Он не был гением. Просто не хотел войны.
Все куда-то спешили, носились по городу как всполошенные. Он медленно плелся по мостовой, изредка глубоко вздыхая и качая головой в такт несуществующей мелодии. Ему не нравилось жить как все. Строить планы, изучать историю себя и города и других. Относительно работы он все делал четко по инструкции, но ему дико хотелось нарушить ее.
Не любил правила. И в его доме никогда не было правил. Он безучастно правил, как в последний раз.
Он любил впадать в экстаз. Но не любил водить домой девушек. Любил крошить хлебушек. С теплом кормил воробьев.
Жизнь напоминала течение тихой речки, он смотрел как тает свечка и читал чьи-то стихи.
Он вводил в заблуждение с силой стихий. Его обучили этому еще в детстве, те, с кем он состоял в родстве.
Его возбуждали те, что походили на Богинь. Ему нравилась "холодная красота". Он дрожал.
Дрожал как в страхе, падая им в ноги. Он вел себя так, словно они недотроги. Он был убожественно одинокий, ему не хватало сил.
Что-то у кого-то просить.
Он никогда бы не сумел простить.
Ее жизнь походила на кино, которое удобно смотреть укутавшись в плед, с бокалом вина.
Хотя чья в этом вина?
Ей нравилось, когда все ладилось.
Она не принимала в ответ слова "нет." Не любила готовить обед, и так случалось уже несколько лет, любимого тоже нет.
Зачем ей мама читала сказки? Сейчас не хватает ласки, и уже ничто не спасает от тоски.
Как будто жизнь ничтожна. От соски до гробовой доски.
Счастье вымерло. Вымерзло. Счастье это зло. Просто сло-
во.
Ворочаясь, она спала на софе. Устала стелить постель. Как жаль, что несуществует фей.
А ведь так хотелось, ей...