Пленник II - yaoi, nc21 -

Бездна Желания
Множество рук тянется ко мне, огромное количество похотливых глаз смотрит в мою сторону, слюнявые рты растягиваются в улыбках сладострастия, мусолят мое оскверненное тело, клыкастые пасти рвут дрожащую плоть на части. Тьма захватывает меня целиком, растворяет в себе, вгоняет в состояние шока. Пытаюсь бежать, только ноги не слушаются, наливаются свинцовой тяжестью, прирастают к земле. Хочу спрятаться, но нет здесь такого укромного уголка, в который можно было бы уползти. И я тону в жестокой похоти моих мучителей. Чувствую, как снова и снова проталкиваются в меня твердыни их желаний, разрывая на мелкие куски ужаса, лишая последних оплотов гордости.
И вдруг среди этого ада, в который закинула меня война, я вижу свет. Яркий, но не слепящий, жаркий, но не испепеляющий. Этот свет несет прощение и искупление моих прошлых грехов. Протягиваю к нему израненные руки, тянусь измученным, изуродованным телом. Повторяю словно молитву.
- Спаси меня, Даниель Арк, я сделаю для тебя все, все что ты захочешь!
Просыпаюсь от собственного крика. Меня трясет так, что не могу унять стучащие зубы, чувствую, что все еще продолжаю плакать и мысленно умоляю о спасении. Поворачиваюсь на бок, сжимаю одеяло, вдавливая его в живот, пытаюсь унять дрожь в теле.
- Будь проклято мое прошлое, будь оно проклято!
Удушающий стыд заливает меня от макушки до кончиков пальцев ног. Я снова молил его о милости, вновь и вновь кидался к нему за спасением. Он тот из-за кого я вверг себя в пучину раскаяния, тот кто не дает мне забыться. Я люблю его и одновременно ненавижу, желаю всем сердцем вновь прижать к своей груди и вместе с этим уничтожить его, растоптать, стереть с лица этого мира, чтобы забыть о том, кто стал моим пределом.
- Я люблю тебя, Даниель Арк! Я хочу снова тебя увидеть!
Вновь и вновь озвучиваю свои желания, с мазохистским наслаждением представляя нашу встречу. Хочу увидеть его лицо, заглянуть в небесно-голубые глаза, зарыться руками в его густые волосы.
- Мой любимый пленник, мой милосердный господин, мой жестокий освободитель!
Между ног давно уже полыхает жар желания. Кладу руку на возбужденный, пульсирующий член, закрываю глаза, представляя Даниеля, то податливым и напуганным, то высокомерным и равнодушным. Меня колотит спазмами наслаждения, скручивает приступом нового желания, и я бурно кончаю себе в руку.
Как давно я не занимался настоящим сексом? Кажется целую вечность. Но я боюсь, не могу ни с кем делить одну постель. Как только кто-нибудь касается моего тела, у меня тут же начинается истерика, и панический ужас затмевает разум. В такие минуты мне делается страшно за другого человека, ведь во время затмений я могу даже убить.
Жена не выдержала и ушла, и я ее понял и не осуждаю. Первое время мне не хотелось жить, а воспоминания прошлого помогали развиваться депрессии. Каждую ночь я снова и снова возвращался в летные ангары, прозванные «Конюшнями», и опять становился пленником победителей, пресыщенных войной и наполненных доверху извращенными желаниями.
Я вновь задрожал, лишь вспомнив о том, что делали со мной в плену. Накрылся одеялом с головой и свернулся в позу зародыша, со стоном сжал кулаки, пытаясь изгнать видение.
- Я не хочу туда, больше не хочу! Не надо, умоляю!
Думал, что уже не засну, но мне удается задремать, и утром не могу разлепить сонные веки, так хочется спать, - сил нет. Заставляю себя подняться, заползаю в душ. Открываю воду и тут же чувствую, как начинает щипать ладони. Я снова разодрал их ногтями, потому что от кошмаров слишком сильно сжимал кулаки. Облокачиваюсь о стену, даю струям воды окутать меня теплым шлейфом. Прислушиваюсь к ощущениям и понимаю, что отхожу от своих страхов. Ночь прошла и унесла память о прошлом, днем легче победить кошмары, забыть о том, что было. Как я хочу все забыть, лишиться памяти, начать все сначала, вычеркнув из своей жизни это постыдное, страшное прошлое. 
Жизнь тянется жеваной жвачкой, прилепившейся к ботинку. Иногда так хочется избавиться от нее раз и навсегда, но она настойчиво вязнет на мне, не позволяет стряхнуть себя и все продолжается.
На моей захламленной, маленькой кухне так тесно, что даже присесть негде, сбрасываю с табурета грязные вещи, сажусь и наливаю кофе, отрезаю кусок хлеба и густо намазываю его маслом, в сковороде скворчит подгоревшая яичница с колбасой. Хочу медленно съесть завтрак, но не могу, так и не отучился заглатывать куски.
Психолог сказал, что это остаточные травмы от плена, лишений и голода. Я и без него знаю что это, но всегда стесняюсь есть при других, поэтому и не хожу в рестораны. Ненавижу удивленные и немного растерянные взгляды посторонних, наблюдающих за тем как я поглощаю пищу.
Вздыхаю, раздумывая, съесть ли что-нибудь еще? Я никогда не насыщаюсь, набиваю брюхо до рвоты, а все кажется мало, я боюсь снова ощутить тот ужасный голод, ту боль в желудке, который сходит с ума, требуя пищи. Только недавно мне удалось подчинить эти страхи, заставить себя останавливаться, но медленно есть я никогда уже не научусь.
Решаю, что на сегодняшнее утро еды хватит, встаю из-за стола, и все-таки мучаюсь страхом остаться голодным.
Выхожу из дома, медленно бреду по улице. Я ощущаю себя посторонним в этом ярком и радостном мире, оправившемся от войны.
Когда, отпущенный на волю, я вернулся домой, то не узнал свою родную планету: выжженную ракетными ударами, разрушенную, покоренную. Мы проиграли войну, обрекли свои земли на вечный и постыдный мир с новой, развивающейся империей. Стали ее вассалами, бесправными и послушными. Я встречал обездоленных, изможденных людей, несчастных и потерянных в своем горе. Мы все тогда скорбели о нашей прошлой, мирной жизни. Никто не интересовался проблемами соседей, каждый жил сам по себе.
Мне легко удалось влиться в тот суровый, скорбящий мир.
Жена сначала обрадовалась, что ее муж вернулся с войны живым, только поразилась моим поседевшим волосам, да заплакала, когда увидела раны на моем худом теле. Прижалась ко мне, обняла.
Я начал задыхаться, кровь ударила мне в голову, а в глазах потемнело. Если бы не ее отчаянный крик, то, наверное, я бы убил свою жену. С трудом придя в себя, я увидел страшную картину: избитая и испуганная женщина, сжавшись около моих ног, отчаянно молила меня не бить ее больше.
Я упал на колени, схватился за голову и закричал от ужаса и безысходности.
Что со мной стало? Кто я такой? Израненный изгой, которому нет места среди нормальных людей.
Тогда, испугавшись содеянного, я убежал из дома и долго бродил по темным улицам, шарахаясь от прохожих, забиваясь в темные подворотни, отсиживался там, не решаясь высунуть носа, а затем, успокоившись и взяв себя в руки, снова брел неизвестно куда.
Жена простила меня, помогала мне адаптироваться, водила к психологу. Только ничего не шло впрок. Каждую ночь я видел один и тот же сон: похотливые руки срывают с меня одежду, хриплые голоса отдают приказы, которых нельзя ослушаться, а твердые члены насилуют, раздирая и без того израненное тело.
Я орал как резанный, а потом приходил в себя в углу за креслом, дрожащий и испуганный, покрытый горячечной испариной, жалкий, с трудом понимающий где нахожусь.
Она не выдержала и ушла. Оставила записку, не решившись открыто попрощаться со мной.
Я не осуждал ее, нет, понимал, что окажись я на ее месте, то тоже бы не смог терпеть подобного. Но боль утраты, одиночество и мои кошмары сделались совсем уж невыносимыми, когда она покинула меня. Что оставалось мне, - путь в один конец. Я пытался оборвать свою ничтожную, изгаженную прошлым, оскверненную жизнь, - пытался…
Выстрел, и тьма приняла меня в свои объятия. Тепло разлилось по телу, звенящая тишина несла покой… Я расслабился, закрыл глаза и глубоко вздохнул, обрадовавшись тому, что теперь смогу отдохнуть. И вдруг темнота разорвалась на тысячу теней, заколыхалась, распадаясь.
- Куда собрался?! А ну иди сюда, на тебя пал жребий.
Я пытаюсь спастись, уползаю подальше от грубых пальцев, сдавивших мою лодыжку, натягиваю на себя грязную ветошь, будто она может укрыть меня и спасти.
- Не надо, я прошу Вас! Пожалуйста, умоляю!
Меня тянут на свет, срывают с бедер мою импровизированную одежду, - старые тряпки, которыми я пытался хоть как-то прикрыть свою наготу. Жестокие руки безжалостно ставят раком, хватают за волосы, вздергивая голову вверх.
Я знаю что сейчас произойдет, беззвучно открываю рот и прогибаюсь от боли, полыхающей в анусе. Солдат не церемонится, входит резко, нарочито делает больно. Хоть бы слюной смочил меня, прежде чем вколачиваться, хоть бы помог мне расслабиться. Плакать не могу, слез уже не осталось, я так давно в плену, что и не передать. Мне страшно, каждый день наполнен болью и ужасом. Рядом со мной такие же пленники как и я, они так же как и я трясутся от страха и забиваются под балки, только бы скрыться подальше от глаз солдат.
Где наша выправка и гордость? Наши честолюбивые помыслы? Наш командный дух? Все это кануло в бездну отчаяния. Мы деремся за еду, выталкиваем более слабых из наших временных и таких ненадежных убежищ, готовы глотку друг другу порвать, лишь бы избежать уготованной нам участи.
Насилие, боль и отчаяние, я больше не могу это терпеть. Другие пленники следят из своих темных щелей за тем, как жестоко меня насилуют солдаты, зная, что такая же участь уготована и им, бесправным тварям обитающим в «конюшнях».
Хватит, не могу больше, откуда только силы берутся, вырываюсь из жесткого захвата, соскакиваю с члена насильника и бегу. Знаю, что спастись невозможно, меня поймают и накажут, но что-то ломается внутри, заставляет совершать необдуманные поступки. Несусь во всю прыть и вижу его…
Даниель Арк?!
Нет, такого не бывает, откуда он здесь, как оказался рядом с ангаром, почему стоит и смотрит на меня?
Солдаты догнали, накинулись скопом, бьют ногами, жестоко и больно. Еще бы, раб осмелился артачиться, игрушка не дала наиграться вволю. Хриплю, изо всех сил ползу к нему, хватаю за ноги, с мольбой заглядываю в глаза:
- Господин, спаси! Убей меня, молю!
С чего я умоляю его, почему кинулся к нему с надеждой на спасение? Ведь он тот, кто должен ненавидеть меня больше всего на свете, человек, которого я мучил и насиловал, осквернял его душу и ломал волю. Как осмелился я обращаться к нему? Какое имел на это право?
- Иди ко мне Фредерик! 
Он протягивает руки, и я тянусь к нему всей свой изгаженной душой, своим израненным, оскверненным телом. Я так хочу спастись, хочу вырваться из этого ада!.. Натыкаюсь взглядом на его изуродованные пальцы, вывернутые черные ногти и замираю. Меня сковывает ледяным отчаянием и страхом.
- Ну что же ты, иди сюда, я спасу тебя, давай же!
- Прости меня, Даниель, я так виноват перед тобой, прости меня!
Когда я очнулся, рядом со мной суетились врачи.
- Ну, батенька, Вам крупно повезло! – Пожилой врач коснулся моего плеча, а у меня мурашки побежали по коже и захотелось скинуть его руку. – Что это Вы задумали стреляться?! Нужно ценить жизнь, ведь она у нас одна, мой дорогой, так что живите и радуйтесь.
Даже умереть не могу, нет спасения от моих кошмаров, никто не сможет мне помочь избавиться от них. Почему врачи сохранили мне жизнь, не позволили умереть, снова швырнули в ужас моего жалкого существования?
Ненавижу эту слабость, каждый день держу себя в руках и каждую ночь вновь впадаю в отчаяние. Я пробовал не спать, но стал засыпать на ходу, и даже в эти короткие мгновения провалов я снова попадал в «конюшни» и вновь переживал насилие.
Я хочу очнуться от своих кошмаров, хочу перестать так отчаянно бояться, мечтаю наконец-то заснуть и спать без снов, чтобы хотя бы раз получить желанный отдых.
Просыпаюсь от собственного крика и снова обнаруживаю себя в углу за креслом. Меня трясет так безудержно, что первое время не могу двигаться. Наконец, удается ползком переместиться в центр комнаты, встать на ноги не получается, они ватные и непослушные. Падаю на ковер и рыдаю без слез, просто сотрясаюсь всем телом, хватаю себя за волосы, сжимаю больно, чтобы привести себя в чувства. Но больное воображение услужливо показывает образы моих насильников, и я снова начинаю дрожать.
- Нет, нет… Умоляю, пощадите, не надо больше, я прошу Вас!
Задыхаюсь от боли. Меня насиловали и били так долго, что я потерял счет времени. Оказывается, сломать человека так просто, и не нужно применять к нему изощренных пыток, просто изнасилуй его душу, растопчи ногами его безвольное тело, запугай будущими муками, и он навсегда потеряет свое достоинство. 
- Ты же у нас майор, да?! – Солдат осклабился в хищной улыбке. – Встать!
С трудом поднимаюсь, чувствую, как по ногам стекает кровь, густая, горячая, она медленно ползет вниз, собираясь в небольшую лужицу на полу.
- Отдай мне честь!
Опускаю голову, смотрю исподлобья.
- Ну?! – Он подходит ко мне и бьет наотмашь, так сильно, что я снова падаю. – Встать!
Подчиняюсь, поскольку знаю, - не выполню приказ, вновь получу наказание.
- Я что тебе сказал, майор?!
- Отдать Вам честь… - Шепчу, едва двигая разбитыми губами.
- Ну, так я что целый день что ли ждать тебя буду?!
Смиряюсь и выполняю приказ. Солдаты в ангаре смеются, наблюдая за мной и моим мучителем. Он подходит, хлопает меня по щеке, поощряя за послушание.
- А теперь попроси меня, трахнуть тебя! Ну же, давай, сучка! – Солдат бьет в живот и я медленно оседаю вниз, чувствую, как мою челюсть сдавливают сильные, жесткие пальцы, а потом в рот врывается его член, раздирая губы, травмируя горло. – Медлишь, сука, я же приказал!.. – Рычит он, заставляя меня заглатывать до конца его пульсирующий, огромный член.
Я давлюсь, пытаюсь отстраниться, но лишь получаю затрещины и не могу ничего поделать.
- Ну, усвоил урок? – Он отпускает, так и не кончив, ждет, когда я выполню основной приказ.
Тогда, в первые дни плена, я еще позволял себе неповиновение, надеясь на скорое спасение, и не знал, что буду выполнять приказы любого, кому захочется развлечься со мной.
Дергаюсь и просыпаюсь. Я валяюсь посреди комнаты, обнаженный, дрожащий весь покрытый холодным потом, замерзший и потерянный. Мне снова приснился сон. Вновь и вновь мои насильники приходят, чтобы опустить меня, заставить снова переживать кошмары.
Еле передвигаюсь, заползая в ванну. Лихорадочно тру себя жесткой мочалкой, пытаясь смыть грязь прошлого, никак не желающую отмываться. Я каждый день сдираю кожу до крови, но не могу очиститься. Долго стою под теплыми струями душа, прислонившись пылающим лбом к холодному кафелю. И наконец, окончательно выхожу из оцепенения.
Одеваюсь, сетуя на себя, что снова не занес в прачечную грязное белье. С таким отношением мне скоро одеть будет нечего. Заглатываю пищу, совсем не чувствуя вкуса, а затем выхожу в серое, промозглое утро, бреду вдоль унылых улочек, запрыгиваю во флер-транспортник, идущий прямиком к моей работе.
Я работаю в департаменте торговых альянсов колониальных планет. Хотя, работаю, это громко сказано, потому что я отсиживаю там время, перевожу научные и технические статьи, - я обычный, штатный переводчик с небольшой, позволяющей нормально существовать, зарплатой. Мне, в принципе, можно было и не являться в это огромное серо-зеленое здание, а свои переводы я мог бы и дома делать, но не хочу оставаться наедине с собой, вот и таскаюсь сюда каждый день.
Здесь мне отвели небольшой закуток, который я гордо именую своим кабинетом. Забитый всевозможными словарями и книгами, вечно купающийся в пыли и освещенный лишь искусственным светом, он мне стал родным и милым, почти вторым домом.
Зарываюсь в описание какого-то нового агрегата, перевожу инструкцию и научное объяснение процессам, которые способен производить этот чудо-аппарат. Зеваю от скуки, строчки перед глазами прыгают и размываются. Я снова не выспался, кошмары совсем замучили меня. Прикусываю губу, чтобы не провалиться в сон, поглядываю на часы, скоро откроется аптека и я смогу купить себе энергетик. Конечно можно выйти в холл и прикупить, к примеру, кофе, но кофеин на меня отчего-то не действует, а энергетики давно уже запрещено продавать в автоматах и обычных магазинах. Все труднее удается разлеплять сонные веки, стены и предметы, окружающие меня, теряют четкие очертания, расплываются будто утопая в тумане.
- Я что тебе приказал?!
Вздрагиваю и с ужасом смотрю в потемневшие от злобы глаза своего мучителя.
- Я не буду этого делать! – Меня опрокинули на спину, но я пытаюсь подняться.
Тяжелый солдатский ботинок наступает на мою обнаженную грудь, придавливая к земле.
- Какая-то мразь тут будет мне выступать? – Грязная подошва больно трет мою кожу, перемещается к лицу, вытирается об него безжалостно и грубо. – Лизать ботинки, раб!
Я отворачиваюсь, отплевываясь от грязи, задыхаюсь от негодования и злобы.
- Вот как, решил, что можешь норов тут показывать?! Не хочешь языком, значит задница твоя будет работать!
Он приказывает перевернуть меня на живот и развести мои ягодицы. Другие пленники безропотно выполняют приказ. Я буквально распят и максимально открыт для своего мучителя. Солдат толкает свой ботинок в мой анус, пытаясь пропихнуть в меня чудовищно-здоровый, подбитый железом мысок.
- Пожалуйста, не надо! Я все понял! – Ору, не веря в то, что сейчас со мной делает безжалостный палач. – Простите! Я буду лизать Ваши ботинки, все что угодно… Сделаю, все что угодно!.. Пожалуйста, остановитесь!.. Не надо!..
Им все равно, нашим мучителям нет никакого дела до наших чувств и желаний, они до краев наполнены мстительной злобой, готовы рвать на куски, заставлять нас проходить все круги ада. И нет больше понятия милосердия, оно расплавилось в нечеловеческой ненависти, уничтожено бушевавшей недавно войной, утоплено в горе потерь, вырвано из сердец как ненужное чувство и забыто навсегда.
Я каждый день молился о смерти и до ужаса боялся, что пытки моих палачей станут еще более изощренными и гадкими. Вместе с моим телом, растоптанным солдатскими ботинками, была растоптана и моя гордость. И я больше не сопротивлялся. Я смирился с тем, что я раб и принадлежу «конюшне», обязан подчиняться хозяевам, выполняя все их прихоти и желания. У меня больше нет гордости, я лишен будущего, вывернут наизнанку, перемолот болью и страхом. Игрушка господ, держащих в своих руках мою судьбу.
Я не хочу вспоминать того, что со мной делали! Как выбросить все это из головы, заставить себя забыть прошлое?! Простить самого себя, вырваться из этого чудовищного плена, перестать бояться снов и воспоминаний?
- Грасс!
Дергаюсь и просыпаюсь, едва успеваю вытереть лицо, залитое слезами.
- Эй, ты заснул что ли? – Ко мне в кабинет заглядывает рыжеволосый веснушчатый секретарь, служащий у начальника моего отдела.
- Нет, просто увлекся переводом. – Быстро отвечаю я, стараясь придать голосу бодрости.
- Тебя босс вызывает, поторопись!
Вскакиваю. Что ему от меня нужно, зачем я, мелкий служка, понадобился начальнику? Меня все еще потряхивает от приснившегося воспоминания, раньше на работе я не проваливался в такой глубокий сон.
- Можно?! – Заглядываю в кабинет к начальнику Янсону, но без приглашения не вхожу.
- Давай! – Буднично разрешает босс, он сидит в высоком кресле и попыхивает сигарой.
Захожу, по военной своей привычке вытягиваюсь по стойке смирно.
- Ты болен что ли? – Янсон всматривается в мое бледное лицо.
- Нет, просто немного не выспался. – Чеканю я каждое слово.
Начальник откладывает сигару, задумчиво трет подбородок, присматриваясь ко мне, прищуривается, будто сомневаясь, а верное ли он вынес решение по поводу меня? Я терпеливо жду когда он заговорит, а пока пытаюсь взять себя в руки и унять дрожь во всем теле после пережитого кошмара.
- Ты ведь знаешь картаканские диалекты?
- Да, сэр, я в детстве жил в картаканских мирах, а потом еще работал там перед войной, помимо главного их языка – лерке, знаю около пяти основных диалектов. Я, уже работая в департаменте, несколько раз участвовал в переговорах с картаканскими торговцами.
- Очень хорошо… – Янсон взял сигару, пыхнул ею, выпуская сизое облачко ароматного дыма, довольно улыбнулся и снова впился в меня своими маленькими коричневыми глазками. – Болезненно ты выглядишь, Грасс, но ничего не поделаешь, тут такое дело… К нам вчера вечером заявка от имперцев пришла на предоставление спеца из департамента. У них с картаканцами переговоры в самом разгаре, а военный переводчик в больницу попал. Ты же сам знаешь, язык редкий, просто так спеца не подберешь. У меня сейчас свободных переводчиков нет, поэтому я тебя и выбрал, уже твое резюме отослал. Ты все равно текучкой занимаешься и срочных дел на тебе не висит. Так что давай, собирайся, выписывай пропуск и поезжай к новому месту назначения.
Мне стало дурно, унявшаяся было дрожь, снова вернулась в тело, тошнота подкатила к горлу, а в глазах потемнело.
- Вы уверены, что больше никто не сможет? – С надеждой спросил я.
- Что за вопросы, Грасс?! – Начальник с силой затушил сигару в пепельнице. – Это приказ, выполняй!
- Слушаюсь! – Я развернулся и быстро вышел из кабинета.
Ясно как белый день, что все переводчики просто-напросто отказались работать с имперцами, потому что ждать от военных можно всего чего угодно. Эти специалисты важны компании, поэтому к их мнению прислушиваются, а я обычный служка, которого можно спихнуть в пекло не задумываясь. Впрочем, мало кто знает, что я пережил плен, я не особо распространяюсь об этом, благо, что до моих воинских заслуг и поражений никому нет дела.
Подъезжаю к военной базе. Стараюсь унять дрожь в руках, когда протягиваю пропуск солдату облаченному в форму имперских войск. Он суров и молчалив, внимательно читает предписание.
- Проходите! – Наконец разрешает часовой.
Захожу на территорию базы, чувствую, как бледность заливает мое лицо. Я почти попал в свое прошлое, туда, где меня окружали жестокосердные люди в униформе. Иду, стараясь не смотреть в лица солдат, боюсь даже обратиться к ним с просьбой показать дорогу к административным зданиям.
Обогнул одних военных и тут же налетел на других.
- Извините! – Против воли вдавливаю голову в плечи, ожидая удара за неуважение.
- Ничего, бывает! Эй, штатский, заблудился, может быть, дорогу подсказать?
- Спасибо, я сам!
Ускоряю шаг, страшась их внимания, а потом начинаю ругать себя за то, что не попросил помощи. База огромная и я уже около часа брожу по ней. У здания, напоминающего склад, стоят несколько офицеров, они курят, переговариваются, иногда смеются. С опаской подхожу к ним.
- Извините, господа, не подскажете как пройти к пятому административному корпусу?
- Переводчик?
Вздрагиваю и поднимаю глаза, на миг у меня перехватывает дыхание, не могу ответить, лишь киваю. Передо мной стоит Даниель Арк собственной персоной.
- Заждались тебя уже, идем!
Узнал ли он меня? Если да, то тогда почему я не заметил никакой реакции? Ах, да, он же видел мое имя в резюме, значит уже ждал, поэтому не удивлен. Я так мечтал встретить его, а сейчас испугался. Не могу оторвать взгляда от его рук, облаченных в белые офицерские перчатки. Я знаю, как выглядят его пальцы без этих перчаток, и мне становится стыдно за то, что это я сотворил такое со своим бывшим пленником. Чувствую как щеки заливает алая краска стыда, а уши начинают гореть.
Он ни разу не оглянулся на меня, привел к трехэтажному корпусу, проводил на  последний этаж, подвел к темно-коричневой двери, остановился.
- Здесь твое временное жилье, располагайся и отдыхай, когда понадобишься тебя вызовут.
Захожу в уютную однокомнатную квартирку с кухней и санузлом, сбрасываю заплечный мешок с переменой белья и сажусь на кровать. Обхватываю голову руками, переживая встречу с Арком. Мне казалось, что стоит снова его увидеть, я брошусь в его ноги и начну умолять о прощении, но когда реально встретил, то ничего подобного не сделал. Даниель будто отгородился от меня стеклянной стеной. Такой равнодушный и холодный сейчас, в прошлом он подарил мне свободу, вырвав из лап мучителей, и тем самым стер свои воспоминания обо мне. Почему же я все еще так мучаюсь, не могу отпустить свое прошлое? Неужели так жажду получить его прощение, мечтая освободиться от своих кошмаров, цепями опутавших мое тело? Я слишком слаб и не могу справиться со всем самостоятельно, у меня не хватает сил перечеркнуть свои страшные воспоминания, стереть их из памяти и навсегда отгородиться от них. Мне нужно, чтобы Арк позволил мне жить дальше, примирил меня с действительностью, отпустил мои грехи.
Лишь на миг потерял контроль над своими мыслями и снова прошлое топит меня в себе:
- Сними эти обноски!
Я стоял перед ним, потерянный и испуганный, знал, что его издевательства надо мной должны быть самыми страшными. Я узнал его сразу, еще тогда, когда убегал от своих истязателей. Кинулся к нему за помощью, а теперь боялся, что выпрошенное милосердие обернется мне страшными пытками.
Мне было стыдно стоять перед ним обнаженным, он так пытливо разглядывал меня, что я невольно прикрылся руками, зная, что за это получу наказание, - у раба нет права на стыд.
Вопреки моим страхам, он не набросился на меня с побоями, разрешил помыться и даже дал мне свою одежду, позволив прикрыть наготу, потом покормил. И за одно это я готов был лизать его ноги и сделал бы все, чего бы он не потребовал. А потом господин приказал мне ложиться спать, и я, было успокоившийся, снова испугался, понимая, что сейчас он приступит к своей мести. Но нет, Арк ушел, оставив меня в одиночестве с моими страхами. Я боялся, что он все продумал специально и ждет, когда я засну, чтобы потом наброситься на меня спящего и заставить прочувствовать все острее и ярче. Непроизвольно я начал плакать от страха, от того что мне позволили так много отдыхать и даже накормили, а еще тем вечером никто не издевался и не измывался надо мной. Я лежал в темноте его дома, всхлипывал тихонечко, вытирая глаза от набегавших слез, мучимый неизвестностью, страдая от неопределенности и ужаса перед будущими пытками. И наконец решил, что надо идти самому, вдруг господин избрал такой метод моего воспитания, и не приди я в его спальню, потом буду сурово наказан.
- Господин! – Я застыл в дверях его комнаты, низко опустив голову, теребя край пижамы, которую Арк любезно предоставил мне. - Вы не хотите быть со мной?
Мой голос так дрожал, что мне с трудом удавалось выговаривать слова. Я переминался с ноги на ногу, чувствуя как спина покрывается холодным потом. Мне было так страшно, ведь я просто бесправный раб, которому позволено лишь выполнять прихоти хозяина.
До сих пор помню все свои ощущения, мысли и  страхи, будто все это случилось вчера.
Почему он так милосерден ко мне? Я бился над этим вопросом, изводил себя мыслями всю ночь и все равно продолжал ждать его мести. Ведь у раба нет права на надежду, он не смеет надеяться на милосердие, не имеет права ждать милости от господина.
Тогда Арк позволил мне отдохнуть, а потом приказал собираться обратно. Все во мне похолодело, и ужас снова заполнил меня целиком. Я бросился в ноги к жестокому господину с мольбой о милости, клялся, что стану самым покорным рабом, готовым исполнить любой приказ хозяина, целовал и облизывал его руки, его искалеченные пальцы. Я выполнил бы для него все, мне правда хотелось стать его подстилкой, его игрушкой, его рабом. Пусть даже грязью под ногами Арка, я бы вытерпел от него любую боль, любое унижение, только не обратно в «конюшни», в этот ад, куда зашвырнула меня судьба. Я клялся ему в верности, слезно взывал к его милосердию, униженно просил не отправлять меня обратно, оставить у себя, пощадить.
Но он безжалостно приказал следовать за ним. Все мои надежды на спасение рухнули в один миг. Я смиренно выполнил приказ, понимая, что в этом и состоит месть Даниеля Арка. Именно так он решил наказать меня за прошлое, ввергнув в еще большую пучину моего отчаяния.
Когда показались «Конюшни», я едва подавил истерику, с трудом удержался от того чтобы не начать снова умолять Даниеля, поскольку понимал, что я не имею никакого права, ни осуждать его, ни вымаливать милости господина. Я заслужил наказание и должен получить его. Но мы проехали мимо, я удивленно проводил глазами, оставшиеся позади, летные ангары, а затем со страхом взглянул на хозяина, осознав, что он везет меня к месту моей казни. Но я ошибся, он не опустился до мести, Даниель Арк сжалился над своим палачом и освободил из плена. Сначала, не поверив ему, я думал, что получу выстрел в спину и даже жаждал этого, поскольку смерть стала бы лучшим искуплением. Но нет, мой господин оказался благороднее моих мыслей о нем, он просто подарил мне свободу, без условий и оговорок. И конечно же ему сейчас все равно, что этого щедрого подарка я так и не получил. Все так же оставаясь пленником прошлого, я бреду во тьме своего отчаяния, страхов и раскаяния, мечтая наконец-то получить долгожданную свободу из его рук, заслужить прощение того, кто стал моим пределом, за который я уже никогда не смогу перешагнуть.
Не заметил как заснул, провалившись в очередной свой кошмар. И снова призраки прошлого пришли за мной, принялись мучить и насиловать мое уставшее, молящее об отдыхе сознание. Просыпаюсь от собственного крика, кажется, что множество жестоких рук тянется ко мне, чтобы затащить обратно, загнать в «конюшни», заставить вновь пережить те ужасы, которые я жажду забыть.
Медленно прихожу в себя, понимая, что я не в своей квартире, это пугает, но почти сразу же вспоминаю, где я и как сюда попал. Зажимаю рот руками, прислушиваясь, не бегут ли по коридору на мои крики о помощи. Не хочу, чтобы кто-то из офицеров понял какого рода кошмары преследуют меня. Постараюсь больше не спать, чтобы не будоражить общежитие своими криками.
Утром чувствую себя отвратительно. Меня тошнит, голова идет кругом, а веки слипаются, будто их смазали сильным клеем. Немного помогает душ и энергетик, но к началу трудового дня их действия заметно ослабевают. Стараюсь сосредоточиться на работе, отвлечься от желания забиться в какой-нибудь укромный уголок и заснуть. Мои старания не проходят даром, в конце встречи главный среди представителей Картакана делает мне комплимент, поскольку впервые видит столь уверенное и хорошее знание их языка.
Благодарю его за любезность и покидаю зал переговоров с одной лишь мыслью: скорее добраться до комнаты и прилечь.
- Постой!
Вздрагиваю и оборачиваюсь, встречаюсь с холодным взглядом Арка и тут же отвожу глаза.
- Ты болен?
- Нет, господин, простите, я что-то не так сделал? – Мне хочется провалиться сквозь землю, не хотел лепетать так жалко, но не могу говорить с ним спокойно, меня трясет от страха.
- Иди за мной!
Покорно подчиняюсь, все равно ведь не разрешу себе спать, хотел прилечь лишь чтобы дать отдых своему телу, но сознанию отдыхать не позволю, как-нибудь продержусь, мне ведь это не впервой.
- Заходи!
Неприятный запах лекарств бьет в нос, я в недоумении, зачем Арк привел меня в медкабинет?
- Осмотри-ка его, Данго!
Врач приглашает меня в смотровую, просит раздеться и долго возится со мной, измеряя давление, осматривая кожу, тестируя на каких-то замысловатых аппаратах.
- Как давно Вы не спите? – Спрашивает наконец он угрюмо.
Я не знаю что ответить, пытаюсь отшутиться, что на новом месте не могу спать. Но моя ложь сразу отметается.
- Нет, истощение, которое я наблюдаю, длится уже не один месяц, а может и год.  Такие страшные рубцы на теле… – Доктор рассматривает мою обнаженную спину. – Депрессия, ночные кошмары, боязнь сна… Вы были в плену?
Вздрагиваю и сжимаюсь, будто доктор ударил меня плетью.
- Понятно!
Он выходит из смотровой, о чем-то тихо разговаривает с Арком, а мне делается страшно. Что теперь они предпримут?
- Одевайся и иди за мной! – Господин офицер заглядывает в смотровую.
Снова холодный взгляд и этот, лишенный всех чувств, голос. Я быстро выполняю приказ, выхожу из медкабинета и иду чуть позади Арка, в надежде, что он отпустит меня в комнату. Но он открывает дверь в свою квартиру, которая оказывается по соседству с моей и, кивком, приглашает меня зайти.
Сжимаюсь еще сильнее, но отказываться не смею, захожу. Что хочет от меня этот человек, неужели решил показать мне мое место? Может быть, он сожалел все это время о том порыве, что отпустил своего мучителя, опрометчиво подарил бесценную свободу, так и не отомстив? Внутри все натянуто до предела, я боюсь, что сорвусь в истерику, сжимаю кулаки и снова чувствую, что вспарываю ногтями кожу ладоней.
- Не стой, проходи!
Арк ведет меня на кухню, разогревает ужин. А я невольно снова вспоминаю прошлое, когда он проявил неожиданное милосердие к бесправному пленнику. Впрочем, я таким и остался, забитый в кандалы страха и отчаяния, не смею даже взглянуть на господина.
Ем медленно, боюсь разозлить его, поскольку помню, как он на меня ругался. Мне трудно сдерживаться, но я очень стараюсь.
- На вот! – Он протягивает мне какой-то бумажный пакетик и стакан с водой, после того, как я заканчиваю есть.
- Что это? – Спрашивать я не имею права, но страх придает мне некоторых сил.
- Снотворное, док прописал.
- Нет, я не буду это принимать! – Я вскакиваю, будто меня сейчас насильно напоят лекарством.
- Надо, Грасс! – Арк тоже поднимается из-за стола, медленно разворачивает пакетик с порошком. – Давай-ка, не будь ребенком! Ты мне нужен бодрым и выспавшимся!
- Я не могу! – Против воли забиваюсь между холодильником и стеной, сжимаюсь, закрывая голову руками. – Я не хочу спать, пожалуйста, отпустите меня в мою комнату, я прошу Вас, господин! Обещаю, я буду старательно работать и не подведу, только не снотворное!..
- Пей! – Арк нависает надо мной. – И прекрати уже комедию ломать!
- Я прошу Вас! – Меня трясет, я боюсь этого человека, я не хочу пить лекарство, мне нельзя спать.
- Не будешь слушаться, позволю доку укатать тебя в госпиталь, а в департаменте твоему начальству головомойку устрою, за то что они меня подставили, подсунув больного переводчика! Открывай рот!
Угроза подействовала мгновенно. Подчиняюсь.
Порошок без вкуса и запаха, я легко проглатываю его и пока не чувствую никакого воздействия.
- Вставай!
Арк протягивает мне руку, и я хватаюсь за нее, послушно плетусь за ним в спальню, раздеваюсь, все так же по приказу, принимаю из рук хозяина пижаму и переодеваюсь в нее. Я боюсь спать, но сейчас сон неизбежен, поскольку я принял снотворное, а значит теперь мне не выбраться из моих кошмаров. Чувствую, что начинаю плакать, не хотел бы показывать еще большей слабости, но не могу взять себя в руки.
- Ложись!
Вздыхаю и выполняю очередной приказ господина, он к моему удивлению ложится рядом. Неужели решил воспользоваться моей беспомощностью? Впрочем, он мог бы и не давать мне снотворное, я бы и так все для него сделал, сам.
Голову немного ведет, веки слипаются, я борюсь со сном до последнего, но сопротивляться лекарству нет сил. Проваливаюсь куда-то, в какую-то гадкую, вязкую жижу, тону в ней, барахтаясь, пытаюсь выплыть, но все тщетно.
- Помогите! – Дергаюсь изо всех сил, но получается лишь вяло шевельнуться. Меня хватают за ноги и тащат вниз. Похотливые руки елозят по телу, слюнявые рты довольно ухмыляются, а злые глаза наполнены ненавистью и жаждой порока. – Пощадите, умоляю, выпустите меня!
Темный ангар, лишь узкие полоски солнечного света, тонкими струнами пробиваются с воли в этот кошмарный, замкнутый мир.
- Жребий! – Выкрик солдата, выбирающего жертву, заставляет невольников дрожать в своих темных углах. – Называю имя, - раб пулей ко мне!
Он специально тянет время, вглядываясь в темноту. Я забиваюсь все дальше, уползаю, пропихиваясь сквозь грязные, пахнущие потом, кровью и калом тела пленников, мне так страшно, что сводит челюсти, желание вырваться из этого ада превышает все мыслимые пределы.
- Грасс, ко мне!
Меня бьют, выпихивают множество рук, рабы стараются поскорее вытолкнуть жертву, чтобы самим не попасть под раздачу.
- Не надо, я прошу Вас, спрячьте меня, укройте! – Пытаюсь накрыться тряпками, сделаться невидимым и маленьким, уползаю все дальше, стараюсь спрятаться от своих насильников, но жестокие руки хватают меня за щиколотки и вытягивают на середину ангара.
- Нет, я не хочу! Нет, не надо!..
- Тихо, успокойся!
Кто-то сильный и уверенный обнимает меня, прижимает к себе мое бьющееся, агонизирующее тело, обволакивает теплом и нежностью, уносит из страшной, черной «конюшни», увлекая за собой.
- Ты спасен, Фредерик! – Проникновенный и добрый голос звучит так убедительно, что я успокаиваюсь, тянусь к нему, прижимаюсь к спасительному теплу и согреваюсь, прекращая дрожать.
Кошмары отступают, мой неожиданный спаситель вырвал меня из них, унес высоко в бездонное небо, спрятал там, укрыв собой. А вдруг он отпустит?! Не чувствую больше его поддержки, с ужасом ищу опору и не нахожу, понимая, что снова падаю. Оборачиваюсь и вижу множество рук, тянущихся ко мне из тьмы. Дергаюсь и просыпаюсь. Сначала не понимаю где я, кто-то сильный крепко схватил и держит, не пуская, не позволяет пошевелиться. Страх сковывает меня, но постепенно паника гаснет, мне тепло и уютно, я прихожу в себя. Оказывается это Арк обнял меня, тем самым развеяв мои кошмары. Он прижал меня к своей груди, обвил руками, уткнулся в мою макушку, согревая и немного щекоча своим ровным дыханием кожу.
- Я не дам тебя в обиду, спи! – Пробормотал он во сне, прижимаясь ко мне плотнее, сжимая руки в еще более тесное кольцо объятий.
Меня не пугает его близость, даже наоборот, - успокаивает. Я глубоко вздыхаю, будто освобождаясь от давнего, мучащего меня все это время, напряжения, закрываю глаза, чувствуя, как расслабляются все мышцы, зеваю и сладко вытягиваюсь, ощущая, как нега разливается по телу. Так хорошо, так благостно, давно мне не удавалось засыпать с такими мыслями. 
Просыпаюсь, впервые за долгие месяцы без криков, слез и дрожи. Голова болит с непривычки спать так долго.
- Сколько же я проспал? – Задаю этот вопрос вслух, не ожидая ответа.
- Вторые сутки пошли.
Голос Арка заставляет меня подскочить на кровати.
- Как это?.. Почему Вы не разбудили меня, я ведь пропустил работу?!
Привычное чувство паники и страха вновь заполняют меня. Я с тревогой смотрю на своего работодателя, жду, что сейчас мне вынесут приговор.
- Успокойся, если хочешь, можешь еще поспать! – Арк протягивает мне чашку с ромашковым чаем. – Ты успел на последний день переговоров перед праздниками нейтралов, они там на Картакане отмечают праздник цветения, а мы уважаем традиции дружественных нам планет, так что переговоры возобновятся только завтра. Можешь пока отдыхать.
Я выспался, реально отдохнул и совсем не хочу больше спать, опасаясь, что за спокойный сон мне придется расплачиваться еще большими кошмарами, которые не оставят меня в покое.
- Можно мне пойти в мою комнату? – Спрашиваю я, заглядывая в глаза господина.
- Нет! Ты останешься здесь и будешь спать под моим присмотром, я не хочу, чтобы ты на переговорах снова клевал носом. К тому же в первую ночь твой крик метался по коридорам общежития, хорошо что на этом этаже больше никто не живет.
Я покраснел и потупился. Значит Арк слышал мои крики, а я наивный решил, что мои ночные кошмары остались незамеченными.
- Мне стыдно принимать Вашу помощь. – Я еще ниже склоняю голову. – Я так поступал с Вами в прошлом… А Вы уже в который раз проявляете милосердие. – Едва перевожу дух, меня гложет совесть, и стыдно поднять на него глаза.
- Еще год назад я не смог бы простить тебя, но сейчас… Знаешь, сейчас злость прошла, и я больше не испытываю ненависти. Я простил тебя!
От его слов мне вдруг сделалось жарко, в груди будто кто-то надул воздушный шар, лишив меня возможности дышать, болью свело живот, согнув меня пополам, и я сполз с кровати, уткнулся лбом в пол и зарыдал, громко и с надрывом. У меня началась истерика, которую я с таким трудом долгое время подавлял в себе.
Кажется, Арк успокаивал меня, пытался поднять с пола, уговаривал вернуться в постель. Но я не мог остановиться, меня прорвало и теперь не было спасения от этих вырвавшихся на свободу чувств.
Даниель рывком поднял меня на ноги и впился в рот поцелуем, мгновенно погасив мою истерику.
- Если Вам не противно… - Зашептал я, когда его губы отпустили меня. – Прошу Вас!..
Я вцепился в него руками, схватился так сильно, будто боялся потерять его и упасть, снова провалиться в болото своих кошмаров. У меня не было права требовать помощи у этого человека, но я снова и снова молил его остаться со мной, не бросать, спасти, освободить из плена.
Как давно у меня не было этого, я не позволял никому приближаться ко мне, даже легкое касание вызывало у меня отвращение. Но Даниелю я позволил бы все, чего бы он не захотел. Только ему я мог отдаться целиком, мечтал посвятить ему одному всю свою жизнь, стать его тенью, выполнять любые его прихоти.
Арк брал меня нежно, даря наслаждение, о котором я давным-давно забыл. И все-таки сначала мне было немного не по себе, и кошмарные воспоминания вновь заставили душу сжаться, а тело дрожать от непреодолимого страха перед близостью. Но доброта Даниеля, его ласковые слова и тепло, которым он отогревал меня замерзшего, разбили оковы прошлого и вознесли меня к вершинам блаженства, заставляя забыть обо всем на свете.
- Я люблю Вас! – Задыхаясь от его нежности и от своего счастья, ошеломившего меня, шептал я на ухо любовнику, сжимая его в объятиях, цепляясь за него, чувствуя теперь, что действительно получил прощение и свободу.
Уже две недели я не вижу кошмаров. Даниель ласков со мной, он не отпускает меня от себя ни на шаг, все время рядом. Но я думаю, что на это есть своя причина, поскольку моему работодателю нужен здоровый переводчик, владеющий редкими языками. Мне больно от этих мыслей, но я стараюсь гнать их от себя, наслаждаться тем временем, которое мне предоставила судьба и радоваться возможности быть рядом с человеком, которого я люблю. Мне даровано прощение, и я получил долгожданную свободу, нечего роптать на судьбу, нужно все принимать как должное. Только душа все равно не на месте, и сердце сжимается от предчувствия разлуки. Вчера вечером, после очередных переговоров, я услышал, что штатный переводчик скоро выпишется из больницы, а значит мне придется вернуться в свою прежнюю жизнь. Как грустно, но ничего не поделаешь, я ведь прекрасно понимаю, что Даниель возится со мной из чувства долга. 
- Тебе опять кошмары снятся? – Арк опрокидывает меня на постель и смотрит с тревогой.
- Нет, нет, все хорошо, Вам не о чем беспокоиться. – Спешу я успокоить своего господина.
- Тогда, что тебя угнетает? Ты сам не свой последние дни, снова синяки под глазами появились.
Он целует меня, ласково гладит грудь и живот, спускается ниже и я изгибаюсь в предчувствии ласки, начинаю стонать, когда его пальцы сжимают мой член.
- Я хочу Вас, прошу!.. – Умоляю я, и Даниель удовлетворяет мою просьбу.
Позже мы лежим, отходя от оргазма, и он все еще не выпускает меня из своих объятий.
- В твоем резюме написано, что ты владеешь еще девятью языками, помимо картаканских диалектов, это так?
Киваю, заглядывая в глаза своему любовнику, не понимая, с чего он решил сейчас заговорить об этом.
- Замечательно что ты такой полиглот. Я подготовил запрос, хочу забрать тебя из департамента и сделать своим адъютантом. Конечно, если ты согласишься, не собираюсь принуждать тебя. Ну так как? – Он отстраняется, пристально смотрит на меня, будто пытается заранее прочитать мои мысли.
- Хотите, чтобы я остался с Вами, господин? – Я не могу поверить в свое счастье.
- Нет, если ты против…
- Да согласен я! – Бросаюсь к Даниелю на грудь, прижимаюсь всем телом, обнимая любимого. – Я и мечтать не смел…
- Тогда уговор, хватит мне выкать когда мы наедине, и господином называть меня не нужно, оставь это для уставных отношений, а в спальне!..
Даниель поцеловал меня чувственно и нежно.
- В спальне я хочу, чтобы между нами не было никаких условностей и преград.
Я думал, что счастливее уже не стану, что одного прощения мне будет достаточно, и с этим даром я смогу прожить всю свою жизнь. Но оказалось, что судьба уготовила мне совершенно другой путь, и после всех моих страданий и страхов, все-таки смилостивилась надо мной, вывела из тьмы на свет, позволила снова наслаждаться жизнью. Я наконец-то покинул душный плен своего прошлого, оставил далеко позади все свои кошмары и стал свободным. И у моей свободы есть имя, Даниель Арк, имя моего возлюбленного, открывшего для меня новый мир, мир в котором поселилась надежда на новое счастье.