Однажды осенью...

Солнечным, но прохладным ноябрьским днем мы с братом стояли на небольшой площадке вблизи от бьющего из-под земли минерального источника и любовались красотой предгорного Кавказа.

Прямо перед нами синеву неба закрывала круто уходящая вверх гора Железная. Густо поросшая дубом и кизилом, она была залита красками играющих в солнечных лучах оранжевых, ярко-желтых и багряных листьев. Кое-где сочными зелеными мазками выделялись сосны. В центре горы белела отвесная каменная стена. Почти не удаляясь от нее, как будто удерживаемый незримыми нитями, парил орел. Справа виднелась манящая своими причудливыми нагромождениями гора Развалка. Разрушающиеся скалы на ее склонах напоминали головы внезапно застывших сказочных чудовищ.

Брат предложил пойти к подножию этой горы, и мы углубились в лес, раскинувшийся вокруг. Окружавшая нас тишина и легкий шорох сухих листьев под ногами не располагали к разговору. Ослабляли внимание. Навевали приятные воспоминания, романтические картины. От созданного природой лиственного ковра шел пряный запах. Дышалось легко, и грудь высоко вздымалась от живительного воздуха. Мы вышли на глухую лесную дорогу. Она то опускалась, то поднималась, пересекая ложбины.

Бесшумно ступая по черной, взрыхленной колесами телег, земле, преодолели очередной подъем и вдруг впереди, метрах в пяти, увидели мужчину и женщину. Они ... целовались. Резкий звук неожиданно треснувшей под ногой веточки прозвучал, как выстрел. Женщина отстранилась. Почувствовав себя неловко, мы быстро пошли мимо.

Я украдкой бросил взгляд на влюбленных. Они держались за руки. Он, не отводя глаз от любимой, с выражением какой-то трогательной теплоты, казалось, не существовал здесь сейчас. Время как бы остановилось для него. Весь его облик говорил только об одном - глубоком чувстве к стоящему рядом существу.

А она стояла в полушаге, слегка наклонив голову и скромно опустив глаза. Ее легкая улыбка, складочки, идущие от уголков губ и глаз, придавали лицу мягкое и одновременно стыдливо-застенчивое выражение. Видно было, что она смущена появлением свидетелей сокровенного....

Дорога опять пошла вниз. Мы остались одни, окруженные деревьями.

«Сколько же им лет?» - с озадаченным видом сильно приглушенным голосом воскликнул брат. Невольно увиденное, очевидно, стояло у него перед глазами, как и у меня.

Если бы не широкополая шляпа и несколько отвисший на плечах мужчины плащ, да не старомодные шляпка и пальто женщины, им можно было бы дать и по семнадцать лет.

«Да уж не меньше, чем по семьдесят!»

«Да-а-а, не меньше», - с какой-то задумчивостью и, как мне показалось, завистью сказал брат и, круто свернув с дороги, пошел прямо по густой поросли....

До самого вечера погода была устойчивой, и никаких признаков изменения ее не было заметно. Однако, когда мы возвращались домой и проходили мимо сидевших, как обычно, на лавочке старожилов, один из них бросил нам вслед: «Отходились ребята. Бештау шапку надел - быть дождю». Мы посмотрели вверх и действительно увидели, что самую высокую вершину величественного Бештау плотно окутало темно-синее облако. Его форма и мохнатые завитки по краям напоминали шапку чабана.

Утром я проснулся от монотонного шума беспрерывно идущего дождя. Ветер раскачивал ветви деревьев с редкими, мокрыми, не успевшими опасть листьями. Оставшиеся до нашего отъезда дни мы вынуждены были провести в заточении. Много читали. Часто вспоминали нашу нечаянную встречу. Делились мыслями о прекрасном и сильном в любом возрасте, никогда не увядающем чувстве - любви. О таинстве здешней природы, необъяснимо действующей на возвышенные струны души человека. Изредка я безнадежно выглядывал во двор, и в голове невольно складывались строчки:

Укрылась белой пеленой
Железная гора.
И мелкий дождь стучит в окно
С утра и до утра.

И не ласкают больше взор
Красоты здешних мест.
Не видно линий чудных гор,
Разбросанных окрест.

Не шелестит уже листва
Загадочно, легко.
Поникла жухлая трава,
Зима - недалеко.