C весенним Женским праздником, дорогие и любимые женщины!
Двадцатый век перевалил на вторую половину, и ещё ничто не предвещало грядущую Перестройку, хаос и разруху. Я была молода и сама себе, да и не только себе, очень нравилась. Мама и папа меня назвали Таней, да и мне самой это имя нравится. Жизнь впереди казалась солнечной и многообещающей.
А лето раскаленным солнцем в зените, звало и манило, и даже требовало: «В отпуск»! И июль, требовал – «В отпуск, согласно графика!». И мне, сотруднице очень серьезного завода, пришлось подчиниться - купить билет на самолет. Так я через несколько часов полета, уже была в сказочном городе Самарканд. Но 15 дней отпуска пролетело очень быстро, и настал день отъезда домой. Но путь домой предстоял уже не на самолете, а поездом. К тому же, мои отпускные, почти все остались на базарах и магазинах города. А домой мне предстояло вести ящик с виноградом, ящик с грушами, корзину слив, рюкзак с арбузами и дынями. А главное сокровище, как из сказки про Алладина, лежало упакованное в бумагу и уложенное в прочный ящик. Там был красивейший фарфор. Как вы понимаете, мне, хрупкой девчушке, такое было не поднять, и друзья пообещали помочь всё это загрузить на полки в поезд. Но, оказалось, поезд идет в четыре часа утра, а на вокзал необходимо было приехать до 12 часов ночи. Вот мои друзья и доставили моё «барахло» на вокзал, а там распрощались и я осталась одна. Хотя одной мне побыть пришлось недолго, открылась дверь зала ожидания и я увидела молодую женщину, с которой я познакомилась совсем недавно. Как оказалось, мы попутчицы. И билеты у нас были в один вагон. Какое удачное совпадение, а какие места? И тут повезло, у меня верхняя, а у моей попутчицы Оли, нижняя полка. Вещей у неё было не так много, и Оля пообещала мне помочь в погрузке на поезд. До посадки ещё было много времени, мы решили поспать хоть немного по очереди. Покемарили в пол глаза до 4 часов и, наконец-то, с превеликим трудом, погрузились в поезд. Вагон был плацкартный и встретил нас ночной тишиной, множеством каких-то запахов и полумраком. Но, мы так устали и хотели спать, что нас эта тишина, только обрадовала. Поезд тронулся и, мягко постукивая на стыках, покатился по гостеприимной узбекской земле. Впереди предстоял долгий путь в мою Сибирь.
Нам вполне хватило шести часов, что бы выспаться и мы с Олей, почти одновременно открыли глаза. В вагоне было уже светло, но по-прежнему тихо. Никто не ходил и не разговаривал, как-то это было странно, но нас это только радовало. Почти все полки были заняты и только на столиках во всех купе, что было очень не приятно, грязно. Какие-то остатки пищи, бумага, стаканы, бутылки на столе и на полу. Разбросанная обувь и торчащие в проход чьи-то ноги в не свежих носках. Это нас слегка насторожило, но что нам за дело, до чьих-то носков? Мы, с Ольгой совершили утренний туалет в спокойной обстановке, не торопясь. Позавтракали из своих запасов и сидели, тихо переговариваясь, вспоминали Самарканд, общих знакомых. А вагон начал потихоньку просыпаться, хотя сказать – потихоньку, значит сказать неправду. Какие-то возгласы и вскрики, громкие разговоры, мат – резал ухо. Проснувшиеся, они оказались дембелями, - потянулись в туалет, прямо в синих «армейских» трусах. И, проходя мимо нашего купе, обязательно останавливались и, растянув рот в улыбке, изрекали примерно следующее:
- Ва, братцы! Да тут девки! И хорошенькие! Я Коля, (Вова, Серёжа, Толя и т.д.), щас я приду к вам!
И приходили, с бутылками и конфетами, шоколадками и своими дембельскими альбомами. Правда, уже не в трусах, а в своей дембельской парадке, с шевронами и блестящими значками. Оказалось, что они ехали из Термеза. Вот мы влипли! Как вы думаете, нам было интересно смотреть на незнакомые их «морды»? А они все тащили и тащили свои альбомы и, раздуваясь от гордости, тыкали пальцем в фотографии и сыпали незнакомыми названиями. Наш стол вскоре стал походить на «уголок питейного заведения». И коньяк, и портвейн, бычки в томате и тушенка из «сухпайка». А мы, с Ольгой, забились в уголок, прижались друг к другу и со страхом смотрели на это действие. Пить, с дембелями мы сразу и категорически отказались, хотя наши новые «друзья» оставили нам по полному стакану портвейна. А нам уже объяснялись в любви, записывали для нас адреса и делались попытки выведать наши. Конечно, попадались очень даже неплохие экземпляры. Вот тот мальчишка, с тремя лычками, сержант или старшина? Какие у него длинные ресницы, а ямочки на щеках, да и носик славненький. В другом месте я бы с ним не отказалась познакомиться. Как же его звать? Дима, что ли?
Постепенно ребята пьянели и становились все навязчивей и навязчивей. Не занятая нижняя полка, не была пустой ни разу. Одни альбомы сменялись другими, бутылки на столе пустели и спускались под стол, шум в вагоне нарастал и, музыка становилась все громче и дембеля все агрессивней. А проводника мы так и не видели ни разу. Сходить поискать? Но страшно разлучаться, так мы хотя бы вдвоем, может, отобьемся, а одну-то утащат "голодные" пацаны, и ищи, потом свищи. Но, жизнь берет своё и нам понадобилось посетить «места не столь отдаленные». Пошли вдвоем. Я со стола взяла, на всякий случай, пластиковый нож, если что, хоть глаза повыковыриваю! Пробились до туалета и закрылись в облёванном помещении. Привели себя в порядок, глазки подкрасили, губки тоже не забыли подправить. Всё таки женщина всегда, в любой обстановке должна выглядеть достойно. А то, подумают, что едут какие-то лахудры и с ними можно всё.
Возвращаемся, а на нашем диване уже сидят пьяные дембеля и, размахивая вилками, что-то поют про афганские горы. Гитара бренчит в не твердых руках.
Кое-как удалось освободить нижнюю полку и опять забрались мы на диван с ногами. Так и просидели до вечера, слушая дембельские пьяные бредни. Вечером, Ольга закуталась с головой одеялом и затихла. А я, на верхней полке, тоже нырнула под байковое одеяло, свернувшись калачиком. Но, не тут-то было!
- Танюша, ты мне сразу понравилась! Как увидел и всё!- разглагольствовал пьяный дембель, представившийся Серёжей. А руки его так и шарили по одеялу, масляные глазки меня раздевали и пытались как бы забраться прямо под одеяло. Ненависть поднималась в моей душе, и с каждым его словом, я его все больше хотела огреть пустой бутылкой. И, когда его пальцы пробрались под одеяло и коснулись моей коленки, я выпростала руку из под одеяла и схватила со стола бутылку и прошипела с ненавистью:
- Уйди, сволочь! Я сейчас начну орать, а тебя, сопляка, потом просто убью!- мои глаза, вероятно, были столь страшные, что Сережа выдернул руку и быстро ретировался.
А поезд шел и постукивал на стыках. Утром, мальчишки с огорчением обнаружили, что пить им больше нечего и взять негде. Дальнейший путь был более спокойный, хотя записок с адресами скопилась целая пачка. И дома, на вокзале, я эту пачку так и положила в ближайшую урну. А дембеля поехали дальше.