- Нет, ты только посмотри, какие там девочки! – и снова увесистый шлепок по плечу.
Стас невольно отодвинулся подальше от приятеля. Мутные, налитые кровью глаза Эдика с вожделением уставились в противоположный угол бара. Двум подвыпившим девицам с боевой раскраской явно нравилось его внимание. Вот и сейчас одна из них, дебелая шатенка, громко хохотнула и призывно сверкнула взглядом в сторону Эдика. Тот не выдержал:
- В общем, ты как хочешь, дружище, а я пошел к ним.
- А Вера? – вырвалось у Стаса, и он тут же пожалел об этом.
На нетрезвой физиономии Эдика расплылась сальная ухмылка.
- Да, браток, плохо ты знаешь жизнь. Ну, ничего, женишься – образумишься. Мужчины – завоеватели. Им все время нужно брать новые крепости, - он подмигнул шатенке, - а жена – это же вчерашний день, прочитанная книга…
«Ага, в которой самые интересные страницы обычно остаются непрочитанными», - вспомнив фразу из Кальмана, вздохнул Стас. Но вслух он ничего не сказал. Тем более что Эдик, забыв про приятеля, уже несся на всех скоростях на «завоевание новой крепости».
Прочитанная книга? Нет, Вера никогда не смогла бы стать прочитанной книгой. По крайней мере, для Стаса. Миниатюрная, молчаливая, скромно одетая. Никто не обращал на нее внимания. Строгая гладкая прическа, минимум косметики. Сразу понятно, что Вера из редкой ныне категории «недотрог». Она не любила бывать на людях. Краснела, когда слышала грубые выражения. В общем, по выражению Эдика, «данная особь совсем не приспособлена для выживания и нуждается в постоянной опеке».
Опека? Стас улыбнулся. Плохо же знал Эдик свою собственную жену. Однажды составив о ней мнение, он даже не попытался понять, какая она, чем живет, о чем думает. Тогда, в институте, Эдик тоже просто взял штурмом очередную крепость. На спор. И крепость сдалась.
Стас, выпивая за здоровье молодых на шумной студенческой свадьбе, не мог понять, что нашла Вера в Эдике – горластом задиристом бабнике, и как произошло, что этот самый неисправимый бабник вдруг решил надеть обручальное кольцо. Именно пытаясь разобраться, из-за чего сдаются самые неприступные крепости, Стас стал наблюдать за новобрачной. Даже вытащил ее на пару медленных танцев, пока перепивший жених обнимал подругу невесты в соседней комнате.
Кружась под плавную музыку, Стас пытался развести Веру на разговор, выведать каким-либо образом ее секрет. Но она упорно молчала. Он заглянул в ее глаза – и вдруг утонул в их таинственной темной глубине. Со свадьбы Стас ушел намного раньше и совсем больной. И сейчас, спустя почти шесть лет, он чувствовал, как огнем горит в нем эта мучительная болезнь под названием Любовь.
Если бы Вера была счастлива в браке, Стас, возможно, и женился бы на какой-нибудь знакомой. Но, увы, для Эдика обручальное кольцо ничего не значило. И в Стасе продолжала жить одна предательская мысль, надежда на крушение этого непонятного ему, противоестественного союза. Ему без труда удалось стать частым гостем в доме приятеля, и с большими усилиями – заслужить доверие и дружбу Веры. Потребность ежедневно видеть эту миниатюрную, словно выточенную искусным мастером фигурку, темные влажные глаза, слышать звонкий голосок и быстрый перестук каблучков выгоняла Стаса из дома в любую погоду. Этого пока было достаточно. Но когда-нибудь Вера станет свободной…
От раздумий отвлек звонок мобильника. Под мелодию «Дождя» на фиолетовом экране бежала в никуда черная изящная кошка. «Там-та-рара-тарам, там-та-рара-тарам» - печально падали музыкальные капли-нотки. Вера. Стас специально поставил на ее вызов кошку, бегущую под дождем. Это сочетание лучше всего ассоциировалось с Верой, ее грациозностью и видимой беззащитностью. У Эдика, наверное, снова отключен телефон. И она, несмотря на позднее время, ждет его, волнуется.
- Да? – Стас приложил все возможные усилия, чтобы голос звучал непринужденно.
- Извини, что звоню тебе так поздно, ты не знаешь, где Эдик?
А вот она еще чуть-чуть и сорвется. Что ей отвечать? Что он оставил Эдика в баре, где тот подцепил сразу двоих девиц не очень тяжелого поведения и кувыркается сейчас с ними в какой-нибудь конуре?
Стасу на секунду представилось, как он это говорит. И как после этого тонкий голосок Веры срывается на крик… Нет, скорее на шепот. А потом, потом… Развод, и счастье так близко для них обоих. Он бы носил ее на руках, он бы…
Нет, одернул он себя. Так нельзя. Пусть она узнает это от кого-нибудь другого, но только не от него.
- Нет, не знаю, я его не видел, - Господи, лишь бы голос не дрогнул, а то она мгновенно почувствует обман, - но он говорил, что сегодня задержится – по работе, вроде, что-то, но я точно не помню. Не волнуйся, – «родная», добавил Стас про себя, - он скоро вернется.
- Спасибо, Стасик, ты прав, конечно же, на работе. Где же он еще может быть? Это я снова, как последняя дура, волнуюсь из-за ерунды. Спасибо.
И гудки. А на душе противно. Попробуй-ка, подружи искренне, когда чуть ли не ежедневно приходится врать. И где-то свербит, что снова упустил такую возможность…
Оказалось, не упустил. На этот раз Эдик попался с поличным. Девицы оказались подругами подруги подруги кого-то там. Короче, Вера узнала все буквально через пару дней. Эдик признался сразу и сам же настоял на разводе. Без лишних слов собрал вещи, помахал жене ручкой и ушел штурмовать новые вершины.
Звонок Веры застал Стаса в обеденный перерыв.
- Стас, это ты, Стасик? – язык у нее явно заплетался, - А это я, Стасик, это я…
Господи, она же пьяна! На ходу сочинив какую-то важную причину, Стас отпросился с работы и помчался к ней.
Дверь оказалась незапертой. В прихожей в нос ударил тяжелый запах алкоголя. Вера лежала поперек большой кровати. Темные глаза бессмысленно уставились в потолок, на щеках – следы слез, длинные неприбранные волосы разметались по плечам.
Стас опустился на колени рядом с кроватью, прижался щекой к ее горячей маленькой ладошке.
- Вера, Верочка, зачем ты так, родная моя?
Застывшие веки дрогнули:
- Стасик, ты пришел?
И вдруг приподнялась, бледная, похожая на привидение, схватила его за плечи:
- Стас, как же я буду без него? Как? Зачем теперь жить? Кому я нужна? Кому?
Стас встал, подхватил ее на руки, прижал к себе содрогающуюся от рыданий легкую тонкую фигурку. Что он тогда говорил, неизвестно, слова сами сходили с языка, ни на секунду не задерживаясь в памяти. Он успокаивал ее, укачивая, как маленького ребенка.
Неизвестно как ее лицо оказалось рядом с его лицом. Не сумев совладать с собой, Стас приник к ее губам. Это было неправильно, это было нечестно по отношению к Вере, к нему самому, но все усилия воли растаяли от вспышки страсти как снег под весенним солнцем. Один поцелуй, всего один поцелуй. Как долго он мечтал об этом. И, о чудо, Вера отвечает на поцелуй Стаса, ее тело изгибается, плотно прижимается к нему.
Неожиданно Стас увидел себя со стороны. Кто он? Лжедруг, явившийся под видом утешителя, и который, пользуясь отчаянием и неосторожностью нетрезвой женщины, элементарно пытается затащить ее в постель. Конечно, можно оправдать себя любовью. Но настоящая любовь, если быть честным до конца, не терпит подобной нечистоплотности в отношениях.
Но когда Вера протрезвеет, понял Стас, скорее всего, дорога снова будет закрыта. Она любит Эдика. А с ним она только дружит. Дружба, усмехнулся он. Кто виноват, что Вера так близорука, что до сих пор не смогла понять его чувства?
Ты сам, подсказала совесть. Ты сам играл роль преданного друга, никто не принуждал тебя это делать. Так будь добр, оставайся, в первую очередь, настоящим другом. И не жалей об «упущенных возможностях», которых и не было.
Стас оторвал от себя слабые тонкие руки Веры, уложил ее на кровать, прикрыл сверху покрывалом. Сам сел рядом и начал рассказывать все подряд: о фильме, который смотрел вчера, о смешном случае на работе. Вера лежала спокойно, не шевелясь, ни о чем не спрашивая. Когда влажные темные глаза закрылись, а дыхание стало тихим и размеренным, Стас осторожно поднялся и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.
Несколько дней он метался, не находя себе места. Вера не звонила. А он сам не осмеливался набрать ее номер. А вдруг она помнит, что он так грубо вышел за границы дружбы? Успокаивало одно – если с ней что-то произошло, общие знакомые уже сообщили бы.
Тем временем развод у Веры уже состоялся. Эдик уехал к родителям в Иваново. И от обоих никаких вестей. Значит, не судьба.
Мысль о том, что Вера не простила за тот вечер, угнетала больше всего. Долгожданный поцелуй оказался горек – его отравило чувство вины. И теперь Стас даже жалел, что это произошло. Лучше было остаться только друзьями.
Все чаще начала мелькать соблазнительная мысль – уехать в Питер. Попробовать начать все с чистого листа.
Очередь в билетную кассу продвигалась медленно. Стас уже почти наизусть выучил расписание поездов до Питера, когда неожиданно зазвенел мобильник. По фиолетовому экрану бежала черная изящная кошка, пытающаяся укрыться от падающих капелек дождя…