Как всегда, всё начала тёща - стала укорять Дениса Плаксина в безнравственном образе жизни, пьянстве и свинском поведении.
- Деньги у Нинки из кошелька украл! – вопила она.
- Твоя шалава, - отвечал Денис, - у меня в квартире прописана, и мне законная жена. Деньги у нас общие. А не нравится, так пусть катится к тебе на девятнадцать метров. Там ещё пять высерков ваших.
- Да кто их зарабатывает, деньги-то? – встряла Нина. – Ты что ли, козёл безрогий?!
Тут Денис не выдержал, и дал жене по уху один раз, тёще же – два. Та побежала к соседям - звонить в милицию. Через пятнадцать минут прикатила машина, Плаксину заломили руки за спину, и увезли вытрезвляться.
Сутки спустя Плаксин шёл домой по разбитой дороге и матерно ругался. Его душила жажда мщения. Чтобы не перегореть раньше времени, ругательства Денис произносил аккуратно, бережно, словно конфету во рту поворачивал. Выпуская его, лейтенант Бевза сказал:
- Слышь, Плаксин, ты меня достал. В следующий раз я тебя забирать не буду, а наваляю так, от всей души.
Затем лейтенант отдал ему шнурки и кожаный дамский поясок, которым Плаксин пользовался взамен ремня, и добавил:
- Пусть жена двести рублей несет. Штраф за тебя, козла…
Так Плаксин обрёл свободу. Особой радости от этого он не испытал. Во рту отдавало кислятиной, в голове ворочалось чугунное ядро, в глазах плясали огненные искры. Природа, видимо, мучилась вместе с ним. Где-то далеко за посёлком, казалось, навеки угасала заря, раскрасив набегавшие тучи всеми оттенками красного и фиолетового, словно его собственный плаксинский нос. Лужи на дороге морщило рябью, деревья, роняя последние листья, болезненно содрогались под порывами холодного ветра.
- Па…падлы, - нежно выговаривал Плаксин. – Г-говны… Счас я вам п-покажу, го-овны…
Пятиэтажка, где жил Плаксин, стояла на отшибе, у железнодорожной станции. Шум проходящих составов заглушал звуки семейных усобиц.
В кухонном окне тускло светила лампочка. «Ага…», - подумал Плаксин, и перевёл дух. Он постоял немного у подъезда, ступил в глубокую лужу, вошёл. Спотыкаясь впотьмах, ударился о перила, стукнулся обо что-то коленом, потянул дверную ручку… Незапертая дверь приоткрылась, в нос шибануло привычной застоявшейся вонью.
Как ни злился Плаксин, но дух родного очага на мгновенье смягчил его. Стараясь не шататься и не задевать локтями стен, Денис прошёл в комнату. Жена и тёща пили чай. При виде вошедшего Плаксина они вскочили с мест и окаменели, словно увидели мертвеца. Насладившись произведенным эффектом, Денис ухмыльнулся, сплюнул, и произнес:
- Ну, что, заразы? Думали – посадили, да? Идите теперь… штраф за меня платите…
Женщины всплеснули руками, переглянулись, и выбежали вон.
Оставшись один, Плаксин осмотрелся, отпил из чайника с отбитым носиком, потом навалился плечом на шкаф, и просунул руку туда, где отходила фанера. По части тайников и заначек он давно уже достиг такого мастерства, какое сделало бы честь любому разведчику. Покопавшись в недрах шкафа, он извлёк на свет бутылочку в четверть литра, наполненную мутноватой жидкостью. Лицо его просияло.
- Из полей доносится: «Налей!» - пропел он негромко. Затем сорвал колпачок и с наслаждением выпил. Комната с голой лампочкой на потолке покачнулась, поплыла перед глазами; чтобы не упасть, Денис опустился на продранный диван.
- Ишь… кгхм… Зажевать бы…
Но ничего съедобного в доме не оказалось. Плаксин пошарил на кухне, заглянул в отключенный холодильник, нашёл на полу обломок сушки, и мрачно проговорил:
- Ну ладно, Нина Семёновна, придёте вы домой. Мужика голодом морить… И мамаше вашей фитиль вставим…
Но в тот вечер экзекуция не состоялась. Когда Нина Плаксина вернулась из милиции, её супруг и повелитель уже храпел, раскинувшись на диване, открыв рот с обломками почерневших зубов.
Неизвестно, что было в той бутылке, но на следующее утро Денис проснулся совершенно разбитым. Крутило руки и ноги, трещала голова, но больше всего болел живот. Плаксин открыл один глаз, позвал:
- Нинка! Ни-инка! – и не узнал своего голоса.
Квартира молчала.
«Куда её понесло с утра пораньше? – подумал Плаксин. – Суббота ведь…»
Плаксин попробовал встать, но вдруг живот пронзило раскалённое железо. Он растопырил руки и ноги, выпучил глаза, и замер в таком положении. Плаксин ощущал себя как жук, приколотый к картонке.
Боль не отступала и становилась все крепче. Плаксин перепугался, и чтобы не закричать, вцепился зубами в обивку. Такое с ним случилось впервые в жизни. Боль, конечно, он испытывал и раньше, но то было совсем другое. Та боль имела чёткие и ясные причины, как правило, от побоев. Например, однажды Плаксин подскочил на станции к трём кавказцам и выкрикнул: «Бей жидов, спасай Россию!» Его отлупили обрезком железной трубы. Два месяца Плаксин провёл в областной больнице – у него оказались сломаны обе руки, нога и рёбра. Очнувшись в гипсе, он пришёл в восторг, хотя долго ещё не мог оправляться без посторонней помощи. Он воображал себя раненым бойцом...
Нина вернулась вечером, когда уже начало темнеть. Измученный Плаксин прекратил стонать и притаился.
- Всё валяешься, пьяная рожа, - услышал он. – Когда успел-то опять?
- Я не пил, - проскрипел Денис.
Жена ничего не ответила и принялась собирать вещи.
- Ты куда? Ты чего? – всполошился Плаксин.
- Домой. На девятнадцать метров…
- Нинк, постой. Слышь, Нинк! Стой, я тебе говорю!
- Да пошёл ты…
- Нинк, Хрис… как человека прошу, постой! Мне… плохо.
Нина метнула подозрительный взгляд на мужа – серьёзно или только придуривается? Приняла во внимание восковую бледность, испуг в глазах, решила – правда. Швырнула на пол сумку с вещами, села на краешек дивана и завыла:
- А меня ты хоть раз спрашивал, хорошо ли мне? Ведь я ж старалась, молчала про тебя, чтоб худого не подумали. Последнее для тебя готовила, ждала… А ты припрёшься, как свинья, чуть что не по-твоему – трах тарелку об пол! Я ж после тебя, чёрт паршивый, к врачу сколько раз ходила! Матери ничего не говорила, чтоб хоть она тобой не попрекала! Ты посмотри, что мы нажили-то с тобой – ведь ни хрена же нету! Пусто! А теперь ещё и пожалей тебя? Плачешь? Ты мои-то слёзы считал?
Нина произнесла целую обвинительную речь, и, наконец, сама разрыдалась.
- Где болит-то?
Через полчаса Денис уже лежал на чистой простыне, укрытый под шерстяным одеялом, и говорил слабым прерывающимся голосом. Нина слушала его, размазывала тушь по щекам, кивала головой. Она прекрасно знала, что за сокровище её муж, но такие слова была готова слушать до бесконечности. Ей хотелось верить им, и она с лёгкостью верила.
Глубокой ночью приехала неотложка. Врач пощупал Денисов живот, дал проглотить какой-то гадости и велел не пить.
- Если завтра не пройдёт, вызывайте. Тогда заберём.
На следующий день боль прекратилась.
Вечером, две недели спустя, Денис Плаксин шёл, пошатываясь, домой. Лейтенант Бевза отчасти сдержал слово: лицо Плаксина слегка опухло, и он попеременно хватался то за грудь, то за поясницу.
- Го-овны, - бормотал Денис. – От ведь говны…
Сквозь оголённые кусты призывно светилось знакомое окно. Плаксин постоял немного у подъезда, вздохнул, и вошёл внутрь. Дверь стояла незапертой. Жена и тёща беседовали за столом.
- Вот увидишь, меньше пятнадцати суток не дадут, - говорила тёща, рубя ладонью воздух.
Увидев Дениса, обе вскочили и окаменели.
- Хрен вам, а не пятнадцать суток! – победно рявкнул Плаксин. - Идите штраф за меня платить! Живо!
Женщины всплеснули руками, переглянулись, и бросились вон из квартиры…