Право на любовь

                Глава1.

Сколько времени она сидит перед зеркалом? Час? День? И что она хочет увидеть в нем? Прошлую жизнь или будущую?
Прошлая жизнь у нее абсолютно правильная! И, безусловно  заслуженная – она сама ее сделала! И гордилась этим целых пятнадцать лет…  Что же произошло сегодня?
 Она проснулась с непонятным чувством  - будто она это не она! Села к зеркалу, стала разглядывать свое лицо – ничего нового… сорокалетняя женщина, и хвостик к сорока уже приклеился приличный, и красота привяла – приходится прилагать немало усилий для ее поддержания. Пожалуй, глаза сегодня другие – ждущие!
Она давно ничего не ждала – жизнь не баловала ее подарками, всего приходилось добиваться. Наверное, весь лимит подарков она использовала в детстве!

Детство… Счастливая, беззаботная пора… Зеленое счастье! Почему зеленое? Трудно объяснить, но с этим цветом у нее ассоциировалось все хорошее
…Ее впервые привезли на море. Южная растительность поразила ее пышностью и яркостью – деревья  такие большие, цветы  - такие яркие! В детском парке из растений  сделаны  скульптуры животных – они  сказочные!  Она  такая маленькая, а они такие большие! Чтобы она могла увидеть их глаза, потрогать уши или погладить по «шерстке», отец сажал ее на плечи. И тогда она чувствовала неописуемый восторг! Казалось, что  плывет на корабле по зеленому морю! Она была счастлива! Потому оно и зеленое, ее счастье…

…Мама привела ее в школу детского творчества. Несколько экзаменаторов пытаются выявить ее таланты – мама уверена, что она может и петь, и танцевать, но интерес вызвали ее рисунки. Она рисовала зеленое море! Преподаватель объяснял ей, что море должно быть синим, а она упорно рисовала зеленое… Только потом заметили, что рисует она не зеленой краской, а голубой и желтой – на синее море светит желтое солнце, и оно становится зеленым… Взрослые такие непонятливые…
Зеленое детское счастье… Оно скоротечно, как лето. Его хватило только до окончания школы.
Веселая певунья  мама – она всегда напевает! Она всегда дома, всегда в работе: варит борщ, начищает до блеска  окна, шьет наряды ей и Кристинке, ставит «художественные» заплаты на Сашкины порванные джинсы – никто и не догадается, что этот карман на необычном месте не задумка дизайнера, а прикрытие выдранного на заборе клока… Ее руки работают, а душа поет!
Отец серьезный, напускает на себя строгий вид, а сам добрый-добрый! Он им все разрешает! Особенно ей, младшенькой…Сколько раз брат и сестра пользовались этим, списывая на нее разбитые чашки, пролитое варенье, съеденные конфеты. Она и сама охотно им помогала – с Кристиной ходила на свидания (одну ее не отпускали – слишком часто менялись кавалеры) и покорно сидела на лавочке, облизывая мороженое, на которое не скупились кавалеры. Родители опасались давать ей мороженое из-за слабого горла, а кавалерам не жалко, пусть ест, пока они в кустах целуются! И Сашке помогала – разрисовывала странички его дневника, где накопилось слишком много замечаний, и родителям волей-неволей приходилось покупать новый дневник…
Брат и сестра тоже ее очень любили, забавлялись с ней, как с куклой – она была намного моложе их.
  «Наша нежданка» - так называл ее отец , а вслед за ним и все остальные члены семьи … Непонятно, и необычно…
Все кончилось в один миг: было и не стало… Родители ехали из гостей. Торопились. Темно уже, а дети дома одни. Родителей не стало, а дети остались одни навсегда. Это было очень тяжелое время. Сашка учился в Гарварде, далеко. Кристина – она была старше ее почти на десять лет – жила у своего гражданского мужа. А она осталась совсем одна. Спасибо Ждановым, друзьям семьи. Они взяли ее к себе до окончания школы. Школу пришлось сменить – до прежней  было очень далеко добираться – и теперь она  училась вместе с их сыном, Андреем.
Как ни тяжело горе, а жизнь берет свое. И хотя потерю родителей ничем не восполнишь, другие люди постепенно заполняют образовавшуюся пустоту. Боль не уходит, но она притупляется – волны бытия сглаживают ее острые углы, как вода обтачивает морскую гальку. И приходят другие чувства… К ней пришла любовь.
Роман учился в том же классе, часто бывал у Ждановых – он был другом Андрея. В него она и влюбилась. Вначале и не поняла,  что с ней происходит: почему хочется постоянно смотреть на него, разговаривать с ним, ловить его улыбки, а потом,  уже лежа в постели, перед тем как погрузиться в спасительный сон, перебирать в памяти события дня: что он сказал… как посмотрел…как горело плечо, на которое он положил руку…
Ничего более между ними не произошло. Они даже не поцеловались.
 Роман Малиновский вниманием девушек обделен не был. Во всех классах у него имелись поклонницы. И не только… Поговаривали, что есть у него и более взрослые женщины, и даже одна учительница. Кирины робкие взгляды и вздохи он конечно заметил, и не оставил бы без внимания, если бы не была она дочерью погибших друзей Ждановых – обольстить девушку, живущую в доме друга он не мог. Даже его шаткие моральные устои этого не позволяли. А вот похохмить, позубоскалить по этому поводу – это запросто!
Однажды, проходя мимо раздевалки в спортзале,  Кира и услышала такой разговор. Она бы прошла мимо, но уловила свое имя и остановилась.
 - Ромашка, а, правда, что ты любую девчонку можешь влюбить в себя?
 - А вы сомневаетесь?
 - Сомневаемся!
 - Поспорим?
 - Поспорим!
 - На кого?
 - Да хоть на Кирку Воропаеву!
 - Не… На Киру не буду…
 - Слабо?
 - Как раз наоборот, - он усмехнулся, - не интересно! Она и так за мной побежит, если поманю…

Кира не могла сдвинуться с места. Надо было бежать, а ноги словно приросли к полу. И в голове стоял звон. И слезы заволокли глаза… С трудом она заставила себя отойти от двери – не хватает, чтобы ее увидели тут! Неужели ее влюбленность так заметна? А он… Как он мог так усмехаться! Уверен он… что она как собачонка… Нет, Ромочка! Ты еще не знаешь Киру! Она с детства привыкла получать все, что ей хочется, но и гордости ей не занимать!
Всю ночь провела Кира без сна – ворочалась с боку на бок, вставала,  пила воду и умывалась, и лихорадочно искала выход… и способ отомстить!
 «Ты еще пожалеешь, Ромочка… Ты еще побежишь за мной сам, как собачонка… А я… Я буду счастлива и без тебя! Вот только с кем?» - роились мысли в ее разгоряченном мозгу.
Она перебирала в памяти всех знакомых юношей, их достоинства и недостатки, а потом вдруг ее осенило: Андрей! Жданов Андрей! Вот самая достойная кандидатура! И красив, и обаятелен, и живут в одном доме. А главное, характер у него мягкий,  жалостливый и… податливый! Его нетрудно будет заполучить. Ну а там…дальше…
Что будет дальше, она не решила окончательно – или она простит Романа, или полюбит Андрея…
Уже на следующий день Кира начала осуществлять свой план.
Судьба чуть-чуть соблаговолила ей – на первом уроке классная руководительница затеяла пересаживание. У кого-то медосмотр выявил пониженное зрение,  и его нужно было посадить ближе к доске, кто-то слишком сдружился с соседом, и их требовалось рассадить, чтобы не разговаривали на уроках, ну а остальным в качестве поощрения разрешалось самим выбрать места. Ее сосед сбежал на «камчатку» вслед за соседкой Андрея, он временно остался один, и Кира воспользовалась моментом…А Роман почему-то остался один… ни одна из поклонниц не села к нему…Возможно он придерживал место? Для кого, интересно…
Ну,  а дальше…Взгляд. Улыбка. Пара слов. И опять взгляд – как он?
 Все оказалось именно так, как Кира  предполагала: Андрей «повелся»… Он всегда завидовал Малиновскому – тот так легко сходился с девушками! Завоевывал их мимоходом, и бросал без сожаления, оставаясь при этом в хороших отношениях. Жданов тоже жаждал побед, но легко у него не получалось. Девушки сами соблазняли его, и хорошо, если бросали – сам он привязывался к ним слишком прочно. Не мог бросить, даже если разочаровывался в них – жалел. А Кира… Она ему нравилась! Но как за ней ухаживать,  как завоевать ее сердце – этого он не знал и не умел.
А Кира была умна! Она не вешалась на него, не соблазняла – она просто оказывалась в нужном месте в нужное время. Все выглядело так, будто Андрей оказывает ей знаки внимания, а она их милостиво принимает.
Только Малиновский понял ее игру. Теперь, когда она отвернулась от него, она стала ему нужна, просто необходима! Он хотел вернуть ее!
 - Кира, зачем ты это делаешь?
 - Что я делаю?
 - Встречаешься с Андреем.
 - И что? Это запрещено?
 - Я же знаю, ты делаешь это мне  назло…. Он не нужен тебе!
 - А ты думал, я буду бегать за тобой? Как собачонка?
 - Кира… Давай начнем все с чистого листа. Я сам буду бегать… как собачонка…
 - Поздно. Я сделала свой выбор.
 - Ты не будешь с ним счастлива!
 - Буду… Обязательно буду! А ты… А тебя я не прощу! Ты растоптал во мне самое светлое…самое трепетное…
 - Кира!
 - Все Роман. Не подходи ко мне! Не ходи за нами…

Он не подходил, старался не бывать в одних компаниях, но был в курсе  их отношений, благо Жданов ни о чем не догадывался и рассказывал ему многое.

А Жданов  влюбился! Легкая победа- хотя он этого не заметил – окрылила его! Какое-то время он витал в облаках, но потом остыл – такое с ним часто случалось, но с Кирой продолжал встречаться – удобно было иметь тихое пристанище, где тебя любят и ждут – всегда!
 После окончания школы, а точнее после первой сессии в институте,  они стали жить вместе,  в ее родительской квартире,  но официально брак не  зарегистрировали – его родители считали, что они слишком молоды для создания полноценной семьи. Она и сама так считала. Ну какая из нее жена? Разве умеет она готовить, создавать уют в доме? И откуда взять на это время? Они же учатся… не будут же родители держать для них прислугу… Вот когда у них будет достаток, тогда она развернется!
Про Андрея и говорить нечего – женитьба на ком либо не входила в его планы.
Прошло четыре года, они окончили институт, стали работать в компании Зималетто, основанной родителями. И Малиновский с ними, куда же без него…
Кире казалось, что у них с Андреем все замечательно: он любит ее, она тоже… любит… полюбила… Ей ведь хорошо с ним? Его поцелуи ей приятны, его страсть в постели возбуждает… Все хорошо! Было… Но с некоторых пор она стала замечать, что он уже не так жаждет лечь с ней в постель, целует мимоходом, по привычке…
И не спешит домой …То дел много накопилось и пришлось задержаться на работе допоздна … А на работе, известное дело, модельки… Их и соблазнять не надо, сами соблазнят кого хочешь, а тут сын владельца компании… Не упустят!
Одна Ларина чего стоит! С ее, Кириной точки зрения, Ларина просто вульгарна – высокая грудь колышется при ходьбе, бедра того и гляди разорвут джинсы, будто приклеенные к ним – настолько плотно сидят на них. А улыбка? Губы капризно изогнуты, придают лицу  кукольное выражение.… У Киры совсем иной облик.  А Жданову Ларина нравится! Вкус у него не эстетический! Хотя… Ему и Изотова нравится. А Изотова чем-то похожа на нее…Только не блондинка…
Так что же есть у них, чего нет у нее, Киры? Любят что ли не так?

А если дел на работе нет, то они с Малиновским в клубе осядут до утра… Ясно, что не в самом клубе всю ночь провели – в мотеле ночь закончили, с девицами…
 Но она терпела – винить не кого, сама его выбрала.
 Пробовала обижаться, не разговаривать неделями – он не замечал! Приходилось самой налаживать отношения, а он еще и  удивлялся потом: «Ты не разговаривала со мной? Как долго?»
Истерики тоже не приносили пользы – Жданов ожесточался и уходил в свою квартиру. Вернуть его стоило не мало сил и изворотливости.
Слезы… Они, помогали. Жданов не выносил женских слез – он тогда просил прощения – все равно за что, - и какое-то время был особенно внимателен к ней. Но дело в том, что плакать она не могла – выплакала все слезы,  а  имитировать их считала ниже своего достоинства.
Когда они стали жить вместе, она, хотя и считала это преждевременным, каждый день ждала, что он предложит ей выйти за него замуж. Мысленно проигрывала эту сцену: Андрей приходит с цветами – огромный букет алых роз! Кладет их к ее ногам… Или сам встает на колени…На одно колено… И подает ей цветы со словами: «Выходи за меня замуж!»
Нет, лучше так: « Я хочу, чтобы ты стала моей женой…»
А она ответит:
 -  Ты действительно этого хочешь, Андрей!
 - Конечно, я этого хочу.
 - И ты действительно меня любишь?
 - Конечно, я люблю тебя…
Что-то в этой сцене было не так… настораживало… Она пыталась стереть ее из памяти, построить по-другому, но все равно получалось неискренне.
В действительности все произошло совсем не так.
Жданов-старший  объявил о своем скором уходе с поста президента, и предложил избрать нового президента путем открытого голосования. Реально претендовали Андрей Жданов и Александр Воропаев, ее брат.
Вот тут Андрей и предложил ей руку и сердце!  Прилюдно – на праздновании юбилея компании! Затащил ее на площадку под потолком,  и объявил на весь зал, через микрофон… Эффектный жест получился!
Она-то понимала, в чем суть – боялся Андрей, что не хватит ему голосов. Решил подстраховаться…  Неприятно царапнуло такое его предложение. Лучше бы он поговорил с ней по душам – она бы поняла, проголосовала как надо.
И эту обиду она стерпела – очень хотелось ей стать Ждановой! Игра слишком затянулась – четыре года она в статусе постоянной, но все же любовницы. А хотелось семьи, дома, детишек… Ради этого стоит сделать вид, что такое «романтическое» предложение ей ужасно нравится! Помолвка объявлена…Все аплодируют…Щелкают фотоаппараты… А они целуются – под потолком, в сверкающем шаре! Такая удача для журналистов!
Предложение Жданов сделал, свадьбу назначили, и президентом он стал – голос Киры помог, стал решающим, а дальше дело застопорилось…
Кира увлеклась  подготовкой к свадьбе – чем дальше она откладывалась, тем больше дел появлялось: приглашения для гостей,  новая квартира, свадебное путешествие… Все приходилось делать самой – Жданов не принимал участия в подготовке этого судьбоносного мероприятия, не вникая, во всем соглашался с невестой : платье будет выглядеть как «безе в сливках» - прекрасно! Заказала пятьсот приглашений? Многовато… Но если вы с Маргаритой так считаете, пусть будет столько… Квартира с видом на церковь – очень хорошо, впечатляет! В бежевых тонах – отлично! Или в серо-голубых? – тоже хорошо… Поедем в Индию? Замечательно! Хоть на Мадагаскар, к лемурам…
Он на все был согласен, но свадьба все откладывалась и откладывалась… Изумительное платье от Милко пылилось на манекене…

За свадебными хлопотами Кира как-то упустила момент появления у Жданова новой секретарши. А когда увидела ее, то не забеспокоилась – такое «чудо» не опасно, на такое Андрей не клюнет – не в его вкусе. Рост не модельный, внешность не броская, одета… Где она только такие «наряды» выискала? Не иначе в бабушкином сундуке.
Так она подумала, а зря… Очень скоро эта секретарша, Катя Пушкарева, завладела им полностью! Без нее Андрей шагу не мог ступить! В банк – с Катей, на переговоры – с Катей, и дела текущие обсуждал только с Катей.
Сколько раз, войдя к нему в кабинет,  она заставала эту троицу: Андрей, Роман и Катя за бурным обсуждением дел в компании.  Но стоило ей войти, они тотчас замолкали. Что за секреты у них был? Она не вникала… Ей было важно только , чтобы Жданов поехал с ней и к ней…
Катя  присутствовала везде: в его мыслях, в разговорах, и даже в снах – однажды она сама это слышала! Андрей метался в постели, будто у него жар, звал ее: «Катя! Катенька! Не надо… Не уходи, Катя…» Она тогда посчитала, что у него не только жар, но и бред!
Утором он нес какую-то околесицу про кошмар во сне – бандиты…банк…Катя… - настоящий триллер! Но она-то знала, что это неправда, что во сне с ним была Катя – женщина, а не секретарь…
 Похоже, он не просто влюбился, а полюбил…
Кира испугалась не на шутку – это что же получается,  годы жизни потрачены зря? Все ее усилия и страдания напрасны? Она не могла этого допустить!
Первым делом решила прояснить ситуацию лично – вдруг это ее воображение разыгралось.
 - Андрей… Что происходит? Ты влюбился?
 - Не влюбился, а люблю.
 - Кого? Эту серую мышку? Подумай, кто ты, и кто она? Неужели ты не понимаешь…
 - Это ты еще не понимаешь…
После этого разговора Кирой овладело отчаяние. Казалось, что надежды нет никакой.  Его родители как могли, старались ей помочь – Павел Олегович грозил отлучением от президентского кресла, а Маргарита умоляла не позорить их и Киру, да и себя в первую очередь в глазах общественности.  Все было напрасно, он никого не хотел слушать, он согласен был потерять все, но только не ее…
Помощь пришла неожиданно, и с той стороны, откуда Кира ее не ждала – от самой Кати. Она вдруг уволилась и исчезла. Говорили, что она нашла какое-то письмо  - то ли Малиновского к Андрею, то ли наоборот… Кира в это слабо верила – какие письма в наше время? Если и пишут, то по электронке… И телефоны есть…
Настали трудные времена. Андрей пил, устраивал дебоши. На работе почти не появлялся, забросил дела до такой степени, что компании грозило банкротство.
В эти страшные дни она была с ним. Отложила на потом обиды, выяснение отношений, нелюбовь его. Не обращала внимания на насмешливые, осуждающие взгляды окружающих. Не думала, как это выглядит со стороны и что подумают о ней.
Она спасала его! Ей звонили – Малиновский, Шестикова или еще кто, и она мчалась туда, где он был. Привозила его пьяного, избитого к себе, лечила синяки и ссадины, слушала его покаянные речи – не к ней относящиеся,  к Кате – успокаивала, как могла, лечила и душу его тоже… О себе не думала, только о нем…
Ей советовали расстаться с ним. Брат Александр с самого начала утверждал, что они не подходят друг другу, что она будет несчастлива со Ждановым. Сестра Кристина советовала подумать, нужно ли ей такое счастье. Внешне Кристина казалась взбалмошной. И даже «не от мира сего», но в том, что касалось сестры, рассуждала трезво. Юлиана Виноградова, ее давняя подруга, тоже считала, что Кире нужен совсем другой человек, который будет любить ее и не заставит страдать.
А она настолько уверовала в свою любовь к Жданову, что не хотела ничего слышать. Когда-то давно она распланировала их отношения, очень долго, почти пять лет, шаг за шагом осуществляла этот план, и, в конце концов, сама поверила, что только с ним, с Андреем Ждановым, она будет счастлива. Осталось сделать последний шаг – выйти за него замуж! И наступит то, о чем она мечтала: у нее будет семья, дом, дети… Неужели она отступит?

Катя Пушкарева объявилась в Египте - там она работала с Юлианой. А вскоре после возвращения, она уехала в Петербург, с неким Михаилом – ресторатором. Юлиана их познакомила.
Жданов все же взял себя в руки, погрузился с головой в работу и вывел компанию из кризиса. А потом они поженились…
Свадьба была шикарная! Маргарита постаралась, дала пищу журналистам – все издания, хоть как-то связанные с модельным бизнесом, отвели этому событию первые полосы.
Молодожены смотрелись изумительно. Более красивой и дополняющей друг друга пары невозможно было представить. И вели они себя безупречно: в нужное время целовались, обнимались, смотрели влюбленными глазами, улыбались окружающим и самим себе. Видеокамеры накручивали километры пленки, фотоаппараты запечатлевали сотни моментов, и никто и нигде не застал их врасплох!
Только очутившись в своей квартире, закрыв двери на замок и опустив на окна жалюзи, они, наконец, могли стать теми, кем были: уставшими от публичной жизни, разуверившимися в любви, сомневающимися в возможности счастливой семейной жизни, близкими и далекими людьми.

                *
Оказалось, что опасения их были напрасны – семейная жизнь  вполне удалась!
Андрей Жданов стал добропорядочным мужем – кто бы мог подумать!
С интрижками и модельками было покончено раз и навсегда. Может потому, что не было больше вдохновителя этих забав – Малиновский сразу после их свадьбы неожиданно (для Жданова) уволился и уехал за границу. Андрей недоумевал, а Кира знала причину, но молчала.
Все эти годы Роман не нарушал данного ей обещания. Ни словом, ни намеком не возвращался он к дням юности. Только перед самой свадьбой спросил:
 - Кира… Ты хорошо подумала? Еще не поздно…
 - Поздно… Я подумала… Я его люблю…Правда!
Он был свидетелем на их свадьбе, больше всех шутил и веселился, и выпил не мало… А утром уехал навсегда.
                Глава 2.

С тех пор прошло пятнадцать лет - пятнадцать спокойных, вполне счастливых лет… У нее было все, о чем когда-то мечтала: дом, семья, ребенок… Сын родился в положенный срок, ровно через девять месяцев после свадьбы, что стало предметом дружеских подкалываний и недоумения – жили ведь и до свадьбы вместе… Назвали его Павлом, в честь деда, на которого он был очень похож. Андрей сына любил, проводил с ним много времени – особенно когда тот подрос – но без фанатизма, спокойно любил. Так, как положено.
А она любила сына именно фанатично, порой во вред ему и себе – пугалась любого прыщика, малейшего повышения температуры, вялого вида! Вызывала врачей, скорую, возила на обследования.
Андрей понимал, что это уже болезнь – ее, не ребенка, но сделать ничего не мог. Помогла Маргарита, его мать. Один из ее приездов  в Москву совпал с болезнью Павлика, и она увидела весь этот кошмар и завела  разговор со снохой.
 - Кирюш… А ты маму свою помнишь?
 - Ну а как же? Конечно, помню! Не маленькая была.
 - А те времена, когда мала была, помнишь?
 - Смутно… Но помню! Весело было!
 - Вот! Об этом я и хочу с тобой поговорить. Нельзя так нервничать! Все дети болеют, время от времени, к этому надо относиться спокойно – ребенок чувствует твое волнение и сам волнуется. Так ты и себя изведешь, и из ребенка неврастеника сделаешь. Пока он еще мал, не все понимает, а подрастет – у него комплексы разовьются – будет искать у себя болезни, которых нет.
 - Я… я  очень его люблю… переживаю…
 - От такой любви ему радости не будет. Ты вот мать помнишь веселой, певуньей-хохотушкой, а он какой тебя запомнит?

Слова свекрови не были напрасны – она задумалась, признала их правоту, и сумела взять себя в руки, зажать свой страх глубоко внутри себя и не выпускать его наружу! Нелегко было… Пришлось и к психоаналитику  походить. Но зато уже где-то с трех лет Павлик видел всегда улыбающуюся маму, готовую успокоить и развеселить, развеять страхи и вселить надежду.
Андрей радовался переменам, но не вникал, как  и почему они происходят. У него своя, мужская жизнь: на первом месте работа, и на втором тоже работа. А еще встречи, поездки. Семья присутствовала в его жизни ежедневно, но только после работы, по вечерам…
Андрей ездил  в командировки  не так часто, но регулярно. Кроме него некому было ездить – Роман уволился, Кира сначала сидела дома, но и, выйдя на работу, не могла оставить ребенка на попечение няни даже на несколько дней. Жданов не настаивал, ездил сам – в Питер и в Киев…
В Питере была Пушкарева. А в Киеве – Надежда Ткачук. Разумеется, там были партнеры Зималетто. В Питере – фабрика по пошиву форменной одежды, А в Киеве, у Ткачук – производство аксессуаров. Присутствие представителя Зималетто бывало необходимо для решения производственных вопросов, Кира это понимала, и старалась не думать ни о чем другом, и все же…
В Питере дела шли неважно, фабрика была убыточная. Андрей возвращался оттуда злой и угрюмый. На собраниях акционеров поднимался вопрос о прекращении сотрудничества – она втайне этого желала! – но года через два все наладилось, фабрика стала приносить прибыль. Андрей успокоился. Поездки в Питер его больше не нервировали.
А из Киева он приезжал весь взбудораженный, окрыленный! Идеи так и сыпались из него, одна смелее другой, и он тут же хватался за их осуществление. Многое у него получалось, надо сказать…
Андрей уверял ее, что Надежда Ткачук просто партнер по бизнесу и хороший товарищ, но Кира не верила – от товарищей не приезжают в таком состоянии.
Странно, но она совсем не ревновала его к Надежде, хотя и была уверена в их любовной связи. Может быть потому, что Надежда могла быть только любовницей?
Они встречались как-то во время приезда Ткачук в Москву, и даже поговорили по душам. Из этого разговора Кира и вынесла уверенность, что Надя ей не помеха, не будет она разрушать чужую семью. А потом она и замуж вышла… Ткачук умная женщина! Пушкарева тоже была умная, но умная профессионально, а Надежда умна по-женски… Поэтому и не боялась Кира ее связи с Андреем. Предполагала, но была спокойна…
А Пушкареву боялась!  Потому как тут не просто влюбленность, страсть, или сексуальная связь… Сердце она его украла! И бросила… Уехала… А он ее тогда любил…
Да и потом… тоже… любил… Прятал свою любовь, но хранил! В любой момент мог достать из тайника души…
Но из Питера Андрей возвращался спокойный, и она успокоилась – значит там все кончено.
Ну а Надежда… Пусть будет, раз уж не может он иначе. Зато в Москве никаких похождений! Шестикова жаловалась даже – хиреет газетенка без загулов Жданова с Малиновским!

                *

Ну вот… Вспомнила о Малиновском и все стало ясно – она же его во сне видела! Первый раз за все годы… Потому и настроение такое с утра…

В спальню заглянул муж – не первый раз, между прочим – теперь уже полностью одетый, готовый к выходу.
 - Кирюш, что с тобой? Ты здорова? Может, останешься дома? Полежишь?
 - Да… полежу…нездоровится – ухватилась она за эту мысль.
 - Я позвоню из офиса.
 - Павлушка в школе? Голодный ушел?
 - Ну почему голодный. Мы яичницу пожарили, с помидорами
 - Опять из десятка яиц?
 - Нет, ты что! Я помню… ты говорила… холестерин… Мы из шести – больше в холодильнике не было.  И это… ты прости… Мы не оставили тебе – увлеклись…
 - Да ладно, не извиняйся! Я же только творог на завтрак ем.
 - Все, Кирюш, мне бежать надо, - дежурный поцелуй в щеку. – Ты не звбыла, у нас сегодня годовщина. Прием в ресторане.
 - Я помню. Я буду в норме.
 - Вот и отлично! Я заеду за тобой. Тогда  и подарок привезу. Ты не обижаешься, что не сейчас?
 - Конечно, нет! Какие обиды… - а про себя подумала: « Пятнадцать роз и очередной бриллиант.  Что еще ты можешь придумать…»
 - Вот и умница. Да, посмотри мой смокинг – не нужно ли погладить…

Муж ушел, она вернулась в постель, укрылась с головой и тихо заплакала - завыла по бабьи…Отчего бы? Ведь все у нее хорошо?


К вечеру, как и обещала мужу, она была «при параде» - умелый макияж, «простая» прическа, которую на самом деле вовсе не просто сделать, платье… Платье эксклюзивное! Такого нет, и не может быть ни у кого! Одна модель в каждой коллекции гениального Милко не продается,  она делается специально для нее - Кира умела использовать свое положение! И в руках себя держать умела, и «делать лицо».
Вот и сегодня она выглядит обворожительно, не смотря ни на что!
 Только в зеркало старается  не смотреть – боится  увидеть свой утренний взгляд.

Андрей задержался, приехал позже оговоренного времени, и если бы она не приготовила ему все необходимое, они бы опоздали на собственное торжество.
Он доверял ее вкусу – все в тон, все соответствует моменту, и при этом то, что ему нравится.

Когда Ждановы появились в VIP- зале ресторана, гости встретили их аплодисментами. Все-таки они отлично смотрятся! Она умело скрывает свой возраст, а элегантности ей не занимать… А его возраст не портит, а наоборот, придает ему определенный шарм.. Это уже не легкомысленный баловень судьбы, которого она определила себе в мужья. Теперь он  заматерел, стал серьезным. Этакий успешный бизнесмен, у которого есть все, и которому от этого немного скучно.
Новые черты добавили привлекательности в его образ – и молодые сердцеедки, и искательницы счастья постарше, ловили его взгляды и готовы были ответить… пойти за ним куда угодно! Только он не звал…Ему никто не был нужен…
Кира этому очень удивлялась – такая верность ей, которую он если и любил, то о-о-о-чень спокойно…
Почти все гости собрались до их прихода, и им пришлось сделать круг, чтобы поприветствовать каждого. До места во главе стола, где они должны были сидеть, оставалось два-три шага, когда она вдруг запнулась ни с того, ни с сего. Никто этого не заметил – Андрей крепко держал ее под руку, а у нее похолодела спина… мурашки побежали по телу… Нестерпимо хотелось оглянуться – она физически ощущала чей-то взгляд.
 - Андрюха! - раздалось от двери, и они одновременно повернулись. Лучезарно улыбаясь к ним шел…Роман Малиновский! Поцеловал Кире ручку, вручил букет из пятнадцати роз. С Андреем обнялись, похлопали друг друга по плечу, пожали руки.
Жданов был искренне рад, разулыбался –  присутствие давнего друга скрашивало мероприятие, оно  уже не казалось ему таким скучно-необходимым: все приглашенные  - «нужные» люди, и только он, Роман – желанный, хотя и нежданный гость.
А Кира испугалась. Вспомнила утро, свой сон… Не к добру эта встреча!
Жданов хотел усадить друга возле себя, но тот отказался – и правильно сделал! Иначе они постоянно отвлекались бы от хода торжества на личные разговоры – столько лет не виделись, а это, согласитесь, было бы неприлично по отношению к остальным.
Но как только отзвучали официальные речи и тосты, и народ разбрелся по ресторану – курить, пудрить носики, пить возле стойки бара (кому не хватило за столом, и не оттого, что напитков было мало, а потому, что не желали тогда показывать свою потребность). Молодежь обосновалась на танцполе, а люди старшего поколения вели неспешные беседы на диванах вдоль стен, за столиками в нишах. Здесь обговаривались предварительно контракты, договора и сделки – бизнесмены не теряют времени даром.
В одной из таких ниш уединились и Ждановы с Малиновским.
 - Ну, рассказывай: где ты? Как ты? Жена? Дети?
 - Один я…работаю в солидной компании… на должности, близкой к руководству… Но не совсем …Надеюсь продвинуться…
 - Не модельный бизнес? Не встречал твою фамилию…
 - Нет, профиль другой. Мы с вами не пересекаемся.
 - Надолго в Москву?
 - Пока на пару недель, а там посмотрим. Свое представительство хотим открыть здесь. Может быть, останусь совсем – если доверят руководить московским филиалом.
 - Надоело за границей?
 - Домой тянет… Хоть и нет у меня здесь никого…
Помолчали. Роман достал сигареты, посмотрел вопросительно на Андрея, но тот покачал головой отрицательно – он так и не пристрастился к курению, а Роман, с которым они вместе демонстрировали в свое время здоровый образ жизни, видимо поддался соблазну.
Роман обернулся к Кире, спрашивая, можно ли курить здесь, но она была задумчива и, кажется, не слышала его вопроса. Он собрался идти в курилку, а Жданов остановил его.
 - Кури здесь. Кира сама курит…
 - Курит? – удивился Малиновский, - с каких это пор? Как же ты допустил? Какой пример детям? Кстати, дети у вас есть? Или уже внуки?
 - Неет… - засмеялся Жданов,- до внуков еще далеко! Сын у нас, четырнадцать лет. Почти взрослый. Собираюсь отправить его в Лондон, в частную школу, а Кира против…
 - Да, против! – уловив больную тему, вступила в разговор Кира, - Он еще ребенок! Должен жить с матерью!
 - Там он тоже будет не один! Там мои родители…
 - И все равно  я не отпущу!
 - Ребята, кончайте! Еще ведь не сегодня этот вопрос решается… Сегодня у вас юбилей…
Кира разволновалась - затронутая невзначай тема  была ее больным местом. Умом она понимала, что заграничное  образование дает много плюсов, но как жить без сына, просто не представляла. А сегодня она вообще была не в себе…
 - Извини, Роман, я отойду ненадолго – с этими словами она поспешно вышла.
Разговор иссяк сам собой – о чем спрашивать, что рассказывать, когда прошло столько лет – полжизни…
Малиновский засобирался, стал ссылаться на то, что ему должны позвонить, и Жданову не удалось уговорить его остаться. Обменялись визитками и клятвенно пообещали себе, что встретятся в ближайшее время.

Они столкнулись в холле. Роман поджидал ее, и как только она вышла из дамской комнаты, оказался рядом.
 - Кира… Я … Нам надо поговорить!
 - Зачем ты приехал? И о чем говорить? Все давно решено.
 - Все неправильно! Я виноват…
 - Я давно простила тебя… Не нужно ворошить прошлое. Жизнь налажена…
- Я был неправ во всем! Я не должен был отступать… позволять тебе замужество с Андреем… Там, вдали я понял, как ты мне нужна… Мы начнем все с чистого листа!
 - Поздно, Роман! …
                - Давай встретимся, поговорим…
 - У меня семья - муж, сын… Я не собираюсь ничего менять
 - Только поговорим! Не говори: «Нет…»

Кира отодвинула его рукой и решительно вошла в зал.
Малиновский бросил незажженную сигарету и направился к выходу.

Всю следующую неделю Кира  жила как во сне. Машинально делала привычные дела, разговаривала с теми, с  кем должна была говорить, а  думала о нем…Вернее запрещала себе думать, и все равно через некоторое время ловила себя на том, что думает. Пыталась разобраться, понять, почему так происходит, почему через столько лет  он опять вошел в ее сердце, но не находила объяснения. Если только гормональный всплеск перед климаксом... – смеялась она  над собой, Только смех был горький…

В конце недели задержалась на работе под предлогом, что накопилось много незавершенных дел. На самом деле не хотела идти домой, так как накануне слышала телефонный разговор Андрея с Малиновским – они договаривались о встрече у них дома.
Она не хотела этой встречи, боялась ее, а поскольку Жданов ничего ей не сказал, она решила переждать в кабинете. И очень удивилась, когда открылась дверь, и вошел Роман… Никакого разговора не получилось – он молча обнял ее и стал целовать…

У нее довольно большой, просторный  кабинет с удобными креслами и мягким диваном в зоне отдыха, а они бестолково топтались на узком пятачке свободного пространства между столом и рабочим креслом…
Это было безумство – поддаться его страсти (или своей?) здесь, в кабинете, за незапертой дверью… Хотя кроме охраны в здании никого уже нет…



                *
Перед тем, как войти в квартиру, провела рукой по лицу, чтобы  убрать глупую счастливую улыбку,  и выражение блаженства и умиротворенности, которые она чувствовала всеми клеточками кожи.
Не стала включать свет в прихожей – боялась выдать себя, только крикнула в глубь квартиры:
 - Мальчики, я пришла! Вы голодные? – голос прозвучал неестественно, с незнакомой хрипотцой. Или ей только показалось? Во всяком случае, кажется,  никто ничего не заметил. Откликнулся только сын.
 - Мам, а ты почему так долго?
 - Работы много. Бумаг накопилось… Надо было подготовить нужные…
 - Для папы? Для его командировки?
 - А что, папа уезжает?
 - Ну да… Чемодан собирает… У него самолет скоро…
Хотела тут же пройти к Андрею, узнать, в чем дело, но интуитивно зашла в ванную, посмотрела на себя в зеркало. Боже… хорошо, что муж не видел – блузка застегнута не на те пуговицы… прическа растрепана…и не мудрено – осталась только одна шпилька, остальные найти не удалось – вдвоем искали!
Умылась холодной водой, привела себя в порядок и только потом предстала перед мужем.
 - Андрей, что случилось? Павлик сказал, что ты уезжаешь. Куда? Что за срочность?
 - В Киев еду. Позвонили… Нужно утром быть на совещании…Вот собираюсь…
 - Надолго едешь?
 - Вряд ли… Не знаю… как получится. Заодно решу и текущие дела.
 - Зря не позвонил. Я бы и свои бумаги передала…
 - Пошлешь факсом. Я разберусь.
Жданов захлопнул крышку чемодана, поцеловал ее в щеку равнодушным,  ничего не значащим поцелуем – разве сравнить с тем, как ее целовали совсем недавно…
 - Кирюш, мы с Романом  не смогли сегодня встретиться, передай ему, если позвонит, что как только вернусь…  обязательно…

 Андрей ушел, а она продолжала стоять – растерянная, удрученная и в тоже время переполненная тихой радостью… Оказывается, это совсем не сложно – изменять мужу. Пока ехала до дома,  шла по двору, поднималась по лестнице, ощущала себя преступницей. Казалось, все знают и видят, откуда она возвращается, что у нее на лбу написано: «Изменщица». Даже непроизвольно потирала лоб…
А все оказалось так просто! Муж занят своими мыслями. Сын… мал еще, чтобы замечать такое. Для него она мать, и всегда будет ею. И тут же испугалась: а вдруг он узнает? Что он подумает о ней? Реакции мужа опасалась меньше – они взрослые люди… Да и он сам…не святой…
 И все же ничего больше не будет! Она слишком дорожит тем, что имеет. У ее сына должна быть безупречная мать! И муж… Андрей не заслуживает обмана… Она его сама выбрала, значит должна быть хорошей, по крайней мере, верной женой – он же ей не изменяет…в Москве… Интересно, что в Киеве случилось? Наденька заболела? Она не стала об этом думать – зачем? У нее есть другие думы…
Сходила к сыну, заставила выпить на ночь стакан теплого молока, взяла с него клятвенное обещание не сидеть долго в Интернете, и легла в постель. Хорошо, что Андрея нет рядом… Неизвестно, как бы она отреагировала, если бы он захотел близости… А так… одной… Можно  закрыть глаза и представить все вновь…
…Она оглядывается на скрип двери… Видит Романа… Она чувствует на спине его горящие ладони, которые убирают все мешающее на своем пути: крючочки, пуговички… Его губы, твердые и жадные… Они больно сжимают ее рот, но их не хочется отталкивать – приятна эта боль…А потом… тоже твердость и боль… и мука наслаждения…И нежность… Как нежно он целовал ее после! Какие мягкие были губы – они были везде: на шее, на груди, и там, где еще жило желание…
Кира закусила губу, чтобы не застонать – воспоминания были такие яркие, чувственные… Повезло, что Андрей уехал! Но это было первый и последний раз! Так она решила…
Роман позвонил утром, в кабинет. Не слушая его, она твердила: «Нет…», - а он все равно продиктовал адрес и время встречи…
Она твердо решила не идти, загружала себя работой, но за полчаса до назначенного времени села в машину и поехала – к нему…
 
Малиновский снял номер в небольшой гостинице в Марьино. Далеко, зато есть гарантия, что не встретишь знакомых. Несмотря на заштатность гостиницы, номер был уютный, все в нем располагало к приятному времяпровождению: тяжелые шторы на окнах не пропускали дневной свет, а настенные бра создавали полумрак. На столике их ждал легкий ужин с дорогим вином и холодными закусками. Цветы в напольной вазе источали сладкий, дурманящий аромат.
Все было не так, как в кабинете – без спешки, без боязни быть застигнутыми… Наслаждались каждой лаской, каждым движением до предела, до тех пор, пока не рождалась новое движение, новая ласка…
Ужинали прямо в постели – Роман придвинул столик и кормил ее,  одновременно обнимая и целуя – уже без страсти, а только с нежностью и благодарно…
Если бы не телефонный звонок – Жданов объявился – она бы еще долго пребывала в новом, нереальном мире, где нет обязательств, дома, семьи…Где она свободна…

 - Алло, Кира! Ты где так задержалась? Павлушка один…Поздно уже…
 - Я… Я у Вики… У нее давление подскочило, попросила приехать… Я уже выезжаю…
 - Ей лучше стало?
 - Да… Скорая приезжала… накололи ее…спит…
 - Ну, давай… осторожно  за рулем…Позвони, как приедешь домой.
 - Обязательно…

Она не позволила Малиновскому поехать вместе с ней – хотелось побыть одной, настроиться, вернуться душой и телом в прежнюю жизнь. Она уже не давала себе обещаний, что это в последний раз, знала, что не выполнит их – себе самой врать было незачем – она не сможет отказаться от того, что испытала. Осталось меньше недели и Роман уедет, и все закончится. Но эти оставшиеся дни она не отдаст никому – это ее женское счастье!
Хорошо, что путь из Марьино довольно долог. Она успеет о многом подумать…

Как же так получилось, что Роман стал ЕЕ мужчиной? Ведь с Андреем все было хорошо…Пятнадцать лет устойчивого брака, без ссор, без измен… Полная гармония в постели… Только все это, оказывается, было ненастоящее…
Она все придумала! Она сочинила эту любовь и построила на ней семью. Семья-то настоящая, а любовь придуманная…
 А любовь к Роману? Она какая? Настоящая? Наверное, раз она делает ее счастливой… А сможет ли она быть счастливой без сына?
Роман и сын несовместимы… И сын не может быть без Андрея… что же получается: любовь делает ее счастливой и она же разрушает ее счастье… И отказаться от нее нет сил – это ведь последний кусочек ее женского счастья…  Стукнет  пятьдесят, а там… Ей казалось, что после пятидесяти люди живут уже без любви.
 Хорошо, что Роман уедет! Все закончится само собой к приезду Андрея…
                Глава 3

 Ничего не закончилось, все только началось!
В тот день она проснулась в странном настроении – ей хотелось петь! Готовя завтрак сыну,  пыталась напевать, как когда-то напевала мама. Но оказалось, что она не знает ни одной песни… Она, конечно,  их слышала, многие ей нравились, но воспроизвести ни слова, ни мелодию не получалось, поэтому пела только ее душа. И знала об этом только она сама.
За завтраком, сын, не поднимая глаз от тарелки – видимо не надеялся на положительный ответ – спросил:
 - Ма, можно я с Игорем поеду к ним на дачу?
 - Тебя пригласили? По какому поводу?
 - У них рядом лыжный спортивный комплекс. Там соревнования будут по прыжкам с трамплина. Интересно! И самим покататься можно…
 - Ну поезжай, если хочешь…Когда ехать надо?
 - Сегодня! Сразу после школы – его отец машину пришлет!
Не доев, сын выскочил из-за стола и побежал в свою комнату. Она пошла за ним
 - Павлуш! Куда же ты!? Не доел…
 - Мне собраться надо!
 - Что же ты вчера не собрался?
 - Я не знал, опустишь или нет. Тебя не было… чтобы спросить…

Сердце неприятно сжалось: вот и начались осложнения! Она отдалилась от сына…
Но невеселые мысли улетучились, как только за сыном закрылась дверь.
Странно это – Роман уезжает через два дня, а ей вовсе не грустно! Наверное, подсознательно она желала его отъезда – тогда жизнь опять будет спокойной и размеренной, а об этой безумной неделе останутся приятные воспоминания. Как разрешить возникшую ситуацию «любовь-сын-муж» по-другому, Кира не знала.
Она сама позвонила Роману, и они условились о встрече.
 - Ром, а где это? Я такой улицы не знаю…
 - Это метро Т….
 - Ой, Малиновский… Ты как Сусанин – завезешь меня в лес… Чем тебе Марьино разонравилось?
 - Приедешь – скажу! Это сюрприз!
 - Ладно, конспиратор… У меня между прочим, тоже для тебя сюрприз…
 - Какой?
 - Я думаю, тебе понравится…
 - Ты останешься на ночь!?
 -  Так не интересно… Как ты угадал?
 - Потому что только этого я хочу!
 - Тогда я прямо сейчас приеду.
 - Я буду ждать у Метро. Иначе ты не найдешь.

                *
Сюрприз Малиновского оказался намного весомее – он снял квартиру!
 - Ром, а ты разве…
  - А я не уезжаю! Все складывается, как я хотел – буду работать в московском представительстве! Вот… квартиру снял. Это будет наш дом…

Квартира была небольшая – две комнаты – и совсем необжитая. Мебели не было почти никакой, только телевизор в гостиной и кровать в спальне. Не было даже кухонного стола и стульев, но на подоконнике стояла коробка с посудой и чайник. Так они и отметили новоселье – стоя у окна и чокаясь чайными чашками.

В первый момент, когда Роман сообщил, что не уезжает, Кира испугалась. Сердце оборвалось и ухнуло вниз – в саму преисподнюю… Поняла она, что прежняя жизнь кончилась – не сможет она постоянно врать и изворачиваться… Но думать об этом она сегодня не будет! И завтра не будет! Два дня – это ее бонус…

А Роман даже и не догадывался о ее сомнениях. У него все просто: живи, пока живешь! Он и раньше не отличался серьезностью, а теперь и вовсе привык жить по заграничному.  Это только в России каждый второй страдает достоевщиной: целыми днями, неделями, месяцами «жует» ситуацию, свое отношение к ней, сомнения и переживания. А там люди, по крайней мере, большинство, живут по-другому. У них тоже не все гладко в жизни бывает, но они не зацикливаются на проблемах, решают их по мере надобности, и  это у них как бы отступление от жизни, а сама жизнь  - это цепь простых радостей: красивая женщина, веселящее вино, вкусная еда… Это к примеру, а может быть другая цепочка – любимый мужчина, страстные  свидания, радость обладания…
И тоже дом, семья, дети… Цепочки эти накладываются, или существуют параллельно – кому как повезет, но они дают радость жизни. Они умеют жить легко и радостно, не подавляя своих желаний!

Кира тоже хотела жить так,  но у нее не получалось – мешали страхи, предрассудки,  стереотипность мышления, заложенная в детстве.
А теперь, с Романом,  вдруг получилось! Она почувствовала себя свободной! Не совсем, конечно, только в пределах видимости его, Романа. Без него она прежняя: закомплексованная,  «правильная», держащая свои чувства под контролем.
А с ним она ничего не боится, ей ничего не стыдно. Все страхи, все запреты, все  табу оставлены за пределами ее нового мира, а здесь – полная свобода желаний и поступков! И постоянная потребность напевать – мелодия рвалась из души!  Теперь она понимала, как счастливы были родители… Если бы жива была мама, она объяснила бы ей это раньше, уберегла бы от неправильного шага…

                *

Весь день провели в постели, но не только за занятием любовью – они же не сексуально озабоченные юнцы. Просто в квартире пока  не было больше места, где было бы так уютно быть вместе. Здесь любовь соседствовала с разговорами, а то и вовсе со сном – организму нужен отдых, передышка, чтобы набраться сил. А разговоры…Любовь требует полного знания об объекте своего приложения.
 - Рома… а ты почему не женился?
 - Не встретил такую, какую хотел…
 - А какую ты хотел?
 - Такую как ты.
 - Нет, про меня не будем говорить. Ты же не знал…не думал, что так у нас будет… Так какую женщину ты не смог найти?
 - Ну… во-первых, я хотел бы русскую.
  - И что? Там разве мало русскоговорящих?
 - Много – говорящих по-русски… Но это не одно и то же, что русские… Они сами … или ищут… или уже стали иностранками…по духу…
 - Не понимаю…
 - Русские женщины… они особенные – бескорыстные, жалостливые… А там…там расчет…выгода на первом месте. И секс… А любовь… есть конечно, но мне не посчастливилось…
 - Жалеешь?
 - Сейчас нет. Сейчас ты со мной…Я и мечтать не смел…
 - И я… Даже подумать не могла…

Почти ночью пошли гулять в лес – под луной! Глядя в окно, казалось, что лес   рядом, только двор пересечь. На самом деле двор упирался в небольшую дамбу, отделяющую его от мелководной речушки-ручейка, которая  сейчас похожа  на замерзшую лужу, а весной видимо, наполнялась водой и  разливалась. На противоположном, довольно крутом берегу и был лес. Туда  они, конечно,  не пошли – моста не наблюдалось, а идти по льду…Кто знает, насколько он крепок… Вдоль дамбы была проложена лыжня, а склон ее превращен в ледяную горку. Вокруг валялись картонки, обрезки пластика – детвора каталась на них с горы. И им захотелось! Малиновский собрался было скатиться стоя на ногах, но Кира запротестовала – она и сыну не позволяла этого, и…мужу… Мелькнула мысль, что надо бы позвонить им. Но телефона с собой не было, он остался в сумочке. И, наверное, давно разрядился…
Тряхнула головой,  отгоняя мешающие счастью мысли, заставила Романа сесть на картонку, сама уселась ему на колени, и…поехали!
Увидел бы кто со стороны: немолодая женщина (пятый десяток давно разменяла!), которой впору  внуков выгуливать, резвится как школьница в компании молодого мужчины – они с Малиновским одногодки, но мужчины, особенно богатые, и особенно из-за границы, выглядят намного моложе!
Оказавшись внизу, она тотчас  вскочила и побежала наверх, на гору. Малиновскому не оставалось ничего другого, как последовать за ней…
Во второй раз проделать этот трюк он ей не позволил – не выпустил из объятий! Зацеловал…
Вернулись разгоряченные, румяные, но промокшие – не для модельных сапожек и туфель такие прогулки!.
Одежду разложили на батареи сушиться, сами согрелись в душе, и опять в постель… А где же еще им быть, если нет другой мебели…
Заснули крепко и безмятежно, не разжимая объятий – «Не отпущу», - говорили руки и губы.
А впереди был еще один выходной день! Планировали провести его аналогичным образом, но…не бывает одинаковых дней!
Позвонил Павлик – а она, мать, не позвонила ни разу!
 - Мам, я останусь еще на день, приеду в понедельник!
 - Павлуш… А школа?
 - Мне папа разрешил!
 - Ты звонил ему? Когда он приезжает?
 - Мам… Он же вчера приехал… Ты не видела его?
 - Я…у тети Вики… Ну хорошо, отдыхай! Целую!

Настроение сразу испортилось. Надо ехать домой… Объясняться…
Они еще с Романом сходили в кафе, пообедали, прогулялись в парке, но радости от свидания уже не было, оба это чувствовали и расстались без былой невозможности  – еще пять минут…еще один поцелуй…последний поцелуй… самый последний…
 В этот раз расстались спокойно. На прощание Роман вручил ей ключи от квартиры
 - Ты приезжай, в любое время… Мой офис недалеко, я всегда смогу прийти…

Пока ехала домой не придумала ничего в свое оправдание. Голова была пуста, и в этой пустоте билась одна фраза: все кончено… что именно кончено, она еще не призналась себе – то ли ее любовь с Романом, то ли жизнь с Андреем…

                *
В квартире было накурено  и стоял устойчивый запах виски. Жданов сидел за столом-стойкой - обросший трехдневной щетиной, в дорожном одеянии и с сигаретой. Он практически не курил, и в данный момент  сигарета тлела сама по себе, но видимо их было много, этих тлеющих сигарет, судя по задымленности помещения.
Кира остановилась в проеме двери, прислонилась к косяку. Андрей поднял на нее мутный взгляд. Он еще ничего не спросил, а она уже выдала:
 - Я изменила тебе…
Еще минуту назад она не собиралась говорить этого, придумывала варианты с Викторией, Шестиковой, а сказала это. Правду сказала! И стало легче…. Его реакцию она даже предположить не могла. Андрей вспыльчив, несдержан, мог сделать все что угодно! Мог швырнуть в стену стакан с виски, или накричать на нее, обозвать самым последним словом, или даже ударить – она не исключала и такого варианта, видела как наяву: муж хватает  ее за плечи и трясет,трясет… а голова ее ударяется о косяк…
Но ничего подобного не произошло. Он все так же сидел на высоком табурете, только отодвинул бутылку и затушил сигарету. Он видимо не верил – не мог поверить!
 - Кира! Что ты говоришь? Какая измена?
 - Обыкновенная… с другим мужчиной…
 -  Этого быть не может! Ты такая правильная… Да что могло случиться за несколько дней? Когда я уезжал, у тебя никого не было…
 - Уже было…
 - Давай, ты не будешь мне сейчас ничего говорить! Ты не могла полюбить серьезно за это время…а влюбленность… она пройдет…
 - Это не влюбленность! И она не пройдет. И полюбила я не сейчас… Давно полюбила, еще в школе…
 - Как в школе? Разве не я…
 - Он обидел меня… посмеялся над моей влюбленностью. И тогда я выбрала тебя…
 - Вот значит как… Игрушку себе выбрала… Значит,  не любила никогда…
 - Нет, не так! Я любила тебя! Думала, что любила… Я была счастлива! Я прожила бы так всю жизнь, если бы он не вернулся…А теперь…
 - Кира-Кира… Что же ты наделала…
 - Я не могу без него. Прости меня…
 - Я не о том, что сейчас случилось, я о прошлом . Зачем ты сломала жизнь и себе, и мне…
 - Я была уверена… Я хотела…
 - Я могу понять – молодая была,  отомстить хотела. А замуж - то зачем вышла за меня? Почему не отпустила к Кате? Знала ведь, что ее я люблю…
 - А ты зачем согласился на свадьбу?
 - Пожалел тебя… Думал, ты любишь… Столько лет ждала… А ее не было рядом.
 - Прости… Ничего уже не исправишь…
 - Ты уйдешь к нему?
 - Да. И подам на развод.
 - Это не к спеху.
 - Нет, иначе я не могу! Сидеть на двух стульях…
 - У вас может не получиться!
 - Получится. Уже получилось… Вот только Павлик…
 - Вспомнила,  наконец!

Андрей не стал больше разговаривать, ушел в кабинет и заснул на диване –  не спал предыдущую ночь.

А Кира не знала, что делать…Она всегда советовалась с Андреем! А с кем еще? Родителей нет в живых, брат далек от ее проблем – после ее замужества отдалился, потому как не смог стать Жданову другом, постоянно соперничал с ним,  сестра далеко в прямом смысле – она постоянно в путешествиях… А Роман… Он звонил несколько раз, но она сбрасывала звонки - чем он может помочь ей? Что посоветует? С ним у нее любовь, а с Андреем – совместно прожитая жизнь. И сын… Он их, обоих,  его и ее. Он любит их – тоже обоих, более того – он любит их совместно, как одно целое – родителей!  И как теперь разделить эту любовь?
Давно наступила ночь, Жданов спал, а она все ходила из угла в угол, потом все же легла – кровать показалась такой огромной и холодной. Она не в  первый раз на ней одна, но раньше она чувствовала присутствие мужа, даже когда его не было рядом. А теперь..
С одной стороны это хорошо – не может она быть с мужем! Страшнее нет кары, чем лежать рядом с обманутым мужем – отодвинувшись на самый край, чтобы ненароком не прикоснуться телом, познавшим другого мужчину, закрыв глаза и притворяясь спящей.
Но с другой стороны – он самый родной ей человек! Только ему она может рассказать о том, что с ней случилось, только у него она может  попросить совета, и только он сможет понять ее – если захочет… И она ждала его, чтобы излить душу и решить проблемы. Это жестоко по отношению к нему! Но куда еще ей пойти? Где найти утешение и понимание?

Под утро послышались его шаги, шум воды – он принимал душ, а потом на кухне засвистел чайник – Андрей не любил электрический и всегда пользовался этим, со свистком.- «Так уютнее»,- говорил он.
Кира встала, закуталась в халат  - плотно, чтобы не распахнулся, чтобы не показалось вдруг обнаженное плечо, грудь или нога. Вышла на кухню, села напротив…
 - Тебе налить?
 - Я сама…
 - Бутерброд?
 - Нет, я с конфетой…
 - А я съем, проголодался.
 - Разогреть тебе что-нибудь?
 - А разве есть что? – он усмехнулся, - я смотрел уже в холодильнике…
 Она виновато потупилась. Действительно, она ничего не готовила в последние дни.
 - Можно яичницу или омлет. Хочешь?
И не дожидаясь ответа, начала суетливо доставать из холодильника продукты. Молоко прокисло, но ей повезло -  нашелся помидор, и она стала готовить яичницу с помидорами – и муж и сын любили это блюдо, особенно с гренками.
Пока занималась привычным делом,  жарила на двух сковородах – яйца и хлеб – пришло спокойствие,  будто ничего не произошло, и это обычное утро.
Андрей успел за это время выпить кофе и уничтожить огромный бутерброд – через весь батон, но от яичницы не отказался, ел с аппетитом – тоже как обычно.
Поговорить все-таки было необходимо, и она начала первой
 - Андрей… Ты прости меня… Но мне не с кем больше поговорить. Что делать? Как быть с Павликом? Он в том возрасте, когда не прощают… И не понимают… еще…
 - Ты хорошо подумала? Можно оставить все как есть…
 - То есть? Ты… Ты сможешь?
 - Я смогу! Но и ты должна смочь!
  - Это выше моих сил… Каждый человек имеет право на любовь… Я не могу отказаться от своего шанса – последнего! А постоянно врать я просто не сумею
 - Ну, этому-то можно научиться… Если нет выхода...– он усмехнулся и усмешка эта получилась горькой, а в его словах послышался тайный смысл.
 - Нет, нет! Я не могу!
- Нет так нет… Пусть будет по-твоему. Но Павлу, я думаю, не стоит пока ничего говорить.
 - ?-
 - Я решу этот вопрос. После каникул он поедет в Англию, в частную школу. Я сегодня же свяжусь с родителями, они позаботятся. До каникул потерпишь? Недолго осталось, месяц всего.
 - Да, конечно. Ты все же отправляешь его…
 - Кир, а что ты предлагаешь? Чтобы он видел, что мать не ночует дома?
 - Я… Я буду ночевать дома…
 - Кир, не обещай! Это не главное – дома или нет… Ты будешь другая! Тем более, хочешь развестись…
 - Хорошо… Делай как знаешь…а месяц я постараюсь…
 - А знаешь, я подумал : ты можешь взять отпуск и якобы поехать в санаторий…
Кира оживилась – перспектива не видеться с Романом месяц ее пугала.
 - Лучше не в санаторий, а в профилакторий! Я буду приходить днем!
 - Ну, пусть будет так…  Я пожалуй поеду в офис, а ты останься сегодня дома, Павла встретишь, побудишь с ним…
 - Спасибо, Андрей!  А…ты даже не спрашиваешь, кто этот человек…
 - Догадался… если со школы, и вернулся… Значит, Малиновский.
 - Да, это он… Ты простишь  нас?
 - Тебя прощу, а его – нет!
 - Почему?
  - Ты женщина и жена. И те, и другие изменяют, живут чувствами. А он мужчина! И друг! У него разум должен преобладать.



                Глава 4.

Павлик приехал радостно-возбужденный – хорошо отдохнул! И на лыжах катались, и смотрели прыжки с трамплина, и в сауне жарились, а  потом остывали в бассейне. Дача у друга была богатая и современная, со всеми условиями  для приятного отдыха: кинозал, библиотека, бильярдная…Но не только это делало ее уютным местом.
Главное заключалось в теплой, дружелюбной обстановке в семье, в отношениях между самими родителями, и между родителями и сыном.  И на  друзей сына это дружелюбие распространялось.  Кроме Павла на даче гостили еще двое ребят: друг Игоря, с которым он учился в художественной  школе, и дочь друзей семьи, живущих за границей, и приехавших в Москву «на отдых».
Мальчишкам был отдан на откуп первый этаж, а она жила вместе со старшим поколением на втором. Присутствие девочки, или уже девушки – кто она в четырнадцать лет? – сдерживало  их буйные развлечения, и в тое время  обостряло их, внося дух соперничества. Каждый хотел показать себя с лучшей, выгодной стороны
Все они учились в элитных школах, с углубленным изучением многих предметов, и обязательно – иностранного языка, а то и не одного, занимались кто музыкой, кто живописью. Но все это не было предметом соперничества и похвальбы. И даже в спорте, разными видами которого все занимались, наличие разряда или других достижений считалось делом обычным.  А вот чем хвалились, что считали престижным,   так это наличие хитового диска, компьютерной программы, «навороченного» телефона, а также прикольного значка, «фенички» на запястье или суперзаклепок на джинсах. Причем стоимость и полезность этих атрибутов не имела значения вовсе – бисерный браслетик ценился не меньше телефона! У детей свои ценности…

Увидев, что  мать дома, а не на работе, мальчик удивился, его радостное настроение сменилось тревогой
 - Ма, а ты почему дома?
 - Тебя встречаю. Соскучилась…
 - Так я же никуда не денусь. Вечером бы увиделись.
 - Я денусь…Я в профилакторий уезжаю…
 - Надолго?
 - Не знаю… Наверное, на месяц…или три недели… какая путевка будет…
 - Я буду скучать.
 - Но я буду приходить днем! Мы будем видеться!
 - А ночью будешь там?
 - Ну…да… Процедуры… вечером…
 - Мам, ты не переживай! Лечись, раз надо! Я  не маленький…
 - Павлуш… - она обняла сына, прижала его голову к своей груди, поцеловала в непокорные вихры на макушке (совсем как у Андрея…) – я хочу, чтобы  ты знал: я тебя очень люблю! И всегда буду любить!
 - Я тоже тебя люблю, мам… Ты чего это? Плачешь?
 - Это я так…Это ничего. Ты не верь, если тебе скажут…
 - Кто скажет? Что скажет? Ма, я ничего не понимаю!
 - Если вдруг… Про меня… плохо скажут… Ты не верь! Ты самый дорогой мне человек!
Она резко встала, прошла в ванную, умылась и вернулась уже прежней – спокойной, улыбающейся. И не дав сыну возможности углубиться в сказанное ранее, начала разговор о новой школе.
 - Павел! Ты знаешь, что отец хочет, чтобы ты продолжил учебу в Лондоне? Я была против этого, но теперь дала согласие. Как ты к этому отнесешься?
 - А когда ехать? На будущий год?
 - Нет, уже после каникул.
 - Ну ладно. Все равно на каникулы к бабуле собирались – папа обещал! Тогда там и останусь… А в какую школу, не знаешь?
 - Нет. А ты почему спрашиваешь?
 - Катька тоже в Лондоне учится, в частой школе.
 - Какая… Катька? – У Киры даже ноги ослабли, и она села на стул – Как на нее это имя действует!
 - У Игоря гостила. Их родители дружат. Хорошо бы в одной школе учиться!
 - Ты скажи отцу… Он устроит… Она тебе нравится?
 - Она классная! Не такая, как все!
 - Что…брекеты носит? И косички?
 - Да… А ты откуда знаешь?
 - Просто подумала – раз не как все… И одежду старомодную носит?
 - Нет, обычная у нее одежда: джинсы, топик…Нет, по одежде она современная! И вообще… У нее даже татушка а плече – маленькая такая ящерка!
И пирсинг…на пупке…
Только этого не видно – под одеждой…
 - А ты откуда видел?
 - Так мы же в бассейне купались…
 - Тогда чем она не похожа на остальных?
 - Я не знаю… Внутри что ли она другая… С ней интересно! С ней как с другом можно говорить – она без этих девчачьих улыбочек, взглядов…
 - Ну что же… может быть встретитесь… в Лондоне…если она тебе понравилась…

Сын ушел в свою комнату разбирать вещи и готовиться к  завтрашним занятиям, а она еще долго  не могла прийти в себя – это надо же, как повторяется история! Опять Катя…И опять с косичками! Может и очки носит, круглые?
 - Павлуш! – крикнула сыну, - А Катя очки носит?
 - Носит, - сын выглянул из комнаты и с удивлением смотрел на нее, - только не современные какие-то, круглые – говорит, что так оригинально… А ты почему спрашиваешь? Ты ее знаешь?
 - Нет… Знала… Похожую…

                *               

Начало совместного проживания с Романом несколько омрачилось его реакцией на ее переезд – он как-то растерялся от такого поворота событий.
 - Ты рассказала Жданову о нас? Зачем?
 - А как же иначе? Я не смогла бы постоянно обманывать его…  Ты недоволен?
 - Нет, ну что ты! – пошел он на попятную,  - очень рад! Ты будешь со мной… как же не рад… Я … должен был… я хотел сам с ним поговорить…

Этот момент выбивался из общего ряда приятных моментов, из которых состояла ее новая жизнь. Он мешал, царапал сознание, и она постаралась от него избавиться, стереть его из памяти – ей это удалось! Ну и Роман тоже постарался…

Жизнь постепенно налаживалась, входила в новый ритм. Кира много работала – хоть так отблагодарить Жданова, обелить свое предательство (другим словом она свой поступок не называла). К моменту окончания уроков в школе, часто приходила домой, повидаться с сыном. В принципе, это был уже не ее дом, но она продолжала его так называть. У нее теперь было два дома: дом с сыном, и дом с любимым человеком, и она разрывалась между ними. Легче стало, когда Павлик уехал в Лондон, но не надолго – потом она стала скучать о нем.

                *

Развод прошел тихо, без огласки среди друзей и тем более в печати. Об этом Андрей позаботился, и она была ему за это благодарна. Он же рассказал все Ждановым – старшим. Как уж он представил историю их расставания,  неизвестно, но они продолжали общаться с ней вполне доброжелательно.

Весной, когда тоска по сыну стала нестерпимой, она поехала к нему в Лондон. Остановилась у Ждановых – а как иначе? Павлик не должен знать…
В один из вечеров, который они провели вдвоем с Маргаритой за чашкой чая  (и не только!), состоялся между ними  вполне дружеский разговор – как если бы говорили не бывшая свекровь с бывшей невесткой , а просто две женщины.
 - Маргарита, скажите честно: Вы осуждаете меня? Презираете?
 - Нет, Кирочка… Я тебя понимаю! Я сама была в подобном положении, но не решилась на такой поступок, как ты. Осталась с мужем, посвятила себя сыну. А в итоге… Сын вырос, отдалился… С мужем отношения не наладились – мы стали чужими друг другу,  хоть и живем вместе. Все у меня есть, только нет простого женского счастья. А это очень тяжело – сознавать, что уже ничего больше не будет… Ты, наверное, смотришь на меня и думаешь: «О чем говорит эта старуха? Какая любовь в ее возрасте?»
 - Ну, какая же Вы старуха? Пожилая женщина…
 - Сейчас конечно… Сейчас поздно…А тогда… Знаешь, Кирюш, я вот смотрю в зеркало, и не верю, что это я! Душа остается молодой, и чувства остаются…
Так что люби, наверное, ты права… Каждый человек имеет право на любовь! Или…на отказ от нее. Каждый решает сам, что ему выбрать..
 -  Никогда не думала, что так все получится! Я хотела быть хорошей женой! И матерью!
 - Мы все этого хотим. Но есть еще и другая сила – природа.  Любовь не обманешь…
 - Вы простите меня! За Андрея простите! Что жизнь его испортила… Я                                                
 не хотела…
 - Бог простит… Он прощает…
 - А Вы? Не сможете? Вы были мне вместо матери, у меня никого нет ближе…
 - Я уже говорила, что понимаю тебя. А простить… Не знаю… Не уверена… Мне очень больно за сына – он тоже имел право на любовь…Я очень надеюсь, что  Андрей еще устроит свою жизнь – для мужчины он еще достаточно  молод.
Все как-то образуется, но будет уже  по-другому… Это жизнь.  А с тобой мы будем общаться по-прежнему…Твой сын – наш внук! Этим все сказано.
 - Маргарита… А Павел Олегович, он как ко мне относится теперь? Он ничего не говорит…
 - Он не понимает, но это ничего. Ваш развод был бы ему понятнее, если бы изменил Андрей. Мужчины… Что с них взять! У них самомнение… Считают, что женщина не может не любить мужа…



                *
Жизнь с Романом постепенно превратилась в обычную семейную жизнь. Стало меньше страсти, больше обыденности: готовка,  уборка, головная боль и плохое настроение…
Но надо отдать должное Малиновскму -  он старался вносить в их жизнь праздник. Приносил цветы, устраивал романтические вечера: ужин при свечах, завораживающая музыка, под которую они танцевали одному ему известный танец с поцелуями, эротическими ласками, постепенным избавлением от одежды… Заканчивался такой танец в постели или в джакузи, а порой бывало и то, и другое. Все это было прекрасно, но… Первые месяцы они наслаждались друг другом, и никто им не был нужен, а потом…Ей хотелось куда-нибудь пойти – в театр, клуб, на презентацию, А он на людях с ней не появлялся…  Если они и бывали в ресторанах, то далеко от центра.
И тут ее «царапнуло» второй раз! Это было на Новый год.
Отмечать праздник в Зималетто она  не захотела – подруг у нее нет кроме Клочковой, а та уехала отдыхать  с новым бой-френдом в Египет. С Андреем она старалась общаться меньше… В общем, не пошла в Зималетто.
В офисе Малиновского тоже намечался праздник – и Новый год, и «новоселье». Но он туда Киру не пригласил… Пошел один, правда не надолго.
  - Кирюш,  ты же понимаешь, я не могу не пойти. Я – начальник…
 - Я понимаю…(хотя на самом деле она как раз и не понимала, почему они не могут пойти вместе?)
 - Вот и хорошо! Я быстро вернусь, и мы отпразднуем вдвоем! Нам ведь никто не нужен? Правда?
 - Конечно, никто… Ты иди, я пока елку наряжу, приготовлю что-нибудь вкусненькое.
 - Не утруждай себя! Я все привезу! Делали заказ для офиса, и я заказал и домой.

Роман хотел как лучше,  а она обиделась… Всегда она сама готовила праздничный ужин… Мальчики только на подхвате были – Павлушка овощи чистил, Андрей взбивал белки …
И елку никогда она одна не наряжала… За елку Андрей всегда отвечал. Они с Павликом и наряжали ее, а она уже была на подхвате – шарик подать, веточку привязать, вспомнить, где лежит с прошлого года гирлянда…
Скорее всего, обида была не на то, что ужин будет из ресторана, и тем более не на то, что елку придется наряжать – обида была в том, что он не хочет обнародовать их отношения.
Почему? Не стесняется же он ее? Она красивая, умная женщина, всегда была в центре внимания, а теперь она в роли «домашней любовницы»… Это начинало ее тяготить.
Уходя от Жданова, она иначе представляла их отношения с Малиновским.
Пусть не сразу, но она все равно в перспективе видела семью – по-другому она не умела жить! Детей, конечно не будет – это плохо, но у нее есть сын, а Роман… Если бы он очень любил детей, женился бы давно. Живут же и бездетные пары… И счастливо!
 Она не хотела давить на Романа, поэтому не стала говорить о разводе с Андреем. Если он узнает, что она свободна, то должен будет как-то ответить на это, предложить ей… замужество? Ну, или хотя бы гражданский брак…пока… А   он пока  ничего такого не предлагал… Но он не знал о разводе! Она не говорила… А со Ждановым они раздружились… не разговаривают… А больше и сказать не кому…Она оправдывала таким образом Малиновского, но это была «большая царапина»…
                *

Роман пришел веселый, чуть подвыпивший, источающий радость! Закружил ее в объятиях, приласкал, зацеловал! И она забыла о своих обидах, «царапина» стерлась из памяти. Она опять была счастлива!
Роман прав – зачем им люди? Им так хорошо вдвоем…
Необычный Новый год получился. Встречали его сидя  на ковре  - мебель все еще отсутствовала ,  возле так и не наряженной елки. Кира успела повесить всего несколько игрушек… Скатерть постелили прямо на пол, но посуда была из сервиза – другой у них просто не было. Чокнулись хрустальными бокалами под бой курантов, выпили шампанское, поцеловались – первый раз в новом году. Да так и застряли в этом поцелуе – про ужин вспомнили очень нескоро! Но все же вспомнили ! Сидели, завернувшись в простыни – чем не бал-маскарад! – ели  остывшие  кушанья  (разогревать было лень), запивали все тем же шампанским.
После еды сон прошел, да и шампанское ударило в голову! Не поленились – оделись и вышли на улицу. Прогулялись  среди шумной толпы : рвались петарды, взлетали в небо ракеты, громко играла музыка в ледяном городке, построенном для детей, но в котором дурачились и взрослые - в эту ночь все были равны…Пришли домой под утро и спали до обеда. Проспали бы и дольше, но начались телефонные звонки – народ проснулся и желал поздравить. Да и самим следовало это сделать!   
             

                Глава 5

Сын приехал на летние каникулы. Надо же, как время быстро летит… Прошло уже полгода, а она и не заметила, как менялись времена года. А все потому, что для нее теперь всегда хорошая погода! Мороз – прекрасно! Взбодрит, подрумянит ее щеки,  и еще долго они будут пылать огнем от домашнего тепла, от горячего чая, и от его любви…
 Пурга и вьюга тоже хороши. Так уютно спрятаться от непогоды под одним одеялом…
Солнце весеннее – что может быть лучше? Оно  растапливает зимний снег в укромных уголках, там, где его дворники забыли. И в ней оно растапливает остатки сомнений.  Молодой травкой растут надежды – все будет хорошо! Не может не быть… она имеет право…
А впереди лето! Лето ее осени…

Они планировали (с Андреем!), что в Москве Павлик  пробудет недолго, пару недель, не больше – что ему сидеть в городе, - а потом Ждановы-старшие увезут его с собой на море. Они тоже приехали в Москву,  нужно было уладить некоторые вопросы на Совете Директоров. Собственно они и привезли Павлика.
На время приезда сына она «взяла отпуск у Малиновского» и поселилась в их прежнем доме. Она все тянула, никак не решалась сказать сыну правду. А зря!
Первый день они не разлучались ни на минуту. Она даже на работу не пошла.
Все говорили, говорили…. Павлик с воодушевлением рассказывал ей о жизни в Англии, о том,  что там все не так, как здесь, что по дому он скучает, но в Лондоне ему нравится!
« И в этом он похож на деда, - подумала Кира, - Павел Олегович тоже боготворит Лондон…»
 - Павлуш, а друзья у тебя появились?
 - Я со всеми дружу в группе…А больше всего с Кэтрин...
 - Это кто же такая?
 - Это Катя. Помнишь, я говорил… Познакомился у Игоря на даче…
 - Та самая Катя? Вы вместе учитесь?
 - Нет,  учимся не вместе, она в другой школе,  но ее родители живут рядом с  бабулей. Мы встречаемся в выходные.
 - Ты влюбился?
 - Наверное…
 - У вас… близкие отношения? Ну… ты понимаешь, о чем я говорю…
 - Ты что, ма! Она не такая! Мы даже не целовались… почти… Только один раз…
 - Ты ей не нравишься?
 - Почему? Нравлюсь… Она так говорит… Но у нее принципы, понимаешь? Она считает, что мы еще не достаточно знакомы, что она… что я…
 - А у других девочек есть бой-френды?
 -  У других есть…у некоторых…Я же говорю, что она не такая!
 - Павлуш,  наверное, тебе лучше об этом с папой поговорить. Я только тебе одно скажу: женщину нужно не только слушать, но и слышать. То, что она говорит, не всегда совпадает с тем,  что она думает.

А через день она потеряла сына… Не в прямом смысле, а в смысле душевной близости.
Он обо всем узнал! Нашлись добродетельные соседи… И откуда сами-то узнали? Следили за ней что ли?
  Все же она невнимательная мать! Он узнал, видимо накануне, а она ничего не заметила, не обратила внимания на то, что он замкнулся, не смотрит ей в глаза, предпочитает не выходить из своей комнаты.
А сегодня утром… Она собиралась на работу. Была раздражена, хлопала дверцами шкафов – почти все ее вещи были уже не здесь, и она не могла одеться так, как хотела, как привыкла одеваться.
 - Ма, ты что ищешь?
 - Сережки бирюзовые. Хотела их надеть к этому костюму. Куда запропастились?
 - Ты не там ищешь, -  ухмылка скривила его губы,- они вероятно в твоем новом доме…
 - Что? – Кира онемела, схватилась дрожащей рукой за спинку стула и в изнеможении села на него.
 - Я все знаю, ма… Зачем этот спектакль? Зачем ты здесь? Иди к нему! Ты же ЕГО любишь…- злые слезы готовы были брызнуть из его глаз. Он едва сдерживался.
 - Сынок… Я же тебе говорила, что очень люблю тебя…
Она подошла к нему, хотела погладить по волосам, но он оттолкнул ее руку
 - Меня любишь? А папу?
 - И его люблю… по-другому… не так, как раньше…
 - А я хочу, как раньше!
 - Я не могу… Ты поймешь… потом…
 - Тогда уходи! К нему уходи! Не надо нам по-другому! Мы будем с папой… без тебя…
 - Павлуша… сыночек… Зачем ты так? Я же твоя мать… Я тебя люблю…
 - А я не люблю! Я…тебя… больше… - он все же заплакал, и, не желая показывать своих слез, пошел в свою комнату, бросив ей через плечо: «Уходи…»

Она шла, не видя дороги. Слезы заливали лицо, стекали на грудь, и, кажется, попадали прямо в сердце, и жгли его, жгли…
Предполагала она, что объяснение с сыном будет нелегким, что ранит его этот разговор. Жалела его заранее, и оттягивала, сколько могла, а он ее не пожалел!
Вот и первая плата за любовь. Дорогую цену пришлось заплатить. Знала бы заранее…
«И что бы ты сделала? – спрашивал внутренний голос, - Отказалась бы от любви?»
Ответа у нее не было…
Позвонила Андрею, путаясь и перескакивая с одного на другое, пыталась объяснить, что произошло, и просила поехать к сыну – нельзя оставлять его одного в таком состоянии.

Это была ее первая серьезная потеря в ее новой, доселе абсолютно счастливой жизни…
Ненависть сына – это не Новогодняя «царапина»… Ее не залечишь романтическим ужином. Но Роман нашел способ вернуть ее к жизни.
 Он  повез ее на море – туда, где пальмы и белый песок, где вода прозрачна до самого дна и вокруг ног плавают экзотические рыбки.  Поскольку отдыхающие не знакомы между собой,  живут сами по себе, а обслуживающий персонал воспринимается как дополнение к пейзажу,  вполне можно ощутить себя на необитаемом острове.
Хорошо, что они никогда не были здесь со Ждановым и тем более с Павликом. Иначе ей все напоминало бы о тех счастливых днях…
 Все чаще она ловила себя на мысли, что называет дни прошлой жизни счастливыми. Тогда что испытывает она в этой жизни? Разве не счастье? Получается, что она была счастлива, разрушила это счастье, чтобы обрести другое счастье? А разве может  быть такое?  Счастье – оно одно. Оно или есть, или его нет. И определить это может только сам человек. Сойдясь с Романом она ощутила в себе такое… Тогда она определила  это состояние словом счастье…
А теперь… Почему теперь она вспоминает прошлое с таким трепетом? Из-за сына, конечно. Все-таки она всегда была сумасшедшей матерью. Независимо от того, как это выглядело внешне…
И все же море, пальмы и…Роман сделали свое дело – она ожила! Особенно после того, как позвонил сын и попросил прощения – вежливо так… холодно  поговорил с ней пару минут, совсем не так, как она привыкла с ним говорить, но и это было для нее большой радостью! Молодец Жданов! Сумел найти нужные слова для сына… В отличие от нее…
Оно всегда так было – она плакала, переживала, ночи не спала, а он просто делал то, что нужно было делать, без лишних эмоций. Невольно задумаешься, чья любовь правильнее, нужнее для ребенка? Но каждый любит так, как умеет…


В Москву Кира возвращалась с надеждой, что новая встреча с сыном вернет ей его, но  сын не приехал, сразу после отдыха на море отправился в Лондон,  в спортивный лагерь – будет там отдыхать и совершенствовать английский язык.
Не состоялась встреча, не вернулся к ней сын…

Тогда Кира еще не знала, что это не последняя ее потеря. Вскоре случилась еще одна - она потеряла для себя Андрея…
Они расстались почти год назад. Она сама ушла от Жданова, сама подала на развод. Она жила с Малиновским и была счастлива, но Андрея по-прежнему считала своим. Другом? Братом? И все же больше всего подходило слово «Муж». Бывший, но муж! С Романом ее связывала любовь, страсть, а с Андреем – все остальное. Первое время после развода она старалась реже попадаться ему на глаза – не хотела  лишний раз напоминать о себе, но постепенно их отношения наладились, плавно перешли в новую форму – разговорную.
Они часто и подолгу разговаривали – о сыне, о работе, о прежних друзьях… С Романом она не могла говорить об этом. Зималетто давно стало ему чужим, прежних друзей он не помнил, ну,  а ее сын…Ему он не был сыном!
А теперь она потеряла Андрея – он женился!

В то утро, придя в офис, она заметила какое-то особое возбуждение у сотрудников. Секретари увлеченно говорили по телефону и между собой. Завидев начальство, они пытались изображать деятельность, но как только убеждались, что до них нет дела, продолжали что-то обсуждать.
Через пару часов она пошла в бар   выпить кофе. За стойкой на высоком табурете сидела Клочкова, пила сок или коктейль через трубочку и одновременно демонстрировала свои достоинства. Стройные ножки   были изящно закинуты одна на другую, из декольте открывался прекрасный вид на соблазнительную грудь, а глаза,  не замутненные мыслями о работе, стреляли направо и налево в поисках подходящего объекта, который можно завоевать.
  - Привет, Викусь! Не знаешь, что за новость все обсуждают?
 - А ты не знаешь? Новость вчерашняя.
 - Меня вчера не было, я магазины инспектировала.
 - А… Так ты не в курсе… Жданов твой женился!
 - Как? На ком? У него же никого не было? Новенькая?
 - Какой там… - усмехнулась Виктория, - герои все те же… На Пушкаревой он женился! Привез уже…
 - Он же не в Питер ездил, а в Киев?
 - Оттуда и привез. Там она жила, оказывается. Еще и с ребенком…
 - Ты не путаешь, Вика?
 - Я – не путаю! Если кто и  путает, то это отдел кадров – сведения оттуда, от Пончевой. Она документы оформляет. Катерина у нас работать будет. Опять…

Забыв про кофе, Кира вернулась в кабинет. Сидела за столом в ступоре, не могла осмыслить произошедшее…
Значит, Катя была в Киеве! Вот почему он приезжал оттуда такой одухотворенный! А она-то… Уверена была, что с Катей покончено… Глупая жена! Еще и страдала, что  изменила ему… А он жил на два дома… И не страдал… А теперь женился, чужого ребенка будет воспитывать, любить его будет, как и Павлушку, или даже больше – мужчины любят детей той женщины, с которой делят постель…
Ей стало невыносимо жалко себя -  за переживания, за муки совести - и она заплакала – беззвучно, без всхлипываний и рыданий. Слезы лились сами по себе, не зависимо от  мыслей, будто и не были вызваны ими.

А спустя  несколько дней  Катя  сама пришла к ней, и они поговорили.

                *
В кабинет заглянула Амура, ее бессменный секретарь. Иногда Кира срывала на ней зло, но Амура относилась к этому с пониманием и не сердилась – все они женщины… Мало ли что… критические дни и прочее.  А может вид делала…Но и Кира всегда потом извинялась - если не по делу было раздражение. А, в общем, они ладили. И  когда Жданов попросил поменяться с ним секретарями – ему Амуру, а ей Вику, она наотрез отказалась, хотя Клочкова и ее подруга.
 - Кира Юрьевна! К Вам посетительница…
 - Разве у меня назначена встреча?
 - Нет… Но она  просит принять ее…
 - Кто это? Из рекламного агентства?
 - Нет… Это… Екатерина Валерьевна…Жда… Пушкарева…
 - Кто?!
 - Это Катя…
 - Проси!
Амура скрылась за дверью, а Кира постаралась сделать независимый вид, источающий пренебрежение.
 Катя зашла робко, осторожно прикрыла дверь и кашлянула, привлекая к себе внимание якобы очень занятой хозяйки кабинета.
 - Здравствуйте, Кира Юрьевна…
 - Здравствуйте, Катя! – Кира нарочито обратилась к ней без отчества, желая показать свое превосходство, но Катя сделала вид, что не заметила или не поняла этого – Чем обязана?
 - Я хотела поговорить с Вами… расставить все точки над «i»…
- А разве еще не все расставлены? Если Вы приехали… Если столько лет разрушали нашу семью!
 - Вы не правы, Кира Юрьевна! Я бы никогда, ни при каких обстоятельствах не позволила Андрею… Андрею Павловичу  уйти из семьи! А теперь… когда Вы сами это сделали… я считаю, что мы имеем право…
 - Вы пришли, чтобы сказать мне это?
 - Нет, я пришла не за тем. Я пришла, потому что Андрей… Андрей Павлович, хочет, чтобы я работала в Зималетто. А Вам это может быть неприятно… Вот я и хотела спросить… Если Вы против, то я не буду здесь работать.
 - Мое мнение не имеет значения. Он президент, он Ваш муж и он имеет право решать. Это мне, наверное, нужно уйти из компании – она невесело улыбнулась, - но только куда…
 - Именно этого я и боюсь! И я сказала Андрею… - Катя хотела опять поправиться, назвать его по отчеству, но передумала – хотя бы этим она покажет  свои права!- Я сказала, что Вы не должны уйти из компании. Это мое условие!
 - Почему Вы так печетесь обо мне?
 - Вы отличный специалист! Без Вас Андрею будет трудно.
 - Незаменимых людей нет. Тем более  Вы будете рядом…
 - Вас я не смогу заменить. Я только экономист, продажи - это не мое. Решайте, Кира Юрьевна!
 - Я думаю, работы хватит всем. Попробуем! – и,  закончив таким образом официальную часть разговора, полюбопытствовала:
 - Я слышала, Вы из Киева приехали. Как Вы там оказались? Вы же в Питер уехали, с …Михаилом, кажется? Вы разошлись? У Вас от него ребенок?
 - Мы никогда не были вместе. И ребенок не его… - Катя помолчала, раздумывая, говорить ли Кире всю правду, и решилась – когда-никогда все равно все станет известно, так почему не сейчас?
 - Тогда, после Египта, я поняла, что беременна. Я не хотела, чтобы из-за ребенка Андрей остался со мной,  и уехала. Я работала у Миши. Только работала!
Андрей нашел меня, но увидел, что беременна… мы были с Мишей…так совпало…
 А через два года мы случайно встретились. Я была с дочкой, и он все понял… Невозможно не понять – она его копия…  Он не отпустил меня! Да я и не сопротивлялась, честно Вам признаюсь…Очень было тяжело одной, да и его я не переставала любить! Я только условие поставила – она усмехнулась, - тогда условие, и сейчас условие -  чтобы он не разрушал семью, пока сын не вырастет… Он согласился, но тоже выставил условие - уговорил переехать в Киев. Купил квартиру, устроил работать к Надежде Ткачук – это партнер его по бизнесу. Примерно раз в месяц он навещал нас, приезжал на день-два…  Я никогда не звонила ему сама, старалась не напоминать о себе. Только один раз, в прошлом году – дочка руку сломала, тяжелый перелом в локте, со смещением. Ее должны были оперировать… Я очень испугалась и позвонила.
Теперь Вы все знаете…
 - Спасибо, что рассказали, Катя. Теперь мне многое видится иначе… - и не давая ей возможности ответить, Кира резко сменила тему разговора.
- Так, когда Вы выходите на работу?
 - Наверное, я останусь… уже сегодня… Дел много…
 - Кем Вы будете работать?
 - Помощником президента.
 - Опять в каморке? – усмехнулась Кира
 - Ну…почти… В соседнем кабинете. Его немного переделают… объеденят…
 - Понятно! – Всегда будете под рукой…
 - Кира Юрьевна! Зря Вы так… Мы столько лет не могли быть вместе, что сейчас расставаться даже на день нам невыносимо. Простите… Я не должна была говорить…


                Глава 6.

Пушкарева, а вернее теперь уже Жданова, ушла, а Кира еще долго не могла избавиться от ощущения, что она здесь, что смотрит на нее осуждающе… или торжествующе?
Сама она думала о Кате то со злостью – столько лет отнимала у нее Андрея, то с жалостью – столько лет любить тайком, урывками, не имея никаких прав и привилегий…
От Кати мысли перекинулись на себя: сможет ли она так любить? У нее несколько другое положение, она ничего не скрывает, но одно их объединяет – ей тоже нет входа в мир любимого человека.  У Кати на то были объективные причины… А вот  почему Малиновский держит ее в тени?
Этот вопрос уже давно мучил ее, но она его игнорировала, загоняла в самый дальний уголок души, чтобы не омрачал он ее «бабье лето». И сегодня ей удалось это сделать. Стала думать о том, что ждет ее вечером…
Она придет раньше Романа – уж постарается! Приготовит на ужин обыкновенные котлеты – Рома с таким удовольствием их ест! Он уже давно не заикается о ресторанной еде, признал, что приготовленное ею,  вкуснее. А еще она сварит кисель – самый обычный, какой всегда варила сыну. Кисель тоже Роману по вкусу пришелся. Оказалось, что он его не пил раньше. Если только в детстве, но про детство он уже не помнит.  В юности питался в кафе и ресторанах – там  другие напитки предпочтительны. А за границей   кофе пьют. Она сварила однажды и он буквально «запал»…
По дороге она купит овощи, фрукты у них есть в холодильнике. А еще… Еще она купит ему пижаму! Уже холодает, отопление включат не скоро… Им, конечно, вместе не холодно, жарко даже, но потом… потом можно уговорить его надеть… если холодно станет…
Вот еще одна неприятная мысль: «если холодно…» Не в прямом смысле… В прямом смысле поможет пижама. А если к ней охладеет? Что тогда будет их связывать?
Эту неприятную мысль она тоже задавила-заглушила-спрятала. Потом об этом подумает… Не сегодня! Сегодня у них будет тихий семейный ужин, плавно переходящий в тоже тихую, супружескую ночь. А может и не в тихую… не в супружескую, а в любовную…В ночь страстных любовников – оголодавших без любовных утех. И то, и другое одинаково прекрасно! Она ждет этого момента и ради него готова на все!

За окном осень во всей ее красе: желтые и багряные листья на деревьях и под ногами – не успевают дворники сгребать их, чистое, серо-голубое небо, холодное солнце – греет, попадая на спину или в лицо, но чуть отодвинешься,  скроешься от него за углом, и овеет холодом…
Только бы длились подольше ее солнечные осенние деньки, ее бабье лето…

Ее ожиданиям не суждено было сбыться. Роман был уже дома, и на столе стоял пакет из ресторана – ужин, догадалась Кира. От прежнего Романа -  улыбчивого, с лучиками у смеющихся  глаз, - не осталось и следа. Он был серьезен и даже хмур. И так смотрел на нее, словно прощался навеки.
  - Ром, а что случилось? Почему ты дома, и так смотришь…
 - Кира… Мне нужно уехать… Вызывают на собрание акционеров… с отчетом…
 - У тебя недочеты в работе? Ты боишься?
 - Да нет…просто… первый раз отчитываться…
 - Все будет хорошо! Не переживай. А ты надолго поедешь?
 - Не знаю… Как получится… Не думаю, что задержат…
 - А…когда ты поедешь?
 - Уже завтра…
 - Так скоро… - она тряхнула головой, - давай не будем омрачать этот вечер! Все будет хорошо! Мы же расстаемся не надолго…
 - Да-да… не надолго…
Больше они  не касались темы расставания, будто ее и не было. У нее мелькнула мысль: «Почему бы ей не поехать с ним? Для нее это не проблема…», - но он не предложил, значит для него это неприемлемо, и она не возвращалась больше к этой мысли – зачем портить вечер…  Поужинали за обычными разговорами, под телевизор, работающий без звука – чтобы не мешал разговаривать! Звук включали только на интересных кадрах.
Так же обыденно она расправила постель,  приняла душ, а дальше…

Они любили друг друга.  Нежно и неистово… Грубо, яростно и…ласково! Боясь заснуть и  потерять хоть на секунду ощущение близости. Шепча признания и клятвы и вскрикивая от наслаждения. Все было на грани возможного, за чертой реального. Как в первый раз? Как в последний раз?

Под утро он все же уснул, а она даже глаз не закрывала – наглядеться на него, запомнить каждую черточку, каждую морщинку на лбу, его мерное дыхание и чуть вздрагивающие во сне ресницы. А еще хотелось запомнить тепло его тела,  но для этого нужно было прижаться к нему своим телом, а это могло разбудить его. Будить она не хотела – сыта была и ласками, и близостью… Вот если бы просто лежать. Прижавшись, устроив голову у него на руке, смотреть снизу на его лицо,  ловить его улыбку и отдавать свою… И слушать шорох слов, не понимая их смысла, только чувствуя нежность губ на виске…
Но мужчины так не могут – они идут дальше, до конца.

Назавтра Роман уехал. И пропал – как в воду канул! Не звонил, не присылал СМС-ки, а когда она позвонила сама, равнодушный механический голос ответил, что данного номера не существует…
Он ждала.  Ничего не видя и не слыша вокруг, закутавшись в кокон своего ожидания. Уже смутно чувствовала, предполагала, но не хотела верить – он не мог так поступить!

Через неделю, или через две – она не понимала, сколько времени прошло, к ней пришли две женщины. Одна молодая, другая  примерно ее возраста. Представились сотрудницами компании, в которой работал Малиновский. Она очень испугалась – с ним что-то случилось?! Та, что постарше, сразу поняла, о чем она подумала, и успокоила ее, сказав, что с Романом все в порядке. В дальнейшем разговоре она не участвовала, и не смотрела на Киру – неловко она себя чувствовала в навязанной ей миссии.
А молодая   усмехнулась недобро и стала говорить такие вещи…  Ее слова звучали как пощечины.
 - Эта квартира находится на балансе фирмы. Новый начальник не намерен ее оплачивать. Или Вы сами ее оплачиваете, или должны съехать…
 - А разве Роман Дмитриевич не вернется?
Та, что постарше, посмотрела на Киру с жалостью и отвернулась, а молодая продолжила со злорадством, которое она даже не скрывала.
 - А что, он Вам не сообщил?
 - Что-то со связью… Я не могу дозвониться… А вам он звонил? – со страхом и надеждой спросила Кира. Она хотела знать, что произошло и … страшилась узнать горькую правду.
 - Нет, он нам не звонил. Кто мы ему? Он нами пренебрегал… Новый начальник, которого прислали вместо него,  рассказал… Роман Дмитриевич теперь большой человек… Будет президентом компании… Старый-то неизлечимо болен…
 - Когда… станет?
 - Скоро! Вот женится на дочке босса, и станет. Иначе нельзя – семейный бизнес… Так Вы поняли, про квартиру?
 - Спасибо. Я все поняла.
- Тогда мы пойдем. Всего Вам!

Они ушли, а она так и осталась сидеть в кресле. Даже не встала закрыть дверь.
Мыслей не было. И чувств, кажется тоже. Только пустота.
Все кончено... Жить больше незачем – она все потеряла: семью, сына и любимого мужчину. Коротким оказалось ее лето… А прозябать в длинной слякотной осени она не хочет – она умерла сегодня днем! Тело ее еще функционирует, а душа мертва. Тогда зачем оно живет? Не лучше ли…
               
                *

За окном еще ночь, а сна больше нет. Надо менять снотворное – после этих таблеток она высыпается через пять часов. А дальше что делать? Смотреть в потолок и вспоминать? Уж сколько раз она все перебрала в памяти…
Кира встала, накинула на плечи шаль, включила на кухне чайник – со свистком! Такой, что был в ее прошлой жизни. Придвинула к себе журнал с кроссвордами – он всегда лежал поблизости и скрашивал ее бессонницу.
Сделала себе бутерброд.  Кто бы мог подумать три года назад, что она будет  есть ночью бутерброды? Теперь фигура ее совершенно не волнует.
Поискала взглядом чашку, не увидела. Пришлось встать и искать в шкафу– вечером перемыла посуду и в шкафчик убрала, но вот в какой? Она до сих пор путалась в них, не могла привыкнуть, хотя уже три года живет в этой квартире. Андрей купил. Тогда…
Тогда он спас ее – в буквальном смысле.
Приехал почти ночью - благо дверь она не закрыла – нашел ее уже без сознания, вызвал скорую. Как он догадался приехать? Почувствовал? Не мудрено… Она же всю неделю не в себе была, невозможно было не заметить. А в этот день вообще не пришла, и на телефонные звонки не отвечала…Вот он  и сорвался, поехал. Не безразлична она ему -   столько всего вместе пережили и хорошего, и плохого… И сын у них!
Павел уже взрослый, хотя ему только восемнадцать… Он рано повзрослел – они тому поспособствовали! Она в первую очередь! Почему-то отца он не осудил – ни за давнюю связь, ни за женитьбу. Мужчины они всегда солидарны. Они ведь не только отец и сын, они два мужика, поэтому и  понимают друг друга, и не осуждают…
Вот и Андрей сына не осудил, когда тот с Кэтрин стал жить – теперь он ее бой-френд.  Там принято так... Катей она была особенной, а Кэтрин – как все.
Павлик и с Катей – которая теперь Жданова, а раньше была Пушкарева,  подружился. Охотно бывает у них, подолгу живет на каникулах,  только что мамой не зовет…
А к ней, матери своей, он заезжает на пару часов – проведать. Видимо не простил до конца, хоть и жалеет. Как сын не простил, и как мужчина осудил.

Только Андрей к ней хорошо относится.
А почему бы Андрею к ней хорошо не относиться? Она своими руками ему дорогу к счастью с Катей расчистила.
 Но так она думает только когда злится – на себя, на жизнь, а в другое время она понимает, что причина не в этом. Не только в этом, по крайней мере. Ведь этими же руками в свое время она не пустила его в счастливую жизнь… С Катей…
Просто он человек такой – жалеющий. На этом все их отношения и построены. Были тогда,  и есть сейчас.
Без Андрея она не выкарабкалась бы. Это он поднял на ноги всех врачей, он часами разговаривал с ней – внушал, что жизнь не закончилась, что у нее есть сын, да и другие…  А кто другие-то? Он с Катей?
То-то и оно, что с Катей… Приходится терпеть, иначе и с ним связь порвется. Надо признать, что и Катя много для нее сделала – Андрей помогал ей морально, а на Кате вся физическая поддержка: супчики, бульончики, чистое белье, и прочее, прочее… Кому как не ей, Кире, знать, что Жданов к хозяйственным обязанностям всегда не причастен. Крупные, масштабные дела: покупка квартиры, машины, мебели – это на нем, а за картошкой он не ходит.
Приезжали, конечно, и брат, и сестра – проведать. Надолго не остались – у них своя жизнь.   Кристина более свободна,  не обременена ни семьей, ни работой – живет на дивиденды от акций, но и у нее где-то там, на закоулках цивилизации, есть свой, хотя и временный дом, и столь же временный спутник жизни, и терять их, пусть и ради сестры, она не захотела.
А Сашка обосновался в Питере, там у него  должность, политическая карьера – в депутаты метит! Он предлагал ей переехать к нему, только она не захотела – что она будет там делать? В чужом городе, где все лица чужие, в чужой квартире, где нет ничего своего… И одна?
А здесь, в Москве, знакомые улицы, дома, люди. Здесь ей даже воздух кажется родным!
И Андрей здесь. Он ей  сочувствует, помогает. Квартиру вот купил. Каждый год в санаторий отправляет – здоровье свое она подорвала крепко. Сколько месяцев  в больнице пролежала!   Сначала в терапии, потом  в клинике неврозов. До сих пор последствия сказываются.

Дорого она заплатила за свое право на любовь! А жалеет ли? Обвиняет ли Романа?
Иногда жалеет…
 Однажды увидела Андрея с семьей новой на улице – пешком шли. Не на машине, почему-то. Веселые такие шли… Катю он под руку держал, а девочка сама в его руку вцепилась, шла  вполоборота – в лицо ему заглядывала и что-то говорила, говорила… И тянула его за собой, а он – Катю… И весело им было от этого, смеялись и бежали за ней. А руки не расцепляли…
Вот тогда пожалела – они тоже с Павлушкой  так гуляли… Может и не так им было весело, но теперь это не помнилось, а что гуляли – это было.

Но бывали и другие воспоминания. Да хотя бы тот первый поцелуй с Романом в кабинете – разве о таком можно пожалеть? А ночи жаркие? Все до одной она помнит, и ни об одной не жалеет. Они с ней останутся навсегда.
И Романа она не винит. Он не виноват, он просто стал таким,  как те люди, с которыми он жил столько лет: расчет, выгода, прежде всего. А может,  он всегда таким был , потому и прижился на чужбине. В какой-то момент затосковал и  вполне искренне хотел начать в Москве жизнь с чистого листа… И ее встретил – всколыхнулось молодое…Но не получилось…
Не случись несчастье с владельцем компании, может и жил бы он здесь, с ней… А коли уж появилась возможность не просто продвинуться по служебной лестнице, а перепрыгнуть несколько ступенек разом, и оказаться на самом верху, он этого упустить не мог… Глубоко проникли в него чужие ценности. Не смог он оторвать себя от них.
 Не вина это его, а беда! А может – счастье…
 Он знал уже в тот вечер, что не вернется. Потому и звонить не стал, и телефон сменил – отрезал разом! Больно, но быстро. Не по-русски…

Что же так тяжко-то? Осень? В природе и в жизни… В природе еще вернулось лето – почти… Тепло и солнечно. И не верится, что могло бы быть уже и «снежно», а сыро и холодно уж точно. Но пока тепло. Только не радует.  Ежеминутно ждешь подвоха – вот набегут тучи, и дождь заморосит, и снежная крупа посыплет мокрый асфальт. И лето не сможет пробиться, уйдет в небытие…
Так и в жизни – вдруг вспыхнет желание, обернется нежданной радостью, а уже через минуту понимаешь, что этого не может быть – уже осень жизни… И  ничего нельзя изменить: морщины на лице, убранные косметологом или даже хирургом, проступают во взгляде. Рубцы на сердце, заглаженные временем вновь кровоточат прежней болью… Природу не обманешь! И как бы мы не переводили стрелки часов, наступает то, что должно наступить.
Надо жить сегодняшним днем, успеть насладиться тем, что осталось, а душа, наша многострадальная душа, все равно ждет, все равно надеется - хочет покоя, а жаждет бури…
                *

 Ночь кончилась. За окном гаснут фонари, что освещали улицу для  тех, кто вынужден был идти по ней ночью, а заодно светили в окна таким, как она – не спящим. Можно собираться на работу – чуть рановато, но это ничего, подольше посидит перед зеркалом, лучше скроет следы бессонной ночи.
Взглянула в зеркало и отпрянула – на нее смотрела та, прежняя Кира. Облик был теперешний, постаревший и увядший, а глаза – те, ждущие…
Что же ты ждешь, Кира Юрьевна?


Конец