15 ноября в Капелле прошёл последний концерт 7 фестиваля русского искусства «Петербургская осень». Это единственный симфонический концерт фестиваля, на котором выступил молодой, недавно созданный коллектив — «Невский концертный оркестр» под управлением Сергея Поляничко.
Прозвучали произведения петербургских авторов Дарьи Туричиной, Виктора Огороднова, Дмитрия Стефановича и Михаила Журавлёва.
Дарье Туричиной 13 лет, она учится в ДШИ им. Глинки, в классе композиции М. Журавлёва, чья музыка также прозвучала в этот вечер. «Русская фантазия» совсем юного автора, может быть, ещё не отличается подлинной самобытностью, но удивила живой, изобретательной и вполне профессиональной оркестровкой. Я даже поинтересовался у Михаила, много ли ему пришлось там редактировать. Он ответил, что она всё придумала сама, а редактирование касалось только правильного расположения инструментов в партитуре.
Виктор Огороднов — композитор с ярко выраженным индивидуальным почерком. Прозвучавший в этот вечер Скрипичный концерт — давняя, ещё дипломная работа зрелого мастера. Эта вещь произвела на меня своеобразное впечатление. Чисто ассоциативно я сравнил бы это с хорошим, интересным и в общем-то ди-намичным романом, но в нём всё же иногда попадаются места, которые хочется прочитать «по диагонали». Однако периодические невольные «выключения» из слушательского процесса, как ни странно, не нарушали логичности и эмоциональности воспринимаемого. Если какие-то «микроструктуры» порой казались избы-точными, то вся «макроструктура» показалась мне великолепно и убедительно выстроенной. Этот концерт-драма выстраивается в ассоциативный ряд с произведениями Шостаковича, Тищенко. Сам же музыкальный язык — типично «огородновский». Тот, кто слышал другие его сочинения, думаю, меня поймёт.
Если в музыке Огороднова логическая детерминированность «интонационной фабулы» играет сущест-венную роль, то музыкальное мышление Дмитрия Стефановича внешне более стихийно, непредсказуемо (это не отменяет внутреннюю логику, но она призвана погрузить слушателя в мир причудливо наплываю-щих друг на друга образов, не выстраивающихся в явную логическую цепочку). Название композиции для флейты и струнного оркестра — «Ночь в Вифании» — не имеет отношения к «музыкальному пересказу» Евангельского сюжета (тем более, что с ночью в Вифании связано по крайней мере два эпизода Евангелий). Это, скорее, поэтическая метафора. «Чудо неизреченное», атмосфера ощущения чуда, ожидание его. Форма этого сочинения живёт не столько по музыкально-конструктивным, сколько по психологическим законам. Внезапные смены разнохарактерных эпизодов выстраиваются в убедительное и стройное слушательское «послезвучие». Непонятно как, но нечто произошло. Вот оно, чудо.
Во втором отделении прозвучал Реквием Михаила Журавлёва «Путь» на стихи Марины Цветаевой. Это произведение я слышал не раз в первоначальной версии для голоса и фортепиано и считаю его одним из лучших сочинений Журавлёва.
Масштаб этой монументальной композиции вполне достоин оркестрового воплощения. Сама же оркест-ровая версия не явилась прямым переложением фортепианной партии, она вполне органична для оркестра, усиливает новыми средствами ряд драматургических узлов. В качестве «объективного критика» я бы сказал, что оркестровая версия, несомненно, удалась. Но как коллеге по композиторскому цеху мне кажется, что оркестровка изначально неоркестрового материала всё-таки неизбежно звучит как оркестровая музыка (пусть даже очень хорошая музыка) «вчерашнего дня». Современный оркестр давно перерос функции как «большой гитары», так и «большого рояля». Симфонии Бетховена можно сыграть на рояле почти без потерь. Для симфоний Чайковского вполне достаточно четырёхручного переложения. С Шостаковичем уже возни-кают проблемы. Оркестрового Лютославского или Ксенакиса сыграть на рояле попросту невозможно. Даже если писать в самом традиционном мажоре и миноре, то оркестровая фактура (тем более!) должна быть «не-избежной» для оркестра. Во всяком случае я слышу современный оркестр именно так (да как-то и по-человечески неловко загружать такую уйму оркестрантов тем, что можно было бы сыграть втроём-вчетвером). Вот этой-то «неизбежности», «неконвертируемости» мне и не хватило в новой версии Реквиема Журавлёва.
«Невский концертный оркестр» появился два года назад как струнный оркестр. Пока что он редко вы-ступает. В полном симфоническом составе он выступил едва ли не впервые.
Смехотворно малое число репетиций, отсутствие большой совместной практики — всё это, казалось, сулило неизбежный провал. Тонкая, кропотливая музыкантская и организаторская работа дирижёра Сергея Поляничко и, в ответ, самоотверженная отдача оркестрантов сообщили исполнению те достоинства, кото-рые перекрыли ряд неизбежных недостатков. Очень непростая музыка звучала эмоционально, осмысленно, чувствовалась та энергия, которая всегда исходит от неравнодушного исполнения. Собственно, единствен-ным ощутимым недостатком я считаю некоторую «недостроенность» баланса (особенно заметную в своеоб-разных акустических условиях Капеллы). Иногда это приводило к «забиванию» солистов (особенно в по-следнем, вокальном произведении). Может быть, именно поэтому наиболее убедительным мне показалось сочинение Стефановича, в котором участвовала только струнная группа. Но всё же, повторюсь, главное впе-чатление от оркестра — выразительность исполнения. Хочется пожелать оркестру больше концертов. Чув-ствуется, что потенциал коллектива велик, осталось только наработать соответствующий опыт.
Солисты — Мария Мартышева (скрипка), Екатерина Евсеева (флейта), Зоя Журавлёва (сопрано) — вы-ступили просто замечательно.
Хороший был концерт! Да простят мне читатели все придирки: «болею» я за этот фестиваль, хочется, чтобы всегда всё было просто грандиозно.
Андрей Фролов