Я тогда стал часто себя спрашивать, задумываться, надо ли это кому-то. Для чего и кого мы это делаем. Вся эта сложная обстановка, постоянная опасность, злобные взгляды чеченцев, мрачные лица сослуживцев, холодные и бессонные ночи быстро развеяли всю военную романтику, столкнув с жестокой реальностью войны. А дома другие друзья, которые не служили и никогда не будут служить. Я перечитывал письма, в которых они рассказывали, как бы подразнивая, о легкой и беспечной жизни, о проблемах, которые мне стали казаться смешными и пустяковыми.
Спрашивали, скольких кто уже убил, и каково это. Нет, им не интересны мои переживания, не интересно то, что трогает меня, мы разные сейчас. Пришло понимание того, что никто за нас по настоящему и не переживает, кроме родных и близких. Все эти мысли и переживания накладывали определенный отпечаток, наслаиваясь как мокрый снег, на снежный ком.
Но однажды случилось то, что перевернуло во мне многое, дало мне ответ на мой вопрос. Пришла «гуманитарка». Но она не была похожа на холодные подачки, незнакомых дядек, которые подобным образом повышают свой предвыборный рейтинг. Это бездушные подарки и они не радуют. Не радуют отпечатанные на дешевой бумаге одинаковые открытки, с избитым поздравительным четверостишием, вложенные в коробки с разными консервами и сигаретами. С Новым Годом, солдатики!
Эта «гуманитарка» была другой, ее собрали маленькие ребятишки из детского сада города Калуги. Простые детишки, которые не лукавят, которые не преследуют никаких корыстных целей. Наверно из части им дали списки, и они всем отправили персональные подарки, на всех подарках дети написали имена и фамилии ребят, для которых они собирали их. Двоих из ребят уже не было, не успели дойти подарки до адресатов. Я, получив свой сверток, с коряво написанной фломастером фамилией, отправился в палатку.
У меня было хорошее место на нарах, рядом с печкой, на нижнем ярусе. Скинув ботинки, я уселся на свое место и принялся за свой подарок. Печка «буржуйка» с раскаленными боками, весело потрескивая горящими дровами, тоже словно поторапливала меня, сгорая от любопытства вместе со мной. В свертке были теплые носочки, наверно связанные доброй бабулей этого малыша, по крайней мере, мне очень хотелось, чтобы это было именно так. Были мыло, зубная щетка и зубная паста. Ну, как же без этого? Сигареты, пачка печенья «Юбилейное», куча ирисок. Ручки, тетрадки и конверты, чтобы я исправно писал письма моей маме.
И был конверт с письмом. На котором, тем же детским почерком, что и на обвертке было выведено «от Вити». В конверте был сложенный альбомный лист с детским рисунком. Возможно, я ждал, что маленький Витя положил мне в конверт рублей пятьдесят, на которые бы я себе купил у приветливой чеченки Заиры пачку сигарет. Но конверт был с рисунком, рисунком которые рисовал каждый из нас. "Папа, мама, я" - две фигурки, женская и мужская, держат за руки маленького мальчика. Рядом домик с трубой, из которой дым выходил почему-то колечками. Дерево и улыбающееся солнце, с длинными теплыми желтыми лучами. Но больше всего меня поразила надпись над всем этим. По-детски, коряво и весело, разноцветными, теплого оттенка буквами было написано «СПАСИБО ТЕБЕ, СОЛДАТ!!!».
Меня как током ударило. Эти простые слова произвели на меня тогда не забываемое впечатление. Он, маленький хулиган Витя, я представлял его себе именно хулиганом, сказал мне самое важное слово. Я представлял, как он старательно выводил эти слова. Возможно, он хотел поиграть с друзьями, а тут ему пришлось писать мне письмо. Но он нашел то самое нужное мне, самое простое и великое слово. Тогда я осознал, что моя Родина это маленький Витя, он и тысячи таких же российских детишек, их радость и счастье. Их задорный смех и улыбки - есть моя прекрасная Родина. Каждый такой домик с трубой и каждое деревце.
И не надо мне никаких наград, медалей и орденов, высокопарных слов благодарности, который дядя с толстым лицом даже не смог сам сказать, а читает с листочка. Мне достаточно знать, что маленький Витя с чистым и открытым сердцем благодарен мне, за мою нелегкую солдатскую работу.