Вот нашел «Заметки отпускника». Перечитал, вроде забавно, несмотря, что лет пять уже прошло…
Пойти в отпуск всегда приятно. Особенно, когда он проходит не дома и не на садово-огородном участке, а в гостях, в европейской части нашей страны. Точнее в Саратове.
Четвертое сентября
Первый день в пути. На поезде почти через всю Россию. Из Благовещенска до Саратова - это вам не путешествие из Санкт-Петербурга в Москву.
Соседи: молодая пара – муж с женой. Как он ее только терпит? Рот не закрывается: сделай то, пойди туда. И старушка, сидит, увлеченно разгадывает сканворд. Прошелся по вагону – сканворды у всех. Это, наверное, поездная болезнь. Никогда ей не заражусь. Хочу просто смотреть в окно и думать обо всем. О том, что немного грустно уезжать, оставлять на целый месяц друзей, дом, о том, что я наконец в отпуске, но не сижу сиднем в четырех стенах, а по-настоящему путешествую. Пускай в плацкарте, пускай нет душа. Но это такие мелочи по сравнению с дорогой, знакомством с новыми людьми, местами.
У меня пятое место в вагоне и получается, что я еду, не глядя вперед, а как бы оглядываясь назад. Может, поэтому, проезжая по родным амурским просторам, я грущу. Кажется, что больше никогда не вернусь.
Но все еще впереди. Еще ничего не съедено и не выпито, не проведена ночь под несмолкаемый стук колес, никто еще не навернулся с верхней полки.
Едем почти сутки, а все еще Амурская область. Воистину велики просторы нашей родины. Мелькают какие-то деревеньки, где люди занимаются своими делами, некоторые подносят руку к глазам, закрываясь от яркого солнца, и провожают взглядом уходящий поезд. Я и сам раньше частенько так делал. «Какие счастливчики, - думал в эти минуты, - едут куда-то в незнакомые края, кто-то их ждет и встречает». И вот теперь еду сам. Ждут ли меня, встретят? Посмотрим, осталось пять дней.
пятое сентября
Такое чувство, что вчера уснули летом, а проснулись осенью. Дождь, желтые деревья. А еще горы, река Шилка – небольшая, но бурная и каменистая. Чувствуется в ней скрытая недобрая сила - вот пройдут дожди, и она свой нрав еще покажет.
Ночью почему-то плохо спалось, с непривычки, видимо. Проснулся от того, что проводница укрывала меня одеялом. Попутчики подобрались разные. Хорошо детей маленьких нет, и мужики, которые водку пьют, в противоположном конце вагона. Зато рядышком на боковушке девушка такая симпатичная! Периодически встречаемся с ней взглядом. Молчаливая она какой-то. А у меня еще как на грех прыщик на носу вскочил от переживаний, может, она на мой нос так заинтересовано смотрит? Пойду в зеркало гляну. Да нет, нос как нос.
Хотел писать нечто социальное и философское, типа, как величественная и прекрасная природа Приамурья оттеняет убогость и нищету человеческого существования. Получается же ерунда всякая. А существование людское и, правда, так себе – обшарпанные вокзалы, сгнившие и обвалившиеся мосты, деревеньки со сгоревшими и покинутыми домами. И народу мало совсем. За несколько часов одна-две деревни за окном промелькнут. Опа! Через тоннель в горе проехали! Здорово! Бабулька - соседка взяла у меня рассказы Шукшина почитать. Читает, хмыкает – нравится. Еще бы! Кажется, что она – Герасимовна, и сама вышла со страниц этой книги. Она постоянно поправляет свои очки. А они не хотят оставаться на месте и со временем съезжают на кончик носа. В последний момент Герасимовна каким-то шестым чувством ловит свои окуляры и непередаваемым движением руки водружает их на место.
Дедок подсел, болтун и матершиник. Фраза его запомнилась: «Я ему по доброму говорю – сынок, … твою мать». Поговорили. Как узнал, что я журналист сразу на власть и на жизнь жаловаться стал. Если бы я был врачом, он бы стал про все свои болезни рассказывать. Хотя про них он потом тоже рассказал.
Третья смена соседей. Молодые, вроде, все, а сидят и молчат как сычи. Нет, чтоб бутылочку взять. Пожалуй чихну, скрашу это тягостное молчание.
шестое сентября
Вчера я погорячился по поводу детей. Ночью в Чите наш вагон «осчастливили» одним. Девчонке года полтора, непослушная – визжит, с родителями спорит. В ее годы я серьезнее был. Надо от греха подальше предложение про непьющий вагон зачеркнуть.
Сегодня ближе к вечеру будем проезжать Байкал. Посмотрим, посмотрим. Я проспал начало великого озера – ушатало что-то под стук колес. Потом как кто подтолкнул, повернул голову. Ба! Байкал! Вода голубая-голубая, от неба не отличишь. А мне почему-то казалось, что он серый, суровый. Не-ее, все камешки на дне видно, а берегов нет. Красота, спору нет.
В поезде по радио передали, что омуля запретили есть, пять случаев заболевания ботулизмом, один со смертельным исходом. Но несмотря на громогласные предупреждения об опасности купил рыбку. А то неудобно как-то: был на Байкале и омуля не попробовал. Сосед предложил скинуться на пиво. Наконец-то. А смысл? Ему в Иркутске выходить. Поели. Ждем первых признаков отравления и открытия туалетов.
Станцию проезжаем с названием «Зима». Люди так и говорят: «Ушел в Зиму», «Доехать до Зимы». Не хочу жить в Зиме, особенно когда на сердце май.
седьмое сентября
Мне еще больше стало жаль декабристов. Ведь чем хороши путешествия? Тем, что, увидев новые края, всегда можно вернуться домой. А так как они - на долгие-долгие годы. Я уже не говорю о тех, кто покидал Россию навсегда… Я, наверное, очень жалостливый человек, потому что при мысли о космонавтах мне становится еще грустнее.
Что-то сегодня ночью Мария Никитовна Торба приснилась – ругалась на меня. Скучает, видать.
восьмое сентября
Рано утром приехали в Новосибирск. У меня пересадка - до восьми утра ждать нужного поезда.
Все! Еду на юг! Сутки и я в утке. Шутка. Сплюну. Какой там у ботулизма период развития? Вдруг омуль еще во мне ходит-бродит.
На всем пути следования в Чите, Иркутске, деревеньках разных, люди копают картошку, видны лишь натруженные попы. Как удалось выяснить, урожай корнеплодов в этом году Россию радует.
Или я полный географический дебил или меня депортируют. Все дело в том, что я сижу на том же пятом месте, но лицом уже по ходу поезда. Ладно, утро вечера мудренее.
И вот я в Саратове
Встретили! Радуются! Еду в автобусе. Что сразу поразило - это размеры. Огромный город, деревья и низкие цены на проезд (всего четыре рубля, в маршрутке - пять). Пирамидальные тополя кажутся выше наших дальневосточных раза в два. Каштаны поспели. Оказывается спелые каштаны – это что-то типа орешков в колючей зеленой скорлупе. Да если такой «ежик» по голове попадет, не очень приятно будет. Хотя если и обыкновенный ежик по макушке треснет, тоже радости мало.
Вечером повели к Волге. Честно говоря, мне она представлялась не шире нашей Зеи в период половодья. Ничего подобного. Только набережная в три яруса. На ней единственный в России памятник любви. Влюбленные приносят цветы. Оказалось, в цивилизованных городах фонтаны моют каждую неделю. Проспект Кирова – местный Арбат, с художниками, музыкантами, ну и бомжами, конечно. И совсем нет китайцев! Негры есть, а китайца ни одного. А еще сентябрь – пора фруктов. Любой арбуз вне зависимости от размера 10 рублей, персик - двумя руками с трудом обхватишь, куснешь и медовый сок течет… Винограда сортов пятнадцать.
Десять дней в экскурсиях, прогулках, разговорах пролетели незаметно. Пришла пора возвращаться домой, на родину. Всю обратную дорогу грустил и разгадывал сканворды.