Осколками в улыбку....
Тихий парк, скамейки. Осколки банальных мыслей, где-то слышанных, передуманных, затертых до дыр, до трещин в сознании. Что-то типа сидеть на тонкой холодной жердочке, срываться, цепляться за нее, вскарабкиваться, снова сидеть и согреваться собственным дыханием. Все в осколки, в крик, в пыль, в прошлое. Да и все вокруг старое, истертое, черно-белое, как старое и несмешное кино. Старым кедом по окуркам, битым бутылкам, вялой осенней траве. А иногда - по черно-белому небу, опрокинутому в лужах. Сидеть на спинках скамеек, натягивая капюшон и пытаясь согреть руки в карманах. Синий дымок сигарет, причудливо закручивающий судьбы, события, минуты.
- Какое все вокруг унылое..., - слышу сбоку женский голос.
- Да, пожалуй...
- Ты часто сидишь вот так? - вопрос явно относится к тому, что мои трофейные кеды уютно и одиноко покоились там, где обычно располагается другая часть тела. Сама собой напрашивается мысль о том, что то место, в какое обычно катится все, что не выдерживает объективной критики, находится более в почете, чем ноги, данные мне, видимо, вместо крыльев. "Крылья, крылья, что крылья? Вот ноги..."
- Не знаю... Никогда не замечала... а что?
Тут я в первый раз смотрю на собеседницу. Она не только резко выделялась яркими красками на черно-белом фоне парка, она была прямо-таки вопиющей. Волосы - каждая прядь - были выкрашены в разные цвета радуги. И каждый цвет имел свое индивидуальное направление. Куртка была пятью цветами в тон волосам - ярко - красный воротник, один рукав лимонно-желтый, узкий и длинный, другой - ультра оранжевый, широкий и коротковатый. Все остальное было синим и зеленым, кричащим и режущим глаза даже в сумерках.
- А давай залезем на забор?
Мне было абсолютно все равно, сидеть с ногами на скамейке или лезть на забор. Но оказалось, что на высоком железном заборе сидеть гораздо интересней и легче. Свободно болтая ногами над покинутыми киосками, урнами и подстриженными кустиками я продолжала исследование наряда случайной собеседницы. Джинсы, видавшие виды, в пятнах, в дырках, в потертостях, полузаправлены в коричневые ботинки. И шнурки разные - белые и синие.
Поеживаясь от резкого ветра, я робко спрашиваю:
- А на тебя... часто люди глазеют?
- Ты о чем? Аа, одежда! Как тебе сказать.. Это только оболочка. Вот если бы они знали, какая я на самом деле, все передачи по телеку голосили бы только обо мне. Думаю, ради меня отдельную радиостанцию бы завели. Да что говорить! На сегодняшний день я не знаю ни одной вещи, которая бы была достойна большего внимания, чем я!
Все это навело меня на новую паутину мыслей. А почему бы и нет? Каждый волен делать то, что он хочет. Но не все делают. И я тоже. Так что мне оставалось только сидеть и завидовать. Но так как зависть - это плохое чувство, я сочла за лучшее продолжить разговор.
- А ты не боишься так ходить?
- Нет. Мне нравиться так одеваться. Более того, здесь мне нужно так одеваться... Для людей. Они любят кричащие события... А если уж быть до конца откровенной, то это они одели меня так... вопиюще яркой.
Мне показалось, что задавать еще вопросы на эту тему было бы бестактно и навязчиво, и поэтому я решила спросить о банальном:
- А где ты живешь?
- Везде. Причем сразу. И одновременно. И чувствую себя комфортно почти во всех странах. Ну, кроме, может быть, Швейцарии. Там, знаешь ли, юридические законы хорошо отрегулированы.
Я подумала о том, что если бы она занималась незаконной деятельностью, вряд ли бы она стала об распространяться. И в конце концов, есть же страны, где очень трудно зарегистрироваться.
- Иногда очень интересно наблюдать за людьми. Но по большей части мне это надоело. Люди... разных возрастов, разных наций и профессий по сути одинаковы. И я не имею права их судить. В конце концов, это они дали мне жизнь.
Ветер погнал по газону клочок бумаги. Я достала еще одну сигарету и долго наблюдала за огоньком, чуть греющим ладонь. Было приятно молчать. И удобней. И я подумала, что хорошо бы молчать когда вздумается, и никто бы не смог потребовать ответа.
- Ты думаешь правильные мысли. Знаешь, наверно я могу показать тебе кое-что.
И прежде, чем я успела как следует удивиться тому, что кто-то говорит о моих мыслях, как об уже прочтенных, я увидела интересную картину: Тысячи людей сидели на жердочках, прижавшихся друг к другу, боящихся пошевелиться, и, тем не менее постоянно срывающихся. Жердочки пересекались, образуя огромную многоярусную клетку, где одни сплошные перекладины, и везде - люди, сидящие на корточках. Они напоминали птиц, с той лишь разницей, что все молчали. А когда кто-то чуть приоткрывал рот, его тут же сбрасывали. Но людей меньше не становилось. И тут я заметила, что и я так же сижу на холодной перекладине, и боюсь упасть, и боюсь говорить, и самое главное для меня - удержаться. "Крылья!", - подумала я. И вдруг почувствовала, что сидеть на огромной высоте, даже если снизу видны только жердочки, не так страшно. И, наверно, поэтому я и решилась спросить:
- Кто ты?
- Ну, люди меня называют по-разному. Но если все обобщить и выявить наиболее часто повторяющиеся имена, то я - Несправедливость.