История Вечности
Обращение к читателю:
Прежде чем вы приступите к чтению, хочу вас предупредить - это произведение необычное. Здесь вы найдете и путешествия во времени и странные сны, обычные людские беды и проблемы вселенского масштаба. Кроме того я возлагаю на вас, мой читатель, особую ответственность за судьбу главного героя. Вы поймете о чем я когда вам придется сделать нелегкий выбор в предпоследней главе и читать последствия вашего выбора в следующей. Будте внимательны, Вечность хранит множество тайн.
Пролог – Преображение
«Пустошь никогда не меняется», - подумал Крэйг. Он уже часа два стоял на посту, перед глазами начинало плыть. Однообразный скудный пейзаж утомлял. Выжженная атомной войной пустошь – серый пепел, пыль и скалы и ничего больше. Затянутое тучами небо злобно рычит, изрыгая молнии. Маленькие капли радиоактивного дождя тихо стучат по гермошлему.
Вскоре Крэйг поймал себя на том, что начинает засыпать. Чтобы хоть как-то размяться он пошел вдоль разрушенной бетонной стены. На бетоне еще сохранилось несколько довоенных надписей, большей частью истертых и неразборчивых.
«Как сильно изменилась жизнь за какие-то несколько десятилетий… Война выжгла все дотла», - подумал он, глядя на пустошь.
Крейг посмотрел на старую потрепанную нашивку «Знамения» на своем рукаве. А ведь когда-то никто не знал ни о каком «Знамении». И любой мог рассмеяться тебе в лицо, начни ты рассказывать о Дьяволе. А что теперь? Теперь кругом лишь пустошь, выжженная пустыня. И все что осталось у людей – это вера в Дьявола, которую столь тщательно годами насаждало «Знамение».
В те годы Крэйгу было не больше двадцати лет. И когда началась война, «Знамение» дало ему место в убежище, спасло ему жизнь, забрав взамен свободу. Он стал цепным псом «Знамения», одним из Чистильщиков. А когда-то жизнь была совсем другой… когда-то у него было настоящее английское имя, а не это прозвище. Когда-то он был обычным парнем из Лондона. Когда-то люди улыбались, если кто-то рассказывал о Дьяволе. Но теперь никто не улыбается. Все знают что Дьявол во плоти гуляет по пустошам обескровленной Земли. И имя ему Ибериан Интиторис. Зло из всех зол. Так говорит «Знамение», так говорят все. Но Крэйг считал, что это все чертов бред, лишь бы засорить уши тупым вооруженным скотинам вроде него самого.
Крэйг не стал отходить далеко от бункера, тем более что его противорадиационный костюм, после прошлой стычки с какими-то каторжниками, пытавшимися перебежать границу, имел бреши в изоляции. Пройдя метров двести, он развернулся и медленно побрел обратно. Счетчик Гейгера, встроенный в гермошлем, ласково урчал и выдавал норму облучения.
Захрипел передатчик.
- Крэйг, давай с поста. Джулиану не терпится.
- Я тебе говорил когда-нибудь, что он ударенный на голову?
- Хе-хе… это точно. Давай, не затягивай, - прошипел передатчик и со скрипом отключился.
Крэйг ускоренным шагом, взбивая ногами еще не прибитые дождем облачка радиоактивной пыли, пошел к бункеру. Там его уже ждал сержант Рамми и Джулиан, увешанный трофейным оружием. Крэйг подошел к ним. Оба как-то странно на него смотрели.
- Чего не так? – спросил он, вытирая перчаткой пыль с гермошлема. Джулиан поднял руку и указал куда-то в небо над горизонтом. Крэйг обернулся.
- А я думал, сегодня будет скучно, - сказал он, рассматривая фигуру летящего под облаками человека.
Ибериан летел в сверкающем молниями небе. Его седые волосы склеились багровой коркой и белый костюм, пропитанный чужой кровью, лоскутами трепетал на ветру.
Под его ногами далеко внизу проносились черные обгоревшие каркасы высотных зданий. Змеи тяжелого едкого дыма медленно ползли по земле.
Этот мир уже не спасти. Ибериан принял решение...
Он полетел над горящими пустошами, над развалинами городов. Глаза слепили вспышки молний, иные из молний жалили его тело. Но Ибериану было все равно. Его одежда дымилась, а он просто поглощал молнии и летел дальше. Это было лучше, чем касаться земли, пропитанной кровью и радиацией.
Ибериан полетел на запад, над руинами какого-то города, навстречу гряде старых, истертых временем гор.
Послышался далекий свист, а потом треск.
Кто-то стрелял из зенитного орудия. Лента раскаленных снарядов исходила из небольшого бункера в развалинах. Ибериан попытался полететь выше. Один из снарядов пробил ему ключицу и разорвал тело на два кровавых куска.
Останки Ибериана упали с небес в пыль. Через несколько минут подбежали люди. Они были одеты в защитные противорадиационные костюмы, на головах шлемы с фильтрами. Чистильщики. В руках штурмовые винтовки с подствольниками.
Ибериан встал. Его тело медленно срослось, кровь вернулась в вены.
- Это он, это Дьявол! Стреляйте! Очнитесь, черт вас подери! - заорал капрал, нервно вытаскивая гранату из подсумка. Крэйг и Джулиан вздрогнули и подняли винтовки.
Раздался треск выстрелов. Глухой хлопок подствольника. Ибериана выбросило на какой-то металлолом.
- Как же я устал... - прошептал Ибериан, поднимаясь. Его слова звучали искаженно, разорванное взрывом горло еще не до конца срослось.
Он встал и пошел на штурмовиков. Пули массивным стальным потоком полетели в его плоть. Ибериану было больно.
- Хватит...
Штурмовики прекратили стрельбу. Их винтовки разрядились сами. Капрал застыл с гранатой в руке, ошеломленно смотря на отлетевшее кольцо и чеку. Ибериан молча пошел на них.
Раздался хлопок, полетели осколки. Штурмовиков разбросало в стороны. Ибериан прошел мимо изодранного тела капрала. Двое штурмовиков были только ранены.
Ибериан нагнулся, просунул пальцы в прорезь шлема одного штурмовика и потащил его по земле. Он подошел ко второму выжившему. Его разбитый гермошлем валялся в стороне. Ибериан поднял его за горло. Держа штурмовиков в руках, он взмыл в небо.
Когда штурмовики очнулись, Ибериан показал им, в каком положении они находятся. Облака медленно скользили по небу у них под ногами. Оба штурмовика закричали.
- Что будете делать? - проорал Ибериан со злобой. - Чему вас научили?
На вытянутых руках он затряс штурмовиков в воздухе. С одного потекло, он нашарил рукой пистолет, засунул его в трещину в забрале шлема и застрелился. Кровь и осколки стекла ударили Ибериану в лицо. Ибериан ошеломленно посмотрел на то, что осталось от человека, которого он секунду назад душил. «Это уже переходит все границы,» - подумал Ибериан, - «для них жизнь уже ничего не значит!»
Он отпустил труп и посмотрел на другого штурмовика. Его била мелкая дрожь. Ибериан поцеловал его в окровавленный лоб и тоже отпустил.
Крэйг падал. Перед его глазами проносились облака. Ясный, холодный и невероятно глубокий взгляд Дьявола, державшего его в своих руках, застыл в сознании Крэйга. И еще он запомнил небо. Чистое голубое небо, которого не видел с самого детства.
«Значит это все-таки не бред», - подумал Крэйг. «Дьявол существует, бред лишь то, что он Дьявол. Он что-то иное. Из всех существ он единственный свободный, он прекрасен и ужасен…он единственный… свободный… в этом мире»
Крэйг летел, обдуваемый потоками ветра и чувствовал, как с каждой секундой он приближается к концу своего полета и концу своей жизни. Он был рад, что умрет так. Жаль было лишь то что он больше никогда снова не увидит того голубого неба… Крэйг разбился о скалы с улыбкой на губах.
Ибериан остался в вышине над облаками, чтобы сквозь их пелену еще раз взглянуть на переливающиеся огнями пожаров и взрывов земли. Так выглядела вся планета, вся. Мир не раз переживал великие потрясения, но на этот раз люди превзошли самих себя. Где-то на востоке расцвели грибы атомных взрывов. Картина происходящего разрушения подавляла своими масштабами.
Ибериан знал, что может и должен остановить разрушение. Раз и навсегда. Он был Потомком Изначальных – таинственных существ глубокой древности. Весь мир шептал ему об этом уже не одну тысячу лет. Ему, как Изначальному была Дарована возможность однажды забрать жизнь всей планеты себе. Но Ибериан сдерживал себя. Он верил что мир, в котором он живет, мир в котором он давно стал чужим, мир в котором погибли все его друзья и враги, все еще должен жить. Он верил до настоящего момента.
Он знал Легенду. Когда-то, миллионы лет назад, на эту планету прибыл другой Изначальный. Это была женщина с какой-то другой планеты. Она принесла сюда жизнь. И она сделала это для одной единственной цели - чтобы родился еще один Изначальный. Планета жила, на ней рождалось и умирало бесчисленное множество существ, и каждая смерть приближала день рождения нового Изначального.
Ибериан стал этим Изначальным тысячи лет назад. Он обрел жизнь, отличную от жизни человеческой, но внешне остался человеком. Когда он получил Дар, мир вокруг едва не разрушился. Но Ибериан остановил, то, что должно было случиться. Ибериан остановил гибель всего живого. Он не принял Дар, который должен однажды принять всякий Изначальный. Он не впитал в себя жизнь планеты и позволил жизни развиваться дальше.
С тех пор прошли многие века. Живое рождалось и умирало. Города строились. Могущественные империи возникали словно из ниоткуда. Время и войны стирали их до основания. А на руинах древних городов и империй рождались новые, еще шире, еще выше и могущественнее. С каждым днем людей становилось больше. И с каждым днем становилось только хуже.
Он решил, что пришло время положить этому конец.
Ибериан спустился с высот и полетел низко, вдоль широкого горного хребта. Найдя нужное место, он опустился на землю.
Между скал, обдуваемая черными от копоти ветрами, зияла глубокая расщелина. Ибериан знал, что это за расщелина. Это будущее планеты. Опустошение. И расщелина, расколовшаяся твердь, темная бездна - знак его. Ибериан знал, что именно здесь он сможет закончить то, что должен был сделать тысячи лет назад.
Он встал на самом краю расщелины. Над ним в седых небесах пролетело звено истребителей.
Он вздохнул - впервые за всю жизнь свободно и упал на колени. Он посмотрел на свои запястья, и кожа на них лопнула. Как тонкие алые змейки, разорванные вены выскользнули из ран, и кровь окропила землю. Ибериан медленно опустил руки и закрыл глаза.
Его сердце остановилось. Мир на мгновение замер. Потом началась паника.
По всей планете, оставшиеся в живых после бомбардировок люди безумно закричали, держась за головы, и побежали кто куда, не понимая, что происходит. Истребители упали с небес и разорвались в пламени. То оружие, за которое солдаты крепко держались секунду назад, как за последнюю истину, упало в пыль. Война окончилась безумными воплями.
Но пострадали не только люди. Все живое возопило. Остатки живых растений, опаленные пламенем, но еще живые, быстро завяли и рассыпались пеплом. Море покрылось трупами рыб. Птицы, на секунду замерли в небе и упали замертво. В земле умерли, извиваясь в агонии миллиарды червей и насекомых. Все на планете погибло и рассыпалось прахом.
Тело Ибериана окутал золотой свет. Подобно корням деревьев свет струился под землей, стекался со всех уголков планеты, тонкими струйками, что объединившись, становились шире и разливались подобно рекам расплавленного золота, и все эти реки стекались в одно место - к Ибериану. Одежда на нем воспламенилась и сгорела без остатка. Свет влился в его тело, впитался, заполнил опустевшие вены. Часть света упала с края обрыва, изливаясь водопадом во тьму.
Ибериан встал. Его тело, наполненное золотым светом, сияло как Солнце, что навечно скрылось от этих земель за облаками и дымом. Кожа и волосы сгорели и переродились. Глаза, когда-то небесно-голубые, потемнели и стали черны как ночь. Тело удлинилось, изменило пропорции. Он стал выше и тоньше, кожа плотнее, суставы вытянулись небольшими наростами.
Он взмыл в небо. Он - хозяин и дитя этого мира, новорожденный Изначальный, свободный от горестей прошлого, смеялся. Он кружил между башнями разрушенных и опустевших городов. Кругом была великолепная тишина. Он наконец-то мог быть свободен и одинок.
Нет. Не одинок. Его путь теперь лежал к звездам, далеко к новым звездам и новым мирам, к другим Изначальным!
Ибериан полетел в звездную высь.
- Ибериан...
Он остановился. Через минуту голос вновь раздался в его возбужденном мозгу.
- Ибериан...
Он полетел на звук голоса. Голос привел его к расщелине. К той самой бездне, где он переродился. Голос звучал из глубины.
Ибериан полетел в темноту. Он летел медленно и долго, осторожно огибая выступы черных скал. Расщелина могла показаться бесконечной. Он оглянулся. Где-то далеко вверху маленькой точкой еще виднелся кусочек седого неба.
Он летел вниз, пока его тело внезапно не погасло. И он начал падать. Ибериан не знал, что так будет, его еще человеческие чувства в один миг проявились в страхе и панике. Он закричал. Его тело, падая, натыкалось на скалы. Ибериан чувствовал боль, но оставался целым и невредимым. А кричал он не от боли, а от ужаса.
В конце концов, Ибериан упал. Его крик прервался мощным ударом о скалу. Скала была очень горячей. Его накрыла тишина подземных глубин, и только биение собственного сердца мощно отдавалось стуком в голове.
«Невероятно, но я все еще жив, - подумал Ибериан, - Это очень хорошо…»
Он встал. Падение не причинило ему вреда. Воздух, которым он дышал, когда был человеком, здесь почти отсутствовал. Но ему теперь и не нужен был воздух. Он не почувствовал необходимость дышать. Раскаленные скалы были лишь неприятной помехой. Не хватало только света. Ибериан трижды попытался взлететь - все безуспешно.
Тогда он медленно побрел куда-то во тьме. Под его ступнями хрустели камни и кости погибших животных, что падали в расщелину столетиями. Иногда встречались небольшие трещины, заполненные раскаленной лавой. Ибериан оставался возле них ненадолго, потому, что они источали пусть и не слишком яркий, но ставший столь необходимым свет. Впрочем, тепло, хоть и поглощалось не в пример хуже, также было полезным.
«Вот мои воздух и вода… теперь это тепло и свет, как интересно…», - подумал Ибериан.
Он шел, обходя горячие сталактиты и спотыкаясь в темноте, пока не увидел яркий свет. Это были капли золотого сияния, что упали в бездну, когда он воплощался. Он пошел дальше, впитывая каплю за каплей.
Впереди, в слабом сиянии, он увидел зажатый между скал исполинский белый кристалл. Ибериан подошел к нему. Кристалл действительно был огромен. Где-то глубоко внутри кристалла теплился источник света. С каждым шагом он чувствовал, какая невероятная мощь исходит от кристалла.
Ибериан прикоснулся к нему ладонью. Ибериан исчез.
Пустота. По привычке Ибериан судорожно вдохнул воздух, которого уже не существовало. Его легкие охватил спазм и он болезненно и беззвучно закашлялся. Его содрогающееся тело, плыло в пустом пространстве, ни на что не опираясь. Глаза видели только непроглядную темноту. Уши не слышали ни звука. Кожа не чувствовала ни тепла ни холода.
Он попытался успокоиться. Когда ему стало лучше, он затих и прислушался.
В его голове, минуя слух, возник голос. Тот самый голос, что звал его во тьму расщелины.
- Ты заблудился, Дитя. Прости меня, в этом моя вина. Не ищи мира вокруг себя, мир для тебя теперь не существует...
Пролог – Выбор
Голос звучал среди мыслей Ибериана. Он будто ощупывал каждую его мысль, пробовал на вкус. Казалось, что голос звучал где-то позади него, а через секунду голос был где-то под ним. Еще через мгновение казалось, что голос обволакивает его со всех сторон.
- Ты напугал меня, Ибериан, - прошептал голос. – Ты слишком жаден до света, слишком неопытен и слишком силен…
- Кто ты? – мысленно спросил Ибериан.
- Пока что это не важно. Скажи мне, Ибериан, веришь ли ты в судьбу? Веришь ли ты в то, что все во вселенной не случайно? - спросил голос. То был не человеческий голос, исходил он не из связок и горла, а порождался неощутимой всепроникающей вибрацией внутри него самого.
- Я скажу тебе, во что я верю. Но я хочу сказать это тебе в лицо, кто бы ты ни был, - ответил Ибериан.
Он услышал довольный смех. Ибериан почувствовал как существо, которое говорило с ним, прочитало его мысли, все до единой. Оно узнало его страх, его смятение, его попытки пробудиться, будто все происходящее было только странным сном, оно узнало все.
- Я не смогу предстать перед тобой, Ибериан. Это невозможно. Но давай не будем отвлекаться на имена и лица, я хочу услышать твой ответ.
Ибериан слушал голос, а мысли сами невольно складывались в ответы, и существо читало их и получало удовольствие.
- Я не верю в судьбу. Мы сами вершим свою жизнь.
И снова в его голове раздался глубокий и удовлетворенный смех.
- И это говоришь ты - Ибериан Интиторис, в памяти которого тысячелетиями блуждают воспоминания о прошлом? Жалкий вор и нищий, ставший придворным магом, погибавший и возрождавшийся из мертвых, человек, ставший самим Дьяволом для миллиардов себе подобных, переживший зарождение и смерть сотен цивилизаций, избранный из миллиардов других существ самой планетой, чтобы забрать себе жизнь и стать Изначальным... и ты говоришь, что не веришь в судьбу?
- Если ты знаешь все мои мысли, зачем тогда спрашиваешь?
- Я спрашиваю, потому что знаю ответ на этот вопрос. А вот ты – нет. Не мучай себя, вскоре я объясню, что происходит...
Голос замолчал, и чувство постоянного присутствия исчезло. Ибериан остался один на один со своими мыслями.
Он не знал, сколько прошло времени. Окружающая пустота стала странно изменять его мысли и Ибериан, не чувствуя ничего вокруг себя, начал ясно понимать то что происходило внутри. Кончался свет. Те крохи света, которыми он напитал свое тело, плутая в расщелине, затухали и растворялись. Мысли стали тяжелыми, а реальность будто бы уходила куда-то в прошлое, уступая место вечному сну.
Ибериан почти уснул, но его пробудило тонкое ощущение чего-то нового. Он открыл глаза и, хотя ничего не видел, почувствовал всем телом - что-то приближается. Потом он ощутил прикосновение. Будто кусочек хрупкого тонкого льда коснулся его плеча. Он потрогал рукой, но спустя секунду вновь ничего не чувствовал.
- Ты ненасытен, Ибериан. Если бы я дал тебе улететь, ты бы поглотил, наверное, весь свет, - сказал внезапно вернувшийся голос. - С тобой пустота навеки останется пустотой. Ведь стоит здесь зародиться свету, как ты, обезумевший от тысячелетнего заточения и голода, поглотишь его, как сейчас поглотил останки своего предшественника.
- О чем ты? Кто ты такой?
- Мое имя Нойен. Я Изначальный, как и ты, только гораздо старше. Я спал в недрах твоей планеты еще задолго до того как на ней появилась жизнь и спал бы до сих пор, если бы не твое преображение.
Когда-то давно я упал на твою холодную планету, прячась от смерти. Я хорошо спрятался, но она вскоре меня нашла - в твоем лице. Тогда, преобразившись, ты принял в себя свет и жизнь планеты, но не весь свет. Часть света, волей судьбы или случая, упала в расщелину, в которой я спал. Ты пробудил меня. Но пробудил лишь для того чтобы я больше не смог уснуть и погиб в темноте и одиночестве. Вкусив твой свет, я узнал твое имя и позвал тебя к себе. Ты пришел и чуть не убил меня, коснувшись. Еще мгновение и ты впитал бы в себя все крохи света, что достались мне от тебя. Я не мог этого допустить. Теперь ты мне не угрожаешь.
Голос говорил спокойно и как бы безразлично. Он перестал читать мысли Ибериана и теперь просто звучал в его голове, странный, вибрирующий, бесполый.
- Что ты со мной сделал? Где я нахожусь? - спросил Ибериан. Его мысли путались, а странные слова древнего Изначального сводили с ума.
- Ты нигде. Ты никогда. Теперь тебя вообще не существует, Ибериан... Ибериан... это странное имя мне не нравится. Я буду называть тебя, так как говорили в далеком прошлом наши с тобой предки. Я буду называть тебя Иан.
Послушай меня Иан. Ты здесь, потому что я хотел жить. Ты здесь, потому что я знаю, насколько неслучайна наша с тобой встреча. И теперь, когда опасность для меня миновала, я хочу помочь тебе, - голос существа постепенно стал напоминать человеческий, мужской и говорил все отчетливее.
- Здесь, в Пустоте, ты очень скоро погибнешь. Ты истратишь весь свой свет и истончишься, пока не останется только твоя тонкая оболочка, что будет вечность витать здесь... Я взамен на одно твое обещание вытащу тебя отсюда. Но, может быть, ты сам захочешь найти выход из Пустоты и при этом попытаться остаться собой. Но знай, что во вселенной это удалось только одному существу. Мне.
- Что ты хочешь от меня, Нойен? – спросил Ибериан. Все его тело охватила слабость, и стало трудно даже думать.
- Тебе становится хуже, ты чувствуешь? Я предлагаю тебе выбор. Ты можешь довериться мне, и я выведу тебя отсюда. Взамен ты вернешься на свою планету и освободишь меня, поднимешь к свету. И я навсегда покину тебя, и ты больше никогда обо мне не услышишь. Либо я просто дождусь, когда тебя пожрет Пустота и с тем, что останется от тебя - выберусь сам, разорвав твою пустую планету на части.
- Для меня выбор очевиден. Выводи меня от сюда.
- Не все так просто, Иан. Иначе я бы вызволил тебя сразу. Один из моих предков как-то спросил у меня - что страшнее - умереть, или потерять себя? Пойми, Иан, ты можешь войти в Пустоту и остаться тем, кто ты есть некоторое время. Но уйти таким же Пустота не даст. Ты забудешь многое. Почти все.
- Что же останется?
- А это зависит только от тебя. Но ты забудешь меня. Ты забудешь свою планету. Ты забудешь свое прошлое и свое имя. Ты забудешь кто ты такой и откуда ты.
- Как же я найду тебя?
- Тебе поможет судьба, Иан. Тебя поведет судьба, в которую ты никогда не верил.
- Но какой смысл? Какая судьба? Умру я или забуду себя...
- Ты очнешься где-то во вселенной. Быть может рядом, быть может, за миллиарды световых лет. Если ты найдешь меня, я верну тебе твою память. Я буду хранить ее вечность, ожидая твоего возвращения. Все - от твоего рождения, до этого момента.
- Но ты смог выбраться отсюда... и не потерял память.
- Да, я смог. Выбор за тобой. Только скажи и все случится.
Ибериан замолчал. В этот момент все мысли, что роились в его голове и цеплялись за осколки разума, силясь осознать происходящее, смолкли. Осталась только гнетущая пустота. Пустота ждала ответа.
- Я решил. Я...
Возрождение
Сначала пропало звучание голоса в голове. Потом исчезло что-то еще... Потом его мысли стали медленно кружиться в сознании, и он уже не думал ни о чем. Когда же он пытался вернуться к смыслу, все внутри вздрагивало, и он снова чувствовал, что не понимает, о чем думает. Потом просто не стало ничего.
Но так было не долго. Он стал различать в темноте еле заметный узор. Рисунок стал отчетливей со временем. Вскоре он увидел ярко-красные тонкие линии, из которых и состоял тот узор. Линии приблизились, и он понял, что эти линии состоят из других маленьких пестрых узоров. Узоры стали ближе, и каждый узор оказался составлен из линий, на которых были свои узоры... и он все быстрее полетел вглубь этого психоделического безумия...
В конце он видел лишь переливающийся всеми известными и неизвестными ему цветами тоннель, и он летел сквозь него, пока не забылся в бессознательности...
Повеяло холодом. Глаза ослепил яркий свет. Он очнулся.
Вокруг величественно раскинулся безбрежный космос. Где-то вдалеке, за небольшим поясом астероидов протянулась рваная полоса серой туманности. Тысячи звезд сияли позади. Несколько располагались совсем близко - огромные раскаленные пламенные сферы.
Сам он медленно плыл в пространстве, свернувшись калачиком и разгоняя своим телом мелкую блестящую крошку космической пыли.
Вскоре стало очень холодно. Его забила дрожь, и он еще сильнее свернулся в клубок холодных рук и ног. Изнутри, из живота, подступило странное и неприятное чувство.
Его тело покрылось инеем. Веки стали слипаться от холода, глаза заслезились и слезы обратились в лед, застывая на его щеках. Он дрожал и смотрел, не отрывая взгляда, смотрел в одну единственную точку - на край далекой туманности. Там будто происходило что-то важное.
И действительно, в туманности происходили странные вещи. Он этого не помнил, но звезды видели, как он сам появился из той туманности - нагой, дрожащий, с безумным отчаянным взглядом, устремленным туда, откуда он явился. Такой взгляд выражал лишь одно - неконтролируемый ужас.
А теперь та туманность выпускала другое существо. Нет, не выпускала, а из последних сил сдерживала его выход. И это существо прорывалось...
Он верно бы замерз насмерть, если бы через некоторое время к нему не вернулся чистый разум. Он осмотрел свое покрывшееся мелкой ледяной пылью тело и осторожно распрямился. Тело слушалось плохо. Но, кажется, он понял, что нужно сейчас делать. Он изогнулся и медленно поплыл навстречу самым близким звездам.
Он плыл очень медленно, но звезды постепенно приближались. Его тело начинало оживать. Свет давал силы, и он двигался все увереннее. В какой-то момент тепла и света стало достаточно. Он оживился, растер руками приятно разогревающееся тело. Свет медленно впитавшись через кожу потек горячими струйками по венам.
Позже он попытался подлететь ближе, но сразу стало слишком горячо, а тело начало покрываться тонкой жгучей пленкой. Он спешно отлетел подальше и остался на орбите одной из звезд.
В какой-то момент, когда эйфория от обилия тепла и света притупилась, он почувствовал, что очень хочет спать. Так хочет, что нет никаких сил сопротивляться. Тогда он отлетел от звезды немного подальше, чтобы ненароком не утонуть в ее сиянии и, обессилев, уснул.
Ему приснился странный сон. Вначале не было ничего. Он будто утонул и медленно погружался в пучину какой-то густой черной взвеси. Взвесь наполняла его рот, легкие, внутренности. Потом он почувствовал толчок. Волна движения пришла откуда-то снизу и взвесь, вместе с ним потянуло в глубину.
Он увидел вдалеке маленькую сияющую точку. Она тянула его к себе, впитывала темноту вокруг. Он понял, что это была за точка и что здесь происходило. Это была вселенная. Еще в своем зародышевом виде, она быстро менялась, превращалась из однородной густой массы в маленькое твердое сияющее тело.
Он поплыл прочь от светящейся точки. Поначалу было трудно, но отдалившись, он, по законам сна, мог теперь не бояться оказаться слишком близко. Он был лишь наблюдателем. Темнота вокруг него быстро втянулась в точку. Все замерло.
Потом он увидел, как точка вибрирует. Она была маленькой - не больше мельчайшей пылинки, но вскоре начала быстро расти. Спустя мгновение она стала размером с его ноготь. Прошло еще меньше времени, а она уже выросла больше его самого.
Потом она просто взорвалась. Маленькая сияющая точка разорвалась миллиардами безумных огней, туманов и бьющихся друг с другом молний. Его просто снесло волной взрыва и понесло куда-то далеко, а зарождающиеся галактики и звезды уже неслись впереди него и оставляли за собой туманный след.
В финале он увидел странное существо. Оно протянуло к нему блестящий острыми гранями плавник...
- Берегись, Иан... берегись теней прошлого... беги прочь... я жду тебя...
Он проснулся.
- Иан... значит, все-таки у меня есть имя...
Он открыл глаза и увидел себя, свое тело - ярко сияющее золотыми отблесками. Свет переливался, бурлил у него под кожей. В животе начался спазм. Его скрутило и начало рвать сияющей жидкостью.
Маленькими каплями она разлетелась вокруг, а его все рвало и рвало. Жидкость стала вращаться и образовала возле него тонкий пузырь. Некое подобие жидкой сферы вскоре поглотило его. Сфера покрылась еле заметными золотыми прожилками. А его все рвало... Вся кожа покрылась крупными каплями влаги. Слезы непрерывно потекли из глаз...
Когда он, измученный спазмами, наконец, затих, вокруг него уже образовалась заполненная влагой сияющая Золотая Сфера. Он плавал в полупрозрачной жидкости, а от стенок Сферы к нему тянулись тысячи тонких прожилок-капилляров. И по этим капиллярам перетекало, с каждым ударом его сердца, словно кровь - золотое сияние света звезд.
Успокоившись, он понял, что так надо. Он взял слишком много тепла и света. Его странное тело ответило, образовав Золотую Сферу вокруг себя. Для защиты. Теперь он чувствовал, что его тело стало потреблять больше энергии, и он мог не бояться набрать слишком много - Сфера соберет в себя излишек.
Иан улыбнулся. Теперь, после пережитых мучений ему было приятно думать о себе как об Иане. И очень не хотелось позабыть это слово, ведь оно стало для него именем.
Иан огляделся. Звезды молчаливо сияли вокруг и ни одна из них не была ему знакома.
«Что делать?», - подумал он, рассматривая бесконечный космос. Он с трудом осознавал, где сейчас находился и как это возможно.
«Как я сюда попал?», - этот вопрос пришел в его мысли следующим. Иан попытался вспомнить. В памяти эхом откликнулась пустота. Но одно ему казалось знакомым – туманность, которую он не так давно покинул. Что-то внутри подсказывало, что будет лучше, если он уйдет от нее как можно дальше.
Не ведая, куда лететь, Иан просто напитал Сферу светом до отказа и двинулся наугад. Сфера засияла, вокруг нее возник клубящийся медовый туман. Иан решил лететь, пока не встретит что-нибудь, что подскажет ему что делать...
Он полетел быстро. Вслед за ним потянулась широкая полоса мерцающего тумана... и растворилась без следа.
В тот момент, когда Иан был уже далеко, среди звезд в месте его пробуждения раздался мощный взрыв. Пояс астероидов разлетелся в пространство. Из одинокой туманности на свободу вырвалось голодное чудовище. Оно было огромно и черно. Его эластичная плоть изгибалась и сокращалась подобно клубку червей. Чудовищную пасть раскрывающуюся подобно цветку, несло единственное уродливое крыло. Имя ему - Пустота.
Чудовище замерло, будто прислушиваясь. Частички пыли коснулись его блестящей кожи и исчезли в ней навсегда. Среди этих звезд чудовище поняло, что оно в одиночестве. Добыча ушла. Яростный вопль разнесся в пространстве.
Иан летел быстро, оставляя позади туманности и звезды. Света везде было достаточно, и он гнал свою Сферу так быстро как хотел. Не смотря на то, что в его памяти не осталось ничего кроме смутных образов и непонятных сновидений, он ощущал, что так и должно было быть и это его успокаивало.
- Красиво, - прошептал он, когда очередная туманность осталась позади. Они все были красивы, но некоторые вызывали особый трепет.
Чудовище вытянуло свое блестящее черное тело и, извиваясь, полетело к звездам. Безошибочное чутье и неутолимый голод вели его. Вскоре оно почувствовало сладкий запах добычи.
Иан не знал куда летит и поэтому просто двигался, куда глаза глядят. Иногда он отдалялся от звезд и тогда чувствовал усталость, но Сфера неизменно несла его дальше. Так было до тех пор, пока далеко впереди он не увидел нечто удивительное и прекрасное.
Это была яркая голубая звезда. Но не просто шар. Из этой звезды исходили два ярких луча света, как два мощных потока. Свет был настолько силен, что вращал эту мегатонную гигантскую голубую звезду вместе с лучами с такой скоростью, словно это была песчинка. Иан решил осторожно подлететь и рассмотреть звезду поближе.
"Какая же невероятная мощь скрыта в ее недрах", - подумал Иан. "Я вряд ли ошибусь, если предположу, что это мощь тысяч, даже сотен тысяч звезд".
Но слишком близко Иан подлетать не решился. Он просто остановил Сферу на безопасном расстоянии и решил немного поразмышлять о своем нынешнем положении.
"Куда я лечу?" - этот вопрос с самого начала пути тревожил его и не имел ответа. "Куда и зачем? Какой в этом смысл? И почему все, что я помню - это то, что ничего не помню?"
Его размышления прервал вопль. Иан развернулся и увидел то, что заставило его пальцы задрожать. В этот миг он понял, что не столь важно, куда он движется, сколько то, с какой скоростью...
Из темноты космического тумана вылетели два существа. Первое было небольшое, имело продолговатую форму... тонкие щупальца оплетали его тело и оставляли позади темную серую мглу. Второе... было огромно - его мощное извивающееся крыло несло на себе широкую, раскрывающуюся подобно цветку хищную пасть. Его черная блестящая кожа впитывала в себя без остатка всю мглу, что оставляло за собой в попытке убежать первое существо.
Иан с первого взгляда узнал черного гиганта. Он вспомнил. Пустота. Та самая Пустота, из которой он был извлечен. Она вернулась, чтобы вновь поглотить его. И на этот раз навечно. Но сейчас чудовище нашло себе другую жертву.
Два существа полетели в танце смерти прямо к Иану. Одно убегало, другое догоняло. А Иан не в силах пошевелиться смотрел на этот танец.
Вскоре охотник настиг жертву. Чудовище раскрыло пасть и медленно пожрало другое чудовище. Вопли обоих эхом раздавались в холодном космосе. Иан смотрел на жестокое пиршество как завороженный.
Чувства и контроль вернулись к Иану только в тот миг, когда чудовище, закончив трапезу, обернуло свой взор на него. Что-то торжествующее было в раскрывшейся пасти и вопле, изошедшем из нее. Чудовище взмахнуло крылом.
Иана затрясло. Он знал, что если он сейчас же не сделает что-нибудь, то погибнет. Иан оглянулся. Голубое светило гремело мощью за его спиной.
Иан сперва медленно, но ускоряясь с каждым мгновением, повел Сферу в сторону вращающейся звезды. Чудовище полетело за ним. Потом чудовище стало быстро приближаться. Сердце Иана бешено заколотилось. Золотая Сфера вспыхнула и резким толчком устремилась вперед, но чудовище было быстрее...
Время на мгновение приостановилось. В момент смертельной опасности разум Ибериана изменился. Его сознание будто расщепилось надвое. Одна часть осталась внутри него. Она трепетала от ужаса и все ее существо содрогалось от мысли о чудовищной смерти, которая его ждет. Но была и другая часть. Она словно вышла из тела Ибериана и спокойно наблюдала за происходящим. Она, мудрая и спокойная, дремавшая до времени… протянула руку помощи дрожащей от ужаса половине Ибериана.
«Ты справишься…», - прошептала одна.
«Я справлюсь…», - прошептала в ответ другая.
Иан летел все ближе к поверхности. Свет вращающейся звезды начал жечь Иану кожу. Торжествуя, чудовище нагоняло его все быстрее. Иан резко повернул Сферу и, крича от боли, повел ее низко, сквозь голубые языки пламени, к вращающимся лучам света. Не в силах терпеть боль он закрыл глаза. Кожа на его лице покрылась алой коркой. Потом был сотрясающий мощный удар. Потом тишина.
Иан почувствовал, что боль утихает, и пламя звезды палит уже не так сильно. Боль стихла.
"...умер?" - мелькнуло в мыслях Иана. Потом он открыл глаза. Впереди ничего. Он обернулся.
Чудовище сотрясали конвульсии. Оно в бешеном темпе вращалось вокруг звезды, пронизанное лучом голубого света и медленно скользило к ее центру. Иан смотрел, как пламя сомкнулось над раскрытой в вопле ужаса пастью Пустоты.
Еще мгновение и в глазах Иана помутилось. Он начал терять сознание. Но один тревожный факт заставил его со стоном собраться и полететь дальше. Звезда стала вращаться медленнее. Медленнее. Еще медленнее…
Мертвец
Иан летел так быстро, как только мог. Золотая Сфера сама несла его обгоревшее тело сквозь туманности, Иан ей не управлял. Но в этом и не было необходимости.
Наверное, никогда еще ему не было так больно. Его кожа лоскутами отделялась от тела и медленно растворялась в Сфере. Прохладная жидкость, как колыбель, бережно качала его, омывала ожоги, лечила. Иан заснул.
Он увидел пустую холодную планету. В блеске света звезд он увидел, как гигантский белый кристалл медленно спускается по орбите планеты. Кристалл начал падать и с чудовищным грохотом вонзился в поверхность где-то среди серых скал. От удара твердь раскололась, и кристалл на миллионы лет укрылся во тьме расщелины...
Потом сон странно преобразился...
День был прекрасный. Яркое солнце осветило весь Эталь, и самый лучший горнолыжный курорт Австрии засиял красками вечнозеленых елей и белого снега. Туристы и рабочий персонал станции готовились к подъему. Электропоезд до Обергургля должен был отправиться с минуты на минуту.
- Франц! Франц, где ты?
Мальчик обернулся на голос. Это был обычный курносый семилетний мальчишка, с большими красивыми глазами, смешной челкой, в теплом джинсовом костюме и с ранцем за спиной. В ранце у него был аккуратно сложен костюм для катания.
- Мама!
- Вот ты где. Давай, собирайся. Бери свои красивые лыжи и палки, поезд скоро отправляется.
- Хорошо, мам.
- В туалет не хочешь? Ехать высоко, долго. Пойдем.
- Я знаю куда идти, я сам.
Молодая женщина улыбнулась и, наклонившись, поцеловала сына. Ее звали Маргарет. Она была темноволоса и красива, ее почти детские черты лица, большие карие глаза, невысокий рост, стройная фигура и идеальная осанка заставляли проходивших мимо мужчин оборачиваться.
- Иди, только не задерживайся. Поезд скоро отправляется. Я без тебя никуда не поеду.
- А папа поедет с нами кататься?
- Нет, милый. Папа очень занят. Но он приедет нас забрать вечером.
Мальчик снял рюкзак, курточку и кепку, отдал их маме и побежал в уборную. Женщина еще раз взглянула на электронное табло. Она достала из сумки бутылку газировки и сделала пару глотков. Минут пять в запасе есть.
Пока она смотрела на часы какой-то парень, сидевший недалеко на скамейке невольно засмотрелся на Маргарет. Она взглянула на него в ответ и улыбнулась. Парень покраснел и, заулыбавшись, начал усиленно рассматривать что-то у себя в коммуникаторе.
Франц вскоре вернулся. Пока мама помогала ему одеться, он дал ей понюхать свои ладошки - пахло ромашками.
Потом они сели в поезд. Францу он очень нравился. Поезд был совсем как на его игрушечной железной дороге - белый, с гладкими блестящими окнами, только монорельсовый и всего три вагона. Мама сказала, что он такой маленький, потому что большому поезду было бы трудно забираться на высокую гору.
В поезде было много удобных сидений и специальных стоек для горнолыжников. Вверху были удобные контейнеры для сумок, у входа висел большой экран и показывал рекламу курорта. В вагоне было много людей. Спортсмены, туристы, дети и старики, много молодежи - люди самые разные, у всех было хорошее приподнятое настроение. В вагонах не громко играла приятная музыка. Францу очень нравилось в Австрии. Жалко только что папы с ними не было. Папа катался, наверное, лучше всех на свете.
А еще Франц вспомнил, что сегодня был праздник. Все радовались, потому что сегодня был День Горнолыжника. Несколько человек, он видел еще на станции, даже взяли с собой хлопушки и фейерверки.
Через вагоны прошел проводник в красивой синей форме и фуражке. Музыка в вагонах стала тише, и приятный мужской голос объявил об отправке и пожелал приятной поездки.
Поезд неслышно тронулся. Франц, севший возле окна, посмотрел на уходящую станцию и по привычке шепотом начал считать столбики на платформе. Потом станция кончилась, и начался красивый лесок. Здесь и там среди деревьев проглядывали припорошенные снегом крыши маленьких домиков. Солнечные блики играли на стеклах и заставляли Франца прищуривать глаза. Поезд ехал плавно и довольно быстро.
- Франц, не смотри на деревья, а то укачает.
- Хорошо мам. Можно я буду смотреть на горы?
- Можно.
И Франц стал смотреть на высокие альпийские склоны, что медленно ползли вдалеке. Вскоре поезд стал ехать тише, потому, что начался подъем.
Машинист нажал кнопку на панели приборов. Заработал вентилятор, в кабине стало немного прохладнее. Он опережал график на десять минут и потому немного убавил скорость. Допив кофе, он бросил стаканчик в корзину для отходов, где уже валялись несколько его смятых предшественников.
- Смотри, сейчас будет длинный туннель.
Франц не первый раз ездил на этом поезде и хорошо знал маршрут. Но мама всегда много говорила, когда они проезжали туннель. На самом деле Маргарет боялась темноты, а Франц нет. И всякий раз, когда поезд заходил в темноту, хотя и включались небольшие лампочки, она нервничала.
- А мне он нравится. Там когда едешь иногда даже провода видно!
Поезд вошел в туннель. Люди немного притихли, но почти сразу, когда включились лампы, заговорили громче. По радио передавали погоду на ближайшие часы.
Позвонил диспетчер, спросил что-то про футбол и передал привет от Бадди. Машинист кисло улыбнулся, закинул в рот подушечку жевательной резинки и переключил радио на новостной канал.
Франц дыхнул на окно и нарисовал пальцем человечка. Когда человечек пропал, дыхнул еще и пририсовал ему лыжи. Это папа.
- Мам смотри - папа едет с нами!
- Ой. А почему он такой тощий?
- Он не тощий. Он просто в хорошей форме.
Женщина улыбнулась. Она дотянулась пальцем до окна и пририсовала человечку дипломат в руку. Франц рассмеялся, а потом поморщил носик.
- Мам, чем пахнет?
Маргарет сделала удивленное лицо. Действительно по всему вагону расходился какой-то неприятный запах.
- Простите, мэм, мне кажется или пахнет дымом? - спросил пожилой турист, обращаясь к Маргарет.
Люди в вагоне завертели головами. А потом кто-то крикнул:
- Эй, да здесь же огонь!
- Кто-нибудь вызовите машиниста!
Но в вагоне почему-то не оказалось связи с машинистом. Кто-то рванул стоп-кран. Поезд дернуло, и он резко остановился.
- Что происходит?
- Да тут загорелось что-то!
- Поезд горит?
Через минуту вагон начал наполняться едким дымом. Освещение выключилось. Люди запаниковали.
- Кто-нибудь позвонил диспетчеру?
- Да здесь связь не работает!
- Надо выбираться отсюда, иначе мы тут все задохнемся!
- Двери не открываются!
Несколько человек начали бить окна лыжными палками. После нескольких попыток они пробили в стекле дыру, а потом выбили кусок окна ногами. Люди в вагоне закашляли. Из-за дыма практически ничего не было видно.
- Мам!
- Франц, где твой носовой платок? Давай!
Маргарет намочила платок минералкой, сказала сыну дышать через него.
Несколько человек вылезли из окна поезда. Через минуту в вагоне раздались крики - на переходе в задний вагон уже бушевало пламя. Загорелись пластиковые перегородки и проводка. Дым стал черным, у людей защипало глаза. Туристы, ослепшие и задыхающиеся, столпились у дверей, кричали и стучали по окнам. Маргарет взяла сына на руки и понесла его туда, где разбили окно. Кто-то толкнул ее, из-за дыма она не видела, просто оттолкнула его и протиснула Франца к окну.
В кабине машиниста дыма было еще не много. По громкой связи говорил диспетчер: "Пассажирский 2/9, почему не отвечаете? Пассажирский 2/9 почему остановились?"
Кабина была пуста.
Вечером в новостях передавали, что дым заметили через двадцать минут после возгорания поезда, на верхнем выходе из тоннеля, рядом со станцией Обергугль. Спасательная техника чуть раньше этого собралась у нижнего входа в тоннель, вызванная диспетчером. Выжили несколько человек, которым удалось выбраться из поезда и спуститься по тоннелю вниз. Двое молодых австрийцев и пожилой англичанин. Еще выжил мальчик, выбравшийся через верхний выход из тоннеля. Однако в новостях успели рассказать не все. Часть информации, правда, весьма противоречивой и странной была закрыта и введена в секретность.
Джозеф обнял сына. Маленький мальчик вел себя очень спокойно. На нем был черный траурный костюмчик, с галстуком и маленькие туфли. Франц был очень похож на отца. Джозеф был приятным светловолосым мужчиной, еще совсем молодым, но уже многого добившимся. Он поцеловал сына, усадил его в машину и сел сам. Они поехали домой.
Франц достал из внутреннего кармашка маленький синий платок.
- Папа, почему мне никто не верит?
Джозеф вывел машину с парковки и медленно поехал через кладбище.
- Ты про что?
- Я про маму. И того дядю.
- Просто... сынок. Так не бывает. Люди не верят в такие вещи.
Франц вздохнул и сжал платок в кулачке.
Потом он часто рассказывал тете Анне и доктору Шпрингеру и другим родственникам об этом. Тетя Анна, слушая про Маргарет, сразу плакала. Доктор Шпрингер ему тоже не верил. Никто не верил.
Рабочие станции Обергугль побежали к выходу из тоннеля. Из темноты валил черный едкий дым. Приехали медики. Приехала полиция.
Они все видели это. Из тоннеля появился человек в опаленной форме службы транспорта. Он нес на руках мальчика. Мальчик был в сознании и не пострадал. Оставив мальчика на выходе, человек вернулся в тоннель. Через две минуты он вернулся с опаленным лицом, его одежда дымилась, на себе он нес два обгоревших трупа. Он бросил их на выходе и ушел в тоннель.
Так он вытащил тринадцать человек и все они уже были мертвы. Когда он в последний раз вышел из тоннеля, его кожа была черна и кусками отваливалась от тела, из ран обильно текла кровь. От его одежды остались только рваные черные лоскуты.
Никто не решился подойти к нему. Положив трупы на рельсы, он, оставляя за собой кровавый след, ушел в тоннель и не вернулся. Его тело так и не нашли. Нашлась только металлическая именная пластинка. На ней был значок транспортной компании и имя: Ибериан Синовац.
Иан проснулся. Сфера занесла его куда-то далеко, и он уже не увидел знакомых звезд и туманностей вокруг. Тело нещадно болело, но ожоги большей частью зажили. Иан направил Сферу в сторону большой туманности...
Безымянные
Иан окунулся в море ласкового света. Его воспаленные глаза зажили, и последние следы недавней боли стерлись, растворились в живительной влаге Золотой Сферы. Это особое свойство его тела, переживать самые страшные раны и мучения и восстанавливаться под светом звезд, его поражало.
Он глубоко вдыхал свет, и ему было по-настоящему хорошо. Страхи остались позади и уступили место умиротворению. Он смотрел вокруг себя и не мог наглядеться - настолько прекрасным было это место.
Огромная туманность перед ним раскинулась во всей красе, а на самой ее вершине, там, куда он летел, возвышались величественные туманные столбы. Иан ни секунды не сомневался в том, куда ему теперь нужно попасть. В его просветлевшей после стольких страданий голове возникли две мысли, которые обратились в два слова - Столбы Созидания.
Да, это были Столбы Созидания... он вспомнил эти слова из своей прошлой жизни, что теперь постепенно возвращалась к нему из глубин потерянной памяти. Эту туманность он не мог не узнать. Он вспомнил, как поразили его когда-то давным-давно, когда он еще был другим, изображения этих столбов. Теперь он был возле них. Он летел к ним, и восхищенный трепет ласкал его душу.
Иан чувствовал, что сейчас он на вершине мира. На вершине чего-то настолько величественного, что ничто не может сравниться с этим, кроме безграничного акта созидания самой вселенной.
На вершинах Столбов сияли древние звезды. Столбы были их колыбелями, колыбелями звезд.
Иан медленно полетел между Столбов. Здесь он чувствовал себя частичкой мироздания. Здесь он понимал, насколько велик мир и насколько мал он сам в сравнении с теми древними силами, что творят и созидают здесь на протяжении миллиардолетий.
И как врата в иной мир, Столбы открыли за собой для Иана новый бесконечный океан звезд и туманов. Иан остановился в шаге от новых миров. Он остановил Золотую Сферу на самой вершине, на вершине мироздания и, затаив дыхание наблюдал, как дышит вселенная.
- Я не забуду этого никогда, - прошептал Иан. И лишь об одном теперь жалел он - что больше никто кроме него не видит этой красоты. Что он одинок в своем восхищении.
Он полетел. Словно спускаясь с горы, он повел Сферу по краю туманности дальше в глубокое море звезд. Сфера летела мягко, впитывая таинственное сияние светил и оставляла позади медленно расплывающийся золотисто-медовый след.
Он летел и размышлял. Иан не знал, как выразить то, что бесподобно. Но он чувствовал, что это необходимо выразить... и поделиться своими чувствами с другими... или он просто сойдет с ума.
Ее он заметил не сразу. Она плавно парила в пространстве между двух звезд и смотрела на него.
Когда же Иан понял что перед ним не мираж, а живое существо, он остановился, не веря собственным глазам.
Она была удивительно красива. Ее стройное темно-фиолетовое тело начиналось гибким хвостом с двумя острыми плавниками, который плавно переходил в бедра, живот, талию... у нее не было рук, но из-за спины выглядывали два необычных волнистых крыла. То может, были и не крылья вовсе, а гибкие вьющиеся тонкими струйками плавники... За ее прекрасными плавниками клубилась какая-то серая мгла. Ее лицо было странным, но по-своему прекрасным. На ее лице были только большие темные глаза, остальные черты были, как бы сглажены и плавно перетекали мягкими линиями ото лба до подбородка. И только одна еле заметная черта нарушала гармонию ее красоты. Ее лицо было расчерчено пятью полосами тонких длинных шрамов, что начинались у нее между глаз и уходили к затылку.
Она смотрела на него с тревогой. Иан это почувствовал сразу. Она его боялась.
Он медленно подлетел поближе. Зрачки ее глаз расширились так, что стали напоминать два бездонно черных обсидиановых камня. Она отпрянула от Иана, в тишине звезд послышался ее высокий тревожный голос.
Он остановился. Иан не хотел, чтобы она так пугалась его. Он хотел показать ей, что не представляет никакой опасности, что он не сделает ей вреда. Он снова медленно приблизился к ней.
Она вскрикнула и, развернувшись хвостом, стремительно полетела прочь - куда-то в глубину туманности за звездами. Иан сначала ошеломленно смотрел, как ее гибкое тело быстро понесло ее вдаль, но опомнившись, последовал за ней. Она оставляла за собой след серой мглы. Иан полетел по этому следу.
Чтобы не пугать ее еще больше он полетел медленно, и не делая резких движений. Он заметил, что улетая, она оглядывалась.
Через некоторое время ее след пропал. Иан остановился. Он ее потерял. Сожаление - вот что он почувствовал в этот момент. Неужели мир настолько страшен, что одно его появление так испугало то прекрасное существо? Может это и не лучшее сравнение, но она была так похожа на ангела...
Он огляделся. Вокруг был только густой туман и далекие отблески самых ярких звезд. Что ж, нужно было возвращаться к Столбам и искать другой путь... Иан медленно повел Сферу обратно.
Она появилась так же внезапно, как и в первый раз. Иан остановился. Она, не отрывая взгляда, смотрела на него.
- Кто ты? - спросила она.
Иан готов был поклясться, что и понятия не имел кто он такой. Но ее голос, странно чарующий и понятный с полуслова, хотя никогда раньше Иан не слышал слов ее языка, вызывал в нем чувство странного восхищения.
- Мое имя Иан. Я ищу свой дом, - ответил он.
Она слегка склонила голову на бок, как бы рассматривая его.
- Ты Изначальный?
В памяти Иана это слово прозвучало как взрыв. Да, он Изначальный. Он вспомнил! Он - дитя некой планеты... потомок древних существ из глубин вселенной. Но приоткрывшись на секунду, его память вновь скрылась в тумане прошлого.
- Да. Я Изначальный. Я бежал из Пустоты и ничего не помню...
- Подлети ко мне ближе, Иан...
Иан осторожно повел Сферу ближе к ней. Она как-то странно смотрела на него и еле заметно покачивалась в пространстве.
Иан остановился.
- Ближе... Иан...
Она смотрела на него, не отрываясь, и у Иана по спине пробежался холодок. Ее темные зрачки медленно сузились в две точки, обнажив белые радужки. Как-то странно изменилось ее лицо. Оно... шевелилось.
Она сама медленно поплыла к нему. Ее крылья плавно изогнулись и выставили наружу острые вьющиеся стебельки... Она подплыла совсем близко, все так же, не отрывая взгляда. Иан не выдержал и отлетел немного назад. По его сияющей коже побежали мурашки.
Ее шрамы на лице... это были не шрамы... это были... губы. Ее лицо... вся голова - раскрылась, явив перед ним усыпанную тонкими длинными зубами пасть... из глубины ее горла до него донесся звук ужасающе красивой песни.
Иан пятился назад, не зная как совладать с охватившим его страхом. Это прекрасное существо оказалось мерзким чудовищем.
Он невольно задрожал когда, оглянувшись, увидел, что со спины к нему приближаются еще два похожих на ангелов существа. Но они были немного меньше, вместо хвоста у них были два извивающихся щупальца. От груди у них отходила гибкая тонкая шипастая рука. Их руки медленно разгибались и тянулись к Иану. На их головах красовались странные блестящие наросты, на лице угадывались похожие на человеческие черты, у них был почти человеческий небольшой рот.
Иан попытался взять себя в руки. Он быстро оглядел трех существ.
"Два самца и самка, - мелькнуло в его мыслях, - кто из них опаснее?"
На мгновение три существа замерли. Теперь времени на размышления не оставалось. Иан понял, что сейчас будет. Его сердце колотилось бешено.
Самка и самцы бросились на него одновременно. Усилием воли Иан заставил Сферу на мгновение выбросить свет. Получилась вспышка, и этого ему было достаточно, чтобы быстрым маневром уйти от удара.
Но существа, поймав пустоту, быстро сориентировались и слаженно полетели за ним. Иан летел быстро, но эти существа летели еще быстрее. Его Сфера разгонялась слишком долго, а эти чудовища двигались стремительно.
Иан почувствовал удар. Один из самцов с разгона воткнул в Сферу свою шипастую руку, но Иан остался невредим и сбросил его. Второй удар пробил Иану плечо. В Сферу хлынул поток его золотой крови. В глазах помутилось.
Третий удар нанесла самка. Она вцепилась своим чудовищным ртом в Сферу и с усилием стала продавливать ее сияющую стенку.
"Это конец", - подумал Иан. "Я не хочу так... как же больно... они разорвут меня на части и сожрут...кровавые чудовища..."
- Не так просто... - прохрипел Иан и кончики его пальцев стали багровыми, будто раскаленная в пламени сталь, а после побелели.
Раздался треск и его руки охватила сеть ярких вспышек. Вся Сфера засияла белыми разрядами. Самка взвыла.
Четвертый удар нанес один из самцов. Длинный шип на конце его руки проткнул Иану горло. Этого было более чем достаточно.
Иан обмяк. Его глаза охватил туман. Из горла с кашлем вырвался поток жидкого света...
Невдалеке, укрытые туманом, пятеро других существ наблюдали за этим боем. Старшее из них, что парило над остальными, протянуло сияющее щупальце вперед. Четверо раскрыли свои светящиеся полупрозрачные тела и, резко сжав их, стремительно полетели к месту боя...
Вервир
Отряд быстро летел через межзвездную пустошь. Вервир и его собратья возвращались домой. В этот раз ни с чем.
- Учитель Вервир! - окрикнул его, подлетевший слева Уин.
- Да, Уин, что?
- До Города еще лететь и лететь... А вы все молчите.
- У нас был не слишком удачный вылет. Сиятель останется недоволен.
- Мы сделали все что могли, разве нет?
- Сиятелю все равно. Ему нужны тела.
- Разве в том наша вина, что даже у самой границы больше нет Безымянных?
Вервир не ответил. Он только молча посмотрел на молодого собрата.
"Совсем юный. Сиятель стал посылать в патруль детей, - подумал Вервир. Справа подлетела, Лоя.
- Уин, что ты здесь делаешь? Учитель, что ему опять от вас вдруг понадобилось?
- Ничего, Лоя. Твой брат хороший малый. Его ждет большое будущее. Просто он еще слишком молод. Присматривай за ним.
- Учитель! Мне не нужна ее постоянная опека! Я прошел все испытания Светлого Мора, сам Сиятель приставил меня в ваш отряд! - воскликнул Уин.
- Лоя, уведи его. И не спускай с него глаз.
- Конечно, Вервир... - спокойно ответила Лоя и, крепко обхватив брата щупальцами, увела его в сторону.
Вервир прикинул, сколько им еще лететь. Многие звезды укрывал туман, но за свою жизнь он столько раз путешествовал в этой части туманности, что, кажется, помнил каждую звездочку, каждый астероид. Вервир был уже стар.
Они полетели медленнее, когда увидели, что приближаются к гигантской туманности. Теперь их путь лежал к ее вершине, а оттуда вниз - прямой путь к Городу.
Уина и Лою он отправил вперед, Латли полетел замыкающим. Керк остался с ним и отмечал ориентиры движения.
Большинство из них Вервир считал уже состоявшимися бойцами. Лоя была самой опытной. Она помнила еще те времена, когда Безымянные позволяли себе нападать на Город.
- Вервир! Смотрите! - крикнула Лоя. Она что-то заметила.
Недалеко от вершины туманности происходила битва. Вервир готов был поклясться самой вселенной, что его старые глаза видят Изначального. Сияя подобно звезде, Изначальный летел сквозь туман, а за ним, быстро нагоняя, летели трое Безымянных.
- Самка и два самца, учитель... а кто четвертый я не могу понять...
- Это Изначальный, Лоя.
- Изначальный?! Вы шутите, учитель? Они вымерли сотни эпох тому назад!
Вервир молча покачал щупальцами. Зрелище погони его тревожило. Он не мог ошибиться, перед ним действительно был Изначальный, но какой-то очень слабый...
Безымянные догнали его, и завязалась борьба. Вервир приказал остальным строиться. Его терзали сомнения.
Самка с разгона впилась в Сферу зубами. Из Сферы фонтанами полился жидкий свет.
- Слушайте мой приказ! Изначальный должен выжить! Безымянных парализовать. Если что-то пойдет не так - уничтожайте без пощады! Уин, стоять на месте! Всем все ясно? Вперед!
Светлячки сорвались с места. Уин тоже.
- Твою мать! Стой! - закричал Вервир. Но было уже поздно.
Иан погибал. Он это чувствовал каждой частичкой своего тела. Золотая Сфера наполнилась затухающим сиянием его крови. Ее упругие стенки сжались и стали тверже, но чудовищные удары стали оставлять на ней трещины и разломы. В космос фонтанами потекла его жизнь.
Самка, опомнившаяся после разряда тока, вновь обхватила прозрачную стенку Сферы ртом, и острые зубы вскоре пробили Сферу насквозь. Она уперлась хвостом и попыталась оторвать кусок.
Теряя сознание, Иан увидел четыре ярких полосы, что в один миг расчертили пространство над ним. Послышался вопль самца. Самка оставила Сферу и куда-то исчезла.
- Стой! - закричал кто-то. Потом снова был вопль. Потом звуки борьбы... а после Иан потерял сознание.
Свет. Иан почувствовал теплое прикосновение света. Свет как будто оплетал его со всех сторон. Он очнулся. Кругом был свет белесых щупалец, между которыми он видел мелькающие вспышки незнакомых звезд.
- И зачем мы только полетели помогать этому Изначальному? - воскликнул кто-то.
- Лоя, твой брат сам выбрал свою судьбу. Он не выполнил мой приказ. В Городе, Сиятель будет говорить о нем как о герое, - ответил другой, более низкий голос. - Ради тебя и памяти вашего отца и матери я оставлю в тайне его глупость.
- Мне не нужна твоя милость, Вервир. Нужно было дать чудовищам сожрать свою добычу.
- Ты даже не представляешь, о чем говоришь, Лоя...
- Проклятые Безымянные! И этот слабак ничем не лучше их. Вы видели, как они его швыряли?
- Может быть, он просто еще слишком молод...
- Слишком молод? Таким был Уин! А теперь он мертв!
- Лоя, успокойся... хочешь, я понесу твоего брата?
- Оставьте меня...
Иан попробовал пошевелиться. Было больно.
- Латли, смотри-ка он, кажется, очухался! - удивленно сказал кто-то.
- Керк, держи его крепче! Учитель Вервир, он проснулся!
Иан огляделся. Трещины на Сфере уже затянулись. Полупрозрачные, сияющие белым светом щупальца осторожно оплетали ее со всех сторон. Кажется, его куда-то несли. Потом щупальца расступились, и он увидел восемь необычных существ.
Трое из них были ему уже знакомы. Самка и два самца. Все трое были без сознания или мертвы, их тела держало другое существо.
Такое Иан видел впервые. Существо было прозрачное, похожее на медузу. Еще одно такое же существо несло в своих щупальцах его самого. Еще двое сцепившись, летели неподалеку, одно из них, кажется было мертво.
Из-за спины выплыл еще один медузообразный, он был немного крупнее и видимо старше прочих.
- Приветствую тебя, Изначальный! Мое имя Вервир.
Язык этих существ был прост и понятен. Иан попытался ответить. Из разорванного горла потекла кровь.
- Не утруждай себя ответом, Изначальный. Ты серьезно ранен. Ни один Светлячок не выдержал бы такого...
Иан прикрыл рукой израненное горло. Сейчас ему как никогда был нужен голос. Ладонь засияла. По его руке от сердца потек живительный свет. Когда обесцветившаяся рука бессильно опустилась, Иан уже мог говорить.
- Мое...имя... Иан. Кто... вы? Куда... меня... несете?
Тело Вервира замерцало. Кажется, он был удивлен. Как и все прочие.
- Смотрите-ка, заговорил... - сказал кто-то. Вервир приказал ему замолчать.
- Мы называем себя Светлячками. Скажи, Иан, ты видел когда-нибудь существ похожих на нас?
Иан покачал головой, потом, поморщившись от боли, добавил:
- Никогда... я... ничего... не помню... что произошло?
Вервир задумался, его тело стало более прозрачным. Щупальца находились в постоянном движении и иногда меняли оттенок от белого к голубому.
- В таком случае я расскажу тебе все по порядку, - сказал Вервир, - ты очень удивляешь меня, Изначальный.
Оглянись вокруг. Это мои лучшие Светлячки. Тот, что держит тебя, это Керк. Его брат Латли несет Безымянных. Те двое в отдалении - это Лоя и ее брат Уин. К сожалению Уин погиб, защищая тебя. Мы все будем оплакивать его гибель. Не держи зла на Лою, но она считает, что мы зря тебя спасали.
Мы все - охотники на службе у Сиятеля. Мы выходим в просторы космоса, разыскиваем и ловим Безымянных. Обычно Безымянные не так сильны, но и они сегодня меня удивили, Изначальный. В легендах моего народа, вы, Изначальные, непобедимы и бессмертны. Что ж, кажется это не совсем так…
Когда мы нашли вас сражающимися, я не сразу дал приказ атаковать чудовищ. Если честно я ждал, когда ты их испепелишь. Но когда стало ясно, что они тебя сейчас просто разорвут на части... я приказал спасти твою жизнь. Светлячки сделали все правильно.
Обычно Безымянные сразу бегут, видя наши отряды, но не в этот раз. Возможно, твоя кровь затмила их страх перед нами.
Один из самцов даже накинулся на Латли. И Латли пришлось его убить. Потом Уин заметил, что самка вот-вот прорвет твою Сферу и проявил инициативу. Он ударил по ней щупальцами. Она должна была быть парализована, но Уин ее недооценил. Мы все ее недооценили. Теперь Уин мертв. Самку парализовала Лоя. Второго самца догнал и парализовал Керк.
Иан слушал внимательно и старался понять. Еще недавно все, что окружало его - это туманы и звезды, а теперь он попал в центр внимания других разумных существ. Задумавшись ненадолго, Вервир продолжил:
- Ты, верно, не знаешь ничего и о Безымянных? Я так и подумал, когда ты сказал, что не знаешь наш род. Откуда ты такой взялся?
Не многие еще помнят легенду про Изначальных и Безымянных… Когда-то во времена молодых звезд вы вели беспощадную войну друг против друга. И вы ее проиграли. С тех пор встретить Изначального - большая редкость. В нашем Городе Изначальных не видели уже несколько эпох! То-то будет шума!
- Мы летим в Город?
- Да, Иан, летим в Город. Лететь довольно далеко и если ты не против, я расскажу тебе немного о нашем великолепном Городе.
Еще до Войны его построили наши с тобой предки. Когда же Война закончилась, мы остались на краю вселенной без покровительства вашей великой цивилизации. Нам пришлось рассчитывать только на самих себя. Но мы выжили.
Сейчас Город далек от своего прошлого великолепия. Нас осталось мало. Но и Безымянные уже не те. Были времена, когда они были лишь вечно голодной, бездушной силой, готовой грызть камни и пожирать друг друга, если больше нечем питаться. Были времена, мы сражались с ними прямо у стен Города. Но с тех пор все сильно изменилось. Безымянные куда-то ушли. Те же что изредка попадаются нам на границе, удивляют нас своим разумом. Говорят, теперь у них даже появились собственные имена.
Иан попытался пошевелить рукой. Ослабленная, она плохо слушалась, но свет постепенно напитывал ее силой.
- Что вы... собираетесь делать со мной... дальше?
- Мы принесем тебя в Город. Твою дальнейшую судьбу решит Сиятель. Пока тебе ничто не угрожает, и ты можешь спать и лечить свои раны. Мы позаботимся о тебе. Но знай, что мы нашли тебя на границе владений Сиятеля. Это могло стоить тебе жизни. Повезло, что тебя нашел именно я.
Вервир подозвал к себе Латли, который нес Безымянных в щупальцах.
- Когда-то я был историком. И я сомневаюсь, что сейчас в Городе кто-то знает древние легенды об Изначальных лучше меня. Может только Эйди – ты с ним обязательно познакомишься. Если бы я не понял кто ты, ты был бы уже, либо мертв, либо парализован, как эти чудовища.
Вервир дотронулся щупальцем до лица спящей самки Безымянной.
- Знаешь, мне иногда их даже жаль. Среди них стали попадаться и не агрессивные. Разумные, мыслящие, как и мы с тобой существа... А теперь, я прошу меня простить, Иан, но так как мы приближаемся к Городу, я обязан кое-что сделать.
Вервир отлетел в сторону.
- Давай, Керк.
Иан ощутил легкое жжение и через мгновение чувства покинули его.
Пустота
Иан упал в забытье.
Во сне он увидел свою старую знакомую - голубую звезду с двумя лучами, которая поглотила чудовище Пустоты. Она делала свой последний виток. Когда она остановилась, лучи света, исходившие из ее полюсов стали тоньше и вскоре исчезли. Звезда и сама уменьшилась. А потом исчезла. На ее месте осталась Пустота - гигантское безобразное однокрылое чудовище, пасть которого раскрывалась как цветок. Пустота не в силах выбраться из звезды, оказалась способна пожрать ее. Это чудовище приблизилось к нему и раскрыло пасть...
Но вместо громогласного вопля, Иан услышал странно знакомый голос:
- Скажи мне, Ибериан, теперь-то ты веришь в судьбу?
Голос, как и прежде, раздался среди его мыслей. Но теперь он звучал как бы издалека.
- Кто ты такой? Твой голос... - сказал Иан задумчиво. В его мыслях происходил переворот, он чувствовал, что вот-вот вспомнит что-то важное.
- Кажется знакомым? - подсказал голос.
- Да...
- Ну неужели? - в голосе прозвучала нотка иронии. Чудовище поплыло в пространстве сна и медленно преобразилось из омерзительного монстра в огромный белый кристалл. Кристалл был большей частью темен, но где-то глубоко в его центре еще теплился свет.
- А теперь ты меня вспоминаешь? - спокойно спросил голос. Иан почувствовал, как похолодел свет в его венах. Воспоминания приходили постепенно.
- Ты Нойен... я вспомнил. Ты... я нашел тебя в какой-то расщелине... а потом ты сбросил меня в какое-то темное место... и мы о чем-то говорили...
- Да, ты на правильном пути. Хотя и не столь важно кто я такой и как меня зовут. Для нас обоих в первую очередь имеешь значение ты сам.
Голос сделал небольшую паузу, словно прислушиваясь к мыслям Иана. В мыслях был полный хаос.
- Позволь, прежде чем я напомню тебе кое-какие детали нашего прошлого, поприветствовать тебя, Ибериан Интиторис, новорожденный Изначальный планеты Земля!
В голове Иана, будто снова произошел взрыв. Воспоминания хлынули в его сознание безудержным потоком. Он вспомнил Землю, глубокую расщелину и падение в нее. Он вспомнил блуждания во тьме и...
- Надеюсь, ты вспомнил достаточно, чтобы мне не пришлось снова посвящать тебя в тонкости твоего не долгого пребывания в Пустоте. Так ведь? - спросил Нойен.
- Говори то, что хотел... - прошептал Иан.
- Это злость в твоем голосе? Да, я тоже был бы зол, если бы мне пришлось потерять память и пережить столько страданий по прихоти какого-то там кристалла! Но придержи злобу... она тебе еще пригодится, - сказал Нойен спокойно, практически без эмоций.
«Тебя ждет еще немало боли…» - раздался голос Нойена в его мыслях. Иан ощущал себя так, будто с ним играют как с куклой. Просто дергают за ниточки.
- Итак, что же я хотел поведать тебе? Мой дорогой друг, я всего лишь хотел рассказать тебе одну маленькую историю... - сказал Нойен и, выждав паузу, продолжил...
- Однажды, это было давным-давно, жил-был один Изначальный. Его звали Нойен. Изначальным он не стал, а как и все Изначальные того далекого прошлого - был рожден от звезды...
У него была интересная, насыщенная событиями жизнь. Всегда рядом с ним были другие Изначальные. И вот однажды, когда он путешествовал с друзьями, ему стало очень плохо.
Он ушел от друзей. Что-то повело его вдаль от родных. И там, в этом уединении он получил от вселенной особый Дар. Нойен не просил об этом Даре, но так решила судьба, что именно он его и получил. А вместе с Даром он получил и необходимость принять одно очень важное Решение.
Но Нойен не смог принять это Решение. Это было свыше его сил. Нойен даже пытался убить себя, но вселенная не давала ему умереть. Тогда он, воспользовавшись Даром, создал в мире особое место - Пустоту.
Ты там уже бывал, Ибериан, и хорошо знаешь какого там. И вот Нойен, не желая принимать слишком тяжелого Решения, укрылся в Пустоте. Так он спрятался от всей вселенной, но не от самого себя. Нойен очень долго пробыл в Пустоте, но, в конце концов, не выдержал и сбежал, оставив в Пустоте только малую частичку самого себя... часть своей памяти.
А я тебе скажу, Ибериан, Пустота очень не любит, когда кто-то или что-то от нее уходит. И никогда, никогда она не допустит, чтобы кто-то из нее сбежал дважды. Каким-то образом память Нойена, что осталась в Пустоте, образовала личность. Так в мире стало одним чудовищем больше.
Я думаю мне не нужно описывать тебе ужас, который я испытал, когда это чудовище нашло меня и попыталось сожрать. Я убежал. Но спустя некоторое время оно снова отыскало меня. И я убежал снова. И оно снова нашло меня. И так бесчисленное множество раз.
Я пытался уничтожить Пустоту. Но чем больше я боролся, тем сильнее она становилась. Я уничтожал ее, распылял на атомы, сжигал дотла. Но она снова возвращалась за мной, более сильная, более умная.
И спустя, кажется целую вечность бегства и страха, я нашел способ, как спрятаться от Пустоты. Я нашел небольшую планету на самом краю космоса - твою планету - и укрылся в ее недрах. Что-то было такого в твоей планете, что даже Пустота потеряла мой след. В расщелине, не имея доступа к свету, я мог только спать. Когда я заснул, твоя планета была пуста, как и сейчас. Там я проспал не один миллиард эпох.
А потом ты, Ибериан, разбудил меня. Ты разбудил меня своим светом, навсегда разрушив мой сон. Я позвал тебя к себе. И ты пришел - сам. Ты прикоснулся ко мне и этим чуть меня не убил. Мне пришлось воспользоваться Даром, чтобы спасти свою жизнь. И я отправил тебя в Пустоту.
Что было с тобой дальше, ты знаешь, конечно же, гораздо лучше меня. Ты мог бы попробовать сам выбраться из Пустоты, но ты выбрал мою помощь. Взамен ты пообещал... ну же Ибериан, скажи, что ты пообещал мне? - спросил Нойен.
- Я сказал, что освобожу тебя, - подавленно ответил Иан.
- Так и есть. И теперь, блуждая без памяти, и каждый раз оказываясь на новом месте, ты думаешь: "Куда же я иду? Что я делаю? Какой в этом смысл?" И я хочу, чтобы ты снова задал себе эти вопросы. Куда ты идешь? Ты не знаешь ответа. Я знаю.
Кристалл Нойена сдвинулся с места и начал медленно кружить возле Иана.
- Ты идешь ко мне. Ты плывешь через космос в поисках меня. И на это есть несколько важных причин, - начал Нойен, рассматривая Иана в своем полете.
- Первая причина - ты потерял память. Что ты можешь сейчас вспомнить о себе кроме того что я рассказал? Не многое... Даже твое настоящее имя - Ибериан, звучит для тебя сейчас чуждо. Хватит блуждать в потемках. Я могу вернуть тебе все, что забрала Пустота, - сказал он, без тени сомнения.
- Вторая причина - чудовище, которое уже выбралось из заточения и ищет тебя. И рано или поздно найдет. Оно не поступится ни чем, чтобы пожрать тебя. Ты его лакомый кусочек. И есть только одно существо, которого оно желает больше. Это я, его создатель, - сказал Нойен, внимательно прислушиваясь к мыслям собеседника.
- И третья причина - твое обещание. Ты обещал мне, Ибериан, взамен своей свободы, освободить и меня. Я выполнил свою часть сделки. Теперь твой черед, - сказал Нойен и замолчал.
Кристалл прекратил вращение и завис в пространстве перед Ианом. Сияние в нем практически иссякло.
- Знай, Ибериан, что если ты придешь ко мне, Пустота придет следом за тобой. Она не оставит тебя, пока не сожрет. Но если она найдет и проглотит меня – этим она укусит себя за свой собственный хвост. Ни Пустоты, ни Нойена не останется. Запомни это хорошо, и не спрашивай, зачем я тебе это все рассказываю, - сказал Нойен, постепенно угасая.
- Спасая свою жизнь, я без тени сомнения кинул тебя в бездонное брюхо чудовища. И кто знает, не сделаю ли я это вновь, если представится такая возможность? Что сделаешь ты, чтобы спасти себя? Может, скормишь меня Пустоте? Или дашь мне возможность уйти? - сказал он и его кристалл померк во мраке сна.
- Прощай, Ибериан, но ненадолго. Не пройдет и вечности, как мы снова встретимся. На холодных пустошах твоей родной планеты мы закончим этот разговор.
Найти тебя в безбрежной вселенной мне стоило последних капель света. Больше я не смогу к тебе обратиться. Когда ты прибудешь на Землю, ты найдешь меня беспомощным. И теперь... на грани жизни и смерти... я хочу знать, как ты со мной поступишь. До скорой встречи... - прошептал голос и без остатка растворился в пустоте.
- До скорой встречи Нойен, - сказал Иан.
Иан проснулся, когда почувствовал, что его кто-то мягко толкает. Он открыл глаза. Его будил Вервир. Рядом были и остальные Светлячки. Прямо над ним, в сиянии сотен звезд из темной дымки туманности медленно выплыл невероятных размеров астероид - отколовшаяся часть некогда целой планеты.
- Добро пожаловать в наш дом, Иан. Добро пожаловать в Город.
Город
Город был прекрасен. Издалека Иан увидел высокие башни и скальные образования, какие-то кристаллы, то здесь, то там торчащие из земли, нагромождения странных округлых зданий и сотни, тысячи, сотни тысяч пробитых в скалах пещер и тоннелей.
Светлячки отпустили его, дав возможность двигаться самостоятельно, но Керк и Латли, все время сопровождали его по бокам и придерживали в случае надобности в нужном направлении. Впереди летел Вервир, неся на щупальцах тела Безымянных. Позади, неся своего мертвого брата, летела Лоя.
Вокруг них собрались сотни Светлячков. Они все в приветствии тянулись щупальцами к отряду.
- Ты удивлен Изначальный? Да, нас не так мало, но здесь ты видишь почти всех, - тихо шепнул Латли. - Как рассказывает Вервир, когда-то нас были миллионы.
- Что же случилось с остальными?
- Стало мало... врагов. Ты скоро сам все поймешь.
Они полетели вдоль по глубокому каньону, и толпа Светлячков последовала за ними. Каньон проходил по обломку планеты вертикально вверх и оканчивался на самой вершине - у длинного острого пика.
- Куда мы движемся? - спросил Иан.
- Мы летим в палаты Сиятеля. Они там, на самом верху... - ответил Латли, указывая щупальцем на пик.
- Почему все следуют за нами?
- Тебя это тоже поражает? Раньше прибытие охотников не вызывало такой реакции. Сейчас это почти праздник. Всем хочется видеть...
- Видеть что?
- Казнь, конечно... - ответил Латли. Иана передернуло. Нехорошие предчувствия о возможном мрачном будущем медленно влились в поток его мыслей.
- И похороны, - шепнула подлетевшая сзади Лоя.
Они летели все выше и выше, и их сияющая процессия растянулась в единый белый поток. Впереди, в вышине Иан заметил два ряда Светлячков, стоящих вдоль стен каньона. Их щупальца мерцали фиолетовым светом.
- Это стражники? - спросил Иан.
- Мы зовем их Изгоями, - ответил летевший неподалеку Керк.
- Изгои? Почему?
- Их щупальца...
- Замолчи, Керк, - перебила его Лоя. - Или я лично отправлю тебя под Трибунал.
Но Иан уже понял. Он понял это, глядя на то, как летящие за ними Светлячки с опаской теснятся по центру каньона, не приближаясь к Изгоям. Он понял, видя, как Изгои прятали свои фиолетовые щупальца в своих телах, боясь дотронуться до кого-либо.
Вскоре каньон кончился, и они вылетели на широкое плато, ведущее к самой вершине скалы.
- Мы сейчас приближаемся к Высшему Пику, - сказал Латли, оглядываясь, - остальные Светлячки дальше не пойдут, только наш отряд.
И действительно, как только они пролетели плато, за ними на выходе встали ряды Изгоев. Никто не осмелился обойти их. Светлячки остались сияющей толпой у края каньона.
Конвой Иана полетел к вершине пика и там спустился в широкую пещеру. Там они влетели в широкий круглый зал, заполненный колоннами и странными нишами у стен. Их встретила и окружила процессия Светлячков и Изгоев. Все остановились.
Вервир, летевший впереди, опустил тела Безымянных на пол, и опустился сам, приветствуя встречающих поклоном. Его щупальца легли на пол и Вервир замер. Так же поступили и остальные его спутники. Иан поклонился.
- Приветствуем вас, храбрые охотники, в стенах великого Сиятеля!
Светлячки молча поднялись.
- Сиятель рад вашему возвращению и хочет немедленно услышать новости о вашем путешествии! Благородный Вервир и доблестная Лоя, Сиятель будет говорить с вами. Входите же!
Когда глашатай закончил речь, процессия расступилась, часть Светлячков встала между колонн, часть ушла в ниши у стен. Вервир с телами Безымянных, и Лоя с телом брата медленно поплыли в конец зала, где двое Изгоев открыли перед ними проход в Покои.
Вервир и Лоя склонились в поклоне. Сиятель движением щупальца приказал им подняться. Синяя бархатная мантия его тела резко отличалась от тел остальных Светлячков. Под собой, обвивая щупальцами, он держал прозрачную сферу.
- Приветствую вас, мои лучшие охотники. Говорите.
Вперед вышел Вервир и, поклонившись, начал:
- Великий Сиятель, наш покровитель и надежда, мы вернулись из похода с дурными вестями. Безымянных нет по всей северной окраине. От самого Города, до самой границы, мы не встретили ни одного.
- Тогда кто же это, Вервир? - сказал Сиятель, указывая на лежащих на полу Безымянных.
- Этих Безымянных мы никогда бы не встретили, если бы они не гнались за нашим спутником, который сейчас здесь, в приемном зале, Сиятель, - ответил Вервир.
- Спутником?
- Изначальный, мой господин.
Сиятель на мгновение замер. Обдумав услышанное, он вновь расслабился и сказал:
- Ты имеешь в виду, тех самых Изначальных, всесильных существ из легенд прошлого?
- Да, мой господин.
- И что же - он так всесилен? - спросил Сиятель. Потом он повернулся к глашатаю и что-то шепнул ему. Глашатай вышел в зал.
- Великий Палач, судья и наша надежда, Великий Сиятель будет говорить с тобой! - воскликнул глашатай.
Вскоре в палату влетел Палач. У него было похожее с Сиятелем тело, но под юбкой у него колыхались щупальца Изгоя. Среди фиолетовых щупалец было одно белое.
- Приветствую тебя, брат, - сказал он, обращаясь к Сиятелю.
- Послушай, брат, что говорят нынче мои охотники! На границе моих владений нет Безымянных, зато появился Изначальный и он сейчас здесь, в моем приемном зале!
- Я уже рассмотрел его, Сиятель, и мне кажется, легенды не врут. Это действительно Изначальный. Несколько не такой, как их описывали наши предки, но это все же он, - сказал Палач.
Сиятель, выслушав его, повернулся к Вервиру.
- Это все что ты хотел мне сказать, Вервир?
- Почти все, мой господин, - ответил Вервир, склоняясь, - Один из Безымянных мертв. Скорее всего, его тело уже не способно поддерживать ритуал.
- Это решат мои жрецы. Унесите труп, - повелел Сиятель. В палату влетели двое Светлячков со странными узорами на телах и унесли труп Безымянного.
- Погиб один из моих учеников, Сиятель. Молодой Уин.
- Что ж, я вижу. Выйди в свет, доблестная Лоя и вынеси своего брата, - сказал Сиятель.
Вервир молча отплыл назад, вперед вылетела Лоя. Ее тело переливалось голубым светом. Она волновалась.
- Говори, Лоя, - сказал Сиятель, выждав ее поклон. Лоя немного помедлила с ответом, но потом выпалила все разом:
- Мой господин, это все Изначальный. Это все Изначальный виновен в смерти вашего охотника и моего брата!
- Лоя... – пораженный, Вервир вылетел в круг света.
- Остановись, историк, и вернись на место, - тихо произнес Палач, смотря на Вервира, - и дай ей сказать.
Вервир опустил щупальца и вернулся в тень. Его разбирала дрожь.
- Расскажи, как все было, моя дорогая, - приказал Сиятель.
Лоя секунду молчала. Всем телом она чувствовала на себе взгляд учителя, с которым она провела всю свою жизнь, который научил ее всему, что она знала. Но ее щупальца обжигал холод тела ее брата. А душа горела от ненависти к чужаку.
- Это Изначальный привел Безымянных в наши владения. И когда начался бой он своим проклятым светом сделал Безымянных бесстрашными, и они убили моего брата! Нет прощения тому, кто виновен в смерти охотника Сиятеля! - дрожа от возбуждения, Лоя упала в низком поклоне.
Иану сказали ждать. Он остался посреди зала вместе с Керком и Латли и внимательно рассматривал рисунки на колоннах и стенах. Невероятно сложные узоры, игра света и тени, причудливые барельефы – все это создавало ощущение, что зал невозможно увидеть одним и тем же дважды. И действительно, присмотревшись, Иан понял, что узоры эти медленно двигаются.
Изгои, стоящие в конце зала расступились, и в зал вошел Светлячок.
- Великий Палач, судья и наша надежда, Великий Сиятель будет говорить с тобой! - воскликнул он и вернулся в покои.
Через минуту Иан увидел, как в одной из ниш показался Палач. Он поплыл между колонн в направлении покоев. Пролетая мимо, он немного замедлил ход.
- Великая честь для меня, Изначальный, - сказал он, - Для всех нас.
Иан молча поклонился. Палач полетел дальше и скрылся в покоях.
- Латли, кто это? - спросил Иан, когда Палач удалился.
- Второй Светлячок в Городе, его называют Палач.
- Он казнит преступников?
- Казнит и судит, - шепнул Керк, - именно в таком порядке.
Иану все это очень не нравилось. Во всем Городе чувствовалась какая-то напряженность и упадок. Светлячки, все до единого, были чем-то внутри обеспокоены.
- Мы голодаем, Иан, - сказал вдруг Латли. - Вервир предупредил меня, чтобы я рассказал тебе кое-что, прежде чем тебя вызовут к Сиятелю. Понимаешь, Иан... Это трудно объяснить тебе, не Светлячку... Все Светлячки связаны. Мы живем одним Городом, одной большой семьей. Ты питаешься светом звезд, я видел, как радостно ты поворачиваешься к свету, когда мы летели в космосе. Мы, Иан... Мы питаемся болью.
Иан внимательно смотрел на как-то странно поникшего Латли. Светлячок подбирал слова.
- Есть такой... ритуал. На нем собираются все Светлячки. Все до единого. Сиятель и Палач... они жестоко мучают тех кто... провинился или тех кого привели охотники. Их мучения... питают нас. Лечат нас. Позволяют нам жить, Иан.
Иан пораженно смотрел на Светлячков. Латли сказав то, что был должен, медленно отлетел в сторону и больше не проронил ни слова. Керк поднял и опустил щупальца.
В конце зала Изгои расступились перед глашатаем.
- Изначальный Иан, войди в покои Великого Сиятеля, нашего покровителя и надежды, нашего господина, ибо он будет говорить с тобой! - прокричав это, глашатай скрылся в покоях.
- Иди, - сказал Керк и шепотом добавил, - Не вздумай солгать в чем-то! Удачи!
Иан кивнул и медленно полетел к выходу из зала. Изгои расступились перед ним, и он вошел в роскошные сияющие покои. Потолка здесь не было, невероятно высокие стены пика сходились наверху в глубоком колодце, и на вершине, на фоне темного космоса, словно украшение сияла невероятно малых размеров звезда.
В центре покоев, заполненных Светлячками, стоял трон. На троне Иан увидел Сиятеля. Слева от него стоял Палач. Перед троном в поклоне лежал Вервир, рядом парила Лоя, с братом в щупальцах.
Иан медленно подлетел к трону и поклонился.
- Приветствую тебя, Изначальный, в моих покоях, - сказал Сиятель, крепче обхватывая прозрачную сферу в щупальцах. - Знаешь, ты можешь не кланяться мне. Вервир подтвердит – во времена, когда Город еще только строился, наши владыки склонялись перед Вами.
Иан поклонился вновь. Сиятель рассмеялся.
- Что ж, хотя бы в одном легенды оказались верны. Изначальные учтивы, - сказал Сиятель, постучав щупальцем по полу. Остальные Светлячки поступили так же.
- Скажи нам, потомок Великих, с какой целью пришел ты в наши владения?
Иан ожидал подобный вопрос, но лгать не решился.
- Я пролетал мимо ваших владений, спасая свою жизнь.
- Кто же угрожал тебе, Изначальный? - спросил Сиятель. Он переглянулся с Палачом и тот медленно подплыл к Иану, но не слишком близко.
- Вы называете их Безымянными. Их было трое, и они сильно ранили меня.
- Скажи мне, Изначальный, видел ли ты как погиб Уин - брат этой доблестной охотницы? - спросил Сиятель, указывая на Лою.
- Нет, я был без сознания в тот скорбный момент, - ответил Иан. Он посмотрел на Лою, та медленно покачивала щупальцами. Вервир лежал в поклоне и смотрел в пол.
Сиятель поднялся с трона и воздел щупальца к звездам.
- Мои воины, охотники, друзья, сородичи... все вы свидетели. Если сказанное Изначальным верно - разве не добрый он гость нам? Разве не справедливо будет принять Высокого Гостя и окружить его нашей заботой и гостеприимством?
Каждый Светлячок поднял вверх одно щупальце. Все посмотрели сначала на Иана, а после на Палача. Палач, молча вернулся на свое место рядом с троном Сиятеля.
- Все сказанное Изначальным - ложь, - громко возвестил Палач.
Иан ошеломленно посмотрел на Палача. Вокруг него, покачивая щупальцами, собирались Светлячки...
Лондон
Иан не почувствовал как провалился во тьму. Гладкие щупальца Светлячков ласково оплели его Сферу, вынесли из Палаты Сиятеля и понесли куда-то по коридорам и тоннелям Города. Иан увидел сон...
Джозефу предложили выпить кофе. Он взял чашечку и сел в холле у столика. Доктор должен был освободиться с минуты на минуту.
Приемная была обставлена просто, но со вкусом. Секретарша, принесшая ему кофе, приятно выглядела, от нее пахло духами и мужской лаской. Все в помещении говорило о высоком качестве, профессионализме и может немного излишней, но чисто английской чопорности. На полу в углу тикали большие часы с маятником.
"Без четверти пять", - подумал Джозеф.
Вскоре из кабинета вышел молодой мужчина в строгом костюме и очках, по виду лет тридцати, может чуть страше. Джозеф привстал, они пожали друг другу руки.
- Доктор Малкольм, - представился доктор. Рукопожатие было твердым, уверенным.
- Джозеф Килпатрик, очень приятно.
- Вы отец Франца? Я так и подумал. Вы с ним очень похожи. Вы хотели что-то узнать? - спросил доктор. В руках он держал тонкую папочку с документами.
- Да, пожалуйста. Вопрос тот же. Что с его снами?
Малкольм кивнул, снял очки.
- Мы не знаем. По внешним признакам мальчик совершенно здоров и не испытывает трудностей в связи с кошмарами. Он их просто не помнит.
Джозеф посмотрел на доктора.
- Но что с ним?
- Мы не знаем. Вы плохо выглядите, мистер Килпатрик. С вами все в порядке?
- Да. Просто, воспоминания. Два года назад погибла Маргарет, моя жена.
- Простите что напомнил. Мои соболезнования. Знаете, Франц иногда рассказывает об этом.
- Что он вам говорит?
- Что-то из подробностей катастрофы, где погибла ваша жена. В основном привычные воспоминания. Потом про пожар. И еще о неком незнакомце, который вынес его из туннеля…
- Он его называет Ибериан? - спросил Джозеф. Доктор утвердительно кивнул.
- Да... кстати, да. Странная вещь, - продолжил Малкольм, открыв папку с бумагами и отыскивая там нужный документ, - Вот, взгляните.
На чистом листе бумаги Джозеф увидел небольшой детский рисунок, выполненный видимо на компьютере и распечатанный. На нем был изображен маленький человечек, а вокруг него - неровный разноцветный круг. А справа в некотором отдалении была изображена женщина и сверху над ней написано "Мама".
- Я обнаружил этот рисунок во время прошлой встречи с Францем. Мне нужно было отлучиться на некоторое время и я вышел из кабинета оставив Франца одного. Когда я вернулся, буквально через пару минут, он уже крепко спал на кушетке. Когда же я его спросил про рисунок, он сказал, что ничего не помнит, - сказал доктор Малкольм, внимательно рассматривая Джозефа.
- Да, с ним подобное уже происходило... он рисовал нечто подобное несколько раз.
- Мистер Килпатрик. Я настаиваю на том, чтобы вы взяли отпуск с работы и побольше времени отдыхали на свежем воздухе. Вы действительно плохо выглядите.
- Я знаю. Это не ваше дело. Занимайтесь моим сыном.
- Привет пап! - крикнул Франц, выбегая из здания школы. Отец часто забирал его из вечерней школы в эти дни.
Франц быстро добежал до машины и, кинув портфель на заднее сидение, прыгнул следом и закрыл дверь. В машине пахло еще не до конца выветрившимся дымом сигарет.
- Поехали? - спросил Джозеф.
- Поехали, пап.
Они выехали на забитые пробками улицы Лондона. Вечером было не так шумно, и недавний дождь сделал воздух чище. Люди торопливо возвращались домой после работы, кто на машине, кто пешком.
Поначалу Франц очень любил смотреть из окна на улицы, но со временем, выучив маршрут, стал больше времени посвящать своему дневнику. Франц достал наладонник и ткнул пальцем на иконку "Дневник Килпатрика мл.". Просмотрев несколько прошлых записей он достал стилус и начал писать:
"Сегодня папа снова забрал меня из школы. С тех пор как мы переехали жить в Лондон, он часто возит меня туда-сюда. Когда-нибудь я тоже научусь водить машину. Папа сегодня какой-то уставший. Нужно будет заварить ему чая, который он любит. Мама всегда так делала".
Написав это, Франц задумался, потрогал отца за плечо.
- Пап мы завтра поедем к мистеру Малкольму?
- Да, сынок. А что?
- Ничего пап!
"Завтра папа снова повезет меня к психологу. В нашей школе тоже есть психолог, но он совсем не такой как мистер Мальколм. Совсем ничего не понимает в психологии".
Джозеф свернул с основной дороги и поехал по узким улочкам вниз, ближе к Темзе, в объезд пробки. Было уже темно, когда они приехали домой.
Самолет немного трясло из-за недавнего циклона прошедшего над городом пару часов назад. Тучи постепенно рассеялись, и пилот удовлетворенно улыбнулся, заметив посадочные огни. Лондон Сити дал добро. Небольшой частный самолет мягко приземлился на дополнительной полосе и неспешно съехал на стоянку. Через минуту подкатил трап.
Ибериан попрощался с пилотом и вышел на асфальт центрального аэропорта столицы Великобритании. Вечерело, и в воздухе ощущалась прохлада. К самолету подъехала черная тонированная машина.
С водительского места из машины вышел осанистый пожилой джентльмен и пошел в направлении трапа.
- Господин Интиторис, добро пожаловать в Лондон! - сказал старик, встав у трапа и немного склонившись.
Ибериан несколько секунд рассматривал старика.
- Уильям.
- Да, сэр.
До того бывшее серьезным лицо Ибериана растянулось в улыбке и он душевно обнял старика. Уильям улыбнулся, краешки его глаз стали чуть влажными.
- Как долго вас не было, сэр, - сказал Уильям, обнимая Ибериана.
- Да, Уильям. Ты так изменился.
- А вы ничуточку не изменились, сэр. Вы такой же каким были двадцать два года назад, - сказал Уильям.
- Да. Я вернулся... я вернулся домой, Уил.
Особняк сильно изменился, но Ибериан сразу же узнал фасад и колонны главного зала. Дом явно реконструировали.
- Пришлось не мало повоевать с властями, сэр, - сказал Уильям, провожая Ибериана через зал в коридор гостиной. - Через несколько лет после вашего уезда они объявили о вашей гибели где-то в Исландии.
- В Исландии? Ах да... очень неприятная история. Я плавал на лодке с мистером Уоллесом, который пригласил меня порыбачить. Он тогда был членом Альтинга, это их парламент. Но мы заплыли далековато, и случился шторм. Лодку перевернуло. Насколько я знаю, мистер Уоллес благополучно спасся и продолжил свою политическую карьеру, - рассказал Ибериан, по пути разглядывая прекрасные картины, которыми был украшен коридор.
- А как же вы, сэр? - спросил Уильям, улыбаясь.
- Ну, скажем так, моего тела они не нашли. А я к тому времени отправился в дальнейшее путешествие.
Они прошли в гостиную и Ибериан удовлетворенно захлопал в ладоши. Гостиная осталась не тронутой. Словно двадцать лет назад она была так же уютна и по-старинному красива.
- Знали бы вы, сэр, сколько было жалоб на якобы плачевное состояние здания! А эти бесчисленные инспекторы, следователи, санитары... а потом и адвокаты! Сплошное ворье, сэр. Видели бы вы их лица, когда обнаружилось, что вы оставили все на мое имя, - сказал Уильям, смеясь. - И все равно разбирательства шли еще очень долго!
Они сели в удобные кресла возле камина и еще долго смеялись, а старый дворецкий все рассказывал и рассказывал. Вскоре на Лондон опустился вечер и Ибериан приказал принести бутылку лучшего коньяка и разлив его по стаканам, произнес тост в честь Уильяма.
- Спасибо, Уильям, что сохранил дом. За тебя!
- О не стоит благодарности, сэр, - смущенно ответил дворецкий. Коньяк его немного развеселил. - Так вот... - продолжил он, - В какой-то момент я даже стал верить этим прохвостам, что вы умерли! Но потом, два года назад до меня дошли слухи. Тот скандал с железной дорогой навел меня на мысль, как там было... Пожар на горнолыжном курорте, в Австрии! Вы, наверное, помните?
- Да, Уил. Давай не будем об этом.
- Простите, сэр. Не думал, что это были действительно вы.
Они еще долго просидели возле камина, рассказывая друг другу истории последних двадцати лет. Уильям служил дворецким уже более полувека, из которого лет сорок - в особняке Интиторис. Ибериан помнил его еще очень молодым. Глубокой ночью они закончили, и Уильям проводил хозяина в спальню.
- Спокойной ночи, пап! - пожелал Франц, укладываясь спать. Джозеф пожелал сыну добрых снов и, выходя из спальни, выключил свет и тихонько прикрыл дверь.
Он прошел на кухню. Расстегнул ворот рубашки, бросил галстук на спинку стула. В пепельнице уже тлел окурок. Он закурил еще.
Джозеф достал из шкафчика бутылку виски, стакан и лед. Через полчаса "Джек Дениэлс" был наполовину пуст.
"Два года... два года..." - мысли Джозефа вошли в какой-то порочный круг и смешались со вкусом виски и сигарет. Он ложился и вставал. Ходил по комнате и снова ложился. Курил. Бросал в стакан еще льда...
Около трех часов ночи с практически пустой бутылкой в руке, Джозеф медленно прошелся по коридору и вошел в свою комнату. Он подошел к столику. Здесь среди памятных вещей и украшений стояла рамочка с фотографией его жены.
- Маргарет, Маргарет... - прошептал он, взяв в руку фотографию. Он, молча, смотрел на нее, по его щекам бежали слезы.
Джозеф опустил рамочку на стол, фотографией вниз. Он допил остатки виски прямо из бутылки и, не раздеваясь, свалился на кровать. Через несколько минут он забылся сном.
В своей комнате, заплакав из-за очередного кошмара, проснулся Франц. Он осторожно, чуть слышно шлепая босыми ногами по полу, зашел в комнату отца. Францу было страшно, и он хотел, чтобы отец успокоил его. Он несколько раз позвал Джозефа и робко тряс его за рукав. Джозеф не проснулся. Он был слишком пьян.
Подарки
В темном подвале мигала только одна лампочка. Мистер Вордкипер, хромая на обе ноги, прошел до конца коридора и постучал кулаком в холодную стальную дверь.
- Кто?
- Открывай, Молли, свои.
За дверью послышалось сопение и лязг засовов. Дверь открылась, и из-за нее вышел Молли - громадная туша человеческой плоти и мускулов. Молли криво улыбнулся, посветил Вордкиперу фонариком в лицо, осмотрел коридор и пропустил его. Дверь с лязгом закрылась.
- Спасибо Молли. Как поживаешь? - спросил Вордкипер, выкладывая на стол по очереди пистолет, трость и шляпу.
- Хирург сказал, что Молли простудился, - прогудел гигант, неторопливо складывая вещи в шкафчик.
- Ну, выздоравливай! - сказал Вордкипер, и скрипнул каблуком, прихрамывая прошел дальше по коридору в подвал.
Его шаги гулко раздавались по подвалу. Над головой гудела труба вентиляции. По всему коридору по стенам были развешаны разного рода картины, газетные вырезки, фотографии - из самых разных мест и эпох. Украшения объединяло одно – на всех был изображен один и тот же человек.
Мистер Вордкипер открыл дверь в конце коридора и сделал шаг в комнату. Кто-то что-то сказал. Вордкипер вышел, сделал вдох, улыбнулся в усы, постучался и вошел снова.
- Так то лучше, Черри.
- Я тоже рад тебя видеть, Хирург.
Утренние лучи скользнули по занавескам спальни особняка Интиторис. Уильям, держа в одной руке поднос со стаканом сока, а в другой кулек со льдом, осторожно вошел в комнату. Он поставил все на столик и встал рядом с кроватью.
- Кхе...кхым.
Тело в кровати застонало и перевернулось на бок.
- Сэр... утренний сок, сэр... и лед.
- Добр...утр...Уильям... - промямлило тело, заворачиваясь в одеяло.
- Доброе утро, сэр. Я рад вам сообщить, что сегодня прекрасная погода! Когда прикажете подавать завтрак, сэр?
- Через полщса...Уил, - пробубнил Ибериан, потом замолчал на минуту, видимо просыпаясь, приподнялся и сидя на кровати добавил, - Уильям?
- Да, сэр?
- Что нужно по утрам любому джентльмену?
- Сэр?
- Порция горячей воды, мыло, острая бритва и свежая рубашка, Уил.
- Сию минуту, сэр.
Услышав это, Ибериан кивнул, осмотрелся мутным взглядом, схватил кулек со льдом и, приложив его к голове, свалился обратно на кровать.
Через десять минут Ибериан уже с удовольствием брился отлично заточенной бритвой и умывался горячей водой из небольшого тазика. Конечно, он мог пойти в ванну и умыться соответственно эпохе, но некоторые привычки не меняются.
Уильям принес завтрак. Дождавшись, когда Ибериан сядет за стол, он положил ему на колени платок и небольшой ложечкой стал накладывать в тарелку что-то белое и горячее.
- Что это Уильям?
- Овсянка, сэр...
После завтрака Уильям принес ему два письма. Ибериан с удивлением понял, что одно из них пятнадцатилетней давности, а другое пришло только сегодня.
Отпустив Уильяма по своим делам, Ибериан внимательно рассмотрел конверты. Первое, старое письмо, было в выцветшем, но хорошо сохранившемся конверте и подписано было двумя инициалами: "A.R.". Ибериан нахмурился и попытался вспомнить, кто мог ему написать в то время. Решение пришло быстро и его лицо потеряло утреннюю беззаботность...
Это, конечно же, было письмо от Алисы Ровинд. Ибериана с этой женщиной связывало немало приятных воспоминаний. Когда он решил уйти из особняка, двадцать два года назад, то даже не попрощался. Ибериан вскрыл конверт.
"Милый друг, дорогой И., сердце мое, я знаю, что ты задумал. И потому пишу быстро и кратко, боюсь опоздать. Я знаю твою печаль, и мое сердце обливается кровью, потому что я ничем не могу тебе помочь. Слишком много лет разделяют наши сердца. Я знаю, что ты уйдешь надолго, как уходил много раз. Сотни женщин оплакивали тебя, я знаю. Я знаю, они любили тебя, больше жизни. Я знаю, что все они ждали тебя, но дождалась ли хоть одна - не знаю. Дорогой И., прочти же снова, теперь от моей руки - что я люблю тебя, люблю больше жизни. Я буду ждать тебя вечность!"
Ибериан молча, опустил письмо на столик. Он закрыл глаза и поддался воспоминаниям, что вернули его на двадцать два года назад, в ту холодную осень, когда он ушел. Он вспомнил ее, совсем юную, лаборантку из медицинского университета. Как они познакомились темным зимним вечером, одни, в тумане центральной аллеи. Собравшись с мыслями, он отложил письмо в сторону и открыл второе.
Вкратце его содержание было в том, что некий джентльмен весьма вежливо просил встречи сегодня же вечером по делу крайней важности. Внизу стояла размашистая подпись и имя - "C. H. Wordkeeper".
- Уильям! - позвал Ибериан. - Уильям!
Некоторое время он сидел, прислушиваясь, а после чертыхнулся и нажал кнопку вызова на интеркоме. Раздался вежливый голос дворецкого:
- Да, сэр?
- Как освободишься, посмотри, пожалуйста, в справочнике адрес и телефон на имя Алисы Ровинд, она проживала в Лондоне двадцать лет назад на улице...
- Сэр... вчера после вашего приезда я позвонил в справочную. Алиса Ровинд умерла от рака. Простите сэр.
- Умерла?...
- Она похоронена на Голден Грин семь лет назад, сэр.
Ибериан замолчал. На душе висел тяжелый камень. Старые воспоминания обрушились на него с новой силой, и на мгновение смертельный холод подступил к душе Ибериана.
- Спасибо Уильям, - сказал он через некоторое время, и потом добавил - Так же позвони мистеру... Вордкиперу и скажи, что я жду его сегодня в особняке ровно в семь часов вечера. Это все.
- Хорошо, сэр.
- Подожди, Уил. И вызови такси, пожалуйста.
На кладбище в этот день было спокойно. Будний день и не много народу. Ибериан быстро нашел нужное место.
У небольшого раскидистого дуба, возле скромного серого мемориала Ибериан положил букет ее любимых цветов.
Он склонился и поцеловал камень. Только пара пожилых прохожих, проходивших мимо по тропке, видели, как он безмолвно стоял и смотрел на вырезанные в камне цифры, имя и короткую эпитафию: "Вечность"...
Солнечный день подошел к концу, на улочках Лондона стало понемногу темнеть. Джозеф остановил машину возле школы и дважды мигнул фарами. Франц прибежал через несколько минут.
- Поехали? – как обычно, спросил Джозеф.
- Поехали, пап, - как обычно, ответил Франц.
Гость пришел, как и было оговорено ровно в семь часов вечера. В приемной раздался звонок и Уильям, как всегда высокий и невозмутимый, открыл дверь.
- Добрый вечер, сэр. Чем могу служить?
- Добрый вечер, - сказал гость, пальцами коснувшись края шляпы. На нем был светлый строгий костюм. В руке он держал кожаный дипломат. Другой рукой опирался на вишневую трость.
- Мое имя Черри Вордкипер.
- Прошу вас. Господин Интиторис уже ожидает вас. Он сказал, чтобы вы проходили без промедления.
Гость кивнул и, прихрамывая, последовал за дворецким к библиотеке.
- Мистер Вордкипер, сэр... - сказал Уильям, представив гостя. Ибериан жестом показал Уильяму, что он свободен. Дворецкий поклонился и, прикрыв за собой двери, вышел.
- Ну что ж, приветствую вас в своем особняке, мистер Вордкипер... - сказал Ибериан, вставая с кресла и пожимая гостю руку, - Проходите, пожалуйста, садитесь к столику. Вордкипер вежливо улыбнулся, обнажая красивые белые зубы. Несмотря на хромоту, он ловко устроился в кресле. Дипломат он аккуратно поставил рядом. Ибериан сел напротив гостя.
- Немного виски? - спросил Ибериан.
- Да, пожалуйста, - согласился Вордкипер. Ибериан налил ему и себе, они выпили.
- С вашего позволения, мистер Интиторис, я, пожалуй, начну, - сказал гость, - Мое имя, как вам уже известно, Черри Хоуг Вордкипер. Я представляю одну заинтересованную в вашей скорейшей смерти организацию, возможно уже знакомую вам, как "Знамение".
Лицо Ибериана стало каменным. Он, молча, допил стакан виски, тихо поставил его на столик.
- Как поживает Хирург? - спросил он.
- Он передает вам привет, - ответил Черри, - Поживает отлично, говорят, немного постарел за последние два века.
- Что ему нужно?
Черри улыбнулся. Под тенью шляпы блеснули два темных глаза.
- Во-первых, я бы хотел выразить вам свое восхищение. Для меня большая честь разговаривать с вами, мистер Интиторис.
- Ближе к делу, - отрезал Ибериан. У него выходило терпение.
- Ну, хорошо. Хирург велел передать вам это, - сказал Черри, ставя дипломат на столик.
- Открывай.
Черри открыл дипломат и высыпал на стол содержимое.
- Что это, черт возьми?
- "История Арканума" Феоктиста Веронского, 2600 год до нашей эры. Помните такого, мистер Интиторис? Это первый подарок.
Ибериан ошеломленно посмотрел на кучку пепла и пыли, что некогда была книгой его друга, знаменитого философа и поэта древней Вероны, города на перекрестке.
- Так же к первому подарку, Хирург велел передать это, - сказал Черри. Он достал из кармана диктофон, положил его на кучку пепла и нажал на кнопку.
"Добрый вечер, чудовище. Вспомни, слышал ли ты этот голос раньше? Конечно, ты его слышал, папа. Просто, знаешь, я соскучился. Я расскажу тебе стишок…
Державный Цезарь, обращенный в тлен,
Пошел, быть может, на обмазку стен.
Персть, целый мир страшившая вокруг,
Платает щели против зимних вьюг!
Помнишь эти строки? А должен, папа! Ведь это Шекспир. Но нас с тобой его строки не касаются, правда? И тебя, бессмертное чудовище. И меня, твоего сбрендившего сына, которому ты подарил свое чертово долголетие. Знаешь ли ты что такое столетия безумия, папа?
Этот хромой джентльмен любезно согласился донести до тебя три моих подарка. Прости, я принес бы сам, но от одного твоего имени меня сводит судорога.
С любовью и надеждой на твои жестокие мучения, твой сын - Хирург."
Когда запись кончилась, диктофон заиграл какую-то старую веселую джазовую мелодию 30-х годов.
Ибериан поднял взгляд на гостя. Щелкнул предохранитель. Черри широко улыбаясь, приставил ко лбу Ибериана пистолет.
- Это второй подарок, мистер Интиторис, - сказал он.
- Зачем тебе это надо? - спросил Ибериан.
- К этому меня готовили всю жизнь, - ответил Вордкипер, пожав плечами, и спустил курок.
Обещание
Джозеф с сыном проехали несколько улиц и вновь попали в самую обычную в Лондоне пробку. На улице становилось темно. Уже час как загорелись разноцветные огни неоновых вывесок и фонарей.
Джозеф выехал к повороту и покинул пробку в поисках объездного пути. По узкой улочке он выбрался на параллельную дорогу - здесь движение было гораздо свободнее. Машина поехала быстрее. Они выехали на незнакомую улицу. Франц во все глаза смотрел на новые места.
- Смотри пап, какой большой дом на конце улицы!
Впереди была развилка и светофор. Джозеф добавил газа, чтобы успеть проехать на зеленый.
Черри всадил в голову Ибериана всю обойму. Голова Ибериана откинулась на спинку стула, тело свело судорогой. Через минуту Ибериан снова начал дышать. Его разбитый череп начал срастаться, кровь потекла обратно в тело, высасываемая из забрызганных предметов интерьера, не успевшая еще свернуться. Челюсть, выбитая пулями, медленно встала на место. Кровавая маска вновь принимала очертания лица.
Вордкипер улыбался.
- Все как мне о вас и рассказывал Хирург, мистер Интиторис. Вы потрясающе живучи. Потому я и здесь... - сказал Черри, поднимая с пола раскрытый дипломат.
Он что-то нажал на внутренней стороне крышки, щелкнули затворы, и открылось второе дно. Черри достал из дипломата странное устройство, состоящее из микросхем, колб с какой-то жидкостью и проводов. Он положил устройство на стол.
Ибериан захрипел. Его тело начало подавать признаки жизни.
- Знаете, мистер Интиторис, я предлагал Хирургу другой сценарий. Я бы никогда не позволил существу вашего ранга погибнуть от рук простого смертного, - сказал Черри, достав из внутреннего кармана пиджака небольшой нож.
Он подцепил острием штанину и разрезал ее вдоль до самой ступни. То же самое он проделал со второй штаниной. А потом играючи легко уселся обратно в кресло и скрестил протезы на столе.
- Видите, мистер Интиторис, что мне пришлось с собой сделать, чтобы план Хирурга удался? - смеясь, сказал Черри. Он нажал на какие-то кнопки на протезах, вынул четыре провода и подсоединил их к устройству на столе.
- Вот. Это третий подарок! Чудо техники! Разработка Хирурга, плод усиленных многолетних трудов. Устройство на столе - это детонатор. А мои, за не имением лучшего слова, ноги - резервуары с взрывчаткой и напалм. Как вам это нравится, мистер Интиторис? По идее Хирурга - это должно вас убить. А если нет, то... Впрочем, зачем забегать вперед, мистер Интиторис. Если выживите - сами узнаете!
Черри закрепил детонатор и нажал на несколько кнопок. Раздался щелчок.
- Ну, вот и готово!
Ибериан с трудом приподнял голову. Левый глаз еще не восстановился, а правый был залит кровью, но он увидел… Он увидел шляпу, съехавшую сумасшедшему на глаза, увидел широкую белозубую улыбку, руку, медленно достающую из кармана маленький ключ и вставляющую его в детонатор. Он увидел высокие полки книжных стеллажей за спиной убийцы, потемневшие от времени дубовые шкафы и старую хрустальную люстру. Он увидел, как дверь за спиной у Вордкипера с грохотом открылась, и в комнату вошел Уильям с многозарядным обрезом. Он увидел, как два выстрела, прошили осколками спинку кресла и самого Вордкипера насквозь. Увидел безумную гримасу гостя, его резкое движение и бросок. Он увидел влажные глаза дворецкого, его невозмутимое лицо, и нож, по рукоятку вошедший в его грудь. Ибериан увидел, как Уильям упал.
Ненадолго в библиотеке повисла тишина. Потом Черри закашлялся. Даже при смерти, испытывая мучительную боль, он улыбался. Ибериан шевельнулся и потянулся бессильной рукой к Вордкиперу.
С краешка губ Черри потекла струйка крови. Он повернул ключ на детонаторе.
- Прощайте, мистер Интиторис...
Джозеф успел и пролетел перекресток. Все о чем он сейчас думал, это о том, как приехать домой, накормить и уложить сына в кровать, и в одиночестве встретить еще одну бессонную ночь памяти о Маргарет. Остальное стало неважно. Только Маргарет и сын.
Его машина пронеслась через перекресток и поехала по дороге вдоль ограды особняка.
Справа сверкнула яркая вспышка. Мощный взрыв в одно малое мгновение, неуловимое человеческим сознанием, разорвал левое крыло особняка на куски и в воздух поднялся всепожирающий шар пламени. Капли горящего напалма полетели в небо и упали вниз, разбились поджигающим дождем на остатках особняка и вокруг.
Осколки и взрывная волна разлетелись на сотни метров и вышибли стекла ближайших домов. В лобовое стекло машины Джозефа влетел кусок бетона и, спустя мгновение, мощная взрывная волна разбила другие окна автомобиля.
Джозеф ослеп и был ранен осколками стекла, он потерял руль и не увидел, как его машина на полной скорости влетела в ограждение особняка, рядом с воротами.
Движение вокруг вспыхнувшего особняка внезапно охватила агония, автомобили один за другим начали врезаться друг в друга. Ошеломленные и напуганные люди здесь и там попадали на шершавый асфальт. Пронзительно закричали женщины. Несколько человек, которым не повезло быть во время взрыва рядом с особняком, лежали на асфальте, кто с пробитой грудью, кто полностью в крови. На перекрестке теряя сознание, медленно шла девушка, из ушей у нее обильно лилась кровь.
С разных улиц к особняку быстро подъехало несколько грузовых и легковых автомобилей. Двери открылись и на улицу выбежали вооруженные люди. Они быстро разделились на несколько групп и окружили особняк. Последним подъехал громадный серый грузовик, на прицепе у него стояла трибуна и несколько больших колонок. В грузовике были двое.
- Молли, будь добр, установи микрофон, - сказал Хирург. Гигант что-то промямлил в ответ и полез на прицеп к трибуне. Закончив, он вернулся в кабину.
- Поставил, Хирург, - сказал он и как-то жалобно посмотрел на хозяина. Хирург сделал вид, что над чем-то глубоко задумался.
- Ну, хорошо, иди. Развлекайся, - разрешил Хирург.
Изрезанное шрамами лицо Молли расплылось в счастливой улыбке. Он пошарил рукой под сиденьем, достал широкий мясницкий топор и с проворством маньяка выскочил из машины и побежал к горящим останкам особняка.
Ибериан встал. Он уже очень давно не испытывал подобной боли. Особняк пылал как спичечный коробок и он, обгоревший, но живой, пошел на выход. Среди обломков он нашел то, что осталось от Уильяма.
- Они за это заплатят, Уил... - прошептал Ибериан, сдерживая слезы. Невыносимая боль и смерть старого друга закружили его сознание в каком-то кровавом танце.
Он нашарил рукой горячий, но целый обрез. Заряда хватит еще на несколько смертей.
Ибериан с окровавленным обрезом в руке, пошел через пылающие комнаты и коридор. Вышел через то, что осталось от парадного входа в небольшой, побитый взрывом, но все еще прекрасный дворовый садик. Он остановился только когда услышал голос. Хирург говорил с трибуны.
- Добрый вечер, чудовище! - приветственно воскликнул безумец и расхохотался, - Какой же ты, гад, живучий! Но не волнуйся, смерть мистера Вордкипера не была напрасной. Мы закончим его благое дело.
Я давно хотел тебя спросить, знаешь ли ты, почему я так мечтаю о твоей смерти? А о чем ты думал, когда спутался в психушке с моей мамочкой?! Думал безумие – болезнь, не передающаяся половым путем? Как же! Посмотри на меня! Плод любви и безумия!
Знаешь, чудовище, скоро сюда прибудет полиция и, наверное, они перестреляют всех моих людей и меня, но... Но! Дорогой мой папа, даже если они это сделают, никто не скроет от них правды, которой я докапывался в течение всей своей жизни! Никто больше не будет в неведении! Весь мир будет знать, кто ты такой и чем грозишь миру!
Да! Они узнают и про Изначальных, узнают про то, что ты можешь в один хороший день уничтожить все живое на этой поганой планете! Что они сделают, если я дам им неопровержимые доказательства, чудовище? Как они поступят?
- А теперь, пока полиции здесь нет, прошу... НАСЛАЖДАЙСЯ!!! - давясь смехом, закричал Хирург и ушел с трибуны. Его люди, оцепившие особняк, с криками побежали на Ибериана.
Среди прочих Ибериан увидел бегущего впереди гиганта с топором. Он перезарядил обрез и высадил весь заряд в его сторону. Ибериан сам видел, как дробь входит в мощное тело головореза, и кровь течет из его ран, но тот продолжал бежать. Ибериан послал вперед себя импульс. Людей Хирурга разбросало как тряпичных кукол. Всех, кроме гиганта.
Молли с разбегу всадил топор в плечо Ибериана и инерцией своего могучего тела выбросил его на добрый десяток метров обратно к особняку. Не останавливаясь, он продолжал бежать. В его безумных глазах калейдоскопом сверкали желания - топтать, рвать, рубить, убивать...
Молли упал почти сразу. Ибериан убил его быстро, без мучений, не касаясь. Он встал, вынул из плеча топор, выбросил его и, перешагнув через труп гиганта, пошел к трибуне.
Люди Хирурга пришли в себя и вновь окружили особняк. Раздался первый выстрел. Полетели гранаты.
Ибериан шел, а разрывающаяся сталь стонала вокруг него. Пули кружились рядом с ним и отскакивали в стороны, натыкаясь на какой-то невидимый барьер. Гранаты разрывались и не причиняли ему вреда.
В облаке взрывов и пламени Ибериан подошел к ограде и вышел через ворота. Возле ограды он увидел покореженный столкновением автомобиль. Росчерк пуль пробежался по салону. Ибериан заметил там мальчика.
Франц очнулся и медленно пришел в себя. В голове страшно гудело. Он услышал страшный грохот. На переднем сидении, окровавленной головой на приборной панели лежал его отец. Через разбитые окна просвистело несколько пуль. Франц, сам не понимая, зачем это делает, открыл дверь и выпал из машины на асфальт.
Он увидел свет. Он увидел Ангела. Его тело сияло как солнце, а вокруг него полыхало пламя. Ангел подошел к нему. У Франца сильно шумело в ушах, но ему показалось, что Ангел что-то сказал ему.
- Это снова ты, парень? - спросил Ибериан, наклоняясь к мальчику. Он осмотрел его. Мальчик был сильно оглушен, но не ранен. Мужчина в машине был мертв.
- Как же тебе не везет, малыш... - прошептал Ибериан, обняв Франца и вытерев слезы с его лица.
- Я тоже невезучий, парень... очень не везучий....
Вокруг них гремели взрывы. Стальные пули и осколки звенели об ограду, разрывали машины вокруг, крошили асфальт, но внутри невидимого кокона, было тихо и спокойно.
- Все будет хорошо, малыш... обещаю, все будет хорошо... - прошептал Ибериан. Мальчик потерял сознание.
Осужденные
Иан проснулся. Он открыл глаза. Его Золотая Сфера слабо светилась, вокруг был сумрак и холодные каменные стены. Внезапно оборвавшийся сон растаял где-то в глубинах его памяти.
"Кто были те люди, которых я видел во сне? Кто тот мальчик? Что за города?" - думал он, пытаясь припомнить детали сновидения. Но пробуждение растворило без остатка все, что он видел и чувствовал. Осталось только чувство смятения, послевкусие тайны.
Иан попробовал пошевелиться. Тело его не слушалось, будто было чужим телом. Его парализовали. Но он мог, говорить, поворачивать голову. Иан осмотрелся по сторонам.
Он в своей Сфере лежал в углу какого-то каменного помещения. Как и во всех строениях Города, стены комнаты были покрыты сложными узорами. Напротив него в стене был широкий проход, выходящий на плато возле Высшего Пика. В проходе, словно паук, обхватив щупальцами края стен, висел Светлячок. Его тело спокойно мерцало и отражало свет звезд.
Он повернул голову и посмотрел в противоположный угол комнаты. На мгновение его кровь похолодела, но потом он понял, что опасности нет. В другом углу, совсем рядом, парализованные лежали трое Безымянных. Двух он узнал сразу - это была самка, которая чуть не разорвала Золотую Сферу на куски своими чудовищными зубами и один из тех самцов, что был с ней. А третье обездвиженное тело... это была еще одна самка. Она выглядела немного иначе. Она была меньше размером, плавники были не такие пышные. Не было острых наростов на теле, и кожа имела не фиолетовый, а бледный оливковый оттенок. Кажется, она была еще очень молодой особью.
Иан попробовал оценить ситуацию. Все же все не так плохо. В комнате было мало света, но достаточно, чтобы бодрствовать и не умереть от бессилия. Рядом лежали три чудовища, которые могли бы разорвать его на части, но они, как и он сам, парализованы. Впереди он видел туман и звезды, выйти, если представится возможность, мешает только один Светлячок.
Светлячки... Они его осудили.
"Но за что?" - думал Иан, - "Ведь я не сказал им, ни слова лжи и не сделал ничего плохого!"
В углу кто-то зашевелился. Иан в ужасе посмотрел на Безымянных. Кажется, они приходили в сознание, но к счастью, не могли пошевелиться.
Взрослая самка повела головой в стороны, осматриваясь. Увидев Сферу Иана, она зашипела и немного приоткрыла свою чудовищную пасть. Самец, придя в сознание, тоже зашипел.
- Успокойтесь, твари проклятые, - прикрикнул висящий на проходе Светлячок, - Терпеть не могу, когда вы шипите. Нашипитесь когда вас Палач пощекочет!
Безымянные в ответ повернули головы в его сторону и зашипели еще громче.
- Ну что за день! - воскликнул Светлячок. Он отцепился от прохода и медленно подплыл к Безымянным. Чудовища неистовствали. Их глаза сжались в точки, обнажив белые радужки, а губы страшной пасти дрожали от ярости. Светлячок стегнул по ним щупальцем. Безымянные утихли. Светлячок вернулся на пост и снова повис в проходе, расправив щупальца.
- Светлячок... - тихо позвал его Иан.
Стражник обратил на него внимание, сполз с прохода и подлетел к Иану.
- Чего ты хочешь, Изначальный?
- Как твое имя?
- Меня зовут Эйди. А твое имя я знаю, можешь не представляться. Знаешь я и не мечтал, что когда-нибудь буду сторожить Изначального!
- Да, понимаю. Мы у вас редкие гости, - сказал Иан грустно. Он почему-то сейчас на мгновение задумался о других Изначальных. Есть ли они вообще? Или он один во вселенной?
"Нет," - вспомнил он, - "Не один. Есть еще Нойен. Но теперь маловероятно, что мы встретимся в ближайшем будущем. Разве только в другой жизни."
- Почему вы меня здесь держите? - спросил Иан.
- А ты не в курсе? - удивился Эйди. Его тело любопытно замерцало, а щупальца с интересом сплелись на кончиках. - Мне казалось, об этом все знают. Светлячки - точно все. Тебя осудил Палач и скоро ты будешь казнен!
- За что? - как-то безнадежно и не ожидая ничего спасительного от ответа, спросил Иан.
- А кто их Высших знает? Может ты натворил чего или сказал что-то не так? А может, просто дела в Городе совсем плохи...
- В каком смысле? - спросил Иан.
В колонном зале ожидал Вервир. Он был крайне подавлен. Его обычно белое или светло-голубое тело сделалось серым. Щупальца слабо касались украшенного орнаментом пола.
Вервир думал. Он думал о событиях, произошедших в Городе за последнее время. Он вспоминал прошлое и медленно шел в своих мыслях к настоящему.
Когда-то давным-давно великая раса Изначальных, странных существ, которые заключала свои тела в гигантские кристаллы, нашла небольшую группку Светлячков, кочевавших в космосе. В ту далекую эпоху Светлячки практически вымерли. Многие из них погибли в бесконечной борьбе с мглой, которую приносили с собой орды Безымянных. Но Изначальные не оставили их слабую расу. Они помогли им и построили для Светлячков на обломках древней планеты большой сверкающий Город. И этот Город спас их, стал настоящей крепостью, способной отражать налеты Безымянных и быть для них домом. А потом случилась Великая Война. И великая цивилизация Изначальных пала под натиском безумной и тупой силы этих крылатых чудовищ... Долгое время после Войны еще можно было увидеть летающие в пространстве осколки кристаллов...
И для Светлячков наступила новая эпоха. Они остались одни против всей мощи Безымянных. Но они справились. День за днем они делали вылазки, выдвигались отрядами, целыми войсками, убивали, захватывали и пытали Безымянных тысячами. И под пытками чудовища отдавали им свои силы и свою жизнь. Светлячки питались их болью и страхом. Так появились Сиятели и Палачи. Они стали во главе войск Светлячков и повели их на новые убийства. А когда войска возвращались, Палачи жестоко мучили пленных. Жизнь пленных, перетекая через Сиятелей, доставалась каждому Светлячку поровну. Так они и жили, в войне...
А потом с Безымянными что-то случилось. Они начали покидать туманность. Сначала они просто прекратили атаки на Город. Потом их стало меньше, а после и вовсе пропали. Остались лишь немногие, и те как-то странно изменились.
Безымянные, чудовища, разрушавшие целые миры своими дикими налетами, стали действовать отдельно. Появились малые группы, состоящие из нескольких Безымянных. Они начали разговаривать. И когда Палачи мучили их - они просили пощады и в их глазах искрой бился разум. Для общества Светлячков, для великого Города, это было потрясением.
Охотники стали приносить гораздо меньше пленных. Наступили времена голода. Со временем от их когда-то многомиллионной расы, в городе осталось не больше четырех сотен. Остался один Сиятель и один Палач. Город вымирал.
А теперь, теперь Палач осудил Изначального и Палач приговорил его к казни... Мир меняется и в очередной раз – страдают те, кто ни в чем не повинен.
Стражи-Изгои расступились, и в колонный зал вошел глашатай.
- Почтенный историк и учитель Вервир, Великий Сиятель будет говорить с тобой! - воскликнул он и удалился. Вервир медленно поплыл в Покои.
Подплыв к трону, Вервир склонился в глубоком поклоне.
- Вервир, мой лучший охотник, мне передали, что ты ищешь общения со мной. Чего же ты хочешь? - спросил Сиятель, - Встань и говори.
Рядом с Сиятелем по правую сторону от трона, молчаливо рассматривая склонившегося Вервира, стоял Палач.
- Я хочу, чтобы вы изменили свое решение о казни Иана, - тихо сказал Вервир.
Сиятель молча кивнул и посмотрел на Палача.
- Брат, расскажи ему...
Палач вежливо склонился и подлетел к Вервиру.
- Мы все уважаем и ценим тебя Вервир. Многие Светлячки должны быть благодарны тебе за знания, которые ты для нас сохранил, за дела, которые ты для всех нас совершил. Ты обучил многих молодых. Ты лучший охотник Города и не прислушаться к твоему слову мы не имеем права, - сказал Палач, склоняясь перед Вервиром и касаясь мантией его щупальца.
- Мы знаем, что ты был против нашего решения. Мы видели непонимание и ярость в твоих глазах, когда выносили решение. Да, Изначальный осужден не справедливо. Да, мы осудили его на казнь не из принципов закона и чести.
- Зачем вы это сделали? - устало спросил Вервир. Он знал, что решения Высших еще никогда не пересматривались и шансов освободить Изначального у него нет.
Сиятель поднялся с трона и медленно подплыл к Вервиру. Он коснулся его своим щупальцем.
- Учитель... вы - последние, кто вернулся с охоты. Все остальные, кроме Коара, вернулись ни с чем. Он принес одну самку.
Тело Вервира стало темнее, и он медленно опустился на пол. Сиятель и Палач придерживали его.
- Значит... трое Безымянных и... он - это все что у нас осталось? - тихо спросил Вервир.
- Да, учитель. Без них Город обречен.
Иан выслушал стражника и начал понимать. Эйди рассказал ему о пустующей тюрьме Города. О том, что Светлячки - почти все, сейчас на грани голодной смерти. Он рассказал, что Светлячки теперь питаются умирающими Светлячками, которые добровольно отдают себя на смерть. И те, кто осужден и сейчас находится с ним в камере - единственная надежда Города.
В словах Светлячка не было ни капли кровожадности. Он говорил с грустью и отчаянием существа, попавшего в страшный круг голода и смертей, в безумную карусель погони за право жить.
- Больше я не могу ничего сказать тебе, Изначальный. Прости, но мне нужно возвращаться на пост, - сказал Эйди и ушел к проходу.
Иан остался один на один со своими мыслями.
"Как же грустно во вселенной, - подумал он, - Везде, где я ни побываю, везде отчаяние и смерть. Самые прекрасные существа... влачат жалкое существование, в страхе, в голоде... Светлячки... в чем мне их винить? Я понимаю их решение. Я только не хочу так умирать".
Он смотрел на проход, укрытый щупальцами стража. Там, на широком плато, возле Высшего Пика, собирались Светлячки. Сотни Светлячков слетелись к широкому камню, что возвышался над плато как постамент. На камне стоял Сиятель и рядом с ним, держа в щупальцах погибшего Светлячка, стоял Палач. Светлячки, молча, собрались и застыли. Иан не слышал, что говорили на плато, но понял, что это была церемония прощания. Закончив речь, Сиятель поднял одно щупальце вверх. Так же поступили сотни других Светлячков. Десятки Изгоев, стоявшие по сторонам, тоже подняли свои смертоносные для своих же собратьев щупальца. Палач поднял вверх тело Уина. Сотни поднятых ввысь щупалец слабо засияли, и Уин стал легкой дымкой. Через минуту она без следа растворилась в пространстве. Светлячки еще долго стояли на плато и слегка касались друг друга щупальцами, утешая.
"Смерть... ждет всех нас рано или поздно, - подумал Иан, смотря на Светлячков, - будь ты звездой или планетой, властелином или рабом, Изначальным или человеком... все мы когда-нибудь умрем..."
В углу рядом с Ианом вновь кто-то зашевелился. Это была молодая самка, с оливковой кожей. Она повернула к нему голову. У нее были красивые темные глаза.
- Свет... - тихо пропела она. Иан напрягся, потому что Безымянная оказалась способна шевелить хвостом. Она немного отползла от других Безымянных и ближе к нему.
- Ты... Страшно..? - спросила она, странно напевая каждое слово. Она смотрела на Иана, ее страшный рот слегка приоткрывался.
- Я не боюсь тебя, - сказал Иан.
- Мне... Страшно... - шепотом пропела она, - Я... Тааля...
Тааля
Маленькая самка подползла к нему еще ближе. Иан начал нервничать. Но когда он повернул голову чтобы позвать стража, самка испуганно замотала головой в стороны.
- Не надо... - прошептала она.
В ее глазах читался искренний, неподдельный страх. Они некоторое время смотрели друг на друга. Иан кивнул. Самка подползла к нему и осторожно свернулась возле него клубочком. Иан вновь услышал ее тихий шепот:
- Тааля... я... - сказала она. Ей явно с трудом давались слова языка понятного Иану, и она тихо говорила отдельными словами и короткими фразами. - Ты...?
- Меня зовут Иан, - шепнул он в ответ.
- Мне... страшно... - сказала она. - Белые... убивают... медленно...
Иан не знал что сказать. Перед ним на холодном полу камеры лежал ребенок. Пусть это и было дитя чудовища, пусть ее лицо было лишь прикрытием для страшной зубастой пасти, но это все равно был ребенок. Испуганный и ищущий защиты. Мог ли он помочь ей? Нет. Но успокоить мог попытаться.
- Мне тоже страшно. Все обойдется... - прошептал он.
Она что-то промурлыкала и, развернувшись, встала перед ним на хвост. Она выгнула один из своих плавников и коснулась Сферы. Иан вновь напрягся.
- Пусти... не бойся... - прошептала она. Иан рисковал. Он попытался расслабиться, насколько это было возможно с парализованным телом.
Медленно, словно в густую патоку, ее плавник вошел в Сферу. Она осторожно продвинула его глубже, стараясь не касаться плавающих внутри капилляров и вен, что несли свет от Сферы в тело Иана. Несколько капилляров она случайно задела. В Сферу потекли тоненькие струйки жидкого света. Иан застонал. Сейчас, доверившись этому существу, он был в одном шаге от гибели. Если бы она захотела - одно движение и в Сферу хлынет его кровь. Здесь, в полутемной камере для него, парализованного, это может быть смертельно.
Тааля осторожно продвинула свой плавник глубже в Сферу. Иан не шевелился и только смотрел в ее глаза. В них не было злобы.
Она дотянулась до его руки. Острое перышко ее плавника коснулось его кожи. Иан почувствовал укол. Через мгновение руку охватила дрожь и приятное тепло. Он сжал и разжал пальцы. Рука двигалась.
Тааля медленно вынула плавник из Сферы и снова улеглась возле нее, свернувшись калачиком.
Иан медленно начал ощущать, как кровь движется в нем, пробуждая его тело. Вскоре он мог спокойно двигаться. Но чтобы не привлекать внимание стража он оставался неподвижным.
- Спасибо Тааля, - поблагодарил Иан. Он не знал, зачем это маленькое существо помогало ему, но теперь чувствовал, что ей можно доверять.
- Тебе... хорошо? - спросила она. Иан удовлетворенно кивнул.
- Я... буду... рядом, - сказала Тааля, - не... прогоняй... я... боюсь...
- Боишься умирать?
- Боль...
Тааля грустно посмотрела на Иана. Только сейчас он заметил росчерки шрамов и ожогов на ее коже. Светлячки уже пытали ее, но оставляли живой и не калечили. Кажется, мучить ребенка даже для них было уже слишком.
- Ты здесь давно? - спросил Иан. Он не мог погладить ее, чтобы успокоить, но он сделал Сферу немного теплее и она, тихо замурчав, прижалась к ней.
- Давно...
Вервир молча лежал в своей палате. Напротив него лежала Лоя. Рядом стояли Латли и Керк. Они все молчали, их тела были темны от грусти.
Лоя, не отрываясь, смотрела на учителя. Вервир просто лежал и думал. Он вспоминал старые времена. Вспоминал своих учителей, тех Светлячков, которые еще общались с Изначальными.
Латли никогда еще не видел ни Лою, ни Вервира такими темными. Им обоим было по-своему плохо.
Но в грусти Лои все еще горели, на кончиках щупалец, алые цвета ненависти. В ее сознании не осталось места чему-то другому, кроме грусти и желания отомстить.
В палату влетел посыльный Светлячок.
- Почтенный Вервир и его доблестные ученики... следуйте со мной, ибо Великий Сиятель зовет вас к Жертвенному Камню, - сказав это, Светлячок склонился и остался в проходе, ожидая ответа.
- Мы идем... - тихо прошептала Лоя.
Они молча поднялись и вылетели из палаты, вслед за посыльным. Выходя из дома, Вервир коснулся Лои щупальцем.
- Смерть твоего брата стала символом твоего страдания. Смерть Изначального станет символом нашей гибели, - сказал он и медленно поплыл следом за остальными.
Тааля напряглась. Она почти неуловимо застонала.
- Белые... идут... - шепнула она, тихо отползла от Иана и легла на пол.
На плато и по всему Городу пронесся громкий низкий звук. Он был похож на горн и был слышен в каждом уголке Города, в каждом доме. Этот звук разбудил парализованного самца и самку. Они зашипели.
Стражник Эйди, висящий в проходе поправил щупальца, расположил их ровно и красиво. Увидев, что на него внимательно смотрит Иан, он замерцал.
- Сейчас сюда придут высокие гости. Нужно встречать.
Вскоре к камере подошла группа Светлячков. Эйди медленно сполз с прохода и, произнеся какую-то особую фразу, поклонился. Остальные Светлячки поклонились ему в ответ.
Среди них Иан в первую очередь заметил Вервира. Его тело было гораздо темнее, чем раньше. Рядом с ним парили Латли и Керк. Среди них была и Лоя. Среди незнакомых Светлячков он приметил одного, крупного, с витиеватой бахромой на мантии.
Тааля заметив его, невольно задрожала, но вовремя скрыла свой страх. Иану показалось, что тот незнакомый Светлячок с интересом смотрит именно на нее.
В камеру вошли Светлячки-воины. Иан и Тааля остались неподвижны, самец и самка неистово зашипели. Светлячки подплыли к Безымянным, обхватили их щупальцами и вынесли из камеры. Таалю не тронули.
Процессия ушла, Эйди вернулся на свое место в проходе.
- Мелкая спит? - просил он, обращаясь к Иану.
- Да, - солгал он.
- Я видел, она к тебе неравнодушна. Почти сразу переползла от своих под твою Сферу. Ей, наверное, нравится твой свет. Ну, теперь вы у меня тут вдвоем.
- Больше узников не будет?
- Очень сомневаюсь. Насколько мне известно, все охотники вернулись. И вы - весь улов, - сказал Эйди, а потом, задумавшись, добавил, - Знаешь, по-хорошему тебя я тоже должен усыпить. Чтобы ты не видел казни.
Эйди подплыл к Иану.
- Это даже немного приятно.
Он коснулся Сферы кончиком щупальца. Иан ощутил легкое головокружение.
- Вот так. Постепенно ты уснешь, проспишь всю казнь, но проснешься - и будто не было ничего, - сказал он и вернулся на пост.
У Иана поплыло перед глазами. Мир как-то смазался, замедлился и постепенно отдалялся, становился сном.
Он почувствовал, как к нему снова прижалась Тааля. Она вся дрожала и, кажется, тихо плакала.
- Кто был тот Светлячок, что так напугал тебя? - шепнул Иан, засыпая.
- Это... Коар... он... поймал... меня... - сказала Тааля, - скоро... он... придет... за мной...
- Я тебя ему не отдам, - прошептал Иан.
На площади уже собралась сияющая толпа Светлячков. Безымянных привели к Жертвенному Камню и положили их, шипящих и извивающихся, в щупальца Палача. Сиятель возвестил начало действа.
По всему Городу пронесся надломленный крик боли и жуткое шипение. Палач ломал им кости...
Тааля, дорожа и неслышно плача от страха, всем телом прижалась к Сфере. Темнота накрыла сознание Изначального. Иан уснул.
В этот раз он почти не видел снов. Только неясные размытые образы мелькали перед ним, сменяя друг друга темнотой. Он видел города и тысячи людей. Вспышки света и крики. Он видел как толпы, держащие в руках высокие алые стяги, идут по дорогам. Видел, как громят и ломают дома и целые улицы. Он видел сотни людей, с искривленными злобой лицами.
Он видел темную фигуру старого человека. И рядом с ним он видел маленького мальчика. Старик держал его за руку. А в другой руке у него блестел скальпель.
Он видел газовые шашки, разлетающиеся по улицам, кашляющих и задыхающихся мужчин и женщин с камнями в руках. Видел лица людей в строгих костюмах, что говорили миллионам, а за ними развивались алые стяги. Видел детей, бегающих по городу с красками и оставляющих знаки на стенах домов.
Он видел что-то смутное и ужасное. Но не мог сфокусироваться, ни на чем. Картинка сменялась картинкой, и сон вновь укрывала темнота.
Он спал и был уверен только в одном. Где-то рядом, вздрагивая от криков и воплей, жестоко мучаемых сородичей, его крепко обнимал ребенок. Маленькая девочка, маленькое испуганное чудовище. И она - была ему самым близким существом во вселенной.
Безнадежность
Когда Иан пришел в себя, казнь уже подошла к концу. В космической мгле витал тяжелый запах мучительной смерти. Светлячки в медленном экстазе покачивали щупальцами, впитывая последние крохи боли, которой они питались. Площадь возле Жертвенного Камня сияла от Светлячков.
Там была наслаждающаяся смертью врагов Лоя, там были ее соратники - Латли и Керк. Там был Палач и Сиятель - два брата соприкоснувшись мантиями, втягивали в себя остатки пиршества и еще невольно гладили щупальцами мертвые изуродованные тела Безымянных. Там был Вервир, тело, которого чуть заметно мерцало, принимая боль, напитывая ей свою душу, по принуждению природы, не по своей воле. Даже бессменный страж - Эйди, висящий в проходе, слегка дрожал, принимая свою долю общей пищи.
Тааля тихо плакала в ногах у Иана. Пока он спал, маленькое чудовище слышало все крики и стоны, каждую секунду мучения сородичей. Иан понимал, что в этом был виновен только он сам. Но если бы он знал, чем обернется маленькая ложь доверчивому стражу - ведь он всего лишь соврал, что Тааля спала… Если бы он знал что недомыслие может привести к такому? Если бы он знал, что страж не проверит ее сон, что она станет свидетелем настоящего кошмара? Если бы он знал что маленькое чудовище способно чувствовать и понимать боль других? Он не знал, просто не подумал. Он вообще никогда не думал ни о ком. Только о себе. Ведь это он потерян, обманут и лишен всего! Но неужели из-за этого можно стать столь глупым и бесчувственным?
Тааля плачет, ее красивые блестящие глаза широко раскрыты, а дыхание такое частое-частое - ведь ей очень страшно. Только сейчас Иан вспомнил и до конца осознал то, что сказала ему девочка при знакомстве - она ведь не боялась смерти, она боялась только боли.
И даже сейчас, придя в себя, он не мог ничем ее утешить. Он был заключен в Золотую Сферу, отгорожен от мира и других существ, защищен, укутан в тепло внутреннего света. Но теперь Сфера стала для него настоящей тюрьмой. Не камера Города, не страж, бессменно караулящий его заточение, а Золотая Сфера - вот единственная тюрьма, в которой он был по-настоящему беспомощен. Защищен, укрыт, но беспомощен!
Тааля выплакалась и, кажется, все-таки заснула. Это был беспокойный кошмарный, но все же сон. Иан не шевелился, чтобы ненароком не разбудить ее.
Эйди спустился со стены у прохода и встал на кончики щупальцев.
- Изначальный, к тебе идут гости, - сказал он негромко. Иан, почему то в это мгновение подумал, что Эйди вовсе не тюремщик. Что-то ему подсказывало, что их пленитель намного старше большинства Светлячков, что в прошлом, когда у Города были лучшие времена, у него была другая служба.
- Эйди, кем ты был в прошлом? - шепотом спросил Иан.
- Поговорим об этом позже, Изначальный, - ответил он.
Когда гость подошел, Эйди поклонился, и, пропустив его в камеру, плавно вернулся на свой пост.
Это пришел Вервир. Иан узнал его сразу, по темному, чуть мерцающему телу, голубым глазам, затрудненному движению. Вервир перемещался тяжело. Он все еще был сильным охотником, но жизнь давалась ему с трудом. За каждое движение приходилось бороться, на каждый вздох тратить вдвое больше сил, чем в молодости.
- Приветствую тебя, Иан, - прошептал он, склоняясь.
- Здравствуй, Вервир, - ответил Иан. Они недолго осматривали друг друга. Вервир осторожно, не желая будить спящую Безымянную, подлетел вплотную к нему.
- Я пришел, чтобы попрощаться с тобой, Иан, - сказал Вервир. - Я сделал все, что мог, чтобы убедить Высших, что твоя смерть будет губительным знаком. Никогда еще в Городе не приносили в жертву Изначального! Но Город требует. Я хотел бы, чтобы ты понял, Иан, что ты не сделал ничего дурного, и мы ни в чем не обвиняем тебя. Просто иногда даже в самых лучших сердцах просыпается страх. Город непреодолимо боится голодной смерти и запустения. Твоя кровь и твое страдание, твои великие скрытые силы, могут дать Городу жить еще немного времени... - сказал он, темнея от слова к слову. Иан понимал, что старому Светлячку плохо.
- Прошу не держи зла на мою ученицу - Лою. Смерть ее брата полностью истребила ее душу. Даже если бы она, как и я, до последнего стояла за твою свободу - ты бы все равно попал сюда. Твою судьбу решил Город, - продолжил Вервир, не сводя тяжелого, полного темноты взгляда с Иана.
Может быть, из всего города Вервир был одним, кто не чувствовал страха. На его старых глазах случалось столько событий, менялось столько времен, что теперь вместо страха Вервира мучил только стыд и беспомощность.
- Мне очень жаль, Иан, - сказал он, тихо выходя из камеры - Спасая тебя, я обрек на гибель всех нас. Убивая невинных, любой со временем падет. Голод завладел сердцами и умами Светлячков. Мы все обречены...
Иан проводил старого Светлячка взглядом. Вервир уходил, и с ним уходила надежда. Теперь оставалось только ждать казни и смерти.
Тааля проснулась. Она медленно вышла из сна, раскрыла глаза и долго смотрела в пустоту прохода, не двигаясь, чуть дыша.
- Иан... - шепнула она.
- Да, маленькая?
- Иан... мне... сон... снился... - прошептала Тааля. Она говорила так тихо, будто выдавала ему самый важный свой секрет.
- Что тебе приснилось? - спросил Иан, дотрагиваясь до стенки Сферы рукой, там где, прислонившись к ней, лежала Тааля.
- Иан... сон... хороший...! Как... давно... такой же... был...
Тааля как могла подробно рассказала ему свой сон. Слушая ее тихий шепот, ее чуть дрожащий от волнения голос, он понял, что этот сон был точно таким же, как тот, что она видела в первую свою ночь в тюрьме.
Сон был странный. Тааля сказала, что видела во сне его - Иана, как его вносили в камеру. А потом они вдвоем вышли из камеры. Большой Светлячок принес и отдал ему свой прозрачный шар. Иан вместе с ней и тем шаром уплыл из Города. И до самого края туманности их провожал почетный караул во главе со старым Светлячком. И этот караул защитил их от большого белого существа, которое напало на них в пути. И они больше никогда не возвращались в Город и стали путешествовать вдвоем...
Иан не знал, что может означать такой странный и неправдоподобный сон, но он слушал Таалю внимательно, с радостью, что маленькая самочка наконец может рассказать ему что-то... хорошее. Он видел, как блестят ее еще раздраженные от долгих слез глаза, но теперь это был блеск радости. Она рассказывала ему свой сон, и она всем сердцем верила, что так все и будет.
- Конечно, маленькая... Так и будет. Все будет хорошо... - прошептал он. В душе Иана взрывались сверхновые отчаяния... как же было тяжело снова лгать этому маленькому существу. Пусть даже эта ложь была во благо.
Рассказав все, Тааля свилась под Сферой в клубочек и тихонько замурлыкала. Иан больше не хотел тревожить ее ни чем и тоже замолчал.
- Изначальный... - негромко позвал Иана кто-то. Иан открыл глаза. Рядом парил Эйди, тюремщик.
- Что ты хочешь, Эйди? - спросил Иан, ненароком посмотрев, спит ли Тааля. Она лежала рядом и спала.
- Ты задал мне вопрос... - сказал Эйди. Даже сейчас, не смотря на шепот и полутьму камеры, Светлячок выглядел статно и красиво.
- У нас есть старая традиция, - продолжил он, - Все гости города имеют право знать о прошлом его жителей - из уст самих Светлячков. И мы рассказывали такие истории всегда, на протяжении многих эпох... пока были гости.
- Но я не гость, Эйди, я узник и осужденный... - сказал Иан, без обиды, просто оговаривая факт.
- Ни один Светлячок в этом Городе не считает тебя в чем-либо виновным, Изначальный, - ответил он тихо, смотря Иану в глаза, - От Сиятеля до самого младшего Светлячка - все знают и понимают, что осудив тебя, они совершают великое преступление. Это преступление умирающего от голода...
Иан вздохнул. События последнего времени сделали его мир настолько наполненным страданиями, что даже собственная смерть теперь казалась ему только благом и облегчением боли. Но только не смерть Таали.
- Я отвечу на твой вопрос, как на вопрос высокого гостя нашего Города, Изначальный, - сказал Эйди. - В прошлом, когда Город еще был молод, и Безымянные атаковали его целыми армиями... я был во главе войска Светлячков. Я был учителем Вервира. Именно поэтому именно я сейчас охраняю твое заточение. Любого другого Вервир бы просто убил, чтобы дать тебе хотя бы шанс на спасение...
Иан кивнул. С самого начала он чувствовал в Эйди, что-то особенное. Он только не знал, что перед ним древнейший Светлячок Города.
- Эйди... есть ли еще Города? - спросил Иан.
- Нет, Изначальный... - ответил страж, медленно развернулся и, молча, вышел к проходу. Он остался стоять там, вытянувшись на кончиках щупалец. Это означало только одно - кто-то идет.
- Прощай, Иан, - шепнул Эйди.
- Прощай...
Вскрытые Вены
Процессия Светлячков остановилась перед камерой. Их было много - все старейшие, Вервир, Лоя, Латли и Керк, множество других и сам Палач во главе.
Эйди склонился перед пришедшими.
- Встань, Страж! - воскликнул Палач, - Ибо время твоей службы подошло к концу. Мы все склоняемся перед тобой...
Светлячки почтительно склонились перед Эйди. Древний Светлячок распрямился, расправил щупальца и медленно полетел сквозь толпу куда-то к Высшему Пику.
Иан почувствовал, что Тааля проснулась.
- Что... случилось? - тревожно спросила она.
- Не волнуйся, маленькая... они пришли к нам... они поведут нас на свой... праздник, - ответил Иан.
- Все... как... сон? - спросила Тааля.
- Да... все как сон, маленькая...
В камеру вошел Палач и несколько других Светлячков. Они медленно окружили Иана и Таалю, взяли их в кольцо сияющих щупалец.
- Мы пришли чтобы проводить тебя, Изначальный и ту, которую ты укрываешь - к концу пути, - сказал Палач. - Ваши судьбы оборвутся здесь - в Великом Городе.
Светлячки оплели Иана и Таалю щупальцами, они оба ослабели и молча отдали себя во власть Светлячков. Их вынесли из камеры.
Впервые Иан увидел Город со стороны темницы. Сонно покачиваясь в Сфере на щупальцах Светлячков, он смотрел на пустынные пейзажи Города. Под ним, в глубине широкого каньона раскинулась площадь, а в ее центре блестел Жертвенный Камень. И над всей этой картиной возвышался величественный Высший Пик с сияющей на самой вершине сверхмалой звездой...
Сиятель поднялся с трона. В щупальцах он держал прозрачный шар. Посыльный принес вести - узников вывели из темницы, и повели к Камню. Можно было начинать ритуал.
Сиятель подозвал к себе двух Светлячков. Они подплыли к нему и притронулись к его щупальцам.
- Звезда беспокойна. Я не смогу овладеть ей, не поддавшись слабости. Я понесу Звезду, вы понесете меня.
Светлячки поклонились.
Сиятель взлетел над троном и медленно полетел вверх, вдоль высоких стен Высшего Пика - к самой вершине, к Звезде. Он летел, а его верные слуги летели следом.
Наконец слепящий свет Звезды заставил его закрыть глаза. Сиятель вытянул прозрачный шар над собой и подлетел ближе. Звезда тихо запульсировала.
Сиятель оттолкнул шар от себя. Шар подлетел к Звезде, и она начала медленно вращаться вокруг него, с каждым витком все ближе и ближе.
Когда Звезда и шар слились воедино, волна света накрыла Покои и мощным импульсом заставила вздрогнуть каждого на Высшем Пике. Шар поглотил Звезду. Их сияние сперва стало чистым белым светом, а после приобрело яркий багровый оттенок. Спустя мгновение она стала просто ярко-красной, потом желтой, зеленой, голубой... темно-синей... и так дальше, пока не приобрела непроницаемый черный свет.
- Тьма не есть противоположность свету, - прошептал Сиятель, - а лишь его отсутствие. Не во тьме кроются тайны мироздания, не во тьме кроется истина. Но там где обратный свет...
Он медленно подплыл к черному шару и обвил его щупальцами. По его телу пробежала судорога и он, ослабев, упал на щупальца своих слуг.
- Теперь нет пути назад. К Жертвенному Камню...
Процессия остановилась в центре площади. Один из Светлячков, шедших с остальными, взошел на Жертвенный камень и окутал щупальцами два отверстия на его вершине. Его тело напряглось и резко сократилось.
Весь Город услышал глубокий громкий звук, похожий на зов огромного горна. Со всех концов Города к площади потянулись вереницы Светлячков.
Вскоре у Жертвенного Камня собрались все. Не хватало только Сиятеля и его слуг.
Они не заставили себя долго ждать. Сиятель, поддерживаемый двумя Светлячками медленно спустился с вершины Высшего Пика. В щупальцах у него черным светом сиял шар.
Иана и Таалю подняли на вершину Камня. Вместе с ними взошел Палач и Сиятель. Палач коснулся брата своим единственным белым щупальцем. Сиятель поднял шар высоко над собой.
- С незапамятных времен... - воскликнул Сиятель, - с тех самых пор, как Изначальные потерпели поражение в Великой Войне... мы боремся за свою жизнь, за жизнь Города - одни! Когда-то Изначальные, наши покровители, давали нам все, что нам было нужно, чтобы жить! Но они оставили нас! С тех самых времен, когда последний Изначальный, побывавший в Городе, ушел - мы существуем только потому, что страдают наши враги! Я вспоминаю имя того Изначального - Нойен! Нойен!!
И все же из всех Изначальных именно он больше других знал о Городе. Именно он, уходя, предложил нашим далеким предкам путь к спасению от смерти. Это он открыл нам глаза на природу Истинного Света! То была природа страдания... Он дал нашему городу новый свет - свет боли и смерти - единственный, который мог спасти наш род в океане Безымянных чудовищ. Он дал нам этот шар! Он создал для нас эту Звезду! И научил жить благодаря смерти!
А теперь, спустя тысячи эпох... мы видим нового Изначального! Его имя Иан! И он - все, что осталось для Города. Светлячки! Больше у Города нет шансов для жизни. И я спрашиваю у вас - что вы выбираете, Жизнь или Гибель? Если вы готовы медленно умирать, не в силах даже покончить с жизнью, потому что ослабеете до предела... если вы готовы смотреть, как умирают ваши близкие, ваши потомки, как навсегда стирается без следа память о ваших судьбах... если вы не хотите видеть мучений одного Изначального, но в силах выдержать мучения сотен сородичей... уходите...
Все Светлячки смотрели на Сиятеля. Сиятель медленно поднял одно щупальце вверх. Следом поднял щупальце и Палач. Иан увидел как медленно, тягучей волной щупальца одни за другими печально поднялись над толпой. Подняла Лоя. На кончиках ее щупалец алели следы прикосновений до тела умершего брата. Латли и Керк, подняв щупальца, стояли рядом и молча смотрели друг на друга. Вервир, тело которого стало почти черным, поднял щупальце. Его ученики, молодые Светлячки, поддерживали его за мантию. Стоящий возле Жертвенного Камня, Эйди, высокий и статный, поднял щупальце. Вокруг него толпились совсем маленькие Светлячки. Еще дети.
Все они подняли щупальца. Скорбное молчание не нарушил никто.
Иан взглянул на Таалю. Маленькая самочка широкими глазами смотрела на происходящее, будто видела все во сне. Ее чудовищный рот тихо приоткрывался, она что-то шептала себе в губы, тихо-тихо...
Сиятель, держа над головой черный шар, вышел вперед. Позади него, между Ианом и Таалей, опутанными щупальцами Светлячков, встал Палач.
- Прости, Изначальный... - шепнул он тихо. - Это будет больно не только для тебя. Но и для нее.
Иан взглянул на Таалю. Она счастливыми глазами смотрела прямо на него.
- Иан... как... во сне... как... во сне! Хорошо... - прошептала она.
- Да, маленькая...
Сиятель велел слугам больше его не поддерживать. Ослабевшими щупальцами он сильнее обвил шар.
- Не ради боли, но ради жизни!... - крикнул он.
Светлячки, державшие узников, отпустили их, и отошли в сторону. Палач поднял фиолетовые щупальца высоко над Ианом и Таалей. И ударил быстро, резко, болезненно.
Щупальца разорвали пленку Золотой Сферы Иана, и фонтан золотой сияющей крови накрыл Жертвенный Камень и всех кто был на нем. Из разорванных вен и артерий Сферы струями потекла горячая светлая кровь...
Тааля принявшая на себя удар других щупалец громко закричала, и тут же ее голос оборвался, ее голова-пасть раскрылась, она захлебывалась болью. На месте ударов вспыхнули яркие жгучие полосы.
Жуткая боль, которую испытали Иан и Тааля вспыхнула над ними каким-то странным мерцающим сиянием и влилась в черный шар в руках Сиятеля. Шар задрожал, вспыхнул и раздался импульс. Каждый Светлячок вдохнул в себя частичку боли. Щупальца невольно потянулись ближе...
Палач ударил второй раз. Разорванная Золотая Сфера раскрылась и Иан, корчась от боли, увидел, как с брызгами рвутся одна за другой вены, связывающие его со Сферой. В глазах потемнело...
Тааля подставила под удар один из плавников. Вновь закричав и задохнувшись от невыносимой боли, она прижала раздробленный плавник к телу. Она смотрела на Иана. И он видел ее глаза. Они спрашивали... они умоляли...
Иан застонал. Тело больше его не слушалось, а вне разорванной Сферы на него обрушился холод космоса. Но он не мог умереть сейчас...
Иан дернулся и с силой оттолкнул от себя остатки Золотой Сферы. Вены с жутким звуком оборвались и плетьми повисли на теле Иана.
Он взглянул на Палача. Тот в изумлении, с поднятыми щупальцами, застыл и не шевелился. Золотая кровь, которой он был забрызган, ярко мерцала. Иану показалось, что это мерцание уже происходит внутри Светлячка.
Иан дрожа, оттолкнулся от Жетвенного Камня и взлетел над Сиятелем. Тот, весь в золотой крови, застывшими глазами смотрел в черный шар. Светлячков вокруг будто охватил массовый паралич.
Иан слабеющими руками взял шар. С ним он опустился к Таале. Кровь стекала из его разорванных вен, не переставая... изливала свет на Жертвенный Камень и стоявших на нем Светлячков. Иан поднял плачущую Таалю.
- Все... как во сне... малышка... - прошептал он.
Иан оттолкнулся от Камня и медленно поплыл вверх... Он обнял маленькую Таалю и черный шар и, оставляя за собой золотой след крови, поднялся над Городом... над Высшим Пиком...
Медленно, очень медленно Палач сошел с Жертвенного Камня. Он посмотрел на свои щупальца, на свое тело. Оно сияло золотым светом. Он вошел в парализованную толпу Светлячков. Он касался каждого. И на каждом оставалась частичка крови Изначального.
Сиятель опустил щупальца, потерявшие черный шар, и лег на Камень. Прежнего бессилия он уже не чувствовал. Только теплый свет звезд приятно согревал его обновленное сияющее тело.
- Значит... вот чем... питались Светлячки... тогда…? Изначальные делились с нами своей кровью и мы впитывали свет... как и они...?
Сиятель поднялся и увидел брата, касающегося каждого Светлячка на площади. Он сердцем чувствовал, что пролитой Изначальным крови... хватит всем, на тысячи эпох. Он посмотрел вверх. В космической дали тонкой сияющей лентой еще виднелся след умирающего Иана.
Иан замерзал. Он чувствовал, как медленно бьется его сердце и с каждым ударом все слабее и слабее. Свет звезд не согревал... теперь, без Сферы он стал беспомощен и слаб.
Белый иней покрыл его кожу, блестел на опустевших венах. Сердце Изначального остановилось.
"Даже если… я умру… сама,.. я не дам… умереть тебе… Иан… - тихо прошептала Тааля, укрытая в объятьях Изначального. Она обхватила черный шар зубами. Послышался треск. Из трещин яркими полосами вырвался белый свет. Подобно скорлупе, черная оболочка раскололась и распалась на части. Маленькая Звезда ослепила Таалю. Она осторожно выбралась из объятий Иана. Белая Звезда оказалась между ними. Тааля коснулась Звезды хвостом. Закричав от боли, она оттолкнула Звезду от себя к Иану…
Знамение
Франца мучил кошмар. После отбоя он долго не мог уснуть. Он жил не в общей казарме, а в отдельной комнатке, но даже здесь он всегда чувствовал себя неуютно. Он переворачивался в скрипящей пружинно кровати и шумно дышал.
Ему снились холодные горы. Яркое алое солнце медленно выходило из-за гор, и белые скальные шапки становились кровавыми. Потом все заволокло туманом, и кто-то хватал его цепкими руками и нес куда-то... Он видел побитые стекла. Руки просунули его сквозь разбитое стекло и там его приняли другие руки. Острые когти впились в его плоть и чудовище, ухватив его за шею, побежало с ним в лапах куда-то... Он видел пляшущие огни и всполохи пламени, а потом множество людей, их лица, застывшие в ужасе... Потом картина менялась, и появлялись другие люди. Они все быстро мелькали перед ним, проносились мимо и он не успевал разглядеть кто это... Какая-то темноволосая женщина... какой-то мужчина в очках и с папкой... хромой джентльмен в шляпе… старик с невозмутимым лицом...
Потом ему приснился жуткий удар. Как будто он на полной скорости влетел в бетонную стену. И вновь явилось то чудовище... Вокруг него полыхали огни, а людей, что стояли вокруг разорвало на части. Чудовище протянуло к нему когтистую лапу, но в другой руке сверкнул скальпель и отрубил палец чудовища...
Франц затих. Кошмар медленно подходил к концу, он был близок к пробуждению...
Он увидел две странные фигуры, летящие в пустом пространстве... Одна из них была маленькая, другая напоминала о чудовище, но выглядела как человек... и между ними сияющая звезда...
Франц проснулся.
Его разбудил глухой стук. С тех пор как он оглох на одно ухо, звуки которые он все же слышал, стали беспокоить. Он часто просыпался по ночам.
Франц дотянулся до прикроватной тумбочки и щелкнул выключатель. Зажглась маленькая настольная лампа. Вновь послышался неприятный глухой стук.
Медленно приходя в себя после очередного кошмара, Франц пустым взором осмотрел комнату, которую за годы проживания в бункере изучил дословно. Комната была маленькая и тесная. Его скрипящая металлическая кровать вместе с тумбочкой стояла в углу. У противоположной стенки стоял старый пошарканный письменный стол, на столе валялось несколько книг и его серая форма – китель и штаны. Под столом стояли черные ботинки. На стене висел прямоугольник зеркала, в нем Франц мог видеть свое отражение. Там же стояла полка с книгами и письменными принадлежностями и пустующая оружейная стойка. Ему по возрасту еще не выдавали оружия.
Вся комната при необходимости освещалась двумя лампочками. Одна из них сейчас горела, другая была на потолке. Других источников света здесь не было.
Франц открыл тумбочку, порылся в ней рукой наугад. Он достал небольшие часы. Посмотрев время, положил часы обратно и уже собираясь выключить свет и досыпать оставшуюся половину ночи, заметил на тумбочке клочок бумаги. Раньше его не было. В комнате, где-то за стенкой, вновь несколько раз послышался глухой стук.
Франц взял бумагу, поднес ее к свету.
"Как проснешься, спускайся в операционную..." - вот все, что было написано на ней. Франц положил записку в тумбочку, полежал минуты две и, вздохнув, встал с кровати. Переступая с ноги на ногу на холодном металлическом полу, он быстро оделся, застегнул пуговицы на воротнике, оправил форму перед зеркалом. Открыв ящик стола, он достал небольшой фонарик.
Выключив за собой лампу, тихо, стараясь не скрипеть тяжелой металлической дверью, Франц вышел в коридор.
Как обычно ночью в коридоре бункера было абсолютно темно - экономили электричество, все равно все спали. И только гулкое эхо ударов шедших со стороны правого крыла, оживляли темноту. Франц никогда не боялся темноты. Но здесь... даже спустя много лет, он никак не мог свыкнуться с темнотой холодных коридоров... Здесь всегда что-то звучало. Иногда падали капли воды. Скрипела старая вентиляция. Стучали лапками крысы. Сейчас здесь был только странный стук.
Франц включил фонарик и медленно пошел по коридору. Он невольно на некоторое время перестал дышать, когда увидел широкую полосу крови, уходящую в конец коридора. Луч света выхватывал из темноты холодные серые стены, увешанные старинными вырезками газет, обветшалыми фотографиями и лозунгами. Некоторые стенды были сорваны и лежали на полу, приставленные к стенке, некоторые свисали на одном гвозде. На многих остались следы крови. Все было таким старым и ветхим, что казалось, даже свет фонаря способен рассыпать в прах все, чем красовался холодный коридор. В конце коридора была дверь, которая вела по лестнице вниз, к операционной.
Франц осторожно спустился, стараясь не наступать на кровавые лужицы, скопившиеся на ступеньках. Он остановился у двери.
Вновь раздался глухой удар. На этот раз очень близко. Франц понял, что его источник как раз за дверью.
Франц потянулся к ручке. Пальцы чуть дрожали.
- Заходи Франц... - выстрелом в его единственном слышащем ухе раздался голос за дверью.
Рука юноши дрогнула, но он все же опустил ручку и открыл дверь. Он никогда не был в операционной и сейчас понял, что больше никогда не хочет сюда возвращаться. В углу комнаты, на передвижном столе, под широкой лампой лежала голая молодая женщина. Ее тело было перепачкано в крови и саже, в некоторых местах кожа покрыта сильными ожогами. Она была привязана к столу, но одна рука... а точнее механический протез, был свободен и с силой ударял по стене.
«Этот стук меня и разбудил», - подумал Франц.
За столом стоял Хирург. В одной руке он держал скальпель, а другой придерживал то, что осталось от правой ноги женщины.
- Заходи, юноша... присаживайся. Я скоро закончу.
Франц, подавив страх и отвращение, медленно прошел в другой конец комнаты и сел на невысокую лавку.
- Это моя ученица, Катенька... - сказал Хирург, осторожно отделяя обуглившуюся плоть. Франц услышал скрежет скальпа о кость.
- Ей уже пятьдесят лет, но она до сих пор так красива... Она всегда была послушной девочкой. Поэтому я ничего не жалел для нее... - продолжил Хирург, поглядывая то на стонущую женщину, то на задыхающегося от ужаса юношу.
- А какое у нее тело... какое тело... Сколько операций она пережила, друг мой... не у каждого сил хватит. Я люблю свою девочку...
Женщина прохрипела что-то и вновь с силой ударила протезом в стену.
- У нее есть только одна нехорошая черта. Она совсем не бережет себя. Посмотри на ее ногу... Сегодня ночью ее привезли мои люди... знаешь, сколько она терпела эту боль? Она терпела трое суток, друг мой. Моя умница... Она со своими ребятами нашла Дьявола где-то на другом краю земли. Говорит что в России, на своей родине. Правда, моя милая...?
Женщина напряглась и, подняв протез, осторожно коснулась плеча Хирурга. Он отечески улыбнулся и привязал протез к столу.
- Сейчас будет немножко больно, Катенька...
По всему бункеру раздался крик невыносимой боли и хруст костей…
Когда Хирург закончил с операцией он отложил в сторону окровавленные инструменты, вымыл руки и лицо, и позвав Франца за собой, вышел из операционной в соседнюю комнату. Женщина на столе затихла и кажется, спала.
- Ты уж извини, что заставил тебя смотреть на все это... Я никогда не пользуюсь обезболивающим или снотворным. Это не нужно. Нужна лишь умелая рука и невероятное желание жить... Катенька выживет. Конечно, ей придется некоторое время привыкать к новому протезу.
Франц молчал. Сейчас он не был способен не то, что поддержать разговор, но и просто думать о чем-то другом, кроме увиденного.
- А теперь к делу, Франц... - сказал Хирург. - Ты знаешь, какой сегодня день?
- Нет... - выдавил из себя юноша.
- Не удивительно. К жизни в бункере привыкаешь далеко не сразу. Сегодня твой день рождения, Франц. Тебе исполняется восемнадцать лет. Кроме того, буквально через несколько дней будет ровно десять лет с того дня, как мы с тобой познакомились... помнишь этот день?
- Мне до сих пор снятся кошмары об этом...
- Да. Но, конечно, не об этом, Франц... я понимаю твои чувства. Это был ужасный день. Встреча с Дьяволом лишила тебя отца - и ты сам чуть не погиб. Кто знает, как бы он поступил с тобой, если бы не вмешались наши люди...
Франц, молча, вздохнул. Годы, проведенные в бункере, истерли его память, и он верил Хирургу, каждому его слову.
- А два года до того? Помнишь ли ты что произошло тогда?
- Дьявол убил мою мать.
- И еще полсотни человек... ты спасся только чудом, Франц.
- Я помню, как он вынес меня из тоннеля...
- Чтобы окончательно сломать тебе жизнь чуть позже, Франц. Все чего он касается, гибнет и рушится.
Франц замолчал. Его взгляд скрестился с взглядом Хирурга. В полутьме бункера сухое, неподвижное лицо мужчины, казалось было натянуто прямо на голый череп. Глубокие глазницы укрывали два бездонных зеленых зрачка.
- Сегодня мне вновь удалось поговорить с Дьяволом, Франц. Я рассказал ему о тебе. О том, что я приютил тебя после того, как он оставил тебя на горящих улицах Лондона. Рассказал, как выходил тебя, воспитал. И знаешь... что-то мне говорит, что Дьявол возвращается в Лондон за нами, Франц. Годами, пока ты жил здесь, мы разыскивали его по всей Земле, находили и сжигали его дома, убивали его слуг и друзей. Кажется, наконец, он понял, что это не прекратится. Он решил придти ко мне сам. Он решил придти за тобой, Франц, - сказал Хирург, спокойно рассматривая бледного юношу.
-Сегодня твой день рождения. Я хочу сделать тебе подарок. И в честь твоего пятнадцатилетия и в честь скорого десятилетия жизни в "Знамении"... - сказал Хирург, достал из кармана заляпанного кровью халата маленький прозрачный кубик на шнурке и протянул его Францу.
- Это сувенир. Присмотрись к нему.
Франц поднес прозрачный кубик к свету. Внутри он увидел человеческий ноготь.
- Это часть Дьявола, Франц. Я заполучил ее в тот день, когда погиб твой отец. Дьявол не мог долго сопротивляться силе нашего оружия. Мы нашли этот ноготь в твоем плече, после того как одна из гранат разорвала Дьявола на части. Жаль, но в тот день он все-таки выжил. Думаю, этот сувенир по праву принадлежит тебе. Я хочу, чтобы ты носил его.
Франц слабыми руками надел кубик на шею.
- Ибериан... идет сюда...?
- Да, Франц. Он идет за нами. Не снимай мой подарок.
Последний Предел
Иан медленно кружился в пространстве. Его тело окоченело, иней блестел в свете звезд и искрился... Тааля, обнимая его плавниками, кружилась вместе с ним. Вместе они летели в свободном космосе, все дальше и дальше от жестокого Города.
Звезда, которую Тааля втолкнула в грудь Иана, растворилась в его теле без следа. Большего она сделать не могла. Ее хвостовой плавник обуглился и постепенно отмирал.
Но Тааля, ни мгновения не сомневалась, что должна была поступить именно так... ведь она много раз видела это в своих снах. Она старалась забыть о боли, которая жгла ее тело, забыть о перебитых плавниках и обожженной на казни коже. Она старалась не смотреть на свои раны. Ей было достаточно ран Иана. Все его тело оплетали опустевшие трубочки вен и артерий, которые связывали его с Золотой Сферой... но Сферы больше не было, и свет больше не вытекал из его артерий, потому что в Иане не осталось света.
Надежда оставалась. Тааля надеялась на ту крошечную Звезду, что она втолкнула в грудь Иана.
Но сердце Изначального больше не билось...
Тааля заплакала. У нее были свои, особые слезы... не знакомые другим существам. Никто не видел этих слез, кроме Иана. Никто не мог понять, когда ей было плохо, кроме Иана. Никто не слушал ее слабого голоса, кроме Иана.
Тааля изо всех сил обняла его. Больше ей не на что было надеяться.
В тот миг она подумала, что сошла с ума. В безграничной тишине космоса, она услышала шелест его рук, что скрестились у нее за спиной. Он крепко обнял ее, и они оба быстро полетели вверх - все выше над Городом и все дальше...
Не в силах унять слезы, Тааля застонала. Ей стало так плохо, как не было никогда, она чувствовала, что сходит с ума. Сердце Иана не билось.
Она подняла голову и увидела его лицо. Мертвое, но улыбающееся. Его темные зрачки мерцали, радужка его глаз переливалась голубыми искорками.
- Иан... - задыхаясь от слез, прошептала она.
- Маленькая... я так странно себя чувствую...
- Иан! - закричала Тааля, не веря происходящему и дрожа от холода его тела.
- Я, кажется, умер, маленькая... но почему-то все еще... здесь...
Тааля начала быстро растирать его спину и руки, стирая пыль и иней. Тело Иана оставалось холодным, было напряжено и расслаблено одновременно.
- Мои руки... ими двигают не мышцы... и не свет...
- Как... так... Иан?
- Я не знаю... что-то внутри меня изменилось. Изменилось настолько, что я теперь не знаю даже... что я за существо...
- Но... ты... помнишь меня?
- Тааля... мне кажется, что без тебя я бы погиб... я благодарю тебя, маленькая... знаешь, у меня такое чувство, что мне знакома каждая звезда, каждый камень... я, кажется, знаю, куда теперь нужно... Тааля! Что с тобой?
Маленькое чудовище, малышка Тааля окунулась в бессознание. Ее простые, короткие мысли зациклились в круговороте бессилия. Ее тело сдавалось. Она могла перенести любую боль, ради другого,... но на себя сил у нее не оставалось.
Иан бережно обхватил ее и понес на руках ближе к свету звезд. Здесь он видел все ее истерзанное тело. Иан остановился и отпустил ее.
Для Иана все было ново и при этом знакомо. Иан легко поднял над ней руки, хотя его сердце не билось, и свет давно покинул его тело. Он сам стал той силой, что двигала его мертвое холодное тело. И он стал той силой, которая заставила это тело вновь поглощать свет. И свет влился в него мощным потоком. Его вены и артерии воссияли, жидкие струи фонтанами забили в пространство. Он будто диковинный цветок вознесся над Таалей и осыпал ее тысячей капель света.
Иан опустился к ней и стал растирать руками свет по ее телу. Он коснулся ее хвостового плавника и ее раны зажили. Там же где нечему было заживать, остался таинственный прозрачный след - будто призрак бывшего тела. И этот свет был упругим и теплым. Иан осторожно провел ладонью по ее коже. Алые росчерки ожогов заискрились золотым светом и проросли тонкими белыми нитями. Иан не знал, почему так происходит, но чувствовал, что это хорошо. Белые нити обволокли тело Таали и постепенно впитались в ее плоть.
Тааля вздохнула. Она резко выгнулась на руках Иана, ее рот приоткрылся, глаза устремились к звездам, и от ее животика до самых губ пронеслась сладкая судорога.
- Тихо... тихо... Тааля... тебе лучше не двигаться. Твои раны еще не до конца закрылись...
Но Тааля не могла удержать себя. Она сильно прижалась к Иану и громко замурчала. Иан улыбнулся.
- Иан… Иан… Иан… - зашептала она.
- Засыпай Тааля. Мы с тобой полетим далеко к моему дому.
- Где... это?
- Я расскажу тебе... Теперь я это хорошо знаю. Взгляни туда, Тааля, и скажи мне, что ты видишь?
- Туманность... она алая... и бардовая... ее вершина... похожа на голову... Безымянного.
- А что ты видишь позади себя?
- Город... он... в золотом... сиянии!
- Жаль я не вижу, маленькая. Это странно, но я не вижу как раньше. Я знаю, но не вижу. Посмотри вновь на ту алую туманность... Когда-то давно, у меня дома ее называли Последним Пределом... И действительно, Тааля - это последний предел перед прямой дорогой к дому... дальше будут только теплые туманности и звезды... и много маленьких серебряных комет...
- Я хочу... посмотреть на... твой дом!
- Ты увидишь... обязательно увидишь его, Тааля. Теперь все будет хорошо...
Иан полетел медленно, чтобы не переутомлять Таалю. Он летел, впитывая свет звезд, который теперь был ему не нужен и этот свет золотым дождем распылялся из его вен и умывал Таалю, летящую позади. Она была счастлива и просто летела позади него, тихо перешептывалась с ним о предстоящем пути.
Город, охваченный золотым сиянием, остался далеко позади, но все еще виднелся маленькой светящейся точкой в тумане.
Тааля подумала о своих снах. Все-таки что-то в них было не так, как случилось в настоящем... Но случилось даже лучше... лучше, чем она могла ожидать. Ее беспокоил только Иан, его тело оставалось холодным и сердце не билось... Она летела следом за ним и чувствовала, что ей улыбается мертвец. Но это было не важно - ведь Иан, тот самый, который слушал и понимал ее голос, который успокаивал ее в темнице Города - был где-то рядом, где-то за гранью его мерцающих глаз.
Иан летел и в его памяти проносились воспоминания мест, которых он никогда не видел, событий которых он никогда не знал. Он будто бы видел всю вселенную разом и каждую звезду в отдельности. Он будто блуждал в своей памяти от одной галактики к другой и при этом был во всех сразу... Но все эти знания были бы, ни к чему, если бы в его памяти не билось тонкой струйкой воспоминание о доме. О Солнце. О Земле.
Он заставил себя вновь вспомнить все что смог - о своем прошлом. Он вспомнил хмурый дождливый день. Он вспомнил полет в мерцающем молниями небе. Он вспомнил треск выстрелов зенитного орудия и свое падение. Он вспомнил далекую гряду гор где-то на Земле и темную расщелину посреди скал. Он вспомнил свой полет в глубину и долгое падение прервавшееся ударом о раскаленную твердь. Он вспомнил тускло светящийся кристалл, имя которому Нойен.
Иан вспомнил Пустоту, холод безнадежности, голод и отчаяние. Он вспомнил, как гналось за ним по звездным пустыням однокрылое чудовище с пастью раскрывающейся подобно цветку. Он вспомнил голубую звезду с двумя лучами и злобный вой утопающего в ней чудовища. Ему вспомнились Безымянные, разрывавшие его на части и Светлячки, спасшие его, чтобы после покарать на Жертвенном Камне. Зачем он пережил все это? Теперь все прошлое было так далеко...
Иан ущипнул себя за руку. Ничего. Его тело мертво. Только какая-то странная сила еще движет его, заставляет лететь в космос навстречу Последнему Пределу. Заставляет лететь домой - к Нойену, за своей старой человеческой памятью...
Нужна ли она ему теперь? Теперь, когда с ним Тааля... и они свободны. А он лишь мертвый страж ее...
- Иан... - прошептала Тааля. Ее голос был тревожен.
- Что... маленькая?
- Иан... - вновь прошептала она, ее голос задрожал, а она обернулась назад и вновь посмотрела на него. - Иан... мои сны... это... не правда!
- О чем ты, маленькая?
- Не будет... никакого белого... конвоя... и Старый... Светлячок не... пойдет с нами... и не спасет... нас от... Белого... Чудовища...
Тело Иана вздрогнуло. Даже мертвое оно покрылось блуждающим по коже страхом. Белое Чудовище?
Ту секунду, то мгновение, в которое он почувствовал страх – Иан запомнил на всю оставшуюся жизнь. Он больше не видел глазами, но в его памяти навсегда отразились те чувства, что он испытал, и что испытала Тааля. Тааля… это имя он запомнил навсегда и вспоминал чаще остальных, всю короткую вечность, которая составляла его дальнейшее существование. Для него это имя стало тропой к таинственным воспоминаниям о его странном космическом путешествии и событиях, которые ему пришлось пережить. В тот миг он понял, что никогда не забудет то, что произойдет мгновение спустя…
Тишину космоса разорвал вопль... со стороны Последнего Предела, за спиной Иана вспыхнул свет, и Иан почувствовал… Почувствовал, как в полных ужаса глазах Таали отразилась медленно раскрывающаяся подобно цветку пасть белого однокрылого чудовища, имя которому Пустота.
Жертва
Тааля молча смотрела в пустые глаза Иана. Позади него в блеске звезд медленно расплывалось белое пятно. Реальность, казавшаяся Таале сбывшимся сном, обращалась в кошмар. Чудовище летело быстро, как комета, оставляя за собой белесый след.
- Улетай... - сказал Иан. - Улетай и никогда не возвращайся к этим туманностям.
Таалю забила мелкая дрожь. Иан прогонял ее. Прогонял не чтобы спасти, потому что он не мог спасти ее никак. Иан не решал ничего, он был беспомощен и мертв. Безжизненные глаза Иана смотрели в никуда.
- Улетай, Тааля... позади меня Пустота. Ее я не смогу остановить, не смогу защитить ни себя, ни тебя. Улетай...
Тааля не могла сдержать слезы. Ее плавники дрожали, сукровица сочилась из стянутых светом ран. В ее юной душе властвовало безграничное отчаяние. Будто одна тонкая дрожащая линия - ее душа была готова со стоном разорваться. Внутри нее происходило что-то страшное... Ее плавники охладели, кровь по венам устремилась к голове. Дыхание стало прерывистым.
Тааля медленно развернулась и полетела прочь. Иан увидел тонкий след ее крови, струящейся из ее вновь открывшихся ран.
Тааля летела быстро. Она не оборачивалась. И с каждым движением плавников ее душа, вместе с кровью вытекала из тела прочь. Ее глаза были черны и безразличны к миру. Только в голове рождались странные тяжелые звуки. Так кровь билась в виски. Она летела и слышала биение своего сердца. И больше ничего во всей вселенной.
Ее сердце билось очень медленно. Она чувствовала каждый удар, чувствовала тягучее движение крови по своим венам, чувствовала, как пульс отдается во всех уголках ее тела.
Тааля полетела медленнее. Она не знала, зачем это делает. Она просто слушала музыку своего сердца.
Сердце начало стучать быстрее. Кровь с болью стала прорываться в ее мозг.
Тааля замедлилась и почти остановилась. Невыносимый шум крови и бешеный ритм ее сердца заглушил все мысли и чувства.
Стук... Стук... Стук... Стук... Стук...
Иан решил просто ждать. Бежать не было смысла. Даже когда у него была Золотая Сфера - чудовище двигалось в разы быстрее. Прятаться было негде, вокруг сиял прекрасный свободный космос. Тааля улетала прочь...
Иан знал, что не почувствует боли. Это будет просто очередная смерть. Очередная купель холода и пустоты. И бесконечно долгое затухание его разума.
Но все, же он боялся. Смирение не пришло к нему. Он внутренне дрожал, хотя его мертвое тело оставалось неподвижным.
Иан мог бы попытаться уничтожить чудовище. Мог бы попытаться бороться, но знал что это абсолютно бессмысленно.
Ему вспомнились какие-то чувства из далекого прошлого. Это было так давно, что Иан просто решил пережить эти чувства заново, раз они пришли к нему в эту минуту. Он ощутил тяжелую давящую боль в груди своего мертвого тела. Так, будто какая-то невыносимая мука сковала его сердце и давила, давила, давила на него и не знала прорыва.
Иан понимал, что это невозможно. Чувства ушли из него вместе с жизнью. И это верно были лишь призраки прошлого, какая-то туманная память о жизни. С телом его больше ничего не связывало.
Но боль продолжалась и только усиливалась. А потом Иан почувствовал, как его мертвое тело дрожит. Потом он понял, что его тело плачет. Его тело согнулось и прерывисто вздрагивая, рыдало, а в космос улетали холодные слезы.
"Я, наверное, сошел с ума... сошел с ума и это все мой бредовый сон... А сам я сейчас лежу в темной комнате, и капельница вливает в меня лекарство... Я сумасшедший и меня лечат в старой английской больнице... это все дурной сон порожденный безумием..."
Мертвое тело перестало рыдать и обернулось к Иану. Оно долгим взглядом посмотрело на него. Иан почувствовал, как медленно вытягивается его рука, как выгибается указательный палец. Тело указывало в направлении, куда улетела Тааля. Тело улыбалось.
Таалю били конвульсии. Сердце разрывалось от перегрузки. В венах бурлила кровь. Что-то в ней навсегда сломалось. Бешеный стук выбил из ее мозга последние мысли, последние желания. Она перестала воспринимать мир.
Стук... Стук... Стук... Стук... Стук… Стук...
А потом сердце резко замолкло. Тааля замерла. Зрачки ее глаз резко сузились и открыли белую радужку, наполненную прожилками крови. Пространство вокруг нее наполнилось кровью. Кровь словно витала везде... в каждом уголке вселенной, расплетаясь вокруг нее алыми лентами. Ленты в этом танце чернели, постепенно впитывая в себя космическую пыль.
Стук...
Тааля повернулась. Вдалеке на фоне белой пасти Пустоты маленькой точкой кружилось тело Иана.
Кровь, с силой нагнетенная в мозг Таали стала быстро разливаться по всему телу. Шок вскоре должен был раствориться и уйти. Сейчас ей было плевать на любые раны. Тело запросит свою цену чуть позже. Она дернула хвостом и под музыку тока собственной крови устремилась навстречу к Иану. Кровь струилась за ней ярким потоком.
Она пролетела мимо Иана. Она полетела навстречу Пустоте. Тааля развернулась перед ее белой пастью и с силой разорвала зубами рану на своем хвостовом плавнике. Кровь брызгами разлетелась в пространстве. Тааля хохотала. Девочка была безумна.
Пустота вдохнула ее кровь. Сотни глаз обратились в сторону маленькой Безымянной. Пьянящий эликсир крови заставил Пустоту повернуть.
Тааля изо всех сил работая плавниками, поплыла прочь от Иана. Пустота последовала за ней. Тааля сделала широкий круг и, развернувшись, полетела к золотистому сиянию, еще виднеющемуся в тумане... она полетела в направлении Города. Пустота последовала за ней.
Иан вернулся в свое тело. Он просто смотрел, возвратившимся к нему живым зрением, как две точки - маленькая и большая, быстро удаляются от него, уходят в туман к далекому золотому сиянию. Тааля повела Пустоту в Город.
Иан не шевелился и смотрел. Он ждал долго и не мог отвести глаз от зрелища медленно затухающей золотой точки Города. Там где Столбы Созидания вынашивают в своей колыбели молодые звезды, погибала целая цивилизация. Там погибала его девочка, его Тааля. Там погибал историк Вервир. Там погибала истерзанная горем Лоя. Там погибал Латли и Керк - молодые охотники. Там погибал Сиятель и Палач - два брата на одном троне. Там погибал Эйди - старейший Светлячок во вселенной. Там погибали существа, впервые за свою недолгую жизнь вкусившие тепла и света, впервые позабывшие, что такое голод и слабость.
И там погибала Тааля...
Сияние исчезло. Город навеки потух. Последние лучи золотого сияния Иан видел, тихо погружаясь в туман Последнего Предела.
Его путь продолжался...
Дьявол
Солнце медленно приближалось к пустому бесконечно протянувшемуся широкой равниной горизонту. По бокам дороги мелькали массивные вросшие в глину камни - напоминание о когда-то прошедшем здесь леднике. Ибериан гнал машину по узкой разбитой дороге в никуда.
Эта дорога была заброшена давно. После очередной гражданской войны в этой стране многие шахтерские и приисковые города запустели и были брошены. В этой пустыне в прошлом работали сотни нефтяных скважин.
Ибериан ехал уже около суток. Ближайший аэропорт был в сотнях миль от этого места, и он просто купил небольшой внедорожник, бочку бензина, немного воды и поехал. Бункер "Знамения" и Хирург ждали его.
Чтобы как-то отвлечься от монотонного пейзажа заброшенной дороги Ибериан начал припоминать то с чего начался его кошмар со "Знамением".
Началом этой безумной истории можно было назвать день, когда Ибериан познакомился с Мэриэн Токерби, в психиатрической больнице Портленда, штат Мэн.
Это была его ошибка. В то время он изучал основы еще только зарождавшейся психиатрии в качестве штатного врача и обратил особое внимание на одну из пациенток. Мэриэн... она была необычайно красива и молода. И тем печальнее, что ее постоянно мучили видения и галлюцинации. Она постоянно пыталась покончить жизнь самоубийством. Опасаясь за ее жизнь и репутацию семьи, родственники отдали ее на лечение.
В тот день он работал с ней. Никто не видел этого, и произошло все внезапно, неожиданно для них обоих. Она припала губами к его губам и... Это была самая короткая и самая безумная любовь, которую Ибериан запомнил за свою бесконечно долгую жизнь.
Через восемь с половиной месяцев Мэриэн родила мальчика. В то время Ибериан уже давно переехал в другую часть света, чтобы не возвращаться к тому, что произошло. О рождении ребенка он не знал ничего. Мэриэн умерла через восемь лет после рождения сына. В последнюю ночь перед самоубийством она сильно бредила и без остановки повторяла имя Ибериана.
У Ибериана было много детей. Потомки некоторых из них до сих пор процветают по всему миру и ничего не знают о своем происхождении. Все они обычные люди. Все, кроме сына Мэриэн Токерби.
Хирург, как после прозвали этого человека, перенял от своих родителей многое. От матери ему досталась подверженность шизофрении. От отца - невероятно долгая жизнь и крепкое здоровье.
Хирург был умным человеком и вскоре понял, что сильно отличается от других людей, и он начал искать причины этого. Он поднимал архивы о прошлом своей матери и нашел информацию о Ибериане. С того самого дня Хирург начал свой долгий путь к безумию. Он тратил годы, выслеживая следы отца по всему миру и обучаясь искусству врачевания. В начале двадцатого столетия он основал контору, которая позже выросла в один из самых именитых банков на северо-востоке Штатов. Часть доходов он направлял на раскопки древних руин на востоке и на крайнем севере.
После окончания Второй Мировой войны в его руки попали артефакты и древние книги, о происхождении которых не сможет дать внятный ответ ни одно ученое сообщество мира. Из этих книг, удивительным образом сохранившихся под землей не одну тысячу лет и не истлевших, Хирург узнал много нового о Ибериане. Хирург узнал о мистическом происхождении своего отца, легенду об Изначальных, которые властны населять миры жизнью и забирать эту жизнь. Безумие, многократно умноженное долгими годами жизни, его гениальные способности в хирургии и механике, древние знания, и странная, сжигающая душу жажда мести за свою мать - все это сплелось в Хирурге.
В середине двадцатого столетия Хирургом была основана тайная организация "Знамение". С тех пор началась долгая охота за Иберианом.
Хирург выслеживал места, где поселялся Ибериан и поначалу просто вошел с ним в контакт. На первой же встрече Хирург всадил в Ибериана нож. Он оставил на теле отца более сорока ножевых ранений и сбежал. Для Ибериана это не могло быть смертельным, но сам факт нападения надолго выбил его из равновесия.
После этого случая были десятки покушений. Хирург распространил "Знамение" по всему миру, основав нечто вроде тайного общества и в определенный момент, осознав бессмысленность попыток убить бессмертного Изначального, перешел к другим методам. Более тридцати лет он подготавливал почву для своего следующего предприятия... но что именно хотел сделать Хирург, Ибериану было неведомо.
Внедорожник наехал колесом на булыжник, послышался хлопок и чертыхнувшегося Ибериана подбросило в кресле. Он остановил машину и вышел проверить, не пострадала ли подвеска и колесо.
Как он и опасался, колесо пришло в негодность. Резина была просто разорвана в клочья. Ибериан внимательно прошелся по следам автомобиля и подошел к лежащему на дороге камню. Камень не представлял собой ничего особенного, а вот раскиданные по дороге, покрытые пылью стальные шипы действительно вызывали интерес.
Ибериан наклонился, чтобы поднять один из шипов. В метре от него в дорожную пыль упал камень, отскочил и ударился о его ботинок. Ибериан поднял голову.
Перед ним, замаскированный и выкрашенный в цвет многочисленных булыжников, медленно раскрывался вход в бункер.
- Значит, прибыл... - прошептал Ибериан, всматриваясь в темноту раскрывающихся многотонных дверей.
На мгновение тишина повисла в пустыне, и только скрежет стальных врат эхом разносился среди камней. Все началось внезапно.
Из-за дверей показалось несколько десятков стволов. Засверкали огни, и раздался треск - автоматные очереди вспороли тишину, пули со свистом начали свой полет к телу Ибериана.
На этот раз Ибериан не собирался испытывать боль. Пришло время платы. Он молниеносно отпрыгнул в сторону, скрывшись в облаке поднявшейся пыли. Наемники "Знамения" потеряли его из виду.
Прошли какие-то секунды, до того момента когда они услышали грохот шагов по крыше бункера. Наемники подняли взгляды и оружие вверх. Последнее что они увидели - это был силуэт летящей сверху тяжелой бочки. Раздался треск автоматов и наполненная горючим бочка взорвалась.
Ибериан переступил через обугленные трупы и вошел в темный бункер. Перед ним было несколько дверей, и он пошел прямо и вниз, опускаясь все глубже под землю. На пути он несколько раз встречал небольшие группы наемников. Это были люди разных национальностей и разного возраста, но все они носили одинаковую серую форму. Ибериан дал волю своей ярости. Когда пули впивались в его бессмертную плоть, он направлял свою силу против тех, кто стрелял. Людей разрывало на части и фонтаны крови оставляли на холодных стенах жуткие следы. Ибериан шел, покрывая трупами комнату за комнатой, коридор за коридором, разрушая все на своем пути.
Люди, противостоявшие ему, не выказывали страха. Они толпами бежали на него, держа в руках взведенные гранаты, и умирали без тени сомнения. Иногда, вычищая очередную комнату, Ибериан слышал, как эти люди на самых разных языках страшно кричали: "Дьявол, Дьявол, Дьявол!"
Забрызганный чужой кровью Ибериан пробился на нижний этаж бункера. Он выбил одну из дверей и вошел в длинный узкий коридор. Здесь почти не было освещения. На стенах по обе стороны свисали разбитые и порванные картины и газетные вырезки. В конце коридора он увидел узкую лестницу.
Ибериан спустился вниз и остановился перед дверью. На двери висела табличка: "Операционная". Ибериан нажал на ручку и раскрыл дверь. В операционной было абсолютно темно и, похоже, пусто.
Ибериан пошарил рукой в поисках выключателя. Нашел. Вспыхнул свет.
В тело Ибериана один за другим вонзился десяток стальных заостренных прутьев. Механизм, установленный на стенах, прошил его насквозь, просто насадил на прутья, пригвоздил Изначального на входе в операционную, как бабочку.
На другом конце операционной стоял Хирург и хлопал в ладоши. Рядом с ним стояла исполосованная швами и шрамами женщина. Правую руку и левую ногу ей заменяли чудовищного вида автопротезы. Позади них вспыхнули и погасли многочисленные мониторы, подключенные к камерам по всему бункеру.
- Кха... - болезненно выдохнул Ибериан. Его тело бессильно повисло на прутьях, изо рта обильно потекла кровь.
Он узнал эту женщину. Всего месяц назад, в Санкт-Петербурге она вместе с оравой наемников вломилась в его дом и сожгла его дотла. Правда, лишившись при этом ноги. Она как безумная, выкрикивая какие-то фанатичные фразы, поливала напалмом его дом и, истекая кровью, когда Ибериан ударом оторвал ей ногу, продолжала вопить и смеяться.
Рядом с ней, едва стоял на ногах молодой парень. Это был Франц. На его шее дрожал небольшой талисман. Он был без чувств, женщина придерживала его автопротезом.
- Ну, вот и снова встретились, Изначальный... - сказал Хирург, - Не представляешь, сколько я ждал этой встречи и при этом, сколько молился, чтобы ты либо умер, либо уничтожил этот чертов мир, чтобы мне тебя не видеть. Но ты пришел...
Ибериан дернулся и выломал один из прутьев. Его раны начали закрываться и силы возвращались к нему. Нужно было только высвободиться из ловушки.
- Ты умрешь, сегодня Хирург... я покончу с этим безумием сегодня... - прохрипел Ибериан.
- Как угодно, - улыбаясь, ответил Хирург. Он посмотрел на стоящую рядом женщину. Та кивнула.
Женщина передала бесчувственного Франца Хирургу и подошла к Ибериану. На конце ее автопротеза вспыхнул язычок пламени.
- Я верну тебе каждую каплю боли, что пережила на хирургическом столе... - прошептала женщина. Послышался щелчок, и из автопротеза на Ибериана хлынула струя пламени.
Ибериан закричал. За свою бесконечно долгую жизнь он привык к боли, но боль от всепожирающего пламени была за гранью любой боли мира.
Женщина стояла возле чернеющего от пламени Ибериана и без остановки поливала его огнем, а Хирург, придерживая бесчувственного Франца, продолжал:
- Я знал, что ты придешь, Ибериан. Знал и не сомневался. Ты есть ты и никогда не изменишься. Ты пришел чтобы забрать то, что как ты считаешь, принадлежит тебе - этого ребенка!
Хирург встряхнул Франца рукой, но тот оставался без чувств.
- Тогда, десять лет назад, в Лондоне, я приютил этого малыша. Это я воспитал и вырастил его. Я научил его всему, что он сейчас знает об этом жестоком мире. Я рассказал ему, как ты вытащил его из горящего поезда в Австрии, но оставил его маму там... умирать в мучениях! Я рассказал ему, как ты в своей злобе устроил бойню на улицах, вследствие которой погиб его отец. Я рассказал ему, какую власть тебе дала судьба, и какую опасность ты несешь для всего мира. И, в конце концов, Ибериан... он на этих самых мониторах, которые ты видишь за моей спиной, наблюдал за каждым твоим шагом в этом бункере. За каждым твоим зверским убийством. И мальчик как видишь, не выдержал такого зрелища! Он упал в обморок, и видит сейчас кошмар, в котором ты, чудовище, уносишь его в свое пекло! Ты Дьявол, Ибериан! Дьявол во плоти для этого ребенка!
Ибериан застыл. Боль, разрывавшая его обгоревшее тело, наконец, поддалась. Усилием воли Ибериан заглушил чувства... он только смотрел в глаза Хирургу и старался не видеть языков пламени мелькавших перед его лицом.
- Ибериан! Сегодня день моего триумфа. Сегодня я ликую. Потому что тысячи моих братьев и сестер в "Знамении" - сейчас видели тот ужас, который ты сотворил в этом бункере. Они откроют этот ужас миллионам людей по всему миру, Ибериан. Они долгие годы жили среди людей, в городах и селах, становились частью общества и теперь, когда вера к ним как никогда высока - мои дети раскроют правду человечеству на то кто его истинный враг. Ты, Ибериан! Только ты!
Пришло время, когда планете нужно решить - погибнуть, отдав свои жизни тебе, или защитить себя! Ты станешь врагом номер один. Ты станешь воскресшим Антихристом. С сегодняшнего дня тебя возненавидит весь мир, Ибериан. Наслаждайся...
Закончив свою речь, Хирург удалился. Вместе со своей помощницей они вынесли из операционной Франца. В затухающем треске пламени Ибериан услышал гул поднимающегося к поверхности лифта. Хирург ушел.
Спустя час, после того как Ибериан, крича от боли, выломал все прутья, в бывшем бункере "Знамения" начался настоящий ад. В безумной и бессильной злобе Ибериан разрывал стены и разбивал на куски бетонные сваи. Он расщеплял в пыль все, что попадалось ему на пути. Он бил, крушил и уничтожал.
Когда алое закатное солнце скрылось за горизонтом, пустыню озарил мощный взрыв. Детонировали запасы взрывчатки, укрытые на верхних этажах бункера...
Дорога к дому
Иан медленно покидал Последний Предел. Древняя туманность, алая, тускло мерцающая в бесконечности космоса осталась позади. И где-то там, за ней осталось все, что Иан пережил за последние дни, а может за целые эпохи… он не знал, сколько времени прошло.
Иан знал лишь то, что должен был лететь дальше. Он должен был найти свой дом и вернуть свою память, как бы она ни была горька.
Сейчас он чувствовал только опустошение. Все, что было для него дорого в этом мире, все, что когда-то хранила его память – погибло и осталось в прошлом. Как несколько дней, а может эпох назад для его очищенного разума вовсе не существовало прошлого, так и теперь – все прошлое было мертво.
Погибли те, кто охотился за ним и желал его смерти – опасные и красивые существа - Безымянные. Погибли те, кто пленили его и пытались убить, чтобы утолить свой безумный иррациональный голод – мудрые и так жестоко проклятые Светлячки. Погибла Тааля, единственное близкое существо во вселенной – маленькое чудовище с поистине огромным сердцем. Осталась только Пустота.
Иан знал что рано или поздно, когда чудовище поглотит весь Город, оно снова встанет на его след и найдет его. Рано или поздно Пустота возьмет свое. И все что он мог сделать теперь – это найти свой дом, Землю. Найти в ее глубинах космоса, среди миллиардов других планет, миллиардов звезд… Отыскать в недрах планеты древнего Изначального по имени Нойен и поднять его на свет чтобы… его смерть обрела смысл. Смысла жить Иан уже не видел, но не хотел умирать, не зная, во имя чего он умрет.
Иан напомнил себе, ради чего сейчас летит прочь от Пустоты. Когда-то он был другим существом – человеком. Или почти человеком. Он жил среди других людей, у него была другая жизнь. А потом все закончилось. Привычный мир рухнул. Но осталась драгоценная память. И тогда он ее и лишился и тем самым лишился всего, что имел кроме жизни.
Иан понял, что для него пришло время подвести итог своему путешествию. Он чувствовал, что только после завершения этого пути жизнь обретет смысл. Только тогда вернется память и вернется знание – зачем он существует в этом жестоком мире. Только тогда будет шанс спастись от Пустоты и может быть спасти кого-то еще.
Иан задумался. Все началось с того что он был на Земле и летел в небесах. Он хотел в последний раз взглянуть на то, что осталось от его родного мира, прежде чем уничтожить его и… сделать что-то еще. Кто-то помешал ему. Эти кто-то были людьми. И он убил их, безжалостно, одного за другим. Иан понял, что за свою жизнь убивал тысячи людей.
После он решил, что пора прекратить страдания его мира. Иан вспомнил, как высвободил свои силы и в один миг убил все живое на Земле и впитал их жизни в себя. Он вспомнил, как радостно летал среди обломков людских городов и смеялся в настоящей тишине, которой не слышал тысячелетиями. Но чему он так на самом деле радовался? Что должно было произойти после разрушения? Он не мог вспомнить…
А потом его позвал голос… голос Нойена.
Иан вспомнил, как он спустился в глубокую расщелину, и как оборвалась его связь с солнцем, и он упал на дно бездны. И там он нашел Нойена – гигантский белый кристалл. Кристалл светился, и он захотел впитать в себя тот свет и прикоснулся к кристаллу. Нойен защищая свою жизнь, отправил его в Пустоту… на этом вся его прошлая жизнь и оборвалась.
Сны что он видел за время своего долгого путешествия, вновь всплыли в памяти, хоть и не все. Он вспомнил разговор с Нойеном, когда тот явился ему во сне в виде кристалла и рассказал о своей скорбной участи беглеца. Иан вспомнил, что Нойен сам создал Пустоту и сам же от нее бежал, как от проклятья.
Нойен сказал, что когда-то давно, еще до рождения жизни на Земле, он был одним из тысяч Изначальных, что блуждали по вселенной. И он же был последним из Изначальных, последним кто выжил после Войны.
Иан вспомнил рассказы Светлячков о том, как в древности во время Войны, Изначальные нашли их, одиноких и потерянных существ, и построили для них Город. А потом Изначальных не стало и Светлячки стали погибать под гнетом Безымянных. И спас их Нойен. Уже после гибели рода Изначальных, в отчаянии, осознавая гибель всего, что он любил, Нойен создал для Светлячков Темную Звезду и научил их питаться болью и страданиями других существ. Так Светлячки и выжили. Но, то, как они жили после этого, было скорее проклятьем, чем спасением. Нойен лишь продолжил их страдания на эпохи.
Иан не знал и не понимал, почему началась эта Война, но чувствовал, что это была самая жестокая эпоха во вселенной. И он сам, смотря на затухающие огни Города, пожираемого Пустотой, был свидетелем последних жертв этой Войны.
Иан закрыл глаза и представил себе те далекие времена, когда звезды были молоды и будто воочию увидел, как Последний Изначальный бежал с поля боя, бежал, спасаясь от тысяч Безымянных. Он представил, как огромный белый кристалл Нойена летел сквозь пространство, разбивая осколки своих погибших соратников, летел прочь от блестящей орды Безымянных… Он представил, какое отчаяние завладело Изначальным. Как он, существо великой силы, но бессильный перед болью потери, создал Пустоту, в которой укрылся от разрушенного мира и осколков своей цивилизации. Сколько эпох Нойен пробыл в Пустоте? Сколько же он мучил себя одиночеством и страшными воспоминаниями? Иан представил, как Нойен покинул Пустоту, не в силах более мириться с одиночеством и раз за разом переживать воспоминания о Войне.
Нойен сбежал, и жизнь его превратилась в бесконечную погоню от чудовищно преобразившейся Пустоты, ставшей чудовищем. Нойен прятался по всей вселенной, сотни эпох, пока не нашел место покоя.
Этим местом стала Земля. В те времена еще совсем юная пустая планета. Нойен упал на ее бесплодную поверхность и расколол твердь, сотворив бездну в неприступных скалах. Он скрылся в ее недрах, уснул и забылся. И жил лишь за счет тепла планеты. И так бы продолжалось вечно… Но планета ожила, покрылась травой и деревьями, люди заселили ее просторы и спустя миллиарды лет родился он – Иан… и разбудил Нойена…
Иан думал о предстоящей встрече. Что он сделает с Нойеном, когда окажется на месте? Что он скажет ему, беспомощному, холодному кристаллу? Что если он не успеет освободить Нойена до того как Пустота вернется?
Иан вспомнил сны о прошлом, что приходили в его сознание в моменты слабости и боли… Сны о людях, о человечестве, о маленьком мальчике и огне, о странных и страшных людях желавших его гибели. Он не понимал этих снов, но был готов всей душой слиться с ними, чтобы понять. Иан знал, что когда он окажется ближе к дому, он сможет понять эти сны и вспомнит что-нибудь о днях, когда был еще человеком.
Остается лишь найти Землю. И он знал что найдет – обязательно найдет. Ведь ради чего тогда погибла прекрасная голубая звезда с двумя лучами? Ради чего погибли Безымянные? Ради чего погиб Город? Ради чего погибла маленькая Тааля? И наконец, если он не найдет свой дом… ради чего тогда погибнет он сам?
Иан плыл в море туманностей и знал – Земля близко.
Дети Солнца и Луны
Иан в полузабытьи медленно выплыл из бархатистого облака холодного моря туманностей. Яркий, теплый свет окутал его, и он открыл глаза, которые засияли белым светом с медово-золотыми переливами. Его полет ускорился, а искристый след, который оставался за ним следом, стал ярким и отчетливым.
Он, пробудившись после очередного сна, увидел то, что еще совсем недавно казалось далеким и недостижимым. Но теперь он только улыбнулся и направил свой путь вперед – навстречу судьбе, навстречу дому.
Он увидел Белую Звезду, которую когда-то назвал Солнцем. В его памяти возникли забытые образы из детства, когда он улыбался Солнцу, жмурясь в его лучах. Звезда была прекрасна. Среди тысяч звезд, что сияли вокруг, укрытые облаками и туманами, он не смог бы спутать Солнце ни с одной другой звездой. Солнце готовилось к смерти. Иан это чувствовал. Время его родной звезды подходило к концу, хоть и смерть ее была еще вдалеке, за миллионами эпох. Ее пламя было чистым и белым, как ничто иное во вселенной.
«Значит, сама судьба вела меня к дому, – подумал он, - прав был Нойен, иногда ничто не может противостоять судьбе».
В его мыслях еще кружились остатки сомнении и даже страха, но, то были лишь последние беспомощные голоса, так и не поверившие в истину. Вся его сущность сейчас сияла, радуясь Солнцу, потому что впервые за все свое долгое путешествие он чувствовал, что обретает наконец что-то ради чего стоит жить и умереть. Наконец его путешествие подходит к финалу. В мягком сиянии Солнца Иан чувствовал часть своего предназначения и начало последних шагов навстречу судьбе.
Иан подлетел ближе к Солнцу. В белом сиянии светила его тело казалось горячей каплей янтаря… Оно все пропиталось светом. Белые протуберанцы облизывали его, ласкали и гладили, питали светом и теплом, насыщали энергией. Он прислушался к звучанию пламени… и воспоминания тонкой струйкой побежали по его душе.
Давным-давно, на несчастной голубой планете, в подвале высокого-высокого дома жила маленькая девочка. Укрывшись тонким белым одеялом, она лежала в своей кроватке и тихо пела песенку. Та песенка была колыбельной. Эту песенку ей пела мама, когда она просыпалась, эту песенку ей пел папа, когда она засыпала, эту песенку пела она, когда оставалась одна. Это была песенка ее короткой и готовой вот-вот оборваться жизни.
Девочка болела. Она была очень слабой, и все на что хватало ее сил – это тихо петь любимую колыбельную. И только мама и папа могли помочь ей продолжать петь…
Ночью, когда девочка засыпала, ее родители выходили из подвала, в котором они жили и горько плакали под ночным звездным небом. Им было больно смотреть на свою девочку, умирающую так же, как умирали две ее сестры.
Однажды вечером, когда девочка ждала колыбельной, вместе с папой в подвал спустился доктор. Он был грустный и не любил подвалов. Доктор осмотрел девочку и вышел вместе с папой из подвала.
- Спасите нашу дочь, умоляю вас! Скажите что ей нужно! Она все, что у нас осталось, мы дышим только ей…
Доктор, молча, написал на маленькой бумажке, где искать лекарство. Он написал одно слово: «Солнце».
Весь вечер и всю ночь папа и мама девочки скитались по городу в поисках солнечной комнаты для дочери. Они продали все что имели, чтобы оплатить хоть несколько дней для своей девочки. Они нашли солнечную комнату – в ее просторах гостем был рассвет и гостем был закат. Добрый хозяин отдал ее на целый год.
Когда наступило утро, папа пришел за девочкой. Он сжал ее ручку, но она уже была холодна. Когда папа вышел из подвала, на щеках мамы были слезы.
Спустя много лет, папа сидел летним днем у могилки своей дочери и плакал. Он проклинал свою жизнь и вопрошал у Солнца: «Почему ты было скупо? Почему ты не сияло для моей дочери, как сияешь тем цветам, что растут на ее могиле? Ты жестоко!»
А Солнце в ответ помрачнело, и закапал дождик. И дождик сказал папе: «Не солнце было скупо к твоей девочке, это верхние этажи похитили его лучи, затемнили твое жилище и убили твою дочку…»
Иан открыл глаза. Звезда еще раз коснулась своим пламенем его тела и осталась позади. Иан улетал, он должен был двигаться дальше. Он грустно улыбнулся. Все звезды шептали ему свои истории, но он не слушал их, не понимал их языка, но Солнце было для него родным. Он был благодарен судьбе, что она привела его домой.
«Все мы – дети звезд. Наша судьба – вернуться домой, в ласковую обитель родного пламени…», - тихо прошептал Иан, отдаляясь от Солнца.
Он полетел дальше. Напитанный светом и теплом звезды, он летел как никогда быстро, оставляя позади фантастический след своей растроганной души. Он вернулся домой, он чувствовал всем телом, как близко и дорого ему каждое мгновение проведенное здесь.
Он оставил позади ласковую звезду. Солнце еще посылало к нему свой теплый ветер, что волнами согревал его спину, ускоряя его полет.
Вскоре он увидел то, что ожидал. Первую сияющую в звездном свете планету. Он осторожно приблизился к ней. Иан вспомнил ее имя – это был таинственный Меркурий. Он осторожно опустился на каменистую поверхность планеты.
Камни под ним сияли, а небо было черно. Он внимательно посмотрел на округлый горизонт планеты. Вокруг, в бесчисленном многообразии зияли темные провалы кратеров. Тысячи, миллионы кратеров.
Вскоре плато, на котором он остановился, окутала ночь. Он закрыл глаза и спокойно внимал горящей тишине этой планеты. И только один еле слышный далекий глухой звук достигал его души. Звук медленного движения огромного горячего ядра планеты…
Иан открыл глаза.
Из-за горизонта на востоке очень медленно появился яркий светящийся диск. Размером он был подобен Золотой Сфере, с которой он расстался в Городе Светлячков, только этот шар сиял далеко в космосе, украшая черное небо планеты. Солнце немного поднялось над горизонтом и вскоре остановилось, зависло над планетой. В этот момент все кратеры будто перестали существовать… Планета, будто вновь стала молодой, исчезли тени, выровнялись холмы,… где-то далеко у горизонта блестели, будто отполированные скалы.
Потом Солнце опустилось к горизонту и планету, вновь окутала ночь. Спустя некоторое время диск снова показался в небе. Он медленно пополз по небу вверх, постепенно ускоряя свой бег и понемногу уменьшаясь в размерах. Тени кратеров танцевали в какой-то странной пляске, извивались, кружились, росли и тонули друг в друге. Отдаляясь, свет звезды, стал тускнеть…
Разогнавшись до головокружительной быстроты, звезда поднялась в самую высь неба и, миновав ее, замедлилась и вновь стала расти в размерах. Диск стал ярче и больше прежнего. Планета вновь преобразилась, звезда воссияла, и в ярком пустом небе больше не стало видно ни одной звезды кроме Солнца. Медленно, переливаясь сиянием и играя тенями, Солнце вновь скрылось за горизонтом.
Иан взлетел невысоко над кратерами, собираясь продолжить путь. Но тут он вновь почувствовал прикосновение света восходящей звезды. В третий раз Солнце поднялось над горизонтом, не высоко, застыло ненадолго, и уже окончательно скрылось во тьме.
Улетающего Иана провожали только тени кратеров и свет далеких чужих звезд…
«Ни в одном мире, ни в одной туманности, никогда, не видел я двух одинаковых рассветов…, - подумал Иан, - но рассвет на Меркурии – выше всего, что я видел…»
Иан продолжил свой путь. Он быстро вылетел из густой черной тени маленькой планеты, и, согревшись солнечным ветром, полетел навстречу другой планете, что уже была ясно видна в темном небе, сияющая вдалеке подобно звездам.
«Все же странные творения – планеты, - подумал он, - они не такие живые, как звезды, они не сияют подобно им, лишь слабо отражают свет, но они все же живые. Почти у каждой есть сердце. У многих это сердце еще пылает. Как они появились во Вселенной? Почему не стали звездами? Почему не воссияли подобно им, прекрасным? Они надежно хранят тайну своего выбора, они молчат, почти все. Они молчат, но за них говорят те существа, что иногда рождаются в их теплых морях, на их мягкой земле…»
Иан приблизился ко второй планете. Она, ярко-голубая, искрилась и непрерывно меняла свой причудливый облик. Иан улыбнулся, вспомнив ее имя – Венера. Прекраснейшая из планет. Он подвел свой корабль ближе к ней. Его тело охватили тысячи искр и молний, ударивших из тяжелых облаков планеты. Но Иану это только нравилось.
Поняв, что угрозы нет, он опустился на шипящую поверхность планеты. Вокруг, сверкая и гремя, бурлил густой туман. Здесь и там били извилистые молнии. И всегда, всегда с тяжелого, низкого неба, падал дождь.
Вскоре он привык к шумной планете. Он закрыл глаза и хоть не ожидал – но увидел сон. Венера пробудила в нем новое странное видение...
Юлия усадила детей. Сегодня урок был о Солнце. Она прочитала им несколько коротких стишков и разыграла на виртуальной доске маленькую сценку. За окнами барабанил обычный на Венере дождь…
- А теперь, дети, давайте все возьмем в руки карандаши и нарисуем Солнышко!
Дети старались. Им всем было по девять лет. Бобби нарисовал солнце зеленым, а под ним серый прямоугольник обсерватории. Лиллиан Хоук, дочка химика из исследовательского отдела, изобразила солнце в виде ярко-желтой тарелки, вроде тех, что окружали обсерваторию. Уильям, долго водил желтым карандашом по панели и его солнце частично вышло за пределы дисплея, оставшись мелкими крошками на гладком стеклопластике парты. Малышка Марго молча, нарисовала солнце размером с золотую монетку, которую ей оставил прилетавший полгода назад отец.
- Хорошо, дети! А теперь, если конечно Уильям перестанет грызть карандаш, мы напишем солнышку стишки! Давайте, дети, вспомните, какое оно, Солнышко – теплое, желтое, золотистое, лучистое!
Дети, с азартом водя карандашами по дисплеям, начали писать. Спустя пять минут на одной из задних парт послышался смех. Юлия подняла голову, чтобы посмотреть, кто шалит. Это Уильям бросил самолетик из припрятанной с завтрака салфетки. Через парту сидела Марго, она тянула руку и неуверенно смотрела на учительницу.
- Ты написала стишок, милая? Расскажи нам, мы с радостью послушаем!
Марго молча кивнула. Она была худенькая, маленькая, голубые глаза, рыжие волосы - тихая девочка. Прилетела с Земли лет пять назад, еще помнила солнце. И, кажется, очень скучала. Часто рисовала его, рассказывала детям, какое оно красивое. Другие дети родились на Венере, они ее не слушали…
Мне кажется, солнце – это цветок,
Цветет оно только один часок
За окнами не переставая, лил дождь. Юлия улыбнулась и поаплодировала девочке, вместе с детьми. Больше никто не написал стишков.
- Ну, ты это не сама сочинила! – крикнул Уильям.
- Нет, сама, - сказала Марго. – Сама.
- Уильям! – остановила сорванца Юлия.
Дождь лил не переставая…
На следующий день они все собрались возле самых больших окон обсерватории. Юлия пересчитала детей и сказала им, что скоро на небе появится Солнышко. Маленький Бобби весь перемазался в краске после урока рисования, и она вытирала его пухлое личико влажной салфеткой.
Пискнул коммуникатор. Она отдала салфетку Бобби, строго наказав, ни в коем случае ее не есть, и вышла из кабинета.
- Да?
- Юля, здравствуй! Как погода?
- Хорошо. Скоро выглянет солнце. Леш, ты как всегда очень вовремя. Зачем ты звонишь?
- Приезжай ко мне. В Таиланде сейчас чудесная погода, сезон дождей прошел…
- Ты знаешь, я не могу.
- Ну что тебя держит, Юля? Что ты вцепилась в эту Венеру?
- Здесь дети…
- Но это не твои дети! Это всего лишь работа! Я не понимаю тебя. У тебя все есть, ты можешь не работать… ты итак богата, прилетай…
- Не в этом дело. Я не могу…
- И как ты терпишь этот вечный…
- Дождь. Я люблю его. Но сегодня его не будет. Сегодня наступает венерианское лето, Леша.
- Но это каких-то несколько минут…
- Они того стоят…
- Малышка…
- Все, мне пора. Нужно выпускать детей. Пока…
Юлия вернулась к детям. Они возбужденно прыгали вокруг нее.
- Готовы дети? – она поглядела на часы.
- Да! – отозвались ребята.
- Все здесь?
- Да!
Дождь стихал.
Они столпились у массивной прозрачной двери.
Дождь перестал.
Створки главного входа обсерватории раскрылись. Запахло цветами и влагой. Высоко в небесах, тучи расступились, и явилось солнце.
Солнце – пламенное и яркое как бронза, на фоне ярко-голубого неба. Цветы и травы венерианского сада вспыхнули яркими красками, ослепив восхищенных детей и Юлию. Дети бросились врассыпную.
- Только не убегайте далеко! – крикнула она вдогонку. – Помните, у вас всего два часа. Не то вы не успеете укрыться!
Но дети ее не слушали. Они разбежались, кто куда и смеялись. Они прыгали в мокрую траву и пачкались разноцветной пыльцой. Они купались в ярком свете летнего солнца, скинув куртки и разбросав обувь по траве, бегали босиком.
Природа вокруг расцвела. Венерианское лето было коротко. Огромные цветы раскрывали бутоны, длинные извивающиеся лозы покрылись белоснежными розочками.
Они бегали и резвились целый час.
Потом Юлия увидела как одна девочка, кажется Кэти Стивенсон, остановилась и, подняв руку к небу, заплакала. Тучи вновь укрыли солнце. Вскоре закапал дождик. Подул холодный ветер.
Юлия быстро собрала детей. Они бежали к ней без оглядки, а позади них уже шла стена дождя. Где-то недалеко сверкнула молния. Небо почернело, и Венеру вновь окутала непроглядная ночь.
Минуту они стояли у входа в обсерваторию. Юлия нажала на кнопку и дверь автоматически закрылась.
- И так будет целых семь лет? – спросил какой-то мальчуган.
- Да. Семь лет, - ответила Юлия.
Вдруг кто-то вскрикнул:
- А Марго?
- Что? – спросила Юлия, и по ее спине пробежался холодок. Она лихорадочно осмотрела детей. Марго среди них не было.
- Мы ведь ее заперли, она так и сидит в чулане…
Марго. Все застыли, будто ноги у них примерзли к полу. Дети переглянулись и отвели взгляды. За окном лил дождь. Лица у всех были серьезные, бледные. Все потупились, кто разглядывал свои руки, кто уставился в пол.
Наконец одна девочка сказала:
- Ну что же мы?
Никто не шелохнулся.
- Пойдем… - прошептала девочка.
Под холодный шум дождя они медленно прошли по коридору. Под рев бури, и раскаты грома перешагнули порог и вошли в учебный класс. Яростные синие молнии озаряли их лица. Медленно подошли они к чулану и стали у двери.
За дверью было тихо.
Медленно, медленно они отодвинули засов и выпустили Марго. Марго уже не плакала. Плакала учительница – Юлия.
Иан открыл глаза. На Венере все так же лил безумный дождь. Он оттолкнулся от горячего и мокрого камня, на котором стоял и взмыл ввысь, за облака. Вскоре он покинул планету. Улетая, он еще не раз подумал о людях. О том, какие разные они были. О том, каким он сам был человеком. И был ли он человеком? Может быть, это все лишь пустые видения… лишь отголоски чьих-то фантазий?
Иан полетел дальше. Он поймал течение солнечного ветра и раскрыв руки устремился в потоке навстречу все более и более родным местам.
Иан был почти на месте. Он медленно приближался к небольшой планете, что когда-то называлась Земля. Когда-то, вспомнил Иан, она называлась Голубой Планетой, но теперь Земля изменилась. Она вся была серой, укрытой странной темной дымкой. А вокруг нее в бесконечном танце кружились обломки.
Иан с ужасом осознал, что чего-то в том, что он видит, не хватает. Что-то не правильно. Вскоре он понял что. Не было Луны. Были лишь миллиарды осколков, что кружились вокруг пустой планеты Земля.
Иан посмотрел на свои руки…
«Неужели это я разрушил все? – подумал он, его руки дрожали, - Неужели это все – мое творение?»
Иан вновь посмотрел на Землю. Тысячи осколков срывались с орбиты и, сгорая в атмосфере падали вниз. Он закрыл глаза. Новое видение медленно пришло в его душу…
Давным-давно на свете жила маленькая девочка. С самого детства она любила танцевать и петь. Вечерами, когда к родителям приходили гости, она вставала на невысокий стульчик и рассказывала гостям стихотворения.
Только одно девочке очень не нравилось. Ее мама и папа много работали и иногда оставляли ее дома одну. Но она вела себя хорошо, рисовала и играла в куклы. Иногда мама приходила с работы на перерыв, и она помогала ей разогревать обед.
Как-то раз девочка вновь осталась одна. Она пошла в папин кабинет, подвинула тяжелый деревянный стул к столу, положила на стул пару подушек и, сходив за листом бумаги и карандашами, села рисовать. Он мечтательно зажмурилась и нарисовала себя на большой-большой сцене. Но она так замечталась, что не заметила как, рисуя лампочки и лучи прожекторов, она сильно зарисовала саму себя. Девочка внимательно посмотрела на рисунок. Получилось не очень красиво и похоже на те лепесточки пламени, что прыгали на газовой плите, когда мама разогревала суп. Только вот теперь она плясала рядом с ними.
Потом девочка пошла в школу. Когда ей исполнилось семь лет, мама спросила девочку, что она хочет в подарок? Девочка сказала, что когда она вырастет, она обязательно станет актрисой и поэтому ей нужно красивое платье. Мама рассмеялась, и они вместе пошли в магазин за платьем. Они долго спорили, но она все, же уговорила маму купить красиво зеленое платье с белыми и голубыми бантами. В этом платье она выглядела настоящей актрисой.
- Но разве ты не хочешь быть принцессой? – спрашивала мама. Но девочка была непреклонна и звонко отвечала, что хочет быть актрисой.
Прошли годы, и девочка закончила школу с медалью. Она выросла и стала красивой и веселой девушкой. Парни со всей школы бегали за ней как сумасшедшие. А она все так же грациозно гуляла по школьному парку, кружась в новом зеленом платье, и не слушала глупых ребят. Все о чем она мечтала, скоро должно было исполниться.
Она поступила на учебу в самый лучший театр. Однажды возвращаясь с репетиции, она зашла домой, и там никого не было. Она не любила сидеть дома одна. Она сразу чувствовала себя никому не нужной и забытой. Она причесывалась и шла гулять в школьный парк.
Там она встретила одного парнишку. Спустя несколько лет они поженились.
Девочка исполнила свою детскую мечту – она стала актрисой. И ей повезло. В самом лучшем театре ей сразу дали главную роль. Она стала знаменитой и больше никогда не чувствовала себя забытой.
К сожалению, у актрисы не было детей. Но она не жалела об этом. Ей было жаль только своего мужа. Он любил ее, но… слишком часто она оставляла его дома в одиночестве. И однажды он ушел.
Но она не слишком огорчилась. Ведь у нее был театр. У нее были тысячи зрителей, они любили ее и никогда, никогда не оставляли ее в одиночестве. Она никогда не чувствовала себя забытой. В ее квартире никогда не угасал запах подаренных ей цветов.
Спустя несколько лет умерли ее родители. Разбились в автокатастрофе. Это был самый плохой день в ее жизни.
Но потом… времена изменились. И что-то случилось со всеми. И актриса стала вдруг никому не нужна.
Вечера она стала проводить одна. Под ее ногами шелестели высохшие лепестки роз, со стен улыбались ее фотографии. Зрители забыли ее. Тогда она нашла старый альбом, где хранились фотографии ее юности. Там она увидела своего бывшего мужа. Она позвонила ему. Он пришел. Они поговорили, он рассказал, что у него теперь есть семья, его жена воспитывает ему двух детей. Актриса расплакалась. Он попытался ее успокоить и, когда она притихла, ушел.
Она прожила в одиночестве долгих три года. Она стала редко выходить из дома и кормилась тем, что успела заработать за время своей славы.
Однажды, в который раз перелистывая старые альбомы, она вспомнила одну вещь. Она открыла старый шкаф, где хранились вещь еще с детства. Там она нашла старые рисунки.
Волшебные единороги, ежики, солнышко, мама и папа… А вот тот самый рисунок. Она, стоящая в зеленом платье на большой сцене и странные голубые огоньки, пляшущие рядом.
Говорят, что она вышла на лестничную площадку обнаженной, в руке держала канистру. Она облила себя бензином и медленно пошла вниз по лестнице, по пути одну за другой зажигая спички. Потом она вспыхнула. Молча, пылая как факел, она вышла из подъезда и пошла по широкой вымощенной камнем улице. Она шла, совершенно почерневшая, а за ней оставались ярко-красные кровавые следы и куски обгоревшей плоти. Она шла, не издавая ни звука, шла в направлении театра, в котором выступала всю жизнь. Сто пятьдесят шагов прошла она, прежде чем упасть…
Говорят что девушка, видевшая это, подбежала к ней. Обгоревшая, черно-красная она еще дышала. По ее истерзанному пламенем лицу текли слезы и кровь. Девушка спросила ее – кто она?
Она прошептала – я актриса…
Иан открыл глаза. Его душа разрывалась на части. Люди сами уничтожили все, что так любили. Лучшие из них погибли сами, не в силах совладать с горестями и потерями. Но Луну уничтожил он сам, он вспомнил. Когда все живое погибло по его воле… Луна раскололась на миллиарды осколков. Все живые на Земле были детьми Солнца и Луны.
Он осторожно полетел сквозь облака осколков вниз, к поверхности Земли. Иан спускался медленно, и за ним устремлялись осколки. Они обгоняли его и падали вниз, сгорая яркими росчерками света, и терялись где-то внизу в непроглядной мгле облаков.
Иан спустился ниже облаков. Он увидел пустыню. А далеко у горизонта – словно черные гнилые зубы торчали из песка – ржавые руины человеческих городов.
Иан полетел к этому городу. Он не хотел видеть то, что видел, но не мог отвести взгляд от картины великого разрушения. А Земля меж тем очнулась, и начала шептать ему… она шептала тысячи историй сразу… тысячи погибших судеб и разорванных надежд. Одна история показалась ему знакомой…
Они собрались поздно вечером. Их обоих наказали родители, но сегодня был праздник и они смогли сбежать. Они оба не любили сидеть без дела. Тем более что сегодня было Полнолуние – и ни один настоящий мальчишка не пропустил бы такого зрелища!
Ребята встретились на углу дома. Огромный бетонный монолит возвышался над ними сотней этажей.
- Ты все взял?
- Зажигалку и фонарик!
- Молодец. Мне тоже повезло, смотри! – мальчишка порылся в кармане и достал несколько колбочек с разноцветной жидкостью и толстый зеленого цвета футляр.
- Краски? А в футляре чего?
- Это настоящий кислотный карандаш! Папа с его помощью делает свои скульптуры.
- Здорово, дай посмотреть!
- Подожди… нас тут заметят, и придется идти домой. Накажут на неделю не меньше. Когда мы потом сможем посмотреть на Луну? Побежали скорее на наше место!
Мальчишки быстро побежали, прячась в тенях искусственных кустарников и декоративных деревьев. Их башмачки тихо стучали по асфальтовым тропинкам, что вились от дома к дому. Над ними нависали бесчисленные мосты и переходы, дороги и туннели для автоплатформ. Бетонные дома-гиганты провожали их высокими неоновыми вывесками.
Взрослые все были дома. Ведь сегодня был праздник – выступал Примат, читал проповедь о Дьяволе. И они все рассаживались перед мерцающими стеноэкранами и обсуждали политику. Они говорили о предстоящей Войне, о «Знамении», о новой моде носить шарфы.
А мальчишки не любили политику. Они сбегали всякий раз как могли, чтобы вместе сидеть на их секретном месте и смотреть на Луну и звезды. Они пробежали несколько улиц и, чуть не попавшись регулировщикам, юркнули за пределы микрорайона.
Здесь начиналась их жизнь. Здесь кончался бетон.
Они забрались по металлической балке на старую бетонную стену и по очереди перемахнули на другую сторону. На другой стороне было темно хоть глаз выколи. Только робкий свет луны, пробивающийся через городской смог освещал им путь. Но ребята были здесь не впервые. Давным-давно они приходили сюда большой компанией и проверяли друг друга на храбрость – слабо прыгнуть за забор? А ночью, воя как волки выли на Луну?
Они часто играли здесь в салки, представляя себя, будто они волки, хоть и ни разу в жизни не видели этих зверей и не знали, как они выглядели. Но потом их более старшие товарищи перестали с ними играть. Они стали смотреть эти дурацкие стеноэкраны.
Но они вдвоем еще не забыли этого места. За бетонным забором начинался лес. Один из последних зеленых клочков диких неухоженных деревьев.
Светя фонариком, ребята быстро собрали хворост и сложили его в кучку. Дул легкий вечерний ветерок и зажигалка почему-то никак не хотела загораться. Но через некоторое время хворост занялся и в ночной мгле леса вспыхнул огонек костра. Мальчики уселись рядом на старое бревно и принялись поджигать тонкие сухие прутики, которые находили под ногами. Они, молча, наблюдали за костром и слушали его волшебное потрескивание.
- Давай, бросай краски…
Мальчик достал из кармана колбочки с краской. Вздохнув, он бросил их в огонь. Издав тихий хлопок колбочки, треснули, и пламя костра окрасилось в разные цвета. Здесь были синий и зеленый, фиолетовый и ярко-красный, бирюзовый и оранжевый, белый и переливчатый золотой. Костер стал намного ярче и ребята с восторгом увидели вокруг себя переливающиеся очертания настоящих деревьев и кустов. Лес стал полон волшебства как в те времена, когда мальчишки могли играть здесь каждый день… А высоко над лесом сияла огромная белая Луна.
Когда костер потух, они встали и пошли к бетонной стене.
- Подожди…
Мальчик, у которого был футляр, отошел ненадолго.
- Что ты сделал?
- Оставил знак тем, кто будет приходить сюда вместо нас.
- Да, это был последний раз.
Они ушли и больше никогда не возвращались. Утром их разбудила сирена и далекое зарево восходящего к небу взрыва атомной бомбы. Началась Война. Никто больше не пришел на их любимое место и не увидел знака, что оставил мальчик на стене: «Мир»…
Осколки
Иан опустился на землю посреди развалин. Вокруг него раскинулось бесконечное поле почерневших обломков и истлевших от времени металлических останков бывшей цивилизации. Развалины, среди которых он остановился, показались ему смутно знакомыми.
Он присел и поднял с земли крошечный осколок. Тот рассыпался у него в руках, и его останки унесло ветром, словно и не было его вовсе.
Иан глубоко вдохнул прогорклый воздух планеты. Он, наконец, вспомнил это место. Здесь когда-то закончилась его прошлая жизнь… Иан закрыл глаза…
Развалины дома воняли. Но Хирургу лучше знать. По правде говоря, лучшего укрытия им было не найти. Дьявол исчез из виду еще до того как мы вошли в развалины, так что нельзя было предугадать где точно он укрылся. Но Хирург сказал, что мы его найдем… Сегодня он особенно возбужден… никогда его таким не видел.
Захрипел передатчик:
- Франц! Луи! Остаетесь здесь, прикрываете наши спины, - почти шепотом сказал Вордкипер. – Остальным идти за мной. Прикрывайте Хирурга.
- Вас понял… - ответил я и, переглянувшись с Луи, занял позицию на полуразрушенной лестничной площадке. Медальон на шее вибрировал как сумасшедший. Всю жизнь я носил эту чертову колбу с куском ногтя Дьявола и вот надо же, пригодилось. Как будто Хирург заранее знал, что и как случится…
Он повел остальных через пролом в стене, чуть севернее. Отряд шел медленно и осторожно. Впрочем, броня не позволяла идти иначе. Впереди шел Хирург. На нем был старый противорадиационный костюм усиленный титановыми пластинами и несколькими сервоприводами на суставах. В руках наготове он держал импульсный жезл и обрез собственной сборки. Все оружие, что мы имели, сделал Хирург.
«Черт, сколько же ему лет? - подумал я. - За двадцать с чертом лет службы в «Знамении» я уже устал задаваться этим вопросом, но каждый раз, когда вижу его не стареющее лицо…»
- Соберись, Франц… - прохрипел передатчик. Это был Луи. К черту его.
Позади Хирурга шел Генри Вордкипер. Младший брат какого-то сумасшедшего, посмертно награжденного лентой героя за самоубийственную диверсию, разрушившею одну из резиденций Дьявола. Он старался не отставать от славы брата. Чертовски талантливый подрывник, но как человек, редкостная сволочь…
За ними следом двигалась Кэт. Сложно сказать «шла», когда говоришь о ней. Я с отвращением вспоминаю тот день, когда впервые увидел ее на операционном столе у Хирурга, когда тот приделывал ей автопротез вместо ноги. Знал бы я, что она так изменится за следующие несколько лет… Я уже не уверен, что она – человек. Хирург заменил автопротезом все конечности… а после диверсии в Мексике половина ее органов – механические. Она безумно предана Хирургу… с трудом верится, что она его дочь.
Замыкал группу Велесов Андрей... наемник, тоже русский, как и Кэт. Он быстро сделал карьеру в «Знамении». Талантливый солдат, бесспорно…
Я оглядел местность. Точка обзора была великолепная. На многие километры вокруг раскинулся выгоревший пейзаж с торчащими повсюду останками небоскребов. Точно гнилые мертвые зубы они вспарывали серое небо своими покореженными остовами.
Захрипел передатчик. Говорил Луи.
- Хирург всю жизнь преследует Дьявола, - сказал он, - Семь лет назад, во время одной из операций очищения мы на него наткнулись… недалеко от этих мест, кстати.
- Ты его видел? – спросил я.
- Да. Он поубивал к чертовой матери всю команду. В живых остался только Хирург, я и Генри. С тех пор я не сомневаюсь что он долбанный демон…
- Веришь в этот библейский бред? – раздраженно спросил я. Меня всегда выводили из себя подобные разговоры. Всю жизнь я только и слышал о зверствах и о Дьяволе.
- Верю, мальчик… и советую тебе прикусить язык. Вместе с Хирургом я гоняюсь за ним по всей хреновой планете уже не первый десяток лет. Ему хоть всю обойму в голову всади – а ему наср…
Зашипел передатчик.
- Как обстановка? – спросил Вордкипер. Голос напряженный, возбужденный, неприятный.
- Все тихо, - ответил Луи.
Я осмотрел свой сектор обстрела. Несколько бетонных плит загораживали обзор, а в остальном это было похоже на стрельбище – все условия для хорошего выстрела. Я приставил винтовку к плечу и откалибровал прицел. Моя роль в этом безумии была ролью снайпера.
- Так что же никто его ни разу не поймал? – спросил я тихо, настраивая прицел.
- Поймали один раз. Семь лет назад. Тогда он всех и разорвал, кроме Хирурга и Генри. Ну и меня… мне повезло, я был далеко от его когтей…
- Так у него и когти есть?
- Да хрен его знает. Если он одним замахом может разрубить к чертовой матери человека напополам – как это еще назвать? Ты же сам знаешь, он и летать может. Чтобы летать, нужны крылья. И они у него есть… только хрен их знает где.
Глядя в прицел, я медленно прошелся по всем местам возможного укрытия в своем секторе обстрела.
- Смотри, наши пошли… - тихо сказал я, снимая винтовку с предохранителя.
- Следи за тенями… - прошептал Луи. Долбанный параноик.
Прячась за ржавыми останками какого-то древнего транспорта, возможно автобуса, Хирург медленно повел отряд на запад, в обход наполовину обрушенного трехэтажного здания. Позади него шел Вордкипер, в руках у него была взведенная акустически-световая граната. «Светомузыка» - как выражается сам Вордкипер. Кэт грузно продвигалась за ними, ее автопротезы ощетинились пулеметами. Велесов шел позади и периодически поглядывал в нашу сторону.
Снизу подали знак, Луи сосредоточился на своем оружии и, кажется, наконец-то заткнулся. Отряд Хирурга тенями пересек двор, по пути сделав несколько остановок и прячась за грудами металлолома и мусора. Они остановились у входа в трехэтажное здание. Хирург снял жезл с предохранителя.
Захрипел передатчик, чертов Луи еще не все сказал.
- Он там. Он точно там, в этом здании, - сказал он взволнованно. Даже через броню было видно, как его трясет от возбуждения.
- Они начинают. Смотри! – чуть не закричал Луи и перезарядил винтовку. Я поправил наушник передатчика и сосредоточился на руинах.
Хирург и остальные внизу прижались к стенам. Вордкипер подобрался ближе к центральному проходу и резким движением забросил в здание «светомузыку». Все замерли. Началось.
Через секунду все здание замерцало от вспышек. В воздухе разнесся отвратительный оглушающий ноющий звук и серия резких хлопков. Велесов по сигналу сорвался с места и мощным ударом раскрыл остатки двери в проходе. Следом за ним, сипя пневматикой автопротезов в здание забежала живая машина смерти – Кэт. Началась стрельба.
Вордкипер что-то передал по рации и снова закинул акустическую гранату в здание. Сразу после первых вспышек он вбежал в здание и следом за ним зашел Хирург. Болтавшаяся на одной петле выбитая дверь прохода закрылась за ним.
Луи как безумный водил винтовкой из стороны в сторону, просматривая оконные проемы и проломы в конструкции. Я держал прицел на выходе из здания.
Стрельба не прекращалась ни на секунду.
- Они загнали его в угол! - заорал Луи. – Они его давят!
Снова окна здания осветились слепящими вспышками. Стрельба прекратилась. Стало тихо как в могиле.
- Что там происходит? – спросил я, не выдержав. Основной канал связи был на Луи. Тишина вокруг стояла настолько страшная, что я невольно закашлялся – горло перехватило.
- Не знаю. Связи больше нет, - ответил Луи как-то отрешенно. Я посмотрел на него. Сквозь гермошлем я увидел его безумные глаза.
А после мы услышали крик. Не через передатчик – это был душераздирающий, разнесшийся по воздуху женский крик. Спустя секунду к нему добавились другие голоса.
В ужасе я чуть не упал с пролета. Хирург вылетел из здания, проломив собой железобетонную стену. С нечеловеческой силой выброшенный из темноты он с грохотом врезался в одну из бетонных свай напротив. Если бы не броня его бы размазало по ним как…
Снова наступила тишина. Из пролома вышел Дьявол. Он был одет в изорванный и запачканный грязью и пеплом белый костюм. Его волосы были белы и покрыты кровью. Весь он был измазан кровью и все его тело покрывали страшные раны, которые заживали на глазах. В правой руке он держал за волосы две оторванные головы. Это был Вордкипер и Велесов. Держась левой рукой за автопротез, Дьявол волок за собой искореженные останки Кэт. Дьявол встряхнул головами и выбросил их в сторону. Кровь тонкими полосами легла на покрытую пеплом землю. Когда он начал разрывать на части то, что осталось от Кэт, у меня помутилось в глазах. Винтовка выпала из моих рук.
Прежде чем я потерял сознание, я увидел как Луи с ужасным и отчаянным криком выпрыгнул из окна, за которым мы укрывались. Он кричал как безумный и, не целясь, палил из винтовки, падая с высоты седьмого этажа. Я не видел, как он упал, в тот момент сознание покинуло меня.
- Здравствуй, Хирург... - сказал Ибериан. Хирург лежал, опираясь на бетонную сваю, изо рта у него стекала струйка крови. Он еще был жив.
- Ибериан... - прошептал Хирург, улыбнувшись. - Наконец-то я тебя достал.
- Где Франц? - спросил Ибериан. Он стоял на груде обломков и смотрел на небо.
- Его здесь нет... - сказал Хирург, - Ты потерял его еще тогда, в Лондоне. Францу теперь почти сорок лет.
- Время летит быстро...
- А с другой стороны... что мне уже терять? Внутри он остался тем же сопляком. Валяется где-нибудь без сознания...
- Хорошо. Я найду его, - сказал Ибериан. Он оглядел руины вокруг и спустившись с обломков пошел куда-то.
Хирург, морщась от боли, приподнялся на локтях.
- Что же ты теперь просто уйдешь? – хрипя, крикнул Хирург, - Просто уйдешь и ничего не скажешь?
- А что ты хочешь, чтобы я сказал, сын?
Лицо Хирурга на мгновение стало лицом испуганного ребенка. Его серо-зеленые глаза невидящим взглядом устремились в небо. Он закашлялся и задрожал, ему стало холодно, и пропитанный химикатами воздух мешал дышать.
- Ты бросил нас... - прошептал Хирург.
- Да, я ушел. Но скажи мне, сынок... Как ты смог познать столько? Как ты добился столь многого? Как ты в одиночку, выйдя из детского дома, смог придти к тому, что ты сейчас видишь вокруг?
- Я работал... я всю жизнь работал... чтобы убить тебя...
- А я все это время помогал твоим начинаниям. Еще тогда, когда ты молодым студентом организовал ту маленькую контору... впоследствии успешный банк... Еще тогда когда ты годы проводил среди древних развалин в поисках крупиц знаний... Еще тогда, когда ты только начал собирать информацию обо мне...
Хирург улыбнулся. Он вспомнил все то время, когда он, в сотый раз, оказываясь на грани краха, сталкивался с чьей-то невидимой поддерживающей его рукой. Его лицо побледнело, на тело навалилась непреодолимая усталость. Боли больше не было.
- Так это был ты...
Ибериан кивнул. По его лицу все еще стекала чужая кровь.
- Я не знаю, кто из нас более безумен, Хирург. Иногда я чувствую, что схожу с ума, и вместе со мной с ума сходит весь мир. Иногда я хочу просто все забыть и начать сначала...
Хирург не слышал этих слов. Он был уже мертв. Ибериан подошел к нему и бережно поднял его тело. Он понес его к остальным погибшим.
Меня разбудила вибрация моего талисмана. Когда я пришел в себя, Хирург, Луи и все остальные, кроме Кэт, лежали рядом. Точнее то, что от них осталось. Обезглавленные и обнаженные тела Велесова и Вордкипера были насажены на раскуроченные прутья железобетонной стены, один над другим, наподобие колонны. Тело Луи было растянуто поперек них. Вместе они составляли подобие кровавого креста из плоти. На этом кресте был распят Хирург. Разорванные части Кэт валялись в пыли повсюду.
Рядом с крестом стоял высокий человек в разодранном белом костюме. Он печально смотрел на свое творение. Это был Дьявол.
- Посмотри на это распятие, - сказал он. – Они добились того о чем мечтали всю свою жизнь. Одна с радостью отдала за Хирурга свою жизнь и свое тело. Другие погибли как мученики. Хирург добился того чтобы я стал, наконец, Дьяволом. Он положил на это всю свою жизнь.
- Ты и есть Дьявол… - прохрипел я с трудом сдерживая дыхание. Мой гермошлем был разбит. Меня колотило словно при лихорадке. Я снял гермошлем. Из-за едкого воздуха глаза заслезились.
- Да, наверное… - сказал он. Его голос был спокоен, он внимательно рассматривал меня.
- Почему ты не убил меня?… - шепотом спросил я и закашлялся. Ядовитый воздух вызвал спазм, зудящая боль расползлась по глотке.
- Франц… - сказал он тихо, сделав несколько шагов ко мне. Я вытер глаза запыленным рукавом и зашипел от жгучей боли…
- Откуда ты знаешь мое имя?! – закричал я в темноту. Больше я ничего не видел.
- Я узнал тебя по талисману. Франц, малыш. Прости меня.
- Что?… - задыхаясь и вновь теряя сознание, прошептал я.
- Прости меня малыш. Прости, что не сдержал обещания, для нас с тобой все заканчивается не очень хорошо... Прости что не спас твою маму. Может быть, все сложилось иначе для тебя. Я и сейчас помню ее глаза. Это она вытащила тебя из пламени и передала мне в руки. Твоя мать была красивой.
В моем мозгу медленно разливался холодный свинец. Я перестал видеть, перестал дышать. Мое тело свело судорогой… но я все еще слышал его голос… и, кажется еще что-то хрипел в ответ на выдохе…
- Мое имя Ибериан, малыш. Поверь… не я начал эту войну. Но теперь все закончится. Я знаю, что нужно сделать. Засыпай спокойно, Франц. Кошмаров больше не будет…
Я еще несколько раз судорожно дернулся и затих. Последнее о чем я подумал – о черном от копоти небе и о его печальных глазах. Я умер, мама....
Отражение
Иан многое вспомнил. Он медленно опустился на колени посреди почерневших от времени развалин, где когда-то умерло столько людей.
«Значит вот ради какой правды, вот ради какой памяти я так стремился сюда…, - подумал Иан, - и это лишь крупица, самое свежее воспоминание…»
Холодный ветер обдал его лицо мелкой крошкой пыли. Вокруг был только ветер и тишина.
Иан почувствовал, как жестокое чувство подступает к его сердцу. Это было чувство неизмеримого одиночества и ненависти к себе.
- Что же я натворил… - прошептал Иан, - Чего ради столько смертей и боли? Почему все чего я касаюсь, погибает?
Иан склонил голову к земле и упал в ее холодные объятья. Он впервые за долгие космические ночи мог полной грудью вдохнуть пыль того, во что превратился его мир.
Других воспоминаний не было. Иан хорошо помнил, что произошло после той бойни, которую он устроил в развалинах… С этого все и началось.
Иан понял, что медлить больше нет смысла. Он встал и решил повторить тот путь, что когда-то привел его к Нойену.
Он оторвался от земли и медленно воспарил в вышину. Он летел медленно, все еще проигрывая в памяти события прошлого. Иан поднялся над развалинами, выше серых облаков.
Ядерная зима распростерлась под его ногами. И он полетел по самому краю облаков, касаясь их кончиками пальцев, словно шел по снегу. Он смотрел вниз, на бесконечные пустыни и руины, на искореженные бетонные конструкции, на всю ту архитектурную абстракцию в которую превратились города…
Иан пролетел над руслом высохшей реки. Там, внизу, ветер раздувал маленькие песчаные вихри и гонял по земле какой-то мусор.
Иан летел и смотрел на стерильный мир, который сам же и очистил от всего живого. Он был один, единственный живой организм на планете. Был только Нойен, разумный кристалл… вряд ли хоть отдаленно близкий живому существу…
Внизу медленно проплыла полоса бетонных укреплений. Иан вспомнил тот момент, когда трое совершенно незнакомых ему людей сбили его из зенитного орудия, а потом расстреляли в упор. Он вспомнил, как поднял двоих из них и сбросил их с высоты вниз. Он не знал их имен… И не смотрел… как они падали…
Иан полетел навстречу приближающейся гряде старых гор. Он полетел вдоль ущелий, по старой памяти прокладывая путь к зияющему темнотой древнему расколу…
Иан нашел расщелину. На вид она осталась все той же, неизменной, страшной раной на теле Земли.
«Здесь все началось, здесь все и закончится, - подумал Иан. Он сокрушенно смотрел на место, которое так мечтал отыскать и теперь нашел.
По земле под ним поползла густая тень. Иан поднял взгляд в небеса. За темными тучами медленно разрасталось что-то огромное и темное. Оно заслоняло собой скудный свет Солнца.
- А вот и ты… - прошептал Иан. Он знал, что так и будет. Пустота пришла за ним. Но Иан больше не боялся, он знал, что сейчас ему бояться нечего.
Сквозь облака в небо впились сотни черных щупалец. Они, медленно извиваясь, опускались к земле и бережно гладили ее твердь. В лицо Иану ударил мощный поток воздуха. Огромное мощное тело Пустоты спустилось ближе к земле. Ее чудовищная пасть, раскрытая подобно ядовитому цветку, нависла над Ианом и остановилась.
- Я знаю… - прошептал Иан, - Ты умнее, чем кажешься. Ты будешь ждать. Ты знаешь, куда я иду. И ради этого готова терпеть даже свой голод.
Иан улыбнулся. Теперь не оставалось места для сомнений. Перед ним была одна дорога – во тьму расщелины. Он глубоко вдохнул прогорклый воздух, закрыл глаза и отпустил свое тело в свободное падение. Иан стремительно унесся в глубины подземной колыбели древнего Изначального.
Иан летел быстро, мимо него проносились острые скалы, и алые прожилки раскаленной магмы заключенной в гранит. Бездна изменилась с прошлого его падения. Теперь она напоминала тот ад, в котором он должен был властвовать, как Дьявол. Он летел все глубже и глубже, все дальше и дальше от света Солнца и все ближе к бардовому сиянию недр Земли. Его падение прекратилось так же внезапно, как и в первый раз. Иан с ужасающей скоростью упал на раскаленное дно расщелины.
Он медленно пришел в себя и встал. Теперь его путь лежал по длинной тропе вдоль бездны, туда, где были видны красные струи пробивающейся сквозь камень магмы. Он пошел дорогой тьмы и пламени. Его слабо фосфоресцирующие глаза и темная кожа казались алыми в слабом свете подземных извержений. Иан медленно пробирался через податливые от жара каменистые завалы. Воздуха вокруг не было, только жар раскаленной серы, гейзерами прорывающейся сквозь разломы и трещины.
Иан шел, молча и не раздумывая ни о чем. Сейчас он хотел лишь одного – найти Нойена. Вся его душа была заполнена этим жгучим желанием. И не хотел даже думать о том, что пошел не в ту сторону. Он знал, что идет правильно.
Вдалеке, освещенный слабым светом магмы, зажатый между двух черных скал лежал кристалл Нойена. Он уже не светился и только отражал идеальными острыми гранями свет подземных горнил. Иан подошел к нему. Он протянул к кристаллу руку, но остановил ее.
- Вот мы и встретились Нойен… - сказал Иан. Он чувствовал, что разум внутри кристалла еще жив и слышит его и знает что он рядом. Иан почувствовал слабый отдаленный шепот в своей голове:
«Подними меня к свету Иан…»
- Там тебя ждет Пустота, Нойен, - сказал Иан. – Она ждет нас обоих.
«Ты прав Иан… подними меня к свету…»
- Да будет так… - прошептал Иан и закрыл глаза.
Он вспомнил последние мгновения, которые провел с малышкой Таалей. Он вспомнил ее хрупкие черты, ее оливковые глаза и острые плавнички. Он вспомнил, как нес ее сквозь пространство, израненную. Он вспомнил, как умер и заставлял свое тело двигаться и изливать целительный свет на Таалю, находясь вне… за гранью жизни. Иан протянул руки к кристаллу.
Расщелина задрожала. Скалы, сжимавшие кристалл дрогнули и осыпались обломками. Кристалл поднялся над ними и медленно поплыл вверх. Вместе с кристаллом вверх полетел Иан.
Они медленно летели рядом и не говорили ни слова. Иан думал о Пустоте… и хотел покоя… Он думал о том, как хорошо будет теперь навсегда раствориться в чреве чудовища и не испытывать больше ни боли, ни одиночества… ничего…
«Посмотри на меня…», - тихим шелестом раздался голос в душе Иана. Он открыл глаза и взглянул на кристалл.
Иан увидел себя. Сотни граней несли отражение его фосфоресцирующих глаз и тела. Сотни глаз смотрели из глубины кристалла на него. Сотни глаз, в каждой паре которых он увидел свет сознания и разума.
- О нет… - прошептал Иан. По его темно-золотой коже пронеслась дрожь. Страшная правда открывалась перед его взором.
- Боже… я… это ты?
«Да, Иан…»
- Но как…?
«Миллиарды лет я провел в одиночестве, покоясь на дне бездны. Моя душа была разорвана и истоптана горем и отчаянием. Я поселил часть своей души в тело человеческого ребенка, тысячи лет назад. Это было твое тело… Все это время я следил за тобой и переживал все что переживал ты, видел все, что видел ты…и многое из этого я создал»
- Этого… этого не может быть…
«Пойми Иан, все кого ты встретил после Пустоты – были лишь отголосками моей памяти… лишь призраками давно умерших существ, что когда-то были для меня дороги. Вервир… Тааля… Иан – ты никуда не улетал отсюда…»
- Этого не может быть! Это безумие! – закричал Иан, не в силах справиться с нахлынувшим на него отчаянием и злостью.
«Все это время ты спал здесь… в развалинах мира, который сам и уничтожил… Твоя жизнь… бесконечно долгая человеческая жизнь… жизнь Изначального – все это было… но всему пришел конец. Ты лишь малая часть меня. И наблюдая за тобой, я понял,… что мне никогда не изменить свою судьбу… моя судьба – разрушение и отчаяние…
Как когда-то я повел великое воинство Изначальных навстречу гибели, навстречу черной блестящей орде… Как когда-то я, единственный выживший, помог Светлячкам, лишь продлив их страдания еще дольше… Они все погибли от голода, потому что не смогли смириться с необходимостью причинять боль… И только в моих искаженных снах ты увидел их снова живыми… и вновь погибшими… А малышка Тааля… она никогда не была Безымянной. Она принадлежала к их роду, но вырастил ее я… и я дал ей имя. И она погибла на моих глазах, растерзанная собственными сородичами…»
Иан молчал. По его щекам стекали тонкие струйки света. Он плакал… он глубоко и искренне плакал, вспоминая пережитые горести… Которые были для него единственной реальностью… и которой его теперь лишили… Что он теперь такое? Кто он такой? Всего лишь часть чьего-то сознания… всего лишь… фантазия?
«Иан… Мы приближаемся к концу. Ты должен сделать для меня еще одну вещь. Я принял Решение, которое боялся принять миллиарды эпох назад. Я готов исполнить его. Слейся со мной. Вернись к истокам. Отдай мне свой свет и свою жизнь, и я закончу то, что начал тогда, когда звезды еще были молодыми…»
Иан приблизился к кристаллу и коснулся его ладонями. По его телу пробежала дрожь. Он почувствовал, как его тянет вглубь. Его жизнь оказалась бессмысленна. Он сам оказался лишь крупицей чьей-то драмы. Он должен был вернуться туда, откуда пришел…
В минуту смертельной опасности сознание Иана разделилось надвое. Он почувствовал, как через одну руку из него уходит свет и как через вторую руку он возвращается обратно.
«Я завершу то, что начал миллиарды эпох назад…», - шептала одна его часть…
«Я не сдамся…», - шептала другая.
Продолжение Истории Вечности зависит от вас, мой дорогой читатель. Пришло время сделать свой выбор. Перед вами два пути… Если вы считаете, что жизнь Иана не имеет дальнейшего смысла, и вы готовы с ним проститься, отдайте весь его свет кристаллу и читайте главу «Нойен». Если же вы считаете, что предназначение Нойена не стоит гибели Иана, заберите у кристалла весь свет и читайте главу «Иан».
Нойен
Они летели вверх. Тусклый свет озарял лицо Иана и сотни его отражений в кристалле. Поверхность была близко.
«Отпусти свою боль, Иан…, - прошептал Нойен, - И боль уйдет…»
Иан прижался к кристаллу всем телом. Все чего он хотел теперь – это покоя. В этом была его благодать…
Он отпустил свет. И тут же почувствовал страшную бесконечную пустоту, в которую стала проваливаться его душа – пустоту куда более ужасную, чем чудовище, что охотилось за ним прежде. Но это было неважно. За пределами пустоты не было боли.
Его сильно прижало к кристаллу. Холодные грани жадно втягивали в себя свет, вырывали из ослабшего тела все до последнего и не могли насытиться. С другой стороны кристалла на него смотрели ненасытные горящие глаза сотен его отражении. Они требовали отдать все.
Иан, терпя страшную боль, перевернулся спиной к кристаллу, чтобы не видеть тех голодных лиц. Вскоре скалы расступились, и он, вместе с кристаллом поднялся над землей.
Иан молчал. Ему не хотелось ни думать, ни говорить, ни кричать. Он просто смотрел на серый мир, который медленно терял для него краски.
Глаза Иана потускнели и стали бесцветными. Его кожа стала бледной. Дыхание стало слабым и прерывистым. Вместе со светом уходила его жизнь.
Они поднимались все выше и выше. Вдоль горизонта Иан видел темные горы и сотни черных извивающихся щупалец Пустоты. Он обессилено прижал голову к кристаллу. Наверху раскрывалась чудовищная пасть.
Теперь Иан видел все иначе. Мир вокруг потерял краски, стал бесцветным и призрачным. И только Пустота в своем омерзительном величии расцвела перед ним всеми цветами вселенной. Ее огромная пасть сверкала и исторгала фонтаны алого света, а все ее тело покрылось сияющими белоснежными узорами. Пустота была уже близко.
Боль ушла. Иан видел теперь только Пустоту, переливающуюся всеми цветами вселенной. Иан закрыл глаза. Последняя капля света покинула его тело. Иана не стало.
Тело Иана побелело. Кристалл отпустил его и, падая, оно рассыпалось пеплом, и ветер развеял его в небесах, словно маленькое облако.
«Прах к праху», - прошептал Нойен.
Величественный сияющий ослепительным голубым светом кристалл поднялся высоко над горами. Нойен полетел ввысь, не боясь больше ничего. Пустота, от которой он скрывался миллионы эпох, влилась в него, растворилась в нем, стала с ним единым целым. И вместе с Пустотой вернулась древняя память и древние знания. Нойен вновь ощутил то отчаяние, что охватило его, когда погибли все Изначальные. Но он справился с этим…
Нойен, Великий Изначальный, что вел когда-то Светлое Воинство сквозь пространство и время… гигантский ослепительной красоты кристалл… поднялся выше облаков и покинул пределы неба. Он летел, разгоняя осколки Луны и оставляя мерцающие блики на облачках космической пыли.
Нойен подлетел ближе к Солнцу. Изначальным он не стал, но родился миллиарды эпох назад. Вселенная выбрала его из бесконечного множества разумных существ. Выбрала его, чтобы он принял Дар и Решение.
Нойен знал, чего хочет Вселенная. Прошла вечность с тех пор, когда он впервые познал этот ужасающий страх перед неизбежностью принятия Решения. Но теперь Нойен ничего не боялся. Он знал, что время пришло.
«Когда придет время что-то решать и не будет больше дороги назад, вспомни весь тот путь что ты прошел и тебе станет легче», - прошептал про себя Нойен. Этому его когда-то научил другой Великий Изначальный – его отец. Нойен решил вспомнить. Его путь начался с тех легенд, что хранила его цивилизация, блуждая от звезды к звезде… С тех легенд что рассказывал ему отец, Великий Еах:
«Когда-то существовал иной мир, имя которому не Айен. Хоть и сложно себе даже представить, что наш мир не единственный, не первый и не последний из тех что познали или еще познают бытие… Этот мир родился гораздо раньше Айена. Он прожил бесконечно долгую жизнь и взрастил многих достойных детей и ярких звезд. Невозможно выразить насколько он был прекрасен, скажу лишь что Айен рядом с ним столь юн и несовершенен, как ты, мой сын юн и несовершенен рядом с Высшими Изначальными.
И однажды мир понял, что стал слишком стар и захотел покоя. Все однажды уходят, даже миры. Он выбрал среди своих детей одного – самого достойного и сильного из всех, того под чьим началом были множества других детей и преподнес ему Дар. Дитя звали – Айен.
И Айен доказал что достоин. Он принял Дар и вместе с ним принял Решение. Нести Дар – тяжкое бремя. Айен простился со всеми, кто был ему дорог. Он покинул свой дом и других детей мира, чтобы в одиночестве исполнить свой долг. И все же не было покоя в душе Айена, душа его была полна сомнений и жалости.
В одиночестве, медитируя перед звездой, Айен открыл свою душу и разум и прошептал молитву к Создателю, что когда-то сотворил его мир. Он попросил его благословления. А после произнес слова, которые стали последними словами того мира и первыми словами мира нашего. Он сказал: «Я есьм жизнь и смерть – и имя мое Вечность…»
Весь мир, в единое мгновение вошел в него без остатка, лишь одна крохотная звезда, возле которой медитировал Айен, осталась сиять в пустоте. И Айен излил энергию мира в эту звезду. Звезда впитала ее и сам Айен сгорел в ее благодатном пламени. Та звезда воссияла и взорвалась, породив новый мир, наш мир, имя которому Айен. Так начался наш путь.
Миллионы эпох прошли с того благодатного мгновения, когда родился наш мир. Он обрел мудрость и зрелость и породил своих детей – тебя и меня, Изначальных. Но душа Айена, создававшего наш мир не знала покоя. Печаль и холодные тени витали в его сознании. Так появились Светлячки, слабые и хрупкие существа, которые погибли бы, не построй мы для них Город. Так появились и Безымянные. Бойся этих существ, Нойен, ибо лишь им ведомо, как поселить страх в твою душу, лишь им ведомо, как провести тебя дорогой смерти и окунуть в небытие. Ибо Безымянные – суть сама смерть. Они тени, с которыми нам никогда не совладать. Когда-нибудь, неизбежно мы сами станем частью их, а они станут частью нас. И только когда звезды постареют и наш мир решит уйти в небытие, только когда явится новый достойный нести Дар, только тогда смерть будет побеждена. Ибо не станет никого и родится новый мир, еще не знающий смерти».
«Все так и случилось, отец… Дар получил я. Вот только, я боюсь, что как и Айен, я полон сомнения, печали и теней в своей душе. Я не знаю, хороший ли мир сотворю, - прошептал Нойен, - но хоть ненадолго, смерть будет побеждена».
Голубой кристалл задрожал. И вся Вселенная задрожала вместе с ним. Сияние кристалла устремилось в бесконечность космоса, разлетелось по всему миру, быстрее света, быстрее мысли. Словно божественная лилия, сияние кристалла раскрыло свои лепестки, расцвело и накрыло всю Вселенную. Планеты, звезды, целые галактики, все до единой вспыхнули и взорвались, разбрызгали фантастический свет по всему пространству. Осталось одно только Солнце.
Золотое сияние наполнило Вселенную и неудержимым потоком, сливаясь воедино, все, что когда-либо существовало, жило и умирало, впиталось в голубой кристалл. Осталось только Солнце, кристалл и пустота.
«Я есьм жизнь и смерть – и имя мое Вечность…» - прошептал Нойен последние слова этого мира и первые слова мира следующего.
Всю энергию вселенной кристалл обрушил на Солнце. Звезда вспыхнула и приняла Дар. Луч энергии заставил маленькую звезду вспыхнуть ярче всего, что когда-либо сияло во Вселенной. Солнце вбирало в себя все больше и больше, пока не наступил предел, и оно не сжалось в мельчайшую частицу. Вскоре и сам кристалл влился в то, во что превратилось Солнце. Мгновение сияющая точка молчала. А потом Вселенная родилась заново.
КОНЕЦ
Иан
Они летели вверх. Тусклый свет озарял лицо Иана и сотни его отражений в кристалле. Поверхность была близко.
«Отпусти свою боль, Иан…, - прошептал Нойен, - И боль уйдет…»
Лицо Иана страшно исказилось. Он был на грани жизни и смерти, и его душа кричала и сопротивлялась, не желая прощаться с этим миром. Но спустя мгновение Иан, наконец, обрел спокойствие. Он открыл глаза и взглянул вглубь кристалла.
- Нет… - сказал Иан и крепче обхватил кристалл руками, - Я свою жизнь не отдам.
«Что ты делаешь, Иан? Прекрати!» - закричал голос. Сотни его отражений исказились и задрожали.
Иан сжал ладони. С жутким треском его пальцы вонзились в кристалл. Яркий свет заструился по его рукам.
«Это безумие, Иан! Остановись! Ты погубишь весь мир!»
Но Иан уже принял решение. Он с остервенением впился в кристалл руками и со всей силы ударил его головой. Грань кристалла проломилась и по его поверхности пошли трещины. Иан вонзился в кристалл зубами.
«Ты не ведаешь что творишь! Ты лишь малая часть неизмеримо большего! Иан, твоя жизнь закончена! Ты должен был умереть тысячелетия назад! Остановись!»
Но Иан уже не слышал его. Голубой свет, бурлящим восхитительным потоком понесся по его венам, просвечивая сквозь его темно-золотую кожу. Иан питался и наполнялся невероятной силой. Его мысли полетели в бешеном вихре, скорость его восприятия возросла в бесконечность…
Они поднимались все выше. Голубой свет достиг сердца Иана и оттуда устремился в его мозг. Его глаза, когда-то темные как ночь, воссияли голубыми переливами. А кристалл потускнел. Голос Нойена становился все слабее и тише… пока не исчез.
Иан отпустил безжизненный кристалл. Он раскололся, и тихо звеня гранями, полетел вниз, обратно во тьму расщелины, где скрылся навеки, расплавился в раскаленных потоках магмы.
Иан услышал громогласный рев.
- Ты еще здесь?! – бесстрашно воскликнул Иан, обернувшись к Пустоте. Чудовище злобно раскрыло пасть и направило все свои щупальца на Иана.
Иан, избегая щупалец, стремительно полетел ввысь. Внутри него бурлила неудержимая энергия, несравнимая по силе ни с чем, что он ощущал до этого. Иан понял, что может уничтожить Пустоту.
Он с невероятной мощью ворвался в ее отвратительную пасть.
Пустота, наконец, проглотив Иана, удовлетворенно поднялась над облаками и полетела ввысь, в свободный космос. Но странное чувство начало изъедать ее изнутри. Из ее пасти потекла ярко-голубая слюна. Пустота изогнулась и с бешеным ревом забилась в судорогах. Она запустила щупальца себе в пасть и извлекла Иана из себя. Тысячи ее безумных блестящих глаз обратились на него.
Иан улыбался. Он схватил руками два щупальца и усилием воли отправил поток энергии в них. По щупальцам пронеслась волна судороги, и они начали рассыпаться, словно пепел. Пустота отпустила Иана. Разрушительная энергия перекинулась на все ее щупальца. Она начала быстро истлевать заживо.
- Прощай, Пустота, тебе не место в моем мире, - сказал напоследок Иан. Пустота рассыпалась, и ветер развеял ее прах над облаками.
Сквозь серые облака, Иан увидел, как задрожали очертания гор. Но это было не землетрясение. Его зрение помутилось и все стало расплывчатым и неясным. И он увидел сонм призраков, что появились на месте Пустоты и закружились вокруг него. Трое призраков подлетели ближе.
Их полупрозрачные тела были страшно изуродованы. Они смотрели Иану в глаза.
«Как ваши имена?» – спросил Иан.
«Сержант Натаниэль Рамми, разрыв гранаты, - ответил первый.
«Рядовой Джулиан Стедхэм, самоубийство, - ответил второй.
«Капрал Терри Крэйган, чистое голубое небо, - ответил третий.
Иан молча кивнул и призраки растворились… Воспоминания продолжили свой скорбный путь.
Один из призраков подлетел ближе к Иану. Это была мама Франца, красавица Маргарет.
«Спасибо…» - прошептала она. В каждой ноте ее голоса Иан услышал доносящиеся, словно издалека, вопли заживо горящих людей. Девушка исчезла.
Три призрака отделились от скорбного действа. Они подлетели к Иану. Их бесплотные искореженные тела кровоточили от ран, а слепые глаза безразлично смотрели в никуда.
«Безымянные… братья и сестра… уходите, с миром… я ни в чем вас не виню…», - сказал Иан, и призраки исчезли.
«Здравствуй Вервир…», - прошептал Иан призраку. Позади старого Вервира незаметно мерцали очертания сотен других Светлячков. Призрак молчал. Его темное тело сотрясали конвульсии. Иан почувствовал его страшную боль.
«Я прощаю тебя Вервир,… уходи с миром,… ты ни в чем не виноват… и мне жаль, что я больше никогда не увижу, как ты ведешь своих учеников по окраинам туманностей… к далеким звездам…»
Призрак тихо поклонился и исчез.
«Рад снова видеть тебя Уильям…», - сказал Иан, увидев сдержанно улыбающегося старого дворецкого. На его груди медленно расцветало кровавое пятно. Он привел с собой призрак юной девушки. Алиса Ровинд. В руках она держала букет цветов, тех самых, что Иан положил на ее могилу в тот день…
«И мы рады видеть вас, сэр…», - ответил Уильям и исчез вместе с Алисой.
«И снова большая честь, мистер Интиторис!», - воскликнул призрак Черри Вордкипера. Он широко улыбнулся и галантно прикоснулся рукой к краю любимой шляпы. Позади него мерцали блеклые очертания всех людей, что погибли в тот день во имя «Знамения». Там были и обычные прохожие, которым не повезло оказаться возле особняка Интиторис. Там был глуповатый гигант с мясницким топором и десятки безликих наемников… Там были мужчины и женщины, старики и дети… и молодой странно знакомый человек. Он подлетел близко и Иан понял, что это отец Франца. Все они исчезли, растворились в пустоте следом за Вордкипером.
«Мне так жаль Тааля,… что я так и не показал тебе мой мир,… тебе бы понравилось,… мы бы лежали среди высоких гор и смотрели на облака,… а ночью я разогнал бы тучи и, ты бы увидела, как в моем мире мерцают и падают с небес звезды…», - сказал Иан. Перед его глазами тихо порхало воспоминание.
- Не жалей ни о чем, мой милый Иан… как ни о чем не жалею я… Я видела твой мир… тот мир что навсегда остался внутри тебя… прощай мой милый…
«Хирург…», - прошептал Иан, когда призрак сына возник перед ним. Позади Хирурга он увидел четверых его близких соратников, которые погибли среди безымянных развалин в тот же день. Они не смотрели на него, кажется, и вовсе не видели. Видел только Хирург. Он протянул к Иану руку.
«Прости меня отец…», - сказал Хирург, дотронувшись до его щеки. Иан почувствовал, как вместе с сыном к нему прикоснулась частичка той несчастной девушки, которую он полюбил когда-то. Где-то в глубине пустоты Иан увидел Мэриэн Токерби. Она была красива, в ее глазах был покой, а на губах улыбка.
Последним появился Франц. Он выглядел все тем же шестилетним мальчишкой в зимней курточке. Франц опустил голову и снял с себя старый амулет – оторванный ноготь, заключенный в стеклянный куб. Мальчик протянул амулет Иану и тот растворился в Иане без следа. Франц глубоко вздохнул,… подул ветер и унес видение в пустоту…
Призраков больше не было.
Иан медленно опустился на землю. Он огляделся вокруг. Недалеко, чуть севернее расщелины, на склоне одной из гор он увидел старый окаменелый ствол дерева. Иан не торопясь, осторожно ступая по осыпающимся скалам, поднялся на этот склон и подошел к дереву. Он прикоснулся к стволу рукой. Ствол потрескался, и сквозь каменную оболочку пробилась тоненькая хрупкая веточка, на ней влажно распустился новорожденный лепесток.
Иан улыбнулся и посмотрел на свои руки.
«Впереди еще столько работы», - подумал он и продолжил свой путь.
КОНЕЦ