Пуп ночи... Час быка молниеносно захлопнул толстый том небытия. Опять проснулся!.. Будет наказанье. Теперь закрыться веком невозможно.
Безмерным волдырём вспухает спальня, кривя глумливо голые углы; наплывом искажает тушу шкафа, вытягивает двери изумлённо... И зыбиться стена... Её он видит как будто сквозь волнистое стекло. Толпятся озабоченные книги, к постели долетает бормотанье, и шёпот, и шуршание шагов из чёрных рёбер полок. Потолок - то провисает вяло и безвольно, то втягивает жалобное брюхо, - задерживает накрепко дыханье - и выпускает, стиснуто и длинно, сквозь комариный писк... И снова вдох. Сбесился пульс в висках, и пучит череп...
"Да-да, я понимаю, я никчемный... Увиливать нельзя... Мой долг... я знаю!"
Под покрывало втаскивая душу, он корчится, пытается сглотнуть волокна ненасытного рыданья.
"Но я пытался! Столько раз пытался..."
Закручивая ночь водоворотом, мятежно стены водят хоровод; недружно напевают, спотыкаясь через горбы невидимых чудовищ, через его ненужную одежду, безжизненно обвисшую на кресле; а в эпицентре - бледная кровать.
"Ведь я один!.." - Он к верху поднимает лицо, с картонным скрежетом в затылке...
В зените мрака призрачная лампа висит подобно вылезшему глазу на ниточках артерий, мышц и нервов.
"Мне одному ВСЁ В МИРЕ - не по силам!!!"
И снова мозг отчаяньем охвачен, тупым, нечеловеческим, звериным (отчаянье бывает и таким); оно со скорбным рёвом рвёт и мечет... Носитель мозга вынужден прибегнуть к последнему спасительному средству - он быстро тараторит заклинанье, придуманное ночью для него, великой, древней, мудрой, доброй ночью для до смерти проснувшегося мозга. Прочь мысли, прочь!.. Всего четыре слова! (Одно из них малюсенький предлог, но он любим, как родинка на теле.) Четыре кратких слова - мой наркотик... Как точно в них всё в мире уместилось!
...Опять заныл комар, незримый, горький. Но комната замедлила вращенье; и стены подравнялись и сомкнулись квадратными уютными плечами. Окно взглянуло как-то благосклонно. И даже помахало краем шторы под тайным дуновеньем сквозняка. Как переживший злой испуг ребёнок, он так хотел бы крикнуть "О, СПАСИБО!!" - но страх прервать спасительную мантру сжимал его до самого утра. Он не исполнил. Разве он достоин -?
(фрагмент из поэмы «Петрушка»)