ГЛАВА следующая из книги "Библос"
ИЗГНАНИЕ
– Делов-то было…. – криво улыбаясь, произнес Лысый фетр, нагло и с явным пренебрежением рассматривая нашу троицу.
Я повернул голову к Свитому пуху:
– Тот кивнул головой, – добровольно. Совершенно добровольно. Даже можно сказать с желанием.
– Разберемся… – спокойно ответил я и показал знаками, что все свободны. – А Михасия попрошу задержаться….
– Ну чо? Не поверили твари в сказочку о смерти…. Схавали шиповничка и не кашлянули даже. Придется их турнуть оттедова, чтоб поняли как супротив бати идтить…. А то ненароком протянут свои ручонки еще и к крыжовнику, сожрут этих арбузиков маленьких и тогда ваще на них управы не найдешь никакой.
– Турнуть то не трудно…. – Михась чесал бритый череп в раздумьях, – но придется следить за ними постоянно, или местность минировать. А повреждать их никак нельзя…. Эксперимент порушится, если хоть одна модель из строя выйдет.
– А, ну да! Минировать действительно нельзя. Что то я сразу не сообразил, что если ляшушка-подпрыгушка Мадаму яйца оторвет, потом плодиться ему будет никак невозможно. Тогда мы это проще решим. Мы охрану выставим из этих ваших двух лабораторных подопытных херов…. Толку с них в лаборатории никакого, только стеклоочиститель зря глушат. Пусть и охраняют вход в сад. Хари у них страшные, генетическими ошибками обезображенные, рост внушительный, кулаки с три Мадамовых головы, так что не осмелится дернуться. Тем более на двоих. А чтоб они с поста никуда не ушли, мы четыре кувшина элитного вина закопаем в виде ромба и крышки не закроем. Пусть бухлом пахнет в ограниченном пространстве. Эти дуболомы все равно не сообразят откуда пахнет, и будут как привязанные стоять с желанием вломить любому пытающемуся на охраняемую территорию проникнуть. А на крайний случай мы кувшины еще и отработанным цезием обложим, чтоб у них головы болеть начинали и слезы из глаз ручьем, как только приблизятся к кувшинам. Гы-гы! Стоит хер у вина и выпить не может. Так и назовем каждого из них хер-у-вин! А чтоб им там скучно не было, повесим мяч голограммный, крутящийся. Будем в него периодически транслировать идейную линию партии и правительства так сказать. Ну и естественно каждые 3 минуты портреты преступников в фас и профиль, чтоб они своими бычьими мозгами не забыли зачем их туда поставили. Надо кстати сфоткать преступные лица на полароид. А то Зевы+ полно изображений, а Мадама вовсе нет. Только компьютерные модельки. А там, в саду, он уже и подзагореть успел, и подкачаться. Одна ограда вокруг шиповника чего ему стоила. Здоровый мужик, чего и говорить…
**********************************************
– Ну, чо теперь делать будем…. – Зева+ распласталась в зарослях терновника подобно снайперу, выцеливающему жертву.
Почерневший от тяжелых дум Мадам периодически оглядывался по сторонам, ожидая появления бати и, наконец, вскочил и пошел к озерцу, чтобы охладить мозг. По возвращении, его туннельно-направленный взгляд, высветил из пространства распластанные Зевы+ ноги, и рельефные ягодицы, дразнящее возвышающиеся на местности. Естество его превратилось в звенящий от напряжения кол, и он набросился на свою сотрудницу, отрывая ее за поясницу от земли, и устанавливая на коленки как крупнокалиберный пулемет на шасси. Зева+ даже икнуть не успела, как Мадам вошел в нее и стал совершать возвратно поступательные движения, сопровождаемые звериным рычанием и единственным членораздельным словом:
– Сука, сука, сука.… Из-за тебя все, – последнее окончание было неразборчивым, но Зева+ уже поняла, что мужчине надо непременно найти виноватого, и этого виноватого наказать, чтобы почувствовать себя легче. Если бы она была того же пола, что и Мадам, была бы драка, пока избыток тестостерона не израсходовался в огне ярости, изливаемой на противника. А так очень даже кстати, что Мадам нервничает…
Мадам заорал свое протяжное «О-о-о», и последний раз конвульсивно дрогнув, рухнул на спину Зевы+, заграбастав в свои ладони ее молочно белые груди с торчащими пенечками сосков. Зева+, через некоторое время вынырнув из сладостной пелены осторожно спросила:
– Чо случилось то, Мадамушка?
Мадам, уже стабилизировавший свое состояние, буркнул:
– Чо случилось, чо случилось? Разлеглась тут понимаешь ли жопами кверху. Нормальному человеку и мимо не пройди… Я ж как твою жомапель увижу, так думать никак не могу. Весь мозг вниз утекает. Вот и получается срамота всякая…
– Чо ж эт срамота? Очень даже и не срамота вовсе, – Зева+ была весьма довольна такими Мадамовыми проявлениями.
– А я сказал срамота! – рявкнул Мадам и свел брови к переносице, – прикрыться надо, а то, как-то это не это.
Мадам нарвал молодой виноградной лозы и свил набедренные повязки для себя и для Зевы+. Зева+ покрутилась туда-сюда в этой повязке и, подойдя к озерцу, посмотрела на свое отражение. Отражение ей понравилось, поскольку теперь была некая тайна, спрятанная за листьями. Она повиляла бедрами, рассматривая внимательно, как именно эта самая тайна проявляет себя из-под одеяния, и тщательно все запомнила. Но стоило ей слишком наклониться вперед, как тайна приоткрылась аккурат сзади, со стороны Мадама, наблюдающего за выкрутасами своей супружницы, и мозг его опять утек вниз. Повязку пришлось делать новую, поскольку старая безвозвратно испортилась, разорванная в клочья хрипящим от страсти Мадамом. Зева+ поняла великую силу виноградной лозы, и по окончании процесса плождения, стала внимательно рассматривать окружающие природные ресурсы с целью составления гардероба.
**********************************************
Пока Михась занимался установкой кувшинов с вином, и голографического проектора, я брел по саду, раздумывая как бы ловчее разыграть постановку и выгнать эту парочку, чтобы быть в их глазах очень расстроенным и одновременно справедливым. Таким, чтобы они чувствовали естественную потребность покинуть мои владения исключительно из чувства вины, а не потому, что я их выгнал. Да и к тому же сначала их надо уличить в поедании шиповника. А это доказать сложнее. Ну да бог не выдаст, свинья не съест, решил я. Ввяжемся в драку, а там разберемся что к чему, тем более сканер показал что обе модельки зашифровались в кустах, мимо которых я только что прошел, типа просто прогуливаясь, прячась от солнцепека. А раз прячутся, стало быть виновны, поэтому осталось только правильно на базар вывести, так что я повернулся и зычно кликнул:
– Ма-да-а-м….
– Пипец Зева+, – Мадам побледнел, – щас гасить нас будет…
Зева+ нервно сглотнула.
– Он вроде с виду добрый….
– В этом то вся и пакость, хрен его разберешь, когда он с хорошим пришел, а когда как сейчас.
– Слышь Мадамушка… А может мы себя сами сейчас загоняем, а? Может он и не знает про шиповник ничего, а?
– Да чо ты свиристишь мне в ухо! Не знает! Как же не знает… У него везде тут глаза и уши. Фиг скроешься. Тем более, с какого праздника он посередь недели в самый полдень сюды приперся бы? Вот то-то и оно. Въехал поди, что мы не сдохли с того шиповника, а за базар отвечать надо перед свидетелями, так что самолично нас ликвидирует, чтоб портрет свой заставить уважать у камрадов.
– Блин, – по щекам Зевы+ потекли слезы. – Как-то несправедливо погибать в самом расцвете сил. Может договориться с ним как нить, а Мадамушка? Он же все-таки батя тебе. Может шанс какой нить даст искупительный, а? Я ж вить жить хочу, Мадамушка…. Ты там, когда он строгость свою начнет проявлять, не препятствуй уж. Может, простит нас…
– Ма-да-ам!
– Ладно, пошли сдаваться, чего уж, – Мадам первым встал из кустов, и за руку поднял Зеву+, крепко сжимая ее ладошку в своей.
Я изобразил нервный испуг от неожиданности, и ласковую улыбку на лице, что воспринялось Мадамом в совершенно противоположном смысле.
– Ах вот вы где! А я все хожу туды сюды, кликаю вас повсюду, а вас нет нигде. Все думаю, не случилось ли чего…
– Дак вы ж папаша вроде меня одного только кликаете…
Улыбка с моего лица немедленно сползла:
– И прилепится жена к мужу своему, и станут двое как одна плоть…
– Ну, да... – глухо заявил Мадам, – прилепилась уже… Почище напалма, хрен отлепишь…
Зева+ толкнула Мадама в бок локтем. Глаза она держала упертыми в землю, как и полагается примерной школьнице. Тут я узрел набедренные повязки из виноградных листьев на их чреслах, и, вытаращив глаза, ткнул пальцем в них и спросил:
– А это еще что такое?
Мадам еще больше понизил тембр:
– А чо? Ходим тут голые как питекантропы какие нить, мудями трясем почем зря. Окультуриваться надо бы нам уже. А то понимаешь, ни тебе театров, ни выставок достижений народного хозяйства. Никакого так сказать культурного досуга.
– Все записываешь? – спросил я у Свитого пуха, который еле заметным облачком висел за моим плечом.
Тот беззвучно кивнул невидимой головой. Вопрос задал для профилактики, поскольку все переговоры вообще записывались автоматически самой голограммой творения, которая пронизывала каждый атом созданного мной сущего.
– Так вы папаша не один прибыли… – то ли с облегчением, то ли с обречением произнес Мадам.
– Так откуда ты вдруг узнал что голый? – спросил я, уловив в этом моменте прямую зацепку для выкатывания предъявы.
– Спалился, – еле слышным шепотом промямлил Мадам и зажмурил глаза.
– Ты часом не с запретного шиповника плодов схавал? – спросил я.
Мадам ощетинился:
– А чо я? Чо сразу я? Чуть что, сразу Мадам… Мадам туда, Мадам сюда… Задрали вы меня папаша совсем уже.
Зева+ зажмурила от страха глаза и спряталась за Мадамову спину, оплетая его своими руками вокруг могучего торса и поясницы.
– Да чо ты меня пеленаешь? – Мадам озверел, и с трудом оторвав Зевы+ руки от себя, отшвырнул ее в мою сторону.
Зева+ приземлилась на булки аккурат посередине между нами, и вытаращенными голубыми глазищами хлопала то в одну сторону, то в другую.
– Это она все, – продал супругу Мадам, и речевой поток прорвав плотину понесся, – Она мне шиповника принесла… Все наврал твой батя, говорит, ни фига он не отравленный. А я… Я ж даже забор вон какой огородил вокруг него. Так она через забор сиганула сцуко. Я её один раз поймал, другой поймал, но не могу ж я ее кажный день караулить. У меня делов полно. И забор вона какой отгрохал в полтора роста. Ей все нипочем оказалось. Как кошка когтями цепляется и лезет туды. Вот и результат. Так что папаша ее гасите на здоровье, а меня реабилитировать надо, потому что я как лицо пострадавшее тут должен рассматриваться.
Зева+ сникла, осознав глубинное предательство мужа, и поразившись легкости с какой он ее продал, сделала заявление:
– Не виноватая я! Это все змей…
Мадам вытаращил глаза:
– Какой еще змей?
– Это он меня соблазнил шиповник скрасть…. – Зева+ никак не могла оторвать глаза от земли, поскольку поняла, что сейчас Мадаму станет известна и вторая тайна, и тогда ее захотят убивать сразу с двух сторон, и никуда от такого геноцида будет уже не деться.
– Ты еще скажи, что шиповник к тебе сам в руки запрыгнул…
Мадам упер руки в бока и разглядывал свою бывшую супругу. В разряд бывших, он ее записал немедленно после собственного предательства, поскольку совместное жительство, где она постоянным присутствием постоянно напоминала бы о собственной слабости, Мадам вынести бы не смог. Поэтому после того как Зева+ отправится в небытие, терзать себя за свое малодушие станет незачем. Надо только теперь изо всех сил посодействовать чтобы этот факт был реализован в реальности на все сто процентов.
– Змей это все подстроил, – Зева+ была непреклонна, – он на меня гипноз сделал.
– А вот это уже интересно, – я сделал знак Свитому Пуху, – Змея в студию!
Прикинувшись безобидным ужиком, по траве, изгибаясь противоминным зигзагом, явился сам Лысый Фетр. Человечью форму он принимать не рискнул, опасаясь естественных Зевы+ проявлений, но поучаствовать в комедии решился.
– Звать изволили вашбродь? – явно юродствуя, прошипел змей.
– Тут подсудимая заявляет, что для приема ею запретного шиповника с вашей стороны был применен гипноз….
– Никак нет вашбродь, – змей сотворил из хвоста кольцо для лучшей устойчивости и вытянулся вертикально, изображая подобострастие в присутствии царственных особ, – шиповник употреблялся оной персоной без всякого гипноза. Гипноз мною применялся с целью так сказать ускорения генитального контакта. Хотя и он бы не понадобился, поскольку дамочка сия, гхм, слаба на передок, так сказать…
Челюсть Мадама непроизвольно отвисла, и он спустя секунду выдал:
– Тык ты чо курва… Со змеей эт самое….
Зева+ в этот момент пожалела, что вообще появилась на свет, но собралась с духом, и, с вызовом взглянув на своего супруга, ответила:
– А чо ты хотел? Ты сам постоянно на работе. Айфон… Зверей протоколировать… А на меня ноль внимания, фунт презрения. Как будто меня и нету вовсе. А я без интимной ласки может не могу. Мне может жисть не мила становится без нее…
– Вот вить… Вот как оно то…. Папаша, ну Вы же взрослый, сами видите как все обернулось. Я точно не виновный. Она вон и со зверями сношается, и ягоды запретные жрет горстями. А я, как супруг ейный, в тот день не мог сопротивляться чарам этим бабским. Тем более уставший был после напряженного трудового дня. Мне расслабиться надо было в тишине, мысли упорядочить, а она тут со своими сиськами, жопами, ягодами и провокациями, что вы все наврали. Так что прошу вас рассмотреть это дело с пристрастием, и к стенке поставить ее одну. Без меня. Я лицо пострадавшее невинно. А глюки те с ягод я и не помню уже вовсе…. Не убивайте меня батя…. – Мадам рухнул на колени и воя, пополз к моим сапогам ручной, из атилоповой кожи работы, со стразами.
– А ну тварь, не прикасайся ко мне, – меня передернуло от омерзения, – а то еще микроба какого нибудь неизвестного науке занесешь в ауру, задолбаешься лечиться потом…
– Не убивайте отец… – Мадам вдруг ощутил ценность жизни и готов был унизиться до червя подземного.
– Не убивайте нас, – к сапогам поползла и Зева+, приникая головой к земле с расстилающимися по траве белокурыми волосами, которые вернули себе цвет с рыжего, немедленно после того, как она искупалась в горном источнике перекиси водорода.
– Вот дела… – протянул я, – а кого же мне тогда убить?
Мадам молча выстрелил рукой по направлению своей бывшей супруги, а она перенаправила этот импульс в сторону змея, который изобразил крайнее удивление, и, если бы у него были плечи, непременно пожал бы ими:
– Тоже мне нашли крайнего…. – прошипел он. – Я только советы раздавал. Могла бы и отказаться… Я ж просто тихим голосочком разговаривал и не заставлял ничего рвать и тем более жрать. А мало ли кто и где чего говорит. Вон у Мадама в голове вообще цельная радиостанция…. Как присоветует чего, так таких делов можно наворотить, что малиновый джихад отдыхает. Тоже меня в этом обвинять будете?
– Короче! – надоело мне слушать все эти препирательства, – виноватыми объявляются все! И поскольку если всех убить, то и комедия за ляфинитится, так что я поступлю проще. Всю троицу выгоняю за пределы этого замечательного и совершенно безпроблемного, заметьте, сада, без права возвращения. Жизнь сохраняется всем, но вечность отныне отнимается. Из песка вы все взяты, в песок и возвратитесь. Каждый в свое время. Намеком на близкую пору окончательного возвращения в этот самый песок, для вас сладкая парочка, будет начало высыпание этого самого праха из отверстия, сами догадаетесь какого. Что касается тебя змеюка подколодная… Отныне судьба тебе этот самый тухлый песок жрать на завтрак, обед и ужин, и от такого скудного рациона быть тебе злым и жаждущим кусать человеческое общество в пятку. Если ухитришься укусить выше - это твоя личная заслуга и гастрономический бонус. Общество же будет тебя топтать прямиком в сахасрару чакру, повреждение которой будет приводить к более быстрому превращению тебя в песок, чем это произошло бы естественным путем.
– А теперь пошли вон отсюдава и чтоб глаза мои вас больше в этом саде не видали!
Очень поспешно, опасаясь что я могу передумать, парочка подскочила и рванула прочь к виднеющимся на горизонте горам. Змей пополз медленнее, согласно своей природе, вызывая желание прищемить ему чем нибудь хвост.
– И кстати…. – тормознул я людей, с опаской вжавших головы в плечи, – попытка несанкционированного проникновения на территорию будет наказана жестоко. Через пару тройку дней наши Джумшуды с Равшанами тут обнесут всю территорию трехрядной колючей проволокой, выкопают ров и заполнят его дымящейся азотной кислотой, и на закуску третьим контуром защиты будет система кактус с шестидесятью тысячами вольт на разрядниках. Ну а сад я сам лично заминирую вообще без всяких чертежей, чтоб утечки информации ненароком не случилось, – я хмыкнул в сторону Свитого Пуха.
Парочка обреченно кивнула головами, а змей показал свой раздвоенный язык.
Мне показалось что геноцид какой-то слабоватый получился и остановил молодежь:
– И это…. В наказание за ослушание вам будет следующее… Ты Мадам, будешь хлеб ростить, в муку его молоть и хлеб печь. А когда будешь его есть, то лицо твое потеть станет нещадно в память об преступлении. А ты… Зева+… будешь рожать детей своих в муках. Так что Мадам должон будет тебе достаточно муки из добытого хлеба приготовить для так сказать повитушества. Все, валите отседава, пока еще какая нибудь заслуженная кара мне в голову не пришла.
Как только Мадам с Зевой+ скрылись из виду, улыбаясь от счастья, что удалось остаться в живых, я выдал распоряжение Михасю запускать Херувинов и крутящийся плазменный мяч. Райский сад стал закрытым для посещения.
На обратном пути на базу, на связь по видеотелефону вылез Михась и скромно спросил:
– Это конечно же не мое дело ваш бродь….
Меня аж передернуло:
– Да что здесь то не так?
– Все так! Преступники наказаны и изгнаны. А вот сад только теперь на фига нужен? Столько в него сил и идей вбухали, и теперь на простой???
Я на секунду задумался и понял что Михась прав, но внешне это показать было никак нельзя, поэтому я сделал важное и умное лицо типа «пути господни неисповедимы» и сказал коротко и глубокомысленно:
– Надо…