Милана проснулась поздней ночью. Как всегда, как от толчка. Она прислушалась к тишине и в розовой пижаме поплелась на кухню. Зажгла свечу, хотя с электричеством перебоев не было. Она любила вот так - ночью и со свечой. И с соком из холодильника. С ногами на кухонный стол и стакан обеими руками. И теплый огонек свечи загораживает темноту в огромном окне. "Это - моя крепость, - любила говорить Милана, - и мой щит - отражение стекла". Воздух был напряженно - звенящим, острым и каким-то болезненным. "Наверно, сейчас пойдет снег", - подумала Милана и, поежившись, глотнула холода из высокого стакана.
Пламя затрепетало, всколыхнув тени на стенах. Милана подставила ладошку огоньку, оберегая от сквозняка. Пламя остановилось. Тени тоже. Милана улыбнулась и отвела ладошку. Левая бровь сама поползла вверх, как всегда, когда Милана не знала, как реагировать на неадекватные действия внешней среды. Свет не отражался в окне. И самой Миланы не было. И не видно было озябших деревьев за окном. Как на большом экране отражался театр теней. Они метались, угрожали, прятались, заламывали руки, убегали... Они были цвета расширенных от ужаса зрачков. И таким же большими и непроизвольными. Зажмуривание и задержка дыхания не помогли, как и всегда в случае, если дело касалось неизбежного. Тени слились в одно целое, круглое, расширенное, пульсирующее, разрастающееся, как ощущение собственного сумасшествия. И все это в полнейшей тишине.
Разговаривать со своими страхами - это привилегия чокнутых или смелых?
- Кто ты?
Томительное молчание и судорожный танец пальцев.
- Я - страх... - прошелестело где-то внутри головы.
- Зачем ты пришел?
- Я не могу приходить произвольно... Это ты позвала меня...
- А почему ты говоришь у меня в голове?
- Потому что я в тебе, я - часть тебя...
Милана зябко поежилась.
- Тогда... если ты часть меня... Я хочу тебя видеть!
- Ты уверена, что хочешь посмотреть на свой страх со стороны?
- А почему бы и нет? Неизвестность - хуже, чем страх...
- Ты увидишь меня таким, каким ты себе меня представляешь... Закрой глаза!
Милана зажмурилась. И как будто выросла над собой. Поднялась и мягко опустилась. Опасаясь лишиться рассудка от страшного зрелища и в то же время сгорая от любопытства, Милана глянула на окно в чуть приоткрытую щелочку глаз. И тут же открыла их от удивления. В окне отражалась ее кухня. Но вместо нее на столе сидел мальчик лет девяти.
Джинсы, кеды, только лица не видно.
- Почему я не вижу твоего лица?
- Потому что если ты посмотришь своему страху в лицо, он исчезнет.
- А зачем ты меня пугаешь? Я не хочу бояться. Мне нравится тишина, темнота, одиночество... Зачем ты в них?
- Я не в них, я в тебе.
Милану закружил ворох мыслей. Тишина плыла, ее можно было пропускать сквозь пальцы.
- А я не могу жить без тебя... Я должен всегда быть с тобой. Потому что я люблю тебя, я живу тобой, я часть тебя. Мы всегда будем вместе, я буду оберегать тебя, нам будет не скучно, вот увидишь... Кроме тебя, у меня никого нет.
Что-то действительно родное виделось в этой худенькой фигурке. Мальчишечьи угловатые плечи, коленки, которые болезненно потирались, длинные волосы. И челка на все лицо. Руки, хватающие воздух, будто бы задыхались, разбегались, боялись...
- Какого цвета твои глаза?
- Цвета страха. Но этого не передать. Я всегда был с тобой... Когда ты была маленькая и просыпалась ночью в своей кроватке, я прижимал тебя к себе и ты не кричала ночью... Боялась кричать, но не кричала... Когда ты лезла на самые высокие деревья, я держал тебя за штанишки, и ты не лезла дальше... Когда ты разбила мамину любимую чашку и плакала в спальне за шторой, я обнимал тебя за плечи, и мама ничего не сказала, потому что никогда не узнала об этом... А потом... тот парень... который сказал, что когда он смотрит в твои глаза, ему становится так тоскливо... Зеленые, совсем зеленые, сказал он... Ты смотрела на него моими глазами, и он не посмел тебе сказать, что встретил девушку с глазами цвета неба и волосами цвета солнца. Он не посмел тебя обидеть... А помнишь ночью жалобное мяуканье котенка? Ты уже сбросила с себя одеяло, но я укрыл тебя темнотой, и ты уснула... Я избавил тебя от необходимости выходить в мороз... А в день похорон... Я стоял за твоей спиной... Ты отмахивалась от меня, гнала прочь, но я все-таки сумел удержать тебя и от этой ямы...
Силуэт мальчика постепенно бледнел. Его лицо стала принимать какие-то странные, давно знакомые, вытянутые очертания. Но прежде чем окончательно исчезнуть, мелькнувшая тень на стекле стала определенной и потянула за собой тоненькие ниточки реальности. Стекло вздрогнуло и медленно, неслышно осело. Зато стакан вылетел в осиротевшую раму и где-то внизу отчаянно всхлипнул.
Подоконник был не особенно широким, но на нем можно было стоять на носочках. Милана улыбнулась, освобожденная ото всех рамок. Осталась только одна - рама от окна. Она вдохнула полной грудью, отвела волосы со лба и упала вверх, к звездам.