Ну вот, хорошо бы, чтобы какой-нибудь свой уголок был, хоть конура, чтоб забиться, собакам ведь каждому свою конуру. Видели вы где-нибудь, например, двухместную или более чем собачью конуру. Вот то-то.
А Брат и говорит: “Мне деньги очень нужны, у меня копейки нет, поиздержался я на Белом море, да и выбрасывать меньше стали, ничего не подберёшь”. А сам худ, почернел даже и отдышка у него.
Я говорю: “У меня туалет совсем негодный, переделай-ка ты мне его в комнатку, чтобы как купе, а я тебе заплачу”.
Он сразу за дело взялся. Умелый был очень. И делал всё хорошо. Верёвку для белья повесил – двадцать лет уже висит, не рвётся.
Только вижу – тяжело ему. А просто так денег дать не могу, не возьмёт.
А он работает: “Хорошая, - говорит, - у тебя будка будет. Я её тебе с туалетом совмещу:
когда столик откинешь – задвижка откроется, столик – на место, задвижка тоже.
Вот это – да! Ну, и голова! И как это человек с такой головой и руками пропасть мог…
А он всё работает. Уже и фанерой всё обшил, и утеплитель проложил.
- Ещё, - говорит, - окошечко бы сделать.
Купили мы ему в Мурлене комплект. Два в одном. Там и рама, и стекло – в одной упаковке.
Открыл и говорит: “ Ну, раму-то я подправлю, а стекло какое-то странное” – и протягивает два прозрачных канцелярских файла”.
- Ну, пока ничего, приделаю, чтоб не заливало.
Полез куда-то на крышу. Это после двух-то инфарктов. А кто же, если не он?
Тут смотрю, Рафик подходит, он оказывается все годы, что мы не виделись, в тюрьме сидел. Тоже без работы, без денег. Схватил он кисть, краску и начал будку, ещё недостроенную, размалёвывать. Помазал немного и записочку кому-то написал и бросил, а я, конечно, не этично это, взяла да прочитала: “Я рассчитываю за эту работу шесть тысяч получить”.
Ничего себе, думаю, ничего почти не сделал, а деньги ждёт. Это же, сколько я тогда должна Брату заплатить?
А тут ещё один помощник. “Я вам помогал со строительными материалами. Так вы это, того, не забудьте рассчитаться”.
Да, дороговатая у меня будка будет.
Вдруг женщина подошла. Я её сразу узнала. Известный, между прочим, дизайнер и говорит:
- Какая славная инсталляция получилась. Вы передок-то не заделывайте. Мы тут Вас с мужем посадим, ну, подправим кое-что, детальки какие-нибудь. Помните, когда Вы ещё за рубеж ездили, там, в Мюнхенской пинакотеке, вам понравилась одна работа: девочки-школьницы времён второй мировой, за партами, у них у кого глаз не было, у кого сердце простреляно, у кого вообще полголовы, только за причёской не видно. Вот мы и вам пририсуем что-нибудь, и будет что надо. Может быть, и вас на выставку возьмут…
Я уже и название придумала…
Да вы соглашайтесь. Интересное предложение…