Тот, кто успел получить образование в Советском Союзе, может смело считать себя просвещенным человеком, даже если образование это – всего лишь среднее школьное. А уж коли вы сподобились еще и вуз закончить, то вы вне конкуренции.
Откуда такая уверенность? Да все из той же небезызвестной фразы: практика – критерий истины. То, что качество образования в нашем государстве в последние десятилетия вводит в глубокую депрессию любого преподавателя не только старой школы, давно не секрет.
Заседание кафедры математики и естественных наук одного из периферийных вузов было посвящено подведению итогов очередного учебного года. Готовили в этом заведении экономистов, программистов, инженеров и физиков. Понятное дело, что дисциплины, преподаваемые на кафедре, в своем большинстве считались общеобразовательными и особым уважением у руководства и студентов не пользовались. Ну кому нужна эта линейная алгебра или химия?! А уж о биологии человека или экологии и говорить не приходится. Руководство норовило отобрать учебные часы в пользу профилирующих дисциплин, а студенты активно игнорировали лекции и семинарские занятия. Стандартная ситуация.
Несмотря на столь неблагоприятные условия, профессорско-преподавательский состав кафедры добросовестно выполнял свои обязанности, за что неоднократно получал замечания и выговоры от руководства. По окончании сессий ряды студентов редели по той причине, что некоторые из них не могли прорваться через заслон математических формул и экологических терминов.
Следует отметить, что большинство профессоров и доцентов кафедры были специалистами местных научно-исследовательских институтов, то есть людьми увлеченными и даже зацикленными на науке. Многие из них не первый год трудились на ниве высшего образования, умело совмещая научную и преподавательскую деятельность. Если говорить о половой принадлежности состава кафедры, то здесь, само собой разумеется, существенно доминировали мужчины. Несколько экземпляров прекрасной половины человечества все же наличествовали, но особой роли в жизни кафедры они не играли. Знакомая ситуация.
Завкафедрой, профессор Биссектрисов Олег Владимирович – типичный физик-теоретик – отличался старомодной интеллигентностью, добродушием и философским отношением к жизни. Флегмат по природе, он выходил из состояния равновесия в крайне редких случаях. Как правило, такое случалось, когда Олег Владимирович вынужден был разбираться в проблемах, в которых не отличался компетентностью, или в конфликтных ситуациях. А должность заведующего кафедрой периодически подкидывала ему подлянку то в виде заковыристых вопросов из сферы биологических дисциплин, то ярко выраженной амбициозности доцента Шумиловой Серафимы Марковны. Если с первыми можно было хоть как-то договориться, то с Серафимой Марковной – никогда.
Так вот. На сей раз заседание кафедры проходило в несколько нестандартной обстановке. Вернее сказать, началось оно в обычной аудитории, а вот закончилось в … бане. Не подумайте дурного! Исключительно мужское общество: три профессора и три доцента. Машенек здесь не было. Ни своих, ни посторонних.
Идея продолжить заседание кафедры в более приятной обстановке родилась спонтанно, после того как женская часть кафедры, одурманенная неким якобианом , покинула аудиторию. У мужского большинства тоже что-то не заладилось с этим якобианом. Поэтому, в конце концов, необходимо было окончательно разобраться с ним и поставить точку над i.
Известное дело, русская баня издревле славится своим благотворным влиянием на организм человека, в том числе и на мозговую деятельность. А если к ней присовокупить пивко с его биологически активными компонентами, то нередки случаи всплеска креативности не только среди ученых мужей, но и у не обремененных высокими материями стандартных мужичков.
Будучи людьми далеко нестандартными, профессора и доценты мужского пола кафедры математики и естественных наук не сомневались в том, что культпоход в баню, собственноручно сколоченную профессором Биссектрисовым, окажется плодотворным. Олег Владимирович гордился творением рук своих и охотно принимал гостей на даче. А поскольку та находилась рядышком с речкой, то банщики получали весь букет удовольствий, окунаясь после парилки в речную воду.
Итак, покинув здание учебного заведения, озабоченная якобианом процессия двинула на дачу Биссектрисова. По дороге завернули в магазин, отоварились пивом и воблой. Пока хозяин топил печку, нагоняя жар в парилку, гости сделали небольшой заплыв по реке. Июнь выдался на редкость жарким, поэтому речная прохлада бодрила и побуждала к мыслительному процессу. Беседка, увитая плющом и виноградом, защищала от жарких солнечных лучей, располагая к общению. Пиво оказалось холодным и вкусным, способствуя раскрепощению и душеизлиянию. И не только якобиан толкал на откровенность! За год упорного труда на преподавательском поприще у каждого накопилось немало курьезных и даже драматичных историй, которыми хотелось поделиться с коллегами.
– Представляете, в прошлую субботу я принимал зачет по концепциям современного естествознания у одной студентки заочного отделения, – начал свой рассказ доцент Нуклонов Эдуард Францович. – Я задал ей простенький вопрос о строении молекулы.
– Ну и что же она вам ответила? – спросил профессор Интегралов Иван Иванович, аккуратно отрывая кусочек мумифицированной мякоти от воблы.
– Молекулы мотаются вокруг атомов.
– Да? – удивился Интегралов.
– Потом я осторожно упомянул о ядре, – продолжал Нуклонов, с чувством глядя на пивную пену.
– А она?
– Тогда она стала утверждать, что ядра мотаются вокруг атомов.
– А вы?
– Я попытался растолковать ей строение атома и упомянул электрон.
– Ну и?
– Она испугалась. Было видно, что слышит это слово впервые.
– Удивительное дело!
– Поэтому я попытался выяснить, какой заряд имеет ядро.
– И какой же?
– Оказывается, в зависимости от обстоятельств он может быть положительным или отрицательным.
– Ну и ну!
– Я и спросил, как она попала в наш вуз.
– И как?
– Не поверите! Десять лет назад, якобы, закончила МИФИ. Второе высшее образование получает.
– Не может быть! – возмущенно воскликнул доцент Гальванчиков Петр Петрович, в прошлом выпускник МИФИ. – Это же базовые понятия, и бывший МИФИст не может забыть их.
– Вот и я о том же. Остается только догадываться, откуда у этой особы диплом столь престижного вуза, – резюмировал Эдуард Францович.
Пока коллеги обсуждали сей неприятный факт, потягивая пивко из больших кружек вприкуску с воблой, температура в парилке достигла восьмидесяти градусов.
– Милости прошу, – радушно произнес хозяин и жестом пригласил сотоварищей переступить порог бани.
Баня была знатная! Сделанная из сруба, она представляла собой экземпляр дачного зодчества. Кокетливое крылечко стыдливо пряталось под резной крышей. Сени были разделены на две зоны: хозяйственную, где хранились березовые и дубовые веники, банные простыни и полотенца, и душ. Далее следовала небольшая гостевая комната со столом, стульчиками и навесными полками. Именно здесь в холодное время года и происходили посиделки за кружкой пива. Справа от гостевой находилась парилка, представлявшая собой маленькое помещение с трехуровневыми полками-лежанками, печкой, ушатом и кадкой с колодезной водой. Немного тесновато, но функционально.
Одновременно поместиться в маленькой парилке вся честная компания не могла, поэтому решили заходить по трое, соблюдая субординацию, то есть первыми отправились париться профессора. Доценты негласно засекли время.
– Мы их пересидим! – с уверенностью заявил самый молодой член компании доцент Лабораторников Альберт Александрович.
Минут двадцать из парилки доносились песни пионерской юности, а потом под «Ой, мороз, мороз, не морозь меня» на крылечке бани возникли красные, распаренные профессорские тела. Спешно надев кроссовки и шлепанцы, тела устремились к речке. Только тело профессора Биссектрисова передвигалось как-то странно: оно почему-то прихрамывало на правую ногу. Сам профессор тоже был озадачен этим явлением, но времени на выяснение ситуации не имелось. Жизненно важно было как можно быстрее допрыгать до речки и окунуться в нее.
Пока профессорский состав барахтался в реке, издавая вопли удовольствия, доценты азартно отсиживались в парилке. По истечении двадцати пяти минут они опрометью вылетели оттуда и помчались к речке праздновать победу над профессорами.
Изрядно наплававшись, вся компания вернулась в беседку. Спасительные глотки пива! Казалось, тела стали легкими, а слова сами вылетали из уст.
– Вы только послушайте этот анекдот! – весело произнес профессор Одуванчиков Матвей Ильич, вынимая из портфеля изрядно потрепанную записную книжку. Профессор никогда не расставался с ней. Об этой кладези студенческой мудрости в университете ходили легенды. В минуты радости и часы печали Матвей Ильич черпал из нее вдохновение или жизненные силы.
– Принимал я зачет по валеологии и спросил у одного студента, в чем состоят различия между мужчиной и женщиной. Знаете, что он мне ответил?
– Нет! – дружно произнесли коллеги, потягивая пивко.
– Он сказал, что у женщин работают оба полушария мозга, а у мужчин – только одно.
– Он транссексуал? – удивились профессора и доценты.
– Да нет, вроде бы. Это он так понял мою лекцию о половых различиях в строении мозга. Но это цветочки! Другой студент, тоже получающий второе высшее образование, сразил меня наповал.
– Чем же? – заинтересовались слушатели.
– Был зачет по биологии человека. Я задал вопрос о половом диморфизме и услышал в ответ:
– Если поет, танцует и дерется, значит – самец.
Тем временем хозяин дачи и одновременно заведующий кафедрой Олег Владимирович наконец-то осознал причину странного поведения своего тела при марш-броске «парилка-речка». Он с огорчением рассматривал то, что осталось от этой причины. Супернавореченный мобильник, непонятным образом оказавшийся в правой кроссовке во время забега, приказал долго жить.
– Жаль, заседание кафедры не обошлось без жертв, – констатировал он.
Чтобы как-то утешить руководителя, коллеги стали вспоминать смешные преподавательские истории.
– А помните, как в зимнюю сессию на комиссии мы принимали экзамен по физике у студента заочного отделения? – ударился в воспоминания профессор Интегралов.
– Это тот электрик, который не знал, при каком соединении – параллельном или последовательном – сопротивление больше? – поддержал разговор доцент Нуклонов.
– Точно. Интересно, как же ему удается работать электриком? – недоумевал доцент Гальванчиков.
– Думаю, коллеги, у него, как и у большинства женщин, хорошо развито правое полушарие мозга, отвечающее за интуицию. Интуитивно! – внес ясность профессор Одуванчиков.
– Да, бывают чудеса. Но вот моя история куда круче ваших! – возликовал профессор Биссектрисов.
– И что ж это за история такая? – оживились остальные, поняв, что Олег Владимирович смирился с потерей мобильного телефона.
– Случилась она, правда, не в нашем вузе. Одна моя знакомая, преподаватель концепций современного естествознания, как-то сетовала на нерадивость некоторых студентов.
– Принимаю я экзамен. Некой студентке Курициной достался вопрос о современной астрономической картине мира, – рассказывала знакомая. – Так эта Курицина открытие сделала. У нее галактики, оказывается, разгребающиеся, а не разбегающиеся.
Услышав последние слова, склонный к постоянным математическим и прочим абстракциям профессорско-преподавательский состав кафедры математики и естественных наук представил себе Вселенную, в которой происходит соревнование галактик по гребле на байдарках, и дружно захохотал.
– Вы, Олег Владимирович, победили. В качестве приза вас первого будем бить вениками, – решил коллектив.
– Погодите, а как же якобиан? – своевременно вспомнил профессор-призер.
– Да черт с ним, этим якобианом! Потом разгребемся! Фу-ты! Разберемся!