Над селом плыл колокольный звон. В предрассветных
сумерках он круто замешивался с хрупким морозцем и за-
пахом блинов. Но праздника никакого не было. Скорее,
наоборот: сегодня 1 ноября, Дмитриевская суббота.
После Куликовской битвы шесть дней хоронили рус-
ские воины тела своих погибших товарищей. По возвра-
щении в Москву Дмитрием Донским и была установлена
Дмитриевская неделя, неделя поминовения «всех усоп-
ших». А суббота перед Дмитриевским днем, 8 ноября, са-
мая почитаемая. А потому в любую погоду сельчане шли
на погост с блинами и мёдом.
И Аграфена со свёкром сходила на поклон. Пантелей
выпил вина, Аграфена съела блин с мёдом: «Помяни, Гос-
поди, честных родителей». Оставив остатки трапезы на
могилах, перекрестились и пошли обратно.
На другой день перед сном Аграфена в молитве обрати-
лась к Садоку и Артемию: это был их день. Первого она поп-
росила об избавлении от напрасной смерти раба божия Гав-
риила – мало ли что в пути случиться с мужем, а второго – об
избавлении от грыжи старшего, тринадцатилетнего Даньки.
К Казанской, 4 ноября, вернулись несколько мужи-
ков с отхожих промыслов, довольные и с деньгами. И сра-
зу попали на свадьбы.
«Кто на Казанскую женится, тот будет счастлив». Две
свадьбы было. Теперь молодожёны находятся под пок-
ровительством Богородицы. Потому что 4 ноября – день
иконы Пресвятой Богородицы Казанской.
...Отшумели «казанские» свадьбы. Гаврила Пого-
релов не вернулся. Значит, подрядился до Юрьева дня.
К Катерине сватов никто не засылал, а посему свадьба,
если она и будет, то только после Крещения. Но суженого
надо присматривать сейчас.
Поздно ночью на 9 ноября Катерина с матерью замочили
лён и легли спать. Рано утром они принялись его трепать.
14-летняя Даша (тоже уже девка), похлебав щей, по-
могала как могла.
– Оставь её, Дарья, – Аграфена гремела ухватами у
печи. – Катерина сама должна.
– Так никто не узнает, – оправдывалась Даша.
– От Бога не скроешь. И Параскева-Пятница накажет.
Да, сама Катюша должна была сделать всё: и обтрепать
лён, и спрясть его в нити. А из них холст соткать. Сотканый
кусок – пелена – называлась обыденной, то есть сделанной
изо льна в течение суток. Обычно эти операции со льном
проводились женщинами последовательно, в течение всего
осенне-зимнего сезона. И даже часть весны прихватывали
ткачихи. А тут – за одни сутки. Но таков обычай.
К полудню лён лежал высушенный, причёсаный, без
крупных костриц. Это была кудель. И её нужно было всю
спрясть.
Аграфена помогала только советом.
– Больше кудели – больше холста получится. Плохо
чёсаная кудель грубый холст даст. А кому понравиться
грубая пелена? Пусть будет меньше пелена, да тоньше.
– А ещё лучше: и больше, и тоньше, – вставил своё
слово Пантелей. Ведь сам был когда-то парнем и на Не-
нилу, на «льняные смотрины» ходил не раз и знал, как
выбирают жену и хозяйку.
Сейчас он готовил для Катерины кросна, ткацкий
станок.
– Садись, пообедай, – приказала Катерине мать к ве-
черу. – Негоже так. Кто на тебя завтра глянет?
– Глянут, – со значением сказала Даша и тут же полу-
чила затрещину от старшей сестры.
Поздно ночью Аграфена уложила спать сомлевшую
Катерину, а сама принялась отбеливать пелену: мочить и
сушить, мочить и сушить...
На Ненилу-льняницу, 10 ноября, день выдался сол-
нечным. Выпавший ночью снег слепил глаза. Народ соб-
рался у церкви: парни, будущие свекровки, любопытству-
ющие. Именно сюда, к ограде, выйдут девушки со своими
первинами, обыденными пеленами.
И Аграфена с Дарьей были здесь же. Переживали.
Вышли девушки. Нарядные, нарумяненные. Катери-
на была не хуже других. А может, даже и лучше: статная,
красивая, черноглазая.
Запохаживали парни с мамашками вдоль небольшого
строя девушек, стоявших с холстами в руках. Аграфена
не подходила близко – неловко, но заметила: возле Кате-
рины стояли дольше и больше людей.
«Дай-то Бог. Не обойди её счастьем, заступница Па-
раскева». Аграфена промокнула концом платка глаза (то
ли солнце, то ли радость), взяла Дашу за руку:
– Пошли.
– Мам, я ещё немножечко.
– Ну смотри.
«Льняные смотрины» продолжались.