(Перевел с английского Александр Пахотин)
Иллюстрация Игоря Петренко
Часть третья
Джонатан медленно кружил над Дальними Утесами и наблюдал. Этот ершистый молодой Флетчер был почти идеальным учеником. В воздухе он обладал силой, легкостью и быстротой, но гораздо важнее было то, что он буквально горел желанием научиться летать.
Вот он вышел из пике и с шумом пронесся серой тенью на скорости двести сорок километров в час мимо своего наставника, а затем резко ушел вверх, в очередной раз пытаясь выполнить шестнадцативитковую «бочку» и отсчитывая вслух витки.
- … восемь, девять, десять… Видишь, Джонатан, я уже начинаю терять скорость… одиннадцать… Я хочу научиться останавливаться красиво и четко, как ты… двенадцать… но у меня, как назло, никак не выходят… тринадцать… эти последние три оборота… четырнадцать.. а-а-а-х!
На самой вершине фигуры Флетчер «просел», и это разозлило его еще больше. Он завалился и начал беспорядочно крутиться в "обратном штопоре", окончательно потеряв контроль над полетом. Когда он, наконец, тяжело дыша, вышел из «штопора», то оказался уже метров на тридцать ниже Джонатана.
- Ты понапрасну тратишь на меня время, Джонатан. Я совершенно тупой ученик. Тренируюсь, учусь, но до меня так ничего и не доходит.
Джонатан посмотрел вниз на Флетчера и кивнул.
- У тебя ничего не получится с «бочкой», Флетчер, пока ты будешь подниматься так резко. Так нельзя выходить из пике. Ты уже на входе в «бочку» теряешь в скорости шестьдесят километров. Из пике надо выходить плавно, понимаешь? Не теряя скорости. Быстро, но не резко, а плавно. Тогда и вход в фигуру будет совершенно другим.
Джонатан опустился до уровня Флетчера.
- Давай попробуем выполнить фигуру вместе, в связке. И повнимательней на выходе из пике. Выходить из пике надо плавно и легко и сразу же входить в «бочку».
Через три месяца у Джонатана появилось еще шесть учеников, все Изгнанники, но ужасно любопытные, и все рвались познать радость полета.
Однако им было гораздо легче добиться хорошего выполнения фигур высшего пилотажа, чем постичь истинный смысл и философию полета.
- Каждый из вас, на самом деле, является воплощением идеи Великой Чайки, идеи безграничной свободы, - говорил Джонатан, когда вечерами все они собирались на песчаном пляже. – А точность выполнения всех элементов полета – это лишь еще один шаг на пути выражения нашей истинной природной сути. Всё, что нас ограничивает, должно быть отброшено. Вот зачем нужны все наши тренировки в скоростных полетах, в медленных полетах, в выполнении фигур пилотажа…
А ученики уже засыпали, утомленные многочасовыми занятиями. Им всем нравились практические занятия, потому что в них была и скорость, и адреналин в крови, и утоление жажды знаний, которая росла от занятия к занятию. Но никто из них, даже Флетчер Линд, не мог поверить в то, что полет мыли был так же реален, как и полет птиц.
- Ваше собственное тело от клюва и до кончика хвоста и крыльев, - внушал им Джонатан вновь и вновь, - есть ничто иное, как ваша собственная мысль, воплощенная в видимую и осязаемую форму. Освободите полет вашей мысли, и вы освободите полет вашего тела.
Но как бы Джонатан ни старался донести до них эту мысль, она казалась его ученикам милой фантазией, а в реальной жизни им просто хотелось подольше поспать.
Прошел еще месяц, и только тогда Джонатан объявил, что им пора возвращаться в Стаю.
- Но мы еще не готовы! – воскликнул Генри Кельвин.
- Нас никто не ждет. Мы же Изгнанники. Мы не можем вот так взять и явиться туда, где нас никто не ждет?
- Мы вольны лететь, куда хотим и быть самими собой, - ответил им Джонатан и, оторвавшись от земли, взял курс на восток, туда, где обитала Стая.
Учеников охватило минутное смятение, ведь по закону, изгнанные не имели права вернуться в Стаю, и этот закон соблюдался незыблемо десять тысяч лет. Закон повелевал им оставаться на месте, а Джонатан сказал, что надо лететь, и сам он уже был в целой миле от них. Если они будут медлить еще, то Джонатан явится во враждебную Стаю в одиночестве.
- Но мы же Изгнанники, а, значит, не обязаны подчиняться закону Стаи, ведь так? – резонно заметил Флетчер. – И вообще, если начнется потасовка, то от нас будет больше пользы там, чем здесь.
Они прилетели с запада, их было восемь. В то утро над местом, где собирался Совет Стаи, они появились в небе, крыло в крыло, два строгих ромба по четыре чайки в каждом. Они летели со скоростью двести шестнадцать километров в час – впереди Джонатан, справа от него легкий Флетчер, слева борющийся с ветром Генри Кельвин. Не снижая скорости и сохраняя строгую дистанцию, оба ромба, как одна большая птица, сделали оборот влево… вернулись в горизонтальный полет… оборот вправо… снова горизонтальный полет… обратный разворот…
Обычные шум, гам и крики Стаи мгновенно прекратились, словно их отрезала гигантским ножом эта группа из восьми чаек. Восемь тысяч немигающих глаз были устремлены в небо.
Одна за другой чайки из прилетевшей группы взмывали вверх, совершали мертвую петлю и мягко приземлялись на песок. После приземления, Джонатан, как будто такие тренировки проходили здесь каждый день, начал разбор полета.
- Во-первых, - заговорил он сухо, - вы немного нарушали синхронность при входе в повороты. Во-вторых…
И тут до стаи дошло: это же Изгнанники! И они вернулись! Но это… это… невозможно! Смятение, охватившее Стаю, полностью исключало потасовку, которую предполагал Флетчер.
- Ну да, они Изгнанники, - подтвердила одна из молодых чаек. – Но где они научились так летать?!
Прошел целый час, прежде чем по Стае распространилось решение Старейшины: не обращать на Изгнанников никакого внимания. Кто заговорит с ними, сам станет Изгнанником. Кто будет наблюдать за ними, станет нарушителем Закона Стаи. С этого момента ни одна чайка не смотрела на Джонатана и его учеников, но это, похоже, ничуть его не смущало. Он проводил тренировочные полеты прямо над местом сбора Совета и впервые требовал от своих учеников полной отдачи.
- Мартин! – кричал он в полете. – Ты говорил, что освоил медленный полет. Не верю! И не поверю, пока ты не докажешь это на деле. Ну-ка, покажи, на что ты способен!
И тихий скромный Мартин, удивленный тем, что попал под горячую руку инструктора, поразил и себя и других, превратившись очень быстро в настоящего мастера полетов на малых скоростях. Даже при самом легком ветерке он мог так повернуть крылья, что без единого взмаха взлетал до самых облаков и вновь опускался на землю.
Подобным же образом Чарлз Роланд в так называемом восходящем потоке Могучего Ветра Гор поднимался на высоту более семи тысяч метров и возвращался оттуда, дрожа от холода, но довольным и счастливым, готовым к достижению новых рекордов высоты.
Флетчер, который любил выполнять фигуры высшего пилотажа как никто другой, освоил-таки злополучную шестнадцати витковую «бочку». А на следующий день он даже завершил ее тройным переворотом, при этом его блестящие перья, словно крошечные зеркальца, пускали «зайчиков» по пляжу, на котором не одна пара глаз украдкой следила за его воздушными пируэтами.
И всё это время Джонатан всегда был рядом с каждым из своих учеников: показывал, объяснял, наставлял, направлял. Он летал вместе с ними и ночью, и в облаках, и в непогоду, когда вся Стая уныло сидела на земле.
Когда полеты заканчивались, ученики садились на песок и отдыхали; со временем, они стали более внимательны к тому, что говорил им Джонатан.
Он рассказывал о каких-то невероятных вещах, многие из которых были им непонятны, но кое-какие идеи все-таки до них доходили.
Постепенно вокруг его учеников образовался круг слушателей – это были
самые любознательные чайки из Стаи, они украдкой приближались под покровом ночи и часами внимательно вслушивались в слова Джонатана. Уходили они еще до рассвета, чтобы не попадаться на глаза другим чайкам.
А спустя месяц после возвращения Изгнанников в Стаю, первая чайка открыто попросила их научить ее летать. Это была чайка по имени Торренс Лоуэлл. Он тут же сделался отщепенцем и Изгнанником и стал восьмым учеником Джонатана.
А на следующий день, вечером из Стаи к ним пришел Кирк Мейнард, волоча левое крыло, и рухнул у ног Джонатана.
- Помогите мне, - проговорил он слабым голосом, как говорят умирающие. – Я люблю летать больше всего на свете…
- Ну, тогда пойдем, - сказал ему Джонатан. – Поднимемся повыше над землей и начнем тренироваться.
- Вы, наверное, не поняли. Крыло. Оно не двигается.
- Мейнард, ты волен быть самим собой, вернее, волен быть тем, кто ты есть на самом деле, и ничто не может тебе в этом помешать. Таков Закон Великой Чайки. Закон.
- Вы хотите сказать, что я могу летать?
- Я говорю, что ты свободен.
Вот так просто это и случилось. Кирк Мейнард расправил крылья и поднялся в ночное небо. Спящая Стая проснулась от его мощного, переполненного радостью крика, несущегося с двухсотметровой высоты:
- Я лечу! Слышите? Я снова могу летать!
К рассвету вокруг учеников Джонатана собралось около тысячи чаек, они с огромным интересом смотрели на Мейнарда. Им было все равно, видят ли их другие чайки, они слушали и пытались понять то, что говорил им Джонатан.
А говорил он о самых простых вещах: о том, что чайки должны летать, о том, что свобода – это истинная суть каждой чайки, о том, что любые препятствия – будь то суеверия, предубеждения, традиции или иные ограничения – должны быть отброшены.
- Отброшены? – вопрошал голос из толпы. – Даже если это Закон Стаи?
- Истинный закон тот, что ведет к свободе, - отвечал Джонатан. – Никаких других законов нет.
- Но мы не сможем научиться летать как ты! – восклицал другой голос. – Ведь мы обычные чайки, а ты особенный, одаренный, божественный, выше всех других.
- Посмотрите на Флетчера, - отвечал Джонатан, - посмотрите на Чарлза Роланда, на Джуди Ли. Разве они особенные, разве они одаренные, разве они небесные создания? Вовсе нет. Ничуть не больше, чем вы или я. Единственное их отличие от вас в том, что они начали понимать свою истинную сущность и начали ее изучать на практике.
Все его ученики, за исключением Флетчера, смущенно заерзали. Они и не предполагали, что, оказывается, они уже начали на практике постигать свою истинную сущность.
С каждым днем количесвто чаек росло и росло; одни приходили чтобы найти ответы на вопросы, другие – чтобы боготворить, третьи – чтобы презирать.
- В Стае говорят, что если ты не Сын Великой Чайки, - сказал ему как-то Флетчер после очередного урока на скорость полета, - значит, ты опередил свое время на тысячу лет.
Джонатан вздохнул. Такова цена непонимания. Тебя считают либо Богом, либо сатаной.
- Как ты считаешь, Флетч, мы обогнали свое время или нет?
Флетчер долго не отвечал.
- Все эти способы и приемы полета существовали всегда, и любой мог их изучить и освоить, так что это не имеет никакого отношения ко времени. Наверное, мы опережаем моду, опережаем существующие способы полета.
- Это уже кое-что, - сказал Джонатан, перевернувшись лапами вверх и продолжая лететь. – Это, пожалуй, не хуже, чем опережать свое время.
Через неделю после этого разговора произошло еще одно событие. Флетчер демонстрировал своим новым ученикам элементы скоростного полета. Он только что вышел из пике с двухкилометровой высоты и стремительно мчался над землей всего лишь в нескольких дюймах от песка, когда какая-то молодая птица во время своего первого полета оказалась прямо на его пути. У Флетчера, мчащегося со скоростью более трехсот двадцати километров в час, была лишь доля секунды, чтобы избежать столкновения. И в эту долю секунды он резко ушел влево и со всей скорости врезался в гранитную скалу.
Эта скала оказалась для Флетчера своего рода дверью, ведущей в другой мир. Приступ страха, шок, тьма… И вот он уже плывет в странном незнакомом небе, воспоминания приходят, уходят, приходя вновь. Ему становится страшно и грустно. Он сожалеет. Ему горько, очень горько...
И тут внутри зазвучал голос, как в тот раз, когда он впервые повстречался с Джонатаном.
- Вообще-то, Флетчер, мы учимся преодолевать препятствия постепенно, шаг за шагом. Полет сквозь гранитные скалы, по программе, изучается немного позже.
- Джонатан!
- Известный также под именем Сын Великой Чайки, - сухо добавил Джонатан.
- Как ты здесь оказался? Скала… Разве я… разве я … не умер?
- Да брось ты, Флетч! Сам подумай, если ты со мной разговариваешь, значит, ты не умер. Ты просто слишком резко и быстро изменил свой уровень сознания. Теперь выбор за тобой. Ты можешь остаться и учиться на этом уровне, он, кстати, гораздо выше того, из которого ты явился, а можешь вернуться и продолжать работу со Стаей. Старейшины надеялись, на какой-нибудь несчастный случай, но даже они, наверняка, не предполагали, что ты сделаешь им подарок так быстро.
- Я хочу вернуться к Стае. Я только-только начал работать с новой группой.
- Хорошо, Флетчер. Но не забудь, о чем мы говорили: наше тело ничто иное, как мысль.
Флетчер тряхнул головой, расправил крылья и открыл глаза: он находился у основания скалистого утеса в окружении сотен и сотен чаек. По толпе пронеслись крики и возгласы удивления, когда он зашевелился.
- Он жив! Он умер, а теперь он снова жив!
- Сын Великой Чайки коснулся его и оживил!
- Нет! Он отрицает это. Он дьявол! Дьявол! Он хочет погубить Стаю!
Вокруг собралось четыре тысячи испуганных чаек, и теперь крики «Дьявол!», «Погубить Стаю!» мгновенно разнеслись по толпе, как порыв штормового ветра. Злобно заблестели глаза, острые клювы приготовились к нападению, толпа начала смыкаться.
- Не лучше ли будет убраться отсюда, Флетчер? – спросил Джонатан.
- Не имею ничего против, - ответил Флетчер.
Через мгновение они уже находились почти в километре от утеса, и яростные клювы обезумевших чаек ударили в пустоту.
- Странное дело, - удивлялся Джонатан, - почему самое трудное – это убедить чайку в том, что она свободна, что она может сама себе это доказать, если хоть немного потренируется. Почему это так трудно?
Флетчер всё еще крутил головой, удивляясь смене пейзажа.
- Как ты это сделал? Как мы сюда попали?
- Но ведь ты сам захотел уйти от толпы.
- Да. Но как ты…
- Как и всё остальное, Флетчер. С помощью тренировок.
К утру Стая забыла о своем помешательстве накануне, но Флетчер ничего не забыл.
- Джонатан, помнишь, ты мне говорил о силе любви к Стае, которая вернет меня к ней, чтобы я научил других тому, что умею сам?
- Конечно, помню.
- Не понимаю, как я смогу полюбить толпу, которая собиралась убить меня?
- Нет, Флетчер, любить надо не это. Конечно же, нельзя любить ненависть или зло. Надо научиться увидеть истинную чайку, увидеть то доброе, что есть в каждой из них и помочь им самим научиться видеть это. Именно это я имею в виду, когда говорю о любви. Тебе самому понравится это чувство, когда ты его постигнешь. Я, например, хорошо помню одну яростную молодую чайку по имени Флетчер Линд. Её тогда как раз изгнали из Стаи, и она было готова воевать с целым миром, и даже начала строить свою собственную преисподнюю на Дальних Утесах. А теперь эта же самая чайка строит свой рай и ведет в этом направлении всю Стаю.
Флетчер повернулся к своему наставнику, и в его глазах мелькнул страх.
- Я? Веду Стаю? О чем ты? Наставник здесь ты. Ты же не собираешься улетать?
- А почему бы и нет? Тебе не кажется, что где-то есть другие стаи и другие флетчеры, которым наставник нужнее, чем тебе, ведь ты уже идешь по дороге к свету?
- Я? Но, Джон, я обычная чайка, а ты…
- … Сын Великой Чайки, да? - Джонатан вздохнул и посмотрел на море. – Я тебе больше не нужен. Продолжай открывать себя, постепенно, день за днем. Себя настоящего. Настоящего Флетчера. Он и есть твой наставник. Тебе надо научиться понимать его, научиться быть им.
Через мгновение тело Джонатана завибрировало, засияло и стало исчезать.
- Флетч, не давай им распускать небылицы обо мне, делать из меня Бога, ладно? Я – обычная чайка. Просто я очень люблю летать…
- Джонатан!
- Бедняга Флетчер. Не верь тому, что видят твои глаза. Они видят только границы. Учись видеть разумом, открой в себе то, о чем ты уже знаешь, и тогда ты научишься летать по-настоящему.
Сияние прекратилось. Джонатан растворился в воздухе прямо на глазах.
Лишь спустя некоторое время Флетчер заставил себя подняться в небо и встретиться с новой группой учеников, жаждущих получить от него первый урок.
- Для начала, - заговорил он с трудом, - вы должны понять, что чайка – это воплощение идеи безграничной свободы, прообраз Великой Чайки, а ваше тело, от кончика клюва до кончиков крыльев и хвоста – ничто иное, как мысль.
Молодые ученики озадаченно смотрели на Флетчера. «О чем он говорит? -думали они. - Разве это поможет нам научиться летать?»
Флетчер вздохнул и начал заново.
- Хм-м… Ладно, - проговорил он, критически оглядывая учеников, - давайте начнем с обычного горизонтального полета.
И, сказав это, Флетчер вдруг понял, что его друг Джонатан вовсе не какое-то небесное создание, а обычная чайка, как и он сам.
«Значит, никаких границ, Джонатан, никаких препятствий? – подумал он. – Ну что ж. Недалек тот день, когда и я появлюсь на твоём далеком берегу, Джонатан, и покажу тебе пару-тройку новых приемов полета».
Флетчер старался выглядеть в глазах своих учеников строгим, как и подобает инструктору. Но вдруг, лишь на миг, он увидел их такими, какими они были на самом деле. И увиденное ему понравилось. Даже больше – он полюбил в них то, что увидел в это самое мгновение. «Значит, нет никаких пределов, Джонатан?» - снова подумал он и улыбнулся. Началась его новая гонка за знаниями.
Перевёл с английского Александр Пахотин