшегося «Элекса». Так что за неделю к 10 нашим работникам приняли 20 человек со стороны. При этом с приездом иностранцев я не расставался с ними с утра до вечера. В помещении шли работы, еще не было дверей, сплошные сквозняки. Необходимым требованиям не соответствовали вода, электричество и многое другое. Костяк цеха в период запуска составили: Юрий Николаевич Панфилов – начальник мех. Участка, Каменская Наталья Ивановна – ведущий технолог, Сиротинская Надежда Ивановна – ведущий экономист, Комранов Валерий – инженер – наладчик, Шишлипов Андрей – наладчик.
Высокий профессионализм приехавших специалистов бросался в глаза, и трудно было не заразится их отношением к делу. Возглавлявший группу господин Кимуро Сан (его ближайший помощник Ширатаки Сан), пятое лицо фирмы, это где – то соответствовало по уровню нашему главному инженеру Л. Н. Романову, знал каждое звено производственной линии не только теоретически. В процессе отладки, засучив рукава, он мог, не задумываясь, залезть по локоть в раствор  суспензии и отыскав, ликвидировать сбой. Было стыдно не соответствовать этому отношению к работе и наша шестерка, после окончания рабочего дня, засаживалась за изучение технологии. Хотелось, пока есть возможность, освоить производство на  высоком уровне. У японцев была шестидневка, и мы  перешли на их график. У них не было деления на мастера и технолога, и мы тоже совместили эти должности в одну. Работали единым коллективом, стараясь максимально использовать отпущенное время. По обеспечению фильтрации (очистка поступающей воды) и газа  мне изрядно помогли бывший главный энергетик завода 50-летия СССР  Станислав Иванович Иванов, Сергей Макров –  по диионизованной воде и наладчик вакуумных установок Анатолий Александрович Пирогов. Бывали случаи, когда они просили меня переключить внимание иностранцев на иную операцию, вместо запланированной, чтобы успеть в темпе поставить дополнительные фильтры. Мы пеклись о том, чтобы случайное несоответствие не повредило оборудование. При строительстве всегда много грязи, но женщины каждый день буквально вылизывали помещения. Тысячи мелких проблем, возникающих по ходу,  решали не откладывая. Нужен стол под очередной прибор – по отделам, раздобываю сам. Так быстрее. Каждый старался устранять возникающие препятствия как мог. Семьи наши в эти 1,5 месяца нас практически не видели.  Домой  мы попадали  значительно позднее 22 часов. Наш рабочий день начинался с 7 утра, когда мы забирали японских специалистов из гостиницы и привозили их во ВНИИСИМС. За ними была закреплена «Волга», я был обязан сопровождать их повсюду. Только в 21 час, после того как отвезу их в гостиницу, возвращался в цех, где оставались наши, и вместе с ними начинал разбираться с документацией.
По воскресеньям проводили досуг  тоже вместе с нашими гостями. Так они побывали в общежитии, потом у меня, затем мы свозили их в деревню. Мы настолько сроднились с ними, что провожали чуть ли не со слезами и на прощание устроили им вечер в гостевой нашего общежития. Они честно отработали и  делились с нами своими знаниями и навыками. Я думаю, что наши учителя из фирмы Токио Денпа навсегда запомнили их проводы домой в Японию с самой лучшей стороны.  Благодаря этой группе в течение полутора месяца с 1 ноября до середины декабря линейка была запущена в производство и до конца 92 года на ней выпущено 16000 резонаторов.
С начала 93 года мы активно начали выпускать продукцию нескольких номиналов частот под Александровский радиозавод, и  сделали первые поставки в Японию нескольких сот тысяч штук. В марте  выпущено рекордное количество кварцевых резонаторов – 150 т.шт.  для завода «Рекорд».
Получилось так, что к середине 93 года радиозавод, основной потребитель на которого мы рассчитывали,  развалился. Более того, обрушилась вся отечественная телевизионная промышленность. Одновременно и японцы остановили закупку наших достаточно высококачественных резонаторов, так как у них начался  экономический кризис. Нам пришлось искать варианты, как рассчитаться с поставщиками линейки. Для России эта линейка была и остается новейшим оборудованием. Вопрос  с оплатой институту помогли решить министерство геологии и объединение «Кварцсамоцветы».
Как следствие всего случившегося, у нас возникли проблемы со сбытом. На первых порах нас поддерживали московские фирмы производящие и реализующие кварцевые резонаторы. Зная о высоком качестве нашей продукции, они были заинтересованы в контакте с нами. У них были отработаны каналы с потребителями. На первых порах они забирали до 80 – 90% нашей продукции на реализацию. Мы понимали, что много теряем на этом посредничестве и искали свои каналы сбыта. Ген. Директор Дороговин Б.А. предоставил мне свободу действия и, действуя планомерно, за 11 лет мы много добились.  Постепенно  мы начали налаживать контакты с фирмами – потребителями, число их начало расти год от года. К середине 90-тых  начали потихоньку вставать на ноги»
Думаю, не александровцам напоминать те черные для «Рекорда» и «Элекса» дни!
И еще небольшое отступление: с сентября 92  Дороговин Б.А. заключил контракт с Министерством и стал не перевыборным.
В 93 году ВНИИСИМС взял валютный кредит в «Промстройбанке» под 18 % и частью погасил долг перед японцами, а частью  решил потратить на приобретение оборудования по обработке алмазов. Решение, принятое директором на директорате, затем обсуждалось на Ученом Совете и было поддержано большинством присутствующих. Резко выступил только один – В.А.Муханов – но об этом человеке мы поговорим в другом месте. Сейчас  главное констатировать, что решение не было кулуарным. Только что принятые законы сулили немалую выгоду, а в то время решениям правительства еще верили.
Собственно на приобретение станков пошло  только 400 тысяч и 200 на комплектующие к ним. Первой подножкой оказалось то, что  станки  начали поступать не в сборке, а частями - сначала   станины, потом двигатели, и так далее,   и их нельзя было сразу запустить, чтобы они начали   работать, окупая себя. При этом поставляемое  оборудование было старым,   бывшем в употреблении.  Не было у нас и специалистов по использованию подобного оборудования. Послали Мендова и еще двух человек обучаться. После возвращения  приступили к сборке.  А это все упущенное время. Прошло немало месяцев, пока часть станков собрали. Для того чтобы начать огранку природных алмазов, надо их сначала купить, а в стоимости бриллиантов алмазное сырье занимает без малого 90 %.   Для приобретения алмазов необходимо было получить алмазную квоту в Гохране, соответствующую суммарной производительности установленного ограночного оборудования. Это тоже не просто, следует пройти регистрацию  госинспекции пробирного надзора. Ладно, прошли. Наконец нас допустили выбрать алмазы. Поехали, выбрали.  И тут  выяснилось, что для их получения требуется 100% предоплата. Поскольку мы не имели собственных денег, пришлось срочно искать партнеров, которые бы эту предоплату сделали. Естественно, это все не делается бесплатно. Из этой операции мы вышли с убытком. Вторая операция обернулась еще худшим. Государство в очередной раз изменило правила игры, введя новые налоги и запретив на  пять месяцев    экспорт бриллиантов. А внутри страны потребителей на такую продукцию, естественно, не было. Наши средства оказались замороженными. Опять государство нас подставило.  В результате было принято решение: лучше пусть этим занимается тот, кто знает, как это лучше делать. Тогда и появилась фирма «Коралл – Даймонд», которую возглавлял еврей бельгийского происхождения  Атцмон. И он как-то   наладил работу, потому что имел опыт в таких делах.  Администрация, наученная горьким опытом, в их кухню не вникала. Они исправно платили нам за аренду, за использование оборудования и за услуги. Работала у Атсмана бригада огранщиков до 40 человек и все шло нормально, пока не вмешалась налоговая полиция. Совершенно не оправдано, как в последствии выявили суды.. Налоговики решили, что выплачиваемые «Коралл-Даймондом» налоги малы,   схема работы   не законна. Избранная схема производства бриллиантов из давальческого алмазного сырья работала во всех отраслях, и никого за нее не прижимали.  Но нашим бельгийским друзьям  влезать в склоку было ни к чему, они быстро свернули производство и «слиняли  за бугор».  Так что восстановление справедливости уже ничего не решало – они больше не захотели работать в такой обстановке в нашей стране.
При возврате 1200 тысяч долларов, взятых  под 18 %  мы выходили на просрочку, так как у банка был четкий график погашения кредита: с не уплаченной своевременно суммы банковский процент был уже не 18 %, а 30. Это   были уже  проблемы Нины Петровны Орешкиной, занявшей пост заместителя директора по экономике.
  Орешкина Нина Петровна ,25 ноября 1950 года, село  Подлесное, Красноармейского района Кокчетавской области, полька. В 1974 г. закончила Уральский политехнический институт имени Кирова по специальности экономика и организация химической промышленности и  с 1 августа этого же года по распределению пришла во ВНИИСМС в отдел экономических исследований младшим научным сотрудником. В январе 1981 по конкурсу прошла на должность зав. сектором экономики синтетического минерального сырья. Занималась проблемами ценообразования, оценки эффективности НИР, перспектив производства и использования синтетических кристаллов. В 1989 г. закончила  высшие экономические курсы при Госплане СССР. С 01.04.91 – возглавила отдел. С 19.10.93 г. исполняющая обязанности ген.директора по коммерции. С 01.12.94г.- зам.генерального директора ВНИИСИМС по экономике. Имеет серию работ и отчетов.
Нина Петровна одна из тех стойких оловянных солдатиков Андерсена, для которых интересы дела  значительно важнее личных. Не случайно когда молва обвиняла практически все наше руководство в тягчайших преступлениях против родного предприятия, ее имя всегда оставалось чистым. Так как же она помнит ту ситуацию?
. «Я помню, как ездила в Промстройбанк, пытаясь уходить от этих просрочек, как - то  «разруливать» всю эту ситуацию. В Промстройбанке смотрели на меня как на  помешанную: Как же так, у вас же такое эффективное производство?! Я пыталась им объяснять о плохой поставке оборудования, иных причинах…Этот кредит здорово нам осложнил положение».
В 93-94 году был и еще один осложняющий момент. Мы поставили линии задержки предприятиям оборонного комплекса, не дожидаясь оплаты.  Задолжали они нам порядка 271 млн. руб. (271 тыс. руб. после  деноминации) - тогда это были большие деньги. Ждали  этих денег со дня на день. Поэтому для выплаты зарплаты был взят   в Алекскомбанке кредит под 213%. Такие проценты по кредитам были тогда в России. Сумма кредита в 240 млн. была не велика, но, не сумев ее отдать во время, мы вышли на просрочку, а это уже двойной процент – аж за 400 с лишним.…Кстати, предприятия оборонного комплекса до сегодняшнего дня долг не отдали. Хотя есть судебное решение. Тут уж мы «зевнули». Можно было поехать с этим решением, и взять хотя бы какие – нибудь станки или иное оборудование. Но не нашлось у нас таких людей, некому оказалось ехать за станками… А может, надеялись, что все-таки заплатят? Так все и осталось.
А с банком за кредит под зарплату надо расплачиваться…Линии задержки не берут, деньги срочно нужны. Зарплату людям платить нечем… В итоге продали платину, собрав по подразделениям тигли и проволоку. Лось и Файнберг во главе с Дороговиным нашли законный путь, реализовали ее и рассчитались с банком. Зато науке не на чем стало работать. Ударило это и по Нефедову, и по Степанов, и по Кортуновой. Начали резко терять заказы по эвлитину.  Установки есть, а работать не на чем. Мало того, что мы опоздали с созданием участка  (91 год)  и соответственно с выходом на рынок востребованного сырья, так теперь и вовсе остановили его. И все же в тот момент это был единственный выход – штрафные  проценты грозили удушьем всему институту. В последствии все необходимое было восстановлено. Но в тот момент…Однако если вы думаете, что ученые тут же опустили руки и сдались, то вы плохо знаете наших людей.
Евгения Васильевна Кортунова после долгих поисков чем заменить платину, сумела найти – титановую и, взяв ее у кальцитчиков, продолжила исследования.
Евгения Васильевна Кортунова.
В институт впервые пришла на преддипломную практику в 69 году из Горьковского университета, где обучалась на кафедре кристаллизации и роста кристаллов. Синтезом цинкита занималась с 80 года. Работы начинала на сосудах с платиновой футеровкой объемом от 200 мм. Самый большой – 3 литра.
В это же время начали накапливаться долги по налогам, за энергетику, газ.. В 93 году мы еще все платили своевременно, а с 94 пошло резкое   накапливание долгов. С Промстройбанком Орешкина уже работала прочно. Во Владимире ее долго считали главным энергетиком института. Раньше счетами на оплату за электроэнергию, газ, воду  занимался Аронин Б.Ю., а пришедший на смену ему Ефимов Н.И. был новым человеком, вопросами экономики не занимался, ему и своих дел хватало.
Где – то в это время город предложил институту Христорождественский собор под музей. Институт ухватился за этот проект, хотя уже тогда можно было предвидеть, что не сегодня – завтра оный придется возвращать церкви. Бунин обрадовался возможности сделать свободным доступ посетителей и в течение нескольких месяцев сотрудники музея  были заняты перевозкой и  расстановкой витрин. Главной экспозиции не трогали. За месяц до открытия выставки вышло постановление о передаче  собора церкви. Так, не проработав ни одного дня, закончилась  крахом эта эпопея. Но за это время площади, прежде предназначавшиеся музею, были переданы одному из наиболее уважаемых отделов института – ОЭМ. Следует отметить, что его сотрудники до сих пор сидели по разным комнаткам и клетушкам нескольких корпусов. А ведь слава института благодаря  именно сотрудникам  этого отдела  поддерживалась все последние годы. Поскольку музей был пристроен, в мае 93 года ОЭМ переехал в новые помещения. С какой радостью  сотрудники отдела наконец то смогли воссоединится стоило посмотреть. В короткий срок они преобразили казенные помещения…Вскоре, в течении одного дня, все оставшиеся экспонаты были переброшены в одно из подвальных помещений центрального корпуса.  Перевод этот был столь стихиен, что ни Бунин, ни его ближайшая помощница В.А. Минеева  при сем событии не присутствовали, что сказалось  на фондах соответственно. Кристаллы, которые вы видите в холле и на территории – появились с этого времени.
Когда нашу экспозицию вежливо «попросили» освободить собор, встал вопрос – куда? И, после недолгих размышлений, было решено временно  разместить в конференц-зале. С этого времени ВНИИСИМС лишился возможности проводить общие собрания и совещания, встреч с именитыми гостями и концертов. Думается, именно с этого времени нарушилась связь коллектива и руководства, а администрация получила дополнительную головную боль: по режимному институту стали проходить экскурсионные группы, отказать которым мы  опять были не в праве.
 И еще об одном более печальном: работы по синтезу малахита, которыми так гордился институт, начали оборачиваться трагедией для исполнителей. Малахит – производство вредное. На Урале о мастерах говаривали « зеленка съела». Редкий мастер – огранщик до сорока лет доживал. При синтезе, как ни старались, видимо полностью защитится тоже не могли. Первое заболевание с этим не связали, вторая женщина, перенесшая операцию, уже начала догадываться. Но трагичнее всего расплатилась Инесса Васильевна Тимохина. Не любящая лечится, она пропустила срок. Сделанная в  1989 году операция уже не смогла остановить развитие метастаз и с середины 1993 года она уходит на пенсию. А 6 февраля 1994 года ее не стало. С ее уходом работы были остановлены. Вскоре прекратил свое существование и участок, которым руководила Л. Мальчинина. Остались технология и изящные вазы и украшения. Особенно прелестно малахитовое деревце, занявшее свое место в экспозиции музея ВНИИСИМС. Хрупкое, нежное создание, пережившее создателя.
В июле 93 года ВНИИСИМС  из Всесоюзного переименован во Всероссийский. Аббревиатура сохранена в виду особой значимости и мировой известности, это подчеркивается в приказе Комитета РФ по геологии и использованию недр.
 С 94 года начались перебои в бюджетном финансировании науки ВНИИСИМС. Но еще какое-то время  министерство все наши научные контракты подписывало, отчеты требовало, и, поскольку  денег у них не было, то они  признавали за собой долги за выполненные нашими учеными научные работы, не отказывались от них. И этих долгов скопилось порядка 7 миллиардов рублей. Даже сегодня это хорошая цифра, а если перемножить ее на все официальные  индексы-дефляторы…Потом вдруг до института доходят слухи, что этот долг погашают векселями. Директор распорядился: « Поезжай Орешкина, узнай, что там такое!».
Слово Нине Петровне:
«Приезжаю. Иду к начальнику экономического управления Олегу Степановичу Монастырныху:
- Что вы нам посоветуете, брать эти векселя или денег подождать?
Чувствовалось, что векселя эти попахивают аферой на уровне министерства.  Какая-то коммерческая фирма «Еврофинансы» до того не известная, выдававшая нам эти векселя с отдаленным сроком погашения, явно была в сговоре с нашими министерскими чиновниками.   На векселе обозначен номинал в один миллион. Но     предъявить его для оплаты можно лишь через несколько месяцев. И это при жутчайшей инфляции!!! А, предъявляя его немедленно, мы теряли почти половину номинала. То есть если хотели получить деньги по векселю номиналом 1 млн. руб. сегодня, то  получали не более 560 тысяч.     Брать или не брать. Пошла в отдел министерства, где их выдают. Там народ со всей России, из Сибири, с Дальнего Востока тусуется. Все в положении одинаковом. Спрашиваю «Что вы решили?». « Лучше уж синица в руке, чем журавль в небе. «Решили брать» - отвечают.
Я тоже встала в очередь, решила брать. Доверенность и печать у меня при себе. Отправляя меня, директор сказал « Решишь на месте». Взяла векселя. В течение 2-3 лет они  нам  отдали весь долг векселями. Привожу домой. А что с ними делать дальше?  Людям зарплату надо платить, а нам бумажки выдали… Можно, конечно, предъявить в   «Еврофинанс» и получить половину. Но жалко денег.     Мне подсказали в министерстве « а вы пустите ее не на зарплату, а энергетикам в зачет долгов за электроэнергию». Звоню директору, советуюсь.
- Ладно, - говорит, - давай половину энергетикам, а половину меняй пусть по плохому курсу, но реальные деньги привози.
Отдаю половину на деньги. При оплате энергетикам ситуация получше, если банк учитывает вексель под 56%, то долг по энергетике  можно было закрыть ими под 70 – 80 %- то есть меньше убытка институту при такой операции. Так и начали действовать, используя их при гашении долгов то за газ, то за воду бывало что и за 100 %.. А на зарплату всегда  не более 56 - 64 %. Министерство нас здорово подставило. Снимают с себя долг на миллиард, а мы реально получаем 560 или 640 миллионов, в зависимости от того, насколько отдален срок погашения векселя. Чем он дольше – тем процент меньше.  Таким образом, выучило нас родное министерство работать с векселями. Первоначально бывало, привезу их в Сбербанк « Помогите, может хоть вы где – то его пристроите!». Их же не брали нигде!  Сбербанк и Алекскомбанк отказались. Не захотели   рисковать. Только филиал московского банка «Центр» рискнул и начал с нами работать».
 В последствии риск его окупился. По документам это выглядело так: банк  меняет один вексель на много- много маленьких, мы их якобы раздаем нашему персоналу, люди предъявляют эти свои маленькие векселя  в банк и получают таким образом зарплату. Помните, приходилось при получении зарплаты расписываться во многих ведомостях? Пару раз мы это делали.
А один раз   Нина Петровна ездила в Москву, в какую то фирмочку, тоже с подачи нашего министерства и по документам меняла вексель на продуктовые консервы, а на самом деле получала деньги (видимо эта операция давала лучший процент от номинала),     которые в обычной хозяйственной сумке привезла в институт. Везти было жутковато, на дорогах тогда было не спокойно, а они вдвоем с водителем, без охраны… Привезла, и на следующий день выдали зарплату, как будто консервами, а на самом деле люди деньги получили. И ведь это случалось не раз, и не два. Конечно, боялась и очень. Но напоминала себе о людях, ждущих зарплату – и превознемогая страх, снова ехала с очередным векселем.
Сегодня ей вспоминать страшно в какую аферу втянула нас родное  Министерство. Кто в этом был заинтересован – сами догадайтесь!
 Потом уже   она  поняла, благодаря  министерским векселям, как это все делается.  На бирже через посредников в рассрочку приобретала, например, вексель номиналом в миллион за 300 тысяч, и погашала им долг энергетикам по полному номиналу. Разница шла ВНИИСИМСу, так удавалось гасить долги, чтобы хоть как - то компенсировать нанесенный нам министерством ущерб. Радовалась, когда удавалось, но никто ее не поздравил, не поблагодарил и даже не разделил с нею радость.
В   94 - 95 годах, когда был создан «Гудвилл», в экономике был полный ступор. Дороговин нашел нишу для реализации кристаллопродукции в виде  3-4 дюймовых дисков. Нам надо было купить на 1,5 – 2 миллиарда (сегодня это 1,5 –2 млн. руб.) оборудования. Чтобы это сделать, нужен был кредит. Но с нашим на тот момент уже отягощенном долгами балансом да еще под 200%, которые тогда были, это не представлялось реальным. Орешкина Н.П. даже получила гарантию нашего городского бюджета под этот кредит, но нам его все равно не дали. Банки предпочитали не иметь дела с госпредприятиями.   Что оставалось делать, терять потребителя? Сколько же тогда она и Дороговин ездили, с кем только не общались в поисках кредита или инвестиций, со сколькими переговорили… Нашли «Гемму», которая занималась полиграфией. Кстати, Большой театр, с которым в те времена наш город начал дружить, мы обрели через нее, она делала для Большого программки, билеты и прочее. Они вложили деньги, мы площади и инженерную инфраструктуру так в начале 1995 г. был создан «Гуд вил».  И он стабильно, из месяца в месяц начал делать закупки нашего кварца. В результате сосуды у нас никогда не простаивали. Тем более что на этой фирме работу начали наши люди, освободившиеся в результате сворачивания  производства для «оборонки»   линий задержки. Было время, когда наши отношения с «Гудвиллом» портились из-за   накапливания  долга перед нами. Временами сумма его  достигала 11 миллионов. То есть мы несколько лет кредитовали «Гуд вил» своим толстым кварцем. А годовая сумма оборота с «Гуд-вилл» достигала 28- 30 млн. руб.. Сейчас они задерживают оплату лишь на 1 месяц  и стабильно ежемесячно платят 2 миллиона руб..  Она с горячей благодарностью вспоминает, когда на одном совещании в министерстве нам начали ставить создание этой фирмы в вину, и  зам. министра Деркач  с досадой ответил за них:
- Да не конкурента, а потребителя они себе создали!
С середины 90 начали через «Гуд вил» продавать понемногу цинкит, изучая спрос. Менеджером выступил Михаил Александрович Архипов. Спрос на цинкит с каждым годом нарастал. Становилось ясно, что материал перспективен. Этому способствовал бум на сверхяркие светодиоды, где использовался нитрат галлия, для которого очень подошли цинкитовые подложки.
Изучив рынок,  наши специалисты поняли, что конкурентов немного, только одна из Японских фирм – судя по статье и фото – сумела вырастить довольно крупный кристалл. Спрос на цинкит огромен,  стало ясно что мы одни его удовлетворить не сможем. Конкурентов можно не опасаться. Евгении Васильевне Кортуновой  наконец выделили  оборудование и людей в помощь.
  Постепенно начали налаживаться и дела у резонаторного цеха. Действуя последовательно и планомерно, цех сумел наладить контакты с фирмами – потребителями, число их начало расти год от года. К середине 90-тых  начали потихоньку вставать на ноги. Даже в самом тяжелом 96 году не было ни одного случая  остановки цеха, как бы кому этого не хотелось. Они знали: остановка – это смерть для цеха. Было время когда  работали в одну смену, но не останавливались ни разу.   Все необходимые материалы  получали за свои резонаторы. Появившийся спрос на кассовые аппараты, автоприборы и приемо-передающие устройства, где использовались наши кварцевые резонаторы, помог  выйти на стабильный объем выпуска и реализации. А после того, как мы стали постоянными участниками выставок «Радиоэлектронные компоненты», которые традиционно посещают все специалисты интересующих нас областей, численность наших потребителей начало резко возрастать.
Трудно было? Безусловно. Но ВНИИСИМС  не сдался – а это самое важное.
Мне хочется сделать еще одно отступление и  остановится на одной из сторон деятельности нашего музея. Вы знаете, мы развертывали выставки по указанию администрации в разных местах. Но в  марте 1997 года к нам с подобной просьбой обратился музей маршала советского союза Г.К.Жукова. Они хотели провести нашу выставку в разделе «Россия сегодня». Выгоды нам она дать не могла, но тем не менее администрация ВНИИСИМС дала разрешение. Я съездила в музей, еще раз убедилась, что добраться туда трудно и коммерческой выгоды ВНИИСИМСу она не принесет. Однако предоставленные залы с семью великолепными витринами подкупали. Добавив картины и увеличенные на ксероксе фотографии и фактический материал, мы развернули экспозицию. Первые два дня экскурсии вела я сама, а потом съездила в Александров и привезла еще фотографий. Да, коммерческой выгоды не было – но было нечто намного важнее! И я считаю, что  работникам нашего института это надо знать. Еще раз напоминаю – время было тяжелое, рушились привычные устои и ,казалось, сама жизнь. Особенно для ветеранов. Но каждая группа после экскурсии подходила ко мне с просветленными лицами и говорила почти слово в слово «Значит, у России есть будущее! Вы молодцы, пока вы есть – нам есть чем гордиться!». А какие вопросы они задавали! Ну ладно – ветераны, но ведь и курсанты военных академий! Они хотели знать, как вы живете, какие вы и у меня  началось складываться впечатление, что работников ВНИИСИМС они относят к какой-то высшей расе нашей страны. Казалось бы, о чем. кроме того где он применяется, можно спросить при виде фильтра из тетра-бората лития?  Но услышав в ответ на их вопрос о свободном времени, что  ученый  увлекается альпинизмом и байдарками , я видела – это доставляет им удовольствие.
Вечером я поговорила с сотрудниками музея, пытаясь определиться, отчего затягиваются экскурсии такими странными вопросами. «Ваш институт  гораздо важнее, чем вы привыкли считать, - объяснили мне, - когда вы рассказываете о цехах и людях, работающих в них, наши экскурсанты видят что есть содружество делающих общее дело. И дело это – государственное. Так что рассказывайте и везите больше фотографий. И передавайте нашу огромную благодарность вашему коллективу, они возвращают людям веру».
Я приведу только пару выдержек из книги отзывов:
-… Несмотря на столь трудное время мы горды, ибо вы занимаетесь очень нужным, важным и красивым делом, - экскурсанты Калужской скульптурной фабрики.
-Чудесная экспозиция! Как много удивительного могут люди! – экскурсанты из Дзержинска.
В благодарности  государственного музея маршала советского союза Г.К.Жукова, присланной на имя генерального директора от директора музея А.В.Филимонова  сказано, что посылается она  « за изысканную возможность организации выставки «Россия сегодня» в г. Жукове.  Не перестаем удивляться таланту русского народа! Ваша выставка поражает воображение, радует глаз, заставляет верить и надеяться, что Россия возродится и мы будем жить в процветающей стране.  Восхищены талантом Ваших сотрудников, глубоко и искренне любящих свое дело…»
Вот так выглядел наш институт в глазах наших обычных сограждан и мне кажется, что это тоже дорогого стоит!
Но вернемся к повседневному:
 В 98 году мы установили у себя автоматизированную систему комплексного учета расхода электроэнергии (АСКУЭ) с оплатой за потребленную электроэнергию по зонам суток. Окупилась она в течение 1,5 месяцев.  В рамках этой системы теперь мы владеем ситуацией с энергопотреблением по основным корпусам. Хотелось бы еще подробнее, но нужны дополнительные средства. Зная, что   ночной тариф значительно  дешевле, мы по возможности передвинули наиболее энергоемкие процессы, например, запуск сосудов, на эти часы и уже в течение первого месяца после внедрения АСКУЭ получили экономию в 200 -220 тысяч.   По воде у нас были большие проблемы –  половину подогреваемой воды ВНИИСИМС отпускает на прилегающий жилищный сектор. Город   оплачивает поставку горячей воды в пределах утвержденного весьма низкого лимита. Как только мы на выходе поставили счетчик, стало ясно, что оплату нам производили за вдвое меньшее количество чем потреблено. Мы договорились с городом о том, что весь перерасход  делится на три части, две из которых («Жилтрест» и «Водоканал») нам оплачивались, а треть уж так и быть мы брали на себя. А когда через какое то время «Жилтрест» отказался от оплаты своей части, мы поставляли горячую воду только в пределах лимита. По потреблению газа  Ефимов также  поставил счетчик, что позволяет экономить.
Это объективная реальность. А что же происходило с коллективом?
В 91 году во ВНИИСИМС работало 2200 человек. В 99  осталось 1200.  Конечно,  уходили пенсионеры, не пополнялся коллектив новыми сотрудниками, были сокращения. И все же не такие большие. Больше было слухов и нервотрепки в их ожидании. Дороговин считал нормальным держать коллектив в напряжении. В 2000 году у нас был даже прирост – пришло 170 человек. Потом численность начала опять падать. Например,   экономическая служба до перестройки включала плановый отдел, отдел труда и зарплаты, отдел экономических исследований и отдел совершенствования хозяйственного механизма всего порядка 50 человек, а сегодня осталось 11 (включая трех человек со склада). Конечно, компьютеры значительно облегчили работу и опыт у всех большой – справляются. Но плохо, что мы свернули работы по стандартизации, по технологии и др. Такая же ситуация начинала складываться во всех подразделениях. К сожалению, происходило это  по вине правительства и родного министерства.
В конце 90-х годов правительство приняло решение, что отныне они берут на себя только те обязательства, которые смогут выполнить. И нам престали подписывать контракты на нашу научную тематику в полном объеме. Нам требуется, например, 26 миллионов, а они подписывают только   16. Последний раз приличную сумму мы получили из ГБ в 2001 году – 16 миллионов 620 тысяч. Мы  тогда просили 26.   За собой долгов МПР уже не числило. В 2002 г. сумма финансирования  составила лишь 977 тыс. р., а в 2003  году вообще ничего не хотели давать, кроме 50 тысяч на информационный отчет, но все же решили исполнить подписанные еще 3 года назад 3233 тыс. р. плюс 1 миллион по другой тематике, отчет по которой делал сам Полянский – что-то по разрешительным системам. Но из этой суммы 668 т.р. ушло каким-то министерским соисполнителям, видимо в министерстве каждый чиновник делает свой маленький гешефт. Получается, что нашему министерству мы не нужны. Вставал вопрос о переходе в Минпромнауки, но там своих институтов много, им мы ни к чему. К тому же у них была более четкая программа приватизации и разгосударствления, из 400 государственных их институтов сейчас мало осталось. Так что, где лучше – сказать трудно.
Чтобы получить хоть какой-то  административный простор  для маневра и для того, чтобы иметь дополнительные источники для поддержки науки Дороговин издал приказ о создании дочернего предприятия ГП «АМЕТРИН». создал дочернее предприятие «Аметрин».  Он хотел, чтобы руководители научных отделов Санжарлинский,  Марьин и др. почувствовали вкус к зарабатыванию (хозрасчетных) реальных, не бюджетных денег. Директором «Амитрина» назначили Т.Н.Кожбахтееву, с.н.с. ОЭМ, для которого были особенно понятны и близки цели и задачи научных подразделений, которая продолжала вести научную работу по синтезу гидроксилапатита – материала, заменителя костной ткани, нашедшего применение в медицине. еще одного стойкого оловянного солдатика Андерсена. Доброжелательная, улыбчивая, добросовестная, она умела делать казалось бы непосильное и никогда не жаловалась. Вдобавок  ее честность и порядочность, пожалуй, даже превышали обычные нормы. Она выговорила для себя одну отдушину – возможность хоть немного заниматься наукой – синтезом гидроксилапатита. Но поскольку считала, что занимается этим не полный день, оформила себе работу в отделе на неполный рабочий день. Стараясь помочь родному институту и особенно отделам, взвалила на себя неподъемный груз. Как это часто случается, грузят на того, кто везет. А уж когда «законодатели» выпустили 25 главу Налогового кодекса РФ (налог на прибыль), в  «Амитрин» перевели два отдела, чтобы уберечь их от сокращения,  на Татьяну Николаевну такой груз рухнул, что человека  более слабого он бы просто раздавил. Она заплатила за эти  перегрузки в  полной мере здоровьем.
Как печально констатирует Нина Петровна Орешкина:
- Ничего хорошего из этой затеи не получилось. Продавать продукцию через «Аметрин» было легче, так как во ВНИИСИМСе уровень продажных цен контролировался – старались не допускать продаж себе в убыток, поэтому объем продаж не рос. Оформление продаж через «Аметрин» позволяло якобы уходить от больших накладных расходов ВНИИСИМСа и, соответственно продавать дешевле, а значит легче найти покупателя. То есть стряхнув с себя груз затрат на экологию, технологию, содержание инженерных сетей, социалки, «Аметрин» мог бы на мой взгляд, сделать рывок и поднять обороты не за счет ВНИИСИМСа. Но  подняться выше того, чтобы попросту брать в 1-м цехе по дешевке- за выполненные услуги по сопровождению циклов - цветной кварц  и перепродавать его, «Аметрин» не смог. Хуже всего то, что с помощью «Аметрина» мы чуть было не потеряли, а может быть и потеряли права на   технологию синтеза цинкита: с помощью наших специалистов, принятых в «Аметрин»  по Гудвилл.
И все же главная наша проблема  в  том, что у нас нет корпоративного духа, духа единого организма,  команды. Ведущие специалисты, видя что Борис Аркадьевич с ними не считается,   занят созданием семейного бизнеса, отошли в сторону. Помню, когда мне на подпись попал совместительству, на лабораторных автоклавах, переданных в «Аметрин» в качестве вклада в уставной капиталл, не покупая во ВНИИСИМСе права на технологию, «Аметрин» синтезировал и продавал от своего имени цинкит в договор на осуществление технической помощи в разработке технологии цинкита  фирме Оникс, я бросилась к Полянскому, а у него как раз были Марьин,   Лаптев и кто-то еще: «надо же что-то делать».   Итог был типа «Не переживай, воспринимай жизнь как цепь событий». Тот договор был в результате подписан не мной, а лично Дороговиным. Хорошо, что это был уже октябрь 2002 г., а в ноябре был принят закон о гос. Предприятиях, ограничивающий права директора в отношении заключения  крупных (более 5 млн руб.) сделок и сделок с зависимыми  предприятиями, в которых работают близкие родственники директора (в Ониксе на одной из главных должностей работала дочь Дороговина). Поэтому уже в декабре 2002 г. работы по этому договору были свернуты. Повезло.
Ситуацию по иному видит сама Кожбахтеева Т.Н.
«В целях обеспечения научно-производственной деятельности в условиях рыночной экономики, создания условий заинтересованности в результатах научной и производственной деятельности и руководствуясь Гражданским кодексом РФ» в июне 1996г было создано дочернее предприятие ВНИИСИМС – государственное федеральное унитарное предприятие «АМЕТРИН» как самостоятельное юридическое лицо, основанное на праве хозяйственного ведения. В это время  денег не было не только на материальные затраты по научной деятельности, но и на заработную плату научным сотрудникам. Сотрудники по нескольку месяцев работали по 2 – 3 дня в неделю или находились в отпусках без сохранения содержания по инициативе администрации ВНИИСИМ, не получая заработанную плату. На должность директора дочернего предприятия был назначен научный сотрудник ОЭМ Кожбахтеева Т.Н.  Контроль за деятельностью ГП «АМЕТРИН» возложен на зам.генерального директора Орешкину Н.П. Как записано в учредительных документах «дочернее предприятие создано с целью развития научно-консультационной деятельности в области синтеза и облагораживания кристаллического и минерального сырья». Сотрудниками  ГП «АМЕТРИН» были в основном сотрудники ВНИИСИМС, которые работали на условиях совместительства или по договорам гражданско-правового характера (подряда).  Все работы велись на базе ВНИИСИМС, да по другому и быть  не могло, т.к. уставной капитал дочернего предприятия был сформирован из остатков несамортизированного оборудования ОЭМ без учета износа. И только в 1999г  в уставной капитал ГП «АМЕТРИН» были переданы два лабораторных автоклава ОГС для выращивания кристаллов цинкита. Цинкит выращивали непосредственные разработчики технологии синтеза и разделки кристаллов, получая за выполненную работу заработную плату. Взаимоотношения с ВНИИСИМС складывались на договорной основе. Услуги, оказываемые ВНИИСИМСом для ГП «АМЕТРИН» или оплачивались по счетам, или для ВНИИСИМС приобретались необходимое для работы оборудование и расходные материалы или по Актам и Соглашениям о взаимозачете. Оборот у ГП «АМЕТРИН» до 2002г не превышал 1 (одного) миллиона в год. Но что зарабатывали, то и  получали.
А уж когда «законодатели» выпустили 25 главу Налогового кодекса РФ (налог на прибыль), и в мае 2002г вышли изменения к ней в  «Амитрин» перевели два отдела, чтобы хоть как то уменьшить нагрузку на ВНИИСИМС, не увольнять людей со всеми вытекающими для ВНИИСИМС последствиями, нагрузка на АУП ГП «АМЕТРИН» возросла неимоверно. Ведь сотрудники переводились временно. Сначала до сентября, потом до конца 2002г. ГП «АМЕТРИН» реализовал ту же продукцию, что и ВНИИСИМС, по тем же ценам. Расчет себестоимости продукции велся по калькуляциям ВНИИСИМС. Цены на кристаллосырье согласовывались с руководством ВНИИСИМС.
Вышедший в декабре 2002г закон о государственных предприятиях положил конец дочерним предприятиям федеральных государственных унитарных предприятий, в апреле 2003г ВНИИСИМС издает приказ о реорганизации дочернего предприятия ГП «АМЕТРИН» путем присоединения. На мой взгляд, задачи, поставленные перед ГП «АМЕТРИН» и мной, как директором дочернего предприятия были выполнены.
Вот так выглядит эта проблема  с двух сторон. Рожденный, чтобы помочь ВНИИСИМСУ, так как никому  оказался не нужен институт ни как научная организация, ни как источник дохода. А мы ведь   в последние годы были одним из немногих прибыльных предприятий области. Потому что мы  имели очень прибыльный контракт по перепродаже сосудов высоко давления. У нас под замороженной реконструкцией еще в доперестроечные времена было установлено в кессоны 15 полуторакубовых сосудов под синтез кварца.  При   прочих равных условиях сосуды большего объема, например, 4-х кубовые   намного эффективнее, потому что с  тем же расходом электроэнергии они дают в 2 – 3 раза больше продукции.  На полуторокубовых кварц всегда получался дороже.
Поскольку по оценке наших специалистов мировой кварцевый рынок был далек от насыщения, мы сочли возможным продать   за рубеж в 1999 – 2000 гг   15 не использующихся у нас сосудов. Они захотели еще. Мы перепродали им    не наши, четыре кубовых сосуда. Они  заказали еще 15 сосудов. Они просили больше, но мы ограничили поставку 15 сосудами, которые заказали на Ижорском заводе.   Это количество экспортированного оборудования не грозило нам потерей рынка, кварц   мы этой фирме продолжали еще в 2003 г. продавать, и до сих пор поставляем ей нестандартную оснастку для этих сосудов, изготовляемую на нашем мех. участке.. В   2003 г. к наш кварц снова начали брать  фирмы Японии и Кореи – они лучше платят, поэтому мы переориентировались на них.
  С большой для себя выгодой мы осуществили  контракт по экспорту сосудов:   на каждом сосуде мы имели почти 100 тысяч долларов чистой прибыли. Ну, разве что приходилось иногда съездить на Ижорский завод и заставлять его выполнять  обязательства - они нас здорово подводили по срокам.  В свое время Орешкина ездила на Ижорский завод оформлять дополнительное соглашение за несвоевременную поставку, неустойку в 13,7 тысяч долларов они выплатили.
А теперь давайте разберемся со слухами, которые многие из нас принимают за факты. Начнем с транспорта. Какой он у нас был – знаю не по наслышке. В  январе 99 года, когда ВНИИСИМСу предложено было принять участие в выставке «100 лучших производителей России», проходившей в здании Государственной Думы, обе наши машины – и легкая и грузовая – вышли из строя на подъезде к Москве. Помощь к ним пришла лишь глубокой ночью. ( Выставку мы провели с помощью соседей, и институт в грязь лицом не ударил).
Разговоров и домыслов  у нас  вокруг легкового транспорта скопилось столько, что пора эту завесу рассеять. Ситуация  же здесь такая: он весь был описан и реализован судебным приставом в счет нашего долга перед ОАО ВНИИЗарубежгеология   за резонаторную линию. Пока был жив  Исаев Е.Н.-директор ОАО ВНИИЗарубежгеология (в 1997 г. он застрелился на рабочем месте), а министром природных ресурсов был  Орлов В.П., мы как-то договаривались.  Преемники Исаева подали в суд и как мы не сопротивлялись, нас обязали погасить долг в сумме 6,4 млн руб.. Хотя решение по приобретению резонаторной линии принимало министерство геологии, а не мы. В начале августа 98 состоялось решение суда. Мы смогли оплатить его в течение 2-х лет. Руководство ОАО ВНИИЗарубежгеология  не удовлетворилось уплаченной нами суммой и  снова подало в суд, предъявив нам курсовую разницу в связи с дефолтом от 17 августа 1998 г.. Суд   уменьшил сумму иска почти в 2 раза - они хотели 24 миллиона, а присудили нам 13 (на 01.01.2004г.половина этой суммы уже оплачена).  Мы, конечно, могли бы и сами выкупить автопарк, стоимость которого по оценке, организованной судебным приставом не превышала 0,5 млн руб., но побоялись, что его опять опишут, и какое-то время его просто арендовали. Сегодня мы его уже выкупили, хотя должны еще ОАО ВНИИЗарубежгеологии более 6 миллионов.  Там пришло к власти новое руководство, с которым наше новое руководство нашло общий язык. Планируется, что в течение следующего года все выплатим. Много было разговоров со стороны министерских проверяющих и нашего нового руководства, что решение суда можно было оспорить. Мы и оспаривали оба раза до кассационной инстанции суда, но добились только   снижения суммы.   
Вторая, не менее  важная проблема, так же обросшая слухами – продажа так называемого резерва.
 Прежде всего надо понять, что собранное за долгие годы по всему миру сырье нам не принадлежало. Это было государственным достоянием, и   ВНИИСИМС  имел его на ответственном хранении.  Под участком номер 2, в подвале, хранились  запасы кристаллов кварца, затравок, шихты и химреактивов для синтеза кристаллов кварца. В свое время государство оплатило нам эту продукцию,  заставило нас вести ее хранение, учет   и освежение и даже платило за это из госбюджета. В 90-е годы ни о каких платежей на эти операции уже и речи быть не могло. Но мы продолжали исправно нести службу. Потом Правительством начали приниматься решения о разбронировании, что означало нашу обязанность выкупить у государства ценности   резерва, независимо от того нужны они нам или нет, есть у нас средства для этого или нет. Однако за  прошедшие годы изменились многие требования и хранящиеся кристаллы мы уже не могли использовать, они не подходили под нашу технологию. Наше оборудование было ориентировано на использование формированных синтетических кристаллов кварца.  В  случае если нам они не были нужны, мы должны были искать возможного покупателя, который выкупил бы их у нас. Выкуп нами резерва осуществлялся по ценам, которые определял не ВНИИСИМС, а уполномоченная на то независимая организация. В нашем случае это была Корпорация Кварцсамоцветы.
Наши специалисты   только входили в комиссию по освидельствованию качества хранящихся там кристаллов. Пользоваться последними без разрешения Министерства институт не мог.  Если мы в результате перепродавали выкупленное, то по ценам, значительно превышающим выкупные, что давало нам некий плюс, способствовавший стабилизации экономики ВНИИСИМСа. Общая сумма этих плюсов за все годы составила не более 3 – 4 сотен тысяч долларов. Бывало, что часть этих средств поступала в наличной валюте, как и в других операциях в то время. Все они конвертировались, как правило, в Москве, поскольку там курс был выше, бывало, что и в выходные с оказией. А на следующий день выдавалась зарплата. При этом разговоры о распродаже уникальных кристаллов за рубеж не имеют под собой оснований. Насколько  известно, зарубежным покупателям продавались толстые короткие кристаллы для изготовления медитационных шаров. Получить из этих кристаллов можно было бы при желании лишь короткие не технологичные и не эффективные затравки. Сейчас в соответствии с действующим законодательством нас заставляют выкупить последнее, что осталось в резерве – неформованные, короткие  затравки, которые не соответствуют современным требованиям ни по размерам, ни по качеству. Возможно, нам удастся доказать, что их можно использовать в лучшем случае лишь в качестве шихты и, соответственно цена, по которой мы будем их выкупать, не должна превышать цену жильного кварца.
Мне кажется,  что если бы люди задумались над этим вопросом всерьез, то слухи угасли бы сразу. Уникальные кристаллы слишком дороги, чтобы государство подарило их нашему предприятию даже в прежнее время. Тем более глупо рассчитывать, что расщедрившись, оно безвозмездно передало бы нам его в такое тяжелое время.  И все же то, как близко люди приняли  это к сердцу –говорит о многом. Не то, что мы сидели то без содержания, то на  двух третях зарплаты больше всего  запомнилось. Как оказалось, не так уж мы и изменились за все эти годы, если проблемы родного предприятия волнуют больше личных. 
И еще раз дадим слово Н.П.Орешкиной:
- Не могу спокойно говорить о недружественном  отношении гос. системы по отношению к производителю-налогоплательщику, работодателю. Все хозяйственное законодательство проникнуто взглядом «с высока», этаким барским цинизмом на работающее предприятие. Откройте любой хозяйственный закон или кодекс – он на 99 % состоит из предписаний в адрес предприятия, и лишь где нибудь в последнем абзаце Вы найдете пунктик, что предприятие вправе защищать свои интересы, но при этом процедура будет настолько сложна и запутана, что Вам вряд ли захочется этим заниматься. Нам приходилось много раз влезать и в Арбитражное разбирательство и по вышестоящим инстанциям ходить с тяжбами, доказывать свою правоту, потому что мы представляли большой по нынешним меркам коллектив – 1000-1300 чел. (раньше –больше, теперь –поменьше) и уж слишком откровенно циничными были предъявляемые нам требования.  Так не менее 4-х лет подряд (с 2000г.) мы кредитовали гос. бюджет за счет НДС с экспортных авансов, например на 01.01.2002 долги бюджета перед нами составляли более 17 млн руб., на 01.01.2003 – порядка 22 млн руб., сейчас (январь 2004г.- более 16 млн руб.). С экспортных авансов по длительным контрактам НДС платится дважды: 1-й раз 6-я часть самого аванса вносится в бюджет, и 2-й раз при оплате за счет того же самого аванса в течение всего срока выполнения длительных контрактов    энергетических, материальных ресурсов и услуг, затраченных на изготовление экспортного товара.   А когда   наконец завершается отгрузка по контракту и мы предъявляем декларацию на возврат  НДС в полном соответствии с налоговым кодексом, у налоговой инспекции   есть 3  мес. на ее рассмотрение, потом она имеет 2 недели на доведение до нас, как правило,  отрицательного заключение, обвинив нас против очевидного в лжеэкспорте, например. Мы вынуждены подавать в арбитраж. Не было ни одного случая, чтобы Арбитраж не подтвердил нашу правоту. Затем налоговая инспекция обязательно подает сначала в апелляционную инстанцию, а потом, проиграв ее, в касационный суд- все это тянется еще полгода.  Мы вынуждены брать кредиты, чтобы восполнить выпавшие из оборота, благодаря такому подходу государства,  деньги или задерживать зарплату и т.п.. Чувствуете, на что тратятся наши кровью и потом заработанные средства. А чего стоит моя история взаимоотношений с фондом обязательного медицинского страхования (ФОМС): в середине 90-х годов у нас накопился долг перед этим фондом и по другим налоговым платежам. Самый большой долг был перед пенсионным фондом – порядка 3-х млн руб.. Но пенсионный фонд издал   ведомственный нормативный акт, в соответствии с которым  мы были вправе при выполнении текущих платежей оплачивать долги по согласованному с ним графику, и пени при этом на сумму долга уже  не начислялись – цивилизованное решение, которым мы воспользовались и постепенно погасили долг.
ФОМС поступил иначе – им был издан Акт, позволяющий   начислять ежедневно 1% пеней на остаток долга, при этом поступающие от нас в уплату этого долга средства они засчитывали в уплату пеней. Больше полутора лет длилась ситуация, при которой мы уплачивали 1,5 –2 годовых платежа, а сумма нашего долга не снижалась. И все это в рамках закона!. Наше предприятие использовалось как дойная корова. Наши многочисленные обращения в местный, областной и федеральный ФОМС  ни к чему не привели. Нас попросту игнорировали. Наконец, исполнительный  директор   ассоциации товаропроизводителей при Администрации Владимирской обл. Грицкевич  Лариса Ивановна  по моей просьбе устроила мне встречу с одним из заместителей губернатора области, курирующим соц. сферу, который решил эту проблему в нашу пользу –   ранее уплаченные нами ФОМСу средства были зачтены в счет уплаты долга, а не пени, и какое-то время ФОМС был даже должен нам. Но это стоило лично мне нескольких лет жизни.
ВНИИСИМС  министерству не нужен и оно этого не скрывает.   Во многом сказались на этом  индивидуальные качества характера Бориса Аркадьевича Дороговина, в силу чего у него не сложились отношения с новыми министерскими чиновниками.    Я не хочу думать, что он стал  бы сознательно идти на развал ВНИИСИМС. С увольнением Дороговина, я, как член старой команды, вместе с главбухом и гл. инженером тоже понижена в должности.  Но для себя я решила: буду работать во ВНИИСИМСе в любой должности до конца, если обстоятельства позволят. Только бы новое руководство не наступало на те же грабли, что и мы.

Мне хотелось бы отметить еще одно качество Дороговина, Полянского и Орешкиной, которое сами они не замечали может быть, но которое очень бросалось в глаза со стороны на областных или московских мероприятиях: чувство собственного достоинства. Они достойно представляли наш институт, не заискивали перед вышестоящими, не мельтешили. Они знали, что за их плечами ВНИИСИМС, что в данный момент они представляют его. И поверьте, изрядно отличались от общей толпы. За что в немалой степени и поплатились.
 Слово Нине Петровне:
- Думаю, на последних  совещаниях в министерстве многое пошло бы по другому, если бы от института выступала не я, а Дубовский или Полянский. Но они переложили это на меня, потому что я лучше владела экономической информацией. Однако ждали от нас не этого. Цифры и точность ситуации особенно раздражала, когда недоброжелатели оказывались не на высоте. Помню высказывание Глумова « Вы слишком оптимистично настроены!». Раздражало, что мы не каемся, не мельтешим. Но ВНИИСИМС не так то просто обрушить - слишком это тяжеловесная  и инерционная система. При активах в 150 миллионов рублей наши обязательства в 30 миллионов перекрывались многократно. Думаю, во многом роль сыграли личные отношения директора с рядом министерских чиновников. Так зам.министра Глумова, прежде работавшего в Южморгео,   когда – то Дороговин подставил в каком-то проекте, разумеется он не мог относился к нам хорошо. 
 На последнем совещании в министерстве я говорила и о том, что наши проблемы в основном связаны с тем, что Государство должно нам 18 миллионов НДС, уплаченного нами с экспортных авансов.    Благодаря новой налоговой политике стали абсолютно не выгодны крупные, требующие обязательных авансов, экспортные контракты.
Объективная реальность…Почему то это словосочетание имеет негативный оттенок. А между тем в мае 2000 ВНИИСИМС закончил постройку своего последнего  восьмиэтажного дома и  80 его сотрудников получило, наконец-то , свое жилье! Несмотря на все трудности – смогли! И в 2000, впервые выйдя из долгов, снова возобновили реконструкцию. По санаторным путевкам отдохнули 157 человек и свыше 600 детей провели лето в нашем лагере «Кристалл». В интервью городскому телевидению с гордостью подчеркнули, что оплачиваем учебу в институтах трем человекам.
В том же году в интервью зам. директора по науке Е.В. Полянский сказал:
- Сегодня мы живы зарубежными контрактами. Это наш удел…Мы ведем себя достойно, не допингуем. Но российский потребитель пока не в состоянии потреблять нашу продукцию. Поднимется российская промышленность – поднимется ВНИИСИМС.
А  вскоре изменившиеся в очередной раз правила сделали невыгодными торговлю с заграницей. В  2003 году наш профсоюз перешел в ведение 26 филиала Владимирского соцстраха, это  разом сделало многое  недоступным по линии профсоюза. Последующие за 2000 годы все летние месяцы большинство из нас работало на две трети. Учитывая невысокие зарплаты и то, что у нас часто на предприятии работают семьями, все  оказались в финансовой яме. Это не способствовало трудовому энтузиазму. Удивительно, что люди не изменили ВНИИСИМСу в такой ситуации.
Мне хочется, чтобы вы вместе со мной еще раз окунулись в то время. Поможет нам рабочий дневник с точными датами:
5 июня 2000. Обухов и рабочие ведут подключение институтских компьютеров к общей сети. На 2-ом этаже человек, стоящий на лестнице, засунул голову в межпотолочное перекрытие – всадник без головы.
29 августа. Пожар на Останкинской телебашне, телевизоры  умерли… Покрашен  и зациклеван кварцевый корпус. Там поставили двойные рамы. Корпус преобразился. Фраза И.Бугровой :» Так все хорошо сделали, как бы нас не продали».  Работы наших специалистов на Тайвань продолжаются. Марьин и Полянский вернулись из Бразилии… На первом этаже открылся прекрасно отремонтированный и оснащенный зубной кабинет. Врач – дочь одной из наших сотрудниц. Кстати, к новому году в институте установили новые утепленные двери.
14 сентября. Вчера директор выступил по местному каналу ТВ. Основное: заказы на 300%, чтобы их выполнить нужна реконструкция. Завод Гусь-Хрустального акционирован. А мы в 92 году его обустраивали. Там 80 автоклавов, техперсонал обучался у нас. Сейчас площади сданы фирме Сойресс по доллару за метр в аренду. Рассказал, что мы помогали делать кварцевый цех в Перми, но он не работает. В целом ВНИИСИМС на подьеме, выстаим даже если спадет спрос на кварц. Перспективы: расширить площади, готовы загрузить работой «Элекс».
6 октября. На участке Степанова с весны светло-голубые и зеленые фианиты. Фирма СИНСТОУН, московская. Их специалисты, наши площади и сосуды. Наши рабочие заняты на разбраковке и обслуживании. Сырье давальческое, нам плата за аренду и процент с выпуска.
У нас практиканты из училища №4…В корпусе слюды – новые добротные двери….Обилие яблок, вся территория ими засыпана.
14 ноября. В 10-00 панихида по Ермаку. После первой операции сказал удовлетворенно» Хороший я сделал выбор в 17 лет, теперь есть что вспомнить».
17 ноября. Дубовский занял комнаты на первом этаже, теперь почти весь ОФИ  собран в одном месте.
8 декабря. В прошлый четверг приезжал Виноградов. Обед перенесли на полчаса. Собрание прошло в 10-том корпусе. Он произвел хорошее впечатление….Вокруг первого корпуса начали сооружать забор, расчистили дорожку – что-то намечается.
28 декабря. Вчера в кварцевом корпусе кто-то бросил окурок под лестницу захламленную. Мусор загорелся и задымил. Уже к обеду этажи были затянуты дымом. Погасили быстро, но от дыма избавиться не удавалось долго.
16 января 2001 год. Прорвало отопительную систему в кварцевом корпусе. БПР  вычерпывал воду, внизу – трансформаторная.  А они хорошо понимали, что произойдет в случае протечки. Слесари пришли через час, долго не могли отключить воду..Ее в коридоре было по щиколотку.
22 января. Подвал центрального здания ( с архивом) был затоплен 2 января. 19, в четверг сотрудники расчетного отдела начал перемещать документы в комнату, которую прежде занимала фотолаборатория. Ну и работка, не позавидуешь! Тут даже физически тяжело, а еще и сырое…На реконструкции – рабочие в ярких касках. Завезли плиты, работает подъемный кран.
30 января. Течь над центральной лестницей.
1 февраля. Поползли слухи о том, что нас распустят на месяц из-за урезанного бюджета.
2 февраля. Щанов объяснил: днями вскрыли ИШа 18 кубовый, бывший в работе 330 суток. Почти год – и брак. Ясно почему директор в таком настроении…Принято решение, что в ряде корпусов работаем с 10 утраю
5 февраля. Работаем с 10, кампьютеры приказано не включать до обеда.
23 февраля.  Наблюдали за съмом с БА- № в первом цехе. Обнаженные по пояс, потные, рабочие с трудом откручивали гайки. Когда затворное кольцо подскачило – они попадали от рывка…Так, наверно, было и 30 лет назад – ручной труд и полное взаимодействие небольшого коллектива. Насколько это трудно можно понять только увидев…Четверо мужчин с трудом сдвигали с помощью лома насадку на гайке. Затем переходили к другой и так по периметру.
26 февраля, понедельник. В ОГС привезли новый камнерезный станок. Все мужчины отдела помогали его устанавливать в предбаннике у Чуркина… Вокруг первого цеха начали по периметру класть стены. Кирпич поступает аккуратно упакованным в целлофан. Сейчас его стопочки  выложены вдоль  свежего желтого забора.
1 марта. Слышны взрывы, это потихоньку углубляют кссоны…Слухи об отсутствии бюджета.
11 марта. Затопило библиотеку – протекла во многих местах крыша, которую ремонтировали в прошлом году.
2 апреля. Прорвало какие то трубы на крыше и затопило конференц-зал.
17 апреля. Вчера руководителям отделов было приказано подать списки на сокращение .С каждым из них будет беседовать директор персонально. Настроение у людей – хуже не бывает.
27 апреля. Реконструкция остановлена, рабочих не видно. В корпусе слюды ремонтируют стену на уровне второго этажа.
1 июня. На стройке работают люди ФГУП «УСС» № 10 спецстрой российской федерации», а взрывники – общество с ограниченной ответственностью НПП «ВОТУС», бывшая наука. Провести локальные взрывы могут только они.
7 июня. Зашла в офис технологов в кварцевом корпусе – супероформление! Все от потолка до прозрачных стен сделано по высшему разряду. Женя Сопелева ( « играющий тренер» - как сама себя окрестила) и ее трое подопечных получили три компьютера. Но общей базы данных пока у них нет.
8 июня. Взрывники свою работу закончили. Старые смотровые площадки, разрезанные, лежат за 13 корпусом….Сокращение вроде бы отменили.
13 августа. Наука на две трети в связи с отсутствием финансирования. Уже есть список на сокращение. Подвал центрального корпуса никак не могут очистить – завод-сосед не может что-то продуть со своей стороны.
17 декабря. Поступили три автоклава, снимали их перевозку…
24 декабря. Опять объявили о работе с 10 утра
31 января 2002 года. Комнату горного освободили, Турашеву переселили. Интересно, для кого освобождают площади..
20 февраля. Стены поднимаются не только над первым цехом, но и над зданием пульта. Делают дорогу к первому цеху, завезли песок и гравий
26 марта. Работаем три дня в неделю. Зарплату за январь  дали вчера. Орешкина о налоговой:» Если что и погубит Россию, то чиновники». Мы им должны 9 млн, они нас 12. Но требуют срочной оплаты от нас.
2 апреля. Речь идет о сокращении на 600 человек. В науке всего – 400…рельсы под эстакаду уложены, реконструкция идет полным ходом.
4 апреля. Приехали важные гости из министерства. Говорят, речь идет о существовании института. Поэтому случаю работали полную неделю, чтобы не оказалось – приедут, а институт пуст..
4 апрля. Первый автоклав втащили в цех. Собираются устанавливать сегодня…На совещаниях мужчины сидят молча, рассматривая собственные руки, зная что не в силах что-то изменить. Единственный руководитель- женщина Н.Г.Быдтаева пытается своими выступлениями побудить их к действию…тщетно.
6 апреля. Официально упразднена прежняя структура. В Амитрин переходят ОВД и ОЭМ.
13 мая. Работы на реконструкции остановлены…
21 мая. С 15 мая отключено электричество в ряде корпусов (КВЦ.№13).
Полянский понес директору новое штатное расписание, тот резко бросил» Убери эту порнографию. Где список на сокращение?». « Эта порнография выполнена по твоему требованию. А насчет сокращений – сам сокращай. Я не буду», - спокойно ответил Евгений Васильевич и ушел в свой кабинет. В ОЭМ всех заставили написать заявление на отпуск за свой счет с 10 мая, чтобы они числились в Амитрине. ОВД колеблются. Муханов объявил, что сделав такой шаг они становятся бесправны.
27 мая. В прошлый четверг директор собирал геологов, в их нерабочий день ( отдел на две трети). В результате они задали вопрос в упор: « Нам что, поминки по отделу справлять?»
Он замялся и сказал, что через две недели записан на прием к министру, вот тогда и будет ясно….Электрички в Москву часто отменяются, те что идут – подолгу стоят в Сергиевом.
28 мая. Недавно все сотрудницы отдела ОЭМ разбирали шихту, отбирая годную для цикла. Потом все вместе ее мыли. Они арндуют автоклавы под цветное сырье…Марьин пытается сохранить отдел. Если бы не переход в Амитрин – он был обязан сократить 20 человек.
29 мая. Директор вызвал ведущих специалистов геологического и сообщил, что отдел сохраняется.
3 июня. Жара до плюс36. В прошлый четверг и пятницу с 9 до 17 -00 отключали электричество. Открытие Олимпиады прошло мимо Александрова, болельщики в ярости.
22 июля. Жуткая жара. Яблоки валяются по всей территории, в воздухе аромат их гниения – сладковатый, южный…
23 июля. Вчера выдали бумажки на сокращение ! Возле отдела кадров было страшно проходить…Как так можно с людьми!!!
24 июня. С вечера потянуло дымом, к утру город затянуло полностью дымом от горящих торфяников. Говорят, полыхает уже Берендеево…
2 августа. Москва в дыму. У нас тоже дышать нечем. В горле постоянно першит…
19 августа. ОЭМ возвращается в НИИ. Со вчерашнего дня 13 корпус и КВЦ отключены от электричества. В 13 – отдел ВД. Их работы остановлены без предупреждения…
4 сентября. В Москве объявлено чрезвычайное положение. Мы задыхаемся тоже
5 сентября. Гарь усилилась. Вчера директор ходил по 10 корпусу и говорил «Все будет хорошо, это мы для налоговой инспекции» и тому подобное. Люди не знали верить ему или нет.
23 сентября. Вышла Владимирская энциклопедия, и мы получили ее. Наши вошли – ура!
4 сентября. Сегодня втащили и установили в кессон третий автоклав. Директор чудит – его сын мелькнул по центральному ТВ негативно, в чем-то крупно замешан…Сокращают геммологическую группу…Надо же, единственного специалиста – эксперта, имеющего лицензию – Елену Михайловну Сучкову ухитрится потерять!!!
( отступление: кандидат геолого – минералогических наук .М.Сучкова имеет 64 научных труда, из которых 51 – печатный, остальное – утвержденные.С 80 года занимается минералогическими и геммоголическими исследованиями камнесамоцветного сырья. Является старшим преподавателем кафедры геммологи МГРТ. Имеет право давать официальные экспертные заключения. И просто очень хороший, обаятельный человек. По счастью, она вернулась и мы имеем возможност , как и студенты, прослушать необыкновенно интересные лекции по истории драгоценных камней, их особенностям  и даже как отличить  природный камень от имитации).
10 января 2003 года. Сильные морозы вывели из строя целый микрорайон и убедившись, что место аварии не найти, ВНИИСИМС закупил на 35 тысяч трубы и столько же заплатил за прокладку их по поверхности. Дал отопление в жилой сектор.
Лопнули трубы в 10 корпусе и КВЦ, и еще кое-где. По  Александровскому радио объявления о наборе рабочих на предприятия, в том числе к нам…Везде ощущается нехватка рабочих…
20 января. В 11 утра распустили по домам. Авария на трубопроводе в котельной. Отключили воду и отопление.
17 февраля. Группа из Полянского, Марьина, Лаптева, Турашевой и Коваленко отбыла в Иран с лекциями. Обе геологини готовились, чтобы не дать конкретных привязок и не выдать каких нибудь тайн. Любопытно, а  остальных это заботило?
20 февраля. Опять вырубили электричество в 13 и КВЦ
4 июня. Опять уходим на две трети.
22 июня. Вчера официально появился новый директор. При его представлении, говорят, было показано письмо, подписанное всем нашим руководством, в котором ВНИИСИМС предлагали банкротить..   
Когда –то внучка Хрущева сказала, что руководитель бесконтрольной власти выдерживает не более двух лет…Мы сами выбрали Бориса Аркадьевича и потому его предательство ударило особенно сильно. Но где он виновен в силу характера, а где умышленно – очень хотелось бы знать. Ведь 
В  конце 2002 года ВНИИСИМС получил награду в номинации «Российская организация высокой социальной эффективности». 5 золотых и две платиновые награды за высокое качество выпускаемой продукции обеспечили нам в номинации «Всероссийская марка (111 тысячелетие) «Знак качества –ХХ1 век». Давайте перечислим: от 13 ноября 2000 за  искусственный кварц, пьезоэлектрический, оптический, кварцевые резонаторы и кварцевые диски. Платиновые знаки от 20 декабря 2000 за пьезоэлектрический и оптический,  за цветные разновидности.  В этом же году аппаратчица цеха № 1 ВНИИСИМС  Ольга Фокина была награждена медалью ордена «За заслуги перед Отечеством».
 Но именно в этом году вступила в действие глава 25 Налогового кодекса и средства, потраченные на науку, начали облагаться налогами на прибыль!(24%). Как отметили «Владимирские ведомости» за 25 марта: « смело можно утверждать, что российские предприятия, занимающиеся наукой в наши дни, совершают подвиг, К сожалению, он не оценен страной, но исполнен главного и высшего смысла, так как направлен на завтрашний день, на будущее нашей Родины, вопреки всем абсурдам, всему противодействию самому человеческому разуму, происходящему сегодня». В этой же статье  называется общая численность коллектива – 950 человек.
За 2002 год ВНИИСИМС получил Почетную грамоту Правительства за достижения в проделанной работе.
И потому как гром среди ясного неба для большинства сотрудников оказалась статья в «Призыве» за 11 сентября 2003 «Кому нужен крах ВНИИСИМС». О том, что в июне у нас сменилось руководство, мы разумеется знали. Знали и то, что новый директор Михаил Александрович Архипов кандидат физико – математических наук, прежде работал в «Гудвилле». Смена породила такое количество слухов, что понять происходящее большинство просто было не в состоянии. Читая статью, люди с изумлением узнавали, что наше предприятие готовили к банкротству, что только в июле – августе институт 5 раз обращался в прокуратуру, МВД и ФСБ.
Из той же статьи мы узнали, что нас осталось 880 человек. Но особенно важно было иное подтверждение. Цитата: « Недоумение вызывают и действие областной налоговой инспекции, которая упорно не выполняет многочисленные решения суда и пытается довести государственное предприятие до банкротства».
Все самые мрачные предположения  подтвердились. Представители налоговой инспекции, практически прописавшиеся весь последний год у нас, давно вызывали недоумение и тяжелое предчувствия. И это после того, как  все вздохнули с облегчением в 2000!  Люди не понимали, что происходит. Ведь  были реальные признаки того, что мы выстояли: в главном корпусе велись  ремонтные работы по переустройству и облагораживанию помещений, сменили сантехнику в туалетах, возобновились работы по реконструкции. Да и по всей территории бросаются в глаза то там то тут ведущиеся работы. Работники БТР  (бюро промышленной реконструкции) во главе с неутомимой Ириной Юрьевной Бугровой не имели минуты отдыха, готовя документацию. Ведь любое изменение всегда сопровождается тщательной подготовкой -  надо на месте перепроверить все сети, которые подвергнуться изменению.  Проектировщиков принято видеть за чертежной доской. Эта же аккуратная, энергичная, хорошенькая женщина лазила по чердакам и подвалам, иногда даже не надев рабочий халат, и перепроверяла, перемеряла, уточняла. Более того, решительно отказалась от более престижной работы в институте ( правда, не  совсем по профилю, но многих ли это останавливает обычно?), а затем и от более высокооплачиваемой – на стороне.  БПР гордилось своим профессионализмом и немножко стыдилось преданности родному предприятию. Они давно работали вместе и от большого коллектива сейчас оставались  только четверо. Но остались традиции, которые они берегли.  Так чувствовали себя почти все подразделения.
 Люди, работающие во ВНИИСИМСе, собраны со всего Союза и то, что многие работают семьями - не диво. Вслед за родителями приходят во ВНИИСИМС дети. Однако недавно выяснилось, что есть у нас и нечто, выходящее за рамки обычного: семья Евдокимовых, коренных александровцев. Когда Валентина Георгиевна Куликова посчитала их совокупный стаж работы - мы ахнули. Судите сами - 255 лет. Не слабо?
    Анатолий Федорович пришел во ВНИИП в 56 году, в самом начале и проработал мастером на участке № 7 аж 44 года. Его жена, Вера Дмитриевна, очень милая женщина, с 58 года работала зарядчицей. ( Это те, кто завешивает затравочные пластины в автоклавы). И делала она это ровно 30 лет! И четверо детей, и их жены, и внуки - все они работали или работают у нас. Все как на подбор ровные, крепкие, надежные - что грибки - боровички, такое семейство славное - душа радуется. И если бы мы не захотели подсчитать - так бы и не узнали. Не задумываются они о славе и почестях. А ведь здесь и наладчик механосборочных работ, и инженер - химик, и распиловщик, и водитель, и рентгенометрист,  и  инженер, и мастер…Да что там, они все мастера своего дела. Представьте, каких замечательных четверых детей воспитали Евдокимовы!  И как они любят построенное своими руками производство, если сумели передать это детям и внукам.
  255 лет - и ни одного взыскания! Вот такие у нас люди работают!
С чем же выходит институт к своему юбилею? Учитывая сложившуюся ситуацию, вероятно, все лучшее осталось в прошлом?
Как говорили в Одессе – не дождетесь!  Да, мы изрядно потрепаны событиями, но главное пока сохранено: коллектив. А он руки еще не опустил. Так давайте вместе посмотрим, как мы выглядим сегодня.
За научные подразделения отвечает Евгений Васильевич Полянский, сам ученый, которые все эти годы отстаивал интересы науки. Кстати, информационные отчеты полностью легли на его плечи. Кроме собственной научной работы, которую он продолжал вести.
Начнем с геологического отдела, который возглавляет сегодня  кандидат геолого – минералогических наук Нина Григорьевна Быдтаева, яркая неординарная личность. Сегодня в нем осталось 26 человек, считая двух могикан горного отдела. Уже лет 15  в него нет притока новых работников нужной квалификации из вне.  Без пополнения живой производительной силы отдел угасает. Последние годы здесь постоянно снимаются и закрываются темы. Это не способствует стабильности, и даже те, кто появлялись – Мамаевы, Чеснокова, Ромашина – уходили.
Слово Ю.А. Шатнову:
- Нашему отделу сейчас несколько лучше, чем другим. Мы же в Министерстве геологии и нас знают. А институт ростовой и пора бы им определиться с его будущим.
Пока мы рассчитывали на нашу дирекцию, считавшую, что нам не положено появляться в министерских коридорах – положение  отдела было незавидным. Начали действовать сами исполнители – все получилось. В 2002 году, где-то с февраля-марта, положение отдела выровнялось. Этому способствовало во – первых работы по переоценке природных ресурсов. Не предприми мы никаких действий, они возможно бы и заглохли. Но мы начали действовать, и они перешли на институт и отдел. Работы эти емкие и года на два мы себя обеспечили. Второе: были объявлены многочисленные конкурсы. Тут уже дирекция поспособствовала. Нина Григорьевна вошла в контакт с ЦНИГРИ и ВИЕМСом, которые являются генеральными подрядчиками работ по методическому сопровождению. ЦНИИГРИ победил и получил  эти работы.  Сами они не располагают  ни кадрами соответствующей квалификации, ни материалами по пьезокварцу. Они привлекли нас.  Во многом  мы  выступаем в качестве исполнителей потому, что сохранили марку головного института по кварцу.  Работы не совсем нам по душе в силу неопределенности поставленных задач, но, тем не менее, достаточно емкие по ассигнованиям и обеспечили нас на 2002 – 2003 годы основными средствами. Конечно, они требуют большой отдачи, как на лабораторном уровне, так и научном. В рамках этих работ мы выступаем экспертами, отслеживая темы от проекта до отчета. Нине Григорьевне пришлось немало поездить, чтобы установить контакты с заказчиками. Специалистов высокого уровня в отделе осталось не более восьми: Нина Григорьевна, я, Коваленко, Турашева, Костелова, Соболева, Смирнов, Тегетова . Сохраняют потенциал Татьяна Быдтаева,  Киселева.
Юрий Алексеевич скромничает – они не просто  специалисты, они – эксперты. Их высочайший профессионализм хорошо известен и в министерстве, и тем, с кем они соприкасались по работе. Веселые, артистичные, остроумные – они превращаются в жестких профессионалов, когда касается дела. Не зря начальник первого цеха  В.И.Верин из всех временных коллективов по производству оптического и пьезокварца особенно подчеркнул работу геологов. Сейчас они уже не имеют возможности ездить в поля – только в командировки. Но весь огромный накопленный опыт они использовали в информационных отчетах и проектах, выступали консультантами и никогда не были нахлебниками. Благодаря им имя нашего института продолжает сохраняться на должной высоте в безбрежном море Геологии.
 Мне жаль, что канула в Лету мечта чароитчиков – Смирнов А.А., Соболева Т.В. -  о чароитовом зале в Эрмитаже. Остался сказочной красоты стол из корневища со столешницей, выполненный Григорием Никитичем Кокаревым , бывшим снс геологического. Вы можете взглянуть на него в нашей экспозиции : восемь сортов чароита, так называемая «флорентийская мозаика». Весь он с нуля создан мастером, от полированной древесины до неуловимых стыков полировки. И если вы скажите, что это работа любителя, то значит вы вообще ничего не понимаете в каменном мастерстве. Там же вы увидите великолепную коллекцию всех разновидностей чароита, тщательно описанную и промаркированную. Точно такая же была передана экспедиции, потому что  для проведения работ необходимо точно знать о какой именно разновидности идет речь. Коллекция очень дорогая. Это последний дар отдела музею.
После трагической гибели  Михаила Федоровича Ермака, на которую откликнулись все известные специалисты бывшего ВШПО, последние члены  некогда мощного горного отдела – ведущий инженер А.Б.Турашева и техник О.И. Тимофеева - влились в геологический отдел. Сегодня горно – экономическое  обоснование особенно востребовано, оно составляет до 50% любого отчета. Так что приобретение более чем ценное.

Погасла слава когда то известных отделов ОГС, ОВД, ОЭМ. Здесь и обрушившийся  отечественный рынок спроса, а ученые все же не купцы – торговля дело  иного профиля. И уход на пенсию самых известных ученых. И  главная беда – устаревание материально – технической базы. За последние 20 лет она не пополнялась и не обновлялась. Отсутствие  современной технической базы дает себя знать.  И все же у нас остались люди,  которые не сдались. Давай те посмотрим на них:
Отдел гидротермального синтеза. Его сегодня возглавляет кандидат геолого – минералогических наук. П.П. Шванский. Здесь тоже осталось 30 человек, из которых ИТР 15. Все тридцать лабораторных автоклава постоянно в работе. Что, кроме тех работ , о которых мы говорили в прежние годы, появилось здесь? Правильно, цинкит.
Евгения Васильевна Кортунова далека от  победных рапортов и  уже потому понимаешь: тут что-то очень серьезное:
- Сейчас мы отрабатываем технологию синтеза. Долгое время я работала одна, но теперь у нас группа из 6-7 человек и основной обслуживающий персонал отдела (механики,  электрики, распиловщики и д.д.) работает на нас. В группе у меня Н. Николаева, Поткин, двое Шишкиных и Шалькова. Мы провели два пристрелочных промышленных цикла  в автоклавах с объемом 500 литров  с футеровкой из коррозионное – стойкого сплава длительностью   40 суток. Сьем прошел в апреле. Цикл был полностью пристрелочный. Не знали, будет ли вообще в нем что-то расти. Второй, длительностью 100 суток. Съем прошел 9 октября прошлого года. Часть  кристаллов выращенного цинкита из последнего пошла на реализацию, хотя мы не ставили такой задачи. Многое нас  не устраивает, параметры кристаллизации мы продолжаем отрабатывать в поисках оптимального. Следующим будет автоклав СВД – 15, готовится оборудование. Это из кубовых, которые пошли на Тайвань. Один стоит в 10 цехе.   Вот на нем мы проведем полностью промышленный цикл. У нас сейчас много ручного труда, необходимо оборудование, чтобы свести его к минимуму. Обещают помочь.
Коротко просмотрим  работы  остальных направлений:
Синтез новых широкозонных полупроводников на базе соединений нитритов галлия и аммония, применяемых для изготовления твердотельных элементов -  ведет к. г.-м. наук А.А.Мотчаный.  Это так называемые  холодные лампы, используемые достаточно широко. Например – в светофорах.
Доводит до совершенства технологию промышленного синтеза оптического кальцита В. Бородин, к. г-м наук, награжденный серебряной медалью и дипломом ВДНХ.
Совершенствует промышленную технологию опаловидного кварца Е. В. Дикк, один из основных разработчиков метода. Кроме того она еще занимается  синтезом ромбоэдрического кварца. Такой кварц не содержит затравочной зоны и особенно годен для изготовления дисков.
А.Ф.Белименко -  последний продолжатель работ по синтезу особо чистого кварца. В настоящее время оказывает помощь работе завода по выращиванию товарного кристаллосырья с нормируемой плотностью дислокаций и каналов травления, так необходимых нам для сохранения клиентуры. В данный момент остальные кварцевые заводы России не имеют возможности выращивать малодислокационный пьезооптический кварц высокого качества. В этом заслуга нашей науки.
Отдел физических исследований возглавляет  к.г-м наук А.Б.Дубовский.
 При том, что в отделе всего 21 человек, здесь высокими профессионалами являются почти все. Только 5 человек кандидаты наук, 2 – вед.специалисты и 5 снс.  В отделе используются 17 основных направлений исследования физических свойств твердых кристаллических тел. Давайте взглянем на основные ( или более понятные нам, не специалистам):
Метод ренгеновской топографии – изучение однородности кристалла, включение линейных и трехмерных дефектов. К.г-м н-ук. Л.Д.Белименко.
Метод оптической спектроскопии – к. физ-мат наук Г.В.Семенкович, В.В.Дубовская.
Комплекс электрических измерений – снс К.П.Семенов.
Электронная микроскопия – к. геолого - минералогических наук Балакирев.
Рентгено – фазовый анализ – снс В.С.Коваленко.
Приглашенный в 69 год во ВНИИСИМС для организации широкого спектра исследований в области рентгенографии природного  и выращиваемого минерального сырья, он с блеском выполнил возложенную на него задачу. Высококлассный специалист своего дела, этот человек в корне изменил культурную жизнь Александрова. Более 5 тысяч единиц хранения, приобретенные на свои средства и разысканные самим, были отданы лично В.С.Коваленко в организованный по его инициативе музей М.Цветаевой..
  Подсчитать количество публикаций В.С.Коваленко не представляется возможным. Публиковался в газетах районных, городских, областных и республиканских, а также в журналах. А так же книга «Час души», сборник стихов избранной лирики, издательства «Транзин – Икс», г. Владимир, 2002 год.
Особого разговора заслуживает работа А.Л.Талиса, кандидата физико- математических наук.  Называется она « Построение обобщенной кристаллографии алмазоподобных и наноструктур». Чтобы не затуманивать разъяснениями, которых не понимаю сама, речь идет об атомарных - на уровне атомов – исследованиях. 5 ноября 2003 года Талис сделал 4,5 часовой доклад на мехмате МГУ ( а это сильнейшая кафедра в мире) и получил не просто одобрение. Специалисты считают, что после завершения этой работы общая кристаллография будет рассматриваться как часть новой обобщенной. Суть даже не в гранте, который имеет его группа. Суть в официальном признании уже на мировом уровне. Для нас будет достаточно узнать, что работу сочли по значимости второй после открытия «периодической системы» Менделеева. Работа позволяет развивать технологии синтеза на уровне атомов. Вообщем, судя  потому ученые какого ранга наладили контакты с  А.Л. Талесом, Александр своей работой солидно укрепил пошатнувшийся в тяжелые годы авторитет ВНИИСИМСа.
Отдел расплавных методов синтеза, возглавляет В.И. Заднепровский, кандидат физико-математических  наук, лауреат НТТМ - 75. В отделе 30 человек. Работы этого отдела у нас хорошо известны, поэтому просто перечислим:
Продолжает отрабатывать технологии промышленного синтеза технического и ювелирного граната к. гм н. С.А.Смирнова.
То же в отношении боратов и вольфраматов осуществляет В.А. Нефедов.
Лабораторию расплавных методов возглавляет А. А. Цеглеев. Именно здесь рождаются лангаситы, эвлитины и пр. кристаллы, которые в последние годы мы столь широко освещали в прессе.
Борис Иванович, проведя исследования, с интересом отметил, что по номенклатуре потребляемых промышленных кристаллов на долю выращенных расплавным методом приходится 99,99%. А по объему потребления на долю кварца приходится 30%. Второе место – за корундом (лейкосапфиром). Дале – круто по нисходящей.
А теперь о двух отделах, которые размещены и работают в новом, до сих пор не принятом здании № 13, без холодной воды, с часто отключаемым электричеством.
Отдел алмазных материалов и приборов, руководит им кандидат физико-математических наук В.И. Лаптев. В отделе 7 человек, трое из которых – кандидаты: сам Лаптев, Помчало и Мартынов. 2-е инженеры, один техник и один рабочий. Здесь разработана технология изготовления терморезисторов на базе полупроводникового алмаза в стеклянных корпусах и без оных. Термометр, в котором используют такой терморезистор, способен  считывать  сверхбыстрые тепловые изменения в огромном диапазоне с высокой точностью. Ряд сторонних организаций – например, Саратовский центр – применяют его в датчиках задымленности. Этот терморезистор незаменим для приборов, работающих в экстремальных условиях – высоких температур, давлений, вредных средств. Спрос на него есть, выпуск – ограничен. Не может идти речи и о крупном заказе.
 Отдел  располагает только самодельным оборудованием, и нарастить мощности   своими силами не может.
Отдел высоких давлений, который возглавляет  Николай Григорьевич Санжарлинский, кандидат физико-математических наук, лауреат НТТМ – 75 ВДНХ СССР. Среди коллег по прежнему и в глаза и за глаза именуется  дворянским титулом  – граф. И не потому, что претендует на дворянские корни – просто обладатель глубокого баритона и прекрасный гитарист был во все времена любим за песни.  А уж тот, кто хоть раз слышал «Вставайте, граф, рассвет уже полощется», неизменно просил исполнить эту песню при следующей возможности. Гибкий, подтянутый, красивый он и соответствовал этому облику. Вот и закрепилось – Граф.
И в этом отделе за последние 15 лет нового притока специалистов высокой  квалификации не было. Предпринимали в свое время усилия по привлечению из Московского института стали и сплавов на преддипломную практику молодых ребят чтобы пройдя стажировку, можно было получить готовых специалистов. В интервале год – два приходили пять человек. Но более 3-х лет ни один не остался. Старожилы из них – Носухин и Перфильев до сих пор шлют благодарности в поздравлениях из города Троицка, куда их переманили. Что ж, близость Москвы, зарплата и многие блага, коих у нас нет, многое объясняет. Но в силу работы  за время пребывания у нас они стали носителями всех технологических секретов ОВД и, переместившись, начали их успешно применять. Это заставило сотрудников отдела счесть дальнейшее привлечение выпускников московских ВУЗов бесперспективным.
Сегодня их осталось 25 человек, из них трое – высшей квалификации (Санжарлинский, Дечуев, Муханов, трое  несколько меньшей – Ведущий инженер Е.Боченина, технолог Е. Боченина и классификатор алмазов Л.Заднепровская. Затем трое специалистов технического профиля, остальные – рабочие высокой классификации – токаря, преспекальщики.
Слово Мишанину А.Д.:
Санжарлинскому достались тяжелые времена перестройки. Финансирование из госбюджета каждый год сокращалось. Отсутствие материалов -  останавливали работу оборудования, текучесть кадров. В структуру отдела был передан   участок алмазного инструмента. Стали проводится опытно – конструкторские работы, направленные на создании широкой гаммы алмазного инструмента (камнерезного, шлифовального). Этой проблемой занимаются Семенов В.Д.. Дунин В.П., Егоров Е.В., Егоров С.Е., Мишанин А.Д., Боченина Е.В.. Фадин А.С., сотрудники Матвеев Ю.И., Сергеев А., Бузычкин Н.В.. Егорова Т.Ю., Лядвинская В., Белова М.Г., Ключников Ю.В., Семенов Г.М., Цибин А.С.. Фроловичев В.В., Шевелева И., Матвеева И., Акимова Н.
     Лаборатория полупроводникового алмаза осуществляет исследования в области выращивания монокристаллов синтетического  полупроводникового алмаза. Филиппова Е.Б. разработала тех. процесс получения СПА. Выход  со спрека 60 – 70 % кристаллов различных фракций годных для терморезисторов. Синтез производится на прессовых установках модели ДОО – 43 Егоровым В.В. Обладая уникальными свойствами, полупроводниковый алмаз позволяет создавать твердотельные электронные приборы, которые по мощности, частоте, температуре, радиационной стойкости многократно превосходят традиционные полупроводниковые материалы. С разработкой технологии  получения   омических    контактов и использованием лазерной пайки позволила интенфицировать работы по созданию различных типов термосенсоров и макетных образцов электронной техники. Руководитель работ Детчуев Ю.А., Крячков В.А. Сотрудники: Аверина Е., Соболева, Вагурина В., Маясова Т.В. Во всех производимых научно – исследовательских работ руководителем является Н.Г.Санжарлинский.
Группа Детчуева сосредоточена сегодня на внедрении безкорпусных терморезисторов из полупроводникового  монокристалла алмаза, используемых в датчиках расходов жидкостей и газа. Терморезисторы имеют прямой контакт с окружающей средой и сейчас датчик, изготовленный на их базе проходит полевые испытания в Уфе на нефтеперегонных магистралях. Особый припой, разработанный в лаборатории и защищенный патентом, позволяет жестко фиксировать контакты на кристалл. Кстати, этот припой можно использовать как связку для изготовления особо мелкого алмазного инструмента – сверл малого – до 1 миллиметра диаметра.
На базе своего терморезистора она создали микропаяльник, который входит в режим в течение 2-х секунд и потребляет всего 7 киловатт мощности (при 30 – мировых). После демонстрации его работы на выставке на отдел посыпались  заказы… Вопрос об опытном производстве рассматривается. Область применения терморезистора огромна. Например, технология зондирования глубоких уровней кристаллов – исследований не перечесть. Но сдерживает отсутствие техники.
В ближайшее время Детчуев выезжает в Башкирию, чтобы на месте  провести доработку с электроникой. Специалисты Йшкор – Олы и Ульяновска отрабатывают технику защиты терморезистора, необходимую при резком отключении потока. В таком случае возникает перегрузка и защита необходима.
Рекуперация – вот  то направление, которое  помогло продержаться этому отделу последние годы.  Все работы от «а до я» ведет один человек, кандидат химических наук В.А. Муханов. Что это такое? Извлечение алмазов из отработанного инструмента и повторное их использование.
Слово В.А.Муханову:
- В свое время я, обшарив базу и подвалы, нашел немало использованного отработанного алмазного инструмента (пилы, планшайбы и пр.). Сбив алмазоносный слой, я начал применять рекуперацию. Впоследствии нашел в Москве такой же инструмент и за бесценок купив (за свои деньги), привез во ВНИИСИМС. Никого не волновало, откуда я беру алмазы. Извлекая из отработанного сырья, я передавал их в отдел, и мы пускали его в алмазный инструмент. В 97 – 99 нами был написан техпроцесс по синтезу алмаза, но в 2000 году в отделе синтез упал на половину. С 97 года производили и так до 6 кг – кончился твердый сплав. Нелегально, по бартеру, удалось достать 5 кг для опытов. Но в ноябре 2001 производство алмазов прекратилось вообще. С тех пор мы делаем инструмент и существуем только за счет рекуперации. Если в 91 -92 мы старое оборудование закупали, то сейчас работаем на давальческом сырье. После переработки оплачиваем частью полученных алмазов.
Всего же за все эти годы было получено более 214 кг алмазов  более 40 микрон методом рекуперации. Хван давал отделу от 4 до 12 кг в год, половина было представлена неходовыми зерностями, на которые не было спроса.
Невысокий, кругленький, избравший маску Иванушки – дурачка, легко приходящий в возбуждение с использованием ненормативной лексики, Володя Муханов очень талантлив и отзывчив. Игры взрослых опасны тем, что с масками срастаешься. Начальник отдела признает, что не дело кандидата наук так использовать, но без работы Владимира в последние годы отделу пришлось бы худо. У Муханова масса авторских свидетельств, он обожает упрощать и усовершенствовать. Когда-то у него была хим. группа из пяти человек. Из - за низкой оплаты при повышенной вредности все они уволились. Он справляется один, но теперь времени на науку не остается совсем. Кстати, большинство используемого инвентаря приобретено им на свои деньги.
Еще стоит напомнить, что установить полностью всю аппаратуру, а уж тем более запустить ее в действие в непринятом здании отдел не имеет возможности до сих пор.
Отдел экспериментальной минералогии. Сегодня здесь осталось 25 человек, из которых 17 – ИТР, а из них 5 – кандидаты наук (Носов, Яроцкий, Е. Кожбахтеев, Махина, Марьин). С переходом А.А.Марьина на должность научного консультанта, сегодня и.о. зав. Отделом С.Ф. Носов. Все мы хорошо знаем огромный потенциал этого отдела как в облагораживании мелкокристаллического, так и кристаллического сырья. Учитывая то, что на первый план сегодня выходит облагораживание уникальных кристаллов, специалисты этого отдела с их проработанными за долгие годы технологиями востребованы как никогда. Здесь же продолжают работы по усовершенствованию технологий цветных разновидностей кварца.

Теперь давай те посмотрим, чем жив  наш завод. За все прошедшее время он не остановился ни разу.
Возглавляет его  по прежнему крепкий производственник Лев Николаевич Романов.
Основной цех – цех №1. Руководит им В.И. Верин. Этот цех – базовый нашего предприятия. Именно  здесь берут начало все наши награды. Пока стоит он – выстоит и институт. Сегодня здесь числятся 170 человек, из них чисто в цеху – 149. Он подразделяется на  пульт, техбюро, участки кристаллизации и переработки. Администрация - Верин, экономист С.А. Щанов и инженер по нормированию труда.  За прошлые годы здесь мало что изменилось, если не считать старения оборудования. Сокращение людей больно ударило по производству и так ослабленного уходом мужской части рабочих, при отсутствии механизации. Они так и говорили « Мне работа нравится, но на эти деньги  семью не прокормить». Многие  мужские профессии пришлось освоить женщинам. Так на шлифовке работают исключительно они. Взаимозаменяемость у них исключительная. На пульте против 3 прежних оператор отвечает теперь за 11 сосудов. Представьте себе рабочую специальность, при которой ежегодна сдача химии, физики и электротехники! У операторов это именно так. Да и вообще в цехе № 1 многие профессии уникальны. Здесь с улицы человека не возьмешь, здесь необходимо пройти долгий период обучения.
 Сегодня, когда промышленная технология синтеза кварца уже не соответствует требованиям (она не обновлялась с   середины 70-тых годов) особенно трудно приходится технологам. Новое поколение заводских технологов имеет базовое образование не техническое и, хотя грешно упрекнуть их в недобросовестности или  отсутствии опыта –  в сравнении с Беляковой, Зуевой, Сальниковой они проигрывают. Однако если учесть объем выполняемой ими работы,  при возросшем автоклавном парке и всего 10 компьютеризированными сосудами, возникает невольное чувство восхищения  маленьким коллективом возглавляемым Е.Г. Сопелевой.  Ведь даже для того, чтобы проверить , как ведется цикл на каждом сосуде они по утру затрачивают не меньше часа только на обход. А  их работа отнюдь не в фиксации данных, они разрабатывают и ведут каждый цикл на каждом сосуде от начала до конца.
Сейчас  первый цех работает на пределе. Устаревает аппаратура. Многие приборы невозможно отремонтировать, нет запчастей – приборы давно сняты с производства. Эксперименты администрации последних лет только ухудшили обстановку и без того сложную. Как выстаивают? А они и сами не знают, гордость, что ли не позволяет халтурить или бросить все и уйти? Но они не уходят и растят кварц самого высокого качества, вспомните награды последних лет.
Но идем дальше:
Цех №2, возглавляет Елена Павловна Ксенофонтова. Сегодня здесь всего 50 человек, из которых 7 ИТР: начальник, И. М. Филипов, мастера Г.И.Королева и Т.А. Корешкова, технолог А.Шилов и инженер по подготовке производства Сазонова.  Люди освоили по 2-3 профессии и научились перестраиваться по мере необходимости. Здесь тоже уникален каждый человек. Некогда механической шлифовкой занимались исключительно мужчины, сегодня здесь только женщины. Из - за  низкой зарплаты мужчины уходят. Осталось 4 распиловщика, шлифовщик и наладчик. А ведь просто снять алмазный диск не каждой под силу. С благодарностью говорят о Коле Логинове, выручающем в таком случае. Они способны делать пластины немыслимого диапазона типов не только из кварца, но и кальцита и цинкита. Здесь изготавливают линии задержки и секции. Они умеют работать качественно.
 Не слишком сдал и участок по производству алмазов. В. Хван подводя итоги прошлого немногословен:
- Совместно с отделом ВД  мы постоянно   работали над совершенствованием технологических процессов и улучшением условий труда. Изменение технологии обогащения алмазосодержащих спеков позволило исключить использование азотной кислоты, что благоприятно сказалось на экологии. Несомненной заслугой участка является то, что нашим алмазным порошкам первым в алмазной отрасли СССР был присвоен Государственный знак качества.
В настоящее время участок работает далеко не на полную мощность, т. к. спрос на выпускаемые алмазные порошки сильно уменьшился. Но, понимая уникальность выпускаемой продукции, надеемся, что спрос на нее восстановится.
 Выстоял резонаторный цех. Как говорит его начальник И. Цапалин:
- За все эти годы на нашу продукцию не было ни одной рекламации. Марка ВНИИСИМС, которую мы ставим на каждый корпус резонатора, все это время остается безукоризненно высокой. Все это притягивает к нам все новых и новых покупателей. Сегодня мы закрываем пятую часть потребностей России в этом изделии. Многие заводы – изготовители оказались нерентабельны и остановились, не выдержав конкуренции с дешевыми китайскими резонаторами. Наша же наработанная форма, умение работать с клиентами и высоко держать марку российской продукции на родном заводе, к сожалению, недооценивается ни морально, ни материально. Но мы не падаем духом. Пройдет время и жизнь расставит на свои места кто прав, кто виноват.
Гранатный участок, возглавляемый Афанасьевым и технологом  Л. Новожиловой  сегодня всего  из 6 человек (включая руководство). И все же на своих 6 прессах они способны выполнить новое задание руководства – выращивать по 25 килограмм  гранатов всех цветных разновидностей!
В конце 2003 года, 30 декабря, на встрече с представителями трудового коллектива, новое руководство во главе с генеральным директором М. А. Архиповым подвели итоги уходящего года и рассказали о намечающихся работах. Они не скрыли, что несмотря на позитивные результаты чтобы выправить ситуацию предстоит сделать много. В частности необходимо тщательно  просмотреть все имеющееся в наличие оборудование, взвесить возможности его полной загрузки. Проверить возможности отделов и цехов. Вывести на окупаемость так называемую  социалку. Не было сомнения, что от пропасти ВНИИСИМС отошел, но руководство просило коллектив потерпеть еще полгода. Может оттого, что они не сулили золотые горы, их уверенность вызывала  ответное доверие. Люди устали от неопределенности. Теперь из нее мы выбираемся. Свет в конце туннеля появился… Предстоит много работы, но ведь мы  ее никогда не боялись.
Даже кратно просмотрев не все подразделения, сразу бросается в глаза главное: люди оставшиеся во ВНИИСИМСе являются уникальными носителями или технологий, или профессий. Не забывайте, что у нас, увольняясь, человек уносит с собой знания и навыки. Этого нельзя отнять у специалиста. И как бы не охранялись наши новейшие разработки, при потере человека мы  неизбежно теряем и их.
ВНИИСИМС  жив людьми. И главное, в чем нуждается сейчас особенно остро – это в определении стратегической задачи. Когда ВНИИП решил поставленную задачу, он уступил место ВНИИСИМСу. ВНИИСИМС справился с поставленной не хуже. Ему нужна новая задача и административный простор, его творческий потенциал не задействован на полную мощность – это видно невооруженным глазом.  Мы выстояли там, где рушились иные предприятия. Мы перешагнули рубеж. Мы привыкли уважать  родное предприятие и свою работу. Мы хотим, чтобы ВНИИСИМС  прочно встал на ноги и вернул себе ту мировую славу, которая не по вине его коллектива потускнела за последние годы.
Зайдите в наш демонстрационный зал сегодня возглавляемый И.А. Городцовым. Еще раз посмотрите экспонаты, так восхищающие людей, рвущихся на экскурсии во ВНИИСИМС. И вы с полным правом скажите себе то, что говорят геологи:

Запомните, что мы не проиграли
И прошлое свое мы не клянем,
Мы сами Геологию избрали
И были крещены ее огнем.
Она уходит в тень легенд и песен,
Тех карт, что люди будут штамповать.
Но мир ее настолько интересен,
Что многим предстоит затосковать.
И там где лишь на деньги падки
Так, что никто не нужен им из вне,
Кому-то наши драные палатки
Как Шамбала привидятся во сне.
Солдаты геологии, мы знали,
Что значит мерзнуть, и не есть, не пить.
Но все, что в кабинетах нарешали
Мы брались в повседневность воплотить
Была, как бой жестока наша школа
И пусть все удавалось не всегда –
Там, где прошли мы в сапогах тяжелых
Через полвека встанут города.
Когда начнут просматривать итоги,
О нас заметят, подводя черту:
Последние романтики эпохи,
Которые сражались за мечту.

А теперь, прежде чем я приступлю к последней, печальной главе, давайте вместе еще раз просмотрим чем же славен был наш институт.





ОСНОВНЫЕ ВЕХИ РАЗВИТИЯ ИНСТИТУТА

2 марта 1954 года
создание ВНИИПа

весна 1956 года
получены первые отечественные кристаллы массой до 3 килограммов

2 октября 1956 года
подписан акт о приемке лабораторного корпуса завода в г. Александрове

10 апреля 1963 года
реорганизация ВНИИПа во ВНИИСИМС

весна 1965 года
получение группой сотрудников Ленинской премии за синтез кварца

лето 1965 года
демонстрация выращенного институтом сырья на Всемирной выставке в Монреале (Канада)

осень 1969 года
заключение первого международного договора на поставку сырья (с Чехословакией)

7 января 1971 года
награждение ВНИИСИМСа орденом Трудового Красного Знамени

осень 1972 года
Золотая медаль на международной Лейпцигской Ярмарке (ГДР)

7 ноября 1979 года
присуждение Государственной премии СССР группе сотрудников ВНИИСИМС

8 апреля 1982 года
присуждение Премии Совета Министров СССР группе сотрудников ВНИИСИМС.

1997 год.
 Наградной знак Отличия «Факел Бирменгема».
 За  достойное выживание предприятия в условиях рыночной экономики.

1998 год.
Наградной знак Отличия Швейцарии «Хрустальный рыцарь».
За достойное  выживание предприятия в условиях рыночной экономики.


13 ноября 2000 года.
Золотые знаки за искусственный кварц:
Пьезоэлектрический кварц.
Оптический кварц.
Кварцевые резонаторы.
Диски кварцевые.

20 декабря 2000 года.
Платиновые знаки за:
Пьезоэлектрический и оптический кварц.
Цветные разновидности.





















ЛАУРЕАТЫ ЛЕНИНСКОЙ  ПРЕМИИ
Алексей Александрович Штернберг
Леонид Иосифович Цинобер
Леонид Александрович Гордиенко
 Константин Федорович Кашкуров
Алексей Владимирович Симонов
 Валентин Евстафьевич Хаджи
Михаил Иванович Голиков
Яков Петрович Снопко



ЛАУРЕАТЫ  ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПРЕМИИ СССР
Владимир Сергеевич Балицкий
 Валентин Евстафьевич Хаджи
 Анатолий Александрович Шапошников
Лев Николаевич Романов
 Михаил Исаакович Самойлович
 Леонид Иосифович Цинобер
 Евгений Матвеевич Циганов
 Юлия Андреевна Белякова
Жанетта Викторовна Новожилова
Сергей Никитович Кондрашов
 Евгений Павлович Мельников



ЛАУРЕАТЫ  ПРЕМИИ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР
Юрий Михайлович Путилин
Галина Леонидовна Ахметова
 Валентин Григорьевич Яроцкий
 Виктор Парамонович Голенко
 Борис Аркадьевич Дороговин
 Иван Игнатьевич Красов
 Геннадий Александрович Петрушенко
Анатолий Александрович Дмитриенко
 Владимир Павлович Горохов
 Николай Иванович Васильев
 Валентин Иванович Ермаков


              ВНИИСИМС.
     НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ.






ВВЕДЕНИЕ




Какое время на дворе - таков мессия!
А.  Вознесенский.









14 октября 2009 года наш институт официально прекратил свое существование. Он пал жертвой тихого рейдерского захвата, так как до середины 2003 года был самым экономически успешным предприятием Владимирской области. С этого времени началась его агония. А ведь ему не было даже 50 лет… Даже для человека это не возраст, на пенсию уходят много позднее. И все-таки это очень много. Так уж вышло, что легли поперек его биографии не только века, рубеж тысячелетия прошелся. Но что гораздо существеннее – смена государственной системы. Если даже сегодня многие вещи незнакомы и непонятны тем, кто работал в его стенах, не сложно предположить, что будущим читателям это покажется тем более туманным. А между тем уже сегодня понятно: этот труд создается для потомков. Это им будет важно знать, какими были те, кто создавал славу нашей Страны. Правители приходят и уходят, но вечна Страна…. и эта  книга о тех, благодаря кому наша национальная  гордость имеет право на существование.



















                Через несколько десятков лет
 геоло¬ги не будут больше с опасностью для жизни взбираться на вершины Альп, Урала или Кавказа в погоне за крис¬таллами, не будут добывать их в пус¬тынях Южной Бразилии или в нано¬сах Мадагаскара. Я уверен, что мы будем по телефону заказывать нуж¬ные куски кварца на государствен¬ном кварцевом заводе.
                А.Е.Ферсман.

               
 Товарищ Ферсман!
 Поиск был удачен.
(А  нас в него отправила страна.)
Мы вырастили кварцы,
 и задача
Поставленная вами решена.
И нам сегодня есть чем погордится –
Заслуги наши не перечеркнуть:
С самой Природой мы смогли сравниться,
И взявши в долг – с процентами вернуть!
Осуществили мы мечту столетий,
такой работе подвели черту,
и наших чистых кварцев многоцветье
давно уж не в одной России чтут.
По нашим технологиям заводы
Растят кристаллов тонну не одну.
Еще есть кое – что, что на подходе,
Чем можем мы порадовать страну.
Он уникален – кварцевый кристалл,
Хотя в природе кварца выше крыши.
И все же то, что он в себя вобрал
Сегодня даже гений не опишет.
Как и приборов, что царят в быту,
Воссозданные на его основе.
А примененья области растут
И требуют опять кристаллов новых
Еще прозрачней, качественней, чище,
Особых свойств (так требует наш век!).
А у кристалла тайн побольше тыщи –
         Попробуй-ка, раскрой их, человек!

Товарищ Ферсман, новые задачи!
Мы  в поисках великого опять
И то, что кварц в себе упрямо прячет,
Мы пробуем упорно разгадать!!!            






Глава 1.
Общие сведения.

Кристалл образуется действием сильного холода. По крайней мере, оный только  там находится, где наиболее смерзается зимних снегов. А что он есть лед, сие достоверно: оттого греки его так и назвали.… Почему он родится шестигранным, сему трудно найти причину, тем более что и концы не одинаковый вид имеют, и гладкость боков столь совершенна, что никаким искусством произвести нельзя.
Плиний Старший.

О, какое совершенство линий
И как - будто призрачность всегда.
Нам оставил утвержденье Плиний
Что хрусталь – замерзшая вода.
Он и впрямь попахивает льдинкой,
Кажется: вот-вот и потечет,
Он настолько родом из былины,
Что при нем реальность и не в счет.
Он – леченье душ от мыслей мрачных,
Избавленье от соблазнов зла.
Он рассветно ясен и  прекрасен,
Постоянен в гранях и углах.
Чтобы не случилось, но забвенья
Избежим как черного пути.
Мы – из детства.
Там же, на ступенях,
Золушкина туфелька блестит!

Крис – талл…хрус – таль…есть что-то в этих словах гулкое и одновременно хрупкое, свежее, словно позвякивают  под ногами  утренние льдинки после первого заморозка. Отламываются с легким звоном, ворожа таинственным узором, но миг – и на твоей ладони только влажный след…Хруста – таль… Красивое, магическое слово, непостижимым образом обладающее цветом, запахом, звуком. « Ценность его заключается в прозрачности и сходстве с двумя основами жизни – водой и воздухом», писал Аль Бируни в 11 веке.
Есть камни дороже, но в народных сказках перебрасываются через реки хрустальные мосты, встают хрустальные дворцы и утро нашего детства – Золушка – среди всех даров волшебницы получает только один неподвластный звону часов королевского дворца – хрустальные туфельки. Нежна и верна любовь человечества к хрусталю.…Почему? Почему ни к алмазу, ни к изумруду, ни к рубину? Почем именно этот прозрачный прохладный камень имеет такую власть над нашей душой?
Его формой, такой совершенной, невозможно не залюбоваться. Человеку, далекому от мира геологии, трудно поверить в естественность подобного чуда. Вероятно, каждому геологу приходилось слышать от  знакомых забавный вопрос:
- Кто это сделал?
            -           Кто? Природа.
История знакомства человека с хрусталем теряется в глубинах веков, с каждым новым открытием археологов отодвигаясь, все дальше и дальше. « Девять тысяч лет», - говорят сегодня ученые.
Посвященный Луне хрусталь царил на Мадагаскаре, откуда его  вывозили в страны Азии и Средиземноморья во времена Плиния Старшего. Огромную роль играл он в культе умерших древнего Египта. Особенно важным считалось изготовить  из него точное изображение покойника, чтобы душа могла поселиться в этом пристанище после гибели тела.… А таинственные хрустальные черепа древних майя и ацтеков весом в  15 килограммов каждый? Перед этим меркнут парные гадальные шары древнего Востока!… Задолго до того, как ученые разгадали тайну кварцевых лучей,  древние медики лечили раны, пропуская свет сквозь хрустальные линзы.
Камень этот считался символом скромности, чистоты и целомудрия. Плиний Старший высказал общее мнение своих современников: кристалл – это лед, утративший способность таять. Так есть ли что-то странное в желании человечества разгадать тайны этого чуда?
Путь решения этой задачи – это, по сути, путь рождения и развития науки.
«Кристаллос»  в переводе с греческого дословно переводится «лед». Термин « кварц», введенный в минералогическую литературу Агриколой в 1529 году, впервые появился у горщиков в Рудных горах. По предположению ряда ученых, он происходит от древнеславянского (вендского) слова «тварди» - твердый. От славянских рудокопов Богемии название могло попасть в лексикон немецких рудокопов, переделавших его в «кварц». Но то, что горный хрусталь – настоящий камень, было доказано только в ХУ11 веке английским физиком и химиком Робертом Бойлем, сравнившим плотность горного хрусталя и льда. Именно с этого времени начинается планомерное изучение кварца.
Измеряя кристаллы, датский натуралист Николай Стенон в 1669 году установил закон постоянства углов между соответствующими гранями и ребрами во всех природных многогранников одного и того же вещества. Так было положено начало новой науки – геометрической кристаллографии. Столетие спустя француз Жан-Батист Ромэ-Делиль (1736 – 1790) доказал, что это свойство присуще всем кристаллическим веществам. Это доказательство получило название закона постоянства углов кристаллов. Ввиду особой важности этого закона его именуют основным законом кристаллографии.
В ХУ111 веке люди научились гранить горный хрусталь. Украшениями, драгоценной посудой, линзами астрономов входит в повседневный мир кварц. С начала Х1Х века он начинает победное шествие по Европе. И чем яснее человек понимал свою зависимость от этого камня, тем сильнее его тянуло понять и воссоздать кристалл самому. В 1758 году австрийский химик Иозеф Штрасс разработал способ изготовления стеклянного сплава, чистого и бесцветного, с относительно высоким показателем преломления. Первый искусственный камень получил название «страз». Однако до решения задачи было еще далеко. Только к середине Х1Х века  установлены законы симметрии внешней формы кристаллов и лишь к концу этого же века – полностью разработана теория строения кристалла.
Первые искусственные кристаллики кварца (очень мелкие) были получены в 1845 году К.Е.Шауфхеутлем путем нагревания свежеосажденного геля кремниевой кислоты в воде. Эти работы имели чисто минералогическое значение и проводились с целью выяснения условий кварца в природе. В следующие годы к синтезу мелких кристалликов подошли Г.Сенарман, Г.Машке, М.Фридель и А.Саразен, К.Д.Хрущев, В.Брунс…
Читатель вправе спросить: а почему ученых привлек именно кварц, ведь есть же более редкие и дорогие камни?
Дело в том, что на каждом этапе развития человечества он оборачивался к людям новой ипостасью, обнаруживая все новые и новые свойства. Человечество доросло до точных наук и обнаружило, что кварц обладает редчайшим качеством – пьезоэффектом.
Открытие пьезоэффекта исторически связано с тем интересом, который физика последней четверти Х1Х века проявила к исследованиям различного рода энергетических эффектов, в частности, в кристаллических материалах. Непосредственной предпосылкой открытия пьезоэффекта послужило изучение сходного с ним явления – пироэффекта. Последний был открыт Брюстером (английский физик, 1781 – 1866) в 1820 году и сыграл важную роль в открытии пьезоэффекта. В процессе изучения пироэффекта Кулоном было высказано предположение, что электрические заряды могут создаваться также давлением. В конце 70 годов прошлого века, руководствуясь уже известными к тому времени общими положениями о связи между симметрией кристалла и его свойствами, братья Кюри начинают поиск пьезоэлектрических материалов.
В 1880 году они обнаруживают новый эффект – получение полярного электричества путем приложения давления вдоль определенной оси кристалла и делают вывод об однозначном соответствии между пироэффектом и открытым ими явлением.
К концу 1881 года братья Кюри обнаруживают обратный пьезоэффект и находят, что пьезокоэффициент кварца имеет одинаковую величину для обратного и прямого пьезоэффекта.
В 1890 – 1892 гг. Фогтом (норвежский геолог, 1858 – 1932) издана книга «Учебник кристаллографии»(1910г.), в которой излагаются основы пьезоэлектрического и прочих эффектов в кристаллах, обусловленных взаимодействием механических, электрических и температурных воздействий.
При своем возникновении и в первые годы своего существования область пьезоэлектричества не была явным образом связана с практикой, и потому сначала развивалась медленно и в одностороннем направлении. Единственным практическим применением пьезоэлектричества за период от 1880 года до начала первой мировой войны представляет собой предложенный братьями Кюри биморфный элемент, с помощью которого можно было измерять напряжение по деформации конца элемента (или механическую силу, приложенную к его концу, по напряжению). Таким образом, пьезоэффект, по словам английского физика Кэди, длительное время оставался научным курьезом.
Переход к более широкому исследованию свойств и попыткам практического применения пьезокристаллов был стимулирован первой мировой войной. В 1916 году Ланжевен – французский физик (1872 – 1946) –  производит эксперименты с изобретенным им гидролокатором. В 1917 году Ланжевен и Никольсон обнаруживают эффект настройки контура на собственную частоту кристалла. В 1919 году Никольсон конструирует и демонстрирует громкоговорители, микрофоны и звукосниматели на пьезоэлементах из сегнетовой соли
В 1922 году Кэди предлагает эквивалентную схему и разрабатывает первую теорию пьезорезонатора. В июне 1924 года кварцевый резонатор Х-среза был впервые применен для стабилизации частоты. Таким образом, в 1924 году было разрешено противоречие между назревшей необходимостью повышения стабильности частоты с одной стороны и уровнем техники, уже переставшей удовлетворять практическим потребностям общества, с другой.
Бурное развитие пьезоэлектричества началось во время первой мировой войны, когда известный  французский физик П. Ланжевен показал, что кварцевые пластинки могут быть приведены в колебание переменным электрическим полем, и предложил применить получаемый при этом мощный ультразвук для измерения глубин и подводной сигнализации.
Из русских ученых, работавших по пьезоэлектричеству в это время, следует назвать Г.В. Вульфа (1863 – 1925) – советского кристаллографа, члена-корреспондента АН СССР. Он  изобрел наглядный графический метод обработки результатов измерения кристаллов с помощью стереографической сетки, дав новый способ вывода всех групп симметрии кристаллов, внес большой вклад в область роста кристаллов, изучение жидких кристаллов и кристаллооптики; Н, Н, Андреева (1880 -         ) – советского физика, создавшего школу советских акустиков, положивших начало работам по гидроакустике: Б. Коленко и др.
После открытия Кэди кварц стал предметом особого внимания во многих странах. На долю советских ученых выпала почетная задача открыть собственные месторождения кварца, организовать добычу  кристаллов, изучить их кристаллографически и разработать собственную технологию обработки кварца. Среди них: Г, Г,Леммлейн (месторождения, морфология кварца), Ф,М,Ильин, П.П.Куровский, Н.Г.Коваленок, А.Я.Вайнберг (технология и применение пьезокварцевых пластинок), Н.Н.Андреев (ультраакусти¬ка), С.Я.Соколов ("прозвучивание" металлов), Н.А.Иванов, П.С.Вадило, В.Н.Чернова и др.(месторождения кварца), И.Г.Васин (технология), Е.В.Цинзерлинг (механическое двойникование кварца). Основоположником геохимии, биогеохимии, радиогеологии явил¬ся советский естествоиспытатель, выдающийся мыслитель В.И.Вернадский (1863-1945). В своих исследованиях  он обозначил крупнейшие науч¬ные проблемы, представляющие большое практическое значение. Боль¬шим успехом пользовались его "Основы кристаллографии" (1904), от¬крывающиеся замечательным по глубине и широте подхода очерком ис¬торического развития науки о кристаллах. В "Основах кристаллографии « В.И.Вернадского проводились идеи о приложении физико-химических основ к кристаллографии.
Подлинным минералогическим кристаллографом был советский геохимик   и минералог А.Е.Ферсман (1884-1945). По его инициативе в 1915 году была организована Комиссия сырья и химических минера¬лов при Комитете военно-технической помощи, которую он возглавил. Являясь  секретарем комиссии по изучению естественных производитель¬ных сил при АН, он участвовал в исследованиях Кольского полуострова, Тянь-Шаня, Кызылкумов и Каракумов, Урала, Забайкалья и других районов. В 1930-1939 годах он являлся директором института кристаллографии, минералогии и геохимии им. М.В.Ломоносова и института геологических   наук АН СССР.
В ассортименте естественных и искусственных кристаллов, на¬шедших себе применение в технике, значительную роль играют кристал¬лы кварца. Область применений кварца распространяется на прикладную оптику, радиотехнику, механику, ультраакустику и другие смеж¬ные дисциплины. Из кварца изготовляют призмы для спектрографов, линзы и пластинки для ультрафиолетовой оптики, клинья для поляризационных микроскопов, стабилизаторы и резонаторы для радиотех¬нических целей, пластинки и мозаики для получения ультраакустических волн, применяемых в технике подводной сигнализации, для измерения глубины морей, в дефектоскопии металлов, при химических исследованиях. Из кварца делают пьезометрические препараты, с  помощью которых измеряются давления при взрывах в цилиндрах дви¬гателей и каналах орудий, атмосферное давление, нагрузка на резцы станков, записываются механические вибрации и электрические колебания.
Параллельно с развитием техники использования кристаллов идет интенсивная научно-исследовательская работа в этой области. Сотни геологов и минералогов заняты изучением месторождений кварца, пригодного для изделий. Кристаллографы изучают морфологию и дефекты кварца, вместе с физикохимиками изыскивая новые методы искусственного выращивания кристаллов кварца. Кристаллофизики изучают механические и электрические свойства, радиотехники и специалисты по ультроакустике изучают колебания препаратов кварца, оптики исследуют светопоглощения в кварце, интенсивно разрабатываются новые методы обработки кварца.
Растут кадры специалистов-кварцевиков с научной подготовкой чрезвычайно своеобразного профиля, разбирающиеся в геологии, кристаллографии, кристаллофизике, в радио и электротехнике, ультроакустике и шлифовальном деле.
Выдающимся советским кристаллографом, основоположником и руководителем новейших направлений в отечественной науке о кристаллах, основателем и первым директором единственного в мире Института кристаллографии при АН СССР являлся академик Алексей Васильевич Шубников (1887 – 1970). Именно он  стал основателем технической кристаллографии.
Во второй половине 20-тых годов в стране начинается бурное развитие отечественного радиостроения, которое открыло широкую дорогу для создания совершенно новой отрасли  радиоэлектроники – промышленного изготовления отечественных пьезорезонаторов, необходимых для поддержания стабильной частоты радиостанций. Быстро развивавшаяся техника радиосвязи стала практически невозможной без кварцевой стабилизации частоты. Пьезоэлектрические кварцевые резонаторы, представлявшие собой электромеханическую колебательную систему, становятся важнейшими элементами радиоэлектронной аппаратуры, определяющими основные, весьма существенные, характеристики приемно-передающих устройств всех видов и назначений.
Освоение технологии изготовления кварцевых  стабилизаторов частоты в СССР началось в начале  30-тых годов, а массовое их производство – в конце 30-тых годов.




Глава 2. Пьезокристаллы.
Греческое «пьезо» переводится как « сжатие, давление».

В 1925 году при минералогическом музее АН СССР в Ленинграде профессором А.В.Шубниковым была организована небольшая кристаллографическая лаборатория. В этой лаборатории к 1927 году была освоена техника изготовления пластин из кристаллов кварца для стабилизации частоты, вследствие чего лабораторию стали называть кварцевой. Некоторое время она являлась единственным изготовителем кварцевых пластин. Однако потребность в кварцах, как тогда называли кварцевые резонаторы, росла и небольшая лаборатория численностью не более 20 человек, не могла обеспечить все запросы страны. Поэтому вскоре на нескольких радиотехнических предприятиях возникли группы и мастерские по изготовлению кварца: Центральная лаборатория, Остехбюро, завод имени Коминтерна, завод имени Козицкого.
К концу 30-тых годов на первый план начинают выдвигаться  соображения  в начале стоимости, а затем уже и просто нехватка кварца. Дело в том, что наступило противоречие между большим спросом изделий и, следовательно, сырья и ограниченностью запасов кварцевого сырья. Указанное противоречие назревало постепенно, и необходимость его разрешения ощущалось  задолго до начала 2 мировой войны. Ученые всего мира искали способ разрешения проблемы. Золотой жилой для физиков оказалась сегнетовая соль, названная в честь открывшего ее в 1655 году французского аптекаря Э, Сеньета (1632 – 1698).Это бесцветные кристаллы, разлагающиеся при 55,6 С, хорошо растворимые в воде. То есть кристаллы термически не стойкие и  уничтожаемые даже атмосферной влагой. Но при этом сегнетовая соль отличный пьезоэлектрик. Фирма «Бриш» в США взяла патент на изготовление и промышленное использование пьезокристаллов сегнетовой соли,  и на базе этого сырья было налажено производство таких важных технических устройств, как микрофоны и телефоны, адапторы (звукосниматели) и слуховые аппараты и т.п. Наша страна в те годы закупала выращиваемые в Америке кристаллы сегнетовой соли по цене 2 тысячи долларов за килограмм.
Нищая, разоренная войной и революцией, голодающая  Советская республика, отказывая себе в самом необходимом, семимильными шагами преодолевала техническое отставание. Огромные территории нуждались в связи и радио. Даже патефон и тот мог работать только  при наличии кристалла. А ведь были еще и  рации.…Почему шли такие масштабные закупки? Да потому, что к середине 30-тых годов запасы  кристаллов кварца, изымаемых ранее из минералогических музеев и ювелирных предприятий для изготовления кварцевых пластин, были исчерпаны, и в радиопромышленности возник мировой кризис.
В какой-то степени сгладить его были призваны кристаллы сегнетовой соли. Кстати, пьезоэлектрические свойства у монокристаллов этой соли в 3000 раз сильнее, чем у кварца. Но для этих кристаллов характерна высокая чувствительность к небольшим изменениям внешних условий  электрического поля, температуры, упругих напряжений и т.п. То есть замена кварцу это далеко не лучшая, однако  выбирать не приходилось.
Превратить мелкие кристаллики сегнетовой соли в крупный и совершенный моно кристалл  чрезвычайно сложно. Но то, чего добился один ученый, обязательно сделает и второй. Так в 1931 году в Ленинградском физико-техническом институте под руководством А.В.Шубникова создается первая лаборатория по выращиванию кристаллов сегнетовой соли. К 1940 году в ней уже добились определенных результатов: большие (весом до 2 кг) кристаллы выращивали за 4 – 6 недель, а не за полгода, как в начале. Но для достижения  успеха  были предприняты огромные усилия.
Государство было вынуждено создать при Наркомате оборонной промышленности СССР специальную организацию – Трест № 13, на базе геологоразведочной экспедиции треста « Русские самоцветы». В его состав вошли База по разделке и обогащению сырья  и три экспедиции: Волынская, Полярно – Уральская и Памирская. По предложению заведующего Лабораторией кристаллографии (ЛК), член – корреспондента АН СССР А.В.Шубникова при Тресте № 13  в 1937 году создали  специальную научно – исследовательскую лабораторию прикладной кристаллографии (ЦНИЛ).
Разместилась новая лаборатория в Москве, в помещениях  лаборатории кварца на Старомонетном переулке, расширенных и перестроенных совместными усилиями АН  ССС  и Треста № 13.Работало в ЦНИЛ около 60 сотрудников. В задачу лаборатории входили:  изучение и исследование свойств оптических, пьезоэлектрических и других кристаллов, разработка способов их  искусственного выращивания; обработка и использование, а так же создание пьезоэлектрических изделий. Итак:
Приказом № 339 Наркомата оборонной промышленности СССР от 22 сентября          1937 года в составе Треста № 13 организована пьезо – кварцевая лаборатория.
                Основание: ЦГАНГ СССР, ф. 7515, оп. 2,д.11,л.129.Подлинник.
Приказом № 246 Треста № 13 Наркомата авиационной промышленности СССР от 29 декабря 1939 года лаборатория переведена на самостоятельный баланс и с этого времени она стала называться Центральной научно – исследовательской лабораторией Треста № 13 (ЦНИЛП).
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.194,оп.1,д.22,л.275.Подлинник.
(С 1939 года Трест № 13 числится в авиационной, а с 1941 –в  министерстве электропромышленности СССР.)
Приказом № 28 Наркомата авиационной промышленности СССР 25 февраля 1940 года утверждено положение о ЦНИЛ Треста №13. Основной задачей лаборатории в предвоенный период являлись: исследование кварцевого сырья, совершенствование технологии изготовления пьезокварцевых изделий, разработка новых типов  аппаратуры с использованием пьезокварцевых изделий.
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.8044, оп.1,д.282, л.52 и ф.194, оп.1,
                Д.28,лл.6-9. Подлинник.
Приказом № 309с Наркомата электропромышленности СССР от 9 октября 1941 года на базе ЦНИЛ Треста №13 организован завод пьезокварцевых элементов и приборов № 633.
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.8848,оп.1с, д.113,лл.69-70.                Подлинник.

И был еще один человек, который в одиночку в 1939 году разработал скоростной метод выращивания кристаллов сегнетовой соли – Алексей Александрович Штернберг.

Глава 3. История в биографиях.
Слово - Штернбергу.

«Работать в геологии я начал задолго до университета и продолжал  это во время обучения, используя летнее время. Сам я ленинградец, поступил, в Ленинградский университет на геологический факультет. Меня все время  занимала проблема роста кристаллов в природе. Например, как извест¬няки превращаются в мраморы?
В конце обучения увлекся работой на кафедре по проблемам выращивания кальцита низкотемпературным   путем. В это время я был  связан с исландским шпатом и часто ездил за ним в экспедицию. Однажды, по пути в экспедицию, я заехал с первыми положительными результатами своей работы, в военное ведомство (тогда они ведали этой проблемой) и был принят С.И.Вавиловым. Он принял меня очень доброжелательно, выслу¬шал и пообещал поддержку. ГОИ/государственному институту оптического сырья/ было поручено вести эти работы. Все мои материалы переслали им, и я стал ждать результатов. Вскоре из ГОИ пришло письмо - они отказыва¬лись от этой работы, ссылаясь на нехватку специалистов по росту крис¬таллов. Короче говоря: Г0И  роль ведущего института принять не может. И подпись: С.И.Вавилов. Мне это показалось очень забавным: Сергей Иванович сам направил меня в ГОИ и сам же "давал от ворот поворот". Когда я снова был в Москве, я снова позвонил, ему и разыграл дурачка:
-Сергей Иванович, вы рекомендовали мне обратиться в ГОИ, а ваш одно¬фамилец меня завернул.
Вавилов засмеялся:
- Вы где сейчас находитесь?.. Приезжайте...
Со мной заключили предварительный договор, в качестве ведущей организации был выбран наш университет. Зав. кафедрой Аншелес столь высокой чести не обрадовался .Отказаться прямо не решился, но поставил заведомо неприемлемые условия: выделить две комнаты,6-7 штатных единиц и прочее. Директор удовлетворить эти  требования не мог, и тема не¬заметно сошла на  нет. Вскоре Аншелес передал мне задание: оптический завод обратился к нам с просьбой о выращивании квасцов для фронтальных микроскопов.  Я все прикинул, провел расчет и написал ответ, в котором указывал на срок работы/шесть месяцев/ и стоимость их. Проведя опыты, я убе¬дился, что поставленная задача мне по силам. Ответа я не получил. Как потом выяснилось, заводу навязывали изготовление фронтальных микроскопов, а он сопротивлялся. Письмо нам было послано в надежде, что мы затянем работу года на два, и таким образом они смогут из¬бавиться от задания.
 После университета я начал работать в тресте «Русские самоцветы», ездил по месторождениям драгоценных камней и исландского шпата. Как-то, к нам из Армении поступили великолепные кристаллы исландского шпата черного цвета. Их требовалось обесцветить. ГОИ, куда до нас обращались с той же просьбой, дало заключение, что этот кальцит не годиться. «Русские самоцветы » очень нуждались в нем и ме¬ня попросили попробовать их обесцветить. Я пробовал вначале обраба¬тывать их в масле - ничего не выходило. Зато при нагревании до 400° в печке кристаллы стали прозрачными. Я поехал на это месторождение и в течение сезона занимался разработкой и добычей этих кристаллов.  Поскольку людей у нас был минимум, то я сам не только разрабатывал, но и сам у себя принимал. В "Русские самоцветы» сырье отправляли уже обогащенным, то есть выколки.
Как-то к нам приехал  геолнадзор, увидел кучи брака и выколок, и они произвели на представителя столь сильное впечатление, что тот немедленно поехал в Ленинград к нашему глав¬ному инженеру с таким известием:
- Штернберг   бьет, колет кристаллы!!!
Главный инженер отреагировал на это просьбой выйти. Предста¬витель вышел, минут через пять заглядывает:
-Можно?
- Совсем выйдете, - раздраженно бросил главный инженер.
          Тогда представитель геолконтроля побежал в ГОИ. Там поняли, что объ¬яснять азбучные истины в данном случае бесполезно и сказали, что могут послать на место специалиста по исландскому шпату. Так пред¬ставитель геолконтроля привез на месторождение  двух девушек из ГОИ. Перед отъездом они, используя великолепные мастерские ГОИ, заказали по чертежам преогромные инструменты /история стала известной ,и де¬вушки умышленно довели все да гротеска/. С этим инструментами и явились. Я сказал:
- Единственный способ проверить мою работу, это просмотреть выход годного сырья и брак....вот он тут. Пусть они работают, а я могу уехать.
Один из наших инженеров тихо ответил:
- Алексей Александрович, побудьте еще месяц...
И вот девушки со своими огромными инструментами, утрированны¬ми до предела, приступили к работе. Правда, с хорошими кристаллами они бежали ко, мне:
- Алексей Александрович, тут требуется тонкая работа, сделайте....
 И я своим маленьким молоточком делал обработку. Вдобавок, не смотря на добросовестную работу, выход полезного объема у них был в 10 раз меньше, чем у меня. Это было естественно для нас: месторождение конча¬лось... Все обвинения, возведенные на меня, сами собой отпали. Да вдо¬бавок вместо врагов мне привезли двух умных и дельных помощниц. Проработали они два месяца, а не две недели, как было условленно.  Поскольку главное, зачем их привезли, они не сделали, им решили не оплачивать времени свыше двух недель. Однако люди работали! Я выступил как сви¬детель, и им оплатили, но без полевых и коэффициента. Я настоял, чтобы законность была соблюдена. Комплиментом со стороны геолконтроля было раздраженное:
- Да вы что, адвокат что ли?!
Таким образом, с работниками ГОИ у меня завязались доброжелательные дружеские отношения, поэтому, когда мне предложили работу в ГОИ, я согласился. Принимал меня на работу ученый, профессор Афанасьев и поручил мне цех призм волостона, где они   имели колоссальный брак.
Следовало отыскать и ликвидировать причину брака. Призмы изготов¬ляли из двух пластин, склеивающихся перпендикулярно оптическими осями,  наклонно...Я рассчитал, пользуясь формулами сферичес¬кой геометрии, и нашел ошибку допускаемую при склеивании /совмещении/ пластин, которая и вела к браку.
Трест "Русские самоцветы" предложил ГОИ брать недомерки кристаллов, которые мы могли бы использовать /цена килограмма- 3 000 руб.|. Я поехал, за ними, так как на месторождении я научился возвращать однородность механическим двойникам кристаллов.
Вернулся назад в институт -   все мои десять сотрудников смотрят на меня как-то странно. Спрашиваю Морозову ,(она приезжала на место¬рождение):
- В чем дело, что случилось?
-Алексей Александрович, пойдите, посмотрите, доску приказов...
 Я подошел к доске приказов и прочитал о своем сокращении. Афанасьев недавно умер, а я был принят с.н.с. с большой зарплатой. При сокращении же старались увольнять тех, кто работает меньше по сроку... ГОИ огромное учреждение, что бы уволиться, надо было подпи¬сать два огромных листа. Я пошел к Вавилову:
- Я проработал здесь столько то. В этих двух листах надо отве¬тить на огромное количество вопросов. Но тут нет главного вопроса; что я сделал за это время? Я бы хотел  пояснить: я разработал метод устранения двойников в кристаллах кальцита и применение новой тех¬нологии призм волластонита. Мне нужно два месяца, чтобы закончить отчеты по этим работам.
Вавилов вызвал бухгалтера, и мы заключили договор на эти два месяца. Завершив отчеты, я вернулся работать на кафедру кристалло¬графии в университет. Это было в конце 1939 год. В это время  главным вопросом дня стало изготовление кристаллов сегнетовой соли, применяемой для адапторов /звукоснимателей/. Растила их Америка. Мы закупали для Академии наук по 2 000 долларов за килограмм. Местпром получал обрезки, из которых изготавливал адап¬теры. Университет/в данном случае в моем лице/ заключил договор, согласно которому я получал зарплату только за каждый выполненный этап. Их было три: первый- изучение всего материала по кристаллам сегнетовой соли; второй-приобретение или изготовление необходимой аппаратуры; третий - получение полкилограмма выращенных кристаллов. Если бы я не вырастил эти кристаллы, то и я и люди с кафедры, занятые на пол - ставках, остались бы без денег. Конечно, договор кабальный, но мне ка¬жется, он был именно таким, который мог подхлестнуть  меня.
С помощью мотора я приспособил для дела токарный станок и провел первый опыт, который сразу же показал мне: нужна динамика. Кристалл образуется на дне, над ним – потоки. Терморегулятор - колбочка со спиртом. На дне ртуть и контакт. Пришлось подвесить бачок высоко и шлангом из него направлять воду на колесо. Таким образом, кристалл начал кру¬титься . . Наметился первый сдвиг. Тут особенно часто стали прибегать сотрудники с   кафедры, и я   впервые чуть-чуть не разбогател. Начальник местпрома устроил работать ко мне лаборанткой свою жену и зак¬лючил со мной договор: я иду к нему работать, организую отдел, и мы получаем 3 кг соли. И за каждый килограмм нам выплачивают по 1000 руб. Договор был предварительный. Но за полтора месяца до его реализации меня на три месяца призвали в армию. А поскольку я сидел на сдельной зарплате, то я перестал ее получать.
В армии в то время за командирский стол полагалось платить. Од¬нако мое положение было не из завидных, и я вынужден был сказать:
-У меня денег нет, у жены брать вроде уже неудобно. Так что прикрепите меня к армейской столовой.
Долго этот вопрос взвешивали и, в конце - концов, прикрепили к офицерской столовой.
Университет в это время хлопотал о моем отзыве из армии. За месяц до начала воины это удалось. Я числился ком. взвода пехоты. Чтобы освободить меня от сборов, меня перевели в инженерные войска. Было уже ясно, что мои работы имеют важное военное оборонное значение. Меня отпустили, и я снова продолжил работу над сегнетовой солью. График работы у меня был вольный. Надо сказать, что кабальный договор  -не выполнил, не получи- послужил неплохой заквас¬кой. Работал от души. Помню, как-то вышел на набережную Невы и вдруг почувствовал, что дрожат колени. Сначала решил, что заболел. Начал анализировать ситуацию и  вспомнил: во рту давно уже ничего не было. Я просто забыл о пище...
Когда началась война, жена на четвертый день уехала в Севастополь к родственникам. Вернулась очень быстро: Севастополь бомбили в числе первых, а она была в положении. Когда прозвучал первый сигнал воздушной тревоги, полковник, живший в квартире родственников, сказал:
-Не могу понять... Как-  будто сигнал большого учебного сбора.
Это было в субботу. Полгорода при налете было освещено, и огни погасили значительно позже, чем начали рваться первые бомбы. Про¬жектора вылавливали вражеские самолеты, а пулеметы не дострелива¬ли.… Уже гибли люди, а в квартиру родственников жены пришла жен¬щина, и все обсуждали: "Какая странная учебная тревога!"... Что это уже не армейские учебные тревоги понять, мирному человеку было не просто.
Я сразу же был призван в инженерные войска, в военное учили¬ще. Помню, нас человек 12 или 15 собрал капитан /наш начальник/ и знакомился с каждым. На вопрос о моей профессии я ответил:
       -Кристаллограф,
-А что вы умеете делать?
-Умею выращивать кристаллы.
- Как вы к нам попали?!
       Я объяснил. Капитан понял, что пользы от меня не будет, и решил:
-Ладно, будете моим помощником.
Я всегда любил Швейка, поэтому решил не торопить события в духе любимого героя. Сел на подоконник, закурил... Вскоре принесли карты, на которых красным карандашом надо было провести линию, по которой на местности надлежало строить укрепительные сооружения .На каждую часть это выходило по 20-30 километров. Карты были трехверстками. Итак, притащили стопку карт, начали раскладывать, вскоре запутались. Капитан не выдержал:
-Давайте запрем комнату и отправимся обедать!
 Тут, наконец, я решил вмешаться:
- Идите обедать. Если дадите толкового помощника, я попробую разобраться.
Мне дали помощника и мы остались. Я разложил карты с севера на восток и стал переносить линию, используя особенности рельефа. Разделил линию на II или 12 участков, рассчитал, как раздать, командирам. Пришел капитан:
-Почему линия не прямая?
-Здесь, видите, трясина, а здесь, между озер, можно использовать рельеф как естественное укрепление...- объяснил  я как мог.
Капитан посмотрел на меня уважительно:
-Будете моим заместителем.
Итак, моя карьера стремительно росла. Капитан скомандовал:
-Командиры части, ко мне! - и увел их  в другую комнату.
Там объяснял задачу каждого. Я сидел, курил....
В этот же вечер мы выехали смотреть местность на полуторке. В машине - два представителя инженерных войск /мы/ и курсанты, кото¬рые в отличие от командиров неплохо разбирались в деле. Их было человек двадцать .Приехали на место к вечеру и мой новый коллега неожиданно для нас спятил: выхватил наган, кричит"' враги"...не выдержали нервы,… Мы обезоружили его и в сопровождении двух курсантов отправили в госпиталь... Мне было сказано:
- Вы будете начальником участка.
Надо сказать, что до университета я работал прорабом на изысканиях Беломорканала. Так что опыт работы у меня был. Я знал, что на деле всегда оказывается иначе, чем на карте. Приходится многое менять в быстром темпе, приспосабливаясь к обстоятельствам. Мне приходилось принимать котлованы под строительство, подписывать акты приемки. Когда я сделал это в первый раз, начальник мой,   предпочитавший  жить в Ленинграде, приехал, проверил, и в дальнейшем я всегда принимал сам. Работали мы там с Сережей Брюном /его предки - французы, остались в России после Севастопольских событий/. Сережа, по крайней мере, окончил курсы коллекторов. Он был прорабом Южного, а я Северного склонов канала. Правда, там я никем не командовал. Когда работы были свернуты, нас передали в распоряжение ГПУ. Работая у них, люди получали звания. Нам были положены погоны ком. полка, но мы были слишком молоды для этого. Так и работали штатскими... Строили его в основном раскулаченные, они с лопатой обращаться умели. От интеллигенции толку было мало, работали трудно. Помню, когда перекрыли и начали накапливать воду, вдруг оказались без питьевой воды ...Вспыхнула дизентерия... Это я поясняю к тому, что представлял трудность возложенной на  меня задачи.
С вечера начали поступать первые группы людей на работу: "Принимайте!». Приходили с музыкой, песнями...Два курсанта с мерной лентой по метру делили участок. Утром оказалось, что нет воды.   
Я распорядился вскрыть пожарный сарай и вытащить бочку. Ее наполнили и возили вдоль рядов .На второй день людям стало нечего есть. Пришлось организовать полевую кухню. Мы получали продукты, резали эвакуируемый скот, который уже не мог идти. На гончарном заводе взяли какие-то плошки -  не было посуды...
 Я трое суток не спал с того вечера, как приехали. Почернел, потерял какие-то чертежи... Мне грозил три¬бунал. 3а все время, помню ,только часа три был перерыв, когда люди не поступали. Потом пошли снова...Несколько тысяч людей, за которых я нес ответственность!
 Первая организованная группа в 800 человек поступила из Северостроя. Там были капитаны и четкая организация...
Недалеко от нашей линии стоял домик. Позднее мы узнали, что принадлежал он фазаньему заповеднику...Как я уже упоминал, за утерю чертежей мне грозил расстрел. Но странное дело, мне тогда все происходя¬щее казалось не реальным, точно все происходило не со мной….Наконец пришла воинская часть, заняла линию обороны и я смог лечь и уснуть.… Проснувшись, вышел на крыльцо, увидел домик светящийся насквозь с клочьями, обоев трепетавших на ветру:
-Это что, такое?
Мне рассказали, что когда начался обстрел, меня разбудили. Я вы¬шел на крыльцо, покрутился, сказал:
-Это свои. Мы в ложбине, только ложитесь, - и  ушел снова спать.
Я этого не помнил. Сейчас же, стоя на крыльце, увидел ползущих к нам по траве красноармейцев. Громко спросил:
- Вы что, ребята?!
Они смущенно встали:
-А нам сказали, что тут немцы.
-Нет, тут только мы .Немцев мы не видели.
-Но мы слышали стрельбу!
-Так это же вы и стреляли.
Наши работы продолжались. Мимо нас все-время шло движение: прошла колонна танков, потом она же - в другую сторону. Появился какой-то капитан весь в пыли:
-Танки были? Куда ушли?
- А вы кто такой? Я не имею права давать информацию о военном передвижении неизвестному лицу…
  -Да ты что, такой - сякой, я же их капитан!!
   -Да вот же следы гусениц, по ним.…Стойте! - /шоферу/ - Возьмите машину, помогите капитану догнать колонну.
Над нами летали самолеты. Я отрядил несколько человек в военкомат с просьбой дать оружие. Вскоре они привезли ружья времен япон¬ской войны и ящик патронов. Следом предписание: "Сдать оружие». Его не хватало формирующимся частям.
На наш участок начали приходить бойцы, потерявшие свою часть. Мы подкармливали их и показывали, как пройти на пункты   формирования. В глазах людей страх и усталость... Появились четыре-пять красноар¬мейцев на немецких мотоциклах. Рассказали, что заманили в засаду  группу фашистов, разбили их и приехали на их мотоциклах. Их появление произвело в народе общий подъем: оказывается немцев можно бить!!! До этого все рассказы были о том, как немцы ударили, смяли, разбили наши части. И вот с неопровержимостью факта эти молодые красноармейцы свидетельствовали, что мы не только должны, мы МОЖЕМ бить фашистов!
Мы построили свой укреп район и нам выделили следующий, за Лугой. /Кстати, немцы не интересовались нашими укреплениями, они брали город в большое кольцо/.
Первыми за Лугу поехали мы вдвоем с шофером.  Я стоял в кузове ,в кабине можно было не услышать вражеского самолета. Мы были как раз над Лугой на возвышении, когда город бомбили. Это было страшно: как карточные домики рушились жилые дома...Въехали в город, в нем царила паника...У пекарни, в очередь за хлебом, выстроилась огромная колонна машин. Мы забеспокоились, но тут кто-то сказал, что есть еще и вторая пекарня. Я попросил: "Проводите", и нам показали до¬рогу. Вход на вторую пекарню преграждал охранник с ружьем:
-Впустить без приказа начальника не могу.
-Где начальник?
-Он и его заместитель вместе с семьями погрузили в машину хлеб, масло, сахар и выехали в  Ленинград.
-Хлеб есть?
~В печах. Скоро начнет гореть.
Я взял его за винтовку и отвел ствол в сторону:
-Проходите, ребята.
Охранник шел за нами, он все донимал:
-Тут пирожки есть, - сказал он.
Мы загрузили машину, я оставил охраннику расписку, и мы уехали.
В конце августа поступило распоряжение: меня забирали для организа¬ции производства выращивания сегнетовой соли на военные нужды. Дела¬лось это  по линии Местпрома. Работы были развернуты довольно быстро .Меня демобилизовали на основании приказа по усилению средств связи. Кристаллы предназначались для гидроакустических приборов и телефонов. Выделили помещение на Владимирской площади. Спросили:
-Можете организовать производство?
-Могу.
- Идите, подготовьте список необходимого.
Я подал список, и сразу же начали поступать предметы, в нем указанные. Для изготовления ванн вынимали из окон огромные витринные стекла. Я попросил механика, и мне дали очень опытного .Механик привез с собой станок, десять ящиков инструмента. Все это аккуратно разместил на полочках выделенной комнаты и только тогда пришел ко мне:
-Давайте работать.
В нашу лабораторию собрали тех, кто не верил, что немцы возьмут город, и не хотел уезжать. Создана также была и группа по обработке кристаллов. В сентябре мы приступили к работе. У нас были  круглосу¬точные пропуска.
Странное дело: напряженная работа тех месяцев полностью выпала из моей памяти. Много лет спустя кузина, работавшая в те дни вместе со мной, рассказывала мне о том, как мы работала, и как они боялись меня... Я не помню ничего, кроме того, что мы давали кристаллы...
 Жена, вернувшись из Севастополя, вскоре попала в роддом. Помню записку от нее: «Забирай меня. Нас все  время бомбят» . На второй день после родов я забрал ее и сына домой.
К январю 1942 года наша работа была налажена. Часть заготовок поступала в ведомство Местпрома, часть на истребителях отправлялась в неизвестном направлении. Как  выяснилось потом, в Москву, на детище института кристаллографии – завод № 633. Там не могли понять, откуда поступает это сырье…
В начале 1942 года, в самое тяжелое время, жена обратилась к начальнику сектора обороны. Он был предельно занят, но в это время прозвучал сигнал воздушной тревоги, и они вместе оказались в бомбоубежище Смольного. Жена рассказала о том, в каком критическом положении нахожусь я. Он в ответ грустно констатировал: боеприпасов на три месяца, продовольствия на два дня… Конец этой страшной зимы: снег обнажает истощенные трупы… не было сил их поднимать…
Весна 42 года: у домов на солнышке греются истощенные ленинградские дети. Навечно врезалась в память фраза одного из них:
- Мама говорила, что до войны хлеба можно было есть сколько хочешь…
Главное даже не слова, а то, как они звучали: сказка, в которую поверить невозможно.
На работу нам привезли бочки с винным камнем. Мы пытались его отмыть, воду меняли до десяти раз. Первые воды были сладкими, как сироп… Я приносил его домой, им были спасены сын и мы оба…
Трудно человеку не пережившему блокаду понять, что значит это слово. У нас в доме с давних пор лежала привезенная из Карелии шкура медведя. Она тоже пошла в ход. Мы размачивали ее и ели.… Когда наш дом разбомбили, мы переселились к приятельнице – актрисе. Она болела блуждающей почкой и почти ничего не могла есть. Продукты, приносимые ей, бросала в корзины. Теперь эти корзины стали солидным подспорьем всем нам…Весной 42 нас через дорогу жизни эвакуировали.»


П.Г.Поздняков.
«Военная ситуация к осени 1941 года и блокада Ленинграда поставили под угрозу снабжение армии средствами телефонной связи. Эвакуация в тыл телефонного завода «Красная заря» из Ленинграда была уже невозможна и возникла срочная необходимость организации в тылу нового телефонного завода. По предложению сотрудника ЦНИЛ А.С.Шеина рекомендовалось использовать на новом заводе пьезоэлектрические телефоны вместо электромагнитных, что ускорило бы освоение производства телефонных аппаратов и улучшило их электроакустические и эксплуатационные характеристики. Для  подтверждения этого в ЦНИЛ были изготовлены образцы переносных телефонных аппаратов, в которых были заменены электромагнитные телефоны и угольные микрофоны на пьезоэлектрические. Эти аппараты при активном участии военпредов из НИИ Связи Красной Армии (в Мытищах) были основательно испытаны и дали положительные результаты. Пьезотелефоны позволяли увеличить уровень передачи речи на другом конце линии и улучшить разборчивость (артикуляцию) речи. Военные настаивали на немедленной организации изготовления телефонных капсюлей. Однако это оказалось невозможно из-за отсутствия кристаллов.
Военные предложили получать кристаллы ПЭ из Ленинграда, где по их сведениям было организовано их выращивание. У руководства и специалистов нашей организации это известие вызвало некоторые сомнения, в связи с чем из Ленинграда был вызван специальный курьер, получивший сведения о состоянии вопроса. Через неделю прибыл курьер – капитан Волошин, прилетевший на специальном самолете из блокированного Ленинграда. Он подтвердил, что по решению комитета обороны города из части, в которой кристаллограф Штернберг занимался строительством укреплений, последний был отозван для организации выращивания кристаллов сегнетовой соли, необходимых для нужд предприятий. Производство было организовано на предприятии местной промышленности, которым руководил Г.Я.Волхонский. Кристаллы выращивались в стеклянных кристаллизаторах емкостью 4 литра. Кристаллы вращались при выращивании, совершая 60 оборотов в минуту. Число работающих кристаллизаторов около 20, но может быть увеличено. Цикл роста кристаллов 10 – 14 суток, а вес кристаллов от 1 до 1,5 кг.
Им был привезен образец кристалла. Было решено заказать в Ленинграде кристаллические заготовки размером 21 на 21 на 1 мм. А.С.Шеин и Н.Н.Шефталь тут же составили технические требования и заказ на неограниченное число заготовок. Автор подписал гарантийное письмо на оплату стоимости заготовок. Транспортировку заготовок должно было осуществлять Управление связи КА. На следующий день курьер отбыл в Ленинград и прибыл туда благополучно.
Перелеты Москва – Ленинград были опасны из-за господства немецкой авиации. Через месяц тот же курьер прибыл в Москву, доставил в ЦНИЛ коробку с 5 тысячами штук заготовок. Посылка была вскрыта, заготовки сосчитаны, проверены и из них срочно было сделано несколько  штук ПЭ, электрические параметры которых были сличены с параметрами ПЭ из московских кристаллов. Они оказались идентичны. Курьер, забрав акт приемки заготовок, отбыл в обратный рейс. Кстати, я обратил внимание, что наш постоянный курьер – капитан Волошин – заметно прихрамывал. На вопрос о причине хромоты он сказал, что самолет подвергся преследованию и  совершил вынужденную посадку, при которой он получил ушиб ноги. Позже нам стало известно, что при возвращении в Ленинград самолет был сбит, пилот и курьер погибли».

Штернберг (продолжение):
«Мы приехали в Гурьев, к моему отцу. Помню состояния блаженства в этой глуши, где на простыни можно было выменять продукты…. Потом – осень. И потрясение: чистят капусту и листья – выбрасывают! Это мотовство невозможно было понять!
Вскоре мы уехали в Саратов, куда в свое время был эвакуирован наш университет. Я работал над статьями для журнала. Потом меня опять забрали в армию. Это был уже 1943 год.  В это время из Средней Азии привезли громкоговорители, и потребовалось усилить их звук, чтобы население могло слушать. Саратовский Местпром обратился к физикам. Физики отправили их к кристаллографам. Тогда Местпром обратился к известному кристаллографу профессору Аншелесу. Приехал к нему, кажется,  секретарь обкома партии: « Помогите!». Он ответил:
-Это может сделать только один человек – Штернберг.
-Где он?
-В военных пересыльных лагерях.
Аншелес показал ему кристаллы, рассказал о процессе их роста. Через день этот человек снова заехал к Аншелесу в гостиницу (где размещались эвакуированные) и попросил:
-Покажите мне еще раз кристаллы.
Аншелес согласился, но из ящичка доставал их несколько неловко, что послужило поводом к неожиданному выводу:
-А я ведь не поверил, что они растут. А они вон как  выросли – еле вылезли из коробочки.
Аншелес решил не разочаровывать его и столь неожиданный вывод не прокомментировал.
Меня же вскоре вызвали к командиру полка, который с усмешкой сказал:
- Вас просят откомандировать в распоряжение обкома, как подлежащего забронированию. Но вот в чем штука: здесь ведь все подлежат забронированию!
Однако ссориться с обкомом не стал, и меня откомандировал.
В обкоме мне был задан вопрос:
-Возьметесь за решение этой задачи?
Я рассмотрел тарелку репродуктора и ответил:
-Самое главное - сегнетовая соль. Если наладим производство – сделаю.
Мне дали подвал клуба извозчиков /до войны в городах исполь¬зовалось немало  лошадей/. Я пошел по магазинам и вдруг в одном из них увидел: все полки забиты пакетиками виннокислого калия для ок¬раски тканей. Я понял, что смогу выполнить поставленную задачу.
-Что вам нужно еще?
-Человек  6 - 7 дежурных... Я знаю, как вырастить кристаллы.
 Дали мне человек  6 - 7 пленных немцев. Одна наша лаборантка зна¬ла немецкий и служила нам переводчицей. Работать было не просто: часто отключали электричество. Я поехал на свалку, выбрал все, что мне могло пригодиться.
Кастрюлька, заменявшая сосуд, стояла на плитке. От нее шли трубки и т.д. Работали предельно четко: как только отключали электроэнергию, под плиткой зажигали примус и ручкой крутили трансмиссию... Когда мы получили первые кристаллы, я пошел в обком с требованием:
-Давайте специалиста по работе с репродукторами.
-Думайте и делайте сами, - был ответ.
 Пришлось засесть за чертежи, диффузоры придумывать  из бумаги…Руками размачивали бумагу для изготовления бумажных тарелок. Собрали  конструкцию и выпустили репродукторы.  В 1944 году я ездил с ними в Москву, в инсти¬тут связи. Специалисты исследовали наши репродукторы. Оказалось, что они превосходят все остальные; они передавали естественный голос. Причина этого крылась в том, что для изготовления перегородки в реп¬родукторе мы использовали не дерево, а рулоны листового железа. Вскоре я заключил; договор с заводом № 663, частично эвакуированном в Саратов, с тем, чтобы развернуть производство. Я поступил на этот завод в цех выращивания кристаллов.  Работы в Саратове были развернуты. В Саратове мы встретили день Победы. ...Здесь шли работы с виннокислым калием, участок превращался в лабораторию. У нас работало уже двадцать человек. Главным инженером был Поздняков. Конечным итогом нашей продукции были акустические приборы и фильтры. Америка в это время еще не могла делать такие приборы, как мы. После Победы мы вернулись в Москву. На Большой Полянке предстояло организовать опытный участок по выращиванию сегнетовой соли.»

     Здесь необходимо уточнение: в документах военного времени возникает завод №437.
В начале войны завод №633 возглавил П.Г.Поздняков. В декабре 1941 года пришло решение государственного комитета обороны об эвакуации завода в Ташкент. Однако завод останавливать было нельзя, его продукции не хватало, и  он стремительно  наращивал темпы. Поэтому было принято решение эвакуировать только его часть для создания завода – дублера. В роли главного инженера Ташкентскую группу возглавил Поздняков, а московскую – Шейн. В мае 1942 года  ташкентская часть завода № 633  начала поставлять продукцию. Со временем он стал серийным заводом и получил № 437, а московская часть – опытным заводом № 633, в составе которого была научно – исследовательская группа по разработке пьезоприборов различного назначения. После окончания войны потребность в этом виде сырья резко сократилась, и завод № 437 ликвидирован. Специалисты возвращены в Москву. П.Г.Поздняков утвержден главным инженером завода №633. Директором завода был И.И.Гальперин. В 1947 году и Штернберг и Поздняков оказались в Москве, в одной квартире – дверь в дверь. Квартиры и в те времена были редкостью.  Ухавшие в эвакуацию люди обязаны были вносить квартплату. Если этого не делалось – жилье изымалось и отдавалось другим. Вдобавок началась «чистка» Москвы Сталиным от евреев, когда сажали за национальность. Один из сотрудников завода получил предписание ехать в Ленинград, он имел две комнаты и оставил их Позднякову и Штернбергу. Так как Штейн все эти годы вносил квартплату, то надлежало просто вернуть ему внесенные деньги. Оба влезли в долги, но зато оказались с жильем.
Из эвакуации возвращались организации. Встал вопрос о возврате занятых заводом помещений геологического института академии наук. Одновременно требовалось расширять  профиль завода. Попытки найти выход из этой непростой ситуации стоили места Илье Евсеевичу Гальперину. Его место занял Поздняков. Приказ начальника Главка Лобова о реорганизации завода №633 в ЦНИЛП (пьезотехники) с опытным заводом давал шанс на размещение его в Москве, но снижал статус и зарплату ИТР до самого низкого разряда. Жалобы на руководство МПСС в ЦК ВКПБ и госконтроль не помогли.
Приказом № С-105 Министерства промышленности средств связи СССР от 22 марта 1949 года завод № 633 реорганизован в Центральную научно – исследовательскую лабораторию пьезотехники (ЦНИЛП) с опытным заводом.
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.300,оп.1,д.120,лл.197 – 198. Подлинник.
Слово П.Г.Позднякову.
«Для ЦНИЛП выделили полуподвал и первый этаж в доме №38 по улице Володарского, близь Таганской площади, и помещение склада стройматериалов на Котельнической набережной. Начальником ЦНИЛП назначили Джоник Тарасовича Джаникяна, турецкого армянина, плохо говорящего по-русски. Человек это был злой и опасный, имеющий родственников и другие связи  в органах, и поддержку высокопоставленных лиц. Ко мне он сразу отнесся плохо из - за анкетных данных (от автора: отчим Петра Григорьевича был репрессирован.), счел «засорение» кадров завода №633 и ЦНИЛП «вредительскими» сотрудниками. Проведенная им чистка кадров повлекла как тяжелые потери (трое сотрудников были арестованы), так и немедленно увольнение ряда весьма квалифицированных и добросовестных сотрудников, как ИТР, так и рабочих. Моя хозяйственная и производственная деятельность с начала приема в ЦНИЛ Треста № 13 подверглась тщательной проверке рядом созданных им комиссий, результаты которых направлялись в Главк. За некоторые Главк ставил на вид, но поскольку серьезного ничего не было – дело кончилось ничем. Джаникян послал своего агента в Орел, для наведения справок о моих родных и близких. Отличия от анкет не нашлось.
Наибольший кадровый урон был нанесен увольнением А.А.Штернберга – талантливого кристаллографа, которому завод №633 и ЦНИЛП были обязаны разработкой и способом выращивания ряда новых пьезокристаллов и первыми удачными опытами выращивания кварца. Произошло это так:
Джаникян попросил меня ознакомить его с лабораторией роста кристаллов, которой руководил А.А.Штернберг. При показе ему установок Джаникян начал критиковать и установки и способ выращивания. Штернберг возражал в корректной форме, но Джаникян заявил, что он химик и понимает недостатки принятых приемов кристаллизации. После этого Штернберг вспылил и ответил Джаникяну, что тот просто невежа и ничего не понимает в процессах роста кристаллов. Джаникян побледнел и еле выдавил из себя:
-Вы еще пожалеете о сказанном! – резко повернулся и выскочил из помещения, громко  хлопнув дверью.
Через два дня на стене был вывешен приказ об увольнении Штернберга за сокрытие анкетных данных.
Что же это были за данные?
Штернберг был на строительстве Беломорканала!
Перенос столицы из Петербурга в Москву вынес на первое место проблему  водоснабжения. Возросло число жителей и воды начало резко не хватать. Беломорканал был призван решить эту проблему переброской волжской воды в Москву. Взяты на строительство были жители северных регионов, которые резко обезлюдили. В то время специалистов особо не спрашивали и когда потребовались геодезисты, пришли и взяли ночью студентов. Так там оказался Штернберг. Однако людские ресурсы не безграничны и правительство впервые столкнулось с нехваткой рабочих рук в Архангельске, Вологде, Череповце и т.д. Поэтому по окончанию строительства все были амнистированы. Штернбергу тоже дали справку, которой он не скрывал. Был указ, бывших зэков приветствовали. Даже фильмы показывали. И дали доучиться…»(От автора: строители москанала были расстреляны.)
Слово Штернбергу:
  «В 50-тые годы пришел к нам начальником Джаникянн.  Он нашел нужным убрать меня, Позднякова Петра Григорье¬вича, довольно быстро разогнал коллектив. С Поздняковым было поступлено предельно бесчестно, присвоили его записную книжку, где были записаны телефоны наших потребителей - заводов, и на этом основа¬нии обвинили.
Был у нас Николай Иванович Бабкин, великолепный инже¬нер. 0днажды на телефонный звонок он весело отрапортовал:
          -Генерал Бабкин слушает!
Этого оказалось достаточно.…К нам в лабораторию пришел чело¬век, который часто сопровождал нашу колонну на демонстрации:
         -Расскажите мне о вашей работе.
Начал говорить о кристаллах - его не интересует. Что же тогда? Люди? В таком случае, «Простите, у нас все хорошо». Вскоре раздался зво¬нок по телефону:
          -Алексей Александрович, я у вас недавно был…Меня не называй¬те!... Прошу вас прийти в райисполком.
          - У нас сегодня партбюро, я не   смогу перестроить свой день.
          -Ничего, как освободитесь.
Освободиться я смог только к 22 часам вечера и поехал. Его встретил спускающимся           по лестнице. Он извинился: «3а папиросами  хо¬тел", и мы поднялись  в его кабинет. Он начал спрашивать меня по биографии, что-то выискивая. Я спросил его прямо:
           -Я что, не заслуживаю  доверия?
           - Нет, что  вы, мы надеемся на вашу помощь.
           -В качестве  информатора?
Разговор явно шел не так, как он хотел. Тем более что, как выяснилось, я оказался на редкость бескомпромиссным товарищем.
-Вы слышали,  что ругают советскую власть? - он явно меня провоцировал.
-Нет, не слышал.
-Знаете, а мне иногда приходится...
Все имеет предел – человеческое терпение тоже. Раз это его так интересовало, я и выложил, что слышал, а потом и где: на строительстве Беломорканала от раскулаченных... Разговор продолжался всю ночь. Он вытащил наган, положил рядом и углубился в свои записи Я взял газету и демонстративно начал ее читать... Вошел еще один,  спросил:
-Ну, как?
-Никак, - ответил мой собеседник, повернулся ко мне: - Мы вас про¬веряли: продолжайте работать, можете идти.
-В 5 утра транспорт не ходит, а метро - открывается в 6...Вы ме¬ня задержали, так что извините, до открытия метро придется мне побыть у вас.. .  Я не помешаю, работайте. Я же отдохну вот на этом диванчике.
Подошел к дивану, снял пиджак, лег и заставил себя заснуть.
-Алексей Александрович, сейчас без десяти шесть, Вы как раз успеете на метро, - предупредительно разбудили меня через 50 минут.
Через пять дней вышел приказ: «уволить, как не заслуживающего доверия»... Я разорвал трудовую книжку с такой фразой и швырнул ее на пол.. ..мне выписали другую,  фраза звучала иначе, но суть осталась та же. С такой формулировкой никуда не брали на работу... Пришел по объявлению, написал заявление, но как только в отделе кадров прочи¬тали запись, сразу: "принять не можем!"
-Что же, мне работать нельзя?
-Была бы шея, а хомут найдется!   
-Так вот я нашел хомут - буду работать у вас.
-Видите ли, мы при Совете министров...
-Хорошо, я пойду в Совет министров, узнаю, имею ли я право на труд.
Меня зачислили временно, потом продлили, потом – не издавая приказа о зачислении на постоянную работу – перевели на должность главного инженера в той же организации. Вместе с Василием Васильевичем Чернышевым мы хорошо поработали над плиткой, которой сейчас облицовано здание университета.
-Изделия, которые мы сейчас делаем, должны простоять пять веков. Если простоят 20 лет – уже очень хорошо, - говорил он.
Мы занимались каменным литьем – диопсидом. Вскоре снова началось прежнее – я попал под сокращение.»

ГЛАВА 4.На подступах.
Все еще не ясно, можно ли вырастить в достаточно короткий срок кристаллы кварца, годные по величине для практических целей, не затрачивая на это много лет, как это, по – видимому, происходит в природе.
 А. В.Шубников, член – корреспондент АН СССР, 1948 год.

Перед Второй мировой войной в ряде стран были предприняты попытки выращивания кварца. Так, в 30—40-х годах в Германии интенсивно проводил исследования в области выращивания кристаллов кварца Р. Наккен. В нашей стране в 1940 году по предложению А.В. Шубникова к подготовительным работам по выращиванию кристаллов кварца приступила ЦНИЛ. Руководителем этой работы был назначен Н.Н. Шефталь, старший научный сотрудник лаборатории кристаллографии АН СССР, работавший в ЦНИЛ по совместительству.
В доме № 35 по Старомонетному переулку, где размещались и лаборатория кристаллографии и ЦНИЛ, на первом этаже находилась комната с термостатами, в которых выращивались кристаллы сегнетовой соли. Там же, в довольно тесном помещении был смонтирован железный шкаф кубической формы (2,5 х 2,5 х 2,5 м), для автоклавов. Был написан предварительный технический отчет. Опыты по выращиванию планировалось начать в 1941 году. Начаты они не были — помешала война. В октябре 1941 года ЦНИЛ реорганизована в Государственный союзный завод N° 633, первым директором которого стал П.Г. Поздняков. Это была первая в СССР и третья в мире фабрика искусственных кристаллов (воднорастворимых). На этой фабрике А.С. Шейн, талантливый  ученик А.В. Шубникова, ставший главным инженером в годы войны, на основе выращиваемых кристаллов создал первые советские приборы с механическими часовыми механизмами (гидрофоны, миноискатели, головные безбатарейные телефоны и громкоговорители).
В 1944 году в Москве был создан институт кристаллографии АН СССР. Возглавил его молодой профессор А.В. Шубников. Фактически в институт была реорганизована кристаллографическая лаборатория, которую он возглавлял с момента ее образования. Работы этой лаборатории во время войны были высоко оценены правительством. Главной задачей нового института стало восстановление зародившейся перед войной промышленности искусственного рубина. Одновременно начались и первые опыты по синтезу искусственного пьезокварца. Ими непосредственно занялся старший научный сотрудник Н.Н. Шефталь.
В 1949 году завод №633 официально был реорганизован в ЦНИЛП (Центральная научно-исследовательская лаборатория пьезотехники) с опытным заводом, и параллельно от него была отделена часть завода, преобразованная в ЦНИЛК (Центральная научно-исследовательская лаборатория кварца). Обе организации подчинялись Министерству промышленности средств связи (МПСС).
Работы по выращиванию кристаллов кварца на заводе были предприняты до его реорганизации в ЦНИЛП по инициативе А.А. Штернберга при полной поддержке П.Г. Позднякова. Петр Григорьевич, хотя и окончил МЭИ (Московский энергетический институт), был кварцевиком в душе, и он просто не мог не поддержать предложения Штернберга.
Откроем монографию "А.В. Шубников" под редакцией Н.В. Белова и И.И. Шафрановского (Л„ Наука, 1984): "Успехам в росте новых пьезокристаллов завод, а позже ЦНИЛП, во многом обязан А.А. Штернбергу. Им были выращены кристаллы аммония и калия, нашедшие применение в различных акустических приборах. Затем были разработаны способы выращивания кристаллов виннокислых солей калия и этилен-диамина. Процессы роста кристаллов сегнетовой соли и фосфата аммония были доведены до совершенства". Поэтому инициатива Алексея Александровича нашла полную поддержку у П. Г. Позднякова. На свой страх и риск они самовольно начинают опыты. Оба знают о работах, ведущихся в ИКАНе, знают и то, что работы эти существенных результатов не дали. Зато у А.А. Штернберга, не имеющего ни специальной аппаратуры, ни хорошего помещения, довольно скоро намечаются первые реальные успехи в решении этой сложнейшей задачи.
Выращивание осуществлялось в трехлитровых автоклавах из растворов едкого натрия; шихтой служили обрезки кристаллов кварца, а затравками — кварцевые пластины, почти параллельные граням малого ромбоэдра (пластины АТ-среза). Нагреватель находился в нижней части автоклава. Опыты не были продолжительными, поскольку было много неясного и в режиме роста, и в составе раствора. Было проведено несколько циклов, на основании которых был сделан вывод, что "... затравки удовлетворительно регенерировали, и наблюдался слой наросшего кристалла, прозрачный, толщиной около одного миллиметра". Были заказаны автоклавы большей емкости — десятилитровые. Однако вскоре работы пришлось прекратить, ЦНИЛП был переведен в новые помещения на улицу Володарского в дом № 38 и на Котельническую набережную. Переезд и строительство ряда зданий, которые велись собственными силами, прервали научные работы. Была и еще одна причина: внеплановые работы по кварцу вызвали неудовольствие руководства ЦНИЛП.  А.А. Штернберг из ЦНИЛПа вынужден был уйти.
Закрывая за собой дверь ЦНИЛПа, Штернберг не знал, что его провожает взглядом один из тех людей, которому было суждено  стать одним из его преданных учеников  — Алексей Владимирович Симонов.
После окончания Московского электротехнического института инженеров связи А.В. Симонов был распределен в Мытищи. Однако выполняемая работа не соответствовала профилю его специальности, и он начал подыскивать новую. Так он оказывается в ЦНИЛПе в должности инженера-электрика.
Через год А.В. Симонова назначили начальником акустической лаборатории и поручили разработку и изготовление шумомеров на переменном и постоянном токах с микрофонами на основе кристаллов сегнетовой соли. Затем он занимался фильтрами междугородной телефонной связи.
Между тем работу А.А. Штернберга, по предложению П.Г. Позднякова, продолжила молодой специалист, выпускница МГУ, Е.Д. Виноградова-Дукова. Ею было выращено несколько кристаллов удовлетворительного качества с толщиной наросшего слоя около 5 мм на одну сторону. Из наросшего слоя был выполнен образец кварцевого резонатора, испытания которого провела Е.Г. Бронникова. Акт свидетельствует, что основные параметры пластины (частотный коэффициент, активность) не отличаются от параметров пластины из природного кварца.
В 1952 году уходит из ЦНИЛПа П. Г. Поздняков.
Не так просто бросить работу, которой отдана большая часть жизни. Но дадим слово ему самому. События происходят после уличения в краже его записной книжки.
«Я обратился к министру с письмом с просьбой оградить меня от Джаникяна. Прибыла комиссия, две недели  изучала обстановку. В результате вынесли Джаникяну и мне по выговору за неумение наладить  отношения. Похитительнице тоже. С приказом меня ознакомил Джаникян. Льстиво улыбаясь, подавая руку, он предложил мне « вечную дружбу». Я был обескуражен таким  финалом. Пожать руку я, естественно, не мог. Молча расписался на приказе и вышел из его кабинета. Похитительница записной книжки была освобождена от должности инспектора спецотдела и вскоре переведена в Главк с повышением оклада. У меня до сих пор хранится ее записка с извинением за совершенный поступок… Через полгода звонок от клерка из отдела руководящих кадров МПСС с предложением прийти для переговоров о переводе в аппарат Министерства. Такое же приглашение получил Г.Н.Стайков, начальник конструкторско-технического отдела ЦНИЛП, один из свидетелей  уличения в краже. Переговоры велись в мягком тоне, предлагали должность главного инженера Главка. Я отказался, не желая менять профиль специализации. Месяца через  три вызов повторился и принимал меня уже начальник отдела. Разговор шел жестко. Мне дали понять, что если откажусь – могут назначить на должность главного инженера в Иркутске.
Я отказался. Через непродолжительное время третий и последний вызов к зам.министру по кадрам: три дня на размышления,а назначение будет зависеть от ответа.
Я посоветовался с женой. Она ,после рождения ребенка в Ташкенте, перенесла туберкулез, много болела, стала инвалидом и не могла работать.
-Если тебя переведут в Сибирь, я останусь в Москве и никуда не поеду. Решай.
Дальнейшую борьбу я счел бесперспективной и согласился на перевод в аппарат МПСС.
Потом мне объяснили: перевод наверх был обычным приемом удаления неугодного сотрудника с занимаемой должности из-за отсутствия компромата. Зам.директора Главка , похлопав меня по плечу, сказал:
-Считай, что тебя спасли. Иначе он (начальник ЦНИЛП) посадил бы тебя.
В январе 52 вышло два приказа: о моем назначении главным инженером Главка и моем назначении председателем секции по кварцу при НИС МПСС, превратившем меня как бы в куратора по пьезотехническим вопросам. Кроме прочего, мне поручили отслеживать процесс подготовки решения по реорганизации ЦНИЛП в НИИпьезотехники. Сложность была в том, что следовало выбрать: Москва или периферия? Решение о размещении так и не было принято, но приказ об организации Всесоюзного НИИпьезотехники (ВНИИП) Сталин подписал незадолго до смерти в  конце 1952 года. Однако из-за смерти последнего его рассылка задержалась».
 На  место Позднякова назначают А.В. Симонова. Однако Джаникян не учел, что есть люди, способные понимать великие идеи и их значение для страны.  Знакомясь с лабораторией, Симонов зашел и туда, где (как тогда было принято говорить) "варили" кварц. К этому моменту кварцем занимался инженер В.Д. Митькин. Зашел А.В. Симонов на несколько минут, а остался на всю жизнь в мире кварца. С этой встречи заместитель директора ЦНИЛП по научной части А.В. Симонов становится членом небольшого кварцевого коллектива, изыскивая способы помочь ему.
Достижения лаборатории тогда были более чем скромные: в год планировалось  вырастить кристаллы массой до 30 граммов, далее до 50 и 150 граммов. Воспроизводимость результатов была крайне низкая. Часто в процессе исследований кристаллы росли, а в контрольном цикле результаты не подтверждались. В точности повторить удачный опыт, практически никогда не удавалось. Следует напомнить, что эта же проблема стояла и перед ИКАНом, Над ее решением бились, но тщетно. Заведующий кварцевой лабораторией ИКАН СССР В.П. Бутузов внимательно следил за работами в ЦНИЛПе.
Владимир Петрович Бутузов — кандидат физико-математических наук, один из первых учеников академика Н.В. Белова. До 1950 года он занимался проблемой выращивания кристаллов корунда. После завершения темы он, по предложению Н.Н. Шефталя, переключился на проблему выращивания кристаллов синтетического кварца.
В.П. Бутузов считал, что работать следует на высоких давлениях, с чем решительно не соглашались В.Д. Митькин и А.В. Симонов. "Штернберг работал на низких давлениях, судя по статье, американцы — тоже", — таков был один из главных аргументов В.Д. Митькина.
Ознакомившись с фотографией и статьей американских исследователей А.С. Уокера и Е. Бюллера, В.Д. Митькин и А.В. Симонов пришли к выводу, что сосуды у американцев, скорее всего, были рассчитаны на 400° и давление 4-Ю7 Па. А.В. Симонов начал поиски подобных автоклавов по Министерству нефтехимической промышленности. Нечто соответствующее желаемому удалось обнаружить в Ангарске. После довольно долгих переговоров в Ангарск вылетел Г. А. Коробов.
Геннадий Александрович Коробов, техник-электрик, пришел в лабораторию недавно и сразу же стал незаменимым помощником А.В. Симонова. Сохранив армейскую привычку четко исполнять задания, он дополнил ее своей верой в то, что работы лаборатории имеют громадное значение для страны.
Г.А. Коробову удалось отыскать на складах Ангарска нужное оборудование, разрезать и максимально подогнать его к нарисованным Симоновым эскизам. Вскоре в лабораторию поступили заготовки для автоклавов емкостью 10-12 литров, рассчитанные на нагрев до 400° С и давление 4-Ю7 Па. Размещены они были в помещении бывшего гаража на Котельнической набережной.
Между тем ставший председателем секции по кварцу при научно-техническом совете МПСС П.Г. Поздняков подал министру докладную, в которой настаивал на необходимости расширить объем работ в области синтеза кварца. В рамках ЦНИЛП решить эту задачу не представлялось возможным. Нужны были специалисты, оборудование, помещения, деньги.. . Неожиданно он получил очень сильную поддержку со стороны геологов — начальник 8-го Главного управления Г.М. Сафронов не только поддержал его, но и от лица своего управления брался за решение поставленной задачи...
Таково было положение к моменту создания нового института. Мы не ставим задачей доказать, кто был первым в вопросе синтеза кварца. Эти попытки начали приносить результаты с 1845 года. И в нашей стране ученые немалого достигли. Но напоминаем главное: повторить удачный цикл никому из них, как правило, не удавалось. С какого-то момента процесс выходил из-под контроля исследователя. Не было разработанной технологии роста кристаллов; ЦНИЛП и ИКАН подошли к барьеру, взять который им было не суждено.
,
ГЛАВА  ПЯТАЯ
ГЕОЛОГИ
Солдаты геологии, мы знали,
что значит мерзнуть и не есть – не пить.
Но все, что нам Страною поручалось,
Мы брались в повседневность воплотить.


Геологи работают на тех, кто еще не
родился.
Б. Бурлак

Для того чтобы правильнее понять истоки поступков людей, я пред¬лагаю тебе, читатель, снова вернуться в прошлое, к Тресту № 13, образо¬ванному в 1937 году на базе Таджикско-Памирской экспедиции. Этот Трест был призван решить задачу обеспечения страны пьезоэлектриками.
Передо мной протокол производственно-технического совещания работников Треста №13 от 26 апреля 1938 года. Присутствовал сорок один человек из одиннадцати организаций. Многие из присутствовавших станут известными людьми, достигнут больших ученых степеней... Сейчас они спорят, аргументируют, прогнозируют.. . Но есть нотки, ко¬торые многое скажут нам, живущим сегодня: "... место¬рождения очень невыгодно территориально расположены. Месторожде¬ния Полярного Урала находятся далеко, Памирское - на большой высо¬те, а Волынские — расположены вблизи границы ..." — это из доклада Р.В. Нифонтова, главного инженера Треста № 13.
Ты уже угадал их тревоги, читатель. . . Ты-то знаешь, что Волынские месторождения будут оккупированы через неделю после начала Великой Отечественной войны. Правда, фашисты так и не смогут отыскать приго¬товленное для отправки сырье, его успеют спрятать рабочие. . .
"... Нужно поинтересоваться одной точкой, находящейся на дороге от Невера к Алдану, откуда привозились отдельные гальки хрусталя", — предлагает представитель ЦНИГРИ Д.В. Никитин.
.. . Суммы, отпускаемые на геологические работы, были невелики. Да и не располагала страна в те годы большими. Тем большее удивление вызывает объем выполненных работ. Геологи не могли не заглядывать в будущее. А оно, это будущее, в настоящем в немалой степени зависело и от них.
Весной 1941 года небольшой геологический отряд из пяти человек прибыл на Алдан. Начальником отряда была назначена 24-летняя девуш¬ка — геолог Людмила Чернышкова.
Отряд прибыл в Якутию на полевой сезон. Была поздняя весна, когда щедрая природа Южной Якутии вскипает буйством красок и зе¬лени. . . Напряги воображение, читатель. Представь это сочное синее небо, чистейшие ручьи и реки, изломы сопок в ковровой плотности стланика, жемчужно-серые свалы курумника и плюшевую мягкость якут¬ских болот - марей... И представь  жаркий , плюс 25 градусов, день ... А теперь доверши картину и представь себя в этом "раю" в маршруте: сверху — солнце, ноги - в ледяной воде (мари, реки и ручьи питаются за счет тающих льдов, так что "ледяная" не преувеличение, а констата¬ция факта). Между солнцем и марью — комары и гнус, а твой маршрут из мари на сопку, через стланик, продираясь сквозь его густое сплете¬ние, по куруму снова в марь, и нет ни одного метра, где бы ты мог сме¬ло, не глядя, сделать шаг ... А ведь они не гуляли, они работали... Вот так они шли, покрывая территорию кольцевыми маршрутами, не имея связи и радио. В одном из маршрутов, выйдя на берег Алдана, от проплывающих плотовщиков они узнали о начале войны. С кем — пло¬товщики точно не знали: с японцами или немцами,  В народе ждали беды и от тех и от других. Геологи поняли одно: задача меняется. Теперь нужна не рекогносцировка, а месторождения.
Ты спросишь, читатель: а разве так бывает, чтобы захотел — и от¬крыл месторождение? Позволь тебе напомнить: но ведь и так, чтобы одна страна отбилась от сверхвооруженной всей Европой армии, тоже до этого не было. Может потому мы и сумели победить, что в тылу забы¬ли слова "так не бывает".
В титаническом напряжении первых месяцев войны об этом отряде попросту забыли. Сейчас трудно понять, каким образом люди, лишенные техники и почти полностью — продовольствия, нашли в себе силы и му¬жество продолжать кольцевые маршруты, готовиться к зимовке. Но мы достоверно знаем одно: первое известие от них было получено не в виде просьбы о продовольствии, а требование: "Нужны кадры. Есть серьез¬ные проявления кварца".
В 1942 году сюда были направлены геологи: молодой специалист, только что окончивший Свердловский горный институт Константин Кашкуров, из Магаданской оловоразведочной экспедиции переведен молодой специалист Михаил Харин, Впрочем, Харину в этот раз долго работать не пришлось — его мобилизовали. На фронте он окажется в одной части с Л.Н. Хетчиковым (еще одна знакомая тебе, читатель, фамилия).
В 1943 году, после ликвидации Куликолонской экспедиции, на Алдан прибыли Г.М. Сафронов, А.А. Шапошников, А.С. Гудков, Г.Б. Митич и другие геологи.
Георгий Михайлович Сафронов с Урала, родился в семье лесника. Его трудовой стаж начался с 12 лет. В 1938 году по путевке ЦК ВЛКСМ Туркмении он был направлен на подго¬товительные курсы, по окончании которых поступил в Средне-Азиатский государственный университет в Ташкенте. Не просто было ему учиться — помощи ждать не приходилось, и он ездил вначале коллектором, а затем прорабом с экспедициями, зарабатывал право зимой сидеть в аудитории. С началом войны учебу пришлось отложить. В апреле 1942 года он был переведен в систему Треста № 13 МЭП в Куликолонскую экспедицию заместителем начальника ташкентской группы.
Анатолий Шапошников, студент МГРИ, прибыл в Кулико¬лонскую экспедицию в мае 1941 года на преддипломную практику. В связи с временным прекращением работы МГРИ он остался в экспедиции. В 1942 году поступил, а в 1943 году окончил без отрыва от работы Средне-Азиатский индустриаль¬ный институт.
На Алдан Г.М. Сафронов был направлен начальником пар¬тии, а А.А. Шапошников — начальником разведочного отряда.
В декабре 1943 года из Памирской экспедиции на Алдан был также переведен молодой специалист, горный инженер Иосиф Фрадкин, только что окончивший Свердловский горный институт.
Приказы по экспедиции, записанные в нескольких тоненьких школь¬ных тетрадях, составляют целую эпоху. В те времена не вызывал удивле¬ния, скажем, такой приказ начальника экспедиции Н.П. Ермакова (впо¬следствии профессора МГУ): "... Выдать по 100 граммов сахара брига¬дирам и проходчикам в виде премии... " К работникам экспедиции из западных областей, из разрушенных войной домов, ехали родственники, старики и дети. Им паек не полагал¬ся. Но лучшее члены экспедиции отдавали им...
Геология тех лет... Когда в 1952 — 1953 гг. начнут проводить ис¬следования с помощью рентгена,  все проходчики попадут в группы силикозников... Еще бы, работы велись вручную, 13 сантиметров в сутки по одиннадцатой категории плотности — тогдашняя норма про¬ходки ...Я приглашаю тебя, читатель, в маленький бревенчатый барак Суон-Тиита в конце 1943 года. Вечер. У "буржуйки" собрались геологи и гор¬няки. Из знакомых тебе здесь Чернышкова, Сафронов, Шапошников, Кашкуров, Фрадкин.. . Не часто им удается собраться вот так, вместе. Они пьют чай, заваренный брусничным листом, поют, смеются, спорят... Ты ожидал застать их суровыми? Нет, они молоды и этот вечер их. Они верят в себя, в будущее... Не сомневаются ни на минуту, что фашисты будут разбиты и пытаются представить мир без войны.,. Хочешь знать, что их интересует? Пожалуйста: хорошо бы иметь обобщенные данные по всем кварцевым месторождениям — суммированный итог полевых геологических книжек; ... ученые начинают растить кристаллы — они  слышали об этом — поскорей бы. . . Зная, что потребности в кварце в будущем возрастут и удовлетворить их будет не просто, верят, что наука поможет.. .
Они только не знают, что к реализации задачи по выращиванию ис¬кусственного кварца им тоже придется приложить силы!
Не просто добираться до участков работ. Делать это приходится пешком, а перепады высот немалые. Ровных площадей на Алдане мало, все в основном в гору да с горы. Иногда местные оленеводы заезжают, но этот вид транспорта сложен. Спускаясь с горы Высокой, олени понес¬ли, и Людмила Чернышкова оказалась на дороге со сломанной ногой. Девушка приготовилась ночевать в снегу, не рассчитывая, что ее хватятся до утра. .. К счастью, олени добежали до поселка, и ее пошли искать... Долго лежала в бараке, обрабатывала собранный материал и свой, и кол¬лег, пока не срослась нога.
Жаль, что ты, читатель, не можешь видеть их в эти часы, слышать их голоса, их смех... Назло всему — фашистам, голоду, морозному ветру за бревенчатыми стенами, — они молоды, эти солдаты геологии, и полны оптимизма. Завтра они снова разойдутся по участкам, будут мерзнуть вместе с рабочими на штольнях, вглядываться в забои при тусклом свете карбидных ламп, экономя карандаш, коротко записывать в полевые книжки, подбадривать усталых проходчиков. . . Отвечать за судьбы вве¬ренных им людей. Солдаты геологии... Да, они были именно солдата¬ми, призванными Родиной. Их заявления военкоматы приняли, но напра¬вила их Страна сюда — ибо кто-то должен был делать и это Дело. Государ¬ство знало — у него большое будущее, и во имя этого будущего направ¬ляло геологов работать, а не сражаться. Что ж, за плечами каждого из них конкретное дело. Те, кто знали Анатолия Александровича Шапошни¬кова в более позднее время, едва ли узнали бы его в этом молодом, обветренном, легком на подъем человеке. А между тем за плечами у А.А. Шапошникова уже открытое месторождение "Новое" . .. Характе¬ры этих людей выковывают обстоятельства. Те волевые решения, за ко¬торые многие позднее будут их осуждать, сегодня в них воспитывает сама жизнь.
К концу войны уехал на Урал в Светлинскую партию начальник отря¬да К.Ф. Кашкуров, восстанавливать Волынь ушел горный инженер И. И. Фрадкин, в производственно-технический отдел Треста № 13 отозва¬ли участкового геолога Л.П. Чернышкову. .. Но расстояния не оборвали связей между ними. Узы алданского братства они сберегут на всю жизнь.
В 1946 году М.Я. Харин, завершив свой долгий вынужденный "мар¬шрут" по Западной Германии, вернулся к прерванному — якутскому. Ехал М.Я. Харин по договору на три месяца, не зная, что останется на 40 лет. На Колынском месторождении отряд М.Я. Харина занимался поисками, а отряд А.А. Шапошникова — разведкой. Здесь оба начальника познакомились и подружились. Эта дружба тоже выдержит испытание временем. В 1948 году А.А. Шапошников станет начальником этой пар¬тии, а позднее - главным инженером экспедиции, заменив ушедшего на повышение Г.М. Сафронова. "... В Анатолии меня удивляли работо¬способность и подход к работе. Ни разу я не слышал, чтобы он отругал рабочего. Указания давал четкие, ясные. Случая, чтобы их не выполни¬ли, не помню... Он умел не только сделать, но и проанализировать сде¬ланное. Собранный, выдержанный, он никогда не позволял своему настроению взять верх", — вспоминает М.Я. Харин.
Их праздники... Распределяли, что кому нести: ягоды, рыба, посу¬да, птица. Уходили в тайгу за мясом, возвращались усталые , довольные. И приходила песня. Песня была их подспорьем, все, что словами не гово¬рилось — песня выражала. Их любовь к песне будут отмечать все, с кем они столкнутся в жизни. Менялись времена, оставались верными себе люди. Вот только работа делала все более известными их имена.
Весной 1946 года по Южному Уралу к поселку Имбекчиль двигалась небольшая партия. Бык, запряженный в телегу, тащил все имущество и оборудование, рядом шагали начальник партии К.Ф. Кашкуров, его жена — техник Е.А. Кашкурова, молодой специалист — геолог Юрий Ануфриев и 8 рабочих. После проведенных К.Ф. Кашкуровым поиско¬вых работ предыдущего сезона, им была открыта одна из хрусталеносных жил Имбекчиля. В этом году они планировали изучить экзоконтактную зону Джабык-Карагайского массива. До Имбекчиля оставалось 30 километров, вечерело, начинал накрапывать дождь. Где-то далеко в стороне светились огоньки деревни Куликовка. Но дождь усиливал¬ся, и партия поспешила укрыться в каком-то полуразрушенном сарае, бывшем, видимо, свинарнике.
Рано утром двинулись дальше. Дорогу размыло и им пришлось повернуть в гору. Поднявшись вверх, трое специалистов, как всегда, разошлись посмотреть окрестности, ибо даже переход к месту назна¬чения геологи использовали для частичной рекогносцировки местности. Когда они снова сошлись, карманы всех троих были полны кристаллов. К.Ф. Кашкуров распорядился оставить для более детальных изысканий Ю.Н, Ануфриева и часть рабочих. .

История в биографиях. Слово Е.А.Кашкуровой:
«- Юра, оставайся. Всю гору покрой закопушками. А мы идем дальше.
Через неделю Юра приходит, приносит большой кристалл;
- Мне кажется, там – гнездо.
Мы ликвидировали следы своих работ (геологи в те годы за собой ям и канав не оставляли) и на той же запряженной быком телеге поехали в Астафьевку. По дороге на быка напали оводы, он понес… В Астафьевке с трудом нашли квартиру: все ободрано, клопы…Из обстановки – скамейка, ящик да печка.
Восьмой закопушкой «сели» на гнездо и на 390% выполнили план экспедиции. Потом решили: укроем кристаллы соломой, чтоб не лопались и закроем гнездо. А то трактористы их таскать начали: нагреют, а потом в ведро с холодной водой, и любуются, как  кристаллы трещат,… Но тут приехал Паращенко:
- Вы что, с ума сошли?!
- Так их же некуда уже класть!!!
Обычно после обеда привезу, вымою, опишу… а на следующий день – новая партия. Так и получилось, что все полы у нас кристаллами выложены!
Ну, нашли мы старика, он наплел корзин. Запаковали мы кристаллы и повезли в Свердловск. 18% средний выход моноблоков дало наше сырье. Кашкуров и Ануфриев стали первооткрывателями, а я, как носящая с мужем одну фамилию, сопутствующей. Ануфриев свою премию (2,5 тысячи) проел на конфетах, а Кашкуров сложил с моей, и купил себе ружье».  . Так было открыто одно из крупнейших кварце¬вых месторождений — Астафьевское.
Ануфриев, прошедший войну и го¬ды голодного студенчества. . . проел свою премию с друзьями на конфе¬тах!!! Не знаю, как тебе, читатель, а мне по-человечески много говорит этот факт.
Впоследствии выяснится, что на этой территории, ранее два сезона работали геологи металлургического института Магнитогорска Прохо¬ров и Мещеряков. В 1940 году они дали отрицательную оценку этому району на кварц.
В начале 50-х годов Г.М. Сафронов стал начальником 10-го Главно¬го управления, возникшего на базе реорганизованного Треста №13.
Из воспоминаний П.Г.Позднякова:
« В конце 1953 года началась реорганизация министерств – создание «трехголового»: электростанций, электропромышленности и промышленности средств связи. Она вызвала неразбериху в управлении и фактически не могла быть реализована. Зато возникший избыток руководящих кадров для меня оказался счастливым: удалось без сложностей получить согласие на перевод из МПСС в НИИ – 85.
Работая в МПСС мне часто приходилось иметь дело с 8 – мым Главком, которым руководил Ф.И.Собенин. Федор Иванович был специалистом по телефонии, человек не молодой, должность его не радовала. Он стремился на знакомую работу и просил о замене. В искусственный кварц он не верил. Помню его слова:
- Ты знаешь, что немцы изобрели эрзац сливочного масла – маргарин? Но разве они идентичны? Так и искусственный кварц – это эрзац кварца и никогда не заменит природный по качеству.
После этих фраз я прекратил с ним разговоры об этой проблеме. Решение о его замене, наконец, было принято и в 52 году с Памира прибыл кандидат на эту должность – геолог и начальник Памирской экспедиции бывшего треста №13, а ныне 8 ГУ Сафронов. Его направили ко мне, мы встретились в помещении бывшего  Треста №13 на Кузнецком мосту в присутствии главного инженера 8 ГУ А.С. Гудкова, ярого противника передачи вопроса искусственного кварца в руки геологов. Он твердо верил, что это дело химиков, а не геологов, которые в этом деле ничего не понимают. Сафронов выслушал все заинтересованно. В конце года вопрос о назначении Сафронова начальником главка был подписан и он уже сам обратился ко мне с просьбой ознакомить его с проблемой выращивания кварца в ЦНИЛП и представить директору ИКАН члену-корреспонденту А.В.Шубникову.
Мы вдвоем посетили ЦНИЛП, где ограничились осмотром лаборатории роста кристаллов. На тот момент ею руководил ставленник Джаникяна В.Д.Митькин – человек с незаконченным средним образованием. Он хотя и проработал на заводе №633 десять лет, к росту кристаллов прежде никогда отношения не имел.
Сафронов впервые, видимо, столкнулся с процессом выращивания. Он рассматривал устройство  автоклавов, задавал вопросы. В лаборатории не было ни одного заряженного автоклава. На вопрос « Почему так?», Митькин смущенно ответил, что уволились два специалиста – кристаллографа (Е.Д.Виноградова – Дукова и О.Г.Козлова). Последний оставшийся кристаллограф А.В.Воронков, который не занимался ростом кристаллов, в этот день на работе отсутствовал. Сафронову были подарены образцы кварцевых затравок со следами регенерации и тонким слоем наращенного кристалла.
Я созвонился с Шубниковым. Тот пообещал принять Сафронова и ознакомить с результатами. Но удивился, что сам Сафронов не обратился к нему лично с этой простой просьбой. Я передал его слова Сафронову и предложил встретится после встречи с Шубниковым с лучшим кристаллографом – ростовиком А.А. Штернбергом. Моя уверенность в этом подкреплялась тремя годами работы: Штернберг единственный, кто может решить эту проблему.
Договорились встретиться у Сафронова на Кузнецком мосту, но встречу пришлось отложить – умер Сталин. Встретились после похорон. Сафронов внимательно слушал Штернберга. На вопрос:
-Сколько времени потребуется на решение проблемы?
 Штернберг, не задумываясь, ответил:
-Три года на выяснение условий роста и еще три на создание оборудования для промышленного выращивания кристаллов пьезокварца и его освоение.
На все вопросы Сафронова он отвечал уверенно, со знанием дела. Сафронов предупредил, что работы по кварцу начнутся позже, а  до этого предложил поработать геологом в любой экспедиции по добыче кварца 8 Главка. Выбор места – по карте на стене его кабинета, где были отмечены месторождения кварца. Штернберг выбрал Кавказскую экспедицию (Грузия).
-Это удобно, так как вас просто и быстро можно будет отозвать, когда возникнут условия для выращивания кварца, - сказал Сафронов и предложил Штернбергу, не откладывая дела в долгий ящик, написать заявление и заполнить анкету, что Штернберг сделал тут же в кабинете.
Потом Сафронов предложил «отметить» и мы  втроем отправились в «Савой», ближайший ресторан с хорошей репутацией. Заказывал и оплачивал плотный обед Сафронов. Мы были молоды и голодны.»
 Так за еще несуществующим инсти¬тутом был закреплен его основной специалист.
Трудными были первые послевоенные годы. Помнят люди и неуро¬жаи, и тяжелые погодные условия. Нелегко пришлось и геологам. Здесь необходимо сделать отступление и упомянуть еще о двух лю¬дях, которые в это время работали в Алданской экспедиции. Подробнее мы расскажем о них позднее. В 1946 году в Суон-Тиит прибыл геолог Е.М. Цыганов. В 1951 году, после окончания МГУ приехал сюда моло¬дой геолог Л. И. Цинобер.
 В конце 1953 года по ряду причин в бедственном положении оказалась Алдан¬ская экспедиция. Мало того, что она задолжала государству, под угро¬зой находились не только план, но и жизнь людей. Требовалось срочно принимать самые действенные меры, а Главк практически не располагал ресурсами для помощи. И тогда Г.М. Сафронов вызвал с Урала К.Ф. Кашкурова. Тот вначале наотрез отказался — слишком хорошо знал создав¬шееся положение. Г.М. Сафронов не настаивал, сказал: "Ладно, по¬думай".
История в биографиях. Слово К.Ф.Кашкурову:
« Ночевал я в Тушино, у брата. Вечером, после того, как я все рассказал, у нас произошел приблизительно такой диалог:
Брат спросил:
- Сафронов тебе друг?
- Да.
-На какое время он тебя отправляет?
- На год.
- Следовательно, он обратился к тебе за помощью как к другу. Ты же поступаешь не по товарищески.
Результатом этой беседы был мой утренний визит к Сафронову:
- Георгий Михайлович, я согласен.
В марте 1954 года я прибыл в базовый лагерь экспедиции в поселок Хатыми. К этому времени на экспедиции «висело» полтора миллиона задолжности по зарплате. Вдобавок, несмотря на обилие продуктов в складах базового лагеря, в партиях голодали. Момент, когда можно было завезти продукты и оборудование по льду, был упущен.
Честно говоря, я струсил. Бросился в Алдан, заказал переговоры с Сафроновым:
- Все, что вы рассказывали в Москве – ерунда. Но то, что я увидел – превосходит все мои опасения! Помочь чем-нибудь можете?
— Нет, но я послал тебя.»

Уехать, бросить все... Нет, этого он уже не мог. Бросился в горком партии:
— Два самолета!
— Суровая зима, Катырхай спасти не можем, на рудниках более 10 тысяч человек. Поймите..., - ответили ему.
Он понимал. Но в партиях сидели люди, которые надеялись только на него. Он отвечал за их жизнь... Кашкуров жил в аэропортовской гос¬тинице, его уже все знали... Каждый день взлетали самолеты и все — не к нему. И тогда, отчаявшись, он обращается к главе правительства — Н.С. Хрущеву. Терять ему было нечего.
Его разбудили ночью: "Начальник аэропорта просит к телефону". Услышав: "вам дают два самолета", он впервые за это время расслабил¬ся, прислонился к стене и почувствовал, как движется во Вселенной Земля.
Два РП-5, грузоподъемностью 0,5 тонны, полмесяца работали на экс¬педицию. Прежде всего, были отправлены продукты... Потом удалось отправить даже несколько бочек бензина. Удача воодушевила. Вернув¬шись в Хатыми, он организовал транспортный поезд, решив использовать апрельские наледи. На первый "газон", возглавлявший поезд, сел сам. Решил: "Тонуть будем - так с меня"... Это не было бравадой, это было его сутью... Поезд прошел до Суон-Тиита. Никогда Константин Федо¬рович не спрашивал с себя или близких меньше, напротив, с себя - вдвойне. Нелегко было стоять с ним рядом.
Кто сказал, что время декабристок миновало, что нет больше таких женщин на Руси? А жены геологов, идущие рядом с мужьями по самым трудным дорогам? Когда в экспедиции узнали, что с новым начальни¬ком едет его жена, могли ли люди подумать, что на самый трудный учас¬ток пошлет он ее? А кого же еще мог он направить? Самый строгий спрос с близких — это было его правилом.
В 1953 году после тяжелой болезни в Москву, в ЦНИЛК, сдав Во¬лынскую экспедицию, переехал И.И. Фрадкин. Размещалась кварцевая лаборатория на Покровке, на Чистопрудном бульваре. Занималась она двумя проблемами: обогащением кварца и изготовлением резонаторов.
Работало в лаборатории 35 человек, среди них Я.П. Снопко, Н.И. Андрусенко и другие. Сырье брали из хозрасчетного цеха, расположенного на Полянке, куда кварц поступал из всех экспедиций. Теперь Г.М. Сафронов и И.И. Фрадкин встречались часто. Внимательно следя, как ведутся работы в области синтеза за границей, они приступили к составлению служебной записки. В это время произошла еще одна реорганизация, и 8-й Главк перешел в подчинение Министерства радиотехнической промышленности. Г.М. Сафронов записался на прием к министру — при¬шла пора действовать. Через день министр принял его, ознакомился с предоставленными документами, и через неделю, в марте 1954 года принято решение об организации нового института с опытным заводом. Таким образом, 2 марта 1954 года  - фактическая дата рождения нашего предприятия.
Надо сказать, что в глазах очень многих людей это выглядело аван¬тюрой. Главный инженер 8-го Главного управления А.С. Гудков сфор¬мулировал это мнение предельно четко:
— Вы беретесь не за свое дело. Это дело химиков, а не геологов... Если когда-нибудь нас и будут судить, то только за искусственный кварц...
Могли ли сомневающиеся знать, какая огромная подготовительная работа стояла за начатым делом? Теперь остановить его не мог уже ни¬кто: страна признала его необходимость. А риск, ответственность? Что же, геологи привыкли к ним. Новый институт было решено создавать на базе ЦНИЛК и отчасти ЦНИЛП. Временно директором нового института Г.М. Сафронов назначил И.И. Фрадкина, правда, сразу сказав: "Дирек¬тором ты числиться будешь, но быть им — нет". Фрадкин согласился. Вот еще одна черта этого поколения: должности их интересовали мень¬ше, чем сама работа. Со временем Сафронов собирался возглавить институт сам.  Но пока было решено: как только будет найден хороший директор института, И.И. Фрадкин станет начальником конструкторско¬го отдела. Это была та работа, которую он знал и любил. Из Киева, теле¬граммой за подписью министра, была вызвана Л.П. Чернышкова.
— Нам нужны наши кадры, — сказал ей Сафронов, узнав, что она перешла на преподавательскую работу, — приезжай, будешь помогать Фрадкину организовывать институт.
Людмила Платоновна поняла это "надо" и вскоре выехала в Москву. Алданское геологическое братство приступало к решению новой задачи. 



ГЛАВА   ШЕСТАЯ
ВНИИП
Природа предстает нам в виде какой-то священной книги, богато иллю¬стрированной, но написанной на непо¬нятном нам языке.
Д. Леббок
Как хочется заглянуть в самое начало, в самый первый день и по каким-то особым приметам угадать в нем будущее наше величие. Как будто есть такой особый день, не подготовленный прошлым.
И.И. Фрадкин, Л.П. Чернышкова, Я.П. Снопко — первые кадровые работники ВНИИПа — Всесоюзного научно-исследовательского инсти¬тута пьезооптического минерального сырья. Первые дни существования нового института не были отмечены для них чем-то особым. Каждому из них не раз приходилось начинать жизнь как бы с нуля. Вот и сейчас они приехали в первое помещение нового института: подвал на 9-й Пар¬ковой улице ... Вошли, огляделись и для начала засучили рукава — пред¬стояла уборка. Наведя порядок и подготовив первое рабочее место, сели к столу.
Кроме решения, у них ничего не было... Впрочем, читатель, ты прав, не соглашаясь со мной. Слишком долго они шли к этому моменту, чтобы оказаться неподготовленными. Конечно, было! Были поставлен¬ные перед новым институтом задачи — вести работы предстояло в двух направлениях: в области получения искусственного сырья и в области поиска природных пьезооптических минералов (кварца, флюорита, исландского шпата). Были люди, о которых они точно знали: будут ра¬ботать в новом институте. Были планы, долго вынашиваемые, которые наконец-то, должны были воплотиться в жизнь. И была вера: институту предстоит огромное будущее.
Солнечный квадрат на полу наполнял комнату мягким сиянием. Трое людей у стола планировали будущее.
За схему должностных окладов решили принять систему оплаты в Министерстве радиотехнической промышленности СССР. Самые высокие оклады в этой системе 2200 и 2300 рублей. Затем "прикинули" тема¬тику работ и людей, которые обязательно придут. И приступили к действиям. Для начала "отвоевали" маленькую комнатку у ЦНИЛПа, затем тех, кто непосредственно занимался кварцем — часть лаборато¬рии В.Д. Митькина в составе десяти человек и их помещения, в том чис¬ле гараж с автоклавами.
На  Кавказ А.А.  Штернбергу  был  послан  вызов, и  по  завершении полевого сезона Алексей Александрович, работавший к этому времени начальником партии, прибыл в Москву.
История в биографиях. Слово Штернбергу:
«На Кавказе первый год я проработал геологом, на второй год меня поставили начальником партии. После полевого сезона меня вызвали в Москву.
Институт организовали, меня зачислили на должность начальника лаборатории. Директором института в это время был Фрадкин. Первый наш разговор с  Сафроновым и Фрадкиным выглядел так:
- Что вы будете делать?
- Я должен осмотреться, там видно будет.
- Не нужно ли вам крепкого партийного человека?
- Хорошо, но чтобы его зарплата была меньше моей на 20 рублей. Я не спрашиваю, какая будет у меня.
- Почему?
- Чтобы подчинялся, и все это видели.
- Советоваться будете?
- Нет, не буду. Лучше ошибаться самому, чем делать ошибки по чужой подсказке.
Фрадкин растерянно обернулся к Сафронову:
- Георгий Михайлович, мы его еще не назначили, а он уже так говорит!!!
- Отчитываться будете? – спросил Сафронов.
- За два дня предупредите – буду.
Вроде бы выяснили все темные места. Однако прихожу на следующий день – приказ: временно назначить начальником лаборатории. Снова к ним:
- Так не пойдет. На этом основании лабораторию не приму. Если я приду временно, как посмотрят на меня в коллективе, который работает уже три года?
Приказ изменили. Я приступил к работе. Лаборатория была организована на базе ЦНИЛПа. Поставили первый опыт. Неожиданно звонок из министерства:
- Аншелес из Ленинграда дал согласие взяться за проблему выращивания кварца, если вы переедете к нему.
- Я и здесь могу заниматься этой проблемой, оборудование даже лучше. Дайте 10 литров спирта и 10000 безлюдного фонда, и я выращу кристаллы кварца.
Под эти разговоры мы взяли нового конструктора, поставили автоклавы и начали работы…»

 Не каждый руководитель рискнет   взять  в  подчинение  человека,  проявляющего  столь  сильный характер. Г.М. Сафронов понял главное: человек, диктующий условия, имеет на это право, потому что выговаривает их не для себя — для дела. Сейчас, когда то, к чему он шел так долго, так мучительно, было близко, А.А. Штернберг все равно не сумел бы заставить себя притво¬ряться или лавировать. Не мог он поступиться достоинством человека и специалиста даже в мелочи. Такой уж это был человек. Г.М. Сафронов понял его.   В дальнейшем им  предстоит разойтись, между ними будут неизбежные конфликты   (оба — личности!), но интересно то, что спустя много лет, они снова, как и в эту встречу, поймут и оценят друг друга. А.А.   Штернбергу,  кроме всего прочего, дано было право самому подбирать себе сотрудников.
Звонок из министерства — еще одно свидетельство мудрости и про¬зорливости Г.М. Сафронова. Работы, ведущиеся в Ленинграде, не вышли за рамки обычных.
Позднее, когда у Г.М. Сафронова появятся затруднения, многие бу¬дут отрицать все его достоинства. Я беру на себя смелость подтвердить мнение А.А. Штернберга, которого трудно обвинить в предвзятости (он долго и часто конфликтовал с Сафроновым): Георгий Михайлович Сафронов был блестящим администратором, человеком, умевшим оце¬нить ситуацию, принимавшим смелые решения, и, что не такое уж частое качество, верно оценивающим людей. Сейчас, когда  начали понимать важность административного таланта, мы не можем не признать, что Г.М. Сафронов был  талантливым руководителем. И то, что его фигура стоит в исходной точке возникновения нашего института, — закономерность, делающая нам честь. Конечно, и у него были свои недостатки и просчеты, но, оценивая сделанное им, мы не в праве отка¬зать ему в уважении.
Следует  сделать еще одно отступление, вернувшись в прошлое. Дадим слово П.Г.Позднякову:
« Он (Сафронов)  советовался по разным вопросам организации НИИпьезотехники – помещения, отношения с ЦНИЛП, кадры. Стало ясно, что он не стремился к переводу всех подразделений ЦНИЛП и предпочитает ограничится переводом из него лаборатории по росту кристаллов, считая, что остальная пьезотехника чужда профилю Главка. Я заметил, что это может быть рассмотрено как невыполнение решения правительства и министерства, поскольку была необходимость создания объединения по разработке разнообразных пьезотехнических изделий, новых конструкций и технологий кварцевых резонаторов, т.к. разрозненные по разным главкам цеха не способны решить эту задачу. Сафронов задумался, но затем возразил, что ЦНИЛП не занимается кварцевыми резонаторами и не способен решить эту задачу. В следующую встречу я посоветовал Сафронову обсудить с Джаникяном вопрос передачи ЦНИЛП с опытным заводом главку 8. Переговоры состоялись, чему предшествовал показ всех подразделений ЦНИЛП. Сафронов передал мне суть этих переговоров: Джаникян соглашался – только немедленно! – передать группу ИТР и рабочих, занятых ростом кварца вместе с начальником лаборатории В.Д.Митькиным, а так же все оборудование – автоклавы и прочий инвентарь. Была достигнута договоренность на временную передачу части помещения гаража, в котором располагались автоклавы, и небольшую комнатку для ИТР. Обе стороны согласились с тем, что 3-головое министерство не найдет нужным срочно заниматься организацией нового НИИ. Действительно, приказ был подписан 2 марта 1954 года.. В 53 году Джаникян был снят по решению ЦК ВКПБ, нового начальника долго не назначали. Позже его занял работник ЦНИЛП Г.Н.Стайков. В 1959 году он стал директором второго поколения НИИпьезотехники (НИИ 484), организованного на базе того же ЦНИЛП с опытным заводом.
Первые 2 – 3 года абривиатуру ВНИИП расшифровывали точно с его названием по постановлению как ВНИИ пьезоэлектричества, но постепенно все чаще стали называть ВНИИ пьезооптического сырья.
Позднее я спросил Сафронова, как ему удалось, не выполняя постановления правительства оставить коллектив ЦНИЛП вне реорганизации его в НИИ пьезотехники. Сафронов ответил, что объединение 3 министерств в одно на долгое время вызвало дезорганизацию нового бюрократического монстра и лиц, ответственных за выполнение постановлений правительства, не нашлось. Джаникян тоже был уверен, что реорганизация затянется, коллектив ЦНИЛП не заинтересован в ней из-за перспективы переезда из Москвы на периферию и « я тоже не заинтересован в переходе во ВНИИП».

Думаю, читателю из этого отрывка становится понятным,  что Сафронов, воспользовавшись ситуацией, создал институт, о котором мечтал сам. Он рискнул и, как показало дальнейшее, не прогадал.
Жизнь ВНИИПа мы непроизвольно делим на жизнь института, лабо¬ратории Штернберга и завода. Это происходит потому, что синтез соста¬вил славу нашего предприятия. Мы тоже пойдем этим путем, делая упор на основном направлении работ института. О прочих отделах ВНИИПа упомянем более кратко. Кое в чем придется нарушить хронологию, что¬бы повествование было более связным.
Начнем с 1954 года, когда штат нашего института еще не был укомп¬лектован даже наполовину. Лучше всего о настроении тех дней расска¬жет небольшой эпизод из жизни трех молодых специалистов — одесси¬тов: В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и В.Г. Лушникова. После окончания университета  три друга выбрали распределение в Алданскую экспедицию. О пьезокварце в то время говорили мало, но что это важное стратегическое сырье все же в открытую литературу просачивалось. Готовились молодые люди солидно, штудировали ли¬тературу, строили планы. Но действительность встретила их жестко.  К.Ф. Кашкуров, всего полтора месяца назад принявший экспедицию, не скрыл действительного положения вещей: голод в пар¬тиях, бездорожье, тяжелая повседневная работа... Черная, неблагодар¬ная, повседневная работа геологии — вот что предстояло им.  И все же конфликт вспыхнул не из-за этого. Кашкуров ставил их техниками.…Надо сказать, что техниками - геологами в те годы работали чаще всего молодые женщины, окончившие спец. курсы. Для молодых людей с университетским образованием  предложение показалось оскорбительным. Они отказались в довольно резкой форме, но что Кашкуров… Вобщем, дальнейшее представить не сложно. На счастье молодых людей, они не вручили распределительное предписание. В этом случае уже сделать что-либо бы они не смогли. Продав арктическое нижнее белье, приобретенное на знаменитом одесском рынке, они бросились в Москву, готовясь отстаивать свои права до последнего.
Г.М. Сафронов, в расчете на работу в будущем институте, предоста¬вил им отпуск без сохранения содержания. ( Кстати, им были выданы об этом справки, которые они предъявили в университет в тот же день, как приехали в Одессу. Самовольное бегство специалиста с места распределения грозило тюрьмой,  и шутить этим никто не собирался). В декабре 1954 года им пришла телеграмма такого содержания: "Сообщите желание работать в институте пьезосырья. Квартиры не предоставляем. Фрадкин".
Они прибыли немедля. И вот они стоят перед директором, ожидая решения своей судьбы.
— Ну, где бы вы хотели работать? — такими словами их встретил Иосиф Исаакович Фрадкин.
Они переглянулись: неожиданный вопрос!
— Отделы геологический, горный, проектно-конструкторский... Хотите? . . . Есть еще одна лаборатория — Штернберга, занимающаяся синтезом кварца. . .
— Дайте подумать, — взмолились молодые специалисты, растеряв¬шись от столь широкого выбора.
— Думайте неделю-две . . . , а пока помогите Куварзину раскраши¬вать карты. ..
Они помогали технику-геологу раскрашивать карты и потихоньку пытались выяснить, что к чему. Однако выяснить ничего не удалось по той причине, что Анатолий Куварзин и сам мало что знал: институт находился в стадии формирования. Тогда одесситы начали ходить по от¬делам и лабораториям. Приехали и в лабораторию Штернберга. Тот вы¬шел к ним, спросил:
— В чем дело?
— Нам предоставили возможность выбора, — пояснили молодые спе¬циалисты.
Штернберг усмехнулся, поняв их состояние:
— Что же, — сказал он, — пожалуйста. Только я сам геолог, поездил в геологические поля. Представляю состояние геологов, у которых вес¬ной колеса под ногами стучат. Сам люблю поле. Но здесь этого не будет. Не надейтесь. Говорю, чтоб весной недоразумений не было.
Потом Алексей Александрович рассказал о своей работе. Впечатле¬ние он произвел сильное. Л.А. Гордиенко, зараженный его энергией, сделал свой выбор. Даже искать кристаллы — удивительно, а создавать?! Правда, что и как будет, пока неизвестно. Но он решился.
Спустя некоторое время, стоя рядом с лабораторией, одесситы рас¬строено курили: обилие возможностей — тоже не всегда хорошо. В.Е. Хаджи и В.Г. Лушников решили идти по профилю, в геологический отдел. Л.А. Гордиенко, хотя и принял несколько иное решение, тоже радости не испытывал: что сулил его выбор, было неизвестно.
Зарплата в новом институте была невелика, жильем обеспечить не могли, поэтому сотрудники приходили работать "по знакомству", то есть те, кто узнавал о профиле работы через кого-то и шел, заинтере¬совавшись самой работой. Возможно, многим сегодня это покажется сказанным "ради красного словца", однако, учитывая, что большинство пришедших в институт на первых порах потеряло в зарплате, прихо¬дится признать это фактом. Людей привлекала возможность работать в совершенно новом направлении с полным использованием собствен¬ного творческого потенциала.
К лету 1955 года в состав института входили следующие подраз¬деления.
Лаборатория А.А. Штернберга по искусственному выращиванию кварца. Она размещалась в бывшем гараже на Котельнической набе¬режной.
Конструкторское бюро, которое возглавлял А.А. Шапошников, также отозванный в новый институт с Алдана Г.М. Сафроновым. Бюро занималось разработкой и проектированием нестандартного оборудова¬ния для экспедиций и будущего завода. Кстати, проектированием само¬го завода — тоже.
Исследовательская лаборатория, которую по совместительству воз¬главлял Г.М. Сафронов. В нее входило 4 —5 сотрудников, занимающихся изучением газово-жидких включений в кристаллах кварца и других ми¬нералов.
Геологическая лаборатория в составе 50 человек. Возглавлял ее М.М. Хотенок. Лаборатория оказывала консультационную помощь экс¬педициям Алдана, Алтая, Урала. Занимались кварцем, флюоритом, ис¬ландским шпатом.
Лаборатория внедрения искусственного кварца, которой руководил Я.П. Снопко. В ней было около десяти человек, изготовлявших из кварца резонаторы. Резонаторы изучали и возили по предприятиям, возмож¬ным будущим потребителям. Лаборатории подчинялась группа по обра¬ботке кварца из 3—4 шлифовщиков.
Горная лаборатория, которая составляла технико-экономическую документацию на проведение горных работ для экспедиций Главка. В ней было 5—7 человек.
Геофизическая лаборатория — тоже из 5—7 человек.
Кроме того, был создан отдел научно-технической информации, в задачу которого входила систематизация всего имеющегося и появ¬ляющегося материала по проблемам, которыми предстояло заниматься институту.
Располагались эти лаборатории на 9, 11, 13 и 15-й Парковых улицах. Директором института был И.И. Фрадкин, Главным инженером — канди¬дат геолого-минералогических наук Л.П. Чернышкова. С первых же месяцев были созданы научная библиотека и фонды. Все отчеты экспе¬диций, посылаемые в Главк, передавались в наш институт.
Чуть позднее была создана лаборатория по синтезу искусственной слюды на Бауманской, начальником которой стал В. В. Дибров. Бауман¬ский городок занимает в истории ВНИИПа довольно большое место: работы там велись на протяжении многих лет, Не имея территории, ин¬ститут получил в свое распоряжение бывшие очистные сооружения на Измайловских прудах. Запущены они были страшно. С помощью добро¬вольцев, выходивших на субботники, эти полуразрушенные еще со вре¬мен войны очистные сооружения привели в порядок и своими силами возвели небольшое здание, где и разместилась лаборатория. Там же были построены складские помещения для хранения минерального, каменно¬го сырья.
Мы еще будем говорить о ВНИИПе, сейчас же более подробно оста¬новимся на его центральной лаборатории и заводе. Мне хотелось бы за¬острить внимание на одном любопытном факте: речь идет о строитель¬стве завода. Завод начали строить в то время, когда промышленной тех¬нологии выращивания кварца еще не было. Что это? Уверенность в том, что задача обязательно будет решена в ближайшее время или расчет на то, что опыты не опередят окончания строительства? .,, Мы знаем одно: стране был очень нужен искусственный кварц, и она верила в своих специалистов. Иногда создается впечатление, что это поколение вообще не знало преград. Оно выросло вместе с Государством, которому еже¬дневно приходилось доказывать свое право на существование на протя¬жении многих лет. Оглянитесь на прошлое: это поколение строило Днепрогэсы, Уралмаши, Магнитки.,, Ручным трудом, энтузиазмом, оно создавало гиганты, поражая мир. В чудовищной войне, когда самые развитые страны дрогнули и стали на колени, Советское государство не просто выстояло и победило, оно еще и выросло технически. Едва ли найдется еще один народ, который шел бы так гордо таким трудным и таким горьким путем. Поколение, которое беззаветно верило в величие своего народа, своей страны. Они были очень разные, эти люди железно¬го "надо". Редкий случай в истории, когда на первом месте было не "я", а "мы". То самое поколение, о котором погибший на фронте Павел Коган сказал:
и мальчики иных веков,
наверно, будут плакать ночью
о времени большевиков.
Они нас выдумают снова...
Нам не надо выдумывать. Они жили и живут среди нас. Давайте про¬сто вглядимся в них, создававших наш институт и завод. Это и есть то самое легендарное поколение. Просто как-то сложно сразу это осознать.
ГЛАВА  СЕДЬМАЯ
ЛАБОРАТОРИЯ ШТЕРНБЕРГА

Итак, с богом! Судьба наша решена! К сомнениям нашим, теперь, конечно, прибавятся все препятствия. Но мы начнем.. ,
К.Ф. Рылеев
Выращивание кристаллов — это не столько наука, сколько искусство. Процесс роста слишком сложен, чтобы его можно было физически обсчитать. Здесь требуется недюжинная интуиция.
Интересно отметить, что и у нас, и в Америке первыми подошли к решению задачи выращивания кварца специалисты, прежде занимав¬шиеся воднорастворимыми кристаллами: у нас — А.А. Штернберг, в Аме¬рике — А.С. Уоккер. При решении задачи им помог огромный опыт на¬блюдения за ростом водных кристаллов, при работе с которыми видны и образования дефектов, и диффузионный слой около кристалла. Все это можно исследовать, на основании получаемых данных можно сделать выводы о росте... Не следует забывать, что на первом этапе работы лаборатории кристаллы кварца выращивали в закрытых системах прак¬тически вслепую.
Давайте несколько подробнее остановимся на руководителе лабо¬ратории — Алексее Александровиче Штернберге как на специалисте. Кроме того, что читатель о нем уже знает, следует упомянуть, что он обладал великолепными инженерными способностями: знал столярное, слесарное, стеклодувное дело. Был у него опыт работы с печами, умел он сам рассчитывать и сложить печь. Одно из основных качеств этого человека — оригинальность мышления, которая неоднократно приводи¬ла к столкновению с научными кругами. Например, А.А. Штернберг по¬пытался опровергнуть второй закон термодинамики, изобретая вечный двигатель. . . И не потому, что двигатель ему был нужен, а из озорства и любопытства: "Что будет, если попробовать?" Обладал он также по¬разительной интуицией. Правильно понимая явление, он мог упростить задачу. И еще одно качество: он не переносил мата. Странное для человека, прошедшего такую школу, свидетельствующее об огромной нравственной чистоте его. Он не останавливал, не требовал, но в его присутствии не появлялось желания рассказать скабрезный анекдот или щегольнуть матерком. Как – то сразу становилось ясно, что это иной, более высокий уровень общения и его не следует пачкать. Его лаборатория этим качеством своего учителя гордилась. Кстати, в дальнейшем мы будем, упоминая имя А.А. Штернбер¬га, подразумевать и пришедших к нему людей.
Всего в лаборатории было около пятнадцати человек. Шестеро науч¬ных работников - он сам, Л.И. Цинобер, В.Г. Ноздрина, Л.А. Гордиенко, Л.Д. Азарова, Е.И. Макеева, ведущий конструктор-инженер В.М. Сабуренков, лаборантка А.И. Иванова, несколько операторов и электриков и двое механиков. Все они были преданными помощниками, и, ссылаясь на их собственные свидетельства, безоговорочным лидером и генерато¬ром идей в лаборатории был сам Алексей Александрович. Первым его помощником стал Леонид Иосифович Цинобер.
Л.И. Цинобер один из тех людей, чей выпускной бал и нача¬ло войны совпали. Он с одноклассниками бродил по Москве и планировал будущее, когда начали рваться первые бомбы. Семнадцатилетний, он даже успел поступить в МГУ. Потом была первая бомбежка. Армия, фронт. Два ранения и Победа в образе солдата в плащ-палатке, вскочившего на вальденбургский подоконник. На всю жизнь он запомнит ошеломляющую весну 1945, залитые солнцем и цветами советские войска, при¬ветствуемые освобожденной Европой.
Он восстановился на геологическом факультете МГУ, проучился год, попал на лекцию по кристаллографии и понял, что встретился с судьбой.
Проблемой выращивания искусственного кварца его "за¬разил" Г.Г. Леммлей, отметивший дружбой жадного до знаний студента. Вторым человеком, определившим его выбор, был Б.Н. Делоне. К сожалению, будучи сыном репрессированных родителей,  молодой фронтовик не мог иметь допуск к работе с секретными   
Но он пришел в Министерство, объяснил причину и был направлен в Якутию. Оказавшись в Алданской экспедиции, Л.И. Цинобер мечты не оставил. Изучал в редкие свободные часы природный кварц, следил за публикациями. Правда, не много свободного време¬ни бывало у участкового геолога. Кстати, допуск получил только после смерти вождя – до того работал без оного. Руководство экспедиции закрывало глаза на это нарушение, нуждаясь в крепких специалистах.
 Узнав об образовании ин¬ститута кварца, он послал начальнику 10 Главного управления Г.М. Сафронову просьбу о переводе. И вот он в лаборатории А.А. Штернберга, третьего в его жизни человека, который сыграет определяющую роль. Он стал правой рукой Алексея Александровича, занявшись изучением морфологии выращи¬ваемых кристаллов.
Лаборатория занимала две крохотные комнатки на Котельнической набережной и экспериментальный зал, располагавшийся в бывшем гара¬же. В ней было: 1 автоклав емкостью 4,5 литра на давление 1800 атм., 1 – емкостью 10 литров на давление 1000 атм. И 4 – емкостью 10 -12 литров на давление до 400 атм.
  Ознакомившись с оборудованием, А.А. Штернберг спросил: "Кто этим занимался? Где этот человек сейчас?" Узнав, что А.В. Симонов в настоящее время учится в недавно созданной Энергетической Академии для подготовки и переподготовки руководящего состава при Министер¬стве электростанций СССР, А.А. Штернберг отправил ему записку.
Стоял сентябрь 1954 года, А.В. Симонов ехал в лабораторию, Он недоумевал, пытаясь понять, зачем понадобился. Их встреча была корот¬кой, но важной. Алексей Александрович предложил ему работу по сов¬местительству. Для А.А. Штернберга не существовало причин, которые могли бы помешать работе, ему вообще было свойственно вовлекать в круг своих интересов тех, с кем он хотел работать. Под его обаяние попадали быстро. . Теперь А.В. Симонов сбегал с последней лекции, чтобы успеть перекусить, и, меняя автобус, троллейбус и метро, мчался в лабораторию.
Вначале были "пристрелочные" опыты на имеющемся оборудова¬нии. С помощью их и построенных моделей, А.А. Штернберг быстро по¬нял основную сущность метода температурного перепада при высоких давлениях. Учебник по гидродинамике для техникумов с обычной алгеб¬рой помог подсчитать массоперенос и приближенно понять организацию конвекции в сосуде.
Автоклав — сосуд высокого давления, с ним не просто работать. У А.А. Штернберга есть ряд авторских свидетельств, сыгравших важную роль в науке о росте. Температуру раствора, например, прежде опреде¬ляли, закрепляя термометр или термопару на наружной стенке сосуда. Эти данные всегда были ошибочны. Ясной картины о том, что происхо¬дит внутри сосуда, никто не имел. Создав термопарную трубку, А.А. Штернберг сумел "влезть" в автоклав термопарой и сделать замеры. Сделав их, он понял, насколько неверны все прежние температурные данные.
Увидев, что температурные условия не соответствуют тем, которые ему требуются, он поставил струерегулирующее устройство типа пере¬городки с трубками. Меняя длину и сечение трубок, ему удалось создать в автоклаве нужные температурные перепады. Теперь экспериментатор, имея в руках надежный аппарат, мог задавать нужные параметры, опре¬деляя зависимость одного от другого. Если до А.А. Штернберга научные данные по выращиванию кристаллов, публикуемые в журналах, воспро¬изводить было довольно сложно, то отныне это не представляло особого труда. Случайные факторы уже не играли такой роли, как прежде. Те¬перь .знали, что вырастет, могли ориентироваться, прикидывать. Ситуа¬ция резко изменилась: из уникального явления процесс выращивания кристаллов кварца начал переходить в разряд повседневных.
Конечно, все произошло не так быстро, как я излагаю. Конструктор¬ское бюро института еще не сформировалось, и на первых порах разра¬батывать и изготавливать автоклавы пришлось самим работникам лабо¬ратории.
Расчеты автоклавов емкостью от 10 до 25 л и высотой 1,7 м сделали сообща. Затем были разработаны чертежи, и мастер на все руки инже¬нер Е.М. Сабуренков вместе с токарем на станках ДИП-250 изготовили первые автоклавы. 
У автоклавов стояла раскладушка, пустовавшая редкую ночь. А.А. Штернберг дневал и ночевал в лаборатории. Фанатик своего дела, он увлек и остальных. "Шипели" первые автоклавы, нарушались тре¬бования техники безопасности, но накапливался опыт, заимствовать который было не у кого. Немаловажным было и то, что суть задания была предельно кратка: "вырастить кварц и быстро". Все подчинялось ей. А.А. Штернберг мало обращал внимание на свой внешний вид, на отношение к нему окружающих. Работать с ним было легко, в лабора¬тории царила свобода. Рабочего дня (как такового) не было: сделал — можешь идти. Но вот что любопытно: никто этим, вроде бы попуститель¬ством, не пользовался. Когда, приходя на работу, слышали:
— Ты знаешь, мы вчера в девять кончили ставить опыт, новые пара¬метры решили попробовать...
 Как говорит Гордиенко «казалось бы, радоваться надо: люди работали, а ты отдыхал. Но ниче¬го, кроме горечи — проворонил, пропустил... без тебя прошло что-то интересное — не было».
 Принцип Штернберга: оценивать по результату сде¬ланного. Короче говоря, в лаборатории создалась та самая творческая обстановка, когда людям хотелось работать.
Недавно, читая журнал, я встретила интересную фразу: « .. "незаме¬нимых людей нет" придумали ленивые и посредственные люди>. А ведь, действительно, разве возможно было заменить кем-то Ломоносова, Циолковского... Роль личности всегда была огромна. Осмелюсь утвер¬ждать, что к категории незаменимых с полным основанием можно отнес¬ти и А.А. Штернберга. Этот человек, помимо всех необходимых для уче¬ного качеств, обладал еще одним: умением сплачивать вокруг себя, зара¬жать делом, создавать единомышленников. Не ради же зарплаты люди сутками оставались в лаборатории! "Он дал нам урок преданности де¬лу", - скажет, много лет спустя, Леонид Иосифович Цинобер. Нет, не ради денег! Они верили в результат и торопили время. Каждый опыт тщательно фиксировался, потом изучался, сравнивался...
Однако подобные единение и азарт начали вызывать у администрации института негативные чувства. Мало того, что лаборатория как бы замкнулась на себе, так ее сотрудники еще и начали вести себя  как избранные. Ничего кроме кварца их не интересовало, а имя Алексея Александровича они произносили с не меньшим трепетом, чем верующий имя Всевышнего. Результат следовало предвидеть…
История в биографиях. Слово Штернбергу:
« Директора Фрадкина вскоре сместили, на его место пришел Воробьев. Наша работа шла полным ходом, когда директор, Сафронов и еще целая компании появились в институте и созвали  производственное совещание по нашей теме. Не сложно было понять, что пришли меня смещать. Мне задавали вопросы, я – отвечал, сотрудники – безмолвствовали. Потом встал механик и сказал:
- Я первый раз присутствую на таком производственном совещании. Это больше похоже на трибунал, который судит Штернберга. Я даже знаю – почему.
- С чего вы взяли?
- Вы пришли снять Штернберга с работы.
- Откуда вы знаете?
- Я даже знаю, кого вы хотите поставить на его место.
- Откуда вы это взяли?
- От Борщевского.
Борщевский, сидевший тут же, красный как рак, поднимается:
- Если мне будет приказано, я скажу, откуда я это знаю.
Сафронов быстро соорентировался:
- Это какое – то недоразумение! – однако спрашивать Борщевского не стал.
Мне все это настолько обрыдло, что я взял слово:
- У нас сейчас зачетный опыт. Мы знаем, что кварц должен быть. Если кристаллы вырастут, я сам подам заявление об уходе. Но на вашем месте я бы это заявление не принял. Никто, кроме меня, пока не решил этой проблемы.
Через две недели мы получили большие кристаллы кварца и я подал заявление об увольнении начальнику главка Сафронову. Он меня немедленно вызвал, просил  приехать, увел в садик чтобы поговорить наедине. Сказал, что директора снимают, на его место приходит мой друг по экспедиции…. Действительно, вскоре директором стал Павел Иванович Никитичев, главный геолог кавказской партии. Но тут на Сафронова пошли тучи – анонимки. Он приехал к Павлу Ивановичу с женой, с коньяком… Никитичев написал хорошую бумагу, в которой отстаивал Сафронова. Бумага эта на партбюро сыграла роль – спасла Сафронова. Тот встал на ноги и … выставил Никитичева. И у меня обострились отношения с Сафроновым. Он решил вместе с другой группой, заведующего кафедрой минералогии в Университете, оттеснить нашу лабораторию на задний план»
 Работы в лаборатории шли полным ходом. Журналы опытов вела В.Г. Ноздрина, очень скромная и на редкость, просто поразительно, аккуратная женщина. В лабораторию она пришла по приглашению Алексея Александровича из мастерской каменного литья. Журналы эти были средоточием жизни лаборатории. И вот насту¬пил момент, когда удачные циклы начали повторяться стабильно.
Лаборатория приступила непосредственно к опытам в начале 1955 года, а в начале 1956 года они уже получали кристаллы массой до трех килограммов! Успехи были налицо: большие кристаллы и — за год! Первые! Это было сенсацией.
До сих пор Л.И. Цинобер вспоминает, как в нетерпении бросился мыть один из первых долгожданных, еще горячих кристаллов, под стру¬ей холодной воды... Кристалл треснул, и лаборатория, мягко говоря, была очень недовольна. Не сердился только А.А. Штернберг: он-то знал, теперь их будет немало, этих кристаллов.
Они были не так уж и красивы, эти первые крупные кристаллы, вызвавшие общий восторг. Но они давали ни с чем не сравнимое ощуще¬ние. Идти предстояло далеко: вплотную подступили вопросы химии кристалла, химии примесей. Следовало проверить, как все это скажется на резонаторах... Нет, не сразу зазвучали рапорты из этой лаборатории и не сами сотрудники рапортовали.
А.И. Шокин, в те годы заместитель министра радиотехнической про¬мышленности, приехал к их гаражу на машине. Все внимательно осмот¬рел. Сразу же были выделены средства для дальнейшего разворачивания производства. В Александрове приступили к строительству первого корпуса. На новый завод главным инженером пошел сотрудник лабора¬тории, прошедший с нею вместе весь путь, — А.В. Симонов. К этому вре¬мени он закончил обучение в Академии и защитил диплом на тему: "Технологическая часть опытного завода по выращиванию кристаллов кварца. Групповые печи с отдельно стоящими автоклавами".
После столь блестящих результатов министр радиотехнической про¬мышленности решил премировать исполнителей и поручил начальнику 10-го Главного управления Г.М. Сафронову подготовить приказ.
Слово Штернбергу:
«Как – то мне позвонили из технического управления Главка:
- Алексей Александрович, идет приказ о премировании 3 –х месячным окладом за выращивание кварца. В списке вы на последнем месте, включены такие – то… Как вы относитесь к такому приказу?
Я ответил так, как думал.
- Хорошо, мы его не завизируем.
Сафронов же, когда я его прямо спросил, взорвался:
- Как ты со мной говоришь?!! Я, когда говорю со своим начальником, на вытяжку стою! Мы тебя по узкой дорожке на широкий путь выведем!!!
Говорить  дальше было бессмысленно. Я повернулся и ушел».
 Приказ вышел 20 сентября 1956 года и начинался словами « За разработку и внедрение в опытное производство промышленной технологии выращивания искусственных кристаллов пьезосырья…премировать..» дальше шли семь фамилий, из которых только две – Штернберга и Симонова – непосредственно относились к проделанной работ.
Штернберг, получив приказ, помрачнел, сел к столу и написал письмо министру радиотехнической промышленности: « …Я был крайне удивлен, прочитав список премированных Вами сотрудников…». Дальше он коротко и четко изложил почему: включены те, кто к работе отношения не имеет и зачастую даже препятствовали и в то же время не  включены ведущие работники лаборатории. Заканчивалось письмо так «… считая такое положение вещей величайшей несправедливостью, от премии отказываюсь». Симонов, прочитав это письмо, приписал: «Полностью присоединяюсь к мнению тов. Штернберга А.А.. Считаю, что распределение премий за работу, проведенную по искусственному выращиванию пьезокварца произведено неправильно», и подписал: бывший сотрудник лаб.№ 1 ВНИИПа, а ныне главный инженер опытного з-да ВНИИПа в г. Александрове А.Симонов.
Отпечатав письмо, его отнесли в приемную министра и отдали под расписку. Дней через 5-7 в лабораторию пришел начальник инспекции. Он  изучал обстановку, расспрашивал людей на заводе и в институте. 17 октября 1956 года вышел новый приказ, отменявший прежний .На этот раз все семь человек, фигурирующих в нем, были работниками лаборатории Штернберга. Сафронову, за неправильную подготовку приказа от 20 сентября было поставлено на вид.
Следует упомянуть, что на первых порах лабораторию снабжали опе¬ративно, без бюрократических проволочек, и, можно смело сказать, часто с "нарушением" существующих установок и ограничений действо¬вало руководство Главка. В этом была несомненная заслуга Г'.М. Сафронова. Однако со временем его внимание к лаборатории несколько ослабло. Из-за прямолинейного же характера Алексея Александровича Штерн¬берга в институте, среди администрации, у него появился ряд недоброже¬лателей. Все это, что называется, начало "создавать репутацию" Штерн¬бергу. . .    Однако Алексею Александровичу было не до этого: он ведет работы по внедрению, часто ездит в Александров.  Сотрудники лабора¬тории стали постоянными работниками на заводе. Поскольку в лаборатории была сконструирована и испытана первая групповая печь . состоящая из 4 автоклавов, которая после двухмесячного режима дала 9 кг  кристаллов хорошего качества, решили – целесообразней переходить от одиночных на аналогичные. В проект строящегося завода были внесены коррективы, предусматривающие монтаж не одиночных автоклавов, а групповых печей.  По мере надобности А.А. Штернберг передает на производство своих людей, которые могут принести на заводе неоценимую помощь. Ранее был отправлен А.В. Си¬монов, а чуть позднее — Л.А. Гордиенко. Занятый проблемами внедре¬ния, А.А. Штернберг был единственным человеком, который не обращал внимания на сгущавшиеся над его головой "тучи". Во всяком случае, он ничего не делал, чтобы их разогнать, даже напротив...    Понятия о справедливости  у  Алексея  Александровича  были  свои,  и  от них  он не отступал никогда. Лишь в одном он был предельно жесток: не прощал нечестности. Всегда добрый и ровный, он жестоко пресекал малейшую ложь.
В лаборатории А.А. Штернберга было только одно ЧП подобного рода: увольнение оператора Саши. Обычно дежурившие по ночам опера¬торы записывали показания через каждый час. Придя утром, Штернберг открыл журнал и увидел, что все показания отпечатались на соседней странице. Писали тогда чернилами, и он сразу понял, что оператор поле¬нился, и все записи были сделаны в одно время — утром. Несмотря на заступничество всей лаборатории, оператор был тут же уволен.
Нетрудно представить, что если в соседних лабораториях на А.А. Штернберга глядели с почтением, то его подчиненные во всем сле¬довали его примеру. Так же, уходя с работы, все на всякий случай сооб¬щали, где их можно найти. А нередко и из дому звонили — узнать, как там, нет ли чего нового...
1956 год заканчивался успешно. На первой послевоенной Всесоюз¬ной сельскохозяйственной выставке СССР демонстрировались первые отечественные кристаллы. Диплом ВСНХ — первая награда ВНИИПа.
Мы рассказали о первых годах существования лаборатории. Даль¬нейшее ее существование уже нельзя рассматривать вне завода ВНИИПа.

ГЛАВА  ВОСЬМАЯ
ЗАВОД
               
Думаю, быстрое и успешное решение задачи во многом обязано тому, что у нас была одна четко сформулированная цель, руководил нами знающий и инициативный человек, и действовали мы, в известном смысле, партизанскими методами.
Л.И.Цинобер.

Историю становления нашего завода можно разбить на несколько этапов, так как они запечатлелись в памяти наших ветеранов. Это непроизволь¬ное деление как нельзя лучше расставляет все акценты. Последуем же ему и мы.

СТРОИТЕЛЬСТВО ЗАВОДА
Назвать точную дату начала строительства затруднительно. Ею можно считать тот день, когда лаборатория А.А. Штернберга вырастила первые кристаллы. Сразу же были выделены средства, и ВНИИП приступил к обсуждению места расположения будущего завода. Институту предло¬жили место в Дегунино. Г.М. Сафронов в это время находился в коман¬дировке, а замещавший его главный инженер А.С. Гудков нашел согла¬сие ВНИИПовцев несколько поспешным. Пока вопрос обсуждался, вышло решение о запрещении строительства промышленных предприя¬тий в Москве и Московской области. ВНИИП срочно приступил к поис¬кам места, расположенного неподалеку от Москвы, но уже не в Москов¬ской области. Так снова всплыл Александров.
Следует несколько ввести читателя в курс дела, тем более, что на заводе до сих пор многие спорят на эту тему.
Да, действительно, впервые вопрос о строительстве опытного завода в Александрове был поднят в 1952 году сотрудником института крис¬таллографии В.П. Бутузовым в поданном им официальном проекте.
Однако выбором места мы были обязаны заместителю директора ЦНИЛП по научной работе А. В, Симонову, неоднократно бывавшему на Александровском радиозаводе по долгу службы. Когда В.П. Бутузову для проекта понадобилось предполагаемое место строительства, А.В. Си¬монов вспомнил маленький уютный городок (а коренные александровцы помнят, что он в 50-х гг. именно таким и был) и предложил его. Так впервые официально мелькнуло название города. Затем на некоторое время все стихло. Но вот опять он появился на арене.
Промышленные предприятия, близость железнодорожной магистра¬ли — все это говорило в пользу г. Александрова. Г.М. Сафронов и И. И. Фрадкин выехали на место, ознакомились и приняли решение. Но и здесь оказалось немало сложностей. Довольно много пришлось поез¬дить в Александров Л.П. Чернышковой, прежде чем после всесторонних обсуждений и осложнений было выбрано наиболее удобное со всех точек зрения место рядом со строящимся заводом имени 50-летия СССР. Коренные александровцы помнят, что в те годы как раз на месте частич¬но снесенных домов двухэтажного поселка радиозавода рыли котлован под фундамент будущего завода. Вот рядом с этим котлованом и выде¬лили место под наш завод. Как ни странно, город особой заинтересован¬ности не проявлял, и будущему предприятию приходилось преодоле¬вать один барьер за другим.
Наконец разрешение было получено, институт заключил договор со строительной организацией и приступил к закладке фундамента. Непо¬средственный контроль на начальном этапе строительства от ВНИИПа осуществляла Л.П. Чернышкова. Возглавлял строительство нашего заво¬да директор строящегося будущего завода имени 50-летия СССР И. Г. Рубаненко, пятидесятилетний, энергичный, с военной выправкой человек, в облике сохранивший армейскую привычку: начищенные сапоги, порту¬пея, гимнастерка с орденом Красного Знамени... Старый коммунист, участник Гражданской войны, воевавший в Чапаевской дивизии, он по¬лучил орден в числе первой сотни, награжденной столь высоко.., У него был один документ, которым он дорожил необыкновенно: хранил в сей¬фе и показывал редким людям — его заявление на имя министра здраво¬охранения Семашко. На заявлении была резолюция, написанная рукой Ленина: "Изыщите возможность предоставить отдых тов. И. Г. Рубаненко". Ленинская строчка почиталась им как святыня, расстаться с кото¬рой даже в обмен на отдых он не смог.
Мало подробностей нам известно об этом периоде. Да и не играет он особой роли в нашем повествовании. Поэтому перейдем сразу к 1956 году, когда в Александрове появились первые сотрудники ВНИИПа, связавшие свою жизнь непосредственно с опытным заводом.
Размещалось заводоуправление в начале 1956 года на 2-й Коопера¬тивной улице в частном доме, принадлежащем П.И. Емелину, где по договоренности снимали часть помещения. Это был маленький дом с тремя выходящими на улицу окнами. В штате заводоуправления насчитывалось несколько человек: старший инженер Успенский, пятидесятилетний ин¬женер-электрик с большим стажем работы; К.Д. Лукьянов — кассир и кладовщик; Е.В. Трофимчук, секретарь .и машинистка. Был также бухгалтер. Люди эти не принадлежали нашему заводу, поскольку И.Г. Рубаненко только курировал строительство нашего предприятия. Все они относились к штату строящегося будущего завода имени 50-летия СССР.
На территории нашего будущего завода возвышался корпус первого цеха, вернее, его стены и перекрытия. Таким увидел его А.В. Симо¬нов. Закончив обучение в Академии и придя во ВНИИП уже не совмести¬телем, а кадровым работником, он был вызван к директору.
Павел Иванович Никитичев, второй директор ВНИИПа, по профес¬сии был геологом и приглашен Г.М, Сафроновым на эту должность с Кавказа. Работая на Кавказе вместе с А.А. Штернбергом, он от последне¬го неплохо знал проблемы отечественного синтеза. Поэтому, приняв при¬глашение и возглавя институт, был озабочен медленными темпами строи¬тельства. Хорошо понимая, что без заинтересованных людей работу не ускорить, П.И. Никитичев, подписывая командировку А.В. Симонову в Александров, предложил:
— Поезжай, разрешаю тебе принять 15 человек. Набирай людей.
— Но у меня на руках нет никаких документов, как я могу это сделать, — взмолился А.В. Симонов.
П.И. Никитичев выдал Симонову записку, и Алексей Владимирович поехал в Александров. Коренные александровцы помнят, какое болото было на месте сегодняшнего микрорайона. ..Белый макинтош А.В. Симонова, забрызганный грязью из-под ко¬лес машин, лег разделительной чертой между теорией и практикой. Вид, когда он добрался до заводоуправления, у него был довольно пла¬чевный и в немалой степени олицетворял внутреннюю растерянность. Так они встретились: завод и главный инженер. К обоим необходимо приставить "будущий". Но завод получил первого преданного человека, первого, кто мысленно уже видел его во плоти и торопил время.
В этот приезд А.В. Симонов принял на работу Владимира Федорови¬ча Малеева, и трудно было сделать лучший выбор. В прошлом испытатель танков, В.Ф. Малеев имел опыт руководства людьми, умел сосредото¬читься на поставленной задаче. Став "правой рукой" А.В. Симонова, он во многом облегчил молодому руководителю работу. В.Ф. Малеевым была набрана бригада из восьми человек, в числе которых Ю.Н. Монахов и В.П. Андреев.
Следует напомнить читателю, что устроиться на работу в Александро¬ве в то время было сложно. Строительство нового завода представляло перспективу получения новой профессии. На завод рвались, особенно молодежь. Однако принимали далеко не всех.
Первые работы были преимущественно погрузочно-разгрузочные. Следовало получать прибывающие на станцию грузы и с помощью ма¬шин, присланных институтом, доставлять на территорию завода. На са¬мой территории стояли стены первого корпуса, никаких складских или подсобных помещений не было. Крохотное пространство вокруг этих стен огорожено было колючей проволокой, игравшей скорее символи¬ческую роль. Для начала группа В.Ф. Малеева сделала ограду и построила деревянную будку для охраны. Эта же группа по очереди охраняла при¬везенные материальные ценности: комплекты оборудования и финские домики. Складировалось это тут же, за оградой, на болоте. Постепенно группа Малеева расширялась. Буквально в первые дни В.Ф. Малеевым была создана и первая партячейка из трех человек, в которую вошли он сам, Н.Т. Андреев и А.А. Буклинов.
Сразу же возникли трения с И. Г. Рубаненко, который не разрешал вести вновь созданному коллективу монтажные работы. "Вот построю завод, тогда и приходите", — говорил он.
Не имея представления о профиле нового завода, Рубаненко пред¬ставлял себе дело так: он полностью построит завод, вручит ключи от двери, рабочие войдут и сразу начнут работать... Однако ни институт, ни сами рабочие с этим согласиться не могли. Пусть будущий завод имени 50-летия СССР строится планово, их же такие темпы решительно не устраивали. Бригада В.Ф. Малеева под руководством А.В. Симонова, форсируя события, приступила к монтажу. К территории нашего завода были подведены кабели электропроводки, но пользоваться ими заводчане еще не имели права. На первых порах пошли на нарушения: когда поступили токарные станки, их втащили в цех прямо в ящиках, откры¬ли и, не устанавливая на фундамент, подключив к электросети, тут же приступили к изготовлению необходимых крепежных деталей.
Монтаж велся одновременно со строительством, когда в корпусе №1 опытного завода еще работали бульдозеры, очищая и бетонируя полы. Во дворе завода резались трубы высокого давления, устанавливались временно, прямо на земле, станки, монтировалась временная дизельная электростанция.
К середине июня заводоуправление переехало на второй этаж перво¬го корпуса. Заместителем директора по хозяйственной части стал И.А. Шуф, бывший директор кирпичного завода. Устраивавшимся на ра¬боту электриками В.Д. Живлову и С.С. Трускову Шуф, давая оклад по 450 рублей (45 р. — в пересчете на сегодняшний курс), сказал:
— Это до первой продукции. Через полгода, может быть, добавим. А пока, если хотите здесь работать, придется потерпеть.
Бригада В.Ф. Малеева монтировала оборудование. Половину перво¬го корпуса занял мехцех, четвертую часть — участок распиловки, осталь¬ное было отдано под групповые печи. Монтировали их не по 4, а по 12 автоклавов, из которых 3 были снабжены манометрами и термопарами, для контроля за режимом. Надо сказать, что первые техно¬логические приемы выращивания были полностью скопированы с лабо¬раторных. Печи изготавливались так: сначала варили короб из десяти¬миллиметровой стали, с крышкой. В крышке от 6 до 12 отверстий в каждое из которых устанавливались автоклавы, изготовленные из заготовок для орудийных стволов. Пилили стволы на улице, где была установлена механическая ножовка. Воистину: "Перековывали мечи на орала!..." Чуть позднее этим начал заниматься наш первый сварщик Слава Дорофеев. Он не имел своего помещения, работал  в установленной рядом с цехом палатке. Летели искры из-под автогена... потом отре¬занный кусок отправлялся на токарный станок, где с двух сторон наре¬зали резьбу, закрывали крышками и ставили в короб. На заводе часто бывали командированные ВНИИПовцы, которые показывали, учили, рассказывали. Из конструкторов на заводе "прописался" А.А. Облеухов. В начале 1956 года на выставке "Союзмонтажстроя" А.А. Облеухов познакомился с начальником конструкторского отдела ВНИИП Н.И. Во¬робьевым. Завязавшаяся беседа обнаружила общие интересы и закончи¬лась предложением перейти во ВНИИП. 29 мая 1956 года А.А. Облеухов пришел работать к нам, привлеченный интересным делом. Некоторое время он знакомился с институтом и, наконец, выехал на завод. Из воспоминаний А.А. Облеухова: "Помню, как ехал первый раз в Александров с Симоновым. Молодой, увлеченный, он всю дорогу мне что-то рассказывал о заводе. Я молча слушал. Помню первое впе¬чатление: налет хлестаковщины. Но, идя с ним рядом по территории завода, понял: он увлечен заводом до бесконечности, он же в будущее заглядывает".
На первых порах, как мог, заводу помогал Г.М. Сафронов.
— Что надо? Дизеля? .. . Поезжайте в Свердловск.
Геннадий Коробов, отданный в распоряжение А.В. Симонова, выле¬тает в Свердловск. Вскоре от него телеграмма: "Встречайте, идут два дизеля".
— Как у вас? В чем необходимость? — Это снова Г.М. Сафронов.
— Два мотоцикла необходимы позарез!
И снова Г.А. Коробов едет в командировку. И снова телеграмма: "Гоню пять мотоциклов, два — нам и три — экспедициям".
22 июня 1956 года с будущего завода имени 50-летия СССР к нам были переведены девять человек, в их числе В.С. Дорофеев, Е.В. Трофимчук, И. И. Марков. В эти же дни был организован цех подготовки производства из пяти участков: автоклавного, разделки монокристал¬лов, ремонтно-механического, электроремонтного и ремонтно-слесарного. Начальником ремонтно-механического участка назначен В.Ф. Малеев. Созданная тарифно-квалификационная комиссия приступила к закреп¬лению рабочих за участками цеха. Возглавлял комиссию А. В. Симонов.
9 августа 1956 года по приказу главного инженера 10-го Главного управления А.С. Гудкова П.Н. Никитичев принял ". .. от директора строящегося завода .. . тов. Рубаненко строительство ВНИИПа по ба¬лансу на 1 августа сего года со всей технической документацией". 17 ав¬густа вышел приказ директора ВНИИПа: "... старшего инженера тов. Симонова А.В. с 16 августа 1956 года зачислить во ВНИИП на посто¬янную работу на должность гл. технолога с окладом 2200 рублей" и: ". . . возложить на Симонова А.В. исполнение обязанностей главного инженера опытного завода ВНИИП, включая предпусковой период". Ответственным от ВНИИП за строительство в Александрове был назна¬чен уполномоченный МРТП по опытному заводу ВНИИП по осуществле¬нию мероприятий предпускового периода Иван Никанорович Коробов, начальник одной из лабораторий ВНИИП. Впрочем, уже в августе его сменил старший инженер Иван Григорьевич Коробов, бывший директор радиозавода.
На 25 августа расстановка сил на заводе официально была такой: уполномоченному МРТП подчинялись отделы: планово-производствен¬ный, технического контроля, кадров и бухгалтерия. И.А. Шуфу подчи¬нялись отделы снабжения и сбыта, капитального строительства с ремонтно-строительным участком, АХО, складское хозяйство, охрана и транспорт. Лаборатории, производственные участки, БРИЗ, ТБ и промсанитария, технический и отделы главного механика и энергетика — А.В. Си¬монову.
Фактически из этих трех человек А.В. Симонов был единственным, кто имел реальную власть, общее уважение и смелость в осуществлении задуманного. Многие руководители, которых мы будем упоминать мельком, особой роли в судьбе завода не играли, хотя мы не вправе отказать им в профессионализме или добросовестности. Просто не часто случается, чтобы работа совпала с призванием настолько, чтобы человек отдал этому душу. Нашему предприятию повезло на таких людей, поэто¬му будем добрее к тем, кто делал, что мог, и ушел в прошлое, не оста¬вив заметного следа на фоне ярких личностей, невольно отодвинувших их в тень.
То лето было на редкость дождливым. Территория вокруг строяще¬гося завода утопала в грязи. Приходилось без конца подсыпать дороги: машины буксовали, не могли подъехать к корпусу ... К концу лета приехал на завод из ВНИИПа инженер-электромеханик М.И. Голиков. Он только что вернулся из Суон-Тиита, где оказывал помощь экспеди¬ции в налаживании электромеханических работ. Привело его на завод любопытство: уж очень много говорилось о заводе во ВНИИПе.
Михаил Иванович Голиков закончил МГИ в 1955 году и работал сейчас в бюро проектирования и разработки под ру¬ководством А.А. Шапошникова. А до МГИ. . . до МГИ был фронт. В 1943 году семнадцатилетним он был призван в армию, учился в Телавском пехотном училище и ушел на фронт курсантом... Орловско-Курская дуга. Брянский фронт, форсирование Днепра, 12-килограммовый пулемет с дисками, чудовищная усталость, когда даже смерть — сама смерть! — воспринимается как отдых (лечь... расслабиться ... ус¬нуть. ..). Тяжелое ранение при захвате Днепровского плац¬дарма, госпиталь, орден Красной Звезды... В 1945 году ему исполнилось 20 лет. Потом была учеба: молодой фронтовик в выцветшей гимнастерке с орденом производил впечатление человека высокомерного и нелюдимого. Он не принимал участия в развлечениях, игнорировал кампании. И только самые близкие знали: он хронически голодал. На большую часть стипендии он покупал котлеты - полуфабрикаты и вез их в выходные в деревню матери. Денег хватало только на самые дешевые папиросы…Зато учился он с фронтовым упорством и стал одним из лучших выпускников.

Обходя завод, М.И. Голиков прежде всего обращал внимание на электромонтажные работы, по своему профилю. Найдя ряд устранимых недоделок, заговорил о них с А.В. Симоновым. (Прежде в институте они встречались, однако близко знакомы не были). Чтобы кое-что сде¬лать, задержался на заводе на пару дней. . . Экскурсии не получилось. Уезжал с чувством неудовлетворенности: казалось, мог бы больше ус¬петь. . . Это же чувство было и у А.В. Симонова. Он позвонил П.И. Никитичеву и попросил откомандировать Голикова на завод на три месяца. Вскоре эти командировки слились так, что и для самого М.И. Голикова и для заводчан момент его окончательного переезда в Александров про¬шел незаметно. .  Завод собирал свои профессиональные кадры.
Вспоминает Л.С. Бирюкова: "... Собрала я документы, пришла устраиваться на опытный завод. Принимал меня Иван Григорьевич Ко¬робов.
— На работу можно уже завтра выходить? — спрашиваю. А он так удивленно на меня взглянул:
— Как это завтра? Сегодня, прямо сейчас приступить надо...
Так 22 июня я и приступила. Было нас семь человек, назывались мы препараторами. Первое время убирали территорию от строительного мусора. Когда печи поставили, начались дежурства по двенадцать часов, с восьми до восьми".
Жили наши молодые руководители завода все вместе, в гостинице. А.В. Симонов, М.И. Голиков, Г.А. Коробов, А.А. Облеухов, Л.А. Гордиенко. Утром на рынке, по пути на работу, выпивали по кринке молока. На заводе вместе с рабочими делали одну и ту же работу. Называли себя "рядовыми завода". Многие проблемы решали иногда по-партизан¬ски. . Как пример, обозначим один из их грехов: необходимые заводу выключатели они –увы! – похитили с александровской танцплощадки. Причем в лучших традициях детективного жанра: со стоянием на «стреме» и прочим. Танцы, конечно, дело нужное, но  производство важнее…
 . Может, это и не совсем правильно с точки зрения законности, но давайте вспомним, что было каждому из них  было менее тридцати, они чувст¬вовали, что стоят у истоков рождения нового направления. К тому же не лишним будет напомнить: завод для них не кончался сменой. Честное слово, их азарту можно только позавидовать...
Установками первых печей ведал Александр Андреевич Облеухов. Электрики В.Д. Живлов и С.С. Трусков делали обмотку. Одновременно устанавливали и доводили "до ума" дизельную. Ею занимался команди¬рованный из ВНИИПа старший мастер Гробарь Н.М. Малов, с выделен¬ными в его распоряжение четырьмя рабочими, был направлен на район¬ную подстанцию монтировать ячейки для подстанции нашего завода.
Завод обрастал плотью. Долгое время на его территории, где-то между сегодняшними зданиями 2-го и 4-го корпусов, стояли большие солдатские палатки, в которых временно разместились склады. К сере¬дине июля энергоснабжение первого корпуса уже шло через дизельную. Первым работником участка энергоснабжения стал В.П. Акимов. Электрики приступили к работе. М.И. Голиков формулировал задания, они сами разрабатывали схему по лучшей их реализации.
Это было время авралов, частых невольных нарушений техники безопасности — время времянок для оборудования. , т.е. повторялась картина первых лет работы лаборатории синтеза ВНИИПа. Была задача: построить завод и пустить его как можно скорее. Были люди, яростно хотевшие этого и сумевшие "заразить" своим азартом вновь приходя¬щих на завод. Была уверенность, что это им по силам. А главное: они свято верили, что этого от них ждет страна. Чувство причастности и даже где-то ответственности за будущее их страны прибавляло силы, обостря¬ло ум и изобретательность.
Коллектив был небольшой, почти все работы выполнялись под непо¬средственным руководством А.В. Симонова и М.И. Голикова и с пря¬мым их участием. Работа сплачивала. Все, что руководители знали в тео¬рии, теперь они вместе с подчиненными познавали на практике.
Автоклавный участок представлял собой сравнительно небольшое углубление с несколькими печами. Рабочие уже знали, что здесь будут растить кварц, но что такое кварц — никто представления не имел. Работали и по полторы, и по две смены. Первое время часто оставались после работы из-за выхода из строя нихромовых нагревателей — горе¬ли. .. Время это не оплачивалось. Правда, иногда давали премии, но это было не в счет. Общим желанием было увидеть, как заработает их за¬вод. . . Во время обеда, проходившего тут же в цехе, молодых руково¬дителей брали в кольцо и начинались расспросы. Надо признать, что на¬чало рационализаторского движения на заводе, пожалуй, заложено было на этих незапланированных курсах. Не раз А.В. Симонову и М.И. Голи¬кову приходилось штудировать учебники, ехать за консультацией в лабо¬раторию, чтобы найти ответы на эти вопросы. Процесс шел и в другом направлении: в учебники начали заглядывать молодые рабочие.
К концу июля на заводе работало уже 80 человек. Своими силами построили небольшое здание барачного типа под "Красный уголок". У охраны — времянка, служащие охраны больше ходят по заводу. Не¬сколько машин "ночует" тут же, на территории. . . Зато завод - уже реальность. . . Рабочие с усмешкой посматривают на разрушающийся фундамент соседнего завода: "Начали строиться раньше, а теперь от¬стали просто до смешного". У нас же речь идет о начале заводского цикла.
Каждый приходящий на завод в эти дни сразу же подключался к де¬лу. Рабочих рук не хватало. . . Может возникнуть вопрос: приходили люди со стороны, которые не были в курсе дела. Можно ли было сразу вовлечь их в круг своих интересов?
Можно. Общие обсуждения сделали свое дело, время торопили не только инженеры, но и рабочие. По Александрову, Карабанову и Струнино ползли слухи, один невероятнее другого. Будущему заводу при¬писывались качества, с которыми не смогло бы соперничать ни одно предприятие — это было следствием азарта работ и гордости членов этого маленького коллектива.
Из Московской лаборатории приезжали сотрудники, показывали, что и как делать. Растворы в колбах из Москвы везли — здесь ничего не было. Чаще всего доставлял их на завод Л.А. Гордиенко. Колбу поднимали над печью, вставляли трубки, отсасывали (ох, сколько же раствора на первых порах наглотались!) и заливали автоклавы. Потом привезли маленькие узенькие пластиночки-затравки. Даже проволочку, которой затравки крепились, приходилось возить из Москвы.
Первым учителем для заводских препараторов стал Леонид Алек¬сандрович Гордиенко. Он объяснял, показывал, учил, что и как делать. Надо сказать, что даже техники (Вера Буланова и Валя Ефремова при¬шли в цех после окончания Краснозаводского химико-технологического техникума) с подобным столкнулись впервые. Не было еще подобного завода в стране, и негде было позаимствовать опыт. . . Сделали первые рамочки, подвесили на них затравки. Из Москвы привезли шихту, подго¬товили, залили. А как переживали за этот первый опыт, как готовились к нему! Под пристальным вниманием всего завода шихту мыли, асбест просеивали. Непростой была операторская работа в те дни. Темпера¬турный режим автоклавов регулировали асбестом: подгребали к печи, если температура падала, и отгребали — если росла. Так с деревянными лопаточками всю смену и бегали...
Первый съем прошел в сентябре 1956 года. Дату не помнят, помнят только, что солнечно было. Впрочем, это могло им и показаться. Со слов Г.М. Мазаева, тогда работавшего на монтаже нашего завода от строитель¬ной организации, радость была столь велика, что вызвала жгучую за¬висть. Общее ликование, возник стихийный митинг.. . Кажется, руково¬дил им А.Г. Лере-Планд. Общим было ощущение: перешагнули барьер! Завод живет! Можем работать!
25 октября 1956 года начальником 10-го Главного управления Г.М. Сафроновым был подписан акт о приемке лабораторного корпуса завода ВНИИП. Это и есть дата официального рождения завода.
Буквально на второй день, 26 октября А.В. Симонов был переведен на постоянную работу в Александров на должность главного инженера опытного завода. Официально утверждены штаты завода, сразу в три раза возросла зарплата рабочих (до 1500 рублей, по тем временам — довольно большая). Но главным было то, что общее ликование заводчан, выйдя за пределы завода, привлекло к себе общее внимание. Надо при¬знать, что в городе бытовали всякие нелепые слухи (ведь что такое кварц — никто не знал), будто страшное что-то готовится на заводе, будто взлететь на воздух можно в любую минуту. . . Сейчас же пьянящее  ощущение победы ВНИИПовцев захлестнуло город, к заводу потяну¬лись люди, страхи были забыты, слухи прекратились в одночасье. Инте¬ресно свидетельство Г.П. Агафоновой, в те дни работавшей регистрато¬ром в гостинице "Дом колхозника":
"... Все начальство института и завода проживало у нас, я встречалась с ними часто, и так как ни о чем другом, кроме своего завода, говорить они не могли, постепенно начала вхо¬дить в курс их дел. Каждая удача превращалась в праздник, о каждой неудаче говорилось с искренней болью. А уж каким со¬бытием был их первый съем...
— У нас первый съем! Есть кристаллы! Отличные, краси¬вые, без трещин!
Радости предела не было, приносили их в гостиницу и хвас¬тались ими, как дети. Я заинтересовалась их работой и стала просить Алексея Александровича Штернберга устроить меня на завод.. . Он написал записку и я пошла устраиваться. . ."
История в биографиях. Слово Штернбергу:
«Сафронов с чисто геологическим размахом организовал институт. Когда же мы отладили технологию – начал строить завод, с еще никем не утвержденной технологией. Потом он решил, что все это принадлежит ему. Многое из того, что сделано в лаборатории, в большей степени потеряно на производстве. Пытаясь утвердить автономию завода, Сафронов предлагал делать все что угодно, только не то, что рекомендует наша лаборатория.
Мы приезжали в Александров, привозили с собой затравки, раствор. Наши рабочие выступали как инструктора, обучая всему, что знали сами. Мы собрали автоклавы, пустили, обучали дежурных. Между 15 литровыми печками стояла моя раскладушка, где я спал. Наконец сняли первые кристаллы. Тогда Сафронов собрал совещание:
- Лаборатория искала полгода, а вы, заводчане, с первого же цикла все сделали!
Предполагался банкет, но мне стало  так противно, что я сел и уехал».
Во время первого съема на заводе были: главный инженер А.В. Си¬монов, главный механик-энергетик М.И. Голиков, главный конструктор ВНИИПа А.А. Облеухов, начальник первого цеха Г,А. Коробов и вся московская лаборатория А.А. Штернберга. Кстати, любопытная деталь: когда были получены первые кристаллы, директор завода И.Г. Коробов пригласил корреспондента газеты "Голос труда" и рассказал об успехах. А буквально на следующий день "Голос Америки"' известил весь мир о том, что в городе Александрове  Владимирской области получены первые советские кристаллы квар¬ца. . . Как видите, за успехами нашего молодого завода пристально следили не только в нашей стране. Не будем уточнять, с какими чувства¬ми, но то, что ему придавали важное значение — безусловно.
Первая удача окрылила. Все чувствовали, что заводу предстоит стать флагманом нового направления. Двух рабочих, Кондаеву и Дулимову, отправили в Москву, в институт, обучаться профессий сверловщиц. До этого каждые две недели Кондаева с новой порцией затравок ездила в Москву. Заворачивала затравки в газету и возила в дамской сумочке, пока Симонов не выдал ей 50 рублей на покупку чемоданчика. Для Зои Кондаевой эта сумма была огромной, сама она получала 300 рублей в месяц... Спустя много лет, она увидит на складе этот зеленый чемо¬данчик, и очень многое всплывет в памяти.. .
И вот в работу пошли четыре или пять печей по 12 автоклавов каж¬дая. Затем заработали еще три печи с автоклавами емкостью по 18 лит¬ров каждый. Режим велся по одному автоклаву. Но первый съем остал¬ся в памяти навсегда, как превзошедший все ожидания. Второй съем прошел в ноябре. С каждой печи было получено от 30 до 50 килограмм.
На завод начали принимать людей. Однако использовать их всех по назначению еще не могли: не хватало рабочих мест, и все, вновь принятые, обязывались отработать по несколько месяцев на стройках. Так группу девушек сначала передали в СУ-13, а оттуда направили в Москву. Обещали, что по мере надобности будут отзывать. .. Они работали и ждали.. .
Первые общественные заботы завода 1956 года: подготовка к зиме, посадка по плану горисполкома 200 деревьев вокруг завода. . .
В октябре первый цех был разделен на два самостоятельных произ¬водства: автоклавный и разделки кристаллов во главе с Г.А. Коробо¬вым, и цех вспомогательного производства с участками ремонтно-механическим, электроремонтным, сантехническим, ремонтно-строительным и дизельным. Этим цехом руководил М.И. Голиков. Мастером участка разделки кварца стал А.Г. Лере-Планд.
Следует сказать, что на директоров нашему заводу долго не везло. Не приходились люди ко двору, не справлялись. И тогда Г.М. Сафронов решился на проверенный шаг: в декабре 1956 года он вызвал с рудника Светлый начальника экспедиции К.Ф. Кашкурова.
К этому времени за плечами у К.Ф. Кашкурова было еще одно открытие: Косыревская россыпь. Людям, не знакомым с геологией, это ничего не скажет, но пусть они поверят на сло¬во: стать первооткрывателем раз — это редкость, стать же им дважды — это великое доказательство профессионализма.
Итак, К.Ф. Кашкуров прибыл к Г.М. Сафронову:
— Предлагаю тебе выехать в Александров строить кварцевый завод. Там сменилось несколько директоров, дело не идет, — сказал Георгий Михайлович.
— Так я же никогда на заводе не был. Я геолог. Что я понимаю в этом деле? — искренне удивился Константин Федорович.
— Поэтому и предлагаю, что ты — геолог, и как геолог разбираешься в кристаллах. Лабораторные образцы уже есть. Необходимо наладить их промышленный выпуск.
— Жена не поедет! Сколько можно моей семье мотаться по экспе¬дициям?! Квартиры же опять нет? — уточнил Кашкуров.
— Квартиры нет, зато дело есть. Думай.
"... Жилья нет, семья ехать отказывается, дело незнакомое.. . Интересно, а кому оно знакомо? Аналогов подобного завода он что-то не припомнит. . . Сложная ситуация, тут, пожалуй, больше стоит ждать шишек, чем наград.. . Кварц растить.. . Кристаллы.. . " — Кашкуров подумал и... поехал сдавать экспедицию. В феврале 1957 года он при¬был в Александров.
В   начале   этого   же   года   начальником   автоклавного   цеха  стал Л.А. Гордиенко. До 1957 года он пребывал на заводе в качестве коман¬дированного, но тут А.А. Штернберг вызвал его и сказал:
— Что толку в лабораторных методах, когда сейчас необходимо ста¬вить работы в заводских условиях. Вот когда там дело пойдет, — это будет да! Нужно не приезжать на завод в командировку, а взять цех и жить в Александрове. Влиять на политику изнутри, как сотруднику.
Л.А. Гордиенко признал правоту сказанного и переехал в Александ¬ров, куда переместился "центр тяжести кварцевой проблемы".
СТАНОВЛЕНИЕ
Вероятно, проницательный читатель уже успел заметить, что в институте и на заводе руководителями традиционно были геологи. С чем это было связано? Прежде всего, конечно, с тем, что создавался минерал — кварц. Но не менее важным было и то, что работа нашего предприятия была как бы броском в неведомое, маршрутом в неизвестность по непроло¬женным дорогам. Кому же было вести этот маршрут, как не геологам, привыкшим отвечать за каждый свой поступок, принимать как неиз¬бежное риск?! Надо сказать, что принимать на себя ответственность спо¬собен далеко не каждый руководитель. Но таким, безусловно, был новый директор завода ВНИИП (как стал официально именоваться наш завод) Константин Федорович Кашкуров. Были директора и до, и после него, но память заводчан сохранила его, справедливо отдав ему пальму первенства.
К.Ф. Кашкуров был тем директором, при котором наш завод и кол¬лектив окончательно оформились, стали на путь поступательного движе¬ния. Если в истоках технологии кварца стоит А.А. Штернберг, то в исто¬ках славы завода стоит коллектив под руководством К.Ф. Кашкурова.
А.В. Симонов, М.И. Голиков, ГА. Коробов, А.А. Облеухов, Л.А. Гордиенко — они были молоды, может быть, немножко авантюрис¬тичны. Они были преданы заводу, но были на равных. К.Ф. Кашкуров был их старше, он был требовательным до жестокости, но корректен. Он по справедливости возглавил группу, ставшую авангардом нового дела. К нему, как к арбитру, прибегали довольно часто. Кашкуров не боялся признать, что многого не знает, учился вместе со всеми. Толь¬ко требовал с себя больше, чем с остальных. Это быстро понял коллек¬тив и принял его.
Сейчас однако, вернемся к тому моменту, когда начальник первого цеха Л.А. Гордиенко пришел на вокзал встречать нового директора. Встреча эта, по словам Леонида Александровича, была незабываемой:
— Вот, привез нового директора завода, знакомьтесь, — представил П.И. Никитичев.
— А мы знакомы, — мрачно сказал Кашкуров.
И Гордиенко внутренне содрогнулся: непосредственный начальник! Он-то знал, что Кашкуров не прощал тех, кто сбежал от работы. Его не интересовало, что и одесситы оказались в тяжелом положении, и, продав "арктическое белье", приобретенное на знаменитом одесском рынке, раздобывали деньги на обратную дорогу до Москвы. Для Кашкурова они были дезертирами. И вот сейчас, когда Хаджи и Лушников, по крайней мере защищены, ему, Гордиенко, ждать хорошего не приходи¬лось. Он приготовился к самому худшему...
В это время работавшие на московских стройках александровские девушки начали беспокоиться. Время шло, они знали, что на завод при¬нимают людей, а их все не отзывали. Строительные организации сулили золотые горы, предлагая остаться в Москве, но девчата рвались назад, в Александров. Возможно, сейчас многим это покажется странным, однако было... На завод им пришлось возвращаться с боем. Новый ди¬ректор об их судьбе ничего не знал и считал, что обещание предыдущего руководства держать не обязан. И все-таки одна за другой они начали пробиваться.. .
Затягивалось пребывание наших работников и на стройках СУ-13 г. Александрова. К.А. Зуева, химик-биолог по образованию, пришла к А.В. Симонову:
— Я хочу устроиться на постоянную работу.
. — Ладно.   Идите   к  начальнику  цеха  Гордиенко.   Если  возьмет — оформим.
Как вспоминает Л.А. Гордиенко, из первой встречи с Клавдией Анд¬реевной Зуевой его больше всего поразило несоответствие облика этой женщины и грубой рабочей одежды: ватника и стеганых брюк. Он посо¬ветовался с технологом Громовым, и ее взяли техником-химиком. Напутствие Л.А. Гордиенко было предельно лаконичным:
— Учитесь всему, занимайтесь любой работой, которая тут есть.
      На заводе шло первое разделение препаратов на операторов и зарядчиц.  Начала  Клавдия Андреевна с нуля: вместе с девушками села мыть рамки и сосуд после съема. Так, осваивая одну операцию за дру¬гой, она начинала вживаться в завод.
Из собственной котельной уже получали дистиллированную воду. В 30-литровых баках девушки несли ее, горячую, в цех. Выливали в 200-литровые баки из нержавейки и уже здесь готовили раствор. Непро¬стым было это путешествие с горячей водой: как-то Качина и Сивякова, неся бак, шагнули не в такт, и выплеснувшаяся вода ошпарила Качиной ногу...
В зарядной (отгороженном углу цеха площадью 30—40 квадратных метров) здесь же, прямо на полу, лежала шихта. Шорина (Калмыкова), Куртасова, Сивякова (Агафонова), Смирнова (Буланцева), Лясина, Арсенова (Андреева), Миронова (Куликова)-последняя полгода работа¬ла без зарплаты, боялась, что рабочее место "ускользнет" — большин¬ству девушек не было и 18-ти лет. Они брались за любую работу. На месте сегодняшнего торцевого угла главного здания института в те вре¬мена лежала груда шихты. В ясную погоду все брали молотки, сами и дробили, и носили шихту в цех. В зарядной девчата повесили плакат "Не пищать". Если кто чуть расслабился — на плакат покажешь, и опять все в порядке. А.В. Симонов как-то сделал замечание Л.А. Гордиенко:
— Что это вы за детский сад там развели? Плакаты развесили...
Однако плакат остался висеть, он помогал.
Многое тогда приходилось решать самим, спрашивать было не у ко¬го. Чуть что — к своим руководителям. А те тоже далеко не все знали.
— Девчонки, лучше перелить, чем не долить, — ответил Симонов, когда зарядчицы обратились с вопросом: как и сколько наливать? И тут же добавил, — только внимательно посмотреть надо, как этот перелив скажется.
Одна стальная крышка печи сколько весила! А девчата и снимали ее, и с асбестом за смену намучаются. А затравки чего стоили? ... Радо¬вались любым — их не хватало. Получат и начинают мыть, чистить, доводить до кондиции.. . А авралы? И все своими силами...   Подвезут к проходной кирпич, Симонов в цех:
— Девчонки,   милые!   Пришли   2—3  шаланды.   Разгрузим   быстрее!
Ну что ж, надевают рукавицы, и, передавая кирпич из рук в руки, чтоб битого не было, сгружают.,. Не богаты мы были в те годы, но что получали - сберечь могли. Субботники были частыми, да и после работы комсомольцы не дремали. Конечно, многие скажут: мало было развле¬чений в Александрове, а тут одна молодежь, потому, мол, и шли. Ну что ж, это тоже так. Но было и еще одно: хотелось, чтобы родной завод ни перед кем в грязь лицом не ударил. Перед ноябрьской демонстрацией колонна вокруг цеха репетировала: еще бы, первый раз коллектив выходил на демонстрацию! Они все потом сохранят фотографии тех первых демонстраций. Всматриваясь в эти лица, молодые, веселые, открытые, невольно задаешься вопросом: неужели это они "вкалывали" сутками в грязи и холоде? Откуда же этот свет в глазах и улыбки? Слов¬но смотрят в будущее, спрашивая нас: "Ну, как вы там? Так ли все, как мы представляли?"
В сентябре 1956 года Никитичевым и начальником конструкторского бюро Н.Н.Воробьевым были приобретены 6 больших немецких автоклавов (у нас они получили маркировку »БА») емкостью 750 литров каждый и на давление 400 кг/см.кв. Многие не верили в успех их переделки. Но энтузиасты полностью перенесли на них схемы устройств наших 25 литровых и к концу года 2 переоборудованных новых автоклава запустили в первые циклы. Поскольку твердой уверенности в  БА все – таки не было, параллельно шла сборка 3 – х групповых печей с 12 автоклавами емкостью 46 литров каждый на давление 300 кг/см.кв.
Год закончили вводом 5 групповых печей с 60 автоклавами емкостью от 18 до 25 литров и опрессовкой двух БА. Общая емкость смонтированного оборудования к концу 56 года составила 2829 литров.
С первых дней свой медпункт появился. И своя библиотека. Ничего еще завод не имел, а о людях уже подумали. Приняли на должность библиотекаря Н. Смирнову, да не могла она часто в Москву ездить, в цех попросилась. Но о библиотеке не забыли: Сара Самойловна Ших-Карп — наш первый библиотекарь и организатор библиотеки. Она езди¬ла в Москву подбирать книги, а потом шла по рабочим местам.., Заво¬ду нужны были грамотные люди. Молодое руководство взяло четкое направление: растить свои кадры. Учиться шли многие. Помогали им, как могли. Очень важно, что все это сознавали. Целыми сменами гото¬вились в техникумы и институты. Получаемые знания тут же применя¬лись на практике. И еще один фактор: спорт. С первого дня в почете были всевозможные спортивные мероприятия. Руководители понимали, как важно сплотить коллектив. Делалось все это не для "галочки". Как и не для "галочки" были общие походы в кино,..
Директор завода К.Ф. Кашкуров прежде всего, начал с работ по под¬ключению завода к постоянной электроэнергии. Дизеля грохотали день и ночь, гул стоял неимоверный. М.И. Голикову поставили раскладушку в сарае, и он ночевал возле "шкодовских" дизелей, чтобы устранять малейшую возникающую неисправность. Если грохот давал о себе знать даже за пределами завода, то что же должен был испытывать человек, находящийся с ними рядом почти круглосуточно? Нелегко ему приходи¬лось. ., Спешно готовили и устанавливали трансформаторы,
В конторе цеха не просто работали, но и жили. Так долгое время здесь жили семьи Симонова и Андреева, Голиков, Комаров. Среди ночи обязательно кто-нибудь из них приходил в цех.,.   Беспокоились, переживали.
Многие наши ветераны завода с улыбкой вспоминают, как шел по цеху в первый класс сын главного инженера Вова Симонов. .. Как воз¬вращаясь, терпеливо ждал, пока кто-нибудь из взрослых откроет ему дверь в цех, которую сам он открыть еще не мог. Поэтому первая квар¬тира, полученная заводом от города, была единогласно отдана семье Симоновых. Радовались этой квартире заводчане: еще бы, первая ласточ¬ка! Осязаемое будущее многих намечающихся семей.
Одной из первых задач, которую Кашкуров поставил перед Гордиен¬ко и Громовым, было создание такой таблицы, взглянув на которую, можно было бы в любой момент определить, с какой скоростью и как растет сырье в каждом автоклаве. Для выполнения подобного задания требовались годы. Однако Константин Федорович счел невыполнение -нарушением. Кончился этот конфликт решением Л.А. Гордиенко уйти с завода в лабораторию... Но Константин Федорович, как не велико было его самолюбие, на страже интересов завода стоял прочно: отдать специалиста, который полезен производству? Да никогда! Он приехал во ВНИИП и гневно заявил: "Специалистов переманиваете?!"
В разрешении конфликта приняли участие почти все руководители, и мир был заключен, так как прежде всего и Кашкурову не хотелось терять Гордиенко, и самому Леониду Александровичу от завода отры¬ваться было больно. Л.А. Гордиенко стал начальником ОТК. Забегая вперед, скажем, что окончательно их примирят пять килограммов неуч¬тенного сырья, которые обнаружит Л.А. Гордиенко в отправляемом грузе. Увидев, что для него дороги интересы завода, Константин Федо¬рович впервые глянет благосклонно и навсегда признает его "своим".
В конце 1956 года должен был быть утвержден окончательный вари¬ант технологии выращивания искусственного кварца. Он был написан и даже рекомендован научно-техническим советом ВНИИПа для утверж¬дения в Техническое управление министерства. Однако решения мини¬стерства не было. Между тем завод уже работал. Более того, с 1957 года у завода был план сдачи сырья государству!
Вот здесь, читатель, и кроется начало конфликта, который затя¬нется на долгие годы. Давай и мы попробуем понять его истоки. Дело в том, что Г.М. Сафронов, едва был пущен завод, не просто отрапортовал о его работе, но и пообещал вполне конкретное количество выпускае¬мой продукции. Результатом этого был спущенный товарный план. Не сложно догадаться, что опытный завод и институт в целом оказались в положении более чем сложном. С одной стороны, научные работы нуж¬дались в четкой экспериментальной проверке, с другой — времени и возможностей на это не оставалось. Его величество Государственный план требовал неукоснительного исполнения.
Заводчане форсируют события, к этому их вынуждает жизнь. Теперь и к институту они предъявляют требования. Жесткие условия, в которых они оказались, заставляют их занимать твердую позицию: завод должен давать продукцию! Они перестраиваются на ходу, пробуя все возможные варианты, пытаются искать выход сами. Просто физически можно ощу¬тить биение пульса завода с пожелтевших страниц приказов. Конечно, ситуация у них незавидная. Если ученые еще могут спорить и размыш¬лять, то у заводчан этого времени нет. Коллектив завода сплачивается перед лицом беды: план первого квартала завален, план второго — тоже под угрозой... Да, так начиналось — с неудач.
Весной на завод был при¬глашен Владимир Андреевич Проскурников.
Здесь следует дать короткую справку: в конце 1941 года Александровский радиозавод вместе с оборудованием и спе¬циалистами был эвакуирован в Петропавловск в Казахстане. Впоследствии на месте выехавшего завода был создан факти¬чески новый завод. Многие уехавшие александровцы после войны начали возвращаться в город. В.А. Проскурников работал на радиозаводе в должности заместителя директора по общим вопросам и давно хотел вернуться в .город, где у не¬го был дом.
Принятый на наш завод, он оказался тоже именно тем человеком, который пришелся "ко двору". Молодежь, составлявшая основную часть завода, быстро "раскусила" его характер и окрестила "Батей". "Батя" мог отругать, накричать, поворчать, но дело свое знал досконально. Шли к нему не только с производственными проблемами. Он и дельный совет даст, и ободрит. С приходом В.А. Проскурникова окончательно было сформировано руководство завода.
Заместитель директора завода по хозяйственной части В.А. Проскур¬ников вместе с водителем мотоцикла "наматывают" километры. Рабо¬та снабженца - кто может в полной мере ее оценить? Основная пробле¬ма в том. что сложно заранее определить потребности в тех или иных ма¬териалах на следующий год. На нашем предприятии это особенно труд¬но. Заказывают отделы, цеха и подразделения одно, а в процессе экспе¬риментальных работ вдруг выясняется, что в одном надобность отпала, зато в другом резко возросла. Так что мало порой получить фонды, хотя это само по себе не просто. А здесь — новая задача. Вспомним же добрым словом честную работу людей, которыми руководил "Батя". По их вине ни разу не были приостановлены работы нашего предприятия.
Прижимист "Батя", все у него на счету — доски, кирпич, шихта.. . Зато теперь не приходится идти на поклон к соседям, все это взял на се¬бя В.А. Проскурников. Сколько это ему стоило - знают только несколь¬ко человек, рядом с которыми он работал.
Все было впервые, а потому - ох, как трудно! Но уделим еще не¬много внимания тем временам, когда рабочие в цехе вместе варили картошку, а Симонов и Голиков, обедавшие с ними, отвечали на вопро¬сы, консультировали, советовались, когда Зоя Кондаева плакала от бессилия над очередной треснувшей затравкой, просверленной нашим пер¬вым сверлильным станком... Потом придет опыт, и она обучит Люсю Гурьеву и Клаву Степанову, ныне шлифовщиц высшей категории... Многого тогда не хватало. В поисках ареометра (прибор для определе¬ния плотности раствора) девушки бежали на молокозавод или пивзавод. А он так часто бился, этот ареометр.. . Однако всегда ухитрялись отыскать выход... Специальной посуды для заливки не было, и Галя Сивякова таскала из дома четверти (были когда-то такие бутыли), а на вопрос матери отвечала: "Ой, мама! Нужны они нам на работе очень!" Мать вздыхала, и только качала головой.
Наращивался опыт, теперь уже требовалась посуда с узким горлыш¬ком, чтобы погрешность при подсчете заливаемой жидкости была мини¬мальной.
Искали причины, почему температура и давление в сосудах не соот¬ветствуют заданным. Уже есть первое ЧП: 20 февраля остановились дизе¬ли и стояли в течение 50 минут. Случилось это ночью, и дизелист Леонтьев скрыл остановку. Промолчала и старший оператор Бурыкина, и рядо¬вые операторы. В результате сырье было получено некачественным. Не располагая аппаратурой достаточно высокой надежности, не смогли уловить брак здесь, на заводе, во время проверки. И вот завод-потреби¬тель забраковал всю партию. Заводчане начали поиски причин брака и все всплыло.
Вернувшиеся из Москвы девушки вначале работали на строитель¬стве. Помогали и соседу, будущему заводу имени 50-летия СССР. Там строительство замедлилось. Не было у них фанатиков дела, которыми был богат наш завод. Потому и обогнали мы их в пуске на целое десяти¬летие, хотя начали строительство значительно позднее, По утрам девуш¬ки собирались у котельной завода и ждали. Сюда приходили из цехов и отделов, когда появлялись вакантные места:
— Есть место в конструкторском бюро чертежницей, — это В.Д. Лукь¬янов.
— Нужна девушка в лаборантки к Юлии Андреевне, технологу, — так пришла в лабораторию слюды Т. Зайцева.
1957 год. .. Уже около 200 рабочих. Мы знаем, что существуют табельные номера. Есть и сырье, мелкие белые кристаллы. И есть уже государственный план. По инициативе Голикова создается первое конст¬рукторское бюро завода; в его составе Успенский, Кострова, Комарова, Волынец, Тимофеев.
Там, где сейчас располагается котельная, лежали привезенные из Германии репарационные сосуды для перегонки угля в жидкое топливо. Разыскал и "добыл" их для завода Н.И. Воробьев. Не было документа¬ции, схем. . . Конструкторы открыли их, обмерили. Это те самые БА, которые и поныне стоят у нас. Не просто было установить их, немало нашим конструкторам пришлось поломать головы, пока их смогли до¬вести до необходимого заводу качества. Так начали закладываться осно¬вы будущих отечественных сосудов, В начале 1957 года Павел Иванович Никитичев в связи с предстоящей загранкомандировкой сдал свои пол¬номочия Николаю Ивановичу Воробьеву, отлично знавшему химическое оборудование.
На опытном же заводе в это время уже перешли от 12-литровых сосудов на 25-литровые. Необходимо было увеличивать емкости, В первой половине 57 года закончен монтаж и пущены в эксплуатацию 3 групповые печи с 36 автоклавами, емкостью 46 литров каждый. В апреле был завершен переход на постоянное электропитание и демонтирована временная дизельная электростанция. В мае – запущен последний из 6 БА.

ОБЩИЕ  БЕДЫ

Освоение автоклавов БА проходило в течении всего 1957 года, поднося один сюрприз за другим. Первой проблемой стала герметизация. Самоуплотняющиеся затворы установленного немецкого типа давали течь при температуре 300 градусов. После долгих поисков  специалисты пришли к разработке специальной технологии обработки поверхности кольцевого обтюратора (заключающееся в ее тщательной шлифовке, полировке и гальваническом покрытии никелем и медью), которая давала надежное уплотнение затворов. Почти сразу возникла вторая трудность – с нагревателями, перегоравшими на первых опытах задолго до их проектируемого окончания. То есть нагреватели не выдерживали рассчетного времени работы. Стало ясно, что простой перенос схем себя не оправдал. На БА с трудом удавалось разместить нихромную ленту с  плотностью тока 6 – 6 а/мм кв.  Такие нагреватели работали не более 2000часов, после чего перегорали. Первые циклы БА большей частью срывались на половине цикла. В марте – апреле массовые перегорания удалось ликвидировать. Как всегда идея А.А.Штернберга оказалась до гениальности проста и сработала: он предложил использовать гофрированную нихромную ленту. Осуществлялась это путем пропускания ленты между зубцами двух шестеренок (ведомая и ведущая –в патроне токарного станка). Это позволило снизить плотность тока до 3 – 4 а/мм кв.
Однако перегорания все равно хоть и редко, но происходили. Тогда на этих автоклавах был смонтирован новый, «воздушный» тип нагревателей. Та же гофрированная (увеличивающая длины нихрома на той же поверхности автоклава) лента наматывалась в пазах керамических колодок, которые укреплялись на стальном каркасе, охватывающем автоклав.
С течением времени выяснилось, что тщательно выполненные гофрированные обмотки по асбесту стоят не хуже, чем в керамических  колодках, поэтому от них отказались из – за их сложности и трудоемкости.
БА во многом заставили переосмыслить процесс. Так большая площадь их затворов позволило впервые на заводе ввести внутрь автоклавов термопары. А это, в свою очередь, повышало контроль за режимом цикла. Более того: на каждый БА начали ставить по 2 манометра типа ЭКИ, которые позволяли вести два контакта – минимум и максимум. С их помощью была осуществлена первая автоматическая система регулирования режима по давлению. И все же проблемам не видно было конца и края.
Давай вместе с тобой, читатель, посетим научно-технический совет ВНИИПа, состоявшийся 11 апреля 1957 года. Вел его новый директор института Н.И. Воробьев. На повестке дня первым вопросом стоял отчет начальника лаборатории № 1 А.А. Штернберга. На заседании совета при¬сутствовали все основные научные работники института и завода. В от¬четном докладе лаборатории были подведены итоги работ за 1956 год. Как не трудно догадаться, незаметно разговор перешел на опытно-экс¬периментальный завод. Обстановка напряжена: план по выпуску про¬дукции по-прежнему продолжает срываться. С горечью констатирует Алексей Александрович:
"... С начала своей деятельности опытное производство работает по той технологии, которая передана ему без утверждения НТС... Фак¬тически эта технология является единственным документом для теку¬щей работы... ".
Вспыхнувшая после доклада дискуссия обнажает всю сложность создавшейся обстановки. С горечью говорит П.И. Никитичев о трудных условиях, в которые поставлены заводчане. С нескрываемой болью напоминает Н.И. Воробьев об упущенной возможности приобретения нового оборудования. Представители завода требуют оптимальной тех¬нологии синтеза кварца в промышленных условиях. Тщетно пытается А.А. Штернберг напомнить присутствующим о том, что обсуждать долж¬ны работу лаборатории. Впрочем, он и сам признает, что сейчас завод и лаборатория уже не разделимы. Более того, подводя итоги возникшей дискуссии, Алексей Александрович констатирует, что завод, по сути, является гигантской лабораторией и потому выдаваемая лабораторией № 1 технология описательного типа должна совершенствоваться на основном производстве, где оборудование резко отличается от лабора¬торного.
Следует отметить, что на этом совете впервые было отмечено пре¬восходство разработанной в лаборатории технологии над всеми резуль¬татами работ отечественных исследователей и, по имеющимся в литера¬туре сведениям, над результатами зарубежных ученых. Присутствовавший на совете представитель Института кристаллографии АН СССР В.П. Бутузов в своем выступлении сказал: "... Скажу свое мнение о тех задачах, которые стояли перед лабораторией, и как эти задачи лабо¬ратория решила. Какие задачи? Получить кристаллы кварца в тех усло¬виях, какие, возможно, легко применить в промышленности. Решила эту задачу лаборатория? Решила. Причем решила так, как не решено в Америке. Я должен признать, что оценку лаборатории следует дать от¬личную, потому что у нас таких результатов нет и не было, и в этом отно¬шении есть личная заслуга А.А. Штернберга. И независимо от того, каки¬ми недостатками обладает технология, надо выразить благодарность А.А. Штернбергу, что он в короткий срок, в течение двух лет, решил задачу получения искусственного пьезокварца. . . "
Надо отдать должное В.П. Бутузову, который так высоко оценил работу лаборатории. Ведь он тоже занимался кварцем, но проблему эту решить не смог. И здесь, на совете во ВНИИПе, он откровенно, по-дело¬вому, заслуженно высоко оценивает работу другого ученого, которому удалось в кратчайшие сроки блестяще решить эту сложнейшую задачу.
Но это было не то время, когда ученые и заводчане могли ликовать по поводу успехов лаборатории, Ведь на заводе складывались дела совсем не так, как хотелось бы, Завод и его директор К.Ф. Кашкуров требовал от лаборатории технологию, указывая на то, что он уже работа¬ет как завод, имеющий государственный план.
Да, читатель, вот она — главная проблема завода и института. Наука имела право заниматься исследованиями, а завод уже обязан был выда¬вать продукцию. Вот почему, не ожидая решений НТС, через головы ру¬ководителей института они шли на внедрение любых разработок лабо¬ратории №1, требуя, чтобы институт отдавал им все нужные кадры. Они шли и на нарушение технологии, сами изыскивали любые возмож¬ности и зачастую опережали официальную науку. В этих условиях начи¬нали коваться первые кадры технологов завода. Конечно, завод от этого часто страдал. Трудности были невероятные. Но никто с завода не бежал, не искал лучшего местечка. Для того, чтобы полнее был виден после¬дующий триумф заводчан, надо видеть, с чего все это начиналось.
На этом же совете Н.И. Воробьевым был снова поднят вопрос о внед¬рении в промышленность автоклавов больших емкостей. После долгих дискуссий между сторонниками и противниками этого предложения было принято решение о переводе завода на работу с автоклавами ем¬костью 700-1000 литров. Было решено привлечь также к решению задач завода весь институт.
На заседании НТС от 14 ноября 1957 года А.В. Симонов и Л.А. Гордиенко поставили вопрос об организации на заводе резонаторного участ¬ка. Данных по испытанию выращенного кварца они не имели, это тор¬мозило работу. Кроме того, был поднят вопрос о создании технологической лаборатории №3 на заводе. Слишком затягивалась организация этой лаборатории. Геологической лаборатории было предложено принять участие в исследовании природного кварца различных месторождений на предмет использования его в качестве шихты. Синтез и геология шли в ногу, взаимно обогащая друг друга.

ЗАВОДЧАНЕ
Мы постоянно говорим о производстве. А ведь основное, на чем держа¬лись наши успехи, был коллектив. Он жил как единый организм, одними мыслями и стремлениями. Чем же это объяснялось? Может быть тем, что во главе его стояли одержимые люди? Они верили сами и заставляли поверить остальных: это новое направление, от нас ждет Страна.. . Мо¬лодежь не боится высоких слов, она умеет работать во имя будущего.
От основной работы не освобождали даже председателей завкома. Первым из них был К.Д. Лукьянов, после него выбран И. И. Марков. Трудно жилось, но весело — молодежь. Все вроде бы организовывалось само собой. В первом цехе стихийно возник хор. Репетировали в конторе заводоуправления, в коридоре на втором этаже цеха. На праздники арендовывали помещения комбината "Искож" или фабрики им. Ф. И. Кали¬нина. Вскоре нашелся и свой собственный руководитель — слесарь Вик¬тор Иванович Сизов, игравший на баяне. Разучивали песни, танцы. Выступления самодеятельных артистов пользовались популярностью не только у заводчан. Многие с других предприятий старались попасть на наши вечера. Завком закупил инструменты для духового оркестра, и у завода появился свой оркестр.
В маленьком деревянном домике, стоявшем на месте сегодняшней малой проходной, устраивали елку. А уж за Снегурочками и Дедами Морозами дело не стояло, такие костюмы сочиняли — до сих пор многие помнят.
На сельхозработы выезжали все. Видя в борозде К.Ф. Кашкурова, который работал без всяких скидок на возраст и должность, никто не пытался отлынивать и, тем более, требовать отгулы за сверхурочные ра¬боты. После окончания рабочего дня на картофельных полях, которые располагались в районе сегодняшних Александровских Черемушек, развертывались футбольные баталии. Да и во всех мероприятиях города участвовали охотно. Правда, на первых порах завод на городских сорев¬нованиях больше брал массовостью, чем мастерством.
Все проблемы выносились на общее обсуждение. Вручение премиаль¬ных — по нынешним временам о столь малых суммах и упоминать нелов¬ко — превращались в подлинный праздник труда. Вручались они на об¬щем собрании, при всех, и обязательно с объяснением за какие заслуги. Ценились эти премиальные не за сумму — за признание заслуг перед заводом. Все, что мешало работать, также становилось предметом обсуж¬дения.
Можно смело и с гордостью сказать: руководители завода шли тем путем, который сегодня  признан единственно правильным.
Мне хочется сделать маленькое отступление и поделиться одним наблюдением: как-то, задержавшись у проходной радиозавода, когда там заканчивалась смена, я поймала себя на том, что в толпе легко различаю рабочих и итээровцев. Не по одежде — по манере поведения. Невольно подумалось: а у нас отличу? Ты можешь проверить это сам, читатель. Подойди к нашей проходной, когда заканчивается смена. Уверяю тебя, ни за что не отличишь. Почему? Наши операторы, зарядчицы, токари и рабочие других специальностей, чтобы работать хорошо, должны обла¬дать немалыми знаниями. Наши ветераны набрали громадный опыт вместе с созданным ими заводом. Этот опыт сказывается и в манере одеваться и в сдержанной, полной достоинства, манере поведения. Я не утверждаю, что наши люди лучше, чем рабочие других предприятий. Хочу лишь заметить, что у каждого коллектива есть свой особый микроклимат, формирующий людей. Наш микроклимат - одно из наших глав¬ных достижений.
Когда на заводе были набраны свои штаты конструкторов по мон¬тажу и оборудованию, отпала необходимость в командировках работни¬ков ВНИИПа. Постоянно бывает в Александрове только А.А. Облеухов. Не спускает глаз с завода и Г.М. Сафронов. Он здесь бывает еженедельно, Был случай, когда один из дизелей встал, и тогда по его разрешению Г.А. Коробов привез новый дизель самолетом из Свердловска, Как вспоминает Г. Коробов, он впервые спокойно вздохнул, когда, вернув¬шись в Александров, услышал грохот нашей дизельной.,, Но теперь все позади. Теперь завод подключен к центральному энергоснабжению. Отхо¬дит в прошлое время дизельного грохота, появилось время оглядеться.
Не простыми были отношения с городом. Поглядывали на нас, как на чужаков, косо. Хотя мы и в подшефный совхоз выделяли людей, и работали они не хуже других. Исполком и тот относился подозрительно: наука — дело неизвестное, что от них ждать? Но К.Ф. Кашкуров пони¬мал, как важно сломать стену предубежденности. Он вызвал к себе М.И. Голикова:
— Нам пора наладить отношения с горкомом. Поезжай в совхоз и посмотри, что мы можем сделать...
В это время замещал недавно умершего председателя совхоза "Прав¬да" второй секретарь горкома партии В.А. Архаров. Так что неожиданно М.И. Голиков вступил в прямой контакт непосредственно с партийным руководством города.
Приехав в совхоз, Михаил Иванович встретился со вторым секрета¬рем, попросил показать хозяйство и расспросил о главных проблемах совхоза. Больше всего колхозники мечтали иметь на скотном дворе го¬рячую воду. Голиков взял это на заметку.
Вскоре заводская бригада установила в колодце насос, использовав списанные, уже не пригодные для завода нагреватели "ТЭНы", и орга¬низовала подачу горячей воды. Минимальная механизация при четкой организации и продуманности помогли превратить скотный двор в образцовое хозяйство. Область начала демонстрировать это хозяйство экскурсантам, и городские власти признали, наконец, "чужаков".
Первые руководители завода.. . За что их так помнят, ценят и лю¬бят до сих пор? В чем-чем, а в мягкости или вернее мягкотелости их не заподозрит никто. Случалось, что председатель цехкома резко кон¬фликтовал с директором, отстаивая увольняемых за их проступки. И права свои отстаивал. Константин Федорович мог распорядиться уво¬лить за любое недобросовестное отношение к работе. Но ни разу не пере¬путал имени и отчества того, кому протягивал руку. Одобрением его, А.В. Симонова, М.И. Голикова, Л.А. Гордиенко гордились не меньше, чем официальной благодарностью. А, может, причина была в том, что все были равны — директор, главный инженер, рабочий? Все делали одно дело и мнением друг друга дорожили. Прямота не была односторонней и уважали друг друга за работу. Наши кадровые рабочие до сих пор помнят распорядок тех лет: руководители приходили задолго до смены. Пока не обойдут завод — в кабинет не поднимутся. Сердцем завода был пульт управления. С него начинался и заканчивался рабочий день. Затем все руководители поднимались в кабинет К.Ф. Кашкурова и в течение 40-50 минут коротко докладывали о вчерашнем, намечали конкретные планы на сегодня. Возникали споры при согласовании и увязывании проблем, но из кабинета выходили, четко зная обстановку, и каждый руководитель имел конкретное задание.
Любопытны были взаимоотношения администрации завода между собой. Вечерами частенько собирались они у кого-нибудь на квартире. Но при этом каждый знал: уважение и дружба не помешают Константину Федоровичу завтра уволить любого из них, если он сочтет, что друг меша¬ет заводу. Дело на первом месте — это они приняли железно.
Все рабочие знали два слова, которыми отвечал на просьбу Кашкуров. Это «Сделаю» или «не могу». Слово свое он держал всегда.
Самой престижной считалась работа на пульте управления. Первым сменным инженером здесь был Гурий Васильевич Столетов. Работы он требовал предельно аккуратной. Была у него "черная" тетрадочка, в которую он заносил малейшие промахи. Попасть в эту тетрадь желаю¬щих не было.
— Девчонки, учитесь все делать сами, — постоянно говорил им А.В. Симонов.
И они учились. Им было дело до всего, всегда старались освоить что-нибудь новое. Переживали, когда при съеме кристаллы были не так хороши. Шли с вопросами: "Почему? Кто виноват?" ... Однажды в пять утра прибежала к Симонову (благо, он жил недалеко) взволнованная Зина Дулова:
— Начинает пропадать нагрузка на БА. Я все перепробовала . ..
— Не волнуйся, сейчас приду и разберемся, — успокоил ее Алексей Владимирович.
Они учились друг у друга, опыта позаимствовать было не у кого. Это потом, семь лет спустя, начнут проводить занятия и лекции. Пока же они собирали знания по крохам: собирались вместе и начинали разби¬рать. Знали, от них многого ждут и не могли подвести. Если не ладилось. Столетов собирал их и говорил:
— Давайте, девчонки, подумаем! Может, что и придумаем вместе.
Они были немаловажным звеном в работе и хотели, чтобы их звено было прочным и надежным. Вот ведь парадокс: требовали много, плати¬ли скромно, поблажек совсем не давали, а они этим гордились. И до сих пор остались верны... "Нам не страшно стареть. Мы ведь как пришли, так все вместе и работаем", — скажет много лет спустя одна из старей¬ших наших операторов.
Первую автоматику начали вводить постепенно. Сразу стало интерес¬нее работать. Но ей хоть и доверяли, но проверяли. Бывали случаи, когда автоматика не срабатывала, а операторы шестым чувством непо¬ладки ловили. И когда начинали ремонт — спокойно переходили на руч¬ное управление... Много сил и времени вложил Г.В. Столетов в улучше¬ние автоматики.
После смены расставаться не спешили: у них был хор. И пели, и вы¬ступали. Знали друг о друге все, разницы между собой не чувствовали. . . Шло время. Вместе с успехами накапливались и разочарования. Но из каждого поражения завод выходил, все более мужая, наращивая знания.
А что стоило внедрение нового сырья на заводы-потребители? Десят¬ки лет люди работали на природном сырье, была отработана длинная технологическая цепочка: распиловка, ориентировка и т.д. Синтетичес¬кий кварц значительно отличался от природного и, на первых порах, далеко не в лучшую сторону. Были люди, смело шедшие на трудности, как, например, начальник кварцевого производства завода имени Козиц¬кого (Ленинград) И.С. Трошин, большой энтузиаст нашего сырья, сразу увидевший в нем большие возможности. Л.А. Гордиенко и Я.П. Снопко, занимавшиеся внедрением нашего сырья, с благодарностью вспоминают этот завод.
"... На заводе делали резонаторы, везде царила идеальная чистота, ведь достаточно прикоснуться пальцем к пластине, чтобы кожным жи¬ром превратить работу в брак. Соберутся люди в белых халатах и мрачно смотрят на нас с Яковом Петровичем, - вспоминает Л.А. Гордиенко. — Люди чисто технически не хотели перестраиваться: материал неизвест¬ный, что выйдет — неясно. А они не ширпотреб — приборы высшего ка¬чества изготавливали. Мог не пойти план, тогда летели бы премии, зар¬плата. И.С. Трошин прилагал массу усилий, иногда приходилось приме¬нять власть, чтобы провести внедрение. . . "
Впоследствии даже самые ярые скептики станут энтузиастами наше¬го сырья. Но пока. . . Пока во многих городах их встречают "в штыки". И Л.А. Гордиенко с Я.П. Снопко идут в обком партии: "Завод уклоня¬ется от государственного задания, помогите начать испытания... "
К концу 1957 года коллектив завода встал на ноги. С третьего квар¬тала выполняется план. Теперь уже это становится нормой. Больше ни разу он не позволит себе расслабиться, растеряться ни перед людьми, ни перед обстоятельствами. Теперь заводчане сосредотачиваются на качестве. Получив результаты испытания резонаторов из природного и искусственного кварца, они понимают главное: данные совпадают только на изготовлении низкочастотных, до 100 – 200 кгц, резонаторах, имеющих невысокую добротность. Последняя зависит от скорости роста кристаллов. Специалисты  принимают решение снизить скорость роста товарных кристаллов вдвое, что означало при нужной толщине кристалла 34- 40 мм увеличение длительности циклов выращивания до 100 – 115 суток.
Были заказаны еще несколько трофейных немецких автоклавов, среди них один емкостью 2000 литров, 3 на 4000литров и 6 на 600 литров. Из последних были собраны две промышленные и одна опытная спаренная установка.. Идея создания таких установок была почерпнута работником ВНИИП из опубликованных материалов американской фирмы «Барии». ( Фамилию лучше не устанавливать, т.к. идея не сработала). Каждая установка состоит из 2 автоклавов, в одном из которых помещается шихта, а во втором – затравочные пластины. Автоклавы соединялись между собой трубками. Наладка установок отняла много времени и сил, но так и не была завершена. Соединительные трубки к середине цикла запаразичивались и становились непроходимыми. Выявились и другие неудобства работы на этих установках. От них вскоре отказались и впоследствии они были демонтированы.
Для зарядки все увеличивающегося количества автоклавов требовалось все больше затравочных пластин и шихты, которые получали из природных месторождений. Одновременно разрабатывались требования к шихте, методики ее проверки и очистки.
Значительно труднее оказалось обеспечить вводимое оборудование затравочными пластинами. В стране было очень мало крупных природных кристаллов кварца. Поэтому последние были даны только для изготовления затравок на первые циклы групповых печей с 25 литровыми автоклавами. Остальные заряжались затравочными пластинами из искусственного кварца. Как уже упоминалось, был создан участок по их изготовлению. На нем выращенные кристаллы травили в плавиковой кислоте, наклеивали на дощечки и распиливали алмазными дисками собственного изготовления на пластины. Далее пластины шлифовались на шлифовальных станках корундовым порошком, и сверлили на сверлильных – а в последствии ультрозвуковых – станках с помощью карбида бора. После мойки и протирки спиртом пластины помещались в автоклав. Несмотря на форсирование  работ по изготовлению затравочных пластин, их все же нехватало и часть автоклавов простаивала.
В истории завода огромную роль сыграл так называемый 50-й цикл. Сосуд по ряду причин стоял долго. Он не выдержал, разгерметизировал¬ся или "прошипел", как говорили на заводе, через затвор. Когда его вскрыли — оторопели: кристаллы были лучшими по качеству да вдоба¬вок чистыми, блестящими. Прежде все кристаллы были в матовых "ру¬башках" (налет от высокотемпературного раствора соды), их приходилось мыть. Этот "прошип" навел на мысль об искусственном "стравливании". Начальник котельной А.Я. Посадский и манометрист А.З. Фрад¬кин подали рацпредложение о частичном удалении раствора из сосуда при выводе из режима. Отныне все кристаллы начали получать чистыми и блестящими. На съем, полюбоваться на это звенящее, искрящееся чудо старались попасть все работающие...
В цехе были установлены 4 сосуда сверхбольшой емкости (на 4000 и 2000 литров). Но... за 11 месяцев у нас 13 несчастных случаев, в том числе один групповой, когда двое рабочих дизельной при зарядке свин¬цовых аккумуляторов получили легкое отравление. Слесарь Антонов сломал руку, упав в приямок. Рабочий автоклавного цеха, чистя 50-ки¬лограммовое подкладное кольцо, уронил его и сломал им кости трех пальцев на ноге.. . Не так просто навести жесткую дисциплину при постоянных авралах. Но мириться с тем, чтобы ЧП пятнали завод, заводчане не собирались. Разбирая каждый случай и убеждаясь, что в основе лежит несоблюдение требований техники безопасности, они начинают с этим беспощадную борьбу.
Были и еще причины иного характера – слово А.А.Штернбергу:
« При первых  циклах на 700 – литровых автоклавах кристаллы все потрескались. Мы знали, в чем причина: на затравки разрезали никуда не годный кристалл мориона и только шесть затравок были годными. Кристаллы на них выросли прекрасные. Плохие кристаллы использовались для того, чтобы не портить дефицитный кварц…. Когда Сафронов уехал в командировку, главный инженер главка издал приказ: ни одного цикла не ставить без моей подписи. Завод экспериментировал, спаривали, счетверяли сосуды…Лаборатория дала четкий состав раствора: 10% соды и 1% поваренной соли. Но на заводе просто меняли раствор , делая то 5, то 7% соды, то добавляли литий, то убирали…Каждый раз получали экономию…».
К концу 1957 года на заводе действовало 8 групповых печей с 96 автоклавами и 8 автоклавов БА общей емкостью 7512 литров, что намного превышало имеющиеся сведения о мощности  иностранных фирм, производящих пьезокварц .
Подводя итоги 1957 года, главный инженер ВНИИП М.Н. Вишнев¬ский скажет на совещании:
"В институте намечается значительное отставание эксперименталь¬ных работ от опытного производства. На опытном заводе в настоящий момент монтируются автоклавы больших емкостей, а технологическая лаборатория № 3 не оказывает никакого влияния на внедрение этих авто¬клавов в производство".
Завод быстро набирал темпы.

ГЛАВА  ДЕВЯТАЯ
ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ
Прошлое не переделать, но и настоя¬щее лежит в беспорядке, как мате¬риал у ног строители, и вам надлежит ковать будущее.
А. де Сент-Экзюпери
До сих пор мы, говоря о науке, ориентировались целиком на лаборато¬рию № 1. Пришла пора более подробно рассказать, что же из себя пред¬ставлял ВНИИП в целом в первые годы его существования.
К концу 1956 года, когда директором ВНИИПа стал геолог с Кавка¬за П.И. Никитичев, распределение обязанностей было таковым: непо¬средственно Павел Иванович осуществлял общее руководство и отвечал за такие подразделения, как плановая группа, отдел труда и заработной платы, отдел кадров, бухгалтерия и лаборатории № 1 (Штернберга) и №2 (Диброва).
Главный инженер Мирон Николаевич Вишневский осуществлял тех¬ническое руководство и отвечал за опытный завод, проектно-конструкторское бюро, технику безопасности, бюро рабочего изобретательства, отдел материально-технического снабжения, строительство, транспорт, охрану, АХО.
В функции заместителя директора по научной части Людмилы Платоновны Чернышковой входило научное руководство и контроль за ходом выполнения тематических планов. Непосредственно она .отвечала за следующие подразделения: геологическую лабораторию, горную лабораторию, лабораторию проектных работ по горным предприятиям, лабораторию обогащения, отдел научно-технической информации, науч¬но-технический совет, фонды и камеральную группу.
ВНИИП рассылал специалистов по всему Советскому Союзу, держа руку на пульсе всего нового в той области, которую избрал. Не просто быть первым, а он шел именно первым в новой области науки. В числе людей, постоянно оказывающих консультационную помощь ВНИИПу и часто работавших в нем по совместительству были такие известные специалисты, как академик П.А. Ребиндер, доктора геолого-минерало¬гических наук А.Е. Корякин, Н.П. Ермаков, Е.М. Лазько, И.Ф. Богданов, доктор технических наук В.В. Ржевский и другие. . . О том, насколько важную роль играл и играет специалист в судьбе страны, лучше всего расскажет такой эпизод. В мае 1956 года старшего инженера геологи¬ческого отдела Н.И. Андрусенко вызвали для очень серьезного разгово¬ра в Главк.
Надежда Ивановна Андрусенко после окончания МГРИ была распределена в ЦНИЛК, но вскоре перевелась в экспеди¬цию на Полярный Урал. Вместе с Е.М. Цыгановым работала в Саранпауле, потом на Волыни — с Л.П. Чернышковой, на Тунгуске — с Е.Я. Киевленко.. . Как видите, пути геологов постоянно пересекались. Затем работала старшим инженером в геологическом отделе Треста № 13. В геологическом отделе ВНИИПа Н.И. Андрусенко продолжала заниматься оптическим кальцитом, с которым впервые столкнулась на Нижней Тун¬гуске.
Но дадим слово самой Надежде Ивановне:
"... Работая по природному кальциту, я выясняла условия образо¬вания высококачественного исландского шпата. Затем заинтересовалась минералогией и совершенствованием его качеств. Ведя работы по рацио¬нальному использованию сырья, я вывела методику диагностирования очень тонких дефектов оптического кальцита: свили, видимые лишь в ультрафиолете. Эти знания очень пригодились мне, когда возникла необ¬ходимость оценить партию сырья, закупаемую в Китае. Я постажировалась в цехе обогащения и выехала для оценки сырья на месте. Отноше¬ния наши с Китаем тогда уже были осложнены, наши специалисты ото¬званы, поэтому меня временно назначили главным инженером цеха обогащения и направили через "Союзэкспорт" с непосредственным под¬чинением нашему посольству. Надо сказать, что первый сорт и сорт экстра оценивались очень дорого, третий сорт стоил намного дешевле. Предлагаемое нам сырье в огромном количестве шло высшими сорта¬ми. И вот здесь меня выручил опыт: работая в горнорудной компании, где ко мне была приставлена девушка-переводчица, внимательно следив¬шая за каждым моим шагом, я выяснила, что все сырье поражено этими свилями. Дефект этот в технической документации не был предусмот¬рен, но я отказалась признать это сырье сортом выше третьего. Меня вызвали в посольство: поступок мой грозил межгосударственным конфликтом. Я продолжала стоять на своем и потребовала:
- Пусть идет в арбитраж!
В ГОИ была направлена опытная партия, изготовили из посланного сырья призмы и выяснилось, что я права: они не работали. Посольство было довольно. Китайские специалисты, когда я уезжала, провожали меня весьма недобрыми взглядами. Но экономия государственных средств была огромной, а остальное меня мало трогало".
Столь подробно мы остановились на этом эпизоде для того, чтобы тем, кто непосредственно с наукой не сталкивается, было понятно: работники ВНИИПа, оказывая консультационную помощь, выполняли самые насущные работы, и экономия государственных средств от их вмешательств зачастую выражалась в цифрах со многими нулями.
Георгий Михайлович Сафронов не просто часто бывал в институте. С 1956 года он фактически руководил небольшой технологической группой. Из специалистов в эту группу был включен В.Е. Хаджи. Иссле¬довался природный и синтетический кварц, Г.М. Сафронов передал Валентину Евстафьевичу свою личную богатейшую коллекцию природ¬ных кристаллов. Его интересовала сравнительная характеристика мор¬фологических особенностей и дефектов природных и синтетических кварцев. Работа эта, тесно соприкасаясь с исследованиями лаборатории № 1, вскоре приобрела практическую значимость.
Работая во ВНИИПе на исследовании выращиваемых А.А. Штерн¬бергом кристаллов, В.Е. Хаджи первым отметил наличие некоторых дефектов. Благодаря его работам дефекты впоследствии удалось устра¬нить. Это сделало имя молодого специалиста известным и вызвало к нему доверие.
В марте 1957 года в составе ВНИИП была организована научно-ис¬следовательская лаборатория в Ленинграде, на площадях Ленинградской геологической лаборатории 10-го Главного управления, Этой лабора¬тории был передан ряд тем с объемом ассигнований в 410 тысяч рублей. Начальником вновь созданной лаборатории стал старший научный сот¬рудник М.М. Хотенок. Геологический отдел принял Е.Я. Киевленко. Вызвано рождение новой лаборатории тем, что часть специалистов-гео¬логов была ленинградцами, Обеспечить их жильем на камеральный пери¬од ВНИИП не мог, но в услугах нуждался. Новая лаборатория была включена в структуру института.
В мае 1957 года была организована лаборатория №3, начальником которой был назначен О.П. Комаров. Эта лаборатория была технологиче¬ской, ей передали одну из тем геологического отдела. Занималась она изучением дефектов сырья, В нее из геологического отдела на должность младшего научного сотрудника перешел Лушников. Руководителем те¬матической группы назначен старший научный сотрудник В.Е. Хаджи. Место работы тематической группы — Александров. Заводу следовало обеспечить лабораторию оборудованием.
Теперь подробнее остановимся на лаборатории обогащения, которую возглавлял Я.П. Снопко. Как мы уже упоминали, Яков Петрович при¬шел во ВНИИП из ЦНИЛКа одним из первых. Его лаборатория должна была решать следующие задачи.
1. Испытание различных способов резки пьезокварца.
2. Обесцвечивание исландского шпата.
3. Испытание пьезокварцевых пластин в лаборатории.
4. Проведение спектрально-оптических исследований. В лаборатории  были организованы радиофизическая, эксперимен¬тальная и спектрально-оптическая группы.
Несколько сложнее обстояли дела в лаборатории № 2 — лаборатории по синтезу слюды. Возглавлял ее В.Е. Дибров. За 1956 год лаборатория провела 4 плавки, причем три из них оказались неудачными. Всего в ла¬боратории работало 11 человек, Работы велись на теоретической основе, разработанной Д.П. Григорьевым и другими учеными ВНИИасбестоцемента. Выращенной слюды, однако, у названных товарищей, которые предложили методику с выдвигающейся затравкой, не было. Осущест¬вить это на практике ВНИИП поставил одной из первейших задач, К кон¬цу 1956 года в лаборатории №2 были получены пластины слюды разме¬рами до 3—4 мм.
Было известно, что высококачественную слюду синтезируют в Аме¬рике. Перед ВНИИПом ставится задача добиться того же, Между тем, лаборатория не имеет своего помещения, почти не оборудована техни¬чески. 7 марта 1956 года на заседании НТС ВНИИП А.А. Штернберг, подчеркивая серьезность проблемы, отсутствие базы и оборудования, а главное то, что проблема для исполнителей мало знакома, предложил пригласить в институт и поставить во главе работ специалиста-экспери¬ментатора И.Н. Аникина. Мнения присутствующих разделились, Боль¬шинство знало, что в лаборатории А.А. Штернберга поставили несколько экспериментов по выращиванию слюды. В конечном итоге принимается решение: привлечь прежде всего Аникина, раз его работы известны. Затем помочь лаборатории слюды специалистами всех необходимых про¬фессий и приступить к экспериментальным работам в Александрове. В лабораторию слюды, в частности, переходит известный в институте специалист — физик Б.У. Барщевский.
С конца 1957 года при заводе уже выделены площади для прове¬дения опытов по синтезу слюды. Так, в Александров переведена экспе¬риментальная группа лаборатории № 2, которой руководит Ю.А. Беляко¬ва. Опыты были недолгими, слюда не достигла желаемых размеров. Тем не менее запланированные работы были выполнены,
В июне был выпущен первый сборник трудов ВНИИПа. Из-за спешки он был плохо откорректирован и вместо радости принес большие огорче¬ния. Это послужило уроком. Было принято решение выпускать научно-технические сборники "Труды ВНИИП" и монографии типографским способом, уделяя им самое пристальное внимание. На ротапринте изда¬вались информационные бюллетени ВНИИП.
2 сентября 1957 года наш институт отнесен ко 2-й категории. Всего во ВНИИПе к этому времени работал 241 человек.
Геологи ВНИИПа работали в 23 местах, в основном это Казахстан, Среднеазиатская, Тувинская, Аламджахская, Нижне-Тунгусская, Дальне¬восточная, Восточно-Сибирская и Полярно-Уральская экспедиции. В из¬дававшихся трудах ВНИИПа были отражены все результаты работ в об¬ласти пьезосырья как природного, так и синтетического. Здесь печата¬лись статьи по волнующим проблемам, достижениям, высказывались гипотезы. Кроме того, институтом был задуман большой обобщающий труд по пьезокварцевому сырью. Подразумевалось собрать и обобщить данные по всем месторождениям Советского Союза. Для этого институт привлек к сотрудничеству весь цвет советской геологии. Были намечены план, сроки, разделы, ответственные люди. Но осуществить задуманное не удалось. По мнению специалистов, в подобной работе геология нужда¬ется до сих пор.
В конце 1957 года 10-е Главное управление реорганизовано в 6-е Главное управление, которое вместе с его предприятиями было переда¬но в ведение Министерства геологии и охраны недр СССР. Учитывая значимость нашего института, Сафронову удалось и его перевести в новое министерство.
В 1958 году лаборатории № 1 было предложено принять участие в Первом Всесоюзном совещании. Узнав, что два базовых доклада будут на тему « выращивание кварца», специалисты возмутились. Как же так, мы вырастили, а учить собираются другие:
И они решили, что называется, расставить точки над  «и».
Готовились тщательно. Сделать доклад, учитывая общую засекреченность темы – дело вообще не простое, а они задумали превратить его в триумф. И вот  как они это осуществили:
На конференции первым выступал с докладом Шефталь. Он продемонстрировал фотографии и графики. Ему задали какие – то вопросы, он в ответ назвал какие-то параметры.
Следом  выступил Бутузов с докладом о расслоении фазы… Все шло в меру скучно и пристойно.
После перерыва дали слово Штернбергу. Уже темнело за окнами, и в зале чувствовалась усталость. (Гордиенко в это время готовился за сценой. Группа привезла с собой рамку с выращенными кристаллами. Поскольку приема стравливания в то время еще не знали, кристаллы почти сутки отмывали в вытяжном шкафу. Везли рамку тайно, тщательно упаковав  решетку высотой более метра в бумагу  и ткань).
В зале, возле мощного проектора с насадкой, готовился Цинобер.
Штернберг взял мел, подошел к доске и нарисовал удлиненный прямоугольник. Отошел , полюбовался и задумчиво сказал:
Это автоклав…
Зал,  в котором сидели люди, хорошо знавшие слова « сов. секретно», молча с ним согласились.
Тогда Штернберг нарисовал овал в прямоугольнике и стрелки вдоль него, и также задумчиво продолжил:
-Это массоперенос…
Зал опять молчаливо согласился.
Штернберг положил мел и, вытирая руку, так же спокойно , словно размышляя в слух, продолжил:
Мы изучили все материалы, которые публиковались в наших и зарубежных журналах. Странно, что при таком знании предмета, кристаллы до сих пор не были получены. Нас заинтересовало – что же мешает этому? Анализ позволил навести порядок в автоклаве. Сегодня мы знаем то, чего не поняли остальные.
В зале погас свет. Гордиенко быстро выбежал на сцену, передал Алексею Александровичу  увесистую рамку с кристаллами и побежал за остальными отдельными крупными кристаллами. Цинобер несколько замешкался, однако зал был спокоен. Академически спокоен.
Прожектор вспыхнул и в его луче рамка с крупными кристаллами в руках Штернберга рассыпала сверкание по всему залу. Они искрились, преломляясь в направленном свете и радуги плыли по лицам, стенам, зависая в воздухе…
Эффект был потрясающим: зал исторг один общий полувздох- полустон и лишь спустя какое-то время взорвался шквалом аплодисментов… Потом раздался топот: люди ринулись на сцену. Когда зажгли свет, она оказалась заполненной. Всем хотелось своими руками потрогать первые отечественные кристаллы…В суматохе, кстати, исчезло несколько образцов. Но группа Штернберга решила не обращать на это внимания. Они знали: теперь кристаллов будет предостаточно.
Долго не могли навести порядок. Специалисты – а здесь были именно они – хотели знать все. Сыпались вопросы, ответы, вспыхивали дискуссии… Петр Григорьевич Поздняков жал руки Штернберга, по щекам его бежали слезы и он не замечал их….
Успех был полный.
Наконец люди услышали просьбы организаторов и начали возвращаться в зал на свои места. Но это были уже другие люди. Прорыв Штернберга был прорывом советской науки и каждый ощущал свою сопричастность этому мигу.
Слово попросил Н.Н.Шефталь:
Алексей Александрович, в какой мере работы института кристаллографии способствовали этому успеху?
Штернберг усмехнулся:
В какой мере?… У  нас действительно было преимущество перед предыдущими исследователями, потому что мы, благодаря этим работам уже знали, по какому пути не надо идти!
Зал опять взорвался аплодисментами, через которые прорывались голоса Шефталя и Бутузова:» Это безобразие! Хулиганство! Так отозваться об Академии наук!».
Штернберг сошел со сцены. Подошедший к нему Цинобер с тревогой констатировал:
Алексей Александрович! Что вы наделали! Вы поссорились со всем институтом кристаллографии!
Ленечка, вы не знаете научного мира. Если я обругал одного, то все остальные мои друзья.
Возвращаясь, молодые люди были страшно обеспокоены. ( Гордиенко было 23 года, Циноберу – 27). Им казалось, что все рухнуло.
Алексей Александрович, зачем вы раздразнили гусей?! Вы замахнулись на таких людей…. Теперь они развернут тяжелую артиллерию и всех нас разобьют к черту, - мрачно прогнозировал Гордиенко.
Ничего не будет, - успокаивал их Штернберг, - Бутузов и Шефталь еще не весь институт кристаллографии. Человек 20 только рады.
Он имел в виду специалистов равного ранга.
История в биографиях. Слово Штернбергу:
«Вскоре последовало приглашение в институт кристаллографии.
Как – то мне передали:
- Алексей Александрович, Сафронов хочет с вами побеседовать.
- Он начальник Главка, пусть вызовет.
- Нет, он хотел бы неофициально.
- У меня такого желания нет.
Сидим, обсуждаем с химиком Богдановым рабочие проблемы – звонит секретарь Воробьева, просит зайти. Я извинился перед Богдановым, встал идти, а он мне:
- Алексей Александрович, у нас никто сразу же  не бежит по вызову. А то у директора сложиться мнение, что у вас нет дела! Сядьте.
Снова заговорили о деле, потом он взглянул на часы:
- Прошло 25 минут, пора идти, а то будет неуважением.
Вхожу. Рабочий день закончился, секретарь открыла мне дверь в кабинет и сразу же за мной закрыла ее на ключ. В кабинете Сафронов и директор.
-  Как вы считаете, достойна ли ваша работа, чтобы быть представленной на Ленинскую премию?
-Да.
- Тогда вам надо собраться коллективом и дать представление.
-Этого я делать не буду. Вы из наших журналов берете данные, публикуете, разглашаете тайны. Не уверен, что наш авторский коллектив не вычеркнете, когда начнете прорабатывать. Пишите сами.
Уговорить им меня заняться этим делом не удалось».
Вскоре от академика А. В. Шубникова поступило предложение А. А. Штернбергу перейти в ИКАН и принять кварцевую лабораторию. Узнав об этом, Алексея Александровича вызвали в Министерство геоло¬гии СССР, просили остаться во ВНИИПе, обещая создать все условия. А.А. Штернберг отказался, мотивируя это тем, что он до сих пор не име¬ет ученой степени и пора ему об этом подумать. К тому же во ВНИИПе он сделал все, что мог, остальное довершат его коллеги и ученики, кото¬рые остаются.
В ИКАНе А.А. Штернберг вскоре защитит кандидатскую, а спустя некоторое время и докторскую диссертации.
Лабораторию № 1 принял Леонид Иосифович Цинобер. С переходом А.А. Штернберга в ИКАН СССР связь его с лабораторией и заводом не прерывалась. Мы еще так или иначе встретимся с Алексеем Александровичем и на страницах этой книги. Но сейчас давайте познакомимся с до¬кументом, который наиболее точно подводит итог его работы во ВНИИПе:
ПРИКАЗ  МИНИСТРА  ГЕОЛОГИИ  И  ОХРАНЫ  НЕДР СССР № 583 от 30.06.59 г. г. Москва
Изобретатели А.А. Штернберг, Е.М. Сабуренков, Л.И. Ци¬нобер, А.В. Симонов, Л.А. Гордиенко разработали способ вы¬ращивания искусственного сырья, на который Комитетом по делам изобретений и открытий при Совете Министров СССР им выдано авторское свидетельство.
По способу, предложенному изобретателями, организовано в   промышленном    масштабе   производство   искусственного сырья, которое потребляется заводами радиотехнической про¬мышленности.
Учитывая, что внедрение А.А. Штернберга и др. полезно, а экономический эффект от его применения объективному подсчету не поддается, на основании ст. 11, 12 и 22 "Инструк¬ции о вознаграждении за изобретения, технические усовершен¬ствования и рационализаторские предложения", —
ПРИКАЗЫВАЮ:
В соответствии со значимостью изобретения, выплатить авторам вознаграждение в размере 50 000 рублей .. .
(П. Антропов).
. Вот как вспоминает этот эпизод Л.И.Цинобер:
«Штернберг должен был « расписать» эту сумму, что он легко сделал распределив ее по 10 тысяч каждому. Тогда из министерства позвонили и сказали:
-Так нельзя. Что за уравниловка?! Вы руководитель и должны получить больше.
Штернберг написал новую бумагу, распределив так: себе – 15000, мне и Сабуренкову по 10000, Симонову и Гордиенко по 7500 рублей. Наконец нам звонят из министерства:
-Приезжайте, получайте деньги.
Мы приехали, получили. Штернберг говорит:
-Поехали в « Арагви», отметим!
Уговорили таксиста и в пятером влезли в одну машину: Штернберг впереди, мы в четвером на заднем сидении. Он к нам поворачивается:
-А теперь давайте все деньги сюда.
Мы ему подали. Он их сложил вместе со своими и отсчитал каждому по 10000 .
Это был прекрасный урок справедливости молодым!»
Для того времени это не просто приказ, это триумф молодого инсти¬тута, официальное признание его успеха. Нашим институтом была разра¬ботана технология выращивания искусственного кварца. И это никто оспаривать уже не может, ибо приоритет наш признала страна.
Подведем итоги существования лаборатории № 1 ВНИИП за первые 5 лет, когда наметились все основные пути выращивания кварца:
1) получены первые крупные кристаллы кварца;
2) определены все основные параметры синтеза;
3) разработаны основные составы рабочих растворов;
4) получены окрашенные разновидности кварца: зеленые и корич¬невые;
5) синтезированы первые кристаллы аметиста;
6) выращены отдельные оптические (более однородные) кристаллы.
Слово П.Г.Позднякову:
« Штернберг принадлежит к числу тех немногих ученых, достигших больших результатов, подтвержденными дальнейшими исследованиями, которые оставили по себе небольшое число публикаций, не отражающего всего многообразия их деятельности. Нежелание писать и публиковать результаты своих исследований было их характерной чертой…..Аргументом отказа зачастую было якобы отсутствие интереса к уже решенной проблеме и занятость решением новых, более интересных проблем».
Мало того, что он решительно вычеркивал свою фамилию из заголовков статей учеников, он не собирался «столбить» и достигнутое. Когда Цинобер робко заикнулся, что следовало бы получить авторское на цветные разновидности кварца, Алексей Александрович отреагировал следующими словами:
- Ленечка, не забивайте мне голову этими мелочами. Напишите статью, этого вполне хватит!
Что Леонид Иосифович и сделал. Кстати, иначе в будущем постарались бы забыть и это достижение лаборатории.
Институт набирает силу. Имя ВНИИПа становится в один ряд с самы¬ми крупными научными организациями. Меняется и его структура.
8 октября 1958 года на заседании НТС ВНИИП был поднят вопрос о новой структуре института и его основных научных темах на 1959 год Профиль   работы  несколько  менялся.   По-прежнему  предлагается два основных направления: синтез минералов и естественное сырье, но те¬перь предпочтение будет отдаваться искусственному сырью, так как в промышленности нашего государства оно начинает играть все большую роль; удельный вес работ по синтезу и исследованию минералов должен значительно  возрасти.   Будет создан ряд новых лабораторий.  На базе лаборатории кварца создается еще одна лаборатория — гидротермально¬го  синтеза.   Она   будет   заниматься   усовершенствованием   технологии выращивания кварца, а также разработкой методик получения корунда, шеелита и других минералов гидротермальным способом. На базе лабо¬ратории  №2  предполагается  организовать лабораторию синтеза пирогенным методом. Синтезом слюды в СССР занимаются уже десятки лет, но результаты незначительны, поэтому лаборатории предстоит большая работа. Главным для нее станет синтез слюды.
Планируется создание новых лабораторий: лаборатории синтеза из неводных растворов и лаборатории синтеза алмазов. На базе лаборато¬рии № 3 будет создана технологическая лаборатория, которая, используя опыт  других   подразделений   института,  будет отрабатывать  полупро¬мышленную   и   промышленную  технологию  выращивания  минералов. Лаборатория   экспериментальной   минералогии  будет изучать физико-химические системы и воспроизводить условия, близкие к природным условиям кристаллизации минералов. Для института необходима хими¬ческая лаборатория,  и  она  будет создана в самое ближайшее время. На базе лаборатории обогащения предполагается создать лабораторию физических  исследований.  Эта  лаборатория должна иметь следующие подразделения: группу по изучению пьезоэлектрических свойств крис¬таллов, группу по изучению оптических свойств, группу по изучению структуры   кристаллов,   группу   по   изучению   механических   свойств кристаллов, группу электронной микроскопии и другие.
Геологическими по-прежнему остаются две лаборатории: москов¬ская и ленинградская. В московской лаборатории будут группы: геоло¬гическая, минералогии, петрографии и кристаллографии, геофизическая. Конструкторское и проектное бюро сольются в один отдел. Должен быть создан отдел технической помощи экспедициям. ОНТИ предпола¬гается увеличить и ввести в его состав инженеров. Опытный завод оста¬ется в прежнем составе, но в нем должны быть созданы два отдела: технологический и конструкторский.
Институт входил в пору зрелости. Здесь нужна была четкая направ¬ляющая рука, которая сумела бы координировать внутренние пере¬стройки на ходу. Человеком, который сумел это сделать, был новый директор института Владимир Петрович Бутузов. С этим именем мы сталкиваемся не впервые.
Владимир Петрович Бутузов выходец из семьи рабочих, родил¬ся 28 июля 1910 года в Туле. После школы работал слесарем на 1-м механическом товариществе города. В 1929 году посту¬пил в Воронежский сельскохозяйственный институт, через год перевелся на физический факультет МГУ. Окончив его, в 1935 году Бутузов пришел лаборантом в НИИ. В 1940 году перешел работать в ИКАН СССР. В 1943 году В.П. Бутузов защитил кандидатскую диссертацию и получил звание канди¬дата физико-математических наук. В 1945 году стал старшим научным сотрудником. Он довольно основательно занимался рентгеноструктурным анализом, работая в группе А. В. Шубникова, занимающейся синтезом корунда. В начале 50-х годов в ИКАНе он возглавил кварцевую лабораторию. Человек упор¬ный, работоспособный, но не всегда умеющий вовремя оста¬новиться. Самолюбивый до крайности, не желающий даже в ме¬лочах признавать своих ошибок, он часто конфликтовал с подчиненными. Не раз партийное бюро ИКАН вмешивалось, улажи¬вая конфликты.
Это был недостаток, который мешал по-насто¬ящему оценить его достоинства.
Между тем В.П. Бутузов обла¬дал всеми достоинствами делового человека, необходимыми для руководителя крупного предприятия. Он умел не только жить днем сегодняшним, но предвидеть будущее. Умел риско¬вать и брать на себя ответственность.
20 мая 1958 года В.П. Бутузов пришел работать во ВНИИП по сов¬местительству старшим научным сотрудником. Дело в том, что из ИКАНа он вынужден был уйти после серьезного конфликта с подчиненной лабораторией. Конфликт вышел за рамки академии и выплеснулся на самый высокий уровень. Фактически, Бутузов оказался за воротами. На его бывшую должность Шубников пригласил Штернберга. Штернберг же порекомендовал Бутузова на свое место.  Г.М.Сафронов, заботясь о реноме своего детища, решил , что Бутузов в качестве будущего зам.директора по науке, будет во ВНИИПе на месте. Бутузов принял приглашение с радостью .Он был согласен на все. Не надо особо хорошо знать Сафронова, чтобы понять каким жестким и нелицеприятным был этот разговор начальника с подчиненным. Однако на тот момент Бутузову не оставалось ничего иного, как его принять. И он пришел во ВНИИП, сразу же став замет¬ной фигурой. К его мнению прислушивались многие. Однако вскоре начинается очередная реорганизация на верху, экспедиции передают в организованное министерство Геологии. Сафронову удается  перевести в него и наш институт. Однако вскоре недоброжелатели Сафронова выигрывают и тот лишается поста. Более того, теперь он  лишен возможности занять место директора ВНИИПа. В министерстве, подыскивая человека на эту должность, обращают внимание на остепененного специалиста и  17 сентября 1958 года директором института  назначают Бутузова.. Пожалуй, это был первый директор ВНИИП такого уровня, подготовки и эрудиции. Под его руководством институту предстояло занять заметное место в научных кругах нашей страны. Однако следствием рокировки  Сафронов попадает  в подчинение  Бутузова, который, разумеется, нежных чувств к нему не питает. Зато их питают заводчане, из всего института считавшими своими только лабораторию Штернберга. Так возникло противостояние институт – завод, отголоски которого можно отыскать даже сегодня.
Успехи ВНИИП этого периода — это, прежде всего, успехи завода. С 1958 года, выйдя из прорыва, набирая скорость и наращивая произ¬водительность, завод практически повел институт за собой. К опытному производству стянуты все силы ВНИИП, приковано внимание всех лабо¬раторий. И все же, как и с уходом А.А. Штернберга невольно заканчивал¬ся целый этап в жизни ВНИИПа, сейчас мы готовимся сделать то же са¬мое по заводу.
С 15 марта 1958 года на опытном заводе организуется техническая учеба, в программу которой входили изучение сверхвысоких давлений, особенности монтажа и эксплуатации установок высокого давления, применения высоких давлений и температур в промышленности, аппа¬ратуры высокого давления различного назначения. Читать лекции приез¬жают лучшие специалисты ВНИИПа. Нередко случается, что руковод¬ство института привлекает к этой работе специалистов иных органи¬заций.
30 июня заводу отдан приказ готовить помещение к приему моло¬дых специалистов. На заводе выделяют человека, отвечающего за нор¬мальное функционирование общежития. Ты скажешь, читатель: "Нашли о чем рассказывать! Подумаешь, молодые специалисты!" Но ты забыва¬ешь о том, что это были первые молодые специалисты, распределенные на наш завод. Не так просто было выделить им, жилье под общежитие — многие заводчане жили в плохих условиях. Но для будущих командиров производства завод сделал все, что мог. Заводчане видели в них будущее завода, и ,с рачительностью добрых хозяев, смотрели на приехавших ревниво и ласково: как-то вы оцените то, что сделали мы? Сумеете ли по¬нять, полюбить?.,.
С 15 сентября начальником лаборатории №3 становится Г.М. Сафронов. Он приходит на эту должность ровно на год, с тем чтобы завершить работу над своей кандидатской диссертацией. Его приход свиде¬тельствует: в целом по стране начинается движение за то, чтобы во главе всех организаций и предприятий стояли не просто практики, а люди, имеющие ученые звания, т.е. умело ориентирующиеся в море знаний. Появление Г.М. Сафронова ознаменовалось переходом лаборатории № 3 официально в непосредственное подчинение заводу. И вот уже К.Ф. Кашкуров приказом обязывает Г.М. Сафронова и А.В. Симонова составлять ежемесячные планы по текущим экспериментальным рабо¬там. Одновременно М.А. Волынец, начальник конструкторского отдела завода, принимает в свое подчинение конструкторскую группу ВНИИПа, временно переданную заводу.
В апреле завод приступает к монтажу приборов на заводском пульте управления в новом здании. М.И. Голиков, А.В. Симонов и Г.М. Сафронов провели перепланировку помещений с расчетом на дальнейшее рас¬ширение опытных работ по другим участкам. А.В. Симонов, Г.М. Сафронов и И.С. Лосева обобщают результаты опытных работ. Ведущий конст¬руктор М.С. Барышев готовит документацию на перезарядку, перемон¬таж и заканчивает паспортизацию сосудов. Главным энергетиком М.И. Голиковым и старшим инженером по капитальному строительству Я.П. Бураковым утверждены паспорта и поэтапные планы на незавер¬шенные объекты.
Найденные М.И. Голиковым и А.А. Облеуховым 4- и 12-кубовые сосуды начинают поступать на завод. С большим трудом, не имея специальных приспособлений, первые 4-кубовые сосуды в кратчайшие сроки устанавливают в цехе. Сосуды эти получают маркировку СБА.(сверхбольшие). Каждый из них весил не менее 50 тонн и доставка их на завод, не имевший подъездных  железнодорожных путей была очень сложна.
Длина СБА семь метров. От железной дороги до завода 3 километра .Перевозку осуществляли зимой с помощью 2 – 3 тракторов, которые бригадир монтажников В. Ф. Малеев собирает со всей округи. Для установки сосудов копались колодцы глубиной до 6 метров, в которые их и устанавливали.
Первые циклы СБА начаты в канун Первомайской годовщины. От внешних нагревателей низа автоклавов пришлось отказаться. Грубо говоря,  прежние схемы вели к ослаблению механической прочности стенок и понижению рабочих параметров  автоклава – температуры и давления. Стали необходимы конструкции внутреннего нагревателя камеры растворения автоклавов. Заводчане искали выход. Первыми его нашли электрики А. Зайцев и А. Ксенофонтов. Их идею развили, доработали и запустили рабочие циклы.
Вскоре  на сосудах типа СБА получают первое сырье, однако праздник недолог.. Я.П. Снопко, занимающийся испытанием кристаллов, обнару¬живает, что успех "липовый". Качество оставляет желать лучшего. Тех¬нологи завода принимают решение снизить скорость роста кристаллов. На 143 цикле, проведенном на сосуде СБА-3, технологи делают еще одно "открытие": когда достали продукцию, оказалось, что все кристал¬лы поражены трещинами. Этот брак сиял, как драгоценности в дурных фильмах, сверкание от него шло по всему цеху. По иронии судьбы имен¬но в этот день на заводе были телевизионщики, снимавшие завод на цвет¬ную пленку. Один из работников телевидения протиснулся сквозь коль¬цо застывших заводчан и с гордостью сказал, неправильно истолковав их молчание:
— Ваш хлеб! Сколько же выросло!
Никто не стал выводить его из заблуждения, но, переглянувшись, наверно, каждый подумал с горечью так же, как К.А. Зуева:
— Хлеб! Будь наш хлеб таким, мы бы с голоду померли или по миру пошли!
Тщательный анализ показал: сосуд изнутри был смазан маслом, би¬тумные включения которого и привели к браку. Отныне перед пуском в рабочий цикл нового сосуда был введен обязательный промывочный цикл на всех рабочих параметрах.
В 1958 году заводчане приходят к окончательному выводу, что спаренные сосуды себя не оправдали, их демонтируют и начинают переделывать на сдвоенные установки СД. Переход на малые скорости вылился в отработку нового режима, который велся с 57  и весь 58 год. В это время завод регулярно поставлял государству кристаллы кварца выросшие при температурах от 322 до 336 градусов Цельсия и давлениях 350 – 400 атм. В общей сложности при емкости 21512 литра  завод поставил более 7000 кг моноблоков. При этом с СБА 4000 литрового съем иногда был до 500 килограмм.
Прошло сравнительно немного времени, но наши знания обогати¬лись большим количеством совершенно новых данных. Их необходимо было творчески проанализировать. Это было блестяще сделано в кан¬дидатской диссертации А.А. Штернберга — первой кандидатской диссер¬тации по промышленному выращиванию кристаллов кварца. Успешная защита этой диссертации состоялась в Институте кристаллографии Академии наук СССР. Несколько позже кандидатские диссертации, посвя¬щенные изучению дефектов промышленных кристаллов кварца, защи¬тили сотрудники ВНИИПа Л.И. Цинобер и В.Е. Хаджи.
В 1958 году было принято постановление правительства о строительстве серийного завода на Урале. Коллектив завода и ВНИИП приступили к подготовке проектного задания.
В 1959 году на завод были доставлены два очень крупных немец¬ких сосуда емкостью  на 12000 литров каждый и весом 180 тонн. Их разыскали в Башкирии, в горо¬де Ишимбае. Один из них был с вмятиной от попадания бомбы. Доку¬ментация была с пометками Геринга, бывшего министра авиационной промышленности фашистской Германии. . . С легкой руки А.В. Симо¬нова сосуды окрестили "ИШ"(ишаками). Для доставки их в город Александров бы¬ли использованы два грузоподъемника по 230 тонн каждый — единствен¬ные в Советском Союзе 16 - осные платформы. Колодцы для ИША рыли 18 – метровые, диаметром до 6 метров. Кессон опускался под собственной тяжестью. Не существовало необходимых кранов и заводчане делали специальные двухмачтовые порталы. Чтобы сосуды переместить или просто погру¬зить, потребовались особые условия. Первый сосуд, привезенный по железной дороге в Александров, загнали в тупик. Сделали специальную шпальную выкладку. Второй сосуд поступил через месяц. . . До завода их транспортировал Мосгруз на двух сцепах тягачей. Командовали погрузкой В.Ф. Малеев и А.В. Симонов. Разрабатывал технические приспособления А.А. Облеухов.
Уже после их пуска, над ними возвели  крышу.
Потихоньку отходили в прошлое неудачные циклы. Теперь они уже были случайностями. А тогда. . . 1959 год, 30 апреля. На торжественный съем прибыла вся администрация института. Вскрытие обставлено было, можно сказать, парадно. Открывают сосуд — а в нем ничего нет. Пустота! Опешили, стоят, смотрят друг на друга: все затравки растворились. . . Как вспоминает К.Ф. Кашкуров, "эффект был, пожалуй, даже слишком сильный!" . . . Ничего, засели за технологию покрепче. К.Ф. Кашкуровым, А.В. Симоновым и К.А. Зуевой был разработан новый режим разо¬грева сосуда, суть которого заключалась в том, что протравливание затравок проводилось в условиях гомогенизации среды. Идея Кашкурова — протравливание затравок в более однородной гомогенной среде — хоть и обросла многими поправками, по сути осталась той же и сегодня.
Нормой стали ежеквартальные премии за перевыполнение плана и снижение стоимости товарной продукции. Заводские рационализаторы из месяца в месяц вносят предложения по улучшению работы тех или иных узлов производственных цепочек.
К сожалению, мы лишены возможности перечислить всех, кто внес достойную лепту в дело изобретательства на нашем заводе. Вот, напри¬мер, из приказа за 10 марта 1959 года: "За внедренное предложение №86 "Применение гофрированного нихрома для обмотки нагревате¬лей" премировать из средств БРиЗ по 250 рублей старшего инженера Н.М. Малова и электромонтера С.С. Трускова".
В конце ноября по заводу объявлен месячник по изобретательству и рационализаторству. В его рамках объявлены два конкурса: на лучшее изобретение месяца и на лучшее решение темы "Измерение роста кристаллосырья в автоклавах".
К Новому году заводчане подвели итог: на лучшее предложение месяца было подано 17 заявок. Рассмотрев их, жюри выдало первую премию А.А. Антонову, Ю.А. Монахову, А.С. Говоркову и К.А. Барано¬ву на рационализаторское предложение "Новая конструкция пробки для автоклавов".
Вторая премия была присуждена Епифанову и Баранову за "Приспо¬собление для обработки обтюраторного кольца".
Третья премия — Раткину и Исаеву за рационализаторское предло¬жение "Регенерация трансформаторного масла от кварцевой пыли при помощи подогрева" и т. Куртасовой за рацпредложение "Очистка авто¬клавов от "твердой фазы" растворением в перекиси водорода".
По второму конкурсу жюри рассмотрело 11 предложений и из них 10 поставило на доработку и испытания.
Еще раз просмотри названия рацпредложений, читатель, — это всё болевые точки производства. Завод решает эти проблемы сам. И чем внушительнее проблема, тем быстрее она выносится на обсуждение. 2 апреля 1960 года на заводе объявлен месячник смотра резервов. Цент¬ральное место отводится конкурсу на лучшее рацпредложение по выяв¬лению резервов производства и экономии электроэнергии.
Месячники, смотры, конкурсы... премии... кстати, читатель, очень любопытный факт: просматривая журналы приказов, невольно отмечаешь, как постоянно обходит "золотой дождь" премиальных ру¬ководителей завода. С них спрос особый, требования к ним со стороны руководства института жесткие.
Из работ научных подразделений особенно интересны, пожалуй, работы, начатые в 1957 году В.Е. Хаджи по синтезу голубого кварца. Геологам известен кварц с дефектом, называемым "голубые лучи". Молодого ученого заинтересовало, нельзя ли редкую в кварцевой палитре голубизну синтезировать, придав кристаллу кварца оттенки майской голубизны. Вскоре опыты показали, что он на верном пути. В 1959 году к этим работам было привлечено несколько специалистов-технологов.
9 августа 1960 года закончено строительство 4-х щитовых домов в поселке Ликоуши — наших первых объектов гражданского строитель¬ства. Первые квартиры для рабочих. . .
На заводе хорошо налажено социалистическое соревнование. Пере¬ходящее Красное Знамя среди основных подразделений твердо держит пульт управления, среди вспомогательных — чаще всего бригада элект¬риков под руководством Н.М. Малова. 30 ноября 1960 года решением коллегии Министерства геологии и охраны недр СССР и Президиума ЦК профсоюза рабочих геологоразведочных работ заводу присуждено переходящее Красное Знамя МГ и ОН СССР и ЦК профсоюза и первая (денежная -премия. Так в первый раз пришло на завод переходящее (Красное Знамя. Первый, но далеко не последний раз. | В начале декабря 1960 года на заводе создается комиссия по разработке монтажа установок ИШ-31 и ИШ-32, в состав которой входят Симонов, Голиков, Барышев, Зернов, Малеев. Работа им предстоит нелегкая. Мы уже знаем, чего стоила доставка этих сосудов на завод, теперь же их предстоит установить. Учитывая, что техники заводчане практически не имеют, задача перед ними стоит наисложнейшая.
На заводе к этому времени работает уже 301 человек. По нашим сегодняшним масштабам — не очень большой коллектив. Однако о нем знают не только в городе. Если о производственных успехах завода говорить особо не полагалось, то о спортивных и культмассовых делах слава пошла далеко.
Спорт на заводе любили все. Потому у нас и не возникло касты спортсменов-профессионалов. Возглавляли мероприятия сами руково¬дители завода. 40-летний В.Ф. Малеев, бригадир монтажников, утром бежал во главе бригады на зарядку. А. В. Симонов и К.Ф. Кашкуров были застрельщиками многих спортивных состязаний. . . Зимой любили выйти всем заводом или сменами на лыжные прогулки, летом — выде¬лялся автобус для экскурсий или поездок в московские театры.
Как-то незаметно, но естественно и последовательно заводчане начали оттеснять с призовых мест на спортивных соревнованиях вначале в городе, а затем и в области признанных лидеров. Отходит в прошлое время, когда мы брали количеством, наступает эра качества. Она прояв¬ляется и здесь. Лыжники, футболисты, баскетболисты, волейболисты. . . С переездом в Александров В.Е. Хаджи организованная им волейболь¬ная команда достойных соперников в области вскоре уже не имеет. В 1960 году от области за спортивное общество "Труд" команда выез¬жает на республиканские соревнования. А ведь путь к этой поездке лежал через областные соревнования, где заводчане обыграли команды Владимира, Кольчугина, Мурома, Вязников, Коврова. Пожалуй, надо перечислить членов команды по фамилиям, их стоит знать, многие из них работают и сегодня: Хаджи — капитан, Парфенов, Быстрое, Запевалов, Ворожейкин, Чуркин и другие. Мы будем еще не раз упоминать этих людей... Не знаю, как тебе, читатель, а мне почему-то приятно, что и в работе, и в спорте наши .(вот оно, чувство невольного сопричастия!) держались на высоте. Капитан Валентин Хаджи возглавил и ко¬манду спортсменов и вел весьма результативную работу в науке. Это подтверждает полученное в 1959 году им и Лушниковым авторское сви¬детельство на способ получения голубого кварца.
Новый, 1961 год вступает в свои права. Заводчане встречают его успешным монтажом сосудов сверхбольшой емкости. Отмечены премиями и благодарностями В.Ф. Малеев, Г.С. Свирбуль, А.А. Антонов. Чтобы понять, насколько сложен был процесс этого монтажа, необходимо от¬метить, что в то время не было особых приспособлений, подобные ги¬ганты устанавливали с помощью выдумки, здравого инженерного расче¬та и огромного энтузиазма. Казалось бы, все идет хорошо, у заводчан отношения с В.П. Бутузовым хорошие, но. . . у него не сложились отно¬шения с Г.М. Сафроновым. В это время работавший в Александрове в лаборатории Хаджи Г.М. Сафронов дал на отзывы свою диссертацию. Из всех отзывов только группа Бутузова дала отрицательную оценку его работе. Тогда Сафронов обратился к заводчанам. Кашкуров, в ответ на просьбу, задумчиво констатирует:
- Ты понимаешь, что это будет стоить мне места директора?
- Решай сам, у меня иного выхода нет, - отвечает ему Сафронов.
К.Ф. Кашкуров собрал совет. Мнение руководителей завода было единодушным — под¬держать.
Симонов и  Голиков настоятельно высказывались "за". Тогда был написан положительный отзыв, но подписал его один Кашкуров.
— Что бы ни случилось, на заводе должны оставаться преданные делу люди, — пресек Кашкуров возражения своих подчиненных.
Как всегда, Константин Федорович оказался прав. Неприятные раз¬говоры, угрозы... Даже вмешательство ВАКа уже не могло ничего изменить... Конфликт « администрация института – администрация завода» переходит в стадию открытого противостояния. Имели ли право заводчане высказать свое собственное мнение? Почему они не признали администрацию института высшей инстанцией? Потребность выстроить жесткую иерархию единого организма ВНИИП поднимается на повестку дня.
Шло время, завод работал ритмично, но 14 февраля 1961 года при съеме товарных циклов пошел большой процент брака сырья, причины которого были не ясны. . . Это сразу резко сказалось на выполнении плана. 17 июля 1961 года стало ясно, что план за 4 месяца не выполнен. К этому дню комиссия в составе А.А. Шапошникова, А.В. Симонова, А.И. Ковалевского, В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и А.М. Громова, пройдя по всей цепочке, нашла причину в грубом нарушении технологии. За мас¬совый брак ответили многие. Но главное наказание понесли директор завода К.Ф. Кашкуров, главный бухгалтер М.Г. Ульман и и.о. начальника ППО И.С. Переборов. Все они были освобождены от занимаемых должностей. Следует отметить, что К. Ф. Кашкуров был снят  с формулировкой «за нарушение государственной отчетности». Статья своеобразная, что не говорите. Вины директора в браке комиссия не нашла. Сам Константин Федорович рассказывает эту историю так: « Одной из причин моего краха стал роман экономистки завода с новым инженером – строителем. Я его невзлюбил: одно говорит, а делает совсем  другое. Раз сделал замечание, второй…Она за него переживала. Как приказ ЦК партии по припискам вышел – она и накатала донос. Мне надо было в Главке письмо взять, как оформлять новую документацию, а я думал по своему, все списывал на будущее. Сражалась она за него, вот и накатала донос. А прицепится всегда можно…».
Обязанности директора завода возложили на главного инженера ВНИИП А.А. Шапошникова.
К.Ф. Кашкуров не ушел с завода, он остался инженером в лаборато¬рии № 3. Конечно, случившееся он переживал очень тяжело. Но заводчане уважали его и целиком были на его стороне. В апреле 1962 года по при¬глашению заместителя начальника Управления Челябинского СНХ В.И. Макарова Константин Федорович принял должность директора строящегося серийного будущего завода "Кристалл" и выехал на Урал.
Но год 1961 еще не кончился. Заводчане под руководством А.В. Си¬монова и М.И. Голикова "бьются" над новой, неясной проблемой. В ав¬густе вновь собирается комиссия для выяснения и установления причин растрескивания кристаллов кварца цикла С-400 (СБА-1). Трещины сырья подозрительны по многим причинам. Ветераны хорошо помнят то смутное время. По заводу поползли слухи. Еще бы, вскрывают со¬суд — сырье хорошее. Оставляют кристаллы до утра в сосуде — утром находят все кристаллы в трещинах. Такие трещины появляются, если  в неостывший автоклав плеснуть ведро холодной воды… Рабочие впрямую заговорили о вре¬дительстве.
Есть одна история, которую мне бы хотелось напомнить. В одном из немецких городов был убит врач, всеми равно почитаемый. И был схвачен с явными уликами убийца. Но судья, глядя на него, сказал:
— Нет, я не верю, что человеческая рука могла убить на¬шего врача. Если бы я поверил в это, я потерял бы веру в лю¬дей. Иди, ты свободен.
И горожане подтвердили:
— Мы не верим, что человек мог это сделать. Иди. . .
Поэтому, хотя и был человек, пойманный главным инженером "за руку", администрация просто уволила его.
И вопреки всем фактам, мы отказываемся верить и сегодня, что воз¬можно было иное толкование этой истории. Не могло быть среди них вредителя, не могло. . . История эта не сломала коллектив, живший словно с опережением времени, ощущавший в сердце и мозгу зов вре¬мени "Вперед!". И они шли вперед. В сентябре был испытан СБ-9, закан¬чивался монтаж СБ-10. Александровский торг передал заводу маленький детский сад в Советском переулке, ставшим первым детским садом за¬водчан. Игрались небогатые свадьбы, росло число семей, подрастали дети — закладывались будущие рабочие династии завода.
23 сентября во время общего собрания на одном из аппаратов техно¬логического оборудования произошла авария, которая могла бы принес¬ти большие убытки. Могла бы, если бы заводчане не обладали способ¬ностью вслушиваться в шум завода, как мать в дыхание спящего ребенка с ей одной доступной способностью, еще не приложив руки, угадать болезнь. Благодаря быстрым и решительным действиям нескольких человек авария была ликвидирована в течение 4-5 минут. Симонов, Голи¬ков, Волынец — им была вынесена благодарность за быстрые и правиль¬ные действия. Однако, читатель, согласись: для того, чтобы три человека сумели в течение 4-5 минут действовать быстро и умело, необходимо не только знание аппарата, нет, здесь необходимо, чтобы они мыслили и понимали друг друга по жесту, взгляду — это пример высшей срабо¬танности людей. Так подробно мы останавливаемся на этом эпизоде, о котором действующие лица плохо помнят, единственно для того, что¬бы проиллюстрировать, как умел работать этот коллектив. Тебе, чита¬тель, не надо особо напрягать воображение, представив иную картину: все собрание кидается в цех, в сутолоке возникает естественная замин¬ка и ... Еще раз сравни эти две ситуации и оцени поведение заводчан. Оно достойно высшей оценки.
Осенью 1962 года по приглашению К.Ф. Кашкурова на строящийся серийный завод в город Южноуральск на должность главного инженера уехал Алексей Владимирович Симонов. Не просто было Алексею Владимировичу оставить родное детище — завод. Он стоял у его рождения, он наблюдал первые шаги, он помогал ему прочно стать на ноги. И все-таки вынужден был уехать. Он уезжал с чувством, что поставленную задачу в г. Александрове выполнил. Теперь Кашкурову нужен был соратник и он звал помощников. На очереди было строительство и пуск серийного завода. Забегая вперед, скажем: они построят и пустят этот завод. Но где бы они ни работали, К.Ф.  Кашкуров и А.В. Симонов навсегда остаются на¬шими,  заводскими.   Уезжая, они оставили работавший с нарастающей мощностью  завод,  сильный,  сплоченный коллектив и добрую  память о себе. Они остались критерием, по ним до сих пор кадровые рабочие проверяют   новых  руководителей.    Непросто    выдержать  сравнение  с людьми такого полета, но хорошо, что они были у нас.. .
Вскоре со строящегося завода на обучение приехали в трехмесячные командировки люди, которым предстояло работать на новом заводе. Их было 39 человек по профессиям от технологов до распиловщиков. Но ближе к завершению обучения Кашкуров обращается к специалистам завода с предложением переехать к нему в Южноуральск. Обещает дать квартиры и общежития сразу по приезде. Слово его хорошо известно, раз обещает – сделает. После недолгих размышлений группа заводчан принимает предложение. Уезжают Евсеевы Б.А. – электрик и его жена сменный инженер Евстолия Алексеевна, сменный инженер Н.А. Пулин и его жена врач, Князевы М.И. электрик и жена рентгенолог 3 цеха, операторы Римма Мареева и Рая Макарук. Спустя два года к ним присоединится чета Раткиных. Надо отметить, что Константин Федорович слово, как всегда, сдержал. Семейные сразу получили квартиры, девушки – общежитие. Но как только вышли замуж – квартиры были предоставлены им тот час же. И они не подвели своего директора, сумев не только обучать и контролировать, но и стать  основой  крепкого коллектива, на который он всегда мог положиться.
Не надо грустить, читатель, мы не прощаемся с ними. Мы продолжа¬ем свой путь по годам и вехам, и сейчас тебе предстоит знакомство с человеком, который продолжил их дело и дал столь блистательную опра¬ву созданному заводу, что впоследствии, в наше время, ВНИИСИМС назовут "жемчужиной Владимирской области". Итак ... .


..
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ОПРАВА ЖЕМЧУЖИНЫ
Нужно любить то, что делаешь, и тогда труд — даже самый (тяжелый) грубый — возвышается до творчества.
М. Горький
Как мы уже упоминали, читатель, около года должность директора завода по совместительству занимал главный инженер ВНИИП А.А. Ша¬пошников.
Анатолий Александрович осуществлял чисто административное руководство, не вмешиваясь в заводские разработки. Человек умный, он понимал, что отлично налаженный механизм завода не нуждается в корректировке. В августе 1962 года в Александров прибыл новый ди¬ректор завода Г.А. Унанов.
После окончания МГРИ Георгий Арсентьевич Унанов, гео¬лог, был назначен начальником Ачтк-Ташской геологоразве¬дочной партии. Впоследствии он работал старшим инженером технического отдела Министерства геологии СССР, заведую¬щим горнорудным отделом ЦК партии Киргизии и начальни¬ком горно-геологического отдела Киргизского совнархоза.
Невольно возникает вопрос: переход Г.А. Унанова на должность директора завода - понижение в должности, ведь так? Да, официально с этим можно согласиться. Почему он на это с такой готовностью пошел? Вот здесь, читатель, и кроется главное: геолог Георгий Арсентьевич Уна¬нов, так блистательно совершая путь по официальной лестнице вверх, тосковал по живому делу! Да-да, имея роскошную квартиру в Ташкенте, служебную машину и уважение коллег, он мечтал о более конкретном приложении сил и, когда появилась возможность, с легким сердцем отказался от того, что приобрел, и с азартом бывшего полевика - геолога начал "пробивать" новое назначение. Надо отметить и тс, что Г.А. Уна¬нов знал, на что шел: в августе 1962 года он побывал на заводе. Август был изрядно дождлив. Город и вся территория завода утопали в грязи. Сказать, что город и завод произвели на Георгия Арсентьевича удручаю¬щее впечатление — значит, ничего не сказать. Он шел и думал: "Как мож¬но вообще жить и работать в такой грязи!"
Да и внутри производственных помещений было не очень чисто, а уж об эстетике и говорить нечего. Ты помнишь, читатель, первую встре¬чу А.В. Симонова с будущим заводом? Непролазную грязь, веером разлетающуюся из-под колес машины? История повторяется. . . ГА. Унанов заходил в цеха, говорил с рабочими. Ему рассказали, как к приезду министра вдоль территории укладывались деревянные тротуары — иначе из цеха в цех не попадешь. Он слушал, мрачнел. . . Но через бытовые неудобства, сквозь повседневную маяту и грязь территории он видел коллектив — геолог с солидным стажем, он не мог не почувствовать этого самого важного в человеческой жизни: могучего коллектива единомышленников. "Да, тут есть, над чем поработать" — вот с какой мыслью он уезжал. Еще ничего не было решено официально, а он уже был нашим. Завод взял его в плен, поставив перед ним задачи, требую¬щие полной отдачи сил.
После двухмесячной переписки Министерства геологии СССР и Киргизского совнархоза Г.А. Унанов был отпущен, и назначение в его новой должности подписано. Перед приездом непосредственно в Алек¬сандров у Унанова была беседа с начальником 6-го Главного управле¬ния П.Э. Григорьевым. Он подробно рассказал о состоянии дел на заво¬де, акцентировал внимание Унанова на стоящих задачах, дал ряд полез¬ных советов.
Но давайте дадим слово самому Г.А. Унанову: "... Я внимательно присматривался к руководителям подразделений — начальникам цехов, отделов, отделений, участков, и все больше и больше убеждался, что судьба свела меня с прекрасными специалистами и замечательными людьми. И первыми среди них я, спустя много лет, назову товарищей Проскурникова, Голикова, Харитонова, Мазаева, Зернова, Панова, Григорьева, Лере-Планд, Буракова, Малова, Зуеву, Белякову, Лосеву, Смирницкую, Малеева, Посадского.. . " Он прав, новый директор. Этот список может быть бесконечным.
К его приезду на заводе был и новый главный инженер — Виктор Алексеевич Пименов, крупный специалист по сосудам высокого давле¬ния. Он пришел по приглашению А.А. Облеухова, заинтересовавшись работой. И все-таки оказался единственным человеком, которого, по признанию Унанова, он уволил. В.А. Пименов был прекрасным специа¬листом, но. .. он не смог заменить А.В. Симонова. А требования к нему и со стороны заводчан, и со стороны директора оказались именно таки¬ми. Потому и сказал Георгий Арсентьевич слова резкие и обидные:
— По сосудам — у меня есть Облеухов и целое СКБ. Мне нужен глав¬ный инженер завода, выполняющий весь сложный комплекс производ¬ственных функций. Если Вы не в состоянии, давайте расстанемся.
Пока еще далеко до этих слов. Пока Г.А. Унанов вызывает к себе в кабинет заводских специалистов, осваивает азы нового для него про¬изводства и приступает к осуществлению своих замыслов. Он понимает, что завод на ходу и принимается за благоустройство заводской терри¬тории.
Завод расположен на месте бывшего болота и, частично, кладбища. После первого дождя обычно территория превращается в непроходимое болото. До цеха приходилось идти по колено в грязи. Попытки избавиться от грязи предпринимались неоднократно. Вначале возили щебенку с Двориковского каменного карьера. Сделали дорогу, укатали. Через два месяца она ушла в болото. Тогда стали завозить песок, камень и бут. Но и вторая дорога ушла в болото, Г.А. Унанов решил подойти к этой проблеме основательно подготовившись, и поручил В.А. Проскурникову достать железобетонные плиты, песок и гравий. Харитонов, главный бухгалтер, напомнил Унанову, что прежнее строительство дорог уже чис¬лится на балансе с суммой затрат в размере 28 тысяч рублей и предупре¬дил, что строительство новой дороги вызовет серьезные осложнения. По совету Харитонова Унанов распорядился тщательно зафотографировать всю территорию и приступить к работе.
С Хотьковского завода железобетонных изделий через неделю стали поступать плиты. Своими силами заводчане укладывали их. Когда при¬ступили к благоустройству всей территории завода и площади с наруж¬ной стороны, сотрудники института во главе с В.П. Бутузовым приняли самое активное участие в работе. Таким образом, с грязью на террито¬рии завода было покончено раз и навсегда.
В 1963 году на заводе были начаты первые работы по промышлен¬ной эстетике: введены разъемные двухсекционные кожуха для тепло¬изоляции сосудов. Их предложил главный инженер В.А. Пименов. Покра¬шенные желтой краской, они изменили облик цеха. Преображение до¬вершил Г.А. Унанов, распорядившийся сделать плиточное покрытие пола, которое полностью избавило цех от пыли. В этом просветленном, преображенном цехе заводчане приступили к выращиванию цветного сырья.
Навсегда вошел в историю завода цикл №613 на БА-5. Сняли с него изумительной красоты густо-синие кристаллы, с легкой руки В.А. Пименова окрещенные "мечтой". Сами заводчане были очарованы выращен¬ными кристаллами, а ведь они не были новичками, через их руки прошло многое... Введенные в строй ИШа при съеме давали сразу большое ко¬личество товарной продукции. Необыкновенно трудоемки были работы на таких громадных сосудах, но съем оправдывал все: кристаллы были хорошие, отличного качества. Впервые вздохнули спокойно, а оказа¬лось — зря . ..
В этом же году один из заводов впервые обратился к нам с претен¬зиями на "присыпки". Этот термин из бытового превратился в грозный барьер: механические микроскопические включения в кристаллах при¬водили к образованию дефектов в изделиях. Словно только этого и жда¬ли, за этим заводом последовали аналогичные претензии и с других заво¬дов-потребителей. Наш завод залихорадило, просматривались все звенья цепочки, перепроверялись параметры. Найти причину не могли, а это было жизненно необходимо для дальнейшего существования пред¬приятия.
Вместе с заводскими технологами в борьбу включалась технологи¬ческая  лаборатория института.  Основная научная  работа легла на нее. Валентин    Евстафьевич    Хаджи   настоял   на   переходе   в  свою   группу К.А.  Зуевой,  ввел несколько рабочих, известных   своей   добросовест¬ностью. Теперь все сосредоточилось на решении одной проблемы. Начали с чистоты исходных продуктов синтеза. Тщательно мыли шихту, исполь¬зовали  только  дистиллированную   воду.   Даже  стенки сосудов начали тщательно чистить металлическими карщетками. Но от последнего быст¬ро отказались, как только заметили, что обнажают при этом свежий металлический слой   (он явился источником образования новых дефек¬тов). Теперь со стенок сосудов удаляли только сыпучие компоненты. Пробовали проводить циклы в серебряных вкладышах. Но тогда в крис¬таллах появились включения серебра, а это при изготовлении изделий становилось источником возникновения трещин. В лаборатории В.Е. Хад¬жи началась работа по тщательной селекции кристаллов.
Над решением проблемы работали люди, которые отдали кварцу не просто годы жизни — они отдали ему часть души. Лаборатория имела экспериментальные данные по получению кристаллов методом экранировки, но внедрение этого метода требовало дополнительных опытно-технологических условий, трудоемких и длительных для определения возможностей массового выращивания кристаллов на горизонтально расположенных затравках с приемлемой производительностью и созда¬ние принципиально новой конструкции оснастки сосуда. Поэтому внача¬ле пытались решать проблему другими, как тогда казалось, более про¬стыми путями: варьированием состава растворов, введением "ловушек" и так далее.
Внимательно просматривались циклы, пробовались различные ва¬рианты. Прикрывали затравки крышками, чтобы "присыпки" оседали на них и "не лезли в кристаллы" ... Не выходило! Рамки, располагаю¬щиеся в несколько ярусов, прикрывали крышками типа "домиков". . . не выходило! Вешали затравки в отдельные баночки — все равно "при¬сыпка" оставалась. При завеске затравки вертикальным способом изба¬виться от дефектов не удавалось. Пытались завешивать затравки наклон¬но — эффекта не давало... Боролись с жесткостью воды. .. Пробовали чистить автоклавы спиртом. (Выдавая спирт на эти процедуры, Проскурников, человек экономный, просто старел на глазах от этих незапла¬нированных затрат).
Необходимо отметить, что именно к этому времени на заводе окон¬чательно сформировались собственные технологические кадры, вошли в силу такие известные и любимые заводчанами люди, как К.А. Зуева, Ю.А. Белякова, В.Н. Сальникова. Это были люди, знавшие производство почти от нулевого цикла.
Невольно возникает вопрос: что же, раньше "присыпок" не было? Были. Но раньше искусственное сырье было дефицитом, его буквально "хватали". Многие рачительные хозяева, такие как Ленинградский за¬вод, например, создали запас, в пять раз превышающий необходимую норму.  А тут заработал серийный завод "Кристалл", сразу удвоив по¬ступление  сырья  на внутренний рынок.  Спрос резко упал,  появилась возможность выбора. Впрочем, некоторые заводы остались верными на¬шими потребителями. Тем не менее ситуация для нашего опытного за¬вода сложилась нелегкая:  резко сузился рынок сбыта, а он диктовал свои условия. Нужно было искать выход. Наш завод работал на хозрас¬чете.   Он  впрямую зависел  от  потребителей.   Берут сырье — хорошо, есть   перспектива  развития,  падает спрос — развитие останавливается. Между тем завод наращивал темпы, впервые широко развернулось жилищное строительство. Ведь на конец 1962 года мы имели в эксплуа¬тации единственный 80-квартипный дом на улице Красной молодежи! Правда, это был один из первых многоэтажных домов в городе. Но тем не менее единственный. А жилье было необходимо практически всем семьям заводчан. И тогда главный инженер завода М.И. Голиков, заме¬нивший уехавшего В.А. Пименова, нашел единственно приемлемое решение: он обратился за помощью к радистам, завод брался за изготов¬ление изделий, если ему помогут аппаратурой и средствами. Радисты, как говорится, за это предложение ухватились обеими руками. Акаде¬мик Минц из Радиотехнического института АН СССР предложил все, что просили и даже больше.
Так заводчане начали осваивать еще один вид работы.
Между тем был сдан 40-квартирный дом на улице - Первомайской, хозспособом строились два 16-квартирных дома в Комсомольском по¬селке, подрядным способом за три года было построено три 80-квартирныхдома в Черемушках.
Да и на территории самого завода достроили кузницу, отстроили корпус №4 и приступили к строительству корпуса №2, т.е. центрально¬го здания института. На Двориковском шоссе была создана база завода, куда вскоре начали переводить складские помещения и транспорт.
Мы обещали тебе, читатель, в главе "Геологи", где ты впервые встре¬тился с Евгением Матвеевичем Цыгановым, рассказать о нем подробнее. Пришло время выполнить это обещание. Е.М. Цыганов начал работать в технологической лаборатории завода.
Е.М. Цыганов родился в 1919 году в Сталинграде, в рабо¬чей семье. В 1942 году окончил Воронежский университет. По направлению работал в Полярно-Уральской экспедиции сначала прорабом, потом начальником отряда поисков, добычи и разведки пьезокварца. С 1946 по 1947 год работал руднич¬ным геологом на Алдане, затем переведен в той же должности на Волынь. Два его брата сложили головы на полях Великой Отечественной. Ему была уготовлена другая участь. Медаль "За доблестную работу на Крайнем Севере в 1941-1945 гг." — что стоит за такой наградой, знают только геологи того поко¬ления.
Узнав о создании ВНИИП, в мае 1955 г. он переходит в наш институт, навсегда связав свою жизнь с ним. С 1959 по 1961 год он, по направлению, работает в Монгольской Народ¬ной Республике. Вернувшись в институт, он по ряду причин переквалифицируется и переходит на работу по синтезу, риск¬нув стать "молодым специалистом" с огромным стажем ра¬боты.
За год работы Е.М. Цыганов, будучи частым гостем завода, вместе с технологом К.А. Зуевой разработал и выдал рекомен¬дации по использованию жильного кварца в качестве шихты.
Таким образом, всех специалистов технологической лаборатории ты уже знаешь неплохо. Остается только напомнить их фамилии: зав. лабораторией В.Е. Хаджи, сотрудники: Л.А. Гордиенко, Е.М. Цыганов, К.А. Зуева, которая, правда, продержалась здесь всего год. Проходить мимо "своих" сосудов для нее оказалось слишком тяжело — попроси¬лась обратно в цех. Фактически эти люди и приняли на свои плечи весь груз борьбы с "присыпками".
Кроме проблем с кварцем, перед директором завода стояли и задачи социального плана. Необходимо было обеспечить детей работников заво¬да детскими садами и яслями. Молодые семьи, которыми вскоре оказал¬ся так богат завод, не могли полноценно трудиться без решения этих важных социальных задач. Был у завода небольшой детский сад с двумя группами, одна из которых ясельная, но удовлетворить потребности он уже никак не мог. Не мог помочь и город, на всех предприятиях ощу¬щалась острая нужда в детских учреждениях. Не имело возможности выделять специальные капитальные средства и Министерство геологии СССР. Нет выхода, читатель, не правда ли? Возможно, где-то бы с этим и примирились, но не на нашем заводе.
Завком по поручению директора взял на учет всех нуждающихся в детских садах, составил списки, в которые вошло более двухсот чело¬век. Затем сели за подсчеты и поняли: затраты на приобретение строй¬материалов и необходимого оборудования произвести за счет фонда предприятия можно. А вот зарплату строителям платить нельзя — нет свободного фонда. На общем собрании коллектива завода было принято решение: строить силами родителей на добровольных началах, бесплатно. Желающих работать оказалось более, чем достаточно. Составили график выхода на стройку в три смены, выбрали сменных бригадиров из родительского комитета, а возглавить это мероприятие поручили прорабу ОКСа т. Андрееву.
Наш маленький детский сад примыкал к большой территории част¬ных садов и огородов. Горисполком удовлетворил просьбу завода, и выделил ему 300 квадратных метров этой территории под строитель¬ство. Энтузиазм был настолько велик, что вместе с родителями на ра¬боту выходили дети. Не осталась (а когда она оставалась?) в стороне и заводская комсомолия. Вначале вроде подменяли кое-кого из родите¬лей, а потом и так, без подмены. . . За полгода построили детский сад, да какой! Благо, задержек в стройматериалах ни разу не было. Этим за¬нимался В.А. Проскурников. Тут все было рассчитано с предельной точностью.
По сути это было "пришивание жилетки к рукавам", как выразил¬ся Г.А. Унанов. К маленькому деревянному зданию пристроили новое, двухэтажное каменное. А потом вошли в азарт и достроили третий этаж. Правда, детские учреждения строить выше двух этажей не поло¬жено. Но Г.А. Унанову представился прекрасный детский спортивный зал, и он решился. В результате детсад чуть было не закрыли. Но, к счастью, в Александров приехал первый секретарь Владимирского обкома партии М.А. Пономарев, который пожелал осмотреть "спорное" здание. Он пришел с комиссией: полы, деревянные скамеечки, пианино — все сияло. Оглядев "спорный" зал, М.А. Пономарев со вздохом восхище¬ния сказал:
— Закрыть такой чудесный зал просто неразумно, в порядке исклю¬чения надо разрешить его использовать по прямому назначению.
Наш первый детский сад напротив гостиницы "Александров", конеч¬но, полностью не решил всех проблем, но надолго снял их остроту. А уж то, что это был лучший детсад города — бесспорно! Умели заводчане все делать по высшему разряду — ничего не скажешь!
Из приказа по заводу от 3 февраля 1964 года:
"... за столь короткий срок (5 мес.) строительство 3-этажного кирпичного корпуса с полуподвалом при отличном качестве работ стало возможным благодаря высокому патриотическому отношению нашего коллектива к строительству детского сада. Практика... показала, что наш коллектив способен самостоятельно выполнять и более сложные строительные объекты.. . "
Остро стояла проблема летнего отдыха детей. Г.А. Унанов направил В.А. Проскурникова в Струнино на комбинат "5-й Октябрь" обсудить этот вопрос. Заводу предложили построить летний дом на 40 коек или баню. В.А. Проскурников, в ответ на это предложение, предложил вы¬строить им бассейн. По дороге он присмотрел ручеек и удачный рельеф. Договор был подписан. Завод подвез сотню машин песка, выполнил ряд технических мероприятий и бассейн был готов. Так завод получил места в пионерские лагеря комбината "5-й Октябрь".
Одновременно на территории завода в это же время продолжается строительство производственных помещений. Причем все делалось свои¬ми руками, и темп работ самого завода продолжал расти. Чем же это бы¬ло вызвано? Что побудило заводчан во главе с директором строить — не жилье, это понятно! — производственные помещения, и притом так быстро?
Дело в том, что в апреле 1963 года ВНИИП несколько изменил ори¬ентацию и был реорганизован во ВНИИСИМС с окончательным пере¬ездом в Александров. Прежде чем мы простимся с ВНИИПом, давайте посмотрим, с какими результатами он подошел к реорганизации. Имя этого института, по праву, пользовалось уважением в научном мире.
ВНИИП осуществлял методическое руководство над целым рядом научных организаций. В частности, — над Кавказским институтом мине¬рального сырья. В самом ВНИИПе было сделано много удачных разра¬боток, которые до этого казались бесперспективными.
В 1962 году в нашем институте впервые одной из лабораторий (гео¬физической) было присвоено звание лаборатории коммунистического труда. Возглавлял эту лабораторию С.Н. Кондрашев, кандидат геолого - минералогических наук, один из основных участников разработки ново¬го пьезоэлектрического метода. Пришедший к нам в 1958 году, он через год принял геофизическую лабораторию. Забегая вперед, скажем: в 1973 году он станет одним из лауреатов Государственной премии СССР за разработку и внедрение пьезоэлектрического метода.
В январе 1963 года в приказе по институту впервые отмечены успехи лаборатории слюды: "... получены деловые пластины слюды размером от 55 до 40—30 мм, которые переданы заинтересованным предприятиям для использования в приборах. Выход деловых пластин составляет 6—7 %, что превышает полученные где-либо результаты". С такими ито¬гами ВНИИП заканчивал свое существование. Рождался ВНИИСИМС. И все же. . . все награды, которые покроют знамена ВНИИСИМСа, заслу¬жены скромным ВНИИПом. Прощаясь с ним, отдадим ему дань нашей признательности и уважения. Конечно сейчас, когда позади годы станов¬ления и напряженной работы, организация вырастала, и, как ребенок или молодой человек вырастает из короткого детского имени, обретая отче¬ство, ВНИИП превращался во ВНИИСИМС - ВСЕСОЮЗНЫЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ СИНТЕЗА МИНЕРАЛЬНОГО СЫРЬЯ.
Приказ от 10 апреля 1963 года заслуживает того, чтобы мы привели его почти полностью. Итак, к этому времени: "... на 50 % планируется удовлетворить потребность промышленности за счет искусственного сырья. Объем исследований еще не достаточен. Нет нужной аппаратуры... Коллегия Государственного Комитета по координации научно-исследовательских работ СССР решением от 18 февраля 1963 года № 11 признала целесообразным преобразовать ВНИИП во ВНИИСИМС.
В целях усиления научно-исследовательских работ в области синтеза монокристаллов и минерального сырья, более детального и всесторон¬него изучения природных процессов минералообразования, а также более широкого изучения геологии, условий образования и перспектив месторождений пьезооптических и других природных монокристаллов,
РЕШЕНО:
1. Преобразовать ВНИИП во ВНИИСИМС.
2. Возложить на Всесоюзный научно-исследовательский институт синтеза минерального сырья проведение и координацию в системе Госу¬дарственного геологического комитета СССР научно-исследовательских и опытных работ в области:
а) экспериментальной минералогии и изучения условий образования природных монокристаллов;
б) геологических исследований и перспектив оценки месторождений пьезокварца, исландского шпата, оптического флюорита и других важ¬нейших для народного хозяйства природных монокристаллов;
в) синтеза важнейшего для народного хозяйства минерального сырья и опытного полупромышленного его производства;
г) конструирования нестандартного лабораторного, технологическо¬го и полупромышленного оборудования для работ по эксперименталь¬ной минералогии и синтезу минерального сырья.
3. Считать завод ВНИИПа в городе Александрове основной экспери¬ментальной базой ВНИИСИМС.
4. Организовать в составе ВНИИСИМС специальное конструкторское бюро для обеспечения работ по конструированию нестандартного обору¬дования по экспериментальной минералогии и синтезу минерального сырья.
5. Руководство  ВНИИСИМС    возложить на 6  Главное управление.
6. Назначить директором ВНИИСИМС кандидата физико-математи¬ческих наук тов. Бутузова В.П.
7. Начальнику 6-го Главного управления тов. Григорьеву и директо¬ру института тов. Бутузову представить к 20 апреля 1963 года проект положения и структуры ВНИИСИМС.
8. Преобразование института провести в пределах численности работников, фонда заработной платы и ассигнований, установленных ВНИИПу на 1963 год, сохранив II категорию, утвержденную решением Госкомитета Совмина СССР по вопросам труда и зарплаты от 28 августа 1958 года №285... "
Хочется кратко проиллюстрировать пункт 2 г. Конструкторским бюро ВНИИПа за время его существования было выдано 34 проекта. Из них 23 уже осуществлены, 9 — к этому времени в стадии осуществле¬ния, 2 — пока не подлежат осуществлению ввиду большого объема работ. • Облеухов, Паншин, Сорокин, Фельдман, Барышев — трудно перечислить все 37 фамилий, их имена то и дело всплывают с пожелтевших страниц. Мы мало писали о конструкторах. Восполним этот пробел.
Под техническим руководством А.А. Облеухова и при его непосред¬ственном участии разработаны и выданы институтом рабочие проекты сосудов емкостью 4000 л на рабочее давление 107 Па с затворами диаметром 700 и 900 мм, а также сосудов емкостью 500 л на рабочее давление 107 Па. Конструкции разработанного оборудования сверх¬высокого давления являются уникальными. По рабочим чертежам и тех¬ническим условиям СКБ института заводом-изготовителем впервые в Советском Союзе была изготовлена опытная партия указанных сосудов для нашего завода, а затем серия сосудов для завода "Кристалл" Челя¬бинского Совнархоза.
На основе опыта эксплуатации сосудов особых поставок емкостью 12000 л на нашем заводе ведущие конструкторы разработали методику расчета сосудов с двойными коническими затворами на прочность и гер¬метичность для широкого диапазона давлений, температур и диаметров горловин. Были разработаны рабочие проекты сосудов с цельнокованными корпусами и двойными коническими затворами емкостью 4000 и 2500л на рабочее давление 107 и 108Па.
По согласованным т. Облеуховым рабочим чертежам и техническим условиям и при его непосредственном участии заводом-изготовителем в 1963 году были изготовлены для завода "Кристалл" серия сосудов на рабочее давление 107 Па, а для нашего завода на рабочее давление 107 Па. А.А. Облеухов совместно с отделом главного металлурга завода-изготовителя и отделом металловедения ВНИИТМАШ Нижне¬волжского Совнархоза на основе проведенных исследований рекомендо¬вали оптимальную марку стали для сосудов с цельноковаными корпу¬сами на рабочее давление до 15-107 Па.
Наши конструкторы разработали внутренний обогрев сосудов высо¬кого давления, позволивший перейти к новому технологическому про¬цессу (авторское свидетельство ВНИИПа). По предложенному конструк¬тивному решению опытная партия внутренних электронагревателей была изготовлена нашим заводом и ЦНИИТМАШ и опробована на уста¬новке емкостью 4000 л. В дальнейшем внутренние электронагреватели предложенной конструкции были приняты для всех промышленных установок нашего завода и серийного завода "Кристалл". Проведены работы по созданию новых промышленных сосудов высокого давления, до этого не проектируемых и не изготовляемых в СССР, позволили на¬шему предприятию и серийному заводу "Кристалл" использовать сосуды отечественного производства в качестве основного технологического оборудования.
Эти данные мы приводим для того, чтобы читатель, окинув взглядом путь от первых сосудов лаборатории А.А. Штернберга до сегодняшних красавцев, установленных на нашем заводе, отдал дань уважения тем людям, которые за конструкторскими кульманами не всегда были вид¬ны в дни парадов. Мы зачастую не знаем их в лицо, они не выдают конеч¬ную продукцию, но они стоят в начале успехов наравне с нашими при¬знанными героями. Мне хочется, читатель, чтобы ты понял и низко по¬клонился им за их преданность делу, за ту рабочую доску в больнице, когда уже приговоренный врачами ведущий конструктор Э.Б. Фельдман спешил довести расчеты... Разработками Э.Б. Фельдмана мы пользуем¬ся до сих пор и будем пользоваться еще довольно долго. Запомни эту фамилию, читатель, этот человек стоял в начале создания нового опытно-промышленного оборудования. Скажем же тем, кто жив, кто трудится рядом с нами, их ученикам и соратникам, что мы все знаем, все помним и уважаем дело, которому они посвятили свою жизнь.
А теперь вернемся в Александров. К заводу, который потихоньку готовится принять институт, чтобы, слившись и став единым организ¬мом, наше предприятие начало путь восхождения. Теперь уже и город Александров узнать непросто; улицы похорошели, исчезла грязь, заас¬фальтированы дороги, на центральных улицах засиял электрический свет. И во всем этом немалая заслуга наших заводчан. Мы так благоустроили улицу Революции, сделав ее лучшей в городе, что ее переименова¬ли в улицу Ленина. А как гордились они тогда, представляешь, читатель, если спустя много лет, мы говорим: это самая красивая улица, и благо¬устроена она нашим заводом! Хотя и есть опасность перегрузить цити¬рованием приказов эти страницы, но как тут удержаться? Приказ №215 от 15 июля:
"... В течение июня-июля 1964 года работники отделений № 1 и № 6 по собственной инициативе включались в работу по благоустройству города. За короткое время силами 1 и 6 отделений в основном во вне¬урочное время был оборудован тротуар по Вокзальному переулку. Ра¬ботники паросилового хозяйства также включились в работы по обо¬рудованию тротуара по ул. Ленинской и Советскому переулку, выпол¬нив на сегодняшний день значительный объем работ. Это является ком¬мунистическим отношением к труду и должно служить примером для работников остальных подразделений нашего завода".
Далее идет список тех, кому вынесена благодарность, и подпись директора. Интересные вещи — приказы.. . Частично фамилии повторяются в еще одной благодарности от лица завода: за завоевание первого места в соревновании на первенство города по футболу по группе про¬мышленных предприятий нашего города. Капитан команды С.С. Трусков, футболисты — Иванов, Цапалин, Савельев, Епифанов, Астынев, Макаров, Дайлов, Иванцов. Весь завод "болел". Сейчас это стало нор¬мой: наши же, конечно, не могли не победить! Они уже привыкли везде быть первыми. И очень ревниво относились к любому просчету. Жаль, что в местной газете нельзя было упоминать о нашем предприятии. Но когда там говорится о таинственных командах москвичей, это идет речь о наших заводских командах. Гремела слава футболистов Трускова, волейболистов Хаджи, и задирали носы заводчане перед другими предприятиями. Отчитываясь за 1964 год, не отказали себе в удоволь¬ствии щегольнуть и тем, что "... значительно увеличилось число уча¬щихся в вечерних школах, техникумах и вузах". Завод хранил и обере¬гал свои традиции.
Забота о людях всегда окупается с лихвой. А уж заводчане должни¬ками быть не умели. На заботу они отвечали успехами в работе. Чтобы не быть голословными, давайте посмотрим, в чем же конкретно выра¬жалась эта забота.
У нас всего два маленьких автобуса, но эти автобусы несколько раз в день совершают четкие маршруты: утром, до смены, они приходят в самые отдаленные пункты, где их ждут наши работницы с детьми, завозят малышей в детские учреждения и везут матерей и отцов к про¬ходной завода. У нас еще нет по-настоящему хорошей столовой, но в обед наши автобусы везут рабочих в столовые комбината "Искож" или к железнодорожникам.
На территории предприятия, в центральном корпусе, директор заво¬да три комнаты выделяет под медпункт. Хватит ему тесниться в кро¬хотной комнатке заводского корпуса. Три аптечки уже выглядят нищен¬ством. Единственный медработник Мария Ивановна Семенова, совме¬щавшая в своем лице всех, от заведующей до медсестры, получает при¬каз: составить список всего необходимого для зубоврачебного и про¬цедурного кабинетов. Закупили оборудование, автоклав, приборы. Расширили штат медпункта. И стал заводской медпункт одним из луч¬ших здравпунктов из всех промышленных предприятий города.
Но была у Г.А. Унанова еще одна мечта, неотступно заполнявшая все его мысли... Дело в том, что молодежи после работы в городе Алек¬сандрове в те годы пойти было некуда. Директор ощущал необходи¬мость сохранить прекрасный коллектив, не дать ему распасться. И при¬шла идея: построить на заводе свой спорткомплекс со спортивным за¬лом, бассейном.
По существующему законоположению на территории каждого пред¬приятия должен быть противопожарный бассейн. По смете на него было предусмотрено 14 тыс. рублей. Так почему бы не построить его таким, чтобы он еще нес и функциональную нагрузку ежедневно? Г.А. Унанов собрал собрание и поделился идеей. Строить решили своими силами за счет субботников. Конструктору СКБ Барышеву М.С. было поручено привезти из Москвы несколько разных типовых проектов. Их увязали, модернизировали и приступили к строительству. Надо сказать, что инсти¬тут с восторгом поддержал идею, и работали все безотказно. Техничес¬кое руководство было возложено на инженера ОКСа В. В. Конюха. Он вместе с В.А. Проскурниковым обеспечивали стройку стройматериа¬лами.
Так приступили заводчане к строительству. Из Москвы приезжали работники института, да и сам директор В.П. Бутузов не раз принимал участие в работе. Еще бы, здесь было, чем похвалиться... Строительство идет, а мы еще раз всмотримся в лица заводчан, немножко подробнее остановившись на участке № 6, участке механической обработки крис¬таллов. Организовал его и руководил Анатолий Георгиевич Лере-Планд, в прошлом военный. Образования он специального не имел, но общий портрет этого человека, складывающийся по памяти тех, кто с ним рабо¬тал, можно выразить одним словом: учитель. Педагогические способ¬ности у него были несомненно. Дадим слово тем, кто работал под его ру¬ководством:
"... Не знаю, был ли у Лере-Планда кабинет. Думаю, едва ли. Он постоянно был среди рабочих. Учил, если чего-то не знали - показывал. Магнитострикторы часто перегорали. Он сам их ремонтировал и нас обучал. Он был постоянно с нами, знал о нас всю подноготную, всегда мог вникнуть, помочь. И ругал, и наказывал, но жил нашими бедами и проблемами. Иной раз чуть не плакал, слушая. Все мы его очень люби¬ли. Потом ездили учиться в Москву, стали точнее делать допуски. . . но первым учил нас он".
А.Г. Лере-Планд не просто создал участок распиловки, он один из тех, кто освоил все самые современные приемы обработки кристалла, выполняя их просто на ювелирном уровне.
Анатолия Георгиевича уже нет с нами. Но те девочки, в которых он вложил столько души, работают сегодня. Слова Веры Ивановны Лаза¬ревой, сказанные о нем, с полным правом могут повторить многие. Значит, большая часть его души осталась здесь, на заводе. Как пример того, насколько дружный коллектив он создал, можно вспомнить такой эпизод из заводской биографии. Однажды решили двух человек перевес¬ти в операторы. Выделили из цеха лучших работниц: В. Лазареву и Г. Герасимову. Оператор тогда был самым престижным человеком на заводе. А эти. .. просидели один день и взмолились:
— Верните нас назад в нашу распиловку!
— Да ведь мы же вам самую престижную работу даем!
— Ничего нам не надо, отпустите в наш цех!
Г.А. Унанов страшно на них рассердился:
— Да вы что, девушки? Там же и в колхоз, и на уборку посылать будут, а здесь — нет! Престижная работа! Уже и приказ есть, не буду переводить!
Девушки — в слезы! А М.И. Голиков засмеялся и шепнул:
— Не бойтесь, нет еще приказа о вашем переводе в операторы. Бегите в свой цех!
И счастливые девушки, боясь, как бы начальство не передумало, бросились в родной цех, на родной участок.
Ты, наверное, улыбаешься, читатель... А ведь, правда, невольно на душе хорошо? Так можно ли было для людей, столь преданных своему нелегкому делу, не обеспечить быт, и не стараться привести к максимальному удобству их рабочие места?
Да при их поддержке горы можно было свернуть!. . . Горы не горы, но делалось много. Разделение работ в администрации сложилось четкое. Г.А. Унанов возглавлял все строительство, М. Л. Голиков вел завод. План более ни разу не был "завален", и директор мог спокойно заниматься бытом заводчан. А заводчане стремились не подкачать и в том, и в дру¬гом случае.
На заводе строится корпус №4, автоклавный. Строительство идет трудно, зимой он оказался залитым водой. Но на ошибках учатся — и завод учится.
В мае 1964 года заводские рационализаторы подводят итоги. Проде¬ланы такие работы:
            1)паровые насосы котельной переведены на работу от сжатого воздуха, используя его излишки в дневное время; авторы Е.И. Антонов, В.Д. Бушуев, В.И. Кузьмин;
2). создано устройство для дистанционного измерения толщины кристаллов, выращиваемых в усло¬виях высоких температур и давлений. На это есть авторское свидетель¬ство, изобретение важно как для нашего, так и для серийного заводов. Авторы Голиков М.И., Романов Л.Н., Баранов К.А. Они получили пре¬мию 700 рублей (на всех).
Как видите, снова своими силами решают такие проблемы, которые до них никем не решались. Все успевают: строить, план выполнять, научные работы вести и при этом потихоньку принимать научные подраз¬деления института, начавшие переезжать в Александров окончательно. Причем институту передавались и новые подразделения. Так, в конце июня 1963 года комиссией ВНИИСИМС, которую возглавляет А.А. Ша¬пошников, произведена приемка Иркутской лаборатории синтетической слюды от Иркутского института редких металлов Государственного комитета черной и цветной металлургии при Госплане СССР по состоя¬нию на 1 января 1963 года. Выписка из приказа гласит:
"Ввести в состав ВНИИСИМС лабораторию синтетической слюды с местом нахождения в г. Иркутске. Зачислить в штат института с 1 июля 1963 года сотрудников лаборатории: С.И. Матвеева — начальника лабо¬ратории, А.А. Сергеева-Бобра, В.И. Кишко, З.А. Кишко, Е.П. Ступакова, В.В. Попова, Г.А. Капустину, И.В. Тимохину" и др. (всего 34 человека). На базе двух лабораторий вновь воссоздана лаборатория слюды, которой руководит И.Н. Аникин. Центральный корпус, в котором пока располагалась только лаборатория физических исследований О.М. Орло¬ва, пополнился за счет переехавшей Иркутской лаборатории. Здесь же, в центральном корпусе (корпус №2), в начале июля был организован участок лаборатории синтеза минералов из расплавов.
А на заводе в это время шел традиционный ежегодный месячник изобретательской и рационализаторской работы. Боролись с любым проявлением разгильдяйства... В свете сегодняшних проблем использо¬вания ведомственного транспорта не удержусь, приведу: "... лишить премии полностью шофера Калинина В.И. за использование автомашины не по маршруту!" Это — в 1963 году! Ну как тут не скажешь, что нашему заводу просто нужно возродить старые традиции, и он пойдет в ногу со временем.
Но как нас подводили самоуверенность и самонадеянность! В конце июня слесарь А.А. Антонов смонтировал кран на незакрепленную раму, которая при нагружении противовеса крана балластом перевернулась. При этом Антонов и кран упали в колодец. Конечно, хорошо, что чело¬век не пострадал, но подвел Антонов В.Ф. Малеева. Тот, понадеявшись на большой опыт старого рабочего, не стал лишний раз повторять про¬писные истины... Что ж, в таком случае наказание разделят оба. Это и других заставит подумать. Ведь из пяти подобных происшествий все совершены старыми работниками, не новичками! И все из-за небреж¬ности: мол, сами знаем, ничего, обойдется... Ну, что ж, пусть за подоб¬ные грехи расплачиваются и их непосредственные руководители. Это на людей куда сильнее подействует!
Завод работает ритмично. Отныне государственный план выполня¬ется и будет перевыполняться всегда. Во Всесоюзном социалистическом соревновании по Министерству геологии СССР наше предприятие твердо удерживает за собой 1-е и 2-е места. Ниже не спускается. Переходящее знамя победителей прописано у нас, и его уступать заводчане не намере¬ны. А внутри завода первые места по очереди завоевывают все подразде¬ления; из тех, кто никому не отдает Красное Знамя, только одно подраз¬деление - отделение № 2, пульт управления - сердце завода. Сейчас им руководит Г.М. Мазаев, старший инженер. Это то отделение, которым справедливо гордится весь завод. Они к каждому съему спешат: "Какое качество?". А потом с ножом к горлу: "Кто виноват?". Эти операто¬ры даже после работы не расстаются, семьями дружат: то в лес, то в кино.
И снова знакомая история: когда в отделе В.Е. Хаджи сделали пульт, К. Веретенникову и 3. Дулову попросили помочь — обучить его сотруд¬ников, поделиться накопленным опытом. Почти три года проработали, хоть и обещали - на время. Не отпускал Валентин Евстафьевич:
— Я вас техниками сделаю. Оставайтесь!
Отпустите назад, — вот и все слова.
Валентин Евстафьевич сердился;
— Вас, в конце концов, приказом перевести можно! (Еще бы, кому приятно, если чей-то участок над твоим превозносят!)
Но слишком любивший свое дело, он не мог не понять это страстное желание. Отпустил... после того, как совместно с руководством прове¬ли с девушками беседу и поняли: "Нет, эти там — на своем месте".
Они кинулись на заводской пульт управления счастливые. А Хаджи, Голиков и Унанов, когда закрылись двери за девчатами, расхохотались: "Ай да девчонки, вот это патриотизм, а?!".
Операторы привыкли появляться на рабочем месте за 15 минут до смены, чтобы точно знать, как прошла смена до них, где что не сработа¬ло. Прикинуть, на что обратить особое внимание. У них никогда не бы¬вает опозданий. Опоздать — не узнать, что было нового в предыдущей смене. "Может, это просто привычка к дисциплине?" — недоуменно скажет Валентина Сергеевна Петрова много лет спустя. Они все будут недоумевать, поняв, что ни разу не опоздали на работу за всю свою жизнь.
Конечно, если надо уйти с работы, они обращаются к смене с прось¬бой о подмене и идут друг другу навстречу. Но никогда не просят о под¬мене в праздничные дни. Каждая понимает, что в праздник любой хочет¬ся побыть с семьей. У них не бывает скандалов и недоразумений. Кол¬лектив стал семьей. Вместе работают, вместе обедают за общим столом. Никто не сидит в стороне. Мелочь? Нет, реальность их повседневного быта. Так во всем. Если говорят "надо" значит надо, о чем может быть речь? Может, поэтому коллектив такой прочный, сработанный.
Завершая обзор 1964. года, упомянем о пуске в эксплуатацию транс¬форматорной подстанции №3 корпуса №2, т.е. центрального. Мы всту¬паем в год 1965, год окончательного воссоединения завода и института.
Заместителем директора по науке во ВНИИСИМСе к этому време¬ни стал Лев Николаевич Хетчиков.
О том, что идея создания ОЭМ возникла до того, как фамилии двух его создателей оказались в штатном расписании ВНИИСИМС, как и полагается, выяснилось совершенно случайно.
Отдел экспериментальной минералогии... Это уже само по себе  звучит загадочно. В прежние века название было сему - алхимия. Это сейчас сложился в общественном сознании образ фанатика в тем¬ной, заставленной ретортами, мастерской, где в камине бушует пламя, и под булькающими колбами горят спиртовки... Не любит наука призна¬вать, что почти все ее естественные направления вышли из этих лабо¬раторий. А уж, сколько открытий - самые простые из которых бронза, фарфор, стекло и многое - многое другое. Да что там, сам знаменитый Парацельс был алхи¬миком! Что искали эти первые экспериментаторы? Секрет вечной  моло¬дости? Философский камень? Способ превращения свинца в золото? Но от¬давались этому поиску целиком, не отвлекаясь на отдых. "Фауст"  Гете - это о них, тех, первых... Как получается, что желание материализуется в страсть и человек начинает служить  идее, подчиняя  ей  всю  свою жизнь, мысли и чувства?
Льву Николаевичу Хетчикову предложили должность заместителя директора ВНИИСИМС по научной работе. Он прибыл ознакомиться с предполагаемым полем деятельности и во время ознакомительной экскурсии по институту и заводу этот кряжистый крупный мужчина, крепкий хо¬зяйственник с лицом первопроходца, вдруг осознал это желание. Много позднее он сформулирует его так:
- Когда я пришел в институт, то достижения в области кварца бы¬ли очень высоки. Остальные области заметно отставали. Я должен был проэксперементировать в области рудных образований "
«Должен» - вот что вдруг осознал он. Почему? Перед кем? Он и сам не смог бы ответить, но согласие на перевод уже не подлежало сомнению. По словам тех, кто его хорошо знал, Хетчиков был жестким реа¬листом и умел просчитывать варианты своих решений. Да, заместитель директора по науке - это большие возможности, но научный поиск и административная деятельность - тропинки,  редко сливающиеся без ущерба друг для друга. Нужны были единомышленники. И судьба снова пошла ему на встречу: в  Москве на конференции он знакомится с В. С. Балицким и уже к концу разговора понимает - нужный ему соратник найден.
Невысокий, сухощавый, гибкий Балицкий и внешне идеально  вписывался в облик геолога - полевика. Но главное он азартен, неутомим и любопытен, ему уже тесно в рамках предписанного дела, его энергетика ощущается на расстоянии.
Когда Хетчиков, сдав дела, вернулся в Александров и официально вступил в должность, Балицкий уже числился в штатном расписании института. И был это год 1964, год окончательного переезда в Алек¬сандров всех подразделений ВНИИСИМС. Можно сказать даже более определенно: это тот год, когда ВНИИСИМС окончательно оформился в том виде, в котором он пребывал до недавнего времени. Переезд был болезненным, не всем хотелось покидать столицу, да и с жильем в Александрове было туго: специалистов селят в квартиры спешно переоборудуемые   под   общежитие. Развернуто  строительство жилья. Да и в центральном корпусе еще не завершены отделочные работа. А ученые  уже  занимают  лаборатории  и кое - кто вынужден жить в этих лабораториях в буквальном смысле. Непростым оказался переезд сотрудников института из Москвы в Александров, ведь почти у всех в столице оставались семьи, квартиры. В.П. Бутузову пришлось заручиться поддержкой министра и крупных организаций, чтобы сотрудников не "сманивали".
— Я сам буду ездить в Александров. Институт кадрами этого профи¬ля небогат, придется поездить и ведущим специалистам. Есть мнение, что ряд ведущих специалистов должен пойти на это, чтобы институт встал на ноги.
Квартира №22 общежития была заселена полностью: Бутузов, Ани¬кин, Снопко, Ташкер, Облеухов, Цинобер, Гордиенко, Кашаев, Копырин.. . Людей устраивали на жительство и в других местах. Деваться было некуда.
"Без вас не обойтись, поэтому я вынужден так поступать ради госу¬дарственных интересов", — говорил В.П. Бутузов.
Это совпадало с их желанием изучить кварц, они укреплялись в мыс¬ли, что он неисчерпаем.
Именно в это время Хетчиков и Балицкий приходят во ВНИИСИМС.  Да¬вайте вкратце познакомимся с ними поближе:
Лев Николаевич Хетчиков 1918 года рождения, уроже¬нец Красноярского края, фронтовик. До войны работал в гидрографическом отделе Тихоокеанского флота. Начинал матросом, был  боцманом, потом поступил в университет, оканчивать который сумел уже после По¬беды. Путь в науку начинал с должности младшего научного сотрудника Дальневосточного филиала  Сибирского отделения АН СССР. В Александ¬ров с должности заместителя председателя филиала, уже будучи канди¬датом геолого-минералогических  наук. Пожалуй, этого  человека смело можно назвать счастливчиком: он всю жизнь занимался только  тем, что его влекло.

Владимир Сергеевич Балицкий 1932 года рождения. Сын военнослужащих, родился в городе Лубны Полтавской области, детство провел на Дальнем Востоке. Уже в школе для себя решил твердо: его будущее в мире науки. По окончанию Московского института цветных металлов и золота работал в геолого - разведочных и темати¬ческих партиях Средней Азии и на Кавказе. Начинал геологом, затем старшим геологом. В 1959 году перешел в научно – исследовательский институт города Краснодара, в лабораторию рудных и нерудных место¬рождений полиметаллов: свинца, меди, цинка. Закончил аспирантуру и буквально сразу после защиты судьба свела его с Л. Н. Хетчиковым и он становится старшим научным сотрудником сектора минералогии и геохимии геологического отдела ВНИИСИМС.
Первое время он числится ученым секретарем, готовя к публикации научные труды специалистов института. Это дает ему возможность досконально узнать основные достижения новых коллег. Но деятельная натура Владимира Сергеевича кабинетную работу не приемлет, и уже через пару месяцев он оказывается в геологическом отделе с головой погружаясь в изучение обра¬зования высококачественных кристаллов в хрусталеносных пегматитах Центрального Казахстана. Исследованием этого же региона занят еще один сотрудник геологического отдела – С. С. Горохов.
       Станислав Сергеевич Горохов 1928                года рожде¬ния, прибалтиец, закончил                геологический факультет Латвийского Государственного университета. По распределению работал в Башкирии, за¬тем на Южном Урале. Занимался геофизической съемкой на территории древних метаморфических комплексов. Окончил очную аспирантуру Мос¬ковского Государственного университета. После зашиты кандидатской диссертации приходит работать во ВНИИСИМС вначале в должности начальника отдела информации, затем переходит в геологический отдел.
Это образованный, остроумный человек, блестящий собеседник. Хетчиков, Балицкий и Горохов часто собираются вместе, обговаривая усло¬вия и перспективы создания новой лаборатории. Они просчитывают  варианты, стараясь предусмотреть максимум. И начинают действовать, пробивая организацию нового отдела..
В январе избранные тайным голосованием на заседании ученого со¬вета ВНИИСИМС по конкурсу, объявленному на замещение штатных и вакантных должностей, были назначены начальниками отделов и лабо¬раторий следующие сотрудники:
Г.Н. Безруков — начальник лаборатории ВД и ЭМ;
В.Е. Хаджи — начальник технологической лаборатории гидротермаль¬ного синтеза минералов;
С.И. Матвеев — начальник технологической лаборатории синтеза из расплава;
Л. И. Цинобер — начальник лаборатории физических исследований. В конце января во ВНИИСИМСе прошли семинарские занятия геофи¬зиков 6-го Главного управления по освоению пьезометода разведки. Организовывал его Сергей Никитович Кондрашев, один из разработчи¬ков метода. С.Н. Кондрашов не просто обеспечивал преподавателями, аппаратурой, помещениями. Он сам читал лекции, отвечал на вопросы. Непростое дело - разработать метод, но куда более хлопотливое — про¬вести его внедрение. Геофизики ВНИИСИМСа не просто застолбили но¬вое направление, они широко пропагандировали его.
До сих пор мы в основном уделяли внимание работам по направле¬нию синтеза минералов. Давайте же немножко остановимся и на геоло¬гических подразделениях. Их в институте было три:
Геологический отдел, в составе которого работало 79 человек; и.о. начальника — Н.И. Ильин. Среди ведущих специалистов такие известные нам сегодня люди, как Ю.Н. Ануфриев, В.С. Балицкий, В.А. Морохов и др. Поскольку мы с Юрием Николаевичем Ануфриевым встречаемся не первый раз, давайте посмотрим, как прошла его жизнь между этими периодами.
После открытия Астафьевского месторождения он работал сначала геологом, потом в течение ряда лет руководил развед¬кой месторождения. С 1952 по 1954 год работал главным гео¬логом Уральской экспедиции. Год по заданию страны он про¬вел в Корейской Народной Республике в качестве специалиста по оказанию техпомощи  молодому государству. После возвращения ¬работал главным геологом Южно-Уральской экспеди¬ции, а в 1962 — главным геологом Южного рудника Челябин¬ской СНХ. Затем два года начальником тематической партии этого же рудника. Несмотря на это перечисление, все эти годы он работает на открытом им месторождении. Ибо рудник Юж¬ный - это и есть Астафьевское месторождение. В 1964 году он защитил кандидатскую диссертацию и пришел во ВНИИСИМС.
В нашем институте Ю.Н. Ануфриев начал работать старшим научным сотрудником, затем зав. лабораторией и зав. сектором геологического отдела. Практически Юрий Николаевич продолжил ту же работу, кото¬рой занимался всю жизнь, но теперь он смог ее расширить изучением всего Урала. Геологи отдела работали во всех кварцевых регионах стра¬ны, оказывая консультационную, методическую и практическую помощь экспедициям. Имена многих из них пользовались широкой известностью и популярностью, не говоря уже об авторитете.
О геофизическом отделе мы уже упомянули, добавим, что в отделе был 21 человек. Отдел был очень мобильным, работы велись как назем¬ными методами, так и в подземных условиях. Практически усилиями отдела в экспедициях и рудниках широко создавались геофизические отряды, оснащенные новыми методами.
Горный отдел — 12 человек. Начальник отдела А.А. Миронов. Они занимались оказанием методической помощи горным предприятиям объ¬единения, разработкой и внедрением новых методов.
Объединение института и завода благоприятно сказалось на нашей библиотеке. В 1963 году библиотеку ВНИИП перевели в Александров и слили с заводской. Заведовать ею стала Галина Ивановна Погодина, филолог по образованию, до того работавшая техником в ОФИ. В 1964 году в библиотеку пришла Тамара Ивановна Поткина, зав. филиа¬лом городской библиотеки. В новом здании под библиотеку выделили три комнаты: абонемент, архив и читальный зал. Книжный фонд библиотеки — художественная и техническая литература — составлял 14 000 эк¬земпляров. Большие патриоты библиотечного дела, они быстро навели порядок и поставили обслуживание работников на такую высоту, что руководство не могло это не оценить. Когда Т.И. Поткиной предложили перейти на более спокойную и лучше оплачиваемую работу, Л.Н. Хетчиков сказал коротко:
— Из библиотеки не отпущу, она там на своем месте.
Частым гостем библиотеки был и директор. В.П. Бутузов любил привести сюда гостей. Когда в институт заезжал министр геологии А.В. Сидоренко, он обязательно заходил в библиотеку, интересовался, как и что читают. Работники библиотеки однажды пожаловались на скромные размеры фонда художественной литературы. Министр тут же обратился к директору:
— Зайдите с этим вопросом ко мне. Мы выделим дополнительные средства.
Действительно, на библиотеку средств не жалели. С виду довольно резкий, В.П. Бутузов специалистов уважал. Ни разу не распорядился по телефону, чтобы книгу ему принесли. Всегда заходил сам, брал и обя¬зательно благодарил. Для всех ведущих специалистов был введен обяза¬тельный библиотечный день, причем его использование строго контроли¬ровалось. В этот день специалисты приходили в библиотеку, просматри¬вали материалы и всю периодическую печать.
В марте сборная по волейболу ДСО "Труд", т.е. волейбольная коман¬да Хаджи, в очередной раз заняла первое место. А к 23 февраля силами коллективов ВД и ЭМ был подготовлен за короткий срок вечер отдыха. Помещения конференц-зала, сцены и столовой были убраны особенно парадно. Нашу самодеятельность встретили горячо. Долго в последствии обсуждали удачное, не стандартное празднование. Даже директор В.П. Бу¬тузов в приказе по институту отметил участников благодарностью и вы¬разил надежду, что начинание не заглохнет. Как в прежние годы, снова для александровцев стало престижно получать приглашения на наши ве¬чера. Не будем греха таить, приятно: на других предприятиях награждали пригласительными билетами на праздничные вечера ВНИИСИМСа.
Отделы... они потихоньку перебираются в Александров один за дру¬гим. И медленно, но неотвратимо приближается момент, когда завод и институт сольются... Нарушив еще раз, в последний, хронологию, давай окинем взглядом, читатель, завершение оправы жемчужины. Мы приближаемся к моменту, когда повествование потечет гладко и после¬довательно. Отчего-то это не приносит долгожданной радости. Не от того ли, что прерывистость, необходимость "заскакивать" вперед были вызва¬ны желанием вместить все события с их богатством и разнообразием? Давайте же в последний раз окинем взглядом "Унанштрассе" — дорогу до Черемушек, великолепные спортзал и бассейн, равных которым нет ни у одного предприятия Владимирской области, великолепные здания, которые принимают переезжающий институт, и завершающее округле¬ние заводской (еще заводской!) территории.
В течение ряда лет завод шефствовал над городской средней шко¬лой № 2, ветхое здание которой все больше и больше приходило в негод¬ное для нормальной эксплуатации состояние. Александровский горком партии и горисполком поручили заводу изыскать средства для строи¬тельства нового здания школы. Министерство геологии СССР предусмот¬рело в капитальных вложениях для ВНИИСИМСа эти средства. Завод приступил к строительству нового 3-этажного здания в Черемушках. Оборудовали его, как делали всё заводчане, по последнему слову: осна¬стили лаборатории, столовую, спортзал и площадки инвентарем, мебелью.
Старое же здание школы вместе со школьным фруктовым садом отошло нам. Плодовые деревья были рассажены по всей территории и, слившись с ранее посаженными насаждениями, довершили зеленое убранство завода. Часть саженцев неутомимый В.А. Проскурников при¬вез из Загорска - так встали перед институтом голубые ели. По весне одеваются в цветущий убор деревья и кустарники, укутывая здания, сыпля на асфальт лепестки. По осени клонятся ветки под грузом яблок и рябины. Ветераны помнят их тоненькими саженцами. Это овеществлен¬ное время шумит над нашей головой. В нашем музее хранятся фотогра¬фии, на которых запечатлена картина прошлого. Иногда стоит вглядеться в эти фотографии, чтобы еще лучше и глубже оценить сегодняшнее бла¬гополучие,
Мы не подводим итоги, читатель. Напротив, мы готовимся перейти к нашим триумфам. И Г.А. Унанов уйдет с завода только в 1967 году, когда завод как самостоятельная единица перестанет существовать. Но, завершая эту главу, необходимо оценить дело его рук. Если К.Ф. Кашкуров и А.В. Симонов создали наш завод, поставили его на ноги и сдела¬ли все, чтобы он шел вперед, то Г.А. Унанов придал нашему предприятию блеск, благоустроил его, преобразив весь его внешний облик. Время Унанова на заводе — время завершающихся в предельно короткие сроки строек с минимально допустимыми затратами. Деньги, которые главный инженер завода М.И. Голиков добывал, попадали в руки В.А. Проскурникова, тратившего их очень бережливо. Г.А. Унанов намечал и руко¬водил строительством, проверяя на общих заводских собраниях пра¬вильность выбранных целей. Горячий, вспыльчивый, по мальчишеской привычке заводчан давать прозвища, "Джигит" принимал близко к серд¬цу каждую неустроенность быта работников. Он оставил о себе добрую память. Когда вы слышите, что ВНИИСИМС называют "жемчужиной Владимирской области" — это признание и его заслуг.
А теперь, читатель, вперед по пути славы ВНИИСИМСа, признания его заслуг Родиной.

ГЛАВА  ОДИННАДЦАТАЯ
В СИЯНИИ СЛАВЫ
У человечества тысячи нужд и на каж¬дую нужду — по профессии. Важно, что человек дает человечеству при по¬мощи своей профессии...
М. Анчаров
Весна 1965 года — особенная весна. Вероятно, для очень многих жите¬лей страны она осталась такой же, как прочие: дождливой, слякотной, с поздними холодами. Но нашим ветеранам она запомнилась совсем иной: высокое небо, залитые солнцем улицы. Никто не помнит холода, все как сговорились, — запомнили солнце. А может, так оно и было, может, природа отозвалась на праздник душ?! Бывают же такие совпа¬дения.
Весна 1965 года — присуждение Ленинской премии в области науки и техники нашим первым лауреатам. Разумеется, ВНИИСИМовцы знали, что речь о выдвижении их работы на соискание высокой награды идет давно. Знали еще с 1957 года, когда Г.М. Сафронов впервые на заседа¬нии научно-технического совета ВНИИП заговорил о выдвижении канди¬датур на премию. Знали, но последнее время суеверно избегали говорить на эту тему. Одно дело, когда ты сам ценишь свою работу, и совсем иное, когда оценку дает Родина.,. А перед ее величием каждый невольно склоняет голову.
И вот — свершилось. Для получения высокой правительственной награды в Кремль приглашены пять сотрудников ВНИИСИМС.
По статусу премию могли получить 12 человек. Поданный руковод¬ством список состоял из гораздо большего числа. Отдельным списком выступили уральцы во главе с Кашкуровым. Основные руководители обоих списков – Бутузов и Сафронов - вошли в резкий конфликт, поэтому  награждение наших специалистов было отложено. Сафронов к этому времени занимался ускоренным строительством и пуском юноуральского завода «Кристалл». Затем он перешел в Институт общей и неорганической химии им. Н.С.Курнакова.
В 1964 году группа специалистов «Фонон», в т.ч. и П.Г.Поздняков, была удостоена Ленинской премии за разработку и внедрение в производство нового поколения кварцевых резонаторов. Т.е. за резонаторы на базе искусственных кристаллов. А схватка за премию по выращиванию самого кварца затягивалась. Единственный человек, который в ней упорно не желал участвовать был А.А.Штернберг, ставший к этому времени уже доктором  наук. Как скажет о нем впоследствии П.Г.Поздняков: «Штернберг принадлежал к числу тех немногих ученых, достигших многих практических  успехов, подтвержденных и новыми научными результатами, оставивших по себе небольшое число публикаций, не отражающих всего многообразия достигнутых результатов. Нежелание писать и публиковать результаты своих исследований было характерной чертой этих ученых…Могу засвидетельствовать неудачность многих попыток разных лиц склонить их к публикации своих важных и полезных результатов исследований. Аргументом отказов было отсутствие интереса к уже решенной задачи и занятость решением новых, более интересных проблем». Однако это не помешало комитету по присуждению Ленинских премий усмотреть центральную фигуру и Алексей Александрович получил приглашение в ЦК. Он приехал на встречу недоумевая. Сказано ему было следующее:
-Мы не занимаемся сутью этой работы, это делают другие товарищи. Нас интересуют только люди. Мы видим, что ваша фамилия в списках на последнем месте, это видимо потому, что он составлен по алфавиту?…Но судя по приказам, авторскому свидетельству и прочим материалам, ваша роль ведущая. Вот мы и решили поговорить с вами: как вы относитесь к этим спискам?
Здесь механики, сам я их не знаю, но видимо хорошие люди…Что же касается вот этих, то лучше не пропустить никого, чем дать им. Они уже столько вреда принесли, что если их позицию укрепить, то они загубят любое дело.
Так воспроизводит эту беседу сам Алексей Александрович. Его ученики приводят еще одну фразу, о которой он умолчал. Но уж больно характерна она для Штернберга, чтобы не быть правдой
А если вот этих включите – меня , пожалусто, вычеркните. Я им руки не подаю.
Его поблагодарили и отпустили. Вскоре комитет по делам присуждения Ленинских премий после тщательной проверки оставил восемь фамилий, зато все восемь человек хорошо знакомы тебе, чита¬тель. Вот они: Л.И. Цинобер, Л.А. Гордиенко, В.Е. Хаджи, М.И. Голиков, Я.П. Снопко. Из южноуральцев — А.В. Симонов, К.Ф. Кашкуров. Из ин¬ститута кристаллографии — А.А. Штернберг. То есть все ВНИИПовцы.
Наши герои (а теперь это слово мы употребляем с полным правом; получали награду в Свердловском круглом зале Кремля, вручал награ¬ды академик М.В. Келдыш. Они держались очень прямо — единственное, в чем проявилось внутреннее волнение, Еще бы, это была не только награда каждому из них, это была награда всему их делу, признание заслуг института и завода.
Сфотографировавшись  на   Красной   площади, они в этот  вечер не поехали в Александров. Праздновали.. .
А во ВНИИСИМСе каждый старый работник переживал подъем. Приезд лауреатов стал общим стихийным триумфом, хотелось гладить эти маленькие значки без конца. Они словно излучали волшебный свет, их грешно было закрывать полой пальто и лауреаты "топали" по ули¬цам города, открывая их встречным. Праздник перерос институт и выплеснулся на улицы. В один день общественный статус института подскочил на небывалую высоту. . . Подскочил? Нет! Родина, Страна поставила!
Если в самом институте празднование прошло скромно, (все-таки директор премию не получил!) то на заводе было все поставлено на "широкую ногу" — наши награждены! Наше дело признано страной! Рабочие, мастера, инженеры ходили в таком припод¬нятом настроении, словно каждый из них был награжден. Это так в сущ¬ности и было. В лице этих пятерых были оценены их бессонные ночи, их ненормированная работа, их слезы и боль.
Лауреаты Ленинской премии организовали несколько вечеров с банкетами. Даже по самым строгим нормам сегодняшнего дня это не может быть криминалом. Это было собранием семьи, когда речь шла о заслугах всех. И поднимая бокалы, они говорили о своих соратниках, вспоминали такой нелегкий пройденный вместе путь и мечтали о будущем. Плоть от плоти земли, на которой стояли, они не могли не говорить о ней. . . Праздновали александровцы, совсем незнакомые люди останавливали лауреатов на улице и поздравляли.
Осень 1965 года принесла еще одну победу. В этом году лаборатория В.Е. Хаджи окончательно расправилась с "присыпкой". На заводе была переоборудована вся внутренняя оснастка сосудов, отрегулирована тех¬нологическая цепочка горизонтальной завески экранированных затра¬вок. Резко повысилось качество выращиваемого кварца. Практически это был переход к выращиванию готовых полуфабрикатов — блоковой продукции. На сосуде СБА-5, в котором затравки были расположены над экраном, впервые получили чистые кристаллы.
Лабораториями гидротермального синтеза (руководитель Л.И. Цинобер), технологической (руководитель В.Е. Хаджи) и физических методов (Я.П. Снопко) были проведены экспериментальные работы по синтезу и изучению физических свойств кристаллов новых срезов. Такие кристаллы необходимы промышленности для изготовления датчиков давления, ультразвуковых возбудителей и некоторых типов резонато¬ров. Это сырье заменяет природное сортов "Экстра" и "Уникальное". Завод приступил к полупромышленному выращиванию искусственного кристаллосырья нового среза.
Готовились к изданию труды ВНИИСИМСа. В конце марта Александровским торгом на нашей территории открыта, наконец, столовая, своя. . . Конечно, для возросшего числа сотрудников она не велика, но сдвинули время обедов у цехов и отделов, чтобы очередей не возника¬ло—и справляются повара.
И было празднование дня Победы, самого любимого праздника. 131 ветеран был награжден подарками за мирный созидательный труд. Так и звучало со сцены:
"... Свято выполнили свой долг перед Родиной в годы войны, честно трудятся сейчас в лабораториях, у станков, приумножая богатства своего народа. . . "
Ануфриев, Аплин, Буклинов, Барышев, Голиков, Цинобер, Хетчиков.. . 131 человек — мирная гвардия нашего предприятия.
Год поворотный - год 1965. С чем завершили его? Опыты по слюде не дали желаемых результатов, хотя направление считали выбранным правильно. Причиной этого сочли разобщенность подразделений. На базе лаборатории кристаллизации из расплавов и технологической лаборатории кристаллизации из расплава была создана единая лаборатория синтеза слюды. Руководителем ее стал И.Н. Аникин.
Сдан корпус № 3, пульт управления. Завершено строительство 40-квартирного дома на улице Революции. Завершено строительство кор¬пуса № 4, автоклавного. Рационализаторами института и завода был внедрен ряд приспособлений, давший громадную экономию. В частности им  было выплачено в качестве премий 2700 рублей, а это всего 8,4/% от сэкономленной суммы. /
Как всегда, хочется говорить только о хорошем, его ведь было нема¬ло. В Дуденевском механизировали коровник и оборудовали мехмастерскую. СБА-21 пустили в эксплуатацию. За содействие внедрению изобретения Хаджи и Лушникова (голубой кварц) награждены десять человек (Зуева, Волынец, Качина, Белякова, Лере-Планд, Мазаев. . .). Но не все было так хорошо: в августе и сентябре завод выполнил впервые план на 81,6 % ... Причина — завеска в товарно-производственной цикл затравок, не отвечающих техническим условиям. Это и привело к брако¬ванной продукции. Разбирались долго, кропотливо. На объективные при¬чины не ссылаясь, нашли виновных. А что толку, если пощечину получил весь завод? Смыть пятно можно только работой. К концу года план квартала и план года выполнили. Приняли из монтажа сосуды СБА-16 иСБА-17.
Зима была тяжелой, снежной. По просьбе города наше предприятие вышло на борьбу со снежными заносами на железной дороге. Так и встретили 1966 год с лопатами в руках. . .
В феврале у нас в институте прошла расширенная сессия ученого совета: "Состояние сырьевой базы СССР для производства кварцевых стекол, перспективы ее развития и обеспечения промышленности этим сырьем". Собрались представители всех экспедиций объединения. Задача эта не простая, потребовалось немало сил для ее решения.
В марте в химотделении ВД возник пожар, для ликвидации которого пришлось вызывать городскую пожарную команду. Это послужило уроком. Спешно принялись избавляться от остатков строительного мусора на чердаках и в подвалах.
Год 1965. . . Этот год, когда Г. А. Унанов при поддержке заводчан решил строить спорткомплекс. Бутузов в приказе об этом упоминает так: "... разработанный строительно-технологическим отделом ВНИИСИМС проект пристройки к КВЦ бытовых помещений с противо¬пожарным резервуаром принять к строительству на промплощадке ВНИИСИМС". Деньги на строительство этого комплекса были найдены М.И. Голиковым с помощью радистов. Осуществлял идею непосредственно Лев Николаевич Романов.
Л.Н. Романов родился в поселке Нея Ярославской облас¬ти.  Окончив с отличием
Казанский техникум связи , в 1958 году пришел рабочим в КИП нашего завода. Временно, как сам полагал. Исполнительный, внимательный, вдумчивый, он начал постепенно подниматься по служебной лестнице. Так через год он уже настройщик БИП, еще через год — контрольный мастер, дальше — инженер. . . Чем сложнее становилась работа, тем упорнее он в нее "вгрызался". В 1963 году без отрыва от производства (а это для него было уже немыслимым: завод, что называется, вошел "в кровь"), он поступает в Московский энергетический институт. Худенького, высокого роста юношу с твердым взглядом и упорным характером руководители завода начали отмечать, поручая все более ответственные задания.
В 1964 году его ставят начальни¬ком резонаторного участка № 9, которому в дальнейшем предстоит разрастись в участок № 2. Здесь ведутся работы по изготовлению резонаторов, их испытания, предпринимаются первые попытки изготовления деталей из нашего сырья. В 1965 году он становится начальником участка новых видов продукции. Новый участок - новая работа.
Приезжали специалисты из института радиотехники, помогали осваивать изготовление принципиально нового акустоэлектронного прибора на кристаллах кварца, первого в стране, а может быть, и в мировой практике.
Надо особо отметить, что разработчики этих приборов, лауреаты Государственной премии В.С. Бондаренко, С.С. Карийский и другие, приезжали на завод и принимали самое активное участие во внедрении. Трудно было рабочим, трудно и инженерам. Новая работа требовала усидчивости и кропотливого, неослабевающего внимания. Первое время Л.Н. Романов часто садился рядом со шлифовщицей и со словами: "Давай-ка вместе, спокойно, внимательно. . . " — помогал освоить новое дело молодым работницам.
И в этом же 1965 году была начата работа, которая в последствии была удостоена Государственной премии.
Не сохранилось документов, но из воспоминаний В.Е. Хаджи мы знаем следующее: А.А. Шапошников не раз поднимал вопрос о возобновлении работ по синтезу аметиста. В 1965 году Е.М. Цыганов, ведя работу совместно с лабораторией над "присыпкой", берет научную тему по синтезу этого камня. Внимательно ознакомившись с работами Л.И. Цинобера, он приступает к делу. Чтобы ввести читателя в курс событий, мы расскажем немного об этом камне.
Аметисты человечество знает давно. Немало легенд сложено об этом камне, предохраняющем, по народным поверьям, от опьянения. Строгую красоту этого камня ценила и выде¬ляла церковь. Но среди огромного разнообразия аметистов был один, имевший особую славу. Встречался он только на Ура¬ле, потому и вошел в историю под названием "Уральской фиалки". Отличаясь редкостным цветом с переливом от густо-фиолетового до сине-сиреневого, чистотой оттенков, густотой окраски, он приобрел особую известность. Однако в начале нашего века месторождения этого камня были отработаны. Стоимость камня резко возросла. Камень, который природа поскупилась создать в большом количестве, стал необыкновенно дорогим. Ученые многих стран пытались воссоздать его. Однако все попытки оказывались безуспешными. Так обстояли дела, когда к решению проблемы приступили ученые/нашего института.
Л. И. Цинобер когда-то пробовал растить аметист на больших ромбоэдрах.   Е.М. Цыганов решил попробовать на малых. Исследовательские работы проводились совместно с Ж.В. Новожиловой. От завода с ними сотрудничали   вначале  технолог Сальникова, затем вплотную занялась технолог Ю.А. Белякова. Проблема скоро переросла лабораторию. К ее решению приступил и новый начальник отдела экспериментальной минералогии В.С. Балицкий, который перешел на эту должность из геологического отдела. В отделе ЭМ начали растить кристаллы в кислых раство¬рах в отличие от щелочных сред, с которыми работала первая группа. Первые удачные результаты по синтезу аметиста получил В.Е. Хаджи вместе с инженером М.В. Лелековой, поставивший несколько опытов. После того как он убедился в хорошем качестве и цвете кристаллов, получаемых стабильно в одном за другим циклах, он доложил о резуль¬татах, и все группы сконцентрировали усилия на найденном направлении. Вскоре начались работы по выращиванию аметиста на заводе. Внедрение от начала до конца велось при самом активном участии Е.М. Цыганова и под его непосредственным руководством.
Не простым делом было разработать технологию вначале на лабораторных, а затем усовершенствовать ее на промышленных сосудах. И снова тщательная, каждодневная работа. На пульте управления вместе с операторами практически постоянно прописалась инженер-технолог завода Юлия Андреевна Белякова. Если ее нет, все знают, куда звонить. Задание операторы знают на зубок и уже сами беспокоятся при любом отклонении. Звонят среди ночи. И Юлия Андреевна "летит" на завод. . . Что ж, это в традициях завода. Люди проверяли на практике расчеты, сделанные в лабораториях. Надо отметить, что работать с человеком, ко¬торый доходчиво объясняет, советуется и может выслушать, не просто хорошо, но это еще и стимулирует интерес к самой работе. Заводские технологи были люди разные, но их роднила добросовестность и пре¬данность делу.
В изыскания успешно включились и работники лаборатории физических исследований. Весной 1966 года ими были проведены и успешно завершены работы по теме "Исследование центров окраски и люминесценции природных и синтетических кристаллов в связи с задачами выращивания кристаллов с заданными свойствами". Одним из исполнителей этой темы был ведущий конструктор М.И. Самойлович.
М.И. Самойлович прибыл в наш институт по распределению после окончания Горьковского университета в 1960 году. Заканчивал он кафедру теоретической физики. Однако знаком¬ство с ВНИИСИМСом у него произошло несколько раньше. Приезжая в Александров, он быстро перезнакомился с молодыми руководителями лабораторий и, будучи человеком (по его словам) не спортивным, тем не менее, вскоре был вовлечен в спортивные страсти завода. Не сложно угадать, о чем  именно говорили специалисты даже в часы досуга. Результатом стало распределение М.И. Самойловича в наш институт.
Начал он работу в лаборатории В.Е. Хаджи, занимался рас¬четом гидротермальных потоков. Хорошо подготовленный тео¬ретически, он искал конкретного дела, ощущая необходимость развития в институте физики. В 1962 году он получает сектор физико-химических исследований. Пламенная фотометрия, электронная микроскопия, рентгеноисследования — это становится его делом. 1963 — 1964 год - он начальник химико-спектральной лаборатории. Практически лаборатория обраба¬тывает все анализы для завода и института.
В 1965 году, когда была создана лаборатория структурных исследований, возглавляемая Л.И. Цинобером, М.И. Самойло¬вич переходит сюда ведущим инженером.
В 1967 году он защищает кандидатскую диссертацию.
В 1965 году наши камни демонстрировались на Всемирной выставке в Канаде, в Монреале, в составе экспозиции Министерства геологии СССР. Засверкали александровские самоцветы, привлекая взоры. Правда, имя института не упоминалось. Камни служили доказательством достижений в области синтеза отечественной науки.
Весной 1966 года порадовала, наконец, и лаборатория слюды. Прошло несколько успешных плавок по получению синтетической слюды и деловых пластин, переданных для опытных испытаний в промышленность. На отдельных предприятиях слюду использовали для изготовления различных приборов и деталей. В ноябрьском номере газеты "Неделя" появилась фотография и первая, сравнительно небольшая публикация под названием "Лучше природной": "На свет появился первый квадратный дециметр нового неорганического полимера фторфлогопита. Добились этого сотрудники Всесоюзного института синтеза минерального сырья, разработав принципиально новую методику получения искусственной  слюды.  Новый полимер во многом превосходит природную слюду: может противостоять очень высоким и очень низким температурам, достаточно гибок, прозрачен, химически стоек". \    Первый фотоснимок: в руке — прозрачная пластина слюды. . .
Первый ощутимый итог лаборатории. На 1 апреля 1966 года у И. Н. Аникина в лаборатории слюды работает 109 человек. Это уже целый микрозавод. Вспомните первые годы нашего завода, когда в его соста¬ве насчитывалось всего 80 человек. Но в 1966 году мы уже солидное предприятие, которое может позволить себе иметь конкретные научные подразделения. В институте, в нашем специальном конструкторском бюро, произведена перегруппировка конструкторского состава применительно к требованиям опытного производства научных подразделений. Эту группу возглавил А.А. Шапошников.
Синтез минерального сырья — возможно, это было дробление основных сил. Кварцевое направление успешно развивалось и многим начи¬нало казаться, что кварц себя исчерпал. Разумеется, кроме тех, кто посвятил кварцу жизнь. В.П. Бутузов, отдавший немалую часть жизни корунду, не мог, да и не хотел, отойти от экспериментальных работ. Лаборатория высоких давлений, созданная в институте и официально возглавляемая Г.Н. Безруковым, фактически была его детищем и его любовью. Бутузов был официальным научным руководителем отдела. Первый синтетический алмаз был получен здесь в 1962 году. Со слов токаря Новожилова Владимир Петрович сам обратился к нему с просьбой изготовить контейнер из литографского камня. Сам же и забрал изготовленный контейнер и провел опыт. И еще был всеобщий восторг: чисто визуально в полученном спеке был виден алмаз! Располагала лаборатория на то время одним гидравлическим прессом модели П – 978 двухстороннего действия усилием р – 1800 и Р – 1200 тонносил.
Перенесенная из ИКАН СССР тема выращивания искусствен¬ных алмазов полностью завладела ученым-экспериментатором. Зачастую он выделял для этой лаборатории слишком много средств, оборудова¬ния и личного времени. Но и сотрудники лаборатории отвечали на эту заинтересованность добротной работой. Они сами разрабатывали и изготавливали опытные образцы прессов.
Дадим слово А.Д.  Мишанину, одному из старейших сотрудников этой лаборатории:
« Бутузов В.П. один – два раза в неделю  посещал лабораторию, вместе с сотрудниками проводил опыты. Каждый пресс был снабжен журналом, куда записывались все данные опыта: давление, сила тока, мощность, напряжение, шихта. Однажды Кирова Н.Ф. провела опыт с положительными результатами, но данные в журнал не записала, за что Бутузов В.П. ей устроил «нагоняй», что она неделю плакала за прессом. Воспроизводимость опытов была очень низкой. На многопуансонной    установке ЦКМ положительных опытов было мало. Экспериментальные работы на ней были прекращены из–за сложности изготовления сборки. Спеки обрабатывались кислотным методом. Лаборанты занимались изготовлением контейнеров для реакционной шихты. Одним из основных элементов АВД является пластически деформируемый контейнер, в котором размещается реакционная шихта с нагревательными элементами. Давление в реакционном объеме создается в процессе больших пластических деформаций контейнера. При нагреве реакционной ячейки электрическим током контейнер выполняет функции электротеплоизолятора, а также силового элемента предотвращающего разгерметизацию зоны высокого давления. Для изготовления контейнеров широко применяется литографский камень, реже пирофиллит и тальк.
Весной 1965 г был сдан в эксплуатацию главный  корпус. Мех. участок лаборатории со всем металлообрабатывающим оборудованием переехал в левое крыло. Станочный парк стал пополняться новыми станками, электропечами для проведения термических работ. В коллектив стали приходить новые сотрудники: Давыдченко А.Г., Ступаков Е., Королев Д.Ф., Семенов Г.М., Дудлин С.Н., Мармышев В.И., Веридарский М., Белов А., Курочкин А., Дмитриев Н., Дмитриев А., Дмитриев Ю., Семенов А., Горшунов В., Зудин И.И., Семенов Н. Петров. Е.К.. Ступаков Е.занимался разработкой темы « влияние охлаждающих жидкостей на АВД». Была изготовлена опытная автоматическая установка, которая фиксировала температуру воды на входе и выходе из корпуса холодильника, ее количество, скорость в определенное время. В разработке установки ему помогали электрик Семенов Г, М, и лаборант Николаев Н.
Безруков Г.П. после переезда в главный корпус предложил мне возглавить группу ремонта оборудования, группу операторов, группу изготовления, реконструкции технологической оснастки. Преемником моим стал Корнилов Ю.П. Сапрыкин Е. И Сизов В.М. – мастерами. При проведении экспериментальных работ на прессе П - 978 в начальный период выдержки наблюдались значительные падения давления в гидросистеме. Масло ручьем текло из главного цилиндра. Причина – попадание твердых частиц твердого сплава, материалов контейнеров в зазор между цилиндром и нажимным     кольцом. При возвратно – поступательном движении поршня образовывались продольные надиры. Вызванные с завода специалисты от ремонта отказались. Посоветовавшись с руководством,  решили провести ремонт собственными силами. Сотрудники: Мишанин А.Д. – ответственный за проведение работ, Ефремов В.М., Павлов В.В., Епифанов В.И., Никитин А.П., Семенов Г.М., Доронин В.В., Цибин А.С. приступили к демонтажу главного нижнего цилиндра. Поршень весом 4,5 т. без грузоподъемных средств был извлечен из цилиндра и доставлен в РМУ завода п.я. 18. Токарь Буклинов А.А. проточил, отшлифовал поршень. А мы, в свою очередь, вручную напильниками и шлифовальной шкуркой зачистили надиры цилиндра. Встретились с проблемой приобретения заготовок отлитых из бронзы диаметром 800 мм для нажимных колец. Куда ни обращались – везде отказывали. Выручил московский завод ВНИИЖелезобетон. С ними был заключен договор на проектирование и изготовление железобетонных прессов усилием Р – 500 тс – 2 штуки и Р – 1000тс – 2 штуки. Заготовки отлиты и доставлены в Александров, обработаны. Главный цилиндр собрали, испытали на пробное давление – результат положительный. Работал до 1975 года. АВД цилиндр – поршень, УОС – 20 (установка одноосного сжатия диаметром лунки 20 мм).
Прессы Р – 500 тс и 1000тс были изготовлены. Мы ездили комиссией института – Шапошников А.А. , Сорокин Ю.А., Безруков В.А., Мишанин А.Д. – на завод – изготовитель. У них было трудное финансовое положение, сложности с реализацией и им крайне важно была наша оплата. Показали нам работу прессов, при демонстрации  было выявлено множество недостатков и не выполнения требований тех. задания на  их проектирование и изготовление. Никакой параллельности, гидравлическая установка не соответствовала  нормам. Представители завода обещали эти недостатки ликвидировать. Клялись, что все исправят и просили перечислить деньги. О результатах комиссия доложила директору Бутузову В.П., сопроводив уверенностью, что они нас не устроят. Он сказал «Ладно». Через месяц завод – изготовитель прислал в Александров эскорт трейлеров с прессами. Их остановили у проходной.  По указанию Бутузова В.П. трейлеры с прессами на территорию института не пустили.  Пришлось им возвращаться в Москву. На  повороте у переезда  свалилось основание одного пресса. Поднять его своими силами они не смогли и потому бросили.  Дальнейшая судьба их неизвестна.
В 1965 году на выставке в Монреале был представлен  труд нашей лаборатории: стол из нержавейки с полированным эбонитовым листом, на нем карта территории СССР, обложенная кристаллами синтетического алмаза и спутник с четырьмя антеннами, обложенный по периметру алмазами.
Прибыли новые сотрудники Морохова Р.А., Козырин Н.А., Сергеев И.М. Контейнеры для АВД изготовляли на токарных станках Шилов В., Булов. Из института уехали Литвин Ю.А., Рагулина Э.,Кирова Н., Хателишвили Г., Терехов П.И., Кац И. Лаборатория высоких давлений, возглавляемая Безруковым, была детищем Бутузова В.П.. В начале 1966 года в лаборатории работало 60 человек. Были изготовлены два пресса Р – 500тс для синтеза алмазов. В 1966 г на проведение научно – исследовательских работ по синтезу алмазов Министерство Геологии СССР выделило большую сумму денег на приобретение оборудования и аппаратуры. В корпусе №3 создали автоклавный участок, где в сосудах сотрудники Кокорев, Королев, Узварик Т. А., Петрова Н.И. пытались при низких давлениях получать алмазы. Козырин Н.А. занимался изучением раствора горных пород в воде и агрессивных средах. Дунин – Барковский в электропечах  проводил свои опыты.... Ему, по его просьбе, выделили одну печку и он в платиновом тигле (весом около 3 кг.) растил свой аметист.  Днем  у печи, не сводя с нее глаз, дежурили операторы Лебедева К.И., Сморкалова Зоя и Сачкова А. А ночью он приходил сам с раскладушкой и стерег тигель.  Кокарев хотел получить алмаз при низких давлениях, из углекислоты. А последнюю пытались накачать из баллона с газированной водой. Не догадались съездить в Москву за сухим льдом. Опыт планировался с перепадом от 150 АТ до 0.  Но перепад был слишком быстрым – пошли трещины.
В здании школы, переданном  институту, проводилась реконструкция под объединенный механический цех. После завершения строительных работ оборудование РМУ завода п.я.18 и лаборатории ВД было смонтировано и сдано в эксплуатацию. По наряду получили два токарно-винторезных станка, которые установили в корпусе №3 для лаборатории ВД. Токаря Новожилов В.И. и Стрельников, Мишанин Ю.А., Лалуев А.Н.
Успехи в области физики высоких давлений  позволили создать самостоятельную отрасль по производству искусственных кристаллов алмаза. Они нашли хорошее применение в производстве абразивных и режущих инструментов. В институте одновременно решался вопрос о создании участка по производству синтетических алмазов и участка по выпуску  алмазного инструмента на металлической связке. Первым начальником участка синтеза алмазов был Попов В.В., сотрудники Воронов А., Антонов Д, Поморцев, Морохова Р.А. В корпусе КВЦ были смонтированы два пресса Р – 500 тс, изготовленные сотрудниками лаборатории ВД и два пресса модели ДОО – 43 – изготовитель Рязанский завод кузнечнопрессового оборудования. На этих установках производился синтез первых партий алмаза (операторы Егоров Е.В., Стрельников А.). Попова В.В. сменил Ворожейкин К.Ф.  В этот период участок  начал укомплектовываться новыми прессами модели ДО 137А, станками для изготовления контейнеров, оборудованием для изготовления графитовых шайб, приготовления шихты. Хим. обработка спеков, нейтрализация производилась на оборудовании, смонтированном в корпусе №4. После больших недостатков в работе Ворожейкин К.Ф. из института был уволен. Временно исполнял обязанности Варагин В.С. В 19   г. начальником участка № 3 стал Хван В.А., сотрудники Корнилов Ю. П., Морохова Р.А., Филиппова Е.Б., Филиппов Б.А., Ручкин А.А., Сергеева И., Гусева, Петрова А., Можаев В., Фроловичев В.В. Количество единиц оборудования увеличилось, новые технологии позволили увеличить объем выпуска продукции   до 1,2 млн. карат в год, разной зернистости. А.С. Семенов – начальник участка по выпуску алмазного инструмента с технологом Чубковой Т.Т., сотрудниками Сысоев А., Новожилов В.И., Епифанов Б., Пшеничнов,  Корягина В.И., Бузычкин Н.
Разрабатывали пресс – инструмент различных геометрий и типоразмеров. Номенклатура изделий была большой. Все заводы стекольной промышленности Владимирской области были обеспечены алмазным инструментом».
К 1 апреля 1966 г. в лаборатории ВД работало 60 человек.
2 апреля 1966 года впервые вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о праздновании Дня геолога. С этого момента День геолога становится нашим профессиональным праздником. Иногда в наше вре¬мя можно слышать недовольство молодых синтетиков: "Это праздник геологов!". Но наш синтез родился в недрах геологии, наши лучшие синтетики — геологи по образованию, и как ребенок не отрекается от своей матери только на том основании, что в силу полученных знаний пошел дальше, так и Синтезу, сыну Геологии, грешно пытаться отречься от нее. День геолога — общий праздник всех причастных к раскрытию великих тайн геологии. А разве не одно из самых таинственных — рожде¬ние камня?!. . .
В марте на заводе были испытаны и приняты два пресса для синтеза алмазов. При их испытании получили первую продукцию, а уже 5 мая 1966 года Министерство геологии СССР приняло решение:
1. О выделении в 1966 году на проведение научно-исследовательских работ по синтезу алмазов дополнительно 600 тысяч рублей, в том числе 300 тысяч рублей на приобретение оборудования и аппаратуры за счет резерва Министерства на геологоразведочные работы в 1966 году.
2. Об отнесении  ВНИИСИМСа в отношении оплаты труда научных  работников к 1 категории.
Безусловно, основная заслуга в вынесении этого решения принадлежит директору института В.П. Бутузову. Именно он сумел сориентировать коллектив института на важные для нашей страны работы. Он много уделяет внимания научным достижениям института, особенно в области синтеза алмазов. Это было время, когда институт начали широко признавать в научных кругах. В Александров часто приезжают ученые из Академии наук СССР, Государственного комитета по науке и технике, а также работники различного ранга других министерств и ведомств. В.П. Бутузову есть что показать в институте, ведь почти все исследовательские работы были из серии самых новых, самых передо¬вых областей знаний. Институт стал известен далеко за пределами нашей страны. В заседаниях ученого совета ВНИИСИМСа принимают участие такие известные ученые, как академик Н.В. Белов, профессор Д.П. Гри¬горьев, профессор Г.Г. Леммлейн, член-корреспондент АН СССР А.А. Чернов и другие. Более того, они в разное время являлись членами ученого совета нашего института.
К этому времени произошла перегруппировка и внутри некоторых научных подразделений: создана химико-аналитическая лаборатория и лаборатория исследования электрических и упругих свойств минералов. Совершенствуются и не научные подразделения. Так окончательно завер¬шен монтаж, наладка и пуск АТС. Все работы по переключению линий связи с ручного коммутатора на действующую АТС производились в нерабочее время. О.А. Басов, В.В. Данилов и Т.Д. Сергеева успешно справились с поставленной задачей.
В конце июня приказом Министерства геологии СССР наш завод преобразован в опытно-экспериментальный цех с производственными участками и центральной лабораторией измерительной техники. С само¬стоятельностью завода покончено. Нельзя сказать, чтобы заводчане при¬няли это спокойно. Причину такого решения Г.А. Унанову объяснил главный инженер ВНИИСИМС А.А. Шапошников. Было предположение о возможной передаче завода из системы Министерства геологии СССР в ведение другого министерства. В целях сохранения завода в нашей системе его и преобразуют в экспериментальный цех. Г.А. Унанов видел отрицательные стороны такого решения: завод, став цехом института, полностью лишится всех прав самостоятельных производственных пред¬приятий, лишится фондов предприятия и не будет иметь право на полу¬чение государственных ссуд. Институт же, как головная организация, также лишится всех финансово-экономических благ. От официальной борьбы за самостоятельность завода Г.А. Унанову пришлось отказаться, поскольку всплыли некоторые нарушения, связанные со строительством бассейна. Строительство бассейна и спортзала велось силами самих заводчан. Наступило время держать ответ. Мы уже упоминали, что бассейн фигурирует в документах как противопожарный водоем. Кстати, в слу¬чае пожара достаточно убрать заслонки и вода, устремляясь из бассейна, в течение 15 минут заполняет два противопожарных колодца. Так что функционально он несет двойную нагрузку.
Мы не будем останавливаться на том, сколько пришлось директору завода доказывать свою правоту. Заводчане знали, на что шли. Тем не менее, Георгий Арсентьевич чудом избежал судебного разбирательства за строительство бассейна. После того, как дело против него было прекращено, он подал заявление об уходе на пенсию.
Подведем некоторые итоги самостоятельности последних лет завода. По заданию горисполкома заводом куплена и передана городу землечер¬пательная машина для очистки дна реки от ила стоимостью 25 тыс. руб. Завод шефствовал над Александровской музыкальной школой, которая размещалась в одноэтажном ветхом здании. По предложению нашего завода на паевых началах с другими промышленными предприятиями было построено новое кирпичное двухэтажное здание. По ходатайству завода горисполкомом была выделена за городом земля под коллек¬тивные сады для трудящихся нашего предприятия.
Г.А. Унанов хорошо знал, как важно собрать и сохранить все, отно¬сящееся к истории завода. Идея создания музея, откровенно говоря, владела многими. Нынешнее помещение музея в то время занимала химическая лаборатория М.И. Самойловича. После того, как лаборато¬рию перевели в центральное помещение, здесь после капитального ремон¬та разместили первые экспонаты.. .
Итак, несмотря на сопротивление заводчан, завод лишился своей самостоятельности и был преобразован в опытно-экспериментальный цех, начальником которого становится М.И. Голиков. Мне трудно, чита¬тель, объективно судить: правильным ли был этот ход? Откровенно го¬воря, я невольно становлюсь на сторону заводчан: мы многое потеряли. Приведу один пример: строительство зданий слюды и оптического квар¬ца, которое по прежним меркам тянулось непозволительно долго.. . Однако решение было принято. Следствие борьбы заводчан — админист¬рация института всячески искореняла само слово "завод". И все-таки, все-таки... опытно-экспериментальный цех или завод, (как вскоре опять его стали именовать официально) из квартала в квартал звучал в приказах ВШПО, отмечаемый за хорошую работу коллектива.
Сменилась вывеска, но жив завод, жив коллектив, и он продолжает дело, украшая свои знамена все новыми регалиями успеха.
К 1 октября 1966 года в Александрове образован участок лабора¬тории высокотемпературной кристаллизации, а 8 октября на заводе была получена первая партия нового оптического сырья. В конце октября в составе института организована лаборатория исследования физических свойств и рационального использования пьезооптического сырья, руководителем которой стал Я.П. Снопко.
Середина ноября принесла ВНИИСИМСу диплом I степени, золотую медаль и денежные премии ВДНХ СССР за тематическую экспозицию в павильоне "Геология". Искусственная слюда "ИС-1", синтетические кристаллы окрашенного кварца для изготовления ювелирных изделий, разработанная технология получения в промышленных условиях синте¬тических алмазов, монокристальных "САМ" повышенной прочности — вот такие работы представил ВНИИСИМС на главной выставке страны. Следует напомнить, что большая часть этих работ защищена авторскими свидетельствами. Серебряной медалью ВДНХ СССР были награждены И.Н. Аникин, Ю.В. Копырин, В.А. Безруков, В.С. Варагин, Е.А. Ватолкин. Бронзовой медалью ВДНХ награждены А.А. Шапошников, Ю.А. Беляко¬ва, Н.Ф. Кирова, Ю.А. Литвин, Ю.Н. Монахов, В. Галин, Г. Хателишвили.
Конечно, сегодня, когда для нашего института дипломы ВДНХ СССР стали почти нормой, мы не рискнули бы так подробно останавливаться на этом. Но вышеуказанные сотрудники — первые представители ВНИИСИМС, получившие эти знаки отличия. Да и представленные рабо¬ты наглядно характеризуют облик нашего предприятия тех лет.
А сейчас сделаем небольшое отступление и расскажем о формировании нашего самого молодого отдела: 9 июня 1965 года в приказе по институту № 191 впервые упоми¬нается о будущей лаборатории. Звучит это так: "...Балицкого В.С. ..  назначить и.о. начальника сектора гидротермальных процессов лаборатории экспериментальной минералогии." Основанием для появления этого документа послужил приказ Геолкома СССР № 171 от 12. Щ;. 65 года об учреждении в структуре института новой лаборатории.
Однако лаборатория высоких давлений и экспериментальной мине¬ралогии, существующая в штатном расписании, к нашему будущему от¬делу отношения не имеет. В штатном расписании ЛЭМ (лаборатория экспериментальной минералогии) как самостоятельная единица появля¬ется впервые 10 апреля 1966 года. В ее состав входят два сектора: гидротермальных процессов, возглавляемая В. С. Балицким и ультраметаморфизмом, возглавляемая С. С. Гороховым. В новую лабораторию из разных подразделений института переходят старшие инженеры А. Н. Ковалевский, Л. А. Самойлович, Л. В. Горбунов, Г. П. Ступаков, Ю. Т. Остапенко; инженер В. П. Орлова, старшие техники В. Г. Андреев и В. С. Комаров, старший лаборант В. В. Мазулев. Начальником ЛЭМ официально назначен зам. директора по науке Л. Н. Хетчиков.
Любопытно проследить, какими путями приходили некоторые люди в новую лабораторию. Давайте рассмотрим хотя бы два случая:
Георгий Тихонович Остапенко первым на Алтае начал экспериментальные работы в области синтеза при высоких давлениях. Вскоре он убедился, что основные силы и время "съедает" техническая сторона работы. В ноябре 1965 года, после окончания очной аспирантуры Ал¬тайского горнометаллургического научно - исследовательского института, он приходит во ВНИИСИМС и, после обстоятельного разговора, Хетчиков принимает его старшим инженером в ЛЭМ, официально еще не утвержденную. Запись в его документах так и гласит: "Принят в ЛЭМ 25 ноября 1965 года".
Арсений Николаевич Ковалевский прорывался в новую лабораторию с боем. Он работал во ВНИИП с 1957 года, вначале в лаборатории № 3 (технологической), к 1965 году, когда зашла речь о новой лаборато¬рии, он был главным технологом завода (или, как тогда говорили, организации п. я. № 18.) и мечтал сменить эту должность на научно - исследовательскую работу.  На первых его рапортах этого года ре¬золюции доброжелательные, но не более. Дело застопорилось. И тогда в конце лета, он пишет уже не просто рапорт, это больше походит на ультиматум:
"Перед моим уходом в очередной отпуск я поставил Вас в из¬вестность о моем намерении уйти с должности гл. технолога орг.п.я. 18 и согласовал с вами возможность моего перехода во ВНИИСИМС на исследовательскую работу. После возвращения из отпуска я вто¬рично согласовал этот вопрос с Вами, после чего подал заявление об освобождении (подчеркнуто в оригинале) меня от обязанностей гл. технолога орг. п.я. 18 и переводе на исследовательскую работу во ВНИИСИМС, на что получил маловразумительную резолюцию т.Унанова. За истекшее время этот вопрос не решен. Если Вы не находите воз¬можным удовлетворить мою просьбу о переводе во ВНИИСИМС в устраи¬вающие меня сроки прошу освободить меня от обязанностей главного технолога орг. п.я. № 18 ." (от 02. 09. 65).
Резолюция Унанова от 6. 10. 65 на имя Бутузова "т. Ковалевс¬кий не работает и от работы отказывается. Прошу Вас решить вопрос о его переводе во ВНИИСИМС или дать согласие на его увольнение из орг. п. я. № 18." 9 ноября появляется, наконец, долгожданное «против перевода не возражаю. Хетчиков.» И с 25 ноября 1965 года Ковалевский зачислен в лабораторию экспериментальной минералогии старшим инженером. Любопытно отметить так же и то, что Балицкий переведен в ЛЭМ первого июля 66 года.
Лаборатории выделили часть комнат под будущие автоклавы на третьем этаже, налево от центрального  входа. Сотрудники же оставались на прежних рабочих местах,  разместить их более компактно пока возможности не было. Кстати, учитывая нехватку жилья в городе, некоторые работни¬ки института на том же третьем этаже жили.
Весь предыдущий опыт, накопленный ВНИИСИМСом, учил, что рассчитывать следует только на собственные силы. Они так и действова¬ли, создавая свою экспериментальную базу. По заданию Балицкого, успевшего ознакомится с экспериментальной техникой отделов, схему пульта готовил отдел автоматизации. Ватолкин, начальник этого отдела, основной разработкой занимался сам. Разработку сосудов от СКТБ делал И. М. Чугунов. И, надо признать, спокойной эти работы назвать было бы грешно: их торопили, постоянно внося изменения и уточнения. Печи изготавливали в механическом цехе. У сотрудников ОГС начинали сдавать нервы: они тоже не на все вопросы могли отве¬тить, а "эти" во все суют нос, везде норовят залезть посмотреть "как устроено". Электроцех берет лабораторию под пристальный контроль своих сотрудников: как бы не попытались поэкспериментировать на свой страх и риск.
Работа идет. Уже в августе начинается прием будущих операто¬ров. Возглавила этот список принятая старшим оператором Л.  Говоркова.
Однако Балицкий не может ждать. Он добивается, чтобы ему вы¬делили два небольших, по 200 мл, автоклава в отделе высоких давлений и с помощью серии первых опытов, которые осуществляет с Э. М. Ташкером, ищет ответ на мучающие его вопросы. Тема, над которой он работает в геологическом отделе, еще не завершена, но Балицкий уже значительно расширил подход к ее разработке. Ему хочется экспери¬ментально воссоздать природный процесс и, сравнив с данными, полученными в полях, уловить закономерности.
В сентябре он и Горбунов выезжают в Старый Оскол на рудник Губкина, чтобы добрать необходимый материал. В конце сентября отчет сделан и на Ученом Совете принят. Для нас в этой работе интересно то, на что обратил внимание Ученый Совет:
«Впервые в геологическом отделе были широко применены экспе¬риментальные работы, во многом способствующие завершению темы. В частности, выявлены физико-химических условий образования крис¬таллов кварца и флюорита».
Не вдаваясь в детали, уточним, почему речь идет не о ЛЭМ, а о геологическом отделе: утвержденная тема была начата в последнем. Кстати, развернутая к завершению отчета Балицким работа в новом ракурсе уже значительно отходила от традиционно геологического подхода. Направление исследований ЛЭМ начинает оформляться.
Геолог Г. П. Ступаков возвращается в геологический отдел, зато из геологического в ЛЭМ переходит младший научный сотрудник геохимик Б. А. Дороговин. На примере нового сотрудника интересно пронаблюдать, как вообще происходило прибытие молодого специалис¬та на место распределения в 65 году. Во-первых, характеристика. Как далека она от формального казенного языка последующих лет: "...вскоре стало ясно, что это человек с большой внутренней самодисциплиной и организованностью. Несмотря на пробелы в знаниях, связанные со значительными перерывами в учебе, Б. А. Дороговин уже с 1 курса встал в ряд лучших студентов. Серьезное отноше¬ние к занятиям и глубокая заинтересованность в вопросах геологии заметно выделили его среди других... Учебные и производственные практики, тематические поездки на Кольский полуостров и все вышеуказанное, вселяют уверенность в том, что Б. А. Дороговин будет настоящим геологом. "В направлении указано: обеспечить комнатой и установить оклад 100 рублей с 1 апреля 66 года».
Молодому специалисту выделили место в общежитии и оклад 90 рублей. Но из геологического отдела уже 16 мая он переходит в ЛЭМ.
Осенне-зимний период проходит под знаком монтажа пульта и изготовления печей и автоклавов. Молодежь преимущественно обитает на третьем этаже. Кроме работы в повседневности их объединяют обязательная сдача норм ГТО, участие в добровольной народной дружине (ДНД) со спущенным графиком который лаборатория обязана выполнить, учебные сборы (Это выпадает на долю Горбунова).
Первый пульт на две печи по 6 автоклавов каждая, обретает фи¬зическое воплощение: кабины сварены, чтобы плотно закрывались. Пе¬чи сделаны с приводом, рассчитанным, чтобы качались перемешивая раствор. Под ними установлены ванны с водой для закаливания сосудов. Теперь необходимо добиться, чтобы кремнезем не оседал на стенках. Работы хватает. В декабре на пульт приходят работать старший техник Л. М. Матвеева, старшие лаборанты   В. Н. Макаров, Г.
И. Малков и З.И. Зимина. В. Мазулева, поступившего на вечернее отделение Всесоюзного Московского энергетического заочного института, переводят старшим техником. Надо отметить, что зарплата старше¬го техника на то время была 70 рублей, а у механика - 86. Вос¬пользовавшись тем, что октябрь - ноябрь В. Г.Андреев и В. С. Кома¬ров были временно переведены в механическую мастерскую опытного участка отдела высоких давлений, их из техников переводят в меха¬ники. Помочь людям материально не нарушая закона - такой возможности не будут упускать и в дальнейшем. Уже в ноябре В. С. Балицкий в рапорте на имя Хетчикова пишет о Дороговине: "...наладил установку для декрепитации и гомогенизации включений и соответствен¬но проводит на них исследования... Прошу повысить оклад до 120 с переводом на должность старшего механика. "Резолюция Хетчикова: младшим научным сотрудником с окладом 110 рублей.
Следует еще раз подчеркнуть: В. С. Балицкий "пробивает" зарп¬латы своим сотрудникам. Не важно, как пишется должность – работу они выполняют все ту же, однако жесткие рамки штатных окладов уда¬ется преодолеть только так. И Л. Н. Хетчиков, по заданию которого, собственно, и работает молодой специалист, тем не менее, с ущербом для последнего (10 рублей в то время было суммой!), все же не позволяет уклонится от науки даже формально.
Познание химии на практике молодежь осваивала с азартом, порою выходящей боком экспериментаторам: смешали аммиак с йодом, часть просыпали, забыли подмести... Хетчиков зашел, под ногами - мелкие взрыва - хлоп!...хлоп!...
- Что вы тут опять просыпали?!
Новый год было решено отпраздновать в складчину в лаборато¬рии. Принесли домашнего вина, вкусностей каких кто мог. Организо¬вали все по высшему сорту, только сели за импровизированный стол и налили рюмки "Хетчиков идет!!!"
Надо сказать, что Хетчиков заходил в автоклавную ЛЭМ часто, но сегодня его явно не ждали. Заметались, ликвидируя следы не нача¬того пиршества... Вошедший Хетчиков поздоровался с " ужасно деловы¬ми" сотрудниками и, обводя взглядом комнату, наткнулся на стоящий в углу спальный мешок. Прямо в центр скатанного спальника была вставлена... полная рюмка! Спрятали, называется! Проследив взгляд Льва Николаевича все обалдели, Хетчиков разрядил обстановку сам: он подошел, взял рюмку:
-Что она тут у вас стоит, греется?, - понюхал и, обернувшись, сказал, не пряча улыбки, - а у вас-то есть что в руках?...Возьмите. Чокнулся с наиболее смелыми, попробовал "Ничего!", допил рюмку, аккуратно поставил назад в тот же спальник, и уже от двери:
-Празднуйте. Только не напивайтесь.
Дверь за ним закрылась. Девчонки выбирались из углов, переводя дух. Ребята тоже не сразу пришли в себя. По свидетельству Мазулева праздник получился отменный, но кто ухитрился воткнуть налитую рюмку в спальный мешок, до сих пор остается загадкой.
После завершения рабочего дня жизнь коллектива не прекраща¬лась: волейбол, баскетбол, ручной мяч... В рабочее время молодежь посылали на строительство бассейна, вернее - "котлована под проти¬вопожарный резервуар". По неделям, работая подсобниками, таскали кирпичи. От этой тяжелой и грязной работы не уклонялись, наоборот - старались ее ускорить.  Дело в том, что особо по вечерам пойти в Александрове было некуда, и у задействованной на строительстве молодежи были свои виды и на будущий спортзал, и на бассейн.
На новогодний вечер билетов не хватало - он был популярен. В концертном отделении прелестные романсы пела Наташа Богословская (секретарь Безрукова, ВД), с ариями из опер выступала Галина Алек¬сандровна Горохова (инженер ОНТИ, жена С. С. Горохова). Бывшая оперная певица, обладательница изумительного сопрано, она не один сезон отработала на сцене Большого театра, пока - увы! - не "сел" голос. Может, день за днем она уже и не могла вести сольные партии, но отдельные номера исполняла с блеском. Пел под гитару Виталий Токарев... Весело заканчивался 1966 год. И сотрудники недавно соз¬данной лаборатории вступали в новый 1967 год полные надежд и пла¬нов.
В начале 1967 года искусственная слюда с размером пластин 40х х40 мм была внедрена на трех предприятиях, где на ее основе созданы принципиально новые типы приборов, имеющие важное народно-хозяй¬ственное значение. Всего получено 100 килограммов деловой слюды. Мингечаурский завод "Азерэлектроизолит" заключает с ВНИИСИМСом договор: в I квартале этого года мы берем обязательство поставить ему 6000 кг слюды, размеры кусков не более 50 мм; во II квартале — не ме¬нее 150 кг молотой слюды, фракция менее 0,25 мм. Стоимость одного килограмма 12 рублей. Этот договор говорит о прямом вкладе ВНИИСИМС в народное хозяйство страны.
В апреле 1967 года В.П. Бутузову было присвоено звание доктора физико-математических наук по совокупности опубликованных работ. Полученное директором ВНИИСИМС звание еще одно свидетельство возрастающего авторитета нашего предприятия.
В мае приказом начальника ВШПО изменена структура некоторых лабораторий: В.Е. Хаджи становится заведующим лаборатории гидротермального синтеза, Л.И. Цинобер — лаборатории структурных исследований, начальником ОЭЦ остается М.И. Голиков.
Мне хочется остановиться на одной информации, читатель, которой, кроме упоминания в приказах, мне не удалось найти реального подтвер¬ждения. Речь идет об учреждении книги Почета ВНИИСИМС к 50-летию Великой Октябрьской революции. В ней первые пять мест занимают лауреаты Ленинской премии, затем А.А. Буклинов, Т.Н. Безруков, В.П. Акимов. .. Не знаю, как оформляются такие книги, но мне очень хотелось бы, чтобы она была. Давай мысленно откинем тяжелую бар¬хатную обложку и увидим на первых страницах лауреатов Ленинской премии в том возрасте, когда они ее получали, и не в торжественно за¬стывших парадных портретах, а в окружении соратников. Представь Валентина Евстафьевича на спортивной площадке, Михаила Ивановича на колхозном подшефном поле, Леонида Александровича поющим, а Леонида Иосифовича читающим стихи Пушкина — какой емкий, обоб¬щающий портрет ученого нашего времени, разносторонне одаренного интеллигента, чей талант сверкает самыми разными гранями! И неволь¬но хочется провести аналогию с нашими великими предшественниками. Живые, яркие личности, которыми вправе гордиться любое государство! С ними можно ссориться, конфликтовать, потому что они не обросли помпезным величием живых памятников, они остались людьми, живу¬щими интересами дела. Им даровано редкое человеческое качество, изначально присущее интеллигентам —чувство равенства с собеседником. Нам нужна такая книга Почета, читатель, Книга, в которой отражались бы не только профессиональные заслуги, но и чисто человеческие досто¬инства этих людей.
1967 год — это год спокойного умножения заслуг института. По стра¬ницам газет "зашагала" искусственная слюда. "Адыгейская правда", "Вечерний Киев", "Вечерний Свердловск" — вот далеко неполный пере¬чень газет, заговоривших о наших успехах.
А внутри института? Чему радуемся мы сами? Нашим достижениям в очень разных областях деятельности. Например, успешному окончанию обучения в заочных институтах, тому, что наша сандружина в смотре-со¬ревновании массовых невоенизированных формирований медицинской службы гражданской обороны в городе Александрове заняла третье место, умению делать работу в самых сложных условиях. Остановимся более детально на последнем. В пятницу 25 августа 1967 года к концу рабочего дня на разгрузочную площадку ВНИИСИМС была поставлена железнодорожная платформа с 60 т калиевого полевого шпата. Для ее разгрузки была организована бригада под руководством начальника опытного участка Ю.В. Козырева в составе механиков мехмастерских Б.Н. Сысоева, В.К. Матвеева, Н.Ф. Семенова, Н.П. Пугачева и шофера Евстигнеева.
Под проливным дождем бригадой была отцеплена и передвинута платформа на место для разгрузки, подготовлена площадка для подъ¬езда.
С 17-00 25 августа до 7-00 26 августа, т.е. 14 часов без перерывов, работали люди. Все 60 т были перегружены на самосвалы, переведены на базу ВНИИСИМС и частично на территорию института. Это позволило избежать штрафа за простой железнодорожной платформы. Согласитесь, так работать надо уметь. Этого одним приказом не достигнешь.
Отмечаются успешные работы и в лабораториях: лаборатория В.Е. Хаджи занимается расширением области применения кристаллов, решает задачу зависимости интенсивности окраски аметистов от кон¬центрации в них железа. М.И. Самойлович ведет исследования кристал¬лов синтетического и природного аметиста методом электронного пара¬магнитного резонанса. Работы эти способствуют расшифровке природы аметистовой окраски и дают возможность проводить качественную оцен¬ку концентрации центров аметистовой окраски в кварце по концентра¬ции в нем парамагнитного железа. Методом ЭПР проводят исследования по переходу примеси алюминия в кварце при отжиге из неструктурного положения в структурное.
Разрастается ЛЭМ. На этот год намечалось несколько тем, две из которых заслуживают нашего внимания особенно: исследование термобарических свойств растворов при повышенных давлениях и температурах, которую вела Лидия Александровна Самойлович и растворимость кремнезема в гидротермальных условиях, которую вел В. С. Балицкий.
Л. А. Самойлович в ЛЭМ перешла из отдела гидротермального синтеза, в котором работала после окончания Горьковского универси¬тета. Занимаясь проблемой выращивания оптического кварца, она особенно заинтересовалась термодинамикой растворов. В 1962 году ею, совместно с А. Н. Ковалевским, была опубликована статья, пос¬вященная этим исследованиям. Однако в рамках текущей работы ОГС эти исследования особого интереса не вызвали. К моменту появления в институте Хетчикова ей, по своей задумке, удалось осуществить только один опыт и построить первый график. Однако Хетчиков, увидев этот график, заинтересовался и сумел оценить перспективу. С созданием лаборатории Балицкому с великим трудом удалось добиться ее перевода к себе, чтобы она могла работать именно в этом направлении. Он подбирал команду из людей, способных сосредотачиваться на заинтересовавших их проблемах, тем более что совпадение направленности работы Лидии Александровны со своими уловил сразу. Около года, уже числясь в ЛЭМ, Самойлович продолжала работать в ОГС, за¬вершая прежнюю тему. Теперь появилась ее собственная. Целеустрем¬ленный, энергичный Арсений Николаевич Ковалевский с удовольствием занимается изготовлением необходимого оборудования.
Вторая тема, которую курировал сам Владимир Сергеевич, была вызвана к жизни тем, что никто никогда прежде не исследовал, какую роль в природных процессах играют минеральные воды естественные минералообразующие растворы. Темы тесно переплелись. И поехали лю¬ди по полям, собирая в бутылки, фляги и бидоны воду из самых раз¬ных минеральных источников.
Лидия Александровна вспоминает, как ей пришлось изрядно помучиться в Читинской области, когда Балицкому пришлось внезапно уе¬хать, и вся отправка легла на ее плечи, как везли все это булькающее сокровище в коляске мотоцикла в аэропорт... А Балицкий с рабочими на "уазике" уже колесил по Кавказу, загружая машину " под завязку" ящиками со все новыми образцами минеральных вод. Ах "Боржоми № ", "Нарзан" и № Есентуки № "... да что там, все курорты Кавказа и Минеральных Вод отметились в тщательно промаркированных бутылках, сухими привязками цифр заполнили полевые книжки. Только за одну поездку удавалось опробовать более сотни источников.
Работы разных отделов зачастую переплетались. Так ЛЭМ и геоло¬гический отдел сотрудничают довольно тесно. Геохимик Дороговин, занимающийся исследованием        газово-жидких включений в кристаллах кварца, работает в составе геологического отряда на Алдане в Южной Якутии. Алданский щит - самый древний щит планеты. Там еще видны следы древних ледниковых потоков, стащивших и окативших породы в гигантские поля валунов - курумов. Среди тайги, как столбы, возвы¬шаются останцы - скальные остатки вздыбленных пластов планеты. До сего дня геологические разрезы - карты - сделаны только по берегам рек, за тысячелетия прорезавших свои русла в скальных породах. Бо¬гат Алдан, несметно богат. Но упрятаны его кладовые под мощными наносами и потому исследования там особенно нужны.
А в институте жизнь идет своим чередом. Первого июня впервые вышла на работу новая сотрудница ЛЭМ - Елена Ивановна Зубкова, химик - коллоидник по образованию. Она приехала в Александров вслед за мужем,  Радянским Владимиром Михайловичем, приглашенным во ВНИИСИМС Хетчиковым.
Радянский Владимир Михайлович 1924 года рождения. После окончания Черновицкого государственного университета работал  старшим инженером – методистом в экспедиции № 21 Приморского геологического управления. С 1955 года он главный инженер и                 технический руководитель
                Центральной лаборатории. Это                высококвалифицированный                специалист, обладающий  хорошими организаторскими способностями и интеллегентный человек. Хетчикову он знаком по прежней работе и потому он обращается к Владимиру Михайловичу с предложением перейти на работу во ВНИИСИМС и наладить работу химико – спектральной лаборатории. Радянский предложение принимает и в феврале 1967 года приходит к нам заведующим химико – спектральной лаборатории. Забегая вперед, скажем:  он наладит работу лаборатории. Его работа будет связана с исследованиями , связанными с разработкой и совершенствованием методов анализа синтетических материалов. Были разработаны атомно – абсорбционные и спектральные методы анализа кварца, алмазов, фторфлогопита, вольфраматов щелочноземельных металлов, а также природных минералов. Лаборатория под его руководством работала стабильно высокорезультативно.
Впервые Елена Ивановна увидела Александров в мае - месяце цветения са¬дов. Город утопал в яблоневом облаке. Выйдя из электрички и огля¬девшись, она спросила у мужа:
-До города далеко ехать?
Он засмеялся:
-Пешком дойдем!
Вязкая грязь, в которую проваливались по щиколотку - главное, что врезалось в память Елены Ивановны от первого дня работы.  Соб¬ранная, аккуратная женщина не могла разглядеть своих белых босоно¬жек, и с трудом добравшись до первого корпуса, для начала бросилась искать раковину, чтобы привести себя в порядок.
Рабочее место (стол) для начала ей выделили в химической лаборатории - институт был плотно заселен. А поскольку главные спе¬циалисты ЛЭМ пребывали в разъездах, то выдать задания на работу было вначале не кому, а потом о ней как - то забыли. Сидеть без дела Е. И. Зубкова не могла - не так воспитана, а потому по собственной инициативе начала помогать химикам делать анализы. А пос¬кольку была высоким профессионалом, делала работу качественно и быстро, то вскоре и стало это ее основным занятием. В лаборатории о существовании нового сотрудника узнали в день выдачи зарплаты, обнаружив в ведомости незнакомую фамилию.
-Ну, наконец - то увидели своего сотрудника!!!,  - встретили ее коллеги.
Развернутые в ЛЭМ работы требовали огромного количества ана¬лизов. Необходимы они были и другим отделам. Постепенно Елена Ива¬новна начала обслуживать весь институт. Спустя некоторое время за помощью начали обращаться и специалисты московских научно - иссле¬довательских институтов, например ИГЕМ (Блохин).
И еще один специалист перешел в ЛЭМ в конце этого года - Елена Евгеньевна Лисицына, Алеся - как звали ее друзья и сослуживцы.
Алеся приехала в Александров со степенью кандидата геологических наук с Тырнаузского месторождения. Определили ее вначале в геологический отдел к Ануфриеву. При приеме на работу Хетчиков, посмотрев на красивую, энергичную, молодую женщину, вздохнул и констатировал:
-Через год сбежите!
Подумал и обещал дать квартиру не раньше, чем через год. Але¬ся согласилась и на место в общежитии, и на должность младшего на¬учного сотрудника. Слова зам. директора по науке ее задели - себя как специалиста она знала. Но понимала и то, что она - рудничный геолог, а тут - кварц. Первый год проживания в институтском обще¬житии она расценивает как проверку на выносливость: на улице минус 40 градусов, а в семиметровой комнате, где они с Г.Решетовой жили  вдвоем, -  плюс четыре.  На работе - врастание в новое направление под руководством Ю.  Н. Ануфриева, перспектива долгого ученичества и вдруг - Балицкий, создание нового направления. Хотя в последствии она скажет "Да нас, собственно, не очень то и спрашивали, переводя.", однако, согласие она дала и даже оказалось - есть то, чем ей было бы интересно заняться. Ромуальд Львович Дунин - Барковский, маленького роста с большой головой, буквально фонтанировал идеями. Он с азартом хватался за все, но получив первые результаты, быстро остывал. К тому же совершенно не умел, да и не любил, эти результаты документально оформлять. Так что их творчес¬кий союз оказался на благо обоим. Первая их совместная работа - выращивание синтетической шпинели...
А на пульте уже налажена бесперебойная работа: девять опера¬торов работают по двое в смене и один - на подмене. График де¬журств составлен на месяц вперед. Разумеется, его не всегда удает¬ся выдержать: 30 июня лаборатория гуляла в общежитии на свадьбе Андреева. Готовились загодя, чем - чем, а на розыгрыши да сюрпризы были богаты. Валерий Мазулев, на чью долю выпадало дежурство на этот день, о подмене договорился загодя. Да забыла женщина за домашними хлопотами о договоре и пришлось спешно вызывать подмену. Валерию вкатили прогул, никакие словесные оправдания не помогли.
Но чем же заняты автоклавы?... О, то время вся лаборатория помнит! Шли опыты по растворимости кварца во всевозможных мине¬ральных растворах. Поскольку на опыт расходовалось всего 300 грамм, остальную минералку допивали. Перепробовали все известные воды, за зиму стали специалистами и могли бы дегустаторами подра¬батывать. Данные же, полученные при обобщении опытов были таковы, что Балицкий начал готовить докторскую диссертацию.
Молодежь, кроме работы, несет на себе ряд общественных нагру¬зок: спорт, ДНД, работа с подшефной школой № 2. За Борисом Дороговиным школьники ходят по пятам, слушают раскрыв рот... По официаль¬ной просьбе директора школы администрация института объявляет ему благодарность.
Осенью, в октябре, Л. А. Самойлович отчитывается по своей те¬ме. НТС рекомендует опубликовать результаты, но Хетчикову это кажется мало. Перейдя в ЛЭМ, Лидия Александровна оставила в ОГС все свои наработки. Теперь она считала, что материалов для начала ра¬боты над кандидатской диссертацией у нее нет. Хетчиков считал иначе: вскоре  после защиты отчета,  он повез его в ВАК,  где работал его сокурсник.
- Автор считает, что тут не хватает на кандидатскую!
Его друг просмотрел отчет:
-Надо просто написать его, как кандидатскую!, - согласился он с Хетчиковым.
И под нажимом Льва Николаевича, Лидия Александровна начала работу над кандидатской диссертацией.
Ближе к Новогодним праздникам защищает отчет по теме "Раство¬римость кремнезема в гидротермальных условиях" Балицкий. Остатки минералки допивают за праздничным столом.
Работает творческая мысль ВНИИСИМСа. В первом полугодии в ра¬ционализаторстве и изобретательстве участвовало 62 человека, с начала года внедрено 54 рационализаторских предложения и подано 5 заявок на предполагаемое изобретение. Экономический эффект от поданных предложений составил 3,4 тысячи рублей. Так, например, рационализа¬торское предложение рабочего участка новых видов продукции Ю.Н. Панфилова и старшего мастера ремонтно-механического участка В.Я. Панова "Приспособления для нарезки двух пластин МУЛЗ одновре¬менно" дает годовой эффект экономии 675 рублей. А рационализаторское предложение, поданное инженером лаборатории БД А.Д. Мешаниным и младшим научным сотрудником Н.А. Козыриным "Фторопластовый поршень для отделения трубки манометра от воздействия агрес¬сивных растворов" имеет годовой эффект экономии в 1822 рубля.
Четыре человека принесли такую экономию своей смекалкой! Все¬го за 1967 год было подано 157 рационализаторских предложений и 11 заявок на предполагаемые изобретения, годовой эффект от внедрения которых составил 25,5 тыс. руб. Есть у нас и умение думать, и умение действовать.
Когда 23 сентября в результате разрыва шланга бензореза вспыхнул пожар и на сварщике А.И. Москалеве загорелась одежда, механик лаборатории гидротермального синтеза В. К. Круглов и механик мехмастерской А.С. Говорков проявили отвагу и решимость, спасая жизнь коллеги. Более того, им удалось ликвидировать очаг пожара.
Завершая 1967 год, коллегия Министерства геологии СССР, рассмотрев результаты социалистического соревнования в честь 50-летия Октябрьской революции, занесла в книгу Трудовой славы Министер¬ства геологии и ЦК профсоюза рабочих геологоразведочных работ ВНИИСИМС "... за большие достижения в области синтеза важнейших для народного хозяйства минералов и оказания практической помощи экспедициям ВШПО в апробации методики и направления геологоразве¬дочных работ на пьезооптическое минеральное сырье".
Сколько стоит за этими строками! Наши ветераны многое могли бы уточнить, но давайте не останавливаться. . . Вперед, читатель, откроем 1968 год.
Даже если только пробегать глазами по страницам прошлого, и то мы рискуем утомить тебя, читатель. Масса деталей дорогих для одного, неизбежно, скучна для другого. Это жизнь. Но мне кажется, некоторые детали будут не безынтересны. Мы столько говорим о событиях радую¬щих, что ощущение беспокойства уже появилось. Увы, привыкание к успеху всегда обходится не дешево.
В мае во ВНИИСИМС поступила претензия от завода-потребителя на несоответствие количества полученной молотой слюды. Вместо 2 т 500 кг было отправлено 2 т 50 кг. Ошибка? Не взвесили, не продума¬ли? Случайность? Нет, дорогой читатель. Это халатность, размагничива¬ние, не организованный учет. Второй случай: в ночную смену на заводе сменный инженер Л.П. Шевелькова нарушила технологический режим, произошло падение давления и температуры в одном из автоклавов. Оператор Э.А. Лясина, сняв показание в 6 часов утра, оставила сосуд без надзора на два часа, в результате  отключение обогрева и падение давления. Л.П. Шевелькова попыталась вывести сосуд на заданные пара¬метры, но потом попросту сняла диаграммную ленту с показаниями.
Дежурный электрик Бочаров недостаток исправил быстро, но. . . в журнале не записал. Только в 8 часов утра старший инженер пульто-управления Г.М. Мазаев обнаружил падение давления на сосуде и поднял тревогу.
Расслабились, снизилась ответственность. . . Грустно. . . Год 1968. . . Год окончательного сосредоточения в Александрове всех научных под¬разделений. В этом году даже ленинградская группа поставлена перед выбором: увольняться или переезжать в Александров.
Чем же порадовать тебя, читатель? Ведь в жизни, как и в этой книге, все строго дозировано. . . Опытным участком ВНИИСИМС проведены испытания пригодности выращенного алмаза в буровых коронках, ка¬рандашах для правки, сверлах. Проверка дала положительные резуль¬таты.
Осень основная часть института провела на картофельных полях. Вырос в Дуденевском совхозе палаточный город, жильцы которого сменялись каждые две недели. Весь цвет науки ВНИИСИМС отдавал покло¬ны матушке-земле. Даже директор В.П. Бутузов, несмотря на возраст, выехал поработать физически. Работал в борозде и главный инженер А.А. Шапошников. Бережно сохранит В.А. Проскурников фотографию этих дней, на которой он в должности повара у костра с большой поварешкой. . . Страда! Михаил Иванович Голиков за рулем автомашины, перевозящей груз; работники института и завода в бесконечных, уходящих к горизонту бороздах, и ощущение горячих, пропитанных солнцем дней. . . Таким мы оставили 1968 год.
Давно уже ВНИИСИМовцы подумывали о собственном пионерском лагере. Как люди хозяйственные мечтали построить его так, чтобы летом отдыхали дети, а зимой — взрослые. Решение о строительстве лагеря-пансионата было принято в январе 1969 года, под метельное завывание и морозное потрескивание. Место выбрали в 6 км от города, директор еще осенью съездил туда, все осмотрел. Сейчас же, в январе, после приня¬того решения, началось тщательное изучение всевозможных проектов.
Зима в наших краях часто устраивает проверки на прочность. Так Новый год отпраздновать не успели — обнаружилась течь в паровом кот¬ле промышленной котельной. Среди ночи пришлось вызывать работников РКСа. Уложились в 24 часа, обеспечили нормальный ритм работы всех подразделений. Когда необходимо, заводчане умеют сосредоточить силы и энергию.
Весной были разработаны проекты установки сосуда высокого дав¬ления на базе промышленного сосуда СБА-4 для полупромышленного синтеза асбеста. Успешно шествует по страницам печати выращенная в институте слюда, а 6 марта 1969 года на промышленном оборудовании получены первые опытные партии синтетического аметиста. Событие это важное, его необходимо отметить особо.
Об отношении к работе многое можно извлечь хотя бы из такого инцидента: 18 апреля 1968 года старший лаборант В. С. Горлатых опоздал на работу. Охрана его не пустила с соответствующими ком¬ментариями. Молодой человек выйдя из проходной, не долго думая, "попытался проникнуть", а проще говоря - перелезть через забор. И это ему удалось. Но бдительная охрана нарушителя выловила и со скандалом выдворила вон. После долгих разбирательств, через десять дней был объявлен официальный выговор. Через месяц нарушитель уво¬лился.
Вводится новая практика - рабочих и служащих начинают принимать на работу с 12 - дневным испытательным сроком. Именно так в апреле в ЛЭМ приходят старшими лаборантами Л.Д.Анисимова и В.А.Макеева. И еще одно: именно в это время Балиц¬кий приступает к реализации давно вынашиваемой идее - попробовать вырастить аметист во фтор - содержащих средах. Это принципиально новый подход, где предстояло переосмыслить многое. Но главное - попробовать воссоздать уникальный уральский камень особо сочного цвета.
В конце лета - начале осени ЛЭМ обзаводится еще двумя сотруд¬никами: переводом с электромонтажного участка опытно - экспериментального цеха приходит старшим лаборантом Е. М. Кожбахтеев и на преддипломную практику приходит студентка 5-го курса Горьковского университета И. Б. Махина. Оба, помимо рабочих качеств, обладают еще одним достоинством - они спортсмены. А спорт в институте игра¬ет далеко не последнюю роль. В октябре, после успешной защиты на¬учного отчета, на областной семинар по туризму во Владимир выезжа¬ет А. Н. Ковалевский, страстно увлеченный туризмом и альпинизмом. Во ВНИИСИМСе он "сколотил" группу, с которой в выходные совершает марш - броски далеко за пределы александровского района. Его ста¬раниями группа обзавелась необходимыми инвентарем и снаряжением. Альпинистка, байдарочница и туристка Ирина Махина оказывается " ко двору" не только в сфере производственных интересов. А принимая во внимание, что секретарем комсомольской организации ВНИИСИМС выбран Валерий Мазулев, оба новых члена ЛЭМ немедленно оказываются вовлечены в общественную жизнь института. Общих забот хватает на всех: колхозы с летними сенокосами, осенними уборками картофельных полей и зимним сбором еловых веток на корм скота, расчистка снежных за¬носов на железнодорожных путях, ДНД. За участие в добровольной народной дружине к отпуску прибавляют по два дня и в приказах это фиксируется. Так Балицкий и Еремеичев получают эту прибавку. Де¬журства спускаются на лабораторию в обязательном порядке. Как нес¬ложно понять, женщины от этой обязанности пытаются уклониться, они попросту бояться хулиганов. Мужчинам это радости тоже не доставля¬ет, но они вынуждены принимать удар на себя.
Практика И. Махиной заканчивается в январе. Старательная студентка, сделавшая не проходную работу да еще и успевшая стать одним из общественных молодежных лидеров, уезжает с отличными рекомендациями и просьбой о распределении ее во ВНИИСИМС.
А Е. Кожбахтеев попадает к Дунину - Барковскому и вместе со слесарем Сизовым приступает к изготовлению особых нагревателей из дисилид - молибдена. Их научный руководитель столь азартен, изоб¬ретателен и так увлекает, что уже в середине мая на заседании Уче¬ного Совета о них замечено: "...сотрудниками сектора магматических и метаморфических процессов ЛЭМ в короткий срок создана экспери¬ментальная база для синтеза высокотемпературных минералов из расп¬лава. На этом оборудовании проведены поисковые научно - исследова¬тельские работы, представляющие большой интерес для получения кристаллов различно окрашенных шпинелей и ряда других минералов, представляющий большой научный и практический интерес..."
В своих научных изысканиях Дунин-Барковский во многом был первопроходцем. Зачастую для постановки задуманных им опытов не хватало самого необходимого и, как скажет много лет спустя Е. Кожбахтеев, "...использовать приходилось то, что удавалось достать". А ведь выращивание шпинели велось при температурах до 1300 граду¬сов! Многое использовалось вообще впервые, например, плавень. Кристаллы шпинели удалось вырастить разного цвета - зеленые, голу¬бые, красные... до 1 сантиметра в диаметре - прекрасное сырье для ювелирной промышленности.
Третьего сентября 1969 года в лабораторию возвращается вче¬рашняя практикантка, а ныне младший научный сотрудник Ирина Махи¬на, которой предстояло расширить свою дипломную работу. Теперь ее тема называется " Влияние примесей на рост кварца" (во фторидных растворах).
Выращивание аметиста непосредственно осуществляла Валентина Петровна Орлова," правая рука" Балицкого. Стройная женщина с го¬рящими глазами и неуемной энергией, прирожденный дизайнер с тонким вкусом, всегда великолепно (при весьма скромной зарплате) одетая, Валентина Петровна - по утверждению очевидцев, - могла заливать автоклавы в вечернем платье. Работала она легко и вдохновенно.
Октябрь выдался снежный, с ветрами и метелями. Снежные завалы на путях грозили отрезать Александров от Москвы. Город обратился за помощью к предприятиям. Все отделы и лаборатории ВНИИСИМС также выходят на борьбу со снежными заносами.
Когда были получены аметисты, специалисты решили проверить их качество довольно рискованным экспериментом: Е.М. Цыганов съездил в Алмазный фонд и взял под расписку несколько ограненных камней настоящей "Уральской фиалки". На заводе точно так же огранили свою, выращенную, а затем обратились в Главювелирпром СССР. Смелый эксперимент? Бесспорно. Но наши специалисты твердо верили в дело своих рук. Главювелирпром СССР дал нашему сырью высокую оценку. Мы не рискуем брать на себя ответственность, уверяя читателя, что имен¬но эта огранка лежит в экспозиции Алмазного фонда, но что лежат наши аметисты рядом с натуральными — бесспорно.
6 марта — промышленное рождение изумительного уральского кам¬ня на нашем заводе.
Весною же, по просьбе Полтавского завода искусственных алмазов и алмазных инструментов, группа сотрудников лаборатории высокого давления занялась разработкой и внедрением технологических режимов синтеза алмазов для поставки на экспорт. Были разработаны режимы порошков марки "САМ" мелких зерностей в экспортном исполнении и первые партии отправлены потребителю. Отныне Полтавскому заводу планом производства предусмотрен выпуск подобной продукции. Приказом министра геологии СССР А.В. Сидоренко отмечена эта работа как особо важная и выражена благодарность исполнителям задания.
Алмазный инструмент. . . Почему о нем мы говорим часто и вскользь? Трудно назвать приблизительное число буровых, работающих ежечасно на всей территории Советского Союза. Не только в Министер¬стве геологии СССР, в многочисленных партиях и отрядах, но везде, где ведется строительство, обязательно первоначально бурятся скважины. Это и разведочные, и опорные, и даже вода в вашем доме не потечет из крана, если не заложена скважина. А для бурения любой из них необ¬ходима буровая коронка. Так что, читатель, теперь ты понимаешь, отчего мы подчеркиваем значение алмазного инструмента и особенно бурового, армированного алмазами марки "САМ".'
Благодарностью и премиями были отмечены сотрудники лаборато¬рии ВД во главе с ее заведующим Г.Н. Безруковым и два специалиста горной лаборатории М.Е. Мухин и М.Ф. Ярмак.
Сделаем еще одно отступление, чтобы рассказать о ВД. Слово А. Д. Мишанину:
«В соответствии с техническими заданиями ВНИИСИМС от 18 апреля 1966 года с Коломенского завода тяжелого станкостроения заключен договор на изготовление пресса усилием 16000 тс. Технический проект пресса усилием 16000тс выполнен ВНИИМЕТМАШем согласно договору с КЗТС №126 от 3 мая 1966г. После переезда РМУ завода в новый корпус, здание было разрушено. Площадка отдана под строительство фундамента пресса усилием  Р – 16000 те.. Общая глубина фундамента была около 14 метров. В него закладывались опорные плиты. 6 октября 1970 года фундамент был залит, принят представителем котлонадзора  Шитовым к производству монтажных работ. От института ответственным за  монтаж и пуско-наладочные работы назначили меня. Монтажные работы по договору производило Загорское монтажное управление. В начале октября 1970 г. в Александров – Карабановский тупик – прибыл тяжеловесный состав с деталями, узлами  ящикам. Разгрузка производилась краном грузоподъемностью 100 т, который входил в состав восстановительного поезда станции «Лосиноостровская». 26 октября 1970 года из Загорска прибыли монтажники, трейлер «Ураган» и два автокрана МКП – 40. Началась транспортировка деталей, ящиков на монтажную площадку и МТБ ВНИИСИМС. 10 ноября  1970 начались монтажные работы. С завода изготовителя прибыли два  шеф - монтера. Отдельные детали пресса весили  до 62 тонн. Монтаж крупногабаритных деталей пресса завершился  в начале ноября 1971 года. 11 ноября 71 прибыл представитель пуско-наладочного управления с договором на производство электромонтажных работ. 22 ноября 71 г прибыли электромонтажники. 3 февраля 72 года подписан акт на монтаж пультов управления. Продолжались и монтажные работы пресса. Все монтажные работы пресса были завершены в конце апреля 73 г. 7 мая 73 года пресс сдан комиссией в эксплуатацию. Внимание к монтажу пресса было огромным: приезжал министр геологии Сидоренко А.В., академик Белов Н.В., был первый секретарь Владимирского обкома партии Пономарев.  В процессе монтажа и пуско-наладочных работ встречались неувязки в тех. документации. Для решения этих вопросов приезжали ведущие сотрудники КЗТС и ВНИИМЕТМАШ. На прессе усилием 16000те была  разработана установка одноосного сжатия типа « наковальни с лункой» с диаметром  лунки 80 мм (объем около 90 см. куб.). Рабочее окно в высоту 3 метра и 2,4 метра в ширину. Электросхема управления камерой нагрева, разработанной лабораторией автоматизации оказалась неработоспособной из – за больших потерь напряжения в шинопроводе. Сотрудники отдела Семенов Г.М., Безруков В.А. разработали новую схему  с разъединителем шин и пультом управления. Изготовление и ремонт УОС – 80 производилось на участке №4, некачественное изготовление сопрягаемых конических колец, перекосы при запрессовке, приводили к разрушениям АВД. Характер разрушений для всех АВД был одинаков – сколы по краям и диаметральные трещины через всю их толщу. После экспериментального определения оптимальной величины  натяга посадки  АВД в  кольца   стойкость была доведена до 20 нагружений за все время эксплуатации пресса. АВД с диаметром лунки 80 мм предназначался для проведения научно – исследовательских работ при высоких давлениях. Первый опыт на нем был неудачен. Но в дальнейшем  при спонтанной кристаллизации и слоевой загрузке на ней получали до 25 карат алмаза фракций 250 – 2000 микрон, а при  гомогенной загрузке – до 60 карат. После получения на нем первых алмазов всей лаборатории выдали премии.
С 1968 г отдел ВД стал пополняться молодыми специалистами – выпускниками Горьковского университета: Лаптев В.А., Санжарлинский Н.Г., Заднепровский Б.И., Помчалов А.В. «Горьковская  мафия» - как с юмором окрестили их сотрудники -  оказалась ударной, все ребята работали упорно, добились больших успехов, защитили диссертации. Ученые ВД занимались синтезом полупроводниковых алмазов, выращиванием кристаллов на затравку, разработкой технологии производства высококачественных монокристаллов для бурового оборудования и камнеобрабатывающей промышленности, влияние   азота   на рост кристаллов, методики измерения температурных факторов».
А Дунин - Барковский и Лисицына в эту зиму решили попробовать вырастить изумруд. Ознакомившись со всей доступной литературой, они с азартом, нарушая все требования техники безопасности, прис¬тупают к опытам. И что характерно - добиваются результатов: полу¬чают мелкие кристаллики! Однако долго радоваться им не пришлось, когда Бутузов, узнав о результатах, ознакомился с условиями, в которых опыты ставились, по словам Алеси " рявкнул на нас и велел не¬медленно прекратить!". С некоторым опозданием и до обоих героев данного происшествия дошел тот факт, что выращивание изумруда иск¬лючительно вредное производство. О том, насколько небезопасны для здоровья экспериментаторов эти работы, в пылу азарта они попросту не подумали. Дунина - Барковского от выговора спасло только то, что он посвятил сделанную работу 100-летнему юбилею В. И. Ленина. Ход, конечно, наивный, но в данном случае сработал!!!
Впоследствии из Новосибирска приезжал на предзащиту канди¬датской диссертации Г. Букин , но ни одного своего кристаллика не привез. А в ЛЭМ такие кристаллики наличествовали, что его сотруд¬ники отметили про себя с громадным удовлетворением.
Выйдя из этого конфликта сравнительно малой кровью, они реши¬ли попробовать себя в облагораживании. Изменить судьбу камня, до¬бавив ему прозрачности или цвета - это ли не благородное дело? Тем более, что обоим хорошо были известны народные способы, например, на Урале запекали дымчатый кварц в кислое тесто и утром получали цитрин. Так неужто наука оплошает?!
Интересно отметить, что именно в это время впервые всплывает тема облагораживания бирюзы. На Ученом Совете ею предложили занять¬ся ЛЭМУ. Балицкий, занятый своими проблемами, сказал " ну что ж, попробуем", и" сплавил" предложение Алесе. Та немедленно нырнула в сбор информации. За яркой, веселой,  экстравагантной внешностью Алеси, с ее чуть-чуть по светски небрежной манерой общаться,  только очень проницательный человек смог бы угадать четкую аналитическую хват¬ку. Даже много позже появление Алеси ассоциировалось с брызгами шампанского, было что - то в этой женщине праздничное, вызывающее радость самим  своим  появлением.  И вот,  сделав первые прикидки, Алеся привлекает к поставленной задаче Елену Ивановну Зубкову. Су¬хощавая, подтянутая, типично европейского типа дама, которую неб¬режно одетой или наспех причесанной представить себе не сможет са¬мый последний злопыхатель, и в работе корректна и сдержанна. Любые результаты ею продуманны и просчитаны до мельчайших деталей. Ее первой реакцией была попытка отбиться:
-Алеся, но я же в этом вопросе профан!!!
Однако, обговаривая вопрос, они быстро заключили творческий союз: Алеся будет заниматься минералогией, Елена Ивановна - химией.
Предложены им были образцы бирюзы двух сортов: мелоподобная и зеленая, обе из Узбекистана. Мелоподобная в работе " не пошла", а зеленую окраску им удалось "снять" щавелевой кислотой. После пер¬вых успехов обе воодушевились и набросились на работу с удвоенной энергией.
Летом 1969 года в городе Звенигороде прошла III Летняя спарта¬киада геологических подразделений Центральных районов СССР по 6 видам спорта. Участвовало 15 команд, в том числе и наша. Читатель, ты довольно улыбаешься?! Правильно, команда ВНИИСИМС заняла общее первое место, став чемпионом по волейболу, городкам, легкой атлетике; второе место — по шахматам и стрельбе и третье — по настоль¬ному теннису. Привезла в родной город грамоту и переходящий кубок Теркома геологов Центральных районов СССР. Тридцать три человека, большинство из которых тебе уже хорошо знакомы: В.Е. Хаджи, В.Ф. Королев, В.Ф. Парфенов, Т.С. Комарова, К.Ф. Ворожейкин и дру¬гие. Одновременно неплохо поставлена у нас спортивная работа среди детей и молодежи. Команда под руководством лаборанта геологическо¬го отдела В.В. Григорьева заняла I место в городской спартакиаде среди команд микрорайона. Пример старших, как видите, воодушевляет.
Осенью в Москве нашим институтом совместно с трестом "Цветные камни" ВШПО и трестом "Зарубежгеология" организована выставка цветных камней и ювелирных изделий из них. Одни из основных органи¬заторов — Л.Н. Хетчиков и А.А. Шапошников. С 24 июля по 30 октября более тысячи руководящих работников министерств и ведомств, а так¬же представителей зарубежных фирм ознакомились с ее экспонатами. Через трест "Новоэкспорт" заключен ряд договоров на поставку цвет¬ных камней на экспорт.
Одним из первых был заключен договор с Чехословакией. Для ЧССР растили на нашем заводе уникальные 12-16-килограммовые кристаллы. В журнале "Наука" агентства печати их окрестили "поросятами". Так они и фигурируют в памяти заводчан под этой забавной кличкой. Это был один из интереснейших циклов по выращиванию пьезокварца, который длился 600 суток, почти два года. Опыт шел под непосредственным руководством К.А. Зуевой и Ю.А. Беляковой. От науки за ним внима¬тельно наблюдал Е.М. Цыганов, ведший в то время тему "Совершенство¬вание промышленной технологии выращивания кварца". Подумайте, какая огромная ответственность ложилась на завод: 600 суток следили, строго соблюдали режим по заданным параметрам. Ювелирная работа!
Забегая вперед, скажем: страшно было открывать сосуд, хотя и знали, что все выдержано по технологии. В музее хранится фотография этой уникальной рамки, возле которой стоят начальник цеха № 1 К.А. Зуева и старший технолог цеха Ю.А. Белякова. Потом уже шло на¬ше сырье в Венгрию, ГДР, на Кубу, в Австралию и Японию. Но этот цикл был уникален и запомнился особо.
Заговорила о наших успехах пресса: "Минералы по заказу" — газета "Неделя", "Здесь рождаются минералы" — "Ленинградская правда", "Алхимики XX века" — журнал "Огонек" №23 и так далее, не говоря уже о местной городской газете. Не будем повторять всех хвалебных слов, хотя они и вполне заслужены, чтобы не упрекнули нас в нескром¬ности. Однако в одном себе не будем отказывать: слава ВНИИСИМС вышла за пределы Советского Союза и эти 8 букв стали широко извест¬ны в перечисленных выше странах. Так что год 1969 — год нашего выхо¬да на международную арену!
Как признание наших больших заслуг можно рассматривать и посе¬щение ВНИИСИМСа Председателем Совета Министров РСФСР М.С. Соломенцевым. Сопровождал его первый секретарь Владимирского обко¬ма КПСС М.А. Пономарев. Надо отметить, что М.А. Пономарев знал наш институт, принимал очень близко к сердцу его проблемы. Часто бывал у нас и неоднократно вмешивался, принимая сторону ВНИИСИМСа, когда возникали конфликтные ситуации. Вот и этот визит: стоило ди¬ректору В.П. Бутузову заговорить о строительстве нового корпуса, М.А. Пономарев обратился к председателю Совмина с той же просьбой, подчеркивая необходимость расширения площадей такой перспективной организации. И секретарь обкома, и директор института, конечно, обос¬новали свое предложение довольно серьезными аргументами. Следстви¬ем этой беседы были выделенные вскоре средства на строительство.
Последнее время мы больше внимания уделяли институту, его научным подразделениям. Давайте же 1970 год начнем с рассказа о за¬воде. В феврале наш завод официально состоял из ряда участков. На¬чальником цеха № 1 была К.А. Зуева, старшим инженером-технологом Ю.А. Белякова. Участок №2 возглавлял Л.Н. Романов, старшим инжене¬ром-технологом здесь работала И.С. Комарова. Недавно созданный хозрасчетный участок по выпуску синтетических алмазов возглавлял К.Ф. Ворожейкин и инженер-технолог В.А. Хван. Из вспомогательных участков — паросиловое хозяйство, ремонтно-механический участок (№4), участок по ремонту технологического оборудования (№5), мон¬тажный участок (№6), электромонтажный (№7), ЦЛИТ и участок вспо¬могательного производства. Такова структура завода.
В середине февраля в институте создается отдел цветных камней на базе кадров, переведенных из ОГС, ВД, шлифовальной мастерской. Для нового отдела выделены три комнаты и автоклавный участок. На отдел возложено курирование работ по природному цветному камню. Разрабатываются темы с привлечением сотрудников геологического от¬дела. Заведующим одной из лабораторий назначен Е.М. Цыганов. Отдел ведет работы на стыке синтеза и природных образований, взаимодопол¬няющих и объясняющих многие явления.
В марте 1970 года во ВНИИСИМСе прошло еще одно немаловажное событие: 5 марта институт принимал участников специального заседа¬ния Постоянной Комиссии СЭВ по геологии. Практически, мы принима¬ем всех министров геологии социалистических стран. Не будем касаться вопросов научных, но один бытовой штрих читателю может быть любо¬пытен: власти города, желая блеснуть, возражали против торжественно¬го обеда в столовой ВНИИСИМСа. Кончилось тем, что обедали высокие гости в городском ресторане Александрова. Но ... готовили обед наши, ВНИИСИМовские, повара. Ибо, как оказалось, в деле кулинарии им должных соперников не нашлось — чего решительно не учли "отцы" города.
Весной переходящее Красное Знамя Министерства геологии СССР и ЦК Профсоюзов снова вернулось на завод, который стал победителем в социалистическом соревновании четвертого квартала 1969 года. Летом институт поздравил еще 13 своих сотрудников, успешно окончивших высшие и средние учебные заведения и школы рабочей молодежи. Как видите, этому придается большое значение. Приказом по Министерству геологии СССР от 6 августа 1970 года за активную идейно-политическую работу и наилучшие показатели по всем видам библиотечно-библиографических работ первое место и первая премия во Всесоюзном общест¬венном смотре работы библиотек в честь 100-летия со дня рождения В.И. Ленина присуждены нашей ВНИИСИМовской библиотеке. Работни¬ки библиотеки Г.И. Погодина, Т. И. Поткина и О.А. Белоусова принесли институту еще одну благодарность и почетную грамоту.
Институт... Давайте посмотрим, какие подразделения входили в его состав в это время.
1. Отдел высокотемпературной кристаллизации, заведующий И.Н. Аникин и около 50 сотрудников. При отделе — лаборатория поиско¬вых исследований, в составе 33 человека.
2. Отдел высоких давлений, заведующий Г.Н. Безруков, 24 сотруд¬ника. При ней — лаборатория поисковых решений, в составе которой 12 человек.
3. Отдел гидротермального синтеза, заведующий В.Е. Хаджи, 26 сот¬рудников. При отделе — лаборатория поисковых решений из 11 человек.
4. Отдел экспериментальной минералогии, заведующий В.С. Балицкий и 15 сотрудников. При отделе — лаборатория магматогенных и метаморфогенных процессов, состоящая из трех человек.
5. Отдел цветных камней из 8 человек. При нем — лаборатория рас¬плавных методов из 12 человек, которыми руководит Е.М. Цыга¬нов, и гранитно-шлифовальная мастерская из 8 человек.
6. Отдел физических исследований, заведующий А.А. Фотченков и 34 сотрудника. При отделе — лаборатория структурных исследований из 19 человек, руководимая Л.И. Цинобером, и лаборатория исследований физических свойств и рационального использования пьезооптического минерального сырья из 9 человек, которую возглавлял Я.П. Снопко.
7. Лаборатория автоматизации процессов синтеза из 14 человек, за¬ведующий лабораторией Е.К. Ватолкин.
8. Строительно-технологическая лаборатория из 10 человек, заведую¬щий И.С. Гуревич.
9. Химико-спектральная лаборатория из 19 человек, заведующий В.М. Радянский.
10. Геологический отдел, которым руководит Н.И. Кашаев. Он де¬лится на:
а) лабораторию структуры рудных полей, в составе 15 человек, заве¬дующий Ю.Н. Ануфриев;
б) лабораторию прогнозирования, методики поисков и разведки из 14 человек, заведующий лабораторией Л.В. Оганесян;
в) лабораторию  петрографии, минералогии и геохимии из 13 чело¬век, которой руководит Г.Н. Кокарев. 126
11. Геофизическая лаборатория, заведующий С.Н. Кондрашев, 10 че¬ловек сотрудников.
12. Лаборатория горных работ, заведующий М.Е. Мухин, 11 сотруд¬ников.
13. Лаборатория экономических исследований, заведующий С.Я. Аплин, 9 сотрудников. При лаборатории — группа НОТ из двух человек.
14. СКБ, им руководит Ю.А. Сорокин. Здесь 17 сотрудников. При бюро — лаборатория испытания аппаратуры и прочности исследований из 10 человек.
15. ОНТИ из 8 человек, заведующая Е.Д. Васюнина.
16. Патентное бюро из пяти человек.
Итого: во всех научно-исследовательских подразделениях 436 чело¬век.
Из научно-вспомогательных: в библиотеке — три человека; в науч¬ном музее и стендовом зале — два человека; в отделе оформления ре¬зультатов научно-исследовательских работ — 13 человек.
Как видите, состав не столь большой и довольно мобильный. Таким был наш институт в 1970 году, когда его покидает А.А. Шапошников, уходя заместителем начальника ВШПО при Министерстве геологии СССР. Конечно, его связь с институтом не прерывается. Он остается научным руководителем отдела цветных камней.
На его место главным инженером ВНИИСИМС, по предложению директора института, выдвинут Л.Н. Романов.
Таким образом 1 апреля 1970 года лаборатория экспериментальной минералогии превращается в отдел - ОЭМ, как отныне и будет именоваться.
Итак, в институте, в лаборатории отдела цветных камней и ОЭМ шли работы по синтезу аметиста. Цыганов отрабатывал технологию вы¬ращивания в щелочных, а Балицкий - в кислотных средах. В ОЭМ, учи¬тывая агрессивность используемых растворов, бились над усовершенс¬твованием оборудования. Вторая лаборатория ОЭМ, о работах которой мы детально пока не говорили - лаборатория магматогенных и мета¬морфических процессов, руководимая С. С. Гороховым, занималась вы¬яснением экспериментальным путем условий образования и роста ряда минералов магматических и метаморфических комплексов   (гранатов, пироксенов, слюд) с целью дальнейшего изучения возможностей их синтеза. Работа шла достаточно успешно и к середине семидесятого года комплексному исследованию была подвергнута более широкая группа минералов и пород - кристаллы алмазов, пиропов, эклозиты и т. д. Работала группа в тесном контакте с "алмазниками" - сотруд¬никами отдела высоких давлений Г. И. Безрукова. Вот в эту лабора¬торию ОЭМ 7 сентября 1970 года по направлению Министерства Геоло¬гии, приходит работать младшим научным сотрудником     А.А.Марьин. Анатолий Марьин учился у тех же преподавателей, что и Балицкий в свое время. Преддипломную практику он проходил в ВИМСе оператором. Сочетание геологии и синтеза - это не просто увлекало, это манило возможностью самому доискаться до способа создавать то, чего еще не существовало в природе. ОЭМ ВНИИСИМС соответствовал этим чаяни¬ям по всем параметрам. Цитируя Марьина:" Я пришел туда, куда и хо¬тел придти". На новом месте молодого специалиста, после краткой экскурсии по отделу, спросили:
-Чем бы ты хотел заняться?
Ответ у него уже был: его институтский руководитель профессор Ю.П.Диков рекомендовал выбрать как материал для будущей канди¬датской диссертации эвлитин, современный кристаллический материал для лазерной техники. Ему дали " добро" и он приступил к работе - первой  стадии любой научной разработки - широкому поиску.  Для  начала подключился к выращиванию граната в расплавных систе¬мах... Если в работе он осваивал азы ученичества, то в общественную жизнь отдела вписался сразу. Имея в активе второй разряд по стрельбе, третий по туризму, третий по парашютному спорту, будучи альпинистом и байдарочником, Марьин с легкостью вошел и в общест¬венную жизнь института. Вскоре выяснилось еще одно его качество: обладая спокойным ровным нравом, он с легкостью сплачивал вокруг коллектив, умея организовать и провести любое мероприятие. Спустя некоторое время он возглавил молодежную секцию по туризму при го¬родском Доме Пионеров. Вместе с коллегами он организовывал и про¬водил походы, во время которых обучал школьников навыкам общения с природой, умению ориентироваться, азам туризма и геологии.
После защиты докторской диссертации Владимира Сергеевича Балицкого на тему " Экспериментальное изучение геохимических условий формирования кристаллов кварца" весь отдел был приглашен отметить это событие в ресторане. Гульнули от души. Виновник торжества, оп¬ровергая шутки насчет того, что теперь он заважничает, под общие аплодисменты сделал... сальто!
Вскоре творческий отпуск для написания докторской диссертации берет Л. Н. Хетчиков.
В конце января 1971 года произошло уникальное для института событие: ни до, ни после никогда не срывалось такое количество экспериментов. Лучше всего об этом говорить сухим языком докумен¬та:"23 января 1971 года проводились работы по ревизии электрообо¬рудования на трансформаторной подстанции № 2   (ТП - 2). Проведение работ связано с прекращением электропитания ряда подразделений ВНИИСИМС, и должно быть согласовано с руководством ВНИИСИМС.
Начальник технического отдела Волынец М. А. самоустранился от организации работ по ревизии ТП - 2, а главный энергетик Жилин Ю.С. отнесся к ним халатно: не согласовал отключение электропита¬ния с отделами ЭМ, ВТК. В 8 часов 30 минут 23 января ТП - 2 был отключен и начаты ремонтные работы под руководством Малова. Дежур¬ный по институту (Малышев Р. П.) сообщил Малову о том, что отклю¬чено 15 печей в отделе ЭМ и вентиляция в комнате № 336 корпуса 2. Просьбы о включении отклонил Малов, ссылаясь на распоряжение Жилина, и продолжал работы до 11 часов.
По их вине сорвано проведение опытов на 37 автоклавах, от¬сутствие электропитания на вентиляционных установках создало аварийную ситуацию во взрывоопасных помещениях отдела ВТК" - из слу¬жебной записки зав. ОЭИ Балицкого.
Виновники случившегося понесли наказание, а специалистам пришлось разбираться с последствиями.
Мы чуть нарушаем хронологию, но только для того, чтобы не смешивать два события, одно из которых было очень значимо для ВНИИСИМС:
7 января 1971 года за достигнутые успехи наш институт награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Этот документ необходимо цитировать дословно:
УКАЗ
Президиума Верховного Совета СССР о награждении Всесоюз¬ного научно-исследовательского института синтеза минераль¬ного сырья орденом Трудового Красного Знамени за достиг¬нутые коллективом института успехи в развитии научных ис¬следований по созданию важных для народного хозяйства ви¬дов искусственного минерального сырья и разработку техно¬логии его промышленного производства наградить Всесоюз¬ный научно-исследовательский институт синтеза минерально¬го сырья орденом Трудового Красного Знамени.
Председатель Президиума Верховного
Совета СССР Н. Подгорный
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
М. Георгадзе Москва, Кремль.
Радостную весть многие узнали еще дома, утром 12 февраля, из со¬общений радио. Днем оно было размножено и вывешено на всех стендах завода и института. В конце рабочего дня в Доме культуры "Юбилей¬ный" началось собрание, посвященное этому событию. Открыл его сек¬ретарь партийного бюро ВНИИСИМС М.Е. Мухин. Под аплодисменты вставшего зала на сцену внесли и передали институту на вечное хранение знамена, которые до этого мы завоевали квартал за кварталом ударной работой. Теперь они наши навсегда.
Пока звучат торжественные речи и гремят аплодисменты, давайте и мы подведем итог нашим успехам, так высоко оцененным страной.
"... По своим оптическим свойствам кристаллы кварца являются незаменимым материалом для приготовления оптических деталей, линз и призм, обладающих повышенной прозрачностью для ультрафиолето¬вых лучей, причем в отличие от кристаллов горного хрусталя синтети¬ческий кварц характеризуется высокой стабильностью свойств. . . На основе разработанного метода синтеза кварца в Советском Союзе полу¬чены все окрашенные аналоги разновидностей этого минерала, а также кристаллы, имеющие окраску, не встреченную в природе. Окрашенный кварц пользуется большим спросом в ювелирном производстве. Однако основной потребитель кварца — радиоэлектронная промышленность. . . В результате исследований, выполненных в истекшей пятилетке, прове¬дено последовательное совершенствование промышленной технологии синтеза кварца, что позволило заменить дефицитное природное сырье практически во всех устройствах. Годовой экономический эффект от внедрения всех разновидностей кристаллического кварца, созданных в институте, составил в 1969 году 52,8 миллиона рублей, а в расчете на 1975 год — превысит 170 млн. руб. Достижением нашего коллектива являются. . . кристаллы, которые находят широкое применение в совре¬менной радиотехнике для стабилизации радиочастот, в системах много¬канальной связи, телевидения и пр. , а также в измерительной, ульт¬развуковой и оптической технике".
Это цитаты из публикации "Рассказы о награждениях" за подписями В.П. Бутузова и В.Е. Хаджи в газете "Призыв" от 16 февраля 1971 г. Мы не приводим весь материал, потому что ты, читатель, неплохо осве¬домлен о работах института. Достаточно будет напомнить еще о слюде и алмазных инструментах, чтобы ты держал в голове весь комплекс перечисленных работ. Не думай, что я увожу тебя из праздничного зала. Нет. Просто наша награда — не подведение итога, а оценка работы инсти¬тута, находящегося в поиске, в пути. Так устроена жизнь, что сегодняш¬нее чудо, завтра переходит в ряд обыденного и не способно удивить даже школьника. Но тот, кто по крупицам собирал эти знания, кто ставил опыты, сжигая на них годы собственной жизни, для того долгожданное, выстраданное становится чудом на всю жизнь.
Жаль, что кинокамера не запечатлела нам зал, пройдясь по заполнен¬ным рядам и сохранив крупным планом выхваченные лица. Что сцена? Зал — вот главное! В нем сидят те, кто по крупицам создавал институт и завод, кто помнит каждую неудачу и каждый успех, кто хранит со странной нежностью мутные, белесые первые кристаллики, не умевшие ни сверкать, ни звенеть. Эти люди совершили подвиг, сами не зная об этом. Даже сейчас, слушая и аплодируя, они едва ли до конца сознают, эпицентром каких важных дел они стали. Как могучие волны, расходят¬ся работающие на их сырье заводы, а от тех — следующие и так дальше, дальше, чтобы войти в каждый дом телевизором, радиоприемником, лампой... Слюда, алмазы, кварц. .. кварц, слюда, алмазы. ..
Вернемся, однако, в день 12 февраля 1971 года, в зал "Юбилейно¬го", где на сцену поднимается министр геологии СССР, академик А.В. Сидоренко, и подходит к знамени института с орденом в руках. Медленно начинают подниматься один за другим люди в зале, и вдруг зал взрывается аплодисментами. . . Мгновение, стой! Эти аплодисмен¬ты — жизни, мужеству, гордости нашей страны — ее людям. Им кажется, что они аплодируют этому моменту, но нет, эти аплодисменты сама Стра¬на посылает им. В их честь гремит гимн Советского Союза и от звона литавр пробегает холодок по спине. Кто они, поднявшиеся с мест? Рабо¬чие, ученые. . . Народ! О них еще мало написано, но обязательно на¬пишут.
На сцену один за другим поднимаются представители других органи¬заций. Мы не будем называть их имен, в нашей истории важен этот день и его герои. А эти герои слушают, и перечислить по именам их всех не¬возможно. Ты знаешь, читатель, численность института и завода. Разве можно назвать всех по именам?!
Это был особый год. Год, когда Ереванский завод "Алмаз" выпус¬тил первую партию синтетического алмаза "САМ", разработанного в сте¬нах ВНИИСИМС. Год напряженной работы, которая казалась легче, уж больно хорош был разбег года. . .
Как ни жаль, вперед, читатель, ибо продолжается жизнь, и продолжа¬ются дела.
После того, как Л.Н. Романов становится главным инженером ВНИИСИМС, Михаил Иванович Голиков по личной просьбе переходит на должность начальника участка № 2. Конечно, это понижение в офи¬циальной иерархии на служебной лестнице. Но есть иная шкала — шкала подлинных ценностей. И последний из старого административного руко¬водства завода уходит на созданный им самим участок, чтобы вскоре превратить его в микрозавод.
По-прежнему на высоком уровне держится физкультурная и куль¬турно-массовая работа. Коллектив физкультурников ВНИИСИМС на¬гражден переходящим Красным Знаменем областного Совета ДСО "Спартак" за лучшую подготовку физкультурно-массовой работы в 1971 году и успешные выступления института в зимней спартакиаде геологов Центральных районов СССР. Без нашего духового оркестра не обходится ни один праздник в институте, городе и подшефном совхо¬зе. Вечера молодых специалистов института блещут выдумкой и юмо¬ром. . . Идет жизнь, идет время. . . В канун 50-летия СССР на участке синтеза опытно-экспериментального завода завершен 1000 цикл выра¬щиваемого искусственного кварца. К концу года на заводе выпущена партия оптического сырья по новой, недавно внедренной технологии. . . Многие работы еще в стадии разработок, окончательных доводок, завер¬шающих нюансов, хотя мир уже любуется синим кварцем, аметистом, цитрином.. . да, да, я не оговорилась — именно мир. Ибо осень 1972 го¬да принесла нам золотую медаль Лейпцигской международной ярмарки в ГДР. Возле витрины с нашими самоцветами собирались толпы, и, естественно, были подписаны новые контракты на поставку наших само¬цветов.
Читатель, ты вправе остановить меня вопросом: о цитрине упоми¬нается впервые! Вношу дополнение: 6 августа 1971 года В.Е. Хаджи совместно с инженером Г.В. Решетовой было получено авторское свиде¬тельство на выращивание синтетического цитрина — солнечной разновид¬ности горного хрусталя. Итак, читатель, к трем камням имеет прямое от¬ношение наш старый (конечно же, не по возрасту!) знакомый — Вален¬тин Евстафьевич Хаджи. А голубой и желтый — так и вовсе почти пол¬ностью обязаны только ему своим рождением. Однако, опережая упре¬ки Валентина Евстафьевича, конечно же, напомним с удовольствием: и заводчанам! Без их ловких рук и смекалистых голов не засверкали бы эти самоцветы в Лейпциге!
Сбор урожая наград продолжается!
В расцвете научно-техническое творчество молодежи — НТТМ, руководимое старшими товарищами и комитетом ВЛКСМ. В 1972 году НТТМ ВНИИСИМС начинает получать первые награды. Пока еще не заявила о себе в полную силу формирующаяся плеяда молодых ученых, но первая ласточка — работа И.Б. Махиной "Кварц, легированный галлием" — получила уже серебряную медаль.
В павильоне "Геология" на ВДНХ СССР представлена обширная экспозиция "Комсомольская тематика в камне", выполненная группой мастеров ВНИИСИМСа, из совмещения природного и синтетического камня. Задерживаются посетители, любуясь тонкой работой Н. Ново¬селова, В. Росовецкого, К. Уханова, А. Гаева и Ю. Тулупова. Шесть орде¬ном комсомола ожили в камне, алая гвоздика рядом со штыком — не за¬бываемая символика революции.
С интересом рассматривают посетители шахматы и шашки, изготов¬ленные нашими умельцами. Что и говорить, есть, чем залюбоваться: по шахматному полю, изготовленному из синего и коричневого кварца, выстроены изящные фигурки из посеребренной меди с элементами фили¬грани. А по шашечному полю, составленному из черного обсидиана и белого кохалонга, застыли игровые фигурки, выполненные филигранью с горным хрусталем. "Царская работа", — говорили посетители.
Часть камней была представлена в огранке. Так, например, один из цитринов диаметром сорок миллиметров, имел 1500 граней. Это уже подлинное произведение искусства, согласитесь! "Внуками Данилы-мас¬тера" — назовут наших огранщиков газеты. В апреле 1972 года в конфе¬ренц-зале Министерства геологии СССР им были вручены дипломы ВДНХ СССР и значки. Награждал их Анатолий Александрович Шапош¬ников. Мастера-огранщики вспоминают особое чувство гордости, когда из переполненного зала для получения серебряной медали вышла то¬ненькая светловолосая молодая специалистка ВНИИСИМС Ира Махина — единственная серебряная медаль. Все остальные награжденные были людьми с большим стажем работы и огромным опытом.
В начале августа ВНИИСИМС посетили президент АН СССР акаде¬мик М.В. Келдыш, вице-президент АН СССР академик А.П. Виногра¬дов и министр геологии СССР академик А.В. Сидоренко. Сопровожда¬ли высоких гостей работники обкома КПСС г. Владимира. Ученые с большим интересом осмотрели лаборатории и завод, вели серьезные беседы с работниками ВНИИСИМСа по проблемам науки и техники. Задержались в музее, вернее, выставочном зале института. Не знаю, известно ли тебе, читатель, но часть экспозиции нашего музея особен¬ная: в ней собраны наши неудачи. Согласись, чтобы демонстрировать свои просчеты нужно немалое мужество. Ошибки, на которых училось наше производство, можно увидеть. . . 10 августа 1972 года в книге отзывов музея оставлена такая запись Мстислава Всеволодовича Келдыша:
"Институт вносит большой вклад в развитие технического процесса, создавая вещество, превосходящее то, что природа создала в течение веков и тысячелетий, то, что сказалось драгоценным даром природы, и получает все большее и большее значение для создания высочайших достижений техники. Желаем институту новых больших успехов в науке и промышленном производстве".
Год 1973 лучше всего начать с обзора еще одного вида работ, кото¬рые ведет институт — облагораживания. Избегая научных терминов (это ведь не ученый труд, а рассказ о жизни института), обозначить это можно одним словом: возрождение. Не всегда природа щедра, особенно когда дело касается драгоценных камней. Почти на каждом месторождении множество крупного прозрачного камня отбраковывается из-за сортового несоответствия. По предло¬жению начальника хозрасчетного предприятия № 119 (а попросту Во¬лодарско - Волынской экспедиции) А. Т. Рыбакова работали наши спе¬циалисты с зеленовато - желтыми бериллами Волыни и добились в сво¬их автоклавах их превращения в сказочно - красивые голубые аквама¬рины. Чтобы понять, насколько непроста была задача, сообщаем: один из кристаллов весил 8,4 килограмма. Пожалуй, только специалист может понять,  насколько  экономически эффективен этот способ.  Зато любой из нас во - первых способен представить " малышку"  с  таким весом, ведь  обращаться  пришлось  архи  нежно  чтобы не повредить кристалл, а во - вторых понять, что ученые заставили засиять ка¬мень, который природа по своей прихоти оставила было в Золушках. Ныне один из этих камней украшает выставку в Алмазном фонде Крем¬ля. А кроме берилла были еще кристаллы мориона, темно- бурые, поч¬ти непрозрачные, которые выходили из рук наших специалистов дымча¬тым раухтопазом, золотистым цитрином или родниковой свежести горным хрусталем.
Сосредоточившись на ключевых моментах успехов, мы немного забыли об общей атмосфере института. Разумеется, печальные факты лучше не замечать. Но они от этого, увы, только разрастаются. Грустно переходить от хорошего к плохому. Реорганизации, уход старых кадров, праздничные фанфары — все это, безусловно, сказалось. И летом 1973 года, когда ВШПО провело ряд проверок работы института, над ВНИИСИМСом грянул гром. Хочется избежать упоминания об этом, но долой сор из избы. Вы-то, ветераны, помните это... Проверкой были выявлены серьезные нарушения в оформлении приема рабочих на рабо¬ту, в нормировании и оплате труда. Так, в течение 1972 года на времен¬ные работы было зачислено 455 рабочих, не подавших заявлений о прие¬ме и не предъявивших трудовые книжки. 81 человек из этого числа принят без согласия начальников подразделений и 15 человек — без подписи; рабочих в ознакомлении с условиями работы. Большинство не прошли инструктаж по технике безопасности и противопожарный минимум.  Все решалось начальниками подразделений совместно с работниками планово-производственного отдела и утверждалось заместителем дирек¬тора института без участия работников отдела кадров. Проверка установила, что около 200 из них были фиктивными, т.е. никогда не работали!!! Разберемся на примере: 4 слесаря мех. участка получили основную зарплату в сумме 484 рубля по месту основной работы, где не работали, и дополнительно 1073 рубля за переделку основного входа в институт, которая   выполнялась  ими   в  рабочее   время.   Таким образом, налицо  переплата в 484  рубля. Зарплата в 1073 рубля за переделку главного  входа была начислена 10 рабочим, фиктивно оформленным на временную работу, а выплачена слесарям мех. участка.
Таких переплат в общей сложности комиссия насчитала на сумму  более 29 тысяч рублей! Не налаженный учет объемов выполненных работ, безграничное применение произвольных коэффициентов, оплата по  соглашению.. . Все это создало почву для злоупотреблений. По предложению комиссии ВШПО было уволено несколько человек, восстановлен порядок. Директору института В.П. Бутузову объявлен строгий выговор. Ты спросишь, читатель: куда смотрел коллектив?! Коллектив рабо¬тал,  а  когда человек  работает, он  не склонен смотреть по сторонам. Конечно, директор получил заслуженный  выговор, но. . .но он  был ученый и алмазы отнимали не только душу, но и время. Я рассказала грустный момент, но отчего так легко вскрывались у нас те недостатки, которые, как мы знаем сегодня, долго процветали на многих предприятиях страны? Почему о них мы  кричали  приказами, собраниями,  обсуждениями?   Почему  не  боимся   сейчас упоминать об этом? Да только потому, что эти болезни мы смогли лечить вовремя! Потому что мы были достаточно сильны, чтобы не дрогнуть, не позво¬лить им уйти вглубь.  Ты думаешь, комиссия нагрянула как гром среди ясного неба? Нет. Ее потребовали коммунисты ВНИИСИМСа. Согласись, на   это   требуется   мужество.   А оно в нашем институте всегда было. ВНИИСИМовцы сознавали свою роль и умели вовремя отсекать гнилые ветви. Знамена и награды не сделали институт самовлюбленным, само¬успокоившимся. Традиции, заложенные в первые годы, мы сумели про¬нести до сегодняшнего дня. Большие победы не бывают без поражений. Но "цель оправдывает средства" — никогда не был лозунгом института.
В  начале   1974  года заведующий  лабораторией  высоких давлений Г.Н. Безруков переводится на Томилинский завод алмазных инструмен¬тов. Его место официально, по приказу, занимает сам директор инсти¬тута.   Конечно,  ни  для   кого  не  секрет,  что директор такой  крупной организации, как наша, едва ли вправе позволить себе подобный шаг. К сожалению, люди зачастую мало задумываются, что такое администра¬тивное руководство крупным научным учреждением. Мы легко судим за ошибки или просчеты, и, как правило, не ставим в заслугу работу каждодневную. Их легко обвинять. . .
Однако давай задумаемся, читатель, над судьбой ученого, которому не оставляет возможности административная деятельность заняться тем, к чему лежит душа. Вспомни: Владимир Петрович Бутузов не молод, время идет к пенсии. Конечно, есть звание доктора, есть признание его заслуг, но ведь есть и то, чему он отдал годы жизни: кристаллы. Он столько лет занимался синтезом корунда, столько вложил в синтез алма¬за.  Он  как  ученый не хотел отойти, и как человек — не смог. У него оставалось  мало  времени,   век   человеческий   короток.  Он торопился, и алмазы были его отдушиной, его оазисом в пустыне. Да, мы согласны со многими, что эта сторона его деятельности шла в ущерб институту в целом.  И все-таки. . .    все-таки:  если есть высшая справедливость, то нельзя   осудить   Владимира   Петровича.   Заслуги  его перед институтом несомненны,  это признают все.   Безусловно,  было оправданным и то, что он не стал лауреатом Ленинской премии по кварцу. Но он был уче¬ным и служил науке. Перед наукой он чист: алмазы были нужны стране. Противоречивый, вспыльчивый, не всегда справедливый, он всю жизнь был   предан   высокотемпературной  кристаллизации.  Поэтому и запом¬нился   заводчанам  с  первых дней   приезда  своим   горячим   рассказом о   корундах,   маленькими алыми  кристаллами на ладони.  Почему им, растящим кварц рабочим, он, увлекшись, прочитал эту лекцию? Да еще так, что, спустя годы, люди помнят ее? Не руководству, не научным сотрудникам ВНИИПа — рабочим в цехе. . .    Корунды — это его моло¬дость. Алмаз — последняя любовь.. .
Любовь к камню. .. Любовь к выбранному делу. . . Что кроется за этими привычными фразами? Это ведь не любование собой в спокой¬ной тиши кабинета, не пристрастие к скаредному набиванию сейфа. И даже не желание украсить кинодиву очередным шедевром ювелирной промышленности. За каждой из привязанностей ученого видится аппа¬ратура высшей точности, инструмент, с помощью которого страна сде¬лает следующий технический рывок. Ощущение себя творцом будущего, ответственность за это будущее — вот, что заставляет специалиста идти вперед через все препоны.
Мы мельком упоминали отдел цветных камней. Давайте заглянем в предысторию его создания.
В 1969 году А.Г. Давыдченко — ученый секретарь института — пред¬ложил директору ВНИИСИМС форсировать работы по расплавным методам на основе управляемой кристаллизации. В.П. Бутузов учел го¬товящийся проект постановления по камнесамоцветному сырью и нашел возможность "вписаться" в него. Так было принято предложение ИКАН СССР о внедрении их разработки иттриево-алюминиевых грана¬тов для ювелирной промышленности на нашем заводе.
Гранаты. . . Кристаллы, по форме напоминающие зерна плода гра¬ната. Персы считали их королевскими. Яркие, огненно-красные, изум¬рудно-зеленые, но неизменно сверкающие, восхищающие игрой света. Еще один драгоценный камень, обретший второе рождение в нашем институте. Искусственные гранаты тесно связаны с деятельностью началь¬ника отдела цветных камней А.Г. Давыдченко, который большую часть своей жизни посвятил их внедрению.
Анатолий Георгиевич Давыдченко пришел во ВНИИСИМС в 1963 году по распределению, после окончания очной аспи¬рантуры ВСЕГЕИ Министерства геологии СССР в г. Ленинграде.
До аспирантуры он окончил геологический факультет Таджикского государственного университета, работал вна¬чале геологом, затем старшим геологом партии. Во всем много¬образии геологических наук, пожалуй, более других его при¬влекали петрология и геохимия. Во ВНИИСИМСе он работает вначале младшим научным сотрудником, а затем старшим инженером в лаборатории кристаллизации из расплава.
С 1968 по 1972 год занимает должность ученого секрета¬ря. В конце этого года он принимает отдел цветных камней и надолго связывает свою судьбу с гранатом, тайнами его рож¬дения.
Научные публикации этого времени в основном несли информацию о расплавных методах кристаллизации. Институт интересовали техничес¬кие кристаллы. В.П. Бутузов предложил использовать разработку ИКАНа для создания базы будущих технических кристаллов.
ИКАН обязывался передать ВНИИСИМСу технологию выращивания граната, разработанную профессором Х.С. Багдасаровым, и аппаратуру (две установки, разработанные его же группой). Минэлектронпром брал на себя обязательство поставить еще 75 установок. Так было за¬писано в проекте постановления 1971 года.
Начальник отдела цветных камней А.Г. Давыдченко обратился с просьбой о выделении институту 200 тысяч долларов на приобретение современной аппаратуры для выращивания технических кристаллов из расплавов. Выделено было только 70 тысяч. Самая примитивная установ¬ка западных фирм по каталогу стоила около 100 тысяч долларов. На по¬мощь институту пришел А.А. Шапошников, сумевший изыскать в Мини¬стерстве геологии СССР дополнительно 50 тысяч долларов. Его внима¬ние и любовь к ВНИИСИМСу никогда не ослабевала. Он имел непосред¬ственное отношение к синтезу. Кандидатская диссертация, защищенная им в 1968 году, называлась "Экспериментальные исследования по разра¬ботке методики  выращивания высококачественных  кристаллов пьезо¬кварца".  Хорошо понимая  проблемы современного синтеза, он сумел добиться, чтобы ни один из высококачественных природных кристаллов кварца не мог миновать ВНИИСИМС. Так был создан запас уникального затравочного сырья, без которого синтез не мог нормально развиваться. На   выделенную  валюту   ВНИИСИМС  приобрел  установку  фирмы "Уеесо". "Француженка", как ее стали называть в институте, сразу же стала основной установкой, на которой велись работы по выращиванию технических кристаллов.
Расстановка сил в ОЦК в 1973 году была такой: Е.М. Цыганов рабо¬тал над аметистами, Р.Л. Дунин-Барковский — над шпинелью (методом спонтанной кристаллизации), Е.В. Полянский — над техническими крис¬таллами, С.Ф. Ахметов — над ювелирными.
Два года продлилось освоение технологии, затем она была передана на завод, на участок, созданный на базе группы. ИКАН сразу же передал институту установку "Сапфир-1". (Разработка группы Х.С. Багдасарова получила полное признание и Государственную премию СССР. "Сапфир" был показан на международной выставке и удостоен Золотой медали). Минэлектронпром вместо 75 установок поставил ВНИИСИМСу только 20 "Протон-1" и этим ограничился. В нашем институте на "Протонах" выращивали только ювелирные камни.
Мы еще вернемся к этому отделу. Следует сказать, что технические кристаллы, выращиваемые в отделе, не вызвали интереса наших физи¬ков. Образцы приходилось отдавать на исследования в сторонние орга¬низации. Это не могло не тормозить движения вперед. Зато с ювелирны¬ми камнями все обстояло иначе. К середине февраля 1974 года тема: "Освоение и дальнейшее совершенствование технологии синтеза ИАГ" была закончена досрочно.
На созданном участке по выпуску граната, на серийных установках "Протон-1", отрабатывалась технология выращивания монокристаллов. Была получена первая опытная партия разноокрашенных высококаче¬ственных кристаллов и подготовлена технологическая документация на процесс для передачи заводу.
Следует особо подчеркнуть, что переданная ВНИИСИМС технология предусматривала выращивание розового граната, только розового. Наши специалисты приступили к разработкам технологии выращива¬ния граната разных цветов.
В отделе экспериментальной минералогии в 1974 году начали подводить первые итоги широко развернутых работ по облагораживанию ряда природных минералов. Так была пере¬дана в ВШПО и направлена на внедрение методика изменения окраски светло-серого жадеита и беломорита. Облагораживание некондиционных разностей этих минералов принесло значительный экономический эф¬фект. Руководитель отдела особо отметил работы Е.Е. Лисицыной, Е.И. Зубковой и еще пяти сотрудников.
Тему по исследованию возможности синтеза благородного опала, которую утвердили в 1973 году, Владимир Сергеевич особо не афиши¬ровал. Лучшие образцы этого камня на миром рынке продавались по цене, не уступающей ценам на изумруды и бриллианты. Немногочислен¬ные месторождения в Австралии, Мексике, Гандурасе, Индии и Чехословакии были хорошо известны. На территории Союза таких месторож¬дений не было. Конечно, простой опал встречался, да и отдельные редкие находки благородного опала были зафиксированы в Закарпатье и на реке Вилюй.
Собственно, ювелирная ценность и редкость благородного опала в природе и определили постановку исследований по выяснению воз¬можностей его искусственного получения. Стало известно, что опре¬деленного успеха в этом направлении добились австралийские ученые (патент) и французские (фирма П. Жильсона). В нашей стране по¬добная тема ставилась впервые и носила, так сказать, поисковый ха¬рактер. Со всем азартом Балицкий " влез" в поиск необходимой лите¬ратуры, подключив всех, кто мог помочь, раздобыл необходимые об¬разцы для исследований. Вскоре в его распоряжении оказались плот¬ные полупрозрачные опалы с молочным оттенком и опалы оранжевого цвета с Вознесенского месторождения(Ц. Казахстан), мо¬лочно - белые опалы и опалы бледно - зеленые Сарыкулбалды (Ц. Ка¬захстан), непрозрачные коричневые опалы из Ахалцихе (Грузия), смолено - черные опалы Волыни (Украины). Более того, задействовав А. А. Шапошникова и В. В. Менчинского, он раздобыл опалы из Мекси¬ки! Наметив основные направления деятельности, он вызвал Е. И. Зубкову:
- Мне нужна ваша помощь!
Елена Ивановна выслушала поставленную задачу молча, взяла имеющуюся литературу и отправилась ее изучать. Для начала предсто¬яло понять, что же такое благородный опал и чем он отличается от своего более простого собрата. Помочь в этом были призваны силь¬нейшие специалисты других отделов, так термографические исследова¬ния вела снс Г. Л. Ахметова, ИК - спектроскопию - мнс Л. В. Ни¬кольская, рентгенометрию - В. С. Коваленко, электроноскопию – мнс В. Г. Балакирев. Самым удивительным свойством благородного опала оказалось одно явление: под сильным увеличением он сложен как бы шарами одного размера. Они любовались электронномикроскопическими снимками как художественными полотнами признанных мастеров. Кста¬ти, эти фотографии на многих производят именно такое впечатление, не зря их не раз в последствии использовали в проспектах института.
Сводя во едино поступающую информацию, Елена Ивановна присту¬пила к поиску методик по получения гелей. Затем пришла очередь вы¬ращивания частиц: пробовала выращивать их из силикатов натрия, и от него же по окончанию процесса требовалось  избавиться.  Не  просто было разработать процесс очистки...
В общей сложности за срок менее года было проведено более 40 опытов с применением автоклавов, из них 10 - длительных, когда затрачивалось от 4 до 8 месяцев.
Как просто это звучит в отчете:" осуществлен синтез опало подобных веществ, аналогичных гидроопалам, опалесцирующих в красно¬вато - зеленоватых оттенках, а так же обводненной суспензии с иг¬рой цвета в отраженном свете, подобной благородным опалам." Именно так в 1974 году был подведен итог первых разведочных работ в об¬ласти синтеза благородного опала. Было признано, что для их про¬должения необходима аппаратура, которой исследователи не распола¬гали.
Но за этим стояло уже нечто иное, не зря же в отчете, во вве¬дении, Елена Ивановна приводит строчки стихов ссыльного минерало¬га, поэта - революционера П. А. Драверта, державшего в руках прек¬расный камень:
Как дивно играет опал драгоценный!
В нем солнечный блеск и отливы луны,
в нем чудится жизни поток переменный
и тихая прелесть ночной тишины... ..
.какая - то странная , чудная сила
от пышного, яркого мира струясь
незримо к нему в глубину нисходила
и с жизнью давала волшебную связь...
Под ласкою солнца, в мерцанье лампады
играет и блещет он, чуждый тревог
и скрытую влажность подземной прохлады
в себе сохраняет, как жизни залог.
Между тем работы по облагораживанию бирюзы, начатые Алесей, перешли что называется, на стадию практического воплощения. В 1974 году было получено авторское свидетельство, закрепившее за ней и Е. И. Зубковой достигнутые результаты: разработанный способ изме¬нения окраски, при котором зеленоватость снималась и бирюза приоб¬ретала свой нежный небесный цвет. Теперь Е. Е. Лисицына ездила по экспедициям, обучая местных работников - одним словом -внедряла. В этих поездках она знакомилась с ведущими специалистами страны по бирюзе и пользовалась каждой возможностью расширить свои знания. Так, выражаясь словами Алеси, " мы сели на хвост группы Менчинс¬кой".
Менчинскую за глаза без всякого сарказма даже в те времена называли " мадам Менчинская". Величественная дама, всегда окружен¬ная почтительно внимающим эскортом, считалась одним из лучших спе¬циалистов по бирюзе, была начальников партии экспедиции Центркварцсамоцветов. Будучи признанным авторитетом, партия ее облада¬ла куда большим достатком. Двое молодых ВНИИСИМовцев , Лисицына и Бабанский, скромно примкнули к эскорту блистательной мадам. Это давало им возможность без лишних хлопот ознакомится с рядом прояв¬лений, выслушать мнение полевиков по вопросам образования бирюзы в природе, ибо у Алеси зрело желание попробовать создать искусствен¬ную бирюзу на основе не сортовой. К сожалению, ювелирной бирюзы на любом месторождении крайне мало и к концу полевого сезона решение приступить к разработке технологии синтеза бирюзы у Алеси оформи¬лось окончательно.
Отдел экспериментальной минералогии продолжает работать над син¬тезом аметиста из фторидных растворов. Совместно с технологами завода уже поставлено несколько циклов на промышленном оборудова¬нии. Первые партии фиолетового камня, поступившие в КГЭ ВШПО, приняты преимущественно первым сортом. Это позволило институту в 1973 году значительно перевыполнить социалистические обязательства.
Сколько стоит за этими строгими фразами бессонных ночей, тревог, срывов, всего того, что люди скупо называют одним словом "работа". Порой у многих создается впечатление: открыли в лаборатории метод выращивания сырья — и дело сделано! Но в жизни, как правило, это бы¬вает только начало работы, та первая искра, раздуть которую в костер стоит неимоверных усилий. Каких огромных усилий стоит лабораторный период работ ученым — мы уже приблизительно знаем.
Теперь давайте посмотрим, чего стоит перенесение технологии с ла¬бораторного оборудования на промышленное. Любая попытка механи¬ческого переноса заведомо обречена на провал: синтез — дело тонкое, воистину ювелирное. А сказать, что автоклав просто механический агре¬гат, может только незнакомый с ним человек. Поговорите со старыми заводчанами, и вы с изумлением обнаружите, что, оказывается, у каждо¬го сосуда свой характер, свои особенности, свое поведение. Это у серий¬ных-то!!! Ни один технолог, пока не изучит сосуд на многих опытах и режимах, не возьмется за перенос технологического процесса. Десятки, если не сотни данных читают технологи с диаграммных лент. Вот откуда берутся десятки рационализаторских предложений, которыми обрастает каждое внедрение. Вот откуда берутся споры, порой переходящие в ссо¬ры, между теми, кто разрабатывает идею в лаборатории, и теми, кто внедряет ее на производстве. Это неизбежный процесс. И когда ученый, выносив в бессонницах свое детище, передает его заводчанам, то период бессонных ночей наступает у технологов и их соратников на заводе. Поэтому так долог путь рождения синтезированного камня.
В октябре 1973 года с неофициальным визитом во ВНИИСИМСе побывал министр геологии Франции. Находясь в Советском Союзе, он изъявил желание познакомиться с наиболее перспективными научны¬ми организациями. Министр геологии СССР академик А.В. Сидоренко привез француза во ВНИИСИМС.
5 декабря 1973 года во ВНИИСИМСе прошло заседание междуна¬родного научно-технического комитета СЭВ. Приехавшие министры природных ресурсов братских стран знакомились с наиболее перспек¬тивными разработками советской науки и, надо отметить, оценили их очень высоко.
Весной прошел на заводе первый конкурс, первое социалистическое соревнование на звание "Лучший по профессии". Обсуждали долго, ведь среди заводчан было немало мастеров своего дела. После подведения итогов таковыми были признаны: оператор К.Н. Веретенникова, зарядчица оборудования Г.П. Агафонова, слесарь-опрессовщик В.С. Ларин, распиловщики Ю.Г. Андреев, В.М. Кириллов и В.П. Тюленев, фрезеров¬щик Е.М. Капранов, слесарь В.П. Осипов и токари В.Н. Бутяков, В.И. Кузьмин, В.А. Графов.
Провели, как всегда, и смотр-конкурс на лучшее подразделение по рационализаторству за период с 23 февраля по 1 декабря 1973 года. По¬дано было за этот период 73 рационализаторских предложения, из кото¬рых 60 внедрено. Экономию от внедрения получили 15,8 тысяч рублей.
Лучшим участком признан участок №4, 18 работников которого подали 21 предложение. Из них внедрили 18 с экономическим эффек¬том в 2,5 тысячи рублей.
Второе место занял участок № 2. Здесь участие приняли 26 человек, предложений подано 14, внедрено из них 12, а экономия составила 3 ты¬сячи рублей.
Третье место занял участок алмазных инструментов. Четверо его работников подали 4 предложения, из которых внедрили 3, сэкономив 2,5 тысячи рублей.
Особыми премиями были отмечены слесари участка №4 Н.Н. Лисин и В.П. Осипов и работники участка № 2, М.И. Голиков — начальник участ¬ка, В.Г. Куликова — шлифовщица, А.Ф. Евдокимов — наладчик. Рациона¬лизаторские предложения этих людей принесли наиболее весомый эконо¬мический эффект.
На предприятиях радиотехнической промышленности экономичес¬кий эффект от внедрения новой, разработанной участком № 2, техноло¬гии составил 100 тысяч рублей. Не оскудел завод талантами!
Летом санитарная дружина ВНИИСИМС в городских соревнованиях по гражданской обороне заняла второе место. На территории нашей базы на Двориковском шоссе пришлось провести ряд субботников — уж больно запустили ее. Спешно приступили к строительству гаража и ряда других помещений: ночующие под открытым небом машины быстро приходили в негодность. Подсчитали убытки — за голову схватились. И в срочном порядке, не откладывая, взялись за строительство.
Как всегда, в приказах по ВШПО отмечалась ударная работа ОЭЗ. Впрочем, упоминать об этом становится излишним. Благодарности заво¬ду следуют из квартала в квартал с методичностью отлаженного меха¬низма.
В конце 1974 года на должность заместителя директора ВНИИСИМСа приходит Юрий Михайлович Путилин.
Ю.М. Путилин, рождения 1924 года. Это уже говорит само за себя. За средней школой идет школа военных летчиков, по¬том добровольцем на фронт, дальняя авиация, тяжелые бом¬бардировщики. Молодость, которая хотела жить, но не верила, что удастся выжить. . . Был страх и была ярость. И было страстное желание хотя бы одним глазком заглянуть в буду¬щее, увидеть мир без войны. Между ним и этим миром стояли вначале немцы, потом японцы... Долгожданная "Победа!" застала его в кабине самолета, и он, повинуясь внутреннему порыву, протянул руку и остановил часы на приборной доске самолета - выключил время войны. Спустя 40 лет, он отдаст эти часы в музей города Александрова.
Сорок лет они были с ним, где бы он ни был, напоминая о непрочности мирной жизни, придавая силы в самые тяжелые
минуты. Мир слишком дорого достался его поколению, и он спешил наверстать упущенное, оправдать свое существование в нем.
Казахский горнометаллургический институт, работа на его кафедре. Затем Институт металлургии и обогащения АН КазССР. С 1962 года он работает заместителем директора по научной работе этого института, одновременно заканчивая Высшую экономическую школу.
Во ВНИИСИМС он приходит кандидатом технических наук с почти готовой работой на степень доктора наук.
Ю.М. Путилин был приглашен во ВНИИСИМС в напряженный мо¬мент для института: срывался пуск корпуса слюды. Администрацию лихорадило, комиссии обкома и министерства следовали одна за дру¬гой. Недостаточная комплектация поступающего оборудования, пло¬хая организация строительных работ. . . Выяснилось, что проект кор¬пуса был, мягко говоря, некачественный. Ознакомившись с делами, Ю.М. Путилин обратил внимание на главное, что грозило полностью перечеркнуть всю работу: государственная комиссия в обязательном порядке при приемке корпусов в эксплуатацию рассматривает категорийность объекта по взрывоопасности. Здесь и была главная опасность. Учитывая, что опыты предстояло вести на водороде, прямым нарушени¬ем было то, что прямо в цехе горели факелы, велись сварочные и про¬чие работы. . . Расстояние между печами было менее 5 метров, что по закону давало право считать весь корпус водородным, т.е. взрыво¬опасным.
Тревога Юрия Михайловича оказалась обоснованной: техническая экспертиза министерства полностью подтвердила его расчеты. Работать на положенной в основу проекта технологии запрещалось. Требовалась полная реконструкция еще не завершенного корпуса. Не говоря уже о затраченных средствах, требовалось еще чуть ли не вдвое больше. Оставалось засучить рукава и начинать поиски выхода. Для начала реши¬ли пустить две большие печи и, посмотрев их в работе, наметить перво¬степенные задачи. Но и это дело — увы! — оказалось за пределами воз¬можного. Печи, доставленные с завода-изготовителя на вертолетах, не прошли испытания на герметичность. Для устранения недостатков заводу-изготовителю требовалось 2—3 года.
И тогда Юрий Михайлович решил действовать на свой страх и риск. Вызвал начальника механического цеха В.Я. Панова и изложил задачу. Спросил: "Беретесь?" Посоветовавшись с рабочими, В.Я. Панов нашел, что задача заводчанам под силу. Были обговорены срок и задание, и бригада из 6 человек приступила к работе. Непосредственно работой за¬нимались электрик А.Н. Скворцов, слесари Н.Н. Лисин, А.В. Иванцов, А.В. Гаврилов, сварщики Н.В. Кудинов и Е.В. Минчеров. Следует отме¬тить, что большую роль в работе сыграли рационализаторские предло¬жения, которые помогли преодолеть многие сложности. Одно из важных предложений было подано начальником цеха В.Я. Пановым.
Забегая вперед, скажем: через шесть месяцев после начала работы наша бригада сделает то, что завод-изготовитель брался сделать только за 2—3 года. Печи будут приняты с первого предъявления с опережением намеченного срока сдачи. Работа будет признана выполненной по высше¬му качеству.
Более того, бригада мехцеха использовала средств в 10 раз меньше, чем требовал завод-изготовитель! К сожалению, платить своим рабочим большие премии кое-кому не хотелось. Но вмешался Ю.М. Путилин. Узнав о проволочках, он прямо в коридоре института на бумагах на¬писал коротко и четко: "В бухгалтерию, к оплате". Он-то понимал, ка¬кую работу сумели сделать наши мастера.
Ряд специалистов, приглашенных Ю.М. Путилиным, начал поиск новой технологии. Основная часть лаборатории слюды продолжала рабо¬ту по плановым темам.
В январе 1975 года горкомом Александрова выдана благодарность ВНИИСИМС за проектно-сметную документацию на строительство дет¬ской городской больницы. После введения в эксплуатацию больницы можно было по достоинству оценить проделанную проектировщиками работу. К оформлению внутреннего помещения были привлечены худож¬ники института.
Как всегда, удачно выступили в зимних соревнованиях наши лыж¬ники. А среди научных подразделений в эти дни привычно подводят ито¬ги работ прошлого года. Давайте и мы вместе с некоторыми из них вспомним проделанный за 1974 год путь.
Лаборатория гидротермального синтеза завершила исследования по теме "Экспериментальные исследования по применению метода кристаллизации из раствора в расплаве для получения монокристаллов, обладающих ценными физическими свойствами". В результате этих ра¬бот разработана методика и выращены крупные образцы монокристалла вольфрамата магния, являющиеся уникальными как по размерам, так и по качеству. Использование этих кристаллов в качестве рабочих эле¬ментов квантовых парамагнитных усилителей бегущей волны вместо лейкосапфира позволило увеличить эффективность этих устройств в 3—4 раза и создать приборы, по своим параметрам превосходящие зару¬бежные аналоги. Вела эту тему группа, возглавляемая старшим инжене¬ром Л.И. Поткиным.
Усовершенствована была за этот год лабораторией и технология вы¬ращивания кристаллов нового оптического материала. Выращены и ис¬пытаны образцы кристаллов для опытных оптических деталей, проведены  испытания новых материалов, обеспечившие замену платиновой арматуры устройствами из сплава СТ-1.
Э.Б. Фельдманом и В.Е. Хаджи разработана конструкция опытно-промышленной установки синтеза с реакционным объемом порядка 100 л. Эту тему вели старший инженер В.В. Дронов и младшие научные сотрудники В. Бородин и В. Лютин.
Тему "Экспериментальные исследования условий формирований структурных несовершенств при выращивании кварца" вел В.Е. Хаджи. Его группой были проведены экспериментальные и теоретические иссле¬дования морфологической устойчивости поверхностей роста кварца, выращены и переданы на исследования опытные образцы кристаллов с заданными характеристиками. В процессе работ были разработаны общие принципы метода выращивания бездислокационных кристаллов кварца на затравках с ростовыми дислокациями.
Л.И. Цинобер ведет долгую и кропотливую работу по исследова¬нию влияния дефектной структуры синтетических и природных кристал¬лов на их физико-технические характеристики. Работы эти сложны для пересказа, ограничимся общими результатами. Им совместно с группой сотрудников, в число которых входит М.И. Самойлович, получены цен¬ные научные данные по физическим свойствам кристаллов кварца, алмаза, гранатов и амфиболитов. На основе полученных результатов разработан способ упрочнения синтетических и природных алмазов, улучшены технологические режимы выращивания аметистов, гранатов и синтетического оптического кварца.
Кстати, упомянем еще об одной из работ Л.И. Цинобера. В 1959 го¬ду им разработан метод выращивания особо чистого кварца для изго¬товления специальных стекол. Было получено авторское свидетельство. Но в то время сырье это не нашло должного применения.
К чему сегодня мы упоминаем о нем? Читатель, вероятно, слышал о световодах. Так, вот, световоды, о которых сегодня заговорила наука, изготавливаются из сырья, выращенного именно этим способом. Как видите, мысль ученого всегда опережает время, и часто идея претворя¬ется в жизнь спустя годы.
Мы ничего не говорим о геологическом отделе. Да и трудно о нем говорить, ведь его сотрудники твердо следуют когда-то намеченному плану работ. Это обычная, ежегодная, черновая работа науки: поля, сбор фактического материала, тщательная обработка полученных дан¬ных, сводимых в карты и отчеты по регионам их работ. Короче говоря: люди по совести делают свою работу и, как всегда, когда она добросо¬вестна и повседневна, о ней трудно говорить. Но мы еще расскажем об этом отделе позднее. Сейчас только упомяну, что двумя геологами отдела И.Л. Комовым и С.Ф. Носовым впервые применены геохими¬ческие исследования поисков и разведки хрусталеносных жил на Приполярном Урале и Памире. В основе поисков по обнаружению "слепых" жил и гнезд по ореолу лежат элементы-индикаторы: хлор, фтор, ртуть, титан, калий, натрий, иттрий.
Коронки, армированные нашим алмазом, прошли испытания в есте¬ственных условиях при бурении скважин. На породах десятой катего¬рии крепости подтверждено, что работоспособность наших коронок ни¬чуть не хуже армированных природными кристаллами.
В феврале 1975 года на заседании Ученого Совета Балицкий под¬вел итого своих семилетних исследований по выращиванию кварца во фторидных растворах. В частности, он констатировал, что полученные данные позволяют подойти к разработке промышленной технологии по¬лучения кристаллов кварца высокой химической чистоты, а так же аметистов особо густого и ровного цвета. Но для серийного выпуска таких кристаллов использование имеющегося автоклавного оборудова¬ния не целесообразно. Попросту говоря, сама разработка этой технологии под  угрозой  срыва.  У лаборатории нет укрупненных сосудов, даже 18 и 24 - литровых.  А в ближайшем будущем нужны 500 и 1000 -литровые. "...Если  мы  решим,  что  эти работы нужны и их следует продолжить, - настоятельно подчеркнул Владимир  Сергеевич,  -  но необходимо временно выделить нам автоклавы. Работы по синтезу аме¬тиста, проводимые Цыгановым, практически закончены и находятся на стадии внедрения, желательно было бы передать один 60 - литровый автоклав нам. Кроме того, следует попросить Хаджи дать нам 1 - 2 автоклава на 24 литра. Для разработки промышленной технологии син¬теза аметиста в щелочных растворах было проведено 68 опытов, мы же провели только три. Очень мал объем полученной информации. Нужно больше экспериментов, чтобы убедиться в повторяемости опытов".
Столь обширная цитата, надеюсь, объясняет многое и даже дале¬кому от производства человеку становиться ясно, что упреки в том, что научные разработки технологии синтеза во фторидных средах, ко¬торые велись в ОЭМ, и не могли быть столь же результативны, как конкурирующие в силу заведомо неравных условий технического осна¬щения.
На этом заседании впервые было заявлено о получении кристал¬лов кварца розового цвета. До сих пор добиться его никому не удава¬лось, и вот впервые И. Б. Махина получила первые образцы нежного розового цвета. Ученый Совет принял решение удовлетворить все просьбы отдела. Эх, как говаривали некогда " скоро сказка сказыва¬ется, да...". Продолжить можете сами.
По весне, при подведении итогов конкурса на лучшее подразде¬ление по научным лучшим становится ОЭМ. Для него год был на  редкость удачным -девять авторских свидетельств. Только по облагораживанию - четыре , да не просто в отчете - внедрено в партии № 2 экспеди¬ции № 121 ВШПО. Кстати, любопытное это дело, внедрение в те време¬на: в партию везли с собой все, начиная с реактивов и заканчивая оборудованием в виде муфельных печей, сушильных и вытяжных шкафов. Все это передавалось экспедиции. Елена Ивановна обучала работников партии с последующим принятием экзаменов.  Итог ее поездок: обрабо¬тано более 1500 штук кабошонов и вставок из агата и халцедона.
Премию честно раздели: по десять рублей получили Лисицына, Зубкова, Орлова, Марьин, Бабанский, Самойлович и Балицкий. Второе место досталось участку слюды, третье - первому участку.
В отчете ВНИИСИМС за этот год с названием " Наиболее важные отечественные и зарубежные достижения в области минерального сырья" мы можем прочитать следующее: "...Технология облагораживания скрытокристаллических минералов группы кремнезема (агат, халце¬дон, опал) основана на осуществлении цветных химических реакций внутри камня между красящими компонентами и веществом минерала, и, в ряде случаев на последующей термической обработке камней - все это значительно повышает стоимость ранее некондиционного сырья". Итак, и эти Золушки обретали подлинную красоту первосортного камня,  и по ним уже невозможно было скользнуть равнодушным взглядом.
Новая проблема, которую попробовал решить в этом году помимо стоящих в плане Балицкий - шихта для спец плавки и плавки. Обойти ее он не смог в виду остроты проблемы. Дело в том, что потреб¬ность отечественной промышленности в кварцевом сырье для спецплавки значительно превышала возможности ее обеспечения. Выпуск синте¬тического кварца в нужном количестве был ограничен производствен¬ными мощностями завода " Кристалл". Не было возможности увеличить и добычу горного хрусталя. Все это требовало строительства специ¬альных цехов на Гусевском заводе и заводе " Кристалл". С 1970 года возобновился импорт горного хрусталя. Между тем сроки окончания строительства затягивались, и дефицит сырья не только сохранялся , но и начинал возрастать. В страну ввозили горный хрусталь из Бразилии и Самали, из Японии везли синтетический кварц. Поэтому внеплановые работы ОЭМ отвечали самому насущному требованию време¬ни.
С  1975 году в результате внедрения аметиста годовая экономия составила 371 970 рублей. Красновато-фиолетовый камень с сильным аномальным плеохроизмом. . . Отныне, доведенный огранкой до совер¬шенства, он будет радовать глаз изумительной игрой света, сменой от¬тенка: "Уральская фиалка" вернулась в мир людей. В земном букете нет ни одной лишней краски или точки. С утратой любой из них беднее все человечество, вся земля. Сохранить красоту и передать ее потом¬кам — вот главная обязанность человека.
Давайте еще раз окинем взглядом кварцевую палитру нашего пред¬приятия: прозрачный кварц — горный хрусталь, золотистый кварц — цитрин, фиолетовый кварц — аметист, синий кварц — в природе аналога нет.
Мы много говорили о применении нашего сырья в технике и про¬мышленности. А теперь немного поговорим о красоте, ее роли в жизни человека. Помните, как рассказывали женщины с завода об ощущениях при съеме сырья: звон и сверкание, невольное ощущение праздника. Может быть, теория о том, что камень способен обладать тем или иным свойством и не соответствует истине ( хотя последнее время эту точку зрения не опровергают даже довольно солидные ученые!), но каждая женщина знает, как меняется самочувствие, когда она надевает перстень или серьги. Нет, здесь не просто украшательство своей особы – камень диктует: и вот красивые серьги придают гордую посадку голове, благородное мерцание бус выпрямляет стан, а перстень придает плавность движению руки. Заметьте: этой магией обладает только камень! Не стекло, не пластмасса – камень… Ибо рядом с подлинной красотой несовместимы суетность, мельтешение. Мужчинам это может показаться «лирикой», но женщины признают мою правоту. Камень живет своей жизнью в гармонии с природой и окружающим миром. И в эту гармонию органично включает человека. Поэтому мы вправе к длинному перечню заслуг нашего предприятия приписать еще одну: эстетическое воспитание красотой.
Прикоснувшись к красоте, уже трудно становится жить без нее. Так произошло и в ОЭМ .Елена Ивановна Зубкова, завершив тему по опалу, ощутила странную пустоту. Нет, работы у нее было предостаточно: заказы на анализы поступали в количествах явно превышающих ее возможности. Но чего -то вдруг стало не хватать....В отделе и у Балицкого, и у Алеси хранилось много образцов агатов и халцедонов, неброских се¬рых камешков, которые теперь настойчиво лезли в глаза. Они были некому не нужны, и когда она заикнулась, легко перешли в ее распо¬ряжение. Она уверила себя, что ей просто хочется проверить хими¬ческие реакции.
Выкраивая каждую минуту, Елена Ивановна начала никем не зап¬ланированные работы по самостоятельному облагораживанию. Ей дос¬тавляло удовольствие подбирать растворы, меняя их состав, темпера¬туры, пропитывать образцы, подвергать термообработке. Она кончика¬ми пальцев ощущала как "дышит" преображающийся камень. Время оста¬навливалось на период опыта. Результаты превзошли ее ожидания - ряд цветов сохранялся даже при обработке камня огранщиком.
Балицкий увидел результаты ее побочных работ случайно, зайдя за очередной порцией анализов. Узрев облагороженные камни, он, пе¬ребирая их, изумленно спросил:
-Это что такое?!
Елена Ивановна попыталась ответить коротко, работа - то была побочная. Но Владимир Сергеевич оценил ситуацию иначе: дотошно расспросив обо всех деталях, решительно подвел итог:
-Все, отныне никаких побочных работ! Будете заниматься только этим!
И, не откладывая дела в долгий ящик, на следующий же день с несколькими образцами поехал в Министерство. Вернулся с утвержден¬ной темой. Елена Ивановна вздохнула с облегчением и окончательно полностью погрузилась в мир кремния, агатов и халцедонов.
Первоначальные образцы были без привязок, то есть конкретного указания места, откуда они взяты. Но они и нужны были для того, чтобы изучить их микроструктуру, состав и разобраться что и к чему.
Довольно скоро она пришла к выводу, что далеко не каждый мо¬жет обрести вторую жизнь в ярком, сочном окрасе. Вооружившись тер¬пением, она сравнивала, анализировала, и каждый опыт обогащал чем - то новым. А на столе лежали те, первые черные агаты, словно живые, с чистым бархатным цветом....
Существует мнение, что черного агата в природе нет. Но много лет спустя она найдет описание каменной статуи Будды в Индии и уз¬нает, что после долгих споров ученые все же пришли к выводу, что камень, из которого выполнена статуя - черный агат. Сравнив харак¬теристики, она убедится в полной идентичности описанного и своего камня. Больше нигде описания этого излучающе -черного камня найти так и не удастся.
А ведь черный отнюдь не был единственным, хотя по технологии окрашивания именно в этот цвет в течении следующего года было по¬лучено три авторских свидетельства. В работе был целый спектр цве¬тов и оттенков! Да еще два авторских по облагораживанию некондици¬онных сортов бирюзы - согласитесь, весьма неплохой урожай для столь короткого периода!
Но и Алеся на облагораживании  уже не могла остановиться - она занялась синтезом. Первые образцы впечатление производили, но нес¬колько иное, чем хотелось бы ей. Когда один из этих образцов, же¬лая похвалиться, она подсунула чуть ли не под нос Владимиру Серге¬евичу, тот от неожиданности отпрянул с криком:
- Алеська, немедленно убери эту гадость!!!
В общем-то, испугаться было чего: небольшой глянцевый образец имел на удивление ядовитый синий цвет. Спустя некоторое время они оба рассматривали его с интересом и легким недоумением. Балицкий неуверенно поздравил сотрудницу с первыми шагами, что - то было  заикнулся про первый ком ,  но, глядя в целеустремленное лицо, Алеси подвел итог беседы на эту тему общей фразой, смысл которой она са¬ма себе растолковала как " так держать" и удалилась с твердой уве¬ренностью в поддержке.
За духовным ростом сотрудников института и завода внимательно следили работники нашей библиотеки. Так, в 1975 году книжный фонд, находящийся в их распоряжении, состоял уже из 78640 печатных единиц, количество читателей превысило тысячу человек. Теперь вспомним обязательный библиотечный день специалистов, запрос необходимой им литературы и книгообмен с другими библиотеками. . . Да, читатель, да: объем работы, рассчитанный на 5—7 человек, выполняли трое. Соб¬ственно, за редким исключением, так длится и до сих пор. На совещании библиотечных работников Министерства геологии СССР в очередной раз в 1975 году отмечена хорошая работа нашей библиотеки.
В конце сентября жилищно-коммунальное хозяйство ВНИИСИМС было реорганизовано в ЖКО ОЭЗ, которое подчинялось заместителю директора по общим вопросам.
Год 1975 — год Всесоюзного смотра использования изобретения и рационализаторских предложений на предприятиях и организациях системы Министерства геологии. Естественно, ВНИИСИМС тоже принял участие и. . . отраслевой оргкомитет Всесоюзного общественного смотра отметил хорошую работу и достижение лучших показателей в смотре коллектива ВНИИСИМС. Давайте же посмотрим, чем мы блеснули в смотре: подразделениями института подано 20 заявок на изобретения, получено 14 авторских свидетельств и положительных решений о выда¬че авторских свидетельств. В процессе работ за период смотра по 9 те¬мам разработаны изобретения, 13 тем выполнены с использованием изобретений. Патентуется за границей 9 изобретений, успешно экспо¬нируется продукция, защищенная этими изобретениями. Внедрено в производство 8 изобретений.
Согласитесь, таким букетом не каждый может похвалиться! А тут еще и Совет молодых специалистов ВНИИСИМС порадовал: комсомоль¬ская организация института за активное участие в научно-техническом творчестве молодежи отмечена дипломом ЦК ВЛКСМ, Главного коми¬тета ВДНХ, Всесоюзного совета НТО и ЦК ВОИР за лучшую постановку рационализаторской работы.
Лауреатами научно-технического творчества молодежи в этом году стали младшие научные сотрудники ОВД Николай Санжарлинский и Борис Заднепровский за работу "Выращивание синтетических алмазов марки САМ", младшие научные сотрудники ОГС Владимир Лютин и Вадим Бородин за работу "Синтез монокристаллов кальцита".
В третий раз стали лауреатами наши мастера-огранщики Н. Ново¬селов, В. Росовецкий, К. Уханов и Ю. Тулупов за экспозицию "Александ¬ровская слобода". (Второе, не названное нами, лауреатское звание они получили в 1974 году за новые виды огранки. Демонстрировались, на¬пример, "елочка", "спираль" и другие).
Молодежь набирает опыт. В прошлом году на традиционной научно-технической конференции молодых ученых и специалистов института, посвященной XVII съезду ВЛКСМ, с научными докладами выступило 17 человек. Движение растет. Если в 1974 году успешно сдали экзамены на кандидатский минимум 10 человек, то в 1975 году - 14 человек.
Так что, вроде бы, есть, чем похвалиться.
Но институт размышляет и, судя по документам, далек от почивания на лаврах. Давайте и мы посмотрим, что же волнует коллектив.
На конец 1975 года во ВНИИСИМСе работает 1485 человек, из них 431 человек — в институте и 1054 человека на заводе. Инженерно-техни¬ческих работников 500 человек, специалистов с высшим образованием 272, из них 4 доктора наук и 54 кандидата наук.
За год было принято на работу 385 человек, а уволено 333. Адми¬нистрацию настораживают некоторые причины увольнения: 51 человек уволился потому, что не устраивает работа, и 64 человека — не устраива¬ет зарплата. Мелочи? Нет, в институте так не думают. Беспокоит и то, что за появление на работе в нетрезвом состоянии и прогулы наложено 60 взысканий.
Особого внимания заслуживает часть доклада зам. директора ВНИИСИМС Ю.М. Путилина на партхозактиве института от 29 января 1976 года: "... Резкое увеличение выпуска товарной продукции на ОЭЗ института с 1970 по 1975 год на 185 % произошло не только за счет расширения производственных мощностей и повышения производитель¬ности, но также за счет уменьшения количества промышленного оборудо¬вания, выделенного ранее научным подразделениям для разработки про¬мышленных технологий синтеза кристаллов. В результате этого научные подразделения имеют ограниченную возможность быстрой отработки технологий на промышленном оборудовании, что сдерживает разработ¬ку промышленной технологии выращивания кристаллов кварца и аме¬тиста во фторидных средах, фторфлогопита методом спонтанной крис¬таллизации, кальцита, асбеста и ряда других минералов. . .
. . . Резкое увеличение выпуска товарной продукции на ОЭЗ инсти¬тута за пятилетие без соответствующего расширения научно-вспомога¬тельных подразделений привело к тому, что СКО, лаборатория автоматизациии, строительно-технологическая лаборатория, мехцех, энерго¬механический участок, отделы снабжения, комплектации, транспортный, стройучасток и другие не в состоянии своевременно выполнить даже заказы производственных подразделений, не говоря о научных. В связи с чем по вине этих подразделений срываются планы и программы работ многих участков и научных подразделений. Непропорциональное разви¬тие основных и вспомогательных служб привело к тому, что многое по¬лучаемое, особенно промышленное, оборудование подолгу простаива¬ет несмонтированным или незадействованным. . ."
Как видите, в самом ВНИИСИМСе работники не считают работу благополучной. К сожалению, они изначально поставлены в ситуацию, где лишены возможности перестроиться на ходу. Конфликт завод — институт им навязан, и они с горечью видят, как это осложняет суще¬ствование ВНИИСИМСа. Им засчитываются объективные причины, идет зарплата, премии, но. . . Но коммунисты хотят работать с полной отдачей. Их беспокоит то, что творческий потенциал науки не использу¬ется полностью. Они знают, что могут дать больше. . .
В январе 1976 года, как всегда, начали рапортовать о проделанной работе отделы. Давайте остановимся, скажем, на ОГС, на тех работах, которые вели В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и их соратники.
Отдел гидротермального синтеза ВНИИСИМС за 1973—1975 годы вел большие плановые научно-исследовательские работы по теме "Разра¬ботка промышленной технологии выращивания монокристаллов опти¬ческого кварца". В процессе работ отделом разработана и внедрена на опытно-экспериментальном заводе ВНИИСИМСа промышленная технология синтеза оптического монокристального кварца. Апробация технологического процесса показала надежную воспроизводимость ос¬новных технологических приемов выращивания бездислокационных оптически однородных кварцевых кристаллов на разнотипном автоклав¬ном оборудовании участка синтеза. На нашем заводе организован рит¬мично возрастающий выпуск товарного оптического кварца, предусмот¬ренный государственным планом. План этот постоянно перевыполня¬ется. Экономический эффект производства за истекшее пятилетие достиг 3220,7 тысячи рублей.
Проведенные всесторонние технические испытания синтетического оптического кварца на предприятиях оптико-механической промышлен¬ности показали, что ограничений к его применению в серийных и уни¬кальных приборах нет. Более того, по важнейшим характеристикам он превосходит разновидности природных кристаллов.
Скупыми цифрами подвели итог работники БРИЗ: "... За истек¬ший год в рационализаторстве и изобретательстве участвовало 186 чело¬век, подано 183 рац. предложения, из которых в производстве использо¬вано 162. Экономический эффект 433,2 тыс. руб. Лучших результатов в рационализаторской работе добились мастер участка гранатов Н.А. Кондрашин, слесарь этого же участка В.И. Верин, Г.М. Семенов -высококвалифицированный рабочий ОВД. . . "
Порадовали и те, кто сравнительно недавно ходил в молодых спе¬циалистах. Поскольку документ подобного рода встречается впервые, приведем и его полностью: "Довожу до сведения постановление пре¬зидиума Центрального правления научно-технического горного общества от 15 июня 1976 г. № 46: об итогах проведения 3-го этапа Всесоюзного смотра научно-технического творчества молодежи в угольной промыш¬ленности и геологической службе, посвященной окончанию 9-й пяти¬летки.
ПОСТАНОВИЛИ:
премировать   денежными   премиями   следующих   победителей   смотра
НТТМ-76:
- за работу "Кальцит оптический синтетический монокристальный" творческую бригаду сотрудников ВНИИСИМС в составе тт. Дронова Валерия Владимировича и Лютина Владимира Ивановича.
П.п. пред. Центрправления НТТО К.К. Кузнецов".
О синтезе кальцита мы говорим подробно впервые. Между тем ве¬дутся эти работы давно. Первых успехов добился старший научный сот¬рудник ОГС Ю.В. Погодин. Он первым нашел составы растворов, в ко¬торых удалось подавить спонтанную кристаллизацию кальцита. Разрабо¬танные добавки к средам позволили приступить к разработке техноло¬гии синтеза кальцита. Теперь же его эстафету приняли молодые специа¬листы.
1 августа 1976 года отметил 10-летний юбилей участок №2. Вспом¬нили начало: 50 человек и 25 звукопроводов, выпущенных за весь год. Сегодня здесь работает 184 человека, и за пять месяцев текущего года выпущено более 200 разных типов изделий из кварца. План прошлого, 1975 года, участок выполнил к 14 ноября, опередив график на полтора месяца.
В середине лета 1976 года уходит на заслуженный отдых директор В.П. Бутузов, а на его место приходит А.А. Шапошников. Он возвращается назад, чтобы уже до последнего вздоха посвятить себя институту. Анатолий Александрович тебе хорошо знаком, читатель. Практически вся его жизнь прошла по нашим страницам. Если Владимир Петрович Бутузов предпочитал волевые решения, то стиль Шапошникова — демо¬кратизм. В глубине души он навсегда остался геологом - полевиком, не¬притязательным к бытовым условиям. Он принес веру в мудрость кол¬лективных решений, законы старого алданского братства. Пожалуй, он так и остался самым последовательным человеком тех времен. Сред¬него роста, ясноглазый, улыбчивый, спокойный, он проходил по инсти¬туту, стараясь как бы не помешать никому. Все в нем — и улыбка, и даже далеко не новый костюм, и нежелание быть центром внимания — выдавало человека, который не считал свою карьеру удачной. На его пиджаке всегда мягко поблескивал значок первооткрывателя место¬рождения — знак принадлежности геологии. Любопытно отметить, что этот значок геологи ценили особо. Этот значок — единственная из полу¬ченных наград, которую владелец носил всегда.
Анатолий Александрович — откроем Вам этот маленький секрет — мечтал не о должностях и славе, он мечтал о работе. . . участкового гео¬лога! Он тосковал о мужской дружбе, спорах у маршрутных костров. Многие ВНИИСИМовцы знали, что директор был равнодушен к день¬гам и регалиям, что был прост и естествен в общении. С поры юности в нем жила основная заповедь геологии — "Надо!" Ты помнишь, чита¬тель, когда ушел К.Ф. Кашкуров и завод остался без директора — его заменил А.А. Шапошников. Теперь, когда ушел директор института, он снова пришел, и теперь уже навсегда. Ему все время приходилось посту¬пать так, как того требовали интересы дела.
В 76 году работа Алеси Лисицыной начинает прино¬сить первые ощутимые результаты. Как в последствии она отметит:" Работалось хорошо, с удовольствием. Коллеги из других подразделе¬ний шли на встречу. А ведь работа была далеко не безопасна. Когда "давили" в пресформе, Володя Лаптев чуть не погиб: сломавшаяся под дав¬лением пресформа на ураганной скорости просвистела в сантиметре от его виска". Интересно проследить за дискуссией, последовавшей на защите отчета Е. Е. Лисицыной на Ученом Совете в ноябре. Человеку, не знающему суть вопроса, она поможет разъяснить многие вопро¬сы:
"- Чем отличается синтетическая бирюза от искусственной? - спрашивает Менчинский.
-Эти термины имеют международный характер.  Синтетические вещества по структуре, составу и другим свойствам полностью соот¬ветствуют природным аналогам. Искусственные - похожи по внешнему облику на природные, но по структуре и составу отличаются.
- Можно ли вашу бирюзу назвать синтетической? По ренгено - структурному анализу в такой бирюзе обнаружены лишь линии природ¬ной бирюзы, - задает вопрос Давыдченко.
-По структуре наша бирюза на 99 процентов не является синте¬тической. Но это дело времени, через несколько месяцев мы сможем получать бирюзу со структурой, полностью соответствующей природно¬му аналогу.
- Синтетической бирюзой заинтересовалась одна западная фирма. Можем ли мы сейчас продавать ее в качестве синтетической? - инте¬ресуется Шапошников.
-Нужно продолжить работы от 3 до 6 месяцев, тогда мы сможем получить структурный аналог природной бирюзы. Но вобще - то оценка нашей бирюзы - дело экспертов, партию бирюзы следует продать юве¬лирам. "
Вопросы на защите темы детальны и конкретны. То, что до сих пор не сделали заявки на изобретение, вызывает заметное беспокойс¬тво. "Исследования следует сделать закрытыми. Может получится так, что по этой технологии на Западе будут выпускать нашу бирюзу высказывает всеобщее мнение Н. И. Кашаев. То, что в Советс¬ком Союзе синтетическая бирюза не пойдет по цене природной - это понимают все. Но и то, что на мировых рынках спрос будет - тоже. Отсюда и рекомендация: смоделировать получение природных дефектов.
Балицкий доволен всеобщей реакцией:
-Что касается структуры бирюзы, то это дело времени и более высокого давления. Самая главная заслуга в том, что удалось при¬дать веществу необходимую прочность без инородных связок. Теперь следует выпустить опытную партию изделий и установить коньюктуру синтетической бирюзы.
Итоги дискуссии подвел директор ВНИИСИМС А. А. Шапошников:
- Ну что ж, следует отметить несколько моментов: термины "синтетический" и " искусственный" в Советском Союзе являются си¬нонимами. Например, кварц называют и искусственным и синтетичес¬ким. Следующее: данная технология должна быть закрытой, пока мы не получим на нее авторское свидетельство. В ближайшее время жела¬тельно было бы выпустить опытную партию изделий из бирюзы и передать ее для оценки ювелирам. Оттого, как воспримет ювелирная про¬мышленность эту бирюзу, зависит ее дальнейшая судьба. Очень важной является также дальнейшее продолжение работ по облагораживанию, в Союзе имеется много некондиционной бирюзы. За рубежом подобные способы имеются. В новой работе записывать их не нужно, но прово¬дить как дополнительные работы следует обязательно.
Столь подробно мы остановились на бирюзе еще и потому, что процитированные высказывания многое объясняют нам и по другим об¬ластям работ. Вероятно, и сегодня мало кто сумеет так четко внести ясность, почему мы называем наш кварц то синтетическим, то искусс¬твенным и почему разработки наших специалистов так высоко ценятся во всем мире. Кстати, на этом же обсуждении, Шапошников заметил: " При обсуждении отчета не были упомянуты работы по малахиту, а в этом вопросе исполнители темы тоже добились хороших результатов, используя малахитовую крошку, ранее применения не находившую".
Администрация увидела и оценила работы камнесамоцветчиков ОЭМ. Им была дана " зеленая улица". Но о малахите мы здесь упоминаем впервые. Исправим это упущение.
Работы по синтезу малахита предпринимались во многих странах. Насколько известно, в качестве образца всеми брался уральский ма¬лахит. Обратить внимание на синтез малахита Балицкого заставило любопытство: с одной стороны - знатоки утверждали, что он едва ли возможен, с другой - появились сведения о том, что ленинградцы по¬лучили первые образцы синтетического камня. Начальнику отдела экс¬периментальной минералогии стало интересно и он предложил И. В. Тимохиной попробовать. Инесса Васильевна, кристаллограф по обра¬зованию, решилась после изрядных колебаний. Очень собранная, внут¬ренне организованная, в высшей степени работоспособная и целеуст¬ремленная, она не могла не знать, что задача эта по тем временам  считалась " провальной".  Кто - то получал мелкие образчики камня, мелькавшие на всесоюзных совещаниях, качественно задача кем - то и решалась, но если честно,  не очень верилось , что тайна " Хозяйки Медной Горы" будет когда - то раскрыта и человек сможет вырастить голубовато - зеленые желваки с изогнутой полосатостью, сопоставимые по красоте с колоннами Малахитового Зала Эрмитажа. Тимохина, для начала, погрузилась в более детальное освоение химии. Затем начала анализ всей доступной литературы по данному камню.  Затем приступила к первым опытам. И к это¬му времени наметила для себя два направления: собственно синтез и так называемое, обращивание. Как большинство прекрасных дам, она любила и ценила ювелирные украшения. Обладая отменным вкусом, мог¬ла подолгу любоваться изысканным каменным орнаментом кубка или ва¬зы, ящерки или браслета, и довольно быстро прикинула: если идти традиционным путем, то на создание куска малахита годного на ку¬бок, уйдут многие месяцы. А стоило представить, как при обработке трещина или каверна уничтожит в одно мгновение десятки дней тру¬да...Ей пришла в голову идея обращивания готовой формы - идея соз¬дания так называемых малых скульптурных форм. И этот оригинальный путь принес ошеломляющие результаты.
В феврале 1977 года институт покидает Л. Н. Хетчиков, защитивший докторскую диссертацию. По распоряжению Министерства он уезжает на Дальний Восток, где область применения его талантам значительно больше.
Об эстровагантности ученых сложено много баек. Они и сами с удовольствием дают для этого пищу, как например, Дунин - Барковс¬кий: зимой он приносил на работу лыжи, в обеденный перерыв подни¬мался на крышу и по ровной поверхности корпуса гранатов совершал неспешный променад по кругу, салютуя проходящим внизу знакомым ру¬кой.
Как быстро идет время. . . Месяцы сливаются в годы, годы — в де¬сятилетия. . . Недавно, кажется, работы за кварц удостоены Ленинской премии, а уже газеты "Известия" и "Правда" сообщают о поданной на соискание Государственной премии новой работе — по выращиванию цветных камней.
В мае 1977 года участком № 1 отправлена на экспорт первая партия аметиста. Об этом камне много пишут, говорят. . . Отделом экспери¬ментальной минералогии разработаны способы облагораживания природ¬ного жадеита, агатов, халцедонов. Работают над технологией облагора¬живания бирюзы Е.Е. Лисицына, Е.И. Зубкова, Р.Л. Дунин-Барковский, В.С. Балицкий — ведущие специалисты в этой области.
На территории института заканчивается строительство корпуса слю¬ды, к концу года его примут в эксплуатацию. . . Время! Как оно быстро¬течно. Вроде вчера еще молодыми и веселыми приходили они сюда впервые, а вот уже появились в приказах благодарности: "... за хоро¬ший, добросовестный труд и в связи с 50-летием. . . " В 1977 году эти приказы еще редки, но в 1978 году они почти сливаются в непрерывный поток. Полвека - возраст, когда слово "пенсия" обретает реальную форму где-то впереди, очень близко. В середине мая 1978 года впервые в нашем институте руководство вместе с групповым комитетом проф¬союза принимают решение о присвоении звания "Ветеран труда". Первы¬ми, кто удостоен этого звания, женщины: набивщица контейнеров участка №3 А.Г. Гусева, шлифовщица участка №2 А.Д. Соколова, стар¬ший инженер участка № 8 Л.Н. Кондрашина, инженер ОГС З.А. Кондаева и техник-технолог участка №1 Т.А. Зайцева. Ветеранов труда решено заносить в "Книгу Почета" ВНИИСИМС.
Книга быстро начинает пополняться. Вот и пришло к институту при¬знание. Это ощущается по многим признакам. И в присвоении "Знака качества" Государственным комитетом вначале кварцу и иттрий-алю¬миниевым гранатам (I категория качества, 1977 г.), а потом и аметистам ограночным, и алмазам марки АС-65 (1978 г.); и в том, как потихоньку уходит в прошлое спортивная слава ВНИИСИМС. Меняется время, меня¬ются люди. Затихает время ожесточенных споров, яростных всплесков. Институт, сосредотачивается на работе. Все привычнее становятся конфе¬ренции, на которые съезжается цвет советской науки по синтезу.
Кажется, даже приходящая в институт молодежь невольно приглу¬шает бьющий ключом молодой задор, боясь потревожить степенную тишину храма науки. . . Что это — веление времени или недостаток энер¬гии? Ведь лучшие наши специалисты жили щедро, с размахом, да так и живут по сей день, не остывая душой! А традиции завода? Дадим слово ветерану завода Зинаиде Петровне Дуловой: "... Общественную работу мы принимали с ответственностью, доходившей до курьезов. Мы еще сами не голосовали, а уже были агитаторами. В одном доме, боясь пропустить какие-нибудь квартиры неохваченными, аж на чердак забра¬лись. . . " Маленькая деталь, говорящая очень о многом. Надеюсь, моло¬дые рабочие и ученые не воспримут это несправедливой критикой. Разве упреком. . . Впрочем, им ведь нелегко: уж очень высокий темп задал в свое время институт в общественной жизни города, поддерживать его — дело сложное. И если сравнивать не с нашими собственными ре¬зультатами, достигнутыми когда-то, а, скажем, с сегодняшними обще¬городскими — положение наше отнюдь не позволяет нам расстраиваться. Но у института свои мерки, свои вершины, и будет несправедливостью считать, что сегодняшняя смена может их не взять.
Из "Книги почетных гостей" нашего музея от 28 февраля 1979 года:
Покорены мастерством и искусством сотрудников ВНИИСИМСа, которые мужественно вступили в соревнование с природой и доказали, на что способен советский человек!
Желаем дальнейших больших творческих успехов.
Академик АН Молдавской ССР С.н.с. ИЛФАН МССР
С.И. Радауцан
В.Е. Тэзлэван
В 1978 году, в августе, вновь была введена должность директора опытно-экспериментального завода. Им стал главный инженер ВНИИСИМС Л.Н. Романов, коренной заводчанин. Так в руководстве института снова появился человек, имеющий право отстаивать интересы заводчан по своей должности. Пожалуй, можно сказать: попытка лишить завод самостоятельности потерпела провал. С 1978 года завод и институт существуют как два равносильных партнера, связанных самыми тесными узами и глубоким уважением. Но проблема не снята. Она остается.
Мы уже упоминали о посещении нашего института М.В. Келдышем. Надо заметить, что он бывал у нас не раз. Оставил слова восхищения в "Книге почетных гостей" лауреат Нобелевской премии вице-президент АН СССР академик А.М. Прохоров. Замелькали надписи на иных язы¬ках, например, министр природных ресурсов Румынии оставил свой автограф. Итог лучше всего подвести словами председателя ЦК проф¬союза рабочих геологоразведочных работ Л.Н. Курзина, который, осмотрев ВНИИСИМС и музей, написал: "... еще раз убеждаешься, что твор¬ческие возможности людей не имеют границ".
Это дает повод гордиться, но еще более — обязывает. . .
Подводя итоги 1978 года, мы остановимся на двух событиях. Пер¬вое — это серебряная и две бронзовые медали ВДНХ за разработку и внедрение в производство технологии обогащения агатов, полученные Е.И. Зубковой, В.С. Балицким и В.М. Радянским.  Второе событие — избра¬ние известной в институте лыжницы и общественной деятельницы, рабо¬чей участка № 2 Валентины Георгиевны Куликовой председателем проф¬кома ВНИИСИМС. Это событие заслуживает внимания по той причине, что на подобную должность выбрана женщина, коренная заводчанка, начинавшая свою рабочую биографию именно на нашем заводе.
История в биографиях. Слово Г.М. Мазаеву:
- На  сосуде ИШ – 31 столкнулись с  проблемой: в середине цикла стала пропадать нагрузка, не хватало мощности. Ужасно жаль было потерять 3 тонны продукции. Собрались, стали решать, где может быть просчет. Я, сменный инженер Валентин Феногенович Демчук и электрик Василий Николаевич Солдатов. Перепроверили все, что можно и пришли к выводу, что, скорее всего, отгорели наконечники ТЭНов из – за попадания в кессон паров кислоты от соседней лаборатории ВД. От силового щита к ТЭНам внутреннего нагревания тянулись кабели.  Решили проверить и отремонтировать своими силами. Спускались по двое, от жара потрескивали волосы. Заменишь один – два  и вверх – глотнуть воздуха. А их около 10 наконечников. Однако смогли. Всю ответственность за содеянное мы взяли на себя. Помню, нам выписали по 15 рублей премии.
Весной 1979 года на основании постановления президиума Влади¬мирского совета профсоюзов и президиума областного совета ВОИР от 29 октября 1969 года "Об установлении почетных званий "Лучшего изобретателя и рационализатора области" в решении вопросов ускоре¬ния технического перевооружения производства" звание "Лучший рационализатор Владимирской области" присвоено шлифовщику участ¬ка № 2 Михаилу Ивановичу Раткину.
Поскольку фамилия эта упоминается на страницах нашей книги не в первый раз, напомним: семья Раткиных — одна из первых наших заводских семей. В свое время эта семья уезжа¬ла вместе с К.Ф. Кашкуровым и А.В. Симоновым помогать налаживать работу на новом заводе в Южно-Уральске. После пуска завода она вернулась в Александров.
Коренастый, невысокий Михаил Иванович Раткин обладал незаурядными способностями русского самородка. Все лади¬лось в его руках, везде его ум и хозяйский глаз мог найти спо¬соб сделать лучше, надежнее, качественнее. С 1969 года им, в частности, подано и использовано 67 рационализаторских предложений с общим экономическим эффектом в 74,4 тысячи рублей. Конечно, как и большинство заводчан, он работал не в одиночку, а со своими соратниками. Но из этой суммы на долю самого М.И. Раткина приходится не менее 20 тысяч рублей. Лучший рационализатор ВНИИСИМС, он в 1976 году за активное участие во Всесоюзном общественном смотре ис¬пользования рационализаторских предложений награжден знаком ВЦСПС. И вот новое признание, новое доказательство таланта наших заводчан.
11 мая 1979 года, знакомясь с наиболее перспективными организа¬циями Советского Союза, во ВНИИСИМСе побывал секретарь ЦК КПСС Владимир Иванович Долгих. Его посещение во многом определяет значимость нашей организации, серьезность разработок института. Сопро¬вождал его министр геологии, профессор Е.А. Козловский. (Следует отметить, что это уже второй визит Е.А. Козловского в наш институт. Первый раз он приезжал представлять А.А. Шапошникова в новую должность).
В.И. Долгих ознакомился с работами, с наиболее перспективными темами, беседовал с сотрудниками. В процессе серьезных деловых бесед был решен ряд важных задач по дальнейшим разработкам. Так, В.И. Долгих было дано персональное задание Л.Н. Романову по разра¬ботке автоматизированных систем управления технологическими про¬цессами. В течение месяца Министерством геологии СССР была выделе¬на институту вычислительная техника для управления производством и технологическими процессами. Следствием этого было усиление лабо¬ратории автоматизации и создание лаборатории АСУТП, а также заклад¬ка основ для будущего вычислительного центра ВНИИСИМС.
Весной ВНИИСИМС отпраздновал День геолога. День геолога - про¬фессиональный праздник ВНИИСИМС, хотя сейчас многие его работники имеют, на первый взгляд, отдаленное отношение к геологии. "Гео—логия" — наука о земле... Наши физики, химики, ростовики решают все те же вековые вопросы геологии: что стоит за рождением камня? Как он появляется? Более того, ученые и рабочие ВНИИСИМС дублируют природу, научившись в своих сосудах воспроизводить процессы, длящие¬ся в природе тысячи лет.
Однако День геолога 1979 года я хочу использовать несколько ина¬че. Ты поймешь меня, читатель: в этот день, традиционно считающийся в полевой геологии днем начала выезда в поле геологических партий и отрядов, ВНИИСИМС провожал в последний путь Юрия Николаевича Ануфриева. Старый геолог-полевик даже в смерти своей остался верен себе.
Была скверная погода, аэропорты закрыты и пассажирские рейсы отменены. Но преодолев многие препятствия, тем не менее, с далекого Урала, которому Ю.Н. Ануфриев посвятил всю свою жизнь, добрались до Александрова и встали у его гроба геологи. Те, с кем он работал, его соратники и друзья.
Геологи... Читатель, мы мало говорили о них и совсем не говори¬ли о геологическом отделе ВНИИСИМС. Это несправедливо. Так давай же в этот тяжелый день прощания с Юрием Николаевичем Ануфриевым будем говорить не слезные речи, а те добрые слова, которых заслужи¬вают наши геологи. Если ты будешь знакомиться с ними ближе, то не¬вольно отметишь, что люди эти веселые, доброжелательные и в большин¬стве предельно коммуникабельные. В унынии или печали их застать сложно. А вот песни их все грустные. Это связано с их профессией. Наши институтские геологи весной уезжают в Якутию, Забайкалье, на Памир, Волынь, Камчатку... Пожалуй, трудно перечислить все мес¬та, где они ведут летние работы в экспедициях. Ежегодно, по плану работ, согласованных с экспедициями, с тяжелыми рюкзаками и ящи¬ками покидают они стены института. С собою везут не только традици¬онные геологические молотки и компасы, но и все, что может потребо¬ваться для первичной обработки: от микроскопа до тяжелой ступки. Безусловно, красивы и экзотичны места их летнего пребывания. Но едут-то они туда работать, а не отдыхать. И поэтому со смехом вспоми¬нают зимними днями, скажем, такой эпизод: работая в полупустыне, отряд много раз проезжал мимо такого редкого чуда, как озеро, и ни разу не искупался! Не дал Александр Федорович Свириденко, началь¬ник отряда: работа прежде всего. Времени у них мало: два-три месяца. Из этого срока вычитается дорога.
Когда осенью они возвращаются в институт, похудевшие, потемнев¬шие от загара, то и загар-то у них крестьянский: то есть руки да лицо! Работа геологов.. . Собранные образцы, пробы, тысячи цифр в полевых пикетажных книжках, призванные в течение камерального периода, т.е. периода обработки собранного, дать ответы на волнующие вопросы: перспективно ли место работы или обследованное месторождение? Если да, то как лучше вести разведку полезного ископаемого? Где наиболь¬шая вероятность добычи? Сотни и сотни вопросов. В конце года все это будет суммировано на страницах отчетов и расчерченных карт.
Давайте дадим слово самим геологам. Используем материалы, кото¬рые публиковались ими в стенной газете ВНИИСИМС "Кристалл".
"Полевая работа совсем нелегка, но без нее геолог, как язычник без идола. Кто из геологов не мечтает открыть месторождение? Пожалуй, нет такого, а в нашей партии — тем более, народ молодой, увлекающий¬ся. .. Месторождение в Забайкалье — это наш мираж: почти, почти.. . — и все нет, как синяя птица: ждешь везде, а она, может быть, рядом. Наша партия сначала устремилась на машине ГАЗ-66 за месторождением гра¬нулированного кварца. Обложили одно жильное поле со всех сторон и не дали ускользнуть этой птице. "Поймали" 200 килограммов, завяза¬ли в брезентовые мешки и отправили в ЦЛКС", -так пишет А.Г. Малы¬шев, ст. научный сотрудник геологического отдела.
"... Наша партия (рабочий коллектив в составе двух человек, выполняющих функции лаборантов, рабочих, караванщиков и поваров), предварительно пройдя акклиматизацию в горной местности на высоте 3500 м, была заброшена вертолетом на самый-самый трудный участок — Дальний. Пробы (вес рюкзака достигал 20 кг) были отобраны по разре¬зам, пролегающим через отвесные скалы, вершины, саи. Задание выпол¬нено" — сообщает И.Л. Комов, ст. научный сотрудник ГО (второй сот¬рудник С.Ф. Носов).
Шуточные отчеты — как много проглядывает сквозь смех тяжелого труда.
Давайте посмотрим один из предпоследних отчетов полевой партии, которой руководил Ю.Н. Ануфриев. Он составлен для Дня полевика — нигде не утвержденного праздника геологов. Это праздник возвращения самого последнего полевого отряда. На нем отчитываются за сезон не перед начальством - перед коллегами. И отчеты эти ничуть не легче.
Вот он, этот неофициальный документ, читатель:
"Южно-Уральская геологическая и Астафьевская геофизическая пар¬тии - прочный и нерушимый союз геологов и геофизиков ВНИИСИМС!
Астафьевский хрусталеносный узел, основные задачи:
1) оценить перспективы месторождения,
2) отточить собственное мастерство,
3) написать ряд статей,
4) написать 2 (две) докторские и 3 (три) кандидатские диссертации,
5) запастись красивыми камнями,
6) приобрести новых друзей,
7) способствовать поднятию престижа ВНИИСИМС.
Состав союза: Ануфриев Ю.Н., Рыбалкин  Е.А., Крылова Г.И., Зюзин А.Я., Шатнов Ю.А., Сучкова Е.М.
Бывшие:  Кондрашев С.Н.,  Белин Д.М.,  Васильева В.Е.   Студенты. Рабочие.
Сделано:
1. Огромное  количество  работы  по всестороннему изучению всей подноготной месторождения (страшно прочесть).
2. Заточено в форме разнокалиберных лбов.
3. Написано 4 статьи ... и выписались.
4. Будут!!!
5. Хоть и не то, что раньше, но кое-что.
6. Вот уже, чем бог не обидел.
7. Никогда не падали носом в грязь, даже при предельных дозах! Основные результаты работ:
1. Выдали замуж - 1 (-)
2. Женили - 1 (+)
3. Передали в преподаватели - 1 (—)
4. Приобрели новых сотрудников — 1 (+)
5. Приняли дружественных делегаций за бутылкой чая - 25 (+)
6. Переманили новых сотрудников — 2 (++)
7. Выезжали на отдых по местам трудовой славы "Соленое озеро", "Юлдыбаево" — 4 (+)
8. Выступали с докладами о результатах полевых работ на НТС руд¬ника "Южный" в клубе.
Да здравствуют все сотрудники и сотрудницы не только Южно-Ураль¬ской и Астафьевской партий, но и всех других братских организаций системы Мингео!!!"
Этот веселый документ, читатель, датируется 1977 годом.
Вместе с геологическим отделом летом на полевые работы часто выезжают сотрудники и других подразделений. Есть такие, которые ездят из года в год.
Геологи — общее название профессии. Она подразделяется на поис¬ковиков и разведчиков, на петрографов и минералогов, на структурщиков и геохимиков и так далее. На Дне полевика иногда возникает не¬вольная, дружеская полемика — преданные делу люди всегда склонны отстаивать приоритет своего направления.
"Геохимия - это компиляция анализов неточных, невоспроизводи¬мых и не согласующихся", — сказал А. Бернар.
"Геохимики — это интеллигенты от геологии, а алданские — в боль¬шей степени. В основном это добродушные, среднего роста люди (1,75 м), частично сердечники или астматики, овладевшие смежными профессия¬ми, характерными для периода матриархата, имеющие на вооружении современнейшее оборудование того же периода.
История алданских геохимиков уходит своими корнями в далекое прошлое, в "аморфную" среду, когда лучший армянин Леван Ваганович Оганесян произнес: "Нельзя изучать природу, глядя в тигель". И с тех незапамятных времен до настоящего времени копают геохимики хрус¬тальную провинцию Алданского щита, постоянно приближаясь к заклю¬чительной фазе своего развития — фазе перекристаллизации.
И хрусталь уже приоткрыл чуть-чуть свою химическую историю. В руках нового поколения "интеллигентов от науки" забегали элемен¬ты вверх, вниз и даже в стороны.
Возникали и гасли в возбужденных головах от постоянных пересче¬тов и зачетов, от сложения и умножения, миражи погребов и гнезд.
Но надежды никогда не оставляли нас, если не качеством, так коли¬чеством познаем содержание элементов в природе. Ну, а там — один шаг до новых открытий, новых месторождений, даже там, где их и не ищут.
Ну а А. Бернар и иже с ними пусть живут, пусть не верят. За нами будущее. Мы — оптимисты", — полемизирует Б.А. Дороговин.
Борис Аркадьевич Дороговин, инженер ОЭМ, много вре¬мени занимался изучением газово-жидких включений. Отраба¬тывая методику, не один сезон провел в полевых изысканиях на Алдане в составе геологических отрядов. Для человека, не посвященного в тонкости этого метода, как, например, для меня, суть его работы сводится к следующему: когда начинают расти кристаллы, то они вбирают в себя микровключения воздуха на молекулярном уровне. Ученые, иссле¬дуя эти включения, могут очень многое рассказать об условиях формирования кристалла. А через кристалл — о составе недр.
Мы в общих чертах, читатель, рассказали о геологическом отделе. Тебя не удивить работоспособностью и преданностью делу, но геологи — это люди дороги. Оторванные на много месяцев от родных и близких, лишенные элементарных бытовых удобств, зачастую не только газет, но и радио, они вырабатывают в себе особую философию, особую предан¬ность делу. Это люди слова "надо". В этой профессии без веры в ее важ¬ность жить невозможно. Потому здесь иные и мерки, и требования. Любопытно наблюдать осенью старых геологов: редкий из них не клянет¬ся "завязать с полем". Но это лишь усталость от физических перегрузок, простуд и дорог. Зато весной они забывают все свои обещания и живут только будущим полем, планами работ. Мы уже говорили, что геологи работают на будущее. Им редко удается видеть те поселки, которые воз¬никают на разведанных месторождениях. Юрий Николаевич Ануфриев, открывший вместе с Константином Федоровичем Кашкуровым Астафьевское месторождение, видел огромный рудник, обязанный своим рож¬дением ему. И геологи, провожавшие его в последний путь, не позволили пролиться слезам. Они провожали друга, соратника. . . Когда боль сильна, ее не облегчить слезами. Она застывает в сердце. Так давайте же и мы считать, что наш старый знакомый геолог Ю.Н. Ануфриев просто отбыл в очередное поле. Такие не уходят навсегда. Они остаются с нами.
К концу лета 1979 года на предприятии Всесоюзного промышленно¬го объединения "Союзкварцсамоцветы" был внедрен метод облагоражи¬вания топазов, разработанный во ВНИИСИМСе М.И. Самойловичем. Го¬лубые топазы пользовались повышенным спросом во всем мире и эко¬номическая эффективность внедрения в течение одного года принесла 257 482 рубля. В организации производства по использованию внедрения активную роль сыграл начальник экспедиции "Экспорткварцсамоцветы" А.И. Куварзин. Помнишь, читатель, первые месяцы ВНИИПа, геологичес¬кий отдел, одесситов, помогавших ему раскрашивать карты? Это тот самый техник А.И. Куварзин, только годы прибавили знаний, опыта, седины и регалий.
Летнее участие в выставке ВДНХ приносит отделу  ОЭМ очередную наг¬раду. Так за разработку и внедрение в производство технологии об¬лагораживания агатов золотой медалью и премией в 100 рублей наг¬раждена Е. И. ЗУБКОВА, серебренной медалью и 50 рублями - В. С. БАЛИЦКИЙ, бронзовой медалью и 50 рублями - Радянский. Посетителям было чем полюбоваться: агаты сохраняли природный рисунок и полу прозрачность, но оживали сочными свежими красками. К поделочному камню интерес непреходящий, а лежащие рядом невзрачные образцы ярко свидетельствовали о достигнутом успехе и никого не оставляли рав¬нодушным.
В этом же году впервые была подана заявка на получение Госу¬дарственной Премии СССР за разработку технологий выращивания цвет¬ных кварцев. Однако государственный комитет, безусловно, оценив предоставленные материалы, счел их недостаточными, так как работы эти закономерно вытекали из работ, получивших Ленинскую премию за синтез кварца. Было предложено расширить тематику, дополнив список материалов. В новой редакции это уже звучало как " разработка и облагораживание камнесамоцветного сырья".
К 7 ноября в газетах появилось сообщение о присуждении Государ¬ственных премий СССР за 1979 год в области науки и техники. Лауреат¬ские звания получила группа ВНИИСИМС в составе Балицкого Владими¬ра Сергеевича — доктора геолого-минералогических наук, Хаджи Вален¬тина Евстафьевича — кандидата геолого-минералогических наук, Шапош¬никова Анатолия Александровича — кандидата геолого-минералогичес¬ких наук, Романова Льва Николаевича, Самойловича Михаила Исаакови¬ча — доктора физико-математических наук, Цинобера Леонида Иосифо¬вича — кандидата геолого-минералогических наук, Цыганова Евгения Матвеевича — кандидата геолого-минералогических наук, Беляковой Юлии Андреевны — кандидата технических наук, Новожиловой Жанетты Викторовны. Следует упомянуть, что среди лауреатов этой премии был и доктор химических наук Георгий Михайлович Сафронов.
Награда была присуждена за разработку и промышленное освоение методов синтеза и облагораживания камнесамоцветного сырья. С экра¬нов телевизоров глядели на ВНИИСИМовцев знакомые лица, сверкали выращенные и возвращенные облагораживанием ювелирные кристаллы, на страницах газет и журналов появились фотографии наших камней. Что и говорить, подарок, достойный праздника! И снова радость ВНИИСИМСа вышла за пределы его территории, праздновал весь город. Еще бы, это здесь, в пределах Александрова, награда институту, а в преде¬лах области и страны — александровцам! И звучит весомо, и городу слава! В самом институте праздновали с давно забытым размахом: награда - то какая! Признание заслуг всего коллектива! Заиграли драго¬ценности в свете "Юпитеров" и лауреатские значки на груди специалис¬тов, подаривших их миру, заговорили о нашем институте люди, далекие от науки.
Камни. . . Окинь взглядом историю человечества — она тесно пере¬плелась с драгоценным камнем. Сколько крови и боли, сломанных судеб и сожженных городов стоят за ними. Но эти, выращенные в институте, несли с собой только радость. В их игре не было ничего омрачающего. Они рождены радовать, украшать, веселить жизнь.
Газета "Призыв" писала в статье "Успех поиска":
"... Несколько лет назад известный английский специалист по ми¬нералогии Р. Вебстер в ответ на сообщение, что в СССР ведутся работы по синтезированию и облагораживанию камнесамоцветного сырья, выразился весьма скептически: "Посмотрим, удастся ли им это?" Кол¬лектив ВНИИСИМСа на самом деле испытывал трудности первооткры¬вателей, очень сложно было преодолеть своеобразный психологический барьер, ведь до сих пор никто в мире не шел таким путем. .. ". оставляли рав¬нодушным. И вот здесь, в свете то¬го, о чем с такой гордостью и удовольствием мы говорили до сих пор, невольно возникает вопрос: а где же фамилии тех людей, кото¬рые добились успехов именно в облагораживании? Если их работы упо¬минаются главными в тематике, почему обойдены тут? На цветной вкладке в журнале " Работница" на первом плане в глаза бросается нитка бирюзы...Не будем касаться всех, рассмотрим один фрагмент.. Так уж вышло, что из разных источников удалось выяснить, как приблизительно это происходило  здесь: Балицкий вызвал Алесю в свою комнату и, не глядя ей в глаза, попросил принести все материалы по бирюзе. "Надо, Алеся" - сказал он тихо. Алеся вышла в свою комнату и ... разревелась. От неожиданности поступка, от уни¬зительности ситуации. В институте трудно что либо скрыть. " Алеся, надо бороться. Вы должны сказать, что будете писать в Комитет", - советовал ей Аплин, и его поддерживали многие. Но Алеся, проревев двое суток, сказала " Нет!", собрала материалы, принесла в кабинет Балицкого и положила на стол со словами " Бог вам судья!".
Между тем стоило только пригрозить послать письмо, и ее фами¬лия попала бы в список награжденных, что и сделали некоторые. По правилам, стоило только такому письму попасть в Комитет по присуж¬дению премий и вся группа заявителей теряла право на нее. Много позже на вопрос, почему, она ответила, что никогда не жалела о своем поступке. Во - первых, пояснила она, список людей ограничен и на ком - то  его все - равно необходимо отсечь, а во - вторых, унизи¬тельно оказаться втянутой в закулисные игры. Забегая на много лет вперед: когда ее попробуют " стравить" по работе с Инессой Ва¬сильевной, она попросту уйдет из института. Уйдет с достоинством, не обвиняя и не сохранив обиды. Просто " Я в эти игры - не играю",
Вскоре после этого ей была предложена должность зав. лабора¬торией синтеза камнесамоцветного сырья отдела высоких давлений. Она приняла участие в конкурсе, где ее соперником выступил Л. В. Горбунов, и легко получила должность. И даже не потому что имела 63 научные работы, из которых 44 были печатными, 15 авторских свиде¬тельств на изобретения и монография. Просто все понимали ситуацию и искали компенсацию. Ей было все - равно, главным было завершить начатое, а нужная работа была только в отделе высоких давлений.
Давайте еще немного поговорим о каждом из наших лауреатов.
Владимир Сергеевич Балицкий, геолог, заведующий отделом экспе¬риментальной минералогии, "генератор идей" — так его зовут в отделе. Под его руководством и с его непосредственной "подачи" сотрудники отдела занимались выращиванием аметиста во фторидных средах, обла¬гораживанием жадеита, агатов, хризопраза и других самоцветов. Влади¬мир Сергеевич умел не только работать сам, но и правильно сконцентри¬ровать направление творческого потенциала своих сотрудников. В его отделе создалась атмосфера подлинной творческой свободы. Он никогда не унижал сотрудников мелочной заботой. Под его руководством выросла целая плеяда блестящих специалистов: Е.И. Зубкова, Е.Е. Лисицына, В.В. Комова и др. До сих пор пользуются синтетики таблицами зависимости давления от температур и степени насыщенности раствора, построенными Л.А. Самоилович, также немало сделавшей в области облагораживания. К слову сказать, красивые, оча¬ровательные женщины посвятили свой ум и свою жизнь выращиванию красивейших камней.
Мы пока не будем говорить о ряде работ молодых специалистов ОЭМ — А.А. Марьина, А.Н. Юдина, Е.М. Кожбахтеева — о них расскажем позднее. Но их работы тоже были начаты в это время.
О работах Валентина Евстафьевича Хаджи, Леонида Иосифовича Цинобера и Евгения Матвеевича Цыганова мы говорили подробно и часто.
Давайте несколько более детально остановимся на работах Михаила Исааковича Самойловича. Умение этого человека целиком сосредоточи¬ваться на поставленной задаче, с помощью тысяч данных, собранных по крупицам, отвечать на научные вопросы, принесли Михаилу Исааковичу не только звание доктора наук, но и сыскали уважение далеко за пре¬делами института. Мы уже говорили, что все анализы на протяжении ряда лет для завода и института делали в его лаборатории. Он принимал самое непосредственное участие в исследованиях и разработках методов облагораживания топаза, берилла, акмарина, нефрита, гелиодора и ряда других самоцветных камней. Известный ученый в области физики твердого тела, один из ведущих специалистов по изучению радиационных центров в синтетических и природных кристаллах, специалист в области спектроскопии, он имеет большое количество авторских свидетельств. 20 октября 1978 года решением Высшей аттестационной комиссии док¬тору физико-математических наук Михаилу Исааковичу Самойловичу присуждено звание профессора. Это наш первый профессор. Он пришел в институт молодым специалистом и вырос в его стенах.
Лев Николаевич Романов, ныне директор завода, один из основных разработчиков промышленного внедрения синтеза аметиста. Не просто знающий работу завода с самых низовых звеньев, но и внесший немало конкретных технических усовершенствований, сыгравших важную роль.
Анатолий Александрович Шапошников, по настоянию которого были возобновлены работы по синтезу аметиста, внес в эти работы не только энтузиазм, но и весь свой накопленный опыт.
Жанетта Викторовна Новожилова вела долгие, кропотливые работы по синтезу аметиста совместно с Е.М. Цыгановым.
Юлия Андреевна Белякова — цеховой инженер-технолог, единствен¬ная заводчанка в этом списке. На ее плечах лежит отработка и промыш¬ленное внедрение технологии возрождения знаменитого уральского камня.
Как видишь, читатель, к прекрасному камню имеют самое прямое отношение две элегантные женщины. К рождению красоты всегда причастна прекрасная Дама.
В журнале "Работница" был помещен большой очерк и фотография Ю.А. Беляковой. Но мы не будем повторяться, читатель. Просто приве¬дем любопытный, на наш взгляд, факт: это наша единственная завод¬ская семья, где муж — лауреат Ленинской премии, а жена — Государст¬венной. И премии эти получены независимо друг от друга. Вот они, наши заводчане. Оба кандидаты наук, оба лауреаты. Пусть попробует хоть один из других заводов похвастаться подобным. Такую семействен¬ность поискать! От нее ни одно предприятие не откажется. Но для на¬шего завода, как видите, это не такая уж редкость: одно слово заводчане!
Чтобы читатель не упрекнул меня в преувеличениях, расскажу не¬большую, относящуюся к этому времени, историю.
В 1978 году зарядчица сосудов Галина Леонидовна Старостина посо¬ветовала дочери поступать в наш радиотехнический техникум.
— С кем-нибудь вместе я бы пошла поступать, — отозвалась дочь на ее настойчивое "учись!".
— Пойдем со мной, — предложила мать.
— Ты что, смеешься, мама? — не поверила дочь.
Но Галина Леонидовна не смеялась. Вместе с дочерью пошла на подготовительные курсы, а затем успешно сдала экзамены. Поступили обе. Что греха таить, подсмеивались над матерью: "Брось! Не солидно!" Но Галина Леонидовна подавала пример дочери, училась успешно и за¬кончила даже с лучшими оценками. Обе они работают на нашем заводе. Характер, правда?! Разве можно такой женщиной не восхищаться? Вот они, наши заводчанки! Попробуй, читатель, упрекнуть меня в излиш¬нем пристрастии к ним. Ты ведь и сам чувствуешь такую же симпатию.. . Но вперед, читатель.
Уже сдан и вступил в строй на территории ВНИИСИМС корпус слю¬ды, начали потихоньку обживать корпус оптического кварца. С 1979 го¬да открыт цех № 10. Работать на десятом участке оказалось даже легче — там было установлено однотипное оборудование. А вспомнить начало  1979 года, когда в еще строящемся 10 корпусе запускали первый СВД - 8…. Все новенькое на пульте и горит один сосуд, а вокруг - тьма и все в цементе.… Два оператора у пульта. И свет внизу, в цехе, только возле него, в вокруг грязь, кабели. Лестницы еще не оборудованы, темные. Хорошо, что в корпусе дежурил солдат, он их и провожал. И были они на весь гигантский корпус  вчетвером: две хрупкие женщины, дежурный солдат и сосуд, в котором медленно вызревала шихта для затравочного цикла…. А вокруг осеннее посвистывание ветра по еще  нуждающемся в отделке корпусу
Из воспоминаний Г.М. Мазаева:
«В наладке и пуске обо¬рудования принимали участие, как всегда, специалисты всех подразде¬лений завода. Впрочем, в 1981 году первый и десятый участки были объединены. Самые  большие трудности были с установкой БА и СБА. Техникой подходящей мы не располагали, пришлось всем потрудиться. Трудно было и после объединения с 10 цехом. Людей туда набрали новых, они были плохо подготовлены. Часть перевели с первого пульта. Так перешла сменным инженером   Таня Мурашова, сменным инженером Юра Бочаров, электриком Алимов Александр. Меня назначили начальником участка управления технологическим процессом, старшим инженером  -  Юрьева Николая Павловича. У него знаний было маловато, так что учится приходилось всем. Я им постоянно говорил; « Не работайте втемную, переспрашивайте, если непонятно!». В 10-том корпусе были новые технологи – Сопелева, Муханова. И они учились, и у них. На старом пульте работали надежные люди, на новом – требовался постоянный контроль. И звонков домой с вопросами со второго пульта было гораздо больше. Старые кадры умели принимать решения и отвечать за них, новым только предстояло это осваивать».
Итак, начальником участка по управлению технологическими процессами стал Геннадий Михайлович Мазаев, а руководителем техно¬логического бюро — Клавдия Андреевна Зуева. Уговаривали в свое вре¬мя Клавдию Андреевну перейти на научную работу:
— Вы поймите, что технологическая обработка уже сделана. Ничего нового вы не получите. Уже построен завод, работающий по нашей тех¬нологии.
Она ответила резковато:
— Что ж, пусть я буду последней крысой на тонущем корабле, но оставьте меня в цехе.
Корнями врасти в цех. . . Сколько здесь материала для любой дис¬сертации, но она — практик. И если нет статей заводских технологов, это еще не значит, что они не внесли ничего нового. Ведь если что-то но¬вое есть, то это они, технологи цеха, сделали все своими руками. Сколь¬ко экспериментов, срывов, бессонных ночей стоит за их плечами. И сколько "белых пятен" в технологии, ждущих прояснения!
Дали группе сотрудников Государственную премию за цветное сырье. А технологи — снова рацпредложение. Снизили температуры - улучши¬лась окраска и уменьшилось количество двойников, повысилось каче¬ство сырья. Их задача - улучшать. Каждый цикл дает новую информа¬цию. Растут требования к искусственному кварцу. Что ж, они ищут, вно¬сят корректировки, мучаются и радуются. . . Клавдия Андреевна Зуева, наш технолог, наш уважаемый человек, женщина, которую все мы по-че¬ловечески любим!
Работает ВНИИСИМС, в каждодневном труде завоевывая и отстаи¬вая свои права на всеобщее уважение. А теперь об эвлитине:
Об этом направлении впервые заговорили в 1975 -76 годах в США, когда эвлитин был признан наиболее перспективным материалом для регистрации излучений. В нашей стране лидером в этих исследо¬ваниях был институт неорганической химии, с которым тесно сотруд¬ничала группа Марьина. Работа по выращиванию шла в двух направле¬ниях: из расплавов - во всем мире и гидротермальным - только мы и частично, ИКАН. По мере изучения нового материала потребность в нем возрастала. Силлениты обладали фотопроводимостью, пьезо и электрооптическими эффектами. Их планировали использовать в линиях задержки и приборах обработки информации (по словам специалистов  пространственно - временных модуляторах света). Во ВНИИ¬СИМСе планировалась разработка лабораторной методики выращивания силленита и получение на лабораторном оборудовании опытной партии кристаллов массой 0,5 кг для изготовления элементов. Когда - то, в самом начале работ, Марьин твердо решил: " В науке нужно быть спо¬койным и упрямым. Начинать и бросать - самое плохое." Долгое время результаты казались мизерны, теперь, когда он оказался первым, кто осуществил выращивание на затравке и перспективы начали видеть да¬же те, кто был далек от данной проблемы.
Тема - " Разработка лабораторной методики выращивания монокристаллов силленита в автоклавах емкостью 0,5 л.", возглавля¬емая А.А. Марьиным, в этом году зазвучала особенно сильно. Входя¬щие в коллектив С. В. Федотов, А. А. Юдин и Е. М. Кожбахтеев, каждый разрабатывая свою локальную тему, добиваются успеха и в от¬деле разработаны методики выращивания силленитов различного хими¬ческого состава. Впервые в гидротермальных условиях путем кристал¬лизации на ориентированную затравку выращены кристаллы ванадиево¬го, галлиевого, железного, фосфорного, кремниевого и цинкового сил¬ленитов. Неплохой результат? Еще какой неплохой!  Из стенограммы заседания Ученого Совета. Цитирую Балиц¬кого:
- Кристаллы, выпускаемые промышленностью в настоящее время, очень дороги и поэтому имеют весьма ограниченное применение в те¬левидении. Решить эту проблему позволила бы гидротермальная тех¬нология. В данный момент необходимо от лабораторных разработок пе¬рейти к промышленным, причем обязательным промежуточным звеном должен быть крупно - лабораторный этап, то есть на сосудах до 20 - 25 литров.
Чувствуя значимость работ, члены Ученого Совета полны энтузи¬азма:
- Показанные нам кристаллы убеждают, что даже на лабораторном уровне есть достаточно большое поле деятельности для доведения ка¬чества кристаллов, для увеличения их размеров и однородности. Это необходимо делать на лабораторном уровне, ориентируясь на мнение заказчика, - говорит Цинобер.
- Следующим этапом должны быть укрупнено - лабораторные исс¬ледования ... и подробнейшие испытания свойств физическими метода¬ми. В результате будет ясно, какого качества кристаллы мы имеем, какого качества нужны промышленности, что затем следует отразить в техническом задании, - продолжает Самойлович.
Итак, работа поддержана, что же не выражают особого восторга ее главные исполнители?! Подытоживая обсуждения, в заключительном слове снс А. А. Марьин особо подчеркнул:
- Все физические исследования ведутся в сторонних организаци¬ях. Эти контакты, по понятным причинам, мы форсируем неохотно. На¬лаживание систематических исследований в нашем институте по преж¬нему сопряжено с большими трудностями.
Образно говоря: добиться того, чтобы эти работы вообще были проделаны, молодые ученые смогли лишь проявив помимо научных разра¬боток, не слабые дипломатические способности. Полагаясь только на институт, им пришлось бы оставаться чистыми теоретиками. А они уже 28 мая 1982 года подали две заявки на предполагаемые изобретения по теме " Шихта для получения монокристаллов силленита" - марган¬цевый (С. В. Федотов, А. А. Марьин, В. С. Балицкий) и цинковый (А. Н. Юдин, А. А. Марьин, В. С. Балицкий). Утверждена и программа ОЭМ по теме " Разработка методики выращивания мономинералов крем¬ниевого силленита на автоклавном оборудовании ОЭЗ". В мире начи¬нался настоящий эвлитиновый бум и , даже при нехватке оборудова¬ния, игнорировать значимости этих работ было уже нельзя.
Шелестят страницы прошлого, вспыхивают ярким светом этапы признания, звездочки наград. Сколько стоит за каждой из них, об этом можно рассказывать долго и все равно всего не охватить. А наши герои в поиске, в труде ежедневном, они не останавливаются. . . Вот, скажем, звание лауреата премии имени Героев Социалистического Труда Влади¬мирской области, присвоенное Павлу Ивановичу Борисову за достиже¬ние наилучших показателей в социалистическом соревновании за 1979 год. Электромонтер по обслуживанию электрооборудования — правда, не очень звучная должность? Да разве дело в должности! Разве ради достижения звания работал человек? Конечно, нет. Он не смог бы работать по-другому. У него и объем знаний не меньше, чем у тех, кто заканчивает институт. . . Любовь к своему делу, любовь к предприятию, ответственность не перед начальником — перед своей совестью. Гордость человека и гражданина, вот что стоит за наградой Павла Ивановича Бори¬сова. Вот почему еще одна награда пришла во ВНИИСИМС в 1980 году. Кого же тут поздравлять? Его? А может быть, нас? Я бы, читатель, по¬здравила нас с тобой с тем, что есть у нас такие люди. . . Сейчас самое время поговорить о наших ветеранах — электриках-монтажниках. Но, читатель, мы оставим это для следующей главы. Сейчас же  упомянем  только одну работу:
Балицкий никогда не забывал о благородном опале. Теперь ситу¬ация сложилась благоприятная и он предложил Е. И. Зубковой возоб¬новить работу. Она выслушала отстранено и восторга не проявила, напротив - наотрез отказалась. " Болезнь мужа вывела меня почти на год из строя. А потом угасло желание продолжать работу. Я буду продолжать облагораживание халцедона и кремнезема, но на рывок у меня уже нет сил, я сгорела", - так честно сказала она. Уговоры не действовали, тема зависала. Балицкий, после некоторого обдумыва¬ния, вызвал Лидию Александровну Самойлович и предложил ей заняться опалом. Как вспоминает Елена Ивановна: " Лиля пришла ко мне и спросила:
- Но ты точно решила от опала отказаться? Может, подумаешь?
- Нет - ответила я, - ты можешь браться за него со спокойной совестью. - И передала ей все материалы и реактивы".
Убедившись, что уговоры бесполезны, Лидия Александровна  приступила к работе по новой теме.
А в институте, кроме просто работы, оставалась еще и общественная. По вечерам члены добровольной дружины патрулировали город Александров.    Приказом  и  благодарностью отмечены по институту Е. Кожбахтеев и С. Федотов, но мы упоминаем их тут не в связи с этим. Просто  наши ребята выполняли свои обязанности добросовестно с присущим им юмором. Немало было случаев откровенно забавных. Например, такой: одной из обязанностей дружинников было помогать милиции подбирать пьяных и отправлять их в вытрезвитель. Тех, кто еще мог дойти сам, ребята убеждали отправится по домам. Но один подвыпивший, прилично одетый гражданин, после такой беседы наотрез отказался расставаться с ребятами - так они ему понрави¬лись.
- Но мы же сейчас едем в вытрезвитель, - пытались уговорить его инженеры.
- Ничего, и я с вами,_ - безапеляционно заявил гражданин и ре¬шительно полез в " уазик".
Хорошо представляя последствия, похохотав, ребята договори¬лись с сотрудниками милиции, отвезли гражданина домой, и сдали на руке жене. Он согласился на расставание с великой неохотой. Над анекдотичными случаями отдел веселился долго.
От частного к целому: вперед, в год 1982-й. Этот год принес звания лауреатов пре¬мии Совета Министров СССР за разработку технологических процессов получения новых материалов и создание нового оборудования целой группе специалистов: заведующим лабораториями ОССМ Галине Леони¬довне Ахметовой, Валентину Григорьевичу Яроцкому и Виктору Пара¬моновичу Голенко, заместителю директора ВНИИСИМС по научной час¬ти Юрию Михайловичу Путилину, главному технологу Борису Аркадье¬вичу Дороговину, начальнику участка № 8 Ивану Игнатьевичу Красову, инженеру КБ Геннадию Александровичу Петрушенко, старшему инже¬неру ОССМ Анатолию Александровичу Дмитриенко, мастеру участ¬ка № 8 Владимиру Павловичу Горохову, огнеупорщику участка № 8 Николаю Ивановичу Васильеву и слесарю ОССМ Валентину Ивановичу Ермакову.
В постановлении Совета Министров СССР от 8 апреля 1982 года сказано: "Ю.М. Путилину премия присуждена как руководителю работ".
Читатель в целом знаком, с чем пришлось работать этой группе лю¬дей. Давайте коротко еще раз напомним главное. Синтез слюды чрезвы¬чайно сложен, поскольку он осуществляется из агрессивного многоком¬понентного расплава в течение многих месяцев. Вспомним еще и то, что прежде он осуществлялся в печи в среде водорода — среде очень взрыво¬опасной. Учитывая требования промышленности, ВНИИСИМС подгото¬вил проект реконструкции цеха, работы эти должны были осуществлять¬ся в течение трех лет и стоить около миллиона рублей. Разработанная группой специалистов ВНИИСИМС новая опытно-полупромышленная технология синтеза слюды в аргоновой среде позволила сберечь деньги, время и, что весьма немаловажно, обеспечивала безопасность. Вот за это и была присуждена премия Совета Министров СССР.
Награда вручалась в Свердловском зале Кремля. Вручая дипломы, председатель Государственного комитета по науке и технике акаде¬мик Г.И. Марчук сказал, обращаясь к окружающим:
— Перед нами цвет технической науки. Пожелаем, чтобы и дальше они употребили весь свой опыт и знания на пользу стране, особенно в области разработки новых технологических процессов.
— Гурий Иванович, — пожимая протянутую руку, ответил научный руководитель работы Ю.М. Путилин, — мы можем представить и другие, достойные разработки. Сами виноваты. По инструкции следующее награждение может быть не ранее чем через пять лет.
— Ничего страшного. Могут быть и исключения, — парировал, улыб¬нувшись, Г.И. Марчук.
Была весна, выходной день, зазеленевшие ветви деревьев и горячее, заливающее все сиянием солнце. . . Весна всегда приносила нам удачи. Вот и еще одна, и тоже первая такого рода. Еще раз просмотри список, читатель: ученые и рабочие, творческая мысль и воплощение ее в реаль¬ных делах. Не об этом ли когда-то, на заре рожде¬ния нашего государства, говорили В.И. Ленин и его соратники?!
В 1984 году были намечены пути получения благородного опала - еще одного камня, слава которого вышла за пределы института. Хочется особо отметить, что хотя в руки Лидии Александровны Самойлович были пере¬даны все материалы, по исследованиям проводимых ранее, идти ей пришлось своим путем. Конечно, результаты полученные ранее, бы¬ли важны. Но работы по синтезу были начаты опять с нуля. И снова - широкий научный поиск. Когда - то Марьин сказал: " В науке нужно быть спокойным и упрямым. Бросать и начинать снова - последнее де¬ло". Под этими словами подписались бы все ведущие специалисты от¬дела. На 1985 год отдел планирует внедрение на участке 8 методики синтеза малахита. Более того, рассчитывает получить 20 килограммов камня! Малахит привлекает, о нем говорят, им начинают козырять. И, как следствие, наконец - то выделяют хоть немного добавочной площа¬ди. Когда в декабре 1984 года И. В. Тимохина отчитывалась на Уче¬ном Совете, спектр интереса к проблеме был необычайно широк. Ин¬тересовало все: от нейтрализации отработанного раствора до стои¬мости продукции. Инесса Васильевна, темноволосая, несколько зас¬тенчивая дама с тихим голосом имела обстоятельные ответы на каж¬дый. С ее методичностью, многократной перепроверкой любых данных, тщательным фиксированием каждого опыта и дальнейшим его осмыслением, достаточно быстро добилась результата. ЕЕ метод был значительно перспективнее, чем метод, разработанный ленинградскими специалис¬тами. Из всех присутствующих на Совете только В. Е. Хаджи смог когда - то, пять лет назад, подержать в руках шкатулку размером 8 х 4 х 3 см, инкрустированную синтетическим тонкопластинчатым мала¬хитом. Он признал, что в пластинках были участки очень хорошего качества. Однако за прошедшее время ленинградцам не удалось нарас¬тить успех, их заготовки оставались плоской формы с параллельным рисунком. Как отметил А. А. Марьин:
- Наш метод более перспективен, мы растим по заранее заданным формам. Сложности заключаются в том, что будущее изделие заклады¬вается уже на стадии синтеза, поэтому необходим союз технологов и художников.
На предложение Ю.  М.  Путилина усилить ее группу, Инесса Ва¬сильевна ответила отказом:
- Если бы несколько лет назад, то да. А сейчас наиболее важно создание участка по отработке технологии.
И традиционно отсутствие необходимой аппаратуры. Все работы проделаны на оборудовании созданном энтузиастами отдела по идеям и разработкам Тимохиной. Вклад других служб - " В свое время товарищ Головицын предложил очень удачную модель, но дальше этого не пош¬ло". Так что выделение помещения под будущий опытный участок - насущная проблема уже не только ОЭМа.  Единственное изменение в группе , возглавляемой Инессой Васильевной то, Т. М. Бубликова в конце года уходит в аспирантуру, а на ее место переводят Л. Шутову. Все свои исследования Тимохина проводит сама от начала и до конца. Ос¬тальные члены ее группы работают, что называется, на подхвате. Просто идеи еще не до конца осмысленны ее, вопросов больше чем от¬ветов и она методично, день за днем ищет и находит ответы.
В 1985 году в результате очередной реорганизации в отдел вве¬ли лабораторию физико - химическиих исследований. В составе лабо¬ратории было 9 человек и возглавляла ее Г. Л. Ахметова. Поскольку и прежде контакты с этой лабораторией у сотрудников отдела были основательные, то новое перемещение просто несколько упростило характер сотрудничества, и только. А наступающий новый год  ОЭМовцы встреча¬ли в " Кристалле", нашем собственном пионерском лагере, недавно вступившем в строй. Каждый сам придумывал себе костюм, в тайне от других. Просто договорились, что общим вкладом будут только пель¬мени, которые каждый налепит дома. Юдин и Федотов были бармена¬ми... Как они потом вдвоем исполнили канкан! До сих пор все вспо¬минают с удовольствием. Лидия Александровна оделась бабой - ягой, встречать означенный час выскочили под звезды к елкам и салютовали шампанским... С ними были и дети. Кстати, за то, что они прочитают стихотворение, им выдавался приз. И вот самый маленький- Костик Федотов - додумался до гениальной идеи: он прочитал раз стишок - отнес подарок родителям, немножко посидел и снова вышел, чтобы прочитать его заново. Но когда вышел с ним же в третий раз - зал уже валялся от хохота - Евгений Кожбахтеев вынужден был объяснить " Ну, брат, это не дело".
Еще в этом году ВНИИСИМС подружился с космонавтами. Вначале у нас побывал герой советского союза Г.В. Сарафанов. В конференц-зале он рассказывал о своем полете, отвечал на вопросы. Потом посетил дважды герой советского союза В.А.Ляхов. А по осени два автобуса повели работников института в Звездный городок с ответным визитом. Устроили им экскурсию по всем правилам и люди вернулись очень довольные.
Однако завершать эту главу мне придется не радостным событием. 24 ноября 1984 года мы прощались с Анатолием Александровичем Шапошниковым.
Он чувствовал себя неважно последнее время, но деликатный и внут¬ренне застенчивый, не любил показывать это окружающим. Не хотел обременять своей особой... Единственный человек, с кем он говорил об этом, был его старый друг Михаил Яковлевич Харин, приехавший в Александров в отпуск.
Позвонил ему Шапошников к ночи, спросил: "Приеду, не возра¬жаешь?"
— Давай, — ответил Харин.
Они сидели на кухне всю ночь. Шапошников потирал грудь, словно пытался успокоить болевшее сердце. Но вопрос о враче досадливо отме¬тал и все время возвращался в прошлое:
— Помнишь, какие мы были: тощие, ободранные, одна ложка на дво¬их. .. вертолет тогда к нам пробиться не мог, продукты на исходе. . . А хорошо было — за плечом друг.. . все в глаза, открыто.. . Ты пом¬нишь? . ..
Ночь воспоминаний, ночь горечи и усталости. Двое поседевших, по¬жилых мужчин.
— Ты врачу-то все-таки покажись. . .
— Ладно, вот разделаюсь с делами, освобожу пару дней и съезжу. .. Помнишь ту жилу, как мы ее проглядели, а? Ведь по интуиции просто выскочили.. .
Начальник поискового и начальник разведочного отрядов сидели на этой маленькой кухоньке Александровской квартиры. Но гудели над ними якутские ветры и высоко шли алданские облака. Они не знали, что встреча эта последняя. Предчувствовал ли Анатолий Александрович свой исход? Но он говорил, вспоминал и, казалось, готов был душу отдать лишь бы вернуть то прошлое, ту неустроенность и неопределен¬ность . . .
Он поедет в больницу очень поздно. И смерть его будет неожиданнос¬тью, потому что поедет он в пятницу после окончания рабочего дня. И в последний путь ВНИИСИМС проводит его в сильные, очень сильные морозы. Словно сама природа застынет в холоде. Прощаться с ним при¬дет много людей. О чем будут они думать? Может вспомнят, как в ресто¬ране "Метрополь", где собрались отметить получение лауреатских, на шутливое:
— Ну, теперь вы можете заменить свой значок дорогим знаком.
Он резко ответил:
— Нет! Этот мне стоил дороже и дорог больше.
И погладил значок "Первооткрыватель месторождения".
Шапошников Анатолий Александрович. Он не был выдающимся уче¬ным, не стал знаменитым лидером, но он был очень хорошим человеком и добрым другом. Он не оскорбил и не унизил никого, он не оставил после себя зла. И его помнят и любят. Все, что он мог, он делал. И до конца остался верен принципам Алданского братства, принципам демо¬кратичности и доверия. Не будем перечислять его орденов и заслуг, не будем говорить обязательных в таких случаях и зачастую лживых слов. Вспомним его любимую награду — крохотный синий значок "Первоот¬крыватель месторождения", добрую улыбку и спокойный голос. Вспом¬ним, что больше всего он любил таежные тропы, карельские болота и без колебаний предпочитал костер ужину в ресторане. Он был нашим и остался им навсегда. Не знаю, сможешь ли ты это понять, читатель, но мы действительно любили его. . .

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ПОКОЯ.
Важно отдать твердо самому себе отчет, чего именно ты хочешь. Важно не быть пус¬тым или шатким внутри, когда ты начинаешь свой новый творческий день. Важно, утверж¬даясь все сильнее в верности тому, что ты избрал себе как жизненный путь, кончать свой день. Кончая его, совершенно четко отдавать себе отчет, в чем был тверд, в чем отступил от светлой идеи, для которой ты живешь и трудишься. Важно — жить каждый день, трудясь так легко и честно, как будто это был твой последний день жизни.
Народная индийская мудрость
Год 1987. Снегом заметает улицы.  Пушистый, голубой в эти предутренние часы снег.
Над высокими елями светятся, уже начинающие бледнеть, звезды. На елках шелестят бумажные новогодние игрушки, их немного.. . Они почти незаметны в это декабрьское утро. Зато ели определенно хо¬роши — высокие, статные. Как естественно вписались они в оформление площадки перед главным входом в институт. С трудом верится, что все это — кусты, деревья — посажено людскими руками. Кажется, что это просто сохранившийся кусочек леса.. . В свете фонарей отбрасывают резкие тени на стены здания рябины. По осени они своими рубиновыми кистями расцвечивают центральный вход и даже в дожди сохраняют ощущение праздника. Человеку, мало знакомому с проектированием озеленения, подбор кустарника и деревьев может показаться случайным. Но это не так. Здесь четкая продуманность. Не зря за саженцами ездили по всей области. И вот сейчас этот уютный микросад стал естественным преддверием центрального здания. Пока освещен только вестибюль, напоминающий с улицы огромный аквариум. Время приближается к половине восьмого утра. Вот уже появились первые люди, тихонько взвизгивают стеклянные двери, впуская их. Поток людей нарастает, вспыхивают окна и вот уже все здание освещено, ожило, загомонило — приближается начало рабочего дня.
Я стою в стороне от потока людей, всматриваюсь в их лица и, привет¬ствуя, киваю знакомым; незнакомых лиц почти нет, хотя и знаю по име¬нам малую часть проходящих мимо.
Так или иначе, но со всеми мы встречались в коридорах, в кабине¬тах, на территории. Ловлю себя на том, что все эти люди мне дороги. Смешно вот так стоять и объясняться им мысленно в любви. Но, начав работу над сбором информации для книги, я узнала немало интересно¬го о многих из них. Непростые судьбы, непростые биографии. Все, о чем мы читаем в книгах, так или иначе прошло через их жизни. В нашем институте можно встретить бывших солдат всех фронтов Великой Оте¬чественной войны, участников великих строек и целинников, людей почти всех национальностей Советского Союза. Пожалуй, я даже не пред¬полагала, что всю историю нашего государства можно прочитать по биографиям работников ВНИИСИМСа. Вот реальное воплощение идей интернационализма и братства народов — этот поток людей, который течет через проходную и сейчас, поднявшись по лестницам, заполнит комнаты и цеха. Начнется рабочий день.
Где-то около одиннадцати наступит время чаепития. Знаю-знаю, пожарные лишают их сейчас этого удовольствия. А зря. Перерыв необ¬ходим. К тому же чаепитие ВНИИСИМСа значительно отличается от чае¬питий на других предприятиях. Невольно вспоминаю, что в Смольном чай не изгонялся.. . Наверно, там тоже чай был передышкой в напряжен¬ной работе мысли. Неплохо бы пожарным напомнить этот пример. . . Интересно используется время чаепития в комнатах ВНИИСИМСа. Здесь можно обменяться мнением по поводу последних газетных или журналь¬ных публикаций, поговорить о работе, договориться о выполнении ана¬лизов. Здесь продолжается тот же рабочий диалог, только смягченный горячей душистой влагой в чашке. За чаем не может возникнуть ссоры, но легко возникает спор. . . Эти несколько минут дают необходимый заряд энергии, несколько спадающий после 3-часовой работы. Человек — существо тонкое, возможности его мыслительного аппарата не огра¬ниченны, но подвержены спадам. А ведь большая часть института работа¬ет творчески, полностью отдаваясь работе. Разумеется, когда сидишь за микроскопом — устают глаза и отдых необходим, его гарантирует трудовое законодательство. Но если ты увлечен творчески, кто вправе тебя остановить? Да и что это за отдых, если ты не имеешь возможности поделиться возникшими мыслями? А чаепитие дает эту возможность. . . Нет, не додумали чего-то работники пожарной части! Им бы понаблюдать за работой этих людей, и подсчитать, тогда, возможно, они признали бы неверность своего решения. Не зря и во всем мире, и у нас (ты это и по книгам, и по фильмам знаешь, читатель) приходящего на прием или по делу неизбежно угощали чаем. Классическая фраза: "Будьте доб¬ры, подайте нам в кабинет два стакана чая!" — И мягче течет беседа, рас¬полагая к взаимопониманию и доверию.
А какие ватрушки, какие булочки бывают в нашем институтском буфете! Просто грешно давать им черстветь до обеда! Но я спешу, читатель!   Конечно, обойти нашу   ВНИИСИМовскую    столовую  молчанием мы не можем, но это — потом.
Сейчас, однако, вернемся непосредственно к институту. Начнем с ди¬ректора, так сказать, с головы.
Евгений Павлович Мельников шел в институт с тем, чтобы пригля¬деться, поработать заместителем директора ВНИИСИМС по научной рабо¬те. Не спеша вникнуть в дело — институт огромен, задачи многоплановы. Тут так просто все не охватишь. В сферу его деятельности входили отде¬лы экономики, ОЭМ, геологи и горняки, т.е. проблемы родные. Враста¬ние в институт планировалось постепенное. . . Но судьба распорядилась иначе. Смерть Анатолия Александровича Шапошникова спутала все расче¬ты, и пришлось Е.П. Мельникову принимать дело, как говорится, почти с ходу.
Давай же, читатель, познакомимся с новым директором ближе, бо¬лее основательно.
Е.П. Мельников после окончания в 1959 году Саратовско¬го государственного университета имени Н.Г. Чернышевского (факультет геологии), работу в полевой партии начинал с са¬мой маленькой должности — старшим коллектором. Рост, правда, был быстрый: уже через два года он становится участ¬ковым геологом. Жизнь его прочно связана с геологией Урала. Особенно его увлекли изучение и задачи картирования глубо¬ко метаморфизованных комплексов. Работая до 1978 года в экспедиции № 101 (последние шесть лет — главным геоло¬гом экспедиции), он тщательно изучал метаморфогенные обра¬зования полезных ископаемых. В 1972 году защищает канди¬датскую диссертацию на тему "Геология, метаморфизм и зако¬номерности размещения месторождений гранулированного кварца южной части Уфалейского гнейсового комплекса".
В его багаже — открытие Кыштымского месторождения. Первооткрывателей четверо: он, профессор Г.Н. Вертушков и геологи А.А. Щеколдин из Государственного НИИ кварцевого стекла (г. Ленинград) и Н.А. Петров из Объединения "Уралкварцсамоцветы".
В 1978 году на базе головной организации № 122, в составе экспедиции № 101 и Южного рудника создано Уральское произ¬водственное объединение "Уралкварцсамоцветы" ВПО "Союзкварцсамоцветы" Мингео СССР. Главным геологом, с одновре¬менным исполнением обязанностей заместителя генерального директора объединения назначен Е.П. Мельников.
В 1982 году за промышленное освоение нового вида про¬дукции ему присуждено звание лауреата Государственной премии СССР.
В 1983 году им блестяще выполнена работа "Геология и генезис месторождений метаморфогенного кварца", за кото¬рую присуждено звание доктора геолого-минералогических наук. Чтобы не быть голословной, предоставляю слово спе¬циалистам.
Из стенограммы заседания специализированного совета при институте геологии и геофизики СО АН СССР от 24 мая 1983 года:
"Евгений Павлович Мельников выполнил очень крупное, интересное исследование, посвященное закономерностям раз¬мещения и условиям образования высококачественного квар¬цевого сырья. Работа, несомненно, весьма актуальная, выпол¬нена на высоком теоретическом уровне, имеет большое народнохозяйственное значение и внедрена в практику. . . Е.П. Мельников в своей работе показал, что кварц является таким же очень интересным индикатором геологических процессов, способным дать информацию, какую не могут дать другие минералы, в связи с их ограниченным распро¬странением в тех или иных породах или процессах, тогда как кремнезем является самым распространенным (после кислорода) элементом литосферы и поэтому его возможности для получения генетической информации трудно переоценить. Кварц в работе Е.П. Мельникова буквально, что называется, "заговорил": по физическим свойствам; по химическим при¬месям кварца оказалось возможным выявлять различные условия формирования кварца в земной коре. Главная цель работы Евгения Павловича — определение формационной при¬надлежности и генетических условий формирования пьезо¬кварца и гранулированного кварца, обоснование методов поисков и прогнозирования месторождений, несомненно, вы¬полнена. Евгению Павловичу удалось выделить новые гене¬тические типы кварца. .. ". (А.Д. Ножкин, канд. геолого - минералогических наук ИГ и ГСО АН СССР, Новосибирск).
"... Диссертация Е.П. Мельникова представляет собой теоретическое обобщение и решение крупной научной и народ¬нохозяйственной проблемы — обоснование метаморфогенного происхождения месторождений кварцевого сырья для произ¬водства плавленого кремнезема и оптического стекла..." (Академик В.А. Кузнецов, доктор геол. -минер, наук).
Из аннотации заседания: "... Наиболее существенные научные результаты работы заключаются в следующем: а) обос¬нован метаморфогенный генезис и определены закономерности размещения впервые выделяемых и наиболее практически важных формаций силектитов и монокварцевых метаморфитов... "
В июне 1984 года Е.П. Мельников приходит работать во ВНИИСИМС. В январе 1985 года — становится директором института.
Не простое и не благодарное дело — административное руководство. И наивно предполагать, что в таком институте, как наш, можно разоб¬раться во всем разом. Да еще учитывая, что не только в институте, но и в стране в целом назревают большие перемены.
Новый директор — традиционно геолог. С синтезом вплотную он прежде не сталкивался. А наш институт — это преимущественно синтез. Правда, директор — доктор геолого-минералогических наук, лауреат Государственной премии и звания эти получил в полевой геологии. Это уже говорит о многом. Чтобы, работая в экспедиции, написать кандидатскую   диссертацию,   нужна   изрядная   сила   воли.   Экспедиционных геологов кормят поля, а это разъезды, буровые скважины, горные вы¬работки. . .     Не дело — хвалить директора, да и рано это делать.  Но и умалять прошлые заслуги тоже нечестно. Однако уже сейчас специа¬листы института отметили: стиль его тоже традиционно геологический — демократический.  Умеет уважать специалистов и голоса не повышает. Кстати, читатель, ты, наверное, давно уже заметил, что у нас в инсти¬туте кричать не принято? Нет, конечно, и у нас такое случается, но все присутствующие знают: дурной тон! И одергивают. Не принято. Между тем   этого   не   скажешь  ни   об  одном  другом   предприятии   города. ВНИИСИМС — элита в хорошем смысле этого слова. Здесь всегда быто¬вали традиции советской интеллигенции. Одно его присутствие значительно изменило общественную жизнь города Александрова.
Рядом с директорским кабинетом - кабинет Ю.М. Путилина, замес¬тителя директора по научной части. Сюда стекаются все нити, ведущие от технологических научных подразделений. Юрий Михайлович — профес¬сор, доктор технических наук. Уже есть и ученики... Это — второй про¬фессор, выросший в стенах нашего ВНИИСИМСа за его историю. Но, несмотря на такое звание,    в нем еще чувствуется задор молодости: верно,   вот  также   резко   и   открыто  мог говорить он именно тогда. В Ю.М. Путилине чувствуется поколение, на чью юность пришлась война. Это поколение сохранило нерастраченную юность, способность загорать¬ся идеей, отстаивать ее в ущерб собственным интересам. . .    Невольно вспоминаю  его   выступление   на   одном   из  комсомольских собраний ВНИИСИМСа. Сидел Юрий Михайлович, молчал, слушал и вдруг не вы¬держал! Встал и возмущенно бросил:
— Да что вы, ребята! Вы же молодые, чего же все на полутонах! Кто-то ехидно поинтересовался: "Не с администрацией ли нам пред¬лагают сражаться?"
— А почему бы и нет?! — парировал Путилин.
Действительно, если за правое дело — почему не молодым? Мне запомнился этот случай оттого, что он характерен для Ю.М. Путилина.
Одна из основных установок Юрия Михайловича; "плохих специалис¬тов нет, а есть плохие руководители". Под его непосредственным руко¬водством находится Совет молодых специалистов. Поскольку это — бу¬дущее нашего института, давайте познакомимся с мнением Ю.М. Пути¬лина о молодых ученых:
"Наш институт обладает достаточным количеством молодых ученых, талантливых и способных решить стоящие перед институтом задачи, правильно определять направления в научно-исследовательской работе и находить пути и возможности для их решения. В основном люди это честные, порядочные, преданные своему делу и науке. Как пример, можно назвать фамилии: Марьин, Санжарлинский, Голенко, Лютин, Бородин, Репина, Юдин, Кожбахтеев и другие.
У нас в институте действует четкая система обучения и роста моло¬дых специалистов: приходящему к нам молодому специалисту состав¬ляется годичная программа стажировки, по окончании которой комис¬сия заслушивает результаты и аттестует. Тут же рассматриваются воп¬росы дальнейшего использования молодого специалиста, его интересы и направленность работ. Более способные и напористые, как правило, через 3—4 года защищают кандидатские диссертации".
Юрий Михайлович Путилин обладает обширными знаниями и под¬линно творческим мышлением. Совершенно разные люди, вступавшие с ним в контакт по работе, отмечают богатство идей, которыми он бук¬вально "начинен". Причем идеи и предложения имеют четкое практичес¬кое обоснование. Пожалуй, следует отметить еще одно качество Юрия Михайловича: он с удовольствием и весьма продуктивно работает с мо¬лодежью, направляя и, в то же время, не подавляя личной инициативы.
Кабинет главного инженера и директора опытно-экспериментально¬го завода Л.Н. Романова — чуть в глубине коридора, напротив. Это — форпост завода ВНИИСИМСа. Здесь определяется стратегия и тактика всех заводских работ. Общение идет на уровне чертежей кристаллиза¬ционных установок, данных технологических процессов и технико-эко¬номических расчетов. Л.Н. Романов прежде всего заводчанин, хозяй¬ственник, администратор, отлично знающий все звенья технологических процессов. К сожалению, мы только в последнее время начали понимать, насколько важен такой тип руководителя. Достаточно привести один пример: если в институте в области науки работают два заместителя директора, то на заводе каждое подразделение отвечает перед Л.Н. Ро¬мановым. Он, образно говоря, держит все бразды правления в собствен¬ных руках. Хозяйство у него немалое. За три пятилетки в 7 раз увели¬чился объем выпускаемой продукции завода. На сегодня заводом на разработках научных подразделений института выращивается несколько видов сырья, три из которых имеют дипломы качества.
Как человек не столько по должности, сколько кровно заинтере¬сованный в процветании завода, он имеет большое количество изобре¬тений. (Впрочем, читатель уже встречал его фамилию в отчетах смотров рационализаторского движения прошлых лет). Как правило, в вину Л.Н. Романову ставят то, что заводчане зачастую имеют оборудование лучше, чем лаборатории института. Да и материальные блага они имеют весомее. Но из месяца в месяц, из квартала в квартал перевыполняется государственный план, и опытно-экспериментальный завод упоминается в приказах только в связи с очередной благодарностью.
Партбюро ВНИИСИМС. Сегодня его возглавляет Сергей Федорович Носов, кандидат геолого-минералогических наук. До избрания он рабо¬тал в ОССМ. Геохимик по специальности, он долгое время работал в гео¬логическом отделе, только последнее время переключился на выращива¬ние технических кристаллов. Как и все наши знаменитые ростовики, пришел к ним от геологии. Познание тайн земли вызывает желание попы¬таться смоделировать природный процесс в лабораторных условиях. Конечно, для института его избрание хорошо, а все-таки жаль. Хороший специалист и добрый товарищ — это мнение геологического отдела ВНИИСИМС. Впрочем, геологи пока не жалуются; не стал их Сережа чиновником. К нему можно смело прийти со своими проблемами: вы¬слушает со вниманием и все, что в его силах, сделает. К тому же и с геологией, и с синтезом - донесли слухи - не расстается. Несмот¬ря на большую загруженность, за специальной литературой следит вни¬мательно .. .
Странное дело: нам всегда бывает жаль отдать хорошего специалиста на такие выборные должности. Как-то традиционно сложилось, что обычно стараются выдвинуть тех, от кого в науке или производстве толку мало. А потом мы сами же и обижаемся. . . Забавно! Вот сейчас идет перестройка, ломаются сложившиеся каноны. А мне все равно жаль, что Сергей Федорович — освобожденный секретарь. Я же его в работе видела, в геологическом поле. На новой должности, что там ни говори, на науку времени остается маловато...
Кабинет А.Г. Давыдченко, зам. директора ВНИИСИМС по науке, находится по другую сторону вестибюля. А за этим кабинетом — кабине¬ты геологов, горняков, экономистов. . • Это отделы, которые он кури¬рует, т.е. те отделы, которые в отличие от отделов синтеза мы назовем "естественниками", ибо они имеют дело с геологией.
Анатолий Георгиевич Давыдченко, как ты помнишь, читатель, занимался синтезом граната. Так, в частности, он, Ахметов, Нефедов, Полянский и Шабалтай разработали, с закреплением авторского права, несколько новых технологий зеленого и синего граната. Внедрение этих технологий только за период с 1974 по 1981 годы по гранатам принесло институту около семи миллионов рублей прибыли. К сожалению, повы¬шение цен на золото 1979 и 1981 года "сбило" интерес к синтетическому камню у населения. Это ударило по нашим работам. К 1982 году работать по ювелирному гранату во ВНИИСИМСе были свернуты. Следует отметить еще одно авторское свидетельство группы С.Ф. Ахметов, Г.Л. Ахметова, А.Г. Давыдченко, А.И. Поздняков, Ю.М. Путилин, А.А. Шапошников — это свидетельство на новую технологию граната.
Закреплены авторским правом также работы по выращиванию гра¬ната для акустоэлектроники (С.Ф. Ахметов, А. Г. Давыдченко, Л.Н. Ро¬манов). Более подробно мы остановимся на синтезе граната, когда речь пойдет о лабораторных работах. Сейчас необходимо лишь отметить, что время подтвердило правильность когда-то определенных работ по синте¬зу граната. Сегодня фронт работ снова расширен. И все-таки геолог всегда остается геологом. Поэтому когда в 1985 году А.Г. Давыдченко предложили новую должность, он ее принял не колеблясь. Геология одержала верх над синтезом.
А сейчас, читатель, перейдем к характеристике отделов. И начнем с "естественников".
Геологический отдел. Сегодня в его состав входит несколько десят¬ков человек и большинство ВНИИСИМовцев знают о его деятельности довольно мало. Медленно, постепенно гасла слава этого, когда-то одно¬го из самых представительных отделов ВНИИСИМСа. Причин этому много: основная, пожалуй, та, что упор всегда делался на синтез. Не раз и мне, и тебе, читатель, приходилось слышать такой недоуменный воп¬рос: "а зачем институту синтеза вообще нужен геологический отдел?!" Грустный, надо сказать, вопрос. Нередко отвечают, что мол "мы же в Министерстве геологии, поэтому". Нет, не поэтому. Прежде всего, нельзя забывать, что все наши лучшие ростовики — геологи. Синтез немыслим без глубокого знания геологии. Да и что лежит в основе любого синте¬тического процесса, как не естественное минеральное сырье. А откуда оно берется?. . . Вот то-то.
Давайте дадим слово А.Г. Давыдченко и попросим его объяснить, в чем же причины создавшегося положения с геологическим направле¬нием?
"Среди работников технологических подразделений института в по¬следние годы пропагандируется точка зрения о ВНИИСИМСе как чисто технологическом институте, необходимости закрытия природной тема¬тики. Эта точка зрения существенно затрудняет работу по укомплекто¬ванию института высококвалифицированными и молодыми специалиста¬ми по природному минеральному сырью в соответствии с задачами вышестоящих организаций по выполнению постановления директивных органов и приказов Министра геологии СССР. В связи с малочислен¬ностью геологического отдела ВПО "Кварцсамоцветы" в 1986 году приняло решение прекратить научно-исследовательские работы института на камнесамоцветное сырье и сосредоточить все силы на работах по кварцевому сырью. Резкое сокращение численности геологического отдела в основном за счет ведущих научных сотрудников, ограниченный приток молодых специалистов, отсутствие научного лидера и, как след¬ствие, научной школы привело к снижению научного уровня исследо¬ваний, падению авторитета института в производственных организациях, в ряде которых к настоящему времени выросли свои специалисты — кандидаты наук, по знаниям не уступающие работникам института. В последние годы принимаются меры по укреплению геологического отдела кадрами высококвалифицированных и молодых специалистов, повышению научного уровня работ, однако эти меры не столь радикаль¬ны, чтобы могли привести быстро к качественному скачку в этом на¬правлении".
Да, читатель, сегодня это маленький отдел. И все-таки, если поглуб¬же  вглядеться в историю, то причины сегодняшнего состояния отдела во многом закономерны. Действительно, в первые годы существования ВНИИПа это был самый крупный отдел. Но, если читатель помнит, он и нес 50 % нагрузки. Одна из двух задач ВНИИПа — поиски природных пьезоэлектриков:  кварца, флюорита, шпата и так далее. Для решения этой  задачи   были   привлечены крупные специалисты-геологи.  Но шло время, внося свои коррективы. Давайте представим это себе графиче¬ски:  вначале создания нашего института все промышленные предприя¬тия  страны  работали на природном сырье, т.е. 100%-ное потребление. С момента создания синтетического сырья и поступления его на внут¬ренние рынки страны эта цифра дрогнула и начала уменьшаться, вначале медленно, неохотно, потом все быстрее и быстрее и к сегодняшнему дню сократилась до долей процента. То есть ныне почти все промышленные предприятия   нашего  направления   работают на синтетическом  сырье. Способствовал этому наш институт, и это, естественно, не могло не ска¬заться на геологическом отделе. Его задачи менялись, становясь все бо¬лее локальными, и уже не требовали большого количества специалистов. Некоторые переключались на иные проблемы и уходили из отдела. От¬дел уменьшался, и еще сравнительно недавно ему грозила перспектива превращения в лабораторию проходного значения, но. . .    Но снова из¬менились требования, и за последние два года это направление начинает потихоньку набирать растерянные было силы. В чем же дело? С чем связаны эти изменения?
Прежде всего с изменением задач традиционной геологии. Не следу¬ет думать, что кварц стал менее нужен, чем прежде. Напротив, потреб¬ности в нем велики. И световоды, и создание кабельного телевидения, и прочие необходимые элементы для технического вооружения страны немыслимы без чистых высококачественных кварцевых стекол. Исполь¬зовать в качестве шихты синтетический кварц — слишком дорого и рас¬точительно. Природный хрусталь — не менее дорог. Промышленность же нуждается в огромном количестве чистого, высокосортного и относи¬тельно дешевого кварцевого сырья. Новый формационный анализ начал переворот   в мировоззрении   геологов-полевиков.   Потребовались   кон¬кретизация задач, выход на создание многофакторных моделей место¬рождений, создание прогнозно-поисковых комплексов, выработка необходимых критериев с использованием всех современных машинных методов и ЭВМ. Появилась новая область геологии — технологическая геология. Если прежде от геологов требовалось одно: найти и разведать месторождение, то теперь задача значительно усложнилась. Необходимо найти и максимально экономично разведать запасы сырья четко опреде¬ленных составов, передать его предприятию-потребителю вместе с пре¬дельно разработанной технологией обогащения. Как видишь, читатель, задача очень сложна для традиционной геологии. Как же ее намерен ре¬шать наш институт?
Надо сказать, что геологическому отделу института придется одному из первых приступить к реализации этой задачи. Но прежде всего пона¬добится решать ту задачу, которую некогда ставили геологи ВНИИПа: собрать, обобщить и обработать геологические данные по всем кварце¬вым месторождениям страны. На основе этих данных и будут созданы многофакторные модели месторождений. Следовательно, в самое бли¬жайшее время мы станем свидетелями как бы возрождения геологичес¬кого отдела, в который будут привлечены специалисты определенного уровня, технические кадры и соответствующая аппаратура. Все это укрепит отдел, позволит создать мобильные научные группы и начать работы на уровне, значительно превышающем тот, который наблюдался в последнее десятилетие.
Давайте посмотрим, что такое геологический отдел сегодня. Послед¬ний год отдел сконцентрировал все свои силы на кварцевом направле¬нии. Сегодня в нем два сектора: сектор изучения, прогнозирования и оценки кварцевых месторождений и сектор минералого-геохимических методов поисков месторождений кварцевого сырья. Их возглавляют кандидаты геолого-минералогических наук Ю.А. Шатнов и Г. И. Крылова. В отделе работают такие ведущие специалисты, как А.Ф. Свириденко, А.А. Смирнов, А. Г. Малышев и другие.
Невольно вспоминаю, какой радостью для всего отдела был тот день, когда А.Ф. Свириденко впервые вышел на работу после первого инфарк¬та. Каждый нашел возможность "совершенно случайно" зайти в его каби¬нет, чтобы сказать хотя бы одно доброе словечко. Запретили врачи Александру Федоровичу поле. . . Но как может геолог распроститься с ним навсегда? Разве в клетку посадить. . . И правдами-неправдами ста¬рый геолог снова "пробил" себе это право. Это один из сильнейших петрографов отдела.
Судьба к А.Ф. Свириденко никогда не была особо ласко¬вой. Война, служба на границе с Японией, долгое испытание на выдержку провокациями. . . И первая стрельба в воздух, ко¬гда прозвучали по рации долгожданные слова: "Победа! Герма¬ния капитулировала! ..." Он и его сослуживцы выскочили на улицу и стреляли в воздух, зная, что задача ими выполнена. Они держали границу и не имели права позволить втянуть страну в войну на два фронта. Поверьте, это было не просто...
А.Ф. Свириденко работает в институте более двадцати лет. Каждое лето — поле, каждая зима — микроскоп. Он щедро де¬лится своими знаниями с молодыми специалистами, никогда и никому не отказывает в помощи и консультации.
Почти о каждом из геологов можно говорить долго и интересно, ведь их судьбы — это дороги. Работают они на очень многих месторожде¬ниях. Но мне хотелось бы рассказать об одном рядовом геологе — Людмиле Шуляевой. Может быть от того, что в ее характере сконцентри¬рованы лучшие черты геолога. Людмила — не ведущий специалист. Работу свою она привыкла выполнять четко и добросовестно. Но есть в этой невысокой, ладно сложенной женщине тот геологический "шарм", .за который ее любят и в отделе, и в институте. Легкая на подъем, всегда ровная, умеющая быть твердой и в то же время органически не способ¬ная конфликтовать или оскорблять. Уж с такой в любую разведку идти можно.
Люди, мало сведущие в геологии, могут сказать: ее выделили пото¬му, что она играет на гитаре и поет! Отнюдь, хотя это тоже ее плюс. Но Люсю \так ласково зовут ее многие) надо услышать. Песня в жизни геологов играет особую роль. Как сказал один поэт: "... Ну, а песни — в них наша судьба, наше лучшее, наше "потом" ..." Песни Людмилы объединяют, сплачивают, вселяют силы и веру. Интересно отметить, что каждая песня  в ее исполнении — это драматическое произведение, рас¬сказанное негромким спокойным голосом. Людмила — душа любого коллектива и даже не потому, что она артистична, она добра, вниматель¬на, обладает хорошим юмором, и к ней тянутся. "Светлый человек", — так говорят о ней.
За прошедшие годы работа геологов отдела претерпела мало измене¬ний. Остались тяжелые маршруты по тайге и пустыням, остался гнус и неустроенность быта в поле, осталась нехватка продуктов в конце сезо¬на. Осталась работа на Алданском щите, одном из древнейших мест на Земле. Все месторождения, лежавшие на поверхности земли, давно от¬крыты, и сегодня геологи в прямом смысле "заглядывают" под землю, с помощью опыта и сложнейших анализов отыскивая проявления. А про¬гнозирование? Сколько же опыта и сил нужно для выполнения этой за¬дачи?
Ах геология, наука о земле, как интересны и непредсказуемы люди, посвятившие тебе жизнь! Не могу удержаться, расскажу один из эпизодов, который рассказывают как анекдот, а между тем это абсолютная реальность. В начале работы в геологическом отделе Галина Крылова, как и большинство наших специалистов, жила в общежитии. Так вот, умчавшись в очередную командировку, эта потрясающая женщина  из Перми  (выскочив из поезда на остановке) отправила  телеграмму «Выключите курицу». Курица благополучно сгорела еще вечером, но весь институт от души хохотал, когда в общежитии получили ее «предусмотрительную» телеграмму.. А ведь почти о каждом из геологов можно рассказать много забавного, в юморе никому из них не откажешь. Но это отступление.
Геология и синтез. . . Многие вопросы их так тесно переплетены, что сказать, кто на него должен ответить первым — невозможно. Минера¬логи, петрографы, геохимики геологического отдела, кроме своей основ¬ной работы часто помогают синтетикам искать решения их задач.
Следующий отдел — это уже отдел технологической геологии. Назы¬вается он — отдел горных работ, минералого-технического картирования и обогащения, и состоит на сегодня из двух лабораторий и одного секто¬ра — сектора минералого-технологического картирования, лаборато¬рии горных работ и обогащения кварцевого сырья и химико-спектраль¬ной лаборатории.
Лаборатория горных работ за прошедшие годы мало изменила на¬правление исследований. Анализ потерь сырья при добыче и установле¬ние их нормативов на месторождениях жильного кварца, выбор и внед¬рение системы подземной разработки месторождений горного хрусталя и жильного кварца — как видишь, читатель, эти работы конкретно при¬вязаны к экспедициям и рудникам. На протяжении многих лет возглав¬ляет лабораторию кандидат геолого-минералогических наук М.Е. Мухин. Вторая лаборатория возникла сравнительно недавно. Вернее, это сек¬тор минералого-технологического картирования. Ты знаешь, читатель, как мы расточительны. Мы — в данном случае — целая страна. Так вот, несмотря на огромные запасы, наши богатства все-таки истощимы. И сегодня, наконец, вопрос о рациональном использовании сырья стал в полный рост. Сотни заводов, работающих на кварцевом сырье, зачастую используют высокосортное сырье для третьесортной продукции. Сектор призван по мере сил навести порядок в этой области. В идеале дело должно было бы выглядеть так: завод обращается за советом о наиболее дешевом и удобном сырье. Специалисты нашего института дают ему соответствующие рекомендации. Таким образом, высокосортный горный хрусталь уже не будет использоваться в качеству шихты для приготовления второсортных стекол. Его вполне заменит жильный кварц, соответствующих чистоты и качества. Таковы обязанности этого сектора. Этому отделу предстоит выполнять вторую часть задачи, стоя¬щей перед геологами. Здесь начаты работы по замене гоного хрусталя, применяемого для плавки высококачественных кварцевых стекол, жильным кварцем.
Теперь, читатель, перейдем к отделу, стоящему на границе естествен¬ного и синтетического направлений — ОЭМ.
Последние годы этот отдел играет ведущую роль в институте. В 1982 году после того, как доктор геолого-минералогических наук В.С. Балицкий ушел из отдела, одно время стоял вопрос о расформиро¬вании ОЭМ. Ты помнишь, читатель, как дружно встали сотрудники отдела на его защиту? Метод они избрали особый — не по кабинетам воевать, а резко активизировали свою деятельность: на субботниках ли, на спор¬тивных соревнованиях, при подсчете ли рацпредложений или при подве¬дении итогов соцсоревнования — везде ОЭМ выходил на первые места. На выставке ВДНХ и на совещаниях научных работников, при подведе¬нии итогов работ и подсчете экономической эффективности ОЭМ прочно занял ключевые позиции. Молодому начальнику отдела Анатолию Алек¬сандровичу Марьину не приходилось никого просить, отдел сам выдви¬гал идеи и сам осуществлял их. Отдел боролся за существование и дока¬зал свое право на него.
Мы говорили с тобой, читатель, о ряде технологий облагоражива¬ния, которые были разработаны в этом отделе. Помнишь знаменитого графа Калиостро, прославившегося таинственным методом "лечения" драгоценных камней? За свое искусство он заслужил славу чародея и волшебника. Здесь, в ОЭМ, на практике осуществляют то же самое: "залечивают" дефекты в камне — исправляют самый большой недоста¬ток, допущенный природой. Процесс такого "лечения" максимально приближен к процессам, происходящим в самой природе.
Однако ОЭМ — многоцелевой отдел, сосредоточившись на одном направлении зачастую означает обречь все  остальные на неудачу. Не секрет, что внедрение — проблема наиболее сложная, хлопотная, отнимающая массу времени. А ученому необходимо работать ежедневно, ежесекундно.
Каждую весну сотрудники ОЭМ выезжают в поле. Их поле отлича¬ется от геологического тем, что везут они с собой муфельную печь и заранее определенную, разработанную методику облагораживания. Составляет ее, как правило, Елена Ивановна Зубкова. На месторожде¬нии устанавливается оборудование, и специально выделенных экспеди¬цией людей сотрудники ОЭМ обучают облагораживать камни. Однако зачастую с отъездом ВНИИСИМовцев глохнет и начатое ими дело. Но не везде: работы только в Медвежьегорске и Ленинграде, благодаря внедренной технологии, дали в первый же год экономический эффект в 2,5 миллиона рублей.
Разрабатывается отделом также методика поверхностного окраши¬вания агата, халцедона, жадеита, родонита, чароита — это направление работ Елены Ивановны Зубковой и Веры Владимировны Комовой. Рабо¬тает над возвращением небесной голубизны лазуриту И. Городцов. Бьется над проблемой получения благородного опала Лидия Александ¬ровна Самойлович.
Л.А. Самойлович — одна из плеяды первых молодых спе¬циалистов, пришедших во ВНИИП. Дипломную работу она писала под непосредственным научным руководством В.П. Бутузова. Работать в нашем институте начинала в лаборатории В.Е. Хаджи, ведя исследования в области получения оптичес¬кого кварца. Перейдя в ОЭМ, сделала очень интересную рабо¬ту, не потерявшую актуальности и сегодня: "Эксперименталь¬ное исследование соотношений параметров  термодинамических минералообразующих растворов".
Благородный опал с радужной игрой цветов является драгоценным камнем. В этом легко убедиться, ознакомившись с образцами Л.А. Са¬мойлович: вспыхивает огонь в глубине камня, словно зажигаются там крохотные фонарики; есть с алым огнем, есть с синим, есть с зеленым... Но Лидия Александровна не спешит: по ее мнению, работа еще далека от совершенства. Я слушаю ее пояснения, (что следует сделать, как) и не могу оторвать взгляда от ее образцов. Таким камням залежаться в ювелирных магазинах не удастся — уж больно хороши!
Создала аналог природного малахита И.В. Тимохина.
Инесса Васильевна Тимохина пришла во ВНИИСИМС вместе с Иркутской лабораторией синтеза слюды. В 1974 году перешла в ОЭМ из геологического отдела. В 1979 году по пред¬ложению В.С. Балицкого занялась малахитом. Любопытно от¬метить, что специалисты уверяли: синтез малахита вряд ли возможен. А с другой стороны, стало известно, что ленинград¬цам удалось получить синтетический малахит. В.С. Балицкого, что называется, "заело": "Неужели мы не сможем сделать то же?».  И.В. Тимохина приступила к работе. Вначале прочитала все, что известно о происхождении малахита в природе. За¬тем — химия. В то время она была еще преимущественно кристаллохимиком. А химия и кристаллография — ох, до чего же между ними огромна пропасть!
Первые образцы были получены к концу 1981  года. Тогда  и стало ясно — дело перспективное. В 1982 году из выращенного малахита была изготовлена ваза, да еще пришлифованная — это уже крупный образец.
В 1983 году И.В. Тимохиной, В.С. Балицким и Е.И Зубковой было получено авторское свидетельство.
Мне хочется немного подробнее остановиться на малахите — этом втором уральском камне, возрожденном в нашем институте. Густо-зеле¬ный, с пленительными бажовскими завитками и переливами, он завора¬живает. Поскупилась природа на зеленый прозрачный камень, но словно взяла реванш в этом сочном, бурном, густом малахите.
Как и у большинства людей, в детстве познакомившихся со сказа¬ми   Бажова,   к   малахиту   у  меня  пристрастие особое.  Что напоминает малахит? Первое ощущение — сквозь полузакрытые глаза хвойный лес, сочность, буйство северных трав.  Камень в срезе, словно ствол дерева. Целиковый кусок — мох, раковина, коралл. . .  Все это сохранено и в вы¬ращенном   в   институте   камне.   В  нем,  на полированной  поверхности, серебристый  отлив   через зелень. . .     Малахит. . .     Изделия, сделанные нашими мастерами, достойны занять место в любой экспозиции музея. Трогательное каменное деревце из  царства Хозяйки  Медной Горы, ее ящерка. . .   кабошоны, вазы. . . .   Какие славные, теплые, эти каменные цветы!  В  1986 году наш малахит в изделиях — бижутерия, лоток для колец, шкатулки — демонстрировался на ВДНХ. Результатом стали за¬воеванные дипломы и медали.
Сейчас на заводе идет промышленное внедрение разработанной тех¬нологии. Затем уйдет этот камень в Ташкент, и будут ташкентцы рас¬тить его и поставлять в виде ювелирных изделий на рынки страны. Кстати, технология выращивания малахита безотходная. Из отходов получается прекрасное удобрение для почвы.
Мы затронули два направления, но отдел работает еще и в третьем — синтез технических кристаллов. Возглавляет это направление заведую¬щий ОЭМ А.А. Марьин, пришедший в институт по распределению в 1970 году. Работы по синтезу велись вначале широким поиском, следуя традиционным направлениям ВНИИСИМС, затем сузились до синтеза определенных минералов, и сегодня молодые специалисты вышли на свою "жилу". Техническими кристаллами, необходимыми в радиотехнике и слож¬ной современной аппаратуре, занимаются многие институты страны.
Когда ты, читатель, смотришь по телевидению передачи о проблемах современной медицины, ты, конечно, едва ли думаешь, что решать их во многом приходится и нашим ученым. Между тем сегодня помогают спасать жизнь людей и те кристаллы, которые создаются в нашем инсти¬туте. Однако каждое новое изобретение требует и новой модификации кристалла.
Отличия работ специалистов ОЭМ А.А. Марьина, Е. Кожбахтеева, А. Юдина, С. Федотова от работ других институтов заключается в том, 'что они единственные в стране выращивают кристаллы гидротермальным способом и достигли в этом весомых результатов. На сегодня этой груп¬пой разработаны методики выращивания порядка 20 разновидностей кристаллов, каждый из которых обладает своим особым набором свойств. Следует упомянуть также, что каждый из названных специалис¬тов идет своим собственным сложным путем поисков. Немало сделано ими наблюдений и, так сказать, попутных, т.е. тех направлений, которые пока не отрабатываются, но составляют задел для будущего. Сейчас эти работы включены в систему работ государственного масштаба по охране окружающей среды.  Но если прежде тех¬ническая база отдела, создаваемая на голом энтузиазме, еще как - то выполняла поставленные задачи, то теперь нехватка технического оборудования буквально вязала по рукам ряд специалистов. Мир совершенствовался, и конкурировать с прекрасно оснащенными лаборато¬риями становилось все сложнее. Забегая вперед, можно с горечью констатировать, что и сегодня ни нежно - розовых, ни сиреневых кристаллов кварца на рынке нет, хотя и спрос и потребность в них ощутим.
Нельзя не сказать и о тех, кого в отделе справедливо называют людьми с "золотыми руками". Это рабочие, помогающие ученым созда¬вать необходимое лабораторное оборудование для опытов. В ОЭМ таким мастером является Василий Сергеевич Кононов — "Сергеич", как его зовут между собой. Старый кадровый работник ВНИИСИМС, "Сергеич" способен вдохнуть жизнь в самый сложный чертеж. Нередко он находит выход там, где и поднаторевшие в работе конструкторы опускают руки.
Продолжается в ОЭМ работа и по выращиванию кварца во фторидных растворах. ОЭМ — самый молодежный по духу отдел института. Мне хочется остановиться на достоинствах некоторых его сотрудников, которые на первый взгляд к работе отношения не имеют. Есть у нас ряд семей, таких как семьи Марьиных, Лютиных, Кожбахтеевых, в которых мамы и папы остаются верны своим юношеским пристрастиям, и приохо¬тили к ним своих детей. Общие байдарочные походы, туристические мар¬шруты и лыжные вылазки превратились здесь в настоящие праздники. Умению получать удовольствие от спортивных игр дети в этих семьях учатся буквально с первых шагов. Красивые, пластичные, собранные — очень часто на первый взгляд и не отличишь, где родители, а где дети! Более того, не раз эти семьи брали на себя ответственность и за детей школьных друзей, водили в походы целые классы.
Неправда ли, читатель, ты невольно вспоминаешь первые годы нашего ВНИИСИМСа? Да, не растеряны золотые зерна, протягиваются сквозь время устойчивые связи лучших традиций. Умеют хорошо рабо¬тать и красиво отдыхать
Сегодня в состав ОЭМ входит лаборатория физико-химических ис¬следований синтетических и природных минералов. Работает в ней срав¬нительно небольшая группа людей, из которых мы остановимся на двух ведущих специалистах — кандидатах наук, супругах Ахметовых Галине Леонидовне и Спартаке Фаттыховиче. Галина Леонидовна занимается общими и термографическими исследованиями, а Спартак Фаттыхович — рентгеновскими. Эти методы очень важны для выяснения условий вы¬ращивания сырья, характеристик минералов, растворов и т.д. Это серьез¬ные специалисты. Но сегодня мы остановимся на несколько иных гранях их дарований. Правда, одно оговорить следует: работы у них разноплановые, у каждого своя тема и свои пристрастия.
С.Ф. Ахметов пришел к нам в институт 29 сентября 1971 года пере¬водом из химико-металлургического института АН Казахской ССР. Мы говорили о его работе по синтезу граната, но сейчас наш интерес к его особе вызван еще и тем, что он профессиональный писатель. Книги фантаста Спартака Ахметова издаются на многих языках нашей много¬национальной страны.
Скажем честно, читатель, писателю живется всегда сложнее, чем человеку иной профессии. Трудно не взять черточки знакомых, которые потом разом обнаружат у себя несколько человек. История знает случаи, когда, скажем, в ответ на опубликованную юмореску одновременно до 10 человек подавали в суд на автора. Когда вы читаете книгу, не спешите искать прототип. Вы наверняка ошибетесь.
О чем же пишет человек, который занимается синтезом граната и алмаза? В его фантастике оживают камни. Одна из ги¬потез: кристалл — это информация, доставшаяся нам в наследство от предыдущей цивилизации. Фантастика? Да, но научная, ибо кристалл действительно послан нам природой из глубины веков. Друзы - это изваяния, рассказывающие нам о некогда гремевших лавовых потоках, катаклизмах, потрясавших землю. В рассказах С.Ф. Ахметова живут не супермены, а люди, чьими главными достоинствами становятся ум, доброе сердце и честность. Сложные испытания проходят в его рассказах те, кому доверяется воспитывать детей, будущих граждан Земли. И сло¬во "Учитель" на страницах его книг пишется с большой буквы.
Он и сам охотно выступает с лекциями об известных писателях-фан¬тастах. Лекции эти не только информативны, они ярки, образны, захва¬тывающе интересны. Ахметовы ведут большую научно-популяризатор¬скую работу. Их совместная работа, книга "Карбункулы, лалы и яхон¬ты" — тонкий сплав поэтического и научного видения камня. И при этом какая информация из литературных источников прошлого: от индийско¬го эпоса "Рамаяна" до самых современных советских и западных ав¬торов!
Для тебя, читатель, привычна эрудиция наших ученых. Ты знаешь, сколько книг, и какими тиражами издаются они в нашей стране. Но ши¬рокий, массовый читатель боится сложных формул. Ему доступнее худо¬жественная форма. Да я и сама с великой любовью отношусь к фантас¬тике. Поэтому книги Спартака Ахметова заслуженно пользуются успе¬хом, незаметно передавая любовь и преданность автора к камню и к са¬мым вечным ценностям человечества: чести, верности, доброте, сме¬лости, порядочности! Пропаганда. . . Что ж, да здравствует пропаганда любви человека к своей профессии, своей земле! Ибо нет ничего лучше этого. Нам остается только пожелать Спартаку Фаттыховичу с прежним упорством работать в избранном направлении, успешно осуществляя синтез науки с литературой. Пусть и широкий круг читателей будет знать, сколько труда стоит вырастить, например, изящный камень для перстня.
В отдел гидротермального синтеза сегодня входят лаборатории поисковых исследований, технологии синтеза кварца, технологии синте¬за кальцита, сектор автоклавного оборудования с опытным участком. В истоках ОГС лежит технологическая лаборатория. Лет 8—10 назад было мнение, что кварц себя исчерпал и его тематику развивать не сле¬дует. Тогда-то и сделали упор на другие минералы, но затем стало ясно, что это заблуждение и работы по кварцу, которые разумеется, не прекра¬щались, снова стали интенсивно наращиваться.
В отделе получены новые, особо прозрачные сорта оптического кварца, не имеющие аналогов в природе. Занимаются кварцем старей¬шие сотрудники нашего института: руководитель отдела В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и другие. Люди эти всегда считали и считают: кварц неисчерпаем! Для того чтобы оптический кварц "пошел", нужно заклю¬чение головной организации. Каждое новое сырье проходит необходи¬мую проверку на пригодность. Головной организацией в этой области является институт им. С.И. Вавилова в Ленинграде. Самые тщательные проведенные ГОИ исследования показали, что возможности применения оптического кварца практически не имеют границ. Начались упорные ра¬боты над технологией его синтеза.
Здесь мы сделаем необходимое отступление: дислокационные нару¬шения в кварце обычно наследуются. Справиться с ними очень сложно. И когда они были преодолены, кварцевики лаборатории пережили редкостные минуты счастья! Случилось это в 1969 году, и вот каким образом.
Работая в ИКАНе, А.А. Штернберг занялся синтезом одного минера¬ла. В качестве исходного материала ему понадобился лейкосапфир. Растворив его в автоклаве, Алексей Александрович получил очень сложный раствор. Для проверки замысла ему понадобился кварц, и он обратился к Л.А. Гордиенко. Собрав все необходимое, он поставил цикл. Минерал, которого он ждал, не получился, а кварц понадобилось зачем-то облучить. Количеству эффектов в кварце, побывавшем в высокотем¬пературных условиях, ученые просто поразились. Во-первых, при облу¬чении исчезла дымчатая окраска, а ведь добавки алюминия ее давали всегда. Во-вторых, поскольку среда очень агрессивная, внутри сосуда была выполнена футеровка из меди. Эта медь растворилась и внедрилась по дефектам. Впервые можно было наблюдать винтовые деформацион¬ные нарушения. Кварц не пластичный материал, и увидеть в нем подоб¬ное не ожидал никто. Одновременно впервые было замечено явление пластичности.
Очень важно глубже разобраться в природе кварца. Сегодня ученые бьются над проблемой получения особо прозрачного оптического кварца. Но существующие методы исследования в нашем институте не позволя¬ют изучить его должным образом. Специалисты ОГС знают, что он гораз¬до чище природного, но насколько, какова точная концентрация элемен¬тов, увы, сказать не могут. Наши химики не обладают методами, позво¬ляющими определить его чистоту. Для подобных исследований необхо¬димо создать особый комплекс оборудования и иметь специалистов для работы на нем.
На сегодня методы контроля значительно отстают: они могут пока¬зать примесь, находящуюся в кристаллах в четвертом знаке после запя¬той, а специалистам нужно на 1—2 порядка выше. Им крайне необходимо знать, во-первых, что представляют собой кристаллы, сколько в них примесей; во-вторых, нужны действенные приемы очистки кварца. Между тем механизм этого явления до конца еще не понят. Оперируя очень широко, на кристаллохимическом уровне ученые практически сле¬пы. Конечно, механизмов очистки много и они довольно разнообразны, но на молекулярном уровне они нам неизвестны. А ведь знание их могло бы много дать не только для кварца.
Часто работы ученых разных отделов смыкаются. Много работает с двойниками Л.И. Цинобер. Занимаются ими и специалисты ОГС. В на¬шем институте экспериментально получены практически все двойники, встречающиеся в природе. В их исследовании наш институт прочно дер¬жит лидерство. Ты, читатель, конечно, понимаешь, что изученный де¬фект — это дефект, уже частично устраненный.
Выращиванием синтетического сырья наш институт решил очень многие вопросы геологии кварца. Например, поставили точки над "и" в термобарометрии. Стало возможным связать температуру синтети¬ческого кварца с фиксируемыми температурами образования природ¬ного, поскольку все факторы роста известны; теперь уже можно в лабо¬раторных условиях смоделировать, практически, любой дефект.
Подводя итоги работ ОГС, мы можем процитировать слова Л.А. Гор¬диенко: "Леммлейн, в свое время, в докторской диссертаций поставил ряд вопросов, вызванных его наблюдениями. Интересно — сказал он, — было бы экспериментально проверить эти зависимости. Каталог этих вопросов в процессе выращивания оптического кварца сегодня пол¬ностью решен. . . Я считаю, что не проиграл оттого, что не стал геологом-кварцевиком. Используя гамма-облучение, мы немало сделали вы¬водов и для геологических образцов. Например, как Цинобер по бра¬зильским двойникам. Как геолог я значительно обогатился знаниями роста кварца".
"Кварц — стержневое направление нашего института, — считает и В.Е. Хаджи, — возможности его огромны. . .". Они верят в кварц, и их планы реальны, это показало и прошлое, и настоящее. Сегодня им не хва¬тает людей, средств, аппаратуры. Наша технология не хуже западной, а вот техника метрологическая отстает. Система регулировки и управле¬ния сосудами — увы, — тоже не на высоте. А ведь люди эти болеют не за себя, за дело. Хотя, впрочем, что я: кварц давно стал частью их судьбы. Знаешь ли ты, читатель, что Л.А. Гордиенко и Л.И. Цинобер до сих пор ездят в Москву домой только на выходные? Почти 30 лет живут они в маленьких семиметровых комнатах нашего общежития. Что, работы с соответствующей зарплатой в Москве найти не смогли? Я просто вижу, как ты, читатель, укоризненно качаешь головой. Действительно, здесь иронизировать неуместно. Люди "вросли в кварц" и уже не могут ему изменить. Я это упомянула только для того, чтобы еще резче подчеркнуть привязанность этих людей. Мне, как и тебе, нравятся эти очень раз¬ные люди. Это красивые люди, и мы по праву ими гордимся. И верим, они еще не раз докажут неисчерпаемые возможности кварца.
В состав ОГС входят еще две лаборатории, о которых мы почти не упоминали прежде. Давайте познакомимся и с ними.
Лабораторию синтеза кальцита сегодня возглавляет кандидат геоло¬го-минералогических наук В.Л. Бородин. Эту фамилию, читатель, мы уже упоминали на страницах нашей книги. Но вернемся в прошлое и еще раз вспомним: В.А. Бородин в 1976 году за свои работы был награж¬ден серебряной медалью и дипломом ВДНХ. Он и В.В. Дронов, работаю¬щий в этой же лаборатории, двое из той десятки молодых ученых, кото¬рые принесли ВНИИСИМС первое место во всесоюзном смотре научно-технического творчества молодых (НТТМ).
Следует напомнить читателю, что один килограмм природного опти¬ческого кальцита стоит порядка 40 тысяч рублей! Не лишне вернуться и еще раз перечитать эпизод, рассказанный Н.И. Андрусенко о том, сколько кальцита приходилось закупать нашей стране в 50-е годы! Возвращаясь к разработкам этой лаборатории, следует сказать, что испы¬тания выращенного ею кальцита в ЛОМО, ГОИ и других организациях показали: выращенное сырье обладает оптическими свойствами гораздо более стабильными, чем  природное. При внедрении этих разработок в промышленность острота проблемы, связанной с кальцитом, будет снята.
Третья лаборатория ОГС — лаборатория поисковых исследований. Она готовит как бы задел на будущее. Руководит лабораторией В.И. Лютин (тоже лауреат ВДНХ и НТТМ). В составе лаборатории несколько человек. Среди них такие известные в нашем институте специалисты, как Л.И. Поткин, научные сотрудники Е.В. Кортунова, В.П. Шванский, В.И. Дикк и другие. Задачи этой лаборатории сложны хотя бы уже потому, что здесь отрицательные результаты получают значительно чаще. Ведь они как бы проверяют перспективы будущих работ. А это уже само по себе непросто. Сегодня лаборатория занимается проблемой син¬теза цинкита, берлинита, иттрий-алюминиевых боратов и других техни¬ческих кристаллов, в которых нуждается акустоэлектроника, оптика и радиотехника. Работам предшествует внимательное изучение огром¬ной научной литературы, оценка перспективности работ, сам процесс синтеза с доведением до разработки полупромышленной технологии. Как видишь, читатель, одно перечисление показывает степень сложности их дел.
Однако предоставим слово специалистам в этой области И.П. Кузь¬миной и В.А. Никитенко. В книге "Окись цинка. Получение и оптиче¬ские свойства" они пишут: "... Область применения окиси цинка, в по¬следнее время значительно расширившаяся, охватывает металлургию, космическую технику, акусто-, микро-, оптоэлектронику, электрофото¬графию, фотокопирование, производство люминофоров, фотоэлементов, аккумуляторных батарей, топливных элементов, катализаторов, детек¬торов газов, изготовление композиционных и полимерных материалов, цементов, стекол, керамики, пигментов и красок.. . ".
Впечатляет, правда?
Казалось бы, все здесь обстоит просто великолепно. Но если ты, чи¬татель, думаешь, что мы в этой книге пишем только о наших  успехах — ты заблуждаешься. У каждой из лабораторий есть свои проблемы и до¬вольно непростые. Давайте, дадим слово В.Е. Хаджи. Что же особенно беспокоит его сегодня?
"К сожалению, в нашей отрасли есть большие упущения, за которые расплачиваемся мы, практики, — Валентин Евстафьевич говорит негром¬ко, словно размышляя вслух, — знаете ли вы, что специалистов по росту кристаллов до сих пор не готовит ни одно учебное заведение страны?! К нам приходят работать физики или химики по образованию. Прихо¬дится тратить очень много времени на их переучивание. Технологов вообще выпускают мало, а в области технологии роста — их нет совсем. Здесь же нужны технические знания и хорошая инженерная подготовка. Никто из приходящих молодых специалистов не может поставить опыт, не знает технологию материалов.
До сих пор у нас в Советском Союзе молодые ученые начинают рабо¬ту на уровне ученичества у крупных специалистов-практиков с азов, а последние не всегда имеют возможности для систематического заня¬тия с молодым специалистом. Мы делаем это урывками.
У нас есть заделы, но понадобятся годы, чтобы все это было запу¬щено в производство. По опыту промышленного внедрения уже разра¬ботанных технологических процессов можно сказать твердо: понадобит¬ся от 10 до 15 лет. Во ВНИИСИМСе необходимо создать участок, изучаю¬щий область применения кристалла, т.е. участок по производству опыт¬ных образцов и заготовок изделий из новых кристаллических материа¬лов, что значительно ускорит их внедрение в элементную базу новой тех¬ники.
Велики потери и при использовании выращенного сырья. Около по¬ловины выращиваемого кварца идет в отходы при изготовлении про¬дукции. Не имея хорошей разделочной технической базы (распиловоч¬ные станки и прочее), потребители кристаллов несут огромные, непроиз¬водительные потери.
Многие ученые не знают экономическую эффективность своих работ и не стремятся ускорить внедрение своих разработок.
Перестройка — это прежде всего гласность и демократия. К сожале¬нию, старый аппарат не способен выдержать этих требований. По ста¬ринке предпочитая кое-что утаивать, он наносит не только идеологичес¬кий, но и экономический вред. Численность персонала управленческого звена ряда отделов — плановый, ОТиЗ, бухгалтерия и прочие — давно пора сократить, введя компьютеризацию. Следует и нам, как Академии наук СССР, проводить тайное голосование при всех выборах, особенно в Ученый совет. Участвовать в выборах должен весь персонал ВНИИСИМС, включая технический. Не следует бояться некомпетентности, технический персонал знает специалистов как личностей. Нужно в корне менять об¬становку, порождающую дела, подобные эпохе застоя.
Нередко молодые специалисты используют свои знания не по назна¬чению, а в той области, где ему сулят выгоды. Хозрасчет осложнил нашу работу в переходный период, однако полагаю, что при гласности и демо¬кратии он ускорит решение тех проблем, от которых впрямую зависит технический прогресс в стране. Это хорошо!
Необходимо также организационно и экономически укрепить ин¬теграцию науки ВНИИСИМС с производством."
Мне хотелось бы, читатель, отметить и еще одно, что меня искренне порадовало: новая система оплаты, по словам В.Е. Хаджи, дает возмож¬ность платить специалисту не за звание, а за его вклад в дело. Резкий, вспыльчивый, противоречивый Валентин Евстафьевич предан кварцу всем сердцем. Его проблемы — это проблемы сегодняшней науки. То, что мешает лично ему, при более пристальном рассмотрении, ока¬зывается, мешает науке в целом. Над этим стоит поразмыслить.
А теперь, читатель, заглянем в отдел физических исследований, возглавляемый профессором М.И. Самойловичем. ОФИ   это коллектив, вооруженный самой современной аппаратурой и самыми современными методами. Здесь проникают в святая святых природы, ведя поиск на уровне атомов и молекул. Одно перечисление методов способно ошело¬мить: диэлектрический, электрический, акустический, электронной микроскопии, рентгеновский, спектроскопия и т.д.
Давай, читатель, более подробно остановимся на одном из этих на¬правлений, ибо, как говорит С.В. Колодиева, кандидат физико-матема¬тических наук, "спектроскопическая школа профессора Самойловича известна довольно широко". Согласись, читатель, это уже кое-что зна¬чит — "школа".
Мы живем фактически в море электричества. Если принять окру¬жающий фон за ноль, то в лабораториях ОФИ ведутся исследования то¬ков, очень крошечных, с цифровыми обозначениями до четырнадцати нулей после запятой. Представляешь, читатель, какая аппаратура сосре¬доточена здесь? Да, ОФИ имеет в своем распоряжении приборы, которые во всем Советском Союзе можно пересчитать по пальцам. Например, американский электронный мост — таких всего два в стране. Конечно, грустно признавать, что все возможности прибора не используются, сегодня он работает на два уровня ниже. Но для полной реализации его возможностей нужно специальное помещение, экранированное от всех внешних воздействий.
Здесь, в ОФИ стараются дать полную характеристику кристаллу, что он собой представляет, как поведет при использовании в той или иной аппаратуре. Скажем, характеристики поляризационные — исследования процесса накопления заряда. С их помощью ученые дают ответ на вопрос об использовании кристалла в конденсаторной технике. Или исследова¬ния пироэлектрических свойств — чувствительности кристалла. Эти крис¬таллы широко применяются в медицинских приборах, где необходима регистрация изменения температуры в долях градуса. Причем ученым приходится не только изучать ту или иную характеристику, физики должны еще и ответить: закономерность или случайность выявлена ими. Разумеется, основные законы физики незыблемы. Но физики-основопо¬ложники не имели возможности работать с реальным кристаллом, и се¬годняшним специалистам-физикам работы хватает. Реальный кристалл многогранен, за последние годы сделано немало дополнений в тех или иных областях физики кристалла.
Трудно говорить о проблемах, которые для меня, как и для боль¬шинства людей, слишком сложны. Поэтому мы перечислим вкратце основные направления работ ОФИ. Сегодня любой выращенный на заво¬де или в институте кристалл обязательно проходит здесь испытания. ОФИ дает ответ на вопрос: хороший или плохой кристалл. Часто опреде¬ляется сфера применения нового кристалла. Изучив все характеристики, специалисты ОФИ могут подсказать нетрадиционное применение того или иного нового минерала. Исследуя физические свойства кристалла, специалисты ОФИ уже сами ставят и используют весь комплекс совре¬менных способов исследований.
В отдел профессора М.И. Самойловича нередко обращаются за кон¬сультацией такие крупные научные организации, как ИКАН, институт геологии Карельской Академии наук и другие. Давай же, читатель, просто назовем ведущих специалистов ОФИ, все они кандидаты наук, все — люди, увлеченные делом и преданные ему. Рассказ о работе каждой из групп требует специальной подготовки: Ю.А. Детчуев возглавляет группу исследований полупроводниковых алмазов, С.В. Колодиева возглавляет группу исследований диэлектрических и электрических характеристик, А.А. Фотченков — группу акустических измерений, И. П. Хаджи и В.Г. Балакирев — группу электронной микроскопии. Рентгеновскими исследованиями руководит Л.И. Цинобер, за спектро¬скопию ответствен А.И. Новожилов. Возглавляет этот коллектив человек, умеющий видеть перспективы, ориентировать и направлять работу отдела так, что ОФИ сегодня работает на самом современном мировом уровне, — Михаил Исаакович Самойлович, один из самых блес¬тящих специалистов ВНИИСИМС, которыми мы по справедливости гордимся.
Кстати, читатель, такие сложные исследования, такая огромная точ¬ность еще не предел. Да-да! Чем совершеннее будут выращенные нашими синтетиками кристаллы, тем более точных исследований они потребуют.
Я смотрю на Светлану Васильевну Колодиеву, связавшую свою жизнь с нашим ВНИИСИМС сразу после окончания института, и вспоми¬наю голос одной из рабочих: "Грязь была дикая. Добраться до корпуса сложно, и Свету муж нес через наше болото на руках". Невысокая жен¬щина с очаровательной улыбкой — и комната, заставленная сверхслож¬ной аппаратурой!... Задаю вопрос, — знаю, глупый! — но не могу удержаться.
— И вы во всем этом разбираетесь?!
Слышу невольный смешок ее подчиненных. Светлана Васильевна улыбается:
— К сожалению, мы их не используем полностью, нет возможности... Из разговоров в отделе выявляются еще некоторые детали. Оказы¬вается, Михаил Исаакович Самойлович, несмотря на занятость, ухитряется не только внимательно следить за развитием работ в своей области, но и приглашать прочитать неофициальные лекции наиболее интересных ученых! Таким образом, отдел великолепно информирован обо всех наибо¬лее интересных работах, ведущихся в стране. Воистину, ученые самые загадочные люди!
Хочется сообщить еще один штрих. Одно время И.М. Самойлович был заведующим отделом высоких давлений. За короткое время пре¬бывания на этой должности он сумел сконцентрировать силы отдела и создать из разобщенных групп прочный коллектив. Самойлович — при¬рожденный лидер. Одно из его качеств известно даже тем, кто по работе с Михаилом Исааковичем не сталкивается: "гоняет" он своих жутко, но из года в год сотрудники у него защищают кандидатские диссерта¬ции. Элегантный, подтянутый, красивый (не будем бояться этого слова!) Михаил Исаакович за внешней мягкостью скрывает жесткость и эруди¬цию ученого эпохи НТР.
В этом отделе работает сегодня Леонид Иосифович Цинобер, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР. Интерес к личности этого человека достаточно высок. Поэтому дадим слово ему самому:
"Последние годы я по-прежнему в основном занимаюсь кварцем. Тема эта неисчерпаема как в научном, так и в прикладном смысле. Мое глубокое убеждение, что, занимаясь различными кристаллами, технологи и физики недостаточно уделяют внимания проблеме связи кристаллической структуры (как совершенной, так и дефектной) и свойств данного кристалла. Если прибегнуть к образному сравнению, то это вроде того, как жить в большом и достаточно сложно устроенном доме и не знать досконально его устройства. Пока исследователи крис¬таллов имеют дело с относительно просто устроенными объектами (так называемыми модельными веществами — ; -железо, MgCl и некоторыми другими), эти проблемы не стоят особенно остро: струк¬тура кристалла слишком проста. Но уже такие вещества, как алмаз, а тем более — кварц, имеют значительно более сложную кристаллическую структуру. А без ее досконального знания нельзя не только понимать наблюдаемые свойства, но и эффективно и оптимально их использовать.
Таким образом, в основном я занимаюсь рассмотрением проблемы, которая коротко может быть сформулирована как взаимосвязь реаль¬ной структуры и различных физических свойств кристаллов кварца. Более конкретно это:
1) структура ;-кварца и особенности роста кристаллов этого мине¬рала из водных растворов;
2) структура кварца и его оптические характеристики;
3) структура и некоторые механические (упругие) характеристики кварца.
Особенно много времени было отдано проблеме двойникования кварца. В связи с особенностями его кристаллической структуры име¬ются два типа двойников по бразильскому и дофинейскому законам. Первый из них —это двойник ростового происхождения и поэтому было интересно рассмотреть особенности формирования этих двойников. Удалось построить модель бразильской двойниковой границы и из этой структурной модели понять такие особенности- локализации и формы бразильских двойников, в которых также возможно прогнозировать условия, способствующие их формированию и, следовательно, парамет¬ры, которых следует "избегать", если нашей целью является получение совершенных монокристаллов кварца. В этой работе я достаточно плодо¬творно сотрудничал и с синтетиками (особенно с Л.А. Гордиенко), и с физиками: В.Г. Балакиревым (электронная микроскопия), Л.Д. Белименко и Г.С. Поликаниной (рентгеновские методы).
Второй тип двойников — дофинейский образуется в кристалле или в результате x > z перехода кварца, или под действием механических напряжений. Исследование природы этих двойников чрезвычайно важно с двух точек зрения: а) для выбора оптимальных условий механической обработки кристаллов кварца и подбора таких условий, чтобы эти двой¬ники не образовывались, и б) учета возможностей и опасности их обра¬зования в механических работающих пьезокварцевых элементах.
Исследованием именно этих интереснейших образований 'я и занят в основном в последнее время. Недавно мне удалось получить совместно с научными сотрудниками из Ижевского академического института интересный результат по секториальному механизму "захвата" структур¬ной примеси алюминия и щелочей при росте кристаллов синтетического кварца. Как известно, именно эти элементы являются основной струк¬турной примесью в кварце, мешающей эффективному использованию его в целом ряде современных технических устройств. Эти работы как бы дополняют мои наблюдения в этой области, выполненные еще много лет тому назад при изучении секториального строения синтетического кварца.
Кроме вышесказанного я постоянно занимаюсь, если можно так ска¬зать, "кристаллографическими" консультациями по новым кристаллам, выращиваемым во ВНИИСИМСе, таким, как берлинит, гранат и ряд других (как для завода, так и для института)".
Леонид Иосифович улыбается.. . Я невольно вспоминаю его рас¬сказ: 1943 год, переправа через Днепр, прижатые автоматным огнем на пляже армейские части. Его нерешительный доклад сержанту:
— Кажется, я ранен.. .
— Ты счастливый. Если доживешь до заката, ночью тебя перепра¬вят ...
Врезавшуюся в его память операционную в часовне, где распахнуты двери на четыре стороны света и тот физически ощутимый простор.. . Ученый нашей эпохи, нашего времени. .. Он очень хорошо читает по па¬мяти Твардовского. Может потому, что "переправа, переправа, берег ле¬вый, берег правый. . . " впечатана в его память собственным ранением и смертью друга Миши, не успевшего добежать до пляжа.. .
Мирная гвардия, говорим мы. Но давайте вспомним и то, что эта гвардия — военное поколение, У Леонида Иосифовича Цинобера нет военных наград, только две нашивки за ранения, и две премии: Ленин¬ская и Государственная.
Так уж повелось, что, рассказывая о том или ином отделе, мы не¬вольно более подробно останавливаемся на культурном уровне его сот¬рудников. Это не удивительно: если об их работе зачастую говорить трудно именно из-за ее специфики, то об их общественной деятельности говорить проще в силу доступности.
В нашем городе хорошо известен физик ОФИ В.С. Коваленко. Вла¬димир Семенович не просто пишет стихи, публикуемые в городских и областных газетах, но и является, говоря языком социологов, лиде¬ром современной культурной жизни Александрова. Слава цветаевских праздников давно перешагнула пределы Владимирской области, а орга¬низатором и вдохновителем этих праздников является именно Владимир Семенович. На эти праздники приезжают люди из разных уголков Совет¬ского Союза. Дань уважения Александрову за такое важное духов¬ное возрождение отдали почти все крупные периодические издания страны.
     Коваленко Владимир Семенович, 19.11.1941 г., поселок Исбаскент Андижанской области Узбекистана. Старший научный сотрудник ВНИИСИМС.
     После  школы в 1958 г. поступил на заочное отделение Томского политехнического института и пошел работать токарем на завод «Электромотор». В 1961-1964 гг. служил в рядах Советской Армии. После демобилизации поступает в Московский государственный университет на кафедру кристаллографии и кристаллохимии, в 1969 год заканчивает с красным дипломом. Его дипломная работа о расшифровке кристаллических структур опубликована в Докладах АН СССР и в 1970 году заслужила медаль за лучшую студенческую работу. После окончания был приглашен во ВНИИСИМС в ОФИ (отдел физических исследований), с тем, чтобы организовать и наладить рентгенографические исследования природных и выращиваемых минералов, что он сумел организовать. Старший научный сотрудник Коваленко В.С. имеет 7 авторских свидетельств и более 50 печатных работ, репутация его, как специалиста, безукоризненна. Участник всесоюзных совещаний, материалы исследований публиковались в Докладах АН СССР и технических журналах типа «Кристаллография», «Кристаллофизика» и т.д.
     Однако в городе Александрове и далеко за его пределами В.С.Коваленко известен как литературный и общественный деятель, немало способствовавший тому, чтобы наш город стал известен. С детства, общаясь с репрессированными деятелями культуры, он узнал и полюбил русскую поэзию серебряного века (запретную на те годы). Начал пробовать писать стихи и первые газетные публикации  его стихов появились, когда он заканчивал школу. Оказавшись в Александрове, он начал большую лекционную работу, рассказывая о поэзии М.Цветаевой. Несмотря на гнев официальных лиц, лекции вызывают живой интерес и отклик.  Вокруг него формируются люди, которым небезразлична судьба поэта. На сегодня начатое им дело выросло в знаменитые Цветаевские праздники. Он организует фонд для создания музея, на его призыв в Александров на первые полуофициальные Цветаевские праздники поехала культурная элита СССР, писатели и актеры, режиссеры и художники, певцы и поэты вносили свой вклад в это святое дело. Со всего бывшего СССР на Цветаевские праздники начали приезжать люди.
      В.С.Коваленко и его сподвижники организовали реставрацию домика 1850-тых годов, где снимала квартиру М.Цветаева. Они отыскали реставраторов по деревянному зодчеству прошлого века. В.С.Коваленко удалось сформировать сегодняшнее культурное лицо города, воспитать определенную среду людей, для которых культурное наследие прошлого перестало быть пустым звуком.
Как видишь, читатель, давний спор "физиков и лириков" во ВНИИСИМСе решен в пользу синтеза, и, как всегда, на самом высоком уровне. Современный ученый не просто в ладах с поэзией, а, как в дан¬ном случае, поэзия составляет часть его жизни. Во влиянии на уровень культуры Александрова роль ВНИИСИМСа переоценить невозможно. Я не раз наблюдала, как затихает аудитория, когда читает стихи Пушки¬на Л.И. Цинобер. Казалось бы хрестоматийно привычные строки... Но как современно, как живо звучат они в устах нашего известного учено¬го, обретая пушкинскую первозданную свежесть и сочность!
Сегодня без этих двух специалистов ВНИИСИМСа не может иметь должного уровня ни одно культурное начинание города. В.С. Коваленко часто просят выступить с чтением собственных стихотворений, как поэта его любят и уважают все поклонники поэзии. Ежегодны стали и творчес¬кие отчеты — выступления Владимира Семеновича в центральной город¬ской библиотеке.
Должна сказать, читатель, что мне не раз приходилось слышать из уст разных людей такие слова: "ВНИИСИМС — это творческая интелли¬генция". Мы с тобой лишь мельком упоминали ту или иную фамилию и сложность производимых работ. И почти не говорили, что вся эта рабо¬та творческая. Подразумевалось: что же говорить прописные истины?! Действительно, может ли институт с мировым именем не иметь высокий уровень и духовный?! Тем не менее, приятно подчеркнуть огромную степень культурного влияния ВНИИСИМС. Если спортивная слава наше¬го института, в силу ранее названных причин, несколько поблекла, то значительно возросла слава ВНИИСИМСа как организации, где работа¬ют яркие и разносторонне одаренные люди.
Конечно, человек посторонний вправе сказать: "А какое отноше¬ние это имеет к теме данной книги?" Ну что ж, я готова ответить: сейчас, когда правительство подняли на должный уровень вопросы культурного развития народа, мы можем с гордостью констатировать еще одно достоинство ВН ИИСИМС, ему изначально присущее.
Отдел высоких давлений располагается в следующем корпусе, по-прежнему называемом КВЦ. Сегодня его возглавляет Н.Г. Санжарлинский. В 1975 году он и Б.И. Заднепровский стали лауреатами НТТМ-75 ВДНХ СССР за работу "Выращивание синтетических алмазов марки САМ". В том году комсомольская организация института за активное участие в научно-техническом творчестве молодых была отмечена дипло¬мом ЦК ВЛКСМ, Главного комитета ВДНХ, Всесоюзного совета НТО и ЦК ВОИР за лучшую постановку рационализаторской работы. Об алма¬зах мы с тобой, читатель, на страницах этой книги упоминали не раз. Поэтому сегодня просто уточним, чем же отличаются работы наших уче¬ных от работ других институтов, работающих в этом направлении. Разработкой технологии производства высококачественных алмазов для бурового оборудования и камнеобрабатывающей промышленности зани¬маются почти все институты этого направления. Здесь мы не можем похвалиться чем-то особенным, хотя научные достижения наших ученых стоят на самом передовом уровне. Но есть у ОВД направление работ, в которых ВНИИСИМС, безусловно, является пионером. Вот о нем-то мы и расскажем.
Видишь ли, читатель, история синтеза кварца и успехи в этой области постоянно являются образцом работы для молодых ученых ВНИИСИМС. Нет ничего странного, что они пытаются довести свои разработки до столь же высокого уровня. Вот и ученые ВД, занимаясь выращиванием технического алмаза для абразивной промышленности, невольно заин¬тересовались и иным направлением: выращиванием полупроводниковых алмазов для радиоэлектроники. Сегодня используемые в радиотехнике технические кристаллы кремния и германия работают в определенном температурном интервале, не превышающем 50—70° С.  Если превысить этот уровень, прибор выходит из строя, начинает "врать". Разработанные же в лаборатории полупроводниковые алмазы сохраняют свои свойства до температур 400—450 °С. Такие алмазы в лаборатории получены.
Разумеется, процесс технологии синтеза еще далек от совершенства. По сравнению с синтезом кварца, он стоит в самом начале пути. Однако работы эти очень перспективны и у них большое будущее. Кроме того, повторюсь еще раз, наш ОВД является пионером этого направления. Непосредственно тему полупроводниковых алмазов сегодня ведет кандидат физико-математических наук В.А. Лаптев.
Выращивание алмаза ведется по двум направлениям: спонтанной кристаллизации и выращивания на затравках. Кроме того, всегда был трудоемок процесс обогащения полученного алмаза.
Пожалуй, на этом стоит остановиться несколько подробнее. Преж¬ний метод обогащения получаемых алмазов имел не только большие отходы, но и вредные испарения, приводившие к износу механиз¬мов. Не думай, читатель, что это было только у нас. Так было во всех лабораториях, связанных с синтезом камня. Однажды у нас обломилась труба, выводящая отходы. Производство было закрыто. Требовалось быстро решить возникшую проблему. Юрий Михайлович Путилин создал группу из двух человек: В.П. Дунина и Н.И. Петровой. Руководил ими он сам. Надо подчеркнуть, что проблема была решена за три месяца, от идеи до внедрения прошел минимально короткий срок. Сегодня разработанный и запатентованный солевой метод обогащения внедрен во всех других организациях, занимающихся синтезом алмазов и изго¬товлением из него алмазного инструмента.
Разработка лаборатории ВД принципиально новая, с помощью замк¬нутой системы отходы доводятся до таких кондиций, когда их слив становится безвреден для окружающей среды. Кандидатская диссертация Н.И. Петровой, в которой эта технологическая система хорошо обоснова¬на и разработана как наиболее экономически чистая, является вкладом нашего института в развитие целой отрасли.
Ведутся в лаборатории и работы поискового характера по получению керамики на основе природного и синтетического сырья — муллита, алмаза, фторфлогопита и пр. Это направление возглавляет кандидат химических наук В.А. Муханов. Разработки отдела передаются на учас¬ток № 3, где под руководством начальника участка В. Хвана быстро опробуются и проверяются в полупромышленных условиях.
А буровые коронки, камнеобрабатывающая промышленность? Неужели эти проблемы отошли на второй план? Конечно же, нет. Напро¬тив, сегодня отдел занимается ими предельно углубленно и ведет это направление кандидат физико-математических наук Н.Г. Санжарлинский. Будут наши коронки вгрызаться в земную твердь, преодолевая самые твердые породы.
У нас с тобой, читатель, остался один отдел, на который мы собира¬лись обратить твое внимание,— это отдел расплавных методов кристал¬лизации. Сегодня он делится на три лаборатории: синтеза слюды, синтеза кристаллов и синтеза волокнистых минералов. Давай начнем знаком¬ство со слюды, о которой мы не раз говорили.
Сегодня для увеличения размеров пластин требуется новое кристал¬лизационное оборудование, работающее на давлениях в (1— 2)-107 Па. В стране есть оно, но институт им не располагает. Поэтому проблема синтеза крупнопластинчатой слюды на сегодня в нашем институте пол¬ностью еще не решена, по синтезу мелкокристаллических слюд продол¬жают работу В.П. Голенко и Е.В. Полянский.
Вторая лаборатория - синтеза волокнистых минералов — занимает¬ся двумя минералами, внедрение технологий которых принято межве¬домственной комиссией. Это фторасбест и муллит. Надо сказать, что это первые в стране опытно-промышленные технологии. Ведут исследо¬вания в этом направлении Е.В. Полянский и В.Г. Яроцкий.
Для большинства людей выращиваемые в этой лаборатории материа¬лы не очень знакомы. Давай же, читатель, заглянем в книгу "Фторфлогопит и материалы на его основе" (М., Недра, 1984 г.): "Фторфлогопит — уникальный материал, не имеющий равных среди природных мате¬риалов. Он обладает редким сочетанием таких свойств, как высокая нагревостойкость (до 900° С), устойчивость при резких перепадах темпе¬ратур, прозрачность в широком интервале светового спектра, незначи¬тельное газоотделение при высоких температурах в вакууме, низкие диэлектрические потери, высокое объемное и поверхностное сопротив¬ление, способность сохранять изоляционные свойства в условиях разно¬го облучения и др.".
Насущная необходимость промышленности в новом материале те¬перь у нас не будет вызывать удивления. Тем более понятными стано¬вятся усилия, направляемые специалистами отдела на решение этой задачи.
Третья лаборатория — синтеза кристаллов, один из которых гранат. Сегодня тему синтеза технических кристаллов ведет С.А. Смирнова. В лаборатории преимущественно высококвалифицированные рабочие, такие, как аппаратчики по выращиванию кристаллов Г.А. Кокорин, В.П. Андреев и их товарищи. Постоянен и операторский состав, многие здесь работают не менее 10—15 лет. Это уже специалисты такого уровня, что, как говорит Софья Александровна: "Когда дежурят Е.С. Тарасо¬ва, Т.М. Чибисова — можно спать спокойно".
Технический кристалл — камень будущего. Он обладает многими осо¬быми свойствами. Например, выдерживает высокие температуры, способен отмечать ионизирующее излучение и прочее. Сегодня спрос на технические кристаллы быстро растет. Экраны приборов, изготовлен¬ные из этих кристаллов, передают более четкое и более контрастное изобра¬жение. Разумеется, пока кристалл дорог и его задействовали только для редкой и высокоточной аппаратуры.
Следует напомнить читателю ряд разработок этой группы: здесь выращены полихромные кристаллы (например, опалесцирующий фианит — имитация алмаза), монокристаллы гематита, тулия, молибдаты — кристаллы с лазерными свойствами. Сегодня ученые сосредоточены на разработках кристаллов с четко заданными свойствами.
Отдел расплавных методов кристаллизации работает в самом непо¬средственном контакте с цехом № 8, где апробируются разработки отде¬ла. Начальник цеха И.И. Красов и технолог Л.С. Новожилова не только быстро проводят внедрения, но и зачастую являются соавторами тем. Надо сказать, что этот цех воистину опытно-экспериментальный. Отсюда поступали ювелирные гранаты, бусы, которые нашли большой спрос среди населения; асбест, слюда, здесь же сейчас идет внедрение малахита.
Читатель, мы уже перешли на завод. Так, давай же войдем в самые главные наши цеха. И начнем — с первого, с самого старого и самого
ОСНОВНОГО;
С 1979 года, когда был пущен в строй корпус оптического кварца, одно время у нас были два участка № 1 и № 10. Но вскоре их объединили в один цех № 1.
Читатель хорошо знаком с работой этого цеха и его работниками. Поэтому сейчас мы избираем новую форму сегодняшней встречи с работ¬никами цеха. Будем не просто знакомиться с ними, а попробуем посмот¬реть на цех их глазами.
Начнем по порядку, с руководства. Должность начальника цеха се¬годня занимает Павел Федорович Булавин. После того, как З.А. Зуева в 1974 году ушла, вернее, вернулась в технологи, цеху долго не везло на руководителей — часто менялись. А ведь этот цех главный по стои¬мости основных капитальных вложений; здесь работают сотни лю¬дей. П.Ф. Булавину, до этого работавшему в службе Главного конт¬ролера, вступать в должность пришлось, как говорится, с ходу. Но, по мнению рабочих, человек этот на своем месте. Говорит Г.Л. Старостина: "Уже ходят слухи, что ему предложили другое, более хорошее место. Правда, говорят, он отказался. Но это очень тревожит. Хотелось бы, что¬бы он удержался у нас надолго, С ним можно работать и работать хоро¬шо. Он соответствует требованиям времени, это хороший руководи¬тель" ... Что ж, читатель, нам с тобой остается только порадоваться: если, соответственно духу времени, начнут рабочие выбирать руково¬дителя, Павлу Федоровичу — как видишь! — доверие уже оказано.
Начальник участка по управлению технологическими процессами — Г.М. Мазаев. Человек этот, когда-то присутствовавший на нашем сти¬хийном митинге по поводу первых выращенных кристаллов, давно уже стал заводчанином. Работая на заводе, он окончил вначале техникум, а затем и институт, потому и знает наши заводские плюсы и минусы на собственном опыте. Любопытно, какими качествами, по его мнению, должен обладать руководитель сегодняшнего типа? Итак, слово Г.М. Мазаеву:
"... Обращая взгляд на пройденный путь, я могу сказать, что ру¬ководителем быть не просто. В начальный момент ему необходимо обра¬щаться к старым рабочим, к тем, кто уже знает работу. Он начинает вхождение в дело с нуля. Тот, кто начинает с утверждения "я — началь¬ник", долго не проработает. Когда-то Симонов, Голиков — начинали с нуля. Спрашивать было не у кого, учились друг у друга. Шел обмен информацией, объединялись усилия для решения многих проблем.
Вторая необходимая черта — разбираться в людях, расти со време¬нем. Уметь выслушивать, благодарить и принимать на себя ответствен¬ность за решение. Если ты однажды грубо отмел чье-то мнение, к тебе больше никто не подойдет. Если есть здоровье и силы, руководитель обязан отстаивать и спортивную честь своего участка. Это имеет вдохнов¬ляющее значение, да и способствует сплочению коллектива... С 1981 го¬да, когда объединили цех, вечеров уже нет. Молодежь, работающая на разных участках, в большинстве друг друга не знает. Вечера нужны для сближения коллектива, причем с тематическим уклоном на жизненные проблемы. Как коммунист и как руководитель участка я вижу, что сплоченный коллектив, имеющий богатую общественную жизнь, лучше и продуктивнее работает. Никогда не боялся чужой инициативы, пока хватало здоровья, поддерживал, как мог. Все, что говорилось на послед¬нем съезде партии, я, можно сказать, своей жизнью проверил и полно¬стью согласен. Коллектив и после окончания рабочего дня должен оста¬ваться коллективом с общими не только рабочими, но и духовными потребностями!"
Согласись, читатель, что этот монолог Геннадия Михайловича Мазаева стоит того, чтобы его привести здесь полностью. Под ним подпишутся многие из наших руководителей, пришедшие рядовыми работниками и сегодня возглавившие те или иные участки.
Сейчас на участке Мазаева только операторами работает 10—12 чело¬век. "Раньше было 20. Люди уезжали, а мы и меньшим составом делали ту же работу! Потихоньку нам урезали штаты, устанавливали новые нор¬мы труда, а наша производительность все росла... ", - это слова одной из наших операторов Н.А. Буланцевой, ее рабочий стаж на нашем заводе 30 лет. Рядом работают Л.С. Синева, З.П. Дулова, И.К. Парфенова, К.Н. Веретенникова — наши старые кадровые операторы, милые славные женщины, отдавшие работе не только руки, но и сердце. А ведь работа по-прежнему — непрерывный график. И выходные и праздники часто для них — увы! — превращаются в рабочие дни. Да и может ли быть привлекательным делом смотреть и записывать показания приборов? Что здесь хорошего?
"Работа у нас интересная, — возражает мне Зинаида Петровна Дуло¬ва. — Вот вводишь сосуд: такая махина и послушна тебе! Когда сосуд чувствуешь — очень интересно работать! Ведешь его по графику — глав¬ное из графика не выпустить... Один и тот же цикл никогда не удается повторить. Он — индивидуален... Приятно думать, что мы имеем отно¬шение к этим крупным, светлым, прозрачным кристаллам, снимаемым с "ИШа"... Их даже приятно потрогать, а знать, что твой труд способ¬ствовал их рождению — разве это словами передашь?!.. . По-моему, так во всем надо: полюбил — и навсегда... Здесь на нашем заводе рабо¬тал мой муж, здесь — дочь. Так что ВНИИСИМС не просто место, где мы работаем, это наша биография".
Кстати, дочь Зинаиды Петровны с 1979 года работает в цехе №2 и уже пытается убедить мать, что ее работа лучше. "Но, — как смеется Зинаида Петровна, — видно это уже в крови: мы — однолюбы. Никто из первых не изменил. Препараторы, технологи, электрики — пригля¬дитесь, это те же люди. Даже сменив иногда профессии, они тут же, на своем родном заводе!"
Здесь, на пульте, люди ходят в белых халатах. Еженедельно проводят уборку и осмотр помещений. Уборщицу к сосудам не допускают. Все, что необходимо, делают сами.
"На моих глазах проходит жизнь моих коллег, — говорит Людмила Сергеевна Синева. — Вот Валентин Афиногенович Демчук. Пришел элект¬риком, теперь — сменный инженер. Это лучший из наших сменных... У нас вообще смены хорошие... Сейчас наш пульт ушел в тень. Как ни странно, это произошло потому, что работа наша налажена, и ни у кого не вызывает опасения возможности срыва или подозрения, что кто-то будет плохо работать. Так оно и есть, мы пришли так давно, что все вокруг стало нашим родным вторым домом. И пока мы на рабочем месте, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы в нашем втором доме был порядок и спокойствие".
"От ответственности оператора зависит все. Зарядчики завесили, опрессовщики закрыли и сдали, а мы ведем цикл иногда несколько месяцев", — продолжает разговор Мария Сергеевна Демчук.
"Работа у нас — гляди в оба. Чуть что, звони сразу же или беги в другое здание выключать или перекрывать сосуд. И жди, пока придут техники и разберутся, что к чему", — вступает в беседу Альбина Гаври¬ловна Антонова.
Можно ли сказать лучше о своей работе, чем говорят эти операторы? Давай же, совершая путешествие по цеху, и дальше предоставлять слово нашим ветеранам. Они и есть та главная драгоценность, которой мы справедливо гордимся. Их верой, их руками создается наша слава. Спа¬сибо им, что они есть, что, однажды переступив порог проходной, ни разу не помыслили о бегстве, деля с заводом беды и радости. И их законное право самим говорить о своей профессии. Мы встретились с оператора¬ми, теперь перейдем к зарядчицам сосудов. Сегодня их 12 человек. Руководит здесь Зоя Александровна Кондаева, бригадир — Галина Леонидовна Старостина. Обе наши старые знакомые. Впрочем, здесь много наших знакомых. В чем заключается их работа, говорит за себя их профессия.
"Численность людей сокращалась, производительность труда росла. Становилось ясно, что благодаря опыту мы и в меньшем составе справ¬ляемся с объемом работ. Теперь у нас висят графики зарядки сосудов... Утром приходим, на график взглянули и начинаем планировать рабочий день так, чтобы уложиться четко по времени. За годы работы я все так изучила, что с закрытыми глазами могу работать, - отвечает Галина Ивановна Каленова, зарядчица с 25-летним стажем, - работать было интересно с самого начала: все затравочки переглядишь, перещупаешь. Когда кристаллы снимаешь — и тут все пересмотришь. Ходили в распи¬ловку, смотрели, как их режут, шлифуют. А уж изделия наши получше всякого домашнего хрусталя!"
"Если вначале даже затравку взять и проволочку продеть было труд¬но, то теперь есть уже опыт, который продолжает накапливаться, — продолжает беседу Г.Л. Старостина. — ... Мы не только моем, готовим сосуды, заливаем и завешиваем, мы еще снимаем продукцию, взвешива¬ем и отдаем в ОТК на разбраковку."
Читатель, ты думаешь, эти женщины хвалятся? Ни чуть! Они говорят о деле, за которое искренне болеют. Им приходится трудиться физически и очень много. Они любят свою работу, потому и спрашивают с руко¬водителей. Давай-ка, вслушаемся в их проблемы, они тоже рабочие, заводские.
"Никто специально тормозить работу не будет, однако же палки в колеса попадают часто, — задумчиво говорит Галина Петровна Агафо¬нова, — сегодня у нас одна электрокара. А там сломалась кран-балка. Нам шихту загружать, а ее ни поднять, ни подвезти возможности нет. Идет простой сосуда. Не важно, что мы на окладе, это наше дело, наша работа, мы переживаем за нее. Давно уже цеху нужна своя машина. Или на базу за химикатами придешь, а кладовщика нет, в институт ушел. Ждешь.. . Хочется работать хорошо, в полную силу. Это наш завод и успехи его нам дороги. ... Я вспоминаю свое первое знакомство с ин¬ститутом, заочное, когда я слушала об успехах и неудачах и удивлялась: как они все близко принимают к сердцу! Сегодня это же происходит со мной... И мне хочется, чтобы у нас было еще лучше, еще сильнее, еще красивее.. . "
Рабочая инициатива? Перестройка? Не-ет! Это у них в крови, это всегда было и есть. Они слишком любят свое дело, чтобы спокойно относиться к любому, даже самому мелкому, просчету! Они думают о будущем. Всего год назад им поставили шихтомойку. И хотя засыпать и отсыпать приходится по-прежнему вручную, она изрядно облегчила работу. Но есть еще одна их беда: проблема с дистиллированной водой. Мы ее получаем с завода им. 50-летия СССР. Тут задета и гордость заводчан: как же так, позднее нас отстроились и имеют воду, да еще продают?!
"Душа болит смотреть на наше положение с этой водой, — признает¬ся Г.П. Агафонова. — Да и сам способ заливки до сих пор тот, какой ис¬пользовался, когда я пришла работать —дедовский!"
Ну что ж, товарищи руководители, стоит подумать над проблема¬ми, которые ставит наш ветеран труда. Тем более, что характер наших заводчан гордый, они ни в чем уступать соседям не привыкли. А тут... Мы же этому заводу-соседу помогали строиться, когда после долгой за¬минки работы были возобновлены! Обходили его по всем параметрам и вдруг — у него дистиллированную воду берем! Пожалуй, понять зарядчиц можно!
Кстати, читатель, а ты заметил: "хоть мы и на окладе, а обидно"?! Ну скажи после этого, что у нас на заводе люди не по коммунистически мыслят! Опять же по поводу инициативы снизу — как сейчас партия призывает: да у нас она всегда была и будет! На том стоим!
Знаешь, читатель, я представляю страницы нашей будущей "Книги трудовой славы". Под фотографиями мы обязательно сделаем не тра¬фаретные подписи, а напишем мысли, предложения наших героев. Каки¬ми они видят свой завод в будущем, что хотят от него. Эта "Книга" будет эстафетой поколений. Не зря же и дочь Г.Л. Старостиной пришла тоже на наш завод. Чувствуешь, у нас уже есть свои династии.
Так, "почему у соседей вода есть, а у нас нет? Ведь у нас на воде все держится!" — вопрос Галины Леонидовны требует ответа.
Раз в году у зарядчиц проходит учеба. На занятиях, которые вели и ведут инженеры-технологи Ю.А. Белякова, В.Н. Сальникова, Е.Г. Сопелева, им объясняют весь процесс выращивания кварца, его основные свойства. Слушательницы эти внимательные, вопросы задают сложные. Процесс накопления опыта продолжается.
У нас привыкли, что завод может все. И что греха таить: не балуем мы наших ветеранов какими-нибудь особыми льготами. Не привыкли и они что-то требовать для себя лично, Может, выгляди они постарше, поизмученнее, лучше бы им жилось. Но они такие, какие есть: подтяну¬тые, отнюдь не похожие на старух или стариков, выдержанные, улыбчи¬вые. .. И мы забываем, что они — ветераны! Пусть меня упрекают в пристрастии, но мы вправе гордиться такими людьми. Можно приоб¬рести самое современное оборудование, построить самые сверхсовремен¬ные корпуса, но если там не будет людей, подобных нашим, — грош всему цена. Дело живет человеком. Кристаллы кварца прекрасны, и пре¬красны люди, которые их выращивают.
Инженером-технологом, мастером в новом корпусе работает Ю.А. Бочаров. Должность эта соответствует прежнему сменному инже¬неру. Он тоже начинал работать в 1959 году. Здесь же окончил вечернюю школу, а потом и радиотехникум. Как многие заводчане, рос вместе с заводом. Сегодня он отвечает за смену. В смене обычно 4—5 человек, состоящих из одного электрика и операторов. И десятки сосудов в ре¬жиме, безостановочная технология, отсутствие постоянных выходных и праздников. "Сейчас в смене у меня, фактически, мои дети работают... Сложно совместить интересы 18-, 30- и 50-летних людей, Попробуй-ка, собери их вместе на какое-то мероприятие. Одним дискотека нужна, вторых забота о внуках одолевает. И все-таки девочки, когда-то 18-лет¬ними пришедшие на пульт, для нас так и остались девочками, хотя им уже скоро на пенсию. Они сохранили то же отношение к работе, тот внут¬ренний огонь... 27 лет работаю я на нашем заводе. Я — постоянный его кадровый рабочий. Было время — копал кессоны, ставил сосуды, здания... С 1962 года перешел на обслуживание сосудов высокого давления. Это мой второй дом. Я сам его создавал, и сам веду обслу¬живание поставленных сосудов", — говорит Ю.А. Бочаров.
Чувствуешь, читатель, сколько рабочей гордости в словах Юрия Алексеевича? Еще бы... В его памяти сохранилось много эпизодов и грустных, и веселых. Вот один из того давнего времени, когда еще был наш завод крохотным и располагался на болоте: "... Мы делали замеры на "ИШ" и, выжидая пока данные стабилизируются, вышли на солнышко. Ждем. На наших глазах работницы цеха собирают на нашей территории металлолом. Как раз напротив нас — четыре женщины. Надо сказать, что тогда тяжелых крышек для канализационных люков не было. Часто их прикрывали листами железа. И вот Надя Буланцева видит такой лист, берет его двумя руками, закрывая себе обзор, делает шаг вперед и... исчезает! Спокойно лежит лист. Отрешенно смотрит на него Бирюкова. Все это происходит у меня на глазах. Я подскочил, лист от¬бросил, а она, на ее счастье, руками за край колодца ухватилась, Я ее за руки выхватил из колодца, кто-то кричит: "Носилки!" Надя в ужасе: "Не надо носилок, мне еще хуже будет!!!" ... Ну, я ее на руках до мед¬пункта и донес! Отделалась больше испугом да ушибами... "
Комсомольская юность, как по-разному запечатлевается она в памя¬ти. О чем говорит нам этот крохотный эпизод? Современник упрекнет: "Сколько нарушений техники безопасности" или "сколько же было у них хлама на территории... " Но мы с тобой, читатель, увидим другое: их молодость, их желание навести порядок даже на этой болотистой (помнишь, по колено проваливались?) территории. Радость Нади Буланцевой: кусок железа — как он пригодится в цехе!
Когда мы идем по твердому асфальту, мы не должны забывать: он лег на прошлое. Но он еще и плоскость, на которую ляжет будущее. Поэтому и звучат естественно слова Зои Андреевны Григорьевой: "Вхо¬жу в цех — все родное, теплое, пусть и старый он. Люди работают — каждая болячка каждого человека тебе близка. Все свои, близкие. Надя Буланцева, Галя Старостина.,. На пенсию ушли Галя Агафонова, Вера Евдокимова, Клавдия Андреевна Зуева.. , Тут особо о каждой говорить хочется".
К.А. Зуева и сегодня работает тут же. Заглянем к ней, в технологиче¬ское бюро цеха: "Уже четвертый год я на пенсии. Можно было бы подыс¬кать рабочую должность, чтобы получать полностью пенсию, Но я люблю свою работу, я не могу уйти. Мне страшно представить, что однажды придется расстаться с цехом... Видимо, бывает для человека единствен¬ное место, единственная работа, которая каждый день проверяет чело¬века на качество, требуя ума и сердца. Я срослась с моим цехом, моим заводом всеми корнями, которые даются человеку. Высшее человечес¬кое счастье: с радостью идти на работу и с радостью — домой. Так вот: мне оно дано жизнью".
Знаешь, читатель, я невольно восхищаюсь этим простым определе¬нием счастья. Найти себя, найти свое дело и собственными руками строить свое будущее. При жизни видеть, как крепнет и заслуживает все большего уважения дело, которому ты посвятил жизнь.
Я знаю, меня могут упрекнуть: слишком уж возвеличиваешь ваших людей! А почему, с каких это пор стало постыдным отдавать должное людям?! Вы читаете о трудовых подвигах советских людей в газетах. Так что же наших людей боитесь признать теми же героями трудовых будней?... Вот они ходят рядом с нами, радуются и печалятся. И их трудом крепнет наша страна, потому что в итоге ее успехов — сумми¬рованный труд каждого честного человека. Не надо бояться видеть в капле воды океан. И не надо ждать момента потери, чтобы сказать тем, кто рядом с нами о нашей любви и нашем уважении к ним.
Много можно было бы рассказывать о людях цеха, но мы рассказы¬ваем обо всем коллективе. И потому — вперед,
Цех № 2, по сути, является вторым заводом, или, скорее, заводом в заводе. О нем мы не раз упоминали на наших страницах. Давайте дадим слово Вере Ивановне Лазаревой, она после окончания института уходила из ВНИИСИМСа. Вроде и карьеру сделала, и всего добилась:
"... Все было хорошо, и коллективы неплохие, однако, как я гово¬рю в таких случаях: карьеру мне ВНИИСИМС сломал. Никогда его не забывала, гордость за него, как за что-то свое, родное, жила постоянно. У нас ведь и коллектив на высоком уровне, субординации особой нет, демократия предельная: что доктор наук, что рабочий - одно дело дела¬ют, одной болью болеют. Высокомерия нет... Чувствуется: чем умнее люди — тем проще в общении. Здесь даже одеваются иначе, не напоказ. Семнадцать лет я проработала, и забыть не могла его уже никогда... В прошлом наши молодые начальники в обед играли в волейбол, мы — "болели". Они построили волейбольную площадку, сколотили команду. Хаджи отстаивал со своей командой спортивную честь института... И по традиции — всегда были вместе с нами, без резких градаций... В общем, три заявления об уходе за полтора года работы в райпо я написала. Голи¬кову звонила: "Заберите меня". Он долго думал и, когда я однажды позвонила, наконец, сказал: "Есть место технолога",
Встретил меня хорошо и с гордостью повел по цехам — внизу, на 3-м этаже, в КВЦ — показывать... Линий новых много, работа сейчас гораздо сложнее... Голиков спрашивал везде: "Ну, как впечатление? Как свежим взглядом?" Чувствовалось, что с большой гордостью пока¬зывает. А я смотрела и думала: "Я уходила из родного цеха со слезами и пришла со слезами... " И вот — я дома! Я понимаю Голикова. Он да¬же на пенсию от своего детища не сможет уйти, он же прирос к цеху всей душой.
Не так просто мне было снова стать своей в цехе, прогресс идет семимильными шагами, и много мне приходится наверстывать, очень много предстоит сделать. Я не жалуюсь, раз надо — значит надо. Через полгода меня назначили старшим инженером, руководителем группы технологов. Не думайте, что все проблемы решены, хватает сложностей и сейчас. Да и с Голиковым не всегда бывает легко. Михаил Иванович — человек очень строгий: раз сказал — повторять не будет. Может и сор¬ваться, но не злопамятный абсолютно. Рабочих любит и ценит, и они его любят. Есть, конечно, недовольные им. Но таких начальников, как Голиков, еще поискать. Человек на своем месте. И о зарплате без особо¬го напоминания сам позаботится, и в обиду за пределами цеха не даст. Это лучший на заводе начальник цеха, мы за ним как за каменной стеной... Надо сказать, что хорошо работать часто мешает сама структура завода: не совсем верно, почему мы с другими цехами должны конфлик¬товать из-за сырья, когда делаем общее дело?
Я вернулась и уже четыре года снова в своем цехе. Не хочу его рас¬хваливать — как-то неприлично хвалить свой дом. А я именно дома. Не все легко, хватает проблем. Растем мы, растет наш цех, и чем дальше мы идем, тем больше будут задачи и тем больше трудностей. Но это — уже мое, родное. Я люблю свой цех, наших людей.
ВНИИСИМС — моя судьба, Я это поняла давно. Не смогла я от него уйти и очень этому рада".
Что скажешь, читатель, в ответ на эту исповедь? Как думаешь, сочтут ли те, кто нас упрекал, достаточным аргументом тот факт, что человек предпочел завод карьере? Разве это не критерий, что В.И. Лазарева сама признает: "ВНИИСИМС сломал карьеру"? Кстати, она не единственная, кто пытался и не смог уйти.
Михаил Иванович Голиков один из тех, кто начинал строительство нашего завода. Последний человек из того административного аппарата, который в горкоме города называли "Горячими головами". Можно много говорить о нем, роль его в судьбе нашего завода неизмеримо велика. Он в 1972 году защитил диссертацию по технологии получения пьезокварца, кандидат технических наук. Организовал участок, а затем цех № 2, когда начавший выдавать продукцию завод "Кристалл" поста¬вил под угрозу финансовый план нашего завода. Слишком прочно свя¬зана его судьба с судьбой промышленного производства, часто он шел на риск, чтобы поддержать финансовое положение завода. Остался верен дружбе Симонова, Кашкурова, Унанова, когда те ушли и для большин¬ства вроде бы исчезли с горизонта. Свято соблюдал завет К.Ф. Кашкурова: "На заводе должен оставаться кто-то из нас". Он и остался. Трудно сохранять "ангельский" характер и делать большое дело — это еще нико¬му не удавалось. Голиков боролся за завод, за сохранение его статуса всю жизнь. Тогда, когда само слово "завод" было предано анафеме, он — один из немногих, не сдался.
Цех № 2 он создал, когда заводу стало жизненно необходимо сбы¬вать свою продукцию. Первые годы цех работал по чужим разработкам. Но уже с 1973—1974 годов он работает по собственным технологиям. Они осуществляются тут же, в цехе, от разработок до внедрения. На изделиях цеха № 2 работает сегодня не одно предприятие. Конструкторы и технологи цеха по техническим заданиям сторонних организаций разра¬батывают техдокументацию на новые виды изделий, которые затем в це¬хе изготавливаются и передаются организациям-заказчикам для исполь¬зования в новых приборах современной акустоэлектроники.
Сегодня в цехе работают сотни человек (начинали, как ты помнишь, читатель, с 50 человек). Здесь много молодежи, которая достойно принимает трудовую эстафету у ветеранов. Это завод в миниатюре. Многие видные специалисты завода вышли отсюда — Л.Н. Романов, Ю.А. Большов, И.О. Комарова, В.Г. Куликова и другие. Цех на хозрасчете, сам себе зарабатывает деньги. Более пятидесяти организаций работают на его продукции. Сам Михаил Иванович с горечью признает: "Я ведь вы¬нужден тормозить развитие цеха. При планировании от достигнутого — расширение немыслимо. Нам не увеличивают численность людей, нет нового оборудования... Вот мы и научились работать в рамках".
Да, истина горькая. А что делать? Выжимать из рабочих последние силы? Но производство сложное, и работать здесь людям не просто. Не зря Михаил Иванович так близко к сердцу принимает любую претен¬зию рабочих. Он-то знает: все, что создано, создано этими людьми. И беречь людей — первая задача руководителя.
Мне хотелось бы сослаться на один неофициальный документ. Это — адрес Михаилу Ивановичу к его юбилею. И возьмем мы из него некоторые фразы: "... Большинство из нас проработало вместе с вами во ВНИИСИМСе более 25 лет, то есть трудились, решали производствен¬ные вопросы, спорили, выполняли план в течение 8—9 лет непрерывно, сохранив при этом обоюдное уважение, что в наше время - редкость". Подписи под этим адресом такие:
воспитанники в настоящем:
воспитанники в прошлом:
А.М. Доброхотова, Е.П. Ксенофонтова, С.П. Соснина; И.О. Комарова, А.М. Платонов И.О. Тихонова.
Не просты условия работы цеха № 2.
"Сегодня, - говорит Фаина Ивановна Абрамова, полировщица, — мы работаем намного точнее. Стараемся, чтобы пластины были плоско¬параллельными, с определенной тонкостью. Для себя их моем, сушим, проверяем, смотря в микроскоп... Мы и прежде выполняли план, но такой загрузки раньше не было. Трудимся насыщенно, сами изыскивая резервы повышения производительности труда".
Ф.И. Абрамова работает на большом станке. После ее ухода на пенсию на это место будут принимать мужчину. Она это знает сама. Работа тяжелая для женщины, но требует не только мужской силы, но и женской ловкости рук.
Сегодня цех № 2 — это первое звено в работе многих предприятий, его продукция жизненно необходима для радиоэлектроники. Заметь, читатель, сейчас здесь идет изготовление изделий и на базе новых техни¬ческих кристаллов, разработанных учеными института. Цех не просто окупает себя, он приносит огромную прибыль институту. На его расширение готовы дать деньги многие организации. Но... что могут станки, если к ним не приложат свои руки люди?
Это хорошо понимает начальник цеха М.И. Голиков, находящийся между двух огней: с одной стороны - естественное желание нарастить мощность цеха, с другой — невозможность увеличить число рабочих. Трудная ситуация наложила свой отпечаток и на его характер. Но, чита¬тель, допускаешь ли ты мысль, что лауреат Ленинской премии будет приносить в жертву собственному честолюбию здоровье советских лю¬дей? На это он никогда не пойдет. Продукция цеха № 2 высокого каче¬ства изготовления. Собственное ОТК здесь работает жестко. У цеха огромная перспектива, и, вероятно, ему предстоит занять в будущем еще более важное место. Главное его достоинство: выращенное на заво¬де сырье здесь превращается в изделия. Мы как бы демонстрируем глав¬ные качества своей продукции, расширяя области ее применения.
Мы не будем, читатель, проходить по комнатам второго цеха, как не прошли по первому цеху. Работы здесь сложные, чистота предельная. Иной раз, чтобы загубить какое-то изделие, достаточно коснуться его пальцем... Просто еще раз подведем итог: выращиваемое сырье посту¬пает в этот цех, чтобы уйти к потребителям готовой продукцией.
Давай же остановимся на этом. Ты ведь, читатель, знаком со мно¬гими работниками цеха № 2. Тем более что очень многие службы ВНИИСИМС мы оставили за рамками повествования. Искренне жаль.. . Особенно если учесть, что целые семьи заводчан срослись с заводом, Возьмем для примера семью Виктора Павловича Акимова — мастера-электромонтажника. Вся его семья работает у нас, это уже династия. Сам Виктор Павлович на заводе с 1956 года, он был одним из первых на участке по электрохозяйству. Вел первый монтаж сосудов, здесь же пошел учиться. Как многие заводчане, чувствовал: не хватает знаний... Сегодня людей этой профессии нехватка по всему Союзу. Не идут учени¬ки: тяжело и ответственность немалая. "... От тех лет осталось: быть там, где нужен, делать работу, не взирая на трудности и бескорыстно радоваться чужим успехам, потому что нет чужого, все, что на нашем за¬воде — наше", — поясняет Виктор Павлович.
За ними обеспечение электричеством завода, пионерского лагеря, подсобного хозяйства, совхоза, института, план благоустройства горо¬да. .. А если убрать дежурных с подстанции, на участке всего 9 электро¬монтажников! Вдумайтесь — всего девять человек! Они отвечают за бес¬перебойную работу! Между тем, обслуживать только сосуды высокого давления, и то нелегко.
У В.Д. Живлова на нашем заводе работала жена, сын, до замужества здесь работала дочь... Это тоже — династия. "Недавно я нашел в мест¬коме приказ о первом присвоении бригаде звания коммунистического труда, — говорит Владимир Дмитриевич Живлов, — из семи человек пя¬ти уже нет в живых... Редко мы носим чистую одежду, нелегкая наша работа. Но не это меня беспокоит! Лет 15 уже не приходят к нам уче¬ники. Это серьезная проблема... "
Кому передать дело, когда откажут силы,— вот, что беспокоит элект¬ромонтажников. Заметьте: ни зарплата, ни звание — беспокойство за судьбу дела, за будущее завода.
Они пришли мальчиками, приняли на свои плечи груз работы и с честью несли его все нелегкие годы. Они привели сюда своих детей. Отдали заводу все, что могли, и сегодня, вглядываясь в будущее, болеют за его судьбу.
Да, читатель, нам с тобой повезло. Мы работаем рядом с теми, о ком еще не сказано слов в истории государства, но обязательно будет сказа¬но. Что заставляет этих людей работать на пределе возможного, чем вызвана эта преданность? Что же стоит в этом коротком и емком слове "работа" на нашем предприятии? О многих профессиях почти не пишут, славы нет, вспоминают по праздникам редко... Но сами люди, созна¬вая необходимость дела, отдают ему силы и жизнь.
Возьмем, для примера, наш механический цех. Он обслуживает всю техническую базу нашего института и завода. Все специалисты этого цеха, начиная с начальника В.К, Баринова, — практики, получившие сред¬нее специальное образование после того как освоили нелегкие навыки на рабочих местах. Дело в том, что их работа требует особого мастер¬ства: наши токари и слесари занимаются обработкой легированных материалов. Зачастую на работу с той или иной маркой легированных сталей еще нет утвержденных технологий и ГОСТов. Наше производство экспериментальное, здесь нет серийных работ, поэтому постоянно рабочим приходится использовать свою творческую мысль, весь свой опыт. Учитывая, что материальный и режущий инструменты крайне бед¬ны, в механическом цехе постоянно работают школы по изучению пере¬довых приемов труда. Так, скажем, в 1986 году эту школу вел Юрий Иванович Матвеев, рабочий-токарь 5 разряда. Он делился приемами труда по механической обработке жаропрочных сталей и сплавов, воль¬фрама, молибдена.
Достаточно будет процитировать задание одного из занятий, которое вел Ю.И. Матвеев: "Сверхглубокая сверловка, расточка, проточка, при¬менение СОЖ с добавлением различных компонентов при обработке жаропрочных сталей и сплавов. Выбор оптимального режима резания, необходимых углов заточки резца, сверла, способствующих плавному выходу стружки. Прием и сдача смены, позволяющие сменщику начать работу с наименьшими потерями времени".
Если же упомянуть, что в качестве смазывающей и охлаждающей жидкости задействована анилиновая кислота, то даже далекому от производства человеку станет понятен уровень мастеров-универсалов этого участка. Юрий Иванович проработал более 25 лет на нашем произ¬водстве и ему есть, чем делиться с коллегами.
Столь же высок профессиональный уровень токаря В.А. Графова и слесаря Н.Н. Лисина, которые также вели школу передового опыта. Более 80 % рабочих этого участка — кадровые рабочие-профессионалы высокого класса. Сегодня всех их заботит одно: мало идет молодежь на эту трудную профессию. У каждого здесь большое количество рацио¬нализаторских предложений. Скажем только, у слесаря И.А. Пантелеева их было около сотни.
В 1982—1983 годах на базе цеха прошли городские соревнования среди слесарей и токарей на звание "Лучший по профессии". Первые места завоевали наши рабочие В.А. Гусев, А.К. Герасимов и В. Козлов. А на последующих — областных Виктор Алексеевич Гусев занял второе место. Гусев — фрезеровщик, имеющий высшую квалификацию. Он освоил работу на фрезерном и резьбо-шлифовальном станках, прошел практику и умеет работать на станке с ЧПУ. Думающий, влюбленный в свою профессию, он умеет подойти к любому заданию с творческим огоньком.
В цехе специалисты ИТР — люди умеющие не только руководить, но и на деле передавать молодежи основы мастерства. Еще бы, здесь изготавливают по замыслам ученых, единичные, уникальные детали. Дети многих рабочих, учащиеся в техническом училище, проходят прак¬тику в этом цехе под непосредственным руководством отцов, А это строгие наставники. Придут ли они к ним работать? Этот вопрос беспо¬коит и руководство цеха и самих рабочих.
Коснувшись этого цеха, мы невольно переходим к работе тех людей, которые дают ему задания. Сегодня этой работой занимается СИРВАС (сектор исследований разработок и внедрения новых типов аппаратуры синтеза). Невозможно создание новых технологий без создания нового оборудования. А новые технологические процессы — это новые требова¬ния к создаваемым аппаратам, поиск новых материалов: Каждое изме¬нение параметров процесса дается с трудом, ибо необходимы сложные исследования и дорогие материалы. Кроме того, сотрудникам СИРВАС приходится рассчитывать и экономическую эффективность создаваемых новых аппаратов, дабы окупалась их себестоимость.
Сегодня СИРВАС возглавляет Л.М. Штеренлихт, в коллективе трое кандидатов наук. Это прямая преемственность наших первых конструк¬торских кадров. Отечественный автоклавный парк ВНИИСИМС на 70 % представлен сосудами нового поколения. Но ученые мыслят категория¬ми будущего и в задачи сектора входит создание технической базы этого будущего. Давайте посмотрим, над чем работают здесь сегодня.
1. Появились технические процессы, потребовавшие более высоких давлений. Кроме того, основные сосуды работают на содовых растворах, а надо, чтобы работали на щелочных.
2. Требуются сосуды более удобные в эксплуатации.
Наш институт — пионер в области создания промышленных сосудов повышенной эффективности. С конца 60-х годов во ВНИИСИМСе разра¬ботан ряд конструкций с коррозионно-защитными футеровками для синтеза в агрессивных средах. Как правило, вначале изготавливаются опытные образцы небольших размеров. Пройдя испытания, они полу¬чают техническую документацию и только потом заказ поступает на за¬вод-изготовитель. А изготавливаются опытные образцы по чертежам конструкторов рабочими механического цеха.
Здесь все не просто, потому что давления и температуры вызывают износы даже самых прочных сталей. А в задачи конструкторов входит обеспечение надежности и безопасности работы наших установок, конт¬роль за состоянием материалов. Для изменения только одного парамет¬ра, например, скажем для того, чтобы поднять температуру процес¬са, требуется совершенно новый материал для сосуда. А это значит полный пересмотр и, практически, полное изменение конструкции ап¬парата.
Читатель, по-моему, уже понял важность этой службы. Поэтому попробуем подвести итоги работ наших конструкторов.
Созданы первые отечественные промышленные сосуды для гидро¬термального синтеза асбеста и мелкокристаллической крупки кварца для плавки (на рабочие температуры до 500 °С).
Разработаны типовые серийные установки на средние рабочие пара¬метры с коррозионной защитой.
Создаются опытные установки с широкими рабочими параметрами для специалистов, работающих в области создания новых минералов.
В настоящее время в институте создано СКТБ — специальное конструкторско-технологическое бюро, связующее звено науки и произ¬водства.
Теперь наступило время познакомиться с теми, кто внимательно следит, чтобы наша продукция всегда соответствовала самым высоким требованиям — СГК, служба главного контролера. Это Ирма Сергеевна Комарова и ее сотрудники. Создана эта служба в феврале 1977 года.
В структуру СГК входит Центральная испытательная станция (ЦИС), оснащенная современным отечественным и импортным оборудованием. В составе ЦИС: группа радиоизмерений, химико-спектральная лабора¬тория и группа механических испытаний.
Из положения об отделе технического контроля промышленного предприятия системы Министерства геологии СССР:
"... 2. Главными задачами ОТК являются предотвраще¬ние выпуска (поставки) предприятием продукции, не соответ¬ствующей требованиям стандартов и технических условий, утвержденным образцам (эталонам), проектно-конструкторской и технологической документации, условиям поставки и договоров..., а также укрепление производственной дисцип¬лины и повышение ответственности всех звеньев производства за качество выпускаемой продукции".
Следует сразу сказать: за время существования СГК не было случая, чтобы наши партнеры, хотя бы раз, предъявили серьезные претензии по качеству поставленной продукции. Жесткость собственного контроля помогает нам избежать подобных претензий. Но что же за люди работают контролерами? Откуда они приходят в СГК?
Как правило, это производственники, знающие работу с самых ни¬зовых звеньев. Накопленный опыт позволяет им улавливать место возможного возникновения брака в технологической цепочке. Чтобы стать контрольным мастером нужен стаж не менее 10—15 лет работы. Сегодня в СГК их работает четверо: В.А. Грибкова — цех № 1, И.С. Тихо¬нова — цех № 2, Е.Т. Севрежов - участок № 3 и А.М. Платонов — учас¬ток №4.
Не будем углубляться в технические термины. Достаточно будет ска¬зать, что без надлежащей проверки ни один кристалл, и ни одна деталь из нашего камня не покидает пределы ВНИИСИМСа.
Ирма Сергеевна Комарова пришла по распределению на наш завод в 1958 году после окончания Московского текстиль¬ного института, факультет инженерной энергетики. Начинала она инженером по оборудованию в конструкторском отделе М.И. Голи¬кова. С начала 70-х по 1978 год работала на участке № 2 инже¬нером-технологом. С 1978 года — бессменный руководитель службы главного контролера.
Люди, работающие контролерами, не на словах знают проблемы про¬изводства, болеют душой за дело и уверены в большом будущем нашей организации.
Пусть простят меня те, о ком я не упомянула на этих страницах. Рамки книги не могут раздвигаться до бесконечности. Рано или поздно выпустим еще одну книгу и назовем, ее, скажем, "Коллеги". Но сейчас наш рассказ об истории нашего предприятия и его работе. Мы близки к завершению. Зимний день короток. Сумерки начинают сгущаться над городом. Тонет в мягких тенях ВНИИСИМС, напоминающий город в миниатюре. В свете, струящемся из окон, резко очерчены заснеженные деревья.
Завершается 1987 год. Он взят нами как рубеж . Чем мы его заканчиваем? План по выпуску то¬варной продукции выполнен досрочно, к 4 декабря 1987 года на 108,5 %. Сверх плана выпущено продукции на сумму 957 тысяч рублей, продук¬ции с государственным знаком качества — на сумму 77 тысяч рублей.
План по реализации продукции выполнен 7 декабря 1987 года на 105,3 %. Сверх плана реализовано продукции на сумму 594 тысячи рублей.
План по росту производительности труда выполнен на 111,1%. Снижение себестоимости на выполненный объем производства товар¬ной продукции составило 9,3 %.
В декабре 1987 года кварц искусственный переаттестован на выс¬шую категорию качества.
С 1982 года на ОЭЗ ВНИИСИМС действует система бездефектного труда. По итогам работы за достижение наилучших результатов в повы¬шении качества продукции и ее выпуска с государственным знаком качества за 1981 и 1983 годы коллектив ОЭЗ ВНИИСИМС награждался почетными грамотами Министерства геологии СССР и ЦК профсоюза рабочих геологоразведочных работ, а за 1982, 1984, 1985 гг. —диплома¬ми ВЦСПС Госстандарта СССР. Из периода застоя, как сегодня принято говорить, мы выходим с меньшими потерями, чем большинство орга¬низаций. Прямое подтверждение этому знамя ЦК КПСС Совета Минист¬ров, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ за 1986 год. И даже те показатели, которые нам ставят в упрек, при ближайшем рассмотрении не так уж плохи. Я хочу проиллюстрировать газетный пример, рассказом еще об одном нашем сотруднике: 218
"... Необходимо выполнять задачу, поставленную партией и прави¬тельством в деле наращивания производства товаров народного потреб¬ления. Она предельно ясна — предприятия, не специализирующиеся на выпуске товаров для народа, обязаны обеспечить их выпуск на 1 рубль на каждый 1 рубль фонда заработной платы. Сейчас в Балакиреве вы¬пускают товаров на 1 рубль зарплаты на 19 копеек..., опытно-экспери¬ментальный завод ВНИИСИМС - на 4 копейки.. . " (из газеты "Голос труда" за 27 апреля 1988 года).
Об этих товарах мы не говорили, читатель. Исправим ошибку, тем более что в 1987 году мы выпустили их на сумму 131 тысяча рублей. Это наши знаменитые связки бус, которые мы выпускаем с 1982 года.
Когда вышел закон о выпуске товаров народного потребления каж¬дым предприятием, наши специалисты задумались. Разумеется, наш институт не собирался выпускать сковородки — ясно было, что дело пойдет о камнях. И вот тут внесла предложение Нина Алексеевна Усти¬нова, старший мастер участка № 8.
Нина Алексеевна Устинова пришла на завод после школы. Работала оператором, без отрыва от производства окончила Московский энергетический техникум. Дело наше она знала и было ей очень жаль того сырья, которое шло в отходы.
Нет-нет, читатель, мы не выбрасываем даже брак, он идет на шихту, то есть повторно перерабатывается. Но у Нины Алексеевны возникла идея — все, что бракуется по качеству, запускать на изготовление бус. Была единственная проблема: как сделать, чтобы не стали они "золоты¬ми" по цене при обработке, то есть обработку требовалось предельно механизировать. А.С. Бунин вспомнил, что в одной из своих поездок видел, как используется метод галтовки. Нина Алексеевна выехала в Нейво-Шайтанскую экспедицию познакомиться с этим методом поближе. Оборудование оказалось не сложным и у нас его быстро внедрили.
Сегодня достаточно задать форму распиловки мастерам, а все осталь¬ное — уже механическая обработка. Наши бусы стоят необыкновенно дешево — 29—49 рублей против 110—130 рублей аналогичных изделий других заводов. Лев Николаевич Романов вопрос цены оговорил с пер¬вого дня: наши бусы должны носить, не тратя на них большую часть семейного бюджета. Сегодня мы выпускаем бусы из 6-10 разновиднос¬тей искусственного кварца и гранатов семи форм камней и разной круп¬ности зерен. Самое большое — это 250 ниток в квартал. Бусы пользуются большой популярностью и спросом. Их охотно берут специализирован¬ные магазины Ленинграда, Свердловска, Минска и других городов. И да¬же гораздо большее количество взяли бы охотно. Но мы не собираемся наращивать их выпуск, ибо для изготовления используются отходы нашего синтетического сырья.
Нина Алексеевна раскладывает на столе связки опалесцирующего кварца, серьги, кладет кольцо... Отходы? Это мягкое сияние, эта бла¬городная игра самоцвета?... Чешское стекло, которое сегодня стоит почти столько же, рядом с нашими украшениями проигрывает. И тем не менее цену повышать мы не собираемся. Ибо хочется заводчанам, чтобы наши украшения могли носить советские женщины. Так что 4 копейки, за которые нас упрекает газета, это не минус ВНИИСИМС. В данном случае это тот трезвый расчет, когда предприятие не гонится за прибылью, а думает о потребителе, видя за этим словом живого че¬ловека. Я и сама невольно замираю, когда вижу, как дрожат огоньки в изящной связке. Бусы живут — иначе не скажешь!
Это синтетический камень. Да, природа не потратила на него века. Но вдумайся, читатель: исходные материалы — природные, температура и давления помогли каким-то элементам воссоздать природу, воссоздать себя. В этом величайшее достижение нашей техники. В камне, выросшем, как цветок из семени, из затравки, сохранилась память о лавах, о про¬шлых катаклизмах, в нем живет генетическая память природы. Взгля¬нем на кольцо с нашим камнем. Могли ли мы представить, что этот полупрозрачный опалесцирующий кварц будет так изумителен? Движе¬ние руки — и свет переливается в нем, перетекает живым потоком. Дефекты, которые считаются браком в сырье, здесь превращаются в достоинства: легкая дымка включений сообщает непередаваемую игру камню. А эти серьги с удовольствием наденет женщина с самым изыскан¬ным вкусом...
Пора бы нам сделать постоянную выставочную витрину в самом ВНИИСИМСе, чтобы наши работники могли видеть эту красоту. Ведь это в немалой степени служило бы воспитанию эстетического вкуса. Наш товар народного потребления — товар высшей категории. Уж на что избалован западный покупатель, а тут не жалеет валюты. Умение показать красоту синтетического камня, выявить весь арсенал его юве¬лирных возможностей — вот достоинство наших ювелирных украшений. Мы не имеем им рекламы, но, как говорит Н.А. Устинова, "они сами себя рекламируют".
Не хочется расставаться с этой красотой. Но время торопит. И мы завершаем наше путешествие,
Мы обошли вниманием обеденный час, читатель. Не заглянули в на¬шу столовую, а это не просто место, где обедают. Это одна из сторон заботы о наших людях. Большинство работников обязательно заглянет сюда, хотя бы раз в день, В этом году здесь, в столовой, проводили не¬сколько раз дни национальной кухни. Сэкономленные деньги местком по общему желанию употребил на бесплатные комплексные обеды. До пятисот человек ухитрились обслужить здесь быстро и ловко в тече¬ние часа. И вот что интересно: обеды-то, хоть и комплексные, были вкусны и красивы. И сам зал столовой преобразили зеленые веточки в вазах, нарядные одежды раздатчиц и музыка, лившаяся из магнитофона. Слов нет, показали работники нашей столовой, как они могут работать, как могли бы кормить и обслуживать... С той поры каждый раз, заходя сюда, я невольно с грустью вспоминаю, как празднично было в те дни... Нет, не хочу брать греха на душу: наша столовая среди других, город¬ских, занимает одно из первых мест. И в поиске постоянно: то покажут свои способности в кулинарии, то продемонстрируют, что из обычных продуктов может хозяйка приготовить. Но в дни национальной кухни работники столовой продемонстрировали нам и иное: как можно созда¬вать настроение людям, пришедшим пообедать... Знаю, будь у них необходимые продукты, они бы нас радовали чаще.
Здесь же, на первом этаже, медпункт. Мы часто ворчим: его работни¬ки отыскивают нас для профилактических осмотров раз в год обяза¬тельно. Попробуй-ка уклониться — через начальника потребуют. Стоят на страже нашего здоровья строго и неукоснительно В.С. Крылова, Г.Ф. Савейко, Л.Н. Анфимочева. Все, что в их силах, делают...
Затихает институт, кончается рабочий день. Потихоньку иссякает поток людей в проходной... Не все сразу идут домой. Часть поспешит в спортзал и бассейн. До сих пор наш бассейн единственный в городе, и пользуются его услугами многие горожане, Но идет время, ветшают постройки. Вскоре бассейн придется ставить на капитальный ремонт... Что ж, на такие вещи средства экономить смешно. Не одно поколение в зимние дни заряжалось здесь здоровьем. Уже и внуки работников осваивают азы плавания в его водах. Не прекращаются и в спортзале спортивные игры. Всегда светятся его окна, мелькают силуэты людей... Мы часто предъявляем требования к нашему месткому, и требования справедливые. Привычка не принимать в расчет "объективные" причины, привычка требовать по высшей категории. Это правильно. Современная организация, какой является ВНИИСИМС, обязана быть современной во всем.
Но что делать, когда тянем мы двойную ношу. Уже давно висят на нас балластом, часто ломая все предусмотренные планы, подшефные колхозы. Страшно подсчитать, во сколько государству обходится ручная уборка картофеля нашими инженерами, учеными. Сейчас наша оте¬чественная пресса, наконец, заговорила об этом вслух. Однако, когда ВНИИСИМС будет иметь возможность целиком отдавать свои силы выполнению поставленных задач и только — сказать трудно... Что мы можем, что в наших силах?
Откроем газету "Труд" за 19 ноября 1987 года. На первой странице, в рубрике "По требованию профсоюзов" идет материал: "Прикажем — никуда не денетесь!" Подзаголовок: "Так, видимо, думали в Александ¬ровском горисполкоме, принимая волевое решение". О чем же идет
речь в этом материале? Стоит остановиться на нем подробно, это наш первый бой с бюрократизмом за долгие годы застоя.
"Два года назад в коллективе Всесоюзного научно-исследователь¬ского института синтеза минерального сырья праздновали долгождан¬ную победу: наконец-то вошел в строй пионерлагерь "Кристалл". Науч¬ные работники, полторы тысячи рабочих принадлежащего институту за¬вода с облегчением вздохнули — все проблемы с организацией отдыха ребят сняты. С тех пор отказа в путевках не было никому. Более того, институт принял в свой лагерь детей геологов с Украины, Таджикистана. Минувшим летом здесь отдыхали рабята из Западной Сибири. По догово¬ру, заключенному с производственным объединением "Хантымансийск-нефтегазгеология", сюда ежегодно будут приезжать до 300 школьников из далекого сибирского поселка, куда, почти как в песне, только верто¬летом можно долететь.
Легко понять, сколь велико было изумление людей, когда в инсти¬туте и на заводе узнали, что уже занесена над пионерлагерем руководя¬щая длань Александровского горисполкома... Что же произошло?
Летом исполком получил из области решение: в будущем году организовать оборонноспортивный оздоровительный лагерь для старше¬классников, учащихся ПТУ и техникумов. Мысль сама по себе прекрас¬ная. Ведь, значит, к уже существующей системе пионерлагерей, лагерей труда и отдыха добавится еще одно звено, расширятся возможности для отдыха молодежи. Оставалось только продумать, как организо¬вать дело. Может быть, попросить руководителей предприятий, профко¬мы посоветоваться в своих коллективах о кооперировании сил и средств. Может быть, использовать базу колхозов и совхозов, как это делалось при организации лагерей труда и отдыха. В общем, подумать сообща.
Но в исполкоме решили иначе. Чего тут мудрить: приказать — и дело с концом. Даже не подумав получить согласие коллектива, исполком вынес решение: новый лагерь организовать на базе пионерлагеря "Крис¬талл". В переводе на практический язык это означало: первую смену в лагере закрыть, число отдыхающих пионеров сократить на треть.
Председателю профкома Валентине Георгиевне Куликовой остава¬лось объявить людям: об отдыхе своих детей заботьтесь сами, ибо путе¬вок всем не хватит. Надо было сообщать сибирякам: детей ваших боль¬ше не возьмем. Говорите, у нас с вами договор, уже и средства в лагерь вложили? Ну, что делать, считайте, что средства пропали.
Может быть, несколько лет назад так бы и пришлось поступить. Но времена нынче иные. Собрался профком. Его мнение было едино¬душным: решение незаконно и должно быть отменено, права трудового коллектива грубо нарушены, его согласия никто не спрашивал.
И вот вместе с представителями ЦК профсоюза мы сидим в кабине¬те председателя горисполкома Б.А. Егорова. Борис Андреевич никак не может взять в толк, что мы от него хотим. Решение облисполкома есть? Есть. Лагерь обязали открыть? Обязали. Денег у исполкома нет? Нет. Ну, так что же еще надо? Напоминаем о других возможных путях, о том, что сначала надо было пойти к людям, в коллективы. Борис Андреевич смотрит на нас, как на младенцев:
— Да кто же из них добром свои деньги отдаст?
Конечно, если добром — надо убедить людей. Но ведь приказать-то легче. Именно поэтому тем же решением еще несколько предприятий города исполком обязал своими силами и средствами изготовить и уста¬новить в "Кристалле" гимнастический городок, полосу препятствий, другое оборудование. О законе, запрещающем кому бы то ни было рас¬поряжаться средствами трудового коллектива без его согласия, опять не вспомнили.
"Местничество" — это словечко мелькнуло в нашем разговоре с председателем. Ох, как любим мы ярлыки. Профком заботится о сво¬ем коллективе, стоит на страже его законных интересов, т.е. делает именно то, ради чего создан, а ему уже готов ярлык. Профком говорит, что нельзя создавать новый лагерь по методу тришкина кафтана, а ему в ответ: о себе думаете. В будущем году такие лагеря будут организо¬вываться повсеместно. А ну, как все местные органы встанут на тот же, с их точки зрения, самый простой путь? Последствия несложно просчи¬тать: на треть сократится в стране количество детей, отдыхающих в пионерлагерях, шести миллионам школьников будет отказано в пу¬тевках.
Ну, что ж, читатель, грядут новые времена, начертанные XXVII съез¬дом партии. С кем бы я не беседовала из рабочих и сотрудников ВНИИСИМС, люди единодушны в одном: ВНИИСИМС не использует всех своих возможностей! Мы можем и должны работать лучше, мы не боимся перестройки, мы готовы... Да, нам нужна перестройка. Но нам не надо перестраивать главное — сознание людей, не надо насаждать новые традиции — они есть. Многое предстоит просто возродить. Осо¬бенно коллективистские начала. К счастью, и наш "золотой фонд" еще не стар — многие ветераны способны возглавить движение. У нас есть костяк, и не будем излишне скромничать: есть свои школы. Да, у нас есть школа изучения кристалла спектроскопическими методами — про¬фессор Самойлович. У нас есть школа кварцевиков: Хаджи, Цинобер, Гордиенко. У нас три доктора наук — Ю.М. Путилин, М.И. Самойлович, Е.П. Мельников и 57 кандидатов, десять из которых работают на заводе. За три года одиннадцатой пятилетки у нас получено 68 авторских свидетельств на изобретение и 16 патентов. А с 1976 по 1987 год — 87 па¬тентов.
Из постановления № 575 ЦК КПСС и Совета Министров от 20 августа 1973 года об открытиях, изобретениях и рационали¬заторских предложениях:
"Патент — документ, удостоверяющий признание предло¬жения изобретением, приоритет изобретения, авторство на изобретение и исключительное право патентообладателя на изобретение".
По разработкам нашего института сегодня работают организации ряда стран. Наше сырье закупалось такими странами, как США, Япо¬ния, Франция, ЧССР, ПНР, ГДР, ФРГ, Швеция, Голландия, Канада, Италия, Великобритания. Мы затрудняемся назвать всех специалис¬тов ВНИИСИМС, имеющих патенты и авторские свидетельства, но ряд ученых назвать просто необходимо: В.Е. Хаджи, Л.И. Цинобер, Л.А. Гор¬диенко, М.И. Самойлович, Ю.М. Путилин, А.А. Шапошников, Е.М. Цыга¬нов, А.Г. Давыдченко и многие многие другие.
Вот и закончился рабочий день института. Разошлись люди, опустел вестибюль. Закончена и наша экскурсия. Что сказать тем, кто ею недо¬волен? Много их будет и многие упреки можно предусмотреть. Мы живем не в самом идеальном мире. Но это единственный мир, который у нас есть. И человеку не дано выбирать Родину и время. Человек прихо¬дит в мир и своим настоящим связывает прошлое и будущее. Будущее нашего ВНИИСИМСа в твоих руках, читатель. Тебе в наследство достался букет самоцветов. Умножь его! Пусть и твоя жизнь воплотится в реаль¬ность дела, которое ты сможешь передать дальше... Смотри, ели подня¬лись до высоты третьего этажа нашего здания. .. Время!. .. Многое ме¬няется в нашей жизни, но остаются вечными истины, на которых строи¬лась наша страна. Вечная тоска в сердце каждого по красоте, счастью, силе и гармонии толкает нас искать выхода и спасения здесь, в самой жизни, и указывает наш выход. Она открывает сердце человека не только для близких, открывает его глаза и уши, и дает ему исполинские силы и уверенность в победе..."
Выращиваемые в нашем институте кристаллы шагают по рекламным проспектам В/О "Техноэкспорта" — одного из старейших внешнетор¬говых объединений Советского Союза. В красочно оформленном проспекте на четырех языках сообщается миру: "... Всесоюзный научно-исследовательский институт синтеза минерального сырья (ВНИИСИМС) успешно решает эту проблему.
Институт получает:
— синтетический кварц, синтетический пьезокварц, синтетический оптический кварц, синтетический кварц для плавки, синтетический окрашенный кварц, синтетические аметисты;
— синтетические гранаты;
— синтетический кальцит;
— синтетический асбест;
— синтетический муллит;
— синтетический вольфрамат магния;
— синтетический фторфлогопит;
— синтетический цинкит".
Самое бы время познакомить тебя с техническими достоинствами этих камней — благо, все они перечислены. Но мы завершаем экскурсию, хотя ты не имел возможности познакомиться со всеми, читатель.
И тем не менее мы прощаемся с тобой. Погасли окна в центральном здании, но сотни людей на нашем заводе продолжают нести трудовую вахту исторических будней нового времени. Центральная проходная с улицы кажется аквариумом... Однако прежде чем мы расстанемся, давай заглянем в ближайшее будущее института,
С 1982 года Л.Н. Романов начал "пробивать" идею реконструкции завода, ибо за 30 лет оборудование устарело и "морально и физически". При активной поддержке А.А. Шапошникова, он пробивал эту идею в Главке. Однако окончательного успеха добился ВНИИСИМС только недавно. И вот, наконец-то, в июле 1988 года начнется реконструкция нашего предприятия. Продлится она 56 месяцев. На реконструкцию ВНИИСИМСу выделено 12 миллионов рублей. Сегодня, когда особенно внимательно наша страна просчитывает свой бюджет, перестраивая эко¬номику, это постановление для нас важно не просто суммой, а сутью: государство видит целесообразность развития нашей организации.
Реконструкция на выделенную государством сумму пройдет в два этапа.
Первый этап: над корпусами цеха № 1 и пульта управления поставят общую крышу, то есть возведут единое здание. Затем осторожно, не останавливая работы завода, разберут стены зданий, оказавшихся внут¬ри. На свободной сегодня территории между корпусами установят но¬вые, самой современной конструкции, автоклавы. Практически полностью обновится и ныне действующий автоклавный парк. Будет произведена замена технически устаревшего оборудования. Все это позволит наростить мощности производства кварца и приступить к промышлен¬ному производству кальцита.
Алмазное производство, расположенное во второй половине здания пульта управления, будет перенесено в новое здание № 13, которое возве¬дут на сегодняшнем пустыре за корпусом гранатного участка, В новом здании разместятся некоторые научные подразделения и новая станция нейтрализации.
Это позволит специалистам получить помещения, оборудованные современной техникой и аппаратурой, и, что особенно важно, использо¬вать эту аппаратуру на полную мощность,
Второй этап реконструкции будет заключаться в развитии сферы социальных услуг: на месте малой проходной возникнет капитальная пристройка к центральному зданию. За ее счет расширится помещение столовой, будут созданы пункты обслуживания работников ВНИИСИМС.
Третий этап реконструкции администрация планирует провести хоз. способом. Так, в корпусе слюды будут разобраны печи, эффективность которых оказалась не слишком велика. На их месте установят сосуды для синтеза технических кристаллов,
В корпусе № 10 также проведут частично реконструкцию с целью обеспечения территории под обработку технических кристаллов и обо¬гащения кварцевых элементов.
Реконструкция позволит ВНИИСИМСу увеличить объем производ¬ства. Автоматическая система управления, которая будет установлена, даст рост качественных характеристик выращиваемых минералов. Глав¬ной задачей планируемых работ является расширение сферы научных интересов, сокращение времени между идеями и внедрением их в произ¬водство. Институт заинтересован в углублении тех исследований по крис¬таллам, которые уже синтезированы сегодня. Высокие требования к тех¬ническим достижениям, в свою очередь, требуют повышения качествен¬ных характеристик выращиваемых нами кристаллов. Необходимо форсирование и синтеза новых минералов. Есть ряд разработок отделов, которые важно как можно скорее довести до промышленного выпуска, Например, муллит, асбест и другие.
По мнению Евгения Павловича Мельникова, новая система хозяй¬ствования поможет нам найти подход к решению целого ряда проблем,
Система хозрасчета увяжет науку и производство, поможет им стать единым организмом. При планировании снизу многие проблемы решатся как бы сами собой. ВНИИСИМС видит перспективу в комплексном раз¬витии науки и производства, когда они существуют, дополняя друг дру¬га, не ущемляя интересов обеих сторон. При хозрасчете это удастся достигнуть.
По нашим технологиям и на нашем затравочном материале сегодня на договорных началах работают несколько заводов. Эти связи будут продолжены.
Последние годы мы могли приглашать молодых специалистов с ве¬ликой осторожностью — не было жилья. Но молодые специалисты — это обеспечение нашего научного будущего. Ввод в строй нового общежития снял эту проблему. Сегодня практически все заявки отделов на попол¬нении новыми кадрами выполняются.
Так мы входим в наше 35-летие,
Не сетуй, читатель, что со многими интересными людьми ВНИИСИМСа ты так и не познакомился. После реконструкции наш музей получит новые помещения, и в его экспозициях ты сможешь увидеть наш музей Трудовой Славы, Люди, которые говорили с тобой со страниц нашей книги, очень разные. Но ты не мог не уловить нечто общее, что чувствовалось за каждой их фразой и каждым поступком. Их объединяет работа, такое простое и такое емкое слово. У Юрия Визбора есть песня, эта песня тех, кому повезло в жизни, чья судьба не осталась на обочине Истории Страны, Под словами этой песни могут подписаться и наши герои. Ею мы и завершаем главу.
Забудется печаль и письма от кого-то
на смену миражам приходят рубежи,
но первая тропа с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.
Покинет нас любовь, друзей займут заботы,
детей растащит мир — он им принадлежит,
но первая строка с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.
Пусть в перечне побед недостает чего-то,
нам не к лицу о том, дружище мой, тужить,
ведь первая печаль с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.
Когда уходим мы к неведомым высотам,
за нами в небе след искрящийся лежит
и первая любовь с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.

Так было в 87 году. Так мы думали и чувствовали, не подозревая о надвигающейся катастрофе. А она неумолимо приближалась… И, что греха таить, мы сами во многом способствовали этому.


ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.
ИСПЫТАНИЕ НА ПРОЧНОСТЬ.

Мы вышли в путь в закатной славе века
В последний час всемирной тишины,
Когда слова о войнах  и о гладе
Казались нам неповторимой сказкой.
М.Волошин. «Потомкам»

И мы проходим через пытки наши
Недоуменно думая о том,
Что по началу и не больно даже.
Не так, по крайней мере, как потом…
В.Коркия.


Удивительно, но как я не роюсь в памяти, вспомнить, как же ВНИИСИМС праздновал свое 35 -летие мне не удается. Не помнит этого и большинство моих коллег. Но ведь как-то же  было отмечено это событие? А может это произошло оттого, что не только над институтом, но и над страной сгущались тучи и дышать становилось все труднее?
Опустевшие прилавки магазинов, талоны на самое необходимое и очереди, очереди…Накапливалось это постепенно, но  к концу 80-тых – началу 90-тых достигло пика.  Отоваривать талоны было все сложнее, они не гарантировали получение продукта. Купить что-либо в Москве было не возможно, для этого требовалась московская прописка.
Администрация института, кроме своих прямых обязанностей, взвалило на себя бремя иных забот: поддержать людей физически. По отделам распределяли продукты с подсобного хозяйства, не редко можно было увидеть как научные сотрудники рубят привезенное мясо. К чести коллектива надо отметить, что в том унизительном состоянии удавалось не опускаться до ссор и разборок. Время бартеров, время распределения вещей и продуктов. И время надежд и планов. Ибо как только был упрощен выезд за рубеж, наших специалистов начали приглашать на все крупнейшие международные форумы. Причем оплату этих командировок приглашающая сторона  в большинстве случаев брала на себя. О том, что работы наших ученых были не проходными, свидетельствует многое. Но я приведу только два случая. Первый касается снс  кандидату физико – математических наук ОФИ Александра Талеса, к которому в перерыве организаторы обратились  немного смущаясь с такой просьбой:
- Доктор Талис, не могли бы вы говорить несколько проще. В аудитории  ученые  все таки не такой высокой квалификации, как вы.
И второй, еще более забавный:
Лидия Александровна Самойлович, а в повседневности Лиля Санна, к выступлению в Японии готовилась очень серьезно. Свое выступление на английском почти наизусть заучивала - английский - то на уровне школьной программы. Денег у института, как всегда, не хватало, и по счастью нашелся спонсор. Но Лиля Санна все - равно чувствовала себя неловко, не привыкла она что - то получать от посторонних бесплатно. И она подарила официальному спонсору несколько кабошонов своих чудесных опалов.
Доклад она прочитала в целом не плохо, но вопросы пошли явно не те, которых она ждала. Она не сразу поняла, что ее спрашивают: почему докладывали о выращенных, а демонстрируете природные опалы? Лиля Санна растерялась и обратилась за помощью к коллегам  из родного ВНИИСИМСа. Начали разбираться, и тут выяснилось: спонсор отдал образец в геммологический институт Нью-Йорка на анализ. Это  по оснащению лучший институт мира. Так вот, этот институт дал заключение, что прекрасный опал - натуральный австралийский! Представляете, как промахнулись? Ну, наших это восхитило, а Лиля Санна попросила копию заключения на память.
К сожалению, в самом институте большинство сотрудников не имело возможности полюбоваться новыми достижениями. Почему? Ведь прежде     одной из достопримечательностей института был демонстрационный зал, располагавшийся на третьем этаже первого цеха. Со времен первых директоров завода сюда собирали образцы как искусственных, так и природных камней. Оформлен зал был традиционно для крупных экспедиций, казалось, что даже воздух тут был особый – воздух забоев и карьеров. При предельной заполненности зал не производил впечатления хаоса, размещение образцов было продумано за многие годы и странный уют 60-тых, утвердившись здесь однажды, так его и не покидал. Руководил  им Анатолий Степанович Бунин, человек артистичный и влюбленный в институт. Он был первым официальным заведующим этим хозяйством. Директором музея он был неважным, да и не этого требовал от него Бутузов. Перед ним с самого начала стояла иная задача, с которой он, безусловно, справлялся: организатором выставок он был блистательным. Он умел не просто разместить образцы продукции – он создавал  композицию сродни музыкальному произведению и мог так рассказывать, с такой гордостью, что слушатель ощущал свою сопричастность к достижениям института. Именно Бунин   отвечал за нашу экспозицию на международной  выставке в Лейпциге и всех последующих. Сам он с уважением вспоминал, как учил его, молодого человека, директор Бутузов представлять институт.
            Однако в свете предстоящей реконструкции музею, как его называли все во ВНИИСИМСе, предстояло переехать.  Экскурсии, которые разрешали в силу невозможности отказать, очень беспокоили администрацию. Не дело, чтобы по территории режимного предприятия ходили посторонние. И было решено специально под музей выделить помещения. Его планировалось разместить на третьем этаже строящегося  корпуса 13. Продумано все  было до мелочей: и выход с улицы, и большие площади.   Бунин и двое его подчиненных составляли план  будущего музея. До сих пор помню его: залы  природного кварца и выращенного, последний - делился на технический и цветной, потом зал технических  материалов, зал  облагораживания и зал композитов. Там предусматривали даже просмотровый зал, у нас же имеются видеофильмы. Тогда мне пришла в голову сумасшедшая идея -  раздобыть для нашего музея  коронный образец.  Дело в том, что большая часть работающих в институте людей никогда не видела, как растет кварц  в природе. За исключением геологов. А ведь зрелище это незабываемое! В свете предстоящего увеличения территории теперь сделать это – перенести гнездо из забоя в музей – становилось возможным. Что интересно - меня поддержали и дали карт-бланш.
Перекатный - это второе месторождение пьезокварца России. Здесь располагалась  партия  118 экспедиции   нашего Главка. Многолетнее сотрудничество этой экспедиции с геологическим отделом ВНИИСИМС давно переросло в дружбу. Далеко не каждое научное учреждение пользовалось такой репутацией, как ВНИИСИМС и в этом была заслуга геологического отдела. Умением работать в трудных условиях, отсутствием высокомерия и привычкой самим решать возникающие проблемы, не становясь обузой партиям, они заслужили уважение живущих здесь людей. Геологи ВНИИСИМС никогда не пытались поживиться за чужой счет – а это редкое качество ценилось в полевых условиях особенно высоко.
 Теперь я ехала  к ним с чисто меркантильной целью, скрывать которую не собиралась. Прибыв в Перекатный, я обратилась к геологам:
 - Ребята, помогите. Наш институт нищ, платить не сможет.   90 процентов работников нашего института в глаза не видело, как растет кварц в природе. Они вообще не знают, что  это такое. Но в головном институте это не простительно!
 И они поняли. Они  помогли. Вместе с ними  удалось отобрать и запаковать в ящики одно из многочисленных гнезд штольни №6. Уже назревали проблемы между Россией и Якутией, и был риск, что груз могут тормознуть на границе. После недолгих размышлений, мы решили вывезти   ящики машиной.  Трое суток   по тайге, чтобы миновать границу и отправить груз с российской территории. И это – удалось!  Как выяснилось в последствии, только в одном музее мира – в Канаде - есть такой образец. Сделать метра два – три крепления, повесить лампочку на шнуре и каждый сможет перенестись в далекую выработку Южной Якутии, где мы впервые увидели это гнездо. Дело оставалось за малым – дождаться его прибытия  и установить на долгие годы.
В это время многое менялось и в самом ВНИИСИМСе.  Старел костяк института, уходила на пенсии рабочая элита. Те, которые  начинали с нуля. Пожалуй, последней вспышкой общественной жизни можно считать  Совет трудового коллектива, который возглавил Б.А. Дороговин в начале  90-тых. Так уж вышло, что все общественные организации и до  того и после играли у нас роль скорее декорационную. Но с  выбором на эту должность Бориса Аркадьевича Совет впервые начал играть  заметную роль. Дороговин и до того был неформальным лидером института. Не сдержанный на язык,  ценящий  меткое словцо, не боящийся ответственности и не придававший большого значения субординации, он обладал большим личностным обаянием. Его знали как надежного товарища и уважали как специалиста. Он  не рвался делать служебную карьеру. С выбором  Дороговина, Совет трудового коллектива начал играть заметную роль. Как следствие этого, жизнь самого Бориса Аркадьевича весьма осложнилась.
К концу 89 года по всей стране пошла мода на выборы директоров. Выбирали тогда на 4 года. Е.П. Мельников решил провести такие выборы у нас. Отговаривали его многие, но он упорно стоял на своем. При этом, разумеется, нужна была альтернатива. И он требовал, чтобы Дороговин ее предоставил. Много свидетелей того, как отбивался Дороговин. Как не странно, но серьезного конкурента найти не удавалось. Сроки поджимали. Именно в это время конфликт с непосредственным начальником у Бориса Аркадьевича дошел до той стадии, когда вопрос об увольнении он рассматривал всерьез. И на  волне этого он решился и выставил свою кандидатуру. Хотел ли он быть директором? Думается, что тогда он всерьез не предполагал, что это произойдет. Мельников пользовался уважением специалистов, в том числе и его.
Не для кого не секрет, что проигрышем своим Евгений Павлович  во многом обязан жене. Так уж вышло, что жены руководителей  традиционно если и работали,  то на очень низких должностях. Нелли Ивановна же была не просто специалистом, работая до приезда в Александров в крупном научном институте, она там еще и возглавляла парторганизацию. Привыкшая, что с нею считаются, ее уважают за собственные качества, она не понимала, почему должна вдруг измениться. Ей и в шутку и в серьез намекали «жена директора должна быть тихой».. Не поняла. Ей начали ставить в вину то, что другим прощалось с легкостью. Забегая вперед, скажем: темы, которыми она занималась, ушли вместе с нею. Она действительно хороший специалист, и  ряд сторонних организаций,  заключая договора, учитывали именно этот фактор. Однако общественное мнение вынесло ей приговор и рикошетом это ударило по директору.
 Любопытно, что на этой конференции не велся протокол, во всяком случае, мне его найти не удалось. И судить о ней мы можем  лишь со  слов очевидцев. Из обещаний Дороговина особенно запомнились 300 квартир и фабрика по производству женской обуви. Но ситуацию переломил Давыдченко, сообщив, что Мельников «влез» в четыре тезиса докладов. Забавно, учитывая, что за четыре года это произошло всего четыре раза, для специалистов не секрет, что подобное практикуется значительно чаще и куда в более широком диапазоне. Окончательно изменил ситуацию заместитель председателя СТК Штернлихт, напомнив о возможности сменить директора в любое время, если он не справится.
 С небольшим перевесом выборы выиграл Дороговин и неожиданно сам для себя стал директором.  Мельников  Е. П. вскоре в порядке перевода уехал в Саратовский госуниверситет.
 Дороговин  закончил  курсы молодых директоров и приступил к работе..
 Дороговин Борис Аркадьевич 27.06.1938г., г. Сталинград, кандидат геолого-минералогических наук, лауреат Премии Совета министров СССР, имеет награды: орден «Знак Почета» (1985), медаль  «За заслуги в разведке недр» (1985),   
   После службы в армии поступает и в 1966г. заканчивает Московский государственный университет, кафедру полезных ископаемых. По распределению приходит во ВНИИСИМС младшим научным сотрудником геологического отдела. Поступает  и в 1969 г. заканчивает дневную аспирантуру МГУ, после чего возвращается во ВНИИСИМС. Ведет большую и плодотворную работу по Алданским и Уральским месторождениям, изучая газо-жидкие включения в кристаллах, изыскивая способы очистки минеральных видов сырья. В 1973 г. защищает кандидатскую диссертацию. Один из крупнейших специалистов в своей области. Попутно занимается разработкой способов получения монокристаллов, получением шихты для окрашенного жадеита и т.д. В 1979 г. принимает пост главного технолога и по 1988 г. выполняет эту работу. Авторские этого периода чисто технические, типа «Способ определения температуры спиральными датчиками», «Электропечь для синтеза кристаллов» и др.
    В 1982 г. за совокупный вклад во внедрение и промышленное освоение новых технологий присуждено звание лауреата Премии Совета Министров СССР.
      Неформальный лидер ВНИИСИМС, в 1985 г. был выбран первым председателем Совета трудового коллектива и проявил себя на этом месте  достойно. В 1988 г. становится заведующим технологического отделом. В 1989 г. на общем собрании был избран директором ВНИИСИМС, с 1992 г. –генеральный директор. В своем активе имеет 12 авторских свидетельств и более 100 печатных работ.
Давайте взглянем, кто еще в самые трудные годы вместе с ним нес на плечах  бремя ответственности  за наш ВНИИСИМС и  постараемся понять, так ли правы те, кто  безоговорочно считает, что с задачей они не справились. Достаточно оглянуться, чтобы  убедится: мы одно из немногих предприятий устоявших в это не простое время.  Возникает  законный вопрос: а так ли уж  мы правы?
Итак:
Полянский Евгений Васильевич,10 января 1944 г., г. Буй, Костромской обл., кандидат геолого-минералогических наук, академик. (действующий член международной академии наук о природе и обществе. (МАНГ МАН ПО 10.97.)
  В 1967 г. закончил  Московский  государственный университет им. Ломоносова, факультет геологоразведки. Работал в составе Анадырской комплексной экспедиции (г.Анадырь, Магаданской обл.) в должностях от старшего техника до главного геолога разведочной партии. С 1970 про 1973 – очная аспирантура в МГУ, после защиты кандидатской диссертации в декабре 19783 г. приходит во ВНИИСИМС младшим научным сотрудником в Отдел цветных камней. С 1976 – старший научный сотрудник, с 1981 г. – заведующий лабораторией отдела расплавной кристаллизации. С 01.06.91 – заместитель директора по научной работе. С 1993 г. – заместитель генерального  директора ВНИИСИМС по научной работе. На протяжении ряда лет ответственный исполнитель тем по исследованию процессов кристаллизации и разработке технологий выращивания ювелирного и технического граната. С 1985 г. – разработка первых в стране промышленных технологий получения мелкокристаллических фторслюды, муллита и асбеста (так называемых композитов.) В своем активе имеет более 30 авторских свидетельств и патентов, более 54 научных работ, около 50 публикаций.   
Романов Лев Николаевич, которого  мы уже знаем. С 1970 года – главный инженер ВНИИСИМС – директор опытно-экспериментального завода. Гос. Премия  1979 (в коллективе сотрудников) за разработку и промышленное освоение методов синтеза и облагораживания камнесамоцветного сырья. Имеет 16 печатных работ, более 70 авторских свидетельств («Способ выращивания кристаллов кварца», « Устройства формирования и обработки сложных радиосигналов на кристаллах пьезокварца» и др.) Награжден орденами Трудового Красного Знамени (1986), Знак Почета (1971),медалями.
Файнберг Лев Аркадьевич, 11 февраля 1931 г. р., ст. Знаменка Минусинского района Красноярского края, русский. В 1955 г. окончил Московский институт цветных металлов и золота по специальности разработка месторождений подземных ископаемых, горный инженер. С января 1956 г. по распределению работал в Памирской экспедиции в должностях от прораба до главного инженера. Затем инспектором в комитете народного контроля Таджикской СССР, откуда  25.10.78г. переводом пришел во ВНИИСИМС заместителем директора института по общим вопросам. С 14.06.85 по 01.01.89- главный инженер ОЭЗ. Затем по 01.10.92 –зам. Директора по экономике.
После этого возглавлял отдел сбыта. В настоящее время начальник БРИЗ. В Союзкварц  23  года, трижды «Отличник разведки недр».
Вязовова Регина Вячеславна,13 апреля  1937 г.р., г. Актюбинск Казахской СССР, русская. В 1959 г. закончила Московский геологоразведочный  институт, горный инженер.1961-1965 аспирантура МГРИ, кандидат геолого-минералогических наук(07.12.87)С 08.07.65 по 01.10.93 ученый секретарь ВНИИСИМС. Затем год помощник директора по научной работе. С 23.12.94г. на пенсии. Редкий специалист института, работавший с ней, не вспомнит ее добрым словом. Эрудиция ее была огромной и  советы, которые она давала, во многом облегчали жизнь. Особенно  тем, кто начинал путь в науке.
Яроцкая Евгения Григорьевна,24 декабря 1946 г. г. Гребенка Полтавской области, украинка. В 1970 году окончила Московский институт тонкой химической промышленности, химик-технолог. Работала по распределению во Всесоюзном институте соляной промышленности в г. Артемовске Донецкой области. После дневной аспирантуры, оконченной 30.12.75(кандидатская диссертация «физико-химические исследования взаимодействия тетра-хлорида теллура с хлоридами элементов в области низких концентраций последних) по распределению работала в г. Кадневка Ворошиловоградской области. С 11.03.76 работает в о ВНИИСИМС, в ОСКиР младшим научным сотрудником. С 26.12.83- старшим научным сотрудником ОССМ, а затем ОРМК. С 01.12.93г. ученый секретарь ВНИИСИМС.
Бутяков Александр Иванович, 1 июня 1951 г.р., с. Большие Вески Александровского района Владимирской области, русский. В 1989 году окончил Карабановский текстильный техникум по специальности техник-плановик. Во ВНИИСИМС пришел переводом 31.08.87г. из Александровского ПОАТ старшим инженером отдела снабжения. С 02.01.91. возглавил этот отдел. С 14.08.95 г. исполняет обязанности заместителя генерального директора ВНИИСИМС по общим вопросам.

Лось Василий Васильевич, 3 ноября 1942 г.р. село Тельманово Тельмандовского района Донецкой области, украинец. В 1971 году окончил Днепропетровский ордена Трудового Красного Знамени горный институт им. Артема по специальности экономика и организация геологоразведочных наук. Работал в Северо-Уральской экспедиции СПОЧК самоцветы, начальником ПЭО (эксп.118).Во ВНИИСИМС перешел  04.01.80 года в отдел  экономики. С 9.09.91 года  помощник директора по созданию новых экономических структур. С 1 февраля 93 по 19.9.94 зам. директора по экономике. Затем принимает должность директора научно-экспериментального комплекса расплавных методов кристаллизации.  С 01.02.96 – ЗАО Гудвилл, ген. директор.
Куликова Валентина Георгиевна,  о которой мы тоже говорили ранее.
А теперь вкратце вспомним, как обстояли дела:
В 90 – 91 годах в наше министерство обратились ряд организаций министерства радиопромышленности с просьбой наладить производство современных резонаторов. И было принято решение купить линию по их производству (так называемую линейку) и установить в головном институте, то есть у нас.
У нас на предприятии тоже речь о  выпуске кварцевых резонаторов в новых типах корпусов  шла давно. В свое время в цехе 2 имелась линейка по выпуску кварцевых резонаторов. Но она морально устарела за длительный срок эксплуатации. В конце 80-тых, когда резко упал объем производства линий задержек, было принято решение о закупке нового оборудования. Оплату предполагалось провести  выращиваемым кварцем, изготавливаемыми резонаторами и уникальным затравочным сырьем.
И был август 1991, когда в течение трех дней рухнула империя, навсегда выбив почву из -под ног целого поколения. Тогда мы еще не осознавали, насколько это изменит нашу жизнь. Наверное, как и многие, я по настоящему не верила, что мои соотечественники способны  встать на защиту попранного достоинства. И уж конечно не верили, что им это удастся. Чтобы не говорили потом, но вечером 19 августа мы застыли у экранов телевизоров в ожидании кровавой развязки и знали – не знаю, поймут ли меня те, кто моложе – мы знали, что идущие на защиту Белого дома обречены. Странное, до того незнакомое чувство трагичной гордости за свой народ. Мы впервые поняли декабристов, вышедших на Сенатскую и не открывших огонь, вышедших чтобы сказать «Нет». И опьяняющее чувство радости 22 августа: не случилось страшнейшего, обошлось малой кровью… ВНИИСИМС, занятый своими проблемами, не играл в политические игры и дирекция в те дни более была озабочена сохранением своих людей. Особым приказом  всему руководству подразделений было предписано следить, чтобы все оставались на рабочих местах. Но слово «Россия» зазвучало, наполнилось смыслом и поднялось в невиданный рост. У наших сотрудников были разные политические пристрастия, но раздоров между собой  это не вызывало. Потому что друг друга мы знали давно, а политических лидеров лично – никого. И у всех хватило ума не приносить в жертву политическим страстям давние узы дружбы. Коллектив не раскололся, не утонул в политических баталиях. Он делал единственное, что было в его силах – работал.
Летом 92 года оборудование для производства кварцевых резонаторов в новых корпусах поступило на завод. Перед приездом группы специалистов из Японии для расконсервации и запуска приобретенной линейки, буквально за неделю, начальником будущего цеха назначили  Цапалина Игоря Юрьевича..
Родился в г. Струнино в 1955 году. Окончил Московский институт Радиотехники по специальности инженер – радиоэлектронщик. Во ВНИИСИМСе работал с 1981 года.  11 лет проработал в службе СГК начальником  лаборатории по испытанию всей выпускаемой продукции завода (радиотехническим, оптико-спектральным и климатическим методами).
Предоставим слово самому Цапалину:
«20 октября меня  утвердили, а уже 27 октября приехала группа японских специалистов. Необходимо было срочно набрать людей, менее чем за неделю. При этом людей, которые не окажутся случайными. Юрий Николаевич Панфилов,  назначенный начальником участка, помогал, как мог. Мы взяли несколько человек со 2-го участка. Просмотрели цеха и отделы. Лично с Романовым Л.Н. принимали тех, кто приходил с закрывшегося «Элекса». Так что за неделю к 10 нашим работникам приняли 20 человек со стороны. При этом с приездом иностранцев я не расставался с ними с утра до вечера. В помещении шли работы, еще не было дверей, сплошные сквозняки. Необходимым требованиям не соответствовали вода, электричество и многое другое. Костяк цеха в период запуска составили: Юрий Николаевич Панфилов – начальник мех. Участка, Каменская Наталья Ивановна – ведущий технолог, Сиротинская Надежда Ивановна – ведущий экономист, Комранов Валерий – инженер – наладчик, Шишлипов Андрей – наладчик.
Высокий профессионализм приехавших специалистов бросался в глаза, и трудно было не заразится их отношением к делу. Возглавлявший группу господин Кимуро Сан (его ближайший помощник Ширатаки Сан), пятое лицо фирмы, это где – то соответствовало по уровню нашему главному инженеру Л. Н. Романову, знал каждое звено производственной линии не только теоретически. В процессе отладки, засучив рукава, он мог, не задумываясь, залезть по локоть в раствор  суспензии и отыскав, ликвидировать сбой. Было стыдно не соответствовать этому отношению к работе и наша шестерка, после окончания рабочего дня, засаживалась за изучение технологии. Хотелось, пока есть возможность, освоить производство на  высоком уровне. У японцев была шестидневка, и мы  перешли на их график. У них не было деления на мастера и технолога, и мы тоже совместили эти должности в одну. Работали единым коллективом, стараясь максимально использовать отпущенное время. По обеспечению фильтрации (очистка поступающей воды) и газа  мне изрядно помогли бывший главный энергетик завода 50-летия СССР  Станислав Иванович Иванов, Сергей Макров –  по диионизованной воде и наладчик вакуумных установок Анатолий Александрович Пирогов. Бывали случаи, когда они просили меня переключить внимание иностранцев на иную операцию, вместо запланированной, чтобы успеть в темпе поставить дополнительные фильтры. Мы пеклись о том, чтобы случайное несоответствие не повредило оборудование. При строительстве всегда много грязи, но женщины каждый день буквально вылизывали помещения. Тысячи мелких проблем, возникающих по ходу,  решали не откладывая. Нужен стол под очередной прибор – по отделам, раздобываю сам. Так быстрее. Каждый старался устранять возникающие препятствия как мог. Семьи наши в эти 1,5 месяца нас практически не видели.  Домой  мы попадали  значительно позднее 22 часов. Наш рабочий день начинался с 7 утра, когда мы забирали японских специалистов из гостиницы и привозили их во ВНИИСИМС. За ними была закреплена «Волга», я был обязан сопровождать их повсюду. Только в 21 час, после того как отвезу их в гостиницу, возвращался в цех, где оставались наши, и вместе с ними начинал разбираться с документацией.
По воскресеньям проводили досуг  тоже вместе с нашими гостями. Так они побывали в общежитии, потом у меня, затем мы свозили их в деревню. Мы настолько сроднились с ними, что провожали чуть ли не со слезами и на прощание устроили им вечер в гостевой нашего общежития. Они честно отработали и  делились с нами своими знаниями и навыками. Я думаю, что наши учителя из фирмы Токио Денпа навсегда запомнили их проводы домой в Японию с самой лучшей стороны.  Благодаря этой группе в течение полутора месяца с 1 ноября до середины декабря линейка была запущена в производство и до конца 92 года на ней выпущено 16000 резонаторов.
С начала 93 года мы активно начали выпускать продукцию нескольких номиналов частот под Александровский радиозавод, и  сделали первые поставки в Японию нескольких сот тысяч штук. В марте  выпущено рекордное количество кварцевых резонаторов – 150 т.шт.  для завода «Рекорд».
Получилось так, что к середине 93 года радиозавод, основной потребитель на которого мы рассчитывали,  развалился. Более того, обрушилась вся отечественная телевизионная промышленность. Одновременно и японцы остановили закупку наших достаточно высококачественных резонаторов, так как у них начался  экономический кризис. Нам пришлось искать варианты, как рассчитаться с поставщиками линейки. Для России эта линейка была и остается новейшим оборудованием. Вопрос  с оплатой институту помогли решить министерство геологии и объединение «Кварцсамоцветы».
Как следствие всего случившегося, у нас возникли проблемы со сбытом. На первых порах нас поддерживали московские фирмы производящие и реализующие кварцевые резонаторы. Зная о высоком качестве нашей продукции, они были заинтересованы в контакте с нами. У них были отработаны каналы с потребителями. На первых порах они забирали до 80 – 90% нашей продукции на реализацию. Мы понимали, что много теряем на этом посредничестве и искали свои каналы сбыта. Ген. Директор Дороговин Б.А. предоставил мне свободу действия и, действуя планомерно, за 11 лет мы много добились.  Постепенно  мы начали налаживать контакты с фирмами – потребителями, число их начало расти год от года. К середине 90-тых  начали потихоньку вставать на ноги»
Думаю, не александровцам напоминать те черные для «Рекорда» и «Элекса» дни!
И еще небольшое отступление: с сентября 92  Дороговин Б.А. заключил контракт с Министерством и стал не перевыборным.
В 93 году ВНИИСИМС взял валютный кредит в «Промстройбанке» под 18 % и частью погасил долг перед японцами, а частью  решил потратить на приобретение оборудования по обработке алмазов. Решение, принятое директором на директорате, затем обсуждалось на Ученом Совете и было поддержано большинством присутствующих. Резко выступил только один – В.А.Муханов – но об этом человеке мы поговорим в другом месте. Сейчас  главное констатировать, что решение не было кулуарным. Только что принятые законы сулили немалую выгоду, а в то время решениям правительства еще верили.
Собственно на приобретение станков пошло  только 400 тысяч и 200 на комплектующие к ним. Первой подножкой оказалось то, что  станки  начали поступать не в сборке, а частями - сначала   станины, потом двигатели, и так далее,   и их нельзя было сразу запустить, чтобы они начали   работать, окупая себя. При этом поставляемое  оборудование было старым,   бывшем в употреблении.  Не было у нас и специалистов по использованию подобного оборудования. Послали Мендова и еще двух человек обучаться. После возвращения  приступили к сборке.  А это все упущенное время. Прошло немало месяцев, пока часть станков собрали. Для того чтобы начать огранку природных алмазов, надо их сначала купить, а в стоимости бриллиантов алмазное сырье занимает без малого 90 %.   Для приобретения алмазов необходимо было получить алмазную квоту в Гохране, соответствующую суммарной производительности установленного ограночного оборудования. Это тоже не просто, следует пройти регистрацию  госинспекции пробирного надзора. Ладно, прошли. Наконец нас допустили выбрать алмазы. Поехали, выбрали.  И тут  выяснилось, что для их получения требуется 100% предоплата. Поскольку мы не имели собственных денег, пришлось срочно искать партнеров, которые бы эту предоплату сделали. Естественно, это все не делается бесплатно. Из этой операции мы вышли с убытком. Вторая операция обернулась еще худшим. Государство в очередной раз изменило правила игры, введя новые налоги и запретив на  пять месяцев    экспорт бриллиантов. А внутри страны потребителей на такую продукцию, естественно, не было. Наши средства оказались замороженными. Опять государство нас подставило.  В результате было принято решение: лучше пусть этим занимается тот, кто знает, как это лучше делать. Тогда и появилась фирма «Коралл – Даймонд», которую возглавлял еврей бельгийского происхождения  Атцмон. И он как-то   наладил работу, потому что имел опыт в таких делах.  Администрация, наученная горьким опытом, в их кухню не вникала. Они исправно платили нам за аренду, за использование оборудования и за услуги. Работала у Атсмана бригада огранщиков до 40 человек и все шло нормально, пока не вмешалась налоговая полиция. Совершенно не оправдано, как в последствии выявили суды.. Налоговики решили, что выплачиваемые «Коралл-Даймондом» налоги малы,   схема работы   не законна. Избранная схема производства бриллиантов из давальческого алмазного сырья работала во всех отраслях, и никого за нее не прижимали.  Но нашим бельгийским друзьям  влезать в склоку было ни к чему, они быстро свернули производство и «слиняли  за бугор».  Так что восстановление справедливости уже ничего не решало – они больше не захотели работать в такой обстановке в нашей стране.
При возврате 1200 тысяч долларов, взятых  под 18 %  мы выходили на просрочку, так как у банка был четкий график погашения кредита: с не уплаченной своевременно суммы банковский процент был уже не 18 %, а 30. Это   были уже  проблемы Нины Петровны Орешкиной, занявшей пост заместителя директора по экономике.
  Орешкина Нина Петровна ,25 ноября 1950 года, село  Подлесное, Красноармейского района Кокчетавской области, полька. В 1974 г. закончила Уральский политехнический институт имени Кирова по специальности экономика и организация химической промышленности и  с 1 августа этого же года по распределению пришла во ВНИИСМС в отдел экономических исследований младшим научным сотрудником. В январе 1981 по конкурсу прошла на должность зав. сектором экономики синтетического минерального сырья. Занималась проблемами ценообразования, оценки эффективности НИР, перспектив производства и использования синтетических кристаллов. В 1989 г. закончила  высшие экономические курсы при Госплане СССР. С 01.04.91 – возглавила отдел. С 19.10.93 г. исполняющая обязанности ген.директора по коммерции. С 01.12.94г.- зам.генерального директора ВНИИСИМС по экономике. Имеет серию работ и отчетов.
Нина Петровна одна из тех стойких оловянных солдатиков Андерсена, для которых интересы дела  значительно важнее личных. Не случайно когда молва обвиняла практически все наше руководство в тягчайших преступлениях против родного предприятия, ее имя всегда оставалось чистым. Так как же она помнит ту ситуацию?
. «Я помню, как ездила в Промстройбанк, пытаясь уходить от этих просрочек, как - то  «разруливать» всю эту ситуацию. В Промстройбанке смотрели на меня как на  помешанную: Как же так, у вас же такое эффективное производство?! Я пыталась им объяснять о плохой поставке оборудования, иных причинах…Этот кредит здорово нам осложнил положение».
В 93-94 году был и еще один осложняющий момент. Мы поставили линии задержки предприятиям оборонного комплекса, не дожидаясь оплаты.  Задолжали они нам порядка 271 млн. руб. (271 тыс. руб. после  деноминации) - тогда это были большие деньги. Ждали  этих денег со дня на день. Поэтому для выплаты зарплаты был взят   в Алекскомбанке кредит под 213%. Такие проценты по кредитам были тогда в России. Сумма кредита в 240 млн. была не велика, но, не сумев ее отдать во время, мы вышли на просрочку, а это уже двойной процент – аж за 400 с лишним.…Кстати, предприятия оборонного комплекса до сегодняшнего дня долг не отдали. Хотя есть судебное решение. Тут уж мы «зевнули». Можно было поехать с этим решением, и взять хотя бы какие – нибудь станки или иное оборудование. Но не нашлось у нас таких людей, некому оказалось ехать за станками… А может, надеялись, что все-таки заплатят? Так все и осталось.
А с банком за кредит под зарплату надо расплачиваться…Линии задержки не берут, деньги срочно нужны. Зарплату людям платить нечем… В итоге продали платину, собрав по подразделениям тигли и проволоку. Лось и Файнберг во главе с Дороговиным нашли законный путь, реализовали ее и рассчитались с банком. Зато науке не на чем стало работать. Ударило это и по Нефедову, и по Степанов, и по Кортуновой. Начали резко терять заказы по эвлитину.  Установки есть, а работать не на чем. Мало того, что мы опоздали с созданием участка  (91 год)  и соответственно с выходом на рынок востребованного сырья, так теперь и вовсе остановили его. И все же в тот момент это был единственный выход – штрафные  проценты грозили удушьем всему институту. В последствии все необходимое было восстановлено. Но в тот момент…Однако если вы думаете, что ученые тут же опустили руки и сдались, то вы плохо знаете наших людей.
Евгения Васильевна Кортунова после долгих поисков чем заменить платину, сумела найти – титановую и, взяв ее у кальцитчиков, продолжила исследования.
Евгения Васильевна Кортунова.
В институт впервые пришла на преддипломную практику в 69 году из Горьковского университета, где обучалась на кафедре кристаллизации и роста кристаллов. Синтезом цинкита занималась с 80 года. Работы начинала на сосудах с платиновой футеровкой объемом от 200 мм. Самый большой – 3 литра.
В это же время начали накапливаться долги по налогам, за энергетику, газ.. В 93 году мы еще все платили своевременно, а с 94 пошло резкое   накапливание долгов. С Промстройбанком Орешкина уже работала прочно. Во Владимире ее долго считали главным энергетиком института. Раньше счетами на оплату за электроэнергию, газ, воду  занимался Аронин Б.Ю., а пришедший на смену ему Ефимов Н.И. был новым человеком, вопросами экономики не занимался, ему и своих дел хватало.
Где – то в это время город предложил институту Христорождественский собор под музей. Институт ухватился за этот проект, хотя уже тогда можно было предвидеть, что не сегодня – завтра оный придется возвращать церкви. Бунин обрадовался возможности сделать свободным доступ посетителей и в течение нескольких месяцев сотрудники музея  были заняты перевозкой и  расстановкой витрин. Главной экспозиции не трогали. За месяц до открытия выставки вышло постановление о передаче  собора церкви. Так, не проработав ни одного дня, закончилась  крахом эта эпопея. Но за это время площади, прежде предназначавшиеся музею, были переданы одному из наиболее уважаемых отделов института – ОЭМ. Следует отметить, что его сотрудники до сих пор сидели по разным комнаткам и клетушкам нескольких корпусов. А ведь слава института благодаря  именно сотрудникам  этого отдела  поддерживалась все последние годы. Поскольку музей был пристроен, в мае 93 года ОЭМ переехал в новые помещения. С какой радостью  сотрудники отдела наконец то смогли воссоединится стоило посмотреть. В короткий срок они преобразили казенные помещения…Вскоре, в течении одного дня, все оставшиеся экспонаты были переброшены в одно из подвальных помещений центрального корпуса.  Перевод этот был столь стихиен, что ни Бунин, ни его ближайшая помощница В.А. Минеева  при сем событии не присутствовали, что сказалось  на фондах соответственно. Кристаллы, которые вы видите в холле и на территории – появились с этого времени.
Когда нашу экспозицию вежливо «попросили» освободить собор, встал вопрос – куда? И, после недолгих размышлений, было решено временно  разместить в конференц-зале. С этого времени ВНИИСИМС лишился возможности проводить общие собрания и совещания, встреч с именитыми гостями и концертов. Думается, именно с этого времени нарушилась связь коллектива и руководства, а администрация получила дополнительную головную боль: по режимному институту стали проходить экскурсионные группы, отказать которым мы  опять были не в праве.
 И еще об одном более печальном: работы по синтезу малахита, которыми так гордился институт, начали оборачиваться трагедией для исполнителей. Малахит – производство вредное. На Урале о мастерах говаривали « зеленка съела». Редкий мастер – огранщик до сорока лет доживал. При синтезе, как ни старались, видимо полностью защитится тоже не могли. Первое заболевание с этим не связали, вторая женщина, перенесшая операцию, уже начала догадываться. Но трагичнее всего расплатилась Инесса Васильевна Тимохина. Не любящая лечится, она пропустила срок. Сделанная в  1989 году операция уже не смогла остановить развитие метастаз и с середины 1993 года она уходит на пенсию. А 6 февраля 1994 года ее не стало. С ее уходом работы были остановлены. Вскоре прекратил свое существование и участок, которым руководила Л. Мальчинина. Остались технология и изящные вазы и украшения. Особенно прелестно малахитовое деревце, занявшее свое место в экспозиции музея ВНИИСИМС. Хрупкое, нежное создание, пережившее создателя.
В июле 93 года ВНИИСИМС  из Всесоюзного переименован во Всероссийский. Аббревиатура сохранена в виду особой значимости и мировой известности, это подчеркивается в приказе Комитета РФ по геологии и использованию недр.
 С 94 года начались перебои в бюджетном финансировании науки ВНИИСИМС. Но еще какое-то время  министерство все наши научные контракты подписывало, отчеты требовало, и, поскольку  денег у них не было, то они  признавали за собой долги за выполненные нашими учеными научные работы, не отказывались от них. И этих долгов скопилось порядка 7 миллиардов рублей. Даже сегодня это хорошая цифра, а если перемножить ее на все официальные  индексы-дефляторы…Потом вдруг до института доходят слухи, что этот долг погашают векселями. Директор распорядился: « Поезжай Орешкина, узнай, что там такое!».
Слово Нине Петровне:
«Приезжаю. Иду к начальнику экономического управления Олегу Степановичу Монастырныху:
- Что вы нам посоветуете, брать эти векселя или денег подождать?
Чувствовалось, что векселя эти попахивают аферой на уровне министерства.  Какая-то коммерческая фирма «Еврофинансы» до того не известная, выдававшая нам эти векселя с отдаленным сроком погашения, явно была в сговоре с нашими министерскими чиновниками.   На векселе обозначен номинал в один миллион. Но     предъявить его для оплаты можно лишь через несколько месяцев. И это при жутчайшей инфляции!!! А, предъявляя его немедленно, мы теряли почти половину номинала. То есть если хотели получить деньги по векселю номиналом 1 млн. руб. сегодня, то  получали не более 560 тысяч.     Брать или не брать. Пошла в отдел министерства, где их выдают. Там народ со всей России, из Сибири, с Дальнего Востока тусуется. Все в положении одинаковом. Спрашиваю «Что вы решили?». « Лучше уж синица в руке, чем журавль в небе. «Решили брать» - отвечают.
Я тоже встала в очередь, решила брать. Доверенность и печать у меня при себе. Отправляя меня, директор сказал « Решишь на месте». Взяла векселя. В течение 2-3 лет они  нам  отдали весь долг векселями. Привожу домой. А что с ними делать дальше?  Людям зарплату надо платить, а нам бумажки выдали… Можно, конечно, предъявить в   «Еврофинанс» и получить половину. Но жалко денег.     Мне подсказали в министерстве « а вы пустите ее не на зарплату, а энергетикам в зачет долгов за электроэнергию». Звоню директору, советуюсь.
- Ладно, - говорит, - давай половину энергетикам, а половину меняй пусть по плохому курсу, но реальные деньги привози.
Отдаю половину на деньги. При оплате энергетикам ситуация получше, если банк учитывает вексель под 56%, то долг по энергетике  можно было закрыть ими под 70 – 80 %- то есть меньше убытка институту при такой операции. Так и начали действовать, используя их при гашении долгов то за газ, то за воду бывало что и за 100 %.. А на зарплату всегда  не более 56 - 64 %. Министерство нас здорово подставило. Снимают с себя долг на миллиард, а мы реально получаем 560 или 640 миллионов, в зависимости от того, насколько отдален срок погашения векселя. Чем он дольше – тем процент меньше.  Таким образом, выучило нас родное министерство работать с векселями. Первоначально бывало, привезу их в Сбербанк « Помогите, может хоть вы где – то его пристроите!». Их же не брали нигде!  Сбербанк и Алекскомбанк отказались. Не захотели   рисковать. Только филиал московского банка «Центр» рискнул и начал с нами работать».
 В последствии риск его окупился. По документам это выглядело так: банк  меняет один вексель на много- много маленьких, мы их якобы раздаем нашему персоналу, люди предъявляют эти свои маленькие векселя  в банк и получают таким образом зарплату. Помните, приходилось при получении зарплаты расписываться во многих ведомостях? Пару раз мы это делали.
А один раз   Нина Петровна ездила в Москву, в какую то фирмочку, тоже с подачи нашего министерства и по документам меняла вексель на продуктовые консервы, а на самом деле получала деньги (видимо эта операция давала лучший процент от номинала),     которые в обычной хозяйственной сумке привезла в институт. Везти было жутковато, на дорогах тогда было не спокойно, а они вдвоем с водителем, без охраны… Привезла, и на следующий день выдали зарплату, как будто консервами, а на самом деле люди деньги получили. И ведь это случалось не раз, и не два. Конечно, боялась и очень. Но напоминала себе о людях, ждущих зарплату – и превознемогая страх, снова ехала с очередным векселем.
Сегодня ей вспоминать страшно в какую аферу втянула нас родное  Министерство. Кто в этом был заинтересован – сами догадайтесь!
 Потом уже   она  поняла, благодаря  министерским векселям, как это все делается.  На бирже через посредников в рассрочку приобретала, например, вексель номиналом в миллион за 300 тысяч, и погашала им долг энергетикам по полному номиналу. Разница шла ВНИИСИМСу, так удавалось гасить долги, чтобы хоть как - то компенсировать нанесенный нам министерством ущерб. Радовалась, когда удавалось, но никто ее не поздравил, не поблагодарил и даже не разделил с нею радость.
В   94 - 95 годах, когда был создан «Гудвилл», в экономике был полный ступор. Дороговин нашел нишу для реализации кристаллопродукции в виде  3-4 дюймовых дисков. Нам надо было купить на 1,5 – 2 миллиарда (сегодня это 1,5 –2 млн. руб.) оборудования. Чтобы это сделать, нужен был кредит. Но с нашим на тот момент уже отягощенном долгами балансом да еще под 200%, которые тогда были, это не представлялось реальным. Орешкина Н.П. даже получила гарантию нашего городского бюджета под этот кредит, но нам его все равно не дали. Банки предпочитали не иметь дела с госпредприятиями.   Что оставалось делать, терять потребителя? Сколько же тогда она и Дороговин ездили, с кем только не общались в поисках кредита или инвестиций, со сколькими переговорили… Нашли «Гемму», которая занималась полиграфией. Кстати, Большой театр, с которым в те времена наш город начал дружить, мы обрели через нее, она делала для Большого программки, билеты и прочее. Они вложили деньги, мы площади и инженерную инфраструктуру так в начале 1995 г. был создан «Гуд вил».  И он стабильно, из месяца в месяц начал делать закупки нашего кварца. В результате сосуды у нас никогда не простаивали. Тем более что на этой фирме работу начали наши люди, освободившиеся в результате сворачивания  производства для «оборонки»   линий задержки. Было время, когда наши отношения с «Гудвиллом» портились из-за   накапливания  долга перед нами. Временами сумма его  достигала 11 миллионов. То есть мы несколько лет кредитовали «Гуд вил» своим толстым кварцем. А годовая сумма оборота с «Гуд-вилл» достигала 28- 30 млн. руб.. Сейчас они задерживают оплату лишь на 1 месяц  и стабильно ежемесячно платят 2 миллиона руб..  Она с горячей благодарностью вспоминает, когда на одном совещании в министерстве нам начали ставить создание этой фирмы в вину, и  зам. министра Деркач  с досадой ответил за них:
- Да не конкурента, а потребителя они себе создали!
С середины 90 начали через «Гуд вил» продавать понемногу цинкит, изучая спрос. Менеджером выступил Михаил Александрович Архипов. Спрос на цинкит с каждым годом нарастал. Становилось ясно, что материал перспективен. Этому способствовал бум на сверхяркие светодиоды, где использовался нитрат галлия, для которого очень подошли цинкитовые подложки.
Изучив рынок,  наши специалисты поняли, что конкурентов немного, только одна из Японских фирм – судя по статье и фото – сумела вырастить довольно крупный кристалл. Спрос на цинкит огромен,  стало ясно что мы одни его удовлетворить не сможем. Конкурентов можно не опасаться. Евгении Васильевне Кортуновой  наконец выделили  оборудование и людей в помощь.
  Постепенно начали налаживаться и дела у резонаторного цеха. Действуя последовательно и планомерно, цех сумел наладить контакты с фирмами – потребителями, число их начало расти год от года. К середине 90-тых  начали потихоньку вставать на ноги. Даже в самом тяжелом 96 году не было ни одного случая  остановки цеха, как бы кому этого не хотелось. Они знали: остановка – это смерть для цеха. Было время когда  работали в одну смену, но не останавливались ни разу.   Все необходимые материалы  получали за свои резонаторы. Появившийся спрос на кассовые аппараты, автоприборы и приемо-передающие устройства, где использовались наши кварцевые резонаторы, помог  выйти на стабильный объем выпуска и реализации. А после того, как мы стали постоянными участниками выставок «Радиоэлектронные компоненты», которые традиционно посещают все специалисты интересующих нас областей, численность наших потребителей начало резко возрастать.
Трудно было? Безусловно. Но ВНИИСИМС  не сдался – а это самое важное.
Мне хочется сделать еще одно отступление и  остановится на одной из сторон деятельности нашего музея. Вы знаете, мы развертывали выставки по указанию администрации в разных местах. Но в  марте 1997 года к нам с подобной просьбой обратился музей маршала советского союза Г.К.Жукова. Они хотели провести нашу выставку в разделе «Россия сегодня». Выгоды нам она дать не могла, но тем не менее администрация ВНИИСИМС дала разрешение. Я съездила в музей, еще раз убедилась, что добраться туда трудно и коммерческой выгоды ВНИИСИМСу она не принесет. Однако предоставленные залы с семью великолепными витринами подкупали. Добавив картины и увеличенные на ксероксе фотографии и фактический материал, мы развернули экспозицию. Первые два дня экскурсии вела я сама, а потом съездила в Александров и привезла еще фотографий. Да, коммерческой выгоды не было – но было нечто намного важнее! И я считаю, что  работникам нашего института это надо знать. Еще раз напоминаю – время было тяжелое, рушились привычные устои и ,казалось, сама жизнь. Особенно для ветеранов. Но каждая группа после экскурсии подходила ко мне с просветленными лицами и говорила почти слово в слово «Значит, у России есть будущее! Вы молодцы, пока вы есть – нам есть чем гордиться!». А какие вопросы они задавали! Ну ладно – ветераны, но ведь и курсанты военных академий! Они хотели знать, как вы живете, какие вы и у меня  началось складываться впечатление, что работников ВНИИСИМС они относят к какой-то высшей расе нашей страны. Казалось бы, о чем. кроме того где он применяется, можно спросить при виде фильтра из тетра-бората лития?  Но услышав в ответ на их вопрос о свободном времени, что  ученый  увлекается альпинизмом и байдарками , я видела – это доставляет им удовольствие.
Вечером я поговорила с сотрудниками музея, пытаясь определиться, отчего затягиваются экскурсии такими странными вопросами. «Ваш институт  гораздо важнее, чем вы привыкли считать, - объяснили мне, - когда вы рассказываете о цехах и людях, работающих в них, наши экскурсанты видят что есть содружество делающих общее дело. И дело это – государственное. Так что рассказывайте и везите больше фотографий. И передавайте нашу огромную благодарность вашему коллективу, они возвращают людям веру».
Я приведу только пару выдержек из книги отзывов:
-… Несмотря на столь трудное время мы горды, ибо вы занимаетесь очень нужным, важным и красивым делом, - экскурсанты Калужской скульптурной фабрики.
-Чудесная экспозиция! Как много удивительного могут люди! – экскурсанты из Дзержинска.
В благодарности  государственного музея маршала советского союза Г.К.Жукова, присланной на имя генерального директора от директора музея А.В.Филимонова  сказано, что посылается она  « за изысканную возможность организации выставки «Россия сегодня» в г. Жукове.  Не перестаем удивляться таланту русского народа! Ваша выставка поражает воображение, радует глаз, заставляет верить и надеяться, что Россия возродится и мы будем жить в процветающей стране.  Восхищены талантом Ваших сотрудников, глубоко и искренне любящих свое дело…»
Вот так выглядел наш институт в глазах наших обычных сограждан и мне кажется, что это тоже дорогого стоит!
Но вернемся к повседневному:
 В 98 году мы установили у себя автоматизированную систему комплексного учета расхода электроэнергии (АСКУЭ) с оплатой за потребленную электроэнергию по зонам суток. Окупилась она в течение 1,5 месяцев.  В рамках этой системы теперь мы владеем ситуацией с энергопотреблением по основным корпусам. Хотелось бы еще подробнее, но нужны дополнительные средства. Зная, что   ночной тариф значительно  дешевле, мы по возможности передвинули наиболее энергоемкие процессы, например, запуск сосудов, на эти часы и уже в течение первого месяца после внедрения АСКУЭ получили экономию в 200 -220 тысяч.   По воде у нас были большие проблемы –  половину подогреваемой воды ВНИИСИМС отпускает на прилегающий жилищный сектор. Город   оплачивает поставку горячей воды в пределах утвержденного весьма низкого лимита. Как только мы на выходе поставили счетчик, стало ясно, что оплату нам производили за вдвое меньшее количество чем потреблено. Мы договорились с городом о том, что весь перерасход  делится на три части, две из которых («Жилтрест» и «Водоканал») нам оплачивались, а треть уж так и быть мы брали на себя. А когда через какое то время «Жилтрест» отказался от оплаты своей части, мы поставляли горячую воду только в пределах лимита. По потреблению газа  Ефимов также  поставил счетчик, что позволяет экономить.
Это объективная реальность. А что же происходило с коллективом?
В 91 году во ВНИИСИМС работало 2200 человек. В 99  осталось 1200.  Конечно,  уходили пенсионеры, не пополнялся коллектив новыми сотрудниками, были сокращения. И все же не такие большие. Больше было слухов и нервотрепки в их ожидании. Дороговин считал нормальным держать коллектив в напряжении. В 2000 году у нас был даже прирост – пришло 170 человек. Потом численность начала опять падать. Например,   экономическая служба до перестройки включала плановый отдел, отдел труда и зарплаты, отдел экономических исследований и отдел совершенствования хозяйственного механизма всего порядка 50 человек, а сегодня осталось 11 (включая трех человек со склада). Конечно, компьютеры значительно облегчили работу и опыт у всех большой – справляются. Но плохо, что мы свернули работы по стандартизации, по технологии и др. Такая же ситуация начинала складываться во всех подразделениях. К сожалению, происходило это  по вине правительства и родного министерства.
В конце 90-х годов правительство приняло решение, что отныне они берут на себя только те обязательства, которые смогут выполнить. И нам престали подписывать контракты на нашу научную тематику в полном объеме. Нам требуется, например, 26 миллионов, а они подписывают только   16. Последний раз приличную сумму мы получили из ГБ в 2001 году – 16 миллионов 620 тысяч. Мы  тогда просили 26.   За собой долгов МПР уже не числило. В 2002 г. сумма финансирования  составила лишь 977 тыс. р., а в 2003  году вообще ничего не хотели давать, кроме 50 тысяч на информационный отчет, но все же решили исполнить подписанные еще 3 года назад 3233 тыс. р. плюс 1 миллион по другой тематике, отчет по которой делал сам Полянский – что-то по разрешительным системам. Но из этой суммы 668 т.р. ушло каким-то министерским соисполнителям, видимо в министерстве каждый чиновник делает свой маленький гешефт. Получается, что нашему министерству мы не нужны. Вставал вопрос о переходе в Минпромнауки, но там своих институтов много, им мы ни к чему. К тому же у них была более четкая программа приватизации и разгосударствления, из 400 государственных их институтов сейчас мало осталось. Так что, где лучше – сказать трудно.
Чтобы получить хоть какой-то  административный простор  для маневра и для того, чтобы иметь дополнительные источники для поддержки науки Дороговин издал приказ о создании дочернего предприятия ГП «АМЕТРИН». создал дочернее предприятие «Аметрин».  Он хотел, чтобы руководители научных отделов Санжарлинский,  Марьин и др. почувствовали вкус к зарабатыванию (хозрасчетных) реальных, не бюджетных денег. Директором «Амитрина» назначили Т.Н.Кожбахтееву, с.н.с. ОЭМ, для которого были особенно понятны и близки цели и задачи научных подразделений, которая продолжала вести научную работу по синтезу гидроксилапатита – материала, заменителя костной ткани, нашедшего применение в медицине. еще одного стойкого оловянного солдатика Андерсена. Доброжелательная, улыбчивая, добросовестная, она умела делать казалось бы непосильное и никогда не жаловалась. Вдобавок  ее честность и порядочность, пожалуй, даже превышали обычные нормы. Она выговорила для себя одну отдушину – возможность хоть немного заниматься наукой – синтезом гидроксилапатита. Но поскольку считала, что занимается этим не полный день, оформила себе работу в отделе на неполный рабочий день. Стараясь помочь родному институту и особенно отделам, взвалила на себя неподъемный груз. Как это часто случается, грузят на того, кто везет. А уж когда «законодатели» выпустили 25 главу Налогового кодекса РФ (налог на прибыль), в  «Амитрин» перевели два отдела, чтобы уберечь их от сокращения,  на Татьяну Николаевну такой груз рухнул, что человека  более слабого он бы просто раздавил. Она заплатила за эти  перегрузки в  полной мере здоровьем.
Как печально констатирует Нина Петровна Орешкина:
- Ничего хорошего из этой затеи не получилось. Продавать продукцию через «Аметрин» было легче, так как во ВНИИСИМСе уровень продажных цен контролировался – старались не допускать продаж себе в убыток, поэтому объем продаж не рос. Оформление продаж через «Аметрин» позволяло якобы уходить от больших накладных расходов ВНИИСИМСа и, соответственно продавать дешевле, а значит легче найти покупателя. То есть стряхнув с себя груз затрат на экологию, технологию, содержание инженерных сетей, социалки, «Аметрин» мог бы на мой взгляд, сделать рывок и поднять обороты не за счет ВНИИСИМСа. Но  подняться выше того, чтобы попросту брать в 1-м цехе по дешевке- за выполненные услуги по сопровождению циклов - цветной кварц  и перепродавать его, «Аметрин» не смог. Хуже всего то, что с помощью «Аметрина» мы чуть было не потеряли, а может быть и потеряли права на   технологию синтеза цинкита: с помощью наших специалистов, принятых в «Аметрин»  по Гудвилл.
И все же главная наша проблема  в  том, что у нас нет корпоративного духа, духа единого организма,  команды. Ведущие специалисты, видя что Борис Аркадьевич с ними не считается,   занят созданием семейного бизнеса, отошли в сторону. Помню, когда мне на подпись попал совместительству, на лабораторных автоклавах, переданных в «Аметрин» в качестве вклада в уставной капиталл, не покупая во ВНИИСИМСе права на технологию, «Аметрин» синтезировал и продавал от своего имени цинкит в договор на осуществление технической помощи в разработке технологии цинкита  фирме Оникс, я бросилась к Полянскому, а у него как раз были Марьин,   Лаптев и кто-то еще: «надо же что-то делать».   Итог был типа «Не переживай, воспринимай жизнь как цепь событий». Тот договор был в результате подписан не мной, а лично Дороговиным. Хорошо, что это был уже октябрь 2002 г., а в ноябре был принят закон о гос. Предприятиях, ограничивающий права директора в отношении заключения  крупных (более 5 млн руб.) сделок и сделок с зависимыми  предприятиями, в которых работают близкие родственники директора (в Ониксе на одной из главных должностей работала дочь Дороговина). Поэтому уже в декабре 2002 г. работы по этому договору были свернуты. Повезло.
Ситуацию по иному видит сама Кожбахтеева Т.Н.
«В целях обеспечения научно-производственной деятельности в условиях рыночной экономики, создания условий заинтересованности в результатах научной и производственной деятельности и руководствуясь Гражданским кодексом РФ» в июне 1996г было создано дочернее предприятие ВНИИСИМС – государственное федеральное унитарное предприятие «АМЕТРИН» как самостоятельное юридическое лицо, основанное на праве хозяйственного ведения. В это время  денег не было не только на материальные затраты по научной деятельности, но и на заработную плату научным сотрудникам. Сотрудники по нескольку месяцев работали по 2 – 3 дня в неделю или находились в отпусках без сохранения содержания по инициативе администрации ВНИИСИМ, не получая заработанную плату. На должность директора дочернего предприятия был назначен научный сотрудник ОЭМ Кожбахтеева Т.Н.  Контроль за деятельностью ГП «АМЕТРИН» возложен на зам.генерального директора Орешкину Н.П. Как записано в учредительных документах «дочернее предприятие создано с целью развития научно-консультационной деятельности в области синтеза и облагораживания кристаллического и минерального сырья». Сотрудниками  ГП «АМЕТРИН» были в основном сотрудники ВНИИСИМС, которые работали на условиях совместительства или по договорам гражданско-правового характера (подряда).  Все работы велись на базе ВНИИСИМС, да по другому и быть  не могло, т.к. уставной капитал дочернего предприятия был сформирован из остатков несамортизированного оборудования ОЭМ без учета износа. И только в 1999г  в уставной капитал ГП «АМЕТРИН» были переданы два лабораторных автоклава ОГС для выращивания кристаллов цинкита. Цинкит выращивали непосредственные разработчики технологии синтеза и разделки кристаллов, получая за выполненную работу заработную плату. Взаимоотношения с ВНИИСИМС складывались на договорной основе. Услуги, оказываемые ВНИИСИМСом для ГП «АМЕТРИН» или оплачивались по счетам, или для ВНИИСИМС приобретались необходимое для работы оборудование и расходные материалы или по Актам и Соглашениям о взаимозачете. Оборот у ГП «АМЕТРИН» до 2002г не превышал 1 (одного) миллиона в год. Но что зарабатывали, то и  получали.
А уж когда «законодатели» выпустили 25 главу Налогового кодекса РФ (налог на прибыль), и в мае 2002г вышли изменения к ней в  «Амитрин» перевели два отдела, чтобы хоть как то уменьшить нагрузку на ВНИИСИМС, не увольнять людей со всеми вытекающими для ВНИИСИМС последствиями, нагрузка на АУП ГП «АМЕТРИН» возросла неимоверно. Ведь сотрудники переводились временно. Сначала до сентября, потом до конца 2002г. ГП «АМЕТРИН» реализовал ту же продукцию, что и ВНИИСИМС, по тем же ценам. Расчет себестоимости продукции велся по калькуляциям ВНИИСИМС. Цены на кристаллосырье согласовывались с руководством ВНИИСИМС.
Вышедший в декабре 2002г закон о государственных предприятиях положил конец дочерним предприятиям федеральных государственных унитарных предприятий, в апреле 2003г ВНИИСИМС издает приказ о реорганизации дочернего предприятия ГП «АМЕТРИН» путем присоединения. На мой взгляд, задачи, поставленные перед ГП «АМЕТРИН» и мной, как директором дочернего предприятия были выполнены.
Вот так выглядит эта проблема  с двух сторон. Рожденный, чтобы помочь ВНИИСИМСУ, так как никому  оказался не нужен институт ни как научная организация, ни как источник дохода. А мы ведь   в последние годы были одним из немногих прибыльных предприятий области. Потому что мы  имели очень прибыльный контракт по перепродаже сосудов высоко давления. У нас под замороженной реконструкцией еще в доперестроечные времена было установлено в кессоны 15 полуторакубовых сосудов под синтез кварца.  При   прочих равных условиях сосуды большего объема, например, 4-х кубовые   намного эффективнее, потому что с  тем же расходом электроэнергии они дают в 2 – 3 раза больше продукции.  На полуторокубовых кварц всегда получался дороже.
Поскольку по оценке наших специалистов мировой кварцевый рынок был далек от насыщения, мы сочли возможным продать   за рубеж в 1999 – 2000 гг   15 не использующихся у нас сосудов. Они захотели еще. Мы перепродали им    не наши, четыре кубовых сосуда. Они  заказали еще 15 сосудов. Они просили больше, но мы ограничили поставку 15 сосудами, которые заказали на Ижорском заводе.   Это количество экспортированного оборудования не грозило нам потерей рынка, кварц   мы этой фирме продолжали еще в 2003 г. продавать, и до сих пор поставляем ей нестандартную оснастку для этих сосудов, изготовляемую на нашем мех. участке.. В   2003 г. к наш кварц снова начали брать  фирмы Японии и Кореи – они лучше платят, поэтому мы переориентировались на них.
  С большой для себя выгодой мы осуществили  контракт по экспорту сосудов:   на каждом сосуде мы имели почти 100 тысяч долларов чистой прибыли. Ну, разве что приходилось иногда съездить на Ижорский завод и заставлять его выполнять  обязательства - они нас здорово подводили по срокам.  В свое время Орешкина ездила на Ижорский завод оформлять дополнительное соглашение за несвоевременную поставку, неустойку в 13,7 тысяч долларов они выплатили.
А теперь давайте разберемся со слухами, которые многие из нас принимают за факты. Начнем с транспорта. Какой он у нас был – знаю не по наслышке. В  январе 99 года, когда ВНИИСИМСу предложено было принять участие в выставке «100 лучших производителей России», проходившей в здании Государственной Думы, обе наши машины – и легкая и грузовая – вышли из строя на подъезде к Москве. Помощь к ним пришла лишь глубокой ночью. ( Выставку мы провели с помощью соседей, и институт в грязь лицом не ударил).
Разговоров и домыслов  у нас  вокруг легкового транспорта скопилось столько, что пора эту завесу рассеять. Ситуация  же здесь такая: он весь был описан и реализован судебным приставом в счет нашего долга перед ОАО ВНИИЗарубежгеология   за резонаторную линию. Пока был жив  Исаев Е.Н.-директор ОАО ВНИИЗарубежгеология (в 1997 г. он застрелился на рабочем месте), а министром природных ресурсов был  Орлов В.П., мы как-то договаривались.  Преемники Исаева подали в суд и как мы не сопротивлялись, нас обязали погасить долг в сумме 6,4 млн руб.. Хотя решение по приобретению резонаторной линии принимало министерство геологии, а не мы. В начале августа 98 состоялось решение суда. Мы смогли оплатить его в течение 2-х лет. Руководство ОАО ВНИИЗарубежгеология  не удовлетворилось уплаченной нами суммой и  снова подало в суд, предъявив нам курсовую разницу в связи с дефолтом от 17 августа 1998 г.. Суд   уменьшил сумму иска почти в 2 раза - они хотели 24 миллиона, а присудили нам 13 (на 01.01.2004г.половина этой суммы уже оплачена).  Мы, конечно, могли бы и сами выкупить автопарк, стоимость которого по оценке, организованной судебным приставом не превышала 0,5 млн руб., но побоялись, что его опять опишут, и какое-то время его просто арендовали. Сегодня мы его уже выкупили, хотя должны еще ОАО ВНИИЗарубежгеологии более 6 миллионов.  Там пришло к власти новое руководство, с которым наше новое руководство нашло общий язык. Планируется, что в течение следующего года все выплатим. Много было разговоров со стороны министерских проверяющих и нашего нового руководства, что решение суда можно было оспорить. Мы и оспаривали оба раза до кассационной инстанции суда, но добились только   снижения суммы.   
Вторая, не менее  важная проблема, так же обросшая слухами – продажа так называемого резерва.
 Прежде всего надо понять, что собранное за долгие годы по всему миру сырье нам не принадлежало. Это было государственным достоянием, и   ВНИИСИМС  имел его на ответственном хранении.  Под участком номер 2, в подвале, хранились  запасы кристаллов кварца, затравок, шихты и химреактивов для синтеза кристаллов кварца. В свое время государство оплатило нам эту продукцию,  заставило нас вести ее хранение, учет   и освежение и даже платило за это из госбюджета. В 90-е годы ни о каких платежей на эти операции уже и речи быть не могло. Но мы продолжали исправно нести службу. Потом Правительством начали приниматься решения о разбронировании, что означало нашу обязанность выкупить у государства ценности   резерва, независимо от того нужны они нам или нет, есть у нас средства для этого или нет. Однако за  прошедшие годы изменились многие требования и хранящиеся кристаллы мы уже не могли использовать, они не подходили под нашу технологию. Наше оборудование было ориентировано на использование формированных синтетических кристаллов кварца.  В  случае если нам они не были нужны, мы должны были искать возможного покупателя, который выкупил бы их у нас. Выкуп нами резерва осуществлялся по ценам, которые определял не ВНИИСИМС, а уполномоченная на то независимая организация. В нашем случае это была Корпорация Кварцсамоцветы.
Наши специалисты   только входили в комиссию по освидельствованию качества хранящихся там кристаллов. Пользоваться последними без разрешения Министерства институт не мог.  Если мы в результате перепродавали выкупленное, то по ценам, значительно превышающим выкупные, что давало нам некий плюс, способствовавший стабилизации экономики ВНИИСИМСа. Общая сумма этих плюсов за все годы составила не более 3 – 4 сотен тысяч долларов. Бывало, что часть этих средств поступала в наличной валюте, как и в других операциях в то время. Все они конвертировались, как правило, в Москве, поскольку там курс был выше, бывало, что и в выходные с оказией. А на следующий день выдавалась зарплата. При этом разговоры о распродаже уникальных кристаллов за рубеж не имеют под собой оснований. Насколько  известно, зарубежным покупателям продавались толстые короткие кристаллы для изготовления медитационных шаров. Получить из этих кристаллов можно было бы при желании лишь короткие не технологичные и не эффективные затравки. Сейчас в соответствии с действующим законодательством нас заставляют выкупить последнее, что осталось в резерве – неформованные, короткие  затравки, которые не соответствуют современным требованиям ни по размерам, ни по качеству. Возможно, нам удастся доказать, что их можно использовать в лучшем случае лишь в качестве шихты и, соответственно цена, по которой мы будем их выкупать, не должна превышать цену жильного кварца.
Мне кажется,  что если бы люди задумались над этим вопросом всерьез, то слухи угасли бы сразу. Уникальные кристаллы слишком дороги, чтобы государство подарило их нашему предприятию даже в прежнее время. Тем более глупо рассчитывать, что расщедрившись, оно безвозмездно передало бы нам его в такое тяжелое время.  И все же то, как близко люди приняли  это к сердцу –говорит о многом. Не то, что мы сидели то без содержания, то на  двух третях зарплаты больше всего  запомнилось. Как оказалось, не так уж мы и изменились за все эти годы, если проблемы родного предприятия волнуют больше личных. 
И еще раз дадим слово Н.П.Орешкиной:
- Не могу спокойно говорить о недружественном  отношении гос. системы по отношению к производителю-налогоплательщику, работодателю. Все хозяйственное законодательство проникнуто взглядом «с высока», этаким барским цинизмом на работающее предприятие. Откройте любой хозяйственный закон или кодекс – он на 99 % состоит из предписаний в адрес предприятия, и лишь где нибудь в последнем абзаце Вы найдете пунктик, что предприятие вправе защищать свои интересы, но при этом процедура будет настолько сложна и запутана, что Вам вряд ли захочется этим заниматься. Нам приходилось много раз влезать и в Арбитражное разбирательство и по вышестоящим инстанциям ходить с тяжбами, доказывать свою правоту, потому что мы представляли большой по нынешним меркам коллектив – 1000-1300 чел. (раньше –больше, теперь –поменьше) и уж слишком откровенно циничными были предъявляемые нам требования.  Так не менее 4-х лет подряд (с 2000г.) мы кредитовали гос. бюджет за счет НДС с экспортных авансов, например на 01.01.2002 долги бюджета перед нами составляли более 17 млн руб., на 01.01.2003 – порядка 22 млн руб., сейчас (январь 2004г.- более 16 млн руб.). С экспортных авансов по длительным контрактам НДС платится дважды: 1-й раз 6-я часть самого аванса вносится в бюджет, и 2-й раз при оплате за счет того же самого аванса в течение всего срока выполнения длительных контрактов    энергетических, материальных ресурсов и услуг, затраченных на изготовление экспортного товара.   А когда   наконец завершается отгрузка по контракту и мы предъявляем декларацию на возврат  НДС в полном соответствии с налоговым кодексом, у налоговой инспекции   есть 3  мес. на ее рассмотрение, потом она имеет 2 недели на доведение до нас, как правило,  отрицательного заключение, обвинив нас против очевидного в лжеэкспорте, например. Мы вынуждены подавать в арбитраж. Не было ни одного случая, чтобы Арбитраж не подтвердил нашу правоту. Затем налоговая инспекция обязательно подает сначала в апелляционную инстанцию, а потом, проиграв ее, в касационный суд- все это тянется еще полгода.  Мы вынуждены брать кредиты, чтобы восполнить выпавшие из оборота, благодаря такому подходу государства,  деньги или задерживать зарплату и т.п.. Чувствуете, на что тратятся наши кровью и потом заработанные средства. А чего стоит моя история взаимоотношений с фондом обязательного медицинского страхования (ФОМС): в середине 90-х годов у нас накопился долг перед этим фондом и по другим налоговым платежам. Самый большой долг был перед пенсионным фондом – порядка 3-х млн руб.. Но пенсионный фонд издал   ведомственный нормативный акт, в соответствии с которым  мы были вправе при выполнении текущих платежей оплачивать долги по согласованному с ним графику, и пени при этом на сумму долга уже  не начислялись – цивилизованное решение, которым мы воспользовались и постепенно погасили долг.
ФОМС поступил иначе – им был издан Акт, позволяющий   начислять ежедневно 1% пеней на остаток долга, при этом поступающие от нас в уплату этого долга средства они засчитывали в уплату пеней. Больше полутора лет длилась ситуация, при которой мы уплачивали 1,5 –2 годовых платежа, а сумма нашего долга не снижалась. И все это в рамках закона!. Наше предприятие использовалось как дойная корова. Наши многочисленные обращения в местный, областной и федеральный ФОМС  ни к чему не привели. Нас попросту игнорировали. Наконец, исполнительный  директор   ассоциации товаропроизводителей при Администрации Владимирской обл. Грицкевич  Лариса Ивановна  по моей просьбе устроила мне встречу с одним из заместителей губернатора области, курирующим соц. сферу, который решил эту проблему в нашу пользу –   ранее уплаченные нами ФОМСу средства были зачтены в счет уплаты долга, а не пени, и какое-то время ФОМС был даже должен нам. Но это стоило лично мне нескольких лет жизни.
ВНИИСИМС  министерству не нужен и оно этого не скрывает.   Во многом сказались на этом  индивидуальные качества характера Бориса Аркадьевича Дороговина, в силу чего у него не сложились отношения с новыми министерскими чиновниками.    Я не хочу думать, что он стал  бы сознательно идти на развал ВНИИСИМС. С увольнением Дороговина, я, как член старой команды, вместе с главбухом и гл. инженером тоже понижена в должности.  Но для себя я решила: буду работать во ВНИИСИМСе в любой должности до конца, если обстоятельства позволят. Только бы новое руководство не наступало на те же грабли, что и мы.

Мне хотелось бы отметить еще одно качество Дороговина, Полянского и Орешкиной, которое сами они не замечали может быть, но которое очень бросалось в глаза со стороны на областных или московских мероприятиях: чувство собственного достоинства. Они достойно представляли наш институт, не заискивали перед вышестоящими, не мельтешили. Они знали, что за их плечами ВНИИСИМС, что в данный момент они представляют его. И поверьте, изрядно отличались от общей толпы. За что в немалой степени и поплатились.
 Слово Нине Петровне:
- Думаю, на последних  совещаниях в министерстве многое пошло бы по другому, если бы от института выступала не я, а Дубовский или Полянский. Но они переложили это на меня, потому что я лучше владела экономической информацией. Однако ждали от нас не этого. Цифры и точность ситуации особенно раздражала, когда недоброжелатели оказывались не на высоте. Помню высказывание Глумова « Вы слишком оптимистично настроены!». Раздражало, что мы не каемся, не мельтешим. Но ВНИИСИМС не так то просто обрушить - слишком это тяжеловесная  и инерционная система. При активах в 150 миллионов рублей наши обязательства в 30 миллионов перекрывались многократно. Думаю, во многом роль сыграли личные отношения директора с рядом министерских чиновников. Так зам.министра Глумова, прежде работавшего в Южморгео,   когда – то Дороговин подставил в каком-то проекте, разумеется он не мог относился к нам хорошо. 
 На последнем совещании в министерстве я говорила и о том, что наши проблемы в основном связаны с тем, что Государство должно нам 18 миллионов НДС, уплаченного нами с экспортных авансов.    Благодаря новой налоговой политике стали абсолютно не выгодны крупные, требующие обязательных авансов, экспортные контракты.
Объективная реальность…Почему то это словосочетание имеет негативный оттенок. А между тем в мае 2000 ВНИИСИМС закончил постройку своего последнего  восьмиэтажного дома и  80 его сотрудников получило, наконец-то , свое жилье! Несмотря на все трудности – смогли! И в 2000, впервые выйдя из долгов, снова возобновили реконструкцию. По санаторным путевкам отдохнули 157 человек и свыше 600 детей провели лето в нашем лагере «Кристалл». В интервью городскому телевидению с гордостью подчеркнули, что оплачиваем учебу в институтах трем человекам.
В том же году в интервью зам. директора по науке Е.В. Полянский сказал:
- Сегодня мы живы зарубежными контрактами. Это наш удел…Мы ведем себя достойно, не допингуем. Но российский потребитель пока не в состоянии потреблять нашу продукцию. Поднимется российская промышленность – поднимется ВНИИСИМС.
А  вскоре изменившиеся в очередной раз правила сделали невыгодными торговлю с заграницей. В  2003 году наш профсоюз перешел в ведение 26 филиала Владимирского соцстраха, это  разом сделало многое  недоступным по линии профсоюза. Последующие за 2000 годы все летние месяцы большинство из нас работало на две трети. Учитывая невысокие зарплаты и то, что у нас часто на предприятии работают семьями, все  оказались в финансовой яме. Это не способствовало трудовому энтузиазму. Удивительно, что люди не изменили ВНИИСИМСу в такой ситуации.
Мне хочется, чтобы вы вместе со мной еще раз окунулись в то время. Поможет нам рабочий дневник с точными датами:
5 июня 2000. Обухов и рабочие ведут подключение институтских компьютеров к общей сети. На 2-ом этаже человек, стоящий на лестнице, засунул голову в межпотолочное перекрытие – всадник без головы.
29 августа. Пожар на Останкинской телебашне, телевизоры  умерли… Покрашен  и зациклеван кварцевый корпус. Там поставили двойные рамы. Корпус преобразился. Фраза И.Бугровой :» Так все хорошо сделали, как бы нас не продали».  Работы наших специалистов на Тайвань продолжаются. Марьин и Полянский вернулись из Бразилии… На первом этаже открылся прекрасно отремонтированный и оснащенный зубной кабинет. Врач – дочь одной из наших сотрудниц. Кстати, к новому году в институте установили новые утепленные двери.
14 сентября. Вчера директор выступил по местному каналу ТВ. Основное: заказы на 300%, чтобы их выполнить нужна реконструкция. Завод Гусь-Хрустального акционирован. А мы в 92 году его обустраивали. Там 80 автоклавов, техперсонал обучался у нас. Сейчас площади сданы фирме Сойресс по доллару за метр в аренду. Рассказал, что мы помогали делать кварцевый цех в Перми, но он не работает. В целом ВНИИСИМС на подьеме, выстаим даже если спадет спрос на кварц. Перспективы: расширить площади, готовы загрузить работой «Элекс».
6 октября. На участке Степанова с весны светло-голубые и зеленые фианиты. Фирма СИНСТОУН, московская. Их специалисты, наши площади и сосуды. Наши рабочие заняты на разбраковке и обслуживании. Сырье давальческое, нам плата за аренду и процент с выпуска.
У нас практиканты из училища №4…В корпусе слюды – новые добротные двери….Обилие яблок, вся территория ими засыпана.
14 ноября. В 10-00 панихида по Ермаку. После первой операции сказал удовлетворенно» Хороший я сделал выбор в 17 лет, теперь есть что вспомнить».
17 ноября. Дубовский занял комнаты на первом этаже, теперь почти весь ОФИ  собран в одном месте.
8 декабря. В прошлый четверг приезжал Виноградов. Обед перенесли на полчаса. Собрание прошло в 10-том корпусе. Он произвел хорошее впечатление….Вокруг первого корпуса начали сооружать забор, расчистили дорожку – что-то намечается.
28 декабря. Вчера в кварцевом корпусе кто-то бросил окурок под лестницу захламленную. Мусор загорелся и задымил. Уже к обеду этажи были затянуты дымом. Погасили быстро, но от дыма избавиться не удавалось долго.
16 января 2001 год. Прорвало отопительную систему в кварцевом корпусе. БПР  вычерпывал воду, внизу – трансформаторная.  А они хорошо понимали, что произойдет в случае протечки. Слесари пришли через час, долго не могли отключить воду..Ее в коридоре было по щиколотку.
22 января. Подвал центрального здания ( с архивом) был затоплен 2 января. 19, в четверг сотрудники расчетного отдела начал перемещать документы в комнату, которую прежде занимала фотолаборатория. Ну и работка, не позавидуешь! Тут даже физически тяжело, а еще и сырое…На реконструкции – рабочие в ярких касках. Завезли плиты, работает подъемный кран.
30 января. Течь над центральной лестницей.
1 февраля. Поползли слухи о том, что нас распустят на месяц из-за урезанного бюджета.
2 февраля. Щанов объяснил: днями вскрыли ИШа 18 кубовый, бывший в работе 330 суток. Почти год – и брак. Ясно почему директор в таком настроении…Принято решение, что в ряде корпусов работаем с 10 утраю
5 февраля. Работаем с 10, кампьютеры приказано не включать до обеда.
23 февраля.  Наблюдали за съмом с БА- № в первом цехе. Обнаженные по пояс, потные, рабочие с трудом откручивали гайки. Когда затворное кольцо подскачило – они попадали от рывка…Так, наверно, было и 30 лет назад – ручной труд и полное взаимодействие небольшого коллектива. Насколько это трудно можно понять только увидев…Четверо мужчин с трудом сдвигали с помощью лома насадку на гайке. Затем переходили к другой и так по периметру.
26 февраля, понедельник. В ОГС привезли новый камнерезный станок. Все мужчины отдела помогали его устанавливать в предбаннике у Чуркина… Вокруг первого цеха начали по периметру класть стены. Кирпич поступает аккуратно упакованным в целлофан. Сейчас его стопочки  выложены вдоль  свежего желтого забора.
1 марта. Слышны взрывы, это потихоньку углубляют кссоны…Слухи об отсутствии бюджета.
11 марта. Затопило библиотеку – протекла во многих местах крыша, которую ремонтировали в прошлом году.
2 апреля. Прорвало какие то трубы на крыше и затопило конференц-зал.
17 апреля. Вчера руководителям отделов было приказано подать списки на сокращение .С каждым из них будет беседовать директор персонально. Настроение у людей – хуже не бывает.
27 апреля. Реконструкция остановлена, рабочих не видно. В корпусе слюды ремонтируют стену на уровне второго этажа.
1 июня. На стройке работают люди ФГУП «УСС» № 10 спецстрой российской федерации», а взрывники – общество с ограниченной ответственностью НПП «ВОТУС», бывшая наука. Провести локальные взрывы могут только они.
7 июня. Зашла в офис технологов в кварцевом корпусе – супероформление! Все от потолка до прозрачных стен сделано по высшему разряду. Женя Сопелева ( « играющий тренер» - как сама себя окрестила) и ее трое подопечных получили три компьютера. Но общей базы данных пока у них нет.
8 июня. Взрывники свою работу закончили. Старые смотровые площадки, разрезанные, лежат за 13 корпусом….Сокращение вроде бы отменили.
13 августа. Наука на две трети в связи с отсутствием финансирования. Уже есть список на сокращение. Подвал центрального корпуса никак не могут очистить – завод-сосед не может что-то продуть со своей стороны.
17 декабря. Поступили три автоклава, снимали их перевозку…
24 декабря. Опять объявили о работе с 10 утра
31 января 2002 года. Комнату горного освободили, Турашеву переселили. Интересно, для кого освобождают площади..
20 февраля. Стены поднимаются не только над первым цехом, но и над зданием пульта. Делают дорогу к первому цеху, завезли песок и гравий
26 марта. Работаем три дня в неделю. Зарплату за январь  дали вчера. Орешкина о налоговой:» Если что и погубит Россию, то чиновники». Мы им должны 9 млн, они нас 12. Но требуют срочной оплаты от нас.
2 апреля. Речь идет о сокращении на 600 человек. В науке всего – 400…рельсы под эстакаду уложены, реконструкция идет полным ходом.
4 апреля. Приехали важные гости из министерства. Говорят, речь идет о существовании института. Поэтому случаю работали полную неделю, чтобы не оказалось – приедут, а институт пуст..
4 апрля. Первый автоклав втащили в цех. Собираются устанавливать сегодня…На совещаниях мужчины сидят молча, рассматривая собственные руки, зная что не в силах что-то изменить. Единственный руководитель- женщина Н.Г.Быдтаева пытается своими выступлениями побудить их к действию…тщетно.
6 апреля. Официально упразднена прежняя структура. В Амитрин переходят ОВД и ОЭМ.
13 мая. Работы на реконструкции остановлены…
21 мая. С 15 мая отключено электричество в ряде корпусов (КВЦ.№13).
Полянский понес директору новое штатное расписание, тот резко бросил» Убери эту порнографию. Где список на сокращение?». « Эта порнография выполнена по твоему требованию. А насчет сокращений – сам сокращай. Я не буду», - спокойно ответил Евгений Васильевич и ушел в свой кабинет. В ОЭМ всех заставили написать заявление на отпуск за свой счет с 10 мая, чтобы они числились в Амитрине. ОВД колеблются. Муханов объявил, что сделав такой шаг они становятся бесправны.
27 мая. В прошлый четверг директор собирал геологов, в их нерабочий день ( отдел на две трети). В результате они задали вопрос в упор: « Нам что, поминки по отделу справлять?»
Он замялся и сказал, что через две недели записан на прием к министру, вот тогда и будет ясно….Электрички в Москву часто отменяются, те что идут – подолгу стоят в Сергиевом.
28 мая. Недавно все сотрудницы отдела ОЭМ разбирали шихту, отбирая годную для цикла. Потом все вместе ее мыли. Они арндуют автоклавы под цветное сырье…Марьин пытается сохранить отдел. Если бы не переход в Амитрин – он был обязан сократить 20 человек.
29 мая. Директор вызвал ведущих специалистов геологического и сообщил, что отдел сохраняется.
3 июня. Жара до плюс36. В прошлый четверг и пятницу с 9 до 17 -00 отключали электричество. Открытие Олимпиады прошло мимо Александрова, болельщики в ярости.
22 июля. Жуткая жара. Яблоки валяются по всей территории, в воздухе аромат их гниения – сладковатый, южный…
23 июля. Вчера выдали бумажки на сокращение ! Возле отдела кадров было страшно проходить…Как так можно с людьми!!!
24 июня. С вечера потянуло дымом, к утру город затянуло полностью дымом от горящих торфяников. Говорят, полыхает уже Берендеево…
2 августа. Москва в дыму. У нас тоже дышать нечем. В горле постоянно першит…
19 августа. ОЭМ возвращается в НИИ. Со вчерашнего дня 13 корпус и КВЦ отключены от электричества. В 13 – отдел ВД. Их работы остановлены без предупреждения…
4 сентября. В Москве объявлено чрезвычайное положение. Мы задыхаемся тоже
5 сентября. Гарь усилилась. Вчера директор ходил по 10 корпусу и говорил «Все будет хорошо, это мы для налоговой инспекции» и тому подобное. Люди не знали верить ему или нет.
23 сентября. Вышла Владимирская энциклопедия, и мы получили ее. Наши вошли – ура!
4 сентября. Сегодня втащили и установили в кессон третий автоклав. Директор чудит – его сын мелькнул по центральному ТВ негативно, в чем-то крупно замешан…Сокращают геммологическую группу…Надо же, единственного специалиста – эксперта, имеющего лицензию – Елену Михайловну Сучкову ухитрится потерять!!!
( отступление: кандидат геолого – минералогических наук .М.Сучкова имеет 64 научных труда, из которых 51 – печатный, остальное – утвержденные.С 80 года занимается минералогическими и геммоголическими исследованиями камнесамоцветного сырья. Является старшим преподавателем кафедры геммологи МГРТ. Имеет право давать официальные экспертные заключения. И просто очень хороший, обаятельный человек. По счастью, она вернулась и мы имеем возможност , как и студенты, прослушать необыкновенно интересные лекции по истории драгоценных камней, их особенностям  и даже как отличить  природный камень от имитации).
10 января 2003 года. Сильные морозы вывели из строя целый микрорайон и убедившись, что место аварии не найти, ВНИИСИМС закупил на 35 тысяч трубы и столько же заплатил за прокладку их по поверхности. Дал отопление в жилой сектор.
Лопнули трубы в 10 корпусе и КВЦ, и еще кое-где. По  Александровскому радио объявления о наборе рабочих на предприятия, в том числе к нам…Везде ощущается нехватка рабочих…
20 января. В 11 утра распустили по домам. Авария на трубопроводе в котельной. Отключили воду и отопление.
17 февраля. Группа из Полянского, Марьина, Лаптева, Турашевой и Коваленко отбыла в Иран с лекциями. Обе геологини готовились, чтобы не дать конкретных привязок и не выдать каких нибудь тайн. Любопытно, а  остальных это заботило?
20 февраля. Опять вырубили электричество в 13 и КВЦ
4 июня. Опять уходим на две трети.
22 июня. Вчера официально появился новый директор. При его представлении, говорят, было показано письмо, подписанное всем нашим руководством, в котором ВНИИСИМС предлагали банкротить..   
Когда –то внучка Хрущева сказала, что руководитель бесконтрольной власти выдерживает не более двух лет…Мы сами выбрали Бориса Аркадьевича и потому его предательство ударило особенно сильно. Но где он виновен в силу характера, а где умышленно – очень хотелось бы знать. Ведь 
В  конце 2002 года ВНИИСИМС получил награду в номинации «Российская организация высокой социальной эффективности». 5 золотых и две платиновые награды за высокое качество выпускаемой продукции обеспечили нам в номинации «Всероссийская марка (111 тысячелетие) «Знак качества –ХХ1 век». Давайте перечислим: от 13 ноября 2000 за  искусственный кварц, пьезоэлектрический, оптический, кварцевые резонаторы и кварцевые диски. Платиновые знаки от 20 декабря 2000 за пьезоэлектрический и оптический,  за цветные разновидности.  В этом же году аппаратчица цеха № 1 ВНИИСИМС  Ольга Фокина была награждена медалью ордена «За заслуги перед Отечеством».
 Но именно в этом году вступила в действие глава 25 Налогового кодекса и средства, потраченные на науку, начали облагаться налогами на прибыль!(24%). Как отметили «Владимирские ведомости» за 25 марта: « смело можно утверждать, что российские предприятия, занимающиеся наукой в наши дни, совершают подвиг, К сожалению, он не оценен страной, но исполнен главного и высшего смысла, так как направлен на завтрашний день, на будущее нашей Родины, вопреки всем абсурдам, всему противодействию самому человеческому разуму, происходящему сегодня». В этой же статье  называется общая численность коллектива – 950 человек.
За 2002 год ВНИИСИМС получил Почетную грамоту Правительства за достижения в проделанной работе.
И потому как гром среди ясного неба для большинства сотрудников оказалась статья в «Призыве» за 11 сентября 2003 «Кому нужен крах ВНИИСИМС». О том, что в июне у нас сменилось руководство, мы разумеется знали. Знали и то, что новый директор Михаил Александрович Архипов кандидат физико – математических наук, прежде работал в «Гудвилле». Смена породила такое количество слухов, что понять происходящее большинство просто было не в состоянии. Читая статью, люди с изумлением узнавали, что наше предприятие готовили к банкротству, что только в июле – августе институт 5 раз обращался в прокуратуру, МВД и ФСБ.
Из той же статьи мы узнали, что нас осталось 880 человек. Но особенно важно было иное подтверждение. Цитата: « Недоумение вызывают и действие областной налоговой инспекции, которая упорно не выполняет многочисленные решения суда и пытается довести государственное предприятие до банкротства».
Все самые мрачные предположения  подтвердились. Представители налоговой инспекции, практически прописавшиеся весь последний год у нас, давно вызывали недоумение и тяжелое предчувствия. И это после того, как  все вздохнули с облегчением в 2000!  Люди не понимали, что происходит. Ведь  были реальные признаки того, что мы выстояли: в главном корпусе велись  ремонтные работы по переустройству и облагораживанию помещений, сменили сантехнику в туалетах, возобновились работы по реконструкции. Да и по всей территории бросаются в глаза то там то тут ведущиеся работы. Работники БТР  (бюро промышленной реконструкции) во главе с неутомимой Ириной Юрьевной Бугровой не имели минуты отдыха, готовя документацию. Ведь любое изменение всегда сопровождается тщательной подготовкой -  надо на месте перепроверить все сети, которые подвергнуться изменению.  Проектировщиков принято видеть за чертежной доской. Эта же аккуратная, энергичная, хорошенькая женщина лазила по чердакам и подвалам, иногда даже не надев рабочий халат, и перепроверяла, перемеряла, уточняла. Более того, решительно отказалась от более престижной работы в институте ( правда, не  совсем по профилю, но многих ли это останавливает обычно?), а затем и от более высокооплачиваемой – на стороне.  БПР гордилось своим профессионализмом и немножко стыдилось преданности родному предприятию. Они давно работали вместе и от большого коллектива сейчас оставались  только четверо. Но остались традиции, которые они берегли.  Так чувствовали себя почти все подразделения.
 Люди, работающие во ВНИИСИМСе, собраны со всего Союза и то, что многие работают семьями - не диво. Вслед за родителями приходят во ВНИИСИМС дети. Однако недавно выяснилось, что есть у нас и нечто, выходящее за рамки обычного: семья Евдокимовых, коренных александровцев. Когда Валентина Георгиевна Куликова посчитала их совокупный стаж работы - мы ахнули. Судите сами - 255 лет. Не слабо?
    Анатолий Федорович пришел во ВНИИП в 56 году, в самом начале и проработал мастером на участке № 7 аж 44 года. Его жена, Вера Дмитриевна, очень милая женщина, с 58 года работала зарядчицей. ( Это те, кто завешивает затравочные пластины в автоклавы). И делала она это ровно 30 лет! И четверо детей, и их жены, и внуки - все они работали или работают у нас. Все как на подбор ровные, крепкие, надежные - что грибки - боровички, такое семейство славное - душа радуется. И если бы мы не захотели подсчитать - так бы и не узнали. Не задумываются они о славе и почестях. А ведь здесь и наладчик механосборочных работ, и инженер - химик, и распиловщик, и водитель, и рентгенометрист,  и  инженер, и мастер…Да что там, они все мастера своего дела. Представьте, каких замечательных четверых детей воспитали Евдокимовы!  И как они любят построенное своими руками производство, если сумели передать это детям и внукам.
  255 лет - и ни одного взыскания! Вот такие у нас люди работают!
С чем же выходит институт к своему юбилею? Учитывая сложившуюся ситуацию, вероятно, все лучшее осталось в прошлом?
Как говорили в Одессе – не дождетесь!  Да, мы изрядно потрепаны событиями, но главное пока сохранено: коллектив. А он руки еще не опустил. Так давайте вместе посмотрим, как мы выглядим сегодня.
За научные подразделения отвечает Евгений Васильевич Полянский, сам ученый, которые все эти годы отстаивал интересы науки. Кстати, информационные отчеты полностью легли на его плечи. Кроме собственной научной работы, которую он продолжал вести.
Начнем с геологического отдела, который возглавляет сегодня  кандидат геолого – минералогических наук Нина Григорьевна Быдтаева, яркая неординарная личность. Сегодня в нем осталось 26 человек, считая двух могикан горного отдела. Уже лет 15  в него нет притока новых работников нужной квалификации из вне.  Без пополнения живой производительной силы отдел угасает. Последние годы здесь постоянно снимаются и закрываются темы. Это не способствует стабильности, и даже те, кто появлялись – Мамаевы, Чеснокова, Ромашина – уходили.
Слово Ю.А. Шатнову:
- Нашему отделу сейчас несколько лучше, чем другим. Мы же в Министерстве геологии и нас знают. А институт ростовой и пора бы им определиться с его будущим.
Пока мы рассчитывали на нашу дирекцию, считавшую, что нам не положено появляться в министерских коридорах – положение  отдела было незавидным. Начали действовать сами исполнители – все получилось. В 2002 году, где-то с февраля-марта, положение отдела выровнялось. Этому способствовало во – первых работы по переоценке природных ресурсов. Не предприми мы никаких действий, они возможно бы и заглохли. Но мы начали действовать, и они перешли на институт и отдел. Работы эти емкие и года на два мы себя обеспечили. Второе: были объявлены многочисленные конкурсы. Тут уже дирекция поспособствовала. Нина Григорьевна вошла в контакт с ЦНИГРИ и ВИЕМСом, которые являются генеральными подрядчиками работ по методическому сопровождению. ЦНИИГРИ победил и получил  эти работы.  Сами они не располагают  ни кадрами соответствующей квалификации, ни материалами по пьезокварцу. Они привлекли нас.  Во многом  мы  выступаем в качестве исполнителей потому, что сохранили марку головного института по кварцу.  Работы не совсем нам по душе в силу неопределенности поставленных задач, но, тем не менее, достаточно емкие по ассигнованиям и обеспечили нас на 2002 – 2003 годы основными средствами. Конечно, они требуют большой отдачи, как на лабораторном уровне, так и научном. В рамках этих работ мы выступаем экспертами, отслеживая темы от проекта до отчета. Нине Григорьевне пришлось немало поездить, чтобы установить контакты с заказчиками. Специалистов высокого уровня в отделе осталось не более восьми: Нина Григорьевна, я, Коваленко, Турашева, Костелова, Соболева, Смирнов, Тегетова . Сохраняют потенциал Татьяна Быдтаева,  Киселева.
Юрий Алексеевич скромничает – они не просто  специалисты, они – эксперты. Их высочайший профессионализм хорошо известен и в министерстве, и тем, с кем они соприкасались по работе. Веселые, артистичные, остроумные – они превращаются в жестких профессионалов, когда касается дела. Не зря начальник первого цеха  В.И.Верин из всех временных коллективов по производству оптического и пьезокварца особенно подчеркнул работу геологов. Сейчас они уже не имеют возможности ездить в поля – только в командировки. Но весь огромный накопленный опыт они использовали в информационных отчетах и проектах, выступали консультантами и никогда не были нахлебниками. Благодаря им имя нашего института продолжает сохраняться на должной высоте в безбрежном море Геологии.
 Мне жаль, что канула в Лету мечта чароитчиков – Смирнов А.А., Соболева Т.В. -  о чароитовом зале в Эрмитаже. Остался сказочной красоты стол из корневища со столешницей, выполненный Григорием Никитичем Кокаревым , бывшим снс геологического. Вы можете взглянуть на него в нашей экспозиции : восемь сортов чароита, так называемая «флорентийская мозаика». Весь он с нуля создан мастером, от полированной древесины до неуловимых стыков полировки. И если вы скажите, что это работа любителя, то значит вы вообще ничего не понимаете в каменном мастерстве. Там же вы увидите великолепную коллекцию всех разновидностей чароита, тщательно описанную и промаркированную. Точно такая же была передана экспедиции, потому что  для проведения работ необходимо точно знать о какой именно разновидности идет речь. Коллекция очень дорогая. Это последний дар отдела музею.
После трагической гибели  Михаила Федоровича Ермака, на которую откликнулись все известные специалисты бывшего ВШПО, последние члены  некогда мощного горного отдела – ведущий инженер А.Б.Турашева и техник О.И. Тимофеева - влились в геологический отдел. Сегодня горно – экономическое  обоснование особенно востребовано, оно составляет до 50% любого отчета. Так что приобретение более чем ценное.

Погасла слава когда то известных отделов ОГС, ОВД, ОЭМ. Здесь и обрушившийся  отечественный рынок спроса, а ученые все же не купцы – торговля дело  иного профиля. И уход на пенсию самых известных ученых. И  главная беда – устаревание материально – технической базы. За последние 20 лет она не пополнялась и не обновлялась. Отсутствие  современной технической базы дает себя знать.  И все же у нас остались люди,  которые не сдались. Давай те посмотрим на них:
Отдел гидротермального синтеза. Его сегодня возглавляет кандидат геолого – минералогических наук. П.П. Шванский. Здесь тоже осталось 30 человек, из которых ИТР 15. Все тридцать лабораторных автоклава постоянно в работе. Что, кроме тех работ , о которых мы говорили в прежние годы, появилось здесь? Правильно, цинкит.
Евгения Васильевна Кортунова далека от  победных рапортов и  уже потому понимаешь: тут что-то очень серьезное:
- Сейчас мы отрабатываем технологию синтеза. Долгое время я работала одна, но теперь у нас группа из 6-7 человек и основной обслуживающий персонал отдела (механики,  электрики, распиловщики и д.д.) работает на нас. В группе у меня Н. Николаева, Поткин, двое Шишкиных и Шалькова. Мы провели два пристрелочных промышленных цикла  в автоклавах с объемом 500 литров  с футеровкой из коррозионное – стойкого сплава длительностью   40 суток. Сьем прошел в апреле. Цикл был полностью пристрелочный. Не знали, будет ли вообще в нем что-то расти. Второй, длительностью 100 суток. Съем прошел 9 октября прошлого года. Часть  кристаллов выращенного цинкита из последнего пошла на реализацию, хотя мы не ставили такой задачи. Многое нас  не устраивает, параметры кристаллизации мы продолжаем отрабатывать в поисках оптимального. Следующим будет автоклав СВД – 15, готовится оборудование. Это из кубовых, которые пошли на Тайвань. Один стоит в 10 цехе.   Вот на нем мы проведем полностью промышленный цикл. У нас сейчас много ручного труда, необходимо оборудование, чтобы свести его к минимуму. Обещают помочь.
Коротко просмотрим  работы  остальных направлений:
Синтез новых широкозонных полупроводников на базе соединений нитритов галлия и аммония, применяемых для изготовления твердотельных элементов -  ведет к. г.-м. наук А.А.Мотчаный.  Это так называемые  холодные лампы, используемые достаточно широко. Например – в светофорах.
Доводит до совершенства технологию промышленного синтеза оптического кальцита В. Бородин, к. г-м наук, награжденный серебряной медалью и дипломом ВДНХ.
Совершенствует промышленную технологию опаловидного кварца Е. В. Дикк, один из основных разработчиков метода. Кроме того она еще занимается  синтезом ромбоэдрического кварца. Такой кварц не содержит затравочной зоны и особенно годен для изготовления дисков.
А.Ф.Белименко -  последний продолжатель работ по синтезу особо чистого кварца. В настоящее время оказывает помощь работе завода по выращиванию товарного кристаллосырья с нормируемой плотностью дислокаций и каналов травления, так необходимых нам для сохранения клиентуры. В данный момент остальные кварцевые заводы России не имеют возможности выращивать малодислокационный пьезооптический кварц высокого качества. В этом заслуга нашей науки.
Отдел физических исследований возглавляет  к.г-м наук А.Б.Дубовский.
 При том, что в отделе всего 21 человек, здесь высокими профессионалами являются почти все. Только 5 человек кандидаты наук, 2 – вед.специалисты и 5 снс.  В отделе используются 17 основных направлений исследования физических свойств твердых кристаллических тел. Давайте взглянем на основные ( или более понятные нам, не специалистам):
Метод ренгеновской топографии – изучение однородности кристалла, включение линейных и трехмерных дефектов. К.г-м н-ук. Л.Д.Белименко.
Метод оптической спектроскопии – к. физ-мат наук Г.В.Семенкович, В.В.Дубовская.
Комплекс электрических измерений – снс К.П.Семенов.
Электронная микроскопия – к. геолого - минералогических наук Балакирев.
Рентгено – фазовый анализ – снс В.С.Коваленко.
Приглашенный в 69 год во ВНИИСИМС для организации широкого спектра исследований в области рентгенографии природного  и выращиваемого минерального сырья, он с блеском выполнил возложенную на него задачу. Высококлассный специалист своего дела, этот человек в корне изменил культурную жизнь Александрова. Более 5 тысяч единиц хранения, приобретенные на свои средства и разысканные самим, были отданы лично В.С.Коваленко в организованный по его инициативе музей М.Цветаевой..
  Подсчитать количество публикаций В.С.Коваленко не представляется возможным. Публиковался в газетах районных, городских, областных и республиканских, а также в журналах. А так же книга «Час души», сборник стихов избранной лирики, издательства «Транзин – Икс», г. Владимир, 2002 год.
Особого разговора заслуживает работа А.Л.Талиса, кандидата физико- математических наук.  Называется она « Построение обобщенной кристаллографии алмазоподобных и наноструктур». Чтобы не затуманивать разъяснениями, которых не понимаю сама, речь идет об атомарных - на уровне атомов – исследованиях. 5 ноября 2003 года Талис сделал 4,5 часовой доклад на мехмате МГУ ( а это сильнейшая кафедра в мире) и получил не просто одобрение. Специалисты считают, что после завершения этой работы общая кристаллография будет рассматриваться как часть новой обобщенной. Суть даже не в гранте, который имеет его группа. Суть в официальном признании уже на мировом уровне. Для нас будет достаточно узнать, что работу сочли по значимости второй после открытия «периодической системы» Менделеева. Работа позволяет развивать технологии синтеза на уровне атомов. Вообщем, судя  потому ученые какого ранга наладили контакты с  А.Л. Талесом, Александр своей работой солидно укрепил пошатнувшийся в тяжелые годы авторитет ВНИИСИМСа.
Отдел расплавных методов синтеза, возглавляет В.И. Заднепровский, кандидат физико-математических  наук, лауреат НТТМ - 75. В отделе 30 человек. Работы этого отдела у нас хорошо известны, поэтому просто перечислим:
Продолжает отрабатывать технологии промышленного синтеза технического и ювелирного граната к. гм н. С.А.Смирнова.
То же в отношении боратов и вольфраматов осуществляет В.А. Нефедов.
Лабораторию расплавных методов возглавляет А. А. Цеглеев. Именно здесь рождаются лангаситы, эвлитины и пр. кристаллы, которые в последние годы мы столь широко освещали в прессе.
Борис Иванович, проведя исследования, с интересом отметил, что по номенклатуре потребляемых промышленных кристаллов на долю выращенных расплавным методом приходится 99,99%. А по объему потребления на долю кварца приходится 30%. Второе место – за корундом (лейкосапфиром). Дале – круто по нисходящей.
А теперь о двух отделах, которые размещены и работают в новом, до сих пор не принятом здании № 13, без холодной воды, с часто отключаемым электричеством.
Отдел алмазных материалов и приборов, руководит им кандидат физико-математических наук В.И. Лаптев. В отделе 7 человек, трое из которых – кандидаты: сам Лаптев, Помчало и Мартынов. 2-е инженеры, один техник и один рабочий. Здесь разработана технология изготовления терморезисторов на базе полупроводникового алмаза в стеклянных корпусах и без оных. Термометр, в котором используют такой терморезистор, способен  считывать  сверхбыстрые тепловые изменения в огромном диапазоне с высокой точностью. Ряд сторонних организаций – например, Саратовский центр – применяют его в датчиках задымленности. Этот терморезистор незаменим для приборов, работающих в экстремальных условиях – высоких температур, давлений, вредных средств. Спрос на него есть, выпуск – ограничен. Не может идти речи и о крупном заказе.
 Отдел  располагает только самодельным оборудованием, и нарастить мощности   своими силами не может.
Отдел высоких давлений, который возглавляет  Николай Григорьевич Санжарлинский, кандидат физико-математических наук, лауреат НТТМ – 75 ВДНХ СССР. Среди коллег по прежнему и в глаза и за глаза именуется  дворянским титулом  – граф. И не потому, что претендует на дворянские корни – просто обладатель глубокого баритона и прекрасный гитарист был во все времена любим за песни.  А уж тот, кто хоть раз слышал «Вставайте, граф, рассвет уже полощется», неизменно просил исполнить эту песню при следующей возможности. Гибкий, подтянутый, красивый он и соответствовал этому облику. Вот и закрепилось – Граф.
И в этом отделе за последние 15 лет нового притока специалистов высокой  квалификации не было. Предпринимали в свое время усилия по привлечению из Московского института стали и сплавов на преддипломную практику молодых ребят чтобы пройдя стажировку, можно было получить готовых специалистов. В интервале год – два приходили пять человек. Но более 3-х лет ни один не остался. Старожилы из них – Носухин и Перфильев до сих пор шлют благодарности в поздравлениях из города Троицка, куда их переманили. Что ж, близость Москвы, зарплата и многие блага, коих у нас нет, многое объясняет. Но в силу работы  за время пребывания у нас они стали носителями всех технологических секретов ОВД и, переместившись, начали их успешно применять. Это заставило сотрудников отдела счесть дальнейшее привлечение выпускников московских ВУЗов бесперспективным.
Сегодня их осталось 25 человек, из них трое – высшей квалификации (Санжарлинский, Дечуев, Муханов, трое  несколько меньшей – Ведущий инженер Е.Боченина, технолог Е. Боченина и классификатор алмазов Л.Заднепровская. Затем трое специалистов технического профиля, остальные – рабочие высокой классификации – токаря, преспекальщики.
Слово Мишанину А.Д.:
Санжарлинскому достались тяжелые времена перестройки. Финансирование из госбюджета каждый год сокращалось. Отсутствие материалов -  останавливали работу оборудования, текучесть кадров. В структуру отдела был передан   участок алмазного инструмента. Стали проводится опытно – конструкторские работы, направленные на создании широкой гаммы алмазного инструмента (камнерезного, шлифовального). Этой проблемой занимаются Семенов В.Д.. Дунин В.П., Егоров Е.В., Егоров С.Е., Мишанин А.Д., Боченина Е.В.. Фадин А.С., сотрудники Матвеев Ю.И., Сергеев А., Бузычкин Н.В.. Егорова Т.Ю., Лядвинская В., Белова М.Г., Ключников Ю.В., Семенов Г.М., Цибин А.С.. Фроловичев В.В., Шевелева И., Матвеева И., Акимова Н.
     Лаборатория полупроводникового алмаза осуществляет исследования в области выращивания монокристаллов синтетического  полупроводникового алмаза. Филиппова Е.Б. разработала тех. процесс получения СПА. Выход  со спрека 60 – 70 % кристаллов различных фракций годных для терморезисторов. Синтез производится на прессовых установках модели ДОО – 43 Егоровым В.В. Обладая уникальными свойствами, полупроводниковый алмаз позволяет создавать твердотельные электронные приборы, которые по мощности, частоте, температуре, радиационной стойкости многократно превосходят традиционные полупроводниковые материалы. С разработкой технологии  получения   омических    контактов и использованием лазерной пайки позволила интенфицировать работы по созданию различных типов термосенсоров и макетных образцов электронной техники. Руководитель работ Детчуев Ю.А., Крячков В.А. Сотрудники: Аверина Е., Соболева, Вагурина В., Маясова Т.В. Во всех производимых научно – исследовательских работ руководителем является Н.Г.Санжарлинский.
Группа Детчуева сосредоточена сегодня на внедрении безкорпусных терморезисторов из полупроводникового  монокристалла алмаза, используемых в датчиках расходов жидкостей и газа. Терморезисторы имеют прямой контакт с окружающей средой и сейчас датчик, изготовленный на их базе проходит полевые испытания в Уфе на нефтеперегонных магистралях. Особый припой, разработанный в лаборатории и защищенный патентом, позволяет жестко фиксировать контакты на кристалл. Кстати, этот припой можно использовать как связку для изготовления особо мелкого алмазного инструмента – сверл малого – до 1 миллиметра диаметра.
На базе своего терморезистора она создали микропаяльник, который входит в режим в течение 2-х секунд и потребляет всего 7 киловатт мощности (при 30 – мировых). После демонстрации его работы на выставке на отдел посыпались  заказы… Вопрос об опытном производстве рассматривается. Область применения терморезистора огромна. Например, технология зондирования глубоких уровней кристаллов – исследований не перечесть. Но сдерживает отсутствие техники.
В ближайшее время Детчуев выезжает в Башкирию, чтобы на месте  провести доработку с электроникой. Специалисты Йшкор – Олы и Ульяновска отрабатывают технику защиты терморезистора, необходимую при резком отключении потока. В таком случае возникает перегрузка и защита необходима.
Рекуперация – вот  то направление, которое  помогло продержаться этому отделу последние годы.  Все работы от «а до я» ведет один человек, кандидат химических наук В.А. Муханов. Что это такое? Извлечение алмазов из отработанного инструмента и повторное их использование.
Слово В.А.Муханову:
- В свое время я, обшарив базу и подвалы, нашел немало использованного отработанного алмазного инструмента (пилы, планшайбы и пр.). Сбив алмазоносный слой, я начал применять рекуперацию. Впоследствии нашел в Москве такой же инструмент и за бесценок купив (за свои деньги), привез во ВНИИСИМС. Никого не волновало, откуда я беру алмазы. Извлекая из отработанного сырья, я передавал их в отдел, и мы пускали его в алмазный инструмент. В 97 – 99 нами был написан техпроцесс по синтезу алмаза, но в 2000 году в отделе синтез упал на половину. С 97 года производили и так до 6 кг – кончился твердый сплав. Нелегально, по бартеру, удалось достать 5 кг для опытов. Но в ноябре 2001 производство алмазов прекратилось вообще. С тех пор мы делаем инструмент и существуем только за счет рекуперации. Если в 91 -92 мы старое оборудование закупали, то сейчас работаем на давальческом сырье. После переработки оплачиваем частью полученных алмазов.
Всего же за все эти годы было получено более 214 кг алмазов  более 40 микрон методом рекуперации. Хван давал отделу от 4 до 12 кг в год, половина было представлена неходовыми зерностями, на которые не было спроса.
Невысокий, кругленький, избравший маску Иванушки – дурачка, легко приходящий в возбуждение с использованием ненормативной лексики, Володя Муханов очень талантлив и отзывчив. Игры взрослых опасны тем, что с масками срастаешься. Начальник отдела признает, что не дело кандидата наук так использовать, но без работы Владимира в последние годы отделу пришлось бы худо. У Муханова масса авторских свидетельств, он обожает упрощать и усовершенствовать. Когда-то у него была хим. группа из пяти человек. Из - за низкой оплаты при повышенной вредности все они уволились. Он справляется один, но теперь времени на науку не остается совсем. Кстати, большинство используемого инвентаря приобретено им на свои деньги.
Еще стоит напомнить, что установить полностью всю аппаратуру, а уж тем более запустить ее в действие в непринятом здании отдел не имеет возможности до сих пор.
Отдел экспериментальной минералогии. Сегодня здесь осталось 25 человек, из которых 17 – ИТР, а из них 5 – кандидаты наук (Носов, Яроцкий, Е. Кожбахтеев, Махина, Марьин). С переходом А.А.Марьина на должность научного консультанта, сегодня и.о. зав. Отделом С.Ф. Носов. Все мы хорошо знаем огромный потенциал этого отдела как в облагораживании мелкокристаллического, так и кристаллического сырья. Учитывая то, что на первый план сегодня выходит облагораживание уникальных кристаллов, специалисты этого отдела с их проработанными за долгие годы технологиями востребованы как никогда. Здесь же продолжают работы по усовершенствованию технологий цветных разновидностей кварца.

Теперь давай те посмотрим, чем жив  наш завод. За все прошедшее время он не остановился ни разу.
Возглавляет его  по прежнему крепкий производственник Лев Николаевич Романов.
Основной цех – цех №1. Руководит им В.И. Верин. Этот цех – базовый нашего предприятия. Именно  здесь берут начало все наши награды. Пока стоит он – выстоит и институт. Сегодня здесь числятся 170 человек, из них чисто в цеху – 149. Он подразделяется на  пульт, техбюро, участки кристаллизации и переработки. Администрация - Верин, экономист С.А. Щанов и инженер по нормированию труда.  За прошлые годы здесь мало что изменилось, если не считать старения оборудования. Сокращение людей больно ударило по производству и так ослабленного уходом мужской части рабочих, при отсутствии механизации. Они так и говорили « Мне работа нравится, но на эти деньги  семью не прокормить». Многие  мужские профессии пришлось освоить женщинам. Так на шлифовке работают исключительно они. Взаимозаменяемость у них исключительная. На пульте против 3 прежних оператор отвечает теперь за 11 сосудов. Представьте себе рабочую специальность, при которой ежегодна сдача химии, физики и электротехники! У операторов это именно так. Да и вообще в цехе № 1 многие профессии уникальны. Здесь с улицы человека не возьмешь, здесь необходимо пройти долгий период обучения.
 Сегодня, когда промышленная технология синтеза кварца уже не соответствует требованиям (она не обновлялась с   середины 70-тых годов) особенно трудно приходится технологам. Новое поколение заводских технологов имеет базовое образование не техническое и, хотя грешно упрекнуть их в недобросовестности или  отсутствии опыта –  в сравнении с Беляковой, Зуевой, Сальниковой они проигрывают. Однако если учесть объем выполняемой ими работы,  при возросшем автоклавном парке и всего 10 компьютеризированными сосудами, возникает невольное чувство восхищения  маленьким коллективом возглавляемым Е.Г. Сопелевой.  Ведь даже для того, чтобы проверить , как ведется цикл на каждом сосуде они по утру затрачивают не меньше часа только на обход. А  их работа отнюдь не в фиксации данных, они разрабатывают и ведут каждый цикл на каждом сосуде от начала до конца.
Сейчас  первый цех работает на пределе. Устаревает аппаратура. Многие приборы невозможно отремонтировать, нет запчастей – приборы давно сняты с производства. Эксперименты администрации последних лет только ухудшили обстановку и без того сложную. Как выстаивают? А они и сами не знают, гордость, что ли не позволяет халтурить или бросить все и уйти? Но они не уходят и растят кварц самого высокого качества, вспомните награды последних лет.
Но идем дальше:
Цех №2, возглавляет Елена Павловна Ксенофонтова. Сегодня здесь всего 50 человек, из которых 7 ИТР: начальник, И. М. Филипов, мастера Г.И.Королева и Т.А. Корешкова, технолог А.Шилов и инженер по подготовке производства Сазонова.  Люди освоили по 2-3 профессии и научились перестраиваться по мере необходимости. Здесь тоже уникален каждый человек. Некогда механической шлифовкой занимались исключительно мужчины, сегодня здесь только женщины. Из - за  низкой зарплаты мужчины уходят. Осталось 4 распиловщика, шлифовщик и наладчик. А ведь просто снять алмазный диск не каждой под силу. С благодарностью говорят о Коле Логинове, выручающем в таком случае. Они способны делать пластины немыслимого диапазона типов не только из кварца, но и кальцита и цинкита. Здесь изготавливают линии задержки и секции. Они умеют работать качественно.
 Не слишком сдал и участок по производству алмазов. В. Хван подводя итоги прошлого немногословен:
- Совместно с отделом ВД  мы постоянно   работали над совершенствованием технологических процессов и улучшением условий труда. Изменение технологии обогащения алмазосодержащих спеков позволило исключить использование азотной кислоты, что благоприятно сказалось на экологии. Несомненной заслугой участка является то, что нашим алмазным порошкам первым в алмазной отрасли СССР был присвоен Государственный знак качества.
В настоящее время участок работает далеко не на полную мощность, т. к. спрос на выпускаемые алмазные порошки сильно уменьшился. Но, понимая уникальность выпускаемой продукции, надеемся, что спрос на нее восстановится.
 Выстоял резонаторный цех. Как говорит его начальник И. Цапалин:
- За все эти годы на нашу продукцию не было ни одной рекламации. Марка ВНИИСИМС, которую мы ставим на каждый корпус резонатора, все это время остается безукоризненно высокой. Все это притягивает к нам все новых и новых покупателей. Сегодня мы закрываем пятую часть потребностей России в этом изделии. Многие заводы – изготовители оказались нерентабельны и остановились, не выдержав конкуренции с дешевыми китайскими резонаторами. Наша же наработанная форма, умение работать с клиентами и высоко держать марку российской продукции на родном заводе, к сожалению, недооценивается ни морально, ни материально. Но мы не падаем духом. Пройдет время и жизнь расставит на свои места кто прав, кто виноват.
Гранатный участок, возглавляемый Афанасьевым и технологом  Л. Новожиловой  сегодня всего  из 6 человек (включая руководство). И все же на своих 6 прессах они способны выполнить новое задание руководства – выращивать по 25 килограмм  гранатов всех цветных разновидностей!
В конце 2003 года, 30 декабря, на встрече с представителями трудового коллектива, новое руководство во главе с генеральным директором М. А. Архиповым подвели итоги уходящего года и рассказали о намечающихся работах. Они не скрыли, что несмотря на позитивные результаты чтобы выправить ситуацию предстоит сделать много. В частности необходимо тщательно  просмотреть все имеющееся в наличие оборудование, взвесить возможности его полной загрузки. Проверить возможности отделов и цехов. Вывести на окупаемость так называемую  социалку. Не было сомнения, что от пропасти ВНИИСИМС отошел, но руководство просило коллектив потерпеть еще полгода. Может оттого, что они не сулили золотые горы, их уверенность вызывала  ответное доверие. Люди устали от неопределенности. Теперь из нее мы выбираемся. Свет в конце туннеля появился… Предстоит много работы, но ведь мы  ее никогда не боялись.
Даже кратно просмотрев не все подразделения, сразу бросается в глаза главное: люди оставшиеся во ВНИИСИМСе являются уникальными носителями или технологий, или профессий. Не забывайте, что у нас, увольняясь, человек уносит с собой знания и навыки. Этого нельзя отнять у специалиста. И как бы не охранялись наши новейшие разработки, при потере человека мы  неизбежно теряем и их.
ВНИИСИМС  жив людьми. И главное, в чем нуждается сейчас особенно остро – это в определении стратегической задачи. Когда ВНИИП решил поставленную задачу, он уступил место ВНИИСИМСу. ВНИИСИМС справился с поставленной не хуже. Ему нужна новая задача и административный простор, его творческий потенциал не задействован на полную мощность – это видно невооруженным глазом.  Мы выстояли там, где рушились иные предприятия. Мы перешагнули рубеж. Мы привыкли уважать  родное предприятие и свою работу. Мы хотим, чтобы ВНИИСИМС  прочно встал на ноги и вернул себе ту мировую славу, которая не по вине его коллектива потускнела за последние годы.
Зайдите в наш демонстрационный зал сегодня возглавляемый И.А. Городцовым. Еще раз посмотрите экспонаты, так восхищающие людей, рвущихся на экскурсии во ВНИИСИМС. И вы с полным правом скажите себе то, что говорят геологи:

Запомните, что мы не проиграли
И прошлое свое мы не клянем,
Мы сами Геологию избрали
И были крещены ее огнем.
Она уходит в тень легенд и песен,
Тех карт, что люди будут штамповать.
Но мир ее настолько интересен,
Что многим предстоит затосковать.
И там где лишь на деньги падки
Так, что никто не нужен им из вне,
Кому-то наши драные палатки
Как Шамбала привидятся во сне.
Солдаты геологии, мы знали,
Что значит мерзнуть, и не есть, не пить.
Но все, что в кабинетах нарешали
Мы брались в повседневность воплотить
Была, как бой жестока наша школа
И пусть все удавалось не всегда –
Там, где прошли мы в сапогах тяжелых
Через полвека встанут города.
Когда начнут просматривать итоги,
О нас заметят, подводя черту:
Последние романтики эпохи,
Которые сражались за мечту.

А теперь, прежде чем я приступлю к последней, печальной главе, давайте вместе еще раз просмотрим чем же славен был наш институт.





ОСНОВНЫЕ ВЕХИ РАЗВИТИЯ ИНСТИТУТА

2 марта 1954 года
создание ВНИИПа

весна 1956 года
получены первые отечественные кристаллы массой до 3 килограммов

2 октября 1956 года
подписан акт о приемке лабораторного корпуса завода в г. Александрове

10 апреля 1963 года
реорганизация ВНИИПа во ВНИИСИМС

весна 1965 года
получение группой сотрудников Ленинской премии за синтез кварца

лето 1965 года
демонстрация выращенного институтом сырья на Всемирной выставке в Монреале (Канада)

осень 1969 года
заключение первого международного договора на поставку сырья (с Чехословакией)

7 января 1971 года
награждение ВНИИСИМСа орденом Трудового Красного Знамени

осень 1972 года
Золотая медаль на международной Лейпцигской Ярмарке (ГДР)

7 ноября 1979 года
присуждение Государственной премии СССР группе сотрудников ВНИИСИМС

8 апреля 1982 года
присуждение Премии Совета Министров СССР группе сотрудников ВНИИСИМС.

1997 год.
 Наградной знак Отличия «Факел Бирменгема».
 За  достойное выживание предприятия в условиях рыночной экономики.

1998 год.
Наградной знак Отличия Швейцарии «Хрустальный рыцарь».
За достойное  выживание предприятия в условиях рыночной экономики.


13 ноября 2000 года.
Золотые знаки за искусственный кварц:
Пьезоэлектрический кварц.
Оптический кварц.
Кварцевые резонаторы.
Диски кварцевые.

20 декабря 2000 года.
Платиновые знаки за:
Пьезоэлектрический и оптический кварц.
Цветные разновидности.





















ЛАУРЕАТЫ ЛЕНИНСКОЙ  ПРЕМИИ
Алексей Александрович Штернберг
Леонид Иосифович Цинобер
Леонид Александрович Гордиенко
 Константин Федорович Кашкуров
Алексей Владимирович Симонов
 Валентин Евстафьевич Хаджи
Михаил Иванович Голиков
Яков Петрович Снопко



ЛАУРЕАТЫ  ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПРЕМИИ СССР
Владимир Сергеевич Балицкий
 Валентин Евстафьевич Хаджи
 Анатолий Александрович Шапошников
Лев Николаевич Романов
 Михаил Исаакович Самойлович
 Леонид Иосифович Цинобер
 Евгений Матвеевич Циганов
 Юлия Андреевна Белякова
Жанетта Викторовна Новожилова
Сергей Никитович Кондрашов
 Евгений Павлович Мельников



ЛАУРЕАТЫ  ПРЕМИИ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР
Юрий Михайлович Путилин
Галина Леонидовна Ахметова
 Валентин Григорьевич Яроцкий
 Виктор Парамонович Голенко
 Борис Аркадьевич Дороговин
 Иван Игнатьевич Красов
 Геннадий Александрович Петрушенко
Анатолий Александрович Дмитриенко
 Владимир Павлович Горохов
 Николай Иванович Васильев
 Валентин Иванович Ермаков


              ВНИИСИМС.
     НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ.






ВВЕДЕНИЕ




Какое время на дворе - таков мессия!
А.  Вознесенский.









14 октября 2009 года наш институт официально прекратил свое существование. Он пал жертвой тихого рейдерского захвата, так как до середины 2003 года был самым экономически успешным предприятием Владимирской области. С этого времени началась его агония. А ведь ему не было даже 50 лет… Даже для человека это не возраст, на пенсию уходят много позднее. И все-таки это очень много. Так уж вышло, что легли поперек его биографии не только века, рубеж тысячелетия прошелся. Но что гораздо существеннее – смена государственной системы. Если даже сегодня многие вещи незнакомы и непонятны тем, кто работал в его стенах, не сложно предположить, что будущим читателям это покажется тем более туманным. А между тем уже сегодня понятно: этот труд создается для потомков. Это им будет важно знать, какими были те, кто создавал славу нашей Страны. Правители приходят и уходят, но вечна Страна…. и эта  книга о тех, благодаря кому наша национальная  гордость имеет право на существование.



















                Через несколько десятков лет
 геоло¬ги не будут больше с опасностью для жизни взбираться на вершины Альп, Урала или Кавказа в погоне за крис¬таллами, не будут добывать их в пус¬тынях Южной Бразилии или в нано¬сах Мадагаскара. Я уверен, что мы будем по телефону заказывать нуж¬ные куски кварца на государствен¬ном кварцевом заводе.
                А.Е.Ферсман.

               
 Товарищ Ферсман!
 Поиск был удачен.
(А  нас в него отправила страна.)
Мы вырастили кварцы,
 и задача
Поставленная вами решена.
И нам сегодня есть чем погордится –
Заслуги наши не перечеркнуть:
С самой Природой мы смогли сравниться,
И взявши в долг – с процентами вернуть!
Осуществили мы мечту столетий,
такой работе подвели черту,
и наших чистых кварцев многоцветье
давно уж не в одной России чтут.
По нашим технологиям заводы
Растят кристаллов тонну не одну.
Еще есть кое – что, что на подходе,
Чем можем мы порадовать страну.
Он уникален – кварцевый кристалл,
Хотя в природе кварца выше крыши.
И все же то, что он в себя вобрал
Сегодня даже гений не опишет.
Как и приборов, что царят в быту,
Воссозданные на его основе.
А примененья области растут
И требуют опять кристаллов новых
Еще прозрачней, качественней, чище,
Особых свойств (так требует наш век!).
А у кристалла тайн побольше тыщи –
         Попробуй-ка, раскрой их, человек!

Товарищ Ферсман, новые задачи!
Мы  в поисках великого опять
И то, что кварц в себе упрямо прячет,
Мы пробуем упорно разгадать!!!            






Глава 1.
Общие сведения.

Кристалл образуется действием сильного холода. По крайней мере, оный только  там находится, где наиболее смерзается зимних снегов. А что он есть лед, сие достоверно: оттого греки его так и назвали.… Почему он родится шестигранным, сему трудно найти причину, тем более что и концы не одинаковый вид имеют, и гладкость боков столь совершенна, что никаким искусством произвести нельзя.
Плиний Старший.

О, какое совершенство линий
И как - будто призрачность всегда.
Нам оставил утвержденье Плиний
Что хрусталь – замерзшая вода.
Он и впрямь попахивает льдинкой,
Кажется: вот-вот и потечет,
Он настолько родом из былины,
Что при нем реальность и не в счет.
Он – леченье душ от мыслей мрачных,
Избавленье от соблазнов зла.
Он рассветно ясен и  прекрасен,
Постоянен в гранях и углах.
Чтобы не случилось, но забвенья
Избежим как черного пути.
Мы – из детства.
Там же, на ступенях,
Золушкина туфелька блестит!

Крис – талл…хрус – таль…есть что-то в этих словах гулкое и одновременно хрупкое, свежее, словно позвякивают  под ногами  утренние льдинки после первого заморозка. Отламываются с легким звоном, ворожа таинственным узором, но миг – и на твоей ладони только влажный след…Хруста – таль… Красивое, магическое слово, непостижимым образом обладающее цветом, запахом, звуком. « Ценность его заключается в прозрачности и сходстве с двумя основами жизни – водой и воздухом», писал Аль Бируни в 11 веке.
Есть камни дороже, но в народных сказках перебрасываются через реки хрустальные мосты, встают хрустальные дворцы и утро нашего детства – Золушка – среди всех даров волшебницы получает только один неподвластный звону часов королевского дворца – хрустальные туфельки. Нежна и верна любовь человечества к хрусталю.…Почему? Почему ни к алмазу, ни к изумруду, ни к рубину? Почем именно этот прозрачный прохладный камень имеет такую власть над нашей душой?
Его формой, такой совершенной, невозможно не залюбоваться. Человеку, далекому от мира геологии, трудно поверить в естественность подобного чуда. Вероятно, каждому геологу приходилось слышать от  знакомых забавный вопрос:
- Кто это сделал?
            -           Кто? Природа.
История знакомства человека с хрусталем теряется в глубинах веков, с каждым новым открытием археологов отодвигаясь, все дальше и дальше. « Девять тысяч лет», - говорят сегодня ученые.
Посвященный Луне хрусталь царил на Мадагаскаре, откуда его  вывозили в страны Азии и Средиземноморья во времена Плиния Старшего. Огромную роль играл он в культе умерших древнего Египта. Особенно важным считалось изготовить  из него точное изображение покойника, чтобы душа могла поселиться в этом пристанище после гибели тела.… А таинственные хрустальные черепа древних майя и ацтеков весом в  15 килограммов каждый? Перед этим меркнут парные гадальные шары древнего Востока!… Задолго до того, как ученые разгадали тайну кварцевых лучей,  древние медики лечили раны, пропуская свет сквозь хрустальные линзы.
Камень этот считался символом скромности, чистоты и целомудрия. Плиний Старший высказал общее мнение своих современников: кристалл – это лед, утративший способность таять. Так есть ли что-то странное в желании человечества разгадать тайны этого чуда?
Путь решения этой задачи – это, по сути, путь рождения и развития науки.
«Кристаллос»  в переводе с греческого дословно переводится «лед». Термин « кварц», введенный в минералогическую литературу Агриколой в 1529 году, впервые появился у горщиков в Рудных горах. По предположению ряда ученых, он происходит от древнеславянского (вендского) слова «тварди» - твердый. От славянских рудокопов Богемии название могло попасть в лексикон немецких рудокопов, переделавших его в «кварц». Но то, что горный хрусталь – настоящий камень, было доказано только в ХУ11 веке английским физиком и химиком Робертом Бойлем, сравнившим плотность горного хрусталя и льда. Именно с этого времени начинается планомерное изучение кварца.
Измеряя кристаллы, датский натуралист Николай Стенон в 1669 году установил закон постоянства углов между соответствующими гранями и ребрами во всех природных многогранников одного и того же вещества. Так было положено начало новой науки – геометрической кристаллографии. Столетие спустя француз Жан-Батист Ромэ-Делиль (1736 – 1790) доказал, что это свойство присуще всем кристаллическим веществам. Это доказательство получило название закона постоянства углов кристаллов. Ввиду особой важности этого закона его именуют основным законом кристаллографии.
В ХУ111 веке люди научились гранить горный хрусталь. Украшениями, драгоценной посудой, линзами астрономов входит в повседневный мир кварц. С начала Х1Х века он начинает победное шествие по Европе. И чем яснее человек понимал свою зависимость от этого камня, тем сильнее его тянуло понять и воссоздать кристалл самому. В 1758 году австрийский химик Иозеф Штрасс разработал способ изготовления стеклянного сплава, чистого и бесцветного, с относительно высоким показателем преломления. Первый искусственный камень получил название «страз». Однако до решения задачи было еще далеко. Только к середине Х1Х века  установлены законы симметрии внешней формы кристаллов и лишь к концу этого же века – полностью разработана теория строения кристалла.
Первые искусственные кристаллики кварца (очень мелкие) были получены в 1845 году К.Е.Шауфхеутлем путем нагревания свежеосажденного геля кремниевой кислоты в воде. Эти работы имели чисто минералогическое значение и проводились с целью выяснения условий кварца в природе. В следующие годы к синтезу мелких кристалликов подошли Г.Сенарман, Г.Машке, М.Фридель и А.Саразен, К.Д.Хрущев, В.Брунс…
Читатель вправе спросить: а почему ученых привлек именно кварц, ведь есть же более редкие и дорогие камни?
Дело в том, что на каждом этапе развития человечества он оборачивался к людям новой ипостасью, обнаруживая все новые и новые свойства. Человечество доросло до точных наук и обнаружило, что кварц обладает редчайшим качеством – пьезоэффектом.
Открытие пьезоэффекта исторически связано с тем интересом, который физика последней четверти Х1Х века проявила к исследованиям различного рода энергетических эффектов, в частности, в кристаллических материалах. Непосредственной предпосылкой открытия пьезоэффекта послужило изучение сходного с ним явления – пироэффекта. Последний был открыт Брюстером (английский физик, 1781 – 1866) в 1820 году и сыграл важную роль в открытии пьезоэффекта. В процессе изучения пироэффекта Кулоном было высказано предположение, что электрические заряды могут создаваться также давлением. В конце 70 годов прошлого века, руководствуясь уже известными к тому времени общими положениями о связи между симметрией кристалла и его свойствами, братья Кюри начинают поиск пьезоэлектрических материалов.
В 1880 году они обнаруживают новый эффект – получение полярного электричества путем приложения давления вдоль определенной оси кристалла и делают вывод об однозначном соответствии между пироэффектом и открытым ими явлением.
К концу 1881 года братья Кюри обнаруживают обратный пьезоэффект и находят, что пьезокоэффициент кварца имеет одинаковую величину для обратного и прямого пьезоэффекта.
В 1890 – 1892 гг. Фогтом (норвежский геолог, 1858 – 1932) издана книга «Учебник кристаллографии»(1910г.), в которой излагаются основы пьезоэлектрического и прочих эффектов в кристаллах, обусловленных взаимодействием механических, электрических и температурных воздействий.
При своем возникновении и в первые годы своего существования область пьезоэлектричества не была явным образом связана с практикой, и потому сначала развивалась медленно и в одностороннем направлении. Единственным практическим применением пьезоэлектричества за период от 1880 года до начала первой мировой войны представляет собой предложенный братьями Кюри биморфный элемент, с помощью которого можно было измерять напряжение по деформации конца элемента (или механическую силу, приложенную к его концу, по напряжению). Таким образом, пьезоэффект, по словам английского физика Кэди, длительное время оставался научным курьезом.
Переход к более широкому исследованию свойств и попыткам практического применения пьезокристаллов был стимулирован первой мировой войной. В 1916 году Ланжевен – французский физик (1872 – 1946) –  производит эксперименты с изобретенным им гидролокатором. В 1917 году Ланжевен и Никольсон обнаруживают эффект настройки контура на собственную частоту кристалла. В 1919 году Никольсон конструирует и демонстрирует громкоговорители, микрофоны и звукосниматели на пьезоэлементах из сегнетовой соли
В 1922 году Кэди предлагает эквивалентную схему и разрабатывает первую теорию пьезорезонатора. В июне 1924 года кварцевый резонатор Х-среза был впервые применен для стабилизации частоты. Таким образом, в 1924 году было разрешено противоречие между назревшей необходимостью повышения стабильности частоты с одной стороны и уровнем техники, уже переставшей удовлетворять практическим потребностям общества, с другой.
Бурное развитие пьезоэлектричества началось во время первой мировой войны, когда известный  французский физик П. Ланжевен показал, что кварцевые пластинки могут быть приведены в колебание переменным электрическим полем, и предложил применить получаемый при этом мощный ультразвук для измерения глубин и подводной сигнализации.
Из русских ученых, работавших по пьезоэлектричеству в это время, следует назвать Г.В. Вульфа (1863 – 1925) – советского кристаллографа, члена-корреспондента АН СССР. Он  изобрел наглядный графический метод обработки результатов измерения кристаллов с помощью стереографической сетки, дав новый способ вывода всех групп симметрии кристаллов, внес большой вклад в область роста кристаллов, изучение жидких кристаллов и кристаллооптики; Н, Н, Андреева (1880 -         ) – советского физика, создавшего школу советских акустиков, положивших начало работам по гидроакустике: Б. Коленко и др.
После открытия Кэди кварц стал предметом особого внимания во многих странах. На долю советских ученых выпала почетная задача открыть собственные месторождения кварца, организовать добычу  кристаллов, изучить их кристаллографически и разработать собственную технологию обработки кварца. Среди них: Г, Г,Леммлейн (месторождения, морфология кварца), Ф,М,Ильин, П.П.Куровский, Н.Г.Коваленок, А.Я.Вайнберг (технология и применение пьезокварцевых пластинок), Н.Н.Андреев (ультраакусти¬ка), С.Я.Соколов ("прозвучивание" металлов), Н.А.Иванов, П.С.Вадило, В.Н.Чернова и др.(месторождения кварца), И.Г.Васин (технология), Е.В.Цинзерлинг (механическое двойникование кварца). Основоположником геохимии, биогеохимии, радиогеологии явил¬ся советский естествоиспытатель, выдающийся мыслитель В.И.Вернадский (1863-1945). В своих исследованиях  он обозначил крупнейшие науч¬ные проблемы, представляющие большое практическое значение. Боль¬шим успехом пользовались его "Основы кристаллографии" (1904), от¬крывающиеся замечательным по глубине и широте подхода очерком ис¬торического развития науки о кристаллах. В "Основах кристаллографии « В.И.Вернадского проводились идеи о приложении физико-химических основ к кристаллографии.
Подлинным минералогическим кристаллографом был советский геохимик   и минералог А.Е.Ферсман (1884-1945). По его инициативе в 1915 году была организована Комиссия сырья и химических минера¬лов при Комитете военно-технической помощи, которую он возглавил. Являясь  секретарем комиссии по изучению естественных производитель¬ных сил при АН, он участвовал в исследованиях Кольского полуострова, Тянь-Шаня, Кызылкумов и Каракумов, Урала, Забайкалья и других районов. В 1930-1939 годах он являлся директором института кристаллографии, минералогии и геохимии им. М.В.Ломоносова и института геологических   наук АН СССР.
В ассортименте естественных и искусственных кристаллов, на¬шедших себе применение в технике, значительную роль играют кристал¬лы кварца. Область применений кварца распространяется на прикладную оптику, радиотехнику, механику, ультраакустику и другие смеж¬ные дисциплины. Из кварца изготовляют призмы для спектрографов, линзы и пластинки для ультрафиолетовой оптики, клинья для поляризационных микроскопов, стабилизаторы и резонаторы для радиотех¬нических целей, пластинки и мозаики для получения ультраакустических волн, применяемых в технике подводной сигнализации, для измерения глубины морей, в дефектоскопии металлов, при химических исследованиях. Из кварца делают пьезометрические препараты, с  помощью которых измеряются давления при взрывах в цилиндрах дви¬гателей и каналах орудий, атмосферное давление, нагрузка на резцы станков, записываются механические вибрации и электрические колебания.
Параллельно с развитием техники использования кристаллов идет интенсивная научно-исследовательская работа в этой области. Сотни геологов и минералогов заняты изучением месторождений кварца, пригодного для изделий. Кристаллографы изучают морфологию и дефекты кварца, вместе с физикохимиками изыскивая новые методы искусственного выращивания кристаллов кварца. Кристаллофизики изучают механические и электрические свойства, радиотехники и специалисты по ультроакустике изучают колебания препаратов кварца, оптики исследуют светопоглощения в кварце, интенсивно разрабатываются новые методы обработки кварца.
Растут кадры специалистов-кварцевиков с научной подготовкой чрезвычайно своеобразного профиля, разбирающиеся в геологии, кристаллографии, кристаллофизике, в радио и электротехнике, ультроакустике и шлифовальном деле.
Выдающимся советским кристаллографом, основоположником и руководителем новейших направлений в отечественной науке о кристаллах, основателем и первым директором единственного в мире Института кристаллографии при АН СССР являлся академик Алексей Васильевич Шубников (1887 – 1970). Именно он  стал основателем технической кристаллографии.
Во второй половине 20-тых годов в стране начинается бурное развитие отечественного радиостроения, которое открыло широкую дорогу для создания совершенно новой отрасли  радиоэлектроники – промышленного изготовления отечественных пьезорезонаторов, необходимых для поддержания стабильной частоты радиостанций. Быстро развивавшаяся техника радиосвязи стала практически невозможной без кварцевой стабилизации частоты. Пьезоэлектрические кварцевые резонаторы, представлявшие собой электромеханическую колебательную систему, становятся важнейшими элементами радиоэлектронной аппаратуры, определяющими основные, весьма существенные, характеристики приемно-передающих устройств всех видов и назначений.
Освоение технологии изготовления кварцевых  стабилизаторов частоты в СССР началось в начале  30-тых годов, а массовое их производство – в конце 30-тых годов.




Глава 2. Пьезокристаллы.
Греческое «пьезо» переводится как « сжатие, давление».

В 1925 году при минералогическом музее АН СССР в Ленинграде профессором А.В.Шубниковым была организована небольшая кристаллографическая лаборатория. В этой лаборатории к 1927 году была освоена техника изготовления пластин из кристаллов кварца для стабилизации частоты, вследствие чего лабораторию стали называть кварцевой. Некоторое время она являлась единственным изготовителем кварцевых пластин. Однако потребность в кварцах, как тогда называли кварцевые резонаторы, росла и небольшая лаборатория численностью не более 20 человек, не могла обеспечить все запросы страны. Поэтому вскоре на нескольких радиотехнических предприятиях возникли группы и мастерские по изготовлению кварца: Центральная лаборатория, Остехбюро, завод имени Коминтерна, завод имени Козицкого.
К концу 30-тых годов на первый план начинают выдвигаться  соображения  в начале стоимости, а затем уже и просто нехватка кварца. Дело в том, что наступило противоречие между большим спросом изделий и, следовательно, сырья и ограниченностью запасов кварцевого сырья. Указанное противоречие назревало постепенно, и необходимость его разрешения ощущалось  задолго до начала 2 мировой войны. Ученые всего мира искали способ разрешения проблемы. Золотой жилой для физиков оказалась сегнетовая соль, названная в честь открывшего ее в 1655 году французского аптекаря Э, Сеньета (1632 – 1698).Это бесцветные кристаллы, разлагающиеся при 55,6 С, хорошо растворимые в воде. То есть кристаллы термически не стойкие и  уничтожаемые даже атмосферной влагой. Но при этом сегнетовая соль отличный пьезоэлектрик. Фирма «Бриш» в США взяла патент на изготовление и промышленное использование пьезокристаллов сегнетовой соли,  и на базе этого сырья было налажено производство таких важных технических устройств, как микрофоны и телефоны, адапторы (звукосниматели) и слуховые аппараты и т.п. Наша страна в те годы закупала выращиваемые в Америке кристаллы сегнетовой соли по цене 2 тысячи долларов за килограмм.
Нищая, разоренная войной и революцией, голодающая  Советская республика, отказывая себе в самом необходимом, семимильными шагами преодолевала техническое отставание. Огромные территории нуждались в связи и радио. Даже патефон и тот мог работать только  при наличии кристалла. А ведь были еще и  рации.…Почему шли такие масштабные закупки? Да потому, что к середине 30-тых годов запасы  кристаллов кварца, изымаемых ранее из минералогических музеев и ювелирных предприятий для изготовления кварцевых пластин, были исчерпаны, и в радиопромышленности возник мировой кризис.
В какой-то степени сгладить его были призваны кристаллы сегнетовой соли. Кстати, пьезоэлектрические свойства у монокристаллов этой соли в 3000 раз сильнее, чем у кварца. Но для этих кристаллов характерна высокая чувствительность к небольшим изменениям внешних условий  электрического поля, температуры, упругих напряжений и т.п. То есть замена кварцу это далеко не лучшая, однако  выбирать не приходилось.
Превратить мелкие кристаллики сегнетовой соли в крупный и совершенный моно кристалл  чрезвычайно сложно. Но то, чего добился один ученый, обязательно сделает и второй. Так в 1931 году в Ленинградском физико-техническом институте под руководством А.В.Шубникова создается первая лаборатория по выращиванию кристаллов сегнетовой соли. К 1940 году в ней уже добились определенных результатов: большие (весом до 2 кг) кристаллы выращивали за 4 – 6 недель, а не за полгода, как в начале. Но для достижения  успеха  были предприняты огромные усилия.
Государство было вынуждено создать при Наркомате оборонной промышленности СССР специальную организацию – Трест № 13, на базе геологоразведочной экспедиции треста « Русские самоцветы». В его состав вошли База по разделке и обогащению сырья  и три экспедиции: Волынская, Полярно – Уральская и Памирская. По предложению заведующего Лабораторией кристаллографии (ЛК), член – корреспондента АН СССР А.В.Шубникова при Тресте № 13  в 1937 году создали  специальную научно – исследовательскую лабораторию прикладной кристаллографии (ЦНИЛ).
Разместилась новая лаборатория в Москве, в помещениях  лаборатории кварца на Старомонетном переулке, расширенных и перестроенных совместными усилиями АН  ССС  и Треста № 13.Работало в ЦНИЛ около 60 сотрудников. В задачу лаборатории входили:  изучение и исследование свойств оптических, пьезоэлектрических и других кристаллов, разработка способов их  искусственного выращивания; обработка и использование, а так же создание пьезоэлектрических изделий. Итак:
Приказом № 339 Наркомата оборонной промышленности СССР от 22 сентября          1937 года в составе Треста № 13 организована пьезо – кварцевая лаборатория.
                Основание: ЦГАНГ СССР, ф. 7515, оп. 2,д.11,л.129.Подлинник.
Приказом № 246 Треста № 13 Наркомата авиационной промышленности СССР от 29 декабря 1939 года лаборатория переведена на самостоятельный баланс и с этого времени она стала называться Центральной научно – исследовательской лабораторией Треста № 13 (ЦНИЛП).
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.194,оп.1,д.22,л.275.Подлинник.
(С 1939 года Трест № 13 числится в авиационной, а с 1941 –в  министерстве электропромышленности СССР.)
Приказом № 28 Наркомата авиационной промышленности СССР 25 февраля 1940 года утверждено положение о ЦНИЛ Треста №13. Основной задачей лаборатории в предвоенный период являлись: исследование кварцевого сырья, совершенствование технологии изготовления пьезокварцевых изделий, разработка новых типов  аппаратуры с использованием пьезокварцевых изделий.
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.8044, оп.1,д.282, л.52 и ф.194, оп.1,
                Д.28,лл.6-9. Подлинник.
Приказом № 309с Наркомата электропромышленности СССР от 9 октября 1941 года на базе ЦНИЛ Треста №13 организован завод пьезокварцевых элементов и приборов № 633.
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.8848,оп.1с, д.113,лл.69-70.                Подлинник.

И был еще один человек, который в одиночку в 1939 году разработал скоростной метод выращивания кристаллов сегнетовой соли – Алексей Александрович Штернберг.

Глава 3. История в биографиях.
Слово - Штернбергу.

«Работать в геологии я начал задолго до университета и продолжал  это во время обучения, используя летнее время. Сам я ленинградец, поступил, в Ленинградский университет на геологический факультет. Меня все время  занимала проблема роста кристаллов в природе. Например, как извест¬няки превращаются в мраморы?
В конце обучения увлекся работой на кафедре по проблемам выращивания кальцита низкотемпературным   путем. В это время я был  связан с исландским шпатом и часто ездил за ним в экспедицию. Однажды, по пути в экспедицию, я заехал с первыми положительными результатами своей работы, в военное ведомство (тогда они ведали этой проблемой) и был принят С.И.Вавиловым. Он принял меня очень доброжелательно, выслу¬шал и пообещал поддержку. ГОИ/государственному институту оптического сырья/ было поручено вести эти работы. Все мои материалы переслали им, и я стал ждать результатов. Вскоре из ГОИ пришло письмо - они отказыва¬лись от этой работы, ссылаясь на нехватку специалистов по росту крис¬таллов. Короче говоря: Г0И  роль ведущего института принять не может. И подпись: С.И.Вавилов. Мне это показалось очень забавным: Сергей Иванович сам направил меня в ГОИ и сам же "давал от ворот поворот". Когда я снова был в Москве, я снова позвонил, ему и разыграл дурачка:
-Сергей Иванович, вы рекомендовали мне обратиться в ГОИ, а ваш одно¬фамилец меня завернул.
Вавилов засмеялся:
- Вы где сейчас находитесь?.. Приезжайте...
Со мной заключили предварительный договор, в качестве ведущей организации был выбран наш университет. Зав. кафедрой Аншелес столь высокой чести не обрадовался .Отказаться прямо не решился, но поставил заведомо неприемлемые условия: выделить две комнаты,6-7 штатных единиц и прочее. Директор удовлетворить эти  требования не мог, и тема не¬заметно сошла на  нет. Вскоре Аншелес передал мне задание: оптический завод обратился к нам с просьбой о выращивании квасцов для фронтальных микроскопов.  Я все прикинул, провел расчет и написал ответ, в котором указывал на срок работы/шесть месяцев/ и стоимость их. Проведя опыты, я убе¬дился, что поставленная задача мне по силам. Ответа я не получил. Как потом выяснилось, заводу навязывали изготовление фронтальных микроскопов, а он сопротивлялся. Письмо нам было послано в надежде, что мы затянем работу года на два, и таким образом они смогут из¬бавиться от задания.
 После университета я начал работать в тресте «Русские самоцветы», ездил по месторождениям драгоценных камней и исландского шпата. Как-то, к нам из Армении поступили великолепные кристаллы исландского шпата черного цвета. Их требовалось обесцветить. ГОИ, куда до нас обращались с той же просьбой, дало заключение, что этот кальцит не годиться. «Русские самоцветы » очень нуждались в нем и ме¬ня попросили попробовать их обесцветить. Я пробовал вначале обраба¬тывать их в масле - ничего не выходило. Зато при нагревании до 400° в печке кристаллы стали прозрачными. Я поехал на это месторождение и в течение сезона занимался разработкой и добычей этих кристаллов.  Поскольку людей у нас был минимум, то я сам не только разрабатывал, но и сам у себя принимал. В "Русские самоцветы» сырье отправляли уже обогащенным, то есть выколки.
Как-то к нам приехал  геолнадзор, увидел кучи брака и выколок, и они произвели на представителя столь сильное впечатление, что тот немедленно поехал в Ленинград к нашему глав¬ному инженеру с таким известием:
- Штернберг   бьет, колет кристаллы!!!
Главный инженер отреагировал на это просьбой выйти. Предста¬витель вышел, минут через пять заглядывает:
-Можно?
- Совсем выйдете, - раздраженно бросил главный инженер.
          Тогда представитель геолконтроля побежал в ГОИ. Там поняли, что объ¬яснять азбучные истины в данном случае бесполезно и сказали, что могут послать на место специалиста по исландскому шпату. Так пред¬ставитель геолконтроля привез на месторождение  двух девушек из ГОИ. Перед отъездом они, используя великолепные мастерские ГОИ, заказали по чертежам преогромные инструменты /история стала известной ,и де¬вушки умышленно довели все да гротеска/. С этим инструментами и явились. Я сказал:
- Единственный способ проверить мою работу, это просмотреть выход годного сырья и брак....вот он тут. Пусть они работают, а я могу уехать.
Один из наших инженеров тихо ответил:
- Алексей Александрович, побудьте еще месяц...
И вот девушки со своими огромными инструментами, утрированны¬ми до предела, приступили к работе. Правда, с хорошими кристаллами они бежали ко, мне:
- Алексей Александрович, тут требуется тонкая работа, сделайте....
 И я своим маленьким молоточком делал обработку. Вдобавок, не смотря на добросовестную работу, выход полезного объема у них был в 10 раз меньше, чем у меня. Это было естественно для нас: месторождение конча¬лось... Все обвинения, возведенные на меня, сами собой отпали. Да вдо¬бавок вместо врагов мне привезли двух умных и дельных помощниц. Проработали они два месяца, а не две недели, как было условленно.  Поскольку главное, зачем их привезли, они не сделали, им решили не оплачивать времени свыше двух недель. Однако люди работали! Я выступил как сви¬детель, и им оплатили, но без полевых и коэффициента. Я настоял, чтобы законность была соблюдена. Комплиментом со стороны геолконтроля было раздраженное:
- Да вы что, адвокат что ли?!
Таким образом, с работниками ГОИ у меня завязались доброжелательные дружеские отношения, поэтому, когда мне предложили работу в ГОИ, я согласился. Принимал меня на работу ученый, профессор Афанасьев и поручил мне цех призм волостона, где они   имели колоссальный брак.
Следовало отыскать и ликвидировать причину брака. Призмы изготов¬ляли из двух пластин, склеивающихся перпендикулярно оптическими осями,  наклонно...Я рассчитал, пользуясь формулами сферичес¬кой геометрии, и нашел ошибку допускаемую при склеивании /совмещении/ пластин, которая и вела к браку.
Трест "Русские самоцветы" предложил ГОИ брать недомерки кристаллов, которые мы могли бы использовать /цена килограмма- 3 000 руб.|. Я поехал, за ними, так как на месторождении я научился возвращать однородность механическим двойникам кристаллов.
Вернулся назад в институт -   все мои десять сотрудников смотрят на меня как-то странно. Спрашиваю Морозову ,(она приезжала на место¬рождение):
- В чем дело, что случилось?
-Алексей Александрович, пойдите, посмотрите, доску приказов...
 Я подошел к доске приказов и прочитал о своем сокращении. Афанасьев недавно умер, а я был принят с.н.с. с большой зарплатой. При сокращении же старались увольнять тех, кто работает меньше по сроку... ГОИ огромное учреждение, что бы уволиться, надо было подпи¬сать два огромных листа. Я пошел к Вавилову:
- Я проработал здесь столько то. В этих двух листах надо отве¬тить на огромное количество вопросов. Но тут нет главного вопроса; что я сделал за это время? Я бы хотел  пояснить: я разработал метод устранения двойников в кристаллах кальцита и применение новой тех¬нологии призм волластонита. Мне нужно два месяца, чтобы закончить отчеты по этим работам.
Вавилов вызвал бухгалтера, и мы заключили договор на эти два месяца. Завершив отчеты, я вернулся работать на кафедру кристалло¬графии в университет. Это было в конце 1939 год. В это время  главным вопросом дня стало изготовление кристаллов сегнетовой соли, применяемой для адапторов /звукоснимателей/. Растила их Америка. Мы закупали для Академии наук по 2 000 долларов за килограмм. Местпром получал обрезки, из которых изготавливал адап¬теры. Университет/в данном случае в моем лице/ заключил договор, согласно которому я получал зарплату только за каждый выполненный этап. Их было три: первый- изучение всего материала по кристаллам сегнетовой соли; второй-приобретение или изготовление необходимой аппаратуры; третий - получение полкилограмма выращенных кристаллов. Если бы я не вырастил эти кристаллы, то и я и люди с кафедры, занятые на пол - ставках, остались бы без денег. Конечно, договор кабальный, но мне ка¬жется, он был именно таким, который мог подхлестнуть  меня.
С помощью мотора я приспособил для дела токарный станок и провел первый опыт, который сразу же показал мне: нужна динамика. Кристалл образуется на дне, над ним – потоки. Терморегулятор - колбочка со спиртом. На дне ртуть и контакт. Пришлось подвесить бачок высоко и шлангом из него направлять воду на колесо. Таким образом, кристалл начал кру¬титься . . Наметился первый сдвиг. Тут особенно часто стали прибегать сотрудники с   кафедры, и я   впервые чуть-чуть не разбогател. Начальник местпрома устроил работать ко мне лаборанткой свою жену и зак¬лючил со мной договор: я иду к нему работать, организую отдел, и мы получаем 3 кг соли. И за каждый килограмм нам выплачивают по 1000 руб. Договор был предварительный. Но за полтора месяца до его реализации меня на три месяца призвали в армию. А поскольку я сидел на сдельной зарплате, то я перестал ее получать.
В армии в то время за командирский стол полагалось платить. Од¬нако мое положение было не из завидных, и я вынужден был сказать:
-У меня денег нет, у жены брать вроде уже неудобно. Так что прикрепите меня к армейской столовой.
Долго этот вопрос взвешивали и, в конце - концов, прикрепили к офицерской столовой.
Университет в это время хлопотал о моем отзыве из армии. За месяц до начала воины это удалось. Я числился ком. взвода пехоты. Чтобы освободить меня от сборов, меня перевели в инженерные войска. Было уже ясно, что мои работы имеют важное военное оборонное значение. Меня отпустили, и я снова продолжил работу над сегнетовой солью. График работы у меня был вольный. Надо сказать, что кабальный договор  -не выполнил, не получи- послужил неплохой заквас¬кой. Работал от души. Помню, как-то вышел на набережную Невы и вдруг почувствовал, что дрожат колени. Сначала решил, что заболел. Начал анализировать ситуацию и  вспомнил: во рту давно уже ничего не было. Я просто забыл о пище...
Когда началась война, жена на четвертый день уехала в Севастополь к родственникам. Вернулась очень быстро: Севастополь бомбили в числе первых, а она была в положении. Когда прозвучал первый сигнал воздушной тревоги, полковник, живший в квартире родственников, сказал:
-Не могу понять... Как-  будто сигнал большого учебного сбора.
Это было в субботу. Полгорода при налете было освещено, и огни погасили значительно позже, чем начали рваться первые бомбы. Про¬жектора вылавливали вражеские самолеты, а пулеметы не дострелива¬ли.… Уже гибли люди, а в квартиру родственников жены пришла жен¬щина, и все обсуждали: "Какая странная учебная тревога!"... Что это уже не армейские учебные тревоги понять, мирному человеку было не просто.
Я сразу же был призван в инженерные войска, в военное учили¬ще. Помню, нас человек 12 или 15 собрал капитан /наш начальник/ и знакомился с каждым. На вопрос о моей профессии я ответил:
       -Кристаллограф,
-А что вы умеете делать?
-Умею выращивать кристаллы.
- Как вы к нам попали?!
       Я объяснил. Капитан понял, что пользы от меня не будет, и решил:
-Ладно, будете моим помощником.
Я всегда любил Швейка, поэтому решил не торопить события в духе любимого героя. Сел на подоконник, закурил... Вскоре принесли карты, на которых красным карандашом надо было провести линию, по которой на местности надлежало строить укрепительные сооружения .На каждую часть это выходило по 20-30 километров. Карты были трехверстками. Итак, притащили стопку карт, начали раскладывать, вскоре запутались. Капитан не выдержал:
-Давайте запрем комнату и отправимся обедать!
 Тут, наконец, я решил вмешаться:
- Идите обедать. Если дадите толкового помощника, я попробую разобраться.
Мне дали помощника и мы остались. Я разложил карты с севера на восток и стал переносить линию, используя особенности рельефа. Разделил линию на II или 12 участков, рассчитал, как раздать, командирам. Пришел капитан:
-Почему линия не прямая?
-Здесь, видите, трясина, а здесь, между озер, можно использовать рельеф как естественное укрепление...- объяснил  я как мог.
Капитан посмотрел на меня уважительно:
-Будете моим заместителем.
Итак, моя карьера стремительно росла. Капитан скомандовал:
-Командиры части, ко мне! - и увел их  в другую комнату.
Там объяснял задачу каждого. Я сидел, курил....
В этот же вечер мы выехали смотреть местность на полуторке. В машине - два представителя инженерных войск /мы/ и курсанты, кото¬рые в отличие от командиров неплохо разбирались в деле. Их было человек двадцать .Приехали на место к вечеру и мой новый коллега неожиданно для нас спятил: выхватил наган, кричит"' враги"...не выдержали нервы,… Мы обезоружили его и в сопровождении двух курсантов отправили в госпиталь... Мне было сказано:
- Вы будете начальником участка.
Надо сказать, что до университета я работал прорабом на изысканиях Беломорканала. Так что опыт работы у меня был. Я знал, что на деле всегда оказывается иначе, чем на карте. Приходится многое менять в быстром темпе, приспосабливаясь к обстоятельствам. Мне приходилось принимать котлованы под строительство, подписывать акты приемки. Когда я сделал это в первый раз, начальник мой,   предпочитавший  жить в Ленинграде, приехал, проверил, и в дальнейшем я всегда принимал сам. Работали мы там с Сережей Брюном /его предки - французы, остались в России после Севастопольских событий/. Сережа, по крайней мере, окончил курсы коллекторов. Он был прорабом Южного, а я Северного склонов канала. Правда, там я никем не командовал. Когда работы были свернуты, нас передали в распоряжение ГПУ. Работая у них, люди получали звания. Нам были положены погоны ком. полка, но мы были слишком молоды для этого. Так и работали штатскими... Строили его в основном раскулаченные, они с лопатой обращаться умели. От интеллигенции толку было мало, работали трудно. Помню, когда перекрыли и начали накапливать воду, вдруг оказались без питьевой воды ...Вспыхнула дизентерия... Это я поясняю к тому, что представлял трудность возложенной на  меня задачи.
С вечера начали поступать первые группы людей на работу: "Принимайте!». Приходили с музыкой, песнями...Два курсанта с мерной лентой по метру делили участок. Утром оказалось, что нет воды.   
Я распорядился вскрыть пожарный сарай и вытащить бочку. Ее наполнили и возили вдоль рядов .На второй день людям стало нечего есть. Пришлось организовать полевую кухню. Мы получали продукты, резали эвакуируемый скот, который уже не мог идти. На гончарном заводе взяли какие-то плошки -  не было посуды...
 Я трое суток не спал с того вечера, как приехали. Почернел, потерял какие-то чертежи... Мне грозил три¬бунал. 3а все время, помню ,только часа три был перерыв, когда люди не поступали. Потом пошли снова...Несколько тысяч людей, за которых я нес ответственность!
 Первая организованная группа в 800 человек поступила из Северостроя. Там были капитаны и четкая организация...
Недалеко от нашей линии стоял домик. Позднее мы узнали, что принадлежал он фазаньему заповеднику...Как я уже упоминал, за утерю чертежей мне грозил расстрел. Но странное дело, мне тогда все происходя¬щее казалось не реальным, точно все происходило не со мной….Наконец пришла воинская часть, заняла линию обороны и я смог лечь и уснуть.… Проснувшись, вышел на крыльцо, увидел домик светящийся насквозь с клочьями, обоев трепетавших на ветру:
-Это что, такое?
Мне рассказали, что когда начался обстрел, меня разбудили. Я вы¬шел на крыльцо, покрутился, сказал:
-Это свои. Мы в ложбине, только ложитесь, - и  ушел снова спать.
Я этого не помнил. Сейчас же, стоя на крыльце, увидел ползущих к нам по траве красноармейцев. Громко спросил:
- Вы что, ребята?!
Они смущенно встали:
-А нам сказали, что тут немцы.
-Нет, тут только мы .Немцев мы не видели.
-Но мы слышали стрельбу!
-Так это же вы и стреляли.
Наши работы продолжались. Мимо нас все-время шло движение: прошла колонна танков, потом она же - в другую сторону. Появился какой-то капитан весь в пыли:
-Танки были? Куда ушли?
- А вы кто такой? Я не имею права давать информацию о военном передвижении неизвестному лицу…
  -Да ты что, такой - сякой, я же их капитан!!
   -Да вот же следы гусениц, по ним.…Стойте! - /шоферу/ - Возьмите машину, помогите капитану догнать колонну.
Над нами летали самолеты. Я отрядил несколько человек в военкомат с просьбой дать оружие. Вскоре они привезли ружья времен япон¬ской войны и ящик патронов. Следом предписание: "Сдать оружие». Его не хватало формирующимся частям.
На наш участок начали приходить бойцы, потерявшие свою часть. Мы подкармливали их и показывали, как пройти на пункты   формирования. В глазах людей страх и усталость... Появились четыре-пять красноар¬мейцев на немецких мотоциклах. Рассказали, что заманили в засаду  группу фашистов, разбили их и приехали на их мотоциклах. Их появление произвело в народе общий подъем: оказывается немцев можно бить!!! До этого все рассказы были о том, как немцы ударили, смяли, разбили наши части. И вот с неопровержимостью факта эти молодые красноармейцы свидетельствовали, что мы не только должны, мы МОЖЕМ бить фашистов!
Мы построили свой укреп район и нам выделили следующий, за Лугой. /Кстати, немцы не интересовались нашими укреплениями, они брали город в большое кольцо/.
Первыми за Лугу поехали мы вдвоем с шофером.  Я стоял в кузове ,в кабине можно было не услышать вражеского самолета. Мы были как раз над Лугой на возвышении, когда город бомбили. Это было страшно: как карточные домики рушились жилые дома...Въехали в город, в нем царила паника...У пекарни, в очередь за хлебом, выстроилась огромная колонна машин. Мы забеспокоились, но тут кто-то сказал, что есть еще и вторая пекарня. Я попросил: "Проводите", и нам показали до¬рогу. Вход на вторую пекарню преграждал охранник с ружьем:
-Впустить без приказа начальника не могу.
-Где начальник?
-Он и его заместитель вместе с семьями погрузили в машину хлеб, масло, сахар и выехали в  Ленинград.
-Хлеб есть?
~В печах. Скоро начнет гореть.
Я взял его за винтовку и отвел ствол в сторону:
-Проходите, ребята.
Охранник шел за нами, он все донимал:
-Тут пирожки есть, - сказал он.
Мы загрузили машину, я оставил охраннику расписку, и мы уехали.
В конце августа поступило распоряжение: меня забирали для организа¬ции производства выращивания сегнетовой соли на военные нужды. Дела¬лось это  по линии Местпрома. Работы были развернуты довольно быстро .Меня демобилизовали на основании приказа по усилению средств связи. Кристаллы предназначались для гидроакустических приборов и телефонов. Выделили помещение на Владимирской площади. Спросили:
-Можете организовать производство?
-Могу.
- Идите, подготовьте список необходимого.
Я подал список, и сразу же начали поступать предметы, в нем указанные. Для изготовления ванн вынимали из окон огромные витринные стекла. Я попросил механика, и мне дали очень опытного .Механик привез с собой станок, десять ящиков инструмента. Все это аккуратно разместил на полочках выделенной комнаты и только тогда пришел ко мне:
-Давайте работать.
В нашу лабораторию собрали тех, кто не верил, что немцы возьмут город, и не хотел уезжать. Создана также была и группа по обработке кристаллов. В сентябре мы приступили к работе. У нас были  круглосу¬точные пропуска.
Странное дело: напряженная работа тех месяцев полностью выпала из моей памяти. Много лет спустя кузина, работавшая в те дни вместе со мной, рассказывала мне о том, как мы работала, и как они боялись меня... Я не помню ничего, кроме того, что мы давали кристаллы...
 Жена, вернувшись из Севастополя, вскоре попала в роддом. Помню записку от нее: «Забирай меня. Нас все  время бомбят» . На второй день после родов я забрал ее и сына домой.
К январю 1942 года наша работа была налажена. Часть заготовок поступала в ведомство Местпрома, часть на истребителях отправлялась в неизвестном направлении. Как  выяснилось потом, в Москву, на детище института кристаллографии – завод № 633. Там не могли понять, откуда поступает это сырье…
В начале 1942 года, в самое тяжелое время, жена обратилась к начальнику сектора обороны. Он был предельно занят, но в это время прозвучал сигнал воздушной тревоги, и они вместе оказались в бомбоубежище Смольного. Жена рассказала о том, в каком критическом положении нахожусь я. Он в ответ грустно констатировал: боеприпасов на три месяца, продовольствия на два дня… Конец этой страшной зимы: снег обнажает истощенные трупы… не было сил их поднимать…
Весна 42 года: у домов на солнышке греются истощенные ленинградские дети. Навечно врезалась в память фраза одного из них:
- Мама говорила, что до войны хлеба можно было есть сколько хочешь…
Главное даже не слова, а то, как они звучали: сказка, в которую поверить невозможно.
На работу нам привезли бочки с винным камнем. Мы пытались его отмыть, воду меняли до десяти раз. Первые воды были сладкими, как сироп… Я приносил его домой, им были спасены сын и мы оба…
Трудно человеку не пережившему блокаду понять, что значит это слово. У нас в доме с давних пор лежала привезенная из Карелии шкура медведя. Она тоже пошла в ход. Мы размачивали ее и ели.… Когда наш дом разбомбили, мы переселились к приятельнице – актрисе. Она болела блуждающей почкой и почти ничего не могла есть. Продукты, приносимые ей, бросала в корзины. Теперь эти корзины стали солидным подспорьем всем нам…Весной 42 нас через дорогу жизни эвакуировали.»


П.Г.Поздняков.
«Военная ситуация к осени 1941 года и блокада Ленинграда поставили под угрозу снабжение армии средствами телефонной связи. Эвакуация в тыл телефонного завода «Красная заря» из Ленинграда была уже невозможна и возникла срочная необходимость организации в тылу нового телефонного завода. По предложению сотрудника ЦНИЛ А.С.Шеина рекомендовалось использовать на новом заводе пьезоэлектрические телефоны вместо электромагнитных, что ускорило бы освоение производства телефонных аппаратов и улучшило их электроакустические и эксплуатационные характеристики. Для  подтверждения этого в ЦНИЛ были изготовлены образцы переносных телефонных аппаратов, в которых были заменены электромагнитные телефоны и угольные микрофоны на пьезоэлектрические. Эти аппараты при активном участии военпредов из НИИ Связи Красной Армии (в Мытищах) были основательно испытаны и дали положительные результаты. Пьезотелефоны позволяли увеличить уровень передачи речи на другом конце линии и улучшить разборчивость (артикуляцию) речи. Военные настаивали на немедленной организации изготовления телефонных капсюлей. Однако это оказалось невозможно из-за отсутствия кристаллов.
Военные предложили получать кристаллы ПЭ из Ленинграда, где по их сведениям было организовано их выращивание. У руководства и специалистов нашей организации это известие вызвало некоторые сомнения, в связи с чем из Ленинграда был вызван специальный курьер, получивший сведения о состоянии вопроса. Через неделю прибыл курьер – капитан Волошин, прилетевший на специальном самолете из блокированного Ленинграда. Он подтвердил, что по решению комитета обороны города из части, в которой кристаллограф Штернберг занимался строительством укреплений, последний был отозван для организации выращивания кристаллов сегнетовой соли, необходимых для нужд предприятий. Производство было организовано на предприятии местной промышленности, которым руководил Г.Я.Волхонский. Кристаллы выращивались в стеклянных кристаллизаторах емкостью 4 литра. Кристаллы вращались при выращивании, совершая 60 оборотов в минуту. Число работающих кристаллизаторов около 20, но может быть увеличено. Цикл роста кристаллов 10 – 14 суток, а вес кристаллов от 1 до 1,5 кг.
Им был привезен образец кристалла. Было решено заказать в Ленинграде кристаллические заготовки размером 21 на 21 на 1 мм. А.С.Шеин и Н.Н.Шефталь тут же составили технические требования и заказ на неограниченное число заготовок. Автор подписал гарантийное письмо на оплату стоимости заготовок. Транспортировку заготовок должно было осуществлять Управление связи КА. На следующий день курьер отбыл в Ленинград и прибыл туда благополучно.
Перелеты Москва – Ленинград были опасны из-за господства немецкой авиации. Через месяц тот же курьер прибыл в Москву, доставил в ЦНИЛ коробку с 5 тысячами штук заготовок. Посылка была вскрыта, заготовки сосчитаны, проверены и из них срочно было сделано несколько  штук ПЭ, электрические параметры которых были сличены с параметрами ПЭ из московских кристаллов. Они оказались идентичны. Курьер, забрав акт приемки заготовок, отбыл в обратный рейс. Кстати, я обратил внимание, что наш постоянный курьер – капитан Волошин – заметно прихрамывал. На вопрос о причине хромоты он сказал, что самолет подвергся преследованию и  совершил вынужденную посадку, при которой он получил ушиб ноги. Позже нам стало известно, что при возвращении в Ленинград самолет был сбит, пилот и курьер погибли».

Штернберг (продолжение):
«Мы приехали в Гурьев, к моему отцу. Помню состояния блаженства в этой глуши, где на простыни можно было выменять продукты…. Потом – осень. И потрясение: чистят капусту и листья – выбрасывают! Это мотовство невозможно было понять!
Вскоре мы уехали в Саратов, куда в свое время был эвакуирован наш университет. Я работал над статьями для журнала. Потом меня опять забрали в армию. Это был уже 1943 год.  В это время из Средней Азии привезли громкоговорители, и потребовалось усилить их звук, чтобы население могло слушать. Саратовский Местпром обратился к физикам. Физики отправили их к кристаллографам. Тогда Местпром обратился к известному кристаллографу профессору Аншелесу. Приехал к нему, кажется,  секретарь обкома партии: « Помогите!». Он ответил:
-Это может сделать только один человек – Штернберг.
-Где он?
-В военных пересыльных лагерях.
Аншелес показал ему кристаллы, рассказал о процессе их роста. Через день этот человек снова заехал к Аншелесу в гостиницу (где размещались эвакуированные) и попросил:
-Покажите мне еще раз кристаллы.
Аншелес согласился, но из ящичка доставал их несколько неловко, что послужило поводом к неожиданному выводу:
-А я ведь не поверил, что они растут. А они вон как  выросли – еле вылезли из коробочки.
Аншелес решил не разочаровывать его и столь неожиданный вывод не прокомментировал.
Меня же вскоре вызвали к командиру полка, который с усмешкой сказал:
- Вас просят откомандировать в распоряжение обкома, как подлежащего забронированию. Но вот в чем штука: здесь ведь все подлежат забронированию!
Однако ссориться с обкомом не стал, и меня откомандировал.
В обкоме мне был задан вопрос:
-Возьметесь за решение этой задачи?
Я рассмотрел тарелку репродуктора и ответил:
-Самое главное - сегнетовая соль. Если наладим производство – сделаю.
Мне дали подвал клуба извозчиков /до войны в городах исполь¬зовалось немало  лошадей/. Я пошел по магазинам и вдруг в одном из них увидел: все полки забиты пакетиками виннокислого калия для ок¬раски тканей. Я понял, что смогу выполнить поставленную задачу.
-Что вам нужно еще?
-Человек  6 - 7 дежурных... Я знаю, как вырастить кристаллы.
 Дали мне человек  6 - 7 пленных немцев. Одна наша лаборантка зна¬ла немецкий и служила нам переводчицей. Работать было не просто: часто отключали электричество. Я поехал на свалку, выбрал все, что мне могло пригодиться.
Кастрюлька, заменявшая сосуд, стояла на плитке. От нее шли трубки и т.д. Работали предельно четко: как только отключали электроэнергию, под плиткой зажигали примус и ручкой крутили трансмиссию... Когда мы получили первые кристаллы, я пошел в обком с требованием:
-Давайте специалиста по работе с репродукторами.
-Думайте и делайте сами, - был ответ.
 Пришлось засесть за чертежи, диффузоры придумывать  из бумаги…Руками размачивали бумагу для изготовления бумажных тарелок. Собрали  конструкцию и выпустили репродукторы.  В 1944 году я ездил с ними в Москву, в инсти¬тут связи. Специалисты исследовали наши репродукторы. Оказалось, что они превосходят все остальные; они передавали естественный голос. Причина этого крылась в том, что для изготовления перегородки в реп¬родукторе мы использовали не дерево, а рулоны листового железа. Вскоре я заключил; договор с заводом № 663, частично эвакуированном в Саратов, с тем, чтобы развернуть производство. Я поступил на этот завод в цех выращивания кристаллов.  Работы в Саратове были развернуты. В Саратове мы встретили день Победы. ...Здесь шли работы с виннокислым калием, участок превращался в лабораторию. У нас работало уже двадцать человек. Главным инженером был Поздняков. Конечным итогом нашей продукции были акустические приборы и фильтры. Америка в это время еще не могла делать такие приборы, как мы. После Победы мы вернулись в Москву. На Большой Полянке предстояло организовать опытный участок по выращиванию сегнетовой соли.»

     Здесь необходимо уточнение: в документах военного времени возникает завод №437.
В начале войны завод №633 возглавил П.Г.Поздняков. В декабре 1941 года пришло решение государственного комитета обороны об эвакуации завода в Ташкент. Однако завод останавливать было нельзя, его продукции не хватало, и  он стремительно  наращивал темпы. Поэтому было принято решение эвакуировать только его часть для создания завода – дублера. В роли главного инженера Ташкентскую группу возглавил Поздняков, а московскую – Шейн. В мае 1942 года  ташкентская часть завода № 633  начала поставлять продукцию. Со временем он стал серийным заводом и получил № 437, а московская часть – опытным заводом № 633, в составе которого была научно – исследовательская группа по разработке пьезоприборов различного назначения. После окончания войны потребность в этом виде сырья резко сократилась, и завод № 437 ликвидирован. Специалисты возвращены в Москву. П.Г.Поздняков утвержден главным инженером завода №633. Директором завода был И.И.Гальперин. В 1947 году и Штернберг и Поздняков оказались в Москве, в одной квартире – дверь в дверь. Квартиры и в те времена были редкостью.  Ухавшие в эвакуацию люди обязаны были вносить квартплату. Если этого не делалось – жилье изымалось и отдавалось другим. Вдобавок началась «чистка» Москвы Сталиным от евреев, когда сажали за национальность. Один из сотрудников завода получил предписание ехать в Ленинград, он имел две комнаты и оставил их Позднякову и Штернбергу. Так как Штейн все эти годы вносил квартплату, то надлежало просто вернуть ему внесенные деньги. Оба влезли в долги, но зато оказались с жильем.
Из эвакуации возвращались организации. Встал вопрос о возврате занятых заводом помещений геологического института академии наук. Одновременно требовалось расширять  профиль завода. Попытки найти выход из этой непростой ситуации стоили места Илье Евсеевичу Гальперину. Его место занял Поздняков. Приказ начальника Главка Лобова о реорганизации завода №633 в ЦНИЛП (пьезотехники) с опытным заводом давал шанс на размещение его в Москве, но снижал статус и зарплату ИТР до самого низкого разряда. Жалобы на руководство МПСС в ЦК ВКПБ и госконтроль не помогли.
Приказом № С-105 Министерства промышленности средств связи СССР от 22 марта 1949 года завод № 633 реорганизован в Центральную научно – исследовательскую лабораторию пьезотехники (ЦНИЛП) с опытным заводом.
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.300,оп.1,д.120,лл.197 – 198. Подлинник.
Слово П.Г.Позднякову.
«Для ЦНИЛП выделили полуподвал и первый этаж в доме №38 по улице Володарского, близь Таганской площади, и помещение склада стройматериалов на Котельнической набережной. Начальником ЦНИЛП назначили Джоник Тарасовича Джаникяна, турецкого армянина, плохо говорящего по-русски. Человек это был злой и опасный, имеющий родственников и другие связи  в органах, и поддержку высокопоставленных лиц. Ко мне он сразу отнесся плохо из - за анкетных данных (от автора: отчим Петра Григорьевича был репрессирован.), счел «засорение» кадров завода №633 и ЦНИЛП «вредительскими» сотрудниками. Проведенная им чистка кадров повлекла как тяжелые потери (трое сотрудников были арестованы), так и немедленно увольнение ряда весьма квалифицированных и добросовестных сотрудников, как ИТР, так и рабочих. Моя хозяйственная и производственная деятельность с начала приема в ЦНИЛ Треста № 13 подверглась тщательной проверке рядом созданных им комиссий, результаты которых направлялись в Главк. За некоторые Главк ставил на вид, но поскольку серьезного ничего не было – дело кончилось ничем. Джаникян послал своего агента в Орел, для наведения справок о моих родных и близких. Отличия от анкет не нашлось.
Наибольший кадровый урон был нанесен увольнением А.А.Штернберга – талантливого кристаллографа, которому завод №633 и ЦНИЛП были обязаны разработкой и способом выращивания ряда новых пьезокристаллов и первыми удачными опытами выращивания кварца. Произошло это так:
Джаникян попросил меня ознакомить его с лабораторией роста кристаллов, которой руководил А.А.Штернберг. При показе ему установок Джаникян начал критиковать и установки и способ выращивания. Штернберг возражал в корректной форме, но Джаникян заявил, что он химик и понимает недостатки принятых приемов кристаллизации. После этого Штернберг вспылил и ответил Джаникяну, что тот просто невежа и ничего не понимает в процессах роста кристаллов. Джаникян побледнел и еле выдавил из себя:
-Вы еще пожалеете о сказанном! – резко повернулся и выскочил из помещения, громко  хлопнув дверью.
Через два дня на стене был вывешен приказ об увольнении Штернберга за сокрытие анкетных данных.
Что же это были за данные?
Штернберг был на строительстве Беломорканала!
Перенос столицы из Петербурга в Москву вынес на первое место проблему  водоснабжения. Возросло число жителей и воды начало резко не хватать. Беломорканал был призван решить эту проблему переброской волжской воды в Москву. Взяты на строительство были жители северных регионов, которые резко обезлюдили. В то время специалистов особо не спрашивали и когда потребовались геодезисты, пришли и взяли ночью студентов. Так там оказался Штернберг. Однако людские ресурсы не безграничны и правительство впервые столкнулось с нехваткой рабочих рук в Архангельске, Вологде, Череповце и т.д. Поэтому по окончанию строительства все были амнистированы. Штернбергу тоже дали справку, которой он не скрывал. Был указ, бывших зэков приветствовали. Даже фильмы показывали. И дали доучиться…»(От автора: строители москанала были расстреляны.)
Слово Штернбергу:
  «В 50-тые годы пришел к нам начальником Джаникянн.  Он нашел нужным убрать меня, Позднякова Петра Григорье¬вича, довольно быстро разогнал коллектив. С Поздняковым было поступлено предельно бесчестно, присвоили его записную книжку, где были записаны телефоны наших потребителей - заводов, и на этом основа¬нии обвинили.
Был у нас Николай Иванович Бабкин, великолепный инже¬нер. 0днажды на телефонный звонок он весело отрапортовал:
          -Генерал Бабкин слушает!
Этого оказалось достаточно.…К нам в лабораторию пришел чело¬век, который часто сопровождал нашу колонну на демонстрации:
         -Расскажите мне о вашей работе.
Начал говорить о кристаллах - его не интересует. Что же тогда? Люди? В таком случае, «Простите, у нас все хорошо». Вскоре раздался зво¬нок по телефону:
          -Алексей Александрович, я у вас недавно был…Меня не называй¬те!... Прошу вас прийти в райисполком.
          - У нас сегодня партбюро, я не   смогу перестроить свой день.
          -Ничего, как освободитесь.
Освободиться я смог только к 22 часам вечера и поехал. Его встретил спускающимся           по лестнице. Он извинился: «3а папиросами  хо¬тел", и мы поднялись  в его кабинет. Он начал спрашивать меня по биографии, что-то выискивая. Я спросил его прямо:
           -Я что, не заслуживаю  доверия?
           - Нет, что  вы, мы надеемся на вашу помощь.
           -В качестве  информатора?
Разговор явно шел не так, как он хотел. Тем более что, как выяснилось, я оказался на редкость бескомпромиссным товарищем.
-Вы слышали,  что ругают советскую власть? - он явно меня провоцировал.
-Нет, не слышал.
-Знаете, а мне иногда приходится...
Все имеет предел – человеческое терпение тоже. Раз это его так интересовало, я и выложил, что слышал, а потом и где: на строительстве Беломорканала от раскулаченных... Разговор продолжался всю ночь. Он вытащил наган, положил рядом и углубился в свои записи Я взял газету и демонстративно начал ее читать... Вошел еще один,  спросил:
-Ну, как?
-Никак, - ответил мой собеседник, повернулся ко мне: - Мы вас про¬веряли: продолжайте работать, можете идти.
-В 5 утра транспорт не ходит, а метро - открывается в 6...Вы ме¬ня задержали, так что извините, до открытия метро придется мне побыть у вас.. .  Я не помешаю, работайте. Я же отдохну вот на этом диванчике.
Подошел к дивану, снял пиджак, лег и заставил себя заснуть.
-Алексей Александрович, сейчас без десяти шесть, Вы как раз успеете на метро, - предупредительно разбудили меня через 50 минут.
Через пять дней вышел приказ: «уволить, как не заслуживающего доверия»... Я разорвал трудовую книжку с такой фразой и швырнул ее на пол.. ..мне выписали другую,  фраза звучала иначе, но суть осталась та же. С такой формулировкой никуда не брали на работу... Пришел по объявлению, написал заявление, но как только в отделе кадров прочи¬тали запись, сразу: "принять не можем!"
-Что же, мне работать нельзя?
-Была бы шея, а хомут найдется!   
-Так вот я нашел хомут - буду работать у вас.
-Видите ли, мы при Совете министров...
-Хорошо, я пойду в Совет министров, узнаю, имею ли я право на труд.
Меня зачислили временно, потом продлили, потом – не издавая приказа о зачислении на постоянную работу – перевели на должность главного инженера в той же организации. Вместе с Василием Васильевичем Чернышевым мы хорошо поработали над плиткой, которой сейчас облицовано здание университета.
-Изделия, которые мы сейчас делаем, должны простоять пять веков. Если простоят 20 лет – уже очень хорошо, - говорил он.
Мы занимались каменным литьем – диопсидом. Вскоре снова началось прежнее – я попал под сокращение.»

ГЛАВА 4.На подступах.
Все еще не ясно, можно ли вырастить в достаточно короткий срок кристаллы кварца, годные по величине для практических целей, не затрачивая на это много лет, как это, по – видимому, происходит в природе.
 А. В.Шубников, член – корреспондент АН СССР, 1948 год.

Перед Второй мировой войной в ряде стран были предприняты попытки выращивания кварца. Так, в 30—40-х годах в Германии интенсивно проводил исследования в области выращивания кристаллов кварца Р. Наккен. В нашей стране в 1940 году по предложению А.В. Шубникова к подготовительным работам по выращиванию кристаллов кварца приступила ЦНИЛ. Руководителем этой работы был назначен Н.Н. Шефталь, старший научный сотрудник лаборатории кристаллографии АН СССР, работавший в ЦНИЛ по совместительству.
В доме № 35 по Старомонетному переулку, где размещались и лаборатория кристаллографии и ЦНИЛ, на первом этаже находилась комната с термостатами, в которых выращивались кристаллы сегнетовой соли. Там же, в довольно тесном помещении был смонтирован железный шкаф кубической формы (2,5 х 2,5 х 2,5 м), для автоклавов. Был написан предварительный технический отчет. Опыты по выращиванию планировалось начать в 1941 году. Начаты они не были — помешала война. В октябре 1941 года ЦНИЛ реорганизована в Государственный союзный завод N° 633, первым директором которого стал П.Г. Поздняков. Это была первая в СССР и третья в мире фабрика искусственных кристаллов (воднорастворимых). На этой фабрике А.С. Шейн, талантливый  ученик А.В. Шубникова, ставший главным инженером в годы войны, на основе выращиваемых кристаллов создал первые советские приборы с механическими часовыми механизмами (гидрофоны, миноискатели, головные безбатарейные телефоны и громкоговорители).
В 1944 году в Москве был создан институт кристаллографии АН СССР. Возглавил его молодой профессор А.В. Шубников. Фактически в институт была реорганизована кристаллографическая лаборатория, которую он возглавлял с момента ее образования. Работы этой лаборатории во время войны были высоко оценены правительством. Главной задачей нового института стало восстановление зародившейся перед войной промышленности искусственного рубина. Одновременно начались и первые опыты по синтезу искусственного пьезокварца. Ими непосредственно занялся старший научный сотрудник Н.Н. Шефталь.
В 1949 году завод №633 официально был реорганизован в ЦНИЛП (Центральная научно-исследовательская лаборатория пьезотехники) с опытным заводом, и параллельно от него была отделена часть завода, преобразованная в ЦНИЛК (Центральная научно-исследовательская лаборатория кварца). Обе организации подчинялись Министерству промышленности средств связи (МПСС).
Работы по выращиванию кристаллов кварца на заводе были предприняты до его реорганизации в ЦНИЛП по инициативе А.А. Штернберга при полной поддержке П.Г. Позднякова. Петр Григорьевич, хотя и окончил МЭИ (Московский энергетический институт), был кварцевиком в душе, и он просто не мог не поддержать предложения Штернберга.
Откроем монографию "А.В. Шубников" под редакцией Н.В. Белова и И.И. Шафрановского (Л„ Наука, 1984): "Успехам в росте новых пьезокристаллов завод, а позже ЦНИЛП, во многом обязан А.А. Штернбергу. Им были выращены кристаллы аммония и калия, нашедшие применение в различных акустических приборах. Затем были разработаны способы выращивания кристаллов виннокислых солей калия и этилен-диамина. Процессы роста кристаллов сегнетовой соли и фосфата аммония были доведены до совершенства". Поэтому инициатива Алексея Александровича нашла полную поддержку у П. Г. Позднякова. На свой страх и риск они самовольно начинают опыты. Оба знают о работах, ведущихся в ИКАНе, знают и то, что работы эти существенных результатов не дали. Зато у А.А. Штернберга, не имеющего ни специальной аппаратуры, ни хорошего помещения, довольно скоро намечаются первые реальные успехи в решении этой сложнейшей задачи.
Выращивание осуществлялось в трехлитровых автоклавах из растворов едкого натрия; шихтой служили обрезки кристаллов кварца, а затравками — кварцевые пластины, почти параллельные граням малого ромбоэдра (пластины АТ-среза). Нагреватель находился в нижней части автоклава. Опыты не были продолжительными, поскольку было много неясного и в режиме роста, и в составе раствора. Было проведено несколько циклов, на основании которых был сделан вывод, что "... затравки удовлетворительно регенерировали, и наблюдался слой наросшего кристалла, прозрачный, толщиной около одного миллиметра". Были заказаны автоклавы большей емкости — десятилитровые. Однако вскоре работы пришлось прекратить, ЦНИЛП был переведен в новые помещения на улицу Володарского в дом № 38 и на Котельническую набережную. Переезд и строительство ряда зданий, которые велись собственными силами, прервали научные работы. Была и еще одна причина: внеплановые работы по кварцу вызвали неудовольствие руководства ЦНИЛП.  А.А. Штернберг из ЦНИЛПа вынужден был уйти.
Закрывая за собой дверь ЦНИЛПа, Штернберг не знал, что его провожает взглядом один из тех людей, которому было суждено  стать одним из его преданных учеников  — Алексей Владимирович Симонов.
После окончания Московского электротехнического института инженеров связи А.В. Симонов был распределен в Мытищи. Однако выполняемая работа не соответствовала профилю его специальности, и он начал подыскивать новую. Так он оказывается в ЦНИЛПе в должности инженера-электрика.
Через год А.В. Симонова назначили начальником акустической лаборатории и поручили разработку и изготовление шумомеров на переменном и постоянном токах с микрофонами на основе кристаллов сегнетовой соли. Затем он занимался фильтрами междугородной телефонной связи.
Между тем работу А.А. Штернберга, по предложению П.Г. Позднякова, продолжила молодой специалист, выпускница МГУ, Е.Д. Виноградова-Дукова. Ею было выращено несколько кристаллов удовлетворительного качества с толщиной наросшего слоя около 5 мм на одну сторону. Из наросшего слоя был выполнен образец кварцевого резонатора, испытания которого провела Е.Г. Бронникова. Акт свидетельствует, что основные параметры пластины (частотный коэффициент, активность) не отличаются от параметров пластины из природного кварца.
В 1952 году уходит из ЦНИЛПа П. Г. Поздняков.
Не так просто бросить работу, которой отдана большая часть жизни. Но дадим слово ему самому. События происходят после уличения в краже его записной книжки.
«Я обратился к министру с письмом с просьбой оградить меня от Джаникяна. Прибыла комиссия, две недели  изучала обстановку. В результате вынесли Джаникяну и мне по выговору за неумение наладить  отношения. Похитительнице тоже. С приказом меня ознакомил Джаникян. Льстиво улыбаясь, подавая руку, он предложил мне « вечную дружбу». Я был обескуражен таким  финалом. Пожать руку я, естественно, не мог. Молча расписался на приказе и вышел из его кабинета. Похитительница записной книжки была освобождена от должности инспектора спецотдела и вскоре переведена в Главк с повышением оклада. У меня до сих пор хранится ее записка с извинением за совершенный поступок… Через полгода звонок от клерка из отдела руководящих кадров МПСС с предложением прийти для переговоров о переводе в аппарат Министерства. Такое же приглашение получил Г.Н.Стайков, начальник конструкторско-технического отдела ЦНИЛП, один из свидетелей  уличения в краже. Переговоры велись в мягком тоне, предлагали должность главного инженера Главка. Я отказался, не желая менять профиль специализации. Месяца через  три вызов повторился и принимал меня уже начальник отдела. Разговор шел жестко. Мне дали понять, что если откажусь – могут назначить на должность главного инженера в Иркутске.
Я отказался. Через непродолжительное время третий и последний вызов к зам.министру по кадрам: три дня на размышления,а назначение будет зависеть от ответа.
Я посоветовался с женой. Она ,после рождения ребенка в Ташкенте, перенесла туберкулез, много болела, стала инвалидом и не могла работать.
-Если тебя переведут в Сибирь, я останусь в Москве и никуда не поеду. Решай.
Дальнейшую борьбу я счел бесперспективной и согласился на перевод в аппарат МПСС.
Потом мне объяснили: перевод наверх был обычным приемом удаления неугодного сотрудника с занимаемой должности из-за отсутствия компромата. Зам.директора Главка , похлопав меня по плечу, сказал:
-Считай, что тебя спасли. Иначе он (начальник ЦНИЛП) посадил бы тебя.
В январе 52 вышло два приказа: о моем назначении главным инженером Главка и моем назначении председателем секции по кварцу при НИС МПСС, превратившем меня как бы в куратора по пьезотехническим вопросам. Кроме прочего, мне поручили отслеживать процесс подготовки решения по реорганизации ЦНИЛП в НИИпьезотехники. Сложность была в том, что следовало выбрать: Москва или периферия? Решение о размещении так и не было принято, но приказ об организации Всесоюзного НИИпьезотехники (ВНИИП) Сталин подписал незадолго до смерти в  конце 1952 года. Однако из-за смерти последнего его рассылка задержалась».
 На  место Позднякова назначают А.В. Симонова. Однако Джаникян не учел, что есть люди, способные понимать великие идеи и их значение для страны.  Знакомясь с лабораторией, Симонов зашел и туда, где (как тогда было принято говорить) "варили" кварц. К этому моменту кварцем занимался инженер В.Д. Митькин. Зашел А.В. Симонов на несколько минут, а остался на всю жизнь в мире кварца. С этой встречи заместитель директора ЦНИЛП по научной части А.В. Симонов становится членом небольшого кварцевого коллектива, изыскивая способы помочь ему.
Достижения лаборатории тогда были более чем скромные: в год планировалось  вырастить кристаллы массой до 30 граммов, далее до 50 и 150 граммов. Воспроизводимость результатов была крайне низкая. Часто в процессе исследований кристаллы росли, а в контрольном цикле результаты не подтверждались. В точности повторить удачный опыт, практически никогда не удавалось. Следует напомнить, что эта же проблема стояла и перед ИКАНом, Над ее решением бились, но тщетно. Заведующий кварцевой лабораторией ИКАН СССР В.П. Бутузов внимательно следил за работами в ЦНИЛПе.
Владимир Петрович Бутузов — кандидат физико-математических наук, один из первых учеников академика Н.В. Белова. До 1950 года он занимался проблемой выращивания кристаллов корунда. После завершения темы он, по предложению Н.Н. Шефталя, переключился на проблему выращивания кристаллов синтетического кварца.
В.П. Бутузов считал, что работать следует на высоких давлениях, с чем решительно не соглашались В.Д. Митькин и А.В. Симонов. "Штернберг работал на низких давлениях, судя по статье, американцы — тоже", — таков был один из главных аргументов В.Д. Митькина.
Ознакомившись с фотографией и статьей американских исследователей А.С. Уокера и Е. Бюллера, В.Д. Митькин и А.В. Симонов пришли к выводу, что сосуды у американцев, скорее всего, были рассчитаны на 400° и давление 4-Ю7 Па. А.В. Симонов начал поиски подобных автоклавов по Министерству нефтехимической промышленности. Нечто соответствующее желаемому удалось обнаружить в Ангарске. После довольно долгих переговоров в Ангарск вылетел Г. А. Коробов.
Геннадий Александрович Коробов, техник-электрик, пришел в лабораторию недавно и сразу же стал незаменимым помощником А.В. Симонова. Сохранив армейскую привычку четко исполнять задания, он дополнил ее своей верой в то, что работы лаборатории имеют громадное значение для страны.
Г.А. Коробову удалось отыскать на складах Ангарска нужное оборудование, разрезать и максимально подогнать его к нарисованным Симоновым эскизам. Вскоре в лабораторию поступили заготовки для автоклавов емкостью 10-12 литров, рассчитанные на нагрев до 400° С и давление 4-Ю7 Па. Размещены они были в помещении бывшего гаража на Котельнической набережной.
Между тем ставший председателем секции по кварцу при научно-техническом совете МПСС П.Г. Поздняков подал министру докладную, в которой настаивал на необходимости расширить объем работ в области синтеза кварца. В рамках ЦНИЛП решить эту задачу не представлялось возможным. Нужны были специалисты, оборудование, помещения, деньги.. . Неожиданно он получил очень сильную поддержку со стороны геологов — начальник 8-го Главного управления Г.М. Сафронов не только поддержал его, но и от лица своего управления брался за решение поставленной задачи...
Таково было положение к моменту создания нового института. Мы не ставим задачей доказать, кто был первым в вопросе синтеза кварца. Эти попытки начали приносить результаты с 1845 года. И в нашей стране ученые немалого достигли. Но напоминаем главное: повторить удачный цикл никому из них, как правило, не удавалось. С какого-то момента процесс выходил из-под контроля исследователя. Не было разработанной технологии роста кристаллов; ЦНИЛП и ИКАН подошли к барьеру, взять который им было не суждено.
,
ГЛАВА  ПЯТАЯ
ГЕОЛОГИ
Солдаты геологии, мы знали,
что значит мерзнуть и не есть – не пить.
Но все, что нам Страною поручалось,
Мы брались в повседневность воплотить.


Геологи работают на тех, кто еще не
родился.
Б. Бурлак

Для того чтобы правильнее понять истоки поступков людей, я пред¬лагаю тебе, читатель, снова вернуться в прошлое, к Тресту № 13, образо¬ванному в 1937 году на базе Таджикско-Памирской экспедиции. Этот Трест был призван решить задачу обеспечения страны пьезоэлектриками.
Передо мной протокол производственно-технического совещания работников Треста №13 от 26 апреля 1938 года. Присутствовал сорок один человек из одиннадцати организаций. Многие из присутствовавших станут известными людьми, достигнут больших ученых степеней... Сейчас они спорят, аргументируют, прогнозируют.. . Но есть нотки, ко¬торые многое скажут нам, живущим сегодня: "... место¬рождения очень невыгодно территориально расположены. Месторожде¬ния Полярного Урала находятся далеко, Памирское - на большой высо¬те, а Волынские — расположены вблизи границы ..." — это из доклада Р.В. Нифонтова, главного инженера Треста № 13.
Ты уже угадал их тревоги, читатель. . . Ты-то знаешь, что Волынские месторождения будут оккупированы через неделю после начала Великой Отечественной войны. Правда, фашисты так и не смогут отыскать приго¬товленное для отправки сырье, его успеют спрятать рабочие. . .
"... Нужно поинтересоваться одной точкой, находящейся на дороге от Невера к Алдану, откуда привозились отдельные гальки хрусталя", — предлагает представитель ЦНИГРИ Д.В. Никитин.
.. . Суммы, отпускаемые на геологические работы, были невелики. Да и не располагала страна в те годы большими. Тем большее удивление вызывает объем выполненных работ. Геологи не могли не заглядывать в будущее. А оно, это будущее, в настоящем в немалой степени зависело и от них.
Весной 1941 года небольшой геологический отряд из пяти человек прибыл на Алдан. Начальником отряда была назначена 24-летняя девуш¬ка — геолог Людмила Чернышкова.
Отряд прибыл в Якутию на полевой сезон. Была поздняя весна, когда щедрая природа Южной Якутии вскипает буйством красок и зе¬лени. . . Напряги воображение, читатель. Представь это сочное синее небо, чистейшие ручьи и реки, изломы сопок в ковровой плотности стланика, жемчужно-серые свалы курумника и плюшевую мягкость якут¬ских болот - марей... И представь  жаркий , плюс 25 градусов, день ... А теперь доверши картину и представь себя в этом "раю" в маршруте: сверху — солнце, ноги - в ледяной воде (мари, реки и ручьи питаются за счет тающих льдов, так что "ледяная" не преувеличение, а констата¬ция факта). Между солнцем и марью — комары и гнус, а твой маршрут из мари на сопку, через стланик, продираясь сквозь его густое сплете¬ние, по куруму снова в марь, и нет ни одного метра, где бы ты мог сме¬ло, не глядя, сделать шаг ... А ведь они не гуляли, они работали... Вот так они шли, покрывая территорию кольцевыми маршрутами, не имея связи и радио. В одном из маршрутов, выйдя на берег Алдана, от проплывающих плотовщиков они узнали о начале войны. С кем — пло¬товщики точно не знали: с японцами или немцами,  В народе ждали беды и от тех и от других. Геологи поняли одно: задача меняется. Теперь нужна не рекогносцировка, а месторождения.
Ты спросишь, читатель: а разве так бывает, чтобы захотел — и от¬крыл месторождение? Позволь тебе напомнить: но ведь и так, чтобы одна страна отбилась от сверхвооруженной всей Европой армии, тоже до этого не было. Может потому мы и сумели победить, что в тылу забы¬ли слова "так не бывает".
В титаническом напряжении первых месяцев войны об этом отряде попросту забыли. Сейчас трудно понять, каким образом люди, лишенные техники и почти полностью — продовольствия, нашли в себе силы и му¬жество продолжать кольцевые маршруты, готовиться к зимовке. Но мы достоверно знаем одно: первое известие от них было получено не в виде просьбы о продовольствии, а требование: "Нужны кадры. Есть серьез¬ные проявления кварца".
В 1942 году сюда были направлены геологи: молодой специалист, только что окончивший Свердловский горный институт Константин Кашкуров, из Магаданской оловоразведочной экспедиции переведен молодой специалист Михаил Харин, Впрочем, Харину в этот раз долго работать не пришлось — его мобилизовали. На фронте он окажется в одной части с Л.Н. Хетчиковым (еще одна знакомая тебе, читатель, фамилия).
В 1943 году, после ликвидации Куликолонской экспедиции, на Алдан прибыли Г.М. Сафронов, А.А. Шапошников, А.С. Гудков, Г.Б. Митич и другие геологи.
Георгий Михайлович Сафронов с Урала, родился в семье лесника. Его трудовой стаж начался с 12 лет. В 1938 году по путевке ЦК ВЛКСМ Туркмении он был направлен на подго¬товительные курсы, по окончании которых поступил в Средне-Азиатский государственный университет в Ташкенте. Не просто было ему учиться — помощи ждать не приходилось, и он ездил вначале коллектором, а затем прорабом с экспедициями, зарабатывал право зимой сидеть в аудитории. С началом войны учебу пришлось отложить. В апреле 1942 года он был переведен в систему Треста № 13 МЭП в Куликолонскую экспедицию заместителем начальника ташкентской группы.
Анатолий Шапошников, студент МГРИ, прибыл в Кулико¬лонскую экспедицию в мае 1941 года на преддипломную практику. В связи с временным прекращением работы МГРИ он остался в экспедиции. В 1942 году поступил, а в 1943 году окончил без отрыва от работы Средне-Азиатский индустриаль¬ный институт.
На Алдан Г.М. Сафронов был направлен начальником пар¬тии, а А.А. Шапошников — начальником разведочного отряда.
В декабре 1943 года из Памирской экспедиции на Алдан был также переведен молодой специалист, горный инженер Иосиф Фрадкин, только что окончивший Свердловский горный институт.
Приказы по экспедиции, записанные в нескольких тоненьких школь¬ных тетрадях, составляют целую эпоху. В те времена не вызывал удивле¬ния, скажем, такой приказ начальника экспедиции Н.П. Ермакова (впо¬следствии профессора МГУ): "... Выдать по 100 граммов сахара брига¬дирам и проходчикам в виде премии... " К работникам экспедиции из западных областей, из разрушенных войной домов, ехали родственники, старики и дети. Им паек не полагал¬ся. Но лучшее члены экспедиции отдавали им...
Геология тех лет... Когда в 1952 — 1953 гг. начнут проводить ис¬следования с помощью рентгена,  все проходчики попадут в группы силикозников... Еще бы, работы велись вручную, 13 сантиметров в сутки по одиннадцатой категории плотности — тогдашняя норма про¬ходки ...Я приглашаю тебя, читатель, в маленький бревенчатый барак Суон-Тиита в конце 1943 года. Вечер. У "буржуйки" собрались геологи и гор¬няки. Из знакомых тебе здесь Чернышкова, Сафронов, Шапошников, Кашкуров, Фрадкин.. . Не часто им удается собраться вот так, вместе. Они пьют чай, заваренный брусничным листом, поют, смеются, спорят... Ты ожидал застать их суровыми? Нет, они молоды и этот вечер их. Они верят в себя, в будущее... Не сомневаются ни на минуту, что фашисты будут разбиты и пытаются представить мир без войны.,. Хочешь знать, что их интересует? Пожалуйста: хорошо бы иметь обобщенные данные по всем кварцевым месторождениям — суммированный итог полевых геологических книжек; ... ученые начинают растить кристаллы — они  слышали об этом — поскорей бы. . . Зная, что потребности в кварце в будущем возрастут и удовлетворить их будет не просто, верят, что наука поможет.. .
Они только не знают, что к реализации задачи по выращиванию ис¬кусственного кварца им тоже придется приложить силы!
Не просто добираться до участков работ. Делать это приходится пешком, а перепады высот немалые. Ровных площадей на Алдане мало, все в основном в гору да с горы. Иногда местные оленеводы заезжают, но этот вид транспорта сложен. Спускаясь с горы Высокой, олени понес¬ли, и Людмила Чернышкова оказалась на дороге со сломанной ногой. Девушка приготовилась ночевать в снегу, не рассчитывая, что ее хватятся до утра. .. К счастью, олени добежали до поселка, и ее пошли искать... Долго лежала в бараке, обрабатывала собранный материал и свой, и кол¬лег, пока не срослась нога.
Жаль, что ты, читатель, не можешь видеть их в эти часы, слышать их голоса, их смех... Назло всему — фашистам, голоду, морозному ветру за бревенчатыми стенами, — они молоды, эти солдаты геологии, и полны оптимизма. Завтра они снова разойдутся по участкам, будут мерзнуть вместе с рабочими на штольнях, вглядываться в забои при тусклом свете карбидных ламп, экономя карандаш, коротко записывать в полевые книжки, подбадривать усталых проходчиков. . . Отвечать за судьбы вве¬ренных им людей. Солдаты геологии... Да, они были именно солдата¬ми, призванными Родиной. Их заявления военкоматы приняли, но напра¬вила их Страна сюда — ибо кто-то должен был делать и это Дело. Государ¬ство знало — у него большое будущее, и во имя этого будущего направ¬ляло геологов работать, а не сражаться. Что ж, за плечами каждого из них конкретное дело. Те, кто знали Анатолия Александровича Шапошни¬кова в более позднее время, едва ли узнали бы его в этом молодом, обветренном, легком на подъем человеке. А между тем за плечами у А.А. Шапошникова уже открытое месторождение "Новое" . .. Характе¬ры этих людей выковывают обстоятельства. Те волевые решения, за ко¬торые многие позднее будут их осуждать, сегодня в них воспитывает сама жизнь.
К концу войны уехал на Урал в Светлинскую партию начальник отря¬да К.Ф. Кашкуров, восстанавливать Волынь ушел горный инженер И. И. Фрадкин, в производственно-технический отдел Треста № 13 отозва¬ли участкового геолога Л.П. Чернышкову. .. Но расстояния не оборвали связей между ними. Узы алданского братства они сберегут на всю жизнь.
В 1946 году М.Я. Харин, завершив свой долгий вынужденный "мар¬шрут" по Западной Германии, вернулся к прерванному — якутскому. Ехал М.Я. Харин по договору на три месяца, не зная, что останется на 40 лет. На Колынском месторождении отряд М.Я. Харина занимался поисками, а отряд А.А. Шапошникова — разведкой. Здесь оба начальника познакомились и подружились. Эта дружба тоже выдержит испытание временем. В 1948 году А.А. Шапошников станет начальником этой пар¬тии, а позднее - главным инженером экспедиции, заменив ушедшего на повышение Г.М. Сафронова. "... В Анатолии меня удивляли работо¬способность и подход к работе. Ни разу я не слышал, чтобы он отругал рабочего. Указания давал четкие, ясные. Случая, чтобы их не выполни¬ли, не помню... Он умел не только сделать, но и проанализировать сде¬ланное. Собранный, выдержанный, он никогда не позволял своему настроению взять верх", — вспоминает М.Я. Харин.
Их праздники... Распределяли, что кому нести: ягоды, рыба, посу¬да, птица. Уходили в тайгу за мясом, возвращались усталые , довольные. И приходила песня. Песня была их подспорьем, все, что словами не гово¬рилось — песня выражала. Их любовь к песне будут отмечать все, с кем они столкнутся в жизни. Менялись времена, оставались верными себе люди. Вот только работа делала все более известными их имена.
Весной 1946 года по Южному Уралу к поселку Имбекчиль двигалась небольшая партия. Бык, запряженный в телегу, тащил все имущество и оборудование, рядом шагали начальник партии К.Ф. Кашкуров, его жена — техник Е.А. Кашкурова, молодой специалист — геолог Юрий Ануфриев и 8 рабочих. После проведенных К.Ф. Кашкуровым поиско¬вых работ предыдущего сезона, им была открыта одна из хрусталеносных жил Имбекчиля. В этом году они планировали изучить экзоконтактную зону Джабык-Карагайского массива. До Имбекчиля оставалось 30 километров, вечерело, начинал накрапывать дождь. Где-то далеко в стороне светились огоньки деревни Куликовка. Но дождь усиливал¬ся, и партия поспешила укрыться в каком-то полуразрушенном сарае, бывшем, видимо, свинарнике.
Рано утром двинулись дальше. Дорогу размыло и им пришлось повернуть в гору. Поднявшись вверх, трое специалистов, как всегда, разошлись посмотреть окрестности, ибо даже переход к месту назна¬чения геологи использовали для частичной рекогносцировки местности. Когда они снова сошлись, карманы всех троих были полны кристаллов. К.Ф. Кашкуров распорядился оставить для более детальных изысканий Ю.Н, Ануфриева и часть рабочих. .

История в биографиях. Слово Е.А.Кашкуровой:
«- Юра, оставайся. Всю гору покрой закопушками. А мы идем дальше.
Через неделю Юра приходит, приносит большой кристалл;
- Мне кажется, там – гнездо.
Мы ликвидировали следы своих работ (геологи в те годы за собой ям и канав не оставляли) и на той же запряженной быком телеге поехали в Астафьевку. По дороге на быка напали оводы, он понес… В Астафьевке с трудом нашли квартиру: все ободрано, клопы…Из обстановки – скамейка, ящик да печка.
Восьмой закопушкой «сели» на гнездо и на 390% выполнили план экспедиции. Потом решили: укроем кристаллы соломой, чтоб не лопались и закроем гнездо. А то трактористы их таскать начали: нагреют, а потом в ведро с холодной водой, и любуются, как  кристаллы трещат,… Но тут приехал Паращенко:
- Вы что, с ума сошли?!
- Так их же некуда уже класть!!!
Обычно после обеда привезу, вымою, опишу… а на следующий день – новая партия. Так и получилось, что все полы у нас кристаллами выложены!
Ну, нашли мы старика, он наплел корзин. Запаковали мы кристаллы и повезли в Свердловск. 18% средний выход моноблоков дало наше сырье. Кашкуров и Ануфриев стали первооткрывателями, а я, как носящая с мужем одну фамилию, сопутствующей. Ануфриев свою премию (2,5 тысячи) проел на конфетах, а Кашкуров сложил с моей, и купил себе ружье».  . Так было открыто одно из крупнейших кварце¬вых месторождений — Астафьевское.
Ануфриев, прошедший войну и го¬ды голодного студенчества. . . проел свою премию с друзьями на конфе¬тах!!! Не знаю, как тебе, читатель, а мне по-человечески много говорит этот факт.
Впоследствии выяснится, что на этой территории, ранее два сезона работали геологи металлургического института Магнитогорска Прохо¬ров и Мещеряков. В 1940 году они дали отрицательную оценку этому району на кварц.
В начале 50-х годов Г.М. Сафронов стал начальником 10-го Главно¬го управления, возникшего на базе реорганизованного Треста №13.
Из воспоминаний П.Г.Позднякова:
« В конце 1953 года началась реорганизация министерств – создание «трехголового»: электростанций, электропромышленности и промышленности средств связи. Она вызвала неразбериху в управлении и фактически не могла быть реализована. Зато возникший избыток руководящих кадров для меня оказался счастливым: удалось без сложностей получить согласие на перевод из МПСС в НИИ – 85.
Работая в МПСС мне часто приходилось иметь дело с 8 – мым Главком, которым руководил Ф.И.Собенин. Федор Иванович был специалистом по телефонии, человек не молодой, должность его не радовала. Он стремился на знакомую работу и просил о замене. В искусственный кварц он не верил. Помню его слова:
- Ты знаешь, что немцы изобрели эрзац сливочного масла – маргарин? Но разве они идентичны? Так и искусственный кварц – это эрзац кварца и никогда не заменит природный по качеству.
После этих фраз я прекратил с ним разговоры об этой проблеме. Решение о его замене, наконец, было принято и в 52 году с Памира прибыл кандидат на эту должность – геолог и начальник Памирской экспедиции бывшего треста №13, а ныне 8 ГУ Сафронов. Его направили ко мне, мы встретились в помещении бывшего  Треста №13 на Кузнецком мосту в присутствии главного инженера 8 ГУ А.С. Гудкова, ярого противника передачи вопроса искусственного кварца в руки геологов. Он твердо верил, что это дело химиков, а не геологов, которые в этом деле ничего не понимают. Сафронов выслушал все заинтересованно. В конце года вопрос о назначении Сафронова начальником главка был подписан и он уже сам обратился ко мне с просьбой ознакомить его с проблемой выращивания кварца в ЦНИЛП и представить директору ИКАН члену-корреспонденту А.В.Шубникову.
Мы вдвоем посетили ЦНИЛП, где ограничились осмотром лаборатории роста кристаллов. На тот момент ею руководил ставленник Джаникяна В.Д.Митькин – человек с незаконченным средним образованием. Он хотя и проработал на заводе №633 десять лет, к росту кристаллов прежде никогда отношения не имел.
Сафронов впервые, видимо, столкнулся с процессом выращивания. Он рассматривал устройство  автоклавов, задавал вопросы. В лаборатории не было ни одного заряженного автоклава. На вопрос « Почему так?», Митькин смущенно ответил, что уволились два специалиста – кристаллографа (Е.Д.Виноградова – Дукова и О.Г.Козлова). Последний оставшийся кристаллограф А.В.Воронков, который не занимался ростом кристаллов, в этот день на работе отсутствовал. Сафронову были подарены образцы кварцевых затравок со следами регенерации и тонким слоем наращенного кристалла.
Я созвонился с Шубниковым. Тот пообещал принять Сафронова и ознакомить с результатами. Но удивился, что сам Сафронов не обратился к нему лично с этой простой просьбой. Я передал его слова Сафронову и предложил встретится после встречи с Шубниковым с лучшим кристаллографом – ростовиком А.А. Штернбергом. Моя уверенность в этом подкреплялась тремя годами работы: Штернберг единственный, кто может решить эту проблему.
Договорились встретиться у Сафронова на Кузнецком мосту, но встречу пришлось отложить – умер Сталин. Встретились после похорон. Сафронов внимательно слушал Штернберга. На вопрос:
-Сколько времени потребуется на решение проблемы?
 Штернберг, не задумываясь, ответил:
-Три года на выяснение условий роста и еще три на создание оборудования для промышленного выращивания кристаллов пьезокварца и его освоение.
На все вопросы Сафронова он отвечал уверенно, со знанием дела. Сафронов предупредил, что работы по кварцу начнутся позже, а  до этого предложил поработать геологом в любой экспедиции по добыче кварца 8 Главка. Выбор места – по карте на стене его кабинета, где были отмечены месторождения кварца. Штернберг выбрал Кавказскую экспедицию (Грузия).
-Это удобно, так как вас просто и быстро можно будет отозвать, когда возникнут условия для выращивания кварца, - сказал Сафронов и предложил Штернбергу, не откладывая дела в долгий ящик, написать заявление и заполнить анкету, что Штернберг сделал тут же в кабинете.
Потом Сафронов предложил «отметить» и мы  втроем отправились в «Савой», ближайший ресторан с хорошей репутацией. Заказывал и оплачивал плотный обед Сафронов. Мы были молоды и голодны.»
 Так за еще несуществующим инсти¬тутом был закреплен его основной специалист.
Трудными были первые послевоенные годы. Помнят люди и неуро¬жаи, и тяжелые погодные условия. Нелегко пришлось и геологам. Здесь необходимо сделать отступление и упомянуть еще о двух лю¬дях, которые в это время работали в Алданской экспедиции. Подробнее мы расскажем о них позднее. В 1946 году в Суон-Тиит прибыл геолог Е.М. Цыганов. В 1951 году, после окончания МГУ приехал сюда моло¬дой геолог Л. И. Цинобер.
 В конце 1953 года по ряду причин в бедственном положении оказалась Алдан¬ская экспедиция. Мало того, что она задолжала государству, под угро¬зой находились не только план, но и жизнь людей. Требовалось срочно принимать самые действенные меры, а Главк практически не располагал ресурсами для помощи. И тогда Г.М. Сафронов вызвал с Урала К.Ф. Кашкурова. Тот вначале наотрез отказался — слишком хорошо знал создав¬шееся положение. Г.М. Сафронов не настаивал, сказал: "Ладно, по¬думай".
История в биографиях. Слово К.Ф.Кашкурову:
« Ночевал я в Тушино, у брата. Вечером, после того, как я все рассказал, у нас произошел приблизительно такой диалог:
Брат спросил:
- Сафронов тебе друг?
- Да.
-На какое время он тебя отправляет?
- На год.
- Следовательно, он обратился к тебе за помощью как к другу. Ты же поступаешь не по товарищески.
Результатом этой беседы был мой утренний визит к Сафронову:
- Георгий Михайлович, я согласен.
В марте 1954 года я прибыл в базовый лагерь экспедиции в поселок Хатыми. К этому времени на экспедиции «висело» полтора миллиона задолжности по зарплате. Вдобавок, несмотря на обилие продуктов в складах базового лагеря, в партиях голодали. Момент, когда можно было завезти продукты и оборудование по льду, был упущен.
Честно говоря, я струсил. Бросился в Алдан, заказал переговоры с Сафроновым:
- Все, что вы рассказывали в Москве – ерунда. Но то, что я увидел – превосходит все мои опасения! Помочь чем-нибудь можете?
— Нет, но я послал тебя.»

Уехать, бросить все... Нет, этого он уже не мог. Бросился в горком партии:
— Два самолета!
— Суровая зима, Катырхай спасти не можем, на рудниках более 10 тысяч человек. Поймите..., - ответили ему.
Он понимал. Но в партиях сидели люди, которые надеялись только на него. Он отвечал за их жизнь... Кашкуров жил в аэропортовской гос¬тинице, его уже все знали... Каждый день взлетали самолеты и все — не к нему. И тогда, отчаявшись, он обращается к главе правительства — Н.С. Хрущеву. Терять ему было нечего.
Его разбудили ночью: "Начальник аэропорта просит к телефону". Услышав: "вам дают два самолета", он впервые за это время расслабил¬ся, прислонился к стене и почувствовал, как движется во Вселенной Земля.
Два РП-5, грузоподъемностью 0,5 тонны, полмесяца работали на экс¬педицию. Прежде всего, были отправлены продукты... Потом удалось отправить даже несколько бочек бензина. Удача воодушевила. Вернув¬шись в Хатыми, он организовал транспортный поезд, решив использовать апрельские наледи. На первый "газон", возглавлявший поезд, сел сам. Решил: "Тонуть будем - так с меня"... Это не было бравадой, это было его сутью... Поезд прошел до Суон-Тиита. Никогда Константин Федо¬рович не спрашивал с себя или близких меньше, напротив, с себя - вдвойне. Нелегко было стоять с ним рядом.
Кто сказал, что время декабристок миновало, что нет больше таких женщин на Руси? А жены геологов, идущие рядом с мужьями по самым трудным дорогам? Когда в экспедиции узнали, что с новым начальни¬ком едет его жена, могли ли люди подумать, что на самый трудный учас¬ток пошлет он ее? А кого же еще мог он направить? Самый строгий спрос с близких — это было его правилом.
В 1953 году после тяжелой болезни в Москву, в ЦНИЛК, сдав Во¬лынскую экспедицию, переехал И.И. Фрадкин. Размещалась кварцевая лаборатория на Покровке, на Чистопрудном бульваре. Занималась она двумя проблемами: обогащением кварца и изготовлением резонаторов.
Работало в лаборатории 35 человек, среди них Я.П. Снопко, Н.И. Андрусенко и другие. Сырье брали из хозрасчетного цеха, расположенного на Полянке, куда кварц поступал из всех экспедиций. Теперь Г.М. Сафронов и И.И. Фрадкин встречались часто. Внимательно следя, как ведутся работы в области синтеза за границей, они приступили к составлению служебной записки. В это время произошла еще одна реорганизация, и 8-й Главк перешел в подчинение Министерства радиотехнической промышленности. Г.М. Сафронов записался на прием к министру — при¬шла пора действовать. Через день министр принял его, ознакомился с предоставленными документами, и через неделю, в марте 1954 года принято решение об организации нового института с опытным заводом. Таким образом, 2 марта 1954 года  - фактическая дата рождения нашего предприятия.
Надо сказать, что в глазах очень многих людей это выглядело аван¬тюрой. Главный инженер 8-го Главного управления А.С. Гудков сфор¬мулировал это мнение предельно четко:
— Вы беретесь не за свое дело. Это дело химиков, а не геологов... Если когда-нибудь нас и будут судить, то только за искусственный кварц...
Могли ли сомневающиеся знать, какая огромная подготовительная работа стояла за начатым делом? Теперь остановить его не мог уже ни¬кто: страна признала его необходимость. А риск, ответственность? Что же, геологи привыкли к ним. Новый институт было решено создавать на базе ЦНИЛК и отчасти ЦНИЛП. Временно директором нового института Г.М. Сафронов назначил И.И. Фрадкина, правда, сразу сказав: "Дирек¬тором ты числиться будешь, но быть им — нет". Фрадкин согласился. Вот еще одна черта этого поколения: должности их интересовали мень¬ше, чем сама работа. Со временем Сафронов собирался возглавить институт сам.  Но пока было решено: как только будет найден хороший директор института, И.И. Фрадкин станет начальником конструкторско¬го отдела. Это была та работа, которую он знал и любил. Из Киева, теле¬граммой за подписью министра, была вызвана Л.П. Чернышкова.
— Нам нужны наши кадры, — сказал ей Сафронов, узнав, что она перешла на преподавательскую работу, — приезжай, будешь помогать Фрадкину организовывать институт.
Людмила Платоновна поняла это "надо" и вскоре выехала в Москву. Алданское геологическое братство приступало к решению новой задачи. 



ГЛАВА   ШЕСТАЯ
ВНИИП
Природа предстает нам в виде какой-то священной книги, богато иллю¬стрированной, но написанной на непо¬нятном нам языке.
Д. Леббок
Как хочется заглянуть в самое начало, в самый первый день и по каким-то особым приметам угадать в нем будущее наше величие. Как будто есть такой особый день, не подготовленный прошлым.
И.И. Фрадкин, Л.П. Чернышкова, Я.П. Снопко — первые кадровые работники ВНИИПа — Всесоюзного научно-исследовательского инсти¬тута пьезооптического минерального сырья. Первые дни существования нового института не были отмечены для них чем-то особым. Каждому из них не раз приходилось начинать жизнь как бы с нуля. Вот и сейчас они приехали в первое помещение нового института: подвал на 9-й Пар¬ковой улице ... Вошли, огляделись и для начала засучили рукава — пред¬стояла уборка. Наведя порядок и подготовив первое рабочее место, сели к столу.
Кроме решения, у них ничего не было... Впрочем, читатель, ты прав, не соглашаясь со мной. Слишком долго они шли к этому моменту, чтобы оказаться неподготовленными. Конечно, было! Были поставлен¬ные перед новым институтом задачи — вести работы предстояло в двух направлениях: в области получения искусственного сырья и в области поиска природных пьезооптических минералов (кварца, флюорита, исландского шпата). Были люди, о которых они точно знали: будут ра¬ботать в новом институте. Были планы, долго вынашиваемые, которые наконец-то, должны были воплотиться в жизнь. И была вера: институту предстоит огромное будущее.
Солнечный квадрат на полу наполнял комнату мягким сиянием. Трое людей у стола планировали будущее.
За схему должностных окладов решили принять систему оплаты в Министерстве радиотехнической промышленности СССР. Самые высокие оклады в этой системе 2200 и 2300 рублей. Затем "прикинули" тема¬тику работ и людей, которые обязательно придут. И приступили к действиям. Для начала "отвоевали" маленькую комнатку у ЦНИЛПа, затем тех, кто непосредственно занимался кварцем — часть лаборато¬рии В.Д. Митькина в составе десяти человек и их помещения, в том чис¬ле гараж с автоклавами.
На  Кавказ А.А.  Штернбергу  был  послан  вызов, и  по  завершении полевого сезона Алексей Александрович, работавший к этому времени начальником партии, прибыл в Москву.
История в биографиях. Слово Штернбергу:
«На Кавказе первый год я проработал геологом, на второй год меня поставили начальником партии. После полевого сезона меня вызвали в Москву.
Институт организовали, меня зачислили на должность начальника лаборатории. Директором института в это время был Фрадкин. Первый наш разговор с  Сафроновым и Фрадкиным выглядел так:
- Что вы будете делать?
- Я должен осмотреться, там видно будет.
- Не нужно ли вам крепкого партийного человека?
- Хорошо, но чтобы его зарплата была меньше моей на 20 рублей. Я не спрашиваю, какая будет у меня.
- Почему?
- Чтобы подчинялся, и все это видели.
- Советоваться будете?
- Нет, не буду. Лучше ошибаться самому, чем делать ошибки по чужой подсказке.
Фрадкин растерянно обернулся к Сафронову:
- Георгий Михайлович, мы его еще не назначили, а он уже так говорит!!!
- Отчитываться будете? – спросил Сафронов.
- За два дня предупредите – буду.
Вроде бы выяснили все темные места. Однако прихожу на следующий день – приказ: временно назначить начальником лаборатории. Снова к ним:
- Так не пойдет. На этом основании лабораторию не приму. Если я приду временно, как посмотрят на меня в коллективе, который работает уже три года?
Приказ изменили. Я приступил к работе. Лаборатория была организована на базе ЦНИЛПа. Поставили первый опыт. Неожиданно звонок из министерства:
- Аншелес из Ленинграда дал согласие взяться за проблему выращивания кварца, если вы переедете к нему.
- Я и здесь могу заниматься этой проблемой, оборудование даже лучше. Дайте 10 литров спирта и 10000 безлюдного фонда, и я выращу кристаллы кварца.
Под эти разговоры мы взяли нового конструктора, поставили автоклавы и начали работы…»

 Не каждый руководитель рискнет   взять  в  подчинение  человека,  проявляющего  столь  сильный характер. Г.М. Сафронов понял главное: человек, диктующий условия, имеет на это право, потому что выговаривает их не для себя — для дела. Сейчас, когда то, к чему он шел так долго, так мучительно, было близко, А.А. Штернберг все равно не сумел бы заставить себя притво¬ряться или лавировать. Не мог он поступиться достоинством человека и специалиста даже в мелочи. Такой уж это был человек. Г.М. Сафронов понял его.   В дальнейшем им  предстоит разойтись, между ними будут неизбежные конфликты   (оба — личности!), но интересно то, что спустя много лет, они снова, как и в эту встречу, поймут и оценят друг друга. А.А.   Штернбергу,  кроме всего прочего, дано было право самому подбирать себе сотрудников.
Звонок из министерства — еще одно свидетельство мудрости и про¬зорливости Г.М. Сафронова. Работы, ведущиеся в Ленинграде, не вышли за рамки обычных.
Позднее, когда у Г.М. Сафронова появятся затруднения, многие бу¬дут отрицать все его достоинства. Я беру на себя смелость подтвердить мнение А.А. Штернберга, которого трудно обвинить в предвзятости (он долго и часто конфликтовал с Сафроновым): Георгий Михайлович Сафронов был блестящим администратором, человеком, умевшим оце¬нить ситуацию, принимавшим смелые решения, и, что не такое уж частое качество, верно оценивающим людей. Сейчас, когда  начали понимать важность административного таланта, мы не можем не признать, что Г.М. Сафронов был  талантливым руководителем. И то, что его фигура стоит в исходной точке возникновения нашего института, — закономерность, делающая нам честь. Конечно, и у него были свои недостатки и просчеты, но, оценивая сделанное им, мы не в праве отка¬зать ему в уважении.
Следует  сделать еще одно отступление, вернувшись в прошлое. Дадим слово П.Г.Позднякову:
« Он (Сафронов)  советовался по разным вопросам организации НИИпьезотехники – помещения, отношения с ЦНИЛП, кадры. Стало ясно, что он не стремился к переводу всех подразделений ЦНИЛП и предпочитает ограничится переводом из него лаборатории по росту кристаллов, считая, что остальная пьезотехника чужда профилю Главка. Я заметил, что это может быть рассмотрено как невыполнение решения правительства и министерства, поскольку была необходимость создания объединения по разработке разнообразных пьезотехнических изделий, новых конструкций и технологий кварцевых резонаторов, т.к. разрозненные по разным главкам цеха не способны решить эту задачу. Сафронов задумался, но затем возразил, что ЦНИЛП не занимается кварцевыми резонаторами и не способен решить эту задачу. В следующую встречу я посоветовал Сафронову обсудить с Джаникяном вопрос передачи ЦНИЛП с опытным заводом главку 8. Переговоры состоялись, чему предшествовал показ всех подразделений ЦНИЛП. Сафронов передал мне суть этих переговоров: Джаникян соглашался – только немедленно! – передать группу ИТР и рабочих, занятых ростом кварца вместе с начальником лаборатории В.Д.Митькиным, а так же все оборудование – автоклавы и прочий инвентарь. Была достигнута договоренность на временную передачу части помещения гаража, в котором располагались автоклавы, и небольшую комнатку для ИТР. Обе стороны согласились с тем, что 3-головое министерство не найдет нужным срочно заниматься организацией нового НИИ. Действительно, приказ был подписан 2 марта 1954 года.. В 53 году Джаникян был снят по решению ЦК ВКПБ, нового начальника долго не назначали. Позже его занял работник ЦНИЛП Г.Н.Стайков. В 1959 году он стал директором второго поколения НИИпьезотехники (НИИ 484), организованного на базе того же ЦНИЛП с опытным заводом.
Первые 2 – 3 года абривиатуру ВНИИП расшифровывали точно с его названием по постановлению как ВНИИ пьезоэлектричества, но постепенно все чаще стали называть ВНИИ пьезооптического сырья.
Позднее я спросил Сафронова, как ему удалось, не выполняя постановления правительства оставить коллектив ЦНИЛП вне реорганизации его в НИИ пьезотехники. Сафронов ответил, что объединение 3 министерств в одно на долгое время вызвало дезорганизацию нового бюрократического монстра и лиц, ответственных за выполнение постановлений правительства, не нашлось. Джаникян тоже был уверен, что реорганизация затянется, коллектив ЦНИЛП не заинтересован в ней из-за перспективы переезда из Москвы на периферию и « я тоже не заинтересован в переходе во ВНИИП».

Думаю, читателю из этого отрывка становится понятным,  что Сафронов, воспользовавшись ситуацией, создал институт, о котором мечтал сам. Он рискнул и, как показало дальнейшее, не прогадал.
Жизнь ВНИИПа мы непроизвольно делим на жизнь института, лабо¬ратории Штернберга и завода. Это происходит потому, что синтез соста¬вил славу нашего предприятия. Мы тоже пойдем этим путем, делая упор на основном направлении работ института. О прочих отделах ВНИИПа упомянем более кратко. Кое в чем придется нарушить хронологию, что¬бы повествование было более связным.
Начнем с 1954 года, когда штат нашего института еще не был укомп¬лектован даже наполовину. Лучше всего о настроении тех дней расска¬жет небольшой эпизод из жизни трех молодых специалистов — одесси¬тов: В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и В.Г. Лушникова. После окончания университета  три друга выбрали распределение в Алданскую экспедицию. О пьезокварце в то время говорили мало, но что это важное стратегическое сырье все же в открытую литературу просачивалось. Готовились молодые люди солидно, штудировали ли¬тературу, строили планы. Но действительность встретила их жестко.  К.Ф. Кашкуров, всего полтора месяца назад принявший экспедицию, не скрыл действительного положения вещей: голод в пар¬тиях, бездорожье, тяжелая повседневная работа... Черная, неблагодар¬ная, повседневная работа геологии — вот что предстояло им.  И все же конфликт вспыхнул не из-за этого. Кашкуров ставил их техниками.…Надо сказать, что техниками - геологами в те годы работали чаще всего молодые женщины, окончившие спец. курсы. Для молодых людей с университетским образованием  предложение показалось оскорбительным. Они отказались в довольно резкой форме, но что Кашкуров… Вобщем, дальнейшее представить не сложно. На счастье молодых людей, они не вручили распределительное предписание. В этом случае уже сделать что-либо бы они не смогли. Продав арктическое нижнее белье, приобретенное на знаменитом одесском рынке, они бросились в Москву, готовясь отстаивать свои права до последнего.
Г.М. Сафронов, в расчете на работу в будущем институте, предоста¬вил им отпуск без сохранения содержания. ( Кстати, им были выданы об этом справки, которые они предъявили в университет в тот же день, как приехали в Одессу. Самовольное бегство специалиста с места распределения грозило тюрьмой,  и шутить этим никто не собирался). В декабре 1954 года им пришла телеграмма такого содержания: "Сообщите желание работать в институте пьезосырья. Квартиры не предоставляем. Фрадкин".
Они прибыли немедля. И вот они стоят перед директором, ожидая решения своей судьбы.
— Ну, где бы вы хотели работать? — такими словами их встретил Иосиф Исаакович Фрадкин.
Они переглянулись: неожиданный вопрос!
— Отделы геологический, горный, проектно-конструкторский... Хотите? . . . Есть еще одна лаборатория — Штернберга, занимающаяся синтезом кварца. . .
— Дайте подумать, — взмолились молодые специалисты, растеряв¬шись от столь широкого выбора.
— Думайте неделю-две . . . , а пока помогите Куварзину раскраши¬вать карты. ..
Они помогали технику-геологу раскрашивать карты и потихоньку пытались выяснить, что к чему. Однако выяснить ничего не удалось по той причине, что Анатолий Куварзин и сам мало что знал: институт находился в стадии формирования. Тогда одесситы начали ходить по от¬делам и лабораториям. Приехали и в лабораторию Штернберга. Тот вы¬шел к ним, спросил:
— В чем дело?
— Нам предоставили возможность выбора, — пояснили молодые спе¬циалисты.
Штернберг усмехнулся, поняв их состояние:
— Что же, — сказал он, — пожалуйста. Только я сам геолог, поездил в геологические поля. Представляю состояние геологов, у которых вес¬ной колеса под ногами стучат. Сам люблю поле. Но здесь этого не будет. Не надейтесь. Говорю, чтоб весной недоразумений не было.
Потом Алексей Александрович рассказал о своей работе. Впечатле¬ние он произвел сильное. Л.А. Гордиенко, зараженный его энергией, сделал свой выбор. Даже искать кристаллы — удивительно, а создавать?! Правда, что и как будет, пока неизвестно. Но он решился.
Спустя некоторое время, стоя рядом с лабораторией, одесситы рас¬строено курили: обилие возможностей — тоже не всегда хорошо. В.Е. Хаджи и В.Г. Лушников решили идти по профилю, в геологический отдел. Л.А. Гордиенко, хотя и принял несколько иное решение, тоже радости не испытывал: что сулил его выбор, было неизвестно.
Зарплата в новом институте была невелика, жильем обеспечить не могли, поэтому сотрудники приходили работать "по знакомству", то есть те, кто узнавал о профиле работы через кого-то и шел, заинтере¬совавшись самой работой. Возможно, многим сегодня это покажется сказанным "ради красного словца", однако, учитывая, что большинство пришедших в институт на первых порах потеряло в зарплате, прихо¬дится признать это фактом. Людей привлекала возможность работать в совершенно новом направлении с полным использованием собствен¬ного творческого потенциала.
К лету 1955 года в состав института входили следующие подраз¬деления.
Лаборатория А.А. Штернберга по искусственному выращиванию кварца. Она размещалась в бывшем гараже на Котельнической набе¬режной.
Конструкторское бюро, которое возглавлял А.А. Шапошников, также отозванный в новый институт с Алдана Г.М. Сафроновым. Бюро занималось разработкой и проектированием нестандартного оборудова¬ния для экспедиций и будущего завода. Кстати, проектированием само¬го завода — тоже.
Исследовательская лаборатория, которую по совместительству воз¬главлял Г.М. Сафронов. В нее входило 4 —5 сотрудников, занимающихся изучением газово-жидких включений в кристаллах кварца и других ми¬нералов.
Геологическая лаборатория в составе 50 человек. Возглавлял ее М.М. Хотенок. Лаборатория оказывала консультационную помощь экс¬педициям Алдана, Алтая, Урала. Занимались кварцем, флюоритом, ис¬ландским шпатом.
Лаборатория внедрения искусственного кварца, которой руководил Я.П. Снопко. В ней было около десяти человек, изготовлявших из кварца резонаторы. Резонаторы изучали и возили по предприятиям, возмож¬ным будущим потребителям. Лаборатории подчинялась группа по обра¬ботке кварца из 3—4 шлифовщиков.
Горная лаборатория, которая составляла технико-экономическую документацию на проведение горных работ для экспедиций Главка. В ней было 5—7 человек.
Геофизическая лаборатория — тоже из 5—7 человек.
Кроме того, был создан отдел научно-технической информации, в задачу которого входила систематизация всего имеющегося и появ¬ляющегося материала по проблемам, которыми предстояло заниматься институту.
Располагались эти лаборатории на 9, 11, 13 и 15-й Парковых улицах. Директором института был И.И. Фрадкин, Главным инженером — канди¬дат геолого-минералогических наук Л.П. Чернышкова. С первых же месяцев были созданы научная библиотека и фонды. Все отчеты экспе¬диций, посылаемые в Главк, передавались в наш институт.
Чуть позднее была создана лаборатория по синтезу искусственной слюды на Бауманской, начальником которой стал В. В. Дибров. Бауман¬ский городок занимает в истории ВНИИПа довольно большое место: работы там велись на протяжении многих лет, Не имея территории, ин¬ститут получил в свое распоряжение бывшие очистные сооружения на Измайловских прудах. Запущены они были страшно. С помощью добро¬вольцев, выходивших на субботники, эти полуразрушенные еще со вре¬мен войны очистные сооружения привели в порядок и своими силами возвели небольшое здание, где и разместилась лаборатория. Там же были построены складские помещения для хранения минерального, каменно¬го сырья.
Мы еще будем говорить о ВНИИПе, сейчас же более подробно оста¬новимся на его центральной лаборатории и заводе. Мне хотелось бы за¬острить внимание на одном любопытном факте: речь идет о строитель¬стве завода. Завод начали строить в то время, когда промышленной тех¬нологии выращивания кварца еще не было. Что это? Уверенность в том, что задача обязательно будет решена в ближайшее время или расчет на то, что опыты не опередят окончания строительства? .,, Мы знаем одно: стране был очень нужен искусственный кварц, и она верила в своих специалистов. Иногда создается впечатление, что это поколение вообще не знало преград. Оно выросло вместе с Государством, которому еже¬дневно приходилось доказывать свое право на существование на протя¬жении многих лет. Оглянитесь на прошлое: это поколение строило Днепрогэсы, Уралмаши, Магнитки.,, Ручным трудом, энтузиазмом, оно создавало гиганты, поражая мир. В чудовищной войне, когда самые развитые страны дрогнули и стали на колени, Советское государство не просто выстояло и победило, оно еще и выросло технически. Едва ли найдется еще один народ, который шел бы так гордо таким трудным и таким горьким путем. Поколение, которое беззаветно верило в величие своего народа, своей страны. Они были очень разные, эти люди железно¬го "надо". Редкий случай в истории, когда на первом месте было не "я", а "мы". То самое поколение, о котором погибший на фронте Павел Коган сказал:
и мальчики иных веков,
наверно, будут плакать ночью
о времени большевиков.
Они нас выдумают снова...
Нам не надо выдумывать. Они жили и живут среди нас. Давайте про¬сто вглядимся в них, создававших наш институт и завод. Это и есть то самое легендарное поколение. Просто как-то сложно сразу это осознать.
ГЛАВА  СЕДЬМАЯ
ЛАБОРАТОРИЯ ШТЕРНБЕРГА

Итак, с богом! Судьба наша решена! К сомнениям нашим, теперь, конечно, прибавятся все препятствия. Но мы начнем.. ,
К.Ф. Рылеев
Выращивание кристаллов — это не столько наука, сколько искусство. Процесс роста слишком сложен, чтобы его можно было физически обсчитать. Здесь требуется недюжинная интуиция.
Интересно отметить, что и у нас, и в Америке первыми подошли к решению задачи выращивания кварца специалисты, прежде занимав¬шиеся воднорастворимыми кристаллами: у нас — А.А. Штернберг, в Аме¬рике — А.С. Уоккер. При решении задачи им помог огромный опыт на¬блюдения за ростом водных кристаллов, при работе с которыми видны и образования дефектов, и диффузионный слой около кристалла. Все это можно исследовать, на основании получаемых данных можно сделать выводы о росте... Не следует забывать, что на первом этапе работы лаборатории кристаллы кварца выращивали в закрытых системах прак¬тически вслепую.
Давайте несколько подробнее остановимся на руководителе лабо¬ратории — Алексее Александровиче Штернберге как на специалисте. Кроме того, что читатель о нем уже знает, следует упомянуть, что он обладал великолепными инженерными способностями: знал столярное, слесарное, стеклодувное дело. Был у него опыт работы с печами, умел он сам рассчитывать и сложить печь. Одно из основных качеств этого человека — оригинальность мышления, которая неоднократно приводи¬ла к столкновению с научными кругами. Например, А.А. Штернберг по¬пытался опровергнуть второй закон термодинамики, изобретая вечный двигатель. . . И не потому, что двигатель ему был нужен, а из озорства и любопытства: "Что будет, если попробовать?" Обладал он также по¬разительной интуицией. Правильно понимая явление, он мог упростить задачу. И еще одно качество: он не переносил мата. Странное для человека, прошедшего такую школу, свидетельствующее об огромной нравственной чистоте его. Он не останавливал, не требовал, но в его присутствии не появлялось желания рассказать скабрезный анекдот или щегольнуть матерком. Как – то сразу становилось ясно, что это иной, более высокий уровень общения и его не следует пачкать. Его лаборатория этим качеством своего учителя гордилась. Кстати, в дальнейшем мы будем, упоминая имя А.А. Штернбер¬га, подразумевать и пришедших к нему людей.
Всего в лаборатории было около пятнадцати человек. Шестеро науч¬ных работников - он сам, Л.И. Цинобер, В.Г. Ноздрина, Л.А. Гордиенко, Л.Д. Азарова, Е.И. Макеева, ведущий конструктор-инженер В.М. Сабуренков, лаборантка А.И. Иванова, несколько операторов и электриков и двое механиков. Все они были преданными помощниками, и, ссылаясь на их собственные свидетельства, безоговорочным лидером и генерато¬ром идей в лаборатории был сам Алексей Александрович. Первым его помощником стал Леонид Иосифович Цинобер.
Л.И. Цинобер один из тех людей, чей выпускной бал и нача¬ло войны совпали. Он с одноклассниками бродил по Москве и планировал будущее, когда начали рваться первые бомбы. Семнадцатилетний, он даже успел поступить в МГУ. Потом была первая бомбежка. Армия, фронт. Два ранения и Победа в образе солдата в плащ-палатке, вскочившего на вальденбургский подоконник. На всю жизнь он запомнит ошеломляющую весну 1945, залитые солнцем и цветами советские войска, при¬ветствуемые освобожденной Европой.
Он восстановился на геологическом факультете МГУ, проучился год, попал на лекцию по кристаллографии и понял, что встретился с судьбой.
Проблемой выращивания искусственного кварца его "за¬разил" Г.Г. Леммлей, отметивший дружбой жадного до знаний студента. Вторым человеком, определившим его выбор, был Б.Н. Делоне. К сожалению, будучи сыном репрессированных родителей,  молодой фронтовик не мог иметь допуск к работе с секретными   
Но он пришел в Министерство, объяснил причину и был направлен в Якутию. Оказавшись в Алданской экспедиции, Л.И. Цинобер мечты не оставил. Изучал в редкие свободные часы природный кварц, следил за публикациями. Правда, не много свободного време¬ни бывало у участкового геолога. Кстати, допуск получил только после смерти вождя – до того работал без оного. Руководство экспедиции закрывало глаза на это нарушение, нуждаясь в крепких специалистах.
 Узнав об образовании ин¬ститута кварца, он послал начальнику 10 Главного управления Г.М. Сафронову просьбу о переводе. И вот он в лаборатории А.А. Штернберга, третьего в его жизни человека, который сыграет определяющую роль. Он стал правой рукой Алексея Александровича, занявшись изучением морфологии выращи¬ваемых кристаллов.
Лаборатория занимала две крохотные комнатки на Котельнической набережной и экспериментальный зал, располагавшийся в бывшем гара¬же. В ней было: 1 автоклав емкостью 4,5 литра на давление 1800 атм., 1 – емкостью 10 литров на давление 1000 атм. И 4 – емкостью 10 -12 литров на давление до 400 атм.
  Ознакомившись с оборудованием, А.А. Штернберг спросил: "Кто этим занимался? Где этот человек сейчас?" Узнав, что А.В. Симонов в настоящее время учится в недавно созданной Энергетической Академии для подготовки и переподготовки руководящего состава при Министер¬стве электростанций СССР, А.А. Штернберг отправил ему записку.
Стоял сентябрь 1954 года, А.В. Симонов ехал в лабораторию, Он недоумевал, пытаясь понять, зачем понадобился. Их встреча была корот¬кой, но важной. Алексей Александрович предложил ему работу по сов¬местительству. Для А.А. Штернберга не существовало причин, которые могли бы помешать работе, ему вообще было свойственно вовлекать в круг своих интересов тех, с кем он хотел работать. Под его обаяние попадали быстро. . Теперь А.В. Симонов сбегал с последней лекции, чтобы успеть перекусить, и, меняя автобус, троллейбус и метро, мчался в лабораторию.
Вначале были "пристрелочные" опыты на имеющемся оборудова¬нии. С помощью их и построенных моделей, А.А. Штернберг быстро по¬нял основную сущность метода температурного перепада при высоких давлениях. Учебник по гидродинамике для техникумов с обычной алгеб¬рой помог подсчитать массоперенос и приближенно понять организацию конвекции в сосуде.
Автоклав — сосуд высокого давления, с ним не просто работать. У А.А. Штернберга есть ряд авторских свидетельств, сыгравших важную роль в науке о росте. Температуру раствора, например, прежде опреде¬ляли, закрепляя термометр или термопару на наружной стенке сосуда. Эти данные всегда были ошибочны. Ясной картины о том, что происхо¬дит внутри сосуда, никто не имел. Создав термопарную трубку, А.А. Штернберг сумел "влезть" в автоклав термопарой и сделать замеры. Сделав их, он понял, насколько неверны все прежние температурные данные.
Увидев, что температурные условия не соответствуют тем, которые ему требуются, он поставил струерегулирующее устройство типа пере¬городки с трубками. Меняя длину и сечение трубок, ему удалось создать в автоклаве нужные температурные перепады. Теперь экспериментатор, имея в руках надежный аппарат, мог задавать нужные параметры, опре¬деляя зависимость одного от другого. Если до А.А. Штернберга научные данные по выращиванию кристаллов, публикуемые в журналах, воспро¬изводить было довольно сложно, то отныне это не представляло особого труда. Случайные факторы уже не играли такой роли, как прежде. Те¬перь .знали, что вырастет, могли ориентироваться, прикидывать. Ситуа¬ция резко изменилась: из уникального явления процесс выращивания кристаллов кварца начал переходить в разряд повседневных.
Конечно, все произошло не так быстро, как я излагаю. Конструктор¬ское бюро института еще не сформировалось, и на первых порах разра¬батывать и изготавливать автоклавы пришлось самим работникам лабо¬ратории.
Расчеты автоклавов емкостью от 10 до 25 л и высотой 1,7 м сделали сообща. Затем были разработаны чертежи, и мастер на все руки инже¬нер Е.М. Сабуренков вместе с токарем на станках ДИП-250 изготовили первые автоклавы. 
У автоклавов стояла раскладушка, пустовавшая редкую ночь. А.А. Штернберг дневал и ночевал в лаборатории. Фанатик своего дела, он увлек и остальных. "Шипели" первые автоклавы, нарушались тре¬бования техники безопасности, но накапливался опыт, заимствовать который было не у кого. Немаловажным было и то, что суть задания была предельно кратка: "вырастить кварц и быстро". Все подчинялось ей. А.А. Штернберг мало обращал внимание на свой внешний вид, на отношение к нему окружающих. Работать с ним было легко, в лабора¬тории царила свобода. Рабочего дня (как такового) не было: сделал — можешь идти. Но вот что любопытно: никто этим, вроде бы попуститель¬ством, не пользовался. Когда, приходя на работу, слышали:
— Ты знаешь, мы вчера в девять кончили ставить опыт, новые пара¬метры решили попробовать...
 Как говорит Гордиенко «казалось бы, радоваться надо: люди работали, а ты отдыхал. Но ниче¬го, кроме горечи — проворонил, пропустил... без тебя прошло что-то интересное — не было».
 Принцип Штернберга: оценивать по результату сде¬ланного. Короче говоря, в лаборатории создалась та самая творческая обстановка, когда людям хотелось работать.
Недавно, читая журнал, я встретила интересную фразу: « .. "незаме¬нимых людей нет" придумали ленивые и посредственные люди>. А ведь, действительно, разве возможно было заменить кем-то Ломоносова, Циолковского... Роль личности всегда была огромна. Осмелюсь утвер¬ждать, что к категории незаменимых с полным основанием можно отнес¬ти и А.А. Штернберга. Этот человек, помимо всех необходимых для уче¬ного качеств, обладал еще одним: умением сплачивать вокруг себя, зара¬жать делом, создавать единомышленников. Не ради же зарплаты люди сутками оставались в лаборатории! "Он дал нам урок преданности де¬лу", - скажет, много лет спустя, Леонид Иосифович Цинобер. Нет, не ради денег! Они верили в результат и торопили время. Каждый опыт тщательно фиксировался, потом изучался, сравнивался...
Однако подобные единение и азарт начали вызывать у администрации института негативные чувства. Мало того, что лаборатория как бы замкнулась на себе, так ее сотрудники еще и начали вести себя  как избранные. Ничего кроме кварца их не интересовало, а имя Алексея Александровича они произносили с не меньшим трепетом, чем верующий имя Всевышнего. Результат следовало предвидеть…
История в биографиях. Слово Штернбергу:
« Директора Фрадкина вскоре сместили, на его место пришел Воробьев. Наша работа шла полным ходом, когда директор, Сафронов и еще целая компании появились в институте и созвали  производственное совещание по нашей теме. Не сложно было понять, что пришли меня смещать. Мне задавали вопросы, я – отвечал, сотрудники – безмолвствовали. Потом встал механик и сказал:
- Я первый раз присутствую на таком производственном совещании. Это больше похоже на трибунал, который судит Штернберга. Я даже знаю – почему.
- С чего вы взяли?
- Вы пришли снять Штернберга с работы.
- Откуда вы знаете?
- Я даже знаю, кого вы хотите поставить на его место.
- Откуда вы это взяли?
- От Борщевского.
Борщевский, сидевший тут же, красный как рак, поднимается:
- Если мне будет приказано, я скажу, откуда я это знаю.
Сафронов быстро соорентировался:
- Это какое – то недоразумение! – однако спрашивать Борщевского не стал.
Мне все это настолько обрыдло, что я взял слово:
- У нас сейчас зачетный опыт. Мы знаем, что кварц должен быть. Если кристаллы вырастут, я сам подам заявление об уходе. Но на вашем месте я бы это заявление не принял. Никто, кроме меня, пока не решил этой проблемы.
Через две недели мы получили большие кристаллы кварца и я подал заявление об увольнении начальнику главка Сафронову. Он меня немедленно вызвал, просил  приехать, увел в садик чтобы поговорить наедине. Сказал, что директора снимают, на его место приходит мой друг по экспедиции…. Действительно, вскоре директором стал Павел Иванович Никитичев, главный геолог кавказской партии. Но тут на Сафронова пошли тучи – анонимки. Он приехал к Павлу Ивановичу с женой, с коньяком… Никитичев написал хорошую бумагу, в которой отстаивал Сафронова. Бумага эта на партбюро сыграла роль – спасла Сафронова. Тот встал на ноги и … выставил Никитичева. И у меня обострились отношения с Сафроновым. Он решил вместе с другой группой, заведующего кафедрой минералогии в Университете, оттеснить нашу лабораторию на задний план»
 Работы в лаборатории шли полным ходом. Журналы опытов вела В.Г. Ноздрина, очень скромная и на редкость, просто поразительно, аккуратная женщина. В лабораторию она пришла по приглашению Алексея Александровича из мастерской каменного литья. Журналы эти были средоточием жизни лаборатории. И вот насту¬пил момент, когда удачные циклы начали повторяться стабильно.
Лаборатория приступила непосредственно к опытам в начале 1955 года, а в начале 1956 года они уже получали кристаллы массой до трех килограммов! Успехи были налицо: большие кристаллы и — за год! Первые! Это было сенсацией.
До сих пор Л.И. Цинобер вспоминает, как в нетерпении бросился мыть один из первых долгожданных, еще горячих кристаллов, под стру¬ей холодной воды... Кристалл треснул, и лаборатория, мягко говоря, была очень недовольна. Не сердился только А.А. Штернберг: он-то знал, теперь их будет немало, этих кристаллов.
Они были не так уж и красивы, эти первые крупные кристаллы, вызвавшие общий восторг. Но они давали ни с чем не сравнимое ощуще¬ние. Идти предстояло далеко: вплотную подступили вопросы химии кристалла, химии примесей. Следовало проверить, как все это скажется на резонаторах... Нет, не сразу зазвучали рапорты из этой лаборатории и не сами сотрудники рапортовали.
А.И. Шокин, в те годы заместитель министра радиотехнической про¬мышленности, приехал к их гаражу на машине. Все внимательно осмот¬рел. Сразу же были выделены средства для дальнейшего разворачивания производства. В Александрове приступили к строительству первого корпуса. На новый завод главным инженером пошел сотрудник лабора¬тории, прошедший с нею вместе весь путь, — А.В. Симонов. К этому вре¬мени он закончил обучение в Академии и защитил диплом на тему: "Технологическая часть опытного завода по выращиванию кристаллов кварца. Групповые печи с отдельно стоящими автоклавами".
После столь блестящих результатов министр радиотехнической про¬мышленности решил премировать исполнителей и поручил начальнику 10-го Главного управления Г.М. Сафронову подготовить приказ.
Слово Штернбергу:
«Как – то мне позвонили из технического управления Главка:
- Алексей Александрович, идет приказ о премировании 3 –х месячным окладом за выращивание кварца. В списке вы на последнем месте, включены такие – то… Как вы относитесь к такому приказу?
Я ответил так, как думал.
- Хорошо, мы его не завизируем.
Сафронов же, когда я его прямо спросил, взорвался:
- Как ты со мной говоришь?!! Я, когда говорю со своим начальником, на вытяжку стою! Мы тебя по узкой дорожке на широкий путь выведем!!!
Говорить  дальше было бессмысленно. Я повернулся и ушел».
 Приказ вышел 20 сентября 1956 года и начинался словами « За разработку и внедрение в опытное производство промышленной технологии выращивания искусственных кристаллов пьезосырья…премировать..» дальше шли семь фамилий, из которых только две – Штернберга и Симонова – непосредственно относились к проделанной работ.
Штернберг, получив приказ, помрачнел, сел к столу и написал письмо министру радиотехнической промышленности: « …Я был крайне удивлен, прочитав список премированных Вами сотрудников…». Дальше он коротко и четко изложил почему: включены те, кто к работе отношения не имеет и зачастую даже препятствовали и в то же время не  включены ведущие работники лаборатории. Заканчивалось письмо так «… считая такое положение вещей величайшей несправедливостью, от премии отказываюсь». Симонов, прочитав это письмо, приписал: «Полностью присоединяюсь к мнению тов. Штернберга А.А.. Считаю, что распределение премий за работу, проведенную по искусственному выращиванию пьезокварца произведено неправильно», и подписал: бывший сотрудник лаб.№ 1 ВНИИПа, а ныне главный инженер опытного з-да ВНИИПа в г. Александрове А.Симонов.
Отпечатав письмо, его отнесли в приемную министра и отдали под расписку. Дней через 5-7 в лабораторию пришел начальник инспекции. Он  изучал обстановку, расспрашивал людей на заводе и в институте. 17 октября 1956 года вышел новый приказ, отменявший прежний .На этот раз все семь человек, фигурирующих в нем, были работниками лаборатории Штернберга. Сафронову, за неправильную подготовку приказа от 20 сентября было поставлено на вид.
Следует упомянуть, что на первых порах лабораторию снабжали опе¬ративно, без бюрократических проволочек, и, можно смело сказать, часто с "нарушением" существующих установок и ограничений действо¬вало руководство Главка. В этом была несомненная заслуга Г'.М. Сафронова. Однако со временем его внимание к лаборатории несколько ослабло. Из-за прямолинейного же характера Алексея Александровича Штерн¬берга в институте, среди администрации, у него появился ряд недоброже¬лателей. Все это, что называется, начало "создавать репутацию" Штерн¬бергу. . .    Однако Алексею Александровичу было не до этого: он ведет работы по внедрению, часто ездит в Александров.  Сотрудники лабора¬тории стали постоянными работниками на заводе. Поскольку в лаборатории была сконструирована и испытана первая групповая печь . состоящая из 4 автоклавов, которая после двухмесячного режима дала 9 кг  кристаллов хорошего качества, решили – целесообразней переходить от одиночных на аналогичные. В проект строящегося завода были внесены коррективы, предусматривающие монтаж не одиночных автоклавов, а групповых печей.  По мере надобности А.А. Штернберг передает на производство своих людей, которые могут принести на заводе неоценимую помощь. Ранее был отправлен А.В. Си¬монов, а чуть позднее — Л.А. Гордиенко. Занятый проблемами внедре¬ния, А.А. Штернберг был единственным человеком, который не обращал внимания на сгущавшиеся над его головой "тучи". Во всяком случае, он ничего не делал, чтобы их разогнать, даже напротив...    Понятия о справедливости  у  Алексея  Александровича  были  свои,  и  от них  он не отступал никогда. Лишь в одном он был предельно жесток: не прощал нечестности. Всегда добрый и ровный, он жестоко пресекал малейшую ложь.
В лаборатории А.А. Штернберга было только одно ЧП подобного рода: увольнение оператора Саши. Обычно дежурившие по ночам опера¬торы записывали показания через каждый час. Придя утром, Штернберг открыл журнал и увидел, что все показания отпечатались на соседней странице. Писали тогда чернилами, и он сразу понял, что оператор поле¬нился, и все записи были сделаны в одно время — утром. Несмотря на заступничество всей лаборатории, оператор был тут же уволен.
Нетрудно представить, что если в соседних лабораториях на А.А. Штернберга глядели с почтением, то его подчиненные во всем сле¬довали его примеру. Так же, уходя с работы, все на всякий случай сооб¬щали, где их можно найти. А нередко и из дому звонили — узнать, как там, нет ли чего нового...
1956 год заканчивался успешно. На первой послевоенной Всесоюз¬ной сельскохозяйственной выставке СССР демонстрировались первые отечественные кристаллы. Диплом ВСНХ — первая награда ВНИИПа.
Мы рассказали о первых годах существования лаборатории. Даль¬нейшее ее существование уже нельзя рассматривать вне завода ВНИИПа.

ГЛАВА  ВОСЬМАЯ
ЗАВОД
               
Думаю, быстрое и успешное решение задачи во многом обязано тому, что у нас была одна четко сформулированная цель, руководил нами знающий и инициативный человек, и действовали мы, в известном смысле, партизанскими методами.
Л.И.Цинобер.

Историю становления нашего завода можно разбить на несколько этапов, так как они запечатлелись в памяти наших ветеранов. Это непроизволь¬ное деление как нельзя лучше расставляет все акценты. Последуем же ему и мы.

СТРОИТЕЛЬСТВО ЗАВОДА
Назвать точную дату начала строительства затруднительно. Ею можно считать тот день, когда лаборатория А.А. Штернберга вырастила первые кристаллы. Сразу же были выделены средства, и ВНИИП приступил к обсуждению места расположения будущего завода. Институту предло¬жили место в Дегунино. Г.М. Сафронов в это время находился в коман¬дировке, а замещавший его главный инженер А.С. Гудков нашел согла¬сие ВНИИПовцев несколько поспешным. Пока вопрос обсуждался, вышло решение о запрещении строительства промышленных предприя¬тий в Москве и Московской области. ВНИИП срочно приступил к поис¬кам места, расположенного неподалеку от Москвы, но уже не в Москов¬ской области. Так снова всплыл Александров.
Следует несколько ввести читателя в курс дела, тем более, что на заводе до сих пор многие спорят на эту тему.
Да, действительно, впервые вопрос о строительстве опытного завода в Александрове был поднят в 1952 году сотрудником института крис¬таллографии В.П. Бутузовым в поданном им официальном проекте.
Однако выбором места мы были обязаны заместителю директора ЦНИЛП по научной работе А. В, Симонову, неоднократно бывавшему на Александровском радиозаводе по долгу службы. Когда В.П. Бутузову для проекта понадобилось предполагаемое место строительства, А.В. Си¬монов вспомнил маленький уютный городок (а коренные александровцы помнят, что он в 50-х гг. именно таким и был) и предложил его. Так впервые официально мелькнуло название города. Затем на некоторое время все стихло. Но вот опять он появился на арене.
Промышленные предприятия, близость железнодорожной магистра¬ли — все это говорило в пользу г. Александрова. Г.М. Сафронов и И. И. Фрадкин выехали на место, ознакомились и приняли решение. Но и здесь оказалось немало сложностей. Довольно много пришлось поез¬дить в Александров Л.П. Чернышковой, прежде чем после всесторонних обсуждений и осложнений было выбрано наиболее удобное со всех точек зрения место рядом со строящимся заводом имени 50-летия СССР. Коренные александровцы помнят, что в те годы как раз на месте частич¬но снесенных домов двухэтажного поселка радиозавода рыли котлован под фундамент будущего завода. Вот рядом с этим котлованом и выде¬лили место под наш завод. Как ни странно, город особой заинтересован¬ности не проявлял, и будущему предприятию приходилось преодоле¬вать один барьер за другим.
Наконец разрешение было получено, институт заключил договор со строительной организацией и приступил к закладке фундамента. Непо¬средственный контроль на начальном этапе строительства от ВНИИПа осуществляла Л.П. Чернышкова. Возглавлял строительство нашего заво¬да директор строящегося будущего завода имени 50-летия СССР И. Г. Рубаненко, пятидесятилетний, энергичный, с военной выправкой человек, в облике сохранивший армейскую привычку: начищенные сапоги, порту¬пея, гимнастерка с орденом Красного Знамени... Старый коммунист, участник Гражданской войны, воевавший в Чапаевской дивизии, он по¬лучил орден в числе первой сотни, награжденной столь высоко.., У него был один документ, которым он дорожил необыкновенно: хранил в сей¬фе и показывал редким людям — его заявление на имя министра здраво¬охранения Семашко. На заявлении была резолюция, написанная рукой Ленина: "Изыщите возможность предоставить отдых тов. И. Г. Рубаненко". Ленинская строчка почиталась им как святыня, расстаться с кото¬рой даже в обмен на отдых он не смог.
Мало подробностей нам известно об этом периоде. Да и не играет он особой роли в нашем повествовании. Поэтому перейдем сразу к 1956 году, когда в Александрове появились первые сотрудники ВНИИПа, связавшие свою жизнь непосредственно с опытным заводом.
Размещалось заводоуправление в начале 1956 года на 2-й Коопера¬тивной улице в частном доме, принадлежащем П.И. Емелину, где по договоренности снимали часть помещения. Это был маленький дом с тремя выходящими на улицу окнами. В штате заводоуправления насчитывалось несколько человек: старший инженер Успенский, пятидесятилетний ин¬женер-электрик с большим стажем работы; К.Д. Лукьянов — кассир и кладовщик; Е.В. Трофимчук, секретарь .и машинистка. Был также бухгалтер. Люди эти не принадлежали нашему заводу, поскольку И.Г. Рубаненко только курировал строительство нашего предприятия. Все они относились к штату строящегося будущего завода имени 50-летия СССР.
На территории нашего будущего завода возвышался корпус первого цеха, вернее, его стены и перекрытия. Таким увидел его А.В. Симо¬нов. Закончив обучение в Академии и придя во ВНИИП уже не совмести¬телем, а кадровым работником, он был вызван к директору.
Павел Иванович Никитичев, второй директор ВНИИПа, по профес¬сии был геологом и приглашен Г.М, Сафроновым на эту должность с Кавказа. Работая на Кавказе вместе с А.А. Штернбергом, он от последне¬го неплохо знал проблемы отечественного синтеза. Поэтому, приняв при¬глашение и возглавя институт, был озабочен медленными темпами строи¬тельства. Хорошо понимая, что без заинтересованных людей работу не ускорить, П.И. Никитичев, подписывая командировку А.В. Симонову в Александров, предложил:
— Поезжай, разрешаю тебе принять 15 человек. Набирай людей.
— Но у меня на руках нет никаких документов, как я могу это сделать, — взмолился А.В. Симонов.
П.И. Никитичев выдал Симонову записку, и Алексей Владимирович поехал в Александров. Коренные александровцы помнят, какое болото было на месте сегодняшнего микрорайона. ..Белый макинтош А.В. Симонова, забрызганный грязью из-под ко¬лес машин, лег разделительной чертой между теорией и практикой. Вид, когда он добрался до заводоуправления, у него был довольно пла¬чевный и в немалой степени олицетворял внутреннюю растерянность. Так они встретились: завод и главный инженер. К обоим необходимо приставить "будущий". Но завод получил первого преданного человека, первого, кто мысленно уже видел его во плоти и торопил время.
В этот приезд А.В. Симонов принял на работу Владимира Федорови¬ча Малеева, и трудно было сделать лучший выбор. В прошлом испытатель танков, В.Ф. Малеев имел опыт руководства людьми, умел сосредото¬читься на поставленной задаче. Став "правой рукой" А.В. Симонова, он во многом облегчил молодому руководителю работу. В.Ф. Малеевым была набрана бригада из восьми человек, в числе которых Ю.Н. Монахов и В.П. Андреев.
Следует напомнить читателю, что устроиться на работу в Александро¬ве в то время было сложно. Строительство нового завода представляло перспективу получения новой профессии. На завод рвались, особенно молодежь. Однако принимали далеко не всех.
Первые работы были преимущественно погрузочно-разгрузочные. Следовало получать прибывающие на станцию грузы и с помощью ма¬шин, присланных институтом, доставлять на территорию завода. На са¬мой территории стояли стены первого корпуса, никаких складских или подсобных помещений не было. Крохотное пространство вокруг этих стен огорожено было колючей проволокой, игравшей скорее символи¬ческую роль. Для начала группа В.Ф. Малеева сделала ограду и построила деревянную будку для охраны. Эта же группа по очереди охраняла при¬везенные материальные ценности: комплекты оборудования и финские домики. Складировалось это тут же, за оградой, на болоте. Постепенно группа Малеева расширялась. Буквально в первые дни В.Ф. Малеевым была создана и первая партячейка из трех человек, в которую вошли он сам, Н.Т. Андреев и А.А. Буклинов.
Сразу же возникли трения с И. Г. Рубаненко, который не разрешал вести вновь созданному коллективу монтажные работы. "Вот построю завод, тогда и приходите", — говорил он.
Не имея представления о профиле нового завода, Рубаненко пред¬ставлял себе дело так: он полностью построит завод, вручит ключи от двери, рабочие войдут и сразу начнут работать... Однако ни институт, ни сами рабочие с этим согласиться не могли. Пусть будущий завод имени 50-летия СССР строится планово, их же такие темпы решительно не устраивали. Бригада В.Ф. Малеева под руководством А.В. Симонова, форсируя события, приступила к монтажу. К территории нашего завода были подведены кабели электропроводки, но пользоваться ими заводчане еще не имели права. На первых порах пошли на нарушения: когда поступили токарные станки, их втащили в цех прямо в ящиках, откры¬ли и, не устанавливая на фундамент, подключив к электросети, тут же приступили к изготовлению необходимых крепежных деталей.
Монтаж велся одновременно со строительством, когда в корпусе №1 опытного завода еще работали бульдозеры, очищая и бетонируя полы. Во дворе завода резались трубы высокого давления, устанавливались временно, прямо на земле, станки, монтировалась временная дизельная электростанция.
К середине июня заводоуправление переехало на второй этаж перво¬го корпуса. Заместителем директора по хозяйственной части стал И.А. Шуф, бывший директор кирпичного завода. Устраивавшимся на ра¬боту электриками В.Д. Живлову и С.С. Трускову Шуф, давая оклад по 450 рублей (45 р. — в пересчете на сегодняшний курс), сказал:
— Это до первой продукции. Через полгода, может быть, добавим. А пока, если хотите здесь работать, придется потерпеть.
Бригада В.Ф. Малеева монтировала оборудование. Половину перво¬го корпуса занял мехцех, четвертую часть — участок распиловки, осталь¬ное было отдано под групповые печи. Монтировали их не по 4, а по 12 автоклавов, из которых 3 были снабжены манометрами и термопарами, для контроля за режимом. Надо сказать, что первые техно¬логические приемы выращивания были полностью скопированы с лабо¬раторных. Печи изготавливались так: сначала варили короб из десяти¬миллиметровой стали, с крышкой. В крышке от 6 до 12 отверстий в каждое из которых устанавливались автоклавы, изготовленные из заготовок для орудийных стволов. Пилили стволы на улице, где была установлена механическая ножовка. Воистину: "Перековывали мечи на орала!..." Чуть позднее этим начал заниматься наш первый сварщик Слава Дорофеев. Он не имел своего помещения, работал  в установленной рядом с цехом палатке. Летели искры из-под автогена... потом отре¬занный кусок отправлялся на токарный станок, где с двух сторон наре¬зали резьбу, закрывали крышками и ставили в короб. На заводе часто бывали командированные ВНИИПовцы, которые показывали, учили, рассказывали. Из конструкторов на заводе "прописался" А.А. Облеухов. В начале 1956 года на выставке "Союзмонтажстроя" А.А. Облеухов познакомился с начальником конструкторского отдела ВНИИП Н.И. Во¬робьевым. Завязавшаяся беседа обнаружила общие интересы и закончи¬лась предложением перейти во ВНИИП. 29 мая 1956 года А.А. Облеухов пришел работать к нам, привлеченный интересным делом. Некоторое время он знакомился с институтом и, наконец, выехал на завод. Из воспоминаний А.А. Облеухова: "Помню, как ехал первый раз в Александров с Симоновым. Молодой, увлеченный, он всю дорогу мне что-то рассказывал о заводе. Я молча слушал. Помню первое впе¬чатление: налет хлестаковщины. Но, идя с ним рядом по территории завода, понял: он увлечен заводом до бесконечности, он же в будущее заглядывает".
На первых порах, как мог, заводу помогал Г.М. Сафронов.
— Что надо? Дизеля? .. . Поезжайте в Свердловск.
Геннадий Коробов, отданный в распоряжение А.В. Симонова, выле¬тает в Свердловск. Вскоре от него телеграмма: "Встречайте, идут два дизеля".
— Как у вас? В чем необходимость? — Это снова Г.М. Сафронов.
— Два мотоцикла необходимы позарез!
И снова Г.А. Коробов едет в командировку. И снова телеграмма: "Гоню пять мотоциклов, два — нам и три — экспедициям".
22 июня 1956 года с будущего завода имени 50-летия СССР к нам были переведены девять человек, в их числе В.С. Дорофеев, Е.В. Трофимчук, И. И. Марков. В эти же дни был организован цех подготовки производства из пяти участков: автоклавного, разделки монокристал¬лов, ремонтно-механического, электроремонтного и ремонтно-слесарного. Начальником ремонтно-механического участка назначен В.Ф. Малеев. Созданная тарифно-квалификационная комиссия приступила к закреп¬лению рабочих за участками цеха. Возглавлял комиссию А. В. Симонов.
9 августа 1956 года по приказу главного инженера 10-го Главного управления А.С. Гудкова П.Н. Никитичев принял ". .. от директора строящегося завода .. . тов. Рубаненко строительство ВНИИПа по ба¬лансу на 1 августа сего года со всей технической документацией". 17 ав¬густа вышел приказ директора ВНИИПа: "... старшего инженера тов. Симонова А.В. с 16 августа 1956 года зачислить во ВНИИП на посто¬янную работу на должность гл. технолога с окладом 2200 рублей" и: ". . . возложить на Симонова А.В. исполнение обязанностей главного инженера опытного завода ВНИИП, включая предпусковой период". Ответственным от ВНИИП за строительство в Александрове был назна¬чен уполномоченный МРТП по опытному заводу ВНИИП по осуществле¬нию мероприятий предпускового периода Иван Никанорович Коробов, начальник одной из лабораторий ВНИИП. Впрочем, уже в августе его сменил старший инженер Иван Григорьевич Коробов, бывший директор радиозавода.
На 25 августа расстановка сил на заводе официально была такой: уполномоченному МРТП подчинялись отделы: планово-производствен¬ный, технического контроля, кадров и бухгалтерия. И.А. Шуфу подчи¬нялись отделы снабжения и сбыта, капитального строительства с ремонтно-строительным участком, АХО, складское хозяйство, охрана и транспорт. Лаборатории, производственные участки, БРИЗ, ТБ и промсанитария, технический и отделы главного механика и энергетика — А.В. Си¬монову.
Фактически из этих трех человек А.В. Симонов был единственным, кто имел реальную власть, общее уважение и смелость в осуществлении задуманного. Многие руководители, которых мы будем упоминать мельком, особой роли в судьбе завода не играли, хотя мы не вправе отказать им в профессионализме или добросовестности. Просто не часто случается, чтобы работа совпала с призванием настолько, чтобы человек отдал этому душу. Нашему предприятию повезло на таких людей, поэто¬му будем добрее к тем, кто делал, что мог, и ушел в прошлое, не оста¬вив заметного следа на фоне ярких личностей, невольно отодвинувших их в тень.
То лето было на редкость дождливым. Территория вокруг строяще¬гося завода утопала в грязи. Приходилось без конца подсыпать дороги: машины буксовали, не могли подъехать к корпусу ... К концу лета приехал на завод из ВНИИПа инженер-электромеханик М.И. Голиков. Он только что вернулся из Суон-Тиита, где оказывал помощь экспеди¬ции в налаживании электромеханических работ. Привело его на завод любопытство: уж очень много говорилось о заводе во ВНИИПе.
Михаил Иванович Голиков закончил МГИ в 1955 году и работал сейчас в бюро проектирования и разработки под ру¬ководством А.А. Шапошникова. А до МГИ. . . до МГИ был фронт. В 1943 году семнадцатилетним он был призван в армию, учился в Телавском пехотном училище и ушел на фронт курсантом... Орловско-Курская дуга. Брянский фронт, форсирование Днепра, 12-килограммовый пулемет с дисками, чудовищная усталость, когда даже смерть — сама смерть! — воспринимается как отдых (лечь... расслабиться ... ус¬нуть. ..). Тяжелое ранение при захвате Днепровского плац¬дарма, госпиталь, орден Красной Звезды... В 1945 году ему исполнилось 20 лет. Потом была учеба: молодой фронтовик в выцветшей гимнастерке с орденом производил впечатление человека высокомерного и нелюдимого. Он не принимал участия в развлечениях, игнорировал кампании. И только самые близкие знали: он хронически голодал. На большую часть стипендии он покупал котлеты - полуфабрикаты и вез их в выходные в деревню матери. Денег хватало только на самые дешевые папиросы…Зато учился он с фронтовым упорством и стал одним из лучших выпускников.

Обходя завод, М.И. Голиков прежде всего обращал внимание на электромонтажные работы, по своему профилю. Найдя ряд устранимых недоделок, заговорил о них с А.В. Симоновым. (Прежде в институте они встречались, однако близко знакомы не были). Чтобы кое-что сде¬лать, задержался на заводе на пару дней. . . Экскурсии не получилось. Уезжал с чувством неудовлетворенности: казалось, мог бы больше ус¬петь. . . Это же чувство было и у А.В. Симонова. Он позвонил П.И. Никитичеву и попросил откомандировать Голикова на завод на три месяца. Вскоре эти командировки слились так, что и для самого М.И. Голикова и для заводчан момент его окончательного переезда в Александров про¬шел незаметно. .  Завод собирал свои профессиональные кадры.
Вспоминает Л.С. Бирюкова: "... Собрала я документы, пришла устраиваться на опытный завод. Принимал меня Иван Григорьевич Ко¬робов.
— На работу можно уже завтра выходить? — спрашиваю. А он так удивленно на меня взглянул:
— Как это завтра? Сегодня, прямо сейчас приступить надо...
Так 22 июня я и приступила. Было нас семь человек, назывались мы препараторами. Первое время убирали территорию от строительного мусора. Когда печи поставили, начались дежурства по двенадцать часов, с восьми до восьми".
Жили наши молодые руководители завода все вместе, в гостинице. А.В. Симонов, М.И. Голиков, Г.А. Коробов, А.А. Облеухов, Л.А. Гордиенко. Утром на рынке, по пути на работу, выпивали по кринке молока. На заводе вместе с рабочими делали одну и ту же работу. Называли себя "рядовыми завода". Многие проблемы решали иногда по-партизан¬ски. . Как пример, обозначим один из их грехов: необходимые заводу выключатели они –увы! – похитили с александровской танцплощадки. Причем в лучших традициях детективного жанра: со стоянием на «стреме» и прочим. Танцы, конечно, дело нужное, но  производство важнее…
 . Может, это и не совсем правильно с точки зрения законности, но давайте вспомним, что было каждому из них  было менее тридцати, они чувст¬вовали, что стоят у истоков рождения нового направления. К тому же не лишним будет напомнить: завод для них не кончался сменой. Честное слово, их азарту можно только позавидовать...
Установками первых печей ведал Александр Андреевич Облеухов. Электрики В.Д. Живлов и С.С. Трусков делали обмотку. Одновременно устанавливали и доводили "до ума" дизельную. Ею занимался команди¬рованный из ВНИИПа старший мастер Гробарь Н.М. Малов, с выделен¬ными в его распоряжение четырьмя рабочими, был направлен на район¬ную подстанцию монтировать ячейки для подстанции нашего завода.
Завод обрастал плотью. Долгое время на его территории, где-то между сегодняшними зданиями 2-го и 4-го корпусов, стояли большие солдатские палатки, в которых временно разместились склады. К сере¬дине июля энергоснабжение первого корпуса уже шло через дизельную. Первым работником участка энергоснабжения стал В.П. Акимов. Электрики приступили к работе. М.И. Голиков формулировал задания, они сами разрабатывали схему по лучшей их реализации.
Это было время авралов, частых невольных нарушений техники безопасности — время времянок для оборудования. , т.е. повторялась картина первых лет работы лаборатории синтеза ВНИИПа. Была задача: построить завод и пустить его как можно скорее. Были люди, яростно хотевшие этого и сумевшие "заразить" своим азартом вновь приходя¬щих на завод. Была уверенность, что это им по силам. А главное: они свято верили, что этого от них ждет страна. Чувство причастности и даже где-то ответственности за будущее их страны прибавляло силы, обостря¬ло ум и изобретательность.
Коллектив был небольшой, почти все работы выполнялись под непо¬средственным руководством А.В. Симонова и М.И. Голикова и с пря¬мым их участием. Работа сплачивала. Все, что руководители знали в тео¬рии, теперь они вместе с подчиненными познавали на практике.
Автоклавный участок представлял собой сравнительно небольшое углубление с несколькими печами. Рабочие уже знали, что здесь будут растить кварц, но что такое кварц — никто представления не имел. Работали и по полторы, и по две смены. Первое время часто оставались после работы из-за выхода из строя нихромовых нагревателей — горе¬ли. .. Время это не оплачивалось. Правда, иногда давали премии, но это было не в счет. Общим желанием было увидеть, как заработает их за¬вод. . . Во время обеда, проходившего тут же в цехе, молодых руково¬дителей брали в кольцо и начинались расспросы. Надо признать, что на¬чало рационализаторского движения на заводе, пожалуй, заложено было на этих незапланированных курсах. Не раз А.В. Симонову и М.И. Голи¬кову приходилось штудировать учебники, ехать за консультацией в лабо¬раторию, чтобы найти ответы на эти вопросы. Процесс шел и в другом направлении: в учебники начали заглядывать молодые рабочие.
К концу июля на заводе работало уже 80 человек. Своими силами построили небольшое здание барачного типа под "Красный уголок". У охраны — времянка, служащие охраны больше ходят по заводу. Не¬сколько машин "ночует" тут же, на территории. . . Зато завод - уже реальность. . . Рабочие с усмешкой посматривают на разрушающийся фундамент соседнего завода: "Начали строиться раньше, а теперь от¬стали просто до смешного". У нас же речь идет о начале заводского цикла.
Каждый приходящий на завод в эти дни сразу же подключался к де¬лу. Рабочих рук не хватало. . . Может возникнуть вопрос: приходили люди со стороны, которые не были в курсе дела. Можно ли было сразу вовлечь их в круг своих интересов?
Можно. Общие обсуждения сделали свое дело, время торопили не только инженеры, но и рабочие. По Александрову, Карабанову и Струнино ползли слухи, один невероятнее другого. Будущему заводу при¬писывались качества, с которыми не смогло бы соперничать ни одно предприятие — это было следствием азарта работ и гордости членов этого маленького коллектива.
Из Московской лаборатории приезжали сотрудники, показывали, что и как делать. Растворы в колбах из Москвы везли — здесь ничего не было. Чаще всего доставлял их на завод Л.А. Гордиенко. Колбу поднимали над печью, вставляли трубки, отсасывали (ох, сколько же раствора на первых порах наглотались!) и заливали автоклавы. Потом привезли маленькие узенькие пластиночки-затравки. Даже проволочку, которой затравки крепились, приходилось возить из Москвы.
Первым учителем для заводских препараторов стал Леонид Алек¬сандрович Гордиенко. Он объяснял, показывал, учил, что и как делать. Надо сказать, что даже техники (Вера Буланова и Валя Ефремова при¬шли в цех после окончания Краснозаводского химико-технологического техникума) с подобным столкнулись впервые. Не было еще подобного завода в стране, и негде было позаимствовать опыт. . . Сделали первые рамочки, подвесили на них затравки. Из Москвы привезли шихту, подго¬товили, залили. А как переживали за этот первый опыт, как готовились к нему! Под пристальным вниманием всего завода шихту мыли, асбест просеивали. Непростой была операторская работа в те дни. Темпера¬турный режим автоклавов регулировали асбестом: подгребали к печи, если температура падала, и отгребали — если росла. Так с деревянными лопаточками всю смену и бегали...
Первый съем прошел в сентябре 1956 года. Дату не помнят, помнят только, что солнечно было. Впрочем, это могло им и показаться. Со слов Г.М. Мазаева, тогда работавшего на монтаже нашего завода от строитель¬ной организации, радость была столь велика, что вызвала жгучую за¬висть. Общее ликование, возник стихийный митинг.. . Кажется, руково¬дил им А.Г. Лере-Планд. Общим было ощущение: перешагнули барьер! Завод живет! Можем работать!
25 октября 1956 года начальником 10-го Главного управления Г.М. Сафроновым был подписан акт о приемке лабораторного корпуса завода ВНИИП. Это и есть дата официального рождения завода.
Буквально на второй день, 26 октября А.В. Симонов был переведен на постоянную работу в Александров на должность главного инженера опытного завода. Официально утверждены штаты завода, сразу в три раза возросла зарплата рабочих (до 1500 рублей, по тем временам — довольно большая). Но главным было то, что общее ликование заводчан, выйдя за пределы завода, привлекло к себе общее внимание. Надо при¬знать, что в городе бытовали всякие нелепые слухи (ведь что такое кварц — никто не знал), будто страшное что-то готовится на заводе, будто взлететь на воздух можно в любую минуту. . . Сейчас же пьянящее  ощущение победы ВНИИПовцев захлестнуло город, к заводу потяну¬лись люди, страхи были забыты, слухи прекратились в одночасье. Инте¬ресно свидетельство Г.П. Агафоновой, в те дни работавшей регистрато¬ром в гостинице "Дом колхозника":
"... Все начальство института и завода проживало у нас, я встречалась с ними часто, и так как ни о чем другом, кроме своего завода, говорить они не могли, постепенно начала вхо¬дить в курс их дел. Каждая удача превращалась в праздник, о каждой неудаче говорилось с искренней болью. А уж каким со¬бытием был их первый съем...
— У нас первый съем! Есть кристаллы! Отличные, краси¬вые, без трещин!
Радости предела не было, приносили их в гостиницу и хвас¬тались ими, как дети. Я заинтересовалась их работой и стала просить Алексея Александровича Штернберга устроить меня на завод.. . Он написал записку и я пошла устраиваться. . ."
История в биографиях. Слово Штернбергу:
«Сафронов с чисто геологическим размахом организовал институт. Когда же мы отладили технологию – начал строить завод, с еще никем не утвержденной технологией. Потом он решил, что все это принадлежит ему. Многое из того, что сделано в лаборатории, в большей степени потеряно на производстве. Пытаясь утвердить автономию завода, Сафронов предлагал делать все что угодно, только не то, что рекомендует наша лаборатория.
Мы приезжали в Александров, привозили с собой затравки, раствор. Наши рабочие выступали как инструктора, обучая всему, что знали сами. Мы собрали автоклавы, пустили, обучали дежурных. Между 15 литровыми печками стояла моя раскладушка, где я спал. Наконец сняли первые кристаллы. Тогда Сафронов собрал совещание:
- Лаборатория искала полгода, а вы, заводчане, с первого же цикла все сделали!
Предполагался банкет, но мне стало  так противно, что я сел и уехал».
Во время первого съема на заводе были: главный инженер А.В. Си¬монов, главный механик-энергетик М.И. Голиков, главный конструктор ВНИИПа А.А. Облеухов, начальник первого цеха Г,А. Коробов и вся московская лаборатория А.А. Штернберга. Кстати, любопытная деталь: когда были получены первые кристаллы, директор завода И.Г. Коробов пригласил корреспондента газеты "Голос труда" и рассказал об успехах. А буквально на следующий день "Голос Америки"' известил весь мир о том, что в городе Александрове  Владимирской области получены первые советские кристаллы квар¬ца. . . Как видите, за успехами нашего молодого завода пристально следили не только в нашей стране. Не будем уточнять, с какими чувства¬ми, но то, что ему придавали важное значение — безусловно.
Первая удача окрылила. Все чувствовали, что заводу предстоит стать флагманом нового направления. Двух рабочих, Кондаеву и Дулимову, отправили в Москву, в институт, обучаться профессий сверловщиц. До этого каждые две недели Кондаева с новой порцией затравок ездила в Москву. Заворачивала затравки в газету и возила в дамской сумочке, пока Симонов не выдал ей 50 рублей на покупку чемоданчика. Для Зои Кондаевой эта сумма была огромной, сама она получала 300 рублей в месяц... Спустя много лет, она увидит на складе этот зеленый чемо¬данчик, и очень многое всплывет в памяти.. .
И вот в работу пошли четыре или пять печей по 12 автоклавов каж¬дая. Затем заработали еще три печи с автоклавами емкостью по 18 лит¬ров каждый. Режим велся по одному автоклаву. Но первый съем остал¬ся в памяти навсегда, как превзошедший все ожидания. Второй съем прошел в ноябре. С каждой печи было получено от 30 до 50 килограмм.
На завод начали принимать людей. Однако использовать их всех по назначению еще не могли: не хватало рабочих мест, и все, вновь принятые, обязывались отработать по несколько месяцев на стройках. Так группу девушек сначала передали в СУ-13, а оттуда направили в Москву. Обещали, что по мере надобности будут отзывать. .. Они работали и ждали.. .
Первые общественные заботы завода 1956 года: подготовка к зиме, посадка по плану горисполкома 200 деревьев вокруг завода. . .
В октябре первый цех был разделен на два самостоятельных произ¬водства: автоклавный и разделки кристаллов во главе с Г.А. Коробо¬вым, и цех вспомогательного производства с участками ремонтно-механическим, электроремонтным, сантехническим, ремонтно-строительным и дизельным. Этим цехом руководил М.И. Голиков. Мастером участка разделки кварца стал А.Г. Лере-Планд.
Следует сказать, что на директоров нашему заводу долго не везло. Не приходились люди ко двору, не справлялись. И тогда Г.М. Сафронов решился на проверенный шаг: в декабре 1956 года он вызвал с рудника Светлый начальника экспедиции К.Ф. Кашкурова.
К этому времени за плечами у К.Ф. Кашкурова было еще одно открытие: Косыревская россыпь. Людям, не знакомым с геологией, это ничего не скажет, но пусть они поверят на сло¬во: стать первооткрывателем раз — это редкость, стать же им дважды — это великое доказательство профессионализма.
Итак, К.Ф. Кашкуров прибыл к Г.М. Сафронову:
— Предлагаю тебе выехать в Александров строить кварцевый завод. Там сменилось несколько директоров, дело не идет, — сказал Георгий Михайлович.
— Так я же никогда на заводе не был. Я геолог. Что я понимаю в этом деле? — искренне удивился Константин Федорович.
— Поэтому и предлагаю, что ты — геолог, и как геолог разбираешься в кристаллах. Лабораторные образцы уже есть. Необходимо наладить их промышленный выпуск.
— Жена не поедет! Сколько можно моей семье мотаться по экспе¬дициям?! Квартиры же опять нет? — уточнил Кашкуров.
— Квартиры нет, зато дело есть. Думай.
"... Жилья нет, семья ехать отказывается, дело незнакомое.. . Интересно, а кому оно знакомо? Аналогов подобного завода он что-то не припомнит. . . Сложная ситуация, тут, пожалуй, больше стоит ждать шишек, чем наград.. . Кварц растить.. . Кристаллы.. . " — Кашкуров подумал и... поехал сдавать экспедицию. В феврале 1957 года он при¬был в Александров.
В   начале   этого   же   года   начальником   автоклавного   цеха  стал Л.А. Гордиенко. До 1957 года он пребывал на заводе в качестве коман¬дированного, но тут А.А. Штернберг вызвал его и сказал:
— Что толку в лабораторных методах, когда сейчас необходимо ста¬вить работы в заводских условиях. Вот когда там дело пойдет, — это будет да! Нужно не приезжать на завод в командировку, а взять цех и жить в Александрове. Влиять на политику изнутри, как сотруднику.
Л.А. Гордиенко признал правоту сказанного и переехал в Александ¬ров, куда переместился "центр тяжести кварцевой проблемы".
СТАНОВЛЕНИЕ
Вероятно, проницательный читатель уже успел заметить, что в институте и на заводе руководителями традиционно были геологи. С чем это было связано? Прежде всего, конечно, с тем, что создавался минерал — кварц. Но не менее важным было и то, что работа нашего предприятия была как бы броском в неведомое, маршрутом в неизвестность по непроло¬женным дорогам. Кому же было вести этот маршрут, как не геологам, привыкшим отвечать за каждый свой поступок, принимать как неиз¬бежное риск?! Надо сказать, что принимать на себя ответственность спо¬собен далеко не каждый руководитель. Но таким, безусловно, был новый директор завода ВНИИП (как стал официально именоваться наш завод) Константин Федорович Кашкуров. Были директора и до, и после него, но память заводчан сохранила его, справедливо отдав ему пальму первенства.
К.Ф. Кашкуров был тем директором, при котором наш завод и кол¬лектив окончательно оформились, стали на путь поступательного движе¬ния. Если в истоках технологии кварца стоит А.А. Штернберг, то в исто¬ках славы завода стоит коллектив под руководством К.Ф. Кашкурова.
А.В. Симонов, М.И. Голиков, ГА. Коробов, А.А. Облеухов, Л.А. Гордиенко — они были молоды, может быть, немножко авантюрис¬тичны. Они были преданы заводу, но были на равных. К.Ф. Кашкуров был их старше, он был требовательным до жестокости, но корректен. Он по справедливости возглавил группу, ставшую авангардом нового дела. К нему, как к арбитру, прибегали довольно часто. Кашкуров не боялся признать, что многого не знает, учился вместе со всеми. Толь¬ко требовал с себя больше, чем с остальных. Это быстро понял коллек¬тив и принял его.
Сейчас однако, вернемся к тому моменту, когда начальник первого цеха Л.А. Гордиенко пришел на вокзал встречать нового директора. Встреча эта, по словам Леонида Александровича, была незабываемой:
— Вот, привез нового директора завода, знакомьтесь, — представил П.И. Никитичев.
— А мы знакомы, — мрачно сказал Кашкуров.
И Гордиенко внутренне содрогнулся: непосредственный начальник! Он-то знал, что Кашкуров не прощал тех, кто сбежал от работы. Его не интересовало, что и одесситы оказались в тяжелом положении, и, продав "арктическое белье", приобретенное на знаменитом одесском рынке, раздобывали деньги на обратную дорогу до Москвы. Для Кашкурова они были дезертирами. И вот сейчас, когда Хаджи и Лушников, по крайней мере защищены, ему, Гордиенко, ждать хорошего не приходи¬лось. Он приготовился к самому худшему...
В это время работавшие на московских стройках александровские девушки начали беспокоиться. Время шло, они знали, что на завод при¬нимают людей, а их все не отзывали. Строительные организации сулили золотые горы, предлагая остаться в Москве, но девчата рвались назад, в Александров. Возможно, сейчас многим это покажется странным, однако было... На завод им пришлось возвращаться с боем. Новый ди¬ректор об их судьбе ничего не знал и считал, что обещание предыдущего руководства держать не обязан. И все-таки одна за другой они начали пробиваться.. .
Затягивалось пребывание наших работников и на стройках СУ-13 г. Александрова. К.А. Зуева, химик-биолог по образованию, пришла к А.В. Симонову:
— Я хочу устроиться на постоянную работу.
. — Ладно.   Идите   к  начальнику  цеха  Гордиенко.   Если  возьмет — оформим.
Как вспоминает Л.А. Гордиенко, из первой встречи с Клавдией Анд¬реевной Зуевой его больше всего поразило несоответствие облика этой женщины и грубой рабочей одежды: ватника и стеганых брюк. Он посо¬ветовался с технологом Громовым, и ее взяли техником-химиком. Напутствие Л.А. Гордиенко было предельно лаконичным:
— Учитесь всему, занимайтесь любой работой, которая тут есть.
      На заводе шло первое разделение препаратов на операторов и зарядчиц.  Начала  Клавдия Андреевна с нуля: вместе с девушками села мыть рамки и сосуд после съема. Так, осваивая одну операцию за дру¬гой, она начинала вживаться в завод.
Из собственной котельной уже получали дистиллированную воду. В 30-литровых баках девушки несли ее, горячую, в цех. Выливали в 200-литровые баки из нержавейки и уже здесь готовили раствор. Непро¬стым было это путешествие с горячей водой: как-то Качина и Сивякова, неся бак, шагнули не в такт, и выплеснувшаяся вода ошпарила Качиной ногу...
В зарядной (отгороженном углу цеха площадью 30—40 квадратных метров) здесь же, прямо на полу, лежала шихта. Шорина (Калмыкова), Куртасова, Сивякова (Агафонова), Смирнова (Буланцева), Лясина, Арсенова (Андреева), Миронова (Куликова)-последняя полгода работа¬ла без зарплаты, боялась, что рабочее место "ускользнет" — большин¬ству девушек не было и 18-ти лет. Они брались за любую работу. На месте сегодняшнего торцевого угла главного здания института в те вре¬мена лежала груда шихты. В ясную погоду все брали молотки, сами и дробили, и носили шихту в цех. В зарядной девчата повесили плакат "Не пищать". Если кто чуть расслабился — на плакат покажешь, и опять все в порядке. А.В. Симонов как-то сделал замечание Л.А. Гордиенко:
— Что это вы за детский сад там развели? Плакаты развесили...
Однако плакат остался висеть, он помогал.
Многое тогда приходилось решать самим, спрашивать было не у ко¬го. Чуть что — к своим руководителям. А те тоже далеко не все знали.
— Девчонки, лучше перелить, чем не долить, — ответил Симонов, когда зарядчицы обратились с вопросом: как и сколько наливать? И тут же добавил, — только внимательно посмотреть надо, как этот перелив скажется.
Одна стальная крышка печи сколько весила! А девчата и снимали ее, и с асбестом за смену намучаются. А затравки чего стоили? ... Радо¬вались любым — их не хватало. Получат и начинают мыть, чистить, доводить до кондиции.. . А авралы? И все своими силами...   Подвезут к проходной кирпич, Симонов в цех:
— Девчонки,   милые!   Пришли   2—3  шаланды.   Разгрузим   быстрее!
Ну что ж, надевают рукавицы, и, передавая кирпич из рук в руки, чтоб битого не было, сгружают.,. Не богаты мы были в те годы, но что получали - сберечь могли. Субботники были частыми, да и после работы комсомольцы не дремали. Конечно, многие скажут: мало было развле¬чений в Александрове, а тут одна молодежь, потому, мол, и шли. Ну что ж, это тоже так. Но было и еще одно: хотелось, чтобы родной завод ни перед кем в грязь лицом не ударил. Перед ноябрьской демонстрацией колонна вокруг цеха репетировала: еще бы, первый раз коллектив выходил на демонстрацию! Они все потом сохранят фотографии тех первых демонстраций. Всматриваясь в эти лица, молодые, веселые, открытые, невольно задаешься вопросом: неужели это они "вкалывали" сутками в грязи и холоде? Откуда же этот свет в глазах и улыбки? Слов¬но смотрят в будущее, спрашивая нас: "Ну, как вы там? Так ли все, как мы представляли?"
В сентябре 1956 года Никитичевым и начальником конструкторского бюро Н.Н.Воробьевым были приобретены 6 больших немецких автоклавов (у нас они получили маркировку »БА») емкостью 750 литров каждый и на давление 400 кг/см.кв. Многие не верили в успех их переделки. Но энтузиасты полностью перенесли на них схемы устройств наших 25 литровых и к концу года 2 переоборудованных новых автоклава запустили в первые циклы. Поскольку твердой уверенности в  БА все – таки не было, параллельно шла сборка 3 – х групповых печей с 12 автоклавами емкостью 46 литров каждый на давление 300 кг/см.кв.
Год закончили вводом 5 групповых печей с 60 автоклавами емкостью от 18 до 25 литров и опрессовкой двух БА. Общая емкость смонтированного оборудования к концу 56 года составила 2829 литров.
С первых дней свой медпункт появился. И своя библиотека. Ничего еще завод не имел, а о людях уже подумали. Приняли на должность библиотекаря Н. Смирнову, да не могла она часто в Москву ездить, в цех попросилась. Но о библиотеке не забыли: Сара Самойловна Ших-Карп — наш первый библиотекарь и организатор библиотеки. Она езди¬ла в Москву подбирать книги, а потом шла по рабочим местам.., Заво¬ду нужны были грамотные люди. Молодое руководство взяло четкое направление: растить свои кадры. Учиться шли многие. Помогали им, как могли. Очень важно, что все это сознавали. Целыми сменами гото¬вились в техникумы и институты. Получаемые знания тут же применя¬лись на практике. И еще один фактор: спорт. С первого дня в почете были всевозможные спортивные мероприятия. Руководители понимали, как важно сплотить коллектив. Делалось все это не для "галочки". Как и не для "галочки" были общие походы в кино,..
Директор завода К.Ф. Кашкуров прежде всего, начал с работ по под¬ключению завода к постоянной электроэнергии. Дизеля грохотали день и ночь, гул стоял неимоверный. М.И. Голикову поставили раскладушку в сарае, и он ночевал возле "шкодовских" дизелей, чтобы устранять малейшую возникающую неисправность. Если грохот давал о себе знать даже за пределами завода, то что же должен был испытывать человек, находящийся с ними рядом почти круглосуточно? Нелегко ему приходи¬лось. ., Спешно готовили и устанавливали трансформаторы,
В конторе цеха не просто работали, но и жили. Так долгое время здесь жили семьи Симонова и Андреева, Голиков, Комаров. Среди ночи обязательно кто-нибудь из них приходил в цех.,.   Беспокоились, переживали.
Многие наши ветераны завода с улыбкой вспоминают, как шел по цеху в первый класс сын главного инженера Вова Симонов. .. Как воз¬вращаясь, терпеливо ждал, пока кто-нибудь из взрослых откроет ему дверь в цех, которую сам он открыть еще не мог. Поэтому первая квар¬тира, полученная заводом от города, была единогласно отдана семье Симоновых. Радовались этой квартире заводчане: еще бы, первая ласточ¬ка! Осязаемое будущее многих намечающихся семей.
Одной из первых задач, которую Кашкуров поставил перед Гордиен¬ко и Громовым, было создание такой таблицы, взглянув на которую, можно было бы в любой момент определить, с какой скоростью и как растет сырье в каждом автоклаве. Для выполнения подобного задания требовались годы. Однако Константин Федорович счел невыполнение -нарушением. Кончился этот конфликт решением Л.А. Гордиенко уйти с завода в лабораторию... Но Константин Федорович, как не велико было его самолюбие, на страже интересов завода стоял прочно: отдать специалиста, который полезен производству? Да никогда! Он приехал во ВНИИП и гневно заявил: "Специалистов переманиваете?!"
В разрешении конфликта приняли участие почти все руководители, и мир был заключен, так как прежде всего и Кашкурову не хотелось терять Гордиенко, и самому Леониду Александровичу от завода отры¬ваться было больно. Л.А. Гордиенко стал начальником ОТК. Забегая вперед, скажем, что окончательно их примирят пять килограммов неуч¬тенного сырья, которые обнаружит Л.А. Гордиенко в отправляемом грузе. Увидев, что для него дороги интересы завода, Константин Федо¬рович впервые глянет благосклонно и навсегда признает его "своим".
В конце 1956 года должен был быть утвержден окончательный вари¬ант технологии выращивания искусственного кварца. Он был написан и даже рекомендован научно-техническим советом ВНИИПа для утверж¬дения в Техническое управление министерства. Однако решения мини¬стерства не было. Между тем завод уже работал. Более того, с 1957 года у завода был план сдачи сырья государству!
Вот здесь, читатель, и кроется начало конфликта, который затя¬нется на долгие годы. Давай и мы попробуем понять его истоки. Дело в том, что Г.М. Сафронов, едва был пущен завод, не просто отрапортовал о его работе, но и пообещал вполне конкретное количество выпускае¬мой продукции. Результатом этого был спущенный товарный план. Не сложно догадаться, что опытный завод и институт в целом оказались в положении более чем сложном. С одной стороны, научные работы нуж¬дались в четкой экспериментальной проверке, с другой — времени и возможностей на это не оставалось. Его величество Государственный план требовал неукоснительного исполнения.
Заводчане форсируют события, к этому их вынуждает жизнь. Теперь и к институту они предъявляют требования. Жесткие условия, в которых они оказались, заставляют их занимать твердую позицию: завод должен давать продукцию! Они перестраиваются на ходу, пробуя все возможные варианты, пытаются искать выход сами. Просто физически можно ощу¬тить биение пульса завода с пожелтевших страниц приказов. Конечно, ситуация у них незавидная. Если ученые еще могут спорить и размыш¬лять, то у заводчан этого времени нет. Коллектив завода сплачивается перед лицом беды: план первого квартала завален, план второго — тоже под угрозой... Да, так начиналось — с неудач.
Весной на завод был при¬глашен Владимир Андреевич Проскурников.
Здесь следует дать короткую справку: в конце 1941 года Александровский радиозавод вместе с оборудованием и спе¬циалистами был эвакуирован в Петропавловск в Казахстане. Впоследствии на месте выехавшего завода был создан факти¬чески новый завод. Многие уехавшие александровцы после войны начали возвращаться в город. В.А. Проскурников работал на радиозаводе в должности заместителя директора по общим вопросам и давно хотел вернуться в .город, где у не¬го был дом.
Принятый на наш завод, он оказался тоже именно тем человеком, который пришелся "ко двору". Молодежь, составлявшая основную часть завода, быстро "раскусила" его характер и окрестила "Батей". "Батя" мог отругать, накричать, поворчать, но дело свое знал досконально. Шли к нему не только с производственными проблемами. Он и дельный совет даст, и ободрит. С приходом В.А. Проскурникова окончательно было сформировано руководство завода.
Заместитель директора завода по хозяйственной части В.А. Проскур¬ников вместе с водителем мотоцикла "наматывают" километры. Рабо¬та снабженца - кто может в полной мере ее оценить? Основная пробле¬ма в том. что сложно заранее определить потребности в тех или иных ма¬териалах на следующий год. На нашем предприятии это особенно труд¬но. Заказывают отделы, цеха и подразделения одно, а в процессе экспе¬риментальных работ вдруг выясняется, что в одном надобность отпала, зато в другом резко возросла. Так что мало порой получить фонды, хотя это само по себе не просто. А здесь — новая задача. Вспомним же добрым словом честную работу людей, которыми руководил "Батя". По их вине ни разу не были приостановлены работы нашего предприятия.
Прижимист "Батя", все у него на счету — доски, кирпич, шихта.. . Зато теперь не приходится идти на поклон к соседям, все это взял на се¬бя В.А. Проскурников. Сколько это ему стоило - знают только несколь¬ко человек, рядом с которыми он работал.
Все было впервые, а потому - ох, как трудно! Но уделим еще не¬много внимания тем временам, когда рабочие в цехе вместе варили картошку, а Симонов и Голиков, обедавшие с ними, отвечали на вопро¬сы, консультировали, советовались, когда Зоя Кондаева плакала от бессилия над очередной треснувшей затравкой, просверленной нашим пер¬вым сверлильным станком... Потом придет опыт, и она обучит Люсю Гурьеву и Клаву Степанову, ныне шлифовщиц высшей категории... Многого тогда не хватало. В поисках ареометра (прибор для определе¬ния плотности раствора) девушки бежали на молокозавод или пивзавод. А он так часто бился, этот ареометр.. . Однако всегда ухитрялись отыскать выход... Специальной посуды для заливки не было, и Галя Сивякова таскала из дома четверти (были когда-то такие бутыли), а на вопрос матери отвечала: "Ой, мама! Нужны они нам на работе очень!" Мать вздыхала, и только качала головой.
Наращивался опыт, теперь уже требовалась посуда с узким горлыш¬ком, чтобы погрешность при подсчете заливаемой жидкости была мини¬мальной.
Искали причины, почему температура и давление в сосудах не соот¬ветствуют заданным. Уже есть первое ЧП: 20 февраля остановились дизе¬ли и стояли в течение 50 минут. Случилось это ночью, и дизелист Леонтьев скрыл остановку. Промолчала и старший оператор Бурыкина, и рядо¬вые операторы. В результате сырье было получено некачественным. Не располагая аппаратурой достаточно высокой надежности, не смогли уловить брак здесь, на заводе, во время проверки. И вот завод-потреби¬тель забраковал всю партию. Заводчане начали поиски причин брака и все всплыло.
Вернувшиеся из Москвы девушки вначале работали на строитель¬стве. Помогали и соседу, будущему заводу имени 50-летия СССР. Там строительство замедлилось. Не было у них фанатиков дела, которыми был богат наш завод. Потому и обогнали мы их в пуске на целое десяти¬летие, хотя начали строительство значительно позднее, По утрам девуш¬ки собирались у котельной завода и ждали. Сюда приходили из цехов и отделов, когда появлялись вакантные места:
— Есть место в конструкторском бюро чертежницей, — это В.Д. Лукь¬янов.
— Нужна девушка в лаборантки к Юлии Андреевне, технологу, — так пришла в лабораторию слюды Т. Зайцева.
1957 год. .. Уже около 200 рабочих. Мы знаем, что существуют табельные номера. Есть и сырье, мелкие белые кристаллы. И есть уже государственный план. По инициативе Голикова создается первое конст¬рукторское бюро завода; в его составе Успенский, Кострова, Комарова, Волынец, Тимофеев.
Там, где сейчас располагается котельная, лежали привезенные из Германии репарационные сосуды для перегонки угля в жидкое топливо. Разыскал и "добыл" их для завода Н.И. Воробьев. Не было документа¬ции, схем. . . Конструкторы открыли их, обмерили. Это те самые БА, которые и поныне стоят у нас. Не просто было установить их, немало нашим конструкторам пришлось поломать головы, пока их смогли до¬вести до необходимого заводу качества. Так начали закладываться осно¬вы будущих отечественных сосудов, В начале 1957 года Павел Иванович Никитичев в связи с предстоящей загранкомандировкой сдал свои пол¬номочия Николаю Ивановичу Воробьеву, отлично знавшему химическое оборудование.
На опытном же заводе в это время уже перешли от 12-литровых сосудов на 25-литровые. Необходимо было увеличивать емкости, В первой половине 57 года закончен монтаж и пущены в эксплуатацию 3 групповые печи с 36 автоклавами, емкостью 46 литров каждый. В апреле был завершен переход на постоянное электропитание и демонтирована временная дизельная электростанция. В мае – запущен последний из 6 БА.

ОБЩИЕ  БЕДЫ

Освоение автоклавов БА проходило в течении всего 1957 года, поднося один сюрприз за другим. Первой проблемой стала герметизация. Самоуплотняющиеся затворы установленного немецкого типа давали течь при температуре 300 градусов. После долгих поисков  специалисты пришли к разработке специальной технологии обработки поверхности кольцевого обтюратора (заключающееся в ее тщательной шлифовке, полировке и гальваническом покрытии никелем и медью), которая давала надежное уплотнение затворов. Почти сразу возникла вторая трудность – с нагревателями, перегоравшими на первых опытах задолго до их проектируемого окончания. То есть нагреватели не выдерживали рассчетного времени работы. Стало ясно, что простой перенос схем себя не оправдал. На БА с трудом удавалось разместить нихромную ленту с  плотностью тока 6 – 6 а/мм кв.  Такие нагреватели работали не более 2000часов, после чего перегорали. Первые циклы БА большей частью срывались на половине цикла. В марте – апреле массовые перегорания удалось ликвидировать. Как всегда идея А.А.Штернберга оказалась до гениальности проста и сработала: он предложил использовать гофрированную нихромную ленту. Осуществлялась это путем пропускания ленты между зубцами двух шестеренок (ведомая и ведущая –в патроне токарного станка). Это позволило снизить плотность тока до 3 – 4 а/мм кв.
Однако перегорания все равно хоть и редко, но происходили. Тогда на этих автоклавах был смонтирован новый, «воздушный» тип нагревателей. Та же гофрированная (увеличивающая длины нихрома на той же поверхности автоклава) лента наматывалась в пазах керамических колодок, которые укреплялись на стальном каркасе, охватывающем автоклав.
С течением времени выяснилось, что тщательно выполненные гофрированные обмотки по асбесту стоят не хуже, чем в керамических  колодках, поэтому от них отказались из – за их сложности и трудоемкости.
БА во многом заставили переосмыслить процесс. Так большая площадь их затворов позволило впервые на заводе ввести внутрь автоклавов термопары. А это, в свою очередь, повышало контроль за режимом цикла. Более того: на каждый БА начали ставить по 2 манометра типа ЭКИ, которые позволяли вести два контакта – минимум и максимум. С их помощью была осуществлена первая автоматическая система регулирования режима по давлению. И все же проблемам не видно было конца и края.
Давай вместе с тобой, читатель, посетим научно-технический совет ВНИИПа, состоявшийся 11 апреля 1957 года. Вел его новый директор института Н.И. Воробьев. На повестке дня первым вопросом стоял отчет начальника лаборатории № 1 А.А. Штернберга. На заседании совета при¬сутствовали все основные научные работники института и завода. В от¬четном докладе лаборатории были подведены итоги работ за 1956 год. Как не трудно догадаться, незаметно разговор перешел на опытно-экс¬периментальный завод. Обстановка напряжена: план по выпуску про¬дукции по-прежнему продолжает срываться. С горечью констатирует Алексей Александрович:
"... С начала своей деятельности опытное производство работает по той технологии, которая передана ему без утверждения НТС... Фак¬тически эта технология является единственным документом для теку¬щей работы... ".
Вспыхнувшая после доклада дискуссия обнажает всю сложность создавшейся обстановки. С горечью говорит П.И. Никитичев о трудных условиях, в которые поставлены заводчане. С нескрываемой болью напоминает Н.И. Воробьев об упущенной возможности приобретения нового оборудования. Представители завода требуют оптимальной тех¬нологии синтеза кварца в промышленных условиях. Тщетно пытается А.А. Штернберг напомнить присутствующим о том, что обсуждать долж¬ны работу лаборатории. Впрочем, он и сам признает, что сейчас завод и лаборатория уже не разделимы. Более того, подводя итоги возникшей дискуссии, Алексей Александрович констатирует, что завод, по сути, является гигантской лабораторией и потому выдаваемая лабораторией № 1 технология описательного типа должна совершенствоваться на основном производстве, где оборудование резко отличается от лабора¬торного.
Следует отметить, что на этом совете впервые было отмечено пре¬восходство разработанной в лаборатории технологии над всеми резуль¬татами работ отечественных исследователей и, по имеющимся в литера¬туре сведениям, над результатами зарубежных ученых. Присутствовавший на совете представитель Института кристаллографии АН СССР В.П. Бутузов в своем выступлении сказал: "... Скажу свое мнение о тех задачах, которые стояли перед лабораторией, и как эти задачи лабо¬ратория решила. Какие задачи? Получить кристаллы кварца в тех усло¬виях, какие, возможно, легко применить в промышленности. Решила эту задачу лаборатория? Решила. Причем решила так, как не решено в Америке. Я должен признать, что оценку лаборатории следует дать от¬личную, потому что у нас таких результатов нет и не было, и в этом отно¬шении есть личная заслуга А.А. Штернберга. И независимо от того, каки¬ми недостатками обладает технология, надо выразить благодарность А.А. Штернбергу, что он в короткий срок, в течение двух лет, решил задачу получения искусственного пьезокварца. . . "
Надо отдать должное В.П. Бутузову, который так высоко оценил работу лаборатории. Ведь он тоже занимался кварцем, но проблему эту решить не смог. И здесь, на совете во ВНИИПе, он откровенно, по-дело¬вому, заслуженно высоко оценивает работу другого ученого, которому удалось в кратчайшие сроки блестяще решить эту сложнейшую задачу.
Но это было не то время, когда ученые и заводчане могли ликовать по поводу успехов лаборатории, Ведь на заводе складывались дела совсем не так, как хотелось бы, Завод и его директор К.Ф. Кашкуров требовал от лаборатории технологию, указывая на то, что он уже работа¬ет как завод, имеющий государственный план.
Да, читатель, вот она — главная проблема завода и института. Наука имела право заниматься исследованиями, а завод уже обязан был выда¬вать продукцию. Вот почему, не ожидая решений НТС, через головы ру¬ководителей института они шли на внедрение любых разработок лабо¬ратории №1, требуя, чтобы институт отдавал им все нужные кадры. Они шли и на нарушение технологии, сами изыскивали любые возмож¬ности и зачастую опережали официальную науку. В этих условиях начи¬нали коваться первые кадры технологов завода. Конечно, завод от этого часто страдал. Трудности были невероятные. Но никто с завода не бежал, не искал лучшего местечка. Для того, чтобы полнее был виден после¬дующий триумф заводчан, надо видеть, с чего все это начиналось.
На этом же совете Н.И. Воробьевым был снова поднят вопрос о внед¬рении в промышленность автоклавов больших емкостей. После долгих дискуссий между сторонниками и противниками этого предложения было принято решение о переводе завода на работу с автоклавами ем¬костью 700-1000 литров. Было решено привлечь также к решению задач завода весь институт.
На заседании НТС от 14 ноября 1957 года А.В. Симонов и Л.А. Гордиенко поставили вопрос об организации на заводе резонаторного участ¬ка. Данных по испытанию выращенного кварца они не имели, это тор¬мозило работу. Кроме того, был поднят вопрос о создании технологической лаборатории №3 на заводе. Слишком затягивалась организация этой лаборатории. Геологической лаборатории было предложено принять участие в исследовании природного кварца различных месторождений на предмет использования его в качестве шихты. Синтез и геология шли в ногу, взаимно обогащая друг друга.

ЗАВОДЧАНЕ
Мы постоянно говорим о производстве. А ведь основное, на чем держа¬лись наши успехи, был коллектив. Он жил как единый организм, одними мыслями и стремлениями. Чем же это объяснялось? Может быть тем, что во главе его стояли одержимые люди? Они верили сами и заставляли поверить остальных: это новое направление, от нас ждет Страна.. . Мо¬лодежь не боится высоких слов, она умеет работать во имя будущего.
От основной работы не освобождали даже председателей завкома. Первым из них был К.Д. Лукьянов, после него выбран И. И. Марков. Трудно жилось, но весело — молодежь. Все вроде бы организовывалось само собой. В первом цехе стихийно возник хор. Репетировали в конторе заводоуправления, в коридоре на втором этаже цеха. На праздники арендовывали помещения комбината "Искож" или фабрики им. Ф. И. Кали¬нина. Вскоре нашелся и свой собственный руководитель — слесарь Вик¬тор Иванович Сизов, игравший на баяне. Разучивали песни, танцы. Выступления самодеятельных артистов пользовались популярностью не только у заводчан. Многие с других предприятий старались попасть на наши вечера. Завком закупил инструменты для духового оркестра, и у завода появился свой оркестр.
В маленьком деревянном домике, стоявшем на месте сегодняшней малой проходной, устраивали елку. А уж за Снегурочками и Дедами Морозами дело не стояло, такие костюмы сочиняли — до сих пор многие помнят.
На сельхозработы выезжали все. Видя в борозде К.Ф. Кашкурова, который работал без всяких скидок на возраст и должность, никто не пытался отлынивать и, тем более, требовать отгулы за сверхурочные ра¬боты. После окончания рабочего дня на картофельных полях, которые располагались в районе сегодняшних Александровских Черемушек, развертывались футбольные баталии. Да и во всех мероприятиях города участвовали охотно. Правда, на первых порах завод на городских сорев¬нованиях больше брал массовостью, чем мастерством.
Все проблемы выносились на общее обсуждение. Вручение премиаль¬ных — по нынешним временам о столь малых суммах и упоминать нелов¬ко — превращались в подлинный праздник труда. Вручались они на об¬щем собрании, при всех, и обязательно с объяснением за какие заслуги. Ценились эти премиальные не за сумму — за признание заслуг перед заводом. Все, что мешало работать, также становилось предметом обсуж¬дения.
Можно смело и с гордостью сказать: руководители завода шли тем путем, который сегодня  признан единственно правильным.
Мне хочется сделать маленькое отступление и поделиться одним наблюдением: как-то, задержавшись у проходной радиозавода, когда там заканчивалась смена, я поймала себя на том, что в толпе легко различаю рабочих и итээровцев. Не по одежде — по манере поведения. Невольно подумалось: а у нас отличу? Ты можешь проверить это сам, читатель. Подойди к нашей проходной, когда заканчивается смена. Уверяю тебя, ни за что не отличишь. Почему? Наши операторы, зарядчицы, токари и рабочие других специальностей, чтобы работать хорошо, должны обла¬дать немалыми знаниями. Наши ветераны набрали громадный опыт вместе с созданным ими заводом. Этот опыт сказывается и в манере одеваться и в сдержанной, полной достоинства, манере поведения. Я не утверждаю, что наши люди лучше, чем рабочие других предприятий. Хочу лишь заметить, что у каждого коллектива есть свой особый микроклимат, формирующий людей. Наш микроклимат - одно из наших глав¬ных достижений.
Когда на заводе были набраны свои штаты конструкторов по мон¬тажу и оборудованию, отпала необходимость в командировках работни¬ков ВНИИПа. Постоянно бывает в Александрове только А.А. Облеухов. Не спускает глаз с завода и Г.М. Сафронов. Он здесь бывает еженедельно, Был случай, когда один из дизелей встал, и тогда по его разрешению Г.А. Коробов привез новый дизель самолетом из Свердловска, Как вспоминает Г. Коробов, он впервые спокойно вздохнул, когда, вернув¬шись в Александров, услышал грохот нашей дизельной.,, Но теперь все позади. Теперь завод подключен к центральному энергоснабжению. Отхо¬дит в прошлое время дизельного грохота, появилось время оглядеться.
Не простыми были отношения с городом. Поглядывали на нас, как на чужаков, косо. Хотя мы и в подшефный совхоз выделяли людей, и работали они не хуже других. Исполком и тот относился подозрительно: наука — дело неизвестное, что от них ждать? Но К.Ф. Кашкуров пони¬мал, как важно сломать стену предубежденности. Он вызвал к себе М.И. Голикова:
— Нам пора наладить отношения с горкомом. Поезжай в совхоз и посмотри, что мы можем сделать...
В это время замещал недавно умершего председателя совхоза "Прав¬да" второй секретарь горкома партии В.А. Архаров. Так что неожиданно М.И. Голиков вступил в прямой контакт непосредственно с партийным руководством города.
Приехав в совхоз, Михаил Иванович встретился со вторым секрета¬рем, попросил показать хозяйство и расспросил о главных проблемах совхоза. Больше всего колхозники мечтали иметь на скотном дворе го¬рячую воду. Голиков взял это на заметку.
Вскоре заводская бригада установила в колодце насос, использовав списанные, уже не пригодные для завода нагреватели "ТЭНы", и орга¬низовала подачу горячей воды. Минимальная механизация при четкой организации и продуманности помогли превратить скотный двор в образцовое хозяйство. Область начала демонстрировать это хозяйство экскурсантам, и городские власти признали, наконец, "чужаков".
Первые руководители завода.. . За что их так помнят, ценят и лю¬бят до сих пор? В чем-чем, а в мягкости или вернее мягкотелости их не заподозрит никто. Случалось, что председатель цехкома резко кон¬фликтовал с директором, отстаивая увольняемых за их проступки. И права свои отстаивал. Константин Федорович мог распорядиться уво¬лить за любое недобросовестное отношение к работе. Но ни разу не пере¬путал имени и отчества того, кому протягивал руку. Одобрением его, А.В. Симонова, М.И. Голикова, Л.А. Гордиенко гордились не меньше, чем официальной благодарностью. А, может, причина была в том, что все были равны — директор, главный инженер, рабочий? Все делали одно дело и мнением друг друга дорожили. Прямота не была односторонней и уважали друг друга за работу. Наши кадровые рабочие до сих пор помнят распорядок тех лет: руководители приходили задолго до смены. Пока не обойдут завод — в кабинет не поднимутся. Сердцем завода был пульт управления. С него начинался и заканчивался рабочий день. Затем все руководители поднимались в кабинет К.Ф. Кашкурова и в течение 40-50 минут коротко докладывали о вчерашнем, намечали конкретные планы на сегодня. Возникали споры при согласовании и увязывании проблем, но из кабинета выходили, четко зная обстановку, и каждый руководитель имел конкретное задание.
Любопытны были взаимоотношения администрации завода между собой. Вечерами частенько собирались они у кого-нибудь на квартире. Но при этом каждый знал: уважение и дружба не помешают Константину Федоровичу завтра уволить любого из них, если он сочтет, что друг меша¬ет заводу. Дело на первом месте — это они приняли железно.
Все рабочие знали два слова, которыми отвечал на просьбу Кашкуров. Это «Сделаю» или «не могу». Слово свое он держал всегда.
Самой престижной считалась работа на пульте управления. Первым сменным инженером здесь был Гурий Васильевич Столетов. Работы он требовал предельно аккуратной. Была у него "черная" тетрадочка, в которую он заносил малейшие промахи. Попасть в эту тетрадь желаю¬щих не было.
— Девчонки, учитесь все делать сами, — постоянно говорил им А.В. Симонов.
И они учились. Им было дело до всего, всегда старались освоить что-нибудь новое. Переживали, когда при съеме кристаллы были не так хороши. Шли с вопросами: "Почему? Кто виноват?" ... Однажды в пять утра прибежала к Симонову (благо, он жил недалеко) взволнованная Зина Дулова:
— Начинает пропадать нагрузка на БА. Я все перепробовала . ..
— Не волнуйся, сейчас приду и разберемся, — успокоил ее Алексей Владимирович.
Они учились друг у друга, опыта позаимствовать было не у кого. Это потом, семь лет спустя, начнут проводить занятия и лекции. Пока же они собирали знания по крохам: собирались вместе и начинали разби¬рать. Знали, от них многого ждут и не могли подвести. Если не ладилось. Столетов собирал их и говорил:
— Давайте, девчонки, подумаем! Может, что и придумаем вместе.
Они были немаловажным звеном в работе и хотели, чтобы их звено было прочным и надежным. Вот ведь парадокс: требовали много, плати¬ли скромно, поблажек совсем не давали, а они этим гордились. И до сих пор остались верны... "Нам не страшно стареть. Мы ведь как пришли, так все вместе и работаем", — скажет много лет спустя одна из старей¬ших наших операторов.
Первую автоматику начали вводить постепенно. Сразу стало интерес¬нее работать. Но ей хоть и доверяли, но проверяли. Бывали случаи, когда автоматика не срабатывала, а операторы шестым чувством непо¬ладки ловили. И когда начинали ремонт — спокойно переходили на руч¬ное управление... Много сил и времени вложил Г.В. Столетов в улучше¬ние автоматики.
После смены расставаться не спешили: у них был хор. И пели, и вы¬ступали. Знали друг о друге все, разницы между собой не чувствовали. . . Шло время. Вместе с успехами накапливались и разочарования. Но из каждого поражения завод выходил, все более мужая, наращивая знания.
А что стоило внедрение нового сырья на заводы-потребители? Десят¬ки лет люди работали на природном сырье, была отработана длинная технологическая цепочка: распиловка, ориентировка и т.д. Синтетичес¬кий кварц значительно отличался от природного и, на первых порах, далеко не в лучшую сторону. Были люди, смело шедшие на трудности, как, например, начальник кварцевого производства завода имени Козиц¬кого (Ленинград) И.С. Трошин, большой энтузиаст нашего сырья, сразу увидевший в нем большие возможности. Л.А. Гордиенко и Я.П. Снопко, занимавшиеся внедрением нашего сырья, с благодарностью вспоминают этот завод.
"... На заводе делали резонаторы, везде царила идеальная чистота, ведь достаточно прикоснуться пальцем к пластине, чтобы кожным жи¬ром превратить работу в брак. Соберутся люди в белых халатах и мрачно смотрят на нас с Яковом Петровичем, - вспоминает Л.А. Гордиенко. — Люди чисто технически не хотели перестраиваться: материал неизвест¬ный, что выйдет — неясно. А они не ширпотреб — приборы высшего ка¬чества изготавливали. Мог не пойти план, тогда летели бы премии, зар¬плата. И.С. Трошин прилагал массу усилий, иногда приходилось приме¬нять власть, чтобы провести внедрение. . . "
Впоследствии даже самые ярые скептики станут энтузиастами наше¬го сырья. Но пока. . . Пока во многих городах их встречают "в штыки". И Л.А. Гордиенко с Я.П. Снопко идут в обком партии: "Завод уклоня¬ется от государственного задания, помогите начать испытания... "
К концу 1957 года коллектив завода встал на ноги. С третьего квар¬тала выполняется план. Теперь уже это становится нормой. Больше ни разу он не позволит себе расслабиться, растеряться ни перед людьми, ни перед обстоятельствами. Теперь заводчане сосредотачиваются на качестве. Получив результаты испытания резонаторов из природного и искусственного кварца, они понимают главное: данные совпадают только на изготовлении низкочастотных, до 100 – 200 кгц, резонаторах, имеющих невысокую добротность. Последняя зависит от скорости роста кристаллов. Специалисты  принимают решение снизить скорость роста товарных кристаллов вдвое, что означало при нужной толщине кристалла 34- 40 мм увеличение длительности циклов выращивания до 100 – 115 суток.
Были заказаны еще несколько трофейных немецких автоклавов, среди них один емкостью 2000 литров, 3 на 4000литров и 6 на 600 литров. Из последних были собраны две промышленные и одна опытная спаренная установка.. Идея создания таких установок была почерпнута работником ВНИИП из опубликованных материалов американской фирмы «Барии». ( Фамилию лучше не устанавливать, т.к. идея не сработала). Каждая установка состоит из 2 автоклавов, в одном из которых помещается шихта, а во втором – затравочные пластины. Автоклавы соединялись между собой трубками. Наладка установок отняла много времени и сил, но так и не была завершена. Соединительные трубки к середине цикла запаразичивались и становились непроходимыми. Выявились и другие неудобства работы на этих установках. От них вскоре отказались и впоследствии они были демонтированы.
Для зарядки все увеличивающегося количества автоклавов требовалось все больше затравочных пластин и шихты, которые получали из природных месторождений. Одновременно разрабатывались требования к шихте, методики ее проверки и очистки.
Значительно труднее оказалось обеспечить вводимое оборудование затравочными пластинами. В стране было очень мало крупных природных кристаллов кварца. Поэтому последние были даны только для изготовления затравок на первые циклы групповых печей с 25 литровыми автоклавами. Остальные заряжались затравочными пластинами из искусственного кварца. Как уже упоминалось, был создан участок по их изготовлению. На нем выращенные кристаллы травили в плавиковой кислоте, наклеивали на дощечки и распиливали алмазными дисками собственного изготовления на пластины. Далее пластины шлифовались на шлифовальных станках корундовым порошком, и сверлили на сверлильных – а в последствии ультрозвуковых – станках с помощью карбида бора. После мойки и протирки спиртом пластины помещались в автоклав. Несмотря на форсирование  работ по изготовлению затравочных пластин, их все же нехватало и часть автоклавов простаивала.
В истории завода огромную роль сыграл так называемый 50-й цикл. Сосуд по ряду причин стоял долго. Он не выдержал, разгерметизировал¬ся или "прошипел", как говорили на заводе, через затвор. Когда его вскрыли — оторопели: кристаллы были лучшими по качеству да вдоба¬вок чистыми, блестящими. Прежде все кристаллы были в матовых "ру¬башках" (налет от высокотемпературного раствора соды), их приходилось мыть. Этот "прошип" навел на мысль об искусственном "стравливании". Начальник котельной А.Я. Посадский и манометрист А.З. Фрад¬кин подали рацпредложение о частичном удалении раствора из сосуда при выводе из режима. Отныне все кристаллы начали получать чистыми и блестящими. На съем, полюбоваться на это звенящее, искрящееся чудо старались попасть все работающие...
В цехе были установлены 4 сосуда сверхбольшой емкости (на 4000 и 2000 литров). Но... за 11 месяцев у нас 13 несчастных случаев, в том числе один групповой, когда двое рабочих дизельной при зарядке свин¬цовых аккумуляторов получили легкое отравление. Слесарь Антонов сломал руку, упав в приямок. Рабочий автоклавного цеха, чистя 50-ки¬лограммовое подкладное кольцо, уронил его и сломал им кости трех пальцев на ноге.. . Не так просто навести жесткую дисциплину при постоянных авралах. Но мириться с тем, чтобы ЧП пятнали завод, заводчане не собирались. Разбирая каждый случай и убеждаясь, что в основе лежит несоблюдение требований техники безопасности, они начинают с этим беспощадную борьбу.
Были и еще причины иного характера – слово А.А.Штернбергу:
« При первых  циклах на 700 – литровых автоклавах кристаллы все потрескались. Мы знали, в чем причина: на затравки разрезали никуда не годный кристалл мориона и только шесть затравок были годными. Кристаллы на них выросли прекрасные. Плохие кристаллы использовались для того, чтобы не портить дефицитный кварц…. Когда Сафронов уехал в командировку, главный инженер главка издал приказ: ни одного цикла не ставить без моей подписи. Завод экспериментировал, спаривали, счетверяли сосуды…Лаборатория дала четкий состав раствора: 10% соды и 1% поваренной соли. Но на заводе просто меняли раствор , делая то 5, то 7% соды, то добавляли литий, то убирали…Каждый раз получали экономию…».
К концу 1957 года на заводе действовало 8 групповых печей с 96 автоклавами и 8 автоклавов БА общей емкостью 7512 литров, что намного превышало имеющиеся сведения о мощности  иностранных фирм, производящих пьезокварц .
Подводя итоги 1957 года, главный инженер ВНИИП М.Н. Вишнев¬ский скажет на совещании:
"В институте намечается значительное отставание эксперименталь¬ных работ от опытного производства. На опытном заводе в настоящий момент монтируются автоклавы больших емкостей, а технологическая лаборатория № 3 не оказывает никакого влияния на внедрение этих авто¬клавов в производство".
Завод быстро набирал темпы.

ГЛАВА  ДЕВЯТАЯ
ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ
Прошлое не переделать, но и настоя¬щее лежит в беспорядке, как мате¬риал у ног строители, и вам надлежит ковать будущее.
А. де Сент-Экзюпери
До сих пор мы, говоря о науке, ориентировались целиком на лаборато¬рию № 1. Пришла пора более подробно рассказать, что же из себя пред¬ставлял ВНИИП в целом в первые годы его существования.
К концу 1956 года, когда директором ВНИИПа стал геолог с Кавка¬за П.И. Никитичев, распределение обязанностей было таковым: непо¬средственно Павел Иванович осуществлял общее руководство и отвечал за такие подразделения, как плановая группа, отдел труда и заработной платы, отдел кадров, бухгалтерия и лаборатории № 1 (Штернберга) и №2 (Диброва).
Главный инженер Мирон Николаевич Вишневский осуществлял тех¬ническое руководство и отвечал за опытный завод, проектно-конструкторское бюро, технику безопасности, бюро рабочего изобретательства, отдел материально-технического снабжения, строительство, транспорт, охрану, АХО.
В функции заместителя директора по научной части Людмилы Платоновны Чернышковой входило научное руководство и контроль за ходом выполнения тематических планов. Непосредственно она .отвечала за следующие подразделения: геологическую лабораторию, горную лабораторию, лабораторию проектных работ по горным предприятиям, лабораторию обогащения, отдел научно-технической информации, науч¬но-технический совет, фонды и камеральную группу.
ВНИИП рассылал специалистов по всему Советскому Союзу, держа руку на пульсе всего нового в той области, которую избрал. Не просто быть первым, а он шел именно первым в новой области науки. В числе людей, постоянно оказывающих консультационную помощь ВНИИПу и часто работавших в нем по совместительству были такие известные специалисты, как академик П.А. Ребиндер, доктора геолого-минерало¬гических наук А.Е. Корякин, Н.П. Ермаков, Е.М. Лазько, И.Ф. Богданов, доктор технических наук В.В. Ржевский и другие. . . О том, насколько важную роль играл и играет специалист в судьбе страны, лучше всего расскажет такой эпизод. В мае 1956 года старшего инженера геологи¬ческого отдела Н.И. Андрусенко вызвали для очень серьезного разгово¬ра в Главк.
Надежда Ивановна Андрусенко после окончания МГРИ была распределена в ЦНИЛК, но вскоре перевелась в экспеди¬цию на Полярный Урал. Вместе с Е.М. Цыгановым работала в Саранпауле, потом на Волыни — с Л.П. Чернышковой, на Тунгуске — с Е.Я. Киевленко.. . Как видите, пути геологов постоянно пересекались. Затем работала старшим инженером в геологическом отделе Треста № 13. В геологическом отделе ВНИИПа Н.И. Андрусенко продолжала заниматься оптическим кальцитом, с которым впервые столкнулась на Нижней Тун¬гуске.
Но дадим слово самой Надежде Ивановне:
"... Работая по природному кальциту, я выясняла условия образо¬вания высококачественного исландского шпата. Затем заинтересовалась минералогией и совершенствованием его качеств. Ведя работы по рацио¬нальному использованию сырья, я вывела методику диагностирования очень тонких дефектов оптического кальцита: свили, видимые лишь в ультрафиолете. Эти знания очень пригодились мне, когда возникла необ¬ходимость оценить партию сырья, закупаемую в Китае. Я постажировалась в цехе обогащения и выехала для оценки сырья на месте. Отноше¬ния наши с Китаем тогда уже были осложнены, наши специалисты ото¬званы, поэтому меня временно назначили главным инженером цеха обогащения и направили через "Союзэкспорт" с непосредственным под¬чинением нашему посольству. Надо сказать, что первый сорт и сорт экстра оценивались очень дорого, третий сорт стоил намного дешевле. Предлагаемое нам сырье в огромном количестве шло высшими сорта¬ми. И вот здесь меня выручил опыт: работая в горнорудной компании, где ко мне была приставлена девушка-переводчица, внимательно следив¬шая за каждым моим шагом, я выяснила, что все сырье поражено этими свилями. Дефект этот в технической документации не был предусмот¬рен, но я отказалась признать это сырье сортом выше третьего. Меня вызвали в посольство: поступок мой грозил межгосударственным конфликтом. Я продолжала стоять на своем и потребовала:
- Пусть идет в арбитраж!
В ГОИ была направлена опытная партия, изготовили из посланного сырья призмы и выяснилось, что я права: они не работали. Посольство было довольно. Китайские специалисты, когда я уезжала, провожали меня весьма недобрыми взглядами. Но экономия государственных средств была огромной, а остальное меня мало трогало".
Столь подробно мы остановились на этом эпизоде для того, чтобы тем, кто непосредственно с наукой не сталкивается, было понятно: работники ВНИИПа, оказывая консультационную помощь, выполняли самые насущные работы, и экономия государственных средств от их вмешательств зачастую выражалась в цифрах со многими нулями.
Георгий Михайлович Сафронов не просто часто бывал в институте. С 1956 года он фактически руководил небольшой технологической группой. Из специалистов в эту группу был включен В.Е. Хаджи. Иссле¬довался природный и синтетический кварц, Г.М. Сафронов передал Валентину Евстафьевичу свою личную богатейшую коллекцию природ¬ных кристаллов. Его интересовала сравнительная характеристика мор¬фологических особенностей и дефектов природных и синтетических кварцев. Работа эта, тесно соприкасаясь с исследованиями лаборатории № 1, вскоре приобрела практическую значимость.
Работая во ВНИИПе на исследовании выращиваемых А.А. Штерн¬бергом кристаллов, В.Е. Хаджи первым отметил наличие некоторых дефектов. Благодаря его работам дефекты впоследствии удалось устра¬нить. Это сделало имя молодого специалиста известным и вызвало к нему доверие.
В марте 1957 года в составе ВНИИП была организована научно-ис¬следовательская лаборатория в Ленинграде, на площадях Ленинградской геологической лаборатории 10-го Главного управления, Этой лабора¬тории был передан ряд тем с объемом ассигнований в 410 тысяч рублей. Начальником вновь созданной лаборатории стал старший научный сот¬рудник М.М. Хотенок. Геологический отдел принял Е.Я. Киевленко. Вызвано рождение новой лаборатории тем, что часть специалистов-гео¬логов была ленинградцами, Обеспечить их жильем на камеральный пери¬од ВНИИП не мог, но в услугах нуждался. Новая лаборатория была включена в структуру института.
В мае 1957 года была организована лаборатория №3, начальником которой был назначен О.П. Комаров. Эта лаборатория была технологиче¬ской, ей передали одну из тем геологического отдела. Занималась она изучением дефектов сырья, В нее из геологического отдела на должность младшего научного сотрудника перешел Лушников. Руководителем те¬матической группы назначен старший научный сотрудник В.Е. Хаджи. Место работы тематической группы — Александров. Заводу следовало обеспечить лабораторию оборудованием.
Теперь подробнее остановимся на лаборатории обогащения, которую возглавлял Я.П. Снопко. Как мы уже упоминали, Яков Петрович при¬шел во ВНИИП из ЦНИЛКа одним из первых. Его лаборатория должна была решать следующие задачи.
1. Испытание различных способов резки пьезокварца.
2. Обесцвечивание исландского шпата.
3. Испытание пьезокварцевых пластин в лаборатории.
4. Проведение спектрально-оптических исследований. В лаборатории  были организованы радиофизическая, эксперимен¬тальная и спектрально-оптическая группы.
Несколько сложнее обстояли дела в лаборатории № 2 — лаборатории по синтезу слюды. Возглавлял ее В.Е. Дибров. За 1956 год лаборатория провела 4 плавки, причем три из них оказались неудачными. Всего в ла¬боратории работало 11 человек, Работы велись на теоретической основе, разработанной Д.П. Григорьевым и другими учеными ВНИИасбестоцемента. Выращенной слюды, однако, у названных товарищей, которые предложили методику с выдвигающейся затравкой, не было. Осущест¬вить это на практике ВНИИП поставил одной из первейших задач, К кон¬цу 1956 года в лаборатории №2 были получены пластины слюды разме¬рами до 3—4 мм.
Было известно, что высококачественную слюду синтезируют в Аме¬рике. Перед ВНИИПом ставится задача добиться того же, Между тем, лаборатория не имеет своего помещения, почти не оборудована техни¬чески. 7 марта 1956 года на заседании НТС ВНИИП А.А. Штернберг, подчеркивая серьезность проблемы, отсутствие базы и оборудования, а главное то, что проблема для исполнителей мало знакома, предложил пригласить в институт и поставить во главе работ специалиста-экспери¬ментатора И.Н. Аникина. Мнения присутствующих разделились, Боль¬шинство знало, что в лаборатории А.А. Штернберга поставили несколько экспериментов по выращиванию слюды. В конечном итоге принимается решение: привлечь прежде всего Аникина, раз его работы известны. Затем помочь лаборатории слюды специалистами всех необходимых про¬фессий и приступить к экспериментальным работам в Александрове. В лабораторию слюды, в частности, переходит известный в институте специалист — физик Б.У. Барщевский.
С конца 1957 года при заводе уже выделены площади для прове¬дения опытов по синтезу слюды. Так, в Александров переведена экспе¬риментальная группа лаборатории № 2, которой руководит Ю.А. Беляко¬ва. Опыты были недолгими, слюда не достигла желаемых размеров. Тем не менее запланированные работы были выполнены,
В июне был выпущен первый сборник трудов ВНИИПа. Из-за спешки он был плохо откорректирован и вместо радости принес большие огорче¬ния. Это послужило уроком. Было принято решение выпускать научно-технические сборники "Труды ВНИИП" и монографии типографским способом, уделяя им самое пристальное внимание. На ротапринте изда¬вались информационные бюллетени ВНИИП.
2 сентября 1957 года наш институт отнесен ко 2-й категории. Всего во ВНИИПе к этому времени работал 241 человек.
Геологи ВНИИПа работали в 23 местах, в основном это Казахстан, Среднеазиатская, Тувинская, Аламджахская, Нижне-Тунгусская, Дальне¬восточная, Восточно-Сибирская и Полярно-Уральская экспедиции. В из¬дававшихся трудах ВНИИПа были отражены все результаты работ в об¬ласти пьезосырья как природного, так и синтетического. Здесь печата¬лись статьи по волнующим проблемам, достижениям, высказывались гипотезы. Кроме того, институтом был задуман большой обобщающий труд по пьезокварцевому сырью. Подразумевалось собрать и обобщить данные по всем месторождениям Советского Союза. Для этого институт привлек к сотрудничеству весь цвет советской геологии. Были намечены план, сроки, разделы, ответственные люди. Но осуществить задуманное не удалось. По мнению специалистов, в подобной работе геология нужда¬ется до сих пор.
В конце 1957 года 10-е Главное управление реорганизовано в 6-е Главное управление, которое вместе с его предприятиями было переда¬но в ведение Министерства геологии и охраны недр СССР. Учитывая значимость нашего института, Сафронову удалось и его перевести в новое министерство.
В 1958 году лаборатории № 1 было предложено принять участие в Первом Всесоюзном совещании. Узнав, что два базовых доклада будут на тему « выращивание кварца», специалисты возмутились. Как же так, мы вырастили, а учить собираются другие:
И они решили, что называется, расставить точки над  «и».
Готовились тщательно. Сделать доклад, учитывая общую засекреченность темы – дело вообще не простое, а они задумали превратить его в триумф. И вот  как они это осуществили:
На конференции первым выступал с докладом Шефталь. Он продемонстрировал фотографии и графики. Ему задали какие – то вопросы, он в ответ назвал какие-то параметры.
Следом  выступил Бутузов с докладом о расслоении фазы… Все шло в меру скучно и пристойно.
После перерыва дали слово Штернбергу. Уже темнело за окнами, и в зале чувствовалась усталость. (Гордиенко в это время готовился за сценой. Группа привезла с собой рамку с выращенными кристаллами. Поскольку приема стравливания в то время еще не знали, кристаллы почти сутки отмывали в вытяжном шкафу. Везли рамку тайно, тщательно упаковав  решетку высотой более метра в бумагу  и ткань).
В зале, возле мощного проектора с насадкой, готовился Цинобер.
Штернберг взял мел, подошел к доске и нарисовал удлиненный прямоугольник. Отошел , полюбовался и задумчиво сказал:
Это автоклав…
Зал,  в котором сидели люди, хорошо знавшие слова « сов. секретно», молча с ним согласились.
Тогда Штернберг нарисовал овал в прямоугольнике и стрелки вдоль него, и также задумчиво продолжил:
-Это массоперенос…
Зал опять молчаливо согласился.
Штернберг положил мел и, вытирая руку, так же спокойно , словно размышляя в слух, продолжил:
Мы изучили все материалы, которые публиковались в наших и зарубежных журналах. Странно, что при таком знании предмета, кристаллы до сих пор не были получены. Нас заинтересовало – что же мешает этому? Анализ позволил навести порядок в автоклаве. Сегодня мы знаем то, чего не поняли остальные.
В зале погас свет. Гордиенко быстро выбежал на сцену, передал Алексею Александровичу  увесистую рамку с кристаллами и побежал за остальными отдельными крупными кристаллами. Цинобер несколько замешкался, однако зал был спокоен. Академически спокоен.
Прожектор вспыхнул и в его луче рамка с крупными кристаллами в руках Штернберга рассыпала сверкание по всему залу. Они искрились, преломляясь в направленном свете и радуги плыли по лицам, стенам, зависая в воздухе…
Эффект был потрясающим: зал исторг один общий полувздох- полустон и лишь спустя какое-то время взорвался шквалом аплодисментов… Потом раздался топот: люди ринулись на сцену. Когда зажгли свет, она оказалась заполненной. Всем хотелось своими руками потрогать первые отечественные кристаллы…В суматохе, кстати, исчезло несколько образцов. Но группа Штернберга решила не обращать на это внимания. Они знали: теперь кристаллов будет предостаточно.
Долго не могли навести порядок. Специалисты – а здесь были именно они – хотели знать все. Сыпались вопросы, ответы, вспыхивали дискуссии… Петр Григорьевич Поздняков жал руки Штернберга, по щекам его бежали слезы и он не замечал их….
Успех был полный.
Наконец люди услышали просьбы организаторов и начали возвращаться в зал на свои места. Но это были уже другие люди. Прорыв Штернберга был прорывом советской науки и каждый ощущал свою сопричастность этому мигу.
Слово попросил Н.Н.Шефталь:
Алексей Александрович, в какой мере работы института кристаллографии способствовали этому успеху?
Штернберг усмехнулся:
В какой мере?… У  нас действительно было преимущество перед предыдущими исследователями, потому что мы, благодаря этим работам уже знали, по какому пути не надо идти!
Зал опять взорвался аплодисментами, через которые прорывались голоса Шефталя и Бутузова:» Это безобразие! Хулиганство! Так отозваться об Академии наук!».
Штернберг сошел со сцены. Подошедший к нему Цинобер с тревогой констатировал:
Алексей Александрович! Что вы наделали! Вы поссорились со всем институтом кристаллографии!
Ленечка, вы не знаете научного мира. Если я обругал одного, то все остальные мои друзья.
Возвращаясь, молодые люди были страшно обеспокоены. ( Гордиенко было 23 года, Циноберу – 27). Им казалось, что все рухнуло.
Алексей Александрович, зачем вы раздразнили гусей?! Вы замахнулись на таких людей…. Теперь они развернут тяжелую артиллерию и всех нас разобьют к черту, - мрачно прогнозировал Гордиенко.
Ничего не будет, - успокаивал их Штернберг, - Бутузов и Шефталь еще не весь институт кристаллографии. Человек 20 только рады.
Он имел в виду специалистов равного ранга.
История в биографиях. Слово Штернбергу:
«Вскоре последовало приглашение в институт кристаллографии.
Как – то мне передали:
- Алексей Александрович, Сафронов хочет с вами побеседовать.
- Он начальник Главка, пусть вызовет.
- Нет, он хотел бы неофициально.
- У меня такого желания нет.
Сидим, обсуждаем с химиком Богдановым рабочие проблемы – звонит секретарь Воробьева, просит зайти. Я извинился перед Богдановым, встал идти, а он мне:
- Алексей Александрович, у нас никто сразу же  не бежит по вызову. А то у директора сложиться мнение, что у вас нет дела! Сядьте.
Снова заговорили о деле, потом он взглянул на часы:
- Прошло 25 минут, пора идти, а то будет неуважением.
Вхожу. Рабочий день закончился, секретарь открыла мне дверь в кабинет и сразу же за мной закрыла ее на ключ. В кабинете Сафронов и директор.
-  Как вы считаете, достойна ли ваша работа, чтобы быть представленной на Ленинскую премию?
-Да.
- Тогда вам надо собраться коллективом и дать представление.
-Этого я делать не буду. Вы из наших журналов берете данные, публикуете, разглашаете тайны. Не уверен, что наш авторский коллектив не вычеркнете, когда начнете прорабатывать. Пишите сами.
Уговорить им меня заняться этим делом не удалось».
Вскоре от академика А. В. Шубникова поступило предложение А. А. Штернбергу перейти в ИКАН и принять кварцевую лабораторию. Узнав об этом, Алексея Александровича вызвали в Министерство геоло¬гии СССР, просили остаться во ВНИИПе, обещая создать все условия. А.А. Штернберг отказался, мотивируя это тем, что он до сих пор не име¬ет ученой степени и пора ему об этом подумать. К тому же во ВНИИПе он сделал все, что мог, остальное довершат его коллеги и ученики, кото¬рые остаются.
В ИКАНе А.А. Штернберг вскоре защитит кандидатскую, а спустя некоторое время и докторскую диссертации.
Лабораторию № 1 принял Леонид Иосифович Цинобер. С переходом А.А. Штернберга в ИКАН СССР связь его с лабораторией и заводом не прерывалась. Мы еще так или иначе встретимся с Алексеем Александровичем и на страницах этой книги. Но сейчас давайте познакомимся с до¬кументом, который наиболее точно подводит итог его работы во ВНИИПе:
ПРИКАЗ  МИНИСТРА  ГЕОЛОГИИ  И  ОХРАНЫ  НЕДР СССР № 583 от 30.06.59 г. г. Москва
Изобретатели А.А. Штернберг, Е.М. Сабуренков, Л.И. Ци¬нобер, А.В. Симонов, Л.А. Гордиенко разработали способ вы¬ращивания искусственного сырья, на который Комитетом по делам изобретений и открытий при Совете Министров СССР им выдано авторское свидетельство.
По способу, предложенному изобретателями, организовано в   промышленном    масштабе   производство   искусственного сырья, которое потребляется заводами радиотехнической про¬мышленности.
Учитывая, что внедрение А.А. Штернберга и др. полезно, а экономический эффект от его применения объективному подсчету не поддается, на основании ст. 11, 12 и 22 "Инструк¬ции о вознаграждении за изобретения, технические усовершен¬ствования и рационализаторские предложения", —
ПРИКАЗЫВАЮ:
В соответствии со значимостью изобретения, выплатить авторам вознаграждение в размере 50 000 рублей .. .
(П. Антропов).
. Вот как вспоминает этот эпизод Л.И.Цинобер:
«Штернберг должен был « расписать» эту сумму, что он легко сделал распределив ее по 10 тысяч каждому. Тогда из министерства позвонили и сказали:
-Так нельзя. Что за уравниловка?! Вы руководитель и должны получить больше.
Штернберг написал новую бумагу, распределив так: себе – 15000, мне и Сабуренкову по 10000, Симонову и Гордиенко по 7500 рублей. Наконец нам звонят из министерства:
-Приезжайте, получайте деньги.
Мы приехали, получили. Штернберг говорит:
-Поехали в « Арагви», отметим!
Уговорили таксиста и в пятером влезли в одну машину: Штернберг впереди, мы в четвером на заднем сидении. Он к нам поворачивается:
-А теперь давайте все деньги сюда.
Мы ему подали. Он их сложил вместе со своими и отсчитал каждому по 10000 .
Это был прекрасный урок справедливости молодым!»
Для того времени это не просто приказ, это триумф молодого инсти¬тута, официальное признание его успеха. Нашим институтом была разра¬ботана технология выращивания искусственного кварца. И это никто оспаривать уже не может, ибо приоритет наш признала страна.
Подведем итоги существования лаборатории № 1 ВНИИП за первые 5 лет, когда наметились все основные пути выращивания кварца:
1) получены первые крупные кристаллы кварца;
2) определены все основные параметры синтеза;
3) разработаны основные составы рабочих растворов;
4) получены окрашенные разновидности кварца: зеленые и корич¬невые;
5) синтезированы первые кристаллы аметиста;
6) выращены отдельные оптические (более однородные) кристаллы.
Слово П.Г.Позднякову:
« Штернберг принадлежит к числу тех немногих ученых, достигших больших результатов, подтвержденными дальнейшими исследованиями, которые оставили по себе небольшое число публикаций, не отражающего всего многообразия их деятельности. Нежелание писать и публиковать результаты своих исследований было их характерной чертой…..Аргументом отказа зачастую было якобы отсутствие интереса к уже решенной проблеме и занятость решением новых, более интересных проблем».
Мало того, что он решительно вычеркивал свою фамилию из заголовков статей учеников, он не собирался «столбить» и достигнутое. Когда Цинобер робко заикнулся, что следовало бы получить авторское на цветные разновидности кварца, Алексей Александрович отреагировал следующими словами:
- Ленечка, не забивайте мне голову этими мелочами. Напишите статью, этого вполне хватит!
Что Леонид Иосифович и сделал. Кстати, иначе в будущем постарались бы забыть и это достижение лаборатории.
Институт набирает силу. Имя ВНИИПа становится в один ряд с самы¬ми крупными научными организациями. Меняется и его структура.
8 октября 1958 года на заседании НТС ВНИИП был поднят вопрос о новой структуре института и его основных научных темах на 1959 год Профиль   работы  несколько  менялся.   По-прежнему  предлагается два основных направления: синтез минералов и естественное сырье, но те¬перь предпочтение будет отдаваться искусственному сырью, так как в промышленности нашего государства оно начинает играть все большую роль; удельный вес работ по синтезу и исследованию минералов должен значительно  возрасти.   Будет создан ряд новых лабораторий.  На базе лаборатории кварца создается еще одна лаборатория — гидротермально¬го  синтеза.   Она   будет   заниматься   усовершенствованием   технологии выращивания кварца, а также разработкой методик получения корунда, шеелита и других минералов гидротермальным способом. На базе лабо¬ратории  №2  предполагается  организовать лабораторию синтеза пирогенным методом. Синтезом слюды в СССР занимаются уже десятки лет, но результаты незначительны, поэтому лаборатории предстоит большая работа. Главным для нее станет синтез слюды.
Планируется создание новых лабораторий: лаборатории синтеза из неводных растворов и лаборатории синтеза алмазов. На базе лаборато¬рии № 3 будет создана технологическая лаборатория, которая, используя опыт  других   подразделений   института,  будет отрабатывать  полупро¬мышленную   и   промышленную  технологию  выращивания  минералов. Лаборатория   экспериментальной   минералогии  будет изучать физико-химические системы и воспроизводить условия, близкие к природным условиям кристаллизации минералов. Для института необходима хими¬ческая лаборатория,  и  она  будет создана в самое ближайшее время. На базе лаборатории обогащения предполагается создать лабораторию физических  исследований.  Эта  лаборатория должна иметь следующие подразделения: группу по изучению пьезоэлектрических свойств крис¬таллов, группу по изучению оптических свойств, группу по изучению структуры   кристаллов,   группу   по   изучению   механических   свойств кристаллов, группу электронной микроскопии и другие.
Геологическими по-прежнему остаются две лаборатории: москов¬ская и ленинградская. В московской лаборатории будут группы: геоло¬гическая, минералогии, петрографии и кристаллографии, геофизическая. Конструкторское и проектное бюро сольются в один отдел. Должен быть создан отдел технической помощи экспедициям. ОНТИ предпола¬гается увеличить и ввести в его состав инженеров. Опытный завод оста¬ется в прежнем составе, но в нем должны быть созданы два отдела: технологический и конструкторский.
Институт входил в пору зрелости. Здесь нужна была четкая направ¬ляющая рука, которая сумела бы координировать внутренние пере¬стройки на ходу. Человеком, который сумел это сделать, был новый директор института Владимир Петрович Бутузов. С этим именем мы сталкиваемся не впервые.
Владимир Петрович Бутузов выходец из семьи рабочих, родил¬ся 28 июля 1910 года в Туле. После школы работал слесарем на 1-м механическом товариществе города. В 1929 году посту¬пил в Воронежский сельскохозяйственный институт, через год перевелся на физический факультет МГУ. Окончив его, в 1935 году Бутузов пришел лаборантом в НИИ. В 1940 году перешел работать в ИКАН СССР. В 1943 году В.П. Бутузов защитил кандидатскую диссертацию и получил звание канди¬дата физико-математических наук. В 1945 году стал старшим научным сотрудником. Он довольно основательно занимался рентгеноструктурным анализом, работая в группе А. В. Шубникова, занимающейся синтезом корунда. В начале 50-х годов в ИКАНе он возглавил кварцевую лабораторию. Человек упор¬ный, работоспособный, но не всегда умеющий вовремя оста¬новиться. Самолюбивый до крайности, не желающий даже в ме¬лочах признавать своих ошибок, он часто конфликтовал с подчиненными. Не раз партийное бюро ИКАН вмешивалось, улажи¬вая конфликты.
Это был недостаток, который мешал по-насто¬ящему оценить его достоинства.
Между тем В.П. Бутузов обла¬дал всеми достоинствами делового человека, необходимыми для руководителя крупного предприятия. Он умел не только жить днем сегодняшним, но предвидеть будущее. Умел риско¬вать и брать на себя ответственность.
20 мая 1958 года В.П. Бутузов пришел работать во ВНИИП по сов¬местительству старшим научным сотрудником. Дело в том, что из ИКАНа он вынужден был уйти после серьезного конфликта с подчиненной лабораторией. Конфликт вышел за рамки академии и выплеснулся на самый высокий уровень. Фактически, Бутузов оказался за воротами. На его бывшую должность Шубников пригласил Штернберга. Штернберг же порекомендовал Бутузова на свое место.  Г.М.Сафронов, заботясь о реноме своего детища, решил , что Бутузов в качестве будущего зам.директора по науке, будет во ВНИИПе на месте. Бутузов принял приглашение с радостью .Он был согласен на все. Не надо особо хорошо знать Сафронова, чтобы понять каким жестким и нелицеприятным был этот разговор начальника с подчиненным. Однако на тот момент Бутузову не оставалось ничего иного, как его принять. И он пришел во ВНИИП, сразу же став замет¬ной фигурой. К его мнению прислушивались многие. Однако вскоре начинается очередная реорганизация на верху, экспедиции передают в организованное министерство Геологии. Сафронову удается  перевести в него и наш институт. Однако вскоре недоброжелатели Сафронова выигрывают и тот лишается поста. Более того, теперь он  лишен возможности занять место директора ВНИИПа. В министерстве, подыскивая человека на эту должность, обращают внимание на остепененного специалиста и  17 сентября 1958 года директором института  назначают Бутузова.. Пожалуй, это был первый директор ВНИИП такого уровня, подготовки и эрудиции. Под его руководством институту предстояло занять заметное место в научных кругах нашей страны. Однако следствием рокировки  Сафронов попадает  в подчинение  Бутузова, который, разумеется, нежных чувств к нему не питает. Зато их питают заводчане, из всего института считавшими своими только лабораторию Штернберга. Так возникло противостояние институт – завод, отголоски которого можно отыскать даже сегодня.
Успехи ВНИИП этого периода — это, прежде всего, успехи завода. С 1958 года, выйдя из прорыва, набирая скорость и наращивая произ¬водительность, завод практически повел институт за собой. К опытному производству стянуты все силы ВНИИП, приковано внимание всех лабо¬раторий. И все же, как и с уходом А.А. Штернберга невольно заканчивал¬ся целый этап в жизни ВНИИПа, сейчас мы готовимся сделать то же са¬мое по заводу.
С 15 марта 1958 года на опытном заводе организуется техническая учеба, в программу которой входили изучение сверхвысоких давлений, особенности монтажа и эксплуатации установок высокого давления, применения высоких давлений и температур в промышленности, аппа¬ратуры высокого давления различного назначения. Читать лекции приез¬жают лучшие специалисты ВНИИПа. Нередко случается, что руковод¬ство института привлекает к этой работе специалистов иных органи¬заций.
30 июня заводу отдан приказ готовить помещение к приему моло¬дых специалистов. На заводе выделяют человека, отвечающего за нор¬мальное функционирование общежития. Ты скажешь, читатель: "Нашли о чем рассказывать! Подумаешь, молодые специалисты!" Но ты забыва¬ешь о том, что это были первые молодые специалисты, распределенные на наш завод. Не так просто было выделить им, жилье под общежитие — многие заводчане жили в плохих условиях. Но для будущих командиров производства завод сделал все, что мог. Заводчане видели в них будущее завода, и ,с рачительностью добрых хозяев, смотрели на приехавших ревниво и ласково: как-то вы оцените то, что сделали мы? Сумеете ли по¬нять, полюбить?.,.
С 15 сентября начальником лаборатории №3 становится Г.М. Сафронов. Он приходит на эту должность ровно на год, с тем чтобы завершить работу над своей кандидатской диссертацией. Его приход свиде¬тельствует: в целом по стране начинается движение за то, чтобы во главе всех организаций и предприятий стояли не просто практики, а люди, имеющие ученые звания, т.е. умело ориентирующиеся в море знаний. Появление Г.М. Сафронова ознаменовалось переходом лаборатории № 3 официально в непосредственное подчинение заводу. И вот уже К.Ф. Кашкуров приказом обязывает Г.М. Сафронова и А.В. Симонова составлять ежемесячные планы по текущим экспериментальным рабо¬там. Одновременно М.А. Волынец, начальник конструкторского отдела завода, принимает в свое подчинение конструкторскую группу ВНИИПа, временно переданную заводу.
В апреле завод приступает к монтажу приборов на заводском пульте управления в новом здании. М.И. Голиков, А.В. Симонов и Г.М. Сафронов провели перепланировку помещений с расчетом на дальнейшее рас¬ширение опытных работ по другим участкам. А.В. Симонов, Г.М. Сафронов и И.С. Лосева обобщают результаты опытных работ. Ведущий конст¬руктор М.С. Барышев готовит документацию на перезарядку, перемон¬таж и заканчивает паспортизацию сосудов. Главным энергетиком М.И. Голиковым и старшим инженером по капитальному строительству Я.П. Бураковым утверждены паспорта и поэтапные планы на незавер¬шенные объекты.
Найденные М.И. Голиковым и А.А. Облеуховым 4- и 12-кубовые сосуды начинают поступать на завод. С большим трудом, не имея специальных приспособлений, первые 4-кубовые сосуды в кратчайшие сроки устанавливают в цехе. Сосуды эти получают маркировку СБА.(сверхбольшие). Каждый из них весил не менее 50 тонн и доставка их на завод, не имевший подъездных  железнодорожных путей была очень сложна.
Длина СБА семь метров. От железной дороги до завода 3 километра .Перевозку осуществляли зимой с помощью 2 – 3 тракторов, которые бригадир монтажников В. Ф. Малеев собирает со всей округи. Для установки сосудов копались колодцы глубиной до 6 метров, в которые их и устанавливали.
Первые циклы СБА начаты в канун Первомайской годовщины. От внешних нагревателей низа автоклавов пришлось отказаться. Грубо говоря,  прежние схемы вели к ослаблению механической прочности стенок и понижению рабочих параметров  автоклава – температуры и давления. Стали необходимы конструкции внутреннего нагревателя камеры растворения автоклавов. Заводчане искали выход. Первыми его нашли электрики А. Зайцев и А. Ксенофонтов. Их идею развили, доработали и запустили рабочие циклы.
Вскоре  на сосудах типа СБА получают первое сырье, однако праздник недолог.. Я.П. Снопко, занимающийся испытанием кристаллов, обнару¬живает, что успех "липовый". Качество оставляет желать лучшего. Тех¬нологи завода принимают решение снизить скорость роста кристаллов. На 143 цикле, проведенном на сосуде СБА-3, технологи делают еще одно "открытие": когда достали продукцию, оказалось, что все кристал¬лы поражены трещинами. Этот брак сиял, как драгоценности в дурных фильмах, сверкание от него шло по всему цеху. По иронии судьбы имен¬но в этот день на заводе были телевизионщики, снимавшие завод на цвет¬ную пленку. Один из работников телевидения протиснулся сквозь коль¬цо застывших заводчан и с гордостью сказал, неправильно истолковав их молчание:
— Ваш хлеб! Сколько же выросло!
Никто не стал выводить его из заблуждения, но, переглянувшись, наверно, каждый подумал с горечью так же, как К.А. Зуева:
— Хлеб! Будь наш хлеб таким, мы бы с голоду померли или по миру пошли!
Тщательный анализ показал: сосуд изнутри был смазан маслом, би¬тумные включения которого и привели к браку. Отныне перед пуском в рабочий цикл нового сосуда был введен обязательный промывочный цикл на всех рабочих параметрах.
В 1958 году заводчане приходят к окончательному выводу, что спаренные сосуды себя не оправдали, их демонтируют и начинают переделывать на сдвоенные установки СД. Переход на малые скорости вылился в отработку нового режима, который велся с 57  и весь 58 год. В это время завод регулярно поставлял государству кристаллы кварца выросшие при температурах от 322 до 336 градусов Цельсия и давлениях 350 – 400 атм. В общей сложности при емкости 21512 литра  завод поставил более 7000 кг моноблоков. При этом с СБА 4000 литрового съем иногда был до 500 килограмм.
Прошло сравнительно немного времени, но наши знания обогати¬лись большим количеством совершенно новых данных. Их необходимо было творчески проанализировать. Это было блестяще сделано в кан¬дидатской диссертации А.А. Штернберга — первой кандидатской диссер¬тации по промышленному выращиванию кристаллов кварца. Успешная защита этой диссертации состоялась в Институте кристаллографии Академии наук СССР. Несколько позже кандидатские диссертации, посвя¬щенные изучению дефектов промышленных кристаллов кварца, защи¬тили сотрудники ВНИИПа Л.И. Цинобер и В.Е. Хаджи.
В 1958 году было принято постановление правительства о строительстве серийного завода на Урале. Коллектив завода и ВНИИП приступили к подготовке проектного задания.
В 1959 году на завод были доставлены два очень крупных немец¬ких сосуда емкостью  на 12000 литров каждый и весом 180 тонн. Их разыскали в Башкирии, в горо¬де Ишимбае. Один из них был с вмятиной от попадания бомбы. Доку¬ментация была с пометками Геринга, бывшего министра авиационной промышленности фашистской Германии. . . С легкой руки А.В. Симо¬нова сосуды окрестили "ИШ"(ишаками). Для доставки их в город Александров бы¬ли использованы два грузоподъемника по 230 тонн каждый — единствен¬ные в Советском Союзе 16 - осные платформы. Колодцы для ИША рыли 18 – метровые, диаметром до 6 метров. Кессон опускался под собственной тяжестью. Не существовало необходимых кранов и заводчане делали специальные двухмачтовые порталы. Чтобы сосуды переместить или просто погру¬зить, потребовались особые условия. Первый сосуд, привезенный по железной дороге в Александров, загнали в тупик. Сделали специальную шпальную выкладку. Второй сосуд поступил через месяц. . . До завода их транспортировал Мосгруз на двух сцепах тягачей. Командовали погрузкой В.Ф. Малеев и А.В. Симонов. Разрабатывал технические приспособления А.А. Облеухов.
Уже после их пуска, над ними возвели  крышу.
Потихоньку отходили в прошлое неудачные циклы. Теперь они уже были случайностями. А тогда. . . 1959 год, 30 апреля. На торжественный съем прибыла вся администрация института. Вскрытие обставлено было, можно сказать, парадно. Открывают сосуд — а в нем ничего нет. Пустота! Опешили, стоят, смотрят друг на друга: все затравки растворились. . . Как вспоминает К.Ф. Кашкуров, "эффект был, пожалуй, даже слишком сильный!" . . . Ничего, засели за технологию покрепче. К.Ф. Кашкуровым, А.В. Симоновым и К.А. Зуевой был разработан новый режим разо¬грева сосуда, суть которого заключалась в том, что протравливание затравок проводилось в условиях гомогенизации среды. Идея Кашкурова — протравливание затравок в более однородной гомогенной среде — хоть и обросла многими поправками, по сути осталась той же и сегодня.
Нормой стали ежеквартальные премии за перевыполнение плана и снижение стоимости товарной продукции. Заводские рационализаторы из месяца в месяц вносят предложения по улучшению работы тех или иных узлов производственных цепочек.
К сожалению, мы лишены возможности перечислить всех, кто внес достойную лепту в дело изобретательства на нашем заводе. Вот, напри¬мер, из приказа за 10 марта 1959 года: "За внедренное предложение №86 "Применение гофрированного нихрома для обмотки нагревате¬лей" премировать из средств БРиЗ по 250 рублей старшего инженера Н.М. Малова и электромонтера С.С. Трускова".
В конце ноября по заводу объявлен месячник по изобретательству и рационализаторству. В его рамках объявлены два конкурса: на лучшее изобретение месяца и на лучшее решение темы "Измерение роста кристаллосырья в автоклавах".
К Новому году заводчане подвели итог: на лучшее предложение месяца было подано 17 заявок. Рассмотрев их, жюри выдало первую премию А.А. Антонову, Ю.А. Монахову, А.С. Говоркову и К.А. Барано¬ву на рационализаторское предложение "Новая конструкция пробки для автоклавов".
Вторая премия была присуждена Епифанову и Баранову за "Приспо¬собление для обработки обтюраторного кольца".
Третья премия — Раткину и Исаеву за рационализаторское предло¬жение "Регенерация трансформаторного масла от кварцевой пыли при помощи подогрева" и т. Куртасовой за рацпредложение "Очистка авто¬клавов от "твердой фазы" растворением в перекиси водорода".
По второму конкурсу жюри рассмотрело 11 предложений и из них 10 поставило на доработку и испытания.
Еще раз просмотри названия рацпредложений, читатель, — это всё болевые точки производства. Завод решает эти проблемы сам. И чем внушительнее проблема, тем быстрее она выносится на обсуждение. 2 апреля 1960 года на заводе объявлен месячник смотра резервов. Цент¬ральное место отводится конкурсу на лучшее рацпредложение по выяв¬лению резервов производства и экономии электроэнергии.
Месячники, смотры, конкурсы... премии... кстати, читатель, очень любопытный факт: просматривая журналы приказов, невольно отмечаешь, как постоянно обходит "золотой дождь" премиальных ру¬ководителей завода. С них спрос особый, требования к ним со стороны руководства института жесткие.
Из работ научных подразделений особенно интересны, пожалуй, работы, начатые в 1957 году В.Е. Хаджи по синтезу голубого кварца. Геологам известен кварц с дефектом, называемым "голубые лучи". Молодого ученого заинтересовало, нельзя ли редкую в кварцевой палитре голубизну синтезировать, придав кристаллу кварца оттенки майской голубизны. Вскоре опыты показали, что он на верном пути. В 1959 году к этим работам было привлечено несколько специалистов-технологов.
9 августа 1960 года закончено строительство 4-х щитовых домов в поселке Ликоуши — наших первых объектов гражданского строитель¬ства. Первые квартиры для рабочих. . .
На заводе хорошо налажено социалистическое соревнование. Пере¬ходящее Красное Знамя среди основных подразделений твердо держит пульт управления, среди вспомогательных — чаще всего бригада элект¬риков под руководством Н.М. Малова. 30 ноября 1960 года решением коллегии Министерства геологии и охраны недр СССР и Президиума ЦК профсоюза рабочих геологоразведочных работ заводу присуждено переходящее Красное Знамя МГ и ОН СССР и ЦК профсоюза и первая (денежная -премия. Так в первый раз пришло на завод переходящее (Красное Знамя. Первый, но далеко не последний раз. | В начале декабря 1960 года на заводе создается комиссия по разработке монтажа установок ИШ-31 и ИШ-32, в состав которой входят Симонов, Голиков, Барышев, Зернов, Малеев. Работа им предстоит нелегкая. Мы уже знаем, чего стоила доставка этих сосудов на завод, теперь же их предстоит установить. Учитывая, что техники заводчане практически не имеют, задача перед ними стоит наисложнейшая.
На заводе к этому времени работает уже 301 человек. По нашим сегодняшним масштабам — не очень большой коллектив. Однако о нем знают не только в городе. Если о производственных успехах завода говорить особо не полагалось, то о спортивных и культмассовых делах слава пошла далеко.
Спорт на заводе любили все. Потому у нас и не возникло касты спортсменов-профессионалов. Возглавляли мероприятия сами руково¬дители завода. 40-летний В.Ф. Малеев, бригадир монтажников, утром бежал во главе бригады на зарядку. А. В. Симонов и К.Ф. Кашкуров были застрельщиками многих спортивных состязаний. . . Зимой любили выйти всем заводом или сменами на лыжные прогулки, летом — выде¬лялся автобус для экскурсий или поездок в московские театры.
Как-то незаметно, но естественно и последовательно заводчане начали оттеснять с призовых мест на спортивных соревнованиях вначале в городе, а затем и в области признанных лидеров. Отходит в прошлое время, когда мы брали количеством, наступает эра качества. Она прояв¬ляется и здесь. Лыжники, футболисты, баскетболисты, волейболисты. . . С переездом в Александров В.Е. Хаджи организованная им волейболь¬ная команда достойных соперников в области вскоре уже не имеет. В 1960 году от области за спортивное общество "Труд" команда выез¬жает на республиканские соревнования. А ведь путь к этой поездке лежал через областные соревнования, где заводчане обыграли команды Владимира, Кольчугина, Мурома, Вязников, Коврова. Пожалуй, надо перечислить членов команды по фамилиям, их стоит знать, многие из них работают и сегодня: Хаджи — капитан, Парфенов, Быстрое, Запевалов, Ворожейкин, Чуркин и другие. Мы будем еще не раз упоминать этих людей... Не знаю, как тебе, читатель, а мне почему-то приятно, что и в работе, и в спорте наши .(вот оно, чувство невольного сопричастия!) держались на высоте. Капитан Валентин Хаджи возглавил и ко¬манду спортсменов и вел весьма результативную работу в науке. Это подтверждает полученное в 1959 году им и Лушниковым авторское сви¬детельство на способ получения голубого кварца.
Новый, 1961 год вступает в свои права. Заводчане встречают его успешным монтажом сосудов сверхбольшой емкости. Отмечены премиями и благодарностями В.Ф. Малеев, Г.С. Свирбуль, А.А. Антонов. Чтобы понять, насколько сложен был процесс этого монтажа, необходимо от¬метить, что в то время не было особых приспособлений, подобные ги¬ганты устанавливали с помощью выдумки, здравого инженерного расче¬та и огромного энтузиазма. Казалось бы, все идет хорошо, у заводчан отношения с В.П. Бутузовым хорошие, но. . . у него не сложились отно¬шения с Г.М. Сафроновым. В это время работавший в Александрове в лаборатории Хаджи Г.М. Сафронов дал на отзывы свою диссертацию. Из всех отзывов только группа Бутузова дала отрицательную оценку его работе. Тогда Сафронов обратился к заводчанам. Кашкуров, в ответ на просьбу, задумчиво констатирует:
- Ты понимаешь, что это будет стоить мне места директора?
- Решай сам, у меня иного выхода нет, - отвечает ему Сафронов.
К.Ф. Кашкуров собрал совет. Мнение руководителей завода было единодушным — под¬держать.
Симонов и  Голиков настоятельно высказывались "за". Тогда был написан положительный отзыв, но подписал его один Кашкуров.
— Что бы ни случилось, на заводе должны оставаться преданные делу люди, — пресек Кашкуров возражения своих подчиненных.
Как всегда, Константин Федорович оказался прав. Неприятные раз¬говоры, угрозы... Даже вмешательство ВАКа уже не могло ничего изменить... Конфликт « администрация института – администрация завода» переходит в стадию открытого противостояния. Имели ли право заводчане высказать свое собственное мнение? Почему они не признали администрацию института высшей инстанцией? Потребность выстроить жесткую иерархию единого организма ВНИИП поднимается на повестку дня.
Шло время, завод работал ритмично, но 14 февраля 1961 года при съеме товарных циклов пошел большой процент брака сырья, причины которого были не ясны. . . Это сразу резко сказалось на выполнении плана. 17 июля 1961 года стало ясно, что план за 4 месяца не выполнен. К этому дню комиссия в составе А.А. Шапошникова, А.В. Симонова, А.И. Ковалевского, В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и А.М. Громова, пройдя по всей цепочке, нашла причину в грубом нарушении технологии. За мас¬совый брак ответили многие. Но главное наказание понесли директор завода К.Ф. Кашкуров, главный бухгалтер М.Г. Ульман и и.о. начальника ППО И.С. Переборов. Все они были освобождены от занимаемых должностей. Следует отметить, что К. Ф. Кашкуров был снят  с формулировкой «за нарушение государственной отчетности». Статья своеобразная, что не говорите. Вины директора в браке комиссия не нашла. Сам Константин Федорович рассказывает эту историю так: « Одной из причин моего краха стал роман экономистки завода с новым инженером – строителем. Я его невзлюбил: одно говорит, а делает совсем  другое. Раз сделал замечание, второй…Она за него переживала. Как приказ ЦК партии по припискам вышел – она и накатала донос. Мне надо было в Главке письмо взять, как оформлять новую документацию, а я думал по своему, все списывал на будущее. Сражалась она за него, вот и накатала донос. А прицепится всегда можно…».
Обязанности директора завода возложили на главного инженера ВНИИП А.А. Шапошникова.
К.Ф. Кашкуров не ушел с завода, он остался инженером в лаборато¬рии № 3. Конечно, случившееся он переживал очень тяжело. Но заводчане уважали его и целиком были на его стороне. В апреле 1962 года по при¬глашению заместителя начальника Управления Челябинского СНХ В.И. Макарова Константин Федорович принял должность директора строящегося серийного будущего завода "Кристалл" и выехал на Урал.
Но год 1961 еще не кончился. Заводчане под руководством А.В. Си¬монова и М.И. Голикова "бьются" над новой, неясной проблемой. В ав¬густе вновь собирается комиссия для выяснения и установления причин растрескивания кристаллов кварца цикла С-400 (СБА-1). Трещины сырья подозрительны по многим причинам. Ветераны хорошо помнят то смутное время. По заводу поползли слухи. Еще бы, вскрывают со¬суд — сырье хорошее. Оставляют кристаллы до утра в сосуде — утром находят все кристаллы в трещинах. Такие трещины появляются, если  в неостывший автоклав плеснуть ведро холодной воды… Рабочие впрямую заговорили о вре¬дительстве.
Есть одна история, которую мне бы хотелось напомнить. В одном из немецких городов был убит врач, всеми равно почитаемый. И был схвачен с явными уликами убийца. Но судья, глядя на него, сказал:
— Нет, я не верю, что человеческая рука могла убить на¬шего врача. Если бы я поверил в это, я потерял бы веру в лю¬дей. Иди, ты свободен.
И горожане подтвердили:
— Мы не верим, что человек мог это сделать. Иди. . .
Поэтому, хотя и был человек, пойманный главным инженером "за руку", администрация просто уволила его.
И вопреки всем фактам, мы отказываемся верить и сегодня, что воз¬можно было иное толкование этой истории. Не могло быть среди них вредителя, не могло. . . История эта не сломала коллектив, живший словно с опережением времени, ощущавший в сердце и мозгу зов вре¬мени "Вперед!". И они шли вперед. В сентябре был испытан СБ-9, закан¬чивался монтаж СБ-10. Александровский торг передал заводу маленький детский сад в Советском переулке, ставшим первым детским садом за¬водчан. Игрались небогатые свадьбы, росло число семей, подрастали дети — закладывались будущие рабочие династии завода.
23 сентября во время общего собрания на одном из аппаратов техно¬логического оборудования произошла авария, которая могла бы принес¬ти большие убытки. Могла бы, если бы заводчане не обладали способ¬ностью вслушиваться в шум завода, как мать в дыхание спящего ребенка с ей одной доступной способностью, еще не приложив руки, угадать болезнь. Благодаря быстрым и решительным действиям нескольких человек авария была ликвидирована в течение 4-5 минут. Симонов, Голи¬ков, Волынец — им была вынесена благодарность за быстрые и правиль¬ные действия. Однако, читатель, согласись: для того, чтобы три человека сумели в течение 4-5 минут действовать быстро и умело, необходимо не только знание аппарата, нет, здесь необходимо, чтобы они мыслили и понимали друг друга по жесту, взгляду — это пример высшей срабо¬танности людей. Так подробно мы останавливаемся на этом эпизоде, о котором действующие лица плохо помнят, единственно для того, что¬бы проиллюстрировать, как умел работать этот коллектив. Тебе, чита¬тель, не надо особо напрягать воображение, представив иную картину: все собрание кидается в цех, в сутолоке возникает естественная замин¬ка и ... Еще раз сравни эти две ситуации и оцени поведение заводчан. Оно достойно высшей оценки.
Осенью 1962 года по приглашению К.Ф. Кашкурова на строящийся серийный завод в город Южноуральск на должность главного инженера уехал Алексей Владимирович Симонов. Не просто было Алексею Владимировичу оставить родное детище — завод. Он стоял у его рождения, он наблюдал первые шаги, он помогал ему прочно стать на ноги. И все-таки вынужден был уехать. Он уезжал с чувством, что поставленную задачу в г. Александрове выполнил. Теперь Кашкурову нужен был соратник и он звал помощников. На очереди было строительство и пуск серийного завода. Забегая вперед, скажем: они построят и пустят этот завод. Но где бы они ни работали, К.Ф.  Кашкуров и А.В. Симонов навсегда остаются на¬шими,  заводскими.   Уезжая, они оставили работавший с нарастающей мощностью  завод,  сильный,  сплоченный коллектив и добрую  память о себе. Они остались критерием, по ним до сих пор кадровые рабочие проверяют   новых  руководителей.    Непросто    выдержать  сравнение  с людьми такого полета, но хорошо, что они были у нас.. .
Вскоре со строящегося завода на обучение приехали в трехмесячные командировки люди, которым предстояло работать на новом заводе. Их было 39 человек по профессиям от технологов до распиловщиков. Но ближе к завершению обучения Кашкуров обращается к специалистам завода с предложением переехать к нему в Южноуральск. Обещает дать квартиры и общежития сразу по приезде. Слово его хорошо известно, раз обещает – сделает. После недолгих размышлений группа заводчан принимает предложение. Уезжают Евсеевы Б.А. – электрик и его жена сменный инженер Евстолия Алексеевна, сменный инженер Н.А. Пулин и его жена врач, Князевы М.И. электрик и жена рентгенолог 3 цеха, операторы Римма Мареева и Рая Макарук. Спустя два года к ним присоединится чета Раткиных. Надо отметить, что Константин Федорович слово, как всегда, сдержал. Семейные сразу получили квартиры, девушки – общежитие. Но как только вышли замуж – квартиры были предоставлены им тот час же. И они не подвели своего директора, сумев не только обучать и контролировать, но и стать  основой  крепкого коллектива, на который он всегда мог положиться.
Не надо грустить, читатель, мы не прощаемся с ними. Мы продолжа¬ем свой путь по годам и вехам, и сейчас тебе предстоит знакомство с человеком, который продолжил их дело и дал столь блистательную опра¬ву созданному заводу, что впоследствии, в наше время, ВНИИСИМС назовут "жемчужиной Владимирской области". Итак ... .


..
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ОПРАВА ЖЕМЧУЖИНЫ
Нужно любить то, что делаешь, и тогда труд — даже самый (тяжелый) грубый — возвышается до творчества.
М. Горький
Как мы уже упоминали, читатель, около года должность директора завода по совместительству занимал главный инженер ВНИИП А.А. Ша¬пошников.
Анатолий Александрович осуществлял чисто административное руководство, не вмешиваясь в заводские разработки. Человек умный, он понимал, что отлично налаженный механизм завода не нуждается в корректировке. В августе 1962 года в Александров прибыл новый ди¬ректор завода Г.А. Унанов.
После окончания МГРИ Георгий Арсентьевич Унанов, гео¬лог, был назначен начальником Ачтк-Ташской геологоразве¬дочной партии. Впоследствии он работал старшим инженером технического отдела Министерства геологии СССР, заведую¬щим горнорудным отделом ЦК партии Киргизии и начальни¬ком горно-геологического отдела Киргизского совнархоза.
Невольно возникает вопрос: переход Г.А. Унанова на должность директора завода - понижение в должности, ведь так? Да, официально с этим можно согласиться. Почему он на это с такой готовностью пошел? Вот здесь, читатель, и кроется главное: геолог Георгий Арсентьевич Уна¬нов, так блистательно совершая путь по официальной лестнице вверх, тосковал по живому делу! Да-да, имея роскошную квартиру в Ташкенте, служебную машину и уважение коллег, он мечтал о более конкретном приложении сил и, когда появилась возможность, с легким сердцем отказался от того, что приобрел, и с азартом бывшего полевика - геолога начал "пробивать" новое назначение. Надо отметить и тс, что Г.А. Уна¬нов знал, на что шел: в августе 1962 года он побывал на заводе. Август был изрядно дождлив. Город и вся территория завода утопали в грязи. Сказать, что город и завод произвели на Георгия Арсентьевича удручаю¬щее впечатление — значит, ничего не сказать. Он шел и думал: "Как мож¬но вообще жить и работать в такой грязи!"
Да и внутри производственных помещений было не очень чисто, а уж об эстетике и говорить нечего. Ты помнишь, читатель, первую встре¬чу А.В. Симонова с будущим заводом? Непролазную грязь, веером разлетающуюся из-под колес машины? История повторяется. . . ГА. Унанов заходил в цеха, говорил с рабочими. Ему рассказали, как к приезду министра вдоль территории укладывались деревянные тротуары — иначе из цеха в цех не попадешь. Он слушал, мрачнел. . . Но через бытовые неудобства, сквозь повседневную маяту и грязь территории он видел коллектив — геолог с солидным стажем, он не мог не почувствовать этого самого важного в человеческой жизни: могучего коллектива единомышленников. "Да, тут есть, над чем поработать" — вот с какой мыслью он уезжал. Еще ничего не было решено официально, а он уже был нашим. Завод взял его в плен, поставив перед ним задачи, требую¬щие полной отдачи сил.
После двухмесячной переписки Министерства геологии СССР и Киргизского совнархоза Г.А. Унанов был отпущен, и назначение в его новой должности подписано. Перед приездом непосредственно в Алек¬сандров у Унанова была беседа с начальником 6-го Главного управле¬ния П.Э. Григорьевым. Он подробно рассказал о состоянии дел на заво¬де, акцентировал внимание Унанова на стоящих задачах, дал ряд полез¬ных советов.
Но давайте дадим слово самому Г.А. Унанову: "... Я внимательно присматривался к руководителям подразделений — начальникам цехов, отделов, отделений, участков, и все больше и больше убеждался, что судьба свела меня с прекрасными специалистами и замечательными людьми. И первыми среди них я, спустя много лет, назову товарищей Проскурникова, Голикова, Харитонова, Мазаева, Зернова, Панова, Григорьева, Лере-Планд, Буракова, Малова, Зуеву, Белякову, Лосеву, Смирницкую, Малеева, Посадского.. . " Он прав, новый директор. Этот список может быть бесконечным.
К его приезду на заводе был и новый главный инженер — Виктор Алексеевич Пименов, крупный специалист по сосудам высокого давле¬ния. Он пришел по приглашению А.А. Облеухова, заинтересовавшись работой. И все-таки оказался единственным человеком, которого, по признанию Унанова, он уволил. В.А. Пименов был прекрасным специа¬листом, но. .. он не смог заменить А.В. Симонова. А требования к нему и со стороны заводчан, и со стороны директора оказались именно таки¬ми. Потому и сказал Георгий Арсентьевич слова резкие и обидные:
— По сосудам — у меня есть Облеухов и целое СКБ. Мне нужен глав¬ный инженер завода, выполняющий весь сложный комплекс производ¬ственных функций. Если Вы не в состоянии, давайте расстанемся.
Пока еще далеко до этих слов. Пока Г.А. Унанов вызывает к себе в кабинет заводских специалистов, осваивает азы нового для него про¬изводства и приступает к осуществлению своих замыслов. Он понимает, что завод на ходу и принимается за благоустройство заводской терри¬тории.
Завод расположен на месте бывшего болота и, частично, кладбища. После первого дождя обычно территория превращается в непроходимое болото. До цеха приходилось идти по колено в грязи. Попытки избавиться от грязи предпринимались неоднократно. Вначале возили щебенку с Двориковского каменного карьера. Сделали дорогу, укатали. Через два месяца она ушла в болото. Тогда стали завозить песок, камень и бут. Но и вторая дорога ушла в болото, Г.А. Унанов решил подойти к этой проблеме основательно подготовившись, и поручил В.А. Проскурникову достать железобетонные плиты, песок и гравий. Харитонов, главный бухгалтер, напомнил Унанову, что прежнее строительство дорог уже чис¬лится на балансе с суммой затрат в размере 28 тысяч рублей и предупре¬дил, что строительство новой дороги вызовет серьезные осложнения. По совету Харитонова Унанов распорядился тщательно зафотографировать всю территорию и приступить к работе.
С Хотьковского завода железобетонных изделий через неделю стали поступать плиты. Своими силами заводчане укладывали их. Когда при¬ступили к благоустройству всей территории завода и площади с наруж¬ной стороны, сотрудники института во главе с В.П. Бутузовым приняли самое активное участие в работе. Таким образом, с грязью на террито¬рии завода было покончено раз и навсегда.
В 1963 году на заводе были начаты первые работы по промышлен¬ной эстетике: введены разъемные двухсекционные кожуха для тепло¬изоляции сосудов. Их предложил главный инженер В.А. Пименов. Покра¬шенные желтой краской, они изменили облик цеха. Преображение до¬вершил Г.А. Унанов, распорядившийся сделать плиточное покрытие пола, которое полностью избавило цех от пыли. В этом просветленном, преображенном цехе заводчане приступили к выращиванию цветного сырья.
Навсегда вошел в историю завода цикл №613 на БА-5. Сняли с него изумительной красоты густо-синие кристаллы, с легкой руки В.А. Пименова окрещенные "мечтой". Сами заводчане были очарованы выращен¬ными кристаллами, а ведь они не были новичками, через их руки прошло многое... Введенные в строй ИШа при съеме давали сразу большое ко¬личество товарной продукции. Необыкновенно трудоемки были работы на таких громадных сосудах, но съем оправдывал все: кристаллы были хорошие, отличного качества. Впервые вздохнули спокойно, а оказа¬лось — зря . ..
В этом же году один из заводов впервые обратился к нам с претен¬зиями на "присыпки". Этот термин из бытового превратился в грозный барьер: механические микроскопические включения в кристаллах при¬водили к образованию дефектов в изделиях. Словно только этого и жда¬ли, за этим заводом последовали аналогичные претензии и с других заво¬дов-потребителей. Наш завод залихорадило, просматривались все звенья цепочки, перепроверялись параметры. Найти причину не могли, а это было жизненно необходимо для дальнейшего существования пред¬приятия.
Вместе с заводскими технологами в борьбу включалась технологи¬ческая  лаборатория института.  Основная научная  работа легла на нее. Валентин    Евстафьевич    Хаджи   настоял   на   переходе   в  свою   группу К.А.  Зуевой,  ввел несколько рабочих, известных   своей   добросовест¬ностью. Теперь все сосредоточилось на решении одной проблемы. Начали с чистоты исходных продуктов синтеза. Тщательно мыли шихту, исполь¬зовали  только  дистиллированную   воду.   Даже  стенки сосудов начали тщательно чистить металлическими карщетками. Но от последнего быст¬ро отказались, как только заметили, что обнажают при этом свежий металлический слой   (он явился источником образования новых дефек¬тов). Теперь со стенок сосудов удаляли только сыпучие компоненты. Пробовали проводить циклы в серебряных вкладышах. Но тогда в крис¬таллах появились включения серебра, а это при изготовлении изделий становилось источником возникновения трещин. В лаборатории В.Е. Хад¬жи началась работа по тщательной селекции кристаллов.
Над решением проблемы работали люди, которые отдали кварцу не просто годы жизни — они отдали ему часть души. Лаборатория имела экспериментальные данные по получению кристаллов методом экранировки, но внедрение этого метода требовало дополнительных опытно-технологических условий, трудоемких и длительных для определения возможностей массового выращивания кристаллов на горизонтально расположенных затравках с приемлемой производительностью и созда¬ние принципиально новой конструкции оснастки сосуда. Поэтому внача¬ле пытались решать проблему другими, как тогда казалось, более про¬стыми путями: варьированием состава растворов, введением "ловушек" и так далее.
Внимательно просматривались циклы, пробовались различные ва¬рианты. Прикрывали затравки крышками, чтобы "присыпки" оседали на них и "не лезли в кристаллы" ... Не выходило! Рамки, располагаю¬щиеся в несколько ярусов, прикрывали крышками типа "домиков". . . не выходило! Вешали затравки в отдельные баночки — все равно "при¬сыпка" оставалась. При завеске затравки вертикальным способом изба¬виться от дефектов не удавалось. Пытались завешивать затравки наклон¬но — эффекта не давало... Боролись с жесткостью воды. .. Пробовали чистить автоклавы спиртом. (Выдавая спирт на эти процедуры, Проскурников, человек экономный, просто старел на глазах от этих незапла¬нированных затрат).
Необходимо отметить, что именно к этому времени на заводе окон¬чательно сформировались собственные технологические кадры, вошли в силу такие известные и любимые заводчанами люди, как К.А. Зуева, Ю.А. Белякова, В.Н. Сальникова. Это были люди, знавшие производство почти от нулевого цикла.
Невольно возникает вопрос: что же, раньше "присыпок" не было? Были. Но раньше искусственное сырье было дефицитом, его буквально "хватали". Многие рачительные хозяева, такие как Ленинградский за¬вод, например, создали запас, в пять раз превышающий необходимую норму.  А тут заработал серийный завод "Кристалл", сразу удвоив по¬ступление  сырья  на внутренний рынок.  Спрос резко упал,  появилась возможность выбора. Впрочем, некоторые заводы остались верными на¬шими потребителями. Тем не менее ситуация для нашего опытного за¬вода сложилась нелегкая:  резко сузился рынок сбыта, а он диктовал свои условия. Нужно было искать выход. Наш завод работал на хозрас¬чете.   Он  впрямую зависел  от  потребителей.   Берут сырье — хорошо, есть   перспектива  развития,  падает спрос — развитие останавливается. Между тем завод наращивал темпы, впервые широко развернулось жилищное строительство. Ведь на конец 1962 года мы имели в эксплуа¬тации единственный 80-квартипный дом на улице Красной молодежи! Правда, это был один из первых многоэтажных домов в городе. Но тем не менее единственный. А жилье было необходимо практически всем семьям заводчан. И тогда главный инженер завода М.И. Голиков, заме¬нивший уехавшего В.А. Пименова, нашел единственно приемлемое решение: он обратился за помощью к радистам, завод брался за изготов¬ление изделий, если ему помогут аппаратурой и средствами. Радисты, как говорится, за это предложение ухватились обеими руками. Акаде¬мик Минц из Радиотехнического института АН СССР предложил все, что просили и даже больше.
Так заводчане начали осваивать еще один вид работы.
Между тем был сдан 40-квартирный дом на улице - Первомайской, хозспособом строились два 16-квартирных дома в Комсомольском по¬селке, подрядным способом за три года было построено три 80-квартирныхдома в Черемушках.
Да и на территории самого завода достроили кузницу, отстроили корпус №4 и приступили к строительству корпуса №2, т.е. центрально¬го здания института. На Двориковском шоссе была создана база завода, куда вскоре начали переводить складские помещения и транспорт.
Мы обещали тебе, читатель, в главе "Геологи", где ты впервые встре¬тился с Евгением Матвеевичем Цыгановым, рассказать о нем подробнее. Пришло время выполнить это обещание. Е.М. Цыганов начал работать в технологической лаборатории завода.
Е.М. Цыганов родился в 1919 году в Сталинграде, в рабо¬чей семье. В 1942 году окончил Воронежский университет. По направлению работал в Полярно-Уральской экспедиции сначала прорабом, потом начальником отряда поисков, добычи и разведки пьезокварца. С 1946 по 1947 год работал руднич¬ным геологом на Алдане, затем переведен в той же должности на Волынь. Два его брата сложили головы на полях Великой Отечественной. Ему была уготовлена другая участь. Медаль "За доблестную работу на Крайнем Севере в 1941-1945 гг." — что стоит за такой наградой, знают только геологи того поко¬ления.
Узнав о создании ВНИИП, в мае 1955 г. он переходит в наш институт, навсегда связав свою жизнь с ним. С 1959 по 1961 год он, по направлению, работает в Монгольской Народ¬ной Республике. Вернувшись в институт, он по ряду причин переквалифицируется и переходит на работу по синтезу, риск¬нув стать "молодым специалистом" с огромным стажем ра¬боты.
За год работы Е.М. Цыганов, будучи частым гостем завода, вместе с технологом К.А. Зуевой разработал и выдал рекомен¬дации по использованию жильного кварца в качестве шихты.
Таким образом, всех специалистов технологической лаборатории ты уже знаешь неплохо. Остается только напомнить их фамилии: зав. лабораторией В.Е. Хаджи, сотрудники: Л.А. Гордиенко, Е.М. Цыганов, К.А. Зуева, которая, правда, продержалась здесь всего год. Проходить мимо "своих" сосудов для нее оказалось слишком тяжело — попроси¬лась обратно в цех. Фактически эти люди и приняли на свои плечи весь груз борьбы с "присыпками".
Кроме проблем с кварцем, перед директором завода стояли и задачи социального плана. Необходимо было обеспечить детей работников заво¬да детскими садами и яслями. Молодые семьи, которыми вскоре оказал¬ся так богат завод, не могли полноценно трудиться без решения этих важных социальных задач. Был у завода небольшой детский сад с двумя группами, одна из которых ясельная, но удовлетворить потребности он уже никак не мог. Не мог помочь и город, на всех предприятиях ощу¬щалась острая нужда в детских учреждениях. Не имело возможности выделять специальные капитальные средства и Министерство геологии СССР. Нет выхода, читатель, не правда ли? Возможно, где-то бы с этим и примирились, но не на нашем заводе.
Завком по поручению директора взял на учет всех нуждающихся в детских садах, составил списки, в которые вошло более двухсот чело¬век. Затем сели за подсчеты и поняли: затраты на приобретение строй¬материалов и необходимого оборудования произвести за счет фонда предприятия можно. А вот зарплату строителям платить нельзя — нет свободного фонда. На общем собрании коллектива завода было принято решение: строить силами родителей на добровольных началах, бесплатно. Желающих работать оказалось более, чем достаточно. Составили график выхода на стройку в три смены, выбрали сменных бригадиров из родительского комитета, а возглавить это мероприятие поручили прорабу ОКСа т. Андрееву.
Наш маленький детский сад примыкал к большой территории част¬ных садов и огородов. Горисполком удовлетворил просьбу завода, и выделил ему 300 квадратных метров этой территории под строитель¬ство. Энтузиазм был настолько велик, что вместе с родителями на ра¬боту выходили дети. Не осталась (а когда она оставалась?) в стороне и заводская комсомолия. Вначале вроде подменяли кое-кого из родите¬лей, а потом и так, без подмены. . . За полгода построили детский сад, да какой! Благо, задержек в стройматериалах ни разу не было. Этим за¬нимался В.А. Проскурников. Тут все было рассчитано с предельной точностью.
По сути это было "пришивание жилетки к рукавам", как выразил¬ся Г.А. Унанов. К маленькому деревянному зданию пристроили новое, двухэтажное каменное. А потом вошли в азарт и достроили третий этаж. Правда, детские учреждения строить выше двух этажей не поло¬жено. Но Г.А. Унанову представился прекрасный детский спортивный зал, и он решился. В результате детсад чуть было не закрыли. Но, к счастью, в Александров приехал первый секретарь Владимирского обкома партии М.А. Пономарев, который пожелал осмотреть "спорное" здание. Он пришел с комиссией: полы, деревянные скамеечки, пианино — все сияло. Оглядев "спорный" зал, М.А. Пономарев со вздохом восхище¬ния сказал:
— Закрыть такой чудесный зал просто неразумно, в порядке исклю¬чения надо разрешить его использовать по прямому назначению.
Наш первый детский сад напротив гостиницы "Александров", конеч¬но, полностью не решил всех проблем, но надолго снял их остроту. А уж то, что это был лучший детсад города — бесспорно! Умели заводчане все делать по высшему разряду — ничего не скажешь!
Из приказа по заводу от 3 февраля 1964 года:
"... за столь короткий срок (5 мес.) строительство 3-этажного кирпичного корпуса с полуподвалом при отличном качестве работ стало возможным благодаря высокому патриотическому отношению нашего коллектива к строительству детского сада. Практика... показала, что наш коллектив способен самостоятельно выполнять и более сложные строительные объекты.. . "
Остро стояла проблема летнего отдыха детей. Г.А. Унанов направил В.А. Проскурникова в Струнино на комбинат "5-й Октябрь" обсудить этот вопрос. Заводу предложили построить летний дом на 40 коек или баню. В.А. Проскурников, в ответ на это предложение, предложил вы¬строить им бассейн. По дороге он присмотрел ручеек и удачный рельеф. Договор был подписан. Завод подвез сотню машин песка, выполнил ряд технических мероприятий и бассейн был готов. Так завод получил места в пионерские лагеря комбината "5-й Октябрь".
Одновременно на территории завода в это же время продолжается строительство производственных помещений. Причем все делалось свои¬ми руками, и темп работ самого завода продолжал расти. Чем же это бы¬ло вызвано? Что побудило заводчан во главе с директором строить — не жилье, это понятно! — производственные помещения, и притом так быстро?
Дело в том, что в апреле 1963 года ВНИИП несколько изменил ори¬ентацию и был реорганизован во ВНИИСИМС с окончательным пере¬ездом в Александров. Прежде чем мы простимся с ВНИИПом, давайте посмотрим, с какими результатами он подошел к реорганизации. Имя этого института, по праву, пользовалось уважением в научном мире.
ВНИИП осуществлял методическое руководство над целым рядом научных организаций. В частности, — над Кавказским институтом мине¬рального сырья. В самом ВНИИПе было сделано много удачных разра¬боток, которые до этого казались бесперспективными.
В 1962 году в нашем институте впервые одной из лабораторий (гео¬физической) было присвоено звание лаборатории коммунистического труда. Возглавлял эту лабораторию С.Н. Кондрашев, кандидат геолого - минералогических наук, один из основных участников разработки ново¬го пьезоэлектрического метода. Пришедший к нам в 1958 году, он через год принял геофизическую лабораторию. Забегая вперед, скажем: в 1973 году он станет одним из лауреатов Государственной премии СССР за разработку и внедрение пьезоэлектрического метода.
В январе 1963 года в приказе по институту впервые отмечены успехи лаборатории слюды: "... получены деловые пластины слюды размером от 55 до 40—30 мм, которые переданы заинтересованным предприятиям для использования в приборах. Выход деловых пластин составляет 6—7 %, что превышает полученные где-либо результаты". С такими ито¬гами ВНИИП заканчивал свое существование. Рождался ВНИИСИМС. И все же. . . все награды, которые покроют знамена ВНИИСИМСа, заслу¬жены скромным ВНИИПом. Прощаясь с ним, отдадим ему дань нашей признательности и уважения. Конечно сейчас, когда позади годы станов¬ления и напряженной работы, организация вырастала, и, как ребенок или молодой человек вырастает из короткого детского имени, обретая отче¬ство, ВНИИП превращался во ВНИИСИМС - ВСЕСОЮЗНЫЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ СИНТЕЗА МИНЕРАЛЬНОГО СЫРЬЯ.
Приказ от 10 апреля 1963 года заслуживает того, чтобы мы привели его почти полностью. Итак, к этому времени: "... на 50 % планируется удовлетворить потребность промышленности за счет искусственного сырья. Объем исследований еще не достаточен. Нет нужной аппаратуры... Коллегия Государственного Комитета по координации научно-исследовательских работ СССР решением от 18 февраля 1963 года № 11 признала целесообразным преобразовать ВНИИП во ВНИИСИМС.
В целях усиления научно-исследовательских работ в области синтеза монокристаллов и минерального сырья, более детального и всесторон¬него изучения природных процессов минералообразования, а также более широкого изучения геологии, условий образования и перспектив месторождений пьезооптических и других природных монокристаллов,
РЕШЕНО:
1. Преобразовать ВНИИП во ВНИИСИМС.
2. Возложить на Всесоюзный научно-исследовательский институт синтеза минерального сырья проведение и координацию в системе Госу¬дарственного геологического комитета СССР научно-исследовательских и опытных работ в области:
а) экспериментальной минералогии и изучения условий образования природных монокристаллов;
б) геологических исследований и перспектив оценки месторождений пьезокварца, исландского шпата, оптического флюорита и других важ¬нейших для народного хозяйства природных монокристаллов;
в) синтеза важнейшего для народного хозяйства минерального сырья и опытного полупромышленного его производства;
г) конструирования нестандартного лабораторного, технологическо¬го и полупромышленного оборудования для работ по эксперименталь¬ной минералогии и синтезу минерального сырья.
3. Считать завод ВНИИПа в городе Александрове основной экспери¬ментальной базой ВНИИСИМС.
4. Организовать в составе ВНИИСИМС специальное конструкторское бюро для обеспечения работ по конструированию нестандартного обору¬дования по экспериментальной минералогии и синтезу минерального сырья.
5. Руководство  ВНИИСИМС    возложить на 6  Главное управление.
6. Назначить директором ВНИИСИМС кандидата физико-математи¬ческих наук тов. Бутузова В.П.
7. Начальнику 6-го Главного управления тов. Григорьеву и директо¬ру института тов. Бутузову представить к 20 апреля 1963 года проект положения и структуры ВНИИСИМС.
8. Преобразование института провести в пределах численности работников, фонда заработной платы и ассигнований, установленных ВНИИПу на 1963 год, сохранив II категорию, утвержденную решением Госкомитета Совмина СССР по вопросам труда и зарплаты от 28 августа 1958 года №285... "
Хочется кратко проиллюстрировать пункт 2 г. Конструкторским бюро ВНИИПа за время его существования было выдано 34 проекта. Из них 23 уже осуществлены, 9 — к этому времени в стадии осуществле¬ния, 2 — пока не подлежат осуществлению ввиду большого объема работ. • Облеухов, Паншин, Сорокин, Фельдман, Барышев — трудно перечислить все 37 фамилий, их имена то и дело всплывают с пожелтевших страниц. Мы мало писали о конструкторах. Восполним этот пробел.
Под техническим руководством А.А. Облеухова и при его непосред¬ственном участии разработаны и выданы институтом рабочие проекты сосудов емкостью 4000 л на рабочее давление 107 Па с затворами диаметром 700 и 900 мм, а также сосудов емкостью 500 л на рабочее давление 107 Па. Конструкции разработанного оборудования сверх¬высокого давления являются уникальными. По рабочим чертежам и тех¬ническим условиям СКБ института заводом-изготовителем впервые в Советском Союзе была изготовлена опытная партия указанных сосудов для нашего завода, а затем серия сосудов для завода "Кристалл" Челя¬бинского Совнархоза.
На основе опыта эксплуатации сосудов особых поставок емкостью 12000 л на нашем заводе ведущие конструкторы разработали методику расчета сосудов с двойными коническими затворами на прочность и гер¬метичность для широкого диапазона давлений, температур и диаметров горловин. Были разработаны рабочие проекты сосудов с цельнокованными корпусами и двойными коническими затворами емкостью 4000 и 2500л на рабочее давление 107 и 108Па.
По согласованным т. Облеуховым рабочим чертежам и техническим условиям и при его непосредственном участии заводом-изготовителем в 1963 году были изготовлены для завода "Кристалл" серия сосудов на рабочее давление 107 Па, а для нашего завода на рабочее давление 107 Па. А.А. Облеухов совместно с отделом главного металлурга завода-изготовителя и отделом металловедения ВНИИТМАШ Нижне¬волжского Совнархоза на основе проведенных исследований рекомендо¬вали оптимальную марку стали для сосудов с цельноковаными корпу¬сами на рабочее давление до 15-107 Па.
Наши конструкторы разработали внутренний обогрев сосудов высо¬кого давления, позволивший перейти к новому технологическому про¬цессу (авторское свидетельство ВНИИПа). По предложенному конструк¬тивному решению опытная партия внутренних электронагревателей была изготовлена нашим заводом и ЦНИИТМАШ и опробована на уста¬новке емкостью 4000 л. В дальнейшем внутренние электронагреватели предложенной конструкции были приняты для всех промышленных установок нашего завода и серийного завода "Кристалл". Проведены работы по созданию новых промышленных сосудов высокого давления, до этого не проектируемых и не изготовляемых в СССР, позволили на¬шему предприятию и серийному заводу "Кристалл" использовать сосуды отечественного производства в качестве основного технологического оборудования.
Эти данные мы приводим для того, чтобы читатель, окинув взглядом путь от первых сосудов лаборатории А.А. Штернберга до сегодняшних красавцев, установленных на нашем заводе, отдал дань уважения тем людям, которые за конструкторскими кульманами не всегда были вид¬ны в дни парадов. Мы зачастую не знаем их в лицо, они не выдают конеч¬ную продукцию, но они стоят в начале успехов наравне с нашими при¬знанными героями. Мне хочется, читатель, чтобы ты понял и низко по¬клонился им за их преданность делу, за ту рабочую доску в больнице, когда уже приговоренный врачами ведущий конструктор Э.Б. Фельдман спешил довести расчеты... Разработками Э.Б. Фельдмана мы пользуем¬ся до сих пор и будем пользоваться еще довольно долго. Запомни эту фамилию, читатель, этот человек стоял в начале создания нового опытно-промышленного оборудования. Скажем же тем, кто жив, кто трудится рядом с нами, их ученикам и соратникам, что мы все знаем, все помним и уважаем дело, которому они посвятили свою жизнь.
А теперь вернемся в Александров. К заводу, который потихоньку готовится принять институт, чтобы, слившись и став единым организ¬мом, наше предприятие начало путь восхождения. Теперь уже и город Александров узнать непросто; улицы похорошели, исчезла грязь, заас¬фальтированы дороги, на центральных улицах засиял электрический свет. И во всем этом немалая заслуга наших заводчан. Мы так благоустроили улицу Революции, сделав ее лучшей в городе, что ее переименова¬ли в улицу Ленина. А как гордились они тогда, представляешь, читатель, если спустя много лет, мы говорим: это самая красивая улица, и благо¬устроена она нашим заводом! Хотя и есть опасность перегрузить цити¬рованием приказов эти страницы, но как тут удержаться? Приказ №215 от 15 июля:
"... В течение июня-июля 1964 года работники отделений № 1 и № 6 по собственной инициативе включались в работу по благоустройству города. За короткое время силами 1 и 6 отделений в основном во вне¬урочное время был оборудован тротуар по Вокзальному переулку. Ра¬ботники паросилового хозяйства также включились в работы по обо¬рудованию тротуара по ул. Ленинской и Советскому переулку, выпол¬нив на сегодняшний день значительный объем работ. Это является ком¬мунистическим отношением к труду и должно служить примером для работников остальных подразделений нашего завода".
Далее идет список тех, кому вынесена благодарность, и подпись директора. Интересные вещи — приказы.. . Частично фамилии повторяются в еще одной благодарности от лица завода: за завоевание первого места в соревновании на первенство города по футболу по группе про¬мышленных предприятий нашего города. Капитан команды С.С. Трусков, футболисты — Иванов, Цапалин, Савельев, Епифанов, Астынев, Макаров, Дайлов, Иванцов. Весь завод "болел". Сейчас это стало нор¬мой: наши же, конечно, не могли не победить! Они уже привыкли везде быть первыми. И очень ревниво относились к любому просчету. Жаль, что в местной газете нельзя было упоминать о нашем предприятии. Но когда там говорится о таинственных командах москвичей, это идет речь о наших заводских командах. Гремела слава футболистов Трускова, волейболистов Хаджи, и задирали носы заводчане перед другими предприятиями. Отчитываясь за 1964 год, не отказали себе в удоволь¬ствии щегольнуть и тем, что "... значительно увеличилось число уча¬щихся в вечерних школах, техникумах и вузах". Завод хранил и обере¬гал свои традиции.
Забота о людях всегда окупается с лихвой. А уж заводчане должни¬ками быть не умели. На заботу они отвечали успехами в работе. Чтобы не быть голословными, давайте посмотрим, в чем же конкретно выра¬жалась эта забота.
У нас всего два маленьких автобуса, но эти автобусы несколько раз в день совершают четкие маршруты: утром, до смены, они приходят в самые отдаленные пункты, где их ждут наши работницы с детьми, завозят малышей в детские учреждения и везут матерей и отцов к про¬ходной завода. У нас еще нет по-настоящему хорошей столовой, но в обед наши автобусы везут рабочих в столовые комбината "Искож" или к железнодорожникам.
На территории предприятия, в центральном корпусе, директор заво¬да три комнаты выделяет под медпункт. Хватит ему тесниться в кро¬хотной комнатке заводского корпуса. Три аптечки уже выглядят нищен¬ством. Единственный медработник Мария Ивановна Семенова, совме¬щавшая в своем лице всех, от заведующей до медсестры, получает при¬каз: составить список всего необходимого для зубоврачебного и про¬цедурного кабинетов. Закупили оборудование, автоклав, приборы. Расширили штат медпункта. И стал заводской медпункт одним из луч¬ших здравпунктов из всех промышленных предприятий города.
Но была у Г.А. Унанова еще одна мечта, неотступно заполнявшая все его мысли... Дело в том, что молодежи после работы в городе Алек¬сандрове в те годы пойти было некуда. Директор ощущал необходи¬мость сохранить прекрасный коллектив, не дать ему распасться. И при¬шла идея: построить на заводе свой спорткомплекс со спортивным за¬лом, бассейном.
По существующему законоположению на территории каждого пред¬приятия должен быть противопожарный бассейн. По смете на него было предусмотрено 14 тыс. рублей. Так почему бы не построить его таким, чтобы он еще нес и функциональную нагрузку ежедневно? Г.А. Унанов собрал собрание и поделился идеей. Строить решили своими силами за счет субботников. Конструктору СКБ Барышеву М.С. было поручено привезти из Москвы несколько разных типовых проектов. Их увязали, модернизировали и приступили к строительству. Надо сказать, что инсти¬тут с восторгом поддержал идею, и работали все безотказно. Техничес¬кое руководство было возложено на инженера ОКСа В. В. Конюха. Он вместе с В.А. Проскурниковым обеспечивали стройку стройматериа¬лами.
Так приступили заводчане к строительству. Из Москвы приезжали работники института, да и сам директор В.П. Бутузов не раз принимал участие в работе. Еще бы, здесь было, чем похвалиться... Строительство идет, а мы еще раз всмотримся в лица заводчан, немножко подробнее остановившись на участке № 6, участке механической обработки крис¬таллов. Организовал его и руководил Анатолий Георгиевич Лере-Планд, в прошлом военный. Образования он специального не имел, но общий портрет этого человека, складывающийся по памяти тех, кто с ним рабо¬тал, можно выразить одним словом: учитель. Педагогические способ¬ности у него были несомненно. Дадим слово тем, кто работал под его ру¬ководством:
"... Не знаю, был ли у Лере-Планда кабинет. Думаю, едва ли. Он постоянно был среди рабочих. Учил, если чего-то не знали - показывал. Магнитострикторы часто перегорали. Он сам их ремонтировал и нас обучал. Он был постоянно с нами, знал о нас всю подноготную, всегда мог вникнуть, помочь. И ругал, и наказывал, но жил нашими бедами и проблемами. Иной раз чуть не плакал, слушая. Все мы его очень люби¬ли. Потом ездили учиться в Москву, стали точнее делать допуски. . . но первым учил нас он".
А.Г. Лере-Планд не просто создал участок распиловки, он один из тех, кто освоил все самые современные приемы обработки кристалла, выполняя их просто на ювелирном уровне.
Анатолия Георгиевича уже нет с нами. Но те девочки, в которых он вложил столько души, работают сегодня. Слова Веры Ивановны Лаза¬ревой, сказанные о нем, с полным правом могут повторить многие. Значит, большая часть его души осталась здесь, на заводе. Как пример того, насколько дружный коллектив он создал, можно вспомнить такой эпизод из заводской биографии. Однажды решили двух человек перевес¬ти в операторы. Выделили из цеха лучших работниц: В. Лазареву и Г. Герасимову. Оператор тогда был самым престижным человеком на заводе. А эти. .. просидели один день и взмолились:
— Верните нас назад в нашу распиловку!
— Да ведь мы же вам самую престижную работу даем!
— Ничего нам не надо, отпустите в наш цех!
Г.А. Унанов страшно на них рассердился:
— Да вы что, девушки? Там же и в колхоз, и на уборку посылать будут, а здесь — нет! Престижная работа! Уже и приказ есть, не буду переводить!
Девушки — в слезы! А М.И. Голиков засмеялся и шепнул:
— Не бойтесь, нет еще приказа о вашем переводе в операторы. Бегите в свой цех!
И счастливые девушки, боясь, как бы начальство не передумало, бросились в родной цех, на родной участок.
Ты, наверное, улыбаешься, читатель... А ведь, правда, невольно на душе хорошо? Так можно ли было для людей, столь преданных своему нелегкому делу, не обеспечить быт, и не стараться привести к максимальному удобству их рабочие места?
Да при их поддержке горы можно было свернуть!. . . Горы не горы, но делалось много. Разделение работ в администрации сложилось четкое. Г.А. Унанов возглавлял все строительство, М. Л. Голиков вел завод. План более ни разу не был "завален", и директор мог спокойно заниматься бытом заводчан. А заводчане стремились не подкачать и в том, и в дру¬гом случае.
На заводе строится корпус №4, автоклавный. Строительство идет трудно, зимой он оказался залитым водой. Но на ошибках учатся — и завод учится.
В мае 1964 года заводские рационализаторы подводят итоги. Проде¬ланы такие работы:
            1)паровые насосы котельной переведены на работу от сжатого воздуха, используя его излишки в дневное время; авторы Е.И. Антонов, В.Д. Бушуев, В.И. Кузьмин;
2). создано устройство для дистанционного измерения толщины кристаллов, выращиваемых в усло¬виях высоких температур и давлений. На это есть авторское свидетель¬ство, изобретение важно как для нашего, так и для серийного заводов. Авторы Голиков М.И., Романов Л.Н., Баранов К.А. Они получили пре¬мию 700 рублей (на всех).
Как видите, снова своими силами решают такие проблемы, которые до них никем не решались. Все успевают: строить, план выполнять, научные работы вести и при этом потихоньку принимать научные подраз¬деления института, начавшие переезжать в Александров окончательно. Причем институту передавались и новые подразделения. Так, в конце июня 1963 года комиссией ВНИИСИМС, которую возглавляет А.А. Ша¬пошников, произведена приемка Иркутской лаборатории синтетической слюды от Иркутского института редких металлов Государственного комитета черной и цветной металлургии при Госплане СССР по состоя¬нию на 1 января 1963 года. Выписка из приказа гласит:
"Ввести в состав ВНИИСИМС лабораторию синтетической слюды с местом нахождения в г. Иркутске. Зачислить в штат института с 1 июля 1963 года сотрудников лаборатории: С.И. Матвеева — начальника лабо¬ратории, А.А. Сергеева-Бобра, В.И. Кишко, З.А. Кишко, Е.П. Ступакова, В.В. Попова, Г.А. Капустину, И.В. Тимохину" и др. (всего 34 человека). На базе двух лабораторий вновь воссоздана лаборатория слюды, которой руководит И.Н. Аникин. Центральный корпус, в котором пока располагалась только лаборатория физических исследований О.М. Орло¬ва, пополнился за счет переехавшей Иркутской лаборатории. Здесь же, в центральном корпусе (корпус №2), в начале июля был организован участок лаборатории синтеза минералов из расплавов.
А на заводе в это время шел традиционный ежегодный месячник изобретательской и рационализаторской работы. Боролись с любым проявлением разгильдяйства... В свете сегодняшних проблем использо¬вания ведомственного транспорта не удержусь, приведу: "... лишить премии полностью шофера Калинина В.И. за использование автомашины не по маршруту!" Это — в 1963 году! Ну как тут не скажешь, что нашему заводу просто нужно возродить старые традиции, и он пойдет в ногу со временем.
Но как нас подводили самоуверенность и самонадеянность! В конце июня слесарь А.А. Антонов смонтировал кран на незакрепленную раму, которая при нагружении противовеса крана балластом перевернулась. При этом Антонов и кран упали в колодец. Конечно, хорошо, что чело¬век не пострадал, но подвел Антонов В.Ф. Малеева. Тот, понадеявшись на большой опыт старого рабочего, не стал лишний раз повторять про¬писные истины... Что ж, в таком случае наказание разделят оба. Это и других заставит подумать. Ведь из пяти подобных происшествий все совершены старыми работниками, не новичками! И все из-за небреж¬ности: мол, сами знаем, ничего, обойдется... Ну, что ж, пусть за подоб¬ные грехи расплачиваются и их непосредственные руководители. Это на людей куда сильнее подействует!
Завод работает ритмично. Отныне государственный план выполня¬ется и будет перевыполняться всегда. Во Всесоюзном социалистическом соревновании по Министерству геологии СССР наше предприятие твердо удерживает за собой 1-е и 2-е места. Ниже не спускается. Переходящее знамя победителей прописано у нас, и его уступать заводчане не намере¬ны. А внутри завода первые места по очереди завоевывают все подразде¬ления; из тех, кто никому не отдает Красное Знамя, только одно подраз¬деление - отделение № 2, пульт управления - сердце завода. Сейчас им руководит Г.М. Мазаев, старший инженер. Это то отделение, которым справедливо гордится весь завод. Они к каждому съему спешат: "Какое качество?". А потом с ножом к горлу: "Кто виноват?". Эти операто¬ры даже после работы не расстаются, семьями дружат: то в лес, то в кино.
И снова знакомая история: когда в отделе В.Е. Хаджи сделали пульт, К. Веретенникову и 3. Дулову попросили помочь — обучить его сотруд¬ников, поделиться накопленным опытом. Почти три года проработали, хоть и обещали - на время. Не отпускал Валентин Евстафьевич:
— Я вас техниками сделаю. Оставайтесь!
Отпустите назад, — вот и все слова.
Валентин Евстафьевич сердился;
— Вас, в конце концов, приказом перевести можно! (Еще бы, кому приятно, если чей-то участок над твоим превозносят!)
Но слишком любивший свое дело, он не мог не понять это страстное желание. Отпустил... после того, как совместно с руководством прове¬ли с девушками беседу и поняли: "Нет, эти там — на своем месте".
Они кинулись на заводской пульт управления счастливые. А Хаджи, Голиков и Унанов, когда закрылись двери за девчатами, расхохотались: "Ай да девчонки, вот это патриотизм, а?!".
Операторы привыкли появляться на рабочем месте за 15 минут до смены, чтобы точно знать, как прошла смена до них, где что не сработа¬ло. Прикинуть, на что обратить особое внимание. У них никогда не бы¬вает опозданий. Опоздать — не узнать, что было нового в предыдущей смене. "Может, это просто привычка к дисциплине?" — недоуменно скажет Валентина Сергеевна Петрова много лет спустя. Они все будут недоумевать, поняв, что ни разу не опоздали на работу за всю свою жизнь.
Конечно, если надо уйти с работы, они обращаются к смене с прось¬бой о подмене и идут друг другу навстречу. Но никогда не просят о под¬мене в праздничные дни. Каждая понимает, что в праздник любой хочет¬ся побыть с семьей. У них не бывает скандалов и недоразумений. Кол¬лектив стал семьей. Вместе работают, вместе обедают за общим столом. Никто не сидит в стороне. Мелочь? Нет, реальность их повседневного быта. Так во всем. Если говорят "надо" значит надо, о чем может быть речь? Может, поэтому коллектив такой прочный, сработанный.
Завершая обзор 1964. года, упомянем о пуске в эксплуатацию транс¬форматорной подстанции №3 корпуса №2, т.е. центрального. Мы всту¬паем в год 1965, год окончательного воссоединения завода и института.
Заместителем директора по науке во ВНИИСИМСе к этому време¬ни стал Лев Николаевич Хетчиков.
О том, что идея создания ОЭМ возникла до того, как фамилии двух его создателей оказались в штатном расписании ВНИИСИМС, как и полагается, выяснилось совершенно случайно.
Отдел экспериментальной минералогии... Это уже само по себе  звучит загадочно. В прежние века название было сему - алхимия. Это сейчас сложился в общественном сознании образ фанатика в тем¬ной, заставленной ретортами, мастерской, где в камине бушует пламя, и под булькающими колбами горят спиртовки... Не любит наука призна¬вать, что почти все ее естественные направления вышли из этих лабо¬раторий. А уж, сколько открытий - самые простые из которых бронза, фарфор, стекло и многое - многое другое. Да что там, сам знаменитый Парацельс был алхи¬миком! Что искали эти первые экспериментаторы? Секрет вечной  моло¬дости? Философский камень? Способ превращения свинца в золото? Но от¬давались этому поиску целиком, не отвлекаясь на отдых. "Фауст"  Гете - это о них, тех, первых... Как получается, что желание материализуется в страсть и человек начинает служить  идее, подчиняя  ей  всю  свою жизнь, мысли и чувства?
Льву Николаевичу Хетчикову предложили должность заместителя директора ВНИИСИМС по научной работе. Он прибыл ознакомиться с предполагаемым полем деятельности и во время ознакомительной экскурсии по институту и заводу этот кряжистый крупный мужчина, крепкий хо¬зяйственник с лицом первопроходца, вдруг осознал это желание. Много позднее он сформулирует его так:
- Когда я пришел в институт, то достижения в области кварца бы¬ли очень высоки. Остальные области заметно отставали. Я должен был проэксперементировать в области рудных образований "
«Должен» - вот что вдруг осознал он. Почему? Перед кем? Он и сам не смог бы ответить, но согласие на перевод уже не подлежало сомнению. По словам тех, кто его хорошо знал, Хетчиков был жестким реа¬листом и умел просчитывать варианты своих решений. Да, заместитель директора по науке - это большие возможности, но научный поиск и административная деятельность - тропинки,  редко сливающиеся без ущерба друг для друга. Нужны были единомышленники. И судьба снова пошла ему на встречу: в  Москве на конференции он знакомится с В. С. Балицким и уже к концу разговора понимает - нужный ему соратник найден.
Невысокий, сухощавый, гибкий Балицкий и внешне идеально  вписывался в облик геолога - полевика. Но главное он азартен, неутомим и любопытен, ему уже тесно в рамках предписанного дела, его энергетика ощущается на расстоянии.
Когда Хетчиков, сдав дела, вернулся в Александров и официально вступил в должность, Балицкий уже числился в штатном расписании института. И был это год 1964, год окончательного переезда в Алек¬сандров всех подразделений ВНИИСИМС. Можно сказать даже более определенно: это тот год, когда ВНИИСИМС окончательно оформился в том виде, в котором он пребывал до недавнего времени. Переезд был болезненным, не всем хотелось покидать столицу, да и с жильем в Александрове было туго: специалистов селят в квартиры спешно переоборудуемые   под   общежитие. Развернуто  строительство жилья. Да и в центральном корпусе еще не завершены отделочные работа. А ученые  уже  занимают  лаборатории  и кое - кто вынужден жить в этих лабораториях в буквальном смысле. Непростым оказался переезд сотрудников института из Москвы в Александров, ведь почти у всех в столице оставались семьи, квартиры. В.П. Бутузову пришлось заручиться поддержкой министра и крупных организаций, чтобы сотрудников не "сманивали".
— Я сам буду ездить в Александров. Институт кадрами этого профи¬ля небогат, придется поездить и ведущим специалистам. Есть мнение, что ряд ведущих специалистов должен пойти на это, чтобы институт встал на ноги.
Квартира №22 общежития была заселена полностью: Бутузов, Ани¬кин, Снопко, Ташкер, Облеухов, Цинобер, Гордиенко, Кашаев, Копырин.. . Людей устраивали на жительство и в других местах. Деваться было некуда.
"Без вас не обойтись, поэтому я вынужден так поступать ради госу¬дарственных интересов", — говорил В.П. Бутузов.
Это совпадало с их желанием изучить кварц, они укреплялись в мыс¬ли, что он неисчерпаем.
Именно в это время Хетчиков и Балицкий приходят во ВНИИСИМС.  Да¬вайте вкратце познакомимся с ними поближе:
Лев Николаевич Хетчиков 1918 года рождения, уроже¬нец Красноярского края, фронтовик. До войны работал в гидрографическом отделе Тихоокеанского флота. Начинал матросом, был  боцманом, потом поступил в университет, оканчивать который сумел уже после По¬беды. Путь в науку начинал с должности младшего научного сотрудника Дальневосточного филиала  Сибирского отделения АН СССР. В Александ¬ров с должности заместителя председателя филиала, уже будучи канди¬датом геолого-минералогических  наук. Пожалуй, этого  человека смело можно назвать счастливчиком: он всю жизнь занимался только  тем, что его влекло.

Владимир Сергеевич Балицкий 1932 года рождения. Сын военнослужащих, родился в городе Лубны Полтавской области, детство провел на Дальнем Востоке. Уже в школе для себя решил твердо: его будущее в мире науки. По окончанию Московского института цветных металлов и золота работал в геолого - разведочных и темати¬ческих партиях Средней Азии и на Кавказе. Начинал геологом, затем старшим геологом. В 1959 году перешел в научно – исследовательский институт города Краснодара, в лабораторию рудных и нерудных место¬рождений полиметаллов: свинца, меди, цинка. Закончил аспирантуру и буквально сразу после защиты судьба свела его с Л. Н. Хетчиковым и он становится старшим научным сотрудником сектора минералогии и геохимии геологического отдела ВНИИСИМС.
Первое время он числится ученым секретарем, готовя к публикации научные труды специалистов института. Это дает ему возможность досконально узнать основные достижения новых коллег. Но деятельная натура Владимира Сергеевича кабинетную работу не приемлет, и уже через пару месяцев он оказывается в геологическом отделе с головой погружаясь в изучение обра¬зования высококачественных кристаллов в хрусталеносных пегматитах Центрального Казахстана. Исследованием этого же региона занят еще один сотрудник геологического отдела – С. С. Горохов.
       Станислав Сергеевич Горохов 1928                года рожде¬ния, прибалтиец, закончил                геологический факультет Латвийского Государственного университета. По распределению работал в Башкирии, за¬тем на Южном Урале. Занимался геофизической съемкой на территории древних метаморфических комплексов. Окончил очную аспирантуру Мос¬ковского Государственного университета. После зашиты кандидатской диссертации приходит работать во ВНИИСИМС вначале в должности начальника отдела информации, затем переходит в геологический отдел.
Это образованный, остроумный человек, блестящий собеседник. Хетчиков, Балицкий и Горохов часто собираются вместе, обговаривая усло¬вия и перспективы создания новой лаборатории. Они просчитывают  варианты, стараясь предусмотреть максимум. И начинают действовать, пробивая организацию нового отдела..
В январе избранные тайным голосованием на заседании ученого со¬вета ВНИИСИМС по конкурсу, объявленному на замещение штатных и вакантных должностей, были назначены начальниками отделов и лабо¬раторий следующие сотрудники:
Г.Н. Безруков — начальник лаборатории ВД и ЭМ;
В.Е. Хаджи — начальник технологической лаборатории гидротермаль¬ного синтеза минералов;
С.И. Матвеев — начальник технологической лаборатории синтеза из расплава;
Л. И. Цинобер — начальник лаборатории физических исследований. В конце января во ВНИИСИМСе прошли семинарские занятия геофи¬зиков 6-го Главного управления по освоению пьезометода разведки. Организовывал его Сергей Никитович Кондрашев, один из разработчи¬ков метода. С.Н. Кондрашов не просто обеспечивал преподавателями, аппаратурой, помещениями. Он сам читал лекции, отвечал на вопросы. Непростое дело - разработать метод, но куда более хлопотливое — про¬вести его внедрение. Геофизики ВНИИСИМСа не просто застолбили но¬вое направление, они широко пропагандировали его.
До сих пор мы в основном уделяли внимание работам по направле¬нию синтеза минералов. Давайте же немножко остановимся и на геоло¬гических подразделениях. Их в институте было три:
Геологический отдел, в составе которого работало 79 человек; и.о. начальника — Н.И. Ильин. Среди ведущих специалистов такие известные нам сегодня люди, как Ю.Н. Ануфриев, В.С. Балицкий, В.А. Морохов и др. Поскольку мы с Юрием Николаевичем Ануфриевым встречаемся не первый раз, давайте посмотрим, как прошла его жизнь между этими периодами.
После открытия Астафьевского месторождения он работал сначала геологом, потом в течение ряда лет руководил развед¬кой месторождения. С 1952 по 1954 год работал главным гео¬логом Уральской экспедиции. Год по заданию страны он про¬вел в Корейской Народной Республике в качестве специалиста по оказанию техпомощи  молодому государству. После возвращения ¬работал главным геологом Южно-Уральской экспеди¬ции, а в 1962 — главным геологом Южного рудника Челябин¬ской СНХ. Затем два года начальником тематической партии этого же рудника. Несмотря на это перечисление, все эти годы он работает на открытом им месторождении. Ибо рудник Юж¬ный - это и есть Астафьевское месторождение. В 1964 году он защитил кандидатскую диссертацию и пришел во ВНИИСИМС.
В нашем институте Ю.Н. Ануфриев начал работать старшим научным сотрудником, затем зав. лабораторией и зав. сектором геологического отдела. Практически Юрий Николаевич продолжил ту же работу, кото¬рой занимался всю жизнь, но теперь он смог ее расширить изучением всего Урала. Геологи отдела работали во всех кварцевых регионах стра¬ны, оказывая консультационную, методическую и практическую помощь экспедициям. Имена многих из них пользовались широкой известностью и популярностью, не говоря уже об авторитете.
О геофизическом отделе мы уже упомянули, добавим, что в отделе был 21 человек. Отдел был очень мобильным, работы велись как назем¬ными методами, так и в подземных условиях. Практически усилиями отдела в экспедициях и рудниках широко создавались геофизические отряды, оснащенные новыми методами.
Горный отдел — 12 человек. Начальник отдела А.А. Миронов. Они занимались оказанием методической помощи горным предприятиям объ¬единения, разработкой и внедрением новых методов.
Объединение института и завода благоприятно сказалось на нашей библиотеке. В 1963 году библиотеку ВНИИП перевели в Александров и слили с заводской. Заведовать ею стала Галина Ивановна Погодина, филолог по образованию, до того работавшая техником в ОФИ. В 1964 году в библиотеку пришла Тамара Ивановна Поткина, зав. филиа¬лом городской библиотеки. В новом здании под библиотеку выделили три комнаты: абонемент, архив и читальный зал. Книжный фонд библиотеки — художественная и техническая литература — составлял 14 000 эк¬земпляров. Большие патриоты библиотечного дела, они быстро навели порядок и поставили обслуживание работников на такую высоту, что руководство не могло это не оценить. Когда Т.И. Поткиной предложили перейти на более спокойную и лучше оплачиваемую работу, Л.Н. Хетчиков сказал коротко:
— Из библиотеки не отпущу, она там на своем месте.
Частым гостем библиотеки был и директор. В.П. Бутузов любил привести сюда гостей. Когда в институт заезжал министр геологии А.В. Сидоренко, он обязательно заходил в библиотеку, интересовался, как и что читают. Работники библиотеки однажды пожаловались на скромные размеры фонда художественной литературы. Министр тут же обратился к директору:
— Зайдите с этим вопросом ко мне. Мы выделим дополнительные средства.
Действительно, на библиотеку средств не жалели. С виду довольно резкий, В.П. Бутузов специалистов уважал. Ни разу не распорядился по телефону, чтобы книгу ему принесли. Всегда заходил сам, брал и обя¬зательно благодарил. Для всех ведущих специалистов был введен обяза¬тельный библиотечный день, причем его использование строго контроли¬ровалось. В этот день специалисты приходили в библиотеку, просматри¬вали материалы и всю периодическую печать.
В марте сборная по волейболу ДСО "Труд", т.е. волейбольная коман¬да Хаджи, в очередной раз заняла первое место. А к 23 февраля силами коллективов ВД и ЭМ был подготовлен за короткий срок вечер отдыха. Помещения конференц-зала, сцены и столовой были убраны особенно парадно. Нашу самодеятельность встретили горячо. Долго в последствии обсуждали удачное, не стандартное празднование. Даже директор В.П. Бу¬тузов в приказе по институту отметил участников благодарностью и вы¬разил надежду, что начинание не заглохнет. Как в прежние годы, снова для александровцев стало престижно получать приглашения на наши ве¬чера. Не будем греха таить, приятно: на других предприятиях награждали пригласительными билетами на праздничные вечера ВНИИСИМСа.
Отделы... они потихоньку перебираются в Александров один за дру¬гим. И медленно, но неотвратимо приближается момент, когда завод и институт сольются... Нарушив еще раз, в последний, хронологию, давай окинем взглядом, читатель, завершение оправы жемчужины. Мы приближаемся к моменту, когда повествование потечет гладко и после¬довательно. Отчего-то это не приносит долгожданной радости. Не от того ли, что прерывистость, необходимость "заскакивать" вперед были вызва¬ны желанием вместить все события с их богатством и разнообразием? Давайте же в последний раз окинем взглядом "Унанштрассе" — дорогу до Черемушек, великолепные спортзал и бассейн, равных которым нет ни у одного предприятия Владимирской области, великолепные здания, которые принимают переезжающий институт, и завершающее округле¬ние заводской (еще заводской!) территории.
В течение ряда лет завод шефствовал над городской средней шко¬лой № 2, ветхое здание которой все больше и больше приходило в негод¬ное для нормальной эксплуатации состояние. Александровский горком партии и горисполком поручили заводу изыскать средства для строи¬тельства нового здания школы. Министерство геологии СССР предусмот¬рело в капитальных вложениях для ВНИИСИМСа эти средства. Завод приступил к строительству нового 3-этажного здания в Черемушках. Оборудовали его, как делали всё заводчане, по последнему слову: осна¬стили лаборатории, столовую, спортзал и площадки инвентарем, мебелью.
Старое же здание школы вместе со школьным фруктовым садом отошло нам. Плодовые деревья были рассажены по всей территории и, слившись с ранее посаженными насаждениями, довершили зеленое убранство завода. Часть саженцев неутомимый В.А. Проскурников при¬вез из Загорска - так встали перед институтом голубые ели. По весне одеваются в цветущий убор деревья и кустарники, укутывая здания, сыпля на асфальт лепестки. По осени клонятся ветки под грузом яблок и рябины. Ветераны помнят их тоненькими саженцами. Это овеществлен¬ное время шумит над нашей головой. В нашем музее хранятся фотогра¬фии, на которых запечатлена картина прошлого. Иногда стоит вглядеться в эти фотографии, чтобы еще лучше и глубже оценить сегодняшнее бла¬гополучие,
Мы не подводим итоги, читатель. Напротив, мы готовимся перейти к нашим триумфам. И Г.А. Унанов уйдет с завода только в 1967 году, когда завод как самостоятельная единица перестанет существовать. Но, завершая эту главу, необходимо оценить дело его рук. Если К.Ф. Кашкуров и А.В. Симонов создали наш завод, поставили его на ноги и сдела¬ли все, чтобы он шел вперед, то Г.А. Унанов придал нашему предприятию блеск, благоустроил его, преобразив весь его внешний облик. Время Унанова на заводе — время завершающихся в предельно короткие сроки строек с минимально допустимыми затратами. Деньги, которые главный инженер завода М.И. Голиков добывал, попадали в руки В.А. Проскурникова, тратившего их очень бережливо. Г.А. Унанов намечал и руко¬водил строительством, проверяя на общих заводских собраниях пра¬вильность выбранных целей. Горячий, вспыльчивый, по мальчишеской привычке заводчан давать прозвища, "Джигит" принимал близко к серд¬цу каждую неустроенность быта работников. Он оставил о себе добрую память. Когда вы слышите, что ВНИИСИМС называют "жемчужиной Владимирской области" — это признание и его заслуг.
А теперь, читатель, вперед по пути славы ВНИИСИМСа, признания его заслуг Родиной.

ГЛАВА  ОДИННАДЦАТАЯ
В СИЯНИИ СЛАВЫ
У человечества тысячи нужд и на каж¬дую нужду — по профессии. Важно, что человек дает человечеству при по¬мощи своей профессии...
М. Анчаров
Весна 1965 года — особенная весна. Вероятно, для очень многих жите¬лей страны она осталась такой же, как прочие: дождливой, слякотной, с поздними холодами. Но нашим ветеранам она запомнилась совсем иной: высокое небо, залитые солнцем улицы. Никто не помнит холода, все как сговорились, — запомнили солнце. А может, так оно и было, может, природа отозвалась на праздник душ?! Бывают же такие совпа¬дения.
Весна 1965 года — присуждение Ленинской премии в области науки и техники нашим первым лауреатам. Разумеется, ВНИИСИМовцы знали, что речь о выдвижении их работы на соискание высокой награды идет давно. Знали еще с 1957 года, когда Г.М. Сафронов впервые на заседа¬нии научно-технического совета ВНИИП заговорил о выдвижении канди¬датур на премию. Знали, но последнее время суеверно избегали говорить на эту тему. Одно дело, когда ты сам ценишь свою работу, и совсем иное, когда оценку дает Родина.,. А перед ее величием каждый невольно склоняет голову.
И вот — свершилось. Для получения высокой правительственной награды в Кремль приглашены пять сотрудников ВНИИСИМС.
По статусу премию могли получить 12 человек. Поданный руковод¬ством список состоял из гораздо большего числа. Отдельным списком выступили уральцы во главе с Кашкуровым. Основные руководители обоих списков – Бутузов и Сафронов - вошли в резкий конфликт, поэтому  награждение наших специалистов было отложено. Сафронов к этому времени занимался ускоренным строительством и пуском юноуральского завода «Кристалл». Затем он перешел в Институт общей и неорганической химии им. Н.С.Курнакова.
В 1964 году группа специалистов «Фонон», в т.ч. и П.Г.Поздняков, была удостоена Ленинской премии за разработку и внедрение в производство нового поколения кварцевых резонаторов. Т.е. за резонаторы на базе искусственных кристаллов. А схватка за премию по выращиванию самого кварца затягивалась. Единственный человек, который в ней упорно не желал участвовать был А.А.Штернберг, ставший к этому времени уже доктором  наук. Как скажет о нем впоследствии П.Г.Поздняков: «Штернберг принадлежал к числу тех немногих ученых, достигших многих практических  успехов, подтвержденных и новыми научными результатами, оставивших по себе небольшое число публикаций, не отражающих всего многообразия достигнутых результатов. Нежелание писать и публиковать результаты своих исследований было характерной чертой этих ученых…Могу засвидетельствовать неудачность многих попыток разных лиц склонить их к публикации своих важных и полезных результатов исследований. Аргументом отказов было отсутствие интереса к уже решенной задачи и занятость решением новых, более интересных проблем». Однако это не помешало комитету по присуждению Ленинских премий усмотреть центральную фигуру и Алексей Александрович получил приглашение в ЦК. Он приехал на встречу недоумевая. Сказано ему было следующее:
-Мы не занимаемся сутью этой работы, это делают другие товарищи. Нас интересуют только люди. Мы видим, что ваша фамилия в списках на последнем месте, это видимо потому, что он составлен по алфавиту?…Но судя по приказам, авторскому свидетельству и прочим материалам, ваша роль ведущая. Вот мы и решили поговорить с вами: как вы относитесь к этим спискам?
Здесь механики, сам я их не знаю, но видимо хорошие люди…Что же касается вот этих, то лучше не пропустить никого, чем дать им. Они уже столько вреда принесли, что если их позицию укрепить, то они загубят любое дело.
Так воспроизводит эту беседу сам Алексей Александрович. Его ученики приводят еще одну фразу, о которой он умолчал. Но уж больно характерна она для Штернберга, чтобы не быть правдой
А если вот этих включите – меня , пожалусто, вычеркните. Я им руки не подаю.
Его поблагодарили и отпустили. Вскоре комитет по делам присуждения Ленинских премий после тщательной проверки оставил восемь фамилий, зато все восемь человек хорошо знакомы тебе, чита¬тель. Вот они: Л.И. Цинобер, Л.А. Гордиенко, В.Е. Хаджи, М.И. Голиков, Я.П. Снопко. Из южноуральцев — А.В. Симонов, К.Ф. Кашкуров. Из ин¬ститута кристаллографии — А.А. Штернберг. То есть все ВНИИПовцы.
Наши герои (а теперь это слово мы употребляем с полным правом; получали награду в Свердловском круглом зале Кремля, вручал награ¬ды академик М.В. Келдыш. Они держались очень прямо — единственное, в чем проявилось внутреннее волнение, Еще бы, это была не только награда каждому из них, это была награда всему их делу, признание заслуг института и завода.
Сфотографировавшись  на   Красной   площади, они в этот  вечер не поехали в Александров. Праздновали.. .
А во ВНИИСИМСе каждый старый работник переживал подъем. Приезд лауреатов стал общим стихийным триумфом, хотелось гладить эти маленькие значки без конца. Они словно излучали волшебный свет, их грешно было закрывать полой пальто и лауреаты "топали" по ули¬цам города, открывая их встречным. Праздник перерос институт и выплеснулся на улицы. В один день общественный статус института подскочил на небывалую высоту. . . Подскочил? Нет! Родина, Страна поставила!
Если в самом институте празднование прошло скромно, (все-таки директор премию не получил!) то на заводе было все поставлено на "широкую ногу" — наши награждены! Наше дело признано страной! Рабочие, мастера, инженеры ходили в таком припод¬нятом настроении, словно каждый из них был награжден. Это так в сущ¬ности и было. В лице этих пятерых были оценены их бессонные ночи, их ненормированная работа, их слезы и боль.
Лауреаты Ленинской премии организовали несколько вечеров с банкетами. Даже по самым строгим нормам сегодняшнего дня это не может быть криминалом. Это было собранием семьи, когда речь шла о заслугах всех. И поднимая бокалы, они говорили о своих соратниках, вспоминали такой нелегкий пройденный вместе путь и мечтали о будущем. Плоть от плоти земли, на которой стояли, они не могли не говорить о ней. . . Праздновали александровцы, совсем незнакомые люди останавливали лауреатов на улице и поздравляли.
Осень 1965 года принесла еще одну победу. В этом году лаборатория В.Е. Хаджи окончательно расправилась с "присыпкой". На заводе была переоборудована вся внутренняя оснастка сосудов, отрегулирована тех¬нологическая цепочка горизонтальной завески экранированных затра¬вок. Резко повысилось качество выращиваемого кварца. Практически это был переход к выращиванию готовых полуфабрикатов — блоковой продукции. На сосуде СБА-5, в котором затравки были расположены над экраном, впервые получили чистые кристаллы.
Лабораториями гидротермального синтеза (руководитель Л.И. Цинобер), технологической (руководитель В.Е. Хаджи) и физических методов (Я.П. Снопко) были проведены экспериментальные работы по синтезу и изучению физических свойств кристаллов новых срезов. Такие кристаллы необходимы промышленности для изготовления датчиков давления, ультразвуковых возбудителей и некоторых типов резонато¬ров. Это сырье заменяет природное сортов "Экстра" и "Уникальное". Завод приступил к полупромышленному выращиванию искусственного кристаллосырья нового среза.
Готовились к изданию труды ВНИИСИМСа. В конце марта Александровским торгом на нашей территории открыта, наконец, столовая, своя. . . Конечно, для возросшего числа сотрудников она не велика, но сдвинули время обедов у цехов и отделов, чтобы очередей не возника¬ло—и справляются повара.
И было празднование дня Победы, самого любимого праздника. 131 ветеран был награжден подарками за мирный созидательный труд. Так и звучало со сцены:
"... Свято выполнили свой долг перед Родиной в годы войны, честно трудятся сейчас в лабораториях, у станков, приумножая богатства своего народа. . . "
Ануфриев, Аплин, Буклинов, Барышев, Голиков, Цинобер, Хетчиков.. . 131 человек — мирная гвардия нашего предприятия.
Год поворотный - год 1965. С чем завершили его? Опыты по слюде не дали желаемых результатов, хотя направление считали выбранным правильно. Причиной этого сочли разобщенность подразделений. На базе лаборатории кристаллизации из расплавов и технологической лаборатории кристаллизации из расплава была создана единая лаборатория синтеза слюды. Руководителем ее стал И.Н. Аникин.
Сдан корпус № 3, пульт управления. Завершено строительство 40-квартирного дома на улице Революции. Завершено строительство кор¬пуса № 4, автоклавного. Рационализаторами института и завода был внедрен ряд приспособлений, давший громадную экономию. В частности им  было выплачено в качестве премий 2700 рублей, а это всего 8,4/% от сэкономленной суммы. /
Как всегда, хочется говорить только о хорошем, его ведь было нема¬ло. В Дуденевском механизировали коровник и оборудовали мехмастерскую. СБА-21 пустили в эксплуатацию. За содействие внедрению изобретения Хаджи и Лушникова (голубой кварц) награждены десять человек (Зуева, Волынец, Качина, Белякова, Лере-Планд, Мазаев. . .). Но не все было так хорошо: в августе и сентябре завод выполнил впервые план на 81,6 % ... Причина — завеска в товарно-производственной цикл затравок, не отвечающих техническим условиям. Это и привело к брако¬ванной продукции. Разбирались долго, кропотливо. На объективные при¬чины не ссылаясь, нашли виновных. А что толку, если пощечину получил весь завод? Смыть пятно можно только работой. К концу года план квартала и план года выполнили. Приняли из монтажа сосуды СБА-16 иСБА-17.
Зима была тяжелой, снежной. По просьбе города наше предприятие вышло на борьбу со снежными заносами на железной дороге. Так и встретили 1966 год с лопатами в руках. . .
В феврале у нас в институте прошла расширенная сессия ученого совета: "Состояние сырьевой базы СССР для производства кварцевых стекол, перспективы ее развития и обеспечения промышленности этим сырьем". Собрались представители всех экспедиций объединения. Задача эта не простая, потребовалось немало сил для ее решения.
В марте в химотделении ВД возник пожар, для ликвидации которого пришлось вызывать городскую пожарную команду. Это послужило уроком. Спешно принялись избавляться от остатков строительного мусора на чердаках и в подвалах.
Год 1965. . . Этот год, когда Г. А. Унанов при поддержке заводчан решил строить спорткомплекс. Бутузов в приказе об этом упоминает так: "... разработанный строительно-технологическим отделом ВНИИСИМС проект пристройки к КВЦ бытовых помещений с противо¬пожарным резервуаром принять к строительству на промплощадке ВНИИСИМС". Деньги на строительство этого комплекса были найдены М.И. Голиковым с помощью радистов. Осуществлял идею непосредственно Лев Николаевич Романов.
Л.Н. Романов родился в поселке Нея Ярославской облас¬ти.  Окончив с отличием
Казанский техникум связи , в 1958 году пришел рабочим в КИП нашего завода. Временно, как сам полагал. Исполнительный, внимательный, вдумчивый, он начал постепенно подниматься по служебной лестнице. Так через год он уже настройщик БИП, еще через год — контрольный мастер, дальше — инженер. . . Чем сложнее становилась работа, тем упорнее он в нее "вгрызался". В 1963 году без отрыва от производства (а это для него было уже немыслимым: завод, что называется, вошел "в кровь"), он поступает в Московский энергетический институт. Худенького, высокого роста юношу с твердым взглядом и упорным характером руководители завода начали отмечать, поручая все более ответственные задания.
В 1964 году его ставят начальни¬ком резонаторного участка № 9, которому в дальнейшем предстоит разрастись в участок № 2. Здесь ведутся работы по изготовлению резонаторов, их испытания, предпринимаются первые попытки изготовления деталей из нашего сырья. В 1965 году он становится начальником участка новых видов продукции. Новый участок - новая работа.
Приезжали специалисты из института радиотехники, помогали осваивать изготовление принципиально нового акустоэлектронного прибора на кристаллах кварца, первого в стране, а может быть, и в мировой практике.
Надо особо отметить, что разработчики этих приборов, лауреаты Государственной премии В.С. Бондаренко, С.С. Карийский и другие, приезжали на завод и принимали самое активное участие во внедрении. Трудно было рабочим, трудно и инженерам. Новая работа требовала усидчивости и кропотливого, неослабевающего внимания. Первое время Л.Н. Романов часто садился рядом со шлифовщицей и со словами: "Давай-ка вместе, спокойно, внимательно. . . " — помогал освоить новое дело молодым работницам.
И в этом же 1965 году была начата работа, которая в последствии была удостоена Государственной премии.
Не сохранилось документов, но из воспоминаний В.Е. Хаджи мы знаем следующее: А.А. Шапошников не раз поднимал вопрос о возобновлении работ по синтезу аметиста. В 1965 году Е.М. Цыганов, ведя работу совместно с лабораторией над "присыпкой", берет научную тему по синтезу этого камня. Внимательно ознакомившись с работами Л.И. Цинобера, он приступает к делу. Чтобы ввести читателя в курс событий, мы расскажем немного об этом камне.
Аметисты человечество знает давно. Немало легенд сложено об этом камне, предохраняющем, по народным поверьям, от опьянения. Строгую красоту этого камня ценила и выде¬ляла церковь. Но среди огромного разнообразия аметистов был один, имевший особую славу. Встречался он только на Ура¬ле, потому и вошел в историю под названием "Уральской фиалки". Отличаясь редкостным цветом с переливом от густо-фиолетового до сине-сиреневого, чистотой оттенков, густотой окраски, он приобрел особую известность. Однако в начале нашего века месторождения этого камня были отработаны. Стоимость камня резко возросла. Камень, который природа поскупилась создать в большом количестве, стал необыкновенно дорогим. Ученые многих стран пытались воссоздать его. Однако все попытки оказывались безуспешными. Так обстояли дела, когда к решению проблемы приступили ученые/нашего института.
Л. И. Цинобер когда-то пробовал растить аметист на больших ромбоэдрах.   Е.М. Цыганов решил попробовать на малых. Исследовательские работы проводились совместно с Ж.В. Новожиловой. От завода с ними сотрудничали   вначале  технолог Сальникова, затем вплотную занялась технолог Ю.А. Белякова. Проблема скоро переросла лабораторию. К ее решению приступил и новый начальник отдела экспериментальной минералогии В.С. Балицкий, который перешел на эту должность из геологического отдела. В отделе ЭМ начали растить кристаллы в кислых раство¬рах в отличие от щелочных сред, с которыми работала первая группа. Первые удачные результаты по синтезу аметиста получил В.Е. Хаджи вместе с инженером М.В. Лелековой, поставивший несколько опытов. После того как он убедился в хорошем качестве и цвете кристаллов, получаемых стабильно в одном за другим циклах, он доложил о резуль¬татах, и все группы сконцентрировали усилия на найденном направлении. Вскоре начались работы по выращиванию аметиста на заводе. Внедрение от начала до конца велось при самом активном участии Е.М. Цыганова и под его непосредственным руководством.
Не простым делом было разработать технологию вначале на лабораторных, а затем усовершенствовать ее на промышленных сосудах. И снова тщательная, каждодневная работа. На пульте управления вместе с операторами практически постоянно прописалась инженер-технолог завода Юлия Андреевна Белякова. Если ее нет, все знают, куда звонить. Задание операторы знают на зубок и уже сами беспокоятся при любом отклонении. Звонят среди ночи. И Юлия Андреевна "летит" на завод. . . Что ж, это в традициях завода. Люди проверяли на практике расчеты, сделанные в лабораториях. Надо отметить, что работать с человеком, ко¬торый доходчиво объясняет, советуется и может выслушать, не просто хорошо, но это еще и стимулирует интерес к самой работе. Заводские технологи были люди разные, но их роднила добросовестность и пре¬данность делу.
В изыскания успешно включились и работники лаборатории физических исследований. Весной 1966 года ими были проведены и успешно завершены работы по теме "Исследование центров окраски и люминесценции природных и синтетических кристаллов в связи с задачами выращивания кристаллов с заданными свойствами". Одним из исполнителей этой темы был ведущий конструктор М.И. Самойлович.
М.И. Самойлович прибыл в наш институт по распределению после окончания Горьковского университета в 1960 году. Заканчивал он кафедру теоретической физики. Однако знаком¬ство с ВНИИСИМСом у него произошло несколько раньше. Приезжая в Александров, он быстро перезнакомился с молодыми руководителями лабораторий и, будучи человеком (по его словам) не спортивным, тем не менее, вскоре был вовлечен в спортивные страсти завода. Не сложно угадать, о чем  именно говорили специалисты даже в часы досуга. Результатом стало распределение М.И. Самойловича в наш институт.
Начал он работу в лаборатории В.Е. Хаджи, занимался рас¬четом гидротермальных потоков. Хорошо подготовленный тео¬ретически, он искал конкретного дела, ощущая необходимость развития в институте физики. В 1962 году он получает сектор физико-химических исследований. Пламенная фотометрия, электронная микроскопия, рентгеноисследования — это становится его делом. 1963 — 1964 год - он начальник химико-спектральной лаборатории. Практически лаборатория обраба¬тывает все анализы для завода и института.
В 1965 году, когда была создана лаборатория структурных исследований, возглавляемая Л.И. Цинобером, М.И. Самойло¬вич переходит сюда ведущим инженером.
В 1967 году он защищает кандидатскую диссертацию.
В 1965 году наши камни демонстрировались на Всемирной выставке в Канаде, в Монреале, в составе экспозиции Министерства геологии СССР. Засверкали александровские самоцветы, привлекая взоры. Правда, имя института не упоминалось. Камни служили доказательством достижений в области синтеза отечественной науки.
Весной 1966 года порадовала, наконец, и лаборатория слюды. Прошло несколько успешных плавок по получению синтетической слюды и деловых пластин, переданных для опытных испытаний в промышленность. На отдельных предприятиях слюду использовали для изготовления различных приборов и деталей. В ноябрьском номере газеты "Неделя" появилась фотография и первая, сравнительно небольшая публикация под названием "Лучше природной": "На свет появился первый квадратный дециметр нового неорганического полимера фторфлогопита. Добились этого сотрудники Всесоюзного института синтеза минерального сырья, разработав принципиально новую методику получения искусственной  слюды.  Новый полимер во многом превосходит природную слюду: может противостоять очень высоким и очень низким температурам, достаточно гибок, прозрачен, химически стоек". \    Первый фотоснимок: в руке — прозрачная пластина слюды. . .
Первый ощутимый итог лаборатории. На 1 апреля 1966 года у И. Н. Аникина в лаборатории слюды работает 109 человек. Это уже целый микрозавод. Вспомните первые годы нашего завода, когда в его соста¬ве насчитывалось всего 80 человек. Но в 1966 году мы уже солидное предприятие, которое может позволить себе иметь конкретные научные подразделения. В институте, в нашем специальном конструкторском бюро, произведена перегруппировка конструкторского состава применительно к требованиям опытного производства научных подразделений. Эту группу возглавил А.А. Шапошников.
Синтез минерального сырья — возможно, это было дробление основных сил. Кварцевое направление успешно развивалось и многим начи¬нало казаться, что кварц себя исчерпал. Разумеется, кроме тех, кто посвятил кварцу жизнь. В.П. Бутузов, отдавший немалую часть жизни корунду, не мог, да и не хотел, отойти от экспериментальных работ. Лаборатория высоких давлений, созданная в институте и официально возглавляемая Г.Н. Безруковым, фактически была его детищем и его любовью. Бутузов был официальным научным руководителем отдела. Первый синтетический алмаз был получен здесь в 1962 году. Со слов токаря Новожилова Владимир Петрович сам обратился к нему с просьбой изготовить контейнер из литографского камня. Сам же и забрал изготовленный контейнер и провел опыт. И еще был всеобщий восторг: чисто визуально в полученном спеке был виден алмаз! Располагала лаборатория на то время одним гидравлическим прессом модели П – 978 двухстороннего действия усилием р – 1800 и Р – 1200 тонносил.
Перенесенная из ИКАН СССР тема выращивания искусствен¬ных алмазов полностью завладела ученым-экспериментатором. Зачастую он выделял для этой лаборатории слишком много средств, оборудова¬ния и личного времени. Но и сотрудники лаборатории отвечали на эту заинтересованность добротной работой. Они сами разрабатывали и изготавливали опытные образцы прессов.
Дадим слово А.Д.  Мишанину, одному из старейших сотрудников этой лаборатории:
« Бутузов В.П. один – два раза в неделю  посещал лабораторию, вместе с сотрудниками проводил опыты. Каждый пресс был снабжен журналом, куда записывались все данные опыта: давление, сила тока, мощность, напряжение, шихта. Однажды Кирова Н.Ф. провела опыт с положительными результатами, но данные в журнал не записала, за что Бутузов В.П. ей устроил «нагоняй», что она неделю плакала за прессом. Воспроизводимость опытов была очень низкой. На многопуансонной    установке ЦКМ положительных опытов было мало. Экспериментальные работы на ней были прекращены из–за сложности изготовления сборки. Спеки обрабатывались кислотным методом. Лаборанты занимались изготовлением контейнеров для реакционной шихты. Одним из основных элементов АВД является пластически деформируемый контейнер, в котором размещается реакционная шихта с нагревательными элементами. Давление в реакционном объеме создается в процессе больших пластических деформаций контейнера. При нагреве реакционной ячейки электрическим током контейнер выполняет функции электротеплоизолятора, а также силового элемента предотвращающего разгерметизацию зоны высокого давления. Для изготовления контейнеров широко применяется литографский камень, реже пирофиллит и тальк.
Весной 1965 г был сдан в эксплуатацию главный  корпус. Мех. участок лаборатории со всем металлообрабатывающим оборудованием переехал в левое крыло. Станочный парк стал пополняться новыми станками, электропечами для проведения термических работ. В коллектив стали приходить новые сотрудники: Давыдченко А.Г., Ступаков Е., Королев Д.Ф., Семенов Г.М., Дудлин С.Н., Мармышев В.И., Веридарский М., Белов А., Курочкин А., Дмитриев Н., Дмитриев А., Дмитриев Ю., Семенов А., Горшунов В., Зудин И.И., Семенов Н. Петров. Е.К.. Ступаков Е.занимался разработкой темы « влияние охлаждающих жидкостей на АВД». Была изготовлена опытная автоматическая установка, которая фиксировала температуру воды на входе и выходе из корпуса холодильника, ее количество, скорость в определенное время. В разработке установки ему помогали электрик Семенов Г, М, и лаборант Николаев Н.
Безруков Г.П. после переезда в главный корпус предложил мне возглавить группу ремонта оборудования, группу операторов, группу изготовления, реконструкции технологической оснастки. Преемником моим стал Корнилов Ю.П. Сапрыкин Е. И Сизов В.М. – мастерами. При проведении экспериментальных работ на прессе П - 978 в начальный период выдержки наблюдались значительные падения давления в гидросистеме. Масло ручьем текло из главного цилиндра. Причина – попадание твердых частиц твердого сплава, материалов контейнеров в зазор между цилиндром и нажимным     кольцом. При возвратно – поступательном движении поршня образовывались продольные надиры. Вызванные с завода специалисты от ремонта отказались. Посоветовавшись с руководством,  решили провести ремонт собственными силами. Сотрудники: Мишанин А.Д. – ответственный за проведение работ, Ефремов В.М., Павлов В.В., Епифанов В.И., Никитин А.П., Семенов Г.М., Доронин В.В., Цибин А.С. приступили к демонтажу главного нижнего цилиндра. Поршень весом 4,5 т. без грузоподъемных средств был извлечен из цилиндра и доставлен в РМУ завода п.я. 18. Токарь Буклинов А.А. проточил, отшлифовал поршень. А мы, в свою очередь, вручную напильниками и шлифовальной шкуркой зачистили надиры цилиндра. Встретились с проблемой приобретения заготовок отлитых из бронзы диаметром 800 мм для нажимных колец. Куда ни обращались – везде отказывали. Выручил московский завод ВНИИЖелезобетон. С ними был заключен договор на проектирование и изготовление железобетонных прессов усилием Р – 500 тс – 2 штуки и Р – 1000тс – 2 штуки. Заготовки отлиты и доставлены в Александров, обработаны. Главный цилиндр собрали, испытали на пробное давление – результат положительный. Работал до 1975 года. АВД цилиндр – поршень, УОС – 20 (установка одноосного сжатия диаметром лунки 20 мм).
Прессы Р – 500 тс и 1000тс были изготовлены. Мы ездили комиссией института – Шапошников А.А. , Сорокин Ю.А., Безруков В.А., Мишанин А.Д. – на завод – изготовитель. У них было трудное финансовое положение, сложности с реализацией и им крайне важно была наша оплата. Показали нам работу прессов, при демонстрации  было выявлено множество недостатков и не выполнения требований тех. задания на  их проектирование и изготовление. Никакой параллельности, гидравлическая установка не соответствовала  нормам. Представители завода обещали эти недостатки ликвидировать. Клялись, что все исправят и просили перечислить деньги. О результатах комиссия доложила директору Бутузову В.П., сопроводив уверенностью, что они нас не устроят. Он сказал «Ладно». Через месяц завод – изготовитель прислал в Александров эскорт трейлеров с прессами. Их остановили у проходной.  По указанию Бутузова В.П. трейлеры с прессами на территорию института не пустили.  Пришлось им возвращаться в Москву. На  повороте у переезда  свалилось основание одного пресса. Поднять его своими силами они не смогли и потому бросили.  Дальнейшая судьба их неизвестна.
В 1965 году на выставке в Монреале был представлен  труд нашей лаборатории: стол из нержавейки с полированным эбонитовым листом, на нем карта территории СССР, обложенная кристаллами синтетического алмаза и спутник с четырьмя антеннами, обложенный по периметру алмазами.
Прибыли новые сотрудники Морохова Р.А., Козырин Н.А., Сергеев И.М. Контейнеры для АВД изготовляли на токарных станках Шилов В., Булов. Из института уехали Литвин Ю.А., Рагулина Э.,Кирова Н., Хателишвили Г., Терехов П.И., Кац И. Лаборатория высоких давлений, возглавляемая Безруковым, была детищем Бутузова В.П.. В начале 1966 года в лаборатории работало 60 человек. Были изготовлены два пресса Р – 500тс для синтеза алмазов. В 1966 г на проведение научно – исследовательских работ по синтезу алмазов Министерство Геологии СССР выделило большую сумму денег на приобретение оборудования и аппаратуры. В корпусе №3 создали автоклавный участок, где в сосудах сотрудники Кокорев, Королев, Узварик Т. А., Петрова Н.И. пытались при низких давлениях получать алмазы. Козырин Н.А. занимался изучением раствора горных пород в воде и агрессивных средах. Дунин – Барковский в электропечах  проводил свои опыты.... Ему, по его просьбе, выделили одну печку и он в платиновом тигле (весом около 3 кг.) растил свой аметист.  Днем  у печи, не сводя с нее глаз, дежурили операторы Лебедева К.И., Сморкалова Зоя и Сачкова А. А ночью он приходил сам с раскладушкой и стерег тигель.  Кокарев хотел получить алмаз при низких давлениях, из углекислоты. А последнюю пытались накачать из баллона с газированной водой. Не догадались съездить в Москву за сухим льдом. Опыт планировался с перепадом от 150 АТ до 0.  Но перепад был слишком быстрым – пошли трещины.
В здании школы, переданном  институту, проводилась реконструкция под объединенный механический цех. После завершения строительных работ оборудование РМУ завода п.я.18 и лаборатории ВД было смонтировано и сдано в эксплуатацию. По наряду получили два токарно-винторезных станка, которые установили в корпусе №3 для лаборатории ВД. Токаря Новожилов В.И. и Стрельников, Мишанин Ю.А., Лалуев А.Н.
Успехи в области физики высоких давлений  позволили создать самостоятельную отрасль по производству искусственных кристаллов алмаза. Они нашли хорошее применение в производстве абразивных и режущих инструментов. В институте одновременно решался вопрос о создании участка по производству синтетических алмазов и участка по выпуску  алмазного инструмента на металлической связке. Первым начальником участка синтеза алмазов был Попов В.В., сотрудники Воронов А., Антонов Д, Поморцев, Морохова Р.А. В корпусе КВЦ были смонтированы два пресса Р – 500 тс, изготовленные сотрудниками лаборатории ВД и два пресса модели ДОО – 43 – изготовитель Рязанский завод кузнечнопрессового оборудования. На этих установках производился синтез первых партий алмаза (операторы Егоров Е.В., Стрельников А.). Попова В.В. сменил Ворожейкин К.Ф.  В этот период участок  начал укомплектовываться новыми прессами модели ДО 137А, станками для изготовления контейнеров, оборудованием для изготовления графитовых шайб, приготовления шихты. Хим. обработка спеков, нейтрализация производилась на оборудовании, смонтированном в корпусе №4. После больших недостатков в работе Ворожейкин К.Ф. из института был уволен. Временно исполнял обязанности Варагин В.С. В 19   г. начальником участка № 3 стал Хван В.А., сотрудники Корнилов Ю. П., Морохова Р.А., Филиппова Е.Б., Филиппов Б.А., Ручкин А.А., Сергеева И., Гусева, Петрова А., Можаев В., Фроловичев В.В. Количество единиц оборудования увеличилось, новые технологии позволили увеличить объем выпуска продукции   до 1,2 млн. карат в год, разной зернистости. А.С. Семенов – начальник участка по выпуску алмазного инструмента с технологом Чубковой Т.Т., сотрудниками Сысоев А., Новожилов В.И., Епифанов Б., Пшеничнов,  Корягина В.И., Бузычкин Н.
Разрабатывали пресс – инструмент различных геометрий и типоразмеров. Номенклатура изделий была большой. Все заводы стекольной промышленности Владимирской области были обеспечены алмазным инструментом».
К 1 апреля 1966 г. в лаборатории ВД работало 60 человек.
2 апреля 1966 года впервые вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о праздновании Дня геолога. С этого момента День геолога становится нашим профессиональным праздником. Иногда в наше вре¬мя можно слышать недовольство молодых синтетиков: "Это праздник геологов!". Но наш синтез родился в недрах геологии, наши лучшие синтетики — геологи по образованию, и как ребенок не отрекается от своей матери только на том основании, что в силу полученных знаний пошел дальше, так и Синтезу, сыну Геологии, грешно пытаться отречься от нее. День геолога — общий праздник всех причастных к раскрытию великих тайн геологии. А разве не одно из самых таинственных — рожде¬ние камня?!. . .
В марте на заводе были испытаны и приняты два пресса для синтеза алмазов. При их испытании получили первую продукцию, а уже 5 мая 1966 года Министерство геологии СССР приняло решение:
1. О выделении в 1966 году на проведение научно-исследовательских работ по синтезу алмазов дополнительно 600 тысяч рублей, в том числе 300 тысяч рублей на приобретение оборудования и аппаратуры за счет резерва Министерства на геологоразведочные работы в 1966 году.
2. Об отнесении  ВНИИСИМСа в отношении оплаты труда научных  работников к 1 категории.
Безусловно, основная заслуга в вынесении этого решения принадлежит директору института В.П. Бутузову. Именно он сумел сориентировать коллектив института на важные для нашей страны работы. Он много уделяет внимания научным достижениям института, особенно в области синтеза алмазов. Это было время, когда институт начали широко признавать в научных кругах. В Александров часто приезжают ученые из Академии наук СССР, Государственного комитета по науке и технике, а также работники различного ранга других министерств и ведомств. В.П. Бутузову есть что показать в институте, ведь почти все исследовательские работы были из серии самых новых, самых передо¬вых областей знаний. Институт стал известен далеко за пределами нашей страны. В заседаниях ученого совета ВНИИСИМСа принимают участие такие известные ученые, как академик Н.В. Белов, профессор Д.П. Гри¬горьев, профессор Г.Г. Леммлейн, член-корреспондент АН СССР А.А. Чернов и другие. Более того, они в разное время являлись членами ученого совета нашего института.
К этому времени произошла перегруппировка и внутри некоторых научных подразделений: создана химико-аналитическая лаборатория и лаборатория исследования электрических и упругих свойств минералов. Совершенствуются и не научные подразделения. Так окончательно завер¬шен монтаж, наладка и пуск АТС. Все работы по переключению линий связи с ручного коммутатора на действующую АТС производились в нерабочее время. О.А. Басов, В.В. Данилов и Т.Д. Сергеева успешно справились с поставленной задачей.
В конце июня приказом Министерства геологии СССР наш завод преобразован в опытно-экспериментальный цех с производственными участками и центральной лабораторией измерительной техники. С само¬стоятельностью завода покончено. Нельзя сказать, чтобы заводчане при¬няли это спокойно. Причину такого решения Г.А. Унанову объяснил главный инженер ВНИИСИМС А.А. Шапошников. Было предположение о возможной передаче завода из системы Министерства геологии СССР в ведение другого министерства. В целях сохранения завода в нашей системе его и преобразуют в экспериментальный цех. Г.А. Унанов видел отрицательные стороны такого решения: завод, став цехом института, полностью лишится всех прав самостоятельных производственных пред¬приятий, лишится фондов предприятия и не будет иметь право на полу¬чение государственных ссуд. Институт же, как головная организация, также лишится всех финансово-экономических благ. От официальной борьбы за самостоятельность завода Г.А. Унанову пришлось отказаться, поскольку всплыли некоторые нарушения, связанные со строительством бассейна. Строительство бассейна и спортзала велось силами самих заводчан. Наступило время держать ответ. Мы уже упоминали, что бассейн фигурирует в документах как противопожарный водоем. Кстати, в слу¬чае пожара достаточно убрать заслонки и вода, устремляясь из бассейна, в течение 15 минут заполняет два противопожарных колодца. Так что функционально он несет двойную нагрузку.
Мы не будем останавливаться на том, сколько пришлось директору завода доказывать свою правоту. Заводчане знали, на что шли. Тем не менее, Георгий Арсентьевич чудом избежал судебного разбирательства за строительство бассейна. После того, как дело против него было прекращено, он подал заявление об уходе на пенсию.
Подведем некоторые итоги самостоятельности последних лет завода. По заданию горисполкома заводом куплена и передана городу землечер¬пательная машина для очистки дна реки от ила стоимостью 25 тыс. руб. Завод шефствовал над Александровской музыкальной школой, которая размещалась в одноэтажном ветхом здании. По предложению нашего завода на паевых началах с другими промышленными предприятиями было построено новое кирпичное двухэтажное здание. По ходатайству завода горисполкомом была выделена за городом земля под коллек¬тивные сады для трудящихся нашего предприятия.
Г.А. Унанов хорошо знал, как важно собрать и сохранить все, отно¬сящееся к истории завода. Идея создания музея, откровенно говоря, владела многими. Нынешнее помещение музея в то время занимала химическая лаборатория М.И. Самойловича. После того, как лаборато¬рию перевели в центральное помещение, здесь после капитального ремон¬та разместили первые экспонаты.. .
Итак, несмотря на сопротивление заводчан, завод лишился своей самостоятельности и был преобразован в опытно-экспериментальный цех, начальником которого становится М.И. Голиков. Мне трудно, чита¬тель, объективно судить: правильным ли был этот ход? Откровенно го¬воря, я невольно становлюсь на сторону заводчан: мы многое потеряли. Приведу один пример: строительство зданий слюды и оптического квар¬ца, которое по прежним меркам тянулось непозволительно долго.. . Однако решение было принято. Следствие борьбы заводчан — админист¬рация института всячески искореняла само слово "завод". И все-таки, все-таки... опытно-экспериментальный цех или завод, (как вскоре опять его стали именовать официально) из квартала в квартал звучал в приказах ВШПО, отмечаемый за хорошую работу коллектива.
Сменилась вывеска, но жив завод, жив коллектив, и он продолжает дело, украшая свои знамена все новыми регалиями успеха.
К 1 октября 1966 года в Александрове образован участок лабора¬тории высокотемпературной кристаллизации, а 8 октября на заводе была получена первая партия нового оптического сырья. В конце октября в составе института организована лаборатория исследования физических свойств и рационального использования пьезооптического сырья, руководителем которой стал Я.П. Снопко.
Середина ноября принесла ВНИИСИМСу диплом I степени, золотую медаль и денежные премии ВДНХ СССР за тематическую экспозицию в павильоне "Геология". Искусственная слюда "ИС-1", синтетические кристаллы окрашенного кварца для изготовления ювелирных изделий, разработанная технология получения в промышленных условиях синте¬тических алмазов, монокристальных "САМ" повышенной прочности — вот такие работы представил ВНИИСИМС на главной выставке страны. Следует напомнить, что большая часть этих работ защищена авторскими свидетельствами. Серебряной медалью ВДНХ СССР были награждены И.Н. Аникин, Ю.В. Копырин, В.А. Безруков, В.С. Варагин, Е.А. Ватолкин. Бронзовой медалью ВДНХ награждены А.А. Шапошников, Ю.А. Беляко¬ва, Н.Ф. Кирова, Ю.А. Литвин, Ю.Н. Монахов, В. Галин, Г. Хателишвили.
Конечно, сегодня, когда для нашего института дипломы ВДНХ СССР стали почти нормой, мы не рискнули бы так подробно останавливаться на этом. Но вышеуказанные сотрудники — первые представители ВНИИСИМС, получившие эти знаки отличия. Да и представленные рабо¬ты наглядно характеризуют облик нашего предприятия тех лет.
А сейчас сделаем небольшое отступление и расскажем о формировании нашего самого молодого отдела: 9 июня 1965 года в приказе по институту № 191 впервые упоми¬нается о будущей лаборатории. Звучит это так: "...Балицкого В.С. ..  назначить и.о. начальника сектора гидротермальных процессов лаборатории экспериментальной минералогии." Основанием для появления этого документа послужил приказ Геолкома СССР № 171 от 12. Щ;. 65 года об учреждении в структуре института новой лаборатории.
Однако лаборатория высоких давлений и экспериментальной мине¬ралогии, существующая в штатном расписании, к нашему будущему от¬делу отношения не имеет. В штатном расписании ЛЭМ (лаборатория экспериментальной минералогии) как самостоятельная единица появля¬ется впервые 10 апреля 1966 года. В ее состав входят два сектора: гидротермальных процессов, возглавляемая В. С. Балицким и ультраметаморфизмом, возглавляемая С. С. Гороховым. В новую лабораторию из разных подразделений института переходят старшие инженеры А. Н. Ковалевский, Л. А. Самойлович, Л. В. Горбунов, Г. П. Ступаков, Ю. Т. Остапенко; инженер В. П. Орлова, старшие техники В. Г. Андреев и В. С. Комаров, старший лаборант В. В. Мазулев. Начальником ЛЭМ официально назначен зам. директора по науке Л. Н. Хетчиков.
Любопытно проследить, какими путями приходили некоторые люди в новую лабораторию. Давайте рассмотрим хотя бы два случая:
Георгий Тихонович Остапенко первым на Алтае начал экспериментальные работы в области синтеза при высоких давлениях. Вскоре он убедился, что основные силы и время "съедает" техническая сторона работы. В ноябре 1965 года, после окончания очной аспирантуры Ал¬тайского горнометаллургического научно - исследовательского института, он приходит во ВНИИСИМС и, после обстоятельного разговора, Хетчиков принимает его старшим инженером в ЛЭМ, официально еще не утвержденную. Запись в его документах так и гласит: "Принят в ЛЭМ 25 ноября 1965 года".
Арсений Николаевич Ковалевский прорывался в новую лабораторию с боем. Он работал во ВНИИП с 1957 года, вначале в лаборатории № 3 (технологической), к 1965 году, когда зашла речь о новой лаборато¬рии, он был главным технологом завода (или, как тогда говорили, организации п. я. № 18.) и мечтал сменить эту должность на научно - исследовательскую работу.  На первых его рапортах этого года ре¬золюции доброжелательные, но не более. Дело застопорилось. И тогда в конце лета, он пишет уже не просто рапорт, это больше походит на ультиматум:
"Перед моим уходом в очередной отпуск я поставил Вас в из¬вестность о моем намерении уйти с должности гл. технолога орг.п.я. 18 и согласовал с вами возможность моего перехода во ВНИИСИМС на исследовательскую работу. После возвращения из отпуска я вто¬рично согласовал этот вопрос с Вами, после чего подал заявление об освобождении (подчеркнуто в оригинале) меня от обязанностей гл. технолога орг. п.я. 18 и переводе на исследовательскую работу во ВНИИСИМС, на что получил маловразумительную резолюцию т.Унанова. За истекшее время этот вопрос не решен. Если Вы не находите воз¬можным удовлетворить мою просьбу о переводе во ВНИИСИМС в устраи¬вающие меня сроки прошу освободить меня от обязанностей главного технолога орг. п.я. № 18 ." (от 02. 09. 65).
Резолюция Унанова от 6. 10. 65 на имя Бутузова "т. Ковалевс¬кий не работает и от работы отказывается. Прошу Вас решить вопрос о его переводе во ВНИИСИМС или дать согласие на его увольнение из орг. п. я. № 18." 9 ноября появляется, наконец, долгожданное «против перевода не возражаю. Хетчиков.» И с 25 ноября 1965 года Ковалевский зачислен в лабораторию экспериментальной минералогии старшим инженером. Любопытно отметить так же и то, что Балицкий переведен в ЛЭМ первого июля 66 года.
Лаборатории выделили часть комнат под будущие автоклавы на третьем этаже, налево от центрального  входа. Сотрудники же оставались на прежних рабочих местах,  разместить их более компактно пока возможности не было. Кстати, учитывая нехватку жилья в городе, некоторые работни¬ки института на том же третьем этаже жили.
Весь предыдущий опыт, накопленный ВНИИСИМСом, учил, что рассчитывать следует только на собственные силы. Они так и действова¬ли, создавая свою экспериментальную базу. По заданию Балицкого, успевшего ознакомится с экспериментальной техникой отделов, схему пульта готовил отдел автоматизации. Ватолкин, начальник этого отдела, основной разработкой занимался сам. Разработку сосудов от СКТБ делал И. М. Чугунов. И, надо признать, спокойной эти работы назвать было бы грешно: их торопили, постоянно внося изменения и уточнения. Печи изготавливали в механическом цехе. У сотрудников ОГС начинали сдавать нервы: они тоже не на все вопросы могли отве¬тить, а "эти" во все суют нос, везде норовят залезть посмотреть "как устроено". Электроцех берет лабораторию под пристальный контроль своих сотрудников: как бы не попытались поэкспериментировать на свой страх и риск.
Работа идет. Уже в августе начинается прием будущих операто¬ров. Возглавила этот список принятая старшим оператором Л.  Говоркова.
Однако Балицкий не может ждать. Он добивается, чтобы ему вы¬делили два небольших, по 200 мл, автоклава в отделе высоких давлений и с помощью серии первых опытов, которые осуществляет с Э. М. Ташкером, ищет ответ на мучающие его вопросы. Тема, над которой он работает в геологическом отделе, еще не завершена, но Балицкий уже значительно расширил подход к ее разработке. Ему хочется экспери¬ментально воссоздать природный процесс и, сравнив с данными, полученными в полях, уловить закономерности.
В сентябре он и Горбунов выезжают в Старый Оскол на рудник Губкина, чтобы добрать необходимый материал. В конце сентября отчет сделан и на Ученом Совете принят. Для нас в этой работе интересно то, на что обратил внимание Ученый Совет:
«Впервые в геологическом отделе были широко применены экспе¬риментальные работы, во многом способствующие завершению темы. В частности, выявлены физико-химических условий образования крис¬таллов кварца и флюорита».
Не вдаваясь в детали, уточним, почему речь идет не о ЛЭМ, а о геологическом отделе: утвержденная тема была начата в последнем. Кстати, развернутая к завершению отчета Балицким работа в новом ракурсе уже значительно отходила от традиционно геологического подхода. Направление исследований ЛЭМ начинает оформляться.
Геолог Г. П. Ступаков возвращается в геологический отдел, зато из геологического в ЛЭМ переходит младший научный сотрудник геохимик Б. А. Дороговин. На примере нового сотрудника интересно пронаблюдать, как вообще происходило прибытие молодого специалис¬та на место распределения в 65 году. Во-первых, характеристика. Как далека она от формального казенного языка последующих лет: "...вскоре стало ясно, что это человек с большой внутренней самодисциплиной и организованностью. Несмотря на пробелы в знаниях, связанные со значительными перерывами в учебе, Б. А. Дороговин уже с 1 курса встал в ряд лучших студентов. Серьезное отноше¬ние к занятиям и глубокая заинтересованность в вопросах геологии заметно выделили его среди других... Учебные и производственные практики, тематические поездки на Кольский полуостров и все вышеуказанное, вселяют уверенность в том, что Б. А. Дороговин будет настоящим геологом. "В направлении указано: обеспечить комнатой и установить оклад 100 рублей с 1 апреля 66 года».
Молодому специалисту выделили место в общежитии и оклад 90 рублей. Но из геологического отдела уже 16 мая он переходит в ЛЭМ.
Осенне-зимний период проходит под знаком монтажа пульта и изготовления печей и автоклавов. Молодежь преимущественно обитает на третьем этаже. Кроме работы в повседневности их объединяют обязательная сдача норм ГТО, участие в добровольной народной дружине (ДНД) со спущенным графиком который лаборатория обязана выполнить, учебные сборы (Это выпадает на долю Горбунова).
Первый пульт на две печи по 6 автоклавов каждая, обретает фи¬зическое воплощение: кабины сварены, чтобы плотно закрывались. Пе¬чи сделаны с приводом, рассчитанным, чтобы качались перемешивая раствор. Под ними установлены ванны с водой для закаливания сосудов. Теперь необходимо добиться, чтобы кремнезем не оседал на стенках. Работы хватает. В декабре на пульт приходят работать старший техник Л. М. Матвеева, старшие лаборанты   В. Н. Макаров, Г.
И. Малков и З.И. Зимина. В. Мазулева, поступившего на вечернее отделение Всесоюзного Московского энергетического заочного института, переводят старшим техником. Надо отметить, что зарплата старше¬го техника на то время была 70 рублей, а у механика - 86. Вос¬пользовавшись тем, что октябрь - ноябрь В. Г.Андреев и В. С. Кома¬ров были временно переведены в механическую мастерскую опытного участка отдела высоких давлений, их из техников переводят в меха¬ники. Помочь людям материально не нарушая закона - такой возможности не будут упускать и в дальнейшем. Уже в ноябре В. С. Балицкий в рапорте на имя Хетчикова пишет о Дороговине: "...наладил установку для декрепитации и гомогенизации включений и соответствен¬но проводит на них исследования... Прошу повысить оклад до 120 с переводом на должность старшего механика. "Резолюция Хетчикова: младшим научным сотрудником с окладом 110 рублей.
Следует еще раз подчеркнуть: В. С. Балицкий "пробивает" зарп¬латы своим сотрудникам. Не важно, как пишется должность – работу они выполняют все ту же, однако жесткие рамки штатных окладов уда¬ется преодолеть только так. И Л. Н. Хетчиков, по заданию которого, собственно, и работает молодой специалист, тем не менее, с ущербом для последнего (10 рублей в то время было суммой!), все же не позволяет уклонится от науки даже формально.
Познание химии на практике молодежь осваивала с азартом, порою выходящей боком экспериментаторам: смешали аммиак с йодом, часть просыпали, забыли подмести... Хетчиков зашел, под ногами - мелкие взрыва - хлоп!...хлоп!...
- Что вы тут опять просыпали?!
Новый год было решено отпраздновать в складчину в лаборато¬рии. Принесли домашнего вина, вкусностей каких кто мог. Организо¬вали все по высшему сорту, только сели за импровизированный стол и налили рюмки "Хетчиков идет!!!"
Надо сказать, что Хетчиков заходил в автоклавную ЛЭМ часто, но сегодня его явно не ждали. Заметались, ликвидируя следы не нача¬того пиршества... Вошедший Хетчиков поздоровался с " ужасно деловы¬ми" сотрудниками и, обводя взглядом комнату, наткнулся на стоящий в углу спальный мешок. Прямо в центр скатанного спальника была вставлена... полная рюмка! Спрятали, называется! Проследив взгляд Льва Николаевича все обалдели, Хетчиков разрядил обстановку сам: он подошел, взял рюмку:
-Что она тут у вас стоит, греется?, - понюхал и, обернувшись, сказал, не пряча улыбки, - а у вас-то есть что в руках?...Возьмите. Чокнулся с наиболее смелыми, попробовал "Ничего!", допил рюмку, аккуратно поставил назад в тот же спальник, и уже от двери:
-Празднуйте. Только не напивайтесь.
Дверь за ним закрылась. Девчонки выбирались из углов, переводя дух. Ребята тоже не сразу пришли в себя. По свидетельству Мазулева праздник получился отменный, но кто ухитрился воткнуть налитую рюмку в спальный мешок, до сих пор остается загадкой.
После завершения рабочего дня жизнь коллектива не прекраща¬лась: волейбол, баскетбол, ручной мяч... В рабочее время молодежь посылали на строительство бассейна, вернее - "котлована под проти¬вопожарный резервуар". По неделям, работая подсобниками, таскали кирпичи. От этой тяжелой и грязной работы не уклонялись, наоборот - старались ее ускорить.  Дело в том, что особо по вечерам пойти в Александрове было некуда, и у задействованной на строительстве молодежи были свои виды и на будущий спортзал, и на бассейн.
На новогодний вечер билетов не хватало - он был популярен. В концертном отделении прелестные романсы пела Наташа Богословская (секретарь Безрукова, ВД), с ариями из опер выступала Галина Алек¬сандровна Горохова (инженер ОНТИ, жена С. С. Горохова). Бывшая оперная певица, обладательница изумительного сопрано, она не один сезон отработала на сцене Большого театра, пока - увы! - не "сел" голос. Может, день за днем она уже и не могла вести сольные партии, но отдельные номера исполняла с блеском. Пел под гитару Виталий Токарев... Весело заканчивался 1966 год. И сотрудники недавно соз¬данной лаборатории вступали в новый 1967 год полные надежд и пла¬нов.
В начале 1967 года искусственная слюда с размером пластин 40х х40 мм была внедрена на трех предприятиях, где на ее основе созданы принципиально новые типы приборов, имеющие важное народно-хозяй¬ственное значение. Всего получено 100 килограммов деловой слюды. Мингечаурский завод "Азерэлектроизолит" заключает с ВНИИСИМСом договор: в I квартале этого года мы берем обязательство поставить ему 6000 кг слюды, размеры кусков не более 50 мм; во II квартале — не ме¬нее 150 кг молотой слюды, фракция менее 0,25 мм. Стоимость одного килограмма 12 рублей. Этот договор говорит о прямом вкладе ВНИИСИМС в народное хозяйство страны.
В апреле 1967 года В.П. Бутузову было присвоено звание доктора физико-математических наук по совокупности опубликованных работ. Полученное директором ВНИИСИМС звание еще одно свидетельство возрастающего авторитета нашего предприятия.
В мае приказом начальника ВШПО изменена структура некоторых лабораторий: В.Е. Хаджи становится заведующим лаборатории гидротермального синтеза, Л.И. Цинобер — лаборатории структурных исследований, начальником ОЭЦ остается М.И. Голиков.
Мне хочется остановиться на одной информации, читатель, которой, кроме упоминания в приказах, мне не удалось найти реального подтвер¬ждения. Речь идет об учреждении книги Почета ВНИИСИМС к 50-летию Великой Октябрьской революции. В ней первые пять мест занимают лауреаты Ленинской премии, затем А.А. Буклинов, Т.Н. Безруков, В.П. Акимов. .. Не знаю, как оформляются такие книги, но мне очень хотелось бы, чтобы она была. Давай мысленно откинем тяжелую бар¬хатную обложку и увидим на первых страницах лауреатов Ленинской премии в том возрасте, когда они ее получали, и не в торжественно за¬стывших парадных портретах, а в окружении соратников. Представь Валентина Евстафьевича на спортивной площадке, Михаила Ивановича на колхозном подшефном поле, Леонида Александровича поющим, а Леонида Иосифовича читающим стихи Пушкина — какой емкий, обоб¬щающий портрет ученого нашего времени, разносторонне одаренного интеллигента, чей талант сверкает самыми разными гранями! И неволь¬но хочется провести аналогию с нашими великими предшественниками. Живые, яркие личности, которыми вправе гордиться любое государство! С ними можно ссориться, конфликтовать, потому что они не обросли помпезным величием живых памятников, они остались людьми, живу¬щими интересами дела. Им даровано редкое человеческое качество, изначально присущее интеллигентам —чувство равенства с собеседником. Нам нужна такая книга Почета, читатель, Книга, в которой отражались бы не только профессиональные заслуги, но и чисто человеческие досто¬инства этих людей.
1967 год — это год спокойного умножения заслуг института. По стра¬ницам газет "зашагала" искусственная слюда. "Адыгейская правда", "Вечерний Киев", "Вечерний Свердловск" — вот далеко неполный пере¬чень газет, заговоривших о наших успехах.
А внутри института? Чему радуемся мы сами? Нашим достижениям в очень разных областях деятельности. Например, успешному окончанию обучения в заочных институтах, тому, что наша сандружина в смотре-со¬ревновании массовых невоенизированных формирований медицинской службы гражданской обороны в городе Александрове заняла третье место, умению делать работу в самых сложных условиях. Остановимся более детально на последнем. В пятницу 25 августа 1967 года к концу рабочего дня на разгрузочную площадку ВНИИСИМС была поставлена железнодорожная платформа с 60 т калиевого полевого шпата. Для ее разгрузки была организована бригада под руководством начальника опытного участка Ю.В. Козырева в составе механиков мехмастерских Б.Н. Сысоева, В.К. Матвеева, Н.Ф. Семенова, Н.П. Пугачева и шофера Евстигнеева.
Под проливным дождем бригадой была отцеплена и передвинута платформа на место для разгрузки, подготовлена площадка для подъ¬езда.
С 17-00 25 августа до 7-00 26 августа, т.е. 14 часов без перерывов, работали люди. Все 60 т были перегружены на самосвалы, переведены на базу ВНИИСИМС и частично на территорию института. Это позволило избежать штрафа за простой железнодорожной платформы. Согласитесь, так работать надо уметь. Этого одним приказом не достигнешь.
Отмечаются успешные работы и в лабораториях: лаборатория В.Е. Хаджи занимается расширением области применения кристаллов, решает задачу зависимости интенсивности окраски аметистов от кон¬центрации в них железа. М.И. Самойлович ведет исследования кристал¬лов синтетического и природного аметиста методом электронного пара¬магнитного резонанса. Работы эти способствуют расшифровке природы аметистовой окраски и дают возможность проводить качественную оцен¬ку концентрации центров аметистовой окраски в кварце по концентра¬ции в нем парамагнитного железа. Методом ЭПР проводят исследования по переходу примеси алюминия в кварце при отжиге из неструктурного положения в структурное.
Разрастается ЛЭМ. На этот год намечалось несколько тем, две из которых заслуживают нашего внимания особенно: исследование термобарических свойств растворов при повышенных давлениях и температурах, которую вела Лидия Александровна Самойлович и растворимость кремнезема в гидротермальных условиях, которую вел В. С. Балицкий.
Л. А. Самойлович в ЛЭМ перешла из отдела гидротермального синтеза, в котором работала после окончания Горьковского универси¬тета. Занимаясь проблемой выращивания оптического кварца, она особенно заинтересовалась термодинамикой растворов. В 1962 году ею, совместно с А. Н. Ковалевским, была опубликована статья, пос¬вященная этим исследованиям. Однако в рамках текущей работы ОГС эти исследования особого интереса не вызвали. К моменту появления в институте Хетчикова ей, по своей задумке, удалось осуществить только один опыт и построить первый график. Однако Хетчиков, увидев этот график, заинтересовался и сумел оценить перспективу. С созданием лаборатории Балицкому с великим трудом удалось добиться ее перевода к себе, чтобы она могла работать именно в этом направлении. Он подбирал команду из людей, способных сосредотачиваться на заинтересовавших их проблемах, тем более что совпадение направленности работы Лидии Александровны со своими уловил сразу. Около года, уже числясь в ЛЭМ, Самойлович продолжала работать в ОГС, за¬вершая прежнюю тему. Теперь появилась ее собственная. Целеустрем¬ленный, энергичный Арсений Николаевич Ковалевский с удовольствием занимается изготовлением необходимого оборудования.
Вторая тема, которую курировал сам Владимир Сергеевич, была вызвана к жизни тем, что никто никогда прежде не исследовал, какую роль в природных процессах играют минеральные воды естественные минералообразующие растворы. Темы тесно переплелись. И поехали лю¬ди по полям, собирая в бутылки, фляги и бидоны воду из самых раз¬ных минеральных источников.
Лидия Александровна вспоминает, как ей пришлось изрядно помучиться в Читинской области, когда Балицкому пришлось внезапно уе¬хать, и вся отправка легла на ее плечи, как везли все это булькающее сокровище в коляске мотоцикла в аэропорт... А Балицкий с рабочими на "уазике" уже колесил по Кавказу, загружая машину " под завязку" ящиками со все новыми образцами минеральных вод. Ах "Боржоми № ", "Нарзан" и № Есентуки № "... да что там, все курорты Кавказа и Минеральных Вод отметились в тщательно промаркированных бутылках, сухими привязками цифр заполнили полевые книжки. Только за одну поездку удавалось опробовать более сотни источников.
Работы разных отделов зачастую переплетались. Так ЛЭМ и геоло¬гический отдел сотрудничают довольно тесно. Геохимик Дороговин, занимающийся исследованием        газово-жидких включений в кристаллах кварца, работает в составе геологического отряда на Алдане в Южной Якутии. Алданский щит - самый древний щит планеты. Там еще видны следы древних ледниковых потоков, стащивших и окативших породы в гигантские поля валунов - курумов. Среди тайги, как столбы, возвы¬шаются останцы - скальные остатки вздыбленных пластов планеты. До сего дня геологические разрезы - карты - сделаны только по берегам рек, за тысячелетия прорезавших свои русла в скальных породах. Бо¬гат Алдан, несметно богат. Но упрятаны его кладовые под мощными наносами и потому исследования там особенно нужны.
А в институте жизнь идет своим чередом. Первого июня впервые вышла на работу новая сотрудница ЛЭМ - Елена Ивановна Зубкова, химик - коллоидник по образованию. Она приехала в Александров вслед за мужем,  Радянским Владимиром Михайловичем, приглашенным во ВНИИСИМС Хетчиковым.
Радянский Владимир Михайлович 1924 года рождения. После окончания Черновицкого государственного университета работал  старшим инженером – методистом в экспедиции № 21 Приморского геологического управления. С 1955 года он главный инженер и                 технический руководитель
                Центральной лаборатории. Это                высококвалифицированный                специалист, обладающий  хорошими организаторскими способностями и интеллегентный человек. Хетчикову он знаком по прежней работе и потому он обращается к Владимиру Михайловичу с предложением перейти на работу во ВНИИСИМС и наладить работу химико – спектральной лаборатории. Радянский предложение принимает и в феврале 1967 года приходит к нам заведующим химико – спектральной лаборатории. Забегая вперед, скажем:  он наладит работу лаборатории. Его работа будет связана с исследованиями , связанными с разработкой и совершенствованием методов анализа синтетических материалов. Были разработаны атомно – абсорбционные и спектральные методы анализа кварца, алмазов, фторфлогопита, вольфраматов щелочноземельных металлов, а также природных минералов. Лаборатория под его руководством работала стабильно высокорезультативно.
Впервые Елена Ивановна увидела Александров в мае - месяце цветения са¬дов. Город утопал в яблоневом облаке. Выйдя из электрички и огля¬девшись, она спросила у мужа:
-До города далеко ехать?
Он засмеялся:
-Пешком дойдем!
Вязкая грязь, в которую проваливались по щиколотку - главное, что врезалось в память Елены Ивановны от первого дня работы.  Соб¬ранная, аккуратная женщина не могла разглядеть своих белых босоно¬жек, и с трудом добравшись до первого корпуса, для начала бросилась искать раковину, чтобы привести себя в порядок.
Рабочее место (стол) для начала ей выделили в химической лаборатории - институт был плотно заселен. А поскольку главные спе¬циалисты ЛЭМ пребывали в разъездах, то выдать задания на работу было вначале не кому, а потом о ней как - то забыли. Сидеть без дела Е. И. Зубкова не могла - не так воспитана, а потому по собственной инициативе начала помогать химикам делать анализы. А пос¬кольку была высоким профессионалом, делала работу качественно и быстро, то вскоре и стало это ее основным занятием. В лаборатории о существовании нового сотрудника узнали в день выдачи зарплаты, обнаружив в ведомости незнакомую фамилию.
-Ну, наконец - то увидели своего сотрудника!!!,  - встретили ее коллеги.
Развернутые в ЛЭМ работы требовали огромного количества ана¬лизов. Необходимы они были и другим отделам. Постепенно Елена Ива¬новна начала обслуживать весь институт. Спустя некоторое время за помощью начали обращаться и специалисты московских научно - иссле¬довательских институтов, например ИГЕМ (Блохин).
И еще один специалист перешел в ЛЭМ в конце этого года - Елена Евгеньевна Лисицына, Алеся - как звали ее друзья и сослуживцы.
Алеся приехала в Александров со степенью кандидата геологических наук с Тырнаузского месторождения. Определили ее вначале в геологический отдел к Ануфриеву. При приеме на работу Хетчиков, посмотрев на красивую, энергичную, молодую женщину, вздохнул и констатировал:
-Через год сбежите!
Подумал и обещал дать квартиру не раньше, чем через год. Але¬ся согласилась и на место в общежитии, и на должность младшего на¬учного сотрудника. Слова зам. директора по науке ее задели - себя как специалиста она знала. Но понимала и то, что она - рудничный геолог, а тут - кварц. Первый год проживания в институтском обще¬житии она расценивает как проверку на выносливость: на улице минус 40 градусов, а в семиметровой комнате, где они с Г.Решетовой жили  вдвоем, -  плюс четыре.  На работе - врастание в новое направление под руководством Ю.  Н. Ануфриева, перспектива долгого ученичества и вдруг - Балицкий, создание нового направления. Хотя в последствии она скажет "Да нас, собственно, не очень то и спрашивали, переводя.", однако, согласие она дала и даже оказалось - есть то, чем ей было бы интересно заняться. Ромуальд Львович Дунин - Барковский, маленького роста с большой головой, буквально фонтанировал идеями. Он с азартом хватался за все, но получив первые результаты, быстро остывал. К тому же совершенно не умел, да и не любил, эти результаты документально оформлять. Так что их творчес¬кий союз оказался на благо обоим. Первая их совместная работа - выращивание синтетической шпинели...
А на пульте уже налажена бесперебойная работа: девять опера¬торов работают по двое в смене и один - на подмене. График де¬журств составлен на месяц вперед. Разумеется, его не всегда удает¬ся выдержать: 30 июня лаборатория гуляла в общежитии на свадьбе Андреева. Готовились загодя, чем - чем, а на розыгрыши да сюрпризы были богаты. Валерий Мазулев, на чью долю выпадало дежурство на этот день, о подмене договорился загодя. Да забыла женщина за домашними хлопотами о договоре и пришлось спешно вызывать подмену. Валерию вкатили прогул, никакие словесные оправдания не помогли.
Но чем же заняты автоклавы?... О, то время вся лаборатория помнит! Шли опыты по растворимости кварца во всевозможных мине¬ральных растворах. Поскольку на опыт расходовалось всего 300 грамм, остальную минералку допивали. Перепробовали все известные воды, за зиму стали специалистами и могли бы дегустаторами подра¬батывать. Данные же, полученные при обобщении опытов были таковы, что Балицкий начал готовить докторскую диссертацию.
Молодежь, кроме работы, несет на себе ряд общественных нагру¬зок: спорт, ДНД, работа с подшефной школой № 2. За Борисом Дороговиным школьники ходят по пятам, слушают раскрыв рот... По официаль¬ной просьбе директора школы администрация института объявляет ему благодарность.
Осенью, в октябре, Л. А. Самойлович отчитывается по своей те¬ме. НТС рекомендует опубликовать результаты, но Хетчикову это кажется мало. Перейдя в ЛЭМ, Лидия Александровна оставила в ОГС все свои наработки. Теперь она считала, что материалов для начала ра¬боты над кандидатской диссертацией у нее нет. Хетчиков считал иначе: вскоре  после защиты отчета,  он повез его в ВАК,  где работал его сокурсник.
- Автор считает, что тут не хватает на кандидатскую!
Его друг просмотрел отчет:
-Надо просто написать его, как кандидатскую!, - согласился он с Хетчиковым.
И под нажимом Льва Николаевича, Лидия Александровна начала работу над кандидатской диссертацией.
Ближе к Новогодним праздникам защищает отчет по теме "Раство¬римость кремнезема в гидротермальных условиях" Балицкий. Остатки минералки допивают за праздничным столом.
Работает творческая мысль ВНИИСИМСа. В первом полугодии в ра¬ционализаторстве и изобретательстве участвовало 62 человека, с начала года внедрено 54 рационализаторских предложения и подано 5 заявок на предполагаемое изобретение. Экономический эффект от поданных предложений составил 3,4 тысячи рублей. Так, например, рационализа¬торское предложение рабочего участка новых видов продукции Ю.Н. Панфилова и старшего мастера ремонтно-механического участка В.Я. Панова "Приспособления для нарезки двух пластин МУЛЗ одновре¬менно" дает годовой эффект экономии 675 рублей. А рационализаторское предложение, поданное инженером лаборатории БД А.Д. Мешаниным и младшим научным сотрудником Н.А. Козыриным "Фторопластовый поршень для отделения трубки манометра от воздействия агрес¬сивных растворов" имеет годовой эффект экономии в 1822 рубля.
Четыре человека принесли такую экономию своей смекалкой! Все¬го за 1967 год было подано 157 рационализаторских предложений и 11 заявок на предполагаемые изобретения, годовой эффект от внедрения которых составил 25,5 тыс. руб. Есть у нас и умение думать, и умение действовать.
Когда 23 сентября в результате разрыва шланга бензореза вспыхнул пожар и на сварщике А.И. Москалеве загорелась одежда, механик лаборатории гидротермального синтеза В. К. Круглов и механик мехмастерской А.С. Говорков проявили отвагу и решимость, спасая жизнь коллеги. Более того, им удалось ликвидировать очаг пожара.
Завершая 1967 год, коллегия Министерства геологии СССР, рассмотрев результаты социалистического соревнования в честь 50-летия Октябрьской революции, занесла в книгу Трудовой славы Министер¬ства геологии и ЦК профсоюза рабочих геологоразведочных работ ВНИИСИМС "... за большие достижения в области синтеза важнейших для народного хозяйства минералов и оказания практической помощи экспедициям ВШПО в апробации методики и направления геологоразве¬дочных работ на пьезооптическое минеральное сырье".
Сколько стоит за этими строками! Наши ветераны многое могли бы уточнить, но давайте не останавливаться. . . Вперед, читатель, откроем 1968 год.
Даже если только пробегать глазами по страницам прошлого, и то мы рискуем утомить тебя, читатель. Масса деталей дорогих для одного, неизбежно, скучна для другого. Это жизнь. Но мне кажется, некоторые детали будут не безынтересны. Мы столько говорим о событиях радую¬щих, что ощущение беспокойства уже появилось. Увы, привыкание к успеху всегда обходится не дешево.
В мае во ВНИИСИМС поступила претензия от завода-потребителя на несоответствие количества полученной молотой слюды. Вместо 2 т 500 кг было отправлено 2 т 50 кг. Ошибка? Не взвесили, не продума¬ли? Случайность? Нет, дорогой читатель. Это халатность, размагничива¬ние, не организованный учет. Второй случай: в ночную смену на заводе сменный инженер Л.П. Шевелькова нарушила технологический режим, произошло падение давления и температуры в одном из автоклавов. Оператор Э.А. Лясина, сняв показание в 6 часов утра, оставила сосуд без надзора на два часа, в результате  отключение обогрева и падение давления. Л.П. Шевелькова попыталась вывести сосуд на заданные пара¬метры, но потом попросту сняла диаграммную ленту с показаниями.
Дежурный электрик Бочаров недостаток исправил быстро, но. . . в журнале не записал. Только в 8 часов утра старший инженер пульто-управления Г.М. Мазаев обнаружил падение давления на сосуде и поднял тревогу.
Расслабились, снизилась ответственность. . . Грустно. . . Год 1968. . . Год окончательного сосредоточения в Александрове всех научных под¬разделений. В этом году даже ленинградская группа поставлена перед выбором: увольняться или переезжать в Александров.
Чем же порадовать тебя, читатель? Ведь в жизни, как и в этой книге, все строго дозировано. . . Опытным участком ВНИИСИМС проведены испытания пригодности выращенного алмаза в буровых коронках, ка¬рандашах для правки, сверлах. Проверка дала положительные резуль¬таты.
Осень основная часть института провела на картофельных полях. Вырос в Дуденевском совхозе палаточный город, жильцы которого сменялись каждые две недели. Весь цвет науки ВНИИСИМС отдавал покло¬ны матушке-земле. Даже директор В.П. Бутузов, несмотря на возраст, выехал поработать физически. Работал в борозде и главный инженер А.А. Шапошников. Бережно сохранит В.А. Проскурников фотографию этих дней, на которой он в должности повара у костра с большой поварешкой. . . Страда! Михаил Иванович Голиков за рулем автомашины, перевозящей груз; работники института и завода в бесконечных, уходящих к горизонту бороздах, и ощущение горячих, пропитанных солнцем дней. . . Таким мы оставили 1968 год.
Давно уже ВНИИСИМовцы подумывали о собственном пионерском лагере. Как люди хозяйственные мечтали построить его так, чтобы летом отдыхали дети, а зимой — взрослые. Решение о строительстве лагеря-пансионата было принято в январе 1969 года, под метельное завывание и морозное потрескивание. Место выбрали в 6 км от города, директор еще осенью съездил туда, все осмотрел. Сейчас же, в январе, после приня¬того решения, началось тщательное изучение всевозможных проектов.
Зима в наших краях часто устраивает проверки на прочность. Так Новый год отпраздновать не успели — обнаружилась течь в паровом кот¬ле промышленной котельной. Среди ночи пришлось вызывать работников РКСа. Уложились в 24 часа, обеспечили нормальный ритм работы всех подразделений. Когда необходимо, заводчане умеют сосредоточить силы и энергию.
Весной были разработаны проекты установки сосуда высокого дав¬ления на базе промышленного сосуда СБА-4 для полупромышленного синтеза асбеста. Успешно шествует по страницам печати выращенная в институте слюда, а 6 марта 1969 года на промышленном оборудовании получены первые опытные партии синтетического аметиста. Событие это важное, его необходимо отметить особо.
Об отношении к работе многое можно извлечь хотя бы из такого инцидента: 18 апреля 1968 года старший лаборант В. С. Горлатых опоздал на работу. Охрана его не пустила с соответствующими ком¬ментариями. Молодой человек выйдя из проходной, не долго думая, "попытался проникнуть", а проще говоря - перелезть через забор. И это ему удалось. Но бдительная охрана нарушителя выловила и со скандалом выдворила вон. После долгих разбирательств, через десять дней был объявлен официальный выговор. Через месяц нарушитель уво¬лился.
Вводится новая практика - рабочих и служащих начинают принимать на работу с 12 - дневным испытательным сроком. Именно так в апреле в ЛЭМ приходят старшими лаборантами Л.Д.Анисимова и В.А.Макеева. И еще одно: именно в это время Балиц¬кий приступает к реализации давно вынашиваемой идее - попробовать вырастить аметист во фтор - содержащих средах. Это принципиально новый подход, где предстояло переосмыслить многое. Но главное - попробовать воссоздать уникальный уральский камень особо сочного цвета.
В конце лета - начале осени ЛЭМ обзаводится еще двумя сотруд¬никами: переводом с электромонтажного участка опытно - экспериментального цеха приходит старшим лаборантом Е. М. Кожбахтеев и на преддипломную практику приходит студентка 5-го курса Горьковского университета И. Б. Махина. Оба, помимо рабочих качеств, обладают еще одним достоинством - они спортсмены. А спорт в институте игра¬ет далеко не последнюю роль. В октябре, после успешной защиты на¬учного отчета, на областной семинар по туризму во Владимир выезжа¬ет А. Н. Ковалевский, страстно увлеченный туризмом и альпинизмом. Во ВНИИСИМСе он "сколотил" группу, с которой в выходные совершает марш - броски далеко за пределы александровского района. Его ста¬раниями группа обзавелась необходимыми инвентарем и снаряжением. Альпинистка, байдарочница и туристка Ирина Махина оказывается " ко двору" не только в сфере производственных интересов. А принимая во внимание, что секретарем комсомольской организации ВНИИСИМС выбран Валерий Мазулев, оба новых члена ЛЭМ немедленно оказываются вовлечены в общественную жизнь института. Общих забот хватает на всех: колхозы с летними сенокосами, осенними уборками картофельных полей и зимним сбором еловых веток на корм скота, расчистка снежных за¬носов на железнодорожных путях, ДНД. За участие в добровольной народной дружине к отпуску прибавляют по два дня и в приказах это фиксируется. Так Балицкий и Еремеичев получают эту прибавку. Де¬журства спускаются на лабораторию в обязательном порядке. Как нес¬ложно понять, женщины от этой обязанности пытаются уклониться, они попросту бояться хулиганов. Мужчинам это радости тоже не доставля¬ет, но они вынуждены принимать удар на себя.
Практика И. Махиной заканчивается в январе. Старательная студентка, сделавшая не проходную работу да еще и успевшая стать одним из общественных молодежных лидеров, уезжает с отличными рекомендациями и просьбой о распределении ее во ВНИИСИМС.
А Е. Кожбахтеев попадает к Дунину - Барковскому и вместе со слесарем Сизовым приступает к изготовлению особых нагревателей из дисилид - молибдена. Их научный руководитель столь азартен, изоб¬ретателен и так увлекает, что уже в середине мая на заседании Уче¬ного Совета о них замечено: "...сотрудниками сектора магматических и метаморфических процессов ЛЭМ в короткий срок создана экспери¬ментальная база для синтеза высокотемпературных минералов из расп¬лава. На этом оборудовании проведены поисковые научно - исследова¬тельские работы, представляющие большой интерес для получения кристаллов различно окрашенных шпинелей и ряда других минералов, представляющий большой научный и практический интерес..."
В своих научных изысканиях Дунин-Барковский во многом был первопроходцем. Зачастую для постановки задуманных им опытов не хватало самого необходимого и, как скажет много лет спустя Е. Кожбахтеев, "...использовать приходилось то, что удавалось достать". А ведь выращивание шпинели велось при температурах до 1300 граду¬сов! Многое использовалось вообще впервые, например, плавень. Кристаллы шпинели удалось вырастить разного цвета - зеленые, голу¬бые, красные... до 1 сантиметра в диаметре - прекрасное сырье для ювелирной промышленности.
Третьего сентября 1969 года в лабораторию возвращается вче¬рашняя практикантка, а ныне младший научный сотрудник Ирина Махи¬на, которой предстояло расширить свою дипломную работу. Теперь ее тема называется " Влияние примесей на рост кварца" (во фторидных растворах).
Выращивание аметиста непосредственно осуществляла Валентина Петровна Орлова," правая рука" Балицкого. Стройная женщина с го¬рящими глазами и неуемной энергией, прирожденный дизайнер с тонким вкусом, всегда великолепно (при весьма скромной зарплате) одетая, Валентина Петровна - по утверждению очевидцев, - могла заливать автоклавы в вечернем платье. Работала она легко и вдохновенно.
Октябрь выдался снежный, с ветрами и метелями. Снежные завалы на путях грозили отрезать Александров от Москвы. Город обратился за помощью к предприятиям. Все отделы и лаборатории ВНИИСИМС также выходят на борьбу со снежными заносами.
Когда были получены аметисты, специалисты решили проверить их качество довольно рискованным экспериментом: Е.М. Цыганов съездил в Алмазный фонд и взял под расписку несколько ограненных камней настоящей "Уральской фиалки". На заводе точно так же огранили свою, выращенную, а затем обратились в Главювелирпром СССР. Смелый эксперимент? Бесспорно. Но наши специалисты твердо верили в дело своих рук. Главювелирпром СССР дал нашему сырью высокую оценку. Мы не рискуем брать на себя ответственность, уверяя читателя, что имен¬но эта огранка лежит в экспозиции Алмазного фонда, но что лежат наши аметисты рядом с натуральными — бесспорно.
6 марта — промышленное рождение изумительного уральского кам¬ня на нашем заводе.
Весною же, по просьбе Полтавского завода искусственных алмазов и алмазных инструментов, группа сотрудников лаборатории высокого давления занялась разработкой и внедрением технологических режимов синтеза алмазов для поставки на экспорт. Были разработаны режимы порошков марки "САМ" мелких зерностей в экспортном исполнении и первые партии отправлены потребителю. Отныне Полтавскому заводу планом производства предусмотрен выпуск подобной продукции. Приказом министра геологии СССР А.В. Сидоренко отмечена эта работа как особо важная и выражена благодарность исполнителям задания.
Алмазный инструмент. . . Почему о нем мы говорим часто и вскользь? Трудно назвать приблизительное число буровых, работающих ежечасно на всей территории Советского Союза. Не только в Министер¬стве геологии СССР, в многочисленных партиях и отрядах, но везде, где ведется строительство, обязательно первоначально бурятся скважины. Это и разведочные, и опорные, и даже вода в вашем доме не потечет из крана, если не заложена скважина. А для бурения любой из них необ¬ходима буровая коронка. Так что, читатель, теперь ты понимаешь, отчего мы подчеркиваем значение алмазного инструмента и особенно бурового, армированного алмазами марки "САМ".'
Благодарностью и премиями были отмечены сотрудники лаборато¬рии ВД во главе с ее заведующим Г.Н. Безруковым и два специалиста горной лаборатории М.Е. Мухин и М.Ф. Ярмак.
Сделаем еще одно отступление, чтобы рассказать о ВД. Слово А. Д. Мишанину:
«В соответствии с техническими заданиями ВНИИСИМС от 18 апреля 1966 года с Коломенского завода тяжелого станкостроения заключен договор на изготовление пресса усилием 16000 тс. Технический проект пресса усилием 16000тс выполнен ВНИИМЕТМАШем согласно договору с КЗТС №126 от 3 мая 1966г. После переезда РМУ завода в новый корпус, здание было разрушено. Площадка отдана под строительство фундамента пресса усилием  Р – 16000 те.. Общая глубина фундамента была около 14 метров. В него закладывались опорные плиты. 6 октября 1970 года фундамент был залит, принят представителем котлонадзора  Шитовым к производству монтажных работ. От института ответственным за  монтаж и пуско-наладочные работы назначили меня. Монтажные работы по договору производило Загорское монтажное управление. В начале октября 1970 г. в Александров – Карабановский тупик – прибыл тяжеловесный состав с деталями, узлами  ящикам. Разгрузка производилась краном грузоподъемностью 100 т, который входил в состав восстановительного поезда станции «Лосиноостровская». 26 октября 1970 года из Загорска прибыли монтажники, трейлер «Ураган» и два автокрана МКП – 40. Началась транспортировка деталей, ящиков на монтажную площадку и МТБ ВНИИСИМС. 10 ноября  1970 начались монтажные работы. С завода изготовителя прибыли два  шеф - монтера. Отдельные детали пресса весили  до 62 тонн. Монтаж крупногабаритных деталей пресса завершился  в начале ноября 1971 года. 11 ноября 71 прибыл представитель пуско-наладочного управления с договором на производство электромонтажных работ. 22 ноября 71 г прибыли электромонтажники. 3 февраля 72 года подписан акт на монтаж пультов управления. Продолжались и монтажные работы пресса. Все монтажные работы пресса были завершены в конце апреля 73 г. 7 мая 73 года пресс сдан комиссией в эксплуатацию. Внимание к монтажу пресса было огромным: приезжал министр геологии Сидоренко А.В., академик Белов Н.В., был первый секретарь Владимирского обкома партии Пономарев.  В процессе монтажа и пуско-наладочных работ встречались неувязки в тех. документации. Для решения этих вопросов приезжали ведущие сотрудники КЗТС и ВНИИМЕТМАШ. На прессе усилием 16000те была  разработана установка одноосного сжатия типа « наковальни с лункой» с диаметром  лунки 80 мм (объем около 90 см. куб.). Рабочее окно в высоту 3 метра и 2,4 метра в ширину. Электросхема управления камерой нагрева, разработанной лабораторией автоматизации оказалась неработоспособной из – за больших потерь напряжения в шинопроводе. Сотрудники отдела Семенов Г.М., Безруков В.А. разработали новую схему  с разъединителем шин и пультом управления. Изготовление и ремонт УОС – 80 производилось на участке №4, некачественное изготовление сопрягаемых конических колец, перекосы при запрессовке, приводили к разрушениям АВД. Характер разрушений для всех АВД был одинаков – сколы по краям и диаметральные трещины через всю их толщу. После экспериментального определения оптимальной величины  натяга посадки  АВД в  кольца   стойкость была доведена до 20 нагружений за все время эксплуатации пресса. АВД с диаметром лунки 80 мм предназначался для проведения научно – исследовательских работ при высоких давлениях. Первый опыт на нем был неудачен. Но в дальнейшем  при спонтанной кристаллизации и слоевой загрузке на ней получали до 25 карат алмаза фракций 250 – 2000 микрон, а при  гомогенной загрузке – до 60 карат. После получения на нем первых алмазов всей лаборатории выдали премии.
С 1968 г отдел ВД стал пополняться молодыми специалистами – выпускниками Горьковского университета: Лаптев В.А., Санжарлинский Н.Г., Заднепровский Б.И., Помчалов А.В. «Горьковская  мафия» - как с юмором окрестили их сотрудники -  оказалась ударной, все ребята работали упорно, добились больших успехов, защитили диссертации. Ученые ВД занимались синтезом полупроводниковых алмазов, выращиванием кристаллов на затравку, разработкой технологии производства высококачественных монокристаллов для бурового оборудования и камнеобрабатывающей промышленности, влияние   азота   на рост кристаллов, методики измерения температурных факторов».
А Дунин - Барковский и Лисицына в эту зиму решили попробовать вырастить изумруд. Ознакомившись со всей доступной литературой, они с азартом, нарушая все требования техники безопасности, прис¬тупают к опытам. И что характерно - добиваются результатов: полу¬чают мелкие кристаллики! Однако долго радоваться им не пришлось, когда Бутузов, узнав о результатах, ознакомился с условиями, в которых опыты ставились, по словам Алеси " рявкнул на нас и велел не¬медленно прекратить!". С некоторым опозданием и до обоих героев данного происшествия дошел тот факт, что выращивание изумруда иск¬лючительно вредное производство. О том, насколько небезопасны для здоровья экспериментаторов эти работы, в пылу азарта они попросту не подумали. Дунина - Барковского от выговора спасло только то, что он посвятил сделанную работу 100-летнему юбилею В. И. Ленина. Ход, конечно, наивный, но в данном случае сработал!!!
Впоследствии из Новосибирска приезжал на предзащиту канди¬датской диссертации Г. Букин , но ни одного своего кристаллика не привез. А в ЛЭМ такие кристаллики наличествовали, что его сотруд¬ники отметили про себя с громадным удовлетворением.
Выйдя из этого конфликта сравнительно малой кровью, они реши¬ли попробовать себя в облагораживании. Изменить судьбу камня, до¬бавив ему прозрачности или цвета - это ли не благородное дело? Тем более, что обоим хорошо были известны народные способы, например, на Урале запекали дымчатый кварц в кислое тесто и утром получали цитрин. Так неужто наука оплошает?!
Интересно отметить, что именно в это время впервые всплывает тема облагораживания бирюзы. На Ученом Совете ею предложили занять¬ся ЛЭМУ. Балицкий, занятый своими проблемами, сказал " ну что ж, попробуем", и" сплавил" предложение Алесе. Та немедленно нырнула в сбор информации. За яркой, веселой,  экстравагантной внешностью Алеси, с ее чуть-чуть по светски небрежной манерой общаться,  только очень проницательный человек смог бы угадать четкую аналитическую хват¬ку. Даже много позже появление Алеси ассоциировалось с брызгами шампанского, было что - то в этой женщине праздничное, вызывающее радость самим  своим  появлением.  И вот,  сделав первые прикидки, Алеся привлекает к поставленной задаче Елену Ивановну Зубкову. Су¬хощавая, подтянутая, типично европейского типа дама, которую неб¬режно одетой или наспех причесанной представить себе не сможет са¬мый последний злопыхатель, и в работе корректна и сдержанна. Любые результаты ею продуманны и просчитаны до мельчайших деталей. Ее первой реакцией была попытка отбиться:
-Алеся, но я же в этом вопросе профан!!!
Однако, обговаривая вопрос, они быстро заключили творческий союз: Алеся будет заниматься минералогией, Елена Ивановна - химией.
Предложены им были образцы бирюзы двух сортов: мелоподобная и зеленая, обе из Узбекистана. Мелоподобная в работе " не пошла", а зеленую окраску им удалось "снять" щавелевой кислотой. После пер¬вых успехов обе воодушевились и набросились на работу с удвоенной энергией.
Летом 1969 года в городе Звенигороде прошла III Летняя спарта¬киада геологических подразделений Центральных районов СССР по 6 видам спорта. Участвовало 15 команд, в том числе и наша. Читатель, ты довольно улыбаешься?! Правильно, команда ВНИИСИМС заняла общее первое место, став чемпионом по волейболу, городкам, легкой атлетике; второе место — по шахматам и стрельбе и третье — по настоль¬ному теннису. Привезла в родной город грамоту и переходящий кубок Теркома геологов Центральных районов СССР. Тридцать три человека, большинство из которых тебе уже хорошо знакомы: В.Е. Хаджи, В.Ф. Королев, В.Ф. Парфенов, Т.С. Комарова, К.Ф. Ворожейкин и дру¬гие. Одновременно неплохо поставлена у нас спортивная работа среди детей и молодежи. Команда под руководством лаборанта геологическо¬го отдела В.В. Григорьева заняла I место в городской спартакиаде среди команд микрорайона. Пример старших, как видите, воодушевляет.
Осенью в Москве нашим институтом совместно с трестом "Цветные камни" ВШПО и трестом "Зарубежгеология" организована выставка цветных камней и ювелирных изделий из них. Одни из основных органи¬заторов — Л.Н. Хетчиков и А.А. Шапошников. С 24 июля по 30 октября более тысячи руководящих работников министерств и ведомств, а так¬же представителей зарубежных фирм ознакомились с ее экспонатами. Через трест "Новоэкспорт" заключен ряд договоров на поставку цвет¬ных камней на экспорт.
Одним из первых был заключен договор с Чехословакией. Для ЧССР растили на нашем заводе уникальные 12-16-килограммовые кристаллы. В журнале "Наука" агентства печати их окрестили "поросятами". Так они и фигурируют в памяти заводчан под этой забавной кличкой. Это был один из интереснейших циклов по выращиванию пьезокварца, который длился 600 суток, почти два года. Опыт шел под непосредственным руководством К.А. Зуевой и Ю.А. Беляковой. От науки за ним внима¬тельно наблюдал Е.М. Цыганов, ведший в то время тему "Совершенство¬вание промышленной технологии выращивания кварца". Подумайте, какая огромная ответственность ложилась на завод: 600 суток следили, строго соблюдали режим по заданным параметрам. Ювелирная работа!
Забегая вперед, скажем: страшно было открывать сосуд, хотя и знали, что все выдержано по технологии. В музее хранится фотография этой уникальной рамки, возле которой стоят начальник цеха № 1 К.А. Зуева и старший технолог цеха Ю.А. Белякова. Потом уже шло на¬ше сырье в Венгрию, ГДР, на Кубу, в Австралию и Японию. Но этот цикл был уникален и запомнился особо.
Заговорила о наших успехах пресса: "Минералы по заказу" — газета "Неделя", "Здесь рождаются минералы" — "Ленинградская правда", "Алхимики XX века" — журнал "Огонек" №23 и так далее, не говоря уже о местной городской газете. Не будем повторять всех хвалебных слов, хотя они и вполне заслужены, чтобы не упрекнули нас в нескром¬ности. Однако в одном себе не будем отказывать: слава ВНИИСИМС вышла за пределы Советского Союза и эти 8 букв стали широко извест¬ны в перечисленных выше странах. Так что год 1969 — год нашего выхо¬да на международную арену!
Как признание наших больших заслуг можно рассматривать и посе¬щение ВНИИСИМСа Председателем Совета Министров РСФСР М.С. Соломенцевым. Сопровождал его первый секретарь Владимирского обко¬ма КПСС М.А. Пономарев. Надо отметить, что М.А. Пономарев знал наш институт, принимал очень близко к сердцу его проблемы. Часто бывал у нас и неоднократно вмешивался, принимая сторону ВНИИСИМСа, когда возникали конфликтные ситуации. Вот и этот визит: стоило ди¬ректору В.П. Бутузову заговорить о строительстве нового корпуса, М.А. Пономарев обратился к председателю Совмина с той же просьбой, подчеркивая необходимость расширения площадей такой перспективной организации. И секретарь обкома, и директор института, конечно, обос¬новали свое предложение довольно серьезными аргументами. Следстви¬ем этой беседы были выделенные вскоре средства на строительство.
Последнее время мы больше внимания уделяли институту, его научным подразделениям. Давайте же 1970 год начнем с рассказа о за¬воде. В феврале наш завод официально состоял из ряда участков. На¬чальником цеха № 1 была К.А. Зуева, старшим инженером-технологом Ю.А. Белякова. Участок №2 возглавлял Л.Н. Романов, старшим инжене¬ром-технологом здесь работала И.С. Комарова. Недавно созданный хозрасчетный участок по выпуску синтетических алмазов возглавлял К.Ф. Ворожейкин и инженер-технолог В.А. Хван. Из вспомогательных участков — паросиловое хозяйство, ремонтно-механический участок (№4), участок по ремонту технологического оборудования (№5), мон¬тажный участок (№6), электромонтажный (№7), ЦЛИТ и участок вспо¬могательного производства. Такова структура завода.
В середине февраля в институте создается отдел цветных камней на базе кадров, переведенных из ОГС, ВД, шлифовальной мастерской. Для нового отдела выделены три комнаты и автоклавный участок. На отдел возложено курирование работ по природному цветному камню. Разрабатываются темы с привлечением сотрудников геологического от¬дела. Заведующим одной из лабораторий назначен Е.М. Цыганов. Отдел ведет работы на стыке синтеза и природных образований, взаимодопол¬няющих и объясняющих многие явления.
В марте 1970 года во ВНИИСИМСе прошло еще одно немаловажное событие: 5 марта институт принимал участников специального заседа¬ния Постоянной Комиссии СЭВ по геологии. Практически, мы принима¬ем всех министров геологии социалистических стран. Не будем касаться вопросов научных, но один бытовой штрих читателю может быть любо¬пытен: власти города, желая блеснуть, возражали против торжественно¬го обеда в столовой ВНИИСИМСа. Кончилось тем, что обедали высокие гости в городском ресторане Александрова. Но ... готовили обед наши, ВНИИСИМовские, повара. Ибо, как оказалось, в деле кулинарии им должных соперников не нашлось — чего решительно не учли "отцы" города.
Весной переходящее Красное Знамя Министерства геологии СССР и ЦК Профсоюзов снова вернулось на завод, который стал победителем в социалистическом соревновании четвертого квартала 1969 года. Летом институт поздравил еще 13 своих сотрудников, успешно окончивших высшие и средние учебные заведения и школы рабочей молодежи. Как видите, этому придается большое значение. Приказом по Министерству геологии СССР от 6 августа 1970 года за активную идейно-политическую работу и наилучшие показатели по всем видам библиотечно-библиографических работ первое место и первая премия во Всесоюзном общест¬венном смотре работы библиотек в честь 100-летия со дня рождения В.И. Ленина присуждены нашей ВНИИСИМовской библиотеке. Работни¬ки библиотеки Г.И. Погодина, Т. И. Поткина и О.А. Белоусова принесли институту еще одну благодарность и почетную грамоту.
Институт... Давайте посмотрим, какие подразделения входили в его состав в это время.
1. Отдел высокотемпературной кристаллизации, заведующий И.Н. Аникин и около 50 сотрудников. При отделе — лаборатория поиско¬вых исследований, в составе 33 человека.
2. Отдел высоких давлений, заведующий Г.Н. Безруков, 24 сотруд¬ника. При ней — лаборатория поисковых решений, в составе которой 12 человек.
3. Отдел гидротермального синтеза, заведующий В.Е. Хаджи, 26 сот¬рудников. При отделе — лаборатория поисковых решений из 11 человек.
4. Отдел экспериментальной минералогии, заведующий В.С. Балицкий и 15 сотрудников. При отделе — лаборатория магматогенных и метаморфогенных процессов, состоящая из трех человек.
5. Отдел цветных камней из 8 человек. При нем — лаборатория рас¬плавных методов из 12 человек, которыми руководит Е.М. Цыга¬нов, и гранитно-шлифовальная мастерская из 8 человек.
6. Отдел физических исследований, заведующий А.А. Фотченков и 34 сотрудника. При отделе — лаборатория структурных исследований из 19 человек, руководимая Л.И. Цинобером, и лаборатория исследований физических свойств и рационального использования пьезооптического минерального сырья из 9 человек, которую возглавлял Я.П. Снопко.
7. Лаборатория автоматизации процессов синтеза из 14 человек, за¬ведующий лабораторией Е.К. Ватолкин.
8. Строительно-технологическая лаборатория из 10 человек, заведую¬щий И.С. Гуревич.
9. Химико-спектральная лаборатория из 19 человек, заведующий В.М. Радянский.
10. Геологический отдел, которым руководит Н.И. Кашаев. Он де¬лится на:
а) лабораторию структуры рудных полей, в составе 15 человек, заве¬дующий Ю.Н. Ануфриев;
б) лабораторию прогнозирования, методики поисков и разведки из 14 человек, заведующий лабораторией Л.В. Оганесян;
в) лабораторию  петрографии, минералогии и геохимии из 13 чело¬век, которой руководит Г.Н. Кокарев. 126
11. Геофизическая лаборатория, заведующий С.Н. Кондрашев, 10 че¬ловек сотрудников.
12. Лаборатория горных работ, заведующий М.Е. Мухин, 11 сотруд¬ников.
13. Лаборатория экономических исследований, заведующий С.Я. Аплин, 9 сотрудников. При лаборатории — группа НОТ из двух человек.
14. СКБ, им руководит Ю.А. Сорокин. Здесь 17 сотрудников. При бюро — лаборатория испытания аппаратуры и прочности исследований из 10 человек.
15. ОНТИ из 8 человек, заведующая Е.Д. Васюнина.
16. Патентное бюро из пяти человек.
Итого: во всех научно-исследовательских подразделениях 436 чело¬век.
Из научно-вспомогательных: в библиотеке — три человека; в науч¬ном музее и стендовом зале — два человека; в отделе оформления ре¬зультатов научно-исследовательских работ — 13 человек.
Как видите, состав не столь большой и довольно мобильный. Таким был наш институт в 1970 году, когда его покидает А.А. Шапошников, уходя заместителем начальника ВШПО при Министерстве геологии СССР. Конечно, его связь с институтом не прерывается. Он остается научным руководителем отдела цветных камней.
На его место главным инженером ВНИИСИМС, по предложению директора института, выдвинут Л.Н. Романов.
Таким образом 1 апреля 1970 года лаборатория экспериментальной минералогии превращается в отдел - ОЭМ, как отныне и будет именоваться.
Итак, в институте, в лаборатории отдела цветных камней и ОЭМ шли работы по синтезу аметиста. Цыганов отрабатывал технологию вы¬ращивания в щелочных, а Балицкий - в кислотных средах. В ОЭМ, учи¬тывая агрессивность используемых растворов, бились над усовершенс¬твованием оборудования. Вторая лаборатория ОЭМ, о работах которой мы детально пока не говорили - лаборатория магматогенных и мета¬морфических процессов, руководимая С. С. Гороховым, занималась вы¬яснением экспериментальным путем условий образования и роста ряда минералов магматических и метаморфических комплексов   (гранатов, пироксенов, слюд) с целью дальнейшего изучения возможностей их синтеза. Работа шла достаточно успешно и к середине семидесятого года комплексному исследованию была подвергнута более широкая группа минералов и пород - кристаллы алмазов, пиропов, эклозиты и т. д. Работала группа в тесном контакте с "алмазниками" - сотруд¬никами отдела высоких давлений Г. И. Безрукова. Вот в эту лабора¬торию ОЭМ 7 сентября 1970 года по направлению Министерства Геоло¬гии, приходит работать младшим научным сотрудником     А.А.Марьин. Анатолий Марьин учился у тех же преподавателей, что и Балицкий в свое время. Преддипломную практику он проходил в ВИМСе оператором. Сочетание геологии и синтеза - это не просто увлекало, это манило возможностью самому доискаться до способа создавать то, чего еще не существовало в природе. ОЭМ ВНИИСИМС соответствовал этим чаяни¬ям по всем параметрам. Цитируя Марьина:" Я пришел туда, куда и хо¬тел придти". На новом месте молодого специалиста, после краткой экскурсии по отделу, спросили:
-Чем бы ты хотел заняться?
Ответ у него уже был: его институтский руководитель профессор Ю.П.Диков рекомендовал выбрать как материал для будущей канди¬датской диссертации эвлитин, современный кристаллический материал для лазерной техники. Ему дали " добро" и он приступил к работе - первой  стадии любой научной разработки - широкому поиску.  Для  начала подключился к выращиванию граната в расплавных систе¬мах... Если в работе он осваивал азы ученичества, то в общественную жизнь отдела вписался сразу. Имея в активе второй разряд по стрельбе, третий по туризму, третий по парашютному спорту, будучи альпинистом и байдарочником, Марьин с легкостью вошел и в общест¬венную жизнь института. Вскоре выяснилось еще одно его качество: обладая спокойным ровным нравом, он с легкостью сплачивал вокруг коллектив, умея организовать и провести любое мероприятие. Спустя некоторое время он возглавил молодежную секцию по туризму при го¬родском Доме Пионеров. Вместе с коллегами он организовывал и про¬водил походы, во время которых обучал школьников навыкам общения с природой, умению ориентироваться, азам туризма и геологии.
После защиты докторской диссертации Владимира Сергеевича Балицкого на тему " Экспериментальное изучение геохимических условий формирования кристаллов кварца" весь отдел был приглашен отметить это событие в ресторане. Гульнули от души. Виновник торжества, оп¬ровергая шутки насчет того, что теперь он заважничает, под общие аплодисменты сделал... сальто!
Вскоре творческий отпуск для написания докторской диссертации берет Л. Н. Хетчиков.
В конце января 1971 года произошло уникальное для института событие: ни до, ни после никогда не срывалось такое количество экспериментов. Лучше всего об этом говорить сухим языком докумен¬та:"23 января 1971 года проводились работы по ревизии электрообо¬рудования на трансформаторной подстанции № 2   (ТП - 2). Проведение работ связано с прекращением электропитания ряда подразделений ВНИИСИМС, и должно быть согласовано с руководством ВНИИСИМС.
Начальник технического отдела Волынец М. А. самоустранился от организации работ по ревизии ТП - 2, а главный энергетик Жилин Ю.С. отнесся к ним халатно: не согласовал отключение электропита¬ния с отделами ЭМ, ВТК. В 8 часов 30 минут 23 января ТП - 2 был отключен и начаты ремонтные работы под руководством Малова. Дежур¬ный по институту (Малышев Р. П.) сообщил Малову о том, что отклю¬чено 15 печей в отделе ЭМ и вентиляция в комнате № 336 корпуса 2. Просьбы о включении отклонил Малов, ссылаясь на распоряжение Жилина, и продолжал работы до 11 часов.
По их вине сорвано проведение опытов на 37 автоклавах, от¬сутствие электропитания на вентиляционных установках создало аварийную ситуацию во взрывоопасных помещениях отдела ВТК" - из слу¬жебной записки зав. ОЭИ Балицкого.
Виновники случившегося понесли наказание, а специалистам пришлось разбираться с последствиями.
Мы чуть нарушаем хронологию, но только для того, чтобы не смешивать два события, одно из которых было очень значимо для ВНИИСИМС:
7 января 1971 года за достигнутые успехи наш институт награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Этот документ необходимо цитировать дословно:
УКАЗ
Президиума Верховного Совета СССР о награждении Всесоюз¬ного научно-исследовательского института синтеза минераль¬ного сырья орденом Трудового Красного Знамени за достиг¬нутые коллективом института успехи в развитии научных ис¬следований по созданию важных для народного хозяйства ви¬дов искусственного минерального сырья и разработку техно¬логии его промышленного производства наградить Всесоюз¬ный научно-исследовательский институт синтеза минерально¬го сырья орденом Трудового Красного Знамени.
Председатель Президиума Верховного
Совета СССР Н. Подгорный
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
М. Георгадзе Москва, Кремль.
Радостную весть многие узнали еще дома, утром 12 февраля, из со¬общений радио. Днем оно было размножено и вывешено на всех стендах завода и института. В конце рабочего дня в Доме культуры "Юбилей¬ный" началось собрание, посвященное этому событию. Открыл его сек¬ретарь партийного бюро ВНИИСИМС М.Е. Мухин. Под аплодисменты вставшего зала на сцену внесли и передали институту на вечное хранение знамена, которые до этого мы завоевали квартал за кварталом ударной работой. Теперь они наши навсегда.
Пока звучат торжественные речи и гремят аплодисменты, давайте и мы подведем итог нашим успехам, так высоко оцененным страной.
"... По своим оптическим свойствам кристаллы кварца являются незаменимым материалом для приготовления оптических деталей, линз и призм, обладающих повышенной прозрачностью для ультрафиолето¬вых лучей, причем в отличие от кристаллов горного хрусталя синтети¬ческий кварц характеризуется высокой стабильностью свойств. . . На основе разработанного метода синтеза кварца в Советском Союзе полу¬чены все окрашенные аналоги разновидностей этого минерала, а также кристаллы, имеющие окраску, не встреченную в природе. Окрашенный кварц пользуется большим спросом в ювелирном производстве. Однако основной потребитель кварца — радиоэлектронная промышленность. . . В результате исследований, выполненных в истекшей пятилетке, прове¬дено последовательное совершенствование промышленной технологии синтеза кварца, что позволило заменить дефицитное природное сырье практически во всех устройствах. Годовой экономический эффект от внедрения всех разновидностей кристаллического кварца, созданных в институте, составил в 1969 году 52,8 миллиона рублей, а в расчете на 1975 год — превысит 170 млн. руб. Достижением нашего коллектива являются. . . кристаллы, которые находят широкое применение в совре¬менной радиотехнике для стабилизации радиочастот, в системах много¬канальной связи, телевидения и пр. , а также в измерительной, ульт¬развуковой и оптической технике".
Это цитаты из публикации "Рассказы о награждениях" за подписями В.П. Бутузова и В.Е. Хаджи в газете "Призыв" от 16 февраля 1971 г. Мы не приводим весь материал, потому что ты, читатель, неплохо осве¬домлен о работах института. Достаточно будет напомнить еще о слюде и алмазных инструментах, чтобы ты держал в голове весь комплекс перечисленных работ. Не думай, что я увожу тебя из праздничного зала. Нет. Просто наша награда — не подведение итога, а оценка работы инсти¬тута, находящегося в поиске, в пути. Так устроена жизнь, что сегодняш¬нее чудо, завтра переходит в ряд обыденного и не способно удивить даже школьника. Но тот, кто по крупицам собирал эти знания, кто ставил опыты, сжигая на них годы собственной жизни, для того долгожданное, выстраданное становится чудом на всю жизнь.
Жаль, что кинокамера не запечатлела нам зал, пройдясь по заполнен¬ным рядам и сохранив крупным планом выхваченные лица. Что сцена? Зал — вот главное! В нем сидят те, кто по крупицам создавал институт и завод, кто помнит каждую неудачу и каждый успех, кто хранит со странной нежностью мутные, белесые первые кристаллики, не умевшие ни сверкать, ни звенеть. Эти люди совершили подвиг, сами не зная об этом. Даже сейчас, слушая и аплодируя, они едва ли до конца сознают, эпицентром каких важных дел они стали. Как могучие волны, расходят¬ся работающие на их сырье заводы, а от тех — следующие и так дальше, дальше, чтобы войти в каждый дом телевизором, радиоприемником, лампой... Слюда, алмазы, кварц. .. кварц, слюда, алмазы. ..
Вернемся, однако, в день 12 февраля 1971 года, в зал "Юбилейно¬го", где на сцену поднимается министр геологии СССР, академик А.В. Сидоренко, и подходит к знамени института с орденом в руках. Медленно начинают подниматься один за другим люди в зале, и вдруг зал взрывается аплодисментами. . . Мгновение, стой! Эти аплодисмен¬ты — жизни, мужеству, гордости нашей страны — ее людям. Им кажется, что они аплодируют этому моменту, но нет, эти аплодисменты сама Стра¬на посылает им. В их честь гремит гимн Советского Союза и от звона литавр пробегает холодок по спине. Кто они, поднявшиеся с мест? Рабо¬чие, ученые. . . Народ! О них еще мало написано, но обязательно на¬пишут.
На сцену один за другим поднимаются представители других органи¬заций. Мы не будем называть их имен, в нашей истории важен этот день и его герои. А эти герои слушают, и перечислить по именам их всех не¬возможно. Ты знаешь, читатель, численность института и завода. Разве можно назвать всех по именам?!
Это был особый год. Год, когда Ереванский завод "Алмаз" выпус¬тил первую партию синтетического алмаза "САМ", разработанного в сте¬нах ВНИИСИМС. Год напряженной работы, которая казалась легче, уж больно хорош был разбег года. . .
Как ни жаль, вперед, читатель, ибо продолжается жизнь, и продолжа¬ются дела.
После того, как Л.Н. Романов становится главным инженером ВНИИСИМС, Михаил Иванович Голиков по личной просьбе переходит на должность начальника участка № 2. Конечно, это понижение в офи¬циальной иерархии на служебной лестнице. Но есть иная шкала — шкала подлинных ценностей. И последний из старого административного руко¬водства завода уходит на созданный им самим участок, чтобы вскоре превратить его в микрозавод.
По-прежнему на высоком уровне держится физкультурная и куль¬турно-массовая работа. Коллектив физкультурников ВНИИСИМС на¬гражден переходящим Красным Знаменем областного Совета ДСО "Спартак" за лучшую подготовку физкультурно-массовой работы в 1971 году и успешные выступления института в зимней спартакиаде геологов Центральных районов СССР. Без нашего духового оркестра не обходится ни один праздник в институте, городе и подшефном совхо¬зе. Вечера молодых специалистов института блещут выдумкой и юмо¬ром. . . Идет жизнь, идет время. . . В канун 50-летия СССР на участке синтеза опытно-экспериментального завода завершен 1000 цикл выра¬щиваемого искусственного кварца. К концу года на заводе выпущена партия оптического сырья по новой, недавно внедренной технологии. . . Многие работы еще в стадии разработок, окончательных доводок, завер¬шающих нюансов, хотя мир уже любуется синим кварцем, аметистом, цитрином.. . да, да, я не оговорилась — именно мир. Ибо осень 1972 го¬да принесла нам золотую медаль Лейпцигской международной ярмарки в ГДР. Возле витрины с нашими самоцветами собирались толпы, и, естественно, были подписаны новые контракты на поставку наших само¬цветов.
Читатель, ты вправе остановить меня вопросом: о цитрине упоми¬нается впервые! Вношу дополнение: 6 августа 1971 года В.Е. Хаджи совместно с инженером Г.В. Решетовой было получено авторское свиде¬тельство на выращивание синтетического цитрина — солнечной разновид¬ности горного хрусталя. Итак, читатель, к трем камням имеет прямое от¬ношение наш старый (конечно же, не по возрасту!) знакомый — Вален¬тин Евстафьевич Хаджи. А голубой и желтый — так и вовсе почти пол¬ностью обязаны только ему своим рождением. Однако, опережая упре¬ки Валентина Евстафьевича, конечно же, напомним с удовольствием: и заводчанам! Без их ловких рук и смекалистых голов не засверкали бы эти самоцветы в Лейпциге!
Сбор урожая наград продолжается!
В расцвете научно-техническое творчество молодежи — НТТМ, руководимое старшими товарищами и комитетом ВЛКСМ. В 1972 году НТТМ ВНИИСИМС начинает получать первые награды. Пока еще не заявила о себе в полную силу формирующаяся плеяда молодых ученых, но первая ласточка — работа И.Б. Махиной "Кварц, легированный галлием" — получила уже серебряную медаль.
В павильоне "Геология" на ВДНХ СССР представлена обширная экспозиция "Комсомольская тематика в камне", выполненная группой мастеров ВНИИСИМСа, из совмещения природного и синтетического камня. Задерживаются посетители, любуясь тонкой работой Н. Ново¬селова, В. Росовецкого, К. Уханова, А. Гаева и Ю. Тулупова. Шесть орде¬ном комсомола ожили в камне, алая гвоздика рядом со штыком — не за¬бываемая символика революции.
С интересом рассматривают посетители шахматы и шашки, изготов¬ленные нашими умельцами. Что и говорить, есть, чем залюбоваться: по шахматному полю, изготовленному из синего и коричневого кварца, выстроены изящные фигурки из посеребренной меди с элементами фили¬грани. А по шашечному полю, составленному из черного обсидиана и белого кохалонга, застыли игровые фигурки, выполненные филигранью с горным хрусталем. "Царская работа", — говорили посетители.
Часть камней была представлена в огранке. Так, например, один из цитринов диаметром сорок миллиметров, имел 1500 граней. Это уже подлинное произведение искусства, согласитесь! "Внуками Данилы-мас¬тера" — назовут наших огранщиков газеты. В апреле 1972 года в конфе¬ренц-зале Министерства геологии СССР им были вручены дипломы ВДНХ СССР и значки. Награждал их Анатолий Александрович Шапош¬ников. Мастера-огранщики вспоминают особое чувство гордости, когда из переполненного зала для получения серебряной медали вышла то¬ненькая светловолосая молодая специалистка ВНИИСИМС Ира Махина — единственная серебряная медаль. Все остальные награжденные были людьми с большим стажем работы и огромным опытом.
В начале августа ВНИИСИМС посетили президент АН СССР акаде¬мик М.В. Келдыш, вице-президент АН СССР академик А.П. Виногра¬дов и министр геологии СССР академик А.В. Сидоренко. Сопровожда¬ли высоких гостей работники обкома КПСС г. Владимира. Ученые с большим интересом осмотрели лаборатории и завод, вели серьезные беседы с работниками ВНИИСИМСа по проблемам науки и техники. Задержались в музее, вернее, выставочном зале института. Не знаю, известно ли тебе, читатель, но часть экспозиции нашего музея особен¬ная: в ней собраны наши неудачи. Согласись, чтобы демонстрировать свои просчеты нужно немалое мужество. Ошибки, на которых училось наше производство, можно увидеть. . . 10 августа 1972 года в книге отзывов музея оставлена такая запись Мстислава Всеволодовича Келдыша:
"Институт вносит большой вклад в развитие технического процесса, создавая вещество, превосходящее то, что природа создала в течение веков и тысячелетий, то, что сказалось драгоценным даром природы, и получает все большее и большее значение для создания высочайших достижений техники. Желаем институту новых больших успехов в науке и промышленном производстве".
Год 1973 лучше всего начать с обзора еще одного вида работ, кото¬рые ведет институт — облагораживания. Избегая научных терминов (это ведь не ученый труд, а рассказ о жизни института), обозначить это можно одним словом: возрождение. Не всегда природа щедра, особенно когда дело касается драгоценных камней. Почти на каждом месторождении множество крупного прозрачного камня отбраковывается из-за сортового несоответствия. По предло¬жению начальника хозрасчетного предприятия № 119 (а попросту Во¬лодарско - Волынской экспедиции) А. Т. Рыбакова работали наши спе¬циалисты с зеленовато - желтыми бериллами Волыни и добились в сво¬их автоклавах их превращения в сказочно - красивые голубые аквама¬рины. Чтобы понять, насколько непроста была задача, сообщаем: один из кристаллов весил 8,4 килограмма. Пожалуй, только специалист может понять,  насколько  экономически эффективен этот способ.  Зато любой из нас во - первых способен представить " малышку"  с  таким весом, ведь  обращаться  пришлось  архи  нежно  чтобы не повредить кристалл, а во - вторых понять, что ученые заставили засиять ка¬мень, который природа по своей прихоти оставила было в Золушках. Ныне один из этих камней украшает выставку в Алмазном фонде Крем¬ля. А кроме берилла были еще кристаллы мориона, темно- бурые, поч¬ти непрозрачные, которые выходили из рук наших специалистов дымча¬тым раухтопазом, золотистым цитрином или родниковой свежести горным хрусталем.
Сосредоточившись на ключевых моментах успехов, мы немного забыли об общей атмосфере института. Разумеется, печальные факты лучше не замечать. Но они от этого, увы, только разрастаются. Грустно переходить от хорошего к плохому. Реорганизации, уход старых кадров, праздничные фанфары — все это, безусловно, сказалось. И летом 1973 года, когда ВШПО провело ряд проверок работы института, над ВНИИСИМСом грянул гром. Хочется избежать упоминания об этом, но долой сор из избы. Вы-то, ветераны, помните это... Проверкой были выявлены серьезные нарушения в оформлении приема рабочих на рабо¬ту, в нормировании и оплате труда. Так, в течение 1972 года на времен¬ные работы было зачислено 455 рабочих, не подавших заявлений о прие¬ме и не предъявивших трудовые книжки. 81 человек из этого числа принят без согласия начальников подразделений и 15 человек — без подписи; рабочих в ознакомлении с условиями работы. Большинство не прошли инструктаж по технике безопасности и противопожарный минимум.  Все решалось начальниками подразделений совместно с работниками планово-производственного отдела и утверждалось заместителем дирек¬тора института без участия работников отдела кадров. Проверка установила, что около 200 из них были фиктивными, т.е. никогда не работали!!! Разберемся на примере: 4 слесаря мех. участка получили основную зарплату в сумме 484 рубля по месту основной работы, где не работали, и дополнительно 1073 рубля за переделку основного входа в институт, которая   выполнялась  ими   в  рабочее   время.   Таким образом, налицо  переплата в 484  рубля. Зарплата в 1073 рубля за переделку главного  входа была начислена 10 рабочим, фиктивно оформленным на временную работу, а выплачена слесарям мех. участка.
Таких переплат в общей сложности комиссия насчитала на сумму  более 29 тысяч рублей! Не налаженный учет объемов выполненных работ, безграничное применение произвольных коэффициентов, оплата по  соглашению.. . Все это создало почву для злоупотреблений. По предложению комиссии ВШПО было уволено несколько человек, восстановлен порядок. Директору института В.П. Бутузову объявлен строгий выговор. Ты спросишь, читатель: куда смотрел коллектив?! Коллектив рабо¬тал,  а  когда человек  работает, он  не склонен смотреть по сторонам. Конечно, директор получил заслуженный  выговор, но. . .но он  был ученый и алмазы отнимали не только душу, но и время. Я рассказала грустный момент, но отчего так легко вскрывались у нас те недостатки, которые, как мы знаем сегодня, долго процветали на многих предприятиях страны? Почему о них мы  кричали  приказами, собраниями,  обсуждениями?   Почему  не  боимся   сейчас упоминать об этом? Да только потому, что эти болезни мы смогли лечить вовремя! Потому что мы были достаточно сильны, чтобы не дрогнуть, не позво¬лить им уйти вглубь.  Ты думаешь, комиссия нагрянула как гром среди ясного неба? Нет. Ее потребовали коммунисты ВНИИСИМСа. Согласись, на   это   требуется   мужество.   А оно в нашем институте всегда было. ВНИИСИМовцы сознавали свою роль и умели вовремя отсекать гнилые ветви. Знамена и награды не сделали институт самовлюбленным, само¬успокоившимся. Традиции, заложенные в первые годы, мы сумели про¬нести до сегодняшнего дня. Большие победы не бывают без поражений. Но "цель оправдывает средства" — никогда не был лозунгом института.
В  начале   1974  года заведующий  лабораторией  высоких давлений Г.Н. Безруков переводится на Томилинский завод алмазных инструмен¬тов. Его место официально, по приказу, занимает сам директор инсти¬тута.   Конечно,  ни  для   кого  не  секрет,  что директор такой  крупной организации, как наша, едва ли вправе позволить себе подобный шаг. К сожалению, люди зачастую мало задумываются, что такое администра¬тивное руководство крупным научным учреждением. Мы легко судим за ошибки или просчеты, и, как правило, не ставим в заслугу работу каждодневную. Их легко обвинять. . .
Однако давай задумаемся, читатель, над судьбой ученого, которому не оставляет возможности административная деятельность заняться тем, к чему лежит душа. Вспомни: Владимир Петрович Бутузов не молод, время идет к пенсии. Конечно, есть звание доктора, есть признание его заслуг, но ведь есть и то, чему он отдал годы жизни: кристаллы. Он столько лет занимался синтезом корунда, столько вложил в синтез алма¬за.  Он  как  ученый не хотел отойти, и как человек — не смог. У него оставалось  мало  времени,   век   человеческий   короток.  Он торопился, и алмазы были его отдушиной, его оазисом в пустыне. Да, мы согласны со многими, что эта сторона его деятельности шла в ущерб институту в целом.  И все-таки. . .    все-таки:  если есть высшая справедливость, то нельзя   осудить   Владимира   Петровича.   Заслуги  его перед институтом несомненны,  это признают все.   Безусловно,  было оправданным и то, что он не стал лауреатом Ленинской премии по кварцу. Но он был уче¬ным и служил науке. Перед наукой он чист: алмазы были нужны стране. Противоречивый, вспыльчивый, не всегда справедливый, он всю жизнь был   предан   высокотемпературной  кристаллизации.  Поэтому и запом¬нился   заводчанам  с  первых дней   приезда  своим   горячим   рассказом о   корундах,   маленькими алыми  кристаллами на ладони.  Почему им, растящим кварц рабочим, он, увлекшись, прочитал эту лекцию? Да еще так, что, спустя годы, люди помнят ее? Не руководству, не научным сотрудникам ВНИИПа — рабочим в цехе. . .    Корунды — это его моло¬дость. Алмаз — последняя любовь.. .
Любовь к камню. .. Любовь к выбранному делу. . . Что кроется за этими привычными фразами? Это ведь не любование собой в спокой¬ной тиши кабинета, не пристрастие к скаредному набиванию сейфа. И даже не желание украсить кинодиву очередным шедевром ювелирной промышленности. За каждой из привязанностей ученого видится аппа¬ратура высшей точности, инструмент, с помощью которого страна сде¬лает следующий технический рывок. Ощущение себя творцом будущего, ответственность за это будущее — вот, что заставляет специалиста идти вперед через все препоны.
Мы мельком упоминали отдел цветных камней. Давайте заглянем в предысторию его создания.
В 1969 году А.Г. Давыдченко — ученый секретарь института — пред¬ложил директору ВНИИСИМС форсировать работы по расплавным методам на основе управляемой кристаллизации. В.П. Бутузов учел го¬товящийся проект постановления по камнесамоцветному сырью и нашел возможность "вписаться" в него. Так было принято предложение ИКАН СССР о внедрении их разработки иттриево-алюминиевых грана¬тов для ювелирной промышленности на нашем заводе.
Гранаты. . . Кристаллы, по форме напоминающие зерна плода гра¬ната. Персы считали их королевскими. Яркие, огненно-красные, изум¬рудно-зеленые, но неизменно сверкающие, восхищающие игрой света. Еще один драгоценный камень, обретший второе рождение в нашем институте. Искусственные гранаты тесно связаны с деятельностью началь¬ника отдела цветных камней А.Г. Давыдченко, который большую часть своей жизни посвятил их внедрению.
Анатолий Георгиевич Давыдченко пришел во ВНИИСИМС в 1963 году по распределению, после окончания очной аспи¬рантуры ВСЕГЕИ Министерства геологии СССР в г. Ленинграде.
До аспирантуры он окончил геологический факультет Таджикского государственного университета, работал вна¬чале геологом, затем старшим геологом партии. Во всем много¬образии геологических наук, пожалуй, более других его при¬влекали петрология и геохимия. Во ВНИИСИМСе он работает вначале младшим научным сотрудником, а затем старшим инженером в лаборатории кристаллизации из расплава.
С 1968 по 1972 год занимает должность ученого секрета¬ря. В конце этого года он принимает отдел цветных камней и надолго связывает свою судьбу с гранатом, тайнами его рож¬дения.
Научные публикации этого времени в основном несли информацию о расплавных методах кристаллизации. Институт интересовали техничес¬кие кристаллы. В.П. Бутузов предложил использовать разработку ИКАНа для создания базы будущих технических кристаллов.
ИКАН обязывался передать ВНИИСИМСу технологию выращивания граната, разработанную профессором Х.С. Багдасаровым, и аппаратуру (две установки, разработанные его же группой). Минэлектронпром брал на себя обязательство поставить еще 75 установок. Так было за¬писано в проекте постановления 1971 года.
Начальник отдела цветных камней А.Г. Давыдченко обратился с просьбой о выделении институту 200 тысяч долларов на приобретение современной аппаратуры для выращивания технических кристаллов из расплавов. Выделено было только 70 тысяч. Самая примитивная установ¬ка западных фирм по каталогу стоила около 100 тысяч долларов. На по¬мощь институту пришел А.А. Шапошников, сумевший изыскать в Мини¬стерстве геологии СССР дополнительно 50 тысяч долларов. Его внима¬ние и любовь к ВНИИСИМСу никогда не ослабевала. Он имел непосред¬ственное отношение к синтезу. Кандидатская диссертация, защищенная им в 1968 году, называлась "Экспериментальные исследования по разра¬ботке методики  выращивания высококачественных  кристаллов пьезо¬кварца".  Хорошо понимая  проблемы современного синтеза, он сумел добиться, чтобы ни один из высококачественных природных кристаллов кварца не мог миновать ВНИИСИМС. Так был создан запас уникального затравочного сырья, без которого синтез не мог нормально развиваться. На   выделенную  валюту   ВНИИСИМС  приобрел  установку  фирмы "Уеесо". "Француженка", как ее стали называть в институте, сразу же стала основной установкой, на которой велись работы по выращиванию технических кристаллов.
Расстановка сил в ОЦК в 1973 году была такой: Е.М. Цыганов рабо¬тал над аметистами, Р.Л. Дунин-Барковский — над шпинелью (методом спонтанной кристаллизации), Е.В. Полянский — над техническими крис¬таллами, С.Ф. Ахметов — над ювелирными.
Два года продлилось освоение технологии, затем она была передана на завод, на участок, созданный на базе группы. ИКАН сразу же передал институту установку "Сапфир-1". (Разработка группы Х.С. Багдасарова получила полное признание и Государственную премию СССР. "Сапфир" был показан на международной выставке и удостоен Золотой медали). Минэлектронпром вместо 75 установок поставил ВНИИСИМСу только 20 "Протон-1" и этим ограничился. В нашем институте на "Протонах" выращивали только ювелирные камни.
Мы еще вернемся к этому отделу. Следует сказать, что технические кристаллы, выращиваемые в отделе, не вызвали интереса наших физи¬ков. Образцы приходилось отдавать на исследования в сторонние орга¬низации. Это не могло не тормозить движения вперед. Зато с ювелирны¬ми камнями все обстояло иначе. К середине февраля 1974 года тема: "Освоение и дальнейшее совершенствование технологии синтеза ИАГ" была закончена досрочно.
На созданном участке по выпуску граната, на серийных установках "Протон-1", отрабатывалась технология выращивания монокристаллов. Была получена первая опытная партия разноокрашенных высококаче¬ственных кристаллов и подготовлена технологическая документация на процесс для передачи заводу.
Следует особо подчеркнуть, что переданная ВНИИСИМС технология предусматривала выращивание розового граната, только розового. Наши специалисты приступили к разработкам технологии выращива¬ния граната разных цветов.
В отделе экспериментальной минералогии в 1974 году начали подводить первые итоги широко развернутых работ по облагораживанию ряда природных минералов. Так была пере¬дана в ВШПО и направлена на внедрение методика изменения окраски светло-серого жадеита и беломорита. Облагораживание некондиционных разностей этих минералов принесло значительный экономический эф¬фект. Руководитель отдела особо отметил работы Е.Е. Лисицыной, Е.И. Зубковой и еще пяти сотрудников.
Тему по исследованию возможности синтеза благородного опала, которую утвердили в 1973 году, Владимир Сергеевич особо не афиши¬ровал. Лучшие образцы этого камня на миром рынке продавались по цене, не уступающей ценам на изумруды и бриллианты. Немногочислен¬ные месторождения в Австралии, Мексике, Гандурасе, Индии и Чехословакии были хорошо известны. На территории Союза таких месторож¬дений не было. Конечно, простой опал встречался, да и отдельные редкие находки благородного опала были зафиксированы в Закарпатье и на реке Вилюй.
Собственно, ювелирная ценность и редкость благородного опала в природе и определили постановку исследований по выяснению воз¬можностей его искусственного получения. Стало известно, что опре¬деленного успеха в этом направлении добились австралийские ученые (патент) и французские (фирма П. Жильсона). В нашей стране по¬добная тема ставилась впервые и носила, так сказать, поисковый ха¬рактер. Со всем азартом Балицкий " влез" в поиск необходимой лите¬ратуры, подключив всех, кто мог помочь, раздобыл необходимые об¬разцы для исследований. Вскоре в его распоряжении оказались плот¬ные полупрозрачные опалы с молочным оттенком и опалы оранжевого цвета с Вознесенского месторождения(Ц. Казахстан), мо¬лочно - белые опалы и опалы бледно - зеленые Сарыкулбалды (Ц. Ка¬захстан), непрозрачные коричневые опалы из Ахалцихе (Грузия), смолено - черные опалы Волыни (Украины). Более того, задействовав А. А. Шапошникова и В. В. Менчинского, он раздобыл опалы из Мекси¬ки! Наметив основные направления деятельности, он вызвал Е. И. Зубкову:
- Мне нужна ваша помощь!
Елена Ивановна выслушала поставленную задачу молча, взяла имеющуюся литературу и отправилась ее изучать. Для начала предсто¬яло понять, что же такое благородный опал и чем он отличается от своего более простого собрата. Помочь в этом были призваны силь¬нейшие специалисты других отделов, так термографические исследова¬ния вела снс Г. Л. Ахметова, ИК - спектроскопию - мнс Л. В. Ни¬кольская, рентгенометрию - В. С. Коваленко, электроноскопию – мнс В. Г. Балакирев. Самым удивительным свойством благородного опала оказалось одно явление: под сильным увеличением он сложен как бы шарами одного размера. Они любовались электронномикроскопическими снимками как художественными полотнами признанных мастеров. Кста¬ти, эти фотографии на многих производят именно такое впечатление, не зря их не раз в последствии использовали в проспектах института.
Сводя во едино поступающую информацию, Елена Ивановна присту¬пила к поиску методик по получения гелей. Затем пришла очередь вы¬ращивания частиц: пробовала выращивать их из силикатов натрия, и от него же по окончанию процесса требовалось  избавиться.  Не  просто было разработать процесс очистки...
В общей сложности за срок менее года было проведено более 40 опытов с применением автоклавов, из них 10 - длительных, когда затрачивалось от 4 до 8 месяцев.
Как просто это звучит в отчете:" осуществлен синтез опало подобных веществ, аналогичных гидроопалам, опалесцирующих в красно¬вато - зеленоватых оттенках, а так же обводненной суспензии с иг¬рой цвета в отраженном свете, подобной благородным опалам." Именно так в 1974 году был подведен итог первых разведочных работ в об¬ласти синтеза благородного опала. Было признано, что для их про¬должения необходима аппаратура, которой исследователи не распола¬гали.
Но за этим стояло уже нечто иное, не зря же в отчете, во вве¬дении, Елена Ивановна приводит строчки стихов ссыльного минерало¬га, поэта - революционера П. А. Драверта, державшего в руках прек¬расный камень:
Как дивно играет опал драгоценный!
В нем солнечный блеск и отливы луны,
в нем чудится жизни поток переменный
и тихая прелесть ночной тишины... ..
.какая - то странная , чудная сила
от пышного, яркого мира струясь
незримо к нему в глубину нисходила
и с жизнью давала волшебную связь...
Под ласкою солнца, в мерцанье лампады
играет и блещет он, чуждый тревог
и скрытую влажность подземной прохлады
в себе сохраняет, как жизни залог.
Между тем работы по облагораживанию бирюзы, начатые Алесей, перешли что называется, на стадию практического воплощения. В 1974 году было получено авторское свидетельство, закрепившее за ней и Е. И. Зубковой достигнутые результаты: разработанный способ изме¬нения окраски, при котором зеленоватость снималась и бирюза приоб¬ретала свой нежный небесный цвет. Теперь Е. Е. Лисицына ездила по экспедициям, обучая местных работников - одним словом -внедряла. В этих поездках она знакомилась с ведущими специалистами страны по бирюзе и пользовалась каждой возможностью расширить свои знания. Так, выражаясь словами Алеси, " мы сели на хвост группы Менчинс¬кой".
Менчинскую за глаза без всякого сарказма даже в те времена называли " мадам Менчинская". Величественная дама, всегда окружен¬ная почтительно внимающим эскортом, считалась одним из лучших спе¬циалистов по бирюзе, была начальников партии экспедиции Центркварцсамоцветов. Будучи признанным авторитетом, партия ее облада¬ла куда большим достатком. Двое молодых ВНИИСИМовцев , Лисицына и Бабанский, скромно примкнули к эскорту блистательной мадам. Это давало им возможность без лишних хлопот ознакомится с рядом прояв¬лений, выслушать мнение полевиков по вопросам образования бирюзы в природе, ибо у Алеси зрело желание попробовать создать искусствен¬ную бирюзу на основе не сортовой. К сожалению, ювелирной бирюзы на любом месторождении крайне мало и к концу полевого сезона решение приступить к разработке технологии синтеза бирюзы у Алеси оформи¬лось окончательно.
Отдел экспериментальной минералогии продолжает работать над син¬тезом аметиста из фторидных растворов. Совместно с технологами завода уже поставлено несколько циклов на промышленном оборудова¬нии. Первые партии фиолетового камня, поступившие в КГЭ ВШПО, приняты преимущественно первым сортом. Это позволило институту в 1973 году значительно перевыполнить социалистические обязательства.
Сколько стоит за этими строгими фразами бессонных ночей, тревог, срывов, всего того, что люди скупо называют одним словом "работа". Порой у многих создается впечатление: открыли в лаборатории метод выращивания сырья — и дело сделано! Но в жизни, как правило, это бы¬вает только начало работы, та первая искра, раздуть которую в костер стоит неимоверных усилий. Каких огромных усилий стоит лабораторный период работ ученым — мы уже приблизительно знаем.
Теперь давайте посмотрим, чего стоит перенесение технологии с ла¬бораторного оборудования на промышленное. Любая попытка механи¬ческого переноса заведомо обречена на провал: синтез — дело тонкое, воистину ювелирное. А сказать, что автоклав просто механический агре¬гат, может только незнакомый с ним человек. Поговорите со старыми заводчанами, и вы с изумлением обнаружите, что, оказывается, у каждо¬го сосуда свой характер, свои особенности, свое поведение. Это у серий¬ных-то!!! Ни один технолог, пока не изучит сосуд на многих опытах и режимах, не возьмется за перенос технологического процесса. Десятки, если не сотни данных читают технологи с диаграммных лент. Вот откуда берутся десятки рационализаторских предложений, которыми обрастает каждое внедрение. Вот откуда берутся споры, порой переходящие в ссо¬ры, между теми, кто разрабатывает идею в лаборатории, и теми, кто внедряет ее на производстве. Это неизбежный процесс. И когда ученый, выносив в бессонницах свое детище, передает его заводчанам, то период бессонных ночей наступает у технологов и их соратников на заводе. Поэтому так долог путь рождения синтезированного камня.
В октябре 1973 года с неофициальным визитом во ВНИИСИМСе побывал министр геологии Франции. Находясь в Советском Союзе, он изъявил желание познакомиться с наиболее перспективными научны¬ми организациями. Министр геологии СССР академик А.В. Сидоренко привез француза во ВНИИСИМС.
5 декабря 1973 года во ВНИИСИМСе прошло заседание междуна¬родного научно-технического комитета СЭВ. Приехавшие министры природных ресурсов братских стран знакомились с наиболее перспек¬тивными разработками советской науки и, надо отметить, оценили их очень высоко.
Весной прошел на заводе первый конкурс, первое социалистическое соревнование на звание "Лучший по профессии". Обсуждали долго, ведь среди заводчан было немало мастеров своего дела. После подведения итогов таковыми были признаны: оператор К.Н. Веретенникова, зарядчица оборудования Г.П. Агафонова, слесарь-опрессовщик В.С. Ларин, распиловщики Ю.Г. Андреев, В.М. Кириллов и В.П. Тюленев, фрезеров¬щик Е.М. Капранов, слесарь В.П. Осипов и токари В.Н. Бутяков, В.И. Кузьмин, В.А. Графов.
Провели, как всегда, и смотр-конкурс на лучшее подразделение по рационализаторству за период с 23 февраля по 1 декабря 1973 года. По¬дано было за этот период 73 рационализаторских предложения, из кото¬рых 60 внедрено. Экономию от внедрения получили 15,8 тысяч рублей.
Лучшим участком признан участок №4, 18 работников которого подали 21 предложение. Из них внедрили 18 с экономическим эффек¬том в 2,5 тысячи рублей.
Второе место занял участок № 2. Здесь участие приняли 26 человек, предложений подано 14, внедрено из них 12, а экономия составила 3 ты¬сячи рублей.
Третье место занял участок алмазных инструментов. Четверо его работников подали 4 предложения, из которых внедрили 3, сэкономив 2,5 тысячи рублей.
Особыми премиями были отмечены слесари участка №4 Н.Н. Лисин и В.П. Осипов и работники участка № 2, М.И. Голиков — начальник участ¬ка, В.Г. Куликова — шлифовщица, А.Ф. Евдокимов — наладчик. Рациона¬лизаторские предложения этих людей принесли наиболее весомый эконо¬мический эффект.
На предприятиях радиотехнической промышленности экономичес¬кий эффект от внедрения новой, разработанной участком № 2, техноло¬гии составил 100 тысяч рублей. Не оскудел завод талантами!
Летом санитарная дружина ВНИИСИМС в городских соревнованиях по гражданской обороне заняла второе место. На территории нашей базы на Двориковском шоссе пришлось провести ряд субботников — уж больно запустили ее. Спешно приступили к строительству гаража и ряда других помещений: ночующие под открытым небом машины быстро приходили в негодность. Подсчитали убытки — за голову схватились. И в срочном порядке, не откладывая, взялись за строительство.
Как всегда, в приказах по ВШПО отмечалась ударная работа ОЭЗ. Впрочем, упоминать об этом становится излишним. Благодарности заво¬ду следуют из квартала в квартал с методичностью отлаженного меха¬низма.
В конце 1974 года на должность заместителя директора ВНИИСИМСа приходит Юрий Михайлович Путилин.
Ю.М. Путилин, рождения 1924 года. Это уже говорит само за себя. За средней школой идет школа военных летчиков, по¬том добровольцем на фронт, дальняя авиация, тяжелые бом¬бардировщики. Молодость, которая хотела жить, но не верила, что удастся выжить. . . Был страх и была ярость. И было страстное желание хотя бы одним глазком заглянуть в буду¬щее, увидеть мир без войны. Между ним и этим миром стояли вначале немцы, потом японцы... Долгожданная "Победа!" застала его в кабине самолета, и он, повинуясь внутреннему порыву, протянул руку и остановил часы на приборной доске самолета - выключил время войны. Спустя 40 лет, он отдаст эти часы в музей города Александрова.
Сорок лет они были с ним, где бы он ни был, напоминая о непрочности мирной жизни, придавая силы в самые тяжелые
минуты. Мир слишком дорого достался его поколению, и он спешил наверстать упущенное, оправдать свое существование в нем.
Казахский горнометаллургический институт, работа на его кафедре. Затем Институт металлургии и обогащения АН КазССР. С 1962 года он работает заместителем директора по научной работе этого института, одновременно заканчивая Высшую экономическую школу.
Во ВНИИСИМС он приходит кандидатом технических наук с почти готовой работой на степень доктора наук.
Ю.М. Путилин был приглашен во ВНИИСИМС в напряженный мо¬мент для института: срывался пуск корпуса слюды. Администрацию лихорадило, комиссии обкома и министерства следовали одна за дру¬гой. Недостаточная комплектация поступающего оборудования, пло¬хая организация строительных работ. . . Выяснилось, что проект кор¬пуса был, мягко говоря, некачественный. Ознакомившись с делами, Ю.М. Путилин обратил внимание на главное, что грозило полностью перечеркнуть всю работу: государственная комиссия в обязательном порядке при приемке корпусов в эксплуатацию рассматривает категорийность объекта по взрывоопасности. Здесь и была главная опасность. Учитывая, что опыты предстояло вести на водороде, прямым нарушени¬ем было то, что прямо в цехе горели факелы, велись сварочные и про¬чие работы. . . Расстояние между печами было менее 5 метров, что по закону давало право считать весь корпус водородным, т.е. взрыво¬опасным.
Тревога Юрия Михайловича оказалась обоснованной: техническая экспертиза министерства полностью подтвердила его расчеты. Работать на положенной в основу проекта технологии запрещалось. Требовалась полная реконструкция еще не завершенного корпуса. Не говоря уже о затраченных средствах, требовалось еще чуть ли не вдвое больше. Оставалось засучить рукава и начинать поиски выхода. Для начала реши¬ли пустить две большие печи и, посмотрев их в работе, наметить перво¬степенные задачи. Но и это дело — увы! — оказалось за пределами воз¬можного. Печи, доставленные с завода-изготовителя на вертолетах, не прошли испытания на герметичность. Для устранения недостатков заводу-изготовителю требовалось 2—3 года.
И тогда Юрий Михайлович решил действовать на свой страх и риск. Вызвал начальника механического цеха В.Я. Панова и изложил задачу. Спросил: "Беретесь?" Посоветовавшись с рабочими, В.Я. Панов нашел, что задача заводчанам под силу. Были обговорены срок и задание, и бригада из 6 человек приступила к работе. Непосредственно работой за¬нимались электрик А.Н. Скворцов, слесари Н.Н. Лисин, А.В. Иванцов, А.В. Гаврилов, сварщики Н.В. Кудинов и Е.В. Минчеров. Следует отме¬тить, что большую роль в работе сыграли рационализаторские предло¬жения, которые помогли преодолеть многие сложности. Одно из важных предложений было подано начальником цеха В.Я. Пановым.
Забегая вперед, скажем: через шесть месяцев после начала работы наша бригада сделает то, что завод-изготовитель брался сделать только за 2—3 года. Печи будут приняты с первого предъявления с опережением намеченного срока сдачи. Работа будет признана выполненной по высше¬му качеству.
Более того, бригада мехцеха использовала средств в 10 раз меньше, чем требовал завод-изготовитель! К сожалению, платить своим рабочим большие премии кое-кому не хотелось. Но вмешался Ю.М. Путилин. Узнав о проволочках, он прямо в коридоре института на бумагах на¬писал коротко и четко: "В бухгалтерию, к оплате". Он-то понимал, ка¬кую работу сумели сделать наши мастера.
Ряд специалистов, приглашенных Ю.М. Путилиным, начал поиск новой технологии. Основная часть лаборатории слюды продолжала рабо¬ту по плановым темам.
В январе 1975 года горкомом Александрова выдана благодарность ВНИИСИМС за проектно-сметную документацию на строительство дет¬ской городской больницы. После введения в эксплуатацию больницы можно было по достоинству оценить проделанную проектировщиками работу. К оформлению внутреннего помещения были привлечены худож¬ники института.
Как всегда, удачно выступили в зимних соревнованиях наши лыж¬ники. А среди научных подразделений в эти дни привычно подводят ито¬ги работ прошлого года. Давайте и мы вместе с некоторыми из них вспомним проделанный за 1974 год путь.
Лаборатория гидротермального синтеза завершила исследования по теме "Экспериментальные исследования по применению метода кристаллизации из раствора в расплаве для получения монокристаллов, обладающих ценными физическими свойствами". В результате этих ра¬бот разработана методика и выращены крупные образцы монокристалла вольфрамата магния, являющиеся уникальными как по размерам, так и по качеству. Использование этих кристаллов в качестве рабочих эле¬ментов квантовых парамагнитных усилителей бегущей волны вместо лейкосапфира позволило увеличить эффективность этих устройств в 3—4 раза и создать приборы, по своим параметрам превосходящие зару¬бежные аналоги. Вела эту тему группа, возглавляемая старшим инжене¬ром Л.И. Поткиным.
Усовершенствована была за этот год лабораторией и технология вы¬ращивания кристаллов нового оптического материала. Выращены и ис¬пытаны образцы кристаллов для опытных оптических деталей, проведены  испытания новых материалов, обеспечившие замену платиновой арматуры устройствами из сплава СТ-1.
Э.Б. Фельдманом и В.Е. Хаджи разработана конструкция опытно-промышленной установки синтеза с реакционным объемом порядка 100 л. Эту тему вели старший инженер В.В. Дронов и младшие научные сотрудники В. Бородин и В. Лютин.
Тему "Экспериментальные исследования условий формирований структурных несовершенств при выращивании кварца" вел В.Е. Хаджи. Его группой были проведены экспериментальные и теоретические иссле¬дования морфологической устойчивости поверхностей роста кварца, выращены и переданы на исследования опытные образцы кристаллов с заданными характеристиками. В процессе работ были разработаны общие принципы метода выращивания бездислокационных кристаллов кварца на затравках с ростовыми дислокациями.
Л.И. Цинобер ведет долгую и кропотливую работу по исследова¬нию влияния дефектной структуры синтетических и природных кристал¬лов на их физико-технические характеристики. Работы эти сложны для пересказа, ограничимся общими результатами. Им совместно с группой сотрудников, в число которых входит М.И. Самойлович, получены цен¬ные научные данные по физическим свойствам кристаллов кварца, алмаза, гранатов и амфиболитов. На основе полученных результатов разработан способ упрочнения синтетических и природных алмазов, улучшены технологические режимы выращивания аметистов, гранатов и синтетического оптического кварца.
Кстати, упомянем еще об одной из работ Л.И. Цинобера. В 1959 го¬ду им разработан метод выращивания особо чистого кварца для изго¬товления специальных стекол. Было получено авторское свидетельство. Но в то время сырье это не нашло должного применения.
К чему сегодня мы упоминаем о нем? Читатель, вероятно, слышал о световодах. Так, вот, световоды, о которых сегодня заговорила наука, изготавливаются из сырья, выращенного именно этим способом. Как видите, мысль ученого всегда опережает время, и часто идея претворя¬ется в жизнь спустя годы.
Мы ничего не говорим о геологическом отделе. Да и трудно о нем говорить, ведь его сотрудники твердо следуют когда-то намеченному плану работ. Это обычная, ежегодная, черновая работа науки: поля, сбор фактического материала, тщательная обработка полученных дан¬ных, сводимых в карты и отчеты по регионам их работ. Короче говоря: люди по совести делают свою работу и, как всегда, когда она добросо¬вестна и повседневна, о ней трудно говорить. Но мы еще расскажем об этом отделе позднее. Сейчас только упомяну, что двумя геологами отдела И.Л. Комовым и С.Ф. Носовым впервые применены геохими¬ческие исследования поисков и разведки хрусталеносных жил на Приполярном Урале и Памире. В основе поисков по обнаружению "слепых" жил и гнезд по ореолу лежат элементы-индикаторы: хлор, фтор, ртуть, титан, калий, натрий, иттрий.
Коронки, армированные нашим алмазом, прошли испытания в есте¬ственных условиях при бурении скважин. На породах десятой катего¬рии крепости подтверждено, что работоспособность наших коронок ни¬чуть не хуже армированных природными кристаллами.
В феврале 1975 года на заседании Ученого Совета Балицкий под¬вел итого своих семилетних исследований по выращиванию кварца во фторидных растворах. В частности, он констатировал, что полученные данные позволяют подойти к разработке промышленной технологии по¬лучения кристаллов кварца высокой химической чистоты, а так же аметистов особо густого и ровного цвета. Но для серийного выпуска таких кристаллов использование имеющегося автоклавного оборудова¬ния не целесообразно. Попросту говоря, сама разработка этой технологии под  угрозой  срыва.  У лаборатории нет укрупненных сосудов, даже 18 и 24 - литровых.  А в ближайшем будущем нужны 500 и 1000 -литровые. "...Если  мы  решим,  что  эти работы нужны и их следует продолжить, - настоятельно подчеркнул Владимир  Сергеевич,  -  но необходимо временно выделить нам автоклавы. Работы по синтезу аме¬тиста, проводимые Цыгановым, практически закончены и находятся на стадии внедрения, желательно было бы передать один 60 - литровый автоклав нам. Кроме того, следует попросить Хаджи дать нам 1 - 2 автоклава на 24 литра. Для разработки промышленной технологии син¬теза аметиста в щелочных растворах было проведено 68 опытов, мы же провели только три. Очень мал объем полученной информации. Нужно больше экспериментов, чтобы убедиться в повторяемости опытов".
Столь обширная цитата, надеюсь, объясняет многое и даже дале¬кому от производства человеку становиться ясно, что упреки в том, что научные разработки технологии синтеза во фторидных средах, ко¬торые велись в ОЭМ, и не могли быть столь же результативны, как конкурирующие в силу заведомо неравных условий технического осна¬щения.
На этом заседании впервые было заявлено о получении кристал¬лов кварца розового цвета. До сих пор добиться его никому не удава¬лось, и вот впервые И. Б. Махина получила первые образцы нежного розового цвета. Ученый Совет принял решение удовлетворить все просьбы отдела. Эх, как говаривали некогда " скоро сказка сказыва¬ется, да...". Продолжить можете сами.
По весне, при подведении итогов конкурса на лучшее подразде¬ление по научным лучшим становится ОЭМ. Для него год был на  редкость удачным -девять авторских свидетельств. Только по облагораживанию - четыре , да не просто в отчете - внедрено в партии № 2 экспеди¬ции № 121 ВШПО. Кстати, любопытное это дело, внедрение в те време¬на: в партию везли с собой все, начиная с реактивов и заканчивая оборудованием в виде муфельных печей, сушильных и вытяжных шкафов. Все это передавалось экспедиции. Елена Ивановна обучала работников партии с последующим принятием экзаменов.  Итог ее поездок: обрабо¬тано более 1500 штук кабошонов и вставок из агата и халцедона.
Премию честно раздели: по десять рублей получили Лисицына, Зубкова, Орлова, Марьин, Бабанский, Самойлович и Балицкий. Второе место досталось участку слюды, третье - первому участку.
В отчете ВНИИСИМС за этот год с названием " Наиболее важные отечественные и зарубежные достижения в области минерального сырья" мы можем прочитать следующее: "...Технология облагораживания скрытокристаллических минералов группы кремнезема (агат, халце¬дон, опал) основана на осуществлении цветных химических реакций внутри камня между красящими компонентами и веществом минерала, и, в ряде случаев на последующей термической обработке камней - все это значительно повышает стоимость ранее некондиционного сырья". Итак, и эти Золушки обретали подлинную красоту первосортного камня,  и по ним уже невозможно было скользнуть равнодушным взглядом.
Новая проблема, которую попробовал решить в этом году помимо стоящих в плане Балицкий - шихта для спец плавки и плавки. Обойти ее он не смог в виду остроты проблемы. Дело в том, что потреб¬ность отечественной промышленности в кварцевом сырье для спецплавки значительно превышала возможности ее обеспечения. Выпуск синте¬тического кварца в нужном количестве был ограничен производствен¬ными мощностями завода " Кристалл". Не было возможности увеличить и добычу горного хрусталя. Все это требовало строительства специ¬альных цехов на Гусевском заводе и заводе " Кристалл". С 1970 года возобновился импорт горного хрусталя. Между тем сроки окончания строительства затягивались, и дефицит сырья не только сохранялся , но и начинал возрастать. В страну ввозили горный хрусталь из Бразилии и Самали, из Японии везли синтетический кварц. Поэтому внеплановые работы ОЭМ отвечали самому насущному требованию време¬ни.
С  1975 году в результате внедрения аметиста годовая экономия составила 371 970 рублей. Красновато-фиолетовый камень с сильным аномальным плеохроизмом. . . Отныне, доведенный огранкой до совер¬шенства, он будет радовать глаз изумительной игрой света, сменой от¬тенка: "Уральская фиалка" вернулась в мир людей. В земном букете нет ни одной лишней краски или точки. С утратой любой из них беднее все человечество, вся земля. Сохранить красоту и передать ее потом¬кам — вот главная обязанность человека.
Давайте еще раз окинем взглядом кварцевую палитру нашего пред¬приятия: прозрачный кварц — горный хрусталь, золотистый кварц — цитрин, фиолетовый кварц — аметист, синий кварц — в природе аналога нет.
Мы много говорили о применении нашего сырья в технике и про¬мышленности. А теперь немного поговорим о красоте, ее роли в жизни человека. Помните, как рассказывали женщины с завода об ощущениях при съеме сырья: звон и сверкание, невольное ощущение праздника. Может быть, теория о том, что камень способен обладать тем или иным свойством и не соответствует истине ( хотя последнее время эту точку зрения не опровергают даже довольно солидные ученые!), но каждая женщина знает, как меняется самочувствие, когда она надевает перстень или серьги. Нет, здесь не просто украшательство своей особы – камень диктует: и вот красивые серьги придают гордую посадку голове, благородное мерцание бус выпрямляет стан, а перстень придает плавность движению руки. Заметьте: этой магией обладает только камень! Не стекло, не пластмасса – камень… Ибо рядом с подлинной красотой несовместимы суетность, мельтешение. Мужчинам это может показаться «лирикой», но женщины признают мою правоту. Камень живет своей жизнью в гармонии с природой и окружающим миром. И в эту гармонию органично включает человека. Поэтому мы вправе к длинному перечню заслуг нашего предприятия приписать еще одну: эстетическое воспитание красотой.
Прикоснувшись к красоте, уже трудно становится жить без нее. Так произошло и в ОЭМ .Елена Ивановна Зубкова, завершив тему по опалу, ощутила странную пустоту. Нет, работы у нее было предостаточно: заказы на анализы поступали в количествах явно превышающих ее возможности. Но чего -то вдруг стало не хватать....В отделе и у Балицкого, и у Алеси хранилось много образцов агатов и халцедонов, неброских се¬рых камешков, которые теперь настойчиво лезли в глаза. Они были некому не нужны, и когда она заикнулась, легко перешли в ее распо¬ряжение. Она уверила себя, что ей просто хочется проверить хими¬ческие реакции.
Выкраивая каждую минуту, Елена Ивановна начала никем не зап¬ланированные работы по самостоятельному облагораживанию. Ей дос¬тавляло удовольствие подбирать растворы, меняя их состав, темпера¬туры, пропитывать образцы, подвергать термообработке. Она кончика¬ми пальцев ощущала как "дышит" преображающийся камень. Время оста¬навливалось на период опыта. Результаты превзошли ее ожидания - ряд цветов сохранялся даже при обработке камня огранщиком.
Балицкий увидел результаты ее побочных работ случайно, зайдя за очередной порцией анализов. Узрев облагороженные камни, он, пе¬ребирая их, изумленно спросил:
-Это что такое?!
Елена Ивановна попыталась ответить коротко, работа - то была побочная. Но Владимир Сергеевич оценил ситуацию иначе: дотошно расспросив обо всех деталях, решительно подвел итог:
-Все, отныне никаких побочных работ! Будете заниматься только этим!
И, не откладывая дела в долгий ящик, на следующий же день с несколькими образцами поехал в Министерство. Вернулся с утвержден¬ной темой. Елена Ивановна вздохнула с облегчением и окончательно полностью погрузилась в мир кремния, агатов и халцедонов.
Первоначальные образцы были без привязок, то есть конкретного указания места, откуда они взяты. Но они и нужны были для того, чтобы изучить их микроструктуру, состав и разобраться что и к чему.
Довольно скоро она пришла к выводу, что далеко не каждый мо¬жет обрести вторую жизнь в ярком, сочном окрасе. Вооружившись тер¬пением, она сравнивала, анализировала, и каждый опыт обогащал чем - то новым. А на столе лежали те, первые черные агаты, словно живые, с чистым бархатным цветом....
Существует мнение, что черного агата в природе нет. Но много лет спустя она найдет описание каменной статуи Будды в Индии и уз¬нает, что после долгих споров ученые все же пришли к выводу, что камень, из которого выполнена статуя - черный агат. Сравнив харак¬теристики, она убедится в полной идентичности описанного и своего камня. Больше нигде описания этого излучающе -черного камня найти так и не удастся.
А ведь черный отнюдь не был единственным, хотя по технологии окрашивания именно в этот цвет в течении следующего года было по¬лучено три авторских свидетельства. В работе был целый спектр цве¬тов и оттенков! Да еще два авторских по облагораживанию некондици¬онных сортов бирюзы - согласитесь, весьма неплохой урожай для столь короткого периода!
Но и Алеся на облагораживании  уже не могла остановиться - она занялась синтезом. Первые образцы впечатление производили, но нес¬колько иное, чем хотелось бы ей. Когда один из этих образцов, же¬лая похвалиться, она подсунула чуть ли не под нос Владимиру Серге¬евичу, тот от неожиданности отпрянул с криком:
- Алеська, немедленно убери эту гадость!!!
В общем-то, испугаться было чего: небольшой глянцевый образец имел на удивление ядовитый синий цвет. Спустя некоторое время они оба рассматривали его с интересом и легким недоумением. Балицкий неуверенно поздравил сотрудницу с первыми шагами, что - то было  заикнулся про первый ком ,  но, глядя в целеустремленное лицо, Алеси подвел итог беседы на эту тему общей фразой, смысл которой она са¬ма себе растолковала как " так держать" и удалилась с твердой уве¬ренностью в поддержке.
За духовным ростом сотрудников института и завода внимательно следили работники нашей библиотеки. Так, в 1975 году книжный фонд, находящийся в их распоряжении, состоял уже из 78640 печатных единиц, количество читателей превысило тысячу человек. Теперь вспомним обязательный библиотечный день специалистов, запрос необходимой им литературы и книгообмен с другими библиотеками. . . Да, читатель, да: объем работы, рассчитанный на 5—7 человек, выполняли трое. Соб¬ственно, за редким исключением, так длится и до сих пор. На совещании библиотечных работников Министерства геологии СССР в очередной раз в 1975 году отмечена хорошая работа нашей библиотеки.
В конце сентября жилищно-коммунальное хозяйство ВНИИСИМС было реорганизовано в ЖКО ОЭЗ, которое подчинялось заместителю директора по общим вопросам.
Год 1975 — год Всесоюзного смотра использования изобретения и рационализаторских предложений на предприятиях и организациях системы Министерства геологии. Естественно, ВНИИСИМС тоже принял участие и. . . отраслевой оргкомитет Всесоюзного общественного смотра отметил хорошую работу и достижение лучших показателей в смотре коллектива ВНИИСИМС. Давайте же посмотрим, чем мы блеснули в смотре: подразделениями института подано 20 заявок на изобретения, получено 14 авторских свидетельств и положительных решений о выда¬че авторских свидетельств. В процессе работ за период смотра по 9 те¬мам разработаны изобретения, 13 тем выполнены с использованием изобретений. Патентуется за границей 9 изобретений, успешно экспо¬нируется продукция, защищенная этими изобретениями. Внедрено в производство 8 изобретений.
Согласитесь, таким букетом не каждый может похвалиться! А тут еще и Совет молодых специалистов ВНИИСИМС порадовал: комсомоль¬ская организация института за активное участие в научно-техническом творчестве молодежи отмечена дипломом ЦК ВЛКСМ, Главного коми¬тета ВДНХ, Всесоюзного совета НТО и ЦК ВОИР за лучшую постановку рационализаторской работы.
Лауреатами научно-технического творчества молодежи в этом году стали младшие научные сотрудники ОВД Николай Санжарлинский и Борис Заднепровский за работу "Выращивание синтетических алмазов марки САМ", младшие научные сотрудники ОГС Владимир Лютин и Вадим Бородин за работу "Синтез монокристаллов кальцита".
В третий раз стали лауреатами наши мастера-огранщики Н. Ново¬селов, В. Росовецкий, К. Уханов и Ю. Тулупов за экспозицию "Александ¬ровская слобода". (Второе, не названное нами, лауреатское звание они получили в 1974 году за новые виды огранки. Демонстрировались, на¬пример, "елочка", "спираль" и другие).
Молодежь набирает опыт. В прошлом году на традиционной научно-технической конференции молодых ученых и специалистов института, посвященной XVII съезду ВЛКСМ, с научными докладами выступило 17 человек. Движение растет. Если в 1974 году успешно сдали экзамены на кандидатский минимум 10 человек, то в 1975 году - 14 человек.
Так что, вроде бы, есть, чем похвалиться.
Но институт размышляет и, судя по документам, далек от почивания на лаврах. Давайте и мы посмотрим, что же волнует коллектив.
На конец 1975 года во ВНИИСИМСе работает 1485 человек, из них 431 человек — в институте и 1054 человека на заводе. Инженерно-техни¬ческих работников 500 человек, специалистов с высшим образованием 272, из них 4 доктора наук и 54 кандидата наук.
За год было принято на работу 385 человек, а уволено 333. Адми¬нистрацию настораживают некоторые причины увольнения: 51 человек уволился потому, что не устраивает работа, и 64 человека — не устраива¬ет зарплата. Мелочи? Нет, в институте так не думают. Беспокоит и то, что за появление на работе в нетрезвом состоянии и прогулы наложено 60 взысканий.
Особого внимания заслуживает часть доклада зам. директора ВНИИСИМС Ю.М. Путилина на партхозактиве института от 29 января 1976 года: "... Резкое увеличение выпуска товарной продукции на ОЭЗ института с 1970 по 1975 год на 185 % произошло не только за счет расширения производственных мощностей и повышения производитель¬ности, но также за счет уменьшения количества промышленного оборудо¬вания, выделенного ранее научным подразделениям для разработки про¬мышленных технологий синтеза кристаллов. В результате этого научные подразделения имеют ограниченную возможность быстрой отработки технологий на промышленном оборудовании, что сдерживает разработ¬ку промышленной технологии выращивания кристаллов кварца и аме¬тиста во фторидных средах, фторфлогопита методом спонтанной крис¬таллизации, кальцита, асбеста и ряда других минералов. . .
. . . Резкое увеличение выпуска товарной продукции на ОЭЗ инсти¬тута за пятилетие без соответствующего расширения научно-вспомога¬тельных подразделений привело к тому, что СКО, лаборатория автоматизациии, строительно-технологическая лаборатория, мехцех, энерго¬механический участок, отделы снабжения, комплектации, транспортный, стройучасток и другие не в состоянии своевременно выполнить даже заказы производственных подразделений, не говоря о научных. В связи с чем по вине этих подразделений срываются планы и программы работ многих участков и научных подразделений. Непропорциональное разви¬тие основных и вспомогательных служб привело к тому, что многое по¬лучаемое, особенно промышленное, оборудование подолгу простаива¬ет несмонтированным или незадействованным. . ."
Как видите, в самом ВНИИСИМСе работники не считают работу благополучной. К сожалению, они изначально поставлены в ситуацию, где лишены возможности перестроиться на ходу. Конфликт завод — институт им навязан, и они с горечью видят, как это осложняет суще¬ствование ВНИИСИМСа. Им засчитываются объективные причины, идет зарплата, премии, но. . . Но коммунисты хотят работать с полной отдачей. Их беспокоит то, что творческий потенциал науки не использу¬ется полностью. Они знают, что могут дать больше. . .
В январе 1976 года, как всегда, начали рапортовать о проделанной работе отделы. Давайте остановимся, скажем, на ОГС, на тех работах, которые вели В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и их соратники.
Отдел гидротермального синтеза ВНИИСИМС за 1973—1975 годы вел большие плановые научно-исследовательские работы по теме "Разра¬ботка промышленной технологии выращивания монокристаллов опти¬ческого кварца". В процессе работ отделом разработана и внедрена на опытно-экспериментальном заводе ВНИИСИМСа промышленная технология синтеза оптического монокристального кварца. Апробация технологического процесса показала надежную воспроизводимость ос¬новных технологических приемов выращивания бездислокационных оптически однородных кварцевых кристаллов на разнотипном автоклав¬ном оборудовании участка синтеза. На нашем заводе организован рит¬мично возрастающий выпуск товарного оптического кварца, предусмот¬ренный государственным планом. План этот постоянно перевыполня¬ется. Экономический эффект производства за истекшее пятилетие достиг 3220,7 тысячи рублей.
Проведенные всесторонние технические испытания синтетического оптического кварца на предприятиях оптико-механической промышлен¬ности показали, что ограничений к его применению в серийных и уни¬кальных приборах нет. Более того, по важнейшим характеристикам он превосходит разновидности природных кристаллов.
Скупыми цифрами подвели итог работники БРИЗ: "... За истек¬ший год в рационализаторстве и изобретательстве участвовало 186 чело¬век, подано 183 рац. предложения, из которых в производстве использо¬вано 162. Экономический эффект 433,2 тыс. руб. Лучших результатов в рационализаторской работе добились мастер участка гранатов Н.А. Кондрашин, слесарь этого же участка В.И. Верин, Г.М. Семенов -высококвалифицированный рабочий ОВД. . . "
Порадовали и те, кто сравнительно недавно ходил в молодых спе¬циалистах. Поскольку документ подобного рода встречается впервые, приведем и его полностью: "Довожу до сведения постановление пре¬зидиума Центрального правления научно-технического горного общества от 15 июня 1976 г. № 46: об итогах проведения 3-го этапа Всесоюзного смотра научно-технического творчества молодежи в угольной промыш¬ленности и геологической службе, посвященной окончанию 9-й пяти¬летки.
ПОСТАНОВИЛИ:
премировать   денежными   премиями   следующих   победителей   смотра
НТТМ-76:
- за работу "Кальцит оптический синтетический монокристальный" творческую бригаду сотрудников ВНИИСИМС в составе тт. Дронова Валерия Владимировича и Лютина Владимира Ивановича.
П.п. пред. Центрправления НТТО К.К. Кузнецов".
О синтезе кальцита мы говорим подробно впервые. Между тем ве¬дутся эти работы давно. Первых успехов добился старший научный сот¬рудник ОГС Ю.В. Погодин. Он первым нашел составы растворов, в ко¬торых удалось подавить спонтанную кристаллизацию кальцита. Разрабо¬танные добавки к средам позволили приступить к разработке техноло¬гии синтеза кальцита. Теперь же его эстафету приняли молодые специа¬листы.
1 августа 1976 года отметил 10-летний юбилей участок №2. Вспом¬нили начало: 50 человек и 25 звукопроводов, выпущенных за весь год. Сегодня здесь работает 184 человека, и за пять месяцев текущего года выпущено более 200 разных типов изделий из кварца. План прошлого, 1975 года, участок выполнил к 14 ноября, опередив график на полтора месяца.
В середине лета 1976 года уходит на заслуженный отдых директор В.П. Бутузов, а на его место приходит А.А. Шапошников. Он возвращается назад, чтобы уже до последнего вздоха посвятить себя институту. Анатолий Александрович тебе хорошо знаком, читатель. Практически вся его жизнь прошла по нашим страницам. Если Владимир Петрович Бутузов предпочитал волевые решения, то стиль Шапошникова — демо¬кратизм. В глубине души он навсегда остался геологом - полевиком, не¬притязательным к бытовым условиям. Он принес веру в мудрость кол¬лективных решений, законы старого алданского братства. Пожалуй, он так и остался самым последовательным человеком тех времен. Сред¬него роста, ясноглазый, улыбчивый, спокойный, он проходил по инсти¬туту, стараясь как бы не помешать никому. Все в нем — и улыбка, и даже далеко не новый костюм, и нежелание быть центром внимания — выдавало человека, который не считал свою карьеру удачной. На его пиджаке всегда мягко поблескивал значок первооткрывателя место¬рождения — знак принадлежности геологии. Любопытно отметить, что этот значок геологи ценили особо. Этот значок — единственная из полу¬ченных наград, которую владелец носил всегда.
Анатолий Александрович — откроем Вам этот маленький секрет — мечтал не о должностях и славе, он мечтал о работе. . . участкового гео¬лога! Он тосковал о мужской дружбе, спорах у маршрутных костров. Многие ВНИИСИМовцы знали, что директор был равнодушен к день¬гам и регалиям, что был прост и естествен в общении. С поры юности в нем жила основная заповедь геологии — "Надо!" Ты помнишь, чита¬тель, когда ушел К.Ф. Кашкуров и завод остался без директора — его заменил А.А. Шапошников. Теперь, когда ушел директор института, он снова пришел, и теперь уже навсегда. Ему все время приходилось посту¬пать так, как того требовали интересы дела.
В 76 году работа Алеси Лисицыной начинает прино¬сить первые ощутимые результаты. Как в последствии она отметит:" Работалось хорошо, с удовольствием. Коллеги из других подразделе¬ний шли на встречу. А ведь работа была далеко не безопасна. Когда "давили" в пресформе, Володя Лаптев чуть не погиб: сломавшаяся под дав¬лением пресформа на ураганной скорости просвистела в сантиметре от его виска". Интересно проследить за дискуссией, последовавшей на защите отчета Е. Е. Лисицыной на Ученом Совете в ноябре. Человеку, не знающему суть вопроса, она поможет разъяснить многие вопро¬сы:
"- Чем отличается синтетическая бирюза от искусственной? - спрашивает Менчинский.
-Эти термины имеют международный характер.  Синтетические вещества по структуре, составу и другим свойствам полностью соот¬ветствуют природным аналогам. Искусственные - похожи по внешнему облику на природные, но по структуре и составу отличаются.
- Можно ли вашу бирюзу назвать синтетической? По ренгено - структурному анализу в такой бирюзе обнаружены лишь линии природ¬ной бирюзы, - задает вопрос Давыдченко.
-По структуре наша бирюза на 99 процентов не является синте¬тической. Но это дело времени, через несколько месяцев мы сможем получать бирюзу со структурой, полностью соответствующей природно¬му аналогу.
- Синтетической бирюзой заинтересовалась одна западная фирма. Можем ли мы сейчас продавать ее в качестве синтетической? - инте¬ресуется Шапошников.
-Нужно продолжить работы от 3 до 6 месяцев, тогда мы сможем получить структурный аналог природной бирюзы. Но вобще - то оценка нашей бирюзы - дело экспертов, партию бирюзы следует продать юве¬лирам. "
Вопросы на защите темы детальны и конкретны. То, что до сих пор не сделали заявки на изобретение, вызывает заметное беспокойс¬тво. "Исследования следует сделать закрытыми. Может получится так, что по этой технологии на Западе будут выпускать нашу бирюзу высказывает всеобщее мнение Н. И. Кашаев. То, что в Советс¬ком Союзе синтетическая бирюза не пойдет по цене природной - это понимают все. Но и то, что на мировых рынках спрос будет - тоже. Отсюда и рекомендация: смоделировать получение природных дефектов.
Балицкий доволен всеобщей реакцией:
-Что касается структуры бирюзы, то это дело времени и более высокого давления. Самая главная заслуга в том, что удалось при¬дать веществу необходимую прочность без инородных связок. Теперь следует выпустить опытную партию изделий и установить коньюктуру синтетической бирюзы.
Итоги дискуссии подвел директор ВНИИСИМС А. А. Шапошников:
- Ну что ж, следует отметить несколько моментов: термины "синтетический" и " искусственный" в Советском Союзе являются си¬нонимами. Например, кварц называют и искусственным и синтетичес¬ким. Следующее: данная технология должна быть закрытой, пока мы не получим на нее авторское свидетельство. В ближайшее время жела¬тельно было бы выпустить опытную партию изделий из бирюзы и передать ее для оценки ювелирам. Оттого, как воспримет ювелирная про¬мышленность эту бирюзу, зависит ее дальнейшая судьба. Очень важной является также дальнейшее продолжение работ по облагораживанию, в Союзе имеется много некондиционной бирюзы. За рубежом подобные способы имеются. В новой работе записывать их не нужно, но прово¬дить как дополнительные работы следует обязательно.
Столь подробно мы остановились на бирюзе еще и потому, что процитированные высказывания многое объясняют нам и по другим об¬ластям работ. Вероятно, и сегодня мало кто сумеет так четко внести ясность, почему мы называем наш кварц то синтетическим, то искусс¬твенным и почему разработки наших специалистов так высоко ценятся во всем мире. Кстати, на этом же обсуждении, Шапошников заметил: " При обсуждении отчета не были упомянуты работы по малахиту, а в этом вопросе исполнители темы тоже добились хороших результатов, используя малахитовую крошку, ранее применения не находившую".
Администрация увидела и оценила работы камнесамоцветчиков ОЭМ. Им была дана " зеленая улица". Но о малахите мы здесь упоминаем впервые. Исправим это упущение.
Работы по синтезу малахита предпринимались во многих странах. Насколько известно, в качестве образца всеми брался уральский ма¬лахит. Обратить внимание на синтез малахита Балицкого заставило любопытство: с одной стороны - знатоки утверждали, что он едва ли возможен, с другой - появились сведения о том, что ленинградцы по¬лучили первые образцы синтетического камня. Начальнику отдела экс¬периментальной минералогии стало интересно и он предложил И. В. Тимохиной попробовать. Инесса Васильевна, кристаллограф по обра¬зованию, решилась после изрядных колебаний. Очень собранная, внут¬ренне организованная, в высшей степени работоспособная и целеуст¬ремленная, она не могла не знать, что задача эта по тем временам  считалась " провальной".  Кто - то получал мелкие образчики камня, мелькавшие на всесоюзных совещаниях, качественно задача кем - то и решалась, но если честно,  не очень верилось , что тайна " Хозяйки Медной Горы" будет когда - то раскрыта и человек сможет вырастить голубовато - зеленые желваки с изогнутой полосатостью, сопоставимые по красоте с колоннами Малахитового Зала Эрмитажа. Тимохина, для начала, погрузилась в более детальное освоение химии. Затем начала анализ всей доступной литературы по данному камню.  Затем приступила к первым опытам. И к это¬му времени наметила для себя два направления: собственно синтез и так называемое, обращивание. Как большинство прекрасных дам, она любила и ценила ювелирные украшения. Обладая отменным вкусом, мог¬ла подолгу любоваться изысканным каменным орнаментом кубка или ва¬зы, ящерки или браслета, и довольно быстро прикинула: если идти традиционным путем, то на создание куска малахита годного на ку¬бок, уйдут многие месяцы. А стоило представить, как при обработке трещина или каверна уничтожит в одно мгновение десятки дней тру¬да...Ей пришла в голову идея обращивания готовой формы - идея соз¬дания так называемых малых скульптурных форм. И этот оригинальный путь принес ошеломляющие результаты.
В феврале 1977 года институт покидает Л. Н. Хетчиков, защитивший докторскую диссертацию. По распоряжению Министерства он уезжает на Дальний Восток, где область применения его талантам значительно больше.
Об эстровагантности ученых сложено много баек. Они и сами с удовольствием дают для этого пищу, как например, Дунин - Барковс¬кий: зимой он приносил на работу лыжи, в обеденный перерыв подни¬мался на крышу и по ровной поверхности корпуса гранатов совершал неспешный променад по кругу, салютуя проходящим внизу знакомым ру¬кой.
Как быстро идет время. . . Месяцы сливаются в годы, годы — в де¬сятилетия. . . Недавно, кажется, работы за кварц удостоены Ленинской премии, а уже газеты "Известия" и "Правда" сообщают о поданной на соискание Государственной премии новой работе — по выращиванию цветных камней.
В мае 1977 года участком № 1 отправлена на экспорт первая партия аметиста. Об этом камне много пишут, говорят. . . Отделом экспери¬ментальной минералогии разработаны способы облагораживания природ¬ного жадеита, агатов, халцедонов. Работают над технологией облагора¬живания бирюзы Е.Е. Лисицына, Е.И. Зубкова, Р.Л. Дунин-Барковский, В.С. Балицкий — ведущие специалисты в этой области.
На территории института заканчивается строительство корпуса слю¬ды, к концу года его примут в эксплуатацию. . . Время! Как оно быстро¬течно. Вроде вчера еще молодыми и веселыми приходили они сюда впервые, а вот уже появились в приказах благодарности: "... за хоро¬ший, добросовестный труд и в связи с 50-летием. . . " В 1977 году эти приказы еще редки, но в 1978 году они почти сливаются в непрерывный поток. Полвека - возраст, когда слово "пенсия" обретает реальную форму где-то впереди, очень близко. В середине мая 1978 года впервые в нашем институте руководство вместе с групповым комитетом проф¬союза принимают решение о присвоении звания "Ветеран труда". Первы¬ми, кто удостоен этого звания, женщины: набивщица контейнеров участка №3 А.Г. Гусева, шлифовщица участка №2 А.Д. Соколова, стар¬ший инженер участка № 8 Л.Н. Кондрашина, инженер ОГС З.А. Кондаева и техник-технолог участка №1 Т.А. Зайцева. Ветеранов труда решено заносить в "Книгу Почета" ВНИИСИМС.
Книга быстро начинает пополняться. Вот и пришло к институту при¬знание. Это ощущается по многим признакам. И в присвоении "Знака качества" Государственным комитетом вначале кварцу и иттрий-алю¬миниевым гранатам (I категория качества, 1977 г.), а потом и аметистам ограночным, и алмазам марки АС-65 (1978 г.); и в том, как потихоньку уходит в прошлое спортивная слава ВНИИСИМС. Меняется время, меня¬ются люди. Затихает время ожесточенных споров, яростных всплесков. Институт, сосредотачивается на работе. Все привычнее становятся конфе¬ренции, на которые съезжается цвет советской науки по синтезу.
Кажется, даже приходящая в институт молодежь невольно приглу¬шает бьющий ключом молодой задор, боясь потревожить степенную тишину храма науки. . . Что это — веление времени или недостаток энер¬гии? Ведь лучшие наши специалисты жили щедро, с размахом, да так и живут по сей день, не остывая душой! А традиции завода? Дадим слово ветерану завода Зинаиде Петровне Дуловой: "... Общественную работу мы принимали с ответственностью, доходившей до курьезов. Мы еще сами не голосовали, а уже были агитаторами. В одном доме, боясь пропустить какие-нибудь квартиры неохваченными, аж на чердак забра¬лись. . . " Маленькая деталь, говорящая очень о многом. Надеюсь, моло¬дые рабочие и ученые не воспримут это несправедливой критикой. Разве упреком. . . Впрочем, им ведь нелегко: уж очень высокий темп задал в свое время институт в общественной жизни города, поддерживать его — дело сложное. И если сравнивать не с нашими собственными ре¬зультатами, достигнутыми когда-то, а, скажем, с сегодняшними обще¬городскими — положение наше отнюдь не позволяет нам расстраиваться. Но у института свои мерки, свои вершины, и будет несправедливостью считать, что сегодняшняя смена может их не взять.
Из "Книги почетных гостей" нашего музея от 28 февраля 1979 года:
Покорены мастерством и искусством сотрудников ВНИИСИМСа, которые мужественно вступили в соревнование с природой и доказали, на что способен советский человек!
Желаем дальнейших больших творческих успехов.
Академик АН Молдавской ССР С.н.с. ИЛФАН МССР
С.И. Радауцан
В.Е. Тэзлэван
В 1978 году, в августе, вновь была введена должность директора опытно-экспериментального завода. Им стал главный инженер ВНИИСИМС Л.Н. Романов, коренной заводчанин. Так в руководстве института снова появился человек, имеющий право отстаивать интересы заводчан по своей должности. Пожалуй, можно сказать: попытка лишить завод самостоятельности потерпела провал. С 1978 года завод и институт существуют как два равносильных партнера, связанных самыми тесными узами и глубоким уважением. Но проблема не снята. Она остается.
Мы уже упоминали о посещении нашего института М.В. Келдышем. Надо заметить, что он бывал у нас не раз. Оставил слова восхищения в "Книге почетных гостей" лауреат Нобелевской премии вице-президент АН СССР академик А.М. Прохоров. Замелькали надписи на иных язы¬ках, например, министр природных ресурсов Румынии оставил свой автограф. Итог лучше всего подвести словами председателя ЦК проф¬союза рабочих геологоразведочных работ Л.Н. Курзина, который, осмотрев ВНИИСИМС и музей, написал: "... еще раз убеждаешься, что твор¬ческие возможности людей не имеют границ".
Это дает повод гордиться, но еще более — обязывает. . .
Подводя итоги 1978 года, мы остановимся на двух событиях. Пер¬вое — это серебряная и две бронзовые медали ВДНХ за разработку и внедрение в производство технологии обогащения агатов, полученные Е.И. Зубковой, В.С. Балицким и В.М. Радянским.  Второе событие — избра¬ние известной в институте лыжницы и общественной деятельницы, рабо¬чей участка № 2 Валентины Георгиевны Куликовой председателем проф¬кома ВНИИСИМС. Это событие заслуживает внимания по той причине, что на подобную должность выбрана женщина, коренная заводчанка, начинавшая свою рабочую биографию именно на нашем заводе.
История в биографиях. Слово Г.М. Мазаеву:
- На  сосуде ИШ – 31 столкнулись с  проблемой: в середине цикла стала пропадать нагрузка, не хватало мощности. Ужасно жаль было потерять 3 тонны продукции. Собрались, стали решать, где может быть просчет. Я, сменный инженер Валентин Феногенович Демчук и электрик Василий Николаевич Солдатов. Перепроверили все, что можно и пришли к выводу, что, скорее всего, отгорели наконечники ТЭНов из – за попадания в кессон паров кислоты от соседней лаборатории ВД. От силового щита к ТЭНам внутреннего нагревания тянулись кабели.  Решили проверить и отремонтировать своими силами. Спускались по двое, от жара потрескивали волосы. Заменишь один – два  и вверх – глотнуть воздуха. А их около 10 наконечников. Однако смогли. Всю ответственность за содеянное мы взяли на себя. Помню, нам выписали по 15 рублей премии.
Весной 1979 года на основании постановления президиума Влади¬мирского совета профсоюзов и президиума областного совета ВОИР от 29 октября 1969 года "Об установлении почетных званий "Лучшего изобретателя и рационализатора области" в решении вопросов ускоре¬ния технического перевооружения производства" звание "Лучший рационализатор Владимирской области" присвоено шлифовщику участ¬ка № 2 Михаилу Ивановичу Раткину.
Поскольку фамилия эта упоминается на страницах нашей книги не в первый раз, напомним: семья Раткиных — одна из первых наших заводских семей. В свое время эта семья уезжа¬ла вместе с К.Ф. Кашкуровым и А.В. Симоновым помогать налаживать работу на новом заводе в Южно-Уральске. После пуска завода она вернулась в Александров.
Коренастый, невысокий Михаил Иванович Раткин обладал незаурядными способностями русского самородка. Все лади¬лось в его руках, везде его ум и хозяйский глаз мог найти спо¬соб сделать лучше, надежнее, качественнее. С 1969 года им, в частности, подано и использовано 67 рационализаторских предложений с общим экономическим эффектом в 74,4 тысячи рублей. Конечно, как и большинство заводчан, он работал не в одиночку, а со своими соратниками. Но из этой суммы на долю самого М.И. Раткина приходится не менее 20 тысяч рублей. Лучший рационализатор ВНИИСИМС, он в 1976 году за активное участие во Всесоюзном общественном смотре ис¬пользования рационализаторских предложений награжден знаком ВЦСПС. И вот новое признание, новое доказательство таланта наших заводчан.
11 мая 1979 года, знакомясь с наиболее перспективными организа¬циями Советского Союза, во ВНИИСИМСе побывал секретарь ЦК КПСС Владимир Иванович Долгих. Его посещение во многом определяет значимость нашей организации, серьезность разработок института. Сопро¬вождал его министр геологии, профессор Е.А. Козловский. (Следует отметить, что это уже второй визит Е.А. Козловского в наш институт. Первый раз он приезжал представлять А.А. Шапошникова в новую должность).
В.И. Долгих ознакомился с работами, с наиболее перспективными темами, беседовал с сотрудниками. В процессе серьезных деловых бесед был решен ряд важных задач по дальнейшим разработкам. Так, В.И. Долгих было дано персональное задание Л.Н. Романову по разра¬ботке автоматизированных систем управления технологическими про¬цессами. В течение месяца Министерством геологии СССР была выделе¬на институту вычислительная техника для управления производством и технологическими процессами. Следствием этого было усиление лабо¬ратории автоматизации и создание лаборатории АСУТП, а также заклад¬ка основ для будущего вычислительного центра ВНИИСИМС.
Весной ВНИИСИМС отпраздновал День геолога. День геолога - про¬фессиональный праздник ВНИИСИМС, хотя сейчас многие его работники имеют, на первый взгляд, отдаленное отношение к геологии. "Гео—логия" — наука о земле... Наши физики, химики, ростовики решают все те же вековые вопросы геологии: что стоит за рождением камня? Как он появляется? Более того, ученые и рабочие ВНИИСИМС дублируют природу, научившись в своих сосудах воспроизводить процессы, длящие¬ся в природе тысячи лет.
Однако День геолога 1979 года я хочу использовать несколько ина¬че. Ты поймешь меня, читатель: в этот день, традиционно считающийся в полевой геологии днем начала выезда в поле геологических партий и отрядов, ВНИИСИМС провожал в последний путь Юрия Николаевича Ануфриева. Старый геолог-полевик даже в смерти своей остался верен себе.
Была скверная погода, аэропорты закрыты и пассажирские рейсы отменены. Но преодолев многие препятствия, тем не менее, с далекого Урала, которому Ю.Н. Ануфриев посвятил всю свою жизнь, добрались до Александрова и встали у его гроба геологи. Те, с кем он работал, его соратники и друзья.
Геологи... Читатель, мы мало говорили о них и совсем не говори¬ли о геологическом отделе ВНИИСИМС. Это несправедливо. Так давай же в этот тяжелый день прощания с Юрием Николаевичем Ануфриевым будем говорить не слезные речи, а те добрые слова, которых заслужи¬вают наши геологи. Если ты будешь знакомиться с ними ближе, то не¬вольно отметишь, что люди эти веселые, доброжелательные и в большин¬стве предельно коммуникабельные. В унынии или печали их застать сложно. А вот песни их все грустные. Это связано с их профессией. Наши институтские геологи весной уезжают в Якутию, Забайкалье, на Памир, Волынь, Камчатку... Пожалуй, трудно перечислить все мес¬та, где они ведут летние работы в экспедициях. Ежегодно, по плану работ, согласованных с экспедициями, с тяжелыми рюкзаками и ящи¬ками покидают они стены института. С собою везут не только традици¬онные геологические молотки и компасы, но и все, что может потребо¬ваться для первичной обработки: от микроскопа до тяжелой ступки. Безусловно, красивы и экзотичны места их летнего пребывания. Но едут-то они туда работать, а не отдыхать. И поэтому со смехом вспоми¬нают зимними днями, скажем, такой эпизод: работая в полупустыне, отряд много раз проезжал мимо такого редкого чуда, как озеро, и ни разу не искупался! Не дал Александр Федорович Свириденко, началь¬ник отряда: работа прежде всего. Времени у них мало: два-три месяца. Из этого срока вычитается дорога.
Когда осенью они возвращаются в институт, похудевшие, потемнев¬шие от загара, то и загар-то у них крестьянский: то есть руки да лицо! Работа геологов.. . Собранные образцы, пробы, тысячи цифр в полевых пикетажных книжках, призванные в течение камерального периода, т.е. периода обработки собранного, дать ответы на волнующие вопросы: перспективно ли место работы или обследованное месторождение? Если да, то как лучше вести разведку полезного ископаемого? Где наиболь¬шая вероятность добычи? Сотни и сотни вопросов. В конце года все это будет суммировано на страницах отчетов и расчерченных карт.
Давайте дадим слово самим геологам. Используем материалы, кото¬рые публиковались ими в стенной газете ВНИИСИМС "Кристалл".
"Полевая работа совсем нелегка, но без нее геолог, как язычник без идола. Кто из геологов не мечтает открыть месторождение? Пожалуй, нет такого, а в нашей партии — тем более, народ молодой, увлекающий¬ся. .. Месторождение в Забайкалье — это наш мираж: почти, почти.. . — и все нет, как синяя птица: ждешь везде, а она, может быть, рядом. Наша партия сначала устремилась на машине ГАЗ-66 за месторождением гра¬нулированного кварца. Обложили одно жильное поле со всех сторон и не дали ускользнуть этой птице. "Поймали" 200 килограммов, завяза¬ли в брезентовые мешки и отправили в ЦЛКС", -так пишет А.Г. Малы¬шев, ст. научный сотрудник геологического отдела.
"... Наша партия (рабочий коллектив в составе двух человек, выполняющих функции лаборантов, рабочих, караванщиков и поваров), предварительно пройдя акклиматизацию в горной местности на высоте 3500 м, была заброшена вертолетом на самый-самый трудный участок — Дальний. Пробы (вес рюкзака достигал 20 кг) были отобраны по разре¬зам, пролегающим через отвесные скалы, вершины, саи. Задание выпол¬нено" — сообщает И.Л. Комов, ст. научный сотрудник ГО (второй сот¬рудник С.Ф. Носов).
Шуточные отчеты — как много проглядывает сквозь смех тяжелого труда.
Давайте посмотрим один из предпоследних отчетов полевой партии, которой руководил Ю.Н. Ануфриев. Он составлен для Дня полевика — нигде не утвержденного праздника геологов. Это праздник возвращения самого последнего полевого отряда. На нем отчитываются за сезон не перед начальством - перед коллегами. И отчеты эти ничуть не легче.
Вот он, этот неофициальный документ, читатель:
"Южно-Уральская геологическая и Астафьевская геофизическая пар¬тии - прочный и нерушимый союз геологов и геофизиков ВНИИСИМС!
Астафьевский хрусталеносный узел, основные задачи:
1) оценить перспективы месторождения,
2) отточить собственное мастерство,
3) написать ряд статей,
4) написать 2 (две) докторские и 3 (три) кандидатские диссертации,
5) запастись красивыми камнями,
6) приобрести новых друзей,
7) способствовать поднятию престижа ВНИИСИМС.
Состав союза: Ануфриев Ю.Н., Рыбалкин  Е.А., Крылова Г.И., Зюзин А.Я., Шатнов Ю.А., Сучкова Е.М.
Бывшие:  Кондрашев С.Н.,  Белин Д.М.,  Васильева В.Е.   Студенты. Рабочие.
Сделано:
1. Огромное  количество  работы  по всестороннему изучению всей подноготной месторождения (страшно прочесть).
2. Заточено в форме разнокалиберных лбов.
3. Написано 4 статьи ... и выписались.
4. Будут!!!
5. Хоть и не то, что раньше, но кое-что.
6. Вот уже, чем бог не обидел.
7. Никогда не падали носом в грязь, даже при предельных дозах! Основные результаты работ:
1. Выдали замуж - 1 (-)
2. Женили - 1 (+)
3. Передали в преподаватели - 1 (—)
4. Приобрели новых сотрудников — 1 (+)
5. Приняли дружественных делегаций за бутылкой чая - 25 (+)
6. Переманили новых сотрудников — 2 (++)
7. Выезжали на отдых по местам трудовой славы "Соленое озеро", "Юлдыбаево" — 4 (+)
8. Выступали с докладами о результатах полевых работ на НТС руд¬ника "Южный" в клубе.
Да здравствуют все сотрудники и сотрудницы не только Южно-Ураль¬ской и Астафьевской партий, но и всех других братских организаций системы Мингео!!!"
Этот веселый документ, читатель, датируется 1977 годом.
Вместе с геологическим отделом летом на полевые работы часто выезжают сотрудники и других подразделений. Есть такие, которые ездят из года в год.
Геологи — общее название профессии. Она подразделяется на поис¬ковиков и разведчиков, на петрографов и минералогов, на структурщиков и геохимиков и так далее. На Дне полевика иногда возникает не¬вольная, дружеская полемика — преданные делу люди всегда склонны отстаивать приоритет своего направления.
"Геохимия - это компиляция анализов неточных, невоспроизводи¬мых и не согласующихся", — сказал А. Бернар.
"Геохимики — это интеллигенты от геологии, а алданские — в боль¬шей степени. В основном это добродушные, среднего роста люди (1,75 м), частично сердечники или астматики, овладевшие смежными профессия¬ми, характерными для периода матриархата, имеющие на вооружении современнейшее оборудование того же периода.
История алданских геохимиков уходит своими корнями в далекое прошлое, в "аморфную" среду, когда лучший армянин Леван Ваганович Оганесян произнес: "Нельзя изучать природу, глядя в тигель". И с тех незапамятных времен до настоящего времени копают геохимики хрус¬тальную провинцию Алданского щита, постоянно приближаясь к заклю¬чительной фазе своего развития — фазе перекристаллизации.
И хрусталь уже приоткрыл чуть-чуть свою химическую историю. В руках нового поколения "интеллигентов от науки" забегали элемен¬ты вверх, вниз и даже в стороны.
Возникали и гасли в возбужденных головах от постоянных пересче¬тов и зачетов, от сложения и умножения, миражи погребов и гнезд.
Но надежды никогда не оставляли нас, если не качеством, так коли¬чеством познаем содержание элементов в природе. Ну, а там — один шаг до новых открытий, новых месторождений, даже там, где их и не ищут.
Ну а А. Бернар и иже с ними пусть живут, пусть не верят. За нами будущее. Мы — оптимисты", — полемизирует Б.А. Дороговин.
Борис Аркадьевич Дороговин, инженер ОЭМ, много вре¬мени занимался изучением газово-жидких включений. Отраба¬тывая методику, не один сезон провел в полевых изысканиях на Алдане в составе геологических отрядов. Для человека, не посвященного в тонкости этого метода, как, например, для меня, суть его работы сводится к следующему: когда начинают расти кристаллы, то они вбирают в себя микровключения воздуха на молекулярном уровне. Ученые, иссле¬дуя эти включения, могут очень многое рассказать об условиях формирования кристалла. А через кристалл — о составе недр.
Мы в общих чертах, читатель, рассказали о геологическом отделе. Тебя не удивить работоспособностью и преданностью делу, но геологи — это люди дороги. Оторванные на много месяцев от родных и близких, лишенные элементарных бытовых удобств, зачастую не только газет, но и радио, они вырабатывают в себе особую философию, особую предан¬ность делу. Это люди слова "надо". В этой профессии без веры в ее важ¬ность жить невозможно. Потому здесь иные и мерки, и требования. Любопытно наблюдать осенью старых геологов: редкий из них не клянет¬ся "завязать с полем". Но это лишь усталость от физических перегрузок, простуд и дорог. Зато весной они забывают все свои обещания и живут только будущим полем, планами работ. Мы уже говорили, что геологи работают на будущее. Им редко удается видеть те поселки, которые воз¬никают на разведанных месторождениях. Юрий Николаевич Ануфриев, открывший вместе с Константином Федоровичем Кашкуровым Астафьевское месторождение, видел огромный рудник, обязанный своим рож¬дением ему. И геологи, провожавшие его в последний путь, не позволили пролиться слезам. Они провожали друга, соратника. . . Когда боль сильна, ее не облегчить слезами. Она застывает в сердце. Так давайте же и мы считать, что наш старый знакомый геолог Ю.Н. Ануфриев просто отбыл в очередное поле. Такие не уходят навсегда. Они остаются с нами.
К концу лета 1979 года на предприятии Всесоюзного промышленно¬го объединения "Союзкварцсамоцветы" был внедрен метод облагоражи¬вания топазов, разработанный во ВНИИСИМСе М.И. Самойловичем. Го¬лубые топазы пользовались повышенным спросом во всем мире и эко¬номическая эффективность внедрения в течение одного года принесла 257 482 рубля. В организации производства по использованию внедрения активную роль сыграл начальник экспедиции "Экспорткварцсамоцветы" А.И. Куварзин. Помнишь, читатель, первые месяцы ВНИИПа, геологичес¬кий отдел, одесситов, помогавших ему раскрашивать карты? Это тот самый техник А.И. Куварзин, только годы прибавили знаний, опыта, седины и регалий.
Летнее участие в выставке ВДНХ приносит отделу  ОЭМ очередную наг¬раду. Так за разработку и внедрение в производство технологии об¬лагораживания агатов золотой медалью и премией в 100 рублей наг¬раждена Е. И. ЗУБКОВА, серебренной медалью и 50 рублями - В. С. БАЛИЦКИЙ, бронзовой медалью и 50 рублями - Радянский. Посетителям было чем полюбоваться: агаты сохраняли природный рисунок и полу прозрачность, но оживали сочными свежими красками. К поделочному камню интерес непреходящий, а лежащие рядом невзрачные образцы ярко свидетельствовали о достигнутом успехе и никого не оставляли рав¬нодушным.
В этом же году впервые была подана заявка на получение Госу¬дарственной Премии СССР за разработку технологий выращивания цвет¬ных кварцев. Однако государственный комитет, безусловно, оценив предоставленные материалы, счел их недостаточными, так как работы эти закономерно вытекали из работ, получивших Ленинскую премию за синтез кварца. Было предложено расширить тематику, дополнив список материалов. В новой редакции это уже звучало как " разработка и облагораживание камнесамоцветного сырья".
К 7 ноября в газетах появилось сообщение о присуждении Государ¬ственных премий СССР за 1979 год в области науки и техники. Лауреат¬ские звания получила группа ВНИИСИМС в составе Балицкого Владими¬ра Сергеевича — доктора геолого-минералогических наук, Хаджи Вален¬тина Евстафьевича — кандидата геолого-минералогических наук, Шапош¬никова Анатолия Александровича — кандидата геолого-минералогичес¬ких наук, Романова Льва Николаевича, Самойловича Михаила Исаакови¬ча — доктора физико-математических наук, Цинобера Леонида Иосифо¬вича — кандидата геолого-минералогических наук, Цыганова Евгения Матвеевича — кандидата геолого-минералогических наук, Беляковой Юлии Андреевны — кандидата технических наук, Новожиловой Жанетты Викторовны. Следует упомянуть, что среди лауреатов этой премии был и доктор химических наук Георгий Михайлович Сафронов.
Награда была присуждена за разработку и промышленное освоение методов синтеза и облагораживания камнесамоцветного сырья. С экра¬нов телевизоров глядели на ВНИИСИМовцев знакомые лица, сверкали выращенные и возвращенные облагораживанием ювелирные кристаллы, на страницах газет и журналов появились фотографии наших камней. Что и говорить, подарок, достойный праздника! И снова радость ВНИИСИМСа вышла за пределы его территории, праздновал весь город. Еще бы, это здесь, в пределах Александрова, награда институту, а в преде¬лах области и страны — александровцам! И звучит весомо, и городу слава! В самом институте праздновали с давно забытым размахом: награда - то какая! Признание заслуг всего коллектива! Заиграли драго¬ценности в свете "Юпитеров" и лауреатские значки на груди специалис¬тов, подаривших их миру, заговорили о нашем институте люди, далекие от науки.
Камни. . . Окинь взглядом историю человечества — она тесно пере¬плелась с драгоценным камнем. Сколько крови и боли, сломанных судеб и сожженных городов стоят за ними. Но эти, выращенные в институте, несли с собой только радость. В их игре не было ничего омрачающего. Они рождены радовать, украшать, веселить жизнь.
Газета "Призыв" писала в статье "Успех поиска":
"... Несколько лет назад известный английский специалист по ми¬нералогии Р. Вебстер в ответ на сообщение, что в СССР ведутся работы по синтезированию и облагораживанию камнесамоцветного сырья, выразился весьма скептически: "Посмотрим, удастся ли им это?" Кол¬лектив ВНИИСИМСа на самом деле испытывал трудности первооткры¬вателей, очень сложно было преодолеть своеобразный психологический барьер, ведь до сих пор никто в мире не шел таким путем. .. ". оставляли рав¬нодушным. И вот здесь, в свете то¬го, о чем с такой гордостью и удовольствием мы говорили до сих пор, невольно возникает вопрос: а где же фамилии тех людей, кото¬рые добились успехов именно в облагораживании? Если их работы упо¬минаются главными в тематике, почему обойдены тут? На цветной вкладке в журнале " Работница" на первом плане в глаза бросается нитка бирюзы...Не будем касаться всех, рассмотрим один фрагмент.. Так уж вышло, что из разных источников удалось выяснить, как приблизительно это происходило  здесь: Балицкий вызвал Алесю в свою комнату и, не глядя ей в глаза, попросил принести все материалы по бирюзе. "Надо, Алеся" - сказал он тихо. Алеся вышла в свою комнату и ... разревелась. От неожиданности поступка, от уни¬зительности ситуации. В институте трудно что либо скрыть. " Алеся, надо бороться. Вы должны сказать, что будете писать в Комитет", - советовал ей Аплин, и его поддерживали многие. Но Алеся, проревев двое суток, сказала " Нет!", собрала материалы, принесла в кабинет Балицкого и положила на стол со словами " Бог вам судья!".
Между тем стоило только пригрозить послать письмо, и ее фами¬лия попала бы в список награжденных, что и сделали некоторые. По правилам, стоило только такому письму попасть в Комитет по присуж¬дению премий и вся группа заявителей теряла право на нее. Много позже на вопрос, почему, она ответила, что никогда не жалела о своем поступке. Во - первых, пояснила она, список людей ограничен и на ком - то  его все - равно необходимо отсечь, а во - вторых, унизи¬тельно оказаться втянутой в закулисные игры. Забегая на много лет вперед: когда ее попробуют " стравить" по работе с Инессой Ва¬сильевной, она попросту уйдет из института. Уйдет с достоинством, не обвиняя и не сохранив обиды. Просто " Я в эти игры - не играю",
Вскоре после этого ей была предложена должность зав. лабора¬торией синтеза камнесамоцветного сырья отдела высоких давлений. Она приняла участие в конкурсе, где ее соперником выступил Л. В. Горбунов, и легко получила должность. И даже не потому что имела 63 научные работы, из которых 44 были печатными, 15 авторских свиде¬тельств на изобретения и монография. Просто все понимали ситуацию и искали компенсацию. Ей было все - равно, главным было завершить начатое, а нужная работа была только в отделе высоких давлений.
Давайте еще немного поговорим о каждом из наших лауреатов.
Владимир Сергеевич Балицкий, геолог, заведующий отделом экспе¬риментальной минералогии, "генератор идей" — так его зовут в отделе. Под его руководством и с его непосредственной "подачи" сотрудники отдела занимались выращиванием аметиста во фторидных средах, обла¬гораживанием жадеита, агатов, хризопраза и других самоцветов. Влади¬мир Сергеевич умел не только работать сам, но и правильно сконцентри¬ровать направление творческого потенциала своих сотрудников. В его отделе создалась атмосфера подлинной творческой свободы. Он никогда не унижал сотрудников мелочной заботой. Под его руководством выросла целая плеяда блестящих специалистов: Е.И. Зубкова, Е.Е. Лисицына, В.В. Комова и др. До сих пор пользуются синтетики таблицами зависимости давления от температур и степени насыщенности раствора, построенными Л.А. Самоилович, также немало сделавшей в области облагораживания. К слову сказать, красивые, оча¬ровательные женщины посвятили свой ум и свою жизнь выращиванию красивейших камней.
Мы пока не будем говорить о ряде работ молодых специалистов ОЭМ — А.А. Марьина, А.Н. Юдина, Е.М. Кожбахтеева — о них расскажем позднее. Но их работы тоже были начаты в это время.
О работах Валентина Евстафьевича Хаджи, Леонида Иосифовича Цинобера и Евгения Матвеевича Цыганова мы говорили подробно и часто.
Давайте несколько более детально остановимся на работах Михаила Исааковича Самойловича. Умение этого человека целиком сосредоточи¬ваться на поставленной задаче, с помощью тысяч данных, собранных по крупицам, отвечать на научные вопросы, принесли Михаилу Исааковичу не только звание доктора наук, но и сыскали уважение далеко за пре¬делами института. Мы уже говорили, что все анализы на протяжении ряда лет для завода и института делали в его лаборатории. Он принимал самое непосредственное участие в исследованиях и разработках методов облагораживания топаза, берилла, акмарина, нефрита, гелиодора и ряда других самоцветных камней. Известный ученый в области физики твердого тела, один из ведущих специалистов по изучению радиационных центров в синтетических и природных кристаллах, специалист в области спектроскопии, он имеет большое количество авторских свидетельств. 20 октября 1978 года решением Высшей аттестационной комиссии док¬тору физико-математических наук Михаилу Исааковичу Самойловичу присуждено звание профессора. Это наш первый профессор. Он пришел в институт молодым специалистом и вырос в его стенах.
Лев Николаевич Романов, ныне директор завода, один из основных разработчиков промышленного внедрения синтеза аметиста. Не просто знающий работу завода с самых низовых звеньев, но и внесший немало конкретных технических усовершенствований, сыгравших важную роль.
Анатолий Александрович Шапошников, по настоянию которого были возобновлены работы по синтезу аметиста, внес в эти работы не только энтузиазм, но и весь свой накопленный опыт.
Жанетта Викторовна Новожилова вела долгие, кропотливые работы по синтезу аметиста совместно с Е.М. Цыгановым.
Юлия Андреевна Белякова — цеховой инженер-технолог, единствен¬ная заводчанка в этом списке. На ее плечах лежит отработка и промыш¬ленное внедрение технологии возрождения знаменитого уральского камня.
Как видишь, читатель, к прекрасному камню имеют самое прямое отношение две элегантные женщины. К рождению красоты всегда причастна прекрасная Дама.
В журнале "Работница" был помещен большой очерк и фотография Ю.А. Беляковой. Но мы не будем повторяться, читатель. Просто приве¬дем любопытный, на наш взгляд, факт: это наша единственная завод¬ская семья, где муж — лауреат Ленинской премии, а жена — Государст¬венной. И премии эти получены независимо друг от друга. Вот они, наши заводчане. Оба кандидаты наук, оба лауреаты. Пусть попробует хоть один из других заводов похвастаться подобным. Такую семействен¬ность поискать! От нее ни одно предприятие не откажется. Но для на¬шего завода, как видите, это не такая уж редкость: одно слово заводчане!
Чтобы читатель не упрекнул меня в преувеличениях, расскажу не¬большую, относящуюся к этому времени, историю.
В 1978 году зарядчица сосудов Галина Леонидовна Старостина посо¬ветовала дочери поступать в наш радиотехнический техникум.
— С кем-нибудь вместе я бы пошла поступать, — отозвалась дочь на ее настойчивое "учись!".
— Пойдем со мной, — предложила мать.
— Ты что, смеешься, мама? — не поверила дочь.
Но Галина Леонидовна не смеялась. Вместе с дочерью пошла на подготовительные курсы, а затем успешно сдала экзамены. Поступили обе. Что греха таить, подсмеивались над матерью: "Брось! Не солидно!" Но Галина Леонидовна подавала пример дочери, училась успешно и за¬кончила даже с лучшими оценками. Обе они работают на нашем заводе. Характер, правда?! Разве можно такой женщиной не восхищаться? Вот они, наши заводчанки! Попробуй, читатель, упрекнуть меня в излиш¬нем пристрастии к ним. Ты ведь и сам чувствуешь такую же симпатию.. . Но вперед, читатель.
Уже сдан и вступил в строй на территории ВНИИСИМС корпус слю¬ды, начали потихоньку обживать корпус оптического кварца. С 1979 го¬да открыт цех № 10. Работать на десятом участке оказалось даже легче — там было установлено однотипное оборудование. А вспомнить начало  1979 года, когда в еще строящемся 10 корпусе запускали первый СВД - 8…. Все новенькое на пульте и горит один сосуд, а вокруг - тьма и все в цементе.… Два оператора у пульта. И свет внизу, в цехе, только возле него, в вокруг грязь, кабели. Лестницы еще не оборудованы, темные. Хорошо, что в корпусе дежурил солдат, он их и провожал. И были они на весь гигантский корпус  вчетвером: две хрупкие женщины, дежурный солдат и сосуд, в котором медленно вызревала шихта для затравочного цикла…. А вокруг осеннее посвистывание ветра по еще  нуждающемся в отделке корпусу
Из воспоминаний Г.М. Мазаева:
«В наладке и пуске обо¬рудования принимали участие, как всегда, специалисты всех подразде¬лений завода. Впрочем, в 1981 году первый и десятый участки были объединены. Самые  большие трудности были с установкой БА и СБА. Техникой подходящей мы не располагали, пришлось всем потрудиться. Трудно было и после объединения с 10 цехом. Людей туда набрали новых, они были плохо подготовлены. Часть перевели с первого пульта. Так перешла сменным инженером   Таня Мурашова, сменным инженером Юра Бочаров, электриком Алимов Александр. Меня назначили начальником участка управления технологическим процессом, старшим инженером  -  Юрьева Николая Павловича. У него знаний было маловато, так что учится приходилось всем. Я им постоянно говорил; « Не работайте втемную, переспрашивайте, если непонятно!». В 10-том корпусе были новые технологи – Сопелева, Муханова. И они учились, и у них. На старом пульте работали надежные люди, на новом – требовался постоянный контроль. И звонков домой с вопросами со второго пульта было гораздо больше. Старые кадры умели принимать решения и отвечать за них, новым только предстояло это осваивать».
Итак, начальником участка по управлению технологическими процессами стал Геннадий Михайлович Мазаев, а руководителем техно¬логического бюро — Клавдия Андреевна Зуева. Уговаривали в свое вре¬мя Клавдию Андреевну перейти на научную работу:
— Вы поймите, что технологическая обработка уже сделана. Ничего нового вы не получите. Уже построен завод, работающий по нашей тех¬нологии.
Она ответила резковато:
— Что ж, пусть я буду последней крысой на тонущем корабле, но оставьте меня в цехе.
Корнями врасти в цех. . . Сколько здесь материала для любой дис¬сертации, но она — практик. И если нет статей заводских технологов, это еще не значит, что они не внесли ничего нового. Ведь если что-то но¬вое есть, то это они, технологи цеха, сделали все своими руками. Сколь¬ко экспериментов, срывов, бессонных ночей стоит за их плечами. И сколько "белых пятен" в технологии, ждущих прояснения!
Дали группе сотрудников Государственную премию за цветное сырье. А технологи — снова рацпредложение. Снизили температуры - улучши¬лась окраска и уменьшилось количество двойников, повысилось каче¬ство сырья. Их задача - улучшать. Каждый цикл дает новую информа¬цию. Растут требования к искусственному кварцу. Что ж, они ищут, вно¬сят корректировки, мучаются и радуются. . . Клавдия Андреевна Зуева, наш технолог, наш уважаемый человек, женщина, которую все мы по-че¬ловечески любим!
Работает ВНИИСИМС, в каждодневном труде завоевывая и отстаи¬вая свои права на всеобщее уважение. А теперь об эвлитине:
Об этом направлении впервые заговорили в 1975 -76 годах в США, когда эвлитин был признан наиболее перспективным материалом для регистрации излучений. В нашей стране лидером в этих исследо¬ваниях был институт неорганической химии, с которым тесно сотруд¬ничала группа Марьина. Работа по выращиванию шла в двух направле¬ниях: из расплавов - во всем мире и гидротермальным - только мы и частично, ИКАН. По мере изучения нового материала потребность в нем возрастала. Силлениты обладали фотопроводимостью, пьезо и электрооптическими эффектами. Их планировали использовать в линиях задержки и приборах обработки информации (по словам специалистов  пространственно - временных модуляторах света). Во ВНИИ¬СИМСе планировалась разработка лабораторной методики выращивания силленита и получение на лабораторном оборудовании опытной партии кристаллов массой 0,5 кг для изготовления элементов. Когда - то, в самом начале работ, Марьин твердо решил: " В науке нужно быть спо¬койным и упрямым. Начинать и бросать - самое плохое." Долгое время результаты казались мизерны, теперь, когда он оказался первым, кто осуществил выращивание на затравке и перспективы начали видеть да¬же те, кто был далек от данной проблемы.
Тема - " Разработка лабораторной методики выращивания монокристаллов силленита в автоклавах емкостью 0,5 л.", возглавля¬емая А.А. Марьиным, в этом году зазвучала особенно сильно. Входя¬щие в коллектив С. В. Федотов, А. А. Юдин и Е. М. Кожбахтеев, каждый разрабатывая свою локальную тему, добиваются успеха и в от¬деле разработаны методики выращивания силленитов различного хими¬ческого состава. Впервые в гидротермальных условиях путем кристал¬лизации на ориентированную затравку выращены кристаллы ванадиево¬го, галлиевого, железного, фосфорного, кремниевого и цинкового сил¬ленитов. Неплохой результат? Еще какой неплохой!  Из стенограммы заседания Ученого Совета. Цитирую Балиц¬кого:
- Кристаллы, выпускаемые промышленностью в настоящее время, очень дороги и поэтому имеют весьма ограниченное применение в те¬левидении. Решить эту проблему позволила бы гидротермальная тех¬нология. В данный момент необходимо от лабораторных разработок пе¬рейти к промышленным, причем обязательным промежуточным звеном должен быть крупно - лабораторный этап, то есть на сосудах до 20 - 25 литров.
Чувствуя значимость работ, члены Ученого Совета полны энтузи¬азма:
- Показанные нам кристаллы убеждают, что даже на лабораторном уровне есть достаточно большое поле деятельности для доведения ка¬чества кристаллов, для увеличения их размеров и однородности. Это необходимо делать на лабораторном уровне, ориентируясь на мнение заказчика, - говорит Цинобер.
- Следующим этапом должны быть укрупнено - лабораторные исс¬ледования ... и подробнейшие испытания свойств физическими метода¬ми. В результате будет ясно, какого качества кристаллы мы имеем, какого качества нужны промышленности, что затем следует отразить в техническом задании, - продолжает Самойлович.
Итак, работа поддержана, что же не выражают особого восторга ее главные исполнители?! Подытоживая обсуждения, в заключительном слове снс А. А. Марьин особо подчеркнул:
- Все физические исследования ведутся в сторонних организаци¬ях. Эти контакты, по понятным причинам, мы форсируем неохотно. На¬лаживание систематических исследований в нашем институте по преж¬нему сопряжено с большими трудностями.
Образно говоря: добиться того, чтобы эти работы вообще были проделаны, молодые ученые смогли лишь проявив помимо научных разра¬боток, не слабые дипломатические способности. Полагаясь только на институт, им пришлось бы оставаться чистыми теоретиками. А они уже 28 мая 1982 года подали две заявки на предполагаемые изобретения по теме " Шихта для получения монокристаллов силленита" - марган¬цевый (С. В. Федотов, А. А. Марьин, В. С. Балицкий) и цинковый (А. Н. Юдин, А. А. Марьин, В. С. Балицкий). Утверждена и программа ОЭМ по теме " Разработка методики выращивания мономинералов крем¬ниевого силленита на автоклавном оборудовании ОЭЗ". В мире начи¬нался настоящий эвлитиновый бум и , даже при нехватке оборудова¬ния, игнорировать значимости этих работ было уже нельзя.
Шелестят страницы прошлого, вспыхивают ярким светом этапы признания, звездочки наград. Сколько стоит за каждой из них, об этом можно рассказывать долго и все равно всего не охватить. А наши герои в поиске, в труде ежедневном, они не останавливаются. . . Вот, скажем, звание лауреата премии имени Героев Социалистического Труда Влади¬мирской области, присвоенное Павлу Ивановичу Борисову за достиже¬ние наилучших показателей в социалистическом соревновании за 1979 год. Электромонтер по обслуживанию электрооборудования — правда, не очень звучная должность? Да разве дело в должности! Разве ради достижения звания работал человек? Конечно, нет. Он не смог бы работать по-другому. У него и объем знаний не меньше, чем у тех, кто заканчивает институт. . . Любовь к своему делу, любовь к предприятию, ответственность не перед начальником — перед своей совестью. Гордость человека и гражданина, вот что стоит за наградой Павла Ивановича Бори¬сова. Вот почему еще одна награда пришла во ВНИИСИМС в 1980 году. Кого же тут поздравлять? Его? А может быть, нас? Я бы, читатель, по¬здравила нас с тобой с тем, что есть у нас такие люди. . . Сейчас самое время поговорить о наших ветеранах — электриках-монтажниках. Но, читатель, мы оставим это для следующей главы. Сейчас же  упомянем  только одну работу:
Балицкий никогда не забывал о благородном опале. Теперь ситу¬ация сложилась благоприятная и он предложил Е. И. Зубковой возоб¬новить работу. Она выслушала отстранено и восторга не проявила, напротив - наотрез отказалась. " Болезнь мужа вывела меня почти на год из строя. А потом угасло желание продолжать работу. Я буду продолжать облагораживание халцедона и кремнезема, но на рывок у меня уже нет сил, я сгорела", - так честно сказала она. Уговоры не действовали, тема зависала. Балицкий, после некоторого обдумыва¬ния, вызвал Лидию Александровну Самойлович и предложил ей заняться опалом. Как вспоминает Елена Ивановна: " Лиля пришла ко мне и спросила:
- Но ты точно решила от опала отказаться? Может, подумаешь?
- Нет - ответила я, - ты можешь браться за него со спокойной совестью. - И передала ей все материалы и реактивы".
Убедившись, что уговоры бесполезны, Лидия Александровна  приступила к работе по новой теме.
А в институте, кроме просто работы, оставалась еще и общественная. По вечерам члены добровольной дружины патрулировали город Александров.    Приказом  и  благодарностью отмечены по институту Е. Кожбахтеев и С. Федотов, но мы упоминаем их тут не в связи с этим. Просто  наши ребята выполняли свои обязанности добросовестно с присущим им юмором. Немало было случаев откровенно забавных. Например, такой: одной из обязанностей дружинников было помогать милиции подбирать пьяных и отправлять их в вытрезвитель. Тех, кто еще мог дойти сам, ребята убеждали отправится по домам. Но один подвыпивший, прилично одетый гражданин, после такой беседы наотрез отказался расставаться с ребятами - так они ему понрави¬лись.
- Но мы же сейчас едем в вытрезвитель, - пытались уговорить его инженеры.
- Ничего, и я с вами,_ - безапеляционно заявил гражданин и ре¬шительно полез в " уазик".
Хорошо представляя последствия, похохотав, ребята договори¬лись с сотрудниками милиции, отвезли гражданина домой, и сдали на руке жене. Он согласился на расставание с великой неохотой. Над анекдотичными случаями отдел веселился долго.
От частного к целому: вперед, в год 1982-й. Этот год принес звания лауреатов пре¬мии Совета Министров СССР за разработку технологических процессов получения новых материалов и создание нового оборудования целой группе специалистов: заведующим лабораториями ОССМ Галине Леони¬довне Ахметовой, Валентину Григорьевичу Яроцкому и Виктору Пара¬моновичу Голенко, заместителю директора ВНИИСИМС по научной час¬ти Юрию Михайловичу Путилину, главному технологу Борису Аркадье¬вичу Дороговину, начальнику участка № 8 Ивану Игнатьевичу Красову, инженеру КБ Геннадию Александровичу Петрушенко, старшему инже¬неру ОССМ Анатолию Александровичу Дмитриенко, мастеру участ¬ка № 8 Владимиру Павловичу Горохову, огнеупорщику участка № 8 Николаю Ивановичу Васильеву и слесарю ОССМ Валентину Ивановичу Ермакову.
В постановлении Совета Министров СССР от 8 апреля 1982 года сказано: "Ю.М. Путилину премия присуждена как руководителю работ".
Читатель в целом знаком, с чем пришлось работать этой группе лю¬дей. Давайте коротко еще раз напомним главное. Синтез слюды чрезвы¬чайно сложен, поскольку он осуществляется из агрессивного многоком¬понентного расплава в течение многих месяцев. Вспомним еще и то, что прежде он осуществлялся в печи в среде водорода — среде очень взрыво¬опасной. Учитывая требования промышленности, ВНИИСИМС подгото¬вил проект реконструкции цеха, работы эти должны были осуществлять¬ся в течение трех лет и стоить около миллиона рублей. Разработанная группой специалистов ВНИИСИМС новая опытно-полупромышленная технология синтеза слюды в аргоновой среде позволила сберечь деньги, время и, что весьма немаловажно, обеспечивала безопасность. Вот за это и была присуждена премия Совета Министров СССР.
Награда вручалась в Свердловском зале Кремля. Вручая дипломы, председатель Государственного комитета по науке и технике акаде¬мик Г.И. Марчук сказал, обращаясь к окружающим:
— Перед нами цвет технической науки. Пожелаем, чтобы и дальше они употребили весь свой опыт и знания на пользу стране, особенно в области разработки новых технологических процессов.
— Гурий Иванович, — пожимая протянутую руку, ответил научный руководитель работы Ю.М. Путилин, — мы можем представить и другие, достойные разработки. Сами виноваты. По инструкции следующее награждение может быть не ранее чем через пять лет.
— Ничего страшного. Могут быть и исключения, — парировал, улыб¬нувшись, Г.И. Марчук.
Была весна, выходной день, зазеленевшие ветви деревьев и горячее, заливающее все сиянием солнце. . . Весна всегда приносила нам удачи. Вот и еще одна, и тоже первая такого рода. Еще раз просмотри список, читатель: ученые и рабочие, творческая мысль и воплощение ее в реаль¬ных делах. Не об этом ли когда-то, на заре рожде¬ния нашего государства, говорили В.И. Ленин и его соратники?!
В 1984 году были намечены пути получения благородного опала - еще одного камня, слава которого вышла за пределы института. Хочется особо отметить, что хотя в руки Лидии Александровны Самойлович были пере¬даны все материалы, по исследованиям проводимых ранее, идти ей пришлось своим путем. Конечно, результаты полученные ранее, бы¬ли важны. Но работы по синтезу были начаты опять с нуля. И снова - широкий научный поиск. Когда - то Марьин сказал: " В науке нужно быть спокойным и упрямым. Бросать и начинать снова - последнее де¬ло". Под этими словами подписались бы все ведущие специалисты от¬дела. На 1985 год отдел планирует внедрение на участке 8 методики синтеза малахита. Более того, рассчитывает получить 20 килограммов камня! Малахит привлекает, о нем говорят, им начинают козырять. И, как следствие, наконец - то выделяют хоть немного добавочной площа¬ди. Когда в декабре 1984 года И. В. Тимохина отчитывалась на Уче¬ном Совете, спектр интереса к проблеме был необычайно широк. Ин¬тересовало все: от нейтрализации отработанного раствора до стои¬мости продукции. Инесса Васильевна, темноволосая, несколько зас¬тенчивая дама с тихим голосом имела обстоятельные ответы на каж¬дый. С ее методичностью, многократной перепроверкой любых данных, тщательным фиксированием каждого опыта и дальнейшим его осмыслением, достаточно быстро добилась результата. ЕЕ метод был значительно перспективнее, чем метод, разработанный ленинградскими специалис¬тами. Из всех присутствующих на Совете только В. Е. Хаджи смог когда - то, пять лет назад, подержать в руках шкатулку размером 8 х 4 х 3 см, инкрустированную синтетическим тонкопластинчатым мала¬хитом. Он признал, что в пластинках были участки очень хорошего качества. Однако за прошедшее время ленинградцам не удалось нарас¬тить успех, их заготовки оставались плоской формы с параллельным рисунком. Как отметил А. А. Марьин:
- Наш метод более перспективен, мы растим по заранее заданным формам. Сложности заключаются в том, что будущее изделие заклады¬вается уже на стадии синтеза, поэтому необходим союз технологов и художников.
На предложение Ю.  М.  Путилина усилить ее группу, Инесса Ва¬сильевна ответила отказом:
- Если бы несколько лет назад, то да. А сейчас наиболее важно создание участка по отработке технологии.
И традиционно отсутствие необходимой аппаратуры. Все работы проделаны на оборудовании созданном энтузиастами отдела по идеям и разработкам Тимохиной. Вклад других служб - " В свое время товарищ Головицын предложил очень удачную модель, но дальше этого не пош¬ло". Так что выделение помещения под будущий опытный участок - насущная проблема уже не только ОЭМа.  Единственное изменение в группе , возглавляемой Инессой Васильевной то, Т. М. Бубликова в конце года уходит в аспирантуру, а на ее место переводят Л. Шутову. Все свои исследования Тимохина проводит сама от начала и до конца. Ос¬тальные члены ее группы работают, что называется, на подхвате. Просто идеи еще не до конца осмысленны ее, вопросов больше чем от¬ветов и она методично, день за днем ищет и находит ответы.
В 1985 году в результате очередной реорганизации в отдел вве¬ли лабораторию физико - химическиих исследований. В составе лабо¬ратории было 9 человек и возглавляла ее Г. Л. Ахметова. Поскольку и прежде контакты с этой лабораторией у сотрудников отдела были основательные, то новое перемещение просто несколько упростило характер сотрудничества, и только. А наступающий новый год  ОЭМовцы встреча¬ли в " Кристалле", нашем собственном пионерском лагере, недавно вступившем в строй. Каждый сам придумывал себе костюм, в тайне от других. Просто договорились, что общим вкладом будут только пель¬мени, которые каждый налепит дома. Юдин и Федотов были бармена¬ми... Как они потом вдвоем исполнили канкан! До сих пор все вспо¬минают с удовольствием. Лидия Александровна оделась бабой - ягой, встречать означенный час выскочили под звезды к елкам и салютовали шампанским... С ними были и дети. Кстати, за то, что они прочитают стихотворение, им выдавался приз. И вот самый маленький- Костик Федотов - додумался до гениальной идеи: он прочитал раз стишок - отнес подарок родителям, немножко посидел и снова вышел, чтобы прочитать его заново. Но когда вышел с ним же в третий раз - зал уже валялся от хохота - Евгений Кожбахтеев вынужден был объяснить " Ну, брат, это не дело".
Еще в этом году ВНИИСИМС подружился с космонавтами. Вначале у нас побывал герой советского союза Г.В. Сарафанов. В конференц-зале он рассказывал о своем полете, отвечал на вопросы. Потом посетил дважды герой советского союза В.А.Ляхов. А по осени два автобуса повели работников института в Звездный городок с ответным визитом. Устроили им экскурсию по всем правилам и люди вернулись очень довольные.
Однако завершать эту главу мне придется не радостным событием. 24 ноября 1984 года мы прощались с Анатолием Александровичем Шапошниковым.
Он чувствовал себя неважно последнее время, но деликатный и внут¬ренне застенчивый, не любил показывать это окружающим. Не хотел обременять своей особой... Единственный человек, с кем он говорил об этом, был его старый друг Михаил Яковлевич Харин, приехавший в Александров в отпуск.
Позвонил ему Шапошников к ночи, спросил: "Приеду, не возра¬жаешь?"
— Давай, — ответил Харин.
Они сидели на кухне всю ночь. Шапошников потирал грудь, словно пытался успокоить болевшее сердце. Но вопрос о враче досадливо отме¬тал и все время возвращался в прошлое:
— Помнишь, какие мы были: тощие, ободранные, одна ложка на дво¬их. .. вертолет тогда к нам пробиться не мог, продукты на исходе. . . А хорошо было — за плечом друг.. . все в глаза, открыто.. . Ты пом¬нишь? . ..
Ночь воспоминаний, ночь горечи и усталости. Двое поседевших, по¬жилых мужчин.
— Ты врачу-то все-таки покажись. . .
— Ладно, вот разделаюсь с делами, освобожу пару дней и съезжу. .. Помнишь ту жилу, как мы ее проглядели, а? Ведь по интуиции просто выскочили.. .
Начальник поискового и начальник разведочного отрядов сидели на этой маленькой кухоньке Александровской квартиры. Но гудели над ними якутские ветры и высоко шли алданские облака. Они не знали, что встреча эта последняя. Предчувствовал ли Анатолий Александрович свой исход? Но он говорил, вспоминал и, казалось, готов был душу отдать лишь бы вернуть то прошлое, ту неустроенность и неопределен¬ность . . .
Он поедет в больницу очень поздно. И смерть его будет неожиданнос¬тью, потому что поедет он в пятницу после окончания рабочего дня. И в последний путь ВНИИСИМС проводит его в сильные, очень сильные морозы. Словно сама природа застынет в холоде. Прощаться с ним при¬дет много людей. О чем будут они думать? Может вспомнят, как в ресто¬ране "Метрополь", где собрались отметить получение лауреатских, на шутливое:
— Ну, теперь вы можете заменить свой значок дорогим знаком.
Он резко ответил:
— Нет! Этот мне стоил дороже и дорог больше.
И погладил значок "Первооткрыватель месторождения".
Шапошников Анатолий Александрович. Он не был выдающимся уче¬ным, не стал знаменитым лидером, но он был очень хорошим человеком и добрым другом. Он не оскорбил и не унизил никого, он не оставил после себя зла. И его помнят и любят. Все, что он мог, он делал. И до конца остался верен принципам Алданского братства, принципам демо¬кратичности и доверия. Не будем перечислять его орденов и заслуг, не будем говорить обязательных в таких случаях и зачастую лживых слов. Вспомним его любимую награду — крохотный синий значок "Первоот¬крыватель месторождения", добрую улыбку и спокойный голос. Вспом¬ним, что больше всего он любил таежные тропы, карельские болота и без колебаний предпочитал костер ужину в ресторане. Он был нашим и остался им навсегда. Не знаю, сможешь ли ты это понять, читатель, но мы действительно любили его. . .

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ПОКОЯ.
Важно отдать твердо самому себе отчет, чего именно ты хочешь. Важно не быть пус¬тым или шатким внутри, когда ты начинаешь свой новый творческий день. Важно, утверж¬даясь все сильнее в верности тому, что ты избрал себе как жизненный путь, кончать свой день. Кончая его, совершенно четко отдавать себе отчет, в чем был тверд, в чем отступил от светлой идеи, для которой ты живешь и трудишься. Важно — жить каждый день, трудясь так легко и честно, как будто это был твой последний день жизни.
Народная индийская мудрость
Год 1987. Снегом заметает улицы.  Пушистый, голубой в эти предутренние часы снег.
Над высокими елями светятся, уже начинающие бледнеть, звезды. На елках шелестят бумажные новогодние игрушки, их немного.. . Они почти незаметны в это декабрьское утро. Зато ели определенно хо¬роши — высокие, статные. Как естественно вписались они в оформление площадки перед главным входом в институт. С трудом верится, что все это — кусты, деревья — посажено людскими руками. Кажется, что это просто сохранившийся кусочек леса.. . В свете фонарей отбрасывают резкие тени на стены здания рябины. По осени они своими рубиновыми кистями расцвечивают центральный вход и даже в дожди сохраняют ощущение праздника. Человеку, мало знакомому с проектированием озеленения, подбор кустарника и деревьев может показаться случайным. Но это не так. Здесь четкая продуманность. Не зря за саженцами ездили по всей области. И вот сейчас этот уютный микросад стал естественным преддверием центрального здания. Пока освещен только вестибюль, напоминающий с улицы огромный аквариум. Время приближается к половине восьмого утра. Вот уже появились первые люди, тихонько взвизгивают стеклянные двери, впуская их. Поток людей нарастает, вспыхивают окна и вот уже все здание освещено, ожило, загомонило — приближается начало рабочего дня.
Я стою в стороне от потока людей, всматриваюсь в их лица и, привет¬ствуя, киваю знакомым; незнакомых лиц почти нет, хотя и знаю по име¬нам малую часть проходящих мимо.
Так или иначе, но со всеми мы встречались в коридорах, в кабине¬тах, на территории. Ловлю себя на том, что все эти люди мне дороги. Смешно вот так стоять и объясняться им мысленно в любви. Но, начав работу над сбором информации для книги, я узнала немало интересно¬го о многих из них. Непростые судьбы, непростые биографии. Все, о чем мы читаем в книгах, так или иначе прошло через их жизни. В нашем институте можно встретить бывших солдат всех фронтов Великой Оте¬чественной войны, участников великих строек и целинников, людей почти всех национальностей Советского Союза. Пожалуй, я даже не пред¬полагала, что всю историю нашего государства можно прочитать по биографиям работников ВНИИСИМСа. Вот реальное воплощение идей интернационализма и братства народов — этот поток людей, который течет через проходную и сейчас, поднявшись по лестницам, заполнит комнаты и цеха. Начнется рабочий день.
Где-то около одиннадцати наступит время чаепития. Знаю-знаю, пожарные лишают их сейчас этого удовольствия. А зря. Перерыв необ¬ходим. К тому же чаепитие ВНИИСИМСа значительно отличается от чае¬питий на других предприятиях. Невольно вспоминаю, что в Смольном чай не изгонялся.. . Наверно, там тоже чай был передышкой в напряжен¬ной работе мысли. Неплохо бы пожарным напомнить этот пример. . . Интересно используется время чаепития в комнатах ВНИИСИМСа. Здесь можно обменяться мнением по поводу последних газетных или журналь¬ных публикаций, поговорить о работе, договориться о выполнении ана¬лизов. Здесь продолжается тот же рабочий диалог, только смягченный горячей душистой влагой в чашке. За чаем не может возникнуть ссоры, но легко возникает спор. . . Эти несколько минут дают необходимый заряд энергии, несколько спадающий после 3-часовой работы. Человек — существо тонкое, возможности его мыслительного аппарата не огра¬ниченны, но подвержены спадам. А ведь большая часть института работа¬ет творчески, полностью отдаваясь работе. Разумеется, когда сидишь за микроскопом — устают глаза и отдых необходим, его гарантирует трудовое законодательство. Но если ты увлечен творчески, кто вправе тебя остановить? Да и что это за отдых, если ты не имеешь возможности поделиться возникшими мыслями? А чаепитие дает эту возможность. . . Нет, не додумали чего-то работники пожарной части! Им бы понаблюдать за работой этих людей, и подсчитать, тогда, возможно, они признали бы неверность своего решения. Не зря и во всем мире, и у нас (ты это и по книгам, и по фильмам знаешь, читатель) приходящего на прием или по делу неизбежно угощали чаем. Классическая фраза: "Будьте доб¬ры, подайте нам в кабинет два стакана чая!" — И мягче течет беседа, рас¬полагая к взаимопониманию и доверию.
А какие ватрушки, какие булочки бывают в нашем институтском буфете! Просто грешно давать им черстветь до обеда! Но я спешу, читатель!   Конечно, обойти нашу   ВНИИСИМовскую    столовую  молчанием мы не можем, но это — потом.
Сейчас, однако, вернемся непосредственно к институту. Начнем с ди¬ректора, так сказать, с головы.
Евгений Павлович Мельников шел в институт с тем, чтобы пригля¬деться, поработать заместителем директора ВНИИСИМС по научной рабо¬те. Не спеша вникнуть в дело — институт огромен, задачи многоплановы. Тут так просто все не охватишь. В сферу его деятельности входили отде¬лы экономики, ОЭМ, геологи и горняки, т.е. проблемы родные. Враста¬ние в институт планировалось постепенное. . . Но судьба распорядилась иначе. Смерть Анатолия Александровича Шапошникова спутала все расче¬ты, и пришлось Е.П. Мельникову принимать дело, как говорится, почти с ходу.
Давай же, читатель, познакомимся с новым директором ближе, бо¬лее основательно.
Е.П. Мельников после окончания в 1959 году Саратовско¬го государственного университета имени Н.Г. Чернышевского (факультет геологии), работу в полевой партии начинал с са¬мой маленькой должности — старшим коллектором. Рост, правда, был быстрый: уже через два года он становится участ¬ковым геологом. Жизнь его прочно связана с геологией Урала. Особенно его увлекли изучение и задачи картирования глубо¬ко метаморфизованных комплексов. Работая до 1978 года в экспедиции № 101 (последние шесть лет — главным геоло¬гом экспедиции), он тщательно изучал метаморфогенные обра¬зования полезных ископаемых. В 1972 году защищает канди¬датскую диссертацию на тему "Геология, метаморфизм и зако¬номерности размещения месторождений гранулированного кварца южной части Уфалейского гнейсового комплекса".
В его багаже — открытие Кыштымского месторождения. Первооткрывателей четверо: он, профессор Г.Н. Вертушков и геологи А.А. Щеколдин из Государственного НИИ кварцевого стекла (г. Ленинград) и Н.А. Петров из Объединения "Уралкварцсамоцветы".
В 1978 году на базе головной организации № 122, в составе экспедиции № 101 и Южного рудника создано Уральское произ¬водственное объединение "Уралкварцсамоцветы" ВПО "Союзкварцсамоцветы" Мингео СССР. Главным геологом, с одновре¬менным исполнением обязанностей заместителя генерального директора объединения назначен Е.П. Мельников.
В 1982 году за промышленное освоение нового вида про¬дукции ему присуждено звание лауреата Государственной премии СССР.
В 1983 году им блестяще выполнена работа "Геология и генезис месторождений метаморфогенного кварца", за кото¬рую присуждено звание доктора геолого-минералогических наук. Чтобы не быть голословной, предоставляю слово спе¬циалистам.
Из стенограммы заседания специализированного совета при институте геологии и геофизики СО АН СССР от 24 мая 1983 года:
"Евгений Павлович Мельников выполнил очень крупное, интересное исследование, посвященное закономерностям раз¬мещения и условиям образования высококачественного квар¬цевого сырья. Работа, несомненно, весьма актуальная, выпол¬нена на высоком теоретическом уровне, имеет большое народнохозяйственное значение и внедрена в практику. . . Е.П. Мельников в своей работе показал, что кварц является таким же очень интересным индикатором геологических процессов, способным дать информацию, какую не могут дать другие минералы, в связи с их ограниченным распро¬странением в тех или иных породах или процессах, тогда как кремнезем является самым распространенным (после кислорода) элементом литосферы и поэтому его возможности для получения генетической информации трудно переоценить. Кварц в работе Е.П. Мельникова буквально, что называется, "заговорил": по физическим свойствам; по химическим при¬месям кварца оказалось возможным выявлять различные условия формирования кварца в земной коре. Главная цель работы Евгения Павловича — определение формационной при¬надлежности и генетических условий формирования пьезо¬кварца и гранулированного кварца, обоснование методов поисков и прогнозирования месторождений, несомненно, вы¬полнена. Евгению Павловичу удалось выделить новые гене¬тические типы кварца. .. ". (А.Д. Ножкин, канд. геолого - минералогических наук ИГ и ГСО АН СССР, Новосибирск).
"... Диссертация Е.П. Мельникова представляет собой теоретическое обобщение и решение крупной научной и народ¬нохозяйственной проблемы — обоснование метаморфогенного происхождения месторождений кварцевого сырья для произ¬водства плавленого кремнезема и оптического стекла..." (Академик В.А. Кузнецов, доктор геол. -минер, наук).
Из аннотации заседания: "... Наиболее существенные научные результаты работы заключаются в следующем: а) обос¬нован метаморфогенный генезис и определены закономерности размещения впервые выделяемых и наиболее практически важных формаций силектитов и монокварцевых метаморфитов... "
В июне 1984 года Е.П. Мельников приходит работать во ВНИИСИМС. В январе 1985 года — становится директором института.
Не простое и не благодарное дело — административное руководство. И наивно предполагать, что в таком институте, как наш, можно разоб¬раться во всем разом. Да еще учитывая, что не только в институте, но и в стране в целом назревают большие перемены.
Новый директор — традиционно геолог. С синтезом вплотную он прежде не сталкивался. А наш институт — это преимущественно синтез. Правда, директор — доктор геолого-минералогических наук, лауреат Государственной премии и звания эти получил в полевой геологии. Это уже говорит о многом. Чтобы, работая в экспедиции, написать кандидатскую   диссертацию,   нужна   изрядная   сила   воли.   Экспедиционных геологов кормят поля, а это разъезды, буровые скважины, горные вы¬работки. . .     Не дело — хвалить директора, да и рано это делать.  Но и умалять прошлые заслуги тоже нечестно. Однако уже сейчас специа¬листы института отметили: стиль его тоже традиционно геологический — демократический.  Умеет уважать специалистов и голоса не повышает. Кстати, читатель, ты, наверное, давно уже заметил, что у нас в инсти¬туте кричать не принято? Нет, конечно, и у нас такое случается, но все присутствующие знают: дурной тон! И одергивают. Не принято. Между тем   этого   не   скажешь  ни   об  одном  другом   предприятии   города. ВНИИСИМС — элита в хорошем смысле этого слова. Здесь всегда быто¬вали традиции советской интеллигенции. Одно его присутствие значительно изменило общественную жизнь города Александрова.
Рядом с директорским кабинетом - кабинет Ю.М. Путилина, замес¬тителя директора по научной части. Сюда стекаются все нити, ведущие от технологических научных подразделений. Юрий Михайлович — профес¬сор, доктор технических наук. Уже есть и ученики... Это — второй про¬фессор, выросший в стенах нашего ВНИИСИМСа за его историю. Но, несмотря на такое звание,    в нем еще чувствуется задор молодости: верно,   вот  также   резко   и   открыто  мог говорить он именно тогда. В Ю.М. Путилине чувствуется поколение, на чью юность пришлась война. Это поколение сохранило нерастраченную юность, способность загорать¬ся идеей, отстаивать ее в ущерб собственным интересам. . .    Невольно вспоминаю  его   выступление   на   одном   из  комсомольских собраний ВНИИСИМСа. Сидел Юрий Михайлович, молчал, слушал и вдруг не вы¬держал! Встал и возмущенно бросил:
— Да что вы, ребята! Вы же молодые, чего же все на полутонах! Кто-то ехидно поинтересовался: "Не с администрацией ли нам пред¬лагают сражаться?"
— А почему бы и нет?! — парировал Путилин.
Действительно, если за правое дело — почему не молодым? Мне запомнился этот случай оттого, что он характерен для Ю.М. Путилина.
Одна из основных установок Юрия Михайловича; "плохих специалис¬тов нет, а есть плохие руководители". Под его непосредственным руко¬водством находится Совет молодых специалистов. Поскольку это — бу¬дущее нашего института, давайте познакомимся с мнением Ю.М. Пути¬лина о молодых ученых:
"Наш институт обладает достаточным количеством молодых ученых, талантливых и способных решить стоящие перед институтом задачи, правильно определять направления в научно-исследовательской работе и находить пути и возможности для их решения. В основном люди это честные, порядочные, преданные своему делу и науке. Как пример, можно назвать фамилии: Марьин, Санжарлинский, Голенко, Лютин, Бородин, Репина, Юдин, Кожбахтеев и другие.
У нас в институте действует четкая система обучения и роста моло¬дых специалистов: приходящему к нам молодому специалисту состав¬ляется годичная программа стажировки, по окончании которой комис¬сия заслушивает результаты и аттестует. Тут же рассматриваются воп¬росы дальнейшего использования молодого специалиста, его интересы и направленность работ. Более способные и напористые, как правило, через 3—4 года защищают кандидатские диссертации".
Юрий Михайлович Путилин обладает обширными знаниями и под¬линно творческим мышлением. Совершенно разные люди, вступавшие с ним в контакт по работе, отмечают богатство идей, которыми он бук¬вально "начинен". Причем идеи и предложения имеют четкое практичес¬кое обоснование. Пожалуй, следует отметить еще одно качество Юрия Михайловича: он с удовольствием и весьма продуктивно работает с мо¬лодежью, направляя и, в то же время, не подавляя личной инициативы.
Кабинет главного инженера и директора опытно-экспериментально¬го завода Л.Н. Романова — чуть в глубине коридора, напротив. Это — форпост завода ВНИИСИМСа. Здесь определяется стратегия и тактика всех заводских работ. Общение идет на уровне чертежей кристаллиза¬ционных установок, данных технологических процессов и технико-эко¬номических расчетов. Л.Н. Романов прежде всего заводчанин, хозяй¬ственник, администратор, отлично знающий все звенья технологических процессов. К сожалению, мы только в последнее время начали понимать, насколько важен такой тип руководителя. Достаточно привести один пример: если в институте в области науки работают два заместителя директора, то на заводе каждое подразделение отвечает перед Л.Н. Ро¬мановым. Он, образно говоря, держит все бразды правления в собствен¬ных руках. Хозяйство у него немалое. За три пятилетки в 7 раз увели¬чился объем выпускаемой продукции завода. На сегодня заводом на разработках научных подразделений института выращивается несколько видов сырья, три из которых имеют дипломы качества.
Как человек не столько по должности, сколько кровно заинтере¬сованный в процветании завода, он имеет большое количество изобре¬тений. (Впрочем, читатель уже встречал его фамилию в отчетах смотров рационализаторского движения прошлых лет). Как правило, в вину Л.Н. Романову ставят то, что заводчане зачастую имеют оборудование лучше, чем лаборатории института. Да и материальные блага они имеют весомее. Но из месяца в месяц, из квартала в квартал перевыполняется государственный план, и опытно-экспериментальный завод упоминается в приказах только в связи с очередной благодарностью.
Партбюро ВНИИСИМС. Сегодня его возглавляет Сергей Федорович Носов, кандидат геолого-минералогических наук. До избрания он рабо¬тал в ОССМ. Геохимик по специальности, он долгое время работал в гео¬логическом отделе, только последнее время переключился на выращива¬ние технических кристаллов. Как и все наши знаменитые ростовики, пришел к ним от геологии. Познание тайн земли вызывает желание попы¬таться смоделировать природный процесс в лабораторных условиях. Конечно, для института его избрание хорошо, а все-таки жаль. Хороший специалист и добрый товарищ — это мнение геологического отдела ВНИИСИМС. Впрочем, геологи пока не жалуются; не стал их Сережа чиновником. К нему можно смело прийти со своими проблемами: вы¬слушает со вниманием и все, что в его силах, сделает. К тому же и с геологией, и с синтезом - донесли слухи - не расстается. Несмот¬ря на большую загруженность, за специальной литературой следит вни¬мательно .. .
Странное дело: нам всегда бывает жаль отдать хорошего специалиста на такие выборные должности. Как-то традиционно сложилось, что обычно стараются выдвинуть тех, от кого в науке или производстве толку мало. А потом мы сами же и обижаемся. . . Забавно! Вот сейчас идет перестройка, ломаются сложившиеся каноны. А мне все равно жаль, что Сергей Федорович — освобожденный секретарь. Я же его в работе видела, в геологическом поле. На новой должности, что там ни говори, на науку времени остается маловато...
Кабинет А.Г. Давыдченко, зам. директора ВНИИСИМС по науке, находится по другую сторону вестибюля. А за этим кабинетом — кабине¬ты геологов, горняков, экономистов. . • Это отделы, которые он кури¬рует, т.е. те отделы, которые в отличие от отделов синтеза мы назовем "естественниками", ибо они имеют дело с геологией.
Анатолий Георгиевич Давыдченко, как ты помнишь, читатель, занимался синтезом граната. Так, в частности, он, Ахметов, Нефедов, Полянский и Шабалтай разработали, с закреплением авторского права, несколько новых технологий зеленого и синего граната. Внедрение этих технологий только за период с 1974 по 1981 годы по гранатам принесло институту около семи миллионов рублей прибыли. К сожалению, повы¬шение цен на золото 1979 и 1981 года "сбило" интерес к синтетическому камню у населения. Это ударило по нашим работам. К 1982 году работать по ювелирному гранату во ВНИИСИМСе были свернуты. Следует отметить еще одно авторское свидетельство группы С.Ф. Ахметов, Г.Л. Ахметова, А.Г. Давыдченко, А.И. Поздняков, Ю.М. Путилин, А.А. Шапошников — это свидетельство на новую технологию граната.
Закреплены авторским правом также работы по выращиванию гра¬ната для акустоэлектроники (С.Ф. Ахметов, А. Г. Давыдченко, Л.Н. Ро¬манов). Более подробно мы остановимся на синтезе граната, когда речь пойдет о лабораторных работах. Сейчас необходимо лишь отметить, что время подтвердило правильность когда-то определенных работ по синте¬зу граната. Сегодня фронт работ снова расширен. И все-таки геолог всегда остается геологом. Поэтому когда в 1985 году А.Г. Давыдченко предложили новую должность, он ее принял не колеблясь. Геология одержала верх над синтезом.
А сейчас, читатель, перейдем к характеристике отделов. И начнем с "естественников".
Геологический отдел. Сегодня в его состав входит несколько десят¬ков человек и большинство ВНИИСИМовцев знают о его деятельности довольно мало. Медленно, постепенно гасла слава этого, когда-то одно¬го из самых представительных отделов ВНИИСИМСа. Причин этому много: основная, пожалуй, та, что упор всегда делался на синтез. Не раз и мне, и тебе, читатель, приходилось слышать такой недоуменный воп¬рос: "а зачем институту синтеза вообще нужен геологический отдел?!" Грустный, надо сказать, вопрос. Нередко отвечают, что мол "мы же в Министерстве геологии, поэтому". Нет, не поэтому. Прежде всего, нельзя забывать, что все наши лучшие ростовики — геологи. Синтез немыслим без глубокого знания геологии. Да и что лежит в основе любого синте¬тического процесса, как не естественное минеральное сырье. А откуда оно берется?. . . Вот то-то.
Давайте дадим слово А.Г. Давыдченко и попросим его объяснить, в чем же причины создавшегося положения с геологическим направле¬нием?
"Среди работников технологических подразделений института в по¬следние годы пропагандируется точка зрения о ВНИИСИМСе как чисто технологическом институте, необходимости закрытия природной тема¬тики. Эта точка зрения существенно затрудняет работу по укомплекто¬ванию института высококвалифицированными и молодыми специалиста¬ми по природному минеральному сырью в соответствии с задачами вышестоящих организаций по выполнению постановления директивных органов и приказов Министра геологии СССР. В связи с малочислен¬ностью геологического отдела ВПО "Кварцсамоцветы" в 1986 году приняло решение прекратить научно-исследовательские работы института на камнесамоцветное сырье и сосредоточить все силы на работах по кварцевому сырью. Резкое сокращение численности геологического отдела в основном за счет ведущих научных сотрудников, ограниченный приток молодых специалистов, отсутствие научного лидера и, как след¬ствие, научной школы привело к снижению научного уровня исследо¬ваний, падению авторитета института в производственных организациях, в ряде которых к настоящему времени выросли свои специалисты — кандидаты наук, по знаниям не уступающие работникам института. В последние годы принимаются меры по укреплению геологического отдела кадрами высококвалифицированных и молодых специалистов, повышению научного уровня работ, однако эти меры не столь радикаль¬ны, чтобы могли привести быстро к качественному скачку в этом на¬правлении".
Да, читатель, сегодня это маленький отдел. И все-таки, если поглуб¬же  вглядеться в историю, то причины сегодняшнего состояния отдела во многом закономерны. Действительно, в первые годы существования ВНИИПа это был самый крупный отдел. Но, если читатель помнит, он и нес 50 % нагрузки. Одна из двух задач ВНИИПа — поиски природных пьезоэлектриков:  кварца, флюорита, шпата и так далее. Для решения этой  задачи   были   привлечены крупные специалисты-геологи.  Но шло время, внося свои коррективы. Давайте представим это себе графиче¬ски:  вначале создания нашего института все промышленные предприя¬тия  страны  работали на природном сырье, т.е. 100%-ное потребление. С момента создания синтетического сырья и поступления его на внут¬ренние рынки страны эта цифра дрогнула и начала уменьшаться, вначале медленно, неохотно, потом все быстрее и быстрее и к сегодняшнему дню сократилась до долей процента. То есть ныне почти все промышленные предприятия   нашего  направления   работают на синтетическом  сырье. Способствовал этому наш институт, и это, естественно, не могло не ска¬заться на геологическом отделе. Его задачи менялись, становясь все бо¬лее локальными, и уже не требовали большого количества специалистов. Некоторые переключались на иные проблемы и уходили из отдела. От¬дел уменьшался, и еще сравнительно недавно ему грозила перспектива превращения в лабораторию проходного значения, но. . .    Но снова из¬менились требования, и за последние два года это направление начинает потихоньку набирать растерянные было силы. В чем же дело? С чем связаны эти изменения?
Прежде всего с изменением задач традиционной геологии. Не следу¬ет думать, что кварц стал менее нужен, чем прежде. Напротив, потреб¬ности в нем велики. И световоды, и создание кабельного телевидения, и прочие необходимые элементы для технического вооружения страны немыслимы без чистых высококачественных кварцевых стекол. Исполь¬зовать в качестве шихты синтетический кварц — слишком дорого и рас¬точительно. Природный хрусталь — не менее дорог. Промышленность же нуждается в огромном количестве чистого, высокосортного и относи¬тельно дешевого кварцевого сырья. Новый формационный анализ начал переворот   в мировоззрении   геологов-полевиков.   Потребовались   кон¬кретизация задач, выход на создание многофакторных моделей место¬рождений, создание прогнозно-поисковых комплексов, выработка необходимых критериев с использованием всех современных машинных методов и ЭВМ. Появилась новая область геологии — технологическая геология. Если прежде от геологов требовалось одно: найти и разведать месторождение, то теперь задача значительно усложнилась. Необходимо найти и максимально экономично разведать запасы сырья четко опреде¬ленных составов, передать его предприятию-потребителю вместе с пре¬дельно разработанной технологией обогащения. Как видишь, читатель, задача очень сложна для традиционной геологии. Как же ее намерен ре¬шать наш институт?
Надо сказать, что геологическому отделу института придется одному из первых приступить к реализации этой задачи. Но прежде всего пона¬добится решать ту задачу, которую некогда ставили геологи ВНИИПа: собрать, обобщить и обработать геологические данные по всем кварце¬вым месторождениям страны. На основе этих данных и будут созданы многофакторные модели месторождений. Следовательно, в самое бли¬жайшее время мы станем свидетелями как бы возрождения геологичес¬кого отдела, в который будут привлечены специалисты определенного уровня, технические кадры и соответствующая аппаратура. Все это укрепит отдел, позволит создать мобильные научные группы и начать работы на уровне, значительно превышающем тот, который наблюдался в последнее десятилетие.
Давайте посмотрим, что такое геологический отдел сегодня. Послед¬ний год отдел сконцентрировал все свои силы на кварцевом направле¬нии. Сегодня в нем два сектора: сектор изучения, прогнозирования и оценки кварцевых месторождений и сектор минералого-геохимических методов поисков месторождений кварцевого сырья. Их возглавляют кандидаты геолого-минералогических наук Ю.А. Шатнов и Г. И. Крылова. В отделе работают такие ведущие специалисты, как А.Ф. Свириденко, А.А. Смирнов, А. Г. Малышев и другие.
Невольно вспоминаю, какой радостью для всего отдела был тот день, когда А.Ф. Свириденко впервые вышел на работу после первого инфарк¬та. Каждый нашел возможность "совершенно случайно" зайти в его каби¬нет, чтобы сказать хотя бы одно доброе словечко. Запретили врачи Александру Федоровичу поле. . . Но как может геолог распроститься с ним навсегда? Разве в клетку посадить. . . И правдами-неправдами ста¬рый геолог снова "пробил" себе это право. Это один из сильнейших петрографов отдела.
Судьба к А.Ф. Свириденко никогда не была особо ласко¬вой. Война, служба на границе с Японией, долгое испытание на выдержку провокациями. . . И первая стрельба в воздух, ко¬гда прозвучали по рации долгожданные слова: "Победа! Герма¬ния капитулировала! ..." Он и его сослуживцы выскочили на улицу и стреляли в воздух, зная, что задача ими выполнена. Они держали границу и не имели права позволить втянуть страну в войну на два фронта. Поверьте, это было не просто...
А.Ф. Свириденко работает в институте более двадцати лет. Каждое лето — поле, каждая зима — микроскоп. Он щедро де¬лится своими знаниями с молодыми специалистами, никогда и никому не отказывает в помощи и консультации.
Почти о каждом из геологов можно говорить долго и интересно, ведь их судьбы — это дороги. Работают они на очень многих месторожде¬ниях. Но мне хотелось бы рассказать об одном рядовом геологе — Людмиле Шуляевой. Может быть от того, что в ее характере сконцентри¬рованы лучшие черты геолога. Людмила — не ведущий специалист. Работу свою она привыкла выполнять четко и добросовестно. Но есть в этой невысокой, ладно сложенной женщине тот геологический "шарм", .за который ее любят и в отделе, и в институте. Легкая на подъем, всегда ровная, умеющая быть твердой и в то же время органически не способ¬ная конфликтовать или оскорблять. Уж с такой в любую разведку идти можно.
Люди, мало сведущие в геологии, могут сказать: ее выделили пото¬му, что она играет на гитаре и поет! Отнюдь, хотя это тоже ее плюс. Но Люсю \так ласково зовут ее многие) надо услышать. Песня в жизни геологов играет особую роль. Как сказал один поэт: "... Ну, а песни — в них наша судьба, наше лучшее, наше "потом" ..." Песни Людмилы объединяют, сплачивают, вселяют силы и веру. Интересно отметить, что каждая песня  в ее исполнении — это драматическое произведение, рас¬сказанное негромким спокойным голосом. Людмила — душа любого коллектива и даже не потому, что она артистична, она добра, вниматель¬на, обладает хорошим юмором, и к ней тянутся. "Светлый человек", — так говорят о ней.
За прошедшие годы работа геологов отдела претерпела мало измене¬ний. Остались тяжелые маршруты по тайге и пустыням, остался гнус и неустроенность быта в поле, осталась нехватка продуктов в конце сезо¬на. Осталась работа на Алданском щите, одном из древнейших мест на Земле. Все месторождения, лежавшие на поверхности земли, давно от¬крыты, и сегодня геологи в прямом смысле "заглядывают" под землю, с помощью опыта и сложнейших анализов отыскивая проявления. А про¬гнозирование? Сколько же опыта и сил нужно для выполнения этой за¬дачи?
Ах геология, наука о земле, как интересны и непредсказуемы люди, посвятившие тебе жизнь! Не могу удержаться, расскажу один из эпизодов, который рассказывают как анекдот, а между тем это абсолютная реальность. В начале работы в геологическом отделе Галина Крылова, как и большинство наших специалистов, жила в общежитии. Так вот, умчавшись в очередную командировку, эта потрясающая женщина  из Перми  (выскочив из поезда на остановке) отправила  телеграмму «Выключите курицу». Курица благополучно сгорела еще вечером, но весь институт от души хохотал, когда в общежитии получили ее «предусмотрительную» телеграмму.. А ведь почти о каждом из геологов можно рассказать много забавного, в юморе никому из них не откажешь. Но это отступление.
Геология и синтез. . . Многие вопросы их так тесно переплетены, что сказать, кто на него должен ответить первым — невозможно. Минера¬логи, петрографы, геохимики геологического отдела, кроме своей основ¬ной работы часто помогают синтетикам искать решения их задач.
Следующий отдел — это уже отдел технологической геологии. Назы¬вается он — отдел горных работ, минералого-технического картирования и обогащения, и состоит на сегодня из двух лабораторий и одного секто¬ра — сектора минералого-технологического картирования, лаборато¬рии горных работ и обогащения кварцевого сырья и химико-спектраль¬ной лаборатории.
Лаборатория горных работ за прошедшие годы мало изменила на¬правление исследований. Анализ потерь сырья при добыче и установле¬ние их нормативов на месторождениях жильного кварца, выбор и внед¬рение системы подземной разработки месторождений горного хрусталя и жильного кварца — как видишь, читатель, эти работы конкретно при¬вязаны к экспедициям и рудникам. На протяжении многих лет возглав¬ляет лабораторию кандидат геолого-минералогических наук М.Е. Мухин. Вторая лаборатория возникла сравнительно недавно. Вернее, это сек¬тор минералого-технологического картирования. Ты знаешь, читатель, как мы расточительны. Мы — в данном случае — целая страна. Так вот, несмотря на огромные запасы, наши богатства все-таки истощимы. И сегодня, наконец, вопрос о рациональном использовании сырья стал в полный рост. Сотни заводов, работающих на кварцевом сырье, зачастую используют высокосортное сырье для третьесортной продукции. Сектор призван по мере сил навести порядок в этой области. В идеале дело должно было бы выглядеть так: завод обращается за советом о наиболее дешевом и удобном сырье. Специалисты нашего института дают ему соответствующие рекомендации. Таким образом, высокосортный горный хрусталь уже не будет использоваться в качеству шихты для приготовления второсортных стекол. Его вполне заменит жильный кварц, соответствующих чистоты и качества. Таковы обязанности этого сектора. Этому отделу предстоит выполнять вторую часть задачи, стоя¬щей перед геологами. Здесь начаты работы по замене гоного хрусталя, применяемого для плавки высококачественных кварцевых стекол, жильным кварцем.
Теперь, читатель, перейдем к отделу, стоящему на границе естествен¬ного и синтетического направлений — ОЭМ.
Последние годы этот отдел играет ведущую роль в институте. В 1982 году после того, как доктор геолого-минералогических наук В.С. Балицкий ушел из отдела, одно время стоял вопрос о расформиро¬вании ОЭМ. Ты помнишь, читатель, как дружно встали сотрудники отдела на его защиту? Метод они избрали особый — не по кабинетам воевать, а резко активизировали свою деятельность: на субботниках ли, на спор¬тивных соревнованиях, при подсчете ли рацпредложений или при подве¬дении итогов соцсоревнования — везде ОЭМ выходил на первые места. На выставке ВДНХ и на совещаниях научных работников, при подведе¬нии итогов работ и подсчете экономической эффективности ОЭМ прочно занял ключевые позиции. Молодому начальнику отдела Анатолию Алек¬сандровичу Марьину не приходилось никого просить, отдел сам выдви¬гал идеи и сам осуществлял их. Отдел боролся за существование и дока¬зал свое право на него.
Мы говорили с тобой, читатель, о ряде технологий облагоражива¬ния, которые были разработаны в этом отделе. Помнишь знаменитого графа Калиостро, прославившегося таинственным методом "лечения" драгоценных камней? За свое искусство он заслужил славу чародея и волшебника. Здесь, в ОЭМ, на практике осуществляют то же самое: "залечивают" дефекты в камне — исправляют самый большой недоста¬ток, допущенный природой. Процесс такого "лечения" максимально приближен к процессам, происходящим в самой природе.
Однако ОЭМ — многоцелевой отдел, сосредоточившись на одном направлении зачастую означает обречь все  остальные на неудачу. Не секрет, что внедрение — проблема наиболее сложная, хлопотная, отнимающая массу времени. А ученому необходимо работать ежедневно, ежесекундно.
Каждую весну сотрудники ОЭМ выезжают в поле. Их поле отлича¬ется от геологического тем, что везут они с собой муфельную печь и заранее определенную, разработанную методику облагораживания. Составляет ее, как правило, Елена Ивановна Зубкова. На месторожде¬нии устанавливается оборудование, и специально выделенных экспеди¬цией людей сотрудники ОЭМ обучают облагораживать камни. Однако зачастую с отъездом ВНИИСИМовцев глохнет и начатое ими дело. Но не везде: работы только в Медвежьегорске и Ленинграде, благодаря внедренной технологии, дали в первый же год экономический эффект в 2,5 миллиона рублей.
Разрабатывается отделом также методика поверхностного окраши¬вания агата, халцедона, жадеита, родонита, чароита — это направление работ Елены Ивановны Зубковой и Веры Владимировны Комовой. Рабо¬тает над возвращением небесной голубизны лазуриту И. Городцов. Бьется над проблемой получения благородного опала Лидия Александ¬ровна Самойлович.
Л.А. Самойлович — одна из плеяды первых молодых спе¬циалистов, пришедших во ВНИИП. Дипломную работу она писала под непосредственным научным руководством В.П. Бутузова. Работать в нашем институте начинала в лаборатории В.Е. Хаджи, ведя исследования в области получения оптичес¬кого кварца. Перейдя в ОЭМ, сделала очень интересную рабо¬ту, не потерявшую актуальности и сегодня: "Эксперименталь¬ное исследование соотношений параметров  термодинамических минералообразующих растворов".
Благородный опал с радужной игрой цветов является драгоценным камнем. В этом легко убедиться, ознакомившись с образцами Л.А. Са¬мойлович: вспыхивает огонь в глубине камня, словно зажигаются там крохотные фонарики; есть с алым огнем, есть с синим, есть с зеленым... Но Лидия Александровна не спешит: по ее мнению, работа еще далека от совершенства. Я слушаю ее пояснения, (что следует сделать, как) и не могу оторвать взгляда от ее образцов. Таким камням залежаться в ювелирных магазинах не удастся — уж больно хороши!
Создала аналог природного малахита И.В. Тимохина.
Инесса Васильевна Тимохина пришла во ВНИИСИМС вместе с Иркутской лабораторией синтеза слюды. В 1974 году перешла в ОЭМ из геологического отдела. В 1979 году по пред¬ложению В.С. Балицкого занялась малахитом. Любопытно от¬метить, что специалисты уверяли: синтез малахита вряд ли возможен. А с другой стороны, стало известно, что ленинград¬цам удалось получить синтетический малахит. В.С. Балицкого, что называется, "заело": "Неужели мы не сможем сделать то же?».  И.В. Тимохина приступила к работе. Вначале прочитала все, что известно о происхождении малахита в природе. За¬тем — химия. В то время она была еще преимущественно кристаллохимиком. А химия и кристаллография — ох, до чего же между ними огромна пропасть!
Первые образцы были получены к концу 1981  года. Тогда  и стало ясно — дело перспективное. В 1982 году из выращенного малахита была изготовлена ваза, да еще пришлифованная — это уже крупный образец.
В 1983 году И.В. Тимохиной, В.С. Балицким и Е.И Зубковой было получено авторское свидетельство.
Мне хочется немного подробнее остановиться на малахите — этом втором уральском камне, возрожденном в нашем институте. Густо-зеле¬ный, с пленительными бажовскими завитками и переливами, он завора¬живает. Поскупилась природа на зеленый прозрачный камень, но словно взяла реванш в этом сочном, бурном, густом малахите.
Как и у большинства людей, в детстве познакомившихся со сказа¬ми   Бажова,   к   малахиту   у  меня  пристрастие особое.  Что напоминает малахит? Первое ощущение — сквозь полузакрытые глаза хвойный лес, сочность, буйство северных трав.  Камень в срезе, словно ствол дерева. Целиковый кусок — мох, раковина, коралл. . .  Все это сохранено и в вы¬ращенном   в   институте   камне.   В  нем,  на полированной  поверхности, серебристый  отлив   через зелень. . .     Малахит. . .     Изделия, сделанные нашими мастерами, достойны занять место в любой экспозиции музея. Трогательное каменное деревце из  царства Хозяйки  Медной Горы, ее ящерка. . .   кабошоны, вазы. . . .   Какие славные, теплые, эти каменные цветы!  В  1986 году наш малахит в изделиях — бижутерия, лоток для колец, шкатулки — демонстрировался на ВДНХ. Результатом стали за¬воеванные дипломы и медали.
Сейчас на заводе идет промышленное внедрение разработанной тех¬нологии. Затем уйдет этот камень в Ташкент, и будут ташкентцы рас¬тить его и поставлять в виде ювелирных изделий на рынки страны. Кстати, технология выращивания малахита безотходная. Из отходов получается прекрасное удобрение для почвы.
Мы затронули два направления, но отдел работает еще и в третьем — синтез технических кристаллов. Возглавляет это направление заведую¬щий ОЭМ А.А. Марьин, пришедший в институт по распределению в 1970 году. Работы по синтезу велись вначале широким поиском, следуя традиционным направлениям ВНИИСИМС, затем сузились до синтеза определенных минералов, и сегодня молодые специалисты вышли на свою "жилу". Техническими кристаллами, необходимыми в радиотехнике и слож¬ной современной аппаратуре, занимаются многие институты страны.
Когда ты, читатель, смотришь по телевидению передачи о проблемах современной медицины, ты, конечно, едва ли думаешь, что решать их во многом приходится и нашим ученым. Между тем сегодня помогают спасать жизнь людей и те кристаллы, которые создаются в нашем инсти¬туте. Однако каждое новое изобретение требует и новой модификации кристалла.
Отличия работ специалистов ОЭМ А.А. Марьина, Е. Кожбахтеева, А. Юдина, С. Федотова от работ других институтов заключается в том, 'что они единственные в стране выращивают кристаллы гидротермальным способом и достигли в этом весомых результатов. На сегодня этой груп¬пой разработаны методики выращивания порядка 20 разновидностей кристаллов, каждый из которых обладает своим особым набором свойств. Следует упомянуть также, что каждый из названных специалис¬тов идет своим собственным сложным путем поисков. Немало сделано ими наблюдений и, так сказать, попутных, т.е. тех направлений, которые пока не отрабатываются, но составляют задел для будущего. Сейчас эти работы включены в систему работ государственного масштаба по охране окружающей среды.  Но если прежде тех¬ническая база отдела, создаваемая на голом энтузиазме, еще как - то выполняла поставленные задачи, то теперь нехватка технического оборудования буквально вязала по рукам ряд специалистов. Мир совершенствовался, и конкурировать с прекрасно оснащенными лаборато¬риями становилось все сложнее. Забегая вперед, можно с горечью констатировать, что и сегодня ни нежно - розовых, ни сиреневых кристаллов кварца на рынке нет, хотя и спрос и потребность в них ощутим.
Нельзя не сказать и о тех, кого в отделе справедливо называют людьми с "золотыми руками". Это рабочие, помогающие ученым созда¬вать необходимое лабораторное оборудование для опытов. В ОЭМ таким мастером является Василий Сергеевич Кононов — "Сергеич", как его зовут между собой. Старый кадровый работник ВНИИСИМС, "Сергеич" способен вдохнуть жизнь в самый сложный чертеж. Нередко он находит выход там, где и поднаторевшие в работе конструкторы опускают руки.
Продолжается в ОЭМ работа и по выращиванию кварца во фторидных растворах. ОЭМ — самый молодежный по духу отдел института. Мне хочется остановиться на достоинствах некоторых его сотрудников, которые на первый взгляд к работе отношения не имеют. Есть у нас ряд семей, таких как семьи Марьиных, Лютиных, Кожбахтеевых, в которых мамы и папы остаются верны своим юношеским пристрастиям, и приохо¬тили к ним своих детей. Общие байдарочные походы, туристические мар¬шруты и лыжные вылазки превратились здесь в настоящие праздники. Умению получать удовольствие от спортивных игр дети в этих семьях учатся буквально с первых шагов. Красивые, пластичные, собранные — очень часто на первый взгляд и не отличишь, где родители, а где дети! Более того, не раз эти семьи брали на себя ответственность и за детей школьных друзей, водили в походы целые классы.
Неправда ли, читатель, ты невольно вспоминаешь первые годы нашего ВНИИСИМСа? Да, не растеряны золотые зерна, протягиваются сквозь время устойчивые связи лучших традиций. Умеют хорошо рабо¬тать и красиво отдыхать
Сегодня в состав ОЭМ входит лаборатория физико-химических ис¬следований синтетических и природных минералов. Работает в ней срав¬нительно небольшая группа людей, из которых мы остановимся на двух ведущих специалистах — кандидатах наук, супругах Ахметовых Галине Леонидовне и Спартаке Фаттыховиче. Галина Леонидовна занимается общими и термографическими исследованиями, а Спартак Фаттыхович — рентгеновскими. Эти методы очень важны для выяснения условий вы¬ращивания сырья, характеристик минералов, растворов и т.д. Это серьез¬ные специалисты. Но сегодня мы остановимся на несколько иных гранях их дарований. Правда, одно оговорить следует: работы у них разноплановые, у каждого своя тема и свои пристрастия.
С.Ф. Ахметов пришел к нам в институт 29 сентября 1971 года пере¬водом из химико-металлургического института АН Казахской ССР. Мы говорили о его работе по синтезу граната, но сейчас наш интерес к его особе вызван еще и тем, что он профессиональный писатель. Книги фантаста Спартака Ахметова издаются на многих языках нашей много¬национальной страны.
Скажем честно, читатель, писателю живется всегда сложнее, чем человеку иной профессии. Трудно не взять черточки знакомых, которые потом разом обнаружат у себя несколько человек. История знает случаи, когда, скажем, в ответ на опубликованную юмореску одновременно до 10 человек подавали в суд на автора. Когда вы читаете книгу, не спешите искать прототип. Вы наверняка ошибетесь.
О чем же пишет человек, который занимается синтезом граната и алмаза? В его фантастике оживают камни. Одна из ги¬потез: кристалл — это информация, доставшаяся нам в наследство от предыдущей цивилизации. Фантастика? Да, но научная, ибо кристалл действительно послан нам природой из глубины веков. Друзы - это изваяния, рассказывающие нам о некогда гремевших лавовых потоках, катаклизмах, потрясавших землю. В рассказах С.Ф. Ахметова живут не супермены, а люди, чьими главными достоинствами становятся ум, доброе сердце и честность. Сложные испытания проходят в его рассказах те, кому доверяется воспитывать детей, будущих граждан Земли. И сло¬во "Учитель" на страницах его книг пишется с большой буквы.
Он и сам охотно выступает с лекциями об известных писателях-фан¬тастах. Лекции эти не только информативны, они ярки, образны, захва¬тывающе интересны. Ахметовы ведут большую научно-популяризатор¬скую работу. Их совместная работа, книга "Карбункулы, лалы и яхон¬ты" — тонкий сплав поэтического и научного видения камня. И при этом какая информация из литературных источников прошлого: от индийско¬го эпоса "Рамаяна" до самых современных советских и западных ав¬торов!
Для тебя, читатель, привычна эрудиция наших ученых. Ты знаешь, сколько книг, и какими тиражами издаются они в нашей стране. Но ши¬рокий, массовый читатель боится сложных формул. Ему доступнее худо¬жественная форма. Да я и сама с великой любовью отношусь к фантас¬тике. Поэтому книги Спартака Ахметова заслуженно пользуются успе¬хом, незаметно передавая любовь и преданность автора к камню и к са¬мым вечным ценностям человечества: чести, верности, доброте, сме¬лости, порядочности! Пропаганда. . . Что ж, да здравствует пропаганда любви человека к своей профессии, своей земле! Ибо нет ничего лучше этого. Нам остается только пожелать Спартаку Фаттыховичу с прежним упорством работать в избранном направлении, успешно осуществляя синтез науки с литературой. Пусть и широкий круг читателей будет знать, сколько труда стоит вырастить, например, изящный камень для перстня.
В отдел гидротермального синтеза сегодня входят лаборатории поисковых исследований, технологии синтеза кварца, технологии синте¬за кальцита, сектор автоклавного оборудования с опытным участком. В истоках ОГС лежит технологическая лаборатория. Лет 8—10 назад было мнение, что кварц себя исчерпал и его тематику развивать не сле¬дует. Тогда-то и сделали упор на другие минералы, но затем стало ясно, что это заблуждение и работы по кварцу, которые разумеется, не прекра¬щались, снова стали интенсивно наращиваться.
В отделе получены новые, особо прозрачные сорта оптического кварца, не имеющие аналогов в природе. Занимаются кварцем старей¬шие сотрудники нашего института: руководитель отдела В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и другие. Люди эти всегда считали и считают: кварц неисчерпаем! Для того чтобы оптический кварц "пошел", нужно заклю¬чение головной организации. Каждое новое сырье проходит необходи¬мую проверку на пригодность. Головной организацией в этой области является институт им. С.И. Вавилова в Ленинграде. Самые тщательные проведенные ГОИ исследования показали, что возможности применения оптического кварца практически не имеют границ. Начались упорные ра¬боты над технологией его синтеза.
Здесь мы сделаем необходимое отступление: дислокационные нару¬шения в кварце обычно наследуются. Справиться с ними очень сложно. И когда они были преодолены, кварцевики лаборатории пережили редкостные минуты счастья! Случилось это в 1969 году, и вот каким образом.
Работая в ИКАНе, А.А. Штернберг занялся синтезом одного минера¬ла. В качестве исходного материала ему понадобился лейкосапфир. Растворив его в автоклаве, Алексей Александрович получил очень сложный раствор. Для проверки замысла ему понадобился кварц, и он обратился к Л.А. Гордиенко. Собрав все необходимое, он поставил цикл. Минерал, которого он ждал, не получился, а кварц понадобилось зачем-то облучить. Количеству эффектов в кварце, побывавшем в высокотем¬пературных условиях, ученые просто поразились. Во-первых, при облу¬чении исчезла дымчатая окраска, а ведь добавки алюминия ее давали всегда. Во-вторых, поскольку среда очень агрессивная, внутри сосуда была выполнена футеровка из меди. Эта медь растворилась и внедрилась по дефектам. Впервые можно было наблюдать винтовые деформацион¬ные нарушения. Кварц не пластичный материал, и увидеть в нем подоб¬ное не ожидал никто. Одновременно впервые было замечено явление пластичности.
Очень важно глубже разобраться в природе кварца. Сегодня ученые бьются над проблемой получения особо прозрачного оптического кварца. Но существующие методы исследования в нашем институте не позволя¬ют изучить его должным образом. Специалисты ОГС знают, что он гораз¬до чище природного, но насколько, какова точная концентрация элемен¬тов, увы, сказать не могут. Наши химики не обладают методами, позво¬ляющими определить его чистоту. Для подобных исследований необхо¬димо создать особый комплекс оборудования и иметь специалистов для работы на нем.
На сегодня методы контроля значительно отстают: они могут пока¬зать примесь, находящуюся в кристаллах в четвертом знаке после запя¬той, а специалистам нужно на 1—2 порядка выше. Им крайне необходимо знать, во-первых, что представляют собой кристаллы, сколько в них примесей; во-вторых, нужны действенные приемы очистки кварца. Между тем механизм этого явления до конца еще не понят. Оперируя очень широко, на кристаллохимическом уровне ученые практически сле¬пы. Конечно, механизмов очистки много и они довольно разнообразны, но на молекулярном уровне они нам неизвестны. А ведь знание их могло бы много дать не только для кварца.
Часто работы ученых разных отделов смыкаются. Много работает с двойниками Л.И. Цинобер. Занимаются ими и специалисты ОГС. В на¬шем институте экспериментально получены практически все двойники, встречающиеся в природе. В их исследовании наш институт прочно дер¬жит лидерство. Ты, читатель, конечно, понимаешь, что изученный де¬фект — это дефект, уже частично устраненный.
Выращиванием синтетического сырья наш институт решил очень многие вопросы геологии кварца. Например, поставили точки над "и" в термобарометрии. Стало возможным связать температуру синтети¬ческого кварца с фиксируемыми температурами образования природ¬ного, поскольку все факторы роста известны; теперь уже можно в лабо¬раторных условиях смоделировать, практически, любой дефект.
Подводя итоги работ ОГС, мы можем процитировать слова Л.А. Гор¬диенко: "Леммлейн, в свое время, в докторской диссертаций поставил ряд вопросов, вызванных его наблюдениями. Интересно — сказал он, — было бы экспериментально проверить эти зависимости. Каталог этих вопросов в процессе выращивания оптического кварца сегодня пол¬ностью решен. . . Я считаю, что не проиграл оттого, что не стал геологом-кварцевиком. Используя гамма-облучение, мы немало сделали вы¬водов и для геологических образцов. Например, как Цинобер по бра¬зильским двойникам. Как геолог я значительно обогатился знаниями роста кварца".
"Кварц — стержневое направление нашего института, — считает и В.Е. Хаджи, — возможности его огромны. . .". Они верят в кварц, и их планы реальны, это показало и прошлое, и настоящее. Сегодня им не хва¬тает людей, средств, аппаратуры. Наша технология не хуже западной, а вот техника метрологическая отстает. Система регулировки и управле¬ния сосудами — увы, — тоже не на высоте. А ведь люди эти болеют не за себя, за дело. Хотя, впрочем, что я: кварц давно стал частью их судьбы. Знаешь ли ты, читатель, что Л.А. Гордиенко и Л.И. Цинобер до сих пор ездят в Москву домой только на выходные? Почти 30 лет живут они в маленьких семиметровых комнатах нашего общежития. Что, работы с соответствующей зарплатой в Москве найти не смогли? Я просто вижу, как ты, читатель, укоризненно качаешь головой. Действительно, здесь иронизировать неуместно. Люди "вросли в кварц" и уже не могут ему изменить. Я это упомянула только для того, чтобы еще резче подчеркнуть привязанность этих людей. Мне, как и тебе, нравятся эти очень раз¬ные люди. Это красивые люди, и мы по праву ими гордимся. И верим, они еще не раз докажут неисчерпаемые возможности кварца.
В состав ОГС входят еще две лаборатории, о которых мы почти не упоминали прежде. Давайте познакомимся и с ними.
Лабораторию синтеза кальцита сегодня возглавляет кандидат геоло¬го-минералогических наук В.Л. Бородин. Эту фамилию, читатель, мы уже упоминали на страницах нашей книги. Но вернемся в прошлое и еще раз вспомним: В.А. Бородин в 1976 году за свои работы был награж¬ден серебряной медалью и дипломом ВДНХ. Он и В.В. Дронов, работаю¬щий в этой же лаборатории, двое из той десятки молодых ученых, кото¬рые принесли ВНИИСИМС первое место во всесоюзном смотре научно-технического творчества молодых (НТТМ).
Следует напомнить читателю, что один килограмм природного опти¬ческого кальцита стоит порядка 40 тысяч рублей! Не лишне вернуться и еще раз перечитать эпизод, рассказанный Н.И. Андрусенко о том, сколько кальцита приходилось закупать нашей стране в 50-е годы! Возвращаясь к разработкам этой лаборатории, следует сказать, что испы¬тания выращенного ею кальцита в ЛОМО, ГОИ и других организациях показали: выращенное сырье обладает оптическими свойствами гораздо более стабильными, чем  природное. При внедрении этих разработок в промышленность острота проблемы, связанной с кальцитом, будет снята.
Третья лаборатория ОГС — лаборатория поисковых исследований. Она готовит как бы задел на будущее. Руководит лабораторией В.И. Лютин (тоже лауреат ВДНХ и НТТМ). В составе лаборатории несколько человек. Среди них такие известные в нашем институте специалисты, как Л.И. Поткин, научные сотрудники Е.В. Кортунова, В.П. Шванский, В.И. Дикк и другие. Задачи этой лаборатории сложны хотя бы уже потому, что здесь отрицательные результаты получают значительно чаще. Ведь они как бы проверяют перспективы будущих работ. А это уже само по себе непросто. Сегодня лаборатория занимается проблемой син¬теза цинкита, берлинита, иттрий-алюминиевых боратов и других техни¬ческих кристаллов, в которых нуждается акустоэлектроника, оптика и радиотехника. Работам предшествует внимательное изучение огром¬ной научной литературы, оценка перспективности работ, сам процесс синтеза с доведением до разработки полупромышленной технологии. Как видишь, читатель, одно перечисление показывает степень сложности их дел.
Однако предоставим слово специалистам в этой области И.П. Кузь¬миной и В.А. Никитенко. В книге "Окись цинка. Получение и оптиче¬ские свойства" они пишут: "... Область применения окиси цинка, в по¬следнее время значительно расширившаяся, охватывает металлургию, космическую технику, акусто-, микро-, оптоэлектронику, электрофото¬графию, фотокопирование, производство люминофоров, фотоэлементов, аккумуляторных батарей, топливных элементов, катализаторов, детек¬торов газов, изготовление композиционных и полимерных материалов, цементов, стекол, керамики, пигментов и красок.. . ".
Впечатляет, правда?
Казалось бы, все здесь обстоит просто великолепно. Но если ты, чи¬татель, думаешь, что мы в этой книге пишем только о наших  успехах — ты заблуждаешься. У каждой из лабораторий есть свои проблемы и до¬вольно непростые. Давайте, дадим слово В.Е. Хаджи. Что же особенно беспокоит его сегодня?
"К сожалению, в нашей отрасли есть большие упущения, за которые расплачиваемся мы, практики, — Валентин Евстафьевич говорит негром¬ко, словно размышляя вслух, — знаете ли вы, что специалистов по росту кристаллов до сих пор не готовит ни одно учебное заведение страны?! К нам приходят работать физики или химики по образованию. Прихо¬дится тратить очень много времени на их переучивание. Технологов вообще выпускают мало, а в области технологии роста — их нет совсем. Здесь же нужны технические знания и хорошая инженерная подготовка. Никто из приходящих молодых специалистов не может поставить опыт, не знает технологию материалов.
До сих пор у нас в Советском Союзе молодые ученые начинают рабо¬ту на уровне ученичества у крупных специалистов-практиков с азов, а последние не всегда имеют возможности для систематического заня¬тия с молодым специалистом. Мы делаем это урывками.
У нас есть заделы, но понадобятся годы, чтобы все это было запу¬щено в производство. По опыту промышленного внедрения уже разра¬ботанных технологических процессов можно сказать твердо: понадобит¬ся от 10 до 15 лет. Во ВНИИСИМСе необходимо создать участок, изучаю¬щий область применения кристалла, т.е. участок по производству опыт¬ных образцов и заготовок изделий из новых кристаллических материа¬лов, что значительно ускорит их внедрение в элементную базу новой тех¬ники.
Велики потери и при использовании выращенного сырья. Около по¬ловины выращиваемого кварца идет в отходы при изготовлении про¬дукции. Не имея хорошей разделочной технической базы (распиловоч¬ные станки и прочее), потребители кристаллов несут огромные, непроиз¬водительные потери.
Многие ученые не знают экономическую эффективность своих работ и не стремятся ускорить внедрение своих разработок.
Перестройка — это прежде всего гласность и демократия. К сожале¬нию, старый аппарат не способен выдержать этих требований. По ста¬ринке предпочитая кое-что утаивать, он наносит не только идеологичес¬кий, но и экономический вред. Численность персонала управленческого звена ряда отделов — плановый, ОТиЗ, бухгалтерия и прочие — давно пора сократить, введя компьютеризацию. Следует и нам, как Академии наук СССР, проводить тайное голосование при всех выборах, особенно в Ученый совет. Участвовать в выборах должен весь персонал ВНИИСИМС, включая технический. Не следует бояться некомпетентности, технический персонал знает специалистов как личностей. Нужно в корне менять об¬становку, порождающую дела, подобные эпохе застоя.
Нередко молодые специалисты используют свои знания не по назна¬чению, а в той области, где ему сулят выгоды. Хозрасчет осложнил нашу работу в переходный период, однако полагаю, что при гласности и демо¬кратии он ускорит решение тех проблем, от которых впрямую зависит технический прогресс в стране. Это хорошо!
Необходимо также организационно и экономически укрепить ин¬теграцию науки ВНИИСИМС с производством."
Мне хотелось бы, читатель, отметить и еще одно, что меня искренне порадовало: новая система оплаты, по словам В.Е. Хаджи, дает возмож¬ность платить специалисту не за звание, а за его вклад в дело. Резкий, вспыльчивый, противоречивый Валентин Евстафьевич предан кварцу всем сердцем. Его проблемы — это проблемы сегодняшней науки. То, что мешает лично ему, при более пристальном рассмотрении, ока¬зывается, мешает науке в целом. Над этим стоит поразмыслить.
А теперь, читатель, заглянем в отдел физических исследований, возглавляемый профессором М.И. Самойловичем. ОФИ   это коллектив, вооруженный самой современной аппаратурой и самыми современными методами. Здесь проникают в святая святых природы, ведя поиск на уровне атомов и молекул. Одно перечисление методов способно ошело¬мить: диэлектрический, электрический, акустический, электронной микроскопии, рентгеновский, спектроскопия и т.д.
Давай, читатель, более подробно остановимся на одном из этих на¬правлений, ибо, как говорит С.В. Колодиева, кандидат физико-матема¬тических наук, "спектроскопическая школа профессора Самойловича известна довольно широко". Согласись, читатель, это уже кое-что зна¬чит — "школа".
Мы живем фактически в море электричества. Если принять окру¬жающий фон за ноль, то в лабораториях ОФИ ведутся исследования то¬ков, очень крошечных, с цифровыми обозначениями до четырнадцати нулей после запятой. Представляешь, читатель, какая аппаратура сосре¬доточена здесь? Да, ОФИ имеет в своем распоряжении приборы, которые во всем Советском Союзе можно пересчитать по пальцам. Например, американский электронный мост — таких всего два в стране. Конечно, грустно признавать, что все возможности прибора не используются, сегодня он работает на два уровня ниже. Но для полной реализации его возможностей нужно специальное помещение, экранированное от всех внешних воздействий.
Здесь, в ОФИ стараются дать полную характеристику кристаллу, что он собой представляет, как поведет при использовании в той или иной аппаратуре. Скажем, характеристики поляризационные — исследования процесса накопления заряда. С их помощью ученые дают ответ на вопрос об использовании кристалла в конденсаторной технике. Или исследова¬ния пироэлектрических свойств — чувствительности кристалла. Эти крис¬таллы широко применяются в медицинских приборах, где необходима регистрация изменения температуры в долях градуса. Причем ученым приходится не только изучать ту или иную характеристику, физики должны еще и ответить: закономерность или случайность выявлена ими. Разумеется, основные законы физики незыблемы. Но физики-основопо¬ложники не имели возможности работать с реальным кристаллом, и се¬годняшним специалистам-физикам работы хватает. Реальный кристалл многогранен, за последние годы сделано немало дополнений в тех или иных областях физики кристалла.
Трудно говорить о проблемах, которые для меня, как и для боль¬шинства людей, слишком сложны. Поэтому мы перечислим вкратце основные направления работ ОФИ. Сегодня любой выращенный на заво¬де или в институте кристалл обязательно проходит здесь испытания. ОФИ дает ответ на вопрос: хороший или плохой кристалл. Часто опреде¬ляется сфера применения нового кристалла. Изучив все характеристики, специалисты ОФИ могут подсказать нетрадиционное применение того или иного нового минерала. Исследуя физические свойства кристалла, специалисты ОФИ уже сами ставят и используют весь комплекс совре¬менных способов исследований.
В отдел профессора М.И. Самойловича нередко обращаются за кон¬сультацией такие крупные научные организации, как ИКАН, институт геологии Карельской Академии наук и другие. Давай же, читатель, просто назовем ведущих специалистов ОФИ, все они кандидаты наук, все — люди, увлеченные делом и преданные ему. Рассказ о работе каждой из групп требует специальной подготовки: Ю.А. Детчуев возглавляет группу исследований полупроводниковых алмазов, С.В. Колодиева возглавляет группу исследований диэлектрических и электрических характеристик, А.А. Фотченков — группу акустических измерений, И. П. Хаджи и В.Г. Балакирев — группу электронной микроскопии. Рентгеновскими исследованиями руководит Л.И. Цинобер, за спектро¬скопию ответствен А.И. Новожилов. Возглавляет этот коллектив человек, умеющий видеть перспективы, ориентировать и направлять работу отдела так, что ОФИ сегодня работает на самом современном мировом уровне, — Михаил Исаакович Самойлович, один из самых блес¬тящих специалистов ВНИИСИМС, которыми мы по справедливости гордимся.
Кстати, читатель, такие сложные исследования, такая огромная точ¬ность еще не предел. Да-да! Чем совершеннее будут выращенные нашими синтетиками кристаллы, тем более точных исследований они потребуют.
Я смотрю на Светлану Васильевну Колодиеву, связавшую свою жизнь с нашим ВНИИСИМС сразу после окончания института, и вспоми¬наю голос одной из рабочих: "Грязь была дикая. Добраться до корпуса сложно, и Свету муж нес через наше болото на руках". Невысокая жен¬щина с очаровательной улыбкой — и комната, заставленная сверхслож¬ной аппаратурой!... Задаю вопрос, — знаю, глупый! — но не могу удержаться.
— И вы во всем этом разбираетесь?!
Слышу невольный смешок ее подчиненных. Светлана Васильевна улыбается:
— К сожалению, мы их не используем полностью, нет возможности... Из разговоров в отделе выявляются еще некоторые детали. Оказы¬вается, Михаил Исаакович Самойлович, несмотря на занятость, ухитряется не только внимательно следить за развитием работ в своей области, но и приглашать прочитать неофициальные лекции наиболее интересных ученых! Таким образом, отдел великолепно информирован обо всех наибо¬лее интересных работах, ведущихся в стране. Воистину, ученые самые загадочные люди!
Хочется сообщить еще один штрих. Одно время И.М. Самойлович был заведующим отделом высоких давлений. За короткое время пре¬бывания на этой должности он сумел сконцентрировать силы отдела и создать из разобщенных групп прочный коллектив. Самойлович — при¬рожденный лидер. Одно из его качеств известно даже тем, кто по работе с Михаилом Исааковичем не сталкивается: "гоняет" он своих жутко, но из года в год сотрудники у него защищают кандидатские диссерта¬ции. Элегантный, подтянутый, красивый (не будем бояться этого слова!) Михаил Исаакович за внешней мягкостью скрывает жесткость и эруди¬цию ученого эпохи НТР.
В этом отделе работает сегодня Леонид Иосифович Цинобер, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР. Интерес к личности этого человека достаточно высок. Поэтому дадим слово ему самому:
"Последние годы я по-прежнему в основном занимаюсь кварцем. Тема эта неисчерпаема как в научном, так и в прикладном смысле. Мое глубокое убеждение, что, занимаясь различными кристаллами, технологи и физики недостаточно уделяют внимания проблеме связи кристаллической структуры (как совершенной, так и дефектной) и свойств данного кристалла. Если прибегнуть к образному сравнению, то это вроде того, как жить в большом и достаточно сложно устроенном доме и не знать досконально его устройства. Пока исследователи крис¬таллов имеют дело с относительно просто устроенными объектами (так называемыми модельными веществами — ; -железо, MgCl и некоторыми другими), эти проблемы не стоят особенно остро: струк¬тура кристалла слишком проста. Но уже такие вещества, как алмаз, а тем более — кварц, имеют значительно более сложную кристаллическую структуру. А без ее досконального знания нельзя не только понимать наблюдаемые свойства, но и эффективно и оптимально их использовать.
Таким образом, в основном я занимаюсь рассмотрением проблемы, которая коротко может быть сформулирована как взаимосвязь реаль¬ной структуры и различных физических свойств кристаллов кварца. Более конкретно это:
1) структура ;-кварца и особенности роста кристаллов этого мине¬рала из водных растворов;
2) структура кварца и его оптические характеристики;
3) структура и некоторые механические (упругие) характеристики кварца.
Особенно много времени было отдано проблеме двойникования кварца. В связи с особенностями его кристаллической структуры име¬ются два типа двойников по бразильскому и дофинейскому законам. Первый из них —это двойник ростового происхождения и поэтому было интересно рассмотреть особенности формирования этих двойников. Удалось построить модель бразильской двойниковой границы и из этой структурной модели понять такие особенности- локализации и формы бразильских двойников, в которых также возможно прогнозировать условия, способствующие их формированию и, следовательно, парамет¬ры, которых следует "избегать", если нашей целью является получение совершенных монокристаллов кварца. В этой работе я достаточно плодо¬творно сотрудничал и с синтетиками (особенно с Л.А. Гордиенко), и с физиками: В.Г. Балакиревым (электронная микроскопия), Л.Д. Белименко и Г.С. Поликаниной (рентгеновские методы).
Второй тип двойников — дофинейский образуется в кристалле или в результате x > z перехода кварца, или под действием механических напряжений. Исследование природы этих двойников чрезвычайно важно с двух точек зрения: а) для выбора оптимальных условий механической обработки кристаллов кварца и подбора таких условий, чтобы эти двой¬ники не образовывались, и б) учета возможностей и опасности их обра¬зования в механических работающих пьезокварцевых элементах.
Исследованием именно этих интереснейших образований 'я и занят в основном в последнее время. Недавно мне удалось получить совместно с научными сотрудниками из Ижевского академического института интересный результат по секториальному механизму "захвата" структур¬ной примеси алюминия и щелочей при росте кристаллов синтетического кварца. Как известно, именно эти элементы являются основной струк¬турной примесью в кварце, мешающей эффективному использованию его в целом ряде современных технических устройств. Эти работы как бы дополняют мои наблюдения в этой области, выполненные еще много лет тому назад при изучении секториального строения синтетического кварца.
Кроме вышесказанного я постоянно занимаюсь, если можно так ска¬зать, "кристаллографическими" консультациями по новым кристаллам, выращиваемым во ВНИИСИМСе, таким, как берлинит, гранат и ряд других (как для завода, так и для института)".
Леонид Иосифович улыбается.. . Я невольно вспоминаю его рас¬сказ: 1943 год, переправа через Днепр, прижатые автоматным огнем на пляже армейские части. Его нерешительный доклад сержанту:
— Кажется, я ранен.. .
— Ты счастливый. Если доживешь до заката, ночью тебя перепра¬вят ...
Врезавшуюся в его память операционную в часовне, где распахнуты двери на четыре стороны света и тот физически ощутимый простор.. . Ученый нашей эпохи, нашего времени. .. Он очень хорошо читает по па¬мяти Твардовского. Может потому, что "переправа, переправа, берег ле¬вый, берег правый. . . " впечатана в его память собственным ранением и смертью друга Миши, не успевшего добежать до пляжа.. .
Мирная гвардия, говорим мы. Но давайте вспомним и то, что эта гвардия — военное поколение, У Леонида Иосифовича Цинобера нет военных наград, только две нашивки за ранения, и две премии: Ленин¬ская и Государственная.
Так уж повелось, что, рассказывая о том или ином отделе, мы не¬вольно более подробно останавливаемся на культурном уровне его сот¬рудников. Это не удивительно: если об их работе зачастую говорить трудно именно из-за ее специфики, то об их общественной деятельности говорить проще в силу доступности.
В нашем городе хорошо известен физик ОФИ В.С. Коваленко. Вла¬димир Семенович не просто пишет стихи, публикуемые в городских и областных газетах, но и является, говоря языком социологов, лиде¬ром современной культурной жизни Александрова. Слава цветаевских праздников давно перешагнула пределы Владимирской области, а орга¬низатором и вдохновителем этих праздников является именно Владимир Семенович. На эти праздники приезжают люди из разных уголков Совет¬ского Союза. Дань уважения Александрову за такое важное духов¬ное возрождение отдали почти все крупные периодические издания страны.
     Коваленко Владимир Семенович, 19.11.1941 г., поселок Исбаскент Андижанской области Узбекистана. Старший научный сотрудник ВНИИСИМС.
     После  школы в 1958 г. поступил на заочное отделение Томского политехнического института и пошел работать токарем на завод «Электромотор». В 1961-1964 гг. служил в рядах Советской Армии. После демобилизации поступает в Московский государственный университет на кафедру кристаллографии и кристаллохимии, в 1969 год заканчивает с красным дипломом. Его дипломная работа о расшифровке кристаллических структур опубликована в Докладах АН СССР и в 1970 году заслужила медаль за лучшую студенческую работу. После окончания был приглашен во ВНИИСИМС в ОФИ (отдел физических исследований), с тем, чтобы организовать и наладить рентгенографические исследования природных и выращиваемых минералов, что он сумел организовать. Старший научный сотрудник Коваленко В.С. имеет 7 авторских свидетельств и более 50 печатных работ, репутация его, как специалиста, безукоризненна. Участник всесоюзных совещаний, материалы исследований публиковались в Докладах АН СССР и технических журналах типа «Кристаллография», «Кристаллофизика» и т.д.
     Однако в городе Александрове и далеко за его пределами В.С.Коваленко известен как литературный и общественный деятель, немало способствовавший тому, чтобы наш город стал известен. С детства, общаясь с репрессированными деятелями культуры, он узнал и полюбил русскую поэзию серебряного века (запретную на те годы). Начал пробовать писать стихи и первые газетные публикации  его стихов появились, когда он заканчивал школу. Оказавшись в Александрове, он начал большую лекционную работу, рассказывая о поэзии М.Цветаевой. Несмотря на гнев официальных лиц, лекции вызывают живой интерес и отклик.  Вокруг него формируются люди, которым небезразлична судьба поэта. На сегодня начатое им дело выросло в знаменитые Цветаевские праздники. Он организует фонд для создания музея, на его призыв в Александров на первые полуофициальные Цветаевские праздники поехала культурная элита СССР, писатели и актеры, режиссеры и художники, певцы и поэты вносили свой вклад в это святое дело. Со всего бывшего СССР на Цветаевские праздники начали приезжать люди.
      В.С.Коваленко и его сподвижники организовали реставрацию домика 1850-тых годов, где снимала квартиру М.Цветаева. Они отыскали реставраторов по деревянному зодчеству прошлого века. В.С.Коваленко удалось сформировать сегодняшнее культурное лицо города, воспитать определенную среду людей, для которых культурное наследие прошлого перестало быть пустым звуком.
Как видишь, читатель, давний спор "физиков и лириков" во ВНИИСИМСе решен в пользу синтеза, и, как всегда, на самом высоком уровне. Современный ученый не просто в ладах с поэзией, а, как в дан¬ном случае, поэзия составляет часть его жизни. Во влиянии на уровень культуры Александрова роль ВНИИСИМСа переоценить невозможно. Я не раз наблюдала, как затихает аудитория, когда читает стихи Пушки¬на Л.И. Цинобер. Казалось бы хрестоматийно привычные строки... Но как современно, как живо звучат они в устах нашего известного учено¬го, обретая пушкинскую первозданную свежесть и сочность!
Сегодня без этих двух специалистов ВНИИСИМСа не может иметь должного уровня ни одно культурное начинание города. В.С. Коваленко часто просят выступить с чтением собственных стихотворений, как поэта его любят и уважают все поклонники поэзии. Ежегодны стали и творчес¬кие отчеты — выступления Владимира Семеновича в центральной город¬ской библиотеке.
Должна сказать, читатель, что мне не раз приходилось слышать из уст разных людей такие слова: "ВНИИСИМС — это творческая интелли¬генция". Мы с тобой лишь мельком упоминали ту или иную фамилию и сложность производимых работ. И почти не говорили, что вся эта рабо¬та творческая. Подразумевалось: что же говорить прописные истины?! Действительно, может ли институт с мировым именем не иметь высокий уровень и духовный?! Тем не менее, приятно подчеркнуть огромную степень культурного влияния ВНИИСИМС. Если спортивная слава наше¬го института, в силу ранее названных причин, несколько поблекла, то значительно возросла слава ВНИИСИМСа как организации, где работа¬ют яркие и разносторонне одаренные люди.
Конечно, человек посторонний вправе сказать: "А какое отноше¬ние это имеет к теме данной книги?" Ну что ж, я готова ответить: сейчас, когда правительство подняли на должный уровень вопросы культурного развития народа, мы можем с гордостью констатировать еще одно достоинство ВН ИИСИМС, ему изначально присущее.
Отдел высоких давлений располагается в следующем корпусе, по-прежнему называемом КВЦ. Сегодня его возглавляет Н.Г. Санжарлинский. В 1975 году он и Б.И. Заднепровский стали лауреатами НТТМ-75 ВДНХ СССР за работу "Выращивание синтетических алмазов марки САМ". В том году комсомольская организация института за активное участие в научно-техническом творчестве молодых была отмечена дипло¬мом ЦК ВЛКСМ, Главного комитета ВДНХ, Всесоюзного совета НТО и ЦК ВОИР за лучшую постановку рационализаторской работы. Об алма¬зах мы с тобой, читатель, на страницах этой книги упоминали не раз. Поэтому сегодня просто уточним, чем же отличаются работы наших уче¬ных от работ других институтов, работающих в этом направлении. Разработкой технологии производства высококачественных алмазов для бурового оборудования и камнеобрабатывающей промышленности зани¬маются почти все институты этого направления. Здесь мы не можем похвалиться чем-то особенным, хотя научные достижения наших ученых стоят на самом передовом уровне. Но есть у ОВД направление работ, в которых ВНИИСИМС, безусловно, является пионером. Вот о нем-то мы и расскажем.
Видишь ли, читатель, история синтеза кварца и успехи в этой области постоянно являются образцом работы для молодых ученых ВНИИСИМС. Нет ничего странного, что они пытаются довести свои разработки до столь же высокого уровня. Вот и ученые ВД, занимаясь выращиванием технического алмаза для абразивной промышленности, невольно заин¬тересовались и иным направлением: выращиванием полупроводниковых алмазов для радиоэлектроники. Сегодня используемые в радиотехнике технические кристаллы кремния и германия работают в определенном температурном интервале, не превышающем 50—70° С.  Если превысить этот уровень, прибор выходит из строя, начинает "врать". Разработанные же в лаборатории полупроводниковые алмазы сохраняют свои свойства до температур 400—450 °С. Такие алмазы в лаборатории получены.
Разумеется, процесс технологии синтеза еще далек от совершенства. По сравнению с синтезом кварца, он стоит в самом начале пути. Однако работы эти очень перспективны и у них большое будущее. Кроме того, повторюсь еще раз, наш ОВД является пионером этого направления. Непосредственно тему полупроводниковых алмазов сегодня ведет кандидат физико-математических наук В.А. Лаптев.
Выращивание алмаза ведется по двум направлениям: спонтанной кристаллизации и выращивания на затравках. Кроме того, всегда был трудоемок процесс обогащения полученного алмаза.
Пожалуй, на этом стоит остановиться несколько подробнее. Преж¬ний метод обогащения получаемых алмазов имел не только большие отходы, но и вредные испарения, приводившие к износу механиз¬мов. Не думай, читатель, что это было только у нас. Так было во всех лабораториях, связанных с синтезом камня. Однажды у нас обломилась труба, выводящая отходы. Производство было закрыто. Требовалось быстро решить возникшую проблему. Юрий Михайлович Путилин создал группу из двух человек: В.П. Дунина и Н.И. Петровой. Руководил ими он сам. Надо подчеркнуть, что проблема была решена за три месяца, от идеи до внедрения прошел минимально короткий срок. Сегодня разработанный и запатентованный солевой метод обогащения внедрен во всех других организациях, занимающихся синтезом алмазов и изго¬товлением из него алмазного инструмента.
Разработка лаборатории ВД принципиально новая, с помощью замк¬нутой системы отходы доводятся до таких кондиций, когда их слив становится безвреден для окружающей среды. Кандидатская диссертация Н.И. Петровой, в которой эта технологическая система хорошо обоснова¬на и разработана как наиболее экономически чистая, является вкладом нашего института в развитие целой отрасли.
Ведутся в лаборатории и работы поискового характера по получению керамики на основе природного и синтетического сырья — муллита, алмаза, фторфлогопита и пр. Это направление возглавляет кандидат химических наук В.А. Муханов. Разработки отдела передаются на учас¬ток № 3, где под руководством начальника участка В. Хвана быстро опробуются и проверяются в полупромышленных условиях.
А буровые коронки, камнеобрабатывающая промышленность? Неужели эти проблемы отошли на второй план? Конечно же, нет. Напро¬тив, сегодня отдел занимается ими предельно углубленно и ведет это направление кандидат физико-математических наук Н.Г. Санжарлинский. Будут наши коронки вгрызаться в земную твердь, преодолевая самые твердые породы.
У нас с тобой, читатель, остался один отдел, на который мы собира¬лись обратить твое внимание,— это отдел расплавных методов кристал¬лизации. Сегодня он делится на три лаборатории: синтеза слюды, синтеза кристаллов и синтеза волокнистых минералов. Давай начнем знаком¬ство со слюды, о которой мы не раз говорили.
Сегодня для увеличения размеров пластин требуется новое кристал¬лизационное оборудование, работающее на давлениях в (1— 2)-107 Па. В стране есть оно, но институт им не располагает. Поэтому проблема синтеза крупнопластинчатой слюды на сегодня в нашем институте пол¬ностью еще не решена, по синтезу мелкокристаллических слюд продол¬жают работу В.П. Голенко и Е.В. Полянский.
Вторая лаборатория - синтеза волокнистых минералов — занимает¬ся двумя минералами, внедрение технологий которых принято межве¬домственной комиссией. Это фторасбест и муллит. Надо сказать, что это первые в стране опытно-промышленные технологии. Ведут исследо¬вания в этом направлении Е.В. Полянский и В.Г. Яроцкий.
Для большинства людей выращиваемые в этой лаборатории материа¬лы не очень знакомы. Давай же, читатель, заглянем в книгу "Фторфлогопит и материалы на его основе" (М., Недра, 1984 г.): "Фторфлогопит — уникальный материал, не имеющий равных среди природных мате¬риалов. Он обладает редким сочетанием таких свойств, как высокая нагревостойкость (до 900° С), устойчивость при резких перепадах темпе¬ратур, прозрачность в широком интервале светового спектра, незначи¬тельное газоотделение при высоких температурах в вакууме, низкие диэлектрические потери, высокое объемное и поверхностное сопротив¬ление, способность сохранять изоляционные свойства в условиях разно¬го облучения и др.".
Насущная необходимость промышленности в новом материале те¬перь у нас не будет вызывать удивления. Тем более понятными стано¬вятся усилия, направляемые специалистами отдела на решение этой задачи.
Третья лаборатория — синтеза кристаллов, один из которых гранат. Сегодня тему синтеза технических кристаллов ведет С.А. Смирнова. В лаборатории преимущественно высококвалифицированные рабочие, такие, как аппаратчики по выращиванию кристаллов Г.А. Кокорин, В.П. Андреев и их товарищи. Постоянен и операторский состав, многие здесь работают не менее 10—15 лет. Это уже специалисты такого уровня, что, как говорит Софья Александровна: "Когда дежурят Е.С. Тарасо¬ва, Т.М. Чибисова — можно спать спокойно".
Технический кристалл — камень будущего. Он обладает многими осо¬быми свойствами. Например, выдерживает высокие температуры, способен отмечать ионизирующее излучение и прочее. Сегодня спрос на технические кристаллы быстро растет. Экраны приборов, изготовлен¬ные из этих кристаллов, передают более четкое и более контрастное изобра¬жение. Разумеется, пока кристалл дорог и его задействовали только для редкой и высокоточной аппаратуры.
Следует напомнить читателю ряд разработок этой группы: здесь выращены полихромные кристаллы (например, опалесцирующий фианит — имитация алмаза), монокристаллы гематита, тулия, молибдаты — кристаллы с лазерными свойствами. Сегодня ученые сосредоточены на разработках кристаллов с четко заданными свойствами.
Отдел расплавных методов кристаллизации работает в самом непо¬средственном контакте с цехом № 8, где апробируются разработки отде¬ла. Начальник цеха И.И. Красов и технолог Л.С. Новожилова не только быстро проводят внедрения, но и зачастую являются соавторами тем. Надо сказать, что этот цех воистину опытно-экспериментальный. Отсюда поступали ювелирные гранаты, бусы, которые нашли большой спрос среди населения; асбест, слюда, здесь же сейчас идет внедрение малахита.
Читатель, мы уже перешли на завод. Так, давай же войдем в самые главные наши цеха. И начнем — с первого, с самого старого и самого
ОСНОВНОГО;
С 1979 года, когда был пущен в строй корпус оптического кварца, одно время у нас были два участка № 1 и № 10. Но вскоре их объединили в один цех № 1.
Читатель хорошо знаком с работой этого цеха и его работниками. Поэтому сейчас мы избираем новую форму сегодняшней встречи с работ¬никами цеха. Будем не просто знакомиться с ними, а попробуем посмот¬реть на цех их глазами.
Начнем по порядку, с руководства. Должность начальника цеха се¬годня занимает Павел Федорович Булавин. После того, как З.А. Зуева в 1974 году ушла, вернее, вернулась в технологи, цеху долго не везло на руководителей — часто менялись. А ведь этот цех главный по стои¬мости основных капитальных вложений; здесь работают сотни лю¬дей. П.Ф. Булавину, до этого работавшему в службе Главного конт¬ролера, вступать в должность пришлось, как говорится, с ходу. Но, по мнению рабочих, человек этот на своем месте. Говорит Г.Л. Старостина: "Уже ходят слухи, что ему предложили другое, более хорошее место. Правда, говорят, он отказался. Но это очень тревожит. Хотелось бы, что¬бы он удержался у нас надолго, С ним можно работать и работать хоро¬шо. Он соответствует требованиям времени, это хороший руководи¬тель" ... Что ж, читатель, нам с тобой остается только порадоваться: если, соответственно духу времени, начнут рабочие выбирать руково¬дителя, Павлу Федоровичу — как видишь! — доверие уже оказано.
Начальник участка по управлению технологическими процессами — Г.М. Мазаев. Человек этот, когда-то присутствовавший на нашем сти¬хийном митинге по поводу первых выращенных кристаллов, давно уже стал заводчанином. Работая на заводе, он окончил вначале техникум, а затем и институт, потому и знает наши заводские плюсы и минусы на собственном опыте. Любопытно, какими качествами, по его мнению, должен обладать руководитель сегодняшнего типа? Итак, слово Г.М. Мазаеву:
"... Обращая взгляд на пройденный путь, я могу сказать, что ру¬ководителем быть не просто. В начальный момент ему необходимо обра¬щаться к старым рабочим, к тем, кто уже знает работу. Он начинает вхождение в дело с нуля. Тот, кто начинает с утверждения "я — началь¬ник", долго не проработает. Когда-то Симонов, Голиков — начинали с нуля. Спрашивать было не у кого, учились друг у друга. Шел обмен информацией, объединялись усилия для решения многих проблем.
Вторая необходимая черта — разбираться в людях, расти со време¬нем. Уметь выслушивать, благодарить и принимать на себя ответствен¬ность за решение. Если ты однажды грубо отмел чье-то мнение, к тебе больше никто не подойдет. Если есть здоровье и силы, руководитель обязан отстаивать и спортивную честь своего участка. Это имеет вдохнов¬ляющее значение, да и способствует сплочению коллектива... С 1981 го¬да, когда объединили цех, вечеров уже нет. Молодежь, работающая на разных участках, в большинстве друг друга не знает. Вечера нужны для сближения коллектива, причем с тематическим уклоном на жизненные проблемы. Как коммунист и как руководитель участка я вижу, что сплоченный коллектив, имеющий богатую общественную жизнь, лучше и продуктивнее работает. Никогда не боялся чужой инициативы, пока хватало здоровья, поддерживал, как мог. Все, что говорилось на послед¬нем съезде партии, я, можно сказать, своей жизнью проверил и полно¬стью согласен. Коллектив и после окончания рабочего дня должен оста¬ваться коллективом с общими не только рабочими, но и духовными потребностями!"
Согласись, читатель, что этот монолог Геннадия Михайловича Мазаева стоит того, чтобы его привести здесь полностью. Под ним подпишутся многие из наших руководителей, пришедшие рядовыми работниками и сегодня возглавившие те или иные участки.
Сейчас на участке Мазаева только операторами работает 10—12 чело¬век. "Раньше было 20. Люди уезжали, а мы и меньшим составом делали ту же работу! Потихоньку нам урезали штаты, устанавливали новые нор¬мы труда, а наша производительность все росла... ", - это слова одной из наших операторов Н.А. Буланцевой, ее рабочий стаж на нашем заводе 30 лет. Рядом работают Л.С. Синева, З.П. Дулова, И.К. Парфенова, К.Н. Веретенникова — наши старые кадровые операторы, милые славные женщины, отдавшие работе не только руки, но и сердце. А ведь работа по-прежнему — непрерывный график. И выходные и праздники часто для них — увы! — превращаются в рабочие дни. Да и может ли быть привлекательным делом смотреть и записывать показания приборов? Что здесь хорошего?
"Работа у нас интересная, — возражает мне Зинаида Петровна Дуло¬ва. — Вот вводишь сосуд: такая махина и послушна тебе! Когда сосуд чувствуешь — очень интересно работать! Ведешь его по графику — глав¬ное из графика не выпустить... Один и тот же цикл никогда не удается повторить. Он — индивидуален... Приятно думать, что мы имеем отно¬шение к этим крупным, светлым, прозрачным кристаллам, снимаемым с "ИШа"... Их даже приятно потрогать, а знать, что твой труд способ¬ствовал их рождению — разве это словами передашь?!.. . По-моему, так во всем надо: полюбил — и навсегда... Здесь на нашем заводе рабо¬тал мой муж, здесь — дочь. Так что ВНИИСИМС не просто место, где мы работаем, это наша биография".
Кстати, дочь Зинаиды Петровны с 1979 года работает в цехе №2 и уже пытается убедить мать, что ее работа лучше. "Но, — как смеется Зинаида Петровна, — видно это уже в крови: мы — однолюбы. Никто из первых не изменил. Препараторы, технологи, электрики — пригля¬дитесь, это те же люди. Даже сменив иногда профессии, они тут же, на своем родном заводе!"
Здесь, на пульте, люди ходят в белых халатах. Еженедельно проводят уборку и осмотр помещений. Уборщицу к сосудам не допускают. Все, что необходимо, делают сами.
"На моих глазах проходит жизнь моих коллег, — говорит Людмила Сергеевна Синева. — Вот Валентин Афиногенович Демчук. Пришел элект¬риком, теперь — сменный инженер. Это лучший из наших сменных... У нас вообще смены хорошие... Сейчас наш пульт ушел в тень. Как ни странно, это произошло потому, что работа наша налажена, и ни у кого не вызывает опасения возможности срыва или подозрения, что кто-то будет плохо работать. Так оно и есть, мы пришли так давно, что все вокруг стало нашим родным вторым домом. И пока мы на рабочем месте, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы в нашем втором доме был порядок и спокойствие".
"От ответственности оператора зависит все. Зарядчики завесили, опрессовщики закрыли и сдали, а мы ведем цикл иногда несколько месяцев", — продолжает разговор Мария Сергеевна Демчук.
"Работа у нас — гляди в оба. Чуть что, звони сразу же или беги в другое здание выключать или перекрывать сосуд. И жди, пока придут техники и разберутся, что к чему", — вступает в беседу Альбина Гаври¬ловна Антонова.
Можно ли сказать лучше о своей работе, чем говорят эти операторы? Давай же, совершая путешествие по цеху, и дальше предоставлять слово нашим ветеранам. Они и есть та главная драгоценность, которой мы справедливо гордимся. Их верой, их руками создается наша слава. Спа¬сибо им, что они есть, что, однажды переступив порог проходной, ни разу не помыслили о бегстве, деля с заводом беды и радости. И их законное право самим говорить о своей профессии. Мы встретились с оператора¬ми, теперь перейдем к зарядчицам сосудов. Сегодня их 12 человек. Руководит здесь Зоя Александровна Кондаева, бригадир — Галина Леонидовна Старостина. Обе наши старые знакомые. Впрочем, здесь много наших знакомых. В чем заключается их работа, говорит за себя их профессия.
"Численность людей сокращалась, производительность труда росла. Становилось ясно, что благодаря опыту мы и в меньшем составе справ¬ляемся с объемом работ. Теперь у нас висят графики зарядки сосудов... Утром приходим, на график взглянули и начинаем планировать рабочий день так, чтобы уложиться четко по времени. За годы работы я все так изучила, что с закрытыми глазами могу работать, - отвечает Галина Ивановна Каленова, зарядчица с 25-летним стажем, - работать было интересно с самого начала: все затравочки переглядишь, перещупаешь. Когда кристаллы снимаешь — и тут все пересмотришь. Ходили в распи¬ловку, смотрели, как их режут, шлифуют. А уж изделия наши получше всякого домашнего хрусталя!"
"Если вначале даже затравку взять и проволочку продеть было труд¬но, то теперь есть уже опыт, который продолжает накапливаться, — продолжает беседу Г.Л. Старостина. — ... Мы не только моем, готовим сосуды, заливаем и завешиваем, мы еще снимаем продукцию, взвешива¬ем и отдаем в ОТК на разбраковку."
Читатель, ты думаешь, эти женщины хвалятся? Ни чуть! Они говорят о деле, за которое искренне болеют. Им приходится трудиться физически и очень много. Они любят свою работу, потому и спрашивают с руко¬водителей. Давай-ка, вслушаемся в их проблемы, они тоже рабочие, заводские.
"Никто специально тормозить работу не будет, однако же палки в колеса попадают часто, — задумчиво говорит Галина Петровна Агафо¬нова, — сегодня у нас одна электрокара. А там сломалась кран-балка. Нам шихту загружать, а ее ни поднять, ни подвезти возможности нет. Идет простой сосуда. Не важно, что мы на окладе, это наше дело, наша работа, мы переживаем за нее. Давно уже цеху нужна своя машина. Или на базу за химикатами придешь, а кладовщика нет, в институт ушел. Ждешь.. . Хочется работать хорошо, в полную силу. Это наш завод и успехи его нам дороги. ... Я вспоминаю свое первое знакомство с ин¬ститутом, заочное, когда я слушала об успехах и неудачах и удивлялась: как они все близко принимают к сердцу! Сегодня это же происходит со мной... И мне хочется, чтобы у нас было еще лучше, еще сильнее, еще красивее.. . "
Рабочая инициатива? Перестройка? Не-ет! Это у них в крови, это всегда было и есть. Они слишком любят свое дело, чтобы спокойно относиться к любому, даже самому мелкому, просчету! Они думают о будущем. Всего год назад им поставили шихтомойку. И хотя засыпать и отсыпать приходится по-прежнему вручную, она изрядно облегчила работу. Но есть еще одна их беда: проблема с дистиллированной водой. Мы ее получаем с завода им. 50-летия СССР. Тут задета и гордость заводчан: как же так, позднее нас отстроились и имеют воду, да еще продают?!
"Душа болит смотреть на наше положение с этой водой, — признает¬ся Г.П. Агафонова. — Да и сам способ заливки до сих пор тот, какой ис¬пользовался, когда я пришла работать —дедовский!"
Ну что ж, товарищи руководители, стоит подумать над проблема¬ми, которые ставит наш ветеран труда. Тем более, что характер наших заводчан гордый, они ни в чем уступать соседям не привыкли. А тут... Мы же этому заводу-соседу помогали строиться, когда после долгой за¬минки работы были возобновлены! Обходили его по всем параметрам и вдруг — у него дистиллированную воду берем! Пожалуй, понять зарядчиц можно!
Кстати, читатель, а ты заметил: "хоть мы и на окладе, а обидно"?! Ну скажи после этого, что у нас на заводе люди не по коммунистически мыслят! Опять же по поводу инициативы снизу — как сейчас партия призывает: да у нас она всегда была и будет! На том стоим!
Знаешь, читатель, я представляю страницы нашей будущей "Книги трудовой славы". Под фотографиями мы обязательно сделаем не тра¬фаретные подписи, а напишем мысли, предложения наших героев. Каки¬ми они видят свой завод в будущем, что хотят от него. Эта "Книга" будет эстафетой поколений. Не зря же и дочь Г.Л. Старостиной пришла тоже на наш завод. Чувствуешь, у нас уже есть свои династии.
Так, "почему у соседей вода есть, а у нас нет? Ведь у нас на воде все держится!" — вопрос Галины Леонидовны требует ответа.
Раз в году у зарядчиц проходит учеба. На занятиях, которые вели и ведут инженеры-технологи Ю.А. Белякова, В.Н. Сальникова, Е.Г. Сопелева, им объясняют весь процесс выращивания кварца, его основные свойства. Слушательницы эти внимательные, вопросы задают сложные. Процесс накопления опыта продолжается.
У нас привыкли, что завод может все. И что греха таить: не балуем мы наших ветеранов какими-нибудь особыми льготами. Не привыкли и они что-то требовать для себя лично, Может, выгляди они постарше, поизмученнее, лучше бы им жилось. Но они такие, какие есть: подтяну¬тые, отнюдь не похожие на старух или стариков, выдержанные, улыбчи¬вые. .. И мы забываем, что они — ветераны! Пусть меня упрекают в пристрастии, но мы вправе гордиться такими людьми. Можно приоб¬рести самое современное оборудование, построить самые сверхсовремен¬ные корпуса, но если там не будет людей, подобных нашим, — грош всему цена. Дело живет человеком. Кристаллы кварца прекрасны, и пре¬красны люди, которые их выращивают.
Инженером-технологом, мастером в новом корпусе работает Ю.А. Бочаров. Должность эта соответствует прежнему сменному инже¬неру. Он тоже начинал работать в 1959 году. Здесь же окончил вечернюю школу, а потом и радиотехникум. Как многие заводчане, рос вместе с заводом. Сегодня он отвечает за смену. В смене обычно 4—5 человек, состоящих из одного электрика и операторов. И десятки сосудов в ре¬жиме, безостановочная технология, отсутствие постоянных выходных и праздников. "Сейчас в смене у меня, фактически, мои дети работают... Сложно совместить интересы 18-, 30- и 50-летних людей, Попробуй-ка, собери их вместе на какое-то мероприятие. Одним дискотека нужна, вторых забота о внуках одолевает. И все-таки девочки, когда-то 18-лет¬ними пришедшие на пульт, для нас так и остались девочками, хотя им уже скоро на пенсию. Они сохранили то же отношение к работе, тот внут¬ренний огонь... 27 лет работаю я на нашем заводе. Я — постоянный его кадровый рабочий. Было время — копал кессоны, ставил сосуды, здания... С 1962 года перешел на обслуживание сосудов высокого давления. Это мой второй дом. Я сам его создавал, и сам веду обслу¬живание поставленных сосудов", — говорит Ю.А. Бочаров.
Чувствуешь, читатель, сколько рабочей гордости в словах Юрия Алексеевича? Еще бы... В его памяти сохранилось много эпизодов и грустных, и веселых. Вот один из того давнего времени, когда еще был наш завод крохотным и располагался на болоте: "... Мы делали замеры на "ИШ" и, выжидая пока данные стабилизируются, вышли на солнышко. Ждем. На наших глазах работницы цеха собирают на нашей территории металлолом. Как раз напротив нас — четыре женщины. Надо сказать, что тогда тяжелых крышек для канализационных люков не было. Часто их прикрывали листами железа. И вот Надя Буланцева видит такой лист, берет его двумя руками, закрывая себе обзор, делает шаг вперед и... исчезает! Спокойно лежит лист. Отрешенно смотрит на него Бирюкова. Все это происходит у меня на глазах. Я подскочил, лист от¬бросил, а она, на ее счастье, руками за край колодца ухватилась, Я ее за руки выхватил из колодца, кто-то кричит: "Носилки!" Надя в ужасе: "Не надо носилок, мне еще хуже будет!!!" ... Ну, я ее на руках до мед¬пункта и донес! Отделалась больше испугом да ушибами... "
Комсомольская юность, как по-разному запечатлевается она в памя¬ти. О чем говорит нам этот крохотный эпизод? Современник упрекнет: "Сколько нарушений техники безопасности" или "сколько же было у них хлама на территории... " Но мы с тобой, читатель, увидим другое: их молодость, их желание навести порядок даже на этой болотистой (помнишь, по колено проваливались?) территории. Радость Нади Буланцевой: кусок железа — как он пригодится в цехе!
Когда мы идем по твердому асфальту, мы не должны забывать: он лег на прошлое. Но он еще и плоскость, на которую ляжет будущее. Поэтому и звучат естественно слова Зои Андреевны Григорьевой: "Вхо¬жу в цех — все родное, теплое, пусть и старый он. Люди работают — каждая болячка каждого человека тебе близка. Все свои, близкие. Надя Буланцева, Галя Старостина.,. На пенсию ушли Галя Агафонова, Вера Евдокимова, Клавдия Андреевна Зуева.. , Тут особо о каждой говорить хочется".
К.А. Зуева и сегодня работает тут же. Заглянем к ней, в технологиче¬ское бюро цеха: "Уже четвертый год я на пенсии. Можно было бы подыс¬кать рабочую должность, чтобы получать полностью пенсию, Но я люблю свою работу, я не могу уйти. Мне страшно представить, что однажды придется расстаться с цехом... Видимо, бывает для человека единствен¬ное место, единственная работа, которая каждый день проверяет чело¬века на качество, требуя ума и сердца. Я срослась с моим цехом, моим заводом всеми корнями, которые даются человеку. Высшее человечес¬кое счастье: с радостью идти на работу и с радостью — домой. Так вот: мне оно дано жизнью".
Знаешь, читатель, я невольно восхищаюсь этим простым определе¬нием счастья. Найти себя, найти свое дело и собственными руками строить свое будущее. При жизни видеть, как крепнет и заслуживает все большего уважения дело, которому ты посвятил жизнь.
Я знаю, меня могут упрекнуть: слишком уж возвеличиваешь ваших людей! А почему, с каких это пор стало постыдным отдавать должное людям?! Вы читаете о трудовых подвигах советских людей в газетах. Так что же наших людей боитесь признать теми же героями трудовых будней?... Вот они ходят рядом с нами, радуются и печалятся. И их трудом крепнет наша страна, потому что в итоге ее успехов — сумми¬рованный труд каждого честного человека. Не надо бояться видеть в капле воды океан. И не надо ждать момента потери, чтобы сказать тем, кто рядом с нами о нашей любви и нашем уважении к ним.
Много можно было бы рассказывать о людях цеха, но мы рассказы¬ваем обо всем коллективе. И потому — вперед,
Цех № 2, по сути, является вторым заводом, или, скорее, заводом в заводе. О нем мы не раз упоминали на наших страницах. Давайте дадим слово Вере Ивановне Лазаревой, она после окончания института уходила из ВНИИСИМСа. Вроде и карьеру сделала, и всего добилась:
"... Все было хорошо, и коллективы неплохие, однако, как я гово¬рю в таких случаях: карьеру мне ВНИИСИМС сломал. Никогда его не забывала, гордость за него, как за что-то свое, родное, жила постоянно. У нас ведь и коллектив на высоком уровне, субординации особой нет, демократия предельная: что доктор наук, что рабочий - одно дело дела¬ют, одной болью болеют. Высокомерия нет... Чувствуется: чем умнее люди — тем проще в общении. Здесь даже одеваются иначе, не напоказ. Семнадцать лет я проработала, и забыть не могла его уже никогда... В прошлом наши молодые начальники в обед играли в волейбол, мы — "болели". Они построили волейбольную площадку, сколотили команду. Хаджи отстаивал со своей командой спортивную честь института... И по традиции — всегда были вместе с нами, без резких градаций... В общем, три заявления об уходе за полтора года работы в райпо я написала. Голи¬кову звонила: "Заберите меня". Он долго думал и, когда я однажды позвонила, наконец, сказал: "Есть место технолога",
Встретил меня хорошо и с гордостью повел по цехам — внизу, на 3-м этаже, в КВЦ — показывать... Линий новых много, работа сейчас гораздо сложнее... Голиков спрашивал везде: "Ну, как впечатление? Как свежим взглядом?" Чувствовалось, что с большой гордостью пока¬зывает. А я смотрела и думала: "Я уходила из родного цеха со слезами и пришла со слезами... " И вот — я дома! Я понимаю Голикова. Он да¬же на пенсию от своего детища не сможет уйти, он же прирос к цеху всей душой.
Не так просто мне было снова стать своей в цехе, прогресс идет семимильными шагами, и много мне приходится наверстывать, очень много предстоит сделать. Я не жалуюсь, раз надо — значит надо. Через полгода меня назначили старшим инженером, руководителем группы технологов. Не думайте, что все проблемы решены, хватает сложностей и сейчас. Да и с Голиковым не всегда бывает легко. Михаил Иванович — человек очень строгий: раз сказал — повторять не будет. Может и сор¬ваться, но не злопамятный абсолютно. Рабочих любит и ценит, и они его любят. Есть, конечно, недовольные им. Но таких начальников, как Голиков, еще поискать. Человек на своем месте. И о зарплате без особо¬го напоминания сам позаботится, и в обиду за пределами цеха не даст. Это лучший на заводе начальник цеха, мы за ним как за каменной стеной... Надо сказать, что хорошо работать часто мешает сама структура завода: не совсем верно, почему мы с другими цехами должны конфлик¬товать из-за сырья, когда делаем общее дело?
Я вернулась и уже четыре года снова в своем цехе. Не хочу его рас¬хваливать — как-то неприлично хвалить свой дом. А я именно дома. Не все легко, хватает проблем. Растем мы, растет наш цех, и чем дальше мы идем, тем больше будут задачи и тем больше трудностей. Но это — уже мое, родное. Я люблю свой цех, наших людей.
ВНИИСИМС — моя судьба, Я это поняла давно. Не смогла я от него уйти и очень этому рада".
Что скажешь, читатель, в ответ на эту исповедь? Как думаешь, сочтут ли те, кто нас упрекал, достаточным аргументом тот факт, что человек предпочел завод карьере? Разве это не критерий, что В.И. Лазарева сама признает: "ВНИИСИМС сломал карьеру"? Кстати, она не единственная, кто пытался и не смог уйти.
Михаил Иванович Голиков один из тех, кто начинал строительство нашего завода. Последний человек из того административного аппарата, который в горкоме города называли "Горячими головами". Можно много говорить о нем, роль его в судьбе нашего завода неизмеримо велика. Он в 1972 году защитил диссертацию по технологии получения пьезокварца, кандидат технических наук. Организовал участок, а затем цех № 2, когда начавший выдавать продукцию завод "Кристалл" поста¬вил под угрозу финансовый план нашего завода. Слишком прочно свя¬зана его судьба с судьбой промышленного производства, часто он шел на риск, чтобы поддержать финансовое положение завода. Остался верен дружбе Симонова, Кашкурова, Унанова, когда те ушли и для большин¬ства вроде бы исчезли с горизонта. Свято соблюдал завет К.Ф. Кашкурова: "На заводе должен оставаться кто-то из нас". Он и остался. Трудно сохранять "ангельский" характер и делать большое дело — это еще нико¬му не удавалось. Голиков боролся за завод, за сохранение его статуса всю жизнь. Тогда, когда само слово "завод" было предано анафеме, он — один из немногих, не сдался.
Цех № 2 он создал, когда заводу стало жизненно необходимо сбы¬вать свою продукцию. Первые годы цех работал по чужим разработкам. Но уже с 1973—1974 годов он работает по собственным технологиям. Они осуществляются тут же, в цехе, от разработок до внедрения. На изделиях цеха № 2 работает сегодня не одно предприятие. Конструкторы и технологи цеха по техническим заданиям сторонних организаций разра¬батывают техдокументацию на новые виды изделий, которые затем в це¬хе изготавливаются и передаются организациям-заказчикам для исполь¬зования в новых приборах современной акустоэлектроники.
Сегодня в цехе работают сотни человек (начинали, как ты помнишь, читатель, с 50 человек). Здесь много молодежи, которая достойно принимает трудовую эстафету у ветеранов. Это завод в миниатюре. Многие видные специалисты завода вышли отсюда — Л.Н. Романов, Ю.А. Большов, И.О. Комарова, В.Г. Куликова и другие. Цех на хозрасчете, сам себе зарабатывает деньги. Более пятидесяти организаций работают на его продукции. Сам Михаил Иванович с горечью признает: "Я ведь вы¬нужден тормозить развитие цеха. При планировании от достигнутого — расширение немыслимо. Нам не увеличивают численность людей, нет нового оборудования... Вот мы и научились работать в рамках".
Да, истина горькая. А что делать? Выжимать из рабочих последние силы? Но производство сложное, и работать здесь людям не просто. Не зря Михаил Иванович так близко к сердцу принимает любую претен¬зию рабочих. Он-то знает: все, что создано, создано этими людьми. И беречь людей — первая задача руководителя.
Мне хотелось бы сослаться на один неофициальный документ. Это — адрес Михаилу Ивановичу к его юбилею. И возьмем мы из него некоторые фразы: "... Большинство из нас проработало вместе с вами во ВНИИСИМСе более 25 лет, то есть трудились, решали производствен¬ные вопросы, спорили, выполняли план в течение 8—9 лет непрерывно, сохранив при этом обоюдное уважение, что в наше время - редкость". Подписи под этим адресом такие:
воспитанники в настоящем:
воспитанники в прошлом:
А.М. Доброхотова, Е.П. Ксенофонтова, С.П. Соснина; И.О. Комарова, А.М. Платонов И.О. Тихонова.
Не просты условия работы цеха № 2.
"Сегодня, - говорит Фаина Ивановна Абрамова, полировщица, — мы работаем намного точнее. Стараемся, чтобы пластины были плоско¬параллельными, с определенной тонкостью. Для себя их моем, сушим, проверяем, смотря в микроскоп... Мы и прежде выполняли план, но такой загрузки раньше не было. Трудимся насыщенно, сами изыскивая резервы повышения производительности труда".
Ф.И. Абрамова работает на большом станке. После ее ухода на пенсию на это место будут принимать мужчину. Она это знает сама. Работа тяжелая для женщины, но требует не только мужской силы, но и женской ловкости рук.
Сегодня цех № 2 — это первое звено в работе многих предприятий, его продукция жизненно необходима для радиоэлектроники. Заметь, читатель, сейчас здесь идет изготовление изделий и на базе новых техни¬ческих кристаллов, разработанных учеными института. Цех не просто окупает себя, он приносит огромную прибыль институту. На его расширение готовы дать деньги многие организации. Но... что могут станки, если к ним не приложат свои руки люди?
Это хорошо понимает начальник цеха М.И. Голиков, находящийся между двух огней: с одной стороны - естественное желание нарастить мощность цеха, с другой — невозможность увеличить число рабочих. Трудная ситуация наложила свой отпечаток и на его характер. Но, чита¬тель, допускаешь ли ты мысль, что лауреат Ленинской премии будет приносить в жертву собственному честолюбию здоровье советских лю¬дей? На это он никогда не пойдет. Продукция цеха № 2 высокого каче¬ства изготовления. Собственное ОТК здесь работает жестко. У цеха огромная перспектива, и, вероятно, ему предстоит занять в будущем еще более важное место. Главное его достоинство: выращенное на заво¬де сырье здесь превращается в изделия. Мы как бы демонстрируем глав¬ные качества своей продукции, расширяя области ее применения.
Мы не будем, читатель, проходить по комнатам второго цеха, как не прошли по первому цеху. Работы здесь сложные, чистота предельная. Иной раз, чтобы загубить какое-то изделие, достаточно коснуться его пальцем... Просто еще раз подведем итог: выращиваемое сырье посту¬пает в этот цех, чтобы уйти к потребителям готовой продукцией.
Давай же остановимся на этом. Ты ведь, читатель, знаком со мно¬гими работниками цеха № 2. Тем более что очень многие службы ВНИИСИМС мы оставили за рамками повествования. Искренне жаль.. . Особенно если учесть, что целые семьи заводчан срослись с заводом, Возьмем для примера семью Виктора Павловича Акимова — мастера-электромонтажника. Вся его семья работает у нас, это уже династия. Сам Виктор Павлович на заводе с 1956 года, он был одним из первых на участке по электрохозяйству. Вел первый монтаж сосудов, здесь же пошел учиться. Как многие заводчане, чувствовал: не хватает знаний... Сегодня людей этой профессии нехватка по всему Союзу. Не идут учени¬ки: тяжело и ответственность немалая. "... От тех лет осталось: быть там, где нужен, делать работу, не взирая на трудности и бескорыстно радоваться чужим успехам, потому что нет чужого, все, что на нашем за¬воде — наше", — поясняет Виктор Павлович.
За ними обеспечение электричеством завода, пионерского лагеря, подсобного хозяйства, совхоза, института, план благоустройства горо¬да. .. А если убрать дежурных с подстанции, на участке всего 9 электро¬монтажников! Вдумайтесь — всего девять человек! Они отвечают за бес¬перебойную работу! Между тем, обслуживать только сосуды высокого давления, и то нелегко.
У В.Д. Живлова на нашем заводе работала жена, сын, до замужества здесь работала дочь... Это тоже — династия. "Недавно я нашел в мест¬коме приказ о первом присвоении бригаде звания коммунистического труда, — говорит Владимир Дмитриевич Живлов, — из семи человек пя¬ти уже нет в живых... Редко мы носим чистую одежду, нелегкая наша работа. Но не это меня беспокоит! Лет 15 уже не приходят к нам уче¬ники. Это серьезная проблема... "
Кому передать дело, когда откажут силы,— вот, что беспокоит элект¬ромонтажников. Заметьте: ни зарплата, ни звание — беспокойство за судьбу дела, за будущее завода.
Они пришли мальчиками, приняли на свои плечи груз работы и с честью несли его все нелегкие годы. Они привели сюда своих детей. Отдали заводу все, что могли, и сегодня, вглядываясь в будущее, болеют за его судьбу.
Да, читатель, нам с тобой повезло. Мы работаем рядом с теми, о ком еще не сказано слов в истории государства, но обязательно будет сказа¬но. Что заставляет этих людей работать на пределе возможного, чем вызвана эта преданность? Что же стоит в этом коротком и емком слове "работа" на нашем предприятии? О многих профессиях почти не пишут, славы нет, вспоминают по праздникам редко... Но сами люди, созна¬вая необходимость дела, отдают ему силы и жизнь.
Возьмем, для примера, наш механический цех. Он обслуживает всю техническую базу нашего института и завода. Все специалисты этого цеха, начиная с начальника В.К, Баринова, — практики, получившие сред¬нее специальное образование после того как освоили нелегкие навыки на рабочих местах. Дело в том, что их работа требует особого мастер¬ства: наши токари и слесари занимаются обработкой легированных материалов. Зачастую на работу с той или иной маркой легированных сталей еще нет утвержденных технологий и ГОСТов. Наше производство экспериментальное, здесь нет серийных работ, поэтому постоянно рабочим приходится использовать свою творческую мысль, весь свой опыт. Учитывая, что материальный и режущий инструменты крайне бед¬ны, в механическом цехе постоянно работают школы по изучению пере¬довых приемов труда. Так, скажем, в 1986 году эту школу вел Юрий Иванович Матвеев, рабочий-токарь 5 разряда. Он делился приемами труда по механической обработке жаропрочных сталей и сплавов, воль¬фрама, молибдена.
Достаточно будет процитировать задание одного из занятий, которое вел Ю.И. Матвеев: "Сверхглубокая сверловка, расточка, проточка, при¬менение СОЖ с добавлением различных компонентов при обработке жаропрочных сталей и сплавов. Выбор оптимального режима резания, необходимых углов заточки резца, сверла, способствующих плавному выходу стружки. Прием и сдача смены, позволяющие сменщику начать работу с наименьшими потерями времени".
Если же упомянуть, что в качестве смазывающей и охлаждающей жидкости задействована анилиновая кислота, то даже далекому от производства человеку станет понятен уровень мастеров-универсалов этого участка. Юрий Иванович проработал более 25 лет на нашем произ¬водстве и ему есть, чем делиться с коллегами.
Столь же высок профессиональный уровень токаря В.А. Графова и слесаря Н.Н. Лисина, которые также вели школу передового опыта. Более 80 % рабочих этого участка — кадровые рабочие-профессионалы высокого класса. Сегодня всех их заботит одно: мало идет молодежь на эту трудную профессию. У каждого здесь большое количество рацио¬нализаторских предложений. Скажем только, у слесаря И.А. Пантелеева их было около сотни.
В 1982—1983 годах на базе цеха прошли городские соревнования среди слесарей и токарей на звание "Лучший по профессии". Первые места завоевали наши рабочие В.А. Гусев, А.К. Герасимов и В. Козлов. А на последующих — областных Виктор Алексеевич Гусев занял второе место. Гусев — фрезеровщик, имеющий высшую квалификацию. Он освоил работу на фрезерном и резьбо-шлифовальном станках, прошел практику и умеет работать на станке с ЧПУ. Думающий, влюбленный в свою профессию, он умеет подойти к любому заданию с творческим огоньком.
В цехе специалисты ИТР — люди умеющие не только руководить, но и на деле передавать молодежи основы мастерства. Еще бы, здесь изготавливают по замыслам ученых, единичные, уникальные детали. Дети многих рабочих, учащиеся в техническом училище, проходят прак¬тику в этом цехе под непосредственным руководством отцов, А это строгие наставники. Придут ли они к ним работать? Этот вопрос беспо¬коит и руководство цеха и самих рабочих.
Коснувшись этого цеха, мы невольно переходим к работе тех людей, которые дают ему задания. Сегодня этой работой занимается СИРВАС (сектор исследований разработок и внедрения новых типов аппаратуры синтеза). Невозможно создание новых технологий без создания нового оборудования. А новые технологические процессы — это новые требова¬ния к создаваемым аппаратам, поиск новых материалов: Каждое изме¬нение параметров процесса дается с трудом, ибо необходимы сложные исследования и дорогие материалы. Кроме того, сотрудникам СИРВАС приходится рассчитывать и экономическую эффективность создаваемых новых аппаратов, дабы окупалась их себестоимость.
Сегодня СИРВАС возглавляет Л.М. Штеренлихт, в коллективе трое кандидатов наук. Это прямая преемственность наших первых конструк¬торских кадров. Отечественный автоклавный парк ВНИИСИМС на 70 % представлен сосудами нового поколения. Но ученые мыслят категория¬ми будущего и в задачи сектора входит создание технической базы этого будущего. Давайте посмотрим, над чем работают здесь сегодня.
1. Появились технические процессы, потребовавшие более высоких давлений. Кроме того, основные сосуды работают на содовых растворах, а надо, чтобы работали на щелочных.
2. Требуются сосуды более удобные в эксплуатации.
Наш институт — пионер в области создания промышленных сосудов повышенной эффективности. С конца 60-х годов во ВНИИСИМСе разра¬ботан ряд конструкций с коррозионно-защитными футеровками для синтеза в агрессивных средах. Как правило, вначале изготавливаются опытные образцы небольших размеров. Пройдя испытания, они полу¬чают техническую документацию и только потом заказ поступает на за¬вод-изготовитель. А изготавливаются опытные образцы по чертежам конструкторов рабочими механического цеха.
Здесь все не просто, потому что давления и температуры вызывают износы даже самых прочных сталей. А в задачи конструкторов входит обеспечение надежности и безопасности работы наших установок, конт¬роль за состоянием материалов. Для изменения только одного парамет¬ра, например, скажем для того, чтобы поднять температуру процес¬са, требуется совершенно новый материал для сосуда. А это значит полный пересмотр и, практически, полное изменение конструкции ап¬парата.
Читатель, по-моему, уже понял важность этой службы. Поэтому попробуем подвести итоги работ наших конструкторов.
Созданы первые отечественные промышленные сосуды для гидро¬термального синтеза асбеста и мелкокристаллической крупки кварца для плавки (на рабочие температуры до 500 °С).
Разработаны типовые серийные установки на средние рабочие пара¬метры с коррозионной защитой.
Создаются опытные установки с широкими рабочими параметрами для специалистов, работающих в области создания новых минералов.
В настоящее время в институте создано СКТБ — специальное конструкторско-технологическое бюро, связующее звено науки и произ¬водства.
Теперь наступило время познакомиться с теми, кто внимательно следит, чтобы наша продукция всегда соответствовала самым высоким требованиям — СГК, служба главного контролера. Это Ирма Сергеевна Комарова и ее сотрудники. Создана эта служба в феврале 1977 года.
В структуру СГК входит Центральная испытательная станция (ЦИС), оснащенная современным отечественным и импортным оборудованием. В составе ЦИС: группа радиоизмерений, химико-спектральная лабора¬тория и группа механических испытаний.
Из положения об отделе технического контроля промышленного предприятия системы Министерства геологии СССР:
"... 2. Главными задачами ОТК являются предотвраще¬ние выпуска (поставки) предприятием продукции, не соответ¬ствующей требованиям стандартов и технических условий, утвержденным образцам (эталонам), проектно-конструкторской и технологической документации, условиям поставки и договоров..., а также укрепление производственной дисцип¬лины и повышение ответственности всех звеньев производства за качество выпускаемой продукции".
Следует сразу сказать: за время существования СГК не было случая, чтобы наши партнеры, хотя бы раз, предъявили серьезные претензии по качеству поставленной продукции. Жесткость собственного контроля помогает нам избежать подобных претензий. Но что же за люди работают контролерами? Откуда они приходят в СГК?
Как правило, это производственники, знающие работу с самых ни¬зовых звеньев. Накопленный опыт позволяет им улавливать место возможного возникновения брака в технологической цепочке. Чтобы стать контрольным мастером нужен стаж не менее 10—15 лет работы. Сегодня в СГК их работает четверо: В.А. Грибкова — цех № 1, И.С. Тихо¬нова — цех № 2, Е.Т. Севрежов - участок № 3 и А.М. Платонов — учас¬ток №4.
Не будем углубляться в технические термины. Достаточно будет ска¬зать, что без надлежащей проверки ни один кристалл, и ни одна деталь из нашего камня не покидает пределы ВНИИСИМСа.
Ирма Сергеевна Комарова пришла по распределению на наш завод в 1958 году после окончания Московского текстиль¬ного института, факультет инженерной энергетики. Начинала она инженером по оборудованию в конструкторском отделе М.И. Голи¬кова. С начала 70-х по 1978 год работала на участке № 2 инже¬нером-технологом. С 1978 года — бессменный руководитель службы главного контролера.
Люди, работающие контролерами, не на словах знают проблемы про¬изводства, болеют душой за дело и уверены в большом будущем нашей организации.
Пусть простят меня те, о ком я не упомянула на этих страницах. Рамки книги не могут раздвигаться до бесконечности. Рано или поздно выпустим еще одну книгу и назовем, ее, скажем, "Коллеги". Но сейчас наш рассказ об истории нашего предприятия и его работе. Мы близки к завершению. Зимний день короток. Сумерки начинают сгущаться над городом. Тонет в мягких тенях ВНИИСИМС, напоминающий город в миниатюре. В свете, струящемся из окон, резко очерчены заснеженные деревья.
Завершается 1987 год. Он взят нами как рубеж . Чем мы его заканчиваем? План по выпуску то¬варной продукции выполнен досрочно, к 4 декабря 1987 года на 108,5 %. Сверх плана выпущено продукции на сумму 957 тысяч рублей, продук¬ции с государственным знаком качества — на сумму 77 тысяч рублей.
План по реализации продукции выполнен 7 декабря 1987 года на 105,3 %. Сверх плана реализовано продукции на сумму 594 тысячи рублей.
План по росту производительности труда выполнен на 111,1%. Снижение себестоимости на выполненный объем производства товар¬ной продукции составило 9,3 %.
В декабре 1987 года кварц искусственный переаттестован на выс¬шую категорию качества.
С 1982 года на ОЭЗ ВНИИСИМС действует система бездефектного труда. По итогам работы за достижение наилучших результатов в повы¬шении качества продукции и ее выпуска с государственным знаком качества за 1981 и 1983 годы коллектив ОЭЗ ВНИИСИМС награждался почетными грамотами Министерства геологии СССР и ЦК профсоюза рабочих геологоразведочных работ, а за 1982, 1984, 1985 гг. —диплома¬ми ВЦСПС Госстандарта СССР. Из периода застоя, как сегодня принято говорить, мы выходим с меньшими потерями, чем большинство орга¬низаций. Прямое подтверждение этому знамя ЦК КПСС Совета Минист¬ров, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ за 1986 год. И даже те показатели, которые нам ставят в упрек, при ближайшем рассмотрении не так уж плохи. Я хочу проиллюстрировать газетный пример, рассказом еще об одном нашем сотруднике: 218
"... Необходимо выполнять задачу, поставленную партией и прави¬тельством в деле наращивания производства товаров народного потреб¬ления. Она предельно ясна — предприятия, не специализирующиеся на выпуске товаров для народа, обязаны обеспечить их выпуск на 1 рубль на каждый 1 рубль фонда заработной платы. Сейчас в Балакиреве вы¬пускают товаров на 1 рубль зарплаты на 19 копеек..., опытно-экспери¬ментальный завод ВНИИСИМС - на 4 копейки.. . " (из газеты "Голос труда" за 27 апреля 1988 года).
Об этих товарах мы не говорили, читатель. Исправим ошибку, тем более что в 1987 году мы выпустили их на сумму 131 тысяча рублей. Это наши знаменитые связки бус, которые мы выпускаем с 1982 года.
Когда вышел закон о выпуске товаров народного потребления каж¬дым предприятием, наши специалисты задумались. Разумеется, наш институт не собирался выпускать сковородки — ясно было, что дело пойдет о камнях. И вот тут внесла предложение Нина Алексеевна Усти¬нова, старший мастер участка № 8.
Нина Алексеевна Устинова пришла на завод после школы. Работала оператором, без отрыва от производства окончила Московский энергетический техникум. Дело наше она знала и было ей очень жаль того сырья, которое шло в отходы.
Нет-нет, читатель, мы не выбрасываем даже брак, он идет на шихту, то есть повторно перерабатывается. Но у Нины Алексеевны возникла идея — все, что бракуется по качеству, запускать на изготовление бус. Была единственная проблема: как сделать, чтобы не стали они "золоты¬ми" по цене при обработке, то есть обработку требовалось предельно механизировать. А.С. Бунин вспомнил, что в одной из своих поездок видел, как используется метод галтовки. Нина Алексеевна выехала в Нейво-Шайтанскую экспедицию познакомиться с этим методом поближе. Оборудование оказалось не сложным и у нас его быстро внедрили.
Сегодня достаточно задать форму распиловки мастерам, а все осталь¬ное — уже механическая обработка. Наши бусы стоят необыкновенно дешево — 29—49 рублей против 110—130 рублей аналогичных изделий других заводов. Лев Николаевич Романов вопрос цены оговорил с пер¬вого дня: наши бусы должны носить, не тратя на них большую часть семейного бюджета. Сегодня мы выпускаем бусы из 6-10 разновиднос¬тей искусственного кварца и гранатов семи форм камней и разной круп¬ности зерен. Самое большое — это 250 ниток в квартал. Бусы пользуются большой популярностью и спросом. Их охотно берут специализирован¬ные магазины Ленинграда, Свердловска, Минска и других городов. И да¬же гораздо большее количество взяли бы охотно. Но мы не собираемся наращивать их выпуск, ибо для изготовления используются отходы нашего синтетического сырья.
Нина Алексеевна раскладывает на столе связки опалесцирующего кварца, серьги, кладет кольцо... Отходы? Это мягкое сияние, эта бла¬городная игра самоцвета?... Чешское стекло, которое сегодня стоит почти столько же, рядом с нашими украшениями проигрывает. И тем не менее цену повышать мы не собираемся. Ибо хочется заводчанам, чтобы наши украшения могли носить советские женщины. Так что 4 копейки, за которые нас упрекает газета, это не минус ВНИИСИМС. В данном случае это тот трезвый расчет, когда предприятие не гонится за прибылью, а думает о потребителе, видя за этим словом живого че¬ловека. Я и сама невольно замираю, когда вижу, как дрожат огоньки в изящной связке. Бусы живут — иначе не скажешь!
Это синтетический камень. Да, природа не потратила на него века. Но вдумайся, читатель: исходные материалы — природные, температура и давления помогли каким-то элементам воссоздать природу, воссоздать себя. В этом величайшее достижение нашей техники. В камне, выросшем, как цветок из семени, из затравки, сохранилась память о лавах, о про¬шлых катаклизмах, в нем живет генетическая память природы. Взгля¬нем на кольцо с нашим камнем. Могли ли мы представить, что этот полупрозрачный опалесцирующий кварц будет так изумителен? Движе¬ние руки — и свет переливается в нем, перетекает живым потоком. Дефекты, которые считаются браком в сырье, здесь превращаются в достоинства: легкая дымка включений сообщает непередаваемую игру камню. А эти серьги с удовольствием наденет женщина с самым изыскан¬ным вкусом...
Пора бы нам сделать постоянную выставочную витрину в самом ВНИИСИМСе, чтобы наши работники могли видеть эту красоту. Ведь это в немалой степени служило бы воспитанию эстетического вкуса. Наш товар народного потребления — товар высшей категории. Уж на что избалован западный покупатель, а тут не жалеет валюты. Умение показать красоту синтетического камня, выявить весь арсенал его юве¬лирных возможностей — вот достоинство наших ювелирных украшений. Мы не имеем им рекламы, но, как говорит Н.А. Устинова, "они сами себя рекламируют".
Не хочется расставаться с этой красотой. Но время торопит. И мы завершаем наше путешествие,
Мы обошли вниманием обеденный час, читатель. Не заглянули в на¬шу столовую, а это не просто место, где обедают. Это одна из сторон заботы о наших людях. Большинство работников обязательно заглянет сюда, хотя бы раз в день, В этом году здесь, в столовой, проводили не¬сколько раз дни национальной кухни. Сэкономленные деньги местком по общему желанию употребил на бесплатные комплексные обеды. До пятисот человек ухитрились обслужить здесь быстро и ловко в тече¬ние часа. И вот что интересно: обеды-то, хоть и комплексные, были вкусны и красивы. И сам зал столовой преобразили зеленые веточки в вазах, нарядные одежды раздатчиц и музыка, лившаяся из магнитофона. Слов нет, показали работники нашей столовой, как они могут работать, как могли бы кормить и обслуживать... С той поры каждый раз, заходя сюда, я невольно с грустью вспоминаю, как празднично было в те дни... Нет, не хочу брать греха на душу: наша столовая среди других, город¬ских, занимает одно из первых мест. И в поиске постоянно: то покажут свои способности в кулинарии, то продемонстрируют, что из обычных продуктов может хозяйка приготовить. Но в дни национальной кухни работники столовой продемонстрировали нам и иное: как можно созда¬вать настроение людям, пришедшим пообедать... Знаю, будь у них необходимые продукты, они бы нас радовали чаще.
Здесь же, на первом этаже, медпункт. Мы часто ворчим: его работни¬ки отыскивают нас для профилактических осмотров раз в год обяза¬тельно. Попробуй-ка уклониться — через начальника потребуют. Стоят на страже нашего здоровья строго и неукоснительно В.С. Крылова, Г.Ф. Савейко, Л.Н. Анфимочева. Все, что в их силах, делают...
Затихает институт, кончается рабочий день. Потихоньку иссякает поток людей в проходной... Не все сразу идут домой. Часть поспешит в спортзал и бассейн. До сих пор наш бассейн единственный в городе, и пользуются его услугами многие горожане, Но идет время, ветшают постройки. Вскоре бассейн придется ставить на капитальный ремонт... Что ж, на такие вещи средства экономить смешно. Не одно поколение в зимние дни заряжалось здесь здоровьем. Уже и внуки работников осваивают азы плавания в его водах. Не прекращаются и в спортзале спортивные игры. Всегда светятся его окна, мелькают силуэты людей... Мы часто предъявляем требования к нашему месткому, и требования справедливые. Привычка не принимать в расчет "объективные" причины, привычка требовать по высшей категории. Это правильно. Современная организация, какой является ВНИИСИМС, обязана быть современной во всем.
Но что делать, когда тянем мы двойную ношу. Уже давно висят на нас балластом, часто ломая все предусмотренные планы, подшефные колхозы. Страшно подсчитать, во сколько государству обходится ручная уборка картофеля нашими инженерами, учеными. Сейчас наша оте¬чественная пресса, наконец, заговорила об этом вслух. Однако, когда ВНИИСИМС будет иметь возможность целиком отдавать свои силы выполнению поставленных задач и только — сказать трудно... Что мы можем, что в наших силах?
Откроем газету "Труд" за 19 ноября 1987 года. На первой странице, в рубрике "По требованию профсоюзов" идет материал: "Прикажем — никуда не денетесь!" Подзаголовок: "Так, видимо, думали в Александ¬ровском горисполкоме, принимая волевое решение". О чем же идет
речь в этом материале? Стоит остановиться на нем подробно, это наш первый бой с бюрократизмом за долгие годы застоя.
"Два года назад в коллективе Всесоюзного научно-исследователь¬ского института синтеза минерального сырья праздновали долгождан¬ную победу: наконец-то вошел в строй пионерлагерь "Кристалл". Науч¬ные работники, полторы тысячи рабочих принадлежащего институту за¬вода с облегчением вздохнули — все проблемы с организацией отдыха ребят сняты. С тех пор отказа в путевках не было никому. Более того, институт принял в свой лагерь детей геологов с Украины, Таджикистана. Минувшим летом здесь отдыхали рабята из Западной Сибири. По догово¬ру, заключенному с производственным объединением "Хантымансийск-нефтегазгеология", сюда ежегодно будут приезжать до 300 школьников из далекого сибирского поселка, куда, почти как в песне, только верто¬летом можно долететь.
Легко понять, сколь велико было изумление людей, когда в инсти¬туте и на заводе узнали, что уже занесена над пионерлагерем руководя¬щая длань Александровского горисполкома... Что же произошло?
Летом исполком получил из области решение: в будущем году организовать оборонноспортивный оздоровительный лагерь для старше¬классников, учащихся ПТУ и техникумов. Мысль сама по себе прекрас¬ная. Ведь, значит, к уже существующей системе пионерлагерей, лагерей труда и отдыха добавится еще одно звено, расширятся возможности для отдыха молодежи. Оставалось только продумать, как организо¬вать дело. Может быть, попросить руководителей предприятий, профко¬мы посоветоваться в своих коллективах о кооперировании сил и средств. Может быть, использовать базу колхозов и совхозов, как это делалось при организации лагерей труда и отдыха. В общем, подумать сообща.
Но в исполкоме решили иначе. Чего тут мудрить: приказать — и дело с концом. Даже не подумав получить согласие коллектива, исполком вынес решение: новый лагерь организовать на базе пионерлагеря "Крис¬талл". В переводе на практический язык это означало: первую смену в лагере закрыть, число отдыхающих пионеров сократить на треть.
Председателю профкома Валентине Георгиевне Куликовой остава¬лось объявить людям: об отдыхе своих детей заботьтесь сами, ибо путе¬вок всем не хватит. Надо было сообщать сибирякам: детей ваших боль¬ше не возьмем. Говорите, у нас с вами договор, уже и средства в лагерь вложили? Ну, что делать, считайте, что средства пропали.
Может быть, несколько лет назад так бы и пришлось поступить. Но времена нынче иные. Собрался профком. Его мнение было едино¬душным: решение незаконно и должно быть отменено, права трудового коллектива грубо нарушены, его согласия никто не спрашивал.
И вот вместе с представителями ЦК профсоюза мы сидим в кабине¬те председателя горисполкома Б.А. Егорова. Борис Андреевич никак не может взять в толк, что мы от него хотим. Решение облисполкома есть? Есть. Лагерь обязали открыть? Обязали. Денег у исполкома нет? Нет. Ну, так что же еще надо? Напоминаем о других возможных путях, о том, что сначала надо было пойти к людям, в коллективы. Борис Андреевич смотрит на нас, как на младенцев:
— Да кто же из них добром свои деньги отдаст?
Конечно, если добром — надо убедить людей. Но ведь приказать-то легче. Именно поэтому тем же решением еще несколько предприятий города исполком обязал своими силами и средствами изготовить и уста¬новить в "Кристалле" гимнастический городок, полосу препятствий, другое оборудование. О законе, запрещающем кому бы то ни было рас¬поряжаться средствами трудового коллектива без его согласия, опять не вспомнили.
"Местничество" — это словечко мелькнуло в нашем разговоре с председателем. Ох, как любим мы ярлыки. Профком заботится о сво¬ем коллективе, стоит на страже его законных интересов, т.е. делает именно то, ради чего создан, а ему уже готов ярлык. Профком говорит, что нельзя создавать новый лагерь по методу тришкина кафтана, а ему в ответ: о себе думаете. В будущем году такие лагеря будут организо¬вываться повсеместно. А ну, как все местные органы встанут на тот же, с их точки зрения, самый простой путь? Последствия несложно просчи¬тать: на треть сократится в стране количество детей, отдыхающих в пионерлагерях, шести миллионам школьников будет отказано в пу¬тевках.
Ну, что ж, читатель, грядут новые времена, начертанные XXVII съез¬дом партии. С кем бы я не беседовала из рабочих и сотрудников ВНИИСИМС, люди единодушны в одном: ВНИИСИМС не использует всех своих возможностей! Мы можем и должны работать лучше, мы не боимся перестройки, мы готовы... Да, нам нужна перестройка. Но нам не надо перестраивать главное — сознание людей, не надо насаждать новые традиции — они есть. Многое предстоит просто возродить. Осо¬бенно коллективистские начала. К счастью, и наш "золотой фонд" еще не стар — многие ветераны способны возглавить движение. У нас есть костяк, и не будем излишне скромничать: есть свои школы. Да, у нас есть школа изучения кристалла спектроскопическими методами — про¬фессор Самойлович. У нас есть школа кварцевиков: Хаджи, Цинобер, Гордиенко. У нас три доктора наук — Ю.М. Путилин, М.И. Самойлович, Е.П. Мельников и 57 кандидатов, десять из которых работают на заводе. За три года одиннадцатой пятилетки у нас получено 68 авторских свидетельств на изобретение и 16 патентов. А с 1976 по 1987 год — 87 па¬тентов.
Из постановления № 575 ЦК КПСС и Совета Министров от 20 августа 1973 года об открытиях, изобретениях и рационали¬заторских предложениях:
"Патент — документ, удостоверяющий признание предло¬жения изобретением, приоритет изобретения, авторство на изобретение и исключительное право патентообладателя на изобретение".
По разработкам нашего института сегодня работают организации ряда стран. Наше сырье закупалось такими странами, как США, Япо¬ния, Франция, ЧССР, ПНР, ГДР, ФРГ, Швеция, Голландия, Канада, Италия, Великобритания. Мы затрудняемся назвать всех специалис¬тов ВНИИСИМС, имеющих патенты и авторские свидетельства, но ряд ученых назвать просто необходимо: В.Е. Хаджи, Л.И. Цинобер, Л.А. Гор¬диенко, М.И. Самойлович, Ю.М. Путилин, А.А. Шапошников, Е.М. Цыга¬нов, А.Г. Давыдченко и многие многие другие.
Вот и закончился рабочий день института. Разошлись люди, опустел вестибюль. Закончена и наша экскурсия. Что сказать тем, кто ею недо¬волен? Много их будет и многие упреки можно предусмотреть. Мы живем не в самом идеальном мире. Но это единственный мир, который у нас есть. И человеку не дано выбирать Родину и время. Человек прихо¬дит в мир и своим настоящим связывает прошлое и будущее. Будущее нашего ВНИИСИМСа в твоих руках, читатель. Тебе в наследство достался букет самоцветов. Умножь его! Пусть и твоя жизнь воплотится в реаль¬ность дела, которое ты сможешь передать дальше... Смотри, ели подня¬лись до высоты третьего этажа нашего здания. .. Время!. .. Многое ме¬няется в нашей жизни, но остаются вечными истины, на которых строи¬лась наша страна. Вечная тоска в сердце каждого по красоте, счастью, силе и гармонии толкает нас искать выхода и спасения здесь, в самой жизни, и указывает наш выход. Она открывает сердце человека не только для близких, открывает его глаза и уши, и дает ему исполинские силы и уверенность в победе..."
Выращиваемые в нашем институте кристаллы шагают по рекламным проспектам В/О "Техноэкспорта" — одного из старейших внешнетор¬говых объединений Советского Союза. В красочно оформленном проспекте на четырех языках сообщается миру: "... Всесоюзный научно-исследовательский институт синтеза минерального сырья (ВНИИСИМС) успешно решает эту проблему.
Институт получает:
— синтетический кварц, синтетический пьезокварц, синтетический оптический кварц, синтетический кварц для плавки, синтетический окрашенный кварц, синтетические аметисты;
— синтетические гранаты;
— синтетический кальцит;
— синтетический асбест;
— синтетический муллит;
— синтетический вольфрамат магния;
— синтетический фторфлогопит;
— синтетический цинкит".
Самое бы время познакомить тебя с техническими достоинствами этих камней — благо, все они перечислены. Но мы завершаем экскурсию, хотя ты не имел возможности познакомиться со всеми, читатель.
И тем не менее мы прощаемся с тобой. Погасли окна в центральном здании, но сотни людей на нашем заводе продолжают нести трудовую вахту исторических будней нового времени. Центральная проходная с улицы кажется аквариумом... Однако прежде чем мы расстанемся, давай заглянем в ближайшее будущее института,
С 1982 года Л.Н. Романов начал "пробивать" идею реконструкции завода, ибо за 30 лет оборудование устарело и "морально и физически". При активной поддержке А.А. Шапошникова, он пробивал эту идею в Главке. Однако окончательного успеха добился ВНИИСИМС только недавно. И вот, наконец-то, в июле 1988 года начнется реконструкция нашего предприятия. Продлится она 56 месяцев. На реконструкцию ВНИИСИМСу выделено 12 миллионов рублей. Сегодня, когда особенно внимательно наша страна просчитывает свой бюджет, перестраивая эко¬номику, это постановление для нас важно не просто суммой, а сутью: государство видит целесообразность развития нашей организации.
Реконструкция на выделенную государством сумму пройдет в два этапа.
Первый этап: над корпусами цеха № 1 и пульта управления поставят общую крышу, то есть возведут единое здание. Затем осторожно, не останавливая работы завода, разберут стены зданий, оказавшихся внут¬ри. На свободной сегодня территории между корпусами установят но¬вые, самой современной конструкции, автоклавы. Практически полностью обновится и ныне действующий автоклавный парк. Будет произведена замена технически устаревшего оборудования. Все это позволит наростить мощности производства кварца и приступить к промышлен¬ному производству кальцита.
Алмазное производство, расположенное во второй половине здания пульта управления, будет перенесено в новое здание № 13, которое возве¬дут на сегодняшнем пустыре за корпусом гранатного участка, В новом здании разместятся некоторые научные подразделения и новая станция нейтрализации.
Это позволит специалистам получить помещения, оборудованные современной техникой и аппаратурой, и, что особенно важно, использо¬вать эту аппаратуру на полную мощность,
Второй этап реконструкции будет заключаться в развитии сферы социальных услуг: на месте малой проходной возникнет капитальная пристройка к центральному зданию. За ее счет расширится помещение столовой, будут созданы пункты обслуживания работников ВНИИСИМС.
Третий этап реконструкции администрация планирует провести хоз. способом. Так, в корпусе слюды будут разобраны печи, эффективность которых оказалась не слишком велика. На их месте установят сосуды для синтеза технических кристаллов,
В корпусе № 10 также проведут частично реконструкцию с целью обеспечения территории под обработку технических кристаллов и обо¬гащения кварцевых элементов.
Реконструкция позволит ВНИИСИМСу увеличить объем производ¬ства. Автоматическая система управления, которая будет установлена, даст рост качественных характеристик выращиваемых минералов. Глав¬ной задачей планируемых работ является расширение сферы научных интересов, сокращение времени между идеями и внедрением их в произ¬водство. Институт заинтересован в углублении тех исследований по крис¬таллам, которые уже синтезированы сегодня. Высокие требования к тех¬ническим достижениям, в свою очередь, требуют повышения качествен¬ных характеристик выращиваемых нами кристаллов. Необходимо форсирование и синтеза новых минералов. Есть ряд разработок отделов, которые важно как можно скорее довести до промышленного выпуска, Например, муллит, асбест и другие.
По мнению Евгения Павловича Мельникова, новая система хозяй¬ствования поможет нам найти подход к решению целого ряда проблем,
Система хозрасчета увяжет науку и производство, поможет им стать единым организмом. При планировании снизу многие проблемы решатся как бы сами собой. ВНИИСИМС видит перспективу в комплексном раз¬витии науки и производства, когда они существуют, дополняя друг дру¬га, не ущемляя интересов обеих сторон. При хозрасчете это удастся достигнуть.
По нашим технологиям и на нашем затравочном материале сегодня на договорных началах работают несколько заводов. Эти связи будут продолжены.
Последние годы мы могли приглашать молодых специалистов с ве¬ликой осторожностью — не было жилья. Но молодые специалисты — это обеспечение нашего научного будущего. Ввод в строй нового общежития снял эту проблему. Сегодня практически все заявки отделов на попол¬нении новыми кадрами выполняются.
Так мы входим в наше 35-летие,
Не сетуй, читатель, что со многими интересными людьми ВНИИСИМСа ты так и не познакомился. После реконструкции наш музей получит новые помещения, и в его экспозициях ты сможешь увидеть наш музей Трудовой Славы, Люди, которые говорили с тобой со страниц нашей книги, очень разные. Но ты не мог не уловить нечто общее, что чувствовалось за каждой их фразой и каждым поступком. Их объединяет работа, такое простое и такое емкое слово. У Юрия Визбора есть песня, эта песня тех, кому повезло в жизни, чья судьба не осталась на обочине Истории Страны, Под словами этой песни могут подписаться и наши герои. Ею мы и завершаем главу.
Забудется печаль и письма от кого-то
на смену миражам приходят рубежи,
но первая тропа с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.
Покинет нас любовь, друзей займут заботы,
детей растащит мир — он им принадлежит,
но первая строка с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.
Пусть в перечне побед недостает чего-то,
нам не к лицу о том, дружище мой, тужить,
ведь первая печаль с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.
Когда уходим мы к неведомым высотам,
за нами в небе след искрящийся лежит
и первая любовь с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.

Так было в 87 году. Так мы думали и чувствовали, не подозревая о надвигающейся катастрофе. А она неумолимо приближалась… И, что греха таить, мы сами во многом способствовали этому.


ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.
ИСПЫТАНИЕ НА ПРОЧНОСТЬ.

Мы вышли в путь в закатной славе века
В последний час всемирной тишины,
Когда слова о войнах  и о гладе
Казались нам неповторимой сказкой.
М.Волошин. «Потомкам»

И мы проходим через пытки наши
Недоуменно думая о том,
Что по началу и не больно даже.
Не так, по крайней мере, как потом…
В.Коркия.


Удивительно, но как я не роюсь в памяти, вспомнить, как же ВНИИСИМС праздновал свое 35 -летие мне не удается. Не помнит этого и большинство моих коллег. Но ведь как-то же  было отмечено это событие? А может это произошло оттого, что не только над институтом, но и над страной сгущались тучи и дышать становилось все труднее?
Опустевшие прилавки магазинов, талоны на самое необходимое и очереди, очереди…Накапливалось это постепенно, но  к концу 80-тых – началу 90-тых достигло пика.  Отоваривать талоны было все сложнее, они не гарантировали получение продукта. Купить что-либо в Москве было не возможно, для этого требовалась московская прописка.
Администрация института, кроме своих прямых обязанностей, взвалило на себя бремя иных забот: поддержать людей физически. По отделам распределяли продукты с подсобного хозяйства, не редко можно было увидеть как научные сотрудники рубят привезенное мясо. К чести коллектива надо отметить, что в том унизительном состоянии удавалось не опускаться до ссор и разборок. Время бартеров, время распределения вещей и продуктов. И время надежд и планов. Ибо как только был упрощен выезд за рубеж, наших специалистов начали приглашать на все крупнейшие международные форумы. Причем оплату этих командировок приглашающая сторона  в большинстве случаев брала на себя. О том, что работы наших ученых были не проходными, свидетельствует многое. Но я приведу только два случая. Первый касается снс  кандидату физико – математических наук ОФИ Александра Талеса, к которому в перерыве организаторы обратились  немного смущаясь с такой просьбой:
- Доктор Талис, не могли бы вы говорить несколько проще. В аудитории  ученые  все таки не такой высокой квалификации, как вы.
И второй, еще более забавный:
Лидия Александровна Самойлович, а в повседневности Лиля Санна, к выступлению в Японии готовилась очень серьезно. Свое выступление на английском почти наизусть заучивала - английский - то на уровне школьной программы. Денег у института, как всегда, не хватало, и по счастью нашелся спонсор. Но Лиля Санна все - равно чувствовала себя неловко, не привыкла она что - то получать от посторонних бесплатно. И она подарила официальному спонсору несколько кабошонов своих чудесных опалов.
Доклад она прочитала в целом не плохо, но вопросы пошли явно не те, которых она ждала. Она не сразу поняла, что ее спрашивают: почему докладывали о выращенных, а демонстрируете природные опалы? Лиля Санна растерялась и обратилась за помощью к коллегам  из родного ВНИИСИМСа. Начали разбираться, и тут выяснилось: спонсор отдал образец в геммологический институт Нью-Йорка на анализ. Это  по оснащению лучший институт мира. Так вот, этот институт дал заключение, что прекрасный опал - натуральный австралийский! Представляете, как промахнулись? Ну, наших это восхитило, а Лиля Санна попросила копию заключения на память.
К сожалению, в самом институте большинство сотрудников не имело возможности полюбоваться новыми достижениями. Почему? Ведь прежде     одной из достопримечательностей института был демонстрационный зал, располагавшийся на третьем этаже первого цеха. Со времен первых директоров завода сюда собирали образцы как искусственных, так и природных камней. Оформлен зал был традиционно для крупных экспедиций, казалось, что даже воздух тут был особый – воздух забоев и карьеров. При предельной заполненности зал не производил впечатления хаоса, размещение образцов было продумано за многие годы и странный уют 60-тых, утвердившись здесь однажды, так его и не покидал. Руководил  им Анатолий Степанович Бунин, человек артистичный и влюбленный в институт. Он был первым официальным заведующим этим хозяйством. Директором музея он был неважным, да и не этого требовал от него Бутузов. Перед ним с самого начала стояла иная задача, с которой он, безусловно, справлялся: организатором выставок он был блистательным. Он умел не просто разместить образцы продукции – он создавал  композицию сродни музыкальному произведению и мог так рассказывать, с такой гордостью, что слушатель ощущал свою сопричастность к достижениям института. Именно Бунин   отвечал за нашу экспозицию на международной  выставке в Лейпциге и всех последующих. Сам он с уважением вспоминал, как учил его, молодого человека, директор Бутузов представлять институт.
            Однако в свете предстоящей реконструкции музею, как его называли все во ВНИИСИМСе, предстояло переехать.  Экскурсии, которые разрешали в силу невозможности отказать, очень беспокоили администрацию. Не дело, чтобы по территории режимного предприятия ходили посторонние. И было решено специально под музей выделить помещения. Его планировалось разместить на третьем этаже строящегося  корпуса 13. Продумано все  было до мелочей: и выход с улицы, и большие площади.   Бунин и двое его подчиненных составляли план  будущего музея. До сих пор помню его: залы  природного кварца и выращенного, последний - делился на технический и цветной, потом зал технических  материалов, зал  облагораживания и зал композитов. Там предусматривали даже просмотровый зал, у нас же имеются видеофильмы. Тогда мне пришла в голову сумасшедшая идея -  раздобыть для нашего музея  коронный образец.  Дело в том, что большая часть работающих в институте людей никогда не видела, как растет кварц  в природе. За исключением геологов. А ведь зрелище это незабываемое! В свете предстоящего увеличения территории теперь сделать это – перенести гнездо из забоя в музей – становилось возможным. Что интересно - меня поддержали и дали карт-бланш.
Перекатный - это второе месторождение пьезокварца России. Здесь располагалась  партия  118 экспедиции   нашего Главка. Многолетнее сотрудничество этой экспедиции с геологическим отделом ВНИИСИМС давно переросло в дружбу. Далеко не каждое научное учреждение пользовалось такой репутацией, как ВНИИСИМС и в этом была заслуга геологического отдела. Умением работать в трудных условиях, отсутствием высокомерия и привычкой самим решать возникающие проблемы, не становясь обузой партиям, они заслужили уважение живущих здесь людей. Геологи ВНИИСИМС никогда не пытались поживиться за чужой счет – а это редкое качество ценилось в полевых условиях особенно высоко.
 Теперь я ехала  к ним с чисто меркантильной целью, скрывать которую не собиралась. Прибыв в Перекатный, я обратилась к геологам:
 - Ребята, помогите. Наш институт нищ, платить не сможет.   90 процентов работников нашего института в глаза не видело, как растет кварц в природе. Они вообще не знают, что  это такое. Но в головном институте это не простительно!
 И они поняли. Они  помогли. Вместе с ними  удалось отобрать и запаковать в ящики одно из многочисленных гнезд штольни №6. Уже назревали проблемы между Россией и Якутией, и был риск, что груз могут тормознуть на границе. После недолгих размышлений, мы решили вывезти   ящики машиной.  Трое суток   по тайге, чтобы миновать границу и отправить груз с российской территории. И это – удалось!  Как выяснилось в последствии, только в одном музее мира – в Канаде - есть такой образец. Сделать метра два – три крепления, повесить лампочку на шнуре и каждый сможет перенестись в далекую выработку Южной Якутии, где мы впервые увидели это гнездо. Дело оставалось за малым – дождаться его прибытия  и установить на долгие годы.
В это время многое менялось и в самом ВНИИСИМСе.  Старел костяк института, уходила на пенсии рабочая элита. Те, которые  начинали с нуля. Пожалуй, последней вспышкой общественной жизни можно считать  Совет трудового коллектива, который возглавил Б.А. Дороговин в начале  90-тых. Так уж вышло, что все общественные организации и до  того и после играли у нас роль скорее декорационную. Но с  выбором на эту должность Бориса Аркадьевича Совет впервые начал играть  заметную роль. Дороговин и до того был неформальным лидером института. Не сдержанный на язык,  ценящий  меткое словцо, не боящийся ответственности и не придававший большого значения субординации, он обладал большим личностным обаянием. Его знали как надежного товарища и уважали как специалиста. Он  не рвался делать служебную карьеру. С выбором  Дороговина, Совет трудового коллектива начал играть заметную роль. Как следствие этого, жизнь самого Бориса Аркадьевича весьма осложнилась.
К концу 89 года по всей стране пошла мода на выборы директоров. Выбирали тогда на 4 года. Е.П. Мельников решил провести такие выборы у нас. Отговаривали его многие, но он упорно стоял на своем. При этом, разумеется, нужна была альтернатива. И он требовал, чтобы Дороговин ее предоставил. Много свидетелей того, как отбивался Дороговин. Как не странно, но серьезного конкурента найти не удавалось. Сроки поджимали. Именно в это время конфликт с непосредственным начальником у Бориса Аркадьевича дошел до той стадии, когда вопрос об увольнении он рассматривал всерьез. И на  волне этого он решился и выставил свою кандидатуру. Хотел ли он быть директором? Думается, что тогда он всерьез не предполагал, что это произойдет. Мельников пользовался уважением специалистов, в том числе и его.
Не для кого не секрет, что проигрышем своим Евгений Павлович  во многом обязан жене. Так уж вышло, что жены руководителей  традиционно если и работали,  то на очень низких должностях. Нелли Ивановна же была не просто специалистом, работая до приезда в Александров в крупном научном институте, она там еще и возглавляла парторганизацию. Привыкшая, что с нею считаются, ее уважают за собственные качества, она не понимала, почему должна вдруг измениться. Ей и в шутку и в серьез намекали «жена директора должна быть тихой».. Не поняла. Ей начали ставить в вину то, что другим прощалось с легкостью. Забегая вперед, скажем: темы, которыми она занималась, ушли вместе с нею. Она действительно хороший специалист, и  ряд сторонних организаций,  заключая договора, учитывали именно этот фактор. Однако общественное мнение вынесло ей приговор и рикошетом это ударило по директору.
 Любопытно, что на этой конференции не велся протокол, во всяком случае, мне его найти не удалось. И судить о ней мы можем  лишь со  слов очевидцев. Из обещаний Дороговина особенно запомнились 300 квартир и фабрика по производству женской обуви. Но ситуацию переломил Давыдченко, сообщив, что Мельников «влез» в четыре тезиса докладов. Забавно, учитывая, что за четыре года это произошло всего четыре раза, для специалистов не секрет, что подобное практикуется значительно чаще и куда в более широком диапазоне. Окончательно изменил ситуацию заместитель председателя СТК Штернлихт, напомнив о возможности сменить директора в любое время, если он не справится.
 С небольшим перевесом выборы выиграл Дороговин и неожиданно сам для себя стал директором.  Мельников  Е. П. вскоре в порядке перевода уехал в Саратовский госуниверситет.
 Дороговин  закончил  курсы молодых директоров и приступил к работе..
 Дороговин Борис Аркадьевич 27.06.1938г., г. Сталинград, кандидат геолого-минералогических наук, лауреат Премии Совета министров СССР, имеет награды: орден «Знак Почета» (1985), медаль  «За заслуги в разведке недр» (1985),   
   После службы в армии поступает и в 1966г. заканчивает Московский государственный университет, кафедру полезных ископаемых. По распределению приходит во ВНИИСИМС младшим научным сотрудником геологического отдела. Поступает  и в 1969 г. заканчивает дневную аспирантуру МГУ, после чего возвращается во ВНИИСИМС. Ведет большую и плодотворную работу по Алданским и Уральским месторождениям, изучая газо-жидкие включения в кристаллах, изыскивая способы очистки минеральных видов сырья. В 1973 г. защищает кандидатскую диссертацию. Один из крупнейших специалистов в своей области. Попутно занимается разработкой способов получения монокристаллов, получением шихты для окрашенного жадеита и т.д. В 1979 г. принимает пост главного технолога и по 1988 г. выполняет эту работу. Авторские этого периода чисто технические, типа «Способ определения температуры спиральными датчиками», «Электропечь для синтеза кристаллов» и др.
    В 1982 г. за совокупный вклад во внедрение и промышленное освоение новых технологий присуждено звание лауреата Премии Совета Министров СССР.
      Неформальный лидер ВНИИСИМС, в 1985 г. был выбран первым председателем Совета трудового коллектива и проявил себя на этом месте  достойно. В 1988 г. становится заведующим технологического отделом. В 1989 г. на общем собрании был избран директором ВНИИСИМС, с 1992 г. –генеральный директор. В своем активе имеет 12 авторских свидетельств и более 100 печатных работ.
Давайте взглянем, кто еще в самые трудные годы вместе с ним нес на плечах  бремя ответственности  за наш ВНИИСИМС и  постараемся понять, так ли правы те, кто  безоговорочно считает, что с задачей они не справились. Достаточно оглянуться, чтобы  убедится: мы одно из немногих предприятий устоявших в это не простое время.  Возникает  законный вопрос: а так ли уж  мы правы?
Итак:
Полянский Евгений Васильевич,10 января 1944 г., г. Буй, Костромской обл., кандидат геолого-минералогических наук, академик. (действующий член международной академии наук о природе и обществе. (МАНГ МАН ПО 10.97.)
  В 1967 г. закончил  Московский  государственный университет им. Ломоносова, факультет геологоразведки. Работал в составе Анадырской комплексной экспедиции (г.Анадырь, Магаданской обл.) в должностях от старшего техника до главного геолога разведочной партии. С 1970 про 1973 – очная аспирантура в МГУ, после защиты кандидатской диссертации в декабре 19783 г. приходит во ВНИИСИМС младшим научным сотрудником в Отдел цветных камней. С 1976 – старший научный сотрудник, с 1981 г. – заведующий лабораторией отдела расплавной кристаллизации. С 01.06.91 – заместитель директора по научной работе. С 1993 г. – заместитель генерального  директора ВНИИСИМС по научной работе. На протяжении ряда лет ответственный исполнитель тем по исследованию процессов кристаллизации и разработке технологий выращивания ювелирного и технического граната. С 1985 г. – разработка первых в стране промышленных технологий получения мелкокристаллических фторслюды, муллита и асбеста (так называемых композитов.) В своем активе имеет более 30 авторских свидетельств и патентов, более 54 научных работ, около 50 публикаций.   
Романов Лев Николаевич, которого  мы уже знаем. С 1970 года – главный инженер ВНИИСИМС – директор опытно-экспериментального завода. Гос. Премия  1979 (в коллективе сотрудников) за разработку и промышленное освоение методов синтеза и облагораживания камнесамоцветного сырья. Имеет 16 печатных работ, более 70 авторских свидетельств («Способ выращивания кристаллов кварца», « Устройства формирования и обработки сложных радиосигналов на кристаллах пьезокварца» и др.) Награжден орденами Трудового Красного Знамени (1986), Знак Почета (1971),медалями.
Файнберг Лев Аркадьевич, 11 февраля 1931 г. р., ст. Знаменка Минусинского района Красноярского края, русский. В 1955 г. окончил Московский институт цветных металлов и золота по специальности разработка месторождений подземных ископаемых, горный инженер. С января 1956 г. по распределению работал в Памирской экспедиции в должностях от прораба до главного инженера. Затем инспектором в комитете народного контроля Таджикской СССР, откуда  25.10.78г. переводом пришел во ВНИИСИМС заместителем директора института по общим вопросам. С 14.06.85 по 01.01.89- главный инженер ОЭЗ. Затем по 01.10.92 –зам. Директора по экономике.
После этого возглавлял отдел сбыта. В настоящее время начальник БРИЗ. В Союзкварц  23  года, трижды «Отличник разведки недр».
Вязовова Регина Вячеславна,13 апреля  1937 г.р., г. Актюбинск Казахской СССР, русская. В 1959 г. закончила Московский геологоразведочный  институт, горный инженер.1961-1965 аспирантура МГРИ, кандидат геолого-минералогических наук(07.12.87)С 08.07.65 по 01.10.93 ученый секретарь ВНИИСИМС. Затем год помощник директора по научной работе. С 23.12.94г. на пенсии. Редкий специалист института, работавший с ней, не вспомнит ее добрым словом. Эрудиция ее была огромной и  советы, которые она давала, во многом облегчали жизнь. Особенно  тем, кто начинал путь в науке.
Яроцкая Евгения Григорьевна,24 декабря 1946 г. г. Гребенка Полтавской области, украинка. В 1970 году окончила Московский институт тонкой химической промышленности, химик-технолог. Работала по распределению во Всесоюзном институте соляной промышленности в г. Артемовске Донецкой области. После дневной аспирантуры, оконченной 30.12.75(кандидатская диссертация «физико-химические исследования взаимодействия тетра-хлорида теллура с хлоридами элементов в области низких концентраций последних) по распределению работала в г. Кадневка Ворошиловоградской области. С 11.03.76 работает в о ВНИИСИМС, в ОСКиР младшим научным сотрудником. С 26.12.83- старшим научным сотрудником ОССМ, а затем ОРМК. С 01.12.93г. ученый секретарь ВНИИСИМС.
Бутяков Александр Иванович, 1 июня 1951 г.р., с. Большие Вески Александровского района Владимирской области, русский. В 1989 году окончил Карабановский текстильный техникум по специальности техник-плановик. Во ВНИИСИМС пришел переводом 31.08.87г. из Александровского ПОАТ старшим инженером отдела снабжения. С 02.01.91. возглавил этот отдел. С 14.08.95 г. исполняет обязанности заместителя генерального директора ВНИИСИМС по общим вопросам.

Лось Василий Васильевич, 3 ноября 1942 г.р. село Тельманово Тельмандовского района Донецкой области, украинец. В 1971 году окончил Днепропетровский ордена Трудового Красного Знамени горный институт им. Артема по специальности экономика и организация геологоразведочных наук. Работал в Северо-Уральской экспедиции СПОЧК самоцветы, начальником ПЭО (эксп.118).Во ВНИИСИМС перешел  04.01.80 года в отдел  экономики. С 9.09.91 года  помощник директора по созданию новых экономических структур. С 1 февраля 93 по 19.9.94 зам. директора по экономике. Затем принимает должность директора научно-экспериментального комплекса расплавных методов кристаллизации.  С 01.02.96 – ЗАО Гудвилл, ген. директор.
Куликова Валентина Георгиевна,  о которой мы тоже говорили ранее.
А теперь вкратце вспомним, как обстояли дела:
В 90 – 91 годах в наше министерство обратились ряд организаций министерства радиопромышленности с просьбой наладить производство современных резонаторов. И было принято решение купить линию по их производству (так называемую линейку) и установить в головном институте, то есть у нас.
У нас на предприятии тоже речь о  выпуске кварцевых резонаторов в новых типах корпусов  шла давно. В свое время в цехе 2 имелась линейка по выпуску кварцевых резонаторов. Но она морально устарела за длительный срок эксплуатации. В конце 80-тых, когда резко упал объем производства линий задержек, было принято решение о закупке нового оборудования. Оплату предполагалось провести  выращиваемым кварцем, изготавливаемыми резонаторами и уникальным затравочным сырьем.
И был август 1991, когда в течение трех дней рухнула империя, навсегда выбив почву из -под ног целого поколения. Тогда мы еще не осознавали, насколько это изменит нашу жизнь. Наверное, как и многие, я по настоящему не верила, что мои соотечественники способны  встать на защиту попранного достоинства. И уж конечно не верили, что им это удастся. Чтобы не говорили потом, но вечером 19 августа мы застыли у экранов телевизоров в ожидании кровавой развязки и знали – не знаю, поймут ли меня те, кто моложе – мы знали, что идущие на защиту Белого дома обречены. Странное, до того незнакомое чувство трагичной гордости за свой народ. Мы впервые поняли декабристов, вышедших на Сенатскую и не открывших огонь, вышедших чтобы сказать «Нет». И опьяняющее чувство радости 22 августа: не случилось страшнейшего, обошлось малой кровью… ВНИИСИМС, занятый своими проблемами, не играл в политические игры и дирекция в те дни более была озабочена сохранением своих людей. Особым приказом  всему руководству подразделений было предписано следить, чтобы все оставались на рабочих местах. Но слово «Россия» зазвучало, наполнилось смыслом и поднялось в невиданный рост. У наших сотрудников были разные политические пристрастия, но раздоров между собой  это не вызывало. Потому что друг друга мы знали давно, а политических лидеров лично – никого. И у всех хватило ума не приносить в жертву политическим страстям давние узы дружбы. Коллектив не раскололся, не утонул в политических баталиях. Он делал единственное, что было в его силах – работал.
Летом 92 года оборудование для производства кварцевых резонаторов в новых корпусах поступило на завод. Перед приездом группы специалистов из Японии для расконсервации и запуска приобретенной линейки, буквально за неделю, начальником будущего цеха назначили  Цапалина Игоря Юрьевича..
Родился в г. Струнино в 1955 году. Окончил Московский институт Радиотехники по специальности инженер – радиоэлектронщик. Во ВНИИСИМСе работал с 1981 года.  11 лет проработал в службе СГК начальником  лаборатории по испытанию всей выпускаемой продукции завода (радиотехническим, оптико-спектральным и климатическим методами).
Предоставим слово самому Цапалину:
«20 октября меня  утвердили, а уже 27 октября приехала группа японских специалистов. Необходимо было срочно набрать людей, менее чем за неделю. При этом людей, которые не окажутся случайными. Юрий Николаевич Панфилов,  назначенный начальником участка, помогал, как мог. Мы взяли несколько человек со 2-го участка. Просмотрели цеха и отделы. Лично с Романовым Л.Н. принимали тех, кто приходил с закрывшегося «Элекса». Так что за неделю к 10 нашим работникам приняли 20 человек со стороны. При этом с приездом иностранцев я не расставался с ними с утра до вечера. В помещении шли работы, еще не было дверей, сплошные сквозняки. Необходимым требованиям не соответствовали вода, электричество и многое другое. Костяк цеха в период запуска составили: Юрий Николаевич Панфилов – начальник мех. Участка, Каменская Наталья Ивановна – ведущий технолог, Сиротинская Надежда Ивановна – ведущий экономист, Комранов Валерий – инженер – наладчик, Шишлипов Андрей – наладчик.
Высокий профессионализм приехавших специалистов бросался в глаза, и трудно было не заразится их отношением к делу. Возглавлявший группу господин Кимуро Сан (его ближайший помощник Ширатаки Сан), пятое лицо фирмы, это где – то соответствовало по уровню нашему главному инженеру Л. Н. Романову, знал каждое звено производственной линии не только теоретически. В процессе отладки, засучив рукава, он мог, не задумываясь, залезть по локоть в раствор  суспензии и отыскав, ликвидировать сбой. Было стыдно не соответствовать этому отношению к работе и наша шестерка, после окончания рабочего дня, засаживалась за изучение технологии. Хотелось, пока есть возможность, освоить производство на  высоком уровне. У японцев была шестидневка, и мы  перешли на их график. У них не было деления на мастера и технолога, и мы тоже совместили эти должности в одну. Работали единым коллективом, стараясь максимально использовать отпущенное время. По обеспечению фильтрации (очистка поступающей воды) и газа  мне изрядно помогли бывший главный энергетик завода 50-летия СССР  Станислав Иванович Иванов, Сергей Макров –  по диионизованной воде и наладчик вакуумных установок Анатолий Александрович Пирогов. Бывали случаи, когда они просили меня переключить внимание иностранцев на иную операцию, вместо запланированной, чтобы успеть в темпе поставить дополнительные фильтры. Мы пеклись о том, чтобы случайное несоответствие не повредило оборудование. При строительстве всегда много грязи, но женщины каждый день буквально вылизывали помещения. Тысячи мелких проблем, возникающих по ходу,  решали не откладывая. Нужен стол под очередной прибор – по отделам, раздобываю сам. Так быстрее. Каждый старался устранять возникающие препятствия как мог. Семьи наши в эти 1,5 месяца нас практически не видели.  Домой  мы попадали  значительно позднее 22 часов. Наш рабочий день начинался с 7 утра, когда мы забирали японских специалистов из гостиницы и привозили их во ВНИИСИМС. За ними была закреплена «Волга», я был обязан сопровождать их повсюду. Только в 21 час, после того как отвезу их в гостиницу, возвращался в цех, где оставались наши, и вместе с ними начинал разбираться с документацией.
По воскресеньям проводили досуг  тоже вместе с нашими гостями. Так они побывали в общежитии, потом у меня, затем мы свозили их в деревню. Мы настолько сроднились с ними, что провожали чуть ли не со слезами и на прощание устроили им вечер в гостевой нашего общежития. Они честно отработали и  делились с нами своими знаниями и навыками. Я думаю, что наши учителя из фирмы Токио Денпа навсегда запомнили их проводы домой в Японию с самой лучшей стороны.  Благодаря этой группе в течение полутора месяца с 1 ноября до середины декабря линейка была запущена в производство и до конца 92 года на ней выпущено 16000 резонаторов.
С начала 93 года мы активно начали выпускать продукцию нескольких номиналов частот под Александровский радиозавод, и  сделали первые поставки в Японию нескольких сот тысяч штук. В марте  выпущено рекордное количество кварцевых резонаторов – 150 т.шт.  для завода «Рекорд».
Получилось так, что к середине 93 года радиозавод, основной потребитель на которого мы рассчитывали,  развалился. Более того, обрушилась вся отечественная телевизионная промышленность. Одновременно и японцы остановили закупку наших достаточно высококачественных резонаторов, так как у них начался  экономический кризис. Нам пришлось искать варианты, как рассчитаться с поставщиками линейки. Для России эта линейка была и остается новейшим оборудованием. Вопрос  с оплатой институту помогли решить министерство геологии и объединение «Кварцсамоцветы».
Как следствие всего случившегося, у нас возникли проблемы со сбытом. На первых порах нас поддерживали московские фирмы производящие и реализующие кварцевые резонаторы. Зная о высоком качестве нашей продукции, они были заинтересованы в контакте с нами. У них были отработаны каналы с потребителями. На первых порах они забирали до 80 – 90% нашей продукции на реализацию. Мы понимали, что много теряем на этом посредничестве и искали свои каналы сбыта. Ген. Директор Дороговин Б.А. предоставил мне свободу действия и, действуя планомерно, за 11 лет мы много добились.  Постепенно  мы начали налаживать контакты с фирмами – потребителями, число их начало расти год от года. К середине 90-тых  начали потихоньку вставать на ноги»
Думаю, не александровцам напоминать те черные для «Рекорда» и «Элекса» дни!
И еще небольшое отступление: с сентября 92  Дороговин Б.А. заключил контракт с Министерством и стал не перевыборным.
В 93 году ВНИИСИМС взял валютный кредит в «Промстройбанке» под 18 % и частью погасил долг перед японцами, а частью  решил потратить на приобретение оборудования по обработке алмазов. Решение, принятое директором на директорате, затем обсуждалось на Ученом Совете и было поддержано большинством присутствующих. Резко выступил только один – В.А.Муханов – но об этом человеке мы поговорим в другом месте. Сейчас  главное констатировать, что решение не было кулуарным. Только что принятые законы сулили немалую выгоду, а в то время решениям правительства еще верили.
Собственно на приобретение станков пошло  только 400 тысяч и 200 на комплектующие к ним. Первой подножкой оказалось то, что  станки  начали поступать не в сборке, а частями - сначала   станины, потом двигатели, и так далее,   и их нельзя было сразу запустить, чтобы они начали   работать, окупая себя. При этом поставляемое  оборудование было старым,   бывшем в употреблении.  Не было у нас и специалистов по использованию подобного оборудования. Послали Мендова и еще двух человек обучаться. После возвращения  приступили к сборке.  А это все упущенное время. Прошло немало месяцев, пока часть станков собрали. Для того чтобы начать огранку природных алмазов, надо их сначала купить, а в стоимости бриллиантов алмазное сырье занимает без малого 90 %.   Для приобретения алмазов необходимо было получить алмазную квоту в Гохране, соответствующую суммарной производительности установленного ограночного оборудования. Это тоже не просто, следует пройти регистрацию  госинспекции пробирного надзора. Ладно, прошли. Наконец нас допустили выбрать алмазы. Поехали, выбрали.  И тут  выяснилось, что для их получения требуется 100% предоплата. Поскольку мы не имели собственных денег, пришлось срочно искать партнеров, которые бы эту предоплату сделали. Естественно, это все не делается бесплатно. Из этой операции мы вышли с убытком. Вторая операция обернулась еще худшим. Государство в очередной раз изменило правила игры, введя новые налоги и запретив на  пять месяцев    экспорт бриллиантов. А внутри страны потребителей на такую продукцию, естественно, не было. Наши средства оказались замороженными. Опять государство нас подставило.  В результате было принято решение: лучше пусть этим занимается тот, кто знает, как это лучше делать. Тогда и появилась фирма «Коралл – Даймонд», которую возглавлял еврей бельгийского происхождения  Атцмон. И он как-то   наладил работу, потому что имел опыт в таких делах.  Администрация, наученная горьким опытом, в их кухню не вникала. Они исправно платили нам за аренду, за использование оборудования и за услуги. Работала у Атсмана бригада огранщиков до 40 человек и все шло нормально, пока не вмешалась налоговая полиция. Совершенно не оправдано, как в последствии выявили суды.. Налоговики решили, что выплачиваемые «Коралл-Даймондом» налоги малы,   схема работы   не законна. Избранная схема производства бриллиантов из давальческого алмазного сырья работала во всех отраслях, и никого за нее не прижимали.  Но нашим бельгийским друзьям  влезать в склоку было ни к чему, они быстро свернули производство и «слиняли  за бугор».  Так что восстановление справедливости уже ничего не решало – они больше не захотели работать в такой обстановке в нашей стране.
При возврате 1200 тысяч долларов, взятых  под 18 %  мы выходили на просрочку, так как у банка был четкий график погашения кредита: с не уплаченной своевременно суммы банковский процент был уже не 18 %, а 30. Это   были уже  проблемы Нины Петровны Орешкиной, занявшей пост заместителя директора по экономике.
  Орешкина Нина Петровна ,25 ноября 1950 года, село  Подлесное, Красноармейского района Кокчетавской области, полька. В 1974 г. закончила Уральский политехнический институт имени Кирова по специальности экономика и организация химической промышленности и  с 1 августа этого же года по распределению пришла во ВНИИСМС в отдел экономических исследований младшим научным сотрудником. В январе 1981 по конкурсу прошла на должность зав. сектором экономики синтетического минерального сырья. Занималась проблемами ценообразования, оценки эффективности НИР, перспектив производства и использования синтетических кристаллов. В 1989 г. закончила  высшие экономические курсы при Госплане СССР. С 01.04.91 – возглавила отдел. С 19.10.93 г. исполняющая обязанности ген.директора по коммерции. С 01.12.94г.- зам.генерального директора ВНИИСИМС по экономике. Имеет серию работ и отчетов.
Нина Петровна одна из тех стойких оловянных солдатиков Андерсена, для которых интересы дела  значительно важнее личных. Не случайно когда молва обвиняла практически все наше руководство в тягчайших преступлениях против родного предприятия, ее имя всегда оставалось чистым. Так как же она помнит ту ситуацию?
. «Я помню, как ездила в Промстройбанк, пытаясь уходить от этих просрочек, как - то  «разруливать» всю эту ситуацию. В Промстройбанке смотрели на меня как на  помешанную: Как же так, у вас же такое эффективное производство?! Я пыталась им объяснять о плохой поставке оборудования, иных причинах…Этот кредит здорово нам осложнил положение».
В 93-94 году был и еще один осложняющий момент. Мы поставили линии задержки предприятиям оборонного комплекса, не дожидаясь оплаты.  Задолжали они нам порядка 271 млн. руб. (271 тыс. руб. после  деноминации) - тогда это были большие деньги. Ждали  этих денег со дня на день. Поэтому для выплаты зарплаты был взят   в Алекскомбанке кредит под 213%. Такие проценты по кредитам были тогда в России. Сумма кредита в 240 млн. была не велика, но, не сумев ее отдать во время, мы вышли на просрочку, а это уже двойной процент – аж за 400 с лишним.…Кстати, предприятия оборонного комплекса до сегодняшнего дня долг не отдали. Хотя есть судебное решение. Тут уж мы «зевнули». Можно было поехать с этим решением, и взять хотя бы какие – нибудь станки или иное оборудование. Но не нашлось у нас таких людей, некому оказалось ехать за станками… А может, надеялись, что все-таки заплатят? Так все и осталось.
А с банком за кредит под зарплату надо расплачиваться…Линии задержки не берут, деньги срочно нужны. Зарплату людям платить нечем… В итоге продали платину, собрав по подразделениям тигли и проволоку. Лось и Файнберг во главе с Дороговиным нашли законный путь, реализовали ее и рассчитались с банком. Зато науке не на чем стало работать. Ударило это и по Нефедову, и по Степанов, и по Кортуновой. Начали резко терять заказы по эвлитину.  Установки есть, а работать не на чем. Мало того, что мы опоздали с созданием участка  (91 год)  и соответственно с выходом на рынок востребованного сырья, так теперь и вовсе остановили его. И все же в тот момент это был единственный выход – штрафные  проценты грозили удушьем всему институту. В последствии все необходимое было восстановлено. Но в тот момент…Однако если вы думаете, что ученые тут же опустили руки и сдались, то вы плохо знаете наших людей.
Евгения Васильевна Кортунова после долгих поисков чем заменить платину, сумела найти – титановую и, взяв ее у кальцитчиков, продолжила исследования.
Евгения Васильевна Кортунова.
В институт впервые пришла на преддипломную практику в 69 году из Горьковского университета, где обучалась на кафедре кристаллизации и роста кристаллов. Синтезом цинкита занималась с 80 года. Работы начинала на сосудах с платиновой футеровкой объемом от 200 мм. Самый большой – 3 литра.
В это же время начали накапливаться долги по налогам, за энергетику, газ.. В 93 году мы еще все платили своевременно, а с 94 пошло резкое   накапливание долгов. С Промстройбанком Орешкина уже работала прочно. Во Владимире ее долго считали главным энергетиком института. Раньше счетами на оплату за электроэнергию, газ, воду  занимался Аронин Б.Ю., а пришедший на смену ему Ефимов Н.И. был новым человеком, вопросами экономики не занимался, ему и своих дел хватало.
Где – то в это время город предложил институту Христорождественский собор под музей. Институт ухватился за этот проект, хотя уже тогда можно было предвидеть, что не сегодня – завтра оный придется возвращать церкви. Бунин обрадовался возможности сделать свободным доступ посетителей и в течение нескольких месяцев сотрудники музея  были заняты перевозкой и  расстановкой витрин. Главной экспозиции не трогали. За месяц до открытия выставки вышло постановление о передаче  собора церкви. Так, не проработав ни одного дня, закончилась  крахом эта эпопея. Но за это время площади, прежде предназначавшиеся музею, были переданы одному из наиболее уважаемых отделов института – ОЭМ. Следует отметить, что его сотрудники до сих пор сидели по разным комнаткам и клетушкам нескольких корпусов. А ведь слава института благодаря  именно сотрудникам  этого отдела  поддерживалась все последние годы. Поскольку музей был пристроен, в мае 93 года ОЭМ переехал в новые помещения. С какой радостью  сотрудники отдела наконец то смогли воссоединится стоило посмотреть. В короткий срок они преобразили казенные помещения…Вскоре, в течении одного дня, все оставшиеся экспонаты были переброшены в одно из подвальных помещений центрального корпуса.  Перевод этот был столь стихиен, что ни Бунин, ни его ближайшая помощница В.А. Минеева  при сем событии не присутствовали, что сказалось  на фондах соответственно. Кристаллы, которые вы видите в холле и на территории – появились с этого времени.
Когда нашу экспозицию вежливо «попросили» освободить собор, встал вопрос – куда? И, после недолгих размышлений, было решено временно  разместить в конференц-зале. С этого времени ВНИИСИМС лишился возможности проводить общие собрания и совещания, встреч с именитыми гостями и концертов. Думается, именно с этого времени нарушилась связь коллектива и руководства, а администрация получила дополнительную головную боль: по режимному институту стали проходить экскурсионные группы, отказать которым мы  опять были не в праве.
 И еще об одном более печальном: работы по синтезу малахита, которыми так гордился институт, начали оборачиваться трагедией для исполнителей. Малахит – производство вредное. На Урале о мастерах говаривали « зеленка съела». Редкий мастер – огранщик до сорока лет доживал. При синтезе, как ни старались, видимо полностью защитится тоже не могли. Первое заболевание с этим не связали, вторая женщина, перенесшая операцию, уже начала догадываться. Но трагичнее всего расплатилась Инесса Васильевна Тимохина. Не любящая лечится, она пропустила срок. Сделанная в  1989 году операция уже не смогла остановить развитие метастаз и с середины 1993 года она уходит на пенсию. А 6 февраля 1994 года ее не стало. С ее уходом работы были остановлены. Вскоре прекратил свое существование и участок, которым руководила Л. Мальчинина. Остались технология и изящные вазы и украшения. Особенно прелестно малахитовое деревце, занявшее свое место в экспозиции музея ВНИИСИМС. Хрупкое, нежное создание, пережившее создателя.
В июле 93 года ВНИИСИМС  из Всесоюзного переименован во Всероссийский. Аббревиатура сохранена в виду особой значимости и мировой известности, это подчеркивается в приказе Комитета РФ по геологии и использованию недр.
 С 94 года начались перебои в бюджетном финансировании науки ВНИИСИМС. Но еще какое-то время  министерство все наши научные контракты подписывало, отчеты требовало, и, поскольку  денег у них не было, то они  признавали за собой долги за выполненные нашими учеными научные работы, не отказывались от них. И этих долгов скопилось порядка 7 миллиардов рублей. Даже сегодня это хорошая цифра, а если перемножить ее на все официальные  индексы-дефляторы…Потом вдруг до института доходят слухи, что этот долг погашают векселями. Директор распорядился: « Поезжай Орешкина, узнай, что там такое!».
Слово Нине Петровне:
«Приезжаю. Иду к начальнику экономического управления Олегу Степановичу Монастырныху:
- Что вы нам посоветуете, брать эти векселя или денег подождать?
Чувствовалось, что векселя эти попахивают аферой на уровне министерства.  Какая-то коммерческая фирма «Еврофинансы» до того не известная, выдававшая нам эти векселя с отдаленным сроком погашения, явно была в сговоре с нашими министерскими чиновниками.   На векселе обозначен номинал в один миллион. Но     предъявить его для оплаты можно лишь через несколько месяцев. И это при жутчайшей инфляции!!! А, предъявляя его немедленно, мы теряли почти половину номинала. То есть если хотели получить деньги по векселю номиналом 1 млн. руб. сегодня, то  получали не более 560 тысяч.     Брать или не брать. Пошла в отдел министерства, где их выдают. Там народ со всей России, из Сибири, с Дальнего Востока тусуется. Все в положении одинаковом. Спрашиваю «Что вы решили?». « Лучше уж синица в руке, чем журавль в небе. «Решили брать» - отвечают.
Я тоже встала в очередь, решила брать. Доверенность и печать у меня при себе. Отправляя меня, директор сказал « Решишь на месте». Взяла векселя. В течение 2-3 лет они  нам  отдали весь долг векселями. Привожу домой. А что с ними делать дальше?  Людям зарплату надо платить, а нам бумажки выдали… Можно, конечно, предъявить в   «Еврофинанс» и получить половину. Но жалко денег.     Мне подсказали в министерстве « а вы пустите ее не на зарплату, а энергетикам в зачет долгов за электроэнергию». Звоню директору, советуюсь.
- Ладно, - говорит, - давай половину энергетикам, а половину меняй пусть по плохому курсу, но реальные деньги привози.
Отдаю половину на деньги. При оплате энергетикам ситуация получше, если банк учитывает вексель под 56%, то долг по энергетике  можно было закрыть ими под 70 – 80 %- то есть меньше убытка институту при такой операции. Так и начали действовать, используя их при гашении долгов то за газ, то за воду бывало что и за 100 %.. А на зарплату всегда  не более 56 - 64 %. Министерство нас здорово подставило. Снимают с себя долг на миллиард, а мы реально получаем 560 или 640 миллионов, в зависимости от того, насколько отдален срок погашения векселя. Чем он дольше – тем процент меньше.  Таким образом, выучило нас родное министерство работать с векселями. Первоначально бывало, привезу их в Сбербанк « Помогите, может хоть вы где – то его пристроите!». Их же не брали нигде!  Сбербанк и Алекскомбанк отказались. Не захотели   рисковать. Только филиал московского банка «Центр» рискнул и начал с нами работать».
 В последствии риск его окупился. По документам это выглядело так: банк  меняет один вексель на много- много маленьких, мы их якобы раздаем нашему персоналу, люди предъявляют эти свои маленькие векселя  в банк и получают таким образом зарплату. Помните, приходилось при получении зарплаты расписываться во многих ведомостях? Пару раз мы это делали.
А один раз   Нина Петровна ездила в Москву, в какую то фирмочку, тоже с подачи нашего министерства и по документам меняла вексель на продуктовые консервы, а на самом деле получала деньги (видимо эта операция давала лучший процент от номинала),     которые в обычной хозяйственной сумке привезла в институт. Везти было жутковато, на дорогах тогда было не спокойно, а они вдвоем с водителем, без охраны… Привезла, и на следующий день выдали зарплату, как будто консервами, а на самом деле люди деньги получили. И ведь это случалось не раз, и не два. Конечно, боялась и очень. Но напоминала себе о людях, ждущих зарплату – и превознемогая страх, снова ехала с очередным векселем.
Сегодня ей вспоминать страшно в какую аферу втянула нас родное  Министерство. Кто в этом был заинтересован – сами догадайтесь!
 Потом уже   она  поняла, благодаря  министерским векселям, как это все делается.  На бирже через посредников в рассрочку приобретала, например, вексель номиналом в миллион за 300 тысяч, и погашала им долг энергетикам по полному номиналу. Разница шла ВНИИСИМСу, так удавалось гасить долги, чтобы хоть как - то компенсировать нанесенный нам министерством ущерб. Радовалась, когда удавалось, но никто ее не поздравил, не поблагодарил и даже не разделил с нею радость.
В   94 - 95 годах, когда был создан «Гудвилл», в экономике был полный ступор. Дороговин нашел нишу для реализации кристаллопродукции в виде  3-4 дюймовых дисков. Нам надо было купить на 1,5 – 2 миллиарда (сегодня это 1,5 –2 млн. руб.) оборудования. Чтобы это сделать, нужен был кредит. Но с нашим на тот момент уже отягощенном долгами балансом да еще под 200%, которые тогда были, это не представлялось реальным. Орешкина Н.П. даже получила гарантию нашего городского бюджета под этот кредит, но нам его все равно не дали. Банки предпочитали не иметь дела с госпредприятиями.   Что оставалось делать, терять потребителя? Сколько же тогда она и Дороговин ездили, с кем только не общались в поисках кредита или инвестиций, со сколькими переговорили… Нашли «Гемму», которая занималась полиграфией. Кстати, Большой театр, с которым в те времена наш город начал дружить, мы обрели через нее, она делала для Большого программки, билеты и прочее. Они вложили деньги, мы площади и инженерную инфраструктуру так в начале 1995 г. был создан «Гуд вил».  И он стабильно, из месяца в месяц начал делать закупки нашего кварца. В результате сосуды у нас никогда не простаивали. Тем более что на этой фирме работу начали наши люди, освободившиеся в результате сворачивания  производства для «оборонки»   линий задержки. Было время, когда наши отношения с «Гудвиллом» портились из-за   накапливания  долга перед нами. Временами сумма его  достигала 11 миллионов. То есть мы несколько лет кредитовали «Гуд вил» своим толстым кварцем. А годовая сумма оборота с «Гуд-вилл» достигала 28- 30 млн. руб.. Сейчас они задерживают оплату лишь на 1 месяц  и стабильно ежемесячно платят 2 миллиона руб..  Она с горячей благодарностью вспоминает, когда на одном совещании в министерстве нам начали ставить создание этой фирмы в вину, и  зам. министра Деркач  с досадой ответил за них:
- Да не конкурента, а потребителя они себе создали!
С середины 90 начали через «Гуд вил» продавать понемногу цинкит, изучая спрос. Менеджером выступил Михаил Александрович Архипов. Спрос на цинкит с каждым годом нарастал. Становилось ясно, что материал перспективен. Этому способствовал бум на сверхяркие светодиоды, где использовался нитрат галлия, для которого очень подошли цинкитовые подложки.
Изучив рынок,  наши специалисты поняли, что конкурентов немного, только одна из Японских фирм – судя по статье и фото – сумела вырастить довольно крупный кристалл. Спрос на цинкит огромен,  стало ясно что мы одни его удовлетворить не сможем. Конкурентов можно не опасаться. Евгении Васильевне Кортуновой  наконец выделили  оборудование и людей в помощь.
  Постепенно начали налаживаться и дела у резонаторного цеха. Действуя последовательно и планомерно, цех сумел наладить контакты с фирмами – потребителями, число их начало расти год от года. К середине 90-тых  начали потихоньку вставать на ноги. Даже в самом тяжелом 96 году не было ни одного случая  остановки цеха, как бы кому этого не хотелось. Они знали: остановка – это смерть для цеха. Было время когда  работали в одну смену, но не останавливались ни разу.   Все необходимые материалы  получали за свои резонаторы. Появившийся спрос на кассовые аппараты, автоприборы и приемо-передающие устройства, где использовались наши кварцевые резонаторы, помог  выйти на стабильный объем выпуска и реализации. А после того, как мы стали постоянными участниками выставок «Радиоэлектронные компоненты», которые традиционно посещают все специалисты интересующих нас областей, численность наших потребителей начало резко возрастать.
Трудно было? Безусловно. Но ВНИИСИМС  не сдался – а это самое важное.
Мне хочется сделать еще одно отступление и  остановится на одной из сторон деятельности нашего музея. Вы знаете, мы развертывали выставки по указанию администрации в разных местах. Но в  марте 1997 года к нам с подобной просьбой обратился музей маршала советского союза Г.К.Жукова. Они хотели провести нашу выставку в разделе «Россия сегодня». Выгоды нам она дать не могла, но тем не менее администрация ВНИИСИМС дала разрешение. Я съездила в музей, еще раз убедилась, что добраться туда трудно и коммерческой выгоды ВНИИСИМСу она не принесет. Однако предоставленные залы с семью великолепными витринами подкупали. Добавив картины и увеличенные на ксероксе фотографии и фактический материал, мы развернули экспозицию. Первые два дня экскурсии вела я сама, а потом съездила в Александров и привезла еще фотографий. Да, коммерческой выгоды не было – но было нечто намного важнее! И я считаю, что  работникам нашего института это надо знать. Еще раз напоминаю – время было тяжелое, рушились привычные устои и ,казалось, сама жизнь. Особенно для ветеранов. Но каждая группа после экскурсии подходила ко мне с просветленными лицами и говорила почти слово в слово «Значит, у России есть будущее! Вы молодцы, пока вы есть – нам есть чем гордиться!». А какие вопросы они задавали! Ну ладно – ветераны, но ведь и курсанты военных академий! Они хотели знать, как вы живете, какие вы и у меня  началось складываться впечатление, что работников ВНИИСИМС они относят к какой-то высшей расе нашей страны. Казалось бы, о чем. кроме того где он применяется, можно спросить при виде фильтра из тетра-бората лития?  Но услышав в ответ на их вопрос о свободном времени, что  ученый  увлекается альпинизмом и байдарками , я видела – это доставляет им удовольствие.
Вечером я поговорила с сотрудниками музея, пытаясь определиться, отчего затягиваются экскурсии такими странными вопросами. «Ваш институт  гораздо важнее, чем вы привыкли считать, - объяснили мне, - когда вы рассказываете о цехах и людях, работающих в них, наши экскурсанты видят что есть содружество делающих общее дело. И дело это – государственное. Так что рассказывайте и везите больше фотографий. И передавайте нашу огромную благодарность вашему коллективу, они возвращают людям веру».
Я приведу только пару выдержек из книги отзывов:
-… Несмотря на столь трудное время мы горды, ибо вы занимаетесь очень нужным, важным и красивым делом, - экскурсанты Калужской скульптурной фабрики.
-Чудесная экспозиция! Как много удивительного могут люди! – экскурсанты из Дзержинска.
В благодарности  государственного музея маршала советского союза Г.К.Жукова, присланной на имя генерального директора от директора музея А.В.Филимонова  сказано, что посылается она  « за изысканную возможность организации выставки «Россия сегодня» в г. Жукове.  Не перестаем удивляться таланту русского народа! Ваша выставка поражает воображение, радует глаз, заставляет верить и надеяться, что Россия возродится и мы будем жить в процветающей стране.  Восхищены талантом Ваших сотрудников, глубоко и искренне любящих свое дело…»
Вот так выглядел наш институт в глазах наших обычных сограждан и мне кажется, что это тоже дорогого стоит!
Но вернемся к повседневному:
 В 98 году мы установили у себя автоматизированную систему комплексного учета расхода электроэнергии (АСКУЭ) с оплатой за потребленную электроэнергию по зонам суток. Окупилась она в течение 1,5 месяцев.  В рамках этой системы теперь мы владеем ситуацией с энергопотреблением по основным корпусам. Хотелось бы еще подробнее, но нужны дополнительные средства. Зная, что   ночной тариф значительно  дешевле, мы по возможности передвинули наиболее энергоемкие процессы, например, запуск сосудов, на эти часы и уже в течение первого месяца после внедрения АСКУЭ получили экономию в 200 -220 тысяч.   По воде у нас были большие проблемы –  половину подогреваемой воды ВНИИСИМС отпускает на прилегающий жилищный сектор. Город   оплачивает поставку горячей воды в пределах утвержденного весьма низкого лимита. Как только мы на выходе поставили счетчик, стало ясно, что оплату нам производили за вдвое меньшее количество чем потреблено. Мы договорились с городом о том, что весь перерасход  делится на три части, две из которых («Жилтрест» и «Водоканал») нам оплачивались, а треть уж так и быть мы брали на себя. А когда через какое то время «Жилтрест» отказался от оплаты своей части, мы поставляли горячую воду только в пределах лимита. По потреблению газа  Ефимов также  поставил счетчик, что позволяет экономить.
Это объективная реальность. А что же происходило с коллективом?
В 91 году во ВНИИСИМС работало 2200 человек. В 99  осталось 1200.  Конечно,  уходили пенсионеры, не пополнялся коллектив новыми сотрудниками, были сокращения. И все же не такие большие. Больше было слухов и нервотрепки в их ожидании. Дороговин считал нормальным держать коллектив в напряжении. В 2000 году у нас был даже прирост – пришло 170 человек. Потом численность начала опять падать. Например,   экономическая служба до перестройки включала плановый отдел, отдел труда и зарплаты, отдел экономических исследований и отдел совершенствования хозяйственного механизма всего порядка 50 человек, а сегодня осталось 11 (включая трех человек со склада). Конечно, компьютеры значительно облегчили работу и опыт у всех большой – справляются. Но плохо, что мы свернули работы по стандартизации, по технологии и др. Такая же ситуация начинала складываться во всех подразделениях. К сожалению, происходило это  по вине правительства и родного министерства.
В конце 90-х годов правительство приняло решение, что отныне они берут на себя только те обязательства, которые смогут выполнить. И нам престали подписывать контракты на нашу научную тематику в полном объеме. Нам требуется, например, 26 миллионов, а они подписывают только   16. Последний раз приличную сумму мы получили из ГБ в 2001 году – 16 миллионов 620 тысяч. Мы  тогда просили 26.   За собой долгов МПР уже не числило. В 2002 г. сумма финансирования  составила лишь 977 тыс. р., а в 2003  году вообще ничего не хотели давать, кроме 50 тысяч на информационный отчет, но все же решили исполнить подписанные еще 3 года назад 3233 тыс. р. плюс 1 миллион по другой тематике, отчет по которой делал сам Полянский – что-то по разрешительным системам. Но из этой суммы 668 т.р. ушло каким-то министерским соисполнителям, видимо в министерстве каждый чиновник делает свой маленький гешефт. Получается, что нашему министерству мы не нужны. Вставал вопрос о переходе в Минпромнауки, но там своих институтов много, им мы ни к чему. К тому же у них была более четкая программа приватизации и разгосударствления, из 400 государственных их институтов сейчас мало осталось. Так что, где лучше – сказать трудно.
Чтобы получить хоть какой-то  административный простор  для маневра и для того, чтобы иметь дополнительные источники для поддержки науки Дороговин издал приказ о создании дочернего предприятия ГП «АМЕТРИН». создал дочернее предприятие «Аметрин».  Он хотел, чтобы руководители научных отделов Санжарлинский,  Марьин и др. почувствовали вкус к зарабатыванию (хозрасчетных) реальных, не бюджетных денег. Директором «Амитрина» назначили Т.Н.Кожбахтееву, с.н.с. ОЭМ, для которого были особенно понятны и близки цели и задачи научных подразделений, которая продолжала вести научную работу по синтезу гидроксилапатита – материала, заменителя костной ткани, нашедшего применение в медицине. еще одного стойкого оловянного солдатика Андерсена. Доброжелательная, улыбчивая, добросовестная, она умела делать казалось бы непосильное и никогда не жаловалась. Вдобавок  ее честность и порядочность, пожалуй, даже превышали обычные нормы. Она выговорила для себя одну отдушину – возможность хоть немного заниматься наукой – синтезом гидроксилапатита. Но поскольку считала, что занимается этим не полный день, оформила себе работу в отделе на неполный рабочий день. Стараясь помочь родному институту и особенно отделам, взвалила на себя неподъемный груз. Как это часто случается, грузят на того, кто везет. А уж когда «законодатели» выпустили 25 главу Налогового кодекса РФ (налог на прибыль), в  «Амитрин» перевели два отдела, чтобы уберечь их от сокращения,  на Татьяну Николаевну такой груз рухнул, что человека  более слабого он бы просто раздавил. Она заплатила за эти  перегрузки в  полной мере здоровьем.
Как печально констатирует Нина Петровна Орешкина:
- Ничего хорошего из этой затеи не получилось. Продавать продукцию через «Аметрин» было легче, так как во ВНИИСИМСе уровень продажных цен контролировался – старались не допускать продаж себе в убыток, поэтому объем продаж не рос. Оформление продаж через «Аметрин» позволяло якобы уходить от больших накладных расходов ВНИИСИМСа и, соответственно продавать дешевле, а значит легче найти покупателя. То есть стряхнув с себя груз затрат на экологию, технологию, содержание инженерных сетей, социалки, «Аметрин» мог бы на мой взгляд, сделать рывок и поднять обороты не за счет ВНИИСИМСа. Но  подняться выше того, чтобы попросту брать в 1-м цехе по дешевке- за выполненные услуги по сопровождению циклов - цветной кварц  и перепродавать его, «Аметрин» не смог. Хуже всего то, что с помощью «Аметрина» мы чуть было не потеряли, а может быть и потеряли права на   технологию синтеза цинкита: с помощью наших специалистов, принятых в «Аметрин»  по Гудвилл.
И все же главная наша проблема  в  том, что у нас нет корпоративного духа, духа единого организма,  команды. Ведущие специалисты, видя что Борис Аркадьевич с ними не считается,   занят созданием семейного бизнеса, отошли в сторону. Помню, когда мне на подпись попал совместительству, на лабораторных автоклавах, переданных в «Аметрин» в качестве вклада в уставной капиталл, не покупая во ВНИИСИМСе права на технологию, «Аметрин» синтезировал и продавал от своего имени цинкит в договор на осуществление технической помощи в разработке технологии цинкита  фирме Оникс, я бросилась к Полянскому, а у него как раз были Марьин,   Лаптев и кто-то еще: «надо же что-то делать».   Итог был типа «Не переживай, воспринимай жизнь как цепь событий». Тот договор был в результате подписан не мной, а лично Дороговиным. Хорошо, что это был уже октябрь 2002 г., а в ноябре был принят закон о гос. Предприятиях, ограничивающий права директора в отношении заключения  крупных (более 5 млн руб.) сделок и сделок с зависимыми  предприятиями, в которых работают близкие родственники директора (в Ониксе на одной из главных должностей работала дочь Дороговина). Поэтому уже в декабре 2002 г. работы по этому договору были свернуты. Повезло.
Ситуацию по иному видит сама Кожбахтеева Т.Н.
«В целях обеспечения научно-производственной деятельности в условиях рыночной экономики, создания условий заинтересованности в результатах научной и производственной деятельности и руководствуясь Гражданским кодексом РФ» в июне 1996г было создано дочернее предприятие ВНИИСИМС – государственное федеральное унитарное предприятие «АМЕТРИН» как самостоятельное юридическое лицо, основанное на праве хозяйственного ведения. В это время  денег не было не только на материальные затраты по научной деятельности, но и на заработную плату научным сотрудникам. Сотрудники по нескольку месяцев работали по 2 – 3 дня в неделю или находились в отпусках без сохранения содержания по инициативе администрации ВНИИСИМ, не получая заработанную плату. На должность директора дочернего предприятия был назначен научный сотрудник ОЭМ Кожбахтеева Т.Н.  Контроль за деятельностью ГП «АМЕТРИН» возложен на зам.генерального директора Орешкину Н.П. Как записано в учредительных документах «дочернее предприятие создано с целью развития научно-консультационной деятельности в области синтеза и облагораживания кристаллического и минерального сырья». Сотрудниками  ГП «АМЕТРИН» были в основном сотрудники ВНИИСИМС, которые работали на условиях совместительства или по договорам гражданско-правового характера (подряда).  Все работы велись на базе ВНИИСИМС, да по другому и быть  не могло, т.к. уставной капитал дочернего предприятия был сформирован из остатков несамортизированного оборудования ОЭМ без учета износа. И только в 1999г  в уставной капитал ГП «АМЕТРИН» были переданы два лабораторных автоклава ОГС для выращивания кристаллов цинкита. Цинкит выращивали непосредственные разработчики технологии синтеза и разделки кристаллов, получая за выполненную работу заработную плату. Взаимоотношения с ВНИИСИМС складывались на договорной основе. Услуги, оказываемые ВНИИСИМСом для ГП «АМЕТРИН» или оплачивались по счетам, или для ВНИИСИМС приобретались необходимое для работы оборудование и расходные материалы или по Актам и Соглашениям о взаимозачете. Оборот у ГП «АМЕТРИН» до 2002г не превышал 1 (одного) миллиона в год. Но что зарабатывали, то и  получали.
А уж когда «законодатели» выпустили 25 главу Налогового кодекса РФ (налог на прибыль), и в мае 2002г вышли изменения к ней в  «Амитрин» перевели два отдела, чтобы хоть как то уменьшить нагрузку на ВНИИСИМС, не увольнять людей со всеми вытекающими для ВНИИСИМС последствиями, нагрузка на АУП ГП «АМЕТРИН» возросла неимоверно. Ведь сотрудники переводились временно. Сначала до сентября, потом до конца 2002г. ГП «АМЕТРИН» реализовал ту же продукцию, что и ВНИИСИМС, по тем же ценам. Расчет себестоимости продукции велся по калькуляциям ВНИИСИМС. Цены на кристаллосырье согласовывались с руководством ВНИИСИМС.
Вышедший в декабре 2002г закон о государственных предприятиях положил конец дочерним предприятиям федеральных государственных унитарных предприятий, в апреле 2003г ВНИИСИМС издает приказ о реорганизации дочернего предприятия ГП «АМЕТРИН» путем присоединения. На мой взгляд, задачи, поставленные перед ГП «АМЕТРИН» и мной, как директором дочернего предприятия были выполнены.
Вот так выглядит эта проблема  с двух сторон. Рожденный, чтобы помочь ВНИИСИМСУ, так как никому  оказался не нужен институт ни как научная организация, ни как источник дохода. А мы ведь   в последние годы были одним из немногих прибыльных предприятий области. Потому что мы  имели очень прибыльный контракт по перепродаже сосудов высоко давления. У нас под замороженной реконструкцией еще в доперестроечные времена было установлено в кессоны 15 полуторакубовых сосудов под синтез кварца.  При   прочих равных условиях сосуды большего объема, например, 4-х кубовые   намного эффективнее, потому что с  тем же расходом электроэнергии они дают в 2 – 3 раза больше продукции.  На полуторокубовых кварц всегда получался дороже.
Поскольку по оценке наших специалистов мировой кварцевый рынок был далек от насыщения, мы сочли возможным продать   за рубеж в 1999 – 2000 гг   15 не использующихся у нас сосудов. Они захотели еще. Мы перепродали им    не наши, четыре кубовых сосуда. Они  заказали еще 15 сосудов. Они просили больше, но мы ограничили поставку 15 сосудами, которые заказали на Ижорском заводе.   Это количество экспортированного оборудования не грозило нам потерей рынка, кварц   мы этой фирме продолжали еще в 2003 г. продавать, и до сих пор поставляем ей нестандартную оснастку для этих сосудов, изготовляемую на нашем мех. участке.. В   2003 г. к наш кварц снова начали брать  фирмы Японии и Кореи – они лучше платят, поэтому мы переориентировались на них.
  С большой для себя выгодой мы осуществили  контракт по экспорту сосудов:   на каждом сосуде мы имели почти 100 тысяч долларов чистой прибыли. Ну, разве что приходилось иногда съездить на Ижорский завод и заставлять его выполнять  обязательства - они нас здорово подводили по срокам.  В свое время Орешкина ездила на Ижорский завод оформлять дополнительное соглашение за несвоевременную поставку, неустойку в 13,7 тысяч долларов они выплатили.
А теперь давайте разберемся со слухами, которые многие из нас принимают за факты. Начнем с транспорта. Какой он у нас был – знаю не по наслышке. В  январе 99 года, когда ВНИИСИМСу предложено было принять участие в выставке «100 лучших производителей России», проходившей в здании Государственной Думы, обе наши машины – и легкая и грузовая – вышли из строя на подъезде к Москве. Помощь к ним пришла лишь глубокой ночью. ( Выставку мы провели с помощью соседей, и институт в грязь лицом не ударил).
Разговоров и домыслов  у нас  вокруг легкового транспорта скопилось столько, что пора эту завесу рассеять. Ситуация  же здесь такая: он весь был описан и реализован судебным приставом в счет нашего долга перед ОАО ВНИИЗарубежгеология   за резонаторную линию. Пока был жив  Исаев Е.Н.-директор ОАО ВНИИЗарубежгеология (в 1997 г. он застрелился на рабочем месте), а министром природных ресурсов был  Орлов В.П., мы как-то договаривались.  Преемники Исаева подали в суд и как мы не сопротивлялись, нас обязали погасить долг в сумме 6,4 млн руб.. Хотя решение по приобретению резонаторной линии принимало министерство геологии, а не мы. В начале августа 98 состоялось решение суда. Мы смогли оплатить его в течение 2-х лет. Руководство ОАО ВНИИЗарубежгеология  не удовлетворилось уплаченной нами суммой и  снова подало в суд, предъявив нам курсовую разницу в связи с дефолтом от 17 августа 1998 г.. Суд   уменьшил сумму иска почти в 2 раза - они хотели 24 миллиона, а присудили нам 13 (на 01.01.2004г.половина этой суммы уже оплачена).  Мы, конечно, могли бы и сами выкупить автопарк, стоимость которого по оценке, организованной судебным приставом не превышала 0,5 млн руб., но побоялись, что его опять опишут, и какое-то время его просто арендовали. Сегодня мы его уже выкупили, хотя должны еще ОАО ВНИИЗарубежгеологии более 6 миллионов.  Там пришло к власти новое руководство, с которым наше новое руководство нашло общий язык. Планируется, что в течение следующего года все выплатим. Много было разговоров со стороны министерских проверяющих и нашего нового руководства, что решение суда можно было оспорить. Мы и оспаривали оба раза до кассационной инстанции суда, но добились только   снижения суммы.   
Вторая, не менее  важная проблема, так же обросшая слухами – продажа так называемого резерва.
 Прежде всего надо понять, что собранное за долгие годы по всему миру сырье нам не принадлежало. Это было государственным достоянием, и   ВНИИСИМС  имел его на ответственном хранении.  Под участком номер 2, в подвале, хранились  запасы кристаллов кварца, затравок, шихты и химреактивов для синтеза кристаллов кварца. В свое время государство оплатило нам эту продукцию,  заставило нас вести ее хранение, учет   и освежение и даже платило за это из госбюджета. В 90-е годы ни о каких платежей на эти операции уже и речи быть не могло. Но мы продолжали исправно нести службу. Потом Правительством начали приниматься решения о разбронировании, что означало нашу обязанность выкупить у государства ценности   резерва, независимо от того нужны они нам или нет, есть у нас средства для этого или нет. Однако за  прошедшие годы изменились многие требования и хранящиеся кристаллы мы уже не могли использовать, они не подходили под нашу технологию. Наше оборудование было ориентировано на использование формированных синтетических кристаллов кварца.  В  случае если нам они не были нужны, мы должны были искать возможного покупателя, который выкупил бы их у нас. Выкуп нами резерва осуществлялся по ценам, которые определял не ВНИИСИМС, а уполномоченная на то независимая организация. В нашем случае это была Корпорация Кварцсамоцветы.
Наши специалисты   только входили в комиссию по освидельствованию качества хранящихся там кристаллов. Пользоваться последними без разрешения Министерства институт не мог.  Если мы в результате перепродавали выкупленное, то по ценам, значительно превышающим выкупные, что давало нам некий плюс, способствовавший стабилизации экономики ВНИИСИМСа. Общая сумма этих плюсов за все годы составила не более 3 – 4 сотен тысяч долларов. Бывало, что часть этих средств поступала в наличной валюте, как и в других операциях в то время. Все они конвертировались, как правило, в Москве, поскольку там курс был выше, бывало, что и в выходные с оказией. А на следующий день выдавалась зарплата. При этом разговоры о распродаже уникальных кристаллов за рубеж не имеют под собой оснований. Насколько  известно, зарубежным покупателям продавались толстые короткие кристаллы для изготовления медитационных шаров. Получить из этих кристаллов можно было бы при желании лишь короткие не технологичные и не эффективные затравки. Сейчас в соответствии с действующим законодательством нас заставляют выкупить последнее, что осталось в резерве – неформованные, короткие  затравки, которые не соответствуют современным требованиям ни по размерам, ни по качеству. Возможно, нам удастся доказать, что их можно использовать в лучшем случае лишь в качестве шихты и, соответственно цена, по которой мы будем их выкупать, не должна превышать цену жильного кварца.
Мне кажется,  что если бы люди задумались над этим вопросом всерьез, то слухи угасли бы сразу. Уникальные кристаллы слишком дороги, чтобы государство подарило их нашему предприятию даже в прежнее время. Тем более глупо рассчитывать, что расщедрившись, оно безвозмездно передало бы нам его в такое тяжелое время.  И все же то, как близко люди приняли  это к сердцу –говорит о многом. Не то, что мы сидели то без содержания, то на  двух третях зарплаты больше всего  запомнилось. Как оказалось, не так уж мы и изменились за все эти годы, если проблемы родного предприятия волнуют больше личных. 
И еще раз дадим слово Н.П.Орешкиной:
- Не могу спокойно говорить о недружественном  отношении гос. системы по отношению к производителю-налогоплательщику, работодателю. Все хозяйственное законодательство проникнуто взглядом «с высока», этаким барским цинизмом на работающее предприятие. Откройте любой хозяйственный закон или кодекс – он на 99 % состоит из предписаний в адрес предприятия, и лишь где нибудь в последнем абзаце Вы найдете пунктик, что предприятие вправе защищать свои интересы, но при этом процедура будет настолько сложна и запутана, что Вам вряд ли захочется этим заниматься. Нам приходилось много раз влезать и в Арбитражное разбирательство и по вышестоящим инстанциям ходить с тяжбами, доказывать свою правоту, потому что мы представляли большой по нынешним меркам коллектив – 1000-1300 чел. (раньше –больше, теперь –поменьше) и уж слишком откровенно циничными были предъявляемые нам требования.  Так не менее 4-х лет подряд (с 2000г.) мы кредитовали гос. бюджет за счет НДС с экспортных авансов, например на 01.01.2002 долги бюджета перед нами составляли более 17 млн руб., на 01.01.2003 – порядка 22 млн руб., сейчас (январь 2004г.- более 16 млн руб.). С экспортных авансов по длительным контрактам НДС платится дважды: 1-й раз 6-я часть самого аванса вносится в бюджет, и 2-й раз при оплате за счет того же самого аванса в течение всего срока выполнения длительных контрактов    энергетических, материальных ресурсов и услуг, затраченных на изготовление экспортного товара.   А когда   наконец завершается отгрузка по контракту и мы предъявляем декларацию на возврат  НДС в полном соответствии с налоговым кодексом, у налоговой инспекции   есть 3  мес. на ее рассмотрение, потом она имеет 2 недели на доведение до нас, как правило,  отрицательного заключение, обвинив нас против очевидного в лжеэкспорте, например. Мы вынуждены подавать в арбитраж. Не было ни одного случая, чтобы Арбитраж не подтвердил нашу правоту. Затем налоговая инспекция обязательно подает сначала в апелляционную инстанцию, а потом, проиграв ее, в касационный суд- все это тянется еще полгода.  Мы вынуждены брать кредиты, чтобы восполнить выпавшие из оборота, благодаря такому подходу государства,  деньги или задерживать зарплату и т.п.. Чувствуете, на что тратятся наши кровью и потом заработанные средства. А чего стоит моя история взаимоотношений с фондом обязательного медицинского страхования (ФОМС): в середине 90-х годов у нас накопился долг перед этим фондом и по другим налоговым платежам. Самый большой долг был перед пенсионным фондом – порядка 3-х млн руб.. Но пенсионный фонд издал   ведомственный нормативный акт, в соответствии с которым  мы были вправе при выполнении текущих платежей оплачивать долги по согласованному с ним графику, и пени при этом на сумму долга уже  не начислялись – цивилизованное решение, которым мы воспользовались и постепенно погасили долг.
ФОМС поступил иначе – им был издан Акт, позволяющий   начислять ежедневно 1% пеней на остаток долга, при этом поступающие от нас в уплату этого долга средства они засчитывали в уплату пеней. Больше полутора лет длилась ситуация, при которой мы уплачивали 1,5 –2 годовых платежа, а сумма нашего долга не снижалась. И все это в рамках закона!. Наше предприятие использовалось как дойная корова. Наши многочисленные обращения в местный, областной и федеральный ФОМС  ни к чему не привели. Нас попросту игнорировали. Наконец, исполнительный  директор   ассоциации товаропроизводителей при Администрации Владимирской обл. Грицкевич  Лариса Ивановна  по моей просьбе устроила мне встречу с одним из заместителей губернатора области, курирующим соц. сферу, который решил эту проблему в нашу пользу –   ранее уплаченные нами ФОМСу средства были зачтены в счет уплаты долга, а не пени, и какое-то время ФОМС был даже должен нам. Но это стоило лично мне нескольких лет жизни.
ВНИИСИМС  министерству не нужен и оно этого не скрывает.   Во многом сказались на этом  индивидуальные качества характера Бориса Аркадьевича Дороговина, в силу чего у него не сложились отношения с новыми министерскими чиновниками.    Я не хочу думать, что он стал  бы сознательно идти на развал ВНИИСИМС. С увольнением Дороговина, я, как член старой команды, вместе с главбухом и гл. инженером тоже понижена в должности.  Но для себя я решила: буду работать во ВНИИСИМСе в любой должности до конца, если обстоятельства позволят. Только бы новое руководство не наступало на те же грабли, что и мы.

Мне хотелось бы отметить еще одно качество Дороговина, Полянского и Орешкиной, которое сами они не замечали может быть, но которое очень бросалось в глаза со стороны на областных или московских мероприятиях: чувство собственного достоинства. Они достойно представляли наш институт, не заискивали перед вышестоящими, не мельтешили. Они знали, что за их плечами ВНИИСИМС, что в данный момент они представляют его. И поверьте, изрядно отличались от общей толпы. За что в немалой степени и поплатились.
 Слово Нине Петровне:
- Думаю, на последних  совещаниях в министерстве многое пошло бы по другому, если бы от института выступала не я, а Дубовский или Полянский. Но они переложили это на меня, потому что я лучше владела экономической информацией. Однако ждали от нас не этого. Цифры и точность ситуации особенно раздражала, когда недоброжелатели оказывались не на высоте. Помню высказывание Глумова « Вы слишком оптимистично настроены!». Раздражало, что мы не каемся, не мельтешим. Но ВНИИСИМС не так то просто обрушить - слишком это тяжеловесная  и инерционная система. При активах в 150 миллионов рублей наши обязательства в 30 миллионов перекрывались многократно. Думаю, во многом роль сыграли личные отношения директора с рядом министерских чиновников. Так зам.министра Глумова, прежде работавшего в Южморгео,   когда – то Дороговин подставил в каком-то проекте, разумеется он не мог относился к нам хорошо. 
 На последнем совещании в министерстве я говорила и о том, что наши проблемы в основном связаны с тем, что Государство должно нам 18 миллионов НДС, уплаченного нами с экспортных авансов.    Благодаря новой налоговой политике стали абсолютно не выгодны крупные, требующие обязательных авансов, экспортные контракты.
Объективная реальность…Почему то это словосочетание имеет негативный оттенок. А между тем в мае 2000 ВНИИСИМС закончил постройку своего последнего  восьмиэтажного дома и  80 его сотрудников получило, наконец-то , свое жилье! Несмотря на все трудности – смогли! И в 2000, впервые выйдя из долгов, снова возобновили реконструкцию. По санаторным путевкам отдохнули 157 человек и свыше 600 детей провели лето в нашем лагере «Кристалл». В интервью городскому телевидению с гордостью подчеркнули, что оплачиваем учебу в институтах трем человекам.
В том же году в интервью зам. директора по науке Е.В. Полянский сказал:
- Сегодня мы живы зарубежными контрактами. Это наш удел…Мы ведем себя достойно, не допингуем. Но российский потребитель пока не в состоянии потреблять нашу продукцию. Поднимется российская промышленность – поднимется ВНИИСИМС.
А  вскоре изменившиеся в очередной раз правила сделали невыгодными торговлю с заграницей. В  2003 году наш профсоюз перешел в ведение 26 филиала Владимирского соцстраха, это  разом сделало многое  недоступным по линии профсоюза. Последующие за 2000 годы все летние месяцы большинство из нас работало на две трети. Учитывая невысокие зарплаты и то, что у нас часто на предприятии работают семьями, все  оказались в финансовой яме. Это не способствовало трудовому энтузиазму. Удивительно, что люди не изменили ВНИИСИМСу в такой ситуации.
Мне хочется, чтобы вы вместе со мной еще раз окунулись в то время. Поможет нам рабочий дневник с точными датами:
5 июня 2000. Обухов и рабочие ведут подключение институтских компьютеров к общей сети. На 2-ом этаже человек, стоящий на лестнице, засунул голову в межпотолочное перекрытие – всадник без головы.
29 августа. Пожар на Останкинской телебашне, телевизоры  умерли… Покрашен  и зациклеван кварцевый корпус. Там поставили двойные рамы. Корпус преобразился. Фраза И.Бугровой :» Так все хорошо сделали, как бы нас не продали».  Работы наших специалистов на Тайвань продолжаются. Марьин и Полянский вернулись из Бразилии… На первом этаже открылся прекрасно отремонтированный и оснащенный зубной кабинет. Врач – дочь одной из наших сотрудниц. Кстати, к новому году в институте установили новые утепленные двери.
14 сентября. Вчера директор выступил по местному каналу ТВ. Основное: заказы на 300%, чтобы их выполнить нужна реконструкция. Завод Гусь-Хрустального акционирован. А мы в 92 году его обустраивали. Там 80 автоклавов, техперсонал обучался у нас. Сейчас площади сданы фирме Сойресс по доллару за метр в аренду. Рассказал, что мы помогали делать кварцевый цех в Перми, но он не работает. В целом ВНИИСИМС на подьеме, выстаим даже если спадет спрос на кварц. Перспективы: расширить площади, готовы загрузить работой «Элекс».
6 октября. На участке Степанова с весны светло-голубые и зеленые фианиты. Фирма СИНСТОУН, московская. Их специалисты, наши площади и сосуды. Наши рабочие заняты на разбраковке и обслуживании. Сырье давальческое, нам плата за аренду и процент с выпуска.
У нас практиканты из училища №4…В корпусе слюды – новые добротные двери….Обилие яблок, вся территория ими засыпана.
14 ноября. В 10-00 панихида по Ермаку. После первой операции сказал удовлетворенно» Хороший я сделал выбор в 17 лет, теперь есть что вспомнить».
17 ноября. Дубовский занял комнаты на первом этаже, теперь почти весь ОФИ  собран в одном месте.
8 декабря. В прошлый четверг приезжал Виноградов. Обед перенесли на полчаса. Собрание прошло в 10-том корпусе. Он произвел хорошее впечатление….Вокруг первого корпуса начали сооружать забор, расчистили дорожку – что-то намечается.
28 декабря. Вчера в кварцевом корпусе кто-то бросил окурок под лестницу захламленную. Мусор загорелся и задымил. Уже к обеду этажи были затянуты дымом. Погасили быстро, но от дыма избавиться не удавалось долго.
16 января 2001 год. Прорвало отопительную систему в кварцевом корпусе. БПР  вычерпывал воду, внизу – трансформаторная.  А они хорошо понимали, что произойдет в случае протечки. Слесари пришли через час, долго не могли отключить воду..Ее в коридоре было по щиколотку.
22 января. Подвал центрального здания ( с архивом) был затоплен 2 января. 19, в четверг сотрудники расчетного отдела начал перемещать документы в комнату, которую прежде занимала фотолаборатория. Ну и работка, не позавидуешь! Тут даже физически тяжело, а еще и сырое…На реконструкции – рабочие в ярких касках. Завезли плиты, работает подъемный кран.
30 января. Течь над центральной лестницей.
1 февраля. Поползли слухи о том, что нас распустят на месяц из-за урезанного бюджета.
2 февраля. Щанов объяснил: днями вскрыли ИШа 18 кубовый, бывший в работе 330 суток. Почти год – и брак. Ясно почему директор в таком настроении…Принято решение, что в ряде корпусов работаем с 10 утраю
5 февраля. Работаем с 10, кампьютеры приказано не включать до обеда.
23 февраля.  Наблюдали за съмом с БА- № в первом цехе. Обнаженные по пояс, потные, рабочие с трудом откручивали гайки. Когда затворное кольцо подскачило – они попадали от рывка…Так, наверно, было и 30 лет назад – ручной труд и полное взаимодействие небольшого коллектива. Насколько это трудно можно понять только увидев…Четверо мужчин с трудом сдвигали с помощью лома насадку на гайке. Затем переходили к другой и так по периметру.
26 февраля, понедельник. В ОГС привезли новый камнерезный станок. Все мужчины отдела помогали его устанавливать в предбаннике у Чуркина… Вокруг первого цеха начали по периметру класть стены. Кирпич поступает аккуратно упакованным в целлофан. Сейчас его стопочки  выложены вдоль  свежего желтого забора.
1 марта. Слышны взрывы, это потихоньку углубляют кссоны…Слухи об отсутствии бюджета.
11 марта. Затопило библиотеку – протекла во многих местах крыша, которую ремонтировали в прошлом году.
2 апреля. Прорвало какие то трубы на крыше и затопило конференц-зал.
17 апреля. Вчера руководителям отделов было приказано подать списки на сокращение .С каждым из них будет беседовать директор персонально. Настроение у людей – хуже не бывает.
27 апреля. Реконструкция остановлена, рабочих не видно. В корпусе слюды ремонтируют стену на уровне второго этажа.
1 июня. На стройке работают люди ФГУП «УСС» № 10 спецстрой российской федерации», а взрывники – общество с ограниченной ответственностью НПП «ВОТУС», бывшая наука. Провести локальные взрывы могут только они.
7 июня. Зашла в офис технологов в кварцевом корпусе – супероформление! Все от потолка до прозрачных стен сделано по высшему разряду. Женя Сопелева ( « играющий тренер» - как сама себя окрестила) и ее трое подопечных получили три компьютера. Но общей базы данных пока у них нет.
8 июня. Взрывники свою работу закончили. Старые смотровые площадки, разрезанные, лежат за 13 корпусом….Сокращение вроде бы отменили.
13 августа. Наука на две трети в связи с отсутствием финансирования. Уже есть список на сокращение. Подвал центрального корпуса никак не могут очистить – завод-сосед не может что-то продуть со своей стороны.
17 декабря. Поступили три автоклава, снимали их перевозку…
24 декабря. Опять объявили о работе с 10 утра
31 января 2002 года. Комнату горного освободили, Турашеву переселили. Интересно, для кого освобождают площади..
20 февраля. Стены поднимаются не только над первым цехом, но и над зданием пульта. Делают дорогу к первому цеху, завезли песок и гравий
26 марта. Работаем три дня в неделю. Зарплату за январь  дали вчера. Орешкина о налоговой:» Если что и погубит Россию, то чиновники». Мы им должны 9 млн, они нас 12. Но требуют срочной оплаты от нас.
2 апреля. Речь идет о сокращении на 600 человек. В науке всего – 400…рельсы под эстакаду уложены, реконструкция идет полным ходом.
4 апреля. Приехали важные гости из министерства. Говорят, речь идет о существовании института. Поэтому случаю работали полную неделю, чтобы не оказалось – приедут, а институт пуст..
4 апрля. Первый автоклав втащили в цех. Собираются устанавливать сегодня…На совещаниях мужчины сидят молча, рассматривая собственные руки, зная что не в силах что-то изменить. Единственный руководитель- женщина Н.Г.Быдтаева пытается своими выступлениями побудить их к действию…тщетно.
6 апреля. Официально упразднена прежняя структура. В Амитрин переходят ОВД и ОЭМ.
13 мая. Работы на реконструкции остановлены…
21 мая. С 15 мая отключено электричество в ряде корпусов (КВЦ.№13).
Полянский понес директору новое штатное расписание, тот резко бросил» Убери эту порнографию. Где список на сокращение?». « Эта порнография выполнена по твоему требованию. А насчет сокращений – сам сокращай. Я не буду», - спокойно ответил Евгений Васильевич и ушел в свой кабинет. В ОЭМ всех заставили написать заявление на отпуск за свой счет с 10 мая, чтобы они числились в Амитрине. ОВД колеблются. Муханов объявил, что сделав такой шаг они становятся бесправны.
27 мая. В прошлый четверг директор собирал геологов, в их нерабочий день ( отдел на две трети). В результате они задали вопрос в упор: « Нам что, поминки по отделу справлять?»
Он замялся и сказал, что через две недели записан на прием к министру, вот тогда и будет ясно….Электрички в Москву часто отменяются, те что идут – подолгу стоят в Сергиевом.
28 мая. Недавно все сотрудницы отдела ОЭМ разбирали шихту, отбирая годную для цикла. Потом все вместе ее мыли. Они арндуют автоклавы под цветное сырье…Марьин пытается сохранить отдел. Если бы не переход в Амитрин – он был обязан сократить 20 человек.
29 мая. Директор вызвал ведущих специалистов геологического и сообщил, что отдел сохраняется.
3 июня. Жара до плюс36. В прошлый четверг и пятницу с 9 до 17 -00 отключали электричество. Открытие Олимпиады прошло мимо Александрова, болельщики в ярости.
22 июля. Жуткая жара. Яблоки валяются по всей территории, в воздухе аромат их гниения – сладковатый, южный…
23 июля. Вчера выдали бумажки на сокращение ! Возле отдела кадров было страшно проходить…Как так можно с людьми!!!
24 июня. С вечера потянуло дымом, к утру город затянуло полностью дымом от горящих торфяников. Говорят, полыхает уже Берендеево…
2 августа. Москва в дыму. У нас тоже дышать нечем. В горле постоянно першит…
19 августа. ОЭМ возвращается в НИИ. Со вчерашнего дня 13 корпус и КВЦ отключены от электричества. В 13 – отдел ВД. Их работы остановлены без предупреждения…
4 сентября. В Москве объявлено чрезвычайное положение. Мы задыхаемся тоже
5 сентября. Гарь усилилась. Вчера директор ходил по 10 корпусу и говорил «Все будет хорошо, это мы для налоговой инспекции» и тому подобное. Люди не знали верить ему или нет.
23 сентября. Вышла Владимирская энциклопедия, и мы получили ее. Наши вошли – ура!
4 сентября. Сегодня втащили и установили в кессон третий автоклав. Директор чудит – его сын мелькнул по центральному ТВ негативно, в чем-то крупно замешан…Сокращают геммологическую группу…Надо же, единственного специалиста – эксперта, имеющего лицензию – Елену Михайловну Сучкову ухитрится потерять!!!
( отступление: кандидат геолого – минералогических наук .М.Сучкова имеет 64 научных труда, из которых 51 – печатный, остальное – утвержденные.С 80 года занимается минералогическими и геммоголическими исследованиями камнесамоцветного сырья. Является старшим преподавателем кафедры геммологи МГРТ. Имеет право давать официальные экспертные заключения. И просто очень хороший, обаятельный человек. По счастью, она вернулась и мы имеем возможност , как и студенты, прослушать необыкновенно интересные лекции по истории драгоценных камней, их особенностям  и даже как отличить  природный камень от имитации).
10 января 2003 года. Сильные морозы вывели из строя целый микрорайон и убедившись, что место аварии не найти, ВНИИСИМС закупил на 35 тысяч трубы и столько же заплатил за прокладку их по поверхности. Дал отопление в жилой сектор.
Лопнули трубы в 10 корпусе и КВЦ, и еще кое-где. По  Александровскому радио объявления о наборе рабочих на предприятия, в том числе к нам…Везде ощущается нехватка рабочих…
20 января. В 11 утра распустили по домам. Авария на трубопроводе в котельной. Отключили воду и отопление.
17 февраля. Группа из Полянского, Марьина, Лаптева, Турашевой и Коваленко отбыла в Иран с лекциями. Обе геологини готовились, чтобы не дать конкретных привязок и не выдать каких нибудь тайн. Любопытно, а  остальных это заботило?
20 февраля. Опять вырубили электричество в 13 и КВЦ
4 июня. Опять уходим на две трети.
22 июня. Вчера официально появился новый директор. При его представлении, говорят, было показано письмо, подписанное всем нашим руководством, в котором ВНИИСИМС предлагали банкротить..   
Когда –то внучка Хрущева сказала, что руководитель бесконтрольной власти выдерживает не более двух лет…Мы сами выбрали Бориса Аркадьевича и потому его предательство ударило особенно сильно. Но где он виновен в силу характера, а где умышленно – очень хотелось бы знать. Ведь 
В  конце 2002 года ВНИИСИМС получил награду в номинации «Российская организация высокой социальной эффективности». 5 золотых и две платиновые награды за высокое качество выпускаемой продукции обеспечили нам в номинации «Всероссийская марка (111 тысячелетие) «Знак качества –ХХ1 век». Давайте перечислим: от 13 ноября 2000 за  искусственный кварц, пьезоэлектрический, оптический, кварцевые резонаторы и кварцевые диски. Платиновые знаки от 20 декабря 2000 за пьезоэлектрический и оптический,  за цветные разновидности.  В этом же году аппаратчица цеха № 1 ВНИИСИМС  Ольга Фокина была награждена медалью ордена «За заслуги перед Отечеством».
 Но именно в этом году вступила в действие глава 25 Налогового кодекса и средства, потраченные на науку, начали облагаться налогами на прибыль!(24%). Как отметили «Владимирские ведомости» за 25 марта: « смело можно утверждать, что российские предприятия, занимающиеся наукой в наши дни, совершают подвиг, К сожалению, он не оценен страной, но исполнен главного и высшего смысла, так как направлен на завтрашний день, на будущее нашей Родины, вопреки всем абсурдам, всему противодействию самому человеческому разуму, происходящему сегодня». В этой же статье  называется общая численность коллектива – 950 человек.
За 2002 год ВНИИСИМС получил Почетную грамоту Правительства за достижения в проделанной работе.
И потому как гром среди ясного неба для большинства сотрудников оказалась статья в «Призыве» за 11 сентября 2003 «Кому нужен крах ВНИИСИМС». О том, что в июне у нас сменилось руководство, мы разумеется знали. Знали и то, что новый директор Михаил Александрович Архипов кандидат физико – математических наук, прежде работал в «Гудвилле». Смена породила такое количество слухов, что понять происходящее большинство просто было не в состоянии. Читая статью, люди с изумлением узнавали, что наше предприятие готовили к банкротству, что только в июле – августе институт 5 раз обращался в прокуратуру, МВД и ФСБ.
Из той же статьи мы узнали, что нас осталось 880 человек. Но особенно важно было иное подтверждение. Цитата: « Недоумение вызывают и действие областной налоговой инспекции, которая упорно не выполняет многочисленные решения суда и пытается довести государственное предприятие до банкротства».
Все самые мрачные предположения  подтвердились. Представители налоговой инспекции, практически прописавшиеся весь последний год у нас, давно вызывали недоумение и тяжелое предчувствия. И это после того, как  все вздохнули с облегчением в 2000!  Люди не понимали, что происходит. Ведь  были реальные признаки того, что мы выстояли: в главном корпусе велись  ремонтные работы по переустройству и облагораживанию помещений, сменили сантехнику в туалетах, возобновились работы по реконструкции. Да и по всей территории бросаются в глаза то там то тут ведущиеся работы. Работники БТР  (бюро промышленной реконструкции) во главе с неутомимой Ириной Юрьевной Бугровой не имели минуты отдыха, готовя документацию. Ведь любое изменение всегда сопровождается тщательной подготовкой -  надо на месте перепроверить все сети, которые подвергнуться изменению.  Проектировщиков принято видеть за чертежной доской. Эта же аккуратная, энергичная, хорошенькая женщина лазила по чердакам и подвалам, иногда даже не надев рабочий халат, и перепроверяла, перемеряла, уточняла. Более того, решительно отказалась от более престижной работы в институте ( правда, не  совсем по профилю, но многих ли это останавливает обычно?), а затем и от более высокооплачиваемой – на стороне.  БПР гордилось своим профессионализмом и немножко стыдилось преданности родному предприятию. Они давно работали вместе и от большого коллектива сейчас оставались  только четверо. Но остались традиции, которые они берегли.  Так чувствовали себя почти все подразделения.
 Люди, работающие во ВНИИСИМСе, собраны со всего Союза и то, что многие работают семьями - не диво. Вслед за родителями приходят во ВНИИСИМС дети. Однако недавно выяснилось, что есть у нас и нечто, выходящее за рамки обычного: семья Евдокимовых, коренных александровцев. Когда Валентина Георгиевна Куликова посчитала их совокупный стаж работы - мы ахнули. Судите сами - 255 лет. Не слабо?
    Анатолий Федорович пришел во ВНИИП в 56 году, в самом начале и проработал мастером на участке № 7 аж 44 года. Его жена, Вера Дмитриевна, очень милая женщина, с 58 года работала зарядчицей. ( Это те, кто завешивает затравочные пластины в автоклавы). И делала она это ровно 30 лет! И четверо детей, и их жены, и внуки - все они работали или работают у нас. Все как на подбор ровные, крепкие, надежные - что грибки - боровички, такое семейство славное - душа радуется. И если бы мы не захотели подсчитать - так бы и не узнали. Не задумываются они о славе и почестях. А ведь здесь и наладчик механосборочных работ, и инженер - химик, и распиловщик, и водитель, и рентгенометрист,  и  инженер, и мастер…Да что там, они все мастера своего дела. Представьте, каких замечательных четверых детей воспитали Евдокимовы!  И как они любят построенное своими руками производство, если сумели передать это детям и внукам.
  255 лет - и ни одного взыскания! Вот такие у нас люди работают!
С чем же выходит институт к своему юбилею? Учитывая сложившуюся ситуацию, вероятно, все лучшее осталось в прошлом?
Как говорили в Одессе – не дождетесь!  Да, мы изрядно потрепаны событиями, но главное пока сохранено: коллектив. А он руки еще не опустил. Так давайте вместе посмотрим, как мы выглядим сегодня.
За научные подразделения отвечает Евгений Васильевич Полянский, сам ученый, которые все эти годы отстаивал интересы науки. Кстати, информационные отчеты полностью легли на его плечи. Кроме собственной научной работы, которую он продолжал вести.
Начнем с геологического отдела, который возглавляет сегодня  кандидат геолого – минералогических наук Нина Григорьевна Быдтаева, яркая неординарная личность. Сегодня в нем осталось 26 человек, считая двух могикан горного отдела. Уже лет 15  в него нет притока новых работников нужной квалификации из вне.  Без пополнения живой производительной силы отдел угасает. Последние годы здесь постоянно снимаются и закрываются темы. Это не способствует стабильности, и даже те, кто появлялись – Мамаевы, Чеснокова, Ромашина – уходили.
Слово Ю.А. Шатнову:
- Нашему отделу сейчас несколько лучше, чем другим. Мы же в Министерстве геологии и нас знают. А институт ростовой и пора бы им определиться с его будущим.
Пока мы рассчитывали на нашу дирекцию, считавшую, что нам не положено появляться в министерских коридорах – положение  отдела было незавидным. Начали действовать сами исполнители – все получилось. В 2002 году, где-то с февраля-марта, положение отдела выровнялось. Этому способствовало во – первых работы по переоценке природных ресурсов. Не предприми мы никаких действий, они возможно бы и заглохли. Но мы начали действовать, и они перешли на институт и отдел. Работы эти емкие и года на два мы себя обеспечили. Второе: были объявлены многочисленные конкурсы. Тут уже дирекция поспособствовала. Нина Григорьевна вошла в контакт с ЦНИГРИ и ВИЕМСом, которые являются генеральными подрядчиками работ по методическому сопровождению. ЦНИИГРИ победил и получил  эти работы.  Сами они не располагают  ни кадрами соответствующей квалификации, ни материалами по пьезокварцу. Они привлекли нас.  Во многом  мы  выступаем в качестве исполнителей потому, что сохранили марку головного института по кварцу.  Работы не совсем нам по душе в силу неопределенности поставленных задач, но, тем не менее, достаточно емкие по ассигнованиям и обеспечили нас на 2002 – 2003 годы основными средствами. Конечно, они требуют большой отдачи, как на лабораторном уровне, так и научном. В рамках этих работ мы выступаем экспертами, отслеживая темы от проекта до отчета. Нине Григорьевне пришлось немало поездить, чтобы установить контакты с заказчиками. Специалистов высокого уровня в отделе осталось не более восьми: Нина Григорьевна, я, Коваленко, Турашева, Костелова, Соболева, Смирнов, Тегетова . Сохраняют потенциал Татьяна Быдтаева,  Киселева.
Юрий Алексеевич скромничает – они не просто  специалисты, они – эксперты. Их высочайший профессионализм хорошо известен и в министерстве, и тем, с кем они соприкасались по работе. Веселые, артистичные, остроумные – они превращаются в жестких профессионалов, когда касается дела. Не зря начальник первого цеха  В.И.Верин из всех временных коллективов по производству оптического и пьезокварца особенно подчеркнул работу геологов. Сейчас они уже не имеют возможности ездить в поля – только в командировки. Но весь огромный накопленный опыт они использовали в информационных отчетах и проектах, выступали консультантами и никогда не были нахлебниками. Благодаря им имя нашего института продолжает сохраняться на должной высоте в безбрежном море Геологии.
 Мне жаль, что канула в Лету мечта чароитчиков – Смирнов А.А., Соболева Т.В. -  о чароитовом зале в Эрмитаже. Остался сказочной красоты стол из корневища со столешницей, выполненный Григорием Никитичем Кокаревым , бывшим снс геологического. Вы можете взглянуть на него в нашей экспозиции : восемь сортов чароита, так называемая «флорентийская мозаика». Весь он с нуля создан мастером, от полированной древесины до неуловимых стыков полировки. И если вы скажите, что это работа любителя, то значит вы вообще ничего не понимаете в каменном мастерстве. Там же вы увидите великолепную коллекцию всех разновидностей чароита, тщательно описанную и промаркированную. Точно такая же была передана экспедиции, потому что  для проведения работ необходимо точно знать о какой именно разновидности идет речь. Коллекция очень дорогая. Это последний дар отдела музею.
После трагической гибели  Михаила Федоровича Ермака, на которую откликнулись все известные специалисты бывшего ВШПО, последние члены  некогда мощного горного отдела – ведущий инженер А.Б.Турашева и техник О.И. Тимофеева - влились в геологический отдел. Сегодня горно – экономическое  обоснование особенно востребовано, оно составляет до 50% любого отчета. Так что приобретение более чем ценное.

Погасла слава когда то известных отделов ОГС, ОВД, ОЭМ. Здесь и обрушившийся  отечественный рынок спроса, а ученые все же не купцы – торговля дело  иного профиля. И уход на пенсию самых известных ученых. И  главная беда – устаревание материально – технической базы. За последние 20 лет она не пополнялась и не обновлялась. Отсутствие  современной технической базы дает себя знать.  И все же у нас остались люди,  которые не сдались. Давай те посмотрим на них:
Отдел гидротермального синтеза. Его сегодня возглавляет кандидат геолого – минералогических наук. П.П. Шванский. Здесь тоже осталось 30 человек, из которых ИТР 15. Все тридцать лабораторных автоклава постоянно в работе. Что, кроме тех работ , о которых мы говорили в прежние годы, появилось здесь? Правильно, цинкит.
Евгения Васильевна Кортунова далека от  победных рапортов и  уже потому понимаешь: тут что-то очень серьезное:
- Сейчас мы отрабатываем технологию синтеза. Долгое время я работала одна, но теперь у нас группа из 6-7 человек и основной обслуживающий персонал отдела (механики,  электрики, распиловщики и д.д.) работает на нас. В группе у меня Н. Николаева, Поткин, двое Шишкиных и Шалькова. Мы провели два пристрелочных промышленных цикла  в автоклавах с объемом 500 литров  с футеровкой из коррозионное – стойкого сплава длительностью   40 суток. Сьем прошел в апреле. Цикл был полностью пристрелочный. Не знали, будет ли вообще в нем что-то расти. Второй, длительностью 100 суток. Съем прошел 9 октября прошлого года. Часть  кристаллов выращенного цинкита из последнего пошла на реализацию, хотя мы не ставили такой задачи. Многое нас  не устраивает, параметры кристаллизации мы продолжаем отрабатывать в поисках оптимального. Следующим будет автоклав СВД – 15, готовится оборудование. Это из кубовых, которые пошли на Тайвань. Один стоит в 10 цехе.   Вот на нем мы проведем полностью промышленный цикл. У нас сейчас много ручного труда, необходимо оборудование, чтобы свести его к минимуму. Обещают помочь.
Коротко просмотрим  работы  остальных направлений:
Синтез новых широкозонных полупроводников на базе соединений нитритов галлия и аммония, применяемых для изготовления твердотельных элементов -  ведет к. г.-м. наук А.А.Мотчаный.  Это так называемые  холодные лампы, используемые достаточно широко. Например – в светофорах.
Доводит до совершенства технологию промышленного синтеза оптического кальцита В. Бородин, к. г-м наук, награжденный серебряной медалью и дипломом ВДНХ.
Совершенствует промышленную технологию опаловидного кварца Е. В. Дикк, один из основных разработчиков метода. Кроме того она еще занимается  синтезом ромбоэдрического кварца. Такой кварц не содержит затравочной зоны и особенно годен для изготовления дисков.
А.Ф.Белименко -  последний продолжатель работ по синтезу особо чистого кварца. В настоящее время оказывает помощь работе завода по выращиванию товарного кристаллосырья с нормируемой плотностью дислокаций и каналов травления, так необходимых нам для сохранения клиентуры. В данный момент остальные кварцевые заводы России не имеют возможности выращивать малодислокационный пьезооптический кварц высокого качества. В этом заслуга нашей науки.
Отдел физических исследований возглавляет  к.г-м наук А.Б.Дубовский.
 При том, что в отделе всего 21 человек, здесь высокими профессионалами являются почти все. Только 5 человек кандидаты наук, 2 – вед.специалисты и 5 снс.  В отделе используются 17 основных направлений исследования физических свойств твердых кристаллических тел. Давайте взглянем на основные ( или более понятные нам, не специалистам):
Метод ренгеновской топографии – изучение однородности кристалла, включение линейных и трехмерных дефектов. К.г-м н-ук. Л.Д.Белименко.
Метод оптической спектроскопии – к. физ-мат наук Г.В.Семенкович, В.В.Дубовская.
Комплекс электрических измерений – снс К.П.Семенов.
Электронная микроскопия – к. геолого - минералогических наук Балакирев.
Рентгено – фазовый анализ – снс В.С.Коваленко.
Приглашенный в 69 год во ВНИИСИМС для организации широкого спектра исследований в области рентгенографии природного  и выращиваемого минерального сырья, он с блеском выполнил возложенную на него задачу. Высококлассный специалист своего дела, этот человек в корне изменил культурную жизнь Александрова. Более 5 тысяч единиц хранения, приобретенные на свои средства и разысканные самим, были отданы лично В.С.Коваленко в организованный по его инициативе музей М.Цветаевой..
  Подсчитать количество публикаций В.С.Коваленко не представляется возможным. Публиковался в газетах районных, городских, областных и республиканских, а также в журналах. А так же книга «Час души», сборник стихов избранной лирики, издательства «Транзин – Икс», г. Владимир, 2002 год.
Особого разговора заслуживает работа А.Л.Талиса, кандидата физико- математических наук.  Называется она « Построение обобщенной кристаллографии алмазоподобных и наноструктур». Чтобы не затуманивать разъяснениями, которых не понимаю сама, речь идет об атомарных - на уровне атомов – исследованиях. 5 ноября 2003 года Талис сделал 4,5 часовой доклад на мехмате МГУ ( а это сильнейшая кафедра в мире) и получил не просто одобрение. Специалисты считают, что после завершения этой работы общая кристаллография будет рассматриваться как часть новой обобщенной. Суть даже не в гранте, который имеет его группа. Суть в официальном признании уже на мировом уровне. Для нас будет достаточно узнать, что работу сочли по значимости второй после открытия «периодической системы» Менделеева. Работа позволяет развивать технологии синтеза на уровне атомов. Вообщем, судя  потому ученые какого ранга наладили контакты с  А.Л. Талесом, Александр своей работой солидно укрепил пошатнувшийся в тяжелые годы авторитет ВНИИСИМСа.
Отдел расплавных методов синтеза, возглавляет В.И. Заднепровский, кандидат физико-математических  наук, лауреат НТТМ - 75. В отделе 30 человек. Работы этого отдела у нас хорошо известны, поэтому просто перечислим:
Продолжает отрабатывать технологии промышленного синтеза технического и ювелирного граната к. гм н. С.А.Смирнова.
То же в отношении боратов и вольфраматов осуществляет В.А. Нефедов.
Лабораторию расплавных методов возглавляет А. А. Цеглеев. Именно здесь рождаются лангаситы, эвлитины и пр. кристаллы, которые в последние годы мы столь широко освещали в прессе.
Борис Иванович, проведя исследования, с интересом отметил, что по номенклатуре потребляемых промышленных кристаллов на долю выращенных расплавным методом приходится 99,99%. А по объему потребления на долю кварца приходится 30%. Второе место – за корундом (лейкосапфиром). Дале – круто по нисходящей.
А теперь о двух отделах, которые размещены и работают в новом, до сих пор не принятом здании № 13, без холодной воды, с часто отключаемым электричеством.
Отдел алмазных материалов и приборов, руководит им кандидат физико-математических наук В.И. Лаптев. В отделе 7 человек, трое из которых – кандидаты: сам Лаптев, Помчало и Мартынов. 2-е инженеры, один техник и один рабочий. Здесь разработана технология изготовления терморезисторов на базе полупроводникового алмаза в стеклянных корпусах и без оных. Термометр, в котором используют такой терморезистор, способен  считывать  сверхбыстрые тепловые изменения в огромном диапазоне с высокой точностью. Ряд сторонних организаций – например, Саратовский центр – применяют его в датчиках задымленности. Этот терморезистор незаменим для приборов, работающих в экстремальных условиях – высоких температур, давлений, вредных средств. Спрос на него есть, выпуск – ограничен. Не может идти речи и о крупном заказе.
 Отдел  располагает только самодельным оборудованием, и нарастить мощности   своими силами не может.
Отдел высоких давлений, который возглавляет  Николай Григорьевич Санжарлинский, кандидат физико-математических наук, лауреат НТТМ – 75 ВДНХ СССР. Среди коллег по прежнему и в глаза и за глаза именуется  дворянским титулом  – граф. И не потому, что претендует на дворянские корни – просто обладатель глубокого баритона и прекрасный гитарист был во все времена любим за песни.  А уж тот, кто хоть раз слышал «Вставайте, граф, рассвет уже полощется», неизменно просил исполнить эту песню при следующей возможности. Гибкий, подтянутый, красивый он и соответствовал этому облику. Вот и закрепилось – Граф.
И в этом отделе за последние 15 лет нового притока специалистов высокой  квалификации не было. Предпринимали в свое время усилия по привлечению из Московского института стали и сплавов на преддипломную практику молодых ребят чтобы пройдя стажировку, можно было получить готовых специалистов. В интервале год – два приходили пять человек. Но более 3-х лет ни один не остался. Старожилы из них – Носухин и Перфильев до сих пор шлют благодарности в поздравлениях из города Троицка, куда их переманили. Что ж, близость Москвы, зарплата и многие блага, коих у нас нет, многое объясняет. Но в силу работы  за время пребывания у нас они стали носителями всех технологических секретов ОВД и, переместившись, начали их успешно применять. Это заставило сотрудников отдела счесть дальнейшее привлечение выпускников московских ВУЗов бесперспективным.
Сегодня их осталось 25 человек, из них трое – высшей квалификации (Санжарлинский, Дечуев, Муханов, трое  несколько меньшей – Ведущий инженер Е.Боченина, технолог Е. Боченина и классификатор алмазов Л.Заднепровская. Затем трое специалистов технического профиля, остальные – рабочие высокой классификации – токаря, преспекальщики.
Слово Мишанину А.Д.:
Санжарлинскому достались тяжелые времена перестройки. Финансирование из госбюджета каждый год сокращалось. Отсутствие материалов -  останавливали работу оборудования, текучесть кадров. В структуру отдела был передан   участок алмазного инструмента. Стали проводится опытно – конструкторские работы, направленные на создании широкой гаммы алмазного инструмента (камнерезного, шлифовального). Этой проблемой занимаются Семенов В.Д.. Дунин В.П., Егоров Е.В., Егоров С.Е., Мишанин А.Д., Боченина Е.В.. Фадин А.С., сотрудники Матвеев Ю.И., Сергеев А., Бузычкин Н.В.. Егорова Т.Ю., Лядвинская В., Белова М.Г., Ключников Ю.В., Семенов Г.М., Цибин А.С.. Фроловичев В.В., Шевелева И., Матвеева И., Акимова Н.
     Лаборатория полупроводникового алмаза осуществляет исследования в области выращивания монокристаллов синтетического  полупроводникового алмаза. Филиппова Е.Б. разработала тех. процесс получения СПА. Выход  со спрека 60 – 70 % кристаллов различных фракций годных для терморезисторов. Синтез производится на прессовых установках модели ДОО – 43 Егоровым В.В. Обладая уникальными свойствами, полупроводниковый алмаз позволяет создавать твердотельные электронные приборы, которые по мощности, частоте, температуре, радиационной стойкости многократно превосходят традиционные полупроводниковые материалы. С разработкой технологии  получения   омических    контактов и использованием лазерной пайки позволила интенфицировать работы по созданию различных типов термосенсоров и макетных образцов электронной техники. Руководитель работ Детчуев Ю.А., Крячков В.А. Сотрудники: Аверина Е., Соболева, Вагурина В., Маясова Т.В. Во всех производимых научно – исследовательских работ руководителем является Н.Г.Санжарлинский.
Группа Детчуева сосредоточена сегодня на внедрении безкорпусных терморезисторов из полупроводникового  монокристалла алмаза, используемых в датчиках расходов жидкостей и газа. Терморезисторы имеют прямой контакт с окружающей средой и сейчас датчик, изготовленный на их базе проходит полевые испытания в Уфе на нефтеперегонных магистралях. Особый припой, разработанный в лаборатории и защищенный патентом, позволяет жестко фиксировать контакты на кристалл. Кстати, этот припой можно использовать как связку для изготовления особо мелкого алмазного инструмента – сверл малого – до 1 миллиметра диаметра.
На базе своего терморезистора она создали микропаяльник, который входит в режим в течение 2-х секунд и потребляет всего 7 киловатт мощности (при 30 – мировых). После демонстрации его работы на выставке на отдел посыпались  заказы… Вопрос об опытном производстве рассматривается. Область применения терморезистора огромна. Например, технология зондирования глубоких уровней кристаллов – исследований не перечесть. Но сдерживает отсутствие техники.
В ближайшее время Детчуев выезжает в Башкирию, чтобы на месте  провести доработку с электроникой. Специалисты Йшкор – Олы и Ульяновска отрабатывают технику защиты терморезистора, необходимую при резком отключении потока. В таком случае возникает перегрузка и защита необходима.
Рекуперация – вот  то направление, которое  помогло продержаться этому отделу последние годы.  Все работы от «а до я» ведет один человек, кандидат химических наук В.А. Муханов. Что это такое? Извлечение алмазов из отработанного инструмента и повторное их использование.
Слово В.А.Муханову:
- В свое время я, обшарив базу и подвалы, нашел немало использованного отработанного алмазного инструмента (пилы, планшайбы и пр.). Сбив алмазоносный слой, я начал применять рекуперацию. Впоследствии нашел в Москве такой же инструмент и за бесценок купив (за свои деньги), привез во ВНИИСИМС. Никого не волновало, откуда я беру алмазы. Извлекая из отработанного сырья, я передавал их в отдел, и мы пускали его в алмазный инструмент. В 97 – 99 нами был написан техпроцесс по синтезу алмаза, но в 2000 году в отделе синтез упал на половину. С 97 года производили и так до 6 кг – кончился твердый сплав. Нелегально, по бартеру, удалось достать 5 кг для опытов. Но в ноябре 2001 производство алмазов прекратилось вообще. С тех пор мы делаем инструмент и существуем только за счет рекуперации. Если в 91 -92 мы старое оборудование закупали, то сейчас работаем на давальческом сырье. После переработки оплачиваем частью полученных алмазов.
Всего же за все эти годы было получено более 214 кг алмазов  более 40 микрон методом рекуперации. Хван давал отделу от 4 до 12 кг в год, половина было представлена неходовыми зерностями, на которые не было спроса.
Невысокий, кругленький, избравший маску Иванушки – дурачка, легко приходящий в возбуждение с использованием ненормативной лексики, Володя Муханов очень талантлив и отзывчив. Игры взрослых опасны тем, что с масками срастаешься. Начальник отдела признает, что не дело кандидата наук так использовать, но без работы Владимира в последние годы отделу пришлось бы худо. У Муханова масса авторских свидетельств, он обожает упрощать и усовершенствовать. Когда-то у него была хим. группа из пяти человек. Из - за низкой оплаты при повышенной вредности все они уволились. Он справляется один, но теперь времени на науку не остается совсем. Кстати, большинство используемого инвентаря приобретено им на свои деньги.
Еще стоит напомнить, что установить полностью всю аппаратуру, а уж тем более запустить ее в действие в непринятом здании отдел не имеет возможности до сих пор.
Отдел экспериментальной минералогии. Сегодня здесь осталось 25 человек, из которых 17 – ИТР, а из них 5 – кандидаты наук (Носов, Яроцкий, Е. Кожбахтеев, Махина, Марьин). С переходом А.А.Марьина на должность научного консультанта, сегодня и.о. зав. Отделом С.Ф. Носов. Все мы хорошо знаем огромный потенциал этого отдела как в облагораживании мелкокристаллического, так и кристаллического сырья. Учитывая то, что на первый план сегодня выходит облагораживание уникальных кристаллов, специалисты этого отдела с их проработанными за долгие годы технологиями востребованы как никогда. Здесь же продолжают работы по усовершенствованию технологий цветных разновидностей кварца.

Теперь давай те посмотрим, чем жив  наш завод. За все прошедшее время он не остановился ни разу.
Возглавляет его  по прежнему крепкий производственник Лев Николаевич Романов.
Основной цех – цех №1. Руководит им В.И. Верин. Этот цех – базовый нашего предприятия. Именно  здесь берут начало все наши награды. Пока стоит он – выстоит и институт. Сегодня здесь числятся 170 человек, из них чисто в цеху – 149. Он подразделяется на  пульт, техбюро, участки кристаллизации и переработки. Администрация - Верин, экономист С.А. Щанов и инженер по нормированию труда.  За прошлые годы здесь мало что изменилось, если не считать старения оборудования. Сокращение людей больно ударило по производству и так ослабленного уходом мужской части рабочих, при отсутствии механизации. Они так и говорили « Мне работа нравится, но на эти деньги  семью не прокормить». Многие  мужские профессии пришлось освоить женщинам. Так на шлифовке работают исключительно они. Взаимозаменяемость у них исключительная. На пульте против 3 прежних оператор отвечает теперь за 11 сосудов. Представьте себе рабочую специальность, при которой ежегодна сдача химии, физики и электротехники! У операторов это именно так. Да и вообще в цехе № 1 многие профессии уникальны. Здесь с улицы человека не возьмешь, здесь необходимо пройти долгий период обучения.
 Сегодня, когда промышленная технология синтеза кварца уже не соответствует требованиям (она не обновлялась с   середины 70-тых годов) особенно трудно приходится технологам. Новое поколение заводских технологов имеет базовое образование не техническое и, хотя грешно упрекнуть их в недобросовестности или  отсутствии опыта –  в сравнении с Беляковой, Зуевой, Сальниковой они проигрывают. Однако если учесть объем выполняемой ими работы,  при возросшем автоклавном парке и всего 10 компьютеризированными сосудами, возникает невольное чувство восхищения  маленьким коллективом возглавляемым Е.Г. Сопелевой.  Ведь даже для того, чтобы проверить , как ведется цикл на каждом сосуде они по утру затрачивают не меньше часа только на обход. А  их работа отнюдь не в фиксации данных, они разрабатывают и ведут каждый цикл на каждом сосуде от начала до конца.
Сейчас  первый цех работает на пределе. Устаревает аппаратура. Многие приборы невозможно отремонтировать, нет запчастей – приборы давно сняты с производства. Эксперименты администрации последних лет только ухудшили обстановку и без того сложную. Как выстаивают? А они и сами не знают, гордость, что ли не позволяет халтурить или бросить все и уйти? Но они не уходят и растят кварц самого высокого качества, вспомните награды последних лет.
Но идем дальше:
Цех №2, возглавляет Елена Павловна Ксенофонтова. Сегодня здесь всего 50 человек, из которых 7 ИТР: начальник, И. М. Филипов, мастера Г.И.Королева и Т.А. Корешкова, технолог А.Шилов и инженер по подготовке производства Сазонова.  Люди освоили по 2-3 профессии и научились перестраиваться по мере необходимости. Здесь тоже уникален каждый человек. Некогда механической шлифовкой занимались исключительно мужчины, сегодня здесь только женщины. Из - за  низкой зарплаты мужчины уходят. Осталось 4 распиловщика, шлифовщик и наладчик. А ведь просто снять алмазный диск не каждой под силу. С благодарностью говорят о Коле Логинове, выручающем в таком случае. Они способны делать пластины немыслимого диапазона типов не только из кварца, но и кальцита и цинкита. Здесь изготавливают линии задержки и секции. Они умеют работать качественно.
 Не слишком сдал и участок по производству алмазов. В. Хван подводя итоги прошлого немногословен:
- Совместно с отделом ВД  мы постоянно   работали над совершенствованием технологических процессов и улучшением условий труда. Изменение технологии обогащения алмазосодержащих спеков позволило исключить использование азотной кислоты, что благоприятно сказалось на экологии. Несомненной заслугой участка является то, что нашим алмазным порошкам первым в алмазной отрасли СССР был присвоен Государственный знак качества.
В настоящее время участок работает далеко не на полную мощность, т. к. спрос на выпускаемые алмазные порошки сильно уменьшился. Но, понимая уникальность выпускаемой продукции, надеемся, что спрос на нее восстановится.
 Выстоял резонаторный цех. Как говорит его начальник И. Цапалин:
- За все эти годы на нашу продукцию не было ни одной рекламации. Марка ВНИИСИМС, которую мы ставим на каждый корпус резонатора, все это время остается безукоризненно высокой. Все это притягивает к нам все новых и новых покупателей. Сегодня мы закрываем пятую часть потребностей России в этом изделии. Многие заводы – изготовители оказались нерентабельны и остановились, не выдержав конкуренции с дешевыми китайскими резонаторами. Наша же наработанная форма, умение работать с клиентами и высоко держать марку российской продукции на родном заводе, к сожалению, недооценивается ни морально, ни материально. Но мы не падаем духом. Пройдет время и жизнь расставит на свои места кто прав, кто виноват.
Гранатный участок, возглавляемый Афанасьевым и технологом  Л. Новожиловой  сегодня всего  из 6 человек (включая руководство). И все же на своих 6 прессах они способны выполнить новое задание руководства – выращивать по 25 килограмм  гранатов всех цветных разновидностей!
В конце 2003 года, 30 декабря, на встрече с представителями трудового коллектива, новое руководство во главе с генеральным директором М. А. Архиповым подвели итоги уходящего года и рассказали о намечающихся работах. Они не скрыли, что несмотря на позитивные результаты чтобы выправить ситуацию предстоит сделать много. В частности необходимо тщательно  просмотреть все имеющееся в наличие оборудование, взвесить возможности его полной загрузки. Проверить возможности отделов и цехов. Вывести на окупаемость так называемую  социалку. Не было сомнения, что от пропасти ВНИИСИМС отошел, но руководство просило коллектив потерпеть еще полгода. Может оттого, что они не сулили золотые горы, их уверенность вызывала  ответное доверие. Люди устали от неопределенности. Теперь из нее мы выбираемся. Свет в конце туннеля появился… Предстоит много работы, но ведь мы  ее никогда не боялись.
Даже кратно просмотрев не все подразделения, сразу бросается в глаза главное: люди оставшиеся во ВНИИСИМСе являются уникальными носителями или технологий, или профессий. Не забывайте, что у нас, увольняясь, человек уносит с собой знания и навыки. Этого нельзя отнять у специалиста. И как бы не охранялись наши новейшие разработки, при потере человека мы  неизбежно теряем и их.
ВНИИСИМС  жив людьми. И главное, в чем нуждается сейчас особенно остро – это в определении стратегической задачи. Когда ВНИИП решил поставленную задачу, он уступил место ВНИИСИМСу. ВНИИСИМС справился с поставленной не хуже. Ему нужна новая задача и административный простор, его творческий потенциал не задействован на полную мощность – это видно невооруженным глазом.  Мы выстояли там, где рушились иные предприятия. Мы перешагнули рубеж. Мы привыкли уважать  родное предприятие и свою работу. Мы хотим, чтобы ВНИИСИМС  прочно встал на ноги и вернул себе ту мировую славу, которая не по вине его коллектива потускнела за последние годы.
Зайдите в наш демонстрационный зал сегодня возглавляемый И.А. Городцовым. Еще раз посмотрите экспонаты, так восхищающие людей, рвущихся на экскурсии во ВНИИСИМС. И вы с полным правом скажите себе то, что говорят геологи:

Запомните, что мы не проиграли
И прошлое свое мы не клянем,
Мы сами Геологию избрали
И были крещены ее огнем.
Она уходит в тень легенд и песен,
Тех карт, что люди будут штамповать.
Но мир ее настолько интересен,
Что многим предстоит затосковать.
И там где лишь на деньги падки
Так, что никто не нужен им из вне,
Кому-то наши драные палатки
Как Шамбала привидятся во сне.
Солдаты геологии, мы знали,
Что значит мерзнуть, и не есть, не пить.
Но все, что в кабинетах нарешали
Мы брались в повседневность воплотить
Была, как бой жестока наша школа
И пусть все удавалось не всегда –
Там, где прошли мы в сапогах тяжелых
Через полвека встанут города.
Когда начнут просматривать итоги,
О нас заметят, подводя черту:
Последние романтики эпохи,
Которые сражались за мечту.

А теперь, прежде чем я приступлю к последней, печальной главе, давайте вместе еще раз просмотрим чем же славен был наш институт.





ОСНОВНЫЕ ВЕХИ РАЗВИТИЯ ИНСТИТУТА

2 марта 1954 года
создание ВНИИПа

весна 1956 года
получены первые отечественные кристаллы массой до 3 килограммов

2 октября 1956 года
подписан акт о приемке лабораторного корпуса завода в г. Александрове

10 апреля 1963 года
реорганизация ВНИИПа во ВНИИСИМС

весна 1965 года
получение группой сотрудников Ленинской премии за синтез кварца

лето 1965 года
демонстрация выращенного институтом сырья на Всемирной выставке в Монреале (Канада)

осень 1969 года
заключение первого международного договора на поставку сырья (с Чехословакией)

7 января 1971 года
награждение ВНИИСИМСа орденом Трудового Красного Знамени

осень 1972 года
Золотая медаль на международной Лейпцигской Ярмарке (ГДР)

7 ноября 1979 года
присуждение Государственной премии СССР группе сотрудников ВНИИСИМС

8 апреля 1982 года
присуждение Премии Совета Министров СССР группе сотрудников ВНИИСИМС.

1997 год.
 Наградной знак Отличия «Факел Бирменгема».
 За  достойное выживание предприятия в условиях рыночной экономики.

1998 год.
Наградной знак Отличия Швейцарии «Хрустальный рыцарь».
За достойное  выживание предприятия в условиях рыночной экономики.


13 ноября 2000 года.
Золотые знаки за искусственный кварц:
Пьезоэлектрический кварц.
Оптический кварц.
Кварцевые резонаторы.
Диски кварцевые.

20 декабря 2000 года.
Платиновые знаки за:
Пьезоэлектрический и оптический кварц.
Цветные разновидности.





















ЛАУРЕАТЫ ЛЕНИНСКОЙ  ПРЕМИИ
Алексей Александрович Штернберг
Леонид Иосифович Цинобер
Леонид Александрович Гордиенко
 Константин Федорович Кашкуров
Алексей Владимирович Симонов
 Валентин Евстафьевич Хаджи
Михаил Иванович Голиков
Яков Петрович Снопко



ЛАУРЕАТЫ  ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПРЕМИИ СССР
Владимир Сергеевич Балицкий
 Валентин Евстафьевич Хаджи
 Анатолий Александрович Шапошников
Лев Николаевич Романов
 Михаил Исаакович Самойлович
 Леонид Иосифович Цинобер
 Евгений Матвеевич Циганов
 Юлия Андреевна Белякова
Жанетта Викторовна Новожилова
Сергей Никитович Кондрашов
 Евгений Павлович Мельников



ЛАУРЕАТЫ  ПРЕМИИ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР
Юрий Михайлович Путилин
Галина Леонидовна Ахметова
 Валентин Григорьевич Яроцкий
 Виктор Парамонович Голенко
 Борис Аркадьевич Дороговин
 Иван Игнатьевич Красов
 Геннадий Александрович Петрушенко
Анатолий Александрович Дмитриенко
 Владимир Павлович Горохов
 Николай Иванович Васильев
 Валентин Иванович Ермаков

              ВНИИСИМС.
     НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ.






ВВЕДЕНИЕ




Какое время на дворе - таков мессия!
А.  Вознесенский.









14 октября 2009 года наш институт официально прекратил свое существование. Он пал жертвой тихого рейдерского захвата, так как до середины 2003 года был самым экономически успешным предприятием Владимирской области. С этого времени началась его агония. А ведь ему не было даже 50 лет… Даже для человека это не возраст, на пенсию уходят много позднее. И все-таки это очень много. Так уж вышло, что легли поперек его биографии не только века, рубеж тысячелетия прошелся. Но что гораздо существеннее – смена государственной системы. Если даже сегодня многие вещи незнакомы и непонятны тем, кто работал в его стенах, не сложно предположить, что будущим читателям это покажется тем более туманным. А между тем уже сегодня понятно: этот труд создается для потомков. Это им будет важно знать, какими были те, кто создавал славу нашей Страны. Правители приходят и уходят, но вечна Страна…. и эта  книга о тех, благодаря кому наша национальная  гордость имеет право на существование.



















                Через несколько десятков лет
 геоло¬ги не будут больше с опасностью для жизни взбираться на вершины Альп, Урала или Кавказа в погоне за крис¬таллами, не будут добывать их в пус¬тынях Южной Бразилии или в нано¬сах Мадагаскара. Я уверен, что мы будем по телефону заказывать нуж¬ные куски кварца на государствен¬ном кварцевом заводе.
                А.Е.Ферсман.

               
 Товарищ Ферсман!
 Поиск был удачен.
(А  нас в него отправила страна.)
Мы вырастили кварцы,
 и задача
Поставленная вами решена.
И нам сегодня есть чем погордится –
Заслуги наши не перечеркнуть:
С самой Природой мы смогли сравниться,
И взявши в долг – с процентами вернуть!
Осуществили мы мечту столетий,
такой работе подвели черту,
и наших чистых кварцев многоцветье
давно уж не в одной России чтут.
По нашим технологиям заводы
Растят кристаллов тонну не одну.
Еще есть кое – что, что на подходе,
Чем можем мы порадовать страну.
Он уникален – кварцевый кристалл,
Хотя в природе кварца выше крыши.
И все же то, что он в себя вобрал
Сегодня даже гений не опишет.
Как и приборов, что царят в быту,
Воссозданные на его основе.
А примененья области растут
И требуют опять кристаллов новых
Еще прозрачней, качественней, чище,
Особых свойств (так требует наш век!).
А у кристалла тайн побольше тыщи –
         Попробуй-ка, раскрой их, человек!

Товарищ Ферсман, новые задачи!
Мы  в поисках великого опять
И то, что кварц в себе упрямо прячет,
Мы пробуем упорно разгадать!!!            






Глава 1.
Общие сведения.

Кристалл образуется действием сильного холода. По крайней мере, оный только  там находится, где наиболее смерзается зимних снегов. А что он есть лед, сие достоверно: оттого греки его так и назвали.… Почему он родится шестигранным, сему трудно найти причину, тем более что и концы не одинаковый вид имеют, и гладкость боков столь совершенна, что никаким искусством произвести нельзя.
Плиний Старший.

О, какое совершенство линий
И как - будто призрачность всегда.
Нам оставил утвержденье Плиний
Что хрусталь – замерзшая вода.
Он и впрямь попахивает льдинкой,
Кажется: вот-вот и потечет,
Он настолько родом из былины,
Что при нем реальность и не в счет.
Он – леченье душ от мыслей мрачных,
Избавленье от соблазнов зла.
Он рассветно ясен и  прекрасен,
Постоянен в гранях и углах.
Чтобы не случилось, но забвенья
Избежим как черного пути.
Мы – из детства.
Там же, на ступенях,
Золушкина туфелька блестит!

Крис – талл…хрус – таль…есть что-то в этих словах гулкое и одновременно хрупкое, свежее, словно позвякивают  под ногами  утренние льдинки после первого заморозка. Отламываются с легким звоном, ворожа таинственным узором, но миг – и на твоей ладони только влажный след…Хруста – таль… Красивое, магическое слово, непостижимым образом обладающее цветом, запахом, звуком. « Ценность его заключается в прозрачности и сходстве с двумя основами жизни – водой и воздухом», писал Аль Бируни в 11 веке.
Есть камни дороже, но в народных сказках перебрасываются через реки хрустальные мосты, встают хрустальные дворцы и утро нашего детства – Золушка – среди всех даров волшебницы получает только один неподвластный звону часов королевского дворца – хрустальные туфельки. Нежна и верна любовь человечества к хрусталю.…Почему? Почему ни к алмазу, ни к изумруду, ни к рубину? Почем именно этот прозрачный прохладный камень имеет такую власть над нашей душой?
Его формой, такой совершенной, невозможно не залюбоваться. Человеку, далекому от мира геологии, трудно поверить в естественность подобного чуда. Вероятно, каждому геологу приходилось слышать от  знакомых забавный вопрос:
- Кто это сделал?
            -           Кто? Природа.
История знакомства человека с хрусталем теряется в глубинах веков, с каждым новым открытием археологов отодвигаясь, все дальше и дальше. « Девять тысяч лет», - говорят сегодня ученые.
Посвященный Луне хрусталь царил на Мадагаскаре, откуда его  вывозили в страны Азии и Средиземноморья во времена Плиния Старшего. Огромную роль играл он в культе умерших древнего Египта. Особенно важным считалось изготовить  из него точное изображение покойника, чтобы душа могла поселиться в этом пристанище после гибели тела.… А таинственные хрустальные черепа древних майя и ацтеков весом в  15 килограммов каждый? Перед этим меркнут парные гадальные шары древнего Востока!… Задолго до того, как ученые разгадали тайну кварцевых лучей,  древние медики лечили раны, пропуская свет сквозь хрустальные линзы.
Камень этот считался символом скромности, чистоты и целомудрия. Плиний Старший высказал общее мнение своих современников: кристалл – это лед, утративший способность таять. Так есть ли что-то странное в желании человечества разгадать тайны этого чуда?
Путь решения этой задачи – это, по сути, путь рождения и развития науки.
«Кристаллос»  в переводе с греческого дословно переводится «лед». Термин « кварц», введенный в минералогическую литературу Агриколой в 1529 году, впервые появился у горщиков в Рудных горах. По предположению ряда ученых, он происходит от древнеславянского (вендского) слова «тварди» - твердый. От славянских рудокопов Богемии название могло попасть в лексикон немецких рудокопов, переделавших его в «кварц». Но то, что горный хрусталь – настоящий камень, было доказано только в ХУ11 веке английским физиком и химиком Робертом Бойлем, сравнившим плотность горного хрусталя и льда. Именно с этого времени начинается планомерное изучение кварца.
Измеряя кристаллы, датский натуралист Николай Стенон в 1669 году установил закон постоянства углов между соответствующими гранями и ребрами во всех природных многогранников одного и того же вещества. Так было положено начало новой науки – геометрической кристаллографии. Столетие спустя француз Жан-Батист Ромэ-Делиль (1736 – 1790) доказал, что это свойство присуще всем кристаллическим веществам. Это доказательство получило название закона постоянства углов кристаллов. Ввиду особой важности этого закона его именуют основным законом кристаллографии.
В ХУ111 веке люди научились гранить горный хрусталь. Украшениями, драгоценной посудой, линзами астрономов входит в повседневный мир кварц. С начала Х1Х века он начинает победное шествие по Европе. И чем яснее человек понимал свою зависимость от этого камня, тем сильнее его тянуло понять и воссоздать кристалл самому. В 1758 году австрийский химик Иозеф Штрасс разработал способ изготовления стеклянного сплава, чистого и бесцветного, с относительно высоким показателем преломления. Первый искусственный камень получил название «страз». Однако до решения задачи было еще далеко. Только к середине Х1Х века  установлены законы симметрии внешней формы кристаллов и лишь к концу этого же века – полностью разработана теория строения кристалла.
Первые искусственные кристаллики кварца (очень мелкие) были получены в 1845 году К.Е.Шауфхеутлем путем нагревания свежеосажденного геля кремниевой кислоты в воде. Эти работы имели чисто минералогическое значение и проводились с целью выяснения условий кварца в природе. В следующие годы к синтезу мелких кристалликов подошли Г.Сенарман, Г.Машке, М.Фридель и А.Саразен, К.Д.Хрущев, В.Брунс…
Читатель вправе спросить: а почему ученых привлек именно кварц, ведь есть же более редкие и дорогие камни?
Дело в том, что на каждом этапе развития человечества он оборачивался к людям новой ипостасью, обнаруживая все новые и новые свойства. Человечество доросло до точных наук и обнаружило, что кварц обладает редчайшим качеством – пьезоэффектом.
Открытие пьезоэффекта исторически связано с тем интересом, который физика последней четверти Х1Х века проявила к исследованиям различного рода энергетических эффектов, в частности, в кристаллических материалах. Непосредственной предпосылкой открытия пьезоэффекта послужило изучение сходного с ним явления – пироэффекта. Последний был открыт Брюстером (английский физик, 1781 – 1866) в 1820 году и сыграл важную роль в открытии пьезоэффекта. В процессе изучения пироэффекта Кулоном было высказано предположение, что электрические заряды могут создаваться также давлением. В конце 70 годов прошлого века, руководствуясь уже известными к тому времени общими положениями о связи между симметрией кристалла и его свойствами, братья Кюри начинают поиск пьезоэлектрических материалов.
В 1880 году они обнаруживают новый эффект – получение полярного электричества путем приложения давления вдоль определенной оси кристалла и делают вывод об однозначном соответствии между пироэффектом и открытым ими явлением.
К концу 1881 года братья Кюри обнаруживают обратный пьезоэффект и находят, что пьезокоэффициент кварца имеет одинаковую величину для обратного и прямого пьезоэффекта.
В 1890 – 1892 гг. Фогтом (норвежский геолог, 1858 – 1932) издана книга «Учебник кристаллографии»(1910г.), в которой излагаются основы пьезоэлектрического и прочих эффектов в кристаллах, обусловленных взаимодействием механических, электрических и температурных воздействий.
При своем возникновении и в первые годы своего существования область пьезоэлектричества не была явным образом связана с практикой, и потому сначала развивалась медленно и в одностороннем направлении. Единственным практическим применением пьезоэлектричества за период от 1880 года до начала первой мировой войны представляет собой предложенный братьями Кюри биморфный элемент, с помощью которого можно было измерять напряжение по деформации конца элемента (или механическую силу, приложенную к его концу, по напряжению). Таким образом, пьезоэффект, по словам английского физика Кэди, длительное время оставался научным курьезом.
Переход к более широкому исследованию свойств и попыткам практического применения пьезокристаллов был стимулирован первой мировой войной. В 1916 году Ланжевен – французский физик (1872 – 1946) –  производит эксперименты с изобретенным им гидролокатором. В 1917 году Ланжевен и Никольсон обнаруживают эффект настройки контура на собственную частоту кристалла. В 1919 году Никольсон конструирует и демонстрирует громкоговорители, микрофоны и звукосниматели на пьезоэлементах из сегнетовой соли
В 1922 году Кэди предлагает эквивалентную схему и разрабатывает первую теорию пьезорезонатора. В июне 1924 года кварцевый резонатор Х-среза был впервые применен для стабилизации частоты. Таким образом, в 1924 году было разрешено противоречие между назревшей необходимостью повышения стабильности частоты с одной стороны и уровнем техники, уже переставшей удовлетворять практическим потребностям общества, с другой.
Бурное развитие пьезоэлектричества началось во время первой мировой войны, когда известный  французский физик П. Ланжевен показал, что кварцевые пластинки могут быть приведены в колебание переменным электрическим полем, и предложил применить получаемый при этом мощный ультразвук для измерения глубин и подводной сигнализации.
Из русских ученых, работавших по пьезоэлектричеству в это время, следует назвать Г.В. Вульфа (1863 – 1925) – советского кристаллографа, члена-корреспондента АН СССР. Он  изобрел наглядный графический метод обработки результатов измерения кристаллов с помощью стереографической сетки, дав новый способ вывода всех групп симметрии кристаллов, внес большой вклад в область роста кристаллов, изучение жидких кристаллов и кристаллооптики; Н, Н, Андреева (1880 -         ) – советского физика, создавшего школу советских акустиков, положивших начало работам по гидроакустике: Б. Коленко и др.
После открытия Кэди кварц стал предметом особого внимания во многих странах. На долю советских ученых выпала почетная задача открыть собственные месторождения кварца, организовать добычу  кристаллов, изучить их кристаллографически и разработать собственную технологию обработки кварца. Среди них: Г, Г,Леммлейн (месторождения, морфология кварца), Ф,М,Ильин, П.П.Куровский, Н.Г.Коваленок, А.Я.Вайнберг (технология и применение пьезокварцевых пластинок), Н.Н.Андреев (ультраакусти¬ка), С.Я.Соколов ("прозвучивание" металлов), Н.А.Иванов, П.С.Вадило, В.Н.Чернова и др.(месторождения кварца), И.Г.Васин (технология), Е.В.Цинзерлинг (механическое двойникование кварца). Основоположником геохимии, биогеохимии, радиогеологии явил¬ся советский естествоиспытатель, выдающийся мыслитель В.И.Вернадский (1863-1945). В своих исследованиях  он обозначил крупнейшие науч¬ные проблемы, представляющие большое практическое значение. Боль¬шим успехом пользовались его "Основы кристаллографии" (1904), от¬крывающиеся замечательным по глубине и широте подхода очерком ис¬торического развития науки о кристаллах. В "Основах кристаллографии « В.И.Вернадского проводились идеи о приложении физико-химических основ к кристаллографии.
Подлинным минералогическим кристаллографом был советский геохимик   и минералог А.Е.Ферсман (1884-1945). По его инициативе в 1915 году была организована Комиссия сырья и химических минера¬лов при Комитете военно-технической помощи, которую он возглавил. Являясь  секретарем комиссии по изучению естественных производитель¬ных сил при АН, он участвовал в исследованиях Кольского полуострова, Тянь-Шаня, Кызылкумов и Каракумов, Урала, Забайкалья и других районов. В 1930-1939 годах он являлся директором института кристаллографии, минералогии и геохимии им. М.В.Ломоносова и института геологических   наук АН СССР.
В ассортименте естественных и искусственных кристаллов, на¬шедших себе применение в технике, значительную роль играют кристал¬лы кварца. Область применений кварца распространяется на прикладную оптику, радиотехнику, механику, ультраакустику и другие смеж¬ные дисциплины. Из кварца изготовляют призмы для спектрографов, линзы и пластинки для ультрафиолетовой оптики, клинья для поляризационных микроскопов, стабилизаторы и резонаторы для радиотех¬нических целей, пластинки и мозаики для получения ультраакустических волн, применяемых в технике подводной сигнализации, для измерения глубины морей, в дефектоскопии металлов, при химических исследованиях. Из кварца делают пьезометрические препараты, с  помощью которых измеряются давления при взрывах в цилиндрах дви¬гателей и каналах орудий, атмосферное давление, нагрузка на резцы станков, записываются механические вибрации и электрические колебания.
Параллельно с развитием техники использования кристаллов идет интенсивная научно-исследовательская работа в этой области. Сотни геологов и минералогов заняты изучением месторождений кварца, пригодного для изделий. Кристаллографы изучают морфологию и дефекты кварца, вместе с физикохимиками изыскивая новые методы искусственного выращивания кристаллов кварца. Кристаллофизики изучают механические и электрические свойства, радиотехники и специалисты по ультроакустике изучают колебания препаратов кварца, оптики исследуют светопоглощения в кварце, интенсивно разрабатываются новые методы обработки кварца.
Растут кадры специалистов-кварцевиков с научной подготовкой чрезвычайно своеобразного профиля, разбирающиеся в геологии, кристаллографии, кристаллофизике, в радио и электротехнике, ультроакустике и шлифовальном деле.
Выдающимся советским кристаллографом, основоположником и руководителем новейших направлений в отечественной науке о кристаллах, основателем и первым директором единственного в мире Института кристаллографии при АН СССР являлся академик Алексей Васильевич Шубников (1887 – 1970). Именно он  стал основателем технической кристаллографии.
Во второй половине 20-тых годов в стране начинается бурное развитие отечественного радиостроения, которое открыло широкую дорогу для создания совершенно новой отрасли  радиоэлектроники – промышленного изготовления отечественных пьезорезонаторов, необходимых для поддержания стабильной частоты радиостанций. Быстро развивавшаяся техника радиосвязи стала практически невозможной без кварцевой стабилизации частоты. Пьезоэлектрические кварцевые резонаторы, представлявшие собой электромеханическую колебательную систему, становятся важнейшими элементами радиоэлектронной аппаратуры, определяющими основные, весьма существенные, характеристики приемно-передающих устройств всех видов и назначений.
Освоение технологии изготовления кварцевых  стабилизаторов частоты в СССР началось в начале  30-тых годов, а массовое их производство – в конце 30-тых годов.




Глава 2. Пьезокристаллы.
Греческое «пьезо» переводится как « сжатие, давление».

В 1925 году при минералогическом музее АН СССР в Ленинграде профессором А.В.Шубниковым была организована небольшая кристаллографическая лаборатория. В этой лаборатории к 1927 году была освоена техника изготовления пластин из кристаллов кварца для стабилизации частоты, вследствие чего лабораторию стали называть кварцевой. Некоторое время она являлась единственным изготовителем кварцевых пластин. Однако потребность в кварцах, как тогда называли кварцевые резонаторы, росла и небольшая лаборатория численностью не более 20 человек, не могла обеспечить все запросы страны. Поэтому вскоре на нескольких радиотехнических предприятиях возникли группы и мастерские по изготовлению кварца: Центральная лаборатория, Остехбюро, завод имени Коминтерна, завод имени Козицкого.
К концу 30-тых годов на первый план начинают выдвигаться  соображения  в начале стоимости, а затем уже и просто нехватка кварца. Дело в том, что наступило противоречие между большим спросом изделий и, следовательно, сырья и ограниченностью запасов кварцевого сырья. Указанное противоречие назревало постепенно, и необходимость его разрешения ощущалось  задолго до начала 2 мировой войны. Ученые всего мира искали способ разрешения проблемы. Золотой жилой для физиков оказалась сегнетовая соль, названная в честь открывшего ее в 1655 году французского аптекаря Э, Сеньета (1632 – 1698).Это бесцветные кристаллы, разлагающиеся при 55,6 С, хорошо растворимые в воде. То есть кристаллы термически не стойкие и  уничтожаемые даже атмосферной влагой. Но при этом сегнетовая соль отличный пьезоэлектрик. Фирма «Бриш» в США взяла патент на изготовление и промышленное использование пьезокристаллов сегнетовой соли,  и на базе этого сырья было налажено производство таких важных технических устройств, как микрофоны и телефоны, адапторы (звукосниматели) и слуховые аппараты и т.п. Наша страна в те годы закупала выращиваемые в Америке кристаллы сегнетовой соли по цене 2 тысячи долларов за килограмм.
Нищая, разоренная войной и революцией, голодающая  Советская республика, отказывая себе в самом необходимом, семимильными шагами преодолевала техническое отставание. Огромные территории нуждались в связи и радио. Даже патефон и тот мог работать только  при наличии кристалла. А ведь были еще и  рации.…Почему шли такие масштабные закупки? Да потому, что к середине 30-тых годов запасы  кристаллов кварца, изымаемых ранее из минералогических музеев и ювелирных предприятий для изготовления кварцевых пластин, были исчерпаны, и в радиопромышленности возник мировой кризис.
В какой-то степени сгладить его были призваны кристаллы сегнетовой соли. Кстати, пьезоэлектрические свойства у монокристаллов этой соли в 3000 раз сильнее, чем у кварца. Но для этих кристаллов характерна высокая чувствительность к небольшим изменениям внешних условий  электрического поля, температуры, упругих напряжений и т.п. То есть замена кварцу это далеко не лучшая, однако  выбирать не приходилось.
Превратить мелкие кристаллики сегнетовой соли в крупный и совершенный моно кристалл  чрезвычайно сложно. Но то, чего добился один ученый, обязательно сделает и второй. Так в 1931 году в Ленинградском физико-техническом институте под руководством А.В.Шубникова создается первая лаборатория по выращиванию кристаллов сегнетовой соли. К 1940 году в ней уже добились определенных результатов: большие (весом до 2 кг) кристаллы выращивали за 4 – 6 недель, а не за полгода, как в начале. Но для достижения  успеха  были предприняты огромные усилия.
Государство было вынуждено создать при Наркомате оборонной промышленности СССР специальную организацию – Трест № 13, на базе геологоразведочной экспедиции треста « Русские самоцветы». В его состав вошли База по разделке и обогащению сырья  и три экспедиции: Волынская, Полярно – Уральская и Памирская. По предложению заведующего Лабораторией кристаллографии (ЛК), член – корреспондента АН СССР А.В.Шубникова при Тресте № 13  в 1937 году создали  специальную научно – исследовательскую лабораторию прикладной кристаллографии (ЦНИЛ).
Разместилась новая лаборатория в Москве, в помещениях  лаборатории кварца на Старомонетном переулке, расширенных и перестроенных совместными усилиями АН  ССС  и Треста № 13.Работало в ЦНИЛ около 60 сотрудников. В задачу лаборатории входили:  изучение и исследование свойств оптических, пьезоэлектрических и других кристаллов, разработка способов их  искусственного выращивания; обработка и использование, а так же создание пьезоэлектрических изделий. Итак:
Приказом № 339 Наркомата оборонной промышленности СССР от 22 сентября          1937 года в составе Треста № 13 организована пьезо – кварцевая лаборатория.
                Основание: ЦГАНГ СССР, ф. 7515, оп. 2,д.11,л.129.Подлинник.
Приказом № 246 Треста № 13 Наркомата авиационной промышленности СССР от 29 декабря 1939 года лаборатория переведена на самостоятельный баланс и с этого времени она стала называться Центральной научно – исследовательской лабораторией Треста № 13 (ЦНИЛП).
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.194,оп.1,д.22,л.275.Подлинник.
(С 1939 года Трест № 13 числится в авиационной, а с 1941 –в  министерстве электропромышленности СССР.)
Приказом № 28 Наркомата авиационной промышленности СССР 25 февраля 1940 года утверждено положение о ЦНИЛ Треста №13. Основной задачей лаборатории в предвоенный период являлись: исследование кварцевого сырья, совершенствование технологии изготовления пьезокварцевых изделий, разработка новых типов  аппаратуры с использованием пьезокварцевых изделий.
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.8044, оп.1,д.282, л.52 и ф.194, оп.1,
                Д.28,лл.6-9. Подлинник.
Приказом № 309с Наркомата электропромышленности СССР от 9 октября 1941 года на базе ЦНИЛ Треста №13 организован завод пьезокварцевых элементов и приборов № 633.
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.8848,оп.1с, д.113,лл.69-70.                Подлинник.

И был еще один человек, который в одиночку в 1939 году разработал скоростной метод выращивания кристаллов сегнетовой соли – Алексей Александрович Штернберг.

Глава 3. История в биографиях.
Слово - Штернбергу.

«Работать в геологии я начал задолго до университета и продолжал  это во время обучения, используя летнее время. Сам я ленинградец, поступил, в Ленинградский университет на геологический факультет. Меня все время  занимала проблема роста кристаллов в природе. Например, как извест¬няки превращаются в мраморы?
В конце обучения увлекся работой на кафедре по проблемам выращивания кальцита низкотемпературным   путем. В это время я был  связан с исландским шпатом и часто ездил за ним в экспедицию. Однажды, по пути в экспедицию, я заехал с первыми положительными результатами своей работы, в военное ведомство (тогда они ведали этой проблемой) и был принят С.И.Вавиловым. Он принял меня очень доброжелательно, выслу¬шал и пообещал поддержку. ГОИ/государственному институту оптического сырья/ было поручено вести эти работы. Все мои материалы переслали им, и я стал ждать результатов. Вскоре из ГОИ пришло письмо - они отказыва¬лись от этой работы, ссылаясь на нехватку специалистов по росту крис¬таллов. Короче говоря: Г0И  роль ведущего института принять не может. И подпись: С.И.Вавилов. Мне это показалось очень забавным: Сергей Иванович сам направил меня в ГОИ и сам же "давал от ворот поворот". Когда я снова был в Москве, я снова позвонил, ему и разыграл дурачка:
-Сергей Иванович, вы рекомендовали мне обратиться в ГОИ, а ваш одно¬фамилец меня завернул.
Вавилов засмеялся:
- Вы где сейчас находитесь?.. Приезжайте...
Со мной заключили предварительный договор, в качестве ведущей организации был выбран наш университет. Зав. кафедрой Аншелес столь высокой чести не обрадовался .Отказаться прямо не решился, но поставил заведомо неприемлемые условия: выделить две комнаты,6-7 штатных единиц и прочее. Директор удовлетворить эти  требования не мог, и тема не¬заметно сошла на  нет. Вскоре Аншелес передал мне задание: оптический завод обратился к нам с просьбой о выращивании квасцов для фронтальных микроскопов.  Я все прикинул, провел расчет и написал ответ, в котором указывал на срок работы/шесть месяцев/ и стоимость их. Проведя опыты, я убе¬дился, что поставленная задача мне по силам. Ответа я не получил. Как потом выяснилось, заводу навязывали изготовление фронтальных микроскопов, а он сопротивлялся. Письмо нам было послано в надежде, что мы затянем работу года на два, и таким образом они смогут из¬бавиться от задания.
 После университета я начал работать в тресте «Русские самоцветы», ездил по месторождениям драгоценных камней и исландского шпата. Как-то, к нам из Армении поступили великолепные кристаллы исландского шпата черного цвета. Их требовалось обесцветить. ГОИ, куда до нас обращались с той же просьбой, дало заключение, что этот кальцит не годиться. «Русские самоцветы » очень нуждались в нем и ме¬ня попросили попробовать их обесцветить. Я пробовал вначале обраба¬тывать их в масле - ничего не выходило. Зато при нагревании до 400° в печке кристаллы стали прозрачными. Я поехал на это месторождение и в течение сезона занимался разработкой и добычей этих кристаллов.  Поскольку людей у нас был минимум, то я сам не только разрабатывал, но и сам у себя принимал. В "Русские самоцветы» сырье отправляли уже обогащенным, то есть выколки.
Как-то к нам приехал  геолнадзор, увидел кучи брака и выколок, и они произвели на представителя столь сильное впечатление, что тот немедленно поехал в Ленинград к нашему глав¬ному инженеру с таким известием:
- Штернберг   бьет, колет кристаллы!!!
Главный инженер отреагировал на это просьбой выйти. Предста¬витель вышел, минут через пять заглядывает:
-Можно?
- Совсем выйдете, - раздраженно бросил главный инженер.
          Тогда представитель геолконтроля побежал в ГОИ. Там поняли, что объ¬яснять азбучные истины в данном случае бесполезно и сказали, что могут послать на место специалиста по исландскому шпату. Так пред¬ставитель геолконтроля привез на месторождение  двух девушек из ГОИ. Перед отъездом они, используя великолепные мастерские ГОИ, заказали по чертежам преогромные инструменты /история стала известной ,и де¬вушки умышленно довели все да гротеска/. С этим инструментами и явились. Я сказал:
- Единственный способ проверить мою работу, это просмотреть выход годного сырья и брак....вот он тут. Пусть они работают, а я могу уехать.
Один из наших инженеров тихо ответил:
- Алексей Александрович, побудьте еще месяц...
И вот девушки со своими огромными инструментами, утрированны¬ми до предела, приступили к работе. Правда, с хорошими кристаллами они бежали ко, мне:
- Алексей Александрович, тут требуется тонкая работа, сделайте....
 И я своим маленьким молоточком делал обработку. Вдобавок, не смотря на добросовестную работу, выход полезного объема у них был в 10 раз меньше, чем у меня. Это было естественно для нас: месторождение конча¬лось... Все обвинения, возведенные на меня, сами собой отпали. Да вдо¬бавок вместо врагов мне привезли двух умных и дельных помощниц. Проработали они два месяца, а не две недели, как было условленно.  Поскольку главное, зачем их привезли, они не сделали, им решили не оплачивать времени свыше двух недель. Однако люди работали! Я выступил как сви¬детель, и им оплатили, но без полевых и коэффициента. Я настоял, чтобы законность была соблюдена. Комплиментом со стороны геолконтроля было раздраженное:
- Да вы что, адвокат что ли?!
Таким образом, с работниками ГОИ у меня завязались доброжелательные дружеские отношения, поэтому, когда мне предложили работу в ГОИ, я согласился. Принимал меня на работу ученый, профессор Афанасьев и поручил мне цех призм волостона, где они   имели колоссальный брак.
Следовало отыскать и ликвидировать причину брака. Призмы изготов¬ляли из двух пластин, склеивающихся перпендикулярно оптическими осями,  наклонно...Я рассчитал, пользуясь формулами сферичес¬кой геометрии, и нашел ошибку допускаемую при склеивании /совмещении/ пластин, которая и вела к браку.
Трест "Русские самоцветы" предложил ГОИ брать недомерки кристаллов, которые мы могли бы использовать /цена килограмма- 3 000 руб.|. Я поехал, за ними, так как на месторождении я научился возвращать однородность механическим двойникам кристаллов.
Вернулся назад в институт -   все мои десять сотрудников смотрят на меня как-то странно. Спрашиваю Морозову ,(она приезжала на место¬рождение):
- В чем дело, что случилось?
-Алексей Александрович, пойдите, посмотрите, доску приказов...
 Я подошел к доске приказов и прочитал о своем сокращении. Афанасьев недавно умер, а я был принят с.н.с. с большой зарплатой. При сокращении же старались увольнять тех, кто работает меньше по сроку... ГОИ огромное учреждение, что бы уволиться, надо было подпи¬сать два огромных листа. Я пошел к Вавилову:
- Я проработал здесь столько то. В этих двух листах надо отве¬тить на огромное количество вопросов. Но тут нет главного вопроса; что я сделал за это время? Я бы хотел  пояснить: я разработал метод устранения двойников в кристаллах кальцита и применение новой тех¬нологии призм волластонита. Мне нужно два месяца, чтобы закончить отчеты по этим работам.
Вавилов вызвал бухгалтера, и мы заключили договор на эти два месяца. Завершив отчеты, я вернулся работать на кафедру кристалло¬графии в университет. Это было в конце 1939 год. В это время  главным вопросом дня стало изготовление кристаллов сегнетовой соли, применяемой для адапторов /звукоснимателей/. Растила их Америка. Мы закупали для Академии наук по 2 000 долларов за килограмм. Местпром получал обрезки, из которых изготавливал адап¬теры. Университет/в данном случае в моем лице/ заключил договор, согласно которому я получал зарплату только за каждый выполненный этап. Их было три: первый- изучение всего материала по кристаллам сегнетовой соли; второй-приобретение или изготовление необходимой аппаратуры; третий - получение полкилограмма выращенных кристаллов. Если бы я не вырастил эти кристаллы, то и я и люди с кафедры, занятые на пол - ставках, остались бы без денег. Конечно, договор кабальный, но мне ка¬жется, он был именно таким, который мог подхлестнуть  меня.
С помощью мотора я приспособил для дела токарный станок и провел первый опыт, который сразу же показал мне: нужна динамика. Кристалл образуется на дне, над ним – потоки. Терморегулятор - колбочка со спиртом. На дне ртуть и контакт. Пришлось подвесить бачок высоко и шлангом из него направлять воду на колесо. Таким образом, кристалл начал кру¬титься . . Наметился первый сдвиг. Тут особенно часто стали прибегать сотрудники с   кафедры, и я   впервые чуть-чуть не разбогател. Начальник местпрома устроил работать ко мне лаборанткой свою жену и зак¬лючил со мной договор: я иду к нему работать, организую отдел, и мы получаем 3 кг соли. И за каждый килограмм нам выплачивают по 1000 руб. Договор был предварительный. Но за полтора месяца до его реализации меня на три месяца призвали в армию. А поскольку я сидел на сдельной зарплате, то я перестал ее получать.
В армии в то время за командирский стол полагалось платить. Од¬нако мое положение было не из завидных, и я вынужден был сказать:
-У меня денег нет, у жены брать вроде уже неудобно. Так что прикрепите меня к армейской столовой.
Долго этот вопрос взвешивали и, в конце - концов, прикрепили к офицерской столовой.
Университет в это время хлопотал о моем отзыве из армии. За месяц до начала воины это удалось. Я числился ком. взвода пехоты. Чтобы освободить меня от сборов, меня перевели в инженерные войска. Было уже ясно, что мои работы имеют важное военное оборонное значение. Меня отпустили, и я снова продолжил работу над сегнетовой солью. График работы у меня был вольный. Надо сказать, что кабальный договор  -не выполнил, не получи- послужил неплохой заквас¬кой. Работал от души. Помню, как-то вышел на набережную Невы и вдруг почувствовал, что дрожат колени. Сначала решил, что заболел. Начал анализировать ситуацию и  вспомнил: во рту давно уже ничего не было. Я просто забыл о пище...
Когда началась война, жена на четвертый день уехала в Севастополь к родственникам. Вернулась очень быстро: Севастополь бомбили в числе первых, а она была в положении. Когда прозвучал первый сигнал воздушной тревоги, полковник, живший в квартире родственников, сказал:
-Не могу понять... Как-  будто сигнал большого учебного сбора.
Это было в субботу. Полгорода при налете было освещено, и огни погасили значительно позже, чем начали рваться первые бомбы. Про¬жектора вылавливали вражеские самолеты, а пулеметы не дострелива¬ли.… Уже гибли люди, а в квартиру родственников жены пришла жен¬щина, и все обсуждали: "Какая странная учебная тревога!"... Что это уже не армейские учебные тревоги понять, мирному человеку было не просто.
Я сразу же был призван в инженерные войска, в военное учили¬ще. Помню, нас человек 12 или 15 собрал капитан /наш начальник/ и знакомился с каждым. На вопрос о моей профессии я ответил:
       -Кристаллограф,
-А что вы умеете делать?
-Умею выращивать кристаллы.
- Как вы к нам попали?!
       Я объяснил. Капитан понял, что пользы от меня не будет, и решил:
-Ладно, будете моим помощником.
Я всегда любил Швейка, поэтому решил не торопить события в духе любимого героя. Сел на подоконник, закурил... Вскоре принесли карты, на которых красным карандашом надо было провести линию, по которой на местности надлежало строить укрепительные сооружения .На каждую часть это выходило по 20-30 километров. Карты были трехверстками. Итак, притащили стопку карт, начали раскладывать, вскоре запутались. Капитан не выдержал:
-Давайте запрем комнату и отправимся обедать!
 Тут, наконец, я решил вмешаться:
- Идите обедать. Если дадите толкового помощника, я попробую разобраться.
Мне дали помощника и мы остались. Я разложил карты с севера на восток и стал переносить линию, используя особенности рельефа. Разделил линию на II или 12 участков, рассчитал, как раздать, командирам. Пришел капитан:
-Почему линия не прямая?
-Здесь, видите, трясина, а здесь, между озер, можно использовать рельеф как естественное укрепление...- объяснил  я как мог.
Капитан посмотрел на меня уважительно:
-Будете моим заместителем.
Итак, моя карьера стремительно росла. Капитан скомандовал:
-Командиры части, ко мне! - и увел их  в другую комнату.
Там объяснял задачу каждого. Я сидел, курил....
В этот же вечер мы выехали смотреть местность на полуторке. В машине - два представителя инженерных войск /мы/ и курсанты, кото¬рые в отличие от командиров неплохо разбирались в деле. Их было человек двадцать .Приехали на место к вечеру и мой новый коллега неожиданно для нас спятил: выхватил наган, кричит"' враги"...не выдержали нервы,… Мы обезоружили его и в сопровождении двух курсантов отправили в госпиталь... Мне было сказано:
- Вы будете начальником участка.
Надо сказать, что до университета я работал прорабом на изысканиях Беломорканала. Так что опыт работы у меня был. Я знал, что на деле всегда оказывается иначе, чем на карте. Приходится многое менять в быстром темпе, приспосабливаясь к обстоятельствам. Мне приходилось принимать котлованы под строительство, подписывать акты приемки. Когда я сделал это в первый раз, начальник мой,   предпочитавший  жить в Ленинграде, приехал, проверил, и в дальнейшем я всегда принимал сам. Работали мы там с Сережей Брюном /его предки - французы, остались в России после Севастопольских событий/. Сережа, по крайней мере, окончил курсы коллекторов. Он был прорабом Южного, а я Северного склонов канала. Правда, там я никем не командовал. Когда работы были свернуты, нас передали в распоряжение ГПУ. Работая у них, люди получали звания. Нам были положены погоны ком. полка, но мы были слишком молоды для этого. Так и работали штатскими... Строили его в основном раскулаченные, они с лопатой обращаться умели. От интеллигенции толку было мало, работали трудно. Помню, когда перекрыли и начали накапливать воду, вдруг оказались без питьевой воды ...Вспыхнула дизентерия... Это я поясняю к тому, что представлял трудность возложенной на  меня задачи.
С вечера начали поступать первые группы людей на работу: "Принимайте!». Приходили с музыкой, песнями...Два курсанта с мерной лентой по метру делили участок. Утром оказалось, что нет воды.   
Я распорядился вскрыть пожарный сарай и вытащить бочку. Ее наполнили и возили вдоль рядов .На второй день людям стало нечего есть. Пришлось организовать полевую кухню. Мы получали продукты, резали эвакуируемый скот, который уже не мог идти. На гончарном заводе взяли какие-то плошки -  не было посуды...
 Я трое суток не спал с того вечера, как приехали. Почернел, потерял какие-то чертежи... Мне грозил три¬бунал. 3а все время, помню ,только часа три был перерыв, когда люди не поступали. Потом пошли снова...Несколько тысяч людей, за которых я нес ответственность!
 Первая организованная группа в 800 человек поступила из Северостроя. Там были капитаны и четкая организация...
Недалеко от нашей линии стоял домик. Позднее мы узнали, что принадлежал он фазаньему заповеднику...Как я уже упоминал, за утерю чертежей мне грозил расстрел. Но странное дело, мне тогда все происходя¬щее казалось не реальным, точно все происходило не со мной….Наконец пришла воинская часть, заняла линию обороны и я смог лечь и уснуть.… Проснувшись, вышел на крыльцо, увидел домик светящийся насквозь с клочьями, обоев трепетавших на ветру:
-Это что, такое?
Мне рассказали, что когда начался обстрел, меня разбудили. Я вы¬шел на крыльцо, покрутился, сказал:
-Это свои. Мы в ложбине, только ложитесь, - и  ушел снова спать.
Я этого не помнил. Сейчас же, стоя на крыльце, увидел ползущих к нам по траве красноармейцев. Громко спросил:
- Вы что, ребята?!
Они смущенно встали:
-А нам сказали, что тут немцы.
-Нет, тут только мы .Немцев мы не видели.
-Но мы слышали стрельбу!
-Так это же вы и стреляли.
Наши работы продолжались. Мимо нас все-время шло движение: прошла колонна танков, потом она же - в другую сторону. Появился какой-то капитан весь в пыли:
-Танки были? Куда ушли?
- А вы кто такой? Я не имею права давать информацию о военном передвижении неизвестному лицу…
  -Да ты что, такой - сякой, я же их капитан!!
   -Да вот же следы гусениц, по ним.…Стойте! - /шоферу/ - Возьмите машину, помогите капитану догнать колонну.
Над нами летали самолеты. Я отрядил несколько человек в военкомат с просьбой дать оружие. Вскоре они привезли ружья времен япон¬ской войны и ящик патронов. Следом предписание: "Сдать оружие». Его не хватало формирующимся частям.
На наш участок начали приходить бойцы, потерявшие свою часть. Мы подкармливали их и показывали, как пройти на пункты   формирования. В глазах людей страх и усталость... Появились четыре-пять красноар¬мейцев на немецких мотоциклах. Рассказали, что заманили в засаду  группу фашистов, разбили их и приехали на их мотоциклах. Их появление произвело в народе общий подъем: оказывается немцев можно бить!!! До этого все рассказы были о том, как немцы ударили, смяли, разбили наши части. И вот с неопровержимостью факта эти молодые красноармейцы свидетельствовали, что мы не только должны, мы МОЖЕМ бить фашистов!
Мы построили свой укреп район и нам выделили следующий, за Лугой. /Кстати, немцы не интересовались нашими укреплениями, они брали город в большое кольцо/.
Первыми за Лугу поехали мы вдвоем с шофером.  Я стоял в кузове ,в кабине можно было не услышать вражеского самолета. Мы были как раз над Лугой на возвышении, когда город бомбили. Это было страшно: как карточные домики рушились жилые дома...Въехали в город, в нем царила паника...У пекарни, в очередь за хлебом, выстроилась огромная колонна машин. Мы забеспокоились, но тут кто-то сказал, что есть еще и вторая пекарня. Я попросил: "Проводите", и нам показали до¬рогу. Вход на вторую пекарню преграждал охранник с ружьем:
-Впустить без приказа начальника не могу.
-Где начальник?
-Он и его заместитель вместе с семьями погрузили в машину хлеб, масло, сахар и выехали в  Ленинград.
-Хлеб есть?
~В печах. Скоро начнет гореть.
Я взял его за винтовку и отвел ствол в сторону:
-Проходите, ребята.
Охранник шел за нами, он все донимал:
-Тут пирожки есть, - сказал он.
Мы загрузили машину, я оставил охраннику расписку, и мы уехали.
В конце августа поступило распоряжение: меня забирали для организа¬ции производства выращивания сегнетовой соли на военные нужды. Дела¬лось это  по линии Местпрома. Работы были развернуты довольно быстро .Меня демобилизовали на основании приказа по усилению средств связи. Кристаллы предназначались для гидроакустических приборов и телефонов. Выделили помещение на Владимирской площади. Спросили:
-Можете организовать производство?
-Могу.
- Идите, подготовьте список необходимого.
Я подал список, и сразу же начали поступать предметы, в нем указанные. Для изготовления ванн вынимали из окон огромные витринные стекла. Я попросил механика, и мне дали очень опытного .Механик привез с собой станок, десять ящиков инструмента. Все это аккуратно разместил на полочках выделенной комнаты и только тогда пришел ко мне:
-Давайте работать.
В нашу лабораторию собрали тех, кто не верил, что немцы возьмут город, и не хотел уезжать. Создана также была и группа по обработке кристаллов. В сентябре мы приступили к работе. У нас были  круглосу¬точные пропуска.
Странное дело: напряженная работа тех месяцев полностью выпала из моей памяти. Много лет спустя кузина, работавшая в те дни вместе со мной, рассказывала мне о том, как мы работала, и как они боялись меня... Я не помню ничего, кроме того, что мы давали кристаллы...
 Жена, вернувшись из Севастополя, вскоре попала в роддом. Помню записку от нее: «Забирай меня. Нас все  время бомбят» . На второй день после родов я забрал ее и сына домой.
К январю 1942 года наша работа была налажена. Часть заготовок поступала в ведомство Местпрома, часть на истребителях отправлялась в неизвестном направлении. Как  выяснилось потом, в Москву, на детище института кристаллографии – завод № 633. Там не могли понять, откуда поступает это сырье…
В начале 1942 года, в самое тяжелое время, жена обратилась к начальнику сектора обороны. Он был предельно занят, но в это время прозвучал сигнал воздушной тревоги, и они вместе оказались в бомбоубежище Смольного. Жена рассказала о том, в каком критическом положении нахожусь я. Он в ответ грустно констатировал: боеприпасов на три месяца, продовольствия на два дня… Конец этой страшной зимы: снег обнажает истощенные трупы… не было сил их поднимать…
Весна 42 года: у домов на солнышке греются истощенные ленинградские дети. Навечно врезалась в память фраза одного из них:
- Мама говорила, что до войны хлеба можно было есть сколько хочешь…
Главное даже не слова, а то, как они звучали: сказка, в которую поверить невозможно.
На работу нам привезли бочки с винным камнем. Мы пытались его отмыть, воду меняли до десяти раз. Первые воды были сладкими, как сироп… Я приносил его домой, им были спасены сын и мы оба…
Трудно человеку не пережившему блокаду понять, что значит это слово. У нас в доме с давних пор лежала привезенная из Карелии шкура медведя. Она тоже пошла в ход. Мы размачивали ее и ели.… Когда наш дом разбомбили, мы переселились к приятельнице – актрисе. Она болела блуждающей почкой и почти ничего не могла есть. Продукты, приносимые ей, бросала в корзины. Теперь эти корзины стали солидным подспорьем всем нам…Весной 42 нас через дорогу жизни эвакуировали.»


П.Г.Поздняков.
«Военная ситуация к осени 1941 года и блокада Ленинграда поставили под угрозу снабжение армии средствами телефонной связи. Эвакуация в тыл телефонного завода «Красная заря» из Ленинграда была уже невозможна и возникла срочная необходимость организации в тылу нового телефонного завода. По предложению сотрудника ЦНИЛ А.С.Шеина рекомендовалось использовать на новом заводе пьезоэлектрические телефоны вместо электромагнитных, что ускорило бы освоение производства телефонных аппаратов и улучшило их электроакустические и эксплуатационные характеристики. Для  подтверждения этого в ЦНИЛ были изготовлены образцы переносных телефонных аппаратов, в которых были заменены электромагнитные телефоны и угольные микрофоны на пьезоэлектрические. Эти аппараты при активном участии военпредов из НИИ Связи Красной Армии (в Мытищах) были основательно испытаны и дали положительные результаты. Пьезотелефоны позволяли увеличить уровень передачи речи на другом конце линии и улучшить разборчивость (артикуляцию) речи. Военные настаивали на немедленной организации изготовления телефонных капсюлей. Однако это оказалось невозможно из-за отсутствия кристаллов.
Военные предложили получать кристаллы ПЭ из Ленинграда, где по их сведениям было организовано их выращивание. У руководства и специалистов нашей организации это известие вызвало некоторые сомнения, в связи с чем из Ленинграда был вызван специальный курьер, получивший сведения о состоянии вопроса. Через неделю прибыл курьер – капитан Волошин, прилетевший на специальном самолете из блокированного Ленинграда. Он подтвердил, что по решению комитета обороны города из части, в которой кристаллограф Штернберг занимался строительством укреплений, последний был отозван для организации выращивания кристаллов сегнетовой соли, необходимых для нужд предприятий. Производство было организовано на предприятии местной промышленности, которым руководил Г.Я.Волхонский. Кристаллы выращивались в стеклянных кристаллизаторах емкостью 4 литра. Кристаллы вращались при выращивании, совершая 60 оборотов в минуту. Число работающих кристаллизаторов около 20, но может быть увеличено. Цикл роста кристаллов 10 – 14 суток, а вес кристаллов от 1 до 1,5 кг.
Им был привезен образец кристалла. Было решено заказать в Ленинграде кристаллические заготовки размером 21 на 21 на 1 мм. А.С.Шеин и Н.Н.Шефталь тут же составили технические требования и заказ на неограниченное число заготовок. Автор подписал гарантийное письмо на оплату стоимости заготовок. Транспортировку заготовок должно было осуществлять Управление связи КА. На следующий день курьер отбыл в Ленинград и прибыл туда благополучно.
Перелеты Москва – Ленинград были опасны из-за господства немецкой авиации. Через месяц тот же курьер прибыл в Москву, доставил в ЦНИЛ коробку с 5 тысячами штук заготовок. Посылка была вскрыта, заготовки сосчитаны, проверены и из них срочно было сделано несколько  штук ПЭ, электрические параметры которых были сличены с параметрами ПЭ из московских кристаллов. Они оказались идентичны. Курьер, забрав акт приемки заготовок, отбыл в обратный рейс. Кстати, я обратил внимание, что наш постоянный курьер – капитан Волошин – заметно прихрамывал. На вопрос о причине хромоты он сказал, что самолет подвергся преследованию и  совершил вынужденную посадку, при которой он получил ушиб ноги. Позже нам стало известно, что при возвращении в Ленинград самолет был сбит, пилот и курьер погибли».

Штернберг (продолжение):
«Мы приехали в Гурьев, к моему отцу. Помню состояния блаженства в этой глуши, где на простыни можно было выменять продукты…. Потом – осень. И потрясение: чистят капусту и листья – выбрасывают! Это мотовство невозможно было понять!
Вскоре мы уехали в Саратов, куда в свое время был эвакуирован наш университет. Я работал над статьями для журнала. Потом меня опять забрали в армию. Это был уже 1943 год.  В это время из Средней Азии привезли громкоговорители, и потребовалось усилить их звук, чтобы население могло слушать. Саратовский Местпром обратился к физикам. Физики отправили их к кристаллографам. Тогда Местпром обратился к известному кристаллографу профессору Аншелесу. Приехал к нему, кажется,  секретарь обкома партии: « Помогите!». Он ответил:
-Это может сделать только один человек – Штернберг.
-Где он?
-В военных пересыльных лагерях.
Аншелес показал ему кристаллы, рассказал о процессе их роста. Через день этот человек снова заехал к Аншелесу в гостиницу (где размещались эвакуированные) и попросил:
-Покажите мне еще раз кристаллы.
Аншелес согласился, но из ящичка доставал их несколько неловко, что послужило поводом к неожиданному выводу:
-А я ведь не поверил, что они растут. А они вон как  выросли – еле вылезли из коробочки.
Аншелес решил не разочаровывать его и столь неожиданный вывод не прокомментировал.
Меня же вскоре вызвали к командиру полка, который с усмешкой сказал:
- Вас просят откомандировать в распоряжение обкома, как подлежащего забронированию. Но вот в чем штука: здесь ведь все подлежат забронированию!
Однако ссориться с обкомом не стал, и меня откомандировал.
В обкоме мне был задан вопрос:
-Возьметесь за решение этой задачи?
Я рассмотрел тарелку репродуктора и ответил:
-Самое главное - сегнетовая соль. Если наладим производство – сделаю.
Мне дали подвал клуба извозчиков /до войны в городах исполь¬зовалось немало  лошадей/. Я пошел по магазинам и вдруг в одном из них увидел: все полки забиты пакетиками виннокислого калия для ок¬раски тканей. Я понял, что смогу выполнить поставленную задачу.
-Что вам нужно еще?
-Человек  6 - 7 дежурных... Я знаю, как вырастить кристаллы.
 Дали мне человек  6 - 7 пленных немцев. Одна наша лаборантка зна¬ла немецкий и служила нам переводчицей. Работать было не просто: часто отключали электричество. Я поехал на свалку, выбрал все, что мне могло пригодиться.
Кастрюлька, заменявшая сосуд, стояла на плитке. От нее шли трубки и т.д. Работали предельно четко: как только отключали электроэнергию, под плиткой зажигали примус и ручкой крутили трансмиссию... Когда мы получили первые кристаллы, я пошел в обком с требованием:
-Давайте специалиста по работе с репродукторами.
-Думайте и делайте сами, - был ответ.
 Пришлось засесть за чертежи, диффузоры придумывать  из бумаги…Руками размачивали бумагу для изготовления бумажных тарелок. Собрали  конструкцию и выпустили репродукторы.  В 1944 году я ездил с ними в Москву, в инсти¬тут связи. Специалисты исследовали наши репродукторы. Оказалось, что они превосходят все остальные; они передавали естественный голос. Причина этого крылась в том, что для изготовления перегородки в реп¬родукторе мы использовали не дерево, а рулоны листового железа. Вскоре я заключил; договор с заводом № 663, частично эвакуированном в Саратов, с тем, чтобы развернуть производство. Я поступил на этот завод в цех выращивания кристаллов.  Работы в Саратове были развернуты. В Саратове мы встретили день Победы. ...Здесь шли работы с виннокислым калием, участок превращался в лабораторию. У нас работало уже двадцать человек. Главным инженером был Поздняков. Конечным итогом нашей продукции были акустические приборы и фильтры. Америка в это время еще не могла делать такие приборы, как мы. После Победы мы вернулись в Москву. На Большой Полянке предстояло организовать опытный участок по выращиванию сегнетовой соли.»

     Здесь необходимо уточнение: в документах военного времени возникает завод №437.
В начале войны завод №633 возглавил П.Г.Поздняков. В декабре 1941 года пришло решение государственного комитета обороны об эвакуации завода в Ташкент. Однако завод останавливать было нельзя, его продукции не хватало, и  он стремительно  наращивал темпы. Поэтому было принято решение эвакуировать только его часть для создания завода – дублера. В роли главного инженера Ташкентскую группу возглавил Поздняков, а московскую – Шейн. В мае 1942 года  ташкентская часть завода № 633  начала поставлять продукцию. Со временем он стал серийным заводом и получил № 437, а московская часть – опытным заводом № 633, в составе которого была научно – исследовательская группа по разработке пьезоприборов различного назначения. После окончания войны потребность в этом виде сырья резко сократилась, и завод № 437 ликвидирован. Специалисты возвращены в Москву. П.Г.Поздняков утвержден главным инженером завода №633. Директором завода был И.И.Гальперин. В 1947 году и Штернберг и Поздняков оказались в Москве, в одной квартире – дверь в дверь. Квартиры и в те времена были редкостью.  Ухавшие в эвакуацию люди обязаны были вносить квартплату. Если этого не делалось – жилье изымалось и отдавалось другим. Вдобавок началась «чистка» Москвы Сталиным от евреев, когда сажали за национальность. Один из сотрудников завода получил предписание ехать в Ленинград, он имел две комнаты и оставил их Позднякову и Штернбергу. Так как Штейн все эти годы вносил квартплату, то надлежало просто вернуть ему внесенные деньги. Оба влезли в долги, но зато оказались с жильем.
Из эвакуации возвращались организации. Встал вопрос о возврате занятых заводом помещений геологического института академии наук. Одновременно требовалось расширять  профиль завода. Попытки найти выход из этой непростой ситуации стоили места Илье Евсеевичу Гальперину. Его место занял Поздняков. Приказ начальника Главка Лобова о реорганизации завода №633 в ЦНИЛП (пьезотехники) с опытным заводом давал шанс на размещение его в Москве, но снижал статус и зарплату ИТР до самого низкого разряда. Жалобы на руководство МПСС в ЦК ВКПБ и госконтроль не помогли.
Приказом № С-105 Министерства промышленности средств связи СССР от 22 марта 1949 года завод № 633 реорганизован в Центральную научно – исследовательскую лабораторию пьезотехники (ЦНИЛП) с опытным заводом.
                Основание: ЦГАНХ СССР, ф.300,оп.1,д.120,лл.197 – 198. Подлинник.
Слово П.Г.Позднякову.
«Для ЦНИЛП выделили полуподвал и первый этаж в доме №38 по улице Володарского, близь Таганской площади, и помещение склада стройматериалов на Котельнической набережной. Начальником ЦНИЛП назначили Джоник Тарасовича Джаникяна, турецкого армянина, плохо говорящего по-русски. Человек это был злой и опасный, имеющий родственников и другие связи  в органах, и поддержку высокопоставленных лиц. Ко мне он сразу отнесся плохо из - за анкетных данных (от автора: отчим Петра Григорьевича был репрессирован.), счел «засорение» кадров завода №633 и ЦНИЛП «вредительскими» сотрудниками. Проведенная им чистка кадров повлекла как тяжелые потери (трое сотрудников были арестованы), так и немедленно увольнение ряда весьма квалифицированных и добросовестных сотрудников, как ИТР, так и рабочих. Моя хозяйственная и производственная деятельность с начала приема в ЦНИЛ Треста № 13 подверглась тщательной проверке рядом созданных им комиссий, результаты которых направлялись в Главк. За некоторые Главк ставил на вид, но поскольку серьезного ничего не было – дело кончилось ничем. Джаникян послал своего агента в Орел, для наведения справок о моих родных и близких. Отличия от анкет не нашлось.
Наибольший кадровый урон был нанесен увольнением А.А.Штернберга – талантливого кристаллографа, которому завод №633 и ЦНИЛП были обязаны разработкой и способом выращивания ряда новых пьезокристаллов и первыми удачными опытами выращивания кварца. Произошло это так:
Джаникян попросил меня ознакомить его с лабораторией роста кристаллов, которой руководил А.А.Штернберг. При показе ему установок Джаникян начал критиковать и установки и способ выращивания. Штернберг возражал в корректной форме, но Джаникян заявил, что он химик и понимает недостатки принятых приемов кристаллизации. После этого Штернберг вспылил и ответил Джаникяну, что тот просто невежа и ничего не понимает в процессах роста кристаллов. Джаникян побледнел и еле выдавил из себя:
-Вы еще пожалеете о сказанном! – резко повернулся и выскочил из помещения, громко  хлопнув дверью.
Через два дня на стене был вывешен приказ об увольнении Штернберга за сокрытие анкетных данных.
Что же это были за данные?
Штернберг был на строительстве Беломорканала!
Перенос столицы из Петербурга в Москву вынес на первое место проблему  водоснабжения. Возросло число жителей и воды начало резко не хватать. Беломорканал был призван решить эту проблему переброской волжской воды в Москву. Взяты на строительство были жители северных регионов, которые резко обезлюдили. В то время специалистов особо не спрашивали и когда потребовались геодезисты, пришли и взяли ночью студентов. Так там оказался Штернберг. Однако людские ресурсы не безграничны и правительство впервые столкнулось с нехваткой рабочих рук в Архангельске, Вологде, Череповце и т.д. Поэтому по окончанию строительства все были амнистированы. Штернбергу тоже дали справку, которой он не скрывал. Был указ, бывших зэков приветствовали. Даже фильмы показывали. И дали доучиться…»(От автора: строители москанала были расстреляны.)
Слово Штернбергу:
  «В 50-тые годы пришел к нам начальником Джаникянн.  Он нашел нужным убрать меня, Позднякова Петра Григорье¬вича, довольно быстро разогнал коллектив. С Поздняковым было поступлено предельно бесчестно, присвоили его записную книжку, где были записаны телефоны наших потребителей - заводов, и на этом основа¬нии обвинили.
Был у нас Николай Иванович Бабкин, великолепный инже¬нер. 0днажды на телефонный звонок он весело отрапортовал:
          -Генерал Бабкин слушает!
Этого оказалось достаточно.…К нам в лабораторию пришел чело¬век, который часто сопровождал нашу колонну на демонстрации:
         -Расскажите мне о вашей работе.
Начал говорить о кристаллах - его не интересует. Что же тогда? Люди? В таком случае, «Простите, у нас все хорошо». Вскоре раздался зво¬нок по телефону:
          -Алексей Александрович, я у вас недавно был…Меня не называй¬те!... Прошу вас прийти в райисполком.
          - У нас сегодня партбюро, я не   смогу перестроить свой день.
          -Ничего, как освободитесь.
Освободиться я смог только к 22 часам вечера и поехал. Его встретил спускающимся           по лестнице. Он извинился: «3а папиросами  хо¬тел", и мы поднялись  в его кабинет. Он начал спрашивать меня по биографии, что-то выискивая. Я спросил его прямо:
           -Я что, не заслуживаю  доверия?
           - Нет, что  вы, мы надеемся на вашу помощь.
           -В качестве  информатора?
Разговор явно шел не так, как он хотел. Тем более что, как выяснилось, я оказался на редкость бескомпромиссным товарищем.
-Вы слышали,  что ругают советскую власть? - он явно меня провоцировал.
-Нет, не слышал.
-Знаете, а мне иногда приходится...
Все имеет предел – человеческое терпение тоже. Раз это его так интересовало, я и выложил, что слышал, а потом и где: на строительстве Беломорканала от раскулаченных... Разговор продолжался всю ночь. Он вытащил наган, положил рядом и углубился в свои записи Я взял газету и демонстративно начал ее читать... Вошел еще один,  спросил:
-Ну, как?
-Никак, - ответил мой собеседник, повернулся ко мне: - Мы вас про¬веряли: продолжайте работать, можете идти.
-В 5 утра транспорт не ходит, а метро - открывается в 6...Вы ме¬ня задержали, так что извините, до открытия метро придется мне побыть у вас.. .  Я не помешаю, работайте. Я же отдохну вот на этом диванчике.
Подошел к дивану, снял пиджак, лег и заставил себя заснуть.
-Алексей Александрович, сейчас без десяти шесть, Вы как раз успеете на метро, - предупредительно разбудили меня через 50 минут.
Через пять дней вышел приказ: «уволить, как не заслуживающего доверия»... Я разорвал трудовую книжку с такой фразой и швырнул ее на пол.. ..мне выписали другую,  фраза звучала иначе, но суть осталась та же. С такой формулировкой никуда не брали на работу... Пришел по объявлению, написал заявление, но как только в отделе кадров прочи¬тали запись, сразу: "принять не можем!"
-Что же, мне работать нельзя?
-Была бы шея, а хомут найдется!   
-Так вот я нашел хомут - буду работать у вас.
-Видите ли, мы при Совете министров...
-Хорошо, я пойду в Совет министров, узнаю, имею ли я право на труд.
Меня зачислили временно, потом продлили, потом – не издавая приказа о зачислении на постоянную работу – перевели на должность главного инженера в той же организации. Вместе с Василием Васильевичем Чернышевым мы хорошо поработали над плиткой, которой сейчас облицовано здание университета.
-Изделия, которые мы сейчас делаем, должны простоять пять веков. Если простоят 20 лет – уже очень хорошо, - говорил он.
Мы занимались каменным литьем – диопсидом. Вскоре снова началось прежнее – я попал под сокращение.»

ГЛАВА 4.На подступах.
Все еще не ясно, можно ли вырастить в достаточно короткий срок кристаллы кварца, годные по величине для практических целей, не затрачивая на это много лет, как это, по – видимому, происходит в природе.
 А. В.Шубников, член – корреспондент АН СССР, 1948 год.

Перед Второй мировой войной в ряде стран были предприняты попытки выращивания кварца. Так, в 30—40-х годах в Германии интенсивно проводил исследования в области выращивания кристаллов кварца Р. Наккен. В нашей стране в 1940 году по предложению А.В. Шубникова к подготовительным работам по выращиванию кристаллов кварца приступила ЦНИЛ. Руководителем этой работы был назначен Н.Н. Шефталь, старший научный сотрудник лаборатории кристаллографии АН СССР, работавший в ЦНИЛ по совместительству.
В доме № 35 по Старомонетному переулку, где размещались и лаборатория кристаллографии и ЦНИЛ, на первом этаже находилась комната с термостатами, в которых выращивались кристаллы сегнетовой соли. Там же, в довольно тесном помещении был смонтирован железный шкаф кубической формы (2,5 х 2,5 х 2,5 м), для автоклавов. Был написан предварительный технический отчет. Опыты по выращиванию планировалось начать в 1941 году. Начаты они не были — помешала война. В октябре 1941 года ЦНИЛ реорганизована в Государственный союзный завод N° 633, первым директором которого стал П.Г. Поздняков. Это была первая в СССР и третья в мире фабрика искусственных кристаллов (воднорастворимых). На этой фабрике А.С. Шейн, талантливый  ученик А.В. Шубникова, ставший главным инженером в годы войны, на основе выращиваемых кристаллов создал первые советские приборы с механическими часовыми механизмами (гидрофоны, миноискатели, головные безбатарейные телефоны и громкоговорители).
В 1944 году в Москве был создан институт кристаллографии АН СССР. Возглавил его молодой профессор А.В. Шубников. Фактически в институт была реорганизована кристаллографическая лаборатория, которую он возглавлял с момента ее образования. Работы этой лаборатории во время войны были высоко оценены правительством. Главной задачей нового института стало восстановление зародившейся перед войной промышленности искусственного рубина. Одновременно начались и первые опыты по синтезу искусственного пьезокварца. Ими непосредственно занялся старший научный сотрудник Н.Н. Шефталь.
В 1949 году завод №633 официально был реорганизован в ЦНИЛП (Центральная научно-исследовательская лаборатория пьезотехники) с опытным заводом, и параллельно от него была отделена часть завода, преобразованная в ЦНИЛК (Центральная научно-исследовательская лаборатория кварца). Обе организации подчинялись Министерству промышленности средств связи (МПСС).
Работы по выращиванию кристаллов кварца на заводе были предприняты до его реорганизации в ЦНИЛП по инициативе А.А. Штернберга при полной поддержке П.Г. Позднякова. Петр Григорьевич, хотя и окончил МЭИ (Московский энергетический институт), был кварцевиком в душе, и он просто не мог не поддержать предложения Штернберга.
Откроем монографию "А.В. Шубников" под редакцией Н.В. Белова и И.И. Шафрановского (Л„ Наука, 1984): "Успехам в росте новых пьезокристаллов завод, а позже ЦНИЛП, во многом обязан А.А. Штернбергу. Им были выращены кристаллы аммония и калия, нашедшие применение в различных акустических приборах. Затем были разработаны способы выращивания кристаллов виннокислых солей калия и этилен-диамина. Процессы роста кристаллов сегнетовой соли и фосфата аммония были доведены до совершенства". Поэтому инициатива Алексея Александровича нашла полную поддержку у П. Г. Позднякова. На свой страх и риск они самовольно начинают опыты. Оба знают о работах, ведущихся в ИКАНе, знают и то, что работы эти существенных результатов не дали. Зато у А.А. Штернберга, не имеющего ни специальной аппаратуры, ни хорошего помещения, довольно скоро намечаются первые реальные успехи в решении этой сложнейшей задачи.
Выращивание осуществлялось в трехлитровых автоклавах из растворов едкого натрия; шихтой служили обрезки кристаллов кварца, а затравками — кварцевые пластины, почти параллельные граням малого ромбоэдра (пластины АТ-среза). Нагреватель находился в нижней части автоклава. Опыты не были продолжительными, поскольку было много неясного и в режиме роста, и в составе раствора. Было проведено несколько циклов, на основании которых был сделан вывод, что "... затравки удовлетворительно регенерировали, и наблюдался слой наросшего кристалла, прозрачный, толщиной около одного миллиметра". Были заказаны автоклавы большей емкости — десятилитровые. Однако вскоре работы пришлось прекратить, ЦНИЛП был переведен в новые помещения на улицу Володарского в дом № 38 и на Котельническую набережную. Переезд и строительство ряда зданий, которые велись собственными силами, прервали научные работы. Была и еще одна причина: внеплановые работы по кварцу вызвали неудовольствие руководства ЦНИЛП.  А.А. Штернберг из ЦНИЛПа вынужден был уйти.
Закрывая за собой дверь ЦНИЛПа, Штернберг не знал, что его провожает взглядом один из тех людей, которому было суждено  стать одним из его преданных учеников  — Алексей Владимирович Симонов.
После окончания Московского электротехнического института инженеров связи А.В. Симонов был распределен в Мытищи. Однако выполняемая работа не соответствовала профилю его специальности, и он начал подыскивать новую. Так он оказывается в ЦНИЛПе в должности инженера-электрика.
Через год А.В. Симонова назначили начальником акустической лаборатории и поручили разработку и изготовление шумомеров на переменном и постоянном токах с микрофонами на основе кристаллов сегнетовой соли. Затем он занимался фильтрами междугородной телефонной связи.
Между тем работу А.А. Штернберга, по предложению П.Г. Позднякова, продолжила молодой специалист, выпускница МГУ, Е.Д. Виноградова-Дукова. Ею было выращено несколько кристаллов удовлетворительного качества с толщиной наросшего слоя около 5 мм на одну сторону. Из наросшего слоя был выполнен образец кварцевого резонатора, испытания которого провела Е.Г. Бронникова. Акт свидетельствует, что основные параметры пластины (частотный коэффициент, активность) не отличаются от параметров пластины из природного кварца.
В 1952 году уходит из ЦНИЛПа П. Г. Поздняков.
Не так просто бросить работу, которой отдана большая часть жизни. Но дадим слово ему самому. События происходят после уличения в краже его записной книжки.
«Я обратился к министру с письмом с просьбой оградить меня от Джаникяна. Прибыла комиссия, две недели  изучала обстановку. В результате вынесли Джаникяну и мне по выговору за неумение наладить  отношения. Похитительнице тоже. С приказом меня ознакомил Джаникян. Льстиво улыбаясь, подавая руку, он предложил мне « вечную дружбу». Я был обескуражен таким  финалом. Пожать руку я, естественно, не мог. Молча расписался на приказе и вышел из его кабинета. Похитительница записной книжки была освобождена от должности инспектора спецотдела и вскоре переведена в Главк с повышением оклада. У меня до сих пор хранится ее записка с извинением за совершенный поступок… Через полгода звонок от клерка из отдела руководящих кадров МПСС с предложением прийти для переговоров о переводе в аппарат Министерства. Такое же приглашение получил Г.Н.Стайков, начальник конструкторско-технического отдела ЦНИЛП, один из свидетелей  уличения в краже. Переговоры велись в мягком тоне, предлагали должность главного инженера Главка. Я отказался, не желая менять профиль специализации. Месяца через  три вызов повторился и принимал меня уже начальник отдела. Разговор шел жестко. Мне дали понять, что если откажусь – могут назначить на должность главного инженера в Иркутске.
Я отказался. Через непродолжительное время третий и последний вызов к зам.министру по кадрам: три дня на размышления,а назначение будет зависеть от ответа.
Я посоветовался с женой. Она ,после рождения ребенка в Ташкенте, перенесла туберкулез, много болела, стала инвалидом и не могла работать.
-Если тебя переведут в Сибирь, я останусь в Москве и никуда не поеду. Решай.
Дальнейшую борьбу я счел бесперспективной и согласился на перевод в аппарат МПСС.
Потом мне объяснили: перевод наверх был обычным приемом удаления неугодного сотрудника с занимаемой должности из-за отсутствия компромата. Зам.директора Главка , похлопав меня по плечу, сказал:
-Считай, что тебя спасли. Иначе он (начальник ЦНИЛП) посадил бы тебя.
В январе 52 вышло два приказа: о моем назначении главным инженером Главка и моем назначении председателем секции по кварцу при НИС МПСС, превратившем меня как бы в куратора по пьезотехническим вопросам. Кроме прочего, мне поручили отслеживать процесс подготовки решения по реорганизации ЦНИЛП в НИИпьезотехники. Сложность была в том, что следовало выбрать: Москва или периферия? Решение о размещении так и не было принято, но приказ об организации Всесоюзного НИИпьезотехники (ВНИИП) Сталин подписал незадолго до смерти в  конце 1952 года. Однако из-за смерти последнего его рассылка задержалась».
 На  место Позднякова назначают А.В. Симонова. Однако Джаникян не учел, что есть люди, способные понимать великие идеи и их значение для страны.  Знакомясь с лабораторией, Симонов зашел и туда, где (как тогда было принято говорить) "варили" кварц. К этому моменту кварцем занимался инженер В.Д. Митькин. Зашел А.В. Симонов на несколько минут, а остался на всю жизнь в мире кварца. С этой встречи заместитель директора ЦНИЛП по научной части А.В. Симонов становится членом небольшого кварцевого коллектива, изыскивая способы помочь ему.
Достижения лаборатории тогда были более чем скромные: в год планировалось  вырастить кристаллы массой до 30 граммов, далее до 50 и 150 граммов. Воспроизводимость результатов была крайне низкая. Часто в процессе исследований кристаллы росли, а в контрольном цикле результаты не подтверждались. В точности повторить удачный опыт, практически никогда не удавалось. Следует напомнить, что эта же проблема стояла и перед ИКАНом, Над ее решением бились, но тщетно. Заведующий кварцевой лабораторией ИКАН СССР В.П. Бутузов внимательно следил за работами в ЦНИЛПе.
Владимир Петрович Бутузов — кандидат физико-математических наук, один из первых учеников академика Н.В. Белова. До 1950 года он занимался проблемой выращивания кристаллов корунда. После завершения темы он, по предложению Н.Н. Шефталя, переключился на проблему выращивания кристаллов синтетического кварца.
В.П. Бутузов считал, что работать следует на высоких давлениях, с чем решительно не соглашались В.Д. Митькин и А.В. Симонов. "Штернберг работал на низких давлениях, судя по статье, американцы — тоже", — таков был один из главных аргументов В.Д. Митькина.
Ознакомившись с фотографией и статьей американских исследователей А.С. Уокера и Е. Бюллера, В.Д. Митькин и А.В. Симонов пришли к выводу, что сосуды у американцев, скорее всего, были рассчитаны на 400° и давление 4-Ю7 Па. А.В. Симонов начал поиски подобных автоклавов по Министерству нефтехимической промышленности. Нечто соответствующее желаемому удалось обнаружить в Ангарске. После довольно долгих переговоров в Ангарск вылетел Г. А. Коробов.
Геннадий Александрович Коробов, техник-электрик, пришел в лабораторию недавно и сразу же стал незаменимым помощником А.В. Симонова. Сохранив армейскую привычку четко исполнять задания, он дополнил ее своей верой в то, что работы лаборатории имеют громадное значение для страны.
Г.А. Коробову удалось отыскать на складах Ангарска нужное оборудование, разрезать и максимально подогнать его к нарисованным Симоновым эскизам. Вскоре в лабораторию поступили заготовки для автоклавов емкостью 10-12 литров, рассчитанные на нагрев до 400° С и давление 4-Ю7 Па. Размещены они были в помещении бывшего гаража на Котельнической набережной.
Между тем ставший председателем секции по кварцу при научно-техническом совете МПСС П.Г. Поздняков подал министру докладную, в которой настаивал на необходимости расширить объем работ в области синтеза кварца. В рамках ЦНИЛП решить эту задачу не представлялось возможным. Нужны были специалисты, оборудование, помещения, деньги.. . Неожиданно он получил очень сильную поддержку со стороны геологов — начальник 8-го Главного управления Г.М. Сафронов не только поддержал его, но и от лица своего управления брался за решение поставленной задачи...
Таково было положение к моменту создания нового института. Мы не ставим задачей доказать, кто был первым в вопросе синтеза кварца. Эти попытки начали приносить результаты с 1845 года. И в нашей стране ученые немалого достигли. Но напоминаем главное: повторить удачный цикл никому из них, как правило, не удавалось. С какого-то момента процесс выходил из-под контроля исследователя. Не было разработанной технологии роста кристаллов; ЦНИЛП и ИКАН подошли к барьеру, взять который им было не суждено.
,
ГЛАВА  ПЯТАЯ
ГЕОЛОГИ
Солдаты геологии, мы знали,
что значит мерзнуть и не есть – не пить.
Но все, что нам Страною поручалось,
Мы брались в повседневность воплотить.


Геологи работают на тех, кто еще не
родился.
Б. Бурлак

Для того чтобы правильнее понять истоки поступков людей, я пред¬лагаю тебе, читатель, снова вернуться в прошлое, к Тресту № 13, образо¬ванному в 1937 году на базе Таджикско-Памирской экспедиции. Этот Трест был призван решить задачу обеспечения страны пьезоэлектриками.
Передо мной протокол производственно-технического совещания работников Треста №13 от 26 апреля 1938 года. Присутствовал сорок один человек из одиннадцати организаций. Многие из присутствовавших станут известными людьми, достигнут больших ученых степеней... Сейчас они спорят, аргументируют, прогнозируют.. . Но есть нотки, ко¬торые многое скажут нам, живущим сегодня: "... место¬рождения очень невыгодно территориально расположены. Месторожде¬ния Полярного Урала находятся далеко, Памирское - на большой высо¬те, а Волынские — расположены вблизи границы ..." — это из доклада Р.В. Нифонтова, главного инженера Треста № 13.
Ты уже угадал их тревоги, читатель. . . Ты-то знаешь, что Волынские месторождения будут оккупированы через неделю после начала Великой Отечественной войны. Правда, фашисты так и не смогут отыскать приго¬товленное для отправки сырье, его успеют спрятать рабочие. . .
"... Нужно поинтересоваться одной точкой, находящейся на дороге от Невера к Алдану, откуда привозились отдельные гальки хрусталя", — предлагает представитель ЦНИГРИ Д.В. Никитин.
.. . Суммы, отпускаемые на геологические работы, были невелики. Да и не располагала страна в те годы большими. Тем большее удивление вызывает объем выполненных работ. Геологи не могли не заглядывать в будущее. А оно, это будущее, в настоящем в немалой степени зависело и от них.
Весной 1941 года небольшой геологический отряд из пяти человек прибыл на Алдан. Начальником отряда была назначена 24-летняя девуш¬ка — геолог Людмила Чернышкова.
Отряд прибыл в Якутию на полевой сезон. Была поздняя весна, когда щедрая природа Южной Якутии вскипает буйством красок и зе¬лени. . . Напряги воображение, читатель. Представь это сочное синее небо, чистейшие ручьи и реки, изломы сопок в ковровой плотности стланика, жемчужно-серые свалы курумника и плюшевую мягкость якут¬ских болот - марей... И представь  жаркий , плюс 25 градусов, день ... А теперь доверши картину и представь себя в этом "раю" в маршруте: сверху — солнце, ноги - в ледяной воде (мари, реки и ручьи питаются за счет тающих льдов, так что "ледяная" не преувеличение, а констата¬ция факта). Между солнцем и марью — комары и гнус, а твой маршрут из мари на сопку, через стланик, продираясь сквозь его густое сплете¬ние, по куруму снова в марь, и нет ни одного метра, где бы ты мог сме¬ло, не глядя, сделать шаг ... А ведь они не гуляли, они работали... Вот так они шли, покрывая территорию кольцевыми маршрутами, не имея связи и радио. В одном из маршрутов, выйдя на берег Алдана, от проплывающих плотовщиков они узнали о начале войны. С кем — пло¬товщики точно не знали: с японцами или немцами,  В народе ждали беды и от тех и от других. Геологи поняли одно: задача меняется. Теперь нужна не рекогносцировка, а месторождения.
Ты спросишь, читатель: а разве так бывает, чтобы захотел — и от¬крыл месторождение? Позволь тебе напомнить: но ведь и так, чтобы одна страна отбилась от сверхвооруженной всей Европой армии, тоже до этого не было. Может потому мы и сумели победить, что в тылу забы¬ли слова "так не бывает".
В титаническом напряжении первых месяцев войны об этом отряде попросту забыли. Сейчас трудно понять, каким образом люди, лишенные техники и почти полностью — продовольствия, нашли в себе силы и му¬жество продолжать кольцевые маршруты, готовиться к зимовке. Но мы достоверно знаем одно: первое известие от них было получено не в виде просьбы о продовольствии, а требование: "Нужны кадры. Есть серьез¬ные проявления кварца".
В 1942 году сюда были направлены геологи: молодой специалист, только что окончивший Свердловский горный институт Константин Кашкуров, из Магаданской оловоразведочной экспедиции переведен молодой специалист Михаил Харин, Впрочем, Харину в этот раз долго работать не пришлось — его мобилизовали. На фронте он окажется в одной части с Л.Н. Хетчиковым (еще одна знакомая тебе, читатель, фамилия).
В 1943 году, после ликвидации Куликолонской экспедиции, на Алдан прибыли Г.М. Сафронов, А.А. Шапошников, А.С. Гудков, Г.Б. Митич и другие геологи.
Георгий Михайлович Сафронов с Урала, родился в семье лесника. Его трудовой стаж начался с 12 лет. В 1938 году по путевке ЦК ВЛКСМ Туркмении он был направлен на подго¬товительные курсы, по окончании которых поступил в Средне-Азиатский государственный университет в Ташкенте. Не просто было ему учиться — помощи ждать не приходилось, и он ездил вначале коллектором, а затем прорабом с экспедициями, зарабатывал право зимой сидеть в аудитории. С началом войны учебу пришлось отложить. В апреле 1942 года он был переведен в систему Треста № 13 МЭП в Куликолонскую экспедицию заместителем начальника ташкентской группы.
Анатолий Шапошников, студент МГРИ, прибыл в Кулико¬лонскую экспедицию в мае 1941 года на преддипломную практику. В связи с временным прекращением работы МГРИ он остался в экспедиции. В 1942 году поступил, а в 1943 году окончил без отрыва от работы Средне-Азиатский индустриаль¬ный институт.
На Алдан Г.М. Сафронов был направлен начальником пар¬тии, а А.А. Шапошников — начальником разведочного отряда.
В декабре 1943 года из Памирской экспедиции на Алдан был также переведен молодой специалист, горный инженер Иосиф Фрадкин, только что окончивший Свердловский горный институт.
Приказы по экспедиции, записанные в нескольких тоненьких школь¬ных тетрадях, составляют целую эпоху. В те времена не вызывал удивле¬ния, скажем, такой приказ начальника экспедиции Н.П. Ермакова (впо¬следствии профессора МГУ): "... Выдать по 100 граммов сахара брига¬дирам и проходчикам в виде премии... " К работникам экспедиции из западных областей, из разрушенных войной домов, ехали родственники, старики и дети. Им паек не полагал¬ся. Но лучшее члены экспедиции отдавали им...
Геология тех лет... Когда в 1952 — 1953 гг. начнут проводить ис¬следования с помощью рентгена,  все проходчики попадут в группы силикозников... Еще бы, работы велись вручную, 13 сантиметров в сутки по одиннадцатой категории плотности — тогдашняя норма про¬ходки ...Я приглашаю тебя, читатель, в маленький бревенчатый барак Суон-Тиита в конце 1943 года. Вечер. У "буржуйки" собрались геологи и гор¬няки. Из знакомых тебе здесь Чернышкова, Сафронов, Шапошников, Кашкуров, Фрадкин.. . Не часто им удается собраться вот так, вместе. Они пьют чай, заваренный брусничным листом, поют, смеются, спорят... Ты ожидал застать их суровыми? Нет, они молоды и этот вечер их. Они верят в себя, в будущее... Не сомневаются ни на минуту, что фашисты будут разбиты и пытаются представить мир без войны.,. Хочешь знать, что их интересует? Пожалуйста: хорошо бы иметь обобщенные данные по всем кварцевым месторождениям — суммированный итог полевых геологических книжек; ... ученые начинают растить кристаллы — они  слышали об этом — поскорей бы. . . Зная, что потребности в кварце в будущем возрастут и удовлетворить их будет не просто, верят, что наука поможет.. .
Они только не знают, что к реализации задачи по выращиванию ис¬кусственного кварца им тоже придется приложить силы!
Не просто добираться до участков работ. Делать это приходится пешком, а перепады высот немалые. Ровных площадей на Алдане мало, все в основном в гору да с горы. Иногда местные оленеводы заезжают, но этот вид транспорта сложен. Спускаясь с горы Высокой, олени понес¬ли, и Людмила Чернышкова оказалась на дороге со сломанной ногой. Девушка приготовилась ночевать в снегу, не рассчитывая, что ее хватятся до утра. .. К счастью, олени добежали до поселка, и ее пошли искать... Долго лежала в бараке, обрабатывала собранный материал и свой, и кол¬лег, пока не срослась нога.
Жаль, что ты, читатель, не можешь видеть их в эти часы, слышать их голоса, их смех... Назло всему — фашистам, голоду, морозному ветру за бревенчатыми стенами, — они молоды, эти солдаты геологии, и полны оптимизма. Завтра они снова разойдутся по участкам, будут мерзнуть вместе с рабочими на штольнях, вглядываться в забои при тусклом свете карбидных ламп, экономя карандаш, коротко записывать в полевые книжки, подбадривать усталых проходчиков. . . Отвечать за судьбы вве¬ренных им людей. Солдаты геологии... Да, они были именно солдата¬ми, призванными Родиной. Их заявления военкоматы приняли, но напра¬вила их Страна сюда — ибо кто-то должен был делать и это Дело. Государ¬ство знало — у него большое будущее, и во имя этого будущего направ¬ляло геологов работать, а не сражаться. Что ж, за плечами каждого из них конкретное дело. Те, кто знали Анатолия Александровича Шапошни¬кова в более позднее время, едва ли узнали бы его в этом молодом, обветренном, легком на подъем человеке. А между тем за плечами у А.А. Шапошникова уже открытое месторождение "Новое" . .. Характе¬ры этих людей выковывают обстоятельства. Те волевые решения, за ко¬торые многие позднее будут их осуждать, сегодня в них воспитывает сама жизнь.
К концу войны уехал на Урал в Светлинскую партию начальник отря¬да К.Ф. Кашкуров, восстанавливать Волынь ушел горный инженер И. И. Фрадкин, в производственно-технический отдел Треста № 13 отозва¬ли участкового геолога Л.П. Чернышкову. .. Но расстояния не оборвали связей между ними. Узы алданского братства они сберегут на всю жизнь.
В 1946 году М.Я. Харин, завершив свой долгий вынужденный "мар¬шрут" по Западной Германии, вернулся к прерванному — якутскому. Ехал М.Я. Харин по договору на три месяца, не зная, что останется на 40 лет. На Колынском месторождении отряд М.Я. Харина занимался поисками, а отряд А.А. Шапошникова — разведкой. Здесь оба начальника познакомились и подружились. Эта дружба тоже выдержит испытание временем. В 1948 году А.А. Шапошников станет начальником этой пар¬тии, а позднее - главным инженером экспедиции, заменив ушедшего на повышение Г.М. Сафронова. "... В Анатолии меня удивляли работо¬способность и подход к работе. Ни разу я не слышал, чтобы он отругал рабочего. Указания давал четкие, ясные. Случая, чтобы их не выполни¬ли, не помню... Он умел не только сделать, но и проанализировать сде¬ланное. Собранный, выдержанный, он никогда не позволял своему настроению взять верх", — вспоминает М.Я. Харин.
Их праздники... Распределяли, что кому нести: ягоды, рыба, посу¬да, птица. Уходили в тайгу за мясом, возвращались усталые , довольные. И приходила песня. Песня была их подспорьем, все, что словами не гово¬рилось — песня выражала. Их любовь к песне будут отмечать все, с кем они столкнутся в жизни. Менялись времена, оставались верными себе люди. Вот только работа делала все более известными их имена.
Весной 1946 года по Южному Уралу к поселку Имбекчиль двигалась небольшая партия. Бык, запряженный в телегу, тащил все имущество и оборудование, рядом шагали начальник партии К.Ф. Кашкуров, его жена — техник Е.А. Кашкурова, молодой специалист — геолог Юрий Ануфриев и 8 рабочих. После проведенных К.Ф. Кашкуровым поиско¬вых работ предыдущего сезона, им была открыта одна из хрусталеносных жил Имбекчиля. В этом году они планировали изучить экзоконтактную зону Джабык-Карагайского массива. До Имбекчиля оставалось 30 километров, вечерело, начинал накрапывать дождь. Где-то далеко в стороне светились огоньки деревни Куликовка. Но дождь усиливал¬ся, и партия поспешила укрыться в каком-то полуразрушенном сарае, бывшем, видимо, свинарнике.
Рано утром двинулись дальше. Дорогу размыло и им пришлось повернуть в гору. Поднявшись вверх, трое специалистов, как всегда, разошлись посмотреть окрестности, ибо даже переход к месту назна¬чения геологи использовали для частичной рекогносцировки местности. Когда они снова сошлись, карманы всех троих были полны кристаллов. К.Ф. Кашкуров распорядился оставить для более детальных изысканий Ю.Н, Ануфриева и часть рабочих. .

История в биографиях. Слово Е.А.Кашкуровой:
«- Юра, оставайся. Всю гору покрой закопушками. А мы идем дальше.
Через неделю Юра приходит, приносит большой кристалл;
- Мне кажется, там – гнездо.
Мы ликвидировали следы своих работ (геологи в те годы за собой ям и канав не оставляли) и на той же запряженной быком телеге поехали в Астафьевку. По дороге на быка напали оводы, он понес… В Астафьевке с трудом нашли квартиру: все ободрано, клопы…Из обстановки – скамейка, ящик да печка.
Восьмой закопушкой «сели» на гнездо и на 390% выполнили план экспедиции. Потом решили: укроем кристаллы соломой, чтоб не лопались и закроем гнездо. А то трактористы их таскать начали: нагреют, а потом в ведро с холодной водой, и любуются, как  кристаллы трещат,… Но тут приехал Паращенко:
- Вы что, с ума сошли?!
- Так их же некуда уже класть!!!
Обычно после обеда привезу, вымою, опишу… а на следующий день – новая партия. Так и получилось, что все полы у нас кристаллами выложены!
Ну, нашли мы старика, он наплел корзин. Запаковали мы кристаллы и повезли в Свердловск. 18% средний выход моноблоков дало наше сырье. Кашкуров и Ануфриев стали первооткрывателями, а я, как носящая с мужем одну фамилию, сопутствующей. Ануфриев свою премию (2,5 тысячи) проел на конфетах, а Кашкуров сложил с моей, и купил себе ружье».  . Так было открыто одно из крупнейших кварце¬вых месторождений — Астафьевское.
Ануфриев, прошедший войну и го¬ды голодного студенчества. . . проел свою премию с друзьями на конфе¬тах!!! Не знаю, как тебе, читатель, а мне по-человечески много говорит этот факт.
Впоследствии выяснится, что на этой территории, ранее два сезона работали геологи металлургического института Магнитогорска Прохо¬ров и Мещеряков. В 1940 году они дали отрицательную оценку этому району на кварц.
В начале 50-х годов Г.М. Сафронов стал начальником 10-го Главно¬го управления, возникшего на базе реорганизованного Треста №13.
Из воспоминаний П.Г.Позднякова:
« В конце 1953 года началась реорганизация министерств – создание «трехголового»: электростанций, электропромышленности и промышленности средств связи. Она вызвала неразбериху в управлении и фактически не могла быть реализована. Зато возникший избыток руководящих кадров для меня оказался счастливым: удалось без сложностей получить согласие на перевод из МПСС в НИИ – 85.
Работая в МПСС мне часто приходилось иметь дело с 8 – мым Главком, которым руководил Ф.И.Собенин. Федор Иванович был специалистом по телефонии, человек не молодой, должность его не радовала. Он стремился на знакомую работу и просил о замене. В искусственный кварц он не верил. Помню его слова:
- Ты знаешь, что немцы изобрели эрзац сливочного масла – маргарин? Но разве они идентичны? Так и искусственный кварц – это эрзац кварца и никогда не заменит природный по качеству.
После этих фраз я прекратил с ним разговоры об этой проблеме. Решение о его замене, наконец, было принято и в 52 году с Памира прибыл кандидат на эту должность – геолог и начальник Памирской экспедиции бывшего треста №13, а ныне 8 ГУ Сафронов. Его направили ко мне, мы встретились в помещении бывшего  Треста №13 на Кузнецком мосту в присутствии главного инженера 8 ГУ А.С. Гудкова, ярого противника передачи вопроса искусственного кварца в руки геологов. Он твердо верил, что это дело химиков, а не геологов, которые в этом деле ничего не понимают. Сафронов выслушал все заинтересованно. В конце года вопрос о назначении Сафронова начальником главка был подписан и он уже сам обратился ко мне с просьбой ознакомить его с проблемой выращивания кварца в ЦНИЛП и представить директору ИКАН члену-корреспонденту А.В.Шубникову.
Мы вдвоем посетили ЦНИЛП, где ограничились осмотром лаборатории роста кристаллов. На тот момент ею руководил ставленник Джаникяна В.Д.Митькин – человек с незаконченным средним образованием. Он хотя и проработал на заводе №633 десять лет, к росту кристаллов прежде никогда отношения не имел.
Сафронов впервые, видимо, столкнулся с процессом выращивания. Он рассматривал устройство  автоклавов, задавал вопросы. В лаборатории не было ни одного заряженного автоклава. На вопрос « Почему так?», Митькин смущенно ответил, что уволились два специалиста – кристаллографа (Е.Д.Виноградова – Дукова и О.Г.Козлова). Последний оставшийся кристаллограф А.В.Воронков, который не занимался ростом кристаллов, в этот день на работе отсутствовал. Сафронову были подарены образцы кварцевых затравок со следами регенерации и тонким слоем наращенного кристалла.
Я созвонился с Шубниковым. Тот пообещал принять Сафронова и ознакомить с результатами. Но удивился, что сам Сафронов не обратился к нему лично с этой простой просьбой. Я передал его слова Сафронову и предложил встретится после встречи с Шубниковым с лучшим кристаллографом – ростовиком А.А. Штернбергом. Моя уверенность в этом подкреплялась тремя годами работы: Штернберг единственный, кто может решить эту проблему.
Договорились встретиться у Сафронова на Кузнецком мосту, но встречу пришлось отложить – умер Сталин. Встретились после похорон. Сафронов внимательно слушал Штернберга. На вопрос:
-Сколько времени потребуется на решение проблемы?
 Штернберг, не задумываясь, ответил:
-Три года на выяснение условий роста и еще три на создание оборудования для промышленного выращивания кристаллов пьезокварца и его освоение.
На все вопросы Сафронова он отвечал уверенно, со знанием дела. Сафронов предупредил, что работы по кварцу начнутся позже, а  до этого предложил поработать геологом в любой экспедиции по добыче кварца 8 Главка. Выбор места – по карте на стене его кабинета, где были отмечены месторождения кварца. Штернберг выбрал Кавказскую экспедицию (Грузия).
-Это удобно, так как вас просто и быстро можно будет отозвать, когда возникнут условия для выращивания кварца, - сказал Сафронов и предложил Штернбергу, не откладывая дела в долгий ящик, написать заявление и заполнить анкету, что Штернберг сделал тут же в кабинете.
Потом Сафронов предложил «отметить» и мы  втроем отправились в «Савой», ближайший ресторан с хорошей репутацией. Заказывал и оплачивал плотный обед Сафронов. Мы были молоды и голодны.»
 Так за еще несуществующим инсти¬тутом был закреплен его основной специалист.
Трудными были первые послевоенные годы. Помнят люди и неуро¬жаи, и тяжелые погодные условия. Нелегко пришлось и геологам. Здесь необходимо сделать отступление и упомянуть еще о двух лю¬дях, которые в это время работали в Алданской экспедиции. Подробнее мы расскажем о них позднее. В 1946 году в Суон-Тиит прибыл геолог Е.М. Цыганов. В 1951 году, после окончания МГУ приехал сюда моло¬дой геолог Л. И. Цинобер.
 В конце 1953 года по ряду причин в бедственном положении оказалась Алдан¬ская экспедиция. Мало того, что она задолжала государству, под угро¬зой находились не только план, но и жизнь людей. Требовалось срочно принимать самые действенные меры, а Главк практически не располагал ресурсами для помощи. И тогда Г.М. Сафронов вызвал с Урала К.Ф. Кашкурова. Тот вначале наотрез отказался — слишком хорошо знал создав¬шееся положение. Г.М. Сафронов не настаивал, сказал: "Ладно, по¬думай".
История в биографиях. Слово К.Ф.Кашкурову:
« Ночевал я в Тушино, у брата. Вечером, после того, как я все рассказал, у нас произошел приблизительно такой диалог:
Брат спросил:
- Сафронов тебе друг?
- Да.
-На какое время он тебя отправляет?
- На год.
- Следовательно, он обратился к тебе за помощью как к другу. Ты же поступаешь не по товарищески.
Результатом этой беседы был мой утренний визит к Сафронову:
- Георгий Михайлович, я согласен.
В марте 1954 года я прибыл в базовый лагерь экспедиции в поселок Хатыми. К этому времени на экспедиции «висело» полтора миллиона задолжности по зарплате. Вдобавок, несмотря на обилие продуктов в складах базового лагеря, в партиях голодали. Момент, когда можно было завезти продукты и оборудование по льду, был упущен.
Честно говоря, я струсил. Бросился в Алдан, заказал переговоры с Сафроновым:
- Все, что вы рассказывали в Москве – ерунда. Но то, что я увидел – превосходит все мои опасения! Помочь чем-нибудь можете?
— Нет, но я послал тебя.»

Уехать, бросить все... Нет, этого он уже не мог. Бросился в горком партии:
— Два самолета!
— Суровая зима, Катырхай спасти не можем, на рудниках более 10 тысяч человек. Поймите..., - ответили ему.
Он понимал. Но в партиях сидели люди, которые надеялись только на него. Он отвечал за их жизнь... Кашкуров жил в аэропортовской гос¬тинице, его уже все знали... Каждый день взлетали самолеты и все — не к нему. И тогда, отчаявшись, он обращается к главе правительства — Н.С. Хрущеву. Терять ему было нечего.
Его разбудили ночью: "Начальник аэропорта просит к телефону". Услышав: "вам дают два самолета", он впервые за это время расслабил¬ся, прислонился к стене и почувствовал, как движется во Вселенной Земля.
Два РП-5, грузоподъемностью 0,5 тонны, полмесяца работали на экс¬педицию. Прежде всего, были отправлены продукты... Потом удалось отправить даже несколько бочек бензина. Удача воодушевила. Вернув¬шись в Хатыми, он организовал транспортный поезд, решив использовать апрельские наледи. На первый "газон", возглавлявший поезд, сел сам. Решил: "Тонуть будем - так с меня"... Это не было бравадой, это было его сутью... Поезд прошел до Суон-Тиита. Никогда Константин Федо¬рович не спрашивал с себя или близких меньше, напротив, с себя - вдвойне. Нелегко было стоять с ним рядом.
Кто сказал, что время декабристок миновало, что нет больше таких женщин на Руси? А жены геологов, идущие рядом с мужьями по самым трудным дорогам? Когда в экспедиции узнали, что с новым начальни¬ком едет его жена, могли ли люди подумать, что на самый трудный учас¬ток пошлет он ее? А кого же еще мог он направить? Самый строгий спрос с близких — это было его правилом.
В 1953 году после тяжелой болезни в Москву, в ЦНИЛК, сдав Во¬лынскую экспедицию, переехал И.И. Фрадкин. Размещалась кварцевая лаборатория на Покровке, на Чистопрудном бульваре. Занималась она двумя проблемами: обогащением кварца и изготовлением резонаторов.
Работало в лаборатории 35 человек, среди них Я.П. Снопко, Н.И. Андрусенко и другие. Сырье брали из хозрасчетного цеха, расположенного на Полянке, куда кварц поступал из всех экспедиций. Теперь Г.М. Сафронов и И.И. Фрадкин встречались часто. Внимательно следя, как ведутся работы в области синтеза за границей, они приступили к составлению служебной записки. В это время произошла еще одна реорганизация, и 8-й Главк перешел в подчинение Министерства радиотехнической промышленности. Г.М. Сафронов записался на прием к министру — при¬шла пора действовать. Через день министр принял его, ознакомился с предоставленными документами, и через неделю, в марте 1954 года принято решение об организации нового института с опытным заводом. Таким образом, 2 марта 1954 года  - фактическая дата рождения нашего предприятия.
Надо сказать, что в глазах очень многих людей это выглядело аван¬тюрой. Главный инженер 8-го Главного управления А.С. Гудков сфор¬мулировал это мнение предельно четко:
— Вы беретесь не за свое дело. Это дело химиков, а не геологов... Если когда-нибудь нас и будут судить, то только за искусственный кварц...
Могли ли сомневающиеся знать, какая огромная подготовительная работа стояла за начатым делом? Теперь остановить его не мог уже ни¬кто: страна признала его необходимость. А риск, ответственность? Что же, геологи привыкли к ним. Новый институт было решено создавать на базе ЦНИЛК и отчасти ЦНИЛП. Временно директором нового института Г.М. Сафронов назначил И.И. Фрадкина, правда, сразу сказав: "Дирек¬тором ты числиться будешь, но быть им — нет". Фрадкин согласился. Вот еще одна черта этого поколения: должности их интересовали мень¬ше, чем сама работа. Со временем Сафронов собирался возглавить институт сам.  Но пока было решено: как только будет найден хороший директор института, И.И. Фрадкин станет начальником конструкторско¬го отдела. Это была та работа, которую он знал и любил. Из Киева, теле¬граммой за подписью министра, была вызвана Л.П. Чернышкова.
— Нам нужны наши кадры, — сказал ей Сафронов, узнав, что она перешла на преподавательскую работу, — приезжай, будешь помогать Фрадкину организовывать институт.
Людмила Платоновна поняла это "надо" и вскоре выехала в Москву. Алданское геологическое братство приступало к решению новой задачи. 



ГЛАВА   ШЕСТАЯ
ВНИИП
Природа предстает нам в виде какой-то священной книги, богато иллю¬стрированной, но написанной на непо¬нятном нам языке.
Д. Леббок
Как хочется заглянуть в самое начало, в самый первый день и по каким-то особым приметам угадать в нем будущее наше величие. Как будто есть такой особый день, не подготовленный прошлым.
И.И. Фрадкин, Л.П. Чернышкова, Я.П. Снопко — первые кадровые работники ВНИИПа — Всесоюзного научно-исследовательского инсти¬тута пьезооптического минерального сырья. Первые дни существования нового института не были отмечены для них чем-то особым. Каждому из них не раз приходилось начинать жизнь как бы с нуля. Вот и сейчас они приехали в первое помещение нового института: подвал на 9-й Пар¬ковой улице ... Вошли, огляделись и для начала засучили рукава — пред¬стояла уборка. Наведя порядок и подготовив первое рабочее место, сели к столу.
Кроме решения, у них ничего не было... Впрочем, читатель, ты прав, не соглашаясь со мной. Слишком долго они шли к этому моменту, чтобы оказаться неподготовленными. Конечно, было! Были поставлен¬ные перед новым институтом задачи — вести работы предстояло в двух направлениях: в области получения искусственного сырья и в области поиска природных пьезооптических минералов (кварца, флюорита, исландского шпата). Были люди, о которых они точно знали: будут ра¬ботать в новом институте. Были планы, долго вынашиваемые, которые наконец-то, должны были воплотиться в жизнь. И была вера: институту предстоит огромное будущее.
Солнечный квадрат на полу наполнял комнату мягким сиянием. Трое людей у стола планировали будущее.
За схему должностных окладов решили принять систему оплаты в Министерстве радиотехнической промышленности СССР. Самые высокие оклады в этой системе 2200 и 2300 рублей. Затем "прикинули" тема¬тику работ и людей, которые обязательно придут. И приступили к действиям. Для начала "отвоевали" маленькую комнатку у ЦНИЛПа, затем тех, кто непосредственно занимался кварцем — часть лаборато¬рии В.Д. Митькина в составе десяти человек и их помещения, в том чис¬ле гараж с автоклавами.
На  Кавказ А.А.  Штернбергу  был  послан  вызов, и  по  завершении полевого сезона Алексей Александрович, работавший к этому времени начальником партии, прибыл в Москву.
История в биографиях. Слово Штернбергу:
«На Кавказе первый год я проработал геологом, на второй год меня поставили начальником партии. После полевого сезона меня вызвали в Москву.
Институт организовали, меня зачислили на должность начальника лаборатории. Директором института в это время был Фрадкин. Первый наш разговор с  Сафроновым и Фрадкиным выглядел так:
- Что вы будете делать?
- Я должен осмотреться, там видно будет.
- Не нужно ли вам крепкого партийного человека?
- Хорошо, но чтобы его зарплата была меньше моей на 20 рублей. Я не спрашиваю, какая будет у меня.
- Почему?
- Чтобы подчинялся, и все это видели.
- Советоваться будете?
- Нет, не буду. Лучше ошибаться самому, чем делать ошибки по чужой подсказке.
Фрадкин растерянно обернулся к Сафронову:
- Георгий Михайлович, мы его еще не назначили, а он уже так говорит!!!
- Отчитываться будете? – спросил Сафронов.
- За два дня предупредите – буду.
Вроде бы выяснили все темные места. Однако прихожу на следующий день – приказ: временно назначить начальником лаборатории. Снова к ним:
- Так не пойдет. На этом основании лабораторию не приму. Если я приду временно, как посмотрят на меня в коллективе, который работает уже три года?
Приказ изменили. Я приступил к работе. Лаборатория была организована на базе ЦНИЛПа. Поставили первый опыт. Неожиданно звонок из министерства:
- Аншелес из Ленинграда дал согласие взяться за проблему выращивания кварца, если вы переедете к нему.
- Я и здесь могу заниматься этой проблемой, оборудование даже лучше. Дайте 10 литров спирта и 10000 безлюдного фонда, и я выращу кристаллы кварца.
Под эти разговоры мы взяли нового конструктора, поставили автоклавы и начали работы…»

 Не каждый руководитель рискнет   взять  в  подчинение  человека,  проявляющего  столь  сильный характер. Г.М. Сафронов понял главное: человек, диктующий условия, имеет на это право, потому что выговаривает их не для себя — для дела. Сейчас, когда то, к чему он шел так долго, так мучительно, было близко, А.А. Штернберг все равно не сумел бы заставить себя притво¬ряться или лавировать. Не мог он поступиться достоинством человека и специалиста даже в мелочи. Такой уж это был человек. Г.М. Сафронов понял его.   В дальнейшем им  предстоит разойтись, между ними будут неизбежные конфликты   (оба — личности!), но интересно то, что спустя много лет, они снова, как и в эту встречу, поймут и оценят друг друга. А.А.   Штернбергу,  кроме всего прочего, дано было право самому подбирать себе сотрудников.
Звонок из министерства — еще одно свидетельство мудрости и про¬зорливости Г.М. Сафронова. Работы, ведущиеся в Ленинграде, не вышли за рамки обычных.
Позднее, когда у Г.М. Сафронова появятся затруднения, многие бу¬дут отрицать все его достоинства. Я беру на себя смелость подтвердить мнение А.А. Штернберга, которого трудно обвинить в предвзятости (он долго и часто конфликтовал с Сафроновым): Георгий Михайлович Сафронов был блестящим администратором, человеком, умевшим оце¬нить ситуацию, принимавшим смелые решения, и, что не такое уж частое качество, верно оценивающим людей. Сейчас, когда  начали понимать важность административного таланта, мы не можем не признать, что Г.М. Сафронов был  талантливым руководителем. И то, что его фигура стоит в исходной точке возникновения нашего института, — закономерность, делающая нам честь. Конечно, и у него были свои недостатки и просчеты, но, оценивая сделанное им, мы не в праве отка¬зать ему в уважении.
Следует  сделать еще одно отступление, вернувшись в прошлое. Дадим слово П.Г.Позднякову:
« Он (Сафронов)  советовался по разным вопросам организации НИИпьезотехники – помещения, отношения с ЦНИЛП, кадры. Стало ясно, что он не стремился к переводу всех подразделений ЦНИЛП и предпочитает ограничится переводом из него лаборатории по росту кристаллов, считая, что остальная пьезотехника чужда профилю Главка. Я заметил, что это может быть рассмотрено как невыполнение решения правительства и министерства, поскольку была необходимость создания объединения по разработке разнообразных пьезотехнических изделий, новых конструкций и технологий кварцевых резонаторов, т.к. разрозненные по разным главкам цеха не способны решить эту задачу. Сафронов задумался, но затем возразил, что ЦНИЛП не занимается кварцевыми резонаторами и не способен решить эту задачу. В следующую встречу я посоветовал Сафронову обсудить с Джаникяном вопрос передачи ЦНИЛП с опытным заводом главку 8. Переговоры состоялись, чему предшествовал показ всех подразделений ЦНИЛП. Сафронов передал мне суть этих переговоров: Джаникян соглашался – только немедленно! – передать группу ИТР и рабочих, занятых ростом кварца вместе с начальником лаборатории В.Д.Митькиным, а так же все оборудование – автоклавы и прочий инвентарь. Была достигнута договоренность на временную передачу части помещения гаража, в котором располагались автоклавы, и небольшую комнатку для ИТР. Обе стороны согласились с тем, что 3-головое министерство не найдет нужным срочно заниматься организацией нового НИИ. Действительно, приказ был подписан 2 марта 1954 года.. В 53 году Джаникян был снят по решению ЦК ВКПБ, нового начальника долго не назначали. Позже его занял работник ЦНИЛП Г.Н.Стайков. В 1959 году он стал директором второго поколения НИИпьезотехники (НИИ 484), организованного на базе того же ЦНИЛП с опытным заводом.
Первые 2 – 3 года абривиатуру ВНИИП расшифровывали точно с его названием по постановлению как ВНИИ пьезоэлектричества, но постепенно все чаще стали называть ВНИИ пьезооптического сырья.
Позднее я спросил Сафронова, как ему удалось, не выполняя постановления правительства оставить коллектив ЦНИЛП вне реорганизации его в НИИ пьезотехники. Сафронов ответил, что объединение 3 министерств в одно на долгое время вызвало дезорганизацию нового бюрократического монстра и лиц, ответственных за выполнение постановлений правительства, не нашлось. Джаникян тоже был уверен, что реорганизация затянется, коллектив ЦНИЛП не заинтересован в ней из-за перспективы переезда из Москвы на периферию и « я тоже не заинтересован в переходе во ВНИИП».

Думаю, читателю из этого отрывка становится понятным,  что Сафронов, воспользовавшись ситуацией, создал институт, о котором мечтал сам. Он рискнул и, как показало дальнейшее, не прогадал.
Жизнь ВНИИПа мы непроизвольно делим на жизнь института, лабо¬ратории Штернберга и завода. Это происходит потому, что синтез соста¬вил славу нашего предприятия. Мы тоже пойдем этим путем, делая упор на основном направлении работ института. О прочих отделах ВНИИПа упомянем более кратко. Кое в чем придется нарушить хронологию, что¬бы повествование было более связным.
Начнем с 1954 года, когда штат нашего института еще не был укомп¬лектован даже наполовину. Лучше всего о настроении тех дней расска¬жет небольшой эпизод из жизни трех молодых специалистов — одесси¬тов: В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и В.Г. Лушникова. После окончания университета  три друга выбрали распределение в Алданскую экспедицию. О пьезокварце в то время говорили мало, но что это важное стратегическое сырье все же в открытую литературу просачивалось. Готовились молодые люди солидно, штудировали ли¬тературу, строили планы. Но действительность встретила их жестко.  К.Ф. Кашкуров, всего полтора месяца назад принявший экспедицию, не скрыл действительного положения вещей: голод в пар¬тиях, бездорожье, тяжелая повседневная работа... Черная, неблагодар¬ная, повседневная работа геологии — вот что предстояло им.  И все же конфликт вспыхнул не из-за этого. Кашкуров ставил их техниками.…Надо сказать, что техниками - геологами в те годы работали чаще всего молодые женщины, окончившие спец. курсы. Для молодых людей с университетским образованием  предложение показалось оскорбительным. Они отказались в довольно резкой форме, но что Кашкуров… Вобщем, дальнейшее представить не сложно. На счастье молодых людей, они не вручили распределительное предписание. В этом случае уже сделать что-либо бы они не смогли. Продав арктическое нижнее белье, приобретенное на знаменитом одесском рынке, они бросились в Москву, готовясь отстаивать свои права до последнего.
Г.М. Сафронов, в расчете на работу в будущем институте, предоста¬вил им отпуск без сохранения содержания. ( Кстати, им были выданы об этом справки, которые они предъявили в университет в тот же день, как приехали в Одессу. Самовольное бегство специалиста с места распределения грозило тюрьмой,  и шутить этим никто не собирался). В декабре 1954 года им пришла телеграмма такого содержания: "Сообщите желание работать в институте пьезосырья. Квартиры не предоставляем. Фрадкин".
Они прибыли немедля. И вот они стоят перед директором, ожидая решения своей судьбы.
— Ну, где бы вы хотели работать? — такими словами их встретил Иосиф Исаакович Фрадкин.
Они переглянулись: неожиданный вопрос!
— Отделы геологический, горный, проектно-конструкторский... Хотите? . . . Есть еще одна лаборатория — Штернберга, занимающаяся синтезом кварца. . .
— Дайте подумать, — взмолились молодые специалисты, растеряв¬шись от столь широкого выбора.
— Думайте неделю-две . . . , а пока помогите Куварзину раскраши¬вать карты. ..
Они помогали технику-геологу раскрашивать карты и потихоньку пытались выяснить, что к чему. Однако выяснить ничего не удалось по той причине, что Анатолий Куварзин и сам мало что знал: институт находился в стадии формирования. Тогда одесситы начали ходить по от¬делам и лабораториям. Приехали и в лабораторию Штернберга. Тот вы¬шел к ним, спросил:
— В чем дело?
— Нам предоставили возможность выбора, — пояснили молодые спе¬циалисты.
Штернберг усмехнулся, поняв их состояние:
— Что же, — сказал он, — пожалуйста. Только я сам геолог, поездил в геологические поля. Представляю состояние геологов, у которых вес¬ной колеса под ногами стучат. Сам люблю поле. Но здесь этого не будет. Не надейтесь. Говорю, чтоб весной недоразумений не было.
Потом Алексей Александрович рассказал о своей работе. Впечатле¬ние он произвел сильное. Л.А. Гордиенко, зараженный его энергией, сделал свой выбор. Даже искать кристаллы — удивительно, а создавать?! Правда, что и как будет, пока неизвестно. Но он решился.
Спустя некоторое время, стоя рядом с лабораторией, одесситы рас¬строено курили: обилие возможностей — тоже не всегда хорошо. В.Е. Хаджи и В.Г. Лушников решили идти по профилю, в геологический отдел. Л.А. Гордиенко, хотя и принял несколько иное решение, тоже радости не испытывал: что сулил его выбор, было неизвестно.
Зарплата в новом институте была невелика, жильем обеспечить не могли, поэтому сотрудники приходили работать "по знакомству", то есть те, кто узнавал о профиле работы через кого-то и шел, заинтере¬совавшись самой работой. Возможно, многим сегодня это покажется сказанным "ради красного словца", однако, учитывая, что большинство пришедших в институт на первых порах потеряло в зарплате, прихо¬дится признать это фактом. Людей привлекала возможность работать в совершенно новом направлении с полным использованием собствен¬ного творческого потенциала.
К лету 1955 года в состав института входили следующие подраз¬деления.
Лаборатория А.А. Штернберга по искусственному выращиванию кварца. Она размещалась в бывшем гараже на Котельнической набе¬режной.
Конструкторское бюро, которое возглавлял А.А. Шапошников, также отозванный в новый институт с Алдана Г.М. Сафроновым. Бюро занималось разработкой и проектированием нестандартного оборудова¬ния для экспедиций и будущего завода. Кстати, проектированием само¬го завода — тоже.
Исследовательская лаборатория, которую по совместительству воз¬главлял Г.М. Сафронов. В нее входило 4 —5 сотрудников, занимающихся изучением газово-жидких включений в кристаллах кварца и других ми¬нералов.
Геологическая лаборатория в составе 50 человек. Возглавлял ее М.М. Хотенок. Лаборатория оказывала консультационную помощь экс¬педициям Алдана, Алтая, Урала. Занимались кварцем, флюоритом, ис¬ландским шпатом.
Лаборатория внедрения искусственного кварца, которой руководил Я.П. Снопко. В ней было около десяти человек, изготовлявших из кварца резонаторы. Резонаторы изучали и возили по предприятиям, возмож¬ным будущим потребителям. Лаборатории подчинялась группа по обра¬ботке кварца из 3—4 шлифовщиков.
Горная лаборатория, которая составляла технико-экономическую документацию на проведение горных работ для экспедиций Главка. В ней было 5—7 человек.
Геофизическая лаборатория — тоже из 5—7 человек.
Кроме того, был создан отдел научно-технической информации, в задачу которого входила систематизация всего имеющегося и появ¬ляющегося материала по проблемам, которыми предстояло заниматься институту.
Располагались эти лаборатории на 9, 11, 13 и 15-й Парковых улицах. Директором института был И.И. Фрадкин, Главным инженером — канди¬дат геолого-минералогических наук Л.П. Чернышкова. С первых же месяцев были созданы научная библиотека и фонды. Все отчеты экспе¬диций, посылаемые в Главк, передавались в наш институт.
Чуть позднее была создана лаборатория по синтезу искусственной слюды на Бауманской, начальником которой стал В. В. Дибров. Бауман¬ский городок занимает в истории ВНИИПа довольно большое место: работы там велись на протяжении многих лет, Не имея территории, ин¬ститут получил в свое распоряжение бывшие очистные сооружения на Измайловских прудах. Запущены они были страшно. С помощью добро¬вольцев, выходивших на субботники, эти полуразрушенные еще со вре¬мен войны очистные сооружения привели в порядок и своими силами возвели небольшое здание, где и разместилась лаборатория. Там же были построены складские помещения для хранения минерального, каменно¬го сырья.
Мы еще будем говорить о ВНИИПе, сейчас же более подробно оста¬новимся на его центральной лаборатории и заводе. Мне хотелось бы за¬острить внимание на одном любопытном факте: речь идет о строитель¬стве завода. Завод начали строить в то время, когда промышленной тех¬нологии выращивания кварца еще не было. Что это? Уверенность в том, что задача обязательно будет решена в ближайшее время или расчет на то, что опыты не опередят окончания строительства? .,, Мы знаем одно: стране был очень нужен искусственный кварц, и она верила в своих специалистов. Иногда создается впечатление, что это поколение вообще не знало преград. Оно выросло вместе с Государством, которому еже¬дневно приходилось доказывать свое право на существование на протя¬жении многих лет. Оглянитесь на прошлое: это поколение строило Днепрогэсы, Уралмаши, Магнитки.,, Ручным трудом, энтузиазмом, оно создавало гиганты, поражая мир. В чудовищной войне, когда самые развитые страны дрогнули и стали на колени, Советское государство не просто выстояло и победило, оно еще и выросло технически. Едва ли найдется еще один народ, который шел бы так гордо таким трудным и таким горьким путем. Поколение, которое беззаветно верило в величие своего народа, своей страны. Они были очень разные, эти люди железно¬го "надо". Редкий случай в истории, когда на первом месте было не "я", а "мы". То самое поколение, о котором погибший на фронте Павел Коган сказал:
и мальчики иных веков,
наверно, будут плакать ночью
о времени большевиков.
Они нас выдумают снова...
Нам не надо выдумывать. Они жили и живут среди нас. Давайте про¬сто вглядимся в них, создававших наш институт и завод. Это и есть то самое легендарное поколение. Просто как-то сложно сразу это осознать.
ГЛАВА  СЕДЬМАЯ
ЛАБОРАТОРИЯ ШТЕРНБЕРГА

Итак, с богом! Судьба наша решена! К сомнениям нашим, теперь, конечно, прибавятся все препятствия. Но мы начнем.. ,
К.Ф. Рылеев
Выращивание кристаллов — это не столько наука, сколько искусство. Процесс роста слишком сложен, чтобы его можно было физически обсчитать. Здесь требуется недюжинная интуиция.
Интересно отметить, что и у нас, и в Америке первыми подошли к решению задачи выращивания кварца специалисты, прежде занимав¬шиеся воднорастворимыми кристаллами: у нас — А.А. Штернберг, в Аме¬рике — А.С. Уоккер. При решении задачи им помог огромный опыт на¬блюдения за ростом водных кристаллов, при работе с которыми видны и образования дефектов, и диффузионный слой около кристалла. Все это можно исследовать, на основании получаемых данных можно сделать выводы о росте... Не следует забывать, что на первом этапе работы лаборатории кристаллы кварца выращивали в закрытых системах прак¬тически вслепую.
Давайте несколько подробнее остановимся на руководителе лабо¬ратории — Алексее Александровиче Штернберге как на специалисте. Кроме того, что читатель о нем уже знает, следует упомянуть, что он обладал великолепными инженерными способностями: знал столярное, слесарное, стеклодувное дело. Был у него опыт работы с печами, умел он сам рассчитывать и сложить печь. Одно из основных качеств этого человека — оригинальность мышления, которая неоднократно приводи¬ла к столкновению с научными кругами. Например, А.А. Штернберг по¬пытался опровергнуть второй закон термодинамики, изобретая вечный двигатель. . . И не потому, что двигатель ему был нужен, а из озорства и любопытства: "Что будет, если попробовать?" Обладал он также по¬разительной интуицией. Правильно понимая явление, он мог упростить задачу. И еще одно качество: он не переносил мата. Странное для человека, прошедшего такую школу, свидетельствующее об огромной нравственной чистоте его. Он не останавливал, не требовал, но в его присутствии не появлялось желания рассказать скабрезный анекдот или щегольнуть матерком. Как – то сразу становилось ясно, что это иной, более высокий уровень общения и его не следует пачкать. Его лаборатория этим качеством своего учителя гордилась. Кстати, в дальнейшем мы будем, упоминая имя А.А. Штернбер¬га, подразумевать и пришедших к нему людей.
Всего в лаборатории было около пятнадцати человек. Шестеро науч¬ных работников - он сам, Л.И. Цинобер, В.Г. Ноздрина, Л.А. Гордиенко, Л.Д. Азарова, Е.И. Макеева, ведущий конструктор-инженер В.М. Сабуренков, лаборантка А.И. Иванова, несколько операторов и электриков и двое механиков. Все они были преданными помощниками, и, ссылаясь на их собственные свидетельства, безоговорочным лидером и генерато¬ром идей в лаборатории был сам Алексей Александрович. Первым его помощником стал Леонид Иосифович Цинобер.
Л.И. Цинобер один из тех людей, чей выпускной бал и нача¬ло войны совпали. Он с одноклассниками бродил по Москве и планировал будущее, когда начали рваться первые бомбы. Семнадцатилетний, он даже успел поступить в МГУ. Потом была первая бомбежка. Армия, фронт. Два ранения и Победа в образе солдата в плащ-палатке, вскочившего на вальденбургский подоконник. На всю жизнь он запомнит ошеломляющую весну 1945, залитые солнцем и цветами советские войска, при¬ветствуемые освобожденной Европой.
Он восстановился на геологическом факультете МГУ, проучился год, попал на лекцию по кристаллографии и понял, что встретился с судьбой.
Проблемой выращивания искусственного кварца его "за¬разил" Г.Г. Леммлей, отметивший дружбой жадного до знаний студента. Вторым человеком, определившим его выбор, был Б.Н. Делоне. К сожалению, будучи сыном репрессированных родителей,  молодой фронтовик не мог иметь допуск к работе с секретными   
Но он пришел в Министерство, объяснил причину и был направлен в Якутию. Оказавшись в Алданской экспедиции, Л.И. Цинобер мечты не оставил. Изучал в редкие свободные часы природный кварц, следил за публикациями. Правда, не много свободного време¬ни бывало у участкового геолога. Кстати, допуск получил только после смерти вождя – до того работал без оного. Руководство экспедиции закрывало глаза на это нарушение, нуждаясь в крепких специалистах.
 Узнав об образовании ин¬ститута кварца, он послал начальнику 10 Главного управления Г.М. Сафронову просьбу о переводе. И вот он в лаборатории А.А. Штернберга, третьего в его жизни человека, который сыграет определяющую роль. Он стал правой рукой Алексея Александровича, занявшись изучением морфологии выращи¬ваемых кристаллов.
Лаборатория занимала две крохотные комнатки на Котельнической набережной и экспериментальный зал, располагавшийся в бывшем гара¬же. В ней было: 1 автоклав емкостью 4,5 литра на давление 1800 атм., 1 – емкостью 10 литров на давление 1000 атм. И 4 – емкостью 10 -12 литров на давление до 400 атм.
  Ознакомившись с оборудованием, А.А. Штернберг спросил: "Кто этим занимался? Где этот человек сейчас?" Узнав, что А.В. Симонов в настоящее время учится в недавно созданной Энергетической Академии для подготовки и переподготовки руководящего состава при Министер¬стве электростанций СССР, А.А. Штернберг отправил ему записку.
Стоял сентябрь 1954 года, А.В. Симонов ехал в лабораторию, Он недоумевал, пытаясь понять, зачем понадобился. Их встреча была корот¬кой, но важной. Алексей Александрович предложил ему работу по сов¬местительству. Для А.А. Штернберга не существовало причин, которые могли бы помешать работе, ему вообще было свойственно вовлекать в круг своих интересов тех, с кем он хотел работать. Под его обаяние попадали быстро. . Теперь А.В. Симонов сбегал с последней лекции, чтобы успеть перекусить, и, меняя автобус, троллейбус и метро, мчался в лабораторию.
Вначале были "пристрелочные" опыты на имеющемся оборудова¬нии. С помощью их и построенных моделей, А.А. Штернберг быстро по¬нял основную сущность метода температурного перепада при высоких давлениях. Учебник по гидродинамике для техникумов с обычной алгеб¬рой помог подсчитать массоперенос и приближенно понять организацию конвекции в сосуде.
Автоклав — сосуд высокого давления, с ним не просто работать. У А.А. Штернберга есть ряд авторских свидетельств, сыгравших важную роль в науке о росте. Температуру раствора, например, прежде опреде¬ляли, закрепляя термометр или термопару на наружной стенке сосуда. Эти данные всегда были ошибочны. Ясной картины о том, что происхо¬дит внутри сосуда, никто не имел. Создав термопарную трубку, А.А. Штернберг сумел "влезть" в автоклав термопарой и сделать замеры. Сделав их, он понял, насколько неверны все прежние температурные данные.
Увидев, что температурные условия не соответствуют тем, которые ему требуются, он поставил струерегулирующее устройство типа пере¬городки с трубками. Меняя длину и сечение трубок, ему удалось создать в автоклаве нужные температурные перепады. Теперь экспериментатор, имея в руках надежный аппарат, мог задавать нужные параметры, опре¬деляя зависимость одного от другого. Если до А.А. Штернберга научные данные по выращиванию кристаллов, публикуемые в журналах, воспро¬изводить было довольно сложно, то отныне это не представляло особого труда. Случайные факторы уже не играли такой роли, как прежде. Те¬перь .знали, что вырастет, могли ориентироваться, прикидывать. Ситуа¬ция резко изменилась: из уникального явления процесс выращивания кристаллов кварца начал переходить в разряд повседневных.
Конечно, все произошло не так быстро, как я излагаю. Конструктор¬ское бюро института еще не сформировалось, и на первых порах разра¬батывать и изготавливать автоклавы пришлось самим работникам лабо¬ратории.
Расчеты автоклавов емкостью от 10 до 25 л и высотой 1,7 м сделали сообща. Затем были разработаны чертежи, и мастер на все руки инже¬нер Е.М. Сабуренков вместе с токарем на станках ДИП-250 изготовили первые автоклавы. 
У автоклавов стояла раскладушка, пустовавшая редкую ночь. А.А. Штернберг дневал и ночевал в лаборатории. Фанатик своего дела, он увлек и остальных. "Шипели" первые автоклавы, нарушались тре¬бования техники безопасности, но накапливался опыт, заимствовать который было не у кого. Немаловажным было и то, что суть задания была предельно кратка: "вырастить кварц и быстро". Все подчинялось ей. А.А. Штернберг мало обращал внимание на свой внешний вид, на отношение к нему окружающих. Работать с ним было легко, в лабора¬тории царила свобода. Рабочего дня (как такового) не было: сделал — можешь идти. Но вот что любопытно: никто этим, вроде бы попуститель¬ством, не пользовался. Когда, приходя на работу, слышали:
— Ты знаешь, мы вчера в девять кончили ставить опыт, новые пара¬метры решили попробовать...
 Как говорит Гордиенко «казалось бы, радоваться надо: люди работали, а ты отдыхал. Но ниче¬го, кроме горечи — проворонил, пропустил... без тебя прошло что-то интересное — не было».
 Принцип Штернберга: оценивать по результату сде¬ланного. Короче говоря, в лаборатории создалась та самая творческая обстановка, когда людям хотелось работать.
Недавно, читая журнал, я встретила интересную фразу: « .. "незаме¬нимых людей нет" придумали ленивые и посредственные люди>. А ведь, действительно, разве возможно было заменить кем-то Ломоносова, Циолковского... Роль личности всегда была огромна. Осмелюсь утвер¬ждать, что к категории незаменимых с полным основанием можно отнес¬ти и А.А. Штернберга. Этот человек, помимо всех необходимых для уче¬ного качеств, обладал еще одним: умением сплачивать вокруг себя, зара¬жать делом, создавать единомышленников. Не ради же зарплаты люди сутками оставались в лаборатории! "Он дал нам урок преданности де¬лу", - скажет, много лет спустя, Леонид Иосифович Цинобер. Нет, не ради денег! Они верили в результат и торопили время. Каждый опыт тщательно фиксировался, потом изучался, сравнивался...
Однако подобные единение и азарт начали вызывать у администрации института негативные чувства. Мало того, что лаборатория как бы замкнулась на себе, так ее сотрудники еще и начали вести себя  как избранные. Ничего кроме кварца их не интересовало, а имя Алексея Александровича они произносили с не меньшим трепетом, чем верующий имя Всевышнего. Результат следовало предвидеть…
История в биографиях. Слово Штернбергу:
« Директора Фрадкина вскоре сместили, на его место пришел Воробьев. Наша работа шла полным ходом, когда директор, Сафронов и еще целая компании появились в институте и созвали  производственное совещание по нашей теме. Не сложно было понять, что пришли меня смещать. Мне задавали вопросы, я – отвечал, сотрудники – безмолвствовали. Потом встал механик и сказал:
- Я первый раз присутствую на таком производственном совещании. Это больше похоже на трибунал, который судит Штернберга. Я даже знаю – почему.
- С чего вы взяли?
- Вы пришли снять Штернберга с работы.
- Откуда вы знаете?
- Я даже знаю, кого вы хотите поставить на его место.
- Откуда вы это взяли?
- От Борщевского.
Борщевский, сидевший тут же, красный как рак, поднимается:
- Если мне будет приказано, я скажу, откуда я это знаю.
Сафронов быстро соорентировался:
- Это какое – то недоразумение! – однако спрашивать Борщевского не стал.
Мне все это настолько обрыдло, что я взял слово:
- У нас сейчас зачетный опыт. Мы знаем, что кварц должен быть. Если кристаллы вырастут, я сам подам заявление об уходе. Но на вашем месте я бы это заявление не принял. Никто, кроме меня, пока не решил этой проблемы.
Через две недели мы получили большие кристаллы кварца и я подал заявление об увольнении начальнику главка Сафронову. Он меня немедленно вызвал, просил  приехать, увел в садик чтобы поговорить наедине. Сказал, что директора снимают, на его место приходит мой друг по экспедиции…. Действительно, вскоре директором стал Павел Иванович Никитичев, главный геолог кавказской партии. Но тут на Сафронова пошли тучи – анонимки. Он приехал к Павлу Ивановичу с женой, с коньяком… Никитичев написал хорошую бумагу, в которой отстаивал Сафронова. Бумага эта на партбюро сыграла роль – спасла Сафронова. Тот встал на ноги и … выставил Никитичева. И у меня обострились отношения с Сафроновым. Он решил вместе с другой группой, заведующего кафедрой минералогии в Университете, оттеснить нашу лабораторию на задний план»
 Работы в лаборатории шли полным ходом. Журналы опытов вела В.Г. Ноздрина, очень скромная и на редкость, просто поразительно, аккуратная женщина. В лабораторию она пришла по приглашению Алексея Александровича из мастерской каменного литья. Журналы эти были средоточием жизни лаборатории. И вот насту¬пил момент, когда удачные циклы начали повторяться стабильно.
Лаборатория приступила непосредственно к опытам в начале 1955 года, а в начале 1956 года они уже получали кристаллы массой до трех килограммов! Успехи были налицо: большие кристаллы и — за год! Первые! Это было сенсацией.
До сих пор Л.И. Цинобер вспоминает, как в нетерпении бросился мыть один из первых долгожданных, еще горячих кристаллов, под стру¬ей холодной воды... Кристалл треснул, и лаборатория, мягко говоря, была очень недовольна. Не сердился только А.А. Штернберг: он-то знал, теперь их будет немало, этих кристаллов.
Они были не так уж и красивы, эти первые крупные кристаллы, вызвавшие общий восторг. Но они давали ни с чем не сравнимое ощуще¬ние. Идти предстояло далеко: вплотную подступили вопросы химии кристалла, химии примесей. Следовало проверить, как все это скажется на резонаторах... Нет, не сразу зазвучали рапорты из этой лаборатории и не сами сотрудники рапортовали.
А.И. Шокин, в те годы заместитель министра радиотехнической про¬мышленности, приехал к их гаражу на машине. Все внимательно осмот¬рел. Сразу же были выделены средства для дальнейшего разворачивания производства. В Александрове приступили к строительству первого корпуса. На новый завод главным инженером пошел сотрудник лабора¬тории, прошедший с нею вместе весь путь, — А.В. Симонов. К этому вре¬мени он закончил обучение в Академии и защитил диплом на тему: "Технологическая часть опытного завода по выращиванию кристаллов кварца. Групповые печи с отдельно стоящими автоклавами".
После столь блестящих результатов министр радиотехнической про¬мышленности решил премировать исполнителей и поручил начальнику 10-го Главного управления Г.М. Сафронову подготовить приказ.
Слово Штернбергу:
«Как – то мне позвонили из технического управления Главка:
- Алексей Александрович, идет приказ о премировании 3 –х месячным окладом за выращивание кварца. В списке вы на последнем месте, включены такие – то… Как вы относитесь к такому приказу?
Я ответил так, как думал.
- Хорошо, мы его не завизируем.
Сафронов же, когда я его прямо спросил, взорвался:
- Как ты со мной говоришь?!! Я, когда говорю со своим начальником, на вытяжку стою! Мы тебя по узкой дорожке на широкий путь выведем!!!
Говорить  дальше было бессмысленно. Я повернулся и ушел».
 Приказ вышел 20 сентября 1956 года и начинался словами « За разработку и внедрение в опытное производство промышленной технологии выращивания искусственных кристаллов пьезосырья…премировать..» дальше шли семь фамилий, из которых только две – Штернберга и Симонова – непосредственно относились к проделанной работ.
Штернберг, получив приказ, помрачнел, сел к столу и написал письмо министру радиотехнической промышленности: « …Я был крайне удивлен, прочитав список премированных Вами сотрудников…». Дальше он коротко и четко изложил почему: включены те, кто к работе отношения не имеет и зачастую даже препятствовали и в то же время не  включены ведущие работники лаборатории. Заканчивалось письмо так «… считая такое положение вещей величайшей несправедливостью, от премии отказываюсь». Симонов, прочитав это письмо, приписал: «Полностью присоединяюсь к мнению тов. Штернберга А.А.. Считаю, что распределение премий за работу, проведенную по искусственному выращиванию пьезокварца произведено неправильно», и подписал: бывший сотрудник лаб.№ 1 ВНИИПа, а ныне главный инженер опытного з-да ВНИИПа в г. Александрове А.Симонов.
Отпечатав письмо, его отнесли в приемную министра и отдали под расписку. Дней через 5-7 в лабораторию пришел начальник инспекции. Он  изучал обстановку, расспрашивал людей на заводе и в институте. 17 октября 1956 года вышел новый приказ, отменявший прежний .На этот раз все семь человек, фигурирующих в нем, были работниками лаборатории Штернберга. Сафронову, за неправильную подготовку приказа от 20 сентября было поставлено на вид.
Следует упомянуть, что на первых порах лабораторию снабжали опе¬ративно, без бюрократических проволочек, и, можно смело сказать, часто с "нарушением" существующих установок и ограничений действо¬вало руководство Главка. В этом была несомненная заслуга Г'.М. Сафронова. Однако со временем его внимание к лаборатории несколько ослабло. Из-за прямолинейного же характера Алексея Александровича Штерн¬берга в институте, среди администрации, у него появился ряд недоброже¬лателей. Все это, что называется, начало "создавать репутацию" Штерн¬бергу. . .    Однако Алексею Александровичу было не до этого: он ведет работы по внедрению, часто ездит в Александров.  Сотрудники лабора¬тории стали постоянными работниками на заводе. Поскольку в лаборатории была сконструирована и испытана первая групповая печь . состоящая из 4 автоклавов, которая после двухмесячного режима дала 9 кг  кристаллов хорошего качества, решили – целесообразней переходить от одиночных на аналогичные. В проект строящегося завода были внесены коррективы, предусматривающие монтаж не одиночных автоклавов, а групповых печей.  По мере надобности А.А. Штернберг передает на производство своих людей, которые могут принести на заводе неоценимую помощь. Ранее был отправлен А.В. Си¬монов, а чуть позднее — Л.А. Гордиенко. Занятый проблемами внедре¬ния, А.А. Штернберг был единственным человеком, который не обращал внимания на сгущавшиеся над его головой "тучи". Во всяком случае, он ничего не делал, чтобы их разогнать, даже напротив...    Понятия о справедливости  у  Алексея  Александровича  были  свои,  и  от них  он не отступал никогда. Лишь в одном он был предельно жесток: не прощал нечестности. Всегда добрый и ровный, он жестоко пресекал малейшую ложь.
В лаборатории А.А. Штернберга было только одно ЧП подобного рода: увольнение оператора Саши. Обычно дежурившие по ночам опера¬торы записывали показания через каждый час. Придя утром, Штернберг открыл журнал и увидел, что все показания отпечатались на соседней странице. Писали тогда чернилами, и он сразу понял, что оператор поле¬нился, и все записи были сделаны в одно время — утром. Несмотря на заступничество всей лаборатории, оператор был тут же уволен.
Нетрудно представить, что если в соседних лабораториях на А.А. Штернберга глядели с почтением, то его подчиненные во всем сле¬довали его примеру. Так же, уходя с работы, все на всякий случай сооб¬щали, где их можно найти. А нередко и из дому звонили — узнать, как там, нет ли чего нового...
1956 год заканчивался успешно. На первой послевоенной Всесоюз¬ной сельскохозяйственной выставке СССР демонстрировались первые отечественные кристаллы. Диплом ВСНХ — первая награда ВНИИПа.
Мы рассказали о первых годах существования лаборатории. Даль¬нейшее ее существование уже нельзя рассматривать вне завода ВНИИПа.

ГЛАВА  ВОСЬМАЯ
ЗАВОД
               
Думаю, быстрое и успешное решение задачи во многом обязано тому, что у нас была одна четко сформулированная цель, руководил нами знающий и инициативный человек, и действовали мы, в известном смысле, партизанскими методами.
Л.И.Цинобер.

Историю становления нашего завода можно разбить на несколько этапов, так как они запечатлелись в памяти наших ветеранов. Это непроизволь¬ное деление как нельзя лучше расставляет все акценты. Последуем же ему и мы.

СТРОИТЕЛЬСТВО ЗАВОДА
Назвать точную дату начала строительства затруднительно. Ею можно считать тот день, когда лаборатория А.А. Штернберга вырастила первые кристаллы. Сразу же были выделены средства, и ВНИИП приступил к обсуждению места расположения будущего завода. Институту предло¬жили место в Дегунино. Г.М. Сафронов в это время находился в коман¬дировке, а замещавший его главный инженер А.С. Гудков нашел согла¬сие ВНИИПовцев несколько поспешным. Пока вопрос обсуждался, вышло решение о запрещении строительства промышленных предприя¬тий в Москве и Московской области. ВНИИП срочно приступил к поис¬кам места, расположенного неподалеку от Москвы, но уже не в Москов¬ской области. Так снова всплыл Александров.
Следует несколько ввести читателя в курс дела, тем более, что на заводе до сих пор многие спорят на эту тему.
Да, действительно, впервые вопрос о строительстве опытного завода в Александрове был поднят в 1952 году сотрудником института крис¬таллографии В.П. Бутузовым в поданном им официальном проекте.
Однако выбором места мы были обязаны заместителю директора ЦНИЛП по научной работе А. В, Симонову, неоднократно бывавшему на Александровском радиозаводе по долгу службы. Когда В.П. Бутузову для проекта понадобилось предполагаемое место строительства, А.В. Си¬монов вспомнил маленький уютный городок (а коренные александровцы помнят, что он в 50-х гг. именно таким и был) и предложил его. Так впервые официально мелькнуло название города. Затем на некоторое время все стихло. Но вот опять он появился на арене.
Промышленные предприятия, близость железнодорожной магистра¬ли — все это говорило в пользу г. Александрова. Г.М. Сафронов и И. И. Фрадкин выехали на место, ознакомились и приняли решение. Но и здесь оказалось немало сложностей. Довольно много пришлось поез¬дить в Александров Л.П. Чернышковой, прежде чем после всесторонних обсуждений и осложнений было выбрано наиболее удобное со всех точек зрения место рядом со строящимся заводом имени 50-летия СССР. Коренные александровцы помнят, что в те годы как раз на месте частич¬но снесенных домов двухэтажного поселка радиозавода рыли котлован под фундамент будущего завода. Вот рядом с этим котлованом и выде¬лили место под наш завод. Как ни странно, город особой заинтересован¬ности не проявлял, и будущему предприятию приходилось преодоле¬вать один барьер за другим.
Наконец разрешение было получено, институт заключил договор со строительной организацией и приступил к закладке фундамента. Непо¬средственный контроль на начальном этапе строительства от ВНИИПа осуществляла Л.П. Чернышкова. Возглавлял строительство нашего заво¬да директор строящегося будущего завода имени 50-летия СССР И. Г. Рубаненко, пятидесятилетний, энергичный, с военной выправкой человек, в облике сохранивший армейскую привычку: начищенные сапоги, порту¬пея, гимнастерка с орденом Красного Знамени... Старый коммунист, участник Гражданской войны, воевавший в Чапаевской дивизии, он по¬лучил орден в числе первой сотни, награжденной столь высоко.., У него был один документ, которым он дорожил необыкновенно: хранил в сей¬фе и показывал редким людям — его заявление на имя министра здраво¬охранения Семашко. На заявлении была резолюция, написанная рукой Ленина: "Изыщите возможность предоставить отдых тов. И. Г. Рубаненко". Ленинская строчка почиталась им как святыня, расстаться с кото¬рой даже в обмен на отдых он не смог.
Мало подробностей нам известно об этом периоде. Да и не играет он особой роли в нашем повествовании. Поэтому перейдем сразу к 1956 году, когда в Александрове появились первые сотрудники ВНИИПа, связавшие свою жизнь непосредственно с опытным заводом.
Размещалось заводоуправление в начале 1956 года на 2-й Коопера¬тивной улице в частном доме, принадлежащем П.И. Емелину, где по договоренности снимали часть помещения. Это был маленький дом с тремя выходящими на улицу окнами. В штате заводоуправления насчитывалось несколько человек: старший инженер Успенский, пятидесятилетний ин¬женер-электрик с большим стажем работы; К.Д. Лукьянов — кассир и кладовщик; Е.В. Трофимчук, секретарь .и машинистка. Был также бухгалтер. Люди эти не принадлежали нашему заводу, поскольку И.Г. Рубаненко только курировал строительство нашего предприятия. Все они относились к штату строящегося будущего завода имени 50-летия СССР.
На территории нашего будущего завода возвышался корпус первого цеха, вернее, его стены и перекрытия. Таким увидел его А.В. Симо¬нов. Закончив обучение в Академии и придя во ВНИИП уже не совмести¬телем, а кадровым работником, он был вызван к директору.
Павел Иванович Никитичев, второй директор ВНИИПа, по профес¬сии был геологом и приглашен Г.М, Сафроновым на эту должность с Кавказа. Работая на Кавказе вместе с А.А. Штернбергом, он от последне¬го неплохо знал проблемы отечественного синтеза. Поэтому, приняв при¬глашение и возглавя институт, был озабочен медленными темпами строи¬тельства. Хорошо понимая, что без заинтересованных людей работу не ускорить, П.И. Никитичев, подписывая командировку А.В. Симонову в Александров, предложил:
— Поезжай, разрешаю тебе принять 15 человек. Набирай людей.
— Но у меня на руках нет никаких документов, как я могу это сделать, — взмолился А.В. Симонов.
П.И. Никитичев выдал Симонову записку, и Алексей Владимирович поехал в Александров. Коренные александровцы помнят, какое болото было на месте сегодняшнего микрорайона. ..Белый макинтош А.В. Симонова, забрызганный грязью из-под ко¬лес машин, лег разделительной чертой между теорией и практикой. Вид, когда он добрался до заводоуправления, у него был довольно пла¬чевный и в немалой степени олицетворял внутреннюю растерянность. Так они встретились: завод и главный инженер. К обоим необходимо приставить "будущий". Но завод получил первого преданного человека, первого, кто мысленно уже видел его во плоти и торопил время.
В этот приезд А.В. Симонов принял на работу Владимира Федорови¬ча Малеева, и трудно было сделать лучший выбор. В прошлом испытатель танков, В.Ф. Малеев имел опыт руководства людьми, умел сосредото¬читься на поставленной задаче. Став "правой рукой" А.В. Симонова, он во многом облегчил молодому руководителю работу. В.Ф. Малеевым была набрана бригада из восьми человек, в числе которых Ю.Н. Монахов и В.П. Андреев.
Следует напомнить читателю, что устроиться на работу в Александро¬ве в то время было сложно. Строительство нового завода представляло перспективу получения новой профессии. На завод рвались, особенно молодежь. Однако принимали далеко не всех.
Первые работы были преимущественно погрузочно-разгрузочные. Следовало получать прибывающие на станцию грузы и с помощью ма¬шин, присланных институтом, доставлять на территорию завода. На са¬мой территории стояли стены первого корпуса, никаких складских или подсобных помещений не было. Крохотное пространство вокруг этих стен огорожено было колючей проволокой, игравшей скорее символи¬ческую роль. Для начала группа В.Ф. Малеева сделала ограду и построила деревянную будку для охраны. Эта же группа по очереди охраняла при¬везенные материальные ценности: комплекты оборудования и финские домики. Складировалось это тут же, за оградой, на болоте. Постепенно группа Малеева расширялась. Буквально в первые дни В.Ф. Малеевым была создана и первая партячейка из трех человек, в которую вошли он сам, Н.Т. Андреев и А.А. Буклинов.
Сразу же возникли трения с И. Г. Рубаненко, который не разрешал вести вновь созданному коллективу монтажные работы. "Вот построю завод, тогда и приходите", — говорил он.
Не имея представления о профиле нового завода, Рубаненко пред¬ставлял себе дело так: он полностью построит завод, вручит ключи от двери, рабочие войдут и сразу начнут работать... Однако ни институт, ни сами рабочие с этим согласиться не могли. Пусть будущий завод имени 50-летия СССР строится планово, их же такие темпы решительно не устраивали. Бригада В.Ф. Малеева под руководством А.В. Симонова, форсируя события, приступила к монтажу. К территории нашего завода были подведены кабели электропроводки, но пользоваться ими заводчане еще не имели права. На первых порах пошли на нарушения: когда поступили токарные станки, их втащили в цех прямо в ящиках, откры¬ли и, не устанавливая на фундамент, подключив к электросети, тут же приступили к изготовлению необходимых крепежных деталей.
Монтаж велся одновременно со строительством, когда в корпусе №1 опытного завода еще работали бульдозеры, очищая и бетонируя полы. Во дворе завода резались трубы высокого давления, устанавливались временно, прямо на земле, станки, монтировалась временная дизельная электростанция.
К середине июня заводоуправление переехало на второй этаж перво¬го корпуса. Заместителем директора по хозяйственной части стал И.А. Шуф, бывший директор кирпичного завода. Устраивавшимся на ра¬боту электриками В.Д. Живлову и С.С. Трускову Шуф, давая оклад по 450 рублей (45 р. — в пересчете на сегодняшний курс), сказал:
— Это до первой продукции. Через полгода, может быть, добавим. А пока, если хотите здесь работать, придется потерпеть.
Бригада В.Ф. Малеева монтировала оборудование. Половину перво¬го корпуса занял мехцех, четвертую часть — участок распиловки, осталь¬ное было отдано под групповые печи. Монтировали их не по 4, а по 12 автоклавов, из которых 3 были снабжены манометрами и термопарами, для контроля за режимом. Надо сказать, что первые техно¬логические приемы выращивания были полностью скопированы с лабо¬раторных. Печи изготавливались так: сначала варили короб из десяти¬миллиметровой стали, с крышкой. В крышке от 6 до 12 отверстий в каждое из которых устанавливались автоклавы, изготовленные из заготовок для орудийных стволов. Пилили стволы на улице, где была установлена механическая ножовка. Воистину: "Перековывали мечи на орала!..." Чуть позднее этим начал заниматься наш первый сварщик Слава Дорофеев. Он не имел своего помещения, работал  в установленной рядом с цехом палатке. Летели искры из-под автогена... потом отре¬занный кусок отправлялся на токарный станок, где с двух сторон наре¬зали резьбу, закрывали крышками и ставили в короб. На заводе часто бывали командированные ВНИИПовцы, которые показывали, учили, рассказывали. Из конструкторов на заводе "прописался" А.А. Облеухов. В начале 1956 года на выставке "Союзмонтажстроя" А.А. Облеухов познакомился с начальником конструкторского отдела ВНИИП Н.И. Во¬робьевым. Завязавшаяся беседа обнаружила общие интересы и закончи¬лась предложением перейти во ВНИИП. 29 мая 1956 года А.А. Облеухов пришел работать к нам, привлеченный интересным делом. Некоторое время он знакомился с институтом и, наконец, выехал на завод. Из воспоминаний А.А. Облеухова: "Помню, как ехал первый раз в Александров с Симоновым. Молодой, увлеченный, он всю дорогу мне что-то рассказывал о заводе. Я молча слушал. Помню первое впе¬чатление: налет хлестаковщины. Но, идя с ним рядом по территории завода, понял: он увлечен заводом до бесконечности, он же в будущее заглядывает".
На первых порах, как мог, заводу помогал Г.М. Сафронов.
— Что надо? Дизеля? .. . Поезжайте в Свердловск.
Геннадий Коробов, отданный в распоряжение А.В. Симонова, выле¬тает в Свердловск. Вскоре от него телеграмма: "Встречайте, идут два дизеля".
— Как у вас? В чем необходимость? — Это снова Г.М. Сафронов.
— Два мотоцикла необходимы позарез!
И снова Г.А. Коробов едет в командировку. И снова телеграмма: "Гоню пять мотоциклов, два — нам и три — экспедициям".
22 июня 1956 года с будущего завода имени 50-летия СССР к нам были переведены девять человек, в их числе В.С. Дорофеев, Е.В. Трофимчук, И. И. Марков. В эти же дни был организован цех подготовки производства из пяти участков: автоклавного, разделки монокристал¬лов, ремонтно-механического, электроремонтного и ремонтно-слесарного. Начальником ремонтно-механического участка назначен В.Ф. Малеев. Созданная тарифно-квалификационная комиссия приступила к закреп¬лению рабочих за участками цеха. Возглавлял комиссию А. В. Симонов.
9 августа 1956 года по приказу главного инженера 10-го Главного управления А.С. Гудкова П.Н. Никитичев принял ". .. от директора строящегося завода .. . тов. Рубаненко строительство ВНИИПа по ба¬лансу на 1 августа сего года со всей технической документацией". 17 ав¬густа вышел приказ директора ВНИИПа: "... старшего инженера тов. Симонова А.В. с 16 августа 1956 года зачислить во ВНИИП на посто¬янную работу на должность гл. технолога с окладом 2200 рублей" и: ". . . возложить на Симонова А.В. исполнение обязанностей главного инженера опытного завода ВНИИП, включая предпусковой период". Ответственным от ВНИИП за строительство в Александрове был назна¬чен уполномоченный МРТП по опытному заводу ВНИИП по осуществле¬нию мероприятий предпускового периода Иван Никанорович Коробов, начальник одной из лабораторий ВНИИП. Впрочем, уже в августе его сменил старший инженер Иван Григорьевич Коробов, бывший директор радиозавода.
На 25 августа расстановка сил на заводе официально была такой: уполномоченному МРТП подчинялись отделы: планово-производствен¬ный, технического контроля, кадров и бухгалтерия. И.А. Шуфу подчи¬нялись отделы снабжения и сбыта, капитального строительства с ремонтно-строительным участком, АХО, складское хозяйство, охрана и транспорт. Лаборатории, производственные участки, БРИЗ, ТБ и промсанитария, технический и отделы главного механика и энергетика — А.В. Си¬монову.
Фактически из этих трех человек А.В. Симонов был единственным, кто имел реальную власть, общее уважение и смелость в осуществлении задуманного. Многие руководители, которых мы будем упоминать мельком, особой роли в судьбе завода не играли, хотя мы не вправе отказать им в профессионализме или добросовестности. Просто не часто случается, чтобы работа совпала с призванием настолько, чтобы человек отдал этому душу. Нашему предприятию повезло на таких людей, поэто¬му будем добрее к тем, кто делал, что мог, и ушел в прошлое, не оста¬вив заметного следа на фоне ярких личностей, невольно отодвинувших их в тень.
То лето было на редкость дождливым. Территория вокруг строяще¬гося завода утопала в грязи. Приходилось без конца подсыпать дороги: машины буксовали, не могли подъехать к корпусу ... К концу лета приехал на завод из ВНИИПа инженер-электромеханик М.И. Голиков. Он только что вернулся из Суон-Тиита, где оказывал помощь экспеди¬ции в налаживании электромеханических работ. Привело его на завод любопытство: уж очень много говорилось о заводе во ВНИИПе.
Михаил Иванович Голиков закончил МГИ в 1955 году и работал сейчас в бюро проектирования и разработки под ру¬ководством А.А. Шапошникова. А до МГИ. . . до МГИ был фронт. В 1943 году семнадцатилетним он был призван в армию, учился в Телавском пехотном училище и ушел на фронт курсантом... Орловско-Курская дуга. Брянский фронт, форсирование Днепра, 12-килограммовый пулемет с дисками, чудовищная усталость, когда даже смерть — сама смерть! — воспринимается как отдых (лечь... расслабиться ... ус¬нуть. ..). Тяжелое ранение при захвате Днепровского плац¬дарма, госпиталь, орден Красной Звезды... В 1945 году ему исполнилось 20 лет. Потом была учеба: молодой фронтовик в выцветшей гимнастерке с орденом производил впечатление человека высокомерного и нелюдимого. Он не принимал участия в развлечениях, игнорировал кампании. И только самые близкие знали: он хронически голодал. На большую часть стипендии он покупал котлеты - полуфабрикаты и вез их в выходные в деревню матери. Денег хватало только на самые дешевые папиросы…Зато учился он с фронтовым упорством и стал одним из лучших выпускников.

Обходя завод, М.И. Голиков прежде всего обращал внимание на электромонтажные работы, по своему профилю. Найдя ряд устранимых недоделок, заговорил о них с А.В. Симоновым. (Прежде в институте они встречались, однако близко знакомы не были). Чтобы кое-что сде¬лать, задержался на заводе на пару дней. . . Экскурсии не получилось. Уезжал с чувством неудовлетворенности: казалось, мог бы больше ус¬петь. . . Это же чувство было и у А.В. Симонова. Он позвонил П.И. Никитичеву и попросил откомандировать Голикова на завод на три месяца. Вскоре эти командировки слились так, что и для самого М.И. Голикова и для заводчан момент его окончательного переезда в Александров про¬шел незаметно. .  Завод собирал свои профессиональные кадры.
Вспоминает Л.С. Бирюкова: "... Собрала я документы, пришла устраиваться на опытный завод. Принимал меня Иван Григорьевич Ко¬робов.
— На работу можно уже завтра выходить? — спрашиваю. А он так удивленно на меня взглянул:
— Как это завтра? Сегодня, прямо сейчас приступить надо...
Так 22 июня я и приступила. Было нас семь человек, назывались мы препараторами. Первое время убирали территорию от строительного мусора. Когда печи поставили, начались дежурства по двенадцать часов, с восьми до восьми".
Жили наши молодые руководители завода все вместе, в гостинице. А.В. Симонов, М.И. Голиков, Г.А. Коробов, А.А. Облеухов, Л.А. Гордиенко. Утром на рынке, по пути на работу, выпивали по кринке молока. На заводе вместе с рабочими делали одну и ту же работу. Называли себя "рядовыми завода". Многие проблемы решали иногда по-партизан¬ски. . Как пример, обозначим один из их грехов: необходимые заводу выключатели они –увы! – похитили с александровской танцплощадки. Причем в лучших традициях детективного жанра: со стоянием на «стреме» и прочим. Танцы, конечно, дело нужное, но  производство важнее…
 . Может, это и не совсем правильно с точки зрения законности, но давайте вспомним, что было каждому из них  было менее тридцати, они чувст¬вовали, что стоят у истоков рождения нового направления. К тому же не лишним будет напомнить: завод для них не кончался сменой. Честное слово, их азарту можно только позавидовать...
Установками первых печей ведал Александр Андреевич Облеухов. Электрики В.Д. Живлов и С.С. Трусков делали обмотку. Одновременно устанавливали и доводили "до ума" дизельную. Ею занимался команди¬рованный из ВНИИПа старший мастер Гробарь Н.М. Малов, с выделен¬ными в его распоряжение четырьмя рабочими, был направлен на район¬ную подстанцию монтировать ячейки для подстанции нашего завода.
Завод обрастал плотью. Долгое время на его территории, где-то между сегодняшними зданиями 2-го и 4-го корпусов, стояли большие солдатские палатки, в которых временно разместились склады. К сере¬дине июля энергоснабжение первого корпуса уже шло через дизельную. Первым работником участка энергоснабжения стал В.П. Акимов. Электрики приступили к работе. М.И. Голиков формулировал задания, они сами разрабатывали схему по лучшей их реализации.
Это было время авралов, частых невольных нарушений техники безопасности — время времянок для оборудования. , т.е. повторялась картина первых лет работы лаборатории синтеза ВНИИПа. Была задача: построить завод и пустить его как можно скорее. Были люди, яростно хотевшие этого и сумевшие "заразить" своим азартом вновь приходя¬щих на завод. Была уверенность, что это им по силам. А главное: они свято верили, что этого от них ждет страна. Чувство причастности и даже где-то ответственности за будущее их страны прибавляло силы, обостря¬ло ум и изобретательность.
Коллектив был небольшой, почти все работы выполнялись под непо¬средственным руководством А.В. Симонова и М.И. Голикова и с пря¬мым их участием. Работа сплачивала. Все, что руководители знали в тео¬рии, теперь они вместе с подчиненными познавали на практике.
Автоклавный участок представлял собой сравнительно небольшое углубление с несколькими печами. Рабочие уже знали, что здесь будут растить кварц, но что такое кварц — никто представления не имел. Работали и по полторы, и по две смены. Первое время часто оставались после работы из-за выхода из строя нихромовых нагревателей — горе¬ли. .. Время это не оплачивалось. Правда, иногда давали премии, но это было не в счет. Общим желанием было увидеть, как заработает их за¬вод. . . Во время обеда, проходившего тут же в цехе, молодых руково¬дителей брали в кольцо и начинались расспросы. Надо признать, что на¬чало рационализаторского движения на заводе, пожалуй, заложено было на этих незапланированных курсах. Не раз А.В. Симонову и М.И. Голи¬кову приходилось штудировать учебники, ехать за консультацией в лабо¬раторию, чтобы найти ответы на эти вопросы. Процесс шел и в другом направлении: в учебники начали заглядывать молодые рабочие.
К концу июля на заводе работало уже 80 человек. Своими силами построили небольшое здание барачного типа под "Красный уголок". У охраны — времянка, служащие охраны больше ходят по заводу. Не¬сколько машин "ночует" тут же, на территории. . . Зато завод - уже реальность. . . Рабочие с усмешкой посматривают на разрушающийся фундамент соседнего завода: "Начали строиться раньше, а теперь от¬стали просто до смешного". У нас же речь идет о начале заводского цикла.
Каждый приходящий на завод в эти дни сразу же подключался к де¬лу. Рабочих рук не хватало. . . Может возникнуть вопрос: приходили люди со стороны, которые не были в курсе дела. Можно ли было сразу вовлечь их в круг своих интересов?
Можно. Общие обсуждения сделали свое дело, время торопили не только инженеры, но и рабочие. По Александрову, Карабанову и Струнино ползли слухи, один невероятнее другого. Будущему заводу при¬писывались качества, с которыми не смогло бы соперничать ни одно предприятие — это было следствием азарта работ и гордости членов этого маленького коллектива.
Из Московской лаборатории приезжали сотрудники, показывали, что и как делать. Растворы в колбах из Москвы везли — здесь ничего не было. Чаще всего доставлял их на завод Л.А. Гордиенко. Колбу поднимали над печью, вставляли трубки, отсасывали (ох, сколько же раствора на первых порах наглотались!) и заливали автоклавы. Потом привезли маленькие узенькие пластиночки-затравки. Даже проволочку, которой затравки крепились, приходилось возить из Москвы.
Первым учителем для заводских препараторов стал Леонид Алек¬сандрович Гордиенко. Он объяснял, показывал, учил, что и как делать. Надо сказать, что даже техники (Вера Буланова и Валя Ефремова при¬шли в цех после окончания Краснозаводского химико-технологического техникума) с подобным столкнулись впервые. Не было еще подобного завода в стране, и негде было позаимствовать опыт. . . Сделали первые рамочки, подвесили на них затравки. Из Москвы привезли шихту, подго¬товили, залили. А как переживали за этот первый опыт, как готовились к нему! Под пристальным вниманием всего завода шихту мыли, асбест просеивали. Непростой была операторская работа в те дни. Темпера¬турный режим автоклавов регулировали асбестом: подгребали к печи, если температура падала, и отгребали — если росла. Так с деревянными лопаточками всю смену и бегали...
Первый съем прошел в сентябре 1956 года. Дату не помнят, помнят только, что солнечно было. Впрочем, это могло им и показаться. Со слов Г.М. Мазаева, тогда работавшего на монтаже нашего завода от строитель¬ной организации, радость была столь велика, что вызвала жгучую за¬висть. Общее ликование, возник стихийный митинг.. . Кажется, руково¬дил им А.Г. Лере-Планд. Общим было ощущение: перешагнули барьер! Завод живет! Можем работать!
25 октября 1956 года начальником 10-го Главного управления Г.М. Сафроновым был подписан акт о приемке лабораторного корпуса завода ВНИИП. Это и есть дата официального рождения завода.
Буквально на второй день, 26 октября А.В. Симонов был переведен на постоянную работу в Александров на должность главного инженера опытного завода. Официально утверждены штаты завода, сразу в три раза возросла зарплата рабочих (до 1500 рублей, по тем временам — довольно большая). Но главным было то, что общее ликование заводчан, выйдя за пределы завода, привлекло к себе общее внимание. Надо при¬знать, что в городе бытовали всякие нелепые слухи (ведь что такое кварц — никто не знал), будто страшное что-то готовится на заводе, будто взлететь на воздух можно в любую минуту. . . Сейчас же пьянящее  ощущение победы ВНИИПовцев захлестнуло город, к заводу потяну¬лись люди, страхи были забыты, слухи прекратились в одночасье. Инте¬ресно свидетельство Г.П. Агафоновой, в те дни работавшей регистрато¬ром в гостинице "Дом колхозника":
"... Все начальство института и завода проживало у нас, я встречалась с ними часто, и так как ни о чем другом, кроме своего завода, говорить они не могли, постепенно начала вхо¬дить в курс их дел. Каждая удача превращалась в праздник, о каждой неудаче говорилось с искренней болью. А уж каким со¬бытием был их первый съем...
— У нас первый съем! Есть кристаллы! Отличные, краси¬вые, без трещин!
Радости предела не было, приносили их в гостиницу и хвас¬тались ими, как дети. Я заинтересовалась их работой и стала просить Алексея Александровича Штернберга устроить меня на завод.. . Он написал записку и я пошла устраиваться. . ."
История в биографиях. Слово Штернбергу:
«Сафронов с чисто геологическим размахом организовал институт. Когда же мы отладили технологию – начал строить завод, с еще никем не утвержденной технологией. Потом он решил, что все это принадлежит ему. Многое из того, что сделано в лаборатории, в большей степени потеряно на производстве. Пытаясь утвердить автономию завода, Сафронов предлагал делать все что угодно, только не то, что рекомендует наша лаборатория.
Мы приезжали в Александров, привозили с собой затравки, раствор. Наши рабочие выступали как инструктора, обучая всему, что знали сами. Мы собрали автоклавы, пустили, обучали дежурных. Между 15 литровыми печками стояла моя раскладушка, где я спал. Наконец сняли первые кристаллы. Тогда Сафронов собрал совещание:
- Лаборатория искала полгода, а вы, заводчане, с первого же цикла все сделали!
Предполагался банкет, но мне стало  так противно, что я сел и уехал».
Во время первого съема на заводе были: главный инженер А.В. Си¬монов, главный механик-энергетик М.И. Голиков, главный конструктор ВНИИПа А.А. Облеухов, начальник первого цеха Г,А. Коробов и вся московская лаборатория А.А. Штернберга. Кстати, любопытная деталь: когда были получены первые кристаллы, директор завода И.Г. Коробов пригласил корреспондента газеты "Голос труда" и рассказал об успехах. А буквально на следующий день "Голос Америки"' известил весь мир о том, что в городе Александрове  Владимирской области получены первые советские кристаллы квар¬ца. . . Как видите, за успехами нашего молодого завода пристально следили не только в нашей стране. Не будем уточнять, с какими чувства¬ми, но то, что ему придавали важное значение — безусловно.
Первая удача окрылила. Все чувствовали, что заводу предстоит стать флагманом нового направления. Двух рабочих, Кондаеву и Дулимову, отправили в Москву, в институт, обучаться профессий сверловщиц. До этого каждые две недели Кондаева с новой порцией затравок ездила в Москву. Заворачивала затравки в газету и возила в дамской сумочке, пока Симонов не выдал ей 50 рублей на покупку чемоданчика. Для Зои Кондаевой эта сумма была огромной, сама она получала 300 рублей в месяц... Спустя много лет, она увидит на складе этот зеленый чемо¬данчик, и очень многое всплывет в памяти.. .
И вот в работу пошли четыре или пять печей по 12 автоклавов каж¬дая. Затем заработали еще три печи с автоклавами емкостью по 18 лит¬ров каждый. Режим велся по одному автоклаву. Но первый съем остал¬ся в памяти навсегда, как превзошедший все ожидания. Второй съем прошел в ноябре. С каждой печи было получено от 30 до 50 килограмм.
На завод начали принимать людей. Однако использовать их всех по назначению еще не могли: не хватало рабочих мест, и все, вновь принятые, обязывались отработать по несколько месяцев на стройках. Так группу девушек сначала передали в СУ-13, а оттуда направили в Москву. Обещали, что по мере надобности будут отзывать. .. Они работали и ждали.. .
Первые общественные заботы завода 1956 года: подготовка к зиме, посадка по плану горисполкома 200 деревьев вокруг завода. . .
В октябре первый цех был разделен на два самостоятельных произ¬водства: автоклавный и разделки кристаллов во главе с Г.А. Коробо¬вым, и цех вспомогательного производства с участками ремонтно-механическим, электроремонтным, сантехническим, ремонтно-строительным и дизельным. Этим цехом руководил М.И. Голиков. Мастером участка разделки кварца стал А.Г. Лере-Планд.
Следует сказать, что на директоров нашему заводу долго не везло. Не приходились люди ко двору, не справлялись. И тогда Г.М. Сафронов решился на проверенный шаг: в декабре 1956 года он вызвал с рудника Светлый начальника экспедиции К.Ф. Кашкурова.
К этому времени за плечами у К.Ф. Кашкурова было еще одно открытие: Косыревская россыпь. Людям, не знакомым с геологией, это ничего не скажет, но пусть они поверят на сло¬во: стать первооткрывателем раз — это редкость, стать же им дважды — это великое доказательство профессионализма.
Итак, К.Ф. Кашкуров прибыл к Г.М. Сафронову:
— Предлагаю тебе выехать в Александров строить кварцевый завод. Там сменилось несколько директоров, дело не идет, — сказал Георгий Михайлович.
— Так я же никогда на заводе не был. Я геолог. Что я понимаю в этом деле? — искренне удивился Константин Федорович.
— Поэтому и предлагаю, что ты — геолог, и как геолог разбираешься в кристаллах. Лабораторные образцы уже есть. Необходимо наладить их промышленный выпуск.
— Жена не поедет! Сколько можно моей семье мотаться по экспе¬дициям?! Квартиры же опять нет? — уточнил Кашкуров.
— Квартиры нет, зато дело есть. Думай.
"... Жилья нет, семья ехать отказывается, дело незнакомое.. . Интересно, а кому оно знакомо? Аналогов подобного завода он что-то не припомнит. . . Сложная ситуация, тут, пожалуй, больше стоит ждать шишек, чем наград.. . Кварц растить.. . Кристаллы.. . " — Кашкуров подумал и... поехал сдавать экспедицию. В феврале 1957 года он при¬был в Александров.
В   начале   этого   же   года   начальником   автоклавного   цеха  стал Л.А. Гордиенко. До 1957 года он пребывал на заводе в качестве коман¬дированного, но тут А.А. Штернберг вызвал его и сказал:
— Что толку в лабораторных методах, когда сейчас необходимо ста¬вить работы в заводских условиях. Вот когда там дело пойдет, — это будет да! Нужно не приезжать на завод в командировку, а взять цех и жить в Александрове. Влиять на политику изнутри, как сотруднику.
Л.А. Гордиенко признал правоту сказанного и переехал в Александ¬ров, куда переместился "центр тяжести кварцевой проблемы".
СТАНОВЛЕНИЕ
Вероятно, проницательный читатель уже успел заметить, что в институте и на заводе руководителями традиционно были геологи. С чем это было связано? Прежде всего, конечно, с тем, что создавался минерал — кварц. Но не менее важным было и то, что работа нашего предприятия была как бы броском в неведомое, маршрутом в неизвестность по непроло¬женным дорогам. Кому же было вести этот маршрут, как не геологам, привыкшим отвечать за каждый свой поступок, принимать как неиз¬бежное риск?! Надо сказать, что принимать на себя ответственность спо¬собен далеко не каждый руководитель. Но таким, безусловно, был новый директор завода ВНИИП (как стал официально именоваться наш завод) Константин Федорович Кашкуров. Были директора и до, и после него, но память заводчан сохранила его, справедливо отдав ему пальму первенства.
К.Ф. Кашкуров был тем директором, при котором наш завод и кол¬лектив окончательно оформились, стали на путь поступательного движе¬ния. Если в истоках технологии кварца стоит А.А. Штернберг, то в исто¬ках славы завода стоит коллектив под руководством К.Ф. Кашкурова.
А.В. Симонов, М.И. Голиков, ГА. Коробов, А.А. Облеухов, Л.А. Гордиенко — они были молоды, может быть, немножко авантюрис¬тичны. Они были преданы заводу, но были на равных. К.Ф. Кашкуров был их старше, он был требовательным до жестокости, но корректен. Он по справедливости возглавил группу, ставшую авангардом нового дела. К нему, как к арбитру, прибегали довольно часто. Кашкуров не боялся признать, что многого не знает, учился вместе со всеми. Толь¬ко требовал с себя больше, чем с остальных. Это быстро понял коллек¬тив и принял его.
Сейчас однако, вернемся к тому моменту, когда начальник первого цеха Л.А. Гордиенко пришел на вокзал встречать нового директора. Встреча эта, по словам Леонида Александровича, была незабываемой:
— Вот, привез нового директора завода, знакомьтесь, — представил П.И. Никитичев.
— А мы знакомы, — мрачно сказал Кашкуров.
И Гордиенко внутренне содрогнулся: непосредственный начальник! Он-то знал, что Кашкуров не прощал тех, кто сбежал от работы. Его не интересовало, что и одесситы оказались в тяжелом положении, и, продав "арктическое белье", приобретенное на знаменитом одесском рынке, раздобывали деньги на обратную дорогу до Москвы. Для Кашкурова они были дезертирами. И вот сейчас, когда Хаджи и Лушников, по крайней мере защищены, ему, Гордиенко, ждать хорошего не приходи¬лось. Он приготовился к самому худшему...
В это время работавшие на московских стройках александровские девушки начали беспокоиться. Время шло, они знали, что на завод при¬нимают людей, а их все не отзывали. Строительные организации сулили золотые горы, предлагая остаться в Москве, но девчата рвались назад, в Александров. Возможно, сейчас многим это покажется странным, однако было... На завод им пришлось возвращаться с боем. Новый ди¬ректор об их судьбе ничего не знал и считал, что обещание предыдущего руководства держать не обязан. И все-таки одна за другой они начали пробиваться.. .
Затягивалось пребывание наших работников и на стройках СУ-13 г. Александрова. К.А. Зуева, химик-биолог по образованию, пришла к А.В. Симонову:
— Я хочу устроиться на постоянную работу.
. — Ладно.   Идите   к  начальнику  цеха  Гордиенко.   Если  возьмет — оформим.
Как вспоминает Л.А. Гордиенко, из первой встречи с Клавдией Анд¬реевной Зуевой его больше всего поразило несоответствие облика этой женщины и грубой рабочей одежды: ватника и стеганых брюк. Он посо¬ветовался с технологом Громовым, и ее взяли техником-химиком. Напутствие Л.А. Гордиенко было предельно лаконичным:
— Учитесь всему, занимайтесь любой работой, которая тут есть.
      На заводе шло первое разделение препаратов на операторов и зарядчиц.  Начала  Клавдия Андреевна с нуля: вместе с девушками села мыть рамки и сосуд после съема. Так, осваивая одну операцию за дру¬гой, она начинала вживаться в завод.
Из собственной котельной уже получали дистиллированную воду. В 30-литровых баках девушки несли ее, горячую, в цех. Выливали в 200-литровые баки из нержавейки и уже здесь готовили раствор. Непро¬стым было это путешествие с горячей водой: как-то Качина и Сивякова, неся бак, шагнули не в такт, и выплеснувшаяся вода ошпарила Качиной ногу...
В зарядной (отгороженном углу цеха площадью 30—40 квадратных метров) здесь же, прямо на полу, лежала шихта. Шорина (Калмыкова), Куртасова, Сивякова (Агафонова), Смирнова (Буланцева), Лясина, Арсенова (Андреева), Миронова (Куликова)-последняя полгода работа¬ла без зарплаты, боялась, что рабочее место "ускользнет" — большин¬ству девушек не было и 18-ти лет. Они брались за любую работу. На месте сегодняшнего торцевого угла главного здания института в те вре¬мена лежала груда шихты. В ясную погоду все брали молотки, сами и дробили, и носили шихту в цех. В зарядной девчата повесили плакат "Не пищать". Если кто чуть расслабился — на плакат покажешь, и опять все в порядке. А.В. Симонов как-то сделал замечание Л.А. Гордиенко:
— Что это вы за детский сад там развели? Плакаты развесили...
Однако плакат остался висеть, он помогал.
Многое тогда приходилось решать самим, спрашивать было не у ко¬го. Чуть что — к своим руководителям. А те тоже далеко не все знали.
— Девчонки, лучше перелить, чем не долить, — ответил Симонов, когда зарядчицы обратились с вопросом: как и сколько наливать? И тут же добавил, — только внимательно посмотреть надо, как этот перелив скажется.
Одна стальная крышка печи сколько весила! А девчата и снимали ее, и с асбестом за смену намучаются. А затравки чего стоили? ... Радо¬вались любым — их не хватало. Получат и начинают мыть, чистить, доводить до кондиции.. . А авралы? И все своими силами...   Подвезут к проходной кирпич, Симонов в цех:
— Девчонки,   милые!   Пришли   2—3  шаланды.   Разгрузим   быстрее!
Ну что ж, надевают рукавицы, и, передавая кирпич из рук в руки, чтоб битого не было, сгружают.,. Не богаты мы были в те годы, но что получали - сберечь могли. Субботники были частыми, да и после работы комсомольцы не дремали. Конечно, многие скажут: мало было развле¬чений в Александрове, а тут одна молодежь, потому, мол, и шли. Ну что ж, это тоже так. Но было и еще одно: хотелось, чтобы родной завод ни перед кем в грязь лицом не ударил. Перед ноябрьской демонстрацией колонна вокруг цеха репетировала: еще бы, первый раз коллектив выходил на демонстрацию! Они все потом сохранят фотографии тех первых демонстраций. Всматриваясь в эти лица, молодые, веселые, открытые, невольно задаешься вопросом: неужели это они "вкалывали" сутками в грязи и холоде? Откуда же этот свет в глазах и улыбки? Слов¬но смотрят в будущее, спрашивая нас: "Ну, как вы там? Так ли все, как мы представляли?"
В сентябре 1956 года Никитичевым и начальником конструкторского бюро Н.Н.Воробьевым были приобретены 6 больших немецких автоклавов (у нас они получили маркировку »БА») емкостью 750 литров каждый и на давление 400 кг/см.кв. Многие не верили в успех их переделки. Но энтузиасты полностью перенесли на них схемы устройств наших 25 литровых и к концу года 2 переоборудованных новых автоклава запустили в первые циклы. Поскольку твердой уверенности в  БА все – таки не было, параллельно шла сборка 3 – х групповых печей с 12 автоклавами емкостью 46 литров каждый на давление 300 кг/см.кв.
Год закончили вводом 5 групповых печей с 60 автоклавами емкостью от 18 до 25 литров и опрессовкой двух БА. Общая емкость смонтированного оборудования к концу 56 года составила 2829 литров.
С первых дней свой медпункт появился. И своя библиотека. Ничего еще завод не имел, а о людях уже подумали. Приняли на должность библиотекаря Н. Смирнову, да не могла она часто в Москву ездить, в цех попросилась. Но о библиотеке не забыли: Сара Самойловна Ших-Карп — наш первый библиотекарь и организатор библиотеки. Она езди¬ла в Москву подбирать книги, а потом шла по рабочим местам.., Заво¬ду нужны были грамотные люди. Молодое руководство взяло четкое направление: растить свои кадры. Учиться шли многие. Помогали им, как могли. Очень важно, что все это сознавали. Целыми сменами гото¬вились в техникумы и институты. Получаемые знания тут же применя¬лись на практике. И еще один фактор: спорт. С первого дня в почете были всевозможные спортивные мероприятия. Руководители понимали, как важно сплотить коллектив. Делалось все это не для "галочки". Как и не для "галочки" были общие походы в кино,..
Директор завода К.Ф. Кашкуров прежде всего, начал с работ по под¬ключению завода к постоянной электроэнергии. Дизеля грохотали день и ночь, гул стоял неимоверный. М.И. Голикову поставили раскладушку в сарае, и он ночевал возле "шкодовских" дизелей, чтобы устранять малейшую возникающую неисправность. Если грохот давал о себе знать даже за пределами завода, то что же должен был испытывать человек, находящийся с ними рядом почти круглосуточно? Нелегко ему приходи¬лось. ., Спешно готовили и устанавливали трансформаторы,
В конторе цеха не просто работали, но и жили. Так долгое время здесь жили семьи Симонова и Андреева, Голиков, Комаров. Среди ночи обязательно кто-нибудь из них приходил в цех.,.   Беспокоились, переживали.
Многие наши ветераны завода с улыбкой вспоминают, как шел по цеху в первый класс сын главного инженера Вова Симонов. .. Как воз¬вращаясь, терпеливо ждал, пока кто-нибудь из взрослых откроет ему дверь в цех, которую сам он открыть еще не мог. Поэтому первая квар¬тира, полученная заводом от города, была единогласно отдана семье Симоновых. Радовались этой квартире заводчане: еще бы, первая ласточ¬ка! Осязаемое будущее многих намечающихся семей.
Одной из первых задач, которую Кашкуров поставил перед Гордиен¬ко и Громовым, было создание такой таблицы, взглянув на которую, можно было бы в любой момент определить, с какой скоростью и как растет сырье в каждом автоклаве. Для выполнения подобного задания требовались годы. Однако Константин Федорович счел невыполнение -нарушением. Кончился этот конфликт решением Л.А. Гордиенко уйти с завода в лабораторию... Но Константин Федорович, как не велико было его самолюбие, на страже интересов завода стоял прочно: отдать специалиста, который полезен производству? Да никогда! Он приехал во ВНИИП и гневно заявил: "Специалистов переманиваете?!"
В разрешении конфликта приняли участие почти все руководители, и мир был заключен, так как прежде всего и Кашкурову не хотелось терять Гордиенко, и самому Леониду Александровичу от завода отры¬ваться было больно. Л.А. Гордиенко стал начальником ОТК. Забегая вперед, скажем, что окончательно их примирят пять килограммов неуч¬тенного сырья, которые обнаружит Л.А. Гордиенко в отправляемом грузе. Увидев, что для него дороги интересы завода, Константин Федо¬рович впервые глянет благосклонно и навсегда признает его "своим".
В конце 1956 года должен был быть утвержден окончательный вари¬ант технологии выращивания искусственного кварца. Он был написан и даже рекомендован научно-техническим советом ВНИИПа для утверж¬дения в Техническое управление министерства. Однако решения мини¬стерства не было. Между тем завод уже работал. Более того, с 1957 года у завода был план сдачи сырья государству!
Вот здесь, читатель, и кроется начало конфликта, который затя¬нется на долгие годы. Давай и мы попробуем понять его истоки. Дело в том, что Г.М. Сафронов, едва был пущен завод, не просто отрапортовал о его работе, но и пообещал вполне конкретное количество выпускае¬мой продукции. Результатом этого был спущенный товарный план. Не сложно догадаться, что опытный завод и институт в целом оказались в положении более чем сложном. С одной стороны, научные работы нуж¬дались в четкой экспериментальной проверке, с другой — времени и возможностей на это не оставалось. Его величество Государственный план требовал неукоснительного исполнения.
Заводчане форсируют события, к этому их вынуждает жизнь. Теперь и к институту они предъявляют требования. Жесткие условия, в которых они оказались, заставляют их занимать твердую позицию: завод должен давать продукцию! Они перестраиваются на ходу, пробуя все возможные варианты, пытаются искать выход сами. Просто физически можно ощу¬тить биение пульса завода с пожелтевших страниц приказов. Конечно, ситуация у них незавидная. Если ученые еще могут спорить и размыш¬лять, то у заводчан этого времени нет. Коллектив завода сплачивается перед лицом беды: план первого квартала завален, план второго — тоже под угрозой... Да, так начиналось — с неудач.
Весной на завод был при¬глашен Владимир Андреевич Проскурников.
Здесь следует дать короткую справку: в конце 1941 года Александровский радиозавод вместе с оборудованием и спе¬циалистами был эвакуирован в Петропавловск в Казахстане. Впоследствии на месте выехавшего завода был создан факти¬чески новый завод. Многие уехавшие александровцы после войны начали возвращаться в город. В.А. Проскурников работал на радиозаводе в должности заместителя директора по общим вопросам и давно хотел вернуться в .город, где у не¬го был дом.
Принятый на наш завод, он оказался тоже именно тем человеком, который пришелся "ко двору". Молодежь, составлявшая основную часть завода, быстро "раскусила" его характер и окрестила "Батей". "Батя" мог отругать, накричать, поворчать, но дело свое знал досконально. Шли к нему не только с производственными проблемами. Он и дельный совет даст, и ободрит. С приходом В.А. Проскурникова окончательно было сформировано руководство завода.
Заместитель директора завода по хозяйственной части В.А. Проскур¬ников вместе с водителем мотоцикла "наматывают" километры. Рабо¬та снабженца - кто может в полной мере ее оценить? Основная пробле¬ма в том. что сложно заранее определить потребности в тех или иных ма¬териалах на следующий год. На нашем предприятии это особенно труд¬но. Заказывают отделы, цеха и подразделения одно, а в процессе экспе¬риментальных работ вдруг выясняется, что в одном надобность отпала, зато в другом резко возросла. Так что мало порой получить фонды, хотя это само по себе не просто. А здесь — новая задача. Вспомним же добрым словом честную работу людей, которыми руководил "Батя". По их вине ни разу не были приостановлены работы нашего предприятия.
Прижимист "Батя", все у него на счету — доски, кирпич, шихта.. . Зато теперь не приходится идти на поклон к соседям, все это взял на се¬бя В.А. Проскурников. Сколько это ему стоило - знают только несколь¬ко человек, рядом с которыми он работал.
Все было впервые, а потому - ох, как трудно! Но уделим еще не¬много внимания тем временам, когда рабочие в цехе вместе варили картошку, а Симонов и Голиков, обедавшие с ними, отвечали на вопро¬сы, консультировали, советовались, когда Зоя Кондаева плакала от бессилия над очередной треснувшей затравкой, просверленной нашим пер¬вым сверлильным станком... Потом придет опыт, и она обучит Люсю Гурьеву и Клаву Степанову, ныне шлифовщиц высшей категории... Многого тогда не хватало. В поисках ареометра (прибор для определе¬ния плотности раствора) девушки бежали на молокозавод или пивзавод. А он так часто бился, этот ареометр.. . Однако всегда ухитрялись отыскать выход... Специальной посуды для заливки не было, и Галя Сивякова таскала из дома четверти (были когда-то такие бутыли), а на вопрос матери отвечала: "Ой, мама! Нужны они нам на работе очень!" Мать вздыхала, и только качала головой.
Наращивался опыт, теперь уже требовалась посуда с узким горлыш¬ком, чтобы погрешность при подсчете заливаемой жидкости была мини¬мальной.
Искали причины, почему температура и давление в сосудах не соот¬ветствуют заданным. Уже есть первое ЧП: 20 февраля остановились дизе¬ли и стояли в течение 50 минут. Случилось это ночью, и дизелист Леонтьев скрыл остановку. Промолчала и старший оператор Бурыкина, и рядо¬вые операторы. В результате сырье было получено некачественным. Не располагая аппаратурой достаточно высокой надежности, не смогли уловить брак здесь, на заводе, во время проверки. И вот завод-потреби¬тель забраковал всю партию. Заводчане начали поиски причин брака и все всплыло.
Вернувшиеся из Москвы девушки вначале работали на строитель¬стве. Помогали и соседу, будущему заводу имени 50-летия СССР. Там строительство замедлилось. Не было у них фанатиков дела, которыми был богат наш завод. Потому и обогнали мы их в пуске на целое десяти¬летие, хотя начали строительство значительно позднее, По утрам девуш¬ки собирались у котельной завода и ждали. Сюда приходили из цехов и отделов, когда появлялись вакантные места:
— Есть место в конструкторском бюро чертежницей, — это В.Д. Лукь¬янов.
— Нужна девушка в лаборантки к Юлии Андреевне, технологу, — так пришла в лабораторию слюды Т. Зайцева.
1957 год. .. Уже около 200 рабочих. Мы знаем, что существуют табельные номера. Есть и сырье, мелкие белые кристаллы. И есть уже государственный план. По инициативе Голикова создается первое конст¬рукторское бюро завода; в его составе Успенский, Кострова, Комарова, Волынец, Тимофеев.
Там, где сейчас располагается котельная, лежали привезенные из Германии репарационные сосуды для перегонки угля в жидкое топливо. Разыскал и "добыл" их для завода Н.И. Воробьев. Не было документа¬ции, схем. . . Конструкторы открыли их, обмерили. Это те самые БА, которые и поныне стоят у нас. Не просто было установить их, немало нашим конструкторам пришлось поломать головы, пока их смогли до¬вести до необходимого заводу качества. Так начали закладываться осно¬вы будущих отечественных сосудов, В начале 1957 года Павел Иванович Никитичев в связи с предстоящей загранкомандировкой сдал свои пол¬номочия Николаю Ивановичу Воробьеву, отлично знавшему химическое оборудование.
На опытном же заводе в это время уже перешли от 12-литровых сосудов на 25-литровые. Необходимо было увеличивать емкости, В первой половине 57 года закончен монтаж и пущены в эксплуатацию 3 групповые печи с 36 автоклавами, емкостью 46 литров каждый. В апреле был завершен переход на постоянное электропитание и демонтирована временная дизельная электростанция. В мае – запущен последний из 6 БА.

ОБЩИЕ  БЕДЫ

Освоение автоклавов БА проходило в течении всего 1957 года, поднося один сюрприз за другим. Первой проблемой стала герметизация. Самоуплотняющиеся затворы установленного немецкого типа давали течь при температуре 300 градусов. После долгих поисков  специалисты пришли к разработке специальной технологии обработки поверхности кольцевого обтюратора (заключающееся в ее тщательной шлифовке, полировке и гальваническом покрытии никелем и медью), которая давала надежное уплотнение затворов. Почти сразу возникла вторая трудность – с нагревателями, перегоравшими на первых опытах задолго до их проектируемого окончания. То есть нагреватели не выдерживали рассчетного времени работы. Стало ясно, что простой перенос схем себя не оправдал. На БА с трудом удавалось разместить нихромную ленту с  плотностью тока 6 – 6 а/мм кв.  Такие нагреватели работали не более 2000часов, после чего перегорали. Первые циклы БА большей частью срывались на половине цикла. В марте – апреле массовые перегорания удалось ликвидировать. Как всегда идея А.А.Штернберга оказалась до гениальности проста и сработала: он предложил использовать гофрированную нихромную ленту. Осуществлялась это путем пропускания ленты между зубцами двух шестеренок (ведомая и ведущая –в патроне токарного станка). Это позволило снизить плотность тока до 3 – 4 а/мм кв.
Однако перегорания все равно хоть и редко, но происходили. Тогда на этих автоклавах был смонтирован новый, «воздушный» тип нагревателей. Та же гофрированная (увеличивающая длины нихрома на той же поверхности автоклава) лента наматывалась в пазах керамических колодок, которые укреплялись на стальном каркасе, охватывающем автоклав.
С течением времени выяснилось, что тщательно выполненные гофрированные обмотки по асбесту стоят не хуже, чем в керамических  колодках, поэтому от них отказались из – за их сложности и трудоемкости.
БА во многом заставили переосмыслить процесс. Так большая площадь их затворов позволило впервые на заводе ввести внутрь автоклавов термопары. А это, в свою очередь, повышало контроль за режимом цикла. Более того: на каждый БА начали ставить по 2 манометра типа ЭКИ, которые позволяли вести два контакта – минимум и максимум. С их помощью была осуществлена первая автоматическая система регулирования режима по давлению. И все же проблемам не видно было конца и края.
Давай вместе с тобой, читатель, посетим научно-технический совет ВНИИПа, состоявшийся 11 апреля 1957 года. Вел его новый директор института Н.И. Воробьев. На повестке дня первым вопросом стоял отчет начальника лаборатории № 1 А.А. Штернберга. На заседании совета при¬сутствовали все основные научные работники института и завода. В от¬четном докладе лаборатории были подведены итоги работ за 1956 год. Как не трудно догадаться, незаметно разговор перешел на опытно-экс¬периментальный завод. Обстановка напряжена: план по выпуску про¬дукции по-прежнему продолжает срываться. С горечью констатирует Алексей Александрович:
"... С начала своей деятельности опытное производство работает по той технологии, которая передана ему без утверждения НТС... Фак¬тически эта технология является единственным документом для теку¬щей работы... ".
Вспыхнувшая после доклада дискуссия обнажает всю сложность создавшейся обстановки. С горечью говорит П.И. Никитичев о трудных условиях, в которые поставлены заводчане. С нескрываемой болью напоминает Н.И. Воробьев об упущенной возможности приобретения нового оборудования. Представители завода требуют оптимальной тех¬нологии синтеза кварца в промышленных условиях. Тщетно пытается А.А. Штернберг напомнить присутствующим о том, что обсуждать долж¬ны работу лаборатории. Впрочем, он и сам признает, что сейчас завод и лаборатория уже не разделимы. Более того, подводя итоги возникшей дискуссии, Алексей Александрович констатирует, что завод, по сути, является гигантской лабораторией и потому выдаваемая лабораторией № 1 технология описательного типа должна совершенствоваться на основном производстве, где оборудование резко отличается от лабора¬торного.
Следует отметить, что на этом совете впервые было отмечено пре¬восходство разработанной в лаборатории технологии над всеми резуль¬татами работ отечественных исследователей и, по имеющимся в литера¬туре сведениям, над результатами зарубежных ученых. Присутствовавший на совете представитель Института кристаллографии АН СССР В.П. Бутузов в своем выступлении сказал: "... Скажу свое мнение о тех задачах, которые стояли перед лабораторией, и как эти задачи лабо¬ратория решила. Какие задачи? Получить кристаллы кварца в тех усло¬виях, какие, возможно, легко применить в промышленности. Решила эту задачу лаборатория? Решила. Причем решила так, как не решено в Америке. Я должен признать, что оценку лаборатории следует дать от¬личную, потому что у нас таких результатов нет и не было, и в этом отно¬шении есть личная заслуга А.А. Штернберга. И независимо от того, каки¬ми недостатками обладает технология, надо выразить благодарность А.А. Штернбергу, что он в короткий срок, в течение двух лет, решил задачу получения искусственного пьезокварца. . . "
Надо отдать должное В.П. Бутузову, который так высоко оценил работу лаборатории. Ведь он тоже занимался кварцем, но проблему эту решить не смог. И здесь, на совете во ВНИИПе, он откровенно, по-дело¬вому, заслуженно высоко оценивает работу другого ученого, которому удалось в кратчайшие сроки блестяще решить эту сложнейшую задачу.
Но это было не то время, когда ученые и заводчане могли ликовать по поводу успехов лаборатории, Ведь на заводе складывались дела совсем не так, как хотелось бы, Завод и его директор К.Ф. Кашкуров требовал от лаборатории технологию, указывая на то, что он уже работа¬ет как завод, имеющий государственный план.
Да, читатель, вот она — главная проблема завода и института. Наука имела право заниматься исследованиями, а завод уже обязан был выда¬вать продукцию. Вот почему, не ожидая решений НТС, через головы ру¬ководителей института они шли на внедрение любых разработок лабо¬ратории №1, требуя, чтобы институт отдавал им все нужные кадры. Они шли и на нарушение технологии, сами изыскивали любые возмож¬ности и зачастую опережали официальную науку. В этих условиях начи¬нали коваться первые кадры технологов завода. Конечно, завод от этого часто страдал. Трудности были невероятные. Но никто с завода не бежал, не искал лучшего местечка. Для того, чтобы полнее был виден после¬дующий триумф заводчан, надо видеть, с чего все это начиналось.
На этом же совете Н.И. Воробьевым был снова поднят вопрос о внед¬рении в промышленность автоклавов больших емкостей. После долгих дискуссий между сторонниками и противниками этого предложения было принято решение о переводе завода на работу с автоклавами ем¬костью 700-1000 литров. Было решено привлечь также к решению задач завода весь институт.
На заседании НТС от 14 ноября 1957 года А.В. Симонов и Л.А. Гордиенко поставили вопрос об организации на заводе резонаторного участ¬ка. Данных по испытанию выращенного кварца они не имели, это тор¬мозило работу. Кроме того, был поднят вопрос о создании технологической лаборатории №3 на заводе. Слишком затягивалась организация этой лаборатории. Геологической лаборатории было предложено принять участие в исследовании природного кварца различных месторождений на предмет использования его в качестве шихты. Синтез и геология шли в ногу, взаимно обогащая друг друга.

ЗАВОДЧАНЕ
Мы постоянно говорим о производстве. А ведь основное, на чем держа¬лись наши успехи, был коллектив. Он жил как единый организм, одними мыслями и стремлениями. Чем же это объяснялось? Может быть тем, что во главе его стояли одержимые люди? Они верили сами и заставляли поверить остальных: это новое направление, от нас ждет Страна.. . Мо¬лодежь не боится высоких слов, она умеет работать во имя будущего.
От основной работы не освобождали даже председателей завкома. Первым из них был К.Д. Лукьянов, после него выбран И. И. Марков. Трудно жилось, но весело — молодежь. Все вроде бы организовывалось само собой. В первом цехе стихийно возник хор. Репетировали в конторе заводоуправления, в коридоре на втором этаже цеха. На праздники арендовывали помещения комбината "Искож" или фабрики им. Ф. И. Кали¬нина. Вскоре нашелся и свой собственный руководитель — слесарь Вик¬тор Иванович Сизов, игравший на баяне. Разучивали песни, танцы. Выступления самодеятельных артистов пользовались популярностью не только у заводчан. Многие с других предприятий старались попасть на наши вечера. Завком закупил инструменты для духового оркестра, и у завода появился свой оркестр.
В маленьком деревянном домике, стоявшем на месте сегодняшней малой проходной, устраивали елку. А уж за Снегурочками и Дедами Морозами дело не стояло, такие костюмы сочиняли — до сих пор многие помнят.
На сельхозработы выезжали все. Видя в борозде К.Ф. Кашкурова, который работал без всяких скидок на возраст и должность, никто не пытался отлынивать и, тем более, требовать отгулы за сверхурочные ра¬боты. После окончания рабочего дня на картофельных полях, которые располагались в районе сегодняшних Александровских Черемушек, развертывались футбольные баталии. Да и во всех мероприятиях города участвовали охотно. Правда, на первых порах завод на городских сорев¬нованиях больше брал массовостью, чем мастерством.
Все проблемы выносились на общее обсуждение. Вручение премиаль¬ных — по нынешним временам о столь малых суммах и упоминать нелов¬ко — превращались в подлинный праздник труда. Вручались они на об¬щем собрании, при всех, и обязательно с объяснением за какие заслуги. Ценились эти премиальные не за сумму — за признание заслуг перед заводом. Все, что мешало работать, также становилось предметом обсуж¬дения.
Можно смело и с гордостью сказать: руководители завода шли тем путем, который сегодня  признан единственно правильным.
Мне хочется сделать маленькое отступление и поделиться одним наблюдением: как-то, задержавшись у проходной радиозавода, когда там заканчивалась смена, я поймала себя на том, что в толпе легко различаю рабочих и итээровцев. Не по одежде — по манере поведения. Невольно подумалось: а у нас отличу? Ты можешь проверить это сам, читатель. Подойди к нашей проходной, когда заканчивается смена. Уверяю тебя, ни за что не отличишь. Почему? Наши операторы, зарядчицы, токари и рабочие других специальностей, чтобы работать хорошо, должны обла¬дать немалыми знаниями. Наши ветераны набрали громадный опыт вместе с созданным ими заводом. Этот опыт сказывается и в манере одеваться и в сдержанной, полной достоинства, манере поведения. Я не утверждаю, что наши люди лучше, чем рабочие других предприятий. Хочу лишь заметить, что у каждого коллектива есть свой особый микроклимат, формирующий людей. Наш микроклимат - одно из наших глав¬ных достижений.
Когда на заводе были набраны свои штаты конструкторов по мон¬тажу и оборудованию, отпала необходимость в командировках работни¬ков ВНИИПа. Постоянно бывает в Александрове только А.А. Облеухов. Не спускает глаз с завода и Г.М. Сафронов. Он здесь бывает еженедельно, Был случай, когда один из дизелей встал, и тогда по его разрешению Г.А. Коробов привез новый дизель самолетом из Свердловска, Как вспоминает Г. Коробов, он впервые спокойно вздохнул, когда, вернув¬шись в Александров, услышал грохот нашей дизельной.,, Но теперь все позади. Теперь завод подключен к центральному энергоснабжению. Отхо¬дит в прошлое время дизельного грохота, появилось время оглядеться.
Не простыми были отношения с городом. Поглядывали на нас, как на чужаков, косо. Хотя мы и в подшефный совхоз выделяли людей, и работали они не хуже других. Исполком и тот относился подозрительно: наука — дело неизвестное, что от них ждать? Но К.Ф. Кашкуров пони¬мал, как важно сломать стену предубежденности. Он вызвал к себе М.И. Голикова:
— Нам пора наладить отношения с горкомом. Поезжай в совхоз и посмотри, что мы можем сделать...
В это время замещал недавно умершего председателя совхоза "Прав¬да" второй секретарь горкома партии В.А. Архаров. Так что неожиданно М.И. Голиков вступил в прямой контакт непосредственно с партийным руководством города.
Приехав в совхоз, Михаил Иванович встретился со вторым секрета¬рем, попросил показать хозяйство и расспросил о главных проблемах совхоза. Больше всего колхозники мечтали иметь на скотном дворе го¬рячую воду. Голиков взял это на заметку.
Вскоре заводская бригада установила в колодце насос, использовав списанные, уже не пригодные для завода нагреватели "ТЭНы", и орга¬низовала подачу горячей воды. Минимальная механизация при четкой организации и продуманности помогли превратить скотный двор в образцовое хозяйство. Область начала демонстрировать это хозяйство экскурсантам, и городские власти признали, наконец, "чужаков".
Первые руководители завода.. . За что их так помнят, ценят и лю¬бят до сих пор? В чем-чем, а в мягкости или вернее мягкотелости их не заподозрит никто. Случалось, что председатель цехкома резко кон¬фликтовал с директором, отстаивая увольняемых за их проступки. И права свои отстаивал. Константин Федорович мог распорядиться уво¬лить за любое недобросовестное отношение к работе. Но ни разу не пере¬путал имени и отчества того, кому протягивал руку. Одобрением его, А.В. Симонова, М.И. Голикова, Л.А. Гордиенко гордились не меньше, чем официальной благодарностью. А, может, причина была в том, что все были равны — директор, главный инженер, рабочий? Все делали одно дело и мнением друг друга дорожили. Прямота не была односторонней и уважали друг друга за работу. Наши кадровые рабочие до сих пор помнят распорядок тех лет: руководители приходили задолго до смены. Пока не обойдут завод — в кабинет не поднимутся. Сердцем завода был пульт управления. С него начинался и заканчивался рабочий день. Затем все руководители поднимались в кабинет К.Ф. Кашкурова и в течение 40-50 минут коротко докладывали о вчерашнем, намечали конкретные планы на сегодня. Возникали споры при согласовании и увязывании проблем, но из кабинета выходили, четко зная обстановку, и каждый руководитель имел конкретное задание.
Любопытны были взаимоотношения администрации завода между собой. Вечерами частенько собирались они у кого-нибудь на квартире. Но при этом каждый знал: уважение и дружба не помешают Константину Федоровичу завтра уволить любого из них, если он сочтет, что друг меша¬ет заводу. Дело на первом месте — это они приняли железно.
Все рабочие знали два слова, которыми отвечал на просьбу Кашкуров. Это «Сделаю» или «не могу». Слово свое он держал всегда.
Самой престижной считалась работа на пульте управления. Первым сменным инженером здесь был Гурий Васильевич Столетов. Работы он требовал предельно аккуратной. Была у него "черная" тетрадочка, в которую он заносил малейшие промахи. Попасть в эту тетрадь желаю¬щих не было.
— Девчонки, учитесь все делать сами, — постоянно говорил им А.В. Симонов.
И они учились. Им было дело до всего, всегда старались освоить что-нибудь новое. Переживали, когда при съеме кристаллы были не так хороши. Шли с вопросами: "Почему? Кто виноват?" ... Однажды в пять утра прибежала к Симонову (благо, он жил недалеко) взволнованная Зина Дулова:
— Начинает пропадать нагрузка на БА. Я все перепробовала . ..
— Не волнуйся, сейчас приду и разберемся, — успокоил ее Алексей Владимирович.
Они учились друг у друга, опыта позаимствовать было не у кого. Это потом, семь лет спустя, начнут проводить занятия и лекции. Пока же они собирали знания по крохам: собирались вместе и начинали разби¬рать. Знали, от них многого ждут и не могли подвести. Если не ладилось. Столетов собирал их и говорил:
— Давайте, девчонки, подумаем! Может, что и придумаем вместе.
Они были немаловажным звеном в работе и хотели, чтобы их звено было прочным и надежным. Вот ведь парадокс: требовали много, плати¬ли скромно, поблажек совсем не давали, а они этим гордились. И до сих пор остались верны... "Нам не страшно стареть. Мы ведь как пришли, так все вместе и работаем", — скажет много лет спустя одна из старей¬ших наших операторов.
Первую автоматику начали вводить постепенно. Сразу стало интерес¬нее работать. Но ей хоть и доверяли, но проверяли. Бывали случаи, когда автоматика не срабатывала, а операторы шестым чувством непо¬ладки ловили. И когда начинали ремонт — спокойно переходили на руч¬ное управление... Много сил и времени вложил Г.В. Столетов в улучше¬ние автоматики.
После смены расставаться не спешили: у них был хор. И пели, и вы¬ступали. Знали друг о друге все, разницы между собой не чувствовали. . . Шло время. Вместе с успехами накапливались и разочарования. Но из каждого поражения завод выходил, все более мужая, наращивая знания.
А что стоило внедрение нового сырья на заводы-потребители? Десят¬ки лет люди работали на природном сырье, была отработана длинная технологическая цепочка: распиловка, ориентировка и т.д. Синтетичес¬кий кварц значительно отличался от природного и, на первых порах, далеко не в лучшую сторону. Были люди, смело шедшие на трудности, как, например, начальник кварцевого производства завода имени Козиц¬кого (Ленинград) И.С. Трошин, большой энтузиаст нашего сырья, сразу увидевший в нем большие возможности. Л.А. Гордиенко и Я.П. Снопко, занимавшиеся внедрением нашего сырья, с благодарностью вспоминают этот завод.
"... На заводе делали резонаторы, везде царила идеальная чистота, ведь достаточно прикоснуться пальцем к пластине, чтобы кожным жи¬ром превратить работу в брак. Соберутся люди в белых халатах и мрачно смотрят на нас с Яковом Петровичем, - вспоминает Л.А. Гордиенко. — Люди чисто технически не хотели перестраиваться: материал неизвест¬ный, что выйдет — неясно. А они не ширпотреб — приборы высшего ка¬чества изготавливали. Мог не пойти план, тогда летели бы премии, зар¬плата. И.С. Трошин прилагал массу усилий, иногда приходилось приме¬нять власть, чтобы провести внедрение. . . "
Впоследствии даже самые ярые скептики станут энтузиастами наше¬го сырья. Но пока. . . Пока во многих городах их встречают "в штыки". И Л.А. Гордиенко с Я.П. Снопко идут в обком партии: "Завод уклоня¬ется от государственного задания, помогите начать испытания... "
К концу 1957 года коллектив завода встал на ноги. С третьего квар¬тала выполняется план. Теперь уже это становится нормой. Больше ни разу он не позволит себе расслабиться, растеряться ни перед людьми, ни перед обстоятельствами. Теперь заводчане сосредотачиваются на качестве. Получив результаты испытания резонаторов из природного и искусственного кварца, они понимают главное: данные совпадают только на изготовлении низкочастотных, до 100 – 200 кгц, резонаторах, имеющих невысокую добротность. Последняя зависит от скорости роста кристаллов. Специалисты  принимают решение снизить скорость роста товарных кристаллов вдвое, что означало при нужной толщине кристалла 34- 40 мм увеличение длительности циклов выращивания до 100 – 115 суток.
Были заказаны еще несколько трофейных немецких автоклавов, среди них один емкостью 2000 литров, 3 на 4000литров и 6 на 600 литров. Из последних были собраны две промышленные и одна опытная спаренная установка.. Идея создания таких установок была почерпнута работником ВНИИП из опубликованных материалов американской фирмы «Барии». ( Фамилию лучше не устанавливать, т.к. идея не сработала). Каждая установка состоит из 2 автоклавов, в одном из которых помещается шихта, а во втором – затравочные пластины. Автоклавы соединялись между собой трубками. Наладка установок отняла много времени и сил, но так и не была завершена. Соединительные трубки к середине цикла запаразичивались и становились непроходимыми. Выявились и другие неудобства работы на этих установках. От них вскоре отказались и впоследствии они были демонтированы.
Для зарядки все увеличивающегося количества автоклавов требовалось все больше затравочных пластин и шихты, которые получали из природных месторождений. Одновременно разрабатывались требования к шихте, методики ее проверки и очистки.
Значительно труднее оказалось обеспечить вводимое оборудование затравочными пластинами. В стране было очень мало крупных природных кристаллов кварца. Поэтому последние были даны только для изготовления затравок на первые циклы групповых печей с 25 литровыми автоклавами. Остальные заряжались затравочными пластинами из искусственного кварца. Как уже упоминалось, был создан участок по их изготовлению. На нем выращенные кристаллы травили в плавиковой кислоте, наклеивали на дощечки и распиливали алмазными дисками собственного изготовления на пластины. Далее пластины шлифовались на шлифовальных станках корундовым порошком, и сверлили на сверлильных – а в последствии ультрозвуковых – станках с помощью карбида бора. После мойки и протирки спиртом пластины помещались в автоклав. Несмотря на форсирование  работ по изготовлению затравочных пластин, их все же нехватало и часть автоклавов простаивала.
В истории завода огромную роль сыграл так называемый 50-й цикл. Сосуд по ряду причин стоял долго. Он не выдержал, разгерметизировал¬ся или "прошипел", как говорили на заводе, через затвор. Когда его вскрыли — оторопели: кристаллы были лучшими по качеству да вдоба¬вок чистыми, блестящими. Прежде все кристаллы были в матовых "ру¬башках" (налет от высокотемпературного раствора соды), их приходилось мыть. Этот "прошип" навел на мысль об искусственном "стравливании". Начальник котельной А.Я. Посадский и манометрист А.З. Фрад¬кин подали рацпредложение о частичном удалении раствора из сосуда при выводе из режима. Отныне все кристаллы начали получать чистыми и блестящими. На съем, полюбоваться на это звенящее, искрящееся чудо старались попасть все работающие...
В цехе были установлены 4 сосуда сверхбольшой емкости (на 4000 и 2000 литров). Но... за 11 месяцев у нас 13 несчастных случаев, в том числе один групповой, когда двое рабочих дизельной при зарядке свин¬цовых аккумуляторов получили легкое отравление. Слесарь Антонов сломал руку, упав в приямок. Рабочий автоклавного цеха, чистя 50-ки¬лограммовое подкладное кольцо, уронил его и сломал им кости трех пальцев на ноге.. . Не так просто навести жесткую дисциплину при постоянных авралах. Но мириться с тем, чтобы ЧП пятнали завод, заводчане не собирались. Разбирая каждый случай и убеждаясь, что в основе лежит несоблюдение требований техники безопасности, они начинают с этим беспощадную борьбу.
Были и еще причины иного характера – слово А.А.Штернбергу:
« При первых  циклах на 700 – литровых автоклавах кристаллы все потрескались. Мы знали, в чем причина: на затравки разрезали никуда не годный кристалл мориона и только шесть затравок были годными. Кристаллы на них выросли прекрасные. Плохие кристаллы использовались для того, чтобы не портить дефицитный кварц…. Когда Сафронов уехал в командировку, главный инженер главка издал приказ: ни одного цикла не ставить без моей подписи. Завод экспериментировал, спаривали, счетверяли сосуды…Лаборатория дала четкий состав раствора: 10% соды и 1% поваренной соли. Но на заводе просто меняли раствор , делая то 5, то 7% соды, то добавляли литий, то убирали…Каждый раз получали экономию…».
К концу 1957 года на заводе действовало 8 групповых печей с 96 автоклавами и 8 автоклавов БА общей емкостью 7512 литров, что намного превышало имеющиеся сведения о мощности  иностранных фирм, производящих пьезокварц .
Подводя итоги 1957 года, главный инженер ВНИИП М.Н. Вишнев¬ский скажет на совещании:
"В институте намечается значительное отставание эксперименталь¬ных работ от опытного производства. На опытном заводе в настоящий момент монтируются автоклавы больших емкостей, а технологическая лаборатория № 3 не оказывает никакого влияния на внедрение этих авто¬клавов в производство".
Завод быстро набирал темпы.

ГЛАВА  ДЕВЯТАЯ
ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ
Прошлое не переделать, но и настоя¬щее лежит в беспорядке, как мате¬риал у ног строители, и вам надлежит ковать будущее.
А. де Сент-Экзюпери
До сих пор мы, говоря о науке, ориентировались целиком на лаборато¬рию № 1. Пришла пора более подробно рассказать, что же из себя пред¬ставлял ВНИИП в целом в первые годы его существования.
К концу 1956 года, когда директором ВНИИПа стал геолог с Кавка¬за П.И. Никитичев, распределение обязанностей было таковым: непо¬средственно Павел Иванович осуществлял общее руководство и отвечал за такие подразделения, как плановая группа, отдел труда и заработной платы, отдел кадров, бухгалтерия и лаборатории № 1 (Штернберга) и №2 (Диброва).
Главный инженер Мирон Николаевич Вишневский осуществлял тех¬ническое руководство и отвечал за опытный завод, проектно-конструкторское бюро, технику безопасности, бюро рабочего изобретательства, отдел материально-технического снабжения, строительство, транспорт, охрану, АХО.
В функции заместителя директора по научной части Людмилы Платоновны Чернышковой входило научное руководство и контроль за ходом выполнения тематических планов. Непосредственно она .отвечала за следующие подразделения: геологическую лабораторию, горную лабораторию, лабораторию проектных работ по горным предприятиям, лабораторию обогащения, отдел научно-технической информации, науч¬но-технический совет, фонды и камеральную группу.
ВНИИП рассылал специалистов по всему Советскому Союзу, держа руку на пульсе всего нового в той области, которую избрал. Не просто быть первым, а он шел именно первым в новой области науки. В числе людей, постоянно оказывающих консультационную помощь ВНИИПу и часто работавших в нем по совместительству были такие известные специалисты, как академик П.А. Ребиндер, доктора геолого-минерало¬гических наук А.Е. Корякин, Н.П. Ермаков, Е.М. Лазько, И.Ф. Богданов, доктор технических наук В.В. Ржевский и другие. . . О том, насколько важную роль играл и играет специалист в судьбе страны, лучше всего расскажет такой эпизод. В мае 1956 года старшего инженера геологи¬ческого отдела Н.И. Андрусенко вызвали для очень серьезного разгово¬ра в Главк.
Надежда Ивановна Андрусенко после окончания МГРИ была распределена в ЦНИЛК, но вскоре перевелась в экспеди¬цию на Полярный Урал. Вместе с Е.М. Цыгановым работала в Саранпауле, потом на Волыни — с Л.П. Чернышковой, на Тунгуске — с Е.Я. Киевленко.. . Как видите, пути геологов постоянно пересекались. Затем работала старшим инженером в геологическом отделе Треста № 13. В геологическом отделе ВНИИПа Н.И. Андрусенко продолжала заниматься оптическим кальцитом, с которым впервые столкнулась на Нижней Тун¬гуске.
Но дадим слово самой Надежде Ивановне:
"... Работая по природному кальциту, я выясняла условия образо¬вания высококачественного исландского шпата. Затем заинтересовалась минералогией и совершенствованием его качеств. Ведя работы по рацио¬нальному использованию сырья, я вывела методику диагностирования очень тонких дефектов оптического кальцита: свили, видимые лишь в ультрафиолете. Эти знания очень пригодились мне, когда возникла необ¬ходимость оценить партию сырья, закупаемую в Китае. Я постажировалась в цехе обогащения и выехала для оценки сырья на месте. Отноше¬ния наши с Китаем тогда уже были осложнены, наши специалисты ото¬званы, поэтому меня временно назначили главным инженером цеха обогащения и направили через "Союзэкспорт" с непосредственным под¬чинением нашему посольству. Надо сказать, что первый сорт и сорт экстра оценивались очень дорого, третий сорт стоил намного дешевле. Предлагаемое нам сырье в огромном количестве шло высшими сорта¬ми. И вот здесь меня выручил опыт: работая в горнорудной компании, где ко мне была приставлена девушка-переводчица, внимательно следив¬шая за каждым моим шагом, я выяснила, что все сырье поражено этими свилями. Дефект этот в технической документации не был предусмот¬рен, но я отказалась признать это сырье сортом выше третьего. Меня вызвали в посольство: поступок мой грозил межгосударственным конфликтом. Я продолжала стоять на своем и потребовала:
- Пусть идет в арбитраж!
В ГОИ была направлена опытная партия, изготовили из посланного сырья призмы и выяснилось, что я права: они не работали. Посольство было довольно. Китайские специалисты, когда я уезжала, провожали меня весьма недобрыми взглядами. Но экономия государственных средств была огромной, а остальное меня мало трогало".
Столь подробно мы остановились на этом эпизоде для того, чтобы тем, кто непосредственно с наукой не сталкивается, было понятно: работники ВНИИПа, оказывая консультационную помощь, выполняли самые насущные работы, и экономия государственных средств от их вмешательств зачастую выражалась в цифрах со многими нулями.
Георгий Михайлович Сафронов не просто часто бывал в институте. С 1956 года он фактически руководил небольшой технологической группой. Из специалистов в эту группу был включен В.Е. Хаджи. Иссле¬довался природный и синтетический кварц, Г.М. Сафронов передал Валентину Евстафьевичу свою личную богатейшую коллекцию природ¬ных кристаллов. Его интересовала сравнительная характеристика мор¬фологических особенностей и дефектов природных и синтетических кварцев. Работа эта, тесно соприкасаясь с исследованиями лаборатории № 1, вскоре приобрела практическую значимость.
Работая во ВНИИПе на исследовании выращиваемых А.А. Штерн¬бергом кристаллов, В.Е. Хаджи первым отметил наличие некоторых дефектов. Благодаря его работам дефекты впоследствии удалось устра¬нить. Это сделало имя молодого специалиста известным и вызвало к нему доверие.
В марте 1957 года в составе ВНИИП была организована научно-ис¬следовательская лаборатория в Ленинграде, на площадях Ленинградской геологической лаборатории 10-го Главного управления, Этой лабора¬тории был передан ряд тем с объемом ассигнований в 410 тысяч рублей. Начальником вновь созданной лаборатории стал старший научный сот¬рудник М.М. Хотенок. Геологический отдел принял Е.Я. Киевленко. Вызвано рождение новой лаборатории тем, что часть специалистов-гео¬логов была ленинградцами, Обеспечить их жильем на камеральный пери¬од ВНИИП не мог, но в услугах нуждался. Новая лаборатория была включена в структуру института.
В мае 1957 года была организована лаборатория №3, начальником которой был назначен О.П. Комаров. Эта лаборатория была технологиче¬ской, ей передали одну из тем геологического отдела. Занималась она изучением дефектов сырья, В нее из геологического отдела на должность младшего научного сотрудника перешел Лушников. Руководителем те¬матической группы назначен старший научный сотрудник В.Е. Хаджи. Место работы тематической группы — Александров. Заводу следовало обеспечить лабораторию оборудованием.
Теперь подробнее остановимся на лаборатории обогащения, которую возглавлял Я.П. Снопко. Как мы уже упоминали, Яков Петрович при¬шел во ВНИИП из ЦНИЛКа одним из первых. Его лаборатория должна была решать следующие задачи.
1. Испытание различных способов резки пьезокварца.
2. Обесцвечивание исландского шпата.
3. Испытание пьезокварцевых пластин в лаборатории.
4. Проведение спектрально-оптических исследований. В лаборатории  были организованы радиофизическая, эксперимен¬тальная и спектрально-оптическая группы.
Несколько сложнее обстояли дела в лаборатории № 2 — лаборатории по синтезу слюды. Возглавлял ее В.Е. Дибров. За 1956 год лаборатория провела 4 плавки, причем три из них оказались неудачными. Всего в ла¬боратории работало 11 человек, Работы велись на теоретической основе, разработанной Д.П. Григорьевым и другими учеными ВНИИасбестоцемента. Выращенной слюды, однако, у названных товарищей, которые предложили методику с выдвигающейся затравкой, не было. Осущест¬вить это на практике ВНИИП поставил одной из первейших задач, К кон¬цу 1956 года в лаборатории №2 были получены пластины слюды разме¬рами до 3—4 мм.
Было известно, что высококачественную слюду синтезируют в Аме¬рике. Перед ВНИИПом ставится задача добиться того же, Между тем, лаборатория не имеет своего помещения, почти не оборудована техни¬чески. 7 марта 1956 года на заседании НТС ВНИИП А.А. Штернберг, подчеркивая серьезность проблемы, отсутствие базы и оборудования, а главное то, что проблема для исполнителей мало знакома, предложил пригласить в институт и поставить во главе работ специалиста-экспери¬ментатора И.Н. Аникина. Мнения присутствующих разделились, Боль¬шинство знало, что в лаборатории А.А. Штернберга поставили несколько экспериментов по выращиванию слюды. В конечном итоге принимается решение: привлечь прежде всего Аникина, раз его работы известны. Затем помочь лаборатории слюды специалистами всех необходимых про¬фессий и приступить к экспериментальным работам в Александрове. В лабораторию слюды, в частности, переходит известный в институте специалист — физик Б.У. Барщевский.
С конца 1957 года при заводе уже выделены площади для прове¬дения опытов по синтезу слюды. Так, в Александров переведена экспе¬риментальная группа лаборатории № 2, которой руководит Ю.А. Беляко¬ва. Опыты были недолгими, слюда не достигла желаемых размеров. Тем не менее запланированные работы были выполнены,
В июне был выпущен первый сборник трудов ВНИИПа. Из-за спешки он был плохо откорректирован и вместо радости принес большие огорче¬ния. Это послужило уроком. Было принято решение выпускать научно-технические сборники "Труды ВНИИП" и монографии типографским способом, уделяя им самое пристальное внимание. На ротапринте изда¬вались информационные бюллетени ВНИИП.
2 сентября 1957 года наш институт отнесен ко 2-й категории. Всего во ВНИИПе к этому времени работал 241 человек.
Геологи ВНИИПа работали в 23 местах, в основном это Казахстан, Среднеазиатская, Тувинская, Аламджахская, Нижне-Тунгусская, Дальне¬восточная, Восточно-Сибирская и Полярно-Уральская экспедиции. В из¬дававшихся трудах ВНИИПа были отражены все результаты работ в об¬ласти пьезосырья как природного, так и синтетического. Здесь печата¬лись статьи по волнующим проблемам, достижениям, высказывались гипотезы. Кроме того, институтом был задуман большой обобщающий труд по пьезокварцевому сырью. Подразумевалось собрать и обобщить данные по всем месторождениям Советского Союза. Для этого институт привлек к сотрудничеству весь цвет советской геологии. Были намечены план, сроки, разделы, ответственные люди. Но осуществить задуманное не удалось. По мнению специалистов, в подобной работе геология нужда¬ется до сих пор.
В конце 1957 года 10-е Главное управление реорганизовано в 6-е Главное управление, которое вместе с его предприятиями было переда¬но в ведение Министерства геологии и охраны недр СССР. Учитывая значимость нашего института, Сафронову удалось и его перевести в новое министерство.
В 1958 году лаборатории № 1 было предложено принять участие в Первом Всесоюзном совещании. Узнав, что два базовых доклада будут на тему « выращивание кварца», специалисты возмутились. Как же так, мы вырастили, а учить собираются другие:
И они решили, что называется, расставить точки над  «и».
Готовились тщательно. Сделать доклад, учитывая общую засекреченность темы – дело вообще не простое, а они задумали превратить его в триумф. И вот  как они это осуществили:
На конференции первым выступал с докладом Шефталь. Он продемонстрировал фотографии и графики. Ему задали какие – то вопросы, он в ответ назвал какие-то параметры.
Следом  выступил Бутузов с докладом о расслоении фазы… Все шло в меру скучно и пристойно.
После перерыва дали слово Штернбергу. Уже темнело за окнами, и в зале чувствовалась усталость. (Гордиенко в это время готовился за сценой. Группа привезла с собой рамку с выращенными кристаллами. Поскольку приема стравливания в то время еще не знали, кристаллы почти сутки отмывали в вытяжном шкафу. Везли рамку тайно, тщательно упаковав  решетку высотой более метра в бумагу  и ткань).
В зале, возле мощного проектора с насадкой, готовился Цинобер.
Штернберг взял мел, подошел к доске и нарисовал удлиненный прямоугольник. Отошел , полюбовался и задумчиво сказал:
Это автоклав…
Зал,  в котором сидели люди, хорошо знавшие слова « сов. секретно», молча с ним согласились.
Тогда Штернберг нарисовал овал в прямоугольнике и стрелки вдоль него, и также задумчиво продолжил:
-Это массоперенос…
Зал опять молчаливо согласился.
Штернберг положил мел и, вытирая руку, так же спокойно , словно размышляя в слух, продолжил:
Мы изучили все материалы, которые публиковались в наших и зарубежных журналах. Странно, что при таком знании предмета, кристаллы до сих пор не были получены. Нас заинтересовало – что же мешает этому? Анализ позволил навести порядок в автоклаве. Сегодня мы знаем то, чего не поняли остальные.
В зале погас свет. Гордиенко быстро выбежал на сцену, передал Алексею Александровичу  увесистую рамку с кристаллами и побежал за остальными отдельными крупными кристаллами. Цинобер несколько замешкался, однако зал был спокоен. Академически спокоен.
Прожектор вспыхнул и в его луче рамка с крупными кристаллами в руках Штернберга рассыпала сверкание по всему залу. Они искрились, преломляясь в направленном свете и радуги плыли по лицам, стенам, зависая в воздухе…
Эффект был потрясающим: зал исторг один общий полувздох- полустон и лишь спустя какое-то время взорвался шквалом аплодисментов… Потом раздался топот: люди ринулись на сцену. Когда зажгли свет, она оказалась заполненной. Всем хотелось своими руками потрогать первые отечественные кристаллы…В суматохе, кстати, исчезло несколько образцов. Но группа Штернберга решила не обращать на это внимания. Они знали: теперь кристаллов будет предостаточно.
Долго не могли навести порядок. Специалисты – а здесь были именно они – хотели знать все. Сыпались вопросы, ответы, вспыхивали дискуссии… Петр Григорьевич Поздняков жал руки Штернберга, по щекам его бежали слезы и он не замечал их….
Успех был полный.
Наконец люди услышали просьбы организаторов и начали возвращаться в зал на свои места. Но это были уже другие люди. Прорыв Штернберга был прорывом советской науки и каждый ощущал свою сопричастность этому мигу.
Слово попросил Н.Н.Шефталь:
Алексей Александрович, в какой мере работы института кристаллографии способствовали этому успеху?
Штернберг усмехнулся:
В какой мере?… У  нас действительно было преимущество перед предыдущими исследователями, потому что мы, благодаря этим работам уже знали, по какому пути не надо идти!
Зал опять взорвался аплодисментами, через которые прорывались голоса Шефталя и Бутузова:» Это безобразие! Хулиганство! Так отозваться об Академии наук!».
Штернберг сошел со сцены. Подошедший к нему Цинобер с тревогой констатировал:
Алексей Александрович! Что вы наделали! Вы поссорились со всем институтом кристаллографии!
Ленечка, вы не знаете научного мира. Если я обругал одного, то все остальные мои друзья.
Возвращаясь, молодые люди были страшно обеспокоены. ( Гордиенко было 23 года, Циноберу – 27). Им казалось, что все рухнуло.
Алексей Александрович, зачем вы раздразнили гусей?! Вы замахнулись на таких людей…. Теперь они развернут тяжелую артиллерию и всех нас разобьют к черту, - мрачно прогнозировал Гордиенко.
Ничего не будет, - успокаивал их Штернберг, - Бутузов и Шефталь еще не весь институт кристаллографии. Человек 20 только рады.
Он имел в виду специалистов равного ранга.
История в биографиях. Слово Штернбергу:
«Вскоре последовало приглашение в институт кристаллографии.
Как – то мне передали:
- Алексей Александрович, Сафронов хочет с вами побеседовать.
- Он начальник Главка, пусть вызовет.
- Нет, он хотел бы неофициально.
- У меня такого желания нет.
Сидим, обсуждаем с химиком Богдановым рабочие проблемы – звонит секретарь Воробьева, просит зайти. Я извинился перед Богдановым, встал идти, а он мне:
- Алексей Александрович, у нас никто сразу же  не бежит по вызову. А то у директора сложиться мнение, что у вас нет дела! Сядьте.
Снова заговорили о деле, потом он взглянул на часы:
- Прошло 25 минут, пора идти, а то будет неуважением.
Вхожу. Рабочий день закончился, секретарь открыла мне дверь в кабинет и сразу же за мной закрыла ее на ключ. В кабинете Сафронов и директор.
-  Как вы считаете, достойна ли ваша работа, чтобы быть представленной на Ленинскую премию?
-Да.
- Тогда вам надо собраться коллективом и дать представление.
-Этого я делать не буду. Вы из наших журналов берете данные, публикуете, разглашаете тайны. Не уверен, что наш авторский коллектив не вычеркнете, когда начнете прорабатывать. Пишите сами.
Уговорить им меня заняться этим делом не удалось».
Вскоре от академика А. В. Шубникова поступило предложение А. А. Штернбергу перейти в ИКАН и принять кварцевую лабораторию. Узнав об этом, Алексея Александровича вызвали в Министерство геоло¬гии СССР, просили остаться во ВНИИПе, обещая создать все условия. А.А. Штернберг отказался, мотивируя это тем, что он до сих пор не име¬ет ученой степени и пора ему об этом подумать. К тому же во ВНИИПе он сделал все, что мог, остальное довершат его коллеги и ученики, кото¬рые остаются.
В ИКАНе А.А. Штернберг вскоре защитит кандидатскую, а спустя некоторое время и докторскую диссертации.
Лабораторию № 1 принял Леонид Иосифович Цинобер. С переходом А.А. Штернберга в ИКАН СССР связь его с лабораторией и заводом не прерывалась. Мы еще так или иначе встретимся с Алексеем Александровичем и на страницах этой книги. Но сейчас давайте познакомимся с до¬кументом, который наиболее точно подводит итог его работы во ВНИИПе:
ПРИКАЗ  МИНИСТРА  ГЕОЛОГИИ  И  ОХРАНЫ  НЕДР СССР № 583 от 30.06.59 г. г. Москва
Изобретатели А.А. Штернберг, Е.М. Сабуренков, Л.И. Ци¬нобер, А.В. Симонов, Л.А. Гордиенко разработали способ вы¬ращивания искусственного сырья, на который Комитетом по делам изобретений и открытий при Совете Министров СССР им выдано авторское свидетельство.
По способу, предложенному изобретателями, организовано в   промышленном    масштабе   производство   искусственного сырья, которое потребляется заводами радиотехнической про¬мышленности.
Учитывая, что внедрение А.А. Штернберга и др. полезно, а экономический эффект от его применения объективному подсчету не поддается, на основании ст. 11, 12 и 22 "Инструк¬ции о вознаграждении за изобретения, технические усовершен¬ствования и рационализаторские предложения", —
ПРИКАЗЫВАЮ:
В соответствии со значимостью изобретения, выплатить авторам вознаграждение в размере 50 000 рублей .. .
(П. Антропов).
. Вот как вспоминает этот эпизод Л.И.Цинобер:
«Штернберг должен был « расписать» эту сумму, что он легко сделал распределив ее по 10 тысяч каждому. Тогда из министерства позвонили и сказали:
-Так нельзя. Что за уравниловка?! Вы руководитель и должны получить больше.
Штернберг написал новую бумагу, распределив так: себе – 15000, мне и Сабуренкову по 10000, Симонову и Гордиенко по 7500 рублей. Наконец нам звонят из министерства:
-Приезжайте, получайте деньги.
Мы приехали, получили. Штернберг говорит:
-Поехали в « Арагви», отметим!
Уговорили таксиста и в пятером влезли в одну машину: Штернберг впереди, мы в четвером на заднем сидении. Он к нам поворачивается:
-А теперь давайте все деньги сюда.
Мы ему подали. Он их сложил вместе со своими и отсчитал каждому по 10000 .
Это был прекрасный урок справедливости молодым!»
Для того времени это не просто приказ, это триумф молодого инсти¬тута, официальное признание его успеха. Нашим институтом была разра¬ботана технология выращивания искусственного кварца. И это никто оспаривать уже не может, ибо приоритет наш признала страна.
Подведем итоги существования лаборатории № 1 ВНИИП за первые 5 лет, когда наметились все основные пути выращивания кварца:
1) получены первые крупные кристаллы кварца;
2) определены все основные параметры синтеза;
3) разработаны основные составы рабочих растворов;
4) получены окрашенные разновидности кварца: зеленые и корич¬невые;
5) синтезированы первые кристаллы аметиста;
6) выращены отдельные оптические (более однородные) кристаллы.
Слово П.Г.Позднякову:
« Штернберг принадлежит к числу тех немногих ученых, достигших больших результатов, подтвержденными дальнейшими исследованиями, которые оставили по себе небольшое число публикаций, не отражающего всего многообразия их деятельности. Нежелание писать и публиковать результаты своих исследований было их характерной чертой…..Аргументом отказа зачастую было якобы отсутствие интереса к уже решенной проблеме и занятость решением новых, более интересных проблем».
Мало того, что он решительно вычеркивал свою фамилию из заголовков статей учеников, он не собирался «столбить» и достигнутое. Когда Цинобер робко заикнулся, что следовало бы получить авторское на цветные разновидности кварца, Алексей Александрович отреагировал следующими словами:
- Ленечка, не забивайте мне голову этими мелочами. Напишите статью, этого вполне хватит!
Что Леонид Иосифович и сделал. Кстати, иначе в будущем постарались бы забыть и это достижение лаборатории.
Институт набирает силу. Имя ВНИИПа становится в один ряд с самы¬ми крупными научными организациями. Меняется и его структура.
8 октября 1958 года на заседании НТС ВНИИП был поднят вопрос о новой структуре института и его основных научных темах на 1959 год Профиль   работы  несколько  менялся.   По-прежнему  предлагается два основных направления: синтез минералов и естественное сырье, но те¬перь предпочтение будет отдаваться искусственному сырью, так как в промышленности нашего государства оно начинает играть все большую роль; удельный вес работ по синтезу и исследованию минералов должен значительно  возрасти.   Будет создан ряд новых лабораторий.  На базе лаборатории кварца создается еще одна лаборатория — гидротермально¬го  синтеза.   Она   будет   заниматься   усовершенствованием   технологии выращивания кварца, а также разработкой методик получения корунда, шеелита и других минералов гидротермальным способом. На базе лабо¬ратории  №2  предполагается  организовать лабораторию синтеза пирогенным методом. Синтезом слюды в СССР занимаются уже десятки лет, но результаты незначительны, поэтому лаборатории предстоит большая работа. Главным для нее станет синтез слюды.
Планируется создание новых лабораторий: лаборатории синтеза из неводных растворов и лаборатории синтеза алмазов. На базе лаборато¬рии № 3 будет создана технологическая лаборатория, которая, используя опыт  других   подразделений   института,  будет отрабатывать  полупро¬мышленную   и   промышленную  технологию  выращивания  минералов. Лаборатория   экспериментальной   минералогии  будет изучать физико-химические системы и воспроизводить условия, близкие к природным условиям кристаллизации минералов. Для института необходима хими¬ческая лаборатория,  и  она  будет создана в самое ближайшее время. На базе лаборатории обогащения предполагается создать лабораторию физических  исследований.  Эта  лаборатория должна иметь следующие подразделения: группу по изучению пьезоэлектрических свойств крис¬таллов, группу по изучению оптических свойств, группу по изучению структуры   кристаллов,   группу   по   изучению   механических   свойств кристаллов, группу электронной микроскопии и другие.
Геологическими по-прежнему остаются две лаборатории: москов¬ская и ленинградская. В московской лаборатории будут группы: геоло¬гическая, минералогии, петрографии и кристаллографии, геофизическая. Конструкторское и проектное бюро сольются в один отдел. Должен быть создан отдел технической помощи экспедициям. ОНТИ предпола¬гается увеличить и ввести в его состав инженеров. Опытный завод оста¬ется в прежнем составе, но в нем должны быть созданы два отдела: технологический и конструкторский.
Институт входил в пору зрелости. Здесь нужна была четкая направ¬ляющая рука, которая сумела бы координировать внутренние пере¬стройки на ходу. Человеком, который сумел это сделать, был новый директор института Владимир Петрович Бутузов. С этим именем мы сталкиваемся не впервые.
Владимир Петрович Бутузов выходец из семьи рабочих, родил¬ся 28 июля 1910 года в Туле. После школы работал слесарем на 1-м механическом товариществе города. В 1929 году посту¬пил в Воронежский сельскохозяйственный институт, через год перевелся на физический факультет МГУ. Окончив его, в 1935 году Бутузов пришел лаборантом в НИИ. В 1940 году перешел работать в ИКАН СССР. В 1943 году В.П. Бутузов защитил кандидатскую диссертацию и получил звание канди¬дата физико-математических наук. В 1945 году стал старшим научным сотрудником. Он довольно основательно занимался рентгеноструктурным анализом, работая в группе А. В. Шубникова, занимающейся синтезом корунда. В начале 50-х годов в ИКАНе он возглавил кварцевую лабораторию. Человек упор¬ный, работоспособный, но не всегда умеющий вовремя оста¬новиться. Самолюбивый до крайности, не желающий даже в ме¬лочах признавать своих ошибок, он часто конфликтовал с подчиненными. Не раз партийное бюро ИКАН вмешивалось, улажи¬вая конфликты.
Это был недостаток, который мешал по-насто¬ящему оценить его достоинства.
Между тем В.П. Бутузов обла¬дал всеми достоинствами делового человека, необходимыми для руководителя крупного предприятия. Он умел не только жить днем сегодняшним, но предвидеть будущее. Умел риско¬вать и брать на себя ответственность.
20 мая 1958 года В.П. Бутузов пришел работать во ВНИИП по сов¬местительству старшим научным сотрудником. Дело в том, что из ИКАНа он вынужден был уйти после серьезного конфликта с подчиненной лабораторией. Конфликт вышел за рамки академии и выплеснулся на самый высокий уровень. Фактически, Бутузов оказался за воротами. На его бывшую должность Шубников пригласил Штернберга. Штернберг же порекомендовал Бутузова на свое место.  Г.М.Сафронов, заботясь о реноме своего детища, решил , что Бутузов в качестве будущего зам.директора по науке, будет во ВНИИПе на месте. Бутузов принял приглашение с радостью .Он был согласен на все. Не надо особо хорошо знать Сафронова, чтобы понять каким жестким и нелицеприятным был этот разговор начальника с подчиненным. Однако на тот момент Бутузову не оставалось ничего иного, как его принять. И он пришел во ВНИИП, сразу же став замет¬ной фигурой. К его мнению прислушивались многие. Однако вскоре начинается очередная реорганизация на верху, экспедиции передают в организованное министерство Геологии. Сафронову удается  перевести в него и наш институт. Однако вскоре недоброжелатели Сафронова выигрывают и тот лишается поста. Более того, теперь он  лишен возможности занять место директора ВНИИПа. В министерстве, подыскивая человека на эту должность, обращают внимание на остепененного специалиста и  17 сентября 1958 года директором института  назначают Бутузова.. Пожалуй, это был первый директор ВНИИП такого уровня, подготовки и эрудиции. Под его руководством институту предстояло занять заметное место в научных кругах нашей страны. Однако следствием рокировки  Сафронов попадает  в подчинение  Бутузова, который, разумеется, нежных чувств к нему не питает. Зато их питают заводчане, из всего института считавшими своими только лабораторию Штернберга. Так возникло противостояние институт – завод, отголоски которого можно отыскать даже сегодня.
Успехи ВНИИП этого периода — это, прежде всего, успехи завода. С 1958 года, выйдя из прорыва, набирая скорость и наращивая произ¬водительность, завод практически повел институт за собой. К опытному производству стянуты все силы ВНИИП, приковано внимание всех лабо¬раторий. И все же, как и с уходом А.А. Штернберга невольно заканчивал¬ся целый этап в жизни ВНИИПа, сейчас мы готовимся сделать то же са¬мое по заводу.
С 15 марта 1958 года на опытном заводе организуется техническая учеба, в программу которой входили изучение сверхвысоких давлений, особенности монтажа и эксплуатации установок высокого давления, применения высоких давлений и температур в промышленности, аппа¬ратуры высокого давления различного назначения. Читать лекции приез¬жают лучшие специалисты ВНИИПа. Нередко случается, что руковод¬ство института привлекает к этой работе специалистов иных органи¬заций.
30 июня заводу отдан приказ готовить помещение к приему моло¬дых специалистов. На заводе выделяют человека, отвечающего за нор¬мальное функционирование общежития. Ты скажешь, читатель: "Нашли о чем рассказывать! Подумаешь, молодые специалисты!" Но ты забыва¬ешь о том, что это были первые молодые специалисты, распределенные на наш завод. Не так просто было выделить им, жилье под общежитие — многие заводчане жили в плохих условиях. Но для будущих командиров производства завод сделал все, что мог. Заводчане видели в них будущее завода, и ,с рачительностью добрых хозяев, смотрели на приехавших ревниво и ласково: как-то вы оцените то, что сделали мы? Сумеете ли по¬нять, полюбить?.,.
С 15 сентября начальником лаборатории №3 становится Г.М. Сафронов. Он приходит на эту должность ровно на год, с тем чтобы завершить работу над своей кандидатской диссертацией. Его приход свиде¬тельствует: в целом по стране начинается движение за то, чтобы во главе всех организаций и предприятий стояли не просто практики, а люди, имеющие ученые звания, т.е. умело ориентирующиеся в море знаний. Появление Г.М. Сафронова ознаменовалось переходом лаборатории № 3 официально в непосредственное подчинение заводу. И вот уже К.Ф. Кашкуров приказом обязывает Г.М. Сафронова и А.В. Симонова составлять ежемесячные планы по текущим экспериментальным рабо¬там. Одновременно М.А. Волынец, начальник конструкторского отдела завода, принимает в свое подчинение конструкторскую группу ВНИИПа, временно переданную заводу.
В апреле завод приступает к монтажу приборов на заводском пульте управления в новом здании. М.И. Голиков, А.В. Симонов и Г.М. Сафронов провели перепланировку помещений с расчетом на дальнейшее рас¬ширение опытных работ по другим участкам. А.В. Симонов, Г.М. Сафронов и И.С. Лосева обобщают результаты опытных работ. Ведущий конст¬руктор М.С. Барышев готовит документацию на перезарядку, перемон¬таж и заканчивает паспортизацию сосудов. Главным энергетиком М.И. Голиковым и старшим инженером по капитальному строительству Я.П. Бураковым утверждены паспорта и поэтапные планы на незавер¬шенные объекты.
Найденные М.И. Голиковым и А.А. Облеуховым 4- и 12-кубовые сосуды начинают поступать на завод. С большим трудом, не имея специальных приспособлений, первые 4-кубовые сосуды в кратчайшие сроки устанавливают в цехе. Сосуды эти получают маркировку СБА.(сверхбольшие). Каждый из них весил не менее 50 тонн и доставка их на завод, не имевший подъездных  железнодорожных путей была очень сложна.
Длина СБА семь метров. От железной дороги до завода 3 километра .Перевозку осуществляли зимой с помощью 2 – 3 тракторов, которые бригадир монтажников В. Ф. Малеев собирает со всей округи. Для установки сосудов копались колодцы глубиной до 6 метров, в которые их и устанавливали.
Первые циклы СБА начаты в канун Первомайской годовщины. От внешних нагревателей низа автоклавов пришлось отказаться. Грубо говоря,  прежние схемы вели к ослаблению механической прочности стенок и понижению рабочих параметров  автоклава – температуры и давления. Стали необходимы конструкции внутреннего нагревателя камеры растворения автоклавов. Заводчане искали выход. Первыми его нашли электрики А. Зайцев и А. Ксенофонтов. Их идею развили, доработали и запустили рабочие циклы.
Вскоре  на сосудах типа СБА получают первое сырье, однако праздник недолог.. Я.П. Снопко, занимающийся испытанием кристаллов, обнару¬живает, что успех "липовый". Качество оставляет желать лучшего. Тех¬нологи завода принимают решение снизить скорость роста кристаллов. На 143 цикле, проведенном на сосуде СБА-3, технологи делают еще одно "открытие": когда достали продукцию, оказалось, что все кристал¬лы поражены трещинами. Этот брак сиял, как драгоценности в дурных фильмах, сверкание от него шло по всему цеху. По иронии судьбы имен¬но в этот день на заводе были телевизионщики, снимавшие завод на цвет¬ную пленку. Один из работников телевидения протиснулся сквозь коль¬цо застывших заводчан и с гордостью сказал, неправильно истолковав их молчание:
— Ваш хлеб! Сколько же выросло!
Никто не стал выводить его из заблуждения, но, переглянувшись, наверно, каждый подумал с горечью так же, как К.А. Зуева:
— Хлеб! Будь наш хлеб таким, мы бы с голоду померли или по миру пошли!
Тщательный анализ показал: сосуд изнутри был смазан маслом, би¬тумные включения которого и привели к браку. Отныне перед пуском в рабочий цикл нового сосуда был введен обязательный промывочный цикл на всех рабочих параметрах.
В 1958 году заводчане приходят к окончательному выводу, что спаренные сосуды себя не оправдали, их демонтируют и начинают переделывать на сдвоенные установки СД. Переход на малые скорости вылился в отработку нового режима, который велся с 57  и весь 58 год. В это время завод регулярно поставлял государству кристаллы кварца выросшие при температурах от 322 до 336 градусов Цельсия и давлениях 350 – 400 атм. В общей сложности при емкости 21512 литра  завод поставил более 7000 кг моноблоков. При этом с СБА 4000 литрового съем иногда был до 500 килограмм.
Прошло сравнительно немного времени, но наши знания обогати¬лись большим количеством совершенно новых данных. Их необходимо было творчески проанализировать. Это было блестяще сделано в кан¬дидатской диссертации А.А. Штернберга — первой кандидатской диссер¬тации по промышленному выращиванию кристаллов кварца. Успешная защита этой диссертации состоялась в Институте кристаллографии Академии наук СССР. Несколько позже кандидатские диссертации, посвя¬щенные изучению дефектов промышленных кристаллов кварца, защи¬тили сотрудники ВНИИПа Л.И. Цинобер и В.Е. Хаджи.
В 1958 году было принято постановление правительства о строительстве серийного завода на Урале. Коллектив завода и ВНИИП приступили к подготовке проектного задания.
В 1959 году на завод были доставлены два очень крупных немец¬ких сосуда емкостью  на 12000 литров каждый и весом 180 тонн. Их разыскали в Башкирии, в горо¬де Ишимбае. Один из них был с вмятиной от попадания бомбы. Доку¬ментация была с пометками Геринга, бывшего министра авиационной промышленности фашистской Германии. . . С легкой руки А.В. Симо¬нова сосуды окрестили "ИШ"(ишаками). Для доставки их в город Александров бы¬ли использованы два грузоподъемника по 230 тонн каждый — единствен¬ные в Советском Союзе 16 - осные платформы. Колодцы для ИША рыли 18 – метровые, диаметром до 6 метров. Кессон опускался под собственной тяжестью. Не существовало необходимых кранов и заводчане делали специальные двухмачтовые порталы. Чтобы сосуды переместить или просто погру¬зить, потребовались особые условия. Первый сосуд, привезенный по железной дороге в Александров, загнали в тупик. Сделали специальную шпальную выкладку. Второй сосуд поступил через месяц. . . До завода их транспортировал Мосгруз на двух сцепах тягачей. Командовали погрузкой В.Ф. Малеев и А.В. Симонов. Разрабатывал технические приспособления А.А. Облеухов.
Уже после их пуска, над ними возвели  крышу.
Потихоньку отходили в прошлое неудачные циклы. Теперь они уже были случайностями. А тогда. . . 1959 год, 30 апреля. На торжественный съем прибыла вся администрация института. Вскрытие обставлено было, можно сказать, парадно. Открывают сосуд — а в нем ничего нет. Пустота! Опешили, стоят, смотрят друг на друга: все затравки растворились. . . Как вспоминает К.Ф. Кашкуров, "эффект был, пожалуй, даже слишком сильный!" . . . Ничего, засели за технологию покрепче. К.Ф. Кашкуровым, А.В. Симоновым и К.А. Зуевой был разработан новый режим разо¬грева сосуда, суть которого заключалась в том, что протравливание затравок проводилось в условиях гомогенизации среды. Идея Кашкурова — протравливание затравок в более однородной гомогенной среде — хоть и обросла многими поправками, по сути осталась той же и сегодня.
Нормой стали ежеквартальные премии за перевыполнение плана и снижение стоимости товарной продукции. Заводские рационализаторы из месяца в месяц вносят предложения по улучшению работы тех или иных узлов производственных цепочек.
К сожалению, мы лишены возможности перечислить всех, кто внес достойную лепту в дело изобретательства на нашем заводе. Вот, напри¬мер, из приказа за 10 марта 1959 года: "За внедренное предложение №86 "Применение гофрированного нихрома для обмотки нагревате¬лей" премировать из средств БРиЗ по 250 рублей старшего инженера Н.М. Малова и электромонтера С.С. Трускова".
В конце ноября по заводу объявлен месячник по изобретательству и рационализаторству. В его рамках объявлены два конкурса: на лучшее изобретение месяца и на лучшее решение темы "Измерение роста кристаллосырья в автоклавах".
К Новому году заводчане подвели итог: на лучшее предложение месяца было подано 17 заявок. Рассмотрев их, жюри выдало первую премию А.А. Антонову, Ю.А. Монахову, А.С. Говоркову и К.А. Барано¬ву на рационализаторское предложение "Новая конструкция пробки для автоклавов".
Вторая премия была присуждена Епифанову и Баранову за "Приспо¬собление для обработки обтюраторного кольца".
Третья премия — Раткину и Исаеву за рационализаторское предло¬жение "Регенерация трансформаторного масла от кварцевой пыли при помощи подогрева" и т. Куртасовой за рацпредложение "Очистка авто¬клавов от "твердой фазы" растворением в перекиси водорода".
По второму конкурсу жюри рассмотрело 11 предложений и из них 10 поставило на доработку и испытания.
Еще раз просмотри названия рацпредложений, читатель, — это всё болевые точки производства. Завод решает эти проблемы сам. И чем внушительнее проблема, тем быстрее она выносится на обсуждение. 2 апреля 1960 года на заводе объявлен месячник смотра резервов. Цент¬ральное место отводится конкурсу на лучшее рацпредложение по выяв¬лению резервов производства и экономии электроэнергии.
Месячники, смотры, конкурсы... премии... кстати, читатель, очень любопытный факт: просматривая журналы приказов, невольно отмечаешь, как постоянно обходит "золотой дождь" премиальных ру¬ководителей завода. С них спрос особый, требования к ним со стороны руководства института жесткие.
Из работ научных подразделений особенно интересны, пожалуй, работы, начатые в 1957 году В.Е. Хаджи по синтезу голубого кварца. Геологам известен кварц с дефектом, называемым "голубые лучи". Молодого ученого заинтересовало, нельзя ли редкую в кварцевой палитре голубизну синтезировать, придав кристаллу кварца оттенки майской голубизны. Вскоре опыты показали, что он на верном пути. В 1959 году к этим работам было привлечено несколько специалистов-технологов.
9 августа 1960 года закончено строительство 4-х щитовых домов в поселке Ликоуши — наших первых объектов гражданского строитель¬ства. Первые квартиры для рабочих. . .
На заводе хорошо налажено социалистическое соревнование. Пере¬ходящее Красное Знамя среди основных подразделений твердо держит пульт управления, среди вспомогательных — чаще всего бригада элект¬риков под руководством Н.М. Малова. 30 ноября 1960 года решением коллегии Министерства геологии и охраны недр СССР и Президиума ЦК профсоюза рабочих геологоразведочных работ заводу присуждено переходящее Красное Знамя МГ и ОН СССР и ЦК профсоюза и первая (денежная -премия. Так в первый раз пришло на завод переходящее (Красное Знамя. Первый, но далеко не последний раз. | В начале декабря 1960 года на заводе создается комиссия по разработке монтажа установок ИШ-31 и ИШ-32, в состав которой входят Симонов, Голиков, Барышев, Зернов, Малеев. Работа им предстоит нелегкая. Мы уже знаем, чего стоила доставка этих сосудов на завод, теперь же их предстоит установить. Учитывая, что техники заводчане практически не имеют, задача перед ними стоит наисложнейшая.
На заводе к этому времени работает уже 301 человек. По нашим сегодняшним масштабам — не очень большой коллектив. Однако о нем знают не только в городе. Если о производственных успехах завода говорить особо не полагалось, то о спортивных и культмассовых делах слава пошла далеко.
Спорт на заводе любили все. Потому у нас и не возникло касты спортсменов-профессионалов. Возглавляли мероприятия сами руково¬дители завода. 40-летний В.Ф. Малеев, бригадир монтажников, утром бежал во главе бригады на зарядку. А. В. Симонов и К.Ф. Кашкуров были застрельщиками многих спортивных состязаний. . . Зимой любили выйти всем заводом или сменами на лыжные прогулки, летом — выде¬лялся автобус для экскурсий или поездок в московские театры.
Как-то незаметно, но естественно и последовательно заводчане начали оттеснять с призовых мест на спортивных соревнованиях вначале в городе, а затем и в области признанных лидеров. Отходит в прошлое время, когда мы брали количеством, наступает эра качества. Она прояв¬ляется и здесь. Лыжники, футболисты, баскетболисты, волейболисты. . . С переездом в Александров В.Е. Хаджи организованная им волейболь¬ная команда достойных соперников в области вскоре уже не имеет. В 1960 году от области за спортивное общество "Труд" команда выез¬жает на республиканские соревнования. А ведь путь к этой поездке лежал через областные соревнования, где заводчане обыграли команды Владимира, Кольчугина, Мурома, Вязников, Коврова. Пожалуй, надо перечислить членов команды по фамилиям, их стоит знать, многие из них работают и сегодня: Хаджи — капитан, Парфенов, Быстрое, Запевалов, Ворожейкин, Чуркин и другие. Мы будем еще не раз упоминать этих людей... Не знаю, как тебе, читатель, а мне почему-то приятно, что и в работе, и в спорте наши .(вот оно, чувство невольного сопричастия!) держались на высоте. Капитан Валентин Хаджи возглавил и ко¬манду спортсменов и вел весьма результативную работу в науке. Это подтверждает полученное в 1959 году им и Лушниковым авторское сви¬детельство на способ получения голубого кварца.
Новый, 1961 год вступает в свои права. Заводчане встречают его успешным монтажом сосудов сверхбольшой емкости. Отмечены премиями и благодарностями В.Ф. Малеев, Г.С. Свирбуль, А.А. Антонов. Чтобы понять, насколько сложен был процесс этого монтажа, необходимо от¬метить, что в то время не было особых приспособлений, подобные ги¬ганты устанавливали с помощью выдумки, здравого инженерного расче¬та и огромного энтузиазма. Казалось бы, все идет хорошо, у заводчан отношения с В.П. Бутузовым хорошие, но. . . у него не сложились отно¬шения с Г.М. Сафроновым. В это время работавший в Александрове в лаборатории Хаджи Г.М. Сафронов дал на отзывы свою диссертацию. Из всех отзывов только группа Бутузова дала отрицательную оценку его работе. Тогда Сафронов обратился к заводчанам. Кашкуров, в ответ на просьбу, задумчиво констатирует:
- Ты понимаешь, что это будет стоить мне места директора?
- Решай сам, у меня иного выхода нет, - отвечает ему Сафронов.
К.Ф. Кашкуров собрал совет. Мнение руководителей завода было единодушным — под¬держать.
Симонов и  Голиков настоятельно высказывались "за". Тогда был написан положительный отзыв, но подписал его один Кашкуров.
— Что бы ни случилось, на заводе должны оставаться преданные делу люди, — пресек Кашкуров возражения своих подчиненных.
Как всегда, Константин Федорович оказался прав. Неприятные раз¬говоры, угрозы... Даже вмешательство ВАКа уже не могло ничего изменить... Конфликт « администрация института – администрация завода» переходит в стадию открытого противостояния. Имели ли право заводчане высказать свое собственное мнение? Почему они не признали администрацию института высшей инстанцией? Потребность выстроить жесткую иерархию единого организма ВНИИП поднимается на повестку дня.
Шло время, завод работал ритмично, но 14 февраля 1961 года при съеме товарных циклов пошел большой процент брака сырья, причины которого были не ясны. . . Это сразу резко сказалось на выполнении плана. 17 июля 1961 года стало ясно, что план за 4 месяца не выполнен. К этому дню комиссия в составе А.А. Шапошникова, А.В. Симонова, А.И. Ковалевского, В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и А.М. Громова, пройдя по всей цепочке, нашла причину в грубом нарушении технологии. За мас¬совый брак ответили многие. Но главное наказание понесли директор завода К.Ф. Кашкуров, главный бухгалтер М.Г. Ульман и и.о. начальника ППО И.С. Переборов. Все они были освобождены от занимаемых должностей. Следует отметить, что К. Ф. Кашкуров был снят  с формулировкой «за нарушение государственной отчетности». Статья своеобразная, что не говорите. Вины директора в браке комиссия не нашла. Сам Константин Федорович рассказывает эту историю так: « Одной из причин моего краха стал роман экономистки завода с новым инженером – строителем. Я его невзлюбил: одно говорит, а делает совсем  другое. Раз сделал замечание, второй…Она за него переживала. Как приказ ЦК партии по припискам вышел – она и накатала донос. Мне надо было в Главке письмо взять, как оформлять новую документацию, а я думал по своему, все списывал на будущее. Сражалась она за него, вот и накатала донос. А прицепится всегда можно…».
Обязанности директора завода возложили на главного инженера ВНИИП А.А. Шапошникова.
К.Ф. Кашкуров не ушел с завода, он остался инженером в лаборато¬рии № 3. Конечно, случившееся он переживал очень тяжело. Но заводчане уважали его и целиком были на его стороне. В апреле 1962 года по при¬глашению заместителя начальника Управления Челябинского СНХ В.И. Макарова Константин Федорович принял должность директора строящегося серийного будущего завода "Кристалл" и выехал на Урал.
Но год 1961 еще не кончился. Заводчане под руководством А.В. Си¬монова и М.И. Голикова "бьются" над новой, неясной проблемой. В ав¬густе вновь собирается комиссия для выяснения и установления причин растрескивания кристаллов кварца цикла С-400 (СБА-1). Трещины сырья подозрительны по многим причинам. Ветераны хорошо помнят то смутное время. По заводу поползли слухи. Еще бы, вскрывают со¬суд — сырье хорошее. Оставляют кристаллы до утра в сосуде — утром находят все кристаллы в трещинах. Такие трещины появляются, если  в неостывший автоклав плеснуть ведро холодной воды… Рабочие впрямую заговорили о вре¬дительстве.
Есть одна история, которую мне бы хотелось напомнить. В одном из немецких городов был убит врач, всеми равно почитаемый. И был схвачен с явными уликами убийца. Но судья, глядя на него, сказал:
— Нет, я не верю, что человеческая рука могла убить на¬шего врача. Если бы я поверил в это, я потерял бы веру в лю¬дей. Иди, ты свободен.
И горожане подтвердили:
— Мы не верим, что человек мог это сделать. Иди. . .
Поэтому, хотя и был человек, пойманный главным инженером "за руку", администрация просто уволила его.
И вопреки всем фактам, мы отказываемся верить и сегодня, что воз¬можно было иное толкование этой истории. Не могло быть среди них вредителя, не могло. . . История эта не сломала коллектив, живший словно с опережением времени, ощущавший в сердце и мозгу зов вре¬мени "Вперед!". И они шли вперед. В сентябре был испытан СБ-9, закан¬чивался монтаж СБ-10. Александровский торг передал заводу маленький детский сад в Советском переулке, ставшим первым детским садом за¬водчан. Игрались небогатые свадьбы, росло число семей, подрастали дети — закладывались будущие рабочие династии завода.
23 сентября во время общего собрания на одном из аппаратов техно¬логического оборудования произошла авария, которая могла бы принес¬ти большие убытки. Могла бы, если бы заводчане не обладали способ¬ностью вслушиваться в шум завода, как мать в дыхание спящего ребенка с ей одной доступной способностью, еще не приложив руки, угадать болезнь. Благодаря быстрым и решительным действиям нескольких человек авария была ликвидирована в течение 4-5 минут. Симонов, Голи¬ков, Волынец — им была вынесена благодарность за быстрые и правиль¬ные действия. Однако, читатель, согласись: для того, чтобы три человека сумели в течение 4-5 минут действовать быстро и умело, необходимо не только знание аппарата, нет, здесь необходимо, чтобы они мыслили и понимали друг друга по жесту, взгляду — это пример высшей срабо¬танности людей. Так подробно мы останавливаемся на этом эпизоде, о котором действующие лица плохо помнят, единственно для того, что¬бы проиллюстрировать, как умел работать этот коллектив. Тебе, чита¬тель, не надо особо напрягать воображение, представив иную картину: все собрание кидается в цех, в сутолоке возникает естественная замин¬ка и ... Еще раз сравни эти две ситуации и оцени поведение заводчан. Оно достойно высшей оценки.
Осенью 1962 года по приглашению К.Ф. Кашкурова на строящийся серийный завод в город Южноуральск на должность главного инженера уехал Алексей Владимирович Симонов. Не просто было Алексею Владимировичу оставить родное детище — завод. Он стоял у его рождения, он наблюдал первые шаги, он помогал ему прочно стать на ноги. И все-таки вынужден был уехать. Он уезжал с чувством, что поставленную задачу в г. Александрове выполнил. Теперь Кашкурову нужен был соратник и он звал помощников. На очереди было строительство и пуск серийного завода. Забегая вперед, скажем: они построят и пустят этот завод. Но где бы они ни работали, К.Ф.  Кашкуров и А.В. Симонов навсегда остаются на¬шими,  заводскими.   Уезжая, они оставили работавший с нарастающей мощностью  завод,  сильный,  сплоченный коллектив и добрую  память о себе. Они остались критерием, по ним до сих пор кадровые рабочие проверяют   новых  руководителей.    Непросто    выдержать  сравнение  с людьми такого полета, но хорошо, что они были у нас.. .
Вскоре со строящегося завода на обучение приехали в трехмесячные командировки люди, которым предстояло работать на новом заводе. Их было 39 человек по профессиям от технологов до распиловщиков. Но ближе к завершению обучения Кашкуров обращается к специалистам завода с предложением переехать к нему в Южноуральск. Обещает дать квартиры и общежития сразу по приезде. Слово его хорошо известно, раз обещает – сделает. После недолгих размышлений группа заводчан принимает предложение. Уезжают Евсеевы Б.А. – электрик и его жена сменный инженер Евстолия Алексеевна, сменный инженер Н.А. Пулин и его жена врач, Князевы М.И. электрик и жена рентгенолог 3 цеха, операторы Римма Мареева и Рая Макарук. Спустя два года к ним присоединится чета Раткиных. Надо отметить, что Константин Федорович слово, как всегда, сдержал. Семейные сразу получили квартиры, девушки – общежитие. Но как только вышли замуж – квартиры были предоставлены им тот час же. И они не подвели своего директора, сумев не только обучать и контролировать, но и стать  основой  крепкого коллектива, на который он всегда мог положиться.
Не надо грустить, читатель, мы не прощаемся с ними. Мы продолжа¬ем свой путь по годам и вехам, и сейчас тебе предстоит знакомство с человеком, который продолжил их дело и дал столь блистательную опра¬ву созданному заводу, что впоследствии, в наше время, ВНИИСИМС назовут "жемчужиной Владимирской области". Итак ... .


..
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ОПРАВА ЖЕМЧУЖИНЫ
Нужно любить то, что делаешь, и тогда труд — даже самый (тяжелый) грубый — возвышается до творчества.
М. Горький
Как мы уже упоминали, читатель, около года должность директора завода по совместительству занимал главный инженер ВНИИП А.А. Ша¬пошников.
Анатолий Александрович осуществлял чисто административное руководство, не вмешиваясь в заводские разработки. Человек умный, он понимал, что отлично налаженный механизм завода не нуждается в корректировке. В августе 1962 года в Александров прибыл новый ди¬ректор завода Г.А. Унанов.
После окончания МГРИ Георгий Арсентьевич Унанов, гео¬лог, был назначен начальником Ачтк-Ташской геологоразве¬дочной партии. Впоследствии он работал старшим инженером технического отдела Министерства геологии СССР, заведую¬щим горнорудным отделом ЦК партии Киргизии и начальни¬ком горно-геологического отдела Киргизского совнархоза.
Невольно возникает вопрос: переход Г.А. Унанова на должность директора завода - понижение в должности, ведь так? Да, официально с этим можно согласиться. Почему он на это с такой готовностью пошел? Вот здесь, читатель, и кроется главное: геолог Георгий Арсентьевич Уна¬нов, так блистательно совершая путь по официальной лестнице вверх, тосковал по живому делу! Да-да, имея роскошную квартиру в Ташкенте, служебную машину и уважение коллег, он мечтал о более конкретном приложении сил и, когда появилась возможность, с легким сердцем отказался от того, что приобрел, и с азартом бывшего полевика - геолога начал "пробивать" новое назначение. Надо отметить и тс, что Г.А. Уна¬нов знал, на что шел: в августе 1962 года он побывал на заводе. Август был изрядно дождлив. Город и вся территория завода утопали в грязи. Сказать, что город и завод произвели на Георгия Арсентьевича удручаю¬щее впечатление — значит, ничего не сказать. Он шел и думал: "Как мож¬но вообще жить и работать в такой грязи!"
Да и внутри производственных помещений было не очень чисто, а уж об эстетике и говорить нечего. Ты помнишь, читатель, первую встре¬чу А.В. Симонова с будущим заводом? Непролазную грязь, веером разлетающуюся из-под колес машины? История повторяется. . . ГА. Унанов заходил в цеха, говорил с рабочими. Ему рассказали, как к приезду министра вдоль территории укладывались деревянные тротуары — иначе из цеха в цех не попадешь. Он слушал, мрачнел. . . Но через бытовые неудобства, сквозь повседневную маяту и грязь территории он видел коллектив — геолог с солидным стажем, он не мог не почувствовать этого самого важного в человеческой жизни: могучего коллектива единомышленников. "Да, тут есть, над чем поработать" — вот с какой мыслью он уезжал. Еще ничего не было решено официально, а он уже был нашим. Завод взял его в плен, поставив перед ним задачи, требую¬щие полной отдачи сил.
После двухмесячной переписки Министерства геологии СССР и Киргизского совнархоза Г.А. Унанов был отпущен, и назначение в его новой должности подписано. Перед приездом непосредственно в Алек¬сандров у Унанова была беседа с начальником 6-го Главного управле¬ния П.Э. Григорьевым. Он подробно рассказал о состоянии дел на заво¬де, акцентировал внимание Унанова на стоящих задачах, дал ряд полез¬ных советов.
Но давайте дадим слово самому Г.А. Унанову: "... Я внимательно присматривался к руководителям подразделений — начальникам цехов, отделов, отделений, участков, и все больше и больше убеждался, что судьба свела меня с прекрасными специалистами и замечательными людьми. И первыми среди них я, спустя много лет, назову товарищей Проскурникова, Голикова, Харитонова, Мазаева, Зернова, Панова, Григорьева, Лере-Планд, Буракова, Малова, Зуеву, Белякову, Лосеву, Смирницкую, Малеева, Посадского.. . " Он прав, новый директор. Этот список может быть бесконечным.
К его приезду на заводе был и новый главный инженер — Виктор Алексеевич Пименов, крупный специалист по сосудам высокого давле¬ния. Он пришел по приглашению А.А. Облеухова, заинтересовавшись работой. И все-таки оказался единственным человеком, которого, по признанию Унанова, он уволил. В.А. Пименов был прекрасным специа¬листом, но. .. он не смог заменить А.В. Симонова. А требования к нему и со стороны заводчан, и со стороны директора оказались именно таки¬ми. Потому и сказал Георгий Арсентьевич слова резкие и обидные:
— По сосудам — у меня есть Облеухов и целое СКБ. Мне нужен глав¬ный инженер завода, выполняющий весь сложный комплекс производ¬ственных функций. Если Вы не в состоянии, давайте расстанемся.
Пока еще далеко до этих слов. Пока Г.А. Унанов вызывает к себе в кабинет заводских специалистов, осваивает азы нового для него про¬изводства и приступает к осуществлению своих замыслов. Он понимает, что завод на ходу и принимается за благоустройство заводской терри¬тории.
Завод расположен на месте бывшего болота и, частично, кладбища. После первого дождя обычно территория превращается в непроходимое болото. До цеха приходилось идти по колено в грязи. Попытки избавиться от грязи предпринимались неоднократно. Вначале возили щебенку с Двориковского каменного карьера. Сделали дорогу, укатали. Через два месяца она ушла в болото. Тогда стали завозить песок, камень и бут. Но и вторая дорога ушла в болото, Г.А. Унанов решил подойти к этой проблеме основательно подготовившись, и поручил В.А. Проскурникову достать железобетонные плиты, песок и гравий. Харитонов, главный бухгалтер, напомнил Унанову, что прежнее строительство дорог уже чис¬лится на балансе с суммой затрат в размере 28 тысяч рублей и предупре¬дил, что строительство новой дороги вызовет серьезные осложнения. По совету Харитонова Унанов распорядился тщательно зафотографировать всю территорию и приступить к работе.
С Хотьковского завода железобетонных изделий через неделю стали поступать плиты. Своими силами заводчане укладывали их. Когда при¬ступили к благоустройству всей территории завода и площади с наруж¬ной стороны, сотрудники института во главе с В.П. Бутузовым приняли самое активное участие в работе. Таким образом, с грязью на террито¬рии завода было покончено раз и навсегда.
В 1963 году на заводе были начаты первые работы по промышлен¬ной эстетике: введены разъемные двухсекционные кожуха для тепло¬изоляции сосудов. Их предложил главный инженер В.А. Пименов. Покра¬шенные желтой краской, они изменили облик цеха. Преображение до¬вершил Г.А. Унанов, распорядившийся сделать плиточное покрытие пола, которое полностью избавило цех от пыли. В этом просветленном, преображенном цехе заводчане приступили к выращиванию цветного сырья.
Навсегда вошел в историю завода цикл №613 на БА-5. Сняли с него изумительной красоты густо-синие кристаллы, с легкой руки В.А. Пименова окрещенные "мечтой". Сами заводчане были очарованы выращен¬ными кристаллами, а ведь они не были новичками, через их руки прошло многое... Введенные в строй ИШа при съеме давали сразу большое ко¬личество товарной продукции. Необыкновенно трудоемки были работы на таких громадных сосудах, но съем оправдывал все: кристаллы были хорошие, отличного качества. Впервые вздохнули спокойно, а оказа¬лось — зря . ..
В этом же году один из заводов впервые обратился к нам с претен¬зиями на "присыпки". Этот термин из бытового превратился в грозный барьер: механические микроскопические включения в кристаллах при¬водили к образованию дефектов в изделиях. Словно только этого и жда¬ли, за этим заводом последовали аналогичные претензии и с других заво¬дов-потребителей. Наш завод залихорадило, просматривались все звенья цепочки, перепроверялись параметры. Найти причину не могли, а это было жизненно необходимо для дальнейшего существования пред¬приятия.
Вместе с заводскими технологами в борьбу включалась технологи¬ческая  лаборатория института.  Основная научная  работа легла на нее. Валентин    Евстафьевич    Хаджи   настоял   на   переходе   в  свою   группу К.А.  Зуевой,  ввел несколько рабочих, известных   своей   добросовест¬ностью. Теперь все сосредоточилось на решении одной проблемы. Начали с чистоты исходных продуктов синтеза. Тщательно мыли шихту, исполь¬зовали  только  дистиллированную   воду.   Даже  стенки сосудов начали тщательно чистить металлическими карщетками. Но от последнего быст¬ро отказались, как только заметили, что обнажают при этом свежий металлический слой   (он явился источником образования новых дефек¬тов). Теперь со стенок сосудов удаляли только сыпучие компоненты. Пробовали проводить циклы в серебряных вкладышах. Но тогда в крис¬таллах появились включения серебра, а это при изготовлении изделий становилось источником возникновения трещин. В лаборатории В.Е. Хад¬жи началась работа по тщательной селекции кристаллов.
Над решением проблемы работали люди, которые отдали кварцу не просто годы жизни — они отдали ему часть души. Лаборатория имела экспериментальные данные по получению кристаллов методом экранировки, но внедрение этого метода требовало дополнительных опытно-технологических условий, трудоемких и длительных для определения возможностей массового выращивания кристаллов на горизонтально расположенных затравках с приемлемой производительностью и созда¬ние принципиально новой конструкции оснастки сосуда. Поэтому внача¬ле пытались решать проблему другими, как тогда казалось, более про¬стыми путями: варьированием состава растворов, введением "ловушек" и так далее.
Внимательно просматривались циклы, пробовались различные ва¬рианты. Прикрывали затравки крышками, чтобы "присыпки" оседали на них и "не лезли в кристаллы" ... Не выходило! Рамки, располагаю¬щиеся в несколько ярусов, прикрывали крышками типа "домиков". . . не выходило! Вешали затравки в отдельные баночки — все равно "при¬сыпка" оставалась. При завеске затравки вертикальным способом изба¬виться от дефектов не удавалось. Пытались завешивать затравки наклон¬но — эффекта не давало... Боролись с жесткостью воды. .. Пробовали чистить автоклавы спиртом. (Выдавая спирт на эти процедуры, Проскурников, человек экономный, просто старел на глазах от этих незапла¬нированных затрат).
Необходимо отметить, что именно к этому времени на заводе окон¬чательно сформировались собственные технологические кадры, вошли в силу такие известные и любимые заводчанами люди, как К.А. Зуева, Ю.А. Белякова, В.Н. Сальникова. Это были люди, знавшие производство почти от нулевого цикла.
Невольно возникает вопрос: что же, раньше "присыпок" не было? Были. Но раньше искусственное сырье было дефицитом, его буквально "хватали". Многие рачительные хозяева, такие как Ленинградский за¬вод, например, создали запас, в пять раз превышающий необходимую норму.  А тут заработал серийный завод "Кристалл", сразу удвоив по¬ступление  сырья  на внутренний рынок.  Спрос резко упал,  появилась возможность выбора. Впрочем, некоторые заводы остались верными на¬шими потребителями. Тем не менее ситуация для нашего опытного за¬вода сложилась нелегкая:  резко сузился рынок сбыта, а он диктовал свои условия. Нужно было искать выход. Наш завод работал на хозрас¬чете.   Он  впрямую зависел  от  потребителей.   Берут сырье — хорошо, есть   перспектива  развития,  падает спрос — развитие останавливается. Между тем завод наращивал темпы, впервые широко развернулось жилищное строительство. Ведь на конец 1962 года мы имели в эксплуа¬тации единственный 80-квартипный дом на улице Красной молодежи! Правда, это был один из первых многоэтажных домов в городе. Но тем не менее единственный. А жилье было необходимо практически всем семьям заводчан. И тогда главный инженер завода М.И. Голиков, заме¬нивший уехавшего В.А. Пименова, нашел единственно приемлемое решение: он обратился за помощью к радистам, завод брался за изготов¬ление изделий, если ему помогут аппаратурой и средствами. Радисты, как говорится, за это предложение ухватились обеими руками. Акаде¬мик Минц из Радиотехнического института АН СССР предложил все, что просили и даже больше.
Так заводчане начали осваивать еще один вид работы.
Между тем был сдан 40-квартирный дом на улице - Первомайской, хозспособом строились два 16-квартирных дома в Комсомольском по¬селке, подрядным способом за три года было построено три 80-квартирныхдома в Черемушках.
Да и на территории самого завода достроили кузницу, отстроили корпус №4 и приступили к строительству корпуса №2, т.е. центрально¬го здания института. На Двориковском шоссе была создана база завода, куда вскоре начали переводить складские помещения и транспорт.
Мы обещали тебе, читатель, в главе "Геологи", где ты впервые встре¬тился с Евгением Матвеевичем Цыгановым, рассказать о нем подробнее. Пришло время выполнить это обещание. Е.М. Цыганов начал работать в технологической лаборатории завода.
Е.М. Цыганов родился в 1919 году в Сталинграде, в рабо¬чей семье. В 1942 году окончил Воронежский университет. По направлению работал в Полярно-Уральской экспедиции сначала прорабом, потом начальником отряда поисков, добычи и разведки пьезокварца. С 1946 по 1947 год работал руднич¬ным геологом на Алдане, затем переведен в той же должности на Волынь. Два его брата сложили головы на полях Великой Отечественной. Ему была уготовлена другая участь. Медаль "За доблестную работу на Крайнем Севере в 1941-1945 гг." — что стоит за такой наградой, знают только геологи того поко¬ления.
Узнав о создании ВНИИП, в мае 1955 г. он переходит в наш институт, навсегда связав свою жизнь с ним. С 1959 по 1961 год он, по направлению, работает в Монгольской Народ¬ной Республике. Вернувшись в институт, он по ряду причин переквалифицируется и переходит на работу по синтезу, риск¬нув стать "молодым специалистом" с огромным стажем ра¬боты.
За год работы Е.М. Цыганов, будучи частым гостем завода, вместе с технологом К.А. Зуевой разработал и выдал рекомен¬дации по использованию жильного кварца в качестве шихты.
Таким образом, всех специалистов технологической лаборатории ты уже знаешь неплохо. Остается только напомнить их фамилии: зав. лабораторией В.Е. Хаджи, сотрудники: Л.А. Гордиенко, Е.М. Цыганов, К.А. Зуева, которая, правда, продержалась здесь всего год. Проходить мимо "своих" сосудов для нее оказалось слишком тяжело — попроси¬лась обратно в цех. Фактически эти люди и приняли на свои плечи весь груз борьбы с "присыпками".
Кроме проблем с кварцем, перед директором завода стояли и задачи социального плана. Необходимо было обеспечить детей работников заво¬да детскими садами и яслями. Молодые семьи, которыми вскоре оказал¬ся так богат завод, не могли полноценно трудиться без решения этих важных социальных задач. Был у завода небольшой детский сад с двумя группами, одна из которых ясельная, но удовлетворить потребности он уже никак не мог. Не мог помочь и город, на всех предприятиях ощу¬щалась острая нужда в детских учреждениях. Не имело возможности выделять специальные капитальные средства и Министерство геологии СССР. Нет выхода, читатель, не правда ли? Возможно, где-то бы с этим и примирились, но не на нашем заводе.
Завком по поручению директора взял на учет всех нуждающихся в детских садах, составил списки, в которые вошло более двухсот чело¬век. Затем сели за подсчеты и поняли: затраты на приобретение строй¬материалов и необходимого оборудования произвести за счет фонда предприятия можно. А вот зарплату строителям платить нельзя — нет свободного фонда. На общем собрании коллектива завода было принято решение: строить силами родителей на добровольных началах, бесплатно. Желающих работать оказалось более, чем достаточно. Составили график выхода на стройку в три смены, выбрали сменных бригадиров из родительского комитета, а возглавить это мероприятие поручили прорабу ОКСа т. Андрееву.
Наш маленький детский сад примыкал к большой территории част¬ных садов и огородов. Горисполком удовлетворил просьбу завода, и выделил ему 300 квадратных метров этой территории под строитель¬ство. Энтузиазм был настолько велик, что вместе с родителями на ра¬боту выходили дети. Не осталась (а когда она оставалась?) в стороне и заводская комсомолия. Вначале вроде подменяли кое-кого из родите¬лей, а потом и так, без подмены. . . За полгода построили детский сад, да какой! Благо, задержек в стройматериалах ни разу не было. Этим за¬нимался В.А. Проскурников. Тут все было рассчитано с предельной точностью.
По сути это было "пришивание жилетки к рукавам", как выразил¬ся Г.А. Унанов. К маленькому деревянному зданию пристроили новое, двухэтажное каменное. А потом вошли в азарт и достроили третий этаж. Правда, детские учреждения строить выше двух этажей не поло¬жено. Но Г.А. Унанову представился прекрасный детский спортивный зал, и он решился. В результате детсад чуть было не закрыли. Но, к счастью, в Александров приехал первый секретарь Владимирского обкома партии М.А. Пономарев, который пожелал осмотреть "спорное" здание. Он пришел с комиссией: полы, деревянные скамеечки, пианино — все сияло. Оглядев "спорный" зал, М.А. Пономарев со вздохом восхище¬ния сказал:
— Закрыть такой чудесный зал просто неразумно, в порядке исклю¬чения надо разрешить его использовать по прямому назначению.
Наш первый детский сад напротив гостиницы "Александров", конеч¬но, полностью не решил всех проблем, но надолго снял их остроту. А уж то, что это был лучший детсад города — бесспорно! Умели заводчане все делать по высшему разряду — ничего не скажешь!
Из приказа по заводу от 3 февраля 1964 года:
"... за столь короткий срок (5 мес.) строительство 3-этажного кирпичного корпуса с полуподвалом при отличном качестве работ стало возможным благодаря высокому патриотическому отношению нашего коллектива к строительству детского сада. Практика... показала, что наш коллектив способен самостоятельно выполнять и более сложные строительные объекты.. . "
Остро стояла проблема летнего отдыха детей. Г.А. Унанов направил В.А. Проскурникова в Струнино на комбинат "5-й Октябрь" обсудить этот вопрос. Заводу предложили построить летний дом на 40 коек или баню. В.А. Проскурников, в ответ на это предложение, предложил вы¬строить им бассейн. По дороге он присмотрел ручеек и удачный рельеф. Договор был подписан. Завод подвез сотню машин песка, выполнил ряд технических мероприятий и бассейн был готов. Так завод получил места в пионерские лагеря комбината "5-й Октябрь".
Одновременно на территории завода в это же время продолжается строительство производственных помещений. Причем все делалось свои¬ми руками, и темп работ самого завода продолжал расти. Чем же это бы¬ло вызвано? Что побудило заводчан во главе с директором строить — не жилье, это понятно! — производственные помещения, и притом так быстро?
Дело в том, что в апреле 1963 года ВНИИП несколько изменил ори¬ентацию и был реорганизован во ВНИИСИМС с окончательным пере¬ездом в Александров. Прежде чем мы простимся с ВНИИПом, давайте посмотрим, с какими результатами он подошел к реорганизации. Имя этого института, по праву, пользовалось уважением в научном мире.
ВНИИП осуществлял методическое руководство над целым рядом научных организаций. В частности, — над Кавказским институтом мине¬рального сырья. В самом ВНИИПе было сделано много удачных разра¬боток, которые до этого казались бесперспективными.
В 1962 году в нашем институте впервые одной из лабораторий (гео¬физической) было присвоено звание лаборатории коммунистического труда. Возглавлял эту лабораторию С.Н. Кондрашев, кандидат геолого - минералогических наук, один из основных участников разработки ново¬го пьезоэлектрического метода. Пришедший к нам в 1958 году, он через год принял геофизическую лабораторию. Забегая вперед, скажем: в 1973 году он станет одним из лауреатов Государственной премии СССР за разработку и внедрение пьезоэлектрического метода.
В январе 1963 года в приказе по институту впервые отмечены успехи лаборатории слюды: "... получены деловые пластины слюды размером от 55 до 40—30 мм, которые переданы заинтересованным предприятиям для использования в приборах. Выход деловых пластин составляет 6—7 %, что превышает полученные где-либо результаты". С такими ито¬гами ВНИИП заканчивал свое существование. Рождался ВНИИСИМС. И все же. . . все награды, которые покроют знамена ВНИИСИМСа, заслу¬жены скромным ВНИИПом. Прощаясь с ним, отдадим ему дань нашей признательности и уважения. Конечно сейчас, когда позади годы станов¬ления и напряженной работы, организация вырастала, и, как ребенок или молодой человек вырастает из короткого детского имени, обретая отче¬ство, ВНИИП превращался во ВНИИСИМС - ВСЕСОЮЗНЫЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ СИНТЕЗА МИНЕРАЛЬНОГО СЫРЬЯ.
Приказ от 10 апреля 1963 года заслуживает того, чтобы мы привели его почти полностью. Итак, к этому времени: "... на 50 % планируется удовлетворить потребность промышленности за счет искусственного сырья. Объем исследований еще не достаточен. Нет нужной аппаратуры... Коллегия Государственного Комитета по координации научно-исследовательских работ СССР решением от 18 февраля 1963 года № 11 признала целесообразным преобразовать ВНИИП во ВНИИСИМС.
В целях усиления научно-исследовательских работ в области синтеза монокристаллов и минерального сырья, более детального и всесторон¬него изучения природных процессов минералообразования, а также более широкого изучения геологии, условий образования и перспектив месторождений пьезооптических и других природных монокристаллов,
РЕШЕНО:
1. Преобразовать ВНИИП во ВНИИСИМС.
2. Возложить на Всесоюзный научно-исследовательский институт синтеза минерального сырья проведение и координацию в системе Госу¬дарственного геологического комитета СССР научно-исследовательских и опытных работ в области:
а) экспериментальной минералогии и изучения условий образования природных монокристаллов;
б) геологических исследований и перспектив оценки месторождений пьезокварца, исландского шпата, оптического флюорита и других важ¬нейших для народного хозяйства природных монокристаллов;
в) синтеза важнейшего для народного хозяйства минерального сырья и опытного полупромышленного его производства;
г) конструирования нестандартного лабораторного, технологическо¬го и полупромышленного оборудования для работ по эксперименталь¬ной минералогии и синтезу минерального сырья.
3. Считать завод ВНИИПа в городе Александрове основной экспери¬ментальной базой ВНИИСИМС.
4. Организовать в составе ВНИИСИМС специальное конструкторское бюро для обеспечения работ по конструированию нестандартного обору¬дования по экспериментальной минералогии и синтезу минерального сырья.
5. Руководство  ВНИИСИМС    возложить на 6  Главное управление.
6. Назначить директором ВНИИСИМС кандидата физико-математи¬ческих наук тов. Бутузова В.П.
7. Начальнику 6-го Главного управления тов. Григорьеву и директо¬ру института тов. Бутузову представить к 20 апреля 1963 года проект положения и структуры ВНИИСИМС.
8. Преобразование института провести в пределах численности работников, фонда заработной платы и ассигнований, установленных ВНИИПу на 1963 год, сохранив II категорию, утвержденную решением Госкомитета Совмина СССР по вопросам труда и зарплаты от 28 августа 1958 года №285... "
Хочется кратко проиллюстрировать пункт 2 г. Конструкторским бюро ВНИИПа за время его существования было выдано 34 проекта. Из них 23 уже осуществлены, 9 — к этому времени в стадии осуществле¬ния, 2 — пока не подлежат осуществлению ввиду большого объема работ. • Облеухов, Паншин, Сорокин, Фельдман, Барышев — трудно перечислить все 37 фамилий, их имена то и дело всплывают с пожелтевших страниц. Мы мало писали о конструкторах. Восполним этот пробел.
Под техническим руководством А.А. Облеухова и при его непосред¬ственном участии разработаны и выданы институтом рабочие проекты сосудов емкостью 4000 л на рабочее давление 107 Па с затворами диаметром 700 и 900 мм, а также сосудов емкостью 500 л на рабочее давление 107 Па. Конструкции разработанного оборудования сверх¬высокого давления являются уникальными. По рабочим чертежам и тех¬ническим условиям СКБ института заводом-изготовителем впервые в Советском Союзе была изготовлена опытная партия указанных сосудов для нашего завода, а затем серия сосудов для завода "Кристалл" Челя¬бинского Совнархоза.
На основе опыта эксплуатации сосудов особых поставок емкостью 12000 л на нашем заводе ведущие конструкторы разработали методику расчета сосудов с двойными коническими затворами на прочность и гер¬метичность для широкого диапазона давлений, температур и диаметров горловин. Были разработаны рабочие проекты сосудов с цельнокованными корпусами и двойными коническими затворами емкостью 4000 и 2500л на рабочее давление 107 и 108Па.
По согласованным т. Облеуховым рабочим чертежам и техническим условиям и при его непосредственном участии заводом-изготовителем в 1963 году были изготовлены для завода "Кристалл" серия сосудов на рабочее давление 107 Па, а для нашего завода на рабочее давление 107 Па. А.А. Облеухов совместно с отделом главного металлурга завода-изготовителя и отделом металловедения ВНИИТМАШ Нижне¬волжского Совнархоза на основе проведенных исследований рекомендо¬вали оптимальную марку стали для сосудов с цельноковаными корпу¬сами на рабочее давление до 15-107 Па.
Наши конструкторы разработали внутренний обогрев сосудов высо¬кого давления, позволивший перейти к новому технологическому про¬цессу (авторское свидетельство ВНИИПа). По предложенному конструк¬тивному решению опытная партия внутренних электронагревателей была изготовлена нашим заводом и ЦНИИТМАШ и опробована на уста¬новке емкостью 4000 л. В дальнейшем внутренние электронагреватели предложенной конструкции были приняты для всех промышленных установок нашего завода и серийного завода "Кристалл". Проведены работы по созданию новых промышленных сосудов высокого давления, до этого не проектируемых и не изготовляемых в СССР, позволили на¬шему предприятию и серийному заводу "Кристалл" использовать сосуды отечественного производства в качестве основного технологического оборудования.
Эти данные мы приводим для того, чтобы читатель, окинув взглядом путь от первых сосудов лаборатории А.А. Штернберга до сегодняшних красавцев, установленных на нашем заводе, отдал дань уважения тем людям, которые за конструкторскими кульманами не всегда были вид¬ны в дни парадов. Мы зачастую не знаем их в лицо, они не выдают конеч¬ную продукцию, но они стоят в начале успехов наравне с нашими при¬знанными героями. Мне хочется, читатель, чтобы ты понял и низко по¬клонился им за их преданность делу, за ту рабочую доску в больнице, когда уже приговоренный врачами ведущий конструктор Э.Б. Фельдман спешил довести расчеты... Разработками Э.Б. Фельдмана мы пользуем¬ся до сих пор и будем пользоваться еще довольно долго. Запомни эту фамилию, читатель, этот человек стоял в начале создания нового опытно-промышленного оборудования. Скажем же тем, кто жив, кто трудится рядом с нами, их ученикам и соратникам, что мы все знаем, все помним и уважаем дело, которому они посвятили свою жизнь.
А теперь вернемся в Александров. К заводу, который потихоньку готовится принять институт, чтобы, слившись и став единым организ¬мом, наше предприятие начало путь восхождения. Теперь уже и город Александров узнать непросто; улицы похорошели, исчезла грязь, заас¬фальтированы дороги, на центральных улицах засиял электрический свет. И во всем этом немалая заслуга наших заводчан. Мы так благоустроили улицу Революции, сделав ее лучшей в городе, что ее переименова¬ли в улицу Ленина. А как гордились они тогда, представляешь, читатель, если спустя много лет, мы говорим: это самая красивая улица, и благо¬устроена она нашим заводом! Хотя и есть опасность перегрузить цити¬рованием приказов эти страницы, но как тут удержаться? Приказ №215 от 15 июля:
"... В течение июня-июля 1964 года работники отделений № 1 и № 6 по собственной инициативе включались в работу по благоустройству города. За короткое время силами 1 и 6 отделений в основном во вне¬урочное время был оборудован тротуар по Вокзальному переулку. Ра¬ботники паросилового хозяйства также включились в работы по обо¬рудованию тротуара по ул. Ленинской и Советскому переулку, выпол¬нив на сегодняшний день значительный объем работ. Это является ком¬мунистическим отношением к труду и должно служить примером для работников остальных подразделений нашего завода".
Далее идет список тех, кому вынесена благодарность, и подпись директора. Интересные вещи — приказы.. . Частично фамилии повторяются в еще одной благодарности от лица завода: за завоевание первого места в соревновании на первенство города по футболу по группе про¬мышленных предприятий нашего города. Капитан команды С.С. Трусков, футболисты — Иванов, Цапалин, Савельев, Епифанов, Астынев, Макаров, Дайлов, Иванцов. Весь завод "болел". Сейчас это стало нор¬мой: наши же, конечно, не могли не победить! Они уже привыкли везде быть первыми. И очень ревниво относились к любому просчету. Жаль, что в местной газете нельзя было упоминать о нашем предприятии. Но когда там говорится о таинственных командах москвичей, это идет речь о наших заводских командах. Гремела слава футболистов Трускова, волейболистов Хаджи, и задирали носы заводчане перед другими предприятиями. Отчитываясь за 1964 год, не отказали себе в удоволь¬ствии щегольнуть и тем, что "... значительно увеличилось число уча¬щихся в вечерних школах, техникумах и вузах". Завод хранил и обере¬гал свои традиции.
Забота о людях всегда окупается с лихвой. А уж заводчане должни¬ками быть не умели. На заботу они отвечали успехами в работе. Чтобы не быть голословными, давайте посмотрим, в чем же конкретно выра¬жалась эта забота.
У нас всего два маленьких автобуса, но эти автобусы несколько раз в день совершают четкие маршруты: утром, до смены, они приходят в самые отдаленные пункты, где их ждут наши работницы с детьми, завозят малышей в детские учреждения и везут матерей и отцов к про¬ходной завода. У нас еще нет по-настоящему хорошей столовой, но в обед наши автобусы везут рабочих в столовые комбината "Искож" или к железнодорожникам.
На территории предприятия, в центральном корпусе, директор заво¬да три комнаты выделяет под медпункт. Хватит ему тесниться в кро¬хотной комнатке заводского корпуса. Три аптечки уже выглядят нищен¬ством. Единственный медработник Мария Ивановна Семенова, совме¬щавшая в своем лице всех, от заведующей до медсестры, получает при¬каз: составить список всего необходимого для зубоврачебного и про¬цедурного кабинетов. Закупили оборудование, автоклав, приборы. Расширили штат медпункта. И стал заводской медпункт одним из луч¬ших здравпунктов из всех промышленных предприятий города.
Но была у Г.А. Унанова еще одна мечта, неотступно заполнявшая все его мысли... Дело в том, что молодежи после работы в городе Алек¬сандрове в те годы пойти было некуда. Директор ощущал необходи¬мость сохранить прекрасный коллектив, не дать ему распасться. И при¬шла идея: построить на заводе свой спорткомплекс со спортивным за¬лом, бассейном.
По существующему законоположению на территории каждого пред¬приятия должен быть противопожарный бассейн. По смете на него было предусмотрено 14 тыс. рублей. Так почему бы не построить его таким, чтобы он еще нес и функциональную нагрузку ежедневно? Г.А. Унанов собрал собрание и поделился идеей. Строить решили своими силами за счет субботников. Конструктору СКБ Барышеву М.С. было поручено привезти из Москвы несколько разных типовых проектов. Их увязали, модернизировали и приступили к строительству. Надо сказать, что инсти¬тут с восторгом поддержал идею, и работали все безотказно. Техничес¬кое руководство было возложено на инженера ОКСа В. В. Конюха. Он вместе с В.А. Проскурниковым обеспечивали стройку стройматериа¬лами.
Так приступили заводчане к строительству. Из Москвы приезжали работники института, да и сам директор В.П. Бутузов не раз принимал участие в работе. Еще бы, здесь было, чем похвалиться... Строительство идет, а мы еще раз всмотримся в лица заводчан, немножко подробнее остановившись на участке № 6, участке механической обработки крис¬таллов. Организовал его и руководил Анатолий Георгиевич Лере-Планд, в прошлом военный. Образования он специального не имел, но общий портрет этого человека, складывающийся по памяти тех, кто с ним рабо¬тал, можно выразить одним словом: учитель. Педагогические способ¬ности у него были несомненно. Дадим слово тем, кто работал под его ру¬ководством:
"... Не знаю, был ли у Лере-Планда кабинет. Думаю, едва ли. Он постоянно был среди рабочих. Учил, если чего-то не знали - показывал. Магнитострикторы часто перегорали. Он сам их ремонтировал и нас обучал. Он был постоянно с нами, знал о нас всю подноготную, всегда мог вникнуть, помочь. И ругал, и наказывал, но жил нашими бедами и проблемами. Иной раз чуть не плакал, слушая. Все мы его очень люби¬ли. Потом ездили учиться в Москву, стали точнее делать допуски. . . но первым учил нас он".
А.Г. Лере-Планд не просто создал участок распиловки, он один из тех, кто освоил все самые современные приемы обработки кристалла, выполняя их просто на ювелирном уровне.
Анатолия Георгиевича уже нет с нами. Но те девочки, в которых он вложил столько души, работают сегодня. Слова Веры Ивановны Лаза¬ревой, сказанные о нем, с полным правом могут повторить многие. Значит, большая часть его души осталась здесь, на заводе. Как пример того, насколько дружный коллектив он создал, можно вспомнить такой эпизод из заводской биографии. Однажды решили двух человек перевес¬ти в операторы. Выделили из цеха лучших работниц: В. Лазареву и Г. Герасимову. Оператор тогда был самым престижным человеком на заводе. А эти. .. просидели один день и взмолились:
— Верните нас назад в нашу распиловку!
— Да ведь мы же вам самую престижную работу даем!
— Ничего нам не надо, отпустите в наш цех!
Г.А. Унанов страшно на них рассердился:
— Да вы что, девушки? Там же и в колхоз, и на уборку посылать будут, а здесь — нет! Престижная работа! Уже и приказ есть, не буду переводить!
Девушки — в слезы! А М.И. Голиков засмеялся и шепнул:
— Не бойтесь, нет еще приказа о вашем переводе в операторы. Бегите в свой цех!
И счастливые девушки, боясь, как бы начальство не передумало, бросились в родной цех, на родной участок.
Ты, наверное, улыбаешься, читатель... А ведь, правда, невольно на душе хорошо? Так можно ли было для людей, столь преданных своему нелегкому делу, не обеспечить быт, и не стараться привести к максимальному удобству их рабочие места?
Да при их поддержке горы можно было свернуть!. . . Горы не горы, но делалось много. Разделение работ в администрации сложилось четкое. Г.А. Унанов возглавлял все строительство, М. Л. Голиков вел завод. План более ни разу не был "завален", и директор мог спокойно заниматься бытом заводчан. А заводчане стремились не подкачать и в том, и в дру¬гом случае.
На заводе строится корпус №4, автоклавный. Строительство идет трудно, зимой он оказался залитым водой. Но на ошибках учатся — и завод учится.
В мае 1964 года заводские рационализаторы подводят итоги. Проде¬ланы такие работы:
            1)паровые насосы котельной переведены на работу от сжатого воздуха, используя его излишки в дневное время; авторы Е.И. Антонов, В.Д. Бушуев, В.И. Кузьмин;
2). создано устройство для дистанционного измерения толщины кристаллов, выращиваемых в усло¬виях высоких температур и давлений. На это есть авторское свидетель¬ство, изобретение важно как для нашего, так и для серийного заводов. Авторы Голиков М.И., Романов Л.Н., Баранов К.А. Они получили пре¬мию 700 рублей (на всех).
Как видите, снова своими силами решают такие проблемы, которые до них никем не решались. Все успевают: строить, план выполнять, научные работы вести и при этом потихоньку принимать научные подраз¬деления института, начавшие переезжать в Александров окончательно. Причем институту передавались и новые подразделения. Так, в конце июня 1963 года комиссией ВНИИСИМС, которую возглавляет А.А. Ша¬пошников, произведена приемка Иркутской лаборатории синтетической слюды от Иркутского института редких металлов Государственного комитета черной и цветной металлургии при Госплане СССР по состоя¬нию на 1 января 1963 года. Выписка из приказа гласит:
"Ввести в состав ВНИИСИМС лабораторию синтетической слюды с местом нахождения в г. Иркутске. Зачислить в штат института с 1 июля 1963 года сотрудников лаборатории: С.И. Матвеева — начальника лабо¬ратории, А.А. Сергеева-Бобра, В.И. Кишко, З.А. Кишко, Е.П. Ступакова, В.В. Попова, Г.А. Капустину, И.В. Тимохину" и др. (всего 34 человека). На базе двух лабораторий вновь воссоздана лаборатория слюды, которой руководит И.Н. Аникин. Центральный корпус, в котором пока располагалась только лаборатория физических исследований О.М. Орло¬ва, пополнился за счет переехавшей Иркутской лаборатории. Здесь же, в центральном корпусе (корпус №2), в начале июля был организован участок лаборатории синтеза минералов из расплавов.
А на заводе в это время шел традиционный ежегодный месячник изобретательской и рационализаторской работы. Боролись с любым проявлением разгильдяйства... В свете сегодняшних проблем использо¬вания ведомственного транспорта не удержусь, приведу: "... лишить премии полностью шофера Калинина В.И. за использование автомашины не по маршруту!" Это — в 1963 году! Ну как тут не скажешь, что нашему заводу просто нужно возродить старые традиции, и он пойдет в ногу со временем.
Но как нас подводили самоуверенность и самонадеянность! В конце июня слесарь А.А. Антонов смонтировал кран на незакрепленную раму, которая при нагружении противовеса крана балластом перевернулась. При этом Антонов и кран упали в колодец. Конечно, хорошо, что чело¬век не пострадал, но подвел Антонов В.Ф. Малеева. Тот, понадеявшись на большой опыт старого рабочего, не стал лишний раз повторять про¬писные истины... Что ж, в таком случае наказание разделят оба. Это и других заставит подумать. Ведь из пяти подобных происшествий все совершены старыми работниками, не новичками! И все из-за небреж¬ности: мол, сами знаем, ничего, обойдется... Ну, что ж, пусть за подоб¬ные грехи расплачиваются и их непосредственные руководители. Это на людей куда сильнее подействует!
Завод работает ритмично. Отныне государственный план выполня¬ется и будет перевыполняться всегда. Во Всесоюзном социалистическом соревновании по Министерству геологии СССР наше предприятие твердо удерживает за собой 1-е и 2-е места. Ниже не спускается. Переходящее знамя победителей прописано у нас, и его уступать заводчане не намере¬ны. А внутри завода первые места по очереди завоевывают все подразде¬ления; из тех, кто никому не отдает Красное Знамя, только одно подраз¬деление - отделение № 2, пульт управления - сердце завода. Сейчас им руководит Г.М. Мазаев, старший инженер. Это то отделение, которым справедливо гордится весь завод. Они к каждому съему спешат: "Какое качество?". А потом с ножом к горлу: "Кто виноват?". Эти операто¬ры даже после работы не расстаются, семьями дружат: то в лес, то в кино.
И снова знакомая история: когда в отделе В.Е. Хаджи сделали пульт, К. Веретенникову и 3. Дулову попросили помочь — обучить его сотруд¬ников, поделиться накопленным опытом. Почти три года проработали, хоть и обещали - на время. Не отпускал Валентин Евстафьевич:
— Я вас техниками сделаю. Оставайтесь!
Отпустите назад, — вот и все слова.
Валентин Евстафьевич сердился;
— Вас, в конце концов, приказом перевести можно! (Еще бы, кому приятно, если чей-то участок над твоим превозносят!)
Но слишком любивший свое дело, он не мог не понять это страстное желание. Отпустил... после того, как совместно с руководством прове¬ли с девушками беседу и поняли: "Нет, эти там — на своем месте".
Они кинулись на заводской пульт управления счастливые. А Хаджи, Голиков и Унанов, когда закрылись двери за девчатами, расхохотались: "Ай да девчонки, вот это патриотизм, а?!".
Операторы привыкли появляться на рабочем месте за 15 минут до смены, чтобы точно знать, как прошла смена до них, где что не сработа¬ло. Прикинуть, на что обратить особое внимание. У них никогда не бы¬вает опозданий. Опоздать — не узнать, что было нового в предыдущей смене. "Может, это просто привычка к дисциплине?" — недоуменно скажет Валентина Сергеевна Петрова много лет спустя. Они все будут недоумевать, поняв, что ни разу не опоздали на работу за всю свою жизнь.
Конечно, если надо уйти с работы, они обращаются к смене с прось¬бой о подмене и идут друг другу навстречу. Но никогда не просят о под¬мене в праздничные дни. Каждая понимает, что в праздник любой хочет¬ся побыть с семьей. У них не бывает скандалов и недоразумений. Кол¬лектив стал семьей. Вместе работают, вместе обедают за общим столом. Никто не сидит в стороне. Мелочь? Нет, реальность их повседневного быта. Так во всем. Если говорят "надо" значит надо, о чем может быть речь? Может, поэтому коллектив такой прочный, сработанный.
Завершая обзор 1964. года, упомянем о пуске в эксплуатацию транс¬форматорной подстанции №3 корпуса №2, т.е. центрального. Мы всту¬паем в год 1965, год окончательного воссоединения завода и института.
Заместителем директора по науке во ВНИИСИМСе к этому време¬ни стал Лев Николаевич Хетчиков.
О том, что идея создания ОЭМ возникла до того, как фамилии двух его создателей оказались в штатном расписании ВНИИСИМС, как и полагается, выяснилось совершенно случайно.
Отдел экспериментальной минералогии... Это уже само по себе  звучит загадочно. В прежние века название было сему - алхимия. Это сейчас сложился в общественном сознании образ фанатика в тем¬ной, заставленной ретортами, мастерской, где в камине бушует пламя, и под булькающими колбами горят спиртовки... Не любит наука призна¬вать, что почти все ее естественные направления вышли из этих лабо¬раторий. А уж, сколько открытий - самые простые из которых бронза, фарфор, стекло и многое - многое другое. Да что там, сам знаменитый Парацельс был алхи¬миком! Что искали эти первые экспериментаторы? Секрет вечной  моло¬дости? Философский камень? Способ превращения свинца в золото? Но от¬давались этому поиску целиком, не отвлекаясь на отдых. "Фауст"  Гете - это о них, тех, первых... Как получается, что желание материализуется в страсть и человек начинает служить  идее, подчиняя  ей  всю  свою жизнь, мысли и чувства?
Льву Николаевичу Хетчикову предложили должность заместителя директора ВНИИСИМС по научной работе. Он прибыл ознакомиться с предполагаемым полем деятельности и во время ознакомительной экскурсии по институту и заводу этот кряжистый крупный мужчина, крепкий хо¬зяйственник с лицом первопроходца, вдруг осознал это желание. Много позднее он сформулирует его так:
- Когда я пришел в институт, то достижения в области кварца бы¬ли очень высоки. Остальные области заметно отставали. Я должен был проэксперементировать в области рудных образований "
«Должен» - вот что вдруг осознал он. Почему? Перед кем? Он и сам не смог бы ответить, но согласие на перевод уже не подлежало сомнению. По словам тех, кто его хорошо знал, Хетчиков был жестким реа¬листом и умел просчитывать варианты своих решений. Да, заместитель директора по науке - это большие возможности, но научный поиск и административная деятельность - тропинки,  редко сливающиеся без ущерба друг для друга. Нужны были единомышленники. И судьба снова пошла ему на встречу: в  Москве на конференции он знакомится с В. С. Балицким и уже к концу разговора понимает - нужный ему соратник найден.
Невысокий, сухощавый, гибкий Балицкий и внешне идеально  вписывался в облик геолога - полевика. Но главное он азартен, неутомим и любопытен, ему уже тесно в рамках предписанного дела, его энергетика ощущается на расстоянии.
Когда Хетчиков, сдав дела, вернулся в Александров и официально вступил в должность, Балицкий уже числился в штатном расписании института. И был это год 1964, год окончательного переезда в Алек¬сандров всех подразделений ВНИИСИМС. Можно сказать даже более определенно: это тот год, когда ВНИИСИМС окончательно оформился в том виде, в котором он пребывал до недавнего времени. Переезд был болезненным, не всем хотелось покидать столицу, да и с жильем в Александрове было туго: специалистов селят в квартиры спешно переоборудуемые   под   общежитие. Развернуто  строительство жилья. Да и в центральном корпусе еще не завершены отделочные работа. А ученые  уже  занимают  лаборатории  и кое - кто вынужден жить в этих лабораториях в буквальном смысле. Непростым оказался переезд сотрудников института из Москвы в Александров, ведь почти у всех в столице оставались семьи, квартиры. В.П. Бутузову пришлось заручиться поддержкой министра и крупных организаций, чтобы сотрудников не "сманивали".
— Я сам буду ездить в Александров. Институт кадрами этого профи¬ля небогат, придется поездить и ведущим специалистам. Есть мнение, что ряд ведущих специалистов должен пойти на это, чтобы институт встал на ноги.
Квартира №22 общежития была заселена полностью: Бутузов, Ани¬кин, Снопко, Ташкер, Облеухов, Цинобер, Гордиенко, Кашаев, Копырин.. . Людей устраивали на жительство и в других местах. Деваться было некуда.
"Без вас не обойтись, поэтому я вынужден так поступать ради госу¬дарственных интересов", — говорил В.П. Бутузов.
Это совпадало с их желанием изучить кварц, они укреплялись в мыс¬ли, что он неисчерпаем.
Именно в это время Хетчиков и Балицкий приходят во ВНИИСИМС.  Да¬вайте вкратце познакомимся с ними поближе:
Лев Николаевич Хетчиков 1918 года рождения, уроже¬нец Красноярского края, фронтовик. До войны работал в гидрографическом отделе Тихоокеанского флота. Начинал матросом, был  боцманом, потом поступил в университет, оканчивать который сумел уже после По¬беды. Путь в науку начинал с должности младшего научного сотрудника Дальневосточного филиала  Сибирского отделения АН СССР. В Александ¬ров с должности заместителя председателя филиала, уже будучи канди¬датом геолого-минералогических  наук. Пожалуй, этого  человека смело можно назвать счастливчиком: он всю жизнь занимался только  тем, что его влекло.

Владимир Сергеевич Балицкий 1932 года рождения. Сын военнослужащих, родился в городе Лубны Полтавской области, детство провел на Дальнем Востоке. Уже в школе для себя решил твердо: его будущее в мире науки. По окончанию Московского института цветных металлов и золота работал в геолого - разведочных и темати¬ческих партиях Средней Азии и на Кавказе. Начинал геологом, затем старшим геологом. В 1959 году перешел в научно – исследовательский институт города Краснодара, в лабораторию рудных и нерудных место¬рождений полиметаллов: свинца, меди, цинка. Закончил аспирантуру и буквально сразу после защиты судьба свела его с Л. Н. Хетчиковым и он становится старшим научным сотрудником сектора минералогии и геохимии геологического отдела ВНИИСИМС.
Первое время он числится ученым секретарем, готовя к публикации научные труды специалистов института. Это дает ему возможность досконально узнать основные достижения новых коллег. Но деятельная натура Владимира Сергеевича кабинетную работу не приемлет, и уже через пару месяцев он оказывается в геологическом отделе с головой погружаясь в изучение обра¬зования высококачественных кристаллов в хрусталеносных пегматитах Центрального Казахстана. Исследованием этого же региона занят еще один сотрудник геологического отдела – С. С. Горохов.
       Станислав Сергеевич Горохов 1928                года рожде¬ния, прибалтиец, закончил                геологический факультет Латвийского Государственного университета. По распределению работал в Башкирии, за¬тем на Южном Урале. Занимался геофизической съемкой на территории древних метаморфических комплексов. Окончил очную аспирантуру Мос¬ковского Государственного университета. После зашиты кандидатской диссертации приходит работать во ВНИИСИМС вначале в должности начальника отдела информации, затем переходит в геологический отдел.
Это образованный, остроумный человек, блестящий собеседник. Хетчиков, Балицкий и Горохов часто собираются вместе, обговаривая усло¬вия и перспективы создания новой лаборатории. Они просчитывают  варианты, стараясь предусмотреть максимум. И начинают действовать, пробивая организацию нового отдела..
В январе избранные тайным голосованием на заседании ученого со¬вета ВНИИСИМС по конкурсу, объявленному на замещение штатных и вакантных должностей, были назначены начальниками отделов и лабо¬раторий следующие сотрудники:
Г.Н. Безруков — начальник лаборатории ВД и ЭМ;
В.Е. Хаджи — начальник технологической лаборатории гидротермаль¬ного синтеза минералов;
С.И. Матвеев — начальник технологической лаборатории синтеза из расплава;
Л. И. Цинобер — начальник лаборатории физических исследований. В конце января во ВНИИСИМСе прошли семинарские занятия геофи¬зиков 6-го Главного управления по освоению пьезометода разведки. Организовывал его Сергей Никитович Кондрашев, один из разработчи¬ков метода. С.Н. Кондрашов не просто обеспечивал преподавателями, аппаратурой, помещениями. Он сам читал лекции, отвечал на вопросы. Непростое дело - разработать метод, но куда более хлопотливое — про¬вести его внедрение. Геофизики ВНИИСИМСа не просто застолбили но¬вое направление, они широко пропагандировали его.
До сих пор мы в основном уделяли внимание работам по направле¬нию синтеза минералов. Давайте же немножко остановимся и на геоло¬гических подразделениях. Их в институте было три:
Геологический отдел, в составе которого работало 79 человек; и.о. начальника — Н.И. Ильин. Среди ведущих специалистов такие известные нам сегодня люди, как Ю.Н. Ануфриев, В.С. Балицкий, В.А. Морохов и др. Поскольку мы с Юрием Николаевичем Ануфриевым встречаемся не первый раз, давайте посмотрим, как прошла его жизнь между этими периодами.
После открытия Астафьевского месторождения он работал сначала геологом, потом в течение ряда лет руководил развед¬кой месторождения. С 1952 по 1954 год работал главным гео¬логом Уральской экспедиции. Год по заданию страны он про¬вел в Корейской Народной Республике в качестве специалиста по оказанию техпомощи  молодому государству. После возвращения ¬работал главным геологом Южно-Уральской экспеди¬ции, а в 1962 — главным геологом Южного рудника Челябин¬ской СНХ. Затем два года начальником тематической партии этого же рудника. Несмотря на это перечисление, все эти годы он работает на открытом им месторождении. Ибо рудник Юж¬ный - это и есть Астафьевское месторождение. В 1964 году он защитил кандидатскую диссертацию и пришел во ВНИИСИМС.
В нашем институте Ю.Н. Ануфриев начал работать старшим научным сотрудником, затем зав. лабораторией и зав. сектором геологического отдела. Практически Юрий Николаевич продолжил ту же работу, кото¬рой занимался всю жизнь, но теперь он смог ее расширить изучением всего Урала. Геологи отдела работали во всех кварцевых регионах стра¬ны, оказывая консультационную, методическую и практическую помощь экспедициям. Имена многих из них пользовались широкой известностью и популярностью, не говоря уже об авторитете.
О геофизическом отделе мы уже упомянули, добавим, что в отделе был 21 человек. Отдел был очень мобильным, работы велись как назем¬ными методами, так и в подземных условиях. Практически усилиями отдела в экспедициях и рудниках широко создавались геофизические отряды, оснащенные новыми методами.
Горный отдел — 12 человек. Начальник отдела А.А. Миронов. Они занимались оказанием методической помощи горным предприятиям объ¬единения, разработкой и внедрением новых методов.
Объединение института и завода благоприятно сказалось на нашей библиотеке. В 1963 году библиотеку ВНИИП перевели в Александров и слили с заводской. Заведовать ею стала Галина Ивановна Погодина, филолог по образованию, до того работавшая техником в ОФИ. В 1964 году в библиотеку пришла Тамара Ивановна Поткина, зав. филиа¬лом городской библиотеки. В новом здании под библиотеку выделили три комнаты: абонемент, архив и читальный зал. Книжный фонд библиотеки — художественная и техническая литература — составлял 14 000 эк¬земпляров. Большие патриоты библиотечного дела, они быстро навели порядок и поставили обслуживание работников на такую высоту, что руководство не могло это не оценить. Когда Т.И. Поткиной предложили перейти на более спокойную и лучше оплачиваемую работу, Л.Н. Хетчиков сказал коротко:
— Из библиотеки не отпущу, она там на своем месте.
Частым гостем библиотеки был и директор. В.П. Бутузов любил привести сюда гостей. Когда в институт заезжал министр геологии А.В. Сидоренко, он обязательно заходил в библиотеку, интересовался, как и что читают. Работники библиотеки однажды пожаловались на скромные размеры фонда художественной литературы. Министр тут же обратился к директору:
— Зайдите с этим вопросом ко мне. Мы выделим дополнительные средства.
Действительно, на библиотеку средств не жалели. С виду довольно резкий, В.П. Бутузов специалистов уважал. Ни разу не распорядился по телефону, чтобы книгу ему принесли. Всегда заходил сам, брал и обя¬зательно благодарил. Для всех ведущих специалистов был введен обяза¬тельный библиотечный день, причем его использование строго контроли¬ровалось. В этот день специалисты приходили в библиотеку, просматри¬вали материалы и всю периодическую печать.
В марте сборная по волейболу ДСО "Труд", т.е. волейбольная коман¬да Хаджи, в очередной раз заняла первое место. А к 23 февраля силами коллективов ВД и ЭМ был подготовлен за короткий срок вечер отдыха. Помещения конференц-зала, сцены и столовой были убраны особенно парадно. Нашу самодеятельность встретили горячо. Долго в последствии обсуждали удачное, не стандартное празднование. Даже директор В.П. Бу¬тузов в приказе по институту отметил участников благодарностью и вы¬разил надежду, что начинание не заглохнет. Как в прежние годы, снова для александровцев стало престижно получать приглашения на наши ве¬чера. Не будем греха таить, приятно: на других предприятиях награждали пригласительными билетами на праздничные вечера ВНИИСИМСа.
Отделы... они потихоньку перебираются в Александров один за дру¬гим. И медленно, но неотвратимо приближается момент, когда завод и институт сольются... Нарушив еще раз, в последний, хронологию, давай окинем взглядом, читатель, завершение оправы жемчужины. Мы приближаемся к моменту, когда повествование потечет гладко и после¬довательно. Отчего-то это не приносит долгожданной радости. Не от того ли, что прерывистость, необходимость "заскакивать" вперед были вызва¬ны желанием вместить все события с их богатством и разнообразием? Давайте же в последний раз окинем взглядом "Унанштрассе" — дорогу до Черемушек, великолепные спортзал и бассейн, равных которым нет ни у одного предприятия Владимирской области, великолепные здания, которые принимают переезжающий институт, и завершающее округле¬ние заводской (еще заводской!) территории.
В течение ряда лет завод шефствовал над городской средней шко¬лой № 2, ветхое здание которой все больше и больше приходило в негод¬ное для нормальной эксплуатации состояние. Александровский горком партии и горисполком поручили заводу изыскать средства для строи¬тельства нового здания школы. Министерство геологии СССР предусмот¬рело в капитальных вложениях для ВНИИСИМСа эти средства. Завод приступил к строительству нового 3-этажного здания в Черемушках. Оборудовали его, как делали всё заводчане, по последнему слову: осна¬стили лаборатории, столовую, спортзал и площадки инвентарем, мебелью.
Старое же здание школы вместе со школьным фруктовым садом отошло нам. Плодовые деревья были рассажены по всей территории и, слившись с ранее посаженными насаждениями, довершили зеленое убранство завода. Часть саженцев неутомимый В.А. Проскурников при¬вез из Загорска - так встали перед институтом голубые ели. По весне одеваются в цветущий убор деревья и кустарники, укутывая здания, сыпля на асфальт лепестки. По осени клонятся ветки под грузом яблок и рябины. Ветераны помнят их тоненькими саженцами. Это овеществлен¬ное время шумит над нашей головой. В нашем музее хранятся фотогра¬фии, на которых запечатлена картина прошлого. Иногда стоит вглядеться в эти фотографии, чтобы еще лучше и глубже оценить сегодняшнее бла¬гополучие,
Мы не подводим итоги, читатель. Напротив, мы готовимся перейти к нашим триумфам. И Г.А. Унанов уйдет с завода только в 1967 году, когда завод как самостоятельная единица перестанет существовать. Но, завершая эту главу, необходимо оценить дело его рук. Если К.Ф. Кашкуров и А.В. Симонов создали наш завод, поставили его на ноги и сдела¬ли все, чтобы он шел вперед, то Г.А. Унанов придал нашему предприятию блеск, благоустроил его, преобразив весь его внешний облик. Время Унанова на заводе — время завершающихся в предельно короткие сроки строек с минимально допустимыми затратами. Деньги, которые главный инженер завода М.И. Голиков добывал, попадали в руки В.А. Проскурникова, тратившего их очень бережливо. Г.А. Унанов намечал и руко¬водил строительством, проверяя на общих заводских собраниях пра¬вильность выбранных целей. Горячий, вспыльчивый, по мальчишеской привычке заводчан давать прозвища, "Джигит" принимал близко к серд¬цу каждую неустроенность быта работников. Он оставил о себе добрую память. Когда вы слышите, что ВНИИСИМС называют "жемчужиной Владимирской области" — это признание и его заслуг.
А теперь, читатель, вперед по пути славы ВНИИСИМСа, признания его заслуг Родиной.

ГЛАВА  ОДИННАДЦАТАЯ
В СИЯНИИ СЛАВЫ
У человечества тысячи нужд и на каж¬дую нужду — по профессии. Важно, что человек дает человечеству при по¬мощи своей профессии...
М. Анчаров
Весна 1965 года — особенная весна. Вероятно, для очень многих жите¬лей страны она осталась такой же, как прочие: дождливой, слякотной, с поздними холодами. Но нашим ветеранам она запомнилась совсем иной: высокое небо, залитые солнцем улицы. Никто не помнит холода, все как сговорились, — запомнили солнце. А может, так оно и было, может, природа отозвалась на праздник душ?! Бывают же такие совпа¬дения.
Весна 1965 года — присуждение Ленинской премии в области науки и техники нашим первым лауреатам. Разумеется, ВНИИСИМовцы знали, что речь о выдвижении их работы на соискание высокой награды идет давно. Знали еще с 1957 года, когда Г.М. Сафронов впервые на заседа¬нии научно-технического совета ВНИИП заговорил о выдвижении канди¬датур на премию. Знали, но последнее время суеверно избегали говорить на эту тему. Одно дело, когда ты сам ценишь свою работу, и совсем иное, когда оценку дает Родина.,. А перед ее величием каждый невольно склоняет голову.
И вот — свершилось. Для получения высокой правительственной награды в Кремль приглашены пять сотрудников ВНИИСИМС.
По статусу премию могли получить 12 человек. Поданный руковод¬ством список состоял из гораздо большего числа. Отдельным списком выступили уральцы во главе с Кашкуровым. Основные руководители обоих списков – Бутузов и Сафронов - вошли в резкий конфликт, поэтому  награждение наших специалистов было отложено. Сафронов к этому времени занимался ускоренным строительством и пуском юноуральского завода «Кристалл». Затем он перешел в Институт общей и неорганической химии им. Н.С.Курнакова.
В 1964 году группа специалистов «Фонон», в т.ч. и П.Г.Поздняков, была удостоена Ленинской премии за разработку и внедрение в производство нового поколения кварцевых резонаторов. Т.е. за резонаторы на базе искусственных кристаллов. А схватка за премию по выращиванию самого кварца затягивалась. Единственный человек, который в ней упорно не желал участвовать был А.А.Штернберг, ставший к этому времени уже доктором  наук. Как скажет о нем впоследствии П.Г.Поздняков: «Штернберг принадлежал к числу тех немногих ученых, достигших многих практических  успехов, подтвержденных и новыми научными результатами, оставивших по себе небольшое число публикаций, не отражающих всего многообразия достигнутых результатов. Нежелание писать и публиковать результаты своих исследований было характерной чертой этих ученых…Могу засвидетельствовать неудачность многих попыток разных лиц склонить их к публикации своих важных и полезных результатов исследований. Аргументом отказов было отсутствие интереса к уже решенной задачи и занятость решением новых, более интересных проблем». Однако это не помешало комитету по присуждению Ленинских премий усмотреть центральную фигуру и Алексей Александрович получил приглашение в ЦК. Он приехал на встречу недоумевая. Сказано ему было следующее:
-Мы не занимаемся сутью этой работы, это делают другие товарищи. Нас интересуют только люди. Мы видим, что ваша фамилия в списках на последнем месте, это видимо потому, что он составлен по алфавиту?…Но судя по приказам, авторскому свидетельству и прочим материалам, ваша роль ведущая. Вот мы и решили поговорить с вами: как вы относитесь к этим спискам?
Здесь механики, сам я их не знаю, но видимо хорошие люди…Что же касается вот этих, то лучше не пропустить никого, чем дать им. Они уже столько вреда принесли, что если их позицию укрепить, то они загубят любое дело.
Так воспроизводит эту беседу сам Алексей Александрович. Его ученики приводят еще одну фразу, о которой он умолчал. Но уж больно характерна она для Штернберга, чтобы не быть правдой
А если вот этих включите – меня , пожалусто, вычеркните. Я им руки не подаю.
Его поблагодарили и отпустили. Вскоре комитет по делам присуждения Ленинских премий после тщательной проверки оставил восемь фамилий, зато все восемь человек хорошо знакомы тебе, чита¬тель. Вот они: Л.И. Цинобер, Л.А. Гордиенко, В.Е. Хаджи, М.И. Голиков, Я.П. Снопко. Из южноуральцев — А.В. Симонов, К.Ф. Кашкуров. Из ин¬ститута кристаллографии — А.А. Штернберг. То есть все ВНИИПовцы.
Наши герои (а теперь это слово мы употребляем с полным правом; получали награду в Свердловском круглом зале Кремля, вручал награ¬ды академик М.В. Келдыш. Они держались очень прямо — единственное, в чем проявилось внутреннее волнение, Еще бы, это была не только награда каждому из них, это была награда всему их делу, признание заслуг института и завода.
Сфотографировавшись  на   Красной   площади, они в этот  вечер не поехали в Александров. Праздновали.. .
А во ВНИИСИМСе каждый старый работник переживал подъем. Приезд лауреатов стал общим стихийным триумфом, хотелось гладить эти маленькие значки без конца. Они словно излучали волшебный свет, их грешно было закрывать полой пальто и лауреаты "топали" по ули¬цам города, открывая их встречным. Праздник перерос институт и выплеснулся на улицы. В один день общественный статус института подскочил на небывалую высоту. . . Подскочил? Нет! Родина, Страна поставила!
Если в самом институте празднование прошло скромно, (все-таки директор премию не получил!) то на заводе было все поставлено на "широкую ногу" — наши награждены! Наше дело признано страной! Рабочие, мастера, инженеры ходили в таком припод¬нятом настроении, словно каждый из них был награжден. Это так в сущ¬ности и было. В лице этих пятерых были оценены их бессонные ночи, их ненормированная работа, их слезы и боль.
Лауреаты Ленинской премии организовали несколько вечеров с банкетами. Даже по самым строгим нормам сегодняшнего дня это не может быть криминалом. Это было собранием семьи, когда речь шла о заслугах всех. И поднимая бокалы, они говорили о своих соратниках, вспоминали такой нелегкий пройденный вместе путь и мечтали о будущем. Плоть от плоти земли, на которой стояли, они не могли не говорить о ней. . . Праздновали александровцы, совсем незнакомые люди останавливали лауреатов на улице и поздравляли.
Осень 1965 года принесла еще одну победу. В этом году лаборатория В.Е. Хаджи окончательно расправилась с "присыпкой". На заводе была переоборудована вся внутренняя оснастка сосудов, отрегулирована тех¬нологическая цепочка горизонтальной завески экранированных затра¬вок. Резко повысилось качество выращиваемого кварца. Практически это был переход к выращиванию готовых полуфабрикатов — блоковой продукции. На сосуде СБА-5, в котором затравки были расположены над экраном, впервые получили чистые кристаллы.
Лабораториями гидротермального синтеза (руководитель Л.И. Цинобер), технологической (руководитель В.Е. Хаджи) и физических методов (Я.П. Снопко) были проведены экспериментальные работы по синтезу и изучению физических свойств кристаллов новых срезов. Такие кристаллы необходимы промышленности для изготовления датчиков давления, ультразвуковых возбудителей и некоторых типов резонато¬ров. Это сырье заменяет природное сортов "Экстра" и "Уникальное". Завод приступил к полупромышленному выращиванию искусственного кристаллосырья нового среза.
Готовились к изданию труды ВНИИСИМСа. В конце марта Александровским торгом на нашей территории открыта, наконец, столовая, своя. . . Конечно, для возросшего числа сотрудников она не велика, но сдвинули время обедов у цехов и отделов, чтобы очередей не возника¬ло—и справляются повара.
И было празднование дня Победы, самого любимого праздника. 131 ветеран был награжден подарками за мирный созидательный труд. Так и звучало со сцены:
"... Свято выполнили свой долг перед Родиной в годы войны, честно трудятся сейчас в лабораториях, у станков, приумножая богатства своего народа. . . "
Ануфриев, Аплин, Буклинов, Барышев, Голиков, Цинобер, Хетчиков.. . 131 человек — мирная гвардия нашего предприятия.
Год поворотный - год 1965. С чем завершили его? Опыты по слюде не дали желаемых результатов, хотя направление считали выбранным правильно. Причиной этого сочли разобщенность подразделений. На базе лаборатории кристаллизации из расплавов и технологической лаборатории кристаллизации из расплава была создана единая лаборатория синтеза слюды. Руководителем ее стал И.Н. Аникин.
Сдан корпус № 3, пульт управления. Завершено строительство 40-квартирного дома на улице Революции. Завершено строительство кор¬пуса № 4, автоклавного. Рационализаторами института и завода был внедрен ряд приспособлений, давший громадную экономию. В частности им  было выплачено в качестве премий 2700 рублей, а это всего 8,4/% от сэкономленной суммы. /
Как всегда, хочется говорить только о хорошем, его ведь было нема¬ло. В Дуденевском механизировали коровник и оборудовали мехмастерскую. СБА-21 пустили в эксплуатацию. За содействие внедрению изобретения Хаджи и Лушникова (голубой кварц) награждены десять человек (Зуева, Волынец, Качина, Белякова, Лере-Планд, Мазаев. . .). Но не все было так хорошо: в августе и сентябре завод выполнил впервые план на 81,6 % ... Причина — завеска в товарно-производственной цикл затравок, не отвечающих техническим условиям. Это и привело к брако¬ванной продукции. Разбирались долго, кропотливо. На объективные при¬чины не ссылаясь, нашли виновных. А что толку, если пощечину получил весь завод? Смыть пятно можно только работой. К концу года план квартала и план года выполнили. Приняли из монтажа сосуды СБА-16 иСБА-17.
Зима была тяжелой, снежной. По просьбе города наше предприятие вышло на борьбу со снежными заносами на железной дороге. Так и встретили 1966 год с лопатами в руках. . .
В феврале у нас в институте прошла расширенная сессия ученого совета: "Состояние сырьевой базы СССР для производства кварцевых стекол, перспективы ее развития и обеспечения промышленности этим сырьем". Собрались представители всех экспедиций объединения. Задача эта не простая, потребовалось немало сил для ее решения.
В марте в химотделении ВД возник пожар, для ликвидации которого пришлось вызывать городскую пожарную команду. Это послужило уроком. Спешно принялись избавляться от остатков строительного мусора на чердаках и в подвалах.
Год 1965. . . Этот год, когда Г. А. Унанов при поддержке заводчан решил строить спорткомплекс. Бутузов в приказе об этом упоминает так: "... разработанный строительно-технологическим отделом ВНИИСИМС проект пристройки к КВЦ бытовых помещений с противо¬пожарным резервуаром принять к строительству на промплощадке ВНИИСИМС". Деньги на строительство этого комплекса были найдены М.И. Голиковым с помощью радистов. Осуществлял идею непосредственно Лев Николаевич Романов.
Л.Н. Романов родился в поселке Нея Ярославской облас¬ти.  Окончив с отличием
Казанский техникум связи , в 1958 году пришел рабочим в КИП нашего завода. Временно, как сам полагал. Исполнительный, внимательный, вдумчивый, он начал постепенно подниматься по служебной лестнице. Так через год он уже настройщик БИП, еще через год — контрольный мастер, дальше — инженер. . . Чем сложнее становилась работа, тем упорнее он в нее "вгрызался". В 1963 году без отрыва от производства (а это для него было уже немыслимым: завод, что называется, вошел "в кровь"), он поступает в Московский энергетический институт. Худенького, высокого роста юношу с твердым взглядом и упорным характером руководители завода начали отмечать, поручая все более ответственные задания.
В 1964 году его ставят начальни¬ком резонаторного участка № 9, которому в дальнейшем предстоит разрастись в участок № 2. Здесь ведутся работы по изготовлению резонаторов, их испытания, предпринимаются первые попытки изготовления деталей из нашего сырья. В 1965 году он становится начальником участка новых видов продукции. Новый участок - новая работа.
Приезжали специалисты из института радиотехники, помогали осваивать изготовление принципиально нового акустоэлектронного прибора на кристаллах кварца, первого в стране, а может быть, и в мировой практике.
Надо особо отметить, что разработчики этих приборов, лауреаты Государственной премии В.С. Бондаренко, С.С. Карийский и другие, приезжали на завод и принимали самое активное участие во внедрении. Трудно было рабочим, трудно и инженерам. Новая работа требовала усидчивости и кропотливого, неослабевающего внимания. Первое время Л.Н. Романов часто садился рядом со шлифовщицей и со словами: "Давай-ка вместе, спокойно, внимательно. . . " — помогал освоить новое дело молодым работницам.
И в этом же 1965 году была начата работа, которая в последствии была удостоена Государственной премии.
Не сохранилось документов, но из воспоминаний В.Е. Хаджи мы знаем следующее: А.А. Шапошников не раз поднимал вопрос о возобновлении работ по синтезу аметиста. В 1965 году Е.М. Цыганов, ведя работу совместно с лабораторией над "присыпкой", берет научную тему по синтезу этого камня. Внимательно ознакомившись с работами Л.И. Цинобера, он приступает к делу. Чтобы ввести читателя в курс событий, мы расскажем немного об этом камне.
Аметисты человечество знает давно. Немало легенд сложено об этом камне, предохраняющем, по народным поверьям, от опьянения. Строгую красоту этого камня ценила и выде¬ляла церковь. Но среди огромного разнообразия аметистов был один, имевший особую славу. Встречался он только на Ура¬ле, потому и вошел в историю под названием "Уральской фиалки". Отличаясь редкостным цветом с переливом от густо-фиолетового до сине-сиреневого, чистотой оттенков, густотой окраски, он приобрел особую известность. Однако в начале нашего века месторождения этого камня были отработаны. Стоимость камня резко возросла. Камень, который природа поскупилась создать в большом количестве, стал необыкновенно дорогим. Ученые многих стран пытались воссоздать его. Однако все попытки оказывались безуспешными. Так обстояли дела, когда к решению проблемы приступили ученые/нашего института.
Л. И. Цинобер когда-то пробовал растить аметист на больших ромбоэдрах.   Е.М. Цыганов решил попробовать на малых. Исследовательские работы проводились совместно с Ж.В. Новожиловой. От завода с ними сотрудничали   вначале  технолог Сальникова, затем вплотную занялась технолог Ю.А. Белякова. Проблема скоро переросла лабораторию. К ее решению приступил и новый начальник отдела экспериментальной минералогии В.С. Балицкий, который перешел на эту должность из геологического отдела. В отделе ЭМ начали растить кристаллы в кислых раство¬рах в отличие от щелочных сред, с которыми работала первая группа. Первые удачные результаты по синтезу аметиста получил В.Е. Хаджи вместе с инженером М.В. Лелековой, поставивший несколько опытов. После того как он убедился в хорошем качестве и цвете кристаллов, получаемых стабильно в одном за другим циклах, он доложил о резуль¬татах, и все группы сконцентрировали усилия на найденном направлении. Вскоре начались работы по выращиванию аметиста на заводе. Внедрение от начала до конца велось при самом активном участии Е.М. Цыганова и под его непосредственным руководством.
Не простым делом было разработать технологию вначале на лабораторных, а затем усовершенствовать ее на промышленных сосудах. И снова тщательная, каждодневная работа. На пульте управления вместе с операторами практически постоянно прописалась инженер-технолог завода Юлия Андреевна Белякова. Если ее нет, все знают, куда звонить. Задание операторы знают на зубок и уже сами беспокоятся при любом отклонении. Звонят среди ночи. И Юлия Андреевна "летит" на завод. . . Что ж, это в традициях завода. Люди проверяли на практике расчеты, сделанные в лабораториях. Надо отметить, что работать с человеком, ко¬торый доходчиво объясняет, советуется и может выслушать, не просто хорошо, но это еще и стимулирует интерес к самой работе. Заводские технологи были люди разные, но их роднила добросовестность и пре¬данность делу.
В изыскания успешно включились и работники лаборатории физических исследований. Весной 1966 года ими были проведены и успешно завершены работы по теме "Исследование центров окраски и люминесценции природных и синтетических кристаллов в связи с задачами выращивания кристаллов с заданными свойствами". Одним из исполнителей этой темы был ведущий конструктор М.И. Самойлович.
М.И. Самойлович прибыл в наш институт по распределению после окончания Горьковского университета в 1960 году. Заканчивал он кафедру теоретической физики. Однако знаком¬ство с ВНИИСИМСом у него произошло несколько раньше. Приезжая в Александров, он быстро перезнакомился с молодыми руководителями лабораторий и, будучи человеком (по его словам) не спортивным, тем не менее, вскоре был вовлечен в спортивные страсти завода. Не сложно угадать, о чем  именно говорили специалисты даже в часы досуга. Результатом стало распределение М.И. Самойловича в наш институт.
Начал он работу в лаборатории В.Е. Хаджи, занимался рас¬четом гидротермальных потоков. Хорошо подготовленный тео¬ретически, он искал конкретного дела, ощущая необходимость развития в институте физики. В 1962 году он получает сектор физико-химических исследований. Пламенная фотометрия, электронная микроскопия, рентгеноисследования — это становится его делом. 1963 — 1964 год - он начальник химико-спектральной лаборатории. Практически лаборатория обраба¬тывает все анализы для завода и института.
В 1965 году, когда была создана лаборатория структурных исследований, возглавляемая Л.И. Цинобером, М.И. Самойло¬вич переходит сюда ведущим инженером.
В 1967 году он защищает кандидатскую диссертацию.
В 1965 году наши камни демонстрировались на Всемирной выставке в Канаде, в Монреале, в составе экспозиции Министерства геологии СССР. Засверкали александровские самоцветы, привлекая взоры. Правда, имя института не упоминалось. Камни служили доказательством достижений в области синтеза отечественной науки.
Весной 1966 года порадовала, наконец, и лаборатория слюды. Прошло несколько успешных плавок по получению синтетической слюды и деловых пластин, переданных для опытных испытаний в промышленность. На отдельных предприятиях слюду использовали для изготовления различных приборов и деталей. В ноябрьском номере газеты "Неделя" появилась фотография и первая, сравнительно небольшая публикация под названием "Лучше природной": "На свет появился первый квадратный дециметр нового неорганического полимера фторфлогопита. Добились этого сотрудники Всесоюзного института синтеза минерального сырья, разработав принципиально новую методику получения искусственной  слюды.  Новый полимер во многом превосходит природную слюду: может противостоять очень высоким и очень низким температурам, достаточно гибок, прозрачен, химически стоек". \    Первый фотоснимок: в руке — прозрачная пластина слюды. . .
Первый ощутимый итог лаборатории. На 1 апреля 1966 года у И. Н. Аникина в лаборатории слюды работает 109 человек. Это уже целый микрозавод. Вспомните первые годы нашего завода, когда в его соста¬ве насчитывалось всего 80 человек. Но в 1966 году мы уже солидное предприятие, которое может позволить себе иметь конкретные научные подразделения. В институте, в нашем специальном конструкторском бюро, произведена перегруппировка конструкторского состава применительно к требованиям опытного производства научных подразделений. Эту группу возглавил А.А. Шапошников.
Синтез минерального сырья — возможно, это было дробление основных сил. Кварцевое направление успешно развивалось и многим начи¬нало казаться, что кварц себя исчерпал. Разумеется, кроме тех, кто посвятил кварцу жизнь. В.П. Бутузов, отдавший немалую часть жизни корунду, не мог, да и не хотел, отойти от экспериментальных работ. Лаборатория высоких давлений, созданная в институте и официально возглавляемая Г.Н. Безруковым, фактически была его детищем и его любовью. Бутузов был официальным научным руководителем отдела. Первый синтетический алмаз был получен здесь в 1962 году. Со слов токаря Новожилова Владимир Петрович сам обратился к нему с просьбой изготовить контейнер из литографского камня. Сам же и забрал изготовленный контейнер и провел опыт. И еще был всеобщий восторг: чисто визуально в полученном спеке был виден алмаз! Располагала лаборатория на то время одним гидравлическим прессом модели П – 978 двухстороннего действия усилием р – 1800 и Р – 1200 тонносил.
Перенесенная из ИКАН СССР тема выращивания искусствен¬ных алмазов полностью завладела ученым-экспериментатором. Зачастую он выделял для этой лаборатории слишком много средств, оборудова¬ния и личного времени. Но и сотрудники лаборатории отвечали на эту заинтересованность добротной работой. Они сами разрабатывали и изготавливали опытные образцы прессов.
Дадим слово А.Д.  Мишанину, одному из старейших сотрудников этой лаборатории:
« Бутузов В.П. один – два раза в неделю  посещал лабораторию, вместе с сотрудниками проводил опыты. Каждый пресс был снабжен журналом, куда записывались все данные опыта: давление, сила тока, мощность, напряжение, шихта. Однажды Кирова Н.Ф. провела опыт с положительными результатами, но данные в журнал не записала, за что Бутузов В.П. ей устроил «нагоняй», что она неделю плакала за прессом. Воспроизводимость опытов была очень низкой. На многопуансонной    установке ЦКМ положительных опытов было мало. Экспериментальные работы на ней были прекращены из–за сложности изготовления сборки. Спеки обрабатывались кислотным методом. Лаборанты занимались изготовлением контейнеров для реакционной шихты. Одним из основных элементов АВД является пластически деформируемый контейнер, в котором размещается реакционная шихта с нагревательными элементами. Давление в реакционном объеме создается в процессе больших пластических деформаций контейнера. При нагреве реакционной ячейки электрическим током контейнер выполняет функции электротеплоизолятора, а также силового элемента предотвращающего разгерметизацию зоны высокого давления. Для изготовления контейнеров широко применяется литографский камень, реже пирофиллит и тальк.
Весной 1965 г был сдан в эксплуатацию главный  корпус. Мех. участок лаборатории со всем металлообрабатывающим оборудованием переехал в левое крыло. Станочный парк стал пополняться новыми станками, электропечами для проведения термических работ. В коллектив стали приходить новые сотрудники: Давыдченко А.Г., Ступаков Е., Королев Д.Ф., Семенов Г.М., Дудлин С.Н., Мармышев В.И., Веридарский М., Белов А., Курочкин А., Дмитриев Н., Дмитриев А., Дмитриев Ю., Семенов А., Горшунов В., Зудин И.И., Семенов Н. Петров. Е.К.. Ступаков Е.занимался разработкой темы « влияние охлаждающих жидкостей на АВД». Была изготовлена опытная автоматическая установка, которая фиксировала температуру воды на входе и выходе из корпуса холодильника, ее количество, скорость в определенное время. В разработке установки ему помогали электрик Семенов Г, М, и лаборант Николаев Н.
Безруков Г.П. после переезда в главный корпус предложил мне возглавить группу ремонта оборудования, группу операторов, группу изготовления, реконструкции технологической оснастки. Преемником моим стал Корнилов Ю.П. Сапрыкин Е. И Сизов В.М. – мастерами. При проведении экспериментальных работ на прессе П - 978 в начальный период выдержки наблюдались значительные падения давления в гидросистеме. Масло ручьем текло из главного цилиндра. Причина – попадание твердых частиц твердого сплава, материалов контейнеров в зазор между цилиндром и нажимным     кольцом. При возвратно – поступательном движении поршня образовывались продольные надиры. Вызванные с завода специалисты от ремонта отказались. Посоветовавшись с руководством,  решили провести ремонт собственными силами. Сотрудники: Мишанин А.Д. – ответственный за проведение работ, Ефремов В.М., Павлов В.В., Епифанов В.И., Никитин А.П., Семенов Г.М., Доронин В.В., Цибин А.С. приступили к демонтажу главного нижнего цилиндра. Поршень весом 4,5 т. без грузоподъемных средств был извлечен из цилиндра и доставлен в РМУ завода п.я. 18. Токарь Буклинов А.А. проточил, отшлифовал поршень. А мы, в свою очередь, вручную напильниками и шлифовальной шкуркой зачистили надиры цилиндра. Встретились с проблемой приобретения заготовок отлитых из бронзы диаметром 800 мм для нажимных колец. Куда ни обращались – везде отказывали. Выручил московский завод ВНИИЖелезобетон. С ними был заключен договор на проектирование и изготовление железобетонных прессов усилием Р – 500 тс – 2 штуки и Р – 1000тс – 2 штуки. Заготовки отлиты и доставлены в Александров, обработаны. Главный цилиндр собрали, испытали на пробное давление – результат положительный. Работал до 1975 года. АВД цилиндр – поршень, УОС – 20 (установка одноосного сжатия диаметром лунки 20 мм).
Прессы Р – 500 тс и 1000тс были изготовлены. Мы ездили комиссией института – Шапошников А.А. , Сорокин Ю.А., Безруков В.А., Мишанин А.Д. – на завод – изготовитель. У них было трудное финансовое положение, сложности с реализацией и им крайне важно была наша оплата. Показали нам работу прессов, при демонстрации  было выявлено множество недостатков и не выполнения требований тех. задания на  их проектирование и изготовление. Никакой параллельности, гидравлическая установка не соответствовала  нормам. Представители завода обещали эти недостатки ликвидировать. Клялись, что все исправят и просили перечислить деньги. О результатах комиссия доложила директору Бутузову В.П., сопроводив уверенностью, что они нас не устроят. Он сказал «Ладно». Через месяц завод – изготовитель прислал в Александров эскорт трейлеров с прессами. Их остановили у проходной.  По указанию Бутузова В.П. трейлеры с прессами на территорию института не пустили.  Пришлось им возвращаться в Москву. На  повороте у переезда  свалилось основание одного пресса. Поднять его своими силами они не смогли и потому бросили.  Дальнейшая судьба их неизвестна.
В 1965 году на выставке в Монреале был представлен  труд нашей лаборатории: стол из нержавейки с полированным эбонитовым листом, на нем карта территории СССР, обложенная кристаллами синтетического алмаза и спутник с четырьмя антеннами, обложенный по периметру алмазами.
Прибыли новые сотрудники Морохова Р.А., Козырин Н.А., Сергеев И.М. Контейнеры для АВД изготовляли на токарных станках Шилов В., Булов. Из института уехали Литвин Ю.А., Рагулина Э.,Кирова Н., Хателишвили Г., Терехов П.И., Кац И. Лаборатория высоких давлений, возглавляемая Безруковым, была детищем Бутузова В.П.. В начале 1966 года в лаборатории работало 60 человек. Были изготовлены два пресса Р – 500тс для синтеза алмазов. В 1966 г на проведение научно – исследовательских работ по синтезу алмазов Министерство Геологии СССР выделило большую сумму денег на приобретение оборудования и аппаратуры. В корпусе №3 создали автоклавный участок, где в сосудах сотрудники Кокорев, Королев, Узварик Т. А., Петрова Н.И. пытались при низких давлениях получать алмазы. Козырин Н.А. занимался изучением раствора горных пород в воде и агрессивных средах. Дунин – Барковский в электропечах  проводил свои опыты.... Ему, по его просьбе, выделили одну печку и он в платиновом тигле (весом около 3 кг.) растил свой аметист.  Днем  у печи, не сводя с нее глаз, дежурили операторы Лебедева К.И., Сморкалова Зоя и Сачкова А. А ночью он приходил сам с раскладушкой и стерег тигель.  Кокарев хотел получить алмаз при низких давлениях, из углекислоты. А последнюю пытались накачать из баллона с газированной водой. Не догадались съездить в Москву за сухим льдом. Опыт планировался с перепадом от 150 АТ до 0.  Но перепад был слишком быстрым – пошли трещины.
В здании школы, переданном  институту, проводилась реконструкция под объединенный механический цех. После завершения строительных работ оборудование РМУ завода п.я.18 и лаборатории ВД было смонтировано и сдано в эксплуатацию. По наряду получили два токарно-винторезных станка, которые установили в корпусе №3 для лаборатории ВД. Токаря Новожилов В.И. и Стрельников, Мишанин Ю.А., Лалуев А.Н.
Успехи в области физики высоких давлений  позволили создать самостоятельную отрасль по производству искусственных кристаллов алмаза. Они нашли хорошее применение в производстве абразивных и режущих инструментов. В институте одновременно решался вопрос о создании участка по производству синтетических алмазов и участка по выпуску  алмазного инструмента на металлической связке. Первым начальником участка синтеза алмазов был Попов В.В., сотрудники Воронов А., Антонов Д, Поморцев, Морохова Р.А. В корпусе КВЦ были смонтированы два пресса Р – 500 тс, изготовленные сотрудниками лаборатории ВД и два пресса модели ДОО – 43 – изготовитель Рязанский завод кузнечнопрессового оборудования. На этих установках производился синтез первых партий алмаза (операторы Егоров Е.В., Стрельников А.). Попова В.В. сменил Ворожейкин К.Ф.  В этот период участок  начал укомплектовываться новыми прессами модели ДО 137А, станками для изготовления контейнеров, оборудованием для изготовления графитовых шайб, приготовления шихты. Хим. обработка спеков, нейтрализация производилась на оборудовании, смонтированном в корпусе №4. После больших недостатков в работе Ворожейкин К.Ф. из института был уволен. Временно исполнял обязанности Варагин В.С. В 19   г. начальником участка № 3 стал Хван В.А., сотрудники Корнилов Ю. П., Морохова Р.А., Филиппова Е.Б., Филиппов Б.А., Ручкин А.А., Сергеева И., Гусева, Петрова А., Можаев В., Фроловичев В.В. Количество единиц оборудования увеличилось, новые технологии позволили увеличить объем выпуска продукции   до 1,2 млн. карат в год, разной зернистости. А.С. Семенов – начальник участка по выпуску алмазного инструмента с технологом Чубковой Т.Т., сотрудниками Сысоев А., Новожилов В.И., Епифанов Б., Пшеничнов,  Корягина В.И., Бузычкин Н.
Разрабатывали пресс – инструмент различных геометрий и типоразмеров. Номенклатура изделий была большой. Все заводы стекольной промышленности Владимирской области были обеспечены алмазным инструментом».
К 1 апреля 1966 г. в лаборатории ВД работало 60 человек.
2 апреля 1966 года впервые вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о праздновании Дня геолога. С этого момента День геолога становится нашим профессиональным праздником. Иногда в наше вре¬мя можно слышать недовольство молодых синтетиков: "Это праздник геологов!". Но наш синтез родился в недрах геологии, наши лучшие синтетики — геологи по образованию, и как ребенок не отрекается от своей матери только на том основании, что в силу полученных знаний пошел дальше, так и Синтезу, сыну Геологии, грешно пытаться отречься от нее. День геолога — общий праздник всех причастных к раскрытию великих тайн геологии. А разве не одно из самых таинственных — рожде¬ние камня?!. . .
В марте на заводе были испытаны и приняты два пресса для синтеза алмазов. При их испытании получили первую продукцию, а уже 5 мая 1966 года Министерство геологии СССР приняло решение:
1. О выделении в 1966 году на проведение научно-исследовательских работ по синтезу алмазов дополнительно 600 тысяч рублей, в том числе 300 тысяч рублей на приобретение оборудования и аппаратуры за счет резерва Министерства на геологоразведочные работы в 1966 году.
2. Об отнесении  ВНИИСИМСа в отношении оплаты труда научных  работников к 1 категории.
Безусловно, основная заслуга в вынесении этого решения принадлежит директору института В.П. Бутузову. Именно он сумел сориентировать коллектив института на важные для нашей страны работы. Он много уделяет внимания научным достижениям института, особенно в области синтеза алмазов. Это было время, когда институт начали широко признавать в научных кругах. В Александров часто приезжают ученые из Академии наук СССР, Государственного комитета по науке и технике, а также работники различного ранга других министерств и ведомств. В.П. Бутузову есть что показать в институте, ведь почти все исследовательские работы были из серии самых новых, самых передо¬вых областей знаний. Институт стал известен далеко за пределами нашей страны. В заседаниях ученого совета ВНИИСИМСа принимают участие такие известные ученые, как академик Н.В. Белов, профессор Д.П. Гри¬горьев, профессор Г.Г. Леммлейн, член-корреспондент АН СССР А.А. Чернов и другие. Более того, они в разное время являлись членами ученого совета нашего института.
К этому времени произошла перегруппировка и внутри некоторых научных подразделений: создана химико-аналитическая лаборатория и лаборатория исследования электрических и упругих свойств минералов. Совершенствуются и не научные подразделения. Так окончательно завер¬шен монтаж, наладка и пуск АТС. Все работы по переключению линий связи с ручного коммутатора на действующую АТС производились в нерабочее время. О.А. Басов, В.В. Данилов и Т.Д. Сергеева успешно справились с поставленной задачей.
В конце июня приказом Министерства геологии СССР наш завод преобразован в опытно-экспериментальный цех с производственными участками и центральной лабораторией измерительной техники. С само¬стоятельностью завода покончено. Нельзя сказать, чтобы заводчане при¬няли это спокойно. Причину такого решения Г.А. Унанову объяснил главный инженер ВНИИСИМС А.А. Шапошников. Было предположение о возможной передаче завода из системы Министерства геологии СССР в ведение другого министерства. В целях сохранения завода в нашей системе его и преобразуют в экспериментальный цех. Г.А. Унанов видел отрицательные стороны такого решения: завод, став цехом института, полностью лишится всех прав самостоятельных производственных пред¬приятий, лишится фондов предприятия и не будет иметь право на полу¬чение государственных ссуд. Институт же, как головная организация, также лишится всех финансово-экономических благ. От официальной борьбы за самостоятельность завода Г.А. Унанову пришлось отказаться, поскольку всплыли некоторые нарушения, связанные со строительством бассейна. Строительство бассейна и спортзала велось силами самих заводчан. Наступило время держать ответ. Мы уже упоминали, что бассейн фигурирует в документах как противопожарный водоем. Кстати, в слу¬чае пожара достаточно убрать заслонки и вода, устремляясь из бассейна, в течение 15 минут заполняет два противопожарных колодца. Так что функционально он несет двойную нагрузку.
Мы не будем останавливаться на том, сколько пришлось директору завода доказывать свою правоту. Заводчане знали, на что шли. Тем не менее, Георгий Арсентьевич чудом избежал судебного разбирательства за строительство бассейна. После того, как дело против него было прекращено, он подал заявление об уходе на пенсию.
Подведем некоторые итоги самостоятельности последних лет завода. По заданию горисполкома заводом куплена и передана городу землечер¬пательная машина для очистки дна реки от ила стоимостью 25 тыс. руб. Завод шефствовал над Александровской музыкальной школой, которая размещалась в одноэтажном ветхом здании. По предложению нашего завода на паевых началах с другими промышленными предприятиями было построено новое кирпичное двухэтажное здание. По ходатайству завода горисполкомом была выделена за городом земля под коллек¬тивные сады для трудящихся нашего предприятия.
Г.А. Унанов хорошо знал, как важно собрать и сохранить все, отно¬сящееся к истории завода. Идея создания музея, откровенно говоря, владела многими. Нынешнее помещение музея в то время занимала химическая лаборатория М.И. Самойловича. После того, как лаборато¬рию перевели в центральное помещение, здесь после капитального ремон¬та разместили первые экспонаты.. .
Итак, несмотря на сопротивление заводчан, завод лишился своей самостоятельности и был преобразован в опытно-экспериментальный цех, начальником которого становится М.И. Голиков. Мне трудно, чита¬тель, объективно судить: правильным ли был этот ход? Откровенно го¬воря, я невольно становлюсь на сторону заводчан: мы многое потеряли. Приведу один пример: строительство зданий слюды и оптического квар¬ца, которое по прежним меркам тянулось непозволительно долго.. . Однако решение было принято. Следствие борьбы заводчан — админист¬рация института всячески искореняла само слово "завод". И все-таки, все-таки... опытно-экспериментальный цех или завод, (как вскоре опять его стали именовать официально) из квартала в квартал звучал в приказах ВШПО, отмечаемый за хорошую работу коллектива.
Сменилась вывеска, но жив завод, жив коллектив, и он продолжает дело, украшая свои знамена все новыми регалиями успеха.
К 1 октября 1966 года в Александрове образован участок лабора¬тории высокотемпературной кристаллизации, а 8 октября на заводе была получена первая партия нового оптического сырья. В конце октября в составе института организована лаборатория исследования физических свойств и рационального использования пьезооптического сырья, руководителем которой стал Я.П. Снопко.
Середина ноября принесла ВНИИСИМСу диплом I степени, золотую медаль и денежные премии ВДНХ СССР за тематическую экспозицию в павильоне "Геология". Искусственная слюда "ИС-1", синтетические кристаллы окрашенного кварца для изготовления ювелирных изделий, разработанная технология получения в промышленных условиях синте¬тических алмазов, монокристальных "САМ" повышенной прочности — вот такие работы представил ВНИИСИМС на главной выставке страны. Следует напомнить, что большая часть этих работ защищена авторскими свидетельствами. Серебряной медалью ВДНХ СССР были награждены И.Н. Аникин, Ю.В. Копырин, В.А. Безруков, В.С. Варагин, Е.А. Ватолкин. Бронзовой медалью ВДНХ награждены А.А. Шапошников, Ю.А. Беляко¬ва, Н.Ф. Кирова, Ю.А. Литвин, Ю.Н. Монахов, В. Галин, Г. Хателишвили.
Конечно, сегодня, когда для нашего института дипломы ВДНХ СССР стали почти нормой, мы не рискнули бы так подробно останавливаться на этом. Но вышеуказанные сотрудники — первые представители ВНИИСИМС, получившие эти знаки отличия. Да и представленные рабо¬ты наглядно характеризуют облик нашего предприятия тех лет.
А сейчас сделаем небольшое отступление и расскажем о формировании нашего самого молодого отдела: 9 июня 1965 года в приказе по институту № 191 впервые упоми¬нается о будущей лаборатории. Звучит это так: "...Балицкого В.С. ..  назначить и.о. начальника сектора гидротермальных процессов лаборатории экспериментальной минералогии." Основанием для появления этого документа послужил приказ Геолкома СССР № 171 от 12. Щ;. 65 года об учреждении в структуре института новой лаборатории.
Однако лаборатория высоких давлений и экспериментальной мине¬ралогии, существующая в штатном расписании, к нашему будущему от¬делу отношения не имеет. В штатном расписании ЛЭМ (лаборатория экспериментальной минералогии) как самостоятельная единица появля¬ется впервые 10 апреля 1966 года. В ее состав входят два сектора: гидротермальных процессов, возглавляемая В. С. Балицким и ультраметаморфизмом, возглавляемая С. С. Гороховым. В новую лабораторию из разных подразделений института переходят старшие инженеры А. Н. Ковалевский, Л. А. Самойлович, Л. В. Горбунов, Г. П. Ступаков, Ю. Т. Остапенко; инженер В. П. Орлова, старшие техники В. Г. Андреев и В. С. Комаров, старший лаборант В. В. Мазулев. Начальником ЛЭМ официально назначен зам. директора по науке Л. Н. Хетчиков.
Любопытно проследить, какими путями приходили некоторые люди в новую лабораторию. Давайте рассмотрим хотя бы два случая:
Георгий Тихонович Остапенко первым на Алтае начал экспериментальные работы в области синтеза при высоких давлениях. Вскоре он убедился, что основные силы и время "съедает" техническая сторона работы. В ноябре 1965 года, после окончания очной аспирантуры Ал¬тайского горнометаллургического научно - исследовательского института, он приходит во ВНИИСИМС и, после обстоятельного разговора, Хетчиков принимает его старшим инженером в ЛЭМ, официально еще не утвержденную. Запись в его документах так и гласит: "Принят в ЛЭМ 25 ноября 1965 года".
Арсений Николаевич Ковалевский прорывался в новую лабораторию с боем. Он работал во ВНИИП с 1957 года, вначале в лаборатории № 3 (технологической), к 1965 году, когда зашла речь о новой лаборато¬рии, он был главным технологом завода (или, как тогда говорили, организации п. я. № 18.) и мечтал сменить эту должность на научно - исследовательскую работу.  На первых его рапортах этого года ре¬золюции доброжелательные, но не более. Дело застопорилось. И тогда в конце лета, он пишет уже не просто рапорт, это больше походит на ультиматум:
"Перед моим уходом в очередной отпуск я поставил Вас в из¬вестность о моем намерении уйти с должности гл. технолога орг.п.я. 18 и согласовал с вами возможность моего перехода во ВНИИСИМС на исследовательскую работу. После возвращения из отпуска я вто¬рично согласовал этот вопрос с Вами, после чего подал заявление об освобождении (подчеркнуто в оригинале) меня от обязанностей гл. технолога орг. п.я. 18 и переводе на исследовательскую работу во ВНИИСИМС, на что получил маловразумительную резолюцию т.Унанова. За истекшее время этот вопрос не решен. Если Вы не находите воз¬можным удовлетворить мою просьбу о переводе во ВНИИСИМС в устраи¬вающие меня сроки прошу освободить меня от обязанностей главного технолога орг. п.я. № 18 ." (от 02. 09. 65).
Резолюция Унанова от 6. 10. 65 на имя Бутузова "т. Ковалевс¬кий не работает и от работы отказывается. Прошу Вас решить вопрос о его переводе во ВНИИСИМС или дать согласие на его увольнение из орг. п. я. № 18." 9 ноября появляется, наконец, долгожданное «против перевода не возражаю. Хетчиков.» И с 25 ноября 1965 года Ковалевский зачислен в лабораторию экспериментальной минералогии старшим инженером. Любопытно отметить так же и то, что Балицкий переведен в ЛЭМ первого июля 66 года.
Лаборатории выделили часть комнат под будущие автоклавы на третьем этаже, налево от центрального  входа. Сотрудники же оставались на прежних рабочих местах,  разместить их более компактно пока возможности не было. Кстати, учитывая нехватку жилья в городе, некоторые работни¬ки института на том же третьем этаже жили.
Весь предыдущий опыт, накопленный ВНИИСИМСом, учил, что рассчитывать следует только на собственные силы. Они так и действова¬ли, создавая свою экспериментальную базу. По заданию Балицкого, успевшего ознакомится с экспериментальной техникой отделов, схему пульта готовил отдел автоматизации. Ватолкин, начальник этого отдела, основной разработкой занимался сам. Разработку сосудов от СКТБ делал И. М. Чугунов. И, надо признать, спокойной эти работы назвать было бы грешно: их торопили, постоянно внося изменения и уточнения. Печи изготавливали в механическом цехе. У сотрудников ОГС начинали сдавать нервы: они тоже не на все вопросы могли отве¬тить, а "эти" во все суют нос, везде норовят залезть посмотреть "как устроено". Электроцех берет лабораторию под пристальный контроль своих сотрудников: как бы не попытались поэкспериментировать на свой страх и риск.
Работа идет. Уже в августе начинается прием будущих операто¬ров. Возглавила этот список принятая старшим оператором Л.  Говоркова.
Однако Балицкий не может ждать. Он добивается, чтобы ему вы¬делили два небольших, по 200 мл, автоклава в отделе высоких давлений и с помощью серии первых опытов, которые осуществляет с Э. М. Ташкером, ищет ответ на мучающие его вопросы. Тема, над которой он работает в геологическом отделе, еще не завершена, но Балицкий уже значительно расширил подход к ее разработке. Ему хочется экспери¬ментально воссоздать природный процесс и, сравнив с данными, полученными в полях, уловить закономерности.
В сентябре он и Горбунов выезжают в Старый Оскол на рудник Губкина, чтобы добрать необходимый материал. В конце сентября отчет сделан и на Ученом Совете принят. Для нас в этой работе интересно то, на что обратил внимание Ученый Совет:
«Впервые в геологическом отделе были широко применены экспе¬риментальные работы, во многом способствующие завершению темы. В частности, выявлены физико-химических условий образования крис¬таллов кварца и флюорита».
Не вдаваясь в детали, уточним, почему речь идет не о ЛЭМ, а о геологическом отделе: утвержденная тема была начата в последнем. Кстати, развернутая к завершению отчета Балицким работа в новом ракурсе уже значительно отходила от традиционно геологического подхода. Направление исследований ЛЭМ начинает оформляться.
Геолог Г. П. Ступаков возвращается в геологический отдел, зато из геологического в ЛЭМ переходит младший научный сотрудник геохимик Б. А. Дороговин. На примере нового сотрудника интересно пронаблюдать, как вообще происходило прибытие молодого специалис¬та на место распределения в 65 году. Во-первых, характеристика. Как далека она от формального казенного языка последующих лет: "...вскоре стало ясно, что это человек с большой внутренней самодисциплиной и организованностью. Несмотря на пробелы в знаниях, связанные со значительными перерывами в учебе, Б. А. Дороговин уже с 1 курса встал в ряд лучших студентов. Серьезное отноше¬ние к занятиям и глубокая заинтересованность в вопросах геологии заметно выделили его среди других... Учебные и производственные практики, тематические поездки на Кольский полуостров и все вышеуказанное, вселяют уверенность в том, что Б. А. Дороговин будет настоящим геологом. "В направлении указано: обеспечить комнатой и установить оклад 100 рублей с 1 апреля 66 года».
Молодому специалисту выделили место в общежитии и оклад 90 рублей. Но из геологического отдела уже 16 мая он переходит в ЛЭМ.
Осенне-зимний период проходит под знаком монтажа пульта и изготовления печей и автоклавов. Молодежь преимущественно обитает на третьем этаже. Кроме работы в повседневности их объединяют обязательная сдача норм ГТО, участие в добровольной народной дружине (ДНД) со спущенным графиком который лаборатория обязана выполнить, учебные сборы (Это выпадает на долю Горбунова).
Первый пульт на две печи по 6 автоклавов каждая, обретает фи¬зическое воплощение: кабины сварены, чтобы плотно закрывались. Пе¬чи сделаны с приводом, рассчитанным, чтобы качались перемешивая раствор. Под ними установлены ванны с водой для закаливания сосудов. Теперь необходимо добиться, чтобы кремнезем не оседал на стенках. Работы хватает. В декабре на пульт приходят работать старший техник Л. М. Матвеева, старшие лаборанты   В. Н. Макаров, Г.
И. Малков и З.И. Зимина. В. Мазулева, поступившего на вечернее отделение Всесоюзного Московского энергетического заочного института, переводят старшим техником. Надо отметить, что зарплата старше¬го техника на то время была 70 рублей, а у механика - 86. Вос¬пользовавшись тем, что октябрь - ноябрь В. Г.Андреев и В. С. Кома¬ров были временно переведены в механическую мастерскую опытного участка отдела высоких давлений, их из техников переводят в меха¬ники. Помочь людям материально не нарушая закона - такой возможности не будут упускать и в дальнейшем. Уже в ноябре В. С. Балицкий в рапорте на имя Хетчикова пишет о Дороговине: "...наладил установку для декрепитации и гомогенизации включений и соответствен¬но проводит на них исследования... Прошу повысить оклад до 120 с переводом на должность старшего механика. "Резолюция Хетчикова: младшим научным сотрудником с окладом 110 рублей.
Следует еще раз подчеркнуть: В. С. Балицкий "пробивает" зарп¬латы своим сотрудникам. Не важно, как пишется должность – работу они выполняют все ту же, однако жесткие рамки штатных окладов уда¬ется преодолеть только так. И Л. Н. Хетчиков, по заданию которого, собственно, и работает молодой специалист, тем не менее, с ущербом для последнего (10 рублей в то время было суммой!), все же не позволяет уклонится от науки даже формально.
Познание химии на практике молодежь осваивала с азартом, порою выходящей боком экспериментаторам: смешали аммиак с йодом, часть просыпали, забыли подмести... Хетчиков зашел, под ногами - мелкие взрыва - хлоп!...хлоп!...
- Что вы тут опять просыпали?!
Новый год было решено отпраздновать в складчину в лаборато¬рии. Принесли домашнего вина, вкусностей каких кто мог. Организо¬вали все по высшему сорту, только сели за импровизированный стол и налили рюмки "Хетчиков идет!!!"
Надо сказать, что Хетчиков заходил в автоклавную ЛЭМ часто, но сегодня его явно не ждали. Заметались, ликвидируя следы не нача¬того пиршества... Вошедший Хетчиков поздоровался с " ужасно деловы¬ми" сотрудниками и, обводя взглядом комнату, наткнулся на стоящий в углу спальный мешок. Прямо в центр скатанного спальника была вставлена... полная рюмка! Спрятали, называется! Проследив взгляд Льва Николаевича все обалдели, Хетчиков разрядил обстановку сам: он подошел, взял рюмку:
-Что она тут у вас стоит, греется?, - понюхал и, обернувшись, сказал, не пряча улыбки, - а у вас-то есть что в руках?...Возьмите. Чокнулся с наиболее смелыми, попробовал "Ничего!", допил рюмку, аккуратно поставил назад в тот же спальник, и уже от двери:
-Празднуйте. Только не напивайтесь.
Дверь за ним закрылась. Девчонки выбирались из углов, переводя дух. Ребята тоже не сразу пришли в себя. По свидетельству Мазулева праздник получился отменный, но кто ухитрился воткнуть налитую рюмку в спальный мешок, до сих пор остается загадкой.
После завершения рабочего дня жизнь коллектива не прекраща¬лась: волейбол, баскетбол, ручной мяч... В рабочее время молодежь посылали на строительство бассейна, вернее - "котлована под проти¬вопожарный резервуар". По неделям, работая подсобниками, таскали кирпичи. От этой тяжелой и грязной работы не уклонялись, наоборот - старались ее ускорить.  Дело в том, что особо по вечерам пойти в Александрове было некуда, и у задействованной на строительстве молодежи были свои виды и на будущий спортзал, и на бассейн.
На новогодний вечер билетов не хватало - он был популярен. В концертном отделении прелестные романсы пела Наташа Богословская (секретарь Безрукова, ВД), с ариями из опер выступала Галина Алек¬сандровна Горохова (инженер ОНТИ, жена С. С. Горохова). Бывшая оперная певица, обладательница изумительного сопрано, она не один сезон отработала на сцене Большого театра, пока - увы! - не "сел" голос. Может, день за днем она уже и не могла вести сольные партии, но отдельные номера исполняла с блеском. Пел под гитару Виталий Токарев... Весело заканчивался 1966 год. И сотрудники недавно соз¬данной лаборатории вступали в новый 1967 год полные надежд и пла¬нов.
В начале 1967 года искусственная слюда с размером пластин 40х х40 мм была внедрена на трех предприятиях, где на ее основе созданы принципиально новые типы приборов, имеющие важное народно-хозяй¬ственное значение. Всего получено 100 килограммов деловой слюды. Мингечаурский завод "Азерэлектроизолит" заключает с ВНИИСИМСом договор: в I квартале этого года мы берем обязательство поставить ему 6000 кг слюды, размеры кусков не более 50 мм; во II квартале — не ме¬нее 150 кг молотой слюды, фракция менее 0,25 мм. Стоимость одного килограмма 12 рублей. Этот договор говорит о прямом вкладе ВНИИСИМС в народное хозяйство страны.
В апреле 1967 года В.П. Бутузову было присвоено звание доктора физико-математических наук по совокупности опубликованных работ. Полученное директором ВНИИСИМС звание еще одно свидетельство возрастающего авторитета нашего предприятия.
В мае приказом начальника ВШПО изменена структура некоторых лабораторий: В.Е. Хаджи становится заведующим лаборатории гидротермального синтеза, Л.И. Цинобер — лаборатории структурных исследований, начальником ОЭЦ остается М.И. Голиков.
Мне хочется остановиться на одной информации, читатель, которой, кроме упоминания в приказах, мне не удалось найти реального подтвер¬ждения. Речь идет об учреждении книги Почета ВНИИСИМС к 50-летию Великой Октябрьской революции. В ней первые пять мест занимают лауреаты Ленинской премии, затем А.А. Буклинов, Т.Н. Безруков, В.П. Акимов. .. Не знаю, как оформляются такие книги, но мне очень хотелось бы, чтобы она была. Давай мысленно откинем тяжелую бар¬хатную обложку и увидим на первых страницах лауреатов Ленинской премии в том возрасте, когда они ее получали, и не в торжественно за¬стывших парадных портретах, а в окружении соратников. Представь Валентина Евстафьевича на спортивной площадке, Михаила Ивановича на колхозном подшефном поле, Леонида Александровича поющим, а Леонида Иосифовича читающим стихи Пушкина — какой емкий, обоб¬щающий портрет ученого нашего времени, разносторонне одаренного интеллигента, чей талант сверкает самыми разными гранями! И неволь¬но хочется провести аналогию с нашими великими предшественниками. Живые, яркие личности, которыми вправе гордиться любое государство! С ними можно ссориться, конфликтовать, потому что они не обросли помпезным величием живых памятников, они остались людьми, живу¬щими интересами дела. Им даровано редкое человеческое качество, изначально присущее интеллигентам —чувство равенства с собеседником. Нам нужна такая книга Почета, читатель, Книга, в которой отражались бы не только профессиональные заслуги, но и чисто человеческие досто¬инства этих людей.
1967 год — это год спокойного умножения заслуг института. По стра¬ницам газет "зашагала" искусственная слюда. "Адыгейская правда", "Вечерний Киев", "Вечерний Свердловск" — вот далеко неполный пере¬чень газет, заговоривших о наших успехах.
А внутри института? Чему радуемся мы сами? Нашим достижениям в очень разных областях деятельности. Например, успешному окончанию обучения в заочных институтах, тому, что наша сандружина в смотре-со¬ревновании массовых невоенизированных формирований медицинской службы гражданской обороны в городе Александрове заняла третье место, умению делать работу в самых сложных условиях. Остановимся более детально на последнем. В пятницу 25 августа 1967 года к концу рабочего дня на разгрузочную площадку ВНИИСИМС была поставлена железнодорожная платформа с 60 т калиевого полевого шпата. Для ее разгрузки была организована бригада под руководством начальника опытного участка Ю.В. Козырева в составе механиков мехмастерских Б.Н. Сысоева, В.К. Матвеева, Н.Ф. Семенова, Н.П. Пугачева и шофера Евстигнеева.
Под проливным дождем бригадой была отцеплена и передвинута платформа на место для разгрузки, подготовлена площадка для подъ¬езда.
С 17-00 25 августа до 7-00 26 августа, т.е. 14 часов без перерывов, работали люди. Все 60 т были перегружены на самосвалы, переведены на базу ВНИИСИМС и частично на территорию института. Это позволило избежать штрафа за простой железнодорожной платформы. Согласитесь, так работать надо уметь. Этого одним приказом не достигнешь.
Отмечаются успешные работы и в лабораториях: лаборатория В.Е. Хаджи занимается расширением области применения кристаллов, решает задачу зависимости интенсивности окраски аметистов от кон¬центрации в них железа. М.И. Самойлович ведет исследования кристал¬лов синтетического и природного аметиста методом электронного пара¬магнитного резонанса. Работы эти способствуют расшифровке природы аметистовой окраски и дают возможность проводить качественную оцен¬ку концентрации центров аметистовой окраски в кварце по концентра¬ции в нем парамагнитного железа. Методом ЭПР проводят исследования по переходу примеси алюминия в кварце при отжиге из неструктурного положения в структурное.
Разрастается ЛЭМ. На этот год намечалось несколько тем, две из которых заслуживают нашего внимания особенно: исследование термобарических свойств растворов при повышенных давлениях и температурах, которую вела Лидия Александровна Самойлович и растворимость кремнезема в гидротермальных условиях, которую вел В. С. Балицкий.
Л. А. Самойлович в ЛЭМ перешла из отдела гидротермального синтеза, в котором работала после окончания Горьковского универси¬тета. Занимаясь проблемой выращивания оптического кварца, она особенно заинтересовалась термодинамикой растворов. В 1962 году ею, совместно с А. Н. Ковалевским, была опубликована статья, пос¬вященная этим исследованиям. Однако в рамках текущей работы ОГС эти исследования особого интереса не вызвали. К моменту появления в институте Хетчикова ей, по своей задумке, удалось осуществить только один опыт и построить первый график. Однако Хетчиков, увидев этот график, заинтересовался и сумел оценить перспективу. С созданием лаборатории Балицкому с великим трудом удалось добиться ее перевода к себе, чтобы она могла работать именно в этом направлении. Он подбирал команду из людей, способных сосредотачиваться на заинтересовавших их проблемах, тем более что совпадение направленности работы Лидии Александровны со своими уловил сразу. Около года, уже числясь в ЛЭМ, Самойлович продолжала работать в ОГС, за¬вершая прежнюю тему. Теперь появилась ее собственная. Целеустрем¬ленный, энергичный Арсений Николаевич Ковалевский с удовольствием занимается изготовлением необходимого оборудования.
Вторая тема, которую курировал сам Владимир Сергеевич, была вызвана к жизни тем, что никто никогда прежде не исследовал, какую роль в природных процессах играют минеральные воды естественные минералообразующие растворы. Темы тесно переплелись. И поехали лю¬ди по полям, собирая в бутылки, фляги и бидоны воду из самых раз¬ных минеральных источников.
Лидия Александровна вспоминает, как ей пришлось изрядно помучиться в Читинской области, когда Балицкому пришлось внезапно уе¬хать, и вся отправка легла на ее плечи, как везли все это булькающее сокровище в коляске мотоцикла в аэропорт... А Балицкий с рабочими на "уазике" уже колесил по Кавказу, загружая машину " под завязку" ящиками со все новыми образцами минеральных вод. Ах "Боржоми № ", "Нарзан" и № Есентуки № "... да что там, все курорты Кавказа и Минеральных Вод отметились в тщательно промаркированных бутылках, сухими привязками цифр заполнили полевые книжки. Только за одну поездку удавалось опробовать более сотни источников.
Работы разных отделов зачастую переплетались. Так ЛЭМ и геоло¬гический отдел сотрудничают довольно тесно. Геохимик Дороговин, занимающийся исследованием        газово-жидких включений в кристаллах кварца, работает в составе геологического отряда на Алдане в Южной Якутии. Алданский щит - самый древний щит планеты. Там еще видны следы древних ледниковых потоков, стащивших и окативших породы в гигантские поля валунов - курумов. Среди тайги, как столбы, возвы¬шаются останцы - скальные остатки вздыбленных пластов планеты. До сего дня геологические разрезы - карты - сделаны только по берегам рек, за тысячелетия прорезавших свои русла в скальных породах. Бо¬гат Алдан, несметно богат. Но упрятаны его кладовые под мощными наносами и потому исследования там особенно нужны.
А в институте жизнь идет своим чередом. Первого июня впервые вышла на работу новая сотрудница ЛЭМ - Елена Ивановна Зубкова, химик - коллоидник по образованию. Она приехала в Александров вслед за мужем,  Радянским Владимиром Михайловичем, приглашенным во ВНИИСИМС Хетчиковым.
Радянский Владимир Михайлович 1924 года рождения. После окончания Черновицкого государственного университета работал  старшим инженером – методистом в экспедиции № 21 Приморского геологического управления. С 1955 года он главный инженер и                 технический руководитель
                Центральной лаборатории. Это                высококвалифицированный                специалист, обладающий  хорошими организаторскими способностями и интеллегентный человек. Хетчикову он знаком по прежней работе и потому он обращается к Владимиру Михайловичу с предложением перейти на работу во ВНИИСИМС и наладить работу химико – спектральной лаборатории. Радянский предложение принимает и в феврале 1967 года приходит к нам заведующим химико – спектральной лаборатории. Забегая вперед, скажем:  он наладит работу лаборатории. Его работа будет связана с исследованиями , связанными с разработкой и совершенствованием методов анализа синтетических материалов. Были разработаны атомно – абсорбционные и спектральные методы анализа кварца, алмазов, фторфлогопита, вольфраматов щелочноземельных металлов, а также природных минералов. Лаборатория под его руководством работала стабильно высокорезультативно.
Впервые Елена Ивановна увидела Александров в мае - месяце цветения са¬дов. Город утопал в яблоневом облаке. Выйдя из электрички и огля¬девшись, она спросила у мужа:
-До города далеко ехать?
Он засмеялся:
-Пешком дойдем!
Вязкая грязь, в которую проваливались по щиколотку - главное, что врезалось в память Елены Ивановны от первого дня работы.  Соб¬ранная, аккуратная женщина не могла разглядеть своих белых босоно¬жек, и с трудом добравшись до первого корпуса, для начала бросилась искать раковину, чтобы привести себя в порядок.
Рабочее место (стол) для начала ей выделили в химической лаборатории - институт был плотно заселен. А поскольку главные спе¬циалисты ЛЭМ пребывали в разъездах, то выдать задания на работу было вначале не кому, а потом о ней как - то забыли. Сидеть без дела Е. И. Зубкова не могла - не так воспитана, а потому по собственной инициативе начала помогать химикам делать анализы. А пос¬кольку была высоким профессионалом, делала работу качественно и быстро, то вскоре и стало это ее основным занятием. В лаборатории о существовании нового сотрудника узнали в день выдачи зарплаты, обнаружив в ведомости незнакомую фамилию.
-Ну, наконец - то увидели своего сотрудника!!!,  - встретили ее коллеги.
Развернутые в ЛЭМ работы требовали огромного количества ана¬лизов. Необходимы они были и другим отделам. Постепенно Елена Ива¬новна начала обслуживать весь институт. Спустя некоторое время за помощью начали обращаться и специалисты московских научно - иссле¬довательских институтов, например ИГЕМ (Блохин).
И еще один специалист перешел в ЛЭМ в конце этого года - Елена Евгеньевна Лисицына, Алеся - как звали ее друзья и сослуживцы.
Алеся приехала в Александров со степенью кандидата геологических наук с Тырнаузского месторождения. Определили ее вначале в геологический отдел к Ануфриеву. При приеме на работу Хетчиков, посмотрев на красивую, энергичную, молодую женщину, вздохнул и констатировал:
-Через год сбежите!
Подумал и обещал дать квартиру не раньше, чем через год. Але¬ся согласилась и на место в общежитии, и на должность младшего на¬учного сотрудника. Слова зам. директора по науке ее задели - себя как специалиста она знала. Но понимала и то, что она - рудничный геолог, а тут - кварц. Первый год проживания в институтском обще¬житии она расценивает как проверку на выносливость: на улице минус 40 градусов, а в семиметровой комнате, где они с Г.Решетовой жили  вдвоем, -  плюс четыре.  На работе - врастание в новое направление под руководством Ю.  Н. Ануфриева, перспектива долгого ученичества и вдруг - Балицкий, создание нового направления. Хотя в последствии она скажет "Да нас, собственно, не очень то и спрашивали, переводя.", однако, согласие она дала и даже оказалось - есть то, чем ей было бы интересно заняться. Ромуальд Львович Дунин - Барковский, маленького роста с большой головой, буквально фонтанировал идеями. Он с азартом хватался за все, но получив первые результаты, быстро остывал. К тому же совершенно не умел, да и не любил, эти результаты документально оформлять. Так что их творчес¬кий союз оказался на благо обоим. Первая их совместная работа - выращивание синтетической шпинели...
А на пульте уже налажена бесперебойная работа: девять опера¬торов работают по двое в смене и один - на подмене. График де¬журств составлен на месяц вперед. Разумеется, его не всегда удает¬ся выдержать: 30 июня лаборатория гуляла в общежитии на свадьбе Андреева. Готовились загодя, чем - чем, а на розыгрыши да сюрпризы были богаты. Валерий Мазулев, на чью долю выпадало дежурство на этот день, о подмене договорился загодя. Да забыла женщина за домашними хлопотами о договоре и пришлось спешно вызывать подмену. Валерию вкатили прогул, никакие словесные оправдания не помогли.
Но чем же заняты автоклавы?... О, то время вся лаборатория помнит! Шли опыты по растворимости кварца во всевозможных мине¬ральных растворах. Поскольку на опыт расходовалось всего 300 грамм, остальную минералку допивали. Перепробовали все известные воды, за зиму стали специалистами и могли бы дегустаторами подра¬батывать. Данные же, полученные при обобщении опытов были таковы, что Балицкий начал готовить докторскую диссертацию.
Молодежь, кроме работы, несет на себе ряд общественных нагру¬зок: спорт, ДНД, работа с подшефной школой № 2. За Борисом Дороговиным школьники ходят по пятам, слушают раскрыв рот... По официаль¬ной просьбе директора школы администрация института объявляет ему благодарность.
Осенью, в октябре, Л. А. Самойлович отчитывается по своей те¬ме. НТС рекомендует опубликовать результаты, но Хетчикову это кажется мало. Перейдя в ЛЭМ, Лидия Александровна оставила в ОГС все свои наработки. Теперь она считала, что материалов для начала ра¬боты над кандидатской диссертацией у нее нет. Хетчиков считал иначе: вскоре  после защиты отчета,  он повез его в ВАК,  где работал его сокурсник.
- Автор считает, что тут не хватает на кандидатскую!
Его друг просмотрел отчет:
-Надо просто написать его, как кандидатскую!, - согласился он с Хетчиковым.
И под нажимом Льва Николаевича, Лидия Александровна начала работу над кандидатской диссертацией.
Ближе к Новогодним праздникам защищает отчет по теме "Раство¬римость кремнезема в гидротермальных условиях" Балицкий. Остатки минералки допивают за праздничным столом.
Работает творческая мысль ВНИИСИМСа. В первом полугодии в ра¬ционализаторстве и изобретательстве участвовало 62 человека, с начала года внедрено 54 рационализаторских предложения и подано 5 заявок на предполагаемое изобретение. Экономический эффект от поданных предложений составил 3,4 тысячи рублей. Так, например, рационализа¬торское предложение рабочего участка новых видов продукции Ю.Н. Панфилова и старшего мастера ремонтно-механического участка В.Я. Панова "Приспособления для нарезки двух пластин МУЛЗ одновре¬менно" дает годовой эффект экономии 675 рублей. А рационализаторское предложение, поданное инженером лаборатории БД А.Д. Мешаниным и младшим научным сотрудником Н.А. Козыриным "Фторопластовый поршень для отделения трубки манометра от воздействия агрес¬сивных растворов" имеет годовой эффект экономии в 1822 рубля.
Четыре человека принесли такую экономию своей смекалкой! Все¬го за 1967 год было подано 157 рационализаторских предложений и 11 заявок на предполагаемые изобретения, годовой эффект от внедрения которых составил 25,5 тыс. руб. Есть у нас и умение думать, и умение действовать.
Когда 23 сентября в результате разрыва шланга бензореза вспыхнул пожар и на сварщике А.И. Москалеве загорелась одежда, механик лаборатории гидротермального синтеза В. К. Круглов и механик мехмастерской А.С. Говорков проявили отвагу и решимость, спасая жизнь коллеги. Более того, им удалось ликвидировать очаг пожара.
Завершая 1967 год, коллегия Министерства геологии СССР, рассмотрев результаты социалистического соревнования в честь 50-летия Октябрьской революции, занесла в книгу Трудовой славы Министер¬ства геологии и ЦК профсоюза рабочих геологоразведочных работ ВНИИСИМС "... за большие достижения в области синтеза важнейших для народного хозяйства минералов и оказания практической помощи экспедициям ВШПО в апробации методики и направления геологоразве¬дочных работ на пьезооптическое минеральное сырье".
Сколько стоит за этими строками! Наши ветераны многое могли бы уточнить, но давайте не останавливаться. . . Вперед, читатель, откроем 1968 год.
Даже если только пробегать глазами по страницам прошлого, и то мы рискуем утомить тебя, читатель. Масса деталей дорогих для одного, неизбежно, скучна для другого. Это жизнь. Но мне кажется, некоторые детали будут не безынтересны. Мы столько говорим о событиях радую¬щих, что ощущение беспокойства уже появилось. Увы, привыкание к успеху всегда обходится не дешево.
В мае во ВНИИСИМС поступила претензия от завода-потребителя на несоответствие количества полученной молотой слюды. Вместо 2 т 500 кг было отправлено 2 т 50 кг. Ошибка? Не взвесили, не продума¬ли? Случайность? Нет, дорогой читатель. Это халатность, размагничива¬ние, не организованный учет. Второй случай: в ночную смену на заводе сменный инженер Л.П. Шевелькова нарушила технологический режим, произошло падение давления и температуры в одном из автоклавов. Оператор Э.А. Лясина, сняв показание в 6 часов утра, оставила сосуд без надзора на два часа, в результате  отключение обогрева и падение давления. Л.П. Шевелькова попыталась вывести сосуд на заданные пара¬метры, но потом попросту сняла диаграммную ленту с показаниями.
Дежурный электрик Бочаров недостаток исправил быстро, но. . . в журнале не записал. Только в 8 часов утра старший инженер пульто-управления Г.М. Мазаев обнаружил падение давления на сосуде и поднял тревогу.
Расслабились, снизилась ответственность. . . Грустно. . . Год 1968. . . Год окончательного сосредоточения в Александрове всех научных под¬разделений. В этом году даже ленинградская группа поставлена перед выбором: увольняться или переезжать в Александров.
Чем же порадовать тебя, читатель? Ведь в жизни, как и в этой книге, все строго дозировано. . . Опытным участком ВНИИСИМС проведены испытания пригодности выращенного алмаза в буровых коронках, ка¬рандашах для правки, сверлах. Проверка дала положительные резуль¬таты.
Осень основная часть института провела на картофельных полях. Вырос в Дуденевском совхозе палаточный город, жильцы которого сменялись каждые две недели. Весь цвет науки ВНИИСИМС отдавал покло¬ны матушке-земле. Даже директор В.П. Бутузов, несмотря на возраст, выехал поработать физически. Работал в борозде и главный инженер А.А. Шапошников. Бережно сохранит В.А. Проскурников фотографию этих дней, на которой он в должности повара у костра с большой поварешкой. . . Страда! Михаил Иванович Голиков за рулем автомашины, перевозящей груз; работники института и завода в бесконечных, уходящих к горизонту бороздах, и ощущение горячих, пропитанных солнцем дней. . . Таким мы оставили 1968 год.
Давно уже ВНИИСИМовцы подумывали о собственном пионерском лагере. Как люди хозяйственные мечтали построить его так, чтобы летом отдыхали дети, а зимой — взрослые. Решение о строительстве лагеря-пансионата было принято в январе 1969 года, под метельное завывание и морозное потрескивание. Место выбрали в 6 км от города, директор еще осенью съездил туда, все осмотрел. Сейчас же, в январе, после приня¬того решения, началось тщательное изучение всевозможных проектов.
Зима в наших краях часто устраивает проверки на прочность. Так Новый год отпраздновать не успели — обнаружилась течь в паровом кот¬ле промышленной котельной. Среди ночи пришлось вызывать работников РКСа. Уложились в 24 часа, обеспечили нормальный ритм работы всех подразделений. Когда необходимо, заводчане умеют сосредоточить силы и энергию.
Весной были разработаны проекты установки сосуда высокого дав¬ления на базе промышленного сосуда СБА-4 для полупромышленного синтеза асбеста. Успешно шествует по страницам печати выращенная в институте слюда, а 6 марта 1969 года на промышленном оборудовании получены первые опытные партии синтетического аметиста. Событие это важное, его необходимо отметить особо.
Об отношении к работе многое можно извлечь хотя бы из такого инцидента: 18 апреля 1968 года старший лаборант В. С. Горлатых опоздал на работу. Охрана его не пустила с соответствующими ком¬ментариями. Молодой человек выйдя из проходной, не долго думая, "попытался проникнуть", а проще говоря - перелезть через забор. И это ему удалось. Но бдительная охрана нарушителя выловила и со скандалом выдворила вон. После долгих разбирательств, через десять дней был объявлен официальный выговор. Через месяц нарушитель уво¬лился.
Вводится новая практика - рабочих и служащих начинают принимать на работу с 12 - дневным испытательным сроком. Именно так в апреле в ЛЭМ приходят старшими лаборантами Л.Д.Анисимова и В.А.Макеева. И еще одно: именно в это время Балиц¬кий приступает к реализации давно вынашиваемой идее - попробовать вырастить аметист во фтор - содержащих средах. Это принципиально новый подход, где предстояло переосмыслить многое. Но главное - попробовать воссоздать уникальный уральский камень особо сочного цвета.
В конце лета - начале осени ЛЭМ обзаводится еще двумя сотруд¬никами: переводом с электромонтажного участка опытно - экспериментального цеха приходит старшим лаборантом Е. М. Кожбахтеев и на преддипломную практику приходит студентка 5-го курса Горьковского университета И. Б. Махина. Оба, помимо рабочих качеств, обладают еще одним достоинством - они спортсмены. А спорт в институте игра¬ет далеко не последнюю роль. В октябре, после успешной защиты на¬учного отчета, на областной семинар по туризму во Владимир выезжа¬ет А. Н. Ковалевский, страстно увлеченный туризмом и альпинизмом. Во ВНИИСИМСе он "сколотил" группу, с которой в выходные совершает марш - броски далеко за пределы александровского района. Его ста¬раниями группа обзавелась необходимыми инвентарем и снаряжением. Альпинистка, байдарочница и туристка Ирина Махина оказывается " ко двору" не только в сфере производственных интересов. А принимая во внимание, что секретарем комсомольской организации ВНИИСИМС выбран Валерий Мазулев, оба новых члена ЛЭМ немедленно оказываются вовлечены в общественную жизнь института. Общих забот хватает на всех: колхозы с летними сенокосами, осенними уборками картофельных полей и зимним сбором еловых веток на корм скота, расчистка снежных за¬носов на железнодорожных путях, ДНД. За участие в добровольной народной дружине к отпуску прибавляют по два дня и в приказах это фиксируется. Так Балицкий и Еремеичев получают эту прибавку. Де¬журства спускаются на лабораторию в обязательном порядке. Как нес¬ложно понять, женщины от этой обязанности пытаются уклониться, они попросту бояться хулиганов. Мужчинам это радости тоже не доставля¬ет, но они вынуждены принимать удар на себя.
Практика И. Махиной заканчивается в январе. Старательная студентка, сделавшая не проходную работу да еще и успевшая стать одним из общественных молодежных лидеров, уезжает с отличными рекомендациями и просьбой о распределении ее во ВНИИСИМС.
А Е. Кожбахтеев попадает к Дунину - Барковскому и вместе со слесарем Сизовым приступает к изготовлению особых нагревателей из дисилид - молибдена. Их научный руководитель столь азартен, изоб¬ретателен и так увлекает, что уже в середине мая на заседании Уче¬ного Совета о них замечено: "...сотрудниками сектора магматических и метаморфических процессов ЛЭМ в короткий срок создана экспери¬ментальная база для синтеза высокотемпературных минералов из расп¬лава. На этом оборудовании проведены поисковые научно - исследова¬тельские работы, представляющие большой интерес для получения кристаллов различно окрашенных шпинелей и ряда других минералов, представляющий большой научный и практический интерес..."
В своих научных изысканиях Дунин-Барковский во многом был первопроходцем. Зачастую для постановки задуманных им опытов не хватало самого необходимого и, как скажет много лет спустя Е. Кожбахтеев, "...использовать приходилось то, что удавалось достать". А ведь выращивание шпинели велось при температурах до 1300 граду¬сов! Многое использовалось вообще впервые, например, плавень. Кристаллы шпинели удалось вырастить разного цвета - зеленые, голу¬бые, красные... до 1 сантиметра в диаметре - прекрасное сырье для ювелирной промышленности.
Третьего сентября 1969 года в лабораторию возвращается вче¬рашняя практикантка, а ныне младший научный сотрудник Ирина Махи¬на, которой предстояло расширить свою дипломную работу. Теперь ее тема называется " Влияние примесей на рост кварца" (во фторидных растворах).
Выращивание аметиста непосредственно осуществляла Валентина Петровна Орлова," правая рука" Балицкого. Стройная женщина с го¬рящими глазами и неуемной энергией, прирожденный дизайнер с тонким вкусом, всегда великолепно (при весьма скромной зарплате) одетая, Валентина Петровна - по утверждению очевидцев, - могла заливать автоклавы в вечернем платье. Работала она легко и вдохновенно.
Октябрь выдался снежный, с ветрами и метелями. Снежные завалы на путях грозили отрезать Александров от Москвы. Город обратился за помощью к предприятиям. Все отделы и лаборатории ВНИИСИМС также выходят на борьбу со снежными заносами.
Когда были получены аметисты, специалисты решили проверить их качество довольно рискованным экспериментом: Е.М. Цыганов съездил в Алмазный фонд и взял под расписку несколько ограненных камней настоящей "Уральской фиалки". На заводе точно так же огранили свою, выращенную, а затем обратились в Главювелирпром СССР. Смелый эксперимент? Бесспорно. Но наши специалисты твердо верили в дело своих рук. Главювелирпром СССР дал нашему сырью высокую оценку. Мы не рискуем брать на себя ответственность, уверяя читателя, что имен¬но эта огранка лежит в экспозиции Алмазного фонда, но что лежат наши аметисты рядом с натуральными — бесспорно.
6 марта — промышленное рождение изумительного уральского кам¬ня на нашем заводе.
Весною же, по просьбе Полтавского завода искусственных алмазов и алмазных инструментов, группа сотрудников лаборатории высокого давления занялась разработкой и внедрением технологических режимов синтеза алмазов для поставки на экспорт. Были разработаны режимы порошков марки "САМ" мелких зерностей в экспортном исполнении и первые партии отправлены потребителю. Отныне Полтавскому заводу планом производства предусмотрен выпуск подобной продукции. Приказом министра геологии СССР А.В. Сидоренко отмечена эта работа как особо важная и выражена благодарность исполнителям задания.
Алмазный инструмент. . . Почему о нем мы говорим часто и вскользь? Трудно назвать приблизительное число буровых, работающих ежечасно на всей территории Советского Союза. Не только в Министер¬стве геологии СССР, в многочисленных партиях и отрядах, но везде, где ведется строительство, обязательно первоначально бурятся скважины. Это и разведочные, и опорные, и даже вода в вашем доме не потечет из крана, если не заложена скважина. А для бурения любой из них необ¬ходима буровая коронка. Так что, читатель, теперь ты понимаешь, отчего мы подчеркиваем значение алмазного инструмента и особенно бурового, армированного алмазами марки "САМ".'
Благодарностью и премиями были отмечены сотрудники лаборато¬рии ВД во главе с ее заведующим Г.Н. Безруковым и два специалиста горной лаборатории М.Е. Мухин и М.Ф. Ярмак.
Сделаем еще одно отступление, чтобы рассказать о ВД. Слово А. Д. Мишанину:
«В соответствии с техническими заданиями ВНИИСИМС от 18 апреля 1966 года с Коломенского завода тяжелого станкостроения заключен договор на изготовление пресса усилием 16000 тс. Технический проект пресса усилием 16000тс выполнен ВНИИМЕТМАШем согласно договору с КЗТС №126 от 3 мая 1966г. После переезда РМУ завода в новый корпус, здание было разрушено. Площадка отдана под строительство фундамента пресса усилием  Р – 16000 те.. Общая глубина фундамента была около 14 метров. В него закладывались опорные плиты. 6 октября 1970 года фундамент был залит, принят представителем котлонадзора  Шитовым к производству монтажных работ. От института ответственным за  монтаж и пуско-наладочные работы назначили меня. Монтажные работы по договору производило Загорское монтажное управление. В начале октября 1970 г. в Александров – Карабановский тупик – прибыл тяжеловесный состав с деталями, узлами  ящикам. Разгрузка производилась краном грузоподъемностью 100 т, который входил в состав восстановительного поезда станции «Лосиноостровская». 26 октября 1970 года из Загорска прибыли монтажники, трейлер «Ураган» и два автокрана МКП – 40. Началась транспортировка деталей, ящиков на монтажную площадку и МТБ ВНИИСИМС. 10 ноября  1970 начались монтажные работы. С завода изготовителя прибыли два  шеф - монтера. Отдельные детали пресса весили  до 62 тонн. Монтаж крупногабаритных деталей пресса завершился  в начале ноября 1971 года. 11 ноября 71 прибыл представитель пуско-наладочного управления с договором на производство электромонтажных работ. 22 ноября 71 г прибыли электромонтажники. 3 февраля 72 года подписан акт на монтаж пультов управления. Продолжались и монтажные работы пресса. Все монтажные работы пресса были завершены в конце апреля 73 г. 7 мая 73 года пресс сдан комиссией в эксплуатацию. Внимание к монтажу пресса было огромным: приезжал министр геологии Сидоренко А.В., академик Белов Н.В., был первый секретарь Владимирского обкома партии Пономарев.  В процессе монтажа и пуско-наладочных работ встречались неувязки в тех. документации. Для решения этих вопросов приезжали ведущие сотрудники КЗТС и ВНИИМЕТМАШ. На прессе усилием 16000те была  разработана установка одноосного сжатия типа « наковальни с лункой» с диаметром  лунки 80 мм (объем около 90 см. куб.). Рабочее окно в высоту 3 метра и 2,4 метра в ширину. Электросхема управления камерой нагрева, разработанной лабораторией автоматизации оказалась неработоспособной из – за больших потерь напряжения в шинопроводе. Сотрудники отдела Семенов Г.М., Безруков В.А. разработали новую схему  с разъединителем шин и пультом управления. Изготовление и ремонт УОС – 80 производилось на участке №4, некачественное изготовление сопрягаемых конических колец, перекосы при запрессовке, приводили к разрушениям АВД. Характер разрушений для всех АВД был одинаков – сколы по краям и диаметральные трещины через всю их толщу. После экспериментального определения оптимальной величины  натяга посадки  АВД в  кольца   стойкость была доведена до 20 нагружений за все время эксплуатации пресса. АВД с диаметром лунки 80 мм предназначался для проведения научно – исследовательских работ при высоких давлениях. Первый опыт на нем был неудачен. Но в дальнейшем  при спонтанной кристаллизации и слоевой загрузке на ней получали до 25 карат алмаза фракций 250 – 2000 микрон, а при  гомогенной загрузке – до 60 карат. После получения на нем первых алмазов всей лаборатории выдали премии.
С 1968 г отдел ВД стал пополняться молодыми специалистами – выпускниками Горьковского университета: Лаптев В.А., Санжарлинский Н.Г., Заднепровский Б.И., Помчалов А.В. «Горьковская  мафия» - как с юмором окрестили их сотрудники -  оказалась ударной, все ребята работали упорно, добились больших успехов, защитили диссертации. Ученые ВД занимались синтезом полупроводниковых алмазов, выращиванием кристаллов на затравку, разработкой технологии производства высококачественных монокристаллов для бурового оборудования и камнеобрабатывающей промышленности, влияние   азота   на рост кристаллов, методики измерения температурных факторов».
А Дунин - Барковский и Лисицына в эту зиму решили попробовать вырастить изумруд. Ознакомившись со всей доступной литературой, они с азартом, нарушая все требования техники безопасности, прис¬тупают к опытам. И что характерно - добиваются результатов: полу¬чают мелкие кристаллики! Однако долго радоваться им не пришлось, когда Бутузов, узнав о результатах, ознакомился с условиями, в которых опыты ставились, по словам Алеси " рявкнул на нас и велел не¬медленно прекратить!". С некоторым опозданием и до обоих героев данного происшествия дошел тот факт, что выращивание изумруда иск¬лючительно вредное производство. О том, насколько небезопасны для здоровья экспериментаторов эти работы, в пылу азарта они попросту не подумали. Дунина - Барковского от выговора спасло только то, что он посвятил сделанную работу 100-летнему юбилею В. И. Ленина. Ход, конечно, наивный, но в данном случае сработал!!!
Впоследствии из Новосибирска приезжал на предзащиту канди¬датской диссертации Г. Букин , но ни одного своего кристаллика не привез. А в ЛЭМ такие кристаллики наличествовали, что его сотруд¬ники отметили про себя с громадным удовлетворением.
Выйдя из этого конфликта сравнительно малой кровью, они реши¬ли попробовать себя в облагораживании. Изменить судьбу камня, до¬бавив ему прозрачности или цвета - это ли не благородное дело? Тем более, что обоим хорошо были известны народные способы, например, на Урале запекали дымчатый кварц в кислое тесто и утром получали цитрин. Так неужто наука оплошает?!
Интересно отметить, что именно в это время впервые всплывает тема облагораживания бирюзы. На Ученом Совете ею предложили занять¬ся ЛЭМУ. Балицкий, занятый своими проблемами, сказал " ну что ж, попробуем", и" сплавил" предложение Алесе. Та немедленно нырнула в сбор информации. За яркой, веселой,  экстравагантной внешностью Алеси, с ее чуть-чуть по светски небрежной манерой общаться,  только очень проницательный человек смог бы угадать четкую аналитическую хват¬ку. Даже много позже появление Алеси ассоциировалось с брызгами шампанского, было что - то в этой женщине праздничное, вызывающее радость самим  своим  появлением.  И вот,  сделав первые прикидки, Алеся привлекает к поставленной задаче Елену Ивановну Зубкову. Су¬хощавая, подтянутая, типично европейского типа дама, которую неб¬режно одетой или наспех причесанной представить себе не сможет са¬мый последний злопыхатель, и в работе корректна и сдержанна. Любые результаты ею продуманны и просчитаны до мельчайших деталей. Ее первой реакцией была попытка отбиться:
-Алеся, но я же в этом вопросе профан!!!
Однако, обговаривая вопрос, они быстро заключили творческий союз: Алеся будет заниматься минералогией, Елена Ивановна - химией.
Предложены им были образцы бирюзы двух сортов: мелоподобная и зеленая, обе из Узбекистана. Мелоподобная в работе " не пошла", а зеленую окраску им удалось "снять" щавелевой кислотой. После пер¬вых успехов обе воодушевились и набросились на работу с удвоенной энергией.
Летом 1969 года в городе Звенигороде прошла III Летняя спарта¬киада геологических подразделений Центральных районов СССР по 6 видам спорта. Участвовало 15 команд, в том числе и наша. Читатель, ты довольно улыбаешься?! Правильно, команда ВНИИСИМС заняла общее первое место, став чемпионом по волейболу, городкам, легкой атлетике; второе место — по шахматам и стрельбе и третье — по настоль¬ному теннису. Привезла в родной город грамоту и переходящий кубок Теркома геологов Центральных районов СССР. Тридцать три человека, большинство из которых тебе уже хорошо знакомы: В.Е. Хаджи, В.Ф. Королев, В.Ф. Парфенов, Т.С. Комарова, К.Ф. Ворожейкин и дру¬гие. Одновременно неплохо поставлена у нас спортивная работа среди детей и молодежи. Команда под руководством лаборанта геологическо¬го отдела В.В. Григорьева заняла I место в городской спартакиаде среди команд микрорайона. Пример старших, как видите, воодушевляет.
Осенью в Москве нашим институтом совместно с трестом "Цветные камни" ВШПО и трестом "Зарубежгеология" организована выставка цветных камней и ювелирных изделий из них. Одни из основных органи¬заторов — Л.Н. Хетчиков и А.А. Шапошников. С 24 июля по 30 октября более тысячи руководящих работников министерств и ведомств, а так¬же представителей зарубежных фирм ознакомились с ее экспонатами. Через трест "Новоэкспорт" заключен ряд договоров на поставку цвет¬ных камней на экспорт.
Одним из первых был заключен договор с Чехословакией. Для ЧССР растили на нашем заводе уникальные 12-16-килограммовые кристаллы. В журнале "Наука" агентства печати их окрестили "поросятами". Так они и фигурируют в памяти заводчан под этой забавной кличкой. Это был один из интереснейших циклов по выращиванию пьезокварца, который длился 600 суток, почти два года. Опыт шел под непосредственным руководством К.А. Зуевой и Ю.А. Беляковой. От науки за ним внима¬тельно наблюдал Е.М. Цыганов, ведший в то время тему "Совершенство¬вание промышленной технологии выращивания кварца". Подумайте, какая огромная ответственность ложилась на завод: 600 суток следили, строго соблюдали режим по заданным параметрам. Ювелирная работа!
Забегая вперед, скажем: страшно было открывать сосуд, хотя и знали, что все выдержано по технологии. В музее хранится фотография этой уникальной рамки, возле которой стоят начальник цеха № 1 К.А. Зуева и старший технолог цеха Ю.А. Белякова. Потом уже шло на¬ше сырье в Венгрию, ГДР, на Кубу, в Австралию и Японию. Но этот цикл был уникален и запомнился особо.
Заговорила о наших успехах пресса: "Минералы по заказу" — газета "Неделя", "Здесь рождаются минералы" — "Ленинградская правда", "Алхимики XX века" — журнал "Огонек" №23 и так далее, не говоря уже о местной городской газете. Не будем повторять всех хвалебных слов, хотя они и вполне заслужены, чтобы не упрекнули нас в нескром¬ности. Однако в одном себе не будем отказывать: слава ВНИИСИМС вышла за пределы Советского Союза и эти 8 букв стали широко извест¬ны в перечисленных выше странах. Так что год 1969 — год нашего выхо¬да на международную арену!
Как признание наших больших заслуг можно рассматривать и посе¬щение ВНИИСИМСа Председателем Совета Министров РСФСР М.С. Соломенцевым. Сопровождал его первый секретарь Владимирского обко¬ма КПСС М.А. Пономарев. Надо отметить, что М.А. Пономарев знал наш институт, принимал очень близко к сердцу его проблемы. Часто бывал у нас и неоднократно вмешивался, принимая сторону ВНИИСИМСа, когда возникали конфликтные ситуации. Вот и этот визит: стоило ди¬ректору В.П. Бутузову заговорить о строительстве нового корпуса, М.А. Пономарев обратился к председателю Совмина с той же просьбой, подчеркивая необходимость расширения площадей такой перспективной организации. И секретарь обкома, и директор института, конечно, обос¬новали свое предложение довольно серьезными аргументами. Следстви¬ем этой беседы были выделенные вскоре средства на строительство.
Последнее время мы больше внимания уделяли институту, его научным подразделениям. Давайте же 1970 год начнем с рассказа о за¬воде. В феврале наш завод официально состоял из ряда участков. На¬чальником цеха № 1 была К.А. Зуева, старшим инженером-технологом Ю.А. Белякова. Участок №2 возглавлял Л.Н. Романов, старшим инжене¬ром-технологом здесь работала И.С. Комарова. Недавно созданный хозрасчетный участок по выпуску синтетических алмазов возглавлял К.Ф. Ворожейкин и инженер-технолог В.А. Хван. Из вспомогательных участков — паросиловое хозяйство, ремонтно-механический участок (№4), участок по ремонту технологического оборудования (№5), мон¬тажный участок (№6), электромонтажный (№7), ЦЛИТ и участок вспо¬могательного производства. Такова структура завода.
В середине февраля в институте создается отдел цветных камней на базе кадров, переведенных из ОГС, ВД, шлифовальной мастерской. Для нового отдела выделены три комнаты и автоклавный участок. На отдел возложено курирование работ по природному цветному камню. Разрабатываются темы с привлечением сотрудников геологического от¬дела. Заведующим одной из лабораторий назначен Е.М. Цыганов. Отдел ведет работы на стыке синтеза и природных образований, взаимодопол¬няющих и объясняющих многие явления.
В марте 1970 года во ВНИИСИМСе прошло еще одно немаловажное событие: 5 марта институт принимал участников специального заседа¬ния Постоянной Комиссии СЭВ по геологии. Практически, мы принима¬ем всех министров геологии социалистических стран. Не будем касаться вопросов научных, но один бытовой штрих читателю может быть любо¬пытен: власти города, желая блеснуть, возражали против торжественно¬го обеда в столовой ВНИИСИМСа. Кончилось тем, что обедали высокие гости в городском ресторане Александрова. Но ... готовили обед наши, ВНИИСИМовские, повара. Ибо, как оказалось, в деле кулинарии им должных соперников не нашлось — чего решительно не учли "отцы" города.
Весной переходящее Красное Знамя Министерства геологии СССР и ЦК Профсоюзов снова вернулось на завод, который стал победителем в социалистическом соревновании четвертого квартала 1969 года. Летом институт поздравил еще 13 своих сотрудников, успешно окончивших высшие и средние учебные заведения и школы рабочей молодежи. Как видите, этому придается большое значение. Приказом по Министерству геологии СССР от 6 августа 1970 года за активную идейно-политическую работу и наилучшие показатели по всем видам библиотечно-библиографических работ первое место и первая премия во Всесоюзном общест¬венном смотре работы библиотек в честь 100-летия со дня рождения В.И. Ленина присуждены нашей ВНИИСИМовской библиотеке. Работни¬ки библиотеки Г.И. Погодина, Т. И. Поткина и О.А. Белоусова принесли институту еще одну благодарность и почетную грамоту.
Институт... Давайте посмотрим, какие подразделения входили в его состав в это время.
1. Отдел высокотемпературной кристаллизации, заведующий И.Н. Аникин и около 50 сотрудников. При отделе — лаборатория поиско¬вых исследований, в составе 33 человека.
2. Отдел высоких давлений, заведующий Г.Н. Безруков, 24 сотруд¬ника. При ней — лаборатория поисковых решений, в составе которой 12 человек.
3. Отдел гидротермального синтеза, заведующий В.Е. Хаджи, 26 сот¬рудников. При отделе — лаборатория поисковых решений из 11 человек.
4. Отдел экспериментальной минералогии, заведующий В.С. Балицкий и 15 сотрудников. При отделе — лаборатория магматогенных и метаморфогенных процессов, состоящая из трех человек.
5. Отдел цветных камней из 8 человек. При нем — лаборатория рас¬плавных методов из 12 человек, которыми руководит Е.М. Цыга¬нов, и гранитно-шлифовальная мастерская из 8 человек.
6. Отдел физических исследований, заведующий А.А. Фотченков и 34 сотрудника. При отделе — лаборатория структурных исследований из 19 человек, руководимая Л.И. Цинобером, и лаборатория исследований физических свойств и рационального использования пьезооптического минерального сырья из 9 человек, которую возглавлял Я.П. Снопко.
7. Лаборатория автоматизации процессов синтеза из 14 человек, за¬ведующий лабораторией Е.К. Ватолкин.
8. Строительно-технологическая лаборатория из 10 человек, заведую¬щий И.С. Гуревич.
9. Химико-спектральная лаборатория из 19 человек, заведующий В.М. Радянский.
10. Геологический отдел, которым руководит Н.И. Кашаев. Он де¬лится на:
а) лабораторию структуры рудных полей, в составе 15 человек, заве¬дующий Ю.Н. Ануфриев;
б) лабораторию прогнозирования, методики поисков и разведки из 14 человек, заведующий лабораторией Л.В. Оганесян;
в) лабораторию  петрографии, минералогии и геохимии из 13 чело¬век, которой руководит Г.Н. Кокарев. 126
11. Геофизическая лаборатория, заведующий С.Н. Кондрашев, 10 че¬ловек сотрудников.
12. Лаборатория горных работ, заведующий М.Е. Мухин, 11 сотруд¬ников.
13. Лаборатория экономических исследований, заведующий С.Я. Аплин, 9 сотрудников. При лаборатории — группа НОТ из двух человек.
14. СКБ, им руководит Ю.А. Сорокин. Здесь 17 сотрудников. При бюро — лаборатория испытания аппаратуры и прочности исследований из 10 человек.
15. ОНТИ из 8 человек, заведующая Е.Д. Васюнина.
16. Патентное бюро из пяти человек.
Итого: во всех научно-исследовательских подразделениях 436 чело¬век.
Из научно-вспомогательных: в библиотеке — три человека; в науч¬ном музее и стендовом зале — два человека; в отделе оформления ре¬зультатов научно-исследовательских работ — 13 человек.
Как видите, состав не столь большой и довольно мобильный. Таким был наш институт в 1970 году, когда его покидает А.А. Шапошников, уходя заместителем начальника ВШПО при Министерстве геологии СССР. Конечно, его связь с институтом не прерывается. Он остается научным руководителем отдела цветных камней.
На его место главным инженером ВНИИСИМС, по предложению директора института, выдвинут Л.Н. Романов.
Таким образом 1 апреля 1970 года лаборатория экспериментальной минералогии превращается в отдел - ОЭМ, как отныне и будет именоваться.
Итак, в институте, в лаборатории отдела цветных камней и ОЭМ шли работы по синтезу аметиста. Цыганов отрабатывал технологию вы¬ращивания в щелочных, а Балицкий - в кислотных средах. В ОЭМ, учи¬тывая агрессивность используемых растворов, бились над усовершенс¬твованием оборудования. Вторая лаборатория ОЭМ, о работах которой мы детально пока не говорили - лаборатория магматогенных и мета¬морфических процессов, руководимая С. С. Гороховым, занималась вы¬яснением экспериментальным путем условий образования и роста ряда минералов магматических и метаморфических комплексов   (гранатов, пироксенов, слюд) с целью дальнейшего изучения возможностей их синтеза. Работа шла достаточно успешно и к середине семидесятого года комплексному исследованию была подвергнута более широкая группа минералов и пород - кристаллы алмазов, пиропов, эклозиты и т. д. Работала группа в тесном контакте с "алмазниками" - сотруд¬никами отдела высоких давлений Г. И. Безрукова. Вот в эту лабора¬торию ОЭМ 7 сентября 1970 года по направлению Министерства Геоло¬гии, приходит работать младшим научным сотрудником     А.А.Марьин. Анатолий Марьин учился у тех же преподавателей, что и Балицкий в свое время. Преддипломную практику он проходил в ВИМСе оператором. Сочетание геологии и синтеза - это не просто увлекало, это манило возможностью самому доискаться до способа создавать то, чего еще не существовало в природе. ОЭМ ВНИИСИМС соответствовал этим чаяни¬ям по всем параметрам. Цитируя Марьина:" Я пришел туда, куда и хо¬тел придти". На новом месте молодого специалиста, после краткой экскурсии по отделу, спросили:
-Чем бы ты хотел заняться?
Ответ у него уже был: его институтский руководитель профессор Ю.П.Диков рекомендовал выбрать как материал для будущей канди¬датской диссертации эвлитин, современный кристаллический материал для лазерной техники. Ему дали " добро" и он приступил к работе - первой  стадии любой научной разработки - широкому поиску.  Для  начала подключился к выращиванию граната в расплавных систе¬мах... Если в работе он осваивал азы ученичества, то в общественную жизнь отдела вписался сразу. Имея в активе второй разряд по стрельбе, третий по туризму, третий по парашютному спорту, будучи альпинистом и байдарочником, Марьин с легкостью вошел и в общест¬венную жизнь института. Вскоре выяснилось еще одно его качество: обладая спокойным ровным нравом, он с легкостью сплачивал вокруг коллектив, умея организовать и провести любое мероприятие. Спустя некоторое время он возглавил молодежную секцию по туризму при го¬родском Доме Пионеров. Вместе с коллегами он организовывал и про¬водил походы, во время которых обучал школьников навыкам общения с природой, умению ориентироваться, азам туризма и геологии.
После защиты докторской диссертации Владимира Сергеевича Балицкого на тему " Экспериментальное изучение геохимических условий формирования кристаллов кварца" весь отдел был приглашен отметить это событие в ресторане. Гульнули от души. Виновник торжества, оп¬ровергая шутки насчет того, что теперь он заважничает, под общие аплодисменты сделал... сальто!
Вскоре творческий отпуск для написания докторской диссертации берет Л. Н. Хетчиков.
В конце января 1971 года произошло уникальное для института событие: ни до, ни после никогда не срывалось такое количество экспериментов. Лучше всего об этом говорить сухим языком докумен¬та:"23 января 1971 года проводились работы по ревизии электрообо¬рудования на трансформаторной подстанции № 2   (ТП - 2). Проведение работ связано с прекращением электропитания ряда подразделений ВНИИСИМС, и должно быть согласовано с руководством ВНИИСИМС.
Начальник технического отдела Волынец М. А. самоустранился от организации работ по ревизии ТП - 2, а главный энергетик Жилин Ю.С. отнесся к ним халатно: не согласовал отключение электропита¬ния с отделами ЭМ, ВТК. В 8 часов 30 минут 23 января ТП - 2 был отключен и начаты ремонтные работы под руководством Малова. Дежур¬ный по институту (Малышев Р. П.) сообщил Малову о том, что отклю¬чено 15 печей в отделе ЭМ и вентиляция в комнате № 336 корпуса 2. Просьбы о включении отклонил Малов, ссылаясь на распоряжение Жилина, и продолжал работы до 11 часов.
По их вине сорвано проведение опытов на 37 автоклавах, от¬сутствие электропитания на вентиляционных установках создало аварийную ситуацию во взрывоопасных помещениях отдела ВТК" - из слу¬жебной записки зав. ОЭИ Балицкого.
Виновники случившегося понесли наказание, а специалистам пришлось разбираться с последствиями.
Мы чуть нарушаем хронологию, но только для того, чтобы не смешивать два события, одно из которых было очень значимо для ВНИИСИМС:
7 января 1971 года за достигнутые успехи наш институт награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Этот документ необходимо цитировать дословно:
УКАЗ
Президиума Верховного Совета СССР о награждении Всесоюз¬ного научно-исследовательского института синтеза минераль¬ного сырья орденом Трудового Красного Знамени за достиг¬нутые коллективом института успехи в развитии научных ис¬следований по созданию важных для народного хозяйства ви¬дов искусственного минерального сырья и разработку техно¬логии его промышленного производства наградить Всесоюз¬ный научно-исследовательский институт синтеза минерально¬го сырья орденом Трудового Красного Знамени.
Председатель Президиума Верховного
Совета СССР Н. Подгорный
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
М. Георгадзе Москва, Кремль.
Радостную весть многие узнали еще дома, утром 12 февраля, из со¬общений радио. Днем оно было размножено и вывешено на всех стендах завода и института. В конце рабочего дня в Доме культуры "Юбилей¬ный" началось собрание, посвященное этому событию. Открыл его сек¬ретарь партийного бюро ВНИИСИМС М.Е. Мухин. Под аплодисменты вставшего зала на сцену внесли и передали институту на вечное хранение знамена, которые до этого мы завоевали квартал за кварталом ударной работой. Теперь они наши навсегда.
Пока звучат торжественные речи и гремят аплодисменты, давайте и мы подведем итог нашим успехам, так высоко оцененным страной.
"... По своим оптическим свойствам кристаллы кварца являются незаменимым материалом для приготовления оптических деталей, линз и призм, обладающих повышенной прозрачностью для ультрафиолето¬вых лучей, причем в отличие от кристаллов горного хрусталя синтети¬ческий кварц характеризуется высокой стабильностью свойств. . . На основе разработанного метода синтеза кварца в Советском Союзе полу¬чены все окрашенные аналоги разновидностей этого минерала, а также кристаллы, имеющие окраску, не встреченную в природе. Окрашенный кварц пользуется большим спросом в ювелирном производстве. Однако основной потребитель кварца — радиоэлектронная промышленность. . . В результате исследований, выполненных в истекшей пятилетке, прове¬дено последовательное совершенствование промышленной технологии синтеза кварца, что позволило заменить дефицитное природное сырье практически во всех устройствах. Годовой экономический эффект от внедрения всех разновидностей кристаллического кварца, созданных в институте, составил в 1969 году 52,8 миллиона рублей, а в расчете на 1975 год — превысит 170 млн. руб. Достижением нашего коллектива являются. . . кристаллы, которые находят широкое применение в совре¬менной радиотехнике для стабилизации радиочастот, в системах много¬канальной связи, телевидения и пр. , а также в измерительной, ульт¬развуковой и оптической технике".
Это цитаты из публикации "Рассказы о награждениях" за подписями В.П. Бутузова и В.Е. Хаджи в газете "Призыв" от 16 февраля 1971 г. Мы не приводим весь материал, потому что ты, читатель, неплохо осве¬домлен о работах института. Достаточно будет напомнить еще о слюде и алмазных инструментах, чтобы ты держал в голове весь комплекс перечисленных работ. Не думай, что я увожу тебя из праздничного зала. Нет. Просто наша награда — не подведение итога, а оценка работы инсти¬тута, находящегося в поиске, в пути. Так устроена жизнь, что сегодняш¬нее чудо, завтра переходит в ряд обыденного и не способно удивить даже школьника. Но тот, кто по крупицам собирал эти знания, кто ставил опыты, сжигая на них годы собственной жизни, для того долгожданное, выстраданное становится чудом на всю жизнь.
Жаль, что кинокамера не запечатлела нам зал, пройдясь по заполнен¬ным рядам и сохранив крупным планом выхваченные лица. Что сцена? Зал — вот главное! В нем сидят те, кто по крупицам создавал институт и завод, кто помнит каждую неудачу и каждый успех, кто хранит со странной нежностью мутные, белесые первые кристаллики, не умевшие ни сверкать, ни звенеть. Эти люди совершили подвиг, сами не зная об этом. Даже сейчас, слушая и аплодируя, они едва ли до конца сознают, эпицентром каких важных дел они стали. Как могучие волны, расходят¬ся работающие на их сырье заводы, а от тех — следующие и так дальше, дальше, чтобы войти в каждый дом телевизором, радиоприемником, лампой... Слюда, алмазы, кварц. .. кварц, слюда, алмазы. ..
Вернемся, однако, в день 12 февраля 1971 года, в зал "Юбилейно¬го", где на сцену поднимается министр геологии СССР, академик А.В. Сидоренко, и подходит к знамени института с орденом в руках. Медленно начинают подниматься один за другим люди в зале, и вдруг зал взрывается аплодисментами. . . Мгновение, стой! Эти аплодисмен¬ты — жизни, мужеству, гордости нашей страны — ее людям. Им кажется, что они аплодируют этому моменту, но нет, эти аплодисменты сама Стра¬на посылает им. В их честь гремит гимн Советского Союза и от звона литавр пробегает холодок по спине. Кто они, поднявшиеся с мест? Рабо¬чие, ученые. . . Народ! О них еще мало написано, но обязательно на¬пишут.
На сцену один за другим поднимаются представители других органи¬заций. Мы не будем называть их имен, в нашей истории важен этот день и его герои. А эти герои слушают, и перечислить по именам их всех не¬возможно. Ты знаешь, читатель, численность института и завода. Разве можно назвать всех по именам?!
Это был особый год. Год, когда Ереванский завод "Алмаз" выпус¬тил первую партию синтетического алмаза "САМ", разработанного в сте¬нах ВНИИСИМС. Год напряженной работы, которая казалась легче, уж больно хорош был разбег года. . .
Как ни жаль, вперед, читатель, ибо продолжается жизнь, и продолжа¬ются дела.
После того, как Л.Н. Романов становится главным инженером ВНИИСИМС, Михаил Иванович Голиков по личной просьбе переходит на должность начальника участка № 2. Конечно, это понижение в офи¬циальной иерархии на служебной лестнице. Но есть иная шкала — шкала подлинных ценностей. И последний из старого административного руко¬водства завода уходит на созданный им самим участок, чтобы вскоре превратить его в микрозавод.
По-прежнему на высоком уровне держится физкультурная и куль¬турно-массовая работа. Коллектив физкультурников ВНИИСИМС на¬гражден переходящим Красным Знаменем областного Совета ДСО "Спартак" за лучшую подготовку физкультурно-массовой работы в 1971 году и успешные выступления института в зимней спартакиаде геологов Центральных районов СССР. Без нашего духового оркестра не обходится ни один праздник в институте, городе и подшефном совхо¬зе. Вечера молодых специалистов института блещут выдумкой и юмо¬ром. . . Идет жизнь, идет время. . . В канун 50-летия СССР на участке синтеза опытно-экспериментального завода завершен 1000 цикл выра¬щиваемого искусственного кварца. К концу года на заводе выпущена партия оптического сырья по новой, недавно внедренной технологии. . . Многие работы еще в стадии разработок, окончательных доводок, завер¬шающих нюансов, хотя мир уже любуется синим кварцем, аметистом, цитрином.. . да, да, я не оговорилась — именно мир. Ибо осень 1972 го¬да принесла нам золотую медаль Лейпцигской международной ярмарки в ГДР. Возле витрины с нашими самоцветами собирались толпы, и, естественно, были подписаны новые контракты на поставку наших само¬цветов.
Читатель, ты вправе остановить меня вопросом: о цитрине упоми¬нается впервые! Вношу дополнение: 6 августа 1971 года В.Е. Хаджи совместно с инженером Г.В. Решетовой было получено авторское свиде¬тельство на выращивание синтетического цитрина — солнечной разновид¬ности горного хрусталя. Итак, читатель, к трем камням имеет прямое от¬ношение наш старый (конечно же, не по возрасту!) знакомый — Вален¬тин Евстафьевич Хаджи. А голубой и желтый — так и вовсе почти пол¬ностью обязаны только ему своим рождением. Однако, опережая упре¬ки Валентина Евстафьевича, конечно же, напомним с удовольствием: и заводчанам! Без их ловких рук и смекалистых голов не засверкали бы эти самоцветы в Лейпциге!
Сбор урожая наград продолжается!
В расцвете научно-техническое творчество молодежи — НТТМ, руководимое старшими товарищами и комитетом ВЛКСМ. В 1972 году НТТМ ВНИИСИМС начинает получать первые награды. Пока еще не заявила о себе в полную силу формирующаяся плеяда молодых ученых, но первая ласточка — работа И.Б. Махиной "Кварц, легированный галлием" — получила уже серебряную медаль.
В павильоне "Геология" на ВДНХ СССР представлена обширная экспозиция "Комсомольская тематика в камне", выполненная группой мастеров ВНИИСИМСа, из совмещения природного и синтетического камня. Задерживаются посетители, любуясь тонкой работой Н. Ново¬селова, В. Росовецкого, К. Уханова, А. Гаева и Ю. Тулупова. Шесть орде¬ном комсомола ожили в камне, алая гвоздика рядом со штыком — не за¬бываемая символика революции.
С интересом рассматривают посетители шахматы и шашки, изготов¬ленные нашими умельцами. Что и говорить, есть, чем залюбоваться: по шахматному полю, изготовленному из синего и коричневого кварца, выстроены изящные фигурки из посеребренной меди с элементами фили¬грани. А по шашечному полю, составленному из черного обсидиана и белого кохалонга, застыли игровые фигурки, выполненные филигранью с горным хрусталем. "Царская работа", — говорили посетители.
Часть камней была представлена в огранке. Так, например, один из цитринов диаметром сорок миллиметров, имел 1500 граней. Это уже подлинное произведение искусства, согласитесь! "Внуками Данилы-мас¬тера" — назовут наших огранщиков газеты. В апреле 1972 года в конфе¬ренц-зале Министерства геологии СССР им были вручены дипломы ВДНХ СССР и значки. Награждал их Анатолий Александрович Шапош¬ников. Мастера-огранщики вспоминают особое чувство гордости, когда из переполненного зала для получения серебряной медали вышла то¬ненькая светловолосая молодая специалистка ВНИИСИМС Ира Махина — единственная серебряная медаль. Все остальные награжденные были людьми с большим стажем работы и огромным опытом.
В начале августа ВНИИСИМС посетили президент АН СССР акаде¬мик М.В. Келдыш, вице-президент АН СССР академик А.П. Виногра¬дов и министр геологии СССР академик А.В. Сидоренко. Сопровожда¬ли высоких гостей работники обкома КПСС г. Владимира. Ученые с большим интересом осмотрели лаборатории и завод, вели серьезные беседы с работниками ВНИИСИМСа по проблемам науки и техники. Задержались в музее, вернее, выставочном зале института. Не знаю, известно ли тебе, читатель, но часть экспозиции нашего музея особен¬ная: в ней собраны наши неудачи. Согласись, чтобы демонстрировать свои просчеты нужно немалое мужество. Ошибки, на которых училось наше производство, можно увидеть. . . 10 августа 1972 года в книге отзывов музея оставлена такая запись Мстислава Всеволодовича Келдыша:
"Институт вносит большой вклад в развитие технического процесса, создавая вещество, превосходящее то, что природа создала в течение веков и тысячелетий, то, что сказалось драгоценным даром природы, и получает все большее и большее значение для создания высочайших достижений техники. Желаем институту новых больших успехов в науке и промышленном производстве".
Год 1973 лучше всего начать с обзора еще одного вида работ, кото¬рые ведет институт — облагораживания. Избегая научных терминов (это ведь не ученый труд, а рассказ о жизни института), обозначить это можно одним словом: возрождение. Не всегда природа щедра, особенно когда дело касается драгоценных камней. Почти на каждом месторождении множество крупного прозрачного камня отбраковывается из-за сортового несоответствия. По предло¬жению начальника хозрасчетного предприятия № 119 (а попросту Во¬лодарско - Волынской экспедиции) А. Т. Рыбакова работали наши спе¬циалисты с зеленовато - желтыми бериллами Волыни и добились в сво¬их автоклавах их превращения в сказочно - красивые голубые аквама¬рины. Чтобы понять, насколько непроста была задача, сообщаем: один из кристаллов весил 8,4 килограмма. Пожалуй, только специалист может понять,  насколько  экономически эффективен этот способ.  Зато любой из нас во - первых способен представить " малышку"  с  таким весом, ведь  обращаться  пришлось  архи  нежно  чтобы не повредить кристалл, а во - вторых понять, что ученые заставили засиять ка¬мень, который природа по своей прихоти оставила было в Золушках. Ныне один из этих камней украшает выставку в Алмазном фонде Крем¬ля. А кроме берилла были еще кристаллы мориона, темно- бурые, поч¬ти непрозрачные, которые выходили из рук наших специалистов дымча¬тым раухтопазом, золотистым цитрином или родниковой свежести горным хрусталем.
Сосредоточившись на ключевых моментах успехов, мы немного забыли об общей атмосфере института. Разумеется, печальные факты лучше не замечать. Но они от этого, увы, только разрастаются. Грустно переходить от хорошего к плохому. Реорганизации, уход старых кадров, праздничные фанфары — все это, безусловно, сказалось. И летом 1973 года, когда ВШПО провело ряд проверок работы института, над ВНИИСИМСом грянул гром. Хочется избежать упоминания об этом, но долой сор из избы. Вы-то, ветераны, помните это... Проверкой были выявлены серьезные нарушения в оформлении приема рабочих на рабо¬ту, в нормировании и оплате труда. Так, в течение 1972 года на времен¬ные работы было зачислено 455 рабочих, не подавших заявлений о прие¬ме и не предъявивших трудовые книжки. 81 человек из этого числа принят без согласия начальников подразделений и 15 человек — без подписи; рабочих в ознакомлении с условиями работы. Большинство не прошли инструктаж по технике безопасности и противопожарный минимум.  Все решалось начальниками подразделений совместно с работниками планово-производственного отдела и утверждалось заместителем дирек¬тора института без участия работников отдела кадров. Проверка установила, что около 200 из них были фиктивными, т.е. никогда не работали!!! Разберемся на примере: 4 слесаря мех. участка получили основную зарплату в сумме 484 рубля по месту основной работы, где не работали, и дополнительно 1073 рубля за переделку основного входа в институт, которая   выполнялась  ими   в  рабочее   время.   Таким образом, налицо  переплата в 484  рубля. Зарплата в 1073 рубля за переделку главного  входа была начислена 10 рабочим, фиктивно оформленным на временную работу, а выплачена слесарям мех. участка.
Таких переплат в общей сложности комиссия насчитала на сумму  более 29 тысяч рублей! Не налаженный учет объемов выполненных работ, безграничное применение произвольных коэффициентов, оплата по  соглашению.. . Все это создало почву для злоупотреблений. По предложению комиссии ВШПО было уволено несколько человек, восстановлен порядок. Директору института В.П. Бутузову объявлен строгий выговор. Ты спросишь, читатель: куда смотрел коллектив?! Коллектив рабо¬тал,  а  когда человек  работает, он  не склонен смотреть по сторонам. Конечно, директор получил заслуженный  выговор, но. . .но он  был ученый и алмазы отнимали не только душу, но и время. Я рассказала грустный момент, но отчего так легко вскрывались у нас те недостатки, которые, как мы знаем сегодня, долго процветали на многих предприятиях страны? Почему о них мы  кричали  приказами, собраниями,  обсуждениями?   Почему  не  боимся   сейчас упоминать об этом? Да только потому, что эти болезни мы смогли лечить вовремя! Потому что мы были достаточно сильны, чтобы не дрогнуть, не позво¬лить им уйти вглубь.  Ты думаешь, комиссия нагрянула как гром среди ясного неба? Нет. Ее потребовали коммунисты ВНИИСИМСа. Согласись, на   это   требуется   мужество.   А оно в нашем институте всегда было. ВНИИСИМовцы сознавали свою роль и умели вовремя отсекать гнилые ветви. Знамена и награды не сделали институт самовлюбленным, само¬успокоившимся. Традиции, заложенные в первые годы, мы сумели про¬нести до сегодняшнего дня. Большие победы не бывают без поражений. Но "цель оправдывает средства" — никогда не был лозунгом института.
В  начале   1974  года заведующий  лабораторией  высоких давлений Г.Н. Безруков переводится на Томилинский завод алмазных инструмен¬тов. Его место официально, по приказу, занимает сам директор инсти¬тута.   Конечно,  ни  для   кого  не  секрет,  что директор такой  крупной организации, как наша, едва ли вправе позволить себе подобный шаг. К сожалению, люди зачастую мало задумываются, что такое администра¬тивное руководство крупным научным учреждением. Мы легко судим за ошибки или просчеты, и, как правило, не ставим в заслугу работу каждодневную. Их легко обвинять. . .
Однако давай задумаемся, читатель, над судьбой ученого, которому не оставляет возможности административная деятельность заняться тем, к чему лежит душа. Вспомни: Владимир Петрович Бутузов не молод, время идет к пенсии. Конечно, есть звание доктора, есть признание его заслуг, но ведь есть и то, чему он отдал годы жизни: кристаллы. Он столько лет занимался синтезом корунда, столько вложил в синтез алма¬за.  Он  как  ученый не хотел отойти, и как человек — не смог. У него оставалось  мало  времени,   век   человеческий   короток.  Он торопился, и алмазы были его отдушиной, его оазисом в пустыне. Да, мы согласны со многими, что эта сторона его деятельности шла в ущерб институту в целом.  И все-таки. . .    все-таки:  если есть высшая справедливость, то нельзя   осудить   Владимира   Петровича.   Заслуги  его перед институтом несомненны,  это признают все.   Безусловно,  было оправданным и то, что он не стал лауреатом Ленинской премии по кварцу. Но он был уче¬ным и служил науке. Перед наукой он чист: алмазы были нужны стране. Противоречивый, вспыльчивый, не всегда справедливый, он всю жизнь был   предан   высокотемпературной  кристаллизации.  Поэтому и запом¬нился   заводчанам  с  первых дней   приезда  своим   горячим   рассказом о   корундах,   маленькими алыми  кристаллами на ладони.  Почему им, растящим кварц рабочим, он, увлекшись, прочитал эту лекцию? Да еще так, что, спустя годы, люди помнят ее? Не руководству, не научным сотрудникам ВНИИПа — рабочим в цехе. . .    Корунды — это его моло¬дость. Алмаз — последняя любовь.. .
Любовь к камню. .. Любовь к выбранному делу. . . Что кроется за этими привычными фразами? Это ведь не любование собой в спокой¬ной тиши кабинета, не пристрастие к скаредному набиванию сейфа. И даже не желание украсить кинодиву очередным шедевром ювелирной промышленности. За каждой из привязанностей ученого видится аппа¬ратура высшей точности, инструмент, с помощью которого страна сде¬лает следующий технический рывок. Ощущение себя творцом будущего, ответственность за это будущее — вот, что заставляет специалиста идти вперед через все препоны.
Мы мельком упоминали отдел цветных камней. Давайте заглянем в предысторию его создания.
В 1969 году А.Г. Давыдченко — ученый секретарь института — пред¬ложил директору ВНИИСИМС форсировать работы по расплавным методам на основе управляемой кристаллизации. В.П. Бутузов учел го¬товящийся проект постановления по камнесамоцветному сырью и нашел возможность "вписаться" в него. Так было принято предложение ИКАН СССР о внедрении их разработки иттриево-алюминиевых грана¬тов для ювелирной промышленности на нашем заводе.
Гранаты. . . Кристаллы, по форме напоминающие зерна плода гра¬ната. Персы считали их королевскими. Яркие, огненно-красные, изум¬рудно-зеленые, но неизменно сверкающие, восхищающие игрой света. Еще один драгоценный камень, обретший второе рождение в нашем институте. Искусственные гранаты тесно связаны с деятельностью началь¬ника отдела цветных камней А.Г. Давыдченко, который большую часть своей жизни посвятил их внедрению.
Анатолий Георгиевич Давыдченко пришел во ВНИИСИМС в 1963 году по распределению, после окончания очной аспи¬рантуры ВСЕГЕИ Министерства геологии СССР в г. Ленинграде.
До аспирантуры он окончил геологический факультет Таджикского государственного университета, работал вна¬чале геологом, затем старшим геологом партии. Во всем много¬образии геологических наук, пожалуй, более других его при¬влекали петрология и геохимия. Во ВНИИСИМСе он работает вначале младшим научным сотрудником, а затем старшим инженером в лаборатории кристаллизации из расплава.
С 1968 по 1972 год занимает должность ученого секрета¬ря. В конце этого года он принимает отдел цветных камней и надолго связывает свою судьбу с гранатом, тайнами его рож¬дения.
Научные публикации этого времени в основном несли информацию о расплавных методах кристаллизации. Институт интересовали техничес¬кие кристаллы. В.П. Бутузов предложил использовать разработку ИКАНа для создания базы будущих технических кристаллов.
ИКАН обязывался передать ВНИИСИМСу технологию выращивания граната, разработанную профессором Х.С. Багдасаровым, и аппаратуру (две установки, разработанные его же группой). Минэлектронпром брал на себя обязательство поставить еще 75 установок. Так было за¬писано в проекте постановления 1971 года.
Начальник отдела цветных камней А.Г. Давыдченко обратился с просьбой о выделении институту 200 тысяч долларов на приобретение современной аппаратуры для выращивания технических кристаллов из расплавов. Выделено было только 70 тысяч. Самая примитивная установ¬ка западных фирм по каталогу стоила около 100 тысяч долларов. На по¬мощь институту пришел А.А. Шапошников, сумевший изыскать в Мини¬стерстве геологии СССР дополнительно 50 тысяч долларов. Его внима¬ние и любовь к ВНИИСИМСу никогда не ослабевала. Он имел непосред¬ственное отношение к синтезу. Кандидатская диссертация, защищенная им в 1968 году, называлась "Экспериментальные исследования по разра¬ботке методики  выращивания высококачественных  кристаллов пьезо¬кварца".  Хорошо понимая  проблемы современного синтеза, он сумел добиться, чтобы ни один из высококачественных природных кристаллов кварца не мог миновать ВНИИСИМС. Так был создан запас уникального затравочного сырья, без которого синтез не мог нормально развиваться. На   выделенную  валюту   ВНИИСИМС  приобрел  установку  фирмы "Уеесо". "Француженка", как ее стали называть в институте, сразу же стала основной установкой, на которой велись работы по выращиванию технических кристаллов.
Расстановка сил в ОЦК в 1973 году была такой: Е.М. Цыганов рабо¬тал над аметистами, Р.Л. Дунин-Барковский — над шпинелью (методом спонтанной кристаллизации), Е.В. Полянский — над техническими крис¬таллами, С.Ф. Ахметов — над ювелирными.
Два года продлилось освоение технологии, затем она была передана на завод, на участок, созданный на базе группы. ИКАН сразу же передал институту установку "Сапфир-1". (Разработка группы Х.С. Багдасарова получила полное признание и Государственную премию СССР. "Сапфир" был показан на международной выставке и удостоен Золотой медали). Минэлектронпром вместо 75 установок поставил ВНИИСИМСу только 20 "Протон-1" и этим ограничился. В нашем институте на "Протонах" выращивали только ювелирные камни.
Мы еще вернемся к этому отделу. Следует сказать, что технические кристаллы, выращиваемые в отделе, не вызвали интереса наших физи¬ков. Образцы приходилось отдавать на исследования в сторонние орга¬низации. Это не могло не тормозить движения вперед. Зато с ювелирны¬ми камнями все обстояло иначе. К середине февраля 1974 года тема: "Освоение и дальнейшее совершенствование технологии синтеза ИАГ" была закончена досрочно.
На созданном участке по выпуску граната, на серийных установках "Протон-1", отрабатывалась технология выращивания монокристаллов. Была получена первая опытная партия разноокрашенных высококаче¬ственных кристаллов и подготовлена технологическая документация на процесс для передачи заводу.
Следует особо подчеркнуть, что переданная ВНИИСИМС технология предусматривала выращивание розового граната, только розового. Наши специалисты приступили к разработкам технологии выращива¬ния граната разных цветов.
В отделе экспериментальной минералогии в 1974 году начали подводить первые итоги широко развернутых работ по облагораживанию ряда природных минералов. Так была пере¬дана в ВШПО и направлена на внедрение методика изменения окраски светло-серого жадеита и беломорита. Облагораживание некондиционных разностей этих минералов принесло значительный экономический эф¬фект. Руководитель отдела особо отметил работы Е.Е. Лисицыной, Е.И. Зубковой и еще пяти сотрудников.
Тему по исследованию возможности синтеза благородного опала, которую утвердили в 1973 году, Владимир Сергеевич особо не афиши¬ровал. Лучшие образцы этого камня на миром рынке продавались по цене, не уступающей ценам на изумруды и бриллианты. Немногочислен¬ные месторождения в Австралии, Мексике, Гандурасе, Индии и Чехословакии были хорошо известны. На территории Союза таких месторож¬дений не было. Конечно, простой опал встречался, да и отдельные редкие находки благородного опала были зафиксированы в Закарпатье и на реке Вилюй.
Собственно, ювелирная ценность и редкость благородного опала в природе и определили постановку исследований по выяснению воз¬можностей его искусственного получения. Стало известно, что опре¬деленного успеха в этом направлении добились австралийские ученые (патент) и французские (фирма П. Жильсона). В нашей стране по¬добная тема ставилась впервые и носила, так сказать, поисковый ха¬рактер. Со всем азартом Балицкий " влез" в поиск необходимой лите¬ратуры, подключив всех, кто мог помочь, раздобыл необходимые об¬разцы для исследований. Вскоре в его распоряжении оказались плот¬ные полупрозрачные опалы с молочным оттенком и опалы оранжевого цвета с Вознесенского месторождения(Ц. Казахстан), мо¬лочно - белые опалы и опалы бледно - зеленые Сарыкулбалды (Ц. Ка¬захстан), непрозрачные коричневые опалы из Ахалцихе (Грузия), смолено - черные опалы Волыни (Украины). Более того, задействовав А. А. Шапошникова и В. В. Менчинского, он раздобыл опалы из Мекси¬ки! Наметив основные направления деятельности, он вызвал Е. И. Зубкову:
- Мне нужна ваша помощь!
Елена Ивановна выслушала поставленную задачу молча, взяла имеющуюся литературу и отправилась ее изучать. Для начала предсто¬яло понять, что же такое благородный опал и чем он отличается от своего более простого собрата. Помочь в этом были призваны силь¬нейшие специалисты других отделов, так термографические исследова¬ния вела снс Г. Л. Ахметова, ИК - спектроскопию - мнс Л. В. Ни¬кольская, рентгенометрию - В. С. Коваленко, электроноскопию – мнс В. Г. Балакирев. Самым удивительным свойством благородного опала оказалось одно явление: под сильным увеличением он сложен как бы шарами одного размера. Они любовались электронномикроскопическими снимками как художественными полотнами признанных мастеров. Кста¬ти, эти фотографии на многих производят именно такое впечатление, не зря их не раз в последствии использовали в проспектах института.
Сводя во едино поступающую информацию, Елена Ивановна присту¬пила к поиску методик по получения гелей. Затем пришла очередь вы¬ращивания частиц: пробовала выращивать их из силикатов натрия, и от него же по окончанию процесса требовалось  избавиться.  Не  просто было разработать процесс очистки...
В общей сложности за срок менее года было проведено более 40 опытов с применением автоклавов, из них 10 - длительных, когда затрачивалось от 4 до 8 месяцев.
Как просто это звучит в отчете:" осуществлен синтез опало подобных веществ, аналогичных гидроопалам, опалесцирующих в красно¬вато - зеленоватых оттенках, а так же обводненной суспензии с иг¬рой цвета в отраженном свете, подобной благородным опалам." Именно так в 1974 году был подведен итог первых разведочных работ в об¬ласти синтеза благородного опала. Было признано, что для их про¬должения необходима аппаратура, которой исследователи не распола¬гали.
Но за этим стояло уже нечто иное, не зря же в отчете, во вве¬дении, Елена Ивановна приводит строчки стихов ссыльного минерало¬га, поэта - революционера П. А. Драверта, державшего в руках прек¬расный камень:
Как дивно играет опал драгоценный!
В нем солнечный блеск и отливы луны,
в нем чудится жизни поток переменный
и тихая прелесть ночной тишины... ..
.какая - то странная , чудная сила
от пышного, яркого мира струясь
незримо к нему в глубину нисходила
и с жизнью давала волшебную связь...
Под ласкою солнца, в мерцанье лампады
играет и блещет он, чуждый тревог
и скрытую влажность подземной прохлады
в себе сохраняет, как жизни залог.
Между тем работы по облагораживанию бирюзы, начатые Алесей, перешли что называется, на стадию практического воплощения. В 1974 году было получено авторское свидетельство, закрепившее за ней и Е. И. Зубковой достигнутые результаты: разработанный способ изме¬нения окраски, при котором зеленоватость снималась и бирюза приоб¬ретала свой нежный небесный цвет. Теперь Е. Е. Лисицына ездила по экспедициям, обучая местных работников - одним словом -внедряла. В этих поездках она знакомилась с ведущими специалистами страны по бирюзе и пользовалась каждой возможностью расширить свои знания. Так, выражаясь словами Алеси, " мы сели на хвост группы Менчинс¬кой".
Менчинскую за глаза без всякого сарказма даже в те времена называли " мадам Менчинская". Величественная дама, всегда окружен¬ная почтительно внимающим эскортом, считалась одним из лучших спе¬циалистов по бирюзе, была начальников партии экспедиции Центркварцсамоцветов. Будучи признанным авторитетом, партия ее облада¬ла куда большим достатком. Двое молодых ВНИИСИМовцев , Лисицына и Бабанский, скромно примкнули к эскорту блистательной мадам. Это давало им возможность без лишних хлопот ознакомится с рядом прояв¬лений, выслушать мнение полевиков по вопросам образования бирюзы в природе, ибо у Алеси зрело желание попробовать создать искусствен¬ную бирюзу на основе не сортовой. К сожалению, ювелирной бирюзы на любом месторождении крайне мало и к концу полевого сезона решение приступить к разработке технологии синтеза бирюзы у Алеси оформи¬лось окончательно.
Отдел экспериментальной минералогии продолжает работать над син¬тезом аметиста из фторидных растворов. Совместно с технологами завода уже поставлено несколько циклов на промышленном оборудова¬нии. Первые партии фиолетового камня, поступившие в КГЭ ВШПО, приняты преимущественно первым сортом. Это позволило институту в 1973 году значительно перевыполнить социалистические обязательства.
Сколько стоит за этими строгими фразами бессонных ночей, тревог, срывов, всего того, что люди скупо называют одним словом "работа". Порой у многих создается впечатление: открыли в лаборатории метод выращивания сырья — и дело сделано! Но в жизни, как правило, это бы¬вает только начало работы, та первая искра, раздуть которую в костер стоит неимоверных усилий. Каких огромных усилий стоит лабораторный период работ ученым — мы уже приблизительно знаем.
Теперь давайте посмотрим, чего стоит перенесение технологии с ла¬бораторного оборудования на промышленное. Любая попытка механи¬ческого переноса заведомо обречена на провал: синтез — дело тонкое, воистину ювелирное. А сказать, что автоклав просто механический агре¬гат, может только незнакомый с ним человек. Поговорите со старыми заводчанами, и вы с изумлением обнаружите, что, оказывается, у каждо¬го сосуда свой характер, свои особенности, свое поведение. Это у серий¬ных-то!!! Ни один технолог, пока не изучит сосуд на многих опытах и режимах, не возьмется за перенос технологического процесса. Десятки, если не сотни данных читают технологи с диаграммных лент. Вот откуда берутся десятки рационализаторских предложений, которыми обрастает каждое внедрение. Вот откуда берутся споры, порой переходящие в ссо¬ры, между теми, кто разрабатывает идею в лаборатории, и теми, кто внедряет ее на производстве. Это неизбежный процесс. И когда ученый, выносив в бессонницах свое детище, передает его заводчанам, то период бессонных ночей наступает у технологов и их соратников на заводе. Поэтому так долог путь рождения синтезированного камня.
В октябре 1973 года с неофициальным визитом во ВНИИСИМСе побывал министр геологии Франции. Находясь в Советском Союзе, он изъявил желание познакомиться с наиболее перспективными научны¬ми организациями. Министр геологии СССР академик А.В. Сидоренко привез француза во ВНИИСИМС.
5 декабря 1973 года во ВНИИСИМСе прошло заседание междуна¬родного научно-технического комитета СЭВ. Приехавшие министры природных ресурсов братских стран знакомились с наиболее перспек¬тивными разработками советской науки и, надо отметить, оценили их очень высоко.
Весной прошел на заводе первый конкурс, первое социалистическое соревнование на звание "Лучший по профессии". Обсуждали долго, ведь среди заводчан было немало мастеров своего дела. После подведения итогов таковыми были признаны: оператор К.Н. Веретенникова, зарядчица оборудования Г.П. Агафонова, слесарь-опрессовщик В.С. Ларин, распиловщики Ю.Г. Андреев, В.М. Кириллов и В.П. Тюленев, фрезеров¬щик Е.М. Капранов, слесарь В.П. Осипов и токари В.Н. Бутяков, В.И. Кузьмин, В.А. Графов.
Провели, как всегда, и смотр-конкурс на лучшее подразделение по рационализаторству за период с 23 февраля по 1 декабря 1973 года. По¬дано было за этот период 73 рационализаторских предложения, из кото¬рых 60 внедрено. Экономию от внедрения получили 15,8 тысяч рублей.
Лучшим участком признан участок №4, 18 работников которого подали 21 предложение. Из них внедрили 18 с экономическим эффек¬том в 2,5 тысячи рублей.
Второе место занял участок № 2. Здесь участие приняли 26 человек, предложений подано 14, внедрено из них 12, а экономия составила 3 ты¬сячи рублей.
Третье место занял участок алмазных инструментов. Четверо его работников подали 4 предложения, из которых внедрили 3, сэкономив 2,5 тысячи рублей.
Особыми премиями были отмечены слесари участка №4 Н.Н. Лисин и В.П. Осипов и работники участка № 2, М.И. Голиков — начальник участ¬ка, В.Г. Куликова — шлифовщица, А.Ф. Евдокимов — наладчик. Рациона¬лизаторские предложения этих людей принесли наиболее весомый эконо¬мический эффект.
На предприятиях радиотехнической промышленности экономичес¬кий эффект от внедрения новой, разработанной участком № 2, техноло¬гии составил 100 тысяч рублей. Не оскудел завод талантами!
Летом санитарная дружина ВНИИСИМС в городских соревнованиях по гражданской обороне заняла второе место. На территории нашей базы на Двориковском шоссе пришлось провести ряд субботников — уж больно запустили ее. Спешно приступили к строительству гаража и ряда других помещений: ночующие под открытым небом машины быстро приходили в негодность. Подсчитали убытки — за голову схватились. И в срочном порядке, не откладывая, взялись за строительство.
Как всегда, в приказах по ВШПО отмечалась ударная работа ОЭЗ. Впрочем, упоминать об этом становится излишним. Благодарности заво¬ду следуют из квартала в квартал с методичностью отлаженного меха¬низма.
В конце 1974 года на должность заместителя директора ВНИИСИМСа приходит Юрий Михайлович Путилин.
Ю.М. Путилин, рождения 1924 года. Это уже говорит само за себя. За средней школой идет школа военных летчиков, по¬том добровольцем на фронт, дальняя авиация, тяжелые бом¬бардировщики. Молодость, которая хотела жить, но не верила, что удастся выжить. . . Был страх и была ярость. И было страстное желание хотя бы одним глазком заглянуть в буду¬щее, увидеть мир без войны. Между ним и этим миром стояли вначале немцы, потом японцы... Долгожданная "Победа!" застала его в кабине самолета, и он, повинуясь внутреннему порыву, протянул руку и остановил часы на приборной доске самолета - выключил время войны. Спустя 40 лет, он отдаст эти часы в музей города Александрова.
Сорок лет они были с ним, где бы он ни был, напоминая о непрочности мирной жизни, придавая силы в самые тяжелые
минуты. Мир слишком дорого достался его поколению, и он спешил наверстать упущенное, оправдать свое существование в нем.
Казахский горнометаллургический институт, работа на его кафедре. Затем Институт металлургии и обогащения АН КазССР. С 1962 года он работает заместителем директора по научной работе этого института, одновременно заканчивая Высшую экономическую школу.
Во ВНИИСИМС он приходит кандидатом технических наук с почти готовой работой на степень доктора наук.
Ю.М. Путилин был приглашен во ВНИИСИМС в напряженный мо¬мент для института: срывался пуск корпуса слюды. Администрацию лихорадило, комиссии обкома и министерства следовали одна за дру¬гой. Недостаточная комплектация поступающего оборудования, пло¬хая организация строительных работ. . . Выяснилось, что проект кор¬пуса был, мягко говоря, некачественный. Ознакомившись с делами, Ю.М. Путилин обратил внимание на главное, что грозило полностью перечеркнуть всю работу: государственная комиссия в обязательном порядке при приемке корпусов в эксплуатацию рассматривает категорийность объекта по взрывоопасности. Здесь и была главная опасность. Учитывая, что опыты предстояло вести на водороде, прямым нарушени¬ем было то, что прямо в цехе горели факелы, велись сварочные и про¬чие работы. . . Расстояние между печами было менее 5 метров, что по закону давало право считать весь корпус водородным, т.е. взрыво¬опасным.
Тревога Юрия Михайловича оказалась обоснованной: техническая экспертиза министерства полностью подтвердила его расчеты. Работать на положенной в основу проекта технологии запрещалось. Требовалась полная реконструкция еще не завершенного корпуса. Не говоря уже о затраченных средствах, требовалось еще чуть ли не вдвое больше. Оставалось засучить рукава и начинать поиски выхода. Для начала реши¬ли пустить две большие печи и, посмотрев их в работе, наметить перво¬степенные задачи. Но и это дело — увы! — оказалось за пределами воз¬можного. Печи, доставленные с завода-изготовителя на вертолетах, не прошли испытания на герметичность. Для устранения недостатков заводу-изготовителю требовалось 2—3 года.
И тогда Юрий Михайлович решил действовать на свой страх и риск. Вызвал начальника механического цеха В.Я. Панова и изложил задачу. Спросил: "Беретесь?" Посоветовавшись с рабочими, В.Я. Панов нашел, что задача заводчанам под силу. Были обговорены срок и задание, и бригада из 6 человек приступила к работе. Непосредственно работой за¬нимались электрик А.Н. Скворцов, слесари Н.Н. Лисин, А.В. Иванцов, А.В. Гаврилов, сварщики Н.В. Кудинов и Е.В. Минчеров. Следует отме¬тить, что большую роль в работе сыграли рационализаторские предло¬жения, которые помогли преодолеть многие сложности. Одно из важных предложений было подано начальником цеха В.Я. Пановым.
Забегая вперед, скажем: через шесть месяцев после начала работы наша бригада сделает то, что завод-изготовитель брался сделать только за 2—3 года. Печи будут приняты с первого предъявления с опережением намеченного срока сдачи. Работа будет признана выполненной по высше¬му качеству.
Более того, бригада мехцеха использовала средств в 10 раз меньше, чем требовал завод-изготовитель! К сожалению, платить своим рабочим большие премии кое-кому не хотелось. Но вмешался Ю.М. Путилин. Узнав о проволочках, он прямо в коридоре института на бумагах на¬писал коротко и четко: "В бухгалтерию, к оплате". Он-то понимал, ка¬кую работу сумели сделать наши мастера.
Ряд специалистов, приглашенных Ю.М. Путилиным, начал поиск новой технологии. Основная часть лаборатории слюды продолжала рабо¬ту по плановым темам.
В январе 1975 года горкомом Александрова выдана благодарность ВНИИСИМС за проектно-сметную документацию на строительство дет¬ской городской больницы. После введения в эксплуатацию больницы можно было по достоинству оценить проделанную проектировщиками работу. К оформлению внутреннего помещения были привлечены худож¬ники института.
Как всегда, удачно выступили в зимних соревнованиях наши лыж¬ники. А среди научных подразделений в эти дни привычно подводят ито¬ги работ прошлого года. Давайте и мы вместе с некоторыми из них вспомним проделанный за 1974 год путь.
Лаборатория гидротермального синтеза завершила исследования по теме "Экспериментальные исследования по применению метода кристаллизации из раствора в расплаве для получения монокристаллов, обладающих ценными физическими свойствами". В результате этих ра¬бот разработана методика и выращены крупные образцы монокристалла вольфрамата магния, являющиеся уникальными как по размерам, так и по качеству. Использование этих кристаллов в качестве рабочих эле¬ментов квантовых парамагнитных усилителей бегущей волны вместо лейкосапфира позволило увеличить эффективность этих устройств в 3—4 раза и создать приборы, по своим параметрам превосходящие зару¬бежные аналоги. Вела эту тему группа, возглавляемая старшим инжене¬ром Л.И. Поткиным.
Усовершенствована была за этот год лабораторией и технология вы¬ращивания кристаллов нового оптического материала. Выращены и ис¬пытаны образцы кристаллов для опытных оптических деталей, проведены  испытания новых материалов, обеспечившие замену платиновой арматуры устройствами из сплава СТ-1.
Э.Б. Фельдманом и В.Е. Хаджи разработана конструкция опытно-промышленной установки синтеза с реакционным объемом порядка 100 л. Эту тему вели старший инженер В.В. Дронов и младшие научные сотрудники В. Бородин и В. Лютин.
Тему "Экспериментальные исследования условий формирований структурных несовершенств при выращивании кварца" вел В.Е. Хаджи. Его группой были проведены экспериментальные и теоретические иссле¬дования морфологической устойчивости поверхностей роста кварца, выращены и переданы на исследования опытные образцы кристаллов с заданными характеристиками. В процессе работ были разработаны общие принципы метода выращивания бездислокационных кристаллов кварца на затравках с ростовыми дислокациями.
Л.И. Цинобер ведет долгую и кропотливую работу по исследова¬нию влияния дефектной структуры синтетических и природных кристал¬лов на их физико-технические характеристики. Работы эти сложны для пересказа, ограничимся общими результатами. Им совместно с группой сотрудников, в число которых входит М.И. Самойлович, получены цен¬ные научные данные по физическим свойствам кристаллов кварца, алмаза, гранатов и амфиболитов. На основе полученных результатов разработан способ упрочнения синтетических и природных алмазов, улучшены технологические режимы выращивания аметистов, гранатов и синтетического оптического кварца.
Кстати, упомянем еще об одной из работ Л.И. Цинобера. В 1959 го¬ду им разработан метод выращивания особо чистого кварца для изго¬товления специальных стекол. Было получено авторское свидетельство. Но в то время сырье это не нашло должного применения.
К чему сегодня мы упоминаем о нем? Читатель, вероятно, слышал о световодах. Так, вот, световоды, о которых сегодня заговорила наука, изготавливаются из сырья, выращенного именно этим способом. Как видите, мысль ученого всегда опережает время, и часто идея претворя¬ется в жизнь спустя годы.
Мы ничего не говорим о геологическом отделе. Да и трудно о нем говорить, ведь его сотрудники твердо следуют когда-то намеченному плану работ. Это обычная, ежегодная, черновая работа науки: поля, сбор фактического материала, тщательная обработка полученных дан¬ных, сводимых в карты и отчеты по регионам их работ. Короче говоря: люди по совести делают свою работу и, как всегда, когда она добросо¬вестна и повседневна, о ней трудно говорить. Но мы еще расскажем об этом отделе позднее. Сейчас только упомяну, что двумя геологами отдела И.Л. Комовым и С.Ф. Носовым впервые применены геохими¬ческие исследования поисков и разведки хрусталеносных жил на Приполярном Урале и Памире. В основе поисков по обнаружению "слепых" жил и гнезд по ореолу лежат элементы-индикаторы: хлор, фтор, ртуть, титан, калий, натрий, иттрий.
Коронки, армированные нашим алмазом, прошли испытания в есте¬ственных условиях при бурении скважин. На породах десятой катего¬рии крепости подтверждено, что работоспособность наших коронок ни¬чуть не хуже армированных природными кристаллами.
В феврале 1975 года на заседании Ученого Совета Балицкий под¬вел итого своих семилетних исследований по выращиванию кварца во фторидных растворах. В частности, он констатировал, что полученные данные позволяют подойти к разработке промышленной технологии по¬лучения кристаллов кварца высокой химической чистоты, а так же аметистов особо густого и ровного цвета. Но для серийного выпуска таких кристаллов использование имеющегося автоклавного оборудова¬ния не целесообразно. Попросту говоря, сама разработка этой технологии под  угрозой  срыва.  У лаборатории нет укрупненных сосудов, даже 18 и 24 - литровых.  А в ближайшем будущем нужны 500 и 1000 -литровые. "...Если  мы  решим,  что  эти работы нужны и их следует продолжить, - настоятельно подчеркнул Владимир  Сергеевич,  -  но необходимо временно выделить нам автоклавы. Работы по синтезу аме¬тиста, проводимые Цыгановым, практически закончены и находятся на стадии внедрения, желательно было бы передать один 60 - литровый автоклав нам. Кроме того, следует попросить Хаджи дать нам 1 - 2 автоклава на 24 литра. Для разработки промышленной технологии син¬теза аметиста в щелочных растворах было проведено 68 опытов, мы же провели только три. Очень мал объем полученной информации. Нужно больше экспериментов, чтобы убедиться в повторяемости опытов".
Столь обширная цитата, надеюсь, объясняет многое и даже дале¬кому от производства человеку становиться ясно, что упреки в том, что научные разработки технологии синтеза во фторидных средах, ко¬торые велись в ОЭМ, и не могли быть столь же результативны, как конкурирующие в силу заведомо неравных условий технического осна¬щения.
На этом заседании впервые было заявлено о получении кристал¬лов кварца розового цвета. До сих пор добиться его никому не удава¬лось, и вот впервые И. Б. Махина получила первые образцы нежного розового цвета. Ученый Совет принял решение удовлетворить все просьбы отдела. Эх, как говаривали некогда " скоро сказка сказыва¬ется, да...". Продолжить можете сами.
По весне, при подведении итогов конкурса на лучшее подразде¬ление по научным лучшим становится ОЭМ. Для него год был на  редкость удачным -девять авторских свидетельств. Только по облагораживанию - четыре , да не просто в отчете - внедрено в партии № 2 экспеди¬ции № 121 ВШПО. Кстати, любопытное это дело, внедрение в те време¬на: в партию везли с собой все, начиная с реактивов и заканчивая оборудованием в виде муфельных печей, сушильных и вытяжных шкафов. Все это передавалось экспедиции. Елена Ивановна обучала работников партии с последующим принятием экзаменов.  Итог ее поездок: обрабо¬тано более 1500 штук кабошонов и вставок из агата и халцедона.
Премию честно раздели: по десять рублей получили Лисицына, Зубкова, Орлова, Марьин, Бабанский, Самойлович и Балицкий. Второе место досталось участку слюды, третье - первому участку.
В отчете ВНИИСИМС за этот год с названием " Наиболее важные отечественные и зарубежные достижения в области минерального сырья" мы можем прочитать следующее: "...Технология облагораживания скрытокристаллических минералов группы кремнезема (агат, халце¬дон, опал) основана на осуществлении цветных химических реакций внутри камня между красящими компонентами и веществом минерала, и, в ряде случаев на последующей термической обработке камней - все это значительно повышает стоимость ранее некондиционного сырья". Итак, и эти Золушки обретали подлинную красоту первосортного камня,  и по ним уже невозможно было скользнуть равнодушным взглядом.
Новая проблема, которую попробовал решить в этом году помимо стоящих в плане Балицкий - шихта для спец плавки и плавки. Обойти ее он не смог в виду остроты проблемы. Дело в том, что потреб¬ность отечественной промышленности в кварцевом сырье для спецплавки значительно превышала возможности ее обеспечения. Выпуск синте¬тического кварца в нужном количестве был ограничен производствен¬ными мощностями завода " Кристалл". Не было возможности увеличить и добычу горного хрусталя. Все это требовало строительства специ¬альных цехов на Гусевском заводе и заводе " Кристалл". С 1970 года возобновился импорт горного хрусталя. Между тем сроки окончания строительства затягивались, и дефицит сырья не только сохранялся , но и начинал возрастать. В страну ввозили горный хрусталь из Бразилии и Самали, из Японии везли синтетический кварц. Поэтому внеплановые работы ОЭМ отвечали самому насущному требованию време¬ни.
С  1975 году в результате внедрения аметиста годовая экономия составила 371 970 рублей. Красновато-фиолетовый камень с сильным аномальным плеохроизмом. . . Отныне, доведенный огранкой до совер¬шенства, он будет радовать глаз изумительной игрой света, сменой от¬тенка: "Уральская фиалка" вернулась в мир людей. В земном букете нет ни одной лишней краски или точки. С утратой любой из них беднее все человечество, вся земля. Сохранить красоту и передать ее потом¬кам — вот главная обязанность человека.
Давайте еще раз окинем взглядом кварцевую палитру нашего пред¬приятия: прозрачный кварц — горный хрусталь, золотистый кварц — цитрин, фиолетовый кварц — аметист, синий кварц — в природе аналога нет.
Мы много говорили о применении нашего сырья в технике и про¬мышленности. А теперь немного поговорим о красоте, ее роли в жизни человека. Помните, как рассказывали женщины с завода об ощущениях при съеме сырья: звон и сверкание, невольное ощущение праздника. Может быть, теория о том, что камень способен обладать тем или иным свойством и не соответствует истине ( хотя последнее время эту точку зрения не опровергают даже довольно солидные ученые!), но каждая женщина знает, как меняется самочувствие, когда она надевает перстень или серьги. Нет, здесь не просто украшательство своей особы – камень диктует: и вот красивые серьги придают гордую посадку голове, благородное мерцание бус выпрямляет стан, а перстень придает плавность движению руки. Заметьте: этой магией обладает только камень! Не стекло, не пластмасса – камень… Ибо рядом с подлинной красотой несовместимы суетность, мельтешение. Мужчинам это может показаться «лирикой», но женщины признают мою правоту. Камень живет своей жизнью в гармонии с природой и окружающим миром. И в эту гармонию органично включает человека. Поэтому мы вправе к длинному перечню заслуг нашего предприятия приписать еще одну: эстетическое воспитание красотой.
Прикоснувшись к красоте, уже трудно становится жить без нее. Так произошло и в ОЭМ .Елена Ивановна Зубкова, завершив тему по опалу, ощутила странную пустоту. Нет, работы у нее было предостаточно: заказы на анализы поступали в количествах явно превышающих ее возможности. Но чего -то вдруг стало не хватать....В отделе и у Балицкого, и у Алеси хранилось много образцов агатов и халцедонов, неброских се¬рых камешков, которые теперь настойчиво лезли в глаза. Они были некому не нужны, и когда она заикнулась, легко перешли в ее распо¬ряжение. Она уверила себя, что ей просто хочется проверить хими¬ческие реакции.
Выкраивая каждую минуту, Елена Ивановна начала никем не зап¬ланированные работы по самостоятельному облагораживанию. Ей дос¬тавляло удовольствие подбирать растворы, меняя их состав, темпера¬туры, пропитывать образцы, подвергать термообработке. Она кончика¬ми пальцев ощущала как "дышит" преображающийся камень. Время оста¬навливалось на период опыта. Результаты превзошли ее ожидания - ряд цветов сохранялся даже при обработке камня огранщиком.
Балицкий увидел результаты ее побочных работ случайно, зайдя за очередной порцией анализов. Узрев облагороженные камни, он, пе¬ребирая их, изумленно спросил:
-Это что такое?!
Елена Ивановна попыталась ответить коротко, работа - то была побочная. Но Владимир Сергеевич оценил ситуацию иначе: дотошно расспросив обо всех деталях, решительно подвел итог:
-Все, отныне никаких побочных работ! Будете заниматься только этим!
И, не откладывая дела в долгий ящик, на следующий же день с несколькими образцами поехал в Министерство. Вернулся с утвержден¬ной темой. Елена Ивановна вздохнула с облегчением и окончательно полностью погрузилась в мир кремния, агатов и халцедонов.
Первоначальные образцы были без привязок, то есть конкретного указания места, откуда они взяты. Но они и нужны были для того, чтобы изучить их микроструктуру, состав и разобраться что и к чему.
Довольно скоро она пришла к выводу, что далеко не каждый мо¬жет обрести вторую жизнь в ярком, сочном окрасе. Вооружившись тер¬пением, она сравнивала, анализировала, и каждый опыт обогащал чем - то новым. А на столе лежали те, первые черные агаты, словно живые, с чистым бархатным цветом....
Существует мнение, что черного агата в природе нет. Но много лет спустя она найдет описание каменной статуи Будды в Индии и уз¬нает, что после долгих споров ученые все же пришли к выводу, что камень, из которого выполнена статуя - черный агат. Сравнив харак¬теристики, она убедится в полной идентичности описанного и своего камня. Больше нигде описания этого излучающе -черного камня найти так и не удастся.
А ведь черный отнюдь не был единственным, хотя по технологии окрашивания именно в этот цвет в течении следующего года было по¬лучено три авторских свидетельства. В работе был целый спектр цве¬тов и оттенков! Да еще два авторских по облагораживанию некондици¬онных сортов бирюзы - согласитесь, весьма неплохой урожай для столь короткого периода!
Но и Алеся на облагораживании  уже не могла остановиться - она занялась синтезом. Первые образцы впечатление производили, но нес¬колько иное, чем хотелось бы ей. Когда один из этих образцов, же¬лая похвалиться, она подсунула чуть ли не под нос Владимиру Серге¬евичу, тот от неожиданности отпрянул с криком:
- Алеська, немедленно убери эту гадость!!!
В общем-то, испугаться было чего: небольшой глянцевый образец имел на удивление ядовитый синий цвет. Спустя некоторое время они оба рассматривали его с интересом и легким недоумением. Балицкий неуверенно поздравил сотрудницу с первыми шагами, что - то было  заикнулся про первый ком ,  но, глядя в целеустремленное лицо, Алеси подвел итог беседы на эту тему общей фразой, смысл которой она са¬ма себе растолковала как " так держать" и удалилась с твердой уве¬ренностью в поддержке.
За духовным ростом сотрудников института и завода внимательно следили работники нашей библиотеки. Так, в 1975 году книжный фонд, находящийся в их распоряжении, состоял уже из 78640 печатных единиц, количество читателей превысило тысячу человек. Теперь вспомним обязательный библиотечный день специалистов, запрос необходимой им литературы и книгообмен с другими библиотеками. . . Да, читатель, да: объем работы, рассчитанный на 5—7 человек, выполняли трое. Соб¬ственно, за редким исключением, так длится и до сих пор. На совещании библиотечных работников Министерства геологии СССР в очередной раз в 1975 году отмечена хорошая работа нашей библиотеки.
В конце сентября жилищно-коммунальное хозяйство ВНИИСИМС было реорганизовано в ЖКО ОЭЗ, которое подчинялось заместителю директора по общим вопросам.
Год 1975 — год Всесоюзного смотра использования изобретения и рационализаторских предложений на предприятиях и организациях системы Министерства геологии. Естественно, ВНИИСИМС тоже принял участие и. . . отраслевой оргкомитет Всесоюзного общественного смотра отметил хорошую работу и достижение лучших показателей в смотре коллектива ВНИИСИМС. Давайте же посмотрим, чем мы блеснули в смотре: подразделениями института подано 20 заявок на изобретения, получено 14 авторских свидетельств и положительных решений о выда¬че авторских свидетельств. В процессе работ за период смотра по 9 те¬мам разработаны изобретения, 13 тем выполнены с использованием изобретений. Патентуется за границей 9 изобретений, успешно экспо¬нируется продукция, защищенная этими изобретениями. Внедрено в производство 8 изобретений.
Согласитесь, таким букетом не каждый может похвалиться! А тут еще и Совет молодых специалистов ВНИИСИМС порадовал: комсомоль¬ская организация института за активное участие в научно-техническом творчестве молодежи отмечена дипломом ЦК ВЛКСМ, Главного коми¬тета ВДНХ, Всесоюзного совета НТО и ЦК ВОИР за лучшую постановку рационализаторской работы.
Лауреатами научно-технического творчества молодежи в этом году стали младшие научные сотрудники ОВД Николай Санжарлинский и Борис Заднепровский за работу "Выращивание синтетических алмазов марки САМ", младшие научные сотрудники ОГС Владимир Лютин и Вадим Бородин за работу "Синтез монокристаллов кальцита".
В третий раз стали лауреатами наши мастера-огранщики Н. Ново¬селов, В. Росовецкий, К. Уханов и Ю. Тулупов за экспозицию "Александ¬ровская слобода". (Второе, не названное нами, лауреатское звание они получили в 1974 году за новые виды огранки. Демонстрировались, на¬пример, "елочка", "спираль" и другие).
Молодежь набирает опыт. В прошлом году на традиционной научно-технической конференции молодых ученых и специалистов института, посвященной XVII съезду ВЛКСМ, с научными докладами выступило 17 человек. Движение растет. Если в 1974 году успешно сдали экзамены на кандидатский минимум 10 человек, то в 1975 году - 14 человек.
Так что, вроде бы, есть, чем похвалиться.
Но институт размышляет и, судя по документам, далек от почивания на лаврах. Давайте и мы посмотрим, что же волнует коллектив.
На конец 1975 года во ВНИИСИМСе работает 1485 человек, из них 431 человек — в институте и 1054 человека на заводе. Инженерно-техни¬ческих работников 500 человек, специалистов с высшим образованием 272, из них 4 доктора наук и 54 кандидата наук.
За год было принято на работу 385 человек, а уволено 333. Адми¬нистрацию настораживают некоторые причины увольнения: 51 человек уволился потому, что не устраивает работа, и 64 человека — не устраива¬ет зарплата. Мелочи? Нет, в институте так не думают. Беспокоит и то, что за появление на работе в нетрезвом состоянии и прогулы наложено 60 взысканий.
Особого внимания заслуживает часть доклада зам. директора ВНИИСИМС Ю.М. Путилина на партхозактиве института от 29 января 1976 года: "... Резкое увеличение выпуска товарной продукции на ОЭЗ института с 1970 по 1975 год на 185 % произошло не только за счет расширения производственных мощностей и повышения производитель¬ности, но также за счет уменьшения количества промышленного оборудо¬вания, выделенного ранее научным подразделениям для разработки про¬мышленных технологий синтеза кристаллов. В результате этого научные подразделения имеют ограниченную возможность быстрой отработки технологий на промышленном оборудовании, что сдерживает разработ¬ку промышленной технологии выращивания кристаллов кварца и аме¬тиста во фторидных средах, фторфлогопита методом спонтанной крис¬таллизации, кальцита, асбеста и ряда других минералов. . .
. . . Резкое увеличение выпуска товарной продукции на ОЭЗ инсти¬тута за пятилетие без соответствующего расширения научно-вспомога¬тельных подразделений привело к тому, что СКО, лаборатория автоматизациии, строительно-технологическая лаборатория, мехцех, энерго¬механический участок, отделы снабжения, комплектации, транспортный, стройучасток и другие не в состоянии своевременно выполнить даже заказы производственных подразделений, не говоря о научных. В связи с чем по вине этих подразделений срываются планы и программы работ многих участков и научных подразделений. Непропорциональное разви¬тие основных и вспомогательных служб привело к тому, что многое по¬лучаемое, особенно промышленное, оборудование подолгу простаива¬ет несмонтированным или незадействованным. . ."
Как видите, в самом ВНИИСИМСе работники не считают работу благополучной. К сожалению, они изначально поставлены в ситуацию, где лишены возможности перестроиться на ходу. Конфликт завод — институт им навязан, и они с горечью видят, как это осложняет суще¬ствование ВНИИСИМСа. Им засчитываются объективные причины, идет зарплата, премии, но. . . Но коммунисты хотят работать с полной отдачей. Их беспокоит то, что творческий потенциал науки не использу¬ется полностью. Они знают, что могут дать больше. . .
В январе 1976 года, как всегда, начали рапортовать о проделанной работе отделы. Давайте остановимся, скажем, на ОГС, на тех работах, которые вели В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и их соратники.
Отдел гидротермального синтеза ВНИИСИМС за 1973—1975 годы вел большие плановые научно-исследовательские работы по теме "Разра¬ботка промышленной технологии выращивания монокристаллов опти¬ческого кварца". В процессе работ отделом разработана и внедрена на опытно-экспериментальном заводе ВНИИСИМСа промышленная технология синтеза оптического монокристального кварца. Апробация технологического процесса показала надежную воспроизводимость ос¬новных технологических приемов выращивания бездислокационных оптически однородных кварцевых кристаллов на разнотипном автоклав¬ном оборудовании участка синтеза. На нашем заводе организован рит¬мично возрастающий выпуск товарного оптического кварца, предусмот¬ренный государственным планом. План этот постоянно перевыполня¬ется. Экономический эффект производства за истекшее пятилетие достиг 3220,7 тысячи рублей.
Проведенные всесторонние технические испытания синтетического оптического кварца на предприятиях оптико-механической промышлен¬ности показали, что ограничений к его применению в серийных и уни¬кальных приборах нет. Более того, по важнейшим характеристикам он превосходит разновидности природных кристаллов.
Скупыми цифрами подвели итог работники БРИЗ: "... За истек¬ший год в рационализаторстве и изобретательстве участвовало 186 чело¬век, подано 183 рац. предложения, из которых в производстве использо¬вано 162. Экономический эффект 433,2 тыс. руб. Лучших результатов в рационализаторской работе добились мастер участка гранатов Н.А. Кондрашин, слесарь этого же участка В.И. Верин, Г.М. Семенов -высококвалифицированный рабочий ОВД. . . "
Порадовали и те, кто сравнительно недавно ходил в молодых спе¬циалистах. Поскольку документ подобного рода встречается впервые, приведем и его полностью: "Довожу до сведения постановление пре¬зидиума Центрального правления научно-технического горного общества от 15 июня 1976 г. № 46: об итогах проведения 3-го этапа Всесоюзного смотра научно-технического творчества молодежи в угольной промыш¬ленности и геологической службе, посвященной окончанию 9-й пяти¬летки.
ПОСТАНОВИЛИ:
премировать   денежными   премиями   следующих   победителей   смотра
НТТМ-76:
- за работу "Кальцит оптический синтетический монокристальный" творческую бригаду сотрудников ВНИИСИМС в составе тт. Дронова Валерия Владимировича и Лютина Владимира Ивановича.
П.п. пред. Центрправления НТТО К.К. Кузнецов".
О синтезе кальцита мы говорим подробно впервые. Между тем ве¬дутся эти работы давно. Первых успехов добился старший научный сот¬рудник ОГС Ю.В. Погодин. Он первым нашел составы растворов, в ко¬торых удалось подавить спонтанную кристаллизацию кальцита. Разрабо¬танные добавки к средам позволили приступить к разработке техноло¬гии синтеза кальцита. Теперь же его эстафету приняли молодые специа¬листы.
1 августа 1976 года отметил 10-летний юбилей участок №2. Вспом¬нили начало: 50 человек и 25 звукопроводов, выпущенных за весь год. Сегодня здесь работает 184 человека, и за пять месяцев текущего года выпущено более 200 разных типов изделий из кварца. План прошлого, 1975 года, участок выполнил к 14 ноября, опередив график на полтора месяца.
В середине лета 1976 года уходит на заслуженный отдых директор В.П. Бутузов, а на его место приходит А.А. Шапошников. Он возвращается назад, чтобы уже до последнего вздоха посвятить себя институту. Анатолий Александрович тебе хорошо знаком, читатель. Практически вся его жизнь прошла по нашим страницам. Если Владимир Петрович Бутузов предпочитал волевые решения, то стиль Шапошникова — демо¬кратизм. В глубине души он навсегда остался геологом - полевиком, не¬притязательным к бытовым условиям. Он принес веру в мудрость кол¬лективных решений, законы старого алданского братства. Пожалуй, он так и остался самым последовательным человеком тех времен. Сред¬него роста, ясноглазый, улыбчивый, спокойный, он проходил по инсти¬туту, стараясь как бы не помешать никому. Все в нем — и улыбка, и даже далеко не новый костюм, и нежелание быть центром внимания — выдавало человека, который не считал свою карьеру удачной. На его пиджаке всегда мягко поблескивал значок первооткрывателя место¬рождения — знак принадлежности геологии. Любопытно отметить, что этот значок геологи ценили особо. Этот значок — единственная из полу¬ченных наград, которую владелец носил всегда.
Анатолий Александрович — откроем Вам этот маленький секрет — мечтал не о должностях и славе, он мечтал о работе. . . участкового гео¬лога! Он тосковал о мужской дружбе, спорах у маршрутных костров. Многие ВНИИСИМовцы знали, что директор был равнодушен к день¬гам и регалиям, что был прост и естествен в общении. С поры юности в нем жила основная заповедь геологии — "Надо!" Ты помнишь, чита¬тель, когда ушел К.Ф. Кашкуров и завод остался без директора — его заменил А.А. Шапошников. Теперь, когда ушел директор института, он снова пришел, и теперь уже навсегда. Ему все время приходилось посту¬пать так, как того требовали интересы дела.
В 76 году работа Алеси Лисицыной начинает прино¬сить первые ощутимые результаты. Как в последствии она отметит:" Работалось хорошо, с удовольствием. Коллеги из других подразделе¬ний шли на встречу. А ведь работа была далеко не безопасна. Когда "давили" в пресформе, Володя Лаптев чуть не погиб: сломавшаяся под дав¬лением пресформа на ураганной скорости просвистела в сантиметре от его виска". Интересно проследить за дискуссией, последовавшей на защите отчета Е. Е. Лисицыной на Ученом Совете в ноябре. Человеку, не знающему суть вопроса, она поможет разъяснить многие вопро¬сы:
"- Чем отличается синтетическая бирюза от искусственной? - спрашивает Менчинский.
-Эти термины имеют международный характер.  Синтетические вещества по структуре, составу и другим свойствам полностью соот¬ветствуют природным аналогам. Искусственные - похожи по внешнему облику на природные, но по структуре и составу отличаются.
- Можно ли вашу бирюзу назвать синтетической? По ренгено - структурному анализу в такой бирюзе обнаружены лишь линии природ¬ной бирюзы, - задает вопрос Давыдченко.
-По структуре наша бирюза на 99 процентов не является синте¬тической. Но это дело времени, через несколько месяцев мы сможем получать бирюзу со структурой, полностью соответствующей природно¬му аналогу.
- Синтетической бирюзой заинтересовалась одна западная фирма. Можем ли мы сейчас продавать ее в качестве синтетической? - инте¬ресуется Шапошников.
-Нужно продолжить работы от 3 до 6 месяцев, тогда мы сможем получить структурный аналог природной бирюзы. Но вобще - то оценка нашей бирюзы - дело экспертов, партию бирюзы следует продать юве¬лирам. "
Вопросы на защите темы детальны и конкретны. То, что до сих пор не сделали заявки на изобретение, вызывает заметное беспокойс¬тво. "Исследования следует сделать закрытыми. Может получится так, что по этой технологии на Западе будут выпускать нашу бирюзу высказывает всеобщее мнение Н. И. Кашаев. То, что в Советс¬ком Союзе синтетическая бирюза не пойдет по цене природной - это понимают все. Но и то, что на мировых рынках спрос будет - тоже. Отсюда и рекомендация: смоделировать получение природных дефектов.
Балицкий доволен всеобщей реакцией:
-Что касается структуры бирюзы, то это дело времени и более высокого давления. Самая главная заслуга в том, что удалось при¬дать веществу необходимую прочность без инородных связок. Теперь следует выпустить опытную партию изделий и установить коньюктуру синтетической бирюзы.
Итоги дискуссии подвел директор ВНИИСИМС А. А. Шапошников:
- Ну что ж, следует отметить несколько моментов: термины "синтетический" и " искусственный" в Советском Союзе являются си¬нонимами. Например, кварц называют и искусственным и синтетичес¬ким. Следующее: данная технология должна быть закрытой, пока мы не получим на нее авторское свидетельство. В ближайшее время жела¬тельно было бы выпустить опытную партию изделий из бирюзы и передать ее для оценки ювелирам. Оттого, как воспримет ювелирная про¬мышленность эту бирюзу, зависит ее дальнейшая судьба. Очень важной является также дальнейшее продолжение работ по облагораживанию, в Союзе имеется много некондиционной бирюзы. За рубежом подобные способы имеются. В новой работе записывать их не нужно, но прово¬дить как дополнительные работы следует обязательно.
Столь подробно мы остановились на бирюзе еще и потому, что процитированные высказывания многое объясняют нам и по другим об¬ластям работ. Вероятно, и сегодня мало кто сумеет так четко внести ясность, почему мы называем наш кварц то синтетическим, то искусс¬твенным и почему разработки наших специалистов так высоко ценятся во всем мире. Кстати, на этом же обсуждении, Шапошников заметил: " При обсуждении отчета не были упомянуты работы по малахиту, а в этом вопросе исполнители темы тоже добились хороших результатов, используя малахитовую крошку, ранее применения не находившую".
Администрация увидела и оценила работы камнесамоцветчиков ОЭМ. Им была дана " зеленая улица". Но о малахите мы здесь упоминаем впервые. Исправим это упущение.
Работы по синтезу малахита предпринимались во многих странах. Насколько известно, в качестве образца всеми брался уральский ма¬лахит. Обратить внимание на синтез малахита Балицкого заставило любопытство: с одной стороны - знатоки утверждали, что он едва ли возможен, с другой - появились сведения о том, что ленинградцы по¬лучили первые образцы синтетического камня. Начальнику отдела экс¬периментальной минералогии стало интересно и он предложил И. В. Тимохиной попробовать. Инесса Васильевна, кристаллограф по обра¬зованию, решилась после изрядных колебаний. Очень собранная, внут¬ренне организованная, в высшей степени работоспособная и целеуст¬ремленная, она не могла не знать, что задача эта по тем временам  считалась " провальной".  Кто - то получал мелкие образчики камня, мелькавшие на всесоюзных совещаниях, качественно задача кем - то и решалась, но если честно,  не очень верилось , что тайна " Хозяйки Медной Горы" будет когда - то раскрыта и человек сможет вырастить голубовато - зеленые желваки с изогнутой полосатостью, сопоставимые по красоте с колоннами Малахитового Зала Эрмитажа. Тимохина, для начала, погрузилась в более детальное освоение химии. Затем начала анализ всей доступной литературы по данному камню.  Затем приступила к первым опытам. И к это¬му времени наметила для себя два направления: собственно синтез и так называемое, обращивание. Как большинство прекрасных дам, она любила и ценила ювелирные украшения. Обладая отменным вкусом, мог¬ла подолгу любоваться изысканным каменным орнаментом кубка или ва¬зы, ящерки или браслета, и довольно быстро прикинула: если идти традиционным путем, то на создание куска малахита годного на ку¬бок, уйдут многие месяцы. А стоило представить, как при обработке трещина или каверна уничтожит в одно мгновение десятки дней тру¬да...Ей пришла в голову идея обращивания готовой формы - идея соз¬дания так называемых малых скульптурных форм. И этот оригинальный путь принес ошеломляющие результаты.
В феврале 1977 года институт покидает Л. Н. Хетчиков, защитивший докторскую диссертацию. По распоряжению Министерства он уезжает на Дальний Восток, где область применения его талантам значительно больше.
Об эстровагантности ученых сложено много баек. Они и сами с удовольствием дают для этого пищу, как например, Дунин - Барковс¬кий: зимой он приносил на работу лыжи, в обеденный перерыв подни¬мался на крышу и по ровной поверхности корпуса гранатов совершал неспешный променад по кругу, салютуя проходящим внизу знакомым ру¬кой.
Как быстро идет время. . . Месяцы сливаются в годы, годы — в де¬сятилетия. . . Недавно, кажется, работы за кварц удостоены Ленинской премии, а уже газеты "Известия" и "Правда" сообщают о поданной на соискание Государственной премии новой работе — по выращиванию цветных камней.
В мае 1977 года участком № 1 отправлена на экспорт первая партия аметиста. Об этом камне много пишут, говорят. . . Отделом экспери¬ментальной минералогии разработаны способы облагораживания природ¬ного жадеита, агатов, халцедонов. Работают над технологией облагора¬живания бирюзы Е.Е. Лисицына, Е.И. Зубкова, Р.Л. Дунин-Барковский, В.С. Балицкий — ведущие специалисты в этой области.
На территории института заканчивается строительство корпуса слю¬ды, к концу года его примут в эксплуатацию. . . Время! Как оно быстро¬течно. Вроде вчера еще молодыми и веселыми приходили они сюда впервые, а вот уже появились в приказах благодарности: "... за хоро¬ший, добросовестный труд и в связи с 50-летием. . . " В 1977 году эти приказы еще редки, но в 1978 году они почти сливаются в непрерывный поток. Полвека - возраст, когда слово "пенсия" обретает реальную форму где-то впереди, очень близко. В середине мая 1978 года впервые в нашем институте руководство вместе с групповым комитетом проф¬союза принимают решение о присвоении звания "Ветеран труда". Первы¬ми, кто удостоен этого звания, женщины: набивщица контейнеров участка №3 А.Г. Гусева, шлифовщица участка №2 А.Д. Соколова, стар¬ший инженер участка № 8 Л.Н. Кондрашина, инженер ОГС З.А. Кондаева и техник-технолог участка №1 Т.А. Зайцева. Ветеранов труда решено заносить в "Книгу Почета" ВНИИСИМС.
Книга быстро начинает пополняться. Вот и пришло к институту при¬знание. Это ощущается по многим признакам. И в присвоении "Знака качества" Государственным комитетом вначале кварцу и иттрий-алю¬миниевым гранатам (I категория качества, 1977 г.), а потом и аметистам ограночным, и алмазам марки АС-65 (1978 г.); и в том, как потихоньку уходит в прошлое спортивная слава ВНИИСИМС. Меняется время, меня¬ются люди. Затихает время ожесточенных споров, яростных всплесков. Институт, сосредотачивается на работе. Все привычнее становятся конфе¬ренции, на которые съезжается цвет советской науки по синтезу.
Кажется, даже приходящая в институт молодежь невольно приглу¬шает бьющий ключом молодой задор, боясь потревожить степенную тишину храма науки. . . Что это — веление времени или недостаток энер¬гии? Ведь лучшие наши специалисты жили щедро, с размахом, да так и живут по сей день, не остывая душой! А традиции завода? Дадим слово ветерану завода Зинаиде Петровне Дуловой: "... Общественную работу мы принимали с ответственностью, доходившей до курьезов. Мы еще сами не голосовали, а уже были агитаторами. В одном доме, боясь пропустить какие-нибудь квартиры неохваченными, аж на чердак забра¬лись. . . " Маленькая деталь, говорящая очень о многом. Надеюсь, моло¬дые рабочие и ученые не воспримут это несправедливой критикой. Разве упреком. . . Впрочем, им ведь нелегко: уж очень высокий темп задал в свое время институт в общественной жизни города, поддерживать его — дело сложное. И если сравнивать не с нашими собственными ре¬зультатами, достигнутыми когда-то, а, скажем, с сегодняшними обще¬городскими — положение наше отнюдь не позволяет нам расстраиваться. Но у института свои мерки, свои вершины, и будет несправедливостью считать, что сегодняшняя смена может их не взять.
Из "Книги почетных гостей" нашего музея от 28 февраля 1979 года:
Покорены мастерством и искусством сотрудников ВНИИСИМСа, которые мужественно вступили в соревнование с природой и доказали, на что способен советский человек!
Желаем дальнейших больших творческих успехов.
Академик АН Молдавской ССР С.н.с. ИЛФАН МССР
С.И. Радауцан
В.Е. Тэзлэван
В 1978 году, в августе, вновь была введена должность директора опытно-экспериментального завода. Им стал главный инженер ВНИИСИМС Л.Н. Романов, коренной заводчанин. Так в руководстве института снова появился человек, имеющий право отстаивать интересы заводчан по своей должности. Пожалуй, можно сказать: попытка лишить завод самостоятельности потерпела провал. С 1978 года завод и институт существуют как два равносильных партнера, связанных самыми тесными узами и глубоким уважением. Но проблема не снята. Она остается.
Мы уже упоминали о посещении нашего института М.В. Келдышем. Надо заметить, что он бывал у нас не раз. Оставил слова восхищения в "Книге почетных гостей" лауреат Нобелевской премии вице-президент АН СССР академик А.М. Прохоров. Замелькали надписи на иных язы¬ках, например, министр природных ресурсов Румынии оставил свой автограф. Итог лучше всего подвести словами председателя ЦК проф¬союза рабочих геологоразведочных работ Л.Н. Курзина, который, осмотрев ВНИИСИМС и музей, написал: "... еще раз убеждаешься, что твор¬ческие возможности людей не имеют границ".
Это дает повод гордиться, но еще более — обязывает. . .
Подводя итоги 1978 года, мы остановимся на двух событиях. Пер¬вое — это серебряная и две бронзовые медали ВДНХ за разработку и внедрение в производство технологии обогащения агатов, полученные Е.И. Зубковой, В.С. Балицким и В.М. Радянским.  Второе событие — избра¬ние известной в институте лыжницы и общественной деятельницы, рабо¬чей участка № 2 Валентины Георгиевны Куликовой председателем проф¬кома ВНИИСИМС. Это событие заслуживает внимания по той причине, что на подобную должность выбрана женщина, коренная заводчанка, начинавшая свою рабочую биографию именно на нашем заводе.
История в биографиях. Слово Г.М. Мазаеву:
- На  сосуде ИШ – 31 столкнулись с  проблемой: в середине цикла стала пропадать нагрузка, не хватало мощности. Ужасно жаль было потерять 3 тонны продукции. Собрались, стали решать, где может быть просчет. Я, сменный инженер Валентин Феногенович Демчук и электрик Василий Николаевич Солдатов. Перепроверили все, что можно и пришли к выводу, что, скорее всего, отгорели наконечники ТЭНов из – за попадания в кессон паров кислоты от соседней лаборатории ВД. От силового щита к ТЭНам внутреннего нагревания тянулись кабели.  Решили проверить и отремонтировать своими силами. Спускались по двое, от жара потрескивали волосы. Заменишь один – два  и вверх – глотнуть воздуха. А их около 10 наконечников. Однако смогли. Всю ответственность за содеянное мы взяли на себя. Помню, нам выписали по 15 рублей премии.
Весной 1979 года на основании постановления президиума Влади¬мирского совета профсоюзов и президиума областного совета ВОИР от 29 октября 1969 года "Об установлении почетных званий "Лучшего изобретателя и рационализатора области" в решении вопросов ускоре¬ния технического перевооружения производства" звание "Лучший рационализатор Владимирской области" присвоено шлифовщику участ¬ка № 2 Михаилу Ивановичу Раткину.
Поскольку фамилия эта упоминается на страницах нашей книги не в первый раз, напомним: семья Раткиных — одна из первых наших заводских семей. В свое время эта семья уезжа¬ла вместе с К.Ф. Кашкуровым и А.В. Симоновым помогать налаживать работу на новом заводе в Южно-Уральске. После пуска завода она вернулась в Александров.
Коренастый, невысокий Михаил Иванович Раткин обладал незаурядными способностями русского самородка. Все лади¬лось в его руках, везде его ум и хозяйский глаз мог найти спо¬соб сделать лучше, надежнее, качественнее. С 1969 года им, в частности, подано и использовано 67 рационализаторских предложений с общим экономическим эффектом в 74,4 тысячи рублей. Конечно, как и большинство заводчан, он работал не в одиночку, а со своими соратниками. Но из этой суммы на долю самого М.И. Раткина приходится не менее 20 тысяч рублей. Лучший рационализатор ВНИИСИМС, он в 1976 году за активное участие во Всесоюзном общественном смотре ис¬пользования рационализаторских предложений награжден знаком ВЦСПС. И вот новое признание, новое доказательство таланта наших заводчан.
11 мая 1979 года, знакомясь с наиболее перспективными организа¬циями Советского Союза, во ВНИИСИМСе побывал секретарь ЦК КПСС Владимир Иванович Долгих. Его посещение во многом определяет значимость нашей организации, серьезность разработок института. Сопро¬вождал его министр геологии, профессор Е.А. Козловский. (Следует отметить, что это уже второй визит Е.А. Козловского в наш институт. Первый раз он приезжал представлять А.А. Шапошникова в новую должность).
В.И. Долгих ознакомился с работами, с наиболее перспективными темами, беседовал с сотрудниками. В процессе серьезных деловых бесед был решен ряд важных задач по дальнейшим разработкам. Так, В.И. Долгих было дано персональное задание Л.Н. Романову по разра¬ботке автоматизированных систем управления технологическими про¬цессами. В течение месяца Министерством геологии СССР была выделе¬на институту вычислительная техника для управления производством и технологическими процессами. Следствием этого было усиление лабо¬ратории автоматизации и создание лаборатории АСУТП, а также заклад¬ка основ для будущего вычислительного центра ВНИИСИМС.
Весной ВНИИСИМС отпраздновал День геолога. День геолога - про¬фессиональный праздник ВНИИСИМС, хотя сейчас многие его работники имеют, на первый взгляд, отдаленное отношение к геологии. "Гео—логия" — наука о земле... Наши физики, химики, ростовики решают все те же вековые вопросы геологии: что стоит за рождением камня? Как он появляется? Более того, ученые и рабочие ВНИИСИМС дублируют природу, научившись в своих сосудах воспроизводить процессы, длящие¬ся в природе тысячи лет.
Однако День геолога 1979 года я хочу использовать несколько ина¬че. Ты поймешь меня, читатель: в этот день, традиционно считающийся в полевой геологии днем начала выезда в поле геологических партий и отрядов, ВНИИСИМС провожал в последний путь Юрия Николаевича Ануфриева. Старый геолог-полевик даже в смерти своей остался верен себе.
Была скверная погода, аэропорты закрыты и пассажирские рейсы отменены. Но преодолев многие препятствия, тем не менее, с далекого Урала, которому Ю.Н. Ануфриев посвятил всю свою жизнь, добрались до Александрова и встали у его гроба геологи. Те, с кем он работал, его соратники и друзья.
Геологи... Читатель, мы мало говорили о них и совсем не говори¬ли о геологическом отделе ВНИИСИМС. Это несправедливо. Так давай же в этот тяжелый день прощания с Юрием Николаевичем Ануфриевым будем говорить не слезные речи, а те добрые слова, которых заслужи¬вают наши геологи. Если ты будешь знакомиться с ними ближе, то не¬вольно отметишь, что люди эти веселые, доброжелательные и в большин¬стве предельно коммуникабельные. В унынии или печали их застать сложно. А вот песни их все грустные. Это связано с их профессией. Наши институтские геологи весной уезжают в Якутию, Забайкалье, на Памир, Волынь, Камчатку... Пожалуй, трудно перечислить все мес¬та, где они ведут летние работы в экспедициях. Ежегодно, по плану работ, согласованных с экспедициями, с тяжелыми рюкзаками и ящи¬ками покидают они стены института. С собою везут не только традици¬онные геологические молотки и компасы, но и все, что может потребо¬ваться для первичной обработки: от микроскопа до тяжелой ступки. Безусловно, красивы и экзотичны места их летнего пребывания. Но едут-то они туда работать, а не отдыхать. И поэтому со смехом вспоми¬нают зимними днями, скажем, такой эпизод: работая в полупустыне, отряд много раз проезжал мимо такого редкого чуда, как озеро, и ни разу не искупался! Не дал Александр Федорович Свириденко, началь¬ник отряда: работа прежде всего. Времени у них мало: два-три месяца. Из этого срока вычитается дорога.
Когда осенью они возвращаются в институт, похудевшие, потемнев¬шие от загара, то и загар-то у них крестьянский: то есть руки да лицо! Работа геологов.. . Собранные образцы, пробы, тысячи цифр в полевых пикетажных книжках, призванные в течение камерального периода, т.е. периода обработки собранного, дать ответы на волнующие вопросы: перспективно ли место работы или обследованное месторождение? Если да, то как лучше вести разведку полезного ископаемого? Где наиболь¬шая вероятность добычи? Сотни и сотни вопросов. В конце года все это будет суммировано на страницах отчетов и расчерченных карт.
Давайте дадим слово самим геологам. Используем материалы, кото¬рые публиковались ими в стенной газете ВНИИСИМС "Кристалл".
"Полевая работа совсем нелегка, но без нее геолог, как язычник без идола. Кто из геологов не мечтает открыть месторождение? Пожалуй, нет такого, а в нашей партии — тем более, народ молодой, увлекающий¬ся. .. Месторождение в Забайкалье — это наш мираж: почти, почти.. . — и все нет, как синяя птица: ждешь везде, а она, может быть, рядом. Наша партия сначала устремилась на машине ГАЗ-66 за месторождением гра¬нулированного кварца. Обложили одно жильное поле со всех сторон и не дали ускользнуть этой птице. "Поймали" 200 килограммов, завяза¬ли в брезентовые мешки и отправили в ЦЛКС", -так пишет А.Г. Малы¬шев, ст. научный сотрудник геологического отдела.
"... Наша партия (рабочий коллектив в составе двух человек, выполняющих функции лаборантов, рабочих, караванщиков и поваров), предварительно пройдя акклиматизацию в горной местности на высоте 3500 м, была заброшена вертолетом на самый-самый трудный участок — Дальний. Пробы (вес рюкзака достигал 20 кг) были отобраны по разре¬зам, пролегающим через отвесные скалы, вершины, саи. Задание выпол¬нено" — сообщает И.Л. Комов, ст. научный сотрудник ГО (второй сот¬рудник С.Ф. Носов).
Шуточные отчеты — как много проглядывает сквозь смех тяжелого труда.
Давайте посмотрим один из предпоследних отчетов полевой партии, которой руководил Ю.Н. Ануфриев. Он составлен для Дня полевика — нигде не утвержденного праздника геологов. Это праздник возвращения самого последнего полевого отряда. На нем отчитываются за сезон не перед начальством - перед коллегами. И отчеты эти ничуть не легче.
Вот он, этот неофициальный документ, читатель:
"Южно-Уральская геологическая и Астафьевская геофизическая пар¬тии - прочный и нерушимый союз геологов и геофизиков ВНИИСИМС!
Астафьевский хрусталеносный узел, основные задачи:
1) оценить перспективы месторождения,
2) отточить собственное мастерство,
3) написать ряд статей,
4) написать 2 (две) докторские и 3 (три) кандидатские диссертации,
5) запастись красивыми камнями,
6) приобрести новых друзей,
7) способствовать поднятию престижа ВНИИСИМС.
Состав союза: Ануфриев Ю.Н., Рыбалкин  Е.А., Крылова Г.И., Зюзин А.Я., Шатнов Ю.А., Сучкова Е.М.
Бывшие:  Кондрашев С.Н.,  Белин Д.М.,  Васильева В.Е.   Студенты. Рабочие.
Сделано:
1. Огромное  количество  работы  по всестороннему изучению всей подноготной месторождения (страшно прочесть).
2. Заточено в форме разнокалиберных лбов.
3. Написано 4 статьи ... и выписались.
4. Будут!!!
5. Хоть и не то, что раньше, но кое-что.
6. Вот уже, чем бог не обидел.
7. Никогда не падали носом в грязь, даже при предельных дозах! Основные результаты работ:
1. Выдали замуж - 1 (-)
2. Женили - 1 (+)
3. Передали в преподаватели - 1 (—)
4. Приобрели новых сотрудников — 1 (+)
5. Приняли дружественных делегаций за бутылкой чая - 25 (+)
6. Переманили новых сотрудников — 2 (++)
7. Выезжали на отдых по местам трудовой славы "Соленое озеро", "Юлдыбаево" — 4 (+)
8. Выступали с докладами о результатах полевых работ на НТС руд¬ника "Южный" в клубе.
Да здравствуют все сотрудники и сотрудницы не только Южно-Ураль¬ской и Астафьевской партий, но и всех других братских организаций системы Мингео!!!"
Этот веселый документ, читатель, датируется 1977 годом.
Вместе с геологическим отделом летом на полевые работы часто выезжают сотрудники и других подразделений. Есть такие, которые ездят из года в год.
Геологи — общее название профессии. Она подразделяется на поис¬ковиков и разведчиков, на петрографов и минералогов, на структурщиков и геохимиков и так далее. На Дне полевика иногда возникает не¬вольная, дружеская полемика — преданные делу люди всегда склонны отстаивать приоритет своего направления.
"Геохимия - это компиляция анализов неточных, невоспроизводи¬мых и не согласующихся", — сказал А. Бернар.
"Геохимики — это интеллигенты от геологии, а алданские — в боль¬шей степени. В основном это добродушные, среднего роста люди (1,75 м), частично сердечники или астматики, овладевшие смежными профессия¬ми, характерными для периода матриархата, имеющие на вооружении современнейшее оборудование того же периода.
История алданских геохимиков уходит своими корнями в далекое прошлое, в "аморфную" среду, когда лучший армянин Леван Ваганович Оганесян произнес: "Нельзя изучать природу, глядя в тигель". И с тех незапамятных времен до настоящего времени копают геохимики хрус¬тальную провинцию Алданского щита, постоянно приближаясь к заклю¬чительной фазе своего развития — фазе перекристаллизации.
И хрусталь уже приоткрыл чуть-чуть свою химическую историю. В руках нового поколения "интеллигентов от науки" забегали элемен¬ты вверх, вниз и даже в стороны.
Возникали и гасли в возбужденных головах от постоянных пересче¬тов и зачетов, от сложения и умножения, миражи погребов и гнезд.
Но надежды никогда не оставляли нас, если не качеством, так коли¬чеством познаем содержание элементов в природе. Ну, а там — один шаг до новых открытий, новых месторождений, даже там, где их и не ищут.
Ну а А. Бернар и иже с ними пусть живут, пусть не верят. За нами будущее. Мы — оптимисты", — полемизирует Б.А. Дороговин.
Борис Аркадьевич Дороговин, инженер ОЭМ, много вре¬мени занимался изучением газово-жидких включений. Отраба¬тывая методику, не один сезон провел в полевых изысканиях на Алдане в составе геологических отрядов. Для человека, не посвященного в тонкости этого метода, как, например, для меня, суть его работы сводится к следующему: когда начинают расти кристаллы, то они вбирают в себя микровключения воздуха на молекулярном уровне. Ученые, иссле¬дуя эти включения, могут очень многое рассказать об условиях формирования кристалла. А через кристалл — о составе недр.
Мы в общих чертах, читатель, рассказали о геологическом отделе. Тебя не удивить работоспособностью и преданностью делу, но геологи — это люди дороги. Оторванные на много месяцев от родных и близких, лишенные элементарных бытовых удобств, зачастую не только газет, но и радио, они вырабатывают в себе особую философию, особую предан¬ность делу. Это люди слова "надо". В этой профессии без веры в ее важ¬ность жить невозможно. Потому здесь иные и мерки, и требования. Любопытно наблюдать осенью старых геологов: редкий из них не клянет¬ся "завязать с полем". Но это лишь усталость от физических перегрузок, простуд и дорог. Зато весной они забывают все свои обещания и живут только будущим полем, планами работ. Мы уже говорили, что геологи работают на будущее. Им редко удается видеть те поселки, которые воз¬никают на разведанных месторождениях. Юрий Николаевич Ануфриев, открывший вместе с Константином Федоровичем Кашкуровым Астафьевское месторождение, видел огромный рудник, обязанный своим рож¬дением ему. И геологи, провожавшие его в последний путь, не позволили пролиться слезам. Они провожали друга, соратника. . . Когда боль сильна, ее не облегчить слезами. Она застывает в сердце. Так давайте же и мы считать, что наш старый знакомый геолог Ю.Н. Ануфриев просто отбыл в очередное поле. Такие не уходят навсегда. Они остаются с нами.
К концу лета 1979 года на предприятии Всесоюзного промышленно¬го объединения "Союзкварцсамоцветы" был внедрен метод облагоражи¬вания топазов, разработанный во ВНИИСИМСе М.И. Самойловичем. Го¬лубые топазы пользовались повышенным спросом во всем мире и эко¬номическая эффективность внедрения в течение одного года принесла 257 482 рубля. В организации производства по использованию внедрения активную роль сыграл начальник экспедиции "Экспорткварцсамоцветы" А.И. Куварзин. Помнишь, читатель, первые месяцы ВНИИПа, геологичес¬кий отдел, одесситов, помогавших ему раскрашивать карты? Это тот самый техник А.И. Куварзин, только годы прибавили знаний, опыта, седины и регалий.
Летнее участие в выставке ВДНХ приносит отделу  ОЭМ очередную наг¬раду. Так за разработку и внедрение в производство технологии об¬лагораживания агатов золотой медалью и премией в 100 рублей наг¬раждена Е. И. ЗУБКОВА, серебренной медалью и 50 рублями - В. С. БАЛИЦКИЙ, бронзовой медалью и 50 рублями - Радянский. Посетителям было чем полюбоваться: агаты сохраняли природный рисунок и полу прозрачность, но оживали сочными свежими красками. К поделочному камню интерес непреходящий, а лежащие рядом невзрачные образцы ярко свидетельствовали о достигнутом успехе и никого не оставляли рав¬нодушным.
В этом же году впервые была подана заявка на получение Госу¬дарственной Премии СССР за разработку технологий выращивания цвет¬ных кварцев. Однако государственный комитет, безусловно, оценив предоставленные материалы, счел их недостаточными, так как работы эти закономерно вытекали из работ, получивших Ленинскую премию за синтез кварца. Было предложено расширить тематику, дополнив список материалов. В новой редакции это уже звучало как " разработка и облагораживание камнесамоцветного сырья".
К 7 ноября в газетах появилось сообщение о присуждении Государ¬ственных премий СССР за 1979 год в области науки и техники. Лауреат¬ские звания получила группа ВНИИСИМС в составе Балицкого Владими¬ра Сергеевича — доктора геолого-минералогических наук, Хаджи Вален¬тина Евстафьевича — кандидата геолого-минералогических наук, Шапош¬никова Анатолия Александровича — кандидата геолого-минералогичес¬ких наук, Романова Льва Николаевича, Самойловича Михаила Исаакови¬ча — доктора физико-математических наук, Цинобера Леонида Иосифо¬вича — кандидата геолого-минералогических наук, Цыганова Евгения Матвеевича — кандидата геолого-минералогических наук, Беляковой Юлии Андреевны — кандидата технических наук, Новожиловой Жанетты Викторовны. Следует упомянуть, что среди лауреатов этой премии был и доктор химических наук Георгий Михайлович Сафронов.
Награда была присуждена за разработку и промышленное освоение методов синтеза и облагораживания камнесамоцветного сырья. С экра¬нов телевизоров глядели на ВНИИСИМовцев знакомые лица, сверкали выращенные и возвращенные облагораживанием ювелирные кристаллы, на страницах газет и журналов появились фотографии наших камней. Что и говорить, подарок, достойный праздника! И снова радость ВНИИСИМСа вышла за пределы его территории, праздновал весь город. Еще бы, это здесь, в пределах Александрова, награда институту, а в преде¬лах области и страны — александровцам! И звучит весомо, и городу слава! В самом институте праздновали с давно забытым размахом: награда - то какая! Признание заслуг всего коллектива! Заиграли драго¬ценности в свете "Юпитеров" и лауреатские значки на груди специалис¬тов, подаривших их миру, заговорили о нашем институте люди, далекие от науки.
Камни. . . Окинь взглядом историю человечества — она тесно пере¬плелась с драгоценным камнем. Сколько крови и боли, сломанных судеб и сожженных городов стоят за ними. Но эти, выращенные в институте, несли с собой только радость. В их игре не было ничего омрачающего. Они рождены радовать, украшать, веселить жизнь.
Газета "Призыв" писала в статье "Успех поиска":
"... Несколько лет назад известный английский специалист по ми¬нералогии Р. Вебстер в ответ на сообщение, что в СССР ведутся работы по синтезированию и облагораживанию камнесамоцветного сырья, выразился весьма скептически: "Посмотрим, удастся ли им это?" Кол¬лектив ВНИИСИМСа на самом деле испытывал трудности первооткры¬вателей, очень сложно было преодолеть своеобразный психологический барьер, ведь до сих пор никто в мире не шел таким путем. .. ". оставляли рав¬нодушным. И вот здесь, в свете то¬го, о чем с такой гордостью и удовольствием мы говорили до сих пор, невольно возникает вопрос: а где же фамилии тех людей, кото¬рые добились успехов именно в облагораживании? Если их работы упо¬минаются главными в тематике, почему обойдены тут? На цветной вкладке в журнале " Работница" на первом плане в глаза бросается нитка бирюзы...Не будем касаться всех, рассмотрим один фрагмент.. Так уж вышло, что из разных источников удалось выяснить, как приблизительно это происходило  здесь: Балицкий вызвал Алесю в свою комнату и, не глядя ей в глаза, попросил принести все материалы по бирюзе. "Надо, Алеся" - сказал он тихо. Алеся вышла в свою комнату и ... разревелась. От неожиданности поступка, от уни¬зительности ситуации. В институте трудно что либо скрыть. " Алеся, надо бороться. Вы должны сказать, что будете писать в Комитет", - советовал ей Аплин, и его поддерживали многие. Но Алеся, проревев двое суток, сказала " Нет!", собрала материалы, принесла в кабинет Балицкого и положила на стол со словами " Бог вам судья!".
Между тем стоило только пригрозить послать письмо, и ее фами¬лия попала бы в список награжденных, что и сделали некоторые. По правилам, стоило только такому письму попасть в Комитет по присуж¬дению премий и вся группа заявителей теряла право на нее. Много позже на вопрос, почему, она ответила, что никогда не жалела о своем поступке. Во - первых, пояснила она, список людей ограничен и на ком - то  его все - равно необходимо отсечь, а во - вторых, унизи¬тельно оказаться втянутой в закулисные игры. Забегая на много лет вперед: когда ее попробуют " стравить" по работе с Инессой Ва¬сильевной, она попросту уйдет из института. Уйдет с достоинством, не обвиняя и не сохранив обиды. Просто " Я в эти игры - не играю",
Вскоре после этого ей была предложена должность зав. лабора¬торией синтеза камнесамоцветного сырья отдела высоких давлений. Она приняла участие в конкурсе, где ее соперником выступил Л. В. Горбунов, и легко получила должность. И даже не потому что имела 63 научные работы, из которых 44 были печатными, 15 авторских свиде¬тельств на изобретения и монография. Просто все понимали ситуацию и искали компенсацию. Ей было все - равно, главным было завершить начатое, а нужная работа была только в отделе высоких давлений.
Давайте еще немного поговорим о каждом из наших лауреатов.
Владимир Сергеевич Балицкий, геолог, заведующий отделом экспе¬риментальной минералогии, "генератор идей" — так его зовут в отделе. Под его руководством и с его непосредственной "подачи" сотрудники отдела занимались выращиванием аметиста во фторидных средах, обла¬гораживанием жадеита, агатов, хризопраза и других самоцветов. Влади¬мир Сергеевич умел не только работать сам, но и правильно сконцентри¬ровать направление творческого потенциала своих сотрудников. В его отделе создалась атмосфера подлинной творческой свободы. Он никогда не унижал сотрудников мелочной заботой. Под его руководством выросла целая плеяда блестящих специалистов: Е.И. Зубкова, Е.Е. Лисицына, В.В. Комова и др. До сих пор пользуются синтетики таблицами зависимости давления от температур и степени насыщенности раствора, построенными Л.А. Самоилович, также немало сделавшей в области облагораживания. К слову сказать, красивые, оча¬ровательные женщины посвятили свой ум и свою жизнь выращиванию красивейших камней.
Мы пока не будем говорить о ряде работ молодых специалистов ОЭМ — А.А. Марьина, А.Н. Юдина, Е.М. Кожбахтеева — о них расскажем позднее. Но их работы тоже были начаты в это время.
О работах Валентина Евстафьевича Хаджи, Леонида Иосифовича Цинобера и Евгения Матвеевича Цыганова мы говорили подробно и часто.
Давайте несколько более детально остановимся на работах Михаила Исааковича Самойловича. Умение этого человека целиком сосредоточи¬ваться на поставленной задаче, с помощью тысяч данных, собранных по крупицам, отвечать на научные вопросы, принесли Михаилу Исааковичу не только звание доктора наук, но и сыскали уважение далеко за пре¬делами института. Мы уже говорили, что все анализы на протяжении ряда лет для завода и института делали в его лаборатории. Он принимал самое непосредственное участие в исследованиях и разработках методов облагораживания топаза, берилла, акмарина, нефрита, гелиодора и ряда других самоцветных камней. Известный ученый в области физики твердого тела, один из ведущих специалистов по изучению радиационных центров в синтетических и природных кристаллах, специалист в области спектроскопии, он имеет большое количество авторских свидетельств. 20 октября 1978 года решением Высшей аттестационной комиссии док¬тору физико-математических наук Михаилу Исааковичу Самойловичу присуждено звание профессора. Это наш первый профессор. Он пришел в институт молодым специалистом и вырос в его стенах.
Лев Николаевич Романов, ныне директор завода, один из основных разработчиков промышленного внедрения синтеза аметиста. Не просто знающий работу завода с самых низовых звеньев, но и внесший немало конкретных технических усовершенствований, сыгравших важную роль.
Анатолий Александрович Шапошников, по настоянию которого были возобновлены работы по синтезу аметиста, внес в эти работы не только энтузиазм, но и весь свой накопленный опыт.
Жанетта Викторовна Новожилова вела долгие, кропотливые работы по синтезу аметиста совместно с Е.М. Цыгановым.
Юлия Андреевна Белякова — цеховой инженер-технолог, единствен¬ная заводчанка в этом списке. На ее плечах лежит отработка и промыш¬ленное внедрение технологии возрождения знаменитого уральского камня.
Как видишь, читатель, к прекрасному камню имеют самое прямое отношение две элегантные женщины. К рождению красоты всегда причастна прекрасная Дама.
В журнале "Работница" был помещен большой очерк и фотография Ю.А. Беляковой. Но мы не будем повторяться, читатель. Просто приве¬дем любопытный, на наш взгляд, факт: это наша единственная завод¬ская семья, где муж — лауреат Ленинской премии, а жена — Государст¬венной. И премии эти получены независимо друг от друга. Вот они, наши заводчане. Оба кандидаты наук, оба лауреаты. Пусть попробует хоть один из других заводов похвастаться подобным. Такую семействен¬ность поискать! От нее ни одно предприятие не откажется. Но для на¬шего завода, как видите, это не такая уж редкость: одно слово заводчане!
Чтобы читатель не упрекнул меня в преувеличениях, расскажу не¬большую, относящуюся к этому времени, историю.
В 1978 году зарядчица сосудов Галина Леонидовна Старостина посо¬ветовала дочери поступать в наш радиотехнический техникум.
— С кем-нибудь вместе я бы пошла поступать, — отозвалась дочь на ее настойчивое "учись!".
— Пойдем со мной, — предложила мать.
— Ты что, смеешься, мама? — не поверила дочь.
Но Галина Леонидовна не смеялась. Вместе с дочерью пошла на подготовительные курсы, а затем успешно сдала экзамены. Поступили обе. Что греха таить, подсмеивались над матерью: "Брось! Не солидно!" Но Галина Леонидовна подавала пример дочери, училась успешно и за¬кончила даже с лучшими оценками. Обе они работают на нашем заводе. Характер, правда?! Разве можно такой женщиной не восхищаться? Вот они, наши заводчанки! Попробуй, читатель, упрекнуть меня в излиш¬нем пристрастии к ним. Ты ведь и сам чувствуешь такую же симпатию.. . Но вперед, читатель.
Уже сдан и вступил в строй на территории ВНИИСИМС корпус слю¬ды, начали потихоньку обживать корпус оптического кварца. С 1979 го¬да открыт цех № 10. Работать на десятом участке оказалось даже легче — там было установлено однотипное оборудование. А вспомнить начало  1979 года, когда в еще строящемся 10 корпусе запускали первый СВД - 8…. Все новенькое на пульте и горит один сосуд, а вокруг - тьма и все в цементе.… Два оператора у пульта. И свет внизу, в цехе, только возле него, в вокруг грязь, кабели. Лестницы еще не оборудованы, темные. Хорошо, что в корпусе дежурил солдат, он их и провожал. И были они на весь гигантский корпус  вчетвером: две хрупкие женщины, дежурный солдат и сосуд, в котором медленно вызревала шихта для затравочного цикла…. А вокруг осеннее посвистывание ветра по еще  нуждающемся в отделке корпусу
Из воспоминаний Г.М. Мазаева:
«В наладке и пуске обо¬рудования принимали участие, как всегда, специалисты всех подразде¬лений завода. Впрочем, в 1981 году первый и десятый участки были объединены. Самые  большие трудности были с установкой БА и СБА. Техникой подходящей мы не располагали, пришлось всем потрудиться. Трудно было и после объединения с 10 цехом. Людей туда набрали новых, они были плохо подготовлены. Часть перевели с первого пульта. Так перешла сменным инженером   Таня Мурашова, сменным инженером Юра Бочаров, электриком Алимов Александр. Меня назначили начальником участка управления технологическим процессом, старшим инженером  -  Юрьева Николая Павловича. У него знаний было маловато, так что учится приходилось всем. Я им постоянно говорил; « Не работайте втемную, переспрашивайте, если непонятно!». В 10-том корпусе были новые технологи – Сопелева, Муханова. И они учились, и у них. На старом пульте работали надежные люди, на новом – требовался постоянный контроль. И звонков домой с вопросами со второго пульта было гораздо больше. Старые кадры умели принимать решения и отвечать за них, новым только предстояло это осваивать».
Итак, начальником участка по управлению технологическими процессами стал Геннадий Михайлович Мазаев, а руководителем техно¬логического бюро — Клавдия Андреевна Зуева. Уговаривали в свое вре¬мя Клавдию Андреевну перейти на научную работу:
— Вы поймите, что технологическая обработка уже сделана. Ничего нового вы не получите. Уже построен завод, работающий по нашей тех¬нологии.
Она ответила резковато:
— Что ж, пусть я буду последней крысой на тонущем корабле, но оставьте меня в цехе.
Корнями врасти в цех. . . Сколько здесь материала для любой дис¬сертации, но она — практик. И если нет статей заводских технологов, это еще не значит, что они не внесли ничего нового. Ведь если что-то но¬вое есть, то это они, технологи цеха, сделали все своими руками. Сколь¬ко экспериментов, срывов, бессонных ночей стоит за их плечами. И сколько "белых пятен" в технологии, ждущих прояснения!
Дали группе сотрудников Государственную премию за цветное сырье. А технологи — снова рацпредложение. Снизили температуры - улучши¬лась окраска и уменьшилось количество двойников, повысилось каче¬ство сырья. Их задача - улучшать. Каждый цикл дает новую информа¬цию. Растут требования к искусственному кварцу. Что ж, они ищут, вно¬сят корректировки, мучаются и радуются. . . Клавдия Андреевна Зуева, наш технолог, наш уважаемый человек, женщина, которую все мы по-че¬ловечески любим!
Работает ВНИИСИМС, в каждодневном труде завоевывая и отстаи¬вая свои права на всеобщее уважение. А теперь об эвлитине:
Об этом направлении впервые заговорили в 1975 -76 годах в США, когда эвлитин был признан наиболее перспективным материалом для регистрации излучений. В нашей стране лидером в этих исследо¬ваниях был институт неорганической химии, с которым тесно сотруд¬ничала группа Марьина. Работа по выращиванию шла в двух направле¬ниях: из расплавов - во всем мире и гидротермальным - только мы и частично, ИКАН. По мере изучения нового материала потребность в нем возрастала. Силлениты обладали фотопроводимостью, пьезо и электрооптическими эффектами. Их планировали использовать в линиях задержки и приборах обработки информации (по словам специалистов  пространственно - временных модуляторах света). Во ВНИИ¬СИМСе планировалась разработка лабораторной методики выращивания силленита и получение на лабораторном оборудовании опытной партии кристаллов массой 0,5 кг для изготовления элементов. Когда - то, в самом начале работ, Марьин твердо решил: " В науке нужно быть спо¬койным и упрямым. Начинать и бросать - самое плохое." Долгое время результаты казались мизерны, теперь, когда он оказался первым, кто осуществил выращивание на затравке и перспективы начали видеть да¬же те, кто был далек от данной проблемы.
Тема - " Разработка лабораторной методики выращивания монокристаллов силленита в автоклавах емкостью 0,5 л.", возглавля¬емая А.А. Марьиным, в этом году зазвучала особенно сильно. Входя¬щие в коллектив С. В. Федотов, А. А. Юдин и Е. М. Кожбахтеев, каждый разрабатывая свою локальную тему, добиваются успеха и в от¬деле разработаны методики выращивания силленитов различного хими¬ческого состава. Впервые в гидротермальных условиях путем кристал¬лизации на ориентированную затравку выращены кристаллы ванадиево¬го, галлиевого, железного, фосфорного, кремниевого и цинкового сил¬ленитов. Неплохой результат? Еще какой неплохой!  Из стенограммы заседания Ученого Совета. Цитирую Балиц¬кого:
- Кристаллы, выпускаемые промышленностью в настоящее время, очень дороги и поэтому имеют весьма ограниченное применение в те¬левидении. Решить эту проблему позволила бы гидротермальная тех¬нология. В данный момент необходимо от лабораторных разработок пе¬рейти к промышленным, причем обязательным промежуточным звеном должен быть крупно - лабораторный этап, то есть на сосудах до 20 - 25 литров.
Чувствуя значимость работ, члены Ученого Совета полны энтузи¬азма:
- Показанные нам кристаллы убеждают, что даже на лабораторном уровне есть достаточно большое поле деятельности для доведения ка¬чества кристаллов, для увеличения их размеров и однородности. Это необходимо делать на лабораторном уровне, ориентируясь на мнение заказчика, - говорит Цинобер.
- Следующим этапом должны быть укрупнено - лабораторные исс¬ледования ... и подробнейшие испытания свойств физическими метода¬ми. В результате будет ясно, какого качества кристаллы мы имеем, какого качества нужны промышленности, что затем следует отразить в техническом задании, - продолжает Самойлович.
Итак, работа поддержана, что же не выражают особого восторга ее главные исполнители?! Подытоживая обсуждения, в заключительном слове снс А. А. Марьин особо подчеркнул:
- Все физические исследования ведутся в сторонних организаци¬ях. Эти контакты, по понятным причинам, мы форсируем неохотно. На¬лаживание систематических исследований в нашем институте по преж¬нему сопряжено с большими трудностями.
Образно говоря: добиться того, чтобы эти работы вообще были проделаны, молодые ученые смогли лишь проявив помимо научных разра¬боток, не слабые дипломатические способности. Полагаясь только на институт, им пришлось бы оставаться чистыми теоретиками. А они уже 28 мая 1982 года подали две заявки на предполагаемые изобретения по теме " Шихта для получения монокристаллов силленита" - марган¬цевый (С. В. Федотов, А. А. Марьин, В. С. Балицкий) и цинковый (А. Н. Юдин, А. А. Марьин, В. С. Балицкий). Утверждена и программа ОЭМ по теме " Разработка методики выращивания мономинералов крем¬ниевого силленита на автоклавном оборудовании ОЭЗ". В мире начи¬нался настоящий эвлитиновый бум и , даже при нехватке оборудова¬ния, игнорировать значимости этих работ было уже нельзя.
Шелестят страницы прошлого, вспыхивают ярким светом этапы признания, звездочки наград. Сколько стоит за каждой из них, об этом можно рассказывать долго и все равно всего не охватить. А наши герои в поиске, в труде ежедневном, они не останавливаются. . . Вот, скажем, звание лауреата премии имени Героев Социалистического Труда Влади¬мирской области, присвоенное Павлу Ивановичу Борисову за достиже¬ние наилучших показателей в социалистическом соревновании за 1979 год. Электромонтер по обслуживанию электрооборудования — правда, не очень звучная должность? Да разве дело в должности! Разве ради достижения звания работал человек? Конечно, нет. Он не смог бы работать по-другому. У него и объем знаний не меньше, чем у тех, кто заканчивает институт. . . Любовь к своему делу, любовь к предприятию, ответственность не перед начальником — перед своей совестью. Гордость человека и гражданина, вот что стоит за наградой Павла Ивановича Бори¬сова. Вот почему еще одна награда пришла во ВНИИСИМС в 1980 году. Кого же тут поздравлять? Его? А может быть, нас? Я бы, читатель, по¬здравила нас с тобой с тем, что есть у нас такие люди. . . Сейчас самое время поговорить о наших ветеранах — электриках-монтажниках. Но, читатель, мы оставим это для следующей главы. Сейчас же  упомянем  только одну работу:
Балицкий никогда не забывал о благородном опале. Теперь ситу¬ация сложилась благоприятная и он предложил Е. И. Зубковой возоб¬новить работу. Она выслушала отстранено и восторга не проявила, напротив - наотрез отказалась. " Болезнь мужа вывела меня почти на год из строя. А потом угасло желание продолжать работу. Я буду продолжать облагораживание халцедона и кремнезема, но на рывок у меня уже нет сил, я сгорела", - так честно сказала она. Уговоры не действовали, тема зависала. Балицкий, после некоторого обдумыва¬ния, вызвал Лидию Александровну Самойлович и предложил ей заняться опалом. Как вспоминает Елена Ивановна: " Лиля пришла ко мне и спросила:
- Но ты точно решила от опала отказаться? Может, подумаешь?
- Нет - ответила я, - ты можешь браться за него со спокойной совестью. - И передала ей все материалы и реактивы".
Убедившись, что уговоры бесполезны, Лидия Александровна  приступила к работе по новой теме.
А в институте, кроме просто работы, оставалась еще и общественная. По вечерам члены добровольной дружины патрулировали город Александров.    Приказом  и  благодарностью отмечены по институту Е. Кожбахтеев и С. Федотов, но мы упоминаем их тут не в связи с этим. Просто  наши ребята выполняли свои обязанности добросовестно с присущим им юмором. Немало было случаев откровенно забавных. Например, такой: одной из обязанностей дружинников было помогать милиции подбирать пьяных и отправлять их в вытрезвитель. Тех, кто еще мог дойти сам, ребята убеждали отправится по домам. Но один подвыпивший, прилично одетый гражданин, после такой беседы наотрез отказался расставаться с ребятами - так они ему понрави¬лись.
- Но мы же сейчас едем в вытрезвитель, - пытались уговорить его инженеры.
- Ничего, и я с вами,_ - безапеляционно заявил гражданин и ре¬шительно полез в " уазик".
Хорошо представляя последствия, похохотав, ребята договори¬лись с сотрудниками милиции, отвезли гражданина домой, и сдали на руке жене. Он согласился на расставание с великой неохотой. Над анекдотичными случаями отдел веселился долго.
От частного к целому: вперед, в год 1982-й. Этот год принес звания лауреатов пре¬мии Совета Министров СССР за разработку технологических процессов получения новых материалов и создание нового оборудования целой группе специалистов: заведующим лабораториями ОССМ Галине Леони¬довне Ахметовой, Валентину Григорьевичу Яроцкому и Виктору Пара¬моновичу Голенко, заместителю директора ВНИИСИМС по научной час¬ти Юрию Михайловичу Путилину, главному технологу Борису Аркадье¬вичу Дороговину, начальнику участка № 8 Ивану Игнатьевичу Красову, инженеру КБ Геннадию Александровичу Петрушенко, старшему инже¬неру ОССМ Анатолию Александровичу Дмитриенко, мастеру участ¬ка № 8 Владимиру Павловичу Горохову, огнеупорщику участка № 8 Николаю Ивановичу Васильеву и слесарю ОССМ Валентину Ивановичу Ермакову.
В постановлении Совета Министров СССР от 8 апреля 1982 года сказано: "Ю.М. Путилину премия присуждена как руководителю работ".
Читатель в целом знаком, с чем пришлось работать этой группе лю¬дей. Давайте коротко еще раз напомним главное. Синтез слюды чрезвы¬чайно сложен, поскольку он осуществляется из агрессивного многоком¬понентного расплава в течение многих месяцев. Вспомним еще и то, что прежде он осуществлялся в печи в среде водорода — среде очень взрыво¬опасной. Учитывая требования промышленности, ВНИИСИМС подгото¬вил проект реконструкции цеха, работы эти должны были осуществлять¬ся в течение трех лет и стоить около миллиона рублей. Разработанная группой специалистов ВНИИСИМС новая опытно-полупромышленная технология синтеза слюды в аргоновой среде позволила сберечь деньги, время и, что весьма немаловажно, обеспечивала безопасность. Вот за это и была присуждена премия Совета Министров СССР.
Награда вручалась в Свердловском зале Кремля. Вручая дипломы, председатель Государственного комитета по науке и технике акаде¬мик Г.И. Марчук сказал, обращаясь к окружающим:
— Перед нами цвет технической науки. Пожелаем, чтобы и дальше они употребили весь свой опыт и знания на пользу стране, особенно в области разработки новых технологических процессов.
— Гурий Иванович, — пожимая протянутую руку, ответил научный руководитель работы Ю.М. Путилин, — мы можем представить и другие, достойные разработки. Сами виноваты. По инструкции следующее награждение может быть не ранее чем через пять лет.
— Ничего страшного. Могут быть и исключения, — парировал, улыб¬нувшись, Г.И. Марчук.
Была весна, выходной день, зазеленевшие ветви деревьев и горячее, заливающее все сиянием солнце. . . Весна всегда приносила нам удачи. Вот и еще одна, и тоже первая такого рода. Еще раз просмотри список, читатель: ученые и рабочие, творческая мысль и воплощение ее в реаль¬ных делах. Не об этом ли когда-то, на заре рожде¬ния нашего государства, говорили В.И. Ленин и его соратники?!
В 1984 году были намечены пути получения благородного опала - еще одного камня, слава которого вышла за пределы института. Хочется особо отметить, что хотя в руки Лидии Александровны Самойлович были пере¬даны все материалы, по исследованиям проводимых ранее, идти ей пришлось своим путем. Конечно, результаты полученные ранее, бы¬ли важны. Но работы по синтезу были начаты опять с нуля. И снова - широкий научный поиск. Когда - то Марьин сказал: " В науке нужно быть спокойным и упрямым. Бросать и начинать снова - последнее де¬ло". Под этими словами подписались бы все ведущие специалисты от¬дела. На 1985 год отдел планирует внедрение на участке 8 методики синтеза малахита. Более того, рассчитывает получить 20 килограммов камня! Малахит привлекает, о нем говорят, им начинают козырять. И, как следствие, наконец - то выделяют хоть немного добавочной площа¬ди. Когда в декабре 1984 года И. В. Тимохина отчитывалась на Уче¬ном Совете, спектр интереса к проблеме был необычайно широк. Ин¬тересовало все: от нейтрализации отработанного раствора до стои¬мости продукции. Инесса Васильевна, темноволосая, несколько зас¬тенчивая дама с тихим голосом имела обстоятельные ответы на каж¬дый. С ее методичностью, многократной перепроверкой любых данных, тщательным фиксированием каждого опыта и дальнейшим его осмыслением, достаточно быстро добилась результата. ЕЕ метод был значительно перспективнее, чем метод, разработанный ленинградскими специалис¬тами. Из всех присутствующих на Совете только В. Е. Хаджи смог когда - то, пять лет назад, подержать в руках шкатулку размером 8 х 4 х 3 см, инкрустированную синтетическим тонкопластинчатым мала¬хитом. Он признал, что в пластинках были участки очень хорошего качества. Однако за прошедшее время ленинградцам не удалось нарас¬тить успех, их заготовки оставались плоской формы с параллельным рисунком. Как отметил А. А. Марьин:
- Наш метод более перспективен, мы растим по заранее заданным формам. Сложности заключаются в том, что будущее изделие заклады¬вается уже на стадии синтеза, поэтому необходим союз технологов и художников.
На предложение Ю.  М.  Путилина усилить ее группу, Инесса Ва¬сильевна ответила отказом:
- Если бы несколько лет назад, то да. А сейчас наиболее важно создание участка по отработке технологии.
И традиционно отсутствие необходимой аппаратуры. Все работы проделаны на оборудовании созданном энтузиастами отдела по идеям и разработкам Тимохиной. Вклад других служб - " В свое время товарищ Головицын предложил очень удачную модель, но дальше этого не пош¬ло". Так что выделение помещения под будущий опытный участок - насущная проблема уже не только ОЭМа.  Единственное изменение в группе , возглавляемой Инессой Васильевной то, Т. М. Бубликова в конце года уходит в аспирантуру, а на ее место переводят Л. Шутову. Все свои исследования Тимохина проводит сама от начала и до конца. Ос¬тальные члены ее группы работают, что называется, на подхвате. Просто идеи еще не до конца осмысленны ее, вопросов больше чем от¬ветов и она методично, день за днем ищет и находит ответы.
В 1985 году в результате очередной реорганизации в отдел вве¬ли лабораторию физико - химическиих исследований. В составе лабо¬ратории было 9 человек и возглавляла ее Г. Л. Ахметова. Поскольку и прежде контакты с этой лабораторией у сотрудников отдела были основательные, то новое перемещение просто несколько упростило характер сотрудничества, и только. А наступающий новый год  ОЭМовцы встреча¬ли в " Кристалле", нашем собственном пионерском лагере, недавно вступившем в строй. Каждый сам придумывал себе костюм, в тайне от других. Просто договорились, что общим вкладом будут только пель¬мени, которые каждый налепит дома. Юдин и Федотов были бармена¬ми... Как они потом вдвоем исполнили канкан! До сих пор все вспо¬минают с удовольствием. Лидия Александровна оделась бабой - ягой, встречать означенный час выскочили под звезды к елкам и салютовали шампанским... С ними были и дети. Кстати, за то, что они прочитают стихотворение, им выдавался приз. И вот самый маленький- Костик Федотов - додумался до гениальной идеи: он прочитал раз стишок - отнес подарок родителям, немножко посидел и снова вышел, чтобы прочитать его заново. Но когда вышел с ним же в третий раз - зал уже валялся от хохота - Евгений Кожбахтеев вынужден был объяснить " Ну, брат, это не дело".
Еще в этом году ВНИИСИМС подружился с космонавтами. Вначале у нас побывал герой советского союза Г.В. Сарафанов. В конференц-зале он рассказывал о своем полете, отвечал на вопросы. Потом посетил дважды герой советского союза В.А.Ляхов. А по осени два автобуса повели работников института в Звездный городок с ответным визитом. Устроили им экскурсию по всем правилам и люди вернулись очень довольные.
Однако завершать эту главу мне придется не радостным событием. 24 ноября 1984 года мы прощались с Анатолием Александровичем Шапошниковым.
Он чувствовал себя неважно последнее время, но деликатный и внут¬ренне застенчивый, не любил показывать это окружающим. Не хотел обременять своей особой... Единственный человек, с кем он говорил об этом, был его старый друг Михаил Яковлевич Харин, приехавший в Александров в отпуск.
Позвонил ему Шапошников к ночи, спросил: "Приеду, не возра¬жаешь?"
— Давай, — ответил Харин.
Они сидели на кухне всю ночь. Шапошников потирал грудь, словно пытался успокоить болевшее сердце. Но вопрос о враче досадливо отме¬тал и все время возвращался в прошлое:
— Помнишь, какие мы были: тощие, ободранные, одна ложка на дво¬их. .. вертолет тогда к нам пробиться не мог, продукты на исходе. . . А хорошо было — за плечом друг.. . все в глаза, открыто.. . Ты пом¬нишь? . ..
Ночь воспоминаний, ночь горечи и усталости. Двое поседевших, по¬жилых мужчин.
— Ты врачу-то все-таки покажись. . .
— Ладно, вот разделаюсь с делами, освобожу пару дней и съезжу. .. Помнишь ту жилу, как мы ее проглядели, а? Ведь по интуиции просто выскочили.. .
Начальник поискового и начальник разведочного отрядов сидели на этой маленькой кухоньке Александровской квартиры. Но гудели над ними якутские ветры и высоко шли алданские облака. Они не знали, что встреча эта последняя. Предчувствовал ли Анатолий Александрович свой исход? Но он говорил, вспоминал и, казалось, готов был душу отдать лишь бы вернуть то прошлое, ту неустроенность и неопределен¬ность . . .
Он поедет в больницу очень поздно. И смерть его будет неожиданнос¬тью, потому что поедет он в пятницу после окончания рабочего дня. И в последний путь ВНИИСИМС проводит его в сильные, очень сильные морозы. Словно сама природа застынет в холоде. Прощаться с ним при¬дет много людей. О чем будут они думать? Может вспомнят, как в ресто¬ране "Метрополь", где собрались отметить получение лауреатских, на шутливое:
— Ну, теперь вы можете заменить свой значок дорогим знаком.
Он резко ответил:
— Нет! Этот мне стоил дороже и дорог больше.
И погладил значок "Первооткрыватель месторождения".
Шапошников Анатолий Александрович. Он не был выдающимся уче¬ным, не стал знаменитым лидером, но он был очень хорошим человеком и добрым другом. Он не оскорбил и не унизил никого, он не оставил после себя зла. И его помнят и любят. Все, что он мог, он делал. И до конца остался верен принципам Алданского братства, принципам демо¬кратичности и доверия. Не будем перечислять его орденов и заслуг, не будем говорить обязательных в таких случаях и зачастую лживых слов. Вспомним его любимую награду — крохотный синий значок "Первоот¬крыватель месторождения", добрую улыбку и спокойный голос. Вспом¬ним, что больше всего он любил таежные тропы, карельские болота и без колебаний предпочитал костер ужину в ресторане. Он был нашим и остался им навсегда. Не знаю, сможешь ли ты это понять, читатель, но мы действительно любили его. . .

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ПОКОЯ.
Важно отдать твердо самому себе отчет, чего именно ты хочешь. Важно не быть пус¬тым или шатким внутри, когда ты начинаешь свой новый творческий день. Важно, утверж¬даясь все сильнее в верности тому, что ты избрал себе как жизненный путь, кончать свой день. Кончая его, совершенно четко отдавать себе отчет, в чем был тверд, в чем отступил от светлой идеи, для которой ты живешь и трудишься. Важно — жить каждый день, трудясь так легко и честно, как будто это был твой последний день жизни.
Народная индийская мудрость
Год 1987. Снегом заметает улицы.  Пушистый, голубой в эти предутренние часы снег.
Над высокими елями светятся, уже начинающие бледнеть, звезды. На елках шелестят бумажные новогодние игрушки, их немного.. . Они почти незаметны в это декабрьское утро. Зато ели определенно хо¬роши — высокие, статные. Как естественно вписались они в оформление площадки перед главным входом в институт. С трудом верится, что все это — кусты, деревья — посажено людскими руками. Кажется, что это просто сохранившийся кусочек леса.. . В свете фонарей отбрасывают резкие тени на стены здания рябины. По осени они своими рубиновыми кистями расцвечивают центральный вход и даже в дожди сохраняют ощущение праздника. Человеку, мало знакомому с проектированием озеленения, подбор кустарника и деревьев может показаться случайным. Но это не так. Здесь четкая продуманность. Не зря за саженцами ездили по всей области. И вот сейчас этот уютный микросад стал естественным преддверием центрального здания. Пока освещен только вестибюль, напоминающий с улицы огромный аквариум. Время приближается к половине восьмого утра. Вот уже появились первые люди, тихонько взвизгивают стеклянные двери, впуская их. Поток людей нарастает, вспыхивают окна и вот уже все здание освещено, ожило, загомонило — приближается начало рабочего дня.
Я стою в стороне от потока людей, всматриваюсь в их лица и, привет¬ствуя, киваю знакомым; незнакомых лиц почти нет, хотя и знаю по име¬нам малую часть проходящих мимо.
Так или иначе, но со всеми мы встречались в коридорах, в кабине¬тах, на территории. Ловлю себя на том, что все эти люди мне дороги. Смешно вот так стоять и объясняться им мысленно в любви. Но, начав работу над сбором информации для книги, я узнала немало интересно¬го о многих из них. Непростые судьбы, непростые биографии. Все, о чем мы читаем в книгах, так или иначе прошло через их жизни. В нашем институте можно встретить бывших солдат всех фронтов Великой Оте¬чественной войны, участников великих строек и целинников, людей почти всех национальностей Советского Союза. Пожалуй, я даже не пред¬полагала, что всю историю нашего государства можно прочитать по биографиям работников ВНИИСИМСа. Вот реальное воплощение идей интернационализма и братства народов — этот поток людей, который течет через проходную и сейчас, поднявшись по лестницам, заполнит комнаты и цеха. Начнется рабочий день.
Где-то около одиннадцати наступит время чаепития. Знаю-знаю, пожарные лишают их сейчас этого удовольствия. А зря. Перерыв необ¬ходим. К тому же чаепитие ВНИИСИМСа значительно отличается от чае¬питий на других предприятиях. Невольно вспоминаю, что в Смольном чай не изгонялся.. . Наверно, там тоже чай был передышкой в напряжен¬ной работе мысли. Неплохо бы пожарным напомнить этот пример. . . Интересно используется время чаепития в комнатах ВНИИСИМСа. Здесь можно обменяться мнением по поводу последних газетных или журналь¬ных публикаций, поговорить о работе, договориться о выполнении ана¬лизов. Здесь продолжается тот же рабочий диалог, только смягченный горячей душистой влагой в чашке. За чаем не может возникнуть ссоры, но легко возникает спор. . . Эти несколько минут дают необходимый заряд энергии, несколько спадающий после 3-часовой работы. Человек — существо тонкое, возможности его мыслительного аппарата не огра¬ниченны, но подвержены спадам. А ведь большая часть института работа¬ет творчески, полностью отдаваясь работе. Разумеется, когда сидишь за микроскопом — устают глаза и отдых необходим, его гарантирует трудовое законодательство. Но если ты увлечен творчески, кто вправе тебя остановить? Да и что это за отдых, если ты не имеешь возможности поделиться возникшими мыслями? А чаепитие дает эту возможность. . . Нет, не додумали чего-то работники пожарной части! Им бы понаблюдать за работой этих людей, и подсчитать, тогда, возможно, они признали бы неверность своего решения. Не зря и во всем мире, и у нас (ты это и по книгам, и по фильмам знаешь, читатель) приходящего на прием или по делу неизбежно угощали чаем. Классическая фраза: "Будьте доб¬ры, подайте нам в кабинет два стакана чая!" — И мягче течет беседа, рас¬полагая к взаимопониманию и доверию.
А какие ватрушки, какие булочки бывают в нашем институтском буфете! Просто грешно давать им черстветь до обеда! Но я спешу, читатель!   Конечно, обойти нашу   ВНИИСИМовскую    столовую  молчанием мы не можем, но это — потом.
Сейчас, однако, вернемся непосредственно к институту. Начнем с ди¬ректора, так сказать, с головы.
Евгений Павлович Мельников шел в институт с тем, чтобы пригля¬деться, поработать заместителем директора ВНИИСИМС по научной рабо¬те. Не спеша вникнуть в дело — институт огромен, задачи многоплановы. Тут так просто все не охватишь. В сферу его деятельности входили отде¬лы экономики, ОЭМ, геологи и горняки, т.е. проблемы родные. Враста¬ние в институт планировалось постепенное. . . Но судьба распорядилась иначе. Смерть Анатолия Александровича Шапошникова спутала все расче¬ты, и пришлось Е.П. Мельникову принимать дело, как говорится, почти с ходу.
Давай же, читатель, познакомимся с новым директором ближе, бо¬лее основательно.
Е.П. Мельников после окончания в 1959 году Саратовско¬го государственного университета имени Н.Г. Чернышевского (факультет геологии), работу в полевой партии начинал с са¬мой маленькой должности — старшим коллектором. Рост, правда, был быстрый: уже через два года он становится участ¬ковым геологом. Жизнь его прочно связана с геологией Урала. Особенно его увлекли изучение и задачи картирования глубо¬ко метаморфизованных комплексов. Работая до 1978 года в экспедиции № 101 (последние шесть лет — главным геоло¬гом экспедиции), он тщательно изучал метаморфогенные обра¬зования полезных ископаемых. В 1972 году защищает канди¬датскую диссертацию на тему "Геология, метаморфизм и зако¬номерности размещения месторождений гранулированного кварца южной части Уфалейского гнейсового комплекса".
В его багаже — открытие Кыштымского месторождения. Первооткрывателей четверо: он, профессор Г.Н. Вертушков и геологи А.А. Щеколдин из Государственного НИИ кварцевого стекла (г. Ленинград) и Н.А. Петров из Объединения "Уралкварцсамоцветы".
В 1978 году на базе головной организации № 122, в составе экспедиции № 101 и Южного рудника создано Уральское произ¬водственное объединение "Уралкварцсамоцветы" ВПО "Союзкварцсамоцветы" Мингео СССР. Главным геологом, с одновре¬менным исполнением обязанностей заместителя генерального директора объединения назначен Е.П. Мельников.
В 1982 году за промышленное освоение нового вида про¬дукции ему присуждено звание лауреата Государственной премии СССР.
В 1983 году им блестяще выполнена работа "Геология и генезис месторождений метаморфогенного кварца", за кото¬рую присуждено звание доктора геолого-минералогических наук. Чтобы не быть голословной, предоставляю слово спе¬циалистам.
Из стенограммы заседания специализированного совета при институте геологии и геофизики СО АН СССР от 24 мая 1983 года:
"Евгений Павлович Мельников выполнил очень крупное, интересное исследование, посвященное закономерностям раз¬мещения и условиям образования высококачественного квар¬цевого сырья. Работа, несомненно, весьма актуальная, выпол¬нена на высоком теоретическом уровне, имеет большое народнохозяйственное значение и внедрена в практику. . . Е.П. Мельников в своей работе показал, что кварц является таким же очень интересным индикатором геологических процессов, способным дать информацию, какую не могут дать другие минералы, в связи с их ограниченным распро¬странением в тех или иных породах или процессах, тогда как кремнезем является самым распространенным (после кислорода) элементом литосферы и поэтому его возможности для получения генетической информации трудно переоценить. Кварц в работе Е.П. Мельникова буквально, что называется, "заговорил": по физическим свойствам; по химическим при¬месям кварца оказалось возможным выявлять различные условия формирования кварца в земной коре. Главная цель работы Евгения Павловича — определение формационной при¬надлежности и генетических условий формирования пьезо¬кварца и гранулированного кварца, обоснование методов поисков и прогнозирования месторождений, несомненно, вы¬полнена. Евгению Павловичу удалось выделить новые гене¬тические типы кварца. .. ". (А.Д. Ножкин, канд. геолого - минералогических наук ИГ и ГСО АН СССР, Новосибирск).
"... Диссертация Е.П. Мельникова представляет собой теоретическое обобщение и решение крупной научной и народ¬нохозяйственной проблемы — обоснование метаморфогенного происхождения месторождений кварцевого сырья для произ¬водства плавленого кремнезема и оптического стекла..." (Академик В.А. Кузнецов, доктор геол. -минер, наук).
Из аннотации заседания: "... Наиболее существенные научные результаты работы заключаются в следующем: а) обос¬нован метаморфогенный генезис и определены закономерности размещения впервые выделяемых и наиболее практически важных формаций силектитов и монокварцевых метаморфитов... "
В июне 1984 года Е.П. Мельников приходит работать во ВНИИСИМС. В январе 1985 года — становится директором института.
Не простое и не благодарное дело — административное руководство. И наивно предполагать, что в таком институте, как наш, можно разоб¬раться во всем разом. Да еще учитывая, что не только в институте, но и в стране в целом назревают большие перемены.
Новый директор — традиционно геолог. С синтезом вплотную он прежде не сталкивался. А наш институт — это преимущественно синтез. Правда, директор — доктор геолого-минералогических наук, лауреат Государственной премии и звания эти получил в полевой геологии. Это уже говорит о многом. Чтобы, работая в экспедиции, написать кандидатскую   диссертацию,   нужна   изрядная   сила   воли.   Экспедиционных геологов кормят поля, а это разъезды, буровые скважины, горные вы¬работки. . .     Не дело — хвалить директора, да и рано это делать.  Но и умалять прошлые заслуги тоже нечестно. Однако уже сейчас специа¬листы института отметили: стиль его тоже традиционно геологический — демократический.  Умеет уважать специалистов и голоса не повышает. Кстати, читатель, ты, наверное, давно уже заметил, что у нас в инсти¬туте кричать не принято? Нет, конечно, и у нас такое случается, но все присутствующие знают: дурной тон! И одергивают. Не принято. Между тем   этого   не   скажешь  ни   об  одном  другом   предприятии   города. ВНИИСИМС — элита в хорошем смысле этого слова. Здесь всегда быто¬вали традиции советской интеллигенции. Одно его присутствие значительно изменило общественную жизнь города Александрова.
Рядом с директорским кабинетом - кабинет Ю.М. Путилина, замес¬тителя директора по научной части. Сюда стекаются все нити, ведущие от технологических научных подразделений. Юрий Михайлович — профес¬сор, доктор технических наук. Уже есть и ученики... Это — второй про¬фессор, выросший в стенах нашего ВНИИСИМСа за его историю. Но, несмотря на такое звание,    в нем еще чувствуется задор молодости: верно,   вот  также   резко   и   открыто  мог говорить он именно тогда. В Ю.М. Путилине чувствуется поколение, на чью юность пришлась война. Это поколение сохранило нерастраченную юность, способность загорать¬ся идеей, отстаивать ее в ущерб собственным интересам. . .    Невольно вспоминаю  его   выступление   на   одном   из  комсомольских собраний ВНИИСИМСа. Сидел Юрий Михайлович, молчал, слушал и вдруг не вы¬держал! Встал и возмущенно бросил:
— Да что вы, ребята! Вы же молодые, чего же все на полутонах! Кто-то ехидно поинтересовался: "Не с администрацией ли нам пред¬лагают сражаться?"
— А почему бы и нет?! — парировал Путилин.
Действительно, если за правое дело — почему не молодым? Мне запомнился этот случай оттого, что он характерен для Ю.М. Путилина.
Одна из основных установок Юрия Михайловича; "плохих специалис¬тов нет, а есть плохие руководители". Под его непосредственным руко¬водством находится Совет молодых специалистов. Поскольку это — бу¬дущее нашего института, давайте познакомимся с мнением Ю.М. Пути¬лина о молодых ученых:
"Наш институт обладает достаточным количеством молодых ученых, талантливых и способных решить стоящие перед институтом задачи, правильно определять направления в научно-исследовательской работе и находить пути и возможности для их решения. В основном люди это честные, порядочные, преданные своему делу и науке. Как пример, можно назвать фамилии: Марьин, Санжарлинский, Голенко, Лютин, Бородин, Репина, Юдин, Кожбахтеев и другие.
У нас в институте действует четкая система обучения и роста моло¬дых специалистов: приходящему к нам молодому специалисту состав¬ляется годичная программа стажировки, по окончании которой комис¬сия заслушивает результаты и аттестует. Тут же рассматриваются воп¬росы дальнейшего использования молодого специалиста, его интересы и направленность работ. Более способные и напористые, как правило, через 3—4 года защищают кандидатские диссертации".
Юрий Михайлович Путилин обладает обширными знаниями и под¬линно творческим мышлением. Совершенно разные люди, вступавшие с ним в контакт по работе, отмечают богатство идей, которыми он бук¬вально "начинен". Причем идеи и предложения имеют четкое практичес¬кое обоснование. Пожалуй, следует отметить еще одно качество Юрия Михайловича: он с удовольствием и весьма продуктивно работает с мо¬лодежью, направляя и, в то же время, не подавляя личной инициативы.
Кабинет главного инженера и директора опытно-экспериментально¬го завода Л.Н. Романова — чуть в глубине коридора, напротив. Это — форпост завода ВНИИСИМСа. Здесь определяется стратегия и тактика всех заводских работ. Общение идет на уровне чертежей кристаллиза¬ционных установок, данных технологических процессов и технико-эко¬номических расчетов. Л.Н. Романов прежде всего заводчанин, хозяй¬ственник, администратор, отлично знающий все звенья технологических процессов. К сожалению, мы только в последнее время начали понимать, насколько важен такой тип руководителя. Достаточно привести один пример: если в институте в области науки работают два заместителя директора, то на заводе каждое подразделение отвечает перед Л.Н. Ро¬мановым. Он, образно говоря, держит все бразды правления в собствен¬ных руках. Хозяйство у него немалое. За три пятилетки в 7 раз увели¬чился объем выпускаемой продукции завода. На сегодня заводом на разработках научных подразделений института выращивается несколько видов сырья, три из которых имеют дипломы качества.
Как человек не столько по должности, сколько кровно заинтере¬сованный в процветании завода, он имеет большое количество изобре¬тений. (Впрочем, читатель уже встречал его фамилию в отчетах смотров рационализаторского движения прошлых лет). Как правило, в вину Л.Н. Романову ставят то, что заводчане зачастую имеют оборудование лучше, чем лаборатории института. Да и материальные блага они имеют весомее. Но из месяца в месяц, из квартала в квартал перевыполняется государственный план, и опытно-экспериментальный завод упоминается в приказах только в связи с очередной благодарностью.
Партбюро ВНИИСИМС. Сегодня его возглавляет Сергей Федорович Носов, кандидат геолого-минералогических наук. До избрания он рабо¬тал в ОССМ. Геохимик по специальности, он долгое время работал в гео¬логическом отделе, только последнее время переключился на выращива¬ние технических кристаллов. Как и все наши знаменитые ростовики, пришел к ним от геологии. Познание тайн земли вызывает желание попы¬таться смоделировать природный процесс в лабораторных условиях. Конечно, для института его избрание хорошо, а все-таки жаль. Хороший специалист и добрый товарищ — это мнение геологического отдела ВНИИСИМС. Впрочем, геологи пока не жалуются; не стал их Сережа чиновником. К нему можно смело прийти со своими проблемами: вы¬слушает со вниманием и все, что в его силах, сделает. К тому же и с геологией, и с синтезом - донесли слухи - не расстается. Несмот¬ря на большую загруженность, за специальной литературой следит вни¬мательно .. .
Странное дело: нам всегда бывает жаль отдать хорошего специалиста на такие выборные должности. Как-то традиционно сложилось, что обычно стараются выдвинуть тех, от кого в науке или производстве толку мало. А потом мы сами же и обижаемся. . . Забавно! Вот сейчас идет перестройка, ломаются сложившиеся каноны. А мне все равно жаль, что Сергей Федорович — освобожденный секретарь. Я же его в работе видела, в геологическом поле. На новой должности, что там ни говори, на науку времени остается маловато...
Кабинет А.Г. Давыдченко, зам. директора ВНИИСИМС по науке, находится по другую сторону вестибюля. А за этим кабинетом — кабине¬ты геологов, горняков, экономистов. . • Это отделы, которые он кури¬рует, т.е. те отделы, которые в отличие от отделов синтеза мы назовем "естественниками", ибо они имеют дело с геологией.
Анатолий Георгиевич Давыдченко, как ты помнишь, читатель, занимался синтезом граната. Так, в частности, он, Ахметов, Нефедов, Полянский и Шабалтай разработали, с закреплением авторского права, несколько новых технологий зеленого и синего граната. Внедрение этих технологий только за период с 1974 по 1981 годы по гранатам принесло институту около семи миллионов рублей прибыли. К сожалению, повы¬шение цен на золото 1979 и 1981 года "сбило" интерес к синтетическому камню у населения. Это ударило по нашим работам. К 1982 году работать по ювелирному гранату во ВНИИСИМСе были свернуты. Следует отметить еще одно авторское свидетельство группы С.Ф. Ахметов, Г.Л. Ахметова, А.Г. Давыдченко, А.И. Поздняков, Ю.М. Путилин, А.А. Шапошников — это свидетельство на новую технологию граната.
Закреплены авторским правом также работы по выращиванию гра¬ната для акустоэлектроники (С.Ф. Ахметов, А. Г. Давыдченко, Л.Н. Ро¬манов). Более подробно мы остановимся на синтезе граната, когда речь пойдет о лабораторных работах. Сейчас необходимо лишь отметить, что время подтвердило правильность когда-то определенных работ по синте¬зу граната. Сегодня фронт работ снова расширен. И все-таки геолог всегда остается геологом. Поэтому когда в 1985 году А.Г. Давыдченко предложили новую должность, он ее принял не колеблясь. Геология одержала верх над синтезом.
А сейчас, читатель, перейдем к характеристике отделов. И начнем с "естественников".
Геологический отдел. Сегодня в его состав входит несколько десят¬ков человек и большинство ВНИИСИМовцев знают о его деятельности довольно мало. Медленно, постепенно гасла слава этого, когда-то одно¬го из самых представительных отделов ВНИИСИМСа. Причин этому много: основная, пожалуй, та, что упор всегда делался на синтез. Не раз и мне, и тебе, читатель, приходилось слышать такой недоуменный воп¬рос: "а зачем институту синтеза вообще нужен геологический отдел?!" Грустный, надо сказать, вопрос. Нередко отвечают, что мол "мы же в Министерстве геологии, поэтому". Нет, не поэтому. Прежде всего, нельзя забывать, что все наши лучшие ростовики — геологи. Синтез немыслим без глубокого знания геологии. Да и что лежит в основе любого синте¬тического процесса, как не естественное минеральное сырье. А откуда оно берется?. . . Вот то-то.
Давайте дадим слово А.Г. Давыдченко и попросим его объяснить, в чем же причины создавшегося положения с геологическим направле¬нием?
"Среди работников технологических подразделений института в по¬следние годы пропагандируется точка зрения о ВНИИСИМСе как чисто технологическом институте, необходимости закрытия природной тема¬тики. Эта точка зрения существенно затрудняет работу по укомплекто¬ванию института высококвалифицированными и молодыми специалиста¬ми по природному минеральному сырью в соответствии с задачами вышестоящих организаций по выполнению постановления директивных органов и приказов Министра геологии СССР. В связи с малочислен¬ностью геологического отдела ВПО "Кварцсамоцветы" в 1986 году приняло решение прекратить научно-исследовательские работы института на камнесамоцветное сырье и сосредоточить все силы на работах по кварцевому сырью. Резкое сокращение численности геологического отдела в основном за счет ведущих научных сотрудников, ограниченный приток молодых специалистов, отсутствие научного лидера и, как след¬ствие, научной школы привело к снижению научного уровня исследо¬ваний, падению авторитета института в производственных организациях, в ряде которых к настоящему времени выросли свои специалисты — кандидаты наук, по знаниям не уступающие работникам института. В последние годы принимаются меры по укреплению геологического отдела кадрами высококвалифицированных и молодых специалистов, повышению научного уровня работ, однако эти меры не столь радикаль¬ны, чтобы могли привести быстро к качественному скачку в этом на¬правлении".
Да, читатель, сегодня это маленький отдел. И все-таки, если поглуб¬же  вглядеться в историю, то причины сегодняшнего состояния отдела во многом закономерны. Действительно, в первые годы существования ВНИИПа это был самый крупный отдел. Но, если читатель помнит, он и нес 50 % нагрузки. Одна из двух задач ВНИИПа — поиски природных пьезоэлектриков:  кварца, флюорита, шпата и так далее. Для решения этой  задачи   были   привлечены крупные специалисты-геологи.  Но шло время, внося свои коррективы. Давайте представим это себе графиче¬ски:  вначале создания нашего института все промышленные предприя¬тия  страны  работали на природном сырье, т.е. 100%-ное потребление. С момента создания синтетического сырья и поступления его на внут¬ренние рынки страны эта цифра дрогнула и начала уменьшаться, вначале медленно, неохотно, потом все быстрее и быстрее и к сегодняшнему дню сократилась до долей процента. То есть ныне почти все промышленные предприятия   нашего  направления   работают на синтетическом  сырье. Способствовал этому наш институт, и это, естественно, не могло не ска¬заться на геологическом отделе. Его задачи менялись, становясь все бо¬лее локальными, и уже не требовали большого количества специалистов. Некоторые переключались на иные проблемы и уходили из отдела. От¬дел уменьшался, и еще сравнительно недавно ему грозила перспектива превращения в лабораторию проходного значения, но. . .    Но снова из¬менились требования, и за последние два года это направление начинает потихоньку набирать растерянные было силы. В чем же дело? С чем связаны эти изменения?
Прежде всего с изменением задач традиционной геологии. Не следу¬ет думать, что кварц стал менее нужен, чем прежде. Напротив, потреб¬ности в нем велики. И световоды, и создание кабельного телевидения, и прочие необходимые элементы для технического вооружения страны немыслимы без чистых высококачественных кварцевых стекол. Исполь¬зовать в качестве шихты синтетический кварц — слишком дорого и рас¬точительно. Природный хрусталь — не менее дорог. Промышленность же нуждается в огромном количестве чистого, высокосортного и относи¬тельно дешевого кварцевого сырья. Новый формационный анализ начал переворот   в мировоззрении   геологов-полевиков.   Потребовались   кон¬кретизация задач, выход на создание многофакторных моделей место¬рождений, создание прогнозно-поисковых комплексов, выработка необходимых критериев с использованием всех современных машинных методов и ЭВМ. Появилась новая область геологии — технологическая геология. Если прежде от геологов требовалось одно: найти и разведать месторождение, то теперь задача значительно усложнилась. Необходимо найти и максимально экономично разведать запасы сырья четко опреде¬ленных составов, передать его предприятию-потребителю вместе с пре¬дельно разработанной технологией обогащения. Как видишь, читатель, задача очень сложна для традиционной геологии. Как же ее намерен ре¬шать наш институт?
Надо сказать, что геологическому отделу института придется одному из первых приступить к реализации этой задачи. Но прежде всего пона¬добится решать ту задачу, которую некогда ставили геологи ВНИИПа: собрать, обобщить и обработать геологические данные по всем кварце¬вым месторождениям страны. На основе этих данных и будут созданы многофакторные модели месторождений. Следовательно, в самое бли¬жайшее время мы станем свидетелями как бы возрождения геологичес¬кого отдела, в который будут привлечены специалисты определенного уровня, технические кадры и соответствующая аппаратура. Все это укрепит отдел, позволит создать мобильные научные группы и начать работы на уровне, значительно превышающем тот, который наблюдался в последнее десятилетие.
Давайте посмотрим, что такое геологический отдел сегодня. Послед¬ний год отдел сконцентрировал все свои силы на кварцевом направле¬нии. Сегодня в нем два сектора: сектор изучения, прогнозирования и оценки кварцевых месторождений и сектор минералого-геохимических методов поисков месторождений кварцевого сырья. Их возглавляют кандидаты геолого-минералогических наук Ю.А. Шатнов и Г. И. Крылова. В отделе работают такие ведущие специалисты, как А.Ф. Свириденко, А.А. Смирнов, А. Г. Малышев и другие.
Невольно вспоминаю, какой радостью для всего отдела был тот день, когда А.Ф. Свириденко впервые вышел на работу после первого инфарк¬та. Каждый нашел возможность "совершенно случайно" зайти в его каби¬нет, чтобы сказать хотя бы одно доброе словечко. Запретили врачи Александру Федоровичу поле. . . Но как может геолог распроститься с ним навсегда? Разве в клетку посадить. . . И правдами-неправдами ста¬рый геолог снова "пробил" себе это право. Это один из сильнейших петрографов отдела.
Судьба к А.Ф. Свириденко никогда не была особо ласко¬вой. Война, служба на границе с Японией, долгое испытание на выдержку провокациями. . . И первая стрельба в воздух, ко¬гда прозвучали по рации долгожданные слова: "Победа! Герма¬ния капитулировала! ..." Он и его сослуживцы выскочили на улицу и стреляли в воздух, зная, что задача ими выполнена. Они держали границу и не имели права позволить втянуть страну в войну на два фронта. Поверьте, это было не просто...
А.Ф. Свириденко работает в институте более двадцати лет. Каждое лето — поле, каждая зима — микроскоп. Он щедро де¬лится своими знаниями с молодыми специалистами, никогда и никому не отказывает в помощи и консультации.
Почти о каждом из геологов можно говорить долго и интересно, ведь их судьбы — это дороги. Работают они на очень многих месторожде¬ниях. Но мне хотелось бы рассказать об одном рядовом геологе — Людмиле Шуляевой. Может быть от того, что в ее характере сконцентри¬рованы лучшие черты геолога. Людмила — не ведущий специалист. Работу свою она привыкла выполнять четко и добросовестно. Но есть в этой невысокой, ладно сложенной женщине тот геологический "шарм", .за который ее любят и в отделе, и в институте. Легкая на подъем, всегда ровная, умеющая быть твердой и в то же время органически не способ¬ная конфликтовать или оскорблять. Уж с такой в любую разведку идти можно.
Люди, мало сведущие в геологии, могут сказать: ее выделили пото¬му, что она играет на гитаре и поет! Отнюдь, хотя это тоже ее плюс. Но Люсю \так ласково зовут ее многие) надо услышать. Песня в жизни геологов играет особую роль. Как сказал один поэт: "... Ну, а песни — в них наша судьба, наше лучшее, наше "потом" ..." Песни Людмилы объединяют, сплачивают, вселяют силы и веру. Интересно отметить, что каждая песня  в ее исполнении — это драматическое произведение, рас¬сказанное негромким спокойным голосом. Людмила — душа любого коллектива и даже не потому, что она артистична, она добра, вниматель¬на, обладает хорошим юмором, и к ней тянутся. "Светлый человек", — так говорят о ней.
За прошедшие годы работа геологов отдела претерпела мало измене¬ний. Остались тяжелые маршруты по тайге и пустыням, остался гнус и неустроенность быта в поле, осталась нехватка продуктов в конце сезо¬на. Осталась работа на Алданском щите, одном из древнейших мест на Земле. Все месторождения, лежавшие на поверхности земли, давно от¬крыты, и сегодня геологи в прямом смысле "заглядывают" под землю, с помощью опыта и сложнейших анализов отыскивая проявления. А про¬гнозирование? Сколько же опыта и сил нужно для выполнения этой за¬дачи?
Ах геология, наука о земле, как интересны и непредсказуемы люди, посвятившие тебе жизнь! Не могу удержаться, расскажу один из эпизодов, который рассказывают как анекдот, а между тем это абсолютная реальность. В начале работы в геологическом отделе Галина Крылова, как и большинство наших специалистов, жила в общежитии. Так вот, умчавшись в очередную командировку, эта потрясающая женщина  из Перми  (выскочив из поезда на остановке) отправила  телеграмму «Выключите курицу». Курица благополучно сгорела еще вечером, но весь институт от души хохотал, когда в общежитии получили ее «предусмотрительную» телеграмму.. А ведь почти о каждом из геологов можно рассказать много забавного, в юморе никому из них не откажешь. Но это отступление.
Геология и синтез. . . Многие вопросы их так тесно переплетены, что сказать, кто на него должен ответить первым — невозможно. Минера¬логи, петрографы, геохимики геологического отдела, кроме своей основ¬ной работы часто помогают синтетикам искать решения их задач.
Следующий отдел — это уже отдел технологической геологии. Назы¬вается он — отдел горных работ, минералого-технического картирования и обогащения, и состоит на сегодня из двух лабораторий и одного секто¬ра — сектора минералого-технологического картирования, лаборато¬рии горных работ и обогащения кварцевого сырья и химико-спектраль¬ной лаборатории.
Лаборатория горных работ за прошедшие годы мало изменила на¬правление исследований. Анализ потерь сырья при добыче и установле¬ние их нормативов на месторождениях жильного кварца, выбор и внед¬рение системы подземной разработки месторождений горного хрусталя и жильного кварца — как видишь, читатель, эти работы конкретно при¬вязаны к экспедициям и рудникам. На протяжении многих лет возглав¬ляет лабораторию кандидат геолого-минералогических наук М.Е. Мухин. Вторая лаборатория возникла сравнительно недавно. Вернее, это сек¬тор минералого-технологического картирования. Ты знаешь, читатель, как мы расточительны. Мы — в данном случае — целая страна. Так вот, несмотря на огромные запасы, наши богатства все-таки истощимы. И сегодня, наконец, вопрос о рациональном использовании сырья стал в полный рост. Сотни заводов, работающих на кварцевом сырье, зачастую используют высокосортное сырье для третьесортной продукции. Сектор призван по мере сил навести порядок в этой области. В идеале дело должно было бы выглядеть так: завод обращается за советом о наиболее дешевом и удобном сырье. Специалисты нашего института дают ему соответствующие рекомендации. Таким образом, высокосортный горный хрусталь уже не будет использоваться в качеству шихты для приготовления второсортных стекол. Его вполне заменит жильный кварц, соответствующих чистоты и качества. Таковы обязанности этого сектора. Этому отделу предстоит выполнять вторую часть задачи, стоя¬щей перед геологами. Здесь начаты работы по замене гоного хрусталя, применяемого для плавки высококачественных кварцевых стекол, жильным кварцем.
Теперь, читатель, перейдем к отделу, стоящему на границе естествен¬ного и синтетического направлений — ОЭМ.
Последние годы этот отдел играет ведущую роль в институте. В 1982 году после того, как доктор геолого-минералогических наук В.С. Балицкий ушел из отдела, одно время стоял вопрос о расформиро¬вании ОЭМ. Ты помнишь, читатель, как дружно встали сотрудники отдела на его защиту? Метод они избрали особый — не по кабинетам воевать, а резко активизировали свою деятельность: на субботниках ли, на спор¬тивных соревнованиях, при подсчете ли рацпредложений или при подве¬дении итогов соцсоревнования — везде ОЭМ выходил на первые места. На выставке ВДНХ и на совещаниях научных работников, при подведе¬нии итогов работ и подсчете экономической эффективности ОЭМ прочно занял ключевые позиции. Молодому начальнику отдела Анатолию Алек¬сандровичу Марьину не приходилось никого просить, отдел сам выдви¬гал идеи и сам осуществлял их. Отдел боролся за существование и дока¬зал свое право на него.
Мы говорили с тобой, читатель, о ряде технологий облагоражива¬ния, которые были разработаны в этом отделе. Помнишь знаменитого графа Калиостро, прославившегося таинственным методом "лечения" драгоценных камней? За свое искусство он заслужил славу чародея и волшебника. Здесь, в ОЭМ, на практике осуществляют то же самое: "залечивают" дефекты в камне — исправляют самый большой недоста¬ток, допущенный природой. Процесс такого "лечения" максимально приближен к процессам, происходящим в самой природе.
Однако ОЭМ — многоцелевой отдел, сосредоточившись на одном направлении зачастую означает обречь все  остальные на неудачу. Не секрет, что внедрение — проблема наиболее сложная, хлопотная, отнимающая массу времени. А ученому необходимо работать ежедневно, ежесекундно.
Каждую весну сотрудники ОЭМ выезжают в поле. Их поле отлича¬ется от геологического тем, что везут они с собой муфельную печь и заранее определенную, разработанную методику облагораживания. Составляет ее, как правило, Елена Ивановна Зубкова. На месторожде¬нии устанавливается оборудование, и специально выделенных экспеди¬цией людей сотрудники ОЭМ обучают облагораживать камни. Однако зачастую с отъездом ВНИИСИМовцев глохнет и начатое ими дело. Но не везде: работы только в Медвежьегорске и Ленинграде, благодаря внедренной технологии, дали в первый же год экономический эффект в 2,5 миллиона рублей.
Разрабатывается отделом также методика поверхностного окраши¬вания агата, халцедона, жадеита, родонита, чароита — это направление работ Елены Ивановны Зубковой и Веры Владимировны Комовой. Рабо¬тает над возвращением небесной голубизны лазуриту И. Городцов. Бьется над проблемой получения благородного опала Лидия Александ¬ровна Самойлович.
Л.А. Самойлович — одна из плеяды первых молодых спе¬циалистов, пришедших во ВНИИП. Дипломную работу она писала под непосредственным научным руководством В.П. Бутузова. Работать в нашем институте начинала в лаборатории В.Е. Хаджи, ведя исследования в области получения оптичес¬кого кварца. Перейдя в ОЭМ, сделала очень интересную рабо¬ту, не потерявшую актуальности и сегодня: "Эксперименталь¬ное исследование соотношений параметров  термодинамических минералообразующих растворов".
Благородный опал с радужной игрой цветов является драгоценным камнем. В этом легко убедиться, ознакомившись с образцами Л.А. Са¬мойлович: вспыхивает огонь в глубине камня, словно зажигаются там крохотные фонарики; есть с алым огнем, есть с синим, есть с зеленым... Но Лидия Александровна не спешит: по ее мнению, работа еще далека от совершенства. Я слушаю ее пояснения, (что следует сделать, как) и не могу оторвать взгляда от ее образцов. Таким камням залежаться в ювелирных магазинах не удастся — уж больно хороши!
Создала аналог природного малахита И.В. Тимохина.
Инесса Васильевна Тимохина пришла во ВНИИСИМС вместе с Иркутской лабораторией синтеза слюды. В 1974 году перешла в ОЭМ из геологического отдела. В 1979 году по пред¬ложению В.С. Балицкого занялась малахитом. Любопытно от¬метить, что специалисты уверяли: синтез малахита вряд ли возможен. А с другой стороны, стало известно, что ленинград¬цам удалось получить синтетический малахит. В.С. Балицкого, что называется, "заело": "Неужели мы не сможем сделать то же?».  И.В. Тимохина приступила к работе. Вначале прочитала все, что известно о происхождении малахита в природе. За¬тем — химия. В то время она была еще преимущественно кристаллохимиком. А химия и кристаллография — ох, до чего же между ними огромна пропасть!
Первые образцы были получены к концу 1981  года. Тогда  и стало ясно — дело перспективное. В 1982 году из выращенного малахита была изготовлена ваза, да еще пришлифованная — это уже крупный образец.
В 1983 году И.В. Тимохиной, В.С. Балицким и Е.И Зубковой было получено авторское свидетельство.
Мне хочется немного подробнее остановиться на малахите — этом втором уральском камне, возрожденном в нашем институте. Густо-зеле¬ный, с пленительными бажовскими завитками и переливами, он завора¬живает. Поскупилась природа на зеленый прозрачный камень, но словно взяла реванш в этом сочном, бурном, густом малахите.
Как и у большинства людей, в детстве познакомившихся со сказа¬ми   Бажова,   к   малахиту   у  меня  пристрастие особое.  Что напоминает малахит? Первое ощущение — сквозь полузакрытые глаза хвойный лес, сочность, буйство северных трав.  Камень в срезе, словно ствол дерева. Целиковый кусок — мох, раковина, коралл. . .  Все это сохранено и в вы¬ращенном   в   институте   камне.   В  нем,  на полированной  поверхности, серебристый  отлив   через зелень. . .     Малахит. . .     Изделия, сделанные нашими мастерами, достойны занять место в любой экспозиции музея. Трогательное каменное деревце из  царства Хозяйки  Медной Горы, ее ящерка. . .   кабошоны, вазы. . . .   Какие славные, теплые, эти каменные цветы!  В  1986 году наш малахит в изделиях — бижутерия, лоток для колец, шкатулки — демонстрировался на ВДНХ. Результатом стали за¬воеванные дипломы и медали.
Сейчас на заводе идет промышленное внедрение разработанной тех¬нологии. Затем уйдет этот камень в Ташкент, и будут ташкентцы рас¬тить его и поставлять в виде ювелирных изделий на рынки страны. Кстати, технология выращивания малахита безотходная. Из отходов получается прекрасное удобрение для почвы.
Мы затронули два направления, но отдел работает еще и в третьем — синтез технических кристаллов. Возглавляет это направление заведую¬щий ОЭМ А.А. Марьин, пришедший в институт по распределению в 1970 году. Работы по синтезу велись вначале широким поиском, следуя традиционным направлениям ВНИИСИМС, затем сузились до синтеза определенных минералов, и сегодня молодые специалисты вышли на свою "жилу". Техническими кристаллами, необходимыми в радиотехнике и слож¬ной современной аппаратуре, занимаются многие институты страны.
Когда ты, читатель, смотришь по телевидению передачи о проблемах современной медицины, ты, конечно, едва ли думаешь, что решать их во многом приходится и нашим ученым. Между тем сегодня помогают спасать жизнь людей и те кристаллы, которые создаются в нашем инсти¬туте. Однако каждое новое изобретение требует и новой модификации кристалла.
Отличия работ специалистов ОЭМ А.А. Марьина, Е. Кожбахтеева, А. Юдина, С. Федотова от работ других институтов заключается в том, 'что они единственные в стране выращивают кристаллы гидротермальным способом и достигли в этом весомых результатов. На сегодня этой груп¬пой разработаны методики выращивания порядка 20 разновидностей кристаллов, каждый из которых обладает своим особым набором свойств. Следует упомянуть также, что каждый из названных специалис¬тов идет своим собственным сложным путем поисков. Немало сделано ими наблюдений и, так сказать, попутных, т.е. тех направлений, которые пока не отрабатываются, но составляют задел для будущего. Сейчас эти работы включены в систему работ государственного масштаба по охране окружающей среды.  Но если прежде тех¬ническая база отдела, создаваемая на голом энтузиазме, еще как - то выполняла поставленные задачи, то теперь нехватка технического оборудования буквально вязала по рукам ряд специалистов. Мир совершенствовался, и конкурировать с прекрасно оснащенными лаборато¬риями становилось все сложнее. Забегая вперед, можно с горечью констатировать, что и сегодня ни нежно - розовых, ни сиреневых кристаллов кварца на рынке нет, хотя и спрос и потребность в них ощутим.
Нельзя не сказать и о тех, кого в отделе справедливо называют людьми с "золотыми руками". Это рабочие, помогающие ученым созда¬вать необходимое лабораторное оборудование для опытов. В ОЭМ таким мастером является Василий Сергеевич Кононов — "Сергеич", как его зовут между собой. Старый кадровый работник ВНИИСИМС, "Сергеич" способен вдохнуть жизнь в самый сложный чертеж. Нередко он находит выход там, где и поднаторевшие в работе конструкторы опускают руки.
Продолжается в ОЭМ работа и по выращиванию кварца во фторидных растворах. ОЭМ — самый молодежный по духу отдел института. Мне хочется остановиться на достоинствах некоторых его сотрудников, которые на первый взгляд к работе отношения не имеют. Есть у нас ряд семей, таких как семьи Марьиных, Лютиных, Кожбахтеевых, в которых мамы и папы остаются верны своим юношеским пристрастиям, и приохо¬тили к ним своих детей. Общие байдарочные походы, туристические мар¬шруты и лыжные вылазки превратились здесь в настоящие праздники. Умению получать удовольствие от спортивных игр дети в этих семьях учатся буквально с первых шагов. Красивые, пластичные, собранные — очень часто на первый взгляд и не отличишь, где родители, а где дети! Более того, не раз эти семьи брали на себя ответственность и за детей школьных друзей, водили в походы целые классы.
Неправда ли, читатель, ты невольно вспоминаешь первые годы нашего ВНИИСИМСа? Да, не растеряны золотые зерна, протягиваются сквозь время устойчивые связи лучших традиций. Умеют хорошо рабо¬тать и красиво отдыхать
Сегодня в состав ОЭМ входит лаборатория физико-химических ис¬следований синтетических и природных минералов. Работает в ней срав¬нительно небольшая группа людей, из которых мы остановимся на двух ведущих специалистах — кандидатах наук, супругах Ахметовых Галине Леонидовне и Спартаке Фаттыховиче. Галина Леонидовна занимается общими и термографическими исследованиями, а Спартак Фаттыхович — рентгеновскими. Эти методы очень важны для выяснения условий вы¬ращивания сырья, характеристик минералов, растворов и т.д. Это серьез¬ные специалисты. Но сегодня мы остановимся на несколько иных гранях их дарований. Правда, одно оговорить следует: работы у них разноплановые, у каждого своя тема и свои пристрастия.
С.Ф. Ахметов пришел к нам в институт 29 сентября 1971 года пере¬водом из химико-металлургического института АН Казахской ССР. Мы говорили о его работе по синтезу граната, но сейчас наш интерес к его особе вызван еще и тем, что он профессиональный писатель. Книги фантаста Спартака Ахметова издаются на многих языках нашей много¬национальной страны.
Скажем честно, читатель, писателю живется всегда сложнее, чем человеку иной профессии. Трудно не взять черточки знакомых, которые потом разом обнаружат у себя несколько человек. История знает случаи, когда, скажем, в ответ на опубликованную юмореску одновременно до 10 человек подавали в суд на автора. Когда вы читаете книгу, не спешите искать прототип. Вы наверняка ошибетесь.
О чем же пишет человек, который занимается синтезом граната и алмаза? В его фантастике оживают камни. Одна из ги¬потез: кристалл — это информация, доставшаяся нам в наследство от предыдущей цивилизации. Фантастика? Да, но научная, ибо кристалл действительно послан нам природой из глубины веков. Друзы - это изваяния, рассказывающие нам о некогда гремевших лавовых потоках, катаклизмах, потрясавших землю. В рассказах С.Ф. Ахметова живут не супермены, а люди, чьими главными достоинствами становятся ум, доброе сердце и честность. Сложные испытания проходят в его рассказах те, кому доверяется воспитывать детей, будущих граждан Земли. И сло¬во "Учитель" на страницах его книг пишется с большой буквы.
Он и сам охотно выступает с лекциями об известных писателях-фан¬тастах. Лекции эти не только информативны, они ярки, образны, захва¬тывающе интересны. Ахметовы ведут большую научно-популяризатор¬скую работу. Их совместная работа, книга "Карбункулы, лалы и яхон¬ты" — тонкий сплав поэтического и научного видения камня. И при этом какая информация из литературных источников прошлого: от индийско¬го эпоса "Рамаяна" до самых современных советских и западных ав¬торов!
Для тебя, читатель, привычна эрудиция наших ученых. Ты знаешь, сколько книг, и какими тиражами издаются они в нашей стране. Но ши¬рокий, массовый читатель боится сложных формул. Ему доступнее худо¬жественная форма. Да я и сама с великой любовью отношусь к фантас¬тике. Поэтому книги Спартака Ахметова заслуженно пользуются успе¬хом, незаметно передавая любовь и преданность автора к камню и к са¬мым вечным ценностям человечества: чести, верности, доброте, сме¬лости, порядочности! Пропаганда. . . Что ж, да здравствует пропаганда любви человека к своей профессии, своей земле! Ибо нет ничего лучше этого. Нам остается только пожелать Спартаку Фаттыховичу с прежним упорством работать в избранном направлении, успешно осуществляя синтез науки с литературой. Пусть и широкий круг читателей будет знать, сколько труда стоит вырастить, например, изящный камень для перстня.
В отдел гидротермального синтеза сегодня входят лаборатории поисковых исследований, технологии синтеза кварца, технологии синте¬за кальцита, сектор автоклавного оборудования с опытным участком. В истоках ОГС лежит технологическая лаборатория. Лет 8—10 назад было мнение, что кварц себя исчерпал и его тематику развивать не сле¬дует. Тогда-то и сделали упор на другие минералы, но затем стало ясно, что это заблуждение и работы по кварцу, которые разумеется, не прекра¬щались, снова стали интенсивно наращиваться.
В отделе получены новые, особо прозрачные сорта оптического кварца, не имеющие аналогов в природе. Занимаются кварцем старей¬шие сотрудники нашего института: руководитель отдела В.Е. Хаджи, Л.А. Гордиенко и другие. Люди эти всегда считали и считают: кварц неисчерпаем! Для того чтобы оптический кварц "пошел", нужно заклю¬чение головной организации. Каждое новое сырье проходит необходи¬мую проверку на пригодность. Головной организацией в этой области является институт им. С.И. Вавилова в Ленинграде. Самые тщательные проведенные ГОИ исследования показали, что возможности применения оптического кварца практически не имеют границ. Начались упорные ра¬боты над технологией его синтеза.
Здесь мы сделаем необходимое отступление: дислокационные нару¬шения в кварце обычно наследуются. Справиться с ними очень сложно. И когда они были преодолены, кварцевики лаборатории пережили редкостные минуты счастья! Случилось это в 1969 году, и вот каким образом.
Работая в ИКАНе, А.А. Штернберг занялся синтезом одного минера¬ла. В качестве исходного материала ему понадобился лейкосапфир. Растворив его в автоклаве, Алексей Александрович получил очень сложный раствор. Для проверки замысла ему понадобился кварц, и он обратился к Л.А. Гордиенко. Собрав все необходимое, он поставил цикл. Минерал, которого он ждал, не получился, а кварц понадобилось зачем-то облучить. Количеству эффектов в кварце, побывавшем в высокотем¬пературных условиях, ученые просто поразились. Во-первых, при облу¬чении исчезла дымчатая окраска, а ведь добавки алюминия ее давали всегда. Во-вторых, поскольку среда очень агрессивная, внутри сосуда была выполнена футеровка из меди. Эта медь растворилась и внедрилась по дефектам. Впервые можно было наблюдать винтовые деформацион¬ные нарушения. Кварц не пластичный материал, и увидеть в нем подоб¬ное не ожидал никто. Одновременно впервые было замечено явление пластичности.
Очень важно глубже разобраться в природе кварца. Сегодня ученые бьются над проблемой получения особо прозрачного оптического кварца. Но существующие методы исследования в нашем институте не позволя¬ют изучить его должным образом. Специалисты ОГС знают, что он гораз¬до чище природного, но насколько, какова точная концентрация элемен¬тов, увы, сказать не могут. Наши химики не обладают методами, позво¬ляющими определить его чистоту. Для подобных исследований необхо¬димо создать особый комплекс оборудования и иметь специалистов для работы на нем.
На сегодня методы контроля значительно отстают: они могут пока¬зать примесь, находящуюся в кристаллах в четвертом знаке после запя¬той, а специалистам нужно на 1—2 порядка выше. Им крайне необходимо знать, во-первых, что представляют собой кристаллы, сколько в них примесей; во-вторых, нужны действенные приемы очистки кварца. Между тем механизм этого явления до конца еще не понят. Оперируя очень широко, на кристаллохимическом уровне ученые практически сле¬пы. Конечно, механизмов очистки много и они довольно разнообразны, но на молекулярном уровне они нам неизвестны. А ведь знание их могло бы много дать не только для кварца.
Часто работы ученых разных отделов смыкаются. Много работает с двойниками Л.И. Цинобер. Занимаются ими и специалисты ОГС. В на¬шем институте экспериментально получены практически все двойники, встречающиеся в природе. В их исследовании наш институт прочно дер¬жит лидерство. Ты, читатель, конечно, понимаешь, что изученный де¬фект — это дефект, уже частично устраненный.
Выращиванием синтетического сырья наш институт решил очень многие вопросы геологии кварца. Например, поставили точки над "и" в термобарометрии. Стало возможным связать температуру синтети¬ческого кварца с фиксируемыми температурами образования природ¬ного, поскольку все факторы роста известны; теперь уже можно в лабо¬раторных условиях смоделировать, практически, любой дефект.
Подводя итоги работ ОГС, мы можем процитировать слова Л.А. Гор¬диенко: "Леммлейн, в свое время, в докторской диссертаций поставил ряд вопросов, вызванных его наблюдениями. Интересно — сказал он, — было бы экспериментально проверить эти зависимости. Каталог этих вопросов в процессе выращивания оптического кварца сегодня пол¬ностью решен. . . Я считаю, что не проиграл оттого, что не стал геологом-кварцевиком. Используя гамма-облучение, мы немало сделали вы¬водов и для геологических образцов. Например, как Цинобер по бра¬зильским двойникам. Как геолог я значительно обогатился знаниями роста кварца".
"Кварц — стержневое направление нашего института, — считает и В.Е. Хаджи, — возможности его огромны. . .". Они верят в кварц, и их планы реальны, это показало и прошлое, и настоящее. Сегодня им не хва¬тает людей, средств, аппаратуры. Наша технология не хуже западной, а вот техника метрологическая отстает. Система регулировки и управле¬ния сосудами — увы, — тоже не на высоте. А ведь люди эти болеют не за себя, за дело. Хотя, впрочем, что я: кварц давно стал частью их судьбы. Знаешь ли ты, читатель, что Л.А. Гордиенко и Л.И. Цинобер до сих пор ездят в Москву домой только на выходные? Почти 30 лет живут они в маленьких семиметровых комнатах нашего общежития. Что, работы с соответствующей зарплатой в Москве найти не смогли? Я просто вижу, как ты, читатель, укоризненно качаешь головой. Действительно, здесь иронизировать неуместно. Люди "вросли в кварц" и уже не могут ему изменить. Я это упомянула только для того, чтобы еще резче подчеркнуть привязанность этих людей. Мне, как и тебе, нравятся эти очень раз¬ные люди. Это красивые люди, и мы по праву ими гордимся. И верим, они еще не раз докажут неисчерпаемые возможности кварца.
В состав ОГС входят еще две лаборатории, о которых мы почти не упоминали прежде. Давайте познакомимся и с ними.
Лабораторию синтеза кальцита сегодня возглавляет кандидат геоло¬го-минералогических наук В.Л. Бородин. Эту фамилию, читатель, мы уже упоминали на страницах нашей книги. Но вернемся в прошлое и еще раз вспомним: В.А. Бородин в 1976 году за свои работы был награж¬ден серебряной медалью и дипломом ВДНХ. Он и В.В. Дронов, работаю¬щий в этой же лаборатории, двое из той десятки молодых ученых, кото¬рые принесли ВНИИСИМС первое место во всесоюзном смотре научно-технического творчества молодых (НТТМ).
Следует напомнить читателю, что один килограмм природного опти¬ческого кальцита стоит порядка 40 тысяч рублей! Не лишне вернуться и еще раз перечитать эпизод, рассказанный Н.И. Андрусенко о том, сколько кальцита приходилось закупать нашей стране в 50-е годы! Возвращаясь к разработкам этой лаборатории, следует сказать, что испы¬тания выращенного ею кальцита в ЛОМО, ГОИ и других организациях показали: выращенное сырье обладает оптическими свойствами гораздо более стабильными, чем  природное. При внедрении этих разработок в промышленность острота проблемы, связанной с кальцитом, будет снята.
Третья лаборатория ОГС — лаборатория поисковых исследований. Она готовит как бы задел на будущее. Руководит лабораторией В.И. Лютин (тоже лауреат ВДНХ и НТТМ). В составе лаборатории несколько человек. Среди них такие известные в нашем институте специалисты, как Л.И. Поткин, научные сотрудники Е.В. Кортунова, В.П. Шванский, В.И. Дикк и другие. Задачи этой лаборатории сложны хотя бы уже потому, что здесь отрицательные результаты получают значительно чаще. Ведь они как бы проверяют перспективы будущих работ. А это уже само по себе непросто. Сегодня лаборатория занимается проблемой син¬теза цинкита, берлинита, иттрий-алюминиевых боратов и других техни¬ческих кристаллов, в которых нуждается акустоэлектроника, оптика и радиотехника. Работам предшествует внимательное изучение огром¬ной научной литературы, оценка перспективности работ, сам процесс синтеза с доведением до разработки полупромышленной технологии. Как видишь, читатель, одно перечисление показывает степень сложности их дел.
Однако предоставим слово специалистам в этой области И.П. Кузь¬миной и В.А. Никитенко. В книге "Окись цинка. Получение и оптиче¬ские свойства" они пишут: "... Область применения окиси цинка, в по¬следнее время значительно расширившаяся, охватывает металлургию, космическую технику, акусто-, микро-, оптоэлектронику, электрофото¬графию, фотокопирование, производство люминофоров, фотоэлементов, аккумуляторных батарей, топливных элементов, катализаторов, детек¬торов газов, изготовление композиционных и полимерных материалов, цементов, стекол, керамики, пигментов и красок.. . ".
Впечатляет, правда?
Казалось бы, все здесь обстоит просто великолепно. Но если ты, чи¬татель, думаешь, что мы в этой книге пишем только о наших  успехах — ты заблуждаешься. У каждой из лабораторий есть свои проблемы и до¬вольно непростые. Давайте, дадим слово В.Е. Хаджи. Что же особенно беспокоит его сегодня?
"К сожалению, в нашей отрасли есть большие упущения, за которые расплачиваемся мы, практики, — Валентин Евстафьевич говорит негром¬ко, словно размышляя вслух, — знаете ли вы, что специалистов по росту кристаллов до сих пор не готовит ни одно учебное заведение страны?! К нам приходят работать физики или химики по образованию. Прихо¬дится тратить очень много времени на их переучивание. Технологов вообще выпускают мало, а в области технологии роста — их нет совсем. Здесь же нужны технические знания и хорошая инженерная подготовка. Никто из приходящих молодых специалистов не может поставить опыт, не знает технологию материалов.
До сих пор у нас в Советском Союзе молодые ученые начинают рабо¬ту на уровне ученичества у крупных специалистов-практиков с азов, а последние не всегда имеют возможности для систематического заня¬тия с молодым специалистом. Мы делаем это урывками.
У нас есть заделы, но понадобятся годы, чтобы все это было запу¬щено в производство. По опыту промышленного внедрения уже разра¬ботанных технологических процессов можно сказать твердо: понадобит¬ся от 10 до 15 лет. Во ВНИИСИМСе необходимо создать участок, изучаю¬щий область применения кристалла, т.е. участок по производству опыт¬ных образцов и заготовок изделий из новых кристаллических материа¬лов, что значительно ускорит их внедрение в элементную базу новой тех¬ники.
Велики потери и при использовании выращенного сырья. Около по¬ловины выращиваемого кварца идет в отходы при изготовлении про¬дукции. Не имея хорошей разделочной технической базы (распиловоч¬ные станки и прочее), потребители кристаллов несут огромные, непроиз¬водительные потери.
Многие ученые не знают экономическую эффективность своих работ и не стремятся ускорить внедрение своих разработок.
Перестройка — это прежде всего гласность и демократия. К сожале¬нию, старый аппарат не способен выдержать этих требований. По ста¬ринке предпочитая кое-что утаивать, он наносит не только идеологичес¬кий, но и экономический вред. Численность персонала управленческого звена ряда отделов — плановый, ОТиЗ, бухгалтерия и прочие — давно пора сократить, введя компьютеризацию. Следует и нам, как Академии наук СССР, проводить тайное голосование при всех выборах, особенно в Ученый совет. Участвовать в выборах должен весь персонал ВНИИСИМС, включая технический. Не следует бояться некомпетентности, технический персонал знает специалистов как личностей. Нужно в корне менять об¬становку, порождающую дела, подобные эпохе застоя.
Нередко молодые специалисты используют свои знания не по назна¬чению, а в той области, где ему сулят выгоды. Хозрасчет осложнил нашу работу в переходный период, однако полагаю, что при гласности и демо¬кратии он ускорит решение тех проблем, от которых впрямую зависит технический прогресс в стране. Это хорошо!
Необходимо также организационно и экономически укрепить ин¬теграцию науки ВНИИСИМС с производством."
Мне хотелось бы, читатель, отметить и еще одно, что меня искренне порадовало: новая система оплаты, по словам В.Е. Хаджи, дает возмож¬ность платить специалисту не за звание, а за его вклад в дело. Резкий, вспыльчивый, противоречивый Валентин Евстафьевич предан кварцу всем сердцем. Его проблемы — это проблемы сегодняшней науки. То, что мешает лично ему, при более пристальном рассмотрении, ока¬зывается, мешает науке в целом. Над этим стоит поразмыслить.
А теперь, читатель, заглянем в отдел физических исследований, возглавляемый профессором М.И. Самойловичем. ОФИ   это коллектив, вооруженный самой современной аппаратурой и самыми современными методами. Здесь проникают в святая святых природы, ведя поиск на уровне атомов и молекул. Одно перечисление методов способно ошело¬мить: диэлектрический, электрический, акустический, электронной микроскопии, рентгеновский, спектроскопия и т.д.
Давай, читатель, более подробно остановимся на одном из этих на¬правлений, ибо, как говорит С.В. Колодиева, кандидат физико-матема¬тических наук, "спектроскопическая школа профессора Самойловича известна довольно широко". Согласись, читатель, это уже кое-что зна¬чит — "школа".
Мы живем фактически в море электричества. Если принять окру¬жающий фон за ноль, то в лабораториях ОФИ ведутся исследования то¬ков, очень крошечных, с цифровыми обозначениями до четырнадцати нулей после запятой. Представляешь, читатель, какая аппаратура сосре¬доточена здесь? Да, ОФИ имеет в своем распоряжении приборы, которые во всем Советском Союзе можно пересчитать по пальцам. Например, американский электронный мост — таких всего два в стране. Конечно, грустно признавать, что все возможности прибора не используются, сегодня он работает на два уровня ниже. Но для полной реализации его возможностей нужно специальное помещение, экранированное от всех внешних воздействий.
Здесь, в ОФИ стараются дать полную характеристику кристаллу, что он собой представляет, как поведет при использовании в той или иной аппаратуре. Скажем, характеристики поляризационные — исследования процесса накопления заряда. С их помощью ученые дают ответ на вопрос об использовании кристалла в конденсаторной технике. Или исследова¬ния пироэлектрических свойств — чувствительности кристалла. Эти крис¬таллы широко применяются в медицинских приборах, где необходима регистрация изменения температуры в долях градуса. Причем ученым приходится не только изучать ту или иную характеристику, физики должны еще и ответить: закономерность или случайность выявлена ими. Разумеется, основные законы физики незыблемы. Но физики-основопо¬ложники не имели возможности работать с реальным кристаллом, и се¬годняшним специалистам-физикам работы хватает. Реальный кристалл многогранен, за последние годы сделано немало дополнений в тех или иных областях физики кристалла.
Трудно говорить о проблемах, которые для меня, как и для боль¬шинства людей, слишком сложны. Поэтому мы перечислим вкратце основные направления работ ОФИ. Сегодня любой выращенный на заво¬де или в институте кристалл обязательно проходит здесь испытания. ОФИ дает ответ на вопрос: хороший или плохой кристалл. Часто опреде¬ляется сфера применения нового кристалла. Изучив все характеристики, специалисты ОФИ могут подсказать нетрадиционное применение того или иного нового минерала. Исследуя физические свойства кристалла, специалисты ОФИ уже сами ставят и используют весь комплекс совре¬менных способов исследований.
В отдел профессора М.И. Самойловича нередко обращаются за кон¬сультацией такие крупные научные организации, как ИКАН, институт геологии Карельской Академии наук и другие. Давай же, читатель, просто назовем ведущих специалистов ОФИ, все они кандидаты наук, все — люди, увлеченные делом и преданные ему. Рассказ о работе каждой из групп требует специальной подготовки: Ю.А. Детчуев возглавляет группу исследований полупроводниковых алмазов, С.В. Колодиева возглавляет группу исследований диэлектрических и электрических характеристик, А.А. Фотченков — группу акустических измерений, И. П. Хаджи и В.Г. Балакирев — группу электронной микроскопии. Рентгеновскими исследованиями руководит Л.И. Цинобер, за спектро¬скопию ответствен А.И. Новожилов. Возглавляет этот коллектив человек, умеющий видеть перспективы, ориентировать и направлять работу отдела так, что ОФИ сегодня работает на самом современном мировом уровне, — Михаил Исаакович Самойлович, один из самых блес¬тящих специалистов ВНИИСИМС, которыми мы по справедливости гордимся.
Кстати, читатель, такие сложные исследования, такая огромная точ¬ность еще не предел. Да-да! Чем совершеннее будут выращенные нашими синтетиками кристаллы, тем более точных исследований они потребуют.
Я смотрю на Светлану Васильевну Колодиеву, связавшую свою жизнь с нашим ВНИИСИМС сразу после окончания института, и вспоми¬наю голос одной из рабочих: "Грязь была дикая. Добраться до корпуса сложно, и Свету муж нес через наше болото на руках". Невысокая жен¬щина с очаровательной улыбкой — и комната, заставленная сверхслож¬ной аппаратурой!... Задаю вопрос, — знаю, глупый! — но не могу удержаться.
— И вы во всем этом разбираетесь?!
Слышу невольный смешок ее подчиненных. Светлана Васильевна улыбается:
— К сожалению, мы их не используем полностью, нет возможности... Из разговоров в отделе выявляются еще некоторые детали. Оказы¬вается, Михаил Исаакович Самойлович, несмотря на занятость, ухитряется не только внимательно следить за развитием работ в своей области, но и приглашать прочитать неофициальные лекции наиболее интересных ученых! Таким образом, отдел великолепно информирован обо всех наибо¬лее интересных работах, ведущихся в стране. Воистину, ученые самые загадочные люди!
Хочется сообщить еще один штрих. Одно время И.М. Самойлович был заведующим отделом высоких давлений. За короткое время пре¬бывания на этой должности он сумел сконцентрировать силы отдела и создать из разобщенных групп прочный коллектив. Самойлович — при¬рожденный лидер. Одно из его качеств известно даже тем, кто по работе с Михаилом Исааковичем не сталкивается: "гоняет" он своих жутко, но из года в год сотрудники у него защищают кандидатские диссерта¬ции. Элегантный, подтянутый, красивый (не будем бояться этого слова!) Михаил Исаакович за внешней мягкостью скрывает жесткость и эруди¬цию ученого эпохи НТР.
В этом отделе работает сегодня Леонид Иосифович Цинобер, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР. Интерес к личности этого человека достаточно высок. Поэтому дадим слово ему самому:
"Последние годы я по-прежнему в основном занимаюсь кварцем. Тема эта неисчерпаема как в научном, так и в прикладном смысле. Мое глубокое убеждение, что, занимаясь различными кристаллами, технологи и физики недостаточно уделяют внимания проблеме связи кристаллической структуры (как совершенной, так и дефектной) и свойств данного кристалла. Если прибегнуть к образному сравнению, то это вроде того, как жить в большом и достаточно сложно устроенном доме и не знать досконально его устройства. Пока исследователи крис¬таллов имеют дело с относительно просто устроенными объектами (так называемыми модельными веществами — ; -железо, MgCl и некоторыми другими), эти проблемы не стоят особенно остро: струк¬тура кристалла слишком проста. Но уже такие вещества, как алмаз, а тем более — кварц, имеют значительно более сложную кристаллическую структуру. А без ее досконального знания нельзя не только понимать наблюдаемые свойства, но и эффективно и оптимально их использовать.
Таким образом, в основном я занимаюсь рассмотрением проблемы, которая коротко может быть сформулирована как взаимосвязь реаль¬ной структуры и различных физических свойств кристаллов кварца. Более конкретно это:
1) структура ;-кварца и особенности роста кристаллов этого мине¬рала из водных растворов;
2) структура кварца и его оптические характеристики;
3) структура и некоторые механические (упругие) характеристики кварца.
Особенно много времени было отдано проблеме двойникования кварца. В связи с особенностями его кристаллической структуры име¬ются два типа двойников по бразильскому и дофинейскому законам. Первый из них —это двойник ростового происхождения и поэтому было интересно рассмотреть особенности формирования этих двойников. Удалось построить модель бразильской двойниковой границы и из этой структурной модели понять такие особенности- локализации и формы бразильских двойников, в которых также возможно прогнозировать условия, способствующие их формированию и, следовательно, парамет¬ры, которых следует "избегать", если нашей целью является получение совершенных монокристаллов кварца. В этой работе я достаточно плодо¬творно сотрудничал и с синтетиками (особенно с Л.А. Гордиенко), и с физиками: В.Г. Балакиревым (электронная микроскопия), Л.Д. Белименко и Г.С. Поликаниной (рентгеновские методы).
Второй тип двойников — дофинейский образуется в кристалле или в результате x > z перехода кварца, или под действием механических напряжений. Исследование природы этих двойников чрезвычайно важно с двух точек зрения: а) для выбора оптимальных условий механической обработки кристаллов кварца и подбора таких условий, чтобы эти двой¬ники не образовывались, и б) учета возможностей и опасности их обра¬зования в механических работающих пьезокварцевых элементах.
Исследованием именно этих интереснейших образований 'я и занят в основном в последнее время. Недавно мне удалось получить совместно с научными сотрудниками из Ижевского академического института интересный результат по секториальному механизму "захвата" структур¬ной примеси алюминия и щелочей при росте кристаллов синтетического кварца. Как известно, именно эти элементы являются основной струк¬турной примесью в кварце, мешающей эффективному использованию его в целом ряде современных технических устройств. Эти работы как бы дополняют мои наблюдения в этой области, выполненные еще много лет тому назад при изучении секториального строения синтетического кварца.
Кроме вышесказанного я постоянно занимаюсь, если можно так ска¬зать, "кристаллографическими" консультациями по новым кристаллам, выращиваемым во ВНИИСИМСе, таким, как берлинит, гранат и ряд других (как для завода, так и для института)".
Леонид Иосифович улыбается.. . Я невольно вспоминаю его рас¬сказ: 1943 год, переправа через Днепр, прижатые автоматным огнем на пляже армейские части. Его нерешительный доклад сержанту:
— Кажется, я ранен.. .
— Ты счастливый. Если доживешь до заката, ночью тебя перепра¬вят ...
Врезавшуюся в его память операционную в часовне, где распахнуты двери на четыре стороны света и тот физически ощутимый простор.. . Ученый нашей эпохи, нашего времени. .. Он очень хорошо читает по па¬мяти Твардовского. Может потому, что "переправа, переправа, берег ле¬вый, берег правый. . . " впечатана в его память собственным ранением и смертью друга Миши, не успевшего добежать до пляжа.. .
Мирная гвардия, говорим мы. Но давайте вспомним и то, что эта гвардия — военное поколение, У Леонида Иосифовича Цинобера нет военных наград, только две нашивки за ранения, и две премии: Ленин¬ская и Государственная.
Так уж повелось, что, рассказывая о том или ином отделе, мы не¬вольно более подробно останавливаемся на культурном уровне его сот¬рудников. Это не удивительно: если об их работе зачастую говорить трудно именно из-за ее специфики, то об их общественной деятельности говорить проще в силу доступности.
В нашем городе хорошо известен физик ОФИ В.С. Коваленко. Вла¬димир Семенович не просто пишет стихи, публикуемые в городских и областных газетах, но и является, говоря языком социологов, лиде¬ром современной культурной жизни Александрова. Слава цветаевских праздников давно перешагнула пределы Владимирской области, а орга¬низатором и вдохновителем этих праздников является именно Владимир Семенович. На эти праздники приезжают люди из разных уголков Совет¬ского Союза. Дань уважения Александрову за такое важное духов¬ное возрождение отдали почти все крупные периодические издания страны.
     Коваленко Владимир Семенович, 19.11.1941 г., поселок Исбаскент Андижанской области Узбекистана. Старший научный сотрудник ВНИИСИМС.
     После  школы в 1958 г. поступил на заочное отделение Томского политехнического института и пошел работать токарем на завод «Электромотор». В 1961-1964 гг. служил в рядах Советской Армии. После демобилизации поступает в Московский государственный университет на кафедру кристаллографии и кристаллохимии, в 1969 год заканчивает с красным дипломом. Его дипломная работа о расшифровке кристаллических структур опубликована в Докладах АН СССР и в 1970 году заслужила медаль за лучшую студенческую работу. После окончания был приглашен во ВНИИСИМС в ОФИ (отдел физических исследований), с тем, чтобы организовать и наладить рентгенографические исследования природных и выращиваемых минералов, что он сумел организовать. Старший научный сотрудник Коваленко В.С. имеет 7 авторских свидетельств и более 50 печатных работ, репутация его, как специалиста, безукоризненна. Участник всесоюзных совещаний, материалы исследований публиковались в Докладах АН СССР и технических журналах типа «Кристаллография», «Кристаллофизика» и т.д.
     Однако в городе Александрове и далеко за его пределами В.С.Коваленко известен как литературный и общественный деятель, немало способствовавший тому, чтобы наш город стал известен. С детства, общаясь с репрессированными деятелями культуры, он узнал и полюбил русскую поэзию серебряного века (запретную на те годы). Начал пробовать писать стихи и первые газетные публикации  его стихов появились, когда он заканчивал школу. Оказавшись в Александрове, он начал большую лекционную работу, рассказывая о поэзии М.Цветаевой. Несмотря на гнев официальных лиц, лекции вызывают живой интерес и отклик.  Вокруг него формируются люди, которым небезразлична судьба поэта. На сегодня начатое им дело выросло в знаменитые Цветаевские праздники. Он организует фонд для создания музея, на его призыв в Александров на первые полуофициальные Цветаевские праздники поехала культурная элита СССР, писатели и актеры, режиссеры и художники, певцы и поэты вносили свой вклад в это святое дело. Со всего бывшего СССР на Цветаевские праздники начали приезжать люди.
      В.С.Коваленко и его сподвижники организовали реставрацию домика 1850-тых годов, где снимала квартиру М.Цветаева. Они отыскали реставраторов по деревянному зодчеству прошлого века. В.С.Коваленко удалось сформировать сегодняшнее культурное лицо города, воспитать определенную среду людей, для которых культурное наследие прошлого перестало быть пустым звуком.
Как видишь, читатель, давний спор "физиков и лириков" во ВНИИСИМСе решен в пользу синтеза, и, как всегда, на самом высоком уровне. Современный ученый не просто в ладах с поэзией, а, как в дан¬ном случае, поэзия составляет часть его жизни. Во влиянии на уровень культуры Александрова роль ВНИИСИМСа переоценить невозможно. Я не раз наблюдала, как затихает аудитория, когда читает стихи Пушки¬на Л.И. Цинобер. Казалось бы хрестоматийно привычные строки... Но как современно, как живо звучат они в устах нашего известного учено¬го, обретая пушкинскую первозданную свежесть и сочность!
Сегодня без этих двух специалистов ВНИИСИМСа не может иметь должного уровня ни одно культурное начинание города. В.С. Коваленко часто просят выступить с чтением собственных стихотворений, как поэта его любят и уважают все поклонники поэзии. Ежегодны стали и творчес¬кие отчеты — выступления Владимира Семеновича в центральной город¬ской библиотеке.
Должна сказать, читатель, что мне не раз приходилось слышать из уст разных людей такие слова: "ВНИИСИМС — это творческая интелли¬генция". Мы с тобой лишь мельком упоминали ту или иную фамилию и сложность производимых работ. И почти не говорили, что вся эта рабо¬та творческая. Подразумевалось: что же говорить прописные истины?! Действительно, может ли институт с мировым именем не иметь высокий уровень и духовный?! Тем не менее, приятно подчеркнуть огромную степень культурного влияния ВНИИСИМС. Если спортивная слава наше¬го института, в силу ранее названных причин, несколько поблекла, то значительно возросла слава ВНИИСИМСа как организации, где работа¬ют яркие и разносторонне одаренные люди.
Конечно, человек посторонний вправе сказать: "А какое отноше¬ние это имеет к теме данной книги?" Ну что ж, я готова ответить: сейчас, когда правительство подняли на должный уровень вопросы культурного развития народа, мы можем с гордостью констатировать еще одно достоинство ВН ИИСИМС, ему изначально присущее.
Отдел высоких давлений располагается в следующем корпусе, по-прежнему называемом КВЦ. Сегодня его возглавляет Н.Г. Санжарлинский. В 1975 году он и Б.И. Заднепровский стали лауреатами НТТМ-75 ВДНХ СССР за работу "Выращивание синтетических алмазов марки САМ". В том году комсомольская организация института за активное участие в научно-техническом творчестве молодых была отмечена дипло¬мом ЦК ВЛКСМ, Главного комитета ВДНХ, Всесоюзного совета НТО и ЦК ВОИР за лучшую постановку рационализаторской работы. Об алма¬зах мы с тобой, читатель, на страницах этой книги упоминали не раз. Поэтому сегодня просто уточним, чем же отличаются работы наших уче¬ных от работ других институтов, работающих в этом направлении. Разработкой технологии производства высококачественных алмазов для бурового оборудования и камнеобрабатывающей промышленности зани¬маются почти все институты этого направления. Здесь мы не можем похвалиться чем-то особенным, хотя научные достижения наших ученых стоят на самом передовом уровне. Но есть у ОВД направление работ, в которых ВНИИСИМС, безусловно, является пионером. Вот о нем-то мы и расскажем.
Видишь ли, читатель, история синтеза кварца и успехи в этой области постоянно являются образцом работы для молодых ученых ВНИИСИМС. Нет ничего странного, что они пытаются довести свои разработки до столь же высокого уровня. Вот и ученые ВД, занимаясь выращиванием технического алмаза для абразивной промышленности, невольно заин¬тересовались и иным направлением: выращиванием полупроводниковых алмазов для радиоэлектроники. Сегодня используемые в радиотехнике технические кристаллы кремния и германия работают в определенном температурном интервале, не превышающем 50—70° С.  Если превысить этот уровень, прибор выходит из строя, начинает "врать". Разработанные же в лаборатории полупроводниковые алмазы сохраняют свои свойства до температур 400—450 °С. Такие алмазы в лаборатории получены.
Разумеется, процесс технологии синтеза еще далек от совершенства. По сравнению с синтезом кварца, он стоит в самом начале пути. Однако работы эти очень перспективны и у них большое будущее. Кроме того, повторюсь еще раз, наш ОВД является пионером этого направления. Непосредственно тему полупроводниковых алмазов сегодня ведет кандидат физико-математических наук В.А. Лаптев.
Выращивание алмаза ведется по двум направлениям: спонтанной кристаллизации и выращивания на затравках. Кроме того, всегда был трудоемок процесс обогащения полученного алмаза.
Пожалуй, на этом стоит остановиться несколько подробнее. Преж¬ний метод обогащения получаемых алмазов имел не только большие отходы, но и вредные испарения, приводившие к износу механиз¬мов. Не думай, читатель, что это было только у нас. Так было во всех лабораториях, связанных с синтезом камня. Однажды у нас обломилась труба, выводящая отходы. Производство было закрыто. Требовалось быстро решить возникшую проблему. Юрий Михайлович Путилин создал группу из двух человек: В.П. Дунина и Н.И. Петровой. Руководил ими он сам. Надо подчеркнуть, что проблема была решена за три месяца, от идеи до внедрения прошел минимально короткий срок. Сегодня разработанный и запатентованный солевой метод обогащения внедрен во всех других организациях, занимающихся синтезом алмазов и изго¬товлением из него алмазного инструмента.
Разработка лаборатории ВД принципиально новая, с помощью замк¬нутой системы отходы доводятся до таких кондиций, когда их слив становится безвреден для окружающей среды. Кандидатская диссертация Н.И. Петровой, в которой эта технологическая система хорошо обоснова¬на и разработана как наиболее экономически чистая, является вкладом нашего института в развитие целой отрасли.
Ведутся в лаборатории и работы поискового характера по получению керамики на основе природного и синтетического сырья — муллита, алмаза, фторфлогопита и пр. Это направление возглавляет кандидат химических наук В.А. Муханов. Разработки отдела передаются на учас¬ток № 3, где под руководством начальника участка В. Хвана быстро опробуются и проверяются в полупромышленных условиях.
А буровые коронки, камнеобрабатывающая промышленность? Неужели эти проблемы отошли на второй план? Конечно же, нет. Напро¬тив, сегодня отдел занимается ими предельно углубленно и ведет это направление кандидат физико-математических наук Н.Г. Санжарлинский. Будут наши коронки вгрызаться в земную твердь, преодолевая самые твердые породы.
У нас с тобой, читатель, остался один отдел, на который мы собира¬лись обратить твое внимание,— это отдел расплавных методов кристал¬лизации. Сегодня он делится на три лаборатории: синтеза слюды, синтеза кристаллов и синтеза волокнистых минералов. Давай начнем знаком¬ство со слюды, о которой мы не раз говорили.
Сегодня для увеличения размеров пластин требуется новое кристал¬лизационное оборудование, работающее на давлениях в (1— 2)-107 Па. В стране есть оно, но институт им не располагает. Поэтому проблема синтеза крупнопластинчатой слюды на сегодня в нашем институте пол¬ностью еще не решена, по синтезу мелкокристаллических слюд продол¬жают работу В.П. Голенко и Е.В. Полянский.
Вторая лаборатория - синтеза волокнистых минералов — занимает¬ся двумя минералами, внедрение технологий которых принято межве¬домственной комиссией. Это фторасбест и муллит. Надо сказать, что это первые в стране опытно-промышленные технологии. Ведут исследо¬вания в этом направлении Е.В. Полянский и В.Г. Яроцкий.
Для большинства людей выращиваемые в этой лаборатории материа¬лы не очень знакомы. Давай же, читатель, заглянем в книгу "Фторфлогопит и материалы на его основе" (М., Недра, 1984 г.): "Фторфлогопит — уникальный материал, не имеющий равных среди природных мате¬риалов. Он обладает редким сочетанием таких свойств, как высокая нагревостойкость (до 900° С), устойчивость при резких перепадах темпе¬ратур, прозрачность в широком интервале светового спектра, незначи¬тельное газоотделение при высоких температурах в вакууме, низкие диэлектрические потери, высокое объемное и поверхностное сопротив¬ление, способность сохранять изоляционные свойства в условиях разно¬го облучения и др.".
Насущная необходимость промышленности в новом материале те¬перь у нас не будет вызывать удивления. Тем более понятными стано¬вятся усилия, направляемые специалистами отдела на решение этой задачи.
Третья лаборатория — синтеза кристаллов, один из которых гранат. Сегодня тему синтеза технических кристаллов ведет С.А. Смирнова. В лаборатории преимущественно высококвалифицированные рабочие, такие, как аппаратчики по выращиванию кристаллов Г.А. Кокорин, В.П. Андреев и их товарищи. Постоянен и операторский состав, многие здесь работают не менее 10—15 лет. Это уже специалисты такого уровня, что, как говорит Софья Александровна: "Когда дежурят Е.С. Тарасо¬ва, Т.М. Чибисова — можно спать спокойно".
Технический кристалл — камень будущего. Он обладает многими осо¬быми свойствами. Например, выдерживает высокие температуры, способен отмечать ионизирующее излучение и прочее. Сегодня спрос на технические кристаллы быстро растет. Экраны приборов, изготовлен¬ные из этих кристаллов, передают более четкое и более контрастное изобра¬жение. Разумеется, пока кристалл дорог и его задействовали только для редкой и высокоточной аппаратуры.
Следует напомнить читателю ряд разработок этой группы: здесь выращены полихромные кристаллы (например, опалесцирующий фианит — имитация алмаза), монокристаллы гематита, тулия, молибдаты — кристаллы с лазерными свойствами. Сегодня ученые сосредоточены на разработках кристаллов с четко заданными свойствами.
Отдел расплавных методов кристаллизации работает в самом непо¬средственном контакте с цехом № 8, где апробируются разработки отде¬ла. Начальник цеха И.И. Красов и технолог Л.С. Новожилова не только быстро проводят внедрения, но и зачастую являются соавторами тем. Надо сказать, что этот цех воистину опытно-экспериментальный. Отсюда поступали ювелирные гранаты, бусы, которые нашли большой спрос среди населения; асбест, слюда, здесь же сейчас идет внедрение малахита.
Читатель, мы уже перешли на завод. Так, давай же войдем в самые главные наши цеха. И начнем — с первого, с самого старого и самого
ОСНОВНОГО;
С 1979 года, когда был пущен в строй корпус оптического кварца, одно время у нас были два участка № 1 и № 10. Но вскоре их объединили в один цех № 1.
Читатель хорошо знаком с работой этого цеха и его работниками. Поэтому сейчас мы избираем новую форму сегодняшней встречи с работ¬никами цеха. Будем не просто знакомиться с ними, а попробуем посмот¬реть на цех их глазами.
Начнем по порядку, с руководства. Должность начальника цеха се¬годня занимает Павел Федорович Булавин. После того, как З.А. Зуева в 1974 году ушла, вернее, вернулась в технологи, цеху долго не везло на руководителей — часто менялись. А ведь этот цех главный по стои¬мости основных капитальных вложений; здесь работают сотни лю¬дей. П.Ф. Булавину, до этого работавшему в службе Главного конт¬ролера, вступать в должность пришлось, как говорится, с ходу. Но, по мнению рабочих, человек этот на своем месте. Говорит Г.Л. Старостина: "Уже ходят слухи, что ему предложили другое, более хорошее место. Правда, говорят, он отказался. Но это очень тревожит. Хотелось бы, что¬бы он удержался у нас надолго, С ним можно работать и работать хоро¬шо. Он соответствует требованиям времени, это хороший руководи¬тель" ... Что ж, читатель, нам с тобой остается только порадоваться: если, соответственно духу времени, начнут рабочие выбирать руково¬дителя, Павлу Федоровичу — как видишь! — доверие уже оказано.
Начальник участка по управлению технологическими процессами — Г.М. Мазаев. Человек этот, когда-то присутствовавший на нашем сти¬хийном митинге по поводу первых выращенных кристаллов, давно уже стал заводчанином. Работая на заводе, он окончил вначале техникум, а затем и институт, потому и знает наши заводские плюсы и минусы на собственном опыте. Любопытно, какими качествами, по его мнению, должен обладать руководитель сегодняшнего типа? Итак, слово Г.М. Мазаеву:
"... Обращая взгляд на пройденный путь, я могу сказать, что ру¬ководителем быть не просто. В начальный момент ему необходимо обра¬щаться к старым рабочим, к тем, кто уже знает работу. Он начинает вхождение в дело с нуля. Тот, кто начинает с утверждения "я — началь¬ник", долго не проработает. Когда-то Симонов, Голиков — начинали с нуля. Спрашивать было не у кого, учились друг у друга. Шел обмен информацией, объединялись усилия для решения многих проблем.
Вторая необходимая черта — разбираться в людях, расти со време¬нем. Уметь выслушивать, благодарить и принимать на себя ответствен¬ность за решение. Если ты однажды грубо отмел чье-то мнение, к тебе больше никто не подойдет. Если есть здоровье и силы, руководитель обязан отстаивать и спортивную честь своего участка. Это имеет вдохнов¬ляющее значение, да и способствует сплочению коллектива... С 1981 го¬да, когда объединили цех, вечеров уже нет. Молодежь, работающая на разных участках, в большинстве друг друга не знает. Вечера нужны для сближения коллектива, причем с тематическим уклоном на жизненные проблемы. Как коммунист и как руководитель участка я вижу, что сплоченный коллектив, имеющий богатую общественную жизнь, лучше и продуктивнее работает. Никогда не боялся чужой инициативы, пока хватало здоровья, поддерживал, как мог. Все, что говорилось на послед¬нем съезде партии, я, можно сказать, своей жизнью проверил и полно¬стью согласен. Коллектив и после окончания рабочего дня должен оста¬ваться коллективом с общими не только рабочими, но и духовными потребностями!"
Согласись, читатель, что этот монолог Геннадия Михайловича Мазаева стоит того, чтобы его привести здесь полностью. Под ним подпишутся многие из наших руководителей, пришедшие рядовыми работниками и сегодня возглавившие те или иные участки.
Сейчас на участке Мазаева только операторами работает 10—12 чело¬век. "Раньше было 20. Люди уезжали, а мы и меньшим составом делали ту же работу! Потихоньку нам урезали штаты, устанавливали новые нор¬мы труда, а наша производительность все росла... ", - это слова одной из наших операторов Н.А. Буланцевой, ее рабочий стаж на нашем заводе 30 лет. Рядом работают Л.С. Синева, З.П. Дулова, И.К. Парфенова, К.Н. Веретенникова — наши старые кадровые операторы, милые славные женщины, отдавшие работе не только руки, но и сердце. А ведь работа по-прежнему — непрерывный график. И выходные и праздники часто для них — увы! — превращаются в рабочие дни. Да и может ли быть привлекательным делом смотреть и записывать показания приборов? Что здесь хорошего?
"Работа у нас интересная, — возражает мне Зинаида Петровна Дуло¬ва. — Вот вводишь сосуд: такая махина и послушна тебе! Когда сосуд чувствуешь — очень интересно работать! Ведешь его по графику — глав¬ное из графика не выпустить... Один и тот же цикл никогда не удается повторить. Он — индивидуален... Приятно думать, что мы имеем отно¬шение к этим крупным, светлым, прозрачным кристаллам, снимаемым с "ИШа"... Их даже приятно потрогать, а знать, что твой труд способ¬ствовал их рождению — разве это словами передашь?!.. . По-моему, так во всем надо: полюбил — и навсегда... Здесь на нашем заводе рабо¬тал мой муж, здесь — дочь. Так что ВНИИСИМС не просто место, где мы работаем, это наша биография".
Кстати, дочь Зинаиды Петровны с 1979 года работает в цехе №2 и уже пытается убедить мать, что ее работа лучше. "Но, — как смеется Зинаида Петровна, — видно это уже в крови: мы — однолюбы. Никто из первых не изменил. Препараторы, технологи, электрики — пригля¬дитесь, это те же люди. Даже сменив иногда профессии, они тут же, на своем родном заводе!"
Здесь, на пульте, люди ходят в белых халатах. Еженедельно проводят уборку и осмотр помещений. Уборщицу к сосудам не допускают. Все, что необходимо, делают сами.
"На моих глазах проходит жизнь моих коллег, — говорит Людмила Сергеевна Синева. — Вот Валентин Афиногенович Демчук. Пришел элект¬риком, теперь — сменный инженер. Это лучший из наших сменных... У нас вообще смены хорошие... Сейчас наш пульт ушел в тень. Как ни странно, это произошло потому, что работа наша налажена, и ни у кого не вызывает опасения возможности срыва или подозрения, что кто-то будет плохо работать. Так оно и есть, мы пришли так давно, что все вокруг стало нашим родным вторым домом. И пока мы на рабочем месте, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы в нашем втором доме был порядок и спокойствие".
"От ответственности оператора зависит все. Зарядчики завесили, опрессовщики закрыли и сдали, а мы ведем цикл иногда несколько месяцев", — продолжает разговор Мария Сергеевна Демчук.
"Работа у нас — гляди в оба. Чуть что, звони сразу же или беги в другое здание выключать или перекрывать сосуд. И жди, пока придут техники и разберутся, что к чему", — вступает в беседу Альбина Гаври¬ловна Антонова.
Можно ли сказать лучше о своей работе, чем говорят эти операторы? Давай же, совершая путешествие по цеху, и дальше предоставлять слово нашим ветеранам. Они и есть та главная драгоценность, которой мы справедливо гордимся. Их верой, их руками создается наша слава. Спа¬сибо им, что они есть, что, однажды переступив порог проходной, ни разу не помыслили о бегстве, деля с заводом беды и радости. И их законное право самим говорить о своей профессии. Мы встретились с оператора¬ми, теперь перейдем к зарядчицам сосудов. Сегодня их 12 человек. Руководит здесь Зоя Александровна Кондаева, бригадир — Галина Леонидовна Старостина. Обе наши старые знакомые. Впрочем, здесь много наших знакомых. В чем заключается их работа, говорит за себя их профессия.
"Численность людей сокращалась, производительность труда росла. Становилось ясно, что благодаря опыту мы и в меньшем составе справ¬ляемся с объемом работ. Теперь у нас висят графики зарядки сосудов... Утром приходим, на график взглянули и начинаем планировать рабочий день так, чтобы уложиться четко по времени. За годы работы я все так изучила, что с закрытыми глазами могу работать, - отвечает Галина Ивановна Каленова, зарядчица с 25-летним стажем, - работать было интересно с самого начала: все затравочки переглядишь, перещупаешь. Когда кристаллы снимаешь — и тут все пересмотришь. Ходили в распи¬ловку, смотрели, как их режут, шлифуют. А уж изделия наши получше всякого домашнего хрусталя!"
"Если вначале даже затравку взять и проволочку продеть было труд¬но, то теперь есть уже опыт, который продолжает накапливаться, — продолжает беседу Г.Л. Старостина. — ... Мы не только моем, готовим сосуды, заливаем и завешиваем, мы еще снимаем продукцию, взвешива¬ем и отдаем в ОТК на разбраковку."
Читатель, ты думаешь, эти женщины хвалятся? Ни чуть! Они говорят о деле, за которое искренне болеют. Им приходится трудиться физически и очень много. Они любят свою работу, потому и спрашивают с руко¬водителей. Давай-ка, вслушаемся в их проблемы, они тоже рабочие, заводские.
"Никто специально тормозить работу не будет, однако же палки в колеса попадают часто, — задумчиво говорит Галина Петровна Агафо¬нова, — сегодня у нас одна электрокара. А там сломалась кран-балка. Нам шихту загружать, а ее ни поднять, ни подвезти возможности нет. Идет простой сосуда. Не важно, что мы на окладе, это наше дело, наша работа, мы переживаем за нее. Давно уже цеху нужна своя машина. Или на базу за химикатами придешь, а кладовщика нет, в институт ушел. Ждешь.. . Хочется работать хорошо, в полную силу. Это наш завод и успехи его нам дороги. ... Я вспоминаю свое первое знакомство с ин¬ститутом, заочное, когда я слушала об успехах и неудачах и удивлялась: как они все близко принимают к сердцу! Сегодня это же происходит со мной... И мне хочется, чтобы у нас было еще лучше, еще сильнее, еще красивее.. . "
Рабочая инициатива? Перестройка? Не-ет! Это у них в крови, это всегда было и есть. Они слишком любят свое дело, чтобы спокойно относиться к любому, даже самому мелкому, просчету! Они думают о будущем. Всего год назад им поставили шихтомойку. И хотя засыпать и отсыпать приходится по-прежнему вручную, она изрядно облегчила работу. Но есть еще одна их беда: проблема с дистиллированной водой. Мы ее получаем с завода им. 50-летия СССР. Тут задета и гордость заводчан: как же так, позднее нас отстроились и имеют воду, да еще продают?!
"Душа болит смотреть на наше положение с этой водой, — признает¬ся Г.П. Агафонова. — Да и сам способ заливки до сих пор тот, какой ис¬пользовался, когда я пришла работать —дедовский!"
Ну что ж, товарищи руководители, стоит подумать над проблема¬ми, которые ставит наш ветеран труда. Тем более, что характер наших заводчан гордый, они ни в чем уступать соседям не привыкли. А тут... Мы же этому заводу-соседу помогали строиться, когда после долгой за¬минки работы были возобновлены! Обходили его по всем параметрам и вдруг — у него дистиллированную воду берем! Пожалуй, понять зарядчиц можно!
Кстати, читатель, а ты заметил: "хоть мы и на окладе, а обидно"?! Ну скажи после этого, что у нас на заводе люди не по коммунистически мыслят! Опять же по поводу инициативы снизу — как сейчас партия призывает: да у нас она всегда была и будет! На том стоим!
Знаешь, читатель, я представляю страницы нашей будущей "Книги трудовой славы". Под фотографиями мы обязательно сделаем не тра¬фаретные подписи, а напишем мысли, предложения наших героев. Каки¬ми они видят свой завод в будущем, что хотят от него. Эта "Книга" будет эстафетой поколений. Не зря же и дочь Г.Л. Старостиной пришла тоже на наш завод. Чувствуешь, у нас уже есть свои династии.
Так, "почему у соседей вода есть, а у нас нет? Ведь у нас на воде все держится!" — вопрос Галины Леонидовны требует ответа.
Раз в году у зарядчиц проходит учеба. На занятиях, которые вели и ведут инженеры-технологи Ю.А. Белякова, В.Н. Сальникова, Е.Г. Сопелева, им объясняют весь процесс выращивания кварца, его основные свойства. Слушательницы эти внимательные, вопросы задают сложные. Процесс накопления опыта продолжается.
У нас привыкли, что завод может все. И что греха таить: не балуем мы наших ветеранов какими-нибудь особыми льготами. Не привыкли и они что-то требовать для себя лично, Может, выгляди они постарше, поизмученнее, лучше бы им жилось. Но они такие, какие есть: подтяну¬тые, отнюдь не похожие на старух или стариков, выдержанные, улыбчи¬вые. .. И мы забываем, что они — ветераны! Пусть меня упрекают в пристрастии, но мы вправе гордиться такими людьми. Можно приоб¬рести самое современное оборудование, построить самые сверхсовремен¬ные корпуса, но если там не будет людей, подобных нашим, — грош всему цена. Дело живет человеком. Кристаллы кварца прекрасны, и пре¬красны люди, которые их выращивают.
Инженером-технологом, мастером в новом корпусе работает Ю.А. Бочаров. Должность эта соответствует прежнему сменному инже¬неру. Он тоже начинал работать в 1959 году. Здесь же окончил вечернюю школу, а потом и радиотехникум. Как многие заводчане, рос вместе с заводом. Сегодня он отвечает за смену. В смене обычно 4—5 человек, состоящих из одного электрика и операторов. И десятки сосудов в ре¬жиме, безостановочная технология, отсутствие постоянных выходных и праздников. "Сейчас в смене у меня, фактически, мои дети работают... Сложно совместить интересы 18-, 30- и 50-летних людей, Попробуй-ка, собери их вместе на какое-то мероприятие. Одним дискотека нужна, вторых забота о внуках одолевает. И все-таки девочки, когда-то 18-лет¬ними пришедшие на пульт, для нас так и остались девочками, хотя им уже скоро на пенсию. Они сохранили то же отношение к работе, тот внут¬ренний огонь... 27 лет работаю я на нашем заводе. Я — постоянный его кадровый рабочий. Было время — копал кессоны, ставил сосуды, здания... С 1962 года перешел на обслуживание сосудов высокого давления. Это мой второй дом. Я сам его создавал, и сам веду обслу¬живание поставленных сосудов", — говорит Ю.А. Бочаров.
Чувствуешь, читатель, сколько рабочей гордости в словах Юрия Алексеевича? Еще бы... В его памяти сохранилось много эпизодов и грустных, и веселых. Вот один из того давнего времени, когда еще был наш завод крохотным и располагался на болоте: "... Мы делали замеры на "ИШ" и, выжидая пока данные стабилизируются, вышли на солнышко. Ждем. На наших глазах работницы цеха собирают на нашей территории металлолом. Как раз напротив нас — четыре женщины. Надо сказать, что тогда тяжелых крышек для канализационных люков не было. Часто их прикрывали листами железа. И вот Надя Буланцева видит такой лист, берет его двумя руками, закрывая себе обзор, делает шаг вперед и... исчезает! Спокойно лежит лист. Отрешенно смотрит на него Бирюкова. Все это происходит у меня на глазах. Я подскочил, лист от¬бросил, а она, на ее счастье, руками за край колодца ухватилась, Я ее за руки выхватил из колодца, кто-то кричит: "Носилки!" Надя в ужасе: "Не надо носилок, мне еще хуже будет!!!" ... Ну, я ее на руках до мед¬пункта и донес! Отделалась больше испугом да ушибами... "
Комсомольская юность, как по-разному запечатлевается она в памя¬ти. О чем говорит нам этот крохотный эпизод? Современник упрекнет: "Сколько нарушений техники безопасности" или "сколько же было у них хлама на территории... " Но мы с тобой, читатель, увидим другое: их молодость, их желание навести порядок даже на этой болотистой (помнишь, по колено проваливались?) территории. Радость Нади Буланцевой: кусок железа — как он пригодится в цехе!
Когда мы идем по твердому асфальту, мы не должны забывать: он лег на прошлое. Но он еще и плоскость, на которую ляжет будущее. Поэтому и звучат естественно слова Зои Андреевны Григорьевой: "Вхо¬жу в цех — все родное, теплое, пусть и старый он. Люди работают — каждая болячка каждого человека тебе близка. Все свои, близкие. Надя Буланцева, Галя Старостина.,. На пенсию ушли Галя Агафонова, Вера Евдокимова, Клавдия Андреевна Зуева.. , Тут особо о каждой говорить хочется".
К.А. Зуева и сегодня работает тут же. Заглянем к ней, в технологиче¬ское бюро цеха: "Уже четвертый год я на пенсии. Можно было бы подыс¬кать рабочую должность, чтобы получать полностью пенсию, Но я люблю свою работу, я не могу уйти. Мне страшно представить, что однажды придется расстаться с цехом... Видимо, бывает для человека единствен¬ное место, единственная работа, которая каждый день проверяет чело¬века на качество, требуя ума и сердца. Я срослась с моим цехом, моим заводом всеми корнями, которые даются человеку. Высшее человечес¬кое счастье: с радостью идти на работу и с радостью — домой. Так вот: мне оно дано жизнью".
Знаешь, читатель, я невольно восхищаюсь этим простым определе¬нием счастья. Найти себя, найти свое дело и собственными руками строить свое будущее. При жизни видеть, как крепнет и заслуживает все большего уважения дело, которому ты посвятил жизнь.
Я знаю, меня могут упрекнуть: слишком уж возвеличиваешь ваших людей! А почему, с каких это пор стало постыдным отдавать должное людям?! Вы читаете о трудовых подвигах советских людей в газетах. Так что же наших людей боитесь признать теми же героями трудовых будней?... Вот они ходят рядом с нами, радуются и печалятся. И их трудом крепнет наша страна, потому что в итоге ее успехов — сумми¬рованный труд каждого честного человека. Не надо бояться видеть в капле воды океан. И не надо ждать момента потери, чтобы сказать тем, кто рядом с нами о нашей любви и нашем уважении к ним.
Много можно было бы рассказывать о людях цеха, но мы рассказы¬ваем обо всем коллективе. И потому — вперед,
Цех № 2, по сути, является вторым заводом, или, скорее, заводом в заводе. О нем мы не раз упоминали на наших страницах. Давайте дадим слово Вере Ивановне Лазаревой, она после окончания института уходила из ВНИИСИМСа. Вроде и карьеру сделала, и всего добилась:
"... Все было хорошо, и коллективы неплохие, однако, как я гово¬рю в таких случаях: карьеру мне ВНИИСИМС сломал. Никогда его не забывала, гордость за него, как за что-то свое, родное, жила постоянно. У нас ведь и коллектив на высоком уровне, субординации особой нет, демократия предельная: что доктор наук, что рабочий - одно дело дела¬ют, одной болью болеют. Высокомерия нет... Чувствуется: чем умнее люди — тем проще в общении. Здесь даже одеваются иначе, не напоказ. Семнадцать лет я проработала, и забыть не могла его уже никогда... В прошлом наши молодые начальники в обед играли в волейбол, мы — "болели". Они построили волейбольную площадку, сколотили команду. Хаджи отстаивал со своей командой спортивную честь института... И по традиции — всегда были вместе с нами, без резких градаций... В общем, три заявления об уходе за полтора года работы в райпо я написала. Голи¬кову звонила: "Заберите меня". Он долго думал и, когда я однажды позвонила, наконец, сказал: "Есть место технолога",
Встретил меня хорошо и с гордостью повел по цехам — внизу, на 3-м этаже, в КВЦ — показывать... Линий новых много, работа сейчас гораздо сложнее... Голиков спрашивал везде: "Ну, как впечатление? Как свежим взглядом?" Чувствовалось, что с большой гордостью пока¬зывает. А я смотрела и думала: "Я уходила из родного цеха со слезами и пришла со слезами... " И вот — я дома! Я понимаю Голикова. Он да¬же на пенсию от своего детища не сможет уйти, он же прирос к цеху всей душой.
Не так просто мне было снова стать своей в цехе, прогресс идет семимильными шагами, и много мне приходится наверстывать, очень много предстоит сделать. Я не жалуюсь, раз надо — значит надо. Через полгода меня назначили старшим инженером, руководителем группы технологов. Не думайте, что все проблемы решены, хватает сложностей и сейчас. Да и с Голиковым не всегда бывает легко. Михаил Иванович — человек очень строгий: раз сказал — повторять не будет. Может и сор¬ваться, но не злопамятный абсолютно. Рабочих любит и ценит, и они его любят. Есть, конечно, недовольные им. Но таких начальников, как Голиков, еще поискать. Человек на своем месте. И о зарплате без особо¬го напоминания сам позаботится, и в обиду за пределами цеха не даст. Это лучший на заводе начальник цеха, мы за ним как за каменной стеной... Надо сказать, что хорошо работать часто мешает сама структура завода: не совсем верно, почему мы с другими цехами должны конфлик¬товать из-за сырья, когда делаем общее дело?
Я вернулась и уже четыре года снова в своем цехе. Не хочу его рас¬хваливать — как-то неприлично хвалить свой дом. А я именно дома. Не все легко, хватает проблем. Растем мы, растет наш цех, и чем дальше мы идем, тем больше будут задачи и тем больше трудностей. Но это — уже мое, родное. Я люблю свой цех, наших людей.
ВНИИСИМС — моя судьба, Я это поняла давно. Не смогла я от него уйти и очень этому рада".
Что скажешь, читатель, в ответ на эту исповедь? Как думаешь, сочтут ли те, кто нас упрекал, достаточным аргументом тот факт, что человек предпочел завод карьере? Разве это не критерий, что В.И. Лазарева сама признает: "ВНИИСИМС сломал карьеру"? Кстати, она не единственная, кто пытался и не смог уйти.
Михаил Иванович Голиков один из тех, кто начинал строительство нашего завода. Последний человек из того административного аппарата, который в горкоме города называли "Горячими головами". Можно много говорить о нем, роль его в судьбе нашего завода неизмеримо велика. Он в 1972 году защитил диссертацию по технологии получения пьезокварца, кандидат технических наук. Организовал участок, а затем цех № 2, когда начавший выдавать продукцию завод "Кристалл" поста¬вил под угрозу финансовый план нашего завода. Слишком прочно свя¬зана его судьба с судьбой промышленного производства, часто он шел на риск, чтобы поддержать финансовое положение завода. Остался верен дружбе Симонова, Кашкурова, Унанова, когда те ушли и для большин¬ства вроде бы исчезли с горизонта. Свято соблюдал завет К.Ф. Кашкурова: "На заводе должен оставаться кто-то из нас". Он и остался. Трудно сохранять "ангельский" характер и делать большое дело — это еще нико¬му не удавалось. Голиков боролся за завод, за сохранение его статуса всю жизнь. Тогда, когда само слово "завод" было предано анафеме, он — один из немногих, не сдался.
Цех № 2 он создал, когда заводу стало жизненно необходимо сбы¬вать свою продукцию. Первые годы цех работал по чужим разработкам. Но уже с 1973—1974 годов он работает по собственным технологиям. Они осуществляются тут же, в цехе, от разработок до внедрения. На изделиях цеха № 2 работает сегодня не одно предприятие. Конструкторы и технологи цеха по техническим заданиям сторонних организаций разра¬батывают техдокументацию на новые виды изделий, которые затем в це¬хе изготавливаются и передаются организациям-заказчикам для исполь¬зования в новых приборах современной акустоэлектроники.
Сегодня в цехе работают сотни человек (начинали, как ты помнишь, читатель, с 50 человек). Здесь много молодежи, которая достойно принимает трудовую эстафету у ветеранов. Это завод в миниатюре. Многие видные специалисты завода вышли отсюда — Л.Н. Романов, Ю.А. Большов, И.О. Комарова, В.Г. Куликова и другие. Цех на хозрасчете, сам себе зарабатывает деньги. Более пятидесяти организаций работают на его продукции. Сам Михаил Иванович с горечью признает: "Я ведь вы¬нужден тормозить развитие цеха. При планировании от достигнутого — расширение немыслимо. Нам не увеличивают численность людей, нет нового оборудования... Вот мы и научились работать в рамках".
Да, истина горькая. А что делать? Выжимать из рабочих последние силы? Но производство сложное, и работать здесь людям не просто. Не зря Михаил Иванович так близко к сердцу принимает любую претен¬зию рабочих. Он-то знает: все, что создано, создано этими людьми. И беречь людей — первая задача руководителя.
Мне хотелось бы сослаться на один неофициальный документ. Это — адрес Михаилу Ивановичу к его юбилею. И возьмем мы из него некоторые фразы: "... Большинство из нас проработало вместе с вами во ВНИИСИМСе более 25 лет, то есть трудились, решали производствен¬ные вопросы, спорили, выполняли план в течение 8—9 лет непрерывно, сохранив при этом обоюдное уважение, что в наше время - редкость". Подписи под этим адресом такие:
воспитанники в настоящем:
воспитанники в прошлом:
А.М. Доброхотова, Е.П. Ксенофонтова, С.П. Соснина; И.О. Комарова, А.М. Платонов И.О. Тихонова.
Не просты условия работы цеха № 2.
"Сегодня, - говорит Фаина Ивановна Абрамова, полировщица, — мы работаем намного точнее. Стараемся, чтобы пластины были плоско¬параллельными, с определенной тонкостью. Для себя их моем, сушим, проверяем, смотря в микроскоп... Мы и прежде выполняли план, но такой загрузки раньше не было. Трудимся насыщенно, сами изыскивая резервы повышения производительности труда".
Ф.И. Абрамова работает на большом станке. После ее ухода на пенсию на это место будут принимать мужчину. Она это знает сама. Работа тяжелая для женщины, но требует не только мужской силы, но и женской ловкости рук.
Сегодня цех № 2 — это первое звено в работе многих предприятий, его продукция жизненно необходима для радиоэлектроники. Заметь, читатель, сейчас здесь идет изготовление изделий и на базе новых техни¬ческих кристаллов, разработанных учеными института. Цех не просто окупает себя, он приносит огромную прибыль институту. На его расширение готовы дать деньги многие организации. Но... что могут станки, если к ним не приложат свои руки люди?
Это хорошо понимает начальник цеха М.И. Голиков, находящийся между двух огней: с одной стороны - естественное желание нарастить мощность цеха, с другой — невозможность увеличить число рабочих. Трудная ситуация наложила свой отпечаток и на его характер. Но, чита¬тель, допускаешь ли ты мысль, что лауреат Ленинской премии будет приносить в жертву собственному честолюбию здоровье советских лю¬дей? На это он никогда не пойдет. Продукция цеха № 2 высокого каче¬ства изготовления. Собственное ОТК здесь работает жестко. У цеха огромная перспектива, и, вероятно, ему предстоит занять в будущем еще более важное место. Главное его достоинство: выращенное на заво¬де сырье здесь превращается в изделия. Мы как бы демонстрируем глав¬ные качества своей продукции, расширяя области ее применения.
Мы не будем, читатель, проходить по комнатам второго цеха, как не прошли по первому цеху. Работы здесь сложные, чистота предельная. Иной раз, чтобы загубить какое-то изделие, достаточно коснуться его пальцем... Просто еще раз подведем итог: выращиваемое сырье посту¬пает в этот цех, чтобы уйти к потребителям готовой продукцией.
Давай же остановимся на этом. Ты ведь, читатель, знаком со мно¬гими работниками цеха № 2. Тем более что очень многие службы ВНИИСИМС мы оставили за рамками повествования. Искренне жаль.. . Особенно если учесть, что целые семьи заводчан срослись с заводом, Возьмем для примера семью Виктора Павловича Акимова — мастера-электромонтажника. Вся его семья работает у нас, это уже династия. Сам Виктор Павлович на заводе с 1956 года, он был одним из первых на участке по электрохозяйству. Вел первый монтаж сосудов, здесь же пошел учиться. Как многие заводчане, чувствовал: не хватает знаний... Сегодня людей этой профессии нехватка по всему Союзу. Не идут учени¬ки: тяжело и ответственность немалая. "... От тех лет осталось: быть там, где нужен, делать работу, не взирая на трудности и бескорыстно радоваться чужим успехам, потому что нет чужого, все, что на нашем за¬воде — наше", — поясняет Виктор Павлович.
За ними обеспечение электричеством завода, пионерского лагеря, подсобного хозяйства, совхоза, института, план благоустройства горо¬да. .. А если убрать дежурных с подстанции, на участке всего 9 электро¬монтажников! Вдумайтесь — всего девять человек! Они отвечают за бес¬перебойную работу! Между тем, обслуживать только сосуды высокого давления, и то нелегко.
У В.Д. Живлова на нашем заводе работала жена, сын, до замужества здесь работала дочь... Это тоже — династия. "Недавно я нашел в мест¬коме приказ о первом присвоении бригаде звания коммунистического труда, — говорит Владимир Дмитриевич Живлов, — из семи человек пя¬ти уже нет в живых... Редко мы носим чистую одежду, нелегкая наша работа. Но не это меня беспокоит! Лет 15 уже не приходят к нам уче¬ники. Это серьезная проблема... "
Кому передать дело, когда откажут силы,— вот, что беспокоит элект¬ромонтажников. Заметьте: ни зарплата, ни звание — беспокойство за судьбу дела, за будущее завода.
Они пришли мальчиками, приняли на свои плечи груз работы и с честью несли его все нелегкие годы. Они привели сюда своих детей. Отдали заводу все, что могли, и сегодня, вглядываясь в будущее, болеют за его судьбу.
Да, читатель, нам с тобой повезло. Мы работаем рядом с теми, о ком еще не сказано слов в истории государства, но обязательно будет сказа¬но. Что заставляет этих людей работать на пределе возможного, чем вызвана эта преданность? Что же стоит в этом коротком и емком слове "работа" на нашем предприятии? О многих профессиях почти не пишут, славы нет, вспоминают по праздникам редко... Но сами люди, созна¬вая необходимость дела, отдают ему силы и жизнь.
Возьмем, для примера, наш механический цех. Он обслуживает всю техническую базу нашего института и завода. Все специалисты этого цеха, начиная с начальника В.К, Баринова, — практики, получившие сред¬нее специальное образование после того как освоили нелегкие навыки на рабочих местах. Дело в том, что их работа требует особого мастер¬ства: наши токари и слесари занимаются обработкой легированных материалов. Зачастую на работу с той или иной маркой легированных сталей еще нет утвержденных технологий и ГОСТов. Наше производство экспериментальное, здесь нет серийных работ, поэтому постоянно рабочим приходится использовать свою творческую мысль, весь свой опыт. Учитывая, что материальный и режущий инструменты крайне бед¬ны, в механическом цехе постоянно работают школы по изучению пере¬довых приемов труда. Так, скажем, в 1986 году эту школу вел Юрий Иванович Матвеев, рабочий-токарь 5 разряда. Он делился приемами труда по механической обработке жаропрочных сталей и сплавов, воль¬фрама, молибдена.
Достаточно будет процитировать задание одного из занятий, которое вел Ю.И. Матвеев: "Сверхглубокая сверловка, расточка, проточка, при¬менение СОЖ с добавлением различных компонентов при обработке жаропрочных сталей и сплавов. Выбор оптимального режима резания, необходимых углов заточки резца, сверла, способствующих плавному выходу стружки. Прием и сдача смены, позволяющие сменщику начать работу с наименьшими потерями времени".
Если же упомянуть, что в качестве смазывающей и охлаждающей жидкости задействована анилиновая кислота, то даже далекому от производства человеку станет понятен уровень мастеров-универсалов этого участка. Юрий Иванович проработал более 25 лет на нашем произ¬водстве и ему есть, чем делиться с коллегами.
Столь же высок профессиональный уровень токаря В.А. Графова и слесаря Н.Н. Лисина, которые также вели школу передового опыта. Более 80 % рабочих этого участка — кадровые рабочие-профессионалы высокого класса. Сегодня всех их заботит одно: мало идет молодежь на эту трудную профессию. У каждого здесь большое количество рацио¬нализаторских предложений. Скажем только, у слесаря И.А. Пантелеева их было около сотни.
В 1982—1983 годах на базе цеха прошли городские соревнования среди слесарей и токарей на звание "Лучший по профессии". Первые места завоевали наши рабочие В.А. Гусев, А.К. Герасимов и В. Козлов. А на последующих — областных Виктор Алексеевич Гусев занял второе место. Гусев — фрезеровщик, имеющий высшую квалификацию. Он освоил работу на фрезерном и резьбо-шлифовальном станках, прошел практику и умеет работать на станке с ЧПУ. Думающий, влюбленный в свою профессию, он умеет подойти к любому заданию с творческим огоньком.
В цехе специалисты ИТР — люди умеющие не только руководить, но и на деле передавать молодежи основы мастерства. Еще бы, здесь изготавливают по замыслам ученых, единичные, уникальные детали. Дети многих рабочих, учащиеся в техническом училище, проходят прак¬тику в этом цехе под непосредственным руководством отцов, А это строгие наставники. Придут ли они к ним работать? Этот вопрос беспо¬коит и руководство цеха и самих рабочих.
Коснувшись этого цеха, мы невольно переходим к работе тех людей, которые дают ему задания. Сегодня этой работой занимается СИРВАС (сектор исследований разработок и внедрения новых типов аппаратуры синтеза). Невозможно создание новых технологий без создания нового оборудования. А новые технологические процессы — это новые требова¬ния к создаваемым аппаратам, поиск новых материалов: Каждое изме¬нение параметров процесса дается с трудом, ибо необходимы сложные исследования и дорогие материалы. Кроме того, сотрудникам СИРВАС приходится рассчитывать и экономическую эффективность создаваемых новых аппаратов, дабы окупалась их себестоимость.
Сегодня СИРВАС возглавляет Л.М. Штеренлихт, в коллективе трое кандидатов наук. Это прямая преемственность наших первых конструк¬торских кадров. Отечественный автоклавный парк ВНИИСИМС на 70 % представлен сосудами нового поколения. Но ученые мыслят категория¬ми будущего и в задачи сектора входит создание технической базы этого будущего. Давайте посмотрим, над чем работают здесь сегодня.
1. Появились технические процессы, потребовавшие более высоких давлений. Кроме того, основные сосуды работают на содовых растворах, а надо, чтобы работали на щелочных.
2. Требуются сосуды более удобные в эксплуатации.
Наш институт — пионер в области создания промышленных сосудов повышенной эффективности. С конца 60-х годов во ВНИИСИМСе разра¬ботан ряд конструкций с коррозионно-защитными футеровками для синтеза в агрессивных средах. Как правило, вначале изготавливаются опытные образцы небольших размеров. Пройдя испытания, они полу¬чают техническую документацию и только потом заказ поступает на за¬вод-изготовитель. А изготавливаются опытные образцы по чертежам конструкторов рабочими механического цеха.
Здесь все не просто, потому что давления и температуры вызывают износы даже самых прочных сталей. А в задачи конструкторов входит обеспечение надежности и безопасности работы наших установок, конт¬роль за состоянием материалов. Для изменения только одного парамет¬ра, например, скажем для того, чтобы поднять температуру процес¬са, требуется совершенно новый материал для сосуда. А это значит полный пересмотр и, практически, полное изменение конструкции ап¬парата.
Читатель, по-моему, уже понял важность этой службы. Поэтому попробуем подвести итоги работ наших конструкторов.
Созданы первые отечественные промышленные сосуды для гидро¬термального синтеза асбеста и мелкокристаллической крупки кварца для плавки (на рабочие температуры до 500 °С).
Разработаны типовые серийные установки на средние рабочие пара¬метры с коррозионной защитой.
Создаются опытные установки с широкими рабочими параметрами для специалистов, работающих в области создания новых минералов.
В настоящее время в институте создано СКТБ — специальное конструкторско-технологическое бюро, связующее звено науки и произ¬водства.
Теперь наступило время познакомиться с теми, кто внимательно следит, чтобы наша продукция всегда соответствовала самым высоким требованиям — СГК, служба главного контролера. Это Ирма Сергеевна Комарова и ее сотрудники. Создана эта служба в феврале 1977 года.
В структуру СГК входит Центральная испытательная станция (ЦИС), оснащенная современным отечественным и импортным оборудованием. В составе ЦИС: группа радиоизмерений, химико-спектральная лабора¬тория и группа механических испытаний.
Из положения об отделе технического контроля промышленного предприятия системы Министерства геологии СССР:
"... 2. Главными задачами ОТК являются предотвраще¬ние выпуска (поставки) предприятием продукции, не соответ¬ствующей требованиям стандартов и технических условий, утвержденным образцам (эталонам), проектно-конструкторской и технологической документации, условиям поставки и договоров..., а также укрепление производственной дисцип¬лины и повышение ответственности всех звеньев производства за качество выпускаемой продукции".
Следует сразу сказать: за время существования СГК не было случая, чтобы наши партнеры, хотя бы раз, предъявили серьезные претензии по качеству поставленной продукции. Жесткость собственного контроля помогает нам избежать подобных претензий. Но что же за люди работают контролерами? Откуда они приходят в СГК?
Как правило, это производственники, знающие работу с самых ни¬зовых звеньев. Накопленный опыт позволяет им улавливать место возможного возникновения брака в технологической цепочке. Чтобы стать контрольным мастером нужен стаж не менее 10—15 лет работы. Сегодня в СГК их работает четверо: В.А. Грибкова — цех № 1, И.С. Тихо¬нова — цех № 2, Е.Т. Севрежов - участок № 3 и А.М. Платонов — учас¬ток №4.
Не будем углубляться в технические термины. Достаточно будет ска¬зать, что без надлежащей проверки ни один кристалл, и ни одна деталь из нашего камня не покидает пределы ВНИИСИМСа.
Ирма Сергеевна Комарова пришла по распределению на наш завод в 1958 году после окончания Московского текстиль¬ного института, факультет инженерной энергетики. Начинала она инженером по оборудованию в конструкторском отделе М.И. Голи¬кова. С начала 70-х по 1978 год работала на участке № 2 инже¬нером-технологом. С 1978 года — бессменный руководитель службы главного контролера.
Люди, работающие контролерами, не на словах знают проблемы про¬изводства, болеют душой за дело и уверены в большом будущем нашей организации.
Пусть простят меня те, о ком я не упомянула на этих страницах. Рамки книги не могут раздвигаться до бесконечности. Рано или поздно выпустим еще одну книгу и назовем, ее, скажем, "Коллеги". Но сейчас наш рассказ об истории нашего предприятия и его работе. Мы близки к завершению. Зимний день короток. Сумерки начинают сгущаться над городом. Тонет в мягких тенях ВНИИСИМС, напоминающий город в миниатюре. В свете, струящемся из окон, резко очерчены заснеженные деревья.
Завершается 1987 год. Он взят нами как рубеж . Чем мы его заканчиваем? План по выпуску то¬варной продукции выполнен досрочно, к 4 декабря 1987 года на 108,5 %. Сверх плана выпущено продукции на сумму 957 тысяч рублей, продук¬ции с государственным знаком качества — на сумму 77 тысяч рублей.
План по реализации продукции выполнен 7 декабря 1987 года на 105,3 %. Сверх плана реализовано продукции на сумму 594 тысячи рублей.
План по росту производительности труда выполнен на 111,1%. Снижение себестоимости на выполненный объем производства товар¬ной продукции составило 9,3 %.
В декабре 1987 года кварц искусственный переаттестован на выс¬шую категорию качества.
С 1982 года на ОЭЗ ВНИИСИМС действует система бездефектного труда. По итогам работы за достижение наилучших результатов в повы¬шении качества продукции и ее выпуска с государственным знаком качества за 1981 и 1983 годы коллектив ОЭЗ ВНИИСИМС награждался почетными грамотами Министерства геологии СССР и ЦК профсоюза рабочих геологоразведочных работ, а за 1982, 1984, 1985 гг. —диплома¬ми ВЦСПС Госстандарта СССР. Из периода застоя, как сегодня принято говорить, мы выходим с меньшими потерями, чем большинство орга¬низаций. Прямое подтверждение этому знамя ЦК КПСС Совета Минист¬ров, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ за 1986 год. И даже те показатели, которые нам ставят в упрек, при ближайшем рассмотрении не так уж плохи. Я хочу проиллюстрировать газетный пример, рассказом еще об одном нашем сотруднике: 218
"... Необходимо выполнять задачу, поставленную партией и прави¬тельством в деле наращивания производства товаров народного потреб¬ления. Она предельно ясна — предприятия, не специализирующиеся на выпуске товаров для народа, обязаны обеспечить их выпуск на 1 рубль на каждый 1 рубль фонда заработной платы. Сейчас в Балакиреве вы¬пускают товаров на 1 рубль зарплаты на 19 копеек..., опытно-экспери¬ментальный завод ВНИИСИМС - на 4 копейки.. . " (из газеты "Голос труда" за 27 апреля 1988 года).
Об этих товарах мы не говорили, читатель. Исправим ошибку, тем более что в 1987 году мы выпустили их на сумму 131 тысяча рублей. Это наши знаменитые связки бус, которые мы выпускаем с 1982 года.
Когда вышел закон о выпуске товаров народного потребления каж¬дым предприятием, наши специалисты задумались. Разумеется, наш институт не собирался выпускать сковородки — ясно было, что дело пойдет о камнях. И вот тут внесла предложение Нина Алексеевна Усти¬нова, старший мастер участка № 8.
Нина Алексеевна Устинова пришла на завод после школы. Работала оператором, без отрыва от производства окончила Московский энергетический техникум. Дело наше она знала и было ей очень жаль того сырья, которое шло в отходы.
Нет-нет, читатель, мы не выбрасываем даже брак, он идет на шихту, то есть повторно перерабатывается. Но у Нины Алексеевны возникла идея — все, что бракуется по качеству, запускать на изготовление бус. Была единственная проблема: как сделать, чтобы не стали они "золоты¬ми" по цене при обработке, то есть обработку требовалось предельно механизировать. А.С. Бунин вспомнил, что в одной из своих поездок видел, как используется метод галтовки. Нина Алексеевна выехала в Нейво-Шайтанскую экспедицию познакомиться с этим методом поближе. Оборудование оказалось не сложным и у нас его быстро внедрили.
Сегодня достаточно задать форму распиловки мастерам, а все осталь¬ное — уже механическая обработка. Наши бусы стоят необыкновенно дешево — 29—49 рублей против 110—130 рублей аналогичных изделий других заводов. Лев Николаевич Романов вопрос цены оговорил с пер¬вого дня: наши бусы должны носить, не тратя на них большую часть семейного бюджета. Сегодня мы выпускаем бусы из 6-10 разновиднос¬тей искусственного кварца и гранатов семи форм камней и разной круп¬ности зерен. Самое большое — это 250 ниток в квартал. Бусы пользуются большой популярностью и спросом. Их охотно берут специализирован¬ные магазины Ленинграда, Свердловска, Минска и других городов. И да¬же гораздо большее количество взяли бы охотно. Но мы не собираемся наращивать их выпуск, ибо для изготовления используются отходы нашего синтетического сырья.
Нина Алексеевна раскладывает на столе связки опалесцирующего кварца, серьги, кладет кольцо... Отходы? Это мягкое сияние, эта бла¬городная игра самоцвета?... Чешское стекло, которое сегодня стоит почти столько же, рядом с нашими украшениями проигрывает. И тем не менее цену повышать мы не собираемся. Ибо хочется заводчанам, чтобы наши украшения могли носить советские женщины. Так что 4 копейки, за которые нас упрекает газета, это не минус ВНИИСИМС. В данном случае это тот трезвый расчет, когда предприятие не гонится за прибылью, а думает о потребителе, видя за этим словом живого че¬ловека. Я и сама невольно замираю, когда вижу, как дрожат огоньки в изящной связке. Бусы живут — иначе не скажешь!
Это синтетический камень. Да, природа не потратила на него века. Но вдумайся, читатель: исходные материалы — природные, температура и давления помогли каким-то элементам воссоздать природу, воссоздать себя. В этом величайшее достижение нашей техники. В камне, выросшем, как цветок из семени, из затравки, сохранилась память о лавах, о про¬шлых катаклизмах, в нем живет генетическая память природы. Взгля¬нем на кольцо с нашим камнем. Могли ли мы представить, что этот полупрозрачный опалесцирующий кварц будет так изумителен? Движе¬ние руки — и свет переливается в нем, перетекает живым потоком. Дефекты, которые считаются браком в сырье, здесь превращаются в достоинства: легкая дымка включений сообщает непередаваемую игру камню. А эти серьги с удовольствием наденет женщина с самым изыскан¬ным вкусом...
Пора бы нам сделать постоянную выставочную витрину в самом ВНИИСИМСе, чтобы наши работники могли видеть эту красоту. Ведь это в немалой степени служило бы воспитанию эстетического вкуса. Наш товар народного потребления — товар высшей категории. Уж на что избалован западный покупатель, а тут не жалеет валюты. Умение показать красоту синтетического камня, выявить весь арсенал его юве¬лирных возможностей — вот достоинство наших ювелирных украшений. Мы не имеем им рекламы, но, как говорит Н.А. Устинова, "они сами себя рекламируют".
Не хочется расставаться с этой красотой. Но время торопит. И мы завершаем наше путешествие,
Мы обошли вниманием обеденный час, читатель. Не заглянули в на¬шу столовую, а это не просто место, где обедают. Это одна из сторон заботы о наших людях. Большинство работников обязательно заглянет сюда, хотя бы раз в день, В этом году здесь, в столовой, проводили не¬сколько раз дни национальной кухни. Сэкономленные деньги местком по общему желанию употребил на бесплатные комплексные обеды. До пятисот человек ухитрились обслужить здесь быстро и ловко в тече¬ние часа. И вот что интересно: обеды-то, хоть и комплексные, были вкусны и красивы. И сам зал столовой преобразили зеленые веточки в вазах, нарядные одежды раздатчиц и музыка, лившаяся из магнитофона. Слов нет, показали работники нашей столовой, как они могут работать, как могли бы кормить и обслуживать... С той поры каждый раз, заходя сюда, я невольно с грустью вспоминаю, как празднично было в те дни... Нет, не хочу брать греха на душу: наша столовая среди других, город¬ских, занимает одно из первых мест. И в поиске постоянно: то покажут свои способности в кулинарии, то продемонстрируют, что из обычных продуктов может хозяйка приготовить. Но в дни национальной кухни работники столовой продемонстрировали нам и иное: как можно созда¬вать настроение людям, пришедшим пообедать... Знаю, будь у них необходимые продукты, они бы нас радовали чаще.
Здесь же, на первом этаже, медпункт. Мы часто ворчим: его работни¬ки отыскивают нас для профилактических осмотров раз в год обяза¬тельно. Попробуй-ка уклониться — через начальника потребуют. Стоят на страже нашего здоровья строго и неукоснительно В.С. Крылова, Г.Ф. Савейко, Л.Н. Анфимочева. Все, что в их силах, делают...
Затихает институт, кончается рабочий день. Потихоньку иссякает поток людей в проходной... Не все сразу идут домой. Часть поспешит в спортзал и бассейн. До сих пор наш бассейн единственный в городе, и пользуются его услугами многие горожане, Но идет время, ветшают постройки. Вскоре бассейн придется ставить на капитальный ремонт... Что ж, на такие вещи средства экономить смешно. Не одно поколение в зимние дни заряжалось здесь здоровьем. Уже и внуки работников осваивают азы плавания в его водах. Не прекращаются и в спортзале спортивные игры. Всегда светятся его окна, мелькают силуэты людей... Мы часто предъявляем требования к нашему месткому, и требования справедливые. Привычка не принимать в расчет "объективные" причины, привычка требовать по высшей категории. Это правильно. Современная организация, какой является ВНИИСИМС, обязана быть современной во всем.
Но что делать, когда тянем мы двойную ношу. Уже давно висят на нас балластом, часто ломая все предусмотренные планы, подшефные колхозы. Страшно подсчитать, во сколько государству обходится ручная уборка картофеля нашими инженерами, учеными. Сейчас наша оте¬чественная пресса, наконец, заговорила об этом вслух. Однако, когда ВНИИСИМС будет иметь возможность целиком отдавать свои силы выполнению поставленных задач и только — сказать трудно... Что мы можем, что в наших силах?
Откроем газету "Труд" за 19 ноября 1987 года. На первой странице, в рубрике "По требованию профсоюзов" идет материал: "Прикажем — никуда не денетесь!" Подзаголовок: "Так, видимо, думали в Александ¬ровском горисполкоме, принимая волевое решение". О чем же идет
речь в этом материале? Стоит остановиться на нем подробно, это наш первый бой с бюрократизмом за долгие годы застоя.
"Два года назад в коллективе Всесоюзного научно-исследователь¬ского института синтеза минерального сырья праздновали долгождан¬ную победу: наконец-то вошел в строй пионерлагерь "Кристалл". Науч¬ные работники, полторы тысячи рабочих принадлежащего институту за¬вода с облегчением вздохнули — все проблемы с организацией отдыха ребят сняты. С тех пор отказа в путевках не было никому. Более того, институт принял в свой лагерь детей геологов с Украины, Таджикистана. Минувшим летом здесь отдыхали рабята из Западной Сибири. По догово¬ру, заключенному с производственным объединением "Хантымансийск-нефтегазгеология", сюда ежегодно будут приезжать до 300 школьников из далекого сибирского поселка, куда, почти как в песне, только верто¬летом можно долететь.
Легко понять, сколь велико было изумление людей, когда в инсти¬туте и на заводе узнали, что уже занесена над пионерлагерем руководя¬щая длань Александровского горисполкома... Что же произошло?
Летом исполком получил из области решение: в будущем году организовать оборонноспортивный оздоровительный лагерь для старше¬классников, учащихся ПТУ и техникумов. Мысль сама по себе прекрас¬ная. Ведь, значит, к уже существующей системе пионерлагерей, лагерей труда и отдыха добавится еще одно звено, расширятся возможности для отдыха молодежи. Оставалось только продумать, как организо¬вать дело. Может быть, попросить руководителей предприятий, профко¬мы посоветоваться в своих коллективах о кооперировании сил и средств. Может быть, использовать базу колхозов и совхозов, как это делалось при организации лагерей труда и отдыха. В общем, подумать сообща.
Но в исполкоме решили иначе. Чего тут мудрить: приказать — и дело с концом. Даже не подумав получить согласие коллектива, исполком вынес решение: новый лагерь организовать на базе пионерлагеря "Крис¬талл". В переводе на практический язык это означало: первую смену в лагере закрыть, число отдыхающих пионеров сократить на треть.
Председателю профкома Валентине Георгиевне Куликовой остава¬лось объявить людям: об отдыхе своих детей заботьтесь сами, ибо путе¬вок всем не хватит. Надо было сообщать сибирякам: детей ваших боль¬ше не возьмем. Говорите, у нас с вами договор, уже и средства в лагерь вложили? Ну, что делать, считайте, что средства пропали.
Может быть, несколько лет назад так бы и пришлось поступить. Но времена нынче иные. Собрался профком. Его мнение было едино¬душным: решение незаконно и должно быть отменено, права трудового коллектива грубо нарушены, его согласия никто не спрашивал.
И вот вместе с представителями ЦК профсоюза мы сидим в кабине¬те председателя горисполкома Б.А. Егорова. Борис Андреевич никак не может взять в толк, что мы от него хотим. Решение облисполкома есть? Есть. Лагерь обязали открыть? Обязали. Денег у исполкома нет? Нет. Ну, так что же еще надо? Напоминаем о других возможных путях, о том, что сначала надо было пойти к людям, в коллективы. Борис Андреевич смотрит на нас, как на младенцев:
— Да кто же из них добром свои деньги отдаст?
Конечно, если добром — надо убедить людей. Но ведь приказать-то легче. Именно поэтому тем же решением еще несколько предприятий города исполком обязал своими силами и средствами изготовить и уста¬новить в "Кристалле" гимнастический городок, полосу препятствий, другое оборудование. О законе, запрещающем кому бы то ни было рас¬поряжаться средствами трудового коллектива без его согласия, опять не вспомнили.
"Местничество" — это словечко мелькнуло в нашем разговоре с председателем. Ох, как любим мы ярлыки. Профком заботится о сво¬ем коллективе, стоит на страже его законных интересов, т.е. делает именно то, ради чего создан, а ему уже готов ярлык. Профком говорит, что нельзя создавать новый лагерь по методу тришкина кафтана, а ему в ответ: о себе думаете. В будущем году такие лагеря будут организо¬вываться повсеместно. А ну, как все местные органы встанут на тот же, с их точки зрения, самый простой путь? Последствия несложно просчи¬тать: на треть сократится в стране количество детей, отдыхающих в пионерлагерях, шести миллионам школьников будет отказано в пу¬тевках.
Ну, что ж, читатель, грядут новые времена, начертанные XXVII съез¬дом партии. С кем бы я не беседовала из рабочих и сотрудников ВНИИСИМС, люди единодушны в одном: ВНИИСИМС не использует всех своих возможностей! Мы можем и должны работать лучше, мы не боимся перестройки, мы готовы... Да, нам нужна перестройка. Но нам не надо перестраивать главное — сознание людей, не надо насаждать новые традиции — они есть. Многое предстоит просто возродить. Осо¬бенно коллективистские начала. К счастью, и наш "золотой фонд" еще не стар — многие ветераны способны возглавить движение. У нас есть костяк, и не будем излишне скромничать: есть свои школы. Да, у нас есть школа изучения кристалла спектроскопическими методами — про¬фессор Самойлович. У нас есть школа кварцевиков: Хаджи, Цинобер, Гордиенко. У нас три доктора наук — Ю.М. Путилин, М.И. Самойлович, Е.П. Мельников и 57 кандидатов, десять из которых работают на заводе. За три года одиннадцатой пятилетки у нас получено 68 авторских свидетельств на изобретение и 16 патентов. А с 1976 по 1987 год — 87 па¬тентов.
Из постановления № 575 ЦК КПСС и Совета Министров от 20 августа 1973 года об открытиях, изобретениях и рационали¬заторских предложениях:
"Патент — документ, удостоверяющий признание предло¬жения изобретением, приоритет изобретения, авторство на изобретение и исключительное право патентообладателя на изобретение".
По разработкам нашего института сегодня работают организации ряда стран. Наше сырье закупалось такими странами, как США, Япо¬ния, Франция, ЧССР, ПНР, ГДР, ФРГ, Швеция, Голландия, Канада, Италия, Великобритания. Мы затрудняемся назвать всех специалис¬тов ВНИИСИМС, имеющих патенты и авторские свидетельства, но ряд ученых назвать просто необходимо: В.Е. Хаджи, Л.И. Цинобер, Л.А. Гор¬диенко, М.И. Самойлович, Ю.М. Путилин, А.А. Шапошников, Е.М. Цыга¬нов, А.Г. Давыдченко и многие многие другие.
Вот и закончился рабочий день института. Разошлись люди, опустел вестибюль. Закончена и наша экскурсия. Что сказать тем, кто ею недо¬волен? Много их будет и многие упреки можно предусмотреть. Мы живем не в самом идеальном мире. Но это единственный мир, который у нас есть. И человеку не дано выбирать Родину и время. Человек прихо¬дит в мир и своим настоящим связывает прошлое и будущее. Будущее нашего ВНИИСИМСа в твоих руках, читатель. Тебе в наследство достался букет самоцветов. Умножь его! Пусть и твоя жизнь воплотится в реаль¬ность дела, которое ты сможешь передать дальше... Смотри, ели подня¬лись до высоты третьего этажа нашего здания. .. Время!. .. Многое ме¬няется в нашей жизни, но остаются вечными истины, на которых строи¬лась наша страна. Вечная тоска в сердце каждого по красоте, счастью, силе и гармонии толкает нас искать выхода и спасения здесь, в самой жизни, и указывает наш выход. Она открывает сердце человека не только для близких, открывает его глаза и уши, и дает ему исполинские силы и уверенность в победе..."
Выращиваемые в нашем институте кристаллы шагают по рекламным проспектам В/О "Техноэкспорта" — одного из старейших внешнетор¬говых объединений Советского Союза. В красочно оформленном проспекте на четырех языках сообщается миру: "... Всесоюзный научно-исследовательский институт синтеза минерального сырья (ВНИИСИМС) успешно решает эту проблему.
Институт получает:
— синтетический кварц, синтетический пьезокварц, синтетический оптический кварц, синтетический кварц для плавки, синтетический окрашенный кварц, синтетические аметисты;
— синтетические гранаты;
— синтетический кальцит;
— синтетический асбест;
— синтетический муллит;
— синтетический вольфрамат магния;
— синтетический фторфлогопит;
— синтетический цинкит".
Самое бы время познакомить тебя с техническими достоинствами этих камней — благо, все они перечислены. Но мы завершаем экскурсию, хотя ты не имел возможности познакомиться со всеми, читатель.
И тем не менее мы прощаемся с тобой. Погасли окна в центральном здании, но сотни людей на нашем заводе продолжают нести трудовую вахту исторических будней нового времени. Центральная проходная с улицы кажется аквариумом... Однако прежде чем мы расстанемся, давай заглянем в ближайшее будущее института,
С 1982 года Л.Н. Романов начал "пробивать" идею реконструкции завода, ибо за 30 лет оборудование устарело и "морально и физически". При активной поддержке А.А. Шапошникова, он пробивал эту идею в Главке. Однако окончательного успеха добился ВНИИСИМС только недавно. И вот, наконец-то, в июле 1988 года начнется реконструкция нашего предприятия. Продлится она 56 месяцев. На реконструкцию ВНИИСИМСу выделено 12 миллионов рублей. Сегодня, когда особенно внимательно наша страна просчитывает свой бюджет, перестраивая эко¬номику, это постановление для нас важно не просто суммой, а сутью: государство видит целесообразность развития нашей организации.
Реконструкция на выделенную государством сумму пройдет в два этапа.
Первый этап: над корпусами цеха № 1 и пульта управления поставят общую крышу, то есть возведут единое здание. Затем осторожно, не останавливая работы завода, разберут стены зданий, оказавшихся внут¬ри. На свободной сегодня территории между корпусами установят но¬вые, самой современной конструкции, автоклавы. Практически полностью обновится и ныне действующий автоклавный парк. Будет произведена замена технически устаревшего оборудования. Все это позволит наростить мощности производства кварца и приступить к промышлен¬ному производству кальцита.
Алмазное производство, расположенное во второй половине здания пульта управления, будет перенесено в новое здание № 13, которое возве¬дут на сегодняшнем пустыре за корпусом гранатного участка, В новом здании разместятся некоторые научные подразделения и новая станция нейтрализации.
Это позволит специалистам получить помещения, оборудованные современной техникой и аппаратурой, и, что особенно важно, использо¬вать эту аппаратуру на полную мощность,
Второй этап реконструкции будет заключаться в развитии сферы социальных услуг: на месте малой проходной возникнет капитальная пристройка к центральному зданию. За ее счет расширится помещение столовой, будут созданы пункты обслуживания работников ВНИИСИМС.
Третий этап реконструкции администрация планирует провести хоз. способом. Так, в корпусе слюды будут разобраны печи, эффективность которых оказалась не слишком велика. На их месте установят сосуды для синтеза технических кристаллов,
В корпусе № 10 также проведут частично реконструкцию с целью обеспечения территории под обработку технических кристаллов и обо¬гащения кварцевых элементов.
Реконструкция позволит ВНИИСИМСу увеличить объем производ¬ства. Автоматическая система управления, которая будет установлена, даст рост качественных характеристик выращиваемых минералов. Глав¬ной задачей планируемых работ является расширение сферы научных интересов, сокращение времени между идеями и внедрением их в произ¬водство. Институт заинтересован в углублении тех исследований по крис¬таллам, которые уже синтезированы сегодня. Высокие требования к тех¬ническим достижениям, в свою очередь, требуют повышения качествен¬ных характеристик выращиваемых нами кристаллов. Необходимо форсирование и синтеза новых минералов. Есть ряд разработок отделов, которые важно как можно скорее довести до промышленного выпуска, Например, муллит, асбест и другие.
По мнению Евгения Павловича Мельникова, новая система хозяй¬ствования поможет нам найти подход к решению целого ряда проблем,
Система хозрасчета увяжет науку и производство, поможет им стать единым организмом. При планировании снизу многие проблемы решатся как бы сами собой. ВНИИСИМС видит перспективу в комплексном раз¬витии науки и производства, когда они существуют, дополняя друг дру¬га, не ущемляя интересов обеих сторон. При хозрасчете это удастся достигнуть.
По нашим технологиям и на нашем затравочном материале сегодня на договорных началах работают несколько заводов. Эти связи будут продолжены.
Последние годы мы могли приглашать молодых специалистов с ве¬ликой осторожностью — не было жилья. Но молодые специалисты — это обеспечение нашего научного будущего. Ввод в строй нового общежития снял эту проблему. Сегодня практически все заявки отделов на попол¬нении новыми кадрами выполняются.
Так мы входим в наше 35-летие,
Не сетуй, читатель, что со многими интересными людьми ВНИИСИМСа ты так и не познакомился. После реконструкции наш музей получит новые помещения, и в его экспозициях ты сможешь увидеть наш музей Трудовой Славы, Люди, которые говорили с тобой со страниц нашей книги, очень разные. Но ты не мог не уловить нечто общее, что чувствовалось за каждой их фразой и каждым поступком. Их объединяет работа, такое простое и такое емкое слово. У Юрия Визбора есть песня, эта песня тех, кому повезло в жизни, чья судьба не осталась на обочине Истории Страны, Под словами этой песни могут подписаться и наши герои. Ею мы и завершаем главу.
Забудется печаль и письма от кого-то
на смену миражам приходят рубежи,
но первая тропа с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.
Покинет нас любовь, друзей займут заботы,
детей растащит мир — он им принадлежит,
но первая строка с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.
Пусть в перечне побед недостает чего-то,
нам не к лицу о том, дружище мой, тужить,
ведь первая печаль с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.
Когда уходим мы к неведомым высотам,
за нами в небе след искрящийся лежит
и первая любовь с названием "работа"
останется при нас оставшуюся жизнь.

Так было в 87 году. Так мы думали и чувствовали, не подозревая о надвигающейся катастрофе. А она неумолимо приближалась… И, что греха таить, мы сами во многом способствовали этому.


ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.
ИСПЫТАНИЕ НА ПРОЧНОСТЬ.

Мы вышли в путь в закатной славе века
В последний час всемирной тишины,
Когда слова о войнах  и о гладе
Казались нам неповторимой сказкой.
М.Волошин. «Потомкам»

И мы проходим через пытки наши
Недоуменно думая о том,
Что по началу и не больно даже.
Не так, по крайней мере, как потом…
В.Коркия.


Удивительно, но как я не роюсь в памяти, вспомнить, как же ВНИИСИМС праздновал свое 35 -летие мне не удается. Не помнит этого и большинство моих коллег. Но ведь как-то же  было отмечено это событие? А может это произошло оттого, что не только над институтом, но и над страной сгущались тучи и дышать становилось все труднее?
Опустевшие прилавки магазинов, талоны на самое необходимое и очереди, очереди…Накапливалось это постепенно, но  к концу 80-тых – началу 90-тых достигло пика.  Отоваривать талоны было все сложнее, они не гарантировали получение продукта. Купить что-либо в Москве было не возможно, для этого требовалась московская прописка.
Администрация института, кроме своих прямых обязанностей, взвалило на себя бремя иных забот: поддержать людей физически. По отделам распределяли продукты с подсобного хозяйства, не редко можно было увидеть как научные сотрудники рубят привезенное мясо. К чести коллектива надо отметить, что в том унизительном состоянии удавалось не опускаться до ссор и разборок. Время бартеров, время распределения вещей и продуктов. И время надежд и планов. Ибо как только был упрощен выезд за рубеж, наших специалистов начали приглашать на все крупнейшие международные форумы. Причем оплату этих командировок приглашающая сторона  в большинстве случаев брала на себя. О том, что работы наших ученых были не проходными, свидетельствует многое. Но я приведу только два случая. Первый касается снс  кандидату физико – математических наук ОФИ Александра Талеса, к которому в перерыве организаторы обратились  немного смущаясь с такой просьбой:
- Доктор Талис, не могли бы вы говорить несколько проще. В аудитории  ученые  все таки не такой высокой квалификации, как вы.
И второй, еще более забавный:
Лидия Александровна Самойлович, а в повседневности Лиля Санна, к выступлению в Японии готовилась очень серьезно. Свое выступление на английском почти наизусть заучивала - английский - то на уровне школьной программы. Денег у института, как всегда, не хватало, и по счастью нашелся спонсор. Но Лиля Санна все - равно чувствовала себя неловко, не привыкла она что - то получать от посторонних бесплатно. И она подарила официальному спонсору несколько кабошонов своих чудесных опалов.
Доклад она прочитала в целом не плохо, но вопросы пошли явно не те, которых она ждала. Она не сразу поняла, что ее спрашивают: почему докладывали о выращенных, а демонстрируете природные опалы? Лиля Санна растерялась и обратилась за помощью к коллегам  из родного ВНИИСИМСа. Начали разбираться, и тут выяснилось: спонсор отдал образец в геммологический институт Нью-Йорка на анализ. Это  по оснащению лучший институт мира. Так вот, этот институт дал заключение, что прекрасный опал - натуральный австралийский! Представляете, как промахнулись? Ну, наших это восхитило, а Лиля Санна попросила копию заключения на память.
К сожалению, в самом институте большинство сотрудников не имело возможности полюбоваться новыми достижениями. Почему? Ведь прежде     одной из достопримечательностей института был демонстрационный зал, располагавшийся на третьем этаже первого цеха. Со времен первых директоров завода сюда собирали образцы как искусственных, так и природных камней. Оформлен зал был традиционно для крупных экспедиций, казалось, что даже воздух тут был особый – воздух забоев и карьеров. При предельной заполненности зал не производил впечатления хаоса, размещение образцов было продумано за многие годы и странный уют 60-тых, утвердившись здесь однажды, так его и не покидал. Руководил  им Анатолий Степанович Бунин, человек артистичный и влюбленный в институт. Он был первым официальным заведующим этим хозяйством. Директором музея он был неважным, да и не этого требовал от него Бутузов. Перед ним с самого начала стояла иная задача, с которой он, безусловно, справлялся: организатором выставок он был блистательным. Он умел не просто разместить образцы продукции – он создавал  композицию сродни музыкальному произведению и мог так рассказывать, с такой гордостью, что слушатель ощущал свою сопричастность к достижениям института. Именно Бунин   отвечал за нашу экспозицию на международной  выставке в Лейпциге и всех последующих. Сам он с уважением вспоминал, как учил его, молодого человека, директор Бутузов представлять институт.
            Однако в свете предстоящей реконструкции музею, как его называли все во ВНИИСИМСе, предстояло переехать.  Экскурсии, которые разрешали в силу невозможности отказать, очень беспокоили администрацию. Не дело, чтобы по территории режимного предприятия ходили посторонние. И было решено специально под музей выделить помещения. Его планировалось разместить на третьем этаже строящегося  корпуса 13. Продумано все  было до мелочей: и выход с улицы, и большие площади.   Бунин и двое его подчиненных составляли план  будущего музея. До сих пор помню его: залы  природного кварца и выращенного, последний - делился на технический и цветной, потом зал технических  материалов, зал  облагораживания и зал композитов. Там предусматривали даже просмотровый зал, у нас же имеются видеофильмы. Тогда мне пришла в голову сумасшедшая идея -  раздобыть для нашего музея  коронный образец.  Дело в том, что большая часть работающих в институте людей никогда не видела, как растет кварц  в природе. За исключением геологов. А ведь зрелище это незабываемое! В свете предстоящего увеличения территории теперь сделать это – перенести гнездо из забоя в музей – становилось возможным. Что интересно - меня поддержали и дали карт-бланш.
Перекатный - это второе месторождение пьезокварца России. Здесь располагалась  партия  118 экспедиции   нашего Главка. Многолетнее сотрудничество этой экспедиции с геологическим отделом ВНИИСИМС давно переросло в дружбу. Далеко не каждое научное учреждение пользовалось такой репутацией, как ВНИИСИМС и в этом была заслуга геологического отдела. Умением работать в трудных условиях, отсутствием высокомерия и привычкой самим решать возникающие проблемы, не становясь обузой партиям, они заслужили уважение живущих здесь людей. Геологи ВНИИСИМС никогда не пытались поживиться за чужой счет – а это редкое качество ценилось в полевых условиях особенно высоко.
 Теперь я ехала  к ним с чисто меркантильной целью, скрывать которую не собиралась. Прибыв в Перекатный, я обратилась к геологам:
 - Ребята, помогите. Наш институт нищ, платить не сможет.   90 процентов работников нашего института в глаза не видело, как растет кварц в природе. Они вообще не знают, что  это такое. Но в головном институте это не простительно!
 И они поняли. Они  помогли. Вместе с ними  удалось отобрать и запаковать в ящики одно из многочисленных гнезд штольни №6. Уже назревали проблемы между Россией и Якутией, и был риск, что груз могут тормознуть на границе. После недолгих размышлений, мы решили вывезти   ящики машиной.  Трое суток   по тайге, чтобы миновать границу и отправить груз с российской территории. И это – удалось!  Как выяснилось в последствии, только в одном музее мира – в Канаде - есть такой образец. Сделать метра два – три крепления, повесить лампочку на шнуре и каждый сможет перенестись в далекую выработку Южной Якутии, где мы впервые увидели это гнездо. Дело оставалось за малым – дождаться его прибытия  и установить на долгие годы.
В это время многое менялось и в самом ВНИИСИМСе.  Старел костяк института, уходила на пенсии рабочая элита. Те, которые  начинали с нуля. Пожалуй, последней вспышкой общественной жизни можно считать  Совет трудового коллектива, который возглавил Б.А. Дороговин в начале  90-тых. Так уж вышло, что все общественные организации и до  того и после играли у нас роль скорее декорационную. Но с  выбором на эту должность Бориса Аркадьевича Совет впервые начал играть  заметную роль. Дороговин и до того был неформальным лидером института. Не сдержанный на язык,  ценящий  меткое словцо, не боящийся ответственности и не придававший большого значения субординации, он обладал большим личностным обаянием. Его знали как надежного товарища и уважали как специалиста. Он  не рвался делать служебную карьеру. С выбором  Дороговина, Совет трудового коллектива начал играть заметную роль. Как следствие этого, жизнь самого Бориса Аркадьевича весьма осложнилась.
К концу 89 года по всей стране пошла мода на выборы директоров. Выбирали тогда на 4 года. Е.П. Мельников решил провести такие выборы у нас. Отговаривали его многие, но он упорно стоял на своем. При этом, разумеется, нужна была альтернатива. И он требовал, чтобы Дороговин ее предоставил. Много свидетелей того, как отбивался Дороговин. Как не странно, но серьезного конкурента найти не удавалось. Сроки поджимали. Именно в это время конфликт с непосредственным начальником у Бориса Аркадьевича дошел до той стадии, когда вопрос об увольнении он рассматривал всерьез. И на  волне этого он решился и выставил свою кандидатуру. Хотел ли он быть директором? Думается, что тогда он всерьез не предполагал, что это произойдет. Мельников пользовался уважением специалистов, в том числе и его.
Не для кого не секрет, что проигрышем своим Евгений Павлович  во многом обязан жене. Так уж вышло, что жены руководителей  традиционно если и работали,  то на очень низких должностях. Нелли Ивановна же была не просто специалистом, работая до приезда в Александров в крупном научном институте, она там еще и возглавляла парторганизацию. Привыкшая, что с нею считаются, ее уважают за собственные качества, она не понимала, почему должна вдруг измениться. Ей и в шутку и в серьез намекали «жена директора должна быть тихой».. Не поняла. Ей начали ставить в вину то, что другим прощалось с легкостью. Забегая вперед, скажем: темы, которыми она занималась, ушли вместе с нею. Она действительно хороший специалист, и  ряд сторонних организаций,  заключая договора, учитывали именно этот фактор. Однако общественное мнение вынесло ей приговор и рикошетом это ударило по директору.
 Любопытно, что на этой конференции не велся протокол, во всяком случае, мне его найти не удалось. И судить о ней мы можем  лишь со  слов очевидцев. Из обещаний Дороговина особенно запомнились 300 квартир и фабрика по производству женской обуви. Но ситуацию переломил Давыдченко, сообщив, что Мельников «влез» в четыре тезиса докладов. Забавно, учитывая, что за четыре года это произошло всего четыре раза, для специалистов не секрет, что подобное практикуется значительно чаще и куда в более широком диапазоне. Окончательно изменил ситуацию заместитель председателя СТК Штернлихт, напомнив о возможности сменить директора в любое время, если он не справится.
 С небольшим перевесом выборы выиграл Дороговин и неожиданно сам для себя стал директором.  Мельников  Е. П. вскоре в порядке перевода уехал в Саратовский госуниверситет.
 Дороговин  закончил  курсы молодых директоров и приступил к работе..
 Дороговин Борис Аркадьевич 27.06.1938г., г. Сталинград, кандидат геолого-минералогических наук, лауреат Премии Совета министров СССР, имеет награды: орден «Знак Почета» (1985), медаль  «За заслуги в разведке недр» (1985),   
   После службы в армии поступает и в 1966г. заканчивает Московский государственный университет, кафедру полезных ископаемых. По распределению приходит во ВНИИСИМС младшим научным сотрудником геологического отдела. Поступает  и в 1969 г. заканчивает дневную аспирантуру МГУ, после чего возвращается во ВНИИСИМС. Ведет большую и плодотворную работу по Алданским и Уральским месторождениям, изучая газо-жидкие включения в кристаллах, изыскивая способы очистки минеральных видов сырья. В 1973 г. защищает кандидатскую диссертацию. Один из крупнейших специалистов в своей области. Попутно занимается разработкой способов получения монокристаллов, получением шихты для окрашенного жадеита и т.д. В 1979 г. принимает пост главного технолога и по 1988 г. выполняет эту работу. Авторские этого периода чисто технические, типа «Способ определения температуры спиральными датчиками», «Электропечь для синтеза кристаллов» и др.
    В 1982 г. за совокупный вклад во внедрение и промышленное освоение новых технологий присуждено звание лауреата Премии Совета Министров СССР.
      Неформальный лидер ВНИИСИМС, в 1985 г. был выбран первым председателем Совета трудового коллектива и проявил себя на этом месте  достойно. В 1988 г. становится заведующим технологического отделом. В 1989 г. на общем собрании был избран директором ВНИИСИМС, с 1992 г. –генеральный директор. В своем активе имеет 12 авторских свидетельств и более 100 печатных работ.
Давайте взглянем, кто еще в самые трудные годы вместе с ним нес на плечах  бремя ответственности  за наш ВНИИСИМС и  постараемся понять, так ли правы те, кто  безоговорочно считает, что с задачей они не справились. Достаточно оглянуться, чтобы  убедится: мы одно из немногих предприятий устоявших в это не простое время.  Возникает  законный вопрос: а так ли уж  мы правы?
Итак:
Полянский Евгений Васильевич,10 января 1944 г., г. Буй, Костромской обл., кандидат геолого-минералогических наук, академик. (действующий член международной академии наук о природе и обществе. (МАНГ МАН ПО 10.97.)
  В 1967 г. закончил  Московский  государственный университет им. Ломоносова, факультет геологоразведки. Работал в составе Анадырской комплексной экспедиции (г.Анадырь, Магаданской обл.) в должностях от старшего техника до главного геолога разведочной партии. С 1970 про 1973 – очная аспирантура в МГУ, после защиты кандидатской диссертации в декабре 19783 г. приходит во ВНИИСИМС младшим научным сотрудником в Отдел цветных камней. С 1976 – старший научный сотрудник, с 1981 г. – заведующий лабораторией отдела расплавной кристаллизации. С 01.06.91 – заместитель директора по научной работе. С 1993 г. – заместитель генерального  директора ВНИИСИМС по научной работе. На протяжении ряда лет ответственный исполнитель тем по исследованию процессов кристаллизации и разработке технологий выращивания ювелирного и технического граната. С 1985 г. – разработка первых в стране промышленных технологий получения мелкокристаллических фторслюды, муллита и асбеста (так называемых композитов.) В своем активе имеет более 30 авторских свидетельств и патентов, более 54 научных работ, около 50 публикаций.   
Романов Лев Николаевич, которого  мы уже знаем. С 1970 года – главный инженер ВНИИСИМС – директор опытно-экспериментального завода. Гос. Премия  1979 (в коллективе сотрудников) за разработку и промышленное освоение методов синтеза и облагораживания камнесамоцветного сырья. Имеет 16 печатных работ, более 70 авторских свидетельств («Способ выращивания кристаллов кварца», « Устройства формирования и обработки сложных радиосигналов на кристаллах пьезокварца» и др.) Награжден орденами Трудового Красного Знамени (1986), Знак Почета (1971),медалями.
Файнберг Лев Аркадьевич, 11 февраля 1931 г. р., ст. Знаменка Минусинского района Красноярского края, русский. В 1955 г. окончил Московский институт цветных металлов и золота по специальности разработка месторождений подземных ископаемых, горный инженер. С января 1956 г. по распределению работал в Памирской экспедиции в должностях от прораба до главного инженера. Затем инспектором в комитете народного контроля Таджикской СССР, откуда  25.10.78г. переводом пришел во ВНИИСИМС заместителем директора института по общим вопросам. С 14.06.85 по 01.01.89- главный инженер ОЭЗ. Затем по 01.10.92 –зам. Директора по экономике.
После этого возглавлял отдел сбыта. В настоящее время начальник БРИЗ. В Союзкварц  23  года, трижды «Отличник разведки недр».
Вязовова Регина Вячеславна,13 апреля  1937 г.р., г. Актюбинск Казахской СССР, русская. В 1959 г. закончила Московский геологоразведочный  институт, горный инженер.1961-1965 аспирантура МГРИ, кандидат геолого-минералогических наук(07.12.87)С 08.07.65 по 01.10.93 ученый секретарь ВНИИСИМС. Затем год помощник директора по научной работе. С 23.12.94г. на пенсии. Редкий специалист института, работавший с ней, не вспомнит ее добрым словом. Эрудиция ее была огромной и  советы, которые она давала, во многом облегчали жизнь. Особенно  тем, кто начинал путь в науке.
Яроцкая Евгения Григорьевна,24 декабря 1946 г. г. Гребенка Полтавской области, украинка. В 1970 году окончила Московский институт тонкой химической промышленности, химик-технолог. Работала по распределению во Всесоюзном институте соляной промышленности в г. Артемовске Донецкой области. После дневной аспирантуры, оконченной 30.12.75(кандидатская диссертация «физико-химические исследования взаимодействия тетра-хлорида теллура с хлоридами элементов в области низких концентраций последних) по распределению работала в г. Кадневка Ворошиловоградской области. С 11.03.76 работает в о ВНИИСИМС, в ОСКиР младшим научным сотрудником. С 26.12.83- старшим научным сотрудником ОССМ, а затем ОРМК. С 01.12.93г. ученый секретарь ВНИИСИМС.
Бутяков Александр Иванович, 1 июня 1951 г.р., с. Большие Вески Александровского района Владимирской области, русский. В 1989 году окончил Карабановский текстильный техникум по специальности техник-плановик. Во ВНИИСИМС пришел переводом 31.08.87г. из Александровского ПОАТ старшим инженером отдела снабжения. С 02.01.91. возглавил этот отдел. С 14.08.95 г. исполняет обязанности заместителя генерального директора ВНИИСИМС по общим вопросам.

Лось Василий Васильевич, 3 ноября 1942 г.р. село Тельманово Тельмандовского района Донецкой области, украинец. В 1971 году окончил Днепропетровский ордена Трудового Красного Знамени горный институт им. Артема по специальности экономика и организация геологоразведочных наук. Работал в Северо-Уральской экспедиции СПОЧК самоцветы, начальником ПЭО (эксп.118).Во ВНИИСИМС перешел  04.01.80 года в отдел  экономики. С 9.09.91 года  помощник директора по созданию новых экономических структур. С 1 февраля 93 по 19.9.94 зам. директора по экономике. Затем принимает должность директора научно-экспериментального комплекса расплавных методов кристаллизации.  С 01.02.96 – ЗАО Гудвилл, ген. директор.
Куликова Валентина Георгиевна,  о которой мы тоже говорили ранее.
А теперь вкратце вспомним, как обстояли дела:
В 90 – 91 годах в наше министерство обратились ряд организаций министерства радиопромышленности с просьбой наладить производство современных резонаторов. И было принято решение купить линию по их производству (так называемую линейку) и установить в головном институте, то есть у нас.
У нас на предприятии тоже речь о  выпуске кварцевых резонаторов в новых типах корпусов  шла давно. В свое время в цехе 2 имелась линейка по выпуску кварцевых резонаторов. Но она морально устарела за длительный срок эксплуатации. В конце 80-тых, когда резко упал объем производства линий задержек, было принято решение о закупке нового оборудования. Оплату предполагалось провести  выращиваемым кварцем, изготавливаемыми резонаторами и уникальным затравочным сырьем.
И был август 1991, когда в течение трех дней рухнула империя, навсегда выбив почву из -под ног целого поколения. Тогда мы еще не осознавали, насколько это изменит нашу жизнь. Наверное, как и многие, я по настоящему не верила, что мои соотечественники способны  встать на защиту попранного достоинства. И уж конечно не верили, что им это удастся. Чтобы не говорили потом, но вечером 19 августа мы застыли у экранов телевизоров в ожидании кровавой развязки и знали – не знаю, поймут ли меня те, кто моложе – мы знали, что идущие на защиту Белого дома обречены. Странное, до того незнакомое чувство трагичной гордости за свой народ. Мы впервые поняли декабристов, вышедших на Сенатскую и не открывших огонь, вышедших чтобы сказать «Нет». И опьяняющее чувство радости 22 августа: не случилось страшнейшего, обошлось малой кровью… ВНИИСИМС, занятый своими проблемами, не играл в политические игры и дирекция в те дни более была озабочена сохранением своих людей. Особым приказом  всему руководству подразделений было предписано следить, чтобы все оставались на рабочих местах. Но слово «Россия» зазвучало, наполнилось смыслом и поднялось в невиданный рост. У наших сотрудников были разные политические пристрастия, но раздоров между собой  это не вызывало. Потому что друг друга мы знали давно, а политических лидеров лично – никого. И у всех хватило ума не приносить в жертву политическим страстям давние узы дружбы. Коллектив не раскололся, не утонул в политических баталиях. Он делал единственное, что было в его силах – работал.
Летом 92 года оборудование для производства кварцевых резонаторов в новых корпусах поступило на завод. Перед приездом группы специалистов из Японии для расконсервации и запуска приобретенной линейки, буквально за неделю, начальником будущего цеха назначили  Цапалина Игоря Юрьевича..
Родился в г. Струнино в 1955 году. Окончил Московский институт Радиотехники по специальности инженер – радиоэлектронщик. Во ВНИИСИМСе работал с 1981 года.  11 лет проработал в службе СГК начальником  лаборатории по испытанию всей выпускаемой продукции завода (радиотехническим, оптико-спектральным и климатическим методами).
Предоставим слово самому Цапалину:
«20 октября меня  утвердили, а уже 27 октября приехала группа японских специалистов. Необходимо было срочно набрать людей, менее чем за неделю. При этом людей, которые не окажутся случайными. Юрий Николаевич Панфилов,  назначенный начальником участка, помогал, как мог. Мы взяли несколько человек со 2-го участка. Просмотрели цеха и отделы. Лично с Романовым Л.Н. принимали тех, кто приходил с закрывшегося «Элекса». Так что за неделю к 10 нашим работникам приняли 20 человек со стороны. При этом с приездом иностранцев я не расставался с ними с утра до вечера. В помещении шли работы, еще не было дверей, сплошные сквозняки. Необходимым требованиям не соответствовали вода, электричество и многое другое. Костяк цеха в период запуска составили: Юрий Николаевич Панфилов – начальник мех. Участка, Каменская Наталья Ивановна – ведущий технолог, Сиротинская Надежда Ивановна – ведущий экономист, Комранов Валерий – инженер – наладчик, Шишлипов Андрей – наладчик.
Высокий профессионализм приехавших специалистов бросался в глаза, и трудно было не заразится их отношением к делу. Возглавлявший группу господин Кимуро Сан (его ближайший помощник Ширатаки Сан), пятое лицо фирмы, это где – то соответствовало по уровню нашему главному инженеру Л. Н. Романову, знал каждое звено производственной линии не только теоретически. В процессе отладки, засучив рукава, он мог, не задумываясь, залезть по локоть в раствор  суспензии и отыскав, ликвидировать сбой. Было стыдно не соответствовать этому отношению к работе и наша шестерка, после окончания рабочего дня, засаживалась за изучение технологии. Хотелось, пока есть возможность, освоить производство на  высоком уровне. У японцев была шестидневка, и мы  перешли на их график. У них не было деления на мастера и технолога, и мы тоже совместили эти должности в одну. Работали единым коллективом, стараясь максимально использовать отпущенное время. По обеспечению фильтрации (очистка поступающей воды) и газа  мне изрядно помогли бывший главный энергетик завода 50-летия СССР  Станислав Иванович Иванов, Сергей Макров –  по диионизованной воде и наладчик вакуумных установок Анатолий Александрович Пирогов. Бывали случаи, когда они просили меня переключить внимание иностранцев на иную операцию, вместо запланированной, чтобы успеть в темпе поставить дополнительные фильтры. Мы пеклись о том, чтобы случайное несоответствие не повредило оборудование. При строительстве всегда много грязи, но женщины каждый день буквально вылизывали помещения. Тысячи мелких проблем, возникающих по ходу,  решали не откладывая. Нужен стол под очередной прибор – по отделам, раздобываю сам. Так быстрее. Каждый старался устранять возникающие препятствия как мог. Семьи наши в эти 1,5 месяца нас практически не видели.  Домой  мы попадали  значительно позднее 22 часов. Наш рабочий день начинался с 7 утра, когда мы забирали японских специалистов из гостиницы и привозили их во ВНИИСИМС. За ними была закреплена «Волга», я был обязан сопровождать их повсюду. Только в 21 час, после того как отвезу их в гостиницу, возвращался в цех, где оставались наши, и вместе с ними начинал разбираться с документацией.
По воскресеньям проводили досуг  тоже вместе с нашими гостями. Так они побывали в общежитии, потом у меня, затем мы свозили их в деревню. Мы настолько сроднились с ними, что провожали чуть ли не со слезами и на прощание устроили им вечер в гостевой нашего общежития. Они честно отработали и  делились с нами своими знаниями и навыками. Я думаю, что наши учителя из фирмы Токио Денпа навсегда запомнили их проводы домой в Японию с самой лучшей стороны.  Благодаря этой группе в течение полутора месяца с 1 ноября до середины декабря линейка была запущена в производство и до конца 92 года на ней выпущено 16000 резонаторов.
С начала 93 года мы активно начали выпускать продукцию нескольких номиналов частот под Александровский радиозавод, и  сделали первые поставки в Японию нескольких сот тысяч штук. В марте  выпущено рекордное количество кварцевых резонаторов – 150 т.шт.  для завода «Рекорд».
Получилось так, что к середине 93 года радиозавод, основной потребитель на которого мы рассчитывали,  развалился. Более того, обрушилась вся отечественная телевизионная промышленность. Одновременно и японцы остановили закупку наших достаточно высококачественных резонаторов, так как у них начался  экономический кризис. Нам пришлось искать варианты, как рассчитаться с поставщиками линейки. Для России эта линейка была и остается новейшим оборудованием. Вопрос  с оплатой институту помогли решить министерство геологии и объединение «Кварцсамоцветы».
Как следствие всего случившегося, у нас возникли проблемы со сбытом. На первых порах нас поддерживали московские фирмы производящие и реализующие кварцевые резонаторы. Зная о высоком качестве нашей продукции, они были заинтересованы в контакте с нами. У них были отработаны каналы с потребителями. На первых порах они забирали до 80 – 90% нашей продукции на реализацию. Мы понимали, что много теряем на этом посредничестве и искали свои каналы сбыта. Ген. Директор Дороговин Б.А. предоставил мне свободу действия и, действуя планомерно, за 11 лет мы много добились.  Постепенно  мы начали налаживать контакты с фирмами – потребителями, число их начало расти год от года. К середине 90-тых  начали потихоньку вставать на ноги»
Думаю, не александровцам напоминать те черные для «Рекорда» и «Элекса» дни!
И еще небольшое отступление: с сентября 92  Дороговин Б.А. заключил контракт с Министерством и стал не перевыборным.
В 93 году ВНИИСИМС взял валютный кредит в «Промстройбанке» под 18 % и частью погасил долг перед японцами, а частью  решил потратить на приобретение оборудования по обработке алмазов. Решение, принятое директором на директорате, затем обсуждалось на Ученом Совете и было поддержано большинством присутствующих. Резко выступил только один – В.А.Муханов – но об этом человеке мы поговорим в другом месте. Сейчас  главное констатировать, что решение не было кулуарным. Только что принятые законы сулили немалую выгоду, а в то время решениям правительства еще верили.
Собственно на приобретение станков пошло  только 400 тысяч и 200 на комплектующие к ним. Первой подножкой оказалось то, что  станки  начали поступать не в сборке, а частями - сначала   станины, потом двигатели, и так далее,   и их нельзя было сразу запустить, чтобы они начали   работать, окупая себя. При этом поставляемое  оборудование было старым,   бывшем в употреблении.  Не было у нас и специалистов по использованию подобного оборудования. Послали Мендова и еще двух человек обучаться. После возвращения  приступили к сборке.  А это все упущенное время. Прошло немало месяцев, пока часть станков собрали. Для того чтобы начать огранку природных алмазов, надо их сначала купить, а в стоимости бриллиантов алмазное сырье занимает без малого 90 %.   Для приобретения алмазов необходимо было получить алмазную квоту в Гохране, соответствующую суммарной производительности установленного ограночного оборудования. Это тоже не просто, следует пройти регистрацию  госинспекции пробирного надзора. Ладно, прошли. Наконец нас допустили выбрать алмазы. Поехали, выбрали.  И тут  выяснилось, что для их получения требуется 100% предоплата. Поскольку мы не имели собственных денег, пришлось срочно искать партнеров, которые бы эту предоплату сделали. Естественно, это все не делается бесплатно. Из этой операции мы вышли с убытком. Вторая операция обернулась еще худшим. Государство в очередной раз изменило правила игры, введя новые налоги и запретив на  пять месяцев    экспорт бриллиантов. А внутри страны потребителей на такую продукцию, естественно, не было. Наши средства оказались замороженными. Опять государство нас подставило.  В результате было принято решение: лучше пусть этим занимается тот, кто знает, как это лучше делать. Тогда и появилась фирма «Коралл – Даймонд», которую возглавлял еврей бельгийского происхождения  Атцмон. И он как-то   наладил работу, потому что имел опыт в таких делах.  Администрация, наученная горьким опытом, в их кухню не вникала. Они исправно платили нам за аренду, за использование оборудования и за услуги. Работала у Атсмана бригада огранщиков до 40 человек и все шло нормально, пока не вмешалась налоговая полиция. Совершенно не оправдано, как в последствии выявили суды.. Налоговики решили, что выплачиваемые «Коралл-Даймондом» налоги малы,   схема работы   не законна. Избранная схема производства бриллиантов из давальческого алмазного сырья работала во всех отраслях, и никого за нее не прижимали.  Но нашим бельгийским друзьям  влезать в склоку было ни к чему, они быстро свернули производство и «слиняли  за бугор».  Так что восстановление справедливости уже ничего не решало – они больше не захотели работать в такой обстановке в нашей стране.
При возврате 1200 тысяч долларов, взятых  под 18 %  мы выходили на просрочку, так как у банка был четкий график погашения кредита: с не уплаченной своевременно суммы банковский процент был уже не 18 %, а 30. Это   были уже  проблемы Нины Петровны Орешкиной, занявшей пост заместителя директора по экономике.
  Орешкина Нина Петровна ,25 ноября 1950 года, село  Подлесное, Красноармейского района Кокчетавской области, полька. В 1974 г. закончила Уральский политехнический институт имени Кирова по специальности экономика и организация химической промышленности и  с 1 августа этого же года по распределению пришла во ВНИИСМС в отдел экономических исследований младшим научным сотрудником. В январе 1981 по конкурсу прошла на должность зав. сектором экономики синтетического минерального сырья. Занималась проблемами ценообразования, оценки эффективности НИР, перспектив производства и использования синтетических кристаллов. В 1989 г. закончила  высшие экономические курсы при Госплане СССР. С 01.04.91 – возглавила отдел. С 19.10.93 г. исполняющая обязанности ген.директора по коммерции. С 01.12.94г.- зам.генерального директора ВНИИСИМС по экономике. Имеет серию работ и отчетов.
Нина Петровна одна из тех стойких оловянных солдатиков Андерсена, для которых интересы дела  значительно важнее личных. Не случайно когда молва обвиняла практически все наше руководство в тягчайших преступлениях против родного предприятия, ее имя всегда оставалось чистым. Так как же она помнит ту ситуацию?
. «Я помню, как ездила в Промстройбанк, пытаясь уходить от этих просрочек, как - то  «разруливать» всю эту ситуацию. В Промстройбанке смотрели на меня как на  помешанную: Как же так, у вас же такое эффективное производство?! Я пыталась им объяснять о плохой поставке оборудования, иных причинах…Этот кредит здорово нам осложнил положение».
В 93-94 году был и еще один осложняющий момент. Мы поставили линии задержки предприятиям оборонного комплекса, не дожидаясь оплаты.  Задолжали они нам порядка 271 млн. руб. (271 тыс. руб. после  деноминации) - тогда это были большие деньги. Ждали  этих денег со дня на день. Поэтому для выплаты зарплаты был взят   в Алекскомбанке кредит под 213%. Такие проценты по кредитам были тогда в России. Сумма кредита в 240 млн. была не велика, но, не сумев ее отдать во время, мы вышли на просрочку, а это уже двойной процент – аж за 400 с лишним.…Кстати, предприятия оборонного комплекса до сегодняшнего дня долг не отдали. Хотя есть судебное решение. Тут уж мы «зевнули». Можно было поехать с этим решением, и взять хотя бы какие – нибудь станки или иное оборудование. Но не нашлось у нас таких людей, некому оказалось ехать за станками… А может, надеялись, что все-таки заплатят? Так все и осталось.
А с банком за кредит под зарплату надо расплачиваться…Линии задержки не берут, деньги срочно нужны. Зарплату людям платить нечем… В итоге продали платину, собрав по подразделениям тигли и проволоку. Лось и Файнберг во главе с Дороговиным нашли законный путь, реализовали ее и рассчитались с банком. Зато науке не на чем стало работать. Ударило это и по Нефедову, и по Степанов, и по Кортуновой. Начали резко терять заказы по эвлитину.  Установки есть, а работать не на чем. Мало того, что мы опоздали с созданием участка  (91 год)  и соответственно с выходом на рынок востребованного сырья, так теперь и вовсе остановили его. И все же в тот момент это был единственный выход – штрафные  проценты грозили удушьем всему институту. В последствии все необходимое было восстановлено. Но в тот момент…Однако если вы думаете, что ученые тут же опустили руки и сдались, то вы плохо знаете наших людей.
Евгения Васильевна Кортунова после долгих поисков чем заменить платину, сумела найти – титановую и, взяв ее у кальцитчиков, продолжила исследования.
Евгения Васильевна Кортунова.
В институт впервые пришла на преддипломную практику в 69 году из Горьковского университета, где обучалась на кафедре кристаллизации и роста кристаллов. Синтезом цинкита занималась с 80 года. Работы начинала на сосудах с платиновой футеровкой объемом от 200 мм. Самый большой – 3 литра.
В это же время начали накапливаться долги по налогам, за энергетику, газ.. В 93 году мы еще все платили своевременно, а с 94 пошло резкое   накапливание долгов. С Промстройбанком Орешкина уже работала прочно. Во Владимире ее долго считали главным энергетиком института. Раньше счетами на оплату за электроэнергию, газ, воду  занимался Аронин Б.Ю., а пришедший на смену ему Ефимов Н.И. был новым человеком, вопросами экономики не занимался, ему и своих дел хватало.
Где – то в это время город предложил институту Христорождественский собор под музей. Институт ухватился за этот проект, хотя уже тогда можно было предвидеть, что не сегодня – завтра оный придется возвращать церкви. Бунин обрадовался возможности сделать свободным доступ посетителей и в течение нескольких месяцев сотрудники музея  были заняты перевозкой и  расстановкой витрин. Главной экспозиции не трогали. За месяц до открытия выставки вышло постановление о передаче  собора церкви. Так, не проработав ни одного дня, закончилась  крахом эта эпопея. Но за это время площади, прежде предназначавшиеся музею, были переданы одному из наиболее уважаемых отделов института – ОЭМ. Следует отметить, что его сотрудники до сих пор сидели по разным комнаткам и клетушкам нескольких корпусов. А ведь слава института благодаря  именно сотрудникам  этого отдела  поддерживалась все последние годы. Поскольку музей был пристроен, в мае 93 года ОЭМ переехал в новые помещения. С какой радостью  сотрудники отдела наконец то смогли воссоединится стоило посмотреть. В короткий срок они преобразили казенные помещения…Вскоре, в течении одного дня, все оставшиеся экспонаты были переброшены в одно из подвальных помещений центрального корпуса.  Перевод этот был столь стихиен, что ни Бунин, ни его ближайшая помощница В.А. Минеева  при сем событии не присутствовали, что сказалось  на фондах соответственно. Кристаллы, которые вы видите в холле и на территории – появились с этого времени.
Когда нашу экспозицию вежливо «попросили» освободить собор, встал вопрос – куда? И, после недолгих размышлений, было решено временно  разместить в конференц-зале. С этого времени ВНИИСИМС лишился возможности проводить общие собрания и совещания, встреч с именитыми гостями и концертов. Думается, именно с этого времени нарушилась связь коллектива и руководства, а администрация получила дополнительную головную боль: по режимному институту стали проходить экскурсионные группы, отказать которым мы  опять были не в праве.
 И еще об одном более печальном: работы по синтезу малахита, которыми так гордился институт, начали оборачиваться трагедией для исполнителей. Малахит – производство вредное. На Урале о мастерах говаривали « зеленка съела». Редкий мастер – огранщик до сорока лет доживал. При синтезе, как ни старались, видимо полностью защитится тоже не могли. Первое заболевание с этим не связали, вторая женщина, перенесшая операцию, уже начала догадываться. Но трагичнее всего расплатилась Инесса Васильевна Тимохина. Не любящая лечится, она пропустила срок. Сделанная в  1989 году операция уже не смогла остановить развитие метастаз и с середины 1993 года она уходит на пенсию. А 6 февраля 1994 года ее не стало. С ее уходом работы были остановлены. Вскоре прекратил свое существование и участок, которым руководила Л. Мальчинина. Остались технология и изящные вазы и украшения. Особенно прелестно малахитовое деревце, занявшее свое место в экспозиции музея ВНИИСИМС. Хрупкое, нежное создание, пережившее создателя.
В июле 93 года ВНИИСИМС  из Всесоюзного переименован во Всероссийский. Аббревиатура сохранена в виду особой значимости и мировой известности, это подчеркивается в приказе Комитета РФ по геологии и использованию недр.
 С 94 года начались перебои в бюджетном финансировании науки ВНИИСИМС. Но еще какое-то время  министерство все наши научные контракты подписывало, отчеты требовало, и, поскольку  денег у них не было, то они  признавали за собой долги за выполненные нашими учеными научные работы, не отказывались от них. И этих долгов скопилось порядка 7 миллиардов рублей. Даже сегодня это хорошая цифра, а если перемножить ее на все официальные  индексы-дефляторы…Потом вдруг до института доходят слухи, что этот долг погашают векселями. Директор распорядился: « Поезжай Орешкина, узнай, что там такое!».
Слово Нине Петровне:
«Приезжаю. Иду к начальнику экономического управления Олегу Степановичу Монастырныху:
- Что вы нам посоветуете, брать эти векселя или денег подождать?
Чувствовалось, что векселя эти попахивают аферой на уровне министерства.  Какая-то коммерческая фирма «Еврофинансы» до того не известная, выдававшая нам эти векселя с отдаленным сроком погашения, явно была в сговоре с нашими министерскими чиновниками.   На векселе обозначен номинал в один миллион. Но     предъявить его для оплаты можно лишь через несколько месяцев. И это при жутчайшей инфляции!!! А, предъявляя его немедленно, мы теряли почти половину номинала. То есть если хотели получить деньги по векселю номиналом 1 млн. руб. сегодня, то  получали не более 560 тысяч.     Брать или не брать. Пошла в отдел министерства, где их выдают. Там народ со всей России, из Сибири, с Дальнего Востока тусуется. Все в положении одинаковом. Спрашиваю «Что вы решили?». « Лучше уж синица в руке, чем журавль в небе. «Решили брать» - отвечают.
Я тоже встала в очередь, решила брать. Доверенность и печать у меня при себе. Отправляя меня, директор сказал « Решишь на месте». Взяла векселя. В течение 2-3 лет они  нам  отдали весь долг векселями. Привожу домой. А что с ними делать дальше?  Людям зарплату надо платить, а нам бумажки выдали… Можно, конечно, предъявить в   «Еврофинанс» и получить половину. Но жалко денег.     Мне подсказали в министерстве « а вы пустите ее не на зарплату, а энергетикам в зачет долгов за электроэнергию». Звоню директору, советуюсь.
- Ладно, - говорит, - давай половину энергетикам, а половину меняй пусть по плохому курсу, но реальные деньги привози.
Отдаю половину на деньги. При оплате энергетикам ситуация получше, если банк учитывает вексель под 56%, то долг по энергетике  можно было закрыть ими под 70 – 80 %- то есть меньше убытка институту при такой операции. Так и начали действовать, используя их при гашении долгов то за газ, то за воду бывало что и за 100 %.. А на зарплату всегда  не более 56 - 64 %. Министерство нас здорово подставило. Снимают с себя долг на миллиард, а мы реально получаем 560 или 640 миллионов, в зависимости от того, насколько отдален срок погашения векселя. Чем он дольше – тем процент меньше.  Таким образом, выучило нас родное министерство работать с векселями. Первоначально бывало, привезу их в Сбербанк « Помогите, может хоть вы где – то его пристроите!». Их же не брали нигде!  Сбербанк и Алекскомбанк отказались. Не захотели   рисковать. Только филиал московского банка «Центр» рискнул и начал с нами работать».
 В последствии риск его окупился. По документам это выглядело так: банк  меняет один вексель на много- много маленьких, мы их якобы раздаем нашему персоналу, люди предъявляют эти свои маленькие векселя  в банк и получают таким образом зарплату. Помните, приходилось при получении зарплаты расписываться во многих ведомостях? Пару раз мы это делали.
А один раз   Нина Петровна ездила в Москву, в какую то фирмочку, тоже с подачи нашего министерства и по документам меняла вексель на продуктовые консервы, а на самом деле получала деньги (видимо эта операция давала лучший процент от номинала),     которые в обычной хозяйственной сумке привезла в институт. Везти было жутковато, на дорогах тогда было не спокойно, а они вдвоем с водителем, без охраны… Привезла, и на следующий день выдали зарплату, как будто консервами, а на самом деле люди деньги получили. И ведь это случалось не раз, и не два. Конечно, боялась и очень. Но напоминала себе о людях, ждущих зарплату – и превознемогая страх, снова ехала с очередным векселем.
Сегодня ей вспоминать страшно в какую аферу втянула нас родное  Министерство. Кто в этом был заинтересован – сами догадайтесь!
 Потом уже   она  поняла, благодаря  министерским векселям, как это все делается.  На бирже через посредников в рассрочку приобретала, например, вексель номиналом в миллион за 300 тысяч, и погашала им долг энергетикам по полному номиналу. Разница шла ВНИИСИМСу, так удавалось гасить долги, чтобы хоть как - то компенсировать нанесенный нам министерством ущерб. Радовалась, когда удавалось, но никто ее не поздравил, не поблагодарил и даже не разделил с нею радость.
В   94 - 95 годах, когда был создан «Гудвилл», в экономике был полный ступор. Дороговин нашел нишу для реализации кристаллопродукции в виде  3-4 дюймовых дисков. Нам надо было купить на 1,5 – 2 миллиарда (сегодня это 1,5 –2 млн. руб.) оборудования. Чтобы это сделать, нужен был кредит. Но с нашим на тот момент уже отягощенном долгами балансом да еще под 200%, которые тогда были, это не представлялось реальным. Орешкина Н.П. даже получила гарантию нашего городского бюджета под этот кредит, но нам его все равно не дали. Банки предпочитали не иметь дела с госпредприятиями.   Что оставалось делать, терять потребителя? Сколько же тогда она и Дороговин ездили, с кем только не общались в поисках кредита или инвестиций, со сколькими переговорили… Нашли «Гемму», которая занималась полиграфией. Кстати, Большой театр, с которым в те времена наш город начал дружить, мы обрели через нее, она делала для Большого программки, билеты и прочее. Они вложили деньги, мы площади и инженерную инфраструктуру так в начале 1995 г. был создан «Гуд вил».  И он стабильно, из месяца в месяц начал делать закупки нашего кварца. В результате сосуды у нас никогда не простаивали. Тем более что на этой фирме работу начали наши люди, освободившиеся в результате сворачивания  производства для «оборонки»   линий задержки. Было время, когда наши отношения с «Гудвиллом» портились из-за   накапливания  долга перед нами. Временами сумма его  достигала 11 миллионов. То есть мы несколько лет кредитовали «Гуд вил» своим толстым кварцем. А годовая сумма оборота с «Гуд-вилл» достигала 28- 30 млн. руб.. Сейчас они задерживают оплату лишь на 1 месяц  и стабильно ежемесячно платят 2 миллиона руб..  Она с горячей благодарностью вспоминает, когда на одном совещании в министерстве нам начали ставить создание этой фирмы в вину, и  зам. министра Деркач  с досадой ответил за них:
- Да не конкурента, а потребителя они себе создали!
С середины 90 начали через «Гуд вил» продавать понемногу цинкит, изучая спрос. Менеджером выступил Михаил Александрович Архипов. Спрос на цинкит с каждым годом нарастал. Становилось ясно, что материал перспективен. Этому способствовал бум на сверхяркие светодиоды, где использовался нитрат галлия, для которого очень подошли цинкитовые подложки.
Изучив рынок,  наши специалисты поняли, что конкурентов немного, только одна из Японских фирм – судя по статье и фото – сумела вырастить довольно крупный кристалл. Спрос на цинкит огромен,  стало ясно что мы одни его удовлетворить не сможем. Конкурентов можно не опасаться. Евгении Васильевне Кортуновой  наконец выделили  оборудование и людей в помощь.
  Постепенно начали налаживаться и дела у резонаторного цеха. Действуя последовательно и планомерно, цех сумел наладить контакты с фирмами – потребителями, число их начало расти год от года. К середине 90-тых  начали потихоньку вставать на ноги. Даже в самом тяжелом 96 году не было ни одного случая  остановки цеха, как бы кому этого не хотелось. Они знали: остановка – это смерть для цеха. Было время когда  работали в одну смену, но не останавливались ни разу.   Все необходимые материалы  получали за свои резонаторы. Появившийся спрос на кассовые аппараты, автоприборы и приемо-передающие устройства, где использовались наши кварцевые резонаторы, помог  выйти на стабильный объем выпуска и реализации. А после того, как мы стали постоянными участниками выставок «Радиоэлектронные компоненты», которые традиционно посещают все специалисты интересующих нас областей, численность наших потребителей начало резко возрастать.
Трудно было? Безусловно. Но ВНИИСИМС  не сдался – а это самое важное.
Мне хочется сделать еще одно отступление и  остановится на одной из сторон деятельности нашего музея. Вы знаете, мы развертывали выставки по указанию администрации в разных местах. Но в  марте 1997 года к нам с подобной просьбой обратился музей маршала советского союза Г.К.Жукова. Они хотели провести нашу выставку в разделе «Россия сегодня». Выгоды нам она дать не могла, но тем не менее администрация ВНИИСИМС дала разрешение. Я съездила в музей, еще раз убедилась, что добраться туда трудно и коммерческой выгоды ВНИИСИМСу она не принесет. Однако предоставленные залы с семью великолепными витринами подкупали. Добавив картины и увеличенные на ксероксе фотографии и фактический материал, мы развернули экспозицию. Первые два дня экскурсии вела я сама, а потом съездила в Александров и привезла еще фотографий. Да, коммерческой выгоды не было – но было нечто намного важнее! И я считаю, что  работникам нашего института это надо знать. Еще раз напоминаю – время было тяжелое, рушились привычные устои и ,казалось, сама жизнь. Особенно для ветеранов. Но каждая группа после экскурсии подходила ко мне с просветленными лицами и говорила почти слово в слово «Значит, у России есть будущее! Вы молодцы, пока вы есть – нам есть чем гордиться!». А какие вопросы они задавали! Ну ладно – ветераны, но ведь и курсанты военных академий! Они хотели знать, как вы живете, какие вы и у меня  началось складываться впечатление, что работников ВНИИСИМС они относят к какой-то высшей расе нашей страны. Казалось бы, о чем. кроме того где он применяется, можно спросить при виде фильтра из тетра-бората лития?  Но услышав в ответ на их вопрос о свободном времени, что  ученый  увлекается альпинизмом и байдарками , я видела – это доставляет им удовольствие.
Вечером я поговорила с сотрудниками музея, пытаясь определиться, отчего затягиваются экскурсии такими странными вопросами. «Ваш институт  гораздо важнее, чем вы привыкли считать, - объяснили мне, - когда вы рассказываете о цехах и людях, работающих в них, наши экскурсанты видят что есть содружество делающих общее дело. И дело это – государственное. Так что рассказывайте и везите больше фотографий. И передавайте нашу огромную благодарность вашему коллективу, они возвращают людям веру».
Я приведу только пару выдержек из книги отзывов:
-… Несмотря на столь трудное время мы горды, ибо вы занимаетесь очень нужным, важным и красивым делом, - экскурсанты Калужской скульптурной фабрики.
-Чудесная экспозиция! Как много удивительного могут люди! – экскурсанты из Дзержинска.
В благодарности  государственного музея маршала советского союза Г.К.Жукова, присланной на имя генерального директора от директора музея А.В.Филимонова  сказано, что посылается она  « за изысканную возможность организации выставки «Россия сегодня» в г. Жукове.  Не перестаем удивляться таланту русского народа! Ваша выставка поражает воображение, радует глаз, заставляет верить и надеяться, что Россия возродится и мы будем жить в процветающей стране.  Восхищены талантом Ваших сотрудников, глубоко и искренне любящих свое дело…»
Вот так выглядел наш институт в глазах наших обычных сограждан и мне кажется, что это тоже дорогого стоит!
Но вернемся к повседневному:
 В 98 году мы установили у себя автоматизированную систему комплексного учета расхода электроэнергии (АСКУЭ) с оплатой за потребленную электроэнергию по зонам суток. Окупилась она в течение 1,5 месяцев.  В рамках этой системы теперь мы владеем ситуацией с энергопотреблением по основным корпусам. Хотелось бы еще подробнее, но нужны дополнительные средства. Зная, что   ночной тариф значительно  дешевле, мы по возможности передвинули наиболее энергоемкие процессы, например, запуск сосудов, на эти часы и уже в течение первого месяца после внедрения АСКУЭ получили экономию в 200 -220 тысяч.   По воде у нас были большие проблемы –  половину подогреваемой воды ВНИИСИМС отпускает на прилегающий жилищный сектор. Город   оплачивает поставку горячей воды в пределах утвержденного весьма низкого лимита. Как только мы на выходе поставили счетчик, стало ясно, что оплату нам производили за вдвое меньшее количество чем потреблено. Мы договорились с городом о том, что весь перерасход  делится на три части, две из которых («Жилтрест» и «Водоканал») нам оплачивались, а треть уж так и быть мы брали на себя. А когда через какое то время «Жилтрест» отказался от оплаты своей части, мы поставляли горячую воду только в пределах лимита. По потреблению газа  Ефимов также  поставил счетчик, что позволяет экономить.
Это объективная реальность. А что же происходило с коллективом?
В 91 году во ВНИИСИМС работало 2200 человек. В 99  осталось 1200.  Конечно,  уходили пенсионеры, не пополнялся коллектив новыми сотрудниками, были сокращения. И все же не такие большие. Больше было слухов и нервотрепки в их ожидании. Дороговин считал нормальным держать коллектив в напряжении. В 2000 году у нас был даже прирост – пришло 170 человек. Потом численность начала опять падать. Например,   экономическая служба до перестройки включала плановый отдел, отдел труда и зарплаты, отдел экономических исследований и отдел совершенствования хозяйственного механизма всего порядка 50 человек, а сегодня осталось 11 (включая трех человек со склада). Конечно, компьютеры значительно облегчили работу и опыт у всех большой – справляются. Но плохо, что мы свернули работы по стандартизации, по технологии и др. Такая же ситуация начинала складываться во всех подразделениях. К сожалению, происходило это  по вине правительства и родного министерства.
В конце 90-х годов правительство приняло решение, что отныне они берут на себя только те обязательства, которые смогут выполнить. И нам престали подписывать контракты на нашу научную тематику в полном объеме. Нам требуется, например, 26 миллионов, а они подписывают только   16. Последний раз приличную сумму мы получили из ГБ в 2001 году – 16 миллионов 620 тысяч. Мы  тогда просили 26.   За собой долгов МПР уже не числило. В 2002 г. сумма финансирования  составила лишь 977 тыс. р., а в 2003  году вообще ничего не хотели давать, кроме 50 тысяч на информационный отчет, но все же решили исполнить подписанные еще 3 года назад 3233 тыс. р. плюс 1 миллион по другой тематике, отчет по которой делал сам Полянский – что-то по разрешительным системам. Но из этой суммы 668 т.р. ушло каким-то министерским соисполнителям, видимо в министерстве каждый чиновник делает свой маленький гешефт. Получается, что нашему министерству мы не нужны. Вставал вопрос о переходе в Минпромнауки, но там своих институтов много, им мы ни к чему. К тому же у них была более четкая программа приватизации и разгосударствления, из 400 государственных их институтов сейчас мало осталось. Так что, где лучше – сказать трудно.
Чтобы получить хоть какой-то  административный простор  для маневра и для того, чтобы иметь дополнительные источники для поддержки науки Дороговин издал приказ о создании дочернего предприятия ГП «АМЕТРИН». создал дочернее предприятие «Аметрин».  Он хотел, чтобы руководители научных отделов Санжарлинский,  Марьин и др. почувствовали вкус к зарабатыванию (хозрасчетных) реальных, не бюджетных денег. Директором «Амитрина» назначили Т.Н.Кожбахтееву, с.н.с. ОЭМ, для которого были особенно понятны и близки цели и задачи научных подразделений, которая продолжала вести научную работу по синтезу гидроксилапатита – материала, заменителя костной ткани, нашедшего применение в медицине. еще одного стойкого оловянного солдатика Андерсена. Доброжелательная, улыбчивая, добросовестная, она умела делать казалось бы непосильное и никогда не жаловалась. Вдобавок  ее честность и порядочность, пожалуй, даже превышали обычные нормы. Она выговорила для себя одну отдушину – возможность хоть немного заниматься наукой – синтезом гидроксилапатита. Но поскольку считала, что занимается этим не полный день, оформила себе работу в отделе на неполный рабочий день. Стараясь помочь родному институту и особенно отделам, взвалила на себя неподъемный груз. Как это часто случается, грузят на того, кто везет. А уж когда «законодатели» выпустили 25 главу Налогового кодекса РФ (налог на прибыль), в  «Амитрин» перевели два отдела, чтобы уберечь их от сокращения,  на Татьяну Николаевну такой груз рухнул, что человека  более слабого он бы просто раздавил. Она заплатила за эти  перегрузки в  полной мере здоровьем.
Как печально констатирует Нина Петровна Орешкина:
- Ничего хорошего из этой затеи не получилось. Продавать продукцию через «Аметрин» было легче, так как во ВНИИСИМСе уровень продажных цен контролировался – старались не допускать продаж себе в убыток, поэтому объем продаж не рос. Оформление продаж через «Аметрин» позволяло якобы уходить от больших накладных расходов ВНИИСИМСа и, соответственно продавать дешевле, а значит легче найти покупателя. То есть стряхнув с себя груз затрат на экологию, технологию, содержание инженерных сетей, социалки, «Аметрин» мог бы на мой взгляд, сделать рывок и поднять обороты не за счет ВНИИСИМСа. Но  подняться выше того, чтобы попросту брать в 1-м цехе по дешевке- за выполненные услуги по сопровождению циклов - цветной кварц  и перепродавать его, «Аметрин» не смог. Хуже всего то, что с помощью «Аметрина» мы чуть было не потеряли, а может быть и потеряли права на   технологию синтеза цинкита: с помощью наших специалистов, принятых в «Аметрин»  по Гудвилл.
И все же главная наша проблема  в  том, что у нас нет корпоративного духа, духа единого организма,  команды. Ведущие специалисты, видя что Борис Аркадьевич с ними не считается,   занят созданием семейного бизнеса, отошли в сторону. Помню, когда мне на подпись попал совместительству, на лабораторных автоклавах, переданных в «Аметрин» в качестве вклада в уставной капиталл, не покупая во ВНИИСИМСе права на технологию, «Аметрин» синтезировал и продавал от своего имени цинкит в договор на осуществление технической помощи в разработке технологии цинкита  фирме Оникс, я бросилась к Полянскому, а у него как раз были Марьин,   Лаптев и кто-то еще: «надо же что-то делать».   Итог был типа «Не переживай, воспринимай жизнь как цепь событий». Тот договор был в результате подписан не мной, а лично Дороговиным. Хорошо, что это был уже октябрь 2002 г., а в ноябре был принят закон о гос. Предприятиях, ограничивающий права директора в отношении заключения  крупных (более 5 млн руб.) сделок и сделок с зависимыми  предприятиями, в которых работают близкие родственники директора (в Ониксе на одной из главных должностей работала дочь Дороговина). Поэтому уже в декабре 2002 г. работы по этому договору были свернуты. Повезло.
Ситуацию по иному видит сама Кожбахтеева Т.Н.
«В целях обеспечения научно-производственной деятельности в условиях рыночной экономики, создания условий заинтересованности в результатах научной и производственной деятельности и руководствуясь Гражданским кодексом РФ» в июне 1996г было создано дочернее предприятие ВНИИСИМС – государственное федеральное унитарное предприятие «АМЕТРИН» как самостоятельное юридическое лицо, основанное на праве хозяйственного ведения. В это время  денег не было не только на материальные затраты по научной деятельности, но и на заработную плату научным сотрудникам. Сотрудники по нескольку месяцев работали по 2 – 3 дня в неделю или находились в отпусках без сохранения содержания по инициативе администрации ВНИИСИМ, не получая заработанную плату. На должность директора дочернего предприятия был назначен научный сотрудник ОЭМ Кожбахтеева Т.Н.  Контроль за деятельностью ГП «АМЕТРИН» возложен на зам.генерального директора Орешкину Н.П. Как записано в учредительных документах «дочернее предприятие создано с целью развития научно-консультационной деятельности в области синтеза и облагораживания кристаллического и минерального сырья». Сотрудниками  ГП «АМЕТРИН» были в основном сотрудники ВНИИСИМС, которые работали на условиях совместительства или по договорам гражданско-правового характера (подряда).  Все работы велись на базе ВНИИСИМС, да по другому и быть  не могло, т.к. уставной капитал дочернего предприятия был сформирован из остатков несамортизированного оборудования ОЭМ без учета износа. И только в 1999г  в уставной капитал ГП «АМЕТРИН» были переданы два лабораторных автоклава ОГС для выращивания кристаллов цинкита. Цинкит выращивали непосредственные разработчики технологии синтеза и разделки кристаллов, получая за выполненную работу заработную плату. Взаимоотношения с ВНИИСИМС складывались на договорной основе. Услуги, оказываемые ВНИИСИМСом для ГП «АМЕТРИН» или оплачивались по счетам, или для ВНИИСИМС приобретались необходимое для работы оборудование и расходные материалы или по Актам и Соглашениям о взаимозачете. Оборот у ГП «АМЕТРИН» до 2002г не превышал 1 (одного) миллиона в год. Но что зарабатывали, то и  получали.
А уж когда «законодатели» выпустили 25 главу Налогового кодекса РФ (налог на прибыль), и в мае 2002г вышли изменения к ней в  «Амитрин» перевели два отдела, чтобы хоть как то уменьшить нагрузку на ВНИИСИМС, не увольнять людей со всеми вытекающими для ВНИИСИМС последствиями, нагрузка на АУП ГП «АМЕТРИН» возросла неимоверно. Ведь сотрудники переводились временно. Сначала до сентября, потом до конца 2002г. ГП «АМЕТРИН» реализовал ту же продукцию, что и ВНИИСИМС, по тем же ценам. Расчет себестоимости продукции велся по калькуляциям ВНИИСИМС. Цены на кристаллосырье согласовывались с руководством ВНИИСИМС.
Вышедший в декабре 2002г закон о государственных предприятиях положил конец дочерним предприятиям федеральных государственных унитарных предприятий, в апреле 2003г ВНИИСИМС издает приказ о реорганизации дочернего предприятия ГП «АМЕТРИН» путем присоединения. На мой взгляд, задачи, поставленные перед ГП «АМЕТРИН» и мной, как директором дочернего предприятия были выполнены.
Вот так выглядит эта проблема  с двух сторон. Рожденный, чтобы помочь ВНИИСИМСУ, так как никому  оказался не нужен институт ни как научная организация, ни как источник дохода. А мы ведь   в последние годы были одним из немногих прибыльных предприятий области. Потому что мы  имели очень прибыльный контракт по перепродаже сосудов высоко давления. У нас под замороженной реконструкцией еще в доперестроечные времена было установлено в кессоны 15 полуторакубовых сосудов под синтез кварца.  При   прочих равных условиях сосуды большего объема, например, 4-х кубовые   намного эффективнее, потому что с  тем же расходом электроэнергии они дают в 2 – 3 раза больше продукции.  На полуторокубовых кварц всегда получался дороже.
Поскольку по оценке наших специалистов мировой кварцевый рынок был далек от насыщения, мы сочли возможным продать   за рубеж в 1999 – 2000 гг   15 не использующихся у нас сосудов. Они захотели еще. Мы перепродали им    не наши, четыре кубовых сосуда. Они  заказали еще 15 сосудов. Они просили больше, но мы ограничили поставку 15 сосудами, которые заказали на Ижорском заводе.   Это количество экспортированного оборудования не грозило нам потерей рынка, кварц   мы этой фирме продолжали еще в 2003 г. продавать, и до сих пор поставляем ей нестандартную оснастку для этих сосудов, изготовляемую на нашем мех. участке.. В   2003 г. к наш кварц снова начали брать  фирмы Японии и Кореи – они лучше платят, поэтому мы переориентировались на них.
  С большой для себя выгодой мы осуществили  контракт по экспорту сосудов:   на каждом сосуде мы имели почти 100 тысяч долларов чистой прибыли. Ну, разве что приходилось иногда съездить на Ижорский завод и заставлять его выполнять  обязательства - они нас здорово подводили по срокам.  В свое время Орешкина ездила на Ижорский завод оформлять дополнительное соглашение за несвоевременную поставку, неустойку в 13,7 тысяч долларов они выплатили.
А теперь давайте разберемся со слухами, которые многие из нас принимают за факты. Начнем с транспорта. Какой он у нас был – знаю не по наслышке. В  январе 99 года, когда ВНИИСИМСу предложено было принять участие в выставке «100 лучших производителей России», проходившей в здании Государственной Думы, обе наши машины – и легкая и грузовая – вышли из строя на подъезде к Москве. Помощь к ним пришла лишь глубокой ночью. ( Выставку мы провели с помощью соседей, и институт в грязь лицом не ударил).
Разговоров и домыслов  у нас  вокруг легкового транспорта скопилось столько, что пора эту завесу рассеять. Ситуация  же здесь такая: он весь был описан и реализован судебным приставом в счет нашего долга перед ОАО ВНИИЗарубежгеология   за резонаторную линию. Пока был жив  Исаев Е.Н.-директор ОАО ВНИИЗарубежгеология (в 1997 г. он застрелился на рабочем месте), а министром природных ресурсов был  Орлов В.П., мы как-то договаривались.  Преемники Исаева подали в суд и как мы не сопротивлялись, нас обязали погасить долг в сумме 6,4 млн руб.. Хотя решение по приобретению резонаторной линии принимало министерство геологии, а не мы. В начале августа 98 состоялось решение суда. Мы смогли оплатить его в течение 2-х лет. Руководство ОАО ВНИИЗарубежгеология  не удовлетворилось уплаченной нами суммой и  снова подало в суд, предъявив нам курсовую разницу в связи с дефолтом от 17 августа 1998 г.. Суд   уменьшил сумму иска почти в 2 раза - они хотели 24 миллиона, а присудили нам 13 (на 01.01.2004г.половина этой суммы уже оплачена).  Мы, конечно, могли бы и сами выкупить автопарк, стоимость которого по оценке, организованной судебным приставом не превышала 0,5 млн руб., но побоялись, что его опять опишут, и какое-то время его просто арендовали. Сегодня мы его уже выкупили, хотя должны еще ОАО ВНИИЗарубежгеологии более 6 миллионов.  Там пришло к власти новое руководство, с которым наше новое руководство нашло общий язык. Планируется, что в течение следующего года все выплатим. Много было разговоров со стороны министерских проверяющих и нашего нового руководства, что решение суда можно было оспорить. Мы и оспаривали оба раза до кассационной инстанции суда, но добились только   снижения суммы.   
Вторая, не менее  важная проблема, так же обросшая слухами – продажа так называемого резерва.
 Прежде всего надо понять, что собранное за долгие годы по всему миру сырье нам не принадлежало. Это было государственным достоянием, и   ВНИИСИМС  имел его на ответственном хранении.  Под участком номер 2, в подвале, хранились  запасы кристаллов кварца, затравок, шихты и химреактивов для синтеза кристаллов кварца. В свое время государство оплатило нам эту продукцию,  заставило нас вести ее хранение, учет   и освежение и даже платило за это из госбюджета. В 90-е годы ни о каких платежей на эти операции уже и речи быть не могло. Но мы продолжали исправно нести службу. Потом Правительством начали приниматься решения о разбронировании, что означало нашу обязанность выкупить у государства ценности   резерва, независимо от того нужны они нам или нет, есть у нас средства для этого или нет. Однако за  прошедшие годы изменились многие требования и хранящиеся кристаллы мы уже не могли использовать, они не подходили под нашу технологию. Наше оборудование было ориентировано на использование формированных синтетических кристаллов кварца.  В  случае если нам они не были нужны, мы должны были искать возможного покупателя, который выкупил бы их у нас. Выкуп нами резерва осуществлялся по ценам, которые определял не ВНИИСИМС, а уполномоченная на то независимая организация. В нашем случае это была Корпорация Кварцсамоцветы.
Наши специалисты   только входили в комиссию по освидельствованию качества хранящихся там кристаллов. Пользоваться последними без разрешения Министерства институт не мог.  Если мы в результате перепродавали выкупленное, то по ценам, значительно превышающим выкупные, что давало нам некий плюс, способствовавший стабилизации экономики ВНИИСИМСа. Общая сумма этих плюсов за все годы составила не более 3 – 4 сотен тысяч долларов. Бывало, что часть этих средств поступала в наличной валюте, как и в других операциях в то время. Все они конвертировались, как правило, в Москве, поскольку там курс был выше, бывало, что и в выходные с оказией. А на следующий день выдавалась зарплата. При этом разговоры о распродаже уникальных кристаллов за рубеж не имеют под собой оснований. Насколько  известно, зарубежным покупателям продавались толстые короткие кристаллы для изготовления медитационных шаров. Получить из этих кристаллов можно было бы при желании лишь короткие не технологичные и не эффективные затравки. Сейчас в соответствии с действующим законодательством нас заставляют выкупить последнее, что осталось в резерве – неформованные, короткие  затравки, которые не соответствуют современным требованиям ни по размерам, ни по качеству. Возможно, нам удастся доказать, что их можно использовать в лучшем случае лишь в качестве шихты и, соответственно цена, по которой мы будем их выкупать, не должна превышать цену жильного кварца.
Мне кажется,  что если бы люди задумались над этим вопросом всерьез, то слухи угасли бы сразу. Уникальные кристаллы слишком дороги, чтобы государство подарило их нашему предприятию даже в прежнее время. Тем более глупо рассчитывать, что расщедрившись, оно безвозмездно передало бы нам его в такое тяжелое время.  И все же то, как близко люди приняли  это к сердцу –говорит о многом. Не то, что мы сидели то без содержания, то на  двух третях зарплаты больше всего  запомнилось. Как оказалось, не так уж мы и изменились за все эти годы, если проблемы родного предприятия волнуют больше личных. 
И еще раз дадим слово Н.П.Орешкиной:
- Не могу спокойно говорить о недружественном  отношении гос. системы по отношению к производителю-налогоплательщику, работодателю. Все хозяйственное законодательство проникнуто взглядом «с высока», этаким барским цинизмом на работающее предприятие. Откройте любой хозяйственный закон или кодекс – он на 99 % состоит из предписаний в адрес предприятия, и лишь где нибудь в последнем абзаце Вы найдете пунктик, что предприятие вправе защищать свои интересы, но при этом процедура будет настолько сложна и запутана, что Вам вряд ли захочется этим заниматься. Нам приходилось много раз влезать и в Арбитражное разбирательство и по вышестоящим инстанциям ходить с тяжбами, доказывать свою правоту, потому что мы представляли большой по нынешним меркам коллектив – 1000-1300 чел. (раньше –больше, теперь –поменьше) и уж слишком откровенно циничными были предъявляемые нам требования.  Так не менее 4-х лет подряд (с 2000г.) мы кредитовали гос. бюджет за счет НДС с экспортных авансов, например на 01.01.2002 долги бюджета перед нами составляли более 17 млн руб., на 01.01.2003 – порядка 22 млн руб., сейчас (январь 2004г.- более 16 млн руб.). С экспортных авансов по длительным контрактам НДС платится дважды: 1-й раз 6-я часть самого аванса вносится в бюджет, и 2-й раз при оплате за счет того же самого аванса в течение всего срока выполнения длительных контрактов    энергетических, материальных ресурсов и услуг, затраченных на изготовление экспортного товара.   А когда   наконец завершается отгрузка по контракту и мы предъявляем декларацию на возврат  НДС в полном соответствии с налоговым кодексом, у налоговой инспекции   есть 3  мес. на ее рассмотрение, потом она имеет 2 недели на доведение до нас, как правило,  отрицательного заключение, обвинив нас против очевидного в лжеэкспорте, например. Мы вынуждены подавать в арбитраж. Не было ни одного случая, чтобы Арбитраж не подтвердил нашу правоту. Затем налоговая инспекция обязательно подает сначала в апелляционную инстанцию, а потом, проиграв ее, в касационный суд- все это тянется еще полгода.  Мы вынуждены брать кредиты, чтобы восполнить выпавшие из оборота, благодаря такому подходу государства,  деньги или задерживать зарплату и т.п.. Чувствуете, на что тратятся наши кровью и потом заработанные средства. А чего стоит моя история взаимоотношений с фондом обязательного медицинского страхования (ФОМС): в середине 90-х годов у нас накопился долг перед этим фондом и по другим налоговым платежам. Самый большой долг был перед пенсионным фондом – порядка 3-х млн руб.. Но пенсионный фонд издал   ведомственный нормативный акт, в соответствии с которым  мы были вправе при выполнении текущих платежей оплачивать долги по согласованному с ним графику, и пени при этом на сумму долга уже  не начислялись – цивилизованное решение, которым мы воспользовались и постепенно погасили долг.
ФОМС поступил иначе – им был издан Акт, позволяющий   начислять ежедневно 1% пеней на остаток долга, при этом поступающие от нас в уплату этого долга средства они засчитывали в уплату пеней. Больше полутора лет длилась ситуация, при которой мы уплачивали 1,5 –2 годовых платежа, а сумма нашего долга не снижалась. И все это в рамках закона!. Наше предприятие использовалось как дойная корова. Наши многочисленные обращения в местный, областной и федеральный ФОМС  ни к чему не привели. Нас попросту игнорировали. Наконец, исполнительный  директор   ассоциации товаропроизводителей при Администрации Владимирской обл. Грицкевич  Лариса Ивановна  по моей просьбе устроила мне встречу с одним из заместителей губернатора области, курирующим соц. сферу, который решил эту проблему в нашу пользу –   ранее уплаченные нами ФОМСу средства были зачтены в счет уплаты долга, а не пени, и какое-то время ФОМС был даже должен нам. Но это стоило лично мне нескольких лет жизни.
ВНИИСИМС  министерству не нужен и оно этого не скрывает.   Во многом сказались на этом  индивидуальные качества характера Бориса Аркадьевича Дороговина, в силу чего у него не сложились отношения с новыми министерскими чиновниками.    Я не хочу думать, что он стал  бы сознательно идти на развал ВНИИСИМС. С увольнением Дороговина, я, как член старой команды, вместе с главбухом и гл. инженером тоже понижена в должности.  Но для себя я решила: буду работать во ВНИИСИМСе в любой должности до конца, если обстоятельства позволят. Только бы новое руководство не наступало на те же грабли, что и мы.

Мне хотелось бы отметить еще одно качество Дороговина, Полянского и Орешкиной, которое сами они не замечали может быть, но которое очень бросалось в глаза со стороны на областных или московских мероприятиях: чувство собственного достоинства. Они достойно представляли наш институт, не заискивали перед вышестоящими, не мельтешили. Они знали, что за их плечами ВНИИСИМС, что в данный момент они представляют его. И поверьте, изрядно отличались от общей толпы. За что в немалой степени и поплатились.
 Слово Нине Петровне:
- Думаю, на последних  совещаниях в министерстве многое пошло бы по другому, если бы от института выступала не я, а Дубовский или Полянский. Но они переложили это на меня, потому что я лучше владела экономической информацией. Однако ждали от нас не этого. Цифры и точность ситуации особенно раздражала, когда недоброжелатели оказывались не на высоте. Помню высказывание Глумова « Вы слишком оптимистично настроены!». Раздражало, что мы не каемся, не мельтешим. Но ВНИИСИМС не так то просто обрушить - слишком это тяжеловесная  и инерционная система. При активах в 150 миллионов рублей наши обязательства в 30 миллионов перекрывались многократно. Думаю, во многом роль сыграли личные отношения директора с рядом министерских чиновников. Так зам.министра Глумова, прежде работавшего в Южморгео,   когда – то Дороговин подставил в каком-то проекте, разумеется он не мог относился к нам хорошо. 
 На последнем совещании в министерстве я говорила и о том, что наши проблемы в основном связаны с тем, что Государство должно нам 18 миллионов НДС, уплаченного нами с экспортных авансов.    Благодаря новой налоговой политике стали абсолютно не выгодны крупные, требующие обязательных авансов, экспортные контракты.
Объективная реальность…Почему то это словосочетание имеет негативный оттенок. А между тем в мае 2000 ВНИИСИМС закончил постройку своего последнего  восьмиэтажного дома и  80 его сотрудников получило, наконец-то , свое жилье! Несмотря на все трудности – смогли! И в 2000, впервые выйдя из долгов, снова возобновили реконструкцию. По санаторным путевкам отдохнули 157 человек и свыше 600 детей провели лето в нашем лагере «Кристалл». В интервью городскому телевидению с гордостью подчеркнули, что оплачиваем учебу в институтах трем человекам.
В том же году в интервью зам. директора по науке Е.В. Полянский сказал:
- Сегодня мы живы зарубежными контрактами. Это наш удел…Мы ведем себя достойно, не допингуем. Но российский потребитель пока не в состоянии потреблять нашу продукцию. Поднимется российская промышленность – поднимется ВНИИСИМС.
А  вскоре изменившиеся в очередной раз правила сделали невыгодными торговлю с заграницей. В  2003 году наш профсоюз перешел в ведение 26 филиала Владимирского соцстраха, это  разом сделало многое  недоступным по линии профсоюза. Последующие за 2000 годы все летние месяцы большинство из нас работало на две трети. Учитывая невысокие зарплаты и то, что у нас часто на предприятии работают семьями, все  оказались в финансовой яме. Это не способствовало трудовому энтузиазму. Удивительно, что люди не изменили ВНИИСИМСу в такой ситуации.
Мне хочется, чтобы вы вместе со мной еще раз окунулись в то время. Поможет нам рабочий дневник с точными датами:
5 июня 2000. Обухов и рабочие ведут подключение институтских компьютеров к общей сети. На 2-ом этаже человек, стоящий на лестнице, засунул голову в межпотолочное перекрытие – всадник без головы.
29 августа. Пожар на Останкинской телебашне, телевизоры  умерли… Покрашен  и зациклеван кварцевый корпус. Там поставили двойные рамы. Корпус преобразился. Фраза И.Бугровой :» Так все хорошо сделали, как бы нас не продали».  Работы наших специалистов на Тайвань продолжаются. Марьин и Полянский вернулись из Бразилии… На первом этаже открылся прекрасно отремонтированный и оснащенный зубной кабинет. Врач – дочь одной из наших сотрудниц. Кстати, к новому году в институте установили новые утепленные двери.
14 сентября. Вчера директор выступил по местному каналу ТВ. Основное: заказы на 300%, чтобы их выполнить нужна реконструкция. Завод Гусь-Хрустального акционирован. А мы в 92 году его обустраивали. Там 80 автоклавов, техперсонал обучался у нас. Сейчас площади сданы фирме Сойресс по доллару за метр в аренду. Рассказал, что мы помогали делать кварцевый цех в Перми, но он не работает. В целом ВНИИСИМС на подьеме, выстаим даже если спадет спрос на кварц. Перспективы: расширить площади, готовы загрузить работой «Элекс».
6 октября. На участке Степанова с весны светло-голубые и зеленые фианиты. Фирма СИНСТОУН, московская. Их специалисты, наши площади и сосуды. Наши рабочие заняты на разбраковке и обслуживании. Сырье давальческое, нам плата за аренду и процент с выпуска.
У нас практиканты из училища №4…В корпусе слюды – новые добротные двери….Обилие яблок, вся территория ими засыпана.
14 ноября. В 10-00 панихида по Ермаку. После первой операции сказал удовлетворенно» Хороший я сделал выбор в 17 лет, теперь есть что вспомнить».
17 ноября. Дубовский занял комнаты на первом этаже, теперь почти весь ОФИ  собран в одном месте.
8 декабря. В прошлый четверг приезжал Виноградов. Обед перенесли на полчаса. Собрание прошло в 10-том корпусе. Он произвел хорошее впечатление….Вокруг первого корпуса начали сооружать забор, расчистили дорожку – что-то намечается.
28 декабря. Вчера в кварцевом корпусе кто-то бросил окурок под лестницу захламленную. Мусор загорелся и задымил. Уже к обеду этажи были затянуты дымом. Погасили быстро, но от дыма избавиться не удавалось долго.
16 января 2001 год. Прорвало отопительную систему в кварцевом корпусе. БПР  вычерпывал воду, внизу – трансформаторная.  А они хорошо понимали, что произойдет в случае протечки. Слесари пришли через час, долго не могли отключить воду..Ее в коридоре было по щиколотку.
22 января. Подвал центрального здания ( с архивом) был затоплен 2 января. 19, в четверг сотрудники расчетного отдела начал перемещать документы в комнату, которую прежде занимала фотолаборатория. Ну и работка, не позавидуешь! Тут даже физически тяжело, а еще и сырое…На реконструкции – рабочие в ярких касках. Завезли плиты, работает подъемный кран.
30 января. Течь над центральной лестницей.
1 февраля. Поползли слухи о том, что нас распустят на месяц из-за урезанного бюджета.
2 февраля. Щанов объяснил: днями вскрыли ИШа 18 кубовый, бывший в работе 330 суток. Почти год – и брак. Ясно почему директор в таком настроении…Принято решение, что в ряде корпусов работаем с 10 утраю
5 февраля. Работаем с 10, кампьютеры приказано не включать до обеда.
23 февраля.  Наблюдали за съмом с БА- № в первом цехе. Обнаженные по пояс, потные, рабочие с трудом откручивали гайки. Когда затворное кольцо подскачило – они попадали от рывка…Так, наверно, было и 30 лет назад – ручной труд и полное взаимодействие небольшого коллектива. Насколько это трудно можно понять только увидев…Четверо мужчин с трудом сдвигали с помощью лома насадку на гайке. Затем переходили к другой и так по периметру.
26 февраля, понедельник. В ОГС привезли новый камнерезный станок. Все мужчины отдела помогали его устанавливать в предбаннике у Чуркина… Вокруг первого цеха начали по периметру класть стены. Кирпич поступает аккуратно упакованным в целлофан. Сейчас его стопочки  выложены вдоль  свежего желтого забора.
1 марта. Слышны взрывы, это потихоньку углубляют кссоны…Слухи об отсутствии бюджета.
11 марта. Затопило библиотеку – протекла во многих местах крыша, которую ремонтировали в прошлом году.
2 апреля. Прорвало какие то трубы на крыше и затопило конференц-зал.
17 апреля. Вчера руководителям отделов было приказано подать списки на сокращение .С каждым из них будет беседовать директор персонально. Настроение у людей – хуже не бывает.
27 апреля. Реконструкция остановлена, рабочих не видно. В корпусе слюды ремонтируют стену на уровне второго этажа.
1 июня. На стройке работают люди ФГУП «УСС» № 10 спецстрой российской федерации», а взрывники – общество с ограниченной ответственностью НПП «ВОТУС», бывшая наука. Провести локальные взрывы могут только они.
7 июня. Зашла в офис технологов в кварцевом корпусе – супероформление! Все от потолка до прозрачных стен сделано по высшему разряду. Женя Сопелева ( « играющий тренер» - как сама себя окрестила) и ее трое подопечных получили три компьютера. Но общей базы данных пока у них нет.
8 июня. Взрывники свою работу закончили. Старые смотровые площадки, разрезанные, лежат за 13 корпусом….Сокращение вроде бы отменили.
13 августа. Наука на две трети в связи с отсутствием финансирования. Уже есть список на сокращение. Подвал центрального корпуса никак не могут очистить – завод-сосед не может что-то продуть со своей стороны.
17 декабря. Поступили три автоклава, снимали их перевозку…
24 декабря. Опять объявили о работе с 10 утра
31 января 2002 года. Комнату горного освободили, Турашеву переселили. Интересно, для кого освобождают площади..
20 февраля. Стены поднимаются не только над первым цехом, но и над зданием пульта. Делают дорогу к первому цеху, завезли песок и гравий
26 марта. Работаем три дня в неделю. Зарплату за январь  дали вчера. Орешкина о налоговой:» Если что и погубит Россию, то чиновники». Мы им должны 9 млн, они нас 12. Но требуют срочной оплаты от нас.
2 апреля. Речь идет о сокращении на 600 человек. В науке всего – 400…рельсы под эстакаду уложены, реконструкция идет полным ходом.
4 апреля. Приехали важные гости из министерства. Говорят, речь идет о существовании института. Поэтому случаю работали полную неделю, чтобы не оказалось – приедут, а институт пуст..
4 апрля. Первый автоклав втащили в цех. Собираются устанавливать сегодня…На совещаниях мужчины сидят молча, рассматривая собственные руки, зная что не в силах что-то изменить. Единственный руководитель- женщина Н.Г.Быдтаева пытается своими выступлениями побудить их к действию…тщетно.
6 апреля. Официально упразднена прежняя структура. В Амитрин переходят ОВД и ОЭМ.
13 мая. Работы на реконструкции остановлены…
21 мая. С 15 мая отключено электричество в ряде корпусов (КВЦ.№13).
Полянский понес директору новое штатное расписание, тот резко бросил» Убери эту порнографию. Где список на сокращение?». « Эта порнография выполнена по твоему требованию. А насчет сокращений – сам сокращай. Я не буду», - спокойно ответил Евгений Васильевич и ушел в свой кабинет. В ОЭМ всех заставили написать заявление на отпуск за свой счет с 10 мая, чтобы они числились в Амитрине. ОВД колеблются. Муханов объявил, что сделав такой шаг они становятся бесправны.
27 мая. В прошлый четверг директор собирал геологов, в их нерабочий день ( отдел на две трети). В результате они задали вопрос в упор: « Нам что, поминки по отделу справлять?»
Он замялся и сказал, что через две недели записан на прием к министру, вот тогда и будет ясно….Электрички в Москву часто отменяются, те что идут – подолгу стоят в Сергиевом.
28 мая. Недавно все сотрудницы отдела ОЭМ разбирали шихту, отбирая годную для цикла. Потом все вместе ее мыли. Они арндуют автоклавы под цветное сырье…Марьин пытается сохранить отдел. Если бы не переход в Амитрин – он был обязан сократить 20 человек.
29 мая. Директор вызвал ведущих специалистов геологического и сообщил, что отдел сохраняется.
3 июня. Жара до плюс36. В прошлый четверг и пятницу с 9 до 17 -00 отключали электричество. Открытие Олимпиады прошло мимо Александрова, болельщики в ярости.
22 июля. Жуткая жара. Яблоки валяются по всей территории, в воздухе аромат их гниения – сладковатый, южный…
23 июля. Вчера выдали бумажки на сокращение ! Возле отдела кадров было страшно проходить…Как так можно с людьми!!!
24 июня. С вечера потянуло дымом, к утру город затянуло полностью дымом от горящих торфяников. Говорят, полыхает уже Берендеево…
2 августа. Москва в дыму. У нас тоже дышать нечем. В горле постоянно першит…
19 августа. ОЭМ возвращается в НИИ. Со вчерашнего дня 13 корпус и КВЦ отключены от электричества. В 13 – отдел ВД. Их работы остановлены без предупреждения…
4 сентября. В Москве объявлено чрезвычайное положение. Мы задыхаемся тоже
5 сентября. Гарь усилилась. Вчера директор ходил по 10 корпусу и говорил «Все будет хорошо, это мы для налоговой инспекции» и тому подобное. Люди не знали верить ему или нет.
23 сентября. Вышла Владимирская энциклопедия, и мы получили ее. Наши вошли – ура!
4 сентября. Сегодня втащили и установили в кессон третий автоклав. Директор чудит – его сын мелькнул по центральному ТВ негативно, в чем-то крупно замешан…Сокращают геммологическую группу…Надо же, единственного специалиста – эксперта, имеющего лицензию – Елену Михайловну Сучкову ухитрится потерять!!!
( отступление: кандидат геолого – минералогических наук .М.Сучкова имеет 64 научных труда, из которых 51 – печатный, остальное – утвержденные.С 80 года занимается минералогическими и геммоголическими исследованиями камнесамоцветного сырья. Является старшим преподавателем кафедры геммологи МГРТ. Имеет право давать официальные экспертные заключения. И просто очень хороший, обаятельный человек. По счастью, она вернулась и мы имеем возможност , как и студенты, прослушать необыкновенно интересные лекции по истории драгоценных камней, их особенностям  и даже как отличить  природный камень от имитации).
10 января 2003 года. Сильные морозы вывели из строя целый микрорайон и убедившись, что место аварии не найти, ВНИИСИМС закупил на 35 тысяч трубы и столько же заплатил за прокладку их по поверхности. Дал отопление в жилой сектор.
Лопнули трубы в 10 корпусе и КВЦ, и еще кое-где. По  Александровскому радио объявления о наборе рабочих на предприятия, в том числе к нам…Везде ощущается нехватка рабочих…
20 января. В 11 утра распустили по домам. Авария на трубопроводе в котельной. Отключили воду и отопление.
17 февраля. Группа из Полянского, Марьина, Лаптева, Турашевой и Коваленко отбыла в Иран с лекциями. Обе геологини готовились, чтобы не дать конкретных привязок и не выдать каких нибудь тайн. Любопытно, а  остальных это заботило?
20 февраля. Опять вырубили электричество в 13 и КВЦ
4 июня. Опять уходим на две трети.
22 июня. Вчера официально появился новый директор. При его представлении, говорят, было показано письмо, подписанное всем нашим руководством, в котором ВНИИСИМС предлагали банкротить..   
Когда –то внучка Хрущева сказала, что руководитель бесконтрольной власти выдерживает не более двух лет…Мы сами выбрали Бориса Аркадьевича и потому его предательство ударило особенно сильно. Но где он виновен в силу характера, а где умышленно – очень хотелось бы знать. Ведь 
В  конце 2002 года ВНИИСИМС получил награду в номинации «Российская организация высокой социальной эффективности». 5 золотых и две платиновые награды за высокое качество выпускаемой продукции обеспечили нам в номинации «Всероссийская марка (111 тысячелетие) «Знак качества –ХХ1 век». Давайте перечислим: от 13 ноября 2000 за  искусственный кварц, пьезоэлектрический, оптический, кварцевые резонаторы и кварцевые диски. Платиновые знаки от 20 декабря 2000 за пьезоэлектрический и оптический,  за цветные разновидности.  В этом же году аппаратчица цеха № 1 ВНИИСИМС  Ольга Фокина была награждена медалью ордена «За заслуги перед Отечеством».
 Но именно в этом году вступила в действие глава 25 Налогового кодекса и средства, потраченные на науку, начали облагаться налогами на прибыль!(24%). Как отметили «Владимирские ведомости» за 25 марта: « смело можно утверждать, что российские предприятия, занимающиеся наукой в наши дни, совершают подвиг, К сожалению, он не оценен страной, но исполнен главного и высшего смысла, так как направлен на завтрашний день, на будущее нашей Родины, вопреки всем абсурдам, всему противодействию самому человеческому разуму, происходящему сегодня». В этой же статье  называется общая численность коллектива – 950 человек.
За 2002 год ВНИИСИМС получил Почетную грамоту Правительства за достижения в проделанной работе.
И потому как гром среди ясного неба для большинства сотрудников оказалась статья в «Призыве» за 11 сентября 2003 «Кому нужен крах ВНИИСИМС». О том, что в июне у нас сменилось руководство, мы разумеется знали. Знали и то, что новый директор Михаил Александрович Архипов кандидат физико – математических наук, прежде работал в «Гудвилле». Смена породила такое количество слухов, что понять происходящее большинство просто было не в состоянии. Читая статью, люди с изумлением узнавали, что наше предприятие готовили к банкротству, что только в июле – августе институт 5 раз обращался в прокуратуру, МВД и ФСБ.
Из той же статьи мы узнали, что нас осталось 880 человек. Но особенно важно было иное подтверждение. Цитата: « Недоумение вызывают и действие областной налоговой инспекции, которая упорно не выполняет многочисленные решения суда и пытается довести государственное предприятие до банкротства».
Все самые мрачные предположения  подтвердились. Представители налоговой инспекции, практически прописавшиеся весь последний год у нас, давно вызывали недоумение и тяжелое предчувствия. И это после того, как  все вздохнули с облегчением в 2000!  Люди не понимали, что происходит. Ведь  были реальные признаки того, что мы выстояли: в главном корпусе велись  ремонтные работы по переустройству и облагораживанию помещений, сменили сантехнику в туалетах, возобновились работы по реконструкции. Да и по всей территории бросаются в глаза то там то тут ведущиеся работы. Работники БТР  (бюро промышленной реконструкции) во главе с неутомимой Ириной Юрьевной Бугровой не имели минуты отдыха, готовя документацию. Ведь любое изменение всегда сопровождается тщательной подготовкой -  надо на месте перепроверить все сети, которые подвергнуться изменению.  Проектировщиков принято видеть за чертежной доской. Эта же аккуратная, энергичная, хорошенькая женщина лазила по чердакам и подвалам, иногда даже не надев рабочий халат, и перепроверяла, перемеряла, уточняла. Более того, решительно отказалась от более престижной работы в институте ( правда, не  совсем по профилю, но многих ли это останавливает обычно?), а затем и от более высокооплачиваемой – на стороне.  БПР гордилось своим профессионализмом и немножко стыдилось преданности родному предприятию. Они давно работали вместе и от большого коллектива сейчас оставались  только четверо. Но остались традиции, которые они берегли.  Так чувствовали себя почти все подразделения.
 Люди, работающие во ВНИИСИМСе, собраны со всего Союза и то, что многие работают семьями - не диво. Вслед за родителями приходят во ВНИИСИМС дети. Однако недавно выяснилось, что есть у нас и нечто, выходящее за рамки обычного: семья Евдокимовых, коренных александровцев. Когда Валентина Георгиевна Куликова посчитала их совокупный стаж работы - мы ахнули. Судите сами - 255 лет. Не слабо?
    Анатолий Федорович пришел во ВНИИП в 56 году, в самом начале и проработал мастером на участке № 7 аж 44 года. Его жена, Вера Дмитриевна, очень милая женщина, с 58 года работала зарядчицей. ( Это те, кто завешивает затравочные пластины в автоклавы). И делала она это ровно 30 лет! И четверо детей, и их жены, и внуки - все они работали или работают у нас. Все как на подбор ровные, крепкие, надежные - что грибки - боровички, такое семейство славное - душа радуется. И если бы мы не захотели подсчитать - так бы и не узнали. Не задумываются они о славе и почестях. А ведь здесь и наладчик механосборочных работ, и инженер - химик, и распиловщик, и водитель, и рентгенометрист,  и  инженер, и мастер…Да что там, они все мастера своего дела. Представьте, каких замечательных четверых детей воспитали Евдокимовы!  И как они любят построенное своими руками производство, если сумели передать это детям и внукам.
  255 лет - и ни одного взыскания! Вот такие у нас люди работают!
С чем же выходит институт к своему юбилею? Учитывая сложившуюся ситуацию, вероятно, все лучшее осталось в прошлом?
Как говорили в Одессе – не дождетесь!  Да, мы изрядно потрепаны событиями, но главное пока сохранено: коллектив. А он руки еще не опустил. Так давайте вместе посмотрим, как мы выглядим сегодня.
За научные подразделения отвечает Евгений Васильевич Полянский, сам ученый, которые все эти годы отстаивал интересы науки. Кстати, информационные отчеты полностью легли на его плечи. Кроме собственной научной работы, которую он продолжал вести.
Начнем с геологического отдела, который возглавляет сегодня  кандидат геолого – минералогических наук Нина Григорьевна Быдтаева, яркая неординарная личность. Сегодня в нем осталось 26 человек, считая двух могикан горного отдела. Уже лет 15  в него нет притока новых работников нужной квалификации из вне.  Без пополнения живой производительной силы отдел угасает. Последние годы здесь постоянно снимаются и закрываются темы. Это не способствует стабильности, и даже те, кто появлялись – Мамаевы, Чеснокова, Ромашина – уходили.
Слово Ю.А. Шатнову:
- Нашему отделу сейчас несколько лучше, чем другим. Мы же в Министерстве геологии и нас знают. А институт ростовой и пора бы им определиться с его будущим.
Пока мы рассчитывали на нашу дирекцию, считавшую, что нам не положено появляться в министерских коридорах – положение  отдела было незавидным. Начали действовать сами исполнители – все получилось. В 2002 году, где-то с февраля-марта, положение отдела выровнялось. Этому способствовало во – первых работы по переоценке природных ресурсов. Не предприми мы никаких действий, они возможно бы и заглохли. Но мы начали действовать, и они перешли на институт и отдел. Работы эти емкие и года на два мы себя обеспечили. Второе: были объявлены многочисленные конкурсы. Тут уже дирекция поспособствовала. Нина Григорьевна вошла в контакт с ЦНИГРИ и ВИЕМСом, которые являются генеральными подрядчиками работ по методическому сопровождению. ЦНИИГРИ победил и получил  эти работы.  Сами они не располагают  ни кадрами соответствующей квалификации, ни материалами по пьезокварцу. Они привлекли нас.  Во многом  мы  выступаем в качестве исполнителей потому, что сохранили марку головного института по кварцу.  Работы не совсем нам по душе в силу неопределенности поставленных задач, но, тем не менее, достаточно емкие по ассигнованиям и обеспечили нас на 2002 – 2003 годы основными средствами. Конечно, они требуют большой отдачи, как на лабораторном уровне, так и научном. В рамках этих работ мы выступаем экспертами, отслеживая темы от проекта до отчета. Нине Григорьевне пришлось немало поездить, чтобы установить контакты с заказчиками. Специалистов высокого уровня в отделе осталось не более восьми: Нина Григорьевна, я, Коваленко, Турашева, Костелова, Соболева, Смирнов, Тегетова . Сохраняют потенциал Татьяна Быдтаева,  Киселева.
Юрий Алексеевич скромничает – они не просто  специалисты, они – эксперты. Их высочайший профессионализм хорошо известен и в министерстве, и тем, с кем они соприкасались по работе. Веселые, артистичные, остроумные – они превращаются в жестких профессионалов, когда касается дела. Не зря начальник первого цеха  В.И.Верин из всех временных коллективов по производству оптического и пьезокварца особенно подчеркнул работу геологов. Сейчас они уже не имеют возможности ездить в поля – только в командировки. Но весь огромный накопленный опыт они использовали в информационных отчетах и проектах, выступали консультантами и никогда не были нахлебниками. Благодаря им имя нашего института продолжает сохраняться на должной высоте в безбрежном море Геологии.
 Мне жаль, что канула в Лету мечта чароитчиков – Смирнов А.А., Соболева Т.В. -  о чароитовом зале в Эрмитаже. Остался сказочной красоты стол из корневища со столешницей, выполненный Григорием Никитичем Кокаревым , бывшим снс геологического. Вы можете взглянуть на него в нашей экспозиции : восемь сортов чароита, так называемая «флорентийская мозаика». Весь он с нуля создан мастером, от полированной древесины до неуловимых стыков полировки. И если вы скажите, что это работа любителя, то значит вы вообще ничего не понимаете в каменном мастерстве. Там же вы увидите великолепную коллекцию всех разновидностей чароита, тщательно описанную и промаркированную. Точно такая же была передана экспедиции, потому что  для проведения работ необходимо точно знать о какой именно разновидности идет речь. Коллекция очень дорогая. Это последний дар отдела музею.
После трагической гибели  Михаила Федоровича Ермака, на которую откликнулись все известные специалисты бывшего ВШПО, последние члены  некогда мощного горного отдела – ведущий инженер А.Б.Турашева и техник О.И. Тимофеева - влились в геологический отдел. Сегодня горно – экономическое  обоснование особенно востребовано, оно составляет до 50% любого отчета. Так что приобретение более чем ценное.

Погасла слава когда то известных отделов ОГС, ОВД, ОЭМ. Здесь и обрушившийся  отечественный рынок спроса, а ученые все же не купцы – торговля дело  иного профиля. И уход на пенсию самых известных ученых. И  главная беда – устаревание материально – технической базы. За последние 20 лет она не пополнялась и не обновлялась. Отсутствие  современной технической базы дает себя знать.  И все же у нас остались люди,  которые не сдались. Давай те посмотрим на них:
Отдел гидротермального синтеза. Его сегодня возглавляет кандидат геолого – минералогических наук. П.П. Шванский. Здесь тоже осталось 30 человек, из которых ИТР 15. Все тридцать лабораторных автоклава постоянно в работе. Что, кроме тех работ , о которых мы говорили в прежние годы, появилось здесь? Правильно, цинкит.
Евгения Васильевна Кортунова далека от  победных рапортов и  уже потому понимаешь: тут что-то очень серьезное:
- Сейчас мы отрабатываем технологию синтеза. Долгое время я работала одна, но теперь у нас группа из 6-7 человек и основной обслуживающий персонал отдела (механики,  электрики, распиловщики и д.д.) работает на нас. В группе у меня Н. Николаева, Поткин, двое Шишкиных и Шалькова. Мы провели два пристрелочных промышленных цикла  в автоклавах с объемом 500 литров  с футеровкой из коррозионное – стойкого сплава длительностью   40 суток. Сьем прошел в апреле. Цикл был полностью пристрелочный. Не знали, будет ли вообще в нем что-то расти. Второй, длительностью 100 суток. Съем прошел 9 октября прошлого года. Часть  кристаллов выращенного цинкита из последнего пошла на реализацию, хотя мы не ставили такой задачи. Многое нас  не устраивает, параметры кристаллизации мы продолжаем отрабатывать в поисках оптимального. Следующим будет автоклав СВД – 15, готовится оборудование. Это из кубовых, которые пошли на Тайвань. Один стоит в 10 цехе.   Вот на нем мы проведем полностью промышленный цикл. У нас сейчас много ручного труда, необходимо оборудование, чтобы свести его к минимуму. Обещают помочь.
Коротко просмотрим  работы  остальных направлений:
Синтез новых широкозонных полупроводников на базе соединений нитритов галлия и аммония, применяемых для изготовления твердотельных элементов -  ведет к. г.-м. наук А.А.Мотчаный.  Это так называемые  холодные лампы, используемые достаточно широко. Например – в светофорах.
Доводит до совершенства технологию промышленного синтеза оптического кальцита В. Бородин, к. г-м наук, награжденный серебряной медалью и дипломом ВДНХ.
Совершенствует промышленную технологию опаловидного кварца Е. В. Дикк, один из основных разработчиков метода. Кроме того она еще занимается  синтезом ромбоэдрического кварца. Такой кварц не содержит затравочной зоны и особенно годен для изготовления дисков.
А.Ф.Белименко -  последний продолжатель работ по синтезу особо чистого кварца. В настоящее время оказывает помощь работе завода по выращиванию товарного кристаллосырья с нормируемой плотностью дислокаций и каналов травления, так необходимых нам для сохранения клиентуры. В данный момент остальные кварцевые заводы России не имеют возможности выращивать малодислокационный пьезооптический кварц высокого качества. В этом заслуга нашей науки.
Отдел физических исследований возглавляет  к.г-м наук А.Б.Дубовский.
 При том, что в отделе всего 21 человек, здесь высокими профессионалами являются почти все. Только 5 человек кандидаты наук, 2 – вед.специалисты и 5 снс.  В отделе используются 17 основных направлений исследования физических свойств твердых кристаллических тел. Давайте взглянем на основные ( или более понятные нам, не специалистам):
Метод ренгеновской топографии – изучение однородности кристалла, включение линейных и трехмерных дефектов. К.г-м н-ук. Л.Д.Белименко.
Метод оптической спектроскопии – к. физ-мат наук Г.В.Семенкович, В.В.Дубовская.
Комплекс электрических измерений – снс К.П.Семенов.
Электронная микроскопия – к. геолого - минералогических наук Балакирев.
Рентгено – фазовый анализ – снс В.С.Коваленко.
Приглашенный в 69 год во ВНИИСИМС для организации широкого спектра исследований в области рентгенографии природного  и выращиваемого минерального сырья, он с блеском выполнил возложенную на него задачу. Высококлассный специалист своего дела, этот человек в корне изменил культурную жизнь Александрова. Более 5 тысяч единиц хранения, приобретенные на свои средства и разысканные самим, были отданы лично В.С.Коваленко в организованный по его инициативе музей М.Цветаевой..
  Подсчитать количество публикаций В.С.Коваленко не представляется возможным. Публиковался в газетах районных, городских, областных и республиканских, а также в журналах. А так же книга «Час души», сборник стихов избранной лирики, издательства «Транзин – Икс», г. Владимир, 2002 год.
Особого разговора заслуживает работа А.Л.Талиса, кандидата физико- математических наук.  Называется она « Построение обобщенной кристаллографии алмазоподобных и наноструктур». Чтобы не затуманивать разъяснениями, которых не понимаю сама, речь идет об атомарных - на уровне атомов – исследованиях. 5 ноября 2003 года Талис сделал 4,5 часовой доклад на мехмате МГУ ( а это сильнейшая кафедра в мире) и получил не просто одобрение. Специалисты считают, что после завершения этой работы общая кристаллография будет рассматриваться как часть новой обобщенной. Суть даже не в гранте, который имеет его группа. Суть в официальном признании уже на мировом уровне. Для нас будет достаточно узнать, что работу сочли по значимости второй после открытия «периодической системы» Менделеева. Работа позволяет развивать технологии синтеза на уровне атомов. Вообщем, судя  потому ученые какого ранга наладили контакты с  А.Л. Талесом, Александр своей работой солидно укрепил пошатнувшийся в тяжелые годы авторитет ВНИИСИМСа.
Отдел расплавных методов синтеза, возглавляет В.И. Заднепровский, кандидат физико-математических  наук, лауреат НТТМ - 75. В отделе 30 человек. Работы этого отдела у нас хорошо известны, поэтому просто перечислим:
Продолжает отрабатывать технологии промышленного синтеза технического и ювелирного граната к. гм н. С.А.Смирнова.
То же в отношении боратов и вольфраматов осуществляет В.А. Нефедов.
Лабораторию расплавных методов возглавляет А. А. Цеглеев. Именно здесь рождаются лангаситы, эвлитины и пр. кристаллы, которые в последние годы мы столь широко освещали в прессе.
Борис Иванович, проведя исследования, с интересом отметил, что по номенклатуре потребляемых промышленных кристаллов на долю выращенных расплавным методом приходится 99,99%. А по объему потребления на долю кварца приходится 30%. Второе место – за корундом (лейкосапфиром). Дале – круто по нисходящей.
А теперь о двух отделах, которые размещены и работают в новом, до сих пор не принятом здании № 13, без холодной воды, с часто отключаемым электричеством.
Отдел алмазных материалов и приборов, руководит им кандидат физико-математических наук В.И. Лаптев. В отделе 7 человек, трое из которых – кандидаты: сам Лаптев, Помчало и Мартынов. 2-е инженеры, один техник и один рабочий. Здесь разработана технология изготовления терморезисторов на базе полупроводникового алмаза в стеклянных корпусах и без оных. Термометр, в котором используют такой терморезистор, способен  считывать  сверхбыстрые тепловые изменения в огромном диапазоне с высокой точностью. Ряд сторонних организаций – например, Саратовский центр – применяют его в датчиках задымленности. Этот терморезистор незаменим для приборов, работающих в экстремальных условиях – высоких температур, давлений, вредных средств. Спрос на него есть, выпуск – ограничен. Не может идти речи и о крупном заказе.
 Отдел  располагает только самодельным оборудованием, и нарастить мощности   своими силами не может.
Отдел высоких давлений, который возглавляет  Николай Григорьевич Санжарлинский, кандидат физико-математических наук, лауреат НТТМ – 75 ВДНХ СССР. Среди коллег по прежнему и в глаза и за глаза именуется  дворянским титулом  – граф. И не потому, что претендует на дворянские корни – просто обладатель глубокого баритона и прекрасный гитарист был во все времена любим за песни.  А уж тот, кто хоть раз слышал «Вставайте, граф, рассвет уже полощется», неизменно просил исполнить эту песню при следующей возможности. Гибкий, подтянутый, красивый он и соответствовал этому облику. Вот и закрепилось – Граф.
И в этом отделе за последние 15 лет нового притока специалистов высокой  квалификации не было. Предпринимали в свое время усилия по привлечению из Московского института стали и сплавов на преддипломную практику молодых ребят чтобы пройдя стажировку, можно было получить готовых специалистов. В интервале год – два приходили пять человек. Но более 3-х лет ни один не остался. Старожилы из них – Носухин и Перфильев до сих пор шлют благодарности в поздравлениях из города Троицка, куда их переманили. Что ж, близость Москвы, зарплата и многие блага, коих у нас нет, многое объясняет. Но в силу работы  за время пребывания у нас они стали носителями всех технологических секретов ОВД и, переместившись, начали их успешно применять. Это заставило сотрудников отдела счесть дальнейшее привлечение выпускников московских ВУЗов бесперспективным.
Сегодня их осталось 25 человек, из них трое – высшей квалификации (Санжарлинский, Дечуев, Муханов, трое  несколько меньшей – Ведущий инженер Е.Боченина, технолог Е. Боченина и классификатор алмазов Л.Заднепровская. Затем трое специалистов технического профиля, остальные – рабочие высокой классификации – токаря, преспекальщики.
Слово Мишанину А.Д.:
Санжарлинскому достались тяжелые времена перестройки. Финансирование из госбюджета каждый год сокращалось. Отсутствие материалов -  останавливали работу оборудования, текучесть кадров. В структуру отдела был передан   участок алмазного инструмента. Стали проводится опытно – конструкторские работы, направленные на создании широкой гаммы алмазного инструмента (камнерезного, шлифовального). Этой проблемой занимаются Семенов В.Д.. Дунин В.П., Егоров Е.В., Егоров С.Е., Мишанин А.Д., Боченина Е.В.. Фадин А.С., сотрудники Матвеев Ю.И., Сергеев А., Бузычкин Н.В.. Егорова Т.Ю., Лядвинская В., Белова М.Г., Ключников Ю.В., Семенов Г.М., Цибин А.С.. Фроловичев В.В., Шевелева И., Матвеева И., Акимова Н.
     Лаборатория полупроводникового алмаза осуществляет исследования в области выращивания монокристаллов синтетического  полупроводникового алмаза. Филиппова Е.Б. разработала тех. процесс получения СПА. Выход  со спрека 60 – 70 % кристаллов различных фракций годных для терморезисторов. Синтез производится на прессовых установках модели ДОО – 43 Егоровым В.В. Обладая уникальными свойствами, полупроводниковый алмаз позволяет создавать твердотельные электронные приборы, которые по мощности, частоте, температуре, радиационной стойкости многократно превосходят традиционные полупроводниковые материалы. С разработкой технологии  получения   омических    контактов и использованием лазерной пайки позволила интенфицировать работы по созданию различных типов термосенсоров и макетных образцов электронной техники. Руководитель работ Детчуев Ю.А., Крячков В.А. Сотрудники: Аверина Е., Соболева, Вагурина В., Маясова Т.В. Во всех производимых научно – исследовательских работ руководителем является Н.Г.Санжарлинский.
Группа Детчуева сосредоточена сегодня на внедрении безкорпусных терморезисторов из полупроводникового  монокристалла алмаза, используемых в датчиках расходов жидкостей и газа. Терморезисторы имеют прямой контакт с окружающей средой и сейчас датчик, изготовленный на их базе проходит полевые испытания в Уфе на нефтеперегонных магистралях. Особый припой, разработанный в лаборатории и защищенный патентом, позволяет жестко фиксировать контакты на кристалл. Кстати, этот припой можно использовать как связку для изготовления особо мелкого алмазного инструмента – сверл малого – до 1 миллиметра диаметра.
На базе своего терморезистора она создали микропаяльник, который входит в режим в течение 2-х секунд и потребляет всего 7 киловатт мощности (при 30 – мировых). После демонстрации его работы на выставке на отдел посыпались  заказы… Вопрос об опытном производстве рассматривается. Область применения терморезистора огромна. Например, технология зондирования глубоких уровней кристаллов – исследований не перечесть. Но сдерживает отсутствие техники.
В ближайшее время Детчуев выезжает в Башкирию, чтобы на месте  провести доработку с электроникой. Специалисты Йшкор – Олы и Ульяновска отрабатывают технику защиты терморезистора, необходимую при резком отключении потока. В таком случае возникает перегрузка и защита необходима.
Рекуперация – вот  то направление, которое  помогло продержаться этому отделу последние годы.  Все работы от «а до я» ведет один человек, кандидат химических наук В.А. Муханов. Что это такое? Извлечение алмазов из отработанного инструмента и повторное их использование.
Слово В.А.Муханову:
- В свое время я, обшарив базу и подвалы, нашел немало использованного отработанного алмазного инструмента (пилы, планшайбы и пр.). Сбив алмазоносный слой, я начал применять рекуперацию. Впоследствии нашел в Москве такой же инструмент и за бесценок купив (за свои деньги), привез во ВНИИСИМС. Никого не волновало, откуда я беру алмазы. Извлекая из отработанного сырья, я передавал их в отдел, и мы пускали его в алмазный инструмент. В 97 – 99 нами был написан техпроцесс по синтезу алмаза, но в 2000 году в отделе синтез упал на половину. С 97 года производили и так до 6 кг – кончился твердый сплав. Нелегально, по бартеру, удалось достать 5 кг для опытов. Но в ноябре 2001 производство алмазов прекратилось вообще. С тех пор мы делаем инструмент и существуем только за счет рекуперации. Если в 91 -92 мы старое оборудование закупали, то сейчас работаем на давальческом сырье. После переработки оплачиваем частью полученных алмазов.
Всего же за все эти годы было получено более 214 кг алмазов  более 40 микрон методом рекуперации. Хван давал отделу от 4 до 12 кг в год, половина было представлена неходовыми зерностями, на которые не было спроса.
Невысокий, кругленький, избравший маску Иванушки – дурачка, легко приходящий в возбуждение с использованием ненормативной лексики, Володя Муханов очень талантлив и отзывчив. Игры взрослых опасны тем, что с масками срастаешься. Начальник отдела признает, что не дело кандидата наук так использовать, но без работы Владимира в последние годы отделу пришлось бы худо. У Муханова масса авторских свидетельств, он обожает упрощать и усовершенствовать. Когда-то у него была хим. группа из пяти человек. Из - за низкой оплаты при повышенной вредности все они уволились. Он справляется один, но теперь времени на науку не остается совсем. Кстати, большинство используемого инвентаря приобретено им на свои деньги.
Еще стоит напомнить, что установить полностью всю аппаратуру, а уж тем более запустить ее в действие в непринятом здании отдел не имеет возможности до сих пор.
Отдел экспериментальной минералогии. Сегодня здесь осталось 25 человек, из которых 17 – ИТР, а из них 5 – кандидаты наук (Носов, Яроцкий, Е. Кожбахтеев, Махина, Марьин). С переходом А.А.Марьина на должность научного консультанта, сегодня и.о. зав. Отделом С.Ф. Носов. Все мы хорошо знаем огромный потенциал этого отдела как в облагораживании мелкокристаллического, так и кристаллического сырья. Учитывая то, что на первый план сегодня выходит облагораживание уникальных кристаллов, специалисты этого отдела с их проработанными за долгие годы технологиями востребованы как никогда. Здесь же продолжают работы по усовершенствованию технологий цветных разновидностей кварца.

Теперь давай те посмотрим, чем жив  наш завод. За все прошедшее время он не остановился ни разу.
Возглавляет его  по прежнему крепкий производственник Лев Николаевич Романов.
Основной цех – цех №1. Руководит им В.И. Верин. Этот цех – базовый нашего предприятия. Именно  здесь берут начало все наши награды. Пока стоит он – выстоит и институт. Сегодня здесь числятся 170 человек, из них чисто в цеху – 149. Он подразделяется на  пульт, техбюро, участки кристаллизации и переработки. Администрация - Верин, экономист С.А. Щанов и инженер по нормированию труда.  За прошлые годы здесь мало что изменилось, если не считать старения оборудования. Сокращение людей больно ударило по производству и так ослабленного уходом мужской части рабочих, при отсутствии механизации. Они так и говорили « Мне работа нравится, но на эти деньги  семью не прокормить». Многие  мужские профессии пришлось освоить женщинам. Так на шлифовке работают исключительно они. Взаимозаменяемость у них исключительная. На пульте против 3 прежних оператор отвечает теперь за 11 сосудов. Представьте себе рабочую специальность, при которой ежегодна сдача химии, физики и электротехники! У операторов это именно так. Да и вообще в цехе № 1 многие профессии уникальны. Здесь с улицы человека не возьмешь, здесь необходимо пройти долгий период обучения.
 Сегодня, когда промышленная технология синтеза кварца уже не соответствует требованиям (она не обновлялась с   середины 70-тых годов) особенно трудно приходится технологам. Новое поколение заводских технологов имеет базовое образование не техническое и, хотя грешно упрекнуть их в недобросовестности или  отсутствии опыта –  в сравнении с Беляковой, Зуевой, Сальниковой они проигрывают. Однако если учесть объем выполняемой ими работы,  при возросшем автоклавном парке и всего 10 компьютеризированными сосудами, возникает невольное чувство восхищения  маленьким коллективом возглавляемым Е.Г. Сопелевой.  Ведь даже для того, чтобы проверить , как ведется цикл на каждом сосуде они по утру затрачивают не меньше часа только на обход. А  их работа отнюдь не в фиксации данных, они разрабатывают и ведут каждый цикл на каждом сосуде от начала до конца.
Сейчас  первый цех работает на пределе. Устаревает аппаратура. Многие приборы невозможно отремонтировать, нет запчастей – приборы давно сняты с производства. Эксперименты администрации последних лет только ухудшили обстановку и без того сложную. Как выстаивают? А они и сами не знают, гордость, что ли не позволяет халтурить или бросить все и уйти? Но они не уходят и растят кварц самого высокого качества, вспомните награды последних лет.
Но идем дальше:
Цех №2, возглавляет Елена Павловна Ксенофонтова. Сегодня здесь всего 50 человек, из которых 7 ИТР: начальник, И. М. Филипов, мастера Г.И.Королева и Т.А. Корешкова, технолог А.Шилов и инженер по подготовке производства Сазонова.  Люди освоили по 2-3 профессии и научились перестраиваться по мере необходимости. Здесь тоже уникален каждый человек. Некогда механической шлифовкой занимались исключительно мужчины, сегодня здесь только женщины. Из - за  низкой зарплаты мужчины уходят. Осталось 4 распиловщика, шлифовщик и наладчик. А ведь просто снять алмазный диск не каждой под силу. С благодарностью говорят о Коле Логинове, выручающем в таком случае. Они способны делать пластины немыслимого диапазона типов не только из кварца, но и кальцита и цинкита. Здесь изготавливают линии задержки и секции. Они умеют работать качественно.
 Не слишком сдал и участок по производству алмазов. В. Хван подводя итоги прошлого немногословен:
- Совместно с отделом ВД  мы постоянно   работали над совершенствованием технологических процессов и улучшением условий труда. Изменение технологии обогащения алмазосодержащих спеков позволило исключить использование азотной кислоты, что благоприятно сказалось на экологии. Несомненной заслугой участка является то, что нашим алмазным порошкам первым в алмазной отрасли СССР был присвоен Государственный знак качества.
В настоящее время участок работает далеко не на полную мощность, т. к. спрос на выпускаемые алмазные порошки сильно уменьшился. Но, понимая уникальность выпускаемой продукции, надеемся, что спрос на нее восстановится.
 Выстоял резонаторный цех. Как говорит его начальник И. Цапалин:
- За все эти годы на нашу продукцию не было ни одной рекламации. Марка ВНИИСИМС, которую мы ставим на каждый корпус резонатора, все это время остается безукоризненно высокой. Все это притягивает к нам все новых и новых покупателей. Сегодня мы закрываем пятую часть потребностей России в этом изделии. Многие заводы – изготовители оказались нерентабельны и остановились, не выдержав конкуренции с дешевыми китайскими резонаторами. Наша же наработанная форма, умение работать с клиентами и высоко держать марку российской продукции на родном заводе, к сожалению, недооценивается ни морально, ни материально. Но мы не падаем духом. Пройдет время и жизнь расставит на свои места кто прав, кто виноват.
Гранатный участок, возглавляемый Афанасьевым и технологом  Л. Новожиловой  сегодня всего  из 6 человек (включая руководство). И все же на своих 6 прессах они способны выполнить новое задание руководства – выращивать по 25 килограмм  гранатов всех цветных разновидностей!
В конце 2003 года, 30 декабря, на встрече с представителями трудового коллектива, новое руководство во главе с генеральным директором М. А. Архиповым подвели итоги уходящего года и рассказали о намечающихся работах. Они не скрыли, что несмотря на позитивные результаты чтобы выправить ситуацию предстоит сделать много. В частности необходимо тщательно  просмотреть все имеющееся в наличие оборудование, взвесить возможности его полной загрузки. Проверить возможности отделов и цехов. Вывести на окупаемость так называемую  социалку. Не было сомнения, что от пропасти ВНИИСИМС отошел, но руководство просило коллектив потерпеть еще полгода. Может оттого, что они не сулили золотые горы, их уверенность вызывала  ответное доверие. Люди устали от неопределенности. Теперь из нее мы выбираемся. Свет в конце туннеля появился… Предстоит много работы, но ведь мы  ее никогда не боялись.
Даже кратно просмотрев не все подразделения, сразу бросается в глаза главное: люди оставшиеся во ВНИИСИМСе являются уникальными носителями или технологий, или профессий. Не забывайте, что у нас, увольняясь, человек уносит с собой знания и навыки. Этого нельзя отнять у специалиста. И как бы не охранялись наши новейшие разработки, при потере человека мы  неизбежно теряем и их.
ВНИИСИМС  жив людьми. И главное, в чем нуждается сейчас особенно остро – это в определении стратегической задачи. Когда ВНИИП решил поставленную задачу, он уступил место ВНИИСИМСу. ВНИИСИМС справился с поставленной не хуже. Ему нужна новая задача и административный простор, его творческий потенциал не задействован на полную мощность – это видно невооруженным глазом.  Мы выстояли там, где рушились иные предприятия. Мы перешагнули рубеж. Мы привыкли уважать  родное предприятие и свою работу. Мы хотим, чтобы ВНИИСИМС  прочно встал на ноги и вернул себе ту мировую славу, которая не по вине его коллектива потускнела за последние годы.
Зайдите в наш демонстрационный зал сегодня возглавляемый И.А. Городцовым. Еще раз посмотрите экспонаты, так восхищающие людей, рвущихся на экскурсии во ВНИИСИМС. И вы с полным правом скажите себе то, что говорят геологи:

Запомните, что мы не проиграли
И прошлое свое мы не клянем,
Мы сами Геологию избрали
И были крещены ее огнем.
Она уходит в тень легенд и песен,
Тех карт, что люди будут штамповать.
Но мир ее настолько интересен,
Что многим предстоит затосковать.
И там где лишь на деньги падки
Так, что никто не нужен им из вне,
Кому-то наши драные палатки
Как Шамбала привидятся во сне.
Солдаты геологии, мы знали,
Что значит мерзнуть, и не есть, не пить.
Но все, что в кабинетах нарешали
Мы брались в повседневность воплотить
Была, как бой жестока наша школа
И пусть все удавалось не всегда –
Там, где прошли мы в сапогах тяжелых
Через полвека встанут города.
Когда начнут просматривать итоги,
О нас заметят, подводя черту:
Последние романтики эпохи,
Которые сражались за мечту.

А теперь, прежде чем я приступлю к последней, печальной главе, давайте вместе еще раз просмотрим чем же славен был наш институт.





ОСНОВНЫЕ ВЕХИ РАЗВИТИЯ ИНСТИТУТА

2 марта 1954 года
создание ВНИИПа

весна 1956 года
получены первые отечественные кристаллы массой до 3 килограммов

2 октября 1956 года
подписан акт о приемке лабораторного корпуса завода в г. Александрове

10 апреля 1963 года
реорганизация ВНИИПа во ВНИИСИМС

весна 1965 года
получение группой сотрудников Ленинской премии за синтез кварца

лето 1965 года
демонстрация выращенного институтом сырья на Всемирной выставке в Монреале (Канада)

осень 1969 года
заключение первого международного договора на поставку сырья (с Чехословакией)

7 января 1971 года
награждение ВНИИСИМСа орденом Трудового Красного Знамени

осень 1972 года
Золотая медаль на международной Лейпцигской Ярмарке (ГДР)

7 ноября 1979 года
присуждение Государственной премии СССР группе сотрудников ВНИИСИМС

8 апреля 1982 года
присуждение Премии Совета Министров СССР группе сотрудников ВНИИСИМС.

1997 год.
 Наградной знак Отличия «Факел Бирменгема».
 За  достойное выживание предприятия в условиях рыночной экономики.

1998 год.
Наградной знак Отличия Швейцарии «Хрустальный рыцарь».
За достойное  выживание предприятия в условиях рыночной экономики.


13 ноября 2000 года.
Золотые знаки за искусственный кварц:
Пьезоэлектрический кварц.
Оптический кварц.
Кварцевые резонаторы.
Диски кварцевые.

20 декабря 2000 года.
Платиновые знаки за:
Пьезоэлектрический и оптический кварц.
Цветные разновидности.





















ЛАУРЕАТЫ ЛЕНИНСКОЙ  ПРЕМИИ
Алексей Александрович Штернберг
Леонид Иосифович Цинобер
Леонид Александрович Гордиенко
 Константин Федорович Кашкуров
Алексей Владимирович Симонов
 Валентин Евстафьевич Хаджи
Михаил Иванович Голиков
Яков Петрович Снопко



ЛАУРЕАТЫ  ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПРЕМИИ СССР
Владимир Сергеевич Балицкий
 Валентин Евстафьевич Хаджи
 Анатолий Александрович Шапошников
Лев Николаевич Романов
 Михаил Исаакович Самойлович
 Леонид Иосифович Цинобер
 Евгений Матвеевич Циганов
 Юлия Андреевна Белякова
Жанетта Викторовна Новожилова
Сергей Никитович Кондрашов
 Евгений Павлович Мельников



ЛАУРЕАТЫ  ПРЕМИИ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР
Юрий Михайлович Путилин
Галина Леонидовна Ахметова
 Валентин Григорьевич Яроцкий
 Виктор Парамонович Голенко
 Борис Аркадьевич Дороговин
 Иван Игнатьевич Красов
 Геннадий Александрович Петрушенко
Анатолий Александрович Дмитриенко
 Владимир Павлович Горохов
 Николай Иванович Васильев
 Валентин Иванович Ермаков