Сотовый телефон высветился в утренней темноте комнаты и пропел мелодичной трелью. Покидать тепло постели в воскресенье мне всегда «мучительно больно», и я уговариваю себя: «Ну, вставай же, крокодил несчастный! Тебя ждет твоя стая». И медленно растираю виски – это всегда помогает мне очнуться от сладкой предрассветной дрёмы. Не сразу, конечно, а минут через десять полусонного блаженства.
Я люблю утреннюю тишину. «Бог создал тишину, а дьявол…» - все остальное. Первой её нарушила муха. Она неожиданно набросилась на оконное стекло, словно оно было медом намазано. Я успокоил ее газетным шлепком, и восстановил тишину мироздания.
Прошумел и затих чайник. Ложечка звякнула в стакане чая цвета черного кофе. Голова после сна всегда немного тяжелая, и сладкий крепкий чай с овсяным печеньем оживляет мой разум.
Картинка телеящика беззвучно успокоила, что в мире все по-прежнему: демократия и доллар заботятся о нас. Впрочем, все значительное приходит без слов, без предуведомления, как и сегодняшний День. Я быстро одеваюсь, после некоторых поисков нахожу свои видавшие виды кроссовки и покидаю сонное царство квартиры.
Ранней осенью утренний парк особенно красив. На зелень листвы упали желтые капли первых осенних дождей, чуть тронутые золотом листья как бы висят в прохладном воздухе, а упавшие покорно стелятся под ногами. Если бежать медленно-медленно, то в голову приходят разные мысли, и ты позволяешь или не позволяешь им задержаться на минуту-другую. Это так приятно – повелевать своими мыслями. «Что у нас сегодня на вечер? – Что Бог даст. Что бы мне у Него попросить?» - и мысль медленно растаяла, не найдя продолжения.
Вершины деревьев уже подсвечены солнцем, из-за их светло-зеленых шапок проглядывает светло-синее небо, а у чешуйчатых, темно-коричневых корней еще властвует полумрак. Черные корявые руки деревьев тянутся ко мне со всех сторон, но пальцы их унизаны зелеными перстнями, и поэтому они не пугают.
Вдруг сноп желтого света прорезал зелень листвы, и она сделалась изумрудной, заблистала на солнце, и сердце забилось почему-то чаще, и что-то колыхнулось в глубине души – может быть, она вспомнила прежние свои жизни,- которые ведь были, наверное - в это так хочется верить…
Моя крокодилья стая обитает в глубине парка, там, где асфальт дорожек переходит в ручьи тропинок, где не ступает нога осторожного, вышедшего подышать воздухом гражданина. Тут, по обеим сторонам от черного русла тропинки, начинают вдруг выглядывать из подлеска стволы поваленных временем деревьев. Черные и белесые, местами покрывшиеся зелеными пятнами мха, они напоминают мне крокодилов, выплывших из каких-то темных глубин поохотиться на лесную дичь. Иногда они сверкают своими зелеными лоскутами кожи под неверным, пробившимся сквозь толщу листвы лучом солнца, и, кажется, оживают.
И новые мысли посещают мой разбуженный утренней свежестью разум: «Когда-то, молодые, они гордо тянулись вершинами к солнцу, а теперь плывут в зеленом море травы, а потом погрузятся в черные недра земли и исчезнут там навсегда. Так и люди - и среди них я - сначала тянутся к солнцу успеха, а потом просто плывут по морю жизни, бредут в ее буйных травах, чтобы… А ведь не так уж давно – еще в прошлом веке – мы считали себя подобием образа Божьего, искренне верили в жизнь вечную, бесконечную…
В чем правда жизни, друг? В том, что зелень листвы неизбежно станет золотой, а потом упадет нам под ноги, и, глядя на нее, мы вспоминаем о золотой полоске вечности и на своем горизонте. Что наша жизнь? – Игра?»
Да, игра! Я прощаюсь со своими крокодилами, гоню прочь эти банальные, навязчивые мысли, чтобы окунуться в священную игру моего детства – футбол. Этой воскресной игры я жду в глубине души всю неделю. Вос-кре-се-нье – какого большого смысла исполнено это слово. В этот день я как бы «воскресаю» – возвращаюсь на два часа в детство. Какой-то мудрец сказал, что такие дни Всевышний не заносит на счета жизни… Наверное, это так.
Мое детство имеет вид старой парковой спортплощадки. Скоро сюда придут мои друзья, в этот день в душе все - великовозрастные мальчишки. Мы гоняем мяч в этом парке, когда он пахнет зноем и пылью, потом прелой листвой и горьковатым дымом костров, а потом и снегом.
Первым появляется, как всегда, Командор. Его медального профиля лицо всегда сдобрено усмешкой. Она не покидала его даже тогда, когда мне довелось побывать с ним в одной переделке, когда понимаешь: старый друг лучше новых двух… Затем один за другим подтягиваются остальные, и мы здороваемся: «Физкульт-привет!» Два Сашки, Юра Большой, Макс, Вован, Игорь, Андрюха, Илья, Равиль…
Мои друзья чем-то напоминают мне парковых крокодилов: они такие же странно-чужие в этом как бы наполненном одиночеством утреннем парке. Правда, среди нас есть и молодая поросль, зеленая и шумная, как верхушки деревьев под ветром. Размявшись и позубоскалив обо всем и ни о чем, мы покидаем презренный асфальт спортплощадки - настоящая игра требует земли и травы, чтобы вспомнилась детская свобода души, когда она нараспашку. Сколько стоит такая ИГРА? Это бесценный подарок, из тех, что делаются всегда бесплатно. Их тех, что невозможно купить, но можно найти. Кто ищет – тот находит.