В голове Марии вспыхнуло: «Саша.Саша»
Она его помнила, хотя не видела года два. Саша то появлялся, то исчезал. Но часто был ласковым. Почти ничего не спрашивал. Рассказывал о своей жизни скабрезные подробности.
Травил анекдоты. И снова пропадал.
Он был старше ее на девять лет и сделан из совершенно из другого теста.
Рассказать подробно о Саше не представляется возможным. Жизнь его мелькала, как в дрянном кино. Это был странный фильм. Вот отдельные кадры из него. Советское бедноватое детство в Подмосковье. Пьяные родители, работавшие на заводе. Первая женщина, которая была его намного старше и так ничему толком и не научившая. Портвейн в каких-то подворотнях. Друг Сережа, с которым Саша не поделил одноклассницу. Торговля с лотка газетами и журналами ельцинской поры. Метро, в котором он научился воровать. Опять какие-то женщины. Смерть отца. Повестка в армию. Афганистан. Там он научился убивать и писать стихи: то бравые, то слезливые. (Бабам его стихи нравились). Женитьба. Мерзкий развод через год. Потом небольшая квартира на окраине Москвы, где много пили. Дорогие машины, которые он два счета научился угонять. Сбитый по пьянке прохожий. Какое-то шоссе. Наручники. Тюрьма. И Маша.
Да-да, та самая Мария, которую мы с вами уже немного знаем.
Они познакомились в московской больнице. Мария лежала в гинекологическом отделении, а Саша отравился плохой водкой. Так они и встретились: в коридоре. Вернее, Саша первым углядел Машу. Она прошла мимо, почти не заметив его. У Маши после сильного кровотечения кружилась голова. Тогда, два года назад, она носила «каре». На ней был синенький халатик и домашние тапочки. На Саше – болотного цвета безрукавка и тренировочные штаны. О чем они говорили, трудно сказать. Кажется, началось с того, что Саша тогда у окна по-идиотски попросил закурить. На лестничной клетке стояло какое-то вялое долговязое растение. Мария плакала и разглядывала то пыльные листья, то серый пейзаж за окном.
- Я не курю, - раздраженно ответила она, резко повернулась и он увидел ее больное заплаканное лицо.
Александр промолчал. Мария смотрела на него прямо и зло. Потом отвернулась. На глаза предательски наворачивались слезы. Сашка это почувствовал. Он положил ей руку на плечо. Мимо ходили какие-то люди: то хирурги, то медсестры, то посетители с сумками.
Пока они говорили и целовались, стемнело. Странное дело, им никто не мешал, хотя любопытные взгляды, конечно, были.
Сашка умел целоваться. Некоторым вещам он обучался на удивление легко, словно отродясь умел это. А умел он немногое. Только целоваться, врать и воровать. Ему везло: он редко попадался.
- Всё обойдется, вот увидишь, - шептал он ей.
- Что обойдется, Саша?
- Вот выпишемся из больницы, встретимся где-нибудь. Сходим в какой-нибудь клевый
ресторан.
- Саша, я замужем. У меня маленький ребенок.
- Ну и что?
- Ничего. Хочешь, расскажу о себе? Мне тридцать три года. Есть квартира, машина. Но нет любви.
- Это я понял.
- Знаешь, как я сюда попала?
- Привезли на «Скорой»?
- Ага.
- И меня.
- Какое совпадение.
Помолчали. Мимо прошел какой-то пожилой иностранец.
- Это третий этаж? – спросил он с сильным немецким акцентом.
- Нет, это четвертый – хором ответили Саша и Маша.
- Also, tiefer?
- Битте-дритте, - хрипло пробормотал Саша.
- Сашка, что у тебя было по немецкому? – засмеялась Маша.
- Четверка – соврал Саша.
- Я иду к Светлане Кораблевой, - снова встрял иностранец.
- Гинекологическое? Вам выше – сказала Маша на великолепном немецком.
- Hervorragend. Prima. Sie sprechen ein perfektes Deutsch.
- Он хвалит мой немецкий – перевела Маша для Саши.
Еще немного поговорили. Иностранец сказал, что разыскивает свою бывшую коллегу. Похвастался: «Я несу ей хорошую книгу». Сашка невнятно рассказал про свои татуировки. Показал иностранцу свою левую руку. На запястье было жирно написано: «Таня». Еще на руке был след от ожога. Иностранец испугался. Саша сложил из четырех пальцев решетку и махнул в неопределенном направлении. «Gefaengnis?” – «Яволь», - сказал Саша . «Она самая. Тюряга. Семь лет.» Иностранец покачал головой. У него было все в порядке: жена, трое детей и строительный бизнес. «Ich wuensche Ihnen viel Glueck», - вежливо сказал он на прощанье.
- Машка, дай телефончик.
- Нет, Саша.
- Ну, звякни мне сейчас на мобилу.
- Я не знаю твоего номера. И знать не хочу.
- Почему?
- Потому.
Сашка надулся.
- Вот стоим мы здесь с тобой уже почти три часа, дурака валяем. Я из-за тебя кефир пропустил.