Зима еще не уступила свои полномочия, но неизбежно чувствовалось теплое дыхание весны. Слякоть перемешивалась с заморозками, оттепель с гололедом. Она шла по улице и думала, что все это пустяки, что надо дождаться только весны, и вот тогда уж, точно, все будет только хорошо! Но было как-то грустно, тоскливо и немного пустовато на душе. Она шла и думала о том, что время идет совершенно синхронно с возрастом, не отставая от него ни на шаг. И года ее с каждым шагом времени становятся чуть больше. Как-то так сложилась жизнь, что перейдя уже тридцатилетний порог оказалось, что она и не замужем и нет детей. Сначала, по молодости, считала, что рано. Потом, уже и рано не было, но вот как-то не было никого. А под тридцать уже и не знала что ответить на вопрос: а почему замужем не была, детей нет? А перейдя серьезный для женщины рубеж, стала понимать, что , может быть, и права была, не торопясь замуж. Что подруги нисколько не счастливы в кругу семьи, в хлопотах над очагом, который, у некоторых едва тлел, у некоторых горел так, будто в него масла подбавляли. Единственно, смущало, это одиночество. В школе, на работе, среди людей, этого не замечаешь. Одиночество приходит только вместе с сумерками, когда загораются лампы, лампочки, торшеры, светильники, ночники в детских, столовых, залах, спальнях… Тогда одиночество как непрошеный гость врывается в комнату, окутывает постель, и кажется, что постель – это ее тюрьма, что сон не придет никогда. Что в наказание за свое одиночество, и свободу, она проведет в этом пространстве всю свою жизнь. Имея способности к литературе, она стала писать. Чем не способ от бессонницы? Ночь… Далеко до утра. И рождаются в голове сюжеты, и появляются новые герои, образы, люди, события, как будто вот они, тут, рядом, как будто стоит лишь руку протянуть и ты попадешь в другое, реальное место, и время, несмотря на то, что оно было тобою же выдумано.
Дикая тоска, печаль, словно шалью окутывала ее, и ничего уже нельзя было поделать с этим щемящим чувством тоски и одиночества, которое, словно волнами, окатывало ее, поглощало полностью, а потом, словно штормом, выбрасывало на берег спокойствия и забытья, имя которому – сон. Сначала понемногу, потом все увереннее, она стала набирать свои тексты, давать жизнь героям, новым сюжетам. И вот уже в ее запасе было несколько историй, претендовавших на рассказы и даже один - на гордое название-повесть. Время шло. Сначала ее слушателями были только близкие, потом она стала смелее и пришла уже со своими трудами ко мне. Я знал ее со стороны, со слов знакомых ее знакомых, но и понятия не имел, что встречу нечто подобное тому, что увидел. Красивое, умное лицо, не соответствует своему возрасту. Как минимум лет на семь-десять моложе. Правильные черты лица, огромные серо-голубые глаза, которые меняют свой цвет в зависимости от настроения хозяйки – иногда в них появляется зеленоватый оттенок. Все это никак не связывалось с моими представлениями о незамужних женщинах, которым за.., хоть и немного. Волнуясь, она объяснила мне цель своего прихода, выложила на стол отпечатанный экземпляр, и как и договаривались, флешку с работой. Свои наблюдения, которые я изложил выше, я сделал в самые первые мгновения нашей беседы, а что-то почерпнул из огромных глаз, рассказывавших мне иногда нечто совсем противоположное чем их хозяйка. Иногда так бывает в жизни – встретил человека, поговорил с ним, спросил его о чем-то, пусть и не самом важном, и уже кажется, что знаешь его всю жизнь, что ты вот так, глаза в глаза, смотрел ему и пять, и десять лет назад. А про нее я понял – это моя судьба. Может, даже, часть меня. Заблудившаяся, оторвавшаяся, страдающая без меня, моя часть, моя часть меня. Наверное, это было не совсем нормально, и я ясно себе представил взгляд ее огромных глаз, когда я начну делиться с ней своими мыслями. Боясь спугнуть свою половину, я наплел ей, что с текстом надо работать только вдвоем, что я сейчас открываю новые молодые таланты (вот здесь обнаружилось еще одно магическое свойство ее глаз- в них мелькнула искорка! ). Словно благодаря за слово «молодые», и сожалея, что не соответствует этому требованию, она все же согласилась прийти ко мне на работу завтра же поработать с материалом. Два глубоких омута втянули меня, просмотрели мою душу, мои грехи и ошибки, достижения и амбиции, и совершенно обессиленного выбросили на берег моего кабинета в редакции. Да, взгляд. Оценивающий взгляд незамужней женщины.
Но раз слово дал, держись. Обещал посмотреть до завтра работу –смотри. Ну ночку не поспишь, зато завтра увидишь ее.
Я, оказывается, уснул за столом с бумагами. Что ж, для главного редактора областного литературного журнала это не в новинку. Новым для меня были ощущения ее повести. Послевкусие, которое остается от хорошего вина, не покидало меня и после прочтения ее произведения. То, что она талантлива, я слышал. Но то, что я прочел, поразило меня. Не имея привычку ничему удивляться, в данный момент я был в состоянии растерянности. У нас в редакции были авторы, которые перебирались в Москву, пользовались популярностью у домохозяек и любителей полежать на пляже с книжечкой нетяжелого содержания, но таких высот, я понял, не добьется никто – ни до нее, ни после. А она, вообще, не добивалась. Она просто писала то, что ей приходило в голову. Другое дело, что в голову ей приходили только исключительно гениальные мысли. И сюжет! Сюжет рассказа «Поздняя осень» поразил и простотой своей и реальностью, и красотой слова. Я вновь и вновь перечитывал ее последние строки о том, что «…любовь не проходит бесследно. Вот видишь, на небе звезды? Каждая звездочка рождается вместе с новым чувством, и горит до тех пор, пока живет это чувство в нас…» Пока это чувство в нас? Значит, я сегодня зажег звезду в небе? Так надо полагать?
Она пришла, поразив меня своей пунктуальностью. Хотя до нее я был уверен, что понятия «женщина» и «пунктуальность» вещи между собой абсолютно противоположные. Я вообще, до нее во многих вещах был ошибочно уверен.
После ее визита ко мне зашел мой друг, исполняющий одновременно обязанности моего босса. Более чем двадцатилетний стаж дружбы избавил нас от лишних словоизлияний. Он посмотрел на меня, повертел в руках ее флешку и сказал: - Это любовь.
Он не спросил, не поинтересовался, он просто сказал. И я ответил ему: - Да. Через месяц я опубликовал ее рассказ «Поздняя осень» со своей рецензией, в которой горячо приветствовал «новое поколение молодых талантливых авторов». Мы уже жили вместе. А еще через полгода она подписала контракт с крупным московским издательством, вышла замуж за генерального директора этого издательства. Ее больше не мучили пустота, одиночество, страх. Она уехала. А я остался. Я и моя звезда. Ведь если звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно?